Послышались возбужденные голоса, после чего Марта отрешенно закончила:
      - Они тоже понятия не имеют и не помнят, куда задевали пленки. Все! С меня достаточно! Ухожу в казино!
      И швырнула трубку.
      Поскольку меня прервали на полуфразе, я решила отложить на потом проблему с пленками, а сама вернулась к бурному роману Иолы с Робертом, которые как раз в очередной раз мирились. Надо поторапливаться, у меня сегодня еще конференция. Короче, сейчас у меня не было нужды в Марте, и я разрешила ей исчезнуть с горизонта до завтра.
      А наутро она позвонила мне в какое-то совершенно несусветное время. Обычно я в такую рань на телефон не реагирую, однако на этот раз сделала исключение из правила. Просто захотелось узнать, какой кретин додумался звонить мне в восемь двадцать утра?
      - Ты лучше сядь! - нервно посоветовала Марта. - Думаю, вот уж это тебе обязательно пригодится.
      - А лежать можно? - сонно поинтересовалась я, еще не особенно встревоженная.
      - Даже лучше. Знаешь, у меня случилась кража со взломом.
      Сон мигом улетучился. Поскольку когда-то и со мной произошла такая же история, я очень понимала девушку и от всего сердца посочувствовала ей, но хотелось знать подробности.
      - И что?!
      - Одной фразой ответить не смогу.
      - Ну так давай целым абзацем.
      - Значит, когда я вернулась домой...
      - А когда ты вернулась? - тут же перебила я.
      - В пять утра. Ну, может, было сколько-то шестого. Дверь моей квартиры оказалась открытой. То есть она была закрыта, но не заперта на ключ. Я еще ничего плохого не подумала, вошла в прихожую и тут же наткнулась... увязла... ступила в кучу...
      - Что ты говоришь! - ужаснулась я.
      - Не в ту кучу, о которой ты подумала. В кучу шмоток, весь пол в прихожей был завален моим барахлом. И не только в прихожей. Перерыли всю квартиру, повыбрасывали вещи из шкафов, бумаги, книги, ну кошмар! Все перевернули вверх дном. Я как представила, сколько придется потратить времени на наведение порядка, так просто рассвирепела и только поэтому, наверное, не свалилась трупом на месте... И еще потому, что обрадовалась.
      - И хорошо сделала, трупов у нас уже достаточно. А обрадовалась почему?
      - Да потому что эти мерзавцы остались с носом. Сама подумай, ну что они могли найти у меня в доме? Вся техника-электроника на работе, браслетка на руке, а деньги в сумке. Ты, конечно, понимаешь, те деньги, что я выиграла в казино, дома денег никаких не водится, ни гроша, вернее, какие-то гроши были, так я с ними пошла в казино...
      - Не отвлекайся, давай по сути. Так, говоришь, на стенах у тебя ни Тицианов, ни Коссаков не было, а также всяких там драгоценных безделушек вроде вазочек эпохи Мин...
      - Не смеши меня, какие вазочки?
      - Но шубка, насколько мне известно, имеется.
      - Имеется, - ехидно подтвердила Марта, - уже сколько лет имеется. Ну, я позвонила в полицию. Им, видать, как раз нечего было делать, приехали через три минуты, представляешь? И пришлось с ними все мое барахло просматривать, ведь от меня потребовали сказать, что украдено. Спасибо парням, они даже сами по себе, я хочу сказать - по собственной инициативе, помогли немного навести порядок.
      - И что же у тебя украли?
      - Ничего! - в полном восторге прокричала Марта. - Веришь, ничего, хотя красть, собственно... Ну да я об этом уже говорила. Только кассеты украли. Все, какие нашлись в доме! К счастью, их и было-то раз-два и обчелся, я ведь на работе держу или раздаю тем, кто попросит. И вот теперь ломаю голову, что бы это значило!
      - А что было на тех кассетах, помнишь?
      Судя по всему, Марта поднапряглась, вспоминая, и спустя минуту ответила:
      - Если не ошибаюсь, ничего особенного. Рабочие материалы о пасхальных обрядах, кассета о тебе, какие-то фильмы, но не из самых любимых; самое ценное на работе храню, говорю же. Нет, скажи, ты слышала когда-нибудь о такой дурацкой краже? Но вот погром учинили грандиозный, сволочи, век их проклинать буду!
      - Ты откуда звонишь?
      - Пока из дома, из погрома, но уже убегаю, видеть не могу это безобразие. Еду на Воронича. Эй, Иоанна, ты что поугрюмела? Чего молчишь?
      - Пока сама не знаю, - стараясь не нагонять на подругу паники, осторожно сказала я. - На всякий случай проверь там, на работе, все ли в порядке.
      Марта встревожилась:
      - Иоанна, что еще тебе в голову взбрело?
      - Насчет головы пока ничего не скажу, а вот на душе чего-то тревожно. В это время суток я больше душе доверяю. И у нее как раз какие-то нехорошие предчувствия...
      Ну и как всегда, душа моя оказалась умнее меня.
      ***
      Марта позвонила мне, когда я находилась в Ошоломе. Так мы прозвали лучший варшавский магазин с косметикой. Я внимательно разглядывала товары, и мне совсем некстати было в данный момент отвлекаться. Впрочем, и особой нужды в косметике не было, поехать заставила машина, аккумулятор, который не любил долгого бездействия.
      - Ты оказалась права, - взволнованно проговорила Марта. - Здесь тоже кто-то перерыл все кассеты. Кайтек с Павлом просмотрели все. Пожара нет, черт бы его побрал!
      - Не черт его побрал, а воры, - поправила я Марту, с сомнением рассматривая всевозможные "Пальмоливы". - Уточни, пожалуйста, насчет пожара. Ничего не осталось? Все черт побрал?
      - Абсолютно все! И рабочие материалы, и смонтированные, и уже переписанные. И никто из опрошенных не признается, ну совсем как в нашем сценарии! И опять все перерыто самым безобразным образом, полный беспорядок, прямо хаос первозданный!
      И опять я поправила соавторшу:
      - В сценарии мы ни беспорядка, ни тем более хаоса не предусматривали.
      - Теперь, полагаю, стоит использовать. Знаешь, очень живописно выглядит, я уже велела Кайтеку заснять. На всякий случай. Нет худа без добра, опять сэкономим. Хотя что я говорю, ведь пожар испарился. Послушай, у тебя случайно не осталось кассет с ним?
      Я поспешила успокоить Марту:
      - Остались, я сразу их увидела после вашего ухода и припрятала. Ко мне пока не вламывались.
      - Слава богу! И еще у меня хватило ума переписать на них весь рабочий материал, так что у тебя просто бесценные экземпляры. Иоанна, храни их как зеницу ока. А я постараюсь еще сегодня к тебе заскочить.
      Как ни стыдно признаваться, но я даже обрадовалась, узнав о пропаже кассет, ведь это подтверждало значимость пожара. И пусть пока мы еще не знаем, чем же он так важен для реальных преступников, но важен несомненно. И еще стало ясно, что преступники эти, опять же несомненно, как-то связаны с телевидением. Какая пропасть воды на нашу мельницу!
      Я даже не стала пытаться вычислить похитителей кассет, тут уж скорее Марта догадается, погожу до ее прихода. Очень хотелось собственными глазами увидеть погром на телевидении, как и в Мартиной квартире, но я воздержалась, рассудив, что благоразумнее поспешить домой и стеречь там свои кассеты, пока целы. Да и целы ли? Пока я тут вращаюсь в царстве косметики, в моей квартире уже могли орудовать взломщики. Не дай бог! Это у Марты нечего красть, а у меня и телевизор, и видик, и компьютер!
      И я в панике выскочила из Ошолома.
      Дома никаких признаков взлома я не заметила, вроде все в порядке. Успокоившись, уселась за компьютер, решив поработать до приезда Марты.
      Марта снова позвонила часа через два.
      - А у нас менты! - сообщила она. - Хотя их никто не вызывал. Жаль, без нашего красавчика Чарека. Может, нашествие полиции как-то связано с твоим Красавчиком... как его... птичий Котя, что ли?
      - Полиция сама приехала? - удивилась я. - Подозрительно. Для них кража - дело рядовое, а уж хищение ваших рабочих материалов и вовсе пустяк, подумаешь, пожар засняли. Разве что это не обычный пожар. Попытайся проследить за ними. С кем говорят, о чем выпытывают. Что их особенно интересует?
      - А это я и без того знаю, сейчас они говорят с Павлом и Кайтеком, никак не хотят поверить, что у них не осталось никаких пленок о пожаре. Но я им сказала, что последний раз мы их просматривали у тебя, так что приготовься. А я сейчас еду к тебе.
      - Менты наверняка тоже, - проворчала я и положила трубку.
      Я уже давно отказалась от попыток наводить в доме порядок к прибытию гостей, все равно без толку. К тому же в спешке рассовываемые по углам посторонние предметы со столов и кресел, преимущественно всякие нужные бумаги, потом безвозвратно исчезали. Поэтому и на сей раз я ограничилась лишь тем, что опорожнила пепельницы, собрала и отнесла в кухню грязные стаканы и даже вымыла их.
      И тут примчалась Мартуся и прямо с порога нервно затараторила:
      - Я, конечно, понимаю, что дареному коню не заглядывают. Но уж если и в самом деле все так взаимосвязано, честно скажу тебе: слишком уж беспокойный труп ты нашла. Не могла полегче?
      Возражать было нечего, я лишь тяжело вздохнула:
      - Беспокойным был покойник при жизни, беспокойство причиняет и после смерти. Ага, пока не забыла, звонила Анита. Представляешь, этот Липчак... кстати, его нашла ты, а не я...
      - Нет, не я, а Доминик.
      - Еще хуже, от Доминика ничего толком не узнаешь, ну да я не об этом. Так вот, Анита утверждает: он вовсе никакой не Липчак, а Трупский.
      Марта застыла в дверях, не дойдя до комнаты.
      - Шутишь? Тот самый Трупский, который так интересовал нашего красавчика Чаруся?
      - Ну да, тот самый. Пожалуйста, пройди немного, я не протиснусь... Тот самый Стефан Трупский. Не знаю, насколько твои менты уже докопались до него...
      Марта наконец прошла в комнату, я следом за ней, продолжая знакомить ее с сообщением Аниты:
      - Он был из тех, которые все обо всех знают, коллекционировал чужие тайны и дорого их продавал. Знал миллионы людей. Странно, что ни разу не столкнулся с Домиником...
      - Но зато, если не ошибаюсь, столкнулся с Пухом! - неожиданно заявила Марта, удобно устраиваясь на софе и вскрывая банку с пивом. - Я так думаю, потому... О! Вот этого мне не хватало! И почему в буфете на работе никогда нет пива?.. Потому... какое наслаждение!
      - Да говори же, не тяни!
      - Видишь ли, в отличие от твоей Аниты, у меня это не информация, а скорее только предположение.
      - Откуда взялось такое предположение?
      - Как-то в большой компании, в курилке, шел общий разговор, и у Пуха вырвалось несколько слов. Это было вскоре после обнаружения трупа в "Мариотте", все только об этом и говорили. Пух тогда раздраженно заметил, что для их важного иностранного коллеги был заказан номер в "Мариотте", и вдруг ему звонят и заменяют на другой. Такого еще не бывало, Пуха это разгневало, причем, мне показалось, разгневала не сама замена номера, а причина этой замены. Он страшно хотел знать, в чем дело, по тону чувствовалось. А поскольку сам не поинтересовался в администрации отеля, не спросил прямо о причине замены, вывод один: тут дело нечисто. Правда, Пух обмолвился, что у него лично из-за этого никаких неприятностей нет, а вот наш проклятый Ящер понес какие-то убытки. Слушай, а ты не знаешь, на кой им понадобилось заменять один гостиничный номер на другой?
      - Могу лишь предположить, что в заказанном вами как раз работала следственная группа.
      - Понимаю. А что при этом подсказывает твоя душа?
      Моя душа пребывала в полном смятении и ничего вразумительного не говорила. Возможно, потому, что, несмотря на неоднократные Мартины разъяснения, я так и не могла уяснить специфику телевизионных закулисных игр. Надеюсь, не в силу общей недоразвитости. Понимала же я во всех нюансах подоплеку махинаций, скажем, на бегах, на бирже и всяких там аукционах, которые, в свою очередь, оставались для Мартуси тайной за семью печатями... или надо говорить "тайнами"? Хотя она отлично разбиралась во всех хитростях игры в бридж и на игровых автоматах.
      Могла я уразуметь и такой финт, как закупка целого корабля прогнивших лимонов, или, скажем, причины уничтожения наших заводов, выпускающих электронику, чтобы закупать ее у иностранного производителя. А вот на телевидении застряла - и все тут. Прямо как в стенку уперлась. Железобетонную.
      Пришлось признаться:
      - В данном случае душа моя прочно погрязла в прошлом, никак не желает идти в ногу со временем, и тут уж, хочешь не хочешь, надо смириться. Но одно лишь я знаю совершенно точно: в этом пожаре вся суть.
      - О, хорошо, что напомнила, - обрадовалась Марта. - Дай же мне кассеты. Я их суну в сумку и сразу смоюсь, если явится полиция. А ты со спокойной совестью сможешь заявить - нет у тебя никаких кассет! С пожаром, я о них говорю. Считаю, сначала сделаем копии, а уж потом можем отдавать их на съедение ментам.
      Очень дельное предложение, ничего не скажешь. Однако, поскольку я знала повадки ментов лучше девушки, тут же разработала стратегию нашего поведения: они звонят снизу, я щелкаю домофоном, впускаю их в парадное, Марта же с пленками выскакивает на лестницу и поднимается на один лестничный пролет, к двери на чердак. Переждет, а когда они войдут в мою квартиру, спокойно выйдет из дома. Я даже могу признаться властям, что отдала пленки Марте, пусть за ней гоняются. Когда настигнут ее в телестудии, пленки будут уже переписаны.
      Ознакомила Марту с планом. Та в принципе согласилась, но высказала опасение, что полиция может просочиться в дом и без моего домофона и тогда застанет ее с пленками у меня. Решили, что, если сразу позвонят в дверь, Марта спрячется с пленками в кухне, я затащу полицию в комнату и прикрою дверь, а Марта потихоньку прокрадется в прихожую - и была такова.
      - Отлично, а теперь давай кассеты.
      Поднявшись с кресла, я шагнула было в спальню... и остановилась. Минутку, а куда я их задевала?
      - Ну! - торопила Марта. - Давай же!
      Я не двинулась с места.
      - Что случилось? - встревожилась Марта. - Ты чего?
      - Ничего особенного, просто я их спрятала так, чтобы потом легко было отыскать. Вот и вспоминаю, куда сунула.
      - Нет, я с тобой спячу! Езус-Мария! Давай думать вместе.
      Думать в бездействии мы обе не могли, поэтому последующие четверть часа деятельно просматривали ту кучу, что лежала у телевизора, хотя я и заверяла, что там их никак не может быть.
      Уж это я помнила хорошо. Помнила, как держала кассеты в руках и искала подходящее место. Что-то мне тогда помешало, а потом, точно-точно, уже ничего в руках не было, я смогла свободно работать.
      Марта в полном отчаянии принялась по второму разу прочитывать надписи на корешках, когда прогудел домофон.
      - Бросай это дело, - угрюмо пробурчала я. - Они уже здесь. В лице нашего Цезаря Прекрасного.
      - И что теперь?
      - Не знаю. Вряд ли он явился с разрешением на обыск, не мог же предусмотреть мою... мою... рассеянность. Я вот думаю - может, пусть делает обыск без санкции прокурора? Вдруг да найдет? Все же профессионал.
      На всякий случай я встретила пана майора приветливо, притворившись, что не догадываюсь о цели его визита. Надеюсь, на моем лице появилось выражение вежливого интереса - дескать, зачем пожаловали? Майор же притворяться не стал, тем более что сразу увидел у меня за спиной Марту. Поздоровавшись с нами обеими, он сразу взял быка за рога:
      - А, пани уже в курсе... тогда можно не объяснять цель моего прихода. Нам известно, что у пани остались пленки с пожаром на Кленовой улице. Нет-нет, пожалуйста, не говорите, что не представляете, о чем речь, мы прекрасно понимаем друг друга. В нашем расследовании эти пленки оказали бы существенную помощь, и я настоятельно прошу передать их мне.
      Я бросила прикидываться:
      - Да, пан инспектор, я тоже считаю, что вам следует просмотреть кассеты, да и не только просмотреть. Однако тут есть такая закавыка... Видите ли, трудность в том, что мы не можем найти эти пленки. Они наверняка находятся в моей квартире, очень хорошо припрятанные, я сама постаралась спрятать так, чтобы не пропали. Вопрос - где?
      В этот момент красавец Цезарь стоял в дверях, откуда хорошо просматривался телевизор с горой кассет. Перехватив его взгляд, Марта со вздохом пояснила:
      - Нет их там, я два раза перелопатила всю эту кучу.
      - А тебе было сказано, что нет, - подключилась я. - Как раз это хорошо помню, ведь старалась отыскать для них место получше. И в шкафчике рядом тоже нет. И в тумбочке у кровати. Хотите - проверяйте.
      Недовольно выслушав мои объяснения, полицейский с Мартой принялись просматривать кассеты, которыми был забит шкафчик с застекленной дверцей. Для этого им приходилось гнуться в три погибели, выкручивать головы и вытягивать шеи, ведь кассеты стояли вертикально. Естественно, старались напрасно. И тумбочка у кровати не оправдала их надежд.
      - Ну конечно, - ворчала Марта, растирая шею. - Для Иоанны это было бы слишком банально.
      - Да не расстраивайтесь вы так! - утешала я их. - Опыт показывает, что непременно найдутся, но только когда совсем перестанут их искать. Ведь никуда же они не подевались. А может, попробовать дедуктивным методом?
      - Правильно! - подхватила Марта. - Постарайся вспомнить, чем ты занималась до того... ну, до того как собралась прятать кассеты. И что случилось в процессе.
      Уж не знаю, верил ли нам этот несчастный человек или с самого начала был убежден, что мы ему только мозги пудрим, но продолжал сохранять спокойствие и демонстрировать надежду в успех наших поисков. Поэтому я предложила ему подключиться к дальнейшим розыскам, пока махнув рукой на дедукцию.
      Совместными силами мы перебрали все книжки на полках и шкафах, свалку на кухонном буфете, несколько коробок с фотографиями, просмотрели документы на подвесной полке и ящики письменного стола, обследовали ближайшие окрестности компьютера и прочей электроники.
      В полном отчаянии пришлось прибегнуть-таки к дедукции. Вроде бы ходила я тогда с кассетами в руках по всей квартире... Ходила-бродила, значит... забрела в кухню... Обнаружила калькулятор в каком-то не очень подходящем месте... Точно, на холодильнике... При чем здесь холодильник? Ага, надо было сунуть в морозильник оставленные на столе упаковки с замороженными блинчиками. И тут позвонила Анита!
      Сорвавшись с места, я рысью поспешила в кухню и распахнула дверцу морозильника. Так и есть! Вот они! Те самые упаковки с блинчиками! Еще замороженное мясо в фольге, пакет зеленой фасольки и что-то неопределенное, тоже завернутое в фольгу. Дрожащими руками схватила это что-то и, развернув, обнаружила фляки. Надо же, напрочь забыла о них! Непременно приготовлю на ужин, давно не ела.
      А вот кассет не оказалось, хотя Марта скрупулезно перебрала все прочие продукты в холодильнике, я ведь могла сунуть кассеты и на другие полки. При этом тоже обнаружилось много интересного, ну, например, кусок уже заплесневевшей печеной грудинки. Не спросив разрешения, продукт она выбросила в мусорное ведро. Хорошо еще, что тарелочку оставила. Затем вынула очередную банку пива и удалилась в гостиную успокаиваться.
      Цезарь Прекрасный ловил каждое сказанное нами слово и ни на шаг не отступал от нас с Мартой. Он и напомнил мне, что я не закончила дедуцировать.
      Пришлось продолжить:
      - Позвонила, значит, Анита и рассказала мне о Трупском, - послушно заговорила я, добросовестно стараясь вспомнить все подробности. Представляете, пан майор, оказывается, тот самый Стефан Трупский, ну, помните, вы еще им интересовались, не кто иной, как задушенный в "Мариотте" Антоний Липчак!
      - Что?! - страшным голосом вскричал младший инспектор.
      Вот тебе и хваленая полицейская выдержка. Никакой конспирации перед безответственными бабами, отреагировал не как Каменный Гость, а как самый нормальный человек, ошарашенный неожиданным известием. Однако тут же спохватился и придал лицу обычное каменное выражение, устремив на меня требовательный вопросительный взгляд.
      Я терпеливо повторила:
      - Антоний Липчак, задушенный в номере отеля "Мариотт", некогда звался Стефаном Трупским. Фамилию изменил. Имя тоже. Неужели пан этого не знал?
      По своему обыкновению не удостоив подозреваемую ответом, полицейский сам задал вопрос:
      - Откуда пани это известно?
      Он что, не слушает? На глупый вопрос сочла себя вправе дать глупый ответ:
      - От Аниты Ларсен.
      И назло ему замолчала, не выкладывая подробностей, пусть сам попросит.
      Что ж, и попросил. Я не стала больше вредничать и охотно поведала о том, кто такой, по сведениям Аниты, был Трупский, чем занимался, как вынюхивал компромат на интересующих его лиц и хранил чужие тайны, продавая их по мере потребности за большие деньги. И он, младший инспектор, при желании может опять лично связаться с Анитой и лично же расспросить ее, но только не теперь. Придется подождать, сейчас она уже должна находиться в Италии.
      - Но вернется, - добавила я в утешение пану майору и желая его хоть немного опять оживить.
      Удалось.
      - Понятно, - произнес Цезарь совсем не полицейским тоном. - А какая тут связь с кассетами?
      - Ну как же, дедукция! - пояснила я. Да, не очень-то он сообразительный, наш красавец Чарек. Не уловил связи! - Ведь Трупский меня вдохновил. Положив телефонную трубку после разговора с Анитой, я тут же бросилась к компьютеру записать пришедшие в голову идеи. Этот Трупский для нас с Мартой просто подарок. Непонятно выражаюсь? Отлично вписывается в сценарий сериала, над которым мы работаем. Нет, разумеется, персонаж весьма непривлекательный, зато как отрицательная личность - мечта. И тут кассеты куда-то подевались, во всяком случае перестали мне мешать, на компьютере я работала свободно. Вот и все, что я надедуцировала.
      Цезарь деревянным голосом поинтересовался:
      - За это время в вашем доме бывал еще кто-нибудь?
      - Понимаю ваш вопрос, вас интересует отрезок времени после просмотра пленок с пожаром. Просматривали мы их позавчера вечером, так что речь может идти о вчерашнем дне и сегодняшнем. Что у нас было вчера? Вторник? Нет, вчера никого не было... Хотя... почтальон приходил, принес что-то заказное, но он даже не заходил, я расписалась на пороге... ну, пан майор понимает, расписалась я в книге доставки, но на пороге квартиры... А потом... потом вчера никого не было. Сегодня же я поехала с утра - для меня утро ближе к полудню, - с утра, значит, меня понесла нелегкая в Ошолом из-за проклятого аккумулятора, стала бы я терять на косметику драгоценные для работы утренние часы...
      - А до Ошолома? - опять пожелал уточнить полицейский, как-то сразу догадавшись, какое заведение я окрестила этим именем. А может, и не догадавшись, не все ли равно, куда меня понесла нелегкая, главное, дома не было.
      - До Ошолома никто ко мне не заходил, я женщина порядочная, и знакомые мои тоже люди воспитанные, с утра в гости не припрутся. Вернулась домой около двух, нашла квартиру в полном порядке, никто не звонил, никто не приходил, в числе и взломщики-грабители, - поспешила уточнить, увидев, как полицейский уже открыл рот, чтобы спросить именно об этом. - Сразу после ограбления моей квартиры - последнего, года назад, - я такие двери поставила - теперь танком не протаранишь. Прошу, можете сами убедиться. Так что если бы взломщики заявились после моего отъезда, еще бы до сих пор мучились.
      Дотошный полицейский и в самом деле пошел полюбоваться на мою стойкую дверь. Дав ей высокую оценку, вернулся к своим баранам:
      - Из этого следует вывод, что кассеты должны по-прежнему находиться в вашей квартире?
      - Разумеется. Я, конечно, склеротичка, но не до такой степени, чтобы отправляться в Ошолом с кассетами в руках, да еще не отдавая себе в этом отчета. Но вы не огорчайтесь, пан майор. Завтра ко мне приходит уборщица, уж она-то их обязательно найдет.
      - Почему вы так в этом уверены?
      - Она всегда находит то, что у меня потерялось, уж не знаю, каким образом. Иногда ненароком наткнется, а иногда я ее специально прошу отыскать пропажу, и не было случая, чтобы ей это не удалось. Так что не волнуйтесь, пан майор, кассеты вы получите.
      - Ты что?! - не выдержала Марта.
      - Успокойся, у пана майора хватит мозгов, чтобы понять - мы ему дадим копию. Будет какое-то время ходить за тобой по пятам и смотреть на руки, но ты уж потерпи. А если осмелится заявить, что не согласен, то скрою от полиции факт обнаружения кассет. Или просто не скажу Ханне, чтобы искала.
      Красавец майор явно переживал целую гамму чувств, решая, что предпочесть, и просто на глазах преображаясь из полицейского пня в человека. Даже заговорил совсем по-человечески:
      - Если бы вы знали, как они нам нужны!..
      - Ясное дело, нужны, ведь Грохольский погорел. Я еще тогда сказала тогда, значит, позавчера, - что обязательно нужно выделить звуки и записать отдельно, и этим пусть занимается полиция. По опыту знаю, сколь ценными могут оказаться реплики зевак, обычно соседям известно больше, чем мы думаем, а та болтливая баба вовсе не такая уж глупая, и, если пожелаете, мы с Мартусей можем в подробностях рассказать о том, что видели и слышали на пропавших пленках, ведь несколько раз их прокручивали...
      Цезарь пожелал, и мы с Мартусей, перебивая друг дружку, красочно и во всех подробностях передали кассетные записи пожара.
      Полицейского проняло, и он даже не скрывал этого. Лицо его пылало, и уши тоже. Он потребовал сообщить номер машины того типа, горбоносого, с хвостиком. Номер я ему назвала по памяти, категорически отказавшись еще раз разыскивать еще и безликий клочок бумаги, а Марта подтвердила - правду говорю, и ей я называла такой же. В благодарность Цезарь Прекрасный пошел нам на колоссальные уступки, согласившись просто присутствовать в монтажной, когда Марта станет переписывать найденные Ханей пленки, видимо уразумев, что иначе он фиг получит. У нас еще, слава богу, не дают статью за склероз.
      А потом полицейский вдруг замолчал. Достаточно изучив его натуру, я уже не сомневалась - опять борется с собой. И даже догадывалась, в чем дело. Он уже начал раскаиваться в своей снисходительности и теперь рассматривал альтернативу. Альтернатива была такая: произвести немедленно законный обыск в моей квартире, получив от прокурора ордер, или оставить все как есть. Что касается первого варианта, то я не сомневалась, что у полиции, как всегда, не хватает людей, к тому же прокурор - не пожарная команда, не торчит на своем посту круглосуточно и вообще не обязан действовать молниеносно, не говоря уже о том, что его рабочее время давно закончилось. Пока заловят, пока разъяснят, что от него требуется, убедят в необходимости выдачи ордера на обыск - это при условии, что он вообще пожелает заниматься этим сверхурочно, - наступит уже завтра. Выходит, следователю придется удалить меня на ночь из моей собственной квартиры, желательно сразу в камеру предварительного заключения. Или, в крайнем случае, оставить у моей двери кого-нибудь из своих людей, опять же предположив, что такие у него найдутся. Ведь за ночь я могла разыскать кассеты и вынести их из квартиры, передать кому-нибудь, уничтожить... Ага, тогда уж своего человека полиции лучше оставить в квартире, а не за дверью. А злоумышленники? Вломятся, перережут мне горло, отыщут и унесут бесценные вещдоки... Впрочем, если насчет своего горла у меня никаких сомнений не возникло, то вот насчет двери я была уверена - с нею им так просто не справиться. И насчет обнаружения кассет тоже. Да после меня никаким злоумышленникам их не найти!
      И еще одна возможность: я могла выбросить обнаруженные кассеты в окно, тогда следовало и там поставить полицейского. Причем не одного, ведь окна моей квартиры выходили на обе стороны, так что меньше чем тремя не обойдешься.
      И я посочувствовала младшему инспектору: столько сложностей! Гораздо проще положиться на мою Ханну.
      Похоже, полицейский и сам пришел к этому выводу. Еще раз попросив обязательно немедленно известить его, как только кассеты будут найдены, и оставив номер своего мобильного телефона, он наконец ушел. Но что все-таки не поставил часового у моего дома, не поручусь.
      Мы с Мартой остались вдвоем. Помолчали, пытаясь хоть немного справиться с хаосом в головах, вызванным вопросами пана майора и его реакцией на некоторые из моих сообщений. Было ощущение, что с реакцией что-то не так, а вот что именно? У меня и без того окончательно перепутались давние преступления с недавними, похоже, у Марты теперь тоже, хотя она непосредственно с историей и не сталкивалась. Возможно, как раз это обстоятельство позволило ей первой упорядочить сумятицу в мозгах. Она же и нарушила молчание, заявив:
      - Знаешь, такое впечатление, что Бартек стал ухлестывать за мной.
      Очень интересная новость! И приятная. Я выжидающе глядела на девушку, пусть выскажется подробнее. Оказывается, это все, уже высказалась.
      - Явно ухаживает за мной. И что скажешь?
      - Скажу, что удивилась бы, если бы не ухлестывал. К тому же бородатый. Так в чем дело?
      - Сама не знаю. Доминик сидит в печенках, вероятно, из-за него...
      - Лично я бы предпочла, чтобы за мной ухлестывали, а не сидели в печенках.
      - Да? Вообще-то я тоже, да вот никак не могу от него отвязаться! Я о Доминике говорю. Отвязаться внутренне, потому что внешне он мне все же начальник, так что служебные отношения рвать никак нельзя. Приходится с ним встречаться, общаться. А каждый раз, как его увижу, все во мне так и вздымается...
      Я кивнула издевательски сочувственно:
      - Понимаю, сразу вспоминаются его умилительные истерики, рыдания в постели и прочие взбрыки.
      - Бессердечная ты все же, Иоанна! - вздохнула Марта. - Знаешь, когда-нибудь не выдержу и пристукну тебя чем-нибудь тяжелым. "Взбрыки"! Не могла выразиться поделикатнее.
      - Ладно, пусть будут выкрутасы, если они тебе больше по вкусу.
      Мартуся задумалась, попивая пиво маленькими глотками. Опять вздохнула.
      - Я бы предпочла слово "депрессия". Не возражаешь? От этих его депрессий человек готов бежать на край света, отыскать там самый глубокий колодец и броситься вниз головой. Надеюсь, ты поняла, что я говорю о себе.
      - Поняла. И радуюсь, что ты живешь не в деревне. Во многих деревнях есть подходящие колодцы. В Варшаве с ними хуже.