Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ
      ТТ, или Трудный труп
      Перевод с польского В.С. Селивановой.
      Анонс
      Пани Иоанне и ее подруге Марте срочно понадобился труп. И не просто труп, а свежий и желательно необычный. Нет-нет, некрофилия тут ни при чем, просто дамы получили заказ на сценарий для детективного сериала. На ловца, как известно, и зверь бежит - вот и труп очень кстати подвернулся на пути у пани Иоанны. Она о него буквально споткнулась, придя с визитом в роскошный отель. Но радовалась писательница недолго, ибо труп оказался слишком уж необычным - с гнусным характером и подлым норовом. Мало того, что с первой же минуты пани Иоанна и ее подруга попали под подозрение, так еще труп упорно не желал подчиняться сценарным законам, злорадно выкидывая фокус за фокусом. И дамам пришлось заняться расследованием - дабы поставить зарвавшийся труп на место, осадить обнаглевшего любовника Марты, а заодно разоблачить убийцу.
      "Трудный труп" - детектив в лучших традициях Иоанны Хмелевской, напоминающий ранние книги писательницы, которые сделали ее знаменитой.
      Поиски трупа заняли у меня как минимум несколько месяцев.
      Нет, я не разрывала курганы и могилы, не лазила по свалкам и старым подвалам, не посещала морги, не прочесывала заросшие пруды и разные там заброшенные водоемы. Искала я столь необходимый мне труп в собственном воображении, в рассказах и пересудах знакомых и незнакомых мне людей и, разумеется, в средствах массовой информации, которые с таким наслаждением потчуют нас всевозможными ужасами и просто заваливают всяческими трупами. А мне ни один не подходил, потому как требовался не первый попавшийся, а, так сказать, элитарный. Простые владельцы громадных состояний, мафиози и прочие уголовники меня не устраивали, ибо не укладывались в разработанные мною мотивы, в силу которых данный персонаж и был убит, став трупом.
      Именно такого персонажа от меня требовала Марта.
      Марта работала на телевидении. Это ей пришло в голову создать некий потрясающий телесериал, и она уговорила меня взяться за столь грязное дело. Взялась я с неохотой, ведь телевидение - область для меня совершенно чуждая. Марта успокоила. Писать будем вместе, все телевизионные реалии она берет на себя, мое дело - детективный сюжет. В совместном сценарии мы намеревались ярко и убедительно вскрыть закулисную сторону кошмарных телевизионных интриг. Марта, будучи режиссером, сама собиралась снимать и ставить наш сериал, и я всячески поддерживала ее в этом стремлении. Ну и нам не хватало трупа. Убить какую-нибудь телезвезду, популярного телеведущего или режиссера вроде Деленга, Нины Терентьев или Вайды1 мы не решались, к ним, впрочем, мои мотивы тоже не подходили. А кроме того, красавчик Деленг нам требовался во всех сериях, глупо убивать его в самом начале, попробуй найди второго такого, красивого, молодого и легкомысленного, из-за которого бабы были готовы перегрызть глотки друг дружке. Сейчас я говорю в переносном смысле. А в нашем сериале, кроме закулисных телевизионных интриг, вовсю бурлили страсти, похлеще, чем в венесуэльских мыльных операх. Любовные перипетии тянулись спиралями и серпантинами из серии в серию, с красавцами же и красавицами в Польше напряженка, в отличие от Венесуэлы.
      Итак, задуман был сериал, которому и в подметки не годились всевозможные "Рабыни Изауры", "Санты-Барбары" и прочие "Кланы". Первоначально погрязший в социальных вопросах и любовных хитросплетениях, наш сериал медленно, но верно превращался в детектив, вытесняя все прочее на второй план. Несомненно, это происходило по моей вине, поскольку с преступлениями я уже давно сроднилась, а социальная проблематика нашего, телевидения для меня - темный лес. Такие метаморфозы Марта всячески поощряла.
      Да и то сказать, мы взяли неплохой темп, каждая серия получалась завлекательной, дамско-мужские интриги с ходу заинтриговывали, а служебные, известные Марте и отраженные в сериале, и вовсе захватывали дух. У нас уже довольно ясно вырисовывались мотивы преступления, а трупа все не было.
      Труп, ясное дело, Марта требовала от меня, я и не отпиралась, что трупы по моей части: ведь детектив без трупов не бывает. Только вот где же мне взять подходящий?
      Об этом я и думала, сидя у себя в кухне и пытаясь одновременно читать корректуру, присматривать за кипящими макаронами и еще краем уха слушать радио, вдруг ненароком упомянут о каком-нибудь удачном для нас убийстве. И ожидала телефонного звонка из какого-то журнала. Меня попросили авторизовать мое собственное интервью, и я согласилась, ведь из всех авторизаций эта была наименее трудоемкой и во всех отношениях логичной.
      Телефон, спасибо ему, позвонил сразу после того, как я покончила с макаронами.
      В трубке я услыхала голос Аниты, моей давней приятельницы, еще со времен Дании. У нее была служебная командировка, ехала она из Стокгольма в Копенгаген почему-то через Варшаву, ну, так получилось, и очень хотела увидеться со мной. Я тоже обрадовалась возможности встретиться. И хотя мы обе были кошмарно заняты, поднапрягшись, все-таки выкроили время для короткой встречи, в гостинице, где она остановилась. Ко мне она приехать не могла, поскольку ей срочно надо было еще вымыть голову. Зная Аниту, я не стала возражать, она никогда не доверяла парикмахерам и считала, что ни один из них не способен сделать ей прическу к лицу; такие уж волосы, что с ними может справиться лишь только она, руководствуясь многолетним опытом. Поскольку я сама всю жизнь мучилась с волосами, то прекрасно понимала Аниту и согласилась заехать к ней в "Мариотт".
      Значит, договорились о встрече в номере Аниты. Я в ускоренном темпе провернула все запланированные дела и в "Мариотт" явилась точно к назначенному часу.
      Еще по дороге, воспроизводя в памяти процесс мытья головы, накручивания волос на бигуди и сушки мокрой головы феном, пришла к выводу, что Анита оставит двери своего номера для меня незапертыми, ведь не угадаешь, в какой стадии процесса ее застанет мой приход: с головой под струей воды или под завывающей сушкой, когда не услышишь стука или не сможешь оторваться. Поэтому я сразу же настроилась на незапертую дверь, даже не стала стучать, и, разумеется, сделала правильно. Дверь Анитиного номера оказалась открытой.
      Я шагнула внутрь, в прихожую. Из ванной не доносилось никаких ожидаемых звуков - не лилась вода, не завывал фен. Полная тишина. Но в конце концов, отель такого класса, как "Мариотт", имеет право быть звуконепроницаемым. Прямо по коридорчику прикрытая дверь в комнату. Толкнув ее, я вошла, и...
      И мечта моя осуществилась. Проклятый труп во всей красе лежал прямо посередке.
      Нет, я не наступила на него, даже не споткнулась, а замерла на месте, увидев на полу мужские ноги. Что мужские, это я поняла по размеру ботинок, ведь в наше время брюки ни о чем не говорят.
      Постояв, я прошла вперед, не слишком испугавшись. Почему бы, действительно, и не лежать какому-то мужику на полу в номере Аниты? Может, пьяный, а может, ему просто так нравится. Испугалась, лишь подойдя поближе и увидев голову лежащего.
      Точнее, полголовы, переднюю ее часть. Еще точнее - лицо, обращенное ко мне и украшенное на лбу аккуратной дырочкой. На мертвом лице застыло выражение дикого бешенства, и главным образом именно поэтому я вспомнила, где же видела покойника.
      Не сразу вспомнила, добрых минут пять стояла как пень, не сводя глаз с мертвого лица, словно это было бог весть какое приятное зрелище, и вспоминала. Что-то с памятью моей стало... Наконец, очень неохотно, она заработала.
      Ну конечно же, много лет назад я встречала этого человека. В двух местах, не имеющих друг к другу никакого отношения. На бегах и в суде. На ипподроме я на него натыкалась много раз, в суде только однажды. Я тогда еще очень удивилась, увидев его в зале суда вот с таким точно бешено-яростным выражением на лице. Не знаю, в каком качестве присутствовал он на том процессе, но более идиотского дела и не припомню: бандит судился с психопатом, обе стороны с их защитниками несли полнейшую чушь, а двойное дно находилось наверняка в центре земного шара, до него никто так и не докопался.
      С этим человеком я знакома не была, даже ни разу не разговаривала, а вот теперь он лежал посередине номера в отеле "Мариотт"... Господи, но где же Анита?! Только тут я ударилась в панику, представив, что она забилась где-то в угол с топором в руках. Нет, с пушкой. Это больше соответствует ее характеру.
      Оторвавшись наконец от трупа, я осмотрела весь номер. Аниты не было, а ванная не только оказалась пустой, но и сияла первозданной чистотой. После уборки в нее явно не ступала нога человека. И рук тоже никто там не мыл.
      Вернувшись в комнату, я опять обшарила ее всю, заглянув в шкафы и даже под кровать. Никого, только проклятый труп посередке.
      Я немного успокоилась. Что бы здесь ни произошло, с Анитой ничего не случилось, а жертвой преступления на полу заниматься не буду, нет у меня времени. И желания. Ну, извещу я полицию о своей страшной находке - и застряну тут неизвестно на сколько, и что тогда? Не встречусь с людьми, с которыми заранее договорилась, не успею в банк до его закрытия, не закончу обещанную на завтра статью, не увижусь с Анитой... Езус-Мария, куда же она подевалась?! Не похитили же ее, в самом деле?
      Разве что это подруга уделала несчастного и теперь скрывается. Где же, черт побери, ее искать?
      Спрошу внизу, в холле отеля, может, у администратора оставила мне какую записку.
      Итак, твердо решила - ухожу, а с трупом пусть возятся те, кому положено. Возможно, не очень разумное решение, но уж слишком некстати подвалил мне этот труп, некогда мне, пардон.
      И вышла.
      Осторожно закрыла за собой дверь. Еще подумала, что следов своего пребывания внутри не оставила, ведь перчаток так и не сняла. И тут, тихонько закрывая дверь, непроизвольно глянула на табличку с номером. Блестящие цифры 2328. Значит, двадцать третий этаж. Холера!
      И какая нелегкая занесла меня этажом выше? Я же отлично запомнила три двойки, с которых начинался номер Аниты, так какого же черта нажала в лифте на кнопку 23? Умственное затмение, факт. Только из-за него и ввалилась в совсем не нужный мне чужой номер с трупом.
      Никаких логичных причин оказаться в этом номере у меня не было, просто кнопку в лифте нажала не ту, сама об этом не подозревая, значит, труп подложили не специально для меня. И не просто так он там лежал, украшение сомнительное, уж явно не в декоративных целях его туда поместили.
      Все, хватит о трупе, ясно - ко мне он не имеет никакого отношения, так нечего о нем и думать. Скорей к Аните!
      Аниту я застала в ее номере, она как раз закончила мытье и приступила к сооружению прически.
      Анита продолжала заниматься волосами и одновременно общалась со мной. Из-за жуткой спешки говорить нам пришлось хором, да при этом еще и не слушая друг друга. Женщины это умеют, очень неплохо получается. Мы уложились в отведенные для встречи считанные минуты. Коротко поведали о себе, я передала ей обещанные кассеты и тексты для перевода, она мне - посылку из Швеции, мы в темпе разрешили деловые проблемы, и вот уже пора прощаться. Хотела я упомянуть и о трупе, который лежал у нее над головой, да вовремя прикусила язык, хватило ума. Вдруг она где-то нечаянно сболтнет о нем, а тогда я сразу же становлюсь подозреваемой. Нет, на такие глупости жалко время тратить!
      Распрощавшись с подругой, я поспешила покинуть отель, старательно обходя второй этаж с его искушениями - казино и кафе.
      По пути домой подумала, что неплохо было бы все-таки узнать о мотивах убийства этого человека, хотя его труп вряд ли нам пригодится, уж больно в неинтересных для нас кругах вращался покойный.
      ***
      Утром Марта влетела ко мне в страшных нервах и как минимум за два часа до условленного срока.
      - Знаю, знаю, что слишком рано, но меня подгонял труп. Не поверишь, наконец-то он появился!
      Я невольно бросила взгляд на упитанного курчонка, которого как раз собиралась сунуть в духовку. Каюсь, вчерашний труп совершенно выветрился из моей головы. Марта проследила за моим взглядом и встревожилась:
      - Он что, фаршированный? И небось начинка сладкая?
      Я поспешила ее успокоить:
      - Нет, горькая. Вернее, кислая. Точнее, полусладкая.
      - Ну, тогда еще ничего. А мне достанется?
      - Неужели ты полагаешь, что я одна в состоянии такого слопать? И ты вот из-за этого фаршированного трупа примчалась ко мне ни свет ни заря? Так захотелось его отведать? А откуда ты вообще про него узнала?
      Вздрогнув, Марта поежилась.
      - Не смей употреблять слово "труп", если мне предстоит его есть! Нет, цыпленок тут ни при чем, я примчалась из-за настоящего трупа. Как раз для нас. Дай мне чего-нибудь хлебнуть, не видишь разве, как я потрясена! Что у тебя есть? Пиво, виски, коньяк? Все пропало! Сама себе загубила жизнь!
      - Не ты первая, не ты последняя, - успокоила я свою темпераментную соавторшу, зная ее повышенную эмоциональность. Отрегулировала газ в духовке, сунула туда курчонка. - Пиво в холодильнике, можешь сама достать. Виски тоже. Найдется и коньяк, только не в холодильнике.
      - Нет, я предпочитаю пиво.
      Я достала из буфета стаканы и со вниманием осмотрела Марту. Выглядит чудесно, по ней никак не заметишь, что жизнь ее пропала. Что вздрючена - это да, но такое с ней случалось часто. Правда, на сей раз взбудоражена больше обычного.
      - Так что же стряслось?
      - Ох, все! Я потеряла мужчину моей мечты, кажется, навсегда, а ходить перед ним на задних лапках не собираюсь, а без него жизнь не мила...
      - Погоди! Ты про кого говоришь? Уж не про Доминика ли?
      - Ну да, про кого же еще!
      Холера, надо же! Если замешан Доминик, значит, дело серьезное. Когда речь заходит о Доминике, моя Мартуся теряет всякую способность соображать, и теперь от нее никакого толку не добьешься. Этот Доминик давно уже сидит у меня в печенках. Какой номер он отколол на этот раз? Минутку, что там Марта бормочет?
      - ...не выношу истерик и впредь не намерена, а вчера вечером я оставила его, он прекрасно знает почему, хотя и пыталась что-то солгать, а самое плохое - он ни словечка мне не сказал, но так каменно молчал, аж мурашки по коже. Прям как мертвый сделался, сил моих нет... И теперь я раздираюсь на две неравные половины...
      - Половины всегда равные, - поучающе вырвалось у меня. И кто за язык дергал? Ведь я в этом не столь уж уверена.
      - И вовсе не всегда! - вскинулась Мартуся. - Вот я изнутри на куски рвусь, и эти куски во мне так и летают, так и сталкиваются, как же равные? Нет, ты скажи, что мне, несчастной, теперь делать? Просто разрываюсь, прямо как в песне, дикая страсть бушует во мне, то тянет к мужу, то к жене...
      - Да ты никак спятила?
      - А я разве говорю, что нет?
      Если честно, я ее очень хорошо понимала. Мечется из-за мужика, с кем не бывает? Сама ведь испытала, на собственной шкуре.
      И словно воочию увидела его красивое, мужественное лицо, его руки, запястья... Меня с такой непреодолимой силой тянуло прикоснуться к ним, взять в свои руки, прижаться щекой... И он склонен был ответить мне взаимностью, собственно, даже ответил, вот только странно как-то...
      Между нами встало казино.
      - Тут секс, а там игровые автоматы и рулетка, - лихорадочно продолжала Марта свою исповедь, несчастная и злая, словно заглянув в мои мысли. - Через дверь слышно, а паршивый шарик так я как будто даже видела: вот он прыгнул в двадцатку, а на нее поставили по максимуму, корнеры, сплиты, номера, серые жетоны. А они мои, серые, мои любимые!
      Что-то во мне дрогнуло, ведь я тоже охотнее всего играла серыми и однажды угадала зеро три раза кряду!
      - А здесь - постель, и его лицо надо мной, это я выражаюсь символически, мы сидели в кафе внизу, на втором этаже... Ну и что мне оставалось делать?
      Я очень хорошо знала, что она должна была сделать, и столь же хорошо знала, что сделала бы сама на ее месте. Да нет, без всякого "бы". Сделала. И потеряла мужчину моей жизни навсегда.
      Ну ладно, что теперь-то... Но ведь Марта была моложе меня на двадцать лет с гаком! И у меня тогда были уже подросшие дети, а у нее пока их вовсе не было. И она очень хотела их иметь, хотела стать нормальной женщиной, женой, матерью...
      - И потому меня с ним тогда не оказалось! - поставила Марта точку в своей исповеди.
      К сожалению, отвлекшись на воспоминания, я пропустила мимо ушей последнюю часть ее рассказа, однако поняла главное - своего мужчину Марта потеряла из-за страсти к игре. Мужчину никак не удается совместить с азартом, или он, или игра, уж это я хорошо знала. Женщина в подобной ситуации охотно пойдет на компромисс, мужчина же - ни в коем случае. Ну разве что один из миллиона.
      И тут я опомнилась:
      - Погоди, когда?
      - Что когда?
      - Когда и где тебя не оказалось рядом с Домиником?
      - О господи, я же тебе твержу - как раз тогда, когда нашли труп!
      - Какой труп?
      - Да наш же, из-за которого я к тебе примчалась! Только об этом и говорю...
      - Весьма хаотично. Я поняла - ты говоришь о страсти, к мужчине и игре, о загубленной жизни...
      Марта вдруг перестала дергаться и с тревогой уставилась на меня:
      - Иоанна, ты здорова? Нам небеса труп посылают, а ты словно и не рада такому подарку судьбы. Ну я - понятное дело, у меня жизненная катастрофа, но ты почему не реагируешь?
      - У меня тоже была такая жизненная катастрофа.
      - Так давно ведь, ты успела к ней привыкнуть, а у меня свеженькая, вчера разразилась. Вернее, сегодня ночью.
      - И ты привыкнешь. А сейчас расскажи обо всем спокойно и по порядку. Не о Доминике и казино, о них я и так все знаю, а о трупе.
      - Да это же все взаимосвязано. У Доминика нет алиби, потому что я его оставила из-за казино, и теперь у него такие неприятности...
      Я попыталась уточнить:
      - Ты оставила Доминика, когда он его убивал?
      - Кто?
      - Ну Доминик твой. Погоди, что ты? Успокойся! Если не Доминик, так этот, как его... убийца. Преступник.
      Марта сгребла с кухонного стола две банки пива и один стакан:
      - Знаешь что, давай лучше присядем в гостиной, а то у тебя, когда стоишь, мозги совсем не работают. Но в общем-то ты права, то есть не знаю, права ли, только вот, сдается мне, неизвестно, когда он его убивал.
      Я прихватила оставшийся стакан, хотя принципиально в последнее время перестала пить пиво, потому как худела. Ну да один разик можно себе позволить. Мы наконец уселись в комнате, вернее, я уселась, а Марта, свернувшись клубочком в углу дивана, еще немного поскулила, уткнувшись в круглую подушку. Потом малость успокоилась и отхлебнула из стакана.
      - А теперь рассказывай все толком и по порядку, - железным голосом потребовала я.
      Мартуся вздохнула:
      - Ох, а я-то надеялась, что трупом займешься ты, я же погружусь в свои собственные беды. А ты вон какая...
      - Займусь, займусь трупом, не беспокойся, как только узнаю, в чем дело. Где же ты его нашла?
      - Нашла не я, а где - в "Мариотте".
      - Повтори!
      - В "Мариотте". А что?
      Сразу вспомнился вчерашний день, как ни старалась я его засунуть в самый дальний уголок памяти. Похоже, сегодняшний будет у нас весьма продуктивным.
      - Холера! - мрачно пробормотала я. - Это мой труп.
      Марта поперхнулась пивом, забрызгав весь стол.
      - Пожалуйста, предупреждай меня о своих сенсациях, хотя бы когда у меня пиво во рту. И пива жалко, и скатерть. В каком смысле он твой? Ты кого-то кокнула ради нашего сценария? Он нам подходит?
      - Это ты должна знать, что нам подходит. Кажется, с этого ты и начала, когда ворвалась ко мне в неурочное время, не так ли? Что же касается трупа, я в нем ни за что не признаюсь, не могу признаться, теперь уже по двум причинам. Ну так рассказывай, у тебя-то он почему всплыл?
      Марта тоже озадачилась, спустила ноги на пол, села нормально, вылила в свой стакан остатки пива из банки.
      - Теперь вижу - лучше бы нам его придумать, - вздохнула она.
      - Придуманный у нас уже есть. Клошар. И я не уверена, что он такой уж совсем выдуманный.
      - Какой клошар? - не поняла Марта.
      - Парижский.
      - И что он делал, этот твой клошар? Хотя эти бродяги, как правило, обычно ничего не делают.
      - Этот тоже, просто лежал.
      - Где лежал?
      - На Монмартре. В районе Клиши.
      - Мне это ни о чем не говорит, в Париже я была всего раз. Объясни по-человечески.
      Клошар лежал тогда на тротуаре, прикрывшись грязным мешком. Этакая куча тряпья, из-под которой торчали ноги. Мое внимание он привлек лишь потому, что я припарковалась рядом и перебралась на место пассажира, где не так пекло солнце, а мне предстояло неизвестно сколько простоять здесь в ожидании сына. Время от времени я поглядывала на бездомного бродягу, гадая, мертв он или просто спит. Полнейшее равнодушие прохожих к лежащему человеку было просто удивительно. Наверное, соизволят подойти, разве что когда начнет вонять. За этим дело не станет, в такую-то жару.
      Я поведала Марте о клошаре, и она помчалась к холодильнику за третьей банкой пива. За пивом мы стали прикидывать, насколько клошар сгодится для сценария.
      - Но я ни в коем случае не соглашусь переносить действие в Париж, решительно заявила Марта. - Надеюсь, ты понимаешь, я лично ничего против Парижа не имею, но ведь эти... как бы поэлегантнее выразиться... финансовые крокодилы ни в жизнь не согласятся. В нашей же стране, что бы там о ней ни говорили, трупы с улиц пока подбирают.
      Я кивнула:
      - Вот поэтому и расскажи наконец о нашем отечественном трупе. Любопытно, какую глупость я отколола на сей раз. Нет, сначала ты, я потом. Когда все это происходило?
      - Сегодня. То есть вчера. Минутку, ты конкретно о чем?
      - Конкретно пока не знаю, интересует, с чего все это началось и когда?
      - Когда - даже затрудняюсь сказать, не поймешь, что тут было началом. Ты имеешь в виду преступление или мои душевные переживания?
      - И то, и то, если они взаимосвязаны. Слушай, что-то сегодня мы никак с тобой не можем договориться.
      - Факт, сегодня у нас получается не того... А взаимосвязаны или нет?.. Со стороны поглядеть - вроде бы связаны, но на коленях клянусь, я лично никого не убивала. И Доминик тоже. Он на это просто не способен, уж за него я ручаюсь. Хотя... Знаешь, вот сейчас подумала. Он так на меня разозлился, Что, может, в нервах...
      Нет, надо принимать меры и устроить Марте допрос по всем правилам. Сходила в кухню еще за пивом, а заодно принесла сыр и нож, чтобы больше не бегать.
      - А теперь ты станешь отвечать на мои вопросы. Итак, когда ты вчера бросила Доминика и отправилась в казино?
      - В десять вечера, около того.
      - А где вы вообще были?
      - В "Мариотте".
      - Почему вы, черт побери, оказались в "Мариотте"? Говори толком.
      - О боже, я страдаю, а ты придираешься к мелочам! Ну ладно, ладно, не злись. Вчера мы ожидали прибытия американского продюсера, ведем с ним переговоры о совместном производстве, участвуют многие знаменитости, я всячески заинтересована в этом проекте, потому как тоже причастна, вот вчера мы и ожидали его.
      - Где? Поточнее.
      - В кафе, где же еще? Поточнее... Явились в девятнадцать часов пять минут в "Мариотт", в эту, как ее... не "Балладина", но тоже словацкий... ага, "Лилла Венеда".
      - Знаю, рядом со входом в казино.
      - Из-за этого все и случилось!
      - Но там надо непременно заказывать столик.
      - А я разве говорю, что не надо? Пух заранее заказал.
      Я прекрасно знала, кто такой Пух. У человека были нормальные имя и фамилия, но все звали его Пухом за невероятную толщину и громоздкость. Довольно крупная шишка на телевидении, с Домиником и Мартой в дружеских отношениях.
      - И Пух тоже ел с вами?
      - А ты как думаешь! И, кажется, заплатил за ужин.
      - А американский продюсер?
      - Должен был явиться прямо к столу, но в последний момент пришло известие, что на день задерживается, прилетит сегодня, а не вчера.
      Я была шокирована:
      - В последний момент? Какой-то несерьезный продюсер.
      Марта нетерпеливо разъяснила:
      - Да нет, он в порядке. Позвонил загодя, да секретарша Пуха никак не могла отловить шефа, с трудом поймала по мобильному Доминика, когда мы уже сидели в кафе. Ну и пришлось самим все съесть, а что еще оставалось делать?
      - Пух сразу ушел или сидел до конца?
      - Смеешься? Чтобы Пух добровольно отказался от вкусной жратвы? Я их там вдвоем и оставила.
      - Так когда же был обнаружен труп и где?
      - Насколько мне известно, около девяти утра, но не в этом дело. Номер в "Мариотте" для американца телевидение не только забронировало, но и оплатило. А ведь Доминик тоже телевидение, не так ли? Пуху не хотелось волочить его до дома...
      - Так он упился мертвецки, твой Доминик?
      - Упился самоубийственно назло всему свету, но не мертвецки. Мученически.
      Я кивнула, прекрасно понимая состояние Доминика. Мартуся знала, что я ее пойму, и опять вздохнула.
      - Ну и Пух дотащил его до гостиничного номера. А "Мариотту" без разницы, кто номер займет, телевидение так телевидение, не их дело. А меня замучили угрызения совести, что я бросила Доминика, я не знала, что он остался в отеле. Оторвалась от рулетки, представляешь, уже в три часа ночи! И кинулась разыскивать Доминика, через Пуха. Только к девяти дозвонилась до него и в десятом уже мчалась обратно в отель. А этот мерзавец был убит еще до того. А что ты о нем знаешь?
      - Обо мне потом. В какой номер Пух затащил Доминика?
      - Двадцать три двадцать семь, на двадцать третьем этаже.
      Я невольно простонала. Ну конечно, Доминику непременно приспичило оказаться в соседнем номере, чтобы мне не удалось скрыть от полиции своего... ну не преступления, а по меньшей мере проступка. Холера! Соображай, соображай, может, удастся снять вину с Доминика, не впутывая себя в это грязное дело? Жертвовать собой ради паршивца Доминика, которого я сердечно не любила, совсем не намерена. Итак, попытаюсь.
      - Вы когда отправились в "Лиллу Венеду"? И откуда?
      - Я с телевидения, с Воронича, а Доминик прямо из дому. Я заехала за ним и с четверть часа ждала. Он уже был вздрюченный, когда садился в мою машину, сразу стало ясно - опять трагедия, весь мир ополчился против него, лишь я его поддержка и опора, стал, по обыкновению, плакаться. Знаешь, может, от этой роли поддержки я и сбежала в казино.
      - Наверняка! - не сомневалась я. - Но сейчас не то важно. Кто может подтвердить, что он был дома уже продолжительное время, а не прилетел туда в последний момент, взопревший и задыхающийся? За пять минут до встречи с тобой?
      Марта изумилась:
      - Ты что, Иоанна? Неужели можешь представить себе Доминика взопревшим и запыхавшимся? Я лично не могу. А дома уже давно был, с женой и детьми, на моих глазах ему несколько человек звонили с Воронича, и по домашнему телефону, и по мобильному, всем было до него дело, раз трубку снимала жена, второй раз даже сынишка, так что он говорил на оба уха. Я свидетель со стороны звонивших. Выходит, дома он был давно, и кроме меня человек двадцать это могут подтвердить, а мне не было нужды звонить, мы с ним еще раньше условились о встрече. И я не совсем дура, понимаю, почему тебя это интересует...
      - По моим подсчетам, ты подъехала к нему в полседьмого. А где Доминик был раньше, до того как домой вернулся?
      - На работе, в своем кабинете. Провел небольшую летучку с подчиненными, часика на два. А еще раньше обсуждал сценографию. И тоже было очень людно.
      Я немного успокоилась. Пока все говорило о невиновности Доминика. Когда же я обнаружила этот труп в соседнем с ним номере? Сейчас подсчитаем. Значит, обнаружила, потом встретилась с Анитой и еще успела в банк, который закрывается ровно в семь. Выходит, труп я видела около шести, когда Доминик еще торчал дома. А если покойника кто-то прикончил часа за два до этого, Доминик тоже отпадает, раз все время находился на людях. Полиция произведет вскрытие и оправдает Доминика.
      И я успокоила Марту:
      - Тогда все в порядке. Труп лежал там еще в то время, когда вы с Пухом ужинали в "Лилле Венеде". Я это точно знаю, случайно наткнулась. А почему подозревают Доминика? Он знал погибшего?
      - Да откуда! Но между этими двумя номерами имеется дверь, и она оказалась незапертой. Вот и стал Доминик первым подозреваемым, тем более что твердил как заведенный: ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знает. И еще, кажется, в его номере что-то полиция обнаружила, но не знаю что. Слушай, так ты его видела?!
      Дошло наконец.
      - Видела и в случае чего ни за что в этом не признаюсь, разве что арестуют Доминика. Но не волнуйся, его не могут подозревать.
      - А ты почем знаешь?
      - Умею считать.
      - Завидую тебе, я вот не умею.
      - Неважно, менты тоже умеют. Если я видела труп уже мертвым, значит, Доминик не мог его прикончить, а до того у него алиби. Не было у Доминика никакой возможности ухлопать наш труп!
      - А когда ты там была?
      - Между шестью и четвертью седьмого. Увидела труп в шесть.
      Поскольку Марта поглощала очередной стакан пива и сидела с полным ртом, то принялась отчаянно махать мне рукой, не решаясь что-то сказать. Я встревожилась, но терпеливо ждала, пока она проглотит пиво.
      - Все не так! Откуда он мог появиться там в шесть? У них получается, что кокнули его между десятью вечера и часом ночи, когда Доминик уже был один в двадцать седьмом номере. Один! Без меня! Если бы я не удрала в казино, его бы не заподозрили! В шесть вечера тот еще был жив.
      - Кто был жив?
      - Труп.
      - Кто так сказал?
      - Врач, наверное. Судмед, кажется, называется? Полиция так считает.
      Перед глазами встала картина увиденного в номере 2328, который я тогда приняла за номер Аниты. Живой?! Кто-то из нас не в своем уме.
      - Невозможно! - категорически заявила я. - Он не был живым... Он не имел никакого права быть живым. Никто без головы не может быть живым.
      - Без головы? - поразилась Марта.
      - Ну, без половины. Задней.
      Марта горячо запротестовала: