ТТ, или Трудный труп
ModernLib.Net / Детективы / Хмелевская Иоанна / ТТ, или Трудный труп - Чтение
(Весь текст)
Автор:
|
Хмелевская Иоанна |
Жанр:
|
Детективы |
-
Читать книгу полностью (555 Кб)
- Скачать в формате fb2
(227 Кб)
- Скачать в формате doc
(234 Кб)
- Скачать в формате txt
(225 Кб)
- Скачать в формате html
(228 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19
|
|
Хмелевска Иоанна
ТТ, или Трудный труп
Иоанна ХМЕЛЕВСКАЯ ТТ, или Трудный труп Перевод с польского В.С. Селивановой. Анонс Пани Иоанне и ее подруге Марте срочно понадобился труп. И не просто труп, а свежий и желательно необычный. Нет-нет, некрофилия тут ни при чем, просто дамы получили заказ на сценарий для детективного сериала. На ловца, как известно, и зверь бежит - вот и труп очень кстати подвернулся на пути у пани Иоанны. Она о него буквально споткнулась, придя с визитом в роскошный отель. Но радовалась писательница недолго, ибо труп оказался слишком уж необычным - с гнусным характером и подлым норовом. Мало того, что с первой же минуты пани Иоанна и ее подруга попали под подозрение, так еще труп упорно не желал подчиняться сценарным законам, злорадно выкидывая фокус за фокусом. И дамам пришлось заняться расследованием - дабы поставить зарвавшийся труп на место, осадить обнаглевшего любовника Марты, а заодно разоблачить убийцу. "Трудный труп" - детектив в лучших традициях Иоанны Хмелевской, напоминающий ранние книги писательницы, которые сделали ее знаменитой. Поиски трупа заняли у меня как минимум несколько месяцев. Нет, я не разрывала курганы и могилы, не лазила по свалкам и старым подвалам, не посещала морги, не прочесывала заросшие пруды и разные там заброшенные водоемы. Искала я столь необходимый мне труп в собственном воображении, в рассказах и пересудах знакомых и незнакомых мне людей и, разумеется, в средствах массовой информации, которые с таким наслаждением потчуют нас всевозможными ужасами и просто заваливают всяческими трупами. А мне ни один не подходил, потому как требовался не первый попавшийся, а, так сказать, элитарный. Простые владельцы громадных состояний, мафиози и прочие уголовники меня не устраивали, ибо не укладывались в разработанные мною мотивы, в силу которых данный персонаж и был убит, став трупом. Именно такого персонажа от меня требовала Марта. Марта работала на телевидении. Это ей пришло в голову создать некий потрясающий телесериал, и она уговорила меня взяться за столь грязное дело. Взялась я с неохотой, ведь телевидение - область для меня совершенно чуждая. Марта успокоила. Писать будем вместе, все телевизионные реалии она берет на себя, мое дело - детективный сюжет. В совместном сценарии мы намеревались ярко и убедительно вскрыть закулисную сторону кошмарных телевизионных интриг. Марта, будучи режиссером, сама собиралась снимать и ставить наш сериал, и я всячески поддерживала ее в этом стремлении. Ну и нам не хватало трупа. Убить какую-нибудь телезвезду, популярного телеведущего или режиссера вроде Деленга, Нины Терентьев или Вайды1 мы не решались, к ним, впрочем, мои мотивы тоже не подходили. А кроме того, красавчик Деленг нам требовался во всех сериях, глупо убивать его в самом начале, попробуй найди второго такого, красивого, молодого и легкомысленного, из-за которого бабы были готовы перегрызть глотки друг дружке. Сейчас я говорю в переносном смысле. А в нашем сериале, кроме закулисных телевизионных интриг, вовсю бурлили страсти, похлеще, чем в венесуэльских мыльных операх. Любовные перипетии тянулись спиралями и серпантинами из серии в серию, с красавцами же и красавицами в Польше напряженка, в отличие от Венесуэлы. Итак, задуман был сериал, которому и в подметки не годились всевозможные "Рабыни Изауры", "Санты-Барбары" и прочие "Кланы". Первоначально погрязший в социальных вопросах и любовных хитросплетениях, наш сериал медленно, но верно превращался в детектив, вытесняя все прочее на второй план. Несомненно, это происходило по моей вине, поскольку с преступлениями я уже давно сроднилась, а социальная проблематика нашего, телевидения для меня - темный лес. Такие метаморфозы Марта всячески поощряла. Да и то сказать, мы взяли неплохой темп, каждая серия получалась завлекательной, дамско-мужские интриги с ходу заинтриговывали, а служебные, известные Марте и отраженные в сериале, и вовсе захватывали дух. У нас уже довольно ясно вырисовывались мотивы преступления, а трупа все не было. Труп, ясное дело, Марта требовала от меня, я и не отпиралась, что трупы по моей части: ведь детектив без трупов не бывает. Только вот где же мне взять подходящий? Об этом я и думала, сидя у себя в кухне и пытаясь одновременно читать корректуру, присматривать за кипящими макаронами и еще краем уха слушать радио, вдруг ненароком упомянут о каком-нибудь удачном для нас убийстве. И ожидала телефонного звонка из какого-то журнала. Меня попросили авторизовать мое собственное интервью, и я согласилась, ведь из всех авторизаций эта была наименее трудоемкой и во всех отношениях логичной. Телефон, спасибо ему, позвонил сразу после того, как я покончила с макаронами. В трубке я услыхала голос Аниты, моей давней приятельницы, еще со времен Дании. У нее была служебная командировка, ехала она из Стокгольма в Копенгаген почему-то через Варшаву, ну, так получилось, и очень хотела увидеться со мной. Я тоже обрадовалась возможности встретиться. И хотя мы обе были кошмарно заняты, поднапрягшись, все-таки выкроили время для короткой встречи, в гостинице, где она остановилась. Ко мне она приехать не могла, поскольку ей срочно надо было еще вымыть голову. Зная Аниту, я не стала возражать, она никогда не доверяла парикмахерам и считала, что ни один из них не способен сделать ей прическу к лицу; такие уж волосы, что с ними может справиться лишь только она, руководствуясь многолетним опытом. Поскольку я сама всю жизнь мучилась с волосами, то прекрасно понимала Аниту и согласилась заехать к ней в "Мариотт". Значит, договорились о встрече в номере Аниты. Я в ускоренном темпе провернула все запланированные дела и в "Мариотт" явилась точно к назначенному часу. Еще по дороге, воспроизводя в памяти процесс мытья головы, накручивания волос на бигуди и сушки мокрой головы феном, пришла к выводу, что Анита оставит двери своего номера для меня незапертыми, ведь не угадаешь, в какой стадии процесса ее застанет мой приход: с головой под струей воды или под завывающей сушкой, когда не услышишь стука или не сможешь оторваться. Поэтому я сразу же настроилась на незапертую дверь, даже не стала стучать, и, разумеется, сделала правильно. Дверь Анитиного номера оказалась открытой. Я шагнула внутрь, в прихожую. Из ванной не доносилось никаких ожидаемых звуков - не лилась вода, не завывал фен. Полная тишина. Но в конце концов, отель такого класса, как "Мариотт", имеет право быть звуконепроницаемым. Прямо по коридорчику прикрытая дверь в комнату. Толкнув ее, я вошла, и... И мечта моя осуществилась. Проклятый труп во всей красе лежал прямо посередке. Нет, я не наступила на него, даже не споткнулась, а замерла на месте, увидев на полу мужские ноги. Что мужские, это я поняла по размеру ботинок, ведь в наше время брюки ни о чем не говорят. Постояв, я прошла вперед, не слишком испугавшись. Почему бы, действительно, и не лежать какому-то мужику на полу в номере Аниты? Может, пьяный, а может, ему просто так нравится. Испугалась, лишь подойдя поближе и увидев голову лежащего. Точнее, полголовы, переднюю ее часть. Еще точнее - лицо, обращенное ко мне и украшенное на лбу аккуратной дырочкой. На мертвом лице застыло выражение дикого бешенства, и главным образом именно поэтому я вспомнила, где же видела покойника. Не сразу вспомнила, добрых минут пять стояла как пень, не сводя глаз с мертвого лица, словно это было бог весть какое приятное зрелище, и вспоминала. Что-то с памятью моей стало... Наконец, очень неохотно, она заработала. Ну конечно же, много лет назад я встречала этого человека. В двух местах, не имеющих друг к другу никакого отношения. На бегах и в суде. На ипподроме я на него натыкалась много раз, в суде только однажды. Я тогда еще очень удивилась, увидев его в зале суда вот с таким точно бешено-яростным выражением на лице. Не знаю, в каком качестве присутствовал он на том процессе, но более идиотского дела и не припомню: бандит судился с психопатом, обе стороны с их защитниками несли полнейшую чушь, а двойное дно находилось наверняка в центре земного шара, до него никто так и не докопался. С этим человеком я знакома не была, даже ни разу не разговаривала, а вот теперь он лежал посередине номера в отеле "Мариотт"... Господи, но где же Анита?! Только тут я ударилась в панику, представив, что она забилась где-то в угол с топором в руках. Нет, с пушкой. Это больше соответствует ее характеру. Оторвавшись наконец от трупа, я осмотрела весь номер. Аниты не было, а ванная не только оказалась пустой, но и сияла первозданной чистотой. После уборки в нее явно не ступала нога человека. И рук тоже никто там не мыл. Вернувшись в комнату, я опять обшарила ее всю, заглянув в шкафы и даже под кровать. Никого, только проклятый труп посередке. Я немного успокоилась. Что бы здесь ни произошло, с Анитой ничего не случилось, а жертвой преступления на полу заниматься не буду, нет у меня времени. И желания. Ну, извещу я полицию о своей страшной находке - и застряну тут неизвестно на сколько, и что тогда? Не встречусь с людьми, с которыми заранее договорилась, не успею в банк до его закрытия, не закончу обещанную на завтра статью, не увижусь с Анитой... Езус-Мария, куда же она подевалась?! Не похитили же ее, в самом деле? Разве что это подруга уделала несчастного и теперь скрывается. Где же, черт побери, ее искать? Спрошу внизу, в холле отеля, может, у администратора оставила мне какую записку. Итак, твердо решила - ухожу, а с трупом пусть возятся те, кому положено. Возможно, не очень разумное решение, но уж слишком некстати подвалил мне этот труп, некогда мне, пардон. И вышла. Осторожно закрыла за собой дверь. Еще подумала, что следов своего пребывания внутри не оставила, ведь перчаток так и не сняла. И тут, тихонько закрывая дверь, непроизвольно глянула на табличку с номером. Блестящие цифры 2328. Значит, двадцать третий этаж. Холера! И какая нелегкая занесла меня этажом выше? Я же отлично запомнила три двойки, с которых начинался номер Аниты, так какого же черта нажала в лифте на кнопку 23? Умственное затмение, факт. Только из-за него и ввалилась в совсем не нужный мне чужой номер с трупом. Никаких логичных причин оказаться в этом номере у меня не было, просто кнопку в лифте нажала не ту, сама об этом не подозревая, значит, труп подложили не специально для меня. И не просто так он там лежал, украшение сомнительное, уж явно не в декоративных целях его туда поместили. Все, хватит о трупе, ясно - ко мне он не имеет никакого отношения, так нечего о нем и думать. Скорей к Аните! Аниту я застала в ее номере, она как раз закончила мытье и приступила к сооружению прически. Анита продолжала заниматься волосами и одновременно общалась со мной. Из-за жуткой спешки говорить нам пришлось хором, да при этом еще и не слушая друг друга. Женщины это умеют, очень неплохо получается. Мы уложились в отведенные для встречи считанные минуты. Коротко поведали о себе, я передала ей обещанные кассеты и тексты для перевода, она мне - посылку из Швеции, мы в темпе разрешили деловые проблемы, и вот уже пора прощаться. Хотела я упомянуть и о трупе, который лежал у нее над головой, да вовремя прикусила язык, хватило ума. Вдруг она где-то нечаянно сболтнет о нем, а тогда я сразу же становлюсь подозреваемой. Нет, на такие глупости жалко время тратить! Распрощавшись с подругой, я поспешила покинуть отель, старательно обходя второй этаж с его искушениями - казино и кафе. По пути домой подумала, что неплохо было бы все-таки узнать о мотивах убийства этого человека, хотя его труп вряд ли нам пригодится, уж больно в неинтересных для нас кругах вращался покойный. *** Утром Марта влетела ко мне в страшных нервах и как минимум за два часа до условленного срока. - Знаю, знаю, что слишком рано, но меня подгонял труп. Не поверишь, наконец-то он появился! Я невольно бросила взгляд на упитанного курчонка, которого как раз собиралась сунуть в духовку. Каюсь, вчерашний труп совершенно выветрился из моей головы. Марта проследила за моим взглядом и встревожилась: - Он что, фаршированный? И небось начинка сладкая? Я поспешила ее успокоить: - Нет, горькая. Вернее, кислая. Точнее, полусладкая. - Ну, тогда еще ничего. А мне достанется? - Неужели ты полагаешь, что я одна в состоянии такого слопать? И ты вот из-за этого фаршированного трупа примчалась ко мне ни свет ни заря? Так захотелось его отведать? А откуда ты вообще про него узнала? Вздрогнув, Марта поежилась. - Не смей употреблять слово "труп", если мне предстоит его есть! Нет, цыпленок тут ни при чем, я примчалась из-за настоящего трупа. Как раз для нас. Дай мне чего-нибудь хлебнуть, не видишь разве, как я потрясена! Что у тебя есть? Пиво, виски, коньяк? Все пропало! Сама себе загубила жизнь! - Не ты первая, не ты последняя, - успокоила я свою темпераментную соавторшу, зная ее повышенную эмоциональность. Отрегулировала газ в духовке, сунула туда курчонка. - Пиво в холодильнике, можешь сама достать. Виски тоже. Найдется и коньяк, только не в холодильнике. - Нет, я предпочитаю пиво. Я достала из буфета стаканы и со вниманием осмотрела Марту. Выглядит чудесно, по ней никак не заметишь, что жизнь ее пропала. Что вздрючена - это да, но такое с ней случалось часто. Правда, на сей раз взбудоражена больше обычного. - Так что же стряслось? - Ох, все! Я потеряла мужчину моей мечты, кажется, навсегда, а ходить перед ним на задних лапках не собираюсь, а без него жизнь не мила... - Погоди! Ты про кого говоришь? Уж не про Доминика ли? - Ну да, про кого же еще! Холера, надо же! Если замешан Доминик, значит, дело серьезное. Когда речь заходит о Доминике, моя Мартуся теряет всякую способность соображать, и теперь от нее никакого толку не добьешься. Этот Доминик давно уже сидит у меня в печенках. Какой номер он отколол на этот раз? Минутку, что там Марта бормочет? - ...не выношу истерик и впредь не намерена, а вчера вечером я оставила его, он прекрасно знает почему, хотя и пыталась что-то солгать, а самое плохое - он ни словечка мне не сказал, но так каменно молчал, аж мурашки по коже. Прям как мертвый сделался, сил моих нет... И теперь я раздираюсь на две неравные половины... - Половины всегда равные, - поучающе вырвалось у меня. И кто за язык дергал? Ведь я в этом не столь уж уверена. - И вовсе не всегда! - вскинулась Мартуся. - Вот я изнутри на куски рвусь, и эти куски во мне так и летают, так и сталкиваются, как же равные? Нет, ты скажи, что мне, несчастной, теперь делать? Просто разрываюсь, прямо как в песне, дикая страсть бушует во мне, то тянет к мужу, то к жене... - Да ты никак спятила? - А я разве говорю, что нет? Если честно, я ее очень хорошо понимала. Мечется из-за мужика, с кем не бывает? Сама ведь испытала, на собственной шкуре. И словно воочию увидела его красивое, мужественное лицо, его руки, запястья... Меня с такой непреодолимой силой тянуло прикоснуться к ним, взять в свои руки, прижаться щекой... И он склонен был ответить мне взаимностью, собственно, даже ответил, вот только странно как-то... Между нами встало казино. - Тут секс, а там игровые автоматы и рулетка, - лихорадочно продолжала Марта свою исповедь, несчастная и злая, словно заглянув в мои мысли. - Через дверь слышно, а паршивый шарик так я как будто даже видела: вот он прыгнул в двадцатку, а на нее поставили по максимуму, корнеры, сплиты, номера, серые жетоны. А они мои, серые, мои любимые! Что-то во мне дрогнуло, ведь я тоже охотнее всего играла серыми и однажды угадала зеро три раза кряду! - А здесь - постель, и его лицо надо мной, это я выражаюсь символически, мы сидели в кафе внизу, на втором этаже... Ну и что мне оставалось делать? Я очень хорошо знала, что она должна была сделать, и столь же хорошо знала, что сделала бы сама на ее месте. Да нет, без всякого "бы". Сделала. И потеряла мужчину моей жизни навсегда. Ну ладно, что теперь-то... Но ведь Марта была моложе меня на двадцать лет с гаком! И у меня тогда были уже подросшие дети, а у нее пока их вовсе не было. И она очень хотела их иметь, хотела стать нормальной женщиной, женой, матерью... - И потому меня с ним тогда не оказалось! - поставила Марта точку в своей исповеди. К сожалению, отвлекшись на воспоминания, я пропустила мимо ушей последнюю часть ее рассказа, однако поняла главное - своего мужчину Марта потеряла из-за страсти к игре. Мужчину никак не удается совместить с азартом, или он, или игра, уж это я хорошо знала. Женщина в подобной ситуации охотно пойдет на компромисс, мужчина же - ни в коем случае. Ну разве что один из миллиона. И тут я опомнилась: - Погоди, когда? - Что когда? - Когда и где тебя не оказалось рядом с Домиником? - О господи, я же тебе твержу - как раз тогда, когда нашли труп! - Какой труп? - Да наш же, из-за которого я к тебе примчалась! Только об этом и говорю... - Весьма хаотично. Я поняла - ты говоришь о страсти, к мужчине и игре, о загубленной жизни... Марта вдруг перестала дергаться и с тревогой уставилась на меня: - Иоанна, ты здорова? Нам небеса труп посылают, а ты словно и не рада такому подарку судьбы. Ну я - понятное дело, у меня жизненная катастрофа, но ты почему не реагируешь? - У меня тоже была такая жизненная катастрофа. - Так давно ведь, ты успела к ней привыкнуть, а у меня свеженькая, вчера разразилась. Вернее, сегодня ночью. - И ты привыкнешь. А сейчас расскажи обо всем спокойно и по порядку. Не о Доминике и казино, о них я и так все знаю, а о трупе. - Да это же все взаимосвязано. У Доминика нет алиби, потому что я его оставила из-за казино, и теперь у него такие неприятности... Я попыталась уточнить: - Ты оставила Доминика, когда он его убивал? - Кто? - Ну Доминик твой. Погоди, что ты? Успокойся! Если не Доминик, так этот, как его... убийца. Преступник. Марта сгребла с кухонного стола две банки пива и один стакан: - Знаешь что, давай лучше присядем в гостиной, а то у тебя, когда стоишь, мозги совсем не работают. Но в общем-то ты права, то есть не знаю, права ли, только вот, сдается мне, неизвестно, когда он его убивал. Я прихватила оставшийся стакан, хотя принципиально в последнее время перестала пить пиво, потому как худела. Ну да один разик можно себе позволить. Мы наконец уселись в комнате, вернее, я уселась, а Марта, свернувшись клубочком в углу дивана, еще немного поскулила, уткнувшись в круглую подушку. Потом малость успокоилась и отхлебнула из стакана. - А теперь рассказывай все толком и по порядку, - железным голосом потребовала я. Мартуся вздохнула: - Ох, а я-то надеялась, что трупом займешься ты, я же погружусь в свои собственные беды. А ты вон какая... - Займусь, займусь трупом, не беспокойся, как только узнаю, в чем дело. Где же ты его нашла? - Нашла не я, а где - в "Мариотте". - Повтори! - В "Мариотте". А что? Сразу вспомнился вчерашний день, как ни старалась я его засунуть в самый дальний уголок памяти. Похоже, сегодняшний будет у нас весьма продуктивным. - Холера! - мрачно пробормотала я. - Это мой труп. Марта поперхнулась пивом, забрызгав весь стол. - Пожалуйста, предупреждай меня о своих сенсациях, хотя бы когда у меня пиво во рту. И пива жалко, и скатерть. В каком смысле он твой? Ты кого-то кокнула ради нашего сценария? Он нам подходит? - Это ты должна знать, что нам подходит. Кажется, с этого ты и начала, когда ворвалась ко мне в неурочное время, не так ли? Что же касается трупа, я в нем ни за что не признаюсь, не могу признаться, теперь уже по двум причинам. Ну так рассказывай, у тебя-то он почему всплыл? Марта тоже озадачилась, спустила ноги на пол, села нормально, вылила в свой стакан остатки пива из банки. - Теперь вижу - лучше бы нам его придумать, - вздохнула она. - Придуманный у нас уже есть. Клошар. И я не уверена, что он такой уж совсем выдуманный. - Какой клошар? - не поняла Марта. - Парижский. - И что он делал, этот твой клошар? Хотя эти бродяги, как правило, обычно ничего не делают. - Этот тоже, просто лежал. - Где лежал? - На Монмартре. В районе Клиши. - Мне это ни о чем не говорит, в Париже я была всего раз. Объясни по-человечески. Клошар лежал тогда на тротуаре, прикрывшись грязным мешком. Этакая куча тряпья, из-под которой торчали ноги. Мое внимание он привлек лишь потому, что я припарковалась рядом и перебралась на место пассажира, где не так пекло солнце, а мне предстояло неизвестно сколько простоять здесь в ожидании сына. Время от времени я поглядывала на бездомного бродягу, гадая, мертв он или просто спит. Полнейшее равнодушие прохожих к лежащему человеку было просто удивительно. Наверное, соизволят подойти, разве что когда начнет вонять. За этим дело не станет, в такую-то жару. Я поведала Марте о клошаре, и она помчалась к холодильнику за третьей банкой пива. За пивом мы стали прикидывать, насколько клошар сгодится для сценария. - Но я ни в коем случае не соглашусь переносить действие в Париж, решительно заявила Марта. - Надеюсь, ты понимаешь, я лично ничего против Парижа не имею, но ведь эти... как бы поэлегантнее выразиться... финансовые крокодилы ни в жизнь не согласятся. В нашей же стране, что бы там о ней ни говорили, трупы с улиц пока подбирают. Я кивнула: - Вот поэтому и расскажи наконец о нашем отечественном трупе. Любопытно, какую глупость я отколола на сей раз. Нет, сначала ты, я потом. Когда все это происходило? - Сегодня. То есть вчера. Минутку, ты конкретно о чем? - Конкретно пока не знаю, интересует, с чего все это началось и когда? - Когда - даже затрудняюсь сказать, не поймешь, что тут было началом. Ты имеешь в виду преступление или мои душевные переживания? - И то, и то, если они взаимосвязаны. Слушай, что-то сегодня мы никак с тобой не можем договориться. - Факт, сегодня у нас получается не того... А взаимосвязаны или нет?.. Со стороны поглядеть - вроде бы связаны, но на коленях клянусь, я лично никого не убивала. И Доминик тоже. Он на это просто не способен, уж за него я ручаюсь. Хотя... Знаешь, вот сейчас подумала. Он так на меня разозлился, Что, может, в нервах... Нет, надо принимать меры и устроить Марте допрос по всем правилам. Сходила в кухню еще за пивом, а заодно принесла сыр и нож, чтобы больше не бегать. - А теперь ты станешь отвечать на мои вопросы. Итак, когда ты вчера бросила Доминика и отправилась в казино? - В десять вечера, около того. - А где вы вообще были? - В "Мариотте". - Почему вы, черт побери, оказались в "Мариотте"? Говори толком. - О боже, я страдаю, а ты придираешься к мелочам! Ну ладно, ладно, не злись. Вчера мы ожидали прибытия американского продюсера, ведем с ним переговоры о совместном производстве, участвуют многие знаменитости, я всячески заинтересована в этом проекте, потому как тоже причастна, вот вчера мы и ожидали его. - Где? Поточнее. - В кафе, где же еще? Поточнее... Явились в девятнадцать часов пять минут в "Мариотт", в эту, как ее... не "Балладина", но тоже словацкий... ага, "Лилла Венеда". - Знаю, рядом со входом в казино. - Из-за этого все и случилось! - Но там надо непременно заказывать столик. - А я разве говорю, что не надо? Пух заранее заказал. Я прекрасно знала, кто такой Пух. У человека были нормальные имя и фамилия, но все звали его Пухом за невероятную толщину и громоздкость. Довольно крупная шишка на телевидении, с Домиником и Мартой в дружеских отношениях. - И Пух тоже ел с вами? - А ты как думаешь! И, кажется, заплатил за ужин. - А американский продюсер? - Должен был явиться прямо к столу, но в последний момент пришло известие, что на день задерживается, прилетит сегодня, а не вчера. Я была шокирована: - В последний момент? Какой-то несерьезный продюсер. Марта нетерпеливо разъяснила: - Да нет, он в порядке. Позвонил загодя, да секретарша Пуха никак не могла отловить шефа, с трудом поймала по мобильному Доминика, когда мы уже сидели в кафе. Ну и пришлось самим все съесть, а что еще оставалось делать? - Пух сразу ушел или сидел до конца? - Смеешься? Чтобы Пух добровольно отказался от вкусной жратвы? Я их там вдвоем и оставила. - Так когда же был обнаружен труп и где? - Насколько мне известно, около девяти утра, но не в этом дело. Номер в "Мариотте" для американца телевидение не только забронировало, но и оплатило. А ведь Доминик тоже телевидение, не так ли? Пуху не хотелось волочить его до дома... - Так он упился мертвецки, твой Доминик? - Упился самоубийственно назло всему свету, но не мертвецки. Мученически. Я кивнула, прекрасно понимая состояние Доминика. Мартуся знала, что я ее пойму, и опять вздохнула. - Ну и Пух дотащил его до гостиничного номера. А "Мариотту" без разницы, кто номер займет, телевидение так телевидение, не их дело. А меня замучили угрызения совести, что я бросила Доминика, я не знала, что он остался в отеле. Оторвалась от рулетки, представляешь, уже в три часа ночи! И кинулась разыскивать Доминика, через Пуха. Только к девяти дозвонилась до него и в десятом уже мчалась обратно в отель. А этот мерзавец был убит еще до того. А что ты о нем знаешь? - Обо мне потом. В какой номер Пух затащил Доминика? - Двадцать три двадцать семь, на двадцать третьем этаже. Я невольно простонала. Ну конечно, Доминику непременно приспичило оказаться в соседнем номере, чтобы мне не удалось скрыть от полиции своего... ну не преступления, а по меньшей мере проступка. Холера! Соображай, соображай, может, удастся снять вину с Доминика, не впутывая себя в это грязное дело? Жертвовать собой ради паршивца Доминика, которого я сердечно не любила, совсем не намерена. Итак, попытаюсь. - Вы когда отправились в "Лиллу Венеду"? И откуда? - Я с телевидения, с Воронича, а Доминик прямо из дому. Я заехала за ним и с четверть часа ждала. Он уже был вздрюченный, когда садился в мою машину, сразу стало ясно - опять трагедия, весь мир ополчился против него, лишь я его поддержка и опора, стал, по обыкновению, плакаться. Знаешь, может, от этой роли поддержки я и сбежала в казино. - Наверняка! - не сомневалась я. - Но сейчас не то важно. Кто может подтвердить, что он был дома уже продолжительное время, а не прилетел туда в последний момент, взопревший и задыхающийся? За пять минут до встречи с тобой? Марта изумилась: - Ты что, Иоанна? Неужели можешь представить себе Доминика взопревшим и запыхавшимся? Я лично не могу. А дома уже давно был, с женой и детьми, на моих глазах ему несколько человек звонили с Воронича, и по домашнему телефону, и по мобильному, всем было до него дело, раз трубку снимала жена, второй раз даже сынишка, так что он говорил на оба уха. Я свидетель со стороны звонивших. Выходит, дома он был давно, и кроме меня человек двадцать это могут подтвердить, а мне не было нужды звонить, мы с ним еще раньше условились о встрече. И я не совсем дура, понимаю, почему тебя это интересует... - По моим подсчетам, ты подъехала к нему в полседьмого. А где Доминик был раньше, до того как домой вернулся? - На работе, в своем кабинете. Провел небольшую летучку с подчиненными, часика на два. А еще раньше обсуждал сценографию. И тоже было очень людно. Я немного успокоилась. Пока все говорило о невиновности Доминика. Когда же я обнаружила этот труп в соседнем с ним номере? Сейчас подсчитаем. Значит, обнаружила, потом встретилась с Анитой и еще успела в банк, который закрывается ровно в семь. Выходит, труп я видела около шести, когда Доминик еще торчал дома. А если покойника кто-то прикончил часа за два до этого, Доминик тоже отпадает, раз все время находился на людях. Полиция произведет вскрытие и оправдает Доминика. И я успокоила Марту: - Тогда все в порядке. Труп лежал там еще в то время, когда вы с Пухом ужинали в "Лилле Венеде". Я это точно знаю, случайно наткнулась. А почему подозревают Доминика? Он знал погибшего? - Да откуда! Но между этими двумя номерами имеется дверь, и она оказалась незапертой. Вот и стал Доминик первым подозреваемым, тем более что твердил как заведенный: ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знает. И еще, кажется, в его номере что-то полиция обнаружила, но не знаю что. Слушай, так ты его видела?! Дошло наконец. - Видела и в случае чего ни за что в этом не признаюсь, разве что арестуют Доминика. Но не волнуйся, его не могут подозревать. - А ты почем знаешь? - Умею считать. - Завидую тебе, я вот не умею. - Неважно, менты тоже умеют. Если я видела труп уже мертвым, значит, Доминик не мог его прикончить, а до того у него алиби. Не было у Доминика никакой возможности ухлопать наш труп! - А когда ты там была? - Между шестью и четвертью седьмого. Увидела труп в шесть. Поскольку Марта поглощала очередной стакан пива и сидела с полным ртом, то принялась отчаянно махать мне рукой, не решаясь что-то сказать. Я встревожилась, но терпеливо ждала, пока она проглотит пиво. - Все не так! Откуда он мог появиться там в шесть? У них получается, что кокнули его между десятью вечера и часом ночи, когда Доминик уже был один в двадцать седьмом номере. Один! Без меня! Если бы я не удрала в казино, его бы не заподозрили! В шесть вечера тот еще был жив. - Кто был жив? - Труп. - Кто так сказал? - Врач, наверное. Судмед, кажется, называется? Полиция так считает. Перед глазами встала картина увиденного в номере 2328, который я тогда приняла за номер Аниты. Живой?! Кто-то из нас не в своем уме. - Невозможно! - категорически заявила я. - Он не был живым... Он не имел никакого права быть живым. Никто без головы не может быть живым. - Без головы? - поразилась Марта. - Ну, без половины. Задней. Марта горячо запротестовала: - Иоанна, ну о чем ты говоришь! Или это твои вымыслы для нашего сценария? Нет? В сценарии я могу согласиться с твоей безголовой концепцией, но ведь тот, настоящий, в отеле, был с головой! Его задушили, и это совсем не повредило его голове. Уверяю тебя, его голова не понесла никакого ущерба. - Слушай, Марта, если ты сейчас скажешь, что ему вообще не нанесли ни малейшего ущерба, я могу и рассердиться. Но что-то тут все-таки не так. Ты там лично была? - Ясное дело, была, но лишь сегодня утром, около десяти, я же тебе уже говорила. Как раз его обнаружили. Что там делалось! - И ты видела его? - Кого? - Да труп же, холера! - Кусочек. Он там еще лежал. Знай я, что увижу, закрыла бы глаза. Но откуда мне было знать? Вот я и увидела его. Со стороны головы... - Спокойствие, только спокойствие... Допрос продолжается. Ты откуда смотрела? Отвечай кратко и точно. - Из комнаты Доминика. Точнее, американского продюсера. Двери между двумя номерами были распахнуты. Но Доминик видел его целиком. Слушай, я больше не могу так, я хочу понять! - Минуточку, уточним. Ты смотрела из комнаты Доминика и видела его с головы? - Богом клянусь! - Он лежал на полу? - На полу. - И головой в сторону Доминика? - Если быть точной, в тот момент головой в мою сторону. Но в принципе в сторону комнаты Доминика. - Вот теперь и я тоже перестала что-либо понимать! Встревоженная Марта галопом помчалась в кухню за новой спасительной порцией пива и, вернувшись, налила мне полный стакан. Я не прореагировала, оцепенев в очень неудобной позе: подбородок уперла в скрещенные ладони, локти расставила на журнальном столике. И было от чего офонареть. Когда я в шесть вечера накануне была в том номере, труп лежал ногами в сторону Доминика, а раз Марта видела наоборот, кто-то должен был уложить труп в другой позиции. И не могла Марта не обратить внимания на замызганный ковер. Что же там произошло, черт подери?! Марта сделала попытку запустить меня, принявшись отчаянно трясти за плечо: - Иоанна, очнись! Ну чего ты? До сих пор я отвечала на твои вопросы, честно и четко, скажешь нет? Но и мое терпение кончилось. Что все это значит? Я что-то не так увидела? Вот, выпей пивка, очень помогает. Глубоко вздохнув, я сняла локти со стола. Придется теперь ознакомить напарницу со своей точкой зрения, все равно, чувствую, своими силами с загадкой не справиться. Ко мне вернулась способность говорить. Я велела Марте сесть спокойно. - Кончай меня трясти, в голове и без того все перемешалось, да и пива не отхлебнешь. Ну вот, слушай внимательно. Позвонила мне моя давняя приятельница, и мы с ней условились встретиться в "Мариотте"... Надеюсь, мне удалось изложить все понятно и доходчиво. Теперь и Марта погрузилась в раздумье. Какое-то время мы с ней сидели молча. Марта заговорила первой: - Лично я была трезвой как свинья. Говорю о сегодняшнем утре. А ты? - Еще трезвее. Весь день просидела за сценарием, ничего не пила, не ела. Даже вечером в рот ни капли, только стакан чаю. Я ведь худею. Так что выбрось из головы всякие там галлюцинации. Марта чрезвычайно заинтересовалась: - И что, в самом деле помогает? То-то я гляжу, за последнее время ты сбросила добрых несколько килограммов. Это от пива? - От пива. Отставила целиком и полностью, а уж вечером - боже избавь. И от устриц. - Тоже отставила? - Наоборот. Весь отпуск лопала без стыда и совести. Может, и не весь, но недели три уж точно. Оказывается, от белого вина не толстеют. А тут и на белое вино не тянет, без устриц. И хватит о моей диете, давай о трупе. - Тоже неплохое средство отбить аппетит. Только вот у меня получаются два трупа. - Жуткое дело. У меня тоже. Мы с Мартой еще раз вместе, шаг за шагом, рассмотрели все мельчайшие подробности этой невероятной истории, и я испытала большое облегчение, ведь уже закрадывалась в голову ужасная мысль: вот, оставила без помощи тяжело раненного человека, живого, никакой не труп, а он помучился и к часу ночи окочурился. А если бы вызвала врача, глядишь, и выжил бы, страшная же рана мне лишь померещилась. Нет, ничего подобного, в час расстался с жизнью другой, у которого череп был в полном порядке, его задушили, и об этом трупе я ничего не ведала. Тогда куда же подевался тот, первый? Мой? Марта даже на время позабыла о своей любовной катастрофе: - Грандиозно! Гляди, теперь у нас даже выбор появился. Надо прикинуть, который из двух нам больше подходит. - Можем и оба использовать, - возразила я, подумав. - Как специалист заявляю - ничто так не оживляет развитие сюжета, как трупы. - И что, пойдут у нас друг за другом? Надо бы их как-то экономнее использовать, не валить в одну кучу. - Растянем на восемь серий, не волнуйся. Тревога нарастает, атмосфера сгущается, сгущается, постепенно напряжение переходит в ужас. Зритель не оторвется от телевизора! В ожидании третьего трупа. А мы третьего спасем, и именно благодаря этому станет понятна вся подоплека преступления. - Неплохо бы нам с тобой предварительно для себя разработать эту подоплеку, ты не находишь? - Это само собой, но еще неплохо и о настоящих хоть что-то разузнать. - Ты имеешь в виду этих живых, то есть, пардон, тоже мертвых, но не выдуманных? - Ну да. Мне нужны реалии, не все же из головы брать, жизнь порой преподносит такое, что в жутком сне не привидится. Ты не могла бы расспросить Доминика? Эх, напрасно я упомянула этого типа. Вспомнив о Доминике, Марта вся сразу съежилась, глаза потухли. Подкрепившись пивом, она уныло пояснила: - Сомневаюсь, он ведь меня буквально отогнал. Наверное, перестал меня любить. А все из-за распроклятого казино. - Да брось, не убивайся, небось уже простил. - Нет, не простил, просто-напросто отогнал! Немного приободрившись после очередного глотка, она торопливо заговорила: - Да и условий не было для прощения, обстановка не та. Тут люди, там менты, рядом труп, а у него из-за проклятого казино нет алиби! Что я могла в таких условиях сделать? - Не знаю, - согласилась я и неуверенно предположила: - Разве что удариться в слезы. - Какие слезы! А макияж? - Доминик бы нам очень пригодился, - развивала я свою идею. - Он ведь подозреваемый? Значит, будут допрашивать, а вопросы иной раз ставятся так, что неглупый подозреваемый сразу сообразит, в чем суть преступления. И твой Доминик мог бы нам все рассказать, но в создавшейся ситуации, право, не знаю... - Ну ты даешь! - взвилась Мартуся. - Доминик станет отвечать на вопросы полиции? Да он сразу же такое им устроит! Истерику устроит! Как смеют допрашивать его, телевизионного кумира, которого вся Польша обожает! Да он их в козий рог свернет! И сразу отцепятся. Иоанна, постой, ведь ты же тоже можешь стать подозреваемой! У нас есть шансы. Признайся насчет первого трупа, тебе тоже будут задавать вопросы, а ты наверняка сделаешь побольше выводов, чем Доминик. - Ну спасибо, подруга! Если не обо мне, хоть о нашем сценарии подумай! Меня сразу за решетку посадят, и на чем я там писать буду? - Телевидение организует тебе персональную камеру. С компьютером! На худой конец - с пишущей машинкой. И сотовый получишь, чтобы мы с тобой обсуждали возникшие по ходу версии. Я быстренько прикинула все недостатки и достоинства развертывающейся передо мной перспективы. С одной стороны, всем известно, как переполнены наши тюрьмы, и полиция не спешит пихать туда всяких сомнительных подозреваемых. С другой - прокуроры обожают сажать таких недотеп, как я, а не настоящих преступников, из-за которых ведь и обидеть могут вплоть до убийства. Честные же рохли ничем прокурору не опасны, а для отчета сгодятся. Что я могу прокурору сделать? Напишу о нем? Да кто у нас считается с публикациями, печатное слово сейчас - не оружие, настоящего же оружия не имею. Эх, давно надо было купить на базаре у русских какой-никакой пистолет, хотя бы ТТ... Вслух я ответила: - Ну нет, подозреваемой стану лишь в случае крайней необходимости, а пока предпочла бы базироваться на Доминике, тем более что меня они могут сделать не просто подозреваемой, а копнуть глубже. Так что давай сообща подведем итоги. Итак, похоже, что трупов было два, причем в одном и том же гостиничном номере. Один был раньше, и меня никто не убедит в том, что это был еще живой человек. А второй позже. У одного голова была размозжена пулей дум-дум... ведь именно в таких случаях с одной стороны - аккуратная эстетическая дырочка, а с другой сплошное месиво? Второго же задушили. Кстати, голыми руками или как? - Вроде бы не голыми. Чем-то другим. - Жаль. - А тебе что? - Пора бы знать: когда душат голыми руками, остаются следы, от которых преступнику потом не отвертеться. Или отпечатки пальцев, или следы зубов... - Иоанна, замолчи, пожалуйста. У меня уже желудок к горлу подкатывает. - Водвори его на место, - посоветовала я рассеянно. - Ладно, на нет и суда нет. И один из наших трупов был мертвым уже в шесть вечера, второй же задушен позже, где-то около полуночи. Вскрытие покажет. И если первый куда-то исчез, раз при тебе говорили только о задушенном, меня очень интересует, что же сделали с тем, без головы, потому как я его знала. Марта так и вскинулась: - Серьезно?! Ты об этом даже не намекнула. - К слову не пришлось. Да и история такая глупая, что потом мы с тобой должны ее продумать во всех подробностях. Знакома я с ним не была, но твердо знаю, что был замешан во всевозможные давнишние свинства, хвосты за которыми тянутся до наших дней. Ты о тех делах не можешь ничего знать, под стол еще пешком ходила, так что сейчас мне пришлось бы тебе слишком долго все разъяснять, а время поджимает. - Так он нам может пригодиться? - Ни в коем случае, ведь это уже область политики, а я решительно отказываюсь... - Тогда на кой хрен, если выражаться культурно, мне разъяснять то, что происходило в прежние годы? - А на тот, что у меня нехорошее предчувствие, - грустно призналась я. - Труп в "Мариотте" может быть связан с давнишними делами, и без истории нам не обойтись. И в этот момент, словно по заказу, позвонила Анита. *** Мартусин Доминик был субъектом чрезвычайно бородатым, бритых мужчин она не любила. Знать-то я его знала, но плохо, больше понаслышке, лично общаться приходилось мало. Mapтуся заболела им как-то очень уж скоропалительно и безоглядно, и вот теперь я с удивлением подсчитала - полгода уже прошло, а то и целых три квартала. А кроме того, все время ошивался рядом некий Крысек, личность тихая и ненавязчивая, он постоянно маячил в интерьере, выдвигаясь на первый план в антрактах Мартиных увлечений. Мне он запомнился тем, что раньше никакой бороды у него не было, он ее отрастил специально ради Марты, но даже этой жертвы Мартуся не оценила. Крысек, если я правильно запомнила, настаивал на прочном супружеском союзе, при одном упоминании которого Марта нервно вздрагивала. А еще в моем сознании путался какой-то Бартек, о нем Марта упоминала довольно часто, хотя весьма туманно. Меня удивляло отношение Марты к браку, ведь она мечтала иметь семью и детей, сколько раз говорила об этом. Ее первый муж не выдержал испытания, она с ним развелась, но отношения к семейным ценностям не изменила. Тогда почему бы и не Крысек? Вмешиваться в личные дела Мартуси не хотелось, однако я и без расспросов поняла, в чем дело. Крысек, очень симпатичный на вид и даже красивый мужчина, обладал двумя недостатками. Во-первых, считал, что место жены исключительно дома, при муже, кастрюлях и стиральной машине. А во-вторых, на него вдруг нападали приступы какого-то неимоверного раздражения и даже ярости, и тогда он себя не помнил, хотя обычно отличался нравом спокойным и покладистым. Правда, был он еще и патологически ревнив. По собственному жизненному опыту я прекрасно знала, чем оборачивается патологическая ревность для работающей женщины, и на Крысеке не настаивала. С Домиником было намного сложнее. Всякий раз, как о нем заговаривала Марта, я старалась перевести разговор на другую тему и вообще по возможности не вмешиваться в их отношения, ведь Марта его обожала, я же напротив, так что мое мнение всегда было однозначно отрицательным. Причины? Даже если не говорить о том, что Доминик был женатым и отцом двух детей (правда, фактически они с женой пребывали в разводе, хотя и проживали в одной квартире вместе), существовало и другое соображение. Бабу-истеричку я как-нибудь еще вынесу, но истерика-мужика - ни в жизнь! Доминик же был запрограммирован на истерическое восприятие всего окружающего мира, в том числе и своей работы, личных взаимоотношений с людьми и любовницами, себя самого и множества высосанных из пальца проблем, которые нормальному человеку никогда не придут в голову. Находясь в постели с любимой женщиной, этот тип вместо ожидаемых эротических эксцессов вдруг начинает плакаться: жизнь у него, видите ли, пропащая и вообще все так зыбко в этом мире. Или вспоминает своего покойного дядюшку, которому было предсказано, что тот умрет от рака. Дядюшка и в самом деле помер, только не от рака. Просто так неудачно слетел с крыши своего дачного дома, когда залез туда чинить водосточную трубу. Какая нелегкая понесла его в столь почтенном возрасте на крышу? А теперь непонятно, что Доминик оплакивает: то ли гибель дядюшки, то ли обманчивость предсказаний, то ли так и оставшуюся неисправной водосточную трубу? Учитывая тот факт, что на зыбкость и непредсказуемость окружающего нас мира мы все равно не можем повлиять (и на обманчивость прорицаний и прогнозов погоды тоже), и с этим ничего уж не поделаешь, моя душа всегда яростно восставала против слезливого копания в столь удручающих проблемах. Лично я с Домиником и дня бы не выдержала. Да что там дня - часа! К тому же из откровений Мартуси следовало, что Доминик лишь позволял себя любить, причем и то не всегда, только когда это ему было удобно. Марте приходилось в страшном напряжении ждать и ждать удобной минутки и всегда быть готовой, как юный пионер. Неизвестно было, когда такая минута придет, неизвестно было, что от нее потребуется - проявление жгучей страсти любовницы или предоставление успокаивающей возможности выплакаться ей в жилетку. Хотя в данном случае вернее было бы сказать - выплакаться на груди или высморкаться в декольте. Короче, ее роль сводилась к роли жрицы, преклоняющейся перед божеством, чутко реагирующей на каждое мановение пальца обожаемого существа и с готовностью выполняющей любое желание кумира. Зная Марту, я недоумевала, ведь на роль покорной жрицы она годилась так же, как и на роль епископа Кентерберийского. Чтобы закончить характеристику Доминика, следует еще добавить, что с виду это был абсолютно нормальный человек, никто бы при общении с ним не заподозрил каких-либо патологических склонностей, а внутри - ну прямо пуп земли. А Марта должна была оборачивать этот пуп лебяжьим пухом. И при всем этом Марта была несчастнейшим созданием. Сколько раз приходилось видеть ее сердечные страдания на моем собственном диване! Я лишь диву давалась, с чего так человек мучается? Мои попытки добраться до ее серых клеточек всегда оканчивались неудачно, рациональные доводы отскакивали, словно горох от стенки, взывание к разуму оставалось безответным. Нет, разум ее действовал, ничего не скажу, но в человеке одно дело - разум, а другое - все остальное. Так что в личном плане Доминика я не любила. В служебном он меня вполне устраивал. Теперь о Бартеке. С ним я познакомилась еще до того, как мы с Мартой задумали сериал. Он, Бартек, достался мне по наследству от кого-то из знакомых, когда у меня возникла потребность в хорошем графике. Бартек был отличным сценографом (художник-декоратор - основная его специальность), дизайнером и графиком. О его связях с телевидением я узнала позже, как раз от Марты, так что, когда Марта время от времени для собственного успокоения вспоминала о любящей душе Бартека, я по крайней мере понимала, о ком идет речь. Ну вот, а теперь случилось нечто ужасное, мой труп непонятным образом смешался с Домиником и каким-то посторонним трупом, и приходилось срочно разбираться во всей этой путанице. *** Звонок от Аниты я восприняла как дар небес. Она позвонила мне из Копенгагена, сразу как прилетела, по пути из аэропорта домой. И сообщила потрясающие вещи. Мы с Анитой почти одногодки, она всего на два года моложе меня, так что можно нас считать одним поколением, значит, тоже хорошо помнила времена не столь давние. Однако, будучи журналистом и разъезжая по всему свету, Анита располагала большими, чем я, возможностями, имела доступ к закрытым для меня тогда источникам информации, преимущественно с внешней стороны. С внутренней, польской, я и сама как-то справлялась, даже ее снабжала своими сведениями. Вот, скажем, совершенно секретные материалы прокуратуры, недоступные ей, у меня валялись по всему дому. Зато в отличие от меня Анита прекрасно разбиралась в политике. - Некий Пташинский Константин, - без предисловий сказала она в трубку. - Могу с тобой поговорить, пока стою, как раз мост поднимают, так что обойдусь без второй руки. Это тебе о чем-то говорит? Насчет моста говорило, потому как в Дании приходилось бывать неоднократно, дорогу из аэропорта в город я знала прекрасно, поняла, что Анита едет из Амагера в центр, а между островами проплывает какой-то корабль, вот мост и подняли. Но ведь Анита наверняка спрашивает не о копенгагенских транспортных развязках. Долго я не молчала, память всегда служила верно, вот и теперь сверкнуло воспоминание. - Чертовски много говорит! - ответила я, одновременно стараясь припомнить, сколько времени уходит на подъем моста и его водворение на место, то есть сколько времени мы сможем пообщаться. - Как же, Красавчик Котя. И названную тобой фамилию слышала, только с Красавчиком не связывала. Для меня кличка и фамилия обозначали разных типов. А Красавчика убили у тебя над головой. - А, так ты уже в курсе! - обрадовалась Анита. - Уверена, что совсем убили? В смысле, насмерть? - Никаких сомнений. - Мне тоже так показалось. Не знаешь, он не был в свое время приговорен к смертной казни? Этого мне тогда не удалось установить. - Был, железно. Приговор приведен в исполнение теоретически и на бумаге. - А практически? - А практически нет, и не задавай глупых вопросов, того и гляди мост сведут. А раз ты видела его живого... - Наоборот, и ты тоже подтвердила, что он мертв. Если же приговор тогда не был фактически приведен в исполнение, знаю почему. И поэтому догадываюсь, кто его кокнул теперь. И за что. Отчаянно жестикулируя, я велела Марте поднять вторую телефонную трубку. Она поспешно схватила ее и замерла не дыша. - За что - и я догадываюсь, - сказала я. - А вот кто? - Увы, мотив один, исполнителей же давнего приговора может быть много. Придется кое-кого отловить и порасспрашивать. Но не сейчас... Не дергайся, пока только пополз вверх. Я словно наяву видела копенгагенский мост. Ага, значит, у нас есть еще немного времени. - А как ты про него узнала? Я, например, просто ошиблась номером. - Да и я благодаря ошибке. Вошла в лифт и первым делом кинулась к зеркалу - только что выскочила из косметического кабинета, так хотелось еще раз проверить, все ли в порядке. А лифт начал подниматься, значит, вызвали. Повернулась к двери, гляжу - светится кнопка, мне показалось - моего этажа, потом пригляделась - нет, двадцать третьего. Не успела я нажать свой, как лифт остановился, двери раздвинулись, и передо мной два громилы держат под ручки нашего Котю. Громилы уставились на меня, я на них, но поскольку нажала-таки свой этаж, двери лифта закрылись и он спустился этажом ниже. Холера, проплывает... - Ну так быстренько договаривай. Тех, что держали, опознала? - Совсем незнакомые морды молодого поколения. Но ты меня знаешь. Проследила за ними. На другом лифте съехали в гараж, в подвале. - А Котя? - Подделали под пьянчугу, такого, знаешь, после мордобоя... - Во сколько ты их видела? - Когда вернулась... погоди-ка, уже после полдвенадцатого, может, без двадцати двенадцать. - И ты... - Тоже спустилась на лифте в гараж, сама понимаешь, выезд из него только один. - И что? - Уже начинают пропускать транспорт. Записывай, "пежо", серебристый металлик, WXF169T, и второй, комби, кажется "мерседес", с замазанными окнами, тут за номер не ручаюсь, но вроде WGW528X. Темно-зеленый. Умница Марта схватила валявшуюся на столе ручку и записала номера замеченных Анитой машин на каком-то обрывке бумаги. А Анита продолжала: - Если же они сообразили подержать Котю в гараже и вывезли позже, то считай пропало, я ждать не могла. Или, может, раньше, успели до меня, но сомневаюсь. А номера этих машин я записала лично. Ты тоже его узнала? - Конечно. Надо сказать, он мало с тех пор изменился, прибавилось немного морщин - и все. Даже не полысел, паршивец! - А должен был отрастить бороду и покрасить волосики, - рассудила Анита. И добавила: - Хотя зачем? Столько лет безнаказанности, совсем распоясался. - И такие покровители... - Ага, это еще не все! - спохватилась Анита. - Утром в номере, что прямо над моим, обнаружили какой-то совсем другой труп, меня расспрашивали, но мне было не до них, боялась опоздать на самолет. Второй труп я по дороге вспомнила, но сейчас опять забыла его фамилию. Ну все, поехали. Кончаю. Не исключено, что я еще кое-что заметила, но сейчас не могу говорить. Позвоню позже. Привет! Я положила трубку, Марта тоже. И всполошенно поинтересовалась: - Что это было? Начала я не слышала. Что значит - давний приговор? Опять история, прошлые времена? Ты все понимаешь? Я кивнула задумчиво, размышляя о своем. - В принципе понимаю. Этот Константин Пташинский... - Погоди. Какой Константин Пташинский? Я сообразила, что с Пташинского Анита начала, так что пришлось Марте вкратце пересказать. Марта была потрясена. - И кто же этот Пташинский? - Бандит. Самый настоящий. Я его знала, так сказать, в двойном плане. - Бандит? И ты его знала? Странные же у тебя были знакомства. - Так я же сказала - в двойном плане, внешность его была мне знакома, сто раз видела его на ипподроме. Кто-то обмолвился о нем, назвав Красавчиком Котей. А с другой стороны, в силу личной близости с прокурором была знакома с материалами по делу какого-то преступника, но не знала, что он и Котя одно и то же лицо. Вот теперь Анита меня просветила. А Пташинский был той еще пташкой. Еще в ранней юности, не достигнув и двадцати лет, был посажен в тюрьму за разбойные нападения. Отсидев, опять принялся за свое, а поскольку уже был рецидивистом, его приговорили к высшей мере за шесть убийств. Минимум шесть, остальные не удалось доказать. Зато были доказаны другие преступления - грабежи, разбойные нападения и, главное, хищение государственного имущества в особо крупном размере. - Ты шутишь? - не поверила Марта. - Главное преступление - хищение государственного имущества, а не убийство шестерых человек?! - Такие были времена, такие статьи в уголовном кодексе. Государственное имущество было в те годы чем-то вроде священной коровы, а он покусился не просто на несколько килограммов мяса или масла, не магазин грабанул, а государственный банк! Ну и какие-то расторопные менты его повязали. А надо тебе сказать, что в то время милиция еще серьезно относилась к своим обязанностям, не то что теперешние демократические полицейские. Подельники его сбежали, Котя на суде бил себя в грудь - дескать, знать не знаю, кто такие, случайно затесался в компанию этих подонков, так, от нечего делать. Однако с помощью неопровержимых доказательств его приперли к стенке, уже не мог отпираться, что он главарь шайки, но сообщников так и не выдал, твердил одно: подобрал случайных людей среди бывших уголовников, назвать их при всем желании не может. - Ты что мне лапшу на уши вешаешь? - обиделась Марта. - Какая лапша? Я привожу на память его показания на суде, цитирую, так сказать. - Ну нет, всухую я не могу такое слушать! У тебя есть еще пиво? Вернулась с пивом, уселась, и я продолжала просвещать ее. Знакомила с делом Пташинского, попутно понося на чем свет стоит тогдашние нравы и законы. - Красавчик Котя так никого и не выдал, взял всю вину на себя. Поначалу громкое дело постарались замять, перестали о нем извещать общественность, процесс шел своим ходом, но уже без чрезмерной рекламы. Это теперь у нас журналистов хлебом не корми, дай тиснуть материальчик погорячее. Самые заурядные происшествия у них - "сенсация". Тогда же цензура не зевала, прессу держала в ежовых рукавицах, телевидение тем более, так что о процессе Пташинского вскоре все забыли. А я знала. И приговор - вышка - тоже помнила. И что его привели в исполнение на бумаге, а не на деле, - точно знаю. - Откуда? - Потому что вращалась тогда среди прокуроров, один из которых был в то время моим спутником жизни. Ты что, пропустила мимо ушей? Не все сохраняет память, но события выдающиеся, а тем более ужасные, запечатлеваются в ней навечно, независимо от твоего желания. С прокурором, который якобы присутствовал при исполнении приговора Пташинскому, я в тот самый день играла в бридж. В обществе других работников юриспруденции, в том числе и моего тогдашнего хахаля. Разумеется, бриджа в обществе юристов я бы не запомнила, в бридж тогда мы играли часто, но тут меня удивило, что вот этот прокурор сел за карточный стол после того, как при нем каких-нибудь полчаса назад казнили человека. Видела я одного такого, присутствовавшего при смертной казни, так он не только в бридж не мог играть, но вообще ни на что не годился. Пришел в себя лишь после того, как опорожнил пол-литра чистой, не закусывая, и после этого отключился. - И тебе хватило таких косвенных наблюдений? - усомнилась Марта. - За кого ты меня принимаешь? Кроме косвенных, были и прямые доказательства. Ну, во-первых, во время того исторического бриджа вся эта прокурорская свора обменивалась шутливыми замечаниями, намеками, вроде бы только им понятными, а я не настолько была глупа, чтобы не сложить два и два. Ну и сделала соответствующие выводы. А потом, когда с моим бывшеньким мы остались с глазу на глаз, я ему задала вопрос в лоб. - И что? - Надо сказать, он относился к людям, которые никогда, нигде, ни за что прямо не ответят. И тут вился как уж, но тогда у меня были способы выковырять из него правду. Пришлось поклясться, что тут же забуду о ней и никогда в жизни не вспомню. И не вспомнила бы, что мне за дело до какого-то Пташинского? А Котю я много раз встречала на ипподроме уже после суда над Пташинским, но понятия не имела, что это одно и то же лицо. Только вот теперь Анита раскрыла мне глаза. Марта, попивая пиво, интенсивно обдумывала услышанное. Потом потребовала разъяснений: - Ну ладно, с грехом пополам я тебя поняла. Шлепнули Пташинского вроде как для виду, а он остался жив-здоров. Зачем же это сделали и кому это было нужно? - Всяким сволочам из верхушки руководства той поры и кое-кому из органов. Точнее не знаю, тут уж скорее Анита могла бы порассказать. Именно им нужен был такой ловкий уголовник, как Пташинский, когда требовалось обделывать свои грязные делишки. И не только при ограблении банков. Раз как-то попала мне в руки фотография, на которой мелькнула знакомая морда, здорово был похож на Котю с ипподрома. Но это уже было после смены государственного строя, так что теперь я делаю вывод: Котя продолжал трудиться на пользу власть имущим, хотя у власти теперь не комухи, а свободные предприниматели. - То есть действовал наоборот? - Вот именно. Настали другие времена. И сдается мне, для кого-то он сделался персоной нон грата. Слишком много знает, неудобный свидетель. А может, у него просто кончились денежки и он пошел на шантаж... Марта решительно перебила меня: - Все, довольно, плевать мне на эти исторические сложности, не хочу знать больше того, что мне положено, и деликатно напоминаю - мы с тобой пишем сценарий любовного сериала, камерального, наш труп тоже должен быть камеральным, а ты выводишь его на широкие воды... - Но ты же хотела затронуть и некоторые служебные проблемы сотрудников телевидения, сама говорила, что они иногда позавлекательнее любовных. - За такие меня могут и с работы турнуть. - Могут, - вынужденно согласилась я. - Тем более что у нас появился труп, подшитый политическими мотивами. - Иоанна, а кто клялся - политики не коснется? - Я и не собираюсь касаться, не выношу пиявок. Но накопившиеся у нас факты надо хорошенько обсудить, может, удастся кое-какие переделать на эротические и использовать с умом. Жаль терять такие острые повороты сюжета. Подумав, Марта поинтересовалась: - Все эти твои исторические преступления объясняются чистой идеологией? Деньги для них ничего не значили? Ведь для теперешних... - Еще как значили! Пожалуй, были даже самым главным. - Ну, тогда мы можем затушевать политические аспекты и опираться исключительно на материальную заинтересованность. Увяжем с современностью и без выпячивания политики. Погоди, а что со вторым? Я сразу поняла - спрашивает про второй труп, и тяжело вздохнула. - О втором ничего не знаю. Анита что-то вспомнила, придется подождать, пока доедет до дома и позвонит. Возможно, по дороге еще над этим подумает. - Тогда повтори еще разок историческую часть с накопленными нами фактами, только, пожалуйста, по порядку и спокойно. И во всех подробностях. Ну и в результате наш курчонок, позабытый-позаброшенный в духовке, отлично запекся. Что значит запекать птицу в закрытой жаровне! А Марта не потеряла аппетита, невзирая на все потрясения сегодняшнего утра - и личные, и политико-исторические. Сколько сил положила бедная Мартуся, чтобы заставить принципиального Доминика простить ей преступную страсть к игре и вернуть свою благосклонность! Весь вчерашний день этот герой-любовник был каменно неприступным и лишь к вечеру размяк: видимо, потребовалась любящая и преданная грудь, чтобы выплакаться на ней. Ко мне Марта примчалась к полудню следующего дня и с порога тоже принялась плакаться: - Толку мне от такого любовника... Половину отведенного нам времени потратил на рассуждения о пагубности азарта, особенно для столь психически неуравновешенной личности, как моя. А вторую половину посвятил ознакомлению меня с тем, что ему пришлось пережить в связи с допросом по случаю обнаружения трупа в соседней комнате гостиницы. Но ничего, моя неуравновешенная личность выдержала все! Тем более что удалось все же оставшееся время использовать рационально. Да и из его слезливых причитаний о душевных страданиях наскребла кое-какую конкретную для нас пользу. Ведь причиной стонов было обнаружение трупа. А теперь он опять любит меня, хотя и с оговорками, и мне ничего другого не остается, как примириться с этим, ведь я хочу жить с ним, а не без него. Мой организм этого домогается. Я лишь грустно покачала головой, отходя от компьютера. Нам опять нужно было обсудить много сценарных тонкостей, в этом и заключалось наше сотрудничество, в конце концов, мы работали над сериалом совместно. Обычно Марта приезжала ко мне, ведь именно у меня громоздились страницы черновика и многочисленные наброски, и не все удавалось согласовать по телефону. Эта конкретная работа, как правило, шла у нас весьма продуктивно. Вот только проклятый Доминик то и дело нарушал рабочее настроение. Похоже, на сей раз он напортил нам, как никогда раньше. - Интересно, откуда у тебя взялось время для рационального использования, если обе половины Доминик испаскудил? - ворчливо поинтересовалась я. - Ведь две половины как раз и составляют целое. - Эх, счастливые часов не наблюдают, - не слишком вразумительно объяснила Мартуся, ну да что с нее возьмешь. С любовной эйфорией всегда так. Но тут выяснилось, что Марта не совсем потеряла голову от амурных переживаний. - Десять минут я была счастлива, - добавила она. - Немного после первой половины и капельку до второй. И знаешь, у меня нехорошие предчувствия и концы с концами не сходятся. На всякий случай я по дороге купила пиво. Для подкрепления сил душевных. - Где же оно? Не вижу. Выпила на лестнице? - Нет, забыла в машине. Ничего, сбегаю, как твое прикончим. А что, у тебя нет? Так я побежала... - Стой, немного еще осталось. Да сядь же наконец! - И сяду. Знаешь, что я тебе принесла? План помещений. Ну, расположения комнат. Ведь тебе бы понадобился, правда? - Еще как! Марта вывалила на тахту содержимое своей сумки, которую правильнее было бы назвать мешком, и принялась копаться в куче барахла в поисках обещанного плана. Я отправилась в кухню за пивом и стаканами. Когда вернулась, Марта уже запихивала обратно в сумку свое имущество. - Подбери все до последнего, не то пропадет, - предупредила я. - Да знаю я! - отмахнулась Марта. - Потому и стараюсь. А это тоже мое? Чек на покупку... не разберу... - Нет, это мой. Уже ненужный. Можешь выбросить, если хочешь. - Вот спасибо, дорогая! Ангельский характер у тебя, к мелочам не цепляешься. Но если я начну еще и твое барахло приводить в порядок, некогда будет делом заняться. Тут такие перспективы открываются... - Мартуся, кохана, успокойся же ты и меня не нервируй. Сядь, вот тебе пивко. Личные чувства оставим на десерт, а пока приступаем к делу. Ну, выкладывай. Вздохнув, Марта придвинулась к столу, отпихнув незавязанный мешок, и взяла стакан с пивом. - Что ты называешь делом? Все задаваемые нам с Домиником вопросы по порядку и наши ответы, все приходившие мне в голову соображения по порядку, все стенания Доминика и его соображения по порядку или сразу выложить тебе все целиком, как оно представляется мне после всесторонних обдумываний и размышлений? Я не поверила: - А у тебя было время на всесторонние обдумывания и размышления? - А как же, остаток ночи вчерашнего и начало сегодняшнего дня. Цени. Выбирая из двух зол, я предпочла размышлять над трупом в гостинице, а не над нашими с Домиником отношениями, все-таки не столь удручающая тема. - Тогда выкладывай целиком. И вместе с выводами. В случае необходимости подкорректируем. Начала Марта с сообщения, что Доминик воспринял как неслыханное издевательство над его человеческим достоинством тот факт, что его подозревают в удушении совершенно незнакомого человека в отеле "Мариотт". Погибшим оказался некий Антоний Липчак, Доминик ни разу в жизни в глаза его не видел, никогда о нем не слышал и не имеет ни малейшего понятия, кто это такой. Пух затащил пьяного, страшно злого на Марту и на весь мир и глубоко несчастного Доминика в номер отеля "Мариотт" где-то уже после одиннадцати. И такой он был несчастный, такой оглушенный своим горем, что только этим горем и занимался, остальной мир, остальной омерзительный и жестокий мир для него не существовал. И он, Доминик, не желал ничего слышать и никого видеть. Возможно, если бы над ухом у него завыла сирена, он бы услышал, невзирая на включенный телевизор, на который даже не глядел, просто так включил, но уверен - ничего тише сирены наверняка бы не услышал. Потом заглянул в мини-бар в своем номере, обнаружил там кое-что, еще выпил, и около полуночи ему удалось забыться тяжелым пьяным сном. Проснулся самостоятельно, часов в девять, смог нормально умыться и даже позвонить, чтобы принесли кофе. И тут в его номер через боковую дверь ворвались какие-то два типа. Он, Доминик, понятия не имел, заперта была эта боковая дверь или нет, ему до нее никакого нет дела, он не пытался ее открыть, даже не прикасался, на фига она ему? Типы же, которые без стука ворвались в его номер, физически над ним никакого насилия не учинили, но с ходу принялись мучить идиотскими вопросами, а у него и без того голова раскалывается. Да еще, сволочи, требовали, чтоб он непременно отвечал. И неизвестно зачем тыкали ему под нос какую-то маленькую зажигалку в кожаном футляре и допытывались, откуда она у него. Совсем спятили, это не его зажигалка, и катитесь вы... А они свое: лежала, дескать, в его номере на софе, рядом с телефонной тумбочкой. И вот из-за этой пакости он, Доминик, и сделался подозреваемым номер один. А потом велели ему поглядеть на покойника, и именно на этот эпизод наткнулась Марта, проникнув беспрепятственно в комнату Доминика, зная от Пуха, что Доминик оставлен на ночь в номере 2327 "Мариотта" и, вероятнее всего, там и находится в данный момент. Ее почему-то не вышвырнула полиция, и Марта стала свидетелем изощренного допроса Доминика следователем. К этому времени Доминик уже перестал быть злым, а стал просто офонаревшим и каким-то отрешенным. А когда увидел Марту, то вспомнил, что это из-за нее свалились на его голову все неприятности, и снова разъярился, замкнулся в себе, перестал вообще замечать представителей власти и тем самым произвел на них плохое впечатление. - Меня он воспринял так, что я не знала - лучше сразу выпрыгнуть в окно или дать ему по морде, - угрюмо пояснила Марта, прерывая свой складный рассказ. - Но из-за этого внимание полиции переключилось на меня, и мне волей-неволей пришлось взять себя в руки и отвечать по-человечески. Я поддержала подругу: - Человек - это звучит гордо. Выкладывай, что было потом. Побольше о покойнике. Его ограбили? - Не знаю. И сдается мне, никто из полицейских тоже этого не знал. Доминик уже потом проговорился, что видел, как копались в нем и нашли наличность и кредитные карточки, но ведь покойник мог иметь при себе и другое имущество, которого не оказалось. - Скажем, чемоданчик с долларами. - Почему бы нет? Или брильянты, если был ювелиром и таскал их с собой. - Так он был ювелиром? - Нет, не был, это я так, в придачу к твоим долларам. - А кем он был? Но ведь наверняка тоже не знаешь. - Вот и знаю! - гордо возразила Марта. - Правда, совершенно случайно. Подслушала. Он был посредником, только не разобрала, каким именно. То ли недослышала, то ли недопоняла. У меня получалось, что он посредничал вроде как в контактах между людьми. Или знакомил их друг с другом, или раздобывал сведения. Так что за точность не ручаюсь. - В общих чертах совпадает с информацией Аниты, - пробормотала я. Марта вдруг воодушевилась: - Да что я, полиция, по моим наблюдениям, тоже ничего не поняла. Я потом поговорила с горничной, так вот, по словам девушки, полиции очень важно было установить, кто заказал номер 2328 и во сколько его занял клиент. И у них сначала получилось, что приехал и занял номер в два часа, потом - в пять часов, а соседка по этажу с пеной у рта уверяла, что только после девяти вечера. А дежурная в бюро регистрации внизу знай твердила: это вовсе не он, не тот, что бронировал и поселился. Видишь, ничего определенного, сплошные неясности. У меня же перед глазами стоял Красавчик Котя с простреленной головой, и я лучше Марты понимала возникшие у следственной бригады сложности. Наверняка покойника украдкой подменили, но это могла пока лишь я предположить, полиция моими познаниями не располагала. Вслух я произнесла: - Ничего, и это важно. А можешь описать, как он выглядел? - Нет. Я видела его лишь с макушки. Доминик, правда, много чего у меня на груди выплакал. "Такой отвратительно средний, никакой, и роста среднего, и волосы средней псивости, ни светлые, ни темные, и со лба полысевший, как большинство бесцветных мужиков, и комплекция средняя..." - А откуда он вообще взялся? - Если не ошибаюсь, из Щецина. Адреса подслушать не удалось. Доминик тоже не знал. Тут я себе позволила высказать некоторое недовольство: - И тебе не удалось установить, был ли он в "Мариотте" с самого утра или номер оставался полдня пустым? А может, в нем проживал кто-то другой? Марта не проявила раскаяния. - Нет, не удалось. И это не я такая несообразительная; менты, как ты их называешь, тоже ничего толком не узнали. Наверняка всерьез примутся за гостиничный персонал. Но, Иоанна, ты чего ко мне привязалась? Нам-то не все ли равно? Можем ведь выдумать, что нам больше подходит, и не теряться в догадках. Пусть полиция расследует преступление, их проблемы. - Выдумать мы можем, но гораздо правдоподобнее получится, если станем действовать, основываясь на реалиях. А кроме того, мне лично очень хотелось бы разобраться в причинах запоздалой гибели Коти. Полагаю, он заделался шантажистом, калач-то тертый, а нам в сценарии очень пригодилось бы знание механизмов шантажа, наверняка тютелька в тютельку те же, что теперь используются в телевизионных аферах. Погоди, а мой труп? Что говорили о нем? Не донеся до рта стакан с пивом, Марта растерянно глянула на меня: - Точно! О твоем трупе ни гугу! Знаешь, это интересно. И при мне не заикались о нем, и потом Доминик словечком не обмолвился, а уж о чем только он не плакался! Выходит, полиция тут ни сном ни духом. - Чудненько! - без всякого восторга прокомментировала я. - Значит, кроме нас с Анитой, нет никого, кто бы сообщил о нем в полицию. У нас появилась общая страшная тайна. Вот повезло! - Да что тебе не нравится? - удивилась Марта. - Главное - у нас та-а-акой труп! - Опомнись, что тут должно нравиться! В любом уголовном кодексе предусмотрена статья за недонесение об обнаружении трупа или каком ином преступлении. Так что мне надо как следует сто раз подумать, прежде чем решу, какая ложь будет во спасение в случае чего. Пожалуй, подойдет только исключительно грандиозная прирожденная тупость. - Так чего же тогда убиваешься? - бестактно обрадовалась Марта. - Тем более что полиция и так всех женщин уже заранее держит за идиоток. Наконец нам удалось свернуть на производственные рельсы и разработать несколько весьма удачных творческих концепций. Причем оказалось, что пригодятся оба трупа, хотя мой сопровождался бесчисленными трудностями. Выяснилось, что моя память во многом оставляла желать лучшего. Тут и Марта была бессильна, и общее знание новейшей истории Польши ни с какого боку не пришьешь. Одна Анита могла оказать существенную помощь, но я ее знала слишком хорошо и не очень-то надеялась на скорый звонок с разъяснениями. Да, с Котей получалась полнейшая застопырка. Труднейший труп! И первый смертный приговор Пташинскому, вроде бы приведенный в исполнение, но смерть лишь на бумаге. И теперь вот смерть вроде как в натуре, но попробуй докажи это! Ни словечка официального упоминания, кроме слов Аниты, но ведь официальными их не назовешь. И тем не менее мы с Мартой (после продолжительных творческих дебатов) кое-как привязали наш трудный труп к сценарному сюжету. Почти привязали, опять вмешался проклятый Доминик. Приложив сотовый к уху, Марта вдруг переменилась в лице, и весь мир перестал для нее существовать, кроме придурка в телефоне: на все мои расспросы отвечала, что ничего не знает, ничего не может, но должна, - и вылетела пробкой из квартиры, не закрыв за собой дверь. Я и не пыталась догадаться, что на этот раз отколол Доминик, от столь безответственного типа можно ожидать всего на свете. И какое счастье, что это не я так смертельно в него влюблена. Не мое сердце раздирают жуткие страдания и сомнения, слава богу, отстрадала свое, теперь вряд ли выдержала бы такие сердечные передряги. Невзирая на все препятствия, мы с Мартой все же договорились - не станем слишком уж маниакально придерживаться единства места. Потом к такому же выводу пришли и относительно соблюдения единства действия, не говоря уже о единстве времени. И лихо принялись за дело. - Ничего страшного, в крайнем случае потом выбросим часть текста или перенесем события в другое место, - с раздражением твердила я Марте по телефону, стараясь как-нибудь ненароком не задеть тему, относящуюся к Доминику. - Ну хотя бы в конюшню. Нет, смету не превысим, конюшня у нас и без того фигурирует в сценарии, используем ее два раза. - Ну, знаешь, банковский сейф в конюшне - это уж чересчур! - возразила Марта. - Не волнуйся, сейф заменим тайником в кормушке для лошадей. Без пожара я не согласна, зритель тоже имеет право поразвлечься, пожар в кадре отлично смотрится. А то у нас получается сплошная говорильня. - А он не мог бы просто прокрасться в конюшню и без пожара порыться в сене, вытащить пленки из тайника и скрыться? Лошади его не тронут, а собак в конюшнях не бывает, ты сама говорила. Так что никто не залает... - Собак нет, но как раз в этом боксе может оказаться козел. Козлы в конюшнях бывают, а он козлов боится. И предпочтет лучше уж сжечь конюшню. - Ты спятила, сжечь вместе с лошадьми и козлом?! - Животных мы спасем всех до единого, и вообще не позволим, чтобы там все сгорело дотла, ведь пленки должны сохраниться. Слушай, ну что ты мне мозги пудришь? Конюшня - это крайний случай. Ведь он поджигает его виллу, и тоже без толку, мы покажем, как еще до того Лукаш выносит все пленки... - В какой момент? До трупа или уже после? - Ясное дело, после. После первого трупа. - Тогда выносит не Лукаш, а Марек. Я слегка встревожилась - значит, перепутала героев сериала. Ничего страшного, потом разберусь с ними. - Все равно. Мы вообще не покажем того, кто выносит. А на нем остаются следы поджога, его видит случайный человек, и тем самым у нас на прицеле появляется второй труп. - Может, не стоит так сгущать трупы? Сразу один за другим... - Правильно, ни в коем случае. Просто я передаю тебе краткое содержание, а действие будет растянуто во времени. И именно после второго трупа мы доберемся до преступника, а пока же все выглядит чрезвычайно безрадостно, пусть зритель поволнуется: подозревается невинный человек, и вообще ужас и кошмар! Такую постановку вопроса Марта всецело одобрила и преисполнилась энтузиазма. И пожар в принципе ей понравился, но по причине занимаемой должности вынуждена была рассуждать практически: - Как пить дать, превысим смету, пожаров театр не предусматривает... - Что театр, что театр! - вскинулась я. - Отстань от меня со своим телетеатром! Ведь такую убогость никто смотреть не станет. Все сцены сняты в одном помещении, в одних декорациях, даже вида из окна бедному зрителю не покажут, и он у нас клаустрофобию схватит. Знаешь такую болезнь? Боязнь замкнутого пространства. Так вот, для таких постановок я писать отказываюсь. Мне простор нужен! Всем простор нужен! За исключением, может, какой мышки-норушки, вот она наверняка обожает укромность. Ради бога, если хочешь, могу написать диалог двух мышек-норушек, но сомневаюсь, что и на одну серию удастся растянуть. А если одна из них прикончит вторую, то и вовсе не с кем будет разговаривать. Что остается? Монолог? - Кончай меня пугать, ладно? - Так что сама понимаешь. Вряд ли зритель заинтересуется камерным образом жизни тихих мышек. А те события, о которых рассказываем мы, то есть преступления страшные и непонятные, заставят торчать перед экраном всех, от уборщицы до епископа, хотя епископ и ни за что не признается, будет украдкой подглядывать. - Но будет? - Можешь мне поверить. А твои телевизионные бонзы ознакомятся со сценарием и будут счастливы. Если это не они крали и поджигали - пусть другие трепещут. А если они и никто об этом не прознал, - испытают глубокое удовлетворение. Рейтинг же популярности обеспечен. - Ты, конечно, права, но я обязана всю дорогу держать в памяти проклятую смету. Дойдя до сметы на последней странице, мои бонзы вряд ли испытают глубокое удовлетворение. - А ты имеешь право потерять последнюю страницу, - беззаботно посоветовала я. - Или нечаянно позабыть о некоторых рубриках, потом себе припомнишь. Марта недолго колебалась: - Ладно, позабуду временно. Или сделаю смету альтернативную, такую, урезанную, экономную, скажу - первый вариант... - ...а окончательный потеряется! - обрадовалась я. - На какое-то время, - поправила меня Марта. - А раз так, валяй пиши, жми на всю железку! Не ограничивай свою фантазию. И в результате у меня возникла нужда в доме для поджога, ведь без жизненных реалий мне не пишется. Пришлось отправиться на поиски подходящего особняка. Естественно, что как-то безотчетно подумалось об особняках представителей народной власти, с которыми, в отличие от теперешних властей, мне доводилось иметь дело, ведь это они невидимыми нитями были связаны с моим трупом. Ну, может, не самая верхушка, а их подручные, все едино. И даже скорее всего именно подручные, вряд ли какие шишки сами участвовали в махинациях; грязные дела выполняли их прислужники и доверенные лица. Приблизительно я представляла себе те районы Варшавы и окрестностей, где жила самая элитная элита тех лет и где, по слухам, продолжает жить и теперь. Если честно, представляла довольно туманно, точнее об этом меня могла бы проинформировать Анита, но ее под боком не оказалось. Да и не требовалась мне абсолютная точность, довольно было общих представлений о характеристике района, улицы, отсутствии или наличии там каких-либо заграждений для простых смертных, возможности свободно подъехать на машине, ну и т.п. Давно прошли времена, когда, сочиняя детектив, я в деталях изучала все мелочи: лично, в кромешной тьме, в холод и град или под проливным дождем перелезала через колючие живые изгороди, плыла по озеру в утлой лодчонке, пыталась проникнуть в дом через крохотное оконце в полуподвале. Теперь, у меня хватало воображения живо представить себе и кромешную тьму, и проливной дождь, да и поджигать дом я не собиралась, так что отправилась знакомиться с местностью средь бела дня. Тем более что еще не окончательно решила насчет пожара. Не обязательно ведь моему преступнику именно ночью поджигать дом, где хранятся драгоценные пленки. Как раз ночью огонь быстро обнаружат, в темноте он издалека виден, а вот если загорится днем, на солнышке дым не так заметен, и вряд ли кто сразу помчится с огнетушителем. Ну и выяснилось, что мне никак не подходит скопище, анклав или, как принято теперь говорить, компактное место проживания прежних шишек МВД. Нет, не устраивал меня этот район Варшавы. Из-за тесноты. Уж не знаю, что их заставляло жаться друг к дружке, идеологические соображения или чувство безопасности? Что касается безопасности, то они правы, одного намеченного уж никак не подожжешь. Но жить в таких домах... Никаких садиков, никакого простора, чихнешь - сосед услышит. Поговаривали, что тогда не было принято демонстрировать свои богатства, дурной тон, накопления они вкладывали в недвижимость где-то в других местах, но точно где, я не знала, к тому же застряла в пробке на Бартицкой и тут наконец опомнилась. Да на кой мне теперешнее место обитания бывших правителей страны, я же не их разыскиваю, а просто нужный мне объект, и неважно, кто там живет, лишь бы дом подходил по всем показателям. Пусть хозяин проживает в нем на здоровье, мы же не собираемся его трогать. Выбравшись из пробки, я свернула куда-то в сторону и оказалась в мало знакомой части пригорода. Тут мне попались на глаза несколько подходящих особняков. Особенно один прямо так и просился в наш сериал. К нему как раз подъехал пикап, весь расписанный яркими рекламными призывами телевизионно-компьютерного содержания. Поскольку в электронике я совсем не разбираюсь, точнее определить принадлежность фургончика не смогла. Какой-то мужчина, судя по всему служащий компании, вынимал из машины бесконечные свертки и коробки и вносил их в дом. Мне пришлось притормозить перед этим особняком, пропуская встречную машину, так что времени разглядеть дом как следует было достаточно. Подходящий-то он подходящий, но кирпичный, а поджигать такой - себе дороже. Деревянное строение спалить - раз плюнуть, а кирпич не любит гореть сам по себе, приходится вокруг него разбрасывать другие легковоспламеняющиеся материалы. А иногда и взрывчатку. Ну да ладно, что-нибудь придумаем. Скажем, кирпичный дом внутри отделан сплошь пластиком, а уж пластик, как известно, горит отлично. К тому же обставлен антикварной мебелью из прекрасно высохшего за столетия дерева. Идеальный материал, никакой растопки не требуется! А еще я раздумывала над наличием в нашем доме деревянных полов и таких же стропил, добросовестно аргументируя будущий великолепный пожар. Все эти творческие изыскания помешали обратить должное внимание на реалии, скажем название улицы. Вроде бы что-то растительное. Зато я старалась запомнить расположение окон, тоже могут пригодиться нашему будущему поджигателю, вдруг ему понадобится забросить в окно пылающий факел или еще что-то в этом роде? И еще ограда участка. Такую в два счета не преодолеть, придется нашему герою помучиться, к тому же при такой загородке очень легко разместить всевозможные западни для взломщиков и прочие сигнальные установки. В общем, этот загородный дом - просто идеальное место действия для нашего будущего сериала. Возвращаясь в город через Секерки, я успела придумать еще с тысячу подобных идиотизмов, во всех мелочах представив в своем разыгравшемся воображении не только планировку особняка с размещением всех комнат и коридоров, но и меблировку от подвала до чердака. Ведь все это придется предать огню... минуточку, а зачем предавать? За мелочами я как-то позабыла о сверхзадаче нашего сценария и с трудом вспомнила: как же, злоумышленнику нужны документы, свидетельствующие о его прошлых преступных деяниях. Нет, не документы, это меня Котя Пташинский с толку сбил, - нашего телевизионного преступника интересуют пленки, их он и должен уничтожить. Что ж, место для пожара я отыскала замечательное, теперь можно творить дальше. Вернувшись домой, все еще в созидательном настрое, я с ходу уселась за компьютер, и... сразу застопырка. При чем здесь вдохновение, если я не знаю о телевидении ничего конкретного и без Марты и шагу не могу ступить? Эмвэдэшные документы периода народной Польши затмили для меня весь белый свет, но они нам ни к чему, а вот как могут выглядеть компрометирующие документы на современном телевидении, я не имею ни малейшего понятия. Наверняка и содержание другое, да и форма тоже. И холера знает, что именно они должны разоблачать. Попаду ненароком в десятку - и Марту с треском вышвырнут с работы. Нехорошо. Делать нечего, нужно разыскивать Марту. Марты нигде не было. Куда же она подевалась? Опять махнула в Краков? Слишком уж часто ездила она туда, дезорганизуя мой творческий процесс. Нет, я ничего не имела против, знала ведь, что Марта работает одновременно на двух телевидениях, варшавском и краковском, значит, вынуждена то и дело отправляться в служебные командировки, исчезает не назло мне, да что толку? Ее отсутствие, пусть даже и по уважительным причинам, весьма нежелательно, к тому же закрадывалось подозрение, что опять мутит воду проклятый Доминик, у которого какие-то свои дела в Кракове. Из-за Доминика Марта может позабыть обо всем на свете, и я останусь один на один со своими творческими проблемами. В конце концов, сценарий мы пишем вместе или как?! Все эти мысли проносились в голове, когда я бесконечно выстукивала Мартин номер телефона, выслушивала сначала завывание, а потом ее глухой, с трудом различимый голос: "После сигнала оставьте сообщение". Ну что ж, я и оставила: - Куда ты запропастилась, холера тебя возьми? Звоню в пятницу, семнадцать двадцать. Потом, изрядно поколебавшись, я решила позвонить Доминику, тоже на сотовый, потому как не знала, где его разыскивать. Если на то пошло, мы знакомы, он не раз бывал у меня, разумеется, по делам, но какая разница... Я Доминика на дух не выносила, он наверняка меня тоже не любил, а значит, обходился со мной, как с человеком посторонним, то есть вежливо и нормально, а больше мне ничего и не надо. Вот и теперь в ответ на мой вопрос о Марте он благожелательно проинформировал: - В данный момент она, по всей видимости, как раз едет. Была в Кракове, сегодня собиралась вернуться. - А на чем едет? На машине или поездом? - На машине. Вообще-то уже должна бы доехать, собиралась выехать около трех. А что? Поскольку в голосе Доминика прозвучали нотки тревоги, я поспешила его успокоить: - Ничего. По всей видимости, уже подъезжает к Варшаве или даже на улицах, вокруг менты, вот и не может говорить по телефону. Или в пробке застряла. Даже догадываюсь, где именно. Перед въездом в Пясечную, там всегда в это время пробки. Поскольку Доминику это было прекрасно известно, он моментально успокоился, и я прямо-таки воочию увидела, как с пониманием кивнул. Я отключилась. Успокаивала Доминика я с чистой совестью и сама тоже не встревожилась. Путь из Кракова до Варшавы знала отлично, по Катовицкому шоссе ехать от трех до четырех часов, все зависит от пробок и расставленных на этом отрезке дорожных патрулей, Марте могло не повезти. Теперь она наверняка пробирается напрямки через Магдаленку и Пясечную, тогда в данный момент, видимо, уже едет по Пулавской. И сейчас мне позвонит. Вот как я все прекрасно рассудила, а угадала только одно: Марта действительно позвонила мне через пятнадцать минут. - Ну, чего? - нетерпеливо поинтересовалась она. - Вот, звоню. - От Доминика я узнала... - начала было я, но Марта резко меня оборвала: - Пожалуйста, впредь никаких Домиников! И не смей искать меня через Доминика! Слышишь? Через кого угодно, только не через него. - Что теперь поделаешь? Я позвонила ему, надо же было тебя найти. - Я и нашлась. А он ни в коем случае не должен знать, где я нахожусь! - А где ты находишься? - В Кракове, в отеле "Форум". В казино, как ты уже догадалась. Я невольно позавидовала ей. - Да ладно, успокойся, можешь быть и в казино, но мне ты тоже нужна, холодно произнесла я, не пытаясь скрыть легкое возмущение. - Когда намерена вернуться? В Варшаве тоже имеются казино. И для меня доступнее краковских. - Вернусь сегодня. Или завтра на рассвете, ну, сама сообрази, уйду же я отсюда, раз закрывают к утру. И не думай, я каждые полчаса проверяю сотовый, кто там у меня еще отметился. Я Марту прекрасно понимала. Раз в казино, значит, сотовый отключала, очень нужны эти глупые писки, когда человек поглощен игрой. Ну а кроме того, погода стоит последние дни прекрасная, ночи лунные, шоссе пустынные, патрули спят, промчится за три часа. - Во сколько они закрываются? - на всякий случай уточнила я. - Теоретически в пять утра. Я посоветовала: - Все же выйди немного пораньше. В шесть оживляется дорожное движение, могут тебя и прижучить. - Ты права, так и сделаю. Прошу только, не говори Доминику, незачем ему об этом знать. Если он сам тебе позвонит, то скажи ему... то скажи... что я могла сделать с сотовым? - Да просто отключила. Когда въехала в город. А потом позабыла включить. У нас же штрафуют водителей за разговор по мобильнику во время езды, так что очень правдоподобно. - И все время я была у тебя, можно? - А что тут делала? Сидела безвылазно в нужнике, замок заело? А утром мы вызвали слесаря? Ну какой кретин в это поверит? Но если серьезно, так ты действительно должна быть у меня, тут творческий процесс без тебя застопорился. - На чем тебя заклинило? - На проклятых пленках. Как я сама из себя высосу аргументы, если не знаю досконально всей телевизионной кухни? Кому могут эти пленки понадобиться и почему? И кого они могут скомпрометировать? - Хорошо, постараюсь приехать к тебе поскорее, только вздремну малость. На службу мне к четырем, так что успеем еще поработать. - Позвони Доминику и сама наври что хочешь, дескать, только приехала. - Не могу я звонить Доминику, он сразу же захочет встретиться. Ты ведь знаешь, со мной он порвал навсегда. - Не улавливаю логики. - Ну, он вроде бы порвал, потом раздумал, а теперь опять гневается. Нет уж, лучше я ему совру, что забыла включить телефон и как дура ждала. Но учти - я в Варшаве, не перепутай! По голосу я прекрасно понимала, что творится с Мартой. До фени ей наш сценарий, только Доминик в голове, все в ней так и кипит. И состояние ее теперешнее понимала, но как оно некстати при нашей работе! Ладно, ничего не поделаешь, подожду, пока проспится. Врать Доминику мне не пришлось, потому что он не звонил. Или погряз опять с головой в собственных внутренних передрягах, или занялся работой, работы уж у него всегда было по горло. Я опять уселась за компьютер, разрабатывая линию шантажа, ведь необходимые при этом человеческие склонности и внутренняя подоплека одинаковы во всех областях жизни, так сказать, общечеловеческий фактор. Социальные же аспекты и всякую технику-электронику оставлю на потом... *** - Я в парике играла, - ошарашила меня Марта, переступая в десять пятнадцать утра порог моей квартиры. - В черном. - Господи, откуда у тебя взялся черный парик? - изумилась я, в который уже раз любуясь ее прекрасными русыми кудрями. - У реквизиторов попросила. С обязательством как можно скорее вернуть. - Не вижу проблемы, если ты его не потеряла. А зачем? - Насколько я понимаю, твой вопрос носит общий характер и относится к моей голове, не только к парику. Просто боялась наткнуться в казино на кого-нибудь из наших знакомых и на всякий случай предпочла окраковиться. Оваршавиться. Огдыниться! Это она от Алиции научилась так выражаться. При моем посредничестве, разумеется. Была у меня некогда лучшая моя подруга Алиция, и вот много-много лет тому назад, переодеваясь в чужую одежду и натягивая парик, я при ней заявила, что не желаю быть опознанной. "Прекрасно, будь оваршавленной", - не стала возражать Алиция, даже не поднимая глаз от книги. Вот таким образом ни в чем не повинный город Познань вроде бы взял на себя ответственность за то, что человек коварно меняет внешность. - Ну и как тебе в парике? - заинтересовалась я. - Знаешь, потрясающе! Я сама себя не узнала. Случайно глянула в зеркало, так у меня аж дух перехватило. Какое-то время не могла сообразить, откуда здесь взялась эта незнакомая баба и куда же подевалась я. - Все это хорошо, но ведь не можешь ты постоянно скрывать от него, что бываешь в казино? Неужели так категорически запрещает? - Вот именно, категорически! И не только казино, но и все, что способно отодвинуть его на задний план. На свете для меня не должно быть ничего важнее, чем он, его величество Доминик. Я обязана расходовать все свои чувства лишь на него одного. - Ну, знаешь, такое никто не выдержит. И зачем стоять в прихожей? Давай пройдем в комнату. Сними куртку. Я предусмотрительно сразу же уселась за компьютер, а Марта откупорила банку с холодным пивом и принесла из кухни стаканы. После чего сделала попытку оправдать Доминика: - Может, я сильно преувеличила, а ты и подумала бог весть что. Нет, вообще-то я могу заниматься чем хочу, даже работать, но не в ущерб ему. Понимаешь? Он ни за что не согласится быть на втором месте. К любому увлечению ревнует меня, как к любовнику, и даже еще хуже. А я ему наврала. У меня появилась возможность раньше его вернуться в Варшаву, но ноги сами понесли к "Форуму", безумно захотелось поиграть, просто подсасывало изнутри, я ничего не могла с собой поделать. Представляешь, это сильнее меня! - Еще как представляю. И тут уж никто ничего не поделает - ни я, ни Доминик, ни ты сама, высшей силе никто и ничто не в силах противостоять! - Вот ты понимаешь, а для него это смертельная обида. Личная. Я же без него не могу, и тут тоже какая-то высшая сила, как ни старалась, от наваждения мне не избавиться. Ну да я тебе говорила, что прямо разрываюсь на две половины, которые тянут меня в разные стороны. Противоположные. - Говорила, можешь не объяснять. Ты звонила ему сегодня утром? - Он позвонил. А я тут же перезвонила ему, дескать, только вот сейчас обнаружила, что мой сотовый отключен, а я-то удивляюсь, почему никто не звонит. Ну и все прочее. Выяснилось, что он, злясь на меня, тоже с вечера выключил свой мобильный. Не помню, успела ли я тебе рассказать, что после трупа он порвал со мной окончательно и бесповоротно, но вскоре понял, что без меня ему не жить. Ведь ему непременно нужна сострадательная дамская грудная клетка, на которой можно всласть выплакаться, а моя самая подходящая. О, по глазам вижу - ты думаешь, что и я с ним спятила. Или скоро спячу. - Тебе виднее. - Вот я и не сомневаюсь в этом. - Туда тебе и дорога, - безжалостно отрезала я. - Однако, пока на тебя не натянули смирительную рубашку, давай немного поработаем. Я отыскала подходящий объект, и что теперь? - Какая же ты бессердечная, - горько упрекнула меня соавторша. - Я тут с горя рассудка лишаюсь, а ей лишь бы поработать! Ладно-ладно, молчу. Поехали! На чем мы остановились в прошлый раз? Давай читай. Я сделала по-другому. Дала ей уже отпечатанный на принтере текст, пусть сама читает, а я тем временем читала его же на экране монитора. Ну и мы славно поработали, не буду жаловаться. Совместными усилиями нам удалось столкнуть сюжет с мертвой точки благодаря столь кстати подвернувшемуся трупу, теперь оставалось обвалять его в сопутствующих обстоятельствах и развивать эту продуктивную линию. На минуту оторвавшись от клавиатуры, я повернулась к Марте и высказала гениальное соображение, не дающее мне покоя: - Уверена, что его действительно кокнули из-за шантажа. Да я о Коте Пташинском говорю, чего смотришь? Поняла, вот спасибо. А у меня так всю дорогу прошедшие времена путаются с теперешними, никак не могу отвязаться от прошлого, наваждение какое-то и сила высшая, как у тебя с Домиником. Не хочу быть пророчицей, но, боюсь, они и впрямь взаимосвязаны. - Времена? - Они. Но ведь должен быть срок давности... Не знаю, не знаю... Все равно, если человек замаран... Марта перестала метаться по квартире и подсела ко мне: - Может, я что и пойму, если ты соизволишь толком рассказать. - Попытаюсь. Ограбление Сбербанка на Польной. Слышала о нем? - Нет. Пришлось попробовать сосчитать ушедшие годы. - Правильно, ты не могла о нем слышать, это было еще до твоего рождения. И все равно могла! Громкое дело. Вот, скажем, дело Горгоновой, преступление произошло еще до моего рождения и судебное разбирательство тоже, а всю Польшу взбаламутило, и я о нем слышала, хотя ни к каким средствам массовой информации отношения не имела. Так что сама понимаешь... Значит, его тихо-мирно спустили на тормозах, затушевали... - Погоди, я за тобой не поспеваю. Спустили Горгонову или банк? - Конечно, банк, я о нем пытаюсь тебе рассказать, это тоже громкое преступление, можно сказать преступление века. Ладно, будем скромнее, в масштабах Польши, но все равно. Два или даже три трупа, я уже точно не помню. Убили охранников, денежки грабанули, не пялься, не скажу сколько, тогда правды об этом никому не сообщали. Преступники скрылись, просто развеялись как сон, как утренний туман... - Ничего себе сон! Как же они могли развеяться? И что, так и не выяснили, кто напал на банк? - Уже позднее, несколько лет прошло, мне удалось узнать по своим каналам, что действовали настоящие бандиты, известные криминальные специалисты по этому делу, но организовано все было людьми из тогдашних органов, а личное участие принимал наш труп. - Какой именно? У нас ведь их два. - Первый, конечно. Тот, мой. И Аниты. А теперь я ломаю голову вот над чем: как думаешь, могли бы сохраниться с тех пор какие-то компрометирующие материалы - бумаги, фотографии, магнитофонные записи? Тридцать шесть лет срок немалый. Встав, Мартуся опять нервно прошлась по комнате, вылила остатки пива из банки в свой стакан, принесла из кухни новую банку и поставила ее на стол. И все это время о чем-то напряженно думала. - Знаешь, - наконец заговорила она, - из всех зол я бы уж предпочла того клошара с Монмартра. Паскудная история! И что, ты полагаешь, кто-то мог снять ограбление банка? - Об этом нигде не упоминалось, но в те времена еще существовала неподкупная пресса и хорошие журналисты, особенно фоторепортеры, я сама знала отличного парня... Как же его звали? Вылетело из головы. Так он не ленился бегать по городу с фотоаппаратом и щелкал все интересное, что подворачивалось. На кинопленке тоже могли запечатлеть. Да и какой-нибудь подросток, случайно оказавшийся в момент ограбления поблизости, мог снять парочку любопытных кадров. Марта возмутилась: - Вместо того чтобы воспрепятствовать ограблению, он себе знай фотографирует! - Марта, опомнись! Слишком ты многого хочешь. Тут стрельба, пули свистят, людей убивают, все, кто мог, попрятались в подворотнях или просто залегли, прикрыв головы руками, а несовершеннолетний паренек, по-твоему, должен под пули лезть? Спасибо и на том, что хватило духа высунуться из-за угла и щелкнуть затвором разок-другой. Вот, сцепились из-за продукта моего воображения, ведь этого малого я только что выдумала! Хотя кто знает, а вдруг и правда существовал такой! - И кроме того, - продолжала я, - организаторы нападения могли и сами тайно снять на кинопленку всю операцию от начала до конца, отношения между отдельными группировками были сложными, все друг друга подозревали, веры никому не было. Да мало ли из каких соображений, но могли. - А разные документальные свидетельства должны бы сохраняться в их архивах, - оживилась Марта. Вот, тоже стала мыслить творчески. - Конечно, такие компрометирующие материалы разумнее уничтожить, но ведь знаешь, как бывает... Поручили кому-то, а тот или перепутал и уничтожил другое, или специально сохранил для истории. Или для себя. Или просто на всякий случай припрятал. А этот наш и завладел ими... Я подхватила идею: - Подчищали старые дела, жгли бумаги, но кое-что могло и уцелеть, какие-нибудь обгорелые остатки. И никто нам не запрещает на них опереться и развить эту линию. - А он стал шантажировать их. Правда, не знаю кого... - Неважно, для нас не имеет значения. - И его прикончили, чтобы отобрать компромат и навсегда заткнуть рот! Погоди, а если, когда его убивали, у него их при себе не было? - Так ведь именно по этой причине нам придется устроить поджог! - с торжеством напомнила я. Марта несколько раз кивнула - вспомнила, дескать, - а сама опять напряженно размышляла. Похоже, что-то ее смущало. Наконец ей удалось сформулировать свои соображения: - Ты говоришь - тридцать шесть лет... И сама же рассказывала, как они и позже занимались всевозможными махинациями. Хочу обратить твое внимание на немаловажное обстоятельство - возраст наших героев. Не может этот труп быть преклонного возраста, ведь такому старому хрычу уже ничего от жизни не требуется. Одной ногой в могиле... - А вот и нет, как раз такому, что одной ногой в могиле, просто патологически требуется от жизни нечто очень важное. Спрашиваешь, что именно? Власть. Пусть старый, больной, пусть помирает, а все равно цепляется за власть и готов ее удерживать любой ценой. Явление извечное, не нами придумано. И хотя лично мне непонятна его подоплека, тем не менее так оно и есть. Но ты права отчасти, совсем уж старая развалина нам не подойдет, ведь человека будут показывать по телевидению, так чтобы хоть смотреть не слишком противно было. Давай-ка прикинем... Мы обе не очень сильны в математике, поэтому на бумажке старательно подсчитали, сколько лет было нашему преступнику в последние минуты уходящего государственного строя. Что касается Пташинского, то я хорошо помнила год его рождения, ведь документы видела собственными глазами, так он в момент смерти насчитывал всего шестьдесят один год, даже пенсии еще не полагалось. А ведь были и такие, кому под занавес коммунистической эры и пятидесяти не стукнуло, наиболее же талантливые из подрастающих отпрысков сановных папочек добивались высоких постов и в тридцать с небольшим. Самый цветущий возраст! Так что выбор у нас оказался большой. Вот только не было у меня никакой гарантии, что инициаторы и организаторы ограбления банка перешли потом на работу на телевидение и сейчас там подвизаются. А забывать о том, что наш сериал должен разоблачить телевизионные махинации, мы не имели права. - Так давай не будем базироваться на твоем ограблении банка, преступлении века. Что-нибудь из более позднего времени тоже прекрасно подойдет... - немного неуверенно предложила Марта. Я бодро строчила на компьютере, не слушая соавторшу, но тут внезапно пришедшая в голову идея заставила прерваться на полуфразе. - Кто в нашем правительстве, сейме, в партиях самый старый? - задала я вопрос на засыпку. - И на телевидении. Ты могла бы сказать? - В принципе, их возраст можно установить, но зачем тебе? И он будет у нас прототипом благородного героя или преступника? - Закамуфлированный преступник. Именно тот самый, из бывших, доходит? Ему удалось отсидеться в тени, и теперь он полгорода истребит, лишь бы не вылезло шило из мешка, что это именно он со своим подручным Пташинским проворачивал контрабандные злодеяния. Просто чудо, что Мартуся прыснула пивом не на клавиатуру компьютера, а на меня. "Контрабандные злодеяния" привели ее в бешеный восторг, и она долго не могла успокоиться. - И нечего так воспринимать, - вытираясь, недовольно бурчала я. Мысленная аббревиатура, не все же тебе растолковывать, никогда не любила лопатологии, а сжатый ход моих рассуждений ты воспринимаешь уж слишком эмоционально. - Обожаю твои мысленные аббревиатуры, спрессованные до минимума. А контрабандные злодеяния на телевидении - это просто здорово! - Ничего особенного, - пожала я плечами. - И не мною придумано. Не так давно в Польше всем телевидением заправлял такой воротила... вот забыла фамилию... Щепанский, кажется. Как в своей вотчине распоряжался, да ты должна знать, о нем наверняка у вас легенды ходят. Был такой? - Был, точно, Щепанский. - Весь в персидских коврах, он, знаешь, любил по ним ходить в ботинках... - Ну и что такого? Вот если бы он ходил босым, без ботинок, это могло бы остаться в памяти сотрудников. - Да ведь все дело в том, что ходил-то он по коврам ручной работы в сапожищах, просто обожал. Специально норовил прийти в кабинет по колено в грязи, и чем больше дерьма на сапоги налипло, тем большее счастье излучал. Вот какая у человека была радость в жизни, говорят, старался в навозе измазаться, чтобы своим коврам подкормку доставить. - Иоанна, умоляю, перестань. Если захлебнусь пивом, тебе же хуже будет! - Могла бы на время от пива воздержаться, делом ведь занимаемся. Этот тип личность известная и, кажется, уже отбросил копыта, так что нам от него никакой пользы, но вот ошивался рядом с ним некий незаметный песик, верно служил. Забыла его фамилию. Пентак? Плуцек? Пуцек? - Цуцик! - завыла Марта. - Пупсик! Пупик! - Да, молодо-зелено, нет у тебя серьезного отношения к отечественной истории. Так вот, этот Пуцек... нет, все-таки не Пуцек, это собачья кличка, ну да ладно. Так вот, он был тогда совсем молодым, но уже порядочная гнида. А с виду незаметный и вел себя тихо, не высовывался. И почему бы ему теперь не сменить фамилию и не заправлять всем телевидением? Правление возглавлять не обязательно, просто ходит в советниках. Возможно, о нем даже не все знают, а он, именно он всей кухней заправляет, как небезызвестный серый кардинал при всесильном Ришелье. Отчаяние Марты было очевидным, голос выдал ее. - Очень подходящая ситуация, но, послушай, что мы с тобой пишем? Телесериал из современной жизни или исторический? Знаешь, кардинал Ришелье это для меня уже слишком! - Люблю историю, - не уступала я. - Ну и люби сколько хочешь, но не в совместных сценариях! Нельзя же до такой степени прозрачно... А что советник, так многие догадываются, я и сама сколько раз подозревала все эти нашептывания на ухо... - Интересно, а на что еще можно нашептывать? Опять сцепились и уклонились от темы и, лишь покончив с анатомией, смогли вернуться к делу. И пошло-поехало. Хотя вернее было бы сказать побежало-помчалось. Уж так шло наше с Мартой сотрудничество, то через пень-колоду, то таким галопом скакало, что мы обе не успевали за развитием действия, оно значительно опережало произносимые нами слова, так что приходилось общаться с помощью столь любезных мне мысленных сокращений. - Ну, ладно, - перевела дыхание Марта. - И на кой нам этот Пипек? Пусть даже он и настоящий, как мы его используем? Тут брякнул мой домофон. - Кто это? - спросила Марта. - Понятия не имею, - на ходу ответила я, направляясь к домофону в передней и впуская кого-то в дом. - И совсем не обязательно ко мне, просто человек ошибся. Но согласись, некто похожий и числится у нас преступником. Как мы его назвали? Лукаш? Марек? Кто-то вошел в парадное моего дома, в домофоне я слышала стук двери. Мне и раньше часто звонили по ошибке или по делу, но не моему. Звонили гости и дети соседей, почтальоны, сотрудники домоуправления, всевозможной администрации, да просто все, кому не лень. Я никогда не задавала идиотского вопроса "Кто там?", не тратила зря времени, просто щелкала домофоном и впускала человека. - Ты что, у нас пока нет преступника! - возмущенно возразила Марта. Ведь до сих пор мы делали ставку на... как это... ага, месть во имя любви. И кроме того, они оба молоды. А вот теперь я перестроилась, шантаж мне больше нравится. Он посолиднее будет. - Ну тогда ищи Плуцека. У моей входной двери прогремел гонг. Чертыхнувшись, я опять пошла в переднюю, уже автоматически приготовившись вежливо объяснить, что квартира номер двадцать четыре находится во флигеле и пан (или пани) напрасно перся (перлась) на четвертый этаж. Открыла дверь и остолбенела. Передо мной стоял мужчина моей мечты. Мужественный красавец в элегантном костюме, приблизительно моего возраста, но о-го-го! К тому же у меня за спиной тихо ойкнула Марта, женщина в самом расцвете сил и моложе меня лет на двадцать. Не блондин, темноволосый. На лице приятная улыбка. О нет, хватит! Теперь ни за что не поддамся, появись на пороге хоть сам Аполлон Бельведерский с приятным выражением лица и в самом что ни на есть элегантном убранстве или вовсе без оного. И тем не менее, будучи особой воспитанной, я отнеслась к незнакомцу достаточно учтиво. - Пан к кому? - вежливо поинтересовалась я. А поскольку Марта за спиной опять не то простонала, не то прошелестела, вот ее я невежливо одернула: - Ну, ты чего? Он же без бороды. - А что ему мешает бороду отрастить? - услышала я в ответ. Поскольку мы обе вопросительно пялились на незваного гостя, тот, сделав вид, что не слышал наших реплик, тоже вежливо ответил: - Я к пани Иоанне Хмелевской. Скрываться я не собиралась и призналась, что это я. - Младший инспектор полиции Цезарий Блонский, - представился красавец. - Вот мое служебное удостоверение. На предъявленный мне документ я скосила лишь беглый взгляд, все равно никогда в жизни не видела настоящего полицейского удостоверения, так что показать могли любую липу. Кивнув, я ждала объяснений. - Не найдется ли у пани немного времени для беседы со мной? - Найдется, для полиции всегда найдется. Продолжаю по-прежнему любить милицию, хотя теперь все чаще без взаимности. И даже невзирая на все идиотизмы, которые совершает теперешняя полиция. Входите, пожалуйста. Войдя, он глянул на Марту и придал лицу вопросительное выражение. Марта торопливо проговорила: - Представиться я тоже могу. А что потом? Мне уйти? Не дав полицейскому открыть рот, я благожелательно предупредила: - Сразу же официально заявляю - все равно все ей выложу, как только вы уйдете. Мы близкие подруги, а в настоящее время работаем над одним сценарием телесериала, в основе которого лежит уголовное преступление. Так что то, что вы тут скажете, может оказаться для нас просто бесценным. Болтливым его не назовешь, факт. Младший инспектор Цезарь коротко позволительно кивнул и сел, разумеется, дождавшись, пока не сели мы с Мартой. Хорошо воспитанный молодой человек. Что я, какой молодой? А может, все же молодой? Уж больно хорош! А на лице - все та же вежливая улыбка, абсолютно ничего не выражающая. - Пани знала некоего Константина Пташинского? - без предисловий задал он вопрос в лоб и замолчал в ожидании ответа. С ответом я не замедлила, постаравшись скрыть лишь внутренний жар, который, к счастью, внешне ни в чем не проявился. - Трудно сказать. Если отвечу "да", это будет лишь полуправда. С этим человеком я никогда в жизни и словом не перебросилась, но видеть его видела. И знала его как бы в двух аспектах: человек сам по себе, фамилия сама по себе. - Будьте добры, поясните. - Охотно. Человека я знала в лицо, встречала на бегах и слышала, что его называли Красавчиком Котей. Ни разу с ним не разговаривала, на ипподроме же бывала часто, но не всегда он мне попадался на глаза. С другой стороны, я довольно много была наслышана о преступнике Константине Пташинском, даже видела дело, заведенное на него прокурором, но не имела понятия, что это тот самый человек, Красавчик Котя с ипподрома. - Теперь вы имеете об этом понятие. Откуда? Чтоб ему лопнуть! От Аниты, ясное дело. Так что, заложить Аниту? Или начать изворачиваться? Давать уклончивые ответы? А может, все же лучше выложить правду? Но правда моя выглядит как-то странно. Ведь не Анита мне сказала, что Пташинский - это тот самый Красавчик, я сама сообразила. Бывают такие озарения, когда вдруг в новом свете предстанут давно известные факты и в глаза бросится связь между ними, так что соединение двух разных личностей в одну - мое собственное достижение. Могла, конечно, запросто ошибиться, но ведь не ошиблась. И уж не моя вина, что в конечном результате трупа Пташинского в "Мариотте" не оказалось. Тут, слава богу, нашлось подходящее словечко. "Откуда?" Пожалуйста: - Отгадала. Можно сказать, осенило меня. Совсем недавно. Неимоверно прекрасный Цезарь на секунду задумался и выдал следующий каверзный вопрос: - А когда пани ознакомилась с материалами прокурора? - Да уж не меньше двадцати лет прошло. - И именно в те годы пани видела на ипподроме Пташинского? - И в то время, и немного позже. На бегах он мне встречался в течение нескольких лет. А вы, надеюсь, понимаете, что материалы дела я годами не читала? - Пташинского вы видели лишь на ипподроме? - Один раз в суде. Но и тогда его рожа в моем сознании с фамилией "Пташинский" не связывалась. Тут вежливая улыбочка на лице младшего инспектора Блонского вроде бы стала немного теплее. Самую малость. Наверное, его порадовало мое появление в зале суда. - Вы можете вспомнить, какое дело тогда рассматривалось? - Отлично помню. Отвратительная тягомотина, сплошное пустословие, целью которого было скрыть настоящую подоплеку, до которой я не добралась. Видимо, какие-то тайные операции спецслужб или партийных боссов. Ничего прямо не называлось, все обходилось стороной, туману напустили много, а здравого смысла ни на грош. Так я ничего и не поняла. - А вы помните, когда проходило это заседание суда? И фамилии представителей сторон? Ого! Неужели намерены теперь вытащить на свет божий давние тайны мадридского двора? Все эти леденящие кровь строго секретные операции? Я уже давно махнула на них рукой и почти перестала верить в то, что они некогда имели место, ведь так ничего и не раскрыто. А теперь вдруг оказывается - ими заинтересовались. И тут в мозгу что-то предостерегающе щелкнуло. Кто заинтересовался? Полиция? Она тоже бывает разная. Погоди радоваться. А на вопрос представителя власти надо отвечать. Мартуся сидела тихонько, как мышка, словно ее тут и нет. Я поднялась с места. - Если пан располагает временем, то мне нужно разыскать мои записи тех лет, тогда и отвечу на эти вопросы. Не бойтесь, я знаю, где искать. Почти все свои записные книжки, а они мне сорок лет служили, очень удобные для записей календарики Дома книги, я тщательно сохраняла и держала в одном определенном месте, уложенные в хронологическом порядке. И просто заглядывать в свое прошлое любила, и для работы вечно требовалось освежить в памяти всякие детали событий прожитой жизни. Нагнувшись и сдержав стон, почти без труда я вытащила ящик и поставила на софу. - Вот, пожалуйста, - удовлетворенно произнесла я через три минуты, возвращаясь в свое кресло. - Девятое октября восемьдесят второго. 11.30. Зал № 364. То самое заседание суда. Продолжалось не один день, но больше я на него не ходила, говорю же - сплошное пустословие, уши вяли... или вянули?.. Именно там, в зале суда, видела я типа, который для меня был Красавчиком Котей, ибо так называли его на бегах. Что касается фамилий, то знаю лишь прокурора, фамилии представителя противной стороны не запомнила и не записала. Что-то такое вертится в голове... Худерлявый... Тощинский... Мощяк... Нет, не вспомню, знаю лишь, что связано с общей костлявостью. А прокурором был Божидар Гурняк. - А Божидара Гурняка вы хорошо знали? Мне надоело корчить из себя сладкую идиотку, и я насмешливо глянула на представителя власти: - Раз уж вы находитесь в моей квартире и задаете такие вопросы, значит, прекрасно осведомлены, что некий Божидар Гурняк добрый десяток лет был моим... как бы это поделикатней выразиться... моим жизненным партнером. Я даже чуть было не оформила с ним отношения, да воздержалась из-за жилищного вопроса, в те времена с пропиской были дурацкие сложности. И что, думаете, младшего инспектора смутило мое язвительное замечание? Ни капельки, ни один мускул не дрогнул на его красивом лице. Этот человек мог запросто изображать на сцене каменную статую. - Из ваших слов я делаю вывод, что знакомы вы были довольно хорошо, бесстрастно констатировал полицейский. - В таком случае прошу сообщить его адрес. Не официальный, а настоящий. Я удивилась: - В каком смысле настоящий? И к тому же мне известен его давнишний адрес. Официальный. - Нет, дело в том, что по давнишнему официальному адресу, равно как и по теперешнему официальному, пан Гурняк не проживает. Он там не появляется. Пребывает где-то в другом месте. Где? - Что вы говорите? Значит, сохранилась у пана Гурняка давняя привычка проживать в одном месте, а пребывать в другом. Обычно он пребывал за пределами Варшавы. Но я его не видела уже много лет и назвать место пребывания интересующего вас лица не могу. Единственное, что могу, это сообщить фамилию, адрес и телефон особы, которая должна знать место пребывания пана Гурняка. Не исключено, что таких особ несколько, но я располагаю координатами только одной. - Не откажите в любезности. Вытащив из кучи календариков нужный, я без зазрения совести выдала с головой младшему инспектору ту самую особу. Особе это абсолютно ничем не повредит, а Божидару все-таки пакость. Признаюсь, мне доставило большое удовольствие подложить свинью бывшему хахалю, ведь так и не удалось отплатить ему за все претерпленные мною муки и страдания. А его самого, если честно, я потеряла из-за своей страсти к азартной игре. Каменная статуя старательно записала в свой блокнот все продиктованные мною данные, после чего несколько убавила теплоты из своей вежливой служебной улыбки. Тут позволила себе проявиться Мартуся: - Иоанна, с моей стороны будет очень бестактно, если я принесу себе еще пива? - Не очень, приноси, - разрешила я. - А может, пан тоже?.. - Нет, благодарю, - отказался младший инспектор. Вот уж не удивил. Такой при исполнении капли воды в рот не возьмет, не то что спиртного, даже пива. Полагаю, если бы я его не опередила с разрешением, он бы и Марте запретил. Марта успела вернуться с новой банкой пива как раз к следующему вопросу полицейского: - Вы могли бы припомнить каких-нибудь друзей или хороших знакомых пана Гурняка? - Я их никогда не знала, так что и вспоминать некого, - опять же язвительно ответила я. - Пан Гурняк был кошмарно засекреченным, всегда наводил тень на плетень, я же всегда была кошмарно тактичной и не интересовалась тем, что он скрывал. Однако Пташинского знала, ведь вы именно о нем хотели спросить? О Пташинском упоминал неоднократно, но очень неопределенно. - Что именно он говорил о Пташинском? Тут уж я воззрилась на полицейского с неприкрытой насмешкой. - Простите, вы лично знали пана Гурняка? Прекрасный Цезарь на полмиллиметра приподнял брови - вот и вся реакция на бестактность моего вопроса. - Прошу меня извинить, но здесь я... - Знаю-знаю, здесь вы задаете вопросы, мое дело лишь отвечать. И хотя мы разговариваем не в официальном учреждении, а в частной, притом моей, квартире, готова соблюдать правила игры. А спросила же я лишь для того, чтобы знать - можно сразу отвечать, поймете меня с полуслова или придется предварительно многое объяснять, если с Божидаром Гурняком встречаться вам не доводилось. - Я бы предпочел получить подробный, исчерпывающий ответ. - Что ж, сами напросились, теперь не жалуйтесь, - тяжело вздохнула я очень уж не хотелось вспоминать те годы. - Так вот, пан Гурняк вообще не говорил - только намекал, давал понять, наводил на размышления. На прямые вопросы обычно отвечал встречными вопросами, ну и тому подобные штучки. При общении с ним приходилось дедуцировать, самой делать какие-то выводы, а он к тому же никогда не давал оценки этим выводам, никогда не говорил, правильные или нет. Не имел такой привычки. Вот, скажем, если бы вы спросили, как печь хлеб, он в ответ поинтересовался бы, знаете ли вы, как выглядит рожь. Или пшеница. Или кукуруза, из нее тоже делают муку. Если бы вы, ткнув пальцем, спросили, знает ли он этого человека, то услышали бы, что, оказывается, наукой установлено - любой человек знает множество людей, из которых каждый, в свою очередь, тоже знает множество, в том числе и вас. Ну и тому подобную дребедень. А когда пану Гурняку что-то не нравилось, он прямо этого не говорил, только смотрел вдаль, и выражение лица у него было непроницаемое. Еще более непроницаемое, чем у вас. У вас-то как раз очень даже проницаемое. Марта у меня за спиной тихонько фыркнула, а красавец младший инспектор сменил на физиономии вежливую улыбку на улыбку слегка удивленную. Ну прямо наложил на лицо другое выражение, как бабы накладывают макияж! Глядись он при этом в зеркало, и то не вышло бы лучше. Должно быть, долго тренировался. - Что вы имеете в виду? - Да ведь ясно же, вы пришли для того, чтобы меня допросить. Разве не так? Может, я даже и в чем-то подозреваюсь. Но вы не хотите, чтобы я раньше времени догадалась, в чем меня подозревают и что вы желаете от меня узнать. А ведь все дело в том, что вы и сами этого не знаете, потому что не знаете, что именно я знаю. Зато знаете, что я не знаю того, что вы знаете, вот и стараетесь изо всех сил, чтобы я не догадалась. Потому вы и бровью не поведете, и глазом не моргнете, даже если я сообщу вам потрясающие новости. Ну, вроде того, что у президента под кроватью уже тикают часы в заложенной бомбе. Так что выражение вашего лица вполне проницаемое. Только это я и имела в виду. - Я бы предпочел побольше знать о выражении лица пана Гурняка. - О выражении лица? Пожалуйста. Иногда оно бывало намеренно непроницаемым. А что касается Пташинского, то они разминулись в коридоре у дверей зала суда, и Пташинский бросил на Гурняка взгляд, полный дикой ненависти, а пан Гурняк сделал вид, что пана Пташинского как бы не существует. Разумеется, я тут же спросила, знает ли он этого человека, на что Гурняк ответил: "Возможно". Ого! Должно быть, в нем бушевали вулканические страсти, раз дал такой исчерпывающий ответ. А потом что-то произошло, что-то заставило его высказаться, отвести душу. Выслушала я его долгую, изнурительную, чрезвычайно запутанную исповедь и сделала свои заключения. Выходило, что встреченный в коридоре человек, которого я знала как Красавчика Котю с ипподрома, на самом деле бандит и убийца. Вот все, что я тогда узнала о Пташинском, даже фамилии его Гурняк мне не назвал. Зато из меня вытянул всю подноготную: что Котя делал на ипподроме, на кого ставил, выигрывал или проигрывал, с кем общался, форма общения, сколько времени продолжалось. Я выболтала все, о бегах всегда говорила охотно, тогда помнила мельчайшие детали, теперь, конечно, уже многое стерлось из памяти. Мне бы тоже пивка хлебнуть, Мартуся! Та поспешила налить и мне стакан, и я осушила его залпом, позабыв, что худею. Так разволновалась! Ничего не могу с собой поделать - как вспомню о Божидаре, так внутри все переворачивается. Цезарий Блонский не возражал против того, чтобы я малость успокоилась, напротив, сам заговорил, чтобы дать мне время. - Пан Гурняк часто бывал в Варшаве, хотя в свою квартиру не заглядывал, - безо всякого выражения произнес он. - Как часто он приезжал и где останавливался? И даже собственной рукой налил мне еще стакан пива. Надеялся, что опьянею и выложу ему все как на духу? Оптимист! Чтобы я окосела с одной банки пива?! - А вот об этом, пардон, ничего не ведаю, - заявила я с чистой совестью и немалым удовлетворением. - Особа, данные которой я пану продиктовала, говорила мне, что приезжал не так уж часто. А где останавливался? Да где угодно. Переспать мог свободно хоть бы и на огородной грядке. Даже зимой. Я серьезно, холода он не боялся. И тут я вдруг всем телом ощутила, что атмосфера в комнате изменилась. Что-то произошло с нашим Каменным Гостем. Как это объяснить - не знаю, но я была уверена, что со мной ему больше неинтересно стало говорить, что его потянуло в другое место. Может быть, к той самой особе? И тем не менее следующий вопрос был задан обычным, неторопливым, вежливым голосом: - А Стефана Трупского пани знала? Копаться в памяти не было необходимости, такую фамилию при всем желании не забудешь. - Совершенно точно не знала. Впервые слышу. - Может, и в данном случае пани знала человека, но не знала его фамилии? Или просто встречала, не будучи с ним знакомой? - Вот за это не поручусь. Скажем, парень с бензоколонки, где я часто заправляюсь, или сапожник, у которого намедни прибивала набойки, может оказаться вашим Трупским. Опять же, любой посетитель казино, там я частенько бываю. Вот если бы вы мне фотографию показали... Уж не знаю, почему я упомянула фотографию. Наверное, решила, что Трупский как-то тоже связан с прошлым. Должно быть, из-за Пташинского. Красавчик Котя засел в голове, и всю дорогу мне казалось, что говорим о делах давно минувших дней. Младший инспектор ничего не сделал, чтобы вывести меня из заблуждения. Наоборот, неторопливо полез в карман (неторопливо, а ведь я шкурой чувствовала - он куда-то торопится), вытащил пачку фотографий и одну протянул мне. Лицо на фотографии было незнакомым. Одно из тех незапоминающихся лиц, на которые не обращаешь внимания. И я бы не обратила, да совсем недавно мне его описывала Марта со слов своего Доминика. Вот именно, ничего выдающегося: нормально округлое, черты невыразительные, глазу не на чем задержаться. Такого тысячу раз увидишь и не запомнишь. Я отрицательно покачала головой: - Мне очень жаль, но в данном случае для меня равно чужды и рожа, и фамилия. - А когда пани последний раз была в отеле "Мариотт"? - поинтересовался красавец, отбирая у меня фото, на которое Марта все же успела взглянуть. Холера, все же подбираемся к моему трупу! Мартуся учащенно задышала мне в затылок, даже щекотно стало. Каменный идол вроде бы не обращал на нее никакого внимания, словно она была не живым человеком, а декоративным элементом моей гостиной, ну вот как тот изящный вентилятор на полочке. Я решила держаться, сколько смогу, и не помогать этому идолу. - Во вторник я там была, минутку... - Перегнувшись в кресле, глянула на настенный календарь и уточнила: - Девятнадцатого, часов в шесть вечера, точнее, в восемнадцать или около того. - У пани там были дела? - В "Мариотте" останавливалась некая Анита Ларсен, моя подруга. - И никого из знакомых пани там не встретила? Даже не видела? Я немного помолчала. Марта у меня за спиной затаила дыхание. Наконец я неторопливо и даже брезгливо произнесла: - Я бы попросила пана малость притормозить, темп у вас, прямо скажем... галоп какой-то. А если хотите получить нормальный ответ, дайте подумать человеку, не то отвечу - как же, встречалась. С Анитой, моей подругой. Вряд ли такой дурацкий ответ вас устроит. Ничего, с ним так и надо. Раздражал меня этот красавчик Цезарь, эмоциональный пень, а не живой человек. А с таким типом не грех воспользоваться его же оружием и давать однозначные ответы - "да", "нет", "не встречала", "не знаю", "не видела". И в результате он добьется того, чем покрыты, по слухам, южные острова. Ну, как его... в общем, птичье гуано. Да я под присягой могла бы поклясться, что в отеле никого из знакомых не встретила, и не покривила бы душой, ведь он наверняка спрашивал о живых знакомых, а труп никто не встретит, знакомый или незнакомый - неважно. Дальше. Красавчика Котю я могла вообще не опознать. Отвечу этому истукану коротко "нет", и пусть катится к чертям. Не говоря уж о том, что никто ведь не знает, что я побывала в номере, где лежал проклятый труп. Меня там не видели. Раз в жизни поступлю, руководствуясь рассудком, а не эмоциями, имею право! Нет, не имею, мешают две мелочи. Одна - проклятый Доминик, по дурости запутавшийся в это дело, вторая - номера машин, которые мне сообщила Анита. Тем самым как бы возложив на меня ответственность за поимку преступников. А преступников я никогда не любила, особенно высокопоставленных. И вот теперь, скрыв от властей важную информацию, поспособствую их безнаказанности, негодяи останутся на свободе, будут продолжать свои преступления и, как знать, может, у меня же украдут машину, вломятся и очистят квартиру или мне же перережут горло. Вот так боролись во мне осторожность и законопослушность. Последняя победила. - Минутку, прежде чем отвечать, проверю, что у нас полагается за недонесение об обнаружении трупа. Вы разрешите, пан полицейский, заглянуть в Уголовный кодекс? Не беспокойтесь, у меня имеется собственный. Так, на всякий случай, всегда под рукой. Да нет, что смотрите? Профессия у меня такая, пишу детективы. - Не трудитесь. Если вы уверены, что смерть естественная и не совершено преступления... - Напротив, я убеждена, что совершено. Вопросительный взгляд, который устремил на меня полицейский, своей тяжестью был способен придавить не только человека, но и горный массив. Марта не выдержала: - Вот он тебя и прижал, теперь уж ничего не поделаешь, придется все ему рассказать. Ведь ты обнаружила его мертвым, а тут всю дорогу о нем говорите... - Ясное дело, расскажу, - рявкнула я, - но сначала хотела посмотреть, о чем он еще меня спросит и каким именно образом доберется до сути. Ну ладно, чего уставилась, опять к слову цепляешься, не посмотреть, а услышать хотела, и нечего придираться по пустякам! - Так я же ничего не говорю... - Но думаешь! - И не думаю! - яростно заверила меня Марта. - Сама посуди, как я могу вообще думать в данной ситуации? Напрасно меня переоцениваешь. - Не ты, так пан майор думает! - упорствовала я. - А ты с чего взяла, что он майор? Он называл себя по-другому... что-то такое младшее... - Я уже научилась немного разбираться в современной полицейской номенклатуре и соображаю, в отличие от некоторых, что младший инспектор соответствует бывшему майору или подполковнику. Подполковник бы лично ко мне не пожаловал, они обычно толстые и малоподвижные. Майор звучит намного приятнее. - Все? - Что "все"? - Все подполковники толстые и неповоротливые? Я честно подумала и вспомнила кое-кого: - Нет, не все. Встречала как-то и юрких, а один так вообще был интересный мужчина с прекрасной фигурой и... О! Представляешь! Даже бородатый! - Можешь с ним познакомить? - Окстись, он еще старше меня! - А, ну это другое дело, - заявила нахалка. - Хотя все же военный, да еще и с бородой... Стойкий майор, дождавшись паузы, спокойно и невозмутимо повторил свой вопрос: - Итак, проше пани, не встретился ли вам в отеле кто-нибудь из знакомых? И я обрушилась на него, оставив Марту в покое: - Вот именно, а все из-за вас, сбиваете меня с панталыку! Я вообще собиралась ничего вам не говорить, потому что задаете идиотские вопросы, но, опять же, не хочется нарушать уголовный кодекс. Хотя, минутку, почему сразу нарушать? А вдруг я просто закатила истерику? Истерика у нас пока разрешается или тоже статья светит? - Истерика у нас законом не преследуется, - был бесстрастный ответ. - Ну вот, имела право, потому и не донесла. А потом вы и вовсе мне бы не поверили, раз его оттуда вывезли. И решили бы - спятила баба, то есть я, привиделось. Нет, погодите, Марта свидетель... И Анита. Ладно уж, видела я его. Пташинского. - Вы встретили Пташинского? - ровным голосом попытался уточнить следователь. - Вряд ли это можно назвать встречей. Но видела. Хотя для меня он был все еще Красавчик Котя. - И где же пани его видела? - В отеле "Мариотт", номер 2328, - мрачно произнесла я. - Аккурат над моей подругой Анитой. - И что он там делал? - Ничего не делал. Лежал. Инспектор Блонский даже бровью не повел, ни один мускул не дрогнул на его каменном лице античного божества! Прежним ровным голосом без тени эмоций забросал меня вопросами: - В каком смысле лежал? Где лежал? Спал? Извольте выразиться яснее. Ох, как хотелось таким же бесстрастным голосом, передразнивая его, ответить краткими протокольными фразами, но побоялась, что Марта опять не выдержит. - Ну ладно, он лежал на полу в том номере. Мертвый. - Что?! - Я, кажется, выражаюсь яснее некуда, хотя и через силу. Мертвый лежал на полу. - Когда вы его видели там на полу? Во сколько? В восемнадцать часов? - Незадолго до восемнадцати. - Вы видели на полу номера 2328 мертвого Пташинского в районе восемнадцати? Я вас правильно понял? - Точно. А если еще точнее - без четверти восемнадцать, потому что именно на это время договорилась с Анитой, а я никогда не опаздываю. В номер я вошла по ошибке, просто лифт остановился этажом выше. И он там лежал навзничь на полу абсолютно мертвый. По-моему, застреленный. Лицом вверх, так что я могла его хорошенько рассмотреть. Вот теперь его вроде проняло, во всяком случае в гранитном монументе что-то шевельнулось и на лице промелькнули самые что ни на есть человеческие чувства. Ошарашенность? Просто удивление? Недоверие? Заинтересованность? Пожалуй, всего понемногу, ну совсем малость, кот наплакал, однако мы с Мартой обе заметили. Мне велели еще раз все повторить, не торопясь и в подробностях, и снова уточнили время. Опять же по желанию прекрасного Цезаря я вынуждена была привести веские доводы в пользу того, что тип на полу был наверняка мертвым. Когда я перечислила все "за", Марте пришлось еще раз сбегать в кухню за пивом. Майор Цезарь Блонский вдруг перестал торопиться, в мертвого Котю он вцепился, как репей в собачий хвост. А я решила выложить все как есть, - в конце концов, у Аниты датское подданство, ничего ей не сделают. Ну, вызовут в датскую полицию, Анита охотно расскажет о варшавском трупе, тем дело и кончится. Все сразу напрочь позабыли о каком-то Стефане Трупском. - А потом Пташинского убрали из номера, - продолжала я рассказывать. От Аниты узнала, она позвонила мне по телефону уже из Дании. По ее словам, около половины двенадцатого она видела двух сильных бугаев, которые волокли Котю в лифт, выдавая его труп за мертвецки пьяного кореша. Моя подруга Анита - отличный журналист, ей до всего есть дело, и она ничего не боится. Она тут же спустилась следом за ними в гостиничный подземный гараж и успела заметить выехавшие из гаража две машины, не сразу обе, а по отдельности, и у меня есть их номера. Мартуся, ты где их записала? Ну и началось. Стол мой всегда завален бумагами, это скорее рабочий стол, а не стол для гостей. Пришлось нам с Мартой просматривать каждый клочок, пока желанная информация не обнаружилась на квитанции банковского поручения, я потом эту операцию провернула по телефону, так что квитанция осталась у меня. Я много чего успела на ней записать: и новый номер телефона Марты Клубович, и телефоны переводчиков Диккенса в пятидесятые и семидесятые годы, и еще что-то. Продиктовав полицейскому номера, я честно предупредила, что это еще ни о чем не говорит, могут быть совсем посторонние машины, интуиция иногда Аниту подводит. Записав последние данные, Цезарий Блонский позволил себе о чем-то поразмышлять, причем даже сдвинул брови, и наконец задал неожиданный вопрос: - Пани абсолютно уверена в правдивости того, о чем мне только что рассказала? - Железно! - А почему вы сразу не известили полицию? - Так я ж вам говорила - жутко торопилась, опаздывала на встречу с Анитой. Ох, извините, вам я сказала другое - собственным глазам не поверила, в истерику впала, на нервной почве. Обычное дело - такое увидеть не всякая женщина выдержит. Хорошо, что еще в обморок не шлепнулась. Я так смертельно испугалась! А потом почему? Да потому, что этот Пташинский сразу вылетел из головы, как только за работу уселась. Неужели пан полагает, что той нервотрепки мне мало, надо было несколько дней мучиться? Еще чего, не такая уж светлая личность этот покойник, чтобы я из-за него долго убивалась. Я бы вам еще кое-что рассказала, но при условии... Мне подумалось, раз уж Марта присутствует при моем допросе, мы могли бы с ней одним махом разделаться и со вторым трупом, а заодно и Доминика вызволить, чтобы больше не отягощал мою совесть. А может, при оказии и разузнать еще о чем-нибудь. - ...при условии, что пан тоже мне кое-что сообщит. Кто этот второй труп, обнаруженный сегодня утром? Цезарь Прекрасный немного помолчал, явно раздумывая, стоит ли раскалываться, и принял решение: - Что ж, скажу, пожалуй. Некий Антоний Липчак. - Ну, это-то мы и сами знаем, - скривилась я и уже раскрыла рот, чтобы уточнить свой вопрос, но Цезарь меня опередил: - Откуда? - Вот видишь, - простонала Марта. - А даже в персональной камере не поместится вся необходимая мне для работы аппаратура. Ее стенания я безжалостно проигнорировала. - Его видела присутствующая здесь свидетельница, - ткнула я в Марту пальцем. - И мы ничего не понимали, потому что у нас сразу появились два трупа. В один и тот же день, в одном и том же номере гостиницы. Цезарий Блонский счел возможным дать пояснения: - Дело это чрезвычайно сложное. Ну, скотина полицейская, совести ни на грош! Из нас вытянул все, и хоть бы какую малость взамен! - Информация, которую предоставили вы и пани Марта, для нас чрезвычайно ценная, поскольку поначалу возникло подозрение, что именно Пташинский убил Липчака. Однако если Пташинский был убит еще до того... И замолчал, паразит, вопросительно глядя на меня. Разумеется, я не выдержала и тут же подтвердила наши показания: - Безо всякого сомнения, до того, могу где угодно и на чем угодно поклясться. Время кончины неизвестного мне Липчака полицейский врач сумел определить довольно точно, об этом мы случайно узнали, так что Пташинский отпадает, а вместе с ним снимается подозрение и с человека, случайно оказавшегося в соседнем номере гостиницы, нашего знакомого. Впрочем, об этом вам больше может рассказать очевидица. Мартуся, расскажи пану. Внимание следователя целиком переключилось на Марту, и остаток допроса он посвятил ее истязанию. Марта честно выложила все, что знала, утаив лишь свои сердечные страдания. Бросила полиции на съедение Пуха, который мог подтвердить невиновность Доминика и вообще неспособность последнего к преступным деяниям в принципе. Младший инспектор слушал внимательно и производил впечатление человека, который понимает, что ему говорят. Потом наконец покинул нас, все такой же твердокаменный. Что-то подсказывало мне помчался терзать особу, близкую Божидару. - Ну, знаешь! - только и сказала Марта, немного придя в себя после ухода младшего инспектора и прижимая к груди очередную банку пива, которую я ей принесла для успокоения. - Хорош Чарек2! Я знала, что у тебя всегда интересно, но не до такой же степени. Что это за фрукт? Робот-полицейский? Они все такие? - Видимо, ни одна из нас не принадлежит к типу женщин, которые ему нравятся, - вздохнула я. - Может, он любит исключительно толстых брюнеток. - Фу! - О вкусах не спорят. Может, горбатых. Может, дородных таких бабищ под два метра. - Парень хоть куда, но бревно. Нет, вал. Крепостной. Дамба, никакое наводнение не возьмет. - Мартуся, не выражайся. Давай лучше подумаем, что нам дает его визит. Многое прояснилось, надо же извлечь из этого и для себя пользу! Я опять уселась за компьютер, Марта принесла себе старую табуретку, на пуфике сидеть слишком низко, а она хотела смотреть на монитор, чтобы видеть, что пишу. Итак, сначала обдумать новую информацию. Вроде бы все логично. Явился ко мне, узнав, что я была в "Мариотте" в роковой день. Ничего удивительного, в отеле меня знают. Но мог явиться из-за Божидара, безо всякого "Мариотта". Видимо, Божидар занимался покойным Пташинским больше, чем я некогда считала. Божидару наверняка было многое известно: расстановка сил в ту пору, покровители Красавчика Коти, да и сведениями на сегодняшний день о Пташинском мог располагать. И если бы милый Котя снова оказался убийцей, полиция могла попытаться разыскать его через Божидара. А тут и выясняется, что не Котя убил этого злополучного Антония Липчака, его самого успели убить еще раньше... Похоже, мои показания им все карты спутали. Странно, что он сказал нам о Липчаке. Ясное дело, не для того, чтобы сделать нам приятное, наверное, рассчитывал, что мы будем потрясены и в нервах у нас вырвется какое-нибудь важное для него признание. А может, и по другой причине: их концепция рухнула, от нас услышал о трупе Пташинского, значит, тот не мог кокнуть Липчака. Это его выбило из колеи, и, хотя внешне не проявилось, внутри небось бушевал вулкан, вот и проговорился. Да и не такой уж это секрет, фамилию убитого в отеле "Мариотт" наверняка знал весь обслуживающий персонал, и мы с Мартой запросто могли ее узнать. Дальше. Что они сделали с трупом Красавчика Коти?!! - Ну! - не выдержала Марта. - Дождусь я каких-нибудь выводов! Станем его охмурять? Мне даже нехорошо стало. Ведь в своих внутренних рассуждениях я как раз дошла до убитого Коти - вот его бренные останки растворяют в бочке с соляной кислотой и заливают бетоном, а тут вдруг мне предлагается его охмурять! Марта вывела меня из заблуждения, добавив: - Если бы этот наш каменный идол отпустил бороду, я не прочь. - А я ни за что! Если хочешь знать, они и в постели стараются никаких эмоций не проявлять, очень следят за этим. - Ты серьезно? - встревожилась Марта. - Откуда такие сведения? - Из личного опыта. - А как они себя там ведут? Как роботы? - Более-менее. Всегда заранее намечают, что и в какой степени, и даже дыхание контролируют по-научному. Научный контроль за дыханием чрезвычайно Марту заинтересовал. До сих пор ей приходилось иметь дело лишь с обычными мужчинами, и такой живой робот мог оказаться интересным партнером. Нет, она не кинулась вдогонку за младшим инспектором, не хочу плохо говорить о соавторше, к тому же я строго одернула ее, напомнив, что мы работаем над детективом, а не эротическим романом. - Так на чем мы с тобой остановились, когда заявился этот Чарек и отвлек нас от дела? - Во-первых, обсуждали аспект шантажа, во-вторых, тебе поручалось подыскать кандидатуру на роль телевизионного Пипека. А в-третьих, следовало решить, что делать с совершенно для нас лишним Липчаком. Видишь, совсем напрасно загнали в меланхолию твоего Доминика. - Ты мне лишний раз Доминика не поминай, не то во мне опять чувства возьмут верх над разумом. Так ты говоришь, этот полицейский робот нам кое-что дал? - Естественно. Младший инспектор полиции подтвердил мое предположение о том, что Котя пошел на шантаж, пригрозив кому-то из элитарной мафии, и был устранен. Анита права, упомянув о новом поколении. Прежнее находилось в руках у Пташинского, я имею в виду всевозможных охранников и наемных убийц. Новыми наверняка распоряжается кто-то другой. Я не имела понятия, на кого нацелился Красавчик Котя. Выбор был большой: банкиры, бизнесмены, члены правительства, сейм в полном составе, крупные шишки в министерствах. Вот бы я порадовалась, если бы Котя замахнулся на кого-то из аграриев, эта братия мне уже давно казалась очень подозрительной и явно скоррумпированной, но не стану обольщаться, у него могли быть свои пристрастия. Хотя вряд ли кто другой располагал такими грандиозными средствами. Но в мою схему никак не вписывался столь эстетично задушенный Липчак. Разве что это именно он расправился с Котей, после чего наниматель, то есть заказчик убийства, и от него избавился, не желая рисковать и подвергаться очередному шантажу. По описанию Доминика, у Липчака была совершенно непримечательная внешность. И это тоже аргумент в пользу моего предположения, киллер не имеет права бросаться в глаза. С такой же долей вероятности Липчак мог оказаться случайным свидетелем расправы с Котей, и тогда его тоже следовало убрать, но при этом раскладе что-то все же должно было их связывать. Он числился проживающим в номере 2328, и, если Красавчик Котя оказался в его номере, значит, они как-то связаны. Невозможно такое стечение всяких случайностей в одном номере гостиницы! Может, задолжал казино? Котя с его высокими покровителями и своим шантажом, новые представители польской элиты, обслуживающая их мелкота, троглодиты из казино, изымающие задолженность с невезучих игроков, - так ведь все это одна и та же мафия! А о том, что ее корни уходят в прошлое, красноречиво говорят поиски Божидара. Все свои размышления я изложила Марте, выслушавшей меня с большим вниманием. Выслушала, подумала и тяжело вздохнула: - Ну вот, а ты твердишь, что не желаешь вдаваться в политику. Ладно, ладно, не будем об этом. Сейчас нам с тобой надо придумать, как эту мешанину преобразить в развлекательную телевизионную передачу. Ты случайно не забыла, что мы все-таки пишем сценарий о закулисной жизни телевидения? Нет, я прекрасно помнила о нашей задаче, и весь накопленный материал даже начал в голове складываться в нечто целое. - Вот посмотри, Плуцек у нас уже есть. В настоящее время этот Плуцек стал директором... ну, скажем, второго канала. - А почему именно второго? - удивилась Марта. - Потому что он больше всего меня раздражает, бестолковый какой-то, к тому же вечные накладки, в программе одно, на деле другое. - Но на втором канале как раз Нина Терентьев. Ты из нее собираешься сделать преступницу? - Нет, вот из нее как раз нет. Ты что, преступником у нас Плуцек, при чем здесь Нина Терентьев? К тому же она слишком молода, где ей до тех времен дотянуться! Но вот есть там у вас... как его... Богуслав Хработа. - Ошалела?! Это же фирма Польсат! - Ну и что? Раз Польсат, так уже и мошенничать не могут? Как раз на днях такую гадость отмочили, очень меня разозлили. Марта принялась рвать волосы на голове. - Опомнись, чем тебя прогневал Богусь Хработа? Порядочный человек, общаться с ним - одно удовольствие. И в конце концов, наше телевидение все же не сицилийская мафия, нормальное учреждение. Всякое, конечно, бывает, однако не сплошь ведь подонки. - О, очень правильное замечание. "Нормальное учреждение". А то ты не знаешь, что все наши так называемые нормальные учреждения превратились в гнезда преступности, притоны разврата и скопища аферистов? Я говорю, разумеется, о средствах массовой информации. И на Польсате вовсе не настаиваю, если уж он тебе так дорог, давай другое предложение. Никак вот не вспомню фамилию... Ну что за память! - Какую фамилию? - Настоящую, разумеется. Нашего Плуцека. Марта всерьез разволновалась: - Я там не знаю, что было когда-то, но нельзя же теперь примерять твоего Плуцека ко всем нашим деятелям! То есть, наоборот, всех наших телебоссов делать какими-то Плуцеками. Никто из них не занимается такими хамскими махинациями... - ...а проворачивают их деликатно? - Что проворачивают? Вообще ничего не проворачивают, а если даже, то вряд ли это можно назвать махинациями. - Кому ты пудришь мозги? - разозлилась я. - Не занимались бы, тогда и наш сериал не нужен. Достаточно пробежать глазами программу телепередач, чтобы сразу вспомнились все эти кошмарные ток-шоу, "Ананасы в нашем классе", "Свидание вслепую", "Поле дураков", "Вокруг смеха". Все эти псевдоразвлекательные передачи на таком уровне, что кишки сводит от скуки и отвращения, а ты говоришь! Одни телевикторины чего стоят! - Не у всех кишки сводит! - Нашла аргумент. - Не все же наши программы такие бездарные!!! - Я и не говорю, что все. Есть несколько приличных из ваших развлекательных, хотя бы тот же "Ва-банк" или "Шнук". Эти вроде бы не подстроены, даже создается впечатление, что участниками могут быть эрудиты и вообще образованные люди. Глядишь, кому-то из телезрителей и закрадется в башку шальная мысль - может, все же стоит учиться или хотя бы читать книги? Не только же мордобоем упиваться. А возьми "Миллионеров" Хуберта Урбанского! Нет, я ему таки что-нибудь сделаю, сил больше нет! - Сделаешь публично или приватно? - Приватно не стоит, в конце концов, он симпатичный парень, а вот публично не помешало бы. Как-нибудь пробьюсь к ним и поотвечаю на все их идиотские вопросы. Очень жаль, что у них не предусмотрена должность комментатора, только телеведущий и его жертва. Уж я бы превратила его программу в цирк, зрители животики от смеха надорвали бы. Нет, с какими нервами нужно такое смотреть! Сидит этот твой Хуберт, напротив жертва. Как сейчас помню бабу, вроде бы с высшим гуманитарным образованием, а слова "том" в жизни не слышала. Или вот двухметровый недоросль с мордой неандертальца, который "затруднился" ответить на вопрос "Вороной конь - это белый или черный?". За всю свою двадцатилетнюю жизнь не доводилось слышать о существовании вороных коней, а туда же, лезет в миллионеры! Стоило бы все-таки хоть изредка и в школу ходить. - А ты бы пошла на "Миллионеров", раз такая эрудированная? - Если не будут вопросы из области спорта или о современных музыкальных ансамблях. Да я ведь не о себе, просто удивляюсь, почему никому не приходит в голову поговорить с экрана о чем-нибудь интересном, а то сплошь эти, как они... свидания в темноте, общая потасовка и в заключение премиленькая перестрелка. - Но рейтинг популярности... - К черту популярность! Насмотрится молодежь, а потом удивляются, что за детки пошли, - тут родную бабушку придушил, там закадычного дружка зарезал. Но больше всего возмущает просто неприкрытая порнография. Возьми хотя бы ваше "Свидание вслепую" - передача для молодежи, между прочим, когда всенародно подбираются пары для завлекательных турпоездок в экзотические страны. И девицы, и парни из кожи вон лезут, чтобы убедить ведущего и зрителей, что на ниве секса им нет равных. А сам телеведущий! Еще участников друг другу представить не успел, но первым делом старается сдобрить свою передачу порнографическим перцем. Как тебе его замечания о скрытых за ширмами и нетерпеливо переступающих с ноги на ногу парнях? "Ишь, не терпится жеребцам!" А девица, сидя на тахте, довольно хихикает. Кстати, тахта (софа, кушетка) у нас стала неотъемлемым атрибутом всех ток-шоу, просто бред какой-то. А потом парочка, вернувшаяся из поездки, с упоением повествует о своих сексуальных достижениях. Марта окончательно расстроилась: - Слушай, мы же не ставим перед собой задачу исправлять мир! А кто потребовал труп? Уж никак не я. - Вот и покажем, что насилие всячески осуждаем, это деяние преступное, а не похвальное. К тому же наш убийца будет наказан. - Знаешь, я больше не могу! Ведь в принципе не пью, а как только прихожу к тебе - лишь пиво и спасает. Из-за тебя алкоголичкой стану! - Пивоголичкой. Ничего, окажешься в хорошей компании, вся Скандинавия того же придерживается. - Утешила! Нет уж, постарайся сдержать свои эмоции и считаться с рейтингом популярности наших передач. Ты же понимаешь, что их качество во многом определяется вкусами телезрителя? - Знаешь, я все же нашего зрителя больше уважала, - мрачно отозвалась я. - Что ж, ошиблась. К тому же вкусы людей надо воспитывать, а не катиться по наклонной. Я бы на вашем месте... о, в данном случае на своем месте! Раз уж я добралась до телевидения, попытаюсь показать, что сама дешевая популярность вредна и ведет к деморализации... - Чьей?! Нашего общества? - Не только, телевидения тоже, это же очевидно. - Иоанна, мы хотели делать сериал для людей, а не готовить документацию для суда! В чем-то она права, холера! Чтобы немного остыть, принесла и себе банку пива и пожаловалась: - Вот ведь не везет! Как только попытаюсь доступными мне средствами что-то сделать для людей, ну, скажем, привлечь внимание, пусть скандальным образом, к нашим отечественным свинствам, сразу находятся охотники ставить палки в колеса. Я же не стану выдвигать своей кандидатуры в президенты, на улицу тоже не выйду с транспарантами! Знаешь, эти транспаранты дьявольски тяжелые. Ну да ладно, успокойся. Ограничимся махинациями меньшего калибра, как-то свяжем их с любовными чувствами, это ведь дозволяется? Вот и договорились. Если же ненароком у меня всплывет какое-то серьезное преступление... спокойно! - обещаю тебе, непременно сделаю так, чтобы корни его уходили в коммунистическое прошлое. Черт, ну никак не могу вспомнить, как же настоящая фамилия этого Палека! Марта облегченно вздохнула: - Успокойся, как-нибудь обзовем. Можно и без фамилии, скажем, Шантажист. Ох, погоди, а кто же его у нас убивает? Убийцу нужно наметить с самого начала. - Так мы же и наметили, как его... Нет, постой, у меня выходит наоборот... Короче, нам удалось восстановить нарушенный приходом полицейского творческий настрой, и мы принялись наверстывать упущенное время. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Цезарь Прекрасный больше навредил нам, чем помог. Реальные преступления самым решительным образом довлели над виртуальными, и в результате мы практически не продвинулись вперед в развитии действия, ограничившись лишь закреплением ключевых моментов. Остался на посту Плуцек; правда, неясно, то ли в роли жертвы, то ли убийцы. Для такой неуверенности нашлись уважительные причины: ведь архивные материалы, то есть вещдоки, остались в подожженном здании, а Липчак у нас теперь выступал случайным свидетелем. Разумеется, у нас он никакой не Липчак, а просто одно из действующих лиц в нашем сериале. Очень много времени отнял спор о том, какого именно актера мы прикончим. В заключение Марта для верности - чтобы я опять не сбилась с пути истинного - сочла необходимым еще раз сформулировать нашу главную установку: - Итак, в теперешней действительности мы имеем дело лишь с мелкими нарушениями, настоящие же преступления коренятся в давно прошедших временах. *** Телефонного звонка я не слышала, так как была занята мытьем головы, шум воды все заглушал. Когда я наконец вылезла из ванной и глянула на свой сотовый, на нем значилось "был вызов", а на нормальном телефонном аппарате мигал автоответчик. Нажала кнопку. Сквозь жуткий шум и завывания - что-то мои телефоны в последнее время стали барахлить - удалось расслышать чей-то голос и даже понять, что кто-то ко мне сейчас приедет. Поскольку голос был вроде бы женским, я решила - едет Марта. Едет, ну так пусть едет. Никуда уходить я не собиралась, тем более с мокрой головой. Однако на всякий случай принялась ее сушить. Не любила я эту процедуру, от фена всегда руки затекают. Досушить до конца не удалось. Марта опять позвонила, на сей раз на мобильный, который я предусмотрительно захватила с собой в ванную. - Ты где? - нервно крикнула она. - В ванной, - чистосердечно призналась я. - Немедленно вылезай! Я уже у твоего дома, сейчас буду! И в самом деле, через две минуты домофон возвестил о ее приходе. Пооткрывав все двери, я вернулась досушиваться и отключила фен, лишь услышав топот Марты в прихожей. - Так ты все же подожгла-таки тот дом? - с порога набросилась она на меня. - А теперь смываешь следы? От такого наскока даже я начала заикаться. - Ма... Мартуся, к-какой дом? - Да тот самый! Наш! Из сценария! Сказать, что я была поражена, значит ничего не сказать. - Окстись! Никогда ничего не поджигала, а в сценарии даже не дошла до этой сцены! Марта, опомнись! Я такого не делаю, я только о таком пишу!!! Погоди, ты говоришь - что-то сгорело? - наконец дошло до меня. - Пока еще горит. Кайтек помчался с камерой. - Чудесно, у нас будет настоящий пожар! Оторвавшись наконец от ручки входной двери, Марта не останавливаясь промчалась в кухню и открыла холодильник. - У тебя вроде где-то было виски... Ага, вот. Можно? Да что там, иначе не выдержу. Немедленно одевайся, и ходу! Так это не ты подожгла? Правда? Видимо, дело серьезное, от Марты толку не добьешься, а она от меня не отвяжется. Бросилась одеваться, позабыв о мокрой голове. Вспомнила, лишь когда застряла в вырезе кофты, голова в бигудях не пролезала. Спешно извлекла другую, на пуговицах (я о кофте), к черту прическу. Колготки порвались? Сойдут и такие. Марта уже тянула меня за руку. Снимать бигуди было некогда. - Нет времени! Прикрой чем-нибудь! Едем, не то сгорит! - Погоди, оставь шляпу, в нее я с ними не влезу! А далеко горит? - Недалеко, улицу забыла, не до того. То ли Кленовая, то ли Каштановая... Я замерла с косынкой в руках. - Решайся, подруга. Они в разных концах города. Если уж мне мчаться как на пожар, так по крайней мере скажи куда. И откуда знаешь, что еще горит? Может, уже одни угольки остались? - Какие угольки, я там минуту назад была, только началось. Погоди, спрошу Кайтека... Хотя нет, летим, некогда! Обмотав всю голову косынкой, схватила сумочку - ох, кажется, вечером вытряхнула из нее содержимое в поисках зажигалки, к черту сумочку, ключи в кармане куртки, от машины тоже. Заперла квартиру, хотя Марта и пыталась мне помешать, помчались вниз по лестнице. На ходу Марта нажимала кнопки своего сотового. - Это Кайтек? А, Павел. Почему не может? Обе руки заняты? Спроси, какая это улица. Кленовая? Пока! Кленовая! - повторила мне Марта, словно я не слышала. - Знаешь, где это? Да что с тобой? - Езус-Мария! - только и вымолвила я. Еще бы не знать, ведь это дом на Кленовой, тот самый, который показался мне подходящим для сценария и даже для поджога, если только его поджечь изнутри. Я еще обставила его антикварной мебелью! И даже описала Марте, но про улицу точно не упоминала, ведь наш особняк все равно построят в павильоне, а потом сожгут. - Откуда ты вообще узнала о пожаре? - поинтересовалась я на бегу. - От Павла. Он задумал репортаж о работе пожарных и был у них в депо, когда пришло сообщение о пожаре на Кленовой. Звякнул Кайтеку, чтобы с камерой мчался, а сам увязался с пожарными на их транспорте. Представляешь, как повезло парню? Ведь это тот самый дом, о котором ты говорила? Я правильно поняла? И действительно не ты... Молчу, молчу! Мне удалось не увязнуть в пробке на Бартицкой и прямиком выехать к Кленовой по бездорожью и ухабам, ведь этот отрезок улицы лишь теоретически существовал на карте, в действительности же оказался пригодным лишь для танков. А поскольку Марта продолжала пялиться на меня с суеверным ужасом, сочла необходимым дать пояснения: - Не я, и перестань нести чепуху. Просто у меня инстинкт, как и у всех животных низшего порядка. Кто в том доме жил? Марта наконец отвела от меня всполошенный взгляд и, вздохнув, ответила: - Не знаю. На месте выясним. И если даже для нас не подходящий, пожар все равно пригодится, правильно я рассуждаю? Сэкономим на смете, используем пленку Кайтека, смонтируем нужные куски, - смотришь, и отпадет необходимость самим поджог устраивать. Улица Кленовая была перекрыта, подъехать ближе нам не разрешили, хотя Марта и размахивала своим удостоверением. Но мне и отсюда стало ясно - горит избранный мною особняк. Самую тяжелую часть работы пожарные уже успели провернуть, огонь догорал. Машину я припарковала на значительном расстоянии от пожара, на огородных участках, пристроившись за какой-то уже там стоявшей. Марте велела пешком пробиваться поближе к интересующему нас объекту, затесаться в толпу зевак и собирать сплетни. То есть послушать, о чем народ болтает. Сама же я не рискнула общаться с людьми, уж очень дико выглядела в своей косынке на бигудях, ну прямо черт с рогами. Наверняка человек стал бы пялиться на мою голову, вместо того чтобы отвечать на вопросы, рожки кого угодно собьют с толку. Сидя в машине, я старалась убедить себя, что действительно никак не причастна к пожару. Может, бросила окурок, от искры занялось, ведь всякое бывает? Господи, вот дура: я же была здесь несколько дней назад, из машины даже не вылезала, а бросать окурки в окошко давно перестала. И силой воли дом тоже не поджигала, хотя бы потому, что пока мне это не требовалось. Угрюмые размышления нарушил водитель машины, в хвост которой я ткнулась. Поскольку впереди у него было довольно места, сел в машину и свободно выехал с огорода. Я постаралась хоть его запомнить, на всякий случай, раз уж от меня никакой пользы... Итак, довольно высокий мужчина, не толстый, не лысый, темные волосы сзади связаны в хвостик, отсталый тип, мужские хвостики давно вышли из моды, мужики, к счастью, вернулись к нормальной мужской стрижке. С усами, нос с горбинкой. Последнюю деталь я особенно хорошо рассмотрела, так как вообще видела незнакомца в профиль. В короткой кожаной курточке, если не ошибаюсь, темно-коричневой. Машина марки "тойота", точно такая же, как моя предыдущая, и даже цвета такого же. На всякий случай записала номер машины: в сценарии сменю всего одну цифру, а житейские реалии останутся. Пристрастие к этим житейским реалиям у меня уже стало какой-то манией! Незнакомец уехал, я продвинулась на его место - оттуда лучше просматривалось все происходящее перед догоравшим домом. И только тогда в дальнем уголке моей зрительной памяти что-то засветилось. Что именно? Ага, вот эта самая линия, которую образовывала нетипичная горбинка носа с упрямой щеточкой усов. Видела я где-то этот профиль, ой видела. Вот только где и когда? Вроде бы недавно. Как ни мучилась, не могла вспомнить. Марта вернулась не скоро. С ней пришел и Павел, у него кончились кассеты, о чем он и сокрушался. Зато располагал интересной информацией. - Пожар начался внутри дома, - возбужденно рассказывал он, - люди говорят, что-то там взорвалось. На втором этаже, это пожарники сразу установили. Три комнаты разлетелось, одна целиком, остальные две частично, от мебели остались одни угольки... - Антикварная? - вырвалось у меня. - Мебель-то? - Откуда пани узнала? - удивился Павел. - Да ничего я не знаю, просто предположила, ведь сухое дерево лучше горит. - Пожарные мне сказали - ив самом деле мебель в доме в основном антикварная, но не только, вперемешку с самой современной, стекло и алюминий. Или хромированная сталь, потом уточнят. А его вообще нет. - Кого? - Да хозяина же. Только супруга, волосы на себе рвет. Но сейф уцелел, вылетел из стены целеньким, закоптился изрядно, но на куски не развалился. Однако все равно открыть невозможно. Она на всю округу причитает, теперь каждая собака знает - в сейфе порядочно купюр, причем зеленых, и ее драгоценности, главным образом брильянты. Кто-то из пожарных, не подумав, брякнул, что брильянты отлично горят, ну она и вовсе впала в истерику. Шифр помнит, но он не действует, сейф явно от огня покоробился, а муж уехал по делам в город, и неизвестно, где его искать. Пытаются по сотовому... - Надо же, сколько всего удалось пану узнать. Каким образом? - Так я же увязался за пожарными и с ходу принялся снимать пожар. А поскольку при них крутился, волей-неволей слышал, о чем говорили. Меня они не прогоняли, я еще до пожара успел им рассказать, какой репортаж отгрохаю об их героических подвигах, они даже нарочно позировали и создавали фотогеничные моменты. Теперь материал получится - пальчики оближешь! - Сейф снял? - живо перебила репортера Марта. - Тот самый, закопченный? - Его уже Кайтек снял, у меня пленка закончилась на рухнувшем балконе. Хотя сейф вылетел еще раньше балкона. На стену пожарники пустили струю воды, тут-то он и обвалился. Я о балконе говорю, отличные кадры должны выйти! - А о чем в народе говорилось? - затеребила я Марту. - Да о многом, - радостно отвечала та. - У нас теперь столько жизненных реалий - девать некуда! Будешь довольна. Детишки петардами баловались... - Во время пожара? - Нет, это я уже перешла на версии причин пожара. - Ага, продолжай. - Детишки, значит, петардами баловались, кто-то бомбу подложил, так ему и надо - это о владельце особняка, свинья он законченная и мерзавец, каких мало. И еще - он сам и подложил бомбу, чтобы от жены избавиться. - А где эта жена находилась, когда взорвалось? - В кухне, на первом этаже. Болтала с подружкой по сотовому, ее отшвырнуло аж к холодильнику, там кухня громадная, прямо с сотовым отшвырнуло, она и заорала - пожар! У подружки хватило ума разъединиться и позвонить пожарным. И соседи принялись названивать, так что пожарные скоро приехали. Я высказала предположение: - Если бы этот свинья и мерзавец хотел избавиться от жены, взрывчатку подложил бы в кухне. - Я бы на его месте подложила и в кухне, и в ванной - везде. Для верности, - рассуждала Марта. - Да откуда ему столько взять? - вступился за мерзавца Павел. - Сто лет на телевидении работаю, а не имею понятия, откуда раздобывают взрывчатку и во сколько это обходится. Но, наверное, одно дело, если сам изготавливаешь бомбы, и совсем другое - закупать их уже готовыми. Правда, у него, может, хобби такое... - А я вообще не верю в жену, - возразила Марта. - Видела я ее, очень интересная блондинка, хоть и не первой молодости, секонд хенд. Обновленная, после пластической. Погоди, Павел, не сбивай меня. Иоанна, это еще не все. Взломщик - а там предполагается наличие взломщика, - так вот, взломщик собирался взломать сейф, именно на сейф нацелился, ну и переложил взрывчатки. Одна версия. Дальше. У хозяина были какие-то жутко важные бумаги, кому-то они покоя не давали, вот и подожгли, чтобы они сгорели вместе с сейфом. А еще многие слышали, как хозяин неоднократно ссорился с каким-то мужчиной, который приходил к нему в дом, а окна открытые. Значит, был у него враг, он и поджег. Другие считают - просто газ взорвался, баллон с газом. Но это ерунда, тогда бы взорвалось внизу, а не на втором этаже. Вообще, должна тебе сказать, общественное мнение настроено резко отрицательно по отношению к хозяину особняка, так что там выдвигалось много и других версий. К сожалению, всех я не запомнила... Я успокоила Марту: - И без того достаточно, есть из чего выбрать. - О, - вспомнила Марта, - вот еще одна интересная. В толпе заметили какого-то типа, который и раньше бывал в этом доме, но он только наблюдал, тушить не помогал и быстренько смылся. Это одна баба пронзительная рассказала, голос у нее такой, что невольно расслышишь, любой шум перекроет. А удрал этот подозрительный куда-то в эту сторону, к тебе. Очень даже перспективная версия, наверняка тот горбоносый. У меня сразу сложился в уме план, как именно присобачить мужика с хвостиком к уже написанному тексту. А о том, чтобы подобрать на эту роль подходящего артиста, пусть беспокоится Марта, это по ее части. И вообще, такие вопросы отложим на потом, сейчас, пока не забылось, установим конкретные вещи. - Так кто же хозяин дома? - спросила я Павла. - Какой-то экономист. Советник. Точно не знаю, вроде подвизается сразу в нескольких учреждениях, везде советует по своей части. И жена подтвердила, я слышал, как отвечала на вопрос пожарных. - А экономист нам подойдет? - встревожилась Марта. Я ее успокоила - о лучшей кандидатуре и мечтать нечего. Экономист понятие очень широкое, можно приспособить ко всему на свете, а тем более советник. "Советник по экономическим вопросам" - каково звучит! Ему мы можем приписать все, что угодно. Никаких финансовых секретов, равно как и злоупотреблений для него не существует, я имею в виду - от него ничего не скроется, сразу раскусит, да и сам может с успехом заниматься злоупотреблениями, будучи во всеоружии знаний и возможностей. - Вот увидишь, как хитро мы с тобой внедрим его на телевидение, оказывается, он туда давно проник, обжился, все к нему привыкли, ни в чем не подозревают, а он действует - ну прямо как вражеский агент... - А в какой роли он подвизается на телевидении? - Ну уж конечно не комментатор или там ведущий, а на незаметной роли советника какого-нибудь директора. Всегда остается в тени, на свет не вылезает, забился в щель. Видишь, не светлая личность; получается отрицательный персонаж, а такому сам бог велел шантажом заниматься. - А потом этот человек подаст на нас в суд и потребует с телебоссов возмещения морального ущерба, - встревожилась Марта. - Мы же его выдумаем! Хотя я бы даже и этого не побоялась. Представляешь, какая для телевидения дармовая реклама, не будет слишком свирепствовать. Да и телевидение ваше не обеднеет из-за каких-то десятков тысяч... - Не обеднеет, факт. - А мы с тобой согласимся дать в прессе покаянное опровержение, дескать, он не такой, и лично от себя выплатим тысячу злотых в Фонд бездомных собак. Тебе что, собачек не жаль?! - Ну что ты! Да я ради них... Тут нашу творческую дискуссию нарушил запыхавшийся Кайтек, у которого наконец тоже вышла вся кинопленка. Парень так и сиял. - Раз в жизни повезло, можно сказать, как слепой курице, что нашла зерно, - возбужденно делился он впечатлениями. - Вот жаль только, что не поспел к самому началу, когда рвануло. Говорят, там крыша изящно взлетела в воздух и опустилась обратно на место, а стены наверху развалились... Тут я моментально сочинила конструкцию нашего особняка, сообразила, из каких стройматериалов были возведены его стены (аукнулось мое архитектурно-строительное образование) и как именно они разлетелись на части. А Кайтек просто лопался от профессиональной гордости и в себя не мог прийти от свалившейся удачи: - И не сразу рухнули, не разлетелись в одно мгновение, а постепенно разрушались, так что я аккурат поспел все заснять. К тому же отлично действовали пожарники, нанятые статисты не позировали бы лучше, да и собравшаяся толпа подыгрывала им, словно на отрежиссированном представлении. Только вообразите, одна баба в соседнем доме принялась выбрасывать в окно перины и подушки, сосед напротив бегом выносил стулья и даже попытался протолкнуть в дверь пианино... - Пианино? - удивилась Марта. - Не телевизор и другую технику? - Вот именно, ведь человеческая глупость не знает границ! К тому же и ежу было ясно - его дому ничто не угрожает. У меня пленка как раз кончилась на кадрах, где это пианино застряло в дверях, и особенно хорошо получилась ребятня, которая принялась через него перелезать в дом и обратно, устроив себе дополнительное развлечение. Павел похвастался: - Мы с Кайтеком работали в паре, действовали с умом, то я снимал огонь, а он всех вокруг, то наоборот. Потом смонтируем и материальчик получим любо-дорого смотреть! Я знала, что Павел с Кайтеком были отлично сработавшимися операторами, с которыми любила иметь дело Марта, отбивая их у других режиссеров зубами и когтями, против чего оба парня отнюдь не возражали. И уже было ясно - мы просто не имеем права не использовать в нашем сценарии так кстати подвернувшийся пожар, нельзя же допустить, чтобы пошла псу под хвост отличная работа. Ну и экономия в смете, конечно. Какая жалость, что я собственными глазами не видела пожара! Вон сколько интересного. - Уж постарайтесь поскорее, - завистливо попросила я. - Или нет, монтаж займет много времени, дайте мне просто так взглянуть на отснятые кадры. Это несправедливо, все видели, а я торчу здесь, на задворках, как последняя идиотка! Марта вдруг что-то вспомнила и спросила операторов: - А жена тоже что-то выбрасывала или выносила из дома? Жена погорельца? Как она причитала и хваталась за голову, я видела. - А как же! - вспомнил Павел. - Выскочила на улицу с сотовым и клеткой для кошки. - С чем? - не поверила своим ушам Марта. - С клеткой для кошки, честное слово, знаешь, в таких возят кошек, когда берут с собой в дорогу. В машине, скажем. - Так в клетке была кошка? - В том-то и дело, что выскочила с пустой! Ну что ты удивляешься? Баба голову потеряла, схватила первое, что подвернулось под руку. А сотовый у нее был в руке еще до взрыва, должно быть, как зажала, так и не выпускала. Тут и я внесла свою лепту: - Хозяин дома совсем недавно приобрел компьютер, бедняга! Сама видела, как доставка его привозила. Интересно, успел ли застраховать? - Ты видела? - удивилась Марта. - Когда? - Я же тебе рассказывала, как наметила этот дом. А когда его выбирала, это было несколько дней назад, сюда как раз привезли компьютерный набор, судя по фургону доставки и надписях на коробках. Мне еще пришлось притормозить перед домом, потому что стоял компьютерный пикапчик и как раз ехала встречная машина... И вдруг вспомнила. Меня аж в жар бросило. Ну конечно же, Езус-Мария, ведь коробки с компьютерными причиндалами в дом носил сотрудник фирмы в белом комбинезоне, тот самый, с горбатым носом! Сразу не сообразила, все же одежда здорово меняет человека. Правда, тогда, несколько дней назад, я не присматривалась особо к горбоносому, только бросила на него взгляд, но нос все же запомнила. Поскольку все трое выжидающе смотрели на меня, пришлось пояснить: - Значит, невольно задержалась, но все внимание посвятила дому, уж очень он казался мне подходящим для нас, а вот человека как следует не рассмотрела. Знаю только, что он в комбинезоне фирменном переносил в дом какие-то большие ящики, а на пикапе была компьютерная фирма... Марта попросила уточнить: - Так ты не уверена, что он переносил коробки именно с частями компьютера, а, скажем, не телевизоры? - Конечно, не уверена, ведь я сужу лишь по надписям на коробках и пикапе, такие электронные надписи... вайфляйфы, зипы, йети... - Что?! - Не придирайся, может, и "Интернет" или "Телеком", "Самые современные", "Самые дешевые", "Звоните сейчас" или еще что, ручаться не могу. Говорю тебе - у меня создалось такое общее впечатление, что компьютер, и все! Отстань! Главное, ведь он здесь был! - Кто? - Ну, один из тех, что тогда вносили коробки в этот дом. Головой не поручусь, но вообще-то уверена - это он. И опять все трое уставились на меня, и опять пришлось рассказать о мужчине из стоявшей только что на этом месте машины. - И что нам это дает? - привязалась Марта. - Конкретно! - Пока не знаю. Но ведь он мог внести в дом и бомбу. Павел встрял некстати: - Обычно такие поставщики поставляют заказанное оборудование. Ну кто будет спорить? Я и не стала, а себе на заметку взяла. Потом все обдумаю. Кайтек почему-то тоже взял под защиту погорельца: - Вот мы даже не знаем, успел ли он застраховать новенький компьютер, вещь-то жутко дорогая, а вы, сдается мне, еще хотите сделать из него преступника. Сердце Марты сразу смягчилось, и она успокоила парня: - Да мы точно не решили, может быть, сделаем из него жертву. И на этом, собственно, пожар для нас закончился. *** Основная сюжетная линия моего сценария вдруг начала что-то слишком извиваться и путаться. И темп, и логика развития действия меня вполне удовлетворяли, персонажи тоже были людьми живыми, и их взаимоотношения, в том числе и любовные связи, опять же меня вполне устраивали. А вместе с тем я испытывала глубокое творческое неудовлетворение и ничего не могла с этим поделать. Ведь все эти острые повороты сюжета, захватывающие дух приключения и прорва хитроумных интриг были вызваны наличием у кого-то из действующих лиц колоссальных денег и желанием других персонажей этих денег его лишить. Ясное дело, деньги могли быть лишь у того, кто заправлял всем огромным коллективом телевизионщиков. Вот и не укладывалась у меня в мозгу такая простая вещь: как человек, который платит этакой массе сотрудников, может быть колоссально богатым? На чем он тогда зарабатывает свои миллионы? В близкой мне области книгоиздания все было ясно. Издатель платит автору, наборщику, редактору, верстальщику, типографии, потом продает читателям готовый продукт - и пожалуйста, затраченные деньги возвращаются с прибылью. Или возьмем рекламную фирму. Получив заказ, она платит художникам-графикам, типографии и тем людям, которые расклеивают плакаты по всему городу или малюют картинки на трамваях, а фирме за это платят заказчики. Все просто, ясно и любому дураку понятно. Но вот телевидение... Ну ладно, поступления от продажи абонементов, хотя я совсем не представляю, как они выглядят. Государственные дотации. Для меня эти государственные субсидии - чрезвычайно подозрительная статья дохода, уж не из моих ли налогов они складываются? Реклама, разумеется, за рекламу хорошо платят заказчики, и тут все очень зависит от пресловутого рейтинга популярности передачи, ее смотрибельности, попросту говоря. Марта раз восемь пыталась растолковать мне, каким образом они у себя на телевидении высчитывают эту популярность в процентах, из чего у них складывается высокий или низкий коэффициент смотрибельности каждой передачи, но до меня так и не дошло. Как они ее, эту смотрибельность, определяют и как ее вообще можно определить? Допустим, я включила свой телевизор, а сама отправилась на кухню готовить и жарить дранцы, котлеты такие из сырого картофеля. Это теоретически - на практике я покупаю их готовыми, ну да это неважно. Или включила телевизор, а сама читаю книжку, грызя при этом соленый миндаль. На телевизор даже не смотрю, какая же тут смотрибельность? Да и на кой мне черт выступление молодежного ансамбля из Верхних Мослов, если от одного вида кривляющихся рож и оглушительного треска, стука и завываний зубы ноют и голова пухнет! И что, выходит, я повысила Мослам рейтинг популярности? А если повысила, мне с Мослов еще и причитается. Нет, не понять мне этого. С рекламой все ясно. Вот за нее и ухвачусь. Наверняка много желающих рекламировать себя, когда знают, что вся Польша уселась перед телевизорами и пялится на экран. И что, телезритель станет увлеченно выслушивать, как телевизионный Аполлон с умилением сначала расписывает потрясающие свойства маргарина какой-то фирмы, а потом любоваться, как он в экстазе пожирает кусок булки с восхваляемым маргарином, изображая на лице неземное блаженство? Невольно закрадывается в голову мысль - чем же бедолага питался до того?! Да нет, не станет телезритель тратить время на рекламу, у него уже давно выработалась привычка использовать рекламные паузы в своих целях. Кто торопится в туалет, кто в кухню за чайком, кто позвонить по срочному делу, кто еще что другое полезное сделать для дома, для семьи. Однако наивные владельцы рекламируемых продуктов, вещей и услуг продолжают обольщаться и выплачивать телевидению огромные суммы. В таком случае логично предположить, что из-за рекламных вставок телебоссы должны расхватывать интересные передачи, а самые интересные обычно посвящены нашей действительности, если, разумеется, сделаны профессионально и увлекательно. Тем временем информированные источники сообщают нам, что происходит совсем не так. Талантливые режиссеры, актеры, сценаристы сидят без работы, закупаются же набившие оскомину латиноамериканские мыльные оперы с кошмарным количеством серий, а по телевизору крутят то, что приняли от шурина телешишки, даже от племянника этого шурина, а то и вовсе от никому не известного графомана, спонсировавшего какую-то из передач и затем оставившего в собственность телеканала предоставленное для передачи оборудование, включая и "роллс-ройс", выставленный якобы для премирования. И опять непонятно, неужели такие подарки превышают доходы от реклам? А ведь я сколько твердила Марте - не могу писать о том, чего не понимаю! Она мне каждый раз обещала, что необходимые технические обоснования мы с ней вставим потом, общими силами. Я верила и занималась разработкой фабулы с ее человеческими и криминальными аспектами, хотя нет-нет да подумывала: а не наняться ли мне на временную работу на телевидение, ну хотя бы уборщицей, недельки на две? Больше меня не вытерпят, погонят за профнепригодность, но вдруг за это время я проникну в тайну за семью печатями, пойму нечто главное? А пока что творила. Один из моих персонажей нещадно рубил на корню отечественные сериалы, давал зеленый свет отечественным же халтурным поделкам, закупал сотни километров аргентинских и бразильских солитеров, за что получал баснословные взятки... пардон, положенные проценты от сделки, держал всех окружающих в ежовых рукавицах и купался в роскоши. Я с удовольствием предназначила бы эту роль Доминику, давши ему, ясное дело, другое имя, но, во-первых, Марта ни за что бы не согласилась, во-вторых, Доминик не очень и соответствовал. Как исполнитель приказов еще бы сошел, причем исполнителем был бы не больно-то охотным, так что его пришлось бы чем-то или припугнуть, или шантажировать, что и объясняло все эти его постоянные истерики и депрессии. Уж намного лучше смотрелся бы в этой роли Пух, наверняка и в действительности у него рыльце в пуху, но к Пуху я испытывала личную и ничем не обоснованную симпатию, так что мне его было жаль. Поэтому и Пух оставался в стороне, настоящих же телевизионных злодеев-мошенников я не знала ни одного, они существовали лишь в моем воображении, не было у них ни конкретного лица, ни фигуры, то есть внешности, и никаких чисто человеческих черточек характера. И мне нахально лезли в голову злодеи и мошенники из другой области, из области скачек, бегов, ипподромных страстей и конюшен, - короче, лошадники всевозможного пошиба и калибра. Взять бы, скажем, пана Хельту и переделать в телебосса... или пана Таньского, или, еще лучше, бывшего зампремьера Ягелиньского... Какой роскошный телемафиози получится! Нет, они в телевидении - как свинья в апельсинах, да и какая сила заставит их податься на телевидение? Разве что Мартуся, она девушка броская, на нее каждый клюнет. Только тогда уж выбрать того, что покрасивей... Господи, и куда меня занесло, на кой мне такое? К тому же кроме всех этих известных мне руководящих лиц существовали еще какие-то коллективные органы. Вот уж чего я никогда не могла уразуметь, так это смысл и целесообразность разных там правлений или комитетов. Как они, собственно, функционируют и какую пользу можно из них извлечь? Наконец до меня дошло: то, что я сейчас испытываю в процессе написания сценария, уже давно получило свое точное название - муки творчества. Итак, испытываю муки творчества, черт бы их побрал! Да из-за чего мучаюсь-то? Ведь все остальное, кроме фигуры главного героя, у меня уже разработано, а вот он один остается неуловимым для моей творческой фантазии. Сидит, паразит, на самом верху, всем заправляет, проворачивает грандиозные махинации и обогащается, подонок, а счета выставляет на сестру зятя... О, неожиданная находка - сестра зятя! Введем дополнительный персонаж, баба нам очень пригодится, от нее всегда полно бестолковщины, скандалов, интриг и чрезвычайного разнообразия, она столько пены поднимет вокруг себя, что никто не догадается, куда клонит, а от экрана не оторваться. Тут появляется желанный труп. Еще живой. Он искусно приспособился к новым временам и новым людям, усек ситуацию, завязал знакомства, раскопал пленки с доказательствами преступлений десятилетней давности и ринулся в шантаж... Нет, не так, наоборот. Наш живой труп занял должность (занять нужную должность ему раз плюнуть), на которой стал представлять опасность для главного героя - финансового воротилы. Вернее, не сам стал опасным, а настропалил другого. Ну да, тот самый Пылек, серый кардинал, загадочная личность! Вот ему - холера знает кому, пусть Марта ищет воротилу - подсунул идею устранения конкурента, а сам стал его правой рукой... Тот, кому угрожали, сам с усами, сообразил, в чем дело, докопался до преступлений давних времен, срок давности прошел, но это не имеет значения. Именно он нашел злополучные пленки. Двойной шантаж! Грандиозно! Деньги колоссальные, мошенники договорились между собой, наш платить не захотел и замочил Пылека. И ничего при этом не выиграл, поскольку доказательства спрятаны дома, поэтому он и поджег его дом, рассчитывая в суматохе добраться до сейфа и разом пресечь всякую возможность шантажа в дальнейшем... А вот и не вышло! Вот такой у меня получился расклад сил независимо от жены, выскочившей из горящего дома с пустой кошачьей клеткой. А раз уж Пылек хронологически совпадал с годами моей собственной молодости, вспомнились так до сих пор и не разгаданные страшные тайны тех времен и очень потянуло связать с ними, именно с ними теперешние преступления с трупами. В нервах я выпила два стакана красного вина. Как известно, оно повышает гемоглобин и способствует лучшему кровообращению, очень кстати при творческом процессе. Обваляла в панировке и поставила жариться на небольшом огне свиные котлеты - две, третья на сковородке не поместилась, а сама вернулась к компьютеру. Проклятый Пылек до такой степени овладел всеми моими помыслами, что я, углубившись в сюжет сценария, постепенно стала забывать, что мы с Мартой создаем его с сугубо утилитарной целью - развенчать насквозь коррумпированное наше телевидение. Спохватилась, когда забрела совсем в другую область, и в отчаянии остановилась. Звонок у двери я восприняла как избавление. *** Младший инспектор Цезарь Блонский. Меня и все окружающее красавец окинул столь молниеносным взглядом, что я заметила его лишь благодаря своему многолетнему детективному опыту. - Одна я, одна, - успокоила я полицейского. - Моей напарницы нет, дети проживают в других местах, и по преимуществу отдаленных. Бокал красного вина я выпила исключительно в приступе творческого отчаяния, так что, если желаете мне соответствовать, придется и вам хлебнуть, иначе я возвращаюсь к компьютеру. А поскольку я еще в юности узнала, что представители следственных органов просто обязаны быть людьми общительными, надеюсь, вы не откажетесь составить мне компанию. Как известно, с возрастом более-менее нормальный человек становится терпимее, но, похоже, в данный момент мой возраст куда-то подевался, и это наверняка было очень заметно со стороны. - С удовольствием выпью бокал красного вина, - ответил прекрасный Цезарь, прямо совсем как нормальный человек, а не пень бесчувственный. - И вообще все, что пани ни пожелает. Эх, нет у меня помоев и даже мыльной воды, в которой я мочила ногти, делая маникюр. Интересно, как бы он отреагировал, предложи я ему в бокале настой горьких травок для улучшения пищеварения? Жаль, ничего такого в доме не найдется. К тому же этот человек вдруг, ни с того ни с сего, показался мне даже симпатичным. А почему - пока не понимала. Грустно и даже как-то покорно он попросил: - Пожалуйста, расскажите как можно подробнее о том, что вы видели тогда в "Мариотте". И о чем вам рассказала ваша датская подруга Анита Ларсен. Не стану скрывать от пани, что мы с ней беседовали, хотелось бы сравнить ваши показания. Признаюсь, уже давно я не испытывала такого удовольствия, любопытства и волнения, как теперь, услышав эту просьбу, и слово в слово, не пропуская даже запятых, повторила рассказ Аниты, включая и мост на Амагере. Полицейский слушал с глубоким вниманием, а во мне крепло убеждение - я тоже узнаю от него что-то интересное для себя. Не обязательно что-то полезное для нашего сценария, но уж интересное точно. От Красавчика Коти всего можно ожидать, даже и после его смерти. - Я уверен, - проговорил младший инспектор, причем искренность из него била прямо гейзером, - что пани Ларсен нам и половины того не скажет, что может сказать вам. И тем не менее вы обе... так и быть, уж скажу, хотя полицейские во всех странах придерживаются одного принципа - никому не доверять. Но, учитывая тщательную проверку прошлого вас обеих за многие годы... когда совершенно ясно, что человек ни разу не был замечен ни в чем предосудительном... когда не причастен ни к каким преступлениям... - ...когда человек столь глуп и легкомыслен, - в тон ему продолжила я перечень собственных достоинств. - ...когда человеку можно довериться и попросить о помощи, - не моргнув глазом закончил он. - Признаюсь пани, очень тяжело оказалось беседовать с паном Гурняком. Называется, открыл Америку! Я с трудом удержалась от язвительного смеха и тоже не моргнув глазом заметила: - В свое время Константин Пташинский был замешан во множестве всевозможных махинаций и преступлений, так постарайтесь разузнать, кто с ним тогда имел дело, кроме пана Гурняка. Вдруг окажется более легким собеседником? Прекрасный Цезарь одарил меня прямо-таки императорской улыбкой. - Именно об этом я и хотел спросить пани. Будьте так добры! И я изо всех сил принялась вспоминать, интенсивно и честно. Красавчик Котя... Бега... С кем он там, на ипподроме, общался? С кем шушукался? Нет, к черту, на ипподроме шушукаются совсем о других вещах, надо вспомнить скорее уж о том, что происходило у меня в собственном доме. Да, было что-то, мельком проскользнуло... думай, вспоминай... Вот оно! Так и знала, надо опираться на зрительную память, она меня не раз выручала. Видела вроде бы незнакомую фамилию прокурора в деле Пташинского, молодой, первый год работал, помню, Божидар еще ворчал, дескать, доверили молокососу столь сложное дело. Фамилия, никак не вспомню фамилию... вроде такая, совсем простая, овощная. Картошка?.. Буряк?.. Фасоль?.. Горох?.. - Грохольский! - заорала я страшным голосом. Нет, мой Каменный Гость не подскочил от неожиданности, не расплескал вино, остался сидеть спокойно, но в одном его глазу промелькнула искра, помереть мне на этом месте! Наверняка фамилия Грохольский для него что-то значила. Я же принялась вспоминать вслух: - Этот Грохольский был совсем свеженьким прокурором и вообще-то не имел права самостоятельно вести дело... если не ошибаюсь, он не выступал в суде, а только участвовал в расследовании. И что-то там напортачил... А пан Гурняк потом усиленно старался отравить ему жизнь, мне говорил, что большая сволочь этот Грохольский, разумеется, не прямо так говорил, а давал понять. Сейчас ему должно быть около пятидесяти, может, немного меньше. Был бабником. А больше ничего не помню. - И на этом спасибо. Так пани уверена, что он работал по делу Пташинского? - Абсолютно. Его фамилия так и стоит перед глазами, я ее сотни раз видела в материалах дела. Правда, самого его на том дурацком процессе не помню. С Божидаром мы на эту тему не говорили, да вы и сами знаете - из него клещами слова не вытянешь. - Да, - кивнул полицейский, - чрезвычайно сдержанный собеседник. Однако мне показалось, что этот прокурор Грохольский на процессе был скорее его противником, чем союзником. А вот не припомните ли кого-нибудь, кто сотрудничал с паном Гурняком? - Лично их я не знала, но были две бабы, обе смертельно влюбленные в него. Нет, не прокурорши. Одна из них, пани Целина, заведовала отделением Тото-лотка, лотереи на улице Хелмской. Полагаю, и фамилия у нее какая-то была, так что без труда ее найдете. Ей пан Гурняк доверял чрезвычайно, уж намного больше, чем мне, ведь меня он считал особой безответственной и легкомысленной. Еще бы, в карты я играла до самозабвения, на бегах пропадала изо дня в день, а к тому же еще и казино... И отказываться от всего этого не собиралась. Как всегда, вспомнив Божидара, я разнервничалась, и воспоминания понесли меня с неудержимой силой в синюю даль, заставив забыть обо всем остальном. К счастью, красавец Цезарь бдил и не дал мне слишком удалиться от темы. Он заботливо подлил мне в бокал вина в надежде, что, упившись, я выдам ему еще какую тайну, и опять вцепился в Красавчика Котю. Вино, однако же, совсем не притупило мою способность соображать, напротив, весьма прояснило мозги. Что же касается давних тайн, я и так все выболтала полицейскому, скрывать было уже решительно нечего. Да и вообще, раз за сокрытие трупа в "Мариотте" меня не привлекли, чего еще бояться? Прояснение в мозгах позволило мне сообразить, что Чарек очень ловко вписал Котю Пташинского в сложившуюся за последние годы в Польше новую социальную и экономическую действительность. Теперь Котя занимался не преступным разбоем, а почти легальным, причем не исключено, что в его деятельность прекрасно вписывался и шантаж. И сдается мне, в распоряжении Коти опять имелась группа громил, молодых и на все способных. Прямо мне младший инспектор ничего не сказал, но из намеков и недомолвок я поняла, что исчезновение Коти поставило полицию в тупик, причем они даже и не знали о его смерти. Представляю, какими бесценными для них оказались мои свидетельства, подкрепленные показаниями Аниты. Иначе полиция вообще не поверила бы в гибель Коти. Да и до сих пор я ощущала в расспросах Цезаря Блонского деликатное подозрение - а не ошиблась ли я, приняв труп за недобитка? Почему я так непреклонна в своих утверждениях, что это был точно труп? В конце концов я рассердилась. - Котя лежал на полу в номере, не так ли? - почти прошипела я. - Голова Котина, насколько мне помнится, всегда была нормальной, круглой. Так куда же подевалась ее половина? Задняя? Как, по-вашему, можно остаться живым, лишившись половины головы? И что, по-вашему, обозначала очаровательная точка посередине лба этого мерзавца? Вряд ли он принадлежал к индусской аристократии. Скажите лучше, вы проверили названные нами автомашины? Кажется, вопросом я поставила в тупик милейшего следователя. Отвечать он явно не имел права, но и обижать меня не входило в его расчеты. Из уклончивых и обтекаемых фраз сообразила - не получилось у них. Зато мне удалось совершенно определенно установить, что второй покойник, Антоний Липчак, явно был связан с Красавчиком Котей. Прямо этого Чарек не сказал, но теперь я уже отлично научилась читать между строк. Второй покойник, возможно, даже договорился о встрече с Котей, он забронировал номер в отеле, и в "Мариотте" его видели даже раньше, чем меня. Сразу заработало воображение. Что же, обоих заманили в западню? В "Мариотте"? К чему такая роскошь, по мне, так для этой цели гораздо больше подошла бы какая-нибудь свалка в укромном месте или загородная рощица. Вот уж действительно на редкость трудный труп мне попался, никак его не поймешь! И какая во всем этом роль прокурора Грохольского? Тут красавец Цезарь пошел мне на уступки и соизволил пояснить, что прокурором Грохольский уже давно перестал быть, ну, может, не так давно, несколько лет назад, где-то на рубеже смены государственных строев в нашей стране, и переквалифицировался в юрисконсульты, теперь консультирует многочисленные частные компании, однако контакты с кругом бывших коллег-прокуроров не порывает. Очень нужная для нашего сериала личность, хорошо, что я его припомнила. Придя мысленно к такому выводу, я потеряла всякий интерес к своему гостю. Наконец он удалился. Что ж, получается, знакомство с ним все-таки пригодилось. Теперь экс-прокурор Грохольский будет держать в руках все нити служебной телеинтриги, хотя совсем не обязательно ему убивать людей лично. Нет, зачем же лично, для этого имеются профессионалы, а вот шантажом уж он займется вплотную. Ох, как теперь мне нужна Мартуся!.. *** - Я как раз еду в электричке, - ответила она мне по сотовому. - В какую сторону едешь? - встревожилась я. - В Варшаву. А сейчас проезжаю... погоди, в глазах мелькает... Гонса... или Жондо... Тут пан подсказывает - Гонсавы Жондове. То есть я уже эти Гонсавы проехала, теперь еду дальше. Ну, чего тебе? - Где они, черт побери, эти Гонсавы? - вслух раздумывала я. - Подожди, достану свою карту автодорог... - Не трудись, этот пан говорит - между Скаржиско-Каменной и Радомом. Вот это понятнее, теперь могу прикинуть. - Получается, часа через два ты будешь уже здесь. Отлично! А может, этот пан еще знает, у кого можно поинтересоваться насчет владельцев тех машин, номера которых нам сообщила Анита, помнишь, ты сама их записывала? Наш прекрасный Чарек выкручивался и юлил. - Что ты говоришь! Раз юлил, выходит, для них это важно. Значит, он был у тебя? - Был, был наш Чарек, и очаровать пытался, и юлил, да не на такую напал. Теперь у нас есть главный персонаж!!! И ты мне нужна срочно. Не могу я так просто позвонить в автомобильную инспекцию и поинтересоваться, кому принадлежат машины с такими-то номерами, у них кому попало справок не дают, блюдут тайну вклада, а искать к ним обходные пути и подлизываться нет времени. Может, для телевидения это проще. - Посмотрю, что удастся сделать. Так какой же у нас теперь главный персонаж? - Бывший прокурор. Задействован в телевидении. - И это он будет убивать? - Нет, он будет руководить действиями Шантажиста. Зато, если не ошибаюсь, наш труп пропал. - Какой кошмар! Такой замечательный труп был! Ты уверена, что совсем пропал? Может, пропал второй труп, не наш? - К сожалению, именно наш, холера его побери! - И для этого нам нужны машины? Ты полагаешь, на одной из них вывезли труп и утопили в пруду? Камень на шею, а потом какой-нибудь рыбак подцепит его на удочку... - Неплохая идея... Хотя... ну что ты несешь? Ведь труп мы собирались обнаружить у тебя в кабинете! - Только не в моем кабинете! В монтажной - пожалуйста. Да что ты кипятишься? Хорошо, ты права, логичнее его кокнуть именно в моем кабинете. Согласна. А что со вторым, ну, тем, которого задушили? Из-за которого у Доминика неприятности? - Оба трупа взаимосвязаны. В действительности. - Оба шантажисты? - Головой не поручусь, но... весьма возможно. - Знаешь, мне бы очень хотелось и из второго сделать шантажиста! - Так сделаем, что нам мешает? И пожар отлично сочетается с шантажом. - Кстати, о пожаре. Мои парни уже его провернули, можешь когда угодно посмотреть рабочий вариант. Хоть завтра с самого утра. - С утра и приеду, не терпится поглядеть, раз смонтировали. Позвони, когда доберешься до Варшавы, уговоримся встретиться или у вас в холле, или прямо в твоем кабинете. Только не слишком рано, в нормальное время. Знаешь, мне даже приятно будет приехать к вам на телевидение, ведь по коридору до твоего кабинета не меньше километра в одну сторону. Для похудения лучше не придумаешь. Марта не отозвалась, как-то вдруг сразу замолчала, хотя сотовый не отключился. Я недовольно потрясла своим. На этой краковской линии вечно какие-то помехи. - Эй, Мартуся, ты еще здесь? - поинтересовалась я. - Здесь я, здесь, - поспешно, но отчего-то смущенно произнесла Марта. Дело в том, что все в купе как-то странно уставились на меня. Должно быть, из-за наших трупов. Ты права, сплошные неприятности с ними. Иоанна, ты немного подожди, я им сейчас все объясню, что никакая я не преступница, не то на вокзале меня уже будет ожидать наряд полиции. Я обрадовалась: - Вот и прекрасно, сразу сделаешь нам рекламу. - А можно я скажу, что говорю с Хмелевской? Тогда сразу поверят. - Так и быть, скажи, чего уж там. - Пока, Иоанна. После этого я проверила по своей записной книжке, что важное предстоит мне сделать завтра, убедилась, что ничего особенного, и с удовольствием уселась за компьютер. *** Где-то в двенадцатом часу я уже собралась ложиться спать, когда забренчал домофон. Кто же это так поздно? - Я это, - отозвалась Марта каким-то хриплым, словно простуженным, голосом, когда я подняла трубку. - Впусти меня, ради бога. Конечно же, я ее впустила и зажгла ей свет на лестнице и в парадном. Сердце кольнули нехорошие предчувствия. Марта вошла молча. Езус-Мария, в каком виде! Зареванная, с красным носом, опухшими глазами, размазанным макияжем. И рухнула на тахту. Без лишних слов я поставила перед ней рюмку коньяка, бокал с виски, банку пива и бутылку минеральной воды. Подумав, махнула на себя рукой - худею ведь! - и добавила еще непочатую бутылку холодного сухого вина. Ничего, смешаю себе шприцер, алкоголя в нем кот наплакал, а все же приятно. Марта окинула все это изобилие безрадостным взором, но, однако, призналась гнусавым голосом, шмыгнув носом: - Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Выбрала бокал с виски и разразилась рыданиями. Тут уж я сочла своим долгом предупредить: - Реветь ты, конечно, можешь, дело твое, но не советую. Очень коже вредит, и когда-нибудь, лет через двадцать, ты горько пожалеешь о каждой слезинке, пролитой в молодости. Из двух зол уж лучше упейся. - Я же за рулем... - Не беда, вызовем такси. Опять Доминик? Несчастная так стиснула зубы, что чудом не откусила кусок бокала из толстого хрусталя. - Он, подлец, он, мерзавец! - И слезы опять не дали ей говорить. А потом ее прорвало и потоком хлынули слова. Возможно, в своем гневе Марта несколько переусердствовала. На мой взгляд, определение "зачуханный скорпион" к Доминику не очень подходило, а также моральный облик его предков до пятого колена не имел никакого отношения к создавшейся ситуации. Но Марте полегчало, а это главное. Слезы высохли, их сменила безудержная ярость. Нетрудно было догадаться, что именно опять отколол проклятый Доминик... Договорившись о встрече, она помчалась к нему радостная и счастливая, ее с краями переполняли нежные чувства, а он... а он встретил ее как последний мерзавец. Закатил ей такую истерику... да нет, даже слово "истерика" не передаст всех оттенков того, что он выкидывал: кликушество депрессивного маньяка, угрозы отпетого подонка, выбирающего самые бранные и обидные для женщины слова... Короче, морально ее смешал с грязью, размазал по стенке, а потом и физически пинками прогнал прочь! А все из-за того, что она по дороге - ведь припарковалась на Центральном - заглянула в казино на каких-то жалких два часика! - Что ж, нельзя совместить несовместимое, - философски заметила я. Выбирай, или Доминик, или казино. - И выбирать нечего, я с этим истериком больше не желаю иметь ничего общего! - яростно вскричала Мартуся. - Казино не извивается по полу и не стучит по нему лбом, не сморкается мне в декольте, не поворачивается ко мне задом, чтобы передом выть аки гроб повапленный! У меня непроизвольно вырвалось: - Капитализм нам передом улыбается, а задом измывается. - Что?.. - не поняла Марта. - Так, ничего, вспомнился популярный лозунг нашего недавнего прошлого, все равно не поймешь. Хотелось бы слышать, как воет гроб повапленный. Похоже, гроб вкупе с капитализмом целительно подействовали на девушку. Глаза приобрели осмысленное выражение, а голова - способность соображать. Уже внимательно оглядев столик, заставленный напитками, она попросила еще виски, "чтобы уж не смешивать". Бушующая ярость сменилась обычной мрачной отрешенностью. - И какая нелегкая дернула меня влюбиться в него? - пробурчала она, поднося к губам бокал. Очень негуманно бить лежачего, но я не смогла удержаться и ненавязчиво напомнила: - А ведь кто-то еще вроде намекал на желание выйти за него замуж. - Я намекала? - вскинулась Марта. - За Доминика замуж?! Да ни в жизнь! Это он пару раз заговаривал. Да ведь пустой треп, только и всего. Дескать, разведется и тому подобное, однако у меня еще хватило ума не поддерживать эту тему. Хотя... эх, да что там скрывать! Если бы любил меня по-настоящему, как нормальный человек, возможно, я бы и сваляла дурака. - В таком случае должна радоваться разрыву. Выходит, он уберег тебя от ошибки. Бога благодари за ниспосланное счастье. - Ну, знаешь. Случалось мне в жизни испытывать и большее счастье! Но ты права - нет худа без добра. Теперь я так злюсь, так злюсь... Знаешь, даже у меня вряд ли хватит выдержки ежедневно переживать такое. Я тебе не говорила, позавчера он тоже... Позвонил среди ночи и потребовал, чтобы немедленно мчалась к нему, без меня он задыхается, вот-вот испустит дух. Я, как последняя идиотка, помчалась к любимому, знаешь, в ту однокомнатную, что он снимает на Вейской. Пьяный был вдрызг и рыдал, как старый крокодил. А рыдать ему гораздо сподручнее в моих объятиях. Комфортабельнее, так и сказал. И все остальное свершалось тоже под аккомпанемент рыданий, представляешь? Говорить я ничего не стала, но молчала выразительно и осуждающе. Мне казалось, в данном случае слова излишни, достаточно самой атмосферы. Лично я не могла представить для Мартуси горшей судьбы, чем брак с Домиником, но не сомневалась - захоти он, и влюбленная дурочка не раздумывая выскочит за него. Одна надежда на жену Доминика, та вовсе не стремилась к разводу, ее вполне устраивало раздельное проживание с супругом. И что такое особенное Марта узрела в своем Доминике? Хотя, как известно, любовь зла... Атмосфера сделала свое дело, Марта почти успокоилась и начала соображать, доказательством чего явилось ее заявление: - Из двух зол я бы предпочла труп. Пусть даже и такой трудный. Я вздохнула с облегчением, хотя и понимала, что, если завтра Доминик преобразится в пламенного любовника, моя Мартуся не выдержит и сдастся. Наперед зная, что это не надолго, что за взрывом страсти последует очередная депрессия и ее опять втопчут в грязь. И она опять возненавидит Доминика, опять будет клясться - навсегда с ним порвала. И так без конца. А в итоге заработает хроническое нервное расстройство. Нет уж, не позволю! И не просто из симпатии к девушке, но и учитывая наш совместный сценарий. Ясно ведь, в процессе работы хотелось бы иметь дело с творчески мыслящим человеком, а не с какой-то рабыней любви. Счастье еще, что по своему характеру Марта никак не годилась на роль униженной и оскорбленной любовницы. - О том, что я была в казино "Форума", ему кто-то донес, - вдруг вспомнила Марта. - Какой-то кретин узнал меня, несмотря на парик. Все, решено: бросаю его. Хотя это он меня уже бросил... ну да все равно. И очень тебя прошу: если увидишь, как моя рука потянется звонить ему, - отруби ее! - Тогда бы мне пришлось бегать за тобой с топором по всему городу. И в своем воображении увидела яркую картину: вот я на машине гоняюсь за Мартой, топор лежит рядом на сиденье. Марта останавливает свою машину и выскакивает, я останавливаю свою и тоже выскакиваю, схватив топор. Вот она вытаскивает сотовый, а я замахиваюсь топором. От остро отточенной стали во все стороны летят солнечные блики... Картина показалась мне достойной того, чтобы выразить ее в словах. А поскольку на свое воображение Марта тоже не могла пожаловаться, то добавила несколько колоритных деталей, я подкинула парочку сопутствующих обстоятельств, обстоятельства и детали вдруг стали сами собой размножаться с невероятной быстротой. Как эти... как их... кролики? Тараканы? Ну что там еще размножается со страшной скоростью? Неважно, главное, на их фоне Доминик съежился, побледнел, потерял всякое значение... - Какая жалость, что он нам так и не пригодился, - вздохнула я. Марта живо возразила: - Ну, не скажи. Ведь вот в нашем сериале Бартош гоняется за Беатой. Мог бы гоняться с топором. Сверкающим на солнце. - Ты что? За Беатой он гоняется в другом смысле. Тогда уж используем топор в сцене, где Эля гоняется за Агатой. И в результате такси я вызвала в полвторого ночи. Если быть точной, вызвала два такси, ведь кому-то же надо было доставить Мартину машину к ее дому. Просматривать пожар уговорились на завтра, в двенадцать часов. Наш сценарий незначительно, но все же продвинулся вперед. Уходя от меня, Марта, слегка покачиваясь, заявила: - И все равно тебе придется считаться с тем, что какое-то время я буду несчастной. Ничего, займусь работой и по крайней мере в казино пойду спокойно, как человек, без опасений и угрызений совести. Вот так! А несчастной все равно буду! Я разрешила быть ей несчастной, только не чересчур... *** Пожар получился впечатляющим. Рабочие пленки Кайтека и Павла следовало смотреть одновременно на двух экранах, ибо они взаимно дополнялись. Как известно, Павел прибыл на объект одновременно с пожарниками, оказался там раньше Кайтека. Зная о наличии в их рядах телеоператора с камерой, пожарные показали, на что способны. Впрочем, не хочу их обижать, возможно, они и без телевидения действовали бы оперативно, но тут продемонстрировали такое умение и самоотверженность, что заслужили самых высоких похвал. Самых высоких похвал заслуживал и Павел. Он профессионально выбирал наиболее выигрышные моменты, порою инстинктивно предугадывая их, и всегда оказывался там, где было всего интереснее, - гениально задержал камеру на уже накренившемся сейфе в разрушенной стене и запечатлел момент, когда под сильной струей воды сейф вылетел из стены и грохнулся на пол, действительно так и не раскрывшись. Марта была в полном восторге: - Сама видишь, как зрелищно получилось! А какая экономия в смете! Я и не возражала, пожар получился прекрасно. Тут в просмотре наступил перерыв, и Марта вдруг вспомнила, что еще не отругала меня за тот звонок на мобильный, который застал ее в электричке. - И давай договоримся: о нашем сериале никогда не будем говорить, если я нахожусь где-то не одна. В купе было еще три человека, и тот пан еще в Кракове, как только сели, принялся меня охмурять. А когда ты завела разговор о трупах, они один за другим переместились поближе к дверям и по лицам было видно - напряженно решают. Сразу всем броситься на меня и повязать или лучше вызвать кондуктора? Какой-то тип уже и галстук снял. Пришлось рассказать, в чем дело. - И что? - Ты оказалась права, жутко заинтересовались, а один нахал потребовал дать ему трубку, чтобы убедиться - там действительно ты. Он знает твой голос, когда-то ты ему подписала книгу. Сказали, что непременно будут смотреть наш сериал. - Все это прекрасно, только пока смотреть нечего. О, пустили пленку. Следи внимательно, что нам может пригодиться. Помни, мы исходим из того, что кассеты были в сейфе, иначе этот пожар нам ни к чему. А он, гляди, какой получился! - Не оторвешься. Красота! И в самом деле, пожар на двух экранах бушевал просто чудесно, правда, только на первом этаже, и очень недолго. Однако и догорающие остатки чего-то, разбросанные вокруг, тоже были весьма зрелищны и эффектны. Потом мы прокрутили пленки еще раз, чтобы теперь внимательно оглядеть все происходящее вокруг горящего дома, особенно людей. И было на что посмотреть! У бабы, выкидывающей в окно подушки и перины, распоролась подушка, и перья очень живописно разлетелись в воздухе. Хозяин соседнего дома обрызгивал из шланга свою недвижимость со всех сторон, хотя пожар ему никак не угрожал. Дети шныряли под ногами пожарных и очень им мешали; некоторые мамаши отлавливали своих хулиганов и тут же их лупили; бабы орали, перекрывая общий шум. Спокойным оставался лишь кот, усевшийся на застрявшем в дверях соседнего дома пианино и наблюдавший за происходящим прищуренными зелеными глазами. И тут я обратила внимание на жену погорельца. Потрясенная и не помнящая себя женщина вдруг отшвырнула пустую кошачью клетку и повалилась на колени рядом с искореженным и уже немного остывшим сейфом. Может, и не слишком он был искорежен, толком не разглядеть, ведь лежал на боку. Этот кадр Кайтек снял крупным планом. Я ясно видела трясущиеся руки хозяйки, видела, как она пыталась повернуть цифровой диск сейфа, но у нее ничего не получилось. Камера скользнула чуточку в сторону и задержалась на мужчине, который напряженно следил за действиями женщины. Напряженно, вот точное слово, напряженное внимание отчетливо читалось на его лице. И даже что-то большее. Казалось, он затаил дыхание. А когда убедился, что несчастной сейфа не открыть, явно с облегчением вздохнул, осторожно попятился, а потом повернулся и исчез в толпе. Очень удачно повернулся, в профиль, я его и узнала. По носу с горбинкой. Теперь хорошо бы отыскать все фрагменты обеих пленок, где запечатлен этот горбоносый. - А зачем? - хотела знать Марта. - Пойдет в дело? Я честно ответила: - Пока не знаю, но ведет он себя так, как должен вести преступник. Подложил бомбу, явился в нужный момент, заинтересовался лишь сейфом, с хозяином дома знаком. Увидев, в каком состоянии сейф, сразу потерял к нему интерес и поспешил удалиться, чтобы не попадаться на глаза хозяйке, когда та оклемается. Очень бы хотелось увидеть его лицо по-нормальному, а не только в профиль, одного профиля мне недостаточно. Я ведь запомнила лишь нос с горбинкой и собранные в короткий хвостик волосы сзади. - А усы, усы разве не запомнила? - Запомнила, но им я не придаю особого значения. Так что ищем! Принялись просматривать в третий раз. Во время просмотра Павел громко восхищался своими достижениями: - Это ж надо, человек сам не знает, какие потрясные кадры наснимал! Ведь совсем не помню, как ухватил эту махину, падающий сейф. Если честно, нацелился на балкон, понятно было - вот-вот обрушится, к тому же в доме прямо за ним что-то грохнуло и вспыхнул огонь... Горбоносый мужчина с усиками и пучком перехваченных резинкой волос обнаружился на одном из первых кадров. Он стоял поодаль и внимательно следил за происходящим. Больше нигде в кадр не попал. Мы пришли к выводу, что он явился понаблюдать за пожаром, сначала держался на расстоянии, потом вплотную подошел к хозяйке и сейфу, после чего удалился. - Возможно, именно о нем кричала баба с пронзительным голосом, предположила я. - Марта, ты ее запомнила? - Да вот же она... Павлик, останови пленку. Бабу я обозрела без особого интереса. Судя по одеянию, жила она по соседству, выскочила в тапках и кухонном фартуке. - А его машина тоже нам пригодится? - спросила Марта. - Пока не знаю, на всякий случай я записала ее номер. На клочке... на клочке чего-то, но, если будет надо, отыщу, а сейчас и так помню - WXG 6383. - И что теперь? - А теперь будем думать... Я не договорила, зазвонил Мартин сотовый. Судя по репликам девушки, разговор велся на служебную тему: - Хорошо, что позвонил, мы как раз пожар просматриваем. Что?.. Разумеется, обязательно посмотри, но тут уж сценограф тебе не понадобится... Что? А я говорю - он тебе нужен как дыра в кармане... Погоди, ведь это уже решено и подписано... Успеешь, и можешь даже не слишком торопиться, мы намерены еще здесь посидеть. Погоди, ты где сейчас? Так дорога займет у тебя не больше минуты, если не будешь копаться. Согласна, две... Отключив мобильник, Марта взглянула на экраны и пояснила: - Это Бартек, звонил из секретариата. Пусть приезжает, покажем ему заснятые кадры, не возражаете? Встревожилась лишь я, остальные восприняли Бартека спокойно. - Это он наш режиссер-постановщик? - Ну да, а что? - удивилась Марта. - Ты что волнуешься? Бартек хороший человек. Волноваться было из-за чего. Я прекрасно помнила сотрудничество с Бартеком. Он и в самом деле человек хороший, доброты необыкновенной. На мой взгляд, даже излишней. Доброта переполняла его, переливаясь через край, и это качество - благородное, кто же спорит? - оказывалось совершенно неуместным в конкретной работе. Непременно по дороге к выполнению запланированного возникало что-то такое, что заставляло парня отвлекаться, чтобы еще кому-то помочь или оказать мелкую услугу, а в результате Бартек, редкий специалист в своей области, прославился уникальной непунктуальностью. Ну да бог с ним, в конце концов, общаться с ним будет Марта, ее дело. Она моложе, нервы у нее крепче. И я с готовностью подтвердила: Бартек хороший человек. А пока его нет, можно обсудить парочку творческих проблем. Как бы не так. Марта вдруг злым голосом заявила: - Отсюда я еду прямиком в казино. Я глянула на часы: - Еще и четырех нет, какое может быть казино? Едем ко мне и обсудим хотя бы вчерне скелет преступления, разработаем общую схему. Именно на нем базируется все остальное. Вот гляди, как я это себе представляю. Телевизионной мафией тайно правит Пентак, он удобно разместился за широкой спиной Пуха. Грохольский шантажирует Пентака... - Погоди, какого Пентака? Плуцека? Или как его там, Пупика-Цуцика?.. - Пока это не имеет значения, придумаем, как лучше. Грохольский же тот самый погорелец, усекла? Его не оказалось дома по уважительной причине, ведь он пал трупом в "Мариотте", но об этом еще никто не знает. Труп исчез... Тут я спохватилась, что опять путаю времена и события. Марта выразительно покрутила пальцем у виска. - Опомнись, труп лежит в моем кабинете. Я уже привыкла к нему. Позабудь о "Мариотте". - Ты права, разумеется, он лежит в твоем кабинете. Тогда... тогда давай решать, чем этот Грохольский занимался на телевидении. Юрист по образованию, бывший прокурор, юрисконсульт... - А не лучше, чтобы Грохольский заправлял мафией, а сгорел Пентак? Хотя нет, ты права, такой тихий, незаметный советник, серенькая личность, свободно шастает по всему телевидению, со всеми общается. Для него всюду открытый доступ, везде высматривает, вынюхивает, то есть на телевидении для него нет тайн. - Прелестно. Итак, все думают, что архивные пленки сгорели, а на самом деле к нашему Лукашу попадают старые материалы, и он как последний идиот отправляется к Грохольскому посоветоваться. Грохольский пытался отыскать их у тебя, и тут его застукал Пентак... - Значит, убийца Пентак, - обрадовалась Марта. - Наконец-то он нам попался! Может, оно и лучше, что не с телевидения. - Он двойной убийца! - напомнила я. - И все равно нам просто необходимо, чтобы он имел какую-то причастность к телевидению. Причем обладал там властью, а лучше всего - сверхвластью и при этом был крайне несимпатичной личностью. - Вылитый Ящер Збинь! - вставил Кайтек. Оба они с Павлом внимательно прислушивались к нашей с Мартусей творческой дискуссии, но не вмешивались, хихикая потихоньку, и вот Кайтек не выдержал. Марта пришла в восторг. - Кто такой Ящер Збинь? - сурово поинтересовалась я. Марта с энтузиазмом принялась отстаивать названную кандидатуру: - Лучшего подонка на роль убийцы и специально не придумаешь. Не Пентак, а просто мечта! Второй такой супергниды на свете не найти! На большой должности у нас, сидит над Домиником, даже над Пухом, и подзуживает! Не понимаю, как я сама не подумала о нем? Этот мерзавец способен на все! Знаешь, ведь именно он не утвердил наш предыдущий сценарий. Подложил свинью краковскому телеканалу, подлым образом перехватив их удачную находку, уже анонсированный репортаж, а сколько раз Доминика размазывал по стенке, да что Доминика, даже самого Пуха! Пуху он давно ставит палки в колеса, да тот ничего поделать не может. И лопнуть мне на этом месте, в блондинку превратиться, если тут не пахнет большими деньгами! Глядя на ее светлые волосы, Павел деликатно заметил: - Насколько я понимаю, тебе нет необходимости превращаться в блондинку. Марта обиделась: - Ну и глупый же ты! Я ведь крашеная! Опять уклоняются от темы, ну что за народ! Я попыталась вернуть их на путь истинный: - А этот ваш Ящер способен собственными руками делать мокрую работу? Или скорее наймет других? Ответили все трое одновременно, причем мнения разделились. С некоторым трудом мне удалось установить следующее: Ящер в принципе никогда не любил заниматься физическим трудом, предпочитая использовать окружающих. С другой стороны, кондиция у него была что надо, и в теннис неплохо играл, и в гольф, так что, будучи чрезвычайно хитрым и умным, наверняка в особо важных случаях предпочел бы не посвящать в свои тайны других и обойтись собственными силами. Выходит, убивать неугодных ему людей он мог как лично, так и через посредников. Данное обстоятельство открывало перед нами чрезвычайно широкие возможности, развязывало мне руки, и я могла сама назначать на роли в сериале кого хочу. *** Как я и предполагала, Бартек явился только через четверть часа. Уселся перед экранами, и ему прокрутили пожар с самого начала. Он вежливо попросил кого-нибудь вкратце пояснить, на кой ляд нам все эти эффекты пироманов и вообще в чем дело. Все присутствующие с готовностью принялись исполнять просьбу, так что у него голова пошла кругом. Марта делала упор на сценарий, я же на исторические реалии. В конце концов парень взмолился: - А какого-нибудь чернового конспекта у вас не найдется? Вот я никак не пойму... ваш Подляк... он тут в пожаре задействован? - Мы пока еще не решили, - ответила одна из нас. - Не задействован, его труп уже лежит в другом месте, - ответила другая. Кайтек и Павел расхохотались. - Да что вы мне мозги пудрите! - обиделся Бартек. Мы возмутились. - Какие мозги? Да ни в жизнь! - горячо заверила его Марта. - И черновик у нас есть, но в компьютере Иоанны. У нее дома. - У тебя тоже есть, я же распечатала, помнишь? - Что из того, я же ясно сказала - домой не поеду! Едем к тебе, а потом я отправляюсь в притон разврата. И ничто меня от этого не удержит! Бартек сделал попытку вежливо утихомирить разбушевавшуюся Марту: - Не горит. То есть, того... горело, да потухло. Не обязательно мне вынь да положь ваш черновик. Можно и завтра. Марта, как ты насчет завтра? Дальше я уже не слушала, на чем они там сговорились, ибо мною всецело завладело вдохновение. Слова стремительно проносились в голове, не терпелось сесть за компьютер и записать, пока горяченькие. Перебив разговор двух режиссеров, я потребовала предоставить мне запись пожара на кассетах, чтобы впечатляющее зрелище было всегда под рукой. Для меня каждый кадр мог оказаться бесценным, и не только для неожиданного поворота сюжета, но и просто в описании того или иного фрагмента сценария. Не придется выдумывать из головы, достаточно будет взглянуть на картинку. Недаром я всегда так ценила жизненные реалии. Ну и еще хотелось в тишине и уединении хорошенько обдумать все, связанное с горбоносым незнакомцем, он меня заинтриговал сверх всякой меры. И я покинула здание телецентра, чуть ли не силой утащив за собой Мартусю. Отпустила я свою жертву лишь после того, как действие нашего сценария продвинулось настолько, что мы вплотную подошли к сцене убийства Красавчика Коти, остановились на пороге, фигурально выражаясь. Двойной шантаж стал свершившимся фактом, Котя, пока еще без фамилии, развернулся вовсю, Грохольский тоже делал свое черное дело, консультируя напропалую, и готовился пожинать лавры и немалые дивиденды. Плуцек, осажденный со всех сторон, действовал втихаря, как и положено бойцу невидимого фронта. Как видите, мы наворотили максимум сложностей и неожиданных поворотов сюжета, и, чтобы не запутаться во всем этом, я опять схематично записала намеченную фабулу, упомянув завлекательные мелочи, но не расшифровывая их. Пока. *** Личная жизнь персонажей особых хлопот мне не доставляла. Хоть и телевизионщики, они ведь тоже люди, а межчеловеческие отношения мною уже давно изучены, можно сказать, досконально. Так что за три дня, прошедшие со времени нашей с Мартой совместной работы, я без ее участия успешно рассорила две пары - одну пару супружескую, а другую не совсем законную, но зато помирила поссорившихся любовников, а также значительно углубила и драматизировала оставшуюся безответную любовь. Эта безответная любовь оказала нам неоценимые услуги. Дело в том, что одинокая, несчастная героиня, женщина весьма состоятельная, располагала прорвой свободного времени и имела возможность следить за предметом своих воздыханий. И благодаря этому сумела обнаружить козни, которые преступники уже начинали плести вокруг ее любимого. И тут меня опять застопорило, поскольку для достоверности понадобилось окружить все эти человеческие взаимоотношения настоящими телевизионными штучками. Пришлось звонить Марте. - Ты где находишься в данный момент? - был мой первый вопрос. - На твоей лестнице, - был радостный ответ. - Уже на втором этаже. И Бартек тоже идет, только малость задержался, я попросила его сбегать за пивом. Кассеты у меня с собой. Я очень обрадовалась. - А как ты вошла, не продомофонив? - Какая-то женщина выходила из дома, я и прошмыгнула. Слушай, давай поговорим, когда я уже доберусь до тебя. Я заблаговременно отперла входную дверь и отправилась в кухню за стаканами. Бартек появился минут через пять после Марты, но и этих минут ей хватило, чтобы вкратце поведать о последних событиях своей личной жизни. Оказывается, Доминик хотя ее и не любит, но желает, она же его любит, но не желает, то есть хотеть-то его она хочет, но любить его не желает и потому опять терзается. Терзание на сей раз выглядело, на мой взгляд, не слишком драматичным, так что я воздержалась от комментариев. Бартек извинился, что явился ко мне без предупреждения. А зачем предупреждать, когда он равноправный член нашей группы сценаристов? Начали мы опять с просмотра записей пожара. Поскольку пожар выдумала я, Бартек и вцепился в меня, как репей в собачий хвост. Я старалась утешить себя тем, что, главное, погорелец меня не знает, неизвестно ему, что особняк на сожжение предназначила я, а то еще потребует возмещения материального и морального ущерба. При сегодняшнем просмотре основное внимание мы уделили звуку, потому что этого потребовала Марта: - Сто раз глядели, а на шум и крик - ноль внимания, сами только орали друг на друга как последние кретины. Вместо того чтобы слушать и мотать на ус. Да, вот что еще. Павел поехал на пепелище, снять его, так просто, на всякий случай. - Это само собой, - недовольно буркнула я, - могли бы и раньше сообразить. Вообще надо было дожидаться возвращения хозяина и заснять этот момент - реакцию его, действия. А с сейфом что? Открыли его наконец? Марта обескураженно оправдывалась: - Понятия не имею. Во всяком случае, с места пожара забрали. Да ты сама все увидишь. - Пиво холодное, - призвал нас к порядку Бартек. - Очень хорошо, разливайте, остальные банки я спрячу в холодильник. И пускайте пленку, не будем терять время. Значит, все внимание на звук. Боже, какой же кошмарный там стоял шум! Среди грохота, треска и криков очень трудно было уловить хоть что-то человеческое, лишь отдельные слова, по всей вероятности тех, кто находился поблизости от камеры. Лучше всего получились перекрикивания пожарных, но и зеваки старались, как могли. Вот отчетливо прозвучало: "...жили бомбу", "столько добра сгорит", "новое наживет, не из бедных...", "ходил тут...", "скрывался, чтоб не приметили...". "...Высматривал, вынюхивал...", "крутился вокруг дома". Это все выкрикивала баба с пронзительным голосом, всем бы такой! И вдруг прямо в микрофон: "Гляди, слева! Щас грохнется!" И в самом деле обрушился балкон. Остальные обрывки разговоров в принципе сводились к предположениям насчет причины пожара, причем доминировала версия поджога незнакомцем, который давно крутился поблизости от этого дома. Сочувствия погорельцу - богатому аферисту - не проявляли, даже намекали на кару господню за его, погорельца, грехи и вину перед честными, но бедными людьми. - Не мешало бы все это отдельно записать на фонограмму и потом еще раз прослушать, - заикнулась было я, но тут внезапно услышала неразборчивое слово, прозвучавшее как "Грохольский", во всяком случае, очень похоже. - Эй, мне показалось или кто-то произнес "Грохольский"? - воззвала я к присутствующим. - Вы не слышали? - Действительно, что-то такое... - не очень уверенно подтвердил Бартек. - Кто сказал "Грохольский"? - заорала я. - Не знаю, - струсил Бартек под моим яростным взглядом. - Я не разобрал... - Ну чего ты орешь? - напустилась на меня Марта. - Я и без Бартека знаю, что он Грохольский. - Кто?! - Погорелец, кто же еще? - Какой погорелец? - Наш. Тот, чей дом сгорел. Его фамилия Грохольский. Павел узнал, когда поехал снимать пепелище. - Езус-Мария! - только и простонала я. - Ты чего? - удивилась Марта. - Ведь Грохольский фигурирует в нашем сценарии. - Ну, ты даешь! Грохольский - не вымышленный персонаж, а вполне реальная фигура. Бывший прокурор, причастный ко многим преступлениям... - А, те самые злодеяния... - Если тебе так больше нравится, можешь окрестить их историческими злодеяниями. Мы собирались сменить ему фамилию и внедрить в телевидение. Хотелось бы мне знать, на след каких злодеяний они сейчас вышли? - Кто? - Да Кайтек с Павлом. - Пива! - вне себя завопила Марта. - Немедленно дайте мне еще пива! - Я принесу, - вызвался Бартек. - Можно мне самому взять из холодильника? - Конечно, можно, и вообще бери из него что захочешь. Страшная истина предстала нам во всей своей ужасающей безнадежности. Ничего удивительного, что минувшие годы так настырно лезли в детективный сценарий о сегодняшнем дне, ведь трудный труп Красавчика Коти явился звеном, намертво связавшим прошлое с современностью. Вечно я влипаю в какие-то особенно неприятные истории. Несколько остынув после стакана холодного пива, Марта сказала уже спокойнее: - Прямо и не знаю, что делать. Если не ошибаюсь, этот Грохольский нам очень даже подходит. Тогда что? - Отмежеваться! - не сомневалась я. - Не беспокойся, все беру на себя. Знаешь, я уже привыкла к таким вещам. - К каким вещам? - не понял Бартек. - Попадать в яблочко. Как только сочиню завлекательное преступление или другое какое развлечение для своей будущей книги, глядь - а оно на самом деле произошло, ну прямо как накаркала. Особенно в последнее время. Уж и не знаю, способности ясновидящей во мне проявляются, подсознание действует или еще что-нибудь столь же сверхъестественное, но уж никак не мои серые клеточки, поизносившиеся с возрастом. - Так что же делать в данном конкретном случае? - допытывалась Марта. Раз подожгли настоящего Грохольского, значит... Иоанна, что это значит? Надо что-то менять? - Только фамилию. Ведь у вас на телевидении, как и в любом другом бизнесе, каждый продирается к кормушке, старается подложить свинью соседу, а соперника так и вовсе извести, и для этого все средства хороши. Ничем не гнушаются. Можно просто донести начальству, что вот этот был в свое время комухом или, еще лучше, работал в органах. Спасибо закону о люстрации, этим можно здорово подгадить конкуренту, но иногда простого доноса недостаточно. Вот если к нему присовокупить какое-то преступление, совершенное этим конкурентом в коммунистические времена... ты права, по закону о люстрации такое должно бы считаться заслугой, но Польша еще до этого не додумалась, тогда совсем другое дело. - Надоели мне твои лекции, давай ближе к делу. Что конкретно мы с тобой в данном случае предпринимаем? - Значит, действуем так. Протащим в современность давнее преступление или преступления, но в сценарии придадим им, так сказать, камерный характер. Малость пригладим и сделаем позавлекательнее, ведь телезритель ждет от нас развлечения, не так ли? Скажем, все эти давние дела раскроются благодаря безответной любви этой... как ее... Мальвины. Потом мы приканчиваем Липчака... - Но под другой фамилией! - Естественно. И уже потом этот Плуцек, наша надёжа, делает попытку кого-нибудь замочить. Ты бы кого хотела? Пуха? Или, к примеру, Доминика? Я с удовольствием. А может, Мальвину? Знаешь, даже логично, слишком много баба увидела, об остальном догадалась и стала опасна для преступника. - А Мальвина - это кто? - спросил Бартек, слушавший с большим интересом. - Эля, - мрачно пояснила Марта. - Мы из нее сделали героиню, ошалевшую от любви к Мареку, которого она не колышет... - А Марек - это кто? - Юрек, но ему совсем не обязательно быть завредакцией, возможно, у нас он получит должность повыше. Не исключено, даже место Пуха. - А почему вы не оставите самого Пуха? - Только через мой труп! - решительно возразила я. - Когда я творю, своих героев вижу воочию, и тут уж мне себя ни в жизнь не убедить, что какая-то женщина может ошалеть от любви к нему. А работать без внутренней убежденности я просто не могу, сама должна верить тому, что выходит из-под моего пера, тьфу, компьютера. Внутреннее убеждение - это, знаете ли... - Понятно, - перебил меня Бартек. И хорошо сделал, о внутренней убежденности я могла рассуждать часами. - Выходит, вы тут нашему телевидению перемываете косточки? - Догадался наконец! - насмешливо похвалила его Марта. - Усек нашу концепцию? Представим в сериале закулисную жизнь нашего телевидения и тем самым добьемся потрясающего рейтинга популярности. Вроде бы ничего особенного, обычные люди с их переживаниями и даже страстями... - ...а тут вдруг всплывает жуткое преступление! - подбросила я свои три гроша. Искоса глянув на меня, Марта пояснила коллеге: - Иоанну я привлекла к созданию сценария, потому как детективы по ее части. Она на этих трупах собаку съела... - Мартуся, ну что ты несешь! - возмутилась я. Судя по всему, Бартек действительно усек общую концепцию будущего сериала, и не скажу, что был так уж потрясен. Телевидение он знал наверняка лучше меня и не стал выдвигать принципиальных возражений. Выдвинул лишь одно личного порядка, заявив: - Мне это ничем не грозит, я на телевидении работаю по контракту, но вот Марту, пожалуй, и турнуть могут. - Не бери в голову, - успокоила я его, - где надо - смягчим, завуалируем. А я обязуюсь столько всего напутать в сценарии, что никто не доберется до сути. Сам же слышал, мне и стараться особенно не придется, у меня прежние времена и так постоянно путаются с современностью. А грехов побольше припишем покойникам, лучше коммунистам, мирно скончавшимся от старости. Задача Марты проследить, чтобы я не переусердствовала в своем стремлении нагнетать криминал и случайно не угодила в какую-нибудь настоящую телевизионную аферу, участники которой еще живы-здоровы и не коммунисты, вот их касаться нельзя, сама понимаю. Так что есть шансы - никто себя не узнает и нам все сойдет с рук. - Чего желаю вам от всей души, - с чувством произнес Бартек, но в его голосе прозвучала неуверенность. Однако я уже разозлилась, поэтому раздраженно добавила: - И вообще, мое дело работать, а расследование должны вести менты, и если все мне затушуют, следующий сериал напишу о них. Пусть знают, и мне плевать, если под эти мои слова подведут статью об уголовно наказуемой угрозе... А потом мы обсудили устройство помещений, в которых одни наши персонажи могли бы подслушивать других, опытным путем проверив такую возможность на примере моей квартиры, в чем нам с Мартой активно помогал Бартек. А затем они оба ушли, чрезвычайно занятые друг другом. Я и не поняла, служебно или приватно. Вот хорошо, если бы Мартусины красота и очарование положительно сказались на пунктуальности Бартека. После их ухода я обнаружила, что пленки с записями пожара остались у меня, причем одна кассета даже торчала в видике. Вытянув ее оттуда, я взяла в руки обе кассеты и задумалась, куда их положить, чтобы потом не искать и чтобы ненароком не запропастились. У меня такое случается с нужными вещами и, к сожалению, с документами. Я уже по горькому опыту знала: если прячу вещь туда, где ее очень легко найти, она теряется с концами. Если же, не задумываясь, ткну куда попало, она тоже теряется, но потом случайно находится, когда ее совсем не ищешь. Данные кассеты были нам слишком дороги, рисковать я не могла, а потому принялась соображать особенно рассудительно и логично. В моей квартире валялось великое множество всевозможных кассет, думаю, в конечном счете их было не меньше книжек, я имею в виду пропорциональное соотношение, в среднем на пятьдесят книг две кассеты. Кассеты я всегда старалась складывать поближе к телевизору, так что там уже громоздилась порядочная куча. Сунуть в эту кучу и пожарные? И что, потом переворачивать весь этот хлам, разбирая сплошь и рядом почти стертые надписи на корешках? С кассетами в руках прошлась по всей квартире, включая и кухню. Увидела на столе забытые упаковки с блинчиками с мясом, отругала себя - надо было сразу сунуть в морозильник, ведь испортятся. И сунула, хотя мне что-то мешало и пришлось действовать одной рукой, но тут одновременно заголосили домофон и телефон, и я поспешила в прихожую. Как всегда, не интересуясь, кто рвется ко мне, отворила дверь в парадное и принялась разыскивать в комнате трезвонящий телефон. Вот вечно так, не помню, где бросила трубку. Впопыхах схватила трубку факса, хотя говорить в нее не любила из-за короткого провода. В телефоне оказалась Анита. - Надеюсь, ты еще не легла? - без предисловий начала подруга, и я только теперь отдала себе отчет в том, что давно наступила ночь. - Слушай, я тут вспомнила фамилию типа, которого тогда задушили в "Мариотте". Его звали Стефан, правильно? - И вовсе нет! - возразила я. - Его звали Антоний. Антоний Липчак. - Чушь! - отрезала Анита. - Никакой он не Липчак. Точно помню, Стефан. И фамилия такая подходящая... минутку... ну да, Трупский! Стефан Трупский! У меня голова пошла кругом. - Полиция расспрашивала меня о каком-то Трупском, но я никогда не слышала о таком! - крикнула я в трубку. - А тот, в отеле, был Антоний Липчак, тоже полиция установила, не я выдумала. Похоже, Анита была несколько озадачена. - И что, полиция в отеле видела его документы? - Вот именно, видела! И паспорт, и права, и кредитные карточки. - Надо же, так перекрасился! - удивилась Анита. - Так вот, слушай меня, он такой же Липчак, как я прима-балерина. Я отлично знала этого типа, сколько раз приходилось встречаться с ним во время всевозможных мероприятий, как журналистских, так и деловых, а в последние годы на презентациях и тому подобной ерунде, так что прекрасно его помню. И, несмотря на невзрачную внешность, проныра он был тот еще! Хуже меня! И в сто раз нахальней! У представителей правящей элиты при виде этого типа сразу вытягивались физиономии. Прямо скажу - не любили его, но считаться были вынуждены. И с большинством сильных мира сего он был на "ты". Как-то один из моих друзей-журналистов разоткровенничался со мной, вот тогда-то я узнала, что пан Трупский - крупнейший специалист по части чужих секретов, коллекционирует их многие годы, хобби у него такое, и это дает ему возможность управлять людьми - заметь, людьми весьма влиятельными, - как марионетками. Естественно, я сразу же спросила: - А среди послушных ему марионеток не было ли представителей средств массовой информации, скажем телевидения? Анита оправдала мои ожидания: - Наверняка были, но он всегда предпочитал иметь дело с бизнесменами в области торговли, банковской сферы и с крупными монополистами. В общем, там, где делаются большие деньги. - Вот я и говорю - средства массовой информации. К тому же это еще и власть, не только большие деньги. - А что? - немедленно поинтересовалась опытная журналистка. Я тяжело вздохнула: - Да так, ничего особенного. Ты всколыхнула было во мне надежды, но тогда уж это можно бы считать просто чудом... Подруга одернула меня: - Вот именно, не стоит требовать от жизни слишком многого. Всезнающий Стефан еще помогал людям в получении кредитов - как банковских, так и всяких прочих, тоже услуга немаловажная. Как видишь, натура широкая, действовал на всех фронтах. Одни его отгоняли, другие, наоборот, гонялись за ним. Почему отгоняли? Да просто, зная его профессию, человек боялся, как бы паршивец не разнюхал чего не следует. Ну а гонялись, чтобы купить нужные сведения. Дорого продавал их, подонок... хотя о покойниках не следует так выражаться. Сам лично он шантажом не занимался, труслив был по натуре. Но вот источником всяческих тайн был уникальным, тут следует отдать ему должное. И знаешь, я, кажется, догадываюсь, почему он перекрасился... ну, сменил имя-фамилию. Как назло, в этот момент я малость отвлеклась и не спросила почему. В голове настолько прочно засел проклятый сценарий, что я принялась прикидывать, как в него впишется сей колоритный персонаж. Да что там раздумывать! Второй из наших трупов запросто может быть из отряда вынюхивающих. Анита вдруг спохватилась: - Да, чуть не забыла. У тебя наверняка должен быть телефон фирмы, которая специализируется на лечении травами. Насколько я тебя знаю... ведь всегда ты этим интересовалась. - Есть, конечно, и даже помню где, совсем недавно им звонила. Минутку, подожди, положу трубку, у меня только одна рука свободная... холера... Отложив трубку, вытащила большую целлофановую сумку, в которой держала все свои медицинские принадлежности, лекарства, рецепты и прочие бебехи, вытряхнула содержимое сумки на софу и вмиг отыскала нужную бумажку. Схватила трубку и, очень гордая собой, назвала подруге требуемый телефон, думаю, поразив ее до глубины души такой оперативностью. Она поблагодарила, сообщила, что на днях отбывает в Италию по делам службы, и отключилась. Уже не торопясь, я тщательно пособирала с софы все медицинские причиндалы, затолкала их в торбу и сунула ее на место. Вспомнила - мне же кто-то домофонил, но в дверь так и не позвонил. Опять, должно быть, ошибка. И еще что-то я должна была сделать, кажется, в кухне. Отправилась туда. Ну конечно, не захлопнула как следует дверцу холодильника, а на самом холодильнике неизвестно почему лежал мой большой калькулятор, которому там совсем не место. Захлопнув холодильник и прихватив калькулятор, я вернулась в комнату и уселась за компьютер: надо же по горячим следам записать все, что пришло в голову во время разговора с Анитой. На всякий случай. А потом со спокойной совестью отправилась спать. *** Марта позвонила мне ближе к вечеру. - Ну и денек был! - устало пожаловалась она. - С самого утра взвинтилась из-за Доминика. Позвонил и предложил помириться. Он, так и быть, разведется и женится на мне, но при условии, что я покончу с азартом. Ни ногой в казино! Послушай, может, согласиться?.. - Спятила? - ужаснулась я. - Знаешь же, что тебя ждет. - А иначе я его потеряю навсегда, - простонала Мартуся. - Ты ведь уже примирилась с этим, - напомнила я. - Да, но чего мне это стоило! Слушай, это еще не все. С Доминика только начались, а потом завертелось такое... В моем кабинете кто-то перевернул все вверх ногами, я так и не дозналась кто. И теперь мы не можем отыскать кассет с пожаром. И не только самих кассет, но и уже смонтированного и переписанного пожара. Павла с Кайтеком весь день нет, гоняют по городу, спросить их не могу... Погоди, не перебивай, я еще... Ага, вот заявились, минутку. Послышались возбужденные голоса, после чего Марта отрешенно закончила: - Они тоже понятия не имеют и не помнят, куда задевали пленки. Все! С меня достаточно! Ухожу в казино! И швырнула трубку. Поскольку меня прервали на полуфразе, я решила отложить на потом проблему с пленками, а сама вернулась к бурному роману Иолы с Робертом, которые как раз в очередной раз мирились. Надо поторапливаться, у меня сегодня еще конференция. Короче, сейчас у меня не было нужды в Марте, и я разрешила ей исчезнуть с горизонта до завтра. А наутро она позвонила мне в какое-то совершенно несусветное время. Обычно я в такую рань на телефон не реагирую, однако на этот раз сделала исключение из правила. Просто захотелось узнать, какой кретин додумался звонить мне в восемь двадцать утра? - Ты лучше сядь! - нервно посоветовала Марта. - Думаю, вот уж это тебе обязательно пригодится. - А лежать можно? - сонно поинтересовалась я, еще не особенно встревоженная. - Даже лучше. Знаешь, у меня случилась кража со взломом. Сон мигом улетучился. Поскольку когда-то и со мной произошла такая же история, я очень понимала девушку и от всего сердца посочувствовала ей, но хотелось знать подробности. - И что?! - Одной фразой ответить не смогу. - Ну так давай целым абзацем. - Значит, когда я вернулась домой... - А когда ты вернулась? - тут же перебила я. - В пять утра. Ну, может, было сколько-то шестого. Дверь моей квартиры оказалась открытой. То есть она была закрыта, но не заперта на ключ. Я еще ничего плохого не подумала, вошла в прихожую и тут же наткнулась... увязла... ступила в кучу... - Что ты говоришь! - ужаснулась я. - Не в ту кучу, о которой ты подумала. В кучу шмоток, весь пол в прихожей был завален моим барахлом. И не только в прихожей. Перерыли всю квартиру, повыбрасывали вещи из шкафов, бумаги, книги, ну кошмар! Все перевернули вверх дном. Я как представила, сколько придется потратить времени на наведение порядка, так просто рассвирепела и только поэтому, наверное, не свалилась трупом на месте... И еще потому, что обрадовалась. - И хорошо сделала, трупов у нас уже достаточно. А обрадовалась почему? - Да потому что эти мерзавцы остались с носом. Сама подумай, ну что они могли найти у меня в доме? Вся техника-электроника на работе, браслетка на руке, а деньги в сумке. Ты, конечно, понимаешь, те деньги, что я выиграла в казино, дома денег никаких не водится, ни гроша, вернее, какие-то гроши были, так я с ними пошла в казино... - Не отвлекайся, давай по сути. Так, говоришь, на стенах у тебя ни Тицианов, ни Коссаков не было, а также всяких там драгоценных безделушек вроде вазочек эпохи Мин... - Не смеши меня, какие вазочки? - Но шубка, насколько мне известно, имеется. - Имеется, - ехидно подтвердила Марта, - уже сколько лет имеется. Ну, я позвонила в полицию. Им, видать, как раз нечего было делать, приехали через три минуты, представляешь? И пришлось с ними все мое барахло просматривать, ведь от меня потребовали сказать, что украдено. Спасибо парням, они даже сами по себе, я хочу сказать - по собственной инициативе, помогли немного навести порядок. - И что же у тебя украли? - Ничего! - в полном восторге прокричала Марта. - Веришь, ничего, хотя красть, собственно... Ну да я об этом уже говорила. Только кассеты украли. Все, какие нашлись в доме! К счастью, их и было-то раз-два и обчелся, я ведь на работе держу или раздаю тем, кто попросит. И вот теперь ломаю голову, что бы это значило! - А что было на тех кассетах, помнишь? Судя по всему, Марта поднапряглась, вспоминая, и спустя минуту ответила: - Если не ошибаюсь, ничего особенного. Рабочие материалы о пасхальных обрядах, кассета о тебе, какие-то фильмы, но не из самых любимых; самое ценное на работе храню, говорю же. Нет, скажи, ты слышала когда-нибудь о такой дурацкой краже? Но вот погром учинили грандиозный, сволочи, век их проклинать буду! - Ты откуда звонишь? - Пока из дома, из погрома, но уже убегаю, видеть не могу это безобразие. Еду на Воронича. Эй, Иоанна, ты что поугрюмела? Чего молчишь? - Пока сама не знаю, - стараясь не нагонять на подругу паники, осторожно сказала я. - На всякий случай проверь там, на работе, все ли в порядке. Марта встревожилась: - Иоанна, что еще тебе в голову взбрело? - Насчет головы пока ничего не скажу, а вот на душе чего-то тревожно. В это время суток я больше душе доверяю. И у нее как раз какие-то нехорошие предчувствия... Ну и как всегда, душа моя оказалась умнее меня. *** Марта позвонила мне, когда я находилась в Ошоломе. Так мы прозвали лучший варшавский магазин с косметикой. Я внимательно разглядывала товары, и мне совсем некстати было в данный момент отвлекаться. Впрочем, и особой нужды в косметике не было, поехать заставила машина, аккумулятор, который не любил долгого бездействия. - Ты оказалась права, - взволнованно проговорила Марта. - Здесь тоже кто-то перерыл все кассеты. Кайтек с Павлом просмотрели все. Пожара нет, черт бы его побрал! - Не черт его побрал, а воры, - поправила я Марту, с сомнением рассматривая всевозможные "Пальмоливы". - Уточни, пожалуйста, насчет пожара. Ничего не осталось? Все черт побрал? - Абсолютно все! И рабочие материалы, и смонтированные, и уже переписанные. И никто из опрошенных не признается, ну совсем как в нашем сценарии! И опять все перерыто самым безобразным образом, полный беспорядок, прямо хаос первозданный! И опять я поправила соавторшу: - В сценарии мы ни беспорядка, ни тем более хаоса не предусматривали. - Теперь, полагаю, стоит использовать. Знаешь, очень живописно выглядит, я уже велела Кайтеку заснять. На всякий случай. Нет худа без добра, опять сэкономим. Хотя что я говорю, ведь пожар испарился. Послушай, у тебя случайно не осталось кассет с ним? Я поспешила успокоить Марту: - Остались, я сразу их увидела после вашего ухода и припрятала. Ко мне пока не вламывались. - Слава богу! И еще у меня хватило ума переписать на них весь рабочий материал, так что у тебя просто бесценные экземпляры. Иоанна, храни их как зеницу ока. А я постараюсь еще сегодня к тебе заскочить. Как ни стыдно признаваться, но я даже обрадовалась, узнав о пропаже кассет, ведь это подтверждало значимость пожара. И пусть пока мы еще не знаем, чем же он так важен для реальных преступников, но важен несомненно. И еще стало ясно, что преступники эти, опять же несомненно, как-то связаны с телевидением. Какая пропасть воды на нашу мельницу! Я даже не стала пытаться вычислить похитителей кассет, тут уж скорее Марта догадается, погожу до ее прихода. Очень хотелось собственными глазами увидеть погром на телевидении, как и в Мартиной квартире, но я воздержалась, рассудив, что благоразумнее поспешить домой и стеречь там свои кассеты, пока целы. Да и целы ли? Пока я тут вращаюсь в царстве косметики, в моей квартире уже могли орудовать взломщики. Не дай бог! Это у Марты нечего красть, а у меня и телевизор, и видик, и компьютер! И я в панике выскочила из Ошолома. Дома никаких признаков взлома я не заметила, вроде все в порядке. Успокоившись, уселась за компьютер, решив поработать до приезда Марты. Марта снова позвонила часа через два. - А у нас менты! - сообщила она. - Хотя их никто не вызывал. Жаль, без нашего красавчика Чарека. Может, нашествие полиции как-то связано с твоим Красавчиком... как его... птичий Котя, что ли? - Полиция сама приехала? - удивилась я. - Подозрительно. Для них кража - дело рядовое, а уж хищение ваших рабочих материалов и вовсе пустяк, подумаешь, пожар засняли. Разве что это не обычный пожар. Попытайся проследить за ними. С кем говорят, о чем выпытывают. Что их особенно интересует? - А это я и без того знаю, сейчас они говорят с Павлом и Кайтеком, никак не хотят поверить, что у них не осталось никаких пленок о пожаре. Но я им сказала, что последний раз мы их просматривали у тебя, так что приготовься. А я сейчас еду к тебе. - Менты наверняка тоже, - проворчала я и положила трубку. Я уже давно отказалась от попыток наводить в доме порядок к прибытию гостей, все равно без толку. К тому же в спешке рассовываемые по углам посторонние предметы со столов и кресел, преимущественно всякие нужные бумаги, потом безвозвратно исчезали. Поэтому и на сей раз я ограничилась лишь тем, что опорожнила пепельницы, собрала и отнесла в кухню грязные стаканы и даже вымыла их. И тут примчалась Мартуся и прямо с порога нервно затараторила: - Я, конечно, понимаю, что дареному коню не заглядывают. Но уж если и в самом деле все так взаимосвязано, честно скажу тебе: слишком уж беспокойный труп ты нашла. Не могла полегче? Возражать было нечего, я лишь тяжело вздохнула: - Беспокойным был покойник при жизни, беспокойство причиняет и после смерти. Ага, пока не забыла, звонила Анита. Представляешь, этот Липчак... кстати, его нашла ты, а не я... - Нет, не я, а Доминик. - Еще хуже, от Доминика ничего толком не узнаешь, ну да я не об этом. Так вот, Анита утверждает: он вовсе никакой не Липчак, а Трупский. Марта застыла в дверях, не дойдя до комнаты. - Шутишь? Тот самый Трупский, который так интересовал нашего красавчика Чаруся? - Ну да, тот самый. Пожалуйста, пройди немного, я не протиснусь... Тот самый Стефан Трупский. Не знаю, насколько твои менты уже докопались до него... Марта наконец прошла в комнату, я следом за ней, продолжая знакомить ее с сообщением Аниты: - Он был из тех, которые все обо всех знают, коллекционировал чужие тайны и дорого их продавал. Знал миллионы людей. Странно, что ни разу не столкнулся с Домиником... - Но зато, если не ошибаюсь, столкнулся с Пухом! - неожиданно заявила Марта, удобно устраиваясь на софе и вскрывая банку с пивом. - Я так думаю, потому... О! Вот этого мне не хватало! И почему в буфете на работе никогда нет пива?.. Потому... какое наслаждение! - Да говори же, не тяни! - Видишь ли, в отличие от твоей Аниты, у меня это не информация, а скорее только предположение. - Откуда взялось такое предположение? - Как-то в большой компании, в курилке, шел общий разговор, и у Пуха вырвалось несколько слов. Это было вскоре после обнаружения трупа в "Мариотте", все только об этом и говорили. Пух тогда раздраженно заметил, что для их важного иностранного коллеги был заказан номер в "Мариотте", и вдруг ему звонят и заменяют на другой. Такого еще не бывало, Пуха это разгневало, причем, мне показалось, разгневала не сама замена номера, а причина этой замены. Он страшно хотел знать, в чем дело, по тону чувствовалось. А поскольку сам не поинтересовался в администрации отеля, не спросил прямо о причине замены, вывод один: тут дело нечисто. Правда, Пух обмолвился, что у него лично из-за этого никаких неприятностей нет, а вот наш проклятый Ящер понес какие-то убытки. Слушай, а ты не знаешь, на кой им понадобилось заменять один гостиничный номер на другой? - Могу лишь предположить, что в заказанном вами как раз работала следственная группа. - Понимаю. А что при этом подсказывает твоя душа? Моя душа пребывала в полном смятении и ничего вразумительного не говорила. Возможно, потому, что, несмотря на неоднократные Мартины разъяснения, я так и не могла уяснить специфику телевизионных закулисных игр. Надеюсь, не в силу общей недоразвитости. Понимала же я во всех нюансах подоплеку махинаций, скажем, на бегах, на бирже и всяких там аукционах, которые, в свою очередь, оставались для Мартуси тайной за семью печатями... или надо говорить "тайнами"? Хотя она отлично разбиралась во всех хитростях игры в бридж и на игровых автоматах. Могла я уразуметь и такой финт, как закупка целого корабля прогнивших лимонов, или, скажем, причины уничтожения наших заводов, выпускающих электронику, чтобы закупать ее у иностранного производителя. А вот на телевидении застряла - и все тут. Прямо как в стенку уперлась. Железобетонную. Пришлось признаться: - В данном случае душа моя прочно погрязла в прошлом, никак не желает идти в ногу со временем, и тут уж, хочешь не хочешь, надо смириться. Но одно лишь я знаю совершенно точно: в этом пожаре вся суть. - О, хорошо, что напомнила, - обрадовалась Марта. - Дай же мне кассеты. Я их суну в сумку и сразу смоюсь, если явится полиция. А ты со спокойной совестью сможешь заявить - нет у тебя никаких кассет! С пожаром, я о них говорю. Считаю, сначала сделаем копии, а уж потом можем отдавать их на съедение ментам. Очень дельное предложение, ничего не скажешь. Однако, поскольку я знала повадки ментов лучше девушки, тут же разработала стратегию нашего поведения: они звонят снизу, я щелкаю домофоном, впускаю их в парадное, Марта же с пленками выскакивает на лестницу и поднимается на один лестничный пролет, к двери на чердак. Переждет, а когда они войдут в мою квартиру, спокойно выйдет из дома. Я даже могу признаться властям, что отдала пленки Марте, пусть за ней гоняются. Когда настигнут ее в телестудии, пленки будут уже переписаны. Ознакомила Марту с планом. Та в принципе согласилась, но высказала опасение, что полиция может просочиться в дом и без моего домофона и тогда застанет ее с пленками у меня. Решили, что, если сразу позвонят в дверь, Марта спрячется с пленками в кухне, я затащу полицию в комнату и прикрою дверь, а Марта потихоньку прокрадется в прихожую - и была такова. - Отлично, а теперь давай кассеты. Поднявшись с кресла, я шагнула было в спальню... и остановилась. Минутку, а куда я их задевала? - Ну! - торопила Марта. - Давай же! Я не двинулась с места. - Что случилось? - встревожилась Марта. - Ты чего? - Ничего особенного, просто я их спрятала так, чтобы потом легко было отыскать. Вот и вспоминаю, куда сунула. - Нет, я с тобой спячу! Езус-Мария! Давай думать вместе. Думать в бездействии мы обе не могли, поэтому последующие четверть часа деятельно просматривали ту кучу, что лежала у телевизора, хотя я и заверяла, что там их никак не может быть. Уж это я помнила хорошо. Помнила, как держала кассеты в руках и искала подходящее место. Что-то мне тогда помешало, а потом, точно-точно, уже ничего в руках не было, я смогла свободно работать. Марта в полном отчаянии принялась по второму разу прочитывать надписи на корешках, когда прогудел домофон. - Бросай это дело, - угрюмо пробурчала я. - Они уже здесь. В лице нашего Цезаря Прекрасного. - И что теперь? - Не знаю. Вряд ли он явился с разрешением на обыск, не мог же предусмотреть мою... мою... рассеянность. Я вот думаю - может, пусть делает обыск без санкции прокурора? Вдруг да найдет? Все же профессионал. На всякий случай я встретила пана майора приветливо, притворившись, что не догадываюсь о цели его визита. Надеюсь, на моем лице появилось выражение вежливого интереса - дескать, зачем пожаловали? Майор же притворяться не стал, тем более что сразу увидел у меня за спиной Марту. Поздоровавшись с нами обеими, он сразу взял быка за рога: - А, пани уже в курсе... тогда можно не объяснять цель моего прихода. Нам известно, что у пани остались пленки с пожаром на Кленовой улице. Нет-нет, пожалуйста, не говорите, что не представляете, о чем речь, мы прекрасно понимаем друг друга. В нашем расследовании эти пленки оказали бы существенную помощь, и я настоятельно прошу передать их мне. Я бросила прикидываться: - Да, пан инспектор, я тоже считаю, что вам следует просмотреть кассеты, да и не только просмотреть. Однако тут есть такая закавыка... Видите ли, трудность в том, что мы не можем найти эти пленки. Они наверняка находятся в моей квартире, очень хорошо припрятанные, я сама постаралась спрятать так, чтобы не пропали. Вопрос - где? В этот момент красавец Цезарь стоял в дверях, откуда хорошо просматривался телевизор с горой кассет. Перехватив его взгляд, Марта со вздохом пояснила: - Нет их там, я два раза перелопатила всю эту кучу. - А тебе было сказано, что нет, - подключилась я. - Как раз это хорошо помню, ведь старалась отыскать для них место получше. И в шкафчике рядом тоже нет. И в тумбочке у кровати. Хотите - проверяйте. Недовольно выслушав мои объяснения, полицейский с Мартой принялись просматривать кассеты, которыми был забит шкафчик с застекленной дверцей. Для этого им приходилось гнуться в три погибели, выкручивать головы и вытягивать шеи, ведь кассеты стояли вертикально. Естественно, старались напрасно. И тумбочка у кровати не оправдала их надежд. - Ну конечно, - ворчала Марта, растирая шею. - Для Иоанны это было бы слишком банально. - Да не расстраивайтесь вы так! - утешала я их. - Опыт показывает, что непременно найдутся, но только когда совсем перестанут их искать. Ведь никуда же они не подевались. А может, попробовать дедуктивным методом? - Правильно! - подхватила Марта. - Постарайся вспомнить, чем ты занималась до того... ну, до того как собралась прятать кассеты. И что случилось в процессе. Уж не знаю, верил ли нам этот несчастный человек или с самого начала был убежден, что мы ему только мозги пудрим, но продолжал сохранять спокойствие и демонстрировать надежду в успех наших поисков. Поэтому я предложила ему подключиться к дальнейшим розыскам, пока махнув рукой на дедукцию. Совместными силами мы перебрали все книжки на полках и шкафах, свалку на кухонном буфете, несколько коробок с фотографиями, просмотрели документы на подвесной полке и ящики письменного стола, обследовали ближайшие окрестности компьютера и прочей электроники. В полном отчаянии пришлось прибегнуть-таки к дедукции. Вроде бы ходила я тогда с кассетами в руках по всей квартире... Ходила-бродила, значит... забрела в кухню... Обнаружила калькулятор в каком-то не очень подходящем месте... Точно, на холодильнике... При чем здесь холодильник? Ага, надо было сунуть в морозильник оставленные на столе упаковки с замороженными блинчиками. И тут позвонила Анита! Сорвавшись с места, я рысью поспешила в кухню и распахнула дверцу морозильника. Так и есть! Вот они! Те самые упаковки с блинчиками! Еще замороженное мясо в фольге, пакет зеленой фасольки и что-то неопределенное, тоже завернутое в фольгу. Дрожащими руками схватила это что-то и, развернув, обнаружила фляки. Надо же, напрочь забыла о них! Непременно приготовлю на ужин, давно не ела. А вот кассет не оказалось, хотя Марта скрупулезно перебрала все прочие продукты в холодильнике, я ведь могла сунуть кассеты и на другие полки. При этом тоже обнаружилось много интересного, ну, например, кусок уже заплесневевшей печеной грудинки. Не спросив разрешения, продукт она выбросила в мусорное ведро. Хорошо еще, что тарелочку оставила. Затем вынула очередную банку пива и удалилась в гостиную успокаиваться. Цезарь Прекрасный ловил каждое сказанное нами слово и ни на шаг не отступал от нас с Мартой. Он и напомнил мне, что я не закончила дедуцировать. Пришлось продолжить: - Позвонила, значит, Анита и рассказала мне о Трупском, - послушно заговорила я, добросовестно стараясь вспомнить все подробности. Представляете, пан майор, оказывается, тот самый Стефан Трупский, ну, помните, вы еще им интересовались, не кто иной, как задушенный в "Мариотте" Антоний Липчак! - Что?! - страшным голосом вскричал младший инспектор. Вот тебе и хваленая полицейская выдержка. Никакой конспирации перед безответственными бабами, отреагировал не как Каменный Гость, а как самый нормальный человек, ошарашенный неожиданным известием. Однако тут же спохватился и придал лицу обычное каменное выражение, устремив на меня требовательный вопросительный взгляд. Я терпеливо повторила: - Антоний Липчак, задушенный в номере отеля "Мариотт", некогда звался Стефаном Трупским. Фамилию изменил. Имя тоже. Неужели пан этого не знал? По своему обыкновению не удостоив подозреваемую ответом, полицейский сам задал вопрос: - Откуда пани это известно? Он что, не слушает? На глупый вопрос сочла себя вправе дать глупый ответ: - От Аниты Ларсен. И назло ему замолчала, не выкладывая подробностей, пусть сам попросит. Что ж, и попросил. Я не стала больше вредничать и охотно поведала о том, кто такой, по сведениям Аниты, был Трупский, чем занимался, как вынюхивал компромат на интересующих его лиц и хранил чужие тайны, продавая их по мере потребности за большие деньги. И он, младший инспектор, при желании может опять лично связаться с Анитой и лично же расспросить ее, но только не теперь. Придется подождать, сейчас она уже должна находиться в Италии. - Но вернется, - добавила я в утешение пану майору и желая его хоть немного опять оживить. Удалось. - Понятно, - произнес Цезарь совсем не полицейским тоном. - А какая тут связь с кассетами? - Ну как же, дедукция! - пояснила я. Да, не очень-то он сообразительный, наш красавец Чарек. Не уловил связи! - Ведь Трупский меня вдохновил. Положив телефонную трубку после разговора с Анитой, я тут же бросилась к компьютеру записать пришедшие в голову идеи. Этот Трупский для нас с Мартой просто подарок. Непонятно выражаюсь? Отлично вписывается в сценарий сериала, над которым мы работаем. Нет, разумеется, персонаж весьма непривлекательный, зато как отрицательная личность - мечта. И тут кассеты куда-то подевались, во всяком случае перестали мне мешать, на компьютере я работала свободно. Вот и все, что я надедуцировала. Цезарь деревянным голосом поинтересовался: - За это время в вашем доме бывал еще кто-нибудь? - Понимаю ваш вопрос, вас интересует отрезок времени после просмотра пленок с пожаром. Просматривали мы их позавчера вечером, так что речь может идти о вчерашнем дне и сегодняшнем. Что у нас было вчера? Вторник? Нет, вчера никого не было... Хотя... почтальон приходил, принес что-то заказное, но он даже не заходил, я расписалась на пороге... ну, пан майор понимает, расписалась я в книге доставки, но на пороге квартиры... А потом... потом вчера никого не было. Сегодня же я поехала с утра - для меня утро ближе к полудню, - с утра, значит, меня понесла нелегкая в Ошолом из-за проклятого аккумулятора, стала бы я терять на косметику драгоценные для работы утренние часы... - А до Ошолома? - опять пожелал уточнить полицейский, как-то сразу догадавшись, какое заведение я окрестила этим именем. А может, и не догадавшись, не все ли равно, куда меня понесла нелегкая, главное, дома не было. - До Ошолома никто ко мне не заходил, я женщина порядочная, и знакомые мои тоже люди воспитанные, с утра в гости не припрутся. Вернулась домой около двух, нашла квартиру в полном порядке, никто не звонил, никто не приходил, в числе и взломщики-грабители, - поспешила уточнить, увидев, как полицейский уже открыл рот, чтобы спросить именно об этом. - Сразу после ограбления моей квартиры - последнего, года назад, - я такие двери поставила - теперь танком не протаранишь. Прошу, можете сами убедиться. Так что если бы взломщики заявились после моего отъезда, еще бы до сих пор мучились. Дотошный полицейский и в самом деле пошел полюбоваться на мою стойкую дверь. Дав ей высокую оценку, вернулся к своим баранам: - Из этого следует вывод, что кассеты должны по-прежнему находиться в вашей квартире? - Разумеется. Я, конечно, склеротичка, но не до такой степени, чтобы отправляться в Ошолом с кассетами в руках, да еще не отдавая себе в этом отчета. Но вы не огорчайтесь, пан майор. Завтра ко мне приходит уборщица, уж она-то их обязательно найдет. - Почему вы так в этом уверены? - Она всегда находит то, что у меня потерялось, уж не знаю, каким образом. Иногда ненароком наткнется, а иногда я ее специально прошу отыскать пропажу, и не было случая, чтобы ей это не удалось. Так что не волнуйтесь, пан майор, кассеты вы получите. - Ты что?! - не выдержала Марта. - Успокойся, у пана майора хватит мозгов, чтобы понять - мы ему дадим копию. Будет какое-то время ходить за тобой по пятам и смотреть на руки, но ты уж потерпи. А если осмелится заявить, что не согласен, то скрою от полиции факт обнаружения кассет. Или просто не скажу Ханне, чтобы искала. Красавец майор явно переживал целую гамму чувств, решая, что предпочесть, и просто на глазах преображаясь из полицейского пня в человека. Даже заговорил совсем по-человечески: - Если бы вы знали, как они нам нужны!.. - Ясное дело, нужны, ведь Грохольский погорел. Я еще тогда сказала тогда, значит, позавчера, - что обязательно нужно выделить звуки и записать отдельно, и этим пусть занимается полиция. По опыту знаю, сколь ценными могут оказаться реплики зевак, обычно соседям известно больше, чем мы думаем, а та болтливая баба вовсе не такая уж глупая, и, если пожелаете, мы с Мартусей можем в подробностях рассказать о том, что видели и слышали на пропавших пленках, ведь несколько раз их прокручивали... Цезарь пожелал, и мы с Мартусей, перебивая друг дружку, красочно и во всех подробностях передали кассетные записи пожара. Полицейского проняло, и он даже не скрывал этого. Лицо его пылало, и уши тоже. Он потребовал сообщить номер машины того типа, горбоносого, с хвостиком. Номер я ему назвала по памяти, категорически отказавшись еще раз разыскивать еще и безликий клочок бумаги, а Марта подтвердила - правду говорю, и ей я называла такой же. В благодарность Цезарь Прекрасный пошел нам на колоссальные уступки, согласившись просто присутствовать в монтажной, когда Марта станет переписывать найденные Ханей пленки, видимо уразумев, что иначе он фиг получит. У нас еще, слава богу, не дают статью за склероз. А потом полицейский вдруг замолчал. Достаточно изучив его натуру, я уже не сомневалась - опять борется с собой. И даже догадывалась, в чем дело. Он уже начал раскаиваться в своей снисходительности и теперь рассматривал альтернативу. Альтернатива была такая: произвести немедленно законный обыск в моей квартире, получив от прокурора ордер, или оставить все как есть. Что касается первого варианта, то я не сомневалась, что у полиции, как всегда, не хватает людей, к тому же прокурор - не пожарная команда, не торчит на своем посту круглосуточно и вообще не обязан действовать молниеносно, не говоря уже о том, что его рабочее время давно закончилось. Пока заловят, пока разъяснят, что от него требуется, убедят в необходимости выдачи ордера на обыск - это при условии, что он вообще пожелает заниматься этим сверхурочно, - наступит уже завтра. Выходит, следователю придется удалить меня на ночь из моей собственной квартиры, желательно сразу в камеру предварительного заключения. Или, в крайнем случае, оставить у моей двери кого-нибудь из своих людей, опять же предположив, что такие у него найдутся. Ведь за ночь я могла разыскать кассеты и вынести их из квартиры, передать кому-нибудь, уничтожить... Ага, тогда уж своего человека полиции лучше оставить в квартире, а не за дверью. А злоумышленники? Вломятся, перережут мне горло, отыщут и унесут бесценные вещдоки... Впрочем, если насчет своего горла у меня никаких сомнений не возникло, то вот насчет двери я была уверена - с нею им так просто не справиться. И насчет обнаружения кассет тоже. Да после меня никаким злоумышленникам их не найти! И еще одна возможность: я могла выбросить обнаруженные кассеты в окно, тогда следовало и там поставить полицейского. Причем не одного, ведь окна моей квартиры выходили на обе стороны, так что меньше чем тремя не обойдешься. И я посочувствовала младшему инспектору: столько сложностей! Гораздо проще положиться на мою Ханну. Похоже, полицейский и сам пришел к этому выводу. Еще раз попросив обязательно немедленно известить его, как только кассеты будут найдены, и оставив номер своего мобильного телефона, он наконец ушел. Но что все-таки не поставил часового у моего дома, не поручусь. Мы с Мартой остались вдвоем. Помолчали, пытаясь хоть немного справиться с хаосом в головах, вызванным вопросами пана майора и его реакцией на некоторые из моих сообщений. Было ощущение, что с реакцией что-то не так, а вот что именно? У меня и без того окончательно перепутались давние преступления с недавними, похоже, у Марты теперь тоже, хотя она непосредственно с историей и не сталкивалась. Возможно, как раз это обстоятельство позволило ей первой упорядочить сумятицу в мозгах. Она же и нарушила молчание, заявив: - Знаешь, такое впечатление, что Бартек стал ухлестывать за мной. Очень интересная новость! И приятная. Я выжидающе глядела на девушку, пусть выскажется подробнее. Оказывается, это все, уже высказалась. - Явно ухаживает за мной. И что скажешь? - Скажу, что удивилась бы, если бы не ухлестывал. К тому же бородатый. Так в чем дело? - Сама не знаю. Доминик сидит в печенках, вероятно, из-за него... - Лично я бы предпочла, чтобы за мной ухлестывали, а не сидели в печенках. - Да? Вообще-то я тоже, да вот никак не могу от него отвязаться! Я о Доминике говорю. Отвязаться внутренне, потому что внешне он мне все же начальник, так что служебные отношения рвать никак нельзя. Приходится с ним встречаться, общаться. А каждый раз, как его увижу, все во мне так и вздымается... Я кивнула издевательски сочувственно: - Понимаю, сразу вспоминаются его умилительные истерики, рыдания в постели и прочие взбрыки. - Бессердечная ты все же, Иоанна! - вздохнула Марта. - Знаешь, когда-нибудь не выдержу и пристукну тебя чем-нибудь тяжелым. "Взбрыки"! Не могла выразиться поделикатнее. - Ладно, пусть будут выкрутасы, если они тебе больше по вкусу. Мартуся задумалась, попивая пиво маленькими глотками. Опять вздохнула. - Я бы предпочла слово "депрессия". Не возражаешь? От этих его депрессий человек готов бежать на край света, отыскать там самый глубокий колодец и броситься вниз головой. Надеюсь, ты поняла, что я говорю о себе. - Поняла. И радуюсь, что ты живешь не в деревне. Во многих деревнях есть подходящие колодцы. В Варшаве с ними хуже. - А в Кракове? - За Краков не поручусь, просто не в курсе, но очень надеюсь, что во время наездов в Краков ты слишком занята делами, не остается времени на поиски глубоких колодцев. К тому же, если не ошибаюсь, у Бартека мастерская как раз в Кракове? - безжалостно закончила я. - В Кракове, а что? - Да ничего особенного. Ты в Кракове, он в Кракове... Мартуся не сводила с меня напряженного взгляда в ожидании окончания фразы. Не дождалась. Вздохнув, опять принялась попивать пиво. Прошло немало времени, прежде чем она решилась на признание: - Знаешь, в принципе он мне нравится. - Догадываюсь. И мне бы понравился, если бы сбрил бороду. Абстрактно, конечно, - возраст не тот. А он женат или свободный? - Разведенный. По-хорошему. У них с женой ребенок, сын, у жены другой муж. Все в нормальных отношениях. Других подробностей не знаю. - А эти от кого узнала? Люди говорят? - Представь себе, из первоисточника. Я знакома со вторым мужем его жены, он юрисконсульт в нашем краковском отделении. Мы как-то разговорились, и он рассказал, что остается в прекрасных отношениях с первым мужем своей жены, и с ребенком никаких проблем. А жена Бартека каждый день благодарит небеса за то, что развелась с первым мужем, ведь чуть не спятила с ним. Она, видишь ли, особа чрезвычайно аккуратная, просто педантка, патологически пунктуальная, ей с Бартеком была не жизнь. - Прекрасно ее понимаю и не удивляюсь. Есть такие качества, которые в людях несовместимы. Из-за сходных несовместимостей со мной развелся муж, только у нас все было наоборот... - То есть?.. - То есть он был педантом, а я разгильдяйкой. - Понятно. А с нашим юрисконсультом я знакома давно, но что первый муж его жены именно Бартек, выяснилось лишь сейчас. Вот я и не знаю, что делать. Если бы не Доминик... Нет, это ж какое нужно терпение! Чтобы не сорваться, собрала со стола пустые пивные банки и отправилась в кухню за новыми. В холодильнике оказалась лишь одна. Прихватив ее, поставила охлаждаться еще несколько и вернулась в гостиную. Теперь я могла говорить более-менее спокойно. - Ну разумеется, Доминик, как же ты обойдешься без ночных истерик? Уверена, именно воспоминания о них помогают тебе воздерживаться от дурацких хихиканий во время ваших ежедневных летучек, когда кто-то выдает очередной идиотизм... - Слушай, перестань, пожалуйста... - А что, разве не правда? Из-за Доминика пребываешь в хронически угрюмом настроении, но нет худа без добра, излишняя смешливость приводит к ранним морщинам. - Иоанна, прошу тебя, кончай. - Могу и кончить, почему нет? А ведь, между нами говоря, Бартек красивее Доминика, хотя мне и трудно оценить, очень мешают кудлы на морде. Но ничего, знаешь, в Древней Армении мужчина без бороды вообще не считался мужчиной. Вот уж у кого были бороды, так бороды! До пояса, черные, лохматые... А он тебя охмуряет сдержанно или страстно? Мартуся не сразу ответила, - должно быть, пыталась представить знакомых мужчин в густых черных бородах до пояса. - Ну нет, - решила она, - до пояса - это уж чересчур, независимо от цвета. А если уж такая любопытная, так и быть, скажу: ухлестывает он культурно, хоть и неотступно. Сама посуди - если честно, на кой ему был тот пожар? Ведь пожары в его компетенцию не входят, Бартек занимается интерьерами, реквизитом, но никак не стихийными бедствиями. Они по части операторов и монтажников. И при его... скажем так, общей нерасторопности заявиться в монтажную и высидеть с нами несколько часов значило очень много. Я сделала вид, что не поняла соавторшу, и невинно заметила: - Раз он занимается сценографией твоего сериала, хотел, должно быть, вжиться в атмосферу произведения, проникнуться его духом, да и вообще получше ознакомиться с содержанием будущего шедевра. Мартуся пробормотала что-то нечленораздельное. Наверняка ей не понравилась моя интерпретация поведения Бартека, ее душа, травмированная Домиником, жаждала лекарства. Уловив знакомое имя "Крысек", я потребовала разъяснений. - Да что тут разъяснять? Его мне только не хватало! Приглашает поехать на отдых в Испанию, вместе с ним и мамочкой... - Что ты говоришь! Как трогательно! С твоей мамочкой? - Нет, со своей! Купил путевку в качестве подарка ей ко дню рождения, а я буду украшением их отдыха. Звонит каждый день и уже два раза поджидал у моего дома. Долгая жизнь, точнее, большой жизненный опыт имеет свои преимущества и недостатки. Мне тут же вспомнился случай из автобиографии, и я не преминула поведать о нем: - Знала я одного такого... Мамуля старалась удержать его при себе зубами и когтями. Не могло быть и речи о том, чтобы без маменькиного разрешения встретился с девушкой, приходилось бедняге делать это втайне от старухи, уверяя, что остается на сверхурочные, так старая ведьма звонила ему на работу, проверяла. Бдила похуже жены. Всех девушек сына ненавидела лютой ненавистью, рылась у него в карманах и ящиках стола, выискивая письма и записочки. Его же зарплату изымала, выдавала только на бензин и кофе в буфете. Проверяла показания спидометра... - И он, кретин, не дотумкал его подкрутить? - Видимо, не дотумкал. Или уж такой честный был. - И что, в конце концов он пристукнул драгоценную мамочку? - Слушай дальше, - задумчиво продолжала я, вспоминая давно прошедшие времена, дни моей юности. - У этого парня были еще брат и сестра. Брат сбежал в Африку, в ЮАР, хотя и был убежденным противником расизма, а сестра вышла замуж за поляка из Австралии. Ничего подальше не нашли. Думаю, и в космос рады были бы смыться, да не представилось такой возможности. А он, мой приятель, слишком поздно спохватился, когда остался у мамочки один-единственный, не бросишь родительницу на старости лет. - И чем дело кончилось? - Женился-таки на той самой девушке, с которой втихаря встречался, когда их дочь уже школу кончала, пятнадцать лет ей было. Мамуся, слава богу, к этому времени основательно подряхлела, гангреной осталась, но физические силы уже не те, в восемьдесят лет не могла с прежней въедливостью следить за своим младшеньким. Очень я люблю такие страшные истории. - И меня пугаешь. - Марта отхлебнула порядочный глоток. - У нас есть еще? - Интересно, как тебе удается не толстеть от пива? - с завистью произнесла я, послушно отправляясь за очередной банкой. А Марта думала о своем: - Видишь ли, мамуля Крысека делает вид, что обожает меня и мечтает о том, чтобы мы с ее сыночком поженились. Будем жить все вместе в любви и согласии, она отдаст одну комнату в полное наше распоряжение, и мы обе станем заботиться о ее сынуле... О, похожие случаи мне тоже известны, о чем я с удовлетворением и поведала Марте, невежливо ее перебив: - Мамаши такого сорта на каждом шагу встречаются. Они считают своим долгом регулировать сексуальные контакты молодых, подслушивают ночью, муштруют днем и вообще учат уму-разуму. Знавала я одну дочку, которую слишком опекала мамуся. Зять психанул и поставил молодой жене условие: пусть выбирает - или он, или эта старая вешалка, а если у нее поехала крыша... - Как ты сказала? - встрепенулась Марта. - Это зять так сказал и добавил: будет вмешиваться в их интимные отношения - или сам уйдет, или пинками выгонит тещу из ее собственного дома, и суд его оправдает. И даже уже начал. При полном попустительстве дочери и даже с ее согласия. - Пинками? - Точно не скажу, но подействовало. Теща сразу зауважала зятя, теперь чуть ли не пылинки с него сдувала. И жили они долго и счастливо. - И все же разреши мне не ехать в Испанию с мамулей Крыся. А вот Бартек... Бартек мне нравится. Только Доминик меня того... удручает... гнетет... Я не считала, сколько Марта выпила банок пива, видимо, порядочно, к тому же без закуски, так что оно не могло не сказаться. И когда она вознамерилась тут же, не сходя с места, позвонить проклятому Доминику и выложить все, что о нем думает, сотовый телефон вывалился из ослабевшей руки и самым зловредным образом закатился куда-то далеко под тахту. Из нас двоих Марта была моложе и подвижнее, вот она и полезла доставать телефон, но при этом со всей силы врубилась лбом в полочку, на которой громоздилось множество разных вещей: стопки газет и журналов, письма и документы, атласы дорожные и просто географические, прозрачные и непрозрачные пакеты с фотографиями, медицинскими и кулинарными рецептами, а также еще прорва бог знает чего. И все это рухнуло, беспорядочной кучей завалив часть тахты и усыпав пол перед ней. Катастрофа вконец испортила настроение Марте, которая и без того пребывала в меланхолии. Девушка заявила, что сама наведет порядок. Я не стала возражать, лишь попыталась облегчить ей задачу, отодвинув насколько возможно стол, иначе не развернуться. Будь она потолще хотя бы на пять килограммов - уже бы не поместилась на оставшемся пятачке пола, а о том, чтобы на этом пятачке согнуться и выгрести все из-под тахты, и думать нечего. А так - пожалуйста, скрючилась в три погибели и принялась подавать мне все эти пачки, пакеты, свертки, папки. Большую целлофановую торбу с медицинскими причиндалами - лекарствами, рецептами, газетными вырезками, прибором для измерения давления и пр. и пр. - я недоуменно повертела в руках. И пробормотала: - С чего это вдруг оно тут не помещается? Ведь раньше молния свободно застегивалась. В чем дело? А это что такое? Наверное, в моем голосе прозвучало волнение, потому что Марта прекратила выгребать из-под тахты остальной мусор и тоже, привстав, с любопытством заглянула в сумку, так что мы стукнулись головами. Поверх лекарств и рецептов лежало нечто, не имеющее к медицине никакого отношения. Две кассеты. - Ну, знаешь! - только и вымолвила явно шокированная Марта, выпрямляясь, растирая коленки и, похоже, позабыв о закатившемся под софу своем сотовом. - Только ты могла такое отмочить. Они? Я кивнула, не очень-то смущенная. "Ффу-у-у!" - выдохнули мы обе с облегчением, и мне почему-то вспомнились старые локомотивы еще времен моего детства золотого. Схватив кассеты, Марта нежно прижала их к груди. - Слушай, давай проверим, а то я никак не могу поверить счастью. Проверили, действительно наш пожар. И сразу возникла проблема, что делать. Переписать, это понятно, но у меня их не перепишешь. - Немедленно мчусь на Воронича! - решилась Марта. - Полночь не полночь, телевидение на ночь не закрывается, а у меня там все под рукой. Лично все сделаю, без операторов. Пришлось ухватить девушку за рукав: - Притормози! Ишь, какая горячка! А о том, что на тебя могут напасть те же гады, что перевернули вверх дном и твою квартиру, и кабинет на Воронича, забыла? Они же охотятся как раз за этими кассетами. Рискуешь, дорогая. Я уже не говорю о полиции, которая тоже мечтает заполучить пленки. Так что одну я тебя не отпущу, поедешь лишь с эскортом. - С каким эскортом? - послушно остановилась Марта. - Спятила? Где я возьму ночью эскорт? - Ну хотя бы одного сильного мужика найдешь? С пушкой. Вот когда пригодился бы наш красавец Чарусь! - Только не Чарусь, лучше уж Доминик... Я не успела скривиться, Марта сама сообразила, какую глупость сморозила. - Не злись, сама понимаю, у него защиты не найдешь. Кайтек и Павел отлично подошли бы, оба, но Кайтек живет за городом, в Анино, пока доберется, наступит утро. А у Павла сегодня какое-то семейное торжество, кажется, именины мамы, отпросился у меня, сейчас наверняка уже лыка не вяжет. - А Бартек? - подсказала я. Марта засомневалась: - Разве что... но ты сама позвони ему, не хочу, чтобы думал, будто я за ним бегаю. - Ты что-то путаешь, дорогая. Во-первых, это он за тобой бегает, а во-вторых, у нас уважительная причина. - Ну как ты не понимаешь, а еще вроде бы тонкая натура! Где твоя деликатность? Он за мной ухлестывает, это видно и невооруженным глазом, да я-то не намерена поощрять его ухаживания. То есть как раз намерена, но не столь явно. И вообще, я бы со всем моим удовольствием, но Доминик препятствует. Не могу я парню гарантировать, что отставлю Доминика от груди, а я девушка честная, не в моих правилах зря морочить голову хорошему человеку. О, вспомнила, я ведь собиралась звонить Доминику! И несчастная рабыня любви опять полезла под диван, не слушая моих проклятий по адресу Доминика. Да какой, к черту, может быть Доминик, когда мы отыскали кассеты и теперь все остальное отходит на задний план? Вылезшая из-под тахты с сотовым в руке Мартуся все же прислушалась к разумным доводам и не стала звонить Доминику. Наоборот, настучала номер Бартека и сунула мне телефон. Ну и в результате Бартек примчался за ней на такси, похваставшись, что из толпы безработных таксистов отобрал самого молодого и сильного. Хорошо все же, что в разговоре с Бартеком среди возможных злоумышленников, грозивших Марте, я не назвала представителей органов правопорядка; боюсь, это обстоятельство несколько поуменьшило бы его энтузиазм. Однако после их отъезда я все же проявила свою законопослушность. Переждав с полчаса, позвонила майору Цезарю на мобильный и сообщила, точнее, отрапортовала: кассеты нашли, в данный момент Марта едет на телевидение, чтобы их переписать. Если у красавца майора есть жена, боюсь, теперь она меня невзлюбит. Ну и черт с ней, я никогда не знала жалости к женам полицейских, этим клухам, требующим от мужей вести правильный образ жизни, спать дома каждую ночь и регулярно являться к обеду. Раньше надо было думать. Правильно говорит пословица, дура знала, что брала... *** Повезло нам с Мартой: забили сразу два источника, снабдившие наш сценарий новыми идеями. Мне позвонила особа, которую я бессовестно отдала на заклание прекрасному Цезарю. Особой этой была Кася, то ли троюродная племянница Божидара, то ли его четвероюродная внучка. Когда-то я даже попыталась выведать степень их родства, но Божидар, как всегда, напустил туману, так что в итоге я разжилась информацией, что у моего Божидара были-таки некогда родители. И все, холера! Правда, от родства с Касей не отрекался и даже проявил по отношению к ней родственные чувства, несмотря ни на что не возражая против ее замужества с выбранным ею же парнем. Я тогда сразу поняла - парень стоящий, ведь мой Божидар обладал редким талантом ошибаться в оценке людей, допускал промашку за промашкой и ни за какие коврижки в ней не признавался. Вот и в данном случае он сразу "раскусил" Касиного жениха, с первой минуты сообразил, какой тот прохиндей, и стал выжидать своего часа, чтобы раскрыть ей глаза на истинную суть ее избранника. Петрусь, Касин муж, упорно не проявлял склонности к преступлениям, а прошло уже шестнадцать лет, у Каси подрастали сын и дочь. Но я не сомневалась - Божидар не оставил мысль убедить Касю, что ее муженек изверг и изувер, а значит, Кася может знать теперешний адрес Божидара. Она давно не испытывала злобы к престарелому родственнику, который, если разобраться, ничего такого ей не сделал, а что с приветом - его дело. - Дядюшка, как я поняла, снова принялся за старое? - поинтересовалась Кася, позвонив мне. Поскольку я осознавала свою вину перед ней, не стала темнить и тоже задала вопрос в лоб: - А что, менты до тебя добрались? - Значит, пани уже в курсе. Не то чтоб добрались, просто приходил один и интересовался, где можно дядюшку разыскать. Да мне-то откуда знать? Вы хоть догадываетесь, зачем он им понадобился? - Только догадываюсь, толком и сама не знаю. Ты ему рассказала о лесном домике? - Рассказала. А не надо было? Я плохо поступила? - Нет, считаю, ты поступила правильно. - Тогда уж признаюсь пани: я ему сказала и о втором убежище дядюшки, даче пани Целины... Пани знала эту Целину? - Только понаслышке, а знакома не была. - Я-то ее знала, но уже прошло много лет, они с дядюшкой давно могли расстаться. Представьте себе, пани Иоанна, эта Целина когда-то даже приезжала ко мне. - Езус-Мария, это еще зачем? - изумилась я. - Трудно сказать. Возможно, рассчитывала, что я возьмусь уговорить дядюшку жениться на ней. Распиналась о своей любви к нему, дескать, из-за него развелась, а дядюшка все никак не делает ей предложения... Я удовлетворенно прокомментировала: - То-то у меня осталось о ней воспоминание как о женщине очень недалекой. - Еще какой недалекой! - подхватила Кася. - Рассказывала, какого труда стоило ей развестись, несколько лет потратила на это, и вот теперь видит мало надежды на новый брак. И в полном отчаянии просила меня как-то ей помочь, причем несла всякую чушь: то твердила о любви до гробовой доски, то, наоборот, грозила страшной местью. А главное, ей не терпелось увидеться с ним. Все старалась выведать, где же находится его лесное убежище. - Надо же, неужели он ей так и не рассказал? - удивилась я. - Выходит, не рассказал. - А он там еще живет? - Живет, ему и в самом деле нужно такое жилище, где его никто не найдет. Ведь "лесной домик", как деликатно выразилась пани, это просто-напросто полуразрушенная старая конюшня на опушке леса. - А ты откуда знаешь? - Была как-то, видела. Он провел себе туда свет и воду, кое-как устроился. Но долгое время жил на даче пани Целины и даже держал там какие-то документы, знаете ведь, он накопил их в таком количестве, что не знал, где и прятать. Так вот, когда отношения между ними испортились, пани Целинка взяла да и прочитала кое-что из его архива. Я не поверила своим ушам. - И он ее не задушил? - Стало быть, не задушил, раз она после этого была у меня. И сдается, от этих документов она малость помешалась, лучше бы уж не читала. Сидела тогда у меня битых три часа и без конца поминала какую-то пташку, говорила об этой пташке "он", еще про какую-то организованную им шайку бандитов, они, мол, держали на крючке многих высокопоставленных деятелей... Вы же помните, пани Иоанна, у дядюшки был такой пунктик... - Еще бы не помнить! Главным образом его интересовала партийная элита тех времен. - Правильно. И органы. А теперь, как власть переменилась, занялся членами правительства и руководством наших бесчисленных партий. Вот только не знаю, кто занялся - дядюшка или эта пташка. У меня от Целининой болтовни все в голове перепуталось. К тому же я не очень разбираюсь в политике, мне это до лампочки, так что все равно ни одного имени не помню. Вот Ярузельского или Валенсу запомнила бы, но как раз о них речи не было, сплошные министры, их замы, депутаты сейма. Нет, вот скажите, разве человек в состоянии запомнить все эти фамилии, когда они меняются, почитай, каждый месяц? Мой Петрусь этим интересуется, а по мне, хоть бы их и вовсе не было. А она трещала так, что у меня голова стала пухнуть, и среди всех этих бесчисленных министров и депутатов почему-то путался дядюшка, который непременно должен на ней жениться. И чтобы я ей сказала, где его искать. - Так ты сказала? - Тогда не сказала, а потом дядюшка сам объявился, я ему рассказала о визите пани Целины. Думаю, он все же встретился с ней, хотя и не уверена, он же никогда ничего толком не скажет, ну да пани сама знает, какой он. Однако больше она ко мне не приходила, так что, наверное, все же они встретились. Но очень сомневаюсь, что он оставил свои документы у нее на даче после того, как она позволила себе прочесть их. - А о чем тебя расспрашивал полицейский? Кася удивилась: - О дядюшке, о ком же еще? Да, и о каком-то Константине Пташинском, и тут только я сообразила, что это та самая пташка, про которую мне прожужжала уши пани Целина. Уж признаюсь, я позвонила вам в основном из-за него. Понимаете, после ухода полицейского осталось такое чувство... ну, словом, не навредила я дядюшке? Пани в курсе того, что происходит? - В общих чертах. Могу тебе сообщить, что недавно кто-то шлепнул Пташинского и отсюда весь сыр-бор. Заодно шлепнули еще одного типа, Трупского... - Боже! - вскричала Кася. - Стефанека Трупского убили! - Можно и Стефанеком назвать, если так больше нравится. - Знаете, ведь она и про него мне рассказывала. Просто через слово Стефанек Трупский, Стефанек Трупский. Я так поняла, что этого Стефанека дядюшка нанял проследить за пташкой. Вообще-то он должен был заниматься каким-то Пылеком или Платиком, но, наверное, был у дядюшки на крючке и поэтому выполнял работу для него лично, следя за Пташинским. А больше я ничего не знаю. Выслушав Касю, я с горечью заметила: - И подумать только, моя дорогая, что я хотела перестать интересоваться политикой. Удивительно, как твой драгоценный дядюшка еще жив. Да и пани Целинка, если на то пошло, ведь треплется, не закрывая рта, о чем не следует... Кася попыталась защитить пани Целину: - Нет, я думаю, она не всегда такая болтливая, просто у меня расслабилась. И знаете, что отмочила под конец? Что, если так и дальше пойдет дело, она обо всем расскажет Кубяку. Загадочно выразилась, дескать, он у них ведет бухгалтерию и прекрасно знает, кто перед кем в долгу. Вот этого я уж никак не могла понять. Я тоже. Для меня Кубяк был совершенно незнакомой личностью, о чем я и сказала Касе. После разговора с ней мне было о чем подумать. И кое-что из услышанного пригодилось для сценария, так что, когда позвонила Мартуся, я предложила ознакомить ее с новым сюжетным ходом, однако девушка заявила, что на слух плохо воспринимает мои выдумки, и предпочла ознакомиться с ними в письменном виде. Пришлось отпечатать для нее полглавы из компьютера, едва поспела к ее приходу. Марта привезла специально сделанную для меня копию пожара и рассказала, что свои кассеты Цезарь Прекрасный забрал у нее еще позапрошлой ночью. Как я и думала, после моего звонка незамедлительно помчался на Воронича, хотя тактично не стоял над душой Марты, даже не поперся к ней в монтажную, а скромно поджидал у входа. Браво, какой пошел у нас воспитанный полицейский, в прежние времена представитель органов правопорядка уж не церемонился бы, раздобывая вещдоки. Майор получил свой экземпляр, а тот факт, что это оказались рабочие записи, а не смонтированное впоследствии эффектное зрелище, его явно порадовал. Мартин отчет я выслушала вполуха: мне не терпелось поскорей приступить к обсуждению новых моих наработок. - Садись и будь внимательна, - сурово потребовала я. - В нужных местах делай поправки или технические дополнения. Вот тебе тезисы по пунктам, а вот странички с фрагментами уже готовых сцен. Сейчас на мониторе прокручу целиком новую главу, так что сразу проверяй по всем трем источникам. Марта послушно попыталась разложить перед собой оба экземпляра, жалобно причитая: - Муха я, что ли? Это у нее глаза со всех сторон головы, а у меня всего два. Я была неумолима: - Кончай с насекомыми и слушай. Значит, так. Я несколько изменила общую концепцию. Ящер Збинь держит для своих нужд Плуцека, официально он на телевидении его заместитель, в действительности тайный советник, личность омерзительная, злобный, завистливый шантажист, знай подзуживает и науськивает начальство. Надо отдать ему справедливость - умен, науськивает на кого надо. А необходимую информацию ему поставляет Красавчик Котя... - Стоп! Разбежалась! - остановила меня Марта. - Ведь мы же собирались поменять имена и фамилии, обозвать как-то по-другому. - Я не забыла, но это сделаем позже, пока я в творческом настроении, раскручиваю сюжет с теми именами, какие подвернулись. Ты не перебивай, а слушай. Итак, Котя собирает и поставляет информацию и тем самым держит их за горло с помощью шантажа. Вот они и вынуждены покупать идиотские аргентинские сериалы за большие взятки, чтобы хватило денег и ему, и себе, любимым. В конце концов у них переполнилась чаша терпения, ну куда ты смотришь, да вон же "чаша терпения", я для краткости записала, и Ящер решил покончить с вымогателем. А поскольку он мужчина интересный, можно даже сказать красивый... - Кто?! - Да Ящер ваш. - Нет, ты определенно спятила! Да его и прозвали-то Ящером за страхолюдный вид! Разве я тебе не говорила? - Может, и говорила, твоя обязанность следить за телевизионными реалиями. Придется кого другого назначить на эту роль, придумай, а мужчина просто обязан быть красавцем, поскольку в него без памяти втюрилась Мальвина. Она у нас - специально для тебя напоминаю, ведь наверняка ты уже все позабыла, - так вот, она у нас на должности ведущей программу, может, немного пониже Нины Терентьев, но тоже знаменитость, а он, мерзавец, пользуясь своей красотой и высоким положением, водит ее за нос, не считаясь ни с ее женской гордостью, ни с профессиональными амбициями. Ну, тут примешиваются еще несколько попутных сюжетных линий поменьше, сейчас о них не буду говорить, короче, еще недавно пылавшая в Ящере Збине страсть к Мальвине изрядно поостыла, и он... Да, вот еще что. Агата с Яцеком работают над очень важным репортажем. В ходе работы им приходится рыться в архивах, точнее, в архивных телевизионных записях. Они еще сами не знают, на что наткнутся, но мы уже нагнетаем... Им под руку попадается пленка, которую давно должны были уничтожить... - Две пленки, три пленки... - не стала скупиться Марта, явно захваченная нашим столь динамично развивающимся сюжетом. - Пожалуйста, сколько хочешь. И на одной из них они видят физиономию того типа, который в настоящее время является заместителем Ящера, а на деле его тайным советником. Сечешь? И на той давней пленке он в совершенно однозначной ситуации. Правда, теперь он лет на тридцать постарше... - На двадцать, - не согласилась Марта. Я задумалась, пытаясь поточнее припомнить исторические события. И пошла на компромисс: - Ладно, на двадцать два. Мужчины не так быстро стареют, если только не начинают сильно лысеть или не отпускают сивые бороды, как Шон Коннери. Нет, ты скажи, на кой черт он ее отрастил? Хотя у тебя пристрастие к бородатым, значит, у тебя свое мнение на этот счет. Должно быть, много сейчас таких же баб, любительниц небритых, неряшливых мужиков, хорошо бы молодых, а когда морда сплошь поросла сивыми клочками... - Иоанна, не отвлекайся. - Ты права, не будем терять время. Обнаружили они, значит, знакомую морду, но пока еще ничего такого не подумали, озарение придет в восьмой серии. А этот самый Платек догадывается, что Ящер хочет замочить его информатора Котю. Конец третьей серии. - Можно передохнуть? - Погоди немного. И во всех этих событиях серой тенью проходит некий Грохольский... на шестой странице смотри! И тоже вынюхивает, высматривает. Тут случайно услышит, там подглядит, некоторые персонажи добровольно выбалтывают, что не след... - А Марек, как последний идиот, советуется с ним, - ознакомилась Марта с сюжетом на шестой странице. - Вот видишь! Эй, ты что застряла? Марта, не отрываясь от записей, подозрительно поинтересовалась: - Послушай, не слишком ли много от Доминика в этом твоем Мареке? Не моргнув глазом, я возразила: - А чем плохо, даже если и так? Очень уж он нам подходит. - Иоанна, не дури, все же сразу узнают Доминика. - Ладно, там поглядим, в случае необходимости что-нибудь в нем изменим. Следи за текстом. Мальвина теряет голову и выбалтывает Грохольскому тайны Ящера Збиня. Не помня себя от радости, Грохольский проникает в архив, уже потирая руки в предвкушении будущих миллионов, и тут оказывается, что Агата с Яцеком успели забрать нужные ему архивные материалы и держат их где-то у себя. Нанятый Ящером Красавчик Котя приходит к тем же выводам... нашла? Нападает, значит, на след не уничтоженных вовремя архивных материалов и, что самое плохое, сразу понимает, что это грозит лично ему серьезными неприятностями. Надеюсь, ты не забыла, что в свое время он получил вышку за уголовные преступления? Приговор вроде бы приведен в исполнение, а он - вот он, живехонек! На седьмой странице! Котя не имеет возможности подобраться к опасным архивным материалам, ведь он не работает на телевидении, и пытается использовать Пуха, прижав того к стенке кое-какими компрометирующими материалами. Однако компромата на Пуха у него явно недостаточно, у Пуха же ума хватает, и он изворачивается. - Холера, какие сложности, я уже запуталась, - проворчала Марта, в панике перелистывая страницы тезисов нашего сценария. - Боюсь, и зритель тоже ничего не поймет. - Это потому, что я слишком кратко пересказываю содержание, ты сама потом разбавишь водичкой каждую серию, всякими там любовными и юмористическими сценами, зрителю будет на чем передохнуть. Итак, на данный момент главную опасность для Коти представляют архивные пленки, а из персонажей - вредный и пронырливый Плуцек. Котя решается сделать из него союзника и выбалтывает тайну пленок в надежде, что это повредит Ящеру Збиню. А Плуцек, не будь дурак, догадывается и о том, о чем умолчал Котя, придумывает, как им со Збинем избавиться от шантажиста, и берет бразды в свои руки. - Хорошо придумано! - похвалила мена Марта. - Действие развивается динамично и держит в напряжении зрителя. - Вот видишь! Слушай дальше. Красавчик! Котя хитростью пробирается в здание телецентра, роется в твоем кабинете, тут его застукивает Грохольский и в ярости приканчивает сильнейшим ударом по башке... потом решим, чем он его огрел. Сам начинает искать... смотри на третьей странице тезисов или на восьмой фрагментов... Быстрее, быстрее, надо срочно или убрать труп, или бежать самому, пока кто не вошел... - Прекрасно! - вскричала взволнованная Марта. - Аж дыхание перехватило. Хотя... стой... тут у тебя написано... вот... находит документы, а он не может их найти, ведь Яцек по пьянке спрятал пленки в вентиляторе. - Хорошо, пусть найдет часть, все равно обрадуется, заберет их домой. Плуцек подглядел, ну и поджег его дом... Ага, тут я еще не решила окончательно. Поджигать будет лично или наймет того горбоносого типа? Марта задумалась. - Лучше пусть лично. Слушай, почему мы с тобой работаем всухую? Я как-то уже привыкла, раз у тебя - непременно с пивом. А горбоносого с хвостиком пусть наймет кто-нибудь другой. Хотя бы тот же Пух. - Или, еще лучше, сам Грохольский. Горбоносый может служить у него охранником, тьфу, телохранителем. Пока ходила в кухню за пивом, подумала и не согласилась с соавторшей: - Нет, на телохранителя он не тянет, слишком тощий. Ладно, идем дальше. У меня там... нашла? Забавные перипетии личной жизни наших героев, вообще с личной жизнью нет проблем, проблема возникнет на следующей странице, там детективный сюжет развернется во всей красе. Мошенники себя превосходят в изощренности и жестокости, и тут просто необходимо убить того, кто следил за Грохольским, у меня выходит - следил Плуцек, а мне так хотелось прикончить Ящера Збиня! - Не одной тебе, все телевидение мечтает об этом, и уже давно. И частные, и общественные каналы. - Ну и теперь я зашла в тупик, ведь не может же Грохольский поджечь собственный дом... - Погоди! - оживилась вдруг Марта. - А если твой горбоносый на самом деле Плуцек? - Знаешь, это мысль. Настоящего Плуцека я никогда в жизни не видела, так что свободно может оказаться горбоносым, и волосы собрать в пучок никто не запрещает. Впервые зритель увидит его на пожаре и наконец начнет кое о чем догадываться... Основная детективная линия нашего сценария развивалась на редкость удачно. Ящера мы решили привлечь к суду, но не за убийство, а за обычные должностные злоупотребления. Ну, не такие уж обычные, злоупотребления колоссальные. Чудовищные финансовые махинации и вообще хищения. Но это будет уже ближе к концу фильма, он, фильм, похоже, растянется на сотню серий. Мартуся усиленно копалась в ворохе бумаг. Кажется, ее что-то не устраивало, по телевизионной части. Так и есть. - Вот смотри, - обратилась она ко мне. - Ведь так и остается непонятным, каким образом твой Красавчик Котя умудрился проникнуть в здание телецентра. Я и не пыталась возражать, она права. Не мое дело все эти телевизионные детали. - Уж это ты сама должна придумать. Тебе виднее. Я могу, например, кого хочешь провести на тщательно охраняемую стройку или в конюшню ипподрома. Или, скажем, в конструкторское бюро, потому как это по моей части. Даже в музей, в день, закрытый для обычных посетителей. Да что там музей, берусь провести кого угодно в архив Таможенного управления! А уж проникнуть в любое отделение полиции - проще простого. - Ты серьезно? Даже в Главное полицейское управление? - Даже. А если тебе понадобится проникнуть в белянскую больницу, я имею в виду в дни и часы, когда посетителей не пускают, посоветую, как это сделать. - Как же? - на всякий случай поинтересовалась Мартуся. - Через морг. А вот как на телевидение - понятия не имею. Марта философски заметила: - Вот теперь я, кажется, начинаю понимать, что ты и в самом деле другое поколение. Мне бы в голову не пришло через морг... Что же это были за времена, когда я еще ходила в детский садик? - Сложные были времена, тогда, чтобы жить, надо было научиться обходить множество дурацких правил. - Ты хочешь сказать - тогда все правила были дурацкими? - Может быть, за исключением правил дорожного движения. Ну прямо как в оккупации, разве что в нас не стреляли. - Ладно, вернемся к нашему барану, - вздохнула Марта, откупоривая очередную банку пива. - Надо что-то придумать... О, знаю! - И в ответ на мой вопросительный взгляд пояснила: - Сзади! Главное - проникнуть на территорию, а уж если проник, то войти в помещение через заднюю дверь всякий дурак сумеет. Только как он вообще пробрался на территорию телевидения? Там же такое ограждение... - Не смеши меня, - немного снисходительно улыбнулась я. Ох уж это молодое поколение, все им разжуй да в рот положи! - Нет такого ограждения, которое не сумел бы форсировать опытный преступник с подходящими физическими данными. А на задах вашего телецентра на Воронина, насколько я знаю, тишь да гладь, легко улучить подходящий момент и перемахнуть через ограду. Марта все была недовольна, все с сомнением покачивала головой. - А не мог бы он войти, как остальные, по пропуску? - Да кто же ему даст пропуск? - удивилась я. - Ну постарайся рассуждать логично. Преступник, давно скрывается от правосудия, боится засветиться, к вам проникает для того, чтобы украсть пленки, а ты - пропуск! Да он привык все делать втихую, вникни в психологию этого закоренелого преступника, ему и в голову не придет вести себя по-человечески... Марта вздохнула: - Наверное, ты права. Угораздило же тебя найти такой трудный труп, прямо не знаешь, с ним и поступить. - Не искала я его, сам подвернулся. И кончай капризничать, сама же сказала, дареному трупу... - Я сказала?! - возмутилась Марта. - Что ты все на меня сваливаешь, сама... От очередной ссоры спас звонок домофона. Я, как всегда, подошла к нему и, не спрашивая, щелкнула замком, впустив кого-то в парадное. А чего задавать дурацкие вопросы? Гостей не жду, значит, опять ошибка. Вернулась к компьютеру. Марта со вздохом сообщила: - Завтра еду в Краков, если что срочное, звони по сотовому. Я уже предвижу очередную проблему: как он пробрался в наш архив. - Никаких проблем! - заверила я. - Ни для нас, ни для Коти. Он же профессионал. Тебе разве не доводилось слышать о профессиональных взломщиках и ворах? Тут позвонили в квартиру. - О, все же к тебе! - встрепенулась Марта. - Кто бы это? - Понятия не имею, - ответила я и пошла открывать дверь. За дверью стоял Витек, племянник моего бывшего мужа, а значит, наверное, и мой. Увидев его, я удивилась. Витек очень занятой человек, привычки ходить просто так в гости не имеет, да и вообще в жизни мы встречались не столь уж часто. Если иногда он и оказывал мне услуги, связанные с его профессией (Витек - таксист), то предварительно всегда договаривались по телефону, а уж потом он сам появлялся. Тут же явился неожиданно. Интересно, что привело парня ко мне? С Мартой они знакомы. От всех прочих таксисты вообще отличаются тем, что знакомы с множеством людей. - Привет! - сказала я. - Как жизнь? - Привет! - ответствовал Витек, заглядывая из прихожей в комнату. - О, и Марта здесь! Даже не соображу, хорошо это или плохо. - Да ты нахал! - возмутилась Марта. - Мое присутствие должно всегда человека радовать, пора бы усвоить, грубиян! - Может, и должно, - без особого восторга отозвался Витек, входя в комнату и не глядя швырнув куда-то куртку. - Нет, спасибо, пиво не буду, я за рулем, а вот прямо отсюда махну домой и уж там-то напьюсь вволю, отведу душу. И пускай звонит хоть сам президент, никакой силой меня сегодня больше не вытянешь. Хватит! А к тебе я заехал, - он наконец посмотрел в мою сторону, - потому как по дороге, а у меня вроде завелось что-то специально для тебя. Тут в поле его зрения попало лицо Марты с округлившимися от любопытства глазами, и он поправился: - Хотя не исключено, что и для вас обеих, ведь, я слышал, вы вроде вместе пишете какой-то детектив? Мы дуэтом подтвердили - да, пишем. Оглядевшись в поисках свободного стула и ни одного не обнаружив, Витек без церемоний снял с кресла объемистую кипу исписанных листов бумаги, переложил ее на журнальный столик, а сам уселся в кресло. Я лихорадочно принялась припоминать, что это за рукопись, и успокоилась, вспомнив черновик первых шести серий, поклялась самой себе не забыть переложить его на подоконник, чтобы не перепутать с уже отработанной версией. После чего вопросительно уставилась на Витека, дескать, зачем явился? И тут он огорошил нас с Мартой: - Я нашел труп! Надо же, даже не счел нужным подготовить! Должно быть, решил, что в ходе работы над детективом мы достаточно закалились и с нами можно не церемониться. Мы вытаращили глаза, а он тем же спокойным, совершенно без эмоций голосом добавил: - Только что! И к вам прямиком оттуда. - Езус-Мария! - всполошилась Марта. - Третий! Иоанна, ты не находишь, что это уже слишком? Перебор, так сказать. Ее дело эмоции, мое - реалии. Я попыталась уточнить: - "Оттуда" - это откуда? По опыту знаю, что люди, обнаружившие такие вещи, не очень-то склонны сообщать подробности. Не из вредности, просто из осторожности делаются неразговорчивыми, боясь влипнуть в историю с расследованием. Витек, однако, темнить не стал: - Из Волицы. Вы меня знаете, в рекламе не нуждаюсь, возить приходится очень... серьезных людей. И есть среди них такой, что только мне и звонит. И сразу предупреждает, что сегодня надерется, как бы это поделикатнее выразиться... словом, вдребодан, машину вести не сможет, а его шоферу об этом знать ни к чему. Я как его голос услышу - уже знаю, что светит. Случается, заезжаю за ним домой, но чаще подъезжаю к офису и отвожу в непотребное место, или прямо из этого места забираю, и в таких случаях приходится уговариваться с кем-нибудь из дружков-шоферов. Я везу хозяина, а дружок его "мерседес" ведет, а потом меня домой доставляет. Ну, да вы сами знаете, как оно бывает. Мы с Мартой кивнули - знаем, мол. - Так вот, он живет на Волице, туда от Антоновской ведет вроде как улица, но без названия. А на деле переулок. А живет этот мой клиент на Волице в особняке, что надо особнячок, аккурат через один участок от мафиози... - Какого еще мафиози? - вскинулась я. Витек пояснил: - Это я его так про себя называю, на самом деле тот тип числится как частное сыскное агентство... или охранное бюро, холера его знает, регистрация в порядке, все чин чинарем, легально, лицензия номер... и так далее. Рекламу в прессе помещает. У него любой может нанять крепких ребят для своих надобностей. Марта с подозрением поинтересовалась: - Для каких таких надобностей? Витек немного снисходительно, как взрослый ребенку, стал растолковывать ей: - А это зависит от того, как нанимать, официально или наоборот. Вас какой способ найма интересует? - Расскажи про оба. - Официально - это когда, скажем, вам понадобилось куда-то доставить крупную сумму в вашем телебизнесе, ну хотя бы рабочим, которые строят вам очередной объект, или оплатить стройматериалы, да мало ли еще для чего. Или вот еще, к примеру, дама собирается съездить к ювелиру, оценить свои драгоценности. Или кто-то уезжает всем семейством и оставляет набитый дорогими вещами дом, одна электроника там тянет на миллионы. Кстати, слышали, тут одного знаменитого художника недавно грабанули, нагрели на миллиард с лишним, всю мастерскую вынесли. - Нанятые?! - ужаснулась Марта. - Что "нанятые"? - в свою очередь не понял Витек. - Мастерскую вынесли. Витек помолчал, собираясь с мыслями. - Насколько мне известно, - осторожно начал он, - вынесли грабители... - А что же нанятые? - гнула свое Марта. - Да ничего. Их и не нанимали, в том-то и дело. И вообще я не о том, не сбивайте... - Так ведь непонятно! Пришлось вмешаться, поскольку я случайно оказалась в курсе прискорбного события. - Видишь ли, дело в том, что художник легкомысленно не нанял охранников, а следовало бы. Марта облегченно выдохнула: - Слава богу! А то я уж было подумала, что именно в этом и состоит их неофициальная деятельность. Их нанимают, и они выносят. И, знаешь, здорово испугалась. - Чего? - удивилась я. - Того, что уже совсем перестала понимать современный мир. А ведь обольщалась - иду в ногу со временем. И хотела бы и впредь идти. - Идешь, идешь, - утешила я девушку и обратилась к Витеку: - Ну, что было дальше? Явно разочарованный, Витек заметил: - А я надеялся - вы еще немного поговорите. Уж больно мне нравится слушать ваши разговоры. Ну да ладно. Так вот, это официальная деятельность соседа-мафиози, а неофициальная - когда у него нанимают парней выколачивать денежки. И тут тоже бывает по-всякому. Иногда достаточно просто попугать должников, настоящих, а не тех, которых нам по телику показывают. Ведь всем известно: обращаться в суд - дохлый номер, ничего не добьешься, а вот если заявится такой амбал, скажет пару ласковых, да еще и пушку покажет... - Бритву! - перебила я. - Лучше показать бритву. Шума меньше. Витек осмелился не согласиться со мной, да еще попутно упрекнул в отсталости: - Бритва - вчерашний день. И какой может быть шум? Я ведь ясно сказал покажет пушку, это же еще не значит, что сразу станет палить. Очень часто одного вида достаточно, чтобы должник перестал упираться и отдал долг. И вообще, да извинят меня уважаемые дамы, им на шум... начхать. В наше-то время! Итак, на первой стадии могут обойтись без стрельбы и даже мордобития, а потом события развиваются в зависимости от обстоятельств. Обработают машину, окна побьют, ну разве что пару раз легонько двинут, если видят, что имеют дело с должником деликатным. С неделикатным разговор другой. Да что я вам растолковываю, сами небось знаете множество случаев, когда мерзавцы или деньги в кредит возьмут, или товару наберут в кредит, а долги возвращать отказываются... - Я лично - мало! - решительно отмежевалась Марта. - А я - много! - вздохнула я. - Вот видите! - удовлетворенно подвел итоги Витек. - И если, невзирая на предупреждение, должник все равно не платит, так ребятки идут дальше и наносят вред либо его телу, либо серьезный ущерб его имуществу. А нанявший их ответственный мафиози в серьезных случаях принимает меры, чтобы нанести вред и доброму имени такого должника. - Чему-чему? - не поверила своим ушам Марта. - Доброму имени? А разве такое сейчас у кого-нибудь есть? Витек не стал упорствовать: - Я человек простой, культурно выражаться не мастак. Может, надо было сказать - общественное мнение или просто деловая репутация? - О, это уже похоже на правду, - смягчилась Марта. Витек развивал свою мысль: - Ясное дело, речь о таких, для кого это имеет значение, обычно же мошенникам наплевать и на общественность, и на репутацию. А вот большим, серьезным фирмам, таким, знаете ли, правительственно-промышленным, или еще банкам, известным торговым маркам... тем не наплевать. Если поползут слухи, что такая фирма не платит или еще как мухлюет, - пиши пропало, не будут ей верить клиенты, а ведь у них клиент солидный... Что-то мы слишком уклонились в сторону, пора вернуть Витека к его трупу. - Ну ладно, мы уже поняли, что через участок от твоего клиента живет мафиози, который снабжает желающих амбалами для вышибания долгов. Ты нам тут не читай лекций о современном положении, а рассказывай конкретно о своем трупе. Витек обиделся: - Так сами же хотели... сами начали расспрашивать. А мне чем скорее покончить с этим, тем лучше. Доставил я, значит, своего пьянчугу домой, сегодня это было, кореш следом на его тачке ехал, а он возьми да засни у меня в машине. Да так, что разбудить - никакой возможности. И выходить не желает. Нет, давайте я все же по порядку. Но тогда мне опять придется вернуться к тому мафиози, хотя он вовсе не мафиози... все, понял, о трупе. Уже подбираюсь. - Погоди, пока не рассказывай, - попросила Марта. - Я за пивом в кухню сбегаю, при трупах очень помогает. - Насколько я понимаю, настоящие сенсации еще не начинались, - уточнила я. Витек кивнул и смог продолжать, так как Марта уже бежала обратно. А по дороге, чтобы не терять времени, делилась со мной своими опасениями: - А вдруг окажется, что наш Пух тоже задерживает выплаты, и к нему заявятся амбалы Витекова мафиози? Вот если бы они занялись Ящером Збинем, я бы только радовалась. - Ни о каких ящерах ничего не знаю! - решительно объявил Витек. - А что касается моего мафиози, так к нему не придерешься, он в полном порядке, и регистрация, и лицензия, и купчая на участок. А при всем этом дрянь последняя, скользкий и паршивый, да еще и слюнтяй. - А ты откуда знаешь? - Мы, шоферская братия, много чего знаем, иначе теперь не прожить. А в тех краях, сами понимаете, часто приходится бывать, наслушался. По-настоящему там все держит в руках серьезный человек, все и всех, в том числе и этого недоделанного мафиози. Да я уже говорил, он такой же мафиози, как я голубка. Мы с Мартой невольно пригляделись к Витеку внимательней. Нет, на голубку он никак не тянул. - Вот тот - мужик крутой, - продолжал Витек. - И крыша у него в порядке, не протекает. Так, сейчас Марта опять перебьет, начнет выяснять, при чем тут крыша, и мы в очередной раз уйдем в сторону от темы. Пронесло, Марта пропустила крышу мимо ушей, и Витек беспрепятственно шел к цели: - И боятся его там все - жуткое дело. Если где появится, так, честное слово, даже атмосфера вокруг него становится какая-то раскаленная, воздух так и гудит. Один раз видел его собственными глазами, к счастью, безопасно... Перебила все же я, не Марта: - Это как понимать - безопасно? - А я подъехал к дому моего клиента и разворачивался, клиент уже ждал, а тот как раз из своей машины неподалеку вылез. На меня ноль внимания, а с моего глаз не сводил. - И как он выглядел? - Да обыкновенно. Крепкий, кряжистый, за пятьдесят с виду, но сила чувствуется в нем зверская, а сам - как сжатая пружина. Морда красная, изрядно поношенная, глазки маленькие, злобные, так и буравят человека. Уж не знаю, зачем я его тогда разглядывал, но когда потом описал своим ребятам, они сразу определили - он, хозяин тех мест. Плешивый, но вокруг лысины сохранились волосенки в завитушках, сейчас-то сивые, но видно, что раньше были рыжеватые... Вывалившись из вдруг задрожавших рук, моя зажигалка покатилась по полу. Я не смогла сдержать выкрика: - Езус-Мария! Так ведь это Красавчик Котя собственной персоной! Витек с Мартой уставились на меня, и прошло немало времени, пока до Марты дошло. - Ты шутишь! - прошептала она побелевшими губами. Витек пожал плечами: - Странные знакомства у вас, уважаемые дамы. То ящер какой-то, то красавчик, хотя он такой же красавчик, как я... - Знаем-знаем, голубка. Но лично я с Котиком никаких дел не имела, поспешила с опровержением Марта. - Это все знакомые Иоанны. - Продолжай! - нетерпеливо теребила я Витека. - Что дальше было? Витек заговорил, все еще не сводя с меня подозрительного взгляда: - И выходит, сосед-мафиози лишь дымовая завеса, а настоящий хозяин тот, с надежной крышей. А мне что? Я в эти дела не мешаюсь, мой бизнес маленький, от крупных воротил держусь подальше. - Ближе к делу, дорогой. - Ладно. Довез я своего клиента до его дома, а он не желает из машины выходить. Не вылезает, значит, и все тут! А вот он как раз здоровенный бугай, под два метра, и в ширину, почитай, немногим меньше. Дружок мой, ну, тот кореш, что на хозяйском "мерсе" за нами ехал, припарковался рядом, и мы вдвоем принялись вытаскивать пассажира. Я еще неудачно машину свою поставил, у того самого пустого участка, не стал подъезжать к воротам особняка, оставил место для кореша, чтобы тому сподручнее было загнать во двор "мерс" и оставить его хоть бы и во дворе. Ворота отпираются с помощью пульта, мне уже сколько раз приходилось это делать, когда доставлял клиента в бесчувственном состоянии. Поначалу он сам совал мне в руки пульт, потом уж я научился обходиться без его помощи, пульт всегда в кармашке на дверце тачки. А тут щупаю - нет пульта. На других дверцах щупаю - тоже нету, ну хоть ты тресни. В бардачке пошарил с тем же успехом. Наверняка этот мой... юноша сунул его в карман брюк или пиджака, но тогда сначала требуется его самого извлечь из машины и обыскивать уже на свободе, а не в тесноте салона. Вытащили мы, значит, клиента на волю, и тут он ни с того ни с сего очухался, и хоть смирительную рубашку на него надевай! На ноги поднялся и для устойчивости за нас с корешем обеими руками ухватился, мы и пошевелиться не можем. А тот, веселенький, словно жеребенок на весеннем лужке, притоптывать принялся, приседать да песню орать, а потом отпустил нас, а сам на полусогнутых прямиком рванул к соседнему участку, может, за свой принял, да так прытко, ну прямо паук на шести ногах! - На восьми, - непроизвольно поправила я. - Какая разница? Главное, мы и глазом не успели моргнуть, а он уже по тому участку катится... - А тот участок разве не был огорожен? - удивилась я, прекрасно зная правила владельцев участков. - Почему не огорожен? - тоже удивился Витек. - Обнесен, как положено, сеткой, а в ней калитка. Так мой бизнесмен, хоть и пьяный вдрызг, точнехонько в самую середку калитки угодил. Вот трезвому ни в жизнь не попасть на такой скорости. Посреди участка его владелец лет двадцать назад начал строить дом, да так и не кончил, остался вырытый котлован, фундамент ленточный заложен под весь дом, и кое-где начали возводить кирпичные стены, да бросили. А клиент мой так и шпарит прямиком к развалинам, того гляди свалится в котлован на камни, ведь костей не соберет! Клиент постоянный, заслуженный, на меня положился, ну и я за него в ответе. Припустили мы с корешем следом, схватили его в последний, можно сказать, момент, так он опять в нас вцепился... цеплючий, гад, словно обезьяна какая. Потом со всей силы отпихнул нас, вырвался из рук, не удержали мы его, а поди удержи сто тридцать килограммов живого веса! Ну и свалился-таки в тот подвал, но уже не с разбегу, а плавно так съехал по кучам щебня и песка. Слышим - внизу копошится, веселится, сам с собой разговаривает. Живой, значит. Мы с дружком потихоньку спустились за ним следом по тем же кучам, а в том котловане, подвале будущем, темно, как в колодце, ведь ночь на дворе. И воняет. То ли дохлыми крысами, то ли го... прошу прощения. И дышать трудно. Ну как нам этого бугая в потемках вытаскивать? Кореш за фонариком смотался, а как принес и посветил, тут он и обнаружился... Нам с Мартой тоже вдруг стало трудно дышать. Витек, как назло, замолчал. И такое горестное выражение появилось на его лице, что мы обе и вовсе дышать перестали. - Нет, не могу! - сказал Витек. - Дайте все же чего-нибудь глотнуть, нет моих сил больше так, всухую, нехорошо делается. - Коньяк или виски? - тут же предложила я. - Лучше виски, если есть охлажденное. - А мне еще пива! - крикнула мне вдогонку Марта. - Подходяще! - через минуту облизал губы Витек. - Вот допью и буду в полном порядке. Рассказывать дальше или как? - Идиотский вопрос! - фыркнула я. Успокоившись, Витек продолжил: - Фонарик у моего подопечного был сродни хозяину, мощности сногсшибательной, и сразу все стало ясно. Ясно, на чем таком мягком я топтался и отчего вонь... Мой клиент, постанывая и покряхтывая, пристраивался поудобнее, намереваясь соснуть, а на чем он пристраивался... я, пожалуй, от подробностей воздержусь. - Воздержись, воздержись! - подхватила Марта, я же посоветовала воздерживаться с умом, главное все же сохранив. Витек с честью вышел из положения: - Труп лежал на спине, так что я сразу его признал. Моего бизнесмена мы с корешем вытащили все же из подвала, а что было делать, не оставлять же там. Кореш сверху за ноги тянул, а я эту тушу снизу подпихивал. Наверху обшарили - нет при нем пульта, хоть ты тресни! А ключи от дома нашли, были, наверное, у него в кармане куртки и вывалились, когда он вниз башкой съезжал в подвал. Мне пришлось за ними вторично туда спускаться, холера! - Стоп, так дело не пойдет! Давай по порядку! - страшным голосом скомандовала я. Витек всегда слушался старших и сейчас не стал возражать: - Могу и по порядку! А виски у тебя отличное. Вытащили мы его, значит, наверх, - нет при нем пульта. Доволокли до машины, и я еще раз обшарил "мерседес". Пульт обнаружился под сиденьем шофера. Тогда принялся искать ключи от его дома, знаю, всегда совал их в карманы брюк или пиджака. А раз он был в куртке - карманы куртки на нем проверил. Ну и понял, что ключи где-то выпали. Или когда он туда свалился, или когда мы его вверх ногами выволакивали. Уж как мне не хотелось во второй раз туда лезть! На всякий случай в других местах поискал, бумажник хозяйский перетряхнул, потом с фонарем на улице посмотрел и на соседском газоне, - нигде нет. Открыв с помощью пульта ворота, мы доволокли хозяина до крыльца. Тут в него опять бодрость вступила, сам на четвереньках вполз по ступенькам на крылечко ко входной двери и там, свернувшись калачиком на соломенном коврике, улегся наконец поспать. Кореш мой занялся его машиной, а мне ничего не оставалось, как отправляться на поиски ключей. Я уже знал, что меня ожидает, внутренне собрался и осторожно спустился в подвал. - Не смей говорить, что там увидел! - заорала Марта. - Ключи и записную книжку хозяина, - спокойно сообщил Витек. - Еще раз убедился, что правильно опознал... остальное, и вылез наверх. Отпер двери хозяйского особняка, втащили мы хозяина внутрь... - Стоп, не гони лошадей! - потребовала я. - Дом, что же, пустой стоял? Он у тебя один там живет? Ни семьи, ни прислуги? - Почему один? Жена с дочерью уехали куда-то отдыхать, а прислуги у него постоянной нет, только приходящая уборщица, сделала, должно быть, свое и ушла. - И где вы оставили хозяина? - А в прихожей и оставили. - Как это в прихожей? - возмутилась Марта. - Прямо на полу бросили? - А то где же? Да ты не переживай, мы ему под голову диванную подушку подсунули и пледом прикрыли. Ничего мужику не сделается. А чтобы затащить его в спальню наверх, так тут бы потребовался тягач... ну, лошадь на худой конец, а мы с приятелем и без того из сил выбились. Да к тому же, если честно, у нас руки-ноги дрожали... как вспомним, что в подвале лежит... - Ой, не надо!.. - затянула свое Марта, я же, закаленная детективщица и деловая женщина, уточняла подробности: - Дверь в дом заперли? - Захлопнули, ключи внутри оставили. - А как заперли въездные ворота? - Обыкновенно, пультом. Не первый раз, хозяин даже ради таких случаев завел особый плотный и мягкий мешочек, непромокаемый. Ворота запер, пульт в этот футляр сунул и, размахнувшись, запулил его через забор к самому крыльцу. Хозяин, как очухается, сразу найдет. Меня интересовали и другие обстоятельства: - А сосед-мафиози, что проживает рядом, никак не проявлялся? - Никак. У него в доме кто-то был, свет в окнах я видел, неяркий, должно быть, телевизор смотрели. - И что вы сделали потом? - Ничего. Отвез я дружка и прямиком к пани. Мы с Мартой в ужасе переглянулись. - Как? Ты даже в полицию не позвонил? Витек возмутился: - А мне для счастья только полиции сейчас и не хватало! Как же, разбежался - звонить им. Дурак я, что ли, сам на себя навлекав подозрения? Я разозлилась: - Вот именно - дурак. О каких подозрениях ты говоришь? Если это и в самом деле Красавчик Котя, так его полиция давно ищет. А когда в полиции узнают о твоей находке, вот тут ты действительно будешь выглядеть подозрительно. Видел труп вора в законе и почему-то утаил. Витек спокойно возразил: - С какой стати подозрительно? Кто сказал, что я его видел? И вовсе я не обязан был его видеть. Фонарика с собой у меня не было, у моего друга тоже, ну, пованивало там, так в любом старом котловане воняет, ну, топтался на чем-то мягком, так сколько падали валяется на таких недостройках, не всем же быть ворами в законе. Я и не разобрал, что там валяется, крыс терпеть не могу, а задерживаться в подвале мне никакого резона не было. Факт? Факт. Вытащили мы с приятелем моего клиента, в лучшем виде домой доставили - и дело с концом, по домам отправились со спокойной совестью. Марта не могла не вмешаться: - Так сам же говорил - здорово воняло, ты просто не мог не обратить на это внимания. - Еще как мог! Я и вообще-то не шибко нюхливый, а тут еще мы с корешем оба простуженные, насморк зверский. О, пожалуйста, могу продемонстрировать. Вам же о трупе я сказал просто по знакомству, знаю, Иоанна такими вещами интересуется. Если поставите на официальную почву, - отопрусь. - А твой кореш? - упорствовала Марта. - И кореш отопрется. На всякий случай мы с ним договорились насчет показаний, чтоб в одну дуду дудеть. Так он, учтите, в подвал вовсе не спускался, сверху тянул клиента, у того руки-ноги торчали, так он за них и тянул, а я снизу выпихивал эту тушу. Кто нам чего докажет? Да не так уж сильно мы и привираем, он и в самом деле тянул сверху, я подталкивал снизу. Именно потому он и побежал за фонариком, ну да о фонарике полиции знать не обязательно. - Логично, - похвалила я. - И все равно не имею понятия, что делать с твоим подарочком. Слушай, а ведь там, в котловане, наверняка следов твоих полным-полно... - Так я же и не отпираюсь, - ничуть не встревожившись, подтвердил Витек. - Сам говорю - спускался туда и на чем-то мягком топтался, а на чем черт его знает. - И все равно лучше сообщить в полицию. Тебе ничего не грозит, ведь тот уже несколько дней как был мертв. Это легко подтвердит экспертиза. - Несвежий был, факт, - задумчиво произнес Витек. Марта жалобно попросила: - Слушайте, перестаньте, пожалуйста. - Не можем, дело требуется обсудить всесторонне. Нет у меня твердой уверенности, что это именно наш Красавчик. В их среде принято убивать друг дружку чуть ли не каждый день. - Похвально и человеколюбиво с их стороны, согласна, только не могу я больше об этом слышать! - Перестань капризничать, Мартуся, лучше пораскинь мозгами, что делать. Думай, думай! Желательно творчески. - А если бы я вам ничего не сказал, - так; же задумчиво тянул свое Витек, - он мог бы лежать там до Судного дня. В котлован никто не заглядывает. Участок продается, цену за него заломили бешеную, так что покупатели не толпятся, тем более что такие участки, с недостройками, продаются хуже всего. Деньги дерут вроде как за недостроенный дом, а толку от него чуть. Стены уже осыпаются, в подвале воды по колено, стройматериал припасенный, поди, весь сгнил. К лету могут дом разобрать, чтобы не отпугивал покупателей, а могут и так оставить. Годик он еще продержится, а через год труп уже никто не опознает. - Разве что его зубной врач, - возразила я. - Не знаешь, у него при себе какие-нибудь документы были? Витек позволил себе наконец проявить раздражение: - Если были, то до сих пор есть, мы его не обыскивали, спроси о чем полегче. Тем временем Марта в соответствии с моим советом пыталась мыслить творчески, отчаянно перебарывая тошноту и стараясь переключиться на художественный вымысел. И высказала предположение: - Его могли обыскать убийцы. Иоанна, так ты полагаешь, мы его как-нибудь задействуем? Я имею в виду не просто Котю, а именно в подвале? - Подумаю, такая колоритная личность может пригодиться везде, а подвал создает уйму дополнительных возможностей. Даже вот напрашивается весьма любопытная новая версия... С его специальностью можно действовать где угодно, сегодня на телевидении, завтра за тридевять земель... - Да уж, такой он непоседа, ничего не скажешь, - скривилась Марта. - На что он вам? Что вы собираетесь с ним делать? - заинтересовался Витек. Я охотно пояснила: - Использовать в нашем сериале. Нам как раз требовался труп для создания большей напряженности действия, придания ему динамики, а то выходило скучновато. Появился было у нас один, так из-за него возникло множество вопросов. Честно говоря, оживления мало, а вот проблем невпроворот. - Так ты хочешь заменить нашего на этого? - испугалась Марта. - Ведь нашему трупу полагалось лежать в моем кабинете, а не в каком-то мокром подвале. И наш должен быть свеженьким, а не таким... второсортным. Пришлось ей напомнить о том, что у нас, собственно, имеются два трупа и один поджигатель, что весьма оживляет действие. В подвале мог бы полежать тот, второй... - О! - оживилась и я. - Гляди, он очень удачно вписывается в развитие сюжета. Сначала он может исчезнуть и находиться неизвестно где, все обстоятельства указывают на то, что совершено преступление, а тела нет, и только теперь мы обнаруживаем его в подвале... - На Воронича нет никаких мокрых подвалов! - Пусть будет сухой, я не настаиваю на мокром. - Так ты собираешься перекроить весь сюжет?! - Не весь, а только половину. Даже и того меньше, две трети останутся как есть. Послушай, у меня прекрасная идея: всех подняли на ноги, лихорадочно разыскивают пропавшего сотрудника, подозреваемого в похищении пленок. Потом выясняется - есть, нашли, в подвале лежит, но никто не решается к нему прикоснуться, всем противно, напряжение растет... - Это у меня в желудке что-то такое растет и к горлу подкатывает! простонала Мартуся. Я ее успокоила: - Могу этот фрагмент писать одна, без твоего участия. - Вот спасибо! А читать ты тоже будешь за меня? И потом снимать? - Пока еще ни кино, ни телевидения с запахами не изобрели, а экспонировать всякие мерзости не обязательно. Но согласись, идея замечательная. Первый труп ты найдешь сразу, поэтому со вторым надо внести некоторое разнообразие. Сама судьба нам его подбрасывает! Видишь, появляется случайный человек... - И этот человек - я? - уточнил Витек. - Ты, но ты у нас будешь кем-нибудь другим, - успокоила я его. - Мне бы не хотелось у вас появляться ни под каким видом, - упорствовал Витек. - Уже не говоря о том, что вы меня вконец запутали. О чем вы тут спорили? У вас все всамделишное или только придуманное? Ну вот и сбил мою творческую фантазию, а ведь и Марта уже почти подключилась к интересному повороту сюжета. А как хорошо у нас шло! Витеков труп отлично вписался в заранее продуманную фабулу, вдохнул в нее новую жизнь, расшевелил и активизировал телевизионную братию, дал толчок развитию застывших было сюжетных линий. Но не обижаться же на человека, явившегося к нам с таким творческим подарком! Мы с Мартой переглянулись. - Он же и в самом деле ничего не знает! - Не знает. - Скажем ему? - Почему не сказать? Он же сказал нам о своем трупе. А тут, глядишь, и ему что путное придет в голову. Чего не бывает! И я попыталась вкратце ознакомить племянника с сутью дела: - Сценарий-то мы придумываем, но в его основу положены реальные события, в этом вся трудность. Пытаемся их, то есть реальные события, подогнать под наш сценарий. И главная трудность заключается в том, что реальный труп вовсе на телевидении не работает, мы его туда впихиваем силой. С другой стороны, очень многое совпадает, так что мы и сами запутались. - Оно и видно, - бестактно заметил Витек. - Постарайся все же рассказать понятнее, не запутывая и меня. Постарались мы обе. Совместными силами во всех подробностях принялись излагать содержание уже готовых серий и только сейчас осознали, сколько же фикции переплелось у нас с реальными событиями! А все я, самокритично признаюсь, с моими невероятными способностями запутывать все до полной неразберихи. Где-то в середине рассказа Марта робко внесла предложение: чтобы как-то разобраться с этой мешаниной, сценарий печатать разноцветный. Одним цветом истинные события, другим то, что мы сами придумали. Я решительно восстала: - Хотя в моем компьютере и запрятаны где-то желтая корова и голубой кот, а может, и наоборот, но если ты теперь предлагаешь мне сражаться с этим ящиком в красном, зеленом или еще каких цветах, так ни за что на свете! Я и без того с ним воюю, такая бестия зловредная, не представляешь, какие штучки откалывает! Если хочешь, сама себе распечатывай с дискетки какое угодно разноцветье. Марта, у которой тоже были проблемы с компьютером, тут же взяла обратно свое предложение: - Нет, ни за что! Да ты меня просто не так поняла. - А Бартек умеет это делать, - небрежно бросила я. - Ну и пусть умеет, и если думаешь, что стану у него учиться, то ошибаешься. Все, что угодно, только не компьютер! Несмотря на то что наши объяснения были далеки от желаемой краткости и ясности, Витек все же понял главное. - Все ваши трупы и пожары, хоть цветные, хоть черно-белые, каким-то образом метят в наше телевидение, правильно? - Ну да! - радостно подтвердила я, довольная, что больше не надо оправдываться. - Сам знаешь, как оно все сейчас у нас перемешалось: финансовые махинации, хищения, взятки, коррупция, старые расчеты с коммунистами и еще много чего другого. И обязательно находится прорва людишек, которые строят свою карьеру на шантаже, состояние сколачивают на обмане и прочих преступлениях, не останавливаясь и перед убийствами, если обстоятельства благоприятствуют. А сгорит при этом одна-другая студия - так это пустяк. Мартина душа не выдержала такого огульного охаивания польского телевидения. - Ну, знаешь! Не все же на телевидении такие сволочи, - горячо запротестовала она. - Ты преувеличиваешь. - Если даже и преувеличиваю, то самую малость. А паршивая овца в нашем сериале просто необходима. - Так не целое же стадо! - Согласись, я и без того пошла тебе на уступки, хотя у меня набралась впечатляющая отара. Мы опять явно уклонились от темы, и Витек справедливо перебил нас: - Слушать вас, конечно, одно удовольствие, но должен заметить - в действительности все выглядит совсем не так. Вот тебе и на! - Ты что хочешь этим сказать? - Да то, о чем уже говорил. Какой там шантаж, какая такая компрометация? Все дело в деньгах. Уверен - вашего Красавчика замочили, чтобы не возвращать ему долгов. Какой-нибудь крутой должник потерял терпение и велел ему заткнуть рот. А если нанятым громилам еще удалось и векселя сжечь, так и вовсе концы в воду. Никто никому ничего не докажет. Знаете, я, пожалуй, порасспрашиваю наших ребят, как там в действительности было дело с Красавчиком, мне самому интересно. Но давайте вернемся к нашему трупу. Что будем с ним делать, сообщать или как? Я не сразу ответила, обдумывая и представляя себе, как могут развиваться события. Вот, скажем, Витек дает показания. Сразу хватают его приятеля, тот тоже отвечает уклончиво, мягко выражаясь. Их держат в камере, изо дня в день мучают допросами, пытаясь выжать правду. Естественно, привлекают и пьянчугу бизнесмена, живет рядом, может что-то знать. Тот ничего не знает и не помнит по пьянке, но Витеку не простит, очень не ценят наши богатеи внимания полиции. Полиция богатею не верит, но доказать ничего не может. Берут и соседнего мафиози, этот прохиндей врет напропалую и старается потопить всех подряд. Тут уж сразу Витек с корешем становятся главными подозреваемыми, потому как не сообщили о своей находке. И тогда им конец. Засудят, как пить дать, ведь такую мелкую сошку самый завалящий прокурор не побоится и потребует суровой кары. Да и мы с Мартой автоматически становимся весьма подозрительными особами, иначе по какой причине не известили органы правопорядка, когда Витек явился к нам со своей новостью. Наверняка на суде в наш адрес последует частное определение, нам запрещают писать и ставить сериал... Ну уж нет! Ни за что! И я решительно заявила: - Анонимно и тонким голосом! - Ты о чем? - спросила Марта. - Поясняю: вроде как звонит ребенок, пацан, понятно? И лучше по тому телефону, номеpa которых полиция везде развешивает, чтобы население помогало. Звонит, значит, такой сознательный малолетний гражданин, "проше пани...". На таких телефонах в полиции в основном бабы сидят... Звонит, значит, "проше пани, там в подвале совсем неживой человек лежит". И адрес сообщает, лучше повторить для верности два раза. "Да ты кто сам, мальчик? интересуется милицейская баба, - как твоя фамилия?" Ребенок не обращает внимания на глупые вопросы, знай твердит про неживого человека, лучше плаксивым голосом. А если уж баба слишком пристанет с фамилией, то ответит: "Нипочем не скажу, не то татусь выпорет. А покойник лежит, можете проверить". Гарантирую - проверят непременно, вышлют патрульную машину, они обязаны проверять все сигналы. А потом пусть разыскивают пацана до посинения. - Идея стоящая, - похвалил Витек, - вот только с тонким голосом у меня загвоздка. - А у твоего кореша? - Ну, не знаю... Разве что поднатужится... Но тоже сомневаюсь. Боюсь, его "пацан" будет уже в возрасте. Марта внесла дельное предложение: - Мальчишка может быть простужен. Хрипит в трубку и носом шмыгает. И в итоге после довольно продолжительной дискуссии решили: позвонит Марта. У нее прямо талант обнаружился, отлично получались и довольно тонкий голос, и слезливое нытье, да и шмыганье носом не доставляло никаких трудностей. Звонить решили из автомата. Никто из нас троих не знал точно, какие успехи сделала за последнее время электроника в области связи. А вдруг у ментов сразу высветится номер моего телефона? Потом стали уговаривать Марту. Это оказалось очень непросто. Пришлось мне в красках описывать, как группа мальчишек до полной темноты гоняла мяч по ничейному участку, как этот мяч залетел в подвал, как виновник спускается в темную вонючую яму, а вместо мяча находит там... Вот тут-то Марта и сдалась, лишь бы я перестала живописать и перешла к конкретным указаниям. Витеку не понравилась ватага мальчишек, они бы всей толпой полезли в подвал, узнав о сенсационной находке, что он, мальчишек не знает? А потом торчали бы на участке до приезда патрульной машины. Сошлись на двух пацанах, они и вдвоем могли гонять мяч до темноты. И тот самый виновник решается на благородный гражданский поступок и звонит в полицию. - Лопнуть мне на этом месте, - опять встрял Витек, - если пацан не прирастет к сетке в ожидании ментов! А те, не обнаружив ни одного мальчишки поблизости, сразу заподозрят подвох. Я возразила: - Твой любопытный пацан может наблюдать откуда-нибудь из укромного места, где полиция его не обнаружит. Даже логично - чтобы папаша не узнал и не выпорол. А разглядит и издали все отлично, уж менты себе посветят. Наглядевшись, наш мальчонка сбежит - и дело с концом, словно его и не было. - Золотые слова, - вздохнул Витек. - Его и не было... Марта продолжала мыслить творчески: - А следы как же? Ведь на... этом самом обнаружат следы ботинок Витека. А звонил ребенок. Дитя. - Ты что, не видишь, какие теперь детки пошли? - возмутилась я. Акселераты. Ножищи такие, что ни один полицейский не засомневается, уж будь спокойна. В результате мы все трое настолько поверили в созданного нашим воображением виртуального пацана, что Марту уже не было необходимости агитировать. Она сочла своей святой обязанностью позвонить в полицию вместо бедного ребенка, которому и без того пришлось пережить такой стресс, разыскивая закатившийся мяч. Вдвоем с Витеком они отправились на поиски какого-нибудь таксофона и нашли нужный в районе Черняковской, ведь желательно звонить из ближайшего к месту действия. Тут же после звонка в полицию неимоверно вздрюченная Марта позвонила мне по сотовому и поделилась впечатлениями: - Ты оказалась права, я действительно попала на бабу. И знаешь, должно быть, здорово вжилась в образ, баба мне сразу поверила, прониклась, стала меня успокаивать, то и дело вставляя "деточка". Витек мне на бумажке записал адрес, и хорошо сделал, не то я от волнения все бы перепутала, а так просто с плачем и шмыганьем на все расспросы лишь повторяла как попугай: "Антоневская, восемь, проше пани, Антоневская, восемь, а то татусь прибьет". Слушай, теперь я не сомневаюсь - сразу отправят патрульную машину. Что? Это Витек мне что-то говорит. Ага, Иоанна, мы хотим посмотреть... - О господи, и они туда же, как дети малые. Тогда найдите какой-нибудь предлог. - Да вот ищем, но никак не находится. Что? Вот Витек советует - и без предлога можно, как наш мальчонка, издалека, он знает одно такое место, там полицейские нас не заметят. - Ладно, не возражаю, но задерживаться все равно не советую. Убедитесь, что полиция приехала и полезла в подвал, и смывайтесь, немедленно смывайтесь. Если вас застукают - пиши пропало. Будь у тебя хотя бы камера в руках, еще могла бы сослаться на журналистскую привычку снимать все подряд. А без камеры - загребут, потом не отвертитесь. - Так мы же ни в чем не виноваты. - Именно поэтому. Аргумент был железным, что тут возразишь? *** - Ну вот и все, - как-то мертвенно-отрешенно заявила Марта, переступая порог моего дома. - Больше я не могу. Сломалась. Если учесть, что в наш последний рабочий вечер из-за сенсации, принесенной Витеком, мы с Мартой не закончили отделку сюжета, а к тому же посмертная активность Коти значительно обогатила детективные возможности будущего сериала, то последующие два дня я не отходила от компьютера, претворяя эти возможности в повествовательную ткань. Никто меня не отвлекал, Марта уехала в Краков, мне не звонила, и я ничего не знала о ее новейших любовных потрясениях. И хорошо, что не знала, могла беспрепятственно отдаться творчеству. - А в чем, собственно, дело? - встревожилась я. - В том, что его в глаза не видела! Все эти два дня! - Доминика? - А то кого же? Все. Кажется, и с меня довольно. Этот Доминик у меня уже в печенках сидит! Но надо же как-то Марту привести в нормальное состояние? - Ладно, проходи, не стоять же в дверях. Садись, сейчас принесу тебе пивка. Марта как автомат прошла за мной в кухню, бормоча: - Пива - это хорошо, дай мне пива, у меня во рту не было ни капли пива с тех пор, как ушла от тебя. Дай пива, я хочу пива... - Никаких проблем. Захвати стаканы... Шагая за мной в гостиную со стаканами в руках, Марта продолжала бормотать деревянным голосом, уже не жалуясь, просто выплескивая из себя наболевшее: - А все потому, что на минутку забежала в казино. Так он в наказание мне, понимаешь? Что я, рабыня? Наложница в султанском гареме? Откупоривая банку, Марта в нервах встряхнула ее, из-за чего залила скатерть и близлежащие бумаги. Пока это пустяковое обстоятельство не погрузило ее совсем уж в глубины меланхолии, я поспешила успокоить девушку: - Не обращай внимания, полотно отлично отстирывается в стиральной машине. Стол не антикварный, а бумага высохнет. И все же не меньше получаса ушло на то, чтобы несчастная стала говорить по-человечески, а не как бездушный автомат. Полегчало ей после того, как излила на Доминика тысячи проклятий, так что даже я не выдержала: - Раз он такой, тогда не понимаю, что же тебя в нем привлекает? Одна борода? Марта подумала. И честно ответила: - Сама не знаю что. Есть в нем все же такое... иногда... такое, от чего у меня дыханье перехватывает. И у меня сразу... - ...мозги набекрень? - ласково подсказала я. - Ну, знаешь! - взвилась Марта. - А как бы ты это назвала по-другому? Скажи, я слушаю. Несколько минут Марта размышляла, напряженно всматриваясь в обсыпавшиеся поделки из сухоцветов на стене и попивая пиво. - Возможно, ты и права, - согласилась она. Да и какая неглупая женщина не согласилась бы на ее месте? - А ведь я так мечтала выйти за него замуж и родить ему детей... Теперь же при одной мысли об этом Марта просто содрогнулась с ног до головы и тут же спросила: - А моя внутренняя дрожь внешне проявляется? - Проявляется, еще как проявляется. - А не ты ли сама приводила поговорку! "Женится - переменится"? Или "Стерпится - слюбится"? Точно не помню. - Да, приводила, но в отрицательном плане, говорила: "Не верь этим идиотским поговоркам, сплошное вранье". Жизнь доказала обратное. Причем в обе стороны. - Это как же понимать? - Женщины не обладают монополией на глупость. Я лично знаю двух мужчин, которые не сомневались, что, женившись на своих избранницах, сумеют перевоспитать их, изменить их характер к лучшему. Так до сих пор расплачиваются за свое легкомыслие. Но женских примеров намного больше. Наверное, потому, что среди женщин больше оптимисток. - А я не верю ни в какие перемены, и вообще с меня достаточно! Я обрадовалась, но постаралась не показать этого внешне, ведь такие заявления выслушивала уже сто раз. Взяв распечатку текста, наработанного мною за последние два дня, сунула Maртe: - Вот, почитай, я тут кое-что изменила. О том, как его все разыскивают, суетятся, а он лежит как миленький под лестницей. Читатель... то есть не читатель, а зритель уже знает и теряет терпение, не может дождаться, когда же его наконец найдут... Какой-то невезучий этот наш сериал. Только мы с Мартой углубились в работу, как раздался звонок. Марта подняла голову от бумаг: - Скажи, с трупами к тебе приходят только при мне или без меня тоже? Я уже на ходу ответила: - Только при тебе. Хотят сделать тебе приятное и дожидаются твоего появления. - Вот спасибо, тронута! Щелкнув домофоном, я задержалась у входной двери. Что-то подсказывало на сей раз это ко мне. Услышав топот на лестнице, я распахнула дверь. Цезарь Прекрасный. Мчался, перемахивая через ступеньки, и даже не задохнулся! Естественно, я впустила его, предупредив, что не одна. - И очень хорошо! - ответил младший инспектор, а войдя, сразу же обратился к Марте: - Я, собственно, к пани, не мог вас найти и предположил, что вы можете оказаться здесь. - Так вы все же установили за нами слежку? - фыркнула я. - Избави бог! - возразил полицейский. - Слишком мало у нас людей, такую роскошь мы не можем себе позволить. Марта была польщена. - Что ж, вы правильно все рассчитали. Чем могу служить? Не теряя времени, младший инспектор Чарек схватил свободный стул, уселся напротив Марты и приступил к настоящему допросу: - Что пани делала шестого ноября прошлого года? Озадачились мы обе, причем Мартуся лишь слабо охнула, я же спросила без тени иронии, зато живо заинтересованная: - Пан майор и в самом деле полагает, что человек в состоянии припомнить, чем занимался в какой-то конкретный день почти год назад? - Я не полагаю, я просто знаю, - ответил этот самоуверенный тип, все же добавив после продолжительной паузы: - Особенно если день для человека чем-то знаменателен. Скажем, человек женился, родился, сломал ногу, развелся или у него родился ребенок... да мало ли что еще. Марта поспешно принялась вспоминать: - Замуж я вышла десять лет назад, развелась через два года, так что прошлый год отпадает. Ног ни разу в жизни не ломала и детей не рожала. А что это вообще за день - шестое ноября прошлого года? Может, чьи-то именины? - А я тебе сейчас скажу, что это был день, - пришла я на помощь соавторше и потянулась к книжной полке. Там за телефонными книгами, у стены, стояла толстая пачка календарей шести последних лет, которые я не выбрасывала по той причине, что на многих страницах записывала номера телефонов, которые не считала нужным переносить в записную книжку. Сколько раз они уже выручали меня! - Погоди, сейчас посмотрим... говорите, прошлый год? Декабрь девяносто седьмого... март девяносто восьмого... сентябрь... уже близко... вот! Искомый календарь состоял из длинных узких страниц, с каждым днем на отдельной странице, так что для записей было достаточно места. Я отыскала шестое ноября. - Пятница! - торжественно объявила я и добавила: - Знаешь, что ты делала в этот день? - И что же я делала? - Что ты делала утром - не скажу, у меня сведения начиная с двух часов дня, с этого времени ты была у меня. Зачитываю: "14.15, Марта. Телевидение". На этом запись кончается, но я отлично помню, сборище ваше продолжалось до полуночи. Причем центром были мы с тобой, остальные посменно крутились вокруг нас. Вспоминай, тогда как раз пришлось решать кучу накопившихся вопросов, и с разными людьми. До поздней ночи волынка затянулась, кто-то еще разбил горшок с аспарагусом. И хорошо сделал, аспарагус давно пора было пересаживать, все руки не доходили. Аспарагус мне лучше всего запомнился. - И мне! - обрадовалась Марта. - И я вспомнила, именно в тот день мы спорили из-за сценария по твоему детективу "Роман века". Как же, ведь ни с того ни с сего в нем оказался целый кусок из "Коровы царя небесного". Значит, все это происходило шестого ноября? - Так записано в моем календаре. - Да, денек и в самом деле выдался не приведи господь. Я не удержалась и упрекнула режиссершу: - Дело прошлое, но во многом ты все усложнила. Ваши телевизионщики сами напутали. Зачем ты пригласила тех трех? Из-за них не могли ничего согласовать. Марта отбивалась: - Но это было уже потом. А сначала все шло как по маслу... - Потому что сначала мы еще говорили на тему, а потом наша конференция покатилась под горку... Возможно, мы еще долго бы ссорились, но инспектор полиции призвал нас к порядку. - Если я правильно понял, - сказал он, - обе пани провели этот день вместе. Не стану скрывать, меня интересует отрезок между семнадцатью и полуночью. Не могли бы вы припомнить, кто именно в это время присутствовал на вашей конференции? Мы послушно принялись вспоминать, и не скажу, что это далось нам без труда. Мартина память оказалась лучше моей. - Со сценарием мы покончили где-то к четырем, - рассуждала она вслух, наморщив лоб. - Потом устроили небольшой перерыв, и тут Кайтек, наверное в полпятого, принес кассеты, потому я его и запомнила. Скоро и Доминик появился. А сразу после него - наш ненаглядный... - Точно, - подтвердила я, - и я вцепилась ему в горло, а тем временем вы с Домиником и с этим, как его... забыла, обсуждали свои дела в другой комнате... да как же его фамилия? - Янчевский, - подсказала Марта. - Правильно, все так и было, а когда мы вернулись к вам, там была уже прорва народу... Цезарь Прекрасный торопливо записывал каждое наше слово, а мы тем временем шаг за шагом вспоминали события того злополучного дня. Иногда полицейский перебивал нас, требуя называть не только фамилии присутствующих, но и занимаемые должности. Отвечала ему, как правило, Марта, ведь она знала всех своих, а собрались в тот день у меня в основном люди с телевидения. И мало-помалу стало ясно, что полицию интересует именно Доминик. Это облегчило нашу задачу. Что касается Доминика, то мы с Мартой могли на чем угодно поклясться, что с момента прихода где-то в районе половины пятого и до полуночи, когда наконец последние гости с неохотой покидали мою квартиру, он ни на секунду не отлучался. Они ушли все вместе: Марта, Доминик, мой литературный агент, молодой режиссер и Марта Клубович, которая к тому времени только-только закончила сниматься в русской версии "Что сказал покойник" и рассказывала нам о съемках. Доминик уже обсудил со мной и моим агентом все дела, но не уходил из-за Марты, похоже, в тот день он ее любил. Цезарь Прекрасный принял к сведению наши показания и спросил, кто еще мог бы помнить то сборище. - Да мало ли кто. В тот день было подписано какое-то предварительное соглашение. С датой, так что можете проверить по своей линии. Подписывал же его мой агент и этот, как его... - Тарнович! - подсказала Мартуся. Младший инспектор счел допрос законченным и поднялся. - Чрезвычайно обязан вам обеим, - начал он прощаться, но не тут-то было. Я бесцеремонно перебила полицейского: - Минутку! Скажите нам хотя бы, кто же из этой кучи вами подозревается и в чем? Ведь все они с телевидения. И не пытайтесь убедить меня, что Красавчик Котя или этот ваш Трупский-Липчак как-то связаны с телевидением. Не имеют права, ведь связь я выдумала сама! Должно быть, младший инспектор полиции уже немного привык к нам, не исключено также, что в глубине души был признателен за мои показания о смерти Красавчика Коти, ведь я тогда сделала это добровольно, без меня они бы до сих пор пребывали в тупике, считая его душителем второго трупа. Именно я столкнула их расследование с мертвой точки. Так что нечего... И полицейский не стал упорствовать. Впрочем, вовсе не обязательно в нем заговорило элементарное чувство благодарности, может, peшил расколоться, чтобы тем самым создать непринужденную обстановку в расчете на ответную нашу любезность. Во всяком случае, вздохнул и ответил как-то даже неофициально: - Напротив, телевидение нам только мешает, и мы хотели бы исключить его представителей из... Впрочем, об остальном умолчу, скажу лишь, что именно шестого ноября произошло событие, в котором был замешан убийца Пташинского. Это нам точно известно. И коль скоро в тот момент подозреваемый находился в другом месте, значит, не он... - Доминик! - обрадовалась Марта. - Так ведь мы обе с самого начала твердили пану, что он на убийцу никак не тянет! - Вот и требовалось это проверить. - Проверили, теперь можете и успокоиться. И Марта тоже, перестанут мучить угрызения совести за казино. - Да они давно перестали меня мучить, - обиделась Марта. - Я же тебе сколько раз говорила. Слово "казино" напомнило полицейскому, что у него еще имеются вопросы. И снова к Марте. И он, по своему обыкновению, не стал темнить, задал их прямо: - Нам известно, что в день убийства пани была в казино отеля "Мариотт". Что-нибудь привлекло там ваше внимание? Возможно, кто-то вел себя необычно, странно, нетипично? Марта растерянно поглядела на полицейского, а потом бросила на меня всполошенный взгляд. Ведь любому азартному игроку известно: когда ты весь в игре, обратить внимание можешь лишь на явление из ряда вон выходящее, скажем, на внезапный пожар у тебя под носом или сраженного вдруг чьей-то пулей крупье. Всего остального, что рангом пониже этих стихийных бедствий, игрок просто не заметит, так на кой задавать глупые вопросы? Если уж такая нужда, пусть спрашивает тех, кто пришел только посмотреть, а сам не играл, вот они, возможно, что и вспомнят. Оказалось, однако же, что и Мартуся кое-что заметила. - Разве вот это, - не очень уверенно сказала она. - Один из тех, кто сидел рядом со мной и ставил по пять злотых, приложил вдруг к уху сотовый, соскочил с табурета и выбежал из зала. И больше не вернулся, а у него на счету оставалось больше тысячи пунктов, и в казино потом не знали, что с ними делать. И меня тоже о нем расспрашивали... - Кто расспрашивал? - Служащие казино. - О чем они спрашивали? - Так я же говорю - кто тут сидел, знаю ли я его. А я не знала. К тому же расспрашивать стали не сразу, прошло довольно много времени, как он выбежал. Запомнилось, как бежал, прижав мобильник к уху, и что-то говорил. Да я ведь не присматривалась. И не прислушивалась. У меня как раз наладилась игра, не до него было. К тому же совсем незнакомый человек. - А как он выглядел? - Понятия не имею. Уверена только, что не лысый и без бороды, эти детали мне бы запомнились. - А больше ничего не запомнилось? - настаивал младший инспектор. Старый, молодой, толстый, тощий... Марта даже наморщила лоб, честно пытаясь вспомнить и хоть в чем-то помочь красавцу Чареку, да только у нее ничего не получалось. - Не толстый, но и не тощий. Большой! Такое сложилось впечатление. Когда слезал с табурета и потом бежал к выходу, осталось в памяти - что-то такое большое промелькнуло. Пожалуй, молодой, но не уверена. И наверняка не было в нем ничего запоминающегося, никаких особых примет. Ни сверкающей лысины или яркого платка на шее, ни золотых колец или чего еще такого же заметного. Жаль мне стало их обоих, что так мучаются, и я от чистого сердца предложила полицейскому: - Да вы бы спросили о нем пана Стася, или пана Збышека, или самого пана Мечислава, ведь служащие казино знают прорву своих завсегдатаев. Цезарь Прекрасный был шокирован. - И это предлагаете вы, пани Иоанна? Словно не знаете, что именно услышу от служащих казино в ответ на свои расспросы. Да ведь они в таких случаях всегда оказываются спиной к клиенту, никого не запоминают, вообще не видят, а по фамилиям их никогда не знают. Марта спохватилась: - Я тоже насчет этого типа ничего конкретного не знаю и перед судом не смогу давать показаний. А если мне велят опознать, ни в жизнь не опознаю! Пан майор как-то легко воспринял отречение свидетельницы, вроде бы даже не слышал его. Сидел, опустив голову, и, похоже, о чем-то раздумывал. Я не выдержала: - А как насчет Грохольского? Ведь пожар вы получили от нас, могли бы из элементарной признательности хоть что-то и нам сообщить. Там в самом деле подложили взрывчатку или бомбу? Люди говорили... - В самом деле, - к нашему удивлению, подтвердил полицейский. - И вы обе наверняка знаете, что поджог устроили для того, чтобы уничтожить хранящиеся в доме документы. К тому же момент доставки бомбы пани наблюдала лично, - повернулся ко мне майор. - Да-да, тот самый пикапчик. Бомба была заложена в новый принтер, и часовой механизм привел ее в действие. - И что? - Да ничего. - Это почему же ничего? Неужели невозможно разыскать этот пикап? А еще те машины, номера которых я вам сообщила? Ну, в гараже отеля "Мариотт"? - Номера только одной из них оказались настоящими, - насмешливо пояснил следователь. - Это номера машины постоянного поставщика "Мариотта", привозит в отель спаржу и ранние овощи и забирает на переработку кости. Ни в чем не повинен, уж мы досконально это проверили. - И на кой мне было торопиться их записывать? - с горечью произнесла Мартуся. Цезарь Прекрасный, судя по всему, чего-то еще хотел от нас добиться, но все не решался спросить. Или сам толком не знал, чего именно, или опасался, что вопрос поможет нам разгадать что-то важное для них, о чем нам знать не следовало. Если б сообразила, что интересует пана майора, помогла бы ему высказаться. Наконец решился: - Пани уверена, что... Но Марта невежливо его перебила. - Может, сказали бы, почему все же задушили Липского-Трупчака, попросила девушка. - Вдруг нам тоже мотив преступления на что-то сгодится? Наивная просьба произвела эффект разорвавшейся бомбы. Полицейский даже не смог скрыть, что потрясен. И похоже, именно в потрясении выболтал правду: - Он видел убийцу Пташинского. Его просто необходимо было ликви... Оборвав себя на полуслове, майор спешно распрощался и ушел. *** Остались мы с Мартой одни, немного озадаченные. - Так ведь это любой дурак и сам поймет, - помолчав, недовольно сказала я. - Слишком много увидел, так что пожалуйте вон. Анита полагала, что он собирался продать свою информацию на аукционе. Кто больше... - Да кому она нужна, такая информация? - не поверила Марта. - А ты подумай. И врагу нужна, и заказчику. Если, конечно, во всем этом был заказчик. Представляешь, какую грандиозную сумму он кому-то задолжал! Такую, что предпочел избавиться от Коти, но долгов не возвращать. - Может, у него, бедняги, просто не было денег, - предположила Марта. - А на гонорар для киллера были? - возразила я. - А сколько берут платные убийцы? Если очень дорого, тогда, пожалуй, мог и собственноручно с Котей покончить, - рассуждала Марта. - Огнестрельное оружие, пусть даже с глушителем, обойдется дешевле. Еще какое-то время мы порассуждали на тему, во сколько же сейчас обходится убийство человека, хотя нам обеим оно было ни к чему. Попытались также вычислить личность должника, решившего сэкономить на столь колоссальной сумме, и тоже безуспешно, ничего путного в голову не приходило. А когда отказались от бесплодных рассуждений и вернулись к работе над сценарием, кто-то позвонил Марте по ее сотовому, и одновременно зазвонил мой домашний телефон. Чтобы не мешать Марте, я с трубкой ушла в другую комнату. - Теперь знаю, на чью мозоль наступи Трупский, - без предисловий заявила Анита. - Это некто Кубяк, тайный бухгалтер всех мафиози, расхитителей, махинаторов и членов правительства. И вообще всех, кто незаконно прикарманивает крупные суммы. Я уже убедилась - здесь у меня больше возможностей разузнать о финансовых махинациях польских воротил, чем в самой Польше. - Кубяк, Кубяк... - пыталась вспомнить я. Ведь приходилось уже слышать эту фамилию, причем не так давно. И вспомнила. Ну конечно же, Кася говорила мне что-то о Кубяке... И я крикнула Аните в трубку: - А, вспомнила! Так что же ты знаешь о Кубяке? - По образованию экономист и юрист, вроде бы производит расчеты, организует кредиты, оформляет самые разные денежные документы. Надеюсь, понимаешь, что я лично его услугами не пользовалась. И знает все обо всех, потому что клиентов у него прорва, все только с ним желают иметь дело. - Почему? - Потому что чрезвычайно информированный специалист. Всегда в курсе того, кто может дать кредиты и, наоборот, кому можно дать деньги в долг, кто блефует, строя из себя богатея, а у кого и в самом деле имеются серьезные гарантии, скрытые от глаз людских и налоговой инспекции. И нет таких тайных счетов в банке любой страны мира, о которых он бы не знал. А главное, обеспечена тайна вклада... ну прямо как в швейцарских банках. На него можно положиться, словечка лишнего не проронит. Давно начал и теперь пользуется таким кредитом доверия, как редко кто. Трупский же - я тебе, впрочем, говорила - пытался куда можно и нельзя нахально пролезть, втиснуться, так что, полагаю, был очень для Кубяка неудобным конкурентом и обстоятельством, ну как чирей на заднице. Так что, скорее всего, он Кубяка достал и тот решился наконец от этого чирья избавиться. Подумав, и я согласилась - мог, и поинтересовалась, брал ли какой процент Кубяк за свои услуги? - А ты бы поверила, скажи я тебе - нет, не брал? - фыркнула в трубку Анита. - Дескать, такой альтруист-космополит, мечтающий живьем попасть в рай господний. - Но ведь он же отличный экономист, специалист высшего класса, к тому же и практикующий юрист. Не должен такой человек сам заниматься мокрой работой! - Да почему сам? Наверняка у него хватило ума и ловкости организовать все по первому разряду. К тому же располагая полной информацией. - Знаешь, я бы предпочла, чтобы ты все это рассказала полиции. - Какой полиции? - Хотя бы датской. Мое предложение явно не пришлось Аните по вкусу, и она с ехидством произнесла: - А такую мелочь, что в настоящее время я нахожусь в Гамбурге, ты не учитываешь? - Но ведь в Данию возвращаться намерена? - Намерена, разумеется. - Так по возвращении и расскажи. - Да какое дело датской полиции до какого-то польского прохиндея Кубяка? - Как это какое? Он же преступник. - С чего ты это взяла? Обыкновенный легальный экономист, высококлассный специалист. И никто не в состоянии ему инкриминировать тот факт, что имеет свободный доступ в компьютеры всех банков мира и вполне легальное прикрытие. Да на фиг он датской полиции? - Погоди, она же тебя уже допрашивала, значит, интересуется. - Кто допрашивал? - Да датская же полиция! - Какая полиция?! В раздражении я механически попыталась отодрать засохший побег аспарагуса, но лишь сломала ноготь. И в десятый раз прокричала в трубку: - Датская, ну сколько можно повторять? Не польская же, она бы не успела, ты тогда сразу уехала в Данию. И услышала поразивший меня ответ. Спокойно, четко, отделяя каждое слово, Анита заявила: - Никакая полиция никакого государства ни одного слова мне не говорила, слышишь? Разве что французская, оштрафовав за не правильную парковку. И все сказанное по телефону тогда и сейчас я говорю лишь тебе, поняла? Только тебе! Надеясь, что куда-нибудь сгодится, и ожидая взамен тоже получить интересующую меня информацию, как мы это с тобой уже не раз делали. - Езус-Мария! - в ужасе простонала я. - Что-то не так? - поинтересовалась Анита. - Не так! Все не так! Вот теперь я вообще перестала что-либо понимать и придется разбираться. Чует мое сердце - допустила какую-то ужасную ошибку. А ты и в самом деле уверена, что не давала никаких показаний датской полиции по запросу польских властей? - Разве что в невменяемом состоянии, но могу тебе поклясться, что за все это время ни разу не напивалась до бесчувствия. Да и не только за последнее время, такое лишь в молодости со мной случалось. - И уверена, что никому, кроме меня, ничего не рассказывала? - Никому, провалиться мне на этом месте. Вот расспрашивать расспрашивала, не отрекаюсь, но очень осторожно, ну да ты меня знаешь. И кое о чем вспоминала... Надеюсь, ты меня не считаешь кретинкой? Нет, кого-кого, а уж Аниту я кретинкой сроду не считала. Сумасбродной была, выкинуть какой-нибудь неожиданный фортель могла, но в уме ей не откажешь. И все же в данном конкретном случае у меня так отчаянно не сходились концы с концами, что я просто всей шкурой ощущала, как напряжение повисло в воздухе. Постаралась взять себя в руки и внутренне собраться. - Да воздаст тебе господь за Кубяка, - поблагодарила я подругу. - И за Трупского. Чем все это закончится, пока не знаю, мне надо хорошенько подумать. Нутром чую - что-то непонятное закрутилось под моей крышей. - Ты имеешь в виду анатомию или архитектуру? - И то, и другое. - Если что-то серьезное, я первая должна узнать. Ты просто обязана обо всем рассказать в первую очередь мне! - Да я бы тебе уже сейчас рассказала о том, как был обнаружен труп Красавчика Коти, если бы не сумбур в голове, так что придется немного подождать. А когда буду в состоянии изложить всю запутанную историю, в подробностях и отдельными кусками, обязательно это сделаю и даже проконсультируюсь с тобой, только вот как тебя отловить? Куда тебя опять черти понесут? Анита охотно поделилась своими планами на ближайшее время: - Сейчас я немного побуду в Копенгагене... ладно, так и быть, запиши тайный номер моего сотового. Только три человека его знают, ты будешь четвертой. Драгоценный номер Анитиного телефона я записала на полях телевизионной программы, первом обрывке бумаги, подвернувшемся под руку. Анита отключилась, я же вернулась к Марте вконец замороченная... Марта тоже после своего разговора по телефону была так взволнована, что у нее тряслись руки и она никак не могла попасть своим мобильником в отведенное ему отделение сумки. - Что в твоей квартире такое завелось? - раздраженно поинтересовалась она. - Какие флюиды, излучения или еще похуже - мистические явления? - Когда-то, очень давно, завелись клопы. Но не мои, соседские, и от них я давно избавилась. К тому же не мистические и не метафизические, а самые обыкновенные. Опять что-то стряслось? Погоди, принесу пиво, мне тоже не мешает успокоиться. Испытать такое потрясение... - Потрясение испытала я, а не ты, - возразила Марта. - У тебя привилегия на потрясения? - поинтересовалась я на полпути в кухню. - А другим нельзя? Говори сразу, кто звонил. - Доминик. - Понятно, - презрительно отмахнулась я, вернувшись с банкой пива и стаканами. - Ему срочно понадобилась плевательница? - Какая там плевательница! - даже не обиделась Марта. - Дай хлебнуть пивка, я не совсем поняла... Ему, видите ли, не дает покоя полиция, а все из-за проклятого пожара и кражи на телевидении. Заявляют - "кража со взломом", так это у них называется. А на телевидении никакого взлома не было, просто кто-то свистнул кассеты с пожаром, так они пристали к Доминику с ножом к горлу: кто украл и что ему об этом известно. А ему ничегошеньки не известно, и все это из-за меня, и откуда я знаю некоего Грохольского, и вообще, как мы могли предвидеть, что именно там дом загорится? Так если у меня самой крыша поехала - нечего других грузить, заявил, теперь по моей вине у несчастного ни минуты покоя. Тем более что полиция и ему самому не верит: как можно, находясь в соседнем номере, не слышать в ночной тишине того, что происходило рядом? А он не слышал, и все тут! Полиция вцепилась в него мертвой хваткой. Сначала показания выколачивала, потом требовала вернуть кассеты с пожаром, а теперь и вовсе обнаглела: совала под нос фото какой-то страшной рожи и велела сказать, кто такой. А он сроду ни с какими страшными рожами не водился. И с какой стати он, Доминик, должен что-то знать о Ящере Збине, терпеть не может этого типа и держится от него на расстоянии, да и тот ему в друзья не набивается. Почему о Ящере не расспросят Пуха, а все лезут к нему? Он больше так не выдержит и никогда мне не простит... Я остановила разогнавшуюся Марту: - А помедленнее нельзя? Я за тобой не поспеваю. - Это ты за Домиником не поспеваешь, - крикнула Марта, - это он свалил все в кучу, аж заикался от спешки и злости. И еще сказал - будут допрашивать нас всех: и меня, и Павла, и Кайтека. - Езус-Мария! - простонала я и отхлебнула пива, явственно ощущая нараставшие на мне килограммы. Марта молчала и ждала от меня разъяснений, я же пока не могла упорядочить сумбур в голове. Чувствовала лишь, что он начинает принимать какую-то странную форму. - А на кой тебе понадобились мои старые клопы? Марта поперхнулась пивом. - Иоанна, хоть ты не издевайся надо мной! Хочешь совсем добить? Пришлось постучать девушку по спине. - Извини, мысли путаются. Клопы тут ни при чем, я о метафизике хотела спросить. - А, это я к тому, что каждый раз, как приду к тебе, обязательно какой-нибудь кошмар обнаружится или кто заявится с чем-то неожиданным. Сама подумай, то Цезарь Прекрасный... - Не такой уж он кошмар! - Внешне, но ведь сколько беспокойства вносит! А твой Витек со своим трупом! И я уже невольно жду - вот-вот пожалуют бандюги, наведут пистолет и потребуют... - Пленки? Да ради бога, не станем рисковать жизнью, дам им эти проклятые кассеты, у всех нас уже есть копии. Еще и пивом угощу. А теперь успокойся и послушай мои новости, давай вместе подумаем. Опять позвонила Анита... Постаравшись устроиться поуютнее, я как можно доходчивее передала девушке свой разговор с Анитой. Травмированная Домиником, Марта поначалу не могла сосредоточиться, пришлось пару раз силой заставить ее вытряхнуть из головы проклятого нытика, и вскоре до нее стали доходить и смысл, и значение услышанного. Умница Марта усекла суть возникшей проблемы: у нас полиция усердствует чрезмерно, на людей бросается, а Анитой совсем не заинтересовалась. Что бы это значило? - Смотри, и даже по времени совпали, - заметила моя соавторша. - Звонки Аниты и Доминика, что же еще? Предлагаю шаг за шагом проследить оба их сообщения, если, конечно, в истеричных выкриках Доминика есть хоть какой-то смысл. - Я бы не исключала смысла, ведь полицией обнаружен труп Красавчика Коти - кстати, благодаря тебе, "деточка", - и действия полиции логичны. Они просто должны были взяться за Доминика, а то, что он воспринимает расспросы полиции с присущей ему истеричностью, - его дело. Впрочем, полиция может лишь догадываться о том, что труп в подвале - Красавчик Котя, ведь и документов при нем наверняка нет, и безжалостное время поработало. - А нашего красавчика Цезаря ты совсем за дурака держишь? Мы же ему все растолковали. - Если не потащили меня в морг опознавать Котю, значит, пан майор что-то скрывает. - Зато о подгоревшем Грохольском треплется направо и налево. - Да, раз пожар грабанули... А Доминик руководит редакцией... Так что же он может скрывать, наш Чарек? Они сами вышли на свидетеля... - Постой, кто вышел? - Да менты же. - Не улавливаю. Ты о каких ментах?.. - Пока сама не знаю. Говорю же - надо подумать. Зазвонил мой сотовый. Витек. - Я случайно оказался у твоего дома. Можно зайти? Я очень обрадовалась Витеку, о чем ему и сказала, щелкнув домофоном. При возникшей проблеме и сумятице в умах у нас с Мартой очень пригодился бы третий ум, дружественный и рассудительный. Через две минуты Витек уже сидел в самом удобном кресле за столом в гостиной. Отдышавшись, выразил желание выпить сначала стакан пива, а потом чашку кофе. Пиво было ему незамедлительно предоставлено. Начал он с оригинального заявления: - Ничего не понимаю. Чего хихикаете? Я же не шучу, и в самом деле вконец запутался! Я поспешила его обрадовать: - Мы тоже! Надеялись, что ты нам кое-что разъяснишь. - Я вам? Да я сам от вас хочу потребовать разъяснений! - Хорошо, хорошо, мы тоже готовы рассказать, что знаем, - успокоила его развеселившаяся Марта. - Только сначала говори, чего не понимаешь. - И, обратившись ко мне, пояснила: - Надеюсь, он расскажет понятнее, чем Доминик. Уж заикаться, во всяком случае, не будет. - Витек не будет, - согласилась я. - Хотя бы потому, что дорожит временем и без конца повторять одно и то же не станет. - Факт, не стану, - кивнул Витек. - Время для меня деньги. Так вот, я получил официальную повестку из полиции. И замолчал. Ну нет, это слишком кратко. А поскольку молчал твердо, невзирая на наши вопросительные взгляды, пришлось его подтолкнуть к дальнейшим признаниям: - И что дальше? Вызов в полицию сам по себе еще ничего не значит. Марта поддержала меня: - Мало ли зачем человека вызывают в участок? Скорость мог превысить, сбежать с места происшествия или припарковаться где удобно, в неположенном месте. - Не припарковывался и не сбегал, - проворчал Витек. - Ну ладно, по порядку. Тот самый труп демонстрировали всем жителям округи - вдруг его кто узнает. Вы правильно догадались, документов при нем не обнаружилось. Вообще ничего не обнаружилось. - Я первая догадалась! - похвасталась Мартуся. - Умница! - похвалила я. - Налицо явные успехи в криминалистике. Не перебивай парня, пусть говорит. - Ну и мой клиент, тот, которого мы с корешем тогда доставили мертвецки пьяного, тоже приглашался, а через него менты и до меня добрались. - И что, кто-нибудь из окрестных жителей его опознал? - Никто. Сосед-мафиози наверняка его знал, но отперся, а уж радовался или испугался - не скажу... - Мог испытывать смешанные чувства, - предположила я, и тут уж пришлось Марте меня одернуть. Ничего, Витек последовательно придерживался темы: - Может, и смешанные, главное - отперся. А ведь он его знал, тут уж я уверен, но ментам припереть его к стенке не удалось, хотя по всему видно не поверили. А на плохую память каждый имеет право. Вот мой пьянчуга, так тот действительно не знал покойника, однако встречать приходилось, сам мне об этом по секрету сообщил. И теперь полиция со страшной силой всех расспрашивает и вынюхивает, чтобы установить личность моего трупа. Вот это меня и сбивает с толку. Ведь вы, кажется, уже сообщили полиции о пропавшем из "Мариотта" трупе? - Вот именно! - торжествующе и угрюмо заявила я. - Логично рассуждая, менты должны были сначала связать ваш труп с моим, а потом уж проверять, он или не он. А они, выходит, понятия не имеют о личности покойника. Вас в полицию пока не тягали? - Пока нет. - Не огорчайся, - опять поспешила с утешениями Мартуся, - судя по истеричным выкрикам Доминика, скоро и до нас доберутся. - А как доберутся - тоже через труп? - не понял Витек. - Нет, через пожар. Витек удивился: - Так, выходит, менты связывают одно с другим? - Нет, - поправила я его, - это мы связываем. Причем не обязательно в действительности, пока у нас это взаимосвязано в нашем сценарии. Ох, Мартуся, ты все же права, не мешало бы как-то различать, что мы сами придумали, а что взяли из жизни. Ну, хотя бы выписать события в два столбика или выделить жирным шрифтом. А то засудят нас с тобой за то, что вводим в заблуждение органы правопорядка. - А за это статья полагается? Я, как знаток уголовного кодекса, успокоила соавторшу: - Да нет, в крайнем случае заставят пройти психиатрическую экспертизу. Знаешь, у нас очень удобно быть психом. - Все равно не хочу! - вскинулась Mapта. - Да и времени у меня в обрез. - Потому и советую: давай выпишем в два столбика... - Погодите, - вернул нас к делу Витек. - Раз вы просили в подробностях, то слушайте дальше. Так вот, я общаюсь со многими людьми, слушаю, что говорят, по кусочкам собираю информацию. И большинство придерживается такого мнения, что замочил бедолагу и в самом деле должник. Есть такой, при большом бизнесе ошивается, недвижимостью ворочает, а сейчас еще и на транспорт нацелился. - В каком смысле? - А в таком, что у нас общественный транспорт понемногу сворачивается, глядишь, то трамвай прикроют, то автобусную линию ликвидируют. И если у человека машины нет, скоро придется на лошадях ездить. Это в городах, а на селе и того хуже. Земля лежит который год необработанная, сельское хозяйство загибается. Техника переломана, а лошадей кормить надо, опять же с овсом проблемы... - Слушай, что ты нам тут о конце света рассказываешь! Сам давай ближе к делу. - Я не о конце света, а о планах бизнесменов. Это крупная компания общеевропейского масштаба, в нее вошли толстосумы из многих стран, ну и этот наш воротила... - Фамилия у него есть? - Есть, должно быть, только мне не называли. И вроде бы получается, что он лишь прикидывался таким супербогатым, а собственных средств не оказалось, на кредитах выезжал. И как дошло до серьезных расчетов, тут и выяснилось - с кредитами тоже расплатиться не в состоянии. А мафия ведь не швейцарский банк, пролонгировать не торопится. В результате, наверное, и прикончил шантажиста, возможно в нервах. Я возразила: - В таком случае он должен был прикончить и того, кто стал свидетелем первого убийства, надо же быть последовательным... - Ты права, но за что купил, за то и продаю. - Странно, что ты узнал об этом, - удивлялась Марта. - Если они такие уж мафиозные воротилы, должны тайно проворачивать свои дела, не трепаться направо и налево. Витек терпеливо повторил: - Я же сказал - от людей наслышан. Никто целиком мне эту историю не рассказал, просто я на ус мотал и по кусочку складывал. И вышла такая вот мозаика. Конечно, могу ошибаться, но в целом, уверен, картина правильная. - В таком случае и полиция должна бы столько же знать, - задумчиво сказала я. - Пожар от нас получили, Чарусь лично забрал. Какого черта продолжают терзать Доминика? Витек, а не вышло в твоей мозаике, что этим воротилой-должником является человек из телевизионной братии? Ну, понятно, не скромный служащий, даже не заведующий редакцией или там телеканалом, но очень крупная шишка, с самой верхушки? - Спроси о чем полегче, - пожал плечами Витек. - Откуда мне знать? Вот ты, например, знаешь, какие силы природы правят нашим телевидением? То-то. Вот и я понятия не имею. - Мартуся! - требовательно обратилась я к соавторше. - Точно знаю лишь одно - не я! А там... Правление наше, должно быть. Его председатель? Или сам министр... - Ну, если ты добралась до министра, я умываю руки! Благодарю покорно, такой труп мне не нужен! Предупреждала же, что в политическое болото лезть не желаю и не буду! И мне все равно, кто убийца, пусть даже член правительства. Скажем, Олекса. - Почему именно Олекса? - изумилась Марта. - А я откуда знаю? Рожа примелькалась, вот и назвала фамилию. Не только потому, что из коммунистов. Внешне совсем не похож на такого, кто станет стрелять пулями дум-дум или собственноручно душить человека. Такого в последнюю очередь заподозришь... Уверена, что в его доме даже карпа на сочельник приканчивает нанятая прислуга, сам же он сидит, забившись в угол спальни и заткнув уши. - Сомневаюсь! - твердо заявил Витек. - Почему? - удивилась я. - Неужели веришь в честность Олексы? - Зачем затыкать уши? Карп не визжит и не кудахчет... - Не настаиваю, пусть не затыкает. Я лишь одно хочу сказать: в принципе нам об этих убийствах все известно, личность убийцы для нас значения не имеет, и я бы поставила на этом точку, если бы... если бы не перестала понимать. Ладно, пожар вписывается, Грохольский на месте, если это тот самый, что остался в памяти с давних пор, интерес к нему обоснован, как-никак бывший прокурор, мы его уже вставили в сериал в качестве юрисконсульта, и не удивлюсь, если и в действительности он тоже стал советником. Сжечь хотели кассеты или векселя - какая разница? Bpoде бы все логично, даже идиотские истерики Доминика находят свое объяснение, но я все же никак не могу понять... С самого начала моего монолога Марта и Витек дружно кивали, соглашаясь, значит, были того же мнения. - А теперь хорошо бы и кофейку выпить, - напомнил Витек. - Я сварю! - вызвалась Марта. - Мне не мешает подумать, а думается лучше всего, когда крутишься в кухне. Я знаю, где у Иоанны что лежит. Охотно свалив на Марту хозяйственные заботы, я принялась разрабатывать план действий. Мы с Витеком договорились, что сразу после допроса в полиции он нам все расскажет. В глубине души я удивлялась тому, что Витека собираются допрашивать не в прокуратуре. В полиции, как правило, лишь производят дознание после того, как узнают о преступлении, теперь же должно вестись формальное следствие, а это уже дело прокуратуры. Впрочем, не буду придираться, пусть разбираются сами. Витек высказал предположение: сам факт обнаружения трупа относится к фазе дознания и до прокуратуры дело не дошло. А во мне все крепло убеждение - что-то здесь не в порядке. - Поняла! - крикнула Марта, входя с кофе. - Кубяк! - Какой еще Кубяк? - недоверчиво поинтересовался Витек. - Тот, о котором сказала по телефону Анита! Главбух кредитной конторы. Или он должен быть убийцей, или его должны убить. И тогда все встало бы на свои места. Витек недовольно проворчал: - Кубяк какой-то... Собирались мне толком все рассказать, да ничего не говорите. - Ну так сейчас расскажем. Я свалила на Марту и эту задачу, и она выдержала экзамен на отлично. Витек задумался, попивая кофе, и после довольно продолжительного молчания заявил: - Все эти разговорчики о его задолженности относятся к области сплетен, это не доказательства. Никто не знает, чем официально занимается этот ваш Кубяк. Может, он замминистра финансов? А с замминистрами у нас никакая прокуратура не разберется. - А если скромный казначей какой-нибудь партии? Их у нас за последнее время развелось без счета. Например, аграриев! - вдохновенно предположила я. Марта внесла свою лепту: - Он может быть председателем Главной контрольной инспекции. - Даже любопытно, кто же все-таки ведет расследование, вы или полиция? - ехидно поинтересовался Витек. Это замечание отрезвило нас с Мартой и заставило отнестись серьезнее к проблеме. - Холера, до чего же затягивает эта детективная история, - пожаловалась я Витеку. - Человеку что-то не понятно, так он ни о чем другом думать не может, все пытается сам разобраться. Вот я клялась пальцем не прикасаться к тому, что связано с политикой, а никак не получается. Ну сами глядите: ведь сколько всего наворочено в связи со смертью Красавчика Коти и как мало уделяется внимания Липчаку-Трупскому. Поневоле задумаешься... - А кто виноват? - не преминула напомнить Марта. - Кто отыскал такой трудный труп? - Лично знакомый, поэтому и отделаться от него труднее. Но хватит о трупах, пусть ими занимаются органы, а нам пора вернуться к нашим делам. Столько уже накопилось материала, бери и черпай полными горстями. Всю политику переведем на рельсы личных взаимоотношений. На преступления наши герои идут лишь во имя великой любви, ревности и тому подобных благородных побуждений. Малость служебных проблем, конечно, оставим. Марта, спокойно, уверяю тебя, по сравнению с окружающей нас действительностью это будет выглядеть невинным развлечением. Подумаешь, обманы, хищения и прочие мелочи. Марта полностью одобрила мое заявление. Витек поморщился: - Мне тоже не доставляет удовольствия копаться во всей этой теперешней грязи, однако я не слепой и не глухой и пока не собираюсь закрывать на все это глаза. Мы с Мартой похвалили парня за его высокую гражданскую позицию. Наши посиделки закончились довольно поздно в очень дружеской атмосфере. А уже ближе к ночи позвонила снова взвинченная Марта. Ей прислали из полиции повестку, вызывают в качестве свидетеля... *** Рапорт Витека о его допросе в полиции был краток, но ведь и он мог рассказать стражам порядка очень немного. Просто описал в нескольких словах, как привез домой пьяного клиента, потом трудности затаскивания клиента в его дом через подвал соседнего участка, ответил на вопросы, как давно знаком с клиентом и что он за человек, и сообщил анкетные данные кореша. И на этом, собственно, все закончилось. В соответствии с нашими планами, Витек больше ничего и не знал. Затем наступило затишье, какое-то время мне пришлось терпеливо ждать, и тут очень помогли оладушки. Я жарила их из начинки для курицы. Курицу мы давно съели, начинка осталась, так чтоб не пропадала. Оладушки из начинки жарятся кошмарно медленно, потому что требуется очень маленький огонь. Если огонь сделать посильнее, процесс значительно ускорится, но тогда угольки со сковороды можно сразу выбрасывать в помойное ведро. Потом пришел Бартек, даже не предупредив по телефону. Не я его влекла, это факт. Накануне вечером он был у Марты, когда той принесли повестку в полицию, и они договорились после полиции встретиться у меня. Бартек не сомневался, что я знаю об этих планах. А уже через час Мартуся в жутких нервах металась по моей квартире. Если учесть, что от входной двери до балконной более тринадцати метров по прямой, ей было где разрядить эмоции. - Я так не могу, сидит мужик и пишет. От руки! Понимаешь? От руки!!! А второй сидит и тюкает на машинке. Если бы хоть на электрической, так нет, на самой обычной старой развалюхе, ну вот как у тебя, "Ремингтон" что ли. - У меня "Оливетти"! - с гордостью поправила я. - Неважно! - продолжала бушевать Марта. - Надо позвонить, один из них звонит, а там занято!!! Сидит и дозванивается терпеливо! Не знаю, слышали ли они о компьютерах, которые есть в каждой школе. Об Интернете наверняка слыхали! Как такие могут хоть чего-нибудь добиться?! Я пыталась успокоить девушку: - Говорила ведь тебе, что техническое оснащение обычного полицейского отделения еще хуже, чем в наших больницах. Но все же у них водятся и картотеки, и фотографии... - Картотеки! - фыркнула Марта. - В этих картотеках они могут рыться до посинения, разыскивая нужную бумагу, ну прямо как ты. Где у тебя шестнадцатая страница? - вдруг заорала она диким голосом. Я вздрогнула. Всевозможных шестнадцатых страниц у меня было множество, хотя и признаюсь - с ходу найти их было бы нелегко. А на Мартусю что обижаться. Уровень технического оснащения нашей полиции кого угодно доконает. Это к услугам преступников самые современные завоевания цивилизации, а у полиции лишь антикварные "Ремингтоны" и устаревшие картотеки. Хоть смейся, хоть плачь... Вскоре выяснилось, что Мартуся распсиховалась не только из-за жалкой милицейской техники, но и по существу. Об этом она поведала нам, немного побегав и выкричавшись. - Если вчера я ничего не понимала, - мрачно заявила девушка, - то сегодня понимаю и того меньше. Вцепились они в меня, словно клещи, выпытывали о пожаре, о краже со взломом в моей квартире и на телевидении. Откуда я узнала, что там пожар? Очень просто - от Павла. А что там было в отеле, зачем я вообще явилась в "Мариотт" и что мне известно о Доминике? Так ведь обо всем этом они уже давно должны знать от Чарека. Или наш прекрасный Чарусь для себя коллекционирует все наши показания? Это же не бабские сплетни, а информация для служебного пользования. И вот еще что. Я просто голову сломала, никак не могла решить, надо ли упоминать о тебе. Ведь о чем только не расспрашивали, а о тебе ни слова! Ни о тебе, ни о твоей кошачьей пташке. И в конце концов у меня как-то вырвалось: дескать, их сотрудник нас уже обо всем этом расспрашивал и ему все давно известно. Какой сотрудник? А я знай твержу - Чарусь да Чарусь, фамилия и звание из головы вон, потом вспомнила, говорю - как же, пан майор Чарусь Прекрасный! Так они выразительно переглянулись и очень вежливо дали мне понять, что я заговариваюсь. Теперь уже и я помрачнела. - Могла бы запомнить - младший инспектор Цезарий Блонский. Может, он, не дай бог, какая спецслужба? - Так что, между ними стена? Железный занавес? - Не знаю, не скажу. Возможно, им пришлось перед тобой притворяться, что такого инспектора не существует. Но главное не это. Так, говоришь, они не связали одного с другим? - Они вообще ничего не связали. Молча выслушав Марту, Витек высказал мнение: - Вынужден с вами согласиться, история странная. С ментами сталкиваться мне приходилось, профессия такая. Техника техникой, но ведь невозможно, чтобы они были такими идиотами. Я-то знаю, что никакие они не идиоты, обычно много чего знают и соображать умеют. Так что ваше счастье, что не обязаны опираться на реальные факты, а можете писать все, о чем захочется. Последние слова бальзамом пролились на наши изболевшиеся сердца, и мы с Мартой сразу успокоились. Марта тут же оживилась и даже преисполнилась оптимизмом. А ведь и в самом деле: независимо от всяких дурацких осложнений в развитии реальных событий, наш сценарий может развиваться по заранее задуманному плану, и какое имеет значение, понимаем мы происходящее вокруг нас или нет. А если в сценарии навыдумываем даже несусветные глупости, жизнь все равно их переплюнет. Отбросив посторонние мысли, Марта с Бартеком принялись оживленно обсуждать профессиональные проблемы, а именно сценографию первой серии нашего произведения. Предполагалось снимать в павильонах, причем следовало продумать во всех подробностях их интерьеры, чтобы использовать не один раз. Я же все никак не могла смириться с пилюлей, преподнесенной нам прекрасным Цезарем. И не выдержала: - Ну нет, так я этого не оставлю, все же позвоню ему. Занятая интерьерами, Марта не сразу врубилась. - Кому? - Да Цезарю же. Он оставил мне номер своего личного телефона, чтобы звонила в случае чего. Глупо звонить без причины, помоги выдумать какой-нибудь предлог. Мартуся, умница, сразу сделала дельное замечание: - Я считаю, мы вообще должны появляться не с вопросами, а с сообщениями. Не наше собачье дело задавать вопросы. Сколько раз он давал нам это понять! - Правильно, - согласилась я. - И не обязательно что-то сногсшибательное, достаточно легкого подозрения. Так что мы с тобой заподозрили? - Все. - Многовато, давай что-нибудь пусть и маленькое, но конкретное. Все замолчали и принялись интенсивно выдумывать конкретику. - Знаю! - осенило меня. - Анита! Кубяк! Мы еще про Кубяка ему не рассказывали. Осторожный Бартек предостерег: - Если этот Кубяк настоящий, может вас и привлечь. Прокурору пожалуется. Вот у меня лично все в голове перепуталось, я просто не в состоянии разобраться, что настоящее, а что вы придумали. А Мартусе еще кое-что вспомнилось, и она нерешительно спросила: - Слушай, а Плуцек? О Плуцеке мы Чареку рассказывали? Я озадаченно молчала. Черт его знает, разве все упомнишь? Но как бы то ни было, по-моему, Кубяк в качестве предлога - лучший. Разыскала личный номер сотового телефона майора Цезаря. Прошлый раз как-то сразу дозвонилась, а вот теперь не получалось. Официальный голос автомата отчетливо сообщал мне какую-то информацию, возможно, чрезвычайно интересную и важную для молодежной аудитории, но совершенно непонятную мне. И в заключение меня попросили оставить сообщение. Никаких сообщений я оставлять не собиралась и переключилась на обычный телефон. И опять номер Чарека не отвечал. Но от меня не так просто отвертеться, не на ту напал! - И не надейся, я тебя, подлеца, все равно отловлю! - сквозь зубы прошипела я и набрала телефон дворца Мостовских. Во времена ПНР в этой резиденции МВД мне были знакомы и многие сотрудники, и их телефоны. По слухам, полиция унаследовала резиденцию, так что должна была унаследовать и номера телефонов. Увы, в моем блокноте все они были записаны беспорядочно, но, к счастью, на глаза сразу попался телефон отдела особо тяжких преступлений. Вот этот подойдет, ведь даже при демократии убийства невинной шалостью вроде бы пока не считаются. Позвонила, вежливо представилась и попросила к телефону младшего инспектора Цезаря Блонского, который, насколько мне известно, занимается расследованием убийства в отеле "Мариотт". А если даже не руководит расследованием, в любом случае причастен к нему. Он уже допрашивал меня по данному делу и просил звонить, если появится что новое. Даже телефон свой оставил, но, к сожалению, тот номер не отвечает. И тут заварилась каша, да какая! Уже не я настаивала - вынь да положь мне красавца Цезаря. Уже они сами, мои дорогие менты, со всем пылом и жаром бросились его разыскивать. Езус-Мария, как же они в меня вцепились! По сотому разу описывала я им его внешний вид, по сотому разу пересказывала все, что тогда сообщила красавцу майору. Милицейское удостоверение? А как же - махнул им у меня перед носом, но я внимания не обратила. Да, возможно, махнул библиотечным читательским билетом или абонементом в бассейн, но фотография была - помню. В ходе продолжительного и, что уж тут скрывать, утомительного общения с полицией я высказала ряд предположений. Ну, скажем, не может ли так получиться, что Главное полицейское управление втайне следит за действиями столичного полицейского управления, отсюда нестыковка. Мое предположение не нашло понимания у собеседников, и они сделали попытку разъединиться со мной. Ну уж это фигушки, не разлучусь, пока не найдут мне Цезаря Блонского. Наконец сошлись на том, что я приеду к ним завтра утром лично и выскажу все, что пожелаю, при условии, что впустят мою машину на их внутреннюю стоянку. От этих переговоров я даже устала, зато пришла к выводу: в Главном полицейском управлении все же имеется какой-никакой компьютер. Пока я выясняла отношения с полицией, присутствующие бросили свои дела и с интересом прислушивались к моим репликам. Мартуся даже на цыпочках смоталась за холодным пивом, чтобы мне горло промочить. Наконец я положила трубку и злым голосом объявила: - Младшего инспектора Цезаря Блонского вообще не существует. Мартуся с Бартеком продолжали молча пялиться на меня, не зная, как отреагировать на такой пассаж. Витек же оказался очень доволен услышанным. - Ну и ну, здорово ты их прижала! Я всегда считал, что вы с Мартой хорошо дополняете друг дружку. - Так ты уверена, что они не пытались скрыть от тебя наличие тех самых... как их... специальных служб? - неуверенно поинтересовалась Марта. - Уверена, они и сами взвинтились. Сначала попытались сохранять каменное спокойствие, но долго не выдержали и повели себя как нормальные люди. Я, конечно, могла заявить, что никуда не поеду, но раз они со мной по-нормальному, то и я с ними. Вежливо попросили. В конце концов, они честно опрашивали людей, не их вина, что не сразу вышли на меня. - Тогда, может, оно и хорошо, что вы не успели сказать ему о вашем Кубяке, - трезво заметил Витек. - И о Пуцике! - подхватила Марта. - Хотя Пуцик - это наше внутреннее, сериальное дело. Однако надо же, каков подлец! Так обвел нас вокруг пальца! - Еще как обвел! - задумчиво проговорила я. - И смотри, как долго держался. Начал поддаваться помаленьку, постепенно, мы не сразу и заметили. Только под конец не выдержал, когда у него вырвалось, что Трупского-Липчака тоже следовало пристукнуть как нежелательного свидетеля. И всю дорогу корчил из себя этакого Каменного Гостя, роль нелегкая. Представляю, сколько намучился, бедняга. Впрочем, в спецслужбы именно таких людей и подбирали. - В таком случае не хотела бы я иметь дела с людьми из спецслужб! заявила Марта. А кто бы хотел? Бартек открыл было рот, собираясь что-то сказать, но молча закрыл. Мы же с Мартой, чрезвычайно встревоженные, принялись вспоминать, что еще успели выболтать лжеполицейскому, и строить догадки, кем все-таки был в действительности наш красавчик Чарусь. Так сказать, кого он представлял? И уже прекрасно понимали, почему настоящая полиция никак не могла связать в единую цепь все события: пожар на Кленовой, труп в "Мариотте", анонимного покойника на пустом участке и серию непонятных краж со взломом. Ни до Красавчика Коти, ни до старых прокурорских документов без меня им и вовек не добраться. И я с большим удовлетворением напомнила Марте: - Помнишь, как мы этого чертова Чаруся просто наповал сразили нашим Красавчиком Котей? Получается, он стоял по другую сторону баррикады, раз ничего не знал о нем. А ведь ясно - не знал! Марта была того же мнения. Но сейчас ее интересовало другое: - А завтра ты все расскажешь полиции или не все? - Все скажу, почему не сказать? Не стану скупиться, всех заложу. В том числе и Кубяка с Пуциком, мне не жалко. - Но тогда полиция и меня примется допрашивать, а времени и без того в обрез! - испугалась Марта. Я возразила: - Ты тут сбоку припека, ведь очным свидетелем была лишь на пожаре, а пожар они, по моим сведениям, уже отработали. И Витека не выдам. А вообще, думаю, у них дело пойдет, в их архивах сохранились материалы следствий и судопроизводства за многие годы, разыщут нужные. Долго не расходились мы в этот вечер. Я пообещала держать Витека в курсе дальнейшего развития событий, ведь ему тоже интересно. Он-то честно сообщил нам тогда о трупе на соседском участке. Потом решали, как быть с Анитой. Чтобы польская полиция не застала человека врасплох - а уж теперь-то они обязательно с ней свяжутся, - я предупредила подругу, отловив ее по мобильнику на пароме между Германией и Данией. Условились потом на досуге все обсудить, а она в придачу собиралась записать на кассету всю эту необыкновенную историю. Вдруг пригодится. Что значит журналистская привычка, стала просто второй натурой. Все эти наши бесконечные разговоры Бартек перенес терпеливо, из чего я заключила, что в Марту он влюбился не на шутку. Слушал-слушал, а потом прервал свое долгое молчание неожиданным, можно сказать сенсационным, сообщением: - Сдается мне, этот ваш Кубяк - фигура известная. Как-то раз на обсуждении особенно чудовищной сметы кто-то посоветовал обратиться к одному такому типу, у которого всегда найдутся денежки и который всегда готов их ссудить под хороший процент. И еще добавил - при желании этот тип может всю Польшу взять на содержание, денег у него куры не клюют. Только чтоб это было неофициально. Вот я и подумал - может, он... Но мы так и не закончили с павильонными съемками, а сегодня желательно все решить, нечего откладывать. Хотелось бы вернуться к нашим интерьерам. И мы вернулись. *** Он тоже оказался младшим инспектором, только настоящим. Звали этого пана майора Павел Крупитчак. Симпатичный, хотя и чрезвычайно озабоченный полицейский. По крайней мере, каменного столба из себя не изображал. Естественно, я рассказала ему все, что знала, хотя и старалась по возможности говорить кратко, ведь совсем ни к чему проводить целые сутки в столичном управлении полиции. Пан майор не стал придираться к факту сокрытия мною обнаруженного в "Мариотте" трупа, должно быть, сразу поняв, что с меня взятки гладки. Предвидя возможные претензии полиции, я, не дожидаясь этих претензий, на всякий случай заранее заготовила сразу несколько вариантов. Во-первых, я могла думать, что обнаруженный мною в номере "Мариотта" мужчина пьян; во-вторых, я могла оказаться подслеповатой старушонкой и не разглядеть кровавых аргументов; в-третьих, я могла в принципе панически бояться таких вот сомнительных типов, валяющихся на полу, и специально старалась на него не смотреть. Ну и наконец, я имела полное право быть кретинкой недоразвитой, за это у нас статья не полагается. Короче, Красавчик Котя мне сошел с рук. Мс скромное нарушение уголовно-процессуального кодекса оказалось просто не заслуживающей внимания мелочью по сравнению с грандиозными свершениями лжемайора Цезаря Прекрасного. Зато остальные мои показания для полиции были просто бесценными, так что официальный допрос правильнее было бы назвать искренней и доверительной беседой, прошедшей в теплой обстановке взаимопонимания. Марта вся испереживалась в ожидании моего звонка, хотя и старалась сохранять спокойствие. Звонить из полицейского управления нам казалось бестактным, зато выйдя из дворца Мостовских, я сразу же позвонила девушке и успокоила: ей допрос не грозит, они и без нее поверили моим показаниям о Чарусе. Теперь мы можем спокойно заняться нашим прямым делом - работать над сценарием. Размечталась! Не успела я вернуться домой, как раздался звонок. Кася. - Ох, пани Иоанна, в недобрый час я вам позвонила! - начала она. Какая-то суматоха поднялась, не знаю только, по чьей вине. Дядюшки, наверное? - Боюсь, на сей раз по моей, - честно призналась я, - хотя я и не нарочно. А в чем дело? Не выдержав, Кася хихикнула в трубку: - Представляете, объявилась пани Целинка. Возвращаюсь с работы - а она терпеливо ждет, в слезах и нервах. На нее обрушилась нежданная беда: к ней домой нагрянула банда, хотя уверяли, что они полиция, ну да она полицию нюхом чует, ее не проведешь. Перевернули в квартире все вверх дном, искали документы дядюшки. Полночи потом пришлось наводить порядок. Но главное в том, что он ее давно бросил, а они еще насыпали соли на раны... Ведь дядюшка, перед тем как ее покинуть, не оставил ей на память не только что какой завалящий сувенир, даже клочка бумаги! Она, дура, призналась им, что в свое время читала тайком некоторые секретные материалы Божидара Гурняка, ну и они пристали с ножом к горлу - что именно. По общей дурости Целинка из тех документов не многое поняла, а еще меньше запомнила, но какие-то фамилии сообщила фальшивой полиции. И теперь сокрушается, не навредила ли она дядюшке, ведь все еще надеется, что он к ней вернется. На коленях умоляла меня что-нибудь сделать, упросить его с ней встретиться, она ему все как на духу расскажет. Нашла дуру! Пальцем не шевельну, даже если бы знала, где искать дядюшку. Разумеется, я пересказываю все вкратце, из пани Целинки эта информация сочилась часа три, не меньше. Мое мнение: бабе просто хочется вернуть дядюшку, но в то же время какая-то пена вокруг него поднялась. Может, вы знаете, какая? Наверное, это продолжение того детектива, который вы мне рассказывали в прошлый раз? - Ты почти угадала. А когда это было? - Что именно? - Ну когда поддельная полиция нагрянула ней и когда она нагрянула к тебе? - Полиция - позавчера, сама же она заявилась ко мне вчера. Я понимающе покивала головой, позабыв о том, что Кася не может меня видеть. - Полагаю, в таком случае они поспели в последний момент, хотя и не уверена, что им это что-то дало. Пена и в самом деле поднимается аж до неба, но обо всем расскажу тебе при встрече, когда и сама для себя кое-что проясню... Хотя и без того смешно. Кася добавила: - А больше всего ее испугало, что проболталась о Трупском. Толком-то ничего не знает, но боится, что одной фамилии достаточно, чтобы причинить дядюшке вред. - Она и в самом деле дура баба, Трупский во всем этом второстепенная фигура. Хотя... кто их знает... Наконец я получила возможность положить сумку и сбросить куртку, а главное, скинуть туфли и влезть в тапочки, ведь звонок телефона услышала еще в дверях. Сомнений не было никаких: пани Целинку преследовали таинственные силы, и наш Цезарь Прекрасный из той же братии. Надо сказать, выходки мафиозных структур уже несколько приелись, однако последняя выходка просто чудесно укладывалась в наш сценарий в чисто человеческом плане. Была там у нас героиня - вылитая Целинка, и с нею просто должно было приключиться что-то в этом роде. Убедительная мотивация глупейшего поступка, еще одно подтверждение известного факта, что ради мужчины женщина способна на совершенно невероятные идиотизмы... Звонок Марты застал меня за компьютером - в разгаре творческого процесса и очень довольной жизнью. - Ничего, если я немного опоздаю? - спросила девушка запыхавшимся голосом. - Или вообще давай перенесем встречу на завтра. Я охотно согласилась, даже не вникая в причины такой просьбы. Работа шла у меня как по маслу, не хотелось прерываться. Сцена за сценой идеально выстраивались в одно непрерывное логичное действие, и продолжение просматривалось в далекой перспективе. Героиня гоняется за любимым по всем сюжетным линиям, создавая множество забавных коллизий и делая вид, что ею движет лишь забота о герое; нет-нет, не любовь, только благо любимого. Даже появилась возможность очень кстати пристроить дорожные работы. Они у Марты были давно засняты, да все случая не подворачивалось сунуть их в сериал. Заработавшись, я поздно легла спать. А поскольку совсем не запомнила, на какое время мы договорились встретиться, приход Мартуси в одиннадцать утра застал меня врасплох. Нет, я не спала, я опять работала, так разогналась накануне! Автоматически щелкнула домофоном, распахнула дверь в квартиру и бегом вернулась к компьютеру, торопясь записать продолжение, пока не забыла. Не обязательно подробно разрабатывать каждую сцену, просто набросать тезисы, потом разработаю. Мартуся уже успела устроиться у меня за спиной на софе, когда я повернулась к ней со словами: - Вот увидишь, они все спустят на тормозах. Им ни в жизнь не найти ни убийцы Красавчика Коти, ни убийцы Липчака-Трупского. - Ты о чем? - не поняла Марта, прервав процесс взбивания подушки. - О том, что мы пишем, или о том, что происходит в жизни? - О жизни. А что касается творчества, я создала как минимум две серии, сейчас тебе распечатаю. Пока же я о реальности. - Это тебе в управлении полиции так сказали? - Ну ты даешь! Еще не родился прокурор и даже просто полицейский, у которого повернется язык признаться в этом. Разве что вы женаты с этим полицейским уже пятнадцать лет, у вас четверо детей, а он все еще тебя обожает. Тогда, может, в постели и признается. Марта подняла голову от распечаток: - И что, непременно нужно соблюсти все условия? Детей обязательно должно быть четверо, трех недостаточно? - Трое как минимум. А еще лучше семеро. Марту проблема так заинтересовала, что она и вовсе отложила сценарий в сторону. - Ты и в самом деле убеждена, что количество детей сказывается на несоблюдении служебной тайны? Пришлось хорошенько подумать, прежде чем ответить. Интересно, с чего это во мне выработалась такая точка зрения, что чем больше детей, тем больше муж доверяет жене? И это несмотря на то, что жизненный опыт учил другому: в интимных ситуациях мужчины выбалтывают женщинам секреты и даже военные тайны и вовсе без детей. Но все равно почему-то казалось, что пятнадцать лет супружеской жизни и семеро детей особенно этому способствуют. Ну хотя бы потому, что у мужика было достаточно времени, чтобы понять - жена не из болтливых, не треплется кому попало, напротив, молчит как могила. - Головой не поручусь, но, думается, так и есть. А насчет того, что спустят на тормозах, это я сама решила. Поразмыслила и решила. Красавчик Котя не такое уж бесценное сокровище, чтобы из-за него ломать копья, Трупского выделят в отдельное производство, и тут уж сыщется два десятка убийц. Двадцать осужденных... нет, на такое ни один суд не пойдет. - А ты откуда знаешь? - По собственному жизненному опыту. Даже если убийц получается двое, всего двое, то оба должны быть оправданы. Нужен только один. - И что будем делать? - С чем? - С нашим трупом в сценарии. Я удивилась: - Да ничего не будем делать! То есть делаем все, что пожелаем. Просто используем его в своих целях, вот почитай, как все у нас ладно получается. Параллельно развиваются две сюжетные линии, и обе очень логично, а все спасает шантаж. По первой линии проходят пропавшие кассеты, по второй влюбленная идиотка, решившая мстить... Марта хищным взглядом впилась в тезисы. - А где у тебя Яцек и Мариола, не вижу! Не смей о них забывать, телезритель наверх запомнил их по первым сериям и нам не простит! - Да не забываю, не волнуйся, они появляются чуть ли не в каждой серии, просто я не внесла их в краткое содержание. К тому же я все время путаю имена, так что если наткнешься на Лукаша и Мальвину, - не удивляйся. Потом все упорядочим. А вот моя гордость: два вида ревности. Не туда смотришь, на следующей странице. Причем одна обоснованная, а вторая наоборот, но обе здорово треплют нервы и губят здоровье. А вдобавок каждая из этих глупых баб пылает желанием отомстить, и гляди, к чему это приводит! Нет, вон там, в самом низу. Ужас! Ревность суггестивная и ревность патологическая... - Не представляю, как я буду ставить и снимать столь высоконаучные чувства, - вздохнула Марта. - Вот трупы твои - другое дело. Знаешь, они мне все больше нравятся, даже тот, второй, несвежий... Я уже продумала, как его выэкспонировать, очень живописно получится. Тут мы логично переключились на проблему подвалов в здании телецентра. Я никогда не была в подвалах на Воронича и не представляла, как они выглядят. Мартуся хоть и бывала, но плохо помнила; знала, что в грандиозных полуподвальных помещениях расположены огромные студии, а вот что под ними? К тому же очень нелегко оказалось придумать причину, по которой некто отправился туда по своим делам. Какие могут быть у человека дела в подземелье? Я ломала голову целый час, но впустую. Пришлось позорно капитулировать. И сразу заговорила о другом, тоже существенном, покаянно признавшись Марте: - Вот уж никогда о себе не думала, что такая дура набитая. Та чрезвычайно заинтересовалась: - Да что ты говоришь! А мне казалось, что не такая уж набитая. Иногда и у тебя случаются проблески... - Нет, набитая! - упорствовала я. - И сейчас неоспоримо это докажу. Дело в том, что нашего Чаруся Прекрасного я должна была раскусить с самого начала, а на деле до конца верила в него, как самая последняя идиотка! - Что ж, не ты одна. Утешайся, что оказалась в хорошей компании. - Слабое утешение. Я ведь больше всех вас знаю о таких вещах. Вопросы, которые он тут нам задавал, сразу должны были меня насторожить. И факты, о которых не имел понятия. Все эти даты, документы, сведения, к которым не имел доступа... А мне в голову не пришло! Ослица я экстраординарная, вот кто я! - Экстраординарная все-таки лучше, чем самая обыкновенная. - Да ничем не лучше. А знаешь, что меня сбило с толку? Эта его каменная невозмутимость. Он мог задавать хитрые вопросы... - Именно такие и задавал. - То-то и оно, только делал вид, что хитрые... Если бы нам удалось шаг за шагом припомнить все его вопросы, мы бы с тобой провели наше личное расследование и докопались до сути. Поверь, мы прекрасно знаем, кто кого прикончил, по какой причине и по чьему наущению. Эх, и почему в моем доме нет магнитофона? - А мне казалось, что есть. - Только малюсенький диктофон. Он записывает что угодно, кроме человеческого голоса, и я перестала им пользоваться после того, как пару раз прослушала вместо нужного текста рев автомашин со всей округи. Знаешь, очень было оглушительно. - Ну да что теперь об этом говорить. Бартек не звонил? - вдруг поинтересовалась Марта. Сначала я не обратила внимания на столь резкий поворот в разговоре, может, потому, что вопрос был задан равнодушно и вскользь. И как-то не сразу подумалось - а с какой, собственно, стати Бартек должен мне звонить? Ведь мы еще даже не приступили к подбору реквизита, тут автор имеет право вмешиваться, с Мартусей же Бартек может общаться лично или отловить ее по сотовому. Разве что поехал в Краков, я слышала, в тех краях по дороге попадаются места, откуда сотовый не берет. - А с чего он должен был звонить? - с некоторым запозданием спросила я. - В Краков поехал? - Не знаю я, куда он подевался, - раздраженно пояснила Мартуся. - В том-то и дело. Ого, уже не равнодушно, а раздраженно. Швырнула свою шариковую ручку на стол с такой силой, что та перелетела на другую сторону и закатилась под полки с книгами. Обе мы какое-то время молча следили за ее полетом. Первой заговорила я: - Да бог с ней. Что-то случилось? Марту как прорвало: - Боюсь, он разочаровался во мне. Похоже, его я тоже потеряла. И мне это... неприятно. Понимаешь? Как ни стараюсь убедить себя, что ничего не случилось, плевать, да вижу - не правда это! Очень даже случилось, и мне не все равно, как Бартек ко мне относится. - А что ты опять отколола? - Не догадываешься? - Казино? - Что же еще? Договорилась с Бартеком о встрече, а тут занесла меня нелегкая в район "Виктории", я и не стерпела. А потом оказалось - уже десять. Звонила ему, звонила, но, должно быть, он отключил свой сотовый. Что прикажешь делать? Я и осталась в казино. До утра. - А результат? Выигрыш или проигрыш? - Выиграла, проиграла, выиграла, проиграла, опять выиграла... В рулетку. А потом проиграла выигрыш и вышла на нуль. Понятно? Зеро! А он мне больше не звонил и до сих пор не звонит, ну и я перестала ему названивать. Дома оставил для меня информацию на автоответчике: "Раз тебя нет, позвоню позже". И привет. Иоанна, кажется, я переживаю. - Переживаешь, факт, - согласилась я. - А как с Домиником? - Да меня трясет при одном упоминании о нем! - Чудесно! - Ну, знаешь... А вот Бартек... Что он, собственно, себе думает? Тоже принялся воспитывать меня? Отучать от дурных привычек? Хочет сделать из меня пай-девочку? - Воспитывать они все мастера. Не обращай внимания. Возможно, его доконало не казино, а просто факт, что ты пренебрегла им ради чего-то другого. С таким же успехом это мог быть, скажем, зоопарк и даже Национальная библиотека. - А если бы я туда отправилась по делам службы? - Позвонила бы ему, предупредила. - Ладно, возможно, ты права. Я по-хамски просто исчезла с глаз его... так он поэтому не звонит до сих пор? - Не знаю точно, однако предполагаю - парень обиделся. Глупо, но объяснимо. В конце концов, мужчина тоже человек... Время от времени. Марта не сразу, но все-таки согласилась со мной, причем с оговоркой, что мое последнее утверждение не относится к Доминику. Упоминание о Доминике пришлось очень кстати, заставив меня срочно сменить тему. Оказавшись перед выбором - думать о Доминике или о подземельях и казематах телецентра (гипотетических), я, естественно, выбрала казематы и отправилась за пивом, о котором Марта как-то позабыла. Принеся стаканы и откупоривая банку с пивом, я твердо заявила: - Возвращаемся к нашим баранам. Согласна ты или нет, но я для себя уже решила: подвалы на телецентре имеются. Как раз под теми огромными студиями, о которых ты мне рассказывала. К ним ведет боковая лестница... - Какая ты умная! - восхитилась Марта. Я раздулась было от гордости, однако Марта пояснила: - Именно пива мне и не хватало. А с чего ты взяла, что боковая? - Понятия не имею. Просто в памяти осталось ощущение тесноты... И в подвалах никаких котлов для отопления не установлено, с самого начала предполагался другой способ обогрева здания, вот почему помещения использовались под склад, хранилище всякого старья. Туда же могли свалить и архивные пленки пятидесятилетней давности. Марта поразилась: - Зданию телецентра уже больше пятидесяти лет?! - Нет, пятьдесят лет назад на этом месте сажали картошку. Однако пленки и даже кассеты уже имелись, но где зародилось наше телевидение, даже я не упомню. Да это и неважно. Главное, откуда-то собрали весь хлам и свалили в наших подвалах. Дошло? Он там до сих пор лежит. Туда же затолкали Трупского и не могут теперь нигде отыскать. Погоди, минутку, Трупский у нас кто? Что-то я запуталась... Таинственные казематы на Воронича чрезвычайно подстегнули нашу творческую фантазию. Мы с Мартой решили сделать из Грохольского и Трупского-Липчака одного человека, а это означало, что сейчас он не имеет права расстаться с жизнью, иначе все нам запутает. Сгорит он немного позже, уже будучи покойником. На жену навалится куча неприятностей и проблем, чудненько, у нас появляется новый перспективный персонаж, вот эта самая жена, вернее, вдова. Сделаем ее красавицей, все остальные бабы лопнут от зависти, а она с ходу поставит все с ног на голову, порвутся наметившиеся дамско-мужские связи, ну прямо как в жизни, зритель уже окончательно сбит с толку, не знает, чего и ждать, а потому не отрывается от экрана. А то небось, получив положенную порцию сенсаций, уже решил - теперь действие покатится под горку. Как бы не так! Фантазии у нас хватит еще не на один сериал. Наверное, я бормотала все это вслух, потому что Мартуся вмешалась: - А тебе не кажется, что иногда и неплохо скатиться с горки, расслабиться? Сколько можно карабкаться вверх по лестнице? - Сорок три года. Это у нас. А вот, скажем, в какой-нибудь Сицилии и вовсе всю жизнь. - Нет, это уж слишком. Как думаешь, что мне делать с Бартеком? Конечно, не стану утверждать, что помру с тоски и печали, но мне неприятно. Слушай, позвони ему! Все-таки лучше, если ты позвонишь, а не я. Позвони, а? Я была не против, тем более что самой было интересно, куда он запропастился. Марта предупредила: - Только не говори, что я попросила. Придумай что-нибудь! - А тут и придумывать не надо, у нас же появились подземелья. Пусть начинает обмозговывать декорации... Бартека нигде не удалось поймать. Не отвечал ни один из его телефонов, мобильник же он действительно отключил. На всякий случай я все же наговорила на автоответчик его рабочего телефона сообщение о телеподвалах и на этом закончила поиски. А Марта вдруг смела в кучу все листы с моими распечатками, не обращая внимания на нумерацию страниц. Выяснилось, что работать больше она не намерена: - Полагаю, мы обе заслужили отдых, а в создавшейся ситуации я просто вынуждена отреагировать. Вчера была в "Виктории", сегодня отправлюсь в "Мариотт". И не смей мне ничего говорить!!! - И не собираюсь! Я тоже еду! Передохнуть и мне захотелось, достаточно сегодня поработала. Заслужила. Казино тянуло со страшной силой, но нельзя же ехать в то, где будет Марта. Настоящий игрок должен быть один, без знакомых, казино - такое место, где всякие родные-знакомые только мешают. Выбрать надо что-то попроще... - В "Гранд", - решилась я. - Отдыхать так отдыхать. Посижу себе спокойненько за привычным устаревшим автоматом, попереживаю в меру... Едем! Ага, а сколько же мы с тобой выпили? Да всего ничего - две банки пива, по банке на нос. Причем на протяжении четырех часов Никто меня не убедит, что такое может в человеке проявиться. И все равно на всякий случай мы с Мартой подышали в специальную такую пробирку, я уже давно завела себе этот прибор. Подышали, значит, и у нас получилось у обеих по полтора промилле, меньше шкала не дозволяла. Во второй же и в третий раз стрелка остановилась в районе нуля. Мы потеряли терпение и в четвертый раз дышать не стали. *** Часа через два зазвонил мой сотовый. Небольшой зал "Гранда" с моими любимыми игровыми автоматами создавал иллюзию уединения, и я могла говорить свободно. - Иоанна, немедленно приезжай сюда во что бы то ни стало! - нервным шепотом потребовала Мартуся. - Не задерживайся, жду! И отключилась, так что никаких объяснений я не получила. К этому времени автомат проглотил пятьдесят злотых (я играла на том, что по двадцать пять грошей) и в данный момент показывал чистое зеро, а из напитков я пила лишь минеральную с лимоном, поэтому ехать могла спокойно. Наверняка там у Марты что-то стряслось... От "Гранда" до "Мариотта" минут восемь езды. Со светофорами мне повезло, а пробка тянулась в противоположную сторону. Кстати, об автомобильных пробках в моем родном городе. Они были и остаются для меня загадкой, я так и не сумела выявить какие-то закономерности в их возникновении. Ну ладно, резко меняется погода, начинается дождь, это я могу понять, особенно когда подобное происходит с наступлением темноты. Тут любой водитель вправе разнервничаться, растеряться, а когда такое происходит в массовом порядке - пожалуйста, пробка на километры. Или утром, когда все едут на работу, и в три часа, когда опять же все возвращаются с работы. А по какой причине в пять вечера? К этому часу из центра все уже должны разъехаться. Задержались? А вот и нет! Как раз та сторона улиц, по которой уезжают из центра, идеально пустая, зато противоположная забита до предела. Почему, скажите вы мне, в семь вечера направление юг-север от Мокотова до Ломянок представляет собой монолитную неподвижную линию стоящих впритык автомашин? А по какой причине, холера, в десять утра, переждав, когда проедут все служащие, я не имею возможности пробиться через аллею Неподлеглости и Халубинского? Если бы Бартицкая была забита - еще понятно, там наше деловое Сити, так нет, как она свободна. В Париже я всегда могла рассчитать, где и когда существует опасность угодить в пробку, в Варшаве это исключено. Какой же мы непредсказуемый народ... Вот почему я была несказанно удивлена, уже через десять минут входя в "Мариотт". В казино я без труда разыскала Марту за рулеткой и деликатно стукнула ее по плечу. Оглянувшись, Марта спешно перебросила свои жетоны на первые попавшиеся три корнера и встала. Мы с ней отошли к пустому в данный момент столу блэк-джека. - Хорошо, что успела, - вполголоса Марта. - За тем последним столом, видишь, по двадцать пять злотых, знакомый нам тип. Хорошенько присмотрись к нему. Интересно, узнаешь ли среди остальных? Присматривайся осторожно, чтобы он тебя не заметил. - Да кто же он такой? - не выдержала я. - В том-то и дело, я хочу, чтобы мы опознали его независимо друг от дружки. За последним столом по причине высокой ставки столпотворения не наблюдалось: два японца и трое наших, из которых двое сидели, а один стоял. На японцев я глянула с большим сомнением. Чего на них тратить время, все равно одного японца от другого мне ни в жизнь не отличить. Наших же оглядела внимательно. Правда, одним глазом, потому как второй независимо от моей воли сразу же увлекся игрой. Это обстоятельство хоть как-то скрывало мою истинную разведывательную миссию, и все выглядело совершенно естественно: подошла баба и наблюдает за игрой, все так делают. Все три интересующих меня игрока были обращены ко мне лицом. Ни одно из этих лиц не показалось мне знакомым. Правда, вот в том что-то такое есть... Худощавый мужчина, довольно высокий - он как раз стоял, - среднего возраста, коротко острижен. Вроде видела его когда-то. Но вот он повернулся к официантке... Такой профиль не забудешь... - Чтобы стать неузнаваемым, ему остается лишь пластическая операция, поделилась я своими соображениями с Мартусей, опять вытащив ее из-за рулеточного стола. - Ну конечно же это тот, с усами и хвостиком. Не понимает, дурак, что даже побрей он голову "под нуль" и приклей седую бороду а-ля святой Николай, - не поможет. Характерная горбинка на носу равно останется. - И мне показалось, что это он, - согласилась Марта, - только я не хотела тебя настраивать. Я ведь тоже опознала его, когда увидела в профиль. Он это! И что теперь? - Не мешало бы узнать его имя и фамилию. - А ты сумеешь? Ведь тут, в казино, служащие под пытками не скажут. Тайна вклада. - Знаю. Можно попробовать, но сомневаюсь в успехе. А если вызвать еще кого-нибудь, кто сумеет? - Кого же? - А хоть бы и ментов. Хотя... провалиться мне на этом месте, если у них здесь не ошивается уже свой человек. Да и преждевременно. Кайтек? Нет, Кайтека он мог видеть на пожаре. Вот Бартек бы подошел, так его не разыскать... - Ну что ты бередишь мои раны... - О, знаю! Витек! Погоди, попытаюсь вызвать сюда Витека. Витек оказался в своем такси где-то на Саской Кемпе. Далековато, однако пообещал, что через полчаса будет. Это время я решила потратить с пользой, попытавшись все же выудить необходимые сведения из пана Стася. Пан Станислав, ответственный и доверенный сотрудник лучшего казино Варшавы, был джентльменом в самом расцвете сил и обладал внешностью, заставлявшей учащенно биться не одно женское сердце. Однако годы знакомства с ним доказали, что не флирт является смыслом его жизни и даже не чистый азарт как таковой. Пару раз довелось нам сообща решать общие проблемы, и всегда к обоюдному удовольствию. В данный конкретный момент пан Стась ошивался без дела. Подойдя к нему, я доверительно пожаловалась: - Скажу вам, как другу, пан Стась, что уже с давних пор мучает меня одна проблема. И на бегах, и вот здесь... Пан Стась озаботился: - Какая же проблема, пани Иоанна? - Фамилии. Возрастное, должно быть. Сотни людей знаю в лицо, десятки по имени. А вот фамилии стала подзабывать. И порой это доставляет большие неудобства. Да что там неудобства, иногда приходится переживать страшные минуты! Звонит мне человек, представляется, а я, как последняя дура, не могу понять, с кем говорю. Что с того, что пан Казимеж, я знаю десятка два Казимежей, так который это? Или мне срочно надо самой переговорить с паном Болеком, а фамилия вылетела из головы, хоть плачь! Тут такой казус приключился: прошу я к телефону пана Зютека, а он, оказывается, уже давно важная шишка, советник президента, мне бы его хоть полным именем назвать, паном Юзефом, а я так по-панибратски. Стыд, да и только! Пан Стась выразил мне сочувствие и полное понимание. - Вот и здесь, у вас, - продолжала я, воодушевленная успехом. - Скажем, пани Бася. Годами видимся в вашем казино, а когда понадобилось о чем-то ее спросить, не могла позвонить - фамилия из головы вылетела. А теперь тоже проблема... - Кто же вам сейчас нужен? - Двое нужны, но одного я не вижу, должно быть, не пришел, а второй вон тот, за рулеткой по двадцати пяти. Стоит рядом с японцем. Пан Стась глянул и даже глазом не моргнул. - Редко он у нас бывает... С радостью помог бы пани, но сам не знаю, кто такой. Может, стоит поинтересоваться в бюро обслуживания? - Да вы не хуже меня знаете, не любят в бюро обслуживания, когда интересуются. - А зачем он пани? Я кинула на пана Стася укоризненный взгляд беззащитной лани. - А что, я не имею права влюбиться в него? И попытаться охмурить на нейтральной территории? Любви все возрасты покорны... Имею право или не имею?! Пан Стась спохватился и принялся каяться: ох, какую же бестактность он допустил, разумеется, я не только имею право, а вообще... он просто удивлен, что это мне приходится охмурять, а не наоборот, и где у этих мужчин глаза? И пообещал непременно помочь, хотя мы оба прекрасно понимали, что обещания своего он не сдержит. Что ж, отрицательный результат тоже результат. Теперь я окончательно уверилась, что интересующий меня субъект наверняка какой-то серьезный криминальный авторитет. Вся надежда на Витека. В холле я появилась как раз вовремя, он только что вошел, но сейчас стало ясно, какую же глупость отмочили мы с Мартой. В залы казино Витека не впустят: мало того что без галстука, так еще и в джинсах. Как же я покажу ему горбоносый объект? Сам он его не опознает, ведь пожара на кассетах не видел. Не могу же я схватить нашего мафиози за руку и на минутку выволочь из зала, чтобы продемонстрировать Витеку? Вдвоем с Витеком мы уселись за столиком на галерейке, и я изложила суть проблемы. Умный парень понял все с полуслова и, не скрывая иронии, проговорил: - Моя задача - проследить за ним, узнать, где живет и вообще кто он такой. Ладно, заметано. Только когда, интересно, он соизволит отсюда уйти, может, к утру? - Вот именно! - с горечью подхватила я. - А от двери его не увидеть, сидит за последним столом, холера! И вообще жаль, что ты не одет. - А что же я, голый? - Галстук я бы тебе, возможно, и раздобыла, но вот брюки с кого-нибудь стянуть вряд ли удастся. - А зачем он вам? Что вы намерены делать с этим типом? Я честно призналась - понятия не имею. И Марта тоже. Что-то говорило мне, что это преступник, о котором ни полиция, ни мы с Мартой ничего не знаем, а очень хотелось бы знать. Независимо от того, используем его в своем сериале или нет. И Бартек тоже заразился нашим любопытством, но Бартека нет под рукой. А Витек, похоже, не заразился. - Ладно, - заговорил Витек, явно желая успокоить меня. - Поговорю со своими, может, кто что знает... И тут неожиданно горбоносый объект вышел из зала казино. Не поднимая головы, стал спускаться по лестнице, а поскольку лестница состояла из нескольких маршей, показывался нам и анфас, и в профиль. - Вот он! - дико прошипела я. - Хорошо рассмотрел? Проследи за ним. - Зачем? - с невозмутимым спокойствием спросил Витек. - Я и так его знаю. А если увяжусь за ним - вряд ли вернусь живым. - Так кто же он? - Контролер. Посредник. Правая рука того самого Кубяка, о котором вы столько говорили. Да-да, финансовая деятельность в самом широком аспекте - и давать в долг, и выбивать задолженность. Действует во всех направлениях, но очень умно и осторожно, не высовывается, в лидеры не лезет, его вполне устраивает роль подчиненного. Выполняет поручения, следит и огребает денежки. Возможно, иногда и лично вмешивается, но редко. - Какое-то имя у него имеется? - Как же без имени? Лех Пащик. Проживает в комфортабельной квартире на Домбровского, недалеко от Волоской. Три комнаты в бельэтаже. Помолчав и переварив услышанное, я тихо заметила: - Вот бы я посмеялась, если бы это оказалась та самая квартира... - Какая? - Собственность тетушки Элеоноры. Супруг покойный, мой родной дядюшка, еще при жизни, ясное дело, сделал в этой квартирке такой тайник, которого ни один нормальный человек не в состояли обнаружить. Тетушка Элеонора могла показать его тому, кто купил ее квартиру, когда она сама переселялась в последнее свое жизненное прибежище, роскошный дом опеки. Скончалась она давно и вряд ли кому другому рассказала о тайнике. - Честно говоря, я бы тоже посмеялся, - кивнул Витек. - И что теперь? Потрясающая новость, ничего не скажешь. Немного привыкнув к ней, я смогла задавать вопросы: - Послушай, а он всегда так выглядел, как сегодня? Усов не сбрил, прическу не сменил? - Каких усов? Никогда не было у него усов. И бороды не было. - Значит, специально ради пожара переоделся и изменил внешность. Приклеил усы, напялил парик, спереди и в самом деле трудно было его признать. Только вот с носом промахнулся. Слушай, ты как думаешь, полиция подозревает? Витек не сразу ответил. Сначала подозвал официантку и заказал кофе. Я от кофе отказалась, упорно придерживаясь минеральной воды с лимонным соком и очень надеясь, что непременно потеряю сто, а может, и целых сто пятьдесят граммов. Говорят, от эмоций человек здорово худеет... Тут заверещал мой мобильный. Звонил Бартек, я еле его слышала. - Ты где находишься? - прокричала я. - Половины не разбираю. - Еду из Щецина, - донеслось в ответ. - Я тебя тоже почти не слышу. Нет ли там поблизости Марты? В эту пору она обычно бывает у тебя. Интересно, какая нелегкая занесла его в Щецин? И я закричала в ответ: - Не обязательно у меня, но и в самом деле поблизости. Под одной крышей, можно сказать. Кроме нас, здесь еще порядочно посторонних, но это не имеет значения. - Ага, значит, вы обе в казино? Надо же, догадался! - В казино, а что? - Да ничего. Из двух зол... Не говори ей, что я звонил. Тут вместо слов послышались скрежет и завывания. Я терпеливо пережидала. - ...завтра буду, - наконец донеслось что-то членораздельное. - И много новенького. А ей не говори, я сам с ней разберусь. - А если она станет плакать? - поспешила я с вопросом, пока не отключился, тем более что его последние слова прозвучали на редкостью отчетливо. Надо же воспользоваться такой удачной для связи полосой. - Не верююю... - опять завывающе донеслось с другого конца света, и связь прервалась. Буду знать, что где-то под Щецином имеется на редкость неблагоприятный для переговоров участок. За время моего общения с Бартеком Витек успел не только выпить кофе, но и продумать проблему. Начал он со своего обычного заявления: - Я там ни во что не вмешиваюсь, но, когда заказывают такси, клиент называет свою фамилию и адрес. И если меня спрашивает о нем знакомая, почему не сказать? Имею право. Другое дело - полиция. В полицию с доносом не попрусь, да и о чем доносить? Ведь я могу и не слышать, что там болтает шоферня, какое мое дело? А нашему брату приходится возить всяких, откуда мне знать, кто мой клиент, может, серийный маньяк-убийца, на нем не написано. Мы с клиента досье не требуем. Я бы быстренько загнулся, если бы интересовался каждым. Потому на меня не ссылайтесь, а сами свободно можете и полиции намекнуть, раз видели, что крутился вокруг пожара... - Если пожелаешь, тоже можешь увидеть его на пленке. - Охотно погляжу, но опять же не признаюсь. А пожар вы с Мартой увязываете... увязываете всерьез или только в вашем сценарии? - С чем? - Да с преступлениями же! Трудный вопрос, так, с ходу, и не ответишь, особенно учитывая все последние поправки и дополнения. У нас шантаж, в действительности долги... Езус-Мария, все труднее в нашей стране базироваться на реалиях. Видно, придется мне в своем творчестве переключиться на сказки или исторические романы. Однако отвечать на вопрос надо, и я откровенно ответила: - Холера его знает... Сдается мне, пожар и в жизни представляет одно из звеньев всех этих преступлений, но я ни за что не поручусь. А признайся, идеи у нас бывают отличные. Вот хотя бы решение вызвать тебя сюда. - Признаюсь. Кофе я выпил с удовольствием. Марта не заметила ни ухода носатого Леха, ни появления Витека. Счастье в игре свалилось на нее неожиданно, ни о чем другом она не могла думать, с головой погрузившись в игру, и лишь отмахнулась от меня, когда я снова деликатно постучала по ее плечу. Что ж, я ее прекрасно понимала и не обиделась. Терпеливо простояла за спиной девушки целых три оборота рулетки, пока душа не подсказала мне - все, кончилось Мартино везение. Теперь она станет проигрывать. Почему-то такие вещи сразу угадываешь о других, о себе - очень редко, к сожалению. Должно быть, эмоции мешают. Я дала Марте возможность сделать еще одну ставку, которую она и проиграла. А когда Марта потянулась за новыми жетонами, я решительно воспротивилась. - Хватит! Потрясающие новости! - прошипела я ей в самое ухо. - Уже известно, кто тот тип с носом! Нервно вздрогнув, Марта обернулась ко мне. - Ты чего? У меня пошла игра! Не мешай! - Кончилась полоса удачи! Теперь будешь проигрывать. Вставай и пошли. Оторвать игрока от рулетки после нескольких выигрышей подряд очень непросто. Марта все еще колебалась, и мне пришлось выпустить в нее целый залп потрясающих новостей: - Витек его знает, он живет в квартире тетушки Элеоноры, где дядя сделал секретный тайник, правая рука Кубяка, сам поджигал, сам стрелял, вот у нас и появился убийца, настоящий, надо будет сообщить в полицию, а для нас он может быть правой рукой Ящера Збиня, так что просто мечта, представляешь, каким галопом теперь помчится сюжет... На Марту жалко было смотреть. Азартная натура, возможно, и взяла бы верх над чувством долга, но время было уже упущено, ставки сделаны. Тоскливый взгляд на рулетку, злой на меня. Я была неумолима: - Забирай свой выигранный хлам и пошли! Надо срочно обсудить все это. И я чуть ли не силой вытащила Марту из-за стола и поволокла к выходу. Она шла, не отводя глаз от рулетки, едва не вывернув шею, и только у кассы пришла в себя. - Четырнадцать с половиной тысяч! - сказала она, огребая кучу денег. Может, и хорошо, что ты меня увела, удача шла волнами, могла бы ведь и все спустить. Давай сядем где-нибудь в уголке и ты мне все повторишь, я ведь ничегошеньки не поняла. К этому времени казино заполнилось, и мы с трудом отыскали два свободных кресла. - Ничего удивительного, я ведь несла чушь, лишь бы тебя оторвать от рулетки. На самом же деле все обстоит так... И я подробно пересказала соавторше полученные от Витека сведения. Марта ахала и то и дело хвалила Витека. О Бартеке я пока ни слова ей не сказала. Во всяком случае до тех пор, пока мы не обсудили новости и не решили, в каком виде они отразятся в нашем сценарии. - Вот и получается - не нужен нам оказался Бартек, - с горечью подвела итоги Марта. - От Витека больше пользы. Я позволила себе не согласиться с девушкой. - А это смотря для чего. Я вот, например, подозреваю, что Бартек тебя любит. - Спятила! С чего это ты взяла? - Так... интуиция подсказывает. Ну и еще кое-что... скажем, жизненный опыт. Марта невидящим взглядом уставилась в клубящуюся вокруг нас толпу. Долго молчала, потом недовольно заметила: - Тесно тут стало. Пожалуй, поеду домой. Я и не подумала уезжать вместе с ней. Кто сказал, что мы обязаны возвращаться домой в одно время? Во всяком случае, вернулась я в выигрыше. *** - Я сделал это только ради вас, - заявил Бартек, сидя за моим столом и без особого отвращения глядя на сосиски в хреновом соусе, которые я поставила в тарелке перед ним. - Ведь лично мне этот Щецин нужен как чирей на заднице. Но я же видел - не успокоитесь, пока не выясните, а у меня были кое-какие возможности. Я там многих знаю, так что сами понимаете. Этот ваш Липчак вроде как проживал в Щецине, следовательно, полиция начнет опрашивать людей. Полиции вряд ли кто что расскажет, мне - другое дело. Ну и действительно удалось кое-что разузнать. Ясное дело, встречу организовала я, пригласив к себе отдельно Марту, отдельно Бартека. Правда, Бартек попытался было самостоятельно связаться с Мартой, но явно недооценил степени ее травмированности Домиником. Да я и сама не была уверена, что мои усилия увенчаются успехом, видела же, как она внутренне словно одеревенела. К счастью, Марта была девушкой со здоровой психикой. И неглупой. И тем не менее с Бартеком по телефону говорила тоном, способным погасить яростно бушующий пожар прерий, однако тут же позвонила мне со столь же яростной самокритикой, правда перемежающейся выражениями по его адресу. Бартек тоже позвонил мне сразу после тяжелого разговора с Мартой смертельно обиженный и надутый, как мыльный пузырь, преувеличенным чувством собственного достоинства. Он вообще-то может прийти, ведь располагает существенными для нас сведениями обо всех этих последних убийствах, хотя и не уверен, что мне это нужно, а навязываться со своими сведениями не намерен. Разумеется, если я пожелаю... Пришлось приложить максимум усилий, доказывая, что ничего другого в жизни я столь горячо не желаю. Договариваясь на определенное время, я предусмотрительно сделала поправки на характерные особенности обоих. Бартек опоздал всего на полчаса, что весьма красноречиво доказывало всю глубину его обиды на нас. Такая поспешность с его стороны чуть было не разрушила мои кулинарные планы, однако удалось выйти из положения. Мартуся оправдала мои прогнозы, явившись задолго до назначенного времени. Я даже успела почти все обсудить с ней, если, конечно, можно назвать обсуждением отдельные эмоциональные выкрики с ее стороны в ответ на мои деловые замечания. Марте почему-то не понравились три аккуратно заполненные машинописные страницы, которые я подсунула ей под нос, как только она появилась. На упомянутых страницах я выписала аккуратно, по пунктам, в хронологическом порядке все известные нам реальные факты, а рядышком фигурировали они же, вплетенные в фабулу сценария. По-моему, все это выглядело впечатляюще, и Mapта явно была потрясена, вот только зачем так кричать? - Что ты мне суешь, что суешь? - вопила соавторша. - Совести у тебя нет! Неужели не соображаешь - сейчас я не в состоянии соображать?! Что?! Подряд два "соображать"? Она еще издевается! Ну почему я такая невезучая? Вот у тебя все есть, и дети есть... Есть или нет? Вот видишь! И мне бы тоже хотелось! Неужели ни один мужчина не в состоянии переварить мои казино?! Ну что в них плохого?.. А это тебе Витек сообщил? И ты уверена, что поджигал Пащик... нет, Пентак или, как его, Плуцек? Дети вперемешку с Плуцеками и Пащиками меня не смутили, я прекрасно понимала Мартусю и не обижалась. - Прочти все спокойно и продумай. Хорошо бы до того, как придет Бартек, чтобы обсудить с ним... - Ах, так он все же соизволит появиться? Говорил мне что-то по телефону, пришлось притвориться, что себя не помню от злости. Так он придет, ты меня не разыгрываешь? - Интересно, куда же ему идти? Во Дворец культуры? Ты же его и на порог бы не пустила. Марта все же плохо соображала. - При чем здесь Дворец культуры? Что ему там делать? Хотя и там есть казино. Значит, придет к тебе? Тогда прощай, я ухожу. Нет, наоборот, ни за что не уйду, даже если бы ты принялась выгонять меня пинками! А почему пивом не угощаешь? Дома не было, на работе, сама знаешь, не держат... - У меня остались две последние банки. Бартек обещал привезти. - Тогда тем более не уйду, и не жди! - Но пиво получишь при одном условии. - Каком? - насторожилась Марта. - Будешь есть сосиски в хреновом соусе, я не рассчитала, получилась прорва, одной не справиться. Вот по какой причине и перед Бартеком стояла тарелка с сосисками. Как я уже сказала, он явился почти без опоздания, а я очень хорошо помнила правило: голодный мужчина не человек, сытый же расслабляется и идет на всяческие уступки. Поначалу я собиралась сразу же оставить их одних, удалившись в кухню под предлогом помешивания сосисок, которые вовсе в этом не нуждались. Готовила я их в большой огнеупорной кастрюле с непригорающим дном и соус сделала пожиже. Из моих планов ничего не вышло. Оба, и Бартек, и Марта, немедленно потащились за мной в кухню, явно не желая оставаться вдвоем, и потребовали обещанных сосисок. Пришлось разложить угощение по тарелкам и возвращаться в гостиную. Не знаю, был ли Бартек голоден, однако закон природы себя оправдал. Уже за едой он перестал каменно молчать и сдавленно прочавкал: - Я так на нее разозлился, что себя не помнил от злости и чуть было не укатил в Краков, но сейчас малость отпустило. Это было сказано мне. А потом он обратился к Марте: - И не собирался тебе говорить об этом! Но потом подумал и решил... раз уж веду себя по-идиотски, пусть вам хоть какая-то польза будет... Я не замедлила похвалить разумное решение, а Марта, не выдержав, страстно заговорила: - Если человек на минутку себе позволит... - Заткнись! - гневно оборвала ее я. - Должна же быть какая-то элементарная справедливость! Нет ничего хуже неизвестности! Да и ты хорош! повернулась я к Бартеку. - Ведь знал, что Марта - азартная натура, всем известно, она и не скрывает, так что нечего теперь локти кусать. - Не скрываю! - подхватила Марта и самокритично добавила: - Наркоманка азартная! - К тому же еще и характер ужасный! - безжалостно дополнила я. Марта робко возразила: - Не такой уж ужасный, просто нелегкий... Неужели не знаешь? - Вот теперь знаю, - удовлетворенно пробурчал Бартек с полным ртом. Тут я обрушилась на него: - Да ты на себя погляди, скажешь, у тебя легкий характер? Сколько раз подводил людей! Если уж по уши погряз в работе, так ничего другого для тебя не существует, гори все синим пламенем - ты и не заметишь. Марта может известись, гадая, где ты и что с тобой, а тебе и в голову не придет позвонить. Ты ведь за работой вообще обо всем на свете забываешь и никогда себя не упрекнешь, считаешь, все в порядке. Чувство времени у тебя начисто отсутствует. Вспомни о рисунках для меня. Тебе на других плевать, а мне пришлось разыскивать тебя где-то в лесных дебрях... Бартек возмутился: - Так, выходит, я же и виноват? Ратуя за справедливость, я все же не могла себе позволить проявление полной беспристрастности, ведь надо было защитить Марту. И я попыталась сделать это подипломатичнее: - Не то чтобы совсем уж виноват, но понять бы ее мог. А если уж понять не в состоянии, то хотя бы принять к сведению. Иногда страсть сильнее человека, тебе ли не знать... - Так я же ради работы... - И уверен, что это оправдывает наплевательское отношение к людям? Для тебя работа - страсть, согласна, любой человек имеет право быть таким, каким его создала природа, никто тебе в вину не ставит. А ты бы хотел, чтобы спутница жизни у тебя была безликой коровой, всецело лишенной собственной индивидуальности, для которой кроме тебя в мире больше ничего не существует? Которая день и ночь лишь о тебе думает и ничто более ее не интересует? Услышав о такой корове, Бартек даже вздрогнул, и капелька хренового соуса скатилась с его вилки на брюки, чего он и не заметил. С искренним ужасом парень заверил: - Боже избавь! Но когда я вот так мчусь ради нее на другой конец Польши, а она отключает свой сотовый... - Иоанна, как же я тебя люблю! - вдруг с чувством воскликнула Марта и горячо заверила Бартека: - Никогда больше не стану отключаться! Если больше не будешь браниться и психовать. - А с чего мне психовать, если я буду знать, где ты и чем занимаешься... Вот тут я сочла свою миссию выполненной и опять удалилась на кухню. И вовремя. Оказывается, я оставила газ под кастрюлей с сосисками, и они уже начали понемногу пригорать, невзирая на толстое дно. Выключив газ, занялась заваркой чая, на что ушло поразительно много времени. Когда вернулась в комнату, мы могли уже обсуждать щецинские новости Бартека. - Итак, этот ваш Липчак в Щецине был просто прописан, - стал рассказывать Бартек. - Бывал он там очень редко. А у меня в Щецине родственник - сотрудник городского отделения полиции, и им многое известно об интересующем вас субъекте. Варшава с ними связалась, мой родич мог сопоставить их сведения и то, что узнал от варшавских коллег. Поделился со мной, мы с ним вообще друзья с детства. Липчак и в самом деле торговец информацией, за нее и пострадал. И теперь половина его клиентов льет слезы, в то время как вторая половина не помнит себя от радости. О Пташинском в полиции тоже слышали, но немного. А вообще мой кузен велел мне помалкивать, учтите, только вам говорю, так вот, глава щецинской мафии тесно связан с одним типом в Варшаве. Никакой фамилии я вам не назову, мой родич и мне не назвал, даже по пьянке. Так что не имею понятия, кто это, одно знаю: только Пташинский мог взыскать с него долг, поэтому из Щецина последовал приказ приструнить и документы изъять, чтобы все было шито-крыто. Бартек перевел дыхание, отхлебнул пива, проигнорировав мой чай, и продолжал: - А еще вот что мне удалось разузнать. Недавно Липчак появился в Щецине, но внезапно срочно его покинул. Это мне сообщил один из тех его клиентов, которые радовались. С Липчаком они были в близких отношениях, и Липчак перед выездом признался, что в Варшаве кто-то очень важный позаботится, во-первых, о том, чтобы больше не платить, а во-вторых, поможет избавиться от некоторых нежелательных доказательств. Странное дело, но, судя по всему, Липчак и сам не знал эту важную особу. Выехал он, значит, в спешном порядке, номер в "Мариотте" для него всегда был забронирован. Обычно там решались важные вопросы. Кажется, в "Мариотте" он собирался встретиться и с Пташинским. Вот все, что я узнал. Самому-то мне это до лампочки, но Иоанна уж точно так дела не оставит, раз вцепилась, а Марта от нее заразилась... Ну, достаточно с вас? - Достаточно, даже слишком, - как-то испуганно заверила его Марта. Меня тоже переполняли эмоции, ведь теперь многое прояснилось. - Я бы вызвала Витека! - сорвалась я с кресла. - Где мой сотовый? А, вон, у компьютера. Рванулась к компьютеру, наступила на шариковую ручку, которую незадолго до этого Марта в гневе швырнула на пол, поскользнулась и, пытаясь сохранить равновесие, шлепнулась задом на подвернувшийся пуфик, на котором стояла полная окурков пепельница. Здоровью моему она не повредила, в худшем случае останутся на заднице синяки, но, как всегда, проклятый пуфик под моей тяжестью поехал, причем в совершенно неожиданную сторону, и в ноге, которой я пыталась притормозить, что-то довольно громко хрустнуло. Не знаю, чем бы все закончилось, не подхвати пуфик вместе со мной вовремя подскочивший Бартек. Меня усадили на диван, и мы все трое принялись обследовать травмированную ногу. Я поставила диагноз: - Нормальный вывих щиколотки. Такое со мной уже случалось, я знаю, что надо делать. Мартуся, принеси из ванной все тюбики, они в аптечке, я опознаю нужную мне мазь. Надеюсь, срок годности еще не истек. Вотру как следует, потом туго замотаю эластичным бинтом и посижу неподвижно три дня. Главное в лечении - не двигаться, тогда быстро пройдет. Как видите, никаких проблем. А эти три дня я с удовольствием проведу за компьютером. Не мешало бы, конечно, проконсультироваться с ортопедом, но, поскольку он все равно не сможет приволочь с собой рентгеновский аппарат, я решила отказаться от советов специалиста, тем более что драгоценная мазь уже не раз меня спасала в подобных случаях. Бартек и Марта не стали подвергать сомнению предложенную мною терапию, вся процедура заняла совсем немного времени, и уже через пару минут мы вернулись к прерванной теме. Заполучив сотовый, я позвонила Витеку, он согласился приехать, сосисками в хреновом соусе его обслужила Марта, а потом, видно с разгону, без всяких намеков с моей стороны и посуду вымыла. Теперь я знала практически все. Вооруженные знаниями и недостающими фактами, мы смогли всесторонне обсудить проблему и сделать правильные выводы. В данном случае я говорю о реальных событиях. Сценарий временно отложили в сторону. *** - Я тебя очень люблю, Иоанна! - повторила наутро Марта, позвонив мне чуть свет. - Как ты себя чувствуешь? Я заверила девушку, что чувствую себя прекрасно, хотя и несколько недомытой, все же нога мешает, лишний раз в ванную стараюсь не ходить. Когда сижу неподвижно, у меня ничего не болит, могу работать без помех. И добавила: - Хотелось бы знать, с чего это ты так меня полюбила со вчерашнего дня? - Потому что ты попала в яблочко. Первая жена Бартека висела на нем, как плющ. Да что я говорю, плющ - растение благородное, она же впилась в него, как... как клещ. Он и дохнуть не смел без ее ведома. - Почему же раньше не рассказывала? - Да я и сама лишь недавно узнала. Слышала, что она зануда и педантка, а вот теперь выяснилось - Бартек света из-за нее не взвидел! Потому как для нее весь мир сводился к одному муженьку. Он ее собственность, значит, и она принадлежит ему со всеми своими потрохами. И не уставала ему об этом напоминать. Звонила мужу беспрестанно, по любому поводу, чтобы дорогой знал, где она и что делает. Скажем, отловит Бартека на совещании и известит, что выходит выносить мусор. Ей-богу, не вру! Звонок драгоценной супруги мог застать несчастного в разгар работы, в машине на левом повороте, в туалете, да где угодно, а главное, по самому пустяшному поводу, чтобы был в курсе, что она делает в данный момент или что собирается делать. А ее цыпленочек в настоящее время чем занят? С ума сойти! Я тут недавно встретила в Кракове одного приятеля, который на ней женился, тоже не успела тебе рассказать, так он уверяет, что ему как раз такая жена и нужна была. Он теперь счастлив и спокоен. Такие мужчины убеждены, что знают о каждом шаге жены... О, у меня даже стихи получились. Каких только людей не встретишь... Так вот, повторяю, ты попала в яблочко, и огромное тебе спасибо, вовремя ему об этом напомнила. Я тебе уже говорила, как тебя люблю? - Уж и не знаю, заслуженно ли, - усомнилась я. - Ведь у меня вышло случайно. - А это не имеет значения, главное - результат! А потом мне позвонил настоящий младший инспектор из столичного управления полиции (у него была трудная для иностранцев фамилия Крупитчак) и вежливо пригласил на беседу во дворец Мостовских. Желательнее всего завтра утром. - Ах, пан майор, ничего не получится, - печально и без тени язвительности отказалась я. - Придется кому-нибудь от вас самому наведаться ко мне, я, видите ли, нетранспортабельна - вывихнула ногу. Вернее, транспортировать меня при желании можно, да уж слишком хлопотно. Спускать и поднимать по лестницам, везти в инвалидной коляске... Да нет, я не шучу, могу даже вызвать хирурга, даст официальную справку, если пожелаете... Ага, вам нужна не справка, а я в натуре... Да, ходить совсем нельзя, три дня придется просидеть сиднем. Точнее, уже только два с половиной дня. Так что как знаете... Майор Крупитчак недолго раздумывал: - Если пани не возражает, я бы с удовольствием явился лично. Так сказать, с полуофициальным визитом. Скажем, сегодня в пять часов. Но предупреждаю: показания будут официальные и мне придется записывать их на пленку. - Да хоть на мраморной плите высекайте, мне без разницы. Приходите, буду рада. Положив трубку, стала обдумывать техническую сторону приема майора. Для меня сейчас нежелательно даже лишний раз пройти в прихожую, к домофону и входной двери. Что бы придумать? Ясное дело - Марта. - Мартуся, - сказала я, позвонив ей, - бросай все и в полпятого приезжай ко мне. - А что? - Предстоит ответственная беседа с ментами. Приедет настоящий младший инспектор, и, надеюсь, наконец будут расставлены все точки над "i". А после этого мы сможем полностью заняться творческой работой. Считаю, ты должна подслушивать, два уха хорошо, а четыре - лучше. Теперь нам с тобой закончить сценарий - раз плюнуть. - Вот если бы так же наплевательски мне и смету подписали, размечталась Марта. - А у тебя найдется лишний фартук? - Зачем он тебе? - Буду изображать твою домработницу. Недоразвитую. Сойдет? - Прекрасно, - искренне похвалила я и занялась сценарием, которому явно пошла на пользу моя теперешняя неподвижность, ведь за компьютером я сидела не вставая и ни на что не отвлекаясь. За работой время пролетело незаметно. Приехала Марта и превзошла самые смелые мои ожидания. Явилась она за четверть часа до назначенного времени и успела преобразиться до неузнаваемости. Сначала выбрала подходящий фартук, точнее, самый неподходящий, огромный, в него завернулись бы три Марты. Почему-то именно такие вроде бы необходимые в хозяйстве вещи мне дарили с незапамятных времен, и у меня накопилась огромная груда никогда мною не употребляемых предметов. Уж как Марте удалось разыскать одиозный фартук в куче остального барахла - остается только гадать. Правда, при этом вывалилось на пол все содержимое шкафа, но Марта ухитрилась в два счета затолкать обратно полотенца, передники, салфетки, декоративные рукавицы и прочее тряпье. Затем она смыла с лица макияж и сделала новый, почему-то под покойницу. Сине-желто-зеленая гамма в сочетании с худенькой фигуркой и прилизанными с помощью яичного белка волосами (лака у меня не оказалось) сделала из нее вылитую жену алкоголика, замученную жизнью и десятком сопливых малолеток. Особенно впечатляли синяки под глазами. Клянусь, я бы ни за что не наняла такую домработницу из опасения, что она помрет при первой же попытке навести порядок в кухне. Только успела я щелкнуть фотоаппаратом, чтобы запечатлеть эту потрясающую труженицу, как явился ожидаемый настоящий полицейский. На Марту он не обратил никакого внимания, что еще раз подтвердило гениальность созданного ею образа. Пан майор не потребовал от меня медицинской справки, оправдывающей мой отказ явиться в полицию, а ведь любой мог для камуфляжа забинтовать себе здоровую ногу. Возможно, во дворце Мостовских, резиденции столичного управления полиции уже не один десяток лет, меня еще помнили, а следовательно, знали о моей любви к народной милиции и доверяли. Правдивость моих показаний там могли уже сто раз проверить, я всегда охотно делилась своими познаниями, но никогда не забывала и о собственных интересах. Беседу майор Крупитчак начал с заявления, что мое общение с поддельным младшим инспектором полиции нанесло следствию значительный ущерб. Сказано это было таким небрежным тоном, словно пан майор просто выполнил неприятную повинность, не придавая ей ровно никакого значения. И тут же огорошил меня вопросом: - Что пани известно о первом муже пани Ларсен? Убил! Вот уж чего не ожидала. При чем тут Анита? Чтобы выиграть время, я болезненным голосом крикнула в сторону кухни: - Марта, будьте столь любезны, подайте пиво! - И пояснила гостю: - Иначе мне не оправиться после нанесенного вами удара. Хоть бы предупреждали. А пан что будет пить? Чай, кофе? - Спасибо, ничего. Я при исполнении... - Не морочьте голову. Я же не предлагаю вам спиртного. Да и кроме того, вы ведь записываете, так что в случае чего поймут, кто пана отравил. - Ну, тогда кофе... Идеально недоразвитая прислуга обслужила нас не хуже кельнера из парижского "Ритца". Как она не лопнула при этом от смеха, не знаю, я же видела - сдерживается из последних сил. Я не заставила майора повторять вопрос. - Первого мужа Аниты я знала. Как знала? Не очень близко, но видеть доводилось. И слышать. С Анитой же я познакомилась позже, уже будучи в Дании, а раньше не имела понятия, что именно она была первой женой Яся Щепиньского. Его я знавала в давние времена моей юности, жуткий был ловелас. Тогда у этого Яся был бурный роман с одной из учениц нашей школы, из-за него бедная девчонка, втюрившись по уши, вся извелась, бросила учиться. Помню, разразился грандиозный скандал. А потом от Аниты узнала, что именно по этой причине она и развелась со своим мужем через два года после свадьбы. Внешность Яся той поры хорошо помню: костлявый блондин среднего роста, носатый, говорили, что очень способный и энергичный, но при этом жестокий и абсолютно беспринципный. Больше ничего о нем не запомнила. - А как звали ту девчонку, которая извелась? - Так банально, что нарочно не придумаешь. Анечка Ковальская, мне очень жаль, ведь таких Анечек в Польше наберется несколько десятков тысяч. - А не помните ли вы, пани Иоанна, чем Ясь Щепиньский конкретно занимался? И вы уверены, что это первый муж пани Ларсен? - Поскольку она выскочила за него в семнадцать лет, трудно предположить, что второй. А чем занимался?.. Анечка Ковальская не была моей близкой подругой, просто одноклассницей, так что не всем делилась со мной, но о жене своего возлюбленного пару раз рассказывала, отзываясь очень нехорошо. О самом же Ясе говорили много, но вот кем он был... Не помню. А может, никем конкретным и не был. Осталось в памяти, что учился сразу в двух институтах и был деятелем. - Кем, простите? - Общественными деятелями, общественниками тогда называли людей энергичных, цепких, с хорошо подвешенным языком, занимавших важные должности, всегда выступавших на собраниях и ничего путного не делающих. Искусство ради искусства... Много было таких пустышек, я их просто не выносила... - А пан Гурняк тоже был деятелем? - бестактно поинтересовался младший инспектор. Должно быть, Мартуся в кухне вся превратилась в слух, затаила дыхание, боясь пропустить хоть слово из нашей беседы. Я даже встревожилась - не задохнулась бы. А на полицейского взглянула так осуждающе, как только могла. - У вас такая привычка - уличать своих свидетелей в дурости, или только для меня делаете исключение? Ну, был, и для меня это секрета не составляло. Но неужели вам неизвестно, на какие глупости способна любящая женщина? Десять лет мы вместе прожили, не шутка. Правда, с тех пор я еще больше невзлюбила деятелей. - Пан Гурняк знал Яся Щепиньского? - Да откуда же мне... - начала было я, и вдруг что-то блеснуло в памяти. - Ладно, расскажу все, что вспоминается, а вы уж сами делайте выводы. Вот, например, такая малость. Как-то я рассказала Божидару... пану Гурняку о смешном случае. Мы с подружками из класса о чем-то болтали, и в разговоре Анечка Ковальская вдруг выкрикнула в сердцах: "Да тогда я еще не была любовницей Яся", из чего мы тут же сделали вывод, что теперь уже. Рассказала я, значит, об этом пану Гурняку и фамилию Яся назвала, это точно. А пан Гурняк меня тогда любил и немного проболтался, причем его лицо приобрело хорошо мне знакомое радостно-таинственное выражение, что свидетельствовало о важности услышанного. К тому времени Анита уже давно пребывала в Дании, с ней он никогда не встречался, а вот о Щепиньском, думаю, что-то знал. Попивая кофе, пан инспектор долго молча рассматривал меня. Интересно, каким вопросом еще ошарашит? А он не ошарашивал, просто как-то задумчиво произнес: - Вот мы с вами разговариваем так запросто, можно сказать, дружески. Вы отвечаете, казалось бы, откровенно... Неужели так-таки ничего от нас не скрываете? И совесть у вас чиста? Я не хочу сказать, что это какие-то совершенные преступления, но даже проступки... Вам и в самом деле нечего от нас скрывать? - Только глупости, в которых стыдно признаваться, но в остальном вы правы. Я действительно не совершала ни преступлений, ни проступков, нет у меня, проше пана, времени на это. И способностей. И врать не умею, хотя иногда это жизненно необходимо. А почему вы спрашиваете? - Потому что беседуете со мной, как с хорошим знакомым. И даже не пытаетесь приврать. Человек, проработавший в милиции долгие годы, такое сразу почувствует. Я его утешила: - Не волнуйтесь, пан инспектор, сейчас начну врать. Вы меня с ходу огорошили мужем Аниты, но я уже успела прийти в себя и вспомнила, о чем мы должны говорить. Но хороша же птица! - Кто? - Да Анита, кто же еще. Даже словечком не заикнулась, а я уверена поняла, что это ее муж. - Что ее муж? - Организовал преступление в "Мариотте", тем самым подкинув мне труп. Он крупная шишка в правительственно-финансовых сферах. Наверняка сменил фамилию, чтобы порвать с прошлым. Тот самый оставшийся в тени начальник Пентака... простите, Леха Пащика, враг Грохольского. Интересно, является ли он также шишкой на тел видении? К сожалению, этого я не знаю, а очень хотелось бы знать. Младший инспектор оказался крепким орешком, даже не дрогнул, вообще никакого знака не подал. Только печально заметил: - Такой информации я не имею права сообщить, уж не взыщите. Значит, пани уже поняла, как оно все происходило? - И пан тоже понял... Липчак... Трупский... О, послушайте, а не поменяли ли они свои фамилии одновременно, Трупский и Щепиньский? Полицейский по-прежнему молчал, но, можно сказать, как-то очень выразительно. - Значит, поменяли, - констатировала я. - И неважно, по каким причинам. Липский приехал, надеясь наконец-то заловить таинственного босса. Номер в "Мариотте" был для него забронирован, тот, 2328, с дверью в номер Доминика. Я так думаю: он посидел в соседнем номере, двадцать седьмом, стал свидетелем того, как посланец экс-Щепиньского прикончил Красавчика Котю. Подглядел. И оставил в номере свою зажигалку, полиция потом долго мурыжила Доминика... Сидел, значит, тихонько, пока не унесли труп... Хотя нет, не уверена, что все это время он сидел в номере Доминика, может, спустился в бар подкрепиться глоточком спиртного. Красавчик Котя, по замыслу заказчика убийства, должен был исчезнуть бесследно, радикально, с концами. И вот не знаю, или Липчак проболтался, может, какое-то словечко вырвалось, намек... или сразу же вознамерился дорого продать свежие новости... С кем-то встретился. Я почему-то думаю - Пащик сам пришел к нему и собственноручно задушил. Чем меньше свидетелей, тем лучше. Я на месте Пащика сама бы задушила ненужного свидетеля. Полицейский с большим интересом слушал меня. Надеюсь, Марта тоже. И я вдохновенно продолжала, не столько информируя гостя, сколько рассуждая вслух: - Кажется, при них не обнаружили каких-то важных документов... Минутку, а не могло быть так: с Котей договорились обменяться... Ну что смотрите, разве не ясно? Деньги в обмен на бумаги. Да не знаю я, какие именно бумаги, всякие могли быть: векселя, договоры, расписки... А тут ни фига. Ну Пащик и подложил бомбу Грохольскому. Однако сейф уцелел в пожаре, да-да, и это мне известно, зато понятия не имею, что они предприняли потом, за женой Грохольского я не следила. Мой драгоценный бывшенький, я имею в виду пана Гурняка, всю жизнь с упоением собирал всевозможные письменные вещдоки, спал на них, оберегая собственным телом, но, надо полагать, они были не в единственном экземпляре, так что и в вашем ведомстве все сохранилось. - Не все, - спокойно и вежливо возразил представитель власти, - ведь наш так называемый сотрудник успел до меня побеседовать с пани... Мне оставалось только выразиться: - Холера! А вы не могли поторопиться? И вообще, куда глядели? Раз я все это поняла и смогла бы доказать, то вы наверняка тем более... А какая теперь фамилия у того Анитиного мужа? - Вот уж этого я не могу вам сказать ни в коем случае. - Обойдусь. Хотя эта гангрена тоже ни за что не скажет, ведь столько раз звонила, и ни словечка о муже. Но рано или поздно все тайное становится явным, вы закончите расследование, и преступник заговорит... - Какой преступник? - У меня получается - Пащик. Ведь так? Младший инспектор допил кофе и теперь внимательно рассматривал в чашечке гущу, в которой ничего интересного не было. Затем не спеша отозвался: - Такие выводы, знаете ли, требуют неопровержимых доказательств. Нет, кондрашка меня не хватил, я к такому привыкла. Ясное дело, опять напаскудила прокуратура... - Пан майор, я ведь отлично понимаю, почему вы сейчас пришли ко мне. Наверняка Анита ни за какие сокровища не могла припомнить фамилию своего первого мужа. Не иначе как спятила, ведь прекрасно знает - мне эта фамилия известна, а я милиции непременно все выболтаю. Да ладно вам, сбросьте эту каменную маску, вот и предыдущий пан майор, тот, фальшивый, тоже все силился выглядеть непроницаемым, да ведь меня не проведешь. Ох, простите, я вас все "паном майором" называю, хотя вы небось подполковник? - А что касается преступника, - все так же внимательно изучая остатки кофе на дне чашки и совершенно игнорируя мои намеки, продолжал полицейский (может, его все же заинтересовала сама чашечка, этот сервиз я купила когда-то в немецком универмаге, мне понравился тонкий фарфор, хотя он и не чета китайскому), - то у меня создалось впечатление, что некогда пани присутствовала на судебном заседании, помните, когда судили убийц Герхарда? И там пани собственными ушами слышала, как преступники мололи языками без зазрения совести, выражаясь вашими же словами. Вот интересно, что из нашего разговора доходит до Марты? Вряд ли много понимает, слишком молода, чтобы иметь верное представление о правосудии в те давние годы. Правильно, присутствовала я на том суде, да тоже мало что поняла. Мой гость наверняка знает больше моего. Во всяком случае, обязан. - Так действительно то дело прекращено? - одновременно осуждающе и недоверчиво поинтересовалась я. - А хотелось надеяться, что это лишь мое пессимистическое предположение. Полицейский наконец оставил чашку в покое и в свою очередь задал вопрос: - Если не ошибаюсь, года два назад вас обокрали? Увели всю электронику. Номера аппаратуры полиция знала, взломщики тоже были установлены... И что с того? А мне-то казалось, что пани умеет осмысливать факты, делать выводы... Немного подумав, я решила считать сказанное комплиментом и не обижаться. - Может, и умею, да не хочу. А вот чего хочу - так чтоб были результаты! Чтоб правосудие торжествовало! И вообще, после десяти лет сожительства с паном Гурняком мне осточертели собственные выводы, которые, проше пана, никак не подтверждались, хотя я и не сомневалась в их правоте. Мартуся... Марта, у меня пиво кончилось! Так вы хотите сказать, что и теперь никаких видимых результатов не будет? Холера! Мне остается самой кое-кого прикончить, раз правосудие не шевелится, вот только пока не решила, кого именно. А учитывая мои теперешние творческие склонности, это должен быть человек с телевидения. Хотя, пан майор, посудите сами, есть ли у меня для этого время и физические возможности? Да не молчите же, в конце концов, это невыносимо! Мартуся принесла мне пиво и тонюсеньким испуганным голоском поинтересовалась у гостя, не делает ли пан еще кофе? - Нет, благодарю, мне уже пора, - отказался младший инспектор и повернулся ко мне: - Вы, конечно, и сами понимаете, но я был бы пани чрезвычайно признателен... Хотя что я говорю, никто ведь не в состоянии помешать распространению слухов. Однако разрешите все же дать совет: поменьше рассказывайте о своих наблюдениях и выводах. Для вас же будет лучше. И полицейский, встав со стула, обратился к нам с Мартой с вежливой улыбкой: - Приятно было познакомиться с такими милыми женщинами. Я ведь знаю вы вместе работаете сейчас над сценарием телефильма, а я столько отнял у вас времени. Не смею мешать. Всего доброго. Только закрылась за ним дверь, как соавторша напустилась на меня: - О чем ты, интересно, думала? Марту надо было вызвать, она бы отлично справилась с ролью твоей служанки. Ведь она артистка, а не я! Видишь, он сразу сообразил! - Если он видел фильм, поставленный по моему "Покойнику", узнал бы Марту в лицо, да и вообще Марта Клубович - артистка известная, - отбивалась я. - А если бы она здесь была вместо тебя, ничего бы ты не услышала! Но анемичная домработница уже не слушала меня, сдирая с себя передник и пытаясь расчесать прилизанные волосы, крепко схваченные яичным белком. - Пошли скорее в ванную! - подгоняла меня Марта. - Польешь на голову. Да ты что, только холодную, не то на голове яичница получится! А теперь шампуня капни. Ох, и чего только я не наслушалась, какой ужас! Лучше бы мне и не слышать! - До чего впечатлительная молодежь пошла - сил нет, - насмешливо откликнулась я, помогая девушке вытереть голову. - Пожила бы в наше время да в таком государстве, где права человека - тьфу, пустой звук. - Знаешь, из двух зол я уж предпочла бы проклятый капитализм. А что, фена у тебя нет? Вручив Марте фен, я присела на край ванны. Хотелось поговорить, а фен, требуя одновременного наличия зеркала и розетки поблизости, приковал Марту к месту. Разговаривать Марта могла, лишь глядя на собеседника, поэтому вертелась на табурете, то и дело теряя из виду свое отражение в зеркале, что, разумеется, доставляло ей массу неудобств. Наконец она закончила прическу, и мы смогли перейти в комнату, оживленно продолжая обсуждать последние события. - Конечно, - говорила Марта, - вы с этим полицейским понимали друг друга с полуслова, опять же оба прекрасно знали, о чем идет речь. Но для постороннего человека это сплошная головоломка. И вообще, я - другое поколение; то, что для вас очевидно, мне известно лишь понаслышке, а то и вовсе неизвестно. Но я девушка неглупая, очень неглупая, так что одну десятую все же поняла. И что же, все это так и останется? Все знают, кто кого убил, и никто не будет осужден? А еще жаловалась, что жила в стране, где не признавались права человека! Господи, и угораздило же тебя отыскать такой дьявольски трудный труп, у меня все в голове перемешалось! - Я не нарочно, он сам под руку подвернулся. А дело, безусловно, кончится ничем. - А что там за Герхард, которого убили? Вроде бы знакомая фамилия. - Известная личность в ПНР. Громкое убийство и ограбление, преступников поймали и судили, но заверили, что выйдут сухими из воды, если на суде будут молчать. Они и молчали, а может, и сами не знали, кто их нанял. А когда спохватились, было уже поздно. Очень похоже на дело Красавчика Коти. Точнее не скажу, к тому времени я уже лишилась своего личного прокурора... Прогнала взашей. - Не понимаю я тебя, как ты могла на такое решиться? - Конечно, если иметь в виду общие познания о происходящем в стране и мои творческие интересы, такое решение нанесло мне большой ущерб. Хотя сейчас он уже тоже на пенсии... Погоди, не станем отвлекаться, давай о деле. Анита ни в жизнь не проговорится, как теперь называют ее бывшего мужа, впрочем, я даже не уверена, что сама это знает. А что она его не любит, так это не подлежит сомнению, иначе вообще ничего бы мне не сказала. Мне же он никогда не нравился... Ну вот опять! Какое это имеет значение, нравился мне первый Анитин муж или нет? Естественно, Марта тут же ухватилась за мое идиотское замечание: - А почему он тебе не нравился? - И морда у него была какая-то кривая, и нос такой... асимметричный. Окажись я с ним на необитаемом острове, вряд ли население того безлюдного острова увеличилось бы... - И что? - А ничего. К счастью, жили мы не на безлюдном острове. Но вернемся в современность. Сама видишь, с тех пор немногое изменилось, только теперь решающим фактором стали деньги, а не должности. Впрочем, в какой-то степени должности с ними тоже связаны. Я понятия не имею, кем сегодня стал Ясь Щепиньский, и мне на это наплевать. Следствие по двум трупам в отеле "Мариотт" будет прекращено, ты сама слышала, поскольку прокуратуру не удовлетворили представленные следствием материалы... - Как это? Так, приехали. Придется по сотому разу растолковывать. Ну прямо как в анекдоте о пьяном старосте и глупой корове на меже. И я с досадой пояснила: - Мартуся, давно пора бы понять, это не милиция у нас такая безмозглая, что ни одного преступника никак не может поймать, отсюда и такой разгул криминала в стране. Милиция... тьфу, все по старой памяти называю теперешнюю полицию милицией. Так вот, полиция знает в лицо всех преступников и запросто могла бы их пересажать. И убийц, и торговцев наркотиками и оружием, и прочих бандитов. Прокуратуры не дают! - Не дают возможности? - И санкций на арест. Помнишь историю с переправкой краденых автомашин за русскую границу? Совсем недавно это было, не имеешь права забыть. Таможенникам ничего не стоило переловить всех контрабандистов, но ведь закрыли глаза. А почему? Потому что их ставили перед выбором: или верная смерть тебе и твоей семье, иди пятьдесят тысяч. И никого не удивляло, что таможенник выбирал пятьдесят тысяч. Вот и теперь то же самое, может, не в столь откровенной форме, но смысл тот же: дашь санкцию - в автокатастрофе погибнешь, газ в доме взорвется или дочку кто обидит... А в нашем случае замешаны люди на очень высоких постах, тут уж поистине безграничные возможности. Сама пойми: тот, кто одним ударом избавился от Коти и Липчака, а к тому же приструнил Грохольского, сразу выбился вперед и теперь всех держит в руках. - Не нравится мне все это, - помолчав, заметила Марта. - Мне тоже, но такова наша действительность. - Ну хорошо, а поддельный Чарек? - вспомнила Марта. - Он кто? И что теперь ему будет? - Да ничего. - И полиция так все спустит? Ведь всю работу им испаскудил... Должны привлечь. - За что? Пришел к бабе в гости, поговорил... пусть даже с двумя бабами, это у нас не уголовное преступление, статьи в кодексе нет. - Так он же выдал себя за сотрудника полиции! Аргумент серьезный, но тут меня осенило: - А где доказательство, что выдал? Может, просто пошутил. Приходит, знакомится. "Здравствуйте, я Грегори Пек". Ха-ха! А мы и рады с ним пообщаться, с таким красивым и остроумным парнем. Сами виноваты, что разболтались. "Здравствуйте, я ваша тетя", холера! - Так мы же с тобой две взрослые женщины, две свидетельницы. Неужели нам не поверят? - Мартуся, не смеши меня. Такими мелочами полиция и заниматься не станет. А если ненароком встретишь нашего красавца на улице, боюсь, он тебя не узнает. Даже не поздоровается. - Я его сама остановлю! Схвачу за рукав! - И что сделаешь? - Напомню, как он приходил к тебе, как с нами беседовал. - В лучшем случае вежливо пояснит, что у него плохая память на лица, ему очень неприятно, но даже такую интересную девушку не может запомнить... - Нет, я лопну! - заорала Марта и, схватив со стола пустую пивную банку, со страшной силой сжала ее в руках, швырнула в мою мусорную корзину, которая и без того была до краев переполнена бумагой и картонными упаковками, а сама кинулась в кухню за новой банкой. Вернувшись с ней, лишь усилием воли удержала себя от того, чтобы не грохнуть ею по журнальному столику. И вдруг, сразу обмякнув, свалилась на софу с громким "пуффф". Разрядилась. - Если я тебя правильно поняла, у нас безнаказанно можно совершить любое преступление, - почти спокойно произнесла девушка. - Тогда почему мы с тобой их не совершаем? Ответить на такой вопрос аргументированно и научно я была не в состоянии. И в самом деле, почему? По глупости? Лень? Я лишь пожала плечами и предложила: - Ну так соверши. Убей какого-нибудь своего врага. Марта застыла, не донеся до рта стакан с пивом. Мрачное выражение постепенно сходило с ее лица, сменяясь оживленным. - А знаешь, Ящера Збиня я бы убила без зазрения совести, лишь бы случай подвернулся. Представляешь, что эта скотина отмочила? Ты еще не в курсе. Сегодня утром ты позвонила как раз в тот момент, когда я метала громы и молнии на голову этой сволочи. Он, видишь ли, ни с того ни с сего "воздержался от подписания" сметы нашего сериала. Не одна я была в ярости, вся наша группа. Видела бы ты Пуха! Из него словно разом выпустили весь воздух, осталась одна морщинистая оболочка. Директор картины так и застыл, когда позвонили от Ящера. Нина Терентьев бегала по студии, как разъяренная тигрица в клетке. И не допытывайся о причине, никто не знает, что вдруг стряслось, все головы ломают! И могут ломать до посинения, все равно не узнают. Я же говорила - это последняя сволочь, вошь, гнида! - Ну, тогда я больше не пишу! Бедная Марта так и вскинулась: - Иоанна, и ты туда же! Не добивай меня! Ведь он же не отказал, только воздержался. Кажется, Нину Терентьев проняло, а уж она своего добьется. Ах, какое это было бы наслаждение - придушить подлеца! Хотя я только что решительно заявила о своем отказе заканчивать работу над сценарием сериала, в глубине души очень хотелось бы еще над ним поработать. Досадно все бросать вот теперь, когда зародилась отличная идея развить и углубить любовные взаимоотношения как раз всемогущего вредного Ящера с этой... как ее... Мальвиной! Такие страсти, конфликты! Отвергнутая Мальвина пылает жаждой мести, начинает следить за громовержцем, случайно открывает некоторые его тайны... Интересно, за кем она станет следить, если Марта его убьет? А Марта в своем воображении уже развивала эту плодотворную идею. - Ну убью я его, и меня посадят, как пить дать! - пришла она к мрачному выводу. - И если ты не выдумаешь какой-нибудь фортель, чтобы никто на меня не подумал, первый же попавшийся прокурор тут же выдаст санкцию, уж меня-то ни один не испугается. И денег на чудовищные взятки тоже не наберу. - Перестань мне морочить голову со своим Ящером! - раздраженно перебила я сетования Марты. - Я же ничегошеньки о нем не знаю, что тут выдумаешь? Например, где живет, на какой машине ездит... - Я и сама не знаю, где он живет! - всхлипнула Марта. - Никто не знает... - Ну так где он бывает, по делам службы или частным образом. В каком ресторане обедает, в какой парикмахерской... Хотя нет, парикмахер небось приезжает к нему на дом. Где проводит отпуск... И в результате обсуждение образа жизни Ящера заняло у нас с Мартой не меньше часа. В конце концов, он не только ее враг, но и мой. Из-за него, получается, я несколько месяцев работала бесплатно, а для меня, живущей своим трудом, это существенно. К сожалению, ни к каким конкретным выводам мы с Мартой не пришли, но даже просто помечтать о том, как хорошо было бы прикончить этого гада, было приятно. Неизвестно, сколько бы еще мы витали в облаках, не зазвони Мартин сотовый. - Доминик, - коротко пояснила она, закончив разговор, который с ее стороны состоял в основном из междометий. - Он уже больше не может так жить, когда Ящер одним словом разрушает творческие планы всего коллектива, а прежде всего его, Доминика, надежды. Для него белый свет не мил, сам себе тоже опротивел и очень надеется, что я сейчас приеду и утолю его печали, уколышу в недрах... то есть на лоне... то есть согрею на груди. Напрасно надеется! - А откуда звонил? - Не знаю. Он не сказал, а я не стала расспрашивать, не желая рисковать. Лучше мне, на всякий случай, не знать, где он находится. Я похвалила Марту за предусмотрительность, ведь запросто могла размякнуть и кинуться успокаивать этого кровососа. Однако, похоже, Домиником Марта уже переболела. - А Бартек где? - неизвестно почему интересовалась я. Марта расцвела на глазах. - О, как ты меня понимаешь! - прямо-таки с нежностью произнесла она. Утром отправился в Краков и сам не знает, когда вернется. Или завтра, или дня через два. Я-то думала, мы с тобой как следует поработаем, ведь у меня монтаж только вечером... Я сурово стояла на своем: - И не надейся! На телевидение не стану работать задаром. Жаль терять на него время, теперь впредь буду действовать так: или сначала договор, или вообще буду заниматься своими делами. - Так у тебя же нога. - До компьютера доползу. А писать могу все, что захочу. Или обзванивать людей, собирая материал о преступлениях, в этом нога мне не препятствует. - Так ведь и наш сериал ты, в случае чего, свободно можешь переделать в детективный роман. Сделаешь такую книжку - пальчики оближешь! Если у нас не пойдет. Ой, что я говорю, типун мне на язык! Пойдет, обязательно пойдет, даже если для этого и в самом деле придется пристукнуть Ящера Збиня. Ну и я уступила, поддалась Мартиным уговорам. Мы засели за сериал и очень неплохо поработали. Думаю, главную роль тут сыграл появившийся шанс сделать из Ящера Збиня ну просто на редкость омерзительный отрицательный персонаж... *** Моя нога пришла в норму, как и предполагалось, через три дня. Побаливала, правда, но терпимо. По опыту зная, что еще недели две понадобится для полного выздоровления, я старалась поменьше ходить и втайне от Марты целиком переделала три серии сценария, превратив цокольные помещения телецентра на Воронича в прелестные средневековые подземелья-казематы. Происходящие там события как-то сразу приобрели нужную тональность, пропитались зловещей атмосферой, которую непременно ощутит и зритель. Марте я не стала говорить о моих нововведениях, незачем ей знать о том, что я нарушила свою клятву и работаю за спасибо. Общались мы с Мартой по телефону, она изредка звонила, да и то лишь затем, чтобы информировать, как идут переговоры с начальством по поводу подписания договора, а поскольку они буксовали на месте, то и информировать не о чем было. Никто не понимал причины, а если и понимал, то молчал в тряпочку или притворялся идиотом. Марта жила в обстановке нескончаемого нервного стресса, все свое время разделяя между казино и Бартеком, причем львиная доля доставалась казино, поскольку Бартек вынужден был по большей части находиться в Кракове, срочно заканчивая оформлять какую-то постановку. На тринадцатый день моего вынужденного сидения дома Марта позвонила мне из "Мариотта" довольно рано, вечер только начинался. - Хорошо, что я не люблю сладостей, - произнесла она в трубку, как-то таинственно понизив голос. - Я тут забилась в уголок за буфетом, чтобы из зала меня не было видно, а в буфете такие вкусности - с ума сойти. Видела бы ты все эти торты, пирожные, желе, засахаренные фрукты и бог знает что еще! Фантастика! - Надеюсь, ты мне звонишь не для того, чтобы описывать вредные для здоровья лакомства? И без тебя знаю - выглядят они завлекательно, но я, слава богу, давно от них отвыкла. И вообще, сколько раз напоминать - худею! Так что кончай трепаться, брошу трубку. - Нет-нет, не бросай! Ты еще не забыла нашего Чарека? Помнишь, как Чарек Прекрасный расспрашивал меня об одном из игроков, который внезапно сорвался с места и вылетел из зала, оставив весь свой выигрыш на кредите? Помнишь? Конечно же, я прекрасно помнила не только этот эпизод, но и то, что Марта мало чего полезного могла сообщить следователю. Как же, "следователю"! Ну да тогда мы обе еще считали Цезаря Блонского сотрудником полиции. И тогда же я почему-то решила для себя, что неизвестный игрок, о котором Марта ничего путного так и не рассказала, является одним из двух громил, которые выволакивали из гостиничного номера труп Красавчика Коти, чтобы спустить его в подземный гараж отеля. Так, во всяком случае, мне показалось. Вызвали его срочно по сотовому (Марта ведь упоминала о его кратком разговоре по телефону), он все бросил и сломя голову помчался на задание. По времени вроде бы совпадало. - Помню. И что? - А он опять сидит рядом со мной. Тогда, рассказывая Чарусю об этом игроке, я думала, что даже если увижу, то не узнаю, а вот же узнала. Очень уж его много. - Не поняла. - Ну, очень уж он какой-то крупный, такое ощущение, знаешь, громоздкости. Это он, точно! И тогда у меня сложилось такое же впечатление. - Так чего ты хочешь от меня? - все еще не могла понять я. - Сама толком не знаю. Думала, ты сразу решишь, что надо делать, ведь это по твоей части. Может, об этом типе следует знать твоим ментам, может, они им заинтересуются? А вдруг он опять сидит здесь и ждет, когда позовут очередной труп выносить? Коротая время за игрой, так сказать сочетая приятное с полезным. Надо же! Значит, не у одной меня возникают подобные ассоциации. Я уже не раз замечала, как совпадают наши с Мартой мысли. Однако съехидничала: - Ты, наверное, полагаешь, что фешенебельный "Мариотт" - настоящий бандитский притон. Так у тебя получается. - Ну почему же именно "Мариотт"? - возразила Марта. - Труп можно выносить и из Дворца культуры, очень даже подходящее место, скажешь, нет? Иоанна, ну что ты такая вялая? Шевелись же! Я пожала плечами, хотя Марта и не могла меня видеть. - А зачем мне опять выручать полицию? Сама же знаешь, помогли им, про Красавчика Котю все как на духу выложили, а они человеку ни словечка из своих профессиональных тайн не соизволили пикнуть. Ну так пусть и сидят, не стану навязываться. Тем более что о твоем громоздком типе ничего не знаю, так чего я буду лезть... - Ну, Иоанна, не будь такой занудой. Это потому, что договор не подписывают? Подпишут, куда они денутся. А для сценария может пригодиться. Что стоит тебе позвонить этому твоему... как его... Купштыку? Посмотрим, что они сделают. Мне вдруг тоже захотелось узнать, что в данном случае сделает полиция. - Ладно, отключись. Позвоню! Младшего инспектора Крупитчака я на работе не застала, но поднявший трубку полицейский был в курсе. Очень вежливо поблагодарил за информацию и заверил, что они непременно ею воспользуются. Меня не устроило такое расплывчатое обещание, и я потребовала уточнить: как именно они собираются ею воспользоваться. Полицейский в трубке похмыкал, погмыкал, наконец выдавил из себя, что, возможно, кто-нибудь из них приедет сейчас в отель, а там они уже будут решать. Я не отступала и поинтересовалась, а каким образом они собираются его опознать, вот, скажем, он лично знает Марту? Бедный полицейский явно смешался, из чего я заключила: Марту он лично не знает и подозрительного субъекта им ни в жизнь не вычислить. И еще ясно чувствовала - больше всего полицейскому хотелось, чтобы я наконец от него отвязалась, хотя он и продолжал соблюдать безукоризненную вежливость. Ах, так? Так вот же, из вредности не отстану! Вспомнила я свою молодость и ехидно предложила лично приехать в отель "Мариотт", чтобы помочь в опознании подозрительного субъекта. К моему величайшему удивлению, полицейский безумно обрадовался. Значит, не мечтал отделаться от настырной бабы, просто не решался просить о такой услуге, но раз уж пани столь любезна, они будут весьма признательны. И в результате, наплевав на все свои первоначальные планы спокойно поработать вечерок дома, я уже через десять минут оказалась в "Мариотте". По дороге, как назло, не встретилось ни одной пробки, светофор прокладывал мне зеленую улицу до самого отеля, так что у меня даже не было времени подкрутить минутную стрелку на часах в машине, убежавших вперед на четыре минуты. Доехала, можно сказать, на одном дыхании. Мартусю за автоматом я сразу заметила. Рядом с ней сидел и нажимал на кнопки какой-то молодой амбал, и в самом деле очень крупный, но больше ничем не примечательный. По другую сторону сидел японец, так что ошибиться я не могла. Подойдя к Марте, я остановилась у нее за спиной и шепнула в ухо: - Продолжай спокойно играть, не обращай на меня внимания. Вздрогнув, Марта нажала не ту клавишу и прошипела: - Холера, разве можно так подкрадываться! Из-за тебя продублировала ставку, хотя совершенно не собиралась! Я сконфуженно извинилась, заверив девушку, что вовсе не смотрела на ее автомат. И это была чистая правда, я разглядывала публику. Особенно интересовали меня люди у входа, ведь именно там, по логике вещей, должен находиться сотрудник следственной группы, посланный проследить за мной, чтобы вычислить подозреваемого. Вроде бы я сделала все как положено. Показала Марту, теперь они знают, на кого ориентироваться. У входа ничего интересного я не заметила. А Марта продолжала злиться на меня за то, что разрушила ее стратегические планы. Однако удвоения ставки отменить уже было нельзя, так что пришлось ей стукнуть по первой попавшейся клавише. - Вышло! - радостно вскричала она. - Знаешь, ты и впредь подкрадывайся, гляди, как действует. Получив разрешение, я глянула на карты в Мартином автомате, и у меня аж дыхание перехватило: вначале автомат выдал ей даму, а вслед за ней - и короля. Грохот посыпавшихся жетонов убедил нас в реальности происходящего. Теперь можно было и передохнуть. Марта повернулась на вертящемся табурете ко мне и закурила. Мы обе, не сговариваясь, одновременно покосились на ее громоздкого соседа. Тот продолжал играть, не обращая на нас ни малейшего внимания. Вокруг стоял такой шум, что говорить приходилось громко, шепота не расслышать. - Ну и как? - нетерпеливо поинтересовалась Марта. - Понятия не имею, - ответила я. - Может, кто-то и пришел, сейчас разглядывает нас с тобой. - А меня зачем? - Я сказала - он сидит рядом с тобой, за соседним автоматом. - Тогда уже должны бы понять. Почему же ничего не предпринимают? - Откуда мне знать? - А что, по-твоему, они сделают? - Тоже не знаю. В любом случае наручников прямо здесь на него не наденут. Ты еще поиграй, а я пока осмотрюсь. Тут Мартин сосед вдруг глянул на часы, нажал "аут", из автомата посыпался его выигрыш, увеличивая и без того немалый шум в зале. Мне это показалось подозрительным, и я поспешила к выходу. Надо же убедиться, что этот подозреваемый так просто не смоется, хотелось собственными глазами полюбоваться, как за ним увяжется "хвост". Кивнув, Марта развернулась к своему автомату, а я на ходу принялась доставать из сумки сотовый, делая вид, будто выхожу поговорить по телефону. Похоже, я остановилась в том же месте, у буфета, откуда Марта звонила мне. В глаза бросились действительно чрезвычайно аппетитные на вид сладости. Отсюда хорошо просматривался зал с игровыми автоматами и распахнутый выход из него в верхний холл. Изо всех сил изображая, что всецело поглощена разговором по телефону, я одновременно безучастно поглядывала по сторонам, надеюсь, с самым глупым видом. Вот я заметила, как сосед Марты направился в кассу поменять жетоны на деньги. В фойе тоже ничего особо интересного не происходило. Какой-то мужчина сидел за столиком у лифтов, тупо уставившись в пространство, но его физиономия мне была знакома, я много раз видела, как он играл в рулетку. Второй, похоже, проживающий в отеле, стоял у балюстрады ко мне спиной и, свесившись вниз, кому-то там внизу махал руками и что-то, смеясь, кричал. На боковой галерейке сидел на своем месте администратор пан Балтазар. А больше никого у входа не было, кроме стайки сотрудников в форме казино. Продолжая что-то говорить в невключенный сотовый, я дождалась, пока подозрительный тип не отошел от кассы. Он не торопясь сделал два-три шага и вдруг как полоумный с бешеной скоростью бросился вниз по лестнице. В фойе ничего не изменилось. Игрок продолжал спокойно сидеть в своем кресле у лифтов, пан Балтазар безмятежно наблюдал за происходящим, человек у балюстрады по-прежнему что-то кричал вниз, размахивая руками. За подозрительным субъектом никто не пустился вдогонку. Как же так? Полиция проигнорировала мой сигнал? Не успели приехать? Сочли данный объект не заслуживающим внимания? На кой черт тогда дежурный полицейский морочил мне голову? Сказал бы прямо, что нужен им этот тип как прошлогодний снег. Тем временем тот мужчина, что разговаривал с кем-то невидимым внизу, похоже, растолковал собеседнику, что требуется, так как крикнул что-то напоследок, поднял в знак одобрения кверху большой палец и направился к лифтам. Подумав, я решила, что вот этот, у балюстрады, больше всего похож на тайного агента полиции. Именно так и следовало действовать: сообщить напарнику внизу сведения об интересующем объекте, а потом самому спокойно спуститься на лифте. К чему деконспирировать себя, погнавшись за объектом у всех на глазах? Логично-то оно логично, но уж очень трудно поверить, что на это пустяковое дело послали сразу несколько агентов. Не больно-то важной фигурой казался мне этот молодой громила, хотя, конечно, полиция могла быть другого мнения. Но как же они сумели за столь короткое время, прошедшее после моего звонка, выслать сюда столько людей и порасставлять их в нужных местах? Чтобы не мучиться понапрасну, я решила позвонить пану майору Крупитчаку и прямо его об этом расспросить. Не сейчас и не отсюда, разумеется, а уже из дому. И я вернулась к Марте. - Ну и как? - поинтересовалась та. Присев на табурет, недавно покинутый нашим громилой, я честно ответила: - Сама не поняла. Или провернули гениально спланированную акцию, или вообще ничего не сделали. Потом позвоню в полицию, спрошу. Я только сейчас сообразила, что стоило, наверное, попытаться поговорить тут с людьми, в конце концов, у меня здесь много знакомых, может, кто его и знает. Но теперь поздно. Одно дело - ткнуть пальцем в человека и спросить, кто такой, и совсем другое - словами его описывать. Ну да ладно, после драки кулаками не машут... - И что ты намерена делать? - Смотря по обстоятельствам, решу после разговора с майором Крупитчаком. Но если у них ничего не получилось или они ничего не предприняли... - ...а он нам здорово бы пригодился в сценарии, - продолжила мою мысль Марта. - ...тогда я просто его выдумаю, - закончила я фразу. И спохватилась: - Ох, совсем забыла, без договора я больше не пишу! - А думать можешь? - Только о постороннем. Вот, кстати, раз уж я сюда явилась, подумаю, во что бы сыграть... *** - Ты просто ясновидящая, - веско заявила Марта, переступая порог моего дома. - Вернее, обе мы ясновидящие. Кажется, ты говорила, что приготовила селедку? Селедку я, конечно, приготовила, еще два дня назад, по своему рецепту, самому что ни на есть простому, и селедка у меня всегда получалась просто великолепная, совершенно непонятно почему. О селедке я упомянула в телефонном разговоре с Мартой, когда она осторожно сообщила мне - вроде бы у нее имеются кое-какие новости, и придет она с Бартеком. Говорила очень туманно, и я не поняла, относятся ли упомянутые новости к делам служебным или ее личным. Кроме селедки, у меня имелись тоже весьма интересные новости, но я не стала выкладывать их по телефону, поскольку у меня создалось впечатление, что голос Марты звучал как-то скованно, словно ей кто-то мешал. Да и к тому же мои новости еще нуждались в проверке. - Где же Бартек? - удивилась я, потому что Марта пришла одна. - Может, лучше сначала о селедке? - вопросом на вопрос ответила Марта. - Чем это так аппетитно пахнет? Лучком? - Лучком, ясное дело. Ты предпочитаешь черный хлеб или будешь с белым? - Черный, если найдется. Я вынула из холодильника баночку с селедкой. - Только и всего? - разочаровалась Марта. - Что ты, есть еще одна. И побольше этой. Ну что, приступаем или все-таки подождем Бартека? - А она не испортится за это время? Вот тебе и на! То-то мне показалось - что-то произошло. Не отвечая, я молча прихватила пиво и стаканы и направилась в гостиную, оставив селедку в кухне. Марта без возражений последовала за мной. - Ну, что ты там еще отмочила? Признавайся! - сурово потребовала я, вскрывая банку с пивом. Марта со стоном опустилась на софу. - Просто глупейшая история, и почему я вечно в них влипаю? Из-за идиотского стечения обстоятельств Бартек теперь думает, что я вернулась к Доминику, видишь, все из-за этого мерзавца, хотя я тут совершенно ни при чем. А Бартеку втемяшилось в голову, что ради Доминика я могу отказаться от игры, а ради него нет. Кажется, я его немного излишне обругала, Бартека, сам виноват, зачем нести такую чушь? Я и вышла из себя. Любой бы вышел! Так я и знала! История повторяется. Неужели она не может окончательно порвать с этим треклятым Домиником? - Если холодное пиво не охладит твои чувства изнутри, можешь вылить его себе на голову, - посоветовала я. - Помогает. - Спятила? Не видишь, что ли, какую прическу я соорудила? - Волосам пиво тоже полезно. - Иоанна, не нервируй меня! И подумать только, все так чудесно складывалось, я уж надеялась, что наши проблемы разрешатся, в том числе и финансовые, а теперь все опять так осложнилось, хоть головой о стенку бейся! - Так бейся! - А прическа? И ты хороша, вместо того чтобы посочувствовать, посоветовать. К кому мне еще обратиться? Я отправилась за следующей банкой пива, а у меня за спиной Марта просто фырчала от злости, повторяя маловразумительное "все так осложнилось", "вечно влипаю в дурацкие истории", "все переплелось", "клубок цепей". С этим своим фырканьем она была похожа на разъяренную кошку. - Ты начала с того, что мы с тобой ясновидящие, - попыталась я настроить девушку на более конструктивный лад, вернувшись в комнату. - И что же мы отгадали такое необыкновенное? Лицо Марты мигом просветлело. - Слушай, что происходит, что происходит! Представь, все полезли копаться в наших подвалах, в старых архивных пленках. Пленки эти - страшная тайна, о них все вроде бы знают и в то же время ничего конкретного не известно. Они прихватили с собой Доминика... и тут начинается кошмар, не могу... - Так не надо о кошмаре, сначала закончи о хорошем. Все знают - и что? - Говорю же - ничего конкретного. Слухи поползли по всему телевидению. Будто нашли материалы против кого-то очень важного, вроде обнаружили старые инвентарные записи, вроде вскрылось то, что некогда считали навсегда погребенным, какие-то жуткие должностные преступления. А главное, не поверишь, все благодаря этому твоему... как его... птичьему Котяре... кошачьей пташке... - Красавчику Коте Пташинскому. - Все равно. Причем его труп оказался таким всесторонним, что неизвестно, в кого именно угодит, и даже не обязательно на телевидении. Вот потому теперь каждый вынашивает оптимистические планы избавления от врагов и конкурентов, все кипит, бурлит, ну прямо пожар в борделе. При этом все как воды в рот набрали, булькают... - И она иногда выпрыскивается? - догадалась я. - Точно. Иначе они бы просто лопнули! Пух в нервах, Доминик в нервах, причем наверняка о чем-то догадывается, потому как закатил настоящую истерику, себя не помнит, на грудь мне пал, стенал и молил вырвать его из этого ада, скрыться хотя бы в нашем баре, был у нас такой, туда мы раньше иногда сбегали. Ну я и растаяла, погибает ведь парень, поехала с ним в этот бар. Вот там Бартек и застукал нас... Оживившаяся было благодаря сенсациям, Марта при одном воспоминании о своих любовных осложнениях моментально ухнула в пучину страданий. Пришлось мне ее оттуда извлекать: - В каком смысле застукал? Не могли же вы с Домиником прямо в баре... под столиком, что ли? Или на стойке? Марта была шокирована: - Окстись, Иоанна! Спятила, что ли? Просто в редакции все знали, в какой бар мы ходили, кто-то сказал Бартеку, он примчался и как раз застал тот момент, когда этот истерик елозил мордой по моему плечу, а крокодильи слезы уже не лил. Да, нехорошо получилось. Жизнь иногда преподносит такие сюрпризы. Я сочувственно покачала головой: - Ясное дело, было бы лучше, если б рыдал. И еще сморкался при этом. - Вот видишь! Бартек глянул, развернулся и был таков. Ни слова не сказал! А я никак не могла стряхнуть с себя Доминика, вцепился, как утопающий. Да к тому же пришлось потом платить не только за свое пиво, но и за его водку, он ведь не захватил с собой денег. Потом отцепилась и бросилась вдогонку. Догнала. - Бартека? - Ну да. Только благодаря тому, что кто-то поставил свою машину впритык к его и он не смог уехать. Ну и сказала ему пару слов, теперь вот думаю - не слишком подходящих... Насчет последнего я не сомневалась. - А он? - А он, оказывается, принял решение больше мне силой не навязываться, не выступать в роли заместителя Доминика в отсутствие последнего. Да еще придумал, будто я ради Доминика способна отказаться от азартных игр, а ради него не собираюсь. А тут еще... Ну откуда мне было знать, что назавтра такое случится? Ведь я накануне разрешила ему поработать, хотя он только что вернулся из Кракова и мы истосковались друг по дружке, но уж больно меня тянуло к тому автомату в углу... знаешь? О, я прекрасно знала тот автомат в углу! - Все-таки мужчины часто не могут понять самых простых вещей! вздохнула я. - От женщин же требуют, чтобы понимали буквально все, в том числе эротоманию и гомосексуализм. - Правда? - оживилась Марта. - Значит, такое в порядке вещей? Не только меня не понимают? Ограниченные какие-то существа... - Возможно, но есть у них и некоторые достоинства, так что нужно просто научиться соответственно обращаться с ними. Да и автомат в углу, в конце концов, не заяц, в лес не убежит. - Но ведь у Бартека как раз была срочная работа! - А ему хотелось, чтобы ты уговорила его приняться за нее немного позже. - Так ведь меня уже тянуло со страшной силой! - К Доминику? - Не смейся. К автомату, конечно. Доминик же стал последним гвоздем в крышке моего гроба. Я задумалась. Неужели Бартек не заметил страстей, которые сотрясали телевидение? И спросила Марту об этом. Она лишь пожала плечами. - А чем все кончилось? - Грандиозной ссорой. Так что я вовсе не уверена, что он придет. И вообще ни в чем не уверена. Даже не знаю, что теперь делать. Я тоже не знала. Может, все же подождать с селедкой? Или поступить наоборот: сделать вид, что мы никого не ждем, открыть банку, вот тогда Бартек должен обязательно появиться. И обидеться на нас, что не дождались его. Хотя нет, Бартек бы не обиделся, уж такая мелочность не в его характере. Знала я человека, который в данном случае обязательно бы обиделся. Мелочный, чувствующий себя задетым из-за каждого пустяка, раздувшийся от спеси дебил... Нет, Бартек не такой. Тут зазвонил телефон. Этого звонка я давно ждала. Витек. - Я часа через два забегу, ладно? - спросил он. - Есть у меня для тебя новости, надеюсь, обрадуешься. - Забегай, - разрешила я. - Селедочкой угощу. Новости, которые я ожидала, отодвинули на задний план Мартины любовные переживания. Пока же я коротко информировала девушку, что вроде бы кое-что начинает проясняться, и вернулась к ее телевизионным событиям. Так нашли у них в архиве интересующие нас материалы или нет? Этого Марта не знала, да, похоже, никто не знал. Доминик же, даже если и догадывался о чем-то, был не в состоянии ничего толком рассказать, тем более что после известной сцены в баре Марта поклялась себе страшной клятвой больше никогда первой не заговаривать с ним, разве что лишь сугубо по делу. И пусть теперь рыдает на плечах и грудях других дур, с нее хватит. Теперь мне осталось дождаться еще двух телефонных звонков, чтобы потом, когда все станет ясно, сразу обо всем рассказать Марте. Однако сама не выдержала: - Если ты в состоянии, оторвись на минутку от своих амурных волнений, у меня ведь тоже имеются кое-какие новости. К сожалению, продолжить помешал телефон. - Марта у тебя? - спросил Бартек. - У меня. А ты где? Тоже должен быть здесь. В качестве хозяйки дома я имела право так говорить, особенно при наличии селедки. Даже имела право обидеться из-за опоздания гостя. Еще подумала: если выяснится, что он как раз находится на полпути между Варшавой и Краковом, то я не знаю, что сделаю, ну, например, порву с ним контракт на оформление к моей последней книге. - Так я как раз сомневаюсь, - неуверенно произнес Бартек. - Может, она не желает меня видеть... - Желает! - А разговаривать с ней не буду, она чуть что - закатывает скандал. Ладно, еду. Марта смотрела на меня взглядом, в котором столько всего выражалось, столько противоречивых чувств, что я не сомневалась - количество ну просто никак не сможет перейти в качество, слова не скажет. Смотрела молча, выжидающе, но было понятно - сразу догадалась, кто именно звонит. - Сейчас приедет, - ответила я на невысказанный вопрос. - Насколько я его знаю, будет через час. А если явится раньше, значит, любит тебя до безумия. - Ха-ха, - только и выговорила Марта. По ее задумке это должно было прозвучать насмешливо-недоверчиво, однако голос девушки предательски дрогнул. Бартек приехал через пятнадцать минут и каждой из нас вручил по розе. Жизненный опыт позволил мне высоко оценить этот жест. Не мог он просить у Марты прощения за ее же вину, а в то же время хотел дать понять, что осознает - переборщил малость в своих действиях, он совсем не собирался ее обижать. Наилучший выход - одарить обеих дам розами. Так поступил бы настоящий джентльмен, и это еще ни о чем бы не говорило. Просто хорошо воспитанный молодой человек. А потом я вдруг оказалась чрезвычайно полезной. Сначала, как хозяйка и истинная дама, загнала гостей в комнату с помощью утонченно-изысканных слов "А ну, марш в комнату! Сами заварили щи, сами и расхлебывайте, а у меня дела", после чего провела в кухне целую вечность. Ну, сначала нужно было разобраться с селедкой. Чтобы потом не возиться с посудой и мойкой после истекающей оливковым маслом сельди, извлекла специально припасенные на этот случай пластмассовые корытца одноразового использования, по которым и разложила селедку. Аккуратно нарезала черный хлеб. Потом достала ножи-вилки, разумеется, не забывая и Витека. Долго разыскивала где-то давно завалявшиеся две стограммовые бутылочки "Чистой" и чарки к ним, нечаянно сбросив при этом висевшие на специальном крючке кухонные бумажные полотенца. Неторопливо повесила их обратно, но тут вспомнила о чае, налила чайник водой и поставила на газ. Вспомнила и о масле, черный хлеб очень любит сливочное масло. И бог знает сколько его искала, поскольку масленка стояла в холодильнике на самом виду. Наконец все заготовки составила на поднос, чтобы сто раз не бегать туда-сюда. Когда я с подносом вплыла в гостиную, Мартуся с Бартеком, похоже, опять успели поцапаться, но вроде бы на другую тему. Кажется, менее опасную. И это обстоятельство отнюдь не лишило их аппетита. Марта поспешила просветить меня о причине новой ссоры. - Он воспользовался предлогом, чтобы прийти сюда, а то продолжал бы дуться, - ехидно заявила девушка, но мне в ее голосе, кроме напускного ехидства, послышалась и искренняя нежность. - Любит человека помучить.... - Кто кого мучает? - вырвалось у Бартека. - Каким предлогом? - одновременно спросила я и тем погасила в зародыше готовую вспыхнуть новую ссору. - У меня создалось впечатление, - сказал Бартек в ответ на мой вопрос, - что вроде бы я что-то узнал. Нет, с телевидением это не связано. Мой спонсор... ну, вы знаете его, так сейчас он злой как собака, похоже, из-за раскрытых преступлений лишился больших денег, так он мне и намекнул, потому как намерен лично проследить за ходом расследования. На что намекнул? Я как раз собирался сказать. Он уверен, что прокуратура притушит дело, чтобы ненароком не добраться до источника, то есть до заказчика, поскольку это кто-то из Генеральной. - Ты имеешь в виду Генеральную прокуратуру? - уточнила я. - Это он имеет ее в виду, - поправил Бартек. - И судя по разгулу преступности в нашей демократической стране, он прав. Но сейчас уперся и не намерен так этого оставить. Кстати, он все знает о Липчаке и Кубяке. А поскольку сам тоже шишка крупная, наверняка переполох в высших сферах поднимется немалый. А может, уже поднялся, только мы о нем не знаем. Я вздохнула: - Жаль, но ничего новенького ты нам не сообщил. Я надеялась, может, намекнешь на какую высокопоставленную особу. Очень подходят в данном случае и генеральный прокурор, и председатель Верховного суда, и министр внутренних дел, и... кто там еще? Ведь не может же генеральный прокурор не знать, что творится во вверенных ему прокуратурах, не может же он не читать газет, не смотреть телепередач, не включать радио, не слышать, о чем говорят люди. И что, какова его реакция? - Вот именно! - веско подтвердил Бартек и для убедительности несколько раз кивнул. Марта невинным голоском заметила: - А мне казалось, ты решила больше политикой не заниматься. Я возмутилась: - Решила, так что? Разве я собираюсь писать об этом в книгах? Разве хоть словечко в нашем сценарии вырвалось у меня? Но когда от дурацкого трупа просто житья нет... В реальности! И столько сразу подозрительных личностей, просто так и прут, так и прут... Тут в домофоне прозвучал Витек, и я пошла открывать ему дверь, на ходу поучая Марту: - А ты не мели ерунды, Бартеку и в самом деле потребовался предлог, но ты ведь сама об этом позаботилась. Я бы тоже вышла из себя, увидев, как Доминик воет у тебя на груди. - На плече! - выкрикнула Марта. - Один черт! - бросила я ей в ответ, открыла дверь и, вернувшись в комнату, набросилась теперь на Бартека: - И ты тоже хорош, настоящий мужчина, холера! Глянет, надуется и задом повернется, вместо того чтобы по-человечески выяснить, в чем дело. Никак не пойму, что с тобой, комплекс неполноценности, что ли, вдруг навалился? Мало ли что в жизни увидишь! Вот, скажем, какая-нибудь Дульцинея в твоей мастерской бьется в истерике, причин хоть отбавляй, дача сгорела, хахаль бросил с кучей малых деток. Ты, естественно, попытаешься успокоить женщину, из жалости по лопаткам похлопаешь, дашь выплакаться в жилетку. И, представь, Марта тебя за этим застукает. Так что? Ей тоже смертельно обидеться, развернуться и бежать на край света? Надо же все-таки хоть иногда и думать, мозги человеку для чего-то даны... - Полностью согласен, хотя и не знаю, о чем речь, - поддержал меня Витек, вырастая на пороге. - Можно сесть? И кофе, пожалуйста. - Кофе к селедке? - удивилась Марта. - Так я буду их потреблять по отдельности, а не сразу, - пояснил Витек. - А мне бы еще кусочек хлеба, - попросил Бартек. - И пиво, можно? - вмешалась Марта. - Водки мне не хочется. Я как-то быстро разделалась с кулинарной стихией, вернулась в комнату, и мы смогли приступить к продолжению нашей конференции. Витек пришел поделиться с нами информацией, раздобытой известными ему путями: что-то шепнет на ухо коллега-таксист, что-то услышит в шоферской забегаловке, что-то сболтнет подвыпивший клиент. Сопоставление сведений, полученных из разных источников, давало многообещающие результаты. Оказалось, все три преступления - убийство Красавчика Коти, Липчака-Трупского и поджог дома на Кленовой - совершил Пащик лично, о чем всем известно. В том числе и полиции. Прокуратура не выдвинула обвинительного заключения, мотивируя это отсутствием неопровержимых доказательств. Леха Пащика все же допросили, дал показания, а как же. Трое уважаемых граждан нашего города свидетельствовали, что в момент убийства Красавчика Коти Лех Пащик находился в автомастерской, что на Мокотове, точнее, в моечной, где сначала очень долго ждал своей очереди, поскольку не записался предварительно, затем его очень долго мыли, поскольку клиент потребовал двойную полировку воском, а уже по окончании процедуры он очень долго беседовал с одним знакомым, сидя в своем сверкающем лимузине. В сумме все это заняло около полутора часов. Во время же пожара Пащик прогуливался по зоопарку, и это доказано, ибо в обезьяннике у него состоялась очень поучительная беседа с одним деятелем из МИДа, что деятель МИДа с готовностью подтвердил. Тот факт, что на пожаре я видела его собственными глазами и, кроме того, он запечатлен на кассетах, записанных во время пожара, никакого значения не имеет. Кто поручится, что на пленке фигурирует именно Пащик? Какой-то отдаленно напоминающий его тип, причем с усами и косичкой, в то время как всем известно - Лех Пащик ни усов, ни косички не носит. Номер автомашины тоже не доказательство, его заметила и записала только я, могла легко и ошибиться, Пащик торчал в обезьяннике, и все тут! - А Трупский? - с надеждой поинтересовалась Марта. - Сам себя задушил? - Сам, - хладнокровно подтвердил Витек, к нашему всеобщему удивлению, и взял себе добавки селедочки. - Не повезло бедняге, запутался в шнуре от гардин. Должно быть, по пьяной лавочке. Несчастный случай. Я об этом почему знаю? Рассказывал мне кореш, что аккурат во время его пребывания в вытрезвителе там искали пьянчугу с подходящей группой крови, чтобы ее анализ приложить к материалам о гибели Трупского, и, как назло, подходящей не попадалось. Пришлось пошуровать среди постоянных клиентов вытрезвителя, нашелся-таки один, так на радостях ему пообещали в следующий раз бесплатно обслужить. - Ничего не скажешь, правовое государство, - вздохнул Бартек. - Вечно он употребляет какие-то странные, непонятные слова, скривилась Мартуся. - Пташинский же вообще не помирал в "Мариотте", его прикончили какие-то бандиты в том подвале, на участке с недостроенным домом, - добавил Витек. - У меня тоже есть что сказать, - поспешила я, не давая Марте и Бартеку отреагировать на новость Витека. - Тот молодой громила из "Мариотта" прекрасно известен полиции, хотя официально ей не к чему придраться. Майор волосы на себе рвал, но сделать они ничего не могут, вот и признался мне, попросив держать язык за зубами. Этот бык был подручным Красавчика, а потом переметнулся к новому хозяину, видя в том для себя прямую выгоду. Утешает лишь то, что благодаря ему полиция вышла на очень важную персону, но о ней мне сказать не захотели, даже не намекнули, из какой она области нашей политики или экономики. Он, шишка эта, и раньше находился у полиции под подозрением, теперь вообще не осталось сомнений в его преступной деятельности, да толку никакого. - Вот и я о том же говорю, - подхватил Бартек. - Мой спонсор прав: когда происходят подобные вещи, наверху не могут о них не знать. Кому-то там очень на руку вся эта свистопляска. - Профессионалы! - презрительно заметил Витек. - И крупные мафии, и мелкие занимаются одним и тем же делом. Не нравится им, когда мешают, так что интерес посторонних им ни к чему. В таких случаях посторонним предоставляется выбор: в одной руке пушка, в другой толстая пачка зеленых. - Выбор, надо понимать, сделан, - вмешалась Марта, - так чего нам ими заниматься? Я была шокирована: - Да ты что? Занимаемся мы ими исключительно из пустого любопытства, да еще с целью использовать реалии... - Чтобы базироваться на них?! - Совсем рехнулась! Чтобы знать и в случае чего обойти стороной. На реалиях пусть себе базируется Вуйчик, тот самый, что сделал фильм "Экстрадиция". Ведь теперь эту жуткую, как раньше казалось, "Экстрадицию" смотришь чуть ли не с умилением. Рай на земле, да и только. И если бы ты, Мартуся, не захотела трупа... Марта даже задохнулась от возмущения: - Я захотела трупа?! Это тебе он понадобился! - Все равно. Я по специальности детективщица, без трупов мне никак. Да ты и сама убедилась, как мой труп оживил наш сериал. Ага, кстати, ты уверена, что венесуэльские сериалы у нас кто-то не закупает под дулом пистолета? - Я бы не закупил, даже наставь на меня дула своих пистолетов целый взвод, - вмешался вдруг Витек. - Хотя, если целый взвод, пожалуй, закупил бы. Только потом попытался бы что-то предпринять. - Были у нас такие, что пытались предпринять, - мрачно заметил Бартек, - да плохо кончили. Сплошь несчастные случаи... Я отправилась в кухню за новым пивом. Наша конференция явно зашла в тупик. Я упорно старалась не соваться в политику, Марта запрещала мне охаивать кого бы то ни было из телевизионщиков, парни вообще говорили не на тему. К сожалению, я еще не все новости успела выложить, а настроение уже пропало. Поставив две банки на стол, я пересилила себя и неохотно заметила: - Ну ладно, я тут еще кое о чем догадалась. Сейф Грохольского открыли-таки. Он сам разрешил. Дескать, проше бардзо, открывайте, панове. Ну, они и открыли. И в нем ничего не оказалось. Все трое ошеломленно уставились на меня. - Как это ничего? - не поверил Бартек. - Ведь должны были быть кассеты. Хотя нет, пардон, кассеты вроде бы вы придумали? - А что пустой, это для нас плохо или хорошо? - хотела знать Марта. - Для нас без разницы, мы можем в сейф хоть живую кобру запихать, а вот для некоторых... Для ментов, скажем, большая неприятность. - Мужик завел сейф и держал его пустым? - не поверил Витек. - Кто сказал, что пустым? Деньги там прятал. Драгоценности жены. Ну и документы всякие держал, как любой юрисконсульт, ничего незаконного или компрометирующего, все легальное. Впрочем, надо быть идиотом, чтобы опасные документы хранить в сейфе, лучше уж в шкаф сунуть, под стопку белья. Ведь теперь любой взломщик первым делом в сейф полезет, а Грохольский не кретин. - Но мы-то можем сделать из него кретина? - настаивала Марта. - Без проблем. И сделаем. Только чтобы логично... Ох, забыла, без договора я не работаю! Тут каждый из присутствующих счел своим долгом выразить личное отношение к моему нежеланию работать без договора, пытаясь перекричать остальных, и в этом гвалте я едва расслышала звонок телефона. Домашнего, не сотового. Звонила Анита. Я как раз очень ждала ее звонка. Первым делом нажала на кнопку "громкой связи", чтобы все слышали, что она говорит, так что спорящие сразу замолкли. - Ты уже наверняка все знаешь, - беззаботно произнесла Анита. - Я тут тоже предприняла усилия и теперь тоже все знаю. Виновного не найдут, но кое-кто там у вас с должности полетит. Надеюсь, ты не боишься, что твой телефон прослушивают? В свое время у Алиции были комплексы на этой почве. - Так это когда было! - возмутилась я. - Теперь не те времена. Теперь никому не запрещается публично говорить обо всем на свете. - Да, я тоже обратила внимание. Такое впечатление, что можно поместить объявление в газете: "Платный убийца предлагает свои услуги". Далее следуют фамилия, адрес, телефон, часы приема. И ничего ему не сделают! - И в самом деле ничего. Мог для хохмы дать такое объявление. - У нас полиция просто установила бы за ним слежку. Разве у вас нет? - Нет, наша не установит. У нее слишком мало людей. - Понятно. И они заняты тем, что ловят водителей, превышающих на шоссе скорость в сорок километров. Или охраной государственных мужей, а также самых богатых преступников. Или еще чем-то в этом духе. - Или сидят в уголке и льют слезы из-за того, что их заставили уничтожить с трудом добытые вещдоки. Или из-за того, что упомянутые вещдоки, переданные в прокуратуру, рассеянная уборщица спустила в унитаз. - Нет, я уж предпочитаю жить в Дании, - вздохнув, заявила Анита и добавила: - Ты, конечно, помнишь фамилию Яся? - Помню. И сообщила ее полиции. - Ну так могу тебе сказать, что это не он. - Что не он? - Не он так панически боялся Пташинского, не он велел его прикончить. Он занимается другими гадостями и за мокрую работу ни за что на свете не возьмется. Ведь он труслив, как... погоди, как забыла кто... ага, как скунс! Вот подходящее сравнение: Ясь, как перепуганный скунс, сразу выпускает невыносимую вонь. Вернее, выпускал, но, думаю, не изменился. Заказчиком этих кадровых перестановок в легальной шайке был другой человек, но я тебе уже говорила - у меня несколько кандидатур, и я еще окончательно не решила, кто именно. - Прелестно! - насмешливо похвалила я. - А вот если... - Погоди, - перебила меня Анита, и по голосу я почувствовала, что она улыбается. - Там у вас произошла невероятная история, если не ошибаюсь. Дошло до меня, что тебя посетил поддельный полицейский. Это правда? Лихорадочно стараясь припомнить, говорила ли о Чареке Аните, я молчала, не зная, что ответить. Вроде бы не говорила... - Ну, был. А ты откуда узнала? - Из закулисных источников. Некоторые из моих друзей-журналистов очень осведомленные люди. И у меня создается впечатление, что тут аукнулся Тырманд3. Я попросила: - Если можешь, давай без метафор. И так чуть ли не обо всем приходится догадываться самостоятельно, голова уже отказывается работать. - Говорю открытым текстом - Цезарий Блонский... ведь он представился тебе полным именем? Так вот, он такой же Цезарий и такой же Блонский, как я Клеопатра. Впрочем, имен у него множество, а настоящего никто не знает. - Так что же ты слышала от своих информированных друзей? - Что сейчас создается новая антишайка, одна против всего света, и ее уже смертельно боятся как всевозможного калибра преступники, так и представители органов правопорядка. Полицию обязали во что бы то ни стало раскрыть ее, потому что благородная и мощная группировка ставит своей целью представить на суд общественности все старательно покрываемые преступления. Естественно, это приведет к общей политической революции и сметет одним махом правительство, сейм и всех прочих. Вот я тебе и выложила все открытым текстом, но гарантий, что это правда, никаких - слишком уж все это грандиозно-расплывчато. - Да, поверить трудно, - печально вздохнула я. - Чересчур уж прекрасно звучит. Анита попыталась вселить в меня бодрость: - У молодых побольше нашего сил и энергии. Ну вот, собственно, и все, что мне известно. А сенсационные подробности надеюсь услышать от тебя. Как-нибудь опять позвоню... - Погоди! - крикнула я. - А сейчас ты не могла бы мне сообщить теперешнюю фамилию своего бывшего мужа? Очень долго Анита молчала. Пришлось ее поторопить: - Ну? Я спрашиваю просто из любопытства. - Понятно, - донеслось из Дании. - Я вот раздумываю, следует мне ее знать или нет. Кто там у тебя? Я же слышу - микрофон гремит. - Мартуся, Бартек и Витек. Все свои люди. Ты их не знаешь. - Да будь они хоть ангелами небесными - кстати, рада с ними поздороваться, привет, - я бы все же предпочла, чтобы ты выключила микрофон. Пришлось выключить. Анита больше не раздумывала: - Ладно, скажу. Теперь он прозывается на западный манер. Матте его фамилия. Через два "т". Такую вот выбрал фамилию. - А имя оставил? - Этого не знаю. Кажется, тоже сменил. А вообще, если что, - учти, я тебе ничего не говорила. Положив трубку, я повернулась к присутствующим. - Ну, вы все слышали... - Кроме последней фразы, - не преминула заметить Марта. - Так она назвала тебе его фамилию? - Назвала. - И что? - Не знаю такого. Никогда в жизни не встречала человека с такой фамилией. Но мне понятно, почему Ясь Щепиньский предпочел сменить свою трудную для иностранцев фамилию. Теперь он стал Матте. Марта вылила на себя оставшееся в стакане пиво, а Бартек застыл с горящей под носом зажигалкой, с ужасом уставившись на меня. Один Витек не проявил никаких эмоций, с некоторым удивлением глядя на них. Мне тоже стало интересно. - Вы что? Вам эта фамилия знакома? - Еще бы! - хрипло вскричала Марта, обретя способность говорить, после того как Бартек, отшвырнув зажигалку, постучал ее по спине. - И кто это? - Ящер Збинь... *** - Из-за тебя я поймал угонщиков, - сообщил Бартек, переставляя на лавке в моей прихожей тяжеленные картонные коробки с бутылками, ибо самой мне это не под силу. - Знаешь, профессионалов, что приезжают во всеоружии и увозят на платформе приглянувшуюся машину. На сей раз моя приглянулась. Правда, поймал я их не до конца... Так хорошо или еще переставить? Теперь все было в порядке, и я могла извлечь из коробки третью бутылку шампанского, оказавшуюся в самом углу. Две бутылки я сунула в холодильник еще утром, но мне пришло в голову, что может не хватить, ведь неизвестно, сколько гостей заявится. - Хорошо, хорошо, - поспешила я ответить. - Ты зачем нервируешь меня в такой момент? Объясни толком, как ты их поймал. И почему из-за меня? - Если быть точным - из-за твоих сосисок в соусе. Ну, это уж слишком! Не люблю, когда говорят загадками. - Все нервы измотал! Давай сюда бутылку... Да-да, шампанское, а сам прихвати пиво и пошли отсюда. Ноги меня уже не держат. Затолкаем все в холодильник и покончим с напитками, а я наконец смогу сесть, и ты нормально расскажешь, при чем здесь мой соус. Нервничала я с самого утра. Чуть свет позвонила Мартуся и потребовала приготовить шампанское, и даже она будет его пить, хоть и не выносит, но такие события, такие события!.. Ящер Збинь исчез с горизонта, а это нельзя не отметить. Впрочем, приедет - расскажет. Личность Збиня мы уточнили с помощью подробного описания, ведь Анита так и не назвала имени. Я очень хорошо помнила внешность Яся Щепиньского сорокалетней давности, когда тому было не больше двадцати. Разумеется, за сорок лет он имел право измениться, но кое-какие вещи не меняются в человеке никогда. Вот, скажем, форма носа, если, конечно, не делал пластической операции, или овал лица. Рост тоже остается npeжним. Вылитый Ящер Збинь, чего там! На следующий день после памятного звонка Аниты с самого утра Мартуся поспешила на работу с целью выяснить все, что удастся, так что сегодняшнее заявление о шампанском вселяло надежду. По телефону она ничего не стала рассказывать, впрочем, судя по голосу, просто была не в состоянии, однако туманно намекнула на потрясающе благоприятные для нас обстоятельства и велела готовиться к приему гостей. Ocoбые указания дала относительно Бартека, который тоже приедет ко мне, причем еще до нее, так мне велено было стеречь его, дабы ненароком не вышел куда-нибудь, иначе непременно опоздает. На сегодняшний день у меня заранее была назначена встреча с моим литературным агентом, предполагались деловые переговоры, не исключено, и подписание каких-то договоров, возможно, даже с Бартеком. Только его похитителей автомобилей мне и не хватало! - Садись как человек и говори толком! - сердито потребовала я, падая в кресло. Бартек сел послушно и, кажется, охотно. Еще бы, ведь последние пятнадцать минут ворочал мои тяжеленные коробки! И без особого энтузиазма пояснил: - А все твои сосиски в соусе. Капнул на брюки и не заметил, поехал на важную встречу в этих брюках, торопился, не обратил внимания на пятно, заявляюсь, а там народу полно, пресса, телевидение, все такое... Встал в сторонке передохнуть, ну тут и обнаружил твой соус. Как в таком виде вылезешь на свет юпитеров? Делать нечего, надо мчаться домой, переодеваться. И представь себе, к своей машине прибежал в тот момент, когда ее как раз на платформу затаскивали. Я поднял крик, вызвал полицию. - А воры как же? - Да очень просто: столкнули мою машину с платформы - и никаких доказательств. Оставив полицию выяснять с ними отношения, я помчался менять брюки, чтобы не опоздать на переговоры. Вот и получается - если бы не твой соус, свистнули бы мою машину как пить дать. Их-то номера я записал, да что толку, наверняка поддельные. Но так из-за всего этого раздергался, что сдуру на переговорах принял огромный заказ, ничего не скажу, очень выгодный, но просто колоссальный. И срочный. Так что собирался тебя просить, чтобы вы свой сценарий писали помедленнее. И вообще не торопились. Я сам не соображал, что подписываю, так что не сердись, веришь ли, даже не помню, как подписал. Все из-за твоего соуса... хренового. - Езус-Мария! - только и вымолвила я, сама потрясенная до глубины души. - Я знал, ты меня поймешь! - обрадовался Бартек, превратно истолковав мой вздох. - Хотелось бы сначала покончить с тем заказом, а уж потом приступать к работе над вашими декорациями. Я сообразила поинтересоваться: - А Марта об этом знает? - Нет, пока не знает. Духу не хватило признаться. - Так сегодня признаешься. - Сегодня, насколько я понимаю, она пребывает в такой эйфории, что согласится с чем угодно. А все из-за твоего соуса... И подумать только, ведь соусы я готовлю раз в сто лет! Вот новая проблема! Так, надо постараться успокоиться, ведь раз все они вздрючены и в эйфориях, должен же хоть кто-то сохранить способность соображать и решать, что делать. Разумеется, делать ничего не следует, но все же стоит. Нет, не стоит, все равно не получится, да и зачем? Ох, спокойно, спокойно, можешь ничего не делать, но хоть мысли приведи в порядок, учитывая предстоящие деловые переговоры, хоть грамматику бы упорядочить, не то грозит полная компрометация перед собственным литературным агентом. Да и с чего я так разнервничалась? Beдь не собираюсь же устраивать приема, тем более что селедка давно кончилась. Подумаешь, шампанское! К нему вполне хватит плавленого сырка и крекеров. Вот и готова закуска. Мысли перебил Бартек, успевший переключиться с сосисочного соуса на взаимоотношения с любимой женщиной. Он неожиданно злым голосом попросил: - Слушай, ты бы не могла как-нибудь объяснить Марте, что я ее очень люблю? Сдается мне, моим словам она не верит, хотя я твержу об этом с утра до ночи. Комплексы у нее, что ли, какие? - Не столько комплексы, сколько характер. Вот я ее прекрасно понимаю. Ведь человеку хотелось бы... Что смотришь? Ну ладно, пусть не человеку, пусть женщине... Но ведь женщина тоже человек, хотя шкафа и не поднимет... - При чем здесь шкаф? - опешил Бартек. Так и знала - им не понять... Все надо растолковывать. Пришлось пояснять: - Господи, какая же пошла темная молодежь, чему ее только учат? Был еще такой довоенный анекдот: придет человек и принесет шкаф. И что, у тебя сомнения, женщина придет или мужчина? Надо отдать Бартеку справедливость - идиотское выражение довольно скоро исчезло с его лица, и парень признал мою правоту. И в самом деле, женщина со шкафом никак не совмещалась. Во всяком случае, когда речь шла о том, чтобы его нести. Содержимое - другое дело. А я продолжала растолковывать этому недотепе: - Ладно, будем говорить не о человеке вообще, а просто о женщине. Так вот, ей бы тоже хотелось сохранить то, что ей дорого. Собственные взгляды, любимую работу, свои планы, задумки, свои вкусы и пристрастия. Короче сохранить свой характер, не ломая себя ради любимого человека. Любить избранника и при этом оставаться собой. Не все женщины таковы, а вот Марта как раз такая. Если тебя это устраивает и ты считаешь, что я могу помочь, то с удовольствием подключусь. Думаю, она панически боится, как бы ты не стал переделывать ее по своему вкусу. - Как Доминик? - Доминика выбрось из головы. Каждый может совершить ошибку в жизни, наверняка и с тобой случалось. Доминик - пройденный этап, он не в счет, однако мне кажется, именно он заставил ее бояться того, что любой мужчина начнет требовать от нее отказа от себя самой и полного подчинения ему. Это я сама придумала, возможно, она и не догадывается об этом, а я догадалась, потому что такая уж я гениальная. А если серьезно - располагаю жизненным опытом и могу смотреть со стороны. И честно тебе скажу, не всякая женщина снесет такое. - Да я же вовсе не против ее увлечений! - горячо заговорил Бартек. Хоть и считаю их блажью, но совсем не возражаю, пусть себе играет в казино. И на бега ходит. Ее дело. Я тоже иногда не против поиграть в покер или бридж. Но посуди сама: с одной стороны у нее работа, с другой - азарт. А мне иногда бы хотелось быть для нее самым важным. Не скажу - всегда, но хоть иногда-то! Как думаешь, такое возможно? Уж я-то знала - очень даже возможно. Вспомнила себя в возрасте Марты, вспомнила безумно любимого мужчину. Вот даже и сейчас, как только вспомнила, аж мороз пошел по коже. Ах, каких потрясающих дерби я из-за него лишилась... - Еще как возможно! - твердо заявила я, находя, однако, излишним знакомить Бартека с генезисом такой уверенности. - Она любит тебя. По-настоящему. И в то же время сомневается. И тоже на полном серьезе. Знаешь, бывают такие обстоятельства... такие моменты... когда нужно и уступить, понять любимого, и тогда он станет еще сильнее тебя любить. - Так я же совсем не уверен, что она меня любит. - Ну и дурак! - раздраженно заорала я. - Она хочет, чтобы у вас были дети! Это до тебя доходит? Бартек вздрогнул от моего крика и задал глупый вопрос: - И много? - Чего много? - Ну, детей же... Теперь и он меня ошарашил. Уж не переборщила ли я со своей агитацией? В конце концов, Марта не уполномочила меня передавать такие вещи Бартеку, мало ли о чем мы с ней между собой говорили. Это совсем другое дело. Надо соблюдать меру. И я осторожно ответила: - Полагаю, как минимум двое. И если ты проболтаешься Марте, что я тебе об этом сказала, мне придется убить тебя. Да и ее тоже, не хочу оставлять свидетелей моей нелояльности. И как ты понимаешь, меня до конца жизни будут мучить угрызения совести. Бартек молчал, переваривая мои откровения. Потом все же поинтересовался: - Так ты уверена? - В чем? - Да в детях же! - Уверена, а что? Ты не любишь детей? - Да нет, люблю. Очень люблю, но как-то не думал об этом. Иоанна, мне бы хотелось, чтобы ты знала - ты мне очень помогла. Загудел домофон, и этим закончился наш откровенный разговор. Явился мой литагент. Я встретила его сообщением, что у нас мало времени. С минуты на минуту соберется народ и начнется столпотворение. Литагент же расцвел при виде Бартека и заявил, что главное для нас сегодня именно с ним оформить авторские права на рисунки. Поскольку я в этом ничего не понимаю, безропотно согласилась, и в результате черновик к договору мы составили еще до того, как опять кто-то задомофонил. Мартуся бросилась мне на шею, как только я распахнула дверь. - Все! Немедленно садись за сценарий! Нам подписали смету! Ящера Збиня черти утащили-таки с концами! Он звонил откуда-то и заявил о своей отставке. Принято! Подписано! Работаем! Где твое шампанское? Мой литагент работать всегда готов. Поскольку я ни во что не вмешивалась, договоры были составлены с рекордной скоростью. Затем одному из сопровождавших Марту сотрудников, не менее двух метров ростом, я велела достать из шкафчика бокалы для шампанского. Мне для этого приходилось всегда вставать на табурет. Бутылку я сунула Бартеку в руки. Подумав, сразу сунула и вторую. И понемногу мне все становилось до лампочки, ведь теперь предстояло думать лишь о сценарии, игнорируя сопутствующие обстоятельства. Никто не поверит, что в Польше можно напоить допьяна семерых тремя бутылками шампанского. Мы оставались трезвыми как свиньи и в то же время сумели адекватно включиться в Мартусину эйфорию. Еще бы, появились реальные шансы осуществить наконец давно задуманные планы, приступить к съемкам трех первых серий. Вспомнив об этих сериях, взглянула на Бартека, и он показался мне каким-то бледненьким. Может, потому, что эти первые серии были нами давно написаны и требовалось немедленно начинать постановочные работы. Наверняка теперь у Марты высвободится много времени для казино... *** - Слушай, что происходит? - нервно спросила Марта, позвонив на следующий день. - Никак не могу понять Бартека, ничего толком не говорит, твердит лишь о какой-то срочной работе. Вроде бы ты знаешь. Объясни хоть ты, ради бога. - Я и в самом деле все знаю, а кроме того, привожу в порядок одиннадцатую серию, так что тебе все равно надо ко мне приехать. Приезжай, все скажу. - Сейчас у меня запись, освобожусь не раньше четырех. - Так приезжай к четырем. Марта прибыла пунктуально, а я еще так и не решила, в какой форме сообщить ей о своей посреднической деятельности. Скрыть кое-что из нашей беседы с Бартеком или, напротив, подчеркнуть некоторые места?.. И кто виноват, он или я? Из двух зол уж лучше я, ведь неизвестно, какой реакции можно ждать от Марты. А вдруг она на него разгневается? За что, за что? Да ни за что, ей могут не понравиться его сомнения и вообще обращение к третьему лицу. Короче, у меня опустились руки и я испытывала угрызения совести, но решила держаться твердо. - Свои банки поставь и вынь охлажденные, - командовала я, стоя над присевшей у холодильника Мартой. - Холодное там, ниже. - У меня тоже две банки холодного, а остальное затолкаю куда получится. Стаканы ты возьмешь? Ну так в чем дело? Говори же! Садясь за стол, я со вздохом пояснила: - Дело в соусе. - Каком соусе?! - Хреновом сосисочном. Именно он стал причиной теперешнего конфликта. Скажем прямо, пустякового. - Езус-Мария, Иоанна, матерь божья! Кто-то отравился? - Нет, не отравился, но вред нанесен ощутимый. - Кому же? - Бартеку, кому же еще? Соус капнул ему на брюки. По Марте было видно, что она очень старается хоть что-то понять. Наконец, отставив стакан с недопитым пивом, она перевела тупой взгляд из пространства на меня и призналась: - Нет, ни за что не догадаюсь. Изволь пояснить. Что общего у недельной давности сосисочного соуса с теперешним состоянием Бартека? Я ведь в него сосисками не швырялась. Ох, да что я несу, даже если бы и швырялась... Он потерял брюки? - Брюк не терял, но они сыграли главную роль. Сосредоточившись, я по возможности кратко и без эмоций описала то, что приключилось с Бартеком. Поскольку о попытке увезти его машину Марта уже знала, то остальное поняла довольно быстро. Даже головой кивала. И вот я подошла к концу, старательно обходя проблему детей: - И теперь он боится признаться тебе в том, что принял срочный заказ, боится, ты подумаешь - он пренебрегает твоими интересами, ставя свои на первое место, и вообще не знает, как ты к этому отнесешься. - Он и в самом деле считает меня такой идиоткой? - не поверила Марта. - Как сказать... Между нами, ты сама очень постаралась... - Ну, знаешь!.. - Однако идиоткой он тебя не считает. Просто не хочет расхлюдрынить... - Что он хочет со мной сделать?! - Напротив, не хочет. И нечего придираться по мелочам. Не хочет тебя расстраивать, боится, ты расхлюпаешься, изведешься, да мало ли что еще. - Ага, если я тебя правильно поняла, он боится, что я подумаю, будто он меня... того... хлюдрынит? - Что-то в этом роде. Но одно я точно знаю: он безумно увлечен тобой. - Откуда знаешь? Он тебе сказал? - И он сказал, и сама вижу. А в данный момент очень переживает из-за того, что ты можешь разобидеться, если он откажется немедленно заняться твоим сериалом. Марта вдруг и впрямь решила разобидеться. - Знаешь, чего мне больше всего хочется? Чтобы вы оба перестали гадать, что я думаю да что может меня расстроить. Предоставьте мне думать самой. И возможно, окажется, я даже смогу сама сказать, что именно я думаю. - Наверняка сможешь, - саркастически заметила я. - Особенно хорошо у тебя это получается как раз тогда, когда думаешь глупо. - Иоанна, молчи, не то я тебя убью! Обоих вас убью! Не сейчас, позже, когда закончим сериал. - Отлично, после сериала, на том и порешим. А Бартек сейчас будет занят по двадцать пять часов в сутки и сам не знает, как тебе сообщить об этом. Он боится... а он ведь совсем не глуп, напротив, и хорошо знает себя, так вот, он боится, что разговор заведет ну самый что ни на есть идиотский. Ведь так обычно бывает, когда говоришь с любимым человеком и страшно боишься его обидеть. А тут, гляди, сколько всего переплелось: чувство вины, что подводит тебя, самого дорогого для него человека, боязнь этого человека потерять, тем более что не уверен в твоих чувствах, особенно после той свиньи, которую тебе подложил... Ох, кажется, и я запуталась в своих доводах. Да и признайся откровенно: найдется ли во всем мире хоть один нормальный мужчина, который сумеет объяснить любимой женщине все эти тончайшие нюансы? - Нет! - без раздумья ответила Марта. - Точно нет! Только ненормальный бы сумел. В этом ты права. Она еще подумала, откупорила банку с пивом, и напрасно, ведь у нас были полные стаканы, убедилась, что наливать некуда, тряхнула головой, как лошадь, отмахиваясь от докучной мухи, и задала самый главный вопрос: - Так он и правда до такой степени потерял из-за меня голову? А когда я подтвердила, решила уж выяснить все до конца: - И не будет придираться ко мне из-за моей несчастной страсти к азартным играм? Я с чистой совестью заверила - не будет. Ну, может, совсем немножко. - Так, выходит, все эти недоразумения между нами из-за этого... как его... хлюдрения? - Вот именно! - победоносно закончила я. *** Недели через две Бартек уже столько наработал, что сумел выкроить время и приехал ко мне. Договорились, что прибудут с Мартой к семи вечера. Так случилось, что в этот день с самого утра у меня было много интересных посетителей и телефонных разговоров. Все они подтверждали правильность наших выводов: подозреваемый в убийстве и поджоге особняка Лех Пащик оказался совершенно невиновным; Грохольский - чистым как слеза младенца, а его контакты с прокуратурой абсолютно легальными; Липчак-Трупский стал жертвой собственной неосторожности; в архивах телевидения не обнаружили ничего интересного; замена же одного из телебоссов другим объяснялась исключительно ухудшением состояния здоровья прежнего. Таинственный Плуцек, правда, и в самом деле существовал, но как раз сейчас окончательно ушел на пенсию, и неизвестно, продолжает ли кому-либо давать свои ценные советы, знакомых у него великое множество, не разберешься. Телевидение, как таковое, оставалось незапятнанным, не имеющим ничего общего с постоянными мафиозными разборками, бушующими по стране, а единственной креатурой, дипломатично покинувшей его, оказался Ящер Збинь. И еще: если мне и доведется когда-нибудь случайно встретиться с пресловутым майором Блонским, ни в коем случае не следует заговаривать с ним, разве что в условиях, когда нас точно никто не увидит и не услышит. Вот это последнее сообщение, честно говоря, мне показалось самым интересным, позволяло сохранить хоть тень надежды. *** В восемь часов появился Бартек. Один. - Марта пришла? - с тревогой поинтересовался он. - Давно ждет? Я успокоила его - совсем не ждет, так как еще не пришла, хотя договорились на семь. Похоже, это известие вызвало в парне противоречивые чувства. Он вроде бы с облегчением вздохнул, но и одновременно огорчился. Я уже выставила на стол соленые палочки, купленные в баре на Кручей, самые вкусные в Варшаве, но застать их мне удавалось очень редко. На сей раз это редкостное лакомство приобрел по моей просьбе Витек, привез, да так и остался у меня, как только узнал, что я жду Марту с Бартеком. Присутствие Витека заставляло Бартека держать свои чувства в узде, хотя и было видно, что он очень огорчен, что Марты нет. Ведь она никогда не опаздывала, а тут уже прошло больше часа после условленного срока. Свой сотовый Марта выключила, дозвониться до нее не было никакой возможности, оставалось лишь надеяться, что с ней ничего не случилось. Лично у меня были предположения относительно ее местопребывания, но делиться ими я не стала. Зачем? Напротив, завела разговор о деле. Оба парня охотно его подхватили. Бартек сообщил сенсационное известие: вроде бы один из прокуроров стал колебаться. Новость меня не потрясла. Во-первых, один - слишком мало, а во-вторых, он тут же может колебнуться обратно, сколько уже было таких случаев. Витек с нескрываемым удовлетворением передал слухи о переполохе в рядах некоторых мафий, вызванном кончиной Красавчика Коти. Просто невероятно, сколько же нитей держал в руках покойный! Невинный Пащик очень боится. - И вообще, - оживленно делился с нами Витек, - они там не знают теперь, кого держаться, похоже, прибалдели и начинают грузить друг дружку, так что объявились два свежих трупа. Один бедолага утонул по пьянке, а что в середке у него две пули, так это полиции до фени. Без стрельбы эта братия не обходится, полиция уже привыкла. А второй сам в себя пальнул. Пащика конкуренты вроде бы собираются пришить, но это бабушка еще надвое сказала, возможно, и помирятся. Вот так мы побеседовали еще с полчасика, и тут появилась Марта совершенно неожиданно, не домофонила, воспользовалась тем, что кто-то выходил из дома, а дверь в квартиру я после Бартека не запирала. Так что Марту мы услышали уже в прихожей, а секунду спустя она вбежала в комнату запыхавшаяся, сконфуженная из-за опоздания и сияющая. - Вот и я, вот и я... - Ну, видишь? - с горечью бросил мне Бартек. Марте много не требовалось. Она тут же вспыхнула: - Что видишь, что видишь? Иоанна уверяла, ты опоздаешь на два часа, не меньше. Норма у тебя такая. Иоанна, правда ведь ты так говорила?.. А сейчас, гляди, как раз два часа опоздания, так что я в порядке, это ты пришел раньше положенного. - Уверен, она была в казино, - обращаясь ко мне, заявил Бартек, игнорируя объяснения Марты. Подумаешь, Америку открыл... - Даже если и в казино, а за временем следила! - оправдывалась Марта. Ох, дайте хоть глоток пива, в горле пересохло. Я там не пила, алкоголь соображать мешает. Витек тактично молчал и старался сделать вид, словно его тут и вовсе нет. Даже немного отодвинулся к стенке на своем стуле. Я сочла нужным вмешаться, надо же успокоить Бартека. - Было бы хуже, если бы она пришла как условились и в нервах ждала тебя... - начала было я, но Бартек перебил, презрительно фыркнув: - В нервах, как же! Марта уже успела осушить стакан пива, и, возможно, это охладило ее горячий темперамент. Она не вспыхнула по обыкновению, а почти спокойно заявила: - А если я там себе приданое зарабатывала? Благосостояние свое ковала? Не веришь? Так смотри! Вот!!! Темперамент все же сказался. Девушка принялась яростно выхватывать из сумки пачки кредиток и швырять их на стол. Поскольку мне тоже доводилось выигрывать в казино, я смогла на глаз определить размер выигрыша. Марта подтвердила правильность моей оценки: - Пятьдесят штук! Теперь не будешь упрекать меня, что берешь в одной рубашке! Надо было видеть мину Бартека, с которой он переводил глаза с кучи денег на девушку и обратно. Не с очень умным видом, факт. Смутно мелькнуло, что кто-то когда-то упомянул, будто Бартек очень богат. Еще бы, постановщик-декоратор такого класса! Марту можно понять, с ее-то гордостью... Я чудом перехватила одну из пачек злотых, летевшую прямиком в мои драгоценные соленые палочки. - Осторожнее! В пиво не угоди! - Видишь? - не унималась Марта. - Пусть я и себя не помню в азарте, зато какая польза для дома, для семьи. А без приданого за тебя ни в жизнь бы не пошла! - Это как же понимать? - дошло до Бартека. - Теперь выйдешь? Словами Марта не ответила. Судорожно сжав стакан, она принялась пить пиво большими глотками, одновременно кивая. Наверняка это было очень нелегко, удивляюсь, как не захлебнулась. Бартек не сводил с нее глаз, но обратился почему-то опять ко мне: - Иоанна, а детям это передается? Я не замедлила с ответом: - По-разному бывает. Иногда дети наследуют страсть родителей, иногда нет. Мартуся, ты бы лучше собрала со стола свое приданое... Холера! Вон, под кресло одна залетела. - Я помогла Марте затолкать деньги обратно в сумку. Если завтра у меня что-то выметут из-под софы, буду знать - твои. А теперь сядь как человек и успокойся. - Нет, пусть лучше постоит! - неожиданно возразил Бартек. - Для торжественности. Вы все свидетели, что она согласилась выйти за меня замуж. И если опять начнет увиливать и откалывать номера, подам на нее в суд за отказ от брачного обещания! Тут подал голос Витек: - Так когда у вас будет свадьба? Марта наконец перестала кивать и смогла дать вразумительный ответ. Хотя это еще как посмотреть. Правильней было бы сказать - членораздельный. - После выхода первых трех серий. Я пришла в ужас: - Совсем спятила! Бартек, не соглашайся. Мартуся, ну как можно вообще говорить такие вещи, ведь сама же работаешь на телевидении, знаешь, что это за штука! Это такая организация, такая... безответственная, с ней ни в чем нельзя быть уверенной. Ты знаешь, кто придет на место Ящера? Можешь гарантировать, что все будет в порядке? То-то... Ведь со мной договора так и не подписали! И с них взятки гладки! Ничего не стоит на половине прекратить финансирование, и к черту все наши труды. А ты - свадьба! Разбежалась! Немедленно возьми свои слова обратно, не то сглазишь! - Слышишь? - поддержал меня Бартек. - Иоанна права. Я бы предпочел не откладывать. - Но у меня вся душа изболелась из-за нашего сериала, - оправдывалась Марта. Я была неумолима: - Тем более. Если свяжешь с сериалом свою свадьбу, что-нибудь непременно сорвется, это уж как пить дать. Сценарий наш тогда точно накроется, даже если ради него полгорода поубивает друг друга. Так что кончай валять дурака, хотя бы ради меня. Бартек, немедленно женись на ней, прямо завтра! Честный Бартек чуть не плакал: - Завтра ну просто никак не смогу! - Тогда через неделю. - Ладно, через три, как только кончишь эту свою срочную работу, приняла решение Марта. - Сколько она займет у тебя времени? - Не меньше двух месяцев! - огорченно признался Бартек. Марта вздохнула: - Сами видите, на что я себя обрекаю.. Так и быть, выйду за него. Через два месяца. На том и порешили. Хорошо, хоть одна проблема в чем-то зависит от нас. А над сценарием мы с Мартой все равно будем работать! Что же касается трупа, я еще не придумала, как его использую. Конец А теперь я настоятельно хотела бы подчеркнуть, что содержание данного произведения мною целиком и полностью высосано из пальца, а всех действующих в описанном мною телевидении лиц я просто выдумала. Хотя, должна признать, это очень жизненные образы. 1 Здесь и далее на протяжении всего романа автор упоминает прекрасно известных польскому читателю современных деятелей культуры, политиков, гангстеров, бизнесменов и прочих знаменитостей, имена большинства из которых нашему читателю наверняка ни о чем не говорят, однако каждый раз давать сноски и пояснять, кто есть кто, считаю излишним и нецелесообразным. И это будет чуть ли не единственное примечание переводчика. 2 Чарек - в польском языке уменьшительно-ласкательное имя от "Цезарий". 3 (Леопольд Тырманд - польский писатель, автор нашумевшей в свое время остросюжетной повести "Злой", главный герой которой в одиночку борется со всеми преступниками в послевоенной Варшаве).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19
|
|