— Класс! Я могу на велике въезжать под машины, — предложил свои услуги Янушек. — А вы будете принимать позу плода…

— Не мели чепуху. — Шпулька не на шутку разволновалась. — Ты ещё не сказала, когда это было.

— В том году, зимой. В январе или феврале. Шпулька занесла в свой кондуит дату, отодвинула тетрадь и вопросительно взглянула на подругу.

— Ну, а теперь что?

— Теперь отлично видно, что дело пахнет керосином, — с удовлетворением констатировал Янушек. — Раз такие круги пошли, значит, серьёзная каша заварилась.

— Интересно, с чего же все это началось, — задумчиво произнесла Тереска. — Ах да, забыла сказать, я же была у инвестора, успела туда вчера до конца рабочего дня.

— И что?

— Мало, но кое-что есть. Они пока не в курсе, думают, что просто объективные трудности. Получили два письменных заключения, что объект не пригоден под санаторий, и после этих заключений отказались окончательно.

— А кто выдавал заключения? — прервала Шпулька.

— Один их сотрудник, специалист по таким делам, и один работник проектного бюро, но какого — не знаю.

— Неважно. Какое бюро, догадаться не трудно. А вот их сотрудник… что сломал? Руку, ногу, ребра?

— Неизвестно.

— Как? И ты не узнала его фамилии? Не взяла адреса? Что-то ты сильно поглупела!

Тереска с интересом смотрела на разгневанную подружку.

— Хорошенькое дело, — жёлчно заметила она. — Стоило тебе включиться поактивнее, сразу стала страх какая сообразительная. Раньше, помнится, приходилось на ушах стоять, чтобы тебе что-нибудь втолковать.

— Ну и что? Люди меняются. Теперь мне захотелось необыкновенных приключений, обычные дела уже достали.

— А может, просто начинаешь готовиться к сосуществованию с правоохранительными органами?

— А что? — заинтересовался Янушек. — Она собирается в милицию пойти?

— Дурак, — буркнула Шпулька.

— Почти угадал, — подтвердила Тереска. — Собираться-то она собирается, да неизвестно, возьмёт ли её милиция.

— Балда, — рассердилась Шпулька. Янушек внимательно оглядел подругу сестры с ног до головы и обратно.

— Возьмёт, — вынес он вердикт. — На первый взгляд, она совершенно не годится, но они таких любят, которые на первый взгляд не годятся.

— Да отцепитесь вы! — не выдержала несчастная Шпулька.

— А ни фамилии, ни адреса я не взяла потому, что они там не помнили, кто это был, — вернулась к предыдущей теме Тереска. — Пришлось бы искать заключение и выяснять, кто подписал, а я ждать не могла. Но странное дело — они помнили, что заключение пришло по почте, так как эксперт был на больничном.

— Ну и ну, — отозвался с чувством глубокого удовлетворения Янушек после немой сцены. — Погром что надо…

Шпулька захлопнула тетрадь и отложила ручку.

— По-моему, это похоже на запугивание, — выдвинула она предположение. — Кто-то пытается выгнать всех из замка и его окрестностей, пока только неизвестно почему.

— Вполне возможно, — согласилась Тереска. — И действует весьма энергично, только вот несколько однообразно. Не хочет, чтобы делали ремонт.

— Точно вам говорю, там что-то спрятано, — встрял Янушек. — Левый товар, не иначе, не на пикник же те герои твоего инструктора туда ездили!

— И заметьте, как никто не хочет ничего конкретного рассказывать…

Ближе к ночи усиленные рассуждения и прочая дедукция позволили сделать только один конкретный вывод. Необходимо отыскать кого-то, кто скажет больше. Единственной доступной жертвой замка оказался фотограф, который вот-вот должен был вернуться. Решено было вытянуть из него всю необходимую информацию во что бы то ни стало. В конце концов, он заварил всю эту кашу, смотрел странно и задавал подозрительные вопросы, пусть теперь и отвечает.

Фотографа заловила Шпулька, по-прежнему полная энтузиазма. Поймав его по телефону и выслушав жалобы на всевозможные трудности, она тут же воспользовалась ситуацией и предложила свою помощь. Фотограф жил один, друзья и родственники, как назло, были в отъезде или больны, и несчастный просто-напросто голодал. Шпулька нанесла ему визит и целую кучу продуктов.

Фотограф-электрик с ногой в гипсе ковылял на костылях по квартире. Он с огромной благодарностью принял Шпулькины дары, угостив её вишнёвым вареньем — единственным продуктом питания, которым располагал вдоволь.

— Мама сама делала, — объяснил он. — Я люблю варенье, но питаться только им? Видеть его больше не могу, а запасов — года на два. Так что вы уж ешьте, пожалуйста.

Шпулька ради дела готова была и яд проглотить. Она сразу подняла интересующую её тему, опасаясь, правда, как бы собеседник не замкнулся в себе и не замолчал. К счастью, ничего подобного не случилось. Фотограф перестал опасаться, что его поднимут на смех, и охотно поделился своими догадками и переживаниями.

— Если вы думаете, что я хоть что-то из всего этого понимаю, то глубоко ошибаетесь, — честно признался он. — В такую белиберду, как духи, я не верю, но там существует нечто абсолютно необъяснимое. Ничегошеньки нет, а эта холера появляется.

— Какая? — спросила Шпулька, может, не очень вежливо, зато весьма энергично.

— А я знаю? Дух.

— Как это дух?

— Ну, как его ещё назвать? Привидение.

Сперва Шпулька подумала, что фотограф тронулся умом, и ей сразу стало жарко. Потом ей показалось, что он просто валяет дурака. Девчонка посмотрела повнимательнее на сидящего напротив. Выглядел он нормально и совсем не смеялся, скорее наоборот, был раздражён.

— Что значит привидение? — спросила Шпулька, совсем сбитая с толку. — Вы это серьёзно? Фотограф сердито пожал плечами.

— Так далеко я в своих шутках не захожу, — сказал он даже печально, указывая на свою ногу в гипсе. — Понятно, что вы мне не верите. Я и сам поначалу не верил. Черт знает, что там такое, но появляется эта сволочь буквально ниоткуда. И ладно уж, чтоб пусто ей было, пускай себе появляется, но все эти несчастные случаи! Прямо побоище какое-то!

Шпулька слушала молча. Сказанное фотографом просто не умещалось у неё в голове. Почти не соображая, что делает, она ещё положила себе варенья.

— До меня, конечно, и раньше слухи доходили, — продолжал пострадавший. — Вся эта история выглядела весьма подозрительно. Ведь, в конце концов, никто не симулировал переломы и синяки. Я, честно говоря, побаивался туда ехать, но, когда уже поехал, решил выяснить все до конца, тем более что от этой заразы никуда не денешься, слышно её по всему замку.

— Как… слышно? — слабым голосом спросила Шпулька.

Фотограф помедлил с ответом, подбирая слова.

— Трудно объяснить. Оно ни на что не похоже. Начинает, как и положено привидению, откуда-то снизу, из подземелья…

— А там есть подземелье?!!

— Как не быть. Есть, конечно, как в любом уважающем себя замке. Там начинается и летит вверх, как бы бренчание, сначала тихо, а потом все громче. На втором этаже уже громыхает, как целый склад металлолома, иногда идёт выше, а иногда нет. А в этом бряцании ещё и клёкот слышится. Затем оно опускается вниз и все стихает.

— И что же это такое? — вякнула Шпулька.

— Понятия не имею. И никто не имеет. Ни у кого нет разумного объяснения, и источник шума не обнаружен. Хуже того, потом появляется этот самый… призрак.

Шпулька с трудом проглотила застрявшее в горле варенье.

— И вы его видели?

— Собственными глазами. Я даже его сфотографировал. У меня этот подлец на карточке есть. Отсюда и вот…

Фотограф постучал по своему гипсу. Выражение лица у него было весьма недовольное. Шпулька спешно запила варенье глотком чая.

— Значит, вы из-за него упали?

— Кто его знает. Похоже на то. Я во что бы то ни стало решил его щёлкнуть. Подстерегал на террасе, ведь он появляется на террасе или в бывшей бальной зале. Это такая комната в старой части замка, совсем разрушенная, с выбитыми окнами, и — странное дело, там сохранилось с прежних времён только старое зеркало, треснутое и мутное, но что-то в нем можно разглядеть, огромное такое, вмонтированное в стену… О чем бишь я… Ах да — на террасе… Там достаточно светло, фонарь со стены светит. Так вот, поджидаю я, и тут появляется эта холера метрах в двух передо мной. Я два раза успел щёлкнуть, как, сволочь, на меня бросилась. Я отскочил назад, не только со страху, хотя, признаюсь, было не по себе… Хотел ещё снимок сделать. А очнулся уже внизу вот с этой ногой…

Шпулька задумчиво продолжала ковырять ложечкой варенье, затем спросила:

— А… фотография?..

— Получилась. Только одна. Аппарат, слава Богу, не пострадал: весьма удачно свалился прямо на меня. Могу показать.

Хозяин проковылял вглубь комнаты к массивному комоду со множеством ящичков и вытащил два больших снимка. Шпулька сорвалась со стула и подбежала к нему. Фотограф разложил фотографии на комоде и ткнул в одну из них пальцем.

— Это я делал со вспышкой, и ничего не вышло. А это при свете того фонаря.

На одном снимке отлично просматривались неровная кирпичная стена, кусок пола, выложенного каменными плитами, и высокое, узкое отверстие в стене. На другом было то же самое, только значительно темнее и менее чётко, а на фоне стены виднелось белое, достаточно высокое, немного расплывчатое и бесформенное привидение.

— А звуки я на магнитофон записал, — зло сказал фотограф. — Хотел, чтобы водопроводчики послушали, потому как сначала возникло предположение, что это трубы шумят. Ничего подобного. На трубы совсем не похоже, да и нет там никаких труб. Водопровод и канализация совсем в другом месте.

Шпулька несколько опомнилась и попросила ещё хрипловатым от волнения голосом:

— А нельзя ли одолжить этот снимок?

— Могу даже подарить, я напечатал несколько штук, — ответил фотограф и с интересом взглянул на девчонку. — А что? Вас увлекла эта история?

— А вас разве нет?!!

Несчастный хозяин тяжело вздохнул.

— Меня это увлечение до больницы довело. Хотя должен признать, я провёл нечто вроде следствия по этому тёмному делу и раздобыл кое-какую информацию. Выглядит все достаточно странно, но если вам интересно, охотно расскажу. Кушайте варенье, пожалуйста.

Коллективное исследование фотографий таинственного привидения и прослушивание загробных звуков окончательно запутали дело. Тереска и Янушек, совершенно потрясённые и ошеломлённые, потребовали от Шпульки подробнейшего отчёта о визите к фотографу.

— Это единственный человек, который вообще что-то говорит, — заметила Тереска. — Бесценный свидетель, тем более что специально собирал информацию!

— Дуй с самого начала! — приказал Янушек.

— Где начало, я не знаю. — Шпулька совсем разволновалась. — С хронологией у меня туго. Во всяком случае, однажды…

— Погоди! — прервала её Тереска. — Он и обо всех остальных тоже знает?

— Ну, разумеется. Я же говорю, что он специально интересовался!

— Отлично. Продолжай!

Шпулька поудобнее устроилась в кресле.

— Так вот, однажды, некоторое время назад, кто-то услышал в замке жуткий крик. Такой — кровь в жилах замораживающий. Прибежали люди и нашли одну дамочку из тамошней конторы без сознания в бальной комнате на полу. Дамочка поначалу твердила, будто видела привидение, а когда оклемалась, категорически отказалась от своих слов и уверяла, что ничего не видела. Вроде бы пришла в себя, отправилась домой и обварилась кипятком.

— Нарочно? — поинтересовался Янушек.

— Да нет, случайно. Ошпарилась.

— А что она в той зале делала?

— Говорят, что через неё шла в другое помещение. Дело было зимой, поэтому уже стемнело. Но совсем не в полночь, а просто во второй половине дня, ближе к вечеру. Затем через какое-то время снова раздался дикий крик, снова прибежали люди, но никого не нашли. Так до сих пор и неизвестно, кто кричал.

— А кто слышал?

— Сторож и ещё пара человек. Потом был какой-то чиновник, представитель очередного инвестора, осматривал замок и остался ночевать. Что с ним случилось ночью, никто не знает, но чуть свет он уже уложил чемодан, а на лбу у него была здоровенная шишка. Заявил, что замок ему не нравится, и тут же уехал.

— Первый, что в рот воды набрал, — сделал вывод Янушек.

— Не иначе, это он потом отрицательное заключение дал, — предположила Тереска.

— Не знаю, может, и он. Потом приехал какой-то техник из Вроцлава, должен был инвентаризацию замка делать. Торчал там три дня, а на четвёртый вылетел в окно. Вывихнул ногу, местные считали, что он сам выскочил, а он твердил, будто ничего подобного. Напустил туману, ничего толком не объяснил, так до сих пор и неизвестно, как он за окном очутился.

— Всего только ногу вывихнул? Легко отделался!

— Поцарапался ещё. Там под окном здоровенная куча веток лежала, как раз после обрезки деревьев осталась. Потом прибыли двое из вроцлавского проектного бюро. И здесь уже сведения более подробные, так как с ними наш фотограф лично знаком. Один грохнулся с лестницы, а второй…

— С той же, что фотограф?

— Нет, с другой. Внутри здания. А второй получил такое расстройство желудка, что три недели провёл на больничном. Говорят, на нервной почве. Ну а тот, что слетел с лестницы, — приятель нашего мужа — немного проговорился, когда того предупреждал перед командировкой в замок. По службе признался, что хотя в сказки о привидениях не верит, а все же тамошнего духа видел собственными глазами…

— Так и сказал: духа?

— Духа. Именно так. Поэтому муж здорово нервничал. Хотя погоди… Раньше туда ещё двое один за другим приезжали. Из какой-то строительной фирмы и проектного бюро. Об одном точных сведений нет, зато второй выбежал из замка ночью и угодил в прорубь. Там в парке такой махонький прудик есть. Пока выбрался, да пока туда-сюда, воспаление лёгких схватил и в бреду проболтался. Кричал «я в тебя не верю, пошла прочь» и «кыш отсюда, такая-сякая…» — В бреду кричал «такая-сякая»? — удивилась Тереска.

— Ну, он, конечно, по-другому кричал, просто фотограф не хотел при мне выражаться. Много чего кричал. «Сгинь-пропади», и «брысь», и «вечная память». Вся больница, затаив дыхание, слушала. Даже «Кобру» выключили, чтобы его не заглушала.

— Из всех этих криков следует, что дух-то женского рода, — заметил Янушек.

— Точно, — подтвердила Шпулька. — Люди болтают о какой-то жене, вроде бы той, с шестнадцатого века. Может, никто бы так не переживал, если бы не членовредительство. Ведь ни один целым не ушёл.

— А хоть раз там кто-нибудь трезвый был? — сухо поинтересовалась Тереска.

Шпулька резко замахала на подругу руками.

— Представь, себе, все были трезвые. Как и тот босой дипломированный агроном. Может, и странно звучит, но это — чистая правда… Погоди, а ещё приятель мужа из Вроцлава говорит, что видел духа и слышал звуки.

— Какие звуки?

— Ну те, загробные. Обыкновенные. Ты же плёнку слушала. Бряцание цепей, хруст костей…

— Интересно, почему слухи ходят именно о привидении, а не о пришельцах из космоса, например? — задумалась Тереска. — Серость деревенская?..

— Наверное, потому, что призрак не похож на пришельца из космоса.

— А откуда им знать, как выглядят пришельцы?

— А откуда знают, как выглядят привидения? По традиции. Приятель мужа говорил, что оно белое, как бы прозрачное, поблёскивает и движется, нематериальное такое, и вдруг исчезает. И появляется неожиданно, и сразу бросается на человека. Так он описывал. А что нематериальное — знает, потому что дотронулся.

То есть, собственно, дотрагиваться-то оказалось не до чего. И такое ощущение, будто могильный холод или наоборот, жаром пышет.

— А где он сейчас находится, этот приятель вашего мужа? — полюбопытствовал Янушек. — Не в больнице ли, случаем? Уже в психушке или ещё нет?

— На работе, в проектном бюро, — отозвалась Шпулька. — Кроме рассказа о духе, он в полном порядке. Да и фотограф внешний вид привидения подтверждает. Сам же видел снимок. Тамошний местный архитектор тоже на призрака нарвался. Что с ним произошло, точно неизвестно, но нашли его на террасе с разбитой головой, а по следам выходило, будто он пытался лбом стену прошибить. Милиция дело расследовала. Насмерть он не замёрз, так как было ещё не слишком холодно: первые лёгкие ноябрьские заморозки. А после архитектор уже ни слова не сказал.

— Дар речи потерял? — с надеждой спросил Янушек.

— Да нет. Вообще говорит, только о происшествии ни гу-гу. Ах да, чуть не забыла! Есть одно исключение. Тип из здешнего проектного бюро отправился туда весной, пока ещё дети на каникулы не приехали. Наслушался разговоров обо всех несчастных случаях и специально поехал, прямо задался целью что-нибудь себе сломать. Иначе, говорит, сдохну от переутомления. Хотел хоть в больнице чуток отдохнуть. Он даже когда отпуск берет, все равно работой завален, так как он вроде бы лучший в мире специалист по сантехнике. Начальство его ни за что не хотело отпускать, но он упёрся и поехал.

— И что?

— Ничего. Абсолютно. Ночь проспал как убитый, да ещё в той самой комнате, так как духа караулил. Утром его добудиться не могли, даже испугались, не умер ли. Это единственный человек, с которым ничего не случилось. Сам говорит, что очень доволен, наконец-то выспался. Вот, пожалуй, и все. Та лестница, с которой все грохаются, довольно идиотская: винтовая, крутая и расположена в совершенно неожиданном месте.

Янушек взял фотографию и задумчиво уставился на неё.

— Солидная работа, — похвалил он. — Интересно, кому понадобилось… Точнее, что же это может быть? Как он такое привидение соорудил?

— Звуки тоже неплохие, — задумчиво произнесла Тереска. — Хотя несколько нетипичные, вместо грохота костей должны быть скорее стоны.

— В отношении стонов могу вполне его заменить, — заявила Шпулька. — Прошу принять к сведению, что я начинаю бояться. Говорят, специалисты все проверили и там ничего нет, абсолютно ничего.

— Теперь я понимаю, почему милиционер свалял дурака, — перебила подругу Тереска. — Погоди, а какого черта первые жертвы шлялись по той зале? Следующие, надо думать, духа подкарауливали, а вот первые?

— Ванная, — вздохнула Шпулька. — То есть, прошу прощения, уборная. За бальной залой когда-то были гардеробные и будуары, тронутый граф попристраивал ванные и туалеты. До сих пор действуют, в той части здания стекла сохранились. А винтовая лестница ведёт вниз, в тоже действующую кухню.

— Ясно. А в конторе, в той, дворцовой части, нет, что ли, туалетов?

— Есть, и даже вполне приличные. Только сейчас не работают. Потому все и бегали в другое крыло замка.

— А путь в сортир им преграждал дух. Весьма оригинально. В жизни не слышала о привидениях в туалетах.

— Надо действовать методом тыка, — категорично заявил Янушек по долгом размышлении.

— Почему?

— Потому как по науке и менты искали, и разные специалисты, а фиг нашли. Нужно как можно глупее действовать. Отмочить, что взрослым и в голову не придёт. Единственный шанс!

Тереска полностью согласилась с братом.

— Узнать бы, когда он появился впервые и кто там тогда помещался — и постоянно, и временно. Людей надо расспросить.

— Мне этот сторож не нравится. Я бы с ним побеседовал…

— Слушайте, а куда это вы клоните? — с подозрением спросила Шпулька.

— Как это куда? — удивилась Тереска. — Ведь ясно же, что в каникулы едем в Мослы. Каникулы у нас в одно время.

— Не только у нас. У Зигмунта тоже, — напомнил Янушек. — Спорим, он тоже поедет? Может, пригодится.

— Надо составить список необходимых вещей.

В состоянии тихой паники Шпулька молча слушала, как Тереска с братом обсуждают вопрос о тяжести и размерах различных предметов, необходимых для поимки привидения, выбирают время и способ добраться до замка, совершенно не задумываясь о том, насколько кошмарна сама идея поездки. Одно дело — решать загадку на безопасном расстоянии, а совсем другое — совать голову в пасть льва! Ехать в этот жуткий замок!..

Только после долгих усилий ей удалось вставить слово.

— Слушайте, а не слишком ли далеко мы заходим? — спросила Шпулька умирающим голосом. — Ведь это опасно.

— Почему? — искренне удивился Янушек. — Просто надо помнить о лестнице и не оступаться.

— Да я не об этом. А те люди… Ну те, из разбитой машины… Контрразведка или, не дай Бог, шпионы.

— Шпионы нам голову оторвут, — спокойно сказала Тереска. — Но это не причина, чтобы бросить такое дело. Даже если никакого трюка там нет и является настоящее привидение, я хочу его увидеть!

— Я тоже! — энергично поддержал сестру Янушек. — Во всякую ерунду я не верю, но сам должен убедиться.

— И потом, ты же сама хотела, — заметила Тереска.

Шпулька вынуждена была замолчать. Возразить оказалось нечего. И в самом деле, захотелось необыкновенных приключений, полезай в кузов.

Резиденция таинственных потусторонних сил находилась в заснеженном парке. Внешний вид у неё был бы вполне невинный, если бы не центральная часть с мрачными пустыми глазницами окон. Наши юные искатели приключений обозревали замок снаружи, стоя на тщательно очищенной от снега аллее, ведущей от воспоминания о въездных воротах к главному входу в здание.

— Весьма оригинальная постройка, — раскритиковал увиденное Зигмунт. — Налево дворец, в центре средневековье, а справа черт знает что.

— Справа результаты деятельности чокнутого графа, — мрачно пояснила Шпулька. — Средневековье, переделанное на современный лад, или наоборот, современность, стилизованная под средневековье.

— Гляньте, на втором этаже были балюстрады, — заметил Янушек, указывая на дыры в стене. — Остатки ещё торчат. А вообще, какой-то он маленький, этот замок. Маленький, а с таким привидением?..

Тереска внимательно сравнивала фотографии с объектом.

— Та несчастная терраса должна быть с другой стороны, — сообщила она. — Надо обойти его вокруг.

Зигмунт вздохнул и двинулся в обход замка. В загадочную историю с привидением его втянули сразу же по приезде на каникулы из мореходного училища. Парень не поверил ни единому слову из того, что ему рассказали, но счёл дело достаточно занимательным, чтобы отправиться в очередную экспедицию. Всю дорогу он изучал список жертв и описание происшествий, требуя дополнительных разъяснений, из-за чего все жутко не выспались.

К счастью, вопрос с размещением был решён. Фотограф оказался весьма полезным не только в смысле информации. Он позвонил в контору госхоза и от имени своей организации забронировал две комнаты для четырех человек, кроме того, снабдил путешественников многочисленными фотографиями с видами замка снаружи и даже копией технического описания объекта, сделанной в их проектном бюро.

Стояла оттепель. Охотники за привидениями брели по мокрому липкому снегу, спотыкаясь о невидимые под ним неровности. Наконец оказались по другую сторону замка. Действительно, здесь была терраса. Занимала она всю центральную часть и проходила на уровне второго этажа, одним концом примыкая к поперечному дворцовому крылу, а вторым выходя на прекрасную широкую лестницу, спускающуюся вниз. Держалась терраса на колоннах, за которыми видны были заложенные кирпичом окна второго этажа. Такие же каменные колонны, как бы незавершённые, странным образом торчали из массивной балюстрады. Некоторые из них заканчивались декоративными капителями и были соединены между собой арками. Остальные торчали так.

— Согласно техническому описанию, неизвестно, что это такое, — доложила Тереска. — Или старый внутренний двор в стиле Ренессанс, который развалился, или новый ренессансный дворик, который не достроили. Везде написано «предположительно» и «возможно».

— Предположительно, тут у всех с мозгами не в порядке, — с горечью констатировал Зигмунт.

— Отсюда фотограф грохнулся, — напомнила Шпулька.

Все стояли, уставившись на странные колонны, пока Янушек не заметил, что в их планы входила беседа со сторожем. Звался он Ковальчик, фотограф отзывался о нем положительно и рекомендовал как человека, заслуживающего всяческого доверия.

Знакомый по фотографиям домик показался в конце дорожки, ведущей от замка. Из-за дома выглядывала стена котельной с высокой трубой. Хозяина ребята сначала услышали, а уж потом увидели. Он насыпал кокс из большой занесённой снегом кучи в тачку. Кокс шелестел, а Ковальчик насвистывал.

Присмотревшись к сторожу повнимательнее, ребята сделали вывод, что человек он симпатичный. Среднего роста, полный, коренастый, с красным добродушным лицом и роскошными усами — предметом, по всей видимости, особой заботы. Выглядел он лет на шестьдесят и оказался весьма разговорчивым.

Передав привет от фотографа и выяснив, где можно покупать продукты, наши исследователи растерянно замолчали, не зная, как подступиться к главной теме. Хозяин стоял, опершись на лопату, и доброжелательно смотрел на молодых людей. За домом закудахтала какая-то курица, и Шпулька вдруг вздохнула.

— Господи! Как тут спокойно! — мечтательно произнесла она. — Какое это наслаждение, жить в тишине…

— И то правда, я туточки лет сорок уже живу, — подхватил Ковальчик. — Детки поразъехались, а мы с женой здесь. Спокойно-то оно, конечно, спокойно. Может, даже слишком. Только вот в замке, будь оно неладно…

— Что неладно? — жадно заинтересовалась Тереска.

Ковальчик полез в карман, неторопливо извлёк пачку сигарет, достал одну и закурил. Четыре пары глаз напряжённо следили за этими манипуляциями.

— Поганые дела творятся, — грустно рассказывал он. — Собирались ремонт делать, всякий шик навести, дом отдыха устроить. Враз бы жизнь другая пошла. Понаехало бы народу с весны до осени, а то и зимой. И подработать можно бы, и все весельше. Да только ни хрена, извиняйте, не вышло…

— Что так? — вырвалось у Янушека.

— Дак я и говорю, нечисто… Приезжали разные, дак никто ж не выдержал, вот ничего и не делается. Рушится все помаленьку, пока совсем не рассыпется.

Сторож взглянул в сторону замка, вздохнул безнадёжно, бросил окурок и затоптал его сапогом. Из дома донёсся полный упрёка женский голос:

— Фелюсь! Пригласи же людей в хату, что на морозе разговоры разговаривать!

— Жинка, — пояснил Ковальчик. — Меня Феликс Ковальчик кличут.

Зигмунт поспешно, но весьма элегантно представил свою компанию, и через минуту все уже сидели в парадной комнате со множеством вышитых подушек и подушечек. Хозяйка, обрадовавшаяся гостям, угощала их чаем с малиновым соком собственного производства.

— Так что же такое с замком? — спросила Тереска, с трудом сдерживая нетерпение. — Вы так интересно начали рассказывать.

Ковальчикова тихонечко перекрестилась, а хозяин уселся поудобнее в кресле, поправив за спиной подушку.

— Да дух в ем является, — признался он со вздохом. — Обыкновенный такой дух, цепями звякает, людям вредит. Недобрый дух. Видать, и при жизни злая баба была, я дак и не дивлюсь, что муж её придушил…

— Потому как тот дух — баба, — встряла Ковальчикова, снова перекрестившись. — Жена графова, что он в давнее время убил.

— Приходит и в зеркало глядится, — продолжал сторож. — Люди бают, и бумаги такие нашли, что все оно правда. Значится, граф, что тутошний замок поставил, поначалу-то в другом месте жил с первой женой, а как уж она ему надоела, новый замок здесь выстроил, а в тамошнем, старом, ей шею и свернул, а сюда с новой прикатил. Со второй, значится. Только первая-то не отвязалась, нашла его и, как сюда притащилась, так до сего дня и ходит. К зеркалу так её и тянет, ничего не надобно, только зеркало подавай. И ну крутится, и ну глядится, хороша ли, чтоб ту, другую, одолеть. А кого на пути встретит, обязательно какую гадость сделает. Особо из мужиков, видать, сильно злая на них.

Ковальчик рассказывал охотно, ярко и образно, как будто гордился подвигами призрака и считал его дополнительным козырем здешних мест. Но оказалось совсем наоборот.

— Самый от него вред, что вообще завёлся. Ремонта не будет, ничего не будет, потому как все отсель сбегают.

— А вы этого духа видели? — полюбопытствовала Тереска.

— Дак сколько разов! Правда, издаля, как по терраске ходил. Вовнутрь-то я ни ногой. Человек я старый, здоровья не купишь. А вам мой совет поостеречься, — обратился хозяин к Зигмунту. Тот поправил съехавшую подушку и с интересом спросил:

— Неужели вы и в самом деле верите в этого духа?

— А как не верить, коли сам видал? Как мороз, так оно и ходит. Летом не показывается, может, потому, светло долго. А с осени до весны — является, чтоб ей пропасть. И уж завсегда тринадцатого февраля, на святую Катерину. Как пить дать, либо покойницу Катериной звали, либо в этот день её граф удавил. Это я точно знаю, потому как раз тринадцатого мы поженились и завсегда у дочки отмечаем. Старшая наша туточки, в деревне живёт, ну и другие детки съезжаются. И ведь года нет, чтоб кто не пострадал.

— Тринадцатое почти через неделю будет, — нервно заметила Шпулька.

— И давно этот дух появляется? — спросила Тереска. — Или всегда был?

— Э, нет. Как до войны, не знаю. А откель мы туточки угнездились, его не было. Меня-то ещё в войну привезли, к графу на работы, дурного не скажу, мне в здешних краях понравилось, вот и остался. При замке. А что все в целости, дак я особо старался, берег добро и вообще, чтоб чего не попортили. Разные туточки сидели. Конторы всякие. Лет тридцать как убрались и стали эти — от туристов. И даже много народу жило, потому все целее было: крыша не текла, и те трубы ещё не полопались, что потом пришлось зашпунтовать. Когда и эти от туристов пошли прочь, госхоз поселился вместе с детским лагерем. Те и посейчас сидят. А между ними как раз какое-то время пусто было, я тогда в больницу угодил, а кирпич-то и украли.

— Какой кирпич? — удивился Зигмунт, не видя связи между привидением и строительными материалами.

— А тот, с окон. Все пустые окна, что вы небось видали, были замурованы. Значится, внизу — замурованы, а наверху просто так заложены. Потому, видать, снизу спёрли только половину, а сверху, почитай, все до единого. Даже следователь приезжал, но это уже потом, когда я вернулся, так что ищи ветра в поле. Дак вот, с той поры, лет восемь уже, и начал дух безобразить.

— А как же милиция? Не проверяла?

— Проверяла, чего ж не проверять. И те все, которые ремонт затевали, тоже проверяли. Да только никто ничего не высмотрел. И то понятно, каждый смотрел, как бы шибше ноги унести. Только двое…