Тереска Кемпиньска (№3) - Слепое счастье

— Ну и ну! — восхитился Янушек. — Нюх у тебя что надо!

Из-под штукатурки вместо кирпича показалось железо. Выглядело это как стальная плита, при ударе издававшая пустой звук. Ребята расковыряли стену и поняли, что имеют дело с металлическим ящиком, вытащить который пока никак не удавалось.

— Если это шпионский тайник, то я — китайский император, — решительно заявил Зигмунт.

— Почему? — поинтересовался Янушек.

— Как ты себе это представляешь? Шпион с киркой врубается в зеркало? И так каждый раз, когда надо что-то достать или спрятать? Не смеши меня!

Тереска присела на корточки.

— А если что-то здесь замуровано? Ведь внутри явно пустота. Я бы попробовала это извлечь.

— А я бы посмотрел, что теперь наш дух придумает, — предложил Янушек.

— Правильно! — поддержал Зигмунт. — Прежде чем начинать крушить стену, поглядим, влияет ли находка на привидение или нет. Послезавтра день святой Катерины, если оно ни сегодня, ни завтра не появится, то послезавтра — уж железно.

— Ну хорошо, до послезавтра можно подождать…

Потустороннее, едва слышное звяканье цепочки застало всю компанию за ужином. Ребята на полуслове оборвали очередной яростный спор и замерли. В наступившей тишине стало хорошо различимо поднимающееся вверх приглушённое позвякивание.

— Магнитофон… — прошептал Зигмунт. — Записать подлеца…

Тереска, не говоря ни слова, бросилась на лестницу. Магнитофон был у неё в комнате.

Звук как бы мчался за ней по пятам. У девчонки на мгновение перехватило дыхание. Она остановилась и обессиленно прислонилась к стенке. Кто-то, гремя тяжёлыми цепями, нёсся по лестнице, вот-вот столкнётся с ней на узкой площадке! Однако, исследовательская натура взяла верх, и Тереска, зажмурившись, отчаянно ринулась прямо на звук и приложила ухо к опорному столбу.

Бряканье и клёкот то поднимались, то падали вниз. У несчастной Терески создалось впечатление, будто теперь уже звенит её собственная голова. Испугавшись, что лопнут барабанные перепонки, она прекратила научный опыт и помчалась в комнату.

Когда с магнитофоном в объятиях она бежала назад, краем глаза заметила какое-то движение в зале. Тереска остановилась как вкопанная и медленно повернула голову…

Призрак серебрился перед зеркалом, купаясь в лунном свете.

Тут только девчонка поняла, какая разница между обсуждением загадочного явления в светлой комнате в компании друзей и непосредственным наблюдением его же в призрачном свете. Так она и стояла, не в силах отвести взгляда от белой колеблющейся фигуры, пока та, качнувшись, не исчезла. Тогда Тереска глубоко вздохнула, повернулась и выбежала из бальной залы.

— Тебя только за смертью посылать! — радушно приветствовал её Зигмунт. — Ты что там, магнитофон вручную собирала? Все давно стихло!

Тереска поставила магнитофон на кухонный стол.

— Я его видела, — сообщила она, не скрывая волнения. — Снова появился перед зеркалом. А на разбитую часть ему плевать.

— Он ещё там? — сорвался со стула Янушек.

— Нет, исчез. Хотя не знаю, может, и вернётся… Янушек поскакал через три ступеньки наверх. Тереска уселась на освободившееся место.

— А знаете, — оживлённо поделилась она своими наблюдениями. — У него нет ног! То есть, я хочу сказать, он не ходит, а как бы вырастает из-под земли и туда же прячется… Понимаете, он горизонтально не перемещается.

— Точно! Только вертикально. Мне тоже так показалось. Как будто в пол уходит!

— Значит, в этом замке завёлся вертикальный дух, — ядовито констатировала Шпулька. — Похоже, вы начинаете заговариваться…

Зигмунт, не обращая внимания на подковырки, продолжал развивать тему вертикальности призрака.

— И вырастает точно таким же макаром — вверх. Но Янушек говорил, что на него бросился… С другой стороны, от меня удирал таким же вертикальным способом: здесь исчез, а там появился.

— Под полом пролез.

— Черт его знает, может, и пролез. Похоже, надо к этому полу присмотреться повнимательнее.

— Что же получается, теперь начнём вскрывать чудом сохранившиеся старинные плиты? — сердито спросила Шпулька. — Давайте уж лучше сразу все взорвём, и дело с концом!

— Погодите, вот ещё что, — вмешалась Тереска. — Те звуки… Я ухо приложила, и, похоже, бренчит внутри столба!

— Какого столба!

— Ну, вот этого. Вокруг которого винтовая лестница…

— Исключено! — решительно возразил Зигмунт. — Я точно знаю, что это — несущий столб. На нем вся лестница держится, поэтому он должен быть очень прочным, а значит, не может быть внутри полым. А даже если и так, то как ты себе это представляешь? Дух сидит на крыше и спускает вниз цепи на верёвке ? Он что, дух трубочиста, что ли?

— Не знаю, но я бы расковыряла этот столб.

— Матерь Божия! — перепугалась Шпулька.

Янушек воротился из бальной залы весьма недовольный. Привидение не появилось. Мальчишка был готов на все, лишь бы решить загадку. С энтузиазмом согласился вскрывать полы, долбить столб и даже взорвать замок.

— Но взорвём в последний день, — по-деловому подошёл он к заключительному предложению. — Нам же где-то жить надо, а на дворе мороз…

Весь следующий день ребята без особого успеха провозились с железкой в стене под зеркалом. Так были погружены в работу, что раздавшийся потусторонний звук услышали, только когда он поднялся наверх и загрохотал на уровне залы. Мальчишки выронили инструменты. Шпулька громко клацнула зубами.

— Тихо! — прошипела Тереска.

— А почему, собственно, тихо?! — рассердился Зигмунт. — Все тихо да тихо, давайте хоть раз громко!

— Громко что? Петь? — неуверенно спросил Янушек.

— Отойдём-ка отсюда, — предложила Тереска. — У зеркала — его место.

Ребята отошли в угол к наружной стене у террасы. В этом Зигмунт уступил, но, проходя по зале, нарочно громко топал. Ждали молча, петь почему-то никому не хотелось. Зигмунт только время от времени что-то бормотал себе под нос. Напряжение возрастало.

— Эй! Смотрите! — воскликнул приглушённым голосом Янушек.

Все обернулись как по команде. Янушек показывал на террасу.

В слабом свете уличного фонаря на другом конце прохаживался дух. Столбы отбрасывали тень, и призрачная фигура появлялась то в одной, то в другой полосе света.

— Подойдём поближе, — все-таки шёпотом скомандовал Зигмунт.

Он первым шагнул в проем в стене, за ним шли Тереска и Янушек. Шпулька держалась сзади. Она только на мгновение открыла глаза и тут же зажмурилась как можно крепче. Вся дрожа, девчонка припала к стене, не решаясь ни открыть глаза, ни двинуться вперёд с закрытыми…

Зигмунт успел сделать только один шаг. Серебристо-белый призрак неожиданно вырос прямо у него перед носом. Парень инстинктивно отшатнулся и столкнулся с Тереской. Та, вскрикнув, тоже рванулась назад и налетела на Янушека, который, правда, промолчал, но вынужден был отступить, пнул Шпульку и, не удержавшись на ногах, с размаху плюхнулся на пол в зале.

Шпулька на минуту открыла глаза, увидела белую фигуру, в гневе извивавшуюся перед братом, с отчаянным стоном отскочила ещё дальше и замерла посреди бальной залы, снова крепко зажмурившись и решив ни за что на свете больше глаз не открывать. При этом она продолжала издавать тихие стоны.

Призрак перед Зигмунтом исчез так же неожиданно, как и появился. Парень торчал на пороге, беспомощно озираясь.

Тереска с Янушеком снова встали у него за спиной.

— И что? — прошептал Янушек.

— А ничего, — рявкнул Зигмунт. — Пропал, зараза. Нет его.

Терраса была пуста. Ребята напряжённо смотрели по сторонам. Янушек оглянулся и аж задохнулся. Он даже не успел ничего сказать, как Зигмунт и Тереска тоже обернулись.

Посреди залы стояла в лунном свете Шпулька, крепко-накрепко зажмурив веки, а призрак сжимал её в объятиях. Поблёскивающий дух окружал её со всех сторон, а она — неподвижная, скованная белыми путами и как бы уже растворяющаяся в воздухе — тихо и отчаянно стонала.

В первое мгновение никто не был в состоянии пошевелиться, даже моргнуть. Все вдруг с ужасом подумали, что призрак сейчас исчезнет вместе со Шпулькой. А может, и она сама превратится в привидение. Янушек даже успел задаться вопросом, где она теперь будет пугать людей, здесь или в Варшаве, по месту прописки…

Во второе мгновение Зигмунт, очнувшись, как разъярённый носорог, кинулся к сестре, протянул руку сквозь духа и что было сил рванул её к себе. Дух не сопротивлялся. Шпулька взвизгнула и открыла полные ужаса глаза. Призрак качнулся в её сторону как бы кланяясь, и пропал.

— Выходит, он в сущности безвредный, — констатировала Тереска некоторое время спустя, когда стало ясно, что Шпулька ничуть не пострадала от непосредственного контакта с потусторонним миром, и все понемногу пришли в себя. — Пугать пугает, ничего не скажешь, но вреда не делает.

— Какое счастье, что я его не видела! — облегчённо вздохнула Шпулька. — Подумать только, ведь я могла случайно открыть глаза! А так — только испугалась, когда брат меня дёрнул…

— Я уж думал, тебе конец, — оправдывался Зигмунт. — Не буду же я спокойно смотреть, как привидение душит мою родную сестру!

— И вовсе оно меня не душило, — с обидой запротестовала Шпулька.

— А кстати, что ты чувствовала? — поинтересовалась Тереска. — Ты же в самой его серёдке торчала, хоть что-нибудь ты чувствовала?

Шпулька с некоторым сомнением мотнула головой.

— Не знаю… Вроде, ничего. Хотя… Точно я не уверена… Надо подумать.

— Ну! — нетерпеливо подгонял её Янушек.

Шпулька честно старалась вспомнить свои ощущения. Конечно, она боялась. Стояла с закрытыми глазами. И ей было то жарко, наверное со страху, то холодно. По очереди, жарко и холодно…

— Точно как тот… Который это? Ага, наш муж… Нет, не муж, а приятель мужа. Горячее дыхание и могильный холод. Тоже мне открытие! — пренебрежительно фыркнул Янушек.

— Погоди-погоди! — вдруг оживилась Шпулька. — Знаешь, очень похоже… горячее дыхание. Точно, горячее и влажное. А потом почувствовала ледяной холод.

— Ты уж выбери что-нибудь одно, — сердито потребовала Тереска. — Влажное тепло и ледяной холод — вещи прямо противоположные.

— Но так оно и было! Поочерёдно. Одно за другим. А больше ничего я не чувствовала.

— А почему же ты стонала?

— Я стонала? Впервые слышу. Тебе, наверное, почудилось!

— Стонала, точно, — подтвердил Зигмунт. — Поэтому я и подумал, что оно тебя душит.

Янушек вдруг загорелся желанием испытать все на себе. Шпулькин пример доказал, что непосредственное соприкосновение с нечистой силой вреда не приносит. Можно было рискнуть.

— Я тоже хочу! — закричал мальчишка. — Где он? Я тоже хочу залезть внутрь! А потом вам расскажу, что буду чувствовать!

Дух оказал ему, как старому знакомому, любезность и возник перед зеркалом. Не успела слегка обеспокоенная Тереска вмешаться, как Янушек бегом пересёк залу и, чуть поколебавшись, отчаянно нырнул в призрака. В зеркале появилось нечёткое отражение парнишки. Дух же изящно изгибался и серебрился вокруг него. Тереска с Зигмунтом какое-то время недоверчиво наблюдали за опытом, а затем осторожно приблизились. Янушек вылез из привидения.

— Точно, — заявил он. — Тепло. А теперь хорошо чувствую ледяной холод. А больше ничего, только слегка все расплывается, когда через него смотришь…

— Была не была! — вдруг решился Зигмунт, сдирая с рук перчатки.

Дух от зеркала переместился в центр залы. Молодой человек кинулся к нему и погрузил в него руки. Шпулька следила за всеми этими экспериментами затаив дыхание, а Тереска, вдруг что-то сообразив, схватила валявшийся на полу осколок зеркала и тоже сунула его в духа.

— Чтоб мне сдохнуть, — изумлённо произнёс Зигмунт, прекративший опыт, так как объект исследований изволил исчезнуть. — Слушайте, да ведь это пар!

— Ну конечно же, пар! — подтвердила не менее ошарашенная Тереска. — Гляньте, зеркальце запотело!

Открытие всех так ошеломило, что юные исследователи стояли, тупо уставившись на вновь возникшее перед зеркалом привидение. Янушек сунул в него руку, затем присел и положил обе ладони на пол. Дух расползался во все стороны рваными белыми клочьями…

— Все в кухню! — скомандовала опомнившаяся первой Тереска. — Я до костей промёрзла! Тут можно заледенеть!

Сидя в тёплой кухне и надуваясь горячим чаем с бесценным соком, ребята понемногу приходили в себя. Не так-то легко оказалось переварить неожиданное превращение зловредного призрака в обыкновенный пар.

— Хорошо, но откуда же здесь пар? — раздражённо спросила Тереска. — Пар — это точно, но откуда он берётся?

— Идиотский вопрос. Да уж не с того света, — отозвался Зигмунт, испытывая одновременно и злость, и удовлетворение. — Из каких-то труб!

— Что ты несёшь?! Из каких таких труб?! Здесь же специалисты каждый сантиметр проверили. И все как один утверждали, что нет никаких труб!

— Значит, плохо проверили. Погоди-ка… Да ведь он же на террасе появляется!

— Вот именно! Какие там могут быть трубы? Только сумасшедший провёл бы отопление на террасе!

— Ой! — охнула Шпулька и опрокинула стакан с остатками чая. — Именно! Я вспомнила! Сумасшедший граф! Он же сам занимался строительством!

— Ну, знаете! — возмутился Зигмунт, жутко обидевшись за графа. — Это уж слишком! Да что вы мне говорите! Ведь трубы должны были совсем давно замёрзнуть и полопаться.

— Вот как раз они и полопались, ведь пар выходит…

Янушек был явно разочарован столь прозаическим решением загадки. — Ну хорошо, а те звуки? А Катерина? Всегда на святую Катерину. Почему это на святую Катерину пару — как в городской прачечной? Она что, покровительница прачек?

Святая Катерина весьма осложнила дело. Пар из лопнувших труб был явлением вполне естественным, но причины его появления оставались по-прежнему таинственными.

— И почему никто этого раньше не обнаружил? Только мы? — задавалась вопросом Тереска. — Почему в такой панике удирали?

— Позволь тебе напомнить, что в основном они вынуждены были уезжать, — буркнула Шпулька. — Прямиком в больницу…

— Не все, некоторые смылись добровольно!

— Ладно уж, — мужественно признался Зигмунт. — Сбежал бы я или нет, не знаю. Но если бы вы не сидели тогда в комнате, я бы его с чайником подождал. И вполне вероятно, с разгону вылетел бы в окно, уж очень он меня достал. А уж потом, можете быть уверены, ни за что не признался бы…

— Я бы тоже с лестницы загремел, — честно заявил Янушек. — Если бы, как заведённый, не повторял «подальше от лестницы»…

Тереска вспомнила ту минуту, когда с магнитофоном в объятиях стояла на верхней площадке и глядела на призрака в мрачной зале. Если бы дух вырос прямо перед ней…

— Ну, хорошо, несчастные случаи принять можно, — согласилась она. — Но почему именно нам удалось? А им нет!

— Это все из-за неё, — произнёс Янушек, указывая на Шпульку. — Если бы она не влезла в духа…

— Факт, — подтвердил Зигмунт. — Похоже, никто такого эксперимента не делал.

— Никто глаза не зажмуривал, — пробормотала Тереска.

— А кроме того, один человек ничего бы не понял. Он же себя со стороны не видит. Самое большое — нёс бы потом всякую чушь о могильном холоде и адском дыхании.

— Мы вместе были, — продолжал задумчиво рассуждать Зигмунт. — Когда один человек, ему явно не по себе делается. Черт его знает, как в такой ситуации себя вести. Я, например, совсем не уверен, что милиция по этому пару не палила. А тут ещё несчастные случаи…

— Знаю! — вдруг оживилась Тереска. — Всему виной начало. Первый человек, что на это натолкнулся, сразу начал о духе… Если бы не он, может, никто и не боялся бы.

— Первой была баба, — упрекнул Янушек. — Напорись на него мужик, глядишь, и вовсе бы не заметил.

— И все равно, я считаю, что мы пока толком ничего не знаем!

— Почему? Все знаем.

— Э, там. А бряканье? Если б ещё выло и свистело, куда ни шло. А так, ни на что не похоже. Она говорила, что-то там в столбе… Я бы проверил!

— Как? Не будешь же ты его сносить?! Тогда вся лестница рухнет.

— Зачем сносить. Можно просто просверлить.

— Чем?

— Я с собой дрель захватил. И сверла разные.

— Электрическую?

— А то какую же? На древесном угле, что ли?

— Я бы заодно проверила, что там за стальной плитой под зеркалом, — вспомнила Тереска.

— А я бы проверил столб, — стоял на своём Янушек.

— А я бы лёг спать! — рассердился Зигмунт. — Каникулы называется! Ни одной ночи нормально не прошло! Проверяйте себе сколько влезет, только днём!

Бредовая идея Янушека была реализована с самого утра.

Зигмунт поддался общему разрушительному сумасшествию. Просверлив вторую дырку, он недовольно обозрел мизерные результаты каторжного труда. Ничего не произошло. В дырках ничто не просматривалось.

— И на кой черт нам это все? — возмутился парень. — Уж не знаю, из чего этот столб сделан, но сущий бункер!

Янушек снова попытался заглянуть в дырку.

— Я думал, что-нибудь да получится, — оправдывался он. — Зато во всяком случае выяснили, что там внутри пустота.

— Ну и какой тебе прок от этой пустоты?

— Пока не знаю.

— Отдайте инструмент, — сухо потребовала Тереска. — Я займусь стеной под зеркалом. Сама, раз вы не хотите.

— Кто сказал? Все хотим!

— Я — нет, — тихонько пробормотала Шпулька, но одна в подвале не осталась. Усевшись на подоконник выбитого окна в зале, она огорчённо наблюдала, как мальчишки под руководством Терески с энтузиазмом разрушают памятник старины.

Солнце уже клонилось к западу, когда из расковырянной стены под зеркалом был наконец извлечён металлический ящик. Все четверо в страшном волнении столпились вокруг. Ящик оказался тяжеленным, плоским и запертым на два замка, ключей от которых, разумеется, не было. Янушек попробовал английскую булавку, большой гвоздь, ключи от чемоданов и комнат, заколку для волос и канцелярскую скрепку. Без результата. Несмотря на эту временную неудачу, Тереска аж сияла от гордости.

— Вот это называется слепое счастье! — заявила она с чувством глубочайшего удовлетворения. — Не разбей он зеркала!..

— Умаялся я, как не знаю кто, но хоть не зря, — заметил Зигмунт. — Что будем делать?

— Открывать! — нетерпеливо требовала разгорячённая Шпулька.

— Чем? Ничего же не подходит. Даже поддеть нельзя, так плотно прилегает.

— Собственно говоря, надо в милицию сообщить.

— Ага! Заберут и ничего нам не покажут. А я хочу знать, что там внутри!

— Я голодный как зверь! — неожиданно заявил Янушек. — Отнесём его в кухню. Можно есть и рассматривать сколько угодно.

— Правильно. А то у меня совсем руки окоченели.

Ребята кончали поздний обед, разглядывая закрытый наглухо таинственный ящик, когда до их слуха вдруг донёсся какой-то новый звук. Все замолчали и прислушались. Из подвала доносились шипение и свист, слабые, но явственно различимые.

Все повскакали с мест и помчались вниз. До подвала, собственно говоря, они не добежали. Столпившись на последних ступенях лестницы, охотники за привидениями изумлённо смотрели, что там творилось.

Из просверлённых в столбе дырок под огромным давлением со свистом вырывался пар, который с силой ударял в противоположную стену и клубами расходился по помещению. Давление пара менялось, и струи били то сильнее, то слабее, свистя и шипя на разные голоса. Пару все прибывало, он начинал подниматься по лестнице, в подвале же ничего теперь не было видно.

— Здорово ты угадал, будто что-нибудь да получится, — похвалил Янушека слегка обалдевший Зигмунт, отступая вверх по лестнице.

— Но не бренчит, — ответил побледневший от волнения мальчишка.

Клубы пара заставили ребят вернуться в кухню. Здесь все было спокойно. Пар по лестнице уходил прямиком в бальную залу.

— Похоже, мы произвели рекордное привидение, — неуверенно заметила Тереска, слегка оглушённая неожиданным эффектом.

— А нельзя ли это как-нибудь остановить? — с беспокойством спросила Шпулька. — Сейчас сюда все сбегутся и отберут у нас ящик.

Янушек тут же её поддержал.

— Правильно. Давайте ещё раз попытаемся открыть, пока не поздно.

Через два часа в замке уже находилась милиция, пожарная команда и до крайности изумлённый Ковальчик со всей своей семьёй, оторванной от праздничного стола. Замок тонул в серебристых клубах пара. Святая Катерина показала себя во всей красе. Двое сантехников, один — от милиции, другой — от пожарников, попытались овладеть ситуацией, разыскивая соответствующий вентиль. Безрезультатно. В подвал проникнуть было невозможно, а уж тем более что-либо там разглядеть. Жуткий переполох продолжался аж до тех пор, пока предоставленная сама себе топка в котельной не погасла, и пар перестал вырываться из дырок в опорном столбе.

Наконец и железный ящик, с которым возились все это время, удалось вскрыть…

— Зря мы этот столб просверлили, — недовольно заявил Зигмунт на следующее после весёленькой ночки утро, поглощая завтрак, переходящий в обед. — Сам удивляюсь, как мне такое в голову взбрело? Я уж не говорю, что жизнью рисковали: пар под давлением, а мы в эти дырки заглядывали. Но что это нам вообще могло дать?

— Разве тебе мало дало? — удивился Янушек.

— Даже с избытком… Я не о том. Мы могли попасть совсем на другую трубу, а тогда ничего бы и не было.

— Да не в том дело. На фига мы со столбом возились, ведь бумаги из ящика прояснили все дело! И так бы о столбе узнали, без всякого сверления.

— Я-то надеялась, что в ящике окажется нечто необыкновенное, — разочарованно протянула Шпулька. — А там — одни бумаги, и больше ничего!

— Ну, ты даёшь! — возмутился Зигмунт. — Ведь это бесценная находка! Вся документация чокнутого графа! Теперь все прояснилось, дух, можно сказать, накрылся, а Ковальчик на седьмом небе от счастья. Слушай, а что там в столбе было-то? — обратился он к Янушеку. — Ты же при этом присутствовал.

Вскрытый в верхней части опорный столб оказался сооружением весьма оригинальным. Состоял он из трех вертикальных труб, причём две из них являлись несущими конструкциями, а третья служила трубой центрального отопления. Янушек наблюдал за работами с величайшим интересом, жутко заинтригованный источником потусторонних звуков. Результат опыта, проведённого уже глубокой ночью, вполне оправдал его ожидания.

— Стрельнуло, чтоб мне лопнуть, как из пушки! — делился он впечатлениями. — Две железяки и кусок дерева. Прокладка с гайкой и такой кубик. Они в самом низу валялись и, представляете, как пар классно их поднимал! Начинал с прокладки, затем летел кубик, а в самом конце — гайка. А наверху ударяли по другой деревяшке, что там болталась на одном болте.

— А на кой черт графу та деревяшка наверху?

— Этого никто не знает. Они тоже удивлялись. Вообще всему удивлялись. Такой системы они в жизни не видали. И совсем это не средневековый столб, его граф сам делал.

— Ага, это мы из документов уже знаем. Получи они бумаги раньше, совсем не пришлось бы столб вскрывать.

— Вот именно, — с удовлетворением сказал Янушек. — Так бы я и не узнал, что там было. А дерево не струхлявилось, потому что было пропитано чем-то, чего и вовсе на свете нет. Наверное, изобретение графа. Нам бы такой состав, говорили, вода не берет, огонь не берет. Очень хорошо, что мы им раньше бумаг не показали.

— Одно меня утешает, что хоть центральное отопление действует, — грустно вздохнула Шпулька. — Правда, каким образом, я не понимаю. Из того, что они говорили, я ни слова не поняла.

— Слова они говорили очень даже интересные, — одобрительно заметил Янушек.

— Эти-то я как раз поняла, а вот технические — нет.

— Все просто, — объяснил Зигмунт. — Отключили графское изобретение от остальной системы, и дело с концом. Нашли по его чертежам тот вентиль в подвале, тоже замурованный. Маньяк какой-то: все замуровал. Он там устроил что-то вроде термостата. При малом давлении не действовало, а как сторож раскочегарит, начинало пропускать. То же и при большом перепаде температур. Потому-то оно и включилось, когда кирпич украли и в зале сделался холодильник.

— Это же надо! — воскликнула Тереска. — Смотрите! Правильно мы угадали, что дух завёлся от холода!

— Как же никто этот системы не обнаружил?

— Во-первых, никто не видел документации, которую граф, как он сам написал в приложенном письме, спас от варваров. Во-вторых, таких вещей до войны у нас вообще не делали. А в-третьих, их всех ввёл в заблуждение октябрь.

— Октябрь? В каком смысле?

— Ковальчик — человек обязательный. Перед каждым отопительным сезоном проверял, все ли в порядке: растапливал вовсю котлы, а затем гасил. На эту проверку никто не обращал внимания, дух же, естественно, — появлялся. Никому и в голову не приходило связать одно с другим.

— Вот откуда святая Катерина! — обрадовалась Тереска. — Перед тем как уйти в гости, тоже раскочегаривал на всю катушку, чтобы спокойно праздновать свою годовщину свадьбы! Ага, чуть не забыла… Я уже знаю, что это за ренессансный дворик. Оказывается, он недостроен. Граф собирался сделать галереи, идущие вокруг, а терраса должна была быть застеклённой. Ковальчик об этом знал, сам слышал, как граф кому-то жаловался, что теперь такие трудности со стройматериалами и что никак не может закончить. Теперь — во время войны, значит.

— Ну, знаешь! — недовольно произнесла Шпулька. — Не мог твой Ковальчик, что ли, раньше рассказать? И не тебе, а тем специалистам, что замок прочёсывали?

— Так его же об этом никто не спрашивал. А про трубы он и вовсе не знал.

— Нравится мне этот граф, — заявил Янушек. — Так дело замутить какими-то глупыми трубами даже я не смог бы! Да! А не замёрзли они, потому что Ковальчик погоду предсказывает лучше всякого Гидрометцентра. Всегда знал, когда похолодает, и начинал топить заранее. Ни разу не ошибся. Во всей округе этим славится.

— Ну, теперь я спокоен, — произнёс, помолчав, Зигмунт. — А то, боюсь, пришлось бы мне здесь навеки поселиться и разгадывать тайну. Выгнали бы меня из училища… А так даже жаль, что надо возвращаться. Ну да ничего не поделаешь: завтра начнут съезжаться покалеченные специалисты…