1. Река сокровищ
Известие, совершенно неожиданное, но, как позже выяснилось, чреватое весьма серьёзными последствиями, принёс тринадцатилетний пацан. За торчащими ушами и веснушками трудно было сразу распознать посланца богов, но по крайней мере в одном — в скорости — он мог поспорить с кем угодно.
Янушек на всех парах нёсся к дому, стремясь поделиться своей новостью со старшей сестрой Тереской и её подругой Шпулькой. Дело оказалось из ряда вон выходящее, и в одиночку данной информацией никак нельзя было воспользоваться. Поэтому обе девчонки, уже очень старые, старше его на целых четыре года, к которым Янушек обычно относился весьма равнодушно, на этот раз были его единственной надеждой.
Тереска со Шпулькой как раз сидели в саду за домом. Они только что завершили вечерний полив с предшествующей прополкой и сейчас отдыхали. Жара, свирепствовавшая весь день, потихоньку спадала, солнце клонилось к западу, и освежённые водой растения начали понемногу оживать, издавая лёгкие, как бы прохладные, запахи.
Срезав путь, Янушек форсировал заборчик и вынырнул в кустах смородины.
— Эй, слушайте! — весьма взволнованно и загадочно начал он. — Что я вам сейчас скажу! Ни в жизнь не догадаетесь! Фантастическая новость!
Тереска со Шпулькой смотрели на мальчишку без малейшего интереса. Они ещё не очухались от жары и усталости после огородных трудов. Обе тупо наслаждались покоем и не в состоянии были воспринимать никакие сенсации.
Но Янушек не сдавался и, выпутавшись из смородины, продолжал:
— Слушайте, один мой кореш говорит, что здесь, в одной речке, недалеко, слышите, говорит, есть раки!
Две пары глаз продолжали взирать на него с полнейшим равнодушием.
— Ну и что с того? — тупо спросила Тереска.
— Как это что? Я же говорю — раки! Настоящие раки! Кореш сказал, их можно наловить!
Подружки по-прежнему смотрели на пацана без всяких эмоций и молчали, явно не понимая всей важности этого сообщения. Такой глупости Янушек вынести не мог.
— Ну, что вы сидите, как замшелые пни! Оглохли, что ли? Я же говорю, раки там! Кореш собственными глазами видел! И можно их наловить! Я за всю жизнь ни разу раков не ловил. Ну, что вы на это скажете? Эта речка довольно близко. Раков, говорят, едят. Наловим и съедим! Ну, что вы на это?
Суть сообщения понемногу начала доходить до Терески. Раки… Настоящая редкость… С рыбой ей приходилось иметь дело. В последнее время даже часто. А вот с раками — никогда. А в самом деле, что, если съездить за раками?..
— Где эта речка? — спросила она, слегка оживившись.
Янушек сразу понял, что зерно упало на благодатную почву. Торжествующе шмыгнув носом, он убрал с дороги перевёрнутую лейку и присел на сложенный шезлонг.
— За Люблином. В лесу. Километров сто пятьдесят, велика важность. Я знаю, как доехать. Он мне нарисовал схему.
— Кто нарисовал?
— Как это кто? Да кореш мой!
— А он что, ехать не хочет?
— Ещё как хочет, но не может, его родители тянут к морю. Я думал, найду кого-нибудь другого, но никого нет, все ещё не вернулись с каникул. Только вы и остаётесь. Ну, что вы на это скажете?
Отсутствие дружков Янушека сразу увеличило интерес Терески к возможной экспедиции. Ехать куда бы то ни было с бандой сопляков — кошмарная перспектива! Теперь же — совсем другое дело. Она тоже никогда в жизни не ловила и не ела раков, даже не видела вблизи живого рака. Поездка за необычной добычей представлялась все более заманчивой.
— Ну, — нетерпеливо повторил Янушек. — Едем? Тереска уже решилась.
— Конечно, едем. Хоть завтра. Шпулька, что скажешь?
Шпулька, обессиленно прислонившаяся к стволу яблони, тяжело вздохнула. Она как раз пыталась разобраться в своих весьма противоречивых чувствах. С одной стороны, её наполняла блаженством мысль, что после всех приключений и потрясений, пережитых во время этих каникул, последние дни лета аж до самого начала учебного года пройдут тихо и мирно, без всяких неприятных неожиданностей и волнений. С другой же стороны, после семи недель, проведённых на Мазурских озёрах, после всех этих вод и лесов, бескрайних пространств и свежего воздуха город казался до отвращения затхлым и душным. Шпулька явно тосковала по природе. Предложение Янушека испугало её, но одновременно усилило эту тоску. Шпулька колебалась.
— Я не знаю… — неуверенно начала она.
— Как это не знаю! — рассердился Янушек. — Раки — такая редкость! Уникальная возможность! А она — «не знаю!» — Вот именно, — поддержала брата Тереска. — Он прав. Ты когда-нибудь ела раков?
Шпулька отрицательно мотнула головой.
— Не ела, но… Я думала, что до конца каникул все будет спокойно.
— А кто сказал, что не будет? — удивилась Тереска. — Ведь это действительно уникальная оказия, может быть, последняя. Раков становится все меньше и меньше, ведь они, к твоему сведению, живут только в чистой воде. Того и гляди, у нас все переведутся и придётся за ними ездить в какую-нибудь Канаду или уссурийскую тайгу…
Совершенно проигнорировав вопрос, действительно ли уссурийская тайга так богата раками, но хорошо зная свою отчаянную подругу, способную отправиться, не моргнув глазом, в вышеозначенные отдалённые регионы, Шпулька порядком струхнула. Из двух зол она бы все-таки предпочла окрестности Люблина. Девочка предприняла последнюю попытку сопротивления.
— А почему я должна есть именно этих раков? — протестующе заявила она.
— Ну, знаешь! — возмутился Янушек. — Где это видано, ни разу в жизни не попробовать рака? И не поймать! Считай, напрасно прожила!
Шпулька хотела было начать дискуссию о зря потраченной жизни, но вдруг подумала о другом.
— А они похожи на угрей? — оживившись, спросила она.
— С виду? — Янушек был потрясён такой необразованностью все-таки достаточно взрослого уже человека, хоть и девчонки.
— Да нет, по вкусу.
Мальчик открыл уже было рот, чтобы подробно все объяснить, но его остановил предостерегающий жест сестры. Страсть Шпульки к угрям, копчёным и жареным, была прямо-таки непреодолимой, о чем Тереска отлично знала. Если что и могло склонить подругу поехать за раками, так это их сходство по вкусу с угрями. Не имея ни малейшего представления о вкусе раков, Тереска категорически заявила:
— Очень похожи. С трудом отличишь.
Обалдевший Янушек так и остался с открытым ртом. По его данным, раки с угрями не имели ничего общего, даже по вкусу. Но, хорошо зная, что сестра не станет нести ерунду без серьёзной причины, он на всякий случай горячо её поддержал.
— Точно, угри и раки — почти одно и то же, все мальчишки так говорят, не сомневайся…
— Ну хорошо, — сдалась Шпулька. — Но все же это так сложно. Нужно много всяких вещей… И вообще, на чем мы поедем?
— На автобусе, конечно.
— От автобуса там ещё немного, — добавил Янушек. — Километра три.
Тереске вся идея уже настолько понравилась, что какие-то глупые мелочи не могли её остановить.
— В чем проблема? Три километра не пройдём? Двигаемся завтра в обед и к вечеру будем на месте. Раков ловят ночью.
Шпулька упорно продолжала выискивать проблемы.
— Кажется, надо иметь ведёрко. Я где-то слышала, что раков ловят в ведёрко. Им нужна вода.
— Не ведёрко, а мешок, — поправил её Янушек. — Раков ловят в мешок.
— Возьмём и то и другое, — решила спор Тереска. — С вёдрами ездить в автобусе не запрещается. Надо бабушку спросить, что она знает о раках, как их возят и вообще, может, их надо убивать на месте?
— Я убивать не буду! — истерически крикнула Шпулька.
— Если что, могу я, — мужественно предложил свои услуги Янушек.
— А может, их надо держать в воде, как рыбу? — продолжала Тереска. — Или засолить. Бабушка с раками имела дело, должна ориентироваться. А ещё я знаю точно, надо взять факелы или фонарики. Палатку захватим. Вдруг останемся там дня на два-три. Может, сразу не попадём на нужное место. Придётся искать. А без раков я не вернусь.
— Во, классно! — обрадовался Янушек. — Если не найдём раков, ты там навсегда останешься, а я займу твою комнату. Кореш говорил, их ловят на лягушек. На крючок. Надо захватить удочки.
— Какие лягушки, ты что?! Их ловят руками!
— Что вы несёте, какими руками, их ловят сетью.
— А лягушки все равно нужны как приманка!
Неожиданно выяснилось, что по вопросу ловли раков все обладают прямо-таки массой информации. То, что имеющиеся сведения противоречили друг другу, казалось, никого не смущало. Известно было, что раки живут в воде и ловят их ночью. Этого было вполне достаточно.
Совещание с бабушкой принесло массу пользы и новых данных. Начала она, правда, с укропа — как предмета первой необходимости, чем вызвала некоторое замешательство среди членов рачьей экспедиции. Но недоразумение быстро выяснилось: укроп оказался важнейшим элементом на второй стадии контакта с раками, а именно — при их варке На первом этапе — ловле — его можно было опустить. В способах поимки бабушка не ориентировалась, что же касается транспортировки, тут она была категорична. Везти раков надо было в ведре с водой, живых и здоровых, иначе они протухнут — и весь труд насмарку. В воду следует положить какую-нибудь траву, лучше всего крапиву. Ловить нужно больших, минимум двадцатисантиметровых, и хотя бы несколько десятков, иначе нечего и огород городить. А уж приготовить их бабушка сумеет.
Кухни в обоих домах — и у Терески, и у Шпульки — лишились вёдер для мусора: пластмассовых и с крышками. Отец Терески без разговоров выдал две удочки и кучу крючков. Палатка была в порядке, как и матрасы и вообще все туристское снаряжение, которым пользовались совсем недавно и не успели ещё далеко засунуть. К компании присоединился Зигмунт, старший брат Шпульки, который, услышав о предстоящей экспедиции, с огромным энтузиазмом поддержал эту идею. Ему тоже ни разу в жизни не доводилось ловить раков.
— Возьмём его, а? — обратилась Шпулька к Тереске. — Будет тащить багаж и вообще может пригодиться. Палатка у него есть и даже сетка, говорит, подходящая. Только не знаю, как мы её повезём, она на такой длинной палке…
— Меня больше волнует, как мы назад поедем, — озабоченно ответила Тереска. — Туда-то — семечки. А вот на обратном пути ведра же должны быть с водой.
— Ты лучше не каркай, а то сглазишь…
— Верно. На обратном пути и будем думать. Главное — крышки не забыть, чтобы не выплёскивалась.
— Слишком уж ты уверена в успехе. А мне было бы спокойнее, если бы кто-нибудь из нас уже имел дело с этими раками. Жаль, что его нет.
— Чего нет? — нетерпеливо спросила Тереска, видя, что подруга не собирается доканчивать прерванное предложение.
— Не чего, а кого, — сухо ответила Шпулька и снова замолчала, продолжая тщательно протирать тряпкой только что вымытое ведро.
Тереске незачем было спрашивать дальше. Она и так уже догадалась, кого имеет в виду её подруга. Все её существо наполнилось тихой радостью. Был один человек… Некто, в кого она, разумеется, ни в коем случае не была влюблена, и он, конечно, в неё — тоже ни капельки, ничего подобного… Но этот некто все же существовал.
— Вот уж не знаю, — заметила Тереска, немного помолчав. — И вовсе не жаль. Я уверена, что он прекрасно умеет ловить раков. Ты сама говорила, что он все умеет. А тогда все это было бы слишком просто и совсем не интересно. И ничего удивительного бы не случилось.
— Ну, знаешь! — Шпулька так возмутилась, что даже перестала орудовать тряпкой. — Тебе мало было?! С меня всяких удивительных вещей достаточно! Я за эти каникулы на всю жизнь напереживалась! И теперь хочу тихо-спокойно заняться раками. И если думаешь, что тебе снова удастся меня втянуть во что-нибудь…
— Да ладно тебе, — поспешила успокоить разбушевавшуюся подругу Тереска. — Какие-такие приключения могут быть на тихой речушке с раками? Оставь в покое ведро, а то дырку протрёшь. Раки сами по себе удивительная вещь, большего и желать нечего!
— Уж я-то знаю, что говорю, — занявшись теперь крышкой от ведра, продолжала мрачно пророчествовать Шпулька. — Всякие странности и неожиданности обязательно на нас обрушиваются. Такое уж наше слепое счастье…
* * *
Четверо молодых людей, взмокшие, запыхавшиеся и раздражённые, свернули с просёлочной дороги и остановились на опушке леса. Было часов пять. Жара стояла невыносимая. В тени деревьев она ощущалась почти так же, как и в чистом поле. И ни малейшего ветерка. Тереска плюхнулась на пенёк и обмахивалась снятой с головы косынкой. Шпулька присела на мох и пыталась собрать в хвост волосы, постоянно выбивавшиеся из причёски и липнувшие к потной шее. Зигмунт сбросил рюкзак и с завистью смотрел на сестру, так как его волосы были слишком коротки, чтобы их собрать, но достаточно длинны, чтобы греть уши и загривок. Теперь он горячо жалел, что все откладывал визит к парикмахеру до конца каникул…
— До леса мы в конце концов добрались, — начал он язвительно. — Но это мало что значит. Куда ни пойди, обязательно рано или поздно наткнёшься на какой-нибудь лес. Так, глядишь, через месяц и до воды доберёмся.
— В лесу можно заночевать, — неуверенно пробормотала Шпулька.
— А ну, покажи свою схему! — сердито потребовала Тереска, поднимаясь с пенька. — Или твой кореш недотёпа, или ты. Никаких больших стогов сена не было и жёлтого поля тоже. Черт знает, куда нас занесло!
— Но шоссе-то есть, и телеграфный столб тоже был! — возразил Янушек.
Он прислонил нагруженный велосипед к стволу дерева и достал из кармана изрядно помятый листок бумаги, который Тереска тут же у него вырвала. — Свернули мы где надо и сейчас на правильном пути, точно вам говорю!
— Телеграфных столбов было — завались, — продолжал язвить Зигмунт. — И все на одно лицо…
Милое путешествие с пересадкой на двух битком набитых автобусах, а затем пешком по каменистой пыльной дороге по полям под палящим солнцем явно подействовало на настроение всей компании и очень поубавило первоначальный задор. Единственным утешением был захваченный Янушеком складной велосипед, служивший теперь средством транспортировки. Ехать на нем, конечно, не собирались, так как он весь был навьючен багажом. Палка от старой сетки Зигмунта, из-за которой пережили столько хлопот в автобусе, теперь оказалась прямо-таки бесценной, поскольку теперь заменила раму. Этот-то велосипед, без которого пришлось бы тащить тяжести на своём горбу, только и спасал Янушека от растерзания сотоварищами по рачьей экспедиции.
— Похоже, во второй раз мы свернули у того столба, — хмуро констатировала Тереска, изучив помятый план. — Сено, наверное, увезли, а это жёлтое отцвело и теперь совсем другого цвета…
— А может, его скосили ? — предположила Шпулька и тоже поднялась на ноги. — Кажется, я видела по дороге в автобусе что-то скошенное.
— И очень даже много чего, — саркастически поддакнула Тереска. — Весь урожай-то уже убрали. Судя по тому, что я тут разобрала, мы слишком далеко проскочили. Речка течёт ближе к шоссе, и нам теперь надо продираться левее напрямик через лес. До другой дороги.
Зигмунт тоже принял участие в изучении схемы Янушека.
— Собственно говоря, дело не так уж плохо, — заметил он. — Эти две дороги тут сближаются, и очень даже возможно, что мы срезали путь…
— Ничего себе — срезали, сколько протопали!
— Да нет, теперь срезали. А эти раки где, в начале леса или в глубине?
— В начале, — поспешил заверить Янушек. — Только в лес войдёшь, и сразу. Я это место узнаю. Там мостик и пригорок. И дорога поворачивает, мощёная такая, а с другой стороны болотце.
— Здесь какая-то тропка уходит в лес, — заметила Шпулька, изучив уже не схему, а местность. — По-моему, подходящая, как раз в нужном направлении. Попробуем?
Посовещавшись, путешественники решили, что Янушек на велосипеде разведает путь, а остальные вместе с багажом подождут здесь на опушке. Янушек получил инструкции не заблудиться, найти речку и хорошее место для лагеря. Раков же пока оставить в покое. Ими, на худой конец, можно заняться и завтра.
Пятнадцатью минутами позже слегка взволнованный и одновременно гордый столь ответственным поручением Янушек выехал из лесу на соседнюю дорогу и остановился, не веря своим глазам. Прямо у него за спиной, рядом с дорогой осталось болотце, вокруг которого шла узенькая чёрная тропинка. Перед ним лежала неширокая, мощёная когда-то дорога, сплошь в выбоинах и ямах, огибающая небольшую горушку. Под горушкой он увидел мостик, под которым весело шумела речка, исчезающая где-то в лесу. Все ещё не веря в такой успех, мальчишка достал схему и сравнил её с окружающим пейзажем. Радость Янушека могла по силе соперничать только с изумлением: он выехал прямёхонько на место, описанное дружком!
Паренёк постоял немного, опершись о руль, наслаждаясь триумфом и представляя, как будут удивлены и восхищены остальные трое, которых он так безошибочно вывел к цели. Будут просить прощения за все свои подковырки и оскорбления! Только бы ещё раки не подвели!
Янушек прислонил велосипед к дереву и бегом спустился к речке. Она текла неторопливо, была довольно мелкой и чистой, так что очень хорошо просматривалось песчаное дно. Вдоль этого берега кучками росли деревья и кусты, образуя зеленые поляны, покрытые травой. Другой берег был выше и весь густо порос лесом. Наклонясь к реке, мальчишка пристально вглядывался в воду, надеясь увидеть хоть какого-нибудь, пусть самого завалящего рачка. Но напрасно. Если раки здесь и водились, то ничем не выдавали своего присутствия. Слегка разочарованный Янушек утешался мыслью, что эти существа предпочитают почему-то ночной образ жизни, и поэтому ещё не все потеряно. Оставив на время раков в покое, он перебежал через мостик и углубился в лес на другой стороне.
Мальчик шёл по тропинке вдоль берега у подножия горушки. Стоявшая вокруг тишина так на него подействовала, что он перестал с шумом продираться сквозь высокую траву, а принялся обходить разросшийся кустарник и вообще старался двигаться бесшумно. Огибавшая пригорок тропка слегка отдалилась от речки; Янушек пошёл медленнее, и тут ему послышался какой-то звук. Он остановился, затаил дыхание и прислушался просто так, без всякого дурного предчувствия, из обычного любопытства: а вдруг это какое-то интересное животное…
Звуки были непонятные, и мальчишка никак не мог определить, что это такое Если животное, то следовало бы потихоньку подкрасться, чтобы не спугнуть. Янушек сделал ещё несколько осторожных шагов по тропинке, огибая пригорок.
Теперь уже было лучше слышно. Как бы позвякивание и шуршание. И снова — шуршание и звяканье. И голоса. Без сомнения — человеческие.
На всякий случай, без какой бы то ни было видимой причины, Янушек присел, а затем встал на четвереньки. В этой позиции он продвинулся ещё чуть-чуть, осторожно раздвигая заросли, и выглянул.
Перед ним были двое. Мужчины, видимо, очень торопились, работали быстро, время от времени обмениваясь короткими отрывистыми фразами. Янушек рассмотрел их очень хорошо и отлично слышал весь разговор. Паренёк не сразу сообразил, что именно видит и слышит, когда же, наконец, до него дошло…
Несчастный мальчишка так и застыл от ужаса, не будучи даже в силах спрятать назад свою торчащую из кустов голову. Увиденное и услышанное было настолько однозначным, что исключалась возможность какого-либо двоякого толкования. Сердце колотилось со страшной силой, и Янушеку никак не удавалось собраться с мыслями и решить, что же теперь делать. Главное, чтобы его не заметили…
Надо что-то делать Но что? Вернуться и рассказать все тем троим, ждущим на опушке? Нет, а то они, чего доброго, все бросят и откажутся от раков! Сообщить куда-нибудь? В милицию? Опять же — раки, считай, накрылись. Ну уж, нет! От раков он ни за что не откажется! Погоди, погоди! Эти здесь рано или поздно кончат свою работу и уйдут, не останутся же они в таком месте на всю жизнь! Значит, надо просто подождать. Порядок, он все расскажет потом, может, завтра, хоть весь свет оповестит, но только когда раков наловят. Не раньше!
Приняв такое категорическое решение, Янушек с величайшей осторожностью начал отступление. Он прополз, пятясь, несколько метров, и только убедившись, что склон пригорка совершенно заслоняет его, встал на ноги и помчался по тропинке обратно к дороге. Пролетев мостик, он схватил велосипед, вскочил в седло и покатил мимо болотца, страшно взволнованный, испуганный, но полный решимости.
* * *
Лагерь удалось разбить только уже совсем в сумерках. Можно было бы и гораздо раньше, если бы Янушек так не копался. Вместо того чтобы сразу повести всех на найденное место, он долго расхваливал его прелести, восхищался чистотой речки, в подробностях описывал мостик и прочие фрагменты местности. Багаж на свой велосипед он грузил, как старый паралитик, по очереди роняя все вещи и устраивая передышку после каждой, тяжело сопя, стеная и жалуясь на усталость. Как минимум час путешественники потеряли из-за такого странного его поведения, которое Тереска определила как тяжёлый приступ дебилизма.
По прибытии на место, которое дружно было признано и в самом деле очаровательным, Шпулька сразу категорически запротестовала против устройства лагеря на низком, а значит, и более влажном берегу и потребовала поставить палатку на склоне пригорка. Наклон был небольшой, но все-таки был, а следовательно, требовались дополнительные работы.
— Тебе что, так нравится спать вниз головой? — возмущался Зигмунт.
— Во-первых, можно вниз ногами, а во-вторых, у нас есть лопатки: чуть копнуть — и будет ровно. А там холодно, мокро и противно.
— Но ловить-то придётся с того берега, — заметила Тереска. — Этот слишком высокий и заросший. К воде не подойдёшь.
— Ну и что? Ловить пойдём туда, а спать будем здесь. Два шага по мосту, подумаешь! И костёр — чем выше, тем больше освещает. И дым понесёт к реке, и лес не подпалим.
— Мне без разницы, — заявил Янушек. — Умываться я не буду, а так — все равно. Надо лягушек наловить.
— Лягушки потом, — начала распоряжаться Тереска. — Сейчас — за работу. Шпулька меня убедила. Выровняйте площадку. Янушек, накачивай матрасы! Я займусь топливом, нам много понадобится.
Шпулька с Зигмунтом взялись за лопатки. Шпулька — охотно, Зигмунт совсем наоборот. Очень надо: спать на сухом месте, но с ногами выше головы, он может и на мокром, лишь бы ровно было. И вообще он сюда не копать приехал, а раков ловить. Уступил он, только чтобы девчонки не заводились.
В земле на склоне, который выравнивали брат с сестрой, кроме корней и камней было полно всякого мусора.
Шпулька с Зигмунтом не обращали на него ни малейшего внимания и отгребали все в сторону. Работали они дружно и быстро, отвалили большой камень, убрали какие-то черепки, выбросили что-то вроде заржавевших железок, тщательно выровняли и утрамбовали небольшую площадку.
— Тоже мне барыня, захотелось ей, видите ли, на сухом ночевать, ехала бы тогда в пустыню, — ворчал Зигмунт, орудуя лопаткой. — Весь этот пригорок — сплошная мусорная свалка.
Тереска приволокла из лесу огромную сухую корягу и сразу отправилась за следующей. Янушек кончил накачивать матрасы, оглянулся, подождал, пока сестра скроется в лесу, и потихоньку юркнул в кусты. Тереска может говорить что хочет, а он своё знает: лягушек надо наловить, пока ещё хоть что-то видно. А кроме того, его беспокоило то место…
На том месте все было тихо и спокойно. С сердцем в пятках Янушек тщательно изучал обстановку, спрятавшись в густых зарослях. Он отлично понимал, что не должен приходить сюда и проявлять какой бы то ни было интерес к этому месту, но что-то как магнитом притягивало мальчика. При этом не было ни малейшей уверенности, что те люди действительно ушли, а не скрываются где-нибудь в лесу неподалёку. Ни в коем случае нельзя было показывать, что он что-то знает и вообще раньше уже был здесь. Наоборот, он здесь впервые в жизни, ловит лягушек, и ничто, кроме лягушек, его не интересует!
Горячее желание Янушека ввести противника в заблуждение привело к тому, что, увидев возвращавшегося с целлофановым пакетом мальчишку, Зигмунт ужаснулся.
— Езус-Мария! Ты что, спятил? Куда нам столько лягушек? На ужин?!
— Тут ещё на завтрак и на обед хватит, — поддержала его Шпулька. — Зачем тебе столько?
— А откуда ты знаешь, какой у них аппетит? — обиделся Янушек, сразу почувствовавший себя увереннее в компании. — Откуда ты знаешь, как они это жрут? Может, хап — и нету! Червей ведь для рыбалки много нужно.
— Ты бы сделал все-таки поправку на размеры, — ядовито посоветовала Тереска. — Лягушка покрупнее червяка будет. Давай-ка подключайся к работе, а то сейчас совсем стемнеет! Кончаем с палатками и садимся ужинать.
Было уже абсолютно темно. Перед палатками ярко горел костёр, бросая отблески аж на противоположный берег речушки. Пока ужинали, все вполне отдохнули, и, несмотря на такой утомительный день, почему-то никому не хотелось спать. По мере того как темнота сгущалась, эмоции и нетерпение только возрастали, а таинственность ночи лишь увеличивала прелесть всего предприятия. Болтать на банальные прозаические темы не хотелось, все сидели молча, вслушиваясь в загадочные лесные шорохи и трески. Зигмунт категорически велел говорить только шёпотом, так как — по его словам — раки ещё больше боятся шума, чем рыба. Тереска приготовила две удочки с крючками, на которые смело можно было ловить крокодилов, а Янушек осторожно нацепил на них двух дохлых лягушек. Шпулька убивалась, что забыли насобирать крапивы.
— Надо было нарвать, пока светло! — трагическим шёпотом выражала она свою озабоченность. — А как я теперь разберу, где крапива, а где нет?
— Обожжёшься — сразу узнаешь, — утешил её Янушек.
— Цыц! — призвал их к порядку Зигмунт. — Берите второе ведро и пошли! Не топайте так.
Мостик перешли на цыпочках, как будто у раков была сверхсовременная аппаратура прослушивания. На другом берегу место определил Янушек.
— Он говорил, что они вот с этой стороны, — объяснял мальчик взволнованным шёпотом. — Вот здесь, перед мостом, прямо напротив пригорка, где спуск к воде.
— Что-то мне кажется, мы действуем не правильно, — неуверенно прошептала Тереска. — Я слышала, что надо войти в воду, смотреть и ловить руками.
— А я слышала, что сетью, — тоже шёпотом возразила Шпулька.
— Они кусаются.
— Не кусаются, а щипаются, — все так же шёпотом поправил сестру Зигмунт. — Замолкните! Надо посмотреть…
Четыре фонарика осветили тёмную воду. Дно было видно хорошо. И только. Никто из ловцов толком не знал, как же с этими раками все-таки поступать.
— Пожалуй, надо бросить приманку, — не слишком уверенно предположил Зигмунт.
Тереска, которая в течение семи каникулярных недель практически ежедневно ловила рыбу, замечательно, по всем правилам и с большой ловкостью, размахнулась, собираясь закинуть удочку. Тяжёлая лягушка тут же сорвалась с крючка и плюхнулась в воду где-то у противоположного берега. В тот же момент Зигмунт, уже несколько лет подряд ловивший морскую рыбу сетью и совсем потерявший навыки ужения, осторожно погрузил свою удочку в воду у самого берега в опасной близости от корней растущего над водой дерева. Шпулька попыталась отреагировать на все одновременно.
— Запутается! — бормотала она взволнованно. — Сорвалась! Убегут! О Господи! Что же теперь?
— Эта пропала. Дай другую! — нервно шептала Тереска. — Янушек, где ещё лягушки?
— На том берегу остались. Вы же говорили, много…
— Балда! Чего ты ждёшь? Беги и принеси! Все неси!
Янушек помчался на другой берег, светя фонариком и гулко топая по мосту. Взмокший от волнения Зигмунт изо всех сих сжимал в руках удилище, не очень понимая, куда же следует смотреть. Поплавок был не в счёт, а как поймёшь, уцепился уже рак за лягушку или нет? Шпулька то и дело соскальзывала по скользким прибрежным корням и тыкалась ему в спину, бормоча что-то о сетке. Тереска с огромным трудом отцепила от своей удочки леску, запутавшуюся в ветвях во время замечательного броска. Зигмунт не выдержал и осторожно поднял удочку. Из воды показалась одиноко болтавшаяся на крючке лягушка. Пришлось опустить её назад.
— Не свети так, может, они боятся! — прошипел он сердито.
— Наверное, надо подождать, — предложила Тереска.
Погасили фонарики и принялись ждать в темноте, лишь слегка разгоняемой отблесками костра на том берегу. Вернулся Янушек с полным пакетом лягушек. Тереска выбрала среднюю по размерам, насадила на крючок и по примеру Зигмунта осторожно опустила в воду чуть дальше.
Откуда-то издалека донёсся нарастающий шум автомобиля. Машина подъехала и, судя по звуку, остановилась где-то совсем рядом. Мотор умолк. Зигмунт включил фонарик и начал вытаскивать удочку.
— Не сейчас! — яростно прошипел Янушек каким-то чужим голосом. — Погаси!
— Почему? — удивился Зигмунт, но послушно погасил фонарик и опустил удочку в воду.
Янушек издал несколько странных хриплых звуков, как будто он чем-то подавился. Зигмунт продолжал нетерпеливо допытываться:
— В чем дело, черт побери? Почему не сейчас? Янушек явно боролся с собой, чего в темноте никто не заметил.
— Потому… Ну… Рано ещё…
— Откуда ты знаешь? Надо посмотреть.
— Только не сейчас! Не слышишь? Какая-то машина проехала.
— Ну и что? Какое тебе дело до всяких проезжающих машин?
— Но она остановилась! Мало ли… Откуда ты знаешь, кто это… Может, какие… Следят…
— Здесь не заповедник. Бояться нечего.
— Ну, все-таки. Остановились… Подозрительно… Оно, конечно, все равно, но пусть нас лучше не видят.
— Давай подождём, какая тебе разница, времени у нас предостаточно, — примирительно шепнула Тереска. — И впрямь кто-то подъехал.
Шпулька в обмене мнениями не участвовала, так как из-за охватившей её паники полностью лишилась дара речи. Машина в лесу, в ночной тишине, и так близко… Кошмар! Откуда она здесь взялась? Подозрительно, конечно, подозрительно! В темноте все подозрительно. Мало ли кто там притащился, в этой темноте.
Все сидели неподвижно и молча, словно заразившись испугом Янушека. Тут вдруг Зигмунт как бы очнулся.
— Что у вас всех, крыша поехала, что ли? — прошипел он возмущённо. — Ведь костёр светит не хуже маяка! Издалека видно! И вообще, не морочь мне голову. Что здесь такого подозрительного, очнись!