Руби оплакивала Торка и его смерть, то недолгое время, которое им суждено было провести вместе, «сыновей», которых оставила в далеком времени, храбрых свирепых людей, которых полюбила и по которым будет тосковать. И еще она плакала о неудавшейся жизни с Джеком.

И все это время стискивала в ладони бесценную брошь, подаренную Торком. Так путешествие во времени не сон?! Все, что она пережила, было реальным, не воображаемым. И теперь нужно понять, почему все это случилось.

Когда слезы высохли, Руби ступила под душ и позволила теплым струйкам успокоить себя. Позже, словно марионетка, управляемая чьей-то рукой, она шарила в шкафу, пока не нашла то, что искала — черную грацию, подаренную Джеком прежде, чем она создала свою компанию. Руби всегда носила ее в особых случаях. Одевшись, она вернулась в кухню и сделала себе еще кофе.

Было только семь вечера. Она поймана во временной виток.

Руби открыла морозилку и отыскала коробку со слоеным тестом, надеясь, что оно не слишком переморожено. Вынув из шкафчика остальные ингредиенты, она начала печь пахлаву.

— Совсем ума лишилась, — проворчала она себе под нос, разрезая пласт на ромбы. — Думаешь вернуть мужа сладостями?

И внезапно нож замер над еще теплым печеньем. Именно этого она хочет? Вернуть Джека?

Да!

Руби обхватила себя руками и закрыла глаза от облегчения. Наконец-то она видит свет в темном лабиринте бесконечных вопросов! По какой-то одному Богу известной причине ей дана возможность пройти сквозь время и вернуться, чтобы усвоить самое важное и понять суть проблем с Джеком через супружескую жизнь с Торком.

Что, если Бог сыграл с ней недурную шутку, предлагая начать все сначала с мужем, если она усвоит уроки прошлого?

Руби широко улыбнулась и приготовилась к испытанию. Поспешно завернув в пластиковую пленку блюдо с пахлавой, она заперла дверь и уже через минуту была на пути к дачному домику. По дороге она могла вспоминать лишь о том, что произошло, и пытаться понять, как лучше воспользоваться усвоенными истинами.

Когда яркие огни маленького торгового центра привлекли внимание Руби, она, охваченная внезапным вдохновением, остановила машину, сделала несколько покупок и, лукаво улыбаясь, вышла из универмага. Если ее план не сработает, по крайней мере даст повод Джеку хорошенько посмеяться.

Стало совсем темно, когда Руби подкатила к современному остроугольному домику на берегу озера, купленному ею и Джеком десять лет назад. Сбоку стоял «БМВ» Джека.

Выйдя из машины, Руби вздрогнула. Она понятия не имела, что так похолодает, и не захватила пальто. А может, все это нервы.

Руби тихо постучала и вошла, не дожидаясь ответа. Если он развлекается в «компании», пусть будет так.

Джек лежал на диване перед камином, со стаканом шотландского виски в руке, все еще в костюме и белой сорочке. Правда, он снял пиджак и расстегнул две верхних пуговицы рубашки, но выглядел почти так же, как утром. Экран телевизора не светился, но из стереоколонок лилась мягкая музыка.

Услышав стук двери, Джек встал и вопросительно поднял голову.

После всех треволнений дня Руби жаждала броситься в его объятия, но сознавала, что сначала нужно решить много сложных и запутанных задач.

— Какого дьявола ты сюда явилась, Руби?

Он холодно уставился на нее. Сердце Руби упало. Да, это, вероятно, окажется гораздо сложнее, чем она представляла!

— Где она? — слабо осведомилась Руби, хватаясь за первую пришедшую в голову мысль.

— Кто?

— Долли Партон. Я думала, что ты уже успел ее отыскать, — дрожащим голосом объяснила Руби.

Джек вопросительно посмотрел на нее, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, и, неожиданно вспомнив все, слегка улыбнулся. Правда, глаза по-прежнему оставались холодными. Он недоверчиво покачал головой:

— Сегодня мне не до Долли Партон. «Джек Дэниелс»[4] куда больше подходит моему настроению.

Руби мгновенно возненавидела себя за этот вопрос.

— Поезжай домой, Руб, — резко приказал он. — Ты уже довела меня до крайности. Не могу ручаться за то, что сделаю…

— Джек, прости меня. Пожалуйста, давай поговорим о…

— Нет! — ледяным тоном объявил он, хватая ее за руку и насильно потащив к двери. — Я уже сказал тебе днем, что время разговоров окончено. Черт возьми, неужели не видишь, что с меня довольно?

В голосе звучала такая безнадежная тоска, что у Руби заболело сердце. Господи, да нужно быть просто слепой, чтобы не видеть, как сильно она ранила его за эти последние месяцы. Необходимо убедить мужа, что их брак еще можно спасти.

— Джек, пожалуйста, выслушай меня. Со мной сегодня, после твоего ухода, случилось нечто очень важное. Мне необходимо рассказать тебе об этом.

И она, ловко вывернувшись, снова бросилась в гостиную.

— Что именно?

— Знаешь, это похоже на вымысел, — начала Руби, облизывая сухие губы. — Но то, что произошло… Словом, я много думала о нас… и к тому же испекла пахлаву, и если бы еще сварить кофе, мы могли бы посидеть и поговорить.

Руби знала, что несет чушь, но как можно объяснить Джеку путешествие во времени, если тот едва не выталкивает ее из дома?

— Да что, черт возьми, с тобой делается? — взорвался Джек, подозрительно сузив глаза. — Ты выглядишь как-то по-другому.

— Я и есть другая. И именно это пытаюсь тебе объяснить.

Глотая слезы, Руби отправилась на кухню. Ей требовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. В ее планы не входило вызвать жалость к себе.

План! Руби припомнила иной план, в иное время, и что из этого вышло. Боль была так сильна, что она на мгновение прикрыла глаза.

— Ты плачешь? — раздраженно спросил Джек, с шумом выдохнув воздух.

— Нет, — солгала Руби, прерывисто всхлипнув.

— Пожалуйста, Руб, ты знаешь, я не выношу слез.

Он положил руку ей на плечо и, повернув к себе, воскликнул:

— Где ты взяла эту булавку?

— Что?

Руби взглянула на брошь в виде дракона, приколотую на отворот блузки.

— Твой подарок, — не задумываясь ответила она.

— Не морочь голову, Руби. Я в жизни не мог бы позволить себе купить такую вещь. Она стоит целое состояние!

Мрачные глаза пронзили ее осуждающим взглядом, прежде чем Джек отвернулся.

Он ревновал. Странно обрадованная, Руби положила руку на плечо мужа, нежно погладив тонкую ткань, и тихо ответила:

— Джек, я получила ее не от другого мужчины. И никогда не была ни с кем, кроме тебя.

Что ж, она не слишком уклонилась от истины.

Джек резко отстранился, но когда вновь повернулся к ней лицом, Руби заметила, что гнев и ревность сменились усталой тоской. Супружеская измена никогда не была проблемой в их отношениях. И никогда не будет.

— Где мальчики?

Руби объяснила, и Джек, казалось, был удовлетворен. Она была рада, что он не спросил, рассказала ли жена детям о его уходе. Пока она варила кофе, он медленно пил виски и с подозрительной настороженностью наблюдал за каждым ее движением.

— Нальешь мне бренди, пока будет готов кофе? — спросила она, надеясь, что спиртное придаст ей мужества. Джек подбросил дров в огонь, а Руби принесла поднос в гостиную.

— Эта комната и камни пробуждают так много счастливых воспоминаний, — задумчиво сказала Руби.

— Брось, Руби. Ты больше года здесь не была. Кроме меня и мальчиков, никто сюда не приезжает.

Джек прикончил спиртное одним глотком и, усевшись, съел печенье, запивая его черным кофе. Потом он съел еще кусок и еще. Руби сообразила, что Джек, вероятно, не ел целый день. В кухне явно никто не готовил.

Руби с отчаянием смотрела на мужа, в холодном молчании жевавшего пахлаву. Как проникнуть сквозь барьер, который он воздвиг вокруг себя?

— Я помню, когда ты купил этот дом, — тихо обронила она, рассеянно проводя пальцем по краю кофейной чашки. — Это была десятая годовщина нашей свадьбы. Твой бизнес процветал, и ты хотел широко отпраздновать это событие.

Джек уставился на свои руки, но ничего не ответил. Неожиданно Руби вспомнила кое-что еще.

— Помнишь, как мы освятили этот дом? Прямо здесь, перед камином?

Джек вскочил с дивана и встал над ней.

— Прекрати, Руби. Перестань.

И, схватив пиджак, процедил:

— Если не уйдешь, уйду я.

Холодный ужас охватил Руби. Нужно остановить его!

— Джек, что бы ты сделал сегодня, знай, что завтра никогда не настанет?

Глупый, отчаянный вопрос был брошен в его удаляющуюся спину.

Джек развернулся, удивленно распахнув глаза. Губы раздраженно дернулись.

— Руб, я не в настроении для глупых игр. Оставь меня в покое и…

Но Руби властно подняла руку.

— Нет, я серьезно. Это очень важно для нас обоих. Пожалуйста, Джек, сделай мне одолжение.

Джек долго смотрел на нее и, бросив пиджак на стул, уселся, с несчастным видом глядя в огонь. Наконец, подняв голову, он потребовал:

— Скажи мне сама, Руби.

— По правде говоря, я задала себе этот вопрос… после того странного явления, которое произошло со мной и о котором я расскажу позже, — нерешительно начала Руби. — Мне даже не придется долго думать, чтобы ответить на него. Я поняла, что буду умолять тебя вернуться и дать мне еще шанс. Эта любовь между нами… слишком драгоценна, чтобы ее терять.

Драгоценна . Именно так, сказал Торк перед смертью.

Мускул снова дернулся на щеке Джека.

— Я люблю тебя, Руб. И, наверное, всегда буду любить, но только этого для меня недостаточно.

— Поверь, я сделаю все на свете, только если…

— Не моли и не давай обещаний, которые не можешь сдержать, Руби.

Руби быстро заморгала, чтобы не дать слезам пролиться, и, сглотнув комок в горле, продолжала просить:

— Ты, вероятно, не помнишь этого, но я сегодня думала о том времени, когда нам было восемнадцать и ты попросил меня выйти за тебя замуж. Ты сказал: «У нас все может получиться. Я стану любить тебя вечно». И тогда…

— Помню, — холодно перебил Джек. — Все помню, но это было так давно.

— А потом я подумала обо всем хорошем, что у нас было, — настаивала Руби. — И просто не могу сдаться без борьбы.

— Но почему ты делаешь это? И почему сейчас? — простонал Джек, закрыв глаза руками. Когда он поднял голову, во взгляде была боль. — Ничего, абсолютно ничего не изменилось. Я уже сказал тебе сегодня, что время для слов прошло. Я хочу уйти. И хотя буду страшно тосковать по тебе, Руб…

Голос его прервался.

— Меня тошнит от споров и ссор. Между нами все кончено.

— Это неправда, — возразила Руби.

— Руби, давай покончим со всем этим. Ты разрываешь мне сердце. Мы разрываем сердца друг друга.

— Может, это было необходимо, чтобы теперь все раны зажили. И теперь мы сумеем вылечить сердца друг друга и станем сильнее и умнее.

— Может быть? — переспросил Джек, подняв брови.

Руби, слегка улыбнувшись, продолжала:

— Теперь все станет по-другому. Я докажу тебе. И заставлю забыть обо всем зле, что причинила. Только позволь мне попытаться.

— Но как?! — взорвался Джек, подбоченясь. — Собираешься оставить свою компанию? Станешь образцовой матерью? Будешь готовить мне завтрак по утрам и дожидаться по вечерам у двери?

Руби тихо спросила:

— Именно этого ты хочешь?

Джек взволнованно пригладил волосы:

— Черт возьми, нет! Я хочу женщину, которую смог бы любить и которая вернет мою любовь. Хочу, чтобы в ее жизни, был самым главным я, а не лифчики и трусики.

— Ты у меня главный.

— Давным-давно нет!

— Неправда! Просто я не говорила тебе и не показывала!

— Совершенно верно. Когда мы в последний раз занимались любовью, Руби?

— Я… не знаю, — тихо призналась она, пытаясь вспомнить. Как она могла забыть такую важную вещь?

— Ну а я помню. Это случилось полтора месяца назад, и ты была такой измученной, что я с таким же успехом мог трахать чучело.

Истина дошла до нее. Между ними все кончено!

— Меня тошнит. Пойду в ванную.

Джек ошеломленно уставился на нее, не понимая, как может жена прерывать такой важный разговор, но тут же воздел руки к небу:

— Меня тоже вот-вот начнет выворачивать наизнанку!

По пути Руби схватила хозяйственную сумку и унесла с собой. Не хватало еще, чтобы Джек заглянул внутрь и понял всю степень ее глупости.

Заперев дверь ванной, она рухнула на пол и прикусила кулак, чтобы Джек не услышал ее рыданий.

Слишком поздно для них. Джек ясно дал это понять. Она чересчур долго не понимала.

Кажется, все, что она усвоила, пошло прахом — слова Джиды о семье и о том, как важно, чтобы муж уважал себя, просьбы Торка ценить моменты счастья и лелеять дар любви, ее осознание после смерти Торка того, что самым важным в мире останется любовь хорошего человека, а не успех в бизнесе.

Теперь Руби с печальной улыбкой вспомнила о том, как в брачную ночь Торк признался, будто любит ее больше всего за то, что она заставляет его смеяться. Но, черт возьми, это единственное, чего она может добиться и с Джеком! И тогда брак не закончится рыданиями. Нет, он завершится взрывами смеха!

Руби решительно сбросила одежду, оставшись в дурацкой черной грации, надетой, чтобы понравиться Джеку.

— С тобой все в порядке? — спросил муж через запертую дверь.

Теперь он тревожится!

— Убирайся!

— Впусти меня.

— Оставь меня в покое. Я сейчас выйду.

Руби вытерла глаза и вытащила покупки из сумки, улыбаясь со злобным восторгом. Он еще увидит, чего лишился! Он еще пожалеет!

Она долго извивалась и изгибалась, чтобы влезть в облегающий эластичный комбинезон цвета пожарной машины и такие же туфли на высоченных каблуках. За ними последовал парик с длинными светлыми волосами. Поглядев в маленькое зеркало, Руби едва не расхохоталась. Господи! Пытаясь выглядеть, как та блондинка-дешевка, о которой она говорила сегодня Джеку, Руби превратила себя в стареющую Мадонну! Если с Джеком ничего не выйдет, она сможет заехать в бар рокеров по пути домой!

Но, несмотря на все старания шутить, душа Руби истекала кровью при мысли о том, что Джек потерян навсегда.

Джек прислонился к каминной доске, опустив голову на руку. В другой руке по-прежнему был стакан с виски. Руби невольно замерла при виде отчаяния на лице мужа. Это она довела его до такого. Но… но теперь ни ей, ни ему терять нечего.

Руби в соблазнительной позе встала у двери, боясь, что выглядит не столько сексуальной, сколько глупой. Джек обернулся, и стакан упал на пол, разбрызгивая жидкость на ковер.

— Дьявол!

Он ошеломленно уставился на жену и разразился смехом. И не просто смехом. Гомерическим хохотом.

Руби раздраженно нахмурилась и тихо пробормотала:

— Я… говорила, что ты, вероятно, захочешь найти молодую потаскушку в эластике… И… подумала… что, может быть, сумею стать этой потаскушкой…

— Потаскушка?! Потаскушка?! Да ты в своем уме? — едва выговорил Джек, держась за бок, словно от боли. — Ничего себе потаскушка с тушью, размазанной по всей физиономии!

Он снова разразился смехом.

Руби притронулась к горящим щекам. Кончики пальцев потемнели.

Джек постепенно успокоился и, вытерев глаза, удивленно спросил:

— Почему ты плачешь?

— Я не плачу, — запротестовала Руби, хотя по щекам струились слезы. Она слепо повернулась, чтобы выбежать в ванную, сгорая от стыда за то, что выставила себя такой дурой. Но Джек догнал ее и, подняв, сжал стальными руками, чтобы не дать уйти. Она попыталась лягнуть его каблуком, и Джек выругался, но не расцепил рук. Оба свалились на диван.

Руби продолжала сопротивляться, и Джек, вытянув ее руки над головой, пригвоздил их к подушкам и притиснул нижнюю часть ее тела бедрами, зарывшись лицом в шею жены. Руби почувствовала запах одеколона и сладкий аромат меда. Она закрыла глаза и на секунду перестала отбиваться, желая лишь одного: отдаться пьянящим объятиям Джека.

Но Руби скоро поняла, что это вовсе не похоже на объятия. Джек, улыбаясь, шепнул:

— О Руб, ты не делала ничего подобного с тех пор, как уговорила меня побрить тебе ноги.

— Что?! Ничего подобного я не делала, — негодующе заявила Руби, безуспешно пытаясь сбросить Джека. — Именно ты соблазнил меня поддаться на твое предложение!

Она почувствовала, как у самой груди колотится его сердце, и это было так прекрасно! Нет, черт возьми, это вовсе не его сердце; просто Джек вновь трясется от смеха.

— Отпусти меня! — всхлипнула она.

Джек чуть отстранился. Понимающий взгляд и блестящие глаза говорили о том, что он просто ее поддразнивает. Джек прекрасно знал, кто кого соблазнил, и, вероятно, помнит каждое зазывное слово. Улыбка осветила лицо мужа, глядевшего на нее весело и как-то… Как? Руби не могла понять.

— Твой парик сбился набок, — заметил Джек, улыбаясь и потрясение качая головой при виде забавного зрелища, которое представляла жена.

Руби стащила парик с головы и сердито бросила к камину. Джек ловко подхватил его.

— Думаю, я сохраню этот сувенир. Хочу, чтобы он напоминал мне об этом дне или ночи.

И неожиданно Руби почувствовала, что смертельно устала. Господи, она хотела лишь одного — выбраться из этого дома, подальше от Джека, собственного позора и боли, остаться одной и зализывать раны.

Джек положил руки на ее бедра и, уложив на спину, прижал ее извивающееся тело своим, а потом снова поднял ее руки над головой, потянулся за салфеткой.

Нежно, почти любовно он вытер размазанную по лицу тушь… Напрасный труд, потому что Руби расплакалась еще сильнее.

Джек отпустил ее руки и перекатился на бок, увлекая Руби за собой. Втиснув ее голову себе под мышку, он начал осторожно гладить жену по спине широким ласкающим жестом.

— Ш-ш-ш, Руби, не плачь. Прости меня. Пожалуйста, родная, не плачь.

Он молча и долго укачивал ее и наконец нерешительно предложил:

— Может, у нас еще все получится. Только не плачь, милая, а то и я вот-вот заплачу.

— Ты никогда не плачешь, — всхлипнула Руби.

— На это не рассчитывай.

Но чем больше он говорил, тем сильнее рыдала Руби. Ей столько пришлось пережить в этот день: уход Джека, странный сон, Торк и его смерть, приезд в домик на озере и осознание того, что разрыв с мужем неизбежен. Больше она не могла вынести.

Наконец Джек пытался заглушить ее всхлипывания поцелуем. Сначала он нежно притронулся губами к ее губам, глазам, щекам, потом снова к губам, бессвязно бормоча:

— Руб… родная… пожалуйста… не плачь… так жаль…

И тут, забыв обо всем, он взял ее голову в ладони и завладел ртом. Когда его язык раскрыл ее губы, чтобы проникнуть внутрь, Руби, что-то пролепетав, подчинилась. Джек, застонав, впился губами в ее губы, и нежный поцелуй сменился жгучим, страстным, опьяняющим.

Хриплые слова любви передавали голод, накопившийся за много одиноких недель. Его губы льнули к ее губам, словно стремясь поглотить, никогда не отрываться, выразить боль и счастье, охватившее их обоих. Руби, забыв о бедах и горестях, отвечала мужу так же раскованно, вкладывая в поцелуй все чувства, которые питала к мужу.

Джек ухитрился, не прерывая поцелуя, стянуть с нее эластичный комбинезон, что оказалось вовсе не легкой задачей. Глаза его расширились при виде черной грации.

— Вот это да, ничего не скажешь, проворчал он.

Когда Руби осталась обнаженной, Джек встал на колени рядом с диваном и впился в ее распростертое тело затуманенными страстью глазами.

— Ты так прекрасна, — едва ворочая языком, выдавил он, касаясь кончиков грудей, и провел ладонью по плоскому животу, властно сжав покрытый тонкими волосами бугорок.

— Вовсе нет, — запротестовала Руби. — Мне тридцать восемь лет… не говоря уже о растяжках и морщинах…

Он нежно приложил к ее губам палец, чтобы заставить замолчать.

— Да, ты прекрасна, счастье мое. Подумай, ведь это наши дети виновники того, что у тебя чуть растянута кожа, а морщинки от смеха… ну что же, я счастлив думать, что сам стал причиной этого, заставляя тебя смеяться время от времени и даря тебе радость.

Он встал, и Руби на мгновение охватила паника при мысли о том, что Джек собирается покинуть ее. Но он подбросил дров в камин и начал медленно раздеваться, глядя в глаза Руби взглядом, полным сожаления, страсти и обещания.

Пламя бросало отблески на мускулистые плечи и впалый живот. Он расстегнул пряжку ремня, потянул вниз молнию брюк и, избавившись от плавок, встал перед ней в гордой языческой наготе, словно древний бог викингов.

— О Джек, мы женаты двадцать лет, а у меня по-прежнему захватывает дух, как только увижу тебя!

— Руби! Ну что ты говоришь!

— Это правда.

И Руби снова расплакалась.

— Иди сюда, — приказал Джек, сгорая от неутолимого голода, и властно протянул руку.

Руби на секунду закрыла глаза, гадая, правильно ли поступает, отдаваясь Джеку, прежде чем они выяснили отношения.

— Ты сказал, что мы можем подняться наверх, затрахать друг друга до смерти и все же не решить своих проблем…

Джек тихо, чувственно рассмеялся.

— Теперь я так не думаю. Давай затрахаем друг друга до смерти и посмотрим, что из этого выйдет.

— Мне бы хотелось, чтобы мы любили друг друга…

Джек пожал плечами и коварно улыбнулся:

— Давай попробуем и это тоже.

Руби встала и очутилась в его объятиях. Сначала они просто стояли рядом, наслаждаясь знакомыми запахами.

— О Руб! — застонал Джек и увлек ее за собой на ковер.

И, прежде чем он начал двигаться, Руби сжала его голову ладонями и прошептала:

— Я люблю тебя, Джек.

— Я тоже люблю тебя, малышка. И всегда любил.

Но времени для слов не осталось: Джек начал сладостный ритм движений, так хорошо знакомый обоим. С каждым резким ударом Руби кричала все громче.

Она не могла различить, достигают ли его волосы лопаток или всего-навсего закрывают затылок, и отблеск ли света играет на мочке его уха или это сережка в виде молнии? Оба, Торк и Джек, слились в одного. И, возможно, навсегда.

Руби и Джек стонали в унисон, извиваясь в судорогах наслаждения.

— Медленнее, — умоляла она.

— Вот так?

— Да… о да!

На лбу Джека, старавшегося двигаться медленнее, собрались крупные капли пота.

— Теперь сильнее, — потребовала она.

— Нет… не двигайся… не смей… черт, ты меня убиваешь!

— Нет, это ты убиваешь меня, — простонала Руби, тихо мурлыча от удовольствия, и, раздвинув ноги пошире, обвила ими талию Джека.

Оба замолчали в порыве страсти. Гораздо позже оба, насытившись, лежали в объятиях друг друга и тихо разговаривали.

— Я так люблю тебя, Джек. Прости за то, что причиняла тебе боль.

— Ш-ш-ш, я тоже люблю тебя. И, внезапно хмыкнув, добавил:

— Руб, мы уже много лет не занимались любовью вот так. Я вновь ощущаю себя восемнадцатилетним.

Руби улыбнулась, не поднимая головы, не желая пока рассказывать о своем загадочном путешествии во времени, но решила немного приоткрыть завесу:

— Сегодня я видела ужасно странный сон, будто мы занимались любовью пять раз за ночь.

— Пять?! — со смехом воскликнул Джек. — И что ты сделала, чтобы такое стало возможным?!

Руби начала искушать его некоторыми описаниями того, что проделывала со своим мужем-викингом.

— Мед? Это идея, — задумчиво кивнул Джек.

Руби, став серьезной, неожиданно объявила:

— Джек, хочу, чтобы ты знал: отныне я буду вдвое меньше времени проводить в «Милых Безделушках».

И почувствовала, как Джек застыл.

— Думаю, будет лучше, если я стану работать не по полдня, а полных три дня в неделю и остальные проводить дома, как считаешь?

— Руб, тебе не обязательно делать это.

— Обязательно.

— Ну, если ты действительно так решила… — вздохнул Джек, притягивая ее к себе. — Я подумывал над тем, как бы слить обе наших компании. Дела в недвижимости пошли лучше, и мои прибыли растут с тех пор, как я занялся продажей помещений под коммерческие предприятия. Знаю, мы занимаемся совершенно разными вещами, но зато можем образовать товарищество. А потом переложим часть обязанностей на подчиненных и станем проводить больше времени дома. Как тебе такое предложение?

Руби подумала, что теперь стоит послушаться совета Джека.

— Как скажешь. Тебе решать.

— Может, мы даже купим большой катер и сможем попутешествовать с мальчиками следующим летом.

— Катер? — неверяще переспросила Руби, уставясь на Джека. — Катер?!

— А что? Думаешь, не стоит? — недоуменно спросил Джек.

Руби рассмеялась, ощутив иронию происходящего.

— Почему? Прекрасная идея!

Она устремила взгляд на огонь, и Джек снова прижал ее спиной к себе, подложив одну руку ей за голову, а другой накрыв живот.

— Что это? Ты голодна?

— Почему?

— Твой живот дернулся.

Руби положила руку на живот. И правда, странное движение, словно его ударили изнутри.

О Боже!

Руби просто не могла поверить в происходящее! Значит, она действительно беременна!

Руби обернулась к Джеку со слезами на глазах и прошептала:

— Как насчет того, чтобы заняться чем-нибудь другим будущим летом?

— Чем именно? — настороженно осведомился он, чутко прислушиваясь к ее взволнованному голосу.

— Например, нянчить младенца?

Она положила его ладонь себе на живот и уловила момент, когда Джек ощутил, как шевелится ребенок. Поняв все, Джек неожиданно помрачнел и вскочил. Недоумевающая Руби тоже поднялась.

— Именно поэтому ты приехала? И разыграла трогательную любовную сцену?

— Вовсе нет. Я сама до этой минуты не знала, что беременна.

Джек, улыбнувшись, привлек ее к себе.

— Малыш? После всех этих лет? Я всегда хотел еще ребенка, — признался он прерывающимся от волнения голосом.

— Знаю, — кивнула Руби, лаская его лицо. — Ты счастлив?

— Да!

Джек крепко прижал жену к груди:

— У нас еще все может получиться, Руби.

— Знаю.

Но тут Руби, внезапно подпрыгнув, взвизгнула:

— Джеек!! Зачем ты сделал это?!

— Что именно?

— Ущипнул меня за зад!

— Ничего подобного мне и в голову не приходило! Но готов попробовать, если попросишь, — предложил он, весело искрясь глазами.

Руби только улыбнулась.

И тут Джек с деланной небрежностью поинтересовался:

— У нас в доме случайно не найдется меда?

Примечания