7

На следующий день после встречи с Такахико Умэдзато Кусанаги вновь отправился в университет Тэйто, на физико-технический факультет. Сам он окончил факультет социальных наук, но с некоторых пор входил в этот прежде столь чуждый ему серый корпус как к себе домой.

Подходя к зданию, он посмотрел в сторону автостоянки и остановился как вкопанный. Югава. Физик стоял, низко пригнувшись, возле «мерседеса».

– Эй, – окликнул его Кусанаги.

Югава вздрогнул, точно его застали врасплох за постыдным занятием, но тотчас узнал голос и успокоился.

– А, это ты, привет.

– Извини, я тебе, наверно, уже надоел. Что это ты делаешь?

– Так, ерунда. – Югава разогнулся. – Рассматривал машину профессора Ёкомори.

– Значит, это она и есть? – Кусанаги окинул взглядом серебристый «мерседес». – Действительно, совсем новая, аж сияет.

– Поскольку Фудзикава интересовался, которая из машин принадлежит Ёкомори, я решил посмотреть, нет ли в ней чего-то особенного.

– Понятно. – Кусанаги с полуслова понял, что имел в виду Югава. – Ищешь, не установлено ли на ней взрывное устройство.

– Каких-то особых оснований для беспокойства у меня нет, но все же, после того, что ты мне рассказал…

– О том, что Фудзикава, возможно, причастен к взрыву?

Он уже успел сообщить Югаве, что Юити Фудзикава в тот день был на пляже.

– Узнал что-то новое? – спросил Югава.

– Вчера встретился с мужем погибшей. Вероятность того, что Фудзикава преступник, повышается.

Кусанаги вкратце рассказал Югаве, что он узнал от Умэдзато.

– Проблема в том, что связывает погибшую от взрыва женщину и Фудзикаву, – сказал Югава.

– Совершенно верно. Кстати, ты узнал, о чем я тебя просил?

– О чем ты меня просил?

– Забыл? Я просил тебя разузнать, можно ли было с помощью той техники, которой владел Фудзикава, устроить взрыв.

– А, ты об этом… – Югава потер подбородок и устремил взгляд вдаль. – Извини, так много было дел, я отложил на потом. Теперь займусь этим.

– Пожалуйста, это важно, – сказал Кусанаги и почувствовал странную нервозность. Его удивило, что Югава, против обыкновения, избегал его взгляда.

Глядя сбоку на физика, он вдруг кое-что заметил.

– Ты, кажется, немного загорел. Ездил на море?

– Загорел? – Югава провел ладонью по щеке. – Вряд ли. Просто здесь такое освещение.

– Ну, может быть.

– У меня нет времени ездить на море. Ладно, пошли внутрь.

Югава зашагал в сторону здания, Кусанаги последовал за ним.

В этот момент сзади раздался автомобильный гудок. Обернувшись, они увидели, что на стоянку въезжает темно-синий «БМВ».

Югава, улыбаясь, подошел к машине и жестами помог припарковаться.

Из машины вылез старик. Несмотря на свой небольшой рост, он был хорошо сложен, поэтому выглядел вполне солидно.

– Профессор Кисима, как прошла международная конференция? – обратился к нему Югава.

– Как обычно, всегда одно и то же. Но рад, что смог пообщаться с тамошними ребятами.

– Наверно, устали? Три дня заседаний, банкет…

– Есть немного. Слишком затянули. Можно было ограничить количество докладов.

Югава пошел рядом с Кисимой, Кусанаги поспешил следом.

– Без вас, профессор, энергетический факультет просто-таки осиротел.

– Небось распустились здесь в мое отсутствие! Впрочем, постоянно звонили в гостиницу, даже надоели.

– Какие-нибудь срочные дела?

– Если бы! Всякая ерунда: «Какая у вас там погода? Если будет дождь, воздержитесь от вождения автомобиля». Как будто я дряхлый старик! Шагу ступить нельзя!

– Кто же это вам названивал?

– Какой-то молодой сотрудник. Замучил! – сказал Кисима, но в голосе его звучала веселость.

Не успел Кусанаги подумать, что сейчас эти двое войдут в лифт, как оба, не сговариваясь, свернули на лестницу. Кисима, хоть и выглядел на шестьдесят с гаком, зашагал вверх по ступеням с поразительной бодростью.

Расставшись с Кисимой, Югава и Кусанаги направились в тринадцатую лабораторию физической кафедры.

– Старейшина физико-технического факультета, – сказал Югава, имея в виду Кисиму. – Некоторые считают его отцом основателем квантовой механики. Но сейчас он босс на энергетическом отделении. Всякий мало-мальски стремящийся к знаниям студент мечтает заниматься под его руководством.

– Поразительный старик…

– Светило! – отозвался Югава.

– Чувствуется, что на факультете его любят. Звонят предупредить, чтобы не ездил в дождливый день…

– Ну, это уж слишком. Интересно, кто это звонил?

– Может, хотели подтрунить – мол, не замочите свою новую машину.

– Возможно, – кивнул Югава, но в следующий миг его лицо изменилось. Глаза устремились в одну точку, он прикусил губу.

– Что с тобой? – всполошился Кусанаги, увидев приятеля в столь непривычном состоянии.

Югава посмотрел на него в упор.

– Что, если… – пробормотал он и тотчас, с развевающимися полами халата выбежал из комнаты.

– Эй, ты куда? – Кусанаги устремился за ним.

Югава побежал по коридору, бросился вниз по лестнице. Хоть он и занимался в секции бадминтона, трудно было ожидать такого проворства от научного работника.

Выскочив из здания, Югава побежал к автостоянке. И только оказавшись возле машины Кисимы, остановился.

Немного отставший Кусанаги тоже остановился. По лицу его струился пот.

– Что происходит? Объясни!

Но Югава не ответил. Он присел на корточки возле автомобиля и заглянул под днище.

Наконец он, вздохнув, покачал головой.

– Кусанаги, у меня к тебе просьба.

– Какая?

– Позови профессора Кисиму. Немедленно.

– Профессора? Зачем?

– Потом объясню. Сейчас дорога каждая секунда.

– Понял. Где мне его найти?

– На четвертом этаже, в восточном крыле. Постарайся привести его так, чтоб никто не заметил.

– Никто не заметил?

– Да. – Глубокая складка прорезала лоб Югавы. – Если хочешь раскрыть преступление, делай, как я говорю.

8

На следующий день, ближе к вечеру, Кусанаги вновь посетил университет Тэйто.

Накануне ночью он арестовал Такэхису Мацуду. Сидевшие в засаде полицейские задержали его, когда он попытался бежать после того, как проник на стоянку в доме профессора Кисимы.

Мацуда держал в руках полиэтиленовый пакет с каким-то металлическим предметом. Величиной с ладонь. Когда его арестовывали, он сказал забиравшему пакет полицейскому:

– Не приближайте это к воде. А то будете всю жизнь раскаиваться.

Вероятно, в нем заговорила совесть ученого.

Но в действительности беспокойство Мацуды не имело под собой никаких оснований. Этот металлический предмет был совсем не тем, что он предполагал. Часа за два до ареста Югава тайком подменил его.

То, что Мацуда выкрал на стоянке, было окрашенным в металлический цвет комом самой обыкновенной глины.

– Мацуда сознался в убийстве Фудзикавы, – сказал Кусанаги, глядя на усталое лицо Югавы, который был явно не в духе. – Надеялся выкрутиться, но поскольку его арестовали непосредственно у дома Кисимы, он во всем сознался.

– Понял, что запираться нет смысла.

– Возможно. И все-таки многое так и осталось для меня непонятным. Надеюсь, ты сможешь мне кое-что объяснить.

– Хорошо.

Югава поднялся со стула и вскинул подбородок, приглашая Кусанаги подойти.

На столе стояла жестянка из-под леденцов. Она была наполнена водой.

Югава взял с другого стола кулек из промасленной бумаги и вынул из него нечто, словно присыпанное белым порошком.

– Отойди немного.

Кусанаги послушно отступил на несколько шагов назад.

Югава приблизился к банке и быстрым движением бросил туда белый предмет. Затем быстро отошел от стола.

Реакция произошла мгновенно. Из банки взвилось пламя, и она с грохотом подскочила. Вода брызнула во все стороны. Некоторые капли долетели даже до Кусанаги.

– Вот это да! – воскликнул Кусанаги, доставая платок.

– Потрясающая мощь. И так мало надо.

– Что это?

– Натрий, – сказал Югава. – Причина взрыва на пляже.

– Мацуда сказал мне, но, честно говоря, как-то не верилось. – Кусанаги опасливо заглянул в банку, в которой буря уже улеглась. – Не думал, что все так просто. Конечно, я много раз слышал слово «натрий», но что это такое – толком не знаю. Впрочем, про гидроксид натрия или хлорид натрия мне кое-что известно…

– Натрий – это металл. Но в естественных условиях он не может сохраняться в чистом виде. Как ты только что упомянул, он существует в качестве каких-то химических соединений. Даже если взять тот натрий, который я только что бросил в воду, то его поверхность, соприкоснувшись с воздухом, мгновенно окислилась.

– И этот металл может взрываться?

– Взрывается не сам натрий. Как я уже сказал, натрий легко вступает в химическую реакцию. В частности, вступая в реакцию с водой, он, выделяя тепло, превращается в гидроксид натрия и одновременно образует водород. Этот водород, смешиваясь с воздухом, и производит взрыв.

– Вместо спичек и взрывчатки – вода и натрий, так, что ли?

– После реакции остается только гидроксид натрия. Но он легко растворяется в воде. Ничего удивительного, что в море не нашли никаких следов взрывчатого вещества.

– Однако, судя по эксперименту, который ты только что провел, едва попав в воду, натрий мгновенно взрывается. Как же в таком случае преступник, Фудзикава, успел отплыть?

– Хороший вопрос. Устраивая взрыв с помощью натрия, можно использовать одну хитрость, чтобы получить эффект своего рода таймера. К тому же и этот «таймер» не оставляет следов.

– Каким образом?

– Существует способ покрыть металлический натрий слоем карбида натрия. Это вещество действует в качестве защитной оболочки. Однако карбид натрия тоже легко растворяется в воде.

– И что тогда происходит?

– При попадании в воду карбид натрия не дает воде и натрию соприкоснуться, поэтому реакция не происходит. Но через какое-то время углерод натрия растворяется. Находящийся под ним натрий соприкасается с водой и тогда…

– Бабах! – Кусанаги взмахнул руками, изображая взрыв.

– Фудзикава принес на пляж подготовленный таким образом натрий и подплыл к Рёко Умэдзато. Затем опустил свою «бомбу» в воду поблизости от нее. Или же, поскольку, как я слышал, она плавала на надувном матрасе, каким-то образом прикрепил натрий к матрасу.

Кусанаги понимающе кивнул. Теперь даже для него, полного профана в физике, все прояснилось. Впрочем, поскольку преступник был мертв, убедиться, что все было именно так, как сказал Югава, уже не представлялось возможным.

– По словам Мацуды, натрий был украден в середине августа, как раз в то время, когда заходил Фудзикава, – сказал Кусанаги, вновь присаживаясь.

Мацуда проводил исследования теплообменных систем с помощью жидкого натрия. Для Фудзикавы, когда-то занимавшегося в той же лаборатории, украсть натрий не составляло труда.

– Интересно, о чем они тогда говорили – Мацуда и Фудзикава?… – пробормотал Югава, присев на край стола.

– По словам Мацуды, Фудзикава жаловался на свою судьбу. Мол, все в его жизни происходит против его желания – и то, что он в студенческие годы попал в лабораторию профессора Ёкомори, и то, что помогал Мацуде в его исследованиях, и то, что поступил в компанию «Нисина инджениринг». Последней каплей стало то, что в фирме его перевели на работу, которая его абсолютно не интересовала.

Югава покачал головой:

– Как глубоко уходят корни…

– Глубоко. Сказать по правде, я еще не все до конца ухватил, – признался Кусанаги и раскрыл блокнот. Он хотел посоветоваться с Югавой не только по поводу натрия, но и об обстоятельствах убийства.

По рассказу Мацуды, Фудзикава мечтал поступить в лабораторию профессора Кисимы. Однако его желанию не суждено было сбыться из-за того, что у него не оказалось необходимого для этого балла. А именно, он не прослушал спецкурс профессора Кисимы.

– Причина была весьма тривиальной. Он забыл записаться в учебной части. А когда спохватился, было уже поздно, срок подачи заявлений истек. Фудзикава поспешил в учебную часть, чтобы исправить свою оплошность, но…

– Ему не позволили, – прервал Югава. – Мне жаловались студенты, что наша учебная часть в этом отношении необычайно сурова. Я и сам в свое время имел с этим проблемы.

– А отказала ему не кто иная, как Рёко Умэдзато.

– Понятно, – сказал Югава.

– Тогда Фудзикава обратился с просьбой непосредственно к профессору Кисиме. Если бы профессор согласился, задним числом его могли бы включить в группу.

– И что профессор?

– Отказал, – сказал Кусанаги. – По какой причине, этого Мацуда не знает.

Югава слегка склонил голову набок.

– Мне кажется, я знаю причину.

– И какова же она?

– Об этом после. Так как же поступил Фудзикава?

– А что он мог сделать? Он пропустил важнейший лекционный курс. В результате не смог, как мечтал, попасть в лабораторию профессора Кисимы. Волей-неволей пришлось идти к профессору Ёкомори.

– В итоге против желания учился, против желания поступил на фирму, против желания выполнял работу… И все, получается, из-за этих двух…

– Да. Из-за Рёко Умэдзато и профессора Кисимы. – Кусанаги почесал голову. – Но из-за этого – убивать? Мацуда считает, что у него начался своего рода невроз.

– Это сказал Мацуда? – Югава широко раскрыл глаза. – Что у Фудзикавы был невроз?

– Да.

Югава поднял глаза к потолку. Судя по выражению лица, что-то обдумывая.

– Что с тобой?

– Нет, ничего. – Югава потряс головой. – А что он говорит об убийстве Фудзикавы?

– По словам Мацуды, когда он узнал про то, что произошло на пляже, он по характеру взрыва и по имени жертвы догадался, что преступник не кто иной, как Фудзикава. Он тщательно осмотрел лабораторию и обнаружил, что количество натрия уменьшилось.

Мацуда тотчас отправился на квартиру Фудзикавы. Хотел убедиться в своей правоте.

Фудзикава не стал отпираться. Признался, что взрыв устроил он. Мало того, заявил, что планирует убить еще одного человека. На этот раз – профессора Кисиму.

– В этом месте показания Мацуды становятся не вполне понятны, – продолжал Кусанаги, нахмурившись. – Якобы Фудзикава сказал ему, что теперь и вам всем крышка, а он вспылил и убил его. Почему – «всем крышка», почему Мацуда пришел в такую ярость, что совершил убийство, это все еще не ясно.

– Теперь понимаю… – Югава, поднявшись, подошел к окну.

– Есть какие-то соображения?

– Кое-какие есть. Но ничего экстраординарного. Такое случается сплошь и рядом.

– Выкладывай. – Кусанаги повернулся вместе со стулом в его сторону.

Югава, скрестив на груди руки, стоял у окна. Его лица не было видно.

– Для начала надо сказать несколько слов о прошлом энергетического отделения. Раньше оно называлось отделением атомной энергетики.

«Теперь понятно, чем они там занимаются!» – подумал Кусанаги.

– Название изменили из-за того, что в последние годы резко ухудшился имидж атомной энергетики. Вследствие этого и направление исследований постепенно стало меняться. Но, разумеется, сохранились и прежние темы. Одну из них разрабатывал Мацуда. Теплообменные системы, использующие жидкий натрий, строго говоря, имеют лишь одно применение. Знаешь какое?

– Нет, – честно признался Кусанаги, а про себя добавил: – «И на кой черт мне это знать?»

– Их используют для того, чтобы охлаждать реактор на плутонии, так называемый реактор на быстрых нейтронах. Помнишь, несколько лет назад произошла утечка натрия из такого реактора?

– Да, – кивнул Кусанаги, – помню, что-то тогда писали в газетах по поводу натрия…

– После этой аварии государство потребовало свернуть планы по использованию плутония в нашей стране. Положение усугубили неуклюжие попытки заинтересованных ведомств скрыть этот инцидент. В результате все так или иначе связанные с этим отрасли подверглись опале. Первым пострадало соответствующее производство. – Югава, сделав несколько шагов, достал какую-то брошюру. – Я расспросил одного моего знакомого, работающего в «Нисина инджениринг». Мои догадки полностью подтвердились. Эта компания десятилетиями разрабатывала технологию, готовясь к веку плутония, но начиная с этого года отказалась от всех исследований в этом направлении. Видимо, это и стало причиной того, что Фудзикаве пришлось сменить поле деятельности.

– Теперь я понимаю, отчего у него сделался невроз.

Пусть и против своей воли, но Фудзикава занимался работой, которая требовала его специальных знаний, а теперь даже это было у него отнято. Жизнь утратила для него всякий смысл…

– Следующими после промышленности, кто испытал на себе влияние пересмотра политики в области атомной энергетики, оказались научные работники, – продолжал Югава. – Финансирование исследований, которые вел Мацуда, также оказалось под вопросом.

– Понятно…

– Думаю, Мацуда был в постоянном страхе. Если тема его исследований будет исключена из научной программы университета, все его многолетние усилия пойдут прахом. Разумеется, и на карьере можно поставить крест.

Кусанаги вспомнил, что Мацуда по должности был все еще ассистентом.

– Мог ли решающим стать тот факт, что выпускник энергетического отделения совершил убийство?

– Скорее Мацуда был напуган тем, что орудием убийства послужил натрий. У натрия и без того имидж опасного вещества. Если же узнают, что его украли из университетской лаборатории…

– …ему и всем, кто с ним работает, будет крышка, – вздохнул Кусанаги.

– Мне кажется, Мацуда осознавал, что, убив Фудзикаву, он не решит проблему. Но, видя у себя перед глазами виновника своих бед, не смог совладать с собой… – Югава покачал головой. – Ты говоришь, что Мацуда заподозрил у Фудзикавы невроз. А не является ли он сам невротиком?

– Наверно, ты прав, – согласился Кусанаги. – Мацуда страшно боялся, что пойдет дождь.

– Видимо, первоначально он не знал, где установлен натрий?

В ответ Кусанаги кивнул:

– Только когда увидел фотографию автостоянки, он догадался, что натрий – в машине профессора Кисимы. Однако в то время профессор уже уехал в Осаку на международную конференцию. Мацуда не находил себе покоя, опасаясь, что, если пойдет дождь, натрий, вернее водород, взорвется.

– Если б не его угрызения совести, – сказал Югава, глядя в окно, – я бы до сих пор не догадался, что цель – машина Кисимы.

– Фотография стоянки навела меня на мысль, что Фудзикава по какой-то причине хочет взорвать машину профессора Ёкомори. Но все обстояло иначе. Он спросил у студента, где машина Ёкомори, только для того, чтобы узнать, которая из двух новых машин принадлежит Кисиме. Если бы он непосредственно произнес имя Кисимы, после взрыва студент наверняка бы его вспомнил. Так он, видимо, рассуждал.

Фудзикава прикрепил натрий к днищу «БМВ» моментальным клеем. А Югава подменил его безобидным комком глины, устроив западню для Мацуды, пришедшего его забрать.

– Последний вопрос, – обратился Кусанаги к стоявшему к нему боком Югаве: – Когда ты начал подозревать Мацуду?

В этом вопросе для Югавы было что-то неприятное. Он поморщился.

– В тот момент, когда ты сообщил мне, что Фудзикава, возможно, причастен к взрыву на море. Незадолго до этого я догадался, что, скорее всего, взрыв вызван натрием.

– Но ты не сказал мне об этом. Почему?

– Действительно… – Югава склонил набок голову. – Почему?

«Неужели хотел покрыть коллегу?» – хотел сказать Кусанаги, как вдруг в дверь постучали.

– Войдите, – сказал Югава.

Вошел профессор Кисима. Кусанаги невольно вскочил.

– Спасибо вам за профессиональную работу, – сказал профессор, приветливо улыбаясь детективу.

– Это вам спасибо. – Кусанаги поклонился. Кисима действительно очень помог полиции при организации засады возле его дома.

Обсудив с Югавой какие-то рабочие вопросы, Кисима уже собирался выйти из комнаты, когда Кусанаги окликнул его:

– Профессор!…

Кисима обернулся.

– Профессор, почему вы не позволили Фудзикаве слушать ваши лекции?

Кисима, посмотрев ему в глаза, улыбнулся.

– Вы занимаетесь каким-нибудь спортом?

– Дзюдо…

– Тогда вы должны понять, – сказал Кисима. – Какой бы уважительной ни была причина, спортсмен, забывший заявить о своем участии в схватке, не будет допущен к участию в соревновании. Ибо такой спортсмен не сможет победить. Наука – это тоже борьба. В ней ни к кому не может быть снисхождения.

Усмехнувшись, профессор вышел.

Застывший в изумлении Кусанаги повернул голову в сторону Югавы.

Югава, хмыкнув, посмотрел в окно.

– Дождь пошел, – сказал он.

Часть 5

Внетелесный опыт