Лично Тримбл ничего не имел против мистера Макуильяма, который доверял, помогал ему и всячески продвигал по службе. Тем не менее в отношении к нему у начальника неуловимо сквозило нечто, все время нервировавшее Тримбла. Он редко делал замечания, его предложения всегда были ценными и существенными, его поведение было неизменно вежливым и сдержанным. На самом деле, как в конце концов понял Тримбл, настоящая проблема заключалась в том, что, казалось, шеф не принимал своего помощника инспектора всерьез. Нет, разумеется, никто бы не мог сказать, что Макуильям несерьезно относится к самой работе. Более преданного своему делу полицейского не существовало. Но во время и после работы, когда они вместе проводили самые ответственные совещания, Тримбла не оставляло тревожное и даже пугающее сознание, что его пристально и внимательно рассматривают, хотя и вполне добродушно, и что изучающего отчасти забавляет то, что он видит. Как и у каждого человека, у инспектора были собственные убеждения, настолько глубоко въевшиеся в его натуру, что подвергать их сомнению без риска разрушить все здание, то бишь его личность, было невозможно. Отношение начальника полиции к своему молодому помощнику подкосило сразу два из этих основополагающих постулата тот, что утверждал высокую значительность личности Тримбла, и другой, согласно которому однозначно считалось, что он, Тримбл, в высшей степени одарен тонким чувством юмора, тогда как никто другой, а тем более человек, чье имя начинается с шотландской приставки, не в состоянии понимать шутку. Неудивительно, что еще до начала этой двойной атаки на цитадель ее гарнизон ощутил ужас.
      Несмотря на все это, внешне инспектор выражал полную уверенность, после окончания допроса Стефтона направляясь в сопровождении сержанта Тейта в кабинет старшего констебля. Как обычно, он застал шефа удобно развалившимся в кресле за огромным столом, совершенно свободном от бумаг. Первым делом мистер Макуильям после назначения его начальником полиции уничтожил корзину для бумаг с надписью "Незавершенные дела", украшавшую стол с незапамятных времен. Его простая система работы заключалась в том, чтобы отделаться от каждого дела, которое к нему попадало, а затем немедленно переходить к следующему. Он ухитрялся сочетать это правило со строгой приверженностью к соблюдению ежедневного распорядка дня благодаря своей способности к сосредоточенной работе, которой его тихая и вроде бы небрежная манера полностью противоречила.
      - Что ж, инспектор,- начал он,- я решил обсудить с вами и Тейтом это дело Карлесс. Я просмотрел бумаги, которые вы прислали мне утром, и дело кажется мне довольно неприятным, весьма неприятным. Полагаю, у вас было много хлопот?
      - Весьма много, сэр,- вздохнул Тримбл.
      - Я уже говорил с коронером. Он сказал, что расследование назначено на завтра. Следовательно, вы намерены просить отсрочку?
      - Да, сэр. Мы не готовы к завтрашнему дню.
      - Понятно. А каково, собственно, положение с расследованием? Если не возражаете, я бы хотел послушать, что вы имеете на сегодня.
      Надо сказать, устный отчет давался Тримблу с трудом. На бумаге его стиль был четким и ясным, он тщательно избегал высокопарных штампов обычных полицейских рапортов. Но когда дело доходило до устного доклада, с языка упорно срывались жаргонные словечки, подхваченные еще в юности, которые современные педагоги учат презирать. Его усилия избегать их или подбирать приемлемую замену время от времени вынуждали его заикаться и что-то бессвязно мямлить. Этому явно не способствовала любезная помощь сержанта Тейта, у которого всегда были наготове те самые штампы, от использования которых он так старательно пытался уклониться. К тому моменту, когда он закончил отчет под внимательным оценивающим взглядом Макуильяма, по его лбу стекал обильный пот.
      - Хорошо.- Макуильям надолго замолчал, оставаясь в прежней небрежной позе с засунутыми в карманы руками. Его взгляд бродил по потолку, полные губы вытянулись в трубочку, будто он приготовился свистнуть.- В этом деле есть несколько очень странных моментов,- наконец сказал он.- Попробую их рассортировать. Скажу вам, Тримбл, вы уже это сделали (Здесь его мягкие голубые глаза внезапно взглянули на инспектора с полной серьезностью. "На самом ли деле он так серьезен, как кажется?" - в смятении спросил себя Тримбл.), но мне будет полезно снова пробежаться по ним, если, конечно, вы не против. Первый момент. Во время репетиции мисс Карлесс поссорилась со Збарторовски. Это привело к тому, что в оркестре стало недоставать одного кларнетиста. Второй пункт. Вместо него был приглашен Дженкинсон, и была заказана машина, чтобы забрать его на станции, но машина отправилась встречать не тот поезд и упустила его. Третий момент. Машина, которая встретила Дженкинсона, фактически принадлежит Вентри, и водитель, кто бы он ни был, отвез его не по адресу, таким образом убрав его с дороги до совершения убийства. Четвертый пункт. Вентри не смог вовремя попасть на концерт, поэтому пришлось переставить номера программы. Пятый. Кто-то играл на кларнете, и этот кто-то исчез сразу после обнаружения убийства. Все эти факты совершенно неоспоримы и не зависят от того, сможем ли мы кого-то назвать подозреваемым. До сих пор я рассуждаю правильно?
      - Да, сэр,- подтвердил Тримбл.
      - Возможно, не все они одинаково значительны, возможно, не все эти факты связаны с преступлением - а может, и ни один из них,- но, взятые вместе, они представляются очень странным набором фактов, которые необходимо объяснить.
      - Согласен, сэр, и мое объяснение...
      - Значит, у вас имеется объяснение, Тримбл? Превосходно! Объяснение, которое относится ко всем пяти пунктам?
      Тримбл со смущением почувствовал, что попал в ловушку. Он немного поразмыслил.
      - Нет, сэр, не ко всем,- признался он.- Но ведь не обязательно, что все они связаны между собой, вы только что сами об этом сказали.
      - Существует старый добрый принцип, советующий нам в случае обнаружения целой цепочки странных на первый взгляд фактов предпочитать гипотезу их единого происхождения случайному совпадению,- сказал старший констебль, и впервые его шотландский акцент заметно проявился.- Не уверен, что я сформулировал это очень правильно,- извиняющимся тоном добавил он,- но этому или чему-то в этом смысле учили меня в студенческие годы. Другими словами, если эти факты не связаны между собой, а также с шестым, и самым важным, фактом, которым является собственно убийство, тогда в связи с этим концертом происходило слишком много удивительного. Возьмем факты по порядку: если бы Збарторовски не отказался участвовать в концерте, тогда не пригласили бы Дженкинсона; если бы автомобиль Фаррена приехал бы к нужному поезду, Дженкинсон участвовал бы в концерте; если бы Вентри приехал в Сити-Холл вовремя, чтобы исполнить свою пьесу на органе, его машина не могла бы увезти Дженкинсона в Дидфорд-Парва, и Дженкинсон успел бы добраться сюда до начала концерта. Все эти события произошли до того, как неизвестный кларнетист занял его место в оркестре, и, если бы наш незнакомец этого не сделал - что ж, тогда вполне разумно предположить, что сейчас мы не обсуждали бы этот случай. Что вы об этом думаете, Тейт?
      Сержант Тейт, к которому так внезапно обратились, не торопился с ответом. Медленно покачав головой и вздохнув, он заметил:
      - Сдается мне, что все это очень смахивает на дом, который построил Джек, сэр.
      - Очень, очень хорошее сравнение,- поощрительно сказал мистер Макуильям.
      - Благодарю вас, сэр,- скромно ответил сержант.
      В душе Тримбла происходила борьба между презрением к тупости Тейта и завистью к той простоте, с которой этот деревенщина воспринял такую похвалу.
      - Должен признать, сэр,- упрямо гнул свое инспектор,- я не могу объяснить первый пункт. Но я не вижу, что он требует объяснения. В конце концов, тот факт, что оркестру понадобился кларнетист, мог быть просто удачной случайностью, которая и дала убийце возможность совершить преступление. Допустим, весь план убить мисс Карлесс появился только после репетиции, то есть фактически с этого и зародился?
      - Хорошо, я готов это допустить. Так что же из этого следует?
      - Вот как я это себе представляю, сэр. Мы ищем убийцу, который умеет играть на кларнете. Это умеет Вентри, хотя никто из оркестрантов об этом не знает. Они ожидали, что он займет свое место за органом, но он не появился. Никто не ожидал, что он поднимется в оркестр, во всяком случае, в критический момент никто не смотрел в ту сторону. Аудиторию это также не интересовало, за исключением двоих - мистера Диксона и мистера Петигрю,- а их показания и гроша медного не стоят. С самой простой маскировкой или совсем без нее он мог проскользнуть за кулисы, и никто его не заметил. Он утверждает, что машину украли, когда она стояла перед домом, но я ему не верю! Думаю, он направился на ней на станцию Истбери, закинул Дженкинсона в Дидфорд-Парва и успел вернулся в Сити-Холл, чтобы убить мисс Карлесс в тот момент, когда исполнялся гимн. Это объясняет все пункты дела, сэр, и более того, дает нам гипотезу единственного... как там... в том, что касается изменения порядка концерта... если вы меня понимаете, сэр.
      Старший констебль, выслушавший его с огромным вниманием, в ответ медленно кивнул:
      - Да, д-да. Вы изложили свою точку зрения очень... очень убедительно, Тримбл. Но мне кажется, она не дает объяснения второго пункта.
      - Второго, сэр?
      - Того факта, что машина Фаррена отправилась встречать поезд не в то время.
      - Ну, это может оказаться простым совпадением; сэр. Согласен, это упрощает положение Вентри. Но я не понимаю, почему он не мог появиться на станции на своем автомобиле в нужный момент, чтобы забрать там Дженкинсона? Если он прибыл туда к прибытию поезда, подождал у входа на станцию и обратился к Дженкинсону, как только тот вышел с перрона, ставлю десять к одному, что он забрал его из-под носа нанятого водителя, который сидел и ждал в машине, пока ему не пришлось искать клиента.
      - Это означало бы для Вентри большой риск,- возразил Макуильям.- И, говоря о риске, я не совсем понимаю, зачем ему было все это городить, когда в результате это при влекло бы внимание к его отсутствию за органом. Допустим, он прибыл в Сити-Холл как раз вовремя, чтобы убить мисс Карлесс, пока исполнялся гимн,- музыка должна была заглушить звуки борьбы, если бы женщина стала сопротивляться,- почему бы ему не пройти после этого к органу и просто исполнить свою пьесу, как это и предполагалось?
      - Может, он был просто не в состоянии играть на органе сразу после совершения убийства,- предположил инспектор.
      - Возможно, вы правы, но... Да, сержант, вы хотели что-то сказать?
      - Я только хотел обратить ваше взимание на случай Джорджа Джозефа Смита, сэр.
      - Спасибо, сержант. Это очень ценное замечание. Хотя аргументы по аналогии частенько бывают ошибочными. Кроме того, Смит не выступал в концерте после того, как утопил леди в ее собственной ванне, а просто играл для собственного удовольствия. Нет, в пунктах два и три есть что-то другое, что меня все больше беспокоит. Знал ли Вентри о том, что Дженкинсон должен был прибыть именно этим поездом? Вообще было ли ему известно, что к концерту ожидается Дженкинсон? Потому что если он этого не знал, то вся ваша теория, Тримбл, при всем к вам уважении, рассыпается как карточный домик.
      - Но он должен был знать, сэр, а почему нет?
      - Должен был, Тримбл? Не уверен, что понимаю вас.
      - Потому что если не знал, то не мог планировать занять место Дженкинсона в оркестре.
      - Вижу, что по этому пункту мы с вами одного мнения. Вы иначе это сформулировали, но мы приходим к одному и тому же заключению,- вежливо сказал старший констебль. Тримбл, смутно ощущая, что его "высмеивают", беспокойно заерзал на стуле.- Насколько я понимаю ситуацию,- продолжал Макуильям,- Вентри, во всяком случае по его показаниям, как только была прервана репетиция, отправился прямиком домой и находился там до того момента, когда наступило время ехать на концерт. Но Дженкинсона пригласили участвовать в концерте только спустя некоторое время после его отъезда, а машину у Фаррена заказали еще позднее. Помнится, это сделал по телефону мистер Диксон, и при этом присутствовало несколько человек. Наверняка среди них не было Вентри?
      - Я проверю, сэр, сегодня же, чтобы убедиться в этом,- сказал Тримбл.Хотя кто-то мог и сказать ему об этом.
      - С какой целью? Специально? Если да, то нам следует искать сообщника преступления.
      - Это вполне вероятно, сэр,- сказал инспектор.- Я рад, что вы это предположили. Я все время считал, что для одного человека это было очень сложным преступлением. Послушайте, сэр, как вам покажется такой ход рассуждений? Сообщник звонит Вентри домой и сообщает ему о договоренности относительно Дженкинсона. Тогда Вентри звонит Фаррену и изменяет время встречи поезда с таким расчетом, чтобы быть уверенным, что их машина прибудет с опозданием и не встретит Дженкинсона. Я припоминаю, что возникали вопросы относительно точного времени заказа машины. Затем он действует, как я уже говорил. Это все объясняет.
      - Великолепно, Тримбл, великолепно!- воскликнул шеф с теплотой, которая тем не менее показалась чувствительному инспектору подозрительной.- Я знал, что вы устраните мои сомнения. Теперь остается только доказать, что Фаррен получил два сообщения, а не одно... и найти сообщника.
      - Пойду еще раз загляну к Фаррену,- сообщил Тейт.- Может, он действительно получил два заказа, хотя определенно не говорил об этом в прошлый раз.
      - Идите, сержант. Во всяком случае, это прояснит хотя бы один момент. А что касается помощника, я оставляю этот вопрос в ваших умелых руках, Тримбл. Будет не так уж трудно выяснить, кто присутствовал при звонке Диксона Фаррену, так что это значительно сужает круг поисков.
      - Хорошо, сэр.
      Начальник снова откинулся на стуле и стал обследовать потолок.
      - Кажется, мы довольно подробно обсудили вопрос о Вентри,- заметил он.Но у меня нет сомнений, что вы уже рассматривали и другие возможности.
      - Да, сэр. Рассматривал.
      Тримбл говорил немного мрачно, как всегда после того, как был вынужден довольно долго подвергаться добродушной иронии своего шефа. Он запасся отличным способом разрешения дела, и шеф это признал при условии уточнения некоторых незначительных деталей. Так почему он не может на этом остановиться?
      Но Макуильям не был намерен останавливаться на этом. Видимо, получая вдохновение от сосредоточенного созерцания рамки картины, он заговорил гораздо быстрее, чем прежде:
      Предположим, только предположим, Вентри сказал нам правду, и вы, инспектор, конечно, поняли необходимость, насколько это возможно, проверить это - попытаться найти водителя автобуса, на котором он приехал в Сити-Холл, разыскать свидетелей, которые могли проходить мимо его дома, скажем, между шестью и семью сорока пятью и видели, или не видели, его машину на дорожке у дома, и так далее и тому подобное - допустим, это правда, что тогда?
      Не дожидаясь ответа, он продолжал быстро рассуждать вслух:
      Тогда у нас остается масса других подозреваемых, не так ли? Например, Сефтон. Возможно ли, что он просто убил свою жену перед тем, как уйти из Сити-Холл, и вся эта история с кларнетистом - просто чудовищное стечение обстоятельств, которое не имеет к преступлению ровно никакого отношения? Есть ли у нас доказательства, что она была жива после ухода Сефтона на прогулку? И можем ли мы быть уверены, что он говорит правду, когда утверждает, что не умеет играть на кларнете? Что касается этого, мы должны навести справки в Лондоне. Если он умеет, то он мог занять место Дженкинсона в оркестре, хотя, очевидно, у него не было времени доехать до Истбери и оттуда в Дидфорд и обратно. Это снова наводит на мысль о сообщнике, которому было известно о порядке встречи Дженкинсона. Далее, оставив в стороне Сефтона и Вентри, нам все равно приходится искать человека, который играет на кларнете. Прежде всего, где сейчас находится Збарторовски?
      Это был вопрос, требующий ответа, и Тримбл был к нему готов.
      - Я не пренебрег делом Збарторовски, сэр,- напряженно ответил он.
      - И ни на минуту не сомневался, Тримбл,- вежливо сказал Макуильям.- Я только спросил.
      - Я приказал навести справки по месту его жительства вчера ночью и сегодня утром. Но его не видели там со вчерашнего утра.
      - Понятно. Что ж, это может иметь значение, а может и не иметь. Между прочим, если вам не удастся быстро найти его, я рекомендовал бы обратиться за советом к миссис Роберте.
      - Миссис Роберте, сэр? Вы имеете в виду ту даму, что играет на альте?
      - Так она на нем играет? Я имел в виду даму, которая состоит в музыкальном комитете.
      - Вряд ли я стал бы подозревать миссис Роберте, сэр.
      - А я ее ни в чем и не подозреваю. Я знаю только, что пару месяцев назад как-то в воскресенье я заходил к ней на чай и видел там Збарторовски. Я понял, что она взяла его под свою опеку, как обычно. Она представила его мне, и я в жизни не видел такого испуганного человека. Кстати, у нас есть что-нибудь на него?
      - Ничего определенного, сэр, но я уверен, что он понемногу орудует на черном рынке.
      - Что ж, это пригодится нам, чтобы его прижать.
      - Я тут только что подумал, сэр,- встрял в разговор сержант Тейт.- Если Збарт... если бы этот поляк участвовал в концерте, разве его не узнал бы музыкант, который сидел рядом? Ведь он был на репетиции.
      - Совершенно верно, сержант... если только он не замаскировался. Узнайте, кто сидел рядом с местом первого кларнетиста, сходите к нему мистер Диксон может дать вам его фамилию и адрес - и покажите фотографии Збарторовски и Вентри. Ах да, еще Кларксона. Посмотрим, не узнает ли он кого-нибудь из них.
      - Кларксона, сэр?
      - Да... Я как раз к этому подхожу. В нашем списке он следующий кларнетист. Разве вы не помните заявление мистера Эванса? Он еще говорил, что было необходимо нанять двух кларнетистов, потому что у них был только один любитель, некто Кларксон, который недостаточно хорош, чтобы играть первую партию, но не стал бы играть вторую?
      - Верно, сэр. Он так сказал, хотя мне кажется, это не имеет отношения к нашему делу.
      - Возможно, но, если мы ищем человека, который умеет играть на конкретном музыкальном инструменте, мы не должны исключать ни одного человека. Я рекомендовал бы вам, инспектор, проверить Кларксона.
      - Да, сэр,- смиренно отозвался инспектор.
      - Полагаю, это два единственных кларнетиста, о которых нам известно. Можем ли мы найти тайного музыканта?
      - Простите, сэр?
      - Я имею в виду, другого человека, который, подобно Вентри, умеет играть на кларнете, но скрывает это.
      - Думаю, это вряд ли возможно, что касается музыкального общества. Все участники оркестра были на месте во время преступления, за исключением, конечно, Вентри. А члены общества не музыканты - это секретарь и казначей, мистер Диксон и мистер Петигрю. Думаю, ни один из них...
      - Я также не думаю, но просто ради надежности я бы считал необходимым это проверить.- Макуильям посмотрел на часы.- Кажется, пока мы можем на этом закончить, инспектор. Может, у вас есть еще какие-нибудь соображения?
      - Нет, сэр. Разумеется, мы ведем розыски пропавшего кларнета мистера Вентри и пытаемся установить происхождение чулка, при помощи которого было совершено убийство.
      - Да. С вами, Тримбл, мне не приходится об этом беспокоиться. Кстати, вам не кажется, что в данном случае вам может понадобиться помощь?
      - Помощь?- весь ощетинившись, спросил Тримбл.
      - Со стороны Скотленд-Ярда, я имею в виду.
      - Нет, сэр,- твердо заявил Тримбл.- Я не прошу от Ярда никакой помощи.
      - Очень хорошо,- вежливо сказал Макуильям.- Я только подумал, что стоит об этом сказать.
      Без пяти час мистер Макуильям, как всегда пунктуальный, отправился на ленч. Инспектор смотрел ему вслед из окна кабинета. Перед ним лежал лист бумаги, весь исписанный заметками. Вот они:
      "Кто присутствовал при звонке Диксона Фаррену?
      Фаррен получил два сообщения или одно?
      Водитель автобуса, на котором ехал Вентри.
      Любой, кто видел машину Вентри.
      Была ли жива мисс Карлесс, когда ушел Сефтон?
      Умеет ли Сефтон играть на кларнете?
      Найти Збарторовски - проконсультироваться у миссис Роберте.
      Разыскать профессионала-кларнетиста, который выступал с оркестром.
      Найти и допросить Кларксона.
      Достать фотографии Вентри, Збарторовски и Кларксона.
      Умеют ли играть на кларнете Диксон и Петигрю?
      Установить происхождение чулка.
      Кларнет Вентри".
      "На данный момент, кажется, довольно, инспектор",- с горькой иронией повторил он слова шефа.
      Глава 12
      ЛЕНЧ В КЛУБЕ
      На следующий после концерта день Петигрю отправился на ленч в маркширский клуб. Основавшись в Маркгемптоне, он почел своим долгом стать членом этого респектабельного заведения, чье солидное непритязательное здание знакомо всем, кого дела или удовольствия приводили к Маркет-скверу. Он не стал таким завсегдатаем клуба, как думал, потому что вел более уединенный образ жизни, чем ожидал, но членство дало ему определенное положение среди самых именитых жителей графства, кроме того, что клуб временами служил удобным убежищем, когда дома становилось не очень уютно, что происходит даже при самых удачных браках. Сейчас был как раз один из подобных случаев, ибо Элеонор решила совершить поездку в Лондон, что делала крайне редко.
      Старинная уютная столовая была больше обычного заполнена членами клуба. Петигрю обрадовался, когда удалось найти столик. Вполне естественно, что все толковали об одном, а он хотел избежать обсуждения этой темы. Я вовсе не щепетилен, сказал он себе, но нахожу невозможным вступать в дискуссию о смерти Люси Карлесс с наслаждением, как это делали мои одноклубники. Когда читаешь об убийстве в газете, это довольно интересно - желанное отвлечение от гораздо более мрачных и угнетающих новостей, заполняющих полосы газеты. Убийство как предмет короткого репортажа, аккуратно напечатанного и связанного розовой ленточкой с прилагаемым приличным гонораром, был основанием поздравить себя и возблагодарить Бога за посланную работу во время безработицы. Убийство же в действительности - убийство красивой женщины, с которой ты только что познакомился, которая тебе понравилась и которую ты дружески поддразнивал по поводу ее отвращения к Диккенсу, что было не больше двух суток назад,- это совершенно другое дело. О нем было просто невыносимо думать. Если бы только можно было не думать! Петигрю еще в самом начале решил, что на этот раз не позволит втянуть себя в расследование, которое, как говорили ему разум и опыт, уже началось и даже сейчас разветвлялось во всех аспектах дела в руках высококвалифицированных специалистов. До этого дважды чисто случайно он натыкался на кое-какие вещи, которые помогали раскрыть преступление. Но ни тот, ни другой случай ему не понравился. На этот раз не было ничего, что бы он знал или сделал и что могло бы оказать полиции хоть малейшую помощь. Это трезвое, утешительное убеждение тем более раздражало, поскольку, как он ни пытался, не мог выкинуть историю из головы. Напротив, мысленно он постоянно возвращался к событиям последних двух дней, испытывая странное подозрение, что где-то и в какой-то момент он видел или слышал нечто, о чем должен сообщить полиции. Он твердил себе, что это совершенно иррациональное ощущение возникло под влиянием его сожаления о погибшей женщине и пережитого потрясения, поскольку убийство произошло буквально в двух шагах от него; но несмотря на все старания, подозрения продолжали его терзать. Настал момент, когда он твердо решил избавиться от наваждения. Намеренно не прислушиваясь к разговорам окружающих, Петигрю развернул принесенную с собой "Тайме", прислонил ее к графину с водой и с нарочитой сосредоточенностью углубился в чтение колонки светской хроники.
      - Вы не возражаете, если я присяду за ваш столик?- произнес рядом приятный низкий голос.
      Петигрю молча кивнул, не отрывая взгляда от газеты. Но прежде чем он успел дочитать до конца колонки, природное добродушие взяло верх над его притворной отчужденностью. В конце концов, это клуб, а не публичный ресторан, и он не хотел заслужить себе славу невежды. Он убрал газету с импровизированной подставки и взглянул на вновь прибывшего со всей возможной любезностью.
      Со смешанными чувствами Петигрю увидел, что напротив водворился начальник полиции. Сначала его охватило крайнее раздражение. Само присутствие Макуильяма служило напоминанием о том самом предмете, которого он так старательно избегал. Но в следующее мгновение он ощутил облегчение. Он мало знал этого человека, но казалось естественным полагать, что человек его должности будет последним, кто станет обсуждать убийство, и Петигрю от всей души хотелось в это верить. Мельком оглядев зал, он увидел, что буквально все посетители повернули головы в сторону их столика, и понял, что шеф полиции поступил очень удачно (или предусмотрительно), выбрав себе в качестве компаньона по столику человека, который меньше всего хотел склонить его на разговор о злободневном событии.
      Процесс поедания пищи совершался в полном молчании. Макуильям заказал себе еду и сразу же начал деловито с ней расправляться. За остальными столиками вновь возобновились разговоры, прервавшиеся было с его появлением, хотя и на более тихих тонах. С облегчением, странным образом смешанным с разочарованием, Петигрю уже начал думать, что закончит ленч, так ни словом и не обменявшись со своим соседом. Затем, как раз в тот момент, когда он сунул в рот полную ложку безвкусного крема, политого карамелью, который клуб почти неизменно подавал на десерт, его сотрапезник вдруг перегнулся через стол и заговорил:
      - Вы не возражаете, если я задам вам один вопрос, мистер Петигрю?
      - Нет, разумеется, нет.
      - Сегодня утром я разговаривал с инспектором Тримблом, и у меня нет сомнений, что он снова обратится к вам. Но случайно застав вас здесь, я подумал, что могу прояснить себе мнение по делу, если вы не против.
      Когда Макуильям намеревался проявить максимальную учтивость, он позволял себе проявить легкий шотландский акцент, лишь для придания своей речи выразительности. Петигрю, бывший истым англичанином, находил это несносным.
      - Не имею возражений,- суховато сказал он.
      - В таком случае не откажите сказать - вы, конечно, помните, что мистер Диксон звонил вчера насчет приезда сюда мистера Дженкинсона, чтобы он принял участие в концерте?
      - Я слишком хорошо это помню.- Петигрю внутренне передернулся.Практически я сам долго с ним разговаривал.
      - Но заказал машину у Фаррена именно мистер Диксон, это так?
      - Ах это! Да, конечно, заказывал он.
      Тогда такой вопрос: вы не припомните, кто присутствовал в комнате, когда делался этот заказ?
      Петигрю старательно сосредоточился.
      - Дайте подумать,- сказал он.- Разумеется, был я, потом мистер Эванс, миссис Бассет и... минутку - готов поспорить, что еще мисс Портес.
      - Мисс Портес?
      - Первая скрипка. Она тоже является членом комитета.
      - Понятно. Кто-нибудь еще?
      - Не думаю. Но дверь в комнату была в это время открыта, и я не уверен, что снаружи не находился кто-нибудь еще из музыкантов. Помните, репетиция только что закончилась, так что люди еще не покинули здание. Но я не обратил тогда на это внимания.
      - Не могли бы вы сказать, был ли там мистер Вентри?
      - Я совершенно уверен, что его не было. Он ушел гораздо раньше, до того, как нам удалось дозвониться до Дженкинсона. Помню, он был очень раздосадован, потому что Диксон отверг предложенного им кларнетиста взамен Збарторовски.
      - Насколько я понимаю, он предлагал молодого Кларксона?
      - Да,- несколько удивился его осведомленности Петигрю.- Именно его.
      - Понятно.
      Шеф полиции закурил сигарету и задумчиво уставился в пространство. Зал вокруг них постепенно пустел по мере того, как члены клуба перемещались в курительную выпить кофе.
      - Вы не согласились бы, мистер Петигрю, выпить со мной кофе здесь? У меня,- он кинул взгляд на часы,- есть еще пять минут и...
      - Вовсе нет, разумеется,- уверил его Петигрю, который также стремился поскорее закончить беседу.
      - Строго говоря,- продолжал Макуильям,- мне не следовало бы расспрашивать вас, поскольку, как я сказал, расследование поручено инспектору Тримблу. Он очень... чрезвычайно добросовестный офицер,- Петигрю показалось, что при этом старший констебль подмигнул,- и я уверен, что вы окажете ему всяческую помощь. Может, для него будет лучше, когда вы с ним увидитесь, чтобы вы не говорили ему, что мы вот так с вами разговаривали.
      - Я вас понимаю.
      - Я так и думал. А теперь, как вы думаете, вы могли кому-то сказать об этом заказе на машину?
      - Я думаю, да. Я уверен, что сказал об этом своей жене.
      - О чем именно?
      - Да насчет всей этой истории про кларнетиста, которого мы должны были достать вместо проклятого поляка. Мне пришлось здорово потрудиться в тот день и чертовски трудно договариваться с Дженкинсоном, когда я наконец до него дозвонился, и...
      - Но говорили ли вы миссис Петигрю или кому-либо еще, что заказали у Фаррена машину, которая должна встретить Дженкинсона в Истбери с поездом семь двадцать девять?
      - Господи, нет, конечно!
      - Этого я и боялся.- Макуильям вздохнул, по всей видимости ожидая, что Петигрю как-то отреагирует на его замечание, но, тщетно прождав какое-то время, наконец спокойно сказал: - Если можно так выразиться, мистер Петигрю, вы демонстрируете необычную отчужденность.
      - Я вас не понимаю,- напряженно заметил Петигрю.
      Он прекрасно все понимал и в то же время знал, что Макуильям знает это, и извлекал из этого некоторое удовольствие. "Странно,- подумал он,- каким выразительным может быть внешне неподвижное лицо! Этот парень говорит мне, что я лгу, и при этом и глазом не моргнул. Интересно, как это ему удается?"
      - Я имел в виду, естественно,- уточнил начальник полиции,восхитительное равнодушие, с каким вы удовлетворялись ответами на мои вопросы. Большинство людей на вашем месте не удержались, чтобы спросить, к чему они.
      - У меня есть небольшой опыт в том, чтобы задавать вопросы и отвечать на них,- невольно объяснил Петигрю.