Это дополнение заставило мисс Уичвуд рассмеяться, и сэр Джоффри робко присоединился к ее смеху.

– Теперь я понимаю, что за обстоятельства вынуждают тебя тут же вернуться в «Твайнем»! – заявила мисс Уичвуд.

– Ну, надеюсь, меня нельзя назвать бесчувственным отцом, но… ну, ты сама знаешь, Эннис!

– Могу предположить, по крайней мере! Слава богу, мне не приходилось ездить в экипаже с ребенком, которого все время укачивает!

– О, у меня разрывается сердце при мысли о том, что пришлось пережить нашему милому маленькому мальчику! – вклинилась в разговор мисс Фарлоу. – Меня-то саму не укачивает в экипаже, и смею заверить, что я могла бы проехать всю страну из конца в конец, ни секунды не ощущая ни малейшего дискомфорта, но я прекрасно помню, как моя дорогая подруга мисс Эстон отвратительно чувствовала себя даже в наемных экипажах. Она уже умерла, бедняжка, хотя, конечно, и не в наемном экипаже.

Мисс Уичвуд бросила взгляд на своего брата и поняла, что с его уст вот-вот сорвется какое-нибудь резкое замечание, поэтому она поспешила вмешаться в монолог своей компаньонки и предложила ей, если она уже позавтракала, подняться к миссис Уордлоу и обсудить с ней все приготовления к приезду гостей. Мисс Фарлоу выразила полнейшую готовность сделать это и тут же пустилась в подробнейшее описание будущих приготовлений.

Ее речь была прервана появлением Люсиллы, стремительно вошедшей в столовую. Люсилла принялась извиняться за свое опоздание к завтраку.

– Не могу понять, как вышло, что я проспала. Разве потому, что меня просто не разбудили! О, здравствуйте, сэр Джоффри! Моя горничная сказала мне, что вы приехали как раз тогда, когда прием был в разгаре. Вы, наверное, слишком устали с дороги, чтобы присоединиться к нам? Как бы мне хотелось, чтобы вы все же сделали это! Дело в том, что это был действительно великолепный вечер, правда, мэм?

Мисс Уичвуд рассмеялась, велела Люсилле позвонить, чтобы ей принесли горячего чая.

– По правде говоря, я хотела, чтобы завтрак тебе подали наверх, когда ты проснешься, – сказала она.

– О, Брайем сообщила мне об этом, но я нисколько не устала, и я просто не выношу завтракать в постели! Вся кровать усыпана потом крошками, а чай всегда проливается на простыни. И кроме того, я ведь собираюсь сегодня утром покататься верхом на своей новой кобыле, и было бы просто ужасно, если бы я опоздала! Мой дядя сказал вам, когда он собирается привести сюда лошадей, мэм?

– Нет, – ответила мисс Уичвуд, почувствовав, что сэр Джоффри тут же напрягся. – По правде говоря, я просто забыла, что мы собирались сегодня кататься верхом. У меня были другие заботы. Моя невестка приезжает сегодня ко мне вместе с детьми, и я не знаю точно, когда они приедут.

– О! – беспомощно воскликнула Люсилла. – Я не знала. Значит ли это, что вы не поедете с нами? Прошу вас, мэм, не отказывайтесь!

И тут злой гений подтолкнул сэра Джоффри произнести совершенно необдуманные слова.

– Моя милая юная леди! – мягко заметил он. – Вы не должны ожидать, что моя сестра отправится куда-то развлекаться, а в результате леди Уичвуд некому будет встретить!

– Нет. Конечно нет, – поспешно согласилась Люсилла, но в ее голосе явно слышалось разочарование.

Мисс Уичвуд уже задолго до этого разговора решила, что не только не поедет никуда в обществе мистера Карлтонна, но и постарается его больше никогда не видеть. Она собиралась вручить Люсилле записку с вежливым сожалением о том, что не сможет присоединиться к ним, и попросить ее передать эту записку своему дяде. Это, как думала мисс Уичвуд, послужит ему хорошим уроком. Но не успел сэр Джоффри закончить свою фразу, как ее тут же охватил гнев, и она заявила:

– Что касается этого, то миссис Уордлоу будет лишь счастлива, если ей представится возможность встретить Амабел, повосторгаться ее детьми и обсудить с Амабел все новости из детской, которые они считают такими важными и к которым я не испытываю ни малейшего интереса. – Закончив эту речь, она поднялась из-за стола со словами: – Мне нужно идти, чтобы сказать мисс Фарлоу, что ей нужно купить сегодня утром.

– Так вы поедете с нами? – радостно воскликнула Люсилла.

Мисс Уичвуд, улыбаясь, кивнула ей и вышла из комнаты. Сэр Джоффри тут же бросился за ней и догнал ее у ступенек.

– Эннис! – окликнул он ее командным тоном.

Она остановилась и посмотрела на него через плечо:

– Что, Джоффри?!

– Зайди в библиотеку! Я не могу говорить с тобой здесь!

– Тебе нет необходимости говорить со мной где бы то ни было. Я знаю, что ты хочешь сказать, и я не собираюсь терять время, выслушивая это.

– Эннис, я настаиваю…

– Бог мой, неужели ты никогда не поумнеешь? – воскликнула она.

– Да у меня гораздо больше ума, чем у тебя, поверь мне! – сердито возразил он. – И я не буду безучастно наблюдать, как моя сестра компрометирует себя!

– Что-что? – ошеломленно выдохнула она. – Не будь дураком, Джоффри! Компрометирую себя, вот уж действительно! Тем, что я еду на верховую прогулку в обществе Люсиллы, ее дяди и Найниэна Элмора? Ты и впрямь сошел с ума!

Она начала подниматься по ступенькам, но он задержал ее, схватив за руку.

– Подожди! – повелительно воскликнул он. – Я предупреждал тебя, чтобы ты не общалась с Карлтонном, но ты не только не обратила внимания на мои слова, но и сделала все возможное, чтобы поощрить его! Он обедал здесь, и ты даже обедала с ним в его гостинице! Я даже не подозревал, что ты настолько забудешь о приличиях! А ты, наверное, удивляешься, откуда я узнал об этом!

– Я прекрасно знаю откуда, – ответила она, презрительно усмехнувшись. – Не сомневаюсь, что Мария сообщает тебе обо всем, что я делаю! Именно поэтому ты сегодня здесь, и именно поэтому ты заставил Амабел приехать сюда и приглядывать за мной! И прежде чем обвинять меня в нарушении приличий, тебе лучше было бы подумать о своем собственном поведении! Я не могу представить себе ничего более неприличного, чем позволять Марии сообщать тебе о каждом моем шаге, и ничего менее разумного, чем верить ее сообщениям, потому что всякому, кроме полного дурака, ясно, что в их основе лежит злость и ревность очень глупой женщины!

Она вырвала у него свою руку и быстро пошла наверх, задержавшись лишь на мгновение, когда он робко заметил, что Мария делала только то, что считала своим долгом. В ответ на это мисс Уичвуд угрожающе сказала:

– Хочу напомнить тебе, братец, что жалованье Марии плачу я, а не ты! И хочу добавить, что не терплю в своем доме нелояльных слуг!

Через пять минут она уже подробно рассказывала мисс Фарлоу о покупках, которые та должна была сделать сегодня утром. Поскольку мисс Уичвуд велела ей обратиться к миссис Уордлоу и взять у экономки список продуктов, необходимых для детей, мисс Фарлоу попыталась обидеться и заявила, едва сдерживаясь, что она считает себя не менее компетентной, чем экономка, в вопросах детского питания.

– Пожалуйста, делай то, что тебе сказано! – холодно ответила мисс Уичвуд. – Тебе не нужно беспокоиться о подготовке комнат для гостей, потому что леди Уичвуд и миссис Уордлоу сами решат, где кого разместить. А теперь, если тебе нужно еще что-то спросить у меня, спрашивай сейчас, потому что я уезжаю и меня все утро не будет.

– Уезжаешь? – не веря своим ушам, воскликнула мисс Фарлоу. – Не хочешь же ты сказать, что отправляешься кататься верхом, тогда как леди Уичвуд может приехать в любой момент!

Если мисс Уичвуд и нуждалась в каком-либо дополнительном стимуле, чтобы подкрепить свою решимость, то бестактное заявление мисс Фарлоу стало этим стимулом.

– Именно это я и хочу сказать, – ответила она.

– О, я уверена, что сэр Джоффри не допустит этого! Дорогая мисс Эннис… – И мисс Фарлоу замолкла, сжавшись перед гневным взглядом, брошенным на нее Эннис.

– Позволь мне посоветовать, кузина, не вмешиваться в дела, которые тебя никоим образом не касаются! – заявила мисс Уичвуд. – Ты уже практически полностью исчерпала мое терпение! Позднее я многое собираюсь тебе сказать, но сейчас у меня нет на это времени. Будь так любезна, пришли ко мне Джерби!

Встревоженная таким неожиданно суровым обращением, мисс Фарлоу засуетилась и начала было свою бессвязную речь, состоящую наполовину из извинений, наполовину из самооправданий, но закончить эту речь ей так и не удалось, потому что в этот момент по лестнице вбежала Люсилла с известием, что грум мистера Карлтонна только что явился со следующим сообщением от своего хозяина: если дамам будет угодно, то он доставит лошадей к «Кэмден-Плейс» к одиннадцати часам.

– И я сказала ему, что нам будет угодно! Правильно?

– Совершенно правильно, но нам нужно поскорее надеть свои костюмы для верховой езды.

Мисс Фарлоу издала звук, напоминавший нечто среднее между кудахтаньем и стоном, что заставило Эннис обернуться к ней и с отчаянием в голосе произнести:

– Мария, ради бога, пришли мне, пожалуйста, поскорее Джерби! Пожалуйста, не заставляй меня просить тебя об этом в третий раз!

Мисс Фарлоу поспешила прочь, а Люсилла, широко раскрыв глаза от удивления, спросила:

– Она чем-то рассердила вас, мэм? Я никогда раньше не слышала, чтобы вы так сурово с ней разговаривали!

– Да, я слегка раздражена: она очень утомительное существо! Ее язык ни на минуту не остановился с тех пор, как мы сели завтракать. Но не обращай на это внимания! Беги, переодевайся поскорее!

Люсилла, заверив ее, что она может надеть свой костюм в мгновение ока, бросилась в свою спальню, и если она надела свой костюм и не в мгновение ока, то (не без помощи Брайем) все же была готова раньше хозяйки. К тому времени, как мисс Уичвуд спустилась вниз, мистер Карлтонн и Найниэн уже прибыли, и Люсилла уже щебетала вокруг симпатичной серой кобылы, поглаживая ее и скармливая ей кусочки сахара. Найниэн, одолживший весьма хорошую лошадь у одного из своих новых знакомых, демонстрировал Люсилле все ее достоинства, а мистер Карлтонн стоял рядом с ним, держа в поводу своего гнедого и лошадь мисс Уичвуд. Когда мисс Уичвуд вышла из дому, он тут же передал поводья своему груму, давая таким образом понять, что собирается лично подсадить мисс Уичвуд в седло. Она подошла к нему и поздоровалась с ним очень сдержанно и без своей обычной восхитительной улыбки. Он взял ее за руку и тихо сказал ей:

– Не смотрите на меня так сурово! Я очень сильно обидел вас в прошлый вечер?

Ее удивило его обращение, и она постаралась очень спокойно ответить:

– Я полагаю, вы хотели этого, сэр.

– Да, – подтвердил он. – Я действительно этого хотел. Но через мгновение я почувствовал острое желание вырвать мой язык, прежде чем он успел сказать вам все это. Простите меня!

Она не ожидала от него подобных слов и не смогла устоять перед таким искренним извинением; ее голос дрогнул, когда она ответила ему:

– Да… конечно, я прощаю вас! Прошу вас, ни слова больше об этом! Что за великолепную лошадь вы купили Люсилле! Теперь вы заслужили ее вечную благодарность!

Мисс Уичвуд, взяв поводья, поставила ногу на сложенные ладони мистера Карлтонна, и тот одним движением забросил ее в седло; нетерпеливая лошадь уже гарцевала под ней.

– Она немного застоялась, мэм! – предупредил ее грум. – Бедняжку уже дня три не выводили! Она успокоится, как только прочувствует седло. Отойдите, пожалуйста, в сторону! Так, спокойно, Бесс, спокойно! По городу нельзя скакать галопом!

– Ну, мэм, таких наездниц я просто не встречал! – воскликнул Найниэн, наблюдая за безрезультатными попытками игривой кобылы сбросить свою всадницу. – Готов держать пари, что на охоте вы скачете с головокружительной скоростью!

– Если послушать тебя, можно подумать, что я специально выскакиваю вперед! – возразила мисс Уичвуд. – Ты решил, куда мы поедем?

– Да, к Лэнсдауну… если, конечно, вам не хочется отправиться куда-нибудь в другое место, мэм.

– Вовсе нет, Лэнсдаун так Лэнсдаун! Как ты, Люсилла? Она тебе нравится?

– У меня просто нет слов! – восхищенно воскликнула Люсилла.

Грум подсадил ее в седло, и теперь она шарила рукой под юбкой в поисках стремени.

– Ох, да что же это! – раздраженно воскликнула она.

– Я помогу тебе, – предложил Найниэн. – Тебе укоротить или удлинить?

– Укоротить. На одну дырочку, пожалуйста. Да, в самый раз. Спасибо!

Он проверил подпруги, затянул их и строго предупредил ее не забывать, что лошадь еще не привыкла к ней и что сегодня надо быть поосторожнее. Он сел в седло, и кавалькада поскакала вперед. За Люсиллой и Найниэном следовали мисс Уичвуд и мистер Карлтонн, который не сводил с племянницы настороженного взгляда. Вскоре, однако, он перестал беспокоиться, потому что увидел, что серая кобыла и всадница с каждой минутой понимают друг друга все лучше. Повернувшись к мисс Уичвуд, он сказал:

– Нет никакой необходимости ехать непосредственно за ними. Девочка, кажется, справляется с лошадью.

– Да, – согласилась мисс Уичвуд. – Найниэн уверял меня, что Люсилла прекрасная наездница.

– Ничего удивительного, – ответил ее собеседник. – Мой брат посадил ее в седло, едва девочка научилась ходить.

– Да, – снова согласилась Эннис. – Она рассказывала мне об этом.

После обмена короткими репликами воцарилось молчание. Молча они выехали из города, Найниэн и Люсилла, едва кончились мостовые, вырвались далеко вперед.

Мистер Карлтонн с присущей ему прямотой спросил:

– Вы все еще сердитесь на меня?

Мисс Уичвуд вздрогнула от неожиданности.

– О нет! Кажется, я просто задумалась! – с неуверенным смешком ответила она.

– Если вы больше на меня не сердитесь, тогда что или кто вас так рассердил?

– Я… я вовсе не рассержена! – пробормотала она. – Почему… почему вы думаете, что я рассержена – ведь я всего лишь позволила своим мыслям отлететь куда-то.

– Не знаю… не знаю… Но уверен, что случилось что-то такое, что вывело вас из себя, и теперь вы стараетесь сдерживаться, но…

– О господи! – вздохнула она. – Неужели видно?

– Мне – да, – коротко ответил он. – Я просил бы вас рассказать мне, что нарушило ваш покой, но, если вы не хотите этого, я не стану настаивать. Так о чем же вы хотели бы поговорить?

Она повернула голову, бросила удивленный взгляд на своего спутника, на губах мелькнула улыбка, и явилась мысль, что мистер Карлтонн непредсказуем. То он резкий и бесчувственный, а когда она уже полыхает от гнева, он вдруг меняется, взгляд его становится мягким, и ее негодование тут же исчезает без следа. Сейчас его глаза улыбались, и в ней родился порыв довериться ему, открыться хотя бы немного. Ведь ей не с кем больше поделиться тяжестью, которая лежит у нее на душе, ей так нужен человек, с которым можно откровенно поговорить, потому что молчание больно увеличивало ее злость. Почему вдруг мистер Карлтонн показался ей тем, с кем можно откровенно поговорить о том, что так мучит ее, она не задумывалась, просто чувствовала это, и все!

Она еще колебалась, когда вдруг услышала:

– Поверьте, стоит рассказать сейчас, пока кипящий внутри вас гнев не сорвал крышку, тогда уж достанется всем и окатит всех, кто находится рядом.

Это замечание заставило ее рассмеяться.

– Как кастрюли с кипящей водой? Это было бы просто ужасно! Я действительно очень сердита, но вообще-то ничего страшного не произошло. Мой брат приехал вчера и сообщил мне, что он присылает ко мне свою жену, двоих детей, их няню и – как я полагаю! – горничную жены. Как он сам говорит – на несколько дней! Без всякого предупреждения, представьте себе! Я люблю свою невестку, но это вызвало у меня крайнее раздражение!

– Представляю себе. А почему вдруг такой набег?

Ее глаза вспыхнули.

– Потому что он… – И тут она внезапно замолчала, поняв, что мистеру Карлтонну ни в коем случае не следует знать о действительной причине, по которой Джоффри решился на этот шаг. – Потому что у Тома – это мой маленький племянник – заболел зуб!

– Вам лучше придумать более убедительное объяснение! – возразил Карлтонн. – Вы, наверное, считаете меня глупцом, мэм? Эту ерунду я проглотить не могу.

– О, я с вами согласна! – воскликнула она. – Что ж до вас, то я считаю вас исключительно умным и ловким игроком!

– Тогда вам не следовало бы пытаться блефовать, – ответил он. – Притащить всю семью в Бат, потому что у Тома заболел зуб? Что за нелепость!

– Пусть и нелепо, но это правда. Моя невестка, она… она решила показать Тома лучшему дантисту, и кто-то порекомендовал ей обратиться к Уэсткотту. Если вам это кажется смешным, то и мне тоже!

– Я считаю, что они чертовски злоупотребляют вашими родственными чувствами! – заявил мистер Карлтонн. – О, вы не привыкли к выражениям, которыми я пользуюсь, не так ли? Примите мои извинения, мэм!

– Охотно! Вы совершенно точно выразили и мои мысли! Разрушить все мои планы и даже не предупредить хотя бы за пару дней! Я была так зла, что готова была разорвать моего братца! Возможно, я делаю из мухи слова! Я и сама понимаю это…

– О нет! Но вы слишком хорошо воспитаны, чтобы сорвать свою злость на Уичвуде, поэтому я предлагаю себя вместо него!

– Не будьте смешным! Вы – в данном случае – отнюдь не являетесь причиной моего раздражения!

– О, пусть это вас не беспокоит! Я постараюсь приложить все силы, чтобы спровоцировать вас! Используйте меня, не колеблясь!

– Мистер Карлтонн, – произнесла она, и ее губы дрогнули от еле сдерживаемого смеха, – я уже попросила вас не смешить меня!

– Но я ведь обещал спровоцировать вас.

– Больше всего, сэр, меня раздражает то, что у вас на все имеется ответ! – резко сказала мисс Уичвуд. – И ответ весьма прямолинейный и даже грубый!

– Ну вот, это уже лучше! – поощрительно заметил он. – Вот вы уже и избавились от частички своего плохого настроения! А теперь расскажите мне, что вы думаете обо мне после моих несправедливых слов на вечере и вызывающем уходе с приема? А если это не избавит вас от остатков вашего гнева, то вы можете более подробно, чем тогда, в галерее, высказаться по поводу моего образа жизни и характера! А если и это не поможет…

Она густо покраснела и перебила его:

– Пожалуйста, не говорите больше ни слова! Я не должна была рассказывать… то, что я рассказала… я очень сожалею… и с тех пор я все время хотела попросить у вас прощения. Но мне все как-то не представлялось случая. А теперь он представился, и… и я прошу у вас прощения!

Он не ответил ей сразу же, и, украдкой бросив на него взгляд, она увидела, как его губы дрогнули в улыбке. Наконец он произнес:

– А что меня больше всего раздражает в вас, моя очаровательная оса, так это то, что вы всегда умудряетесь каким-то образом совершенно вывести меня из себя! И черт меня побери, если я знаю, почему вы мне так нравитесь!

Его слова поразили ее, но она все же сделала попытку перевести разговор в более легкомысленное русло.

– Действительно, даже не представляю, почему бы я могла вам нравиться – ведь мы постоянно ссоримся, едва увидим друг друга! И у меня есть подозрение, что это будет продолжаться и при следующих наших встречах!

– Правда? – хрипло спросил он. – А я думаю совсем по-другому!

Он увидел, как она инстинктивно подняла руку, как бы пытаясь защититься от него, и горько рассмеялся:

– О, не бойтесь! Я больше не скажу ни слова, пока мне каким-то чудом не удастся победить вашу неприязнь ко мне! А пока предлагаю немного размяться и попытаться перегнать Люсиллу и молодого Элмора!

– Давайте! – согласилась она, не зная, радоваться ей или огорчаться резкой перемене темы. Пытаясь заполнить неловкую паузу, пока лошади не перешли на рысь, она сказала: – Наверное, я сумела бы сдержать свое раздражение, если бы моя кузина Мария в эту минуту не заговорила меня едва ли не до потери сознания!

– О, я вас понимаю! – ответил он. – Если бы мне пришлось провести в ее обществе больше пяти минут, выслушивая бессмысленную болтовню, я бы просто перерезал себе горло! Или ей, – добавил он и принялся обдумывать эту альтернативу. – Нет, наверное, не стоило бы; присяжные, не будучи лично знакомыми с этой девицей, все же обвинили бы меня в убийстве. Какая ужасная несправедливость совершается иногда во имя закона! А что до вашей кузины, то ее, конечно, следовало бы задушить еще при рождении, но осмелюсь предположить, что ее родители просто не обладали даром предвидения.

Мисс Уичвуд громко расхохоталась:

– О, я часто думала что-то подобное! Когда я уезжала из «Твайнема», брат уговорил меня взять Марию в компаньонки. С тех пор я не перестаю удивляться, какой же надо было быть безмозглой, чтобы согласиться на это! Как ужасно, что я говорю все это! Бедная Мария! Она всегда хочет как лучше!

– Это самое худшее, что вы могли бы о ней сказать! А почему вы не расстанетесь с ней?

– Увы, я часто испытываю соблазн сделать это, но боюсь, так и не решусь. Ее отец вел весьма расточительный образ жизни и оставил бедняжку практически ни с чем. Я не могу уволить и так огорчить ее, не так ли?

– Но вы могли бы предложить ей хорошую пенсию, – заметил мистер Карлтонн.

– И обречь себя на то, чтобы Джоффри снова надоедал мне своими требованиями нанять новую компаньонку? Нет уж, спасибо!

– А он это делает? Вы позволяете ему надоедать вам?

– Я не могу помешать ему делать это! Я не позволяю ему диктовать мне, как мне жить, и именно поэтому мы часто ссоримся! Он старше меня, понимаете, и ничто не может заставить его понять наконец, что я больше не своенравная маленькая сестренка, которую он считает своим долгом защищать и жизнью которой он должен руководить! Его чувства достойны уважения, но это так раздражает!

– Ага! Я так и подумал, что его неожиданный приезд к вам вызван не зубной болью малыша! Он приехал, чтобы оградить вас от меня, не так ли? Неужто он подозревал меня в том, что я хочу коварно покуситься на вашу честь? Сказать ему, что его подозрения беспочвенны?

– Нет, конечно же нет! – воскликнула мисс Уичвуд. – Я в состоянии справиться с Джоффри самостоятельно. Ага, вот и дети! Сделайте одолжение, мистер Карлтонн, давайте догоним их! Я уже несколько недель мечтаю о хорошем галопе!

– Хорошо, но будьте осторожны, здесь есть кроличьи норы.

– Ха! – воскликнула она через плечо, и ее кобыла ускорила бег, переходя на галоп.

Мисс Уичвуд сначала скакала впереди, но вскоре Оливер дог-нал ее, и они подошли к финишным столбам ноздря в ноздрю. Люсилла приветствовала их аплодисментами, а Найниэн шутливым упреком, что они подали Люсилле плохой пример.

– Может быть, вы хотели сказать, хороший пример? – переспросил мистер Карлтонн.

– Нет, сэр, не хотел. Как же я теперь смогу запретить Люсилле скакать сломя голову, когда она увидела, что мисс Уичвуд делает это?

– Будто ты мог когда-то запретить мне скакать галопом! – презрительно заявила Люсилла. – Ты не смог даже меня догнать!

– Неужели? Да если бы подо мной был мой Синий Дьявол!..

– Твой Синий Дьявол не идет ни в какое сравнение с моей Милой Леди! О, сэр, я решила именно так назвать свою лошадь! Сначала я хотела назвать ее Выбор Карлтонна, но Найниэн сказал, что вам вряд ли это понравится!

– Тогда я весьма ему обязан! Мне действительно это не понравилось бы!

– Но я хотела тем самым сделать вам комплимент! – заметила Люсилла слегка опечаленно.

– Бой мой! – воскликнул дядя.

Найниэн хмыкнул:

– Я говорил тебе! Милая Леди мне тоже не очень нравится – слишком слащавое имя для лошади! Но по крайней мере, это лучше!

– Ну что, мы поедем осматривать саксонскую крепость или вы предпочитаете стоять и непрерывно пикироваться друг с другом? – вмешалась в их беседу мисс Уичвуд.

Враждующие стороны поспешно попросили прощения, и экспедиция двинулась дальше.