Моше говорит по-еврейски. Давайте послушаем - мы дадим это в нашем переводе: "Люди Сиона, поднимите своих мертвецов! Уберите этих шакалов, которые не имеют над нами власти!" Несколько человек из толпы пытаются приблизиться. Израильские солдаты собираются у подходов к Стене. Фанатики прогончют их. Эли продолжает говорить: "Вы, которые помогаете падшим, находитесь в безопасности лишь до тех пор, пока не выступаете против помазанных Всевышним!" - провозгласил он, имея в виду себя и своего товарища. Поверженные противники перевернулись на спину. В ужасе толпа продолжает кричать, слышны звуки рыданий. "Смерть! Смерть обоим!" кричат люди.
      Похоже, теперь они хотят, чтобы в дело вмешались солдаты. Для них освобождают проход. Солдаты, естественно, хорошо вооружены. Мы не знаем, попытаются ли они арестовать чужестранцев. Как мы уже видели, проповедники не нападали на тех, которые лежат сейчас поверженными на земле, они даже не оборонялись. Снова говорит Моше: "Уберите своих мертвецов, но не приближайтесь к нам, говорит Всевышний Бог!" Он произнес эти слова так громко и властно, что солдаты повиновались и унесли этих людей. Мы будем сообщать вам все, что нам станет известно о тех двоих, которые совершили попытку нападения на проповедников здесь, у Стены Плача в Иерусалиме. Сейчас проповедники провозглашают: "Иисус из Назарета, родившийся в Вифлееме, Царь евреев, избранный правитель всех наро-оов1"Дэн Беннет для Си-эн-эн из Израиля".
      Во время телепередачи в кабинет Стива вошли Мардж и еще несколько сотрудников.
      - Разве этот не поразительно? - сказал кто-то. - Два безумца!
      - Кого вы имеете в виду, - спросил Бак. - Проповедники, кем бы они ни были, предупреждали их.
      - Так что же все-таки там происходит? - спросил кто-то.
      - Все, что я могу сказать, - вступил Бак, - так это то, что происходящее там не поддается никакому объяснению. Стив поднял брови.
      - Если вы верите в непорочное зачатие, для вас это истина на все века. Бак встал.
      - Мне нужно в аэропорт "Кеннеди", - сказал он.
      - Что там у тебя за дело?
      - Ты не забыл, что в моем распоряжении двадцать четыре часа?
      - Не дотягивай до конца срока. Если ты дашь согласие слишком быстро, ты будешь выглядеть торопыгой; если затянешь - покажешься нерешительным.
      Бак понимал, что Стив прав. Он уже решил принять сделанное ему предложение, чтобы обезопасить себя от других претендентов. Он не хотел, чтобы мысли об этом преследовали его весь день. Бак был рад, что его немного отвлечет встреча с Хетти Дерхем. Сейчас у него была одна забота: сумеет ли он ее узнать, ведь их единственная встреча произошла в таких драматических обстоятельствах.
      Рейфорд и Хлоя прибыли в Нью-Йорк сразу после полудня и отправились прямо в клуб "Панкон", чтобы подождать там Хетти.
      - Я думаю, она не появится, - сказала Хлоя.
      - Почему?
      - Потому что если бы я была на ее месте, я бы не пришла.
      - Но ты не она, слава Богу.
      - Не принижай ее, папа. Почему ты считаешь, что ты стал лучше?
      Рейфорд чувствовал себя отвратительно. Почему он должен думать о Хетти плохо только потому, что временами она казалась ему непонятной. Когда он испытывал к ней чисто физическое влечение, это его совсем не беспокоило. И только потому, что она была груба с ним по телефону и не ответила согласием на его приглашение встретиться сегодня, она не должна стать для него менее интересной, менее достойной.
      - Я не стал лучше, - признался он. - Но почему бы ты не пришла, если бы была на ее месте?
      - Потому что мне было бы понятно, что у тебя на уме. Ты собираешься сказать ей, что у тебя уже нет прежних чувств к ней, что теперь ты хочешь позаботиться о ее бессмертной душе.
      - Ты слишком упрощаешь.
      - Потому что ты хочешь показать, будто заботишься о ее душе, а она подумает, что по-прежнему интересует тебя как человек.
      - В том-то и дело, Хлоя, что она никогда не интересовала меня как человек.
      - Но она-то этого не знает. Поскольку ты был таким осторожным и деликатным, она считала, что ты лучше большинства мужчин, которые действовали бы более прямолинейно и сразу стали бы приставать к ней. Я думаю, что она чувствует неловкость из-за мамы. Возможно, она понимает, что ты сейчас не в состоянии завязать новые отношения. Но нельзя дать ей почувствовать, что сейчас ей дают отставку, и это происходит по ее вине.
      - Но это так и есть.
      - Нет, папа. Она была доступна. Может быть, ты и не был готов к более близким отношениям, но подавал знаки как будто это так. Тогда это создавало впечатление честной игры.
      Он покачал головой.
      - Может быть, поэтому я и вел себя плохо в этой игре.
      - Ну что ж, я рада за маму.
      - Значит, ты думаешь, мне не следует очень уж ее отталкивать или переходить к разговорам о Боге?
      - Да ты ее уже оттолкнул, папочка! Она уже прекрасно поняла, что ты собираешься ей сказать, и ты подтвердил это! Вот поэтому я и говорю, что она не придет. Она ужасно обижена.
      - Да, очень.
      - Тогда почему ты думаешь, что она воспримет твои идеи насчет прыжка в небеса?
      - Вовсе не прыжок! Но, по крайней мере, это должно свидетельствовать о том, что я отношусь к ней уважительно?
      Хлоя поднялась и взяла лимонад. Она вернулась, села рядом и положила руку на плечо отца:
      - Я не хочу выглядеть всезнайкой, - сказала она, - ты вдвое старше меня, но разреши уж мне объяснить, что думают женщины, особенно такие, как Хетти, ладно?
      - Я весь внимание.
      - Она выросла в религиозной семье?
      - Думаю, что нет.
      - Ты никогда об этом не спрашивал? А она никогда об этом не говорила?
      - Да оба мы как-то не задумывались над этим.
      - А ты никогда не жаловался ей на одержимость мамы, как ты иногда жаловался мне?
      - Если подумать, то да, бывало. Пожалуй, я использовал это, чтобы показать, что у нас с твоей матерью неважные отношения.
      - А Хетти говорила тебе что-нибудь о том, как она относится к Богу?
      Рейфорд попытался вспомнить.
      - А знаешь, кажется, что она что-то говорила, что-то в поддержку, а может быть, даже и с симпатией о твоей маме.
      - В этом есть смысл. Даже если у нее и было намерение встать между вами, она пыталась убедить себя в том, что это не она вбила клин между тобой и мамой, а ты сам.
      - Как это?
      - Я говорю все это предположительно. Я это к тому, что тебе не следует ожидать, чтобы человек, который даже не получил церковного воспитания, придет в восторг от разговоров о небесах, Боге и тому подобных вещах. Мне трудно говорить об этом, ведь я люблю тебя и знаю, что для тебя это самое важное в жизни. Ты не должен предполагать, что представляешь для нее сейчас интерес, особенно если это оказывается чем-то вроде утешительного приза.
      - Приза за что?
      - За потерю твоего увлечения.
      - Но теперь мое отношение к ней более чистое, более искреннее!
      - Это для тебя. А для нее это гораздо менее привлекательно, чем обладание человеком, который ее любит и живет для нее.
      - Но именно это даст ей Бог.
      - Для тебя это звучит как реальное благо. Но увергю тебя, папа, это совсем не то, что она хотела бы услышать от тебя сейчас.
      - Так что же делать, если она все-таки появится? Мне не следует говорить с ней об этом?
      - Я не знаю. Если она придет, это может означать, что она по-прежнему надеется, что у нее еще есть шансы. А на самом деле они еще имеются?
      - Нет!
      - Тогда тебе следует дать ей это понять. Но не делай этого слишком явно. И не пытайся при этом убеждать ее...
      - Перестань говорить о моей вере, как будто я навязываю ее людям.
      - Прости. Просто я пытаюсь увидеть, как это будет воспринято ею.
      Теперь Рейфорд уже совершенно не представлял, что сказать Хетти, что ему с ней делать? В его душу проник наконец-то страх, что дочь права, и вместе с тем он получил намек на то, происходит в душе Хлои. Брюс Барнс как-то сказал ему, что большинство людей не видят и не слышат истину до тех пор, пока сами не обретут ее. Тогда им становится понятно все, что происходит в мире. Каким же образом ему убеждать людей? Этот вопрос отчетливо встал перед ним.
      Бак около одиннадцати вошел в клуб, Хетти поспешила ему навстречу. Его надежды тотчас рассеялись, как только она открыла рот:
      - Так есть возможность увидеться с Карпатиу?
      После того как Бак пообещал было представить ее Николае, он ничего не сделал для этого. Теперь, наслушавшись восторгов Стива о величии Карпатиу, он подумал, что просить его о возможности представить ему одну из поклонниц неуместно. Он позвонил Розенцвейгу:
      - Док, это, конечно, ерунда, и вы можете отказать, потому что он страшно занят. Я знаю, что у него масса дел, поэтому ему не обязательно принимать эту девушку.
      - Это девушка?
      - Ну, молодая женщина. Она стюардесса.
      - Вы хотите, чтобы он принял стюардессу? Бак не знал, что сказать. Реакция была именно такой,
      какой он опасался. Мучаясь переживаниями, он услышал,
      как Розенцвейг вызывает Карпатиу.
      - Док, не надо, не зовите его! - решился наконец Бак. Но Розенцвейг вернулся к телефону и изрек:
      - Николае сказал, что ваши друзья - это его друзья. У него есть несколько минут, но только несколько. Давайте прямо сейчас.
      Бак и Хетти поспешно отправились к "Плаза" на такси. Бак чувствовал себя чрезвычайно неловко и ожидал еще худшего. Какой бы ни была его репутация у Карпатиу и Розенцвейга как международного журналиста, теперь он навсегда ее испортил. Теперь на него будут смотреть как на прилипалу, который будет приводить к Карпатиу всякого рода поклонниц.
      Бак не скрывал своего неудовольствия, в лифте он раздраженно буркнул:
      - У него в самом деле всего секунда времени, так что нам не следует там задерживаться.
      Хетти пристально посмотрела на него:
      - Я умею общаться с VIP, - сказала она. - Мне приходится часто обслуживать их во время полетов.
      - Не сомневаюсь.
      - Если я доставлчю вам беспокойство...
      - Вовсе нет, Хетти.
      - Если вы считаете, что я не умею вести себя...
      - Извините, но я должен думать о его расписании.
      - Но теперь нас включили в его график? Он вздохнул:
      - Наверное, да.
      "Ну почему, почему я все время ухитряюсь впутаться в какую-нибудь такую историю?" - думал Бак.
      В холле Хетти остановилась у зеркала и поправила макияж. Телохранитель открыл дверь, приветствовал Бака и осмотрел Хетти с головы до ног. Она не обратила на него внимания, разыскивая взглядом Карпатиу. Доктор Розенцвейг вышел из кабинета.
      - Камерон, - обратился он к Баку, - пожалуйста, на одну минуту
      Бак извинился перед Хетти, которая явно была недовольна. Розенцвейг отвел его в сторону:
      - Он спрашивает, не могли бы вы прежде зайти к нему один?
      "Начинается, - подумал Бак, посмотрев на Хетти с извинениями и приподняв палец в знак того, что он будет недолго, - Карпатиу намылит мне шею за растрату его времени".
      Карпатиу стоял перед телевизором, наблюдая репортаж Си-эн-эн и скрестив руки на груди под подбородком. Он мельком посмотрел на Бака и пригласил его войти. Бак закрыл за собой дверь с ощущением, что его вызвали к высокому начальнику. Николае не сказал о Хетти ни слова.
      - Вы видели, что происходит в Иерусалиме? - спросил он.
      Бак ответил утвердительно.
      - Это самое странное, что мне когда-либо приходилось видеть.
      - Не для меня, - ответил Бак.
      - Нет?
      - Я был в Тель-Авиве во время нападения нордландцев.
      Карпатиу продолжал смотреть на экран, где Си-эн-эн давало повторы сцен нападения на проповедников и падение нападавших.
      - Да, - пробормотал он. - Наверно, это было что-то подобное. Что-то совершенно необъяснимое. Разрыв сердца, говорят.
      - Простите?
      - Нападавшие умерли от разрыва сердца.
      - Я не слышал об этом.
      - Да. И "Узи" не заело - автомат в прекрасном состоянии.
      Казалось, что Карпатиу был ошеломлен увиденным. Продолжая наблюдать, он сказал:
      - Меня интересует ваше мнение о моем выборе пресс-секретаря.
      - Я был поражен.
      - Я думал, что именно такое впечатление это произведет на вас. Но посмотрите: проповедники ни разу не прикоснулись ни к одному из них. В чем дело? Они были напуганы до смерти, так что ли?
      Вопрос был риторическим. Бак не стал отвечать.
      - Н-да, - произнес Карпатиу.
      Это были самые нечленораздельные звуки, которые Бак от него слышал.
      - Действительно странно. Так что нет сомнения, что Планк справится с работой, вы согласны?
      - Конечно. Но я думаю, вы понимаете, какой удар нанесли по "Уикли"
      - А я думаю, что укрепил позиции журнала. Как заполучить человека, которого хочешь назначить на более высокую должность?
      Бак пожал плечами, испытав облегчение от того, что Карпатиу, наконец, отвернулся от телевизора.
      - Я начинаю чувствовать себя похожим на Джонатана Стонагала, который переставляет людей с места на место. Он рассмеялся. Бак был рад тому, что тот начал шутить.
      - А вы слышали о том, что случилось с Эриком Миллером? - спросил Бак.
      - А, это ваш друг из "Сиборд мансли". Нет, а что?
      - Он утонул прошлой ночью. Карпатиу выглядел ошеломленным:
      - Не говорите! Ужасно!
      - Послушайте, мистер Карпатиу...
      - Пожалуйста, Бак! Зовите меня просто Николае!
      - Я не уверен, удобно ли это. Я хочу извиниться за то, что привел к вам эту девушку Она всего лишь стюардесса и...
      - Ни про кого нельзя говорить "всего лишь", - сказал Карпатиу и взял Бака за руку- Все люди равноправны, независимо от их положения.
      Карпатиу повел Бака к дверям, настаивая на том, чтобы знакомство состоялось. Хетти держалась подобающе и сдержанно. Она только прыснула, когда Карпатиу расцеловал ее в обе щеки. Он попросил ее рассказать о себе, о семье, о работе. Баку пришло в голову, не прошел ли он у Карнеги курс, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей.
      - Камерон, - шепотом сказал Розенцвейг, - к телефону. Бак подошел к телефону в соседней комнате. Это была Мардж.
      - Я так и думала, что вы здесь, - сказала она. - Тут звонит Каролина Миллер, жена Эрика. Она совершенно потрясена и очень хочет переговорить с вами.
      - Я не могу позвонить ей отсюда, Мардж.
      - Возвращайтесь скорее.
      - А в чем дело?
      - Не имею представления, но в ее голосе звучало отчаяние. Вот номер ее телефона.
      Когда Бак вернулся, Карпатиу уже прощался с Хетти и целовал ей руку.
      - Я очарован, - сказал он. - Спасибо вам, мистер Уильямс. Мисс Дерхем, мне будет приятно, если мы еще встретимся с вами.
      Когда Бак провожал ее, он почувствовал, что она чуть ли не в обмороке.
      - Прекрасный человек! - сказал он.
      - Он дал мне свой телефон! - сказала она, почти взвизгнув от радости.
      - Свой телефон?
      Хетти показала ему визитную карточку, которую дал ей Карпатиу. Там был указан его титул президента республики Румыния, но в адресе, как этого можно было бы ожидать, вообще не указывался Бухарест. Там были указаны отель "Плаза", номер апартаментов, номер телефона и все. Бак вдруг лишился дара речи. Карпатиу написал карандашом еще один номер телефона, не в отеле, а какой-то другой телефон в Нью-Йорке. Бак запомнил его.
      - Мы могли бы пообедать в клубе "Панкон", - сказала Хетти. - Вообще-то мне не очень хочется встречаться с этим пилотом, но я горю желанием похвастаться встречей с Карпатиу.
      - А теперь Николае, так? - вставил Бак, все еще не оправившийся от потрясения от увиденного на визитной карточке Карпатиу- Хотите, чтобы вас кто-то приревновал?
      - Что-то вроде этого, - сказала она.
      - Вы разрешите мне отлучиться на секунду? - спросил он. - Мне нужно позвонить. А потом мы отправимся.
      Хетти осталась ожидать в вестибюле, а Бак прошел за угол и набрал номер Каролины Миллер. Ее голос звучал так жутко, что можно было почувствовать, что она прорыдала несколько часов и вообще не спала. Как это и было на самом деле.
      - О, мистер Уильямс, я благодарю вас за звонок.
      - Мэм, я разделяю вашу скорбь по поводу постигшей вас утраты. Я...
      - А вы помните, что мы встречались?
      - Извините, нет. Напомните мне, миссис Миллер.
      - На президентской яхте два года тому назад.
      - Да, конечно, простите меня.
      - Я просто не хотела, чтобы вы думали, будто мы никогда не встречались. Мой муж позвонил мне вчера перед посадкой на паром. Он сказал, что отслеживал большую сенсацию в "Плаза" и встретил там вас.
      - Да.
      - Он как-то сумбурно рассказал мне, что вы чуть ли не подрались или что-то в этом духе из-за интервью с этим румыном, который выступал на...
      - Вообще-то, да. Но, мэм, это не было чем-то серьезным. Просто небольшие разногласия. Никакой ожесточенности.
      - Я так и поняла. Но это был мой последний разговор с ним, и это сводит меня с ума. Вы помните, что вчера вечером было холодно?
      - Да, как мне помнится, было прохладно, - сказал Бак, удивляясь, как резко она сменила тему.
      - Было холодно, сэр. Слишком холодно для того, чтобы стоять на борту парома, не так ли?
      - Да, мэм.
      - И даже если он вдруг решил подняться наверх, он прекрасно плавал. В университете он был чемпионом.
      - При всем уважении, мэм, это все-таки было - сколько? - тридцать лет назад?
      - Но он и сейчас был хорошим пловцом, поверьте мне, я это знаю.
      - Что вы хотите этим сказать, миссис Миллер?
      - Я не знаю! - воскликнула она, рыдая, - Я просто хотела узнать, не прольете ли вы какой-то свет на все это. Я имею в виду, что он упал с парома и утонул. Это какая-то бессмыслица!
      - Я тоже ничего не знаю, мэм. Я хотел бы вам помочь, но ничего не могу сделать.
      - Я понимаю, - ответила она, - но я на что-то надеялась.
      - Мэм, есть кто-нибудь, кто мог бы о вас позаботиться?
      - Да, с этим все в порядке, у меня здесь семья.
      - Я буду думать о вас.
      - Спасибо.
      Бак мог видеть отражение Хетти. Было похоже, что она еще не потеряла терпения. Тогда он позвонил своему знакомому в телефонной компании.
      - Алекс! Окажи мне услугу. Если я назову тебе номер, ты сможешь сказать мне, за кем он числится?
      - Только если ты никому не скажешь об этом.
      - Ну ты же меня знаешь, дружище.
      - Диктуй.
      Бак назвал номер, который он запомнил. Через несколько секунд Алекс прочитал ему информацию с экрана своего компьютера:
      - Нью-Йорк, ООН, кабинет генерального секретаря, персональная линия, минуя секретаря. 0'кей?
      - 0'кей, Алекс. Я очень тебе обязан.
      Бак был совершенно ошеломлен. Он ничего не мог понять. Он подошел к Хетти. Мне нужна еще минута, вы не возражаете?
      - Нет. Хорошо, если мы вернемся к часу. Я не знаю, сколько будет ждать этот пилот. Он приехал с дочерью.
      Бак вернулся к телефону, очень довольный тем, что ему не нужно бороться за расположение Хетти ни с Карпатиу, ни с этим пилотом. Он позвонил Стиву. Ответила Мардж, и он коротко бросил ей:
      - Слушай, это я. Мне срочно нужен Планк.
      - Ладно. Приятного тебе дня, - и соединила его.
      - Стив, - сказал он быстро. - Твой босс уже сделал первую ошибку.
      - О чем ты говоришь, Бак?
      - Как я понял, твое первое задание состоит в том, чтобы объявить о назначении Карпатиу новым генеральным секретарем?
      Молчание в трубке.
      - Стив, где ты?
      - Ты хороший репортер, Бак. Самый лучший. Как ты это узнал?
      Бак рассказал ему про визитную карточку.
      - Фью! Это не похоже на Николае. Я не думаю, что это оплошность. Должно быть, он сделал это специально.
      - Может быть, он думал, что эта Дерхем такая пустышка, что ничего не поймет, - сказал Бак, - или что она не станет показывать мне эту карточку. Но почему он решил, что ей не взбредет в голову прежде времени позвонить по этому телефону и спросить его?
      - Если она дотерпит до завтра, Бак, все будет в порядке.
      - До завтра?!
      - Ты никому не скажешь об этом, ладно? Нас не записывают?
      - Стив, ты соображаешь, с кем ты разговариваешь? Ты что, уже работаешь у Карпатиу? Пока что ты - мой босс. Если ты не хочешь, чтобы я давал ход какой-то информации, - просто скажи мне, понятно?
      - Хорошо, скажу. Тогда я расскажу тебе еще кое-что. В Ботсване, откуда родом генеральный секретарь Нгумо, большую часть территории занимает пустыня Калахари. Завтра он возвращается туда героем, первым в мире лидером, получившим доступ к израильской формуле удобрений.
      - И как же он этого добился?
      - Разумеется, благодаря своим выдающимся дипломатическим способностям!
      - И при этом предполагается, что в этот звездный в истории Ботсваны час он не сможет одновременно заниматься делами и Ботсваны, и ООН. Правильно, Стив?
      - А почему он должен делать это? Если есть кто-то, способный прекрасно его заменить. Мы ведь были в ООН в понедельник, Бак. Станет ли там кто-нибудь возражать?
      - Уж конечно не ты.
      - Я думаю, все пройдет блестяще.
      - Стив, ты станешь прекрасным пресс-секретарем. А я принял решение занять твой прежний пост.
      - Это хорошо. Только подожди до завтра, ладно?
      - Обещаю. Тогда скажи мне еще одну вещь.
      - Если смогу.
      - К чему так близко подошел Эрик Миллер? На какой след он напал?
      Голос Стива стал глухим, а интонация жесткой.
      - Насчет Эрика Миллера мне известно только то, что он слишком близко подошел к перилам парома.
      Глава 19
      Рейфорд наблюдал, как Хлоя прогуливается по клубу "Панкон", потом выглянул в окно. Он чувствовал себя тряпкой. Изо дня в день он уговаривал себя не давить на нее, не приставать к ней. Он хорошо знал ее. Она была похожа на него. Если на нее надавить слишком сильно, она сделает наоборот. Она ведь уговаривала его отделаться от Хетти Дерхем, если та появится.
      Что с ней? Раньше никогда такого не было и, наверно, больше не будет. Если Брюс Барнс прав, исчезновение праведников - только начало самого катастрофического периода истории мира. "Вот, я забочусь о сбившихся с пути людях, - думал Рейфорд. - Но я могу так переусердствовать в попытках помочь своей дочери не сбиться с истинного пути, что она угодит прямо в aд.
      Рейфорд продолжал переживать о своих отношениях с Хетти. Он плохо вел себя, ухаживая за ней, и теперь вновь и вновь сожалел об этом. Теперь он не мог относиться к ней с прежним юношеским пылом.
      Но больше всего его мучило то, что, как говорил Брюс, в эти дни многие могут обманываться. Следует относиться с подозрением ко всем, кто провозглашает мир и единство. Мира не будет. Не будет никакого единства. Это начало конца. Из всего происходящего родится только хаос.
      Но хаос сделает еще более привлекательными миротворцев и тех, кто говорит о покое. Людей, которые не хотят признать, что за исчезновениями стоит Бог, устроит любое другое объяснение. Теперь не время для вежливых бесед, чутких убеждений. Рейфорд должен направлять людей к Библии, к содержащимся в ней пророчествам. Но вместе с тем он чувствовал, насколько ограниченно его понимание. Он всегда был эрудированным читателем, но то, что содержалось в книгах Откровения, Даниила, Иезекииля, было для него новым и непривычным. Как это ни было страшно, во всем, что там содержалось, был глубокий смысл. Он стал брать с собой Библию Айрин повсюду, куда бы ни шел, и читал ее при всяком удобном случае. Если первый пилот читал в свободное время журналы, Рейфорд вытаскивал Библию.
      "Что нового в мире?" - спрашивали его. И, не смущаясь, он отвечал, что находит в Библии ответы и наставления, которых никогда раньше не замечал. А вот с родной дочерью и другом он слишком деликатничал.
      Рейфорд посмотрел на часы. До часа оставалось несколько минут. Дав знать Хлое, что собирается позвонить, он позвонил Брюсу Барнсу и рассказал ему о своих раздумьях.
      - Ты прав, Рейфорд. У меня тоже были такие дни, когда я переживал о том, что думают обо мне люди, не отталкиваю ли я их. Но теперь-то ты начинаешь соображать? Правда?
      - Нет, Брюс. Мне нужна поддержка. Боюсь, что я стану невыносимым. Если Хлоя намеревается насмешничать или делать по-своему, я должен каким-то образом заставить ее принять решение. Она должна в точности осознать свои поступки. Она должна увидеть то, что мы нашли в Библии, и вдуматься в это. Мне кажется, что только этих двух проповедников в Израиле достаточно, для того чтобы убедиться, что все происходит именно так, как сказано в Библии.
      - Ты смотрел телевизор сегодня утром?
      - Здесь, в терминале, - издалека. Они дают повторы сцены нападения.
      - Рейфорд, немедленно подойди к телевизору!
      - В чем дело?
      - Я вешаю трубку, Рей. Посмотри, что происходит с нападающими! Быть может, это подтверждает все то, что мы прочитали о двух свидетельствующих.
      - Брюс...
      - Иди, Рейфорд. И начинай сам свидетельствовать с полной уверенностью.
      Брюс повесил трубку. Несмотря на то, что они познакомились лишь недавно, Рейфорд знал его уже настолько хорошо, чтобы не обидеться, а заинтересоваться. Он поспешил к телевизору и услышал поразившее его сообщение о смерти нападавших. Он извлек Библию Айрин и прочел стихи из Откровения, о которых сказал ему Брюс. Эти люди в Иерусалиме были свидетелями, проповедующими Христа. На них было совершено нападение, а они даже не стали защищаться. Нападавшие были сражены насмерть, не причинив никакого вреда проповедникам.
      Сейчас в репортаже Си-эн-эн Рейфорд увидел, как толпа хлынула к Стене Плача, чтобы слушать свидетельствующих. Люди падали на колени, плакали, некоторые падали ниц. Это были те же люди, которые считали, что проповедники оскверняют священное место. Теперь, кажется, они уверовали в то, о чем говорили проповедники. Или это был просто страх?
      Но Рейфорд знал, что это. Он знал, что перед его глазами - первые из ста сорока четырех тысяч евангелистов, обратившихся ко Христу. Не отводя глаз от экрана, он молча молился: "Господи, наполни меня смелостью, силой - всем, что мне нужно для того, чтобы, стать свидетелем. Я не хочу ничего бояться, я не хочу больше ждать, я не хочу переживать, что я могу кого-то обидеть. Даруй мне убедительность, которая заложена в истине Твоего Слова. Я знаю, что Твой Дух движет народами, но используй и меня. Я хочу достучаться до Хлои, я хочу достучаться до Хетти. Смилуйся, Господи, помоги мне!"
      Без сумки с репортерским снаряжением Бак чувствовал себя голым. Он был готов к работе только тогда, когда при нем был сотовый телефон, магнитофон и новый компьютер. Он попросил таксиста остановиться у офиса "Глобал уикли", чтобы захватить сумку. Хетти осталась ждать в такси, но предупредила его, что не будет в восторге, если опоздает на свидание. Бак задержался у окна машины.
      - Я вернусь через минуту, - сказал он. - А вообще-то мне показалось, что вы не очень-то уверены, что хотите видеть этого человека.
      - Хорошо, я подожду. Можете называть это местью, насмешкой или чем угодно, но не так уж часто случается, что ты общалась с кем-либо, а другой - нет.
      - Вы говорите о Николае Карпатиу или обо мне?
      - Очень смешно. С вами-то он, во всяком случае, встречался.
      - Так это капитан того рейса, на котором мы с вами познакомились?
      - Да. И торопитесь!
      - Я, пожалуй, хотел бы встретиться с ним.
      - Бегите!
      Бак позвонил Мардж снизу:
      - Не могли бы вы поднести к лифту мою репортерскую сумку? Меня ждет такси.
      - Сделаю, - ответила она. - Но вас спрашивают и Стив, и старик.
      "Что там еще?" - подумал он. Бак посмотрел на часы, желая, чтобы лифт поднимался скорее. Что за жизнь в небоскребах!
      Он подхватил свою сумку у Мардж, влетел в офис Стива и спросил:
      - В чем дело? Я тороплюсь.
      - Нас хочет видеть босс.
      - В чем дело? - спросил Бак, пока они шли по коридору.
      - Я думаю, Эрик Миллер. Может, еще что-то другое. Мое короткое сообщение не разволновало Бейли.
      Он просто согласился, зная, что ты уже взялся за дела, потому что ты знаешь все, что планируется на ближайшие недели.
      В офисе Бейли перешел прямо к делу:
      - Я хочу задать вам два четких вопроса и получить быстрые и прямые ответы. Происходит масса событий, и мы Должны быть в курсе их всех. Во-первых, Планк, пошли слухи, что Мвангати Нгумо созывает пресс-конференцию, и все считают, будто он собирается подать в отставку с поста генерального секретаря.
      - В самом деле? - спросил Планк.
      - Не делайте из меня дурака, - прорычал Бейли. - Не нужно быть гением, чтобы сообразить, что там происходит. Если он подает в отставку, ваш хозяин знает об этом. Вы забываете, что я работал в африканском бюро, когда Ботсвана стала ассоциированным членом Общего рынка. За всеми этими делами стоит Джонатан Стонагал. Всем известно, что он - из покровителей Карпатиу. Какая тут связь?
      Бак видел, что Стив побледнел. Бейли явно знал больше, чем они ожидали. Впервые за много лет голос Стива прозвучал нервозно, даже с оттенком паники.
      - Я скажу вам то, что я знаю, - объявил он, но Бак догадывался, что знает он больше, чем скажет. - Мое первое поручение на завтрашнее утро состоит в том, чтобы отрицать заинтересованность Карпатиу в получении этого поста. Он скажет, что у него слишком много радикальных идей и что он будет настаивать на их единогласном одобрении со стороны постоянных членов. Они должны согласиться с его идеями по реорганизации, изменением акцентов и кое с чем другим.
      - Конкретно?
      - Я не имею права...
      Бейли встал с побагровевшим лицом.
      - Я вам кое-что скажу, Планк. Вы мне нравитесь, я считаю вас суперзвездой журналистики. Я поднял вас наверх, когда еще никто не понимал, чего вы стоите. Я уступил вас этому молокососу, и мы заставим его сделать, чтобы это выглядело пристойно. Я платил вам шестизначные суммы задолго до того, как вы их заслужили, потому что знал, что это когда-нибудь окупится. Окупилось. Так вот, все, что вы скажете мне в этих стенах, за их пределы не выйдет. Вы, ребятки, думаете, что если я два-три года тому назад отошел от дел, у меня не осталось контактов, что у меня ушки не на макушке? Так вот, я вам скажу: не успели вы утром уйти от меня, как мой телефон начал надрываться без умолку Я нутром чувствую, что предстоит что-то крупное. Так в чем дело?