Глава 21

Тэйлор ждала прихода солдат и думала о том, что скажет им. Она знала, что и после всего не сможет предать его. Но солдаты так и не пришли. Лишь потом она узнала, что они и не собирались приходить. Джеффри никому не сказал о Бренте.

В первую ночь после отъезда Брента Тэйлор сидела в кресле и неотрывно смотрела на кровать, которую они делили последнее время. Холод наполнял все ее существо, не оставляя места ни для сил, ни для чувств, ни даже для слез. Ночь сменил день, но ничего не изменилось в ней. Потом снова наступила ночь. И пришел день… Тэйлор потеряла счет времени, дни и ночи смешались, и она спала, когда придется. Так и шло: день и ночь, день и ночь. Лишь в короткие часы сна она оживала. Она видела лицо Брента и ощущала при этом душевную боль и беспокойство. А просыпаясь, снова пряталась в кокон отрешенности, безделия и бесчувствия.

…Рана на руке Джеффри теперь удивительно быстро заживала. И хотя доктор рекомендовал оставить все как есть и не снимать перевязи, Джеффри не мог удержаться, чтобы не освободиться.

А сейчас он скакал в Спринг Хавен. Прошло уже немало времени с того дня, как Джеффри приезжал сюда. Да, двадцать девять дней назад он повернулся и ушел, не зная тогда, увидит ли когда-либо Тэйлор вновь. Только этим утром он услышал от одного из слуг, а потом это известие подтвердили и работавшие на полях, что Тэйлор еще осталась здесь и управляет Спринг Хавеном одна.

Конь тяжело дышал и храпел. Джеффри бросил его у крыльца и влетел в дом, чуть не опрокинув Миму, открывавшую дверь.

— Извини, Мима, — бросил он и рассмеялся. — Миссис Тэйлор принимает?

Круглое печальное лицо Мимы качнулось из стороны в сторону:

— Я так рада, мистер Джеффри, что вы приехали. Миссис Тэйлор теперь в ужасном состоянии.

Его веселость вмиг исчезла.

— В чем дело? Случилось что-нибудь? Она заболела?

— Да, сэр. Скорее всего, она заболела. Но не так, как вы думаете. От ее болезни где-то есть сильное лекарство… на двух ногах.

Она снова печально покачала головой.

Начиная понимать, на что она намекает, Джеффри нетерпеливо спросил:

— Где же она, Мима?

— На кладбище, мистер Джеффри. Она постоянно ходит туда, сидит у могилы мистера Дэвида без движения и ни с кем не разговаривает. Она часами сидит так. Только сидит. — Глаза ее округлились, как блюдца. — Сидит молча, совершенно, как зомби, — закончила она уже шепотом.

Джеффри тотчас отправился к маленькому кладбищу. «Боже мой, — молил он, — не заставляй ее страдать».

Когда он приблизился, Тэйлор даже не взглянула на него. Душа его мучилась. Тэйлор отрешенно смотрела на землю. Темные круги вокруг ее глаз четко выделялись на бледной коже. Лицо ее производило странное впечатление — не выражало ни радости, ни печали. Лишенное каких-либо эмоций, оно казалось пустым, мертвым.

— Тэйлор…

Она медленно подняла глаза, как бы издали возвращаясь к себе. Он испугался, что она так и не сможет вернуться, не узнает его. Он был поражен метаморфозе, случившейся с ней в течение месяца.

Тэйлор почувствовала легкое раздражение, что ей помешали. Ей так не хотелось выходить из своего убежища. Но вот она, кажется, начинает сознавать и чувствовать.

— Джеффри? — произнесла она удивленно. — Я тебя не ждала. Как твои дела?

Он изучающе смотрел ей в лицо, в глаза.

— Гораздо лучше, Тэйлор. Рука моя теперь, как новая. А как ты?

Он сел рядом с ней. В ответ услышал лишь какое-то невнятное бормотание. Глаза ее снова куда-то ушли. Она опять ничего не видела перед собой.

Джеффри обнял ее. Он хотел хоть как-то снять с нее боль, которая пряталась где-то в глубине души. Ему хотелось передать ей свои силы. Но все, что он сейчас мог, — так это предложить свою поддержку и услуги. Видя собственными глазами, в каком она находится состоянии, он готов был на все, что только она могла бы принять от него.

Она молча положила свою голову ему на плечо, принимая и одобряя таким образом его присутствие.

— Я люблю тебя, Тэйлор. Выходи за меня замуж, — прошептал он, удивляя этим неожиданным предложением даже самого себя.

Тэйлор резко отпрянула и пристально посмотрела на Джеффри. Она смотрела на него широко открытыми глазами, как на незнакомца. И вдруг, словно вспышка молнии, ее осенила действительность. Тэйлор вновь обрела сознание. А с ним и боль происшедшего с ней. Он уехал, оставил ее… Они так и не поженились. Она задыхалась, ей не хватало воздуха. Она начала потихоньку всхлипывать, а потом и вовсе разрыдалась. Джеффри прижал ее к своей груди, крепко, словно пытаясь защитить от всех невзгод сразу.

— Прости меня, Тэйлор. Я… я не должен был этого говорить. Прости. Я так сожалею…

Слез у нее не было, только рыдания и всхлипы. Она прижалась к нему, но глаза по-прежнему смотрели вдаль. Боль так же быстро, как и пришла, отступила, оставляя за собой разрушенную стену из пустоты и забвения.

— Я согласна. Я выйду за тебя, Джеффри.

— Ты… ты в этом уверена? Это правда? — задыхаясь, спросил он и отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Да, Джеффри, я так хочу. Когда это может произойти?

Ошеломленный таким поворотом событий, он едва отважился предложить:

— Может быть, если ты согласна, в этом месяце? До того, как я уеду на фронт.

— Прекрасно, я готова в любое время, когда только скажешь.

Они больше ни о чем не говорили. Тэйлор хранила молчание оттого, что ей нечего было добавить, а Джеффри просто боялся сказать что-либо, что могло бы напугать ее и заставить изменить решение. Джеффри не старался обманывать себя. Он знал, что она любит Брента Латтимера, но он был уверен, что она полюбит и его, полюбит, может быть, даже сильнее, чем Брента. Ведь если Брент действительно любит ее, как любит он, Джеффри, то должен был взять с собой. Джеффри знал, что сам он не сможет оставить ее одну.

Свадьбу решили провести скромно. Она планировалась на начало ноября. Мэрили, конечно, будет стоять рядом с Тэйлор. Свидетелем у Джеффри будет его новый друг, офицер медицинской службы, с которым он познакомился в госпитале.

Тэйлор почти не уделяла внимания приготовлениям. Для нее все это не имело значения. В Беллвилле ходили разговоры о неуместности свадьбы в такое трудное время и так скоро после смерти ее мужа. Но большинство людей приняли это известие довольно благосклонно, так что, можно считать, общественное мнение большей частью склонялось на сторону жениха и невесты.

Джеффри и Тэйлор очень хорошо смотрелись вместе. Война, казалось, опрокидывала все старое, меняя не только жизнь людей, но и традиции. Любовь же побеждала даже войну. С чем Тэйлор не могла справиться сама, за нее делало время. Мало-помалу ее сознание и чувства вернулись к реальности. Она вновь стала способна испытывать вначале боль, затем горечь потери, острое неприятие происшедшего. Со временем все прошло, и Тэйлор смирилась с отсутствием рядом Брента, даже с его предательством — так же, как еще раньше она смирилась со смертью Дэвида. Она любила Брента, все еще любила, но ничто уже не могло его вернуть. И не в ее силах было изменить что-либо. Она знала, что потеряла его навсегда. Время, которое она проводила вместе с Джеффри, стало бальзамом для ее незаживающей раны, и она научилась дорожить этими короткими минутами общения с ним.

Стараясь быть спокойной, Тэйлор сидела перед туалетным столиком и рассматривала в зеркальце свое отражение. Что можно понять по ее лицу? Скорее всего, румянец на щеках, какого у нее давно не было, — следствие ее теперешнего состояния. Сможет ли кто-нибудь, взглянув на нее, понять, что с ней происходит, если она сама поняла все только прошлой ночью. Тогда ее обуял страх, и ей стало стыдно. Но теперь, при свете дня, она чувствовала себя умиротворенной, и радость наполняла ее сердце так, как никогда прежде. Ребенок Брен-та. Брента и ее. Их дитя. Нет, он не бросил ее. Он дал ей часть себя, чтобы удержать навсегда. Ведь когда он дарил ей ребенка, он, должно быть, любил ее хоть немножко. Конечно, любил. А как же иначе?!

А Джеффри? Дорогой, милый Джеффри со своим чистым лицом, рыжими волосами и добрым сердцем? Как быть с его большим чувством, с его настоящей страстью и нежностью? Интересно, какую реакцию вызовет у Джеффри эта новость? Захочет ли он считать теперь ее своей невестой? Да и какие слова можно найти, чтобы сообщить ему об этом? Она терялась в предположениях. Но даже такие неприятные и сумбурные мысли не могли нарушить ее счастливое состояние, в котором она сейчас пребывала. Ну, что же, как-нибудь она скажет об этом Джеффри и постарается выдержать все, чтобы он ни предпринял. В любом случае, она больше не одинока.

Джеффри вернулся из Атланты, где проходил медицинский осмотр, через четыре дня. Когда они сидели вместе и пили кофе, Тэйлор из-под опущенных ресниц внимательно посмотрела на Джеффри. Он был в приподнятом настроении. А почему, собственно говоря, и нет?! Через несколько дней он женится на девушке, о которой мечтал и которую очень любит. Он уже поправился, и его признали годным для дальнейшего прохождения службы. Он жив, и жизнь обещает быть прекрасной. Чего ему еще желать? Даже необходимость отбытия на фронт не способна ослабить его радости и омрачить счастье, написанного сейчас на его лице.

Тэйлор отставила свою чашку и подошла к окну. Она знала, что не сможет смотреть на него, не сможет видеть, как после ее признания исчезнет его улыбка. Инстинктивно, будто защищаясь, она положила руку на свой живот.

— Джеффри, мне необходимо сообщить тебе нечто очень важное.

Он так и знал! Он почувствовал какой-то груз, висевший в воздухе, как только приехал. Но он отгонял мысль, что именно теперь у них может пойти что-нибудь не так. Никогда в жизни у него не шло все так прекрасно.

— В чем дело, Тэйлор? — привставая, спросил он, собираясь подойти к ней.

Она, не оборачиваясь, подняла руку:

— Нет, прошу тебя, оставайся на месте.

Удивительно, но даже стоя спиной к нему, она знала, что он делал.

— Джеффри, мне очень тяжело говорить тебе это… Я несколько дней пыталась представить… придумать, как тебе это сказать, чтобы не обидеть и… не причинить боли.

Она хочет отказаться от замужества? Отказаться от его руки? Он вскочил со стула.

— Джеффри, прошу тебя, сядь.

Он подчинился. От волнения у нее пересохло в горле. А он, глядя на нее, думал, как чудесно она выглядит, как прекрасна она в ярком свете дня. Льющийся через стекло солнечный свет играл в ее волосах, образуя вокруг головы ореол. Джеффри с тоской думал о том, как ему одиноко будет без нее. Теперь, когда он уже поверил в свое счастье и привык к мысли, что она будет принадлежать ему…

— Джеффри, у меня будет ребенок…

Ребенок? Она ждет ребенка? Кто бы мог подумать?! Ладно, это не так уж и плохо. Дэвид Латтимер был порядочным человеком. Он заслуживал того, чтобы Тэйлор подарила ему еще одного наследника. Пожалуй, Джеффри будет любить этого ребенка, как своего собственного.

— Это ребенок Брента Латтимера, — сказала Тэйлор, прервав его мысли.

Тишина, тягостное молчание. Наконец, она повернулась к нему лицом. Джеффри сидел. Он еще не до конца верил услышанному и смотрел на Тэйлор вопросительно. Губы его шевелились. Казалось, он очень хотел что-то сказать, но внезапно потерял дар речи.

— Расскажи мне об этом подробно, — проговорил он охрипшим голосом.

Глаза ее опустились вниз, на руку, все еще лежавшую на животе.

— Ты, конечно, знаешь, что я любила его. Я полюбила его еще до войны. А недавно, когда ты его видел, он приезжал сюда из-за Джексона. Дэвид просил его об этом, послав записку, где изложил свои опасения. Брент сразу приехал, хотя это было трудно и опасно. К сожалению, он опоздал. Дэвида уже не стало. Мы… Брент хотел, чтобы мы поженились, но никто не захотел обвенчать нас. — Слезы потекли из ее глаз и покатились на пол, но голос оставался ровным. — В глубине своей души я считала, что мы уже состоим в браке. Он был мне мужем. И я должна была уехать вместе с ним, но…

Она зарыдала. Джеффри ждал, не в силах произнести ни слова. Будто чей-то мощный кулак, ударив его под дых, послал в нокаут. Ребенок Брента. «Это не мой ребенок». — Джеффри почувствовал слабость в животе. Если бы Брент Латтимер сейчас вошел в дверь, Джеффри, не раздумывая, убил бы его. Ненависть переполняла его.

— Случайно я узнала, что в действительности он не любит меня, — продолжала Тэйлор тихо. — Поэтому я и не поехала с ним, а осталась в Спринт Хавене.

— Ты все еще любишь его?

— Да, — вздохнула она. — Я все еще люблю его. Но с этим покончено. В своем сердце я была ему женой. Теперь я его вдова. Я люблю и тебя, Джеффри, тоже. Я прошу извинить… Я сожалею о ребенке, вставшем между нами. Понимаю, что ты теперь не сможешь жениться на мне…

— Не жениться на тебе? — воскликнул он, вскакивая. — Будь уверена, мы все равно поженимся.

Это страстное заявление ошеломило Тэйлор.

— Но это невозможно, это скандал. Джеффри, они же узнают…

— Все будут знать то, что скажу я. А я скажу, что это ребенок Дэвида. И даже если этому не поверят, меня ничто не сдержит. Я люблю тебя, Тэйлор, и это самое главное. Я буду любить твоего ребенка, как и тебя. Я обещаю любить вас всегда, где бы я ни был. Мы поженимся, как и условились.

Так Тэйлор снова оказалась перед преподобным Стоуном. И она снова повторяла за ним слова клятвы, и снова знала, что мужчина, за которого она выходит замуж, совсем не тот… Она научилась любить Дэвида, она уже любила Джеффри, но все равно это была не та любовь. Никто из этих двоих не мог быть тем единственным, которого она полюбила всем своим естеством, страстно и навсегда.

В Спринт Хавен они вернулись одни. У них не было времени ни для пышных торжеств, ни для медового месяца.

А что теперь? Только Тэйлор, Джеффри и большой дом с его многочисленными пустующими комнатами. А еще преследующие по-прежнему воспоминания.

Лишь в одном этот брак Тэйлор отличался от предыдущего: в первую ночь Джеффри не покинул ее перед дверью в спальню, как это было с Дэвидом. И она уже не боялась так, как тогда, когда была еще наивным ребенком. Она надеялась, что ночь поможет им стать ближе. Но вместе с тем ее мучили мысли о Бренте. Она страдала, что его ребенок, которого она носит в себе, будет присутствовать при том, как она ляжет в постель с другим мужчиной.

Глава 22

Они стояли вместе посреди шумевшей толпы. Они уже попрощались и молча смотрели на пыхтевший локомотив. Неподалеку Мэрили прощалась со своим отцом. Джеффри Стоун был в новом мундире с эполетами, свидетельствующими о его капитанском звании. Он нежно обнимал свою жену, заглядывая ей в глаза, как бы запечатлевая в своей памяти ее образ, казавшийся в этот момент очень печальным. В этот день, уступая просьбе Джеффри, она не стала надевать черное платье. Сшитое по последней моде, розовое гораздо лучше подчеркивало ее молодость. Такая же по цвету шляпка удачно дополняла костюм. В целом же Тэйлор выглядела теперь беспомощной и беззащитной. Глаза ее из-под шляпки с тревогой поглядывали на состав. Глядя на нее, Джеффри испытывал жалость, хотя и знал, что в действительности это достаточно волевая женщина. Каким-то причудливым образом в ней смешивались сейчас мужество и твердость, мягкость и уступчивость, так необходимые для управления домом и плантацией.

— Тэйлор, — произнес Джеффри едва слышно из-за гула толпы.

Она подняла голову, и глаза их встретились. Он очень хотел знать, что же теперь скрывается в глубине этих синих озер. Ему хотелось разрушить выросшую между ними стену, на которую он натыкался постоянно.

— Пиши мне чаще, Тэйлор, — попросил он мягко.

Она кивнула головой.

— Да, я буду писать. Береги себя и будь осторожен. Не позволяй им снова тебя ранить.

Пожалуй, они уже обо всем сказали друг другу и теперь не знали, как заполнить оставшееся время.

— Ты дашь мне знать о рождении ребенка?

— Да. — Она опустила глаза.

Джеффри схватил ее за плечи.

— Я люблю тебя, я очень тебя люблю, — закричал он в отчаянии.

Она на какой-то момент растерялась, не зная, что ответить. Когда она снова подняла голову, он увидел в ее глазах слезы.

— Я знаю, Джеффри.

Он хотел услышать от нее другие слова, ее ответное признание. Глаза его с мольбой просили ее произнести это. Сердце неспокойно билось в ожидании.

— Да, — наконец, сказала она, — я тоже люблю тебя.

Но для него, наверное, было бы лучше не слышать этого. Ее слова прозвучали просто, без чувства, которого он страстно желал все время.

— По местам!

Прозвучавшая команда вызвала в толпе оживление, суматоху. Послышались прощальные крики, начались торопливые поцелуи и объятия. Уже в последние минуты, когда люди стали садиться в поезд, Джеффри нежно поцеловал Тэйлор в лоб и отодвинул от себя. Губы ее в ответ чуть коснулись его щеки.

— Джеффри, прошу тебя, будь осторожен. Приезжай скорее домой. Возвращайся невредимым.

Позади них вырос преподобный Стоун.

— Уже нужно идти, Джеффри.

Джеффри взял ее за плечи и, заглядывая в глаза, искал в них что-то, что, может быть, придало бы ему силы вынести ожидавшие его бессонные ночи и кошмарные дни.

Она заплакала, и он понял вдруг, что слишком торопил ее, настойчиво требуя того, в чем нуждался. Уж очень быстро хотел он завоевать ее любовь. Ей нужно время. И если, по божьей воле, ему суждено будет вернуться домой, он найдет в себе силы ждать столько, сколько понадобится ей для того, чтобы забыть прошлое и безоглядно полюбить его, Джеффри. Он снова поцеловал ее в лоб, не позволяя себе тронуть ее губы, дабы не потерять самообладание.

— До свидания, любимая, — прошептал он ей на ухо, после чего резко развернулся и зашагал прочь.

Сквозь слезы она видела, как расстояние превращало его в неясное серое пятно, и вот он уже исчез в темном вагоне. Поезд, пыхнув, стал медленно удаляться от станции. Тэйлор подняла руку в надежде, что Джеффри увидит ее из вагона. Пальцы Мэрили тронули ее за локоть.

— Давай пойдем домой. Посидим немного за чаем и успокоимся.

Тэйлор согласно кивнула. Она вся продрогла от долгого пребывания на ноябрьском воздухе. Так что чашка горячего чая, пожалуй, будет сейчас весьма кстати.

Дорога к дому Стоунов от железнодорожной станции не заняла много времени, чему Тэйлор была рада. С каждой минутой пребывания на улице она замерзала все больше.

В камине приветливо горел огонь. Маленькая гостиная была уже хорошо прогрета. Тэйлор развязала окоченевшими пальцами ленты, положила шляпку на стол и села перед камином. Мэрили принесла чай, и они медленно пили его в полной тишине, занятые каждая своими мыслями и воспоминаниями. Тэйлор корила себя, что не сумела приободрить Джеффри и дать ему то, чего он так ждал от нее. Ее жизнь была теперь такой сложной и запутанной. Да и в ней самой все переменилось. Она скоро поняла, что ее новое замужество было ошибкой. Джеффри обожал ее, поклоняясь. Поначалу она нуждалась в таком к ней отношении, но со временем это стало раздражать. Джеффри, как мог, старался сделать ее счастливой, но и сам хотел многого. Он надеялся, что сможет добиться ее любви, ждал, что и она полюбит его глубоко и сильно. Их первая брачная ночь прошла не лучшим образом. Когда Джеффри потушил свет и скользнул в постель рядом с ней, она в это время думала о Бренте. И Джеффри знал это. Он понял, что ее мысли заняты другим мужчиной — отцом будущего ребенка. Он очень боялся сравнения, поэтому любовные попытки оказались неудачными. Они оба долго лежали без сна в темной комнате, наполненной разочарованием, стараясь не касаться друг друга, и каждый делал вид, будто спит, зная при этом, что другой тоже притворяется. Ночь прошла, и они никогда не заговорили об этом, а Джеффри больше не делал любовных попыток. Несмотря на происходящее, он, как и раньше, оказывал ей знаки внимания, не скрывая своих страстных чувств. Он ухаживал за ней даже в мелочах, в том числе иногда выполняя и обязанности слуг. Выходило так, что он всячески пытался исправить свою первоначальную несостоятельность. Тэйлор, в свою очередь, старалась приободрить его и уверить, что ничего особенного не произошло, все у них нормально. Но сама знала, что это не так. Тэйлор надеялась, что время сблизит их и они станут лучше понимать друг друга. Время должно изменить и ее, и Джеффри, и сгладить между ними все препятствия. Бедный, несчастный Джеффри. Один из ее любимых и преданных друзей. Она всегда относилась к нему, как к брату, никогда не думая о нем, как о своем возможном муже.

— Не надо так отчаиваться, Тэйлор, — говорила Мэ-рили, теряясь в причинах ее грустного молчания. — С Джеффри ничего не случится. Он так сильно тебя любит, что с ним просто ничего не может случиться. С ним все будет в порядке. Думаю, он уже мечтает о новой встрече с тобой. Мне кажется, у вас с Джеффри будет прекрасная семья.