Женщина из Кентукки

      – Пожалуйста, оставь ее живой… Господи, – повторял он снова и снова. Он стоял здесь на коленях, пока мороз не пробрал его до костей, пока не взошло солнце. Потом он встал и побрел обратно к дому, страшась того, что он может найти там.
      Когда он открыл дверь дома, Пейшенс наливала кофе в чашку. Она посмотрела на его дрожащее тело и сказала тихо:
      – Она еще с нами, Стен. Садись и выпей чашку горячего кофе. Ты похож сейчас на снеговика.
      – Сначала я взгляну на нее, – сказал он осипшим голосом.
      – Иди. Я принесу тебе кофе туда, – сказала Пейшенс, потом повернула голову по направлению к двери, прислушиваясь. – Я слышу, к дому подъезжает телега. – Она посмотрела удивленно на Спенсера. – Кто бы это мог быть в такой ранний час?
      Она подошла к окну и выглянула.
      – О Боже, это Кревфорды с братом Бесси и его женой. С ними еще какая-то женщина, которую я никогда раньше не видела.
      Когда Спенсер открыл дверь перед ними, Бесси сказала озабоченно:
      – Слим Петерс останавливался у нас прошлой ночью и сказал, что Грета снова сильно заболела. Метти, Вилли и Калли как раз были у нас, и мы все сразу поспешили сюда. Как она, Стен?
      – Она сейчас на грани жизни и смерти, – ответила Пейшенс за Спенсера. – Снимайте ваши куртки и проходите в спальню.
      Калли стояла в дверях, когда Кревфорды и Спенсер подошли к кровати. Женщина была чужой в этом доме, знала только Спенсера, который убил ее мужа, освободив таким образом от каторжной жизни с ним. Когда Калли, глубоко вздохнув, вдруг узнала знакомый медовый аромат, который уже давно не вдыхала, она подошла поближе к кровати и посмотрела на изнуренное тело молодой девушки.
      – Кто ухаживает за вашей женой? – она посмотрела на Спенсера.
      – За Гретой ухаживают здесь все: отец, Пейшенс, иногда я, но больше других с нею Пенси, негритянка, которую прислала нам соседка на период болезни Греты, – Спенсер вопросительно взглянул на нее.
      Калли попросила Спенсера:
      – Позовите ее сюда, пожалуйста. Я хотела бы задать ей всего несколько вопросов.
      – Я здесь, мистер Спенсер, – сказала Пенси с порога, у нее были неспокойные глаза и припухшие от слез веки.
      Калли взглянула на нее и потребовала:
      – Чем вы кормили бедную девушку?
      – Обычной пищей, – сказала Пенси, ее руки затряслись. – Она кушала то же самое, что и все мы.
      – Ничего больше? А может быть, для нее готовили специальные блюда?
      – Нет, мэм.
      – Ты даешь ей еще медовый пудинг на ночь, – напомнил Бен негритянке.
      – О, да, я совсем забыла, – пробурчала она и начала ломать руки.
      – Пойдем на кухню, и покажи мне этот мед.
      – Это обыкновенный мед. Он был у мистера Бена на кухне, когда я в первый раз пришла сюда, – Пенси не могла двинуться с места.
      – На всякий случай, я посмотрю на него, – сказала Калли требовательным голосом.
      Пенси вся съежилась и, медленно повернувшись, побрела на кухню. Все направились вслед за ней и наблюдали с любопытством, как та взяла банку с полки и протянула ее Калли.
      Калли открыла крышку, понюхала, потом поставила на стол и стала рассматривать остальные кувшины и оловянные банки на полке.
      – Ага, – воскликнула она через минуту, вытаскивая маленькую баночку из-за банки свиного жира. Она открыла маленький сосуд, понюхала, потом посмотрела на Пенси холодным, обвиняющим взглядом.
      – Откуда это у тебя, старуха? Из Каролины?
      – Да, мэм, – Пенси уставилась в пол.
      – Мистер Эйткинс, – сказала Калли, – вот та отрава, которая губит вашу жену.
      – Что это? – потребовали все в один голос.
      – Дурманный, или дикий мед.
      – Дурманный? – закашлялся Бен. – Это что еще за дикий… безумный мед?
      – Эта отрава делается из меда, дикого рододендрона и горной лаванды. Его привозят из южных районов и, прежде всего, из Каролины. Эта смесь вызывает рвоту, головокружение с резким повышением температуры, а затем ощущается слабость во всем теле, поражаются основные органы. Фатальный исход случается очень редко, если попробовать яд один, два раза, но если человек будет съедать ежедневно определенную дозу этого меда, да еще длительное время, тогда человек отравляется ядами, накопленными в организме, и медленно умирает.
      Пенси поникла под обвиняющими взглядами, которые были направлены на нее. Она начала выть и ломать себе руки.
      – Почему, Пенси? – Спенсер сжал кулаки, чтобы не схватить старуху за горло. – Что Грета сделала тебе плохого, если ты решила ее убить?
      – Клянусь, я не хотела, мистер Спенсер, – рыдала Пенси. – Бог видит, что я не хотела, но мисс Труди дала мне яд и приказала это сделать, а если я ослушаюсь, то она добьется, чтобы у моего сына забрали жену и детей и продали далеко от него, чтобы он больше никогда их не увидел. – Она повисла на руке Спенсера и продолжала отчаянно голосить. – Я никогда не посмела бы даже подумать о таком. Мисс Труди продала двух моих дочерей неизвестно кому и куда, и я знаю, что не составит ей большого труда сделать то же самое с моим сыном. – Слезы текли ручьем, когда старая негритянка молила Спенсера. – Труди Геррод – это чудовище. Она не покаялась, загубив родного отца этим безумным медом.
      – Я убью эту суку. Я ее уничтожу.
      Глаза Спенсера горели такой яростью, что Пенси отпрянула от него, как от чумного.
      – Ты сможешь заняться этим позже, Стен, – Пейшенс положила руку на его плечо. – А сейчас главное – как спасти Грету. Вот об этом мы и должны подумать. Как помочь бедняжке уцепиться за жизнь? – Она посмотрела на Калли. – Ты знаешь какое-нибудь средство, которое выводит из организма этот страшный яд?
      – Пенси, – спросила Калли, – когда ты давала ей пудинг медовый в последний раз?
      – Прошлой ночью, мэм, – Пенси вся задрожала снова. – Но миссис Грета не смогла проглотить, так как у нее был сильный жар.
      Калли пошла в спальню и посмотрела на худенькое, бледное личико Греты, ее впавшие глаза.
      – Ребенок-сладкоежка, – сказала она нежно, – из-за этой маленькой слабости ты чуть не отправилась на тот свет. Хорошо, что вчера ты не проглотила еще одну порцию яда, это тебя спасло. Но ты должна обязательно пить все настойки и отвары, которые будем давать тебе я и Пейшенс.
      Она посмотрела на Пейшенс и сказала:
      – Из ее тела надо вывести яд, поэтому мы должны напоить ее травяными настойками. Больше всего ей нужен сейчас женьшеневый чай. Напиток, действительно, поднимает на ноги тех, кто изнурен болезнью.
      – Пусть кто-нибудь принесет нам ведра со снегом, чтобы умыть ее, – добавила Пейшенс. – Мы должны снизить температуру, прикладывая снег.
      Вдруг все засуетились. Бен поспешил принести снег, а Бесси вытолкала мужа и родственников из комнаты.
      – Мы придем позже, Стен, – сказала она. – А сейчас мы только мешаем.
      Спенсер благодарно кивнул.
      – Я всегда буду благодарить Бога, что вы привели сегодня к нам Калли Вест, Бесси. Я потерял бы свою жену, если бы она не догадалась, в чем тут дело.
      – Пути Господни неисповедимы, не правда ли? – Бесси сжала руку Спенсера и последовала за другими из комнаты.
      Через час Пейшенс сделала различные отвары из трав и корней, пока Бен и Спенсер растирали снегом ее лицо и тело. Тело Греты горело, поэтому снег быстро таял от соприкосновения, заставляя Спенсера постоянно вытирать воду. Спенсер поддерживал Грету своим плечом, когда приходило время выпить отвар. Иногда ему приходилось зажимать ей ноздри, чтобы она открыла рот. Близился полдень, когда жар стал потихоньку уходить из тела Греты. Разогнув спину, Пейшенс посмотрела через кровать на Спенсера с широкой улыбкой на лице.
      – Теперь, я думаю, она будет жить, Стен.
      Спенсер взял худенькую руку Греты и прижал ее к своим губам. Его глаза наполнились счастливыми слезами.
      – Слава тебе, Господи, – прошептал он. – Я благодарю Бога и тебя, Пейшенс. – Он опустил руку Греты и накрыл ее одеялом. – Я не представляю, что бы я делал без тебя.
      – Ты обязан прежде всего благодарить Калли Вест, – сказала Пейшенс. – Я никогда раньше не слышала о безумном диком меде.
      Спенсер кивнул, потом, как будто что-то вспомнив, встал со стула. Его взгляд был решительным.
      – Ты собираешься пойти к Труди, не так ли, Спенсер? – Пейшенс прочитала это по жестокому взгляду его глаз. – Ты, надеюсь, не собираешься убивать ее? Я согласна, что она заслуживает самой жестокой кары, но не пачкай свои руки об эту гадину. Лучше тебе встретиться с соседями, послушать, что они тебе скажут.
      – Да, я не стану марать свои руки об эту… Пейшенс, это единственное, что я могу обещать. Но она должна покинуть навсегда Холмы. Я хочу, чтобы она находилась не меньше, чем за сто миль от моей Греты.
      Пенси достигла фермы Геррод на полчаса раньше Спенсера. Когда она вошла на кухню, там никого не было. Она прошла в зал, где увидела Труди и Картера, лежавших на коврике перед камином, совершенно голыми. Она знала по их тяжелому дыханию, потным телам и опустошенному выражению глаз, что они только что совершали совокупление. Батрак покраснел от смущения и привстал, потянувшись за одеждой. Но Труди бесстыдно развалилась на спине, забросив руки за голову.
      – Что ты здесь делаешь, старуха? – Труди сощурила глаза. – Почему ты не в доме Эйткинсов и не выполняешь моих поручений? – Она села, в глазах мелькнула надежда, – или эта девка уже мертва?
      – Мы погибли, мисс! – Страх застыл в глазах Пенси. – Они теперь знают все об этом… дурманном медовом яде.
      – Что значит, знают? Откуда им известно? – Труди вскочила. – Это ты разболтала, черная дрянь. – Она рванула руку Пенси и скрутила, как всегда, за спиной.
      – Нет, мисс, нет! – Пенси скрючилась от боли. – Женщина, которая прежде жила в Каролине, пришла навестить Грету и по запаху догадалась о причине болезни. Она посмотрела на кухне и нашла баночку с этим… медом.
      – Ну, а что Спенсер? – Труди освободила руку Пенси и стала спешно одеваться.
      – Он сказал, что собирается убить вас. Не сомневаюсь, что он это сделает.
      Страх и ужас застыли в маленьких глазках Труди.
      – Картер, иди быстро оседлай мою лошадь, – приказала она дрогнувшим голосом. – А ты, черная карга, собери быстро мне еду в дорогу. Ну, что стоишь?
      – Куда же вы едете? – Пенси последовала за ней в комнату. – Вы не можете вернуться в Каролину. Вас там схватят.
      Труди обернулась к Пенси: ее ненависть к этой старой женщине заставляла сжиматься сердце.
      – Да, так я тебе и скажу, оборотень? Ты ведь выболтаешь Спенсеру, как только он придет сюда. Теперь иди собери быстро еду, пока мой хлыст не походил по твоей спине.
      Пока Труди переодевалась в теплую одежду и упаковывала маленькую сумку, Пенси спешила уложить еду в мешок на дорогу хозяйке, а Картер стоял в сарае в глубокой задумчивости.
      Труди захочет, чтобы он последовал за ней. Он знал, что нужен ей лишь для того, чтобы удовлетворять ее похоть, ублажать ее плоть. Этим она жила уже многие годы. А этот охотник догонит их и убьет. Вспомнит ли тот, что именно он, Картер, спас его жену от смерти вопреки приказанию Труди? Или в ярости убьет их обоих?
      Он прошел мимо загона, где находилась лошадь Труди, и оседлал мула в следующем загоне. Через пять минут он, погоняя мула, направился на запад страны.
      «Пусть умирает ведьма, – думал он. – Она заслужила это своими злодеяниями».
      Прошло минут десять, как Труди вышла из комнаты на кухню, где Пенси протянула ей мешок с провизией. Она резко толкнула дверь ногой и побежала к сараю. Пенси наблюдала за ней из окна, моля Бога, чтобы Спенсер пришел вовремя и положил конец подлой жизни этой женщины, которая сделала и ее жизнь несчастной с тех пор, как она попала ей в руки.
      – Картер! – закричала Труди, войдя в сарай. – Где моя лошадь? Почему ты еще не оседлал ее? – Она остановилась перед загоном лошади, не веря своим глазам: кобыла стояла на месте без седла. – Картер! – закричала она снова, – оседлай быстро мою лошадь!
      Только потом она заметила, что мула нет в сарае, и поняла, что батрак сбежал от нее. Она обозвала мужчину всеми нецензурными словами, какие только могла вспомнить, снимая седло с вешалки. Она потянула его в загон к лошади. Когда Труди ворвалась в загон, кобыла, почувствовав ее ярость, пошла боком от нее к стене.
      – Ты, дьявол, стой спокойно, – прикрикнула Труди и ударила кнутом так сильно, что порвала кожу на боку лошади.
      Лошадь заржала от боли и встала на дыбы. Когда она опускала передние ноги, копытом задела плечо Труди, и та упала. Взбесившись, Труди хлестнула испуганное животное еще раз, целясь в чувствительное место под животом. Обезумевшая от боли и страха, кобыла пыталась увернуться от ударов кнута, бросаясь из угла в угол. Потом, пронзительно заржав, снова встала на дыбы и, опускаясь, сильно ударила копытами жестокую женщину, которая безжалостно стегала ее всякий раз, когда у нее портилось настроение.
      Спенсер был только в нескольких ярдах от сарая Геррод, когда он услышал крики женщины и ржание лошади. Когда Спенсер остановил лошадь, Пенси выбежала ему навстречу из дома.
      – Что происходит? – спросил он рабыню, у которой от страха глаза были широко открыты.
      – Я думаю, это хозяйка бьет бедную лошадь, и та, наконец, воспротивилась ей.
      – Мне кажется, что она хотела сбежать от меня, – сказал Спенсер, спрыгивая на землю. Пенси кивнула. – А где Картер? – спросил он, быстро шагая к сараю.
      – Он ушел, как только я пришла сюда и рассказала Труди, что вы уже знаете все о ее коварстве. Но, прошу вас, не вините Картера в этом, – Пенси семенила за Спенсером. – Он ничего не знал о том, что проделывала Труди.
      – Я не собираюсь наказывать батрака, потому что он спас однажды Грету, когда она могла замерзнуть.
      – Я все знаю. Когда мисс Грета постучалась в дверь в ту ночь, когда была пурга и она замерзла, мисс Труди не впустила ее в дом. Вместо этого она приказала Картеру, чтобы он отнес девушку далеко в лес, чтобы та окоченела на снегу. Но Картер отнес ее к вам домой.
      Спенсер еще больше пришел в ярость, когда узнал, наконец, что на самом деле случилось в ту ночь.
      – О, бедное животное, – открыла рот Пенси, когда они остановились перед загоном.
      Лошадь стояла, опустив голову. У нее тяжело вздымались бока. Кровь струилась из рваных ран от хлыста на ее туловище. На полу лежало сникшее, помятое тело хозяйки. Спенсеру не нужно было осматривать Труди. И так было ясно, что она уже мертва.
      – Правосудие состоялось, – пробормотал Спенсер, выводя побитую лошадь из стойла.
      Приговаривая ей ласковые слова, он прикладывал снег на раны до тех пор, пока не остановилось кровотечение. Спенсер посмотрел на негритянку, которая стояла рядом с ним, и сказал:
      – Я пришлю завтра двух мужчин, чтобы похоронить ее. А пока смажь раны этому измученному, бедному животному.
      – Что будет со мной, мистер Спенсер? – Пенси посмотрела на него, когда он садился на своего жеребца, ее глаза были наполнены тревогой.
      Спенсер посмотрел на старую рабыню, и вся его злость на нее прошла. Она была во власти этой ведьмы всю жизнь. Угрозы Труди и побои заставили рабыню выполнять ее приказания. Суровость на его лице смягчилась немного, когда он сказал:
      – Собрание решит, что с тобой делать. Пока живи здесь.
      Он подергал вожжами, слегка подтолкнул пятками, и жеребец галопом понес его к любимой жене.

Глава 28

      Прошла еще одна неделя, после которой Грета, наконец-то, стала поправляться. Ее лоб по ночам оставался холодным, а красивые зеленые глаза оживились, но она еще быстро утомлялась от общения с людьми. Соседям, которые приходили проведать ее, разрешалось проводить с ней лишь несколько минут.
      Бесси и Дик Кревфорды приходили чаще других. Они радовались тому, что все их родственники снова вернулись в Индейскую Долину. Но Дику позволялось только минутку постоять в дверях спальни, чтобы спросить Гретхен, как она себя чувствует. Бен тут же выпроваживал его на кухню. По его мнению, пять минут безостановочной болтовни Дика снова свалят Грету в постель.
      Спенсер возобновил проверку тех своих ловушек, которые еще остались у него. Его не было дома, когда семья Греди и Элли Эллин пришли навестить больную. Грета была изумлена той разительной перемене, которая произошла в Коллине. Он уже не был таким церемонным, как раньше, стал раскованнее, часто улыбался и говорил так же много, как Дик. Его глаза почти не отрывались от Элли, и он больше не оглядывался на свою мать, пока та не обращалась к нему. И все, что Агату огорчало, – а этой женщине никогда нельзя было угодить, – он тут же отметал, как что-то незначительное.
      Грета изучала миссис Греди, глядя на нее из-под густых ресниц. У Агаты всегда был кислый вид, но сегодня она выглядела так, как будто съела зеленый лимон. Ее лицо сморщилось, как сушеная слива, из-за недовольства на сына, что тот увивался, как дуралей, за такой хрупкой девушкой, которую легко может унести и ветер.
      Но Гретхен подозревала, что в хрупком, на вид, теле невесты Коллина была очень сильная воля. Она улыбнулась про себя. Элли была очень хитрой девушкой. Она сумела соблазнить Коллина и, добившись его таким образом, освободила парня от влияния матери, и, возможно, навсегда. Мудрая девушка сделала из слабохарактерного юноши мужчину, который теперь не вскакивал послушно, чтобы выполнить любое распоряжение матери.
      Чуть позже, сказав «до свидания» Гретхен, они присоединились на кухне к Бену, чтобы выпить чашку кофе с медовым хрустящим печеньем. Бен, бросив взгляд на Агату, спросил у молодых:
      – Когда вы собираетесь пожениться?
      Коллин и его мать заговорили одновременно, но каждый о своем. Агата, огрызнувшись, сказала, что Коллину некуда спешить, а сын, взяв руку Элли, ответил:
      – В конце этого месяца, когда начнется весна.
      – Станет тесно в твоем доме, Агата, не так ли? – спросил Бен лукаво, искоса наблюдая за миссис Греди, – Ведь в вашем доме только две комнаты. Ты будешь мешаться под ногами у молодых днем и ночью – я знаю тебя.
      – Я уже об этом позаботился, – сказал Коллин, – и всего за шесть недель отстроил маме новенький дом. Он находится недалеко, всего в миле от нашего старого дома.
      Агата чуть не задохнулась, услышав это, а Бен и Элли обменялись довольными взглядами. Матери Коллина это, явно, не понравилось. А Коллин, тем временем, продолжал:
      – В ближайшие дни я постараюсь подготовить дом, чтобы мама смогла переехать в него уже через пару недель…
      Тут Агата вскочила, сердито бормоча:
      – Тебе не кажется, что пора уходить и заняться домашней работой?
      Элли выглянула в окно, потом посмотрела на Коллина:
      – А мы можем остаться здесь еще немного. – Она, кокетливо подмигнув, сказала:
      – Я помогу Бену подоить корову.
      Коллин улыбнулся Элли и согласился, что они еще немного могут побыть здесь.
      Глаза Агаты вспыхнули огнем, она шлепнулась снова на стул и не открыла больше рта до конца визита.
      Грета почувствовала себя слегка утомленной, когда шумная компания покинула ее. Она медленно опустила голову на подушку и закрыла глаза. Звук голосов на кухне вскоре убаюкал ее.
      Было уже темно на улице, и в ее комнате на столе горела свеча, как вдруг она проснулась. Когда она открыла глаза, то увидела знакомые широкие плечи, склонившиеся над ней, и Гретхен улыбнулась, протягивая руки, чтобы обнять их.
      Спенсер наклонил свою голову и губами нежно прикоснулся к ее губам. Эти нежные прикосновения очень его возбуждали, и весь день он ходил, с трудом подавляя свои желания. Гретхен была очень слабой, чтобы заниматься любовью. Если бы она только знала, какое он испытывал желание, когда держал ее в объятиях каждую ночь, не смея ничего себе позволить, кроме поцелуя в грудь.
      Когда он поднял голову и провел рукой по ее щеке, Грета прошептала:
      – О, как от тебя хорошо пахнет! – она сделала глубокий вдох. – Сосной и свежестью.
      – Ты пахнешь еще лучше, – Спенсер улыбнулся ей. – Твои волосы благоухают, как розы. Они у тебя шелковистые. – Он запустил пальцы в ее волосы. – И снова такие же красивые, как и до болезни.
      Грета села, откинувшись на спинку кровати.
      – Рано утром приходила Пенси и вымыла мне волосы мылом, которое захватила у Труди.
      Она улыбнулась, и Спенсер спросил:
      – Чему ты сейчас улыбаешься?
      – Тому, что рассказала мне Пенси сегодня утром. Она говорила, что на большом расстоянии от могилы Труди даже птицы не поют и снег растаял на несколько ярдов вокруг. Старая негритянка свято верит, что это огонь ада, который сжигает Труди, проходит сквозь землю, растапливая снег.
      Некоторое время Спенсер задумчиво смотрел на пламя свечи, прежде чем ответить ей.
      – Я слышал, что многие рабы очень суеверны, но иногда они правы в своих суждениях.
      Грета задрожала.
      – Мне кажется, что я никогда не смогу приблизиться к этой страшной могиле и буду обходить ее за пять миль.
      Спенсер не сказал это вслух, но в душе поклялся сделать то же самое.
      Грета тяжело вздохнула и, помолчав немного, спросила:
      – Когда ты собираешься решать, что делать с Пенси? Я, вероятно, не должна вмешиваться в твои дела, но мне трудно быть безучастной к ее судьбе. Она, бедняжка, извелась совсем, думая, что теперь будет с нею. Ей совсем некуда пойти, если ее прогонят.
      – Я пойду в факторию сразу после ужина и поговорю с охотниками. Мы что-нибудь придумаем.
      Гретхен благодарно посмотрела на мужа, желая снова его обнять, но Спенсер поспешно поднялся. «Я ведь тоже не каменный, – сказал он про себя. – Еще несколько таких горячих поцелуев, и я не выдержу и полезу к ней под одеяло, не думая о том, что пока не должен этого делать».
      Спенсер открыл дверь в салун, где трудно было сразу что-то рассмотреть сквозь клубы табачного дыма. Наконец, он увидел друзей, которые выстроились у бара. Они шумно смеялись над тем, что один из них рассказывал им. Он не заходил сюда уже несколько недель, и ему самому было трудно поверить в то, что он больше не скучал по их компании и предпочитал теперь оставаться дома со своей женой.
      «Может быть, я очень постарел», – думал он с усмешкой, потом выкрикнул:
      – Привет, алкоголики!
      Слим освободил место для Спенсера, чтобы тот смог к ним присоединиться.
      – Как ты, Спенси? – шумно приветствовал Якоб Рейли, ставя перед ним бутылку виски и стакан. – Как Гретхен?
      – Спасибо, Яков, уже намного лучше. Конечно, она еще слаба, но с каждым днем состояние ее улучшается.
      – Жаль, что она потеряла ребенка, – заметил один из охотников.
      – Не горюй, браток! Скоро у вас появятся другие дети, – сказал Слим, хлопнув Спенсера по спине.
      – Это Труди виновата в том, что произошло с ней, – проговорил кто-то. – Я видел ее бедную лошадь. Вы и представить себе не можете, как она избила кнутом это животное: на нем не осталось живого места.
      – А куда подевался немой слуга Труди, Картер? Я давно не видел его, – сказал Якоб.
      – Сбежал в неизвестные края, – Спенсер взял бутылку и налил себе в стакан виски.
      – Он ушел не очень далеко, – сказал Слим, – и остановился на ферме Мотт. Сейчас он живет с ними.
      – Это очень странно, – сказал мужчина, сидевший по другую сторону от Спенсера. – Никогда бы не подумал, что Айг когда-нибудь подпустит к своим женщинам другого мужчину.
      – Ты разве не слышал? – удивился Слим. – Этот ублюдок уже мертв. Подхватил пневмонию и за четыре дня скончался. – Он коротко засмеялся.
      – Я не думаю, что его женщины очень горюют. Его невестка без слез рассказывала мне, что Картер прибыл как раз вовремя, чтобы вырыть могилу и похоронить его. Если эти женщины и плакали, то только от радости, – сказал кто-то, и все засмеялись.
      – Так или иначе, Картер живет с этим выводком, – продолжил Слим. – Эльвира просто сияет. Говорили, что они с Картером собираются скоро пожениться.
      – Что с негритянкой? – спросил Якоб. – Она тоже ушла?
      Спенсер отрицательно покачал головой.
      – Нет, она еще пока на ферме Геррод. Вот поэтому я и пришел к вам. Мне нужно посоветоваться с вами, чтобы принять окончательное решение: как поступить с этим старым человеком.
      Все затихли и задумались. Молчание первым нарушил Якоб:
      – Что ты сам об этом думаешь, Спенси?
      Спенсер вздохнул.
      – Когда я впервые узнал, что эта женщина пыталась сделать с моей женой, я хотел убить ее. Потом, когда мне стало известно, что ее заставила пойти на такое преступление Труди, угрожая продать ее внуков и невестку, я сдержался. Только при одной мысли о Труди Геррод у меня мутится разум, и, Бог видит, если бы ее не убила лошадь, боюсь, что меня трудно было бы остановить. Даже если бы я ее не убил, то уж покалечил бы точно.
      – Если мы прогоним эту старую женщину отсюда, ей есть, куда пойти? – поинтересовался Якоб. – Сможет она вернуться к своей семье в Каролину?
      Спенсер покачал головой.
      – Гретхен говорит, что у Пенси такой возможности нет. Как и Пенси, ее сын подневольный человек. Она бы хотела жить с семьей сына, но все зависит от того, как на это посмотрит его хозяин. Она слишком старая, и вряд ли плантатор захочет ее взять.
      – Я думаю, она очень сожалеет о том, что сделала, – размышлял Слим вслух.
      – Да, Пенси очень раскаивается в содеянном, – согласился Спенсер.
      Якоб стукнул кулаком по стойке бара.
      – Я не хочу ее выгонять на мороз, где она в своей рванине сразу окоченеет. А что, если нам вернуть Картера с его новой невестой на ферму Геррод? Все-таки они жили долгое время с этой ведьмой, и, думаю, будет правильным, если все они останутся в ее доме.
      – Ты здорово придумал, Якоб! – поддержал его Слим.
      – Что ты скажешь на это, Спенси?
      – Я согласен с вами, – ответил Спенсер, и судьба Пенси была решена.
      Он попрощался с друзьями и направился домой, где всю ночь ему снова придется сдерживать себя. Он не знал, как долго еще сможет подавлять свои желания, обнимая любимую женщину.
 
      Наступил март, и лед на реке тронулся. Огромные ледяные глыбы устремились вниз по реке, делая опасным для жизни передвижение по воде. Гретхен почти поправилась и была на ногах большую часть времени, редко ложилась днем передохнуть. Дом снова преобразился от прикосновения женских рук, и каждый вечер Спенсера ожидал здесь вкусный ужин, когда тот возвращался с охоты.
      Но Спенсера сейчас в меньшей степени волновало то, как насытить свой желудок. Всякий раз, глядя на Грету, он сгорал от желания обладать ею. Но все было напрасно… Он не видел пока ответного желания в ее зеленых глазах.
      Это случилось однажды ночью, когда Спенсер, войдя в дом, подмигнул Грете озорными глазами, заставив ее сердечко забиться сильнее. Ей хорошо был знаком этот взгляд. Она видела все тот же дьявольский огонек в глазах Спенсера, который всегда загорался перед тем, как он начинал любовную игру.
      «Почему сегодня?» – удивилась она, ощутив внутреннее волнение. Она ведь подготавливала себя к этому еще неделю назад… Вот и сегодня она с тревогой ждала этой минуты, боясь того, что ее тело не совсем окрепло после болезни.
      Гретхен еще не знала о том, что сегодня ее муж по дороге домой навестил Пейшенс. Нервно переминаясь с ноги на ногу и заикаясь, Спенсер пытался задать женщине, выходившей Грету, те вопросы, которые давно волновали его. Эти вопросы касались его интимной семейной жизни.
      Пейшенс весело усмехнулась тому, что Спенсер, всегда обычно такой раскованный, краснел, мучительно подбирая нужные слова, и, наконец, сжалилась над ним:
      – Думаю, настало время прекратить и твои страдания, и страдания Гретхен, – сказала она спокойным голосом.
      Спенсер широко улыбнулся и стал так искренне благодарить ее, что любой, наблюдавший со стороны эту сцену, мог подумать, что эта женщина открыла ему великую тайну.
      Бен пытался поддерживать разговор, когда они втроем ужинали, но он отказался от этого занятия, как только почувствовал, что в ответ на его вопросы Спенсер отвечал либо невпопад, либо слишком коротко, а то и вовсе игнорировал его. Все внимание сына было сегодня сосредоточено на Гретхен.
      Чуть позже, когда Грета убрала со стола и вымыла посуду, она вошла в зал, где сидели отец с сыном. Спенсер нежно посадил ее к себе на колени. Забыв, что Бен сидит всего в нескольких шагах от них, Гретхен обняла его за плечи, и их губы слились в поцелуе. Бен наблюдал за их развлечениями до тех пор, пока рука сына не скользнула под юбку Греты.
      Тут старик сказал, что ему пора идти спать. Он почувствовал, что голубочки начнут заниматься любовью прямо у него под носом.
      Так только дверь за Беном закрылась, Спенсер встал и понес Гретхен в спальню. Он поставил ее на кровать и стал расстегивать пуговицы на ее лифе. Когда платье упало к ее ногам, он стянул с нее лифчик и окинул восторженным взглядом стройное тело.
      Грету охватило страстное желание, когда Спенсер жадными губами припал к груди, захватив набухший сосок, и стал нежно его ласкать. Когда и вторая грудь Греты получила такое же внимание, у нее от удовольствия закружилась голова и в теле появилась такая слабость, что ей пришлось обхватить руками его широкие плечи, чтобы не упасть. Спенсер положил ее на кровать и поспешно снял свою одежду.
      Все на свете для Греты перестало существовать, кроме их двоих, когда крепкое, горячее тело Спенсера соединилось с ней.
      Слабые стоны блаженства много раз за эту ночь доносились с их комнаты. Им хотелось наверстать упущенные часы своего счастья.

Эпилог

       1779 г.
      Пришла весна. Хотя разбросанные клочки снега пока еще задерживались в лесу, трава уже зазеленела на холмах и в долине. Гретхен в ярком цветастом платье сидела на дворе, подставляя свое личико ласковому весеннему солнцу и наблюдая, как муж убирает капканы в сарай. Они пролежат там до следующего охотничьего сезона.
      Она посмотрела на своего круглолицего сына, который бегал по двору, размахивая ручонками. Его звонкий голосок наполнял их маленький уютный дворик.