Не сказав больше ни слова, она резко осадила свою кобылу назад и, сильно хлестнув ее по крупу, заставила встать на дыбы. Бедное животное заржало от боли. Резко дернув поводьями, она поскакала в сторону, противоположную той, куда направлялась раньше.
– Надеюсь, когда-нибудь она сбросит тебя и растопчет, – прошептала Пейшенс, подгоняя своего старого мула и заставляя его двигаться быстрее.
Труди так грохнула дверью своего дома, что та, ударившись о стену, чуть не слетела с петель.
– Эй ты, черномазая сволочь, старая, вонючая сука, ты где? – рычала она, хлеща кнутом вокруг себя.
– Я здесь, мисси. – Негритянка сидела на своей подстилке в углу у камина. Она задрожала от страха, увидев в руках хозяйки большой кнут.
Труди решительно шагнула к ней, пристально глядя на скорчившееся от страха тело.
– Как далеко в лес вы отнесли эту паршивку Эймс?
Негритянка испуганно отползала от разъяренной хозяйки до тех пор, пока не уперлась в стену.
– Картер оттащил ее далеко в лес, мисси, – она дрожала, – очень далеко от вашего дома.
– Идиот, он отнес ее не слишком далеко, – свистнув, хлыст опустился на костлявые плечи старой женщины.
В то время, как старушка растирала горевшую спину и ее лицо перекосилось от боли, Труди продолжала орать:
– Спенсер нашел ее и принес в дом отца.
Негритянка поспешила опустить глаза так, чтобы хозяйка не заметила облегчения, которое промелькнуло в них. От радости, что Труди не знает о том, что эта работа ее и Картера, она даже перестала ощущать боль. Она благодарила Бога и того человека, который догадался солгать этой мегере.
– Иди, вытащи этого осла из кровати и свари мне кофе, – приказала Труди. – Мне надо немного подумать. Эта зеленоглазая пигалица получила грудную лихорадку, так что еще есть шанс избавиться от нее.
Негритянка быстро свернула свою подстилку и последовала за женщиной, которую боялась и ненавидела каждой клеточкой своего существа. Она быстро сварила ароматный кофе, щедро положив туда сахара и налив молока, и замерла за спиной сидевшей на стуле хозяйки, ожидая приказаний.
Труди глубоко задумалась. Она молча пила кофе и скользила по комнате рассеянным взглядом. Старушка догадывалась, что сейчас в этой голове бродят недобрые мысли. То, что она задумала очередную подлость, негритянка ничуть не сомневалась. Она знала это твердо. Это было видно по злому прищуру этих глаз и сжатым в ниточку губам. Она покачала головой, думая о бедной Грете Эймс.
Наконец, Труди резко поднялась, опрокинув стул.
– Иди и приведи сюда Картера, – приказала она, расстегивая лиф платья и без малейшего стыда выставляя свои огромные пухлые груди.
Картер спал, когда рабыня тихонько вошла в его комнату. Только перед рассветом слуга вернулся в свою хибару и теперь отдыхал. Старушка осторожно тронула его за плечо. Мужчина мгновенно подскочил и вопросительно уставился на вошедшую, молча спрашивая, не узнала ли Труди, что это он отнес девочку домой.
– Она ничего не знает, – поспешила успокоить его негритянка. – Дай Бог здоровья тому, кто сказал этой змее, что это Спенсер Эйткинс нашел ее в лесу и принес домой. А теперь вставай. Жирная сука опять в охоте.
Облегченно вздохнув, Картер отбросил в сторону одеяло. Он уже не боялся, что хозяйка побьет его кнутом, если он не сумеет ее удовлетворить. Он понял, что у этой безжалостной женщины есть более страшные способы, чтобы наказать неугодных ей людей.
Глава 22
Глубокая, безлунная ночь уже опустилась над долиной, когда Спенсер, поскрипывая снегом, подходил к дому. Еще издалека он увидел путеводный свет свечи в окне и радостно заулыбался. Все было, как в старые добрые времена, когда отец поджидал его с очередного обхода.
Спенсер страшно устал. Мало того, что прошлую ночь ему так и не довелось прилечь, так и наступивший день был не легче ночи. Он буквально выбился из сил, стараясь проверить не только свои капканы, но так же захватить еще и линию отца. Его спина ныла под тяжестью добычи, которую он тащил. Подходя к родному крыльцу и снимая надоевшие лыжи, он надеялся, что Грете стало немного полегче и Бен больше на него не сердится, а значит, наверняка, приготовил к его приходу целый кофейник ароматного и горячего напитка.
Охотник даже не успел скинуть на землю промерзшие тушки животных, когда старик открыл двери. Свет, падающий из кухни, осветил крыльцо.
– Да, видок у тебя еще тот, – сказал Бен, – ты выглядишь таким усталым и промерзшим. Заходи быстрее в дом и садись поближе к огоньку. Отогрейся. А я пока поставлю ужин на стол.
– Как Грета? – тревожно спросил Спенсер, снимая куртку и мокрые штаны.
– Вроде, уже не горит, но Пейшенс сказала, что радоваться рано. Ближе к ночи жар, скорее всего, вернется. За весь день она так и не пришла в сознание. Только однажды очнулась, но только на минуту.
– Она что-нибудь говорила? – молодой мужчина очень надеялся, что она хотя бы спросила о нем, но потом, горько усмехнувшись, решил, что скорее всего, она опять его ругала в бреду.
– Нет, она вообще не разговаривала. Просто улыбнулась мне и опять впала в забытье.
– Я хочу на нее взглянуть. Все равно пока еще не накрыто.
– Иди, иди. Я мигом, у меня все будет готово через пару минут.
Спенсер устало опустился на стул, стоящий возле кровати. Положив свои большие руки на колени, он слегка наклонился вперед, внимательно рассматривая до боли знакомое лицо, такое прекрасное во сне. Конечно, оно было еще краше, когда дивную белизну ее личика освещали изумрудно-зеленые глаза, метавшие молнии ярости, стоило ему появиться поблизости. Губки, которые он так любил целовать, запеклись и потрескались. Но, что бы ни случилось, для него она всегда будет самой прекрасной женщиной на свете. Он вспомнил, как вчера чуть не лишился рассудка, когда Картер принес ее из леса, едва живую.
«Что бы было со мной, если бы она умерла? – невольно задавал он себе непростой вопрос. – Был бы я способен пережить ее потерю?»
Он вдруг понял, как она стала ему дорога. Его маленькая упрямица! Нет, вряд ли бы он смог жить после ее смерти. Спенсер не сомневался, что в тот же миг, когда бы остановилось сердечко Греты, его собственное – разорвалось бы в клочья от горя.
«Ну вот, наконец-то у тебя хватило мозгов, чтобы признаться, что ты любишь ее», – как ни странно, его внутренний голос не насмехался, как обычно.
Помолчав несколько минут, он неожиданно сам себе ответил вслух:
– Да, я люблю ее. И даже слишком сильно, но мне бы не хотелось, чтобы она перевернула мою жизнь вверх тормашками, только поэтому я сопротивлялся.
«Глупец! Может быть, тебе понравится такая жизнь гораздо больше, чем ты можешь себе представить. И потом, ты что, забыл? Ведь скоро ты станешь отцом».
– Да, это так, – Спенсер блаженно улыбнулся и понял, что с огромным нетерпением ожидает этого события. Он постарается стать хорошим отцом, таким, как старый Бен. Его ребенок сможет им гордиться.
Мужчина нежно отвел медный локон, который непокорно упал на лоб Греты.
– Неужели ты действительно не хочешь выйти за меня замуж, моя милая девочка? Упрямая мисс Грета Эймс.
Он был уверен, что не захочет. Да и что он сделал такого хорошего, чтобы она согласилась? Преследовал ее, словно животное. Не желал ничего знать, соблазняя ее. Пожалуй, придется долго ее упрашивать и уговаривать, чтобы она поверила ему и согласилась. В этом он не сомневался.
– Стен, ужин уже на столе.
Спенсер встал и потянул усталые мышцы.
– Она выглядит сегодня намного лучше, как ты считаешь?
– Верно, – согласился старик. – Только Пейшенс говорит, что выздоровление будет долгим. Она говорит, что мы должны кормить ее получше. Девочке надо набраться сил, а для этого ей надо много мяса. И, конечно, молока, чтобы малышу, которого она сейчас носит, тоже было хорошо.
– Грета получит свежего мяса столько, сколько ей будет нужно, – усмехнулся Спенсер. – Но я даже не представляю, что делать с молоком. Думаю, что смогу ходить к Пейшенс по вечерам и брать молоко у нее.
– Тебе не придется этого делать. Она сама завтра приведет сюда, к нам, одну из своих коровенок. Надеюсь, что еще не совсем забыл, как их доят.
Бен вышел из спальни, посмеиваясь. Спенсер неохотно последовал за ним. Пока сын нехотя ковырялся в тарелке с бифштексом, старик сказал:
– Ты пока ешь, а я отнесу твою добычу в сарай и сниму с них шкурки.
– Отец, ты уверен, что твои руки справятся с этим? – спросил Спенсер с беспокойством.
– Будь спокоен. После того, как я перестал выходить на холод, мои пальцы стали немного сгибаться. Как поешь, сходи посиди с Гретой. Я могу задержаться, поэтому сам дай ей пару ложек того отвара, что стоит в маленьком стакане на столе. И смотри, чтобы она не раскрывалась.
Спенсер кивнул, наблюдая, как старик натягивает меховую куртку. Он понимал, что отцу нравилось выполнять хоть небольшую часть их работы. Это позволяло ему не чувствовать себя бесполезным иждивенцем.
Молодой мужчина просидел у постели Греты уже с четверть часа, когда она беспокойно заворочалась, стараясь сбросить с себя теплое одеяло.
«Опять у нее поднялся жар?» – обеспокоенно подумал он, наклоняясь над девушкой и дотрагиваясь рукой до ее полыхающей щеки.
Внезапно ее тело замерло, и он сидел не дыша, боясь спугнуть счастливую улыбку, которая появилась на измученном лице. Грета потянула его за руку, удобнее устраиваясь своей щекой на его широкой ладони и, успокоившись, затихла. Он не был до конца уверен, но ему показалось, что она произнесла его имя. Во всяком случае, его присутствие, кажется, успокоило ее, и он решил не двигаться. Свободной рукой он ласково погладил ее по непослушным кудряшкам и ощутил, что его плоть осталась совершенно спокойной. Его член не напрягся, как это бывало раньше. У него больше не было голодного желания забраться к ней в постель, чтобы взять ее податливое тело. Теперь он хотел лишь заботиться о ней, стремясь, чтобы она выздоровела как можно быстрее. И, конечно же, он хотел жениться на ней.
Через час, когда Бен вошел в комнату, он застал там мирную картину. Щека девушки покоилась на ладони Спенсера, который тоже уснул, неловко приткнувшись головой на край подушки. Черные волосы сына перемешались с рыжим золотом волос Греты. Старик долго смотрел на спящую пару, и его взгляд потеплел. Он уже и перестал надеяться, что его непутевый сын когда-нибудь полюбит. Но теперь, глядя на молодых людей, он понял – чудо случилось. Спенсер влюбился. Он тихо подошел к Спенсеру и осторожно потряс его за плечо.
– Грете пора принимать лекарство, сынок.
Спенсер мгновенно проснулся. Очумело потряс головой и нежно посмотрел на девушку.
– Она спит так сладко, что даже жаль ее будить.
– Понимаю, но Пейшенс сказала, что отвар надо давать строго через четыре часа, – он протянул Спенсер стакан с бордовой жидкостью.
Спенсер осторожно высвободил свою руку, и она тут же беспокойно задвигалась, шаря руками по подушке. Бену потребовалось много времени, чтобы успокоить ее и заставить выпить целебную настойку. Когда он положил ее голову на подушку, Грета снова погрузилась в горячечный бред, проклиная миссис Феддерс и Труди. В ее голосе было столько горечи, что Спенсер удивленно покачал головой.
– Похоже, она не очень любит этих двух женщин. Не так ли, отец? – он вопросительно посмотрел на Бена.
– Можешь мне поверить, для этого есть причины, – смущенно пробормотал старик. – Хочешь, я посижу с ней немного, а ты пойди поспи хоть чуть-чуть. Ты неважно выглядишь. Вон какие круги под глазами.
Спенсер посмотрел на измученное лицо отца.
– Нет. Лучше ты пойди и приляг. Ты же просто валишься с ног. Во всяком случае, Пейшенс обещала прийти, чтобы присмотреть за Гретой ночью.
Они устало сидели, не желая покидать мечущуюся в бреду девушку. Немного подумав, Спенсер предложил:
– Мы не можем злоупотреблять добротой Пейшенс. Нам надо найти женщину, которая смогла бы переехать к нам на некоторое время и поухаживать за Гретой.
– Ну, что ж, думаю, ты прав. Завтра мы подумаем над этим.
Спенсер кивнул, соглашаясь, и, бросив последний взгляд на девушку, пожелал отцу спокойной ночи и поднялся по лестнице в мансарду.
Через три часа, когда уже близился зимний рассвет, Картер с радостью покинул кровать Труди и поплелся в свою хижину. А женщина осталась одна, не в состоянии заснуть. Ее тревожные, черные мысли были целиком заняты Спенсером и Гретой. Вот уже три дня, как она каждый день приезжала к зимовью молодого охотника, но так и не находила ни одного следа, который бы указывал на то, что жилье посещали.
– Дьявол, – выругалась она, гневно ударив кулаком по пухлой подушке, как раз в то место, где еще недавно лежала голова Картера. – Я должна знать, что происходит. Может быть, Спенсер действительно играет в любовь с этой рыжей ведьмой, а может, просто возвратился домой, чтобы помочь своему занудному папаше. Говорят, старикан теперь ни на что не годится, и Спенсеру приходится проверять еще и его ловушки.
Внезапно она вскочила. Ей в голову пришла великолепная идея. Она пошлет свою старую негритянку якобы для того, чтобы та помогла присмотреть за больной мисс Эймс. Старуха сможет разузнать, что действительно происходит в доме Бена и выяснит, какие отношения связывают Спенсера Эйткинса и эту маленькую ведьму.
Труди выскользнула из теплой постели и начала торопливо одеваться. Если она поспешит, то сможет захватить Спенсера прежде, чем он отправится в обход своих охотничьих полос.
Она покинула дом, злобно грохнув дверью, нимало не заботясь о том, что может разбудить старую негритянку, тихонько лежавшую в углу на своем тонком соломенном матраце. В сарае она сама оседлала свою лошадь, что делала крайне редко. Обычно Картер готовил для нее лошадь, но сейчас она не хотела терять ни одной секунды, а чтобы разбудить спящего слугу, надо было время.
Розовый рассвет едва окрасил восток, когда Труди уже подъезжала к дому Бена. Спенсер как раз спускался с крыльца, готовый, как обычно, начать свой ежедневный обход. У него было приподнятое настроение, но, увидев женщину, он невольно помрачнел.
– Что это ты тут делаешь в столь ранний час? Или ты стала изменять своим привычкам? – резко спросил Спенсер, имея в виду то, что обычно Труди не поднималась раньше десяти часов.
– Мне хотелось застать тебя до того, как ты уйдешь в лес, – Труди тяжело спрыгнула с лошади и, вихляя толстыми бедрами, вплотную приблизилась к охотнику. – Говорят, у вас заболела девушка. Вот мне и пришло в голову, что старому Бену может понадобиться помощь, чтобы присматривать за больной.
Голос Спенсера буквально сочился сарказмом, когда он сказал:
– Мне с трудом верится, что ты горишь желанием помочь Грете. Можешь даже не отвечать, ведь я то знаю, как ты ее ненавидишь.
– Ну, это не совсем так, – она изо всех сил пыталась придать своему голосу мягкость. – Просто, скажем так, я ей не очень-то доверяю. Кроме того, она так навсегда и останется в этих местах «пришлой».
– Она чужая только для тебя. Все остальные успели ее полюбить и знают, что Грете можно доверять.
– Хорошо, может, ты и прав, – Труди нетерпеливо махнула рукой. – Я пришла сюда в этот собачий мороз для того, чтобы предложить тебе помощь старой негритянки. Можешь взять ее на столько, на сколько будет нужно. Старая карга неплохо умеет ухаживать за больными.
– Это с твоей стороны очень любезно, Труди, – голос Спенсера немного смягчился. – Пейшенс уже устала, сидя с Гретой все ночи напролет, да и отец не в том возрасте, когда можно круглосуточно сидеть у постели больной. А я должен проверять капканы.
– Так я пришлю негритянку этим утром, – Труди вплотную приблизилась к мужчине и, похотливо облизывая свои красные губы, положила пухлую руку ему на грудь. – Мне так не хватает тебя, Стен, – промурлыкала она. – Когда же ты вернешься в свой дом?
– Трудно сказать, – Спенсеру не хотелось ей говорить, что он очень надеялся никогда больше не возвращаться туда.
Если дела пойдут так, как он хочет, то все свои оставшиеся дни он проведет вместе с зеленоглазой девушкой в доме отца, где он родился и вырос, и где, дай-то Бог, вырастут его дети.
– Я так надеюсь, что ты здесь не задержишься надолго, – скулила Труди, в то время как он старался отстраниться от нее. – Прошло так много времени с тех пор, когда мы с тобой были вместе.
«Ха, – насмешливо думал Спенсер. – Уж я-то, как никто другой, знаю, что тебе не составит труда найти мужика и затащить его в постель. Готов поспорить, что не прошло и двух часов, как кто-нибудь для тебя постарался».
Вслух же он произнес:
– Отец будет очень благодарен за помощь.
С этими словами он поспешил сойти с крыльца, и прежде чем недовольная женщина успела что-то сказать, уже удалялся по протоптанной в снегу тропинке.
Труди злобно смотрела ему вслед, ее лицо исказила ярость. Краем глаза она заметила, как шевельнулась слегка приподнятая шторка на кухонном окне. Этот ненавистный старикан опять шпионит за ней. Она выругалась про себя и, развернувшись, отправилась к стоящей неподалеку лошади. Грузно плюхнувшись в седло, она свирепо ткнула шпорой в бок кобылы и стремглав понеслась прочь.
– Все еще преследуешь его, грязная проститутка? – с досадой сплюнул Бен, глядя вслед удаляющейся всаднице. – Ничего у тебя не получится. Можешь хоть треснуть от злости. – Старик опустил шторку и поспешил к больной.
Вернувшись домой, Труди дала выход своей ярости и гневу. Кипя от ненависти, она влетела на кухню.
– Эй ты, черномазая скотина, живо приготовь мне завтрак, – заорала она на покорно стоящую старушку. – А потом отправляйся в дом этого старика Эйткинса. Ты будешь жить у них до тех пор, пока эта новая шлюха Спенсера полностью не поправится.
Негритянка постаралась не подать вида, насколько была удивлена. Она молча принялась выставлять на стол бекон с яичницей и горячие пироги. С набитым ртом Труди невнятно проговорила:
– Ты будешь моими глазами и ушами. Я хочу, чтобы ты внимательно наблюдала за всем, что там происходит. Будешь подслушивать, о чем говорит Спенсер и эта маленькая дрянь. А потом все сообщишь мне. Я каждый день буду ждать тебя на краю леса сразу, как только стемнеет. Будешь притворяться, что тебе надо выйти в туалет.
Она схватила черную рабыню за волосы и притянула к своему лицу.
– И попробуй только что-нибудь утаить от меня. Если ты попробуешь это сделать, то я нарежу полосы из кожи на твоей спине.
– Я все сделаю, как вы говорите, мисси, – негритянка испуганно сжалась под ее жестоким взглядом. Старая женщина знала, что хозяйка выполнит свою угрозу, не задумываясь ни на минуту.
– Так-то лучше. А теперь собери свои вонючие шмотки и быстро отправляйся.
Старой женщине не понадобилось и пяти минут, чтобы собрать свои скудные пожитки. Платье, рубаха да пара шерстяных штанов были быстро засунуты в старый мешок. Сверху она положила сломанный гребешок, который давно уже выбросила Труди. Старушка натянула на свои костлявые плечи тонкую, всю в заплатах, куртку и покрыла голову старым потертым шарфом.
– Я готова, мисси, – робко произнесла она, испуганно поглядывая на продолжающую завтракать Труди.
– Налей-ка мне еще чашечку кофе и может убираться.
Рабыня исполнила приказ и стала у стола, нервно теребя край котомки. Хозяйка гневно посмотрела на нее и раздраженно спросила:
– Что еще? Какого черта ты здесь околачиваешься?
– Разбудить Картера, чтобы он оседлал для меня мула?
– Что? Вот еще новости. Тебе будет полезно пройтись пешочком и подышать свежим воздухом.
– Да, мисси. Мне это будет полезно, – послушно пролепетала старушка.
Незаметно вздохнув, она вышла из дома. Ей предстояло пройти почти три мили по трескучему зимнему морозу.
– Ничего, – подбодрила она себя. – Я справлюсь.
У Бена даже челюсть отвисла, когда, открыв дверь на робкий стук, увидел съежившуюся фигурку негритянки.
«Бедная старушка, она же еле жива от холода», – сочувственно подумал он, беря ее за высохшую руку и проводя в дом.
– Иди сюда, поближе к огню.
Он провел ее прямо на кухню, поближе к камину, где весело трещал поленьями огонь. Глядя на ее ветхую одежонку и помогая раздеться, старик грустно покачал головой. Сразу бросалось в глаза, что драные перчатки почти не прикрывали ее озябших рук, а башмаки были настолько изношены, что Бен бы не удивился, окажись, что у них не было подметок.
– Что привело тебя сюда в такую холодину? – Он посадил ее на кресло-качалку – самое удобное сиденье для старых костей.
– Мисси Труди прислала меня сюда, чтобы я позаботилась о вашей девочке. Мистер Бен, она сказала, что я должна оставаться здесь до тех пор, пока мисси Грета не сможет стать на ноги. – Она посмотрела на ошеломленного Бена. – С вами все в порядке?
– Это же просто замечательно, миссис… как ваше имя?
– Моя мать называла меня Пенси, но меня уже много лет никто так не называл.
– Хорошо, мы будем называть тебя Пенси, пока ты будешь жить у нас. Грете нужен постоянный уход, и, честно говоря, мы просто сбились с ног.
– Я займусь этим, мистер Бен, – Пенси приготовилась вскочить с кресла.
– Нет нужды так спешить, – старик снова усадил ее на место. – Грета сейчас спит. Ты пока посиди здесь и обогрейся, а я принесу тебе горячего кофейку.
– Ой, нет! Я пойду, – она опять попыталась встать. – Получается, что вы прислуживаете мне.
– Значит, настало время, чтобы кто-то сделал это, – Бен лукаво улыбнулся. – Ты завтракала? А то у меня еще остался кусок бекона, который я жарил Спенсеру. Понадобится всего несколько минут, чтобы зажарить пару яиц.
– Большое спасибо, я еще не завтракала. Мисси Труди сказала, чтобы я немедленно отправлялась к вам.
– Тебе сколько штук? Двух хватит?
– Ой, это даже много. Мистер Бен, вы действительно хотите мне их дать?
– Не сомневайся. Я, правда, не очень хороший повар, но яичницу готовлю неплохо.
Позднее, когда Пенси поела, и они неспешно потягивали кофе у камина, Бен сказал:
– Ты не волнуйся, я приготовлю тебе хорошую постель, прямо в комнате Греты. Сначала мы положим на пол толстый соломенный тюфяк, а сверху – перьевой. Как ты думаешь, тебе будет удобно? Ты уж извини, но у нас больше нет кроватей.
Старая негритянка невольно подумала о тоненьком слое прелой соломы в углу кухни Геррод, которая свободно проходила через ее ветхую одежду и колола все тело. Спать на перьевом матраце всегда было ее несбыточной мечтой.
– Это будет просто прекрасно.
Вскоре они услышали, что Грета забеспокоилась на своей кровати, и старик провел Пенси в ее комнату. Жара не было, и девушка, широко раскрыв глаза, вопросительно посмотрела на негритянку, затем перевела вопрошающий взгляд на Бена, как бы требуя объяснения. Старик осторожно присел на край кровати.
– Грета, милая, познакомься – это Пенси. Она работает у Труди, но сейчас пришла сюда, чтобы позаботиться о тебе.
– Это очень любезно с твоей стороны, Пенси, – прошептала девушка, протягивая ослабевшую руку, которая стала совсем худенькой и невесомой за время болезни. – Мне кажется, Пейшенс вздохнет с облегчением. Теперь ей не надо будет тащиться в такую даль, да еще на ночь глядя.
Пенси стояла, потрясенная тем, что белая госпожа протянула ей свою руку, почти не слушая объяснений Бена, который рассказывал ей, что было в этих бутылочках на столе.
– Ей больше не нужно лекарство от жара, – сказал он, указывая на маленький стакан. – А вот это давать надо постоянно от отека в легких.
Пенси закивала головой. Посмотрев на девушку, старушка спросила:
– Ты голодна, дитя?
– Кажется, да. – Грета вдруг неожиданно почувствовала голод. – Как ты думаешь, могу я съесть что-нибудь, кроме бульона. – Она озорно блеснула глазами. – Мне кажется, что за эти дни я выпила целое ведро говяжьего бульона.
– Но он зато вернул вам силы, мисси.
Рука Бена ласково взъерошила ее волосы.
– Между прочим, это был не только говяжий бульон. В первый же день Спенсер долго выслеживал оленя, и в ту ночь у тебя был бульон из оленины. А вчера он специально для тебя подстрелил зайца.
Грете очень понравилось, что Спенсер так о ней заботился. Он сделал это лично для нее. Она смутно припоминала, как он говорил ей нежные и ласковые слова, касаясь своей ладонью ее лица. Она нахмурила брови. А может быть, ей все это только приснилось?
Но визит отца и сына этим же вечером был явью. Бен и Спенсер вошли в ее комнату и спокойно сообщили ей, что она и Спенсер должны весной пожениться.
Глава 23
От удивления ее глаза, казалось, превратились в блюдца. Она недоуменно таращилась на обоих мужчин и быстро замотала головой, бурно протестуя:
– Нет, ни за что! Этого не будет.
– Прекрати! – жестко приказал Спенсер. Его мужское самолюбие было сильно уязвлено. Как он и предполагал, она не желала выходить за него замуж. – Тебе нельзя нервничать, а то снова поднимется температура.
– Он прав, милая, – Бен присел рядом с ней и ласково взял ее исхудалые руки в свои, – в таком положении – это единственный выход.
– Нет, – неистово закричала девушка. – Бен, миленький. Мы с тобой сами сможем вырастить моего ребенка. Пойми, я ни за что не свяжу свою жизнь с пьяницей и бабником. Или ты не знаешь, как его называют? «Кентуккский кобель». – Слезы бурным потоком хлынули у нее из глаз, прокладывая по щекам две блестящие полоски. – Знаешь, я всегда мечтала о том дне, когда выйду замуж. Но за такого мужчину, который будет любить только меня и наших детей, а не будет заглядывать под каждую юбку. Я или выйду замуж за человека, которого буду безмерно любить и уважать, или не выйду совсем.
– К черту твои рассуждения, Грета Эймс! – прорычал Спенсер, устав оттого, что она постоянно обзывала его кобелем. Он был не лучше, но ведь и не хуже многих одиноких мужчин. Только гордость удерживала его оттого, чтобы признаться ей, что не был с женщиной с того самого дня, когда осенью прокрался к ней прямо в дом. Правда, пару раз он пытался, да только ничего путного из этого не вышло.
– Послушайте, леди, – рявкнул он решительно, – нравится вам это или нет, но мы поженимся, как только придет весна. Моего ребенка никто не посмеет назвать ублюдком, как бы ты не воротила свой нос от его отца.
Девушка продолжала упрямиться, не желая признавать правоту Спенсера, и тогда старый Бен сказал примирительно:
– Если не хочешь, можешь не делить с ним супружескую постель, но ты должна дать малышу его имя. Это твой долг, милая.
– Слава Богу за это небольшое одолжение, – прошипела Грета, зло усмехаясь.
Лицо Спенсера исказилось болью от ее неприкрытого сарказма. Он пристально посмотрел на девушку, но вдруг резко вскочил и выбежал из комнаты, едва не сбив Пенси, которая стояла, приложив ухо к двери.
– Хорошо, милая! И что же ты предлагаешь? – тревожно спросил Бен, после того, как послышался стук захлопнувшейся входной двери.
Девушка смиренно вздохнула. Ей вспомнился приют. И дети, которые не имели отцов. Ей вспомнилось, как они страдали, когда все вокруг дразнили их и обзывали ублюдками.
Ей не хотелось, чтобы ребенок, который у нее родится, испытывал подобный позор.
– Думаю, другого выхода нет, – наконец, вынуждена была признаться она. – Но, как ты сказал, это будет не настоящая свадьба. Спенсер может продолжать жить и гулять точно так же, как и до свадьбы.
– Мне кажется, что ты будешь приятно удивлена, девочка. Я уверен, что мой сын будет верен своим клятвам, которые даст, когда придет весна.
Она не стала спорить со стариком, но в глубине души была твердо уверена, что скорее Огайо повернет свои воды вспять, чем Спенсер Эйткинс откажется от своих гнусных привычек.
Старая Пенси стояла под дверью и слышала каждое слово, произнесенное в комнате. Она широко улыбалась. Теперь с Труди Геррод случится припадок, она долго будет биться в истерике, когда услышит эту новость. Негритянка представляла, с какой радостью она скажет это жестокой хозяйке, даже если после ее изобьют хлыстом за дурные вести.
Грета чувствовала себя слабой и опустошенной, когда, сидя на краю кровати, позволила Пенси возиться со своими спутанными волосами. Старая негритянка бережно и ласково раздирала спутанные пряди, которые образовались за неделю, пока она лежала в постели.
Девушка печально посмотрела на свои руки, которые безжизненно лежали на подоле ее лучшего платья, которое она до этого одела только раз, на вечер Шелушения Кукурузы. Всего через час она станет нелюбимой женой Спенсера Эйткинса.
Это было для всех большой неожиданностью, когда оказалось, что кочующий священник Реверенд Апплегейт попал в метель и все это время оставался в домике вдовы Рассел. Никто бы этого так и не узнал, если бы не любопытный индеец, который случайно заглянул в окно с тяжелыми шторами, которые были неплотно задернуты. В комнате он увидел мужчину, сидящего перед камином в уютном домике у вдовы. Индеец не утерпел и рассказал об этом Слиму Петерсу на следующий же день. А тот, в свою очередь, передал удивительную новость Спенсеру.
В тот же вечер Спенсер, не теряя времени даже на ужин, спешно собрался и поскакал за десять миль к дому вдовы Рассел и привез священника к себе домой. Пейшенс, пришедшая проведать Грету, уже собиралась уходить, когда примчался возбужденный Спенсер и попросил ее быть свидетелем на их с Гретой свадьбе. Со стороны сына свидетелем стал, конечно же, Бен.
Девушка задумчиво прикусила нижнюю губу, думая о годах, которые ожидали ее впереди, и в течение которых Спенсер изо дня в день будет разбивать ее сердце. Он как был, так и останется буйным, необузданным повесой. Никогда он не оставит привычки волочиться за любой юбкой. Нет, никогда не стать ему таким мужем, о котором она мечтала.
Раньше Грета надеялась, что за время, которое осталось до весны, ей удастся уговорить Бена отказаться от этого союза, который принесет им обоим только неисчислимые страдания. Ей казалось, что, если как следует подумать, то можно найти какой-нибудь другой выход помимо женитьбы.
