Это было, как если бы она глядела на выцветший гобелен, на котором некоторые фигуры все еще остаются яркими. Самой яркой из всех, подтверждая положение Одраде близко к креслам управляющих Орденом, была ее способность отсекать детали и извлекать удивительную сердцевину любого конфликта. Эта была форма того, что являлось опасным атридосовским предвидением внутри нее. Использование этого скрытого таланта, было тем, что настораживало большинство оппозиции, и был единственный довод, что Тараза знавала ее наибольшую весомость. То, что работало глубоко под поверхностью, его скрытые передвижения, обозначаемые только внешними всплесками беспокойства, вот что было проблемой!
      - Использовать ее, но быть наготове ее устранить, - доказывала Тараза. - Нам все еще будет нужно большинство ее потомства.
      Тараза знала, что может положиться на Лусиллу... если, конечно, Лусилле удалось найти убежище где-то вместе с Тегом и гхолой. Различные убийцы обитают в Оплоте на Ракисе, разумеется. Оружие, может быть, скоро запущено в действие.
      Тараза испытала внезапное внутреннее смятение. Иные Памяти рекомендовали наивысшую осторожность. Никогда больше не терять контроль над линиями скрещивания! Да, если Одраде избегнет попытки ее устранить, то она будет отчуждена навсегда. Одраде является полной Преподобной Матерью и некоторые из них должны до сих пор оставаться в Рассеянии, не среди Преподобных Черниц, которых наблюдал Орден... но все же...
      Никогда больше! Таков был лозунг всей оперативной работы. Никогда больше нового Квизатца Хадераха или еще одного Тирана.
      Контролируй порождающих, контролируй их потомство.
      Преподобные Матери не умирают, когда умирает их плоть. Они погружаются все глубже и глубже в самую живую сердцевину Бене Джессерит, пока их случайное назидание и даже их бессознательное наблюдение не становится частью продолжающегося Ордена.
      "Не наделай ошибок с Одраде!"
      "Я знаю, что ты думаешь обо мне. Дар, с твоим "ограниченным теплом", направленным на подругу старых школьных дней. Ты думаешь, что я потенциально опасна для Ордена, но что я могу быть спасена от себя самой наблюдательными друзьями".
      Тараза знала, что некоторые из ее советниц разделяют мнение Одраде, тихо слушая и придерживая свои суждения. Большинство из них до сих пор следуют руководству Верховной Матери, но многие знают о диком таланте Одраде и распознали ее сомнения. Только одно удерживает всех Сестер в узде - и Тараза не пыталась самообманываться на этот счет.
      В основе всех действий любой Верховной Матери - глубочайшая верность Ордену. Ничто не должно поставить под угрозу дальнейшее существование Бене Джессерит, даже она сама. В ее точном и резком самосуждении Тараза объясняла свою связь с продолжающейся жизнью Ордена.
      Явно нет непосредственной необходимости устранять Одраде. И все же, Одраде сейчас слишком близко к центру замысла с гхолой, и любая мелочь может навести ее на понимание всего целиком, с ее-то изощренной восприимчивостью. Большая часть неоткрытого ей скоро станет известной. "Манифест Атридесов" - это почти игра наугад. Одраде, истинный создатель Манифеста, могла только достигнуть более глубокого прозрения, составляя этот документ, но сами слова были наивысшим препятствием для откровения.
      Вафф это оценит, знала Тараза.
      Отвернувшись от темного окна, Тараза вернулась к своему песьему креслу. Момент главного решения - идти или не идти - можно и отсрочить, но промежуточные шаги следует предпринять. Она набросала в своем уме послание и изучила его, Отправляя распоряжение Бурзмали. Любимый ученик башара должен быть запущен в действие не так, как хочет Одраде.
      Послание Одраде было совершенно простым по сути:
      "Помощь в пути. Ты на сцене, Дар. Где дело касается безопасности Шиэны, используй собственный разум. Во всех других делах, которые идут вразрез с моими приказами, проводи мой план".
      Вот оно. Так тому и быть. У Одраде есть инструкции, главные наставления, которые она примет как "план", даже если разглядит недостатки модели. Одраде будет повиноваться. "Дар", чудесный штришок, подумала Тараза. Дар и Тар. Это отверстие к ограниченному теплу Одраде не будет хорошо защищено от направления Дар и Тар.
      На длинном столе справа сервировано жаркое из зайца пустыни в соусе сепеда. Другие яства, по часовой стрелке от дальнего коника стола справа: сирианский апломаж, чакка под стеклом, кофе с меланжем (обратите внимание на ястреба Атридесов на электрокофейнике), пот-а-ойе, и, в хрустальной булутанской бутыли искристое келаданское вино. Обратите внимание на древний опознаватель ядов, скрытый в канделябре.
      Дар-эс-Балат. Путеводитель по музейной экспозиции
      Тег нашел Данкана в крохотном обеденном алькове, отходящем от маленькой кухоньки не-глоуба. Задержавшись на подходе к алькову, Тег внимательно присмотрелся к Данкану: они здесь уже восемь дней, и парень, похоже, наконец оправился от той странной ярости, что охватила его, когда они вступили в переходник не-глоуба.
      Сперва они оказались в неглубокой пещере, где стоял мускусный запах местного дикого медведя. Задняя стена пещеры не была цельной скалой, хотя могла бы обмануть любого исследователя. Крохотный выступ в скале был тайным ключом, вход отворялся, если знать этот ключик или случайно наткнуться на него. Поворот - и полностью открывалась задняя стена пещеры.
      Переходник, которой автоматически освещался ярким светом как только наглухо закрывался вход позади, на стенах и потолке был покрыт изображениями грифонов Харконненов. Тег потрясенно подумал о Патрине, случайно наткнувшемся и впервые попавшем в это место (шок! трепет! восторг!), и упустил из вида реакцию Данкана, заметив ее только тогда, когда тихий рык заполнил закрытое пространство.
      Данкан остановился и рычал (это было почти стоном), кулаки стиснуты, взгляд прикован к грифонам Харконненов на правой стене. Выражения ярости и смятения поочередно брали верх на его лице. Он взметнул кулаки и, ударив ими вырисовывавшиеся фигуры, разбил руки в кровь.
      - Проклятие им всем до глубочайших адских ям! - вскричал он.
      Это было странно взрослое ругательство, вылетевшее из такого почти детского рта.
      Не успел Данкан договорить эти слова, как его охватила непроизвольная дрожь. Лусилла обняла его и погладила по затылку, успокаивая, почти чувственно, пока дрожь не улеглась.
      - Почему я так сделал? - прошептал Данкан.
      - Ты узнаешь, когда восстановится твоя исходная память, - ответила она.
      - Харконнены, - прошептал Данкан и кровь прилила к его лицу. Он поглядел на Лусиллу. - Почему я так сильно их ненавижу?
      - Словами этого не объяснишь, - сказала она. - Ты должен ждать своих воспоминаний.
      - Я не хочу воспоминаний! - и Данкан мгновенно кинул испуганный взгляд на Тега. - Нет! Нет, я их очень хочу.
      Сейчас, увидев Тега, входящего в обеденный альков не-глоуба, Данкан четко припомнил тот миг.
      - Когда, башар?
      - Скоро.
      Тег огляделся вокруг. Данкан сидел в одиночестве за автоматически прибирающимся столом, перед ним стояла чашка с коричневой жидкостью. Тег узнал запах: один из щедро сдобренных меланжем продуктов из нуллентропных закромов. Закрома были настоящим кладезем экзотической еды, одежды, оружия и других изделий - музей, ценность которого даже измерить нельзя. Все в глоубе покрывал толстый слой пыли, но ничего из сделанных запасов ни капельки не подпортилось. Все продукты до последней крошки сдобрены меланжем, не до уровня меланжемана-обжоры, но весьма ощутимо. Даже консервированные фрукты были присыпаны спайсом.
      Коричневая жидкость в чашке Данкана была одним из тех продуктов, которые Лусилла сначала попробовала сама, прежде чем объявила их годными для поддержания жизни. Тег не знал в точности, как это удается Преподобным Матерям, но и его собственная мать обладала такой способностью. Они определяли пригодность еды и питья с одной пробы.
      При взгляде на разукрашенные часы, укрепленные на стене в закрытом конце алькова, Тег понял, что сейчас позже, чем он думал - далеко за третий час их условного полдня. Данкану следовало пока еще находиться в хитроумно оборудованном зале для физических упражнений, но они оба заметили, как Лусилла поднялась на верхние уровни глоуба, и Тег усмотрел в этом возможность потолковать наедине.
      Пододвинув кресло, Тег уселся по другую сторону стола.
      - Я ненавижу эти часы! - сказал Данкан.
      - Ты все здесь ненавидишь, - сказал Тег, мгновенно взглянув на часы. Это была еще одна древность: круглый циферблат с двумя стрелками и цифровым счетчиком секунд. Обе стрелки были приапическими - обнаженные фигуры: мужчина с огромным фаллосом и женщина поменьше, с широко расставленными ногами. Каждый раз, когда стрелки часов встречались, мужчина словно бы вводил свой фаллос в женщину.
      - Мразь, - согласился Тег. Он указал на питье Данкана. Тебе оно нравится?
      - Нормальное, сэр. Лусилла говорит, мне следует выпивать это после упражнений.
      - Моя мать обычно готовила мне сходное питье после тяжелых упражнений, - сказал Тег. Он наклонился вперед и вдохнул, припомнил вкус, сохранившийся в его памяти, насыщенность меланжа в ноздрях.
      - Сэр, как долго мы здесь пробудем? - спросил Данкан.
      - До тех пор, пока нас не найдут нужные люди, или до тех пор, пока мы не будем уверены, что нас не найдут.
      - Но... отрезанные здесь от мира, как мы об этом узнаем?
      - Когда я решу, что подошло время, я накину одеяло жизнеукрывающего поля и отправлюсь в наружный дозор.
      - Я ненавижу это место!
      - Это очевидно. Но разве ты нисколько не научился терпению?
      Данкан скорчил гримасу.
      - Сэр, почему вы стараетесь не допустить, чтобы я оставался наедине с Лусиллой?
      У Тега при этих словах Данкана на полувыдохе перехватило дыхание. Он знал, конечно, что этот парень заметил. А если Данкан - то, значит, и Лусилла!
      - По-моему, Лусилла не замечает, что вы делаете, сэр, - сказал Данкан, - но это становится крайне очевидным, - он огляделся вокруг. - Если бы это место не отвлекало так много ее внимания... куда это она так рванула?
      - По-моему, она в библиотеке.
      - Библиотека!
      - Согласен, это примитивно, но и привлекает, - Тег поднял взгляд к резьбе на потолке кухни. Подошел решающий момент. Нельзя полагаться на то, что внимание Лусиллы еще долго будет отвлечено. Тег, однако же, был захвачен не меньше, чем она. В этих чудесах легко было затеряться. Весь комплекс не-глоуба - приблизительно две сотни метров в - был окаменелостью, сохранившейся в неприкосновенности со времени Тирана.
      Лусилла заговорила с ним об этом подсевшим шепотом:
      - Послушай, а ведь Тиран, должно быть знал об этом месте.
      Ментатное мышление Тега немедленно заинтересовалось этим предположением. "Почему Тиран позволил семье Харконненов разбазарить на эту затею огромную часть остатков их прежнего богатства? Может быть, как раз по этой самой причине - чтобы окончательно их разорить".
      Цены на взятки и на перевозки с икшиа неких фабрик на кораблях Союза должны были достигать астрономических цифр.
      - Знал ли Тиран, что однажды нам понадобится это место? - спросила Лусилла.
      Тег согласился, что тут не избежать сил провидения, которые Лито II так часто демонстрировал.
      Глядя на Данкана, сидевшего напротив него, Тег почувствовал, как у него волосы дыбом встают на затылке. Было что-то сверхъестественное в этом убежище Харконненов, словно бы сам Тиран мог здесь побывать. Что же произошло с Харконненами, построившими это? Ни Тег, ни Лусилла не нашли абсолютно никаких объяснений, почему был заброшен этот глоуб.
      Никто из них не мог бродить по не-глоубу, не испытывая острого чувства прикосновения к истории. Тег постоянно задавался вопросами без ответов.
      Лусилла и это прокомментировала.
      - Куда они делись? В моих Иных Памятях нет ничего, что дало бы хоть малейший намек.
      - Не выманил ли их Тиран наружу, и не перебил ли он их?
      - Я вернусь в библиотеку. Может быть, сегодня я что-нибудь найду.
      Первые два дня их пребывания здесь, Лусилла и Тег тщательно исследовали весь глоуб. Молчаливый и угрюмый Данкан таскался за ними, словно боялся оставаться один. Каждое новое открытие наполняло их благоговением и поражало. Двадцать один скелет, сохранившийся за прозрачным плазом вдоль стены возле центра глоуба! Жуткие наблюдатели за всяким, кто проходит мимо них в машинное отделение и к нуллентропным ларям.
      Патрин предупреждал Тега о скелетах. При одном из своих первых юношеских посещений глоуба, Патрин нашел записи, сообщавшие, что эти мертвецы были мастеровыми, которые построили это место, а затем все были перебиты Харконненами, чтобы сохранилась тайна.
      В целом, глоуб был замечательным техническим достижением, тайником, закрытым и отрезанным от времени, наглухо запертым от всего внешнего. Несмотря на все прошедшие тысячелетия, его машинерия до сих пор работала бесперебойно, производя мимикрирующее излучение, которое даже самые современные приборы не смогли бы отличить от естественного фона земли и скал.
      - Орден должен получить это место нетронутым! - все время повторяла Лусилла. - Это сокровищница! Здесь - даже родословные книги их семьи!
      Это было не все, что здесь сохраняли Харконнены. Тег все время испытывал отвращение от постоянных соприкосновений с их глоубом. Как эти часы! Одежда, инструменты для поддержания в порядке этой замкнутой среды, для обучения, развлечения - все было отмечено стремлением Харконненов покрасоваться в своем беззаботном чувстве превосходства над другими людьми и над иными стандартами.
      Опять Тег подумал о Патрине, юношей, вероятно не старше этого гхолы, попавшем в это место. Что надоумило Патрина так много лет сохранять эту тайну даже от своей жены? Патрин никогда не соприкасался с требованиями секретности, но Тег сделал собственные выводы. Счастливое детство. Необходимость в своем собственном потайном месте. Друзья, которые на самом деле не друзья, а люди, жаждущие над тобой посмеяться. Никому другому не дозволено прикоснуться к такому чуду. Это принадлежит ему! Это больше, чем место собственной безопасности. Это символ личной победы Патрина.
      "Я провел здесь много счастливых часов, башар. Все до сих пор работает. Записи древние, но чудесные, как только схватываешь язык. Много знаний накоплено в этом месте. Но ты это поймешь, когда сам там окажешься. Ты поймешь много, о чем я тебе никогда не рассказывал".
      Древний гимнастический зал хранил много примет частого использования Патрином. Тег понял, что это Патрин сменил кодировку оружия на некоторых автоматах. Счетчики времени говорили о мучительных для мускулов часах сложных упражнений. Это глоуб объяснял те способности, которые Тег всегда находил такими удивительными в Патрине. Здесь были развиты естественные таланты.
      Автоматика не-глоуба была совсем другого плана.
      В большинстве своем она представляла открытый вызов древним запретам на такие устройства. Более того, некоторые из автоматов, предназначенные для удовольствия, подтверждали самые отвратительные истории, которые Тег слышал о Харконненах. Боль, как радость! По-своему, эти вещи объясняли жесткую несгибаемую мораль, которую Патрин вывез с собой с Гамму - отвращение к извращениям заложило свои собственные стереотипы в его поведение.
      Данкан сделал большой глоток своего питья и поглядел на Тега через край чашки.
      - Почему ты пришел сюда, когда я велел тебе закончить последний цикл упражнений? - спросил Тег.
      - Упражнения не имеют смысла, - Данкан поставил чашку.
      "Что ж, Тараза, ты была неправа, - подумал Тег. - Он рванулся к полной независимости скорее, чем ты предсказывала".
      И к тому же Данкан перестал употреблять "сэр" в обращении к башару.
      - Ты меня не слушаешься?
      - Не совсем.
      - Тогда, что же именно ты делаешь?
      - Я должен знать!
      - Не очень-то я тебе понравлюсь, когда ты на самом деле узнаешь.
      Данкан удивился.
      - Сэр?
      "Ага, "сэр" вернулось!"
      - Я все время готовил тебя для определенных видов очень напряженной жизни, - сказал Тег. - Это необходимо для того, чтобы мы смогли восстановить твою исходную память.
      - Боль, сэр?
      - Мы не знаем другого способа вернуть первоначального Данкана Айдахо - того, кто умер.
      - Сэр, если вы способны это сделать, я не буду испытывать ничего, кроме благодарности.
      - Ты так говоришь. Но я могу показаться тебе еще одним хлыстом среди всех прочих, повторно вызывавших тебя к жизни.
      - Разве не лучше знать, сэр?
      Тег поднес тыльную сторону ладони ко рту.
      - Если ты возненавидишь меня... я не смогу тебя осудить.
      - Сэр, как бы вы себя чувствовали, будь вы на моем месте? - поза Данкана, интонации голоса, выражение лица - все показывало трепетное смятение.
      "Пока что все хорошо", - подумал Тег. Пока процесс восстановления шел по тщательно разработанному графику, но каждый ответ гхолы требовал взвешенности и осторожности. Данкан был полон неуверенности. Он хотел чего-то и страшился этого.
      - Я только твой учитель, а не твой отец! - сказал Тег.
      Данкан отпрянул от этого резкого тона.
      - Разве вы не мой друг?
      - Это дорога с двусторонним движением. Истинный Данкан Айдахо должен будет ответить на этот вопрос для себя сам.
      Взгляд Данкана затуманился.
      - Буду ли я помнить это место. Оплот, Шванги и...
      - Все будешь помнить. Твоя память как бы расслоится на некоторое время, но затем ты вспомнишь все.
      На лице Данкана появилось страдальческое выражение, а когда он заговорил, в его голосе зазвучала горечь.
      - Так что вы и я - станем товарищами.
      Тег точно следовал инструкциям по пробуждению, сохраняя достоинство и повелительные интонации башара.
      - Я не особенно-то заинтересован, чтобы стать твоим товарищем, - он устремил испытующий взгляд на лицо Данкана. - Я думаю, вполне возможно, когда-нибудь ты станешь башаром - ты сделан из нужного теста. Но я к тому времени уже давным-давно буду мертв.
      - Ты товарищ только башарам?
      - Патрин был моим товарищем, а он никогда не поднимался выше командира отряда.
      Данкан поглядел в пустую чашку, а затем на Тега.
      - Почему ты не закажешь себе что-нибудь выпить? Ты ведь тут тоже как следует поработал.
      "Умный вопрос". Не следует недооценивать этого юнца. Он знает, что совместная трапеза - один самых древних ритуалов Союза.
      - Запаха твоего питья мне достаточно, - ответил Тег. - Старые воспоминания. Мне они в данный момент не нужны.
      - Зачем же тоща ты спустился сюда?
      Вот оно - и надежда, и страх, - юношеский голос предательски дрогнул. Он хочет, чтобы Тег сказал что-то особенное.
      - Мне нужно тщательно оценить, насколько удаются тебе эти упражнения, - сказал Тег. - Мне необходимо было спуститься сюда и взглянуть на тебя.
      - Почему так тщательно?
      "Надежда и страх!" Как раз время направить разговор в нужное русло:
      - Я никогда прежде не обучал гхолу.
      Гхола. Это слово как бы висело между ними среди кухонных запахов, с удалением которых фильтры глоуба не справлялись.
      Гхола! Это слово сдобрено пряностью спайса, которым пахло от пустой чашки Данкана. Данкан наклонился вперед, ничего не говоря. Выражение его лица стало жадным. На память Тегу пришло наблюдение Лусиллы: "Он знает, как пользоваться молчанием".
      Когда стало ясно, что Тег не станет развивать эту простую мысль, Данкан с разочарованным видом опять откинулся к стене. Левый угол его рта поник, у него стал обиженно-раздраженный вид. Все концентрировалось внутри, как тому и следовало.
      - Ты спустился сюда не для того, чтобы побыть одному, - сказал Тег. Ты спустился сюда, чтобы спрятаться. Ты все еще прячешься, и думаешь, что никто никогда тебя не найдет.
      Данкан поднес руку ко рту. Это был тот условно-бессознательный жест, которого все время ожидал Тег. Инструкции на этот момент были ясными: "Гхола хочет, чтобы его исходная память была пробуждена и ужасно этого боится. Это главный барьер, который необходимо преодолеть".
      - Убери руку ото рта! - приказал Тег.
      Данкан уронил руку, будто обжегшись. Он уставился на Тега, как попавшее в ловушку животное.
      "Говори правду, - предупреждали Тега инструкции. - В этот момент, когда все чувства полыхают, гхола будет видеть прямо в твоем сердце".
      - Я хочу, чтобы ты знал, - сказал Тег. - То, что мне приказал Орден сделать с тобой, для меня весьма неприятно.
      Данкан словно бы съежился, уйдя в себя.
      - Что они приказали тебе сделать?
      - Умения, которые мне было приказано тебе передать, неполны.
      - ПОЧЕМУ?
      - Частично это касается интеллектуальной подготовки. В этом отношении ты доведен до уровня командира полка"
      - Лучше, чем Патрин?
      - С чего ты должен быть лучше, чем Патрин?
      - Разве он не был твоим товарищем?
      - Да.
      - Да, ты говорил, что он не поднимался выше командира отряда!
      - Патрин был способен полностью принять на себя командование целыми многопланетными силами. Он был магом и волшебником тактики, чью мудрость я использовал во многих случаях.
      - Но ты говорил, что он никогда...
      - Это был его собственный выбор. Низкий чин придавал ему тот оттенок заурядности, который мы оба находили полезным.
      - Командир полка? - голос Данкана был лишь немногим громче шепота. Он уставился на крышку стола.
      - Ты понимаешь, в чем заключаются твои функции, ты запальчив, но с опытом это обычно сглаживается. И твое умение владеть оружием превосходно для твоего возраста.
      Глядя на Тега, Данкан спросил:
      - Что насчет моего возраста, сэр?
      Точно так, как предостерегали инструкции: "Гхола будет кружить вокруг главной темы. "Что насчет моего возраста?" То есть, сколько лет по-настоящему гхоле?"
      Холодным обвиняющим голосом Тег сказал:
      - Ты хочешь знать возраст гхолы, почему просто так не спросишь об этом?
      - Ка... каков этот возраст, сэр?
      Этот юношеский голос был до того подавлено-несчастным, что Тег почувствовал, как слезы подступают к глазам. И об этом его тоже предупреждали. "Не проявлять слишком много сострадания!" Тег скрыл этот миг, откашлявшись. Он сказал:
      - Это вопрос, на который только ты можешь ответить.
      Инструкции были недвусмысленными: "Обращать все это на него! Держать сосредоточенным на самом себе. Эмоциональная боль очень важна для процесса, не меньше, чем физическая".
      Глубокий вздох вырвался у Данкана, сотрясая его. Он плотно закрыл глаза. Когда Тег только уселся напротив него за стол, Данкан подумал: "Не наступил ли момент? Что он теперь будет делать?" Но обвиняющий тон Тега, словесные нападки были совершенно неожиданными. А теперь Тег говорил покровительственным голосом.
      "Он покровительствует мне!"
      Айдахо закипел гневом. Неужели Тег считает его таким болваном, которого можно поставить только на самый заурядный уровень командования? "Одним лишь голосом и отношением можно порабощать волю другого". Однако же Данкан ощутил что-то другое за этим покровительственным тоном: пластальное ядрышко, которого не раскусишь. Целостность... целенаправленность. Данкан заметил и проступившие слезы и скрывающий их жест.
      Открыв глаза и глядя прямо на Тега, Данкан сказал:
      - Я не собираюсь быть неуважительным, неблагодарным или грубым, сэр. Но и не могу дальше жить без ответов.
      У Тега были ясные инструкции: "Распознать, когда гхола достигнет точки отчаяния. Ни один гхола не может этого скрыть. Это неотъемлемо от их психики. Распознать это можно по его голосу и позе".
      Данкан почти достиг критической точки, молчание было теперь необходимым условием для Тега. Нужно заставить Данкана задавать свои вопросы, выбирать свой собственный курс.
      Данкан спросил:
      - Ты знаешь, что однажды я думал убить Шванги?
      Тег открыл рот - и закрыл его, не издав ни звука. Молчание! Но этот паренек серьезен!
      - Я боялся ее, - проговорил Данкан. - А я не люблю, когда боюсь, - он опустил взгляд. - Ты однажды сказал мне, что мы ненавидим только то, что на самом деле опасно для нас.
      "Он будет подходить к этому и отступать, подходить и отступать. Жди, пока он не нырнет со всего размаху".
      - Я ненавижу тебя, - сказал Данкан, опять поглядев на Тега. - Я вознегодовал, когда ты мне в лицо бросил "гхола". Но Лусилла права, нам никогда не следует негодовать на правду, даже если она ранит.
      Тег потер свои губы. Желание заговорить переполняло его, но время для необратимого броска еще не наступило.
      - Разве тебя не удивляет, что я помышлял об убийстве Шванги? - спросил Данкан.
      Тег крепко держал себя в руках. Даже покачивание головой могло быть истолковано как ответ.
      - Я думал подсунуть что-нибудь в ее питье, - сказал Данкан. - Но это был бы путь труса, а я не трус. Кем бы я ни был, но я не трус.
      Тег сохранял безмолвную неподвижность.
      - По-моему, тебя действительно волнует, что случится со мной, башар, - сказал Данкан. - Но ты прав, мы никогда не будем товарищами. Если я выживу, я превзойду тебя. Потом... нам будет слишком поздно становиться товарищами... ты сказал правду.
      Тегу не удалось удержать глубокий вздох из-за пришедшего к нему понимания ментата: признаки силы в гхоле неизбежны. Совсем недавно, может быть как раз в этом алькове, как раз сейчас, этот юноша перестал быть ребенком, а стал мужчиной. Осознание этого опечалило Тега. Это произошло так быстро! Не было нормального перехода посередине.
      - Лусиллу на самом деле не заботит, что происходит со мной, так, как заботит тебя, - сказал Данкан. - Она просто следует приказаниям этой Верховной Матери Таразы.
      "Еще не пора!" - предостерег себя Тег. Он облизнул губы.
      - Ты все время противился действием Лусиллы, - сказал Данкан. - Что, по-твоему, она, предположительно, должна со мной сделать?
      Момент наступил.
      - А что, по-твоему, она должна сделать? - требовательно вопросил Тег.
      - Я не знаю!
      - Истинный Данкан Айдахо знал бы.
      - Ты знаешь! Почему ты мне не скажешь?
      - От меня требуется только помочь тебе восстановить твою исходную память.
      - Тогда сделай это!
      - На самом деле, сделать это можешь только ты.
      - Я не знаю как!
      Тег передвинулся вперед на самый край своего кресла, но не заговорил. "Точка броска". Он чувствовал, что отчаяние Данкана не дошло еще до предела.
      - Вы знаете, что я могу читать по губам, сэр? - спросил Данкан. - Однажды, я поднялся на наблюдательную башню. Я видел, как Лусилла и Шванги стоят внизу и разоваривают. Шванги сказала: "Неважно, что он так юн! Ты сама знаешь, что обязана выполнить".
      Опять погрузившись в напряженное молчание, Тег пристально поглядел на Данкана. Это было так похоже на Данкана - тихонько передвигаться по всему Оплоту, подглядывая, выискивая знания. И он опять бессознательно занимался тем же - сам подглядывал и высматривал... но совсем другим образом.
      - Я не думаю, что ей необходимо убить меня, - сказал Данкан. - Но ты знаешь, что ей полагается сделать, потому что ты ей препятствовал, Данкан стукнул кулаком по столу. - Ответь мне, черт тебя подери!
      "Ага, полное отчаяние!"
      - Я могу сказать тебе лишь, что ее намерения идут вразрез с моими приказами. Мне было приказано самой Таразой укрепить твою личность и охранять от вреда.
      - Но ты говоришь, что в моей подготовке был... был изъян!
      - По необходимости. Это было сделано, чтобы подготовить тебя к восстановлению исходной памяти.
      - Что я, как предполагается, должен сделать?
      - Ты уже знаешь.
      - Говорю тебе, не знаю! Пожалуйста, научи меня!
      - Ты делаешь многое, не будучи этому научен. Разве мы учили тебя неповиновению?
      - Пожалуйста, помоги мне! - это был вопль отчаяния.
      Тег заставил себя соблюдать ледяное спокойствие.
      - А чем же еще, ко всем дьяволам, я занимаюсь?
      Данкан стиснул оба кулака и грохнул ими по столу так, что чашка запрыгала. Он полыхнул глазами на Тега. Вдруг на лице Данкана появилось странное выражение - ПОНИМАНИЕ чего-то в его глазах.
      - Кто ты? - прошептал Данкан.
      КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС!
      Голос Тега был как хлыст, внезапно бьющий по беззащитной жертве:
      - А кто я, по-твоему?
      Лицо Данкана исказилось в глубочайшем отчаянии. Он мог лишь задыхаться, заикаясь:
      - Ты... ты...
      - Данкан! Прекрати эту чушь! - Тег вскочил на ноги и поглядел на Данкана с напускной яростью.
      - Ты...
      Правая рука Тега словно выстрелила по дуге - открытая ладонь резко ударила Данкана по щеке.
      - Как ты осмеливаешься ослушиваться меня? - и удар левой ладонью, такая же оглушительная пощечина. - Как ты смеешь?
      Данкан отреагировал так быстро, что Тег пережил полный шок, как от удара электрического тока. Ну и скорость! Хотя в нападении Данкана были отдельные элементы, но все слилось в одно мгновенное движение: бросок вперед, обе ноги на стуле и прыжок со стула, используя это движение, чтобы нанести удар правой рукой в уязвимые нервы предплечья Тега.
      Натренированно увернувшись в сторону, Тег, как цеп, взметнул левую ногу над столом, нанося удар в пах Данкану. И все же Тег не успел ускользнуть. Ребро ладони Данкана продолжило движение и попало почти по колену левой ноги Тега. Вся нога онемела.
      Данкан распластался на столе, стараясь соскользнуть назад. Тег левой рукой ухватился за стол, опираясь на него, другой рукой рубанул по основанию позвоночника Данкана, по той связке, что была умышленно ослаблена упражнениями последних дней.
      Данкан простонал, когда парализующий огонь прострелил все его тело. Другой человек просто остался бы неподвижно вопящим, но Данкан лишь застонал, продолжая в своем нападении тянуться к Тегу.
      С беспощадной необходимостью Тег продолжал причинять все большую боль своей жертве, следя за тем, чтобы Данкан неотрывно, в каждую секунду своей величайшей муки, смотрел ему в лицо.
      "Следи за его глазами!" - наставляла инструкция. И Беллонда, подкрепляя это наставление, предупредила: "Его глаза будут смотреть как будто сквозь тебя, но звать он тебя будет Лито".