Тараза не знала, что из-за всего этого произойдет с Патрином.
      "Тараза, на самом деле, не очень-то беспокоится, что произойдет с Патрином. Или со мной. Или с Лусиллой".
      "Но как насчет этого гхолы?"
      "Вот тут Таразе не наплевать!"
      Нелогично, чтобы она... Тег перекрыл эту линию выводов. Тараза не хотела, чтобы он действовал логично. Она хотела, чтобы он действовал именно так, как действует, как он всегда действовал, оказываясь в трудном положении.
      НЕОЖИДАННОЕ.
      Значит, за всеми событиями стоит логическая модель, но участники событий выпадут из гнезда в хаос, если последуют логике.
      "Из хаоса мы должны извлечь наш собственный порядок".
      Печаль затопила его сознание. "Патрин! Черт тебя подери, Патрин! Ты знал, а я нет! Что я буду без тебя делать?"
      Тег почти наяву услышал ответ старого помощника - этот жесткий "службистский" голос, которым Патрин всегда пользовался, когда укорял своего командира:
      "Справишься так, что лучше некуда, башар".
      Глубоким холодом веяло от железно выводимых друг из друга умозаключений - да Тег, никогда не увидит Патрина во плоти и не услышит снова голоса старика. И все же... голос оставался. Человек жил в его памяти.
      - Не пора ли нам двигаться?
      Это Лусилла. Она стояла прямо перед ним под деревом. Данкан ждал рядом с ней. Они оба уже надели на плечи свои рюкзаки.
      Пока он сидел, раздумывая, пала ночь. Небо было усеяно яркими звездами, от которых на прогалине возникали смутные тени. Тег поднялся на ноги, поднял свой рюкзак и, наклонившись, чтобы не налететь на самые низкие ветви, вышел на прогалину. Данкан помог Тегу надеть на плечи его рюкзак.
      - Шванги, в конце концов, до этого додумается, - сказала Лусилла. Ее охотники последуют за нами сюда. Ты это знаешь.
      - Нет, до тех пор, пока они не пройдут до самого конца ложного следа и не уткнутся в этот конец, - сказал Тег. - Пойдем.
      И он повел их на запад, через прогалину среди деревьев.
      Уже три ночи он вел их по тому, что называл "памятной тропой Патрина". Сейчас, в эту четвертую ночь, Тег корил себя за то, что не спроецировал логические последствия поведения Патрина.
      "Зная глубину его преданности, я не спроецировал эту преданность до наиболее очевидного результата. Мы так много лет были вместе, что я воображал, будто знаю его ум, как свой собственный. Патрин, чтоб тебя! Тебе не было необходимости умирать!"
      Тут Тегу пришлось признаться себе, что на самом деле такая необходимость была. Патрин ее увидел. А ментат сам помешал себе ее разглядеть. Логика может ослеплять не меньше любой другой способности.
      Как Бене Джессерит часто говорит и демонстрирует.
      "Итак, мы передвигаемся пешком. Шванги этого не ожидает".
      Тег был вынужден признать, что пешее передвижение по диким местам Гамму полностью перестроило его взгляды. Всему региону было позволено буйно зарасти растительностью во времена Голода и Рассеяния. Позже были сделаны новые посадки. Тег вообразил Патрина юношей, исследующим этот регион - этот скалистый отрог, едва видимый в звездном свете за просветами в деревьях, этот покрытый пиками отдаленного леса мыс, эти тропки мимо гигантских деревьев.
      "Они будут ожидать, что мы попытаемся бежать на не-корабль, - на этом сошлись и он, и Патрин, согласуя свой план. - Приманка должна направить охотников в таком направлении".
      Только Патрин не сказал ему, что приманкой будет он сам.
      Тег сглотнул комок в горле.
      "Данкана нельзя было защитить в Оплоте", - оправдывался он.
      И это было правдой.
      Лусиллу лихорадило весь первый день под их одеялом жизнеутаивающего поля, укрывавшим их от обнаружения приборами, ищущими с воздуха.
      - Мы должны послать весточку Таразе!
      - Когда сумеем.
      - Что, если с тобой что-нибудь произойдет? Я должна знать все о нашем плане бегства.
      - Если со мной что-нибудь произойдет, то ты все равно не сможешь пройти тропой Патрина: нет времени вкладывать ее в твою память.
      Данкан в тот день принимал мало участия в разговорах. Он молчаливо наблюдал за ними или подремывал, просыпаясь резко, с гневным взглядом в глазах.
      Только на второй день под их одеялом жизнеутаивающего поля Данкан внезапно спросил Тега:
      - Почему они хотят меня убить?
      - Чтобы разрушить планы Ордена, основанные на тебе, - сказал Тег.
      Данкан грозно взглянул на Лусиллу.
      - Что это за планы?
      Когда Лусилла не ответила, Данкан проговорил - Она знает. Знает, потому что мне, как бы загодя, предписано доверять ей - и любить ее!
      Тег подумал, что Лусилла очень хорошо скрыла свое разочарование. Все ее планы в отношении гхолы стали беспорядочными, их бегство нарушило всю планировавшуюся последовательность.
      Поведение Данкана выдвинуло и другую вероятность: не является ли гхола потенциальным Видящим Правду? Какие дополнительные силы заложены в этого гхолу коварными тлейлаксанцами?
      В их вторую ночь в этой глуши Лусилла была полна обвинений.
      - Тараза приказала тебе восстановить его исходную память! Когда ты сможешь это сделать?
      - Когда мы достигнем убежища.
      В эту ночь сопровождал их Данкан, молчаливый и чрезвычайно бодрый. В нем проявилась новая жизненная сила. Он услышал!
      "Ничто не должно повредить Тегу", - думал Данкан. Где бы ни было это убежище, Тег должен достичь его в безопасности.
      "Тогда я буду знать!"
      Данкан не знал, что именно он вспомнит, но теперь он полностью принимал цену, которую надо за это уплатить. Глушь должна привести к этой цели. Он припомнил, как глядел на дикие места из Оплота, мечтая оказаться здесь, на свободе. Ощущение неприкосновенной свободы исчезло. Глушь была всего лишь тропой к чему-то важному.
      Лусилла, идущая в их арьергарде, заставляла себя сохранять спокойствие и живость, и принимать то, что она не может изменить. Частично она твердо опиралась на приказания Таразы:
      - Держись поближе к гхоле, и когда придет момент, заверши данное тебе задание.
      Шаг за шагом тело Тега отмерял километры. Это четвертая ночь. По расчетам Патрина, им нужно четыре ночи, чтобы достичь их цели.
      И КАКОЙ ЦЕЛИ!
      План бегства на случай опасности базировался, на открытии совсем юного в ту пору Патрина, открывшего одну из многих тайн Гамму. Слова Патрина всплыли в памяти Тега: "Под предлогом одиночного разведывательного обхода я два дня назад там побывал. Там ничего не тронуто. Я до сих пор единственный человек, когда-либо туда попадавший".
      - Откуда ты можешь быть уверен?
      - Я принял свои собственные меры предосторожности, когда покидал Гамму много лет назад, маленькие штучки, которые были бы потревожены другим человеком. Ничто не было передвинуто.
      - Харконненовский не-глоуб?
      - Очень древний, но все палаты так и остались неприкосновенными и работающими.
      - Как насчет еды, воды...
      - Все, чего ты только захочешь или пожелаешь, ты найдешь там, в нуллентропных ларях, в самой сердцевине не-глоуба.
      Тег и Патрин составляли свой план, надеясь, что им никогда не придется использовать этот аварийный ход, хотя и тщательно оберегали свой секрет, пока Патрин закладывал в память Тега тайный путь к открытию своего детства.
      Позади Тега Лусилла споткнулась о корень и чуть задохнулась.
      "Мне бы следовало ее предостеречь", - подумал Тег. Данкан явно следует за Тегом по звуку. Лусилла - настолько же явно - в основном сосредоточена на своих собственных мыслях.
      "Схожесть ее лица с лицом Дарви Одраде феноменальна", - сказал сам себе Тег. Там, в Оплоте, увидев двух женщин бок о бок, он увидел и различия, наложенные разницей в возрасте. Юность Лусиллы проявлялась в том, что в ней было больше подкожного жира, лицо помягче. Но голоса! Тембр, выговор, нюансировка - общий отпечаток манеры разговаривать Бене Джессерит. В темноте их было бы невозможно отличить друг от друга.
      Зная Бене Джессерит так, как знал он, Тег отлично понимал, что это не случайно. Учитывая, как заботился Бене Джессерит о дублировании и даже повторном дублировании своих отборных генетических линий ради сохранения ценного материала, где-то у этих двух женщин должно было быть пересечение общего предка.
      "Атридесы, все мы", - подумал он.
      Тараза не открыла ему своего замысла насчет гхолы, но работа по осуществлению этого замысла дала Тегу доступ к все большему его постижению. Не точная модель, но он уже начинал ощущать все контуры.
      Поколение за поколением Орден вел дела с Тлейлаксом, покупал гхол Айдахо, готовил их здесь на Гамму - только для того, чтобы их убивали. Все время выжидая нужного момента. Это смахивало на жестокую игру - и игра эта достигла своей самой критической точки, потому что на Ракисе появилась девушка, способная управлять червями.
      Сама Гамму должна быть частью этого замысла. Келаданские приметы по всей планете. Данианская утонченность, наслоившаяся на древнее варварство. Что-то другое, чем население, вышедшее из данианского убежища, где бабушка Тирана, леди Джессика, доживала свои дни.
      Тег видел явные и неявные приметы во время своего первого разведывательного объезда Гамму.
      БОГАТСТВО!
      Свидетельства ему повсюду - только глаза имей. Оно обволакивало их мироздание, двигаясь наподобие амебы, просачиваясь в любое место, где только можно пристроиться. Богатство из Рассеяния на Гамму, понимал Тег. Богатство столь великое, что немногие подозревали (или могли вообразить) его размеры и могущество.
      Он резко остановился. Приметы ландшафта перед его глазами требовали полного внимания. Перед ними был обнаженный выступ голой скалы, определяющие его пометки были помещены в память Тега Патрином - это был один из самых опасных переходов.
      "Никакие пещеры или густые заросли не скроют вас. Держите наготове одеяла".
      Тег извлек одеяло жизнеутаивающего поля из своего рюкзака и перекинул через руку. Потом показал, что им следует продолжать путь. Когда он двинулся, темное плетение полеобразующей ткани защитного одеяла зашелестело с присвистом о его тело.
      "Лусилла становится все менее загадочной", - подумал он. Так и хотелось добавлять "леди" перед ее именем. Леди Лусилла. Нет сомнения, что для нее это звучало бы приятно. Немногие, титулованные подобным образом. Преподобные Матери встречались сейчас, когда Великие Дома стали возрождаться из долгого упадка, наложенного на них Золотой Тропой Тирана.
      Лусилла, соблазнительница, Геноносительница.
      Все женщины в Ордене были специалистками по сексу. Мать Тега еще в юности обучила его тому, как работает эта система, подбирая местных женщин отборной селекции, развивая и оттачивая его чуткость к приметам, проявлявшимся и в нем, и в женщине. Прививать такую чувствительность без ведома и надзора Дома Соборов было запрещено, но мать Тега была одной из еретичек Ордена.
      "Тебе это понадобится, Майлз".
      Несомненно, в ней была некая сила провидения. Она вооружила его против Геноносительниц - специалисток, владеющих искусством бесконечно усиливать оргазм, бессознательными связями привязывая мужчину к женщине.
      "Лусилла и Данкан. Оттиск на ней станет оттиском и на Одраде".
      Тег почти услышал, как щелкнув, плотно соединились друг с другом все кусочки в его мозгу. Тогда, что же насчет этой молодой девушки на Ракисе? Обучит ли Лусилла технике соблазнения закодированного ею ученика, вооружит ли его возможностями заманить ту, что управляет червями?
      "Недостаточно данных для первичной компутации".
      Тег помедлил в конце опасного открытого прохода через скалы. Он убрал одеяло и закрыл свой рюкзак. Данкан и Лусилла ждали вплотную позади него. Он испустил тяжелый вздох. Одеяло всегда его беспокоило - оно не обладало отражающими силами полного боевого защитного поля, и если в него попадал лазерный луч, то последующий быстрый огонь становился смертоносным.
      "Опасные игрушки!"
      Вот как теперь Тег классифицировал такие вооружения и механические приспособления. Лучше полагаться на свои мозги и тренированное тело, на пять подходов Бене Джессерит, которым научила его мать.
      "Пользуйся инструментами только тогда, когда они совершенно необходимы, чтобы усилить плоть", - таково учение Бене Джессерит.
      - Почему мы останавливаемся? - прошептала Лусилла.
      - Я прислушиваюсь к ночи, - ответил Тег.
      Данкан - его лицо казалось призрачным пятном в звездном свете, просеянном сквозь деревья - поглядел на Тега. Тег действовал на него успокаивающе. "Где-то в моей недостижимой памяти хранятся черты этого лица, подумал Данкан. - Я могу доверять этому человеку".
      Лусилла заподозрила, что они остановились здесь потому, что старое тело Тега требовало отдыха, но она не могла заставить себя сказать это. Тег утверждал, что в его плане бегства есть способ доставки Данкана на Ракис. Очень хорошо. Вот все, что в данный момент имело значение.
      Она уже сообразила, что убежище, бывшее их целью, должно быть чем-то вроде не-корабля или не-палаты. Ничто другое не подходило. Каким-то образом ключом к этому являлся Патрин, который, по намекам Тега, и проложил маршрут их бегства.
      Лусилла первой поняла, как Патрин должен будет заплатить за их бегство. Патрин был самым слабым звеном. Он оставался позади, там, где Шванги могла его захватить. Схватить приманку, это неизбежно. Только дурак мог считать, будто Преподобная Мать уровня Шванги будет не в состоянии вытрясти все секреты из простого мужчины. Шванги даже не понадобилось бы тяжелое убеждение. Тонкое использование Голоса и тех болезненных форм допроса, которые остаются монополией Ордена - коробочка мучений и давление на нервные узлы - вот все, что ей потребуется.
      И Лусилле уже тогда стало ясно, куда заведет Патрина его преданность. Как же Тег мог быть настолько слепым?
      ЛЮБОВЬ!
      Долгие узы доверия между двумя мужчинами. Шванги будет действовать быстро и жестоко. Патрин это понимал. Тег просто не сделал соответствующих выводов из своего знания Патрина.
      Голос Данкана вывел ее из этих мыслей.
      - Топтер! Позади нас!
      - Быстро! - Тег выхватил одеяло из рюкзака и набросил его на них. Они скорчились в пахнущей землей тьме, прислушиваясь к орнитоптеру, пролетающему над ними. Он не замедлил и не вернулся.
      Когда они окончательно убедились, что их не засекли, Тег опять повел их по следу памяти Патрина.
      - Это был охотник, - сказала Лусилла. - Либо они заподозрили, что мы... либо Патрин...
      - Побереги свои силы для ходьбы, - огрызнулся Тег.
      Она не стала на него давить. Они оба знали, что Патрин мертв. Спор об этом только измотает.
      "Этот ментат глубоко копает", - сказала себе Лусилла.
      Тег был сыном Преподобной Матери, и мать подготовила его свыше дозволительных пределов, прежде чем Орден забрал его в свои руки. Неизвестные возможности таились здесь не только в гхоле.
      Тропа шла, петляя взад и вперед - тропа дичи, карабкающейся по крутым склонам через густой лес. Звездный свет не проникал сквозь деревья. Только чудесная память ментата безошибочно вела их по тропе.
      Лусилла ощутила угольную крошку под ногами. Она прислушивалась к движениям Тега, считывая их, чтобы двигаться как и он.
      "До чего же молчалив Данкан, - подумала она. - До чего же замкнут сам на себя". Он повинуется приказам. Он следует туда, куда Тег их ведет. Она ощущала, на чем основывается покорность Данкана. Он держит совет сам с собой. Данкан повинуется, потому что его устраивает повиноваться - пока что. Бунт Шванги посеял некую яростную независимость в этом гхоле. Так что же свое вмонтировали в него тлейлаксанцы?
      Тег остановился на ровном месте под высокими деревьями, чтобы перевести дух. Лусилла услышала, как он глубоко дышит. Это еще раз ей напомнило, что ментат - глубокий старик, слишком старый для таких упражнений. Она тихо проговорила:
      - С тобой все в порядке, Майлз?
      - Я скажу, если со мной что-то будет не в порядке.
      - Сколько нам еще? - спросил Данкан.
      - Осталось совсем мало.
      Вскоре он опять повел их сквозь ночь.
      - Мы должны поспешить, - сказал он. - Этот седловой хребет - последний отрезок пути.
      Теперь, когда он принял факт смерти Патрина, мысли Тега повернулись, как стрелка компаса, к Шванги, к тому, что она должна сейчас испытывать. У Шванги должно быть ощущение, словно ее мир рушится вокруг нее. Беглецы выиграли четыре ночи! Люди, которые могли провести Преподобную Мать, способны на что угодно! Разумеется, беглецы, вероятней всего, уже покинули планету. Не-корабль. Но если...
      Мысли Шванги будут полны таких "если".
      Патрин был слабейшим звеном, но Патрин хорошо усвоил науку удаления слабых звеньев, усвоил от своего командира - Майлза Тега.
      Тег, быстро встряхнув головой, смахнул влагу со своих глаз. Насущная необходимость требовала той глубокой внутренней честности, которой он не мог избежать. Тег никогда не был хорошим лжецом, даже перед самим собой. Еще в самом начале своей подготовки, он осознал, что его мать и другие, занятые его воспитанием, укоренили в нем глубинную внутреннюю честность.
      "Приверженность кодексу чести".
      Сам кодекс, когда он распознал его в себе, привлек восхищенное внимание Тега. Он начинался с признания, что люди не сотворены равными, что врожденные способности у всех различные, и что события в жизни с ними случаются различные. Это и формирует людей с различными целями и способностями.
      Повинуясь этому кодексу, Тег рано понял, что он должен строго соблюдать иерархию, и с достоинством встретить момент, когда не сможет продвигаться дальше.
      Воспитание, обусловленное этим кодексом, глубоко сидело в нем. Он никогда не мог найти его окончательных корней. Этот кодекс был частью самой человеческой сущности Тега, что с неимоверной силой ограничивало рамки дозволенного стоящим выше и ниже него в иерархической пирамиде.
      "Ключевой символ - верность".
      Верность распространялась вверх и вниз, повсюду, где находила достойное себя пристанище. Такую верность осознавал Тег в себе. Он не сомневался, что Тараза будет поддерживать его во всем, кроме ситуации, когда потребуется принести его в жертву ради выживания Ордена. И это будет, само по себе, правильным. Это будет тем, на чем, в конце концов, покоится их общая верность.
      "Я - башар Таразы. Вот что говорит кодекс".
      Это был тот самый кодекс чести, который дал Патрину право жертвовать собой.
      "Я надеюсь, ты умер безболезненно, старый друг".
      И опять Тег задержался под деревьями. Вытащив из ножен в сапоге боевой нож, он оставил маленькую пометку на дереве.
      - Что ты делаешь? - спросила Лусилла.
      - Это тайная метка, - ответил Тег. - Ее знают только подготовленные мной люди. И Тараза, конечно.
      - Но, почему ты...
      - Я объясню позже.
      Тег двинулся вперед, остановился у другого дерева, где тоже оставил крохотную, вполне естественную для дикой жизни этих глухих мест метку, такую, какую могло бы оставить когтем животное.
      Прокладывая путь вперед, Тег понял, что у него сложилось окончательное мнение о Лусилле. Ее планам насчет Данкана следует помешать. Любые рассуждения ментата о безопасности и здравом рассудке Данкана требовали этого. Пробуждение исходной памяти Данкана должно произойти раньше любого воздействия, которое наложит на него Лусилла. Нелегко будет помешать ей, понимал Тег. Чтобы провести Преподобную Мать требуется лучший лжец, чем он когда-либо был.
      Нужно, чтобы помехи все время выглядели случайными, естественным развитием обстоятельств. Лусилла никогда не должна заподозрить умысла. Тег не испытывал иллюзий, что сможет провести Преподобную Мать и помешать ей в тесном обиталище. Лучше убить ее. Он подумал, что смог бы это сделать. Но последствия! Тараза никогда не посмотрит на такое кровавое дело, как на повиновение ее приказам.
      Нет, он должен выигрывать время, наблюдать, слушать, выжидать.
      Они вышли на небольшую открытую площадку с высоким барьером из вулканических пород прямо перед ними. Прямо у барьера росли щетинистые кустарники и низкие колючие деревья, казавшиеся темными пятнами в звездном свете.
      Под кустами Тег разглядел еще более темное пятно узкой впадины.
      - Отсюда надо ползти на животе, - сказал Тег.
      - Я чувствую запах пепла, - сказала Лусилла. - Здесь что-то сгорело.
      - Здесь была наша приманка, - ответил Тег. - Патрин оставил выжженную область слева от нас, подделав следы стартовавшего и оставившего после себя обгорелое место не-корабля.
      Было заметно, как Лусилла сдержала дыхание. Ну и дерзость! Даже если Шванги обратится к следопыту-ясновидцу, чтобы обнаружить следы Данкана (потому что Данкан был единственным среди них, не обладавшим кровью Сионы, скрывающей от ясновидческого поиска), все приметы укажут, что они прибыли сюда и улетели с планеты на не-корабле... если только...
      - Куда ты нас ведешь? - спросила она.
      - Это харконненовский не-глоуб, - ответил Тег, - Он здесь уже целое тысячелетие, и теперь он наш.
      Совершенно естественно, имеющие власть желают подавить "дикие" исследования. Неограниченные поиски знания имеют долгую историю производства нежелательной конкуренции, Наделенным властью хочется "безопасной линии исследований", которая будет разрабатывать только доступные контролю продукты и идеи, и, что важнее всего, которая позволит внутренним вкладчикам присваивать большую часть доходов. К несчастью, беспорядочное мироздание, полное изменчивой относительности, никак не гарантирует такую "безопасную линию исследований".
      Оценка Икса. Архивы Бене Джессерит
      Хедли Туек, Верховный Жрец и номинальный правитель Ракиса, чувствовал, что не соответствует требованиям, только что возложенным на него.
      Ночь пыльным туманом обволокла город Кин, но здесь, в его личной палате аудиенций, сверкание множества глоуглобов рассеивало тени. Однако даже здесь, в самом сердце его храма, было слышно отдаленное завывание ветра, сезонных страданий этой планеты.
      Палата аудиенций была помещением неправильной формы, семи метров в длину и четырех метров в ширину. Дальний от входа конец почти неощутимо сужался. Потолок в том же направлении тоже шел с мягким наклоном. Занавески из спайсового волокна и хитрые жалюзи желтого и серого оттенков скрывали неправильности. Одна из занавесок скрывала фокусирующий горн, который передавал даже малейшие звуки подслушивающим за пределами этой комнаты.
      Только Дарви Одраде, новая Настоятельница Оплота Бене Джессерит на Ракисе, сидела с Туеком в этой палате приемов. Они смотрели друг на друга через небольшое пространство между их мягкими зелеными подушками.
      Туек постарался сдержать гримасу. Это усилие разоблачающе исказило его обычно властные черты. Он с величайшей тщательностью готовился к нынешней встрече Смотрители гардероба старательно привели в порядок одеяние на его высокой несколько дородной фигуре. На его длинных ногах были золотые сандалии. Стилсьют под его облачением был чистой бутафорией: никаких насосов или водосборных кармашков, никаких неудобных и отнимающих время приспособлений. Его серебристо-седые волосы были зачесаны к плечам - подходящее обрамление для квадратного лица с широким полным ртом и тяжелым подбородком. В его глазах появился благосклонный взгляд - он научился напускать на себя такое выражение у своего деда. Войдя в палату аудиенций, чтобы встретить Одраде, он чувствовал себя весьма представительным, но теперь, внезапно, у него появилось ощущение, что обнажен и растрепан.
      "Он и в самом деле довольно пустоголов", - подумала Одраде.
      А Туек думал: "Я не могу обсуждать с ней этот ужасный Манифест! Ни тлейлаксанским Господином, ни с этими Лицевыми Танцорами, подслушивающими в другом помещении. Какой Шайтан меня дернул разрешить это?"
      - Это ересь, ясно и просто, - сказал Туек.
      - Мы всего лишь одна религия среди многих, - возразила Одраде. И с людьми, возвращающимися из Рассеяния, с возрастанием количества сект и различных верований...
      - Мы - единственная истинная вера, - заявил Туек.
      Одраде подавила улыбку. "Он сказал это точно так, как надо. И Вафф, наверняка, его слышал". Туеком замечательно легко было управлять. Если Орден прав насчет Ваффа, то слова Туека взбесят тлейлаксанского Господина.
      Глубоким и значительным голосом Одраде сказала:
      - Манифест поднимает вопросы, над которыми все должны задуматься: верующие и неверующие, в равной степени.
      - Да что все это имеет общего со Святым Ребенком? - вопросил Туек. Ты сказала мне, что мы должны встретиться по делам, касающимся...
      - Разумеется! Не старайся отрицать, что знаешь, как много людей начинает поклоняться Шиэне. Манифест подразумевает...
      - Манифест! Манифест! Это еретический документ, который будет уничтожен. Что до Шиэны, она должна вернуться под нашу исключительную опеку!
      - Нет, - тихо ответила Одраде.
      "До чего же возбужден Туек, - подумала она. Его жесткая шея еле-еле шевелилась, когда он поворачивал голову из стороны в сторону, но взгляд упорно возвращался к занавеске справа от Одраде, словно указывая на это особенное место. - До чего же он прозрачен, этот Верховный Жрец. Он мог бы с равным успехом прямо сознаться, что Вафф подслушивает гдето за этой занавеской".
      - А затем вы увезете ее с Ракиса, - сказал Туек.
      - Она останется здесь, - ответила Одраде. - Точно так, как мы тебе обещали.
      - А почему она не может...
      - Ну-ну! Шиэна ясно изложила свои желания. Я уверена, тебе докладывали ее слова. Она хочет стать Преподобной Матерью.
      - Она уже является...
      - Владыка Туек! Не пытайся хитрить со мной. Она ясно изложила свое желание, и мы счастливы ей угодить. С чего тебе возражать? Преподобные Матери служили Разделенному Богу во времена Свободных. Почему бы не сейчас?
      - Вы, Бене Джессерит, умеете заставить людей говорить то, чего они не хотят говорить, - обвинил Туек. - Нам не следовало обсуждать это наедине. Мои советники...
      - Твои советники только замутили бы наш спор. То, что подразумевается в Манифесте Атридесов...
      - Я буду обсуждать только Шиэну! - Туек приосанился, принимая, как он считал, позу неколебимо твердого Верховного Жреца.
      - Мы ее и обсуждаем, - сказала Одраде.
      - Тогда позволь мне ясно тебе заявить, что мы требуем, чтобы в ее свите находилось больше наших людей. Она должна охраняться со всех...
      - Так, как она охранялась в том саду на крыше? - спросила Одраде.
      - Преподобная Мать Одраде - это Святой Ракис! У вас здесь нет никаких прав, кроме тех, что мы вам даровали!
      - Права? Шиэна стала мишенью, да, мишенью для многих амбиций, и ты еще желаешь спорить о правах?
      - Мои обязанности, как Верховного Жреца, ясны. Святая Церковь Разделенного Бога будет...
      - Владыка Туек! Я изо всех стараюсь соблюдать необходимую вежливость. То, что я делаю - настолько же для твоего блага, как и для нашего собственного. Предпринятые нами действия...
      - Действия? Какие действия? - эти слова вырвались у Туека с хриплым прихрюкиванием. Эти ужасные ведьмы Бене Джессерит! Тлейлаксанцы позади него и Преподобная Мать перед ним! Туек чувствовал себя мячиком в жуткой игре, отбрасываемым туда-сюда ужасными силами. Мирный Ракис, безопасное место его ежедневных обязанностей, исчез, Туек выкинут на арену, правила игры на которой не совсем ему понятны.
      - Я послала за башаром Майлзом Тегом, - сказала Одраде. - Вот и все. Его передовой отряд скоро прибудет. Мы собираемся усилить наши оборонные силы на этой планете. " - Вы осмеливаетесь захватить...
      - Мы ничего не захватываем. Люди Тега перестроили защитные порядки планеты по просьбе твоего собственного отца" Соглашение, по которому это было сделано, по настоянию твоего отца содержит и пункт, требующий нашей периодической инспекции.
      Туек замер, ошарашенно замолчав. Вафф, этот зловещий маленький тлейлаксанец, все слышал. Будет столкновение! Тлейлаксанцы хотят секретного соглашения, устанавливающего цены на меланж. Они не потерпят вмешательства Бене Джессерит.
      Одраде говорила об отце Туека, и теперь Туек желал лишь того, чтобы здесь сидел его давно покойный отец. Твердый человек. Он бы знал, как обойтись с этими противостоящими силами. Он-то всегда отлично управлялся с тлейлаксанцами. Туек припомнил, как он подслушивал (точно так же, как сейчас слушает Вафф) тлейлаксанского посла по имени Воуз... И еще одного, по имени Пук. Ледден Пук. До чего же странные у них имена.
      Перепутанные мысли Туека внезапно метнулись к другому имени. Одраде только что его упомянула: Тег! Неужели это старое чудовище до сих пор действует?
      Одраде опять заговорила. Туек попробовал сглотнуть сухим горлом, склоняясь вперед, заставил себя внимательно слушать ее.
      - Тег также осмотрит ваши внепланетные линии обороны. После фиаско в саду на крыше...
      - Я официально запрещаю вмешательство в наши внутренние дела, - сказал Туек. - В этом нет надобности. Наша жреческая гвардия вполне годится, чтобы...
      - Годится? - Одраде печально покачала головой. - До чего же неподходящее слово, учитывая новые обстоятельства на Ракисе.
      - Какие новые обстоятельства? - в голосе Туека был ужас.
      Одраде просто продолжала сидеть, пристально глядя на него.
      Туек постарался привести в порядок свои мысли. Знает ли она о подслушивающих за стеной тлейлаксанцах? Невозможно! Он сделал дрожащий вдох. Что насчет этих оборонных порядков Ракиса? Оборонные порядки превосходны. Они обладают лучшими икшианскими мониторами и не-кораблями. Более того, всем независимым силам выгодно, чтобы Ракис по-прежнему оставался независимым как еще один источник спайса.
      "Выгодно всем, кроме тлейлаксанцев с их проклятым перепроизводством меланжа из акслольтных чанов!"
      Это была убийственная мысль. Тлейлаксанский Господин слышал каждое слово, произнесенное в этой палате аудиенций!
      Туек воззвал к Шаи-Хулуду, Разделенному Богу, чтобы тот защитил. Этот ужасный человечек, подслушивавший за занавеской, заявил, что говорит также от лица икшианцев и Рыбословш. Он предъявил документы. Не те ли это "новые обстоятельства", о которых говорит Одраде? Ничего нельзя надолго утаить от ведьм!