Скади шагнула к Бретту и взяла его за руку, что Киль и заметил краем глаза к вящему своему удивлению. Она была явно напугана.
      - Наша работа, господин судья, - вещал Гастингс, глядя Килю в рот, заключается в том, чтобы помочь вам приспособиться в сей трагический...
      - Дерьмо! - произнес Киль.
      Бретт оторопел: не ослышался ли он? Но изумление, написанное на лице Гастингса, сомнений не оставляло: верховный судья и председатель Комитета по жизненным формам действительно сказал "дерьмо". Бретт посмотрел судье в лицо. Киль одним глазом смотрел на морян, а другим, как и прежде, - на нижнюю палубу. Эта раздвоенность сбивала с толку обоих морян. Бретт же нашел ее естественной; все знали, что многие островитяне на такое способны.
      Гастингс предпринял новую попытку:
      - Мы знаем, что это тяжело, господин судья, но мы подготовлены к подобным ситуациям благодаря разработанным нами процедурам, которые...
      - Мотайте отсюда, пока я не вышел из себя, - велел Киль. Голос его звучал твердо и уверенно.
      Гастингс посмотрел на плазмагласовую коробку под мышкой у Лонфинна, потом на Бретта.
      - Враждебность - вполне ожидаемая реакция, - заявил он. - И чем скорее мы преодолеем этот барьер, тем скорее...
      - Я же ясно сказал, - перебил его Киль. - Убирайтесь. Нам нечего сказать.
      Моряне обменялись взглядами. По выражению их лиц Бретт понял, что эти двое не имеют ни малейшего намерения убраться.
      - Молодой человек должен сам говорить за себя, - невозмутимо произнес Гастингс. - Так что вы скажете, Бретт Нортон? Всего несколько формальностей.
      Бретт сглотнул. Ладошка Скади в его руке сделалась влажной. Что Киль вытворяет? И куда более важный вопрос: сойдет ли ему это с рук? Киль островитянин, влиятельный человек, тот, кем можно восхищаться. Да, но здесь не остров. Бретт решительно расправил плечи.
      - Да подите вы к черту со своими формальностями, - отрезал он. - Любой порядочный человек выбрал бы другое время.
      Гастингс медленно выдохнул. Лицо его помрачнело. Он
      вновь попытался что-то сказать, но Киль его перебил: - Молодой человек имеет в виду, что с вашей стороны просто бессовестно явиться сюда с какими-то формальностями, когда ваши родичи складывают там, под стенкой, тела наших родичей.
      Молчание сделалось напряженным. Бретт не испытывал особых родственных чувств к поднятым из глубин изувеченным мертвецам, но решил, что обоим морянам знать об этом незачем. "Они - и мы".
      Но была ведь еще и ладошка Скади в его руке. Бретт чувствовал, что единственный морянин, которому он может доверять, - это Скади... да еще, пожалуй, тот доктор из коридора, Тень Паниль. У Паниля были ясные глаза и... и ему было не все равно.
      - Мы этих людей не убивали, - заявил Гастингс. - И прошу заметить, господин судья, что это мы делаем грязную работу - приносим их сюда, идентифицируем мертвых, помогаем живым...
      - Как благородно с вашей стороны, - подхватил Киль. - Я все ждал, когда же вы об этом заговорите. Но вы не упомянули об оплате.
      Оба морянина выглядели мрачными, но никак не смущенными.
      - Кому-то придется платить, - сказал Гастингс. - Наверху нет соответствующих приспособлений, чтобы...
      - Вот вы и подбираете трупы, - перебил его Киль. - А семьи погибших платят вам за труды. Так что кое-кто изрядно греет на этом руки.
      - Никто не обязан стараться задаром, - возразил Гастингс.
      Киль одним глазом взглянул на Бретта - и снова на морян.
      - А когда вы спасаете живого рыбака, то находите способ использовать и его - пристально следя за его издержками, само собой.
      - Мне ничего не надо! - заявила Скади и гневно ожгла взглядом Киля и Бретта.
      - Я уважаю такой подход, Скади, - отозвался Киль. - И вас я не имел в виду. Но эти ваши собратья-моряне имеют другую точку зрения. У Бретта нет ни рыбацких снастей, ни сети, ни сонара, ни даже разбитой лодки. Чем он заплатит за свою жизнь? Десять лет будет лук резать на морянской кухне?
      - Право же, господин судья, - вмешался Гастингс, - я не понимаю вашего нежелания подходить к вещам проще.
      - Меня заманили сюда под ложным предлогом, - ответил Киль. - Здешние... э-э... хозяева не выпускали меня из-под контроля ни на секунду. - Он указал на иллюминатор. - Взгляните! - Судья ткнул указательным пальцем в сторону нижней палубы. - Эти тела обожжены, разорваны на куски. На Гуэмес было совершено нападение! И я полагаю, реконструкция покажет, что нападение было совершено снизу посредством твердотелой субмарины.
      Впервые за все время разговора Гастингс выглядел так, словно вот-вот утратит самоконтроль. Глаза его сощурились, темные брови сошлись к переносице, нижняя челюсть напряглась.
      - Послушайте! - прошипел он сквозь зубы. - Я делаю только то, что от меня требуют морянские законы. Насколько я могу судить...
      - Уж извините, - перебил его Киль, - судить - это моя работа, и в ней я поднаторел. По мне, вы оба - пара кровососов. А я не люблю кровососов. Будьте любезны убраться.
      - Поскольку вы являетесь тем, кем являетесь, - пробормотал Гастингс, я пока вынужден с этим смириться. Что же касается этого парня...
      - То у него есть я, чтобы отстаивать его интересы, - отпарировал Киль. - Здесь для ваших услуг не место и не время.
      Лонфинн отступил на шаг и загородил выход с наблюдательной платформы.
      - Молодой человек должен сам отвечать за себя, - не унимался Гастингс.
      - Судья велел вам удалиться, - сказал Бретт.
      - Прошу вас, - произнесла Скади, стиснув пальцы Бретта, - я буду нести за них ответственность. Посол Алэ сама приказала мне привести их сюда. Ваше присутствие здесь нежелательно.
      Гастингс посмотрел на нее, словно хотел сказать: "Большая честь для такой маленькой девчонки", но промолчал. Машинально он указал на коробку под мышкой у Лонфинна и тут же опустил руку.
      - Очень хорошо, - сказал он. - Мы старались обойтись без срочных записей, но ситуация осложнилась. - Он бросил взгляд на нижнюю палубу. - Тем не менее я готов сопроводить вас в апартаменты Райана Ванга. Вероятно, решение привести вас сюда было ошибочным.
      - Я согласен удалиться, - отозвался Киль. - Я видел уже достаточно. Тон его вновь был вежливым и дипломатичным.
      Бретт слышал, как двусмысленно прозвучали слова Киля, и подумал: "У этого старого паука есть в запасе еще не одна сеть".
      Даже в просторном жилище Ванга его не оставляла эта мысль. Он верно поступил, последовав примеру верховного судьи. Даже Скади была на его стороне. Всю дорогу, пока они шли к жилищу ее покойного отца, она держала Бретта за руку, не обращая внимания на неодобрительные взгляды Гастингса и Лонфинна. А Бретт бережно сжимал ее тонкие пальчики и наслаждался ощущением близости.
      - Благодарю вас, джентльмены, - объявил Киль, оказавшись в плюшевой комнате с цветными подушками. - Я уверен, что мы сможем связаться с вами, когда вы понадобитесь.
      - Мы свяжемся с вами, - сказал Гастингс, и крышка люка за ним захлопнулась.
      Киль подошел к люку и нажал на кнопку, но ничего не произошло. Крышка не сдвинулась с места. Киль посмотрел на Скади.
      - Эти двое работали на моего отца, - сказала она. - Мне они не нравятся.
      Она отпустила руку Бретта, подошла к темно-красной подушке и уселась, уткнув подбородок в колени и обхватив их руками. Желто-зеленые полоски на ее одежде изломались.
      - Бретт, - сказал Киль, - я буду говорить прямо, поскольку один из нас, возможно, сумеет вернуться наверх, чтобы предупредить другие острова. Мои подозрения подтверждаются на каждом шагу. Полагаю, наш островной образ жизни скоро потонет на мелководье.
      Скади огорченно взглянула на судью, вздернув подбородок. Бретт молчал.
      Киль смотрел на Скади и думал, что ее поза напоминает многоногого моллюска, который при любой опасности сворачивается клубком.
      - Общеизвестное учение гласит, - сказал Киль, - что жизнь на островах явление временное. До тех пор, пока мы не вернемся на сушу.
      - Но Гуэмес... - начал Бретт и осекся.
      - Да. Гуэмес.
      - Нет! - выпалила Скади. - Моряне не могли этого сделать! Мы защищаем острова!
      - Я тебе верю, Скади, - отозвался Киль. Шея у него болела, но он поднял голову, будто читал приговор в суде. - Творятся такие дела, о которых никто не знает... не знает ни наверху, ни внизу.
      - Вы и правда думаете, что это сделали моряне? - спросила Скади.
      - Мы должны воздержаться от вынесения приговора, пока не собраны доказательства, - ответил он. - Тем не менее я нахожу такую возможность весьма вероятной.
      Скади покачала головой. Бретт понял, что она не верит. - Моряне бы так не сделали, - прошептала она.
      - А это не морянское правительство, - возразил Киль - Иногда правительство избирает один курс, а люди - совсем другой. Этакий политический двойной стандарт. И, вероятно, ни те, ни другие не контролируют ситуацию.
      "О чем он говорит?" - задумался Бретт.
      - Как моряне, - продолжал Киль, - так и островитяне терпят лишь самый малый контроль со стороны правительства. Я верховный судья самого мощного представительства власти - того, которое решает, жить на островах новорожденному или умереть. Одним нравится называть меня председателем, другим - верховным судьей. Но я не чувствую, что отправляю правосудие.
      - Я поверить не могу, что кто-то может просто уничтожить острова, сказала Скади.
      - Но кто-то же уничтожил Гуэмес. - Киль устремил печальный взгляд одного глаза на Бретта, а другим неотрывно смотрел на Скади. - Как ты полагаешь, это нужно расследовать?
      - Да. - Она кивнула и стукнулась лбом о коленки.
      - Хорошо бы иметь помощника, - заметил Киль. - С другой стороны, я не хотел бы подвергать опасности того, кто отважится мне помочь.
      - А что вам нужно? - спросила Скади.
      - Информация, - ответил Уорд. - Последние новости, которые сообщают морянской аудитории. И обзор морянских рабочих мест пригодится - в каких категориях еще есть вакансии, а какие переполнены. А еще нам понадобится сравнительная статистика островитянского населения, проживающего внизу.
      - Я не понимаю, - призналась Скади.
      - Мне говорили, что ты вычисляешь волны, - произнес Киль, поглядывая на Бретта. - А я хочу вычислить морянское общество. Мне не кажется, что мы имеем дело с традиционной морянской политикой. Я подозреваю, что морянам и самим невдомек, что управляет ими уже не традиционная политика. А разгадка в новостях. И в списках рабочих вакансий. Они могут отражать существенные перемены - и намерения, стоящие за этими переменами.
      - У моего отца в кабинете был комм, - сказала Скади. - Я уверена, что смогу из него что-нибудь выудить... хотя и не понимаю, как вы будете все это... вычислять.
      - Судьи приучены обрабатывать данные, - ответил Киль. - Я всегда гордился тем, что я хороший судья. Дай мне эти сведения, если можешь.
      - Может, нам следует повидаться с другими островитянами, живущими внизу? - спросил Бретт.
      - Не доверяешь официальным бумагам, да? - улыбнулся Киль. - Оставим встречи на потом. Сейчас это может быть небезопасно. - "А у парнишки хорошая интуиция".
      Скади прижала пальцы к вискам и прикрыла глаза.
      - Мой народ не убивает, - сказала она. - Мы не такие.
      Киль посмотрел на девушку - и внезапно подумал, как же похожи в глубине души моряне и островитяне.
      "Море..."
      Он никогда не задумывался о том, что означает море для островитян и что - для морян. Как его предки приспосабливались к нему? Море окружало их всегда - и всегда было безграничным. Нечто нескончаемое, источник жизни и смертельная угроза. Для Скади и ее народа море означало тяжелую водную толщу над головой, его звуки были заглушены глубинами, его течения двигались вдоль дна мощными потоками, сквозь тень к свету. Для морян мир был немым и отдаленным, для островитян - шумным, сиюминутно требовательным. Он вынуждал развивать внимание и рациональность.
      Результатом оказалась островитянская живость, которую моряне находили очаровательной. "Экзотичной". Моряне же зачастую были осторожны и вдумчивы и решения свои принимали взвешенно, словно драгоценные камни гранили.
      Киль переводил взгляд со Скади на Бретта и обратно. Бретт по уши влюблен, это видно. Что это - притяжение противоположностей? Кто он для нее - некое экзотическое млекопитающее или мужчина? Киль надеялся, что здесь имеет место нечто большее, нежели подростковое сексуальное влечение. Уорд не считал себя настолько наивным, чтобы полагать, будто все противоречия между островитянами и морянами могут быть уничтожены посредством кувырканья в постели. Но род человеческий ожил в этих двоих, и Уорд ощущал его подспудную жизнь. Эта мысль обнадеживала.
      - Мой отец заботился и об островитянах, и о морянах, - сказала Скади. Именно его деньги сделали поисково-спасательную службу тем, что она есть.
      - Покажи мне его кабинет, - попросил Киль. - Я бы хотел воспользоваться его коммом.
      Скади встала и подошла к боковому люку в дальнем конце комнаты.
      - Сюда.
      Киль последовал за Скади, жестом приказав Бретту остаться. Может, если юную женщину не будет отвлекать присутствие молодого мужчины, она и размышлять станет трезво - с чувством, с толком, с расстановкой.
      Когда Киль и Скади ушли, Бретт повернулся к закрытому люку. Судью, его и Скади заперли здесь, подальше от тех откровений, которые мог явить им морянский мир. Алэ хотела, чтобы они этот мир увидели, но кое-кто оказался против. Бретт считал, что это и есть ответ на вопрос, почему их тут заточили.
      "Что бы сделал Квитс?"
      Бретт даже представить себе не мог, что Квитс так и торчал бы посреди чужой комнаты и тупо пялился на запертый люк. Бретт подошел к люку и провел пальцами по металлической раме.
      "Надо было порасспросить Скади о системе переходов, о том, как здесь передвигаются". Бретт ничего не мог припомнить о переходах кроме того, что там очень мало людей - мало по островитянским понятиям.
      - О чем ты думаешь?
      Голос Скади прозвучал прямо у Бретта за спиной, и юноша вздрогнул. Пушистый ковер скрадывал шаги.
      - У тебя нет карты этого места? - спросил он.
      - Есть где-то, - ответила Скади. - Я поищу.
      - Спасибо.
      Бретт по-прежнему глядел на запертый люк. И как его запирают? Ему вспомнились островитянские жилища, где одного удара ножом было довольно, чтобы продрать тонкую органическую стенку, разделявшую большинство помещений. Только в лабораториях, в помещениях службы безопасности и в обиталище Вааты стены могли служить каким-то препятствием - впрочем, не столько они, сколько охранники.
      Скади вернулась с тонкой стопкой бумаг, на которых тонкими и толстыми линиями с пририсованными символами был начертан план морянского комплекса, и протянула бумаги Бретту с таким видом, словно вручала ему часть себя.
      - Мы находимся вот здесь, - сказала она, ткнув пальцем в переплетение квадратов и прямоугольников с пометкой "РВ".
      Бретт принялся изучать планы. Это не было похоже на расположенные в соответствии с требованиями окружающей среды жилища островитян, где прихоти органического роста делали каждое жилье непохожим на другие. Острова были сплошь личностными, обжитыми, резными, расписными и раскрашенными приспособленными к синергическим потребностям системы жизнеобеспечения и поддерживающими ее. А от схемы в руках Бретта так и несло единообразием идентичные ряды кубриков, длинные коридоры, трубы, переходы и проулки, прямые, как солнечный луч. Казалось, разобраться в этом нагромождении невозможно, но Бретт заставил себя сосредоточиться.
      - Я спросила судью, - сказала Скади, - не мог ли вулкан уничтожить Гуэмес. - И что он ответил? - спросил Бретт, отрываясь от схемы.
      - Что слишком много тел не только обожжено, но и разорвано на части. Скади закрыла глаза руками. - Кто мог сотворить... такое?
      - В одном Киль прав, - заметил Бретт. - Мы должны это выяснить как можно скорее.
      Он вновь уткнулся в карты с загадочными лабиринтами. И внезапно его осенило. Он понял, что ни один морянин не смог бы путешествовать по островам, где большинство ориентировалось только по памяти. Он принялся запоминать схемы со всеми их лифтами и транспортными переходами. Потом закрыл глаза и уверенно воспроизвел в памяти карту, как бы отпечатавшуюся в мозгу. За спиной у него нервно расхаживала Скади - туда-сюда, из угла в угол. Бретт открыл глаза.
      - Мы могли бы выбраться отсюда? - спросил он, кивком указав на запертый люк.
      - Его можно открыть, - отозвалась Скади. - А куда ты собрался?
      - Наверх.
      Скади посмотрела на люк и покачала головой.
      - Когда люк откроется, сработает электронная сигнализация.
      - А что с нами сделают, если поймают? - Вернут обратно, - ответила она. - По крайней мере, попытаются. У нас мало шансов. Внизу нельзя передвигаться скрытно. У моего отца была эффективная организация. Поэтому он и нанимал таких людей. - Скади кивнула в сторону люка. - Мой отец заправлял очень крупным бизнесом - продовольственным. Он много торговал с островитянами...
      Скади обвела рукой стены и потолок.
      - Это строение принадлежало ему, все целиком. Оно высокое, как сигнальная башня. - Она показала пальцем на схему. - Вот это.
      Бретт слегка отодвинулся от нее. Ей принадлежала территория, сравнимая с небольшим островом. Точнее, ее отцу. Бретт знал, что по морянским законам Скади, вероятнее всего, эту территорию унаследовала. Скади не просто работает в море, не просто волны вычисляет...
      Словно прочитав мысли Бретта, Скади коснулась его руки.
      - У меня своя жизнь. Как и у моей матери. Мы с отцом едва знали друг друга.
      - Едва знали? - изумился Бретт. Он не был особенно близок с собственными родителями, но знать он их знал. Это точно.
      - Почти до самой смерти он жил в Гнезде - это город километров за десять отсюда, - пояснила Скади. - И за все это время я ни разу его не видела. - Она вздохнула. - Незадолго до смерти отец как-то пришел к нам ночью и говорил о чем-то с моей матерью. Не знаю, о чем они беседовали, но после его ухода мама была в ярости.
      Бретт задумался. Ее отец владел и управлял огромным богатством - и большей частью морянского общества. Наверху состояния, подобные состоянию Райана Ванга, находились в собственности семей или целых родов, но одному человеку не принадлежали никогда. Коллективная собственность охранялась законом.
      - Он контролировал большую часть вашей островной промышленности, продолжила Скади, и кровь прихлынула к ее щекам. - Почти все он заполучил при помощи взяток. Я знаю, потому что слышала, а когда он погиб, я залезла в его комм.
      - Расскажи мне о Гнезде, - попросил Бретт.
      - Это город, где живет очень много островитян. Там было первое поселение после войны клонов. Слыхал об этом?
      - Да - кивнул Бретт. - Так или иначе, но все мы произошли оттуда.
      Стоя в темном коридорчике, ведущем в кабинет Райана Ванга, Уорд Киль прислушивался к их беседе. Порой он порывался вмешаться в разговор и потребовать от этой молодой женщины кое-каких объяснений. Но она говорила так грустно, что судья всякий раз сдерживался. Наконец он не выдержал:
      - А эти островитяне из Гнезда работали на твоего отца?
      - Некоторые - да, - ответила Скади, не оборачиваясь. - Но ни один островитянин не занимал высокого положения. Они находятся под контролем правительственной службы. По-моему, за это отвечает посол Алэ.
      - Мне кажется, что возглавлять службу по делам островитян должен островитянин, - заметил Бретт.
      - Алэ и мой отец собирались пожениться, - объяснила Скади. Политическая сделка между двумя семьями... для морян это уже история.
      - Твой отец и посол объединили бы правительственную власть и пищевую промышленность под одним одеялом, - сообразил Бретт. Эта догадка пришла ему в голову так неожиданно, что он испугался.
      - Все это дела минувшие, - грустно сказала Скади. - Теперь она, вероятно, выйдет за ДжиЛаара Гэллоу.
      Бретт молчал. Он видел мрачную растерянность в глазах девушки и понимал, что ее гнетет вынужденная необходимость быть пешкой в игре без правил.
      Уорд Киль по-прежнему стоял в темном коридорчике и размышлял. Он вышел из кабинета Ванга раздосадованный. Вроде в комме было все, что нужно, - и о переходе контроля над планетой из одних рук в другие, и о медленной, но верной концентрации власти, и об усилении обособленности морян и островитян. В памяти всплыло словечко из Анналов: национализация. Почему же у него возникло чувство, будто он что-то потерял?
      "Суша будет восстановлена".
      "Начнется новая жизнь".
      "Вот почему Корабль даровал нам Пандору".
      "Нам - морянам, а не островитянам".
      Киль машинально сглотнул, и у него заболело горло. В основе всего лежал проект "Келп", который реализовался уже настолько, что его нельзя было приостановить или свернуть. Напротив, проект был ускорен. Оснований было более чем достаточно. Комм покойного Райана Ванга заполнен этими основаниями: если келп не поможет, два солнца будут все сильнее взламывать кору Пандоры, и постоянные землетрясения и извержения вулканов сметут все с ее поверхности, как много поколений назад.
      Лава создавала криволинейные подводные платформы. Моряне воспользовались этим при выполнении проекта. Последняя водяная стена была вызвана вулканической деятельностью, а вовсе не гравитационными возмущениями моря Пандоры.
      - Хотел бы я посмотреть на это Гнездо и на живущих там островитян, заговорил Бретт. - Возможно, туда нам и следует отправиться.
      "Устами младенца..." - подумал Киль.
      - Там нас запросто отыщут, - покачала головой Скади. - Тамошняя служба безопасности не то что здесь - нагрудные значки, документы всякие...
      - Тогда надо удирать наверх, - сказал Бретт. - Судья прав. Он хочет, чтобы мы рассказали островитянам обо всем, что здесь творится.
      - А что здесь творится? - спросила Скади.
      - Пандора меняется - физически, политически, социально, - сказал Киль, выходя из коридорчика. - Вот что творится. Жить по-прежнему скоро станет невозможно - и наверху, и внизу. Я думаю, что отец Скади мечтал о великих свершениях, о преобразовании Пандоры, но кто-то перехватил его мечту и сделал ее кошмаром.
      Киль остановился, глядя на двух молодых людей. Те испуганно смотрели на судью.
      "Могут ли они осознать происходящее?" - гадал Киль. - Беззаконная алчность прибирала к рукам новую Пандору."
      Скади указала на схему в руках Бретта.
      - Пусковая база и станция номер двадцать два, - сказала она. - Вот здесь! Они находятся на линии дрейфа Вашона. От них до острова сейчас не меньше дня пути, но все же...
      - Что ты предлагаешь? - спросил Киль.
      - Думаю, нам удастся добраться до двадцать второй станции, - ответила девушка. - Я там работала. А на станции я смогу определить точное местоположение Вашона.
      Киль тоже посмотрел на схему. И вдруг его охватила тоска. Вернуться домой... где Джой, которая может о нем позаботиться. Ему вскоре предстоит умереть - так уж лучше умирать в привычном окружении. Уорд подавил это чувство так же быстро, как оно возникло. Спастись? У него не хватит ни сил, ни времени. Он может только держаться за эту юную парочку. Киль видел готовность Скади и решимость Бретта, взявшегося за дело. Им может повезти. Острова должны узнать о том, что происходит.
      - Вот что мы сделаем, - произнес Киль, - и вот какое послание вы должны передать...
      Упорство приводит к успеху.
      И Цзин, из корабельных архивов
      Стая диких криксов пролетела за кормой, рассекая крыльями утренний воздух. Твисп повернул голову и стал наблюдать за полетом птиц. Они сели на воду метрах в пятидесяти от лодок.
      Тедж от внезапного звука сел: на лице его явственно читался страх.
      - Это просто криксы, - успокоил его Твисп.
      - А-а. - Тедж привалился спиной к борту.
      - Если мы их покормим, они поплывут за нами, - сказал Твисп. - Я никогда не видел их так далеко от островов.
      - База уже недалеко, - сообщил Тедж.
      Когда они приблизились к плывущей стае, Твисп кинул немного отбросов за борт. Птицы устремились за подачкой. Те, что поменьше, так работали лапами, что едва не выскакивали из воды.
      Больше всего в этих созданиях Твиспа привлекали глаза. В их взгляде присутствовало нечто такое, чего он никогда не видел у прочих морских тварей. Нечто человеческое.
      Тедж привстал и оглядел горизонт. "Да где же эта треклятая пусковая база?" Птицы по-прежнему суетились вокруг подачки. Твисп сказал, что они повинуются древнему инстинкту. Вероятно, так оно и есть. Инстинкт! Сколько времени нужно, чтобы вытравить инстинкт? Или привить его? Которым из двух путей движется человечество? И может ли человек сопротивляться этой скрытой силе? Эти вопросы не давали ему покоя.
      - Этот невзрачный крикс - самка, - сказал Тедж, указывая на стаю. Интересно, почему самцы гораздо ярче?
      - Должно быть, это как-то связано с выживанием, - отозвался Твисп и посмотрел на стаю, следующую за лодкой в ожидании новой подачки. - Да, это точно самка. - Он нахмурился. - Одно можно сказать в пользу этой курицы: она никогда не попросит хирурга сделать ее нормальной!
      Тедж понял, что имел в виду Твисп. В последнее время в островитянском обществе распространилось поветрие: некоторые стали добровольно подвергаться операциям, чтобы выглядеть "нормальными" по морянским стандартам, и склоняли к тому же своих супругов и возлюбленных - многие из них яростно сопротивлялись.
      - Похоже, ты на этом обжегся, - заметил Тедж.
      - Даже поджарился, - кивнул Твисп. - Должен признать, поначалу это было забавно... - Он помолчал. - Но я надеялся, что это не просто причуда, а что-то более серьезное. - Он покачал головой.
      Тедж зевнул и потянулся. Птицы испугались и, взбивая крыльями воду, с воплями разлетелись. Твисп невидяще смотрел на них.
      - Ее звали Ребекка, - произнес он. - Ей нравилось, когда я обнимал ее. Она ничего не имела против длины моих рук, пока... - Он умолк.
      - Пока сама не подверглась хирургической коррекции? - закончил Тедж.
      - Да. - Твисп сглотнул. "И с чего я вдруг разговорился о Ребекке с этим чужаком? Неужели я так одинок?" Она любила по вечерам кормить криксов с борта лодки, а Твисп любил наблюдать за ней в такие минуты. Воспоминания обрушились на него потоком, но Твисп немедленно перекрыл его.
      - Она тебя бросила после операции? - осведомился Тедж, рассматривая собственные руки.
      - Бросила меня? Нет, - вздохнул Твисп. - Это было бы легко пережить. Я знаю, что после операции чувствовал бы себя рядом с ней уродом. А "муть" не должна так себя чувствовать, никогда. Вот почему те из нас, у кого мутации особенно очевидны, избегают морян. Дело в том, как они смотрят на нас и что мы потом думаем о себе - словно видим себя их глазами.
      - А где она теперь? - спросил Тедж.
      - На Вашоне, - ответил Твисп. - Полагаю, к центру поближе. Готов спорить на что угодно, она там, где живут богатые и власть имущие. Ее работа состоит в психологической подготовке людей к операции - этакое живое свидетельство того, как прекрасна жизнь, когда избран правильный путь.
      - Она свой выбор сделала и не пожалела.
      - Если долго о чем-то говорить, это становится навязчивой идеей. Она без конца твердила: "Изменить тело легко. Хороший хирург знает, где резать. А вот разум изменить потруднее". Мне сдается, она не очень-то прислушивалась к собственным словам.
      Тедж посмотрел на длинные руки Твиспа.
      Твисп проследил направление его взгляда и кивнул.
      - Ну да, - сказал он. - Она хотела, чтобы я себе руки укоротил. Она ничего так и не поняла, несмотря на всю свою психологическую лабуду. Я боялся не ножа хирурга и прочей хрени. Просто мое тело стало бы фальшивым, а я не выношу фальши.
      "Да, непрост этот простой рыбак, - подумал Тедж. - Ой непрост".
      - В конце концов я в ней разобрался, - продолжал Твисп. - Стоило ей слегка перебрать бормотухи, как она тут же начинала разглагольствовать о том, что мы все должны выглядеть "настолько нормально, насколько это возможно". Вроде тебя, Тедж.
      - Я никогда так не думал.
      - Потому что тебе и не надо. Ты и так готов присоединиться к морянам на их суше и на их условиях.
      Тедж не нашел, что ответить. Он всегда гордился своей по-морянски нормальной наружностью. Ему операция была не нужна.
      Твисп ударил кулаком по борту. Криксы, сидевшие в клетке, встрепенулись и натопорщили перья.
      - Она хотела детей... от меня, - сказал Твисп. - Можешь себе представить? Вообрази, какие сюрпризы могут преподнести этой подправленной "мути" занятия любовью. А детишки, которые подрастают и обнаруживают, что они "муть", тогда как родители выглядят нормально? Нет это не по мне! Голос его звучал мрачно. - Ни за что!
      Твисп умолк, погрузившись в собственные мысли.
      Тедж прислушивался к пошлепыванию волн о борта лодки, к тихой возне криксов в клетке и гадал, сколько любовных связей разбилось вдребезги о принципы, подобные Твисповым.
      - Будь проклят Хесус Льюис! - пробормотал Твисп.
      Тедж кивнул. "Да, вот тогда-то проблемы и начались. Или, по крайней мере, были уготованы". Историки задавались вопросом: "Что же совершил Хесус Льюис?" Тедж посмотрел на руки Твиспа - они были мускулистыми, ловкими, загорелыми и вдвое длиннее, чем полагается. Выбор возлюбленного на островах все еще оставался генетической лотереей - спасибо Хесусу Льюису и его биогенетическим экспериментам.
      Твисп все не мог успокоиться.
      - Морянам никогда не понять, что это такое - быть островитянином! Кто-нибудь рядом всегда слаб, а то и умирает... кто-нибудь близкий. Моя сестра была такой славной девчушкой... - Твисп покачал головой.
      - Мы используем слово "мутация" только как технический термин, - сказал Тедж. - А "уродство" - скверное слово. "Ошибки" - вот как мы это называем.
      - Знаешь что, Тедж? Я стараюсь избегать людей с длинными руками. В нашем поколении их совсем немного. - Твисп поднял руку. - Это ошибка? Значит, и я весь - ошибка?
      Тедж не ответил.
      - Будь все проклято! - воскликнул Твисп. - Мой ученик, Бретт, очень переживает из-за размера своих глаз. Рыбья срань - да внешне вообще ничего не заметно, но его в этом не убедить. Корабль всемогущий! Как он видит в темноте! Это что, ошибка?