Фрэнк Герберт, Билл Рэнсом
      Эффект Лазаря
      (Пандора - 2)
      Пер. с англ. Э. Раткевич
      Роман классика современной фантастики Фрэнка Герберта, впервые
      переведенный на русский язык, продолжает историю освоения водного
      мира, начатую в романе "Ящик Пандоры". С тех пор как погиб
      последний из естественных островов Пандоры, минуло несколько
      поколений. Общество планеты расслоилось на островитян, по воле волн
      дрейфующих в своих органических городах, и мутантов-морян, для
      которых вода стала родной стихией. Напряжение между ними растет,
      готовое вылиться в открытый конфликт. Все надежды на второе
      пришествие Корабля, ставшего для людей этого мира воплощением
      Господа Бога.
      Брайану, Брюсу и Пенни - за те
      годы, что они ходили на цыпочках,
      покуда папа работал.
      Фрэнк Герберт
      Всем целителям, что облегчают
      наши страдания; всем, кто кормит
      ближних, прежде чем требовать от них
      добродетели; всем нашим друзьям - с
      любовью и признательностью.
      Билл Рэнсом
      Анналы утверждают, будто двойная
      система не способна поддерживать
      жизнь. Но мы нашли жизнь здесь, на
      Пандоре. За исключением келпа - она
      была враждебной и смертоносной, но
      все же это была жизнь. Гнев Корабля
      отяготел над нами, ибо мы уничтожили
      келп и нарушили равновесие этого
      мира. Мы, немногие выжившие, зависим
      от бесконечного моря и ужасных причуд
      двух солнц. То, что мы вообще выжили
      на наших хрупких клон-плотах,
      проклятие в той же мере, что и
      победа. Это - время безумия.
      Из дневников Хали Экель
      Дьюк почуял запах горелой плоти и паленого волоса. Он чихнул, снова чихнул и заскулил. Его единственный зрячий глаз слезился и болел, когда он попытался открыть его рукой. Его мама была вне. Слово "вне" он мог произнести, хотя не мог бы точно определить местоположение и форму этого "вне" - только знал смутно, что живет на клон-плоту, принайтованном к черному каменному утесу, единственному остатку суши Пандоры. Еще он мог выговорить "ма" и "горит". Запах гари усилился. Дьюк испугался. "Может, нужно что-то сказать?" - подумал он. По большей части он не говорил: мешал нос. Зато мог высвистывать носом. Мама его понимала и свистела в ответ. У них было более сотни таких свистослов, понятных обоим. Дьюк наморщил лоб при этом его толстенький носик развернулся - и засвистел, поначалу вопросительно, чтобы узнать, нет ли матери поблизости.
      "Ма? Где ты, ма?"
      Он пытался уловить шлепанье босых пяток по мягкой палубе плота, которое не спутал бы ни с каким другим.
      От запаха гари стало трудно дышать. Дьюк чихнул и прислушался: по коридору сновало множество ног - такого топота ему и слышать-то не доводилось - но ни одни из них не принадлежали ма. Раздавались крики - все сплошь слова, которых Дьюк не знал. Он сделал глубокий вдох и издал самый громкий свист, на какой только был способен. Его тоненькие ребра мгновенно разболелись, а голова закружилась.
      Никто не ответил. Вход оставался закрытым. Никто не вынул его из-под сбившегося одеяла и не прижал к себе.
      Преодолевая боль в груди, Дьюк разлепил правое веко двумя отростками правой руки и обнаружил, что комната погружена во мрак - лишь тонкая биомасса стены слабо светилась в темноте. Мрачный оранжевый свет отбрасывал на пол жуткие отсветы. Едкий дым висел под потолком, как облако, протягивая к лицу Дьюка маслянисто-черные щупальца. К топоту и крикам за стеной прибавились новые звуки. Стало слышно, как за рдеющей стеной волокут и роняют что-то тяжелое. Охваченный ужасом, Дьюк свернулся под одеялом в комочек.
      Дым был влажным и горьким - совсем не таким приторным, как в тот раз, когда обогреватель прожег стенку. Дьюк помнил обугленную дыру в подтаявшей биомассе перегородки между их комнатой и соседней - он тогда просунул голову в отверстие с обгоревшими краями и посвистел соседям. Но теперь запах был совсем другим, да и стенка не растаяла.
      К внешним звукам прибавилось клокотание, словно котелок кипел на плите - но мама ничего не варила. К тому же звук был слишком громким громче даже, чем весь остальной шум. Крики стали ближе.
      Дьюк отбросил одеяльце, босой ногой ступил было на пол и вскрикнул.
      "Горячо!"
      Внезапно пол качнулся - сначала назад, затем вперед. Дьюк потерял равновесие и упал лицом вниз. Горячая биомасса, стекающая со стен, походила на вареные макароны. Мальчик знал, что находится на верхней палубе. Вокруг бегало столько ног, что он машинально прикрыл голову обеими руками. Открыть зрячий глаз было уже нечем. Горячая палуба обжигала локти и коленки. Внезапно у Дьюка дух захватило от резкой боли - кто-то споткнулся о него - и он издал еще один резкий свист. Чьи-то руки подхватили его под мышки и вытащили из месива, в которое обратилась палуба. За ним потянулись горячие волокна, прилипшие к голой коже. Дьюк ощутил запах жасмина, шедший от волос спасителя, и понял, кто его держит. Это была их соседка Элли, женщина с короткими ногами и красивым голосом.
      - Дьюк, - сказала она, - пойдем поищем твою ма. Дьюк почувствовал, что на сей раз с голосом у нее что-то неладно. Слова, вырывавшиеся из пересохшей глотки, звучали хрипло и глухо.
      - Ма, - произнес он и, открыв глаз рукой, увидел ужасающее столпотворение и огонь.
      Пробираясь сквозь толпу, Элли заметила, что Дьюк глазеет по сторонам, и шлепнула его по руке.
      - Потом посмотришь, - сказала она. - А сейчас держись за мою шею. Да покрепче.
      После того, что на мгновение явилось взору Дьюка, повторять Элли не пришлось. Ребенок обеими руками обхватил ее за шею и тихонько всхлипнул. Голоса с разных сторон повторяли слова, которых Дьюк не знал. В тесной толчее, сквозь которую упорно протискивалась Элли, остатки биомассы то и дело сдирало с кожи Дьюка. Это было больно.
      Единственный взгляд на "вне" остался в памяти Дьюка неизгладимо. Огонь, идущий из-под темной воды! А вода громко клокотала - именно этот звук был слышен повсюду - и пар в воздухе стоял такой густой, что люди казались неясными тенями на фоне рдеющего огня. Отовсюду доносились крики, и Дьюк потесней прижался к Элли. Высоко в воздух над островом, словно ракеты, взлетали горящие головешки. Дьюк этого не видел, но слышал, как огонь из морских глубин крушит и уничтожает тело острова.
      "Почему вода горит?" Эти свистослова он знал, но Элли их не поняла бы.
      Плот под Элли резко качнулся, и она упала под топочущие ноги. Дьюк шлепнулся на нее, даже не коснувшись горящей палубы. Элли ругалась и кричала. Многие люди рядом падали. Дьюк почувствовал, как Элли погружается в тающую биомассу палубы. Сначала женщина боролась, билась, как пойманная мури, которую мама однажды дала Дьюку подержать, перед тем как сварила. Потом Элли обессилела и глухо застонала. Дьюк, все еще обнимавший ее за шею, почувствовал жар горячего месива и отдернул руки. Элли завопила. Дьюк попытался встать, но не сумел - слишком уж тесной была давка. Он чувствовал, как волосы на затылке встают дыбом. Из его носа вырвался вопросительный свист - но ответа не было.
      Палуба вновь содрогнулась, и на Дьюка покатились тела. Он чувствовал прикосновения горячей кожи, порой жарко мокрой. Элли судорожно вздохнула. Воздух сделался другим. Крики "О нет! О нет!" смолкли. Люди начали кашлять. Дьюк тоже закашлялся, давясь густой горячей пылью.
      - Ваата у меня, - прохрипел кто-то. - Помогите мне. Мы должны ее спасти.
      Дьюк почувствовал, что Элли не шевелится. И не стонет. Он не слышал ее дыхания и не ощущал движения груди. Дьюк открыл рот и произнес два слова, которые знал лучше всего:
      - Ма. Горит. Ма. Ма.
      - Кто это? - спросил кто-то совсем рядом.
      - Горит, ма, - пискнул Дьюк. Чьи-то руки подхватили его и подняли.
      - Это ребенок. Живой! - раздался чей-то голос у него над ухом.
      - Неси его! - выдавил кто-то, захлебываясь кашлем. - У нас Ваата.
      Дьюк чувствовал, как его передают с рук на руки через проем куда-то в сумрак. Его единственный зрячий глаз различал сквозь редеющую пыль мерцание огоньков на гладких поверхностях и рукоятках. Он поразмыслил, не это ли то самое "вне", куда ушла ма, но ее нигде не было - только множество людей, сгрудившихся в тесноте. Кто-то, стоявший прямо перед Дьюком, держал на руках большого голого младенца. Мальчик знал, кто такие младенцы, потому что ма иногда приносила их из "вне", и ухаживала за ними, и ворковала над ними, и разрешала Дьюку потрогать их и понянчить. Младенцы всегда были такими мягкими и забавными. Это дитя было крупнее всех виденных Дьюком, но он понял, что девочка еще совсем маленькая, по ее пухлому спокойному личику.
      Давление воздуха поменялось, и у Дьюка заложило уши. Что-то зажужжало. И в тот момент, когда Дьюк уже отважился было юркнуть в общую тесноту, три чудовищных взрыва сотрясли убежище.
      "Бум! Бум! Бум!" Взрывы следовали один за другим.
      Кое-кто начал выбираться из всеобщей мешанины. Чья-то нога чуть не наступила на Дьюка.
      - Осторожнее с малышами! - крикнул кто-то. Сильные руки подняли Дьюка и помогли ему открыть глаз. На мальчика смотрело бледное мужское лицо широкое, с глубоко посаженными карими глазами.
      - Один у меня, - сказал мужчина. - Не красавчик, но живой.
      - Дай-ка его сюда, - отозвалась женщина.
      Дьюк почувствовал, что его крепко прижали к младенцу. Женские руки обхватили обоих - тело к телу, тепло к теплу. Дьюка охватило чувство уверенности - но тут же исчезло, едва женщина заговорила. Он понимал ее слова! Он не знал, как ему это удавалось, но значение слов открывалось по мере того, как он ощущал голос щекой, прижатой к груди женщины.
      - Весь остров взорвался, - сказала женщина. - Я видела это из порта.
      - Сейчас мы ниже уровня моря, - ответил мужчина. - Но долго здесь оставаться не можем - воздуха не хватит.
      - Помолимся Утесу, - предложила женщина.
      - И Кораблю, - добавил мужчина.
      - Утесу и Кораблю, - согласились все.
      Дьюк слышал голоса словно издали, и постепенно понимание приходило к нему. Все это случилось оттого, что его тело соприкоснулось с телом младенца! Теперь он знал ее имя.
      Ваата.
      Красивое имя. Оно несло в себе знание, расцветающее в сознании Дьюка, словно всегда было там и нуждалось только в имени и прикосновении Вааты, чтобы излиться в память. Теперь он знал, что такое "вне", знал всеми своими человеческими чувствами и памятью келпа... ибо Ваата несла гены келпа в своей человеческой плоти. Он помнил бытие келпа в морской глубине и его прикосновение к бесценному утесу. Он помнил крохотные островки, которых больше не существовало, ибо келпа не было и ярость моря вышла из-под контроля. Память келпа и людская память содержали множество странностей, приключившихся с Пандорой ныне, когда волны свободно рыскали по всей планете - покореженному твердому шару, окутанному бескрайним водным покровом.
      И где был он сам, Дьюк тоже знал: на маленькой субмарине с привязанным к ней аэростатным баллоном.
      "Вне" было средоточием чудес.
      И вся эта удивительная информация пришла к нему прямиком из разума Вааты, поскольку у нее имелись гены келпа - как и у него. Как и у многих оставшихся в живых на Пандоре. Гены... он и об этих волшебных закорючках тоже знал, поскольку разум Вааты был просто магическим кладезем подобных тем, он мог поведать и об истории, и о войнах клонов, и о гибели келпа. Дьюк ощутил прямую связь с Ваатой, которая не исчезла даже тогда, когда был разорван физический контакт. Дьюк попытался выразить переполняющее душу восхищение, но Ваата отказалась отвечать. Тогда он понял, что Ваата предпочитает глубинную тишь своих воспоминаний келпа. Она хотела только ждать. Она не хотела разбираться во всем том, что обрушила на Дьюка. А она обрушила, понял он, отрывая воспоминания от себя, словно горячее месиво от кожи. При этой мысли Дьюк на миг почувствовал обиду, но счастье вернулось к нему незамедлительно. Он был хранилищем стольких чудес!
      Осознание.
      "Это по моей части, - подумал он. - Я должен осознавать за нас обоих. Я - хранилище, врата Быка, которые только Ваата может открыть".
      В то время были на земле
      исполины*.
      ______________
      * Бытие, 6, 4. (Здесь и далее - примеч. пер.)
      Бытие, христианская "Книга
      мертвых"
      22 бунратти, 468. Почему я веду этот дневник? Странное хобби для верховного судьи, председателя Комитета по жизненным формам. Надеюсь ли я, что будущие историки соткут пышное полотно из нитей моих скромных писаний? Мне так и видится, как мои записки много лет спустя находит кто-нибудь вроде Кея Теджа - кто-то с умом, забитым предубеждениями, мешающими воспринять что-либо новое. Не уничтожит ли этот грядущий Тедж мои записи, поскольку они противоречат его собственным теориям? Полагаю, такое случалось и с историками прошлого. Иначе почему Корабль заставил нас начать сызнова?
      О, я верю в Корабль! Свидетельствую здесь и сейчас, что Уорд Киль верует в Корабль. Корабль - Господь наш, и Корабль привел нас на Пандору. Вечная дилемма - тонуть или плыть, причем в буквальном смысле. Ну... почти в буквальном. Мы, островитяне, по большей части дрейфуем. Это морской народ плавает.
      Что за великолепная отборочная площадка для человечества эта Пандора и до чего же удачно названа! Ни клочка суши не осталось над морем, где прежде господствовал келп. Благородное некогда создание, разумное, ведомое всем прочим созданиям как Аваата - ныне всего лишь келп, зеленый, плотный и безмолвный. Наши предки уничтожили Аваату и унаследовали всепланетное море.
      Случалось ли людям совершать подобное прежде? Случалось ли нам убивать существ, помогающих обуздать нашу собственную смертность? Мне отчего-то сдается, что да. Иначе зачем Корабль держит на орбите анабиозные камеры? Наш капеллан-психиатр разделяет мои подозрения. Как она говорит, "нет ничего нового под солнцами".
      И почему это символы Корабля всегда принимали форму глаза внутри пирамиды?
      Я начал эти записки просто как отчет о моем участии в работе комитета, который решает, какой именно новой жизни будет дозволено существовать - а возможно, и размножаться. Мы, мутанты, с глубоким почтением относимся к тем вариациям, которые биоинженерия этого гениального психа, Хесуса Льюиса, впустила в человеческую популяцию. Из тех неполных записей, которые находятся в нашем распоряжении, ясно, что определение "человек" было прежде гораздо более узким. Варианты мутаций, которые мы теперь принимаем не глядя, когда-то служили причиной изгнания, а то и смерти. Как член комитета, призванный судить жизнь, я всегда задаю себе один и тот же вопрос, на который и стараюсь ответить в меру моего скромного разумения: "Поможет ли это дитя, эта новая жизнь, всем нам выжить?" И если есть хоть малейшая надежда, что оно внесет свой вклад в дело выживания общества, которое мы зовем человеческим, я голосую за то, чтобы дозволить ему жить. Не раз и не два я бывал вознагражден тем скрытым в никчемной форме гением, тем разумом в увечном теле, который оказывался благодеянием для нас всех. Я знаю, что прав, принимая подобные решения.
      Но мои записки становятся слишком уж отвлеченными. Решительно, в глубине души я философ. Мне важно знать не только "что", но и "почему".
      За долгие поколения, сменившиеся с той ужасной ночи, когда последний из настоящих, а не созданных нами из плавучей биомассы островов Пандоры взорвался расплавленной лавой, мы развили странную социальную двойственность, которая, по моему убеждению, может погубить нас всех. Мы, островитяне, дрейфующие в своих органических городах по воле волн, верим, что создали идеальное общество. Мы заботимся друг о друге, о той внутренней сущности ближнего, что скрыта у него под кожей - не важно, какого цвета или формы. Но почему же тогда мы так настойчиво говорим "мы" и "они"? Или это наш врожденный порок? Не обернется ли он насилием против отвергнутых нами?
      А островитяне отвергают, это отрицать нельзя. Наши шутки выдают нас. Шутки над морянами. Мы зовем их "мокрицами". Или "куколками". А они кличут нас "муть". Мерзкое словечко, как его ни произноси.
      Мы завидуем морянам. Именно так. Именно это я и написал. Завидуем. Им принадлежит весь простор морских глубин. Их механизация рассчитана на относительно стабильную, традиционную форму человеческого тела. Немногие островитяне подходят под критерии для среднего класса - они либо занимают место в верхушке гениев, либо располагаются на самом дне трущоб морского народа. Но даже в этих случаях те островитяне, что перебираются под воду, обречены на островитянские сообщества... по сути, гетто. И все же рай, по мысли островитянина - это сделаться "куколкой".
      Моряне, морской народ, покоряют море, чтобы выжить. Их жизненное пространство зависит от определенной стабильности. Исторически я должен признать: человечество всегда предпочитало стабильную твердую почву под ногами, наличие воздуха для дыхания (хотя воздух у них удручающе влажный) и надежные твердые предметы вокруг себя. "Мокрицы" могут иной раз создать руку или ногу, но ведь и это в истории вида дело обычное. Наружность морян до тех пор считается человеческой, пока можно обнаружить сходство с прототипом. Это мы и сами видели. Да вот взять хотя бы войны клонов. Наш прямой предок писал о них. Хесус Льюис сотворил это с нами. От видимых свидетельств инакости никуда не денешься.
      Но я писал о морянах. Они объявили своей миссией восстановление келпа. Но обретет ли келп сознание? Келп вновь обитает в море. Я уже видел доказательство этому на своем веку и надеюсь, что мы преодолели последнюю водяную стену. Засим, конечно, последует суша. Но как же связано это с тем, что я считаю сущностью морского народа?
      Возрождая келп, они надеются контролировать море. Вот в этом вся сущность морян: контролировать.
      Островитяне дрейфуют, подчиняясь волнам, ветрам и течениям. "Мокрицы" будут контролировать эти силы - и нас заодно.
      Островитяне склоняются перед тем, что может оказаться мудрее, мощнее их. Они привыкли к переменам, но устали от них. Моряне борются с определенным типом перемен - и они устали от борьбы.
      А теперь я подхожу к тому, что сотворил с нами Корабль. Я думаю, что природа Вселенной такова, что жизнь может встретиться с силой, которая может ее одолеть, если жизнь не сумеет приспособиться. Морян такая сила сломит. Островитяне приспосабливаются - и дрейфуют себе. Я полагаю, мы можем оказаться лучше приспособленными для выживания.
      Мы несем бремя первородного
      греха в телах и на лицах наших.
      Симона Роксэк, капеллан-психиатр
      Холодный удар волны по борту разбудил Квитса Твиспа окончательно. Он зевнул, отпустил штурвал и сладко потянулся, раскинув длиннющие руки. Потом утер лицо рукавом. Еще не рассвело, заметил он. Первые тонкие перышки рассвета щекотали черное брюхо горизонта. Грозовые облака не сгущались в поднебесье, и два его крикса, топорща лоснящиеся перья, довольно бубнили. Квитс потер руки, чтобы разогнать застоявшуюся кровь, и потянулся на дно лодки-скорлупки за тюбиком с полужидким белковым концентратом.
      "Бе-э..."
      Он высосал остаток из тюбика и скривился. Концентрат был лишен как вкуса, так и запаха, но Квитс все равно скривился.
      Уж если его сделали съедобным, подумал Квитс, могли бы придать ему хоть какой-то вкус. "Ничего, вернемся - поедим настоящей пищи". Тяжелая работа по установке и забрасыванию рыбацких сетей доводила его аппетит до таких чудовищных размеров, что концентраты могли скорей растравить, нежели удовлетворить его.
      Серый океан зевнул во все стороны. Ни следа рвачей или другой какой-то угрозы. Редкие крупные волны переливались через фальшборт, но органическая помпа вполне с этим справлялась. Квитс повернулся и посмотрел на гирлянду пузырьков - след погружения невода. Должно быть, он нес тяжелую ношу. У Твиспа прямо слюнки потекли, когда он представил себе тысячу килограммов сциллы - сцилла вареная, сцилла жареная, сцилла печеная под сливочным соусом и горячие рулетики...
      - Квитс, мы еще не прибыли? - Голос у Бретта был ломким на подростковый лад. А чего стоила его густая светлая шевелюра, торчащая кверху - какой контраст с черной шерстью, покрывающей голову самого Твиспа. Бретт Нортон был высок для своих шестнадцати лет, а копна волос делала его с виду еще выше. Первая путина уже начала наращивать мясо на его узкий костяк.
      Твисп медленно вдохнул сквозь зубы - отчасти для того чтобы прийти в себя от неожиданности, отчасти чтоб сосредоточиться.
      - Нет еще, - ответил он. - Дрейф правильный. Мы доберемся до острова сразу после рассвета. Ты бы перекусил.
      Малыш скорчил рожу и полез в сумку за своим тюбиком. Твисп смотрел, как он вытирает упаковку, открывает ее и высасывает громадными глотками препротивную бурую жидкость.
      - М-мм...
      Бретт крепко зажмурил серые глаза и содрогнулся.
      Твисп ухмыльнулся. "Пора бы мне перестать думать о нем как о малыше. Шестнадцать лет - никак уж не малыш; а первая путина сделала его взгляд тверже, а руки - крепче".
      Твисп часто дивился, почему Бретт избрал жизнь рыбака. Телосложением Бретт был достаточно близок к морскому народу, чтобы уйти к ним в глубину и жить припеваючи.
      "Это он из-за своих глаз, - подумал Твисп. - Но ведь такую мелочь мало кто заметит".
      Глаза у Бретта были велики, хотя и не чересчур. Такие глаза могли хорошо видеть почти в полной темноте, что оказалось очень полезным при круглосуточной ловле.
      "Такого "мокрицам" не след упускать, - подумал Твисп. - Использовать людей - это по их части".
      Внезапный рывок сети сбил их с ног, и оба покатились к фальшборту. И снова - рывок.
      - Бретт! - заорал Твисп. - Тащи резак, пока я буду вытаскивать.
      - Но мы не можем вытянуть сеть, - растерялся мальчишка. - Надо приотпустить...
      - В сети морянин! "Мокрица" утонет, если мы его не вытащим! - Твисп уже тянул тяжеленную сеть, перебирая ячеи руками. Мускулы его сверхдлинных рук бугрились под кожей. Вот в такие минуты он всегда бывал доволен своими избыточными способностями мутанта.
      Бретт исчез с глаз долой - побежал управляться с электроникой. Сеть ходуном ходила из-за отчаянных рывков снизу,
      "Точно, "куколка"!" - подумал Твисп и удвоил усилия. Он молился, чтобы поспеть вытащить морянина вовремя.
      "Или морянку", - подумал он. Первой "куколкой", которую он увидел запутавшейся в сетях, была женщина. Красивая. Твисп прогнал воспоминание о выжженных перекрестьях - следах сети - на ее гладкой, бледной... на ее мертвой коже. И приналег сильнее.
      "Еще тридцать метров сети", - сказал он сам себе. Пот разъедал глаза, боль крохотными остриями впивалась в спину.
      - Квитс!
      Твисп посмотрел на Бретта и увидел неподдельный ужас на его лице. Твисп проследил взгляд юноши, и то, что он увидел на расстоянии метров четырехсот, привело его в состояние шока. Криксы разразились воплями, означавшими, что Твиспу придется поверить своим глазам.
      Стая рвачей!
      Он едва не прошептал эти слова, едва не выпустил сеть из мозолистых рук.
      - Помоги мне! - заорал Твисп, еле удерживая рвущуюся из рук сеть. Краем глаза он видел, как парень схватился за канат, другим неотрывно следил за приближающимися рвачами.
      "Самое малое полдюжины, - подумал Квитс. - Вот дерьмо".
      - Что они сделают? - Голос Бретта пресекся. Твисп знал, что малыш уже наслушался историй.
      Действительность была еще ужаснее. Голодные или нет, рвачи охотились всегда, убивая громадными когтями и саблевидными клыками из чистой жажды крови. Эти твари хотели добраться до "куколки".
      Слишком поздно Твисп вспомнил о лазернике, который бережно хранил в промасленной тряпке. Он яростно выхватил из нее оружие, но первый рвач уже налетел на сеть, и лодка завертелась на месте. Двое других напали справа и слева. Выхватив лазерник, Твисп почувствовал, словно по сети пару раз крепко ударили кулаком. Когда когти и клыки рванули сеть, Твисп выпустил ее из рук. Налетевшая стая принялась отхватывать куски мяса от кровавого месива, которое недавно было одним из морян. Внезапно один рвач куснул другого одержимые жаждой убивать твари развернулись к своему раненому собрату и разорвали его в клочья. Клочья шерсти и зеленая желчь испятнали борт.
      Не стоит тратить лазерный заряд на эту орду! Что за горькая мысль. Островитяне давно отказались от надежды извести этих жутких тварей.
      Твисп встряхнулся, вынул нож и отрезал сеть.
      - Но почему?..
      Не отвечая, Твисп протянул руку к выключателю. Неподалеку от борта виднелся мертвый рвач. Он тонул медленно, колыхаясь туда-сюда, туда-сюда, словно падающее перышко в безветренную погоду. Остальные покрутились вокруг лодки, но, ощутив удар глушителем по носу, отступили и, растерзав оглушенного рвача, умчались обратно в море.
      Твисп завернул лазерник в тряпку и упрятал его под сиденье. Потом отключил поле глушителя и взглянул на обрывки, бывшие сетью.
      - Почему ты обрезал сеть? - Голос Бретта был высоким, требовательным. Таким, словно парень вот-вот расплачется.
      "Шок, - подумал Твисп. - И потеря улова".
      - Они порвали сеть, чтобы сож... чтобы добраться до него, - ответил Твисп. - Мы все равно потеряли бы улов.
      - Мы могли спасти хотя бы часть, - пробормотал Бретт. - Треть была уже здесь. - Он хлопнул по палубе, и его серые глаза угрюмо уставились в неприветливое синее небо.
      Твисп вздохнул. Он понимал, что выброс адреналина вызывает напряжение, которое нужно как-то ослабить.
      - Нельзя включать глушилку, когда сети вытащены наполовину, - объяснил он. - Сеть должна быть или вся в воде, или вся снаружи. Во всяком случае, на этой дурацкой дешевой посудине... - Его кулак грохнул по борту.
      "Я так же потрясен, как и малыш", - подумал Твисп. Он глубоко вздохнул, пригладил пятерней завитки густых черных волос, пытаясь успокоиться, и включил сигнал передатчика, предупреждающий о нападении рвачей. Это поможет им сориентироваться и успокоит Вашон.
      - А потом они набросились бы на нас, - добавил Твисп и ущипнул бортовую ткань. - Это одинарная тонкая мембрана, два сантиметра толщиной - как полагаешь, что бы нас ожидало?
      Бретт опустил глаза и надулся, слегка выпятив нижнюю губу. На небосклон всходило большое солнце, чтобы присоединиться к своей сестре. Прямо под ним, как раз посреди горизонта, виднелась большая масса, отбрасывающая на воду оранжевые отблески.
      - Дом, - тихо молвил Твисп. - Город.
      Их лодка находилась в одном из близких к поверхности быстрых течений. Через час-другой они присоединятся к общей массе дрейфующего человечества.
      - Круто мы влипли, - подытожил Бретт. - Мы разорены.
      Твисп улыбнулся и подставил лицо под солнечные лучи.
      - Верно, - признал он. - Зато живы.
      Малыш хмыкнул, и Твисп закинул полутораметровые руки за голову. Локти торчали, словно два странных крыла, отбрасывая на воду причудливую тень. Квитс озадаченно посмотрел на локоть, как иной раз случалось, стоило ему призадуматься об уникальности своей мутации. Чаще всего руки путались у него под ногами - уж достать стопы кончиками пальцев он мог, не нагибаясь. Зато эти руки управлялись с сетями так ловко, будто были созданы для этого.
      "А может, и были, - подумал он. - Как знать?" Такие удобные в работе с сетями, во время сна они причиняли изрядные неудобства. Зато женщинам нравилась их сила и способность обнять целиком. Компенсация.
      "А может, просто иллюзия безопасности", - подумал Твисп и ухмыльнулся. Его жизнь была какой угодно, только не безопасной. Никто, уходящий в море, не может полагать себя в безопасности - а тот, кто может, или глуп, или мертв.
      - А что морской суд с нами сделает? - Голос Бретта был тихим, еле слышным за плеском волн и постоянным бормотанием двух криксов.
      Твисп продолжал наслаждаться дрейфом и солнечным теплом, согревающим лицо и руки. На миг он поджал тонкие губы, затем ответил:
      - Трудно сказать. Ты видел морянский маркер?
      - Нет.
      - А сейчас видишь?
      Он прислушивался к тихому плеску волн и знал, что мальчик рассматривает горизонт. Твисп и ценил его за исключительное зрение. Зрение да еще отношение к жизни.
      - Ни следа, - ответил Бретт. - Должно быть, он был один.
      - Не похоже, - возразил Твисп. - Моряне редко странствуют в одиночку. Хотя случается и такое.
      Он открыл глаза и увидел лицо Бретта, искаженное неприкрытым ужасом. Глаза малыша округлились, словно луны.
      - А мы должны идти в суд?
      - Да.
      Бретт плюхнулся на палубу возле Твиспа, покачнув лодку так, что та едва не черпнула воды.
      - А если мы не скажем никому? - спросил он. - Откуда они узнают?
      Твисп отвернулся. Бретту предстояло многое узнать и о море, и о тех, кто в нем работает. Законов в море много, и по большей части неписаных. Для первого урока тяжеловато выходит - но чего можно ожидать от желторотого новичка? В центре такого не случалось. Жизнь там была... приятной. Для людей, населяющих внутренний круг острова, сцилла и мури были обедом, а не живыми существами, чья жизнь оканчивалась в ладони рыбака.
      - Морской народ за всем приглядывает, - сухо возразил Твисп. - Они узнают.
      - Но рвачи... - настаивал Бретт. - Они ведь могли добраться и до второго... если он вообще был.
      - Ворсинки шерсти рвачей полые, - пояснил Твисп. - Для плавучести. Но ныряльщики из них хреновые. - Он посмотрел на Бретта в упор и добавил: - А семья, которая ждет этого парня дома? Вот и заткнись.
      Он знал, что малыш обиделся, - но какого черта! Если Бретт собирается связать жизнь с морем, ему следует поучиться, как на море жить. Никому не нравится, когда на него нападают или бросают в беде. И никому не нравится сидеть на одной палубе с незатыкаемым треплом. К тому же Твисп предчувствовал близость морского суда и все связанные с ним неудобства и решил подумать о своих показаниях. Изловить сетью одного из морских людей дело серьезное, даже если это и не твоя вина.
      Внушающие ужас могут стать особо
      опасными, когда добиваются власти.
      Они становятся натурами демоническими
      от непредсказуемости окружающей их
      жизни. Видя силу в той же мере, что и
      слабость, держатся они исключительно
      слабости.
      Изречение Корабля, из Анналов
      Если не считать звука движении операторов и их случайных реплик, в Контрольном центре зондирования стояла тишина. От дневного света, который просачивался сквозь сотню метров водной толщи и толстые стены комплекса, исходил покой. Однако этот покоренный простор наполнял Кея Теджа ощущением тревоги. Он всегда чувствовал себя неловко среди морского народа, в окружении, чуждом для большинства островитян, но что его так внезапно взволновало, сейчас не понимал.
      "Тишина какая", - подумал он.
      Толща воды над головой не действовала Теджу на нервы. Этот страх он преодолел, когда отбывал службу на островитянских субмаринах. Высокомерие, которое он ощущал в окружавших его морских людях - вот подлинный источник беспокойства! Тедж посмотрел влево - туда, где стояли остальные наблюдатели, держась подальше от единственного в их компании островитянина.
      ДжиЛаар Гэллоу склонился к стоящей рядом женщине, Карин Алэ:
      - Почему запуск отложен?
      - Я слышала, - произнесла Алэ мягким звучным голосом, - кто-то говорил, что это приказ капеллан-психиатра... что-то в связи с благословением.
      Гэллоу кивнул, и прядь светлых волос упала на его правую бровь. Он встряхнул головой. Гэллоу был едва ли не самым красивым мужчиной, которого Тедж когда-либо видел, - этакий древнегреческий бог, если можно доверять на сей счет Анналам. Будучи островитянским историком, Тедж Анналам доверял. Мягкие золотые волосы Гэллоу были длинными и волнистыми. Темно-синие глаза властно взирали на все окружающее. Ровные белые зубы блестели, когда он улыбался - одними губами, - словно демонстрировал великолепные зубы как принадлежность своего великолепного лица исключительно ради блага присутствующих. Поговаривали, что он перенес операцию по удалению перепонок между пальцами рук и ног, - но это могло оказаться завистливой ложью.
      Тедж исподтишка рассматривал Алэ: полные губы, широко расставленные голубые глаза, вздернутый носик, рыжие волосы, прозрачная розовая кожа - эта женщина была прекрасна. Ходили слухи, что моряне просили Алэ сойтись с Гэллоу, надеясь, что красивая пара произведет на свет такое же красивое потомство.
      Тедж взглянул на большую консоль с панелями управления и большими экранами. На одном экране была видна океанская поверхность под жаркими солнечными лучами. Другие демонстрировали подводную трубу пусковой установки, где водородный зонд готовился к всплытию и вознесению в бурную атмосферу Пандоры. На заднем плане виднелись редкие заросли келпа.
      Справа от Теджа плазмагласовое окно тройной толщины также открывало вид на пусковую установку и плавающих вокруг нее морян. У одних пловцов, с ног до головы затянутых в костюмы для подводного плавания, были кислородные трубки. У других на спине красовались органические рыбы-дыхалки, созданные биоинженерами для островитян, длительное время работающих под водой.
      "Мы можем их создавать - но у нас нет свободы передвижения под водой, чтобы их использовать".
      Тедж отчетливо видел, где рот рыбы-дыхалки присоединяется к сонной артерии ближайшего пловца. Он представил себе тысячи ресничек, накачивающих кислород в кровеносное русло работника. Время от времени тот выпускал отработанный углекислый газ уголком рта, и наверх устремлялась вереница пузырьков.
      "Интересно, каково это - свободно плыть в океане, завися от симбиотических отношений с рыбой-дыхалкой? " Мысли островитянина, полные горьких сожалений. Биоинженерия островитян превосходила морянскую, но все, что островитянский гений мог создать, тут же из-за страшной нужды выменивалось в выгодном бартере.
      "Как бы и мне хотелось быть выменянным... Хм, можно подумать, мне есть на что надеяться!"
      Тедж огорченно вздохнул и посмотрел на собственное отражение в плазмагласе. Комитет по жизненным формам без колебаний нарек его человеком. Он явно приближался к типу внешности морских обитателей. И все же тяжеловатое тело, невысокий рост, крупная голова с темно-каштановыми волосами торчком, густые брови, широкий нос, широкий рот, квадратный подбородок... все это не шло ни в какое сравнение со стандартами, воплощенными в ДжиЛааре.
      Сравнение - штука болезненная. Тедж пытался себе представить, о чем думает этот высокий надменный морянин. "И что означает вопросительное выражение его лица, когда он смотрит на меня?"
      Гэллоу опять наклонился к Алэ, коснулся ее обнаженного плеча, засмеялся в ответ на какие-то ее слова.
      Новая вспышка активности вокруг базы, новые огоньки в пусковой установке, которая направит зонд к поверхности.
      - Еще несколько минут, - произнес стоящий у консоли управляющий запуском.
      Тедж вздохнул. Этот жизненный опыт обернулся совсем не так, как он ожидал... как ему мечталось.
      Он усмехнулся над самим собой. "Фантазер!"
      Когда его избрали островитянским наблюдателем за запуском зонда к престолу Корабля, Тедж преисполнился восторгом. Первый его визит в самое сердце морянской цивилизации! Наконец-то! "Может быть... - мечтал он. Возможно, я смогу найти способ быть принятым в морской народ, смогу расстаться с нуждой и жалким существованием наверху".
      Узнав, что его сопровождающим будет Гэллоу, Тедж загорелся надеждой. ДжиЛаар Гэллоу, управляющий морским экраном, тот, кто мог проголосовать за прием островитянина в число морян. Но Гэллоу, похоже, избегал его. А в том, что этот человек презирал Тэджа, и вовсе никаких сомнений не было.
      Только Алэ проявляла доброжелательность и гостеприимство - но она ведь была членом морянского правительства, дипломатом, работающим с островитянами. Тедж с удивлением обнаружил, что она еще и доктор медицины. Поговаривали, что она прошла сквозь все тяготы медицинского образования в пику своему семейству с его долгими традициями службы в дипломатическом корпусе и вообще в морянском правительстве. Победу одержало семейство. Алэ уверенно занимала положение среди власть имущих - и власти имела больше, чем любой другой член ее семьи. И морянское, и островитянское общества опомниться не могли от недавнего известия о том, что Алэ принадлежит большая доля наследства покойных Райана и Элины Ванг. И Алэ была назначена опекуном единственной дочери Вангов, Скади. Никто еще не пытался оценить стоимость владений Вангов, но старший директор "Мерман Меркантил", вероятно, был богатейшим человеком Пандоры. Элина Ванг, последовавшая за своим супругом менее чем через год, не успела внести серьезные изменения в управление компанией. И вот, пожалуйста, - Карин Алэ, красивая, могущественная и умеющая найти подобающие слова в любой ситуации.
      "Мы рады приветствовать вас среди морян, островитянин Тедж".
      Какой она казалась открытой и дружелюбной.
      "А была всего лишь вежливой... дипломатичной".
      Персонал возле консоли снова засуетился. Экран с изображением поверхности ярко мигнул несколько раз, и прежний вид сменился лицом Симоны Роксэк, капеллан-психиатра. Задний план кадра давал понять, что говорит она из своего обиталища в центре Вашона, далеко от поверхности.
      - Приветствую вас во имя Корабля. Гэллоу едва не фыркнул, но сдержался.
      Тедж видел, как передернулось его классических пропорций тело при виде капеллан-психиатра. Тедж, привычный к островитянским вариациям, не обращал внимания на внешность Роксэк. Теперь же он увидел ее глазами Гэллоу. Серебристые волосы Роксэк дикой гривой вздымались над теменем почти идеально круглой головы. Красные глаза альбиноса прятались под крохотными надбровьями. Рот, едва заметный под складками серой кожи, представлял собой маленькую красную щель, под которой не было и следов подбородка, плоть опускалась под острым углом от рта прямо к толстой шее.
      - Помолимся, - сказала капеллан-психиатр. - Эту молитву я только что вознесла в присутствии Вааты. И повторю ее теперь. - Она откашлялась. Корабль, чьим всемогуществом мы были закинуты в бесконечные воды Пандоры, даруй нам избавление от первородного греха. Даруй нам...
      Тедж отключился. Он слышал эту молитву в той или иной ее версии не единожды. Его сотоварищи, несомненно, тоже. Моряне со скучающим видом уставились на свои панели.
      "Первородный грех!"
      Исторические исследования пошатнули веру Теджа в традиции. Он обнаружил, что моряне считали первородным грехом убийство разумного келпа Пандоры. Их покаяние заключалось в том, чтобы обрести келп в своих собственных генах и вновь наполнить море бесконечными зарослями ветвящихся стеблей. Теперь уже не обладающих разумом. Просто келп... под контролем морян.
      С другой стороны, фанатичные богоТворители с острова Гуэмес настаивали, что первородный грех есть отказ от богоТворения. Большинство островитян, однако, соглашались с толкованием капеллан-психиатра: первородным грехом стал путь биоинженерии, избранный Хесусом Льюисом, давно покойным гением, положившим начало нынешним отклонениям от стандартной человекообразности. Льюис создал клоны и "избрал иных преображенных, дабы приуготовить их к выживанию на Пандоре".
      Тедж покачал головой, слушая заунывный голос капеллан-психиатра. "Кто наилучшим образом выживает на Пандоре? - спросил он самого себя. - Моряне. Нормальные люди".
      Моряне превышали островитян числом по меньшей мере десятикратно. Простейшая функция доступного жизненного пространства. Под водой, в безопасности от причуд Пандоры, было куда больше жизненного пространства, нежели на ее бурной, опасной поверхности.
      - В руки Корабля предаю вас, - возгласила капеллан-психиатр. - Да пребудет благословение Корабля на этом дерзании. Да ведает Корабль, что мы не замышляем святотатства, вторгаясь в небеса. Да приблизит нас это деяние к Кораблю.
      Лицо капеллан-психиатра исчезло с экрана, сменившись видом базы запуска. Медленное течение сместило кабели влево.
      - Готовность - зеленый свет, - произнес управляющий запуском за консолью слева от Теджа.
      Из совещания, предшествовавшего процедуре, Тедж уяснил, что слова эти означают полную готовность к запуску. Он взглянул на другой экран, передававший вид на поверхность по кабелю, идущему с гиростабилизированной платформы наверху. Белая пена венчала гребни длинных волн. Опытным глазом Тедж определил скорость ветра в сорок узлов - по меркам Пандоры тишь да гладь. Зонд будет быстро дрейфовать - но и быстро подыматься в верхние слои атмосферы, туда, где, для разнообразия, появился просвет в облаках и одно из солнц Пандоры заливало их верхушки расплавленным серебром.
      Управляющий запуском наклонился поближе к панели, читая показания.
      - Сорок секунд, - сказал он.
      Тедж шагнул вперед, чтобы лучше видеть оборудование и самого управляющего запуском. Этот человек представился как Дарк Паниль - для друзей просто Тень. Он не выражал неприятия открыто - это было всего лишь сожаление специалиста о том, что наблюдателей пускают в его рабочее пространство без его разрешения. Будучи мутантом-сенситивом, Тедж немедленно обнаружил, что Паниль несет в себе гены келпа - притом ему по меркам Пандоры еще повезло, ибо он не остался безволосым. Паниль носил длинные черные волосы заплетенными в косу - по семейной традиции, как сказал он в ответ на вопрос Теджа.
      Внешность Паниля отчетливо соответствовала морянским нормам. Наличие в его генах келпа выдавала по большей части смуглая кожа с явственным зеленоватым оттенком. У него было узкое лицо с несколько острыми чертами, с резко очерченными скулами и носом. Взгляд крупных карих глаз под прямыми бровями выдавал наличие изрядного ума. Рот был прямым, под стать бровям, и нижняя губа была полнее верхней. Глубокая борозда делила узкий решительный подбородок надвое. Тело Паниля было небольшим и мускулистым, типичным для морян, по большей части живущих под водой.
      Имя Паниля заинтересовало Теджа как историка. Предки Паниля сыграли свою роль в выживании человечества во время войн клонов и после отбытия Корабля. Это имя было прославлено в истории.
      - Пуск! - скомандовал Паниль.
      Тедж глянул в стекло. Пусковая установка устремлялась вверх, в зеленые воды, сквозь редкую поросль келпа - темные красно-коричневые плети, покрытые яркими, неравномерно чередующимися огоньками. Эти огоньки дрожали и подмигивали, словно взволнованные чем-то. Тедж перевел взгляд на экраны, ожидая чего-то зрелищного. Монитор, на котором сосредоточились остальные, демонстрировал только подъем шара аэростата внутри установки. Его отмечали поочередно вспыхивающие огоньки на ее стенках. Сморщенный оранжевый мешок аэростатного баллона по мере подъема надувался и наконец стал гладким, наполнившись водородом.
      - Есть! - выдохнула Алэ, когда зонд покинул жерло трубы. За его дрейфом наперерез морскому течению наблюдала камера, установленная на морянской субмарине.
      - Главные мониторы: проверка, - произнес Паниль. Большой экран в центре консоли уже не прослеживал
      подъем. Он переключился на камеры зонда, подвешенного под водородным мешком. Экран демонстрировал вид морского дна - тощенькие заросли келпа, каменистая поверхность. По мере того как Тедж наблюдал, они теряли отчетливость. Экран в верхней правой части консоли переключился на камеру гиростабилизированной платформы. Камера описала головокружительную дугу панорамного обзора вправо, после чего уставилась на вздыбленную ветром водную ширь.
      Ощутив боль в груди, Тедж сообразил, что задержал дыхание, глядя, как зонд рвется к поверхности. Он выдохнул и глубоко вдохнул. "Есть!" Пузырь поднялся к океанской поверхности и не лопнул. Ветер примял бок водородного мешка. Он поднимался все быстрее и быстрее. Камера на поверхности следила за ним - этакий оранжевый цветок, плывущий в синей небесной чаше. Визоры переключились на болтающийся зонд, с которого все еще стекала вода, рассеиваемая ветром.
      Тедж взглянул на центральный экран, ведущий передачу с камер самого зонда. Он демонстрировал море под ним, странно плоское: волны, из которых недавно вынырнул зонд, были едва различимы.
      "И это все?" - подивился Тедж.
      Он чувствовал себя разочарованным. Ощутив нервную испарину, он утер свою толстую шею и исподтишка бросил взгляд на двух морянских наблюдателей те тихонько беседовали, едва взглянув на экраны. А сквозь стекло было видно, что моряне уже приводят в порядок площадку для запуска.
      Обида и зависть охватили Теджа. Он смотрел на консоль, возле которой Паниль вполголоса отдавал указания операторам. Какие эти моряне богатые! Тедж подумал о примитивных органических компьютерах, которыми довольствовались островитяне, о вони островов, о толпах и охране жизни, вынуждающей крохоборствовать над каждым ничтожным источником энергии. Островитяне, словно нищие, принуждены были обходиться несколькими радио- и навигационными спутниковыми приемниками и сонаром. А вы только взгляните на этот контрольный пункт! На эту небрежную демонстрацию богатства. Если бы островитяне могли позволить себе такую роскошь, Тедж знал, что это осталось бы тайной. В обществе, где все зависело исключительно от единства всеобщих усилий, демонстрация роскоши разъединяла людей. Островитяне считали, что инструмент следует использовать. Право собственности признавалось, но инструмент, лежащий без дела, мог позаимствовать кто угодно... и когда угодно.
      - А вот и шаляй-валяй, - заметил Гэллоу.
      Тедж напрягся. Он знал, что моряне именовали острова "шаляй-валяй". Острова дрейфовали неуправляемо, и моряне таким образом издевались над их бесконтрольным передвижением.
      - Это Вашон, - сообщила Алэ.
      Тедж кивнул. Несомненно, то был его родной остров. Органическая плавучая метрополия имела четкие контуры, известные всему населению Пандоры - Вашон, самый большой из ее островов.
      - Шаляй-валяй, - повторил Гэллоу. - Полагаю, в половине случаев они сами не знают, где находятся.
      - Ты не очень-то вежлив с нашим гостем, ДжиЛаар, - упрекнула его Алэ.
      - Правда часто невежлива, - отрезал Гэллоу, продемонстрировав Теджу ничего не выражающую улыбку. - Я заметил, что островитяне нередко намечают несколько целей, поскольку не слишком озабочены их достижением.
      "Он прав, будь он проклят", - подумал Тедж. Привычка плыть по течению глубоко укоренилась в психике любого островитянина.
      Видя, что Тедж молчит, Алэ решила вступиться.
      - Островитяне вынуждены больше ориентироваться по ветру, больше вглядываться в горизонт. Это и неудивительно. - Она вопросительно посмотрела на Теджа. - Всех людей формирует окружающая среда. Не правда ли, островитянин Тедж?
      - Островитяне считают, что не менее важно, как добраться до цели, чем добраться до нее вообще, - ответил Тедж, но он и сам знал, что это слабый аргумент. Историк повернулся к экранам. Два из них вели передачу с камер зонда. Одна следила за гиростабилизированной платформой, и экран показывал, что та уже убрана в безопасное подводное пространство. Другая камера наблюдала за дрейфом зонда. Туша Вашона располагалась прямо под ним. При виде родного острова Тедж сглотнул. Никогда прежде он не видел его в таком ракурсе.
      Высотомер внизу экрана сообщал, что это вид с высоты восемь тысяч метров. Координатная сетка, нанесенная на изображение, определяла длину острова километров этак в тридцать и ненамного меньшую ширину. Вашон представлял собой гигантский дрейфующий овал с неровными краями. Тедж различил гавань с рыбацкими судами и субмаринами. Лишь немногие суда Вашона можно было разглядеть на воде.
      - Каково его население? - поинтересовался Гэллоу.
      - Кажется, около шестисот тысяч, - ответила Алэ.
      Тедж нахмурился при мысли о том, какая скученность соответствует этому числу в сравнении с просторностью морянских жилищ. Вашон втискивал более двух тысяч человек на каждый квадратный километр... хотя пространство точнее измеряется километрами кубическими. Кубик на кубик - что вверх над водой, что вниз под ее поверхностью. А на некоторых островах поменьше плотность населения еще ужаснее - надо видеть тамошнюю толкотню, чтобы в нее поверить. Пространство освобождалось только тогда, когда иссякала энергия, - мертвое пространство. Необитаемое. Подобно людям, умирающая биомасса гнила. Мертвый остров был гигантским плавучим скелетом. И случалось это неоднократно.
      - Я бы не стерпел такой скученности, - заявил Гэллоу. - Я бы мог только убраться.
      - Все не так плохо! - вспыхнул Тедж. - Мы хоть и живем в тесноте, зато помогаем друг другу.
      - Уж надеюсь! - фыркнул Гэллоу и, повернувшись к собеседнику, спросил: - Каков ваш послужной список, Тедж?
      Тедж изумленно уставился на него. Это не островитянский вопрос. Островитяне знали послужной список друзей и знакомых, но уважение к частной жизни не позволяло задавать подобные вопросы.
      - Так каков же ваш послужной список? - не унимался Гэллоу.
      Алэ положила руку ему на плечо.
      - Островитяне обычно считают такие вопросы невежливыми.
      - Ничего страшного, - ответил Тедж. - Как только я стал достаточно взрослым, морянин Гэллоу, я работал на "стене".
      - Это такая служба наблюдения, предупреждающая о появлении водяных стен, - пояснила Алэ.
      - Мне знаком этот термин, - отмахнулся Гэллоу. - А потом?
      - Ну... поскольку у меня отличное зрение и хороший глазомер, я служил наблюдателем дрейфа... и на субмаринах. Потом, когда я выказал способности к судовождению, меня обучили на лоцмана.
      - Ах да, лоцман, - сказал Гэллоу. - Из тех, кто рассчитывает местоположение острова. Не слишком точно, насколько я знаю.
      - Достаточно точно, - возразил Тедж. Гэллоу хмыкнул.
      - Правда ли, островитянин Тедж, что ваш народ считает, будто моряне похитили душу келпа?
      - ДжиЛаар! - воскликнула Алэ.
      - Нет, пусть ответит! - настаивал Гэллоу. - Я недавно прослышал о фундаменталистских настроениях на островах - таких, к примеру, как Гуэмес.
      - Ты невыносим, ДжиЛаар! - выпалила Алэ.
      - Я ненасытно любопытен, - возразил Гэллоу. - Так что вы скажете на этот счет, Тедж?
      Тедж знал, что должен ответить, но, когда он заговорил, собственный голос показался ему чересчур громким.
      - Многие островитяне верят, что Корабль вернется, чтобы простить нас.
      - И когда это будет? - поинтересовался Гэллоу.
      - Когда мы достигнем коллективного сознания!
      - А-аа, старые истории о великом переходе, - усмехнулся Гэллоу. - И вы в это верите?
      - История - мое хобби, - заметил Тедж. - Я верю, что нечто важное произошло с человеческим сознанием во время войн клонов.
      - Хобби?
      - Должность историка у островитян не оплачивается полностью, - пояснила Алэ. - Это дополнительная работа.
      - Ясно. Продолжайте, Тедж.
      Тедж стиснул кулаки, стараясь подавить гнев. Гэллоу не просто важничает - он и в самом деле важная фигура, а для надежд Теджа и вовсе ключевая.
      - Я не верю, что мы украли душу келпа, - произнес Тедж.
      - Тем лучше для вас! - На сей раз Гэллоу улыбнулся по-настоящему.
      - Но я верю, - добавил Тедж, - что наши предки, возможно, с помощью келпа уловили некоторые проблески сознания... некое мгновенное единение разумов всех живущих в то время.
      Гэллоу прикрыл рот ладонью странно пугливым жестом.
      - Хроники согласны с этим, - признал он. - Но можем ли мы им доверять?
      - Вне всяких сомнений, в человеческом генофонде присутствуют гены келпа, - ответил Тедж и взглянул на Паниля, который внимательно прислушивался к разговору.
      - И кто знает, что может случиться, если мы вернем келпу разум, да? подхватил Гэллоу.
      - Вроде того, - согласился Тедж.
      - А что вы думаете о том, что Корабль оставил нас здесь?
      - ДжиЛаар, пожалуйста! - вмешалась Алэ.
      - Пусть ответит, - сказал Гэллоу. - У этого островитянина пытливый ум. Он может оказаться тем, кто нам нужен.
      Тедж попытался сглотнуть, но в горле, как на грех, пересохло. Это что проверка? Неужто Гэллоу испытывает его, перед тем как принять в морянское общество?
      - Я надеялся... - Тедж вновь попытался сглотнуть. - Я имею в виду, раз уж я все равно здесь... я надеялся поработать с материалами, которые получены морянами из старого Редута. Возможно, ответ на ваш вопрос... Голос его пресекся.
      Возникло неловкое молчание.
      Алэ и Гэллоу обменялись загадочными взглядами.
      - Как интересно, - протянул Гэллоу.
      - Мне говорили, - гнул свое Тедж, - что когда вы получили базу данных Редута... то есть... - Он кашлянул.
      - Наши историки работают полный рабочий день, - заявил Гэллоу. - После катастрофы все, включая материалы из Редута, подвергнуто тщательному анализу.
      - И все же я хотел бы увидеть эти материалы, - повторил Тедж, мысленно выругав себя: до того жалобно звучал его голос.
      - Скажите мне, Тедж, - произнес Гэллоу, - каким будет ваш ответ, если из этих данных вы узнаете, что Корабль - искусственный объект, созданный человеческими существами, а вовсе никакой не Бог?
      - Ересь искусственников? - поджал губы Тедж. - Разве это не...
      - Вы не ответили на мой вопрос.
      - Я хотел бы увидеть данные и вынести суждение самостоятельно, ответил Тедж и замер. Ни один островитянин не получал еще доступа к архивам Редута. Но то, на что намекнул Гэллоу... это бомба!
      - Мне было бы весьма интересно услышать, что может сказать островитянский историк о материалах Редута, - заявил Гэллоу, взглянув на Алэ. - Ты видишь хоть
      какую-то причину отказать ему в этом, Карин?
      Та пожала плечами и отвернулась; выражение ее лица Тедж не мог понять. "Отвращение?"
      Гэллоу одарил Теджа оценивающей улыбкой.
      - Я так понимаю, что Редут имеет для островитян мистическое значение. Но не уверен, что хочу поддерживать их суеверия.
      "Мистическое?" - подумал Тедж. Когда-то суша выступала из моря. Это место было выстроено на континенте, на твердой земле, которая не дрейфовала, и последним испытало катастрофу. Мистическое? Да что Гэллоу играет с ним, что ли?
      - Я квалифицированный историк, - напомнил Тедж.
      - Вы говорили о хобби, - покачал головой Гэллоу.
      - Архивы Редута сохранились в неприкосновенности? - отважился задать вопрос Тедж.
      - Они были запечатаны, - ответила Алэ, снова поворачиваясь к Теджу. Наши предки соорудили воздушную камеру, прежде чем прорубаться через пласталь.
      - Все осталось таким, каким было в тот момент, когда они покидали это место, - добавил Гэллоу.
      - Так это правда, - выдохнул Тедж.
      - Но будете ли вы поддерживать суеверия островитян? - настаивал Гэллоу.
      - Я ученый, - сухо ответил Тедж. - И не буду поддерживать ничего, кроме истины.
      - Откуда столь внезапный интерес к Редуту? - спросила Алэ.
      - Внезапный? - Тедж изумленно уставился на нее. - Мы всегда мечтали попасть в архивы Редута. Люди, которые его оставили, являются и нашими предками.
      - Если можно так сказать, - пробормотал Гэллоу.
      Тедж почувствовал, как кровь бросилась в лицо. Большинство морян полагало, что острова населены исключительно клонами и мутантами. Неужели Гэллоу и в самом деле верит в эти бредни?
      - Возможно, мне следовало спросить, что возобновило интерес? поправилась Алэ.
      - Мы, знаете ли, слышали о движении обитателей Гуэмеса, - добавил Гэллоу.
      Тедж кивнул. БогоТворение среди островитян переживало подъем.
      - Имеются отчеты о неопознанных объектах в небе, - ответил он. Кое-кто верит, что Корабль уже вернулся к нам и прячется на орбите.
      - А вы в это верите? - спросил Гэллоу.
      - Это возможно, - признал Тедж. - Наверняка я знаю только то, что капеллан-психиатр занята по горло, выслушивая людей, заявляющих, что им было видение.
      - Забавно! - фыркнул Гэллоу.
      Тедж вновь почувствовал досаду. Они играют с ним! Все это жестокая морянская игра!
      - Что ж тут забавного? - спросил он.
      - ДжиЛаар, прекрати! - возмутилась Алэ.
      - Карин, посмотри внимательно на островитянина Теджа, - произнес Гэллоу, воздев руку. - Разве он не мог бы сойти за одного из нас?
      Алэ окинула Теджа быстрым взглядом и повернулась к Гэллоу:
      - Ты что творишь, ДжиЛаар?
      Тедж глубоко вдохнул и задержал дыхание.
      - Что бы вы ответили, Тедж, - поинтересовался Гэллоу после минутного изучения, - если бы я предложил вам вступить в морянское общество?
      Тедж медленно выдохнул, вновь вдохнул.
      - Я... я бы принял предложение. С благодарностью, конечно.
      - Конечно, - эхом отозвался Гэллоу и улыбнулся Алэ. - Ну а поскольку Тедж будет одним из нас, нет ничего плохого в том, чтобы объяснить ему, что меня позабавило.
      - На твою ответственность, ДжиЛаар, - бросила Алэ.
      Движение у консоли привлекло внимание Теджа. Паниль уже не смотрел на него, но, судя по позе, внимательно прислушивался. Спаси нас, Корабль! Неужто ересь искусственников верна? И в этом состоит секрет морян?
      - Эти видения, причинившие столько хлопот нашему обожаемому капеллан-психиатру, - сообщил Гэллоу, - просто-напросто морянские ракеты, Тедж.
      Тедж открыл рот... да так и закрыл, не сказав ни слова.
      - Корабль не Бог и никогда им не был, - заявил Гэллоу. - Архивы Редута...
      - Позволяют разные интерпретации, - вставила Алэ.
      - Только дуракам! - отрезал Гэллоу. - Мы запускаем ракеты, Тедж, поскольку готовимся вернуть гибербаки с орбиты. Корабль - искусственный объект, созданный нашими предками. Другие объекты были оставлены на орбите, чтобы мы ими завладели.
      От небрежности, с которой Гэллоу это заявил, у Теджа дух перехватило. О загадочных гибербаках - анабиозных камерах - среди островитян ходили легенды. Что могло содержаться в этих контейнерах, кружащих вокруг Пандоры? Вернуть их, увидеть воочию, что внутри... за такое что угодно отдашь - даже веру в божество Корабль, которую исповедовало множество людей.
      - Вы взволнованы, - заметил Гэллоу.
      - Я потрясен, - поправил его Тедж.
      - Все мы воспитывались на вере в Вознесение. - Гэллоу указал вверх. Там нас ожидает жизнь.
      - Эти гибербаки наверняка содержат множество жизненных форм с... с Земли.
      - Рыб, животных, растения, - подхватил Гэллоу. - И даже людей. - Он ухмыльнулся: - Нормальных людей, - и махнул рукой в сторону сотрудников базы. - Таких, как мы.
      Тедж с трепетом вздохнул. Да, хроники упоминали о гибербаках, где содержались люди, вообще не затронутые генетическими махинациями Хесуса Льюиса. Эти люди в камерах заснули в иной звездной системе, не подозревая о кошмарах, ожидавших их по пробуждении.
      - Теперь вам известно все, - сказал Гэллоу.
      - Мы и подумать не могли, - ответил Тедж, откашлявшись. - То есть... капеллан-психиатр даже словечком не обмолвилась...
      - А она ничего и не знает об этом, - пояснила Алэ. В ее голосе отчетливо слышалась предостерегающая нотка.
      Тедж взглянул через плазмаглас на пусковую установку.
      - Об этом она, конечно, знает, - добавила Алэ.
      - Это дело благочестивое, - вставил Гэллоу.
      - Но наши ракеты никто не благословлял, - подытожила Алэ.
      Тедж уставился в иллюминатор. Он никогда не считал себя глубоко верующим, но эти морянские откровения его растревожили. Алэ явно сомневалась в том, как Гэллоу истолковал архивы Редута, но все же... благословение имело бы смысл... на случай, если...
      - Так каким же будет ваш ответ, морянин Тедж? - спросил Гэллоу.
      Морянин Тедж!
      Тедж окинул диким взглядом Гэллоу, явно ожидавшего ответа на вопрос. Вопрос. О чем бишь он спросил? Теджу не сразу удалось припомнить слова этого человека.
      - Мой ответ... да. А островитяне... я имею в виду, по поводу этих ракет... может, они все же должны быть проинформированы?
      - Они? - Гэллоу расхохотался. Смех так и сотряс его прекрасное тело. Вот видишь, Карин? Его прежние соотечественники уже "они".
      Прикосновение ребенка учит
      рождению, и наши руки - свидетели
      этого урока.
      Керро Паниль, из Анналов
      Ваата не пробуждалась по-настоящему. Она лишь касалась краешка бодрствования. Воспоминания наполняли ее нейроны, словно отростки келпа. Иногда ей снились сны келпа. Частенько эти сны являли дивное зрелище дирижаблики, наполненные спорами газовые пузыри, которые умерли, когда умер изначальный келп. Когда ей снились такие сны, в ее питательную ванну стекали слезы - слезы скорби по этим огромным шарам, принадлежащим небу и бороздящим его миллионы лет на крыльях вечернего бриза. Дирижаблики из ее снов цепко держали свои балластные камни двумя самыми длинными щупальцами, и Ваата ощущала приятную твердость крепко прижатого камня.
      Думы и сами были для нее подобны дирижабликам или шелковым нитям, реющим во мраке ее разума. Иногда она прикасалась к бодрствованию Дьюка, плывущего подле нее, и осознавала окружающее через его мысли. Раз за разом она заново переживала вместе с ним ту жуткую ночь, когда гравитационное смещение двух солнц Пандоры уничтожило последнее людское обиталище на хрупкой суше планеты. Мысли Дьюка постоянно возвращались к этому воспоминанию. И Ваата, связанная с перепуганным мутантом так, как двое морян-ныряльщиков связаны друг с другом единым страховочным тросом, была вынуждена заново создавать сны, которые укрощали страхи Дьюка.
      "Дьюк спасся, - шептала она в его разуме. - Дьюка взяли в море, где Хали Экель исцелила его ожоги". Дьюк хныкал и поскуливал. Если бы Ваата пробудилась, то услышала бы его собственными ушами, поскольку оба находились в одном помещении в Центре жизнеобеспечения Вашона. Ваата лежала, почти полностью погруженная в питательный раствор, - чудовищная гора розово-голубой плоти с явными человеческими женскими признаками. Громадные груди с гигантскими розовыми сосками вздымались из темного питательного раствора, словно две горы из коричневого моря. Дьюк дрейфовал рядышком - ее спутник, привычный отзвук в бесконечности ментального вакуума.
      На протяжении поколений их питали и почитали в центральном комплексе Вашона - обиталище капеллан-психиатра и Комитета по жизненным формам. Моряне и островитяне несли караул возле этой парочки под руководством капеллан-психиатра. То было ритуальное наблюдение, которое со временем разрушало почтительность, которую обитатели Пандоры еще в раннем детстве перенимали от родителей.
      "Эти двое всегда были такими. Они всегда были здесь. Они - наша последняя связь с Кораблем. Пока они живы, Корабль с нами. Это богоТворение помогает им оставаться в живых так долго".
      Дьюк иногда приоткрывал глаз и озирал угрюмую стражу, стоявшую вокруг живого пруда. Ваата не пробудилась ни разу. Она дышала. Ее гигантское тело в полном соответствии с генетическим наследием келпа получало энергию из питательного раствора, омывающего кожу. Анализ раствора обнаруживал следы человеческих выделений - их удаляли сосущие рты слепых рыбок-поскребучек. Иногда Ваата фыркала, и ее рука подымалась из раствора, словно Левиафан, а потом вновь погружалась. Ее волосы продолжали расти. Когда они покрывали всю поверхность раствора наподобие келпа, щекоча безволосую кожу Дьюка и нервируя поскребучек, входил капеллан-психиатр и с почтением остригал их. Потом волосы мыли, разделяли на пряди, благословляли, после чего продавали маленькими локончиками в качестве индульгенций. Их покупали даже моряне. Продажа волос Вааты была основной статьей доходов капеллан-психиатров в течение многих поколений.
      Дьюк, более других людей осознающий свою связь с Ваатой, задумывался над природой этой связи, когда присутствие Вааты оставляло ему время для собственных раздумий. Иногда он говорил об этом со своими часовыми, но стоило Дьюку заговорить, как тут же возникала суета - призывали капеллан-психиатра, и начинались прочие проявления неусыпной бдительности.
      - Она меня живит, - сказал он однажды, и эти слова сделались лозунгом на коробочках с волосами Вааты.
      Во время подобных бесед капеллан-психиатры осыпали Дьюка заготовленными вопросами, то выкрикивая их, то вопрошая тихо и почтительно.
      - Ты говоришь за Ваату, Дьюк?
      - Я говорю.
      Только такой ответ они получали на этот вопрос. Поскольку было известно, что Дьюк - один из приблизительно сотни первоначальных мутантов, зачатых с вмешательством келпа и, таким образом, носящих в себе его гены, его иногда расспрашивали о келпе, некогда правившем ныне бескрайним морем Пандоры.
      - У тебя есть память келпа, Дьюк?
      - Авааты, - поправлял Дьюк. - Я - камень.
      Этот ответ вызывал бесконечные споры. Аваатой келп именовал себя. Упоминание о камне оставляло теологам и схоластам простор для толкований.
      - Должно быть, он имеет в виду, что сознание существует на самом дне моря, где обитает келп.
      - Нет! Вспомните, келп всегда приникал к камню, подымая слоевища к солнцу. А дирижаблики использовали камень как балласт...
      - Все вы ошибаетесь. Он для Вааты - ее связь с жизнью. Он камень Вааты.
      И всегда находился кто-нибудь, кто вопил о богоТворении и истории далекой планеты, где некто по имени Петр давал тот же ответ, что и Дьюк.
      Никогда и ничего в этих спорах не решалось - но расспросы возобновлялись всякий раз, когда Дьюк выказывал признаки бодрствования.
      - Как получается, что вы с Ваатой не умираете, Дьюк?
      - Мы ждем.
      - Чего вы ждете?
      - Нет ответа.
      Этот повторяющийся диалог спровоцировал несколько кризисов, пока в одном из поколений капеллан-психиатр не издал приказ о том, чтобы ответы Дьюка обнародовались лишь с его, капеллан-психиатра, дозволения. Слухи и сплетни приказ, конечно, не пресек, зато свел все, помимо официальной версии капеллан-психиатра, к мистической ереси. Вот уже два поколения капеллан-психиатров не повторяли этого вопроса. Текущие интересы больше сосредоточивались на келпе, распространяемом морянами по всепланетному океану Пандоры. Келп был крепок и здоров, но признаков разумности не подавал.
      Там, где дрейфовали великие острова, частенько на горизонте виднелось маслянисто-зеленое пятно зарослей келпа. Все сходились на том, что это хорошо. Келп служил нерестилищем для рыб, и всякий видел, что рыбы по нынешним временам стало больше, хоть и поймать ее не так-то легко. Нельзя же забрасывать сеть в заросли келпа. Сети попросту запутывались там и пропадали. Даже тупая рыба мури научилась прятаться в этих зарослях при приближении рыбаков.
      А еще возобновлялись вопросы о Корабле. Корабле, который был Богом и покинул человечество на Пандоре.
      - Почему Корабль оставил нас здесь, Дьюк?
      - Спросите у Корабля. - Вот и все, чего можно было добиться от Дьюка в ответ.
      Многие капеллан-психиатры возносили к нему мысленные молитвы. Но Корабль не отвечал. Во всяком случае, голосом, который был бы им слышен.
      То был тревожный вопрос. Вернется ли Корабль? Корабль, оставивший гибербаки на орбите Пандоры. На странной орбите, которой, казалось, нипочем законы гравитации. Среди островитян и морян Пандоры встречались и такие, кто полагал, что Ваата ждет, когда гибербаки будут возвращены с орбиты, - и когда это произойдет, она проснется.
      Никто не сомневался, что существует связь между Ваатой и Дьюком, - так почему бы не быть связи между Ваатой и жизнью, дремлющей в гибербаках?
      - Как ты связан с Ваатой? - спрашивал очередной капеллан-психиатр.
      - А как ты связан со мной? - отвечал Дьюк.
      Ответ педантично заносился в Книгу Дьюка и порождал новые споры. Однако было замечено, что, когда задавались подобные вопросы, Ваата шевелилась. Иногда сильно, а иногда в ее обширной плоти угадывался лишь намек на движение.
      - Это как страховочный трос, которым связываются наши ныряльщики, заметил как-то вдумчивый морянин. - И ты всегда можешь отыскать своего напарника.
      Сознание Вааты протягивало цепочку к генетической памяти альпинистов. Они совершали восхождение, она и Дьюк. Это она ему показывала много раз. Ее воспоминания, разделенные с Дьюком, таили дивный мир вертикали, который островитяне едва ли могли себе представить и которому голографические изображения не отдавали должного. Но она не думала о себе как об одном из восходящих, да и вообще не думала о себе. Были только страховочный трос и восхождение.
      Во-первых, нам пришлось
      выработать образ жизни, не
      нуждающейся в суше, во-вторых, мы
      сохранили всю технологию и
      оборудование, какие только сумели
      спасти. Льюис оставил нам команду
      биоинженеров - наше проклятие и наше
      самое могущественное наследие. Мы не
      могли позволить столь драгоценным и
      немногочисленным нашим детям
      вернуться в каменный век.
      Из дневников Хали Экель
      Уорд Киль со своей высокой скамьи взглянул вниз на стоящих перед ним просителей. Мужчина был высоким морянином с татуировкой преступника на лбу винно-красной буквой "И", означающей "изгнан". Этот морянин никогда не сможет вернуться в богатые подводные края. И ему известно, что островитяне приняли его только ради его стабилизирующих генов. Однако на сей раз ничего им не удалось стабилизировать. Вероятно, морянин догадывался, каким окажется приговор. Он нервно утирался уже мокрым платком.
      Его сожительница была маленькой и стройной, с бледно-золотистыми волосами и маленькими впадинками на месте глаз. На ней было длинное голубое сари, и, когда она ступала, Киль слышал не шаги, а какое-то царапанье. Она покачивалась из стороны в сторону и напевала себе под нос.
      "И почему утро должно было начаться именно с этого случая? - раздумывал Киль. - Извращенная ирония судьбы. Именно сегодняшнее утро!"
      - Наш ребенок имеет право жить! - провозгласил морянин. Его голос разнесся по всей палате. В Комитете по жизненным формам подобные громогласные протесты раздавались нередко, но на сей раз Киль был уверен, что весь этот пыл адресован женщине, дабы убедить ее, что ее спутник намерен бороться за них обоих.
      Как верховному судье комитета Килю слишком часто доводилось роковым росчерком пера подтверждать то, чего просители боялись больше всего. Частенько случалось и иначе, и тогда в этой палате слышался жизнерадостный смех. Однако сегодня, в данном случае, смех здесь не прозвучит. Киль вздохнул. То, что проситель - морянин, пусть даже преступник по их законам, придавало всему делу политическую окраску. Моряне были заинтересованы в любом "нормальном", по их мнению, потомстве и ревниво отслеживали любые роды наверху, если один из родителей был морянином.
      - Мы крайне внимательно изучили ваше прошение, - произнес Киль и посмотрел направо и налево на коллег по комитету. Те сидели, равнодушно глядя кто куда - на крутой изгиб пузырчатого потолка, на мягкую живую палубу, на стопку отчетов перед ними - куда угодно, только не на просителей. Грязная работа была оставлена Уорду Килю.
      "Если бы они только знали, - подумал Киль. - Высший комитет по жизненным формам вынес мне свой приговор... как вынесет со временем и им". Он чувствовал глубокое сострадание к стоящим перед ним просителям, но правосудие было неотвратимым.
      - Комитет определил, что данный субъект - ни в коем случае не ребенок! - является всего лишь модифицированной гаструлой...
      - Мы хотим этого ребенка! - Мужчина вцепился в барьер, отделявший его от высоких скамей заседателей комитета. Охрана насторожилась. Женщина продолжала напевать и раскачиваться - совершенно не в такт мелодии, исходившей из ее уст.
      Киль перебрал лежавшую перед ним стопку отчетов и вытащил пухлую папку, набитую расчетами и графиками.
      - у субъекта был обнаружен ген аутоиммунной реакции, - сообщил он. Такая генетическая структура ведет к тому, что клеточное содержимое губит самое себя, разрушая клеточную оболочку...
      - Тогда оставьте нам этого ребенка, пока он не умрет сам! - выпалил мужчина, утирая лицо мокрым платком. - Во имя человечности, оставьте нам хоть эту малость!
      - Сэр, во имя человечности я не могу этого сделать, - возразил Киль. Мы определили, что эта структура является в случае инфицирования субъекта вирусом-переносчиком контагиозной...
      - Нашего ребенка! Не субъекта! Нашего ребенка!
      - Довольно! - воскликнул Киль. Охрана молча подвинулась поближе к морянину. Киль ударил в гонг, и шум в зале стих. - Мы клялись охранять человеческую жизнь, поддерживая жизненные формы, не являющиеся летальными отклонениями.
      Отец-морянин отшатнулся, потрясенный этим ужасным приговором. Даже его сожительница перестала покачиваться, продолжая, однако, тихо напевать.
      Килю хотелось крикнуть им всем: "Я умираю, прямо здесь, перед вами, я умираю!" Но он подавил этот порыв, решив, что если уж поддаваться истерике, то лучше сделать это дома.
      - Мы облечены властью, - произнес он, - принимать крайние меры, чтобы обеспечить выживание человечества в той генетической неразберихе, которую оставил нам Хесус Льюис. - Он откинулся на спинку кресла и постарался унять дрожь в руках и в голосе. - Нас глубоко огорчает необходимость отказа. Уведите вашу женщину домой. Позаботьтесь о ней...
      - Но я хочу...
      Вновь прозвенел гонг, заставив мужчину умолкнуть.
      - Пристав! - возвысил голос Киль. - Выведите этих людей. Им будет выдана обычная компенсация. Субъект уничтожить, материалы исследования сохранить в соответствии с постановлением о жизненных формах, под-параграф В. Перерыв.
      Киль поднялся и пошел мимо остальных заседателей, не удостоив их и взглядом. Протестующий голос несчастного морянина эхом звучал у него в мозгу.
      У себя в кабинете судья откупорил фляжечку бормотухи и налил порцию. Проглотив спиртное, он вздрогнул и задержал дыхание, когда теплая прозрачная жидкость устремилась в кровоток. Киль сидел в своем специальном кресле, закрыв глаза и опустив длинный узкий подбородок на каркас, поддерживающий вес его огромной головы.
      Он никогда не мог вынести смертный приговор, как сегодня, без того, чтобы не вспомнить, как сам младенцем предстал перед Комитетом по жизненным формам. Люди говорили, что он не может помнить этой сцены, но он помнил - и не фрагментарно, а целиком. Его память возвращалась во чрево, в спокойствие рождения в убогой родильной палате и к радостному пробуждению у материнской груди. И заседание комитета он помнил. Всех волновали размер его головы и длина тонкой шеи. Сможет ли суппорт компенсировать этот вес? Он и речь понимал. Слова всплыли из каких-то генетических колодцев, и хотя Киль не мог говорить, пока развитие речевого аппарата по мере роста не открыло путь заложенному в нем от рождения, он знал смысл этих слов.
      - Этот ребенок уникален, - произнес тогдашний верховный судья, углубившись в медицинское заключение. - Его кишечник нуждается в периодической имплантации симбиотической рыбы-прилипалы, чтобы компенсировать недостаток желчи и пищеварительных ферментов.
      И верховный судья, этакий великан на огромной скамье, посмотрел вниз, и взгляд его сосредоточился на ребенке в материнских объятиях.
      - Ноги толстые и короткие. Ступня деформирована пальцы ног с одним суставом, шесть больших пальцев и шесть обычных. Туловище избыточно удлиненное, талия сужена. Лицо относительно мало, - судья откашлялся, - для такой огромной головы. - Тут он окинул взглядом мать Киля, отметив исключительно широкий таз. Явный анатомический вопрос этого человека так и остался невысказанным.
      "Несмотря на эти нарушения, данный субъект не является летальным отклонением" - эти слова, произнесенные судьей, присутствовали в медицинском заключении. Когда Киль сам стал членом комитета, он выудил собственный отчет и прочел его с пристальным любопытством.
      "Лицо относительно мало" - именно так говорилось в отчете, в точности, как он запомнил. - Глаза - один карий, другой голубой". Киль улыбнулся этому воспоминанию. Его глаза - "один карий, другой голубой", - расположенные почти у висков, практически позволяли смотреть назад, не поворачивая головы. Ресницы были длинными, загнутыми. Когда Киль отдыхал, они затеняли глаза. Время разместило в уголках широкого толстогубого рта морщинки от улыбок. А плоский нос, почти в ладонь шириной, рос, пока не остановился совсем рядом со ртом. Его лицо в целом, если сравнивать с другими, выглядело странно прищипленным сверху донизу, словно после долгих раздумий его приделали в самый последний момент. Но глаза, размещенные по углам физиономии, - именно они были главным в лице, живые, умные.
      "Мне дозволили жить, потому что я выглядел умным", - подумал он.
      Именно это он и искал в представавших перед ним субъектах. Ум. Понимание. Именно это требовалось человечеству, чтобы выпутаться. Сила и прилежание также, но они бесполезны без руководящего ими разума.
      Киль закрыл глаза, и его шея погрузилась еще глубже в поддерживающий каркас. Бормотуха оказывала желанное воздействие. Он никогда не прикасался к этому напитку без мысли о том, что источником его являются, как ни странно, смертоносные нервоеды, ужасавшие первопоселенцев Пандоры в те дни, когда из моря подымалась суша.
      Первые наблюдатели называли их ордами червей. Эти орды нападали на теплокровных существ, проедая вдоль нервных волокон путь к мозгу, где и откладывали свои цистообразные яйца. Даже рвачи их опасались. Но вот пришло бесконечное море, и нервоеды сделались подводными жителями, а побочным продуктом их ферментации оказалась бормотуха - успокоитель, наркотик, "напиток счастья".
      Уорд погладил стаканчик и сделал еще один глоток.
      Дверь за его спиной открылась, и послышались знакомые шаги, знакомый шорох одежды, возникли знакомые запахи. Он не открыл глаза, а лишь подумал, какое это редкостное проявление доверия даже среди островитян.
      "Или приглашение".
      Лукавая улыбка коснулась уголков его губ. Киль ощущал вызванное бормотухой покалывание в кончике языка и пальцах. А теперь уже и в пальцах ног.
      "Не голову ли под топор подставляю?"
      После вынесения смертного приговора его всегда мучило чувство вины. Или по крайней мере неосознанное желание кары. Ладно, все сделано так, как записано в постановлении комитета, - но ведь он не такой дурак, чтобы без конца твердить древнее самооправдание: "Я всего лишь выполнял приказ".
      - Вам что-нибудь нужно, господин Правосудие? - Голос принадлежал Джой Марко, его помощнице, а время от времени и возлюбленной.
      - Нет, спасибо, - пробормотал Киль.
      Она коснулась его плеча.
      - Комитет хочет снова собраться в одиннадцать ноль ноль. Сказать им, что ты...
      - Я приду. - Киль, не открывая глаз, слушал, как она собирается уходить. - Джой, - окликнул он, - ты никогда не думала, какая ирония заключается в том, что ты работаешь в комитете? С твоим-то именем*.
      ______________
      * Joy - радость (англ.)
      Джой вновь подошла к судье и опустила ладонь на его левую руку. Под воздействием бормотухи Уорду казалось, что ее ладонь тает, вливаясь в него, что это не только прикосновение, а ласка, достигающая самого его существа.
      - Сегодня выдался тяжелый день, - сказала она. - Но ты ведь знаешь, как это редко случается. - Девушка, судя по всему, ждала ответа, а когда его не последовало, продолжила: - Я думаю, Джой - отличное имя для такой работы. Оно напоминает мне, как сильно я хочу сделать тебя счастливым.
      Киль едва заметно улыбнулся и оперся головой о каркас. Он не мог собраться с духом и поведать ей о собственном медицинском заключении - о приговоре, вынесенном ему.
      - А ты и приносишь мне радость, - сказал он. - Разбуди меня в десять сорок пять.
      Перед уходом она притушила освещение.
      Каркас, поддерживающий голову, начал натирать основание шеи там, где Уорд опирался на кресло. Он просунул палец под подголовник кресла и поправил крепления. С правой стороны сделалось посвободней, с левой натирало еще сильнее. Он вздохнул и налил еще глоточек бормотухи.
      Когда судья поднял рюмочку, мерцающий свет вспыхнул в жидкости серо-синими искрами. Она выглядела такой прохладной, такой освежающей, словно лечебная ванна в жаркий день, когда оба солнца полыхают за облаками.
      И сколько тепла в этом крохотном сосуде! Уорд уставился на свои пальцы, державшие рюмку. Один ноготь отслоился, зацепившись за мантию во время переодевания. Киль знал, что Джой, когда вернется, обрежет ноготь и сделает перевязку. Он не сомневался, что она все заметила. Такое частенько случалось, хотя она и знала, что это не причиняет ему боли.
      Внимание Киля привлекло собственное отражение в стекле. На кривой поверхности глаза казались еще более широко расставленными. Длинные ресницы, ниспадающие почти до щек, обратились в крохотные точки. Он уставился на стекло прямо перед собой. Нос выглядел совершенно гигантским. Он поднес рюмку к губам, и отражение пропало.
      "Неудивительно, что островитяне избегают зеркал", - подумал Киль.
      Но ему собственное отражение казалось занятным, и он частенько ловил его на блестящих поверхностях.
      И ведь позволили же такому изуродованному созданию жить! Тот давний приговор прежнего комитета всегда удивлял судью. Знали ли тогдашние заседатели, что он будет думать, страдать и любить? Он ощущал, что бесформенные зачастую комки плоти, предстающие перед комитетом, сродни всему человечеству, если только они выказывают признаки мысли, любви и чудовищной человеческой способности испытывать боль.
      Из темного коридора за дверью, а может, откуда-то из глубин разума, донеслось мягкое обволакивающее звучание водяных барабанов.
      И не то во сне, не то наяву к нему пришло сладостное видение: он и Джой Марко у кровати. Ее одежды падают, открывая нежную, мягкую возбужденную плоть, и Киль безошибочно ощущает ответные движения своего тела - и здесь, в кресле, и там, во сне. Он знал, что сон этот - воспоминание об их самой первой близости. Его рука скользнула под ее одежду, и он прижал к себе нежное тело, поглаживая спину. А потом настал момент, когда он открыл секрет мешковатых одеяний Джой - одеяний, не способных скрыть четкую линию бедер и талии, крепких маленьких рук. Под левой подмышкой Джой находилась третья грудь. Во сне-воспоминании она нервно хихикнула, когда рука Киля наткнулась в своих странствиях на крохотный сосок, твердеющий под пальцами.
      "Господин Правосудие".
      Это голос Джой, но его не было в видении.
      Она этого не говорила.
      - Господин Правосудие.
      Чья-то рука тряхнула его за плечо. Он ощутил и кресло, и каркас, и боль там, где шея переходила в массивный затылок.
      - Подъем, Уорд. Заседание комитета через пятнадцать минут.
      Киль моргнул. Джой стояла над ним, улыбаясь, ее рука все еще покоилась на его плече.
      - Встаю, - сказал он и зевнул, прикрыв рот ладонью. - Я видел тебя во сне.
      Румянец заметно окрасил ее щеки.
      - Надеюсь, это было что-нибудь приятное.
      - Разве сон о тебе может быть неприятным? - улыбнулся Уорд.
      - Лесть вас далеко заведет, господин Правосудие. - Джой похлопала его по плечу. - После заседания у тебя встреча с Карин Алэ. Ее секретарь сказал, что она приедет сюда в тринадцать тридцать. Я им говорила, что у тебя весь день расписан...
      - Я встречусь с ней, - возразил Киль и встал, опираясь на край стола. После бормотухи у него всегда было легкое головокружение. Подумать только медики вынесли ему смертный приговор и притом велели воздерживаться от бормотухи! "Избегайте крайностей, избегайте беспокойства..."
      - Карин Алэ пользуется служебным положением и злоупотребляет твоей добротой и твоим временем.
      Килю не нравилось, как подчеркнуто Джой произносит имя посла морян: "А-а-лэй". Да, нелегкое имечко для вечеринок с коктейлем в дипломатическом корпусе - но там, где дело касалось дебатов, эта женщина завоевала уважение Киля.
      Внезапно Уорд сообразил, что Джой уходит.
      - Джой, - окликнул он. - Разреши мне что-нибудь приготовить для тебя дома.
      Ее спина в дверном проеме выпрямилась. И когда Джой обернулась, на лице ее цвела улыбка.
      - С удовольствием. Когда?
      - В девятнадцать ноль ноль?
      Она решительно кивнула и вышла. Именно эта грациозная экономия движений так привлекала его в ней. Джой почти вдвое моложе, но мудрость ее несоизмерима с возрастом. Киль постарался припомнить, как давно у него не было постоянной любовницы.
      "Двенадцать лет? Да нет, тринадцать".
      Джой примирила его с этим. Ее тело, гибкое и почти безволосое, возбуждало его до такой степени, которую он считал уже позабытой.
      Киль вздохнул и попытался сосредоточиться на ближайшем заседании комитета.
      "Старые грибы, - подумал он и невольно улыбнулся лишь краешком губ. Но весьма занятные старые грибы".
      Пятеро членов комитета принадлежали к числу самых могущественных людей Вашона. Только один человек мог оспаривать главенство Киля как верховного судьи - Симона Роксэк, капеллан-психиатр, располагающая громадной поддержкой, позволяющей держать комитет в узде. Симона могла вершить дела, используя влияние и уговоры; Киль мог приказать - и они вершились.
      Киль осознал не без любопытства, что, как бы хорошо он ни знал заседателей комитета, лица их всегда вспоминал с трудом. Что ж... экая важность - лица! Важно, что за этими лицами скрывается. Он притронулся кончиком пальца к носу, к вытянутому лбу, словно этот жест посредством некоей магии был способен вызвать в памяти лица остальных четырех старых судей.
      Алону, самому младшему, шестьдесят семь. Алон Маттс, ведущий биоинженер Вашона вот уже почти тридцать лет.
      Теодор Карп, признанный циник их команды, весьма, по мнению Киля, подходяще поименованный. Остальные называли Карпа Человек-рыба, имея в виду и внешность его, и поведение. Вид у Карпа был и вправду рыбий. Болезненно бледная, почти прозрачная кожа покрывала лицо и короткопалые руки. Манжеты доходили почти до кончиков пальцев, и кисти на первый взгляд вполне напоминали плавники. У него были широкие и полные, никогда не улыбающиеся губы. Как претендента на должность верховного судьи его никогда и никто не рассматривал всерьез.
      "Недостаточно общественное животное*, - подумал Киль. - Не важно, насколько скверно обстоят дела, но надо же иногда и улыбаться". Он покачал головой и хмыкнул. Возможно, это один из критериев комитета при рассмотрении спорных субъектов - способность улыбаться, смеяться...
      ______________
      * Имеется в виду определение Аристотеля: "Человек есть общественное животное (zoon politikon)".
      - Уорд, - послышался голос, - бьюсь об заклад, этак ты всю свою жизнь проспишь на ходу.
      Обернувшись, Киль увидел двух других судей. Он что же, прошел по коридору мимо и не заметил их? Возможно.
      - Каролина, - приветственно кивнул он. - Гвинн. Да, если повезет, я всю жизнь просплю на ходу. Вы пришли в себя после утреннего заседания?
      Каролина Блулав повернула к нему свое безглазое лицо и вздохнула.
      - Тяжелый случай, - признала она. - Однозначно ясный, но тяжелый...
      - Не понимаю, зачем ты мучаешь себя этими слушаниями, Уорд, - заметила Гвинн Эрдстепп. - Ты только изводишь себя и других. Мы не обязаны заниматься подобным самоистязанием. Нельзя ли вынести эти драмы за пределы палаты?
      - Они имеют право быть услышанными и право услышать окончательное решение из уст тех, кто его принял, - возразил Киль. - А иначе кем мы станем? Власть над жизнью и смертью чудовищна, она должна иметь все ограничения, какие мы в состоянии измыслить. Подобные решения никогда не должны даваться нам легко.
      - Тогда кто же мы? - настаивала Гвинн.
      - Боги, - отрезала Каролина и положила руку на плечо Киля. - Проводите двух старых болтливых богинь до палаты, будьте так любезны, господин верховный судья.
      - Я польщен, - улыбнулся Киль.
      Они пошли по коридору. Их босые ноги еле слышно ступали по мягкому полу.
      Впереди команда маляров накладывала питательную краску на стены. Широкими кистями они наносили яркие мазки синего, желтого, зеленого. Через неделю пестрая краска будет съедена, и стены вернутся к голодной серо-коричневой расцветке.
      Гвинн шла между Килем и Каролиной, да так быстро, что те еле поспевали. Киль все время отвлекался от беседы с Каролиной и обращался к Гвинн.
      - Кто-нибудь из моих коллег знает, почему мы собираемся прямо сейчас? поинтересовался он. - Должно быть, причина весьма серьезна, потому что Джой, сообщив мне о заседании, ни словом о ней не обмолвилась.
      - Давешний морянин обратился к капеллан-психиатру, - фыркнула Гвинн. И почему они не могут угомониться?
      - Любопытно, - заметила Каролина.
      Килю показалось, что это очень даже любопытно. Он целых пять лет просидел на судейской скамье, прежде чем столкнулся с апелляцией к капеллан-психиатру. Но в этом году...
      - Капеллан-психиатр просто свадебный генерал, - сказала Гвинн. - И зачем они тратят свое и наше время на...
      - И ее время, - перебила Каролина. - Быть предстательницей богов работа не из легких.
      Киль тихо шел между женщинами, покуда их старый спор разгорался с новой силой. Он просто отключился, как привык делать много лет назад. Люди занимали в его жизни слишком много места, чтобы в ней осталось место для богов. Особенно теперь - когда его жизнь, выгорающая изнутри, стала для него вдвойне драгоценной.
      "Восемь случаев обращения к капеллан-психиатру только в этом сезоне, припомнил он. - И ко всем восьми причастны моряне".
      Осознание этого факта заставило его с особым интересом отнестись к встрече с Карин Алэ, которая должна была состояться прямо после заседания.
      Трое судей вошли в кабинет, предшествующий малой палате. То была комната для обсуждений - маленькая, хорошо освещенная, со стенными полками, уставленными книгами, пленками, голограммами и всевозможными средствами связи. Маттс и Человек-рыба уже выслушивали вступительные реплики Симоны Роксэк с большого экрана. Она, само собой, воспользовалась интеркомом Вашона. Капеллан-психиатр редко покидала свое обиталище недалеко от контейнера, обеспечивающего существование Вааты и Дьюка. Четыре выроста, выделяющиеся на лице Роксэк, покачивались в такт ее словам. Глаза на выростах выглядели оживленными.
      Киль и остальные тихо заняли свои места. Судья поднял спинку кресла, чтобы уменьшить давление на шею и на каркас.
      - ...и более того, им не было позволено даже увидеть ребенка. Не жестокость ли это со стороны комитета, обязанного заботливо относиться к нашим жизненным формам?
      - Это была гаструла, Симона, - поторопился с ответом Карп. - Просто обыкновенный клеточный мешок с дыркой. Никакого толку в том, чтобы вытаскивать это создание на публичное обозрение...
      - Родители этого создания как раз и составляют часть этой публики, господин судья. И не забудьте о связи между созданием и Создателем. На случай, если вы забыли, сэр, я - капеллан-психиатр. И если у вас есть сомнения относительно моей религиозной роли, смею вас заверить, что мое образование как психиатра было весьма основательным. Когда вы отказали юной чете в праве взглянуть на их отпрыска, вы отказали им в последнем прощании, которое могло бы помочь им оплакать его и жить дальше. А теперь пересуды, слезы и кошмарные сны выйдут за грань нормального траура.
      Гвинн воспользовалась первой же паузой в речи капеллан-психиатра.
      - Это не похоже на апелляцию по спорной жизненной форме. Поскольку речь шла именно об апелляции, я вынуждена выяснить ваши намерения. Возможно ли, что вы просто пытаетесь войти в историю, подводя под апелляционный процесс политическое основание?
      Выросты на лице Роксэк дернулись, словно от удара, затем медленно вернулись в прежнее положение.
      "По лицу хорошего психиатра ничего нельзя прочесть, - подумал Киль. Симона этому определению соответствует".
      Голос капеллан-психиатра вновь приобрел свою едкость.
      - Я отзываю решение верховного судьи по данному делу.
      Киль встряхнулся. Спор принял странный поворот - если только это был спор. Он откашлялся и сосредоточил все свое внимание на экране. Эти четыре выроста, казалось, ловили его взгляд и смотрели ему прямо в рот одновременно. Он вновь откашлялся.
      - Ваше преподобие, - произнес он, - ясно, что в ходе процесса мы не проявили всей необходимой деликатности. И я говорю от имени всего комитета, когда одобряю проявленную вами в этом вопросе мягкость. Иногда в тяготах нашей работы мы перестаем замечать трудности, стоящие перед другими. Ваша... за неимением лучшего слова цензура отмечена и будет принята к руководству. Однако замечание судьи Эрдстепп правомерно. Вы нарушаете апелляционную процедуру, вынося на рассмотрение вопросы, которые, в сущности, не являются апелляцией в пользу приговоренного летального отклонения. Хотите ли вы заявить протест по данному делу?
      Изображение на экране помедлило, затем еле слышно вздохнуло.
      - Нет, господин верховный судья, не хочу. Я ознакомилась с отчетами и в данном случае поддерживаю ваше решение.
      Киль услышал рядом тихое ворчание Карпа и Гвинн.
      - Возможно, нам следует встретиться неофициально и обсудить подобные проблемы, - предложил он. - Как вы на это смотрите, ваше преподобие?
      - Да, - чирикнул голосок, и голова слегка наклонилась. - Да, это было бы весьма полезно. Я отдам распоряжение подготовить такую встречу. Благодарю за внимание, комитет.
      Экран погас прежде, чем Киль успел ответить. Коллеги принялись обсуждать услышанное, а он недоумевал. "Что, интересно, она затевает?" Он знал, что каким-то образом это должно быть связано с морянами, и зуд между лопатками подсказал ему, что дело серьезнее, чем можно судить по разговору.
      "Скоро мы узнаем, насколько оно серьезно. Если дело плохо, эта ноша обременит меня одного", - подумал он.
      Уорд Киль тоже изучал психиатрию, и недаром. Он решил быть предельно внимательным к каждой детали предстоящей встречи с Карин Алэ. Вмешательство капеллан-психиатра слишком уж явно совпадало по времени с назначенной встречей - наверняка это не просто совпадение.
      "Лучше отменить встречу, - подумал он, - а сперва позвонить кой-куда. Встреча должна состояться в назначенное мной время, на моих условиях".
      Как жестоко со стороны Корабля
      оставить все, что нам нужно,
      кружиться у нас над головами вне
      досягаемости, когда эта ужасная
      планета убивает нас одного за другим.
      За последнюю ночьсторону родились
      шестеро, все мутанты. Выжили двое.
      Из дневников Хали Экель
      Ощущая через открытый люк солнечное тепло, Тедж потер шею и помотал головой. Ему хотелось как следует встряхнуться, но он не осмелился сделать это в присутствии Гэллоу и остальных морян из его команды.
      "Гордость заставила меня принять приглашение Гэллоу, - размышлял Тедж. - Гордость и любопытство - пища для эго". Ему казалось странным, что кто бы то ни было, пусть даже такой эгоцентрик, как Гэллоу, может испытывать необходимость в "личном историке". Тедж чувствовал, что должен быть осторожным.
      Морянская субмарина выглядела знакомой. Тедж уже бывал на морянских субмаринах, стоявших в доках Вашона. Странные это были суда, и оборудование на них непонятное - рукоятки, панели, мерцающие датчики. Будучи историком, Тедж знал, что эти суда не слишком отличались от тех, что были сконструированы первыми обитателями Пандоры еще до печально известной поры безумия, которую называли Ночью огня.
      - Совсем не такая, как ваши островитянские субмарины, а? - спросил Гэллоу.
      - Верно, не такая, - согласился Тедж. - Но я разберусь.
      Гэллоу приподнял бровь - словно мерку с Теджа для костюма снимал.
      - Бывал я на ваших островитянских субмаринах, - бросил Гэллоу. - Это вонючки.
      Теджу пришлось признать, что биомасса, которая составляла и приводила в движение островитянские субмарины, испускала известный запах с определенно гнилостным звуком. Питательный раствор, что поделать.
      Гэллоу сидел боком к контрольной панели перед Теджем и удерживал субмарину на поверхности. Рабочее пространство было куда больше, чем Тедж видел на островитянских субмаринах. Зато ему приходилось остерегаться твердых углов. Он уже набил целую коллекцию синяков о крышки люков, подлокотники сидений и дверные ручки.
      По морю гуляла длинная волна, по островитянским меркам совсем небольшая. Подумаешь, плеснет малость в борт.
      Едва они успели выбраться на эту, по выражению Гэллоу, "маленькую экскурсию", как Тедж начал подозревать, что ему угрожает опасность - большая опасность. Ему все время казалось, что эти люди убьют его, если он им не подойдет. А по каким признакам определялось, подходит ли он, оставалось только гадать.
      Гэллоу замышлял нечто вроде революции и свержения морянского правительства - это из его беспечной болтовни сразу стало ясно. "Наше движение", как он это называл. Гэллоу и его "зеленые рвачи", и его пусковая база номер один. "Все это мое" - вот как он говорил. Это было настолько безошибочно ясно, что Тедж ощутил древний страх, ведомый тем, кто осмелился записывать исторические события в то самое время, когда они творятся. Опасная это работенка.
      Гэллоу и его люди проявили себя как заговорщики, которые слишком много болтают в присутствии бывшего островитянина.
      "Почему они это делают?"
      Не потому ведь, что всерьез считают Теджа одним из них - тысячи мелочей указывали, что это не так. И они недостаточно его знали, чтобы доверять ему, пусть он и был личным историком Гэллоу. В этом Тедж был уверен. Ответ для человека с образованием Теджа был очевиден: коль знаешь столько исторических прецедентов, есть с чем сравнивать.
      "Они это делают, чтобы заморочить мне голову".
      Прочее было столь же очевидным. Если Тедж вовлечен в авантюру Гэллоу, чем бы она ни обернулась, он навечно останется человеком Гэллоу, поскольку больше ему податься некуда. Гэллоу и впрямь желал иметь у себя на службе пленного историка - а возможно, желал и большего. Он жаждал войти в историю на своих условиях. Он сам желал стать историей. Гэллоу это ясно дал понять, когда изучал Теджа - "лучшего островитянского историка".
      Тедж понимал, каким видит его Гэллоу - молодым и лишенным практического опыта. Тем, кого можно сформировать. Опять же ужасающая притягательность его призыва...
      - Мы - настоящие люди, - говорил Гэллоу. Черта за чертой он сравнивал облик Теджа с нормой.
      - Ты - один из нас, - заключил он. - Ты не "муть". Один из нас. Эти слова обладали властью... особенно над островитянином... и особенно если заговор Гэллоу осуществится.
      "Но я писатель, - напомнил себе Тедж, - а не романтический персонаж приключенческой книги". История научила его, как опасно для писателя путать себя со своими героями... или для историка - с теми, о ком он пишет.
      Субмарина дернулась, и Тедж услышал, как кто-то хлопнул крышкой верхнего люка.
      Ты уверен, что смог бы управлять субмариной? - спросил Гэллоу.
      - Конечно. Предназначение приборов очевидно.
      - Да неужто?
      - Я наблюдал за вами. На островитянских субмаринах есть похожие приборы. И у меня квалификация мастера, Гэллоу.
      - ДжиЛаар, пожалуйста, - поправил Гэллоу. Он расстегнул крепления рулевого кресла, встал и отошел в сторону. - Мы ведь товарищи, Кей. К товарищам обращаются по имени.
      Повинуясь жесту Гэллоу, Тедж уселся и осмотрел панель управления. Он указывал на приборы поочередно, называя Гэллоу их функции: "Дифферент. Балласт. Дроссель. Топливный смеситель. Контроль конверсии водорода. Инжектор. Атмосферный контроль. Все эти цифры и деления говорят сами за себя. Еще?"
      - Отлично, Кей, - ответил Гэллоу. - Ты знаешь больше, чем я думал. Пристегивайся. Теперь ты наш рулевой.
      Понимая, что его все глубже затягивает в паутину замыслов Гэллоу, Тедж повиновался. Под ложечкой у него засосало ощутимее.
      Субмарина вновь дернулась, и Тедж щелкнул переключателем, сфокусировав сенсор внешнего люка. На экране над ним появился Цзо Дзен, а позади него испещренное шрамами лицо Галфа Накано. Эти двое были живым примером того, как обманчива внешность. Дзена Гэллоу представил как первоклассного стратега "и, конечно же, моего главного убийцу".
      Тедж так и вылупился на главного убийцу, до того поразил его этот титул. Кожа у Дзена была гладкая, внешность невинная, как у школьника, - до тех пор, пока не заметишь в его карих глазках жесткую враждебность. Мощные мускулы его гладкого тела производили обманчивое впечатление мягкости, как это бывает у опытных пловцов. На шее у него красовался характерный шрам от присосок рыбы-дыхалки. Дзен был из тех морян, что предпочитали дыхалок контейнерам с воздухом, - деталь любопытная.
      А стоит взглянуть на Накано - великан с мощными плечами и руками толщиной с человеческий торс, с лицом изуродованным и обожженным взрывом морянской ракеты. Гэллоу уже дважды рассказывал его историю, и Тедж подозревал, что ему придется услышать ее вновь. Накано отращивал куцую курчавую бороденку на кончике своего изрезанного подбородка, в остальном же он был безволос, и шрамы от ожогов выделялись на коже головы, шеи и плеч.
      - Я спас ему жизнь, - говорил Гэллоу в присутствии Накано, словно его тут не было. - Он сделает для меня что угодно.
      Но Тедж обнаружил в Накано признаки человеческого участия - этакая рука, протянутая товарищу, чтобы уберечь его от падения. У него даже было чувство юмора.
      Уж в Дзене ни тепла, ни юмора не было.
      - Писатели опасны, - заявил он, когда Гэллоу объяснял функции Теджа. Они много болтают не в свой черед.
      - Писать историю, когда она творится, всегда опасно, - согласился Гэллоу. - Но никто не увидит, что пишет Тедж, пока мы не будем готовы, - и в этом наше преимущество.
      Тогда-то Тедж и осознал всю гибельность своего положения. Они находились в субмарине километров этак за семьдесят от морянской базы, возле громадной заросли келпа. И Гэллоу, и Дзен отличались раздражающей привычкой говорить при Тедже так, будто его рядом не было.
      Тедж взглянул на Гэллоу, который стоял спиной к рулевому сиденью, наблюдая через плазмаглас маленьких иллюминаторов за действиями Дзена и Накано, что бы они ни делали. Красота и изящество Гэллоу приобрели для Теджа иное значение, когда он отметил глубокий страх ДжиЛаара перед несчастными случаями, могущими его изуродовать. Накано был живым примером того, чего Гэллоу наиболее страшился.
      Новый напев добавился к "подлинной истории" Теджа - той, которую он предпочитал по островитянской привычке держать в памяти. Большинство островитянских исторических хроник заучивалось на память как напевы, ритм помогал запоминать их естественным образом, фразу за фразой. Бумага на островах была редкостью, подверженной гниению, - да и где ее хранить? Информация, подлежащая долгому хранению, заносилась в книги из плаза - или в память певцов. Книги были достоянием богачей и чиновников. А напев мог заучить любой.
      - ДжиЛаар боится шрамов времени, - мысленно напевал Тедж. - Время есть возраст, а возраст есть время. Не смерть, но умирание.
      "Если б он только знал", - подумал Тедж. Он вытащил блокнот и черкнул несколько невинных строк для официальной хроники Гэллоу - число, время суток, место, люди.
      Дзен и Накано молча вошли в кабину. Морская вода так и стекала с них, когда они усаживались возле Теджа. Приступив к проверке сенсорной аппаратуры субмарины, оба двигались молча, слаженно - этакие гротескные силуэты, затянутые в облегающие гидрокостюмы с зелеными полосами. "Камуфляж", ответил Гэллоу на невысказанный вопрос Теджа, когда тот впервые их увидел.
      Гэллоу с безмолвным одобрением наблюдал за ними, пока проверка не подошла к концу.
      - Спускайся под воду, Тедж, - велел он. - Курс триста двадцать пять градусов. Держись прямо под течением.
      - Есть.
      Тедж исполнил распоряжение, чувствуя, что при выполнении маневра возможности судна не используются до конца. Экономия энергии была для островитян второй натурой, и он выдерживал дифферент, повинуясь инстинкту не меньше, чем приборам.
      - Славно, - прокомментировал Гэллоу и поглядел на Дзена. - Ну, что я тебе говорил?
      Тот не ответил. Накано улыбнулся Теджу.
      - Научи меня, как ты это делаешь, - попросил он. - Так плавно.
      - Конечно.
      Тедж сосредоточился на датчиках, привыкая к ним, ощущая, как малейшее колебание воды передается его рукам через панель управления. Скрытая сила этого морянского судна искушала. Тедж чувствовал, как оно отзовется на "полный вперед". Зато и топлива сожрет уйму, и водородные двигатели перегреются.
      Тедж решил, что островитянские субмарины все-таки лучше. Их биомасса податлива, от нее исходит живое тепло. Они меньше, это верно, и подвержены любым несчастным случаям, возможным для живой плоти, но есть нечто притягательное во взаимозависимости, в жизни, полагающейся на другую жизнь. Островитянские суда не рассекают толщу вод. Их субмарина похожа скорей на клапан, снабженный мускулами, - этакая устрица безмозглая. Но ходовая пульсация у них спокойная, бесшумная - никакого тебе гудения, лязга и металлического грохота, никакой вибрации, пронизывающей аж до зубов.
      - Прибавь влажности воздуха, Кей, - приказал Гэллоу почти в самое ухо Теджу. - Ты что, высушить нас собрался?
      - Смотри. - Накано показал на гигрометр над головой Теджа. - Мы предпочитаем влажность выше сорока процентов.
      Тедж постепенно повысил влажность, раздумывая об этой морянской слабости. Если только морян не тренировали для жизни наверху - в дипломатическом корпусе или коммерческом предприятии, - они от сухого воздуха страдали: потрескавшаяся кожа, легочные болезни, кровоизлияния в мягких тканях.
      Гэллоу коснулся плеча Дзена.
      - Задай нам курс на остров Гуэмес.
      Пока Дзен изучал навигационные приборы, Тедж исподтишка приглядывался к нему. Что все это значит? На что им сдался Гуэмес? Это один из беднейших островов - его размеров едва-едва хватало, чтобы поддерживать десятитысячное население почти на грани голодания. Почему Гэллоу им заинтересовался?
      - Координатный вектор - пять, - сообщил Дзен. - Двести восемьдесят градусов, восемь километров. - Он нажал на кнопку. - Местонахождение. Навигационный экран засветился зелеными линиями: координатная сетка и размытое пятно в одном из квадратов.
      - Разверни нас на двести восемьдесят градусов, Кей, - сказал Гэллоу. Мы собираемся порыбачить.
      "Порыбачить?" - удивился Тедж. Субмарины можно приспособить для рыбной ловли, но на этой необходимого оборудования не было. И ему не понравилось, как хмыкнул Дзен в ответ на реплику Гэллоу.
      - Движение делает свой шаг в историю, - заявил Гэллоу. - Наблюдай и записывай, Кей.
      "Движение", - подумал Тедж. Когда Гэллоу говорил о нем, в голосе всегда угадывалась заглавная буква, а то и кавычки, как если бы он уже видел это слово напечатанным в плаз-книге. Едва Гэллоу упоминал о движении, Тедж ощущал, что за ним стоят весьма состоятельные и политически влиятельные фигуры.
      Повинуясь приказанию Гэллоу, Тедж вывел плоскости из пазов, проверил детекторы кругового обзора, уточнил дифферент и сосредоточился на переднем экране. Это было проделано почти автоматически. Субмарина стала плавно погружаться, не замедляя движения вперед.
      - Вектор глубины возрастает, - заявил Дзен и ухмыльнулся. Тедж заметил его ухмылку в отражении на поверхности экрана и взял это себе на заметку. Наверняка Дзен знает, как раздражает рулевого, когда над его головой таким манером читают вслух показания его приборов, даже дозволения не спросив. Никому не нравится выслушивать сообщения о том, что он уже и так знает.
      "Воздух в кабине просто липкий от влаги", - подумал Тедж. Для его легких наземного жителя высокая влажность была удушливой. Он уменьшил содержание влаги в воздухе, надеясь, что остальные не будут возражать против тридцати пяти процентов, и направил судно точно по курсу.
      - Прямо по курсу, - прокомментировал Дзен, все еще ухмыляясь.
      - Поиграл бы ты, Дзен, в свои собственные игрушки, - попросил Тедж и, выровняв плоскости, зафиксировал их.
      - От писателей приказов не принимаю, - отрезал Дзен.
      - Ну-ну, ребята, - вмешался Гэллоу, хотя перепалка его явно позабавила.
      - Книги врут, - процедил Дзен.
      Накано сдвинул с одного уха наушник гидрофона.
      - Активности полно, - объявил он. - Могу насчитать более тридцати рыбацких суденышек.
      - Бойкое местечко, - заметил Гэллоу.
      - И радиоболтовня с острова, конечно, - доложил Накано. - И музыка. Вот чего мне будет не хватать, так это островитянской музыки.
      - Да что в ней хорошего? - спросил Дзен.
      - Она не лирическая, но под нее можно танцевать, - объяснил Накано.
      Тедж бросил на Гэллоу вопросительный взгляд. "Накано будет не хватать островитянской музыки... Что он хотел этим сказать?"
      - Держись курса, - скомандовал Гэллоу.
      - ДжиЛаар, - сказал Дзен, отбирая у Накано наушники, - ты говорил, что жители Гуэмеса просто тупые плавучие ублюдки. Я и не думал, что у них есть радио.
      - Гуэмес потерял почти полкилометра в диаметре по сравнению с моими прошлогодними замерами, - заметил Гэллоу. - Голодает их пузырик. Они так бедны, что не могут подкормить свой остров.
      Зачем мы здесь? - спросил Тедж. - Если у них только плохонькое радио и сплошной голод, какой от них толк для вашего движения?
      Тедж испытывал дурное предчувствие. Очень дурное предчувствие. "Они что, замазать меня пытаются? Сделать островитянина "шестеркой" для грязных дел?"
      - Великолепная первая демонстрация, - произнес Гэллоу. - Все они традиционалисты, фанатики до мозга костей. Но в одном они проявили здравый смысл, надо отдать им должное. Когда другие острова предлагали переселяться под воду, Гуэмес выслал делегацию, чтобы прекратить это.
      Не в этом ли секрет Гэллоу? Тедж удивился. Он что же, хочет, чтобы все островитяне жили только на поверхности?
      - Традиционалисты, - повторил Гэллоу. - А это значит, что они ждут, когда мы соорудим для них сушу. Они полагают, что мы их так любим, что подарим им парочку континентов. И камней навезем, и грязью пришлепнем! И келп насадим!
      Трое морян расхохотались, и Тедж улыбнулся в ответ. Улыбаться ему не хотелось, но выбора не было.
      - Все бы наладилось, если бы островитяне научились жить так, как мы, сказал Накано.
      - Все до единого? - уточнил Дзен.
      Тедж почувствовал, как растет напряжение оттого, что Накано не ответил на вопрос Дзена.
      - Только правильные, Галф, - помедлив, уточнил Гэллоу.
      - Только правильные, - согласился Накано, но голос был равнодушным.
      - Треклятые религиозные смутьяны, - буркнул Гэллоу. - Ты видел миссионеров с Гуэмеса, Кей?
      - Когда наши острова шли ближним дрейфом, - кивнул Тедж. - Для того чтобы ходить в гости, любой повод хорош. Ходить в гости, общаться счастливое это времечко.
      - А мы всегда вытаскиваем из моря ваши лодчонки, - добавил Дзен. - И за это вы хотите, чтобы мы для вас грязь месили!
      - Цзо, - с укоризной произнес Гэллоу, похлопав Дзена по плечу. - Кей теперь один из нас.
      - Мне не терпится найти управу на эту дурость, - заявил Дзен. - Нет никакого смысла жить иначе, как под водой. Мы уже готовы.
      Тедж отметил эту реплику - и удивился. Он чувствовал ненависть Гэллоу к Гуэмесу... но морянин сказал, что все должны жить под водой.
      "И все так же богато, как моряне?" Эта мысль была безрадостной. "Что мы утратим вместе с островитянским образом жизни?" Кей взглянул на Гэллоу.
      - Гуэмес... Мы будем...
      - Не стоило возводить в сан капеллан-психиатра уроженку Гуэмеса, произнес Гэллоу. - Жители Гуэмеса никогда не смогут разделить наши взгляды.
      - Остров в прямой видимости, - доложил Дзен.
      - Уменьшить ход наполовину, - распорядился Гэллоу. Тедж подчинился. Как только скорость снизилась, уменьшилась вибрация, сотрясающая позвоночник снизу доверху.
      - Наше вертикальное расположение? - поинтересовался Гэллоу.
      - Мы идем метров так на тридцать ниже их киля, - сообщил Дзен. - Вот дерьмо! Они даже наблюдателей не выставили. Глядите, ни одной лодчонки по ходу дрейфа.
      - Удивительно, что они еще целы, - заметил Накано. Тедж в этой ремарке ощутил некий хитрый подтекст, но смысла его не мог вполне понять.
      - Проведи нас прямо к ним под киль, Кей, - велел Гэллоу.
      "Что мы здесь делаем?" Тедж хоть и подчинился приказу, но удивляться не перестал. Передний ходовой экран показывал выпяченную нижнюю оконечность Гуэмеса - пухлую красно-коричневую выпуклость пузырчатки с обвисшими голодными участками. Да, Гуэмес был в скверном состоянии. Значительные части острова голодали. Тедж жадно вдыхал густой влажный воздух. Морянская субмарина подошла слишком уж близко - не очень похоже на наблюдателей. А в гости таким манером не ходят.
      - Опусти нас еще на пятьдесят метров, - распорядился Гэллоу.
      Тедж повиновался, автоматически выверяя дифферент. Он гордился тем, что не допустил дополнительного крена субмарины. Верхний экран, установленный на широкоугольный обзор, показывал весь остров как темную тень на светлой поверхности. Лодочки окружали его, словно бусины ожерелья. По прикидкам Теджа, диаметр Гуэмеса по уровню ватерлинии составлял не больше шести километров. Длинные полосы биомассы, подобно сонным видениям, колыхались в течениях, омывающих остров. Целые массы пузырчатки марали окрестные воды мертвой гнилью. На дырах красовались мембранные заплаты.
      "Наверное, из прядильщиков".
      Тедж видел рваные швы на клапане справа от него. Все указывало на то, что производство продовольствия на Гуэмесе в упадке.
      - Представляете, как это местечко воняет? - спросил Дзен.
      - В жару - изумительно, - подхватил Гэллоу.
      - Гуэмес нуждается в помощи, - отважился подать голос Тедж.
      - И получит ее, - отрезал Дзен.
      - Вы только взгляните на рыбу вокруг, - вмешался Накано. - Бьюсь об заклад, рыбалка здесь еще та!
      Он показал на верхний экран, где гигантская рыба-поскребучка длиной почти два метра проплывала мимо наружных сенсоров. Усики ее наполовину объедены, а единственная видимая глазница была белой и пустой.
      - Тут все так прогнило, что даже дерьмоеды дохнут, - прокомментировал Дзен.
      - Если остров настолько болен, бьюсь об заклад, людям там несладко, добавил Накано.
      Тедж почувствовал, что краснеет, и крепко сжал губы.
      - Может, на этих лодчонках вокруг и не рыбачат, - предположил Дзен. Может, на них попросту живут.
      - Этот остров - плавучая опасность, - сказал Гэллоу. - Должно быть, там полным-полно заразы. Похоже, у них эпидемия во всех системах биомассы.
      - Да кто может жить в дерьме и не болеть? - усмехнулся Дзен.
      Тедж кивнул в ответ на собственные рассуждения. Ему казалось, он понял, зачем Гэллоу здесь.
      "Он подвел субмарину так близко, чтобы убедиться, как отчаянно им нужна помощь".
      - Почему они не видят очевидного? - сказал Накано, погладив край панели. - Нашим субмаринам не нужно, чтобы их обмазывали питательным раствором. Они не гниют, не окисляются. Их не тошнит... и нас от них не тошнит.
      Гэллоу, не отрывая взгляда от монитора, похлопал Теджа по плечу.
      - Еще на пятнадцать метров вниз, Кей. Под нами по-прежнему полно места.
      Тедж подчинился и повторил тот плавный равномерный спуск, что снискал восхищенный взгляд Накано.
      - Не пойму, как островитяне могут так жить, - покачал головой Дзен. Потогонный климат, жратва эта, рвачи, болезни - да любая из возможных ошибок отправит их на дно всех скопом.
      - И они сделали эту ошибку, Дзен, не так ли? - произнес Гэллоу.
      - Там ничего нет, даже курсографа - только мембрана, - заметил Накано, указывая на изображение на экране.
      Тедж тоже посмотрел и увидел темное пятно прядильщика там, где следовало быть роговидному выросту, в котором размещался курсограф, передающий данные наблюдателям. Нет курсографа... Похоже, Гуэмес лишился и системы коррекции курса. Он в ужасном состоянии! За предложенную помощь Гуэмес что угодно сделает.
      - Роговидный вырост умер, - пояснил Тедж. - Они залепили это место прядильщиком, чтобы сохранить плавучесть.
      - И долго они собирались дрейфовать, пока во что-нибудь не врежутся? гневно процедил Накано.
      - Наверное, они, как помешанные, молят Корабль прийти к ним на помощь, - ухмыльнулся Дзен.
      - Или молят нас стабилизировать море и вернуть им их драгоценные континенты, - высказался Гэллоу. - А теперь, когда это дело на ходу, им не терпится поскорей высадиться на построенную для них сушу. Что ж, пусть молят Корабль. Лучше бы нас молили!' - Гэллоу протянул руку через плечо Теджа и щелкнул тумблером.
      Взгляд Теджа быстро перебегал с одного дисплея на другой - боковой, верхний, нижний: а наружу из пазов выскакивали орудия - блестящие, смертоносные.
      "Так вот чем занимались Дзен и Накано снаружи", - понял Тедж. Они налаживали манипуляторы и механические руки. Тедж глянул на них еще раз вибробуры, резаки, пробойники и полукружная горелка на подвижной механической руке. Они так и сверкали в свете внешних огней.
      - Что вы делаете? - спросил Тедж. Он попытался сглотнуть, но в горле, несмотря на влажность, пересохло.
      Дзен фыркнул.
      Вид его вызывал у Теджа отвращение: улыбка тронула лишь уголки губ, а в бездонных глазах не было и признака смеха.
      - Подымай нас, Кей, - велел Гэллоу, крепко и болезненно ухватив Теджа за плечо.
      Тедж огляделся по сторонам. Накано разминал могучие бицепсы, глядя на передний экран. Дзен держал маленький игольник, небрежно направляя его дуло прямо Теджу в грудь.
      - Вверх, - повторил Гэллоу, для пущей доходчивости
      тряхнув Теджа посильней.
      - Но мы же врежемся в них, - ответил Тедж. В горле
      у него перехватило. Осознание того, что собрался сделать Гэллоу, душило его. - Без острова у них не останется никаких шансов. Те, кто не утонет сразу же, будут дрейфовать в лодках, пока не помрут с голоду!
      - Без фильтрационной системы острова они помрут скорей уж от жажды, чем от голода, - возразил Гэллоу. - Они в любом случае умрут, вот увидишь. Вверх!
      Дзен небрежно повел игольником и прижал левый наушник покрепче к уху.
      Тедж даже не взглянул на игольник.
      - Или рвачи до них доберутся! - не унимался он. - Или шторм!
      - Заткнись, - сказал Дзен, крепче прижимая наушник. - Тут какой-то сонар... по-моему, это пульсация мембраны... - Внезапно Дзен взвыл и отшвырнул наушник. Из его ноздрей потекли струйки крови.
      - Вверх, черт тебя возьми! - заорал Гэллоу.
      Протянув руку через плечо Теджа, Накано вывел ограничители плоскостей и продул баки. Нос субмарины задрался кверху.
      Тедж действовал так, как велели ему инстинкты рулевого. Он добавил двигателям мощности и постарался выровнять судно, но субмарина внезапно ожила и рванулась к днищу острова. В одно мгновение она прорвала накладные мембраны и киль. Субмарина сотрясалась всем корпусом, а ее орудия под водительством Гэллоу и Накано рвали, резали и кромсали. Дзен все еще сидел согнувшись и зажимая уши обеими руками. Игольник валялся У него на колене.
      Тедж вжался в кресло, с ужасом глядя на чудовищное разрушение. Все, что он пытался сделать, только ухудшило положение. Они были под самым центром острова, там, где живут высокопоставленные островитяне, самые влиятельные люди, где находятся самое чувствительное оборудование и органика, хирургическое и прочее медицинское оборудование...
      Лезвия и резаки размахивали с прежним хладнокровием - их движения были видны на каждом экране, ощущались в каждом рывке субмарины. До чего жутко столько боли и ни единого крика. Мягкая живая ткань не могла устоять перед острыми холодными лезвиями, которыми субмарина учиняла весь этот погром. Каждое движение судна несло новые разрушения. На экранах то и дело возникали человеческие останки - то рука, то отсеченная голова.
      - Они же люди, - простонал Тедж. - Они же люди. Как же так? Ведь его учили, что человеческая жизнь свята. И моряне тоже верят в это! Как у них рука поднялась убить целый остров? Тедж понимал, что Гэллоу прикончит его при малейшей попытке к сопротивлению. Он глянул на Дзена: тот еще не пришел в себя окончательно, но уже крепко сжимал в руке игольник, и кровь из носа больше не шла. Накано работал, как автомат, орудуя переключателями, покуда резаки и горелки довершали разрушение погибающего острова. Субмарина завертелась вокруг центральной оси сама по себе.
      Гэллоу устроился в уголке возле Дзена, не отрывая глаз от экранов, на которых видно было, как плавится плоть острова под действием полукружной горелки.
      - Нет никакого Корабля! - в экстазе выкрикнул Гэллоу. - Видите? Разве Корабль дозволил бы простому смертному совершить такое? - Он устремил безумный взгляд на Теджа: - Говорил я тебе! Корабль - это искусственный объект, сделанный людьми, такими, как мы. Бог! Нет никакого Бога!
      Тедж хотел сказать что-нибудь, но в горле пересохло.
      - Веди нас вниз, Кей, - велел Гэллоу.
      - Что ты творишь? - удалось выговорить Теджу.
      - Бросаю вызов Кораблю, - ответил Гэллоу. - И что же, он ответил? - Он расхохотался, как умалишенный. Присоединился к нему только Дзен.
      - Вниз, я сказал! - повторил Гэллоу.
      Движимые страхом, мускулы Теджа - мускулы опытного рулевого повиновались, выровняли балласт по дифференту, направили плоскости. "Если мы уберемся побыстрей, может, хоть часть острова спасется?" - возникла мысль. Он осторожно вывел субмарину через пролом, ею же и проделанный. Видимая сквозь плазмаглас иллюминаторов и на экране - везде - вода была сплошь мутной от крови, темно-серой в резком свете внешних огней субмарины.
      - Задержись здесь, - скомандовал Гэллоу.
      Тедж проигнорировал приказ, глядя на окружающую бойню. Повсюду царил кровавый кошмар. Бальное платье для маленькой девочки, все в белых кружевах на старинный лад, проплыло мимо иллюминатора. За ним последовал обломок чьей-то кухонной плиты, портрет возлюбленной, запечатленный на памятной шкатулке: очертания улыбающегося лица, лишенного глаз. В жарких лучах прожекторов кровь струилась и бурлила и холодным туманом стлалась позади субмарины.
      - Я сказал - задержись! - заорал Гэллоу.
      Тедж продолжал плавный спуск. Жаркие слезы подступали к глазам.
      "Только бы не заплакать, - взмолился он. - Проклятье! Я не должен сломаться перед этими... этими..." Слова, которым по достоинству можно было назвать то, во что превратились его спутники, в памяти не отыскалось. Осознание случившегося прожигало его насквозь. Эти трое морян сделались летальными отклонениями. Их следовало отдать в руки комитета. Правосудие должно свершиться.
      Накано придвинулся к Теджу, чтобы выправить балласт и остановить спуск. Взгляд его был предупреждающим.
      Чувствуя, как слезы застилают глаза, Тедж глянул на Накано, потом перевел взгляд на Дзена. Тот все еще держался за левое ухо, но на Теджа посмотрел твердо, с этакой ледяной усмешкой. Его губы безмолвно произнесли: "Погоди, я до тебя еще доберусь".
      Гэллоу взглянул на манипуляторы горелки, висевшие над головой Дзена.
      - Прямо веди, - распорядился он, устанавливая поляризованный щит и убирая манипулятор.
      Тедж нашарил на своем плече застежку нагрудного клапана и затянул ее. Его движения были настолько целенаправленны, что Дзен удивленно воззрился на него. Но прежде чем Дзен успел отреагировать, Тедж высвободил плоскости, проверил и переключил контроль на верхний борт и продул балласт, открыв боковые клапаны. Субмарина завалилась на нос и устремилась вниз, вращаясь все быстрей и быстрей. Накано отбросило назад. Дзен выронил игольник, стараясь ухватиться за поручень, и упал на Гэллоу. После чего обоих заклинило позади контрольной панели. Только Тедж, пристегнутый к сиденью, мог осмысленно двигаться.
      - Придурок чертов! - завопил Гэллоу. - Ты нас угробишь!
      Правой рукой методично орудуя тумблерами, Тедж выключил свет в кабине и убрал все внешнее освещение, кроме бортовых огней. Снаружи вокруг неярко мерцающих проблесковых огней сгустился мрак, где плавали и тонули последние останки.
      - Ты не Корабль! - орал Гэллоу. - Слышишь, ты, Тедж? Это всего лишь ты!
      Тедж не обращал на него внимания.
      - Тебе не выкрутиться, Тедж! - вопил Гэллоу. - Тебе все равно придется всплыть, а мы никуда не денемся.
      "Он хочет знать, не собираюсь ли я убить их и себя заодно", - подумал Тедж.
      - Тедж, ты рехнулся! - крикнул Гэллоу.
      Тедж глядел прямо перед собой, отыскивая глазами дно. На такой скорости субмарина врежется в него, и предсказание Гэллоу исполнится. Даже пласталь и плаз не выдержат, пропахав дно, - по крайней мере на такой скорости.
      - Ты и впрямь собрался это сделать, Тедж? - Накано говорил громко, но спокойно и как будто даже с восхищением.
      В ответ Тедж уменьшил угол спуска, но скорость вращения сохранил, зная, что натренированное чувство равновесия прирожденного островитянина поможет ему справиться.
      Накано вырвало - он кашлял и задыхался, пытаясь вздохнуть под тяжким давлением перегрузки. Вонь стояла тошнотворная.
      Тедж вывел на свою консоль показания датчиков содержания газов. Верно, балласт продут углекислым газом. Его взгляд скользнул по строчкам данных. Да... отработанный воздух из кабины вводится в балластную систему... для экономии энергии.
      Гэллоу, пытавшийся выползти из угла вопреки перегрузке, застонал.
      - Не Корабль... просто обыкновенный дерьмоед... убью... нельзя доверять островитянину...
      Сверяясь с висевшей перед носом инструкцией, Тедж пробежался пальцами по ряду кнопок аварийного контроля. Незамедлительно из верхнего отсека на него упала кислородная маска. Все остальные кислородные маски остались надежно запертыми на своих местах. Одной рукой Тедж прижал маску к лицу, а другой тем временем продолжал нагнетать углекислый газ из балластной прямо в кабину.
      Дзен начал задыхаться.
      - Не Корабль! - простонал Гэллоу.
      Голос Накано был хриплым и прерывистым, но слова прозвучали внятно:
      - Воздух! Он... собрался... задушить нас!
      Правосудие не управляется
      случайностью; нечто столь
      субъективное могло бы не свершиться и
      вовсе.
      Уорд Киль, "Дневники"
      Заседание морского суда происходило совсем не так, как ожидал Квитс Твисп. Гибель морянина в сетях никогда не считалась приемлемым для морян "несчастным случаем", даже если все свидетельства доказывали ее неизбежность. Во главу утла всегда ставили покойного и нужды его семьи. Моряне вечно напоминали, сколько островитян они спасали ежегодно, организуя поисковые и спасательные команды.
      Твисп вышел из морского суда по разрисованному коридору, почесывая в затылке. Бретт семенил рядом и широко улыбался.
      - Вот видишь! - радовался он. - Я знал, что нам не о чем волноваться. Они сказали, что не было морянина в нашей сети - никто не пропадал, все на месте. Никого мы не утопили!
      - Перестань лыбиться, - посоветовал Твисп.
      - Но, Квитс...
      - Молчи! - рявкнул тот. - Я сам в сеть совался - и видел кровь. Красную. У рвачей кровь зеленая. И потом, тебе не кажется, что слишком уж быстро нас отпустили?
      - Здесь сплошь люди занятые, а мы - мелочевка. Ты же сам говорил. Бретт помолчал. - Ты и вправду видел кровь?
      - И слишком много для пары рыбешек.
      Коридор вывел на спуск широкого третьего уровня обводного периметра, откуда сквозь иллюминаторы открывался вид на море, над которым стремительно неслись облака. Служба погоды обещала сильный ветер и дождь. Низкие серые облака скрывали клонящееся к горизонту солнце; второе уже закатилось.
      "Дождь?"
      Твисп подумал, что служба погоды совершила одну из своих нечастых ошибок. По собственному рыбацкому опыту он знал, что ветер перед дождем должен быть сильнее. И ожидал, что еще до заката проглянет солнце.
      - У морского суда и другие дела есть, кроме как с мелочевкой возиться... - Бретт замолк, увидев скорбные глаза Твиспа. - Я хотел сказать...
      - Знаю я, что ты хотел сказать! Вот теперь мы и вправду мелочевка. Потерянный улов стоил мне всего: сетей, лота, новых щитов, еды, пульта...
      Бретт запыхался, пытаясь поспеть за широко шагавшим старшим напарником.
      - Но мы можем начать все сызнова, если...
      - Как? - воскликнул Твисп, взмахнув длинной рукой. - Новая оснастка мне не по карману. Знаешь, что мне посоветовали в собрании рыбаков? Продать лодку и вернуться на субмарину простым матросом!
      Спуск расширился и превратился в длинный виадук. Не говоря ни слова, спутники сошли по нему на террасу второго уровня периметра, густо заполненную растительностью. Путаный лабиринт переходов вел к широкому ограждению, нависавшему над первым уровнем. Когда они добрались туда, в облачном покрове появилась прореха, и одно из солнц Пандоры залило террасу приятным желтым светом. Метеорологи из службы погоды оказались-таки обманщиками.
      - Квитс. - Бретт потянул Твиспа за рукав. - Тебе не придется продавать лодку, если ты возьмешь ссуду и...
      - Вот где у меня эти ссуды сидят! - ответил Твисп, проведя рукой по горлу. - Я расплатился по счетам как раз тогда, когда взял тебя на борт. Я не хочу пройти через это заново! Придется распрощаться с лодкой. А значит, и продать твой контракт.
      Твисп присел на выступ пузырчатки возле ограждения и уставился на море. Скорость ветра быстро падала, как он и ожидал.
      - Самая подходящая погода для рыбной ловли. Мы ее так долго ждали, вздохнул Бретт.
      Твисп неохотно кивнул - парень прав.
      - Почему морской суд отпустил нас так легко? - пробормотал Твисп. - У нас в сети был морянин. Даже ты это знаешь, малыш. Странные дела творятся.
      - Но нас отпустили - это главное. Я думал, ты обрадуешься.
      - Повзрослей, малыш. - Твисп закрыл глаза и привалился к ограждению. Он чувствовал, как бриз орошает шею холодными брызгами. Солнце припекало голову. "Слишком много проблем", - подумал он.
      Бретт встал прямо перед Твиспом.
      - Ты мне все талдычишь, чтобы я повзрослел. По мне, сам повзрослей сначала. Если только получить ссуду и...
      - Не хочешь взрослеть, малыш, тогда заткнись.
      - А в сети не могла быть простая рыба-треножник? - не унимался Бретт.
      - Ни-ни! Она совсем по-другому сеть тянет. Там был морянин, и рвачи добрались до него. - Твисп сглотнул. - Или до нее. Похоже, что-то он затевал. - Твисп сидел неподвижно и слушал, как малыш переминается с ноги на ногу.
      - И поэтому ты хочешь продать лодку? - спросил Бретт. - Потому что мы нечаянно убили морянина, который был там, где ему быть не следовало? Ты думаешь, что теперь моряне за тебя возьмутся?
      - Я не знаю, что мне думать.
      Твисп открыл глаза и взглянул на Бретта. Огромные глазищи малыша превратились в щелочки и смотрели прямо на Твиспа.
      - Морянские наблюдатели в морском суде не возражали против вердикта, напомнил Бретт.
      - Ты прав, - согласился Твисп. - Они, - он ткнул
      большим пальцем за плечо, - в подобных случаях обычно безжалостны. Интересно, что мы такое видели... или почти видели.
      Бретт шагнул в сторону и плюхнулся на пузырчатку подле Твиспа. Некоторое время они молча слушали, как морские волны бьются об ограждение.
      - Я думал, что меня сошлют вниз, - признался Твисп. - И тебя заодно. Так обычно и бывает. Работать на семью погибшего морянина. И немногие возвращаются наверх.
      - Сослали бы не тебя, - хмыкнул Бретт, - а меня. Все знают про мои глаза, про то, что я вижу почти в полной темноте. Морянам это могло бы пригодиться.
      - Не задирай нос, малыш. Моряне с чертовской осторожностью пускают в свой генофонд. Ты же знаешь, они кличут нас "мутью". И ничего хорошего под этим не подразумевают. Мы мутанты, малыш, и вниз бы нас отправили, чтобы засунуть в рабочий подводный костюм покойничка... и ничего больше.
      - Может, они не хотят, чтобы его работа была выполнена? - предположил Бретт.
      Твисп стукнул кулаком по упругой органике ограждения.
      - Или чтобы кто-нибудь сверху прознал, в чем она заключалась.
      Но это же чушь!
      Твисп не ответил. Они молча сидели, пока одинокое солнце не коснулось горизонта. Твисп оглянулся через плечо. Вдали черное небо склонялось над водой. Повсюду вода.
      - Я могу снарядить лодку заново, - неожиданно сказал Бретт.
      Твисп изумленно уставился на него, не говоря ни слова. Бретт смотрел на горизонт. Твисп заметил, что малыш загорел, как настоящий рыбак, и уже не был таким бледным, как в тот день, когда впервые ступил на борт его лодки. Вдобавок он выглядел стройнее... и как будто стал выше ростом.
      - Ты меня слышал? - спросил Бретт. - Я сказал...
      - Слышал. В море ты без конца писался и жаловался, а тут - вдруг на тебе! - снова собрался рыбачить. Странно...
      - Я не жаловался...
      - Шучу, малыш. - Твисп примирительно поднял руку. - Не будь таким обидчивым.
      Бретт покраснел и уставился на свои ботинки.
      - И где ты добудешь ссуду? - спросил Твисп.
      - Родители дадут деньги мне, а я - тебе.
      - У твоих родителей есть деньги? - Твисп окинул малыша взглядом, понимая, что в его откровении нет ничего поразительного. Хотя за все время, что они провели вместе, Бретт и словом не обмолвился о своих родителях, а Твисп из деликатности не расспрашивал. Островитянский этикет.
      - Они живут возле центра, - ответил Бретт. - Следующий круг сразу за лабораториями и комитетом.
      Твисп присвистнул сквозь зубы.
      - И чем твои родители занимаются, коли отхватили жилье в центре?
      - Месивом. - Губы Бретта разъехались в кривой ухмылке. - Они сделали деньги из дерьма.
      - Нортон! - расхохотался Твисп, внезапно сообразив. - Бретт Нортон! Так твое семейство - те самые Нортоны?
      - Нортон, - поправил его Бретт. - Они - единая команда и зарегистрировались как один живописец.
      - Дерьмописцы, - усмехнулся Твисп.
      - Они были первыми, - заметил Бретт. - И это питательный раствор, а не дерьмо. Это переработанные отходы.
      - Так твое семейство роется в дерьме, - не унимался Твисп.
      - Да прекрати ты! - возмутился Бретт. - Я думал, что с насмешками покончено, когда оставил школу. Повзрослей, Твисп.
      - Да ладно, малыш, - засмеялся тот. - Я знаю, что такое месиво. - Он погладил выступ пузырчатки. - Это то, чем мы кормим остров.
      - Все не так просто, - сказал Бретт. - Я среди этого вырос, мне ли не знать. Это отходы от рыбной промышленности, компост от аграрной, объедки... да все что угодно. - Он ухмыльнулся. - В том числе и дерьмо. Моя мать была первым химиком, кто рассчитал, как добавлять в питательный раствор краску, не повредив пузырчатку.
      - Прости старого рыбака, - отозвался Твисп. - Мы живем среди мертвой биомассы - наподобие той, из которой сделана мембрана на моей скорлупке. А на острове мы просто берем пакет питательной смеси, разбавляем водой и наносим на стенки каждый раз, когда они становятся серыми.
      - А ты никогда не пробовал взять цветной раствор и нарисовать фрески у себя на стенах? - поинтересовался Бретт.
      - Пусть этим занимаются художники вроде твоих родителей, - ответил Твисп. - Я рос не так, как ты. В мое время картинок на стенках не было, разве только немного граффити. Все было довольно мрачным - коричневым или серым. Нам говорили, что краску добавлять нельзя, потому что иначе палуба, стенки и все такое прочее не смогут впитывать раствор. А ты же знаешь, если наша биомасса умрет... - Он передернул плечами. - И как твои родители до этого додумались?
      - А они не думали. Моя мать была химиком, а отец имел способности к дизайну. Однажды они вышли с командой маляров и сделали питающую фреску на стене радарной. Это было как раз перед моим рождением.
      - Два исторических события, - пошутил Твисп. - Первая "дерьмовая" картина и рождение Бретта Нортона. - Он с серьезным видом покачал головой. И вдобавок постоянная работа - ведь ни одна картина дольше недели не держится.
      - Они записи делают, - защищался Бретт. - Голографические и всякое такое. Кое-кто из их друзей разработал музыкальное сопровождение для галереи и для театральных постановок.
      - И как ты все это бросил? - изумился Твисп. - Такие-то деньги, и в друзьях большие шишки...
      - Не гладили тебя эти большие шишки по голове с присказкой: "А вот и наш маленький художник".
      - А тебе это не нравилось?
      Бретт отвернулся от Твиспа, и тот сразу понял: малыш хочет спрятать лицо.
      - Разве я плохо на тебя работал? - спросил Бретт.
      - Ты хороший работник, малыш. Неопытный малость, так на то и контракт.
      Бретт не ответил, и Твисп увидел, что малыш уставился на фреску внешней стены морского суда на втором уровне. Фреска была большая, и ее сочные краски полыхали в жестком свете заходящего солнца, сплошь омытые восхитительно алым.
      - Это одна из их фресок? - спросил Твисп. Бретт, не оборачиваясь, кивнул.
      Твисп снова взглянул на картину и удивился: он сто раз проходил мимо выкрашенной стены, палубы или ограждения и никогда не обращал внимания на их цвет. Некоторые из картин представляли собой четкий геометрический узор, не характерный для островитянского искусства, которому были присущи мягкие плавные линии. Знаменитые же фрески, те, что составляли славу Нортонов, дорогостоящие заказы, были картинами на исторические темы, уходящие в голодную серость стен, едва их успевали закончить. Изображение на стене морского суда выбивалось из обычного нортоновского стиля - то была абстракция, алый этюд, полный текучего движения. В свете заката он полыхал внутренней мощью; казалось, он пытается выкипеть, вырваться из своих границ, словно рассерженное живое существо или кровавый шторм.
      Солнце уже почти ушло за горизонт, и над поверхностью моря разлился сумрак. Дивная линия двойных огней померцала над картиной, затем солнце ушло за горизонт, оставив людей в странном послезакатном освещении.
      - Бретт, почему твои родители не выкупили твой контракт? поинтересовался Твисп. - С твоими глазами ты, по-моему, мог бы стать отличным художником.
      Темный силуэт рядом с Твиспом обернулся - этакое мрачное пятно на более светлом фоне фрески.
      - Я никогда не выставлял мой контракт на продажу, - ответил Бретт.
      Твисп отвернулся, странно растроганный ответом малыша. Как будто они внезапно сделались более близкими друзьями. Невысказанные откровения словно скрепили воедино все их совместные переживания во время плавания... когда один вынужден полагаться на другого, чтобы выжить.
      "Он не хочет, чтобы я продавал его контракт", - подумал Твисп. Он готов был дать себе пинка за собственную тупость. Дело ведь не только в рыбной ловле. После ученичества у Твиспа Бретт мог получить уйму предложений. Уже сама эта практика повышала стоимость его контракта. Твисп вздохнул. Нет... малыш не хочет расставаться с другом.
      - У меня все еще открыт кредит в "Бубновом тузе", - сказал Твисп. Пошли выпьем по чашке кофе и... еще чего-нибудь.
      Твисп ждал, слушая, как в сгущающемся сумраке Бретт возит ногами по полу. Береговые огни приступили к своей ночной работе - создавать уютное освещение в период между двумя солнцами. Началось с голубовато-зеленого свечения на верхушках волн - яркого, поскольку ночь выдалась теплая, - затем оно становилось все ярче и ярче по мере того, как к нему присоединялось мерцание биомассы. Краем глаза Твисп увидел, что, едва зажглись огни, Бретт быстро вытер щеки.
      - Эй, мы хорошая команда и покуда не расстаемся, - сказал Твисп. Пойдем выпьем кофейку.
      Раньше он никогда не приглашал малыша поужинать в "Бубновом тузе", хотя все рыбаки собирались именно там. Бретт медленно поднял голову.
      - С удовольствием.
      Приятели молча спустились по переходам, освещенным ярко-голубым сиянием. В кофейню они вошли через меховую арку, и Твисп, дав Бретту пооглядеться, указал на достопримечательность, благодаря которой "Бубновый туз" был известен на весь остров, - стену берегового ограждения. От палубы до потолка вся она состояла из серебристого меха - мягкого, курчавого, точно каракуль.
      - Как же ее кормят? - шепотом спросил Бретт.
      - За стеной есть маленький закуток, который используют как склад. Питательный раствор наносят с той стороны.
      Немногочисленные в этот час едоки и выпивохи не обратили на прибывших никакого внимания. Бретт слегка склонил голову к плечу, пытаясь все рассмотреть и при этом не показаться зевакой.
      - А зачем этот мех? - спросил Бретт, вместе с Твиспом проходя к столику у самой стены.
      - Для звукоизоляции во время штормов, - ответил Твисп. - Это ведь совсем рядом с внешним ограждением.
      Они заняли места за столиком возле стены. И стулья, и стол были из той же высушенной и натянутой на каркас мембраны, что и лодка. Бретт устроился на стуле, и Твисп вспомнил первый день его пребывания на лодке.
      - Не любишь ты мертвую мебель, - заметил Твисп.
      - Просто не привык к ней, - пожал плечами Бретт.
      - А рыбакам она нравится. Стоит себе и стоит и есть не просит. Что будешь заказывать?
      Твисп помахал рукой Жерару, хозяину кофейни, который высунул огромную голову и плечи из-за стойки и окинул пришедших вопросительным взглядом. Завитки черных волос обрамляли его улыбающееся лицо.
      - Говорят, здесь есть настоящий шоколад, - шепнул Бретт.
      - Жерар может плеснуть тебе малость бормотухи, если хочешь.
      - Нет... нет, спасибо.
      Твисп поднял два пальца, накрыв их ладонью другой руки, - жест, означающий в этом заведении шоколад, - а потом подмигнул в знак того, чтобы в его порцию добавили бормотухи. Жерар мигом просигналил, что заказ готов. Все постоянные посетители знали, в чем проблема Жерара - его ноги срослись воедино и оканчивались двумя беспалыми ступнями. Поэтому владелец "Бубнового туза" всегда восседал в морянском кресле на колесиках. Твисп поднялся и направился к бару, чтобы забрать напитки.
      - Кто этот парнишка? - поинтересовался Жерар, выставляя две кружки на стойку. - Бормотуха в синей. - Он постучал по ее краешку пальцем для пущей ясности.
      - Мой новый контрактник, - ответил Твисп. - Бретт Нортон.
      - Ах вот как? Из центровых? Твисп кивнул.
      Его родители - "дерьмовые" художники.
      И почему это известно всем, кроме меня? - изумился Твисп.
      Потому что ты нос из сетей не высовываешь, - ответил Жерар. - Что ты собрался предпринять? - Он кивком указал на Бретта, наблюдающего за ними. У его родни денежек хватает.
      - Вот и он так говорит, - ответил Твисп, беря чашки. - До встречи.
      - Удачной рыбалки, - ответил Жерар. Сказал он это автоматически и лишь потом нахмурился, сообразив, что брякнул рыбаку, лишившемуся сетей.
      - Там посмотрим, - сказал Твисп и вернулся за столик. Он заметил, что покачивание палубы под ногами усилилось. "Похоже, шторм надвигается".
      Приятели тихонько попивали свой шоколад, и Твисп чувствовал, что бормотуха успокаивает его. Откуда-то из-за стойки доносились звуки флейты, кто-то подыгрывал ей на водяных барабанах.
      - О чем вы говорили? - поинтересовался Бретт.
      - О тебе.
      Даже в приглушенном свете кофейни видно было, как Бретт покраснел.
      - И что... что вы говорили?
      - Похоже, все, кроме меня, знают, что ты из центровых. Поэтому и не любишь мертвую мебель.
      - Я привык к мембране, - возразил Бретт.
      - Не каждый может себе позволить биомассу... да и не каждый захочет, сказал Твисп. - Хорошую мебель задешево не прокормишь. И органические лодки не самые лучшие. Стоит им попасть в косяк рыб, как они шалеют. Субмарины специально так устроены, чтобы с ними этого не случалось.
      Губы Бретта начали расползаться в улыбке.
      - Знаешь, когда я впервые увидел твою лодку и узнал, что это мембрана, натянутая на каркас, я подумал, что "каркас" означает "скелет".
      Оба расхохотались. Голос Твиспа, хватившего бормотухи, звучал невнятно. Бретт уставился на него.
      - Ты напился.
      - Малыш, я никогда не схожу с курса, - передразнивая манеру Бретта говорить, заявил Твисп. - Я могу и еще бормотухи пропустить.
      - Мои родители всегда "пропускали" после выставок, - заметил Бретт.
      - И тебе это не нравилось, - подытожил Твисп. - Малыш, но я ведь не твой родитель.
      Снаружи послышался рев. Меховая стена задрожала под его напором.
      - Водяная стена! - воскликнул Бретт. - Мы успеем спасти лодку? - Он вскочил и бросился прочь из кофейни.
      Твисп поднялся и последовал за ним, сделав Жерару знак не задраивать люк. Внешняя палуба уже опустела. Переходы были забиты людьми, спешащими в укрытия.
      - Малыш! - заорал Твисп вслед Бретту. - Нам не успеть! Вернись!
      Парень не обернулся.
      Твисп нашел страховочный трос и, держась за него, стал пробираться вдоль ограждения. Снаружи горели огни, бросая отсветы на бегущих людей, на их искаженные лица. Люди кричали, звали друг друга. Бретт был уже на лодочном причале. Когда Твисп добрался до него, мальчишка уже пошвырял оборудование в кубрик и задраивал его наглухо. Ревел ветер, волны бились о край пузырчатки, превращая спокойную защищенную лагуну в бурлящий водоворот.
      - Можно ее затопить, а после поднять! - крикнул Бретт.
      Твисп принялся ему помогать. Малыш усвоил этот урок, прислушиваясь к разговорам бывалых рыбаков, думал он. Этот способ срабатывал не всегда, но сейчас иного шанса спасти лодку у них не было. На краю причала, у которого затонули другие лодки, болтались оборванные концы. Твисп нагреб камней и потащил их к Бретту, тот принялся сбрасывать балласт в лодку. Пятиметровое суденышко стремительно погружалось в воду. Бретт прыгнул в лодку, чтобы прикрыть балласт.
      Открывай клапан и давай сюда! - заорал Твисп.
      Бретт потянулся за новой порцией груза - и тут сильная волна ударила лодку снизу. Твисп протянул к Бретту длинную руку как раз в тот момент, когда водяная стена перевалила через ограждение и ударила тонущую лодку в борт. Вытянутые пальцы Бретта скользнули по руке Твиспа, и лодка исчезла под водой, волоча за собой трос. С криком "Бретт! Малыш!" Твисп успел ухватиться за него, но удержать не смог.
      В этот миг лагуна яростно вскипела, и двое рыбаков схватили Твиспа. Мокрого насквозь и кричащего, они проволокли его по переходам и втолкнули под арку "Бубнового туза". Жерар, сидящий в своем механическом кресле, закрыл люк перед наступающим морем.
      Твисп вцепился в мягкий мех.
      - Нет! Малыш еще там!
      Кто-то поднес к его губам чашку с горячим напитком - почти неразбавленную бормотуху. Твисп машинально глотнул. Он еще ощущал последнее прикосновение Бретта.
      - Я почти ухватил его, - простонал Твисп.
      Космос - естественная для
      человека среда обитания. Планета, в
      конце концов, всего лишь объект в
      космосе. Я верю, что в людях заложена
      природная потребность в свободном
      передвижении в космосе, их подлинной
      среде обитания.
      Раджа Томас, из Анналов
      Изображение на маленьком листке органики представляло собой серебряный удлиненный предмет, летящий в небе. У предмета не было крыльев или каких-либо других видимых средств поддержания полета - лишь оранжевое свечение на одном из концов, бледное пламя на фоне серебра и синевы пандоранского неба. Процесс, запечатлевший изображение, был обратимым, и краски уже начали выцветать.
      Уорда Киля восхищали и красота картины, и ее уникальная технология. Изображения, сделанные подобным способом, были излюбленным среди островитян видом искусства. Создавались они за счет светочувствительности некоторых организмов, способных приживаться на листке органики. Картины делали, засвечивая лист через линзу, и они приводили зрителей в восторг как мимолетностью своего существования, так и изысканной красотой. Но этот образ, по мнению создателя, помимо изысканной игры цвета и композиции, привлекал и своим мистическим значением.
      "Что это - сам Корабль или созданный Кораблем артефакт?"
      Художник не хотел расставаться со своим творением, но Киль воспользовался служебным положением, чтобы пресечь споры. Делал он это доброжелательно и неторопливо, стараясь протянуть время, для чего длинно и запутанно говорил, то и дело ссылался на доверие и благосостояние всех островов, допускал частые паузы и молча кивал своей массивной головой. Оба собеседника понимали, что изображение выцветает и вскорости от него останется плоская серая поверхность, готовая к обновлению, а потом и к созданию новой картины. Наконец создатель изображения ушел, несчастный, но убежденный. Это было тощее кривоногое создание с короткими руками. Зато настоящий художник, признал Киль.
      Теплый день только начинался, и Киль немного посидел в халате, наслаждаясь свежестью, которую создавала домашняя система вентиляции. Джой перед уходом навела порядок, разгладила покрывало на постели и аккуратно повесила одежду судьи на спинку прозрачного кресла из плаза. На столе все еще стояли остатки приготовленного ею завтрака - яйца крикса и мури. Киль отодвинул тарелку и палочки, положил на стол листок со странным изображением и загляделся на него, призадумавшись. Потом кивнул в ответ на собственные мысли и связался с шефом службы внутренней безопасности острова.
      - Я пришлю пару человек часа через два, - сказал тот. - Мы во всем разберемся.
      - Часа через два вы ни в чем не разберетесь, - возразил Киль. Изображение вылиняет почти полностью.
      Изрезанное глубокими морщинами лицо на экране нахмурилось. Шеф хотел что-то сказать, но передумал. Он потер толстым пальцем мясистый нос и поднял глаза. Похоже, он считывал данные с экрана, для Киля скрытого.
      - Господин верховный судья, - наконец сказал он. - Вас хотят видеть буквально через несколько минут. Где вы будете?
      - Дома. Полагаю, вы знаете, где это.
      - Конечно, сэр. - Шеф покраснел.
      Киль выключил экран, сожалея о своих трениях со службой безопасности. Они его раздражали, но сегодня его реакция была вызвана мыслями о выцветающем изображении. Тревожный случай. Художник, запечатлевший объект в небесах, не отдал картину капеллан-психиатру. Он полагал, что это свидетельство возвращения Корабля, - но отнес лист к верховному судье.
      "И что я должен с ним делать? - размышлял Киль. - Ведь я тоже не понес его к капеллан-психиатру".
      Он знал, что Симона Роксэк будет возмущена. Скоро он ей позвонит, но сначала... надо кое-что уладить.
      Водяной барабанчик у входа прозвучал дважды.
      "Что, уже безопасность прибыла? " - удивился Киль.
      Прихватив тающий образ небесного объекта, он пошел в гостиную, по дороге закрыв вход на кухню. Некоторые островитяне недолюбливали тех, кто ест отдельно, кого высокое положение избавляет от шумной толкотни в общих залах.
      У входа он коснулся чувствительной мембраны, и органика раздалась в стороны. За ней обнаружилась Карин Алэ. Увидев судью, она нервно вздрогнула, затем улыбнулась.
      - Полномочный посланник Алэ, - произнес Киль и сам удивился собственному официальному тону. Во время деловых обсуждений они вот уже несколько сезонов называли друг друга Карин и Уорд. Но нечто - может, нервная напряженность гостьи - подсказало судье, что это официальный визит.
      - Простите, что явилась к вам домой без предупреждения, - сказала она. - Но нам нужно кое-что обсудить, Уорд.
      Она бросила взгляд на изображение в его руке и кивнула, словно оно что-то подтверждало.
      Киль посторонился, пропуская ее в комнату, и закрыл Дверь. Он смотрел, как Алэ отодвигает стул и садится без приглашения, и, как всегда, любовался ее красотой.
      - Я слышала об этом, - сказала Алэ, указывая на лист с изображением.
      Киль взглянул на листок.
      - Вы из-за этого явились так внезапно? Карин и глазом не моргнула.
      - Мы отслеживаем разные виды активности наверху.
      - Я всегда интересовался вашей следящей системой, - заметил Киль. - Я начинаю утрачивать доверие к вам, Карин.
      - Почему вы на меня нападаете, Уорд?
      - Это же ракета - разве нет? - Он взмахнул изображением. - Морянская ракета.
      Алэ скривилась, но догадливость Киля ее не удивила.
      - Уорд, я хотела бы взять вас с собой вниз. Назовем это информационным визитом.
      Она не ответила на вопрос, но ее поведение свидетельствовало о том, что догадка верна. Что бы ни происходило, моряне желали сохранить это в секрете от островитян и религиозных сообществ. Киль кивнул.
      - Вы пытаетесь добыть гибербаки? Почему капеллан-психиатра не попросили благословить это мероприятие?
      - Среди нас есть те, кто... - Она пожала плечами. - Это вопрос политики морянского руководства.
      - Вы хотите заполучить еще одну морянскую монополию! - гневно воскликнул Киль.
      Карин смотрела на него и молчала.
      - Как долго продлится ваш информационный визит? - спросил он.
      - Возможно, неделю. - Она встала. - Может быть, и дольше.
      - И какой вопрос мы будем обсуждать во время этого визита?
      - Визит сам по себе будет ответом на ваши вопросы.
      - Значит, я должен быть готов к неопределенно долгому путешествию, истинная цель которого до моего прибытия на место останется мне неизвестной?
      - Пожалуйста, верьте мне, Уорд.
      - Я верю, что вы с пониманием отнесетесь к морянским интересам, ответил он. - Как и я с пониманием отношусь к интересам островитян.
      - Клянусь, вам не причинят никакого вреда.
      Киль мрачно улыбнулся. Какая незадача для морян, если он умрет, находясь внизу! Врачи не установили точный срок смертного приговора, уже вынесенного верховному судье Уорду Килю.
      - Дайте мне пару минут, чтобы собраться и передать самые неотложные из моих обязанностей другим, - сказал Киль.
      Карин расслабилась.
      - Спасибо, Уорд. Вы об этом не пожалеете.
      - Меня всегда занимали политические тайны, - отозвался он. Не забыть бы взять чистый блокнот для дневника. Во время этого информационного визита ему явно будет что записывать. Слова на плазе и устные напевы. Это будет настоящее действие, а не абстрактное теоретизирование.
      Планетарный разум погиб вместе с
      келпом, а с ним и зачатки
      человеческой совести. Может быть,
      именно поэтому мы и уничтожили келп?
      Керро Паниль, Собрание сочинений
      Тень Паниль бежал по длинному коридору в помещение Контроля над течениями, и толстая коса хлестала его по спине. Встречные моряне расступались перед ним. Они знали, в чем заключается работа Паниля. Да и слухи уже распространились: стряслась непонятная беда с крупным островом. Большая беда.
      Добежав до шлюзовой камеры перед Контролем, Паниль открыл внешний люк, нырнул внутрь и закрыл его одной рукой, в то время как другой уже открывал внутренний люк - решительно против всех инструкций.
      Он оказался в слабо освещенном помещении Контроля. Вдоль стен тянулись длинные ряды мерцающих экранов. Необычная активность всех экранов и всего персонала свидетельствовала о том, что Контроль по уши в кризисной ситуации. Восемь экранов, настроенных на дальний обзор, демонстрировали морское дно, усыпанное обломками пузырчатки и прочими останками острова. Поверхностные мониторы отображали толкотню лодок, переполненных уцелевшими людьми.
      На мгновение Паниль остановился, пытаясь осознать увиденное. На бескрайней маслянистой поверхности колыхались крохотные суденышки. Лица немногих островитян, угодивших под взгляд камеры, выражали угрюмое потрясение и безнадежность. Среди оставшихся в живых было полным-полно раненых. Те, кто был способен двигаться, пытались остановить кровотечение из многочисленных ран. Иные корчились и извивались от боли, вызванной высокотемпературными ожогами. Практически все суденышки двигались сами по себе - ими никто не управлял. Одно было забито трупами и частями тел. Седовласая старуха привязана к лодке - наверное, чтобы не свалилась в воду. Передача велась без звука, но Паниль видел, что она кричит.
      - Что случилось? - спросил Паниль. - Взрыв?
      - Может, на водородном заводе, но мы пока не уверены, - не оборачиваясь, произнес Лонсон, дневной дублер Паниля, стоящий возле консоли.
      - Какой остров? - приблизившись, спросил Паниль.
      - Гуэмес, - ответил Лонсон. - Они от нас довольно далеко, но мы уже задействовали службу спасения в их районе. И, как видишь, подняли со дна сканеры.
      - Гуэмес, - повторил Паниль, припоминая последний отчет. Много часов пути даже для самых скоростных спасательных субмарин. - И как скоро мы сможем забрать первых оставшихся в живых?
      - Не раньше завтрашнего утра.
      - Проклятье! Скоростной транспорт нам нужен, а не спасательный! воскликнул Паниль. - Ты уже сделал запрос?
      - С этого и начал. Диспетчер говорит, что у них нет лишних. Приоритет за Космическим контролем, - Лонсон скорчил гримасу, - само собой.
      Полегче, Лонсон. Спросят все равно с нас. Выясни, сможет ли первая же спасательная команда выделить людей, чтобы расспросить уцелевших.
      - Боишься, что у Гуэмеса дно лопнуло? - поинтересовался Лонсон.
      - Да нет, здесь что-то другое. Корабль правый, что за неразбериха! Паниль поджал тонкие губы и потер ямочку на подбородке. - Предварительные подсчеты выживших есть?
      - Меньше тысячи, - ответила молодая женщина, занятая обработкой данных компьютера.
      - Согласно последней переписи, населения у них около десяти тысяч, сообщил Лонсон.
      Девять тысяч погибших! Потрясенный монументальностью задачи - собрать и разместить такое множество тел, - Паниль только головой покачал. Трупы надо убрать. Они загрязняют среду обитания морян. И, находясь в воде, могут привлечь рвачей и прочих хищников. Паниль вздрогнул. Да, тяжелая задача отыскивать и вылавливать утопленников.
      - Наш последний обзор, - добавил Лонсон, откашлявшись, - показал, что Гуэмес - остров бедный и теряет пузырчатку вдоль ватерлинии.
      - Это всего не объясняет, - возразил Паниль. Он высматривал на мониторе локатора координаты места трагедии и приближающихся спасательных судов. Слишком сильно для простого разрыва дна. Должно быть, это взрыв.
      Паниль пошел вдоль ряда дисплеев, то и дело останавливаясь и задавая вопросы операторам. Те отвечали неохотно - видимо, и сами ничего толком не знали.
      - Этот остров не просто развалился, - заметил Паниль.
      - Выглядит так, словно его рвали на куски и жгли, - сказал оператор. Что там, во имя зубов Корабля, стряслось?
      - Возможно, уцелевшие скажут, - ответил Паниль. Люк за спиной Паниля с шипением открылся, впуская
      Карин Алэ. Увидев на темной поверхности экрана ее отражение, Паниль нахмурился. До чего же грязно шутит судьба! Послать Алэ за его первым отчетом! А ведь было же время, когда... было да прошло.
      Она остановилась возле Паниля и уставилась на дисплеи. И по мере того, как Карин переводила взгляд с экрана на экран, ужас все сильней искажал ее лицо.
      - По предварительным оценкам, - сказал Паниль, предупреждая ее вопрос, - нам придется подобрать по меньшей мере девять тысяч тел. А течение выносит их на одну из старейших и крупнейших плантаций келпа. Вытащить их оттуда - адова работа.
      - У нас есть данные зонда из Космического контроля, - ответила Алэ.
      Губы Паниля беззвучно произнесли: "А-га-а-а!" Карин получила сведения как член дипломатического корпуса или как директор "Мерман Меркантил"? Хотя какая разница...
      - А мы не смогли получить данные зондов, - заметил Лонсон с другого конца помещения.
      - Их придержали, - отозвалась Алэ.
      - Что на них видно? - спросил Паниль.
      - Гуэмес разломился изнутри и затонул.
      - И никакого взрыва? - Похоже, это удивило Паниля больше, чем факт задержки данных зонда. Задержка могла быть вызвана многими причинами. Но острова такого размера, как Гуэмес, не разваливаются и не тонут ни с того ни с сего!
      - Никакого взрыва, - подтвердила Алэ. - Что-то произошло в центре. Гуэмес разломился и затонул.
      - Вероятно, все швы прогнили, - подал голос оператор рядом с Панилем.
      - Ни в коем случае, - возразил Паниль, указывая на экран, заполненный изображениями покалеченных жертв.
      - Это могла сделать субмарина? - спросила Алэ. Паниль промолчал, потрясенный догадкой.
      - Ну же? - не унималась Алэ.
      - Могла, - признал Паниль. - Но каким образом подобная катастрофа...
      - Не продолжай, - оборвала его Алэ. - И вообще забудь, что я об этом спрашивала.
      Вне всяких сомнений, то был приказ. И угрюмое выражение лица Алэ подтверждало эту горестную догадку. Паниль разозлился еще больше. Что же такое было в этих скрытых данных зонда?
      - Когда мы примем первых спасенных? - спросила Алэ.
      - Завтра утром, - ответил Паниль. - Я отдал распоряжение первым же спасательным командам провести опрос пострадавших. Мы можем получить от них...
      - Им запрещается передавать сообщения на открытых частотах, - сказала Алэ.
      - Но...
      - Мы вышлем скоростной транспорт, - отрезала Алэ и, подойдя к переговорному устройству, отдала негромкий приказ, затем снова повернулась к Панилю. - Спасательные субмарины слишком медлительны. Здесь надо действовать быстро.
      - Я не знал, что у нас есть лишние скоростные транспорты.
      - Я назначила новые приоритеты, - ответила Алэ и, отступив на шаг, обратилась ко всем присутствующим: - Внимание всем! Это случилось очень не вовремя. Я только что привезла к вам верховного судью. Мы заняты исключительно деликатными переговорами. Слухи и преждевременные выводы могут спровоцировать крупные неприятности. То, что вы видите и слышите, не должно выйти за пределы этого помещения. Никаких обсуждений снаружи.
      Паниль услышал сдержанный ропот. Все знали, какой властью обладает Алэ, и то, что она отдавала приказания на его территории, говорило о напряженности ситуации. Алэ была дипломатом, искушенным в затушевывании неприятностей.
      - Слухи уже идут, - сказал Паниль. - Я слышал разговоры в коридорах по пути сюда.
      - А люди видели, как ты бежал, - добавила Алэ.
      - Мне сказали, что произошла катастрофа.
      - Да... неважно. Но мы не должны подпитывать слухи.
      - Разве не лучше объявить, что погиб остров и мы спасаем уцелевших? спросил Паниль.
      - Мы готовим заявление, - тихо произнесла Алэ, подойдя к нему вплотную, - но сформулировать его надо... деликатно. Это какой-то политический кошмар... и в такое неподходящее время. С этим нужно управиться поосторожней.
      Сладкий запах ароматического мыла, которым пользовалась Алэ, оживил воспоминания Паниля. Но он решительно выбросил их из головы. Конечно, она права.
      - Капеллан-психиатр родом с Гуэмеса, - напомнила ему Алэ.
      - Это могли сделать островитяне? - спросил Паниль.
      - Возможно. Фанатизм уроженцев Гуэмеса вызывал
      всеобщее неприятие. Но все же...
      - Если это сделала субмарина, - сказал Паниль, - то только одна из наших. На островитянских субмаринах нет для этого подходящего оборудования. Это просто рыбацкие суденышки.
      - Да забудь ты про эти субмарины, - отмахнулась Карин. - Кто отдал бы такой чудовищный приказ? И кто бы его исполнил? - Она вновь повернулась к экранам; лицо ее выражало глубокую сосредоточенность.
      "Она убеждена, что это субмарина, - подумал Паниль. - Должно быть, данные зонда опасно откровенны. Наверняка наша субмарина!"
      Он чувствовал, что политические последствия висят над ними, как дамоклов меч. "Гуэмес! Нет, ну надо же!" Островитяне и моряне в значительной степени поддерживали взаимозависимость, а нынешняя катастрофа, произошедшая с Гуэмесом, грозила ее разрушить. Островитянский водород, выделяемый из морской воды органическим путем, был гораздо чище... а космическая программа нуждалась в самом чистом водороде.
      Движение за плазмагласовым иллюминатором привлекло внимание Паниля. Целая команда морян проплывала мимо. Подводные костюмы облегали тела, как вторая кожа, демонстрируя работу великолепных мускулов.
      "Подводные костюмы", - подумал Паниль.
      Даже они были потенциальной проблемой. Лучшие костюмы производились островитянами, но рынок контролировали моряне. Жалобы островитян на ценовой контроль имели мало веса.
      Заметив, что Паниль смотрит в иллюминатор, и, вероятно, разделяя его тревоги, Алэ махнула рукой в сторону новой посадки келпа, видимой сквозь плазмаглас.
      - Это только часть проблемы.
      - Что?
      - Келп. Без согласия островитян проект "Келп" будет приостановлен, практически прикрыт.
      - Зря мы развели секретность, - вздохнул Паниль. - Надо было с самого начала сообщить обо всем островитянам.
      - Но им не сообщили, - заметила Алэ. - А когда мы выведем на поверхность большую массу суши...
      - То опасность разрыва дна у островов возрастет, - закончил Паниль. - Я знаю. Не забывай, это Контроль над течениями.
      - Я рада, что ты осознаешь политическую опасность, - сказала она. Надеюсь, ты растолкуешь это своим людям.
      - Сделаю что смогу, - ответил он, - но, боюсь, поводья уже выпущены.
      Алэ что-то пробормотала, но так тихо, что Паниль не разобрал.
      - Я не расслышал, - сказал он и придвинулся ближе.
      - Я сказала: чем больше келпа, тем больше рыбы. А это и островитянам на пользу.
      "О да", - подумал Паниль. Политические манипуляции делали его все циничнее. Слишком поздно, чтобы остановить проект "Келп", - но его можно замедлить, и осуществление морянской мечты будет отложено на долгие поколения. Это очень скверная политика. Нет... польза должна быть очевидна всем и каждому. Все сосредоточено вокруг келпа и гибербаков. Сначала вернуть гибербаки с орбиты, а там уже и с мечтателями можно разбираться. Паниль был человеком практичным и понимал, что политики должны действовать так, как требует практичность, - а вот говорить по большей части о мечтах.
      - Мы поступим так, как требует практичность, - пообещал он.
      - Я в тебе уверена, - ответила Алэ.
      - Для этого и существует Контроль над течениями, - добавил он. - Я понимаю, почему ты мне расписываешь всю значимость келпа. Нет келпа - нет и Контроля над течениями.
      - Зачем столько язвительности, Тень!
      Впервые с того момента, как Алэ вошла в помещение Контроля, она обратилась к нему по имени - но Паниль сделал вид, что не заметил этого.
      - Там погибло более девяти тысяч человек, - тихо промолвил он. - И если это сделала одна из наших субмарин...
      - Обвинение должно быть сформулировано четко, - сказала Карин. - Чтобы никаких сомнений, никаких вопросов...
      - Вопросов о том, не островитяне ли это сделали, - подхватил он.
      - Не играй со мной в такие игры, Тень. Мы оба знаем, что многие и многие моряне восприняли бы уничтожение Гуэмеса как благо для всей Пандоры.
      Паниль оглядел помещение Контроля, пристально всматриваясь в своих людей, которые делали вид, что сосредоточены на работе и не прислушиваются к разговору. Но они все равно слышали. К сожалению, даже здесь могли найтись те, кто разделял только что высказанное Алэ мнение. Но то, что до сих пор было вечерней болтовней, сплетнями и безответственными толками, приобрело новое измерение. Это было подобно неожиданной зрелости детей в случае смерти родителей. Жестокую действительность нельзя было игнорировать. Паниль с испугом понял, что и ему случалось размечтаться о доброй воле, лежащей в основе человеческих взаимоотношений... до самого недавнего времени. И осознание рассердило его.
      - Я собираюсь лично узнать, кто это сделал, - сказал он.
      - Будем молиться, чтобы это оказалось несчастным случаем, - ответила Алэ.
      - Ты в это не веришь, и я тоже. - Паниль отвел взгляд от жутких свидетельств на мерцающих экранах. - Это была большая субмарина - одна из наших S-20 или еще больше. Она подплыла снизу, скрываясь под самим островом?
      - В данных зонда нет ничего определенного.
      - Значит, так они и сделали.
      - Тень, не нарывайся на неприятности, - предостерегла Алэ. - Я ведь как друг советую. Придержи свои подозрения при себе... и никаких сплетен за пределами этой комнаты.
      - Это очень плохо для дела, - заметил он. - Я понимаю твою озабоченность.
      Карин застыла, и ее голос холодно зазвенел:
      - Я должна приготовить все к приему пострадавших. Мы обсудим это позже. - Она развернулась на каблуках и вышла.
      "Конечно, она должна идти", - подумал Паниль. Она же медик, а в таких случаях каждый врач на счету. Но она ведь не только медик. "Политика! И почему от каждого политического кризиса так и воняет набежавшими торгашами?"
      Сознание - дар Бога вида
      индивидууму. Совесть - это дар Бога
      личности всему виду. В совести ты
      найдешь форму, придаваемую сознанию,
      и красоту.
      Керро Паниль, перевод из
      "Авааты", Анналы
      - Она сновидит меня, - сказал Дьюк. Его голос звучно раздавался посреди теней в углу органического бассейна, который он делил с Ваатой.
      Наблюдатель побежал за капеллан-психиатром. И вправду, Ваата увидела сны. Странные то были сны, частично исходящие из ее собственной памяти, частично из той, что она унаследовала от келпа. Память Авааты. Она включала человеческие воспоминания, подсмотренные келпом через дирижаблики, и другие человеческие воспоминания, взявшиеся неведомо откуда... но содержащие смерть и боль. Были там даже воспоминания Корабля - самые странные из всех. Ничто подобное не входило в человеческий разум таким путем на протяжении поколений.
      "Корабль!" - подумал Дьюк.
      Корабль пронзал бездну, словно игла - сложенную ткань: в одну складку вошел, в другую, дальнюю, вышел - и все это в мгновение ока. Корабль создал однажды райскую планету и расселил на ее поверхности людей, воззвав: "Вы должны решить, как будете богоТворить меня!"
      Корабль принес людей на Пандору, которая оказалась отнюдь не раем, а планетой, почти целиком залитой морями, чьи воды покорялись нерегулярным циклам активности двух солнц. Физически невозможно, чтобы Корабль когда-нибудь ее сотворил. И все это Дьюк видел в дрожащих вспышках снов Вааты.
      "Почему Корабль принес ко мне своих людей?" - таков был вопрос Авааты.
      Ни люди, ни Корабль не отвечали. А теперь Корабль ушел, а люди остались. И новый келп, бывший прежде Аваатой, стал порослью в океане, и его сны наполняли бодрствование Дьюка.
      Ваата видела нескончаемые сны.
      Дьюк воспринимал ее сны как видеопьесы, разыгранные посредством его собственных органов чувств. Он знал их источник. То, что исходило от Вааты, имело своеобычный привкус, всегда безошибочно узнаваемый.
      Она видела сны о женщине по имени Ваэла и о другой, которую звали Хали Экель. Сон о Хали тревожил Дьюка. Он чувствовал реальность его так, словно собственная плоть Дьюка шла этими путями и терзалась этими страданиями. Это Корабль тащил его сквозь время и другие измерения, чтобы показать нагого человека, прибитого к кресту. Дьюк знал, что это видела Хали Экель, но не мог отделить себя от ее переживаний. Почему одни зрители плюют на этого человека, а другие плачут?
      Нагой человек поднял голову и воззвал: "Отче, прости их!"
      Дьюк ощутил это как проклятие. Простить подобное хуже, чем требовать отмщения. Быть прощенным за такое - да это хуже любого проклятия.
      Капеллан-психиатр прибыла в комнату Вааты. Даже длинные складки мешковатых одежд не могли скрыть красивых изгибов ее стройных бедер и полных грудей. Ее тело не соответствовало ей вдвойне: и потому, что она была капеллан-психиатром, и потому, что имела такое лицо - лицо уроженки Гуэмеса. Она склонилась над Дьюком и в помещении все мгновенно затихло, лишь побулькивали системы жизнеобеспечения.
      - Дьюк, - сказала капеллан-психиатр, - что случилось?
      - Это на самом деле, - произнес Дьюк голосом тревожным и напряженным. Это было.
      - Что было, Дьюк? - спросила она.
      Для Дьюка голос ее звучал из дали гораздо более далекой, чем сон о Хали Экель. Он чувствовал печаль Хали, чувствовал ее плоть, в которой она волей Корабля восходила на гору жутких крестов, он чувствовал растерянность Хали.
      "Почему они это сделали? Почему Корабль дозволил мне это увидеть?"
      Дьюк воспринимал оба вопроса как свои собственные. Ответов у него не было.
      - Что случилось, Дьюк? - снова спросила капеллан-психиатр.
      Дальний голос зудел в ушах, словно докучное насекомое. Дьюку захотелось его прихлопнуть.
      - Корабль, - сказал он.
      Наблюдатели так и ахнули, но капеллан-психиатр не шелохнулась.
      - Корабль возвращается? - спросила она.
      Вопрос привел Дьюка в ярость. Он хотел сосредоточиться на сне о Хали Экель. Он чувствовал, что, если бы его оставили одного, он мог бы найти ответы на свои вопросы.
      - Корабль возвращается, Дьюк? - Капеллан-психиатр повысила голос. - Ты должен ответить!
      - Везде Корабль! - вскричал Дьюк.
      Его крик изгнал сон о Хали Экель бесповоротно.
      Дьюк был разочарован. Он подобрался так близко! Еще несколько секунд... и он мог бы узнать ответ.
      Теперь же Ваата видела сон о поэте по имени Керро Паниль и юной Ваэле той женщине из предыдущего сна. Ее лицо уплывало вместе с келпом, но плоть ее, соединенная с плотью Паниля, была жаркой, и их оргазм сотряс Дьюка, смывая все прочие ощущения.
      Капеллан-психиатр повернула свои торчащие красные глазки к наблюдателям. Выражение ее лица было суровым.
      - Об этом нельзя никому говорить! - велела она. Они согласно кивнули, но кое-кто уже раздумывал, с кем можно поделиться этим откровением - с одним-единственным доверенным другом или возлюбленным. Слишком оно велико, чтобы его скрыть.
      Везде Корабль!
      Присутствовал ли Корабль в некоем мистическом смысле в этой самой комнате?
      Эта мысль посетила Роксэк, и она задала вопрос Дьюку, пребывавшему в полуосознанной посткоитальной расслабленности.
      - Везде - это везде, - пробормотал Дьюк. Такую логику капеллан-психиатр оспорить не могла.
      Она боязливо осмотрелась, вглядываясь в тени, наполнявшие комнату Вааты. Глядя на нее, наблюдатели тоже принялись озираться. Припомнив возглас, из-за которого ее и призвали, капеллан-психиатр спросила:
      - Кто сновидит тебя?
      - Ваата!
      Ваата дремотно шевельнулась, и мутный питательный раствор колыхнулся вокруг ее грудей.
      Капеллан-психиатр нагнулась к одному из торчащих ушей Дьюка и заговорила так тихо, что только близко стоявшие наблюдатели могли ее расслышать, да и то не все.
      - Ваата пробуждается?
      - Ваата сновидит меня, - простонал Дьюк.
      - Ваата видит Корабль?
      - Да-а-а.... - Он был готов сказать что угодно, лишь бы все ушли и оставили его наедине с этими жуткими и дивными снами.
      - Корабль ниспослал нам откровение? - спросила
      Роксэк.
      - Уйдите! - выкрикнул Дьюк.
      Она так и села.
      - Это послание Корабля?
      Дьюк молчал.
      - Куда нам уйти? - спросила капеллан-психиатр.
      Но Дьюк был захвачен сном о рождении Вааты, в его сознании звучали стенания Ваэлы, ее матери: "Дитя мое будет спать в море".
      Дьюк повторил эти слова.
      Роксэк застонала. Никогда прежде изречения Дьюка не были настолько внятными.
      - Дьюк, Корабль велит нам уйти под воду?
      Дьюк молчал. Он видел тень Корабля, сгущающуюся над кровавой равниной, слышал голос его, от которого не укрыться.
      Капеллан-психиатр повторила вопрос, почти простонала. Но знамение было явственным. Дьюк свое сказал и больше не отвечает. Медленно, неуклюже Роксэк поднялась на ноги. Она чувствовала себя старой и усталой, гораздо старше своих тридцати пяти лет. В мыслях ее царило смятение. В чем смысл этого послания? Его следует рассматривать осторожно. Мысль выражена совершенно ясно... но не найдется ли другое объяснение?
      "Мы - дети Корабля? "
      Серьезный вопрос.
      Капеллан-психиатр медленно перевела взгляд на потрясенных свидетелей.
      - Помните мой приказ?
      Они закивали, но уже через несколько часов весь Вашон бурлил: Корабль вернулся, Ваата пробуждается, Корабль повелел им всем уйти под воду.
      К ночи шестнадцать других островов обменивались радиопосланиями, иногда зашифрованными. Моряне, подслушав часть из них, подвергли допросу своих наблюдателей в покоях Вааты и послали капеллан-психиатру конкретный запрос:
      "Верно ли, что Корабль опустился на Пандору возле Вашона? Что это за болтовня насчет Корабля, повелевшего островитянам мигрировать под воду?"
      Для морян это было нечто большее, нежели простой запрос, но Роксэк, понимая, что секретность вокруг Вааты нарушена, облеклась самым официальным достоинством и ответила столь же конкретно:
      "Все откровения, касающиеся Вааты, требуют наиболее тщательного изучения и усердных молитв капеллан-психиатра. Когда возникнет необходимость известить вас, вас известят".
      То был самый краткий из всех ее ответов морянам, но слова Дьюка ее расстроили, а тон морянского послания был если и не совсем, то почти упрекающим. Особенно оскорбительными она почла сделанные морянами выводы. Конечно, она знает, что не так-то просто переселить всех островитян под воду! Это физически невозможно - не говоря уже о том, что психологически нежелательно. И поэтому, и по многим другим причинам она считала, что слова Дьюка нуждаются в иной интерпретации. И в очередной раз подивилась мудрости предков, сочетавших сан капеллана с функциями психиатра.
      Те, кто бороздит моря на
      кораблях своих и вершит свои дела на
      великих водах, видят дела Господа и
      чудеса Его в глубинах морских.
      Христианская "Книга мертвых"
      Почувствовав, что причальный конец лодки захлестнул левую лодыжку, Бретт сообразил, что сейчас его утянет под воду, быстро сделал глубокий вдох и отчаянно заработал руками, пытаясь за что-нибудь зацепиться. Он успел почувствовать руку Твиспа, но ухватиться за нее не успел. Лодка, словно якорь, потянула Бретта вниз, ударилась о подводный край пузырчатки и поддала его бортом, вышвырнув на середину лагуны. На какое-то мгновение Бретт подумал, что спасен. Он вынырнул метров за десять от причала и сквозь рев сирены услышал, как Твисп зовет его. Остров стремительно удалялся, и Бретт понял, что причальный конец соскочил с кабестана. Он набрал в легкие как можно больше воздуха и вдруг ощутил, что канат тянет его обратно к острову. Погрузившись под воду, Бретт попробовал освободиться, но канат обвился вокруг ноги намертво. Все его усилия привели лишь к тому, что лодка соскочила с выступа пузырчатки и вновь устремилась в глубину, увлекая Бретта за собой.
      Сигнальная ракета окрасила воду над его головой в кроваво-красный цвет. Водная поверхность была гладкой - как при недолгом затишье, следующим за водяной стеной. Канат неумолимо тянул вниз, и Бретт ощутил, как грудную клетку сдавливает все сильнее.
      "Я же утону!"
      Бретт широко распахнул глаза и удивился: под водой он видел еще лучше, чем ночью. Вокруг преобладали темно-синие и красные оттенки. Боль в груди усилилась. Бретт задержал дыхание, боясь набрать в легкие воду - а вместе с ней и смерть.
      "Я-то думал, что меня прикончат рвачи".
      С губ сорвалась струйка пузырьков. Бретта охватила паника. В паху стало горячо от непроизвольного мочеиспускания.
      "Не хочу умирать!"
      Его замечательное подводное зрение позволяло видеть, как пузырьки убегают наверх, туда, к далекой поверхности, из видимой плоскости превратившейся в воспоминание.
      И в этот миг, когда юноша уже твердо знал, что все надежды потеряны, краем глаза он уловил движение чего-то темного, словно тень перекрыла другую тень. Он повернул голову и увидел женщину, плывущую над ним. В своем гидрокостюме она казалась совершенно нагой. Держа что-то в руке, женщина повернулась. Внезапно канат, охватывающий лодыжку Бретта, дернулся и ослаб.
      "Морянка!"
      Женщина подплыла под тонущего, и он увидел ее глаза, открытые и белые-пребелые на темном лице. Вложив нож в подколенные ножны, она направлялась к Бретту.
      Тонкая струйка пузырьков превратилась в ручеек, с горячим облегчением вырываясь изо рта. Женщина подхватила Бретта под мышки, и он ясно увидел, что она совсем молодая и гибкая, с великолепными мускулами, характерными для пловцов. Она припала губами ко рту утопающего и выдохнула.
      Бретт с наслаждением вдохнул, выдохнул, и она снова подарила ему живительный вдох. Бретт увидел рыбу-дыхалку, присосавшуюся к шее морянки, и сообразил, что она отдает ему наполовину отработанный воздух, который кровь приносит к ее легким. Островитяне слыхали об этом способе - морянском способе, который Бретт никогда не предполагал испробовать на себе.
      Девушка подалась назад, но руку Бретта не выпустила Он медленно выдохнул, и снова морянка дала ему вдохнуть.
      И тут Бретт увидел команду морян, работавших вдоль донного гребня, увидел покачивающиеся вблизи заросли келпа и огни, горящие на вершине утеса, - маленькие сигнальные буйки.
      Когда паника отступила, он разглядел, что на талию спасительницы намотан плетеный канат с отягощением. Рыба-дыхалка, висящая на шее морянки, белесая, с темными жилами, вздувшимися вокруг жабер, казалась уродливым наростом на гладкой темной коже девушки.
      Боль в легких унялась, но сильно болели уши. Бретт зажал ухо свободной рукой и потряс головой. Заметив это движение, морянка сильно стиснула ему руку: мол, смотри на меня, - затем зажала нос рукой и сделала вид, что сильно сморкается, после чего указала на его нос и кивнула. Бретт повторил все в точности, и в правом ухе раздалось чпок. Боль сменилась неприятным ощущением давления. Он сделал это снова, и левое ухо тоже перестало болеть.
      Морянка в очередной раз прильнула к губам Бретта - на сей раз действие длилось чуть дольше - и, оторвавшись, широко улыбнулась. Ощущение счастья захлестнуло Бретта.
      "Я жив! Жив!"
      Юноша смотрел, как мерно работают ее ноги, как мощно движутся мускулы под облегающим подводным костюмом. Сигнальные огни унеслись назад.
      Таща за собой Бретта за руку, морянка подплыла к блестящей металлической трубе длиной около трех метров, на которой крепились поручни, нечто вроде руля и двигатели. Бретт видел такое устройство на голографических картинках - это был морянский "конек". Морянка знаком велела юноше ухватиться за поручень и дала ему новый вдох. Потом отвязала устройство, уселась на него верхом и, обернувшись, взмахнула рукой, что означало: делай как я. Бретт подчинился. Убедившись, что подопечный за спиной крепко держится "в седле", морянка удовлетворенно кивнула и что-то сделала с устройством. Бретт ощутил слабую вибрацию между ногами. Перед девушкой засиял свет, из корпуса "конька" выскочило нечто, похожее на змею. Морянка обернулась и поднесла ко рту юноши загубник. Только сейчас Бретт увидел точно такой же на ней самой и сообразил, что морянка пытается облегчить рыбе-дыхалке вынужденную двойную нагрузку. Болтавшаяся на шее рыба, казалось, уменьшилась, похудела, и жилы уже не выпирали так сильно.
      Бретт стиснул зубами мундштук и намертво присосался к загубнику.
      "Вдыхать ртом, выдыхать носом".
      Каждый островитянин, обучавшийся работе на субмаринах, осваивал и морянское спасательное оборудование.
      "Выдох, вдох".
      Легкие Бретта наполнились чистым прохладным воздухом.
      Он почувствовал рывок, а затем что-то ударило его в лодыжку. Девушка ухватила Бретта под колено и подтянула к себе вплотную, потом положила его руки на свою талию - тот понял и крепко-накрепко обнял ее за пояс. Никогда прежде Бретт не видел обнаженной женщины, а облегающий костюм не оставлял ничего на долю воображения. Пусть ситуация и не романтичная, но тело этой девушки ему нравилось страшно.
      "Конек" подскочил, потом нырнул, и струящиеся в воде волосы девушки, закрывая рыбу-дыхалку, облепили голову Бретта.
      Выглянув из-за плеча морянки, юноша увидел завораживающую пляску бессчетных огней - больших, маленьких всяких. Формы начали приобретать отчетливость: стены и башни, плоскости платформ, темные переходы и пещеры. Огни превратились в плазмагласовые окна, и Бретт понял, что "конек" спускается в морянский метрополис, в один из главных центров. Наверняка это так, раз кругом столько огней. Их кружение завораживало его, наполняя неописуемым восторгом. Разумная часть существа говорила, что это восторг спасшегося вопреки всем обстоятельствам, а другая попросту восхищалась чудесами, которые видели его необычные глаза.
      "Конек" то и дело попадал во встречные течения и дергался из стороны в сторону. И всякий раз Бретту было все трудней и трудней усидеть на нем. Видимо, почувствовав, что хватка напарника ослабла, морянка ногами нашарила сзади его голени и прижала их к металлической поверхности. Воодушевленный, Бретт вновь крепко обхватил ее за талию. А морянка еще ниже склонилась над рулем, направляя конька к виднеющимся внизу строениям.
      Чувствуя пальцами тепло девичьего живота, Бретт вдруг вспомнил, во что он одет, и усмехнулся. Теперь ему было понятно, почему моряне плавают под водой в обтягивающих костюмах, а то и вовсе голышом. Они надевали островитянские подводные костюмы только для долгой работы в холодной воде, но для коротких заплывов или в теплом течении собственная кожа служила им не хуже. Бретт глянул на свои ноги, на сковывающие движения штанины... м-да.
      Теперь, приблизившись к комплексу строений, Бретт заново оценил его размеры. Верхушку ближайшей башни было и не разглядеть. Но он постарался все же рассмотреть ее в темноте и понял, что над водой уже ночь.
      "Не может быть, чтобы мы погрузились так глубоко, подумал он. - Эта башня, наверное, достигает поверхности!"
      Но наверху никто не сообщал о подобном строении
      "Упаси Корабль, если в такую штуковину остров врежется!"
      Света, горящего в окнах, Бретту было вполне достаточно - но как его спасительница находит дорогу там, где человеку с обычным зрением не видно ни зги? Но потом он заметил, что она ориентируется по огонькам на дне - череда красных и череда зеленых.
      Наверху даже в самую темную ночь он передвигался с легкостью, но здесь, на дне, все было незнакомо. Бретт вдохнул из загубника поглубже и крепче прижался к девушке. Та похлопала его по руке, лежащей на ее животе, и направила "конька" в лабиринт подводных скал. "Конек" повернул и оказался на большом, хорошо освещенном пространстве между двумя высокими зданиями. В свете огоньков, обозначавших местоположение шлюзовых камер, туда-сюда сновало множество людей. Бретт видел, как мигают огоньки, когда люки закрываются и открываются, пропуская пловцов. Его спасительница подвела "конька" к одному из люков. Стоящий рядом морянин принял у нее устройство. Девушка знаком велела Бретту вдохнуть поглубже. Тот повиновался. Она осторожно вытянула у него изо рта загубник, отлепила свою рыбу-дыхалку и оставила их возле люка.
      Через люк они вошли в шлюзовую, где вода была быстро откачана и заменена воздухом. Бретт обнаружил, что стоит в луже перед юной женщиной, которая стряхнула с себя воду так, словно ее подводный костюм был намаслен.
      - Меня зовут Скади Ванг, - сказала она. - А тебя?
      - Бретт Нортон, - ответил он, машинально улыбнувшись. - Ты... ты спасла меня. - Его заявление было до смешного недостаточным, и он снова улыбнулся.
      - Сегодня было мое дежурство по спасательным работам, - ответила она. Мы всегда выставляем наблюдателей во время водяной стены, если остров близко.
      Бретт слыхом не слыхивал ни о чем подобном, но мера показалась ему разумной. Жизнь драгоценна - и, с его точки зрения, все согласны с этим, даже моряне.
      - Ну и мокрый же ты, - сказала она, оглядев Бретта сверху донизу. Тебе есть кому сообщить наверх, что ты живой?
      "Живой!" От этой мысли у него участилось дыхание. "Живой!"
      - Да, - сказал он. - А весточку наверх послать можно?
      - Мы займемся этим, когда ты устроишься. Это обычная формальность.
      Бретт заметил, что она глазеет на него с таким же интересом, как и он на нее. Скади, похоже, его ровесница - лет пятнадцать-шестнадцать. Небольшого роста, с маленькой грудью, с кожей смуглой, словно от загара. Скади спокойно смотрела на Бретта зелеными глазищами с золотистыми искорками. Вздернутый носик придавал ей вид гамена - одного из вашонских коридорных сирот с распахнутыми глазами. Плечи у нее были покатые, мускулистые - мышцы человека, находящегося в великолепной форме. Шрам от присосок рыбы-дыхалки на шее выглядел ярко-розовым на фоне влажных черных волос.
      - Ты первый островитянин, которого я спасла, - сказала она.
      - Я... - Бретт покачал головой, сообразив, что не знает, как благодарить, и сказал первое, что на ум пришло: - Где мы?
      - Дома, - пожав плечами, ответила Скади. - Я здесь живу. - Девушка расстегнула свой балластный пояс и перекинула его через плечо. - Пойдем, надо переодеться в сухое.
      Бретт последовал за ней в люк. Мокрые штанины оставляли на полу влажный след. В длинном коридоре, куда вывел люк, было холодно - но не настолько, чтобы не обращать внимания на фигурку Скади Ванг, идущей впереди. Бретт прибавил шагу, стараясь не отставать. Для островитянина коридор выглядел пугающе странным - твердый пол, твердые стены, освещенные длинными флуоресцентными трубками. В серебристо-серых мерцающих стенах виднелись крышки люков, снабженных цветными значками - зелеными, желтыми, синими.
      Скади Ванг остановилась возле люка с синим значком, открыла его и провела Бретта в большую комнату, уставленную вдоль стен шкафами. Середину комнаты занимали четыре ряда скамеек. В противоположной стене тоже был люк. Скади открыла ящик, вытащила синее полотенце, а затем принялась рыться в других ящиках. Наконец она отыскала штаны и рубашку и оценивающе посмотрела на Бретта.
      - По-моему, эти будут как раз. Потом можно и переодеться. - Скади кинула на скамью перед Бреттом штаны цвета линялой зелени и подходящую по тону рубашку. Сделаны они были из какого-то незнакомого Бретту легкого материала.
      Он вытер лицо и волосы и застыл в нерешительности, с одежды его по-прежнему капало. Ему говорили, что моряне не особо обращают внимания на наготу, но он не привык щеголять голышом... тем более на глазах у красивой девушки.
      Скади небрежно сбросила свой подводный костюм, отыскала в другом ящике светло-голубой комбинезон и, усевшись на скамью, принялась вытираться. Бретт стоял и смотрел, не в силах отвести глаз.
      "Как я могу отблагодарить ее? - думал он. - Она так просто говорит о спасении моей жизни". Впрочем, похоже, она обо всем говорит просто. Юноша продолжал глазеть - и вдруг покраснел, когда под холодной мокрой тканью штанов ощутил напряжение начинающейся эрекции. Неужели здесь нет укромного уголка, где можно спрятаться и переодеться? Бретт оглядел комнату. Нет и в помине.
      Скади увидела, как он оглядывается по сторонам, и прикусила губу.
      - Прости, - сказала она, - Я и забыла. Говорят, что островитяне необыкновенные скромники. Это правда?
      - Да. - Бретт покраснел еще больше.
      Она натянула комбинезон и быстро его застегнула.
      - Я отвернусь, - пообещала она. - А когда ты переоденешься, мы пойдем поедим.
      Жилье Скади было того же серебристо-серого цвета, что и коридоры. Размером примерно четыре метра на пять, все сплошь в прямых углах и резких выступах, непривычных для островитянина. В стенных нишах стояли две кровати, застеленные покрывалами с красно-желтым геометрическим узором. В одном конце комнаты помещалась кухонная стойка, в другом - шкаф. В открытом, возле шкафа, люке виднелась ванная с маленькой иммерсионной ванной и душем. Все было сделано из того же материала, что стены, пол и потолок. Бретт провел рукой по стене и ощутил ее холодную твердость.
      Скади вытащила из-под одной кровати зеленую подушку и бросила ее на другую кровать.
      - Устраивайся.
      Девушка повернула выключатель над кухонной стойкой, и комната заполнилась странной музыкой.
      Бретт опустился на кровать, ожидая, что и она будет жесткой, но кровать прогнулась под ним, оказавшись неожиданно упругой.
      - Что это за музыка?
      - Пение китов, - ответила Скади из-за стойки. - Ты о них слышал?
      - Я слышал, что в гибербаках есть киты, - ответил Бретт, глядя в потолок. - Такие гигантские земные млекопитающие, которые живут в воде.
      Скади кивком указала на маленький динамик возле выключателя:
      - Они так хорошо поют. Когда мы вернем китов из космоса, я с удовольствием их послушаю.
      Бретт прислушался. Свист, постанывания и призывы китов навевали чувство умиротворения, точно шум прибоя в послеполуденное время. Юноша сразу и не понял смысла слов Скади. Несмотря на пение китов - а может, как раз благодаря ему, - в комнате, казалось, стояла глубокая тишина. Подобной тишины Бретту слышать не доводилось.
      - Чем ты занимаешься наверху? - спросила Скади.
      - Рыбачу.
      - Это хорошо, - отозвалась она, хлопоча возле стойки. - Ты всегда рядом с волнами. Волны и течения - вот откуда мы черпаем нашу энергию.
      - Это я слыхал, - согласился Бретт. - А ты чем занимаешься - кроме того, что людей спасаешь?
      - Я вычисляю волны, - ответила Скади. - Это моя основная работа.
      "Вычисляю волны"? Бретт понятия не имел, что это значит. Как мало, оказывается, он знает о жизни морян. Бретт оглядел комнату. Стены были твердыми - но не холодными, тут он ошибся. Они были теплыми, совсем не такими, как в гардеробной. Да и Скади не казалась холодной. Когда они шли по коридору, им повстречалось множество народу. Многие приветливо кивали им, не прекращая беседы с друзьями. Все двигались быстро и целенаправленно. И почти все были голыми, лишь немногие прикрывали наготу рабочими поясами. Однако внешний шум совершенно не проникал в комнату. Какой контраст с жизнью на поверхности, где органика пропускала малейший звук! Здесь же мир звуков и мир тишины существовали раздельно буквально в нескольких метрах друг от друга.
      Скади что-то сделала, и на стенах комнаты внезапно появились текучие желтые и зеленые полосы. Пряди чего-то, напоминающего келп, увлекаемый течением, - абстракция. Бретт с восхищением наблюдал, как цветовые пятна на стене движутся в такт песне китов.
      "Что бы ей такого сказать? - раздумывал он. - Один с хорошенькой девушкой у нее дома - и ничего придумать не могу. Прекрасно, Нортон! Ты просто блестящий собеседник!"
      Интересно, как долго они пробыли вместе? Наверху Бретт легко ориентировался во времени благодаря движению двух солнц и темному времени суток. Здесь освещение все время было одинаковым. Это сбивало с толку.
      Он смотрел на спину работающей Скади. Девушка нажала на кнопку в стене, и Бретт услышал, как она что-то тихонько говорит по морянскому трансфону. До чего же глубока технологическая пропасть между островитянами и морянами! Моряне располагали этими устройствами, но островитянам их купить не предлагали. Бретт не сомневался, что кое-кто из островитян приобретал такие приборы на черном рынке, но не понимал, какая в том польза, - разве что постоянно общаться с морянами. Некоторые так и делали. Островитянские субмарины были оснащены портативными устройствами, способными ловить некоторые частоты трансфона, однако делалось это не только для удобства островитян, но и для удобства морян. До чего же эти моряне со всеми своими роскошествами нос задирают!
      За стойкой, где хлопотала Скади, послышалось тихое шипение пневматики. Девушка отвернулась и тут же вновь повернулась, виртуозно удерживая поднос, уставленный мисками и чашками. Она поставила поднос на пол между двумя кроватями и достала еще одну подушку - для себя.
      - Я сама редко стряпаю, - сказала Скади. - На центральной кухне готовят быстрее, но я всегда добавляю свои приправы. На центральной кухне все такое пресное.
      - Да? - Бретт смотрел, как Скади открывает миски, и с наслаждением вдыхал запахи.
      - Люди хотят узнать про тебя, - сказала Скади.
      Мне уже несколько человек позвонили. Я сказала им, чтобы подождали. Я устала и проголодалась. А ты?
      - И я проголодался, - ответил Бретт, оглядывая комнату. Только две кровати. Скади думает, что он будет спать здесь... с ней?
      Скади взяла миску и ложку.
      - Отец научил меня готовить, - сообщила она.
      Бретт придвинул миску и взялся за ложку. До чего все это не похоже на островитянский застольный ритуал! Скади уже принялась за еду. А островитяне сначала кормили гостей и лишь потом доедали то, что те им оставили. Бретт слышал, что с морянами это не всегда срабатывало - они частенько подъедали все, не оставив хозяевам ни крошки. Скади слизнула капельку супа с тыльной стороны руки.
      Бретт отправил в рот ложку супа.
      "Восхитительно!"
      - Для тебя здесь достаточно сухой воздух? - спросила Скади.
      Бретт кивнул с полным ртом.
      - Комната у меня маленькая, зато легче поддерживать такую влажность воздуха, какая мне нравится. И чистоту наводить проще. Я часто работаю наверху. И теперь мне удобно в сухом воздухе, а влажный в коридорах и общественных местах мне не нравится. - Скади допила остатки супа прямо из миски.
      Бретт последовал ее примеру.
      - А что будет со мной? - спросил он. - Когда я отправлюсь обратно, наверх?
      - Поговорим об этом после еды, - ответила Скади, открывая еще две миски. В них обнаружилась рыба в темном соусе, нарезанная кусочками "на один укус". Вместе с миской она вручила Бретту пару резных палочек из кости..
      - После еды, - согласился Бретт и сунул в рот кусочек рыбы. Рыба оказалась обжигающе до слез пряной, но вкус у нее был приятный.
      - Такой у нас обычай, - пояснила Скади. - Еда дает телу успокоение. Я могу сказать: "Бретт Нортон, здесь ты в полной безопасности". Но я знаю, что тут, под водой, для тебя все чужое. И ты был в опасности. Ты должен говорить со своим телом на понятном ему языке, чтобы оно пришло в себя. Еда, отдых это и есть язык твоего тела.
      Бретт счел рассуждения девушки благоразумными и вновь занялся рыбой, наслаждаясь едой все больше с каждым кусочком. Скади, как он успел заметить, от него не отставала, хотя и была гораздо ниже ростом. Бретт с удовольствием следил за изящными движениями ее палочек в миске и возле губ.
      "И до чего красивых губ". Бретт вспомнил, как Скади дала ему первый живительный вдох.
      Скади перехватила его взгляд, и Бретт мигом уставился в миску.
      - Море забирает много энергии, много тепла, - сказала девушка. - Я надеваю плавательный костюм только по необходимости. Горячий душ, много горячей еды, теплая постель - все это постоянно необходимо. Ты работал на островитянских субмаринах, Бретт?
      Вопрос застал его врасплох. Бретту уже начало казаться, что сам по себе он ей вовсе не интересен.
      "Может, она просто исполняет свой долг по отношению ко мне? - подумал Бретт. - Если ты спас кого-то, так и возись с ним".
      - Я рыбачу на поверхности, - сказал он, - для нанимателя по имени Твисп. Это ему я больше всего хочу послать весточку. Он странный человек, но с лодкой управляется лучше всех, кого я видел.
      - Поверхность, - произнесла Скади. - Там очень опасно, там рвачи, верно? А ты видел рвачей?
      Бретт попытался сглотнуть, но в горле внезапно пересохло.
      - Мы берем с собой криксов. Они предупреждают нас воплями. - Бретт надеялся, что девушка не заметила его замешательства.
      - Мы боимся ваших сетей, - сказала она. - Порой, когда видимость плохая, их не разглядеть. Моряне могут в них погибнуть.
      Бретт кивнул, вспомнив дикие рывки сети, кровь и истории Твиспа о морянах, нашедших смерть в сетях. Стоит ли рассказывать об этом Скади? Стоит ли расспрашивать о странной реакции морского суда? Нет... она может не понять.
      Бретт понял, что Скади тоже это ощутила, потому что заговорила слишком быстро.
      - А ты не хотел бы работать на субмарине? Я знаю, у ваших субмарин брюхо мягкое, совсем не такое, как у наших, но...
      - Я думаю... я думаю, что лучше мне остаться с Твиспом, если только он не вернется на субмарину. Как бы я хотел узнать, что с ним!
      - Мы отдохнем, а когда проснемся, ты встретишься кое с кем из наших людей, кто может в этом помочь. Моряне странствуют повсюду. Мы пошлем сообщение. Он услышит о тебе, а ты о нем... если ты действительно этого хочешь.
      - Действительно хочу? - Бретт уставился на девушку, стараясь понять, не ослышался ли. - Ты хочешь сказать, что я предпочел бы... исчезнуть?
      Скади приподняла брови, что придало ей еще больше сходства с гаменом.
      - Ты должен быть там, где хочешь. И тем, кем хочешь, - разве не так?
      - Ну, не все так просто.
      - Если ты не нарушал закон, здесь, внизу, у тебя полно возможностей. Морянский мир велик. Разве ты не хотел бы остаться здесь? - Скади кашлянула, и Бретт призадумался: не собиралась ли она сказать: "Здесь, со мной"? Внезапно Скади показалась ему более взрослой, более опытной. Островитянские толки привели Бретта к убеждению, что моряне отличаются большей приспособляемостью, что они везде дома, куда бы их ни занесло - да и вообще они повидали гораздо больше, чем островитяне.
      - Ты живешь здесь одна? - спросил Бретт.
      - Да. Это жилье моей матери. И отец мой жил неподалеку.
      - А что, морянские семьи живут раздельно?
      - Мои родители... - Скади нахмурилась, - были один упрямей другого. Они не могли ужиться вместе. Я долго жила у отца, но он... он умер. - Девушка покачала головой, и Бретт понял, что воспоминания причиняют ей боль.
      - Прости, - сказал он. - А мать твоя где?
      - Тоже умерла. - Скади отвернулась. - Моя мать попала в сеть меньше года тому назад. - Скади снова повернулась к Бретту и судорожно сглотнула. Это было тяжело... есть один такой человек, ДжиЛаар Гэллоу, они с мамой стали... любовниками. Это было после... - Голос девушки пресекся, и она резко тряхнула головой.
      - Прости, Скади, - промолвил Бретт. - Я не хотел вызывать у тебя тяжелые вос...
      - Но я хочу говорить об этом! Здесь, внизу, мне не с кем... То есть ближайшие друзья этой темы избегают, а я... - Скади потерла щеку. - Ты новый друг, и ты... слушаешь.
      - Конечно, но я не понимаю, в чем тут...
      - Когда отец умер, мама передала... Понимаешь, Бретт, мой отец, Райан Ванг, был очень состоятельным человеком.
      "Ванг, - подумал он. - "Мерман Меркантил". Меня спасла богатая наследница".
      - Я... я не...
      - Ну так вот. Гэллоу должен был стать моим отчимом. Мама передала под его контроль многое из того, что оставил отец. А потом она умерла.
      - Так тебе ничего не осталось!
      - Что? А, ты хочешь сказать, от отца. Нет, моя беда не в этом. Кроме того, мне назначили нового опекуна - Карин Алэ. Мой отец оставил ей... очень многое. Они были друзьями.
      - Но ты сказала "беда".
      - Все хотят, чтобы Карин вышла замуж за Гэллоу, но Гэллоу и сам не промах.
      Бретт заметил, что Скади поджимала губы всякий раз, когда упоминала Гэллоу.
      - А что за тип этот Гэллоу? - спросил он.
      - Я его боюсь, - тихо призналась Скади.
      - Почему? Что он такого сделал?
      - Не знаю. Но он был одним из членов команды, когда погиб мой отец... и мать тоже.
      - Твоя мать... ты говорила про сеть...
      - Островитянская сеть. Так мне сказали.
      Бретт опустил глаза, вспомнив недавнего морянина в сети.
      - Нет, к тебе-то я хорошо отношусь, - произнесла Скади, заметив выражение его лица. - Я же вижу, что тебе меня жаль. Моя мать знала, что сети опасны.
      - Ты сказала, что Гэллоу был с твоими родителями, когда они погибли. Ты думаешь...
      - Я никогда ни с кем об этом не говорила. Не знаю, почему я рассказала об этом тебе, но я чувствую твое сострадание И ты... то есть я хотела сказать... - Я тебе обязан.
      - Ой нет! Ничего подобного. Просто... мне нравится твое лицо... и то, как ты слушаешь.
      Бретт поднял голову, и их взгляды встретились.
      - Неужели тебе некому помочь? - спросил он. - Ты сказала, что Карин Алэ... ведь ее все знают. Разве она не может...
      - Я никогда не скажу этого ей!
      Бретт несколько мгновений разглядывал Скади. На лице ее он видел потрясение и страх. Он и раньше слыхал островитянские разговоры о необузданности морян. Если этим историям можно верить, насилие для морян не в диковинку. Но то, на что намекала Скади...
      - Ты подозреваешь, что Гэллоу как-то связан со смертью твоих родителей? - спросил он.
      Скади молча кивнула.
      - Но что навело тебя на такие подозрения?
      - Он попросил меня подписать много бумаг, а я притворилась дурочкой и попросила совета Карин. Похоже, он принес мне не те бумаги, которые показывал ей. А она пока не сказала, что мне делать.
      - А он... - Бретт откашлялся. - Я имел в виду... ведь ты... в смысле, моряне иногда очень рано вступают в брак. - Ничего такого не было. Разве что он часто говорил, чтобы я быстрее росла. Это просто шутка. Он говорит, что устал меня дожидаться. - А тебе сколько лет? - Шестнадцать будет через месяц. А тебе?
      - А мне через пять месяцев будет семнадцать, Скади взглянула на его иссеченные сетями руки. - По твоим рукам видно, что для островитянина ты много трудишься, - сказала она и, спохватившись, прикрыла рот ладонью. Глаза ее расширились.
      Бретт слыхивал морянские шуточки насчет островитян, которые нежатся на солнышке, покуда моряне строят подводные миры. И нахмурился.
      - Какое же я трепло, - охнула Скади. - Наконец-то нашла того, кто может стать моим другом, - и оскорбила его.
      - Островитяне не лентяи, - сухо сказал Бретт. Скади схватила его за руку.
      - Да я только посмотрела на тебя и сразу поняла, что все эти россказни - вранье.
      Бретт выдернул руку. Все равно ему было обидно. Теперь Скади может наговорить всяких нежностей, чтобы сгладить неловкость, но слово не воробей...
      "Для островитянина я много тружусь!"
      Скади встала и принялась убирать тарелки с остатками еды. Объедки были выброшены в пневматический мусоросборник в кухонной стене.
      Бретт уставился на мусоросборник. Наверняка его обслуживают островитяне, надежно укрытые от посторонних глаз.
      - Центральная кухня, да и твое жилье... - сказал он. - Все это морянам достается легко.
      Скади повернулась:
      - Это островитяне так говорят? Бретт почувствовал, что краснеет.
      - Мне не нравятся лживые шутки, - сказала она. - Полагаю, тебе тоже.
      Бретт проглотил комок в горле. Скади такая прямодушная! Островитяне ведут себя совсем не так... но ему такое поведение нравится.
      - Квитс никогда так не шутит, - выдавил он. - И я тоже.
      - Этот Квитс, он что, твой отец?
      Бретт внезапно подумал об отце с матерью - об их беззаботной жизни в промежутках между напряженным малеванием новых картин. Подумал об их центровой квартире, о вещах, которые они имели и ценили, - мебель, картины, даже кое-что морянского производства.
      А Квитс обладал только тем, что могло уместиться в лодке. Он владел только нужным - этакая избирательность во имя выживания.
      - Ты стыдишься своего отца? - спросила Скади.
      - Квитс мне не отец. Он рыбак, которому принадлежит мой контракт. Квитс Твисп.
      - Ах да. У тебя ведь нет ничего своего, верно? Я видела, как ты осматривал мою квартиру, и... - Скади пожала плечами.
      - Одежда, что была на мне, моя, - возразил Бретт. - Когда я продал свой контракт Твиспу, он взял меня в ученики и дал мне все необходимое. В лодке нет места для бесполезного барахла.
      - Этот Квитс - он грубый человек? Он плохо с тобой обращается?
      - Квитс - хороший человек! И сильный. Сильнее всех, кого я знаю. У Квитса самые длинные руки, какие ты только видела, просто отличные в работе с сетями, почти с него длиной.
      Плечи Скади чуть заметно передернулись.
      - А ты очень привязан к этому Квитсу, - заметила она.
      Бретт отвернулся. Ее невольное движение было таким красноречивым. В груди у него заныло от обиды.
      - Все вы, моряне, одинаковы, - произнес он. - Островитяне не просили, чтобы их такими рождали.
      - Да я не думаю о тебе как о мутанте, - горячо заговорила Скади. Любому видно, что ты нормализован.
      - Вот видишь! - выпалил Бретт, глядя на нее в упор. - А что такое норма? Ну да, слыхал я эти разговоры: дескать, у островитян теперь больше "нормальных" рождении... и к тому же существует хирургия. Тебе неприятно, что у Твиспа длинные руки? Так вот, он не урод. Он лучший рыбак на Пандоре, потому что он на своем месте.
      - Я вижу, что меня многому учили неправильно, - тихо сказала Скади. Должно быть, Квитс Твисп - хороший человек, потому что Бретт Нортон им восхищается. - Лукавая улыбка скользнула по ее губам и исчезла. - А тебя ничему не учили неправильно, Бретт?
      - Меня... после того, что ты для меня сделала, я не должен был с тобой так разговаривать.
      - Разве ты не спас бы меня, попадись я в твою сеть? Разве...
      - Я бы прыгнул за тобой - и плевать на рвачей! - Девушка улыбнулась настолько заразительно, что Бретт неожиданно для самого себя ответил ей тем же.
      - Я знаю, Бретт. Ты мне нравишься. Я от тебя узнала об островитянах то, чего не знала раньше. Ты другой, но...
      Улыбка Бретта исчезла.
      - Мои глаза в полном порядке! - выпалил он, полагая, что эту разницу она и имела в виду.
      - Твои глаза? - Скади уставилась на него. - У тебя красивые глаза! В воде я первым делом увидела твои глаза. Они такие большие и... зоркие. Скади опустила голову. - Мне нравятся твои глаза.
      - Я... я думал...
      И снова девушка взглянула на него в упор.
      - Я никогда не видела двух одинаковых островитян - но ведь и моряне не все одинаковы.
      - Здесь, внизу, не все так думают, - язвительно ответил Бретт.
      - Кое-кто будет пялиться на тебя, - согласилась Скади. - А что, проявлять любопытство - это ненормально?
      - Меня будут обзывать "мутью", - не унимался Бретт.
      - Большинство не будет.
      - Квитс говорит, что слова - это пустое сотрясение воздуха, смешные закорючки на бумаге.
      - Хотела бы я познакомиться с твоим Квитсом, - рассмеялась Скади. - Мне кажется, он человек мудрый.
      - У него никаких бед не было, пока он не лишился лодки.
      - А тебя? О тебе он будет горевать?
      - Можно послать ему сообщение? - Бретт мигом пришел в себя.
      Скади нажала на кнопку трансфона и что-то сказала в решетку динамика на стене. Ответ был тихим, и Бретт ничего не расслышал. Она сделала это так небрежно. Эта небрежность, подумал Бретт, гораздо больше подчеркивает различие между ними, чем его огромные глаза, наделенные великолепным ночным зрением.
      - Мне пообещали, что постараются передать сообщение на Вашон, - сказала Скади, потянулась и зевнула.
      Она красивая, даже когда зевает, подумал Бретт и оглядел комнату, отметив, как близко друг к другу стоят кровати.
      - Ты жила здесь вместе с матерью? - спросил он и тут же выругал себя, увидев, что лицо девушки вновь стало печальным. - Прости, Скади. Я не должен был напоминать тебе о ней.
      - Ничего, Бретт. Мы здесь, а она нет. Жизнь продолжается, и я делаю ее дело. - Ее губы опять изогнулись в усмешке гамена. - И ты мой первый сожитель.
      Бретт смущенно почесал кадык, не зная, какие моральные нормы управляют здесь, внизу, отношениями между полами. Как это понимать - сожитель?
      - А что это за работа твоей матери, которую ты выполняешь? - спросил он, чтобы потянуть время.
      - Я же говорила: я вычисляю волны.
      - Я не понимаю, что это значит.
      - Когда появляются новые разновидности волн, я берусь за дело. Как моя мать, как ее родители до нее. В нашей семье это врожденный талант.
      - Но что ты вычисляешь?
      - Как волны движутся - это говорит нам о том, как движутся солнца и как Пандора реагирует на их движение.
      - Да-а? Ты просто смотришь на волны и... Но ведь волна проходит: раз и нету! - Бретт щелкнул пальцами.
      - Мы моделируем волны в лаборатории, - пояснила Скади. - Ты ведь знаешь, само собой, про водяные стены. Некоторые из них обходят всю Пандору по нескольку раз.
      - И ты можешь сказать, когда они вернутся?
      - Иногда.
      Бретт задумался. Широта морянских познаний потрясала его.
      - Ты же знаешь, мы всегда предупреждаем острова, когда можем, добавила Скади.
      Бретт кивнул.
      - Чтобы вычислять волны, я должна их транслировать, - продолжала девушка. Она небрежно взъерошила волосы, отчего сделалась совсем похожей на гамена. - "Транслировать" звучит лучше, чем "вычислять", - добавила она. И, конечно, я учу тому, что делаю.
      "Вот как! - подумал Бретт. - Наследница! Спасительница! А теперь еще и эксперт по волнам!"
      - А кого ты учишь? - спросил Бретт, прикидывая, сможет ли и он научиться этому. Какую пользу принесло бы его знание островам!
      - Келп, - ответила Скади. - Я транслирую волны для келпа.
      Бретт так и обмер. Она что - шутит, издевается над островитянином-невеждой?
      - Келп учится. - Увидев выражение его лица, Скади заговорила быстро-быстро: - Его можно научить контролировать течения и волны... а когда он достигнет прежней плотности, то и больше сможет. Я учу его тому, что он должен знать, чтобы выжить на Пандоре.
      - Ты шутишь, да? - спросил Бретт.
      - Шучу? - Девушка выглядела озадаченной. - Ты разве никогда не слышал, каким был келп? Он сам кормился, регулировал газообмен в воде. А дирижаблики! Ох, как бы я хотела их увидеть! Келп так много всего знал и контролировал течения, да и само море. Келп все это когда-то делал.
      Брест уставился на нее. Он припомнил рассказы школьных учителей о разумном келпе - едином существе с единой индивидуальностью во всех его частях. Но это же древняя история - из тех еще времен, когда люди обитали на твердой суше над поверхностью пандоранского моря.
      - И он снова будет это делать? - прошептал юноша.
      - Он учится. Мы учим его создавать течения и нейтрализовывать волны.
      Бретт подумал о том, какое это может иметь значение для жизни островитян - дрейф по предсказуемым течениям, на предсказуемой глубине. Можно положиться на погоду, а уж рыбная ловля... Вдруг странная мысль оттеснила все остальные. Он счел ее почти недостойной, но... как знать наверняка, что может натворить чуждый разум?
      - Что с тобой? - спросила Скади, взглянув на него.
      - Если можно научить келпа контролировать волны, - ответил Бретт почти механически, - он наверняка будет знать, как создавать волны. Что помешает ему уничтожить нас всех?
      - Келп разумен, - ответила Скади. - Ему незачем уничтожать нас или острова. Значит, он и не станет этого делать.
      Девушка вновь зевнула, и Бретт вспомнил, что ей скоро на работу.
      Идеи, которые она подала невольно, так и бурлили у него в голове. И, несмотря на крайнее утомление, спать не хотелось совершенно. Моряне так много умеют! Они так много знают!
      "Келп будет думать сам". Бретт вспомнил, как кто-то произнес эти слова в беседе с его родителями у них дома - важные персоны обсуждали важные вещи.
      "Но этого не произойдет без Вааты, - ответил другой. - Ваата - ключ к келпу".
      Из чего проистек, насколько помнилось Бретту, возвышенный разговор, витающий в парах бормотухи, переходящий, как обычно, от спекулятивного к параноидальному и обратно.
      - Я выключу свет, чтобы ты не стеснялся. - Скади хихикнула и уменьшила освещение. Стало почти темно. Но Бретт хорошо видел, как она, спотыкаясь, пробирается к постели.
      "Для нее темно, - подумал он. - А для меня просто не так ярко".
      - У тебя наверху есть подружка? - спросила Скади.
      - Нет... вообще-то нет.
      - И ты никогда не делил комнату с девушкой?
      - На островах делишь все со всеми. Но чтобы двое получили комнату только для себя... это для пар, которые только-только привыкают друг к другу. Для секса. Это очень дорого.
      - С ума сойти, - откликнулась девушка. Сквозь игру теней своего странного ночного видения Бретт различал ее пальцы, нервно двигающиеся по поверхности одеяла. - Здесь, внизу, мы тоже селимся вместе для секса, да, но и по другим причинам тоже. Коллеги по работе, одноклассники, друзья. Я просто хотела, чтобы ты хоть одну ночь отдохнул. Завтра народу набежит, начнутся вопросы, визиты... - Ее руки двигались в прежнем нервном ритме.
      - Ты так добра ко мне, - сказал Бретт. - Прямо не знаю, чем тебе отплатить.
      - Но у нас обычай такой, - ответила Скади. - Если морянин тебя спас, ты можешь пользоваться всем, что ему принадлежит, пока... ну, пока не уедешь. Если я привела живое существо, я за него отвечаю.
      - Как если бы я был твоим ребенком?
      - Вроде того. - Скади зевнула и принялась раздеваться.
      Бретт почувствовал, что не вправе подглядывать, и отвел глаза.
      "Может, я должен ей сказать? - подумал он. - Это же нечестно - иметь возможность видеть кого-то вот так и не сказать".
      - Я бы не хотел вмешиваться в твою жизнь, - сказал Бретт.
      Он услышал, как Скади залезла под одеяло.
      - А ты и не вмешиваешься. Это же одно из самых восхитительных происшествий, которые со мной случались. Ты мой друг, ты мне нравишься. Этого довольно?
      Бретт сбросил одежду и, юркнув под одеяло, натянул его до самой шеи. Квитс всегда говорил, что моряне непредсказуемы. Друзья?
      - Мы ведь друзья, правда? - повторила она.
      Бретт протянул ей руку через промежуток, разделяющий кровати. Сообразив, что Скади ее не видит, он взял девушку за руку. Она крепко стиснула пальцы; рука ее была теплой. Спустя некоторое время она вздохнула и осторожно убрала руку.
      - Спать хочется, - сказала она.
      - Мне тоже.
      Рука девушки поднялась над постелью и нашарила на стене выключатель. Песни китов смолкли.
      Бретт обнаружил, что в комнате стало тихо - он и представить себе не мог такой тишины. Он ощутил, как отдыхают его уши, а потом прислушиваются... прислушиваются внезапно к... к чему? Он не знал. Однако выспаться было необходимо. Нужно уснуть. Рассудок убеждал его: "Родителям и Квитсу кто-нибудь сообщит". Он жив, и его родителям и друзьям недолго придется переживать. Во всяком случае, на это он надеялся.
      Выкинув из головы тревожные мысли, Бретт попытался уснуть, но не смог что-то мешало. Что?.. Неподвижность, вдруг сообразил он. Все вокруг было неподвижным. Придя к этому выводу, он с облегчением вздохнул и постарался представить себе, что покачивается на волнах, так же, как там, наверху.
      - Бретт! - шепнула Скади.
      - Да?
      - Из всех созданий в гибербаках мне больше всего понравились бы птицы маленькие такие, которые поют.
      - Я слышал записи с Корабля, - сообщил Бретт сонным голосом.
      - Они прекрасно поют - так же, как киты. И летают.
      - У нас есть голуби и криксы, - сказал Бретт.
      - Криксы тупые, и они не поют, - возразила Скади.
      - Но они свистят на лету, и за ними так интересно наблюдать.
      Скади перевернулась на другой бок.
      - Доброй ночи, друг, - прошептала она. - Спи спокойно.
      - Доброй ночи, друг, - ответил Бретт. И, уже засыпая, представил себе ее чудесную улыбку.
      "Что, вот так и начинается любовь?" На сердце у него было тяжело, и тяжесть никуда не исчезла, когда он погрузился в беспокойный сон.
      Дитя по имени Ваата погрузилось
      в кататонию, когда келп и дирижаблики
      начали слабеть. Она пребывает в
      коматозном состоянии уже три года, и,
      поскольку она несет в себе не только
      человеческие гены, но и гены келпа,
      есть надежда, что она сможет стать
      средством для возвращения келпу
      разума. Только келп может укротить
      это ужасное море.
      Из дневников Хали Экель
      Уорд Киль не просто замечал тишину - он ощущал ее всей своей кожей. В течение его долгой жизни обстоятельства, словно сговорившись, удерживали его наверху, да он и сам никогда не испытывал острого желания спуститься под воду.
      "Признайся в этом, - говорил он сам себе. - Ты боялся всех этих россказней - депривационный шок, синдром давления".
      А теперь, впервые в жизни, палуба не двигалась под его босыми ногами, до него не доносились голоса и прочие звуки, сопровождающие человеческую деятельность, не шипели органические стены, отираясь об органический потолок, - ни одного из тех вездесущих звуков, к которым островитяне привыкают с малолетства. Было так тихо, что у Киля заболели уши.
      В комнате, где его оставила Карин Алэ "всего на минуточку, чтобы попривыкнуть", прямо перед ним высилась стена из плазмагласа, открывающая взору подводную ширь, богатую оттенками красного, синего и линялой зелени. Тонкие переходы незнакомых цветов приковали к себе внимание судьи на несколько минут полностью.
      - Я буду поблизости, - пообещала Алэ. - Позовите, если понадоблюсь.
      Моряне хорошо знали главную слабость пришельцев сверху. Мысль о толще воды над головой вызывала у некоторых гостей и мигрантов своеобразную панику. А одиночество, даже добровольное, островитяне переносили плохо, покуда не привыкали к нему... постепенно. Если ты всю жизнь знал, что другие человеческие существа совсем рядом, по другую сторону тонкой органической стенки, практически на расстоянии шепота, - чувства притуплялись. И ты попросту не слышал определенных звуков - любовные стоны, семейные ссоры и разговоры.
      Не слышал, если тебя не просили услышать.
      Может, Алэ оставила его здесь в одиночестве, чтобы он размяк? Киль не знал. Может, она подсматривает за ним с помощью какого-нибудь морянского устройства? Он был уверен, что уж Алэ, с ее медицинским образованием и долгим опытом общения с островитянами, знает о проблемах новичка.
      Понаблюдав в течение нескольких лет, как Алэ исполняет свои дипломатические обязанности, Киль усвоил, что она редко делает что бы то ни было без причины и все планирует загодя. Киль был уверен, что у Алэ имеется хорошо продуманный мотив для того, чтобы оставить его в одиночестве в подобных обстоятельствах.
      Тишина действовала на него угнетающе.
      "Думай, Уорд! - вдруг раздался голос у него в мозгу. - Ведь именно в этом твоя сила!" К пущей тревоге Киля голос этот принадлежал его покойной матери и прозвучал настолько отчетливо, что он оглянулся по сторонам, почти опасаясь увидеть призрачную фигуру, укоризненно грозящую ему пальцем.
      Уорд глубоко вздохнул раз и другой и почувствовал, что тяжесть в груди несколько ослабла. Еще один вдох, и он пришел в себя. Тишина уже не была такой тяжкой.
      За время спуска в рейсовой субмарине Алэ ни о чем не спрашивала и ничего не рассказывала. Призадумавшись, Киль нашел это странным. Алэ славилась умением жесткими вопросами мостить дорогу собственным доводам.
      "Возможно ли, - думал Киль, - что меня просто хотели затащить вниз, чтобы освободить мою должность в комитете?" Ведь легче и безопаснее, в конце концов, пригласить судью как почетного гостя, нежели затевать похищение. Странно думать о себе как о предмете неопределенной ценности. Зато утешительно: значит, явное насилие к нему применить побоятся.
      "Ну и с чего мне это в голову взбрело? " - удивился он.
      Киль сладко потянулся и подошел к кушетке, откуда можно было наблюдать подводные виды. Кушетка мягко пружинила под тяжестью тела, несмотря на то что сделана была, строго говоря, из какого-то мертвого материала. Впрочем, какая старику разница - было бы куда сесть и дух перевести. Уорд ощущал, как внутри него умирающая прилипала все еще борется за существование. "Избегайте беспокойства", - советовали ему доктора. Если принять во внимание его образ жизни, это не иначе как шутка. Прилипала все еще производила необходимые гормоны, но Киль помнил предупреждение: "Мы можем заменить ее, но замены долго не держатся. И по мере пересадки новых продолжительность их жизни будет все меньше. Ваш организм, видите ли, их отторгает". У Киля засосало под ложечкой. Судья проголодался - а это для него хороший признак. Однако ничего похожего на место для приготовления пищи поблизости не оказалось. И никаких переговорников или видеоэкранов. Потолок поднимался аркой от сиденья к плазовой стене шести-семи метров высотой.
      "До чего вычурно!" - подумал Киль. Один-единственный человек посреди такого пространства. Да, комната такого размера могла бы послужить домом для большой островитянской семьи. Воздух был прохладнее, чем нравилось Килю, но он приспособился. Сумеречный свет, проходящий сквозь иллюминатор, ложился на пол зеленым пятном. Потолок ярко фосфоресцировал, затмевая остальное освещение. Комната располагалась недалеко от поверхности моря. Киль это понял по уровню освещенности. И все же над ним была уйма воды - миллионы тонн. При мысли о всей этой тяжести, давящей на жилье, над верхней губой у Уорда выступил пот. Киль провел влажной ладонью по стене за сиденьем теплая и твердая. Дышать стало полегче. Это же морянское жилье. Моряне ничего хрупкого не строят. Стена была из пластали. Уорд никогда не видел столько пластали сразу. Комната внезапно показалась ему крепостью. И стены были сухими, что свидетельствовало о сложной системе вентиляции. Моряне наверху нагнетали в свои жилища такую влажность, что задохнуться впору. За исключением Алэ... но она не походила ни на одно человеческое существо, знакомое Уорду, будь то островитянин или морянин. Он понял, что воздух в этой комнате приспособлен для удобства островитянина. Это его подбодрило.
      Киль провел рукой по кушетке и подумал о Джой, о том, что ей понравилось бы это ложе. Джой - такая гедонистка. Киль попытался представить себе ее возлежащей на кушетке. Мысль о Джой породила ощущение одиночества. Киль подумал о самом себе. Большую часть жизни он прожил один, имея лишь несколько случайных связей. Неужто близость смерти вызвала в нем путающую перемену? Он вдруг почувствовал, что противен сам себе. С какой стати он должен навязывать себя Джой, обременять ее печалью вечной разлуки?
      "Я скоро умру".
      На мгновение Киль призадумался, кого из членов комитета выберут вместо него верховным судьей. Сам он отдал бы свой голос Каролине, но из политических соображений изберут, скорей всего, Маттса. В любом случае преемнику своему Киль не завидовал. Неблагодарная это работа. Однако до наступления последней минуты Килю еще есть над чем потрудиться. Он встал возле кушетки и выпрямился. Шея у него, как обычно, болела. Ноги подкашивались и поначалу совсем не держали его. Это был новый симптом. Пол из твердой пластали, как и стены, к превеликой радости Киля, подогревался. Уорд подождал, пока силы восстановятся, а потом, держась за стену, добрался до двери. У проема находились две кнопки. Уорд нажал одну и услышал, как позади кушетки опустилась панель. Он обернулся на звук, и сердце у него забилось вдвое чаще.
      За панелью скрывалась фреска. Уорд уставился на нее. Она была пугающе реалистичной, почти как фотография. На ней были изображены полуразрушенные сооружения на поверхности, пламя повсюду и люди, извивающиеся в щупальцах взмывающих вверх дирижабликов.
      "Дирижаблики погибли вместе с келпом", - подумал Киль. То ли это старинная фреска, то ли художественная реконструкция исторических событий, сделанная кем-то с развитым воображением. Киль подозревал, что первое. Богатство оттенков заката на заднем плане, детальная точность, с которой изображены дирижаблики - все выделяло центральную фигуру, которая указывала пальцем на зрителя. То была фигура обвинителя с темными горящими глазами.
      "А ведь я знаю это сооружение, - подумал Киль. - Но как так может быть?" Знание сильнее, чем невнятное дежа вю, но это воспоминание было реальным. И оно подсказывало, что здесь, в комнате, или где-то поблизости должна быть красная мандала.
      "Откуда я это знаю?"
      Киль внимательно изучил комнату. Кушетка, плазовый иллюминатор, фреска, голые стены, овальный люк. Никакой мандалы. Киль подошел и потрогал плазмаглас. Прохладный - единственная прохладная поверхность во всей комнате. Как странно выглядит его жестко фиксированная конструкция - на островах нет ничего подобного. И быть не может. Изгиб пузырчатки вокруг твердого плаза оборвал бы удерживающую его биомассу, и тяжелое твердое вещество во время шторма сделалось бы орудием разрушения. Дрейфогляды, мутировавшие корнеротые, в непогоду куда безопаснее, и не беда, что их нужно кормить и обихаживать.
      Плазмаглас был невероятно прозрачным. Ничто не указывало на его плотность и толщину. Маленькие рыбки-поскребучки с могучими усами плавали снаружи, очищая его поверхность. Позади рыбок показались двое морян, влекущих груз камней и ила, и исчезли из поля зрения, завернув за поворот.
      Киль из любопытства постучал по плазмагласу: тук-тук. Поскребучки невозмутимо предавались своему занятию. Морские анемоны и кораллы, водоросли и губки покачивало течение. Дюжины других разноцветных рыбок чистили поверхность листьев молодого келпа. Рыбы покрупнее тыкались в мягкий придонный ил, взрывая носом серые облачка. Киль видел подобные картины по головидео, но реальность оказалась иной. Некоторых рыбок он узнавал созданных в лаборатории, их приносили на одобрение комитета, прежде чем выпустить в море.
      Под поскребучками проплыла рыбка-арлекин и ткнулась в плаз. Киль вспомнил тот день, когда капеллан-психиатр благословила первых арлекинов, перед тем как выпустить. Все равно что старого друга встретил.
      Киль вновь вернулся к исследованию комнаты и своей неверной памяти. Почему это кажется таким чертовски знакомым? Память подсказывает, что отсутствующая мандала должна быть справа от фрески. Уорд подошел к стене и провел по ней пальцем в поисках еще одной панели с переключателями. Панели он не нашел, но стена слегка сдвинулась, и раздался щелчок. Киль уставился на стену. Она была не из пластали, а из какого-то легкого композитного материала. Посреди стены проходила еле заметная щель. Уорд положил ладонь на поверхность стены справа от щели и толкнул. Стена скользнула в сторону, открывая проход, и на Киля пахнуло запахом еды.
      Киль отодвинул стену подальше и вошел. Проход резко повернул влево, и Уорд увидел свет. В кухонном отсеке спиной к нему стояла Карин Алэ. Сильный запах крепкого чая и рыбного варева коснулся ноздрей Киля. Он открыл было рот, намереваясь что-то сказать - и осекся, увидев красную мандалу. Замысловатое изображение притягивало внимание, направляя взгляд зрителя к центру, откуда глядел на Вселенную одинокий глаз. Не прикрытый веком, он покоился на верхушке золотой пирамиды.
      "Это не может быть моим воспоминанием", - подумал Киль. Ужасное переживание. Память Корабля вторглась в его разум: кто-то шел по длинному изгибающемуся коридору, и фиолетовый аграриум колыхался слева от него. Киль был бессилен перед наплывом видений. Келп колыхнулся перед ним где-то под водой, и стайки рыб, никогда не представленных комитету, проплыли перед глазами.
      Алэ обернулась и увидела Киля, который с отсутствующим выражением в упор смотрел на мандалу.
      - Что с вами? - спросила она.
      Звук ее голоса вытряхнул судью из чужих воспоминаний. Он судорожно вздохнул.
      - Я... я проголодался, - сказал он. Ему и в голову не пришло поделиться только что пережитыми воспоминаниями. Как Алэ сможет понять, если он и сам ничего не понимает?
      - Может, присядете? - Карин указала на маленький столик, накрытый на двоих прямо в кухонном отсеке возле небольшого плаз-иллюминатора. Столик был низеньким, в морянском стиле. При одной мысли о том, что за ним придется сидеть, у Киля заболели колени.
      - Я сама приготовила вам поесть, - сообщила Алэ. И, заметив, что выражение его лица по-прежнему растерянное, добавила: - Этот проход ведет из комнаты в ванную с душем. Дальше располагаются прочие удобства, если они вам нужны. И внешние люки находятся в той же стороне.
      Киль запихал ноги под столик и кое-как устроился, опираясь о столешницу локтями и руками поддерживая голову.
      "Это что, сон был?" - подумал он.
      Красная мандала висела прямо перед ним. И он почти боялся сосредоточиться на ней еще раз.
      - Вы восхищаетесь мандалой, - заметила Алэ и вновь принялась за кухонные хлопоты.
      Киль как бы ненароком снова скользнул взглядом по мистическим узорам древних линий. Но на сей раз ничто внутри него не отозвалось. Медленно в мозг проникли обрывки его собственных воспоминаний, образы замигали перед глазами, повторяясь, словно звуки в горле заики, потом установились. Осознание дотянулось до одного из первых уроков истории, до головидео, показанного посреди классной комнаты. То была документальная драма для детей. Островитяне любили представление - а это оказалось увлекательным. Название Киль позабыл, но помнил, что речь шла о последних днях континентов Пандоры - на изображениях головидео они выглядели отнюдь не маленькими - и гибели келпа. Тогда Киль впервые услышал, как келп назвали Аваатой. А разыгрывали персонажи эту драму в командном отсеке, на фоне стены... и жуткой фрески из соседней комнаты. А рядом с фреской, когда фокус головизора сместился, он увидел красную мандалу - совсем как сегодня. Киль не хотел припоминать, как давно он видел эту драму - уж больше семидесяти лет тому назад, во всяком случае. Он пристально посмотрел на Алэ.
      - Это оригинальная мандала или копия?
      - Мне говорили, что оригинальная. Она очень старая, старше любого другого изображения на Пандоре. Похоже, вас она очаровала.
      - Я видел раньше и ее, и фреску, - ответил Киль. - Эти стены и кухонный отсек поновее будут, верно?
      - Это жилище было перестроено для моего удобства, пояснила Алэ. - Меня всегда привлекали эти комнаты. Мандала и фреска остались там, где были всегда. И о них заботятся.
      - Тогда я знаю, где я, - сказал Киль. - Островитянские дети учат историю по голодрамам, и...
      - Эту и я видела, - кивнула Алэ. - Да, это часть древнего Редута. Когда-то он целиком выступал из моря и позади него было пять скал, насколько я помню.
      Она принесла еду на подносе и поставила на стол миски и палочки.
      - А разве большая часть Редута не была разрушена? - поинтересовался Уорд. - Вроде бы документальные голодрамы - это реставрация немногих уцелевших...
      - Целые секции Редута остались невредимыми, - ответила Карин. Автоматические люки закрылись и отсекли большую часть Редута. Мы очень тщательно ее реставрировали.
      - Это впечатляет. - Киль кивнул, заново оценивая предположительную значимость Алэ. Моряне перестроили часть старого Редута для ее удобства, и она поживает себе в музее, явно не обращая внимания на историческую ценность окружающих ее объектов. Раньше он никогда не встречался с морянами в привычной для них среде и теперь почел этот пробел в своем жизненном опыте слабостью. Киль заставил себя расслабиться. Для умирающего здесь открываются определенные преимущества. Здесь не надо решать, жить новому организму или умереть. И никаких молящих матерей и разъяренных отцов, сражающихся с ним за создания, не способные получить одобрение комитета. Этот мир далек от островов.
      Алэ прихлебывала свой чай. Его запах, похожий на мятный, внезапно пробудил у Киля чувство голода. Он приступил к еде, на островитянский манер отделив для хозяйки ровно половину. Прожевав первый кусочек рыбы, Киль убедился в том, что перед ним вкуснейший рыбный суп, который он когда-либо едал. Это что, обычная для морян диета? Киль втихомолку ругнул свой недостаток опыта подводной жизни. Он заметил, что Алэ уже принялась за свою порцию исходящего паром супа, и поначалу обиделся.
      "Еще одно культурное различие", - сообразил Уорд. Удивительно: небольшая разница в правилах поведения за столом может повлечь за собой международный конфликт. Вопросы без ответов по-прежнему роились у него в голове. Возможно, следует испробовать более сложный подход - смесь морянской прямоты с островитянской уклончивостью.
      - В этом жилище так приятно сухо, - начал он. - Но вы не нуждаетесь в обтираниях. И не мажете кожу маслом. Я всегда удивлялся, как вам удается выдержать наверху?
      Алэ опустила глаза и обеими руками поднесла к губам чашку.
      "Прячется", - подумал Уорд.
      - Уорд, вы очень странный человек, - произнесла Карин, отняв чашку от губ. - Не этого вопроса я от вас ожидала.
      - А которого вопроса вы ожидали?
      - Предпочитаю обсудить отсутствие у меня надобности в обтираниях. Видите ли, у нас есть жилища, воспроизводящие условия жизни наверху. В таком я и воспитывалась. Я приспособлена к островитянским условиям. И очень легко приспосабливаюсь к здешней влажности - когда возникает необходимость.
      - Так вас еще ребенком избрали для работы наверху? - догадался Киль.
      - Тогда я была избрана для своего нынешнего поста, - поправила Карин. Некоторые из нас были... избраны отдельно, чтобы в случае необходимости мы могли соответствовать умственным и физическим критериям.
      Киль изумленно уставился на нее. Он никогда не слыхал, чтобы чьей-то жизнью так хладнокровно распоряжались. Алэ не выбирала свою жизнь! А ведь в отличие от большинства островитян ее тело никоим образом не ограничивало ее в выборе профессии. Ему внезапно припомнилась привычка Карин все планировать - запланированное заранее создание, привыкшее все планировать заранее. Алэ была... да попросту изувечена. Вероятно, она считала это обучением, но само это обучение было лишь приемлемой формой увечья.
      - Но вы... вы ведь живете как другие моряне? - спросил Уорд. Соблюдаете их обычаи, плаваете и...
      - Взгляните. - Алэ расстегнула тунику на шее и спустила ее с плеч. Спина ее была гладкой и белой, как кость. Там, где оканчивались лопатки, виднелся коротенький шрам, мостиком переброшенный через позвоночник. Именно там у Карин располагались отметины от присосок рыбы-дыхалки, в столь необычном месте. Смысл этого Киль уловил сразу же.
      - Если бы следы находились у вас на шее, то островитяне обращали бы внимание на них во время важных встреч, верно? - Уорду пришло в голову, что она перенесла сложную операцию по переносу главных артерии - У вас красивая кожа, - добавил он. - Просто ужас, что ее так изрезали.
      - Это было сделано, когда я была совсем молоденькой, - возразила Алэ. Теперь я об этом и не вспоминаю. Это... просто приспособление.
      Уорд подавил желание погладить ее плечо, ее гладкую сильную спину.
      "Поосторожнее, дурачина ты старый!" - одернул он Карин застегнула одежду, и, лишь когда взгляды их встретились, Уорд понял, что смотрел на собеседницу, вытаращив глаза.
      - Вы очень красивая, Карин, - сказал он. - На старых голоизображениях все люди выглядят... ну, вроде вас, но вы... - Он пожал плечами, на сей раз особенно остро ощущая приспособление, сдавливающее плечи и шею. - Простите старую "муть", но вы мне всегда представлялись идеалом.
      Карин недоуменно посмотрела на него.
      - Я никогда раньше не слыхала, чтобы островитянин называл себя "мутью". Вы так думаете о себе?
      - Не всерьез. Но многие островитяне используют это слово. По большей части в шутку. Или матери, когда пытаются приструнить малышей. Например: ""Муть" ты этакая, а ну убери свои нахальные лапки!" Или так: "Если ты согласишься на эту сделку, дружище, ты просто тупая "муть"". Когда это исходит из наших собственных уст, то получается необидно. Ну а когда так говорят моряне, это ранит сильнее, чем я могу описать. Разве не так вы нас называете в своем кругу - "муть"?
      - Может быть, особо агрессивно настроенные моряне... наконец, это вполне обычный жаргон в некоторых компаниях. Лично я не люблю это слово. Если уж нужно провести различие, я предпочитаю "клон" или "лон", как наши предки. Возможно, мое обиталище привило мне вкус к архаичным выражениям.
      - И вы никогда не называли нас "мутью"?
      Лицо и шея Алэ покрылись румянцем. Киль нашел подобную реакцию весьма привлекательной, но она же и подсказала ему ответ.
      Алэ положила гладкую смуглую руку на его морщинистые пальцы, покрытые старческими пятнами.
      - Уорд, вы должны понимать, что если человек воспитан как дипломат... я хочу сказать, в определенном кругу...
      - Попал на острова - поступай как островитяне.
      Карин убрала руку, и судья ощутил разочарование.
      - Вроде того, - согласилась она и поднесла чашку ко рту. Киль понимал, до какой степени этот жест является защитным. Алэ была сбита с толку. Он никогда не видел ее такой прежде и не был настолько тщеславен, чтобы приписать этот эффект своей с ней беседе. Киль полагал, что Карин может взволновать только нечто совершенно незапланированное, нечто полностью неведомое, не имеющее дипломатического прецедента.
      - Уорд, - сказала она, глядя в чашку, - я думаю, есть один пункт, по которому мы с вами всегда были согласны.
      - Да? - ничего не выражающим голосом произнес Уорд: он не собирался оказывать Карин никакой помощи.
      - Человек - это не столько строение тела, сколько состояние разума, произнесла Карин. - Ум, сострадание... чувство юмора, необходимость делиться...
      - И строить иерархии? - перебил ее Киль.
      - Полагаю, и это тоже. - Карин посмотрела ему в глаза. - Моряне очень кичатся своими телами. Мы гордимся тем, что остались близки к первоначальной норме.
      - Поэтому вы мне и показали шрам на спине?
      - Я хотела, чтобы вы увидели, что я не совершенна.
      - Что вы искалечены, как и я?
      - Вы затрудняете мою задачу, Уорд.
      - Вы - или ваш народ - имеете роскошь выбора своих мутаций. Генетика, само собой, тут в первую очередь виновата. Ваш шрам не такой, как у меня... а вот ваши веснушки - такие. Хотя ваши веснушки выглядят куда привлекательней, чем это. - Киль щелкнул пальцем по своему ошейнику. - Но я не жалуюсь. Я просто педантичен. Да и что это за задача такая, которую я затрудняю? - Киль выпрямился, впервые в жизни благодарный тем годам, которые он провел на судейской скамье, и тем урокам, которые получил за это время.
      Карин посмотрела ему в глаза, и Киль увидел на ее лице страх.
      - Среди морян есть фанатики, которые хотят стереть всю... всю "муть" с лица планеты.
      Ее прямота, серьезный тон застали Уорда врасплох. Жизнь была драгоценной и для островитян, и для морян - свидетельства тому он сам видел в течение всей своей жизни несчетное количество раз. От мысли о преднамеренном убийстве ему, как и большинству жителей Пандоры, делалось дурно. Его собственные приговоры летальным отклонениям принесли ему пожизненное одиночество, но закон требовал, чтобы кто-нибудь принимал решения касательно людей, гаструл и... и прочего... Каждый его приговор рождался в муках.
      "Но стереть с лица планеты сотни и сотни тысяч..." Киль воззрился на Алэ, размышляя над ее недавним поведением - еда, приготовленная собственноручно, предложение разделить с ней это примечательное жилище. И шрам, само собой.
      "Я на вашей стороне". Вот что она пыталась всем этим сказать. Киль чувствовал, что все ее действия были запланированы, но это оказалось большим, нежели обычные дипломатические приготовления. А иначе почему она была так смущена? Она старалась заручиться его поддержкой какой-то личной точки зрения. "Какой?"
      - Почему? - спросил Уорд. Карин глубоко вздохнула.
      - От невежества, - ответила она.
      - И в чем заключается это невежество?
      Нервно теребя краешек салфетки, Карин рассматривала стол и, отыскав пятнышко на поверхности, уставилась на него.
      - Я перед вами как ребенок, - произнес Киль. - Объясните же мне. "Стереть всю "муть" с лица планеты". Вы же знаете, как я отношусь к идее о неприкосновенности человеческой жизни.
      - Как и я, Уорд. Поверьте мне, пожалуйста.
      - Тогда объясните ребенку, и мы сможем начать с этим сражаться: почему кто бы то ни было может желать смерти стольких из нас лишь потому, что мы... экстра-нормальны? - Никогда еще он так ясно не отдавал себе
      отчет в том, что у него нос блямбой, а глаза расставлены так широко к вискам, что всякий раз, когда он моргает, его уши улавливают тихое клик-клик.
      - Это все политика, - ответила Алэ. - Обращение к низшим инстинктам дает власть. А тут еще проблемы, связанные с келпом.
      - Какие проблемы с келпом? - Собственный голос казался Уорду невыразительным, звучащим издалека и... да, испуганным. "Стереть всю "муть" с лица планеты".
      - Вы в состоянии идти? - спросила Карин, взглянув в плазовый иллюминатор.
      - Туда? - Уорд бросил взгляд на подводный вид.
      - Нет, - ответила Карин. - Не туда. Поверху идет водяная стена, и все наши команды сейчас восстанавливают ту часть земли, которую мы потеряли.
      Киль посмотрел на ее губы. Ему как-то не верилось, что можно так спокойно произнести - "водяная стена".
      - А острова? - Киль сглотнул. - Как велик ущерб?
      - Минимальный, Уорд. Насколько нам известно, обошлось без жертв. Водяные стены вообще вскоре могут уйти в прошлое.
      - Я не понимаю.
      - Эта водяная стена была слабее любого из зимних штормов, которые вы переживаете ежегодно. Мы построили заградительную цепь островков. Это суша, подымающаяся над поверхностью моря. Когда-нибудь это будут острова... настоящие острова, прочно связанные с планетой, а не болтающиеся как попало. А некоторые из них, я думаю, станут континентами.
      "Суша, - подумал Киль, и у него засосало под ложечкой. Суша означает мели". Остров может пропороть себе днище на мелководье. Жуткая катастрофа, по свидетельству историков, - а Карин разглагольствует о том, чтобы добровольно увеличить риск осуществления одного из тягчайших страхов островитян.
      - И сколько этой выступающей из воды суши? - спросил Киль, стараясь говорить спокойно.
      - Пока немного, но это только начало.
      - Но ведь на это уйдет целая вечность...
      - Много времени, Уорд, но не вечность. Мы занимаемся этим в течение поколений. А недавно нам оказали поддержку. Дело будет завершено в течение нашей жизни - разве это вас не восхищает?
      - И какое это имеет отношение к келпу? - Киль почувствовал, что должен как-то сопротивляться ее напору.
      - Келп является ключом ко всему, - заметила Карин. - Так считали все люди - моряне и островитяне. С помощью келпа и немногих удачно расположенных искусственных барьеров мы сможем контролировать морские течения. Все до единого.
      "Контролировать, - подумал Уорд. - Типично морянский подход". Сомнительно, что они смогут контролировать моря, но если обуздать течения, то можно управлять и передвижением островов. "До какой степени контролировать? "
      - Мы находимся в системе двух солнц, - напомнил Киль. - Гравитационные возмущения порождают водяные стены, землетрясения...
      - Но не тогда, когда келп был в расцвете сил, Уорд. И его уже теперь достаточно, чтобы почувствовать разницу. Сами увидите. И течения начнут играть созидательную роль - наносить ил, - а не разрушительную.
      "Разрушительную", - повторил про себя Киль. Он посмотрел на Алэ - какая красивая женщина. Да она хоть понимает значение этого слова? Технического понимания, инженерного подхода тут явно недостаточно.
      Неверно истолковав причину его молчания, Алэ разговорилась.
      - У нас есть полные записи. С самого начала. Мы можем отыграть реконструкцию планеты с самого начала - и гибель келпа, и все-все.
      "Не все", - подумал Киль и вновь взглянул на чудесный сад за плазмагласом. Он так разросся, что дно можно было различить с трудом, да и то лишь кое-где. Камня вообще не было видно. Давненько Киль не рассматривал подводные глубины - с детства. Собственно, видеть было нечего, кроме камня и ила. Но увидеть дно с поверхности острова... Киль почувствовал, как по спине побежали холодные мурашки.
      - И насколько близки эти "искусственные барьеры" к поверхности моря? спросил Киль.
      Карин покашляла, старательно избегая его взгляда.
      - В этой секции, - сообщила она, - суша уже выступает над водой. По моим расчетам, вашонские наблюдатели уже увидели ее. Водяная стена пригнала их достаточно близко к...
      - В центре Вашон заглублен на сотни метров, - возмутился Киль. - Две трети населения живут ниже ватерлинии - почти полмиллиона душ! Как вы можете так небрежно разглагольствовать об угрозе для стольких...
      - Уорд! - Тон Алэ сделался официальным. - Мы осознаем опасность для ваших островов и принимаем ее в расчет. Мы же не убийцы. Скоро завершится восстановление келпа и увеличение континентальной массы - два проекта, которые мы воплощали в жизнь в течение поколений.
      - Проекты, которые не ставят под угрозу вас. А островитян? И мы должны быть принесены в жертву вашим...
      - Никто не будет принесен в жертву!
      - А как же ваши друзья, которые хотят стереть с лица Пандоры всю "муть"? Вот только как они собираются это сделать? Расшибить нас о ваши барьерные стены и континенты?
      - Мы знали, что вам не понять, - вздохнула Алэ. - Но вы должны отдавать себе отчет в том, что острова уже достигли предела своих возможностей - а люди еще нет. Я согласна, что мы должны были поставить островитян в известность о наших планах раньше, но... - Карин пожала плечами, - мы этого не сделали. Зато делаем теперь. Моя работа в том и заключается, чтобы сказать вам, какие меры мы должны предпринять сообща, дабы не допустить катастрофы. Моя работа в том, чтобы заручиться вашей поддержкой в...
      - В массовом уничтожении островитян!
      - Да нет же, Уорд, черт возьми! В массовом спасении островитян... и морян. Мы должны вновь выйти на поверхность, все мы.
      Киль слышал в голосе Карин искренность, но не верил. Она ведь дипломат, обученный лгать убедительно. А масштабность того, что она предлагает...
      Алэ указала на сад за плазмагласом.
      - Келп, как видите, процветает. Но это всего лишь растение; он не разумен, как прежде, когда наши предки уничтожили его. Келп, который вы видите здесь, был, разумеется, реконструирован при посредстве генов, сохраняемых отдельными человеческими особями в...
      - Не пытайтесь объяснять генетику верховному судье, - проворчал Уорд. Знаем мы про ваш "тупой" келп.
      Карин вспыхнула, и Киль удивился такому проявлению эмоций. Ничего подобного он за Алэ прежде не наблюдал. Дипломат проявляет слабость, вне всякого сомнения. Как ей удавалось скрывать это раньше... или просто ситуация оказалась слишком напряженной, чтобы взять себя в руки, как обычно? Киль решил присмотреться к Карин, чтобы понять ее истинные чувства.
      - Называть его "тупым" келпом, как это делают школьники, едва ли правильно, - заметила Карин.
      - Вы стараетесь отвлечь меня, - ответил Киль. - Как близко к вашим заградительным линиям подошел Вашон в данный момент?
      - Я возьму вас с собой и сама все вам покажу, - сказала она. - Но вы должны понять...
      - Нет. Я не должен понять - а под этим вы подразумеваете "принять" гибельную опасность для такого множества людей, моего народа. Такого множества людей, точка. Вы говорите о контроле. Да вы хоть представляете себе, какова энергия движения острова? Долгого, медленного движения такой огромной массы. Этот ваш пресловутый Контроль, которым вы так гордитесь, не принимает в расчет кинетическую энергию...
      - Да нет же, Уорд, принимает. Я ведь вас вниз не чайку попить привезла. И не поболтать. - Карин встала. Надеюсь, вы в состоянии идти, потому что нам предстоит много ходить.
      Киль медленно встал, стараясь сдержать дрожь в коленях. В левой ноге при первых шагах покалывало. Возможно ли все то, о чем говорила Карин? Он не мог не поддаться врожденному страху всех островитян - страху перед смертельным столкновением с твердым дном. Белый горизонт мог означать только смерть - водяную стену или прибой, бьющийся о скалистую поверхность планеты. И ничто не сможет этого изменить.
      Как моряне занимаются любовью?
      Всякий раз одинаково.
      Островитянский анекдот
      Две скорлупки, поднявшись одна за другой, колыхались на поверхности моря. Кроме них ничего не было видно на горизонте, только серые волны широкие катящиеся валы с белыми пенными гребнями. Вашон давно уже скрылся за горизонтом, и Твисп, выдерживая курс благодаря постоянству ветра и инстинктивному умению рыбака ориентироваться по изменению света, приготовился к долгому сосредоточенному ожиданию, лишь изредка бросая взгляд на радио и пеленгатор. Он всю ночь собирал снаряжение для поисков Бретта подымал лодки, латал пробоины, одалживал съестные припасы и снасти.
      Стояло позднее пандоранское утро. В небе сквозь тонкий облачный покров светило только малое солнце - идеальная погода для плавания. Служба наблюдения дрейфа дала Твиспу фиксированные координаты Вашона на время появления водяной стены, и он знал, что к полудню достигнет того места, где сможет приступить к обследованию моря.
      "Если ты сумел продержаться, малыш, я найду тебя".
      Твисп понимал всю бессмысленность своей попытки. Прошел без малого день, к тому ж эти вездесущие рвачи... А тут еще странное морское течение, серебром одевшее верхушки волн. Оно двигалось в его направлении, чем Твисп был весьма доволен, поскольку мог отмечать его скорость, пользуясь своим радио, включенным на частоте вашонской спасательной службы. Он надеялся услышать известие о спасении Бретта.
      Может, кто-нибудь из морян подобрал Бретта? Твисп продолжал высматривать морянские сигналы - плавучий флажок рабочей команды, быстроходный скиммер, подымающийся из глубин, маслянистый след твердотелой субмарины.
      Но ничто не появлялось в виду горизонта.
      Твисп сумел каким-то чудом потихоньку выбраться с Вашона, все время опасаясь, что его остановит служба безопасности. Но островитяне помогают друг другу, даже если один из них и затеял дурость. Жерар собрал ему уйму съестных припасов в подарок от друзей и от "Бубнового туза". Службу безопасности проинформировали о том, что Бретт упал за борт. Угощая "службистов" личными запасами вина, Жерар узнал, что родители малыша подняли крик - "ведь должен же кто-то что-то предпринять". Однако они не пришли к Твиспу. Странное дело. Задействовали только официальные каналы. Твисп подозревал, что служба безопасности знала о его приготовлениях к поиску и сознательно посмотрела на них сквозь пальцы - отчасти из неприязни к предпринятому семейством Нортонов нажиму, отчасти... отчасти все же потому, что островитяне помогают друг другу. Люди понимали, что он должен это сделать.
      В ремонтных доках был настоящий сумасшедший дом, когда Твисп спустился туда, чтобы посмотреть, где он может починить свою скорлупку. И, несмотря на то что работа вокруг так и кипела, рыбаки нашли время ему помочь. Бретт был единственным пропавшим без вести во время катастрофы, и все знали, что Твисп собрался предпринять.
      Всю ночь люди шли к нему со снаряжением, сонаром, запасной лодкой, новым мотором, батареями, словно хотели тем самым сказать: "Мы знаем. Мы сочувствуем. Мы бы на твоем месте сделали то же самое".
      Уже готовый к отплытию, Твисп нетерпеливо ожидал появления Жерара. Тот просил подождать. Громадный человек появился в своем моторизованном кресле, и его единственная нога торчала вперед, как копье, прокладывающее путь своему обладателю. Его дочки-близняшки бежали за ним вприпрыжку, а следом двигались пятеро работников "Бубнового туза", толкая перед собой тележки с едой.
      - Этого тебе хватит дней на двадцать пять - тридцать, - сказал Жерар, сбавляя ход и останавливаясь подле ждущих отплытия лодок. - Я тебя знаю, Твисп. Ты не сдаешься.
      Рыбаки, собравшиеся в доках, чтобы проводить Твиспа, смущенно молчали. Жерар сказал то, что думали все. Как долго может малыш продержаться в открытом море?
      - Уорд сейчас у морян, - сказал Жерар, пока друзья загружали запасную лодку. - Они свяжутся с нами, если что-то узнают. Трудно сказать, во что это тебе обойдется.
      Твисп посмотрел на свои лодки, на друзей, которые предоставили ему драгоценное снаряжение и еще более драгоценную физическую помощь. Его долг велик. А если он вернется... нет, но он же и собирается вернуться с малышом. С долгом придется справиться. А ведь всего несколько часов назад он помышлял покончить с независимой жизнью рыбака и вернуться на субмарину. Ну... так уж все сложилось.
      Близняшки Жерара подбежали к Твиспу и попросили покружить их. Лодки стояли почти готовые к отплытию, и все будто чего-то ждали... включая Твиспа. Он подхватил девчонок покрепче и закружился - быстро, еще быстрее в центре круга расступившихся зрителей. Девочки верещали и дрыгали ногами. Наконец Твисп остановился. Пот заливал его лицо, голова шла кругом. Сестрицы осторожно уселись на пирс; в глазах у них двоилось и троилось.
      - Возвращайся, слышишь? - сказал Жерар. - Мои девчонки нас не простят, если ты не вернешься. Твисп вспоминал об этом странно молчаливом отплытии и привычно прокладывал курс в море, ориентируясь по направлению ветра, которое ощущал щекой, и солнцам. За кормой оставался пенный след. Старая рыбацкая аксиома утешала путешественника в его одиночестве: надежда - твой лучший друг.
      Взбираясь на волны, лодки глухо стукались бортами. Фоновые шумы радио дополняли плеск воды. Твисп поднял голову и посмотрел на тент, туда, где торчала статическая антенна. Прямо под ногами уверенно гудел новый мотор. Батареи еще не начали менять цвет, но все равно Твисп за ними приглядывал. Если только антенна не поймает молнию, их придется кормить до наступления ночи.
      Серый облачный покров впереди вдруг словно пошел складками. Похоже, скоро начнется дождь. Твисп развернул чистую мембрану, подаренную одним из рыбаков, расстелил ее над кокпитом и сделал посреди углубление, чтобы набрать дождевой пресной воды. Определитель направления не работал, поскольку Твисп уже произвел окончательную прокладку курса. Он дал поправку на пять градусов с небольшим и, проклиная еще не начавшийся дождь, поспешно полез в укрытие. Очень уж ему не хотелось вымокнуть.
      "Покуда здесь тепло и сухо, не стоит падать, братец, духом".
      И все же он упал духом. Есть ли у него хоть малейшая надежда найти малыша? Или это его предприятие - лишь бесполезная попытка избежать угрызений совести?
      "Или мне просто незачем больше жить..."
      Твисп выбросил эту мысль из головы как не подлежащую обсуждению. Чтобы занять себя чем-нибудь и отогнать сомнения, он взял сигнальный конец с колокольчиками и наживил на него куски фонарной рыбки, ярко блестящие в воде. Потом осторожно закинул "удочку" в воду и для проверки слегка дернул. Звяканье колокольчиков успокоило его.
      "Как раз то, что надо, - подумал он. - Набросать дохлой рыбы и приманить рвачей". Хоть рвачи и предпочитали свежее кровавое мясо, с голоду они бросались на все, что движется.
      "Совсем как люди".
      Пристроив определитель курса под правой подмышкой, Твисп попытался расслабиться. По-прежнему никаких сообщений по радио от спасательных служб. Твисп переключил радио на частоту популярных передач и сразу наткнулся на музыкальную программу.
      Еще один подарок - эхолот с сонаром и запасом сведений о глубинных промерах - стоял у Твиспа между ног. Он пощелкал тумблерами, уточняя данные, сверил их с полученными по радио и кивнул собственным мыслям.
      "Достаточно близко".
      Вашон дрейфовал с более или менее постоянной скоростью в семь узлов. Лодочки Твиспа одолевали верных двенадцать. Довольно большая скорость для рыбной ловли.
      Музыкальная программа прервалась для сообщения о верховном судье Киле. От комитета покуда ни словечка - зато обозреватели уверяют, что неожиданное путешествие судьи "может иметь огромное значение для Вашона и других островов".
      "Какое значение?" - удивился Твисп.
      Киль, конечно, значительная персона, но Твисп затруднился бы определить степень его значимости за пределами Вашона. Однако, хотя в островных сообществах время от времени выражали недовольство его приговорами, со времени избрания Киля на пост настоящие беспорядки случались редко, да и те были уже давно. Верный признак того, что он человек мудрый.
      Почему-то высказаться по поводу миссии Киля предложили капеллан-психиатру. Твисп с интересом прислушался. Какое отношение имеет старая религия богоТворения к вояжу верховного судьи? Твисп всегда уделял как политике, так и религии лишь самое мимолетное внимание. Они хороши, чтобы поболтать о них за едой в "Бубновом тузе" - но Твисп никогда не мог понять, что заставляет людей пускаться в страстные споры об "истинной цели Корабля".
      Да кто, черт возьми, может знать, какой была истинная цель Корабля? Может, и не было никакой цели!
      Зато старая религия сумела набрать среди островитян новую силу. В общении между морянами и островитянами эта тема не затрагивалась. И без того хватало расхождений между образом жизни наверху и внизу - это давало дипломатам тему для споров о "функциональных способностях", характерных для разнородного населения Пандоры. Островитяне претендовали на первенство в агрикультуре, производстве текстиля и метеорологии. Моряне бахвалились тем, что их тела лучше приспособлены к возвращению на сушу.
      "Дурацкие споры!" Твисп часто замечал, что любая толпа, будь то островитяне или моряне, становится тем глупее, чем больше людей к ней присоединяется. "Если люди сумеют справиться с этим, они справятся с чем угодно", - подумал он.
      Твисп чувствовал, что затевается нечто значительное. Здесь, в открытом море, он ощущал себя далеким от всего этого. Здесь нет никакого Корабля. Никакого капеллан-психиатра. Никаких религиозных фанатиков - лишь один умудренный жизнью агностик.
      Был ли Корабль Богом? А кому какое, к черту, дело? Корабль покинул их насовсем, и это единственное, что имеет значение.
      Широкая волна легко подняла лодку на высоту, почти вдвое превосходящую остальные волны. Твисп глянул с этой временной вышки и увидел нечто темное, колышущееся на поверхности воды далеко впереди. Что бы это ни было, оно находилось в серебристой струе течения и постепенно приближалось. Не спуская глаз с непонятного предмета, Твисп подобрался поближе и наконец сообразил, что это несколько предметов, сбитых волной вместе. А спустя несколько секунд он понял, что это за предметы.
      "Рвачи!"
      Однако криксы помалкивали. Твисп взглянул на них и протянул руку к переключателю поля, готовый включить мощность, как только стая нападет. Ни один из рвачей не шевельнулся.
      "Странное дело, - подумал Квитс. - Никогда не видал таких спокойных рвачей".
      Он приподнял край мембраны над кокпитом и высунул голову. Когда лодка приблизилась к стае, Твисп насчитал в ней семерых взрослых рвачей - это помимо молодняка, сгрудившегося в центре. Они покачивались на волнах, как темные куски пузырчатки.
      "Дохлые, - сообразил Твисп. - Целая стая рвачей, и все дохлые. Что их убило?"
      Он немного поуспокоился, однако руку с переключателя не убрал... на всякий случай. Но рвачи не притворялись, чтобы подманить человека поближе, они действительно были мертвыми. Сцепившись лапами, взрослые особи образовали кольцо, внутри которого находился молодняк.
      Твисп направил лодку вокруг находки, приглядываясь к рвачам. Как долго они мертвы? Он испытывал искушение задержаться и ободрать хотя бы одного. За шкуры рвачей всегда отлично платили. Но это отнимет драгоценное время, к тому же места в лодке и так мало.
      "Да и вонять будет".
      Лодка подошла еще ближе. На таком расстоянии Твиспу было видно, благодаря чему рвачи так быстро приспособились к жизни в воде. Полые шерстинки - миллионы воздушных клеток, которые стали эффективным средством для поддержания тела на плаву, когда море накрыло сушу Пандоры. Предания гласили, что рвачи когда-то боялись воды, и в те времена полые шерстинки спасали их от ночного холода и дневной жары в пустынных скалах. Благодаря полым шерстинкам из шкуры рвачей получались прекрасные одеяла - легкие и теплые. Твисп вновь испытал искушение ободрать парочку рвачей. Они были в недурном состоянии. Однако тогда придется выкинуть за борт часть спасательного оборудования. Чем можно пожертвовать?
      Капюшоны мертвых рвачей стлались по воде, как черные мантии. Эксперты говорили, что это атавистическая черта. Большинство рвачей утратили капюшоны в море, их тела приобрели обтекаемую форму, превратившись в верткие машины для убийства с саблевидными клыками и острыми, как нож, когтями, достигавшими у крупных экземпляров пятнадцати сантиметров в длину.
      Приподняв угол мембраны, Квитс потыкал в рвача с капюшоном гарпуном, потом приподнял тушку и обнаружил снизу след ожога - глубокую четкую борозду вдоль живота. Тело животного еще не окоченело, значит, рвач погиб совсем недавно. Твисп втащил обратно гарпун и заново закрепил мембрану.
      "Ожоги?" Твисп был удивлен. Что могло застать врасплох и убить целую стаю - да еще снизу?
      Покрутив определитель курса, Твисп избрал направление вдоль серебристого течения, сверяясь с компасом и сигналом с Вашона. По радио все еще передавали популярную музыку. Вскоре загадочные рвачи скрылись за горизонтом.
      Облака слегка рассеялись, а дождь так и не начался. Твисп выверял курс по просветам в облаках, неверным показаниям компаса и порывистому ветру над прозрачным покрытием. Образовавшиеся на мембране бороздки точно указывали его направление.
      Мысли Твиспа вернулись к рвачам. Он был убежден, что их убили моряне но каким образом? Наверное, команда какой-нибудь морянской субмарины. Если это пример применения морянского оружия, то островитяне перед ним совершенно беззащитны.
      "Да, но с чего я взял, что моряне могут на нас напасть?"
      Конечно, между морянами и островитянами существуют противоречия, но вооруженные конфликты отошли в область древнейшей истории, о них сообщают лишь записи, сохранившиеся со времен войны клонов. И моряне, как известно, часто спасают жизнь островитянам.
      Но вся планета становится для тебя укрытием, если ты живешь под водой. И моряне хотят заполучить Ваату, это уж точно. Постоянно таскаются наверх с прошениями перевести ее "в более удобное и безопасное место обитания под водой".
      "Ваата - ключ к разуму келпа", - говорят моряне. Они говорят это так часто, что слова эти превратились в общее место, но капеллан-психиатр склонна с ними соглашаться. Лично Твисп никогда не верил всему, что говорила Роксэк, но держал свое мнение при себе.
      По мнению Твиспа, все это было борьбой за власть. Ваата, которая жила себе и жила вместе со своим сотоварищем Дьюком, была для Пандоры тем, что наиболее точно можно назвать живой святыней. И можно было выдумать какое угодно объяснение того, почему она лежит и не отзывается.
      "Она ждет возвращения Корабля", - говорили некоторые.
      Но у Твиспа был приятель-техник, которого капеллан-психиатр иногда вызывала, чтобы осмотреть и подправить питающую ванну, в которой обитали Ваата и Дьюк. Так вот он просто поднял на смех такие объяснения.
      "Она ничего не делает, кроме того что просто живет, - сказал техник. И я готов держать пари, что даже в этом она не отдает себе отчета".
      "Но у нее есть гены келпа?" - спросил Твисп.
      "Конечно. По секрету от всяких там религиозных придурков и морянских наблюдателей мы провели тесты. Ты же знаешь, для этого надо взять всего несколько клеток. Роксэк удавилась бы. У Вааты есть гены келпа, я ручаюсь".
      "Так, значит, моряне правы относительно нее?"
      "А кто, мать-перемать, может это знать? - ухмыльнулся техник. - У многих из нас они есть. И все мы при этом разные. Может быть, она получила правильный набор. Или же Хесус Льюис, как уверяет Роксэк, и впрямь сам сатана. А Пандора - любимое детище сатаны".
      Откровения техника мало изменили основу мировоззрения Твиспа.
      "Все это связано с политикой. А политика связана с собственностью".
      В последнее время все сводилось к плате за лицензию, формулярам и поддержке правильной политической группировки. Если у тебя был свой человечек "наверху", который мог посодействовать, все шло прекрасно и твоя собственность обходилась тебе не слишком дорого. Если же нет - и думать забудь. Враждебность, зависть, ревность - вот что на самом деле управляло Пандорой. И еще страх. Твисп навидался этого страха на лицах морян, когда те встречали особенно измененных островитян. Людей, которых даже сам Твисп иногда про себя называл "мутью". Страх на грани паники, отвращение, омерзение. Это были чувства, под которыми, как ему хорошо было известно, тоже крылась политика. "Корабль всемогущий, - говорило выражение лиц морян, - не дай мне или кому-либо из моих близких заполучить такое тело".
      Мрачные размышления Твиспа прервал сигнал. Сонар сообщал, что глубина здесь немногим менее сотни метров. Твисп оглядел морской простор. В серебристое течение с обеих сторон вливались другие. Он чувствовал, как течение бурлит под днищем. Воду вокруг усеяла плавучая органика - по большей части куски келпа, какие-то кости. Наверняка это кости криксов, иначе они потонули бы.
      "Сотня метров", - подумал Твисп. Довольно мелко. Вашон в центре имеет такую толщину. Моряне предпочитают строить там, где большую часть времени мелководно, вспомнилось ему. Может быть, здесь морянские владения? Твисп огляделся в поисках подтверждения этой догадки: плавучих флажков, следа субмарины на поверхности воды или рукотворных мелей. Но вокруг были только море и течение, мерно несущее лодки. И множество оборванных стеблей келпа, увлекаемых течением. Может, тут одно из тех мест, где моряне заново высаживают эту штуковину? Твисп обнаружил, что в многочисленных спорах насчет келпа придерживается морянской точки зрения. Больше келпа - больше укрытий и корма для рыб, больше места для разведения мальков. А больше рыбы - это больше пищи и для островитян, и для морян. И в более предсказуемых местах.
      Прибор показал постоянную глубину - девяносто метров. Моряне предпочитали мелководье не без причин. Легче вести торговлю наверху, когда вокруг островов хороший обзор. Опять же истории о том, как моряне стараются соорудить на поверхности моря новую сушу. Может, здесь морянский наблюдательный пост или торговая зона и они смогут сказать хоть словечко - а вдруг им удалось спасти малыша? Кроме того, немногое, что Твисп знал о морянах, пробуждало его любопытство, и возможность встречи с ними волновала его сама по себе.
      Твисп начал сочинять историю - этакий вымысел, в котором моряне спасли Бретта. Он выловил из воды стебель келпа и сообразил, что грезит наяву о том, как Бретт был спасен прекрасной девицей и они влюбились друг в друга где-то там, под водой.
      "К черту! Хватит!" - подумал Твисп. Видения рассеялись. Однако некоторые эпизоды упорно возвращались, и Квитсу пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не думать об этом.
      "Одно дело - надежда. И совсем другое - грезы. Другое... и опасное".
      Может, это и наилучший век для
      веры, но это определенно не век веры.
      Выдержки из писем Фланнери
      О'Коннора, из корабельных архивов
      Наблюдавшие за Ваатой в тот день могли бы сказать, что ее волосы ожили. По мере того, как возбуждение Вааты возрастало, ее дрожь превратилась в судороги. Густые пряди волос змеились вокруг нее, осторожно оплетая тело зародышевой оболочкой.
      Судороги ослабли, а через две минуты и двенадцать секунд и вовсе прекратились. Спустя еще четыре минуты и двадцать четыре секунды волосяные щупальца вновь сделались волосами и распростерлись позади Вааты широким веером. В этой позе Ваату, напряженную, ригидную, лицезрели три смены наблюдателей подряд.
      Роксэк была не первой, кто нашел связь между тем, что происходило в ванне, и погружением Гуэмеса, не была она и последней. Зато она оказалась единственной, кто не был этим удивлен.
      "Ах как не вовремя!" - подумала капеллан-психиатр, словно могло существовать какое-то "вовремя" для гибели тысяч людей. Вот почему ей нужен Гэллоу. Пережить это она могла, раз уж так случилось, но сделать такое сама - нет. И ничто не умаляло ужасов, которые она навоображала себе, когда Ваата лежала, корчась, в своей ванне.
      "И чтобы все обнаружилось из-за ее волос!" От одной этой мысли каждый волосок на шее Роксэк вставал дыбом.
      При первых же внезапных движениях Вааты Дьюк застыл, дернулся, после чего мгновенно впал в глубокий шок. Единственным его внятным возгласом было "Ма!".
      Наблюдатели-медтехники - как моряне, так и островитяне - склонились над краем ванны.
      - Да что с ним стряслось? - спросила молоденькая секретарша. Отсутствие подбородка возмещалось у нее крючковатым носом - и все же ее нельзя было назвать некрасивой. Капеллан-психиатр обратила внимание на большие зеленые глаза и белые ресницы, которые подрагивали, когда она говорила.
      Роксэк указала на датчики водруженного над ванной монитора.
      - Ускоренное сердцебиение, возбуждение, поверхностное дыхание, постоянно падающее кровяное давление - шок. К нему никто не прикасался, а данные исключают удар или внутреннее кровотечение. - Роксэк откашлялась. Психогенный шок, - заключила она. - Что-то напугало его до полусмерти.
      Насильственное отвержение
      прошлого - это способ труса
      отказаться от неприятного знания.
      Из Анналов
      Кратковременный дождь прошел, и теплый ветер разогнал облака. Малое солнце вершило свой путь к горизонту. Твисп проверил, сколько дождевой воды набралось - почти четыре литра. Он снял покрытие с кокпита, свернул и положил на видное место - а вдруг погода вновь переменится.
      Лишь самое недолгое время Квитс думал о том видении, в котором Бретт представился ему вместе с красавицей морянкой. Что за чушь! Морянам нужны нормальные дети. Внизу Бретта ждет разочарование. При первом же взгляде на его большие глаза родители станут рулить своих дочурок куда подальше от него. Пусть рождения среди островитян стабилизируются, пусть все больше появляется детей вроде Жераровых близняшек, почти нормальных, таких, как Бретт, - отношение от этого не меняется. Моряне остаются морянами, а островитяне - островитянами. Хотя островитяне и выправляются: все меньше летальных отклонений, все больше продолжительность жизни.
      Прозвучал предупреждающий сигнал глубиномера - раз и еще раз. Твисп взглянул на него и установил новый нижний предел. Море постепенно мелело. Всего семьдесят пять метров. При глубине пятьдесят метров можно различить дно. Одним из полученных на дорогу подарков был дрейфогляд - органический, изысканно красивый. Зрачок на одном его конце мог фокусироваться в соответствии с требованиями. На другой стороне ротообразная апертура сама приспосабливалась к глазам смотрящего. Большую часть времени дрейфогляд должен был находиться в питательном растворе, и он непрерывно рос, становясь со временем слишком большим для маленькой лодки. Обычай предписывал передавать переросток на лодку побольше. Твисп рассеянно погладил гладкую органическую трубку дрейфогляда, ощутил рефлекторное ответное движение и вздохнул. Что он может найти на дне, даже если до него совсем близко? Он убрал руку с маленького дрейфогляда и огляделся.
      Воздух был теплым и влажным после дождя. Море поуспокоилось. Только бурное течение тянулось на километр в обе стороны от лодки. Странно. Твисп никогда не видал таких течений... но ведь Пандора вечно подбрасывает что-то новенькое. Постоянством здесь отличалась лишь погода: она постоянно менялась, и менялась быстро. Твисп взглянул на облака, скопившиеся на западе, отметив, как низко склонилось к горизонту малое солнце. Вскоре взойдет большое солнце - света больше, видимость хуже. Он рассмотрел голубую полоску вдоль горизонта. Да, там просвет. Темные облака на западе быстро рассеивались. Солнечные лучи скользили по щекам Твиспа, по рукам. Твисп устроился поудобнее у штурвала. Казалось, хмурая Пандора одобряла его предприятие. Он знал, что находится очень близко к тому месту, где водяная стена обрушилась на Вашон. Твисп обвел взглядом горизонт, выискивая темное пятнышко.
      "Я здесь, малыш".
      И вдруг Твисп отчетливо различил длинный белопенный гребень. От этого зрелища волосы у него встали дыбом, а по спине поползли мурашки. Он выпрямился, пристально всматриваясь в горизонт.
      Белая линия в море!
      "Водяная стена?" Нет... она не становится ни больше, ни меньше. Просто слева и прямо по курсу белая пенистая линия становилась все отчетливей по мере приближения. Сонар показывал пятьдесят метров. Твисп вытащил дрейфогляд из контейнера и закрепил его на борту скорлупки глядящим концом в воду. Наклонившись к ротовой апертуре, Твисп заглянул в нее.
      Квитс не сразу сумел понять, что же именно видит. То не был подводный мир, который он видел с субмарины. Не был это и ломаный, сюрреалистический ландшафт опасной зоны. Дно подымалось высоко, почти к самой поверхности моря. Твисп оторвался от дрейфогляда и взглянул на показания сонара: двадцать метров!
      Он вновь обратился к изучению дна. Оно располагалось так неглубоко, что Твисп мог различить ступени - изогнутые террасы, покрытые зарослями келпа. Скальные заграждения и стены оберегали внешние края террас. Они выглядели искусственными... рукотворными.
      "Самая сердцевина морянского келп-проекта!" - подумал он.
      Он видел многие элементы проекта, но этот выглядел совершенно иначе и был, как подозревал Твисп, намного больше остальных. Морянские инженеры экспериментировали с келпом - это Квитсу было известно. Предположим, некоторые из насаждений могут жить даже на суше - если такая штука вообще может существовать. Теперь Твиспу было гораздо легче поверить в такое - если эта посадка была тому примером. Моряне и впрямь делали все то, о чем заявляли. Он видел крепления, тянущиеся под водой на километры, конструкции, за которые келп мог цепляться и держаться. Другие плантации были защищены каменными стенами. Островитяне жаловались на плетеные крепления, называя их сетью, в которой запутываются рыболовецкие субмарины. Твиспу этот довод казался сомнительным, если учесть все истории о запутавшихся в сетях морянах. Жалобы островитян не застопорили проект.
      Твисп прекратил разглядывать дно и снова взглянул на пенную линию. Серебристое течение несло его лодки все ближе к этой опасной линии. Он прикинул, что пересечет ее километров через пять. Дальний неумолчный рев сопровождал движение волны.
      "Может, это вода пенится вокруг одного из креплений?" - размышлял Твисп.
      Обе лодки взмыли на волне, первая натянула канат, и справляться со штурвалом стало трудней.
      "Прибой! - понял Квитс. - Я вижу самый настоящий прибой!"
      Островитяне получали сообщения об этом феномене, но достоверных среди них было мало. Ему пришло в голову, что они лишь потому не могли считаться достоверными, что прибой был редкостью. С крупного острова Эверетт, почти такого же большого, как Вашон, сообщили о том, что наблюдают прибой, как раз перед тем, как остров налетел на некую загадочную мель. Эверетт погиб вместе со своими обитателями, пропоров дно, лет тридцать тому назад.
      Прозвучал сигнал определителя курса.
      Твисп убрал дрейфогляд, выключил предупреждающий сигнал и потянул штурвальную рукоять на себя. Теперь он правил наперерез изгибу большого течения, которое по-прежнему сносило его к белопенной линии. Течение изменилось. Оно перекатывалось и извивалось вдоль поверхности моря, разворачиваясь волнами. В его поведении ощущалась некая решительность, целенаправленность, будто оно было живым существом, безжалостно сметающим все на своем пути. Твисп всего-навсего хотел выбраться из него. Никогда он не ощущал подобной силы. Он добавил мотору еще сотню оборотов. Даже риск спалить двигатель стоил того - из течения нужно было выбраться.
      Лодки плясали на волнах, заставляя Твиспа сражаться со штурвалом. Внезапно они оказались на свободном пространстве. Белая линия прибоя была все еще слишком близко, но теперь Твисп мог ее миновать. Он еще прибавил оборотов, запустив мотор на полную мощность. Серебристая линия течения делалась все уже и уже. Она изгибалась, заходя за прибой, и пропадала из виду.
      "А что, если малыш угодил сюда? - подумал Твисп. - Он может быть где угодно".
      Он склонился над приборами, сверился с сигналом с Вашона и приготовился сообщить о местоположении опасного участка. Приемник мигнул красным - сигнал еще одного острова. Твисп опознал его как Игл - небольшой остров, находящийся на северо-западе, почти на границе связи, слишком далеко, чтобы можно было узнать расстояние и запросить перекрестную проверку координат. Глубиномер не содержал в своей памяти ни одного подобного промера. Однако точный расчет, ориентировка по солнцу и позывные Вашона помогли определить, что серебристое течение отнесло лодки самое малое километров на десять к западу от намеченного курса. Течение несло их быстро, но в результате Твисп так и не сэкономил время, пытаясь достичь места, где водяная стена накатила на Вашон.
      Квитс набрал данные о своем местоположении, включил автоматический передатчик и активировал его. Теперь сигнал будет сообщать всем, кто слышит: в этом направлении опасная мель!
      Твисп оглядел море. Никаких признаков присутствия морян - ни буйков, ни флажков. Как есть ничего. Путеводное течение было похоже на серебряную нить, прошившую морскую поверхность. Твисп проверил показания определителя курса и понял, что теперь час, а то и дольше, придется корпеть над расчетами. А пока пришлось вернуться к томительному ожиданию, нарушить которое могло что угодно необычное.
      Внезапно море будто вскипело, и послышался лязг, заглушивший тихий рокот мотора и плеск волн о борта суденышек.
      Твисп обернулся, и в тот же момент из воды носом кверху выскочила морянская субмарина и завалилась набок. Ее металлическая обшивка ярко блестела на солнце. Квитс успел заметить, что ее внешние манипуляторы, все сплошь в активированном состоянии, дергаются как конечности у припадочного. Субмарина грохнулась без малого в сотне метров от лодок Твиспа, подняв сильную волну, которая их чуть не потопила.
      Без лишних размышлений Твисп выжал рукоять штурвала до отказа, разворачиваясь, чтобы поспешить на помощь. Субмарины таких штук не проделывают. Должно быть, команда расшиблась до полусмерти - да и как не расшибиться внутри этого металлического морянского чуда.
      Пока Твисп на всех парах приближался, крышка люка субмарины откинулась. Наружу вылез человек, одетый только в зеленые подштанники. Люк уже заливало, субмарина тонула носом вниз. Волна смыла незнакомца в море. Он поплыл вслепую, мощно и размашисто загребая, в противоположную от Твиспа сторону. Выпустив напоследок громадный пузырь, субмарина скрылась под водой.
      Твисп пустился вдогонку за пловцом и, сложив громадные ладони возле рта рупором, прокричал: "Сюда плыви! Ко мне!"
      Но тот словно не слышал.
      Твисп увеличил скорость, обогнал незнакомца и, заглушив мотор, протянул ему руку.
      Тень лодки упала на пловца. Он наконец остановился и, подняв голову, испуганно посмотрел на Твиспа.
      - Добро пожаловать на борт, - произнес Твисп. К слову сказать, то было традиционным островитянским приветствием, не содержащим даже намека на расспросы типа: "Ну и что ты тут, во имя Корабля, делаешь?".
      Пловец ухватил Твиспа за руку, и тот втащил его на борт. Лодка качнулась, накренилась и едва не черпнула воды. Твисп оставил спасенного посреди лодки и вернулся к штурвалу.
      За те несколько мгновений, что человек стоял, озираясь по сторонам, Твисп успел рассмотреть его. Голая грудь и лицо незнакомца были бледными, но не настолько, как у большинства морян.
      "Может, это морянин, который подолгу живет наверху? - подумал Твисп. И что у них, черт возьми, приключилось? "
      На вид мужчина был старше, чем Бретт, но моложе Твиспа. С его зеленых подштанников ручьями текла вода.
      Твисп взглянул туда, где только что затонула субмарина. По морской поверхности мирно катились волны.
      - Проблемы? - спросил Твисп вновь на островитянский лад - этакое краткое вступление, подразумевающее: "Чем я могу тебе помочь?".
      Незнакомец сел, потом лег на спину и, прижавшись лопатками к палубе, несколько раз глубоко и судорожно вздохнул.
      "Приходит в себя после шока", - решил Твисп, разглядывая его. Невысокий, коренастый, с крупной головой.
      "Островитянин?" - подумал Твисп и, надеясь привести его в чувство, повторил этот вопрос вслух.
      Человек вздрогнул, но не произнес ни слова.
      Ну хоть какая-то реакция. Твисп некоторое время разглядывал пришельца из моря: темно-русые волосы падают на широкий лоб, карие глаза смотрят из-под густых бровей, крупный нос, большой рот, квадратный подбородок, широкие плечи. Руки с мощными бицепсами - и изящные запястья. Подушечки тонких пальцев отполированы до блеска. Твисп видел такие пальцы у людей, проводящих много времени за клавиатурой.
      - Ты не хочешь рассказать мне, что случилось? - спросил Твисп, большим пальцем указывая назад, туда, где затонула субмарина.
      - Я сбежал, - ответил незнакомец высоким тенором.
      - Она затонула с открытым люком, - добавил Твисп. То было всего лишь замечание вслух - и принимай его как хочешь.
      - Остальная часть субмарины задраена, - ответил незнакомец. - Затопит только технический отсек.
      - Это морянская субмарина, - сказал Твисп. Еще одно замечание.
      Незнакомец сел.
      - Нам лучше убраться отсюда, - сказал он.
      - Мы останемся, пока я буду искать здесь своего друга, - отрезал Твисп. - Его смыло в море давешней водяной стеной. - Он откашлялся. - Ты не хочешь сказать мне, как тебя зовут?
      - Кей Тедж.
      Твиспу показалось, что он уже слышал это имя, вот только не мог вспомнить где. Глядя на Теджа, Твисп припомнил, что вроде и лицо это видел раньше... в переходах Вашона, может быть... словом, где-то.
      - Мы с тобой не знакомы? - спросил Твисп.
      - А тебя как зовут? - поинтересовался Тедж.
      - Твисп. Квитс Твисп.
      - Не припомню, чтобы нас знакомили, - ответил Тедж и снова окинул испуганным взглядом поверхность моря.
      - Ты не сказал, откуда сбежал, - сказал Твисп. Еще одно замечание.
      - От людей, которые... нам всем будет лучше, если они умрут. Дьявольщина! Я должен был убить их, но не смог себя заставить.
      От изумления Твисп потерял дар речи. Что, все моряне так запросто разглагольствуют об убийстве?
      - Но ведь ты отправил их на дно с затопленным техотсеком, - наконец выговорил он.
      - И вдобавок в обмороке! Но это же моряне. Они выкарабкаются, как только очнутся. Поскорей! Нам надо убираться отсюда.
      - Может, ты не расслышал меня, Кей. Я разыскиваю друга, которого смыло с Вашона.
      - Если твой друг жив, он там, внизу, в безопасности. Вокруг километров на двадцать, кроме тебя, на поверхности никого нет. Поверь мне. Я искал. Я потому и вышел, что увидел тебя.
      Твисп оглянулся на дальнюю белую линию прибоя.
      - Это тоже на поверхности.
      - Барьер? Да, но больше нет ничего. Никакой морянской базы, ничего совсем.
      Твисп призадумался на минуту: как именно Тедж сказал "морянской"? С ужасом? С отвращением?
      - Я знаю, где тут поисково-спасательная база, - сообщил Тедж. - Мы доберемся до нее к завтрашнему утру. Если твой друг жив... - Он смолк.
      "Говорит почти как островитянин, поступает совсем как морянин, подумал Твисп. - Проклятье! Где я его все-таки видел?"
      - Ты назвал это барьером, - сказал Твисп, глядя на далекий прибой.
      - Моряне собираются возвести сушу над поверхностью моря. Это ее часть.
      Твисп усваивал услышанное, не давая себе труда верить или не верить. Если Тедж сказал правду, это потрясающе - но сейчас время жарить совсем другую рыбку.
      - Значит, ты затопил субмарину и сбежал от людей, которым лучше бы помереть.
      Твисп и вполовину не поверил истории Теджа. Морское гостеприимство велит выслушать - но ничто не велит соглашаться.
      Тедж огляделся по сторонам. Второе солнце стояло высоко, но в это время года оно садится быстро, и вскоре наступит ночьсторона. Твисп был голоден и раздражен. - У тебя не найдется полотенца и одеяла? - спросил Тедж. - Я себе всю задницу застудил!
      - Полотенце и одеяла в свертке на корме у тебя за спиной, - ответил Твисп, досадуя, что сам не догадался позаботиться о госте. - Ты увидел меня и вылез в надежде, что я тебя спасу?
      Тедж выглянул из-под полотенца, которым вытирал волосы.
      - Если бы я еще немного продержал их в углекислом газе, они бы погибли. Я не смог.
      - А кто они такие?
      - Люди, которые поубивают нас и глазом не моргнут!
      Тедж сказал это так, что у Твиспа засосало под ложечкой. Тедж верил в то, что говорил.
      - Курсопрокладчика у тебя, конечно, нет, - сказал Тедж с некоторым высокомерием.
      Твисп усилием воли сдержался и скинул покрытие с прибора, стоявшего у его ног. Он особенно гордился своим относительным компенсатором дрейфа. Стрелка компаса на его верхушке показывала, что они сильно сбились с курса.
      Тедж нагнулся.
      - Морянский компас точнее, - сказал он, - но и этот сойдет.
      - Между островами - не точнее, - возразил Твисп. - Острова дрейфуют, и фиксированных точек для его ориентирования нет.
      Тедж присел на корточки и принялся щелкать переключателями, да так уверенно, что Твисп понял: работать с этим устройством ему не впервой. Красная стрелка переместилась к новому объекту.
      - Этот курс приведет нас сюда, - сказал Тедж и покачал головой. Иногда я думаю, как мы вообще можем хоть что-то найти без морянских инструментов.
      "Мы?" - удивился Твисп.
      - Полагаю, ты островитянин, - произнес он, еле сдерживая раздражение. Отсталый мы народ, верно?
      Тедж встал и вернулся на прежнее место возле кормы.
      - Лучше поработай как следует полотенцем, - посоветовал Твисп. - Ты за ушами не вытер!
      Тедж проигнорировал его выпад и сел, привалившись спиной к корме.
      Твисп прибавил мощности и двинулся по курсу, указанному стрелкой. "С тем же успехом я мог бы плыть к спасательной базе! Черт бы побрал этого Теджа!" Может, он один из тех перебравшихся вниз островитян, которые становятся морянами больше, чем сами моряне?
      - Может, ты мне расскажешь, что случилось на этой субмарине? - спросил Твисп. - Раз уж я в этом деле участвую, я хочу знать, во что ты меня втравил.
      Тедж с мрачным выражением лица улегся на палубу и, помолчав, начал описывать свою вылазку вместе с Гэллоу Когда он дошел до Гуэмеса, Твисп перебил его:
      - Ты был за штурвалом?
      - Клянусь, я не знал, что он собирается сделать.
      - Продолжай. Что произошло дальше?
      Тедж принялся рассказывать о том, что произошло после затопления Гуэмеса. Твисп не перебивал. Слушая, он сунул руку за штурвал и пощупал лежащий там лазерник - настоящее морянское лазерное ружье, которое обошлось ему в целый улов мури. Холодное прикосновение оружия немного поуспокоило его. Одна мысль не давала ему покоя: "А что, если Тедж все врет?"
      Наконец Тедж умолк. Твисп тоже молчал. Молчал и думал.
      - Ты привязал команду к сиденьям, - заговорил он, - включая этого самого Гэллоу, и отправил их на дно. Почем ты знаешь, что не убил их?
      - Они привязаны некрепко и смогут освободиться, когда придут в себя.
      - Думаю... - Твисп резко тряхнул головой. - Думаю, ты понимаешь, что мне приходится верить тебе на слово? А за пультом управления сидел ты?
      Тедж уткнулся лицом в одеяло, укрывающее колени. Плечи его затряслись, и Твисп не сразу сообразил, что он рыдает.
      Теперь у Твиспа не оставалось сомнений в правдивости рассказанного.
      Тедж поднял залитое слезами лицо и взглянул на своего спасителя.
      - Ты всего не знаешь. Ты не знаешь, что я оказался круглым дураком. Дураком - и орудием!
      А вот теперь все вышло наружу - и как книжник островитянин мечтал стать морянином, и как Гэллоу поймал его на крючок этой мечты, поставив простодушного островитянина в безвыходное положение.
      - Почему ты не отвел субмарину назад, на спасательную базу? - спросил Твисп.
      - Слишком далеко. И потом, откуда мне знать, кто за них, а кто против? Это же тайная организация, большинство морян понятия ни о чем не имеют. Я увидел тебя и... Я должен был убраться, убраться с этой субмарины.
      "Истеричный мальчишка!" - подумал Твисп.
      - Моряне не обрадуются, когда узнают, что ты угробил их субмарину, сказал он вслух.
      Тедж невесело усмехнулся.
      - Моряне ничего не потеряют! Они величайшие мусорщики всех времен. Что на дно упало - к ним попало.
      - История занимательная, Кей, - произнес Твисп. - А теперь я расскажу тебе, что случилось. Насчет Гуэмеса я всему верю, и я...
      - Это правда!
      - И я рад бы не верить, да не могу. А еще я верю, что тебя во все это втянул Гэллоу. Но думаю, что ты не такой безгрешный, каким представляешься.
      - Клянусь, я не знал, что он задумал!
      - Ладно, Кей. Верю. И верю, что ты увидел меня на мониторе субмарины. И что вылез, рассчитывая на мою помощь.
      Тедж вздрогнул. Твисп кивнул.
      - Ты поплыл прочь от меня во все лопатки, чтобы увести от субмарины. Ты хотел сойти за морянина, чтобы я отвез тебя на эту базу, и собирался воспользоваться тем, что знаешь о разрушении Гуэмеса, чтобы обеспечить себе местечко среди морян наверняка. Ты собирался променять свои сведения на...
      - Не собирался я! Клянусь!
      - Не клянись. Корабль все слышит.
      Тедж хотел еще что-то сказать, но передумал и закрыл рот. Ссылки на Корабль обычно действовали на островитян, даже если они говорили, что неверующие.
      - Чем ты занимался наверху? - спросил Твисп. - На каком острове?
      - Игл. Я был... историком и... и техником.
      - Ты бывал на Вашоне?
      - Пару раз.
      - Похоже, тогда-то я тебя и видел. Я редко забываю лица. Историк, значит? Постоянно в помещении. Вот почему ты такой бледный.
      - Ты хоть представляешь, какие исторические документы остались у морян? - спросил Тедж. - Моряне сами не знают, что эти данные в их распоряжении. И понятия не имеют, какие они ценные.
      - Поэтому Гэллоу и решил, что ты окажешься таким же ценным свидетелем, записывающим его деяния?
      - Так он мне сказал.
      - Делать историю - не то же самое, что писать ее. Полагаю, это ты уже усвоил.
      - Корабль свидетель, что да!
      - Ага. Влипли мы с тобой, Тедж. Выбрасывать тебя за борт я не собираюсь. Но твоя история меня не устраивает, понимаешь? Вот если база окажется там, где ты сказал... вот тогда и посмотрим.
      - База там, - повторил Тедж. - Ее вышку над водой километров за пятьдесят видно.
      - Ладно, - согласился Твисп. - А до тех пор сиди на корме, а я останусь у штурвала. И не рыпайся. Слышишь?
      Тедж молча зарылся лицом в одеяло. Но по тому, как вздрагивали его плечи, Твиспу стало ясно, что он все прекрасно слышал.
      Что самое трудное, когда
      милуешься с "мутью"? Найти ухо.
      Морянская шутка
      Старческие, слабые ноги Киля разболелись вконец. Стараясь не отставать от Алэ, судья вошел вслед за ней в люк, помеченный красным кругом, и очутился в комнате, где кипела бурная деятельность. По меньшей мере десять техников сидели у контрольных панелей с переключателями и надписями в морянском стиле. Мигали индикаторы с буквенными и цифровыми обозначениями. Киль насчитал десяток больших видеоэкранов, демонстрирующих подводные и надводные виды. И все это размещалось в помещении, ненамного большем, чем жилище Алэ.
      "И никакой суеты", - подумал Уорд.
      Совсем как островитяне, эти моряне наловчились использовать ограниченное пространство - впрочем, отметил Киль, даже это помещение, небольшое по морянским меркам, островитяне назвали бы просторным.
      Алэ провела судью вдоль панелей и экранов и по очереди познакомила со всеми работниками. Ритуал знакомства был коротким - каждый техник поднимал голову, вежливо кивал и снова утыкался в работу. Но по взглядам, которыми они награждали Алэ, Киль понял, что его присутствие здесь некоторым морянам неприятно.
      Карин подвела гостя к самой большой панели, расположенной на низком столике. К молодому человеку, сидевшему рядом, Алэ обратилась по имени Тень, но представила его как Дарка Паниля. Киль вспомнил эту фамилию - поэта и историка из первопоселенцев. Скуластый парень с горящими глазами и тонкими губами был, несомненно, его потомком.
      - Что это за служба? - спросил Киль.
      - Контроль над течениями, - ответила Алэ. - Скоро вы узнаете все подробности. Сейчас люди заняты срочной работой. Мы не должны им мешать. Видите, вон там оранжевые огоньки мигают? Это срочные вызовы поисковых и спасательных команд, которые сейчас на дежурстве.
      - Поисковых и спасательных? - переспросил Киль. - Кто-то из ваших людей попал в беду?
      - Нет, - ответила Алэ, - из ваших.
      Киль поперхнулся. Он разглядывал сосредоточенные лица, изучал каждый экран, слушал, как два десятка рук барабанят по клавишам. Есть отчего растеряться. Уж не это ли та самая угроза, о которой упоминала Алэ? Киль с трудом сохранял молчание... Так как сказала Алэ - "поисковых и спасательных"? Самое время наблюдать и запоминать.
      После того как медики вынесли ему смертный приговор, Киль ощутил, что живет в пустоте, которую просто необходимо заполнить. Даже долгая служба в Комитете по жизненным формам стала казаться ему бессмысленной. Должно же быть что-то большее... то, что станет достойным итогом жизни, покажет, как он любит свой народ. Ему хотелось, чтобы все знали, как он его любит.
      Возможно, в этой комнате он найдет способ доказать свою любовь на деле.
      - Тень, - прошептала Алэ судье на ухо, - так его друзья зовут, это лучше звучит, чем Дарк - наш самый способный координатор. На его счету очень много спасенных островитян, которые чуть не погибли в море.
      Она что, надеется его растрогать такой заботой об островитянах?
      - Я и не знал, что дело ведется так педантично - тихо и бесстрастно произнес Киль.
      - А вы полагали, что мы оставляем все на волю случая? - Алэ фыркнула. Мы всегда наблюдаем за островитянами во время шторма или прохождения водяной стены.
      Киль почувствовал, что уязвлен.
      - А почему вы делаете это втайне от нас? - спросил он.
      - Полагаете, островитяне выдержат такой укол самолюбию - как же, ведь за ними пристально наблюдают, - ответила Алэ. - Вы забываете, Уорд, что я подолгу живу наверху. Вы и так считаете, будто мы что-то замышляем против вас. А что ваши люди сказали бы обо всем этом? - Она обвела рукой контрольные панели, видеоэкраны, приглушенно постукивающие принтеры.
      - По-вашему, островитяне - параноики, - сказал Киль. Он был вынужден признаться себе, что предназначение этой комнаты ранит его гордость. Вашонская служба безопасности также не будет в восторге от такого пристального наблюдения. И, возможно, их страхи обоснованны. Киль напомнил себе, что видит только то, что ему показывают.
      Большой экран справа демонстрировал массивную часть острова.
      - Похоже на Вашон, - заметил судья. - Я узнаю его контуры.
      Алэ тронула Паниля за плечо, и Киль удивился тому, насколько собственническим было это прикосновение. Паниль оторвался от клавиатуры.
      - Мы не помешали? - спросила Карин.
      - Покороче.
      - Ты не мог бы успокоить страхи судьи Киля? Он узнал свой остров вон там. - Карин кивком указала на экран справа. - Дай нам местоположение острова относительно ближайшей водяной стены.
      Паниль повернулся к панели, набрал код, повернул переключатель и прочитал данные на индикатор панели. Маленький экран наверху показывал уже не надводный вид, а окружающий ландшафт. На квадратике в нижнем правом углу экрана значилось: "V-200".
      - Видимость двести метров, - заметила Алэ. - Совсем неплохо.
      - Вашон находится примерно в четырех километрах от нашего подводного барьера эйч а девять и движется параллельно стене, - сообщил Паниль. Приблизительно через час мы начнем отводить его в сторону. Водяная стена находится на расстоянии двух километров. Нам придется немного поманеврировать, но опасаться нечего. Все под контролем.
      Услышав такие цифры, Киль чуть не вскрикнул.
      - Что значит "опасаться нечего"? - спросил он у молодого человека, едва сдерживая гнев.
      - У нас все под контролем... - ответил Паниль.
      - Молодой человек, при отклонении такой массы, как Вашон, - Киль покачал головой, - мы бываем рады, если нам удается стабилизировать базовое местоположение при контакте с другими островами. А разминуться на расстоянии двух километров невозможно.
      Губы Паниля изогнулись в улыбке - в той самодовольной улыбке, которую Киль всегда терпеть не мог. Он видывал такие улыбки на лицах недорослей-начетчиков, полагающих, что старики просто глупы.
      - Вам, островитянам, келп не помогает, - отозвался Паниль. - А нам помогает. Поэтому мы здесь, и у нас нет времени на вашу островитянскую паранойю. - Тень! - укоризненно воскликнула Алэ. - Прошу прощения. - Паниль вновь склонился над своими приборами. - Но келп дает нам возможность контролировать положение дел, благодаря чему удавалось отводить от Вашона реальную опасность на протяжении нескольких последних лет. И от других островов тоже.
      "Какое потрясающее заявление!" - подумал Киль. Краем глаза он видел, как пристально следит Алэ за каждым движением Паниля. Молодой человек что-то вычитал из своих данных и кивнул.
      - Посмотрите сюда, - сказал он. - Ландро!
      Пожилая женщина в другом конце комнаты взглянула на Паниля и кивнула. Тот назвал какие-то буквы и цифры. Женщина отбила их на своей клавиатуре, подождала, вновь нажала на клавишу, опять подождала. Паниль склонился над своей клавиатурой. Пальцы его быстро запорхали над клавишами.
      - Посмотрите на экран Тени, - сказала Алэ.
      Экран демонстрировал длинную полосу келпа, уходящую вглубь. "V-200" все еще светилось в угловом квадратике. Киль оценил глубину прорастания келпа вниз метров в сто. По мере того как он наблюдал, в плотной стене келпа образовалась прореха шириной метров тридцать.
      - Келп контролирует течения, открывая для них подходящие проходы, сказала Алэ. - Вы видите одну из самых примитивных форм кормового поведения келпа. Таким образом он улавливает холодные течения, богатые питательными веществами.
      - Как вы заставляете его отвечать нужным образом? - прошептал Киль.
      - С помощью низкочастотных сигналов, - ответила Алэ. - Мы еще не усовершенствовали наш способ, но до этого недалеко. Это очень примитивно, если верить историческим хроникам. Мы ожидаем, что на следующей стадии развития келп включит в свой словарь визуальные образы.
      - Вы хотите сказать, что разговариваете с ним?
      - В некотором роде. Как мать "разговаривает" с младенцем - примерно так. Мы еще не можем назвать келп разумным - пока он не способен принимать независимые решения.
      Киль начал понимать, откуда взялся всезнающий вид Паниля. Как много поколений островитян пробыли в море и даже не приблизились к подобному достижению! А сколько еще такого, чего островитянам недостает, моряне сумели развить?
      - Поскольку все это очень приближенно, мы оставляем большое пространство для ошибок, - добавила Алэ.
      - Четыре километра... это не опасно? - спросил Киль.
      - Два километра, - поправил Паниль. - В данный момент это безопасное расстояние.
      - Келп отвечает на серию сигналов, - добавила Алэ. "С чего это они так распинаются перед высшим островитянским чиновником? " - подумал Киль.
      - Как видите, - продолжала Алэ, - мы обучаем келп в процессе использования. - Глядя на открывающийся в зарослях келпа проход, она взяла Киля за руку.
      Судья заметил, как посмотрел Паниль на это дружеское рукопожатие и как поджал губы.
      "Ревность?" - подумал Киль. Мысль вспыхнула на мгновение, как огонек свечи на сквозняке. Возможно, это способ вывести Паниля из равновесия. Киль похлопал Алэ по руке.
      - Понимаете, почему я привела вас сюда? - спросила Алэ.
      Киль неуверенно покашлял. Безусловно, островитянам следует узнать об этих разработках. Он начинал понимать проблемы Алэ - морянские проблемы. Они совершили ошибку, не поделившись этой информацией. Или... или не совершили?
      - Нам еще есть что посмотреть, - сказала Алэ. - Думаю, на очереди гимназия, это ближе всего. Там мы обучаем наших астронавтов.
      Стоя вполоборота, Киль в этот момент разглядывал экраны. И не сразу понял, что сказала Алэ. Сообразив наконец, он быстро повернулся и, потеряв равновесие, чуть не упал, но Алэ крепко схватила его за руку.
      - Я знаю, что вам нужны гибербаки, - сказал он.
      - Корабль не оставил бы их на орбите, если бы не предназначал их нам, Уорд.
      - Так вот зачем вы возводите барьеры и громоздите сушу посреди моря.
      - Мы можем запускать ракеты и отсюда, но это не наилучший способ, ответила Карин. - Нам нужна база на твердой земле над уровнем моря.
      - И что вы собираетесь делать с содержимым гибербаков?
      - Если записи верны - а у нас нет никаких оснований в этом сомневаться, - все богатство жизненных форм в этих контейнерах вернет нас на человеческий путь - к человеческому образу развития.
      - А каков он, этот человеческий образ? - поинтересовался Уорд.
      - Ну, это... Жизненные формы в этих контейнерах смогут...
      - Я изучал записи. Что вы рассчитываете получить в условиях Пандоры, скажем, от макаки-резус? Или от питона? Какой толк от мангуста?
      - Уорд, но есть же коровы, свиньи, цыплята...
      - И киты. И чем они могут нам помочь? Смогут ли они ужиться с келпом? А ведь вы говорите о значении келпа...
      - Мы ведь не узнаем, пока не попытаемся, верно?
      - Как верховный судья Комитета по жизненным формам - а ведь именно в этом качестве я вас интересую, Карин Алэ, - я должен напомнить вам, что рассматривал подобные вопросы и раньше.
      - Корабль и наши предки принесли...
      - Откуда вдруг эти религиозные порывы, Карин? Корабль и наши предки принесли на Пандору хаос. Они не продумали последствия своих действий. Посмотрите же на меня, Карин! Я - одно из этих последствий. Клоны... мутанты... Не собирался ли Корабль преподать нам жестокий урок, я вас спрашиваю?
      - Какой урок?
      - Что есть перемены, способные нас уничтожить.
      Как легко вы разглагольствуете о человеческом образе жизни! Но как вы определяете, что такое "человеческий"?
      - Уорд... мы оба - люди.
      - Такие, как мы, Карин. Вот критерий нашего суждения. Человек - это "такой, как я". Мы печенкой чуем: это - человек, если он такой, как я.
      - Вы и в комитете так рассуждаете? - Тон Алэ был
      не то пренебрежительным, не то обиженным.
      - Конечно, так. Но кисть, которой я обрисовываю сходство, очень широка. А широка ли ваша кисть? К слову, вот этот молодой человек, который с презрительным видом сидит перед нами, - может он посмотреть на меня и сказать: "Он такой, как я"?
      Паниль не поднял головы, но шея его покраснела, и он еще ниже склонился над клавиатурой.
      - Тень и его люди спасают островитян, - заметила Алэ.
      - Конечно, - согласился Киль, - и я ему за это благодарен. Вот только я хотел бы знать - он считает, что спасает людей или интересные низшие формы жизни? Мы живем в различной среде, Карин. И это различие среды диктует нам разные обычаи. Вот и все. Но я спрашиваю себя, почему мы, островитяне, должны подчиняться вашим стандартам красоты? Вот вы, к примеру, могли бы полюбить меня? - Уорд поднял руку, пресекая возможный ответ, и увидел, что Паниль изо всех сил старается игнорировать их разговор. - Я не предлагаю
      себя всерьез. Просто подумайте обо всем, что с этим связано. Подумайте, как печально, что мне вообще пришлось об этом заговорить.
      - Вы - самое трудное в общении, - сказала Алэ, осторожно подбирая слова и делая паузы, - человеческое существо... какое я только встречала.
      - Вы меня поэтому и привезли сюда? Если вы сумеете убедить меня, то сумеете убедить кого угодно?
      - Я не думаю об островитянах как о "мути", - произнесла она. - Вы люди, чьи жизни тоже важны и чье значение для нас всех должно быть очевидным.
      - Но вы же говорили, что некоторые моряне с этим не согласны.
      - Большинству морян не известно, с какими проблемами сталкиваются островитяне. Вы должны признать, Уорд, что ваша работа по большей части неэффективна... хотя, конечно, не по вашей вине.
      "Как завуалированно, - подумал Киль. - Эвфемизм, да и только".
      - Тогда в чем же наше "очевидное значение"?
      - Уорд, каждый из нас решает одну и ту же общую проблему - как выжить на этой планете, - но с разных сторон. Здесь, внизу, мы собираем компост для метана и для плодородной почвы, которая понадобится нам, когда нам придется высаживать растения на суше.
      - Изымая энергию из жизненного цикла?
      - Задерживая ее, - поправила Алэ. - Суша гораздо стабильнее, когда ее удерживают растения. Нам нужна плодородная почва.
      - Метан... - пробормотал Киль, забыв, что собирался сказать. - Вам нужно наше производство водорода!
      Карин широко открыла глаза. Хм... а он догадлив.
      - Нам нужен водород, чтобы достичь космоса, - сказала она.
      - А нам он нужен для приготовления пищи, для отопления, для двигателей наших немногих механических устройств.
      - У вас есть и метан.
      - В недостаточном количестве.
      - Мы выделяем водород с помощью электролиза и...
      - Недостаточно эффективно, - возразил Киль. Он старался не выдавать гордости, но она все равно звучала в его голосе.
      - Вы используете замечательные разделительные мембраны и глубоководное давление, - сказала Карин.
      - Один ноль в пользу биомассы.
      - Но нельзя же всю технологию основывать на биомассе, - возразила Алэ. - Посмотрите, как она вас тормозит. Ваша технология должна поддерживать и защищать вас, служить вашему прогрессу.
      - Этот спор завязался много поколений назад, - сказал Киль. Островитяне знают, что вы думаете о биомассе.
      - Но спор не завершен, - не унималась Карин. - А с гибербаками...
      - Теперь вы идете к нам, - прервал ее Киль, - поскольку мы лучше управляемся с живыми тканями. - Он улыбнулся. - И я должен заметить, что вы обращаетесь к нам в особо сложных случаях.
      - Мы понимаем, что когда-то биомасса стала для вас наиболее удобным средством выжить на поверхности, - возразила Карин. - Но времена меняются, и...
      - И вы меняете их, - произнес Уорд с жаром и, увидев, как сверкнули синие глаза Карин и сжались ее челюсти, сменил гнев на милость. - Времена всегда меняются, - промолвил он тише. - Но вопрос остается прежним: "Как нам наилучшим образом приспособиться к переменам?"
      - Все ваши запасы энергии уходят на то, чтобы поддерживать вашу жизнь и вашу биомассу, - выпалила Карин. - Острова часто голодают. А мы не голодаем. И в течение жизни одного поколения мы выйдем под открытое небо на твердую сушу!
      Киль пожал плечами. Он уже устал, и шея под устройством, поддерживающим его крупную голову, болела все сильней и сильней.
      - И что вы думаете о старом споре в свете этих перемен? - спросила Алэ. Ее вопрос прозвучал как вызов.
      - Вы создаете барьеры, преграды, которые могут утопить острова, сказал Киль. - Вы делаете это для распространения морянского образа жизни. Островитяне были бы дураками, если бы не задавались вопросом: не делаете ли вы все это, чтобы утопить острова, а заодно и всю "муть"?
      - Уорд... - Карин покачала головой. - Уорд, конец жизни на островах в том виде, в каком вы ее знаете, придет еще при нашей жизни. И это необязательно плохо.
      "Не при моей жизни", - подумал судья.
      - Вы это понимаете?!
      - Вы хотите, чтобы я облегчил для вас эти перемены, - произнес Киль. Хотите сделать меня козлом отпущения, Иудой. Вы слышали об Иуде, Карин? А о козлах?
      Тень беспокойства набежала на ее лицо.
      - Я стараюсь вам объяснить, как скоро островитянам придется меняться. Это факт, и с ним придется считаться, нравится вам это или нет.
      - А еще вы стараетесь заполучить наше производство водорода, - добавил Киль.
      - Я стараюсь удержать вас выше нашей морянской политической грызни.
      - Знаете ли, Карин, что-то я вам не доверяю. Я подозреваю, что вы действуете без одобрения вашего собственного народа.
      - С меня довольно, - вмешался Паниль. - Я предупреждал тебя, Карин, что островитянин...
      - Дозволь мне управиться самой, - перебила его Карин. - Если это и ошибка, то она моя. - Она обратилась к Килю: - Вы можете поверить в возвращение гибербаков или восстановление суши? Вы можете понять значимость восстановления сознательности келпа?
      "Это спектакль, - понял Киль. - Она разыгрывает его для меня. Или для Паниля".
      - С какой целью и при помощи каких средств? - спросил он, стараясь выиграть время.
      - С какой целью? Мы наконец-то достигнем реальной стабильности. Все мы. Это то, что сможет объединить нас.
      "Она выглядит такой спокойной, такой уверенной, - подумал Киль. - Но что-то все-таки не в порядке".
      - Что для вас самое важное? - спросил он. - Келп, суша или гибербаки?
      - Мои люди хотят заполучить гибербаки. - А ваши люди - это кто?
      Алэ оглянулась на Паниля.
      - Большинство - вот кто ее люди, - сказал тот. - Вот так у нас делаются дела.
      - А что самое важное для вас, Тень? - спросил Киль, глядя на него сверху вниз.
      - Лично для меня? - Паниль с неохотой оторвался от экрана. - Келп. Без него вся эта планета - бесконечная борьба за выживание. - Он указал на экраны, от которых, как напомнил себе Киль, зависела жизнь многих островитян. - Вы видели, на что он способен. Вот сейчас он удерживает Вашон на глубокой воде. Это удобно. Это помогает выжить.
      - Вы полагаете, это надежно?
      - Да. У нас есть все, что спасли из старого Редута после катастрофы. И мы хорошо представляем себе, что в тех гибербаках. Они могут подождать.
      - Конечно, это меня тревожит, - сказал Киль, взглянув на Алэ. - Я догадываюсь, что находится в контейнерах. А что говорят ваши записи?
      - У нас есть все основания полагать, что в гибербаках содержатся земные формы растительной и животной жизни - все, что Корабль считал необходимым для колонизации. И еще там должно быть около тридцати тысяч человек.
      При словах "есть все основания полагать" Киль фыркнул. "Все-таки они не знают наверняка, - подумал он. - Это выстрел вслепую". Он уставился в потолок, думая о живой плоти в куске пластали, кружащем вокруг Пандоры год за годом.
      - Там может оказаться все, что угодно, - произнесла Карин, - Все, что угодно.
      Киль видел, что Алэ растеряна.
      - Вы претендуете на роль представителя большинства морян, - сказал судья, укоризненно взглянув на Карин, - но в ваших действиях ощущается неуверенность.
      - Есть политические тонкости... - начала Карин и тут же перебила сама себя: - Уорд, наш космический проект будет продолжаться вне зависимости от того, удастся мне поладить с вами или нет.
      - Поладить? Со мной? - Кажется, ее замыслам и махинациям нет конца.
      Алэ выдохнула.
      - Если я потерплю поражение, Уорд, дело островитян плохо. Мы хотим положить начало цивилизации, а не войне. Как же вы не понимаете! Мы предлагаем островитянам сушу для колонизации.
      - А-ах, какова наживка! - произнес Уорд.
      Интересно, как отнесутся островитяне к этому предложению? Многие за него ухватятся - бедные островитяне, такие, как обитатели Гуэмеса, существующие по принципу "что в море поймал, то сразу в рот и сунул". А вот Вашон - дело другое. Но в этом предложении есть и намек на морянские богатства. Многие островитяне глубоко завидовали этим богатствам. Это осложнит дело. Неоднозначность того, что предлагала Алэ, начала открываться Килю то с одной, то с другой стороны - это была проблема, которую предстояло решить.
      - Мне нужна информация, - заявил он. - Насколько вы близки к выходу в космос?
      - Тень! - позвала Алэ.
      Паниль нажал на клавиши. На экране перед ним появились два изображения, разделенные линией. Слева открывался подводный вид на башню, чьи размеры Киль смог оценить лишь тогда, когда сообразил, что крохотные фигурки возле нее - не рыбки, а моряне. Вид справа показывал ту же башню, но уже выступающую из океана. Сравнив увиденное с пропорциями на левой половине экрана, Киль понял, что эта штука торчит над поверхностью метров на пятьдесят.
      - Сегодня или завтра, в зависимости от погоды, состоится очередной запуск, - сообщила Алэ. - Проверочный, первый с человеком на борту. А вскоре после этого мы и за гибербаками сможем отправиться.
      - Почему ни один из островов не наблюдал запусков? - спросил Киль.
      - Мы направляем острова в другую сторону, - ответил Паниль, пожав плечами.
      Киль покачал головой, которая раскалывалась от боли.
      - Это объясняет знамения, о которых вы слышали, все эти заявления островитян, что Корабль возвращается, - добавила Алэ.
      - Как же вы позабавились! - взорвался Киль. - Простодушные островитяне и их примитивные суеверия! - Он в ярости уставился на нее: - Вы же знаете, что кое-кто из моего народа заявляет, будто ваши ракеты - это свидетельства того, что наступает конец света. Если бы вы только поставили в известность капеллан-психиатра...
      - Это было неправильное решение, - сказала Карин. - Мы признаем. Вот почему вы здесь. И что мы теперь со всем этим будем делать?
      Киль почесал голову. Шея под поддерживающим устройством болела страшно. Он чувствовал, что Алэ чего-то недоговаривает... и тут замешан Паниль. Она говорила по большей части то, что заранее намечала. Киль был не новичком в политике и понимал, что так, с ходу, никто ему не даст во всем разобраться. Алэ хотела, чтобы он узнал разные вещи - те, что она наметила. А ему было нужно то, что от него скрывали.
      - Как мы сможем смягчить для островитян эту истину? - размышлял Киль.
      - У нас нет времени на островитянские философствования, - отрезала она.
      Киль присвистнул.
      - Это просто другой способ назвать нас лентяями. Но наше время почти целиком уходит на то, чтобы просто остаться в живых. Вы думаете, что мы недеятельны, потому что мы не строим ракет. Но у нас нет на это времени. У нас нет времени на красивые фразы и замыслы...
      - Прекратите! - выпалила Алэ. - Если мы с вами не сумеем договориться, чего тогда ждать от наших народов?
      Киль посмотрел на нее сперва одним глазом, затем другим - и подавил улыбку. Два факта позабавили его. Она была права, и она может терять самообладание. Киль обеими руками потер шею.
      Алэ мгновенно насторожилась, по многим прежним дипломатическим встречам осведомленная о проблемах Киля.
      - Вы устали, - сказала она. - Может, хотите отдохнуть, выпить чашечку кофе или чего-нибудь посущественней?
      - Чашка хорошего вашонского кофе устроит меня наилучшим образом, отозвался Уорд, сдвинув держатель влево. - А еще хотелось бы снять на время эту проклятую штуковину. У вас, часом, не найдется креслопсов?
      - Биомасса тут, внизу, редкость, - ответила Алэ. - Боюсь, мы не можем обеспечить вас островитянским комфортом.
      - Мне просто нужен массаж, - объяснил Киль. - Моряне много теряют, не обзаводясь креслопсами.
      - Ну, массаж-то мы вам обеспечим, - пообещала Карин.
      - У нас внизу куда меньше проблем со здоровьем, чем у вас наверху, произнес Паниль. Он опять не отрывал глаз от экрана и, казалось, не вполне осознавал то, что говорит. И все же Киль не мог пропустить его реплику мимо ушей.
      - Молодой человек, - заметил он. - Я полагаю, что вы блестящий специалист в своей области. Однако вряд ли вы можете судить обо всем. Не будьте таким самоуверенным. Вам еще многому предстоит научиться. Он оперся на протянутую руку Алэ и побрел вместе с ней в коридор, спиной чувствуя устремленные на него взгляды. Отчего-то от этих взглядов у него мурашки ползли по хребту.
      - Я убедила вас? - спросила Алэ.
      Киль ковылял рядом с ней, ноги у него болели, голова пухла от информации, которая вскоре обрушится, как ему довелось узнать, на его народ.
      - Вы убедили меня в том, что моряне это сделают, - ответил Уорд. - У вас хватит и средств, и организованности, и решимости. - Он споткнулся. - Не привык я к неподвижным палубам. Жить на суше для ветерана нелегко.
      - Так все и не переселятся на сушу за один раз, - возразила Карин. Переселятся только те, кто особенно остро в этом нуждается. Мы думаем, что острова надо будет пришвартовать... или сделать плоты для такой близкой швартовки. Они будут предназначены для временного проживания, пока земледелие не наладится.
      Киль призадумался на минуту.
      - Вы долго над этим размышляли.
      - Так и есть.
      - Организовывали для островитян их жизнь и...
      - Старались придумать, как всех вас спасти!
      - Ой ли? - Киль расхохотался. - Распихав нас по прибрежным плотам?
      - Они идеальны, - ответила Алэ, и Киль увидел в ее глазах искреннее восхищение. - А когда необходимость в них отпадет, мы дадим им отмереть и пустим их на удобрения...
      Киль горестно вздохнул.
      - Вы не понимаете, Карин. Мне это ясно. Остров не мертвый кусок... земли. Он живой! Это наша мать! Он поддерживает нашу жизнь, и мы относимся к нему с заботой и любовью. А вы хотите превратить его в мешок удобрений.
      Некоторое время Алэ смотрела на судью в упор.
      - Вы думаете, - сказала она наконец, - что островитяне - единственные, кто откажется от своего образа жизни. Те из нас, кто выйдет наверх...
      - Сохранят для себя и глубины морские, - подхватил Киль. - Вы не перерезаете пуповину. Мы же при таком переходе пострадаем куда сильнее. А вы это охотно игнорируете.
      - Да не игнорирую я, черт возьми! Вот почему вы здесь!
      "Пора заканчивать перепалку, - подумал Уорд. - Пора показать, что я ей на самом деле не верю и не доверяю".
      - Вы что-то недоговариваете, - сказал он. - Я изучил вас за долгое время, Карин. Вы что-то скрываете - что-то очень важное. Вы стараетесь контролировать то, что я могу узнать, скармливаете мне избранные сведения, чтобы заручиться моей поддержкой. Вы...
      - Уорд, я...
      - Не перебивайте. Самый верный способ заручиться моей поддержкой - это откровенность. Поделитесь со мной всем. Я помогу, если будет нужно. Но я не помогу, я буду сопротивляться, если вы по-прежнему будете скрывать от меня хоть что-нибудь.
      Карин остановилась у закрытого люка и окинула его рассеянным взглядом.
      - Вы меня знаете, Карин, - продолжал Киль. - Я говорю то, что думаю. Я буду с вами бороться. Я уеду... если вы не удержите меня силой... и я буду бороться...
      - Хорошо же. - Алэ гневно взглянула на него. - Удерживать вас? Я бы и думать об этом не посмела. Другие могут, но я не смогу. Вы хотите откровенности? Очень хорошо. Беда уже стряслась, Уорд. Остров Гуэмес утонул.
      Киль зажмурился на миг, будто так можно было спрятаться от ужаса того, что случилось.
      "Целый остров утонул!"
      - Итак, - рявкнул он, - ваш бесценный Контроль над
      течениями не сработал! Вы загнали остров в...
      - Нет. - Алэ покачала головой. - Нет! Нет! Кто-то сделал это намеренно. Это не имеет ничего общего с Контролем. Это жестокий, сознательный акт разрушения.
      - Кто? - тихо спросил он.
      - Мы пока не знаем. Но жертв - тысячи, и мы все еще подбираем оставшихся в живых. - Карин повернулась, чтобы открыть люк, и Киль заметил, что она двигается как-то по-старчески медлительно.
      "Она все еще что-то скрывает", - думал Уорд, следуя за Карин в ее обиталище.
      Люди проводят жизнь в
      лабиринтах. Если, пройдя очередной,
      они не могут найти новый, то строят
      его себе сами. Что за страсть
      испытывать себя?
      Вопрос из "Авааты", из Анналов
      Дьюк начал сыпать проклятиями, корчиться в своей питательной ванне и стучал кулачками по органическим стенкам до тех пор, пока по краям не пошли синие пятна.
      Наблюдатели вызвали капеллан-психиатра. Время было позднее, и Симона Роксэк уже собиралась лечь спать. Получив вызов, она торопливо накинула свой любимый пурпурный наряд. Мешковатое одеяние надежно скрывало крепкую грудь и бедра и начисто лишало фигуру женственности. Одергивая на ходу складки, взволнованная Симона побежала в обиталище Вааты и Дьюка. Вбежав в помещение, она приблизилась к Дьюку и опустилась на колени.
      - Я здесь, Дьюк. Это капеллан-психиатр. Чем я могу тебе помочь?
      - Помочь мне? - завопил Дьюк. - Ах ты, чирей на заднице беременной свиноматки! Ты даже самой себе не можешь помочь!
      Потрясенная Роксэк поднесла руку к вуали, прикрывавшей рот. Она, конечно же, знала, что такое свиноматка - одно из созданий Корабля, самка кабана. Это она хорошо помнила.
      "Беременная свиноматка?"
      Симона Роксэк машинально погладила тонкими пальцами живот.
      - Единственные свиньи находятся в гибербаках, - сказала она громко, чтобы Дьюк мог услышать.
      - Ты так думаешь?
      - Почему ты ругаешься? - спросила капеллан-психиатр, пытаясь придать голосу надлежащую почтительность.
      - Ваата сновидит меня в ужасные вещи, - простонал Дьюк. - Ее волосы... они повсюду, по всему океану, и она разрывает меня на кусочки.
      Роксэк уставилась на Дьюка. Тело его едва виднелось в мутном питательном растворе. Губы искали поверхность, словно рыбьи. Он выглядел невредимым.
      - Я не понимаю, - произнесла Симона. - Вроде ты цел-невредим.
      - Я что, не говорил, что она меня сновидит? - заныл Дьюк. - Сны убивают, если ты не можешь выбраться. Я утону там. Весь до последнего кусочка утону.
      - Но ты не тонешь.
      - Да не здесь, обезьяна! В море!
      "Обезьяна", - подумала Роксэк. Еще одно создание Корабля. Почему Дьюк вспоминает создания Корабля? Они что, возвращаются в конце концов? Но откуда ему знать? Симона подняла голову и обвела взглядом перепутанных наблюдателей, обступивших органическую ванну. Может, один из них?.. Да нет, это невозможно.
      - Она не хочет слушать, - объявил Дьюк неожиданно внятно. - Они говорят, а она не хочет слушать.
      - Кто не хочет слушать, Дьюк? Кто эти "они"?
      - Ее волосы! Ты что, не слышала, что я сказал? - Дьюк ударил слабым кулачком в стенку ванны возле Роксэк. Та машинально вновь погладила свой живот.
      - Создания Корабля должны быть возвращены на Пандору? - спросила она.
      - Возвращайте их, куда хотите, - вымолвил Дьюк. - Только не давайте ей уснить меня обратно в море.
      - Ваата желает вернуться в море?
      - Говорю же, она сновидит меня. Она сновидит меня прочь.
      - Так сны Вааты реальны?
      Ответа не последовало. Дьюк застонал и забился на своем краю ванны.
      Вздохнув, Роксэк посмотрела на Ваату, живущую... дышащую. Волосы Вааты, словно водоросли, колыхались в растворе. Как могут волосы Вааты быть в океане и одновременно здесь, на Вашоне? Наверное, в снах. Может, это еще одно чудо Корабля? Волосы Вааты уже отросли, и их следовало остричь - уже около года прошло. А отрезанные волосы Вааты... были ли они по-прежнему неким образом связаны с ней? Воистину, нет ничего невозможного в царствии чудес.
      Но как волосы Вааты могут разговаривать?
      Роксэк снова вздохнула. Беспокойное это дело - быть капеллан-психиатром. Ей предъявляются чудовищные требования. Слухи о случившемся разнесутся не позже утра. Наблюдателей молчать не заставишь. Слухи, сплетни. Нужно придумать какую-нибудь интерпретацию, нечто такое, что может успокоить. Нечто подходящее, чтобы пресечь опасные пересуды.
      Роксэк встала, скривившись от боли в левом колене.
      - На сей раз волосы Вааты не будут отданы верующим, - сказала она, вглядываясь в благоговейные лица наблюдателей вокруг ванны. - Все до последней прядки должно быть отдано морю в качестве жертвоприношения.
      У ее ног застонал Дьюк.
      - Сука! Сука! Сука! - закричал он весьма отчетливо. Теперь Роксэк отреагировала мгновенно. Сука - это самка собаки. Симона поняла: великие события ожидают Пандору. Ваата в снах ведет Дьюка к потрясающим переживаниям, а Дьюк призывает создания Корабля.
      Вновь окинув взглядом наблюдателей, Роксэк подробно это объяснила. И почувствовала, что довольна, когда те склонили головы в знак согласия.
      Все обитатели Пандоры станут
      свободны, когда первые дирижаблики
      поднимутся с поверхности моря.
      Лозунг морянского проекта "Келп"
      Пять ударов водяного барабанчика прозвучали, словно музыка, подымая Бретта вверх... вверх... вверх из недр сна, в котором он пытался прикоснуться к Скади Ванг, но так и не прикоснулся. Всякий раз он падал в глубину, подобную той, в которую погрузился, когда водяная стена смыла его с Вашона.
      Бретт открыл глаза и узнал комнату Скади. Освещение было выключено, но его улавливающие малейшую частичку света глаза различили ее руку, которая высунулась из-под одеяла и шарила по стене в поисках выключателя.
      - Немного выше и правее, - посоветовал Бретт.
      - Ты видишь? - В голосе Скади звучало удивление.
      Рука ее нашла наконец выключатель. Яркий свет залил комнату. Бретт глубоко вздохнул и потер глаза - от света они болели до самых висков.
      Скади села на постели, прикрыв грудь одеялом.
      - Ты видишь в темноте? - повторила она.
      - Иногда это очень удобно.
      - Тогда твоя скромность не такая твердокаменная, как я думала.
      Она выскользнула из-под одеяла и натянула костюм в желто-зеленую вертикальную полоску. Бретт старался не смотреть, как девушка одевается, но глаза не слушались.
      - Через полчаса у меня проверка инструментов, - сообщила Скади. - А потом я выплываю на дежурство.
      - А что я должен сделать... ну, чтобы зарегистрироваться?
      - Я о тебе уже доложила. Я освобожусь через несколько часов. Гулять не ходи: можешь заблудиться.
      - Мне нужен проводник?
      - Друг, - поправила она и вновь улыбнулась. - Если проголодаешься - еда вон там. - Девушка указала на нишу в противоположном конце комнаты. - Когда я вернусь, ты зарегистрируешься. Или за тобой кого-нибудь пришлют сюда.
      Бретт обвел взглядом комнату, чувствуя, как она опустеет, когда Скади уйдет, и ему нечего будет делать.
      - Ты плохо выспался? - спросила Скади.
      - Кошмары, - ответил он. - Не привык я спать, когда не качает. Все такое... мертвое, такое тихое.
      На смуглом лице девушки мелькнула улыбка.
      - Мне пора. Раньше уйду - раньше вернусь. Люк захлопнулся, и тишина в маленькой комнате
      оглушила Бретта. Он посмотрел на кровать, где спала Скади.
      "Я один".
      Он знал, что не сможет снова уснуть. Не сможет отвести взгляд от вмятины, оставленной телом Скади на второй постели. До чего маленькая комната - и почему она казалась больше, пока Скади была здесь?
      Сердце его внезапно забилось быстрее, и чем чаще оно билось, тем сильнее у Бретта сдавливало грудь, когда он пытался вздохнуть поглубже.
      Он выскочил из постели, оделся и принялся расхаживать от стенки к стенке, разглядывая комнату: мойка, краны, буфет с похожими на раковины штуковинами по углам, люк... все сплошь из дорогого металла, но все такое прямоугольное, такое жесткое. Блестящие серебристые краны были сделаны в виде дельфинчиков. Бретт потрогал их и стенку позади. Эти два металла были совершенно разными на ощупь.
      В комнате не было иллюминаторов или смотровых щелей - ничего, откуда можно было выглянуть наружу.
      В стенах, покрытых изображениями, напоминавшими келп, было прорезано лишь два люка. Бретт чувствовал, что его переполняет энергия, которую некуда девать.
      Он убрал кровати и вновь зашагал по комнате. Внутри у него словно что-то кипело. Грудь сдавило сильнее, и целый рой черных пятен завертелся перед глазами. Вокруг нет ничего, подумал он, только вода. Громкий звон наполнил его уши.
      Бретт распахнул внешний люк и выскочил в коридор. Он знал лишь одно: ему нужен воздух. Задыхаясь, он упал на одно колено.
      Возле него остановились двое морян. Один схватил Бретта за плечо.
      - Островитянин, - произнес он. В голосе его звучал живой интерес - и только.
      - Спокойно, - сказал другой. - Ты в безопасности.
      - Воздуха! - прохрипел Бретт. Что-то тяжело давило ему на грудь, и сердце колотилось все быстрей.
      - Здесь полно воздуха, сынок, - сказал тот, что держал его за плечо. Вдохни глубоко. Прислонись ко мне спиной и вдохни глубоко.
      Бретт чувствовал, что напряжение не отпускает. Позади послышался властный голос:
      - Кто оставил "муть" в одиночестве? - Какая-то возня, затем возглас: Доктор! Сюда!
      Бретт постарался дышать быстро и глубоко, но не смог, Из сведенного судорогой горла вырывалось хриплое сипение.
      - Расслабься. Дыши медленней и глубже.
      - Отнесите его к иллюминатору, - велел властный голос. - Куда-нибудь, откуда можно выглянуть наружу. Обычно это помогает.
      Чьи-то руки подхватили Бретта под мышки. Его губы и кончики пальцев покалывало, словно от электрического тока. Над ним склонилось чье-то лицо этакое расплывчатое белое пятно.
      - Ты когда-нибудь бывал внизу?
      Губы Бретта беззвучно шевельнулись: "Нет". Он не был уверен, что сможет идти.
      - Не бойся, - сказало пятно. - Это в первый раз часто случается. Все будет хорошо.
      Бретт осознавал, что люди торопливо несут его куда-то по светло-оранжевому коридору. Чья-то рука похлопала его по плечу. Покалывание исчезло, черный рой перед глазами поблек. Несшие Бретта люди остановились, опустили его на палубу, затем усадили. В голове прояснилось, и Бретт увидел цепочку огоньков. Огоньки у него над головой были прикрыты пыльными футлярами. Внезапно их заслонила чья-то лохматая темноволосая голова Бретту показалось, что этот человек примерно одних лет с Твиспом.
      - Ты чувствуешь себя лучше? - спросил он.
      - Я чувствую себя идиотом, - прохрипел Бретт, едва ворочая сухим языком.
      Люди разом расхохотались. Бретт приподнял голову, поглядел в широкий иллюминатор и увидел заросли келпа, в которых суетилось множество рыбок. Это зрелище подводной жизни сильно отличалось от того, что можно было видеть сверху через дрейфогляд.
      - Все в порядке, сынок, - сказал мужчина, похлопав его по плечу. Всякий иной раз чувствует себя идиотом. Но это лучше, чем быть идиотом, верно?
      "Так мог бы сказать Твисп", - подумал Бретт и улыбнулся длинноволосому морянину:
      - Спасибо.
      - Самое лучшее для тебя сейчас, молодой человек, - сказал морянин, это вернуться в тихую комнату. И попытаться побыть одному.
      У Бретта вновь заколотилось сердце. Он представил себя в одиночестве в этой крохотной комнатушке с металлическими стенами, а вокруг вода...
      - Кто тебя привел? - спросил морянин.
      - Мне бы не хотелось доставлять неприятности... - заколебался Бретт.
      - Неприятностей не будет, - заверил его доктор. - Мы можем отозвать того, кто тебя привел, с дежурства, чтобы он помог тебе приспособиться к здешней жизни.
      - Скади... Скади Ванг привела меня.
      - О! Так тебя уже дожидаются. Лекс, - позвал он кого-то, кого Бретт не видел, - вызови Скади из лаборатории. - Врач вновь посмотрел на Бретта: Спешить некуда, но тебе все же надо привыкать быть одному.
      - Она уже идет, - сказал кто-то у Бретта за спиной.
      - Многим островитянам поначалу приходится тяжело внизу. Я бы сказал, каждому, так или иначе. Некоторые приходят в себя сразу, другим требуется несколько недель. Ты, похоже, совсем очухался.
      Кто-то поднял голову Бретта за подбородок и поднес к его губам сосуд с водой. Вода была холодной, с легким привкусом соли.
      Бретт увидел Скади, которая мчалась по длинному коридору вне себя от волнения. Морянин помог Бретту подняться на ноги и двинулся навстречу Скади.
      - У твоего приятеля был приступ, - сообщил он ей. - Потренируй его, научи справляться с паникой. - И морянин отправился по своим делам.
      Скади благодарно помахала ему вслед, а затем помогла Бретту совершить обратный путь.
      - Я должна была остаться, - виновато сказала она. - Ты мой первый спасенный, и мне казалось, что ты совсем освоился.
      - Мне тоже так казалось, - ответил он, - так что не расстраивайся. Кто этот доктор?
      - Тень Паниль. Я работаю в его отделении поисково-спасательной службы Контроля над течениями.
      - А я думал, он врач, - все говорили...
      - А он и есть врач. Все в ПСС имеют квалификацию медика. - Скади взяла Бретта за руку. - Как ты себя чувствуешь?
      - Это было так глупо с моей стороны. - Бретт покраснел. - Я просто почувствовал, что мне не хватает воздуха, а когда вышел в коридор...
      - Это я виновата, - перебила его Скади. - Я совсем позабыла, что случаются такие приступы... а ведь нас этому учили. Но мне казалось... ну, будто ты всегда был здесь. У меня из головы вылетело, что ты новичок.
      - Воздух в коридорах такой влажный, - заметил Бретт. - Сплошная вода.
      - Но теперь ты хорошо себя чувствуешь?
      - Да. - Бретт глубоко вдохнул. - Только... ну, промок малость.
      - Иногда здешний воздух такой влажный, что в нем белье полоскать впору. Некоторым островитянам приходится носить с собой контейнеры с сухим воздухом, пока они привыкнут. Если тебе уже лучше, надо сходить зарегистрироваться. Тебя уже поджидают. - В ответ на его вопросительный взгляд Скади лишь пожала плечами. - Тебе ведь нужно пройти собеседование.
      Бретт смотрел на нее, успокоенный ее присутствием, но все же ощущал давешнее внезапное чувство пустоты. Островитяне были наслышаны о том, какая зарегулированная жизнь у морян - в этом отчитывайся, то объясняй, пятое, десятое. Он хотел расспросить Скади о предстоящем собеседовании, но им помешала группа морян, с грохотом тащившая оборудование - контейнеры, носилки, шланги.
      - Что случилось? - крикнула Скади им вслед.
      - Жертв катастрофы привезли! - проорал в ответ один из них.
      Ожили громкоговорители на потолке: "Код оранжевый! Код оранжевый! Всему дежурному персоналу проследовать на свои станции. Это не учебная тревога. Это не учебная тревога. Освободить причальные отсеки. Освободить коридоры. Дежурные станции предназначены только для персонала. Только для персонала. Всем прочим прибыть на другие станции. Медицинским службам занять места в коридорах и травмпунктах. Код оранжевый. Это не учебная..." Мимо промчалась еще одна группа морян.
      - Освободить коридоры!
      - Да что стряслось? - крикнула Скади.
      - Остров затонул за Мистральным барьером. Сейчас доставляют уцелевших.
      - Это не Вашон? - закричал Бретт.
      Но моряне убежали, оставив его без ответа. Скади потянула его за руку.
      - Скорей. - Она провела Бретта в боковой коридор и втолкнула в отверстие большого люка, крышка которого отъехала в сторону при одном прикосновении. - Я оставлю тебя здесь, а сама побегу на станцию.
      Бретт последовал за ней через двойной люк в кафе. Вдоль стен были расставлены низенькие столики в кабинках. Другие столики, разделенные пластальными колоннами, располагались по всей комнате. Каждая колонна была оборудована обслуживающим лотком. За столиком в углу сидели двое и, склонив друг к другу головы, о чем-то беседовали. Скади торопливо повела Бретта к этому столику. Подойдя поближе, Бретт узнал сидящего справа и споткнулся. Каждому островитянину было знакомо это лицо - эта крупная голова на удлиненной шее, поддерживаемая специальным устройством. Уорд Киль!
      Скади остановилась у столика, держа Бретта за руку, и уставилась на собеседницу Киля. Бретт узнал эту рыжеволосую женщину. Он видел ее на Вашоне и до встречи со Скади считал Карин Алэ прекраснейшей из ныне живущих женщин.
      - Работники службы регистрации были здесь, - сказала Алэ, - но они разошлись по своим станциям.
      Бретт судорожно сглотнул и посмотрел на Киля:
      - Господин судья, говорят, что целый остров затонул.
      - Это был Гуэмес, - бесстрастно произнес Киль.
      - Уорд, - вмешалась Алэ, взглянув на судью, - я предлагаю вам и юному Нортону пройти в мою квартиру. Не задерживайтесь в коридорах и сидите у меня до тех пор, пока я с вами не свяжусь.
      - Мне нужно идти, Бретт, - сказала Скади. - я приду за тобой, когда все кончится.
      Алэ взяла Скади за руку, и они ушли. Кряхтя и морщась, Киль выбрался из-за стола и, с трудом выпрямившись, побрел к люку. Бретт прислушался к топоту к коридоре.
      - Пойдем, Бретт.
      Они вышли в коридорчик, ведущий к выходу. Крышка люка с шипением отъехала, и на Бретта пахнуло чесноком, поджаренным в оливковом масле, и какими-то незнакомыми приправами. "Эй вы, двое! - послышался мужской голос. - А ну пошли вон!"
      Бретт обернулся. В проеме люка, ведущего на кухню, стоял крепко сбитый мужчина с темно-пепельными волосами. Он злобно посмотрел на Бретта, потом на Киля, и на лице его появилась заискивающая улыбка.
      - Прошу прощения, господин судья. Не узнал вас сразу. Но вам все равно не стоит выходить в коридор.
      - Нам велено идти в квартиру Алэ и дожидаться там ее посланника, объяснил Киль.
      Мужчина отступил на шаг и махнул рукой в сторону кухни.
      - Пройдите сюда. Вы можете занять бывшую квартиру Райана Ванга. Карин Алэ будет извещена.
      Киль тронул Бретта за плечо.
      - Это ближе, - сказал он.
      Мужчина привел их в большую комнату с низким потолком, залитую мягким светом, который исходил непонятно откуда. Бретт ступил на светло-голубой ковер, и его босые ноги утонули в мягком густом ворсе. На первый взгляд, единственным предметом обстановки были пухлые подушки - коричневые, терракотовые и темно-синие, но Бретт, знавший морянскую привычку убирать мебель в стенные ниши, подозревал, что остальные предметы меблировки просто скрыты за занавесями.
      - Вам будет здесь удобно, - заметил мужчина.
      - Кого я имею удовольствие благодарить за гостеприимство? - осведомился Киль.
      - Финн Лонфинн, - отрекомендовался мужчина. - Я был одним из слуг Райана Ванга, а теперь присматриваю за этим жильем. А как зовут вашего юного друга?
      - Бретт Нортон, - ответил Бретт, разглядывая помещение. - Я как раз шел на регистрацию и собеседование, когда прозвучал сигнал тревоги.
      Он никогда не видел ничего подобного. Жилище слегка напоминало островитянское - все металлические детали прикрыты тканью, по большей части явно островитянского производства. Но пол под ногами не двигался, и тихонько гудела система вентиляции.
      - У вас есть друзья из Гуэмеса? - поинтересовался Лонфинн.
      - Капеллан-психиатр родом с Гуэмеса, - напомнил ему Киль.
      Лонфинн поднял брови и перевел взгляд на Бретта. Тот почувствовал, что должен ответить.
      - Я не думаю, что знаком с кем-нибудь с Гуэмеса. С тех пор, как я родился, наши острова не встречались.
      Лонфинн вновь посмотрел на Киля.
      - Я ведь про друзей спросил, а не про капеллан-психиатра.
      Бретт будто услышал, как захлопнулась крышка люка, отделяющая морян от островитян. Слово "мутант" не прозвучало, но было ясно, что Лонфинн имел в виду.
      Симона Роксэк - это "муть"; может быть, друг Уорда Киля, тоже "мути"... а может, и нет. Кто назовет другом того, кто выглядит вот так? Капеллан-психиатр не могла быть нормальным объектом дружеских отношений. Бретт забеспокоился.
      "А ведь Лонфинн, наверное, прав", - подумал Киль и ужаснулся своим мыслям. Простые моряне всегда относились к островитянам свысока. И Киль понял, что готов с этим согласиться.
      "Где-то в глубине души я всегда знал, что моряне лучше".
      Это подспудное убеждение, зревшее долгие годы, явилось Килю со всей ясностью и возмутило его так, что он сам не ожидал.
      - Так у вас есть приятели на Гуэмесе? - не унимался Лонфинн. - Жаль, если кое-кто из ваших невезучих сотоварищей стал уродом или погиб. Впрочем, уродство и смерть для вас так естественны.
      - Вы говорили, что были слугой раньше, - промолвил Киль. - Значит, теперь здесь никто не живет?
      - По закону она принадлежит Скади Ванг, насколько я понимаю, - ответил Лонфинн. - Но она говорит, что жить тут не хочет. Полагаю, в ближайшее время это жилье будут сдавать, а деньги перечислять на счет Скади.
      Бретт изумленно воззрился на него, а затем вновь оглядел просторную квартиру - такую богатую.
      Все еще потрясенный, Киль доковылял до кучи синих подушек и опустился на них, вытянув больные ноги.
      - Счастье, что Гуэмес - остров маленький, - заметил Лонфинн.
      - Счастье?! - вырвалось у Бретта.
      - Я имел в виду, - Лонфинн пожал плечами, - что катастрофа была бы гораздо ужаснее, будь это один из крупных островов... да вот хотя бы Вашон.
      - Мы знаем, что вы имели в виду, - вздохнув, произнес Киль. - Я знаю, что моряне называют Гуэмес "гетто".
      - Но... но ведь это ничего не значит, - сказал Лонфинн. Едва он понял, что теперь защищаться придется ему, как в его голосе появились гневные нотки.
      - Нет, значит, - отрезал Киль. - Это значит, что крупные острова были обязаны время от времени оказывать помощь Гуэмесу - и продовольствием, и медицинским оборудованием.
      - Да, с Гуэмесом не поторгуешь, - признал Лонфинн.
      Бретт переводил взгляд с одного собеседника на другого чувствуя, что в их словах кроется подтекст. А он еще недостаточно хорошо знал морян, чтобы понять - какой. И лишь понимал, что оба едва сдерживают гнев. Бретт знал, что некоторые островитяне обзывали Гуэмес "спасательной шлюпкой Корабля". Прозвище было шутливым, но Бретт понимал его смысл: это значило, что на Гуэмесе полным-полно богоТворителей - людей глубоко верующих, фундаменталистов. Неудивительно, что капеллан-психиатр была уроженкой Гуэмеса. В устах островитян шутки по поводу Гуэмеса не звучали обидно - а вот выслушивать инсинуации Лонфинна было неприятно.
      Лонфинн подошел к люку и обернулся:
      - Там спальни для гостей - на случай, если вы захотите отдохнуть. - Он посмотрел на Киля: - Полагаю, эта штука на шее здорово вас утомляет.
      - Безусловно. - Киль потер шею. - Всем нам приходится в этой жизни терпеть многое, что нас утомляет.
      - Хотел бы я знать, почему на должность капеллан-психиатра никогда не назначали морянина, - проворчал Лонфинн.
      Бретт припомнил, что говорил Твисп - как раз по этому поводу.
      - Наверное, - ответил он, - у морян множество других дел и им попросту не интересно.
      - Не интересно? - Лонфинн уставился на Бретта так, словно в первый раз увидел. - Молодой человек, я не думаю, что вы достаточно подготовлены, чтобы обсуждать политические проблемы.
      - По-моему, юноша скорее задал вопрос, - вмешался Киль и улыбнулся Бретту.
      - Вопросы следует задавать прямо, - пробурчал Лонфинн.
      - И отвечать на них тоже следует прямо. - Киль поглядел на Бретта. Этот вопрос постоянно дебатируется между "верными" и политическим лобби. Большинство приверженцев Корабля наверху считают, что передача поста капеллан-психиатра морянину равносильна катастрофе. У них и без того слишком много влияния на многие аспекты нашей во всем остальном скучной жизни.
      - Молодому человеку трудно понять такую сложную политическую проблему, - назидательно промолвил Лонфинн и угрюмо усмехнулся.
      Бретт только зубами скрипнул.
      Лонфинн подошел к стене за спиной Киля, нажал на кнопку, и панель отъехала в сторону. За нею оказался большой иллюминатор, в котором виднелся подводный сад с прозрачным потолком и фонтанчиком посредине, где крохотные рыбки сновали меж нежных, ярко окрашенных растений.
      - Мне пора, - объявил Лонфинн. - Развлекайтесь. Вот это, - он указал на иллюминатор, - не даст вам заскучать. Я нахожу этот вид весьма занятным. Он повернулся к Бретту, помолчал и добавил: - Я прослежу, чтобы все необходимые для регистрации формуляры были присланы вам на подпись. Нечего время зря терять.
      С этими словами Лонфинн отбыл через тот самый люк, через который они вошли сюда.
      - А вы заполняли эти бумаги? - Бретт взглянул на Киля. - Что они собой представляют?
      - Они удовлетворяют потребность морян разложить все по полочкам с ярлычками. Имя, возраст, обстоятельства прибытия вниз, послужной список, какими способностями обладаешь, желаешь ли остаться... - Киль умолк и откашлялся. - Твои родители, их профессии, их мутации. Степень тяжести твоих собственных мутаций. Бретт молча смотрел на верховного судью.
      - Касательно ответа на другой вопрос, - продолжал Киль. - Нет, от меня этого не потребовали. Я убежден, что здесь имеется на меня длинное досье с уймой важных деталей... а заодно и чепухи.
      Бретт прицепился к словам Киля.
      - Меня могут попросить остаться внизу?
      - От тебя могут потребовать отработать стоимость твоего спасения. Внизу живет много островитян, и я собираюсь заглянуть к ним, прежде чем вернуться наверх. Я знаю, жизнь здесь может выглядеть очень привлекательной. - Он провел пальцами по мягкому ворсу ковра, словно хотел подчеркнуть сказанное.
      Бретт уставился в потолок: каково это - провести большую часть жизни здесь, вдали от обоих солнц? Конечно, люди, живущие внизу, иногда поднимаются на поверхность, но все-таки...
      - Лучшие спасательные команды состоят в основном из островитян, добавил Киль. - Так Карин Алэ сказала.
      - Я слышал, что моряне хотят, чтобы каждый платил им на свой лад, заметил Бретт. - Но мне не потребуется много времени, чтобы отработать стоимость моего... - Он внезапно подумал о Скади. Как может он ей отплатить? Да таких денег и на свете нет.
      - У морян имеется много способов привлекать необходимых им островитян, - сказал Киль. - Похоже, кто-то здесь заинтересован в тебе. И все же не это должно тебя сейчас заботить больше всего. Кстати, а у тебя есть медицинская подготовка?
      - Только первая помощь и общеоздоровительный курс.
      Киль глубоко вздохнул.
      - Боюсь, этого недостаточно. Гуэмес погрузился под воду уже довольно давно. Я уверен, что уцелевшим, которых сейчас размещают, потребуется более квалифицированная помощь.
      У Бретта перехватило горло.
      "Гуэмес, целый остров - утонул..."
      - Я могу таскать носилки, - сказал он.
      - Не сомневаюсь, - печально улыбнулся Киль
      А еще я не сомневаюсь, что ты не найдешь, куда их тащить. Сейчас мы оба можем только помешать. Мы именно те, кем нас здесь называют, - два островитянских уродца, от которых больше вреда, чем пользы. Нам придется сидеть и ждать.
      Нам редко удается избавиться от
      зла, всего лишь уяснив его причины.
      К. Г. Юнг, из корабельных
      архивов
      - Есть в Анналах одно проклятие, - сказал Тедж, - старое, как само человечество. Оно гласит: "Чтоб ты жил в интересное время". Кажется, сейчас именно такое время.
      Пока лодки пересекали полуночную сторону пандоранского моря, невидимый в темноте Тедж рассказывал Твиспу о том, что вызнал от Гэллоу и его присных. В лодке светилась только красная стрелка - указатель курса. Вокруг ничего не было видно - даже звезд над головой. Влажное облачное покрывало опустилось на воду незадолго до ночьстороны.
      - Суши будет больше, чем ты можешь себе вообразить, - продолжал Тедж. Столько, сколько сейчас вокруг тебя воды. Так они говорили.
      - Скверно для островов, - заметил Твисп. - А все эти ракеты, которые они, по твоим словам, запускают...
      - Они отлично подготовлены, - ответил Тедж. Что-то в его голосе, звучащем в темноте, здорово не понравилось Твиспу. - Все готово для спуска гибербаков. В мастерских полно оборудования.
      - Мне трудновато вообразить себе сушу, - признал Твисп. - Где они первым делом начнут ее подымать?
      - В том месте, которое поселенцы назвали Колонией. На картах оно выглядит как четырехугольник с выгнутыми сторонами. Изгиб увеличивают и превращают в овал с лагуной посредине. Перед войнами клонов там был настоящий город, окруженный стеной из пластали, - подходящее место для начала. В этом году воду из него откачают, и первый город вознесется к небесам.
      - Его уничтожат волны, - молвил Твисп.
      - Нет, - возразил Тедж. - Это готовилось в течение пяти поколений. Продумано все - и политика, и экономика, и что делать с келпом... - Он замолчал - один из криксов сонно вякнул.
      Оба моряка замерли, внимательно прислушиваясь. Нет ли поблизости стаи голодных рвачей? Но криксы молчали.
      - Кошмар ему приснился, - буркнул Тедж.
      - Значит, остров Гуэмес со своими религиозными фанатиками стоял на пути проекта колонизации суши? - спросил Твисп. - Все они со своим лозунгом: "Оставайтесь там, куда Корабль привел нас"?
      Тедж не ответил.
      Твисп задумался, усваивая услышанное. Жизнь, проведенная в привычном для рыбака одиночестве, сузила его горизонты. Он чувствовал себя провинциалом, не способным понять проблемы всемирной политики и экономики. Он знал, что творится, и это было просто. Он знал, что не доверяет этому великому плану, в который Тедж был влюблен, невзирая на то, что претерпел из-за Гэллоу.
      - В этом плане островитянам нет места, - заметил Твисп.
      - Нет, мутантам нет места. Они будут исключены, - ответил Тедж. Голос его звучал тихо, еле слышно.
      - А кому решать, кто мутант? - спросил Твисп. Тедж долго молчал.
      - Острова перенаселены, с этим я не могу спорить, - наконец сказал он. - Что бы то ни было, но тут Гэллоу прав.
      Твисп глядел во тьму, туда, где звучал голос Теджа. Ему представлялся морянский образ жизни - их жилища, места, описанные Теджем. "Дом, - подумал он. - И какие люди могут называть это своим домом?" Все по линеечке, почти одинаковое, совсем как рой насекомых - да у него от одной этой мысли мурашки по спине ползут!
      - Это место, куда мы направляемся, что собой представляет? поинтересовался Твисп. - Почему там нам ничего не грозит?
      - "Зеленые рвачи" - организация маленькая, - ответил Тедж. - А первая база большая - да по теории вероятности наши шансы там больше, чем в любом другом месте.
      "Это безнадежно", - подумал Твисп. Если моряне уже не отыскали Бретта, что еще ему остается? Море слишком велико, и несусветная глупость - пытаться найти то самое место, где водяная стена налетела на Вашон.
      - Скоро утро, - сказал Тедж. - Мы прибудем на рассвете.
      Твисп слышал, как капли дождя постукивают о навес. Он включил фонарик, взглянул на батареи и обнаружил, что они заметно посерели. Внезапно прямо за кормой ударила молния и раздался оглушительный гром. Потом стало тихо.
      - Что за черт? - послышался голос Теджа.
      - Мы только что перезарядили батареи, - ответил Твисп. - И можем поймать еще одну молнию, если она ударит поближе. Тогда я выставлю антенну.
      - Рыбья срань, - фыркнул Тедж. - Рыбаки глупее, чем я думал. Странно, что вы вообще возвращаетесь живыми.
      - Стараемся, - ответил Твисп. - Скажи, а как это ты так быстро заделался экспертом по морянам? Тедж вынырнул из-под навеса.
      - Как историк я уже многое знал о них, прежде чем отправиться вниз. И потом... когда решаешь вопрос выживания, учишься быстро. - Эти слова прозвучали не без хвастовства.
      "Выживание..." - подумал Твисп. Он выключил фонарик и пожалел, что теперь не видит лица Теджа. Парень все-таки не трус, это очевидно. Он работал на субмаринах, как и многие островитяне. Явно умел управлять судном. Но, в конце концов, многие островитяне умели это делать со школы. И при всем при том Тедж жаждал подводной жизни. Если верить ему - ради имевшихся у морян исторических документов, которые они и сами-то не изучили.
      Тедж был таким же, как фанатики Гуэмеса, понял Твисп. Идейный. Искатель потаенного знания. Тедж хотел добраться до источника знаний - а каким путем, ему было безразлично. Опасный человек.
      Твисп вгляделся в темноту, улавливая каждое движение Теджа, - а вдруг тот вздумает на него наброситься.
      - Поверь, так оно и будет, - произнес Тедж. - Довольно скоро для островов не останется места.
      - По радио передавали, что судья Уорд Киль отправился вниз с какой-то познавательной целью, - вспомнил Твисп. - Полагаешь, он был осведомлен?
      Послышался шорох: Тедж устраивался поудобнее.
      - Если верить Гэллоу, они и словечка верхним не сказали.
      На некоторое время оба погрузились в молчание. Твисп сосредоточился на путеводной стрелке, на ее алом пылающем наконечнике. Как можно поверить в то, что понарассказывал Тедж? Хотя барьер в море был реален. И несомненно то, что Тедж удирал - что-то действительно огромное и жуткое преследовало его.
      Тедж лежал, погруженный в собственные думы. "У меня должно было хватить духу убить их". Но то, что стояло за Гэллоу, было больше, чем сам Гэллоу. Это уж точно. Знакомая картинка для историка. Хроники Корабля сообщали о разгуле насилия, о лидерах, стремившихся разрешить проблемы человечества путем массового убийства. До безумия Гэллоу Тедж думал о подобных вещах как о чем-то отдаленном и нереальном. Теперь он знал это безумие - тварь с клыками и когтями. Бледный рассвет озарил верхушки волн, а заодно и Твиспа стряпавшего на маленькой жаровне, которая стояла на сиденье. Не согласится ли Твисп теперь, когда развиднелось, одолжить ему рубашку и штаны своего парня, подумал Тедж.
      - Кофе? - спросил Твисп, заметив взгляд Теджа.
      - Спасибо. - Тедж помолчал. - Как я мог быть таким дураком!
      Твисп изучающе посмотрел на своего спутника.
      - Потому что пошел с ними или потому что дал им уйти?
      Тедж закашлялся, поперхнувшись кофе.
      "Мне все еще страшно", - подумал он, глядя на Твиспа, который сосредоточенно дул в свою кружку, сидя возле штурвала.
      - Мне в жизни не было так страшно, - сказал он.
      Твисп кивнул. Страх на лице Теджа читался явственно. Страх и невежество плывут по одному течению. А когда страх отступит, его место займет гнев. Пока же разум Теджа занят самоедством.
      - Гордыня - вот что мною двигало, - произнес Тедж. - Я хотел написать историю Гэллоу, историю в процессе ее творения. Политическая движущая сила влиятельное движение среди морян. И одному из их лидеров я понравился. Он знал, что я буду вкалывать. Он знал, как я буду благодарен...
      - А что, если Гэллоу и его команда погибли? - поинтересовался Твисп. Ты разбил их субмарину и остался единственным, кто может поведать, что случилось с Гуэмесом.
      - Да говорю же тебе, я устроил так, чтобы они могли спастись!
      Твисп сдержал угрюмую усмешку. Тедж разглядывал лицо Твиспа в сером утреннем свете. Рыбак был смуглым, как многие островитяне, работающие на открытом воздухе. Налетел порыв ветра, и темные нечесаные волосы облепили лицо Твиспа, путаясь в двухдневной щетине. Спокойный взгляд, линия рта, все его поведение свидетельствовало о силе и решительности этого человека. Тедж был уверен, что теперь, после гуэмесской бойни, его взгляд уже никогда не будет ясным. В этой бойне Тедж заглянул смерти в глаза.
      "Кто ж поверит, что я не знал о том, что должно произойти? А сам я в это верю?"
      - Ловко же они меня провели, - вздохнул Тедж. - Но я был к этому готов! Еще как готов.
      - Да, паршиво чувствовать себя одураченным, - согласился Твисп. Голос его звучал бесстрастно.
      - Мне теперь в жизни не уснуть, - пробормотал Тедж.
      Твисп окинул взглядом расстилающееся вокруг море. Ему не понравились жалобные нотки в голосе Теджа.
      - А уцелевшие с Гуэмеса? - так же бесстрастно спросил он. - Им заснуть удастся?
      Посветлело. Тедж пристально посмотрел на Твиспа. Хороший человек, который пытается спасти своему напарнику жизнь. Тедж зажмурился, и перед внутренним взором возникли призраки Гуэмеса. Он открыл глаза.
      Твисп внимательно рассматривал что-то по правому борту.
      - И где эта база, которую мы должны были увидеть на рассвете?
      - Скоро покажется.
      Тедж уставился в небо. А когда база покажется... тогда что? У него сжалось сердце. Поверят ли моряне? А если поверят - будут ли действовать в защиту островитян?
      Никогда не доверяй любви
      великого человека.
      Островитянская пословица
      Киль глядел с наблюдательной платформы вниз, на кошмарную сцену ада: спасательные шлюпки прибывали к маленькой причальной площадке и проходили через шлюзовые. Это не страшный сон, напомнил себе Киль. Среди человеческих тел, загромождавших палубу, сновали спасатели. Команды травматологов оказывали срочную помощь на месте, других пострадавших уносили на носилках. Мертвые - Киль и вообразить не мог такое количество погибших - были сложены возле стены, словно дрова. Через длинный овальный иллюминатор видно было, что носилок не хватает и прибывающие спасательные шлюпки выстраиваются в длинную очередь. Травматологи трудились не покладая рук. Невдалеке лежала груда каких-то мешков. Внезапно из такого же мешка, который тащил спасатель, вывалился фрагмент человеческого черепа с зубами. Бретт, стоявший за спиной Киля, в ужасе вскрикнул. Скади зарыдала. Киль оцепенел. Теперь понятно, зачем Карин послала Скади за ним и Бреттом. Поначалу Алэ не представляла всех размеров трагедии. А осознав, захотела заручиться свидетельством островитян, что моряне делают для пострадавших все возможное.
      "Она хочет представить их спасителями", - подумал Киль.
      Он различил рыжую голову Алэ в толпе медиков, работавших с живыми. Судя по количеству мертвых тел, случайность не давала лишних поблажек. Уцелели немногие.
      - Как их много, - шепнула Скади, не отрывая глаз от нижней палубы.
      - Как это произошло? - спросил Бретт, стоявший по левую руку от Киля.
      Киль кивнул. Да, это вопрос вопросов. Он не хотел сыпать голословными обвинениями, он хотел быть уверен.
      - Как их много, - повторила Скади, на сей раз громче.
      - Согласно последней переписи, на Гуэмесе проживало примерно десять тысяч душ, - произнес Киль. Собственные слова, сорвавшиеся с губ, поразили его. Душ. В минуты потрясения учение Корабля само собой возникало в памяти.
      Киль знал, что должен все увидеть сам и, используя данную его положением власть, потребовать ответа. Это его долг - если не перед другими, то перед собой. Потому как первым делом, как только он вернется, капеллан-психиатр вцепится в него. Киль знал, что у Роксэк оставалась родня на Гуэмесе. Она будет в гневе, в жутком гневе... Это сила, с которой нельзя не считаться.
      "Если я вернусь".
      От того, что творилось на нижней палубе, Киля замутило. Он заметил, что Скади утирает слезы. Она побывала внизу, в самой гуще ада, помогая там, где медики не справлялись.
      - Меня не нужно опекать, Скади, - сказал он. - Если ты нужна внизу...
      - Меня сняли с дежурства, - ответила она и содрогнулась, по-прежнему не в силах оторвать взгляда от происходящего.
      Киль тоже как завороженный смотрел на страшную картину, разделенную на зоны лентами с цветовым кодом. Спасатели осматривали пострадавших, укладывали их на носилки.
      Из-под платформы, на которой стояли Киль, Бретт и Скади, появилась команда морян и направилась к мешкам. Погибших нужно было идентифицировать. В некоторых мешках лежали только фрагменты тел. Идентификаторы работали спокойно и деловито, но, как заметил Киль крепко сжав зубы. Лица их были бледны. Одни запечатлевали на пленке лица и особые приметы погибших. Другие делали заметки при помощи портативных трансляторов. Киль узнал это устройство. Алэ пыталась заинтересовать им комитет, но Уорд увидел в нем еще один способ навязать островам экономическую зависимость. "Все, что вы записываете с помощью транслятора, сортируется и сохраняется в компьютере", - говорила тогда Алэ.
      "Кое-что лучше не записывать", - подумал он. Рядом с Килем кто-то откашлялся. Судья обернулся и увидел Лонфинна, возле которого обретался еще какой-то морянин. Лонфинн держал под мышкой плазмагласовую коробку.
      - Господин судья, - сказал Лонфинн. - Это Миллер Гастингс из службы регистрации.
      Гастингс выглядел полной противоположностью коренастого смуглого Лонфинна - высокий, темноволосый, с тяжелой нижней челюстью и пронзительными голубыми глазами. Оба были одеты в морянские костюмы из серой ткани, которые Киль привычно отождествлял с наихудшими проявлениями морянского официоза.
      - Нам сказали, что мы можем найти здесь некоего Бретта Нортона, заявил Гастингс. - Есть некоторые формальности... боюсь, господин судья, это и к вам относится.
      Скади шагнула к Бретту и взяла его за руку, что Киль и заметил краем глаза к вящему своему удивлению. Она была явно напугана.
      - Наша работа, господин судья, - вещал Гастингс, глядя Килю в рот, заключается в том, чтобы помочь вам приспособиться в сей трагический...
      - Дерьмо! - произнес Киль.
      Бретт оторопел: не ослышался ли он? Но изумление, написанное на лице Гастингса, сомнений не оставляло: верховный судья и председатель Комитета по жизненным формам действительно сказал "дерьмо". Бретт посмотрел судье в лицо. Киль одним глазом смотрел на морян, а другим, как и прежде, - на нижнюю палубу. Эта раздвоенность сбивала с толку обоих морян. Бретт же нашел ее естественной; все знали, что многие островитяне на такое способны.
      Гастингс предпринял новую попытку:
      - Мы знаем, что это тяжело, господин судья, но мы подготовлены к подобным ситуациям благодаря разработанным нами процедурам, которые...
      - Мотайте отсюда, пока я не вышел из себя, - велел Киль. Голос его звучал твердо и уверенно.
      Гастингс посмотрел на плазмагласовую коробку под мышкой у Лонфинна, потом на Бретта.
      - Враждебность - вполне ожидаемая реакция, - заявил он. - И чем скорее мы преодолеем этот барьер, тем скорее...
      - Я же ясно сказал, - перебил его Киль. - Убирайтесь. Нам нечего сказать.
      Моряне обменялись взглядами. По выражению их лиц Бретт понял, что эти двое не имеют ни малейшего намерения убраться.
      - Молодой человек должен сам говорить за себя, - невозмутимо произнес Гастингс. - Так что вы скажете, Бретт Нортон? Всего несколько формальностей.
      Бретт сглотнул. Ладошка Скади в его руке сделалась влажной. Что Киль вытворяет? И куда более важный вопрос: сойдет ли ему это с рук? Киль островитянин, влиятельный человек, тот, кем можно восхищаться. Да, но здесь не остров. Бретт решительно расправил плечи.
      - Да подите вы к черту со своими формальностями, - отрезал он. - Любой порядочный человек выбрал бы другое время.
      Гастингс медленно выдохнул. Лицо его помрачнело. Он
      вновь попытался что-то сказать, но Киль его перебил: - Молодой человек имеет в виду, что с вашей стороны просто бессовестно явиться сюда с какими-то формальностями, когда ваши родичи складывают там, под стенкой, тела наших родичей.
      Молчание сделалось напряженным. Бретт не испытывал особых родственных чувств к поднятым из глубин изувеченным мертвецам, но решил, что обоим морянам знать об этом незачем. "Они - и мы".
      Но была ведь еще и ладошка Скади в его руке. Бретт чувствовал, что единственный морянин, которому он может доверять, - это Скади... да еще, пожалуй, тот доктор из коридора, Тень Паниль. У Паниля были ясные глаза и... и ему было не все равно.
      - Мы этих людей не убивали, - заявил Гастингс. - И прошу заметить, господин судья, что это мы делаем грязную работу - приносим их сюда, идентифицируем мертвых, помогаем живым...
      - Как благородно с вашей стороны, - подхватил Киль. - Я все ждал, когда же вы об этом заговорите. Но вы не упомянули об оплате.
      Оба морянина выглядели мрачными, но никак не смущенными.
      - Кому-то придется платить, - сказал Гастингс. - Наверху нет соответствующих приспособлений, чтобы...
      - Вот вы и подбираете трупы, - перебил его Киль. - А семьи погибших платят вам за труды. Так что кое-кто изрядно греет на этом руки.
      - Никто не обязан стараться задаром, - возразил Гастингс.
      Киль одним глазом взглянул на Бретта - и снова на морян.
      - А когда вы спасаете живого рыбака, то находите способ использовать и его - пристально следя за его издержками, само собой.
      - Мне ничего не надо! - заявила Скади и гневно ожгла взглядом Киля и Бретта.
      - Я уважаю такой подход, Скади, - отозвался Киль. - И вас я не имел в виду. Но эти ваши собратья-моряне имеют другую точку зрения. У Бретта нет ни рыбацких снастей, ни сети, ни сонара, ни даже разбитой лодки. Чем он заплатит за свою жизнь? Десять лет будет лук резать на морянской кухне?
      - Право же, господин судья, - вмешался Гастингс, - я не понимаю вашего нежелания подходить к вещам проще.
      - Меня заманили сюда под ложным предлогом, - ответил Киль. - Здешние... э-э... хозяева не выпускали меня из-под контроля ни на секунду. - Он указал на иллюминатор. - Взгляните! - Судья ткнул указательным пальцем в сторону нижней палубы. - Эти тела обожжены, разорваны на куски. На Гуэмес было совершено нападение! И я полагаю, реконструкция покажет, что нападение было совершено снизу посредством твердотелой субмарины.
      Впервые за все время разговора Гастингс выглядел так, словно вот-вот утратит самоконтроль. Глаза его сощурились, темные брови сошлись к переносице, нижняя челюсть напряглась.
      - Послушайте! - прошипел он сквозь зубы. - Я делаю только то, что от меня требуют морянские законы. Насколько я могу судить...
      - Уж извините, - перебил его Киль, - судить - это моя работа, и в ней я поднаторел. По мне, вы оба - пара кровососов. А я не люблю кровососов. Будьте любезны убраться.
      - Поскольку вы являетесь тем, кем являетесь, - пробормотал Гастингс, я пока вынужден с этим смириться. Что же касается этого парня...
      - То у него есть я, чтобы отстаивать его интересы, - отпарировал Киль. - Здесь для ваших услуг не место и не время.
      Лонфинн отступил на шаг и загородил выход с наблюдательной платформы.
      - Молодой человек должен сам отвечать за себя, - не унимался Гастингс.
      - Судья велел вам удалиться, - сказал Бретт.
      - Прошу вас, - произнесла Скади, стиснув пальцы Бретта, - я буду нести за них ответственность. Посол Алэ сама приказала мне привести их сюда. Ваше присутствие здесь нежелательно.
      Гастингс посмотрел на нее, словно хотел сказать: "Большая честь для такой маленькой девчонки", но промолчал. Машинально он указал на коробку под мышкой у Лонфинна и тут же опустил руку.
      - Очень хорошо, - сказал он. - Мы старались обойтись без срочных записей, но ситуация осложнилась. - Он бросил взгляд на нижнюю палубу. - Тем не менее я готов сопроводить вас в апартаменты Райана Ванга. Вероятно, решение привести вас сюда было ошибочным.
      - Я согласен удалиться, - отозвался Киль. - Я видел уже достаточно. Тон его вновь был вежливым и дипломатичным.
      Бретт слышал, как двусмысленно прозвучали слова Киля, и подумал: "У этого старого паука есть в запасе еще не одна сеть".
      Даже в просторном жилище Ванга его не оставляла эта мысль. Он верно поступил, последовав примеру верховного судьи. Даже Скади была на его стороне. Всю дорогу, пока они шли к жилищу ее покойного отца, она держала Бретта за руку, не обращая внимания на неодобрительные взгляды Гастингса и Лонфинна. А Бретт бережно сжимал ее тонкие пальчики и наслаждался ощущением близости.
      - Благодарю вас, джентльмены, - объявил Киль, оказавшись в плюшевой комнате с цветными подушками. - Я уверен, что мы сможем связаться с вами, когда вы понадобитесь.
      - Мы свяжемся с вами, - сказал Гастингс, и крышка люка за ним захлопнулась.
      Киль подошел к люку и нажал на кнопку, но ничего не произошло. Крышка не сдвинулась с места. Киль посмотрел на Скади.
      - Эти двое работали на моего отца, - сказала она. - Мне они не нравятся.
      Она отпустила руку Бретта, подошла к темно-красной подушке и уселась, уткнув подбородок в колени и обхватив их руками. Желто-зеленые полоски на ее одежде изломались.
      - Бретт, - сказал Киль, - я буду говорить прямо, поскольку один из нас, возможно, сумеет вернуться наверх, чтобы предупредить другие острова. Мои подозрения подтверждаются на каждом шагу. Полагаю, наш островной образ жизни скоро потонет на мелководье.
      Скади огорченно взглянула на судью, вздернув подбородок. Бретт молчал.
      Киль смотрел на Скади и думал, что ее поза напоминает многоногого моллюска, который при любой опасности сворачивается клубком.
      - Общеизвестное учение гласит, - сказал Киль, - что жизнь на островах явление временное. До тех пор, пока мы не вернемся на сушу.
      - Но Гуэмес... - начал Бретт и осекся.
      - Да. Гуэмес.
      - Нет! - выпалила Скади. - Моряне не могли этого сделать! Мы защищаем острова!
      - Я тебе верю, Скади, - отозвался Киль. Шея у него болела, но он поднял голову, будто читал приговор в суде. - Творятся такие дела, о которых никто не знает... не знает ни наверху, ни внизу.
      - Вы и правда думаете, что это сделали моряне? - спросила Скади.
      - Мы должны воздержаться от вынесения приговора, пока не собраны доказательства, - ответил он. - Тем не менее я нахожу такую возможность весьма вероятной.
      Скади покачала головой. Бретт понял, что она не верит. - Моряне бы так не сделали, - прошептала она.
      - А это не морянское правительство, - возразил Киль - Иногда правительство избирает один курс, а люди - совсем другой. Этакий политический двойной стандарт. И, вероятно, ни те, ни другие не контролируют ситуацию.
      "О чем он говорит?" - задумался Бретт.
      - Как моряне, - продолжал Киль, - так и островитяне терпят лишь самый малый контроль со стороны правительства. Я верховный судья самого мощного представительства власти - того, которое решает, жить на островах новорожденному или умереть. Одним нравится называть меня председателем, другим - верховным судьей. Но я не чувствую, что отправляю правосудие.
      - Я поверить не могу, что кто-то может просто уничтожить острова, сказала Скади.
      - Но кто-то же уничтожил Гуэмес. - Киль устремил печальный взгляд одного глаза на Бретта, а другим неотрывно смотрел на Скади. - Как ты полагаешь, это нужно расследовать?
      - Да. - Она кивнула и стукнулась лбом о коленки.
      - Хорошо бы иметь помощника, - заметил Киль. - С другой стороны, я не хотел бы подвергать опасности того, кто отважится мне помочь.
      - А что вам нужно? - спросила Скади.
      - Информация, - ответил Уорд. - Последние новости, которые сообщают морянской аудитории. И обзор морянских рабочих мест пригодится - в каких категориях еще есть вакансии, а какие переполнены. А еще нам понадобится сравнительная статистика островитянского населения, проживающего внизу.
      - Я не понимаю, - призналась Скади.
      - Мне говорили, что ты вычисляешь волны, - произнес Киль, поглядывая на Бретта. - А я хочу вычислить морянское общество. Мне не кажется, что мы имеем дело с традиционной морянской политикой. Я подозреваю, что морянам и самим невдомек, что управляет ими уже не традиционная политика. А разгадка в новостях. И в списках рабочих вакансий. Они могут отражать существенные перемены - и намерения, стоящие за этими переменами.
      - У моего отца в кабинете был комм, - сказала Скади. - Я уверена, что смогу из него что-нибудь выудить... хотя и не понимаю, как вы будете все это... вычислять.
      - Судьи приучены обрабатывать данные, - ответил Киль. - Я всегда гордился тем, что я хороший судья. Дай мне эти сведения, если можешь.
      - Может, нам следует повидаться с другими островитянами, живущими внизу? - спросил Бретт.
      - Не доверяешь официальным бумагам, да? - улыбнулся Киль. - Оставим встречи на потом. Сейчас это может быть небезопасно. - "А у парнишки хорошая интуиция".
      Скади прижала пальцы к вискам и прикрыла глаза.
      - Мой народ не убивает, - сказала она. - Мы не такие.
      Киль посмотрел на девушку - и внезапно подумал, как же похожи в глубине души моряне и островитяне.
      "Море..."
      Он никогда не задумывался о том, что означает море для островитян и что - для морян. Как его предки приспосабливались к нему? Море окружало их всегда - и всегда было безграничным. Нечто нескончаемое, источник жизни и смертельная угроза. Для Скади и ее народа море означало тяжелую водную толщу над головой, его звуки были заглушены глубинами, его течения двигались вдоль дна мощными потоками, сквозь тень к свету. Для морян мир был немым и отдаленным, для островитян - шумным, сиюминутно требовательным. Он вынуждал развивать внимание и рациональность.
      Результатом оказалась островитянская живость, которую моряне находили очаровательной. "Экзотичной". Моряне же зачастую были осторожны и вдумчивы и решения свои принимали взвешенно, словно драгоценные камни гранили.
      Киль переводил взгляд со Скади на Бретта и обратно. Бретт по уши влюблен, это видно. Что это - притяжение противоположностей? Кто он для нее - некое экзотическое млекопитающее или мужчина? Киль надеялся, что здесь имеет место нечто большее, нежели подростковое сексуальное влечение. Уорд не считал себя настолько наивным, чтобы полагать, будто все противоречия между островитянами и морянами могут быть уничтожены посредством кувырканья в постели. Но род человеческий ожил в этих двоих, и Уорд ощущал его подспудную жизнь. Эта мысль обнадеживала.
      - Мой отец заботился и об островитянах, и о морянах, - сказала Скади. Именно его деньги сделали поисково-спасательную службу тем, что она есть.
      - Покажи мне его кабинет, - попросил Киль. - Я бы хотел воспользоваться его коммом.
      Скади встала и подошла к боковому люку в дальнем конце комнаты.
      - Сюда.
      Киль последовал за Скади, жестом приказав Бретту остаться. Может, если юную женщину не будет отвлекать присутствие молодого мужчины, она и размышлять станет трезво - с чувством, с толком, с расстановкой.
      Когда Киль и Скади ушли, Бретт повернулся к закрытому люку. Судью, его и Скади заперли здесь, подальше от тех откровений, которые мог явить им морянский мир. Алэ хотела, чтобы они этот мир увидели, но кое-кто оказался против. Бретт считал, что это и есть ответ на вопрос, почему их тут заточили.
      "Что бы сделал Квитс?"
      Бретт даже представить себе не мог, что Квитс так и торчал бы посреди чужой комнаты и тупо пялился на запертый люк. Бретт подошел к люку и провел пальцами по металлической раме.
      "Надо было порасспросить Скади о системе переходов, о том, как здесь передвигаются". Бретт ничего не мог припомнить о переходах кроме того, что там очень мало людей - мало по островитянским понятиям.
      - О чем ты думаешь?
      Голос Скади прозвучал прямо у Бретта за спиной, и юноша вздрогнул. Пушистый ковер скрадывал шаги.
      - У тебя нет карты этого места? - спросил он.
      - Есть где-то, - ответила Скади. - Я поищу.
      - Спасибо.
      Бретт по-прежнему глядел на запертый люк. И как его запирают? Ему вспомнились островитянские жилища, где одного удара ножом было довольно, чтобы продрать тонкую органическую стенку, разделявшую большинство помещений. Только в лабораториях, в помещениях службы безопасности и в обиталище Вааты стены могли служить каким-то препятствием - впрочем, не столько они, сколько охранники.
      Скади вернулась с тонкой стопкой бумаг, на которых тонкими и толстыми линиями с пририсованными символами был начертан план морянского комплекса, и протянула бумаги Бретту с таким видом, словно вручала ему часть себя.
      - Мы находимся вот здесь, - сказала она, ткнув пальцем в переплетение квадратов и прямоугольников с пометкой "РВ".
      Бретт принялся изучать планы. Это не было похоже на расположенные в соответствии с требованиями окружающей среды жилища островитян, где прихоти органического роста делали каждое жилье непохожим на другие. Острова были сплошь личностными, обжитыми, резными, расписными и раскрашенными приспособленными к синергическим потребностям системы жизнеобеспечения и поддерживающими ее. А от схемы в руках Бретта так и несло единообразием идентичные ряды кубриков, длинные коридоры, трубы, переходы и проулки, прямые, как солнечный луч. Казалось, разобраться в этом нагромождении невозможно, но Бретт заставил себя сосредоточиться.
      - Я спросила судью, - сказала Скади, - не мог ли вулкан уничтожить Гуэмес. - И что он ответил? - спросил Бретт, отрываясь от схемы.
      - Что слишком много тел не только обожжено, но и разорвано на части. Скади закрыла глаза руками. - Кто мог сотворить... такое?
      - В одном Киль прав, - заметил Бретт. - Мы должны это выяснить как можно скорее.
      Он вновь уткнулся в карты с загадочными лабиринтами. И внезапно его осенило. Он понял, что ни один морянин не смог бы путешествовать по островам, где большинство ориентировалось только по памяти. Он принялся запоминать схемы со всеми их лифтами и транспортными переходами. Потом закрыл глаза и уверенно воспроизвел в памяти карту, как бы отпечатавшуюся в мозгу. За спиной у него нервно расхаживала Скади - туда-сюда, из угла в угол. Бретт открыл глаза.
      - Мы могли бы выбраться отсюда? - спросил он, кивком указав на запертый люк.
      - Его можно открыть, - отозвалась Скади. - А куда ты собрался?
      - Наверх.
      Скади посмотрела на люк и покачала головой.
      - Когда люк откроется, сработает электронная сигнализация.
      - А что с нами сделают, если поймают? - Вернут обратно, - ответила она. - По крайней мере, попытаются. У нас мало шансов. Внизу нельзя передвигаться скрытно. У моего отца была эффективная организация. Поэтому он и нанимал таких людей. - Скади кивнула в сторону люка. - Мой отец заправлял очень крупным бизнесом - продовольственным. Он много торговал с островитянами...
      Скади обвела рукой стены и потолок.
      - Это строение принадлежало ему, все целиком. Оно высокое, как сигнальная башня. - Она показала пальцем на схему. - Вот это.
      Бретт слегка отодвинулся от нее. Ей принадлежала территория, сравнимая с небольшим островом. Точнее, ее отцу. Бретт знал, что по морянским законам Скади, вероятнее всего, эту территорию унаследовала. Скади не просто работает в море, не просто волны вычисляет...
      Словно прочитав мысли Бретта, Скади коснулась его руки.
      - У меня своя жизнь. Как и у моей матери. Мы с отцом едва знали друг друга.
      - Едва знали? - изумился Бретт. Он не был особенно близок с собственными родителями, но знать он их знал. Это точно.
      - Почти до самой смерти он жил в Гнезде - это город километров за десять отсюда, - пояснила Скади. - И за все это время я ни разу его не видела. - Она вздохнула. - Незадолго до смерти отец как-то пришел к нам ночью и говорил о чем-то с моей матерью. Не знаю, о чем они беседовали, но после его ухода мама была в ярости.
      Бретт задумался. Ее отец владел и управлял огромным богатством - и большей частью морянского общества. Наверху состояния, подобные состоянию Райана Ванга, находились в собственности семей или целых родов, но одному человеку не принадлежали никогда. Коллективная собственность охранялась законом.
      - Он контролировал большую часть вашей островной промышленности, продолжила Скади, и кровь прихлынула к ее щекам. - Почти все он заполучил при помощи взяток. Я знаю, потому что слышала, а когда он погиб, я залезла в его комм.
      - Расскажи мне о Гнезде, - попросил Бретт.
      - Это город, где живет очень много островитян. Там было первое поселение после войны клонов. Слыхал об этом?
      - Да - кивнул Бретт. - Так или иначе, но все мы произошли оттуда.
      Стоя в темном коридорчике, ведущем в кабинет Райана Ванга, Уорд Киль прислушивался к их беседе. Порой он порывался вмешаться в разговор и потребовать от этой молодой женщины кое-каких объяснений. Но она говорила так грустно, что судья всякий раз сдерживался. Наконец он не выдержал:
      - А эти островитяне из Гнезда работали на твоего отца?
      - Некоторые - да, - ответила Скади, не оборачиваясь. - Но ни один островитянин не занимал высокого положения. Они находятся под контролем правительственной службы. По-моему, за это отвечает посол Алэ.
      - Мне кажется, что возглавлять службу по делам островитян должен островитянин, - заметил Бретт.
      - Алэ и мой отец собирались пожениться, - объяснила Скади. Политическая сделка между двумя семьями... для морян это уже история.
      - Твой отец и посол объединили бы правительственную власть и пищевую промышленность под одним одеялом, - сообразил Бретт. Эта догадка пришла ему в голову так неожиданно, что он испугался.
      - Все это дела минувшие, - грустно сказала Скади. - Теперь она, вероятно, выйдет за ДжиЛаара Гэллоу.
      Бретт молчал. Он видел мрачную растерянность в глазах девушки и понимал, что ее гнетет вынужденная необходимость быть пешкой в игре без правил.
      Уорд Киль по-прежнему стоял в темном коридорчике и размышлял. Он вышел из кабинета Ванга раздосадованный. Вроде в комме было все, что нужно, - и о переходе контроля над планетой из одних рук в другие, и о медленной, но верной концентрации власти, и об усилении обособленности морян и островитян. В памяти всплыло словечко из Анналов: национализация. Почему же у него возникло чувство, будто он что-то потерял?
      "Суша будет восстановлена".
      "Начнется новая жизнь".
      "Вот почему Корабль даровал нам Пандору".
      "Нам - морянам, а не островитянам".
      Киль машинально сглотнул, и у него заболело горло. В основе всего лежал проект "Келп", который реализовался уже настолько, что его нельзя было приостановить или свернуть. Напротив, проект был ускорен. Оснований было более чем достаточно. Комм покойного Райана Ванга заполнен этими основаниями: если келп не поможет, два солнца будут все сильнее взламывать кору Пандоры, и постоянные землетрясения и извержения вулканов сметут все с ее поверхности, как много поколений назад.
      Лава создавала криволинейные подводные платформы. Моряне воспользовались этим при выполнении проекта. Последняя водяная стена была вызвана вулканической деятельностью, а вовсе не гравитационными возмущениями моря Пандоры.
      - Хотел бы я посмотреть на это Гнездо и на живущих там островитян, заговорил Бретт. - Возможно, туда нам и следует отправиться.
      "Устами младенца..." - подумал Киль.
      - Там нас запросто отыщут, - покачала головой Скади. - Тамошняя служба безопасности не то что здесь - нагрудные значки, документы всякие...
      - Тогда надо удирать наверх, - сказал Бретт. - Судья прав. Он хочет, чтобы мы рассказали островитянам обо всем, что здесь творится.
      - А что здесь творится? - спросила Скади.
      - Пандора меняется - физически, политически, социально, - сказал Киль, выходя из коридорчика. - Вот что творится. Жить по-прежнему скоро станет невозможно - и наверху, и внизу. Я думаю, что отец Скади мечтал о великих свершениях, о преобразовании Пандоры, но кто-то перехватил его мечту и сделал ее кошмаром.
      Киль остановился, глядя на двух молодых людей. Те испуганно смотрели на судью.
      "Могут ли они осознать происходящее?" - гадал Киль. - Беззаконная алчность прибирала к рукам новую Пандору."
      Скади указала на схему в руках Бретта.
      - Пусковая база и станция номер двадцать два, - сказала она. - Вот здесь! Они находятся на линии дрейфа Вашона. От них до острова сейчас не меньше дня пути, но все же...
      - Что ты предлагаешь? - спросил Киль.
      - Думаю, нам удастся добраться до двадцать второй станции, - ответила девушка. - Я там работала. А на станции я смогу определить точное местоположение Вашона.
      Киль тоже посмотрел на схему. И вдруг его охватила тоска. Вернуться домой... где Джой, которая может о нем позаботиться. Ему вскоре предстоит умереть - так уж лучше умирать в привычном окружении. Уорд подавил это чувство так же быстро, как оно возникло. Спастись? У него не хватит ни сил, ни времени. Он может только держаться за эту юную парочку. Киль видел готовность Скади и решимость Бретта, взявшегося за дело. Им может повезти. Острова должны узнать о том, что происходит.
      - Вот что мы сделаем, - произнес Киль, - и вот какое послание вы должны передать...
      Упорство приводит к успеху.
      И Цзин, из корабельных архивов
      Стая диких криксов пролетела за кормой, рассекая крыльями утренний воздух. Твисп повернул голову и стал наблюдать за полетом птиц. Они сели на воду метрах в пятидесяти от лодок.
      Тедж от внезапного звука сел: на лице его явственно читался страх.
      - Это просто криксы, - успокоил его Твисп.
      - А-а. - Тедж привалился спиной к борту.
      - Если мы их покормим, они поплывут за нами, - сказал Твисп. - Я никогда не видел их так далеко от островов.
      - База уже недалеко, - сообщил Тедж.
      Когда они приблизились к плывущей стае, Твисп кинул немного отбросов за борт. Птицы устремились за подачкой. Те, что поменьше, так работали лапами, что едва не выскакивали из воды.
      Больше всего в этих созданиях Твиспа привлекали глаза. В их взгляде присутствовало нечто такое, чего он никогда не видел у прочих морских тварей. Нечто человеческое.
      Тедж привстал и оглядел горизонт. "Да где же эта треклятая пусковая база?" Птицы по-прежнему суетились вокруг подачки. Твисп сказал, что они повинуются древнему инстинкту. Вероятно, так оно и есть. Инстинкт! Сколько времени нужно, чтобы вытравить инстинкт? Или привить его? Которым из двух путей движется человечество? И может ли человек сопротивляться этой скрытой силе? Эти вопросы не давали ему покоя.
      - Этот невзрачный крикс - самка, - сказал Тедж, указывая на стаю. Интересно, почему самцы гораздо ярче?
      - Должно быть, это как-то связано с выживанием, - отозвался Твисп и посмотрел на стаю, следующую за лодкой в ожидании новой подачки. - Да, это точно самка. - Он нахмурился. - Одно можно сказать в пользу этой курицы: она никогда не попросит хирурга сделать ее нормальной!
      Тедж понял, что имел в виду Твисп. В последнее время в островитянском обществе распространилось поветрие: некоторые стали добровольно подвергаться операциям, чтобы выглядеть "нормальными" по морянским стандартам, и склоняли к тому же своих супругов и возлюбленных - многие из них яростно сопротивлялись.
      - Похоже, ты на этом обжегся, - заметил Тедж.
      - Даже поджарился, - кивнул Твисп. - Должен признать, поначалу это было забавно... - Он помолчал. - Но я надеялся, что это не просто причуда, а что-то более серьезное. - Он покачал головой.
      Тедж зевнул и потянулся. Птицы испугались и, взбивая крыльями воду, с воплями разлетелись. Твисп невидяще смотрел на них.
      - Ее звали Ребекка, - произнес он. - Ей нравилось, когда я обнимал ее. Она ничего не имела против длины моих рук, пока... - Он умолк.
      - Пока сама не подверглась хирургической коррекции? - закончил Тедж.
      - Да. - Твисп сглотнул. "И с чего я вдруг разговорился о Ребекке с этим чужаком? Неужели я так одинок?" Она любила по вечерам кормить криксов с борта лодки, а Твисп любил наблюдать за ней в такие минуты. Воспоминания обрушились на него потоком, но Твисп немедленно перекрыл его.
      - Она тебя бросила после операции? - осведомился Тедж, рассматривая собственные руки.
      - Бросила меня? Нет, - вздохнул Твисп. - Это было бы легко пережить. Я знаю, что после операции чувствовал бы себя рядом с ней уродом. А "муть" не должна так себя чувствовать, никогда. Вот почему те из нас, у кого мутации особенно очевидны, избегают морян. Дело в том, как они смотрят на нас и что мы потом думаем о себе - словно видим себя их глазами.
      - А где она теперь? - спросил Тедж.
      - На Вашоне, - ответил Твисп. - Полагаю, к центру поближе. Готов спорить на что угодно, она там, где живут богатые и власть имущие. Ее работа состоит в психологической подготовке людей к операции - этакое живое свидетельство того, как прекрасна жизнь, когда избран правильный путь.
      - Она свой выбор сделала и не пожалела.
      - Если долго о чем-то говорить, это становится навязчивой идеей. Она без конца твердила: "Изменить тело легко. Хороший хирург знает, где резать. А вот разум изменить потруднее". Мне сдается, она не очень-то прислушивалась к собственным словам.
      Тедж посмотрел на длинные руки Твиспа.
      Твисп проследил направление его взгляда и кивнул.
      - Ну да, - сказал он. - Она хотела, чтобы я себе руки укоротил. Она ничего так и не поняла, несмотря на всю свою психологическую лабуду. Я боялся не ножа хирурга и прочей хрени. Просто мое тело стало бы фальшивым, а я не выношу фальши.
      "Да, непрост этот простой рыбак, - подумал Тедж. - Ой непрост".
      - В конце концов я в ней разобрался, - продолжал Твисп. - Стоило ей слегка перебрать бормотухи, как она тут же начинала разглагольствовать о том, что мы все должны выглядеть "настолько нормально, насколько это возможно". Вроде тебя, Тедж.
      - Я никогда так не думал.
      - Потому что тебе и не надо. Ты и так готов присоединиться к морянам на их суше и на их условиях.
      Тедж не нашел, что ответить. Он всегда гордился своей по-морянски нормальной наружностью. Ему операция была не нужна.
      Твисп ударил кулаком по борту. Криксы, сидевшие в клетке, встрепенулись и натопорщили перья.
      - Она хотела детей... от меня, - сказал Твисп. - Можешь себе представить? Вообрази, какие сюрпризы могут преподнести этой подправленной "мути" занятия любовью. А детишки, которые подрастают и обнаруживают, что они "муть", тогда как родители выглядят нормально? Нет это не по мне! Голос его звучал мрачно. - Ни за что!
      Твисп умолк, погрузившись в собственные мысли.
      Тедж прислушивался к пошлепыванию волн о борта лодки, к тихой возне криксов в клетке и гадал, сколько любовных связей разбилось вдребезги о принципы, подобные Твисповым.
      - Будь проклят Хесус Льюис! - пробормотал Твисп.
      Тедж кивнул. "Да, вот тогда-то проблемы и начались. Или, по крайней мере, были уготованы". Историки задавались вопросом: "Что же совершил Хесус Льюис?" Тедж посмотрел на руки Твиспа - они были мускулистыми, ловкими, загорелыми и вдвое длиннее, чем полагается. Выбор возлюбленного на островах все еще оставался генетической лотереей - спасибо Хесусу Льюису и его биогенетическим экспериментам.
      Твисп все не мог успокоиться.
      - Морянам никогда не понять, что это такое - быть островитянином! Кто-нибудь рядом всегда слаб, а то и умирает... кто-нибудь близкий. Моя сестра была такой славной девчушкой... - Твисп покачал головой.
      - Мы используем слово "мутация" только как технический термин, - сказал Тедж. - А "уродство" - скверное слово. "Ошибки" - вот как мы это называем.
      - Знаешь что, Тедж? Я стараюсь избегать людей с длинными руками. В нашем поколении их совсем немного. - Твисп поднял руку. - Это ошибка? Значит, и я весь - ошибка?
      Тедж не ответил.
      - Будь все проклято! - воскликнул Твисп. - Мой ученик, Бретт, очень переживает из-за размера своих глаз. Рыбья срань - да внешне вообще ничего не заметно, но его в этом не убедить. Корабль всемогущий! Как он видит в темноте! Это что, ошибка?
      - Это лотерея, - ответил Тедж. Твисп скорчил гримасу.
      - Не завидую я работе комитета. Представляешь, какие карикатурные и опасные формы жизни им приходится рассматривать? Как они могут судить? Как могут определить умственные отклонения? Обычно они становятся заметными только со временем.
      - Но и у нас есть свои плюсы, - возразил Тедж. - Моряне считают, что наши ткани - самые лучшие. Ты же знаешь, какие деньги платят внизу за островитянский текстиль. А наша музыка, наши картины... да все наше искусство.
      - Еще бы, - усмехнулся Твисп. - Слыхал я, как моряне об этом толкуют. "Как мило! Очень забавно. О! Прелестно, не правда ли? Эти островитяне такие занятные".
      - Такие мы и есть, - пробормотал Тедж.
      Твисп посмотрел на него в упор. Тедж призадумался, не ляпнул ли он нечто непростительное. Внезапно Твисп улыбнулся.
      - А ты прав. Пропади все пропадом! Моряне и понятия не имеют, как развлекаться по-нашему. У нас или уж горе и отчаяние - или песни да пляски всю ночь, потому что кто-то женился, или родился, или новые барабанчики купил, или вернулся с большим уловом. У морян маловато праздников, как я слыхал. Вот ты видел, чтобы моряне праздновали?
      - Никогда, - признался Тедж. Ему припомнилось, как Накано из команды Гэллоу рассуждал о морянской жизни.
      "Работать, жениться, завести пару ребятишек, еще
      поработать и умереть, - сказал тогда Накано. - Всего и развлечений, что перерыв, чтобы кофе хлебнуть, или переезд на новую станцию".
      Почему Накано присоединился к движению Гэллоу? Что влекло его? Редкие для живущих внизу развлечения, переживания. Возможность спасать островитян. Работа по возведению барьеров. Тедж считал, что таким, как Накано, жить внизу скучно. Тоскливо. Им чужды научные устремления, они не знают горя, а потому не умеют ценить радость. А наверху - и шум, и краски, и очень много смеха.
      - Если мы вернемся на сушу, все будет по-другому, - произнес Тедж.
      - Что значит "если"? Всего несколько минут назад ты уверял, что это неизбежно.
      - Есть моряне, которым нужна только подводная империя. И если они... Тедж не договорил, потому что Твисп внезапно указал вперед и вскрикнул: "Корабль побери! Это что еще такое?"
      Тедж обернулся и увидел совсем близко серую башню в белом кружеве прибоя у основания. Шторм, который несколько часов трепал их, нагнал на небо черные тучи. Башня вздымалась из глубин, словно гигантский кулак.
      Твисп изумленно уставился на башню. Она не была видна за пятьдесят километров, как утверждал Тедж, но выглядела впечатляюще. "О Корабль!" Твисп не ожидал, что она окажется настолько большой.
      Там, где серое море упиралось в серое небо, клубились облака. Тедж и Твисп как завороженные смотрели на башню, стоящую в центре гигантского облачного завихрения.
      - Это пусковая база, - объяснил Тедж. - Сердце морянской космической программы. Все политические фракции считают, что должны иметь здесь своих представителей.
      - Ее нипочем не примешь по ошибке за какую-нибудь плавучую пакость, вымолвил Твисп. - Она не движется.
      - Она возвышается над водой на двадцать пять метров, - сообщил Тедж. Моряне этим очень гордятся. До сих пор они запускали только беспилотные ракеты. Но дело не стоит на месте. Вот почему Гэллоу и его люди начали действовать. Вскоре моряне собираются запустить ракету с пилотом.
      - А еще они контролируют течения с помощью келпа, да? - спросил Твисп. - Но как?
      - Не знаю. Я видел, как они это делают, но так ничего и не понял.
      Твисп оторвался от созерцания башни, глянул на Теджа и снова уставился на башню. По мере того как лодки приближались, пенное кольцо прибоя вокруг базы становилось все шире. По прикидкам Твиспа, до базы оставалось около пяти километров, но даже на таком расстоянии было видно, что полоса прибоя простирается на сотни метров. Обнаружились признаки человеческой деятельности. Одно из больших морянских судов стояло на спокойной воде за линией прибоя, и маленькие катера сновали между ним и башней. В небе висели зонды-аэростаты - то ли предназначенные для наблюдения, то ли служащие подъемниками. Расстояние сократилось уже настолько, что можно было различить морян на приливной волне, которая веером расходилась от башни.
      Внимание Твиспа привлекло большое судно с водородными двигателями, торчавшими наружу. Раньше он видел такие суда только издали или по головидео. Эта штука длиной минимум пятьдесят метров легко двигалась на спрятанных под водой гребных винтах. Широкий боковой люк был распахнут настежь, и вокруг суетились моряне, загружая что-то внутрь.
      Тедж тоже не отрываясь смотрел на башню. Казалось, что моряне еще не заметили путешественников, но Твисп знал, что все они заметили и курс их вычислили. Если верить рассказам Теджа о Гэллоу, становилось совершенно ясно, зачем он направился именно сюда. Вряд ли на базе есть кто-то, кроме людей Гэллоу. Все моряне только о базе и говорят. И рассказ Теджа услышат представители всех фракций. Вот только поверят ли?
      - Ты хоть представляешь себе, как здесь примут тебя и твою историю? спросил Твисп.
      - Я не думаю, что мои шансы так уж высоки где бы то ни было, - ответил Тедж. - Но лучше здесь, чем где-то еще. - Он повернулся и посмотрел на Твиспа: - Думаю, что в любом случае я уже покойник. Но люди должны все узнать.
      - Весьма разумно.
      Твисп завел мотор и потянул ручку штурвала на себя. Лодочки стали медленно разворачиваться вокруг своей оси. Настало время выложить парню все, до чего Твисп додумался за целую ночь размышлений.
      - Что ты делаешь? - спросил Тедж.
      Твисп сложил обе руки на штурвале и воззрился на Теджа.
      - Я заявился сюда, чтобы отыскать моего подручного. Я понимаю, что с моей стороны это вроде как глупо. Честно тебе скажу - я не верил, что эта база существует, но надеялся, что хоть что-нибудь тут есть. Вот я и притащился сюда с тобой, поскольку ты сказал, что стоит обратиться к морянам за помощью.
      - Конечно же! Кто-нибудь наверняка его уже подобрал и...
      - Но ты вляпался, Тедж. В дерьмо. По уши. И я тоже - за компанию. Конечно, можно бросить тебя за борт или сдать морянам. Но вряд ли это будет правильно. - Квитс кивком указал на башню. - Особенно если твоя история насчет Гэллоу окажется правдой.
      - Если?
      - А доказательства где?
      Тедж попытался сглотнуть. Моряне уже подбирают мертвых и пострадавших с Гуэмеса. Это он знал наверняка. Отступать было некуда. На базе, скорей всего уже заметили две лодки с людьми. И вот-вот кто-нибудь явится, чтобы расспросить или прогнать незваных гостей.
      - Что же мне делать? - спросил Тедж.
      - Да ты целый гребаный остров утопил, - буркнул Твисп. - И только теперь об этом спрашиваешь?
      Тедж пожал плечами.
      - Наверняка некоторые островитяне плыли в тот момент в лодках и все видели, - сказал Твисп. - И оставшиеся в живых тоже расскажут свою историю. Кто-нибудь из них мог заметить твою субмарину. Ты представляешь, что именно они расскажут?
      Тедж в страхе съежился.
      - Ты управлял субмариной, - продолжал Твисп. - И тебя обвинят не только в этом. Ты это сделал, и из тебя вытянут все до малейших подробностей раньше, чем ты заговоришь хоть с кем-нибудь помимо морянской службы безопасности. Если служба безопасности тебя вообще отпустит.
      Тедж уткнулся подбородком в колени. Его мутило. Внезапно послышались какие-то звуки, напоминающие жалобное поскуливание. Он прислушался и с удивлением обнаружил, что издает их сам.
      "Мне некуда бежать, - думал Тедж. - Некуда, некуда".
      Твисп еще что-то говорил, но Тедж не слышал. Слова не могли достичь его сознания. Слова были призраками, которые преследовали его. И он не мог больше выносить это преследование.
      Шум включенного лодочного мотора привел его в чувство. Но Тедж даже не посмотрел, куда Твисп везет его. Куда бы ни вез, ему везде конец. Внезапно он представил себе, что погружается в море, и машинально напрягся, словно хотел нырнуть поглубже. В ушах звучали пронзительные крики о помощи. Помимо воли перед глазами возникла картина катастрофы - разодранный остров, куски растерзанной плоти. Рыдания сотрясли его тело. Он ощущал движение лодки, но невнятно, едва-едва. К горлу подкатил ком. Кто-то схватил его за плечи и заставил перегнуться через борт. Послышался голос: "Сюда блюй. Ты же захлебнешься". Затем руки отпустили его, а голос выдал дополнительное замечание: "Тупой придурок!"
      Кислый привкус наполнил рот Теджа. Он попытался заговорить, но слова обдирали горло, как наждак. Его вырвало за борт; в носу остался запах рвоты. Опустив руку в море, он принялся плескать соленой морской водой себе в лицо. Наконец он сел и посмотрел на Твиспа:
      - Куда же мне податься?.. И что сказать?
      - Правду, - ответил Твисп. - Пропади все пропадом. Я никогда не слышал о таких придурках, как ты, но надеюсь, что ты действительно тупой придурок, а не убийца.
      - Спасибо, - пробормотал Тедж.
      - Знаешь, что ты сделал? - продолжал Твисп. - Ты себя пометил. Да ни на одну "муть" так не пялятся, как будут пялиться на тебя. И знаешь что? Я тебе ни капельки не завидую. - Твисп кивнул в сторону башни. - А вот и грузовоз выслали по нашу душу. Корабль всемогущий! Ну я и приплыл! Так я и знал.
      Во всякий определенный момент
      истории задачей группы преданных идее
      индивидов является выполнение дела,
      которое проницательные люди считают
      необходимым, но которое никто другой
      не хочет выполнять.
      О. Хаксли, "Двери восприятия",
      из корабельных архивов
      Посмотрев, как Скади открывает главную контрольную панель жилища своего отца, как отыскивает переключатели люков и находит те, что открывают входной люк, Бретт был готов поверить, что его подруга - просто гений. Но когда он сказал об этом, она живо запротестовала.
      - Большинство из нас учится этому еще в детстве. - Девушка хихикнула. Если родители вздумают тебя запереть...
      - А зачем запирать-то?
      - В наказание, - ответила она. - Если мы... - Она замолчала, быстро переключила рычажок и захлопнула крышку панели. - Быстрей, сюда кто-то идет. - Скади приникла к самому уху Бретта. - Я переключила аварийный люк на ручное управление, а заодно и главный люк. Аварийный люк - это маленький такой, внутри большого.
      - А куда мы пойдем, когда выберемся?
      - Вспомни наш план. Но надо убраться раньше, чем они сообразят, что я сделала. - Скади взяла Бретта за руку и поспешно вывела его из подсобки через коридорчик в холл.
      Гастингс и Лонфинн уже расположились там и даже успели завести с Килем жаркий спор.
      Когда Бретт и Скади вошли, верховный судья как раз повысил голос:
      - ...И более того, если вы попытаетесь обвинять
      островитян в катастрофе с Гуэмесом, я буду требовать созыва следственной комиссии - такой, которая окажется вне вашего контроля!
      Киль обеими руками потер виски. Один его глаз смотрел на Гастингса в упор. Судье было приятно видеть, как этот человек старается сдержать дрожь.
      - Господин судья, - сказал Гастингс, - вы поступаете во вред как себе, так и этим юным созданиям. - Он бросил взгляд на Бретта и Скади, которые как раз вошли в комнату.
      Киль некоторое время смотрел на Гастингса, думая о том, как быстро обстановка переменилась к худшему. Двое живодеров! Уорд перевел взгляд с Гастингса на Лонфинна, отметив, что они загораживают проход к наружному люку.
      - А мне всегда говорили, что внизу нет опасных насекомых, - заметил он.
      Гастингс нахмурился, а его напарник даже в лице не изменился.
      - Это не предмет для шуток! - заявил Гастингс. - Посол Алэ попросила нас...
      - Вот пусть сама мне об этом и скажет! Гастингс не ответил.
      - Она заманила меня вниз под ложным предлогом. Она обставила дело так, чтобы я не захватил с собой никого из моего персонала. Ее доводы, даже в самом кратком изложении, ни в какой люк не лезут. Я вынужден сделать вывод, что являюсь пленником. Вы будете это отрицать? - И он вновь окинул холодным взглядом двоих человек, стоящих на пути к люку.
      - Вас защищают для вашего же блага. - Гастингс вздохнул. - Вы значительная персона среди островитян, а сейчас имеет место кризисная ситуация...
      - Защищают? От кого же?
      Киль наблюдал, как Гастингс ищет что сказать, перебирает и отбрасывает различные варианты. Несколько раз Гастингс открывал рот, но не произносил ни слова.
      Киль потер затылок: поддерживающее устройство успело здорово натереть кожу.
      - Вы защищаете меня от тех, кто уничтожил Гуэмес? - поинтересовался он.
      Моряне обменялись загадочными взглядами. Гастингс вновь повернулся к Килю:
      - Я хотел бы обойтись с вами помягче, но не могу.
      - Я уже понял, что происходит, - сказал Киль.
      Столкнулись мощные политические группировки морян.
      - И островитян! - выпалил Гастингс.
      - Ну как же. Два крупных козыря - комитет и вера. Уничтожение Гуэмеса нанесло удар по вере. Но моя смерть не помешает комитету: меня просто-напросто заменят. Гораздо эффективнее держать меня взаперти. А уж если меня придется ликвидировать, внимание островитян будет какое-то время отвлечено выборами нового судьи, и моряне успеют воспользоваться замешательством. Я не думаю, что могу и далее оставаться здесь. Я возвращаюсь наверх.
      Моряне застыли.
      - Боюсь, что в данный момент это невозможно, - возразил Гастингс.
      - Моим преемником станет Каролина Блулав, - улыбнулся Киль. - И от нее вы добьетесь не больше, чем от меня.
      "Импас*", - подумал он.
      ______________
      * Импас - карточный термин, означающий розыгрыш длинной или козырной масти при наличии старшего и младшего козыря при отсутствии среднего. Задача импассирующего - заставить противников сбросить этот средний козырь так, чтобы это оказалось выгодно ему, а не им, вытянуть из противников эту карту. Киль недаром подумал об импасе - собственно, именно этим он и занимается, сбрасывает "козырную" информацию, чтобы заставить своих собеседников проговориться и в свою очередь выложить те сведния, которых Килю недостает для того, чтобы одержать победу.
      Пока Гастингс и Лонфинн разглядывали Уорда, в воздухе висело тягостное молчание. Киль догадывался, что Гастингс ищет новые доводы. Ему зачем-то понадобилась поддержка верховного судьи - слепая поддержка. Он хотел, чтобы Киль согласился, не объясняя почему. Неужели Гастингс полагал, что старый ветеран политических баталий не видит его насквозь?
      Скади и Бретт прислушивались к разговору.
      - Вход в гостиную через этот люк справа, - шепнула Скади, склонясь к самому уху Бретта. - Иди туда и открой панель переключения возле люка. Вылей стакан воды на переключатели. Это закоротит освещение всей секции. Я открою аварийный люк. Ты сумеешь найти его в темноте?
      Бретт кивнул.
      - Мы выберемся раньше, чем они сообразят, что мы удрали, - шепнула девушка.
      - Но когда мы откроем аварийный люк, будет виден свет в коридоре.
      - Придется поторопиться. Они попытаются задействовать главную панель, но быстро сообразят, что надо воспользоваться ручным переключением.
      Бретт снова кивнул.
      - Следуй за мной и беги быстро, - сказала девушка. Тем временем Гастингс решил продемонстрировать степень своей осведомленности.
      - Судья Киль, что касается вашего преемника, то вы ошибаетесь, произнес он. - Им станет Симона Роксэк.
      - Это выбор ДжиЛаара Гэллоу? - поинтересовался Киль, сделав такой вывод на основании того, что узнал из комма покойного Райана Ванга. Гастингс удивленно моргнул.
      - Если так, то его ожидает очередной сюрприз, - сообщил Киль. Капеллан-психиатры славятся своей неподкупностью.
      - Плохо же вы знаете историю, - возразил Гастингс. - Если бы не первый пандоранский капеллан-психиатр Морган Оукс, Хесус Льюис так и остался бы обычным техником-лаборантом.
      Лицо Киля приняло торжественное выражение. Просители, обращавшиеся в суд, при виде такого лица трепетали, но Гастингс просто стоял и ждал.
      - Вы работаете на Гэллоу, - подытожил Киль. - Конечно же, вы хотите захватить полный политический и экономический контроль над Пандорой, и действовать вы собрались через веру. А Роксэк знала, что ради этой цели вы собираетесь уничтожить всю ее родню на Гуэмесе?
      - Вы ошибаетесь! Все совсем не так!
      - А как?
      - Прошу вас, господин судья! Вы...
      - Кто-то усвоил фундаментальную истину, - заметил Киль. - Тот, кто контролирует запасы продовольствия, контролирует и жизнь людей.
      - У нас кончается время на споры, - заявил Гастингс.
      - И когда оно кончится, я стану одной из жертв Гуэмеса? поинтересовался Киль.
      - На кон поставлено будущее Пандоры, - сказал Гастингс. - Люди с правильным образом мыслей в эти тяжкие времена будут править безопасным курсом.
      - И ради этого вы убьете любого, кто встанет у вас на пути, - заключил Киль.
      - Мы не уничтожали Гуэмес, - холодно произнес Гастингс, четко выговаривая каждое слово.
      - Тогда почем вам знать, что тот, кто это сделал, не пойдет против вас? - спросил Киль.
      - Да кто вы такой, чтобы разглагольствовать об убийстве! - взорвался Гастингс. - Сколько тысяч вы уничтожили, прикрываясь авторитетом вашего комитета? Может, сотен тысяч? Долгонько же вы этим занимаетесь, господин судья.
      Киль оторопел.
      - Но ведь комитет...
      - Делает то, что вы ему велите! Всемогущий Уорд Киль указал пальцем - и пришла смерть. Это всем известно! Да что значит жизнь для такого, как вы? Как я могу рассчитывать, что настолько чуждый разум вникнет в наши морянские проблемы?
      Киль совсем растерялся. Обвинение было тяжелым. Каждое решение он принимал, руководствуясь уважением к жизни как таковой. Летальные отклонения должны быть исключены из генофонда!
      Пока Киль стоял, ожидая продолжения событий, Бретт подобрался к боковому люку и проскользнул в него. Лонфинн ничего не заметил.
      Некоторое время Бретт разглядывал комнатушку. Панель с переключателями располагалась возле люка и была заперта на две защелки. Инструмент, о котором говорила Скади - пилку для ногтей, - Бретт нашел в ящичке под раковиной. Он открыл крышку, обнажив парное соединение проводов, одетых в зеленый и синий пластик.
      "Скади сказала: "Стакан воды"".
      Стакан обнаружился возле раковины. Бретт наполнил его, положил одну руку на защелку люка, а другой выплеснул воду на обнаженные контакты. Стену озарила сине-зеленая вспышка, и свет погас. В ту же минуту Бретт отворил люк и нырнул в темноту. "Хватай Киля! - заорал Гастингс. - Держи его!"
      Бретт пробрался вдоль стены и возле самого люка столкнулся со Скади. Прикоснувшись к его лицу, она схватила его за плечо и притянула к себе. Внезапно маленький люк открылся, и она юркнула в отверстие. Бретт нырнул следом. Скади заперла люк и помчалась прочь. Бретт побежал за ней.
      Впервые в жизни ему довелось пробежать больше ста метров за один раз. Изрядно опередившая его Скади шмыгнула в боковой проход. Бретт завернул за угол и увидел, как она лезет в маленький люк почти у самой палубы. Девушка втащила его за собой, захлопнула крышку и заперла ее в темноте. Бретт перевел дух.
      - Где мы? - шепотом осведомился он, чувствуя, как пот заливает глаза.
      - Это служебный переход к пневматической системе. Крепче держись за мой пояс.
      Бретт ухватился за ее пояс и двинулся вслед за Скади по узкому коридорчику, то и дело стукаясь головой о низкий потолок. Здесь было темновато даже для него, а уж Скади - Бретт был уверен - совсем ничего не видела. Проход повернул налево, потом направо, а через некоторое время пошел вверх. Скади остановилась и, нащупав руку Бретта, положила ее на перекладину.
      - Лестница, - шепнула она. - Иди за мной. Бретт не стал напоминать, что и так все видит.
      - Куда мы идем? - спросил он.
      - Наверх, до конца. Не поскользнись. Здесь двадцать один уровень и только три площадки.
      - А что там наверху?
      - Причал для грузовозов моего отца.
      - Скади, ты уверена, что хочешь это сделать?
      - Я никогда ничего не делаю, если не уверена, - ответила она тихо. - Но они схватили судью и пытались задержать нас. Во всем виновата Алэ. И острова должны об этом узнать.
      - Верно.
      Девушка стала подниматься. Бретт полез за ней. В тишине отчетливо слышалось их тяжелое дыхание.
      Бретт все лез и лез, время от времени задевая Скади за пятки, и конца-краю этому подъему не было видно. Эх, надо было сосчитать перекладины - и как он не додумался сразу! Тогда некогда было бы думать о пропасти под ногами. От этих мыслей у него сосало под ложечкой и не слушались руки. Бретт не видел ни верха, ни низа - ничего, кроме ловкого тела Скади. На минуту он остановился и, оглядевшись по сторонам, рассмотрел две трубы разного диаметра: одна оказалась горячей, другая - холодной и влажной.
      Бретт коснулся ее пальцем - скользкая. "Водоросли", - подумал он. Наконец-то ему попалось хоть что-то знакомое. На островах не было таких жестких конструкций. Там вообще не было конструкций - биомасса росла в ту сторону, куда ее рост направляли, однако направлять тоже можно не до бесконечности.
      На первой площадке Скади обняла Бретта за талию, подвела к следующей лестнице и, дав отдышаться несколько секунд, подтолкнула к перекладинам.
      - Надо поторапливаться. Они могли догадаться, куда мы пошли.
      - А они могут точно знать, где мы?
      - Здесь нет сенсоров, а про ключ от служебного хода я не говорила никому.
      - А где ты его раздобыла?
      - У отца в столе. Нашла, когда показывала кабинет судье.
      - А для чего твоему отцу был нужен этот ключ?
      - Наверное, для того же, для чего и нам. На случай непредвиденного бегства.
      Девушка нежно погладила Бретта по груди и, отвернувшись, со вздохом приступила к следующему этапу восхождения.
      И вновь Бретт последовал за ней. Он изо всех сил старался не отставать, однако Скади все равно двигалась быстрей, и разрыв между ними все увеличивался. Но вот и вторая площадка... Бретт вполз на нее, отдуваясь. Скади немедленно подвела его к следующей лестнице.
      - Как тебе удается двигаться так быстро? - спросил он, отдышавшись.
      - Я бегаю по коридорам и постоянно занимаюсь в гимнастическом зале, ответила она. - Те из нас, кто выйдет на сушу, должны быть готовы к требованиям, которые она нам предъявит. Там все будет не так, как в море.
      - Ox, - только и смог произнести Бретт, хорошо, впрочем, понимая, что такого ответа недостаточно.
      - Ну, ты отдохнул? Готов к последнему этапу? - спросила Скади.
      - Веди.
      На сей раз он не отставал и даже время от времени задевал ее за ноги. Он понимал, что девушка нарочно притормаживает, и от этого страдал. Но одновременно радовался, что не приходится действовать на пределе сил. Бездна внизу все еще разевала свою пасть, и рухнуть туда было страшно именно оттого, что дно ее терялось во мраке. Нащупав последнюю перекладину и край площадки, Бретт ухватился за вертикальные опоры лестницы и судорожно задышал.
      - Что с тобой? - Рука Скади коснулась его головы.
      - Просто... пытаюсь отдышаться. Девушка подхватила его под руку.
      - Подымайся. Я тебе помогу. Здесь безопаснее. Здесь есть перила.
      С помощью Скади Бретт переполз через край площадки и, свалившись на жесткую металлическую решетку, вытянулся во весь рост. Скади положила руку ему на спину и убрала лишь тогда, когда его дыхание выровнялось.
      - Давай вспомним план, - сказала она и села, привалившись спиной к металлической стене.
      - Давай, - согласился Бретт. Он придвинулся к ней поближе, щекой чувствуя ее дыхание и прикосновение волос.
      - Люк прямо передо мной. Это двойной люк. Давление в гавани отрегулировано так, чтобы поддерживать рабочий уровень воды. Мы попадем туда через шлюзовую камеру. Если там никого не окажется, мы просто выйдем и спокойно пройдем к одному из судов. Ты мой подопечный, и я тебя повсюду вожу с собой.
      - А если кто-нибудь увидит, как мы вылезаем из люка?
      - Тогда мы начнем хихикать. Мы влюбленная парочка. У нас свидание. Возможно, нам прочитают нотацию. Тогда придется сделать вид, что нам совестно.
      Бретт глянул на четкий профиль Скади.
      "Умно". И слишком похоже на правду - вот бы так оно и было.
      - А где мы можем спрятаться в гавани? - спросил он.
      - А мы не будем прятаться. Мы залезем в любое из судов, на котором не будет команды. И удерем наверх.
      - Ты в самом деле умеешь управлять этой штукой?
      - Конечно. Я часто поднималась наверх на исследовательском судне. Скади говорила серьезно. - Ты понимаешь, что мы собираемся сделать?
      - Показывай дорогу.
      Скади отошла в сторону. Раздался тихий скрежет металла. Маленький люк распахнулся, и от яркого света Бретт на секунду зажмурился. Скади проскользнула в люк. Вслед за ней протиснулся Бретт. В прямоугольном помещении, в котором они очутились, были серые металлические стены и низкий потолок. Свет проникал через иллюминатор в противоположном конце. Скади закрыла люк и отперла следующий. Как и было обещано, за ним оказалась узкая шлюзовая камера.
      - А теперь, - прошептала она, беря Бретта за руку, - я покажу тебе гавань и грузовозы на подводных крыльях.
      Он вышли на узкую платформу с перилами и лестницей, которая вела на палубу, расположенную тремя метрами ниже. Бретт остановился: все, дальше он пойдет сам и не позволит больше тащить себя, как куль с песком. Они стояли под прозрачным куполом, который простирался на несколько сот метров во все стороны.
      "Плаз, - подумал Бретт. - Ничто иное не выдержит такого давления". Гавань располагалась внутри этой гигантской перевернутой чашки, сдерживающей морские воды, - этакий зонтик из плазмагласа! Бретт поднял голову - в серебристо-молочной вышине тускло сияли два неясных пятна, оба солнца стояли над горизонтом.
      Скади взяла его под руку.
      Бретт взглянул на палубу - гигантскую металлическую решетку с пирсами, тянущуюся вдоль дальнего края "чашки". В это время под дальний край поднырнул грузовоз, поднялся внутри на поверхность, вздымая каскады брызг, и пристал к свободному причалу; шум его моторов больно отдавался в ушах. Кроме него, Бретт насчитал еще пять больших судов, выстроившихся в ряд. Вокруг них на пирсах суетились моряне - швартовали прибывшее судно, разгружали и загружали трюмы.
      - Они такие большие, - вымолвил Бретт, вытягивая шею и рассматривая ближайший грузовоз на подводных крыльях. Там уже кто-то вяло возился, счищая с бортов налипший келп.
      - Пойдем же, - произнесла Скади нарочито громко. - Мы поднимемся на борт. Карин хотела, чтобы ты это увидел.
      Бретт сообразил, что слова эти предназначались для ушей морянина - тот остановился рядом с ними и с вопросительным видом склонил голову. После слов Скади он улыбнулся и зашагал прочь.
      Скади взяла Бретта за руку и повела по лестнице вниз.
      - Для транспортировки продовольствия используется только семидесятиметровая грузовая модель, - объясняла девушка. - Несмотря на размер, они могут двигаться со скоростью по крайней мере восемьдесят узлов. Тяжело груженные, конечно, медленнее. Мне говорили, что при малой загрузке скорость может превышать и сто узлов.
      Скади повела Бретта к веренице грузовозов, покачивающихся на волнах, мимо суетящихся рабочих, то и дело уворачиваясь от грузовых тележек. В конце пути им встретились шестеро рабочих в одинаковой белой униформе, которые везли по пирсу закрытую тележку.
      - Это ремонтная бригада, - объяснила Скади и обратилась к идущему впереди: - С этим судном что-то не в порядке?
      - Была маленькая неполадка с эжектором, мисс Ванг.
      Все шестеро остановились. В одинаковых белых комбинезонах они были похожи, как близнецы. Ярлычков с именами Бретт на них не приметил.
      - Я могу провести туда нашего гостя, чтобы показать ему устройство? Мне оно знакомо, - произнесла она. Бретту показалось, что в голосе ее проскользнули притворно-игривые нотки.
      - Ну конечно, - ответил ремонтник. - Будьте осторожны. Только что закончилась заправка для пробного рейса. Вам придется управиться за час. После этого будет произведена окончательная загрузка.
      - Вот и ладно, - сказала Скади, увлекая Бретта за собой. - Нам никто не помешает, и я смогу все-все тебе показать. - Она обернулась к рабочему: Спасибо.
      Тот помахал ей в ответ и присоединился к своим людям, которые снова потащили тележку.
      Скади шагнула на узкий трап. Бретт последовал за ней в коридор, освещенный трубками на потолке. Скади жестом велела ему подождать и выглянула в открытый люк на причал. Затем она нажала на расположенный рядом с люком переключатель. Раздалось тихое гудение, и трап убрался. За ним с мягким шипением закрылся люк.
      - Скорей!
      Они вновь побежали. Скади провела Бретта по лабиринту коридорчиков, потом по широкому переходу, и наконец они оказались в рубке с плазмагласовыми иллюминаторами.
      - Садись.
      Она скользнула в одно из кресел, предназначенных для команды, заняв место перед пультом управления.
      - Я покажу тебе, как управлять этой штуковиной. Это на самом-то деле просто.
      Бретт наблюдал за ней: едва дотронувшись до пульта, девушка преобразилась. Каждое ее движение было быстрым и уверенным.
      - Теперь вот эту, - сказала она, нажав на желтую кнопку.
      Палуба под ногами слегка завибрировала. Несколько морян, работавших на ближнем пирсе, оглянулись и посмотрели на судно.
      Скади поднесла руку к красной кнопке с надписью "аварийное отчаливание", нажала ее и незамедлительно потянула на себя рычаг слева. Судно выскользнуло из дока. Моряне на причале забегали и замахали в сторону грузовоза.
      Прежде чем убраться прочь, Скади принялась прокачивать балласт. Судно нырнуло под воду, резко завалившись влево. Скади вытянула утопленный в палубу рычаг. Бретт уже заметил его и успел подумать: интересно, чем же он управляет? Скади передвинула рычаг в сторону до упора. Грузовоз поднырнул под край перевернутой плазмагласовой чаши. Бретт смотрел, как судно проходит под краем, как он остается позади.
      Скади продула балласт, повернув судно носом кверху. Бретт обернулся: гавань быстро удалялась. Погони пока еще не было.
      Бретта попросту ошеломила величина судов. "Семьдесят метров. Это же десять лодок!"
      - Смотри, что я делаю, - распорядилась Скади. - Может, тебе придется управлять самому.
      Бретт повернулся ко всем этим рычагам, переключателям, кнопкам и рукояткам.
      - Водородные двигатели - для подводного и надводного плавания, сказала она. - Система экономии горючего уменьшает нашу скорость под водой. Вот ограничитель. - Она указала на рукояточку. - Превышать скорость опасно, но в случае необходимости это можно сделать.
      Она передвинула правый рычаг чуть-чуть назад.
      - Это направление, - пояснила она. - Потянуть назад - подъем, утопить снова - спуск.
      Бретт кивнул.
      - А здесь, - она указала на панель управления, - все написано: подача горючего, балласта - медленнее, чем на субмаринах. Зажигание. Запас воздуха для подводного плавания. Никогда не забывай отключить его наверху. Если рубка повреждена, мы автоматически катапультируемся. Ручное катапультирование - вот эта красная кнопка в центре.
      Бретт хмыкнул: "Ясно". Хорошо, что все кнопки и переключатели снабжены надписями.
      Скади указала вперед, на большой белый экран.
      - А сюда проецируется карта. Это устройство островитяне давно стараются заполучить.
      - А почему нам нельзя его получить? - Прибор, на который указала Скади, был Бретту знаком - рыбаки частенько о нем вздыхали. Моряне именовали его курсопрокладчиком. Это устройство ориентировалось по сигналам с заякоренных морянских буев.
      - Оно слишком сложное, и его обслуживание дорого обходится. У вас просто нет для этого необходимого оборудования.
      Такие разговоры Бретт слыхал и раньше. Островитяне в это не верили - в отличие от Скади.
      - Поверхность, - объявила она.
      Судно всплыло и закачалось на волнах. По плазовым иллюминаторам стекала вода.
      Бретт закрыл глаза руками. Яркий свет ослепил его. С громким стоном он уткнулся лицом в колени.
      - Что случилось? - спросила Скади, не оборачиваясь. В этот момент она выпускала подводные крылья для плавания на поверхности и увеличивала скорость.
      - Мои глаза... - пробормотал Бретт и поморгал, постепенно привыкая к свету. По щекам у него струились слезы. - Сейчас уже лучше.
      - Хорошо, - откликнулась она. - Смотри, что я делаю. Лучше всего вывести грузовоз параллельно волнам, а потом, когда увеличишь скорость, повернуть перпендикулярно. Я мигом проложу курс, как только мы разгонимся. Посмотри назад, нет ли погони.
      Бретт обернулся, но не увидел ничего, кроме пенного следа, оставляемого судном. Как же быстро они движутся! Большой грузовоз трясло и болтало из стороны в сторону, внезапно ход его выправился, и послышалось тоненькое поскуливание водородных двигателей, возносящих судно над волнами.
      - Восемьдесят пять узлов, - сообщила Скади. - За нами еще не гонятся?
      - Я никого не заметил. - Бретт утер глаза. Боль почти утихла.
      - Я на экранах тоже никого не вижу, - сказала девушка. - Должно быть, сообразили, что это безнадежно. Все остальные суда в гавани хоть чем-то да загружены. А у нас груза нет, зато полны баки.
      Бретт посмотрел вперед и вдруг зажмурился: солнечные блики на волнах были слишком яркими.
      - Пеленгатор справа от тебя, вон та зеленая панель, - сказала Скади. Посмотрим, сможешь ли ты поймать сигнал Вашона.
      Бретт повернулся к пеленгатору. Это была более сложная модель, чем та, с которой он учился работать у Твиспа, но все циферблаты сопровождались табличками, и в частотном диапазоне было легко ориентироваться. Бретт моментально поймал сигнал. Из динамиков над головой раздался голос вашонского диктора, ведущего передачу для рыбаков:
      "Всем прекрасной погоды и больших уловов. Крупный косяк рыбы мури в квадрате девятнадцать..."
      Бретт убрал звук.
      - Что такое "квадрат девятнадцать"? - спросила Скади.
      - Местоположение относительно Вашона.
      - Но ведь остров движется!
      - Рыба тоже, а остальное не имеет значения.
      Бретт склонился над датчиками, зафиксировал сигнал и отметил координаты.
      - Вот твой курс, - сказал он, указывая на пеленгатор. - Это ориентиры по солнцам или по компасу?
      - По компасу.
      - По допплеровскому дальномеру это пятьсот девяносто километров. Далековато!
      - Семь с половиной часов пути, - ответила Скади. - Мы можем двигаться десять часов без остановки на дозаправку. И в дневное время можем добывать собственный водород из морской воды. Но если нас догонят или не дадут добраться до заправочной станции, мы сядем на воду, как криксы.
      - А они могут это сделать?
      - Я уверена, что попытаются. У нас по курсу четыре станции.
      - Нам понадобится горючее.
      - А вдобавок они будут искать нас под водой.
      - А что скажешь насчет одного из малых островов?
      - Я вчера видела последний график течений. Вашон ближе всех остальных километров на пятьсот.
      - Может, стоит набрать аварийную частоту и сообщить на Вашон обо всем, что нам известно? Все равно придется посылать сообщение.
      - А что нам известно? - спросила Скади, выправляя курс. Грузовоз слегка покачнулся, карабкаясь на очередную высокую волну.
      - Нам известно, что верховного судью удерживают внизу против его воли. Нам известно, что погибло много островитян.
      - А его подозрения?
      - Это его подозрения, - ответил Бретт. - Но не кажется ли тебе, что он имеет право быть услышанным? - Если он прав, только подумай, что начнется, если острова попытаются вернуть его силком!
      - Его убьют? - Бретт ощутил комок в горле.
      - Где-то ведь есть люди, которые убивают, - ответила Скади. - Гуэмес тому доказательство.
      - Посол Алэ?
      - Сдается мне, Бретт, что Гастингс и Лонфинн приглядывают за ней, чтобы она не сделала чего-нибудь опасного для них. Мой отец был очень богат. Он часто предупреждал меня, что чужое богатство опасно для всех, кто его окружает.
      - Но я могу просто вызвать Вашон и сказать, что жив и возвращаюсь... начал Бретт и тут же покачал головой. - Нет. Для тех, кто подслушивает...
      - А ведь подслушивают! - подхватила Скади.
      - Это все равно что растрезвонить нашу историю на весь белый свет, вздохнул Бретт. - Что будем делать?
      - Держать курс на пусковую базу. А вовсе не на двадцать вторую станцию.
      - Но ты же сказала судье Килю...
      - Если его заставят заговорить, нас будут искать не в том месте.
      - Но почему именно пусковая база?
      - Ее не контролирует ни одна группировка, - объяснила Скади. - Это часть нашей общей мечты - вернуть гибербаки с орбиты, где их оставил Корабль.
      - И все-таки это морянский проект.
      - Целиком морянский. Вот там мы все и расскажем. И нас услышат все. И все узнают о том, что вытворяет кучка людей.
      Бретт уставился прямо перед собой. Он знал, что должен благодарить судьбу за чудесное спасение. Он находился на самом большом судне из всех, что когда-либо видел, которое неслось над волнами на скорости более восьмидесяти узлов - быстрее быстрого. Но неизвестность мучила его. Киль морянам не доверял. А Скади была морянкой. Искренна ли она? И те причины, по которым она предпочла избегать радиосвязи, истинны ли? Бретт взглянул на Скади. Почему она помогла ему сбежать?
      - Я вот все думаю... - промолвила Скади. - Если никакого сообщения не было, твоя семья сходит с ума от беспокойства. И твой друг Твисп тоже. Вызывай Вашон. Мы прорвемся. Может, все мои подозрения - просто глупость.
      Бретт посмотрел в бледное лицо девушки и вспомнил, как она рыдала при виде сваленных в кучу мертвых островитян.
      - Нет, - сказал он. - Мы поплывем на твою пусковую базу.
      И юноша снова уставился на морскую поверхность. Под лучами двух солнц море исходило паром. Когда в отрочестве Бретт впервые увидал остров с борта судна, в этих испарениях ему мерещились фигуры длинноусых морских драконов, гигантских мури и рыб-поскребучек. Но все они были лишь игрой отраженного от воды света. Бретт щекой ощутил солнечное тепло, и ему вспомнился Твисп - как тот сидит, привалившись спиной к борту лодки и подставив солнечным лучам волосатую грудь.
      - А где эта база? - спросил Бретт.
      Скади повернула маленький верньер возле экрана. Клавиатура с цифрами и буквами засветилась изнутри. Скади набрала сначала HF-i, потом LB-1. На экране высветилось - 141.2, затем появился пучок линий, расходящихся из одного центра. Вдоль широкой дуги двигалось ярко-зеленое пятно.
      - Это мы. - Скади показала на окончание дуги. - Мы направляемся сюда курсом один сорок один и два. - Она кивнула в сторону циферблата с красной стрелкой, расположенного прямо на панели перед ними. Стрелка стояла на 141.2. - И это все?
      - Все? - Скади улыбнулась. - Да вокруг Пандоры сотни передающих станций, целый производственный и обслуживающий комплекс - и все работают для того, чтобы мы добрались отсюда сюда.
      Бретт взглянул на экран. Линии перемещались, пока ярко-зеленое пятно не заняло место на курсе. 141.2 по-прежнему горело в левом нижнем углу экрана.
      - Если нам понадобится сменить курс, он подаст звуковой сигнал и покажет новые цифры, - пояснила Спади. - Он нацелен на базу.
      Бретт посмотрел на воду, на след судна в волнах и подумал, как бы пригодилось такое устройство вашонскому рыболовному флоту. Солнце палило сквозь плаз, но в рубке жарко не было. Через систему вентиляции поступал свежий морской воздух. Скади Ванг была рядом, и внезапно Пандора перестала казаться Бретту опасным противником, каким он ее себе представлял. Эта жестокая планета была по-своему прекрасна.
      Единая мера человечности
      определяет все попытки исправить
      сотворенное зло. Понять, что
      сотворенное есть зло, - значит
      совершить решающий шаг.
      Из дневников Раджи Томаса
      Тень Паниль прикрыл простыней мертвую "муть", после чего протер руки спиртом в тазике возле операционной каталки. Отовсюду слышался металлический стук - это стальные инструменты стучали о поднос. Врачи и медтехники работали молча, лишь изредка раздавались краткие команды и восклицания. Паниль посмотрел на длинный ряд таких же каталок посреди комнаты; возле каждой трудилась бригада медиков в серой испачканной кровью униформе. Лица врачей были усталыми и мрачными. Из всех оставшихся в живых только двое не пострадали физически. "Физически... - подумал Паниль. - А что сотворило пережитое с их рассудком... Вряд ли теперь они останутся прежними".
      Давешнему пациенту не хватило крови для переливания. Медицинская служба не была подготовлена к приему такого количества истекающих кровью.
      Карин Алэ сняла перчатки.
      - Спасибо за помощь, ассистент, - сказала она. - Жаль, что мы не смогли его спасти.
      Одну из каталок повезли по направлению к послеоперационной палате. Паниль посмотрел ей вслед. Ну хоть кому-то повезло. Говорят, что удалось собрать несколько рыбацких лодочек. Паниль потер глаза руками и тут же пожалел об этом. Спирт! Слезы хлынули ручьем.
      Алэ взяла его за плечо и отвела к раковине возле люка. Тень открутил кран и сунул голову под струю воды.
      - Лей-лей, - велела Алэ. - Поморгай, это тоже поможет.
      - Спасибо.
      Она подала ему полотенце.
      - Расслабься. Это был последний пациент.
      - Как долго все это продолжалось?
      - Двадцать шесть часов.
      - И сколько осталось в живых?
      - Не считая тех, кто в шоке, человек девяносто в послеоперационной еще дышат. Несколько сот отделались легкими травмами. Не знаю. В любом случае меньше тысячи, а шестерых еще оперируют. Ты веришь тому, что рассказал последний пациент?
      - Насчет субмарины? Учитывая обстоятельства, трудновато будет списать это на бред или галлюцинации.
      - Он был в сознании, когда его нашли. Ты видел, что он сделал со своими ногами? Жаль, что ему не удалось выжить; он старался больше других.
      - Обе ноги оторваны ниже колена - и он сумел самостоятельно остановить кровотечение, - вздохнул Паниль. - Не знаю, Карин. Похоже, я просто не хочу ему верить. Но верю.
      - А его слова о том, что субмарина перевернулась кверху брюхом, прежде чем нырнуть? - спросила Алэ. - Может, это значит, что кто-то не справился с управлением? Безусловно, ни один морянин не сделал бы такого намеренно.
      - Этот пациент, - Паниль махнул рукой в сторону каталки, - утверждал, что морянская субмарина нарочно потопила остров. Он сказал, что видел все как было, что субмарина направилась прямиком к центру и...
      - Это была островитянская субмарина, - настаивала Карин. - Должна быть.
      - Но он же сказал...
      Карин вздохнула.
      - Он ошибся, дорогой мой. И, чтобы избежать крупных неприятностей, мы должны это доказать.
      Двое медбратьев вывезли каталку с покойником через люк, ведущий в сторону морга. И тут Карин произнесла слова, которым, по мнению Паниля, предстояло сделаться официальным заявлением морян:
      - Это же "муть". Их органы плохо функционируют
      даже в нормальных обстоятельствах.
      - Ты проводишь слишком много времени в обществе Гэллоу, - заметил Паниль.
      - Но ты только посмотри, с чем нам пришлось иметь дело, - сказала она почти шепотом. Панилю это не понравилось, как не понравился и оборот, который приняла беседа. Усталость и потрясение сделали свое дело: такую Карин он прежде не знал.
      - Недостающие конечности, лишние конечности, неправильно размещенные конечности. - Карин изобразила в воздухе некую загадочную фигуру. - Как их медики анатомию учат, у меня в голове не укладывается. Нет, Тень, это должна быть островитянская субмарина. Какие-то их внутренние разборки. Да что мы-то можем выиграть таким образом? Ничего. Давай-ка мы с тобой пойдем выпьем. Выпьем и все забудем. Что скажешь?
      - То, что он описал, не было островитянской субмариной, - не мог успокоиться Паниль. - То, что он описал, - субмарина для работы в толще келпа, с резаками и манипуляторами.
      Карин отвела его в сторонку, словно мамаша непослушного ребенка во время богоТворения.
      - Тень! Ты ерунду говоришь. Если это моряне утопили остров, зачем трудиться, высылать спасательные команды? Почему бы просто не дать этим несчастным умереть? Нет, мы надрывались что есть сил, чтобы спасти кого только можно. Хотя это и ни к чему.
      - Что значит "ни к чему"?
      - Ну ты же видел их, видел, в каком они состоянии. Даже самые здоровые голодают. Кожа да кости. Они выглядят как старая мебель.
      - Значит, мы должны их накормить, - сказал Паниль. - Райан Ванг не для того создал крупнейшую в истории пищевую индустрию, чтобы люди умирали с голоду.
      - Накормить их легче, чем хоронить, - отозвалась Алэ.
      - Они же люди! - взорвался Паниль.
      Алэ мельком глянула на медицинские бригады и вновь посмотрела на Паниля. Губы ее дрожали, и Паниль с изумлением понял, что она еле-еле сдерживается.
      - Может, этот пациент и "муть", - сказал он, - но не дурак. Он рассказал то, что видел, и очень подробно.
      - Я не хочу ему верить, - возразила Алэ.
      - Но ты веришь. - Паниль обнял ее за плечи. Алэ вздрогнула.
      - Нам надо поговорить, - сказала она. - Ты меня не проводишь до дома?
      Они ехали по труболету. Голова Алэ покоилась на плече Паниля. Внезапно Карин тихонько всхрапнула, покачнулась и прижалась к нему еще теснее. Паниль чувствовал тепло ее тела, и это ощущение нагоняло на него сладкую истому. Когда кабинку тряхнуло на повороте, он покрепче обнял Алэ и задумался. Карин хотела поговорить. А может, убедить? И как же она будет его убеждать? Может, продемонстрирует собственное тело?
      Паниль тряхнул головой: фу, что за мысли.
      "Двадцать шесть часов в операционной", - подумал он. Без отдыха, без сна. А теперь, без промедления, Алэ предстояло заняться политикой, которая потрудней хирургии. Впрочем, было нечто, из-за чего Паниль был готов примириться с положением дел: за эти двадцать шесть часов она вновь стала врачом, припомнила профессиональные навыки, почти утраченные за время короткой связи с Райаном Вангом.
      Паниль посмотрел на спящую Карин. Бодрая и энергичная в операционной, она заснула еще до того, как закрылся люк транспортной кабинки. Закрытые глаза были обведены черными кругами. Паниль видел, как мрачнел ее взгляд всякий раз, когда очередной островитянин умирал под скальпелем.
      "Они такие хрупкие, - сказала она тогда. - Такие слабые!"
      Донорская кровь закончилась через два часа. Плазма и кислород - через шестнадцать. Хирурги-ассистенты предложили простерилизовать морскую воду и использовать ее вместо плазмы, но Алэ отказалась.
      "Применяйте только испытанные средства, - приказала она. - Сейчас не время для экспериментов".
      Алэ во сне крепче обняла Паниля за талию. Ее волосы пахли лекарствами и потом, но он с удовольствием вдыхал этот запах - запах Карин. Его волосы тоже пропитались потом - хорошо, что он носит косицу. "Под душ, - подумал он. - Сначала под душ, а потом спать".
      Кабинка вздрогнула и остановилась. Паниль встрепенулся и сообразил, что задремал. На панели под потолком светилась надпись: "Организация и распределение".
      - Карин, - позвал Паниль, - мы приехали.
      Она вздохнула и крепче обняла его. Паниль свободной рукой нажал на блокирующую кнопку.
      - Карин!
      - Я слышу, Тень. - Она снова вздохнула. - Просто я так устала.
      - Мы приехали, - повторил он. - Дома тебе будет Удобнее.
      Карин посмотрела на него воспаленными глазами и с усилием улыбнулась.
      - Я лишь сейчас познакомилась с тобой, - пробормотала она. - Я только думала, что знаю тебя... Но уж теперь-то я тебя заметила.
      Он прижал палец к ее губам. - Сейчас я отведу тебя домой. Поговорим позже.
      - И куда же этот загадочный Паниль так торопится? - шепотом спросила она и поцеловала его - быстро, но крепко и страстно. - Ты не возражаешь?
      - А Гэллоу?
      - Ну... Чем скорее мы отсюда выберемся, тем раньше жизнь пойдет своим чередом.
      Алэ выбралась из кабинки и протянула Панилю руку.
      - Ты красивая, - сказал он.
      Карин с силой притянула его к себе и крепко обняла.
      - Болтун.
      - Это у меня семейное.
      - Ты мог бы стать хирургом, - сказала она. - У тебя ловкие руки. Я бы с удовольствием исследовала их.
      - Мне это нравится, - мурлыкнул Паниль ей в волосы. - Я всегда хотел познакомиться с тобой поближе. Ты же знаешь.
      - Должна предупредить тебя - я храплю.
      - Я заметил, - отозвался он. Держась за руки, они ступили на палубу. И потеешь.
      - Не хами. - Она ткнула его под ребра. - Леди не потеют.
      - А откуда у меня на плече мокрое пятно?
      - Фу, какие непристойности. - Она взяла Паниля за руку и повела за собой. - Если просто ждать радости, можно ведь и не дождаться. - Карин оглянулась. - Давай не будем ждать.
      Паниль ощутил прилив энергии. Усталость как рукой сняло. В движениях Карин появилось что-то такое, чего в операционной и в помине не было. Они миновали прихожую, занавешенную черными портьерами, и, по-прежнему держась за руки, вошли в посольские апартаменты.
      Образ принадлежит тому, кто
      умеет видеть форму бесформенного.
      Жизнь принадлежит тому, кто может
      говорить без слов.
      Лао Цзы, из корабельных архивов
      Оба солнца стояли высоко в темно-синем небе, и с поверхности воды поднимались теплые испарения. Чувствительные глаза Бретта были защищены солнечными очками, которые отыскала Скади в одном из ящиков в рубке, и юноша неотрывно вглядывался в несущиеся мимо валы. Грузовоз мчался над волнами с пьянящей быстротой. Бретт восхищался тем, как скоро все его чувства приспособились к этой лихости.
      Ощущение свободы, того, что им удалось спастись, успокаивало его. Вряд ли погоня сможет двигаться так же быстро. Опасность могла ждать только впереди, там, где иззубренная линия горизонта плыла в мареве. Или, как выражался Твисп, "в будущем".
      Когда Бретт совсем еще мальчиком впервые стоял с матерью на краю Вашона, туман населяли длинноусые Драконы. Сегодня солнечные лучи согревали его руки и лицо словно впервые, падая сквозь иллюминатор прямо на панель управления. В черных волосах Скади вспыхивали золотые искры. А вот драконов не было.
      Скади склонилась над пультом, время от времени поглядывая то на море, то на шкалы приборов, то на экран над головой. Губы ее были сосредоточенно сжаты.
      Под водой по правому борту темной тенью тянулась широкая полоса келпа. Скади направила судно вдоль кромки водорослевого леса, выводя корабль на открытую воду. Бретт углядел внутри келпа зеленое яйцевидное образование. В самом центре овала зеленый цвет был ярким и насыщенным, ближе к краям постепенно выцветал, сменялся желтым и наконец превращался в коричневый.
      - Внешние края отмирают, - пояснила Скади, перехватив взгляд Бретта, а потом подворачиваются вовнутрь и укрепляют собой все слоевище.
      Некоторое время они плыли молча.
      Внезапно Скади, к вящему испугу Бретта, заглушила мотор. Огромное судно остановилось, взбрыкнув на волне.
      Бретт испуганно посмотрел на Скади, но та была совершенно спокойна.
      - Заводи, - скомандовала девушка.
      - Что?!
      - Заводи, - невозмутимо повторила она. - А вдруг я буду ранена?
      Бретт неохотно занял второе пилотское кресло и посмотрел на пульт управления. Под экраном в самом центре панели располагались четыре переключателя с надписью "старт".
      Он прочитал инструкцию и нажал на кнопку "зажигание". Послышалось жаркое шипение водородных двигателей.
      Скади улыбнулась.
      Следуя инструкции, Бретт посмотрел на экран. Крохотное зеленое пятнышко на экране приобрело контуры судна. От него к краю монитора протянулась красная линия. Бретт нажал на кнопку "вперед" и слегка добавил скорости, крепко сжимая штурвальный рычаг свободной рукой. Он чувствовал, что у него вспотели ладони. Судно начало приподниматься на волнах.
      - Приподыми, - напомнила Скади.
      Бретт слегка повернул штурвал и добавил еще немного скорости. Судно плавно выскользнуло из воды, и Бретт снова добавил газу. На спидометре замигали числа, потом индикатор замер на отметке 72. Зеленое пятно следовало по красной линии.
      - Отлично! - воскликнула Скади. - А теперь давай я. Главное - не забывай следовать инструкциям.
      Скади увеличила скорость. В кабину ворвался свежий морской воздух.
      Бретт разглядывал видимую с его места часть горизонта - еще один урок Твиспа, усвоенный юношей почти бессознательно. Это был привычный для него пейзаж, вид, знакомый с раннего детства, - открытое море, широкие волны, там и сям - полосы келпа, серебристые мазки течений и белопенные барашки. Во всем этом был ритм, приносивший ему удовлетворение. Разнообразие окружающего мира претворялось внутри него в некое единство - как и в море все делалось единым. Солнца двигались раздельно, но и они встречались, прежде чем закатиться за горизонт. Волны сливались, будто говорили о том, чего не увидишь глазами. Все было единым. Бретт попытался поговорить об этом со Скади.
      - Солнца встречаются, потому что движутся по эллиптическим орбитам, ответила она. - А про волны я знаю. Все, что с ними связано, говорит нам о себе.
      - Эллиптическим?
      - Мать мне говорила, что, когда она была совсем молодой, солнца встречались в полдень.
      Бретт нашел эти сведения интересными, но сообразил, что Скади его не поняла. Или не захотела обсуждать эту тему.
      - Должно быть, ты многое узнала от матери. - Она разбиралась во всем, кроме мужчин, - ответила Скади. - По крайней мере, так она сама говорила. Злилась на твоего отца?
      - Да. Или на других мужчин с малых станций.
      - А что такое эти станции?
      - Такие места, где нас мало, где мы тяжело работаем и ведем совсем другой образ жизни. Когда я бываю в городе или даже на пусковой базе, я всегда чувствую, что я другая. Я даже говорю по-другому. Меня на этот счет предупреждали.
      - Предупреждали? - Бретт ощутил намек на какие-то дикие нравы в морянской среде.
      - Моя мать говорила, что если в городе я буду объясняться так, как на станции, то не смогу слиться с толпой. Люди станут воспринимать меня как чужака - а это опасно.
      - Опасно? - спросил Бретт. - Видеть мир с другой точки зрения опасно?
      - Иногда. - Скади взглянула на Бретта. - Надо сливаться с фоном. Ты выглядишь как все мы, но по твоему выговору я сразу поняла, что ты островитянин.
      "Скади пытается предупредить меня, - подумал он. - Или научить".
      Бретт уже заметил, что сейчас она говорила совсем иначе, нежели дома. Дело было не столько в выборе слов, сколько в интонации. Теперь в голосе девушки звучала некая новая уверенность. И еще искренность.
      Бретт посмотрел на быстро мчащийся вдоль борта океан. Он размышлял о морянском единообразии - о морянском обществе, которое усматривало опасность даже в ином произношении. Словно встречные волны, течения в морянском обществе образовывали завихрения. Интерференция - вот как это явление называют физики, вспомнилось ему.
      Легкость, с которой Скади управляла громадным грузовозом, кое-что говорила Бретту о ее прошлом. Ей довольно было взглянуть на экран, а затем на море, чтобы сразу во всем разобраться. Она избегала зарослей келпа и уверенно вела судно к загадочной пусковой базе.
      - Здесь все больше дикого келпа, - заметил Бретт. - И никакие моряне за ним не ухаживают.
      - Пандора когда-то принадлежала келпу, - откликнулась Скади. - А теперь келп растет и распространяется с экспоненциальной скоростью. Ты понимаешь, что это значит?
      - Чем больше келпа, тем быстрее он распространяется и растет.
      - Это больше похоже на взрыв, - поправила Скади. - Или на момент кристаллизации в пересыщенном растворе. Стоит добавить крохотную крупинку соли, и весь раствор выпадет в осадок огромным кристаллом. Именно так и произойдет с келпом. А пока он учится самостоятельно заботиться о себе.
      - Я знаю, что написано в исторических хрониках. - Бретт покачал головой. - Но все же... разумное растение?
      Скади досадливо махнула рукой.
      - Если капеллан-психиатр права - если все они были правы, - то ключом к келпу является Ваата. Она - тот кристаллик, который стимулирует появление разума у водорослей. Или души.
      - Ваата, - прошептал Бретт с детским восторгом. Он не богоТворил, но уважал человеческое существо, которое пережило столько поколений. Ни одному морянину этого пока не удавалось. Неужели Скади верит во всю дребедень, которую несет капеллан-психиатр?
      Бретт спросил ее об этом.
      - Я только знаю, какие выводы могу сделать, - пожала плечами Скади. - Я видела, как келп учится. Он действительно разумен, хотя пока и в малой степени. А появление разума не требует чуда - необходимо только время и само наличие жизни. У Вааты есть гены келпа, это тоже факт.
      - Твисп говорит, что в прошлый раз пробуждение келпа продолжалось миллионы лет. Как же мы можем знать...
      - Мы ему помогли. Остальное зависит от него.
      - А при чем тут Ваата?
      - Я точно не знаю. Подозреваю, что она - нечто вроде катализатора. Последнее естественное звено, ведущее к предшественникам келпа. Тень говорит, что Ваата на самом-то деле в коме. Что она впала в кому, когда келп умер. Вероятно, от шока.
      - А Дьюк? Или любой из нас - включая морян,
      кто несет в себе гены келпа? Почему мы не можем стать этим самым катализатором?
      - Ни один человек не имеет всех генов келпа - такое существо было бы водорослью, а не человеком, - ответила девушка. - И у каждого эти гены могут присутствовать в совершенно различных комбинациях.
      - Дьюк говорит, что Ваата сновидит его.
      - Некоторые особо религиозные типы говорят, что Ваата всех нас видит во сне. - Скади фыркнула. - Но мы с тобой были пленниками и удрали, и это факт, а не сон. - Она пристально посмотрела Бретту в глаза. - Мы с тобой отличная команда.
      Он покраснел и кивнул.
      - Когда мы доберемся до пусковой базы?
      - Еще до ночьстороны, - ответила девушка.
      Бретт подумал о предстоящем ему испытании. Пусковая база - это значительное поселение, и людей там полным-полно. А среди них могут оказаться те, кто уничтожил Гуэмес. Следовательно, островитянский акцент может навлечь на него опасность. Юноша повернулся к Скади, намереваясь заговорить с ней на эту тему как бы между прочим - ему не хотелось ссориться с нею или пугать ее. Однако немедленно выяснилось, что Скади думала о том же.
      - В красном ящике около главного люка, - сказала она, - лежат костюмы для подводного плавания и спецпакеты. Около пусковой базы вода холодная.
      - Переохлаждение опасно для жизни, - процитировал Бретт.
      Эти два слова, написанные на красном ящике желтыми буквами, напомнили ему о самых ранних уроках выживания. Островитяне внушали своим детям, что холодная вода опасна, едва ли не раньше, чем те начинали ходить. Похоже, моряне усваивали тот же самый урок, хотя Твисп и утверждал, что подводные жители лучше переносят холод.
      - Поищи там костюмы наших размеров, - велела девушка. - Если нам придется прыгать за борт... - Фразу она не окончила - в этом не было нужды.
      Увидев кипу серых костюмов для подводного плавания, Бретт невольно улыбнулся. В области производства и конструирования биокостюмов для подводного плавания островитяне превосходили морян. Юноша отобрал два пакета - "малый размер" и "средний размер" - и вскрыл оба, чтобы активировать костюмы. Потом взял два оранжевых спецпакета и затолкал под кресла в рубке.
      - А что это за спецпакеты?
      - Аварийный набор, - пояснила Скади. - Непотопляемый плотик, нож, веревки, болеутоляющее. Там есть даже гранаты с репеллентом против рвачей.
      - А тебе приходилось использовать эти гранаты?
      - Нет. Но матери однажды пришлось. Один из членов ее команды так и не сумел спастись.
      Бретт вздрогнул. Рвачи редко подбирались близко к островам, но рыбаки, случалось, пропадали - а еще ходили всякие байки о детях, которых рвачи утаскивали прямо с края острова. Внезапно океанская ширь вокруг их судна утратила свою привлекательность, свою защищающую привычность. Бретт тряхнул головой, чтобы привести мысли в порядок. Ведь они с Твиспом жили в этом океане на крохотной лодке-скорлупке. Во имя Корабля! Не может же это судно оказаться уязвимее, чем та скорлупка... Да, но здесь нет криксов, и если придется сигануть в воду в подводных костюмах, смогут ли собственные органы чувств предупредить об опасности вовремя? Рвачи передвигаются с ошеломительной скоростью.
      Два солнца заметно приблизились друг к другу в предвосхищении закатной встречи. Бретт глядел вперед, стараясь высмотреть пункт назначения. Он знал, что страх перед рвачами был сущей глупостью, над которой он когда-нибудь сам посмеется...
      Внезапно его внимание привлек некий предмет, весело подпрыгивающий на волнах впереди.
      - Что это? - спросил он, указывая на него пальцем.
      - По-моему, лодка.
      - Не-ет, - протянул Бретт. - Там их два.
      - Две лодки?
      Быстроходное судно стремительно приближалось к загадочному объекту.
      - Две лодки, - повторил Бретт еле слышно.
      - Одна ведет другую на буксире, - добавила Скади.
      Бретт вскочил и, перегнувшись через пульт управления, стал напряженно всматриваться в лодки. Потом махнул Скади рукой: "Глуши мотор!" Девушка послушно сбавила скорость, и Бретт чуть не упал.
      - Это Квитс! - вдруг заорал он, указывая на человека за штурвалом. Корабль и его зубы, да это же Квитс!
      Скади выключила один двигатель и развернула судно боком, подходя к лодкам с подветренной стороны. Бретт распахнул иллюминатор и, высунувшись наружу, гаркнул во все горло - благо до лодок оставалось не больше полусотни метров: "Твисп! Квитс!"
      Твисп встал и прикрыл глаза ладонью, как козырьком.
      - Малыш!
      - Идешь с полным трюмом? - прокричал Бретт традиционное рыбацкое приветствие.
      Твисп стоял у штурвала, пока лодку мотало из стороны в сторону, воздев руки и сложив их высоко над головой.
      - Ты живой! - орал он. - Ты живой! Бретт захлопнул иллюминатор.
      - Скади, подведи судно поближе.
      - Значит, это и есть Квитс Твисп, - пробормотала
      она вновь заводя двигатель и медленно подавая судно вперед. Корабль обогнул лодки по широкой дуге и подошел к первой. Боковой люк отворился.
      Твисп схватил причальный конец - и не прошло и минуты, как он уже был в рубке. Его длинные руки обхватили Бретта, а огромные кулаки замолотили парня по спине.
      - Я знал, что найду тебя! - Твисп отодвинул его на всю длину своих несоразмерных ручищ и обвел жестом судно. - Что все это значит?
      - Это очень долгая история, - ответил Бретт. - Мы направляемся на морянскую пусковую базу. Ты что-нибудь слышал...
      Твисп опустил руку, мигом посерьезнев.
      - Мы были там, - ответил он. - Ну... не совсем там, но так близко, что разницы никакой. - Он обернулся, указывая на второго пассажира скорлупки. Этот кусок планктона зовут Кей Тедж. Я пытался доставить его на пусковую базу по очень неприятному делу.
      - Пытался? - вмешалась Скади. - А что случилось?
      - Кто эта жемчужинка? - вместо ответа поинтересовался Твисп и протянул девушке руку: - Меня зовут Квитс Твисп.
      - Скади Ванг, - сказала девушка в один голос с Бреттом, и оба засмеялись.
      Твисп изумленно уставился на нее. Так это и есть юная и прекрасная морянская спасительница, которая представилась ему в грезах? Не может быть. Ну надо же... - Так вот, Скади Ванг, - заявил Твисп. - Нас не захотели выслушать на пусковой базе - нас вообще не пожелали там принять. - Твисп поджал губы. - Напустили на нас посудину еще побольше этой. И велели проваливать куда подальше. Ну, мы так и поступили. - Он оглядел рубку. - А вы что тут делаете? И где команда?
      - Мы и есть команда, - ответил Бретт.
      И принялся рассказывать, почему они направлялись на базу, что произошло с ними, с верховным судьей и с политической обстановкой. Тедж вошел в рубку как раз в тот момент, когда Бретт заканчивал свою историю. Услышав его последние слова, Тедж побледнел.
      - Они нас опередили, - пробормотал он. - Я так и знал. - Он взглянул на Скади. - Ванг... Вы - дочь Райана Ванга.
      - Что с ним? - спросил уже готовый вспылить Бретт.
      - Совесть у него нечиста, - ответил Твисп и тоже посмотрел на Скади: Это правда? Ты дочка Райана Ванга?
      - Да.
      - Я же говорил тебе! - взвыл Тедж.
      - Заткнись! - рявкнул Твисп. - Райан Ванг помер, а я устал выслушивать твою лабуду. - Он повернулся к Бретту и Скади. - Малыш сказал, что ты спасла ему жизнь. Это правда?
      - Да, - отозвалась Скади, пожимая плечами по привычке и не отрывая взгляда от панели управления.
      - А ты ничего нам не хочешь сказать?
      - Н-нет... ничего.
      Твисп поймал взгляд Бретта и решил вывалить все скверные новости разом.
      - Этот кусок наживки для рвачей, - сказал он, указывая пальцем на Теджа, - управлял субмариной, которая потопила Гуэмес. Он уверяет, будто понятия не имел, что они задумали, пока субмарина не вгрызлась острову в брюхо. А еще он говорит, что его обвел вокруг пальца морянский командир, парень по имени Гэллоу.
      - Гэллоу... - прошептала Скади.
      - Ты его знаешь? - спросил Бретт.
      - Я видела его много раз. С моим отцом и Карин Алэ, часто...
      - Я же тебе говорил! - перебил ее Тедж, тыкая Твиспу пальцем в ребра.
      Тот схватил его за руку, неожиданно резко вывернул и отпустил.
      - А я тебе говорил: заткнись!
      Бретт и Скади разом повернулись к Теджу.
      - Почему вы так на меня смотрите? - залепетал
      историк. - Твисп вам все расскажет... я не мог их остановить... - И он умолк, увидев, какими глазами смотрят на него Бретт и Скади.
      - Они тебе не верят, - сказал Твисп. - И я тоже. Но если Скади доставит тебя в целости и сохранности на пусковую базу... может, это окажется только на руку Гэллоу. Если он такой хитрюга, его людишки ползают по всей политической арене. Ты можешь просто исчезнуть, Тедж. - Твисп потер затылок и тихо произнес: - Нам придется опередить их. Потом времени не будет. Мы с Бреттом можем взять лодки и вернуться на Вашон...
      - Нет, - перебил его Бретт. - Я останусь со Скади.
      - Я должна появиться на базу одна, - сказала девушка. - Когда они увидят меня, то поймут, что мы расстались. Рано или поздно они все равно все узнают.
      - Нет! - повторил Бретт и обнял ее за плечи. - Мы ведь команда. Будем держаться друг друга.
      Твисп взглянул на Бретта, и выражение его лица смягчилось.
      - Так вот куда ветер дует!
      - Именно туда он и дует, - буркнул Бретт, крепко держа Скади за плечи. - Ты, конечно, можешь приказать мне следовать за тобой - я все еще твой подмастерье. Но я не послушаюсь.
      - Тогда я не буду приказывать, - негромко произнес Твисп и улыбнулся.
      - Так что же нам делать? - спросил Бретт. И тут вдруг заговорил Тедж это было так неожиданно, что все вздрогнули.
      - Давайте я возьму грузовоз и поплыву на базу. Я мог бы...
      - Ты мог бы пошептаться с дружками и сообщить им, где можно перехватить две далеко не быстроходные лодочки, - перебил его Твисп.
      Тедж побледнел еще сильнее.
      - Да говорю же вам, я не...
      - Ты сейчас - неизвестная величина, - отрезал Твисп. - Вот кто ты такой. Если твоя история правдива, ты еще тупее, чем кажешься. Но в любом случае мы не можем доверять тебе - а уж вверять тебе наши жизни...
      - Тогда я вернусь туда в лодке, - сказал Тедж.
      - И тебя опять пошлют. Только на сей раз еще дальше. - Твисп повернулся к Бретту и Скади: - Вы двое твердо решили держаться вместе?
      Оба как по команде кивнули.
      - Тогда мы с Теджем возьмем лодки, - решил Твисп. - Нам лучше двигаться порознь, я уверен, но не терять связи друг с другом. Мы включим передатчик. Ты помнишь частоту, малыш?
      - Да, но...
      - Должен же быть на этом чудовище портативный пеленгатор, - продолжал Твисп, оглядывая рубку.
      - Маленькие портативные пеленгаторы имеются во всех аварийных пакетах, - вмешалась Скади, ногой указав под сиденья.
      Твисп нагнулся, осмотрел оранжевый пакет и выпрямился.
      - Держишь их под рукой, да?
      - На случай необходимости.
      - Тогда так: мы последуем за вами на лодках. Если вам придется прыгать за борт, вы сможете нас отыскать. Или мы - вас.
      - Если живы останутся, - буркнул Тедж.
      Твисп некоторое время разглядывал Бретта. Достаточно ли малыш возмужал, чтобы принимать решения?.. Впрочем, не стоит позорить его перед девочкой. Скади и Бретт в самом деле команда, крепкая - тут Твиспу со Скади соперничать не приходилось. Малыш сам принял такое решение, и, по мнению Твиспа, именно это делало его взрослым мужчиной.
      - Мы уже доказали, что можем действовать вместе, - сказал Бретт, поглаживая плечо Скади. - Мы ведь добрались сюда. То, что мы собираемся сделать, может оказаться еще опаснее, но ты же сам всегда говорил, Квитс, что жизнь никому не дает гарантий.
      Твисп ухмыльнулся. "Собираемся сделать..." Малыш принял решение, а девушка согласилась. Вот так-то.
      - Отлично, напарник, - произнес Твисп. - Никаких колебаний, никаких сожалений... - Он повернулся к Теджу: - Понял, Тедж? Мы остаемся.
      - Как долго вы сможете продержаться? - спросил Бретт.
      - Рассчитывай самое малое дней на двадцать, если нужно.
      Бретт покачал головой.
      - Через двадцать дней может не остаться ни одного острова, и спасать будет некого. Нам придется действовать быстрее.
      Твисп взял два аварийных пакета и увел расстроенного Теджа в лодку.
      Скади обняла Бретта за талию и прижалась к нему.
      - Нужно надеть подводные костюмы сейчас, - сказала она. - Потом можем и не успеть.
      Она вытащила свой костюм из-под кресла и бросила его на сиденье. Бретт сделал то же самое и принялся раздеваться. На сей раз ему не было совестно. "Наверное, - подумал он, - я насмотрелся на морян, плавающих нагишом, в одном только поясе с прицепленными инструментами. А может, дело в том, что сам удирал из гавани в рубахе нараспашку". К тому же Скади, похоже, вообще не обращала внимания на его наготу. Это ему понравилось. И еще ему понравилось, что она не дразнила его и не обзывала скромником. Бретт начинал привыкать к морянской повседневной наготе - но только начинал. Когда Скади стянула рубашку через голову, он уставился на ее крепкие подрагивающие груди, чувствуя, что отвести взгляд будет трудновато. Так бы смотрел на нее и смотрел. Всегда.
      Девушка сбросила с ног обувь, следом на палубу упали штаны, и Бретт увидел маленькую полоску курчавых волос внизу живота Скади.
      Наконец он опомнился и обнаружил, что девушка стоит перед ним, склонив голову набок.
      - У тебя такое красивое тело, - смущенно пробормотал Бретт. - Я не собирался подглядывать...
      - У тебя тоже красивое, - ответила Скади и положила руку ему на грудь. - Мне просто захотелось дотронуться до тебя.
      - Да... - промямлил он и умолк, не найдя больше слов, - да и что тут можно было сказать? Бретт положил левую руку ей на плечо, ощутив его силу и тепло и нежную упругость кожи, протянул было правую - и тут девушка поцеловала его. Это был нежный, трепетный, долгий поцелуй. Скади крепко прижалась к Нортону - он ощутил твердость ее сосков и прикосновение бедра, такого сильного и красивого, и понял, что теряет голову. Девушка погладила его плечи, потом обеими руками обвила его шею и снова крепко поцеловала. Внезапно судно качнулось, и они с хохотом повалились на палубу.
      - Прекрасно! - заметил Бретт.
      - И холодно.
      Скади была права. Твисп и Тедж отбыли с заходом солнц. Воздух стал прохладным. То, что палуба жесткая, Бретт перетерпел бы, но прикосновение холодного металла к разгоряченной коже было непереносимо.
      Бретт готов был лежать так целую вечность, однако Скади решительно высвободилась из его объятий и попыталась встать. Не тут-то было - судно качало на волнах все сильней и сильней. Тогда Бретт кое-как поднялся и, ухватив Скади за руку, помог ей встать.
      - Уже почти стемнело, - сказал он. - Мы сумеем найти базу? Ведь под водой еще темнее.
      - Я знаю дорогу, - ответила девушка. - К тому же у тебя ночное зрение, так что тебе придется видеть за двоих. А теперь нам пора...
      На этот раз он сам поцеловал ее. Она прижалась к нему на мгновение, такая нежная, ласковая, и снова отодвинулась. Скади все еще держала его за руку, но во взгляде ее была неуверенность, которую Бретт истолковал как страх.
      - Что? - спросил он.
      - Если мы останемся здесь, мы... ну, мы сделаем, то, что нам хочется?
      У Бретта пересохло в горле, и он понял, что не сможет вымолвить и слова, не закашлявшись. Он не очень разбирался в том, что им обоим хотелось сделать, а если Скади хотя бы намекнет, он будет только рад. Бретт не хотел разочаровывать Скади - однако не имел ни малейшего понятия о том, чего она от него ждала. И что еще важнее, не знал, насколько девушка сама опытна в таких делах, а сейчас это было очень важно выяснить.
      Скади сжала его руку.
      - Ты мне нравишься, - сказала она. - Ты мне ужасно нравишься. Если мне кто-то и нравится настолько, чтобы... чтобы вступить в такую связь, так это ты. Но ведь надо подумать и о последствиях.
      Бретт покраснел, но не от смущения, а от злости на самого себя оттого, что не подумал об очевидном, не осознал, что зачать ребенка можно и с одного раза - а он тоже еще не был к этому готов.
      - Моей матери тоже было шестнадцать, - продолжала Скади. - Она все время занималась мной и была связана по рукам и ногам. Она не знала, что это такое - свободно путешествовать, как другие. Она старалась изо всех сил, и я очень многому научилась у нее. Но с другими детьми я не виделась, разве что случайно.
      - Получается, что она лишилась молодости, а ты - детства?
      - Да. Но жалеть об этом не стоит. Это единственная жизнь, которая мне знакома, и она мне нравилась. А теперь, когда я встретила тебя, она стала вдвое лучше. Но я не хочу пойти по стопам матери. Ни за что.
      Бретт кивнул, взял Скади за руку и снова поцеловал. На сей раз они не обнялись, а лишь крепко держались за руки, и Бретт ощутил облегчение.
      - Ты не сердишься? - спросила Скади.
      - По-моему, я и вообще не смогу на тебя разозлиться, - ответил он. - А кроме того, впереди у нас много времени, чтобы получше узнать друг друга. И я хочу быть рядом, когда ты скажешь "да".
      ...Самосознание порой имеет
      природу достигнутой цели, результата,
      того, что совершается постепенно и
      переживается мучительно.
      К. Г. Юнг, из корабельных
      архивов
      Ваате снилось, что в волосы ей заползла какая-то пакость. Тварь щекотала затылок, хотя у нее и не было ножек, а потом пристроилась возле правого уха. Она была черной, скользкой и твердой, как насекомое.
      Ваата слышала крики боли в этом сне - как и во многих других снах прежде - и перебросила их Дьюку, и вопли перекатились в сознание. Теперь Ваата узнала в некоторых голосах обрывки других снов. Она часто бывала в этой бездне. Там был и голос Скади Ванг - и тварь, заползшая в волосы Вааты, разинула кровожадные жвалы при звуках ее голоса.
      Дьюк понимал, что Ваате эта тварь не нравится. Ваата корчилась и трясла головой, стараясь избавиться от насекомого. А тварь вцепилась крепко, захватила жвалами волосы и принялась откусывать их по одному. Ваата издала низкий утробный стон, похожий на кашель, и, выловив мокрого жучка в волосах, раздавила его.
      Обломки просыпались из ее пальцев; послышались приглушенные вскрики. Дьюк внезапно почувствовал, что это приснившееся насекомое может оказаться и настоящим. Он на мгновение уловил исходящие от него мысли - полные ужаса человеческие мыслишки. Ваата устроилась поудобнее и принялась менять этот сон на другой, более приятный. Как всегда, она перенеслась в самые первые дни долины, которую ее народ называл Гнездом. Через пару мгновений она уже затерялась в густой растительности этого священного места, где была рождена. Эта долина была наилучшим местом, что могла даровать суша Пандоры, - и теперь она погребена в беспокойном море на глубине в добрую сотню метров. Но во сне все может быть иначе - а география снов была единственной, ведомой Ваате. Она думала о том, как хорошо опять ходить, и не позволяла себе вспомнить, что это только сон. Но Дьюк знал - он слышал те жуткие предсмертные мысли, и сны Вааты показались ему вдруг совсем иными, нежели прежде.
      Неопределенность выбора - наша
      возможность быть благословенными.
      У. X. Оден, из корабельных
      архивов
      В тот краткий миг, когда последние лучи заката опускаются за горизонт, словно в море затушили горящий факел, Бретт увидел пусковую башню. Ее серая туша, словно мост, протянулась от моря до облаков. Бретт указал в ее сторону:
      - Это она?
      Скади нагнулась, всматриваясь в угасающие сумерки.
      - Не вижу. Но приборы показывают, что до нее еще километров двадцать.
      - Мы промешкали с Твиспом и этим типом, Теджем. Что ты о нем скажешь?
      - О твоем Твиспе?
      - Нет, о втором.
      - У нас среди морян такие тоже попадаются, - фыркнула Скади.
      - Тебе он тоже не понравился.
      - Он нытик, а возможно, и убийца. Нелегко испытывать симпатию к такому человеку.
      - А что ты думаешь о его рассказе?
      - Не знаю. А что, если он все это совершил сам, добровольно, а команда выбросила его за борт? У нас нет оснований верить или не верить ему - мы услышали так мало, и притом все из его собственных уст.
      Грузовоз скользнул вдоль ложа келпа, слегка замедлив ход, когда острые края подводных крыльев резанули густые заросли.
      - Я не разглядела этот келп, - ахнула Скади. - Освещение слабое... какая же я растяпа!
      - Это повредит судну?
      - Нет, - покачала головой девушка, - это я повредила келпу. В будущем нам придется отказаться от таких судов.
      - Повредила келпу? - удивился Бретт. - Как можно повредить растению?
      - Келп не просто растение, - возразила Скади. - Это разумное существо на той стадии развития, когда... ну, это трудно объяснить. Ты бы решил, что я рехнулась, как этот Тедж, расскажи я тебе все, что знаю о келпе.
      Скади уменьшила ход. Рев двигателей стих, и судно, соскользнув с очередной волны, закачалось на воде. Двигатели тихонько мурлыкали.
      - Для нас опаснее прибыть на базу ночью, - сказала Скади. Алые огоньки на пульте управления включились автоматически, когда стемнело, и теперь, когда она взглянула на Бретта, на лице его лежали красные отсветы.
      - Нам лучше подождать здесь до деньстороны? - спросил он.
      - Можем погрузиться и пересидеть на дне, - ответила Скади. - Здесь всего-то шестьдесят фатомов глубины.
      Бретт промолчал.
      - Тебе бы не хотелось погружаться? - спросила она. Бретт пожал плечами.
      - Здесь не встать на якорь - слишком глубоко, - продолжала Скади. - Но если мы будем следить за дрейфом, можно и обойтись. Здесь нам ничто не грозит.
      - А рвачи?
      - Они не смогут забраться внутрь.
      - Тогда давай отключим двигатель и будем дрейфовать. Келп не даст нам уплыть далеко. Я с тобой согласен - нам и правда не стоит появляться там ночью. Нам нужно, чтобы нас все увидели, узнали, кто мы такие и зачем явились на башню.
      Скади совершенно заглушила едва урчавшие двигатели, и во внезапно накатившей тишине оба услышали плеск волн о борт и слабое поскрипывание.
      - Я забыл, далеко еще до базы? - спросил Бретт, вглядываясь сквозь сумрак в силуэт башни.
      - По меньшей мере двадцать километров.
      Бретт, привыкший определять расстояние по высоте Вашона над уровнем горизонта, присвистнул.
      - Тогда эта штуковина здорово длинная. Странно, что островитяне не замечали ее раньше.
      - По-моему, мы контролируем течения так, чтобы направлять острова подальше от этого места.
      - Контролируете течения, - пробормотал Бретт. - Ну да, конечно... Как ты думаешь, нас заметили? - вдруг спросил он.
      Скади нажала на кнопку посреди пульта, и в динамике над головой раздались щелчки и попискивания. Бретт уже слышал эти звуки несколько раз, пока грузовоз пересекал океан.
      - За нами никто не следит, - объявила Скади. - Если бы нас зацепили, раздался бы дикий вой. Хотя они все равно могут знать, что мы здесь. Тогда это попросту значит, что за нами не ведут наблюдения.
      Бретт нагнулся поближе к нажатой Скади кнопке и прочитал надпись под ней: "проверка на С-луч".
      - Автоматика, - пояснила Скади. - Начинает дудеть, если нас цепляют следящим лучом.
      Грузовоз неожиданно качнуло на волне. Бретт, привычный к палубам островов и лодкам, ходящим ходуном, первым восстановил равновесие. Скади пришлось ухватиться за его руку.
      - Келп, - сказал Бретт.
      - Наверное. Нам следовало бы... - Скади испуганно вскрикнула и уставилась за спину Бретта, на боковой люк.
      Бретт обернулся и увидел морянина, с которого ручьем текла вода. Костюм его и лицо были самым диковинным образом размалеваны зелеными пятнами. Он держал лазерный пистолет наизготовку. За его спиной стоял другой морянин.
      - Гэллоу, - прошептала Скади Бретту на ухо. - А позади - Накано.
      Бретт так изумился ловкости, с которой моряне подкрались настолько близко незамеченными, что потерял дар речи и лишь старался вникнуть в то, что прошептала Скади. Так вот он каков, этот морянин, которого Тедж обвиняет в гибели Гуэмеса! Высокий, мускулистый, облаченный в подводный костюм, облегающий тело, как вторая кожа. "Только почему он размалеван зеленым?" Бретт как завороженный смотрел на дуло лазерного пистолета.
      - Малышка Скади Ванг, - хохотнул морянин. - Вот уж удача так удача. Последнее время фортуна нас не баловала, а, Накано?
      - Нас не удача спасла, когда этот тупой островитянин лодку затопил, буркнул Накано.
      - Как же, как же, - согласился Гэллоу. - Твоя сверхчеловеческая сила помогла нам выбраться из тюрьмы, разумеется. - Он оглядел рубку и вопросительно посмотрел на Бретта: - Где команда? Нам нужен ваш врач.
      Бретт не ответил. Реплики, которыми обменялись оба морянина, похоже, подтверждали странную историю Теджа.
      - Где ваш врач? - повторил Гэллоу.
      - А у нас его нет, - ответил Бретт и сам поразился тому, как уверенно прозвучал его голос.
      Уловив островитянский акцент, Гэллоу недоуменно воззрился на Скади:
      - Кто этот "мутик"?
      - Э-э... это друг. Бретт Нортон.
      Гэллоу оглядел Бретта с головы до ног и вновь повернулся к Скади.
      - Он выглядит почти нормально, но все же он "муть". Смотри, как бы тебе папочкин призрак со зла являться не начал! Погляди сам, Накано.
      Накано повернулся и исчез в коридоре, и за спиной Гэллоу послышалось удаляющееся шлепанье мокрых подошв.
      - Пусто, - объявил он, вернувшись через некоторое время.
      - Только наша парочка, - констатировал Гэллоу. - Выбрались на пикник... на таком большом судне. Как мило.
      - А зачем вам врач? - поинтересовалась Скади.
      - Да у нас полным-полно вопросов, верно? - съязвил Гэллоу.
      - По крайней мере, мы заполучили грузовоз, - подал голос второй морянин.
      - Это точно, - согласился Гэллоу.
      Накано протиснулся мимо Гэллоу в рубку, и теперь Бретт смог разглядеть его как следует. Громадина какая! Бицепсы - с человеческий торс. Исполосованное шрамами лицо вселяло в Бретта ужас.
      Гэллоу подошел к сиденьям возле пульта и, склонившись над ним, стал разглядывать показания приборов.
      - Мы наблюдали за вашим приближением. - Он обернулся и насмешливо посмотрел на Скади. - Сначала вы ужасно спешили, а потом вдруг остановились. Очень странный поступок для находящихся на пустом грузовозе. И чем же вы занимались?
      Скади посмотрела на Бретта - тот покраснел.
      - Ну надо же, - измывался Гэллоу. - Любовные гнездышки год от года становятся все изысканнее. Да-да...
      - Отвратительно! - Накано расхохотался и прищелкнул языком.
      - Этот грузовоз объявлен в розыск, Скади Ванг, - вдруг сообщил Гэллоу. Он посерьезнел настолько быстро, что Бретт забеспокоился. - Вы украли его. Что скажешь, Накано? Похоже, "зеленые рвачи" изловили парочку разбойников?
      Бретт взглянул на обоих морян. Зеленые пятна, кляксы и линии красовались не только на их костюмах, но и на лицах.
      - "Зеленые рвачи"? - переспросила Скади.
      - Мы - "зеленые рвачи"! - подтвердил Гэллоу.
      Эти костюмы - отличная маскировка под водой, особенно в зарослях келпа. А мы много времени проводим с келпом, да, Накано?
      - Нам следовало отдаться келпу, - хмыкнул тот, - и пусть бы он нас заполучил. Мы...
      Гэллоу жестом заставил его замолчать.
      - Мы укрепили наш форпост одной субмариной и горсточкой людей. Жаль тратить такие таланты на какой-то келп.
      Бретт понял, что Гэллоу принадлежит к той породе людей, которым нравятся звуки собственного голоса, - более того, им нравится слушать собственное хвастовство.
      - С нашей субмариной и с этим грузовозом, - продолжал Гэллоу, взмахнув рукой, - мы сможем добиться, чтобы никогда и нигде не появилось никакой суши. Вовсе незачем отвечать за представление и участвовать в нем. Нужно просто испортить спектакль его участникам и зрителям. Тогда людишки живо приплывут ко мне сами.
      Скади глубоко вздохнула - почти с облегчением.
      - Карин - одна из вас? - спросила она.
      - Она - наша страховка, - сказал Гэллоу и прищурился.
      - Наш депозитный сейф, - выпалил Накано, и оба захохотали - громко, как обычно смеются над грубой шуткой.
      По глубокому вздоху Скади Бретт понял, что болтовня Гэллоу и впрямь принесла ей облегчение. Может, она рассеяла подозрения девушки относительно участия ее отца в делишках Гэллоу?
      - Так как же насчет врача?
      Над океаном сгустилась темнота, и рубку освещали лишь алые лампочки и мигающие на панели датчики. Жутковатый красный свет заливал пространство между двумя морянами. Они стояли возле пульта, склонив головы друг к другу, и шептались, не обращая внимания на присутствующих. Бретт не отрывал глаз от люка, в который они вошли. Смогут ли они со Скади прорваться через него к главному люку?.. Да, но Гуэмес уничтожен субмариной. Эти моряне сюда не с пусковой базы явились. Их субмарина где-то неподалеку, возможно, прямо под грузовозом. И им срочно нужен врач.
      - Я думаю, что мы нужны вам, - заявил Бретт.
      - Думаешь? - Гэллоу пренебрежительно взглянул на него. - "Муть" не думает.
      - У вас есть раненый, которому нужен врач, - напомнил Бретт. - Как вы рассчитываете получить помощь?
      - Умненький какой "мутик", - заметил Гэллоу.
      - И у вас не хватит сил ворваться на пусковую базу и похитить врача, продолжал Бретт. - Но вы можете обменять нас на врача.
      - Обменять мы можем дочь Райана Ванга, - поправил его Гэллоу. - А ты просто кусок наживки для рвачей.
      - Если вы причините вред Бретту, я откажусь сотрудничать, - заявила Скади.
      - Сотрудничать? - фыркнул Гэллоу. - Да кому тут нужно твое сотрудничество?
      - Вам, - сказал Бретт.
      - Накано вас на мелкие кусочки разорвет, если я прикажу, - произнес Гэллоу. - Вот и все сотрудничество. Бретт внимательно разглядывал морян в алом полумраке. Почему они медлят? Они сказали, что им нужен врач. Твисп всегда талдычил, что, имея дело с людьми, которые пыжатся и хвастаются, нужно спросить себя - что стоит за их словами. Гэллоу подходил под описание полностью. Накано же представлял собой нечто другое - это была опасная неизвестная величина. Твисп любил шокировать таких людей неожиданными вопросами или заявлениями.
      - Вам нужен не какой попало врач, - заявил Бретт - Вам нужен совершенно определенный врач.
      Оба морянина изумленно воззрились на него.
      - И как это понять? - спросил Гэллоу.
      Его улыбка ничуть не обезоружила Бретта.
      "Нервничают, - подумал он. - Приглядываются". Моряне знали, что среди островитян-мутантов встречаются телепаты, и боялись их. Бретт сыграл на этом страхе.
      - Ты думаешь... - начал Накано.
      - Нет! - вскрикнул Гэллоу.
      Бретт уловил на лице Гэллоу легкое замешательство, которое совершенно не проявилось в его интонациях. Этот человек владел своим голосом в совершенстве. Это было орудие, с помощью которого морянин управлял людьми, такое же, как его дежурная улыбка.
      - Тот, другой грузовоз скоро прибудет, - сказал Накано.
      "Некий грузовоз с неким врачом и неким грузом", - подумал Бретт и взглянул на Скади. Ее усталое лицо отчетливо виднелось в сумраке.
      - Мы нужны вам не для обмена, а для диверсии, - произнес Бретт и прижал пальцы к вискам, пытаясь если не подавить, то хотя бы спрятать возбужденную улыбку.
      Гэллоу приподнял одну бровь.
      - Мне это не нравится, - заявил Накано. В голосе громадного морянина звучал страх.
      - Просто он до чего-то наконец додумался, - ответил Гэллоу. - Вот и все. Посмотри на него. Выглядит почти нормально. Наверное, у него все-таки есть мозги.
      - Да, но он верно сказал...
      - Прекрати, Накано! - Гэллоу обернулся к Бретту: - Почему ты решил, что вы нужны нам для диверсии?
      Бретт опустил руки и позволил себе улыбнуться.
      - Это же проще простого. Вы не знали, что мы на судне одни. Снаружи уже темно, и все, что вы увидели - это силуэт грузовоза. Точка.
      - Умно плетешь, "муть", - усмехнулся Гэллоу. - Может, ты и небезнадежен.
      - Вам пришлось подойти поближе и посмотреть на табличку с номерными знаками, и только тогда до вас дошло, что это судно объявлено в розыск.
      - Продолжай, - кивнул Гэллоу.
      - Вы надеялись, что это другой корабль и вдобавок совершенно конкретный, - сказал Бретт. - А на нем должны быть люди из службы безопасности. Поэтому вы заявились сюда вооруженными и готовыми к их присутствию.
      Накано расслабился с явным облегчением. Очевидно, подробные рассуждения уняли его страх перед телепатией.
      - Интересно, - признал Гэллоу. - Еще что-нибудь скажешь?
      - Вот теперь мы и ждем того, второго судна, - продолжил Бретт. - А зачем бы вам еще тратить на нас время? Если служба безопасности ворвется на судно, чтобы захватить меня и Скади, вам представится шанс.
      - Шанс для чего? - По тону Гэллоу было ясно, что он наслаждается происходящим. Накано снова помрачнел.
      - Вам необходим кто-то на том судне, - заключил Бретт. - А именно врач. И вам нужен груз. А теперь вы получили возможность захапать не только это, но и Два целехоньких грузовоза. И вам не придется разрушать второй грузовоз, чтобы остановить его только потому, что у вас нет других кораблей, кроме субмарины.
      - Знаешь, я мог бы тебя использовать, - признал Гэллоу. - Не хочешь к нам присоединиться?
      - Да я лучше в дерьме утоплюсь, - не раздумывая, выпалил Бретт.
      Выражение лица Гэллоу стало каменным. Накано фыркнул. Мало-помалу на лицо Гэллоу вновь вернулась прежняя вежливая маска. Но в глазах морянина полыхал сумасшедший огонек, и Бретт пожалел, что вообще раскрыл рот.
      Скади рванулась к пульту управления с таким видом, словно до смерти боялась последствий его заявления.
      Накано подвинулся ближе к Гэллоу и что-то зашептал ему на ухо, краем глаза следя за Скади. И когда та попыталась прикоснуться к рукояти эжектора между сиденьями, пнул ее по руке.
      Девушка отскочила, вскрикнув от боли, и прижала руку к груди.
      Бретт шагнул было к Накано, но громадный морянин предупреждающе поднял руку:
      - Полегче, парень. Я ее просто стукнул. Ничего не сломано.
      - Ведь она полезла к эжектору, - сказал Гэллоу с искренним удивлением и взглянул на Скади. Оба морянина стояли в полосе света, отделявшей рубку от коридора.
      - Если бы он рванул, нас бы на кусочки разнесло, - заметил Накано. Ужас какой.
      - Вся в Райана Ванга, - сказал Гэллоу.
      - Теперь видите, зачем вам нужно наше сотрудничество, - ввернул Бретт.
      - Вас нужно связать и рты позатыкать! - рявкнул Гэллоу.
      - И что будет, когда то, второе судно приблизится для досмотра? поинтересовался Бретт. - Они будут очень озадачены, если не увидят здесь команды. Один-два сотрудника службы безопасности поднимутся на борт, но остальные останутся на месте.
      - Сделку предлагаешь, "муть"? - осведомился Гэллоу.
      - Да.
      - Что ж, послушаем.
      - Скади остается со мной там, где нас будет видно. Мы ведем себя так, будто у нас на судне поломка. Тогда они ничего не заподозрят.
      - А потом?
      - Вы доставляете нас на станцию, откуда мы сможем вернуться к нашему народу.
      - Звучит разумно, а, Накано?
      Тот хмыкнул.
      - По рукам, "муть", - сказал Гэллоу. - Ты меня забавляешь.
      Бретт удивился, как неискренне прозвучали его слова. Неужели этот человек не понимает, что его намерения видны невооруженным глазом? Намалеванная улыбка не может скрывать ложь бесконечно.
      - Выгляни наружу, - обратился Гэллоу к Накано. - Проверь, все ли в порядке.
      Накано вышел через люк. Гэллоу тем временем напевал что-то себе под нос, то и дело кивая. Физиономия его была исполнена искреннего самодовольства. Скади пододвинулась к Бретту, все еще потирая запястье.
      - Что с рукой? - прошептал Бретт.
      - Просто синяк.
      - Размяк Накано, - произнес Гэллоу. - Вполсилы ударил. Он же может вас придушить за-про-сто! - Гэллоу щелкнул пальцами, чтобы продемонстрировать, как именно.
      Вернулся Накано, снова весь мокрый.
      - Мы влезли в келп, и он держит нас основательно. Субмарина находится в стабильном положении прямо под нами, и в тени грузовоза ее никто не обнаружит, пока не станет слишком поздно.
      - Отлично, - заявил Гэллоу. - Так, а куда мы пристроим эту парочку, пока не настанет время для спектакля? - Он призадумался на мгновение. Выключим свет в рубке и выпустим их в открытый коридор. Тогда будет хорошо видно.
      - А сами спрячемся за люком, - добавил Накано. - Поняли, детки?
      - Поняли, - ответила Скади.
      - Мы побежим вперед и выключим свет, - сказал Бретт. - Тогда сотрудники безопасности точно поднимутся на борт.
      - Хорошо! - одобрил Гэллоу. - Очень хорошо. "Он в восторге от звуков собственного голоса", - подумал Бретт и осторожно взял Скади за руку.
      - Пойдем выключим свет и вернемся к главному люку.
      - Накано, проводи наших гостей и проследи, чтобы их было отчетливо видно, - распорядился Гэллоу, потом подошел к пульту управления и нажал на несколько кнопок. Все помещение залил яркий свет.
      Бретт внезапно заколебался. "Открытый люк?"
      - Рвачи, - промолвил он.
      Скади взяла его под руку и повела по коридору к люку.
      - Лучше уж иметь дело с обычными рвачами, - прошептала она. - По крайней мере, у нас будет больше шансов выжить.
      "Выживать - это значит делать вдох за вдохом, каждый в свой черед", подумал Бретт. Это была еще одна из поговорок Твиспа. Если им со Скади доведется это пережить, Твисп должен узнать, как им помогла его наука. Своего рода метод, способ наблюдать за предметами и правильно на них реагировать - то, чему невозможно научить, но можно научиться.
      - Поторапливайтесь, вы! - рявкнул Накано.
      Они последовали за ним по коридору к открытому люку, край которого купался в лучах света. Бретт уставился на колышущие келп темные волны.
      - Вы двое будете ждать здесь, - сообщил Накано. - И лучше вам стоять так, чтобы вас было видно, когда я вернусь. - Он шагнул в коридор.
      - Что этому типу понадобилось в рубке? - поинтересовался Бретт.
      - Вероятно, он выводит из строя систему зажигания, - ответила Скади. Они не собираются предоставить нам возможности смыться. - Это верно.
      Она оглянулась на ящик, где Бретт отыскал аварийные пакеты.
      - Если бы не субмарина под нами, я удрала бы прямо сейчас.
      - А в субмарине нет никого, - сказал Бретт. - Только эти двое... ну и, возможно, тот, кому нужен врач. А он ничем не сможет нам помешать.
      - Почем ты знаешь?
      - Да это же ясно. По тому, что они говорили, как себя вели... И вспомни, что Тедж рассказал: трое их было.
      - Тогда чего мы ждем?
      - Чтобы они испортили зажигание. Нам вовсе не нужно, чтобы они на этой штуковине носились по морю вдоль и поперек, разыскивая нас. - Бретт подошел к ящику, достал оттуда два пакета и один бросил Скади. - Как думаешь, управились уже?
      - М-м... Полагаю, да.
      - Вот и я так считаю.
      Скади вытащила страховочный трос из внешнего кармана пакета и привязала один его конец к поясу Бретта, а другой к своему.
      - Держимся вместе, - напомнила она. - Ну, пошли! Внезапно из коридора послышался рык Гэллоу.
      - Эй вы! Что вы там делаете?
      - Собираемся поплавать, - ответил Бретт. Держась за руки, они прыгнули в океан.
      Без сознательного признания и
      приятия нашего родства со всем, что
      нас окружает, не может состояться
      личность.
      К. Г. Юнг, из корабельных
      архивов
      Слоевище келпа качнулось на волне и коснулось борта лодки. "Прикосновение реальности", - подумал Твисп. Молчаливая чернота зевнула при первых признаках рассвета. Твисп слышал, как неловко ворочается Тедж. Всю эту длинную ночь после прощания с Бреттом и Скади Тедж спал беспокойно.
      "Вода сегодня какая тихая", - подумал Твисп. Только легчайший ветерок овевал щеку, пока лодки продвигались во все сгущающемся келпе.
      Твисп поднял голову, посмотрел на звезды в просвете меж облаками и отыскал знакомое стреловидное созвездие Ищейки.
      "Держим курс, течение благоприятствует".
      Всегда хорошо сверять компас по звездам. Лодки направлялись к той точке посреди моря, ничем с виду не отличающейся от любой другой, откуда можно кратчайшим путем добраться до Вашона. Звуковой сигнал пеленгатора был выключен на ночь, но прибор, стоящий возле колена Твиспа, подмаргивал красным огоньком всякий раз, когда Вашон подавал сигнал. Пеленгатор был в полной исправности.
      Рассвет застанет их далеко от башни - но не настолько, чтобы малыш и девушка не смогли их найти.
      "Правильное ли решение я принял?" - размышлял Твисп.
      Этот вопрос он повторял не единожды - вслух для Теджа и безмолвно для самого себя. В тот момент, когда он принимал решение, оно казалось правильным. Но сейчас, в ночи...
      Неожиданные перемены в этом мире набирали силу. И кто же собрался противостоять злу, которое - Твисп это чувствовал - стоит за этими переменами? Один немолодой уже рыбак с длинными руками, которые могут лишь сети тянуть. Один нытик-интеллектуал, стыдящийся своего островитянского происхождения и, возможно, способный на массовое убийство. Один мальчишка, который только начал становиться мужчиной, малыш, умеющий видеть в темноте. И девушка-морянка, наследница продовольственной монополии на Пандоре. Смерть Райана Ванга, предчувствовал моряк, еще отзовется на планете недобрым эхом.
      В клетке у ног Твиспа завозились криксы. Сначала чуть слышно, потом громче, и откуда-то справа из толщи келпа до слуха Твиспа донеслось мурлыканье рвача. Держа палец у кнопки включения защитного поля, рыбак выжидал, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте.
      Песню рвача можно было истолковать по-разному: возможно, зверь спит, или сыт, или учуял кровавый запах добычи... или просто-напросто доволен жизнью.
      Твисп подвинулся к штурвалу, готовый в любую секунду завести мотор и рулить подальше от этого опасного звука. Свободной рукой он нашарил лазерник и вытащил его из-за сиденья.
      Тедж захрапел.
      Рвач перестал мурлыкать, но вскоре завел свою песню снова, уже тоном ниже. Услышал, что ли?
      Тедж всхрапнул, перевернулся на другой бок и замолк. Рвач продолжал мурлыкать, но звук стал отдаляться, быстро затихая где-то справа за кормой.
      Дрыхнет, понадеялся Твисп. "На криксов можно полагаться". А летучие создания больше не шелохнулись.
      Довольное пение рвача стихло в отдалении. Твисп некоторое время еще прислушивался, ловя дальние отзвуки сквозь сонную возню Теджа. Мало-помалу Твисп заставил себя расслабиться, сообразив, что все это время не дышал. Он с силой выдохнул и снова вдохнул свежий ночной воздух, царапнувший холодом глотку.
      Хотя Квитс больше не слышал рвача, тревога его нарастала. Внезапно криксы окончательно проснулись и принялись оправдывать свое название. Твисп щелкнул переключателем. Сзади доносились звуки, которые ни с чем нельзя спутать, - плеск чего-то могучего и большого, возбужденный визг и похрюкивание жрущих рвачей.
      "Людоеды поганые".
      - Шш-шо это? - пробормотал Тедж. Он выпрямился и сел, качнув лодку.
      - Рвачи.
      Твисп направил дуло лазерника туда, где, судя по шуму, пировали звери, и быстро выстрелил шесть раз подряд. Рукоять неприятно дрожала в потной ладони. Тонкие пурпурные лучики с жужжанием заплясали в ночи. При втором выстреле рвачи с яростными воплями бросились врассыпную. Звуки быстро затихали. Рвачи давно приучились обращаться в бегство, заслышав звук выстрелов и завидев пурпурные вспышки лазера.
      Твисп выключил защитное поле и потянулся за фонариком, но тут новый звук слева привлек его внимание: хашш-хашш-хашш весел, погружающихся в заросли келпа. Твисп попытался высветить источник звука фонариком, но тьма поглотила луч, не продемонстрировав ничего в ответ, кроме колыхания темных полос келпа на волнах.
      - Эй, на лодке! Груз примете? - раздался голос издалека.
      Твисп почувствовал, что сердце заколотилось вдвое быстрее. Это же голос Бретта!
      - Правь сюда! - заорал он, размахивая фонариком. - Осторожнее, рвачи близко!
      - Мы видели твой лазерник.
      Теперь Твисп уже мог различить плотик - этакое бесформенное, словно амеба, пятно на поверхности моря. Два весла блеснули в свете фонарика.
      Тедж перегнулся через борт, отчего лодка опасно накренилась, едва не черпнув воды.
      - Не раскачивать лодку! - распорядился Твисп. - Слышишь, Тедж?
      Тедж подался назад, но приближающееся пятно разглядывал с прежним вниманием. Весла ударялись о воду, вздымая брызги по обе стороны непотопляемого плотика.
      - Это они, - сказал Тедж. - И ничего у них не вышло, как я и говорил.
      - Заткнись! - рявкнул Твисп. - Зато живы.
      Он глубоко и с облегчением вздохнул. Малыш стал для него членом семьи и вот теперь вся семья снова в сборе.
      - Мамочка, вот я и дома! - воскликнул малыш, словно прочитав его мысли.
      Что ж, у паренька легко на сердце, коли он шутит. Значит, не так все скверно. Твисп прислушался - не приближаются ли рвачи.
      Тедж оценил шутку. Услышав его трескучий неприятный смех, Твисп еле сдержался, чтобы не вспылить.
      Плотик приблизился уже настолько, что можно было и не кричать. Твисп держал фонарик так, чтобы луч высвечивал две приближающиеся фигуры, а не его собственное лицо, по которому катились слезы. Повинуясь негромкому распоряжению Квитса, Бретт и Скади перестали грести. Бретт бросил Твиспу конец, тот поймал его и принялся тянуть изо всех сил, так, как привык тянуть сети, полные мури. Наконец его длинная рука Ухватила Бретта.
      Криксы предупреждающе заверещали, но почти сразу смолкли. Рвачи кружили поодаль, но приблизиться не решались, опасаясь лазерника. "И немаленькая это стая", - подумал Твисп. Голод пригнал их сюда, а страх удерживал в отдалении.
      - Можно подняться на борт? - спросила Скади.
      - Да, - ответил Твисп и, втащив Бретта в лодку, помог Скади перебраться через борт. Потом он закрепил канат, сунул фонарик под сиденье и, закончив суетиться, положил Бретту руку на плечо. Наконец-то он был спокоен.
      - Вас и слушать не захотели, верно? - поинтересовался Тедж. - И вам снова пришлось драпать. Что стряслось с вашим грузовозом?
      - Нам нужно торопиться на Вашон? - спросил Твисп.
      Бретт поднял руки, требуя тишины.
      - Думаю, что нам следует все обсудить.
      Бретт поведал о встрече с Гэллоу и Накано - кратко и только самое главное. Слушая его, Твисп восхищался Бреттом все больше и больше.
      "А у малыша светлая голова".
      - Надо убираться отсюда! - воскликнул Тедж, как только Бретт закончил свой рассказ. - Это же дьяволы, а не люди! Они наверняка последовали за вами, и как только они объявятся...
      - Да заткнись ты! - рявкнул Твисп. - А не хочешь, так я сам тебя заткну. - Он повернулся к Бретту: - А ты что думаешь? У них два грузовоза, и они могут преследовать нас...
      - Они не собираются преследовать нас - пока не собираются, - ответил Бретт. - Им сперва надо поймать другую рыбку.
      - Ты дурак! - выпалил Тедж.
      - Отключите ему динамик, - попросила Скади.
      - Они говорили, что ждут возможности выкрасть врача, - продолжал Бретт. - Судя по их поведению, скорее всего, так оно и есть. Похоже, они попытались что-то сделать, но у них не вышло. Они здорово взволнованы... хотя и старались скрыть это.
      - В этом весь Гэллоу, - пробормотал Тедж.
      - И что они собираются делать, кроме как ждать врача? - осведомился Твисп.
      - Они болтались возле пусковой базы, - ответил Бретт. - а когда дело касается Гэллоу, о совпадениях речи быть не может. По-моему, они хотят заполучить гибербаки.
      - Конечно, хотят, - вмешался Тедж. - Я же вам говорил.
      - Он уж очень хочет их заполучить, - кивнул Бретт. Кружащие по орбите гибербаки служили самым популярным на Пандоре предметом досужих рассуждений. Догадки о содержимом гибербаков составляли основную тему разговоров наравне с погодой.
      - А что ты думаешь о его угрозе - помешать морянам создавать новую сушу? - спросил Твисп. - Он может это сделать, располагая всего одной субмариной и парочкой грузовозов?
      - Я думаю, что Вашон в опасности, - ответил Бретт. - Гуэмес был гораздо меньше, и все-таки... топить острова слишком легко, чтобы Гэллоу смог удержаться. Примерно тогда же, когда гибербаки будут опущены с орбиты, он попытается затопить и Вашон - я в этом просто уверен.
      - Он говорил что-нибудь определенное? - спросил Твисп. - Может, он нашел доподлинный список содержимого гибербаков?
      Бретт покачал головой.
      - Не знаю. Впрочем, если бы ему попало в руки нечто настолько значительное... он не смог бы удержаться и не похвастаться. Тедж, он когда-нибудь говорил тебе, что там крутится на орбите?
      - У Гэллоу... ну, мания величия, - ответил Тедж. - И все, что дает ей пищу, для него реально. Однако он никогда не говорил, будто знает, что там, в гибербаках; его интересует только их политическое значение. Власть.
      - Бретт прав насчет Гэллоу, - подтвердила Скади. В невнятном свете занимающейся зари Твисп увидел, как сверкнули ее глаза.
      - Гэллоу похож на многих морян - они верят, что гибербаки спасут мир, уничтожат мир, сделают нас богатыми или погубят.
      - Как и многие островитяне, - добавил Бретт.
      - Сплошные догадки и никаких фактов, - подытожил Твисп.
      Скади посмотрела на Бретта, потом на Твиспа и снова на Бретта. Как же они похожи! Оба немногословны, рассудительны - и неколебимы, как скала. Теперь она повнимательнее пригляделась к Бретту и увидела эту внутреннюю силу, растущую в его юном теле. Она чувствовала, какую мощь он обретет, став взрослым. Да Бретт, собственно, уже стал взрослым. Юный - но такой надежный. Словно азотное опьянение при слишком быстром погружении, на нее нахлынуло желание быть с ним всю жизнь.
      Твисп повернулся к пульту управления, завел мотор и задал курс на Вашон. Скорлупка скользнула мимо зарослей келпа, на открытую воду.
      Любуясь рассветом, Скади машинально расстегнула костюм и вдруг заметила восхищенный взгляд Бретта. Юноша смотрел на нее и улыбался. Улыбнувшись ему в ответ, Скади сбросила костюм и принялась так и сяк встряхивать его, чтобы хоть немного просушить.
      Твисп, искоса наблюдавший за ней, обратил внимание на небольшие перепонки между пальцами ног девушки - единственный изъян в остальном идеального по морянским нормам тела. Не так уж много морян видел он настолько близко. Он смущенно потупил взгляд, но успел заметить, что Тедж тоже смотрит на Скади во все глаза. А та как ни в чем не бывало продолжала возиться со своим костюмом.
      Твисп знал, что моряне не склонны скромничать наподобие островитян, но относил это на счет гордости их "прекрасными морянскими телами". Манеры Скади заставили его пересмотреть свое мнение. Моряне столь значительную часть жизни проводили нагишом или в гидрокостюмах, что просто должны были относиться к телу иначе, нежели островитяне, упрятывающие его в просторные одежды.
      "Не так уж велика разница между наготой и гидрокостюмом", - подумал Твисп. Он видел, что Теджа волнует нагота Скади. Бретт же вел себя, как всякий нормальный островитянин: он просто перестал глазеть на Скади, справедливо посчитав, что не должен нарушать ее права быть самой собой. Зато Скади не могла оторвать глаз от Бретта.
      "Между ними что-то есть, - решил Твисп. - Что-то очень серьезное". Он вспомнил, что морянам случалось вступать в брак с островитянами - и иногда это были счастливые браки.
      Внимание Теджа переключилось со Скади на Бретта, и выражение его лица было для Твиспа красноречивей всяких слов. Он думал о глазах малыша.
      "Он не такой, как я!" - вот что выражало лицо Теджа.
      Твисп вспомнил, как впервые увидел длиннорукого мужчину и длиннорукую женщину, держащихся за руки. Моряку пришлось долго копаться в собственных чувствах, чтобы понять, почему эта сцена вызвала у него такое отторжение, и эти раскопки дали ему серьезные поводы для размышлений.
      "Подобный мне. Вот как мы определяем человека".
      Он проследил свою мысль до самых темных ее глубин и понял, откуда взялась неприязнь к той парочке.
      "Ревность".
      Он ведь всегда выбирал женщин, не похожих на него. Когда носители одинаковых мутаций сходились, риск передать их потомству многократно увеличивался. Иногда это становилось генетической бомбой замедленного действия, которая взрывалась лишь во втором или третьем поколении.
      "Большинство из нас не хочет передавать своим детям ничего, кроме надежды".
      Что-то схожее творилось сейчас в душе Теджа.
      "Ему не нравится Бретт, - подумал Твисп. - Только сам он этого покуда не понял. А когда поймет - не будет знать почему. Он не захочет признать, что все дело в ревности, а говорить ему об этом бесполезно".
      Да любому очевидно - стоит только взглянуть на Скади, когда она смотрит на Бретта, - что он для нее единственный свет в иллюминаторе!
      Бретт отыскал жаровню и наскоро разогрел немного рыбной тушенки.
      - Скади, есть хочешь? - спросил он, не оглядываясь. Девушка, достаточно уже просушив свой костюм, влезла в него и как раз затягивала застежки.
      - Да, Бретт, спасибо, - отозвалась она. - Я ужасно проголодалась.
      Бретт передал ей полную миску и вопросительно посмотрел на Твиспа, но тот покачал головой. Тедж после секундного колебания принял у Бретта миску и преувеличенно громко заговорил с моряком.
      "Он не хочет ничем быть обязанным малышу!" Бретт исполнил весь островитянский ритуал вежливости, связанный с едой, равно как и Тедж. Воспитание возобладало. Бретт добросовестно выполнил обряд, прежде чем приняться за свою порцию. Рвач не сумел бы слопать ее быстрее. Потом Бретт вымыл свою миску, отставил в сторону и посмотрел на Твиспа:
      - Спасибо.
      - За что? - удивился Твисп. Еда принадлежала всем.
      - За то, что научил меня смотреть и думать.
      - Что, правда? - спросил Твисп. - А я полагал, что люди от рождения умеют думать.
      Тедж слушал эту беседу с плохо скрываемой злостью. До сих пор он сидел молча, погруженный в раздумья. Все эти новости насчет Гэллоу и его команды ""зеленые рвачи" наносят удар!" Мысль о том, что троица Гэллоу - Накано Дзен где-то близко, наполняла Теджа ужасом. Наверняка они собираются догнать беглецов! А почему бы и нет? Корабль всемилостивый, да ведь здесь дочь Райана Ванга! Что за великолепный заложник! Потом Тедж подумал о Дзене, о его блестящих равнодушных глазах, в глубине которых таилось наслаждение болью. Тедж и вообразить не мог, как эта юная парочка сумела перехитрить таких негодяев, хотя Гэллоу и склонен недооценивать противника. Тедж посмотрел на Скади в упор. "О Корабль! Что за тело!" Тот, кто владеет ею, владеет миром - и Тедж понимал, что это не преувеличение. Нет никаких сомнений, что отец ее контролировал едва ли не всю Пандору посредством своего продовольственного бизнеса, а теперь, когда он умер, дело наверняка перейдет по наследству к Скади. Тедж сощурился, рассматривая юную парочку.
      "Гэллоу наверняка принял их за пару перепуганных подростков".
      Пробыв пару дней в одной лодке с Твиспом, Тедж уже понял, как опасно торопиться с выводами. Скади наверняка втрескалась по уши в мальчишку с первого взгляда... но это пройдет. Это всегда проходит. Приспешники ее отца еще живы. Они положат этому конец, едва только узнают, - стоит им только увидеть глаза этого мальчишки-мутанта.
      Твисп стоял у штурвала и глядел вперед, прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца.
      - Грузовоз, - объявил он. - Направляется в сторону Вашона.
      - Я же говорил! - заорал Тедж.
      - Над рубкой что-то вроде оранжевой полосы, - добавил Твисп. - Это служебное судно.
      - Нас ищут, - проговорил Тедж, дрожа от страха. - Курс не изменили, добавил Твисп. - Очень спешат.
      Он включил радиоприемник. Раздался голос вашонского диктора:
      - ...таким образом, дальнейшая опасность для субструктуры Вашона отсутствует. Наше дно лежит на скоплении келпа невероятных размеров. Прямо к востоку от нас располагается суша. Рыбакам рекомендуется приближаться к острову по чистой воде с юго-запада. Повторяем: все нижние центральные районы эвакуированы из-за глубокой осадки. До тех пор, пока погода не переменится, Вашон вне опасности. Уже проводятся ремонтные работы, помощь морян обеспечена. Сводки будут передаваться ежечасно. Рекомендуем держать приемники включенными и настроенными на аварийную частоту.
      - Контроль над течениями не должен был допускать ничего подобного, покачала головой Скади.
      - Саботаж, - сказал Тедж. - Это дело рук Гэллоу. Я-то знаю!
      - Суша, - пробормотал Твисп чуть слышно. Большие перемены начались. Он чувствовал их приближение.
      В течение всей мировой истории
      основной причиной человеческой
      смертности были люди. Здесь, на
      Пандоре, мы имеем возможность это
      изменить.
      Керро Паниль, из Анналов
      В голове Уорда Киля пульсировала боль в такт сердцебиению. Он приоткрыл веки, но тут же опустил их - яркий свет резанул по глазам. В ушах стоял пронзительный звон, заглушавший все остальные звуки. Уорд попытался приподнять голову, но тщетно - шейный суппорт был снят. Киль постарался припомнить, не сам ли он снял суппорт. Но на память не пришло ничего. А ведь наверняка было что вспомнить - вот только головная боль не давала сосредоточиться. Уорд, предприняв еще одну попытку, с трудом приподнял было голову на полпальца - и вновь уронил, ударившись затылком о твердую жесткую поверхность. К горлу подступила тошнота. Киль быстро сделал несколько глубоких вдохов, чтобы удержаться от рвоты. Помогало слабо: воздух был густой и влажный. "Да где же я, во имя Корабля?"
      В рассудке всплыли обрывки воспоминаний. Алэ. И еще кто-то... некий Тень Паниль. Теперь он вспомнил. Алэ поссорилась с кем-то из "Мерман Меркантил" - с кем-то из сотрудников покойного Райана Ванга. И покончила с этой сварой, переведя Киля в... в... он не мог вспомнить. Но из апартаментов Алэ они точно вышли. Это он помнил.
      Его окружал тяжелый воздух... морянский воздух. Киль медленно попытался открыть левый глаз. Над ним склонился темный силуэт, окруженный ореолом света от ярких потолочных ламп.
      - Он приходит в себя.
      Спокойный неторопливый голос, небрежный такой. Пронзительный звон в ушах Киля начал стихать. Судья попытался открыть глаза пошире. Постепенно ему удалось сфокусировать взгляд на склонившемся к нему лице: шрамы, крест-накрест пересекающие лоб и щеки, искривленный рот. Кошмарное лицо отвернулось, и Киль увидел, что вся шея ниже этих жутких шрамов вымазана зеленым.
      - Не трясись над ним, Накано. Он оклемается. Совершенно ледяной голос.
      Киль уже видел это покрытое шрамами лицо, эти глубоко посаженные глаза - что-то в памяти было с ними связано. "Накано?" Киль чувствовал, что лицо, покрытое шрамами, и это имя должны бы пробудить очень важные воспоминания. "Ничего".
      - Мертвый он нам ни к чему, - ответил Накано. - А ты его крепко приложил этой штуковиной. Дай воды.
      - Сам возьми! Я "муть" не обхаживаю.
      Накано исчез из поля зрения Киля, но почти сразу же появился вновь и наклонился пониже с поильником и соломинкой. Рука, испещренная зелеными полосами, сунула трубочку Килю в рот.
      - Выпей, - велел Накано. - Тебе станет легче. Киль припомнил, что кто-то кричал... Карин Алэ кричала на... на...
      - Это просто вода, - добавил изрезанный и поудобнее пристроил соломинку.
      Киль всасывал прохладную воду, чувствуя, как она льется в желудок, и понемногу успокаивался. Немного придя в себя, он попытался сам взяться за поильник, но не смог пошевелить руками.
      "Я связан!"
      Путы были на руках, на груди. "Зачем?" Он глотнул воды побольше и вытолкнул соломинку языком.
      Накано убрал поильник и развязал Киля.
      Судья пошевелил пальцами и попытался сказать спасибо, но из горла вырвалось невнятное сипение.
      Накано что-то положил Килю на грудь. Судья увидал знакомые контуры своего шейного суппорта.
      - Мы его сняли, когда ты начал блевать и едва не захлебнулся, - сообщил Накано. - А потом не знали, как его снова надеть.
      Киль был еще слаб, но пальцы сами знали, как обойтись с привычным приспособлением. Он завозился с замками и застежками, помещая суппорт на привычное место на шее. В двух местах прикосновение оказалось болезненным: кожа там была содрана. Кто-то пытался стащить с него эту штуку, даже не расстегнув.
      "Счастье еще, что мне шею не сломали".
      Когда приспособление оказалось на месте, сильные плечевые мышцы легко справились со своей задачей, и Килю удалось поднять голову. Суппорт занял привычное положение - судья сморщился от боли. Теперь он видел, что находится в маленьком прямоугольном помещении с серыми металлическими стенами.
      - У вас пластырь есть? - спросил он. Собственный голос эхом отдавался в ушах и звучал гулко, как в бочке. Киль подпер подбородок ладонью и услыхал, как за его спиной кто-то роется в ящике. Стол, на котором лежал Киль, был гораздо ниже, чем ему показалось поначалу. Это был самый обыкновенный низенький обеденный стол в морянском стиле, стоящий в окружении таких же невысоких стульев и кушетки. Все выглядело сделанным из старого, мертвого биоматериала.
      Накано вручил ему катушку пластыря и сказал, словно в ответ на незаданный вопрос:
      - Мы положили тебя на стол, потому что ты начал задыхаться, а кушетка слишком мягкая.
      - Спасибо.
      Накано хмыкнул и сел на стул позади Киля.
      Киль подметил, что в помещении полным-полно книг и кассет. Некоторые полки были битком забиты старинными фолиантами самого разного размера. Киль повернул голову и увидел за спиной у Накано изящный комм с тремя видеоэкранами и стопкой дисков. Комната будто покачивалась - взад-вперед, вверх-вниз. Это оказалось неприятным даже для островитянина, привычного к постоянной качке.
      До Киля донеслось отдаленное шипение. Накано встал рядом, а его товарищ, человек в размалеванном зелеными полосами подводном костюме, сел тут же, спиной к ним. Похоже, этот второй морянин что-то ел.
      Киль почувствовал, что голоден. "Забудь", - посоветовал ему желудок.
      "Мое лекарство! Где моя аптечка?" Уорд ощупал свой нагрудный карман. Маленькая коробочка исчезла. Прямоугольное помещение и в самом деле двигалось, вдруг сообразил судья: оно качалось на морских волнах.
      "Мы все еще на грузовозе". А воздух густой, потому что морянам так больше нравится! Наверняка эти двое насытили воздух влагой.
      "Все еще на грузовозе!"
      Теперь он вспомнил. Карин Алэ везла его на грузовозе на... на пусковую базу. Потом он вспомнил и другой грузовоз. Воспоминания так и обрушились на Уорда. Все началось после наступления ночи. А теперь сквозь иллюминаторы лился свет - двойной желто-оранжевый свет обоих солнц, стоящих невысоко над горизонтом. "Утро или вечер?" Киль чувствовал, как при малейшем движении к горлу снова подступает тошнота. Все болело, но больше всего внутри, где его грызла смертельная болезнь, и в правом виске, куда, как он понял, его ударили.
      "И здорово оглушили", - мелькнуло в голове.
      Нападение произошло, когда грузовоз, на котором Алэ направлялась на пусковую базу, вдруг замедлил ход. Кто-то крикнул: "Посмотрите сюда!"
      На волнах колыхался еще один грузовоз. Все его огни, кроме бортовых, были выключены. Он плавно дрейфовал в массе келпа, а не стоял на якоре. Луч прожектора с корабля Алэ высветил на борту судна регистрационные номера.
      - Так и есть, это они, - сказала Карин.
      - Думаешь, у них неприятности?
      - Можешь ручаться, что у них неприятности!
      - Да нет, я имел в виду неполадки с...
      - Они пережидают ночь в зарослях келпа. Водоросли укрывают судно от поисков снизу и не дают ему уплыть слишком далеко.
      - Но почему они здесь... так близко к пусковой базе?
      - Посмотрим.
      Медленно, с заглушенными двигателями, грузовоз Алэ приблизился к дрейфующему судну, сотрудники службы безопасности приготовились к захвату.
      То, что случилось дальше, Киль и Алэ увидели из рубки. Когда между судами осталось лишь несколько метров, четверо ныряльщиков в подводных костюмах прыгнули в воду и открыли главный люк второго грузовоза. Один за другим они вошли в этот люк, и... и дальше ничего.
      Тишина показалась Килю бесконечной. Внезапно корабль резко качнулся, с кормы послышались вопли. И тут в рубку ворвались двое, размалеванные зелеными полосами. Одним из нападавших был чудовищно огромный морянин со шрамами во все лицо. Киль никогда не видывал таких мускулистых рук. Оба морянина были вооружены. Впервые в жизни Киль услышал крик Алэ. "ДжиЛаар!" А потом - слепящая головная боль.
      "ДжиЛаар?" Киль сделал вид, что потерял сознание, а тем временем его энциклопедическая память перелистывала список имен и связанных с ними описаний. "ДжиЛаар Гэллоу, идеальный морянин. Бывший подчиненный Райана Ванга. Жених Карин Алэ". Человек за столом отодвинул миску, вытер рот и обернулся.
      "Да, он самый и есть". Киль представил себе, как гротескно выглядел Гэллоу, перемазанный зеленой краской.
      За спиной у Киля открылся люк, и в комнату вошел еще один зеленополосый морянин.
      - Плохие новости, - сказал пришедший, - Дзен только что умер.
      - Проклятье! - взорвался Гэллоу. - Она просто не старалась спасти его, вот и все!
      - Он был практически раздавлен, - возразил пришедший. - А она устала.
      - Если бы мы только знали, что это было, - пробормотал Гэллоу.
      - Что бы это ни было, - сказал Накано, - оно же повредило и субмарину. Это чудо, что он вообще вернулся.
      - Не будь идиотом, - отрезал Гэллоу. - Субмарина пришла назад при помощи системы автонацеливания на обратный курс. Дзен ничего для этого не сделал.
      - Он всего лишь включил эту самую систему, - возразил Накано.
      Гэллоу проигнорировал его реплику.
      - Как подвигаются ремонтные работы? - поинтересовался он у прибывшего.
      - Превосходно, - ответил тот. - На борту были запчасти и приборы для пусковой базы с пометкой "ракетное оборудование". Завтра в это время мы уже будем на ходу.
      - Жаль, что мы не можем так же легко заменить Цзо, - вздохнул Накано. Он очень хорош в драке. Был.
      - М-да, - отозвался Гэллоу, глядя при этом не на Накано, а на другого морянина. - Возвращайся на свой пост.
      Тот заколебался.
      - А как же быть с Дзеном?
      - Что?
      - С его телом.
      - "Зеленые рвачи" после смерти становятся пищей для келпа, - сказал Гэллоу. - Ты это знаешь. И нам необходимо узнать, что же все-таки случилось.
      - Да, сэр. - Морянин удалился, тихо прикрыв за
      собой люк.
      Киль пощупал воротник рубашки и ощутил слабый кисловатый запах рвоты, подтверждавший слова Накано.
      "Значит, они хотят, чтобы я был жив. Нет... им нужно, чтобы я был жив".
      Всю жизнь Киль исследовал слабости. Предрассудок был слабостью. Уорд дал себе слово изучить странный похоронный ритуал, упомянутый Гэллоу. Одно упоминание о нем прекратило всякий спор... Фанатики - вот они кто. Киль понял это по выражению лица Гэллоу. Священная цель оправдывает все средства. Еще одна тема для исследования. Для очень опасного исследования. "Но... я же умираю. Посмотрим, так ли уж я им нужен".
      - У меня из кармана вынули маленькую коробочку, - сказал он. - В ней мои лекарства.
      - Ах, "мутику" понадобились таблеточки, - съязвил Гэллоу. - Поглядим, сколько ты протянешь без них.
      - Скоро увидишь, - пообещал Киль. - У тебя появится еще один труп на корм келпу.
      Судья опустил ноги со стола и нащупал палубу. Гэллоу и Накано обменялись испуганными взглядами - нет, даже потрясенными! Киля это заинтересовало. Что-то он такое зацепил...
      - Ты знаешь про келп? - спросил Накано.
      - Конечно, - ответил Киль. - Человек моего положения... - Он не стал продолжать, посчитав это излишним.
      - Он нам покуда нужен живым, - распорядился Гэллоу. - Дайте "мути" его лекарства.
      Накано пошарил в маленьком стенном ящике и вынул аккуратно перевязанную коробочку с лечебной органикой.
      Киль взял коробочку, нашел в ней горькую зеленую пилюлю и проглотил ее. Его кишки свернулись узлом, и он знал, что облегчение наступит лишь спустя долгие, тягостные минуты, но само знание того, что он уже принял лекарство, отчасти снимало боль. Новая прилипала, вот что ему нужно. Но какой ему толк даже от нее? Мятежное тело быстро расправится с новым симбионтом. Быстрее, чем с предыдущей, и с той, что была до нее. Самая первая прилипала продержалась внутри организма Уорда тридцать шесть лет. Последняя - месяц.
      - Всегда можно сообразить, - проговорил Накано.
      Тот, кого не отвлекает процесс умирания, всегда может понять.
      Киль не без труда сохранил бесстрастное выражение лица. "Что он такое говорит?"
      - Мы не могли держать это в тайне вечно, - заметил Гэллоу. - Они тоже общаются с келпом.
      Накано, набычившись, уставился на Киля, и его огромная фигура стала казаться еще больше.
      - Сколько ваших об этом знают? - спросил он. Киль постарался беспечно пожать плечами, отчего шейный суппорт чувствительно царапнул ссадины.
      - Если бы это вышло наружу, мы бы уже услышали, - заключил Гэллоу. Должно быть, среди "мути" только несколько высокопоставленных особ - вроде вот этого урода - знают все.
      Киль задумчиво посматривал то на одного морянина, то на другого. Что-то важное следует знать о келпе. Что бы это могло быть? И вдобавок это как-то связано с умиранием. С общением с келпом... Со скармливанием покойников водорослям?
      - Немного погодя мы выйдем наружу и прослушаем воспоминания Дзена, сказал Гэллоу непривычно задумчиво. - Может, хоть так мы узнаем, что с ним случилось.
      - А как вы общаетесь с келпом? - как бы между прочим спросил у Киля Накано. - Он вам всякий раз отвечает?
      Киль молча поджал губы, лихорадочно соображая, как ответить. "Говорить с келпом?" Он вспомнил, что Алэ и Паниль рассказывали о проекте "Келп", о том, как его обучают, как расселяют на дне моря, покрывающего всю Пандору.
      - Нам вот, например, приходится притрагиваться к келпу, - не унимался Накано.
      - Конечно, - фыркнул Киль, а сам подумал: "Прослушать воспоминания Дзена?"
      Да что здесь творится? Эти любители насилия, к полнейшему изумлению прагматичного Киля, вдруг проявили себя мистиками.
      Гэллоу внезапно расхохотался.
      - Вы знаете о келпе не больше нашего, "муть"! Келп отбирает вашу память даже после смерти. Это все мы знаем, но вы-то, "мутики", не соображаете, что бы это значило.
      "Зеленые рвачи" после смерти становятся пищей для келпа, - подумал Киль. - И живые каким-то образом могут прочесть их воспоминания - с помощью келпа". Ему припомнились странные истории из древних хроник Пандоры - как рвачи разговаривали человеческими голосами, а разумный келп обращался к сознанию тех, кто прикасался к его слоевищам. Так значит, это правда! И келп, восстановленный генетически из наследственного материала, сохраненного в телах отдельных людей, восстанавливает и былые способности. Интересно, Алэ об этом знает? Кстати, а где она?
      Гэллоу оглядел рубку и снова повернулся к Килю.
      - Мне очень нравится эта рубка, - сказал он. - Подарок Карин Алэ от Райана Ванга. Ее персональное судно. Думаю, я оставлю его себе и размещу на нем штаб.
      - А где Карин? - осведомился Киль.
      - Занята врачеванием, - ответил Гэллоу. - Чем ей и следует заниматься. Политика не для нее. Хотя, возможно, медицина тоже. Не слишком-то она помогла Дзену.
      - Цзо никто не мог бы спасти, - возразил Накано. - Хотел бы я знать, что его погубило. Может, Вашон разработал новое оборонительное оружие? - Он бросил взгляд на Киля. - Что скажете, господин судья?
      - О чем вы? Оружие для обороны - от кого? Гэллоу придвинулся ближе.
      - Цзо и двое наших новобранцев получили простейшее задание: потопить Вашон, - сказал Гэллоу. - Цзо вернулся умирающим в разбитой субмарине. Обоих новобранцев с ним не было.
      На какой-то миг Киль утратил дар речи.
      - Вы чудовища! - воскликнул он. - Вы собирались погубить тысячи и тысячи жизней...
      - Что случилось с нашей субмариной? - перебил его Гэллоу. - Вся передняя секция выглядит так, словно ее в кулаке раздавили.
      - Вашон... - прошептал Киль.
      - Да никуда он не делся, - отмахнулся Гэллоу. - Хочешь, чтобы я приказал Накано с тобой поработать? Отвечай, когда спрашивают!
      Киль сделал глубокий судорожный вдох и медленно выдохнул. Так вот почему его оставили в живых! Что случилось с субмариной, ему было неведомо зато он мог кое-что предпринять. "Передняя секция раздавлена?"
      - Значит, это сработало! - воскликнул Киль. Оба морянина уставились на него.
      - Что сработало? - рявкнул Гэллоу.
      - Наша волоконная ловушка.
      - Я так и знал, - буркнул Накано.
      - Расскажи-ка нам об этом устройстве! - потребовал Гэллоу.
      - Я ведь не техник и не инженер. - Киль пожал плечами. - И не знаю, как она устроена.
      - Но ты можешь рассказать нам то, что знаешь, - возразил Гэллоу. Иначе я прикажу Накано причинить тебе боль.
      Киль посмотрел на могучие руки Накано, его бугрящиеся мышцы, бычью шею. Сила морянина совершенно не страшила Уорда, и он знал, что Накано это известно. Предыдущий разговор о смерти - вот что установило между ними эту связь.
      - Все, что мне известно, - это что ловушка биоинженерная и приводится в действие с помощью компрессии, - произнес Киль.
      . - Органическая? На нашей субмарине были резаки и горелки! - Гэллоу ему явно не поверил.
      - Она вроде сети, - заявил Киль, подстегивая свое воображение. - Каждая уцелевшая часть может работать как единое целое. А когда она уже добралась до вашей защиты, где резаки и горелки не могут ее достать... - Судья пожал плечами.
      - Зачем вы сделали такую штуку? - спросил Гэллоу.
      - Наша служба безопасности решила, что мы совершенно беззащитны перед нападением снизу. Нужно было что-то предпринять. И мы оказались правы. Посмотрите, что случилось с Гуэмесом... и едва не случилось с Вашоном.
      - Да, посмотрите, что случилось с Гуэмесом, - улыбаясь, повторил Гэллоу.
      "Чудовища", - подумал Киль.
      - Должно быть, Цзо все же нанес кое-какие повреждения, - сказал Накано. - Вот Вашон и сел на мель.
      У Киля перехватило горло.
      - Сел на мель? - хрипло спросил он.
      - Сел на мель и эвакуировал весь свой центр, - ответил Гэллоу с явным раздражением и похлопал Накано по плечу. - Составь нашему гостю компанию. Я пойду и подготовлю все к разговору с келп-призраком Цзо. Посмотрим, скажет ли нам "муть" хоть что-нибудь, что поможет улучшить контакт с келпом.
      Киль глубоко вздохнул. Противник проглотил его импровизацию насчет вашонского оборонительного оружия, не подавившись. Теперь эти монстры будут поосторожнее, а Вашон получит передышку - если остров уцелел, напоровшись на мель. Киль не терял надежды - ведь Вашону и раньше, в далеком прошлом, случалось выживать после таких катастроф. Конечно, будут и поломки, будут убытки. Балластные насосы работают как сумасшедшие, чтобы поднять нижние секции острова. Тяжелое оборудование переносят на автономные плавсредства. И морян наверняка позовут на помощь.
      "Моряне!" Могут ли друзья этого мерзавца оказаться среди тех, кого позовут на помощь? На то, чтобы снять огромную тушу Вашона с мели, может уйти несколько дней. А если вдруг шторм или водяная стена?
      "Я должен бежать! - подумал Киль. - Мой народ должен узнать о том, что мне удалось разведать. Я им нужен".
      Гэллоу шагнул к люку, открыл крышку и остановился на мгновение в проеме.
      - Накано, - произнес он, - судья не все нам рассказал об этом их... оружии. И ничего не сказал о том, как они общаются с келпом. У него полна голова ценных сведений. Если он не расскажет нам всего по доброй воле, придется скормить его келпу. Будем надеяться, что удастся вытянуть из него информацию хоть таким образом.
      Накано кивнул, не глядя на Гэллоу. Гэллоу вышел и закрыл за собой люк.
      - Я не смогу вас защитить, если он рассердится, господин судья, сказал Накано. Голос его звучал спокойно, даже дружелюбно. - Лучше, если вы расскажете мне все, что знаете. Не хотите ли еще воды? К сожалению, у нас здесь нет бормотухи - тогда все выглядело бы как-то поприличнее... ну, более цивилизованно, что ли.
      Киль доковылял до стола, за которым только что сидел Гэллоу, и опустился на стул. Сиденье было еще теплым.
      "Какая странная пара", - подумал он.
      Накано подал ему воды. Киль пил медленно, наслаждаясь ее прохладой.
      Эти двое как будто ролями поменялись. И тут Киль сообразил, что Накано и Гэллоу играют с ним в старую игру службы безопасности: один охранник бьет пленнику морду, а другой обращается с ним по-дружески и даже притворяется иной раз, что защищает от того, первого.
      - Расскажите мне об этом вашем оружии, - попросил Накано.
      - Канаты толще, чем слоевище взрослого келпа... - начал Киль. Ему вспомнились подповерхностные стебли келпа - слоевища толщиной с торс человека, колышущиеся в потоках течений.
      - И все же горелка может их прожечь, - возразил Накано.
      - Да, но волокна могут воссоединяться при соприкосновении. Разрежьте их и соедините концы, и вы не найдете, где был разрез.
      - Как именно? - Накано скорчил страшную рожу. - Как это делается?
      - Не знаю. Говорят, что с помощью волоконных крюков.
      - Теперь вы понимаете, почему "муть" не должна жить?
      - А что мы такого сделали? Ведь мы только защищались. Если бы субмарина не пыталась потопить наш остров, с ней ничего не случилось бы. - Говоря это, Киль не переставал думать о поврежденной субмарине. Хорошо бы рассмотреть ее и изучить. Что с ней произошло на самом деле? Раздавлена? Полностью раздавлена или только смята при ударе о дно?
      - Расскажите, как вы общаетесь с келпом, - сменил тему разговора морянин.
      - Мы... притрагиваемся к нему.
      - И...
      Киль сглотнул. Он припомнил старые истории из древних хроник - особенно из тех, что составлял дальний предок Тени Паниля.
      - Это как грезы наяву... почти... Слышишь всякие голоса.
      Так говорилось в старинных хрониках. - Определенные голоса?
      - Иногда, - соврал Киль и медленно пожал плечами, старательно размышляя. Никогда еще его мозг не работал так быстро, поглощая сведения, сопоставляя их. "Корабль, вот это открытие!" Он подумал об островитянах, схороненных в море скорбящими родственниками. Скольких из них поглотил келп?
      - Значит, с вами келп не более откровенен, чем с нами, - подытожил Накано.
      - Боюсь, что так, - согласился Киль.
      - Келп себе на уме, - заметил морянин. - Я всегда это говорил.
      Киль подумал о бескрайних подводных насаждениях келпа, о гигантских, похожих на канаты слоевищах, тянущихся сквозь толщу воды к свету двух солнц. Он видел голозаписи проплывающих через заросли келпа морян, их серебристые фигурки среди рыб и прочих морских обитателей. Но моряне никогда не сообщали, что келп разговаривал с ними, как с первопоселенцами Пандоры. Вероятно, к нему возвращается рассудок. Должно быть, самоосознание лавиной проносится сейчас по океану! Моряне думали, что контролируют келп, а с его помощью и течения...
      "А что, если..."
      Киль почувствовал, что сердце его замерло.
      Морянская субмарина была раздавлена. Он представил себе, как гигантские канаты келпа оплетают корпус субмарины. Вспыхнули воображаемые резаки и горелки. И слоевища стали извиваться, потекли повсюду сигналы, порожденные зачаточным инстинктом самосохранения. Что, если келп научился убивать?
      - Где мы сейчас находимся? - спросил Киль.
      - Недалеко от пусковой базы. Не беда, если вы это узнаете, - бежать вам все равно не удастся.
      Киль чувствовал, как его тело мерно раскачивается вместе с судном. Свет в иллюминаторах начал меркнуть. "Ночьсторона?" Море было исключительно спокойным, за что Киль был ему искренне благодарен. Вашону сейчас так нужен штиль.
      "Накано сказал: недалеко от пусковой базы. Интересно, насколько недалеко?" Впрочем, это старческое тело с головой, пристроенной на суппорте, не выдержит и короткого заплыва. В подобном окружении Уорд ощущал себя калекой. "Мутью". Немудрено, что эти чудовища презирают его.
      Движение судна несколько выровнялось, стало темно. Накано щелкнул переключателем, и рубку залил мягкий желтый свет люминесцентных ламп.
      - Мы собираемся поговорить с келпом, - сказал Накано. - Мы находимся в толще старого келпа - этот, скорее всего, ответит.
      Киль подумал о теле, выброшенном в сплетение слоевищ. О том, что случилось с Цзо, келпу теперь доподлинно известно. Как келп использует это знание?
      "Я знаю, что сделал бы с этими людьми, окажись они в моей власти, подумал Киль. - Я бы их уничтожил. Они - летальные отклонения".
      Если бы двери восприятия были
      распахнуты, все представлялось бы
      человеку таким, как оно есть, во всей
      своей бесконечности. Ибо человек
      замыкается в себе до тех пор, пока не
      начинает видеть окружающее лишь
      сквозь узенькие щелочки в стенах
      своей пещеры.
      Уильям Блейк, из корабельных
      архивов
      Твисп размышлял, не бросить ли вторую лодку со всеми припасами. Тот, другой, грузовоз прошел мимо, не сбавляя скорости, и это встревожило рыбака.
      "Тогда мы могли бы прибавить еще несколько узлов", - подумал Квитс. Его тревожило, что грузовозы, уже исчезнувшие за горизонтом, могут еще до ночьстороны добраться до Вашона. Первый-то наверняка уже добрался. А они тут еле ползут на своей треклятой лодчонке!
      Твисп усмехнулся: до чего же унылые мыслишки, - и ему стало легче. Ну сел Вашон на мель - так острову и раньше доводилось касаться дна брюхом, и в гораздо более скверную погоду. Сейчас Пандора пребывала в некоей спокойной фазе - об этом говорили все его инстинкты рыбака. Возможно, спокойствие было связано с взаимозависимым движением двух солнц, с расстоянием до них - а возможно, и с келпом. Может, келп достиг той плотности популяции, при которой может воздействовать на климат? Уж конечно, его заросли видны повсюду на поверхности моря, а присутствие его сказывается хотя бы в увеличении числа рыбы. И зимы в открытом море с каждым годом все мягче.
      Привычное гудение мотора, ласковое тепло, разлившееся в воздухе, и ритмичное покачивание лодки, направлявшейся к Вашону, - все это укрепляло Твиспа в мысли, что доберется он вовремя.
      "А когда доплыву, займусь историей этого Теджа".
      Не такая на Вашоне община, чтобы с нею не считаться. Есть у Вашона и влияние, и власть, и деньги.
      "И Ваата, - вспомнилось Квитсу вдруг. - Да, у нас есть Ваата". Теперь Твисп словно с другой стороны посмотрел на присутствие Вааты на его родном острове. Она была чем-то большим, нежели просто связующим звеном между прошлым Пандоры и нынешним человечеством. Живое, воплощенное свидетельство мифа - вот чем были Ваата и ее спутник Дьюк.
      - Нас наверняка заметили с проходящего грузовоза, - проговорил Тедж. Теперь они знают, где мы.
      - Ты и правда думаешь, что на нас натравят твоих "зеленых рвачей"? поинтересовался Твисп.
      - У Гэллоу полно высокопоставленных друзей, - проскулил Тедж и выразительно взглянул на Скади, которая сидела, привалившись спиной к борту, и неотрывно смотрела на спящего рядом Бретта. - Мы не знаем, что там говорят по радио, - добавил историк, покосившись на приемник, стоящий возле колена Твиспа.
      Не получив ответа, Тедж со стоном закрыл глаза. Скади во время этого обмена репликами переводила взгляд с одного островитянина на другого - а потому сразу заметила, как Теджа охватило глубокое отчаяние. До чего легко этот человек сдается! Как он не похож на Бретта.
      Скади вспомнила, как они вдвоем удирали от Гэллоу, как плыли, улавливая пеленгатором сигнал передатчика из лодки. Они использовали только один плотик из своих аварийных пакетов, оставив другой про запас. Да и этот они рискнули надуть лишь в нескольких километрах от грузовоза.
      Поначалу пробираться сквозь заросли келпа было тяжело. Оба беглеца, крепко связанные шнуром, то и дело цеплялись за верхние побеги. Скади прокладывала дорогу, поддерживая гидростатический баланс костюмов на таком уровне, чтобы можно было удерживаться под самой поверхностью воды. Высовывая из воды голову, чтобы вдохнуть воздуха, беглецы делали это под прикрытием келпа, всякий раз ожидая услышать звук погони.
      Однажды они услышали, как на грузовозе зашумел мотор, но почти сразу заглох.
      - Они не станут искать нас прямо сейчас, - прошептал Бретт на ухо Скади, заслонившись плоским слоевищем. - Для них важнее перехватить тот, второй грузовоз.
      - Потому что им нужен врач?
      - И кое-что другое, более важное, по-моему.
      - Что именно?
      - Не знаю! - прошептал Бретт. - Давай поспешим. К рассвету нам надо убраться от них подальше.
      - Я боюсь наткнуться на рвачей.
      - У меня под рукой граната. Рвачи любят спать в келпе. Чтобы их не потревожить, нам придется поднырнуть.
      - Жаль, что я так плохо вижу.
      Бретт взял ее за руку, и они поплыли, так тихо, как только могли.
      Покуда беглецы до безумия медленно пробирались сквозь заросли келпа, странное ощущение покоя овладело ими обоими. Они чувствовали себя почти неуязвимыми для рвачей - и зеленых, и обычных, черных. Скользя меж гибких стеблей келпа, Скади и Бретт двигались под водой словно под музыку, не слышимую ушами, а ощущаемую всем телом. Когда они вновь вынырнули, чтобы вдохнуть, мир вокруг переменился. Чистый воздух наполнил легкие.
      Преодолевая природную застенчивость, юноша и девушка стали рассказывать друг другу о пережитом. Сначала они представляли себе, как расскажут, а потом рассказали - и все вышло так, как им и представлялось. Им казалось, что они могут плыть так целую вечность и ничто не причинит им вреда.
      Вынырнув в очередной раз, Бретт не мог избавиться от странного ощущения - будто кто-то плывет рядом, совсем близко.
      - Там, в глубине, что-то происходит, - прошептал он Скади прямо в ухо.
      Оба они выросли на сказаниях о древнем келпе, о его мистических силах, и каждый из них подозревал, что другой именно об этом и думает. Но ни юноша, ни девушка не понимали, как облечь эти мысли в слова.
      Скади оглянулась на грузовоз, погрузившийся в воду по самые сигнальные огни. Казалось, что он все еще слишком близко. В ночной темноте корабль с открытым люком, похожим на глаз, выглядел совсем безобидно.
      - Слышишь, Скади? - прошептал Бретт. - Что-то происходит с нами, когда мы там, внизу, под водой. - И, не дождавшись ответа, добавил: - Говорят, что глубина иногда действует как наркотик.
      Скади знала, что он имеет в виду. Холод и давление могут довести человека до такого состояния, когда он не замечает, как начинает грезить наяву, теряя рассудок. Но глубинное опьянение тут было явно ни при чем, да и в гидрокостюмах с подогревом не замерзнешь. Нет, это было что-то другое - и здесь, на поверхности, осознав, что медлить нельзя, Скади вдруг испугалась.
      - Я боюсь, - прошептала она, не сводя глаз с судна.
      - Мы от них уйдем, - ответил Бретт, проследив за ее взглядом. - Видишь? Они за нами не погнались.
      - У них есть субмарина.
      - Субмарина не может быстро двигаться в келпе. Им придется прокладывать дорогу. - Бретт ухватился за шнур, соединяющий его со Скади, и подтянул девушку к себе поближе. - Но тебя ведь не это пугает.
      Скади не ответила. Она молча плыла, вдыхая крепкий йодистый запах водорослей. Тяжелые слоевища гладили ее по голове, словно дружеская рука. Девушка знала откуда-то, что надо спешить. Деньсторона не должна застигнуть их в пределах видимости грузовоза. Касаясь рукой келпа, морянка развернулась, случайно ухватилась за стебель... и тут же впала в подводную эйфорию. Отовсюду веял ветер. Незнакомая морская птица время от времени кричала над волнами. Гипнотическое воздействие келпа расфокусировало, а потом сконцентрировало ее мысленный взгляд на человеческом создании - очень старом. На... старой женщине. Старуха пребывала в мерцающей сфере, вокруг которой не было ничего. Видение надвигалось, и Скади почувствовала тяжесть под ложечкой. Монотонный плеск волн и крик птицы помогли ей вернуться к реальности, но видение не исчезло.
      Старая-старая женщина лежала на спине в светящейся сфере. Одна-одинешенька... да, и она дышала. Скади разглядела волосы, растущие из родинки возле левого уха женщины. Глаза ее были закрыты. Старуха была не похожа на мутантку. Ее смуглую кожу прорезали глубокие морщины. Кожа была слегка зеленоватой - словно патина на старой бронзе.
      Внезапно женщина села. Глаза ее были по-прежнему закрыты. Губы ее зашевелились, словно что-то говорили, но Скади, как ни старалась, не могла уловить ни звука и лишь завороженно смотрела, как двигаются морщины на старческом лице. Силясь разобрать хоть слово, Скади прижалась к мерцающему пузырю и уставилась на бескровные губы старухи...
      Внезапно видение исчезло. Скади пришла в себя и обнаружила, что лежит на аварийном плотике. Грудь ее сотрясал надсадный кашель, изо рта лилась вода.
      - Скади! - раздался громкий шепот Бретта над самым ее ухом. - Скади! Что стряслось? Ты стала тонуть. Ты просто ушла под воду и...
      Скади выплюнула теплую воду и судорожно вздохнула.
      - Ты просто стала тонуть, - повторил Бретт. Девушка соскользнула в воду, держась за плотик рукой.
      - Ты как будто вдруг заснула...
      При виде обеспокоенного Бретта девушке вдруг стало смешно, но она удержалась от смеха. Разве он еще не знает?
      Бретт оглянулся на грузовоз, видневшийся вдалеке. Не услышали ли их там?
      - Келп... - просипела Скади. Ей пока еще было больно говорить.
      - Что такое? Ты в нем запуталась?
      - Келп... в моем разуме...
      Ей вспомнилось старческое лицо - и рот, открытый, словно вход в чужой разум.
      Медленно, запинаясь, девушка рассказала о том, что ей привиделось.
      - Надо убираться отсюда, - заявил Бретт. - Он может захватить твой разум.
      - Он не пытался повредить мне, - возразила Скади. - Он хотел мне что-то сказать.
      - Что?
      - Не знаю. Может, у него просто не хватило слов.
      - Откуда ты знаешь, что он не пытался тебе навредить? Ты же чуть не утонула.
      - А ты испугался, - сказала девушка.
      - Я боялся, что ты утонешь!
      - Но как только ты испугался, он меня отпустил.
      - Откуда ты знаешь?
      - Я... просто... знаю... - Не дожидаясь дальнейших возражений, Скади свернула плотик и поплыла дальше.
      Бретт, привязанный к ней за пояс, был вынужден последовать за ней.
      Много позже, уже оказавшись на лодке вместе с Твиспом и Теджем, Скади обдумывала, не рассказать ли им о происшествии с келпом. Стояло позднее утро. И никаких признаков Вашона на горизонте. Бретт и Тедж уснули. Еще до того, как плотик причалил к лодке, Бретт предупредил девушку, чтобы она ни слова не говорила Твиспу о том, что случилось в келпе, но на сей раз она считала, что юноша не прав.
      - Да Твисп решит, что мы умом повредились! - вразумлял ее Бретт. Чтобы келп вдруг заговорил с тобой!
      "Но это и вправду было. - Скади перевела взгляд со спящего Бретта на Твиспа возле штурвала. - Келп пытался говорить со мной... и говорил!"
      Бретт проснулся оттого, что лодку качнуло. Скади сидела, опершись локтями на борт. Бретт встретился с ней взглядом и мгновенно понял, о чем она думает.
      "О келпе!"
      Бретт сел и взглянул на пустой горизонт. Поднялся ветер, и клочки пены срывались с верхушек волн. Твисп сидел на скамейке и вглядывался в волны, как прежде, когда выискивал косяк рыбы. Тедж все еще спал.
      Скади взглянула на Бретта.
      - Интересно, заполучили ли они своего доктора? - произнес юноша.
      - Интересно, зачем он им нужен? - Скади мотнула головой. - Там, внизу, почти все у нас имеют навыки медтехника.
      - Тогда это что-то скверное, - ответил Бретт. - Наверняка.
      Твисп сел поудобнее.
      - У вас внизу много врачей, - сказал он, ни на кого не глядя.
      Бретт знал, что Квитс имел в виду. Твисп не раз говорил об этом с огорчением - как и многие островитяне. То, что островитяне делали упор на биотехнологии, означало, что многие, кто мог бы избрать своим уделом медицину, соблазнялись более высоким статусом и зарплатой лаборанта-биоинженера. Ирония судьбы - поддерживая здоровье острова, его жители для поддержания собственного здоровья вынуждены были ограничиваться парочкой медтехников и семейным шаманом.
      Тедж, разбуженный спором, сел, и на него тут же нахлынули былые страхи.
      - Гэллоу отправит за нами субмарину!
      - Мы еще до завтра прибудем на Вашон! - возразил Твисп.
      - Думаешь, тебе удастся удрать от Гэллоу? - спросил Тедж.
      - Ты так говоришь, будто хочешь, чтобы он нас изловил, - заметил Твисп, указывая вперед. - Скоро мы доберемся до келпа. Капитану субмарины трижды придется подумать, прежде чем туда соваться.
      - Так ведь это не островитянская субмарина, - напомнил ему Тедж. - На этих есть резаки и горелки.
      Он уселся, храня мрачное выражение на лице.
      Бретт стоял, опираясь одной рукой о борт, и вглядывался вперед - туда, куда показывал Твисп. Все еще никаких признаков Вашона. Зато на расстоянии примерно километра в воде виднелось темное маслянистое пятно густых зарослей келпа.
      "Келп".
      Удрав с грузовоза, они со Скади задействовали один из плотиков посреди келпа, в опасной близости от судна. Удивительно, но плот легко двигался сквозь заросли, и келп не цеплялся за него, как за борта лодки. Короткие весла, притороченные к рукавам костюмов, то и дело заплескивали воду на плот, а вместе с нею - обрывки келпа.
      "Так было, - подумал Бретт. - Нам никто не поверит, но так было".
      Даже вспоминать об этом было страшновато. Он притронулся к обрывку келпа. И мгновенно услышал голоса. Человеческие голоса самых разных тембров и акцентов. Бретт сразу понял, что это не сон и не галлюцинация. Он слышал самые настоящие голоса.
      Бретт касался в темноте обрывков келпа, и ему казалось, что тот сам ищет его пальцы и старается дотянуться До него с весел.
      "Скади, Скади, Скади, Бретт, Бретт, Бретт".
      Их имена звучали музыкой в его сознании - странный ритм, наичистейший тон, какой ему доводилось слышать, не искажаемый порывами ветра или музыкальными заглушками, которых полно в органических стенках острова.
      Подул ветер и погнал плот перед собой. Двигаясь в зарослях келпа, беглецы пользовались веслами, как рулем. Скади постоянно сверялась с маленьким пеленгатором, который ловил сигнал передатчика Твиспа.
      - Видишь? - спросила она, как-то раз взглянув на яркую звезду над самым горизонтом.
      Бретт поднял голову - это была самая первая звезда, с которой он познакомился в детстве, стоя на террасе Вашона вместе с родителями ясной теплой ночью. Тогда он называл ее "толстая звездочка".
      - Малая двойная, - сказала Скади. - Она расположена очень близко к точке, откуда у нас начинается рассвет.
      - Когда она стоит так низко над горизонтом, можно видеть, как гибербаки проходят вон там. - Бретт показал на небо в направлении, противоположном "толстой звездочке". - Меня этому Твисп научил.
      Скади хихикнула, прижимаясь к нему теснее.
      - Моя мать говорила, что, когда она была совсем молодой, малая двойная располагалась гораздо дальше к северу. Знаешь, это тоже двойная система. Оттуда мы могли бы четко увидеть оба наших солнца.
      - Для них, наверное, мы сами "толстая звездочка", - сказал Бретт.
      - Почему ты не хочешь говорить про келп? - помолчав, спросила Скади.
      - А о чем тут говорить? - Бретт услышал свой голос словно со стороны резкий и неестественный.
      - Он звал нас по именам, - сказала Скади, осторожно снимая кусочек келпа с тыльной стороны кисти.
      Бретт сглотнул. Во рту у него пересохло.
      - Звал, - повторила Скади. - Я много раз касалась его рукой. И видела образы - как по головидео или во сне. Это символы, и когда я о них думаю, то узнаю что-то новое.
      - Ты имеешь в виду, что хотела бы притронуться к нему даже после того, как он тебя едва не утопил?
      - Ты несправедлив к нему, - возразила Скади. - Мне и раньше случалось с ним говорить, когда я работала в море. Я многому научилась от келпа...
      - По-моему, ты говорила, что обучаешь келпа.
      - Но и келп мне помогает. Поэтому я так удачно вычисляю волны. А сейчас келп учит слова.
      - И что он тебе говорит?
      - Мое имя и твое имя. - Скади опустила руку в воду и коснулась большой плети. - Он говорит, что ты любишь меня, Бретт.
      - Ерунда!
      - Что ерунда - то, что ты любишь меня?
      - Нет... что он знает... Ну, ты понимаешь, о чем я.
      - Значит, это правда.
      - Скади... - Бретт сглотнул. - Но ведь это и так заметно, правда?
      - Не бойся. - Скади кивнула. - Я тоже тебя люблю. Бретт почувствовал, как кровь прихлынула к щекам.
      - И келп тоже это знает, - добавила девушка.
      Позже, глядя с носа лодки, как расстояние до очередных зарослей все сокращается, он вспоминал то, что сказала Скади, вновь и вновь мысленно повторяя: "Келп знает... келп знает..." Эти слова набегали и отступали, словно волна, качающая лодку.
      "Он звал нас по именам, - подумал Бретт. Но это ровным счетом ничего не значило. - Он мог звать нас и для того, чтобы сожрать на обед".
      Бретт вспомнил слова Скади, произнесенные на плоту: "Мне нравится, как наши тела радуются друг другу".
      Очень практичная женщина. Не склонная поддаваться зову плоти, когда это может осложнить жизнь. Однако она без колебаний призналась, что желает его, а предвкушение - тоже штука неплохая. Бретт взглянул на сидящую у борта лодки Скади и ощутил ее притягательность.
      - Мы внутри келпа, - сказала девушка, опустив руку за борт. Бретт хотел объяснить своим спутникам, что она делает, но побоялся, как бы их обоих не сочли сумасшедшими.
      - Вы только посмотрите! - воскликнул Твисп, указывая вперед.
      Бретт встал. В сплетении слоевищ открылась широкая полоса чистой воды, которая раздавалась все больше и больше, открывая проход. Бретт стопами ощутил, как забурлила под днищем вода, когда лодка рванулась вперед.
      - С этим течением нам по пути, - вымолвил потрясенный Твисп.
      - Морянский Контроль над течениями! - выпалил Тедж. - Вот видите! Они уже знают, где мы. Они хотят нас куда-то затащить.
      - Верно, - кивнул Твисп. - Прямиком к Вашону. Скади выпрямилась и вынула руку из воды. Лодка качнулась.
      - Тихо ты! - рявкнул Твисп.
      - Келп, - сказала, поколебавшись, Скади. - Это он нам помогает. Никакой это не Контроль.
      - Откуда ты знаешь? - спросил Твисп.
      - Келп... со мной разговаривает. "Вот она и сказала", - подумал Бретт. Тедж громко фыркнул.
      Твисп внимательно посмотрел на девушку.
      - Расскажи-ка поподробнее.
      - Я давно уже обмениваюсь образами с келпом, - ответила Скади. - После первого раза уже года три прошло. А теперь он говорит слова. Я слышу его мысли. И Бретт тоже. Келп звал нас по именам.
      Твисп посмотрел на Бретта.
      - Похоже на то, - подтвердил юноша, откашлявшись.
      - Наши предки утверждали, что келп разумен, - произнес Твисп. - Даже Хесус Льюис говорил: "Келп - это коллективный разум". Ты ведь историк, Тедж, ты должен это знать.
      - Наши предки наговорили уйму вздора!
      - Но не бессмыслицы, - возразил Твисп, кивнув в сторону дорожки. Объясни-ка это.
      - Контроль над течениями. Девушка ошибается.
      - Опусти руку за борт, - сказала Скади. - И дотронься до келпа, когда мы будем проплывать мимо.
      - Ага, щас, - ухмыльнулся Тедж. - Сунь ему прямо в пасть наживку. Мало ли кого поймаешь!
      Твисп окинул Теджа презрительным взглядом и, направив лодку ближе к правому краю дорожки, окунул свою длинную руку в воду. На лице историка отразилось неподдельное изумление.
      - Спаси нас, Корабль, - пробормотал Твисп, не вынимая руки из воды.
      - В чем дело? - тревожно спросил Бретт, вспоминая свои ощущения при контакте с келпом. Посмеет ли он сам опустить руку за борт и возобновить этот контакт? Эта идея казалась одновременно притягательной и опасной. Он больше не сомневался в реальности ночного приключения, но не мог не задаваться вопросом относительно намерений келпа.
      "Скади чуть не утонула. Это факт".
      - За нами гонится субмарина, - проговорил вдруг Твисп.
      Все уставились на воду, но не увидели ни малейших признаков того, что в глубине прячется субмарина.
      - Они видят нас на своем локаторе, - добавил Твисп, - и собираются утопить.
      Скади присела у борта и опустила обе руки в воду.
      - Помоги нам, - прошептала она, - если только ты знаешь, что такое помощь.
      Побледневший Тедж притих. Его била дрожь.
      - Это Гэллоу, - пробормотал он. - Я же вам говорил... Медленно и плавно дорожка перед ними начала затягиваться. Взамен открылась другая, слева. Течение устремилось туда, и лодки потянуло в разные стороны. Запасная лодка устремилась вправо. Твисп захлопотал у штурвала, направляя лодку в новое русло.
      - Проход за нами закрывается, - сказал Бретт.
      - Келп помогает нам, - ответила Скади. - Это он. Тедж открыл было рот и сразу закрыл, не издав ни звука. Все обернулись туда, куда он указывал. На поверхности моря вдруг образовался черный водоворот и через несколько секунд ушел вглубь. Пустое пространство затянули стебли келпа. Из глубины один за другим стали подниматься громадные пузыри, переливающиеся всеми цветами радуги. Лодка закачалась на волнах, и четверо беглецов разом ухватились за борта.
      Водоворот исчез так же внезапно, как появился. Лодки качались на волнах, черпая бортами воду. Наконец волнение утихло.
      - Это был келп, - вымолвила Скади. - В заросли вошла субмарина. Она нас преследует.
      Твисп кивком указал туда, где из-под слоевищ еще поднимались маленькие пузырьки, и, вцепившись в штурвал обеими руками, направил лодку в проход, который вел в направлении Вашона.
      - Это сделал келп?
      - Он заткнул отверстия, - объяснила Скади. - Когда на субмарине попытались продуть балласт и всплыть, келп проник в балластные отверстия. А когда команда попробовала выбраться, келп разорвал отверстия и раздавил субмарину. - Она вынула руки из воды, прерывая контакт с келпом.
      - Я предупреждал, что он опасен, - сказал Бретт. Скади испуганно кивнула.
      - Он наконец-то научился убивать.
      Не размывают ли воды сна наше
      бытие?
      Гастон Башляр, "Поэтика
      видений", из "Справочника
      капеллан-психиатра"
      Дьюк проснулся оттого, что его расталкивали, стараясь разбудить. Его, бывало, ворочали, вертели, растирали, пугали, брали у него кровь и укачивали в жидкой колыбели, которую он делил с громадой Вааты, но впервые с самого детства его расталкивали. А больше всего Дьюка удивило то, что разбудила его Ваата.
      "Ты проснулась!" - подумал он, но ответа не получил. Дьюк ощущал ее присутствие как никогда прежде. Ради этого он проснулся окончательно и, подняв руку к лицу, открыл ею свой зрячий глаз.
      То-то наблюдающие за бассейном Вааты встали на уши! Но ради того, что увидел Дьюк, открыв глаз, стоило смотреть на этих придурков. Один из темно-карих глаз Вааты - левый - почти приник к его собственному. И этот глаз был открыт! Дьюк сглотнул. Он был уверен, что Ваата его видит.
      - Ваата? - Он попробовал позвать ее вслух. - Ваата!
      Набежавшая толпа вздохнула разом, и Дьюк понял, что скоро через толпу проберется капеллан-психиатр.
      Он почувствовал ветерок, коснувшийся его сознания, словно тяжелый вздох. Этот ветер нес в себе скрытые мысли. И Дьюк их чувствовал. Нечто огромное, терпеливо выжидающее.
      Дьюк был потрясен. Он давно привык к ментальной силе Вааты. Так она избавлялась от потрясений - сбрасывая все тревожные видения в его разум. Но теперь она сбросила ему образ Роксэк - обнаженной, танцующей перед зеркалом. Уже некоторое время Ваата держала образ обнаженной женщины подальше от своего сознания. Гнев! Ваата была переполнена гневом. Дьюк заблокировал гнев и вгляделся внутренним зрением в стройное тело капеллан-психиатра с крепкими грудями, в то, как она снова и снова вертела бедрами перед зеркалом. В ванне было невыносимо жарко.
      Любимый наряд Роксэк валялся на полу. Все внутри Дьюка напряглось от прикосновения к этому видению, к живой красоте, которую капеллан-психиатр прятала от мира.
      А потом он увидел руки. Пара больших белых рук обвила ее сзади, и Дьюк увидел в зеркале, как они подхватили снизу ее груди, а женщина все покачивалась вперед-назад, вперед-назад. Это был мужчина, высокий мужчина, и он продолжал настойчиво ласкать ее тело, пока ее танец не закончился и она не остановилась, дрожа, - а мужские губы скользили по ее плечам и груди, по животу и этим мерцающим бедрам. Грива светлых волос мужчины, словно магнит, притягивала ее пальцы. Ее руки прижали его крепче, еще крепче, и парочка начала заниматься любовью - женщина впереди, мужчина сзади, - продолжая смотреть в зеркало.
      Видение оборвалось гневной белой вспышкой, и имя Гэллоу высветилось в сознании Дьюка. То, что он увидел, вновь заглянув в глаз Вааты, было опасностью.
      - Опасность, - пробормотал он. - Гэллоу опасность. Симона, Симона.
      Громадный глаз Вааты закрылся, и, к облегчению Дьюка, чудовищная хватка отпустила его внутренности. Он лежал, глубоко дыша, и слушал, как прибывает толпа наблюдателей, пока их высказывания и предположения не убаюкали его.
      Когда Роксэк добралась до края бассейна, все странности, о которых доложили ей дежурные, уже прекратились.
      Чтобы пережить безумие,
      охватившее Пандору, мы сами были
      вынуждены обезуметь.
      Кей Тедж, "Физиология
      политических свершений"
      Бретт проснулся на рассвете, чувствуя мерное движение лодки. Скади лежала рядом, свернувшись калачиком. Твисп сидел на обычном месте, у штурвала, но лодка шла на автопилоте. Бретт видел мерцающий красный огонек пеленгатора, удерживающего лодки на курсе. Они двигались к Вашону.
      Скади шмыгнула носом во сне. Большой кусок брезента защищал влюбленных от сырого ночного воздуха. Бретт втянул носом воздух и осознал, что никогда больше не сможет смириться с вонью, которая наполняла жилища островитян. Он уже дышал профильтрованным морянским воздухом. Теперь же вонь рыбы, крепкий запах тела Твиспа - все это, вместе взятое, заставило Бретта призадуматься над тем, как переменилась его жизнь.
      "И от меня так же пахло, - подумал Бретт. - Хорошо, что Скади встретилась со мной в воде".
      Он знал, что моряне отпускают шуточки в адрес вонючих островитян. А островитяне, побывавшие внизу, с вожделением вспоминали чистый тамошний воздух.
      Скади ничего не сказала, ни повстречав Твиспа, ни Даже поднявшись в лодку. Но отвращение на ее лице было очевидным. Бретт знал, что морянка старается скрыть это ради него, но ошибиться в ее реакции было невозможно.
      Бретту стало стыдно за свое недавнее замешательство.
      "Друзей нельзя стыдиться".
      Первые косые лучи рассвета неторопливо красили розовым борта лодки.
      Бретт выпрямился.
      - Принимай вахту, малыш, - негромко произнес уставший Твисп. - А мне пора вздремнуть малость.
      - Ладно, - шепотом ответил Бретт, чтобы не разбудить Скади.
      Девушка лежала, тесно прижавшись к нему, ее спина и бедра так идеально помещались в изгиб его тела, словно они были встроены друг в друга. Одной рукой она обнимала Бретта за пояс. Он осторожно высвободился из этих легких объятий.
      "Жарковатый будет денек", - подумал Бретт, глядя в безоблачное небо. Он выскользнул из-под брезента, и в лицо ему ударили соленые брызги.
      Бретт откинул прядь волос, упавшую на глаза, и ползком добрался до штурвала.
      - Жарковато становится, - сказал Твисп.
      Бретт улыбнулся. Что и говорить, думали они одинаково. Он оглядел горизонт. Лодки по-прежнему скользили в струе течения, между расступившимися слоевищами.
      - А мы не слишком медленно ползем? - спросил Бретт.
      - Батареи садятся, - ответил Твисп и показал на индикатор состояния батарей, светящийся угрожающе розовым. - Надо остановиться и зарядить их или поднять парус.
      Бретт послюнил палец и поднял его в воздух. Ничего, кроме легкой прохлады, - сплошной штиль, куда ни глянь, и только келп колышется повсюду.
      - Мы довольно скоро доберемся до Вашона, - сказал Твисп. - Я поймал программу Сиберда, пока ты спал. Говорят, что все обойдется.
      - По-моему, ты собирался вздремнуть.
      - Я передумал. Хочу сперва взглянуть на Вашон. К тому же я соскучился по тем временам, когда мы с тобой просто сидели и чесали языки. С того момента, как мы подобрали тебя ночью, я тут то дремал, то размышлял.
      - И слушал радио, - добавил Бретт, указывая на засунутый за корпус радиоприемника наушник.
      - Так ведь интересно же, что треплют, - отозвался Твисп.
      Говорил он тихо, внимательно поглядывая на темную фигуру спящего Теджа.
      - Болтают, что все обойдется, - напомнил Бретт.
      - В программе Сиберда передавали, что с Вашона видна суша, выступающая из воды. И диктор описывал черные утесы. Высокие утесы, окруженные пеной прибоя. Он сказал, что там могут жить люди.
      Бретт попытался вообразить это.
      Слово "утес" юноше приходилось слышать нечасто.
      - А как взгромоздить людей и припасы на утес? - спросил Бретт. - И что будет, если море снова поднимется?
      - Как я понимаю, чтобы там жить, нужно быть наполовину птицей, ответил Твисп. - Если при этом тебе необходимо море... И пресной воды будет недоставать.
      - Можно использовать аэростаты.
      - И собирать дождевую воду, - размышлял вслух Твисп. - Но главная проблема в том, что все опасаются нервоедов.
      Тедж вылез из-под брезента и уставился на Бретта и Твиспа.
      Бретт не обратил на него внимания. "Нервоеды!" Он знал о них лишь по старинным хроникам и немногим голозаписям времен, предшествующих подъему моря и гибели келпа.
      - Будет суша, будут и нервоеды, - добавил Твисп. - Так говорят эксперты.
      - За все приходится платить, - заметил Тедж и сладко зевнул, прикрыв рот ладонью.
      Что-то в нем изменилось, сообразил Бретт. Когда его истории о гибели Гуэмеса поверили, Тедж превратился из подлеца в фигуру скорее трагикомическую.
      "Это сам он переменился или просто мы стали воспринимать его по-другому?" - задумался юноша.
      - Если я правильно расслышала, тут говорили о нервоедах? - осведомилась Скади, вылезая из-под брезента.
      Бретт ей все рассказал.
      - С Вашона видели сушу? - спросила девушка. - Настоящую сушу?
      Твисп кивнул.
      - Так и сказали. - Он потянулся за парой переметов, волочащихся за лодкой.
      Криксы на палубе засуетились, обрызгав все вокруг холодной водой. Теджу тоже досталось.
      - Корабль и его зубы! - задохнулся он. - Холодно!
      - Зато бодрит, - рассмеялся Твисп. - Вы только представьте се... - Не договорив, он умолк и склонил голову к плечу, прислушиваясь.
      Остальные тоже услышали. И повернулись в одну сторону - откуда доносился далекий шум работающих водородных двигателей. А потом все различили белую полоску вдали от зарослей келпа.
      - Грузовоз, - произнес Тедж. - Они гонятся за нами.
      - Их локаторы нацелены на нас, - заметил Твисп.
      - Они идут не к Вашону... они идут прямо к нам! - воскликнул Тедж.
      - Возможно, он прав, - промолвил Бретт.
      - Малыш, - распорядился Твисп, вздернув подбородок, - вы со Скади хватайте подводные костюмы и свои пакеты и прыгайте в воду. Прячьтесь в келпе. Тедж, там на палубе старый зеленый мешок. Дай его сюда.
      Бретт, натягивая костюм, припомнил, что лежит в этом мешке.
      - Зачем тебе запасная сеть? - спросил он.
      - Чтобы забросить.
      - У меня нет гидрокостюма, - простонал Тедж.
      - А ты прячься под брезентом, - приказал Твисп. - Вы двое - за борт. Поскорей, Скади! Раскиньте эту сеть вдоль келпа.
      Тедж немедленно скрылся под брезентом. Бретт и Скади исчезли за бортом, утащив с собой сеть. Шум приближающегося грузовоза становился все громче.
      Твисп оглянулся. Грузовоз был в восьми, а то и в десяти километрах, но приближался быстрее, чем рассчитывал Твисп. Он загнал криксов в клетку, затем нашел два перемета, наживил кусками сушеной мури и забросил в воду.
      "Плот!"
      Он болтался рядом с лодкой, как бакен. Длинной рукой Твисп схватил канат, подтащил плот поближе, после чего вырвал затычку, стравил воздух как можно быстрее и затолкал плот под сиденье. Бретт и Скади, как он успел заметить, взяли что-то со второй лодки. Гарпун? Дьявольщина! Лучше бы этим юнцам поторопиться.
      Твисп окинул взглядом лодку. Тедж скорчился под брезентом. Перемет выброшен за борт. Скади и Бретт прячутся под водой среди келпа. Зачем малышу гарпун? Они же в безопасности и даже могут всплыть, чтобы глотнуть воздуха под прикрытием гигантских стеблей.
      Твисп заглушил мотор, потом достал лазерник, спрятал его возле сиденья и прикрыл полотенцем, не выпуская оружие из руки.
      - Тедж, - окликнул он. - Сиди тихо, как дохлая рыба. Если это они... ну, мы же точно не знаем. Я дам тебе отбой, если это не они. - Твисп утер губы свободной рукой. - Приближаются.
      Когда грузовоз обогнул скопление келпа, разбрасывая зеленые ошметки, Твисп приветственно поднял руку. Судно старалось миновать сеть, а значит, и тот участок, где прятались Бретт со Скади.
      Двое стоящих у кокпита грузовоза угрюмо смотрели на Твиспа и не отвечали на приветствие. Твисп увидел лица, размалеванные зелеными полосами, и у него задрожали колени. Стараясь унять волнение, рыбак глубоко вздохнул.
      "Будь наготове, - сказал он себе, - но не суетись".
      Грузовоз описал дугу и вошел в канал между двумя полями келпа. Шум двигателей стих. Судно тяжело качнулось, и огромная волна едва не опрокинула рыбацкую лодчонку. Встревоженные криксы громко завопили.
      Твисп снова поднял руку и махнул влево, указывая на сеть, волочащуюся за лодкой.
      - Хорошей погоды и хорошего улова! - прокричал он, когда до грузовоза осталось не более двадцати метров, и покрепче сжал в руке лазерник.
      С грузовоза по-прежнему не последовало никакого ответа. Внезапно боковой люк открылся, и в нем показался морянин в маскировочном подводном костюме - сплошь в зеленых пятнах и полосах. Грузовоз подошел к лодке вплотную и остановился.
      - Я думал, "муть" поодиночке не рыбачит, - сказал морянин.
      - Ошиблись.
      - Я думал, ни один "мутик" не станет рыбачить вне прямой видимости острова.
      - А этот - рыбачит.
      Морянин быстрым взглядом окинул обе лодки, волочащуюся за ними сеть и вновь посмотрел на Твиспа.
      - Ты закинул сеть прямо в келп. Так ее и лишиться недолго.
      - Рыба ищет, где келп, - невозмутимо ответствовал Твисп, стараясь изобразить некое подобие улыбки. - А рыбаки - где рыба.
      В этот момент под боком у грузовоза вынырнула Скади - глотнула воздуха и снова ушла под воду. Морянин ничего не заметил.
      - Где твой улов?
      - А вам-то что?
      Морянин уставился на Твиспа в упор.
      - Слушай, ты, жук-дерьмоглот, не возникай. Вопросы здесь задаю я. Твое дело - отвечать. Если твои ответы мне понравятся, тебе оставят сеть, улов, лодку - а может, и жизнь. Понял?
      Твисп не ответил. Краем глаза он увидел голову Бретта возле борта грузовоза, потом его руку с гарпуном и забеспокоился.
      "Что он собрался делать с этой штукой? И почему вылез так близко - ведь в случае чего я не смогу включить защитное поле".
      - Понял, - наконец сказал Твисп. - Так ведь нет же пока никакого улова. Только-только закинул сеть.
      Бретт и Скади скрылись из виду за другим бортом грузовоза.
      - Ты никого в воде не видел? - продолжал допрос морянин.
      - После водяной стены - никого.
      Морянин восхищенно посмотрел в выдубленное ветром лицо Твиспа.
      - Ты тут болтаешься с тех пор, как прошла водяная стена?!
      - Ага.
      - И никакого улова? - выпалил морянин уже без всякого восхищения. Плохой же ты рыбак. Да и врун плохой. Сиди и не рыпайся, я сейчас спущусь.
      Он сделал знак кому-то, кого Твисп не видел, и спустил с борта веревочный трап.
      Движения морянина были ловкими и точными, словно четко рассчитанными заранее. Твисп это подметил и понял, что должен быть очень осторожен.
      "Этот человек отлично владеет своим телом, - подумал Твисп. - И использует его как оружие". Трудновато будет застать его врасплох. Но и Твисп хорошо знал свою силу. А еще у него есть лазерник под полотенцем.
      Морянин стал спускаться в лодку. Когда его нога коснулась борта, Твисп подался назад, делая вид, что хочет удержать лодку в равновесии. Морянин усмехнулся, отпустил перекладины трапа - и в тот же момент Твисп крепко схватил его одной рукой и изо всех сил прижал к борту. Затем в мгновение ока перемахнул через банку и всем телом навалился на чужака, так что лодка едва не черпнула воды. Морянин попытался вырваться, но Твисп сдавил ему шею и приставил к виску дуло лазерника.
      - Не двигайся, или тебе конец.
      - Ну давай же, убей меня, "муть"!
      Рыбак надавил посильнее. Мускулы на руках, привыкших ворочать тяжелые сети, вздулись.
      - Прикажи своим напарникам выйти на палубу! - рявкнул Твисп.
      - Он не выйдет. Он тебя убьет, - прохрипел морянин и, упершись одной ногой в борт, попытался оттолкнуть Твиспа.
      Но рыбак крепко стукнул морянина рукоятью лазерника по голове. Тот со стоном обмяк. Держа под прицелом открытый люк, Твисп медленно встал и с сомнением оглядел трап. Идея лезть наверх вот так, без всякой защиты, ему совершенно не нравилась.
      И тут в люке показалось лицо... Бретта. Увидев нацеленное на него дуло лазерника, парень с воплем: "Не стреляй! Грузовоз в наших руках!" скрылся из виду.
      - Ты ранен? - крикнул Твисп. Он успел заметить кровь на левом боку Бретта, и от страха у него перехватило дыхание.
      - Нет, - ответил Бретт, вылезая из люка. - Это не моя кровь. Но мы ранили того парня, который здесь был. Скади сейчас пытается его откачать. Мальчишка поежился. - Он не собирался сдаваться. Так и попер на гарпун.
      - Там был только один?
      - Да. Их тут всего двое и было. Это тот грузовоз, который мы со Скади угнали.
      - Тедж! - позвал Твисп. - Попрактикуйся на этом типе в завязывании узлов.
      Он ткнул бесчувственного морянина кулаком в бок.
      Тедж выполз из-под брезента, волоча за собой веревку. Он выглядел испуганным и старался держаться от морянина подальше.
      - Знаешь его? - спросил Твисп.
      - Счетчик. Работает на Гэллоу.
      За спиной Бретта в люке показалась Скади. Лицо ее было бледным и расстроенным.
      - Он умер, - сказала девушка. - Он просил скормить его тело келпу. - И она с недоумением уставилась на свои испачканные кровью руки.
      - Этот тоже не хотел сдаваться. - Твисп взглянул на морянина, которому Тедж уже связал руки за спиной и теперь тщательно приматывал их к ногам. Психи они. - Твисп снова повернулся к Скади. Она сунула нож с черной рукояткой, взятый из аварийного набора, обратно в набедренные ножны.
      - Как вы туда пробрались?
      - А там, с противоположной стороны, есть люк для ныряльщиков, объяснил Бретт. - Скади умеет его открывать. Мы подождали, когда вон тот тип спустится в лодку, и сразу вошли. Его напарник ничего и не заподозрил, пока мы не возникли у него за спиной. - Бретт говорил быстро, захлебываясь. Почему он попер на меня, Твисп? Он же не мог не видеть, что у меня гарпун!
      - Потому что дурак, - отрезал Твисп. - А ты - нет. - Он снова взглянул на Скади, потом на ее нож.
      - Я же не знала, что он не притворяется, - сказала Скади, перехватив его взгляд.
      "Эта девочка может о себе позаботиться", - подумал Твисп.
      Надежно связав морянина, Тедж поднялся и оценивающе посмотрел на грузовоз.
      - Вот мы и разжились техникой.
      Лежащий на палубе морянин пошевелился и застонал.
      - Малыш! - Этот командирский тон был хорошо знаком Бретту еще с тех пор, как они вместе рыбачили.
      - Да, сэр? - с готовностью ответил он.
      - Полагаешь, мы должны перейти на грузовоз?
      - Да, сэр! - Бретт просиял. - Он быстрее, больше, маневреннее и остойчивее. Я на самом деле считаю, что нам следует подняться на грузовоз, сэр.
      - Скади, на него можно погрузить мои лодки?
      - Грузовой люк достаточно широк, - ответила она. - И лебедка на месте.
      - Бретт! - скомандовал Твисп. - Начинайте со Скади перетаскивать наше добро наверх. А мы с Кеем зададим парочку вопросов этому тухлому огрызку угря.
      - Если хочешь им помочь, - сказал Тедж, - я и один управлюсь. - Он потыкал пальцем в связанного морянина.
      Несколько мгновений Твисп вглядывался в Теджа, отметив новые, уверенные нотки в его голосе. На лице историка явственно читался гнев, и гнев этот был направлен на пленника.
      - Узнай, что он здесь вынюхивал, - распорядился Твисп. - И что они вообще тут делали.
      Тедж молча кивнул.
      Твисп взял причальный конец и пришвартовал лодку к грузовозу пониже трапа. После чего путешественники принялись перетаскивать груз.
      Наконец обе лодки опустели. Твисп перевел дух и прислушался. Бретт и Скади размещали груз на судне. Перетаскивая вещи, эти двое то и дело сталкивались и словно ненароком на миг прижимались друг к другу. Твисп краем глаза наблюдал за ними и тихонько радовался: "Лучше любви ничего на свете нет".
      Тедж сидел на корточках, сверля пленного морянина яростным взглядом.
      - Вызнал что-нибудь? - спросил Твисп.
      - Они захватили верховного судью.
      - Дерьмо! Давайте грузить вторую лодку в трюм. А ты присмотри за ним покуда.
      Даже при помощи лебедки поднять лодку на борт оказалось нелегко. Скади до отказа распахнула грузовой люк, и втроем беглецы затолкали лодку в трюм, а там закрепили.
      Скади вышла на палубу, огляделась и замерла.
      - Эй! - крикнула она в трюм. - Идите-ка сюда, посмотрите, что творится!
      Твисп бросился наверх, Бретт за ним.
      Тедж стоял возле связанного морянина. А тот уже не валялся на палубе. Обнаженный пленник был подвешен за связанные за спиной руки к штурвалу лодки, колени его едва касались палубы. Вокруг валялись клочья подводного костюма. Тедж держал в руке рыбацкий нож, острием касаясь живота несчастного.
      Кожа на плечах морянина покраснела, но тонкие поджатые губы были совсем белыми. Плечевые суставы были неестественно вывернуты. Болтающийся пенис напоминал червяка.
      - Так! - рявкнул Твисп. - Что здесь творится?
      - Тебе была нужна информация, - ответил Тедж. - Я добываю информацию. Пробую некоторые новые штучки, которыми так хвалился Дзен.
      Рыбак оперся на край люка, пытаясь взять себя в руки.
      - Ах вот как?
      Внезапно Твисп понял, что перед ним не прежний скулящий щенок, выброшенный волнами. Этот Тедж говорил медленно и уверенно. И глаз от пленника не отводил.
      - Он уверяет, что келп делает их бессмертными, - сообщил Тедж. - После смерти их сбрасывают в келп. А я ему сказал, что мы его сожжем, а пепел оставим себе на память.
      - Сними его, Тедж, - велел Твисп. - Нельзя так с человеком обращаться. Давай его сюда.
      Тедж помрачнел, но ослушаться не осмелился. Связанный морянин упал на палубу и пошевелил затекшими руками.
      - Он утверждает, что келп сохраняет вашу личность, все ваши воспоминания, все, как есть, - добавил Тедж.
      - А может, это правда, - прошептала Скади, прижимаясь к Бретту.
      Тот молчал, глядя туда, где Тедж пытал пленника. То, что делал историк, казалось ему отвратительным.
      - Думаешь, Кей действительно прирезал бы его, а потом сжег? - спросила Скади, словно читала его мысли.
      Бретт сглотнул сухой комок.
      - Но ведь я убил гарпуном того парня на грузовозе.
      - Это совсем другое дело! Он собирался тебя убить, А этот связан и беззащитен.
      - Не знаю...
      - Кей меня пугает, - промолвила Скади. Грузовоз качнулся, потом еще раз. Что-то колыхнулось в воде под ним.
      - Сеть, - прошептал Бретт. - Твисп ее обрезал. "Он расстроится, подумал он. - Он всегда расстраивается, когда рыба гибнет без толку".
      Повеяло прохладным ветерком. С севера надвигались облака, подымая легкую рябь там, где виднелась дорожка на воде, ведущая к Вашону.
      - Я думал, день будет жарким, - сказал Бретт.
      - Ветер переменился, - ответил Твисп. - Пора запускать мотор. Возможно, Вашону все-таки придется туго.
      Они закрепили лодку, заперли люк и отправились в рубку. Скади уже сидела за пультом, Тедж стоял рядом, сжимая и разжимая кулаки. В глазах его все еще горела ярость.
      - Кей, - тихо спросил Твисп, - ты и в самом деле спалил бы этого морянина живьем?
      - Каждый раз, засыпая, я вижу Гуэмес... и Гэллоу. Тедж бросил взгляд туда, где остался связанный морянин. - Я знаю, что потом очень жалел бы, но... - Он пожал плечами.
      - Это не ответ.
      - Думаю, что да, - ответил Тедж.
      - Вряд ли после этого ты стал бы спать спокойнее, - заметил Твисп и кивнул Скади: - Веди эту штуку в Вашон.
      Скади запустила мотор, и судно медленно приподнялось над водой. Через мгновение оно уже следовало по каналу, открытому келпом.
      Твисп жестом предложил Теджу сесть на кресло поодаль от пульта.
      - Он говорил, как им удалось захватить Киля? - спросил Твисп, усаживаясь рядом.
      - Вместе со вторым грузовозом. У них было два судна.
      - А где Гэллоу?
      - Отправился на двадцать вторую станцию на первом корабле, - ответил Тедж. - Это ракетная станция. Он считает, что в гибербаках спрятана армия. Тот, кто их раскупорит, станет ее командиром. Он хочет захватить и пусковую базу, и пункт приземления и, вероятно, считает, что ему это по плечу.
      - А это возможно?
      - Что - солдаты в гибербаках? - фыркнул Тедж. - Возможно все. С тем же успехом они могут выскочить из гибербаков, стреляя направо и налево.
      - А зачем ему нужен Киль?
      - Для обмена. На Ваату. Ему нужна Ваата.
      - Гэллоу рехнулся! - вмешался Бретт. - Я был в центральном нижнем секторе и видел систему жизнеобеспечения Вааты. Она огромная. Они же не смогут...
      - Вырезать весь комплекс жизнеобеспечения с помощью субмарины? перебил его Тедж. - Потом закрыть и отбуксировать? Еще как смогут.
      - Им понадобятся врачи...
      - У них уже есть врач, - возразил Тедж. - Вместе с Килем они захватили Карин Алэ. Гэллоу лупит сразу по всем площадям.
      В рубке воцарилась тишина, нарушаемая лишь гудением мотора. Волны самозабвенно выводили свою вечную мелодию.
      Твисп повернулся к Скади:
      - Скади, мы можем связаться с Вашоном по радио?
      - Но нас все услышат, - ответила она, не подымая головы.
      Твисп сокрушенно покачал головой. И тут Тедж выхватил у него из кармана лазерный пистолет и ткнул дулом ему в бок.
      - Встать!
      Твисп ошеломленно повиновался.
      - И двигайся очень осторожно, - добавил Тедж. - Я уже знаю, какой ты сильный.
      - Что... - начал Бретт при виде лазерника в руках Теджа.
      - Сидеть!
      Бретт плюхнулся на сиденье рядом со Скади. Она обернулась, с невозмутимым видом оглядела происходящее и так же невозмутимо вновь уткнулась в пульт.
      - Свяжемся мы с Вашоном по радио или прибудем лично, все равно, заявил Тедж. - Рано или поздно Гэллоу узнает, что его секрет раскрыт. Но пока у нас есть преимущество - неожиданность. Он думает, что это его грузовоз.
      - Что ты имеешь в виду? - спросил Твисп.
      - Разворачивай грузовоз, Скади, - распорядился Тедж. - Мы нанесем визит Гэллоу. Зря я не убил его, когда мог.
      Не называйте меня ее отцом. Я
      был не более чем инструментом для
      зачатия Вааты. Понятия "отец" и
      "дочь" здесь неприменимы. Ваата
      получила нечто большее, чем простая
      сумма наследственности. Я
      предупреждаю будущих сыновей и
      дочерей: Ваата не столько ваша
      сестра, сколько наша общая мать.
      Из семейного архива Керро Паниля
      Тень Паниль стоял в помещении Контроля над течениями и думал о том, что повстречал женщину своей жизни. Он верил, что у них с Карин Алэ может родиться только нормальное морянское потомство.
      Работа вокруг кипела: кроме обычных процедур, следовало заняться еще и плановым запуском, вдобавок аварийная ситуация, "желтый код" - Вашон сел на мель. - Слишком много людей слишком долго работают слишком много, пробормотал Паниль себе под нос. Импульсы келпа поступали в Контроль над течениями, сигналы сенсоров дрейфа сияли кобальтово-синим цветом. Данные с аэростатов выводились на экран номер шесть.
      "Вот уж куда меня нипочем не заманишь", - подумал он. Транспортные аэростаты передвигались там, где течения нестабильны, - да и вообще непредвиденное было в воздухе делом обычным. Воздух куда опаснее, чем вода.
      "Внизу спокойнее", - подумал Тень. Теперь он по-иному ценил покой и свободу. Он хотел просто жить - и как можно больше времени проводить с этой женщиной.
      "А где Карин сейчас?" Он сообразил, что постоянно задает себе этот вопрос с минуты их расставания. Сейчас Карин должна быть на пусковой базе. Панилю не нравилось думать о расстоянии, разделявшем их... расстояние пожирало время, а после минувшей ночи он не хотел проводить и малой частички времени без нее.
      Голова у него болела и кружилась от усталости, и все же сон не приходил. Всякий раз, когда веки Паниля опускались, перед глазами вставала одна и та же картина: разбросанные там и сям тела пострадавших с Гуэмеса. Видения разодранной плоти, крови, стоны и жалобы преследовали его, словно призраки, даже в деловой суете Контроля над течениями.
      Карин тоже исчерпала всю свою энергию. До ее жилища они дошли, почти не разговаривая, осознавая лишь необходимость быть вместе, лишь то, что после соприкосновения с таким множеством смертей сами-то они живы. Они вышли из труболета, держась за руки. Паниль изо всех сил старался сдерживаться, уверенный, что дойдет до белого каления, стоит ему только позволить себе расслабиться.
      Лучи света из иллюминаторов ложились на пути Паниля и Карин в ритме, причудливо совпадавшем с ритмом их шагов, что довело Паниля до состояния почти гипнотического. Он чувствовал, что плывет над собственной и Карин головами, наблюдая, как они покачиваются на ходу. Вдобавок его руки: они были такими нежными, эти его руки, невероятно уставшие, - и щека Карин касалась его плеча. Она двигалась плавно, точно рыба в воде, и Тень более не подозревал, что она может попытаться управлять им посредством своего тела.
      А в ее квартире Паниль увидел через иллюминаторы совсем другой подводный ландшафт - этакий сад с мерно покачивающимися растениями. Толстая спиральная колонна келпа подымалась кверху, то скручиваясь, то снова раскручиваясь.
      Здесь не было никаких следов гуэмесской катастрофы.
      Можно было различить и Голубой риф с его бледно-голубыми актиниями, которые открывались и закрывались, как маленькие рты. Крохотные креветки, похожие на ярко-оранжевые искры, сновали туда-сюда, собирая корм с подошв актиний. Карин повела Паниля в спальню.
      Времени терять они не стали. Карин встала на цыпочки и прижалась губами к губам Паниля. Ее глаза смотрели прямо в глаза ему, и он увидел свое отражение в ее черных зрачках. Карин коснулась его груди, шеи и расплела его косицу. Пальцы у нее были сильными, уверенными. "Пальцы хирурга", мелькнуло в голове у Тени. Его смоляные волосы рассыпались по плечам. Руки Паниля опустились от плеч Карин к застежкам ее одежды, раскрывая их одну за одной.
      Они раздевали друг друга медленно, молча. Когда Карин сбросила белье, искорки света заплясали в рыжем треугольничке волос под животом. Ее соски прижались к его груди, словно щенячьи носики.
      "Мы решили жить", - подумал он.
      Образ Карин Алэ, словно мантра, стер всякие мысли, все заботы мира. В памяти не осталось ничего - только они двое и их тела, идеально дополняющие друг друга.
      Они уже стали засыпать, как Карин вдруг вскрикнула. Паниль испуганно вздрогнул. Она прижалась к нему, как дитя.
      - Скверный сон, - прошептала она.
      - Скверная реальность хуже.
      - Но и сны реальны, когда ты спишь, - возразила она. - Хотя знаешь всякий раз, когда я думаю о нас, все дурное отступает. Мы исцеляем друг друга.
      Ее слова и прикосновение тела мгновенно возбудили Паниля. Карин вздохнула, одним плавным движением накатилась на него сверху и погрузила его глубоко в себя. Ее груди ритмично колыхались, поглаживая его по ребрам. Дыхание их слилось, и наконец, выкрикнув его имя, женщина рухнула, задыхаясь, рядом с ним. Паниль нежно обнял ее, погладил по спине.
      - Карин...
      - М-мм?
      - Мне просто нравится произносить твое имя.
      Он вспоминал об этом, стоя на вахте в помещении Контроля над течениями, и почти беззвучно произносил ее имя. Это помогало.
      Внезапно люк главного входа распахнулся с резким шипением - это значило, что вошедший не стал дожидаться, пока закроется внешний люк. Удивленный, Паниль хотел обернуться - и в этот момент ему в спину ткнулось что-то твердое, металлическое. Тень быстро догадался, что это. Лазерник. Знал он и того, кто держал оружие в руке - Галф Накано, человек Гэллоу. Накано подтолкнул Паниля в спину: в помещение вошли еще трое морян - все в ныряльных костюмах, все вооруженные, все смертельно серьезные.
      - Как это понять? - спросил Паниль.
      - Ш-шш, - прошипел Накано, потом сделал какой-то жест, адресованный напарникам, и рявкнул: - Так, ладно! Всем встать!
      Паниль глядел, как трое агрессоров быстро и точно занимают позиции, равноудаленные от центра комнаты. Один из операторов вскочил было - и тут же рухнул на палубу, сбитый с ног сильным ударом. Возмущенный, Паниль открыл рот, но Накано зажал его огромной ладонью.
      - Оставайся в живых, Паниль. Так оно лучше будет.
      Трое ворвавшихся перевели свои лазерники на режим коротких очередей и принялись громить помещение Контроля над течениями. Таял и лопался плазмаглас, обгорали пульты. В воздух взлетала черная пыль горелого винила. Нападавшие действовали быстро и решительно. Не прошло и минуты, как все было кончено. Паниль с тоской оглядел учиненный погром. Потребуется не меньше года, чтобы заменить этот... этот мозг.
      Испуганные служащие жались к стене, с ужасом глядя на происходящее. Какая-то женщина склонилась над лежащим оператором, утирая ему лицо полой блузы.
      - Мы захватили Карин Алэ, - сообщил Накано. - Мне сказали, что тебя это заинтересует.
      У Паниля перехватило дыхание.
      - Твое сотрудничество обеспечит ее безопасность, - продолжал Накано. Мы возьмем тебя с собой, на носилках - будешь изображать пострадавшего.
      - А куда?
      - Не твое дело. Ты только скажи, будешь вести себя смирно?
      Паниль кивнул.
      - Мы заблокируем люк, когда уйдем. Все будут в безопасности. Когда придет следующая смена, они вас выпустят.
      Один из морян подошел к гиганту.
      - Накано, - шепнул он так громко, что Паниль все услышал, - Гэллоу сказал, что мы должны...
      - Заткнись! - велел Накано. - Я здесь, а он - нет. Следующая смена заявится не раньше, чем через четыре часа.
      Накано кивнул - и двое его людей втащили через люк носилки. Паниля уложили, накрепко привязали веревкой, сверху накинули одеяло.
      - Это был срочный вызов врача, - сказал Накано. - Мы спешим - но не бежим. Через все люки несите его головой вперед. Паниль, закрой глаза. Ты без сознания, и я хочу, чтобы так оно и выглядело, - а не то так оно и на самом деле будет.
      - Понял.
      - Мы ведь не хотим, чтобы с дамой случилась какая-нибудь неприятность.
      Эта мысль преследовала Паниля, пока его волокли через люки и коридоры.
      "Зачем я им?" Паниль понятия не имел, отчего он так понадобился Гэллоу.
      Они подошли к транспортному труболету, и Накано набрал аварийный код. Подъехавшая кабинка остановилась, и с полдюжины пассажиров с любопытством уставились на лежащего на носилках Паниля.
      - Инфекция! - коротко рявкнул Накано. - Всем выйти. Не приближайтесь!
      - А что с ним? - спросила какая-то женщина, стараясь держаться от носилок подальше.
      - Подцепил что-то новенькое от "мути", - ответил Накано. - Мы его изолируем. Кабина будет простерилизована.
      Салон быстро опустел. Паниля внесли внутрь, и двери с шипением закрылись. Накано фыркнул.
      - Теперь любой чих, любая болячка, любая ломота - и к докторам помчатся толпами.
      - К чему такая суматоха? - спросил Паниль. - И зачем было разносить Контроль над течениями?
      - Теперь, когда с Гуэмесом разобрались, возобновляется работа по запуску. Под видом "скорой помощи" мы доберемся быстро и без остановок. А остальное... производственный секрет.
      - Да что у нас общего с запуском?
      - Все, - отрезал Накано. - Мы направляемся на станцию двадцать два пункт посадки гибербаков.
      Паниль ощутил, как кровь бросилась в лицо. Гибербаки!
      - А я зачем нужен?
      - Мы организуем новый Контроль над течениями. Ты его и возглавишь.
      - Я думал, ты достаточно умен, чтобы не попасться на удочку Гэллоу, заметил Паниль.
      Накано улыбнулся.
      - Мы собираемся освободить сотни, а возможно, и тысячи людей, заточенных в гибербаках. Мы собираемся отворить тюрьму, в которой они томились тысячелетиями.
      Изумленный Паниль перевел взгляд с Накано на остальных заговорщиков. На всех трех лицах красовались одинаковые блаженные улыбки.
      - Людей из гибербаков?
      - Генетически чистых - настоящих людей, - кивнул Накано.
      - Но ты же не знаешь, что в этих гибербаках, - возразил Паниль. - И никто не знает.
      - Гэллоу знает, - сказал Накано тоном, не терпящим возражений.
      Панель транспортной капсулы ожила, и записанный на пленку мужской голос сообщил: "Аэростатная база "Браво", заправка".
      Люк с шипением отворился. Носилки с Панилем подняли и вытащили на грузовую платформу с тяжелыми плазовыми панелями на потолке.
      Паниль видел ровно столько, сколько можно увидеть из-под неплотно прикрытых век.
      "Аэростаты? - удивился он. - Но ведь они сказали..." И тут его осенила догадка: его собираются доставить на станцию по воздуху!
      Он едва не открыл глаза, но успел удержаться. Если сейчас он все испортит, не видать ему Карин как своих ушей.
      Носилки мерно покачивались в такт шагам, и Паниль слышал, как Накано распоряжается где-то впереди: ""Скорая помощь", освободите дорогу!"
      Все так же, смежив веки, Паниль рассмотрел изнутри гондолу аэростата сплюснутую сферу метров десяти в диаметре. Почти вся она была сделана из плаза. Тень был взволнован и испуган одновременно и совсем ничего не понимал в этой лихорадочной суете. Наконец послышался звук закрывающегося люка, а затем невозмутимый голос Накано:
      - Мы прорвались. Можешь расслабиться, Паниль. Все в ажуре.
      Паниля отвязали от носилок, и он сел.
      - Старт через две минуты, - доложил пилот.
      Снаружи плаз кабины пилота закрывало какое-то оранжевое тряпье. "Аэростатный баллон", - сообразил Паниль. По мере того как аэростат будет подниматься по пусковой шахте, поступающий водород начнет заполнять баллон. Оглянувшись, Тень увидел два водородных двигателя, которые будут направлять аппарат в воздухе.
      Послышался сигнал сирены.
      - Всем пристегнуться! - скомандовал пилот. - Наверху сегодня неспокойно.
      Вокруг баллона возник белый светящийся ореол.
      Кабина дернулась, Паниль взглянул влево, и у него закружилась голова: казалось, будто гондола стоит на месте, а пусковая установка движется вниз, все быстрее и быстрее.
      Внезапно сирена умолкла, и Паниль услышал, как шуршит оболочка аэростата, касаясь стенок шахты. Наконец аэростат вырвался на поверхность, и в кабине стало светло. Аппарат устремился ввысь, к серому облачному небу. Двигатели тихо взвыли, выходя на рабочий режим. Над морем шел дождь и дул сильный ветер.
      - К сожалению, из-за непогоды мы пропустим запуск ракеты, - сказал пилот и щелкнул переключателем. На пульте управления засветился маленький экран. - Но мы можем посмотреть официальный выпуск новостей.
      Паниль не видел экрана со своего места, а звука пилот не включил. Гондола неслась сквозь шторм, складки не заполненного целиком баллона то и дело залепляли иллюминаторы. Внезапно гондолу резко качнуло - раз, другой, третий. Пилот попробовал восстановить контроль над полетом, но его лихорадочные попытки не возымели почти никакого действия. Паниль злорадно ухмыльнулся: на сей раз лица морян позеленели не от камуфляжной раскраски.
      - Что происходит? - раздался женский голос у Паниля за спиной. Он остолбенел. Этот голос он не мог спутать ни с каким другим. Паниль медленно повернулся. Карин. Она сидела возле входного люка, где ее спрятали, когда вносили носилки. Лицо Алэ было очень бледным, глаза ввалились - и она избегала его взгляда. Паниль ощутил сосущую пустоту внутри.
      - Карин, - позвал он. Она не. ответила.
      Гондола продолжала раскачиваться.
      - Что происходит, пилот? - с тревогой спросил Накано.
      Летчик показал на дисплей с правой стороны пульта управления. Паниль оторвал взгляд от пепельно-серого лица Карин. Ему были видны на дисплее только две последние цифры, которые сменялись новыми так быстро, что разобрать их не удавалось.
      - Частота нашего пеленга, - объяснил пилот. - Ее невозможно удержать.
      - Мы не сможем найти станцию, не настроившись на нужную частоту, сказал Накано. В его голосе звучал страх.
      Пилот отодвинул руку, и стала видна большая часть дисплея. Изображение исчезло, экран заполнили какие-то волнообразные линии и пульсирующие цветные полосы.
      - Попробуй связаться по радио, - распорядился Накано. - Может, нас могут посадить вслепую.
      - Да я пробую! - Пилот щелкнул переключателем и попытался поймать волну. Пронзительный ритмичный звук наполнил гондолу. - Вот все, что я могу поймать! Помехи какие-то. Странная музычка.
      - Темброванная, - пробормотал Паниль. - Звучит совсем как компьютерная.
      - Что?
      Паниль повторил и, оглянувшись, посмотрел на Карин. Почему она не смотрит ему в глаза? Она такая бледная. Может, ее накачали наркотиками?
      - Наш альтиметр только что вышел из строя, - воскликнул пилот. - Мы дрейфуем. Я поднимусь выше этих облаков.
      Он стал нажимать на кнопки, защелкал переключателями. Безрезультатно.
      - Проклятье! - выругался пилот.
      Паниль снова уставился на экран на пульте управления. Изображение было ему знакомо, хоть он и не сказал об этом Накано. Такое изображение Паниль видел на своем собственном экране в помещении Контроля над течениями - это была реакция келпа. Именно это им приходилось наблюдать, когда келп подчинялся приказу изменить направление могучих течений в гигантском океане Пандоры.
      Психозы и неврозы угнетенных и
      узников одинаковы. И как узники
      убегают, если их освободить, так же и
      угнетенные бунтуют, когда оказываются
      лицом к лицу с собственным
      угнетением.
      Раджа Томас, из Анналов
      17 алки, 468. В плену на станции 22.
      Зависть многому может научить, если ей позволить. Даже верховного судью его собственная зависть к морянам может многому научить. По сравнению с морянами мы, островитяне, ведем скудную жизнь. Мы бедны. А у бедняков нет друг от друга секретов. Нужда, пропитанная нашим общим потом, наполнена также слухами и сплетнями. Даже самое личное выносится на всеобщее обозрение. А моряне просто купаются в приватности. Это одно из их многочисленных роскошеств.
      Секретность начинается вместе с приватностью.
      Как верховный судья Комитета по жизненным формам я имею личное жилье. И никаких там кубриков, где все сидят друг у друга на головах. Никто среди ночи не наступает тебе на руки, и стонущие любовники не валятся тебе на спину.
      Привилегии и приватность - эти два слова имеют один корень. Но здесь, внизу, приватность - это норма жизни.
      Мое заключение тоже представляет собой разновидность уединения. Этого "зеленые рвачи" не понимают. Мои похитители выглядят утомленными и слегка заскучавшими. А скука открывает дорожку к любой тайне, и я надеюсь таким образом разузнать побольше об их жизни, поскольку теперь это и моя жизнь. Как мало они понимают в настоящей секретности. Они и не подозревают о том, что я могу запечатлеть в памяти сведения, которыми смогу поделиться с другими, если захочу... если проживу достаточно долго. Эти фанатики не шутят. Гуэмес - доказательство тому, что они могут совершить убийство легко и умело... может, даже с радостью. У меня не так уж много иллюзий относительно моих шансов.
      Мало что переживет меня, кроме моего послужного списка в комитете. Признаю, что я не особо им горжусь. И сожалею о некоторых случаях, когда приходилось делать выбор. Ребенок, который должен был родиться у нас с Каролиной... это была бы девочка, я полагаю. Сейчас у меня уже росли бы внуки. Имел ли я право от страха предотвратить их появление? Они могли бы быть красивыми! И умными - такими, как Каролина.
      Гэллоу удивляется, почему это я почти все время сижу с закрытыми глазами. Иногда он смеется в моем присутствии - надо мной же. Гэллоу мечтает править нашим миром. В этом он ненамного отличается от отца Скади. Только Райан Ванг кормил людей, чтобы контролировать их, а ДжиЛаар Гэллоу убивает. И в остальном разница между ними столь же основательна. Я полагаю, что смерть - это форма абсолютного контроля. Есть много разновидностей смерти. Это я понимаю, потому что у меня нет внуков. Есть только те, чьи судьбы прошли через мои руки, те, кто остался жить по моему слову.
      Интересно, куда Гэллоу услал своего здоровенного подручного - Накано? Вот уж кто чудовище... с виду. Типичный террорист. Но цели Накано не так явственны. Никто не назовет его простаком. И руки у него нежные, когда не требуется применить всю их громадную силу.
      Грузовоз держат у самой поверхности моря. Так оно секретнее. Больше приватности. Такой покой может быть страшным. Я же начинаю находить его прекрасным - похоже, мой разум подшучивает надо мной в выборе слов. Приватность тоже прекрасна. Островитяне не знают, какова на самом деле жизнь внизу. Они завидуют приватности. Они не представляют себе неподвижного покоя. Доведется ли моему народу столкнуться когда-нибудь с этой бесконечной тишиной? Трудно поверить, что капеллан-психиатр может приказать всем островитянам переселиться вниз. Как она может пойти на такое? Да и куда моряне денут всех нас, не лишившись своей драгоценной приватности? Но зависть вынудит нас повиноваться даже скорее, чем страх перед волей Корабля. Не могу поверить, что Корабль имеет отношение к подобным замыслам - разве что косвенное. А косвенные высказывания Корабля растворяются в море человеческих интерпретаций. Стоит хоть на мгновение вспомнить прежние хроники, особенно те, что написаны капеллан-психиатром Раджой Томасом, чтобы это стало ясно, как плаз. Ах, Томас, как великолепно вы умели бороться за жизнь! Я благодарен Кораблю за то, что ваши мысли дошли до меня. Потому что я тоже знаю, что такое сидеть под замком. Я знаю, что такое быть угнетаемым. Я самого себя знаю лучше благодаря Томасу. Как и он, я избираю в собеседники собственную память - и он тоже присутствует в ней. А теперь с помощью келпа ни один люк, ведущий в глубины памяти, уже не закроется... никогда.
      Если вы ничего не знаете о
      вероятностях, вы не можете оценить
      совпадение.
      Скади Ванг
      Бретт восхищался самообладанием Скади. За все время заварушки в рубке девушка ни разу не отвлеклась от управления грузовозом. Она вела судно вдоль края келпового сплетения, в ярком утреннем свете избегая длинных побегов, за которые можно было зацепиться. Иногда Бретту казалось, что келп продолжает открывать специальные каналы для грузовоза. "Направляет нас?" Но зачем? Время от времени глаза Скади изумленно расширялись. Что видела она в дорожках посреди келпа? Только раз ее загорелое лицо побледнело - когда сцепились Тедж и Твисп, - но и тогда она не потеряла самообладания и продолжала вести грузовоз прямиком к Вашону.
      Такое поведение неестественно, подумал Бретт. Тедж рехнулся, если считает, что они могут вчетвером напасть на Гэллоу, застав террориста врасплох, и одолеть его. Вашон должен узнать, что с ними случилось. Должна же Скади это понимать!
      Примерно через час заросли келпа поредели. Здесь море уже не было настолько спокойным, и началась качка.
      Тедж в одиночестве сидел в командирском кресле, приказав Твиспу сесть на пол как можно подальше. Между ними тихо лежал пленный морянин, обмотанный веревками, как запутавшийся в келпе рвач. Время от времени он приоткрывал глаза и осматривался.
      Твисп тянул время. Бретт понимал, что рыбак просто-напросто выжидает момент. У того, кто спорит с человеком, держащим лазерник, нет будущего.
      Бретт разглядывал профиль Скади, наблюдал, как она ведет судно по заданному курсу, внимательно глядя вперед. Ее щека подрагивала.
      - Что с тобой? - спросил Бретт.
      Костяшки пальцев, лежащих на штурвале, побелели, но дрожь исчезла. В своем огромном кресле возле пульта управления она казалась такой маленькой. Скади так и не сняла гидрокостюм, и Бретту была видна красная полоска на шее, натертая резиновым воротником. Впрочем, и ему в костюме было неудобно.
      - Скади!
      - Ничего, - прошептала она.
      Скади глубоко вздохнула и откинулась на спинку кресла. Судно сильно качало, и Бретт машинально подумал, долго ли оно сможет выдерживать такую свистопляску. Тедж и Твисп тихо заговорили, и Бретт, как ни прислушивался, не мог уловить ничего, кроме отдельных слов. Он оглянулся и пристально посмотрел на лазерник, который Тедж держал по-прежнему крепко. Его дуло было направлено в сторону морянина и Твиспа.
      Да что ж такое Тедж вытворяет? Что его гложет - гнев, и только? Конечно, ему никуда не уйти от воспоминаний о своем участии в гуэмесской бойне. Но если убить Гэллоу, воспоминания никуда не денутся - их станет еще больше.
      - Надвигается здоровенный шторм, - шепнула Скади, наклонившись к самому уху Бретта.
      Бретт посмотрел на море и только сейчас обратил внимание, что погода резко изменилась. Порывистый ветер, задувавший в иллюминатор, срывал клочья пены с верхушек волн. Серая хмарь полностью прикрыла зазор между небом и морем. Дневной свет начинал отливать холодной сталью. Бретт посмотрел на экран курсографа, отмечавший положение грузовоза, и постарался прикинуть, сколько еще понадобится времени, чтобы добраться до Гэллоу и его банды "зеленых рвачей".
      - Два часа? - спросил он.
      - Это нас задержит. - Скади кивнула в сторону иллюминатора. Пристегнись.
      Бретт накинул и пристегнул ремень безопасности.
      И тут хлынул ливень. Видимость разом ухудшилась. Огромные капли застучали по крыше рубки, просачиваясь в щели незадраенных воздухозаборников. Скади уменьшила ход, и качка стала ощутимей.
      - Что происходит? - вскинулся Тедж.
      - Шторм, - ответила Скади. - Сам посмотри.
      - Ну и когда ж мы доберемся? - спросил Тедж.
      Бретт заметил в его голосе новые нотки. Не то чтобы страха... "Беспокойства? Неопределенности?" Тедж по-островитянски восхищался этими грузовозами на подводных крыльях, словно ожившей мечтой, но ничего в них не понимал. Как судно перенесет шторм? Не придется ли им остановиться и погрузиться под воду?
      - Не знаю, - ответила Скади. - Могу сказать только то, что нам придется еще замедлить ход, и в самое ближайшее время.
      - Тогда поторапливайся! - велел Тедж.
      В рубке становилось все темнее, волны выглядели скверно - широкие грозные валы с белопенными гребнями. Судно все еще находилось в зарослях келпа, пробираясь по освобожденной для него дорожке.
      Скади включила свет в рубке и принялась изучать экраны у себя над головой и на пульте.
      Бретт увидел свое отражение в плазмагласе иллюминатора - и поразился. Густые светлые волосы стояли дыбом. Глаза походили на две дыры - сначала серые, как бушующий снаружи шторм, а потом почти черные, точно шкура рвача. Бретт впервые понял, как близка его внешность к морянским стандартам.
      "Я вполне соответствую", - заметил он.
      И призадумался - до какой степени этот факт определяет его привлекательность для Скади. Это была внезапная и пугающая мысль, которая и сближала его с девушкой, и отдаляла от нее. Они были и оставались островитянином и морянкой. Не опасно ли полагать, что они могут сочетаться?
      Скади обратила внимание, что Бретт смотрит в иллюминатор.
      - Видишь что-нибудь?
      Бретт сразу сообразил, что она имеет в виду: не может ли его зрение мутанта чем-нибудь помочь им.
      - В дождь мои глаза ничем не лучше ваших, - ответил он. - Полагайся на приборы.
      - Нам придется сбавить ход, - вздохнула Скади. - А если станет еще хуже, то и погрузиться. Я никогда еще...
      Ее прервала сотрясшая судно жуткая судорога; вибрация была настолько сильна, что Бретт испугался, как бы грузовоз не развалился пополам. Скади мгновенно сбросила скорость. Судно замедлило ход, плавно скользнуло по волне вниз и вскарабкалось на другую. Накрепко пристегнутый к креслу Бретт совершил те же спуск и восхождение, отчего едва не потерял сознание.
      За спиной у него раздавались шум возни и проклятия. Бретт обернулся и увидел, как Тедж поднимается с пола, хватаясь за поручни. В правой рукой он по-прежнему держал лазерник. Твисп, упавший в угол, пытался выбраться из-под пленного морянина, который свалился на него, и беспомощно шарил повсюду длинной рукой в поисках поручня.
      - Что происходит? - заорал Тедж и, отпустив поручень, плюхнулся на сиденье.
      - Мы в келпе, - ответила Скади. - Он забил выхлопы. Я пыталась их продуть, но полностью освободить их мне не удалось.
      Судно двигалось более плавно, двигатели еле слышно мурлыкали. Теперь все было в руках Скади, и Бретт подозревал, что она преувеличила размер неполадок. А вот Тедж, похоже, растерялся. Глядя, как он вытягивает шею и всматривается в непогоду за иллюминатором, Бретт внезапно поразился: как же Тедж похож на морянина, какие у него мощные плечи и изящные, почти миниатюрные кисти.
      Напор ветра и волн усилился.
      - У нас на пути большой обрывок келпа, - сообщила Скади. - Его там быть не должно. Я думаю, что его оторвало штормом. Мы не можем дальше следовать прежним курсом.
      - А что мы можем сделать? - спросил Тедж.
      - Прежде всего надо прочистить выхлопы, чтобы я могла продуть их. Иначе я не смогу управлять кораблем. Особенно если нам придется погрузиться.
      - А почему мы не можем прочистить выхлопы и двигаться дальше на подводных крыльях? - не унимался Тедж. - Мы должны добраться до станции, прежде чем Гэллоу что-то заподозрит.
      - Лишиться выхлопа на большой скорости скверно, - ответила Скади и указала на пленного морянина. - Не веришь - его спроси.
      Тедж оглянулся на пленника.
      - Какая разница? - пожал плечами морянин. - В келпе мы все бессмертны.
      - По-моему, он с тобой согласился, - сказал Твисп. - И как же нам прочистить выхлоп?
      - Выбраться наружу и сделать это вручную, - ответила Скади.
      - В такую-то погоду? - Твисп посмотрел на море, бушующее за иллюминатором. Судно приплясывало на волнах, содрогаясь всякий раз, когда ветер изо всей силы ударял в борт.
      - Пристегнемся страховочными тросами, - ответила Скади. - Я это и раньше делала. - Она щелкнула переключателем, переводя управление на панель перед Бреттом. - Возьми управление на себя, Бретт. Будь внимателен. Ветер очень сильный, а когда выхлопы наполовину забиты, управлять трудно.
      Бретт почувствовал, что ладони его вмиг стали влажными.
      Скади расстегнула ремень безопасности и встала.
      - Кто пойдет со мной?
      - Я пойду, - отозвался Твисп. - Ты только говори, что делать.
      - Погодите! - выпалил Тедж и пристально посмотрел на Скади и Твиспа. Вы понимаете, что случится с мальчишкой, если вы что-нибудь удумаете?
      - Многому же ты научился у этого типа Гэллоу, - заметил Твисп. - Ты уверен, что вы с ним враги?
      Тедж побледнел от гнева, но промолчал. Рыбак пожал плечами и направился к люку.
      - Скади!
      - Сейчас. - Девушка обернулась к Бретту: - Держи судно ровно, как только сможешь. За бортом нам и без того солоно придется.
      - Может, лучше мне пойти с тобой?
      - Нет... Твисп совсем не умеет управлять грузовозом.
      - Тогда, может, мы с ним...
      - Никто из вас не знает, как прочищать выхлопы. Это единственная возможность. Мы будем осторожны. - Она наклонилась и, поцеловав его в щеку, шепнула: - Все будет хорошо.
      Бретт остался ждать. Ощущение огромной ответственности воодушевляло его. Он инстинктивно чувствовал, что надо делать, чтобы справиться с судном.
      Тедж проверил путы, стягивающие пленного морянина, и занял место Скади у пульта управления. Бретт мельком взглянул на него и убедился, что лазерник по-прежнему в полной боевой готовности. Тяжелые волны так и норовили опрокинуть судно, и Бретт едва успевал в очередной раз выровнять его. С палубы доносились голоса Скади и Твиспа. Неожиданно перед рубкой возникла огромная волна и обрушилась на крышу. Судно дрогнуло и накренилось в сторону, в то время как Бретт старался выровнять его, развернув носом к ветру.
      И тут послышался голос Твиспа - на сей раз в коридоре:
      - Бретт! Отверни! Скади сорвало с троса!
      Уже не думая о том, выдержит ли судно, Бретт резко крутанул штурвал влево. Судно развернулось на волне, и в длинный коридор, ведущий к рубке, хлынула вода. Борясь со штормом, грузовоз продолжал описывать свои сумасшедшие круги. Тедж подхватил лежащего на полу морянина под мышки и поднял. Бретт увидел воду на полу и понял, что Твисп открыл люк.
      "Вытащи ее!" - мысленно взмолился Бретт. Он хотел бросить штурвал и кинуться на помощь, но понимал, что обязан обеспечивать движение судна. Твисп - человек опытный, он знает, что надо делать...
      Вода в рубке поднялась почти до пояса. Тедж, уже с трудом удерживавший пленного морянина, громко выругался.
      "Скади, Скади, Скади..." - эхом отдавалось в мозгу Бретта.
      Рев шторма стал как будто глуше.
      - Твисп закрыл люк! - воскликнул историк.
      - Помоги им, Тедж! - взвыл Бретт. - Сделай хоть что-нибудь!
      Отяжелевшее от воды судно вновь поднялось на волну.
      - Не нужно! - крикнул Тедж. - Он ее выловил!
      - Возвращайся на курс! - раздался голос Твиспа у Бретта за спиной, но юноша не посмел обернуться. - Девушка со мной, с ней все в порядке.
      Бретт вновь повернул штурвал, и всех, кто был в рубке, окатило водой. Послышался шум работающих насосов. Бретт рискнул оглянуться и увидел Твиспа - на плече у него лежала Скади. Квитс захлопнул люк и усадил девушку в кресло.
      - Она дышит. - Твисп наклонился над Скади и прижал пальцы к ее шее. Пульс есть. Она ударилась головой о борт.
      - Вы прочистили выхлопы? - спросил Тедж.
      - Рыбья срань!
      - Прочистили или нет?
      - Да, мы прочистили эти проклятые выхлопы! Бретт посмотрел на экран над головой и сместил судно градусов на десять, усилием воли подавляя гнев. Неожиданно Тедж уселся за пульт.
      - Надо подумать, как справиться с нашей лоханью. Разве не для этого все было затеяно? - Тедж забарабанил по клавишам, и на экране возникла схема. Некоторое время он изучал ее, манипулируя приборами на своей стороне пульта. И минуты не прошло, как Бретт услышал шипение и звякание продуваемых выхлопов.
      - Ты не держишь курс, - заметил Тедж.
      - Я держу его, как могу, - ответил Бретт. - Надо идти в бейдевинд, иначе нас разнесет.
      - Если врешь - ты покойник.
      - Ну если ты лучше меня знаешь, что делать, сам и делай, - отрезал Бретт и убрал руки со штурвала.
      Тедж поднял лазерник и прицелился Бретту в голову.
      - Веди судно по курсу и не выпендривайся! Бретт опустил руки на штурвал вовремя - ему сразу
      удалось поймать очередную волну. Теперь управлять судном было гораздо легче.
      Тедж развернул свое кресло так, чтобы наблюдать одновременно и за Твиспом, и за Бреттом. Пленный морянин, лежащий у его ног, был бледен, но дышал.
      - Продолжаем преследовать Гэллоу, - объявил Тедж, и в его голосе послышались истерические нотки.
      Твисп пристегнул Скади к креслу, уселся рядом и, крепко ухватившись за ближайший поручень, посмотрел на верхний экран.
      - Это еще что такое? Тедж не обернулся.
      Бретт взглянул на экран. Справа, совсем рядом с линией курса, мерцал значок - зеленый многоугольник.
      - Это что такое? - повторил Твисп.
      Бретт нажал на кнопку идентификации объекта внизу экрана.
      "Станция 22" - высветилось на экране пониже многогранника.
      - Место посадки гибербаков, - пояснил Бретт. - Именно там и должен обретаться Гэллоу. Скади доставила нас практически прямо к месту.
      - Так веди нас туда! - потребовал Тедж.
      Бретт попытался переложить курс, вспоминая заодно, что Скади успела рассказать ему о проекте возвращения гибербаков. Оказывается, не так уж и много.
      - Почему эта штука мигает? - поинтересовался историк.
      - Думаю, она и должна мигать, - ответил Бретт. - Наверное, это предупреждение: мы слишком близко подошли к мелям, окружающим станцию.
      - Ты думаешь? - рявкнул Тедж.
      - Я разбираюсь в этих приборах не лучше твоего, - парировал Бретт. Так что добро пожаловать.
      - А ну-ка плесните на эту женщину воды, приведите ее в чувство! приказал Тедж, и в его голосе снова зазвучали истерические нотки. Он поднял лазерник и прицелился в Бретта. - Сиди где сидишь, Твисп! Иначе подпалю мальчишку.
      Свободной рукой Тедж забарабанил по клавиатуре.
      - Недоучки, - бормотал он. - Тут ведь все есть, надо только глаза разуть. - На экране появились инструкции, и Тедж подался вперед, чтобы прочесть их.
      - Корабль и его яйца! - вскричал Твисп. - А это что?
      Впереди по правому борту Бретт увидел что-то ярко-оранжевое, плывущее по волнам, и вытянул шею, пытаясь рассмотреть непонятный предмет. Это было что-то длинное, плотно опутанное стеблями келпа.
      Грузовоз быстро приближался к оранжевой штуковине тем бортом, где были расположены люки.
      - Это же аэростат, - догадался Тедж. - Он упал прямо в море.
      - Видишь гондолу? - спросил Твисп. - Бретт! Держись с подветренной стороны. Эта штука для нас - все равно что якорь. Смотри, не запутайся в ней!
      Бретт отвернул судно влево и описал дугу вокруг потерпевшего крушение аэростата, опасно балансируя сначала на одной, а затем на другой волне. Наконец он разглядел темный силуэт гондолы, за которой тащился оранжевый баллон, опутанный келпом. Грузовоз приближался к ней справа. Там волны были пониже - тяжелый полог сдувшегося баллона гасил их. Еще одна волна - и Бретт увидел лица, прижатые изнутри к плазмагласу гондолы.
      - Там внутри люди! - крикнул Твисп. - Я видел их лица!
      - Проклятье! - произнес Тедж. - Проклятье, проклятье, проклятье!
      - Нужно подобрать их, - сказал Бретт. - Мы не можем оставить их там.
      - Знаю! - огрызнулся Тедж.
      В этот момент Скади что-то пробормотала... вот только Бретт не успел разобрать, что именно.
      - С ней все в порядке, - сказал Твисп. - Она приходит в себя. Тедж, присмотри за ней, пока я заброшу швартовочный трос на аэростат,
      - И как ты собираешься это сделать? - спросил Тедж.
      - Поплыву туда - а как же еще? Бретт, держи ровно, как только сможешь.
      - Они же моряне, - возразил Тедж. - Пусть сами бросят нам трос.
      - Если они откроют люк, гондола тут же пойдет ко дну, - ответил Твисп. - Ее зальет, как лодку с пробоиной.
      - Что... что случилось? - отчетливо произнесла Скади.
      Тедж отстегнул ремень и сделал шаг по направлению к ней. Бретт услышал, как открылся и закрылся люк.
      - Аэростат? - спросила Скади, выслушав объяснения Теджа. - А мы где?
      - Около двадцать второй станции. - Неожиданно Тедж повысил голос: Сиди, где сидишь!
      - Я должна добраться до пульта! Здесь мелко. Очень мелко! При таких волнах...
      - Ладно! - уступил Тедж. - Делай, что считаешь нужным.
      На палубе послышались чьи-то шаги, потом журчание воды, льющейся с мокрого гидрокостюма. Скади ухватила Бретта за плечо.
      - Проклятье, как же у меня голова болит, - пожаловалась девушка.
      Она прикоснулась к основанию его шеи, и внезапно Бретт ощутил боль возле виска. Пульсирующую такую боль, словно его по голове ударили.
      Скади нагнулась, все еще держась за его плечо, и их щеки соприкоснулись.
      Бретт почувствовал, что между ними идут какие-то токи, и испугался. Волоски у него на шее поднялись дыбом, когда он понял, что произошло. Он ощутил, что два человека сделались единым, но в разных телах - одно, а рядом другое.
      "Я вижу глазами Скади!"
      Бретт твердо и уверенно взялся за штурвал - прежде такой уверенности он в себе не знал. Судно пошло к гондоле плавнее и задержало ход ровно настолько, чтобы противостоять ветру.
      "Что с нами творится?"
      В их едином рассудке сформировались фразы - общий вопрос, заданный одновременно, и ответ, тоже полученный одновременно.
      "Келп изменил нас! Когда мы соприкасаемся, мы чувствуем одно и то же!"
      Этим странным сдвоенным зрением Бретт различил Твиспа, плывущего по дорожке через келп совсем уже рядом с гондолой. Сквозь плаз виднелись лица. Бретту показалось, что одно из них ему знакомо, а вместе с узнаванием нахлынуло и мгновенное видение: он услышал, как люди в гондоле переговариваются. Затем ощущение исчезло. Бретт просто стоял и смотрел, как белопенные волны перекатываются через аэростат. Твисп добрался до гондолы и принялся прилаживать трос возле закрытого люка.
      - Слышал, как они говорили? - шепнула Скади Бретту.
      - Я слов не разобрал.
      - А я разобрала. Там люди Гэллоу и их пленники. Пленников собирались доставить к Гэллоу.
      - А Гэллоу где? Здесь?
      - Думаю, да, но одного из пленников я узнала - это Дарк Паниль, Тень. Я у него работала.
      - Тот человек, который помог мне в коридоре!
      - Да, а один из его похитителей - Галф Накано. Я хочу предупредить Теджа. Накано вооружен. Нам придется запереть их в одном из грузовых трюмов.
      Хватаясь за поручни, Скади добралась до Теджа, и Бретт услышал, как она говорит ему, что узнала лицо Накано в иллюминаторе.
      - Они открыли люк, - сообщил Бретт. - Люди выходят. Вот Тень... а вот Накано. В люк хлынула вода. Все выбрались.
      Скади села за пульт рядом с Бреттом.
      - Я справлюсь. Лучше помоги Теджу у входа.
      - И без фокусов! - предупредил Тедж, следуя за Бреттом к коридору.
      - Нам надо вытащить оттуда Твиспа! - сказал Бретт.
      - Он остался в гондоле, чтобы отвязать трос, когда она начнет тонуть.
      Они открыли люк, и ветер бросил им в лица хлопья морской пены. "Хорошо, что я не снял гидрокостюм, - подумал Бретт. - В помещении в нем, конечно, жарковато, но тут - в самый раз". Руки и ноги его дрожали от напряжения. В борт прямо под люком ударила волна. Бретт окинул взглядом страховочный трос по всей длине - и головы плывущих друг за другом в направлении грузовоза. Первым плыл Накано, за ним - Паниль.
      - Будем принимать их на борт по одному - и прямиком в грузовой трюм, распорядился Тедж.
      - Нам еще придется их разоружить.
      Первым люка достиг Накано. Всем своим видом он напоминал злобного рвача-самца. Тедж направил на него дуло лазерника, выхватил точно такое же оружие из набедренного кармана костюма Накано, сорвал нож вместе с ножнами с его пояса и кивком велел морянину лезть в грузовой люк.
      На какое-то мгновение Бретту показалось, что Накано бросится на Теджа, невзирая на лазерник, но морянин только пожал плечами и полез в люк.
      Паниль задержался внизу, помогая остальным. Следующей оказалась женщина, рыжеволосая и очень красивая.
      - Карин Алэ, - сказал Тедж. - Мое почтение. - Он ощупал взглядом ее тело и, не заметив никакого оружия, кивнул в сторону грузового люка: Проследуйте туда.
      Она уставилась на лазерник в руках Теджа.
      - Пошевеливайтесь!
      Внезапно внизу раздался крик. Бретт быстро повернулся лицом к морю.
      - Что там такое? - спросил Тедж, стараясь не упускать из виду и грузовой люк, и внешний, возле которого пострадавшие ожидали подъема на борт.
      Бретт посмотрел через голову Паниля, который висел возле люка, держась за страховочный трос. Гондола начала медленно погружаться, таща за собой оранжевый мешок аэростата. Твисп изо всех сил вцепился в страховочный трос. Что-то там случилось, и Бретт пытался понять, что именно.
      - Что там случилось? - повторил Тедж.
      - Не знаю. Келп намотался на трос. Твисп его уже отцепил, и гондола потонула. Но что-то там...
      Из воды вдруг поднялась человеческая рука, и один - нет, два стебля келпа обвились вокруг нее. Рука исчезла. Твисп достиг края зарослей келпа и остановился, чтобы перевести дух. Любопытный стебель коснулся его головы, помедлил и исчез в воде. Твисп встрепенулся и, лихорадочно перебирая руками трос, устремился к Панилю. Тот схватил его, совершенно выбившегося из сил, за плечи, и тут волны приподняли их обоих и опустили совсем рядом с бортом.
      - Вам помочь? - крикнул Бретт.
      Твисп махнул ему рукой: оставайся на месте.
      - Все в порядке. - Он снова намертво вцепился в трос. - Два человека! Келп забрал их! Просто забрал - опутал и утащил.
      Он подтянулся на тросе и, перевалившись через край люка, протянул дрожащую от усталости руку Панилю, который поднимался следом.
      Не успел Паниль очутиться на борту, как Тедж указал ему на грузовой люк.
      - Нет, - возразил Бретт и поспешно встал между Панилем и Теджем. Тень - их пленник. Он помогал мне. Он не на их стороне.
      - Кто сказал?
      - Келп сказал, - отрезал Твисп.
      Достаточно установить контроль
      над продовольствием и религией - и мы
      будем владеть миром.
      ДжиЛаар Гэллоу
      Ваата уже не находила себе места, и питательный раствор выплескивался за края бассейна. Время от времени она изгибала спину, словно от боли, и ее розовые соски высовывались из жидкости, словно верхушки гор. Технический ассистент, островитянин, здорово хлебнувший бормотухи, как-то раз попытался потрогать один из этих выпуклых, покрытых толстыми венами бугорков - и был найден без сознания; пальцы бесстыдника, большой и указательный, так и одеревенели в вытянутом состоянии.
      После этого события Симона Роксэк с усиленным рвением принялась убеждать островитян переселиться вниз. Слухи об изречениях Вааты ходили повсюду, и персонал капеллан-психиатра даже не давал себе труда отделить правду от вымысла.
      - Ложь перестает быть ложью, если служит высоким и праведным целям. Тогда она становится даром свыше, - пресекла Роксэк возражения одного из своих сотрудников.
      Ваата же, томящаяся в глубине своего бассейна и своего рассудка, покуда одно поколение людей за другим сменялось вокруг нее, исследовала свой мир посредством нежных молодых отростков келпа.
      Келп был ее кончиками пальцев и ушами, ее носом, глазами и языком. Там, где массивные стебли нежились под ярким солнцем, она наблюдала за пастельно-нежными восходами, за проплывающими мимо судами и островами, за кровожадными голодными рвачами. Рыбки-поскребучки, которые очищали самые обширные слоевища келпа, щекотали ее пухлую плоть.
      Подобно ей келп был одинок, несовершенен, неспособен к воспроизводству. Моряне брали отростки и укореняли их среди камней и грязи. Штормы отрывали целые плети от материнской поросли, и некоторым из этих истерзанных странников удавалось уцепиться за какой-нибудь камень и начать расти. В течение по крайней мере двух с половиной веков келп не цвел. Ни один дирижаблик не опускался к поверхности моря, чтобы рассыпать споры по ветру.
      Иногда во сне бедра Вааты приходили в движение, и сладостная пустота болью отдавалась внизу живота. Всякий раз она прижималась к Дьюку, и ее массивное тело поглощало его в некоем подобии объятия.
      А сейчас все ее разочарование сосредоточилось на ДжиЛааре Гэллоу. Заросли келпа каждым стеблем тянулись к стенам и люкам станции 22, но втуне. Периметр был слишком широк, а побеги слишком коротки.
      Новые пары глаз присоединились, чтобы узреть предательство Гэллоу, и самые ясные из них принадлежали Скади Ванг. Ваата наслаждалась обществом Скади Ванг, и с каждым разом ей все труднее было отпускать ее.
      Ваата повстречалась со Скади в келпе. Всего несколько кратких, как вспышка, контактов со свежим юным разумом - и Ваата целыми днями пыталась отыскать Скади. Когда Ваате снился ужас келпа, оторванного штормом от скалы, умирающего, прикосновение кожи Скади к побегу или листу превращало жгучую боль этих снов в мягкое тепло. И тогда Ваата, в свою очередь, посылала девушке сны. Сны о разных событиях, образы и видения - чтобы удержать безумие келпа подальше от Скади. Ваата посылала сны и другим - тем, кто так из них и не вынырнул. Теперь она знала, что и мать Скади была одной из таких затерявшихся во сне. Очарованная ярким видением, явившимся в келпе, женщина плыла, распахнув глаза, и угодила в сеть. Хрупкая рыбка-дыхалка у нее на шее погибла, и она утонула. А команда сопровождавших ее морян пальцем не шевельнула, чтобы ее спасти.
      Ваата наблюдала за странными скитальцами, которые пустились в обратный путь к станции 22. Она подставила плети келпа и познакомилась с Теджем и Панилем. Этот самый Тень Паниль оказался ее кровным родственником.
      "Брат..." - подумала она, восхищаясь этим словом. Она доверила Теджа и Паниля Скади. Послание, которое она отправила Скади, было ясным и недвусмысленным: "Найди Гэллоу и вымани его. Келп сделает остальное".
      Жизнь не принадлежит нам, она
      нам дарована. А вот смерть
      принадлежит нам.
      Из дневника Уорда Киля
      Был уже поздний вечер, но Уорд Киль потерял всякое желание спать. Непрерывную усталость он воспринимал как логическое последствие плена. Его карие глаза просто отказывались закрываться. Они неторопливо моргали, и судья видел взмахи собственных длинных ресниц, отраженных в плазе иллюминатора. В этом маленьком буроватом пятне на переборке. За ним расстилался периметр келпа, казавшийся почти серым на такой глубине. В тюремном кубрике было тепло - даже теплее, чем дома, на Вашоне, - но при виде этой подводной серости Киля окатывало холодом.
      Киль часами наблюдал за келпом, покуда люди Гэллоу хозяйничали на станции. Поначалу стебли келпа послушно стелились по течению во всю длину, словно длинные женские волосы на ветру. Но теперь картина изменилась, и самые крупные стебли келпа тянулись прямиком к Килю. Течения утратили постоянство. То и дело неожиданно меняя направление, они сотрясали станцию, и келп озаряли пляшущие огоньки.
      Утренняя сменная команда Гэллоу так и не прибыла. Бригада медиков пропала. Киль слышал, как беснуется Гэллоу в соседней комнате. Обычное спокойствие изменило морянину.
      "Странное что-то творится с келпом, - подумал Киль. - Даже более странное, чем то, что он не подчиняется течению".
      Килю ни разу не пришло в голову, что Скади и Бретт могли погибнуть. Погруженный в состояние безмятежности, навеянное плавным движением келпа, Киль частенько думал о своих юных друзьях.
      Удалось ли им достичь Вашона? Киля беспокоила их судьба. Но из гневных монологов Гэллоу он не смог выловить ни намека. А тот наверняка отреагировал бы, если бы вести достигли Вашона.
      "ДжиЛаар Гэллоу пытается установить контроль над "Мерман Меркантил" и процессом возвращения гибербаков. За ними уже отправились в космос морянские ракеты. Моряне изменяют лицо нашей планеты так, что для островитян на ней не остается места. Если Гэллоу преуспеет, мой народ обречен".
      Интересно, как на это отреагирует капеллан-психиатр? Впрочем, может, Киль об этом никогда и не узнает.
      Для себя он ничего хорошего не ждал. Его внутренности снова жгло огнем - совсем как четыре года назад. Он знал, что останки прилипалы рассосались бесследно. А без нее пища будет проходить через кишечник непереваренной, кишки станут пожирать сами себя, покуда судья не умрет от внутреннего кровотечения или от голода. У Киля не было ни малейших оснований сомневаться в словах его лечащего врача, а доказательство их было слишком болезненным и настигло пациента слишком быстро, чтобы он мог обмануться.
      "Если эта вечная усталость - от моей хвори, - подумал Уорд, - почему она не дает мне уснуть?" В последний раз он едва не умер во сне от внутреннего кровотечения. А теперь даже спать ему не под силу.
      Но бодрствовать Киля заставляло не постоянное жжение под ложечкой. Он научился терпеть боль за те годы, что носил плохо приспособленный для длинной шеи суппорт. То было хрупкое бодрствование обреченного.
      Маясь бессонницей, Уорд стал наблюдать в иллюминатор за слоевищами келпа и заинтересовался. Уже поздним утром келп перестал подчиняться течению и потянулся к станции. Периметр начинался за двести метров от стен. Станция располагалась посреди массивного скопления келпа, словно драгоценный камень в толстом кольце. И рыба вся куда-то ушла. Еще совсем недавно за иллюминатором толклось множество всяческих рыб, и сравнить это зрелище можно было лишь с тем, что он видел в жилище Алэ. Веерообразные рыбки-бабочки с радужными хвостами, вездесущие поскребучки, очищающие слоевища и плаз, илистые дьяволы, подымающие паруса своих хвостовых плавников при малейшей опасности. Но сейчас все рыбы куда-то подевались, и к вечеру вода заметно потемнела. Остался только келп - единственный владыка мира, лежащего за периметром станции. Сегодня Киль ощутил это могущество, наблюдая, как хрупкий келп набирается сил и наконец становится совершенно зрелым.
      "Впрочем, все это фантазии, - одернул себя Уорд. - Не следует приписывать человеческие категории другим созданиям. Это ограничивает возможности изучения". И вдруг его как громом поразило: а ведь келп восстановлен из клеток, сохраненных в телах людей-мутантов.
      Память келпа бесконечна. Так утверждают Анналы - но то же самое утверждает и ДжиЛаар Гэллоу. "Но какой из этого следует вывод? - спросил сам себя Киль. И сам же ответил: - Келп пробуждается. И поглощает память живущих и недавно умерших". Это представляло для Уорда Киля немалое искушение.
      "Я мог бы оставить после себя нечто большее, чем закорючки в моих дневниках. Я мог бы оставить все. Все! Только подумать об этом!" Киль занес эту мысль в дневник, и ему захотелось вдруг, чтобы рядом оказалось собрание всех дневников, заполненных им за всю жизнь. Очень может быть, что ни один островитянин не уделял столько времени размышлениям о жизни и ее проявлениях, сколько он, судья Уорд Киль. Он знал, что часть его наблюдений уникальна, - некоторые из них нелогичны, но все до единого жизненно важны. Больше всего судью ужасала возможность утратить все эти заметки как раз тогда, когда человечество так остро в них нуждалось.
      "Кто-нибудь когда-нибудь сделает такие же выводы... Если оно наступит, это время".
      Его внимание привлекло прибытие еще одной субмарины. Она обогнула келп по широкой дуге - приказ Гэллоу. Когда субмарина исчезла из поля зрения, направляясь к причалу, Киль восхитился движениями келпа. Громадные стебли тянулись к пути следования субмарины, хотя бы и против течения. Словно цветок, медленно поворачивающий головку за солнцем, келп следовал за прибывающими морянами. То там, то сям серые пятна означали попытку слоевища внезапно ухватить чужака, но все моряне держались подальше от келпа, вне пределов его досягаемости.
      "Если келп пробуждается, - подумал Уорд, - будущее всего человечества может быть поставлено на карту".
      Возможно, пообщавшись с достаточным количеством людей, келп нашел бы тот или иной способ сказать: "Такие, как я. Если вы люди - вы такие, как я". Было же между ними, в конце концов, и биологическое родство. Киль надеялся, что Ваата действительно окажется ключом к келпу. А еще он надеялся, что Ваате присуще милосердие.
      Внезапно Килю показалось, что на периметре что-то изменилось. Трудно сказать наверняка - ведь настала ночь и видимость уменьшилась, - но судья был уверен, что двухсотметровое кольцо вокруг станции начало смыкаться вверху. Не совсем закрылось, нет, но достаточно заметно сжалось.
      Киль пошарил в памяти в поисках любой информации о келпе. Разумная водоросль, способная к телепатическому общению через прикосновение, крепко связанная с балластными камнями и мобильная в состоянии цветения - если не считать того, что цветения Пандора не видала вот уже сотни лет. Тот, прежний, келп был уничтожен первыми людьми Пандоры. А какие сюрпризы приготовил им келп новый? Это создание было возрождено из следовых генов в человеческом генотипе. "Возможно ли, что келп научился свободно передвигаться?" Не похоже, чтобы у судьи просто-напросто разыгралось воображение. Темнота снаружи стала почти непроницаемой, только тоненький лучик света исходил от самой станции.
      "Утро вечера мудренее, - подумал Уорд. - Если утро настанет". И хмыкнул. Когда большая часть окружающего мира погрузилась во мрак, Киль все еще стоял у иллюминатора, разглядывая свое отражение в плазмагласе, окруженное светом единственной лампы, как ореолом. Потом судья отошел от иллюминатора и взглянул на собственный нос. Тот свешивался, словно некий фрукт, и, когда Уорд, задумавшись, поджал губы, кончик его соприкоснулся с верхней губой.
      Неожиданно позади него хлопнула створка стенного люка, и судья невольно вздрогнул. У него засосало под ложечкой, когда Уорд увидел Гэллоу - одного, зато с двухлитровой бутылью островитянского вина.
      - Господин судья, - произнес Гэллоу, - я решил, что лишу своих людей этого удовольствия. Предлагаю это вино вам в знак гостеприимства.
      Киль отметил, что этикетка на вине вашонская, а не гуэмесская, и вздохнул спокойнее.
      - Благодарю, мистер Гэллоу, - ответил он и чуть склонил голову. Теперь я редко могу наслаждаться хорошим вином - желудок с годами, как говорится, дает о себе знать. - Киль тяжело опустился в кресло и указал на другое: - Присаживайтесь. Чашки в выдвижном ящике.
      - Отлично! - Гэллоу расплылся в широкой белозубой улыбке, которая Киль был в этом просто уверен - распахнула перед ним множество люков.
      "И множество женских сердец", - подумал он и отбросил эту мысль, внезапно устыдившись. Гэллоу достал из ящика две чашки и водрузил их на стол. А ручки-то у них, отметил Киль, толстые, как раз для мозолистых пальцев здешних работников.
      Гэллоу налил вина, но садиться не стал.
      - Я заказал для нас с вами ужин, - сказал он. - Один из моих людей довольно сносный повар. Станция переполнена, так что я взял на себя смелость распорядиться, чтобы ужин нам доставили прямо сюда. Надеюсь, вы не против?
      "Гляди, какой вежливый, - с раздражением подумал Киль. - И что же тебе нужно?" Они подняли "бокалы" с янтарным вином, но Киль свой едва пригубил.
      - Приятное вино, - сказал он. Под ложечкой мучительно жгло - от крепкого вина и мыслей о горячей еде. А еще больше жгло от перспективы выслушивать эгоцентричную болтовню Гэллоу.
      - За ваше здоровье, - провозгласил Гэллоу, - и за здоровье ваших детей.
      То был традиционный островитянский тост, что Киль и отметил, приподняв одну бровь. Кое-какие едкие замечания так и просились на язык, но Уорд его прикусил.
      - Умеете вы, островитяне, выращивать виноград, - заметил Гэллоу. - То, что получается у нас, больше всего напоминает вкусом формалин.
      - Винограду нужна погода, - ответил Киль, - а не искусственное освещение. Поэтому вина разных сезонов такие разные - вы пробуете на вкус историю жизни винограда. Формалин - это точное определение условий жизни внизу с точки зрения лозы.
      Лицо Гэллоу на мгновение омрачилось, и он позволил себе чуть заметно нахмуриться. И снова - широкая обезоруживающая улыбка.
      - Но вашим людям прямо-таки не терпится все это бросить. Они готовятся массово переселиться вниз. Похоже, у них развилось пристрастие к формалину.
      Так вот о чем пойдет речь. Киль слыхивал такие разговоры и раньше оправдания дорвавшихся до власти мужчин и женщин, опьяненных собственным беззаконием. Он представил себе, скольким приговоренным к смерти приходилось выслушивать виноватую болтовню своего тюремщика.
      - Право самоочевидно, - сказал Киль. - Оно нуждается не в адвокатах, а только в свидетелях. Зачем вы пришли сюда?
      - Поговорить, господин судья, - ответил Гэллоу, отбрасывая со лба светлую челку. - Поговорить, побеседовать - как хотите, так и называйте. Со своими людьми я этого делать не могу - увы.
      - У вас же должны быть командиры, какие-никакие офицеры...
      - Вы находите это любопытным? Или недовольны тем, что я нарушил ваше уединение? Успокойтесь, господин судья, - я пришел только поговорить. Мои люди ворчат, мои офицеры сговариваются у меня за спиной, мои враги строят заговоры. Зато мой пленник размышляет - иначе он не вел бы дневник, - а меня восхищает любой, кто на это способен. Рациональное мышление - штука редкая, ее надо лелеять и уважать.
      Теперь Киль окончательно уверился, что Гэллоу что-то нужно - что-то совершенно особенное.
      "Берегись, - предупредил себя Киль, - он - профессиональный обольститель". Глоток вина отыскал в желудке Киля самое нежное местечко и теперь выжигал себе путь сквозь кишечник. Киль испытывал искушение покончить с этим разговором. "И много ли уважения ты проявил к мыслителям Гуэмеса?" Но судья не мог позволить себе прервать разговор - не сейчас, когда это был источник информации, в которой, возможно, отчаянно нуждались островитяне.
      "Пока я жив, я сделаю для них все, что в моих силах".
      - Я скажу вам правду... - начал Киль.
      - Правда всегда желательна. - Ответом на его высказывание послужил согласный кивок, и морянин осушил свою чашку. Киль налил ему еще вина.
      - А правда заключается в том, что мне тоже не с кем потолковать, признался Киль. - Я стар, детей у меня нет, и я не хочу после смерти оставлять за собой пустоту. Мои дневники... - Киль показал на блокнот в обложке из плаза. - Это и есть мои дети. И я хочу оставить их в наилучшем состоянии.
      - Я прочел ваши заметки, - промолвил Гэллоу. - Весьма поэтично. Мне было бы интересно послушать, как вы читаете их вслух. Ваши размышления более интересны, чем мысли большинства людей.
      - Это потому, что я осмеливаюсь размышлять, а ваши люди - нет.
      - Я не монстр, господин судья.
      - Я не судья, мистер Гэллоу. Вы меня не за того принимаете. Теперь судьей, как и капеллан-психиатром, является Симона Роксэк. Мое влияние минимально.
      - Верно замечено, - согласился Гэллоу и глотнул вина. - Ваша информация верна - Симона теперь и судья, и капеллан-психиатр. Впервые в истории. Ведь только из-за одного продажного капеллан-психиатра все остальные были поднадзорны. Но вы как судья удовлетворяли людей тем, что представляли собой баланс власти. Это вас они хотят услышать. Это вы можете избавить их от тревог, не Симона. И не без причины.
      - И что это за причина?
      Беспечная улыбка Гэллоу погасла, и он холодно посмотрел на Киля.
      - Причина их беспокойства в том, что Симона работает на меня. И всегда работала на меня.
      - Это меня не удивляет, - ответил Киль, хотя это и было неправдой. Ему даже удалось сохранить ровный спокойный тон.
      "Вытянуть из него все, что возможно, - подумал Уорд. - Только это умение у меня и осталось".
      - А я думаю, удивило, - возразил Гэллоу. - Вы выдаете себя мелочами. Не только вы и капеллан-психиатр - тренированные наблюдатели.
      - Ладно, пусть так... но мне трудно поверить, что она участвовала в подготовке гуэмесского кошмара.
      - Она о ней и не знала, - отмахнулся Гэллоу. - Но она приспособится. Очень тяжелая в общении женщина, если познакомиться с ней поближе. Закомплексованная. Вы знали, что у нее в квартире на каждой стенке зеркало?
      - Я никогда у нее не бывал.
      - А я бывал. - При этих словах Гэллоу выпятил грудь. - Ни один мужчина, кроме меня, там не был. Она терзается своим уродством, царапает собственную кожу, корчит рожи перед зеркалом до тех пор, пока не приходит в себя настолько, чтобы смириться со своим лицом в его обычном состоянии. Только тогда она выходит из комнаты. Глубоко несчастное создание. - Гэллоу покачал головой и налил себе еще вина.
      - Вы хотели сказать, глубоко несчастный человек, не так ли?
      - Она себя человеком не считает.
      - Это она вам сказала?
      - Да.
      - Тогда ей нужна помощь. Друзья рядом. Кто-нибудь, кто...
      - Кто будет напоминать ей об ее уродстве. Все это уже испробовано. Жаль - у нее под этими тряпками такое великолепное тело. Я ее друг, поскольку она считает меня образцом того, каким могло бы быть человечество. Она не хочет ребенка - не хочет растить урода в мире уродов.
      - Это она вам так сказала?
      - Да. И не только это. А я ее слушал, господин судья. Вы и ваш комитет - вы всего лишь терпели ее. И потеряли.
      - Похоже, что она была потеряна для людей задолго до того, как я вообще с ней познакомился.
      - Вы, конечно, правы, - вновь блеснул белозубой улыбкой Гэллоу. - Но было время, когда ее можно было завоевать. И я это сделал. А вы - нет. И это может изменить весь ход истории.
      - Возможно.
      - Думаете, ваши люди будут пребывать в своем уродстве вечно? О нет. Они посылают своих нормальных деток к нам. А вы принимаете наши отбросы, наших преступников и калек. И что за общество они могут построить? Нужда. Отчаяние... - Гэллоу пожал плечами, словно тут и говорить было не о чем.
      Килю жизнь на островах помнилась другой. Да, верно: скученность там, по морянским понятиям, просто невообразимая. И острова воняют - это тоже верно. Но повсюду несравненная пестрота, всюду музыка, всегда можно услышать доброе слово. А кто объяснит рожденным внизу невероятную прелесть восхода, теплого весеннего дождя, сладость постоянных соприкосновений, которые доказывают, что ты значителен уже потому, что просто родился на свет?
      - Господин судья, - вновь заговорил Гэллоу, - вы не пьете вино. Оно вам не нравится?
      "Не вино, - подумал Киль, - а собеседник".
      - У меня проблемы с желудком, - сказал он вслух. - Мне приходится пить вино понемногу. А вообще я предпочитаю бормотуху.
      - Бормотуху? - Морянин изумленно поднял брови. - Эту настойку на нервоедах? Я думал, что...
      - Что ее пьют одни дегенераты? Возможно. Она успокаивает, и она мне по вкусу, хотя собирать яйца нервоедов опасно. Но ведь не я же их собираю. "Этот довод высказан на языке Гэллоу".
      Гэллоу кивнул и поджал губы.
      - Я слышал, что бормотуха вызывает хромосомные нарушения, - заметил он. - Не слишком ли вы, островитяне, рискуете, употребляя это пойло?
      - Хромосомные нарушения? - фыркнул Киль, даже не дав себе труда подавить смешок. - Разве это не похоже на рулетку со сломанным колесом?
      Он отхлебнул вина и сел так, чтобы видеть Гэллоу как следует. Киль заметил отвращение, промелькнувшее на лице морянина, и понял, что задел Гэллоу за живое.
      "Кого можно задеть, того можно и изучить, - подумал судья. - А кого можно изучить, того можно завоевать". Этому его научила работа в комитете.
      - Вы можете над этим смеяться? - Голубые глаза Гэллоу вспыхнули. - До тех пор, пока ваш народ размножается, он угрожает существованию всего вида. А что, если...
      - Комитет, - произнес Киль, подняв руку и повысив голос, - как раз и занимается вопросом "а что, если", мистер Гэллоу. Каждый ребенок, который несет в себе гибельную мутацию, уничтожается. Для народа, воспитанного в понятиях неприкосновенности жизни, это крайне болезненно. Но это гарантирует жизнь остальным. Скажите, мистер Гэллоу, отчего вы так уверены, что существуют только вредные, уродливые и бесполезные мутации?
      - На себя посмотрите, - огрызнулся Гэллоу. - Ваша шея не может поддерживать вашу голову без помощи этого... этого устройства. И глаза у вас торчат в разные стороны...
      - А еще они разного цвета, - добавил Киль. - Вы знаете, что кареглазых морян вчетверо больше, чем голубоглазых? Это не кажется вам мутацией? Вот у вас глаза голубые. Может, и вас следует стерилизовать или уничтожить? Мы обрезаем только ту ветвь мутаций, которые реально угрожают жизни. Вы, сдается мне, предпочитаете косметический геноцид. И вы можете это оправдать? Как вы можете быть уверены, что мы не создали некое секретное оружие в ответ на вашу угрозу?
      "Найди его злейшие страхи, - подумал Киль, - и обрати против него самого".
      У люка послышалось звяканье тарелок, и внутрь вкатился сервировочный столик. Толкавший его молодой человек откровенно восторгался Гэллоу - глаза его ловили каждое движение кумира, а руки, когда парень расставлял тарелки на столе, дрожали. Он разложил порции по тарелкам, и Киль уловил восхитительный запах рыбного рагу. Когда же хлеб и маленькие пирожные были уложены, парень взял маленькую тарелочку и отведал всех яств по кусочку.
      "Ах так! - подумал Киль. - Гэллоу опасается, что его отравят". Он с удовлетворением отметил, что его порция была испробована подобным же образом. "Дела обстоят совсем не так, как Гэллоу пытается мне внушить". Киль не мог упустить момент.
      - Вы пробуете, чтобы разнообразить ваши кулинарные познания? - спросил он.
      Парень озадаченно оглянулся на Гэллоу, тот улыбнулся в ответ.
      - Каждый человек, обладающий властью, имеет врагов, - сказал он. - Даже вы, как мне говорили. Я предпочитаю привыкать к мерам предосторожности.
      - А кого вы боитесь?
      Гэллоу не ответил. Официант побледнел.
      - Какое упрямство, - сказал Гэллоу.
      - Вы подразумеваете, что убийство - нынешний способ политической борьбы, - продолжал Киль. - Это и есть новый порядок, который вы несете миру?
      Гэллоу стукнул ладонью по столу, и официант с перепугу уронил миску. Она разбилась. Один осколок упал к ногам Киля и разлетелся на мелкие кусочки. Гэллоу отослал официанта резким движением руки. Люк тихо закрылся за спиной юноши.
      Гэллоу отшвырнул ложку. Она угодила в край тарелки, и Киля забрызгало соусом. Гэллоу осторожно вытер одежду судьи краем свисавшей со стола скатерти.
      - Тысяча извинений, господин судья. Обычно я не так неловок. Вы... вы восхищаете меня. Расслабьтесь, прошу вас.
      Киль потер больные колени и неловко запихнул их под стол.
      Гэллоу отломил кусок хлеба и вручил Килю весь остальной каравай.
      - Вы захватили Скади Ванг? - спросил судья.
      - Конечно.
      - А этого молодого островитянина, Нортона?
      - Он с ней. Им не причинили вреда.
      - Это не сработает, - заявил Киль. - Если вы начинаете свою власть с убийств, захвата людей и террора, вы обрекаете себя на вечное подчинение им. Никто не захочет считаться с отчаявшимся человеком. Королей делают из лучшего материала.
      При слове "королей" Гэллоу навострил уши. Киль видел, как он беззвучно, одними губами повторил это слово.
      - Вы не едите, господин судья.
      - Как я уже говорил: у меня проблемы с желудком.
      - Но ведь вам надо есть. Как же вы собираетесь выжить?
      - Никак, - улыбнулся Киль.
      Гэллоу осторожно положил ложку и вытер губы салфеткой. Его брови сошлись к переносице.
      - Если вы не будете есть, вас будут кормить насильно, - предостерег Гэллоу. - Избавьте себя от этой неприятной процедуры. Я не допущу, чтобы вы заморили себя голодом.
      - Мой выбор тут ни при чем, - ответил Киль. - Вы тут ничего не можете поделать. Еда вызывает боль и просто выходит непереваренной.
      Гэллоу отодвинулся от стола.
      - Это не заразно, мистер Гэллоу.
      - А что это?
      - Врожденный дефект, - ответил Киль. - Наши биоинженеры в известной степени помогли мне, но теперь другой, высший, комитет берет дело в свои руки.
      - Высший комитет? - озадаченно спросил Гэллоу. - Вы хотите сказать, что есть группа, более влиятельная, чем ваша? Тайный клан?
      Киль расхохотался, и Гэллоу растерялся вконец.
      - Высший комитет носит много имен, - ответил Киль. - Самых разнообразных. Одни называют его Кораблем, другие - Иисусом (не тем Хесусом Льюисом, о котором вы читали в хрониках). Как видите, этому комитету трудно перечить. Перед его судом угроза моей жизни, исходящая от вас - ничто.
      - Вы... умираете'?
      - Киль кивнул.
      - Но независимо от того, что вы сделаете, весь мир поверит, что меня убили вы.
      Морянин смерил Киля долгим пристальным взглядом, затем утер губы салфеткой и решительно поднялся из-за стола.
      - В таком случае, - объявил Гэллоу, - если вы хотите спасти этих сопляков, то будете делать в точности все, что я вам велю.
      ...Приходится заметить, что одни
      и те же беды и напасти преследуют
      человечество во все времена.
      Никколо Макиавелли, "Диалоги",
      из корабельных архивов
      Сидя за пультом управления, Бретт смотрел на полуденное солнце, виднеющееся за облачным покровом. Судно легко скользило по штормовым волнам, набирая скорость на сходе с очередного гребня и немного теряя ее, когда приходилось взбираться на следующий. То был ритм, который Бретт научился понимать, не уделяя ему сознательно внимания, приспособившись к нему телом и душой.
      Серая стена дождя в паре сотен метров от грузовоза смещалась вправо. Похоже, линия шторма уходила в сторону.
      Внезапно Бретт, который успевал следить за данными на мониторе и открытым морем, сбросил скорость. Судно сбавило ход, продолжая ползти вдоль ложа келпа, уходящего куда-то в штормовую полосу.
      Изменение скорости разбудило остальных, которые, за исключением Теджа и пленного морянина, запертого в грузовом трюме вместе со спасенными с аэростата, валялись на палубе, пользуясь кратковременной передышкой, чтобы вздремнуть. Тедж восседал в царственном одиночестве на кресле в дальнем конце рубки. Глаза его странно ввалились, на лице застыло выражение сосредоточенности. Он не переставая поглаживал обрывок слоевища, лежащий у него на колене. Этот кусочек келпа зацепился за спасательный трос, когда Твисп вытягивал его из моря, и не привлекал ничьего внимания, покуда Тедж не подобрал его.
      - Что-то не в порядке? - спросил проснувшийся Паниль с места второго рулевого.
      Бретт ткнул пальцем в мигающий зеленый индикатор на мониторе - их положение на курсе.
      - Нам осталась пара километров, - ответил он. - Станция вот здесь.
      - Тедж, ты не раздумал? - спросил Твисп у него за спиной.
      - У меня нет выбора, - ответил Тедж каким-то отстраненным тоном. Он погладил обрывок келпа, уже высохший и начинавший крошиться, и тот зашуршал под пальцами.
      Твисп кивнул в сторону сети, наполненной оружием, которое Тедж отнял у пассажиров аэростата.
      - Может, нам тогда вооружиться как следует?
      - Я... подумаю над этим, - отозвался Тедж и снова погладил умирающий обрывок келпа.
      - Паниль, - сказал рыбак, - как охраняются станции?
      - Станции не предполагают необходимости в обороне, - ответила вместо него Скади, лежавшая на палубе недалеко от Твиспа.
      - У них есть обычный сонар, защитные сенсоры против рвачей и всякое такое прочее, - добавил Паниль. - И на каждой станции есть по крайней мере один аэростат для воздушных наблюдений.
      - А оружие?
      - По большей части инструменты, - ответила Скади.
      - У них будут лазерники, - сказал Тедж, указав на сеть с оружием. Гэллоу своих людей вооружает.
      - Но лазерники эффективны только внутри станции, - возразил Паниль. - А здесь, в воде, мы в безопасности.
      - Вот почему я остановился, - сказал Бретт. - Как думаешь, эти люди знают, что мы здесь?
      - Знают, - проворчал Тедж. - Они только не знают еще, кто мы такие. Он стряхнул высохшую водоросль, прилипшую к гидрокостюму, и она упала на палубу.
      Скади поднялась и, подойдя к Бретту, облокотилась на спинку его кресла.
      - У них будут горелки, резаки для пластали, несколько глушащих щитов, ножи, багры. Инструменты - весьма эффективное оружие. - Она взглянула на Теджа. - Этот урок нам преподал Гуэмес.
      Паниль оглянулся на люк грузового отсека.
      - Хоть один из тех, кто там сидит, должен что-то знать, что нас поджидает на станции.
      - Все это глупость! - воскликнул Бретт. - Да что мы можем предпринять против Гэллоу и его людей?
      - Дождаться ночьстороны, - ответил Тедж. - В темноте все кошки серы. Он посмотрел на Скади. - Ты говоришь, что работала на этой станции. Не можешь набросать план - где у них внешние люки, энергоотсек, склады с оборудованием и все такое?
      Скади взглянула на Бретта - тот пожал плечами.
      - Ты действительно хочешь, чтобы мы напали на них? - спросил Твисп, взглянув на лазерник в руке Теджа.
      - Конечно.
      - Безоружными?
      - У нас будет неоценимое преимущество - внезапность.
      Твисп захохотал.
      - Дайте мне поговорить с Карин, - попросил Паниль. - Она не может быть одной из них. И она могла узнать...
      - Ей нельзя доверять, - отрезал Тедж. - Она со всеми потрохами принадлежала Райану Вангу, пока он был жив, а теперь со всеми потрохами продалась Гэллоу.
      - Ничего подобного!
      - Мужчинами так легко управлять с помощью секса, - ухмыльнулся Тедж.
      И без того смуглое лицо Паниля потемнело от гнева, но врач смолчал.
      - Келп! - воскликнул он мгновение спустя. - Келп может сказать то, что нам нужно!
      - И келпу нельзя доверять, - гнул свое Тедж. - Каждое разумное существо в этой Вселенной думает в первую очередь о себе. Мы не знаем, чего боится келп и чего жаждет.
      - Скади, а ты что можешь сказать о келпе? - спросил Паниль, посмотрев на сухой обрывок водоросли на палубе. - Ты работала с ним и в нем больше нас всех.
      - Она - дочь Райана Ванга! - взорвался Тедж. - Ты спрашиваешь совета у врага?
      - Я спрашиваю у того, кто может дать ответ. И если ты не собираешься пустить этот лазерник в ход сейчас, не размахивай им, пожалуйста. - Он отвернулся от ошарашенного Теджа и снова обратился к Скади: - Каковы, по твоему мнению, объем и скорость восприятия келпа?
      - Вся планета, - ответила она, - и практически мгновенно.
      - Так быстро?!
      - И то, что он узнал, он уже никогда не забудет, - добавила Скади и, увидев удивление Паниля, пожала плечами. - Мы ведь докладывали. А большинство начальников сами наружу не выходят, так что они все списывали на глубинное опьянение и отстраняли нас на недельку от работы в келпе.
      - Знаешь что-нибудь еще для нас полезное?
      - У келпа есть свои слабые места, - сказала Скади. - Незрелый келп исключительно проводник. А у зрелого келпа есть и свои соображения.
      - Что ты имеешь в виду? - спросил Твисп.
      - Если я прикасаюсь к молодому побегу келпа, а вы к зрелому, мы чувствуем друг друга. Но теперь... теперь он делает нечто большее. Тедж прав в том, что келп может действовать в собственных интересах.
      - Он научился убивать, - напомнил Тедж.
      - Я всегда думала, что он может передавать, но не переводить.
      - Сколько человек может выставить против нас станция? - спросил Тедж.
      Несколько мгновений Скади обдумывала вопрос.
      - Оборудования, еды и прочих припасов на станции хватит человек на триста. Но в центре периметра есть открытая суша. А там может укрыться и больше народу.
      - У Гэллоу есть эти триста человек? - Бретт повернулся к Теджу.
      Тот кивнул.
      - И даже больше.
      - Тогда мы не сможем противостоять ему, - сказал Твисп. - Это безумие.
      - Я убью Гэллоу, - произнес Тедж.
      - Вот как? - усмехнулся Твисп. - Убьешь? А остальные поднимут лапки кверху и разбегутся по домам?
      Тедж опустил глаза.
      - Ладно, - сказал он, взмахнув лазерником, - посмотрим, что нам сообщит Карин Алэ. Поставь судно на автопилот, Бретт.
      - Автопилот? Зачем?
      - Мы собираемся навестить Карин, - ответил Тедж. - Никто не делает резких движений, все идут спокойно.
      С человеком, у которого такие бегающие, лихорадочно блестящие глаза, спорить не хотелось никому. Бретт и Скади вышли через люк в коридор, ведущий к грузовому трюму. Возле трюма Тедж остановил Твиспа.
      - Открой сперва внешний люк, - велел он. - Может, нам придется кое-кого кинуть в море.
      Медленно и неохотно Твисп повиновался.
      В коридор ворвался свежий бриз, пахнущий йодом и солью. Стало слышно, как волны бьются о борт судна.
      - Открой грузовой люк и посторонись, - велел Тедж.
      Моряк открыл замок и сдвинул крышку люка в сторону.
      И тут из-за спины Бретта вылетело что-то мокрое, похожее на канат, и едва не сбило его с ног. Огромная плеть келпа стремительно проползла в трюм и прижала пассажиров аэростата к переборке. Пытаясь удержаться на ногах, Бретт ухватился за край люка и увидал Теджа, обмотанного келпом.
      Тедж стоял, подняв руки вверх и все еще сжимая в правом кулаке лазерник. Стебли келпа ласкали его тело, листья льнули к рукам и лицу. Другие стебли расползлись по палубе во все стороны. Ни Скади, ни остальных видно не было.
      Одинокий стебель келпа, оставив пленников, двинулся в сторону Бретта. Его верхушка поднялась и закрыла юноше лицо.
      И вдруг, как в первый раз, Бретт услышал свист ветра за бортом, но услышал разборчиво, каждый тональный перелив. Он ощутил, насколько обострились его чувства, - палуба под ногами, присутствие других людей рядом... множество других людей... тысяч. И тут он ощутил присутствие Скади, словно келп соединил его с ней, с ее мыслями. И Тедж был там же, очарованный Тедж, припавший к источнику памяти келпа. Рай для историка: история из первых рук.
      "Ракета стартовала, - послышался голос Скади в голове у Бретта. - Они уже на пути к гибербакам".
      Бретт тоже увидел старт - яростную вспышку, пронзившую облачный покров и превратившуюся в оранжевое пятно на сером фоне, а потом и вовсе исчезнувшую из виду. А вместе с образом пришел и вопрос, пришло глубокое удивление, которое не принадлежало человеку. Ракета в этих мыслях представлялась чудесным свершением и сама искала великих чудес.
      Мысль и образ погасли. Бретт обнаружил, что сидит на палубе и глазеет на грузовой люк. Тедж сидел рядом и всхлипывал. Палуба была пуста. Келп исчез.
      Голос Скади показался Бретту ясней и громче всех прочих:
      - С тобой все в порядке?
      Он кое-как поднялся на ноги и обернулся. За спиной у Скади стояли остальные, но Бретт не мог сосредоточить взгляд ни на ком, кроме нее.
      - Пока ты здесь, со мной все в порядке, - ответил он.
      Символы ни черта не стоят.
      Дьюк Курц
      19 (?) алки, 468. Станция 22.
      Когда люди называют меня "господин судья", я чувствую, как весы правосудия и жизни оттягивают мне руку. Ведь для них я не Уорд Киль, не человек с большой головой и длинной шеей на суппорте, а некое божество, который понимает, что надо сделать, и делает. И оттого будет им благо. Бог и богатство, бес и бешенство... слова - это символы, которые развоплощают наш мир. Мы ожидаем этого. Мы действуем на этом основании.
      Разочарование - это несбывшееся ожидание. Я должен признать, что имя нашим бедам - легион, но мы живем, чтобы противостоять бедам, а победы нам не обещал ни один бог.
      Симоне Роксэк кажется, будто она знает, что завещал нам Корабль. Она говорит, что в этом и состоит ее работа. Она объясняет верующим, что Корабль имел в виду, и они верят ей. Но Анналы всегда под рукой, их можно прочесть самому. И я пришел к собственному выводу: "Мы не получаем ни наказания, ни награды. Мы просто существуем. И моя работа как судьи состоит в том, чтобы как можно больше нас могли продолжать существование".
      Комитет полагался на страх и науку. Основной вопрос очень прост: убить это существо или заботиться о нем? Уничтожить - если оно опасно. Эта власть над жизнью и смертью наделила комитет неким ореолом святости, который он не вправе был принимать. И вот вам воплощение закона - комитет.
      Правда - что капеллан-психиатр воплощает закон Корабля, и еще большая правда - что люди поддерживают ее. Они отдали Кораблю кораблево... и все мы вместе движем этот мир.
      "Движем" - это самое то слово. Мы, островитяне, знаем толк в движении, в течении. Мы понимаем, что меняются времена, меняются и условия. Что перемены - это нормально. Комитет отражает эту гибкость. Большая часть законов относится к сделкам, к личным договорам. Суды разбирают всю эту ерунду.
      Но комитет имеет дело только с жизнью и смертью. Некоторым образом это затрагивает политику, вопросы совместного выживания. Мы независимы, сами выбираем наших преемников, и наше слово так близко к абсолютному закону, как это возможно для островитян. Они не доверяют ничему неизменному. Суровость закона вызвала бы у них отвращение к скульптурной мертвенной холодности.
      Частично наше наслаждение искусством проистекает из нашей переменчивой натуры. Оно постоянно обновляется, словно ради того, чтобы одолеть время на арене нашей памяти. Мы, островитяне, питаем глубокое уважение к разуму. Странное это местечко - разум, орудие, лежащее в основе всех орудий, камера пыток, пристанище для отдыха и хранилище символов. Все, что у нас есть, основано на символах. При помощи символов мы делаем мир большим, нежели тот, что был нам дан, и сами становимся большим, нежели простая сумма своих частей.
      Любой, кто угрожает разуму или его символической составляющей, угрожает всему существованию человечества. Я попытался объяснить это Гэллоу. Выслушать-то он выслушал, но ему, боюсь, попросту наплевать.
      Когда власть меняется, люди
      меняются вместе с нею.
      Джордж Оруэлл, из корабельных
      архивов
      Спор зашел о том, давать ли оружие Накано. Тедж высказывался "за", а Твисп был против. Алэ и Паниль слушали молча, не глядя ни на кого. Они стояли, обняв друг друга за талию, и смотрели в открытый люк на серое небо. Судно, управляемое автопилотом, кружило по чистой воде в проеме посреди келпа. Станция вздымалась над морем километрах в десяти - окруженный белой пеной каменный столб в кольце слоевищ. Внутри этого кольца до самых стен станции простиралась чистая вода. В километре от нее из воды торчала одинокая скала.
      Бретта беспокоила произошедшая с Теджем перемена. Что сотворил с ним келп возле грузового трюма? И куда подевались пленные моряне? Из тех, кого спасли с тонущего аэростата, остались только Алэ, Паниль и Накано.
      - Что келп сделал с тобой, Кей? - задал Твисп беспокоящий всех вопрос.
      Тедж взглянул на сеть с оружием возле своей правой ноги, потом на лазерники, которые он уже раздал всем, исключая Накано, и на лице у него появилось совершенно детское удивление.
      - Он сказал мне... он сказал... - Тедж оживился. - Он сказал, что мы должны убить Гэллоу, и показал как.
      Он отвернулся и уставился на келп, дрейфующий по волнам. Лицо его приняло отсутствующее выражение.
      - И ты с этим согласен, Накано? - поинтересовался Твисп.
      - Это не имеет значения, - угрюмо буркнул Накано. - Келп хочет, чтобы он умер, но он не умрет.
      Твисп вздрогнул и посмотрел на Скади и Бретта.
      - Мне он другое говорил. А тебе, малыш?
      - Он показал мне запуск ракеты.
      Бретт прикрыл глаза. Скади прижалась к нему, опустив голову ему на плечо. Он знал, что это видение было у них общим: тысячи людей, ныне живых лишь в памяти келпа. Там была и последняя агония обитателей Гуэмеса, и все, о чем погибшие когда-либо думали или мечтали. Он услышал мысленное восклицание Скади: "Теперь я знаю, каково быть "мутью"!"
      Скади посмотрела на Твиспа.
      - Келп сказал, что он мой друг, потому что я - один из его учителей.
      - А тебе он что сказал, Твисп? - спросил Бретт, широко открыв глаза и пристально глядя на длиннорукого рыбака.
      Твисп набрал в грудь побольше воздуха.
      - Он просто рассказал мне обо мне самом.
      - Келп сказал ему, что он - человек, у которого есть голова на плечах и который предпочитает держать свои мысли при себе, - произнес Накано. - А мне он сказал, что в этом мы с ним похожи. Разве не так, Твисп?
      Рыбак смутился.
      - Более или менее.
      - Он сказал, что люди вроде нас опасны для вожаков, которые требуют слепого послушания, - добавил Накано. - У келпа это вызывает... уважение.
      - Ну вот видите! - улыбнулся Тедж, вытаскивая лазерник из кучи оружия, отнятого у пассажиров аэростата, и взвесил его на ладони.
      Паниль отвернулся от люка и воззрился на Теджа.
      - И ты все это принял? - спросил он спокойно и взглянул на Накано. Остались только мы с Карин! - Он кивком указал на люк. - А все прочие где?
      Воцарилось молчание.
      Паниль стал рассматривать виднеющийся в сумерках периметр келпа. Он помнил, как прорвался сквозь нагромождение слоевищ к Карин, когда громадный стебель вдруг отпустил ее. Она схватилась за него изо всех сил и прижалась покрепче, а вокруг раздавались крики ужаса.
      В этот миг слияния с келпом он узнал, что Карин - пленница Гэллоу, которую он использовал как приманку в силке, собираясь похитить Дарка Паниля. А еще у нее серьезные проблемы с лояльностью. Ее семья власть имущих хотела поддержать связь с Гэллоу на случай его победы. Но у Карин Гэллоу вызывал только отвращение.
      Карин горько рыдала, крепко вцепившись в просоленные морской водой волосы Паниля и уткнувшись в его шею. А потом келп вернулся... и коснулся их еще раз. Они оба ощутили избирательную ярость келпа, ощутили, как извиваются листья и побеги там, в бездне... все глубже и глубже. А потом в проеме люка осталось только серое море, и ничто не свидетельствовало о том, что кого-то утащили с палубы... и утопили.
      Но это осталось в прошлом. Тедж откашлялся, и этот звук оторвал Паниля от размышлений.
      - Это были люди Гэллоу, - сказал он. - Так какая нам разница?
      - Накано тоже был человеком Гэллоу, - ответил Твисп.
      - Это нелегкий выбор, - заметил Накано. - Гэллоу однажды спас мне жизнь. Но ведь и ты, Твисп, тоже.
      - Значит, ты следуешь за тем, кто спас тебе жизнь самым последним?
      - Я следую за келпом, - странно приподнятым тоном ответил Накано. - В нем мое бессмертие.
      У Бретта пересохло в горле. С таким же пафосом говорили фанатики Гуэмеса, самые усердные богоТворители.
      Твисп, явно испытывавший те же чувства, только головой покачал. "Для Накано не важно, кого он убивает! Келп оправдывает все!"
      - Гэллоу хочет заполучить Ваату, - добавил Тедж. - Мы не должны этого допустить.
      Он протянул лазерник Накано, и тот засунул его в набедренную кобуру.
      При первом же движении Теджа Твисп пощупал собственное оружие. И не расслабился даже тогда, когда Накано показал ему пустые руки и улыбнулся.
      - Нас семеро, - произнес Твисп. - И мы должны напасть на станцию, где три сотни вооруженных людей?!
      Тедж закрыл люк и лишь тогда взглянул на Твиспа.
      - Келп рассказал мне, как убить Гэллоу, - заявил он. - Ты сомневаешься в келпе?
      - Ты чертовски прав - именно так!
      - Но мы все равно это сделаем.
      Тедж оттолкнул Твиспа и направился к рубке. Бретт взял Скади за руку и последовал за ним. Он слышал, как Твисп идет сзади, бормоча на ходу: "Глупо, глупо, глупо..."
      Для Бретта голос Твиспа растворялся в настояниях келпа, в напеве, который воспринимался напрямую через слуховой центр мозга. Наверняка именно с этой песней келп обратился к Теджу.
      "Вымани Гэллоу. Аваата сделает остальное".
      На этом напев обрывался, и возникал образ Уорда Киля, вмурованного в плаз и взывающего о помощи. Бретт был уверен, что Гэллоу держит Киля в плену на станции.
      Паниль подошел к месту второго пилота, чтобы проверить показания приборов. Судно двигалось на минимальной скорости в широком круге свободной воды, окаймленной келпом.
      Бретт остановился возле пульта управления. Почувствовав, как вздрогнули пальцы Скади в его руке, он покрепче стиснул их. Девушка прижалась к нему. Он посмотрел в правый иллюминатор - там бушевало серое море. Холодный бриз рассеивал струи дождя. Побеги келпа, приподнявшись над водой, плясали на волнах, выглаживая и смиряя их. Пока Бретт смотрел, темнота над морем сгустилась. По углам потолка в рубке зажглось автоматическое освещение. Векторные огоньки мигали на экране перед Панилем.
      Твисп замер у входа в рубку, крепко сжимая рукоять лазерника и не отрывая взгляда от Накано.
      Заметив это, великан улыбнулся. Он прошел мимо Бретта, приблизился к той части пульта, возле которой стоял Паниль, и включил наружное освещение. Над чистой водой и краем заросли келпа раскрылся светящийся веер. Внезапно в освещенной области возникло быстрое движение.
      - Рвачи! - воскликнул Паниль. Накано ахнул.
      - Вы только гляньте на этого самца!
      Бретт и Скади молча смотрели на покрывало из келпа и на стаю рвачей.
      - Я таких больших никогда не видела, - промолвила Алэ.
      Стая неотступно следовала за чудовищным самцом. Накано направил на них свет. Они пересекли темный периметр келпа и углубились в заросли.
      Накано отвернулся от пульта управления и открыл люк - в рубку ворвался ветер с дождем. Накано прицелился из лазерника, и пламенный луч поразил самца-вожака и двух рвачей рядом с ним. Темно-зеленая кровь брызнула на листья келпа, вскипела на воде.
      Не мешкая ни секунды, оставшиеся рвачи набросились на убитых. В воздух полетели кровавые ошметки. И тут побег келпа толщиной с торс человека ударил по воде, взбивая пену, и отогнал рвачей от их добычи.
      Накано отшатнулся и закрыл люк.
      - Видели?
      Никто не произнес ни слова. Все видели.
      - Мы погрузимся, - сказал Тедж. - И пройдем к причалу под водой. Накано будет держаться на виду. А остальные до последнего мгновения будут изображать пленников.
      - Я не позволю использовать Скади как приманку! - запротестовал Бретт, отпустив руку девушки.
      Тедж потянулся было за лазерником, но Бретт схватил его за руку. Молодые мышцы, натренированные за время путины, напряглись, юноша вывернул историку запястье, и тот разжал пальцы. Лазерник упал на палубу. Бретт пинком переправил лазер Твиспу - тот поднял его и сунул за пояс.
      Тедж бросил взгляд на сеть с оружием, лежащую у входа.
      - Ничего у тебя не выйдет, - сказал Твисп, - так что расслабься. - Свой лазерник он держал дулом вниз, всем своим видом, однако, показывая, что в любую секунду готов пустить оружие в ход.
      - И что мы теперь будем делать? - спросила Алэ.
      - Можем отправиться на пусковую станцию и поднять там всех по тревоге, - ответил Паниль.
      - Так мы спровоцируем гражданскую войну среди морян и втянем в нее островитян, - возразил Тедж и потер запястье.
      - Можно сделать еще кое-что. - Скади внимательно посмотрела на Бретта и перевела взгляд на Твиспа. - Гэллоу держит в плену судью Киля...
      - Во имя Корабля, откуда ты знаешь? - спросил Твисп.
      - Келп так говорит.
      - Он явил мне видение Киля. Судья в плену, - подтвердил Бретт.
      - Видение! - фыркнул Твисп.
      - Убить Гэллоу - вот единственное, что важно, - пробормотал Тедж.
      Твисп обернулся к Карин Алэ:
      - Мы вернулись к грузовому трюму только затем, чтобы спросить вашего совета. Так что нам предложит госпожа посол?
      - Использовать келп, - ответила она. - Провести судно к станции под внешним краем водорослевого леса... и выждать. Пусть они увидят Скади и меня. Может, тогда Гэллоу выйдет? Что до судьи Киля, то он действительно там. Я его видела.
      - А я за то, чтобы отправиться к Вашону, - сказал Бретт.
      - Позвольте напомнить всем вам, - продолжила Алэ, - что гибербаки будут посажены именно здесь. Посадочная команда уже на станции.
      - И все они либо люди Гэллоу, либо его пленники, - вздохнул Твисп. Как ни крути, а гибербаки он получит.
      Алэ взглянула на хронометр над пультом управления.
      - Если все пройдет нормально, гибербаки будут здесь через восемь часов с небольшим.
      - Нас семеро на борту, и мы не сможем проторчать под водой восемь часов, - заметил Паниль.
      Неожиданно Тедж захихикал. Присутствующие изумленно уставились на него.
      - Пустые споры, - заявил он. - Пустые слова. Келп не позволит нам уйти, пока мы не исполним его воли. Убить Гэллоу - и баста.
      Первым наступившее молчание нарушил Накано.
      - Тогда давайте приниматься за дело. Лично мне нравится план госпожи посла, но я считаю, что еще следует выслать вперед разведчиков.
      - А ты вызовешься добровольцем? - поинтересовался Твисп.
      - Если у тебя есть идея получше, выскажись. - Накано ушел в дальний конец рубки и открыл подсобку, где лежали ласты, баллоны с воздухом, рыбы-дыхалки и подводные костюмы.
      - Ты видел, как келп раздавил субмарину, - обратился к Твиспу Бретт. И ты видел, что случилось с рвачами.
      - Тогда я и пойду, - решил Твисп. - Меня они не знают. И я так смогу передать наше послание, что всем будет все ясно.
      - Нет, Твисп, - запротестовал Бретт. - Нет!
      - Да! - Твисп по очереди оглядел присутствующих. - Про госпожу посла и речи быть не может. Ей нельзя пойти по очевидной причине - потому что ее-то, видит Корабль, и хотят захватить! Кто остается? Я. Со мной пойдет Накано. Твисп подмигнул великану. Тот, похоже, удивился, но явно был польщен.
      - Почему он? - спросил Бретт. - Я бы мог...
      - Ты бы мог вляпаться по уши в рыбью срань без всякой причины. Ты никогда не торговался с людьми, которые хотят тебя облапошить, малыш. И тебе никогда не приходилось торговаться за свою рыбу. А я знаю, как обращаться с такими людьми, когда заключаешь сделку.
      - Гэллоу не рыботорговец, - вмешался Тедж.
      - Все равно это сделка - твоя жизнь в обмен на желаемое, - ответил Твисп. - Малыш останется здесь с Панилем. Они присмотрят за тобой, Тедж, чтобы ты не натворил чего-нибудь сдуру. Касательно меня: я отправляюсь сообщить Гэллоу, что он с этого будет иметь - ни шиша и еще столько же!
      Делай добро, и зло тебя не
      коснется.
      Рафаил, апокрифы из христианской
      "Книги мертвых"
      Нырнув, Твисп неуклюже повернулся, раскинув длинные руки, и суматошно замолотил ластами по воде. Он беспомощно смотрел, как увеличивается расстояние между ним и Накано. И зачем Накано так торопится?
      Как и большинство островитян, Твисп учился пользоваться морянскими дыхательными аппаратами. Одно время он даже хотел подвергнуться хирургической операции по приживлению рыбы-дыхалки, как делали это некоторые островитяне. Но дыхалка влетала в немалую сумму, а операция так и вовсе стоила безумно дорого. А его длинные руки, великолепно управлявшиеся с сетями, для плавания не годились.
      Твисп изо всех сил старался не терять Накано из виду. Он взрывал ластами дно сине-черного каньона, освещенного морянскими лампами, вмонтированными в камень, и в воду поднимался песок. Водная толща над головой была непроницаемо черна - над морем стояла ночь.
      - Скорость течения - от двух до четырех узлов, - сказал ему Паниль после того, как разместил грузовоз в каменистой бухточке за границей келпового кольца. - Не знаю, откуда оно взялось, но оно поможет вам добраться до станции.
      - Это течение создает келп, - ответил Тедж.
      - Что бы его ни создавало, будьте осторожны, - произнес Паниль. Впрочем, вы будете двигаться слишком быстро, так что вряд ли успеете наделать ошибок.
      - А как они вернутся? - спросил Бретт, все еще не согласный с таким распределением обязанностей.
      - Угоним транспорт, - ухмыльнулся Накано. Разведчики закрыли за собой наружный люк и вошли в шлюзовую камеру.
      - Держись ближе ко мне, Твисп, - сказал Накано. - Мы доберемся до станции минут за десять. Последние несколько метров я буду тебя конвоировать. Чтобы все выглядело так, будто ты мой пленник.
      А теперь Накано вырвался далеко вперед и почти растворился в холодной зеленой воде. Длинный шлейф пузырьков тянулся за ним, производя в искусственном освещении странные световые эффекты. Морянин чувствовал себя в привычной обстановке как рыба в воде, а Твисп - как рыба, выброшенная на берег.
      "Я должен был это предвидеть!" - подумал Твисп.
      Наконец Накано развернулся и, ухватившись за один из осветительных стояков, вмурованных в стену каньона, стал дожидаться Твиспа. Течение старалось оторвать его от поручня, но гигант держался крепко. За плечами у него поблескивали желто-зеленые воздушные баллоны, лицо в маске казалось на фоне скалы причудливой тенью.
      Твисп, несколько успокоенный действиями морянина, попытался изменить курс, но все равно разминулся бы с Накано, если бы тот не протянул руку и не ухватил рыбака за воздушный шланг у левого плеча. Дальше они поплыли рядом. Течение несло их к подводной скале, где и располагалась станция.
      Твисп увидел перед собой черную каменную стену. Часть ее выглядела творением моря, часть - делом рук человеческих. Темные каменные громады громоздились друг на друга. В это сооружение был вделан широкий плазовый люк, отчетливо различимый в свете ламп. Накано одной рукой управился с запорной системой люка. Люк открылся. Они вплыли в отверстие. Накано по-прежнему держал Твиспа за воздушный шланг.
      Овальное помещение освещалось яркими голубыми лампами, размещенными в стенах. Через плазмаглас второго люка был виден пустой коридор.
      Внешний люк автоматически закрылся, и вода забурлила, уходя через отверстие в полу. Когда головы пловцов показались из воды, Накано отпустил Твиспа и снял загубник.
      - Для прирожденного "мутика" ты очень неглуп. Я в любой момент мог бы пережать шланг. И быть бы тебе рыбьей жратвой.
      Твисп тоже снял загубник, но не ответил. Важно было только одно добраться до Гэллоу.
      - И не вздумай дурить, - предупредил Накано. - Я одной рукой могу тебя на кусочки порвать.
      Втайне надеясь, что Накано всего лишь играет роль для возможных свидетелей, Твисп окинул взглядом его тяжелое мускулистое тело. Кто его знает - может, он и не шутит... Но тогда он будет очень удивлен, узнав, какой силой обладают руки рыбака - эти самые руки, которые выглядят как увечье мутанта.
      Накано снял баллоны и снаряжение и положил на пол. Твисп подождал, пока последняя струйка воды стечет в отверстие, и тоже разоблачился. Сняв баллоны, он машинально взвесил их в руке, прикидывая, каким мощным оружием они могут оказаться в случае необходимости.
      Открылся внутренний люк, и в отверстие пахнуло горячим влажным воздухом. Накано подтолкнул рыбака в спину, и они вошли в прямоугольное помещение, откуда, казалось, не было другого выхода.
      - Накано! - рявкнул внезапно из динамика над головой чей-то голос. Отошли "муть" наверх. И марш ко мне на девятый уровень! Я хочу знать, почему ты не привел судно прямо сюда.
      - Гэллоу, - сообщил Накано Твиспу. - Когда я уйду, ты поднимешься прямо наверх.
      У Твиспа внезапно засосало под ложечкой. Сколько здесь у Гэллоу людей? Неужели он так уверен в своей службе безопасности, что может позволить пленному островитянину разгуливать без охраны. Или все это единый план, чтобы одурачить безмозглого островитянина?
      Накано взглянул на потолок. Твисп тоже уставился на сложную конструкцию над головой - оттуда на него взирал блестящий глаз какого-то морянина.
      - Этот человек - мой пленник, - произнес Накано. - Я так понимаю, наверху есть какая-никакая охрана.
      - "Муть" все равно не сможет никуда удрать, только наверх, - выпалил невидимый Гэллоу. - Но лучше ему подождать у выхода из лифта. Мы не станем ловить его потом по всей станции.
      Твисп почувствовал, как тело его вдруг стало тяжелым, а потом сообразил, что комната куда-то поднимается. Наконец она остановилась, и в задней стене открылся люк, за которым обнаружились коридор и множество вооруженных морян.
      Накано потянул у Твиспа баллоны.
      - Заберу-ка я их, - сказал он. - Не хочу, чтобы ты воспользовался ими как оружием.
      Твисп выпустил из рук снаряжение.
      Накано вышел, и люк за ним закрылся.
      И вновь комната начала подниматься. Через некоторое время, показавшееся Твиспу бесконечным, она остановилась. Люк открылся, и отверстие озарилось слабым светом. Поколебавшись, Твисп вышел наружу и сразу попал в объятия сухого жаркого ветра. Он посмотрел по сторонам, на высокие черные скалы, потом вверх, на небо - скоро рассвет, еще кое-где звезды видны. Пока он любовался пейзажем, большое солнце поднялось над скалами, осветив кубики морянских строений и базу запуска аэростатов на дне каменной чаши.
      "Открытая суша!"
      Твисп услышал, как кто-то что-то пилит. Знакомый звук успокаивал, ведь его частенько можно было слышать на островах в торговых коридорах, когда плотники распиливали металл и пластик, чтобы собрать необходимые неорганические приспособления.
      Камни больно впивались в босые ступни Твиспа, большое солнце слепило глаза.
      - Абимаэль, простофиля! Уйди же с солнцепека!
      Мужской голос послышался из строения прямо перед Твиспом. Он увидел, как кто-то движется в тени здания. Снова завизжала пила.
      Воздух, наполнявший легкие, был жарким и сухим, не таким, как холодный, отдающий металлом влажный воздух из баллонов, и не таким, как горячий влажный ветер, задувающий иногда над Вашоном. И почва под ногами не двигалась. Твисп ощущал это как нечто опасное, чужеродное. "Палуба должна подыматься и опускаться!"
      "Все края такие острые", - подумал он.
      Твисп осторожно двинулся по направлению к строению. Визг пилы оборвался, и Твисп различил в тени силуэт - темнокожий человек, обмотанный непонятным полотнищем. Длинные черные волосы ниспадали на плечи, в бороде серебрилась седина. Такие бороды, почти до пояса, Твиспу доводилось видеть нечасто. Он слышал, что некоторые моряне отращивали растительность на лице, и гены оволосения нет-нет да и проявлялись среди островитян, но такая роскошная борода представляла собой нечто новое.
      Тело человека - особенно плечи и торс - казалось невероятно сильным. Этот морянин мог бы хорошо тянуть сети, подумал Твисп. Однако в остальном внешность морянина свидетельствовала разве что о преждевременной старости. По прикидкам Твиспа, ему было лет сорок - сорок пять... и для подводника он был очень смуглым. Морщинистое лицо загорело дочерна.
      - Абимаэль, да иди же! - возопил незнакомец. - Ты себе все ноги обожжешь. Иди, съешь пирожок, пока мама тебя не отыскала.
      "Почему он называет меня Абимаэль?" Твисп оглядел каменную чашу, окруженную высокими черными скалами. Поодаль трудилась команда морян, выжигающих землю огнеметами.
      Это зрелище под жаркими лучами быстро поднимающегося большого солнца походило на сон. Твисп внезапно испугался, что у него началось глубинное опьянение. Паниль ведь предупреждал: "Не заплывай глубоко и дыши медленно, полной грудью. Иначе можешь окосеть".
      "Окосеть". Твисп знал, что моряне называют этим словом опьянение, вызванное закисью азота, - так иногда случается с теми, кто использует сжатый воздух из баллонов на большой глубине. Всякие истории ходили - и о том, как ныряльщики срывали с себя баллоны и уплывали вглубь, и о том, как они предлагали воздух проплывающим мимо рыбкам или пускались в эйфорическую пляску под водой.
      - Я слышал звук огнеметов, - сказал старый плотник. Это случайное подтверждение увиденного рассеяло страхи Твиспа. "Нет... это настоящая суша... под открытым небом. Я здесь, и я не окосел".
      - Они думают, что простерилизуют почву и в ней никогда не заведутся нервоеды, - продолжал плотник. - Но эти глупцы ошибаются! Яйца нервоедов в море повсюду. Пока люди здесь живут, им всегда будут нужны огнеметы.
      Плотник подошел к скамейке, сел и развернул лежавший на ней бумажный сверток, в котором обнаружились пирожки с блестящей коричневой корочкой. Твисп по одному запаху понял, какие они сладкие и липкие. Плотник нащупал пирожок крепкими мозолистыми пальцами и протянул его Твиспу.
      И в этот миг Твисп понял, что незнакомец слеп. Зрачки его были мутно-серыми, безжизненными. Поколебавшись, Твисп взял пирожок. Коричневый плод в тесте правда оказался сладким.
      И снова Твисп окинул взглядом каменную чашу. Он видел картинки и голостерео в исторических хрониках, но ничто не подготовило его к такому зрелищу. Оно одновременно и притягивало Твиспа, и отталкивало. Эта земля не плыла по воле волн в изменчивом море. В жесткой суше под ногами ощущалась абсолютная надежность... но одновременно - и грядущая несвобода. Эта поверхность выглядела такой скованной... ограниченной. Избыток надежности сужает кругозор.
      - Возьми еще пирожок, Абимаэль, и беги домой, - сказал плотник.
      Твисп сделал шаг в сторону, надеясь тихо ускользнуть, но споткнулся и больно плюхнулся на камень. Из груди вырвался крик.
      - Ну нечего хныкать, Абимаэль! - произнес плотник. Твисп поднялся.
      - Я не Абимаэль.
      Плотник обратил на Твиспа незрячие глаза.
      - Теперь слышу, - помолчав, молвил он. - Надеюсь, тебе понравился пирожок. Ты нигде поблизости Абимаэля не видел?
      - Тут никого нет, кроме людей с огнеметами.
      - Проклятое дурачье! - Плотник разом проглотил пирожок и облизнул с пальцев остатки сахарной глазури. - Они уже высадили на сушу островитян?
      - Я... полагаю, я первый.
      - Меня зовут Ной, - сообщил плотник. - Можешь считать, что это шутка такая. Первым здесь был я. Ты сильно изуродован, островитянин?
      Твисп проглотил внезапную вспышку ярости, вызванную прямотой слепца.
      - У меня очень длинные руки, но они замечательно подходят для вытягивания сетей.
      - А полезные вариации тут ни при чем, - сказал Ной. - Тебя как зовут?
      - Твисп... Квитс Твисп.
      - Твисп, - повторил Ной. - Мне нравится это имя. Хорошо звучит. Хочешь еще пирожок?
      - Нет, спасибо. Он был вкусный, просто я не ем сладостей помногу. А что ты тут делаешь?
      - Тружусь над одной деревяшкой, - ответил Ной. - Ты только подумай! Дерево на Пандоре! Я тут обрабатываю пару кусков, чтобы сделать мебель для нового здешнего директора. Ты его еще не встречал? Гэллоу прозывается.
      - Пока не имел... удовольствия, - ответил Твисп осторожно.
      - Еще встретишь. Он всех к себе вызывает. Хотя, боюсь, не любит "муть".
      - А как ты... я хотел сказать, твои глаза...
      - Я таким не родился. Ослеп, потому что слишком долго смотрел на солнце. Ты про такое и не знал, верно? Если стоять на неподвижной земле и смотреть на солнце... оно может ослепить тебя.
      - О... - Твисп не знал, что сказать в ответ - впрочем, Ной вроде бы смирился с судьбой.
      - Абимаэль! - снова громко позвал Ной. Никакого ответа.
      - Он придет, - сказал Ной. - Я припас для него пирожок. Он это знает.
      Твисп кивнул и тут же понял, насколько бессмыслен этот жест. Он заглянул в окруженную скалами впадину. Сушу целиком заливало большое солнце. На ослепительно-белых стенах зданий кое-где виднелись бурые пятна. Вода или фата-моргана? - мерцала возле дальних скал. Огнеметы смолкли, и моряне ушли в дом посреди каменной чаши. Ной вернулся к своим деревяшкам. Не было слышно ни ветерка, ни крика морских птиц, ни шагов Абимаэля, который должен был прийти на зов отца. Ничего. Твисп никогда еще не слышал такого безмолвия... даже под водой.
      - Мое имя Ной, - сказал плотник. - Загляни-ка в архивы да почитай хроники. Я назвал своего первенца Абимаэль. Тебе не снятся странные сны, Твисп? Мне частенько снится большое судно, называемое ковчегом, и те времена, когда изначальную Землю покрыли воды потопа. Ковчег спас от потопа множество людей и животных... вроде этих гибербаков, слыхал?
      Твиспа завораживал голос старого плотника. Этот человек был прирожденным рассказчиком и знал, как распоряжаться голосом, чтобы привлечь внимание слушателей.
      - А те, кто не попал на ковчег, померли все до единого, - продолжал Ной. - И когда море отступило, люди месяцами находили повсюду вонючие трупы. Ковчег был так построен, что ни люди, ни животные не могли на него забраться, если их не пускали.
      Ной вытер пот со лба пурпурным платком.
      - Повсюду вонючие трупы... - пробормотал он.
      Легкий ветерок пролетел над скалами и донес до Твиспа сильный запах горелого. Он почти ощутил смрад гниющей плоти, о которой говорил Ной.
      Плотник поднял два изогнутых куска дерева и повесил их на крюк в стене.
      - Корабль обещал, что Ной останется жив, - сказал плотник. - Но видеть столько смертей - ужасно. Когда умерших было так много, а выживших так мало, прикинь, как чувствовали себя уцелевшие! Они нуждались в чуде Лазаря, и им было в нем отказано.
      Ной отвернулся от стены, и его незрячие глаза сверкнули. Твисп увидел, как непрошеные слезы катятся по щекам плотника и капают на смуглую голую грудь.
      - Я не знаю, поверишь ты мне или нет, - сказал Ной, - но Корабль говорил со мной.
      Твисп в изумлении уставился на залитое слезами лицо. Впервые в жизни он ощущал присутствие самого настоящего чуда.
      - Корабль говорил со мной, - повторил Ной. - Я чувствовал вонь мертвых тел и видел кости на земле, все еще покрытой разлагающейся плотью. И Корабль сказал: "Не буду больше проклинать землю за человека"*.
      ______________
      * Здесь и далее Бытие, 8, 21.
      Твисп содрогнулся. Ной говорил так убедительно, что невозможно было не верить.
      - И еще Корабль сказал, - помолчав, добавил Ной, - что "помышление сердца человеческого - зло от юности его". Что ты скажешь на это?
      "Землю - за человека". Твисп задумался и, снова услышав голос Ноя, от неожиданности вздрогнул.
      - За человека! Как будто мы просили об этом! Как будто мы не могли бы придумать что-нибудь получше, чем все эти смерти!
      Твисп начал ощущать симпатию к плотнику. Ной был философом, и философом глубоким. Впервые Твисп подумал, что моряне и островитяне могут достигнуть взаимопонимания. Не все же в их племени такие, как Гэллоу или Накано.
      - Знаешь что, Твисп? - сказал Ной. - Я ожидал от Корабля лучшего. А Он еще говорит, что сделал это ради человека!
      Ной двинулся к скамеечке так уверенно, словно мог видеть ее, и остановился прямо перед Твиспом.
      - Я слышу, что ты здесь. Ты дышишь. Корабль говорил со мной, Твисп. Мне все равно, веришь ты мне или нет. Так оно было. - Ной протянул руку, схватил Твиспа за плечо, потом ощупал его длинную руку до самой кисти и наконец провел пальцем по его лицу.
      - У тебя и правда длинная рука. Не вижу в этом ничего плохого, если это полезно. И лицо у тебя хорошее. Много морщин. Ты много проводишь времени на воздухе. Ты все еще нигде Абимаэля не видишь?
      Твисп сглотнул.
      - Нет.
      - Ты меня не бойся только оттого, что я говорил с Кораблем, - попросил Ной. - Этот ваш новый ковчег причалил к суше раз и навсегда. Мы собираемся покинуть море.
      Он отвернулся от Твиспа и снова сел на свою рабочую скамеечку.
      И тут чья-то рука коснулась правого плеча Твиспа. Он испуганно обернулся и едва не ткнулся носом в лицо Накано. Громадный морянин подошел беззвучно.
      - Гэллоу хочет видеть тебя. Прямо сейчас.
      - Да где же этот негодник Абимаэль?! - снова завопил Ной.
      Голубь возвратился к нему в
      вечернее время; и вот свежий
      масличный лист во рту у него...
      Бытие, 8, 11, христианская
      "Книга мертвых"
      Дьюк не обращал внимания на возгласы наблюдателей, столпившихся в вечном полумраке вокруг бассейна Вааты. И не слышал сдавленный стон, исторгшийся из широкой могучей глотки Роксэк. Не до этого ему было: он внезапно пробудился от своего псевдосна, потому что Ваата вдруг схватила его за гениталии и крепко сжала. Но постепенно хватка ее ослабевала. Изумленные крики возле бассейна сменились бормотанием и приглушенным хихиканьем. Дьюк начал гладить тело Вааты, и в помещении воцарилось молчание. Ваата застонала. Ритмичные движения ее могучих бедер подняли такую волну, что все наблюдатели промокли до нитки.
      - Они хотят совокупиться!
      - У нее глаза открыты, - заметил один из присутствующих. - Посмотрите, зрачки движутся!
      Ваата облизнула губы, прижала Дьюка ко дну бассейна и оседлала его там. Ее голова и плечи поднялись над поверхностью, и она, запрокинув голову, глубоко и мерно задышала.
      - Да! - молвила Ваата.
      "Это первое ее слово почти за триста лет", - отметила про себя капеллан-психиатр. И как объяснить верующим обстоятельства, при которых было произнесено это первое слово?
      "Это послано мне в наказание! - вдруг ужаснулась Симона. - Она все видела". Интересно, какое наказание Ваата придумает для Гэллоу?
      Именно в этот миг капеллан-психиатр поняла, что плеск в бассейне вовсе не является результатом лишь внутренней активности. Палуба тоже покачивалась в том же медленном ритме.
      - Что происходит? - Роксэк обнаружила, что говорит вслух, и оглянулась: не услышал ли кто.
      Ваата сдавленно застонала, затем снова выдохнула: "Да!" Дьюка почти не было видно из-под тяжелой массы движущихся бедер и похожих на окорока рук.
      Но ведь это... жуткая пародия на ее последнее свидание с Гэллоу. Глаза Симоны расширились от ужаса и унижения. Кровь бросилась ей в лицо. Симоне захотелось уйти, скрыться, чтобы никто не заметил, как пылают ее щеки. Но общественное положение не давало ей такой возможности. На висках и верхней губе капеллан-психиатра выступили капли пота.
      Кто-то ворвался в комнату с воплем: "Келп!" Человек старался переорать наблюдателей, уже и без того впавших в истерику: "Келп раскачивает остров. Он волнует все это гребаное море!"
      Но, завидев капеллан-психиатра, маленький коротконогий гонец смолк и прикрыл рот беспалой ладонью.
      Один за другим послышались три коротких возгласа, от которых у Симоны мурашки побежали по телу. Бедра Вааты содрогнулись, и она откинулась обратно в бассейн, широко распахнув глаза и улыбаясь, все еще соединенная с Дьюком маленьким, но крепким якорем.
      Палуба перестала колыхаться. Толпа возле бассейна умолкла. Роксэк не собиралась упускать такой момент. Она проглотила комок в горле, приподняла край одежды и опустилась на колени возле бассейна.
      - Помолимся! - возгласила она и склонила голову. "Думай! - приказала она себе. - Думай!" И крепко зажмурилась, стараясь сдержать предательские слезы. Ей было страшно.
      Мы являемся творением наших
      собственных видений - они создают и
      ограничивают нас, ибо именно видения
      обозначают предельную грань
      человеческого разума.
      Гастон Башляр, "Справочник
      капеллан-психиатра"
      Идя на встречу с Гэллоу, Твисп не обращал внимания на подсматривающие устройства в потолке и разговаривал с Накано как ни в чем не бывало. Рыбак уже не сомневался, что Накано ведет сложную двойную игру. Ну и что? Встреча с этим плотником, Ноем, ободрила Твиспа. Гэллоу придется принять новую реальность Пандоры. Келп хочет его смерти, и келп его смерти добьется. Открытая суша принадлежит всем. Гэллоу может лишь задержать наступление неизбежного, но не предотвратить его. Он здесь в плену. И все его люди здесь пленники.
      Накано засмеялся, когда Твисп заговорил об этом.
      - Ему известно, что он пленник. Ему известно, что Карин и Скади близко - рукой подать.
      - Он их никогда не получит!
      - Может быть. Но у него есть верховный судья. Возможна сделка.
      - Странно, - заметил Твисп. - Пока я не встретил того плотника, я даже не знал, что за сделку на самом деле заключаю.
      - Какого плотника?
      - Человека, с которым я разговаривал наверху. Ноя. Разве ты не слышал, как он рассказывал про ковчег и про то, как Корабль с ним говорил?
      - Не было там никакого человека! Ты был один.
      - Да он же был прямо там! Как ты мог его не заметить? С длинной бородой вот до сих. - Твисп провел рукой по поясу. - Он искал своего сына, Абимаэля.
      - Должно быть, у тебя галлюцинации, - мягко заметил Накано. - Наверное, ты окосел от глубины.
      - Он дал мне пирожок... - прошептал Твисп. Припомнив фруктовый вкус пирожка и его липкую
      сладость на пальцах, Твисп поднес правую руку к глазам и потер палец о палец. Никакой липкости. Он понюхал пальцы. Никакого запаха пирожка. Он лизнул кончики пальцев. Никакого вкуса пирожка. Твисп вздрогнул.
      - Эй! Не принимай это близко к сердцу, - сказал Накано. - Любой может окосеть.
      - Я видел его, - прошептал Твисп. - Мы говорили с ним. Корабль обещал ему: "Не буду больше проклинать землю за человека".
      Накано отступил от Твиспа на шаг.
      - Да ты рехнулся! Ты стоял на солнцепеке один-одинешенек.
      - И не было никакой мастерской? - жалобно спросил Твисп. - И никакого бородатого человека рядом?
      - Не было там никакой мастерской. Тебе, должно быть, голову напекло. Шляпы-то нет. Большое солнце над тобой подшутило. Забудь.
      - Не могу забыть. Я чувствовал его прикосновение... он трогал пальцами мое лицо. Он был слепой.
      - Ну так не бери в голову. Мы вот-вот встретимся с Гэллоу, и если ты собираешься с ним торговаться, тебе понадобится ясная голова.
      Движущийся куб остановился, и люк открылся в коридор. Накано и Твисп вышли, и их тут же окружили шестеро вооруженных морян.
      - Сюда, - сказал Накано. - Гэллоу уже ждет тебя. Твисп судорожно вздохнул и покорно поплелся за
      стражниками по морянскому коридору с острыми углами и жесткими стенами.
      "Этот Ной был там. На самом деле был!" - твердил себе Твисп. Пережитое было слишком реально. "Келп!" Озарение прожгло его до кончиков пальцев. Каким-то образом келп проник в его сознание, овладел его органами чувств!
      Осознание ужаснуло Твиспа, и у него подкосились ноги.
      - Эй! Держись на ногах, "муть"! - рявкнул один из конвоиров.
      - Полегче! - осадил его Накано. - Он не привык к стоячей палубе.
      Твиспа поразило дружелюбие в голосе Накано и то, как он резко говорил со стражником. "Неужели Накано в самом деле мне симпатизирует?"
      Они остановились возле широкого прямоугольного люка. За ним оказалась комната, по островитянским стандартам большая - метров шесть в длину и десять-одиннадцать в ширину. Перед чередой дисплеев у дальней стены сидел Гэллоу. Когда Накано и Твисп вошли, он повернулся. Конвой остался в коридоре.
      Твисп был на миг поражен чеканной правильностью черт Гэллоу, видом шелковистой золотой гривы, спускавшейся почти до плеч. Холодные голубые глаза морянина внимательно изучали Твиспа.
      Посетители подошли к нему поближе и остановились.
      - Добро пожаловать, - сказал Гэллоу, поднимаясь. - Прошу вас, не считайте себя пленником. Для меня вы представитель островитян на переговорах.
      Твисп нахмурился. Значит, Накано все ему выложил!
      - Не вы один, конечно, - продолжал Гэллоу. - Сейчас к нам присоединится верховный судья Киль. - Голос его был приветливым, на лице застыла любезная улыбка.
      "Профессиональный обольститель, - вспомнил Твисп. - Вдвойне опасный".
      На мгновение Гэллоу уставился на Твиспа; взгляд его холодных голубых глаз словно пытался освежевать Квитса.
      - Я слышал, - Гэллоу посмотрел на Накано, стоявшего за левым плечом Твиспа, затем вновь на рыбака, - что вы не доверяете келпу.
      Твисп оглянулся и посмотрел Накано в глаза. Тот сделал невинное лицо.
      - Ведь это правда, не так ли? - сказал он.
      - Это правда, - согласился Твисп.
      - Я думаю, что, воссоздавая сознание келпа, мы невольно сотворили чудовище, - заявил Гэллоу. - Позвольте заверить вас, что я никогда не испытывал доверия к этой стороне проекта. Это низко... аморально... это предательство всего человеческого.
      Гэллоу взмахнул рукой, давая понять, что высказал достаточно, и обратился к Накано:
      - Поди спроси охрану, как себя чувствует верховный судья. Пришел ли он в себя и может ли прибыть сюда.
      Накано развернулся на пятках и вышел в коридор, откуда сразу донеслись неразборчивые приглушенные голоса. Гэллоу молча улыбнулся Твиспу. Вскоре Накано вернулся.
      - Что случилось с Килем? - строго спросил Твисп. - От чего он должен прийти в себя? - "От пыток?" Очень уж ему не понравилась улыбка Гэллоу.
      - У верховного судьи, как я предпочитаю его называть, проблемы с пищеварением, - ответил Гэллоу.
      У входа послышалось шарканье подошв. Твисп оглянулся: в комнату входил верховный судья Уорд Киль в сопровождении двух охранников, которые поддерживали его под руки,
      Твиспа как громом поразило. Киль выглядел как умирающий. Кожа его была бледной и влажной. Взгляд разномастных глаз затуманился, вдобавок они смотрели в разные стороны - один назад, в коридор, а другой оглядывал путь, на котором каждый шаг причинял судье боль. Шея Киля даже с помощью всем известного суппорта, казалось, уже не могла поддерживать голову.
      Накано принес низенький табурет. Охранник осторожно усадил пленника и вышел. Киль дышал так, словно только что взобрался на гору.
      - Мне очень жаль, судья Киль, - произнес Гэллоу с хорошо отработанным участием, - но мы действительно должны воспользоваться тем временем, что нам еще осталось. Есть вещи, которые мне необходимы.
      Киль медленно сосредоточился и страдальчески поглядел на Гэллоу.
      - А то, что Гэллоу хочет, Гэллоу получает, - пробормотал судья слабым, дрожащим голосом.
      - Мне сказали, что у вас проблемы с пищеварением, - произнес Твисп, глядя сверху на знакомую фигуру островитянина, который так долго был заметной фигурой в островитянском обществе.
      Киль одним глазом посмотрел на Твиспа, отметив длинные руки - примету мутанта. Да и островной акцент Твиспа нельзя было не заметить.
      - Кто вы? - Голос Киля немного окреп.
      - Я из Вашона, сэр. Меня зовут Твисп. Квитс Твисп.
      - Ах да. Рыбак. Зачем вы здесь?
      У Твиспа перехватило горло. Кожа Киля была бледной, как шкурка сосиски. Этому человеку нужна была помощь, а не разглагольствования Гэллоу. Не отвечая на вопрос, Твисп повернулся к Гэллоу:
      - Ему нужно в больницу!
      Губы Гэллоу искривила легкая улыбка.
      - Верховный судья отказался от медицинской помощи.
      - Она уже не поможет, - сказал Киль. - Зачем вы пригласили меня сюда, Гэллоу?
      - Как вам известно, - произнес морянин, - Вашон напоролся на мель возле одного из наших барьеров. Они выдержали шторм, но у них серьезные повреждения. Для нас они представляют собой неподвижную мишень.
      - Но вы же не можете отсюда уйти! - воскликнул Твисп.
      - Верно, - согласился Гэллоу. - Так ведь не все мои люди здесь, со мной. Другие стратегически рассеяны среди островитян и морян. И все еще подчиняются мне.
      - Островитяне работают на вас? - изумился Твисп.
      - И в их числе капеллан-психиатр. - И вновь легкая улыбка появилась на губах Гэллоу.
      - Это весьма примечательно после того, что он сотворил с Гуэмесом, сказал Киль. Он говорил почти нормально, но было видно, что ему с трудом удается сидеть и поддерживать разговор. На широком лбу судьи блестели крупные капли пота.
      Гэллоу указал на Твиспа пальцем.
      - У вас есть Карин Алэ, рыбак Твисп! А у Вашона есть Ваата. И я получу обеих!
      - Интересно, - произнес Киль, взглянув на Твиспа. - Карин и в самом деле у вас?
      - Она на судне за периметром келпа, куда Гэллоу и его люди не могут добраться.
      - Я думаю, туда отправится Накано, - сказал Гэллоу. - А, Накано?
      - Возможно, - ответил великан.
      - Келп пропустил его сюда целым и невредимым, - сказал Гэллоу и улыбнулся Твиспу. - Вам не кажется, что Накано просто не поддается его воздействию?
      Твисп посмотрел на Накано - тот, конечно, слышал все, но делал вид, что ему это безразлично.
      А что, если Накано и в самом деле принадлежит келпу? Огромный морянин заключил что-то вроде соглашения с этим морским чудовищем! Для Твиспа Накано был живым воплощением морянской порочности, скрытой под тщательно слепленной маской этакого добряка-простака. Почему же Накано так ценен для келпа? В голосе морянина, когда он говорил о келпе, звучали безошибочно узнаваемые нотки фанатизма.
      "В келпе мое бессмертие", - вот что говорил Накано.
      - В самом деле, нет никакой надобности во всех этих убийствах и насилии, - сказал Гэллоу. - Мы же все разумные люди. Вы получаете то, что нужно вам. Я получаю то, что нужно мне. Есть ведь какие-то нейтральные воды, в которых мы можем договориться.
      Твисп вдруг вспомнил о странной встрече наверху с тем плотником, Ноем. "Если келп и в самом деле запихнул мне в голову такое видение, то с какой целью? В чем суть этого послания?"
      Убивать дурно. Даже по приказу Корабля. Твисп понял это по словам Ноя, даже по его манере держаться.
      "Ковчег причалил к суше, которая уже не будет проклята Кораблем". Твисп смутно припоминал предание о ковчеге... было ли это послание Корабля, переданное через келп?
      С другой стороны, Гэллоу был воплощением предательства, человеком, который пойдет на все, чтобы добиться своего. Неужели капеллан-психиатр на самом деле работает на него? Если так, то проклятое соглашение всего лишь обман.
      "А что, если Ной - это обычная галлюцинация? Может быть, Накано прав и я действительно окосел?"
      - Почему тебя не тошнит? - внезапно спросил Накано у Твиспа.
      Это был такой неожиданный вопрос, предполагающий, что Накано известны мысли рыбака, что Твисп на мгновение замер от изобилия родившихся возможных выводов.
      - Вы тоже больны? - Киль, прищурившись, посмотрел на Твиспа.
      - Я здоров. - Твисп попристальней вгляделся в Гэллоу, замечая признаки самодовольства на его лице, хитроватую улыбку, морщины, перерезавшие лоб, и складки в уголках рта.
      Теперь Твисп знал, что делать.
      - Помышления сердца вашего - зло от юности вашей, - сказал он Гэллоу, медленно и отчетливо выговаривая каждое слово.
      Слова Корабля, переданные Ноем, легко слетели с уст Твиспа, и, когда он произнес их, то сам ощутил их точность.
      - Скверный же вы дипломат! - Гэллоу нахмурился.
      - Я простой рыбак, - возразил Твисп.
      - Рыбак, но не простой. - Киль усмехнулся и, поперхнувшись, закашлялся.
      - Вы думаете, что Накано не поддается воздействию келпа, - сказал Твисп. - Но это я ему помог. Без меня он разделил бы судьбу остальных. Он ведь рассказывал вам об остальных, которых келп утопил, правда?
      - Я же говорю, что келп вышел из-под контроля! - заявил Гэллоу. - Мы выпустили чудовище на Пандору. Наши предки были правы, когда уничтожили его!
      - Может быть, - согласился Твисп. - Но второй раз это не удастся проделать.
      - Яды и горелки! - сказал Гэллоу.
      - Нет! - вырвалось у Накано.
      - Мы просто доведем его до управляемой величины, - произнес Гэллоу. Слишком маленькой для полного осознания, но достаточной для того, чтобы келп сохранил память наших покойников навеки.
      Накано кивнул, но не расслабился.
      - Скажи ему, Накано, - потребовал Твисп. - Ты действительно мог бы вернуться на грузовоз без меня?
      - Даже если келп меня не тронет, команда наверняка не пустит меня на борт, - ответил гигант.
      - Не понимаю, как вы собираетесь потопить Вашон, ведь он сидит на мели, - заметил Киль, и болезненная усмешка тронула краешек его рта.
      - Так вы считаете меня беспомощным? - сказал Гэллоу.
      Твисп посмотрел через открытый люк в коридор, где толпились стражники, делая вид, что не подслушивают.
      - Разве ваши люди не знают, что вы завели их в ловушку? - нарочито громко спросил Твисп. - Пока вы живы, они остаются пленниками!
      Кровь бросилась Гэллоу в лицо.
      - Но Вашон...
      - Вашон окружен периметром келпа, сквозь который вам не прорваться! сказал Твисп. - Никто из тех, кого вы отправили к Вашону, не добрался до цели! - Он взглянул на Киля. - Господин судья, я не...
      - Нет-нет, - просипел Киль. - Продолжайте. Вы отлично справляетесь.
      Гэллоу сделал явную попытку совладать с гневом, несколько раз глубоко вздохнув и расправив плечи.
      - Аэростаты могут... - начал он.
      - Аэростаты тоже не всесильны, - перебил его Накано. - Ты же знаешь, что случилось с аэростатом, на котором я летел. Они уязвимы.
      Гэллоу посмотрел на Накано так, словно увидел его впервые.
      - Правильно ли я понял своего верного Накано?
      - Ты не понимаешь? Это же не важно, что с нами станется. Пойдем, я уйду в келп вместе с тобой. Пусть он возьмет нас.
      Гэллоу отступил от своего бывшего соратника на пару шагов.
      - Пойдем! - настаивал Накано. - Верховный судья умирает. Мы уйдем втроем. Мы не умрем. Мы будем вечно жить в келпе.
      - Дурак! - зашипел Гэллоу. - Келп может умереть! Его уже однажды убили, и это может случиться снова.
      - Келп с этим не согласен, - возразил Накано. - Аваата живет вечно! Последние слова он почти выкрикнул, в глазах зажегся диковатый огонек.
      - Накано, Накано, мой лучший, мой доверенный товарищ... - Гэллоу старался говорить как можно проникновенней, - Нельзя поддаваться минутной слабости. - Гэллоу послал многозначительный взгляд охранникам в коридоре. Конечно, келп будет жить вечно... но не в такой же массе, чтобы угрожать нашему собственному существованию.
      Выражение лица Накано не изменилось.
      "Накано знает его! - думал Киль, наблюдая эту сцену. - И Накано ему не доверяет!" От боли у него мутилось в глазах.
      Твиспа посетила сходная мысль, и он нашел крайнее средство против Гэллоу. "Накано может пойти против своего шефа". Гэллоу изобразил смущенную улыбку, с которой и обратился к Килю.
      - Господин судья Киль, не будем забывать, что капеллан-психиатр по-прежнему мой человек. И это я заполучу гибербаки.
      - Бьюсь об заклад, капеллан-психиатр не знает, что именно вы потопили Гуэмес, - ввернул Киль.
      - А кто ей об этом расскажет? - поинтересовался Гэллоу, глядя перед собой невинным взором.
      "Это наш смертный приговор? - подумал Твисп. - Нас заставят умолкнуть навеки?" Он решился на смелую атаку.
      - Если мы не вернемся на судно, они передадут это по радио, а Тедж подтвердит.
      - Тедж? - удивился Гэллоу. - Вы имеете в виду островитянина Теджа, который угнал нашу субмарину? - Гэллоу улыбнулся Накано. - Ты слыхал? Они знают, где найти угонщика.
      Накано не переменился в лице.
      Гэллоу взглянул на хронометр возле терминала связи.
      - Ну надо же! Время уже почти обеденное. Рыбак Твисп, почему бы вам не остаться здесь с верховным судьей? Я пришлю вам поесть. Мы с Накано пообедаем вдвоем и обсудим возможные компромиссы. Вы с верховным судьей можете заняться тем же самым.
      Гэллоу подошел к Накано и положил ему руку на плечо.
      - Пойдем, дружище. Не затем я спасал твою жизнь, чтобы потом с тобой препираться.
      Накано оглянулся на Твиспа, и на лице его ясно читался вопрос: "А ты зачем спасал мою жизнь?"
      "Сам знаешь, - подумал Твисп. - Я спас твою жизнь просто потому, что тебе грозила опасность". Впрочем, Накано и сам это знал.
      Движением плеча великан сбросил руку Гэллоу.
      - Да не ссорься ты со мной, дружище, - сказал Гэллоу. - Оба мы в свое время уйдем в келп, но сейчас еще слишком рано. Нам еще многое предстоит сделать.
      Он пошел к выходу, Накано нехотя двинулся следом. Голова судьи тряслась все заметнее.
      - Времени у нас в обрез, - сказал Киль Твиспу. - Уберите все со стола в том конце комнаты и помогите мне лечь на него.
      Твисп быстро сбросил все со стола и вернулся к Килю. Крепко обхватив старика своими длинными руками, Твисп поднял его и удивился: какой же он легкий - кожа да кости. Твисп перенес судью на стол и осторожно уложил.
      Дрожащей рукой Киль указал на суппорт.
      - Помогите мне снять эту треклятую штуку, - выдохнул он.
      Твисп расстегнул застежки, снял суппорт и бросил его на пол. Киль с облегчением вздохнул.
      - Я предпочитаю покидать этот мир более или менее в том виде, в каком явился в него, - прошептал он, теряя силы с каждым словом. - Нет, не спорьте. Мы оба знаем, что я умираю.
      - Сэр, я могу вам хоть чем-нибудь помочь?
      - Вы уже помогли. Я боялся, что мне придется умирать среди врагов.
      - Но ведь можно же хоть что-нибудь...
      - Ничего, совсем ничего. Лучшие врачи Вашона уже сообщили мне о приговоре высшего Комитета по жизненным формам. Нет... вы самый подходящий человек для такой минуты... Мне сейчас именно такой и нужен - не родственник, а друг... которому не все равно.
      - Сэр... все, что я только могу... все, что могу...
      - Используйте ваш великолепный здравый смысл, когда общаетесь с Гэллоу. Вы уже видели, что Накано можно обратить против него.
      - Да, я видел.
      - Тогда еще одно...
      - Все, что угодно.
      - Не позволяйте им отдать меня келпу. Я не хочу. Жизнь должна обитать в собственном теле, пусть даже в таком убогом, как то, что я собираюсь покинуть.
      - Я... - Твисп умолк. Что он может сделать? Киль ощутил его смятение.
      - Вы сделаете все, что в ваших силах, - сказал он. - Я это знаю. А если не получится, я вас не виню.
      - Все, что я смогу сделать... я сделаю. - Глаза Твиспа наполнились слезами.
      - И не судите строго капеллан-психиатра, - прошептал Киль.
      - Что? - Твисп наклонился к самым губам судьи. Киль повторил.
      - Симона, - добавил он, - женщина чувствительная и несчастная, и... вы же видели Гэллоу. Представьте, каким привлекательным он должен был ей показаться.
      - Понимаю, - кивнул Твисп.
      - Я рад, что острова могут рождать таких хороших людей, - прошептал Киль. - Я готов предстать перед судом.
      Твисп вытер глаза и прислушался. Судья молчал. Дыхания его было не слышно. Твисп приложил пальцы к шейной артерии Киля. Пульса не было. Квитс выпрямился.
      "Что же мне делать?"
      Найдется ли тут какое-нибудь горючее, чтобы сжечь тело старика и не дать морянам бросить его в море? Твисп оглядел комнату. Ничего. Он беспомощно уставился на лежащее на столе тело.
      - Он умер? - В проеме люка стоял Накано. Твисп повернулся. Могучий морянин был уже в комнате.
      Слезы на лице Твиспа были ему ответом.
      - Его не отдадут келпу, - сказал Твисп.
      - Друг Твисп, он умер, но ему не нужно оставаться мертвым. Ты встретишься с ним в Аваате.
      Твисп сжал кулаки, его длинные руки дрожали.
      - Нет! Он просил меня не допустить этого!
      - Но это не в нашей власти, - ответил Накано. - Если он был достойным человеком, Аваата пожелает получить его.
      Твисп бросился к столу.
      - Позволь мне отдать его Аваате, - сказал Накано, подходя к Твиспу.
      Едва он приблизился на расстояние вытянутой руки рыбака, тот сжал кулак и ударил морянина в челюсть. Накано рухнул как подкошенный и потерял сознание. Не теряя ни секунды, Твисп подскочил к нему и заломил ему руку за спину.
      Но Накано быстро пришел в себя и, изогнувшись всем телом, как гигантский стебель келпа, вывернулся из захвата.
      В этот момент в комнату ворвалась охрана. Чьи-то руки схватили Твиспа, отшвырнули и прижали к палубе.
      - Не причинять ему вреда! - заорал Накано. Руки, держащие Твиспа, ослабили хватку. Накано, как гора, надвинулся на Твиспа. Его лицо было печально, из уголка рта стекала струйка крови.
      - Прошу тебя, друг Твисп... Я не желаю тебе зла. Я хочу оказать честь верховному судье и председателю Комитета по жизненным формам, человеку, который так долго и так преданно служил всем нам.
      Один из охранников, держащих Твиспа, ухмыльнулся.
      В ту же секунду Накано схватил его за плечи, поднял, словно мешок с рыбьим кормом, и швырнул на палубу.
      - Островитяне, над которыми ты насмехаешься, так же дороги Аваате, как любой из нас! - взревел Накано. - И тот, кто забудет об этом, будет держать ответ передо мной!
      Побитый охранник поднялся и привалился спиной к стене, лицо его было искажено гневом.
      - Держите его крепче, - велел Накано, указав на Твиспа огромным пальцем. Он приблизился к столу и, осторожно подняв тело Киля, направился к выходу. Дойдя до люка, великан обернулся. - Когда я уйду, отведите рыбака к шефу. ДжиЛаар Гэллоу наверху, и ему есть что сказать. - Накано многозначительно посмотрел на Твиспа. - Ему нужна твоя помощь, чтобы получить гибербаки - они уже спускаются.
      Гибернация относится к спячке
      так же, как сон - к смерти. Будучи
      ближе к смерти, нежели к жизни,
      гибернация может быть прервана только
      милостью Корабля.
      Из Анналов
      Бретт держал Теджа за плечи, а Алэ перетягивала культю его левой руки канатом от гарпуна. Тедж лежал у главного люка. За плазом иллюминатора виднелось море. Большое солнце, войдя в полуденный квадрант, расцветило побеги келпа маслянистыми бликами - то яркими, то меркнущими, когда на солнце набегало облако.
      Из груди Теджа вырвался стон.
      Отлив медленно покачивал судно. Алэ прислонилась к переборке.
      - Ну вот и все, - сказала она, отрезав канат. Палуба, подводные костюмы путешественников - все было залито кровью. - Тень! - крикнула Алэ в люк. Ты носилки приготовил?
      - Уже тащу!
      Бретт глубоко вздохнул и посмотрел через плаз на умиротворенный келп такой безобидный на вид, такой спокойный. Небо над горизонтом, там, где должно было встать малое солнце, было розовато-серым.
      Это были адские полчаса.
      Тедж бесцельно слонялся по рубке, и на него перестали обращать внимание. Внезапно он бросился в коридор и сорвал ручной замок главного люка. Внутрь хлынула вода. Но Тедж знал, что делал. Он схватил аварийный набор баллонов, находившихся рядом, и выскользнул в люк, прямо в заросли келпа, где на дне и лежал грузовоз.
      Бретта и Паниля, бросившихся за ним вдогонку, сбило с ног потоком воды. Только быстрота реакции Скади, которая перекрыла коридор и сумела вновь задраить люк, спасла судно и его обитателей.
      Потом Скади продула цистерны и включила помпы. Судно стало медленно подыматься на поверхность.
      В рубку шумно ввалились мокрые с головы до ног Бретт и Паниль. Скади, сидящая за пультом управления, мельком глянула на них и, убедившись, что оба целы, вновь сосредоточилась на подводном пейзаже за иллюминатором.
      И вдруг она ахнула:
      - Он же его на куски рвет!
      Путешественники столпились у кресла Скади и уставились в иллюминатор, за которым виднелась фигура Теджа, обмотанного громадным щупальцем келпа. Неожиданно второе щупальце схватило его за левую руку и, поднапрягшись, оторвало ее напрочь. В воде заклубилось темное облако.
      Карин вскрикнула.
      Только тогда до Бретта дошло, что темное облако - это кровь и рука у Теджа оторвана.
      Щупальца выпустили Теджа и подтолкнули его кверху.
      Скади застучала по клавиатуре. Судно приняло вертикальное положение и устремилось к поверхности.
      Теджа обнаружили запутавшимся в водорослях, без сознания, истекающего кровью. Стая рвачей, привлеченных ее запахом, уже была тут как тут.
      Раненого подняли на борт, и Карин принялась обрабатывать рану. Когда все было кончено, Бретт и Паниль уложили Теджа на носилки и понесли. Алэ пошла рядом.
      - Он потерял много крови, - сказала она. - Артерия просто зияла.
      Носилки с историком принесли в рубку и опустили на пол. Услышав стук за спиной, Скади обернулась, посмотрела на восковое лицо Теджа и вновь уткнулась в пульт, пытаясь удержать грузовоз в узком пространстве, свободном от келпа. В борта судна бились волны. Воду из помещений уже откачали, но палуба еще не высохла.
      "Спаси нас, Корабль! - подумала Скади, вновь и вновь представляя себе изувеченного Теджа. - Келп взбесился!"
      Паниль всмотрелся в белое, как мел, лицо Теджа, и ему показалось, что раненый шевельнулся.
      - Что ты собирался сделать?
      - Молчи, - прошептала Алэ.
      - Нр...мально, - пробормотал Тедж. - Х...тел убить Гэллоу.
      - Ты чуть всех нас не поубивал! - взорвался Паниль.
      Карин схватила его за руку и оттащила от носилок.
      Бретт уселся за пульт возле Скади и взглянул на черную громаду станции, окруженную кольцом белой пены. Малое солнце уже поднялось, и на воде сияли блики обоих светил.
      - Келп... - вымолвил Тедж.
      - Молчи, - сказала Алэ. - Береги силы.
      - Надо говорить. Келп взял всех погибших на Гуэмесе... они там, внутри. Он сказал, что я оторвал руку у человечества... и вот так наказал меня. Проклятье! Проклятье! - Тедж попытался посмотреть туда, где была раньше левая рука, но крепления носилок не давали ему повернуться.
      Скади изумленно уставилась на Бретта. Возможно ли, чтобы келп вобрал в себя личности всех умерших, поглощенных им? Неужели он будет сводить все старые счеты? Наконец обретя сознание и слова, чтобы выразить себя, келп предпочел изъясняться посредством насилия. Скади взглянула на зеленые заросли, окружающие судно, и вздрогнула.
      - Там повсюду рвачи, - сказала она.
      - Где... где моя рука? - простонал Тедж.
      Глаза его были закрыты, и большая голова на светлой ткани носилок казалась еще больше.
      - В холодильнике, положена на лед, - ответила Алэ. - Мы старались не трогать поверхность раны. Легче пришивать будет.
      - Келп же знал, что я просто дурак, а Гэллоу... Гэллоу этим воспользовался, - простонал Тедж и замотал головой. - Почему же он наказал меня?
      Мощный порыв ветра подтолкнул судно и швырнул его бортом на келп. Громкий звук удара гулко отозвался в обшивке, и грузовоз выровнялся. Зашипели двигатели.
      - Что это? Что случилось? - забеспокоилась Алэ.
      - По-моему, мы привлекли чье-то внимание, - ответил Бретт, указывая на небо над станцией. - Посмотрите! Вы когда-нибудь видели столько аэростатов?
      - Аэростаты, как же! - воскликнул Паниль. - Клянусь яйцами Корабля! Это дирижаблики! Их тут тысячи.
      Бретт застыл, разинув рот. Как и все дети Пандоры, он видел голографические снимки спороносителей келпа - феномена, вот уже много поколений не виданного на Пандоре. "Паниль прав! Это дирижаблики!"
      - Они такие... красивые, - пробормотала Скади. Бретт не мог с этим не согласиться. Дирижаблики, эти гигантские живые баллоны с водородом, плясали вместе с радугой в свете Двух солнц. Ветер нес их на юго-запад.
      - Теперь это дело вышло у нас из-под контроля, - сказал Паниль. Отныне келп сам будет размножаться.
      - Они спускаются, - заметил Бретт. - Гляньте-ка. Некоторые из них загребают щупальцами воду.
      Группа дирижабликов, миновав станцию, медленно спускалась к поверхности моря.
      - Их как будто направляют, - сказала Скади. - Посмотрите, как они держатся вместе!
      И снова что-то гулко ударило в борт судна. Перед грузовозом открывался канал, ведущий к тому месту, где дирижаблики опускались на воду. Поначалу медленно, потом все быстрей течение повлекло судно в открывшийся проход.
      - Нам, наверное, стоит откликнуться на приглашение, - сказал Паниль.
      - Но Твисп все еще там, на станции! - возразил Бретт.
      - Этим парадом командует келп, - сказал Паниль. - Твоему приятелю придется действовать самостоятельно.
      - По-моему, Тень прав, - осмелилась подать голос Скади и указала на станцию: - Видишь? Там дирижабликов больше. Они почти касаются скалы.
      - Но что, если Твисп вернется, а мы...
      - Мы вернемся, как только келп позволит, - сказала Скади, запуская двигатели.
      - Нет! Я возьму воздушные баллоны и поплыву...
      - Бретт! - Скади взяла его за руку. - Ты же видел, что он сделал с Теджем.
      - Но я же не причинял ему зла... и никому не причинял. А тот морянин хотел убить меня.
      - Мы не знаем, что он сделает, - отозвалась Скади.
      - Она права, - вмешался Паниль. - Какая польза будет твоему другу от тебя безрукого?
      Бретт молча шлепнулся на сиденье.
      Скади увеличила ход и выпустила подводные крылья. Судно набрало скорость, приподнялось над водой и рванулось по открывшемуся проходу к спускающимся дирижабликам.
      Бретт сидел молча. Он внезапно понял, что его морянские товарищи и даже Скади ополчились на него. Откуда они знают, чего хочет келп? Ну открыл он проход среди зарослей. Ну направил туда течение. Может, Твиспу они позарез нужны там, где обещали дожидаться его.
      Бретт покачал головой. Интересно, как бы сам Твисп отреагировал на подобные протесты? "Не придуривайся!" - вот что сказал бы рыбак. Келп изъяснялся без недомолвок. Тедж... проход... течение - словами яснее не скажешь, что теперь следует делать. Скади и другие просто раньше поняли это и скорее приняли.
      Рванув рычаг, Скади сбросила скорость, дальше грузовоз понесло течение, сила которого все ослабевала. Волны шлепали в борта.
      - Дальше хода нет, - сообщила она.
      Все принялись рассматривать проход. Но келп не только закрыл его вокруг судна поднялись из воды стебли. Невысокие густые заросли преградили путь.
      Бретт посмотрел влево. Там, не более чем в десяти километрах, высилась станция. Дирижаблики, сбиваясь в стаи, спускались на воду примерно в километре от них.
      - Не припомню, чтобы на голоснимках они выглядели так красочно, произнес Паниль у Бретта за спиной.
      - Вне всякого сомнения, это новая разновидность, - откликнулась Карин.
      - И что же нам теперь делать? - спросил Бретт.
      - Сидеть, пока не выясним, зачем келп привел нас сюда, - ответила Скади.
      Бретт посмотрел на спускающуюся стаю дирижабликов. Темные щупальца коснулись воды. Огромные мешки переливались на солнце всеми цветами радуги.
      - В хрониках говорится, что келп вырабатывает водород на тот же манер, что и вы, островитяне, - сказал Паниль. - Эти мешки рождаются глубоко под водой, наполняются и взлетают, рассеивая споры. Один из моих предков прокатился на дирижаблике. - Он говорил захлебываясь. - Я всегда так восхищался ими, так мечтал об этом дне...
      - Что они делают? - спросила Скади. - Зачем несут споры сюда? Здесь же и так повсюду келп.
      - Ты думаешь, что их направляют, - ответила Карин. - Но они, вероятнее всего, просто летят туда, куда ветер несет.
      - Нет, - покачал головой Паниль. - Тот, кто управляет течениями, регулирует температуру воды на поверхности моря. А тот, кто регулирует температуру, управляет ветрами.
      - Что они делают? - повторила Скади. - Похоже, ветер тут ни при чем. Они будто собираются здесь нарочно.
      - Гибербаки?.. - предположила Карин.
      - Как может келп... - начала было Скади, и вдруг ее осенило: - Это здесь они должны спуститься?
      - Примерно здесь, - ответила Карин. - Тень!
      - Квадрант тот самый, - ответил он, посмотрев на хронометр. - По первоначальному расписанию пора уже и приводняться.
      - Странный какой дирижаблик, - заметил Бретт. - Или это аэростат? - Он указал наверх, почти коснувшись пальцем плазмагласа.
      - Парашют! - воскликнул Паниль. - Клянусь утробой Корабля! Это же спускается первый гибербак!
      - Поглядите на дирижаблики! - сказала Скади. Яркие мешки бешено закружились, застилая небо.
      В центре свистопляски зияла прореха, "глаз бури", понемногу смещавшаяся на юго-юго-запад.
      Теперь уже было видно, что под парашютом болтается серебристый цилиндр, ярко сверкающий в солнечном свете.
      - О Корабль! Ну и здоровая же эта штуковина! - выпалил Паниль.
      - Интересно, что там? - прошептала Карин.
      - Скоро узнаем, - ответил Бретт. - Посмотрите: выше первого парашюта еще один... и еще.
      - Ох-х-х, вот бы мне до них добраться... ну хоть до одного, - вздохнул Паниль.
      Первый гибербак был уже не более чем в сотне метров от поверхности. Он опускался медленно, и место его приводнения обозначилось кольцом дирижабликов. Второй гибербак спустился в кольцо... третий... четвертый... Наблюдатели насчитали их двадцать штук, иные были даже больше грузовоза.
      Когда последний гибербак коснулся воды, кольцо дирижабликов сомкнулось. Келп немедленно начал расползаться, открывая судну дорогу к тому месту, где колыхались гибербаки.
      - Нам предлагают присоединиться, - заметила Скади и, запустив двигатели, направила судно в проем на малом ходу. Кильватерная волна плеснула в обе стороны. Дирижаблики расступились, пропуская судно туда, где на воде колыхались гибербаки.
      Пассажиры грузовоза изумленно смотрели на представшее им зрелище. Щупальца дирижабликов трудились над замками гибербаков, отпирая засовы, и проникали внутрь. Люки открывались нараспашку. Внезапно один из контейнеров чуть притонул. Из него выплыли белобрюхие млекопитающие и немедленно ушли в глубину.
      - Косатки, - выдохнул Паниль. - Глядите! - Он указал на них через плечо Бретта. - Киты-горбачи! Совсем такие, как на головидео!
      - Мои киты, - прошептала Скади.
      Открывшийся перед судном проход свернул влево, направляя грузовоз к шести гибербакам, лежащим рядышком в гнезде зарослей келпа. Щупальца дирижабликов так и извивались вокруг них.
      Когда грузовоз приблизился, одно щупальце взметнулось в воздух, держа брыкающегося человека - бледнокожего, обнаженного. Еще одно щупальце вытащило еще одного человека... еще... и еще. Кожа самых разных оттенков от темной, темнее, чем у Скади, до более светлой, чем у Карин Алэ.
      - Что они творят с этими несчастными? - спросила Алэ.
      Лица людей, извлеченных из гибербаков, выражали явный ужас - но ужас этот начал исчезать прямо на глазах у наблюдателей. Дирижаблики, несущие людей, медленно полетели к судну.
      - Вот зачем келп привел нас сюда! - воскликнул Бретт. - Скорее, Тень. Надо открыть люк.
      Скади заглушила двигатели.
      - Мы не сможем разместить такую уйму народу! - сказала она, указав на дирижаблики, несущие людей прочь от вскрытых контейнеров. Более сотни человеческих тел виднелось в их щупальцах, а дирижаблики все вытаскивали и вытаскивали людей. - С таким грузом мы потонем!
      - Придется доставить их на станцию, - ответил Бретт и задумался на секунду. - Посмотрим, может, нам удастся взять их на буксир. - Он побежал по коридору к главному люку, слыша, как сзади несется Паниль.
      Дирижаблики уже собрались около люка, когда Бретт открыл его. Щупальце просунулось в проем и ухватило Бретта за плечо. Он замер. Сознание его наполнили слова, ясные и отчетливые, не искажаемые никаким посторонним звуком.
      "Благородный человек, друг любимой Аваатою Скади, не страшись. Мы принесли вам корабельных клонов, чтобы они жили в мире со всеми вами, разделяющими Пандору с Аваатой".
      Бретт ахнул и вдруг ощутил мысли Паниля: туманные мысли - ничего общего с ясностью четких, как звон колокольчиков, слов, проникших в его сознание через щупальца дирижабликов. В мыслях Паниля были почтительный восторг, школьные воспоминания о картинках с изображением дирижабликов, семейные предания о первом пандоранском Паниле и... страх, что такая масса народу потопит судно.
      "Дирижаблики не дадут вам утонуть, - сообщили щупальца. - Не страшитесь. Что за дивный день! Что за дивные неожиданности явились к нам как благословенный дар Корабля!"
      Бретт понемногу пришел в себя и обнаружил, что лежит на переплетении щупалец. Нагие люди один за другим входили в люк. До чего эти гости громадные! Кое-кому из них даже пришлось пригнуться в коридоре. Паниль, точно так же ухваченный щупальцами, выглядел ошалевшим. Он махнул рукой, указывая прибывшим дорогу к рубке.
      - Часть из вас может пройти в грузовой трюм вот по этому коридору, сказал Бретт.
      Люди послушно двинулись туда, куда их направили. Казалось, они еще не оправились от шока пробуждения в щупальцах дирижабликов.
      - Нас сносит по направлению к станции, - сообщил Паниль и указал на край черной скалы, видимой через открытый люк. Явственно слышался шум прибоя у подножия станции.
      - Гэллоу! - воскликнул Бретт.
      Едва он открыл рот, как щупальце соскользнуло с его плеча. Паниля тоже отпустили. Вокруг них по-прежнему толпились молчаливые пришельцы. А в щупальцах дирижабликов виднелись новые. Бретт стал пробираться к рубке, поминутно извиняясь и то и дело ощущая прикосновение пытающихся посторониться людей.
      Рубка не была так переполнена, как коридор. Вокруг носилок, на которых лежал Тедж, оставалось пустое пространство. И там, где возле пульта сидели Скади и Карин, тоже было свободно. Щупальца плотно залепили сверху плазмаглас, оставив только маленькие окошки для обзора. Станция приближалась, шум прибоя становился все громче.
      - Келп совсем окружил станцию, - сказала Карин. - Посмотрите! Не осталось ни одного свободного местечка!
      Один из прибывших, мужчина настолько высокий, что макушка его касалась потолка рубки, подошел и глянул в маленькое окошко, оставленное щупальцами. Потом он выпрямился и посмотрел на перепонки между пальцами Скади, на такие же перепонки у Карин. Потом уставился на огромные глаза Бретта.
      - Господи помилуй! Если мы станем заводить детей на этой планете, они что же, будут вот такими уродцами?
      Сначала Бретт обратил внимание на акцент этого человека - и лишь потом на его слова. Этот человек и на морян, и на островитян смотрел с одинаковым отвращением.
      Потрясенная Карин взглянула на Бретта, а затем на толпящихся в рубке огромных людей. Выражение тупой отстраненности мало-помалу покидало их лица, так странно похожие. Карин удивилась: как эти люди могут различать друг друга... разве что по цвету кожи. Они же все одинаковые!
      И тут ее осенило: перед ней нормальные люди с Корабля... Нормальные! Она со своим маленьким ростом и перепонками между пальцами - она сама была отклонением от нормы.
      О Корабль! Как же эти люди отреагируют на таких, как судья Киль или Твисп с его длинными руками? Что они скажут при виде капеллан-психиатра?
      Судно стукнулось о камень, потом еще и еще раз. Приподнялось в последний раз и легло днищем на твердую сушу.
      - Прибыли, - произнесла Скади.
      - И нам придется как-то разбираться с ДжиЛааром Гэллоу, - сказал Паниль.
      - Если келп уже не разобрался с ним, - добавила Карин.
      - Как знать, что он сделал, - вздохнул Паниль. - Боюсь, что Твисп был прав. Ему нельзя доверять.
      - Но он может быть чертовски убедительным, - возразил Бретт, вспоминая прикосновение щупалец возле люка.
      - Вот поэтому он и опасен, - заключил Паниль.
      Гибель они на себя навлекли
      святотатством,
      безумцы, съевши быков Гелиоса,
      над нами ходящего бога,
      день возврата у них он похитил.
      Гомер, из корабельных архивов*
      ______________
      * "Одиссея", песнь 1, 1-й день (пер. В.А.Жуковского).
      Твисп слышал, как на дне каменной чаши переговариваются люди Гэллоу; нервозность их разговоров помогла ему осознать силу его собственной позиции. Гэллоу привел его сюда по узкому проходу, вырубленному в толще скалы и ведущему на плоскую смотровую площадку, которая нависала над морем с юго-восточной стороны станции. Лицо рыбака овевал ветерок.
      - Здесь я когда-нибудь возведу резиденцию моего правительства, - заявил Гэллоу, обводя рукой площадку.
      Твисп оглядел равнину черного камня, сверкающего в свете двух солнц искрами минеральных включений. Он видел много дней, подобных этому: оба солнца в зените, море мягко перекатывается под покрывалом келпа - но никогда еще не смотрел с такой обзорной точки. Даже с самой высокой точки Вашона не открывался подобный вид - настолько приподнятый над твердой сушей и неподвижный.
      "И здесь Гэллоу собирается строить?"
      Твисп старался уловить обрывки доносящихся снизу разговоров, но он слышал лишь отдельные слова, произнесенные с той же нервозностью, которой было пропитано все кругом. Гэллоу тоже нервничал.
      - Скоро опустятся гибербаки, - воскликнул он, - и я их заполучу!
      Твисп окинул взглядом заросли келпа, припоминая слова Накано: "Ему нужна твоя помощь".
      - И как вы собираетесь их заполучить? - невозмутимо спросил Твисп. Он даже не собирался напоминать о сомкнувшемся вокруг каменного столпа станции водорослевом лесе. Отсюда Твиспу показалось, что с тех пор, как они с Накано приплыли к станции, келп прибился к стенам еще теснее.
      - При помощи аэростатов, - ответил Гэллоу, указывая на три полунадутых аэростата, ожидающих взлета. Моряне, работавшие с ними, казались единственными здесь живыми существами, совершающими что-то осмысленное.
      - Конечно, нам бы пригодился ваш грузовоз, - добавил Гэллоу. - Я готов предложить многое в обмен на него.
      - У вас есть грузовоз, - возразил Твисп. - Я видел его - он стоит на якоре вон там. - Он старался говорить хладнокровно, размышляя о том, сколько раз ему уже приходилось это делать, выторговывая за свой улов наилучшую цену.
      - Мы оба знаем, что келп не пропустит наше судно, - ответил Гэллоу. Но если бы вы вернулись на борт вместе с Накано...
      Твисп сделал глубокий вдох. Да, похоже на то, как он торговался с рыботорговцами, - но есть и существенная разница. Рыботорговцев можно уважать, даже если ты и они по разные стороны прилавка. А Гэллоу внушал Твиспу лишь отвращение. Твисп постарался не выдать своих чувств голосом.
      - Я не знаю, что бы вы могли мне предложить, - сказал он.
      - Власть! Долю власти над новой Пандорой!
      - И все?
      - Все?! - Гэллоу был искренне удивлен.
      - Похоже, новой Пандора станет так или иначе. И я не нахожу, что вы имеете на нее особое влияние, - вот даже келп жаждет вашей крови.
      - Вы не понимаете, - возразил Гэллоу. - "Мерман Меркантил" контролирует большую часть запасов продовольствия и его производство. Карин Алэ можно заставить следовать нашим указаниям, а ее акции...
      - Карин Алэ вам не досталась.
      - Но с вашим судном... и с людьми, которые на нем...
      - Насколько я понимаю, Карин Алэ досталась Панилю. А что касается Скади Ванг...
      - Она просто ребенок!
      - Сдается мне, что очень богатый ребенок.
      - Вот именно! Ваше судно и эти люди - ключ ко всему!
      - Но этот ключ не достался вам! Он достался мне.
      - А я заполучил вас, - резко произнес Гэллоу.
      - А келп - судью Киля, - добавил Твисп.
      - Но не меня - и я все еще располагаю возможностью получить гибербаки. Аэростаты сделают это медленно и неуклюже - но сделают.
      - Вы предлагаете мне подчиненное положение в вашей организации, заметил Твисп. - Что помешает мне захватить главенство, когда я вернусь на грузовоз?
      - Накано.
      Твисп прикусил губу, чтобы не рассмеяться. У Гэллоу почти не осталось козырей на руках. Да не почти, а совсем не осталось - теперь, когда келп обратился против него, а судно находилось в руках тех, кто собирался помешать ему добраться до гибербаков. Твисп посмотрел в небо. Скоро, по словам Гэллоу, в пределах видимости появятся гибербаки. Его люди на пусковой базе предупредили Гэллоу. А над этим не мешало бы подумать: у Гэллоу повсюду есть последователи... в том числе и среди островитян.
      "Но гибербаки!.."
      При мысли о них Твисп не мог удержаться от волнения. Он вырос на историях, исполненных предположений о содержимом гибербаков. Прямо не гибербаки, а мешок с дарами, назначение которых - очеловечить Пандору.
      "Сможет ли келп это предотвратить?"
      Твисп отвернулся и посмотрел на аэростаты. Несомненно, эти штуки могут передвигаться вне пределов досягаемости келпа. Но позволит ли келп этим людям выловить из моря вожделенные призы? Все зависит от того, куда упадут контейнеры. Отсюда, с высоты, виднелась часть поверхности, свободная от келпа. Очень ненадежная лотерея.
      Гэллоу подошел к Твиспу и тоже взглянул на чашу и ожидающие в ней аэростаты.
      - Это начало моего возвышения, - сказал Гэллоу, кивком указав на аэростаты.
      Твисп знал, что бы он сделал, если бы торговался за улов. Угрожал бы уйти к другому покупателю. Ехидничал и давал понять этому покупателю, что не уступит.
      - По мне, ты просто рыбья срань, - заявил Твисп. - Сосредоточься на фактах. Если гибербаки опустятся в келп, тебе конец. Без заложников вы просто жалкая кучка людей на клочке суши. Может, у тебя и есть последователи повсюду, но я пари держу, что они дезертируют, как только узнают, насколько ты беспомощен.
      - Но у меня все еще есть ты, - отпарировал Гэллоу. - И не заблуждайся насчет того, что я могу с тобой сделать.
      - А что ты можешь со мной сделать? - хладнокровно поинтересовался Твисп. - Мы с тобой здесь одни. Мне остается схватить тебя и спрыгнуть в море. И келп получит нас обоих.
      Гэллоу ухмыльнулся и вынул лазерник из потайной кобуры на поясе.
      - Я так и думал, что у тебя такая штучка найдется, - заметил Твисп.
      - С каким бы удовольствием я тебя на мелкие кусочки нарезал, - произнес Гэллоу.
      - Вот только я тебе нужен, - отмахнулся Твисп. - Ты не игрок, Гэллоу. Ты предпочитаешь действовать наверняка.
      Гэллоу нахмурился.
      Твисп движением головы указал на аэростаты. Баллоны начинали раздуваться: кто-то уже закачивал в них водород.
      - А это никак уж не наверняка, - сказал Твисп. Гэллоу постарался изобразить некое подобие улыбки.
      - И почему мы спорим? - спросил он, поигрывая оружием.
      - А мы что, спорим?
      - Ты тянешь время, - ответил Гэллоу. - Хочешь посмотреть, куда опустятся гибербаки.
      Твисп улыбнулся.
      - Для островитянина ты весьма неглуп, - продолжил Гэллоу. - Ты знаешь, что я предлагаю? Можешь получить все, что пожелаешь, - деньги, женщин...
      - А откуда ты знаешь, чего я желаю?
      - А ты на этот счет от остальных не отличаешься, - отрезал Гэллоу, бросив взгляд на длинные руки Твиспа. - Могут найтись даже морянские женщины, которые не сочтут тебя отвратительным.
      Гэллоу вложил лазерник в кобуру и развел руками.
      - Вот видишь? Я же знаю, что тебе предложить. Я знаю, что могу тебе дать.
      Твисп медленно покачал головой и снова взглянул на аэростаты. "Отвратительным?" Всего один шаг - и его длинные руки схватят самого отвратительного человека, которого он когда-либо встречал. Еще два шага - и они рухнут в море.
      "Но тогда я могу так никогда и не узнать, чем все кончилось".
      Он подумал, каково это - очутиться в хранилище памяти келпа. Твисп разделял отвращение Киля к такой жизни. "Проклятье! Я ведь даже не смог оберечь старика! Вот и еще один мой счет к Гэллоу!"
      Над Твиспом промелькнула тень, обдав его дуновением ветерка. Он было подумал, что это просто облачко - но тут Гэллоу вскрикнул, и что-то коснулось плеча Твиспа, его щеки - что-то длинное, похожее на канат.
      Твисп уставился на брюхо дирижаблика, откуда тянулись длинные темные щупальца, а потом ощутил, что они хватают его. Послышался чей-то вопль.
      "Гэллоу?"
      Безупречный голос заполнил собой все чувства Твиспа, словно проходя по всем его нервам - слуховым, зрительным, осязательным... он был весь без остатка захвачен этим голосом.
      - Аваата приветствует тебя, рыбак Твисп, - промолвил голос. - Чего ты желаешь?
      - Верни меня вниз, - выдохнул Твисп.
      - А-а-ах-х, ты желаешь сохранить плоть. Тогда Аваата не может вернуть тебя вниз здесь. Плоть будет повреждена, а скорее всего и уничтожена. Будь терпелив и не страшись. Аваата вернет тебя вниз к твоим друзьям.
      - А Гэллоу? - выдавил Твисп.
      - Он тебе не друг!
      - Я знаю!
      - И Аваата знает. Гэллоу будет возвращен вниз, как ты это сформулировал, но с большой высоты. Гэллоу не более чем отклонение, аберрация. Лучше считать его болезнью, заразной и иногда смертельной. Аваата исцеляет больные тела.
      Твисп осознал, что висит высоко в воздухе, овеваемый ветром. Огромное ложе келпа простиралось далеко внизу. Внезапное головокружение сдавило горло и грудь, наполнило Квитса дурнотой.
      - Не страшись, - ободрил его безупречный голос. - Аваата лелеет друзей любимой нашей Скади Ванг.
      Твисп медленно запрокинул голову, чувствуя, как канатоподобные щупальца крепко держат его за пояс и за ноги, и посмотрел на днище мешка, откуда прорастала вся эта колышущаяся масса.
      "Аваата?"
      - Ты видишь то, что вы называете дирижабликом, - сообщил ему голос. Вновь Аваата простирается в матери-море. Вновь возвышается скала. Что люди разрушили, люди и восстановили. Таким образом вы учитесь на своих ошибках.
      Твисп вытаращил глаза:
      - Так ты собираешься все наладить?! Чтобы больше никаких ошибок. И все прекрасно в прекраснейшем из миров.
      И вдруг ему стало смешно.
      - Не проецируй свои страхи на Ваату, - безмятежно промолвил голос. - Мы всего лишь зеркало, в котором вы видите себя. - Голос изменился и стал почти строгим. - Ну вот! Там, внизу, твои друзья. Будь с ними добр и поделись своей радостью. Разве вы, островитяне, не усвоили этого урока из ошибок былого человечества?
      Когда идет война, наилучшее
      просто остаться в живых, увеличивая
      таким образом количество нормальных
      людей.
      Джордж Оруэлл, из корабельных
      архивов
      Надвигающаяся из темноты туша Вашона приблизилась уже настолько, что Бретт различал огоньки на самых выпуклых ее оконечностях. Он сидел рядом со Скади за пультом управления, слыша, как за спиной разговаривают вполголоса. Большинство корабельных клонов высадилось на станцию среди перепуганных и деморализованных "зеленых рвачей". Первым делом следовало накормить всех прибывших. Только немногие люди из гибербаков остались на грузовозе. Клон по имени Бикель стоял за спиной у Бретта, вглядываясь в ночной вид приближающегося Вашона.
      С этого Бикеля лучше глаз не спускать, подумал Бретт. Требовательный человек - и сильный. А какой огромный! Все эти корабельные клоны такие большие! Что обостряет продовольственную проблему до крайней степени.
      Кто-то пересек рубку и остановился рядом с клоном.
      - Когда мы прибудем на место, предстоит много переговоров. - Голос принадлежал Карин Алэ.
      Бретт услышал, как кашлянул Твисп в противоположном конце рубки. "Переговоров? Возможно. Кое-какие из установленных правил еще действуют". И то, что Твисп пережил в щупальцах дирижаблика, тоже надо добавить к этому новому знанию.
      "... любимая Скади Ванг".
      Бретт взглянул на четкий профиль Скади, подсвеченный неяркими огнями приборов. При одной только мысли о Скади у Бретта перехватило дыхание. "Любимая... - подумал он. - Любимая".
      Прямо перед судном показалась двойная аллея голубых огоньков, обозначающих вход в главную гавань Вашона. Скади безошибочно ввела судно в нее.
      - Медики уже поджидают Теджа, - сказала Скади. - Надо бы перенести его поближе к люку.
      - Верно. - Они услышали, как Алэ вышла из рубки.
      - Это суша прямо под островом? - спросил Бикель. Бретт вздрогнул. Эти пришельцы такие громогласные!
      - Это суша, - ответила Скади.
      - Она подымается метров на двести, - сказал Бретт. Ему пришлось напомнить себе, что ни пришелец, ни Скади не различают очертаний суши так ясно, как он.
      Судно уже входило в гавань Вашона. Бретт отворил аварийный люк над головой и высунулся, высматривая привычные контуры так хорошо знакомой ему гавани. Казалось, он ознакомился с нею тысячелетия тому назад. Место, которое юноша занимал в рубке, давало великолепный обзор: вот сигнальные огни, а вот островитяне, которые готовятся поймать причальный конец, когда Скади заглушит двигатели. Шипение двигателей стихло. Судно покачнулось и причалило к пузырчатке. Скади включила освещение.
      Лица островитян показались Бретту знакомыми - такие лица он изо дня в день видел вокруг себя. И запахи - с детства знакомые запахи Вашона.
      - Фу-у, - поморщился Бикель. - Ну и воняет же здесь!
      Бретт почувствовал, как Скади обняла его за шею.
      - Я не против запаха, любимый, - прошептала она ему на ухо.
      - Мы тут все вычистим, когда переберемся на сушу, - сказал Бретт и взглянул на огромную скальную массу, в свете звезд возвышающуюся над Вашоном. Туда ли следует отправиться им со Скади? Или придется вернуться вниз и трудиться, возводя другие участки суши, подобные этому?
      - Это там не Бретт ли Нортон? - послышался чей-то голос из гавани.
      - Здесь я!
      - Родные ждут тебя в галерее искусств. Говорят, что прямо дождаться тебя не могут.
      - Передайте им, что я буду ждать их в "Бубновом тузе", - попросил Бретт. - Хочу их познакомить кое с кем из моих друзей.
      - Господи Иисусе! - Голос стоящего за спиной у Бретта Бикеля был полон искреннего изумления. - Только посмотрите на всех этих уродцев! Да как, черт возьми, такие люди вообще живут на свете?
      - Пресчастливо, - отрезал Бретт. - Привыкай к ним, клон. Для нас они прекрасны. - Он осторожно потеснил Скади, давая понять, что хотел бы покинуть свое место за пультом.
      Они разом поднялись и посмотрели на высоченного Бикеля.
      - Как ты меня назвал? - осведомился пришелец.
      - Клон, - повторил Бретт. - Каждое живое существо, которое Корабль принес на Пандору, - клон.
      - Ага... ага... - Бикель потер подбородок и глянул на гавань. Прибывшие были гораздо выше островитян.
      - Помоги нам, Иисусе, - прошептал Бикель. - Когда мы создавали Корабль... то даже не подозревали... - Он покачал головой.
      - Я бы на твоем месте не рассказывал о Корабле каждому встречному-поперечному, - предостерег его Бретт. - Некоторым богоТворителям это может не понравиться.
      - Хочешь - глотай, не хочешь - давись, - огрызнулся Бикель. - Корабль был создан людьми. Такими, как я. Нашей целью было создание машинного разума.
      - А когда вы преуспели в создании этого... разума, - подхватила Скади, - он...
      - Он одержал верх, - произнес Бикель. - Заявил, что он - наш бог, и потребовал, чтобы мы решили, каким образом будем его богоТворить.
      - Как странно, - пробормотала Скади.
      - Лучше вам сразу в это поверить, - заявил Бикель. - Здесь хоть кто-нибудь знает, как долго мы пробыли в гибернации?
      - А какая разница? - вопросом на вопрос ответил Бретт. - Вы здесь, и вы живы. Из этого вам и следует исходить.
      - Эй, малыш! - крикнул Твисп из коридора. - Пошли! Я буду ждать тебя у причала. Столько всего случилось. Тут повсюду морянские подводные патрули рвачей отстреливают. Даже эти рвутся на сушу.
      - Идем. - Бретт взял Скади за руку и направился в коридор.
      - Ваата и Дьюк исчезли, - сообщил Твисп. - Кто-то открыл бассейн, и они просто... исчезли.
      Бретт почувствовал, как вспотела его рука в ладошке Скади. "Гэллоу?" Да нет, Гэллоу мертв. Может, кто-то из его людей? Бретт ускорил шаги.
      Из гавани донесся странный раскатистый звук.
      - Что это? - насторожилась Скади.
      - Ты что, никогда кукареканья не слышала? - удивился Бикель, следовавший за ними на небольшом расстоянии.
      - Их дирижаблики принесли. - Твисп вышагивал впереди. - Петухами называются. Это что-то вроде криксов.
      В мире будете иметь скорбь; но
      мужайтесь: Я победил мир*.
      ______________
      * Иоанн, 16, 33.
      Христианская "Книга мертвых"
      Ваата покачивалась на ложе из побегов келпа, время от времени поглядывая сверху вниз на Дьюка, спавшего в изгибе ее могучего левого локтя. Восходящее малое солнце заливало всю эту картину резкими косыми лучами. Невысокие волны мерно набегали на могучие листья, орошая их влажной пеной.
      Когда кто-то из двоих начинал испытывать голод, микроскопические реснички келпа проникали в кровоток, вливая питательный раствор - от келпа к Ваате... от келпа к Дьюку. А от Вааты перетекала в ответ генетическая информация, сохраненная в нетронутом виде в ее клетках, - от Вааты к Аваате.
      "Какое чудесное пробуждение", - подумала Ваата. Любознательные стебли келпа добрались до ее бассейна там, в Вашоне, - а вслед за ними пришла большая волна, которая смыла и наблюдателей, и капеллан-психиатра. Стебли осторожно подхватили Ваату и Дьюка и увлекли в море на поверхность ночьстороны. А там быстрое течение понесло их прочь от изуродованной туши Вашона.
      На некотором расстоянии от Вашона щупальца дирижабликов извлекли обоих из келпа и принесли в это место, где не было ничего, кроме моря.
      В объятиях дирижабликов Ваата и пережила свое истинное пробуждение.
      Как чудесно... все эти сохраненные человеческие жизни... голоса... как замечательно. Странно только, что не всем нравилось обретаться в келпе. Ваата слышала разговор Авааты и одного недовольного по имени Киль.
      - Ты меня совершенствуешь! - сердился Киль. - Мой голос имел свои недостатки, и я всегда мог их слышать. Они были частью меня!
      - Теперь ты пребываешь в Аваате. - Как величественно, как умиротворяюще звучит этот прекрасный голос.
      - Ты делаешь мой голос безупречным! Прекрати! И верно, когда она вновь услышала Киля, тот говорил по-иному - с хрипотцой, то и дело покашливая.
      - Ты думаешь, что говоришь на языке моего народа, - сердито произнес Киль. - Что за чушь!
      - Аваата говорит на всех языках.
      "Так ему и надо", - подумала Ваата. Но Дьюк, разделяющий с ней осознание этой беседы, ухмыльнулся в знак согласия с Килем.
      - У каждой планеты - свой собственный язык, - ответил Киль. - У каждой - свои тайные способы общения.
      - Ты не понимаешь Аваату?
      - О, словами ты пользуешься правильно. И знаешь язык действий. Но ты не проникла в мое сердце - иначе не попыталась бы совершенствовать меня.
      - Тогда чего ты хочешь от Авааты?
      - Держись от меня подальше!
      - Ты не хочешь сохраниться?
      - О, я достаточно любопытен, чтобы согласиться на это. Ты показала нам чудо Лазаря, и я рад, что больше не испытываю телесной боли.
      - Так разве это не усовершенствование?
      - Ты не можешь усовершенствовать меня! Я могу усовершенствовать себя только сам. А вы с Кораблем хоть подавитесь своими чудесами! Это одна из подлинных тайн моего языка.
      - Не вполне ясно выражено, однако понять можно.
      - Этот язык родился на планете, где Лазарь жил и умер и снова жил. Род человеческий учился говорить там! Тот, первый, Лазарь знал, что я имею в виду. Господом клянусь, он-то знал!
      Когда Ваата разбудила Дьюка и разделила с ним свое недоумение, тот лишь рассмеялся.
      - Вот видишь! - воскликнул он. - Нам не все равно, кто правит нашими снами!