Но это был не тот покой, какой, по представлению большинства смертных, ждет их в ином мире. В том мире предстояло совершить гораздо больше того, что удалось сделать при жизни, а самое главное – овладеть внутренним познанием, ведущим в конечном счете к абсолютной истине. Было так, будто смерть – это лишь открытие первой двери. И было еще много-много других дверей, к которым надлежало приблизиться и затем пройти через них. Те, кто оставался привязанными к земле, были в слишком сильном смятении, чтобы продолжать такой путь, и, кроме того, они попадали под влияние других, более сильных, других, которые жаждали отомстить за свою смерть, и один из которых стремился сохранить навечно свою связь с силами зла.

Потом она ушла, но, как он понял, вопреки своей воле; ее образ – не физическая сущность, а захватывающее ощущение ее присутствия – быстро улетучился, оставив его в печальном одиночестве. Пребывание. Келлера в бессознательном состоянии продолжалось, и израненному Хоббсу пришлось потрудиться, чтобы привести его в чувство. Когда он пришел в себя, то сразу ощутил, что гнетущая атмосфера в комнате исчезла и каким-то образом понял, что произошло это благодаря вмешательству Кэти.

Келлер тщательно обработал раны на лице и на руке Хоббса и вытащил большую часть осколков стекла, впившихся в кожу. Он обнаружил, что и его лицо покрыто мелкими порезами и царапинами, правда все они не вызывали опасений. На горле у него были странные синие пятна, словно чьи-то пальцы впивались в него и сдавливали с большой силой, кожа на голове болезненно реагировала на прикосновение в тех местах, где невидимые руки вцеплялись ему в волосы. После того, как был выпит совершенно необходимый в этой ситуации стаканчик, Келлер отвез Хоббса в больницу, чтобы его раны были обработаны по-настоящему. Ни один из них не был склонен объяснять принявшему их врачу, при каких обстоятельствах Хоббс получил свои ранения, а рассказ о том, как он споткнулся и упал, идя через комнату с бутылкой джина в руках, удовлетворил законное любопытство эскулапа.

Они возвратились в дом Хоббса и тот настоял, чтобы Келлер остался у него ночевать. Хоббс отказался обсуждать то, что произошло днем и заверил Келлера, что духи не вернутся этой ночью: он ощущал наличие защитного барьера вокруг дома. Келлер был слишком измотан, чтобы возражать, и как только расположился на старом, но уютном диване, его мгновенно охватил крепкий сон.

На следующий день он засыпал Хоббса вопросами, но медиум стал удивительно неразговорчивым, что Келлер объяснил болезненностью его ран. Несколько раз он замечал, что Хоббс пристально смотрит на него каким-то странным взглядом. Он не мог сказать, чего больше в этом взгляде – любопытства или страха. Наверное, того и другого поровну.

У Хоббса появилось такое выражение на лице, какое бывает у людей, отдавшихся на волю судьбы; словно он был пловцом, который перестал бороться с течением, поскольку понял, что это бесполезно – у него нет больше сил – и предоставил потоку нести себя в водоворот. Был уже вечер, когда Хоббс, по-видимому, пришел к какому-то определенному решению. Он объявил, что они сейчас же едут в Итон, назад к месту катастрофы. Только там можно найти ответ.

Келлер не спрашивал Хоббса, почему тот пришел к такому заключению, его самого тянуло вернуться туда, и по мере того, как день клонился к вечеру, эта тяга все усиливалась. Но сейчас, когда его автомобиль мчался по магистрали М 4, оставив позади поворот на Хитроу и с каждой секундой приближаясь к тому небольшому городку, чей покой был нарушен так внезапно, в его сердце стала закрадываться тревога. Он знал, что эта ночь даст ответы на многие вопросы: Он знал, что после этой ночи все необратимо переменится.

До его сознания вдруг дошло, что Хоббс что-то говорит ему. Слова звучали немного невнятно, оттого что Хоббс старался как можно меньше двигать при разговоре израненными губами, чтобы свести к минимуму боль.

– Я думал, Госуэлл умер много лет тому назад, – говорил он.

– Вы не знали, что он был среди пассажиров Боинга? – спросил Келлер.

– Нет, мистер Келлер. Я не читал газетных сообщений об авиакатастрофе. Я давно утратил интерес к трагедиям, которые человечество устраивает себе само.

– Но вы знали о нем?

– О Госуэлле? Он был отъявленным негодяем. Едва ли на уровне Зверя Алистера Кроули, но некоторое сходство между ними было. Вы, несомненно, слышали о его "подвигах" в Англии во время войны, его связи с Мосли и расследовании некоторых наиболее отвратительных его деяний, в результате чего он вынужден был бежать из страны.

– Да, я слышал о нем, а вчера приятель рассказал мне некоторые дополнительные подробности. Я не думал, что кто-нибудь принимает его всерьез.

– Это не так. Люди, знавшие о тех тайных обрядах, в которых он участвовал, принимали его весьма серьезно.

– Вы имеете в виду поклонение дьяволу, черную магию и прочую чепуху?

– После всего того, что вы испытали, вы что, до сих пор этого не понимаете? – Несмотря на приглушенность голоса, в тоне Хоббса явно слышалось недоверие.

– Жизнь после смерти? Да, теперь я в это верю. Но культ Сатаны? – Вместо ответа Келлер отрицательно покачал головой.

– Он существует как религия, мистер Келлер. Точно так же, как и любая другая религия. Разница состоит лишь в том, что ее последователи поклоняются Дьяволу, а не Богу. В Англии на сегодняшний день известно не менее четырехсот таких общин, поэтому верите вы в это или нет, не имеет никакого значения. Это СУЩЕСТВУЕТ.

– Ну, а магия?

– Некоторые называют ее наукой ума. Кроули привел много примеров силы его ума, направленного большей частью на достижение низменных целей. Вы сами были свидетелем, как Госуэлл воздействовал своей силой на эти несчастные души, какую власть он имел надо мной! Вы же не можете этого отрицать? И, кроме того, остается открытым вопрос о вашем спасении.

Усилием воли Келлер заставил себя не отрывать взгляда от стремительно бегущей навстречу дороги, но он был озадачен последними словами Хоббса.

– Что вы имеете в виду?

– Как вы думаете, каким образом вам удалось уцелеть в такой катастрофе, когда все находившиеся на борту люди погибли? Вам не приходило в голову, что какая-то неведомая сила спасла вас?

– Но почему меня? Почему этим человеком должен был стать именно я?

– Я не знаю. Возможно, вы – единственный, кто может выполнить то, что им нужно. – Хоббс, задумавшись, умолк. Келлер продолжал вести автомобиль, но он был потрясен услышанным, его разум пришел в состояние полного замешательства.

Хоббс заговорил снова, медленно, как бы размышляя:

– Вы сказали, что прошлой ночью голоса говорили о бомбе. О Госуэлле много лет ничего не было слышно. В последний раз упоминание о нем промелькнуло лет пятнадцать тому назад. Был слух, что он основал новый религиозный орден в Соединенных Штатах. Можно представить себе, какого рода. Вместе с тем, в Англии у него до сих пор имеется немало врагов, особенно среди евреев, которые даже через тридцать с лишним лет после конца Второй мировой войны все еще призывают к возмездию за те зверства, которые были совершены по отношению к ним. Предположим, они узнали, что Госуэлл тайком вернулся в страну, видимо, для того, чтобы снова сеять вокруг себя зло, как в былые времена. В этом случае они приложат все усилия, чтобы свести с ним счеты.

– То есть подложат бомбу? И убьют вместе с ним и всех этих ни в чем не повинных людей?

– Мы видели, как поступают фанатики в этом мире, мистер Келлер. Невинные жертвы, сколько бы их ни было, не удерживают этих террористов от выполнения своих планов возмездия.

– И что из этого следует?

Хоббс глубоко вздохнул.

– Что если вас спасли для того, чтобы отомстить за смерть Госуэлла?

– Но это безумие!

Автомобиль опасно вильнул в сторону, и Келлер начал энергично выправлять его положение. Когда это наконец удалось и звуковые сигналы обеспокоенных водителей других машин смолкли, он спросил:

– Если он обладал такой силой, почему же он ее спас самого себя?

– Потому что он слишком стар. Слишком стар для того, чтобы отыскивать своих убийц и осуществить задуманную месть. Ему был нужен более молодой человек.

– Но это же абсурд! Даже если я найду того, кто ответственен за катастрофу, с какой стати я буду что-либо предпринимать? Если Госуэлл такой негодяй, как вы утверждаете, то он захочет, чтобы я убил этого человека, а я, безусловно, не стану этого делать.

– Может статься, у вас не будет выбора. Вы ведь видели, что произошло со мной.

– Но вы вступили в контакт с духами. Вы открылись им.

– Да, прошлой ночью так и было. Но был и другой случай, когда я не открывался, и все же дух подчинил меня своей воле. Однажды ко мне пришла женщина, муж которой покончил с собой, узнав, что она изменяет ему с другим человеком. Она умоляла меня установить с ним контакт, чтобы попытаться вымолить у него прощение. Видите ли, она действительно любила его. В это время я был сильным экстрасенсом – слишком сильным, и установить контакт с духом этого покойника не представляло для меня большого труда. Сначала он как будто сильно страдал, но потом охотно простил свою жену. Однако поставил одно условие: она должна была регулярно навещать его с моей помощью.

Я приготовился продолжить сеансы контактов еще в течение некоторого времени, несмотря на то, что во многих предыдущих случаях я отговаривал клиентов от продолжения подобных визитов, поскольку те, кто был жив, становились слишком зависимыми от них. Но па этот раз мне казалось, что такие контакты принесут пользу. Поначалу все шло хорошо. Покойный казался добрым малым, чистосердечным и доверчивым. Я не понимал, что он просто тянет время, чтобы усилить свое влияние на другую сторону, укрепить связь между ними и мной лично.

И вот, однажды ночью он захватил мое физическое тело, и я пошел к его жене. Дело в том, что единственным его желанием была месть. Он хотел совершить то, на что у него не хватало бы смелости, когда он был жив. И я стал орудием! К счастью, когда я стал душить несчастную женщину, мой внутренний дух восстал и выгнал злого духа того человека. К коему счастью, эта женщина не выдвинула против меня никаких обвинений, но, похоже, она поняла, что произошло, или в своем раскаянии сочла, что мои действия были справедливыми. Через три дня после этого она покончила с собой, и таким образом ее муж, в конце концов, оказался отмщенным. После этого случая я прекратил заниматься спиритизмом. Я сделался слишком восприимчивым.

Келлер рискнул бросить быстрый взгляд на медиума. "Боже мой, кто из нас безумец – он или я?" Он хотел было остановить автомобиль и вытолкать этого маленького человечка прочь, но что-то в спокойствии Хоббса помешало ему выполнить свое намерение. Медиум сбоку посмотрел на него, и Келлер скорее почувствовал, чем увидел горькую усмешку, причинившую новую боль его израненным, закрытым повязкой губам.

– Вы все еще не верите мне, правда? – спросил Хоббс.

– Теперь я уже ничего не знаю, – ответил Келлер. – Все это кажется совершенно неправдоподобным. Дайте мне время осмыслить – ведь события развивались так стремительно.

– Но у нас мало времени, мистер Келлер. Возможно, я ошибаюсь относительно Госуэлла – это всего лишь мое предположение. Если бы вы знали этого человека, вы бы признали мои рассуждения верными, по крайне мере, наполовину. Вы не представляете себе, насколько зло может быть могущественным. Тем не менее, мне понятно ваше неверие, и я вам искренне сочувствую. Сегодняшняя ночь, я надеюсь, даст ответ на многие вопросы.

Келлер увидел показатель поворота на Колибрук и осторожно перестроился в левую полосу, ближе к обочине. Он съехал с магистрали и, проехав развязку, направился в сторону Дэтчета. Дорога не освещалась и на ней не было других автомобилей, отчего Келлер почувствовал себя как-то неуютно.

Они ехали молча, Келлер в состоянии большего замешательства, чем обычно, а Хоббс в глубокой задумчивости и с возрастающим ощущением тревоги в ожидании предстоящей ночи. Это было его решение – вернуться на то место, где разыгралась трагедия и которое наилучшим образом подходило для установления контакта с душами погибших. Но было ли это решение разумным? Он знал, что между жертвами существует разногласие, и надеялся, что ему удастся помочь тем из них, кто Олицетворял доброе начало, победить сторонников зла. Он еще не сказал молодому пилоту, что им понадобится священник, потому что не знал, какой будет его реакция на это сообщение. Но Хоббс знал, что им понадобится любая помощь, какую только они смогут получить.

Хоббс понимал, что высказанное им предположение и последовавший за этим рассказ о случае из его практики несколько поколебали веру Келлера в него, но у него не было выбора. Келлер должен был знать, с чем ему придется иметь дело. А вот в чем он хотел признаться самому себе, и уж, конечно, Келлеру, так это то, что он его боялся. В этом молодом человеке была скрыта какая-то грозная энергия, нечто неуловимое, не поддающееся определению. И несмотря на его явное замешательство, в нем чувствовалась также и незаурядная сила. Эта сила км обоим будет очень нужна в течение предстоящей ночи.

Они миновали Дэтчет и свернули влево на дорогу, ведущую в Итон. Келлер включил дальний свет фар, и в его свете деревья по обеим сторонам дороги стремительно побежали навстречу, сливаясь в фантастический и несколько зловещий на вид рельеф. По мере того, как они приближались к Итону и к месту катастрофы, Келлер постепенно обретал спокойствие. Похоже, что страхи и сомнения покинули его, словно остались позади вместе с пройденной частью пути. Возможно, этому способствовало сознание, что нынешней ночью он совершит, наконец, нечто очень важное, значительное. Или, может быть, он вышел на тот уровень, где состояние шока уже немыслимо и все, что остается человеку, – это только реагировать на события независимо от его эмоционального состояния или нерешительности.

Свернув на Виндзорскую дорогу, он увидел впереди огни Итон-Колледжа. Они проскочили горбатый мостик и проехали между его первыми высокими зданиями, когда Хоббс вдруг стиснул руку Келлера.

– Стоп! – решительно потребовал он.

Стэг резко остановился, скрипнув тормозами, и Келлер вопросительно взглянул па своего спутника. Хоббс протянул руку и показал дрожащим пальцем в направлении центра лежащего перед ними городка.

– Посмотрите туда. Видите?

Келлер подался вперед насколько позволял руль и внимательно посмотрел через окно туда, куда указывал палец Хоббса. Потом повернулся к нему. Он не увидел ничего, кроме огней на Хай Стрит.

– Да, вот же, над городом!

И постепенно Келлер разглядел. Небо над Итоном светилось. Едва заметное пульсирующее сияние было настолько бледным, настолько зыбким, что Келлеру пришлось несколько раз с силой зажмурить глаза, чтобы убедиться, что он действительно видит сияние в небе, а не отражение света в пленке влаги, скопившейся в его собственных глазах. Казалось, интенсивность свечения не была равномерной, в одном месте оно принимало вид светящегося тумана, в другом не уступало по яркости звездным скоплением. О размерах светящегося участка неба было трудно сказать что-либо определенное, поскольку расстояние до него было неизвестно. Келлер предположил, что его протяженность может составлять от ста до пятисот метров. Форма неровных краев светящегося участка неба непрерывно менялась, словно у облака, которое гонит резкий, порывистый ветер.

– Что это? – спросил пораженный и вместе с тем зачарованный Келлер.

Некоторое время Хоббс был не в состоянии говорить. Затем с сильным волнением в голосе он ответил:

– Они ждут нас. Погибшие ждут нас.