Мерил ХЕНКС
      КОЛДОВСКОЙ АПРЕЛЬ
      Анонс
      Джина Хьюстон, молодая вдова, получает богатое наследство и отправляется в Венецию. Теперь она - хозяйка настоящего дворца, и по удивительным улицам прекрасной Венеции ее будут возить легкие гондолы... Однако неожиданная встреча в пути переворачивает всю жизнь молодой женщины. Словно маски на венецианском карнавале, смешались вокруг нее любовь и ненависть, презрение и безудержная страсть, обман и беззаветная преданность...
      Пролог
      Пожилой человек сидел на скамейке и смотрел на Тибр. Свинцовые волны мерно катились мимо набережной, не обращая на пожилого человека ни малейшего внимания.
      Он был еще не стар, но вокруг тонкого насмешливого рта залегли синеватые тени, так называемый "треугольник сердечника", губы были чересчур бледными, а дышал он с чуть слышным присвистом.
      Если бы домашний врач пожилого человека видел, как полчаса назад тот взбирался на Капитолийский холм, эскулап, несомненно, пришел бы в ужас и назначил своему пациенту постельный режим.
      Если бы у пожилого человека была любящая и заботливая жена, она ни за что бы не выпустила его из дома в таком состоянии.
      Если бы у него были дети, они, конечно, поддержали бы свою мать.
      Беда в том, что у пожилого человека никого не было. Совсем никого. Совершенно одинокий пожилой человек сидел над древней рекой и смотрел на Вечный Город.
      Потом он осторожно снял с шеи цепочку, и в тусклом солнечном свете неожиданно ярко блеснуло что-то золотое и зеленое. На мгновение показалось, что наступила настоящая весна - апрель или даже, может быть, май.
      Пожилой человек с улыбкой смотрел на вещицу, лежавшую теперь у него на ладони. Потом решительно достал из кармана большой коричневый конверт и аккуратно опустил в него зелено-золотое нечто. Запечатал конверт и положил во внутренний карман.
      Тени резче проступили на изможденном лице пожилого человека. Было видно, что его терзает сильная боль, но на бледных губах играла слабая улыбка.
      Внезапно он вздрогнул и резко выпрямился, словно увидел что-то перед собой. Потом лицо его просияло, он тихо прошептал:
      - Здравствуй, Роза!
      Солнце падало за Тибр, окончательно замерзнув в неласковом мартовском небе.
      На скамейке сидел мертвый пожилой человек. На его губах застыла счастливая улыбка.
      Глава 1
      - Пожалуйста, входите и садитесь, миссис Хьюстон.
      Джина откинула назад непослушные волосы цвета спелой пшеницы. Высокая, стройная, великолепно сложенная, она прекрасно выглядела в своем строгом темно-синем костюме и знала об этом. Не было ни малейшего повода чувствовать себя скованно - но она чувствовала.
      Всему виной этот дом и эта комната, подбодрила себя Джина Хьюстон. Здесь слишком.., старинно! Чопорно. Основательно. Добротно. Изысканно.
      Джине никогда еще не приходилось бывать в подобных домах.
      Толстые лиловые ковры, бархатные шторы, тяжеленные напольные часы и шикарный камин с настоящим огнем и настоящими дровами. Да, все это совсем не походило на ту обстановку, в которой Джина просыпалась каждый день.
      Потом был кофе - между прочим, так себе - и разговоры ни о чем. Только после этого мистер Брэдшо, адвокат, наконец приступил к делу.
      - Когда мой клиент приезжал в Лондон в последний раз, он распорядился переписать завещание. Сегодня, дорогая миссис Хьюстон, я могу назвать имя единственного наследника Джона Тернера. Это вы. Миссис Джина Хьюстон.
      Хорошо, что они уже допили кофе, а то она непременно поперхнулась бы.
      - Простите?
      - Вы - единственная наследница Джона Тернера. Когда все формальности будут улажены, вы станете весьма состоятельной женщиной.
      В письме, которое Джина получила от адвокатской конторы "Брэдшо, Брэдшо и Диксон", об этом ничего не говорилось. Просто сообщалось, что мистер Джон Тернер скончался три недели назад и оставил кое-какие распоряжения в отношении миссис Джины Хьюстон.
      Она сидела, потрясенная и смущенная, вспоминая человека, которого знала так недолго, но за это короткое время успела полюбить всей душой. И все равно: наследства она никак не ожидала.
      - Почему.., почему я?
      - У мистера Тернера не было детей. Вообще не было близких людей. Кроме вас, очевидно. Полагаю, поэтому. Теперь о самом имуществе. Что касается недвижимости, то мистеру Тернеру принадлежал дом в Лондоне, о чем вам известно, и небольшой дворец в Венеции. То есть, палаццо. Каза Розале. Они с женой очень любили его. Мистер Тернер говорил, что свои лучшие годы жизни он провел именно там.
      Джина знала лондонский дом Тернера. Сам Джон не очень любил его, считал чересчур большим и собирался продавать его, но вот Венеция... Впрочем, Джина вдруг вспомнила, что покойная жена Джона была итальянкой.
      - Мистер Брэдшо... Джон.., мистер Тернер умер там? В Венеции?
      - Нет, моя дорогая. Палаццо был закрыт с тех самых пор, как умерла супруга мистера Тернера. Мой клиент находился в Риме, путешествовал, когда его настиг сердечный приступ, ставший роковым.
      Джина вздохнула. Бедный мистер Тернер.
      Она очень надеялась, что рядом с ним кто-то был. Ужасно умереть в одиночестве...
      Адвокат истолковал ее вздох немного иначе.
      - Вообще-то мистер Тернер знал о своем недуге, поэтому смерть не была такой уж неожиданной. Видите, он даже успел сделать распоряжения... Кроме того, мне поручено передать вам этот пакет. По всей видимости, здесь находятся ключи от палаццо.
      Мистер Брэдшо передал ей толстый коричневый конверт, на котором рукой Джона Тернера было написано имя Джины и ее адрес.
      - Миссис Хьюстон, если вы захотите посмотреть свою новую собственность, я свяжу вас с синьором Чезаре Антониони. Он был итальянским адвокатом мистера Тернера и с удовольствием поможет вам уладить все формальности с поездкой. А если решите продавать палаццо, то он поможет сделать и это.
      Джина растерянно произнесла:
      - Мистер Брэдшо, я.., это все так неожиданно... Мне нужно время, чтобы прийти в себя и все обдумать.
      - О, конечно, конечно! Если вам понадобится моя помощь, звоните и приходите, не стесняйтесь.
      - Спасибо. Вы очень добры.
      Улыбка осветила красивое личико Джины, и мистер Брэдшо заметил, что глаза у нее изумрудно-зеленые. Красивая женщина. Слишком молодая, чтобы быть вдовой. Даже богатой вдовой.
      Джина вернулась домой и обнаружила, что Джолли, маленькая рыжеволосая хохотушка, с которой они дружили уже лет семь и жили в одной квартире последние три года, чуть не лопается от любопытства.
      - Я приготовила чай. Садись и рассказывай!
      Они с Джолли были совершенно, абсолютно, немыслимо разными - потому, наверное, и ладили так хорошо. Джина всегда была тихоней, даже когда Стивен был жив, а уж после той катастрофы... Джолли же излучала жизнерадостность и любовь ко всему миру, ей до всего было дело, и прозвище Огонек совершенно органично прилипло к ней еще в колледже.
      Удивительно было то, что характеры обеих молодых женщин совершенно не соответствовали их работе.
      Взрывная общительная Джолли занималась бухгалтерскими отчетами на дому, иногда брала переводы, а вот тихий ангел Джина очень часто уезжала в командировки, работая в фирме, занимающейся организацией и проведением различных конференций и саммитов по всей Европе и Америке.
      Они прошли на маленькую уютную кухоньку и сели за небольшой белый стол. Джолли разлила чай по хрупким фарфоровым чашкам и выжидательно уставилась на Джину. Та немного помолчала, отпила пару глотков чая, а потом сказала тихо и просто:
      - Джон сделал меня своей единственной наследницей. Я теперь богата.
      Джолли присвистнула. Джина слабо улыбнулась.
      - Помимо денег и акций мне достался настоящий дворец в Венеции.
      - Шутишь?!
      - Нисколько.
      - А ты знала, что у него есть этот самый дворец?
      - Нет, Джон никогда о нем не упоминал.
      - А ты ничего не перепутала, Джинни?
      - Да нет... Каза Розале. Вот ключи от дворца, можешь посмотреть сама.
      Она достала из сумочки конверт и вскрыла его. Пока Джолли рассматривала старинные ключи необычной формы. Джина читала письмо Джона. Тонкий, мелкий почерк, тщательно выписанные буковки...
      "Дорогая Джина! Хотя мы знали друг друга не так уж долго, ты стала мне настоящей дочерью, о которой я всегда мечтал, и твои тепло и доброта согрели меня на закате моих дней.
      В конверте ты найдешь кольцо. Его носила Роза, моя жена, а после ее смерти я сделал из него нечто вроде медальона, но теперь пришло ему время вновь стать кольцом. Роза считала его чуточку волшебным, и я склонен с ней согласиться. Если и есть на земле магические кольца, то это одно из них. Роза надела его - и мы с ней встретились впервые, а после этого не расставались до самой ее смерти. Мы были счастливы, Джина, и я от всей души желаю этого и тебе.
      Я знаю, знаю, моя девочка, ты очень любила Стивена, а ваша с ним совместная жизнь оказалась невероятно короткой. Ты слишком молода для такого горя и такой боли, и послушай-ка, что я тебе скажу: тот, кто потерял свою любовь, имеет право оплакивать ее, но нельзя оплакивать ее вечно. Жизнь идет своим чередом, все вокруг меняется, и на смену февралю приходит март, и за ним - колдовской апрель. А на смену одиночеству новые встречи. Будь счастлива. Джон".
      Джина торопливо вытерла слезы, застилавшие ей глаза, и передала письмо Джолли, та быстро пробежала письмо глазами, а затем вытряхнула из конверта кольцо.
      Два лучистых изумруда на золотом поле странной формы. Больше всего кольцо напоминало золотую маску с изумрудными глазами. Джолли тихо и восхищенно охнула.
      - Никогда не видела ничего подобного! Примерь его, Джинни!
      Джина медленно надела кольцо на палец. Странное чувство охватило молодую женщину...
      После смерти Стивена она здорово похудела, и кольцо оказалось слегка великовато, но выглядело все равно потрясающе.
      Джолли рассмеялась от радости.
      - Оно великолепно, Джинни! Даже если это не настоящие изумруды - оно все равно прекрасно! Жаль, что в нем нельзя выйти просто так. За хлебом в супермаркет, например...
      - Ты права. Думаю, лучше оно будет смотреться в палаццо Каза Розале.
      - Ты все-таки собираешься его носить?
      - Оно мне немного велико. Боюсь его потерять, так что в супермаркет буду ходить без кольца. Но иногда все же буду надевать... В любом случае, оно все время будет со мной.
      - Слушай, а ты ведь знаешь итальянский... А в Венеции ты бывала?
      - Нет, не приходилось...
      - Поедешь?
      - Да. Я как раз об этом думала по дороге домой. У меня в июне отпуск, так что я могла бы съездить туда и немного пожить в собственном палаццо...
      - Фантастика! Просто знак судьбы! Ты же не была в отпуске с того момента, как...
      - Смерть Стивена здесь ни при чем. Мне никогда не нравилась жизнь в отеле, полном незнакомцев. В конце концов, чем это отличается от моей работы?
      - Ну да, теперь-то тебе не надо останавливаться в отеле, у тебя же есть ДВОРЕЦ!
      - Джолли, не дразни меня, я еще не до конца в это поверила, перестань...
      - Мне вот интересно, почему Джон Тернер никогда не говорил об этом самом дворце?
      - Наверное, ему было больно о нем вспоминать. Он обожал свою жену-итальянку и не мог примириться с ее смертью. Именно потому он и работал так много, и путешествовал почти без передышки...
      Джина вздохнула. Кому и знать об этом, как не ей. Она и сама пыталась убежать от горя именно таким способом. Довольно быстро, впрочем, выяснив, что от тоски и воспоминаний невозможно улететь на самолете. Они путешествовали с ней вместе, не оставляя ее ни на минуту.
      Джина плохо сходилась с людьми, но с Джоном Тернером они подружились быстро. Их сблизила общая боль потери. Вместе было легче ее переносить.
      Джина тихо и задумчиво произнесла:
      - У нас с Джоном была разница в тридцать лет, но мы этого почти не чувствовали. Просто не думали об этом. Слишком много у нас было общего, и нам всегда было хорошо вместе. Я очень любила его, Джолли. И я скучаю по нему. Мне бы хотелось увидеть дом, в котором они с женой были так счастливы... Удивительно - он написал "колдовской апрель"... А сейчас как раз апрель, и в моей жизни все меняется словно по-волшебству...
      - Что ж, это твой шанс, подружка! Поезжай, не раздумывай!
      - Почему только мой? Разве ты не поедешь со мной?
      - Очень хотела бы, это правда. Но не могу - много работы. Кроме того, Пит будет, мягко говоря, огорчен, если я укачу в Венецию без него. Он уверен, что все без исключения итальянцы смертельно опасны для англичанок... Дет, ну какая ты счастливая, Джинни! А на чем ты поедешь? Полетишь, как всегда?
      - Надоело мне летать, Огонек. Аэропорты эти надоели... Знаешь что? Я поеду на машине!
      Джина выпалила это, почти физически ощутив волну привычного ужаса при упоминании этого средства передвижения. Механизма, убившего ее любовь.
      Стив был старше ее на полгода, они жили в одном доме. Он научил ее водить, когда Джине было семнадцать лет, и она водила довольно неплохо, но со дня похорон Стивена за руль не садилась. Джолли об этом, разумеется, знала и потому смотрела сейчас на Джину с большим удивлением.
      Джина с воодушевлением продолжила:
      - Погода к началу лета установится, так что надо продумать маршрут и проехаться по Европе. Я давно мечтала посмотреть Шварцвальд в Австрии, заехать в Швейцарию... Четыре-пять ночевок по дороге - и я доберусь до Италии.
      Джолли, скрывая изумление, мягко заметила:
      - Не хотелось бы портить тебе удовольствие, но.., у тебя же нет машины?
      - Я могу взять ее напрокат.
      - И еще я слышала, что в Венеции жутко дорогие парковки. Там же одна вода... Впрочем, теперь ты богата. Кстати о деньгах: теперь ты, наверное, захочешь переехать в какую-нибудь другую, более удобную квартиру... Нет, пожалуйста, Джинни, ради Бога, не подумай, что я тебя выгоняю, но Пит.., он хочет поселиться со мной, уже давно хочет. Я тянула, потому что понимала, как тебе это будет нелегко, но...
      - Значит, вы все-таки решились?
      - На испытательный срок. Если все получится - поженимся. Пит уверен, что получится.
      - Что ж, надумаете провести медовый месяц в палаццо - дай мне знать. Джолли довольно хмыкнула:
      - Приятно, оказывается, иметь богатых подруг!
      Синьор Антониони оказался на высоте. Он с жаром и почти с восторгом одобрил планы Джины насчет визита в Италию, взяв на себя все проблемы с заказом гостиниц по дороге, хотя Джина и пыталась слабо сопротивляться.
      Что интересно, Джолли этот итальянец сразу же не понравился, хотя она его и в глаза не видела. По голосу девушка определила, что это "скользкий тип", и умоляла Джину с ним не связываться.
      . Джина улыбалась в ответ, благодарила синьора Антониони по телефону за заботу, и единственное, от чего отказалась сразу и категорически, так это от встречи в Венеции и сопровождения по городу. Синьор Антониони не обязан тратить свое драгоценное время, мягко, но решительно заявила она во время их последнего разговора по телефону, да и ей не нужно будет связывать себя сроками.
      И Джина начала собираться в дорогу.
      Австрия была тиха, прелестна и живописна. Шварцвальд - последняя запланированная остановка перед Венецией - встретил Джину сонным розовощеким утром, стерильно чистыми коровами на лугу и не правдоподобно игрушечным пейзажем.
      Отель снаружи был старинным, зато внутри - ультрасовременным, Джине он очень понравился. Она оставила машину на парковке, даже не вынув из багажника чемоданы, а с собой взяла только небольшую дорожную сумку с самым необходимым.
      В прохладном чистеньком холле не было никого, кроме заспанного, но радушного портье и еще одного человека, крупного мужчины с толстой шеей профессионального борца и маленькой головой, напоминающей пулю. Мужчина окинул Джину скучающим взглядом и углубился в свою газету.
      Портье, сияя и едва не лопаясь от желания услужить, передал Джине ключи от ее номера.
      Она впервые была в Австрии и намеревалась посмотреть здесь все, что успеет за небольшой отрезок времени.
      В номере Джина приняла душ и переоделась. Впервые за три года она позволила себе светлый костюм - льняную юбку с блузкой и легкий жакет кремового цвета. Мельком взглянув в зеркало, Джина вздохнула, взяла со стола сумочку, положила в нее карту Шварцвальда и отправилась на свою первую экскурсию.
      В холле все еще сидел тот самый мужчина. Теперь он говорил по телефону. Встретив взгляд Джины, он почему-то смутился и торопливо отвел глаза. Джина, хоть и отметила это про себя, но не обратила особого внимания и вышла на залитую солнцем улицу Императрицы Марии.
      По вымощенной булыжником улице катили конные экипажи, возницы в тирольских костюмах предлагали свои услуги, но Джина устала от долгого сидения за рулем и предпочла прогуляться пешком.
      Солнышко пригревало, и вскоре молодая женщина сняла жакет. Улицы Старого города постепенно заполнялись толпами туристов. Вдали сверкали снеговыми шапками Альпы.
      Она бродила узкими улочками, любуясь живописными домиками, увитыми плющом и цветами. Однако на одной из этих улочек невысокий каблук ее туфли застрял между булыжниками, и Джина тщетно пыталась его освободить. Она сердито дрыгала ногой, упрямый каблук не желал подчиняться, и в этот самый момент до нее донесся стук копыт и грохот колес экипажа, надвигавшегося на нее.
      Секундой позже чьи-то сильные руки подхватили Джину и почти отшвырнули к безопасной стене, а еще спустя мгновение мимо пронеслась самая настоящая карета, запряженная четверкой лошадей.
      Джина дрожала, не в силах отстраниться от широкой груди своего спасителя. Наконец она медленно подняла голову, пролепетав:
      - Большое спасибо... Вы представить себе не можете, как я вам благодарна...
      Голос у спасителя оказался очень приятым, низким, с чуть заметным мягким акцентом.
      - Не думаю, что заслужил столь серьезной благодарности, но рад, что подоспел вовремя.
      Теперь она увидела его лицо, и мир на некоторое время замер вокруг нее.
      Если бы не цвет глаз, она сказала бы, что перед ней стоит Стивен Хьюстон, ее муж, погибший в автокатастрофе три года назад. Только у Стивена глаза были голубые и безмятежные, а у незнакомца - серые, почти стальные, чуть насмешливые. Черные, как смоль, волосы были коротко подстрижены, в противном случае они наверняка бы завивались крупными кольцами. Высокие смуглые скулы, орлиный нос и чувственный рот.
      Необыкновенно привлекательный мужчина, хотя красавчиком его назвать было никак нельзя. Красавчик - это сладкое, мягкое, безвольное и изнеженное, а незнакомец наводил на мысли исключительно о стальном клинке.
      Он улыбнулся, и Джина смогла наконец выйти из ступора.
      - Теперь, если вы в порядке, я пойду и спасу вашу обувь.
      Он отпустил Джину, и она обессиленно привалилась к стене ближайшего дома, а незнакомец решительно шагнул на мостовую и принялся высвобождать туфлю-убийцу из каменной ловушки.
      Все движения мужчины пронизывала странная, почти животная грация и сила - так должны двигаться хищники в джунглях или саваннах. Под тонкой шелковой рубашкой лениво перекатывались мышцы. Широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра - и удивительное, заполнившее все вокруг ощущение силы и властности.
      - Прекрасная обувь! По ней проехались колеса, а ей хоть бы что.
      С этими словами незнакомец легко опустился перед Джиной на одно колено и надел ей туфлю - словно хрустальный башмачок. Он проделал это столь элегантно и естественно, словно и впрямь был принцем из сказки, каждый день тренирующимся для встречи с Золушкой. Когда он выпрямился, Джине, которая никогда не считала себя малюткой, пришлось задрать голову. Серые глаза с любопытством смотрели на нежное, побледневшее от пережитого личико.
      - Похоже, вы все еще дрожите... Да, дрожит. Только не от страха, а совсем по иной причине.
      - Знаете, я всегда считал панацеей от всех бед чашку хорошего крепкого чая.
      Он решительно взял Джину под локоть и увлек за собой. Как оказалось, недалеко. Буквально за углом оказалось очень милое кафе с полосатыми зонтиками от солнца, чистенькими столиками и очаровательной кельнершей в хрустящем от крахмала переднике, рядом с белизной которого снега Альп казались грязной тряпкой.
      - Посидим здесь? Или хотите зайти внутрь ресторана? У вас такая белая кожа...
      - Все в порядке. Я люблю солнце и загорать тоже люблю, так что все нормально.
      Он галантно подвинул Джине стул, и они уселись друг напротив друга. Немедленно, по знаку хрустящей кельнерши, возле них возник не менее ослепительный официант.
      - Хотите только чаю, прекрасная дама, или закажем местные роскошные эклеры?
      - Нет, просто чай, с лимоном, если можно.
      Незнакомец повернулся к официанту и сделал заказ на немецком языке. Говорил он бегло, но чувствовалось, что это не родной для него язык. Когда официант ушел. Джина обратилась к своему спасителю.
      - Вы, похоже, хорошо знаете Старый город.
      - Да, я тут частенько бываю. К вам вернулся румянец, и он вам к лицу. Как себя чувствуете?
      - Гораздо лучше.
      - Вы здесь по делу или отдыхаете?
      - В отпуске.
      - Впервые в Шварцвальде?
      - Да. Жаль, но только на два дня. Завтра утром уезжаю в Венецию.
      Зачем она ему это рассказывала, Джина и сама не знала.
      - Дайте угадаю. Вы англичанка?
      - Угадали. Я путешествую по Европе на машине.
      - Тогда вам предстоят незабываемые дороги.
      - Я знаю. Читала в проспектах. Я специально так составила маршрут, чтобы увидеть все самое интересное.
      Официант принес поднос. На нем стояли кувшинчик с холодной водой, чайник с кипятком, маленький заварочный чайник, серебряное блюдечко с тонко нарезанным лимоном и серебряными щипчиками, маленькая сахарница и две фарфоровые чашечки на блюдечках, сквозь которые просвечивало солнце.
      Джина разлила чай по чашкам и передала одну своему спасителю. Она уже подцепила ломтик лимона и несла его к своей чашке, когда заметила, что незнакомец пристально наблюдает за ней. Это смутило Джину, и она уронила лимон. Брызги чая попали на блузку.
      Незнакомец немедленно достал из кармана ослепительно белый носовой платок, смочил его холодной водой из кувшинчика и быстро стер оранжевые капли, не успевшие даже впитаться в ткань блузки.
      Это прикосновение было совсем легким и нейтральным, ничего в нем не таилось, но Джина почувствовала, как внутри нее медленно разгорается странное темное пламя. Казалось, все ее нервные окончания среагировали на прикосновение незнакомца, и теперь на щеках Джины расцветал румянец, больше похожий на пожар.
      Виновник пожара не замечал этого. Он отодвинулся, склонил голову набок, задумчиво обозрел плоды своих трудов и заметил:
      - Почти ничего не видно.
      - Спасибо...
      - Да что вы, мне было даже приятно! Похоже, он над ней слегка подсмеивался, но Джине было не до этого. Она срочно нуждалась в смене темы и легком, ни к чему не обязывающем, разговоре.
      - Вы.., вы здесь живете?
      - Нет, здесь я бываю только по делам бизнеса. А живу я, кстати, в Венеции.
      - О...
      Сердце ухнуло куда-то в пропасть. Вот и сменили тему!
      - Меня зовут Ричард. Точнее, Рикардо Анжело Хоук. Можете называть меня Рикко.
      - Вы итальянец?
      - Наполовину. Отец - американец, мать итальянка. А вы, стало быть, англичанка?
      - Да. Джина Хьюстон.
      Быстрый взгляд на ее обручальное кольцо - и стальные глаза вновь просвечивают насквозь смятенную душу Джины Хьюстон.
      - Миссис Джина Хьюстон, как я понимаю?
      - Да, то есть нет... В общем, да.
      - Это как?
      - Я вдова.
      Это прозвучало не то слишком громко, не то слишком тоскливо - но в этот момент Джина едва ли не впервые задумалась о своем вдовстве всерьез. Взгляд сероглазого мужчины стал серьезным и чуть встревоженным.
      - Вы слишком молоды для того, чтобы быть вдовой.
      - Мне двадцать пять лет.
      - Когда же умер ваш муж?
      - Три года назад.
      - И вы до сих пор носите обручальное кольцо?
      Да, ношу. Более того, я до сих пор считаю себя замужней женщиной. Считала.., до сих пор, в смятении подумала Джина.
      Вслух она ничего не ответила, и ее спаситель тоже некоторое время молчал, но в конце концов не выдержал:
      - Простите мне мои вопросы, но.., ваш муж умер.., отчего?
      - Он погиб. В автокатастрофе.
      - И вы остались совсем одна...
      - Не совсем так. Я живу с Джолли...
      - Но он с вами не поехал?
      - Не поехала. Это моя подруга. Если бы еще знать, с какой стати она все это рассказывает совершенно незнакомому человеку?
      - Мы с ней вместе учились в колледже, а после смерти Стивена она пригласила меня к себе. Вообще-то я звала ее с собой в Венецию, но у нее много работы, так что пришлось ехать одной.
      - А работаете вы тоже вместе?
      - Нет. Джолли работает в основном дома, а я наоборот. Я организую всякие конференции и саммиты. Как правило, научные.
      - Звучит впечатляюще. И каковы ваши успехи?
      - Да вроде бы неплохо...
      Стальной взгляд стал цепким и испытующим.
      - А какие нужны навыки для подобной работы?
      - Честно говоря, никаких специальных навыков и знаний не требуется.
      - Хорошо, тогда что требуется персонально вам и от вас?
      - Иметь представление о темах конференции, заранее все обустроить, решать вопросы с гостиницами, транспортом и прочим, уметь разговаривать с людьми.., пожалуй, все. Да, желательно знать иностранные языки...
      - И вы их знаете?
      - Да.
      - Продолжайте, это интересно.
      - Да, собственно... Вообще-то это довольно трудная работа. Надо, чтобы все остались довольны.
      - Уверен, это у вас получается. И где же вы проводите эти конференции?
      - Везде. Токио, Сидней, Париж, Квебек, Атланта, Лондон...
      - Значит, много путешествуете?
      - Порядочно.
      - И встречаетесь с самыми разными людьми?
      Джина никак не могла понять, к чему он клонит, и это ее смущало.
      - Сказать по правде, если все идет нормально, то я могу и вообще ни с кем не встречаться. Это в каком-то смысле показатель моей хорошей работы.
      - И этот показатель...
      - Довольно высок.
      Неожиданно он отвел глаза и с жаром произнес:
      - Простите меня. Пожалуйста, простите! Я извел вас вопросами, а вам, скорее всего, не хочется на них отвечать. Светит солнце, у вас отпуск...
      Джина лихорадочно перебирала собственные ощущения. Больше всего они походили.., на сексуальное возбуждение, если она правильно запомнила...
      Неужели целых три года, со дня смерти Стивена, она ничего не чувствовала, ни о чем не мечтала...
      - Джина, а как вы собираетесь провести остаток этого дня в Шварцвальде?
      - Даже не знаю... Посмотреть все, что успею.
      - Одна?
      - Ну.., да...
      - Дело в том, что я уже закончил все свои дела, совершенно свободен и тоже один, вот и подумал... Может быть, нам провести это время вместе... Хотите? Я бы показал вам Старый город...
      Он напряженно ждал ее ответа, а она не менее напряженно этот ответ обдумывала. Сердце билось, как будто она пробежала не меньше мили по жаре, мысли стремительно проносились в голове.
      Он привлекателен, он почти неотразим, он немного пугает ее своей властной силой, он привлекает ее.., да хоть бы и тем, что так похож на Стивена, хотя этого не может быть, ей просто кажется. А вообще-то он может быть опасен. Эй, Джина, будь осторожнее...
      - Очень любезно с вашей стороны. Я буду очень рада.
      Рикардо просиял и улыбнулся ей такой искренней и чарующей улыбкой, что все ее соображения насчет опасности тут же исчезли.
      - Что ж, тогда пошли?
      Он оставил на столе несколько монет, и они вместе вышли на площадь, причем рука Рикардо лежала на талии Джины.
      Она с удивлением прислушивалась к тому, как реагировало на это прикосновение ее собственное тело. Стивен... Она очень любила его, но они выросли вместе, он привык о ней заботиться, и его ласка была иной, почти братской, спокойной и нежной. В объятиях Стивена она стала женщиной, и это не принесло ей ни потрясения, ни удивления - так и должно было быть. Их со Стивеном жизнь была размеренной и полностью предопределенной, до того самого дня, когда страшное столкновение лоб в лоб со встречной машиной унесло жизнь Стивена и сломало жизнь его молодой жены...
      Так вот, прикосновение Рикардо было иным. Оно будило в ней страсть, огонь и желание. Это пугало.., и манило.
      - Начнем с истории этого прекрасного и опасного городка...
      - Почему опасного?
      - Между прочим, почти во всех сказках мира встречается Темный Лес, в котором бродят Серые Волки, Злые Тролли, Ведьмы, Великаны и прочая нечисть...
      - Ну и что?
      - А то, что Шварцвальд в переводе и означает "Темный Лес".
      - Ух... Не знала и не задумывалась. Это очень интересно, только... Слушайте... Рикко.., раз мы будем гулять весь день, я, пожалуй, переоденусь.
      - И я тоже. Где вы остановились?
      - В Кронен-Отеле.
      - Я тоже, надо же! А номер? У меня - 54... Джина не верила своим ушам.
      - У меня - 59!
      Они ненадолго зашли в отель, а потом гуляли по городу весь день, смеялись, болтали, и с каждой минутой на душе у Джины становилось все легче и легче. Рикко оказался прекрасным собеседником, остроумным и эрудированным.
      Устав, они садились в открытый экипаж, и серые лошадки покорно цокали копытами по сказочной мостовой Старого города.
      Усталые, довольные и запыленные Джина и Рикко стояли в холле отеля. Они договорились поужинать вместе и теперь расходились по номерам переодеваться.
      - Сколько тебе потребуется? Полчаса? Час? Джина задумалась. За платьем надо было идти к машине, доставать чемоданы...
      - Полчаса хватит.
      - Отлично! Значит, через полчаса я стучу к тебе в дверь.
      Рикко неожиданно замолчал, медленно провел пальцем по щеке Джины, а потом склонился к ее губам, изумленно и жадно приоткрывшимся навстречу.
      Поцелуй был нежным и долгим, так что ноги Джины успели превратиться в желе, а кровь - в жидкий огонь. Потом Рикардо Хоук отпустил ее и быстро ушел к себе в номер, а Джина шагнула на ослабевших ногах в свой номер, совершенно не заметив того, что дверь почему-то оказалась незапертой.