Колдовской апрель

      - Зачем нам причинять друг другу столько неприятностей? Оставайся здесь, поживи, пока все не уладится и мы не разберемся со всем этим полюбовно.
      - Как ты планируешь разобраться с этим? Да еще "полюбовно"?
      - Я хочу выкупить этот дом.
      - За пару ночей?
      - По нормальной рыночной цене.
      - А если я не хочу продавать его?
      - Значит, у меня появится очаровательная соседка...
      - Это что-то новенькое! Серые глаза блеснули сталью.
      - Поверь, ты легко убедишься в том, что со мной лучше дружить. Я очень опасный враг, Джина, и никому, особенно тебе, не посоветую воевать со мной.
      Она в этом и не сомневалась. Холодок пробежал по спине, Джина невольно передернула плечами.
      Рикардо это заметил.
      - Еще раз настойчиво предлагаю тебе: будем друзьями! Решим это дело по-дружески. А пока ты будешь все обдумывать, ты останешься желанной гостьей в моем доме. Наслаждайся отдыхом и Венецией.
      - То есть, я как бы в плену?
      - Слишком много мелодрамы. Отнесись к палаццо, как к отелю.
      - Боюсь, не смогу. Тюрьма - это тюрьма, а отель - это отель.
      - Что ж, в таком случае радуйся, что у тебя такая шикарная тюрьма. Отдельная камера со всеми удобствами и антикварной мебелью. Кстати, мрачные подземелья здесь тоже есть. Раньше там хранилось вино, а еще раньше, вполне возможно, держали и пленников. Но ты можешь не волноваться и гулять где вздумается.
      - И, разумеется, под наблюдением?
      - Я никогда не делаю ничего без крайней необходимости. Не стану тебе мешать, дорогая пленница. Кстати, на сегодня я отменил все дела, так что, надеюсь, ты присоединишься ко мне за ланчем. На террасе.., если позволит твоя нога.
      Да, конечно, а если она откажется, он ее на руках притащит.
      - Большое спасибо, я в полном порядке.
      - Отлично.
      С этими словами добрый хозяин удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Только поворота ключа в старинном замке и не хватало.
      Чувствуя себя рыбкой, выброшенной на берег, Джина дрожащей рукой налила в чашку кофе. Вкуса она даже не почувствовала.
      Перед ней простиралось огромное поле деятельности. Все дороги были ей открыты. В частности, три основных.
      Она могла завернуться в полотенце и уехать домой.
      Она могла попытаться найти какой-нибудь отель, хотя скорее всего Рикардо прав, и ей это не удастся, а жить в Каза Розале тайно - ничего не выйдет.
      Правда, тут и у Рикардо было слабое место: начни он ее выгонять из Каза Розале, и тонкий ручеек слухов, которых он так опасается, превратится в широкую и бурную реку. Но и Джине совершенно не улыбается судиться за наследство с потомком венецианских дожей. А уж после этого друзьями им не быть, это точно.
      Итак, бегство исключено, воевать глупо. Остается третий путь. Принять предложение Рикардо и провести отпуск в Палаццо деи Кавалли.
      Законы гостеприимства не позволят Рикардо Хоуку обижать ее, а времени на раздумье прибавится.
      Где-то на улице залаяла собака, и Джина очнулась.
      На часах было половина двенадцатого, и ей следовало поторопиться, чтобы не опоздать еще и на ланч. Значит, договариваемся так: она гостья, у нее отпуск, она будет развлекаться и отдыхать, по крайней мере делать вид, что развлекается и отдыхает.
      Джина откинула одеяло и осторожно встала, пробуя ногу. К счастью, она почти совсем не болела. Девушка отправилась было в ванную, но тут заметила алую розу, так и лежащую на ночном столике.
      После всего, что наговорил потомок дожей, ее можно выкинуть. Или оставить здесь увядать в одиночестве.
      Однако Джина не могла сделать ни того, ни другого. Она вздохнула, отнесла розу в ванную и поставила ее в стакан с водой.
      Она приняла душ, расчесала волосы и почистила зубы, а затем долго и придирчиво рассматривала ссадину на виске. Могло бы быть и хуже, намного хуже!
      Волосы она стянула привычным хвостиком, из платьев выбрала простой льняной сарафан, помня о том, что на улице гораздо жарче, чем в прохладном каменном доме, сунула ноги в простые сандалии без каблуков и решительно отправилась на бой. Или на ланч.
      Легко сказать, трудно сделать! Все двери были одинаковыми. Про Януса на своей двери Джина помнила, но насчет двери на террасу ей никто ничего не говорил, и она в замешательстве остановилась было посреди коридора, но в этот момент прямо из воздуха материализовался высокий седовласый человек. Он почтительно поклонился и произнес на весьма неплохом английском:
      - Хозяин приказал проводить синьору на террасу. Соблаговолите следовать за мной?
      - Благодарю вас.
      Она шла за степенным мажордомом, разглядывая дом.
      Теперь он казался еще огромнее. Не один век служило это жилище семье Манчини, и каждое столетие наложило на эти стены свой отпечаток.
      Дом был выстроен в форме крепости, и внутри находился сад, куда и выходила терраса. Воздух был теплым и невыразимо душистым - аромат сотен разноцветных роз наполнял все вокруг, голова начинала сладко кружиться. Никаких следов ночного ливня не осталось. Широкие каменные ступени были совершенно сухими.
      Посреди сада возвышался мраморный фонтан - уменьшенная копия большого фонтана на площади. Три белоснежных мраморных коня высекали струи воды из глыб камня. Звук бегущей воды нарушал блаженную и жаркую тишину.
      Рикардо в темных очках сидел в удобном кресле возле небольшого стола и внимательно просматривал деловые бумаги, однако при виде Джины отложил их, снял очки и встал ей навстречу. Джина улыбнулась в ответ на его улыбку, и хозяин дома взял ее за руку.
      - Ты выглядишь свежей и отдохнувшей. Даже о жаре забываешь, глядя на тебя.
      Она смутилась и отвела взгляд.
      - Ну.., возможно.., от фонтана идет прохлада...
      - О да, он всегда был нашим спасением. Когда я был маленьким, то очень любил залезть туда прямо в одежде и оседлать одного из коней. Марию это всегда приводило в ярость, а однажды, когда я наотрез отказался выходить из воды, ей пришлось лезть в фонтан за мной.
      Джина вежливо улыбалась, а сама думала, зачем понадобилось Рикардо рассказывать ей столь интимную историю из своего детства. Ведь они чужие друг другу, он презирает ее... Все это походило на какую-то странную игру, в которой условия менялись ежечасно.
      В тени винограда и плюща, обвивавших террасу, был накрыт стол. Крахмальные салфетки, ваза со свежесрезанными розами, серебряные приборы все было безукоризненно и изящно.
      Рикардо усадил Джину в кресло, сел напротив.
      - Я тщетно пытался убедить Марию, что это просто ланч. Она считает, что на свежем воздухе есть надо как можно больше. Я налью тебе вина?
      - О нет, воды, если можно!
      - Как мило! Ах, ты же не пьешь, я вспомнил. Воды, так воды. С чего начнем? Должно быть, ты голодна? Мария отлично готовит морепродукты.
      Он обволакивал, завораживал Джину разговором, светским, легким, дружелюбным, ее бастионы и крепости рушились, не успев вступить в бой. Рикардо Хоук был, без сомнения, самым радушным хозяином в Венеции.
      Совершенно незаметно для себя Джина расслабилась, отдалась течению дружеской беседы, смеялась его остроумным замечаниям и отдавала должное великолепной еде.
      За кофе она с восхищением отозвалась о красивых фужерах, в которые они наливали холодную воду. Рикардо приподнял бровь и небрежно заметил:
      - Венеция славится стеклом. Стеклянные изделия начали изготавливать здесь еще тысячу лет назад, но в тринадцатом веке перевели производство на остров Мурано. Тогда Венеция была воинственным городом, пожары и грабежи были не редкостью, и драгоценное стекло решили оградить от опасности.
      В наши дни здесь тоже есть несколько фабрик. Если хочешь, съездим туда, посмотрим.
      - О, я с удовольствием!
      - Что ж, если твоя нога больше не болит, поедем в Мурано прямо сегодня. Правда, туристов сейчас там полно, но я знаю некоторых мастеров лично. Взгляни, это подарил мне один из них.
      Он указал на вазу, в которой стояли цветы, и Джина с восторгом стала рассматривать ее. Прозрачное стекло казалось невидимым, украшавшие его бледно-лиловые и золотые языки фантастического пламени, казалось, просто парили над столом, поддерживая стебли роз.
      Джина в немом восхищении рассматривала вазу, а Рикардо произнес с чуть заметной грустью:
      - Я хотел купить ее на свадьбу маме, но Джакомо просто подарил мне ее. Мама ее очень любила, а Джону было, по-моему, все равно. После маминой смерти он отдал мне вазу, сказав, что мне, должно быть, захочется ее сохранить на память.
      - Странно. Джон хорошо чувствовал прекрасное, а эта ваза великолепна.
      - Да.
      - Наверное, он хотел сделать тебе приятное. Он промолчал, и Джина прикусила губу, ругая себя за излишнее упоминание о Джоне. Рикардо словно закрылся, спрятался в скорлупу своих воспоминаний.
      Некоторое время они молчали, а потом Рикардо спросил:
      - Я вот что хотел уточнить... Раз вы с Джоном были такими ДРУЗЬЯМИ, почему ты не приехала на похороны?
      - Я узнала о том, что он умер, три недели спустя. Случилось то, чего он так боялся. Он умер в полном одиночестве.
      Рикардо вскинул глаза. В голосе Джины прозвучала искренняя скорбь, в этом он не сомневался.
      - Возможно, ты хочешь навестить его могилу... Раз уж ты в Венеции.
      - Не понимаю. Ведь он умер в Риме, так мне сказали...
      - Да, но мама завещала похоронить их рядом, так что теперь он лежит на нашем семейном кладбище в Сан Микеле.
      - О, как я рада.., как я рада, что бедный Джон не один...
      Ее голос прервался, и слезы потекли по щекам. Рикардо с удивлением глядел на нее, а затем тихо произнес:
      - Его смерть действительно тронула тебя...
      - Да. Я уже говорила тебе об этом.
      - Но ведь эта смерть принесла тебе состояние...
      - Я потеряла друга, понимаешь ты это или нет? ДРУГА! Неужели это слово ничего для тебя не значит?
      Однако Рикардо уже вновь оседлал своего конька.
      - Ведь получить наследство куда пристойнее, чем принимать, скажем, подарки...
      - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Джон никогда не дарил мне подарков.
      - Никаких?
      - Никаких.
      - Ты уверена?
      - Я абсолютно уверена.
      - Странно. Я знаю, что он подарил тебе золотое кольцо. Оно называлось "Маскарад". Джина вспыхнула.
      - Он не дарил мне его.
      - Странно, но Мюллер не смог его обнаружить, когда обыскивал твои вещи. Я никак не могу понять...
      - Кто дал тебе на это право?!
      - У меня есть все права вернуть себе то, что мне принадлежит по праву, прости за каламбур, и что у меня отобрали.
      - Отлично! Сначала я была просто авантюристкой, потом охотницей за наследством, а теперь еще и воровкой!
      - Это очень ценное кольцо. Я должен был сохранить его.
      - Так почему же ты этого не сделал?!
      - На похоронах мамы я видел, что Джон носит его на цепочке, на шее. Однако он был в таком состоянии, что у меня не хватило жестокости подходить к нему в эту минуту... На следующий день он уехал из Венеции, а когда я связался с ним после, он поклялся, что мама сама отдала ему кольцо на смертном одре.
      - Но если это так...
      - .. Он либо солгал, либо ошибся. Она никогда бы этого не сделала.
      - Почему ты так в этом уверен?
      - Потому что это кольцо нельзя никому отдавать. Это семейная реликвия, одна из самых ценных. Когда он умер, мы первым делом стали искать кольцо, но не нашли.
      - И ты решил, что оно у меня?
      - Я прав, не так ли? Несмотря на то, что ты это отрицаешь.
      - Я не отрицаю Я просто говорю, что Джон мне его не давал...
      - Ты его сама взяла?!
      - Дай мне объяснить! Если ты меня выслушаешь до конца хоть раз в жизни, то узнаешь, что Джон НЕ ДАВАЛ мне это кольцо.
      Оно было в конверте, которое уже после смерти Джона передал мне мистер Брэдшо, адвокат. Вместе с ключами от Каза Розале.
      - Ты знала, что оно принадлежало моей матери?
      - Я знала, что оно принадлежало жене Джона.
      Ярость Рикардо наконец-то прорвалась на волю.
      - Он не имел права отдавать его кому бы то ни было. Помимо того, что это семейная реликвия, оно практически бесценно, так как это одно из нескольких колец "Маскарад", существующих на свете!
      - Я так и знала! Все упирается в деньги.
      - Ты пытаешься меня убедить, что не думала о его цене?
      - Я ничего не пытаюсь, я просто говорю тебе. Мы с Джолли вообще решили, что это просто хорошая бижутерия. Но даже и теперь, когда я знаю правду, я не имею ни малейшего представления о деньгах, которых оно стоит. Я не разбираюсь в драгоценностях.
      - Да не в деньгах дело! Это кольцо принадлежит семье Манчини с семнадцатого века, оно переходило к жене старшего сына в семье. Если не было сыновей, то к старшей дочери.
      - Я понимаю.
      - Но виноватой себя не чувствуешь? Джина чувствовала только одно: сейчас она взорвется от ярости. Она встала, держась за кресло.
      - Почему я должна чувствовать себя виноватой, объясни мне?! Я ничего не знала ни о тебе, ни о вашей проклятой семье, ни о кольце!
      - Сядь, пожалуйста!
      - Я знала только то, что кольцо принадлежало жене Джона, а после ее смерти он захотел передать его мне!
      Она осеклась и замерла. Неподалеку от них, у самой стены, стоял высокий темноволосый юноша...
      Глава 8
      Это был шок. Джина думала, что на Стивена похож Рикардо, но теперь понимала, что ошиблась. Она не могла отвести глаз от темноволосого юноши. Вылитый Стивен!
      Рикардо недовольно оглянулся, пытаясь понять, куда она смотрит, и сердито рявкнул:
      - Какого дьявола ты здесь делаешь?
      - Если ты забыл, братец, я здесь живу.
      - По-моему, это ты забыл, что в два часа у тебя важная встреча.
      - Я не забыл. Мне просто неохота на нее ехать.
      Он ехидно и абсолютно спокойно наблюдал, как каменеют скулы Рикардо, а потом вышел вперед и доброжелательно объяснил:
      - Живот болит. Уже второй день. Этот лоб-стер умер задолго до того, как его поймали, я сразу почувствовал...
      - Заткнись!
      - Ну что ты сердишься, братик, я же не сумасшедший, я предупредил секретаршу, она поедет и все запишет.
      С грохотом отлетело в сторону кресло. Рикардо встал перед младшим братом, сжимая кулаки.
      - Это важнейшая встреча, на ней обсуждается миллионный контракт, а ты посылаешь туда секретаршу!
      Странно, но юноша совершенно не испугался.
      - Лючия умная девочка, а стенографирует быстрее, чем они говорят. Она сделает распечатку и привезет сюда.
      - Между прочим, Лючия даже не ТВОЯ секретарша!
      - Зато я ей нравлюсь. Она для меня в лепешку расшибется.
      На лице Рикардо застыло холодное презрение, голос его стал тише и спокойнее.
      - Мне казалось, я ясно дал понять, что на встрече требуется твое личное присутствие.
      - Да я понятия не имею, что это за контракт!
      - Ты бы знал об этом, если бы поехал на встречу.
      - Не хочу я сидеть на этой дурацкой встрече, жарко! И живот болит! Кстати, братец, а ты ведь тоже не надрываешься на работе?
      - Я работаю дома.
      Влажные темные глаза оценивающе обежали фигуру Джины.
      - Отличная работа! Высший сорт.
      - Адриано! Веди себя прилично. Джина, прими мои извинения. Этот клоун обожает выступать на публике.
      - Ничего подобного! Это просто демонстрация того, как детская психотравма в латентно-пубертатном периоде превращается в дисгармоничные колебания...
      - Адриано!!!
      - Молчу. Вот так я ее и получил.
      - Что?
      - Детскую психотравму, что же еще! Брат - тиран, мама умерла, папа.., ну, это вообще невесть когда было...
      - Адриано!!! Джина, позволь представить тебе Адриано, моего младшего брата. Адриано, это миссис Хьюстон.
      - Я очень рад.., миссис Хьюстон. Или мне можно звать вас Джина?
      - Разумеется.
      - Я так понимаю, ваш муж умер?
      - Правильно понимаете.
      - Вы слишком молоды, чтобы быть вдовой. И слишком красивы, чтобы оставаться ею. Я теперь понимаю, почему Рикко пригласил вас погостить, правда, все еще не понимаю, почему вы согласились.
      Он сжимал ее руку, а темные глаза отнюдь не ласково смотрели на Джину. Спас ситуацию Рикардо.
      - Ты не хочешь поесть, клоун?
      - Спасибо, я ел у Леонардо. И мы все помним, что у меня болит живот. Да, так вот, я не понимаю, почему вы согласились, но рад этому. Вы озарите старый дом новым светом.
      Джина уже некоторое время пыталась освободить свою руку, но Адриано и не думал отпускать ее. Он весело улыбнулся и поинтересовался:
      - Надолго вы к нам?
      - Ненадолго.
      - А на сколько?
      - Я не знаю... Мне надо кое-что обдумать.
      - Давайте угадаю. Продавать ли Рикардо Каза Розале? Но ведь вы вовсе не обязаны это делать. Лучше въезжайте сюда поскорее, и у нас будет очаровательная соседка. Клево жить в таком доме, вот увидите... Ой, молчу, молчу. Братик, не смотри на меня так!
      - Вот и помолчи. Джина, прошу меня извинить. Я должен перезвонить партнерам и извиниться за этого шута. А ты.., травмированный, пойдем-ка на пару слов.
      Они говорили на пониженных тонах, но Джина понимала, что Рикардо отчитывает брата не на шутку серьезно. Она разглядывала братьев, пользуясь тем, что они стоят так близко друг к другу.
      Оба высокие, но Рикардо мощнее, атлетичнее и шире в плечах.
      Темноволосые, но Рикардо подстрижен совсем коротко, а у Адриано волосы вьются буйными локонами.
      Глаза у младшего брата не серые, а голубые, и это делает его еще больше похожим на Стивена.
      Подбородок неожиданно женственный, а линия рта выдает довольно капризного и слабохарактерного человека.
      Тем временем разговор закончился. Рикардо искоса посмотрел на Джину и ушел в дом, Адриано вернулся к ней и с тяжелым вздохом уселся за стол, на ходу снимая пиджак.
      Джине было его искренне жаль, и она с веселым участием поинтересовалась:
      - Очередная психотравма?
      - И не говорите! Моя жизнь - это бесконечная череда страданий. Сказал Данте, не я, но я с ним совершенно согласен. Кстати, меня строго предупредили насчет вас, так что на всякий случай я сяду напротив. Я так понимаю, Рик сам на вас запал. Я клятвенно обещал. Мое слово - кремень. Могила. Склеп. Кстати, как вам у нас? Эй, чего это вы краснеете?
      - Уверяю вас, вы ошибаетесь. Рикардо меня практически не переваривает.
      - Ха! Ну вы даете! А зачем он пригласил вас пожить в палаццо?
      - Я думаю, чтобы проще было за мной присматривать.
      - Ага, понимаю. И заодно надавить насчет Каза Розале.
      - Да, наверное.
      - Он чертовски сильно хочет вернуть дом, это верно.
      - Я его отчасти понимаю.
      - Чего? Вы что, красавица!
      - Не то, чтобы я соглашалась, но...
      - И не вздумайте! Он не может вас заставить.
      - Теоретически не может, но...
      - Не позволяйте ему переехать вас, словно вы щепочка на пути асфальтового катка! Я с вами! Мы будем сражаться! Я, конечно, не обещаю огневой поддержки, детская психотравма - это вам не насморк, но партизанскую войну в тылу противника гарантирую. И потом - душой я с вами, прямо на баррикадах!
      Джина грустно улыбнулась и задумалась. Адриано с участием наблюдал за ней, а потом осторожно спросил:
      - Боитесь проиграть?
      - Боюсь... И проиграть боюсь, и победа вряд ли обрадует.
      - О, узнаю брата Рикко! Большой Брат всегда умел подавлять людей... Между прочим, я вас понимаю. Когда Рик по-настоящему взбешен, у меня душа уходит в пятки. Сегодня еще ничего, хотя и влетело за эту несчастную встречу.
      - А вы не думаете, что насчет этого он прав?
      Голубые глаза с упреком воззрились на нее. Адриано склонил голову на плечо и простонал:
      - Только не говорите, что вы на его стороне!
      - Я не на его стороне, просто.., работа есть работа.
      - Да поймите вы, прекрасная Джина, это он у нас босс, акула капитализма, хозяин на своей земле и прочее, и прочее. Я - натура творческая и безалаберная, я пою, как жаворонок, потому что мир вызывает у меня желание петь - а мне говорят "Иди и договорись о поставке мраморных унитазов в гостиницу Санта Кроче". Какой жаворонок это выдержит? И потом: нельзя же всю жизнь твердить мне, что я никчемный, бестолковый, несобранный и так далее? Я же могу в это поверить - и мир потеряет своего жаворонка, приобретя взамен мерзкого нахлебника.
      Внезапно Адриано замолчал, а затем произнес очень спокойно и серьезно:
      - Я не должен с ним работать, в этом все дело.
      Джина почувствовала к парню настоящую симпатию.
      - Разве он вас.., тебя заставляет?
      - Ну, не то, чтобы заставляет... Просто держит на коротком поводке. Ты знаешь, у меня есть деньги, но до тридцати лет я могу только хвастаться, что они у меня есть. Хочешь вина? Нет? А я выпью. Так вот, до тридцати лет я совершенно в его власти. А мне надоело жить в этом сыром мавзолее под названием Венеция. Я не могу ждать до тридцати лет! Я хочу уехать. В Штаты, например, или в Мексику... Мама сглупила, послушавшись моего Большого Брата.
      - Так это он настоял? У меня сложилось впечатление, что ваша мать была женщиной с сильным характером.
      - Да какая разница теперь-то? До тридцати лет я никуда не денусь. Бедный раб, томящийся в неволе...
      Джина с усмешкой окинула взглядом ухоженные руки, шелковую рубашку с золотыми запонками.
      - А на кого-нибудь другого ты не пробовал работать?
      - Смеешься? Ты знаешь, что они мне предложили? Работать пять дней в неделю! Можешь себе представить?
      - Какой ужас. Бедный раб.
      - Ценю юмор, но для меня это и в самом деле кошмар. Здесь, у Рика, я по крайней мере могу иногда расслабиться и не приходить на работу. Главное, чтобы он об этом не узнал. Слушай, у меня сейчас еще и зубы заболят. От тоски. Что ты сегодня собиралась делать?
      - Вообще-то пока не знаю.
      - А Венецию ты уже видела?
      - Нет, я только вчера приехала... Рикардо предложил съездить в Мурано, но...
      - До вечера его теперь не жди. Работа для него все. Он вполне способен помчаться на ту встречу. Джина, ангел, не смотри с таким укором, у меня правда болел живот. Честное слово! Только Рик, этот бесчувственный дьявол, может мне не верить, но ты-то...
      - Ну, не знаю...
      - Такая красивая и такая вредная! Не буду вести партизанскую войну, такая вредина и без меня справится. Ну Джина, ну пожалуйста! Давай куда-нибудь пойдем, а?
      - Не думаю, что могу согласиться.
      - Это из-за этого тирана? Думаешь, он будет против?
      - Думаю, да.
      - А тебе-то что? Пусть злится на здоровье. Или ты его боишься?
      - Я думала, ТЫ его боишься.
      - Боюсь. Когда он рядом. Но сейчас-то его нет!
      - Но если мы уйдем, неприятности неизбежны.
      - А мы ему не скажем. Будем как настоящие партизаны. Уйдем в леса. Скроемся от преследования. Забросаем следы перцем. Отстреляемся, в конце-то концов!
      - Да, вот он придет, а нас обоих нет...
      - Он не придет, говорю тебе. Контракт срывается - значит, можно хоть на голове стоять, он не заметит. Ну Джина, ты что, хочешь весь день дома просидеть? Хороший дом, не спорю, каменный, с окошками, но ведь тюрьма же! Потом: мы же вернемся вечером!
      Джина с сомнением смотрела на Адриано, взвешивая шансы. Если Рикардо узнает... А что, собственно, он должен узнать? Он же не сказал, чтобы она обязательно дождалась его? И вообще, почему она должна его слушаться?
      Джина вдруг вспомнила, что...
      - Погоди, у тебя же живот болел!
      - Мне уже лучше.
      - Но живот - это серьезно.
      - Все прошло. Это было чисто нервное. Медвежья болезнь. У меня иногда бывает.
      По дороге я тебе расскажу, как она протекает, ты обхохочешься.., то есть, обрыдаешься! Тебе что-нибудь нужно?
      - Только сумку, наверху...
      - Восточное крыло? Какой бог?
      - Янус.
      - Ого! Рядом с Риком! Неспроста это, ох, неспроста.
      - Адриано!
      - Молчу! Пошли, покажу черный ход. Он схватил ее за руку и стремительно протащил по коридору, затем свернул в неприметную низенькую дверь и слегка подтолкнул в спину.
      - Теперь иди наверх. Потом пройдешь мимо комнаты Рика до конца коридора и найдешь точно такую же лестницу. Внизу я тебя и жду. Вперед, красавица!
      У себя в комнате она с трудом перевела дух. Какая глупость. Они с Адриано - взрослые, а прячутся, словно дети. Смешной мальчик, настоящий клоун, это правда. В нем нет зла, только насмешка, да еще неизжитые комплексы. Как он смотрел на нее, когда они познакомились... Нет, это не неприязнь, это, скорее, настороженность.
      Почему она так боится Рикардо? В конце концов, что он может ей сделать? Она взрослый и самостоятельный человек.
      Кольцо! Надо его спрятать, раз оно такое ценное.
      Джина торопливо достала маленький замшевый мешочек с кольцом, секунду помедлила, а затем решительно положила его в шкатулку.
      Адриано ждал ее, нетерпеливо подпрыгивая на месте.
      - Тебя никто не видел?
      - Нет... А где мы сейчас? Вчера Рикардо вел меня как-то иначе.
      - Чудачка, это же черный ход. Вы шли через главный.
      Следующее потрясение ждало Джину на выходе. Их ожидала настоящая гондола, и плечистый гондольер в красной рубахе, с алой лентой поперек лба галантно подал ей руку, помогая сойти в лодку.
      - Как здорово, Адриано! Я только на моторке ездила по каналам...
      - Моторку взять было нельзя, Рикко заметит. А Джордже - мой друг. Он провезет нас не хуже водного такси по всей Венеции, а дома никто и не догадается, что мы сбежали.
      - Я так полагаю, ты часто используешь этот путь?
      - О да! Это здорово выручает, когда предстоят нудные нравоучения и домашние судилища. У нас так повелось, что старший брат - надежда и опора, а младший - паршивая овца в стаде. Ой, не будем о грустном, а то у меня опять начнется медвежья болезнь!
      - Да ну тебя!
      Они расхохотались, словно дети, а гондола тем временем величаво и стремительно уносила их от палаццо.
      Джина с восторгом смотрела по сторонам. Жара прогнала с улиц местных жителей, остались одни туристы, но от канала шла прохлада, и жара здесь почти не чувствовалась.
      Джина потихоньку начинала различать запахи города.
      Цветы.., фрукты.., горячий хлеб.., рыба, много рыбы.., жареный лук.., кофе... И надо всем этим неумолчный плеск воды.
      Как жаль, что рядом с ней нет Рикардо. Как жаль, что его никогда не будет рядом с ней.
      - Джордже, мы здесь сойдем.
      Звонкий голос Адриано ворвался в мысли Джины, и она огляделась по сторонам. Адриано о чем-то вполголоса сговаривался с гондольером, а потом махнул ему рукой и чуть ли не вприпрыжку примчался к Джине.
      - Сейчас слишком жарко для пеших прогулок. Поехали на пляж?
      - На пляж?
      - Ну да. Там хорошо, под зонтиками тень, от моря прохладно.
      - Но у меня нет купальника, и полотенца мы не взяли.
      - А вот это не проблема. У меня есть тайна, я тебе ее открою, как партизан партизану. Сама понимаешь, Большой Брат об этом не знает. У меня в отеле "Луксор" есть постоянный номер. Там все найдем.
      По дороге Джина с удивлением выяснила, что и в Венеции полно машин, хотя на первый взгляд это казалось немыслимым.
      Адриано поймал такси, и вскоре они выходили возле отеля "Луксор". Ведя Джину по мраморному холлу, младший брат Рикардо без умолка тараторил:
      - У меня есть подружка примерно твоего размера, в прошлый раз она оставила у меня купальник, если ты не против, то он тебе подойдет, я думаю...
      В душе Джины шевельнулись сомнения. Мальчик-то он мальчик, но ведь взрослый мальчик! Не слишком ли опрометчиво она поступает, идя к нему в номер, о котором, тем более, не знает никто в Палаццо деи Кавалли...
      - О, магазинчик! Не хочешь купальник Наны - давай купим здесь. Выбирай, я пока ключ найду...
      Он искал ключ, ухитряясь одновременно флиртовать с двумя белокурыми красотками у стойки, а Джина тем временем выбрала и купила простой черный купальник.
      Номер оказался большим и просторным, французские окна были широко открыты и выходили прямо в зеленый и тенистый сад. Еще дальше виднелся пляж, весь покрытый яркими цветами зонтиков.
      Номер был явно не из дешевых, и Джина опять скептически усмехнулась, вспомнив "бедного раба".
      Дверь закрылась, и Адриано немедленно принялся расстегивать рубашку. Джина вновь занервничала, хотя и не подавала вида.
      - Я пойду переоденусь в ванной...
      - О, разумеется, если того требует твоя стыдливость, прекрасная дама!
      Он сопроводил свои слова нахальной ухмылкой, и Джина удрала в ванную.
      Купальник неожиданно оказался весьма и весьма вызывающим.
      Несколько секунд она критически обозревала себя в зеркало, но затем решилась.
      Ее встретил восхищенный присвист, и Адриано, закатив глаза, рухнул прямо на пол. Джина смущенно отмахнулась от него и выбрала себе пару пляжных полотенец, в одно из которых и завернулась.
      Между прочим, Адриано наверняка производил на слабый пол сногсшибательное впечатление, в том числе и благодаря весьма смелым плавкам. Он открыл один глаз, потом другой, затем кивнул на кровать и пропел:
      - Может, сначала небольшая сиеста...
      - Нет, спасибо.
      - Почему? Между прочим, большинство женщин находят меня абсолютно неотразимым!
      - Верю, но я, видимо, принадлежу к меньшинству.
      - Врешь!
      - Нет, не вру. Для меня ты вполне отразим.
      - Жестокая, бесчувственная тетка! Знаешь, как обидеть мужчину!
      - Адриано...
      - Чего тебе, злая?
      - Ты прелесть.
      - Ты так думаешь? А вот если бы ты позволила мне показать тебе еще одну прелесть...
      - Адриано!!!
      - Молчу. Пошли купаться. Я заплыву подальше и утоплюсь.
      - Дурачок!
      - Сама такая.
      Адриатика была бледно-зеленой, холодной и чистой, а песок на берегу золотым и раскаленным.
      Джина и Адриано еле отыскали свободный зонт среди разомлевших от жары тел. Они купались и загорали, снова купались и снова загорали, валялись на горячем песке, словно дети, строили замки из песка и разрушали их меткими бросками камушков и раковин.