Мерил ХЕНКС
      КОЛДОВСКОЙ АПРЕЛЬ
      Анонс
      Джина Хьюстон, молодая вдова, получает богатое наследство и отправляется в Венецию. Теперь она - хозяйка настоящего дворца, и по удивительным улицам прекрасной Венеции ее будут возить легкие гондолы... Однако неожиданная встреча в пути переворачивает всю жизнь молодой женщины. Словно маски на венецианском карнавале, смешались вокруг нее любовь и ненависть, презрение и безудержная страсть, обман и беззаветная преданность...
      Пролог
      Пожилой человек сидел на скамейке и смотрел на Тибр. Свинцовые волны мерно катились мимо набережной, не обращая на пожилого человека ни малейшего внимания.
      Он был еще не стар, но вокруг тонкого насмешливого рта залегли синеватые тени, так называемый "треугольник сердечника", губы были чересчур бледными, а дышал он с чуть слышным присвистом.
      Если бы домашний врач пожилого человека видел, как полчаса назад тот взбирался на Капитолийский холм, эскулап, несомненно, пришел бы в ужас и назначил своему пациенту постельный режим.
      Если бы у пожилого человека была любящая и заботливая жена, она ни за что бы не выпустила его из дома в таком состоянии.
      Если бы у него были дети, они, конечно, поддержали бы свою мать.
      Беда в том, что у пожилого человека никого не было. Совсем никого. Совершенно одинокий пожилой человек сидел над древней рекой и смотрел на Вечный Город.
      Потом он осторожно снял с шеи цепочку, и в тусклом солнечном свете неожиданно ярко блеснуло что-то золотое и зеленое. На мгновение показалось, что наступила настоящая весна - апрель или даже, может быть, май.
      Пожилой человек с улыбкой смотрел на вещицу, лежавшую теперь у него на ладони. Потом решительно достал из кармана большой коричневый конверт и аккуратно опустил в него зелено-золотое нечто. Запечатал конверт и положил во внутренний карман.
      Тени резче проступили на изможденном лице пожилого человека. Было видно, что его терзает сильная боль, но на бледных губах играла слабая улыбка.
      Внезапно он вздрогнул и резко выпрямился, словно увидел что-то перед собой. Потом лицо его просияло, он тихо прошептал:
      - Здравствуй, Роза!
      Солнце падало за Тибр, окончательно замерзнув в неласковом мартовском небе.
      На скамейке сидел мертвый пожилой человек. На его губах застыла счастливая улыбка.
      Глава 1
      - Пожалуйста, входите и садитесь, миссис Хьюстон.
      Джина откинула назад непослушные волосы цвета спелой пшеницы. Высокая, стройная, великолепно сложенная, она прекрасно выглядела в своем строгом темно-синем костюме и знала об этом. Не было ни малейшего повода чувствовать себя скованно - но она чувствовала.
      Всему виной этот дом и эта комната, подбодрила себя Джина Хьюстон. Здесь слишком.., старинно! Чопорно. Основательно. Добротно. Изысканно.
      Джине никогда еще не приходилось бывать в подобных домах.
      Толстые лиловые ковры, бархатные шторы, тяжеленные напольные часы и шикарный камин с настоящим огнем и настоящими дровами. Да, все это совсем не походило на ту обстановку, в которой Джина просыпалась каждый день.
      Потом был кофе - между прочим, так себе - и разговоры ни о чем. Только после этого мистер Брэдшо, адвокат, наконец приступил к делу.
      - Когда мой клиент приезжал в Лондон в последний раз, он распорядился переписать завещание. Сегодня, дорогая миссис Хьюстон, я могу назвать имя единственного наследника Джона Тернера. Это вы. Миссис Джина Хьюстон.
      Хорошо, что они уже допили кофе, а то она непременно поперхнулась бы.
      - Простите?
      - Вы - единственная наследница Джона Тернера. Когда все формальности будут улажены, вы станете весьма состоятельной женщиной.
      В письме, которое Джина получила от адвокатской конторы "Брэдшо, Брэдшо и Диксон", об этом ничего не говорилось. Просто сообщалось, что мистер Джон Тернер скончался три недели назад и оставил кое-какие распоряжения в отношении миссис Джины Хьюстон.
      Она сидела, потрясенная и смущенная, вспоминая человека, которого знала так недолго, но за это короткое время успела полюбить всей душой. И все равно: наследства она никак не ожидала.
      - Почему.., почему я?
      - У мистера Тернера не было детей. Вообще не было близких людей. Кроме вас, очевидно. Полагаю, поэтому. Теперь о самом имуществе. Что касается недвижимости, то мистеру Тернеру принадлежал дом в Лондоне, о чем вам известно, и небольшой дворец в Венеции. То есть, палаццо. Каза Розале. Они с женой очень любили его. Мистер Тернер говорил, что свои лучшие годы жизни он провел именно там.
      Джина знала лондонский дом Тернера. Сам Джон не очень любил его, считал чересчур большим и собирался продавать его, но вот Венеция... Впрочем, Джина вдруг вспомнила, что покойная жена Джона была итальянкой.
      - Мистер Брэдшо... Джон.., мистер Тернер умер там? В Венеции?
      - Нет, моя дорогая. Палаццо был закрыт с тех самых пор, как умерла супруга мистера Тернера. Мой клиент находился в Риме, путешествовал, когда его настиг сердечный приступ, ставший роковым.
      Джина вздохнула. Бедный мистер Тернер.
      Она очень надеялась, что рядом с ним кто-то был. Ужасно умереть в одиночестве...
      Адвокат истолковал ее вздох немного иначе.
      - Вообще-то мистер Тернер знал о своем недуге, поэтому смерть не была такой уж неожиданной. Видите, он даже успел сделать распоряжения... Кроме того, мне поручено передать вам этот пакет. По всей видимости, здесь находятся ключи от палаццо.
      Мистер Брэдшо передал ей толстый коричневый конверт, на котором рукой Джона Тернера было написано имя Джины и ее адрес.
      - Миссис Хьюстон, если вы захотите посмотреть свою новую собственность, я свяжу вас с синьором Чезаре Антониони. Он был итальянским адвокатом мистера Тернера и с удовольствием поможет вам уладить все формальности с поездкой. А если решите продавать палаццо, то он поможет сделать и это.
      Джина растерянно произнесла:
      - Мистер Брэдшо, я.., это все так неожиданно... Мне нужно время, чтобы прийти в себя и все обдумать.
      - О, конечно, конечно! Если вам понадобится моя помощь, звоните и приходите, не стесняйтесь.
      - Спасибо. Вы очень добры.
      Улыбка осветила красивое личико Джины, и мистер Брэдшо заметил, что глаза у нее изумрудно-зеленые. Красивая женщина. Слишком молодая, чтобы быть вдовой. Даже богатой вдовой.
      Джина вернулась домой и обнаружила, что Джолли, маленькая рыжеволосая хохотушка, с которой они дружили уже лет семь и жили в одной квартире последние три года, чуть не лопается от любопытства.
      - Я приготовила чай. Садись и рассказывай!
      Они с Джолли были совершенно, абсолютно, немыслимо разными - потому, наверное, и ладили так хорошо. Джина всегда была тихоней, даже когда Стивен был жив, а уж после той катастрофы... Джолли же излучала жизнерадостность и любовь ко всему миру, ей до всего было дело, и прозвище Огонек совершенно органично прилипло к ней еще в колледже.
      Удивительно было то, что характеры обеих молодых женщин совершенно не соответствовали их работе.
      Взрывная общительная Джолли занималась бухгалтерскими отчетами на дому, иногда брала переводы, а вот тихий ангел Джина очень часто уезжала в командировки, работая в фирме, занимающейся организацией и проведением различных конференций и саммитов по всей Европе и Америке.
      Они прошли на маленькую уютную кухоньку и сели за небольшой белый стол. Джолли разлила чай по хрупким фарфоровым чашкам и выжидательно уставилась на Джину. Та немного помолчала, отпила пару глотков чая, а потом сказала тихо и просто:
      - Джон сделал меня своей единственной наследницей. Я теперь богата.
      Джолли присвистнула. Джина слабо улыбнулась.
      - Помимо денег и акций мне достался настоящий дворец в Венеции.
      - Шутишь?!
      - Нисколько.
      - А ты знала, что у него есть этот самый дворец?
      - Нет, Джон никогда о нем не упоминал.
      - А ты ничего не перепутала, Джинни?
      - Да нет... Каза Розале. Вот ключи от дворца, можешь посмотреть сама.
      Она достала из сумочки конверт и вскрыла его. Пока Джолли рассматривала старинные ключи необычной формы. Джина читала письмо Джона. Тонкий, мелкий почерк, тщательно выписанные буковки...
      "Дорогая Джина! Хотя мы знали друг друга не так уж долго, ты стала мне настоящей дочерью, о которой я всегда мечтал, и твои тепло и доброта согрели меня на закате моих дней.
      В конверте ты найдешь кольцо. Его носила Роза, моя жена, а после ее смерти я сделал из него нечто вроде медальона, но теперь пришло ему время вновь стать кольцом. Роза считала его чуточку волшебным, и я склонен с ней согласиться. Если и есть на земле магические кольца, то это одно из них. Роза надела его - и мы с ней встретились впервые, а после этого не расставались до самой ее смерти. Мы были счастливы, Джина, и я от всей души желаю этого и тебе.
      Я знаю, знаю, моя девочка, ты очень любила Стивена, а ваша с ним совместная жизнь оказалась невероятно короткой. Ты слишком молода для такого горя и такой боли, и послушай-ка, что я тебе скажу: тот, кто потерял свою любовь, имеет право оплакивать ее, но нельзя оплакивать ее вечно. Жизнь идет своим чередом, все вокруг меняется, и на смену февралю приходит март, и за ним - колдовской апрель. А на смену одиночеству новые встречи. Будь счастлива. Джон".
      Джина торопливо вытерла слезы, застилавшие ей глаза, и передала письмо Джолли, та быстро пробежала письмо глазами, а затем вытряхнула из конверта кольцо.
      Два лучистых изумруда на золотом поле странной формы. Больше всего кольцо напоминало золотую маску с изумрудными глазами. Джолли тихо и восхищенно охнула.
      - Никогда не видела ничего подобного! Примерь его, Джинни!
      Джина медленно надела кольцо на палец. Странное чувство охватило молодую женщину...
      После смерти Стивена она здорово похудела, и кольцо оказалось слегка великовато, но выглядело все равно потрясающе.
      Джолли рассмеялась от радости.
      - Оно великолепно, Джинни! Даже если это не настоящие изумруды - оно все равно прекрасно! Жаль, что в нем нельзя выйти просто так. За хлебом в супермаркет, например...
      - Ты права. Думаю, лучше оно будет смотреться в палаццо Каза Розале.
      - Ты все-таки собираешься его носить?
      - Оно мне немного велико. Боюсь его потерять, так что в супермаркет буду ходить без кольца. Но иногда все же буду надевать... В любом случае, оно все время будет со мной.
      - Слушай, а ты ведь знаешь итальянский... А в Венеции ты бывала?
      - Нет, не приходилось...
      - Поедешь?
      - Да. Я как раз об этом думала по дороге домой. У меня в июне отпуск, так что я могла бы съездить туда и немного пожить в собственном палаццо...
      - Фантастика! Просто знак судьбы! Ты же не была в отпуске с того момента, как...
      - Смерть Стивена здесь ни при чем. Мне никогда не нравилась жизнь в отеле, полном незнакомцев. В конце концов, чем это отличается от моей работы?
      - Ну да, теперь-то тебе не надо останавливаться в отеле, у тебя же есть ДВОРЕЦ!
      - Джолли, не дразни меня, я еще не до конца в это поверила, перестань...
      - Мне вот интересно, почему Джон Тернер никогда не говорил об этом самом дворце?
      - Наверное, ему было больно о нем вспоминать. Он обожал свою жену-итальянку и не мог примириться с ее смертью. Именно потому он и работал так много, и путешествовал почти без передышки...
      Джина вздохнула. Кому и знать об этом, как не ей. Она и сама пыталась убежать от горя именно таким способом. Довольно быстро, впрочем, выяснив, что от тоски и воспоминаний невозможно улететь на самолете. Они путешествовали с ней вместе, не оставляя ее ни на минуту.
      Джина плохо сходилась с людьми, но с Джоном Тернером они подружились быстро. Их сблизила общая боль потери. Вместе было легче ее переносить.
      Джина тихо и задумчиво произнесла:
      - У нас с Джоном была разница в тридцать лет, но мы этого почти не чувствовали. Просто не думали об этом. Слишком много у нас было общего, и нам всегда было хорошо вместе. Я очень любила его, Джолли. И я скучаю по нему. Мне бы хотелось увидеть дом, в котором они с женой были так счастливы... Удивительно - он написал "колдовской апрель"... А сейчас как раз апрель, и в моей жизни все меняется словно по-волшебству...
      - Что ж, это твой шанс, подружка! Поезжай, не раздумывай!
      - Почему только мой? Разве ты не поедешь со мной?
      - Очень хотела бы, это правда. Но не могу - много работы. Кроме того, Пит будет, мягко говоря, огорчен, если я укачу в Венецию без него. Он уверен, что все без исключения итальянцы смертельно опасны для англичанок... Дет, ну какая ты счастливая, Джинни! А на чем ты поедешь? Полетишь, как всегда?
      - Надоело мне летать, Огонек. Аэропорты эти надоели... Знаешь что? Я поеду на машине!
      Джина выпалила это, почти физически ощутив волну привычного ужаса при упоминании этого средства передвижения. Механизма, убившего ее любовь.
      Стив был старше ее на полгода, они жили в одном доме. Он научил ее водить, когда Джине было семнадцать лет, и она водила довольно неплохо, но со дня похорон Стивена за руль не садилась. Джолли об этом, разумеется, знала и потому смотрела сейчас на Джину с большим удивлением.
      Джина с воодушевлением продолжила:
      - Погода к началу лета установится, так что надо продумать маршрут и проехаться по Европе. Я давно мечтала посмотреть Шварцвальд в Австрии, заехать в Швейцарию... Четыре-пять ночевок по дороге - и я доберусь до Италии.
      Джолли, скрывая изумление, мягко заметила:
      - Не хотелось бы портить тебе удовольствие, но.., у тебя же нет машины?
      - Я могу взять ее напрокат.
      - И еще я слышала, что в Венеции жутко дорогие парковки. Там же одна вода... Впрочем, теперь ты богата. Кстати о деньгах: теперь ты, наверное, захочешь переехать в какую-нибудь другую, более удобную квартиру... Нет, пожалуйста, Джинни, ради Бога, не подумай, что я тебя выгоняю, но Пит.., он хочет поселиться со мной, уже давно хочет. Я тянула, потому что понимала, как тебе это будет нелегко, но...
      - Значит, вы все-таки решились?
      - На испытательный срок. Если все получится - поженимся. Пит уверен, что получится.
      - Что ж, надумаете провести медовый месяц в палаццо - дай мне знать. Джолли довольно хмыкнула:
      - Приятно, оказывается, иметь богатых подруг!
      Синьор Антониони оказался на высоте. Он с жаром и почти с восторгом одобрил планы Джины насчет визита в Италию, взяв на себя все проблемы с заказом гостиниц по дороге, хотя Джина и пыталась слабо сопротивляться.
      Что интересно, Джолли этот итальянец сразу же не понравился, хотя она его и в глаза не видела. По голосу девушка определила, что это "скользкий тип", и умоляла Джину с ним не связываться.
      . Джина улыбалась в ответ, благодарила синьора Антониони по телефону за заботу, и единственное, от чего отказалась сразу и категорически, так это от встречи в Венеции и сопровождения по городу. Синьор Антониони не обязан тратить свое драгоценное время, мягко, но решительно заявила она во время их последнего разговора по телефону, да и ей не нужно будет связывать себя сроками.
      И Джина начала собираться в дорогу.
      Австрия была тиха, прелестна и живописна. Шварцвальд - последняя запланированная остановка перед Венецией - встретил Джину сонным розовощеким утром, стерильно чистыми коровами на лугу и не правдоподобно игрушечным пейзажем.
      Отель снаружи был старинным, зато внутри - ультрасовременным, Джине он очень понравился. Она оставила машину на парковке, даже не вынув из багажника чемоданы, а с собой взяла только небольшую дорожную сумку с самым необходимым.
      В прохладном чистеньком холле не было никого, кроме заспанного, но радушного портье и еще одного человека, крупного мужчины с толстой шеей профессионального борца и маленькой головой, напоминающей пулю. Мужчина окинул Джину скучающим взглядом и углубился в свою газету.
      Портье, сияя и едва не лопаясь от желания услужить, передал Джине ключи от ее номера.
      Она впервые была в Австрии и намеревалась посмотреть здесь все, что успеет за небольшой отрезок времени.
      В номере Джина приняла душ и переоделась. Впервые за три года она позволила себе светлый костюм - льняную юбку с блузкой и легкий жакет кремового цвета. Мельком взглянув в зеркало, Джина вздохнула, взяла со стола сумочку, положила в нее карту Шварцвальда и отправилась на свою первую экскурсию.
      В холле все еще сидел тот самый мужчина. Теперь он говорил по телефону. Встретив взгляд Джины, он почему-то смутился и торопливо отвел глаза. Джина, хоть и отметила это про себя, но не обратила особого внимания и вышла на залитую солнцем улицу Императрицы Марии.
      По вымощенной булыжником улице катили конные экипажи, возницы в тирольских костюмах предлагали свои услуги, но Джина устала от долгого сидения за рулем и предпочла прогуляться пешком.
      Солнышко пригревало, и вскоре молодая женщина сняла жакет. Улицы Старого города постепенно заполнялись толпами туристов. Вдали сверкали снеговыми шапками Альпы.
      Она бродила узкими улочками, любуясь живописными домиками, увитыми плющом и цветами. Однако на одной из этих улочек невысокий каблук ее туфли застрял между булыжниками, и Джина тщетно пыталась его освободить. Она сердито дрыгала ногой, упрямый каблук не желал подчиняться, и в этот самый момент до нее донесся стук копыт и грохот колес экипажа, надвигавшегося на нее.
      Секундой позже чьи-то сильные руки подхватили Джину и почти отшвырнули к безопасной стене, а еще спустя мгновение мимо пронеслась самая настоящая карета, запряженная четверкой лошадей.
      Джина дрожала, не в силах отстраниться от широкой груди своего спасителя. Наконец она медленно подняла голову, пролепетав:
      - Большое спасибо... Вы представить себе не можете, как я вам благодарна...
      Голос у спасителя оказался очень приятым, низким, с чуть заметным мягким акцентом.
      - Не думаю, что заслужил столь серьезной благодарности, но рад, что подоспел вовремя.
      Теперь она увидела его лицо, и мир на некоторое время замер вокруг нее.
      Если бы не цвет глаз, она сказала бы, что перед ней стоит Стивен Хьюстон, ее муж, погибший в автокатастрофе три года назад. Только у Стивена глаза были голубые и безмятежные, а у незнакомца - серые, почти стальные, чуть насмешливые. Черные, как смоль, волосы были коротко подстрижены, в противном случае они наверняка бы завивались крупными кольцами. Высокие смуглые скулы, орлиный нос и чувственный рот.
      Необыкновенно привлекательный мужчина, хотя красавчиком его назвать было никак нельзя. Красавчик - это сладкое, мягкое, безвольное и изнеженное, а незнакомец наводил на мысли исключительно о стальном клинке.
      Он улыбнулся, и Джина смогла наконец выйти из ступора.
      - Теперь, если вы в порядке, я пойду и спасу вашу обувь.
      Он отпустил Джину, и она обессиленно привалилась к стене ближайшего дома, а незнакомец решительно шагнул на мостовую и принялся высвобождать туфлю-убийцу из каменной ловушки.
      Все движения мужчины пронизывала странная, почти животная грация и сила - так должны двигаться хищники в джунглях или саваннах. Под тонкой шелковой рубашкой лениво перекатывались мышцы. Широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра - и удивительное, заполнившее все вокруг ощущение силы и властности.
      - Прекрасная обувь! По ней проехались колеса, а ей хоть бы что.
      С этими словами незнакомец легко опустился перед Джиной на одно колено и надел ей туфлю - словно хрустальный башмачок. Он проделал это столь элегантно и естественно, словно и впрямь был принцем из сказки, каждый день тренирующимся для встречи с Золушкой. Когда он выпрямился, Джине, которая никогда не считала себя малюткой, пришлось задрать голову. Серые глаза с любопытством смотрели на нежное, побледневшее от пережитого личико.
      - Похоже, вы все еще дрожите... Да, дрожит. Только не от страха, а совсем по иной причине.
      - Знаете, я всегда считал панацеей от всех бед чашку хорошего крепкого чая.
      Он решительно взял Джину под локоть и увлек за собой. Как оказалось, недалеко. Буквально за углом оказалось очень милое кафе с полосатыми зонтиками от солнца, чистенькими столиками и очаровательной кельнершей в хрустящем от крахмала переднике, рядом с белизной которого снега Альп казались грязной тряпкой.
      - Посидим здесь? Или хотите зайти внутрь ресторана? У вас такая белая кожа...
      - Все в порядке. Я люблю солнце и загорать тоже люблю, так что все нормально.
      Он галантно подвинул Джине стул, и они уселись друг напротив друга. Немедленно, по знаку хрустящей кельнерши, возле них возник не менее ослепительный официант.
      - Хотите только чаю, прекрасная дама, или закажем местные роскошные эклеры?
      - Нет, просто чай, с лимоном, если можно.
      Незнакомец повернулся к официанту и сделал заказ на немецком языке. Говорил он бегло, но чувствовалось, что это не родной для него язык. Когда официант ушел. Джина обратилась к своему спасителю.
      - Вы, похоже, хорошо знаете Старый город.
      - Да, я тут частенько бываю. К вам вернулся румянец, и он вам к лицу. Как себя чувствуете?
      - Гораздо лучше.
      - Вы здесь по делу или отдыхаете?
      - В отпуске.
      - Впервые в Шварцвальде?
      - Да. Жаль, но только на два дня. Завтра утром уезжаю в Венецию.
      Зачем она ему это рассказывала, Джина и сама не знала.
      - Дайте угадаю. Вы англичанка?
      - Угадали. Я путешествую по Европе на машине.
      - Тогда вам предстоят незабываемые дороги.
      - Я знаю. Читала в проспектах. Я специально так составила маршрут, чтобы увидеть все самое интересное.
      Официант принес поднос. На нем стояли кувшинчик с холодной водой, чайник с кипятком, маленький заварочный чайник, серебряное блюдечко с тонко нарезанным лимоном и серебряными щипчиками, маленькая сахарница и две фарфоровые чашечки на блюдечках, сквозь которые просвечивало солнце.
      Джина разлила чай по чашкам и передала одну своему спасителю. Она уже подцепила ломтик лимона и несла его к своей чашке, когда заметила, что незнакомец пристально наблюдает за ней. Это смутило Джину, и она уронила лимон. Брызги чая попали на блузку.
      Незнакомец немедленно достал из кармана ослепительно белый носовой платок, смочил его холодной водой из кувшинчика и быстро стер оранжевые капли, не успевшие даже впитаться в ткань блузки.
      Это прикосновение было совсем легким и нейтральным, ничего в нем не таилось, но Джина почувствовала, как внутри нее медленно разгорается странное темное пламя. Казалось, все ее нервные окончания среагировали на прикосновение незнакомца, и теперь на щеках Джины расцветал румянец, больше похожий на пожар.
      Виновник пожара не замечал этого. Он отодвинулся, склонил голову набок, задумчиво обозрел плоды своих трудов и заметил:
      - Почти ничего не видно.
      - Спасибо...
      - Да что вы, мне было даже приятно! Похоже, он над ней слегка подсмеивался, но Джине было не до этого. Она срочно нуждалась в смене темы и легком, ни к чему не обязывающем, разговоре.
      - Вы.., вы здесь живете?
      - Нет, здесь я бываю только по делам бизнеса. А живу я, кстати, в Венеции.
      - О...
      Сердце ухнуло куда-то в пропасть. Вот и сменили тему!
      - Меня зовут Ричард. Точнее, Рикардо Анжело Хоук. Можете называть меня Рикко.
      - Вы итальянец?
      - Наполовину. Отец - американец, мать итальянка. А вы, стало быть, англичанка?
      - Да. Джина Хьюстон.
      Быстрый взгляд на ее обручальное кольцо - и стальные глаза вновь просвечивают насквозь смятенную душу Джины Хьюстон.
      - Миссис Джина Хьюстон, как я понимаю?
      - Да, то есть нет... В общем, да.
      - Это как?
      - Я вдова.
      Это прозвучало не то слишком громко, не то слишком тоскливо - но в этот момент Джина едва ли не впервые задумалась о своем вдовстве всерьез. Взгляд сероглазого мужчины стал серьезным и чуть встревоженным.
      - Вы слишком молоды для того, чтобы быть вдовой.
      - Мне двадцать пять лет.
      - Когда же умер ваш муж?
      - Три года назад.
      - И вы до сих пор носите обручальное кольцо?
      Да, ношу. Более того, я до сих пор считаю себя замужней женщиной. Считала.., до сих пор, в смятении подумала Джина.
      Вслух она ничего не ответила, и ее спаситель тоже некоторое время молчал, но в конце концов не выдержал:
      - Простите мне мои вопросы, но.., ваш муж умер.., отчего?
      - Он погиб. В автокатастрофе.
      - И вы остались совсем одна...
      - Не совсем так. Я живу с Джолли...
      - Но он с вами не поехал?
      - Не поехала. Это моя подруга. Если бы еще знать, с какой стати она все это рассказывает совершенно незнакомому человеку?
      - Мы с ней вместе учились в колледже, а после смерти Стивена она пригласила меня к себе. Вообще-то я звала ее с собой в Венецию, но у нее много работы, так что пришлось ехать одной.
      - А работаете вы тоже вместе?
      - Нет. Джолли работает в основном дома, а я наоборот. Я организую всякие конференции и саммиты. Как правило, научные.
      - Звучит впечатляюще. И каковы ваши успехи?
      - Да вроде бы неплохо...
      Стальной взгляд стал цепким и испытующим.
      - А какие нужны навыки для подобной работы?
      - Честно говоря, никаких специальных навыков и знаний не требуется.
      - Хорошо, тогда что требуется персонально вам и от вас?
      - Иметь представление о темах конференции, заранее все обустроить, решать вопросы с гостиницами, транспортом и прочим, уметь разговаривать с людьми.., пожалуй, все. Да, желательно знать иностранные языки...
      - И вы их знаете?
      - Да.
      - Продолжайте, это интересно.
      - Да, собственно... Вообще-то это довольно трудная работа. Надо, чтобы все остались довольны.
      - Уверен, это у вас получается. И где же вы проводите эти конференции?
      - Везде. Токио, Сидней, Париж, Квебек, Атланта, Лондон...
      - Значит, много путешествуете?
      - Порядочно.
      - И встречаетесь с самыми разными людьми?
      Джина никак не могла понять, к чему он клонит, и это ее смущало.
      - Сказать по правде, если все идет нормально, то я могу и вообще ни с кем не встречаться. Это в каком-то смысле показатель моей хорошей работы.
      - И этот показатель...
      - Довольно высок.
      Неожиданно он отвел глаза и с жаром произнес:
      - Простите меня. Пожалуйста, простите! Я извел вас вопросами, а вам, скорее всего, не хочется на них отвечать. Светит солнце, у вас отпуск...
      Джина лихорадочно перебирала собственные ощущения. Больше всего они походили.., на сексуальное возбуждение, если она правильно запомнила...
      Неужели целых три года, со дня смерти Стивена, она ничего не чувствовала, ни о чем не мечтала...
      - Джина, а как вы собираетесь провести остаток этого дня в Шварцвальде?
      - Даже не знаю... Посмотреть все, что успею.
      - Одна?
      - Ну.., да...
      - Дело в том, что я уже закончил все свои дела, совершенно свободен и тоже один, вот и подумал... Может быть, нам провести это время вместе... Хотите? Я бы показал вам Старый город...
      Он напряженно ждал ее ответа, а она не менее напряженно этот ответ обдумывала. Сердце билось, как будто она пробежала не меньше мили по жаре, мысли стремительно проносились в голове.
      Он привлекателен, он почти неотразим, он немного пугает ее своей властной силой, он привлекает ее.., да хоть бы и тем, что так похож на Стивена, хотя этого не может быть, ей просто кажется. А вообще-то он может быть опасен. Эй, Джина, будь осторожнее...
      - Очень любезно с вашей стороны. Я буду очень рада.
      Рикардо просиял и улыбнулся ей такой искренней и чарующей улыбкой, что все ее соображения насчет опасности тут же исчезли.
      - Что ж, тогда пошли?
      Он оставил на столе несколько монет, и они вместе вышли на площадь, причем рука Рикардо лежала на талии Джины.
      Она с удивлением прислушивалась к тому, как реагировало на это прикосновение ее собственное тело. Стивен... Она очень любила его, но они выросли вместе, он привык о ней заботиться, и его ласка была иной, почти братской, спокойной и нежной. В объятиях Стивена она стала женщиной, и это не принесло ей ни потрясения, ни удивления - так и должно было быть. Их со Стивеном жизнь была размеренной и полностью предопределенной, до того самого дня, когда страшное столкновение лоб в лоб со встречной машиной унесло жизнь Стивена и сломало жизнь его молодой жены...
      Так вот, прикосновение Рикардо было иным. Оно будило в ней страсть, огонь и желание. Это пугало.., и манило.
      - Начнем с истории этого прекрасного и опасного городка...
      - Почему опасного?
      - Между прочим, почти во всех сказках мира встречается Темный Лес, в котором бродят Серые Волки, Злые Тролли, Ведьмы, Великаны и прочая нечисть...
      - Ну и что?
      - А то, что Шварцвальд в переводе и означает "Темный Лес".
      - Ух... Не знала и не задумывалась. Это очень интересно, только... Слушайте... Рикко.., раз мы будем гулять весь день, я, пожалуй, переоденусь.
      - И я тоже. Где вы остановились?
      - В Кронен-Отеле.
      - Я тоже, надо же! А номер? У меня - 54... Джина не верила своим ушам.
      - У меня - 59!
      Они ненадолго зашли в отель, а потом гуляли по городу весь день, смеялись, болтали, и с каждой минутой на душе у Джины становилось все легче и легче. Рикко оказался прекрасным собеседником, остроумным и эрудированным.
      Устав, они садились в открытый экипаж, и серые лошадки покорно цокали копытами по сказочной мостовой Старого города.
      Усталые, довольные и запыленные Джина и Рикко стояли в холле отеля. Они договорились поужинать вместе и теперь расходились по номерам переодеваться.
      - Сколько тебе потребуется? Полчаса? Час? Джина задумалась. За платьем надо было идти к машине, доставать чемоданы...
      - Полчаса хватит.
      - Отлично! Значит, через полчаса я стучу к тебе в дверь.
      Рикко неожиданно замолчал, медленно провел пальцем по щеке Джины, а потом склонился к ее губам, изумленно и жадно приоткрывшимся навстречу.
      Поцелуй был нежным и долгим, так что ноги Джины успели превратиться в желе, а кровь - в жидкий огонь. Потом Рикардо Хоук отпустил ее и быстро ушел к себе в номер, а Джина шагнула на ослабевших ногах в свой номер, совершенно не заметив того, что дверь почему-то оказалась незапертой.
      Глава 2
      Некоторое время она просто стояла на месте, прижимая пальцы к губам и вспоминая вкус поцелуя. Потом усилием воли заставила себя начать готовиться к встрече. Для этого требовались ключи от машины.
      Джина, нахмурясь, смотрела на столик у двери, где - она совершенно точно это помнила - оставляла связку ключей утром. Потом она обвела взглядом комнату - и увидела то, что искала, на тумбочке около кровати.
      Неужели она ошиблась? Или кто-то из горничных переложил ключи?
      Ладно, неважно. Главное, что они на месте. Да и машина не ее, а взята напрокат, так что вряд ли кто-то мог на нее покуситься. Впрочем, не мешало бы все же проверить документы и деньги!
      Джина, слегка похолодев, бросилась искать сумку с документами. Все оказалось на месте, в том числе и маленькая шкатулка, доставшаяся Джине от бабушки. В ней она хранила свои немногочисленные, но дорогие сердцу драгоценности.
      Джина открыла шкатулку. На первый взгляд все было на месте. Нитка жемчуга - подарок Стивена на свадьбу, бабушкина брошь с маленькими бриллиантиками и кораллом, ключи от дома Джона Тернера в Венеции.
      Со вздохом облегчения Джина закрыла шкатулку. Теперь можно было отправляться на подземную стоянку.
      Лифт спустил ее прямо в подвал, и Джина уверенно направилась к своему голубому "шевроле". Вставила ключ в скважину на багажнике. Нажала.
      Замок не открывался.
      Это могло означать только одно: одна из передних дверей не была заперта. Так оно и было, но Джина точно помнила, что запирала обе дверцы. Кажется...
      Наконец она открыла багажник, уже готовясь увидеть, что чемодана на месте нет, но он был там, совершенно целехонький и нетронутый, такой, каким она его и оставила...
      Не совсем такой.
      Он закрывался двумя молниями. Джина всегда доводила их до середины и плотно прижимала друг к другу, но теперь между двумя молниями был небольшой зазор и оттуда торчал кусочек материи. Было похоже, что кто-то закрывал чемодан в большой спешке.
      Джина тщетно боролась с охватившей ее тревогой. Она открыла чемодан и подозрительно уставилась на содержимое, прекрасно ей известное. Все было на месте, но оборка ночной сорочки застряла в молнии.
      Могла ли сделать это сама Джина, собираясь в спешке?
      Ответ положительный. Но только при условии спешки, а вот ее-то как раз и не было.
      Однако единственное рациональное объяснение, как ни крути, это неаккуратность самой Джины.
      Что-то больно много неаккуратностей! Ключи не на своем месте, незапертая машина, застрявшая в молнии ночнушка... Все это могло бы случиться, но ведь Джина точно помнила, что этого не было.
      Однако в таком случае ей достались какие-то сумасшедшие злоумышленники: сначала они взяли ключи от арендованной машины, что довольно глупо само по себе, потом забыли запереть дверь, и к тому же после того, как ничего не взяли из чемодана. Ерунда какая-то!
      Оставим это и не будем об этом думать! Главное, что все на месте. Будем считать случившееся вереницей нелепых совпадений, такое бывает. Совпадения наполняют жизнь человека. Вот взять хоть Рикардо Хоука встретились они совершенно случайно, и вдруг оказывается, что он живет в том же отеле, почти дверь в дверь с ней.
      Вспомнив о Рикардо, Джина мгновенно забыла обо всем остальном. Она торопливо вытащила из багажника чемодан, закрыла машину и поспешила к лифту.
      Душ она приняла в рекордно короткие сроки, торопливо переоделась и критически оглядела себя в большом зеркале, рассматривая со всех сторон струящийся вокруг нее темно-серый шифон.
      Это платье Джолли запихнула ей в чемодан почти силой, с криком "Ничего нельзя знать заранее!". Легкое, воздушное, почти невесомое, откровенное и таинственное, все в летящих складках, платье было великолепно, но Джина еще сутки назад не могла даже представить, что оно ей понадобится. Честно говоря, она думала, что просто не решится это надеть, даже если подвернется подходящий случай. Голые плечи, откровенное декольте, почти полностью обнаженная спина...
      Доводы Джины напоминали доводы семидесятилетней старушки при виде внучки в мини-юбке, но подружка Джолли пришла в ярость и даже позволила себе заметить, что пожизненный траур распространен только на Балканах, а это от Англии далековато.
      Джина усмехнулась собственным воспоминаниям и принялась укладывать пышные волосы в некое подобие прически. Она очень давно не делала себе прическу для вечера в ресторане и немного подзабыла, как это должно выглядеть. Сражаясь с непокорными прядями, она заметила тонкий золотой ободок на своем пальце. Обручальное кольцо Стивена...
      Они были женаты всего год, а вдовой она была уже три года. В три раза дольше.
      Как там говорил Джон? Каждый может оплакивать свою любовь, но никто не должен оплакивать ее вечно.
      Быть может, пришло время проститься с прошлым?
      Джина медленно, словно нехотя стянула кольцо с пальца и аккуратно положила его в шкатулку. Осторожно подняла голову и взглянула в зеркало.
      Впервые за три года на нее смотрела не изможденная вдова, а красивая двадцатипятилетняя женщина с немного грустными глазами цвета морской волны. Темные брови и ресницы, почти не нуждающиеся в косметике. Нежные губы цвета розового коралла.
      Немного пудры, чтобы не блестел изящный носик, намек на зеленые тени на веках, легкий мазок блеска для губ с запахом лимона - вот и весь макияж.
      Стук в дверь вывел Джину из состояния задумчивой неуверенности или неуверенной задумчивости: она сама еще не решила, как правильнее. Она распахнула дверь - и растаяла в восхищенном взгляде Рикардо. Этот взгляд был красноречивее любого комплимента. Потом он отступил назад и тихо произнес:
      - Я в жизни не видел женщины красивее... Он медленно поднес к губам ее руку и поцеловал, не отрывая от лица Джины красноречивого взгляда.
      Она смущенно улыбнулась.
      - Я совсем забыла поблагодарить тебя за прекрасную прогулку днем.
      - Обещаю, что вечер тебя тоже не разочарует.
      Они ехали в спортивном "феррари" Рикардо по вечернему Шварцвальду, и прохладный ветерок играл с локонами Джины. Она украдкой поглядывала на своего элегантного спутника. Рикардо, в строгом вечернем костюме и галстуке, в ослепительно белой рубашке выглядел великолепно и немного загадочно.
      Выехав из города, мощная машина сразу набрала скорость, и восхищенная Джина едва успевала рассматривать сменяющие друг друга зеленые рощи и цветущие долины по обеим сторонам дороги. Вот промелькнул живописный водопад, а вот сказочный пряничный домик под сенью вязов и ясеней, с ярким цветником под окнами... Старинная кирха на холме... Маленькие деревянные шале...
      Потом перед ними как-то неожиданно встали горы, великолепные Альпы, дорога немного сузилась, по обеим сторонам замелькали оградительные столбы, выкрашенные флюоресцентной краской.
      Еще несколько минут - и перед потрясенным взором Джины Хьюстон предстал самый настоящий замок.
      С башенками, крепостной стеной, бойницами, красно-белыми флагами и даже настоящим подъемным мостом.
      - Боже, какая прелесть, Рикардо!
      - Это Альпеншлосс. Я рад, что тебе нравится.
      - Нравится?! Да это же настоящий сказочный замок! Я в восторге!
      - Тогда я рад еще больше. Тебе не холодно?
      Горный воздух и в самом деле был значительно свежее долинного, но Рикардо заботливо набросил на плечи Джины тонкую кашемировую шаль - и стало теплее. Не только от шали.
      Джину охватило давно забытое чувство защищенности. О ней снова заботились, ее считали хрупкой и нежной, а это оказалось так приятно...
      Они вошли в широкие двери, гостеприимно распахнутые перед ними, а деликатный и услужливый швейцар с почтительным поклоном принял у Рикардо ключи от машины, махнул рукой куда-то в темноту, и через пару секунд Джина услышала, как "феррари" отогнали от подъезда.
      В ярко освещенном зале их встретил очень толстый и добродушный великан с великолепными пшеничными усами и абсолютно лысой головой, ярко блестевшей под огнями хрустальной люстры. Рикардо представил его Джине как барона фон Фишбаха, барон в свою очередь с неожиданной легкостью склонился над ручкой Джины и галантно поцеловал ее.
      - Рад видеть тебя, дорогой Рикардо! Миссис Хьюстон, добро пожаловать в Альпеншлосс! Пойдемте за мной, ваш столик на террасе, как ты и заказывал, Рикардо.
      - Благодарю, Карл.
      Они прошли через великолепные залы, мимо маленького оркестра, игравшего Моцарта, мимо разодетых гостей замка и не менее шикарно выглядевших официантов, и вышли наконец на террасу.
      Пока они шли через залы, Джина заметила, что со многими женщинами Рикардо обменивался многозначительными взглядами и кивал направо и налево. Очевидно, он был здесь завсегдатаем. О том, что его связывало со всеми этими шикарными красавицами, Джине думать не хотелось.
      На террасе было всего несколько столиков, четыре или пять были уже заняты, но их ожидал совсем отдельно стоящий стол у самого парапета террасы.
      На белоснежной скатерти искрились хрустальные фужеры, сверкало серебро приборов, а тончайший фарфор тарелок наводил на мысли о лепестках белых роз и лилий. В центре стола стояла изящная ваза с цветами. Барон фон Фишбах пожелал им приятного вечера и степенно удалился.
      Джина с удивлением заметила, что на открытой всем ветрам террасе достаточно тепло, и Рикардо пояснил, что несколько лет назад здесь установили специальную систему обогрева, иначе посетители этого бесподобного заведения рисковали подцепить воспаление легких, любуясь красотами Альп. Джина заметила в ответ:
      - Что ж, должна заметить, риск того стоит. Вид отсюда великолепен.
      - Погоди, когда зажгутся все огни в городе и совсем стемнеет, тогда вид станет поистине волшебным.
      Еда была отменной, вино - легким и искристым. Рикардо пил мало, но следил, чтобы бокал Джины не пустел.
      Очарованная замком, волшебной панорамой ночного города и своим спутником, Джина не обращала ни малейшего внимания на то, сколько она уже выпила, да и золотистый рислинг лишь приятно кружил голову.
      За десертом Рикардо неожиданно взял Джину за руку и заметил как бы между прочим:
      - Ты сняла кольцо?
      - Да.
      - Почему?
      - Не знаю. Правда, не знаю. Мне показалось, что для этого настало время. Понимаешь.., только сегодня я поняла, что вдовой была в три раза больше времени, чем замужней женщиной.
      - Значит, вы были женаты...
      - Около года.
      Не то вино, не то пьянящий воздух Альп развязали Джине язык, но она спокойно, словно исповедуясь, начала рассказывать Рикардо историю своей жизни, не слишком долгой и не слишком счастливой.
      - Мы со Стивеном сыграли очень традиционную свадьбу, даже старомодную. Как только мне исполнился двадцать один год.
      - Но до этого вы уже жили вместе?
      - В каком-то смысле мы жили вместе всю жизнь. О нет, не в том смысле, как ты думаешь.
      Увидев, как изумленно Рикардо поднял бровь, она улыбнулась.
      - Родители Стивена были и моими родителями. Приемными. Они много лет дружили с моей бабушкой, а после ее смерти забрали меня к себе.
      - Сколько же тебе было?
      - Почти пять лет.
      - А твоему будущему мужу?
      - Он старше меня на несколько месяцев.
      - Они официально удочерили тебя?
      - Нет, хотя я думаю, хотели этого. Им всегда хотелось иметь еще детей, но Стивен у них родился довольно поздно и стал единственным ребенком.
      - А дед у тебя был?
      - Он умер на год раньше бабушки, хотя был совсем не стар. У деда было больное сердце.
      - Джина, но твои настоящие родители...
      - Я никогда их не знала. В один прекрасный день я выяснила, что у моих сверстников есть мамы и папы, и спросила бабушку, почему у меня их нет. Она посадила меня на колени и стала объяснять, что мама и папа очень далеко... В общем, я подумала, что "далеко" - это на небесах, и долгие годы так и считала, а меня никто и не разубеждал...
      Когда мне исполнилось шестнадцать, приемные родители решили, что я достаточно взрослая, чтобы знать правду. Оказывается, моя настоящая мама была у бабушки единственным ребенком. Она была довольно взбалмошной девчонкой, дикой и неуправляемой, а забеременела мной в пятнадцать лет. Она хотела сделать аборт, но бабушка пришла в ужас и не позволила ей этого. Моей матери пришлось выносить и родить меня, после чего она возненавидела собственного ребенка, считая, что я испортила ей жизнь. Короче, она меня бросила, когда мне было всего несколько недель отроду, и сбежала из дома. С тех пор меня растили бабушка и дедушка.
      - Бабушка была, наверное, еще не старой?
      - Немногим старше пятидесяти. Она умерла из-за глупой случайности, во время пустяковой операции.
      Рикардо долго молчал, а затем тихо спросил:
      - Значит, вы с будущим мужем росли, как брат с сестрой?
      Джина почему-то слегка смутилась.
      - Мы со Стивеном всегда были очень близки. Никогда не ссорились, даже когда были совсем малышами. Мы никогда не разлучались, всегда были вместе... Даже в одну школу ходили. Знаешь, я как-то не представляла жизни без Стивена, а он - без меня. Уже после свадьбы он говорил, что влюбился в меня как раз в пять лет, когда я была смешной малышкой с хвостиками и огромными глазищами.
      - А друзей не удивляло, что вы так дружите? Мальчик с девочкой.
      - А у меня и не было друзей ближе Стивена. До самого колледжа. Он тоже не очень-то сходился со сверстниками. Нам хватало друг друга и для игр, и для разговоров.
      - Это в детстве, а когда вы повзрослели?
      - Остались ли мы друзьями?
      - Нет, я имею в виду, когда вы стали.., любовниками?
      - Стивен хотел, чтобы мы спали вместе, как только мне исполнится восемнадцать.
      - А ты не хотела.
      - Нет. Я не была в него влюблена, это была совсем другая любовь. Но когда он погиб, я об этом пожалела. Мне показалось, что мы зря потратили целых три года. А тогда не хотелось. Да и наши родители были строгих правил и не одобряли добрачных связей.
      - Что же случилось потом?
      - Стив хотел, чтобы мы поженились немедленно, как только стали совершеннолетними, но мы только поступили в колледж, да и денег у нас не было. Тогда он решил пойти к родителям и сказать, что мы любим друг друга и хотим быть вместе. Они в принципе обрадовались, но предложили сперва закончить учебу, а за это время убедиться, что мы не совершаем ошибки, после этого они согласны дать свое благословение и устроить нам настоящую свадьбу, с фатой и цветами, с подружками невесты и всем прочим. Тебе, наверное, это кажется жутко старомодным? Но ведь мы их очень любили и уважали их взгляды. Мы согласились.
      - А колледж ничего не изменил? Ведь студенческие годы - это еще и годы соблазнов.
      - Колледж был всего в получасе от дома, так что общежитие нам не потребовалось. Стало быть, и соблазнов особых не было.
      Заметив улыбку на губах Рикардо, Джина неожиданно почувствовала нечто вроде желания защищаться.
      - Мы просто хотели сделать родителям приятное. Что в этом странного?
      - Я ничего не имел в виду, прости. Так вы закончили колледж и поженились. Что дальше?
      - Я переехала в комнату к Стивену.
      - И вам не хотелось уйти из-под родительской опеки?
      Джина задумалась Если честно, то ей хотелось, но Стив был против. Он очень любил родителей.
      - Я вряд ли могла тогда что-то изменить. Мы долго не могли найти работу по специальности, хотя оба закончили колледж с отличием. Родители сами всю жизнь снимали квартиру и не хотели, чтобы мы со Стивом прожили жизнь так же. Они предложили жить с ними, пока у нас не появятся деньги на собственный дом. Стив согласился. Что мне оставалось делать?
      - Джина, прости, это не мое дело и не слишком вежливо, но.., я взбешен!
      - ???
      - Это же... Это же подавление личности! Она вспыхнула и отвернулась. Рикардо стиснул ее пальцы.
      - Прости, прости, я не должен был так говорить!
      - Все в порядке. Знаешь, все ведь было не так уж плохо. В конце концов, мы со Стивом были вместе. И мои приемные родители были хорошими людьми. Хотя я и впрямь всегда мечтала о собственном доме.
      - И никогда не жила в нем?
      - Нет. Потом я получила работу, но Стиву все так же не везло. Ну а потом он наконец устроился экспедитором в одну строительную фирму, но уже в первый его выходной случилась та авария...
      - Ты говорила, что поселилась у своей подруги Джолли?
      - Да, почти сразу после похорон.
      - А почему не осталась дома?
      - Не с кем было оставаться. Наши родители были вместе со Стивом. В его машине. Они ехали за мной. Мы собирались пойти в кафе, чтобы отпраздновать его поступление на работу.
      - Ты осталась одна?
      - Почему одна? Со мной была Джолли.
      - И как же ты распорядилась своей неожиданной свободой?
      Джина помолчала и медленно произнесла:
      - Видишь ли.., я никогда не считала это свободой. Это было просто одиночество. Я так тосковала по Стивену...
      - Прожив с ним всю жизнь? Я думаю. Каким он был?
      - Он был.., очень похож на тебя. Вряд ли это сравнение понравилось Рикардо. Во всяком случае, голос его звучал холодновато.
      - Не думаю, что мы похожи. Ты ведь меня совсем не знаешь.
      - Я имела в виду внешнее сходство. Высокий, темноволосый, красивый... Только глаза другого цвета, у него они были голубые. Если бы не это... Я была просто поражена, когда тебя увидела.
      - Не поверишь, но для меня это звучит, как приговор. Что же было дальше?
      Но Джина медлила с продолжением рассказа. Странно, сейчас Рикардо не казался ей таким уж похожим на Стивена. Вернее, Стивен... По сравнению с этим широкоплечим смуглым мужчиной Стивен выглядел бы.., более хрупким, что ли.
      Он был совсем мальчишкой, ее Стивен. И еще он был совсем, абсолютно лишен властности. Он был очень добрым, мягким и немного беззащитным. Наверное, поэтому и не мог устроиться в жизни.
      Мужчина, сидевший напротив нее, был кем угодно, но только не мальчишкой. Достаточно взглянуть на его руки, на жесткую линию рта, встретить этот стальной взгляд...
      Она понятия не имела, какой характер у Рикардо, но очень тосковала по Стивену. По его нежности. По его заботе.
      - Джина?
      - Да? Прости, я задумалась.
      - Давай сменим тему. Ты загрустила, а виноват я. Горькие воспоминания не годятся для этого вечера.
      - Знаешь, я думаю, что всему свое время. Например, сейчас настало время примириться с потерей. Странно, но мне было легко.., вспоминать. Наверное, потому, что светлых воспоминаний больше.
      - Что ж, добро пожаловать в мир живых! Какие у тебя планы на ближайшее будущее?
      - Совсем ближайшее? Это просто. Я еду в Венецию и остановлюсь там на месяц или больше. У меня в Венеции...
      И тут ей расхотелось рассказывать. Рикардо смотрел на нее выжидающе, но Джина почему-то подумала, что и так рассказала достаточно. Она отпила вина, чтобы сгладить возникшую паузу, и продолжила вполне естественным тоном:
      - .. У меня в Венеции будет первый отпуск за несколько лет.
      В этот момент официант, похожий на коронованную особу, бесшумно поставил перед ними кофе, коньяк и корзиночку с шоколадом. Дождавшись его ухода, Рикардо спросил:
      - Ты бывала в Венеции?
      - Нет, но всегда очень хотела побывать. Вода вместо улиц, гондолы, старинные дворцы... Меня пугают только толпы туристов.
      - Ну, толпы туристов там только летом, да во время карнавала, а сейчас вполне терпимо.
      - Значит, это не проблема?
      - Конечно, нет. К тому же туристы, как ни странно, не любопытны, и в Венеции масса мест, где, так сказать, не ступала нога туриста. А между тем это настоящий Старый город.
      - Ты давно там живешь?
      - Да почти всю жизнь, не считая лет, проведенных в Оксфорде, да разъездов по всему миру. Семья моей матери живет в Венеции со времен дожей. Тебе там понравится.
      Джина вдруг живо представила себе площадь Сан Марко, голубей и себя в обнимку с Рикардо. По спине пробежала приятная дрожь, Джина слегка повела плечами. Рикардо истолковал это по-своему.
      - Замерзла? Что ж, пора ехать. Нам обоим завтра предстоит долгая дорога, а выезжать нужно рано.
      Он расплатился по счету с королевской небрежностью, и с королевской же галантностью помог встать Джине. Она уходила с сожалением. Волшебный вечер подходил к концу, и от этого было грустно.
      Машина уже стояла у дверей, на этот раз Рикардо поднял верх, потому что становилось по-настоящему прохладно.
      Он вел машину молча и очень внимательно, молчала и Джина, погруженная в странные и дерзкие мысли о том, что ждет ее в Венеции. Как хорошо бы было ехать туда вместе с Рикардо.., с Рикко...
      Когда они шли к ее номеру, рука Рикардо вдруг спокойно и уверенно обвила талию Джины, и возбуждение неожиданно затопило молодую женщину. К тому же коньяк с кофе был явно лишним, в голове немного шумело...
      Она едва не выронила ключи, и тогда Рикардо с легкой улыбкой взял их у нее из рук.
      - Позволь мне...
      Она уже шагнула за порог своего номера, когда внезапный страх, что Рикардо сейчас уйдет навсегда, заставил ее резко обернуться.
      - Рикардо... Спасибо за чудесный вечер. Я была действительно счастлива.
      Она слишком резко повернулась, потеряла равновесие.., и оказалась в его объятиях.
      В авиации такие мгновения называются моментом принятия решения.
      - Спасибо и.., спокойной ночи.
      - Спокойной ночи. Джина.
      И он поцеловал ее.
      Очень просто все вышло, естественно, потому что именно этого она и хотела, больше всего на свете хотела... А потом он подхватил ее на руки и внес в комнату, дверь сама закрылась за ними, а после сильные, умелые и нежные руки заскользили по ее телу, которое больше не подчинялось ей, а жило своей собственной, дикой, первобытной жизнью, свободной от глупых условностей и запретов... И поцелуи стали сладкими, как мед, и кровь закипела золотым огнем в жилах, легкий шифон, казалось, сам соскользнул на пол, и женщина всей кожей ощутила жар тела мужчины.
      Рикардо ласкал ее мучительно и нежно, и изголодавшееся без ласки тело выгибалось в опытных руках от сладкой боли, сердце билось в груди с оглушительным грохотом, просилось на волю, тьма вокруг вспыхивала бриллиантами звезд, и Джина тонула в черном водовороте страсти, которой никогда не знала раньше...
      Она скорее почувствовала его наготу и удивилась ей, но не испугалась, а обрадовалась. Обняла, слилась с ним воедино, превратилась в часть его, зная, что и он стал частью ее, отдала, забирая взамен и тут же даря без остатка, а потом откуда-то издалека донесся хриплый стон мужчины и счастливый крик женщины...
      Эхо отразилось от купола ночи и вернулось россыпью звезд, осыпавших Джину и Рикардо, а потом милосердная тьма поглотила их обоих, унося прочь от страданий, слез, пустых воспоминаний и несбыточных надежд...
      Глава 3
      Джина очнулась от сладкого забытья, когда на улице было уже светло. Сквозь неплотно задернутые ставни пробивалось утреннее солнце.
      Она лежала в полусне, наблюдая за солнечными зайчиками. Ей было удивительно хорошо и спокойно, так, как не было уже давно.
      Потом в памяти всплыло лицо Рикардо, смуглое, выразительное, а вслед этим воспоминанием нахлынули и другие - о пережитом удовольствии. Джина осторожно повернула голову вправо.
      Она была в постели одна. Ни следа Рикардо, даже его одежды не было видно. Наверное, он вернулся к себе в номер. Только на подушке остался легкий отпечаток его головы, да тело Джины хранило память о его ласках.
      Как долго ее мир был серым и пустым, лишенным тепла, ласки, любви. Она подавляла в себе все желания и страсти, столь естественные для молодой женщины. Жизнь словно текла мимо нее, но со вчерашнего вечера все изменилось. Судьба дарила ей второй шанс на счастье.
      Наверное, в обычных обстоятельствах все происходило бы иначе: они познакомились бы, стали друзьями, узнали друг друга ближе и лучше, а лишь потом стали бы любовниками, однако в ее случае все произошло гораздо быстрее, минуя промежуточные стадии.
      Что она знала о Рикардо? Практически ничего. Они были знакомы один день и одну ночь. Привлекательный, образованный, интеллигентный, с чувством юмора, галантный кавалер, богат, успешен в делах... Довольно много - и почти ничего.
      Джина вздохнула. Несмотря на многочисленные предупреждения своей приемной матери, она легла в постель практически с первым встречным мужчиной. В конце концов, это могло оказаться просто опасным... Почему она себя так повела? Возможно, из-за алкоголя...
      На самом деле Джина прекрасно знала, что алкоголь здесь ни при чем. Просто существует магия притяжения между двумя - мужчиной и женщиной, и справиться с этой магией бывает трудно, а то и невозможно. Теоретически красивых женщин и привлекательных мужчин много, но ведь не все же немедленно бросаются в объятия друг друга!
      Да, конечно, атмосфера вчерашнего вечера более чем располагала к обольщению, но ведь на самом деле случилось то, чего хотела сама Джина, ничего больше. Рикардо ни к чему ее не принуждал и не был настойчив.
      Он... Он был прекрасен. Великолепен. Неотразим. И она хотела его.
      Стивен был совсем другим. Нежным. Мягким. Осторожным и неторопливым. Даже целомудренным.
      Этой ночью Джина Хьюстон впервые узнала, что такое настоящая страсть.
      Сколько же времени она потратила впустую!
      В их семье всегда считалось неприличным говорить и даже размышлять на темы секса, и Джина привыкла, что ЭТО не обсуждается. Оно просто есть, коль скоро ты замужем, или будет, когда ты выйдешь замуж, но говорить об этом... Потому-то все, что они делали сегодня ночью с Рикардо, казалось чем-то дерзким, невозможно, упоительно бесстыдным, чувственным и немного запретным. Джина не подозревала в себе этого, этой странной "темной стороны", превратившей ее сегодня ночью в дикую кошку.
      Что-то закончилось нынче ночью, и что-то началось.
      Благодаря наследству Джона и встрече с Рикардо Хоуком, Джина Хьюстон получила возможность начать новую жизнь.
      Она вспомнила об отъезде и посмотрела на часы. Восемь тридцать. Наверное, Рикардо ждет ее внизу, гадая, почему она так задерживается.
      Джина быстро приняла душ, почистила зубы и переоделась в легкий светлый костюм. Удобные туфли завершили ее туалет, и она торопливо собрала вещи. Закончив с багажом, она остановилась перед зеркалом, чтобы поправить волосы, и замерла. На нее смотрела молодая красивая женщина с веселым выражением на очаровательном личике. Сине-зеленые глаза сияли, на щеках цвел румянец, губы подрагивали от еле сдерживаемой счастливой улыбки...
      Все это с ней сотворил сегодня ночью один мужчина. Господи, какое чудо!
      Она закалывала волосы, стараясь не вспоминать, как пальцы Рикардо перебирали вчера эти локоны. По спине пробежала сладкая дрожь.
      Не будь дурочкой, дорогая! И поторопись на завтрак!
      Бар встретил ее прохладой, чистотой крахмальных скатертей на столиках, горячим кофе, вкусным джемом, соком, пухлыми булочками и свежим маслом одним словом, здесь было все, что нужно для счастливого утра, кроме одного. Здесь не было Рикардо.
      Она выпила две чашки кофе и съела круассан, но Рикардо так и не появился.
      Она поднялась обратно на пятый этаж и постучала в его номер - тишина.
      Быть может, он в душе? Джина постучала сильнее, но ответа не дождалась.
      Краски солнечного утра тускнели на глазах. Из лифта вышла хорошенькая горничная, удивленно посмотрела на Джину и деловито отперла номер Рикардо своим ключом.
      - Простите... А где мужчина из этого номера, вы не знаете? Я хотела поговорить с ним.
      - Мужчина? Ах, он уже уехал, фройляйн! Этот номер свободен.
      Наверное они просто разминулись, твердил тоненький голос сердца, явный оптимист.
      Джина вихрем ворвалась в свой номер, схватила уже уложенные вещи и ринулась вниз, отчаянно надеясь увидеть у стойки Рикардо.
      В холле было довольно много людей, даже вчерашний тип с головой, похожей на пулю, но Рикардо не было.
      Джина заплатила по счету и отправилась на парковку. Быстро запихнула вещи в багажник и помчалась туда, где вчера стоял спортивный "феррари".
      Машины не было.
      Рикардо Анжело Хоук уехал. Не сказав на прощание ни слова той женщине, с которой провел ночь.
      Это было хуже пощечины.
      Джина вернулась в холл гостиницы и обратилась к портье, без особой, впрочем, надежды.
      - Простите... Мне ничего не оставили?
      - О, ради Бога извините нас, мадам! Вот письмо, его должны были передать вам еще до завтрака, но горничная забегалась и...
      Она не стала дослушивать, схватила узкий белый конверт и села в одно из глубоких кожаных кресел.
      Это была очень короткая записка.
      "Неотложные дела зовут меня в дорогу, а ты спала так мирно, что было бы преступлением будить тебя. Желаю приятного путешествия. Надеюсь повидать тебя в Венеции. Рикардо."
      Повидать в Венеции? Но ведь он не спросил, где она остановится, не назвал и своего адреса...
      Она рассказала ему всю свою жизнь, а он в ответ не рассказал ей почти ничего. Бизнесмен из Венеции - отличный ориентир.
      Венеция - большой город. Там живет.., надо посмотреть туристический проспект, но там совершенно точно живет чертова уйма народа.
      Джина сидела и удивлялась, как быстро испарилось ее хорошее настроение. Она до крови прикусила губу, но не чувствовала боли, только соленый вкус крови на губах.
      Интересно, какой по счету идиоткой она стала? Их ночь, она казалась ей особенной, важной, той ночью, после которой все должно измениться...
      Рикардо Хоук просто был хорошим любовником. Бывают хорошие зубные врачи, сантехники, учителя, а бывают хорошие любовники. Те, кто качественно и без претензий выполняет свою работу. Джина легко и без лишних уговоров согласилась лечь с ним в постель, а он легко и без лишних уговоров занялся с ней любовью.
      Джину сжигал стыд. Как она могла так запросто забыть все, чему ее учили, повести себя, словно женщина, у которой всегда был миллион любовников, и для которой ничего не значат случайные связи!
      А вдруг он женат?
      Она ведь не спрашивала, а сам Рикардо ничего не говорил... Он вообще ничего о себе не рассказал, только слушал, как она выворачивает перед ним душу наизнанку.
      Он же наполовину итальянец, живет в Италии, так что наверняка женат, и думать нечего. Все итальянцы женятся очень рано, а Рикардо Хоуку уже около тридцати.
      Джина хотела просто выбросить письмо в урну, но в последний момент передумала и спрятала его в сумочку.
      Уроки надо запоминать, чтобы не повторять ошибок. Нельзя впредь позволять вытирать об себя ноги, нельзя покорно играть роль легкомысленной дурочки, которую ей навязал этот человек.
      День, словно назло мрачной Джине, сиял великолепием.
      Ослепительно синее небо, в нем белоснежные и пушистые облака, зелень садов, красные черепичные крыши...
      Джина Хьюстон, сурово поджав губы, смотрела только на дорогу перед собой. Красоты Шварцвальда ее больше не волновали.
      Еще заводя машину, она строго приказала себе забыть о Рикардо Хоуке, а сейчас работала над этим вплотную, впрочем, без особых результатов.
      Его смуглое, решительное лицо стояло перед ней в воздухе, взгляд стальных серых глаз, казалось, сверлил спину, на губах еще не остыл вкус его поцелуев, а кожа горела, вспоминая его ласки.
      Мало-помалу ей удалось справиться с собственным плохим настроением, и Джина нехотя признала, что пейзаж вокруг великолепен, даже несмотря на то, что все мужчины - мерзавцы.
      Она решительно вставила кассету в магнитофон, и машину заполнили чарующие, мощные звуки концерта Рахманинова. Дома ей никак не удавалось послушать эту музыку, а по дороге - в самый раз.
      Исполненные страсти и огня аккорды вновь напомнили о Рикардо и ночи, проведенной вместе с ним...
      Она проснулась перед рассветом в кольце его могучих рук. Рикко не спал. Серые глаза были открыты и задумчиво глядели в потолок. Джина не удержалась и провела кончиками пальцев - сначала по щеке, потом по шее, по плечу, затем по широкой груди... Когда ее пальцы коснулись маленького темного соска, мужчина прерывисто вздохнул, а когда ее руки скользнули еще ниже, Рикко шепнул, еле сдерживая смех:
      - Ты попадешь в большую беду, детка...
      - В очень большую?
      - Очень-очень!
      - А я не боюсь...
      И они снова любили друг друга, и воспоминания об этом обдали Джину горячей волной возбуждения, а затем принесли новые угрызения совести и жгучую обиду на весь свет. Почему это случилось с ней?!
      Она остановилась только раз, чтобы перекусить в небольшом ресторанчике, а потом гнала без устали, и после полудня уже была в Венеции, на трехкилометровом мосту Понте делла Либерта. Здесь Джина сбросила скорость и принялась смотреть по сторонам. Вид с моста открывался потрясающий.
      У Римской площади машину пришлось оставить, так как здесь начиналась пешеходная зона. Сама площадь не слишком впечатляла, в основном из-за бесчисленных палаток, лотков, столиков с сувенирами, тележек с хот-догами и торговцев, усиленно и с истинно итальянским темпераментом расхваливающих свой товар.
      Джина, несколько оглушенная их криками, вылезла из машины и огляделась. Мгновенно рядом с ней материализовался смуглый ангел с полотен итальянских мастеров. Ангелу было на вид лет десять, и одет он был в джинсы и футболку с надписью "Rolling Stones".
      - Вы англичанка? В отпуске? Давайте ваши чемоданы и ни о чем не волнуйтесь, я за ними присмотрю, пока вы найдете парковку. Потом расскажу вам, как проехать на мойку.
      Ангельский вид маленького аборигена отнюдь не гарантировал, что он не утащит ее вещи, едва она отвернется, но Джина понимала, что без чичероне ей не обойтись.
      - Ты хорошо говоришь по-английски, малыш.
      - Жена моего брата жила в Америке, долго жила, я у нее научился. Ставьте чемоданы прямо сюда, на ступени. Я посторожу.
      Все самое ценное у Джины все равно было в сумочке, так что она решила рискнуть.
      Когда она тянулась за чемоданом, юбка задралась значительно выше колен, и Джина немедленно поймала пристальный взгляд невысокого толстяка. Неужели Джолли права насчет итальянских мужчин?
      Джина попыталась незаметно переложить документы в свою сумку, и парень усмехнулся, став еще больше похож на ангела.
      - Так и знал, вы мне не доверяете! Джина вспыхнула от смущения.
      - А ты бы как вел себя на моем месте? Как тебя зовут, кстати?
      - Паоло Росси. А вас, синьорина...
      - Хьюстон. Синьорина Хьюстон.
      - Я запомню. И потренируюсь в английском с вашей помощью. Теперь езжайте во-он туда, там платная стоянка.
      Когда она вернулась, сжимая в руках квитанцию, Паоло встретил ее горделивым восклицанием:
      - Видите, я не вор!
      - Вообще-то, синьор Паоло Росси, я была в этом уверена. Иначе с чего бы я оставила тебе свои вещи? Послушай, этот чемодан слишком тяжел для тебя, давай-ка его понесу я, а ты возьми сумку.
      - Мы сделаем еще лучше!
      С этими словами мальчик лихо свистнул в два пальца, и почти в то же мгновение буквально из-под земли явился еще один ангел. Этому было уже лет семнадцать, и его улыбка была небезопасна для девушек.
      - Это Марио, мой брат. Марио Росси. Братья Росси в ту же секунду избавили Джину от тяжести сумок и чемоданов и уверенно повели сквозь толпу прямо к набережной. Здесь, у самой кромки канала толпились в воде - иначе не скажешь - моторки, катера, гондолы, лодки... Все, что может плавать и перевозить пассажиров.
      Как раз сейчас к причалу подошел речной трамвайчик, и Джина протянула братьям деньги.
      - Спасибо, Паоло, спасибо, Марио... Мальчик спрятал деньги сразу, а Марио смотрел на Джину, не отрываясь.
      Улыбка этой синьорины разом заставила Марио Росси позабыть о девушке, которой он сегодня вечером назначил свидание.
      - Где вы думаете остановиться, синьорина?
      - Мне забронировали номер в отеле "Лун-га". Кампо Долини. Знаете такой?
      - Знаю. Это не доезжая Сан Себастьяно. Сойдете на Калле Долини и сразу увидите. Паоло с надеждой спросил:
      - Вам понадобится гид сегодня вечером?
      - Нет, Паоло, спасибо.
      - А завтра?
      - Тоже нет, спасибо.
      - Жаль. Ладно, тогда - чао, синьорина Хьюстон! И будьте счастливы.
      Братья замахали ей руками, а затем растворились в толпе. Джина улыбнулась.
      Вокруг плыла Венеция, жемчужина Европы, прекрасная, старинная, похожая на город, который так любил писать Каналетто... Палаццо и мосты, башенки и соборы, старинные каменные дома - все это было таким реальным и в то же время словно явилось из снов о прошлом.
      Джон Тернер любил этот город, хотя и не был итальянцем.
      Рикардо Хоук тоже любил этот город... К счастью, тяжелый багаж и толпа людей не позволили ей загрустить по-настоящему. Объявили Калле Дол и ни.
      Это оказалась узенькая улочка, мощеная камнем, скорее всего, еще во времена монархии. Джина плелась по ней, непрестанно подворачивая ноги и то и дело ставя на землю страшно тяжелый чемодан. Улочка была почти пустой, не считая всего одного человека, который, не торопясь, шел чуть поодаль. Видимо, он просто гулял, потому что так и не обогнал Джину, что было совсем несложно.
      Отель с первого взгляда не впечатлял, а со второго - начисто разочаровывал. Узкая грязноватая дверь, окна, выходящие на улицу, закрыты ставнями. Джина приготовилась к худшему, но внутри отель преобразился, словно пещера Алладина. Мраморный пол сверкал, хрустальные светильники и канделябры мерцали, а за стойкой царил очередной ангел, на этот раз с полотен Тинторетто.
      Поднявшись на свой третий этаж, Джина отперла номер - и осталась вполне довольна. Чистый, прохладный, просторный, мебель - лишь самая необходимая, ванна и туалет сверкают и пахнут лавандой...
      Высокие окна были открыты, но ставни закрыты, чтобы солнце не накаляло комнату. Джина поглядела в щелочку и увидела залитую солнцем площадь, посреди которой, на самом солнцепеке, крепко и самозабвенно спала удивительно лохматая дворняга. Дальний конец площади оставался в тени, и именно там стоял человек... Джина вдруг поняла, что это тот самый, который смотрел на ее ноги на Римской площади. Кажется, он же шел за ней по улице. Она резко распахнула ставни, чтобы рассмотреть незнакомца, пошатнулась и...
      Когда она обрела равновесие вновь, на площади не было никого, кроме спящей собаки.
      Джина сердито покрутила головой и отправилась в душ.
      Под струями теплой воды, ласкавшими ее тело, она вспомнила о Рикардо, и эротические видения захватили ее с такой силой, что пришлось включить воду похолоднее. После душа она переоделась в темно-зеленое платье из японского шелка, надушилась подарком Джолли - духами "Мистика", и сунула ноги в легкие сандалии.
      Вещи распаковывать не стала, но, повинуясь внезапному порыву, бросила в сумочку ключи от Каза Розале.
      Внизу, у выхода из отеля Джина немного помедлила, изучая карту.
      Площадь Сан Марко, затем центр города, потом небольшой канал, там ходят такси, а затем и Каза Розале...
      Почему, ну почему она опять вспомнила Рикардо, да еще с такой страстью, что напряглись соски и заныло в груди? Влюбилась? Не может этого быть, они едва знакомы. Были.
      И все-таки влюбилась. Во всяком случае, если бы хоть кому-нибудь на свете было дело до Джины Хьюстон и ее переживаний, и этот кто-то спросил бы ее, чего же она хочет, Джина Хьюстон твердо и определенно сказала бы, что хочет провести с Рикардо Хоуком остаток своих дней.
      Испугавшись собственных мыслей, она почти бегом бросилась прочь от отеля. Не думать, не думать о нем! Он женат, наверняка женат и счастлив.., ну, почти счастлив в браке, у них куча детей, как у всех итальянцев, а Джина стала просто мимолетной интрижкой, приятным дополнением к деловой поездке в романтический Шварцвальд.
      Раздосадованная и опечаленная, Джина решила думать только о Каза Розале. Она знала, что палаццо находится неподалеку от Большого Канала, на Кампо деи Кавалли. Вообще-то синьор Антониони настаивал, чтобы она позвонила ему, как только приедет, но Джине почему-то очень не хотелось этого делать. Она решила, что обратится к синьору Антониони только в самом крайнем случае, если заблудится окончательно.
      Она медленно шла по узким улочкам, затем перешла мост с затейливыми чугунными перилами и невольно подумала, какие, интересно, песни пел на таком же, наверное, мосту Труффальдино из Бергамо, ухаживая за своей подружкой Смеральдиной... Так странно было оказаться в месте, описанном в известных с детства книжках! Лондон, собственно, тоже относился к таким местам, но к нему Джина привыкла.
      Незаметно подкрался вечер, окрашивая каменные стены домов в золотые тона, вода в каналах темнела, становясь похожей на темно-зеленое стекло.
      Вскоре Джина поняла, что окончательно и бесповоротно заблудилась в Венеции. Лабиринт улочек и переулков, часто не имеющих даже названия, увел ее от центра города, и карта, составленная для организованных туристов, оказалась бесполезной.
      Пожалуй, самым разумным было бы вернуться обратно к Каналу, но Джина решительно пошла вперед. Ей хотелось увидеть Венецию такой, какой ее знал и любил Джон Тернер; такой, какой ее боготворил Рикардо Хоук.
      Глава 4
      В большинстве домов ставни были закрыты, отчего здания выглядели слепыми. Правда отнюдь не немыми - сквозь них прорывались звуки музыки, смех, голосили радио и телевизор: верные признаки того, что дома уже собралась вся семья.
      Из-за каналов, канальчиков и каналищ идти по прямой было невозможно, и Джина петляла по городу, переходя по бесчисленным мостам с одного берега на другой. У нее уже начисто отсутствовало представление, куда она идет, поэтому она несказанно удивилась, оказавшись именно там, куда и собиралась: на Кампо деи Кавалли.
      Судя по всему, площадь получила свое название, благодаря великолепному фонтану, рассыпавшему прохладные брызги в самом центре. Великолепные кони вздыбились в галопе и застыли навсегда, а вокруг них били тугие струи воды. У входа на площадь стоял очень величественный и красивый собор, но народу здесь не было. Только ветерок шуршал листвой нескольких деревьев, под которыми стояли удобные лавочки.
      Джина в замешательстве огляделась. Синьор Антониони совершенно определенно упоминал эту площадь, и здесь действительно было несколько палаццо. Их ажурные, устремленные ввысь фасады напоминали об эпохе готики, но окна, прикрытые ставнями, хранили свои секреты. Как определить, какое из них Каза Розале? Это название нигде не было указано.
      Может, она вообще ошиблась адресом? Джина стояла посреди площади в полном замешательстве, когда из храма вышла пожилая женщина в черном платье. Ее белоснежные волосы прикрывала черная кружевная косынка. Пожилая дама перекрестилась и быстро пошла по направлению к Джине.
      Джина воспользовалась этим и окликнула женщину:
      - Простите, синьора, вы не могли бы мне помочь? Я ищу Каза Розале.
      - О, это очень просто, дитя мое. Каза Розале примыкает к Палаццо деи Кавалли.
      Джина изумленно обвела взглядом фасады домов. Они так плотно примыкали друг к другу и были построены так давно, что отличить, где кончается один дом и начинается второй, не представлялось возможным.
      Старушка, видя недоумение Джины, улыбнулась.
      - Когда-то Каза Розале был частью Палаццо. Вот эта, правая, дверь.
      - О, спасибо огромное! До свидания.
      - До свидания, синьорина.
      Дождавшись, когда старушка уйдет, Джина подошла к двери дома и задрала голову, разглядывая его снаружи. Странная робость охватила ее.
      Дом был четырехэтажный, на третьем и четвертом этажах красовались затейливые балкончики. Джина и представить себе не могла, что ее дом так велик. На первом этаже не было вообще ни единого окна.
      Она поднялась по мраморным ступеням и достала из сумочки ключи. Замок щелкнул и неожиданно легко открылся. Тяжелая дверь отворилась без стука, пропуская новую хозяйку внутрь. После жары и пыли здесь было прохладно и свежо, почти холодно.
      Воздух пах так, как и должен пахнуть воздух в доме, простоявшем закрытым в течение нескольких лет. Когда глаза привыкли к полумраку, Джина обнаружила себя стоящей посреди отделанного мрамором холла, откуда наверх вела роскошная лестница, тоже из мрамора. Наверху Джина смутно различила ряд закрытых дверей.
      Вообще-то надо было бы прийти сюда с синьором Антониони, а то он еще обидится, но раз уж она здесь, глупо было бы не осмотреть собственный дворец.
      Джина без особой надежды пощелкала выключателем, но света не было.
      Она решительно поднялась по полутемной лестнице и принялась заглядывать в двери. Некоторые были заперты, но те, которые открылись, таили за собой целую сокровищницу. Старинная мебель, ковры, картины и статуи, шкафы с великолепной посудой...
      Последняя дверь вела в длинный и темный коридор, видимо, раньше здесь обитали слуги, но там было слишком темно, и Джина вернулась в холл. Напротив дверей располагался ряд окон, задернутых плотными бархатными шторами. Джина направилась туда, но в этот момент раздался звук, напоминавший пушечный выстрел. Входная дверь, которую Джина оставила приоткрытой, захлопнулась.
      Сквозняк, должно быть. Неизвестно, почему, но Джина медлила сойти вниз и снова открыть дверь. Может, и лучше, что она закрылась? Кто знает, как в Венеции обстоит дело с уличным бандитизмом, а в доме полно ценных вещей.
      Воцарилась абсолютная тишина. Джина прислушивалась к этой тишине до тех пор, пока не поняла, что слышит свое собственное дыхание. Она усмехнулась и продолжила свой путь.
      Следующие две комнаты явно принадлежали Джону и его супруге. Мебель здесь была светлее и изящнее, массивными оставались только входные двери, кованые и тяжелые. Повсюду лежала пыль. На улице между тем стемнело, и в доме стало совсем ничего не видно. Пожалуй, ей лучше вернуться в гостиницу. Джина выскользнула из комнаты и пошла по коридору, осторожно касаясь рукой стены. И вот тут до нее долетел посторонний звук. Явно не ее дыхание!
      Она застыла, превратившись в одно большое ухо.
      Шаги. Очень осторожные шаги. Замерли. Кто-то явно не хотел, чтобы его услышали. Тем более - увидели.
      Снова шаги. Очень близко. Вкрадчивые, скрытные... Кто-то приближался к Джине, и бежать было некуда.
      Дыхание перехватило в горле, ноги сразу ослабли, и внутри все предательски затряслось. Здравый смысл подсказал Джине, что единственный выход - продолжить свой путь и укрыться в одной из ближайших комнат. Там есть ключ, а двери тяжелые и крепкие, она сможет запереться, открыть окно и позвать на помощь.
      Все это очень напоминало ночной кошмар, а еще больше стало напоминать, когда от стены внезапно отделилась темная тень, и стало ясно, что некто не преследовал ее, а спокойно поджидал в настоящей засаде.
      Джина хотела заорать, но из пересохшего горла вырвался только жалобный писк, а потом, охваченная паникой, она попыталась кинуться прочь, во тьму, сломя голову, неважно, что там, в темноте, лишь бы подальше от этого кошмара...
      - Джина, постой! Не беги, ты покалечишься! Именно в этот миг нога Джины подвернулась, и она со всего маху врезалась в стенку. В голове вспыхнул фейерверк, потом наступила тьма.
      Она открыла глаза и мрачно уставилась в потолок. На ней не было туфель, и лежала она на мягкой кушетке, а незнакомый бородатый мужчина средних лет озабоченно рассматривал ее голову. Увидев, что она пришла в себя, мужчина произнес по-итальянски:
      - К счастью, удар был не слишком силен. Надеюсь, ничего страшного.
      Потом он быстро достал из кармана медицинский фонарик-ручку и посветил сначала в один глаз Джины, затем в другой.
      - Рад констатировать, что сотрясения нет. Что же касается ноги... Нет, и с ногой все в порядке. Возможно, некоторое время будет немного больно при ходьбе, но в остальном - все в порядке. Я оставлю кое-какие лекарства...
      В этот момент Джина поняла, что он обращается вовсе не к ней, а к какому-то мужчине. Человек этот стоял в тени, но когда он ответил доктору, Джина едва не потеряла сознание снова.
      Этот голос она узнала бы где угодно, на каком бы языке он ни говорил.
      Сейчас он говорил на итальянском, и в другой ситуации это напомнило бы Джине музыку небесных сфер, но не теперь. Слишком много вопросов у нее было к обладателю этого низкого и звучного голоса.
      - Благодарю вас, доктор. Стефано проводит вас к выходу.
      Джина попыталась сесть, но это не удалось. В голове взорвалась ядерная бомба, и женщина с тихим стоном прикрыла глаза.
      Рикардо Анжело Хоук, смуглый красавец в светлом костюме, мрачно и озабоченно смотрел на нее своими серыми глазами-клинками, а Джина Хьюстон не понимала ничегошеньки!
      - Как ты себя чувствуешь. Джина?
      - Я в порядке. Я просто не понимаю... Она едва не свалилась с кушетки, и Рикардо торопливо подхватил ее и подсунул под спину подушку.
      - Чего ты не понимаешь?
      - Ничего не понимаю. Где я нахожусь? Почему я здесь нахожусь? Почему ты здесь находишься?
      - Оригинально! Что ж, отвечаю на твои вопросы по порядку: ты находишься в Палаццо деи Кавалли, куда тебя перенесли после твоей травмы, а я здесь нахожусь потому, что я здесь, собственно, живу. Мы с тобой соседи, дорогая, поэтому я позволил себе перенести тебя сюда, когда ты упала.
      - Понятно. Непонятно только, что ты делал в Каза Розале? И откуда ты узнал, что мы соседи?
      Голос Рикардо прозвучал неожиданно холодно:
      - Давай-ка оставим все вопросы и ответы на потом. Ты здорово ударилась головой, так что должна сначала отдохнуть и прийти в себя. Я скажу слугам, они сделают тебе чай. Я же пока закончу свои дела, а потом мы поговорим. Серьезно поговорим.
      Она не успела ничего сказать в ответ. Сероглазый король повернулся и стремительно вышел из комнаты. Тяжелая дубовая дверь тихо закрылась за ним.
      Джина огляделась вокруг, испытывая настоятельное желание ущипнуть себя. Комната была богато и со вкусом обставлена, ставни были прикрыты, но окна распахнуты, так что свежий вечерний воздух лился в комнату, наполняя ее запахами моря.
      Чего же странного в том, что Рикардо Хоук живет в палаццо? В этих самых палаццо живет уйма народа, и совершенно понятно, что жить здесь по средствам только очень богатому человеку. Рикардо Хоук вполне отвечает этому требованию.
      Странно другое. Венеция довольно велика, но они с Рикардо снова оказались самыми настоящими соседями. Опять совпадение? Что-то их больно много развелось, совпадений!
      Стоп! В Каза Розале было темно, хоть глаз выколи, но Рикардо окликнул ее по имени. То есть, он знал, что перед ним именно Джина Хьюстон. А ведь он никак не мог видеть ее лица...
      В этот момент в комнату вошла очень толстая и добродушная на вид женщина. Она несла поднос с чаем, а также таблетки, оставленные доктором.
      - Синьор Рикардо велел принести вам это.
      - Спасибо.., э-э-э...
      - Мария. - - Спасибо, Мария.
      - Вы по-итальянски говорите?
      - Si!
      - Веnе. Синьор Рикардо велел еще передать, что придет через часик. Еще он напоминает, что вам надо выпить эти таблетки и хорошенько отдохнуть после этого. Вы должны немного поспать.
      - Хорошо. Спасибо.
      - Еще чего-нибудь хотите, синьорина?
      - Нет, спасибо, Мария.
      Мария выплыла из комнаты. Джина выпила таблетки и устроилась поудобнее. Вообще-то голова уже не болела, но она решила не рисковать и дождаться Рикардо, лежа на кушетке.
      Вопросы роились в голове, словно рассерженные осы. Джина пыталась хотя бы рассортировать их - и заснула. Когда же она открыла глаза, рядом сидел Рикардо и пристально смотрел на нее. Именно этот взгляд и разбудил Джину. Судя по всему, он сидел у нее в ногах уже довольно давно, наблюдая за ней. Неожиданно эта мысль возбудила ее, одновременно рассердив. Почему это он сидит и смотрит на нее!
      Он переоделся и принял душ, судя по влажным волосам. Белая рубашка казалась ослепительной по сравнению со смуглым лицом, серые глаза загадочно сверкали. Рикардо Анжело Хоук был неотразимо привлекателен, и тело Джины Хьюстон решительно отказывалось следовать голосу разума и оставаться бесстрастным.
      - Как себя чувствуешь?
      - Спасибо, хорошо.
      - Ты так и раньше говорила, но мне кажется, ты меня обманывала.
      - Теперь правда хорошо.
      - Есть хочешь?
      - Очень.
      - Хороший признак. Как насчет того, чтобы пообедать здесь, со мной?
      Ага, и познакомиться с его женой и детьми!
      - Или ты предпочитаешь отправиться куда-нибудь, если нога больше не болит? - Ты женат? Я имею в виду.., если вся твоя семья собирается к ужину...
      Рикардо усмехнулся ее смущению.
      - Я не женат, а вся моя семья - это младший брат Адриано, но он до завтра не вернется. Он уехал по делу. Так где будем ужинать?
      - Пожалуй, я встану.
      Радость, дурацкая радость захлестывала сердце Джины.
      Первая ночь в Венеции, а рядом - Рикардо. Когда она ехала сюда, то даже не надеялась, что снова его встретит.
      Она даже позабыла о целой куче вопросов, которые должна была задать ему. Рикардо не женат, более того, он каким-то сумасшедшим образом все-таки отыскал ее в Венеции, и все печали схлынули, словно их и не было. Джина была готова петь и веселиться, словно маленькая девочка. Правда, не похоже было, что Рикардо разделяет ее радость. Он выглядел каким-то чересчур серьезным. Пожалуй, даже суровым. Нахмурившись, он наклонился к Джине.
      - Дай-ка, я взгляну, как твоя нога. Вставай, только осторожно и без резких движений.
      Его ладонь подхватила Джину под локоть, и это легкое прикосновение, словно электрический разряд, пронзило все ее тело. Конечно, нога болела, но Джина не замечала этого. Какая ерунда! Ведь рядом Рикардо!
      - Все нормально?
      - Все нормально.
      - Если хочешь принять душ...
      - О да, спасибо! Я пыльная и грязная, по крайней мере так мне кажется.
      - Хм... Что ж, ванная к твоим услугам. Если что-то понадобится кричи.
      Ванная была таких размеров, что в ней можно было устроить выпускной вечер для небольшого класса. Джина торопливо разделась и шагнула под воду. Она осторожно плескалась, стараясь не мочить волосы, а потом, завернувшись в махровое полотенце, придирчиво изучала одежду. К счастью, падение не нанесло ее платью ощутимых увечий.
      Джина быстренько причесалась и отправилась на поиски Рикардо.
      Он читал газету, но при виде Джины отложил ее и встал.
      - Женщина, которая умеет быстро собираться! Что-то поразительное. Ну как, получше?
      - Гораздо, гораздо лучше.
      - Тогда пошли. Но я буду за тобой присматривать, твоя нога меня все-таки беспокоит. Вывихи - вещь серьезная.
      Рука Рикардо вновь лежала на ее талии, и Джина таяла от счастья. Они шли через великолепный холл к мраморной лестнице, выходившей прямо на канал. Здесь их ждала моторная лодка. Рикардо очень бережно перенес в нее Джину и занял место у руля. Уверенно управляя лодкой, он быстро вывел ее в Большой Канал.
      Джина чувствовала себя, как в сказке. Она неслась над зеленой водой, вдыхала свежий ветер и не могла оторвать глаз от мужественного профиля и черных завитков волос, от крепких рук, уверенно управлявших лодкой, от широкоплечей фигуры, вокруг которой клубилась аура силы и властности...
      Джине было абсолютно все равно, куда плыть. Рикардо был с ней - этого достаточно, однако приличия надо было соблюдать.
      - Куда мы направляемся?
      - В Венеции много отличных ресторанов, но в такой вечер особенно хорошо на площади Сан Марко...
      - Отлично...
      Они причалили у самой площади, и Рикардо повел ее под руку, рассказывая и показывая все вокруг.
      - Дворец Дожей ты, разумеется, узнаешь, и базилику Сан Марко, а также Кампаниллу видела не раз на фотографиях, сейчас мы здесь задерживаться не будем. Ты же не собираешься скоро уезжать...
      Сумерки скрыли горькую усмешку на губах Джины. Она вообще не хотела уезжать от Рикардо, но ведь никто никому не клялся в вечной любви... Довольно и того, что сейчас они вместе...
      Довольно? Господи, да разве мы когда-нибудь бываем довольны тем, что имеем? Джину просто распирало от вопросов, которые ей немедленно хотелось задать Рикардо. Что, все-таки, он делал в Каза Розале? Следил за ней? Зачем? Почему?
      Если следил, почему сразу не сказал? Откуда он вообще знает о том, что они соседи, если Джина ни словом не обмолвилась о наследстве Джона?
      - Рикардо...
      Он остановился и нежно коснулся пальцем ее губ.
      - Все объяснения потом, ладно? Сперва - ужин.
      Сердце рухнуло куда-то вниз, и Джина мгновенно и безоговорочно согласилась на все.
      Зачем волноваться? Он все ей объяснит, а пока можно просто наслаждаться его близостью, умирать от красоты Большого Канала, прижиматься к могучему плечу мужчины, подарившего ей страсть... Боже, неужели это было всего лишь прошлой ночью?!
      Кольцо Розы Тернер уже начало приносить Джине счастье!
      Открытое кафе было переполнено, но для Рикардо нашли столик, и они с Джиной уселись в уголке. Теплый вечерний воздух ласкал разгоряченные лица, над Каналом зажигались первые звезды.
      Они сделали заказ и теперь неспешно потягивали мартини, любуясь видом вечерней Венеции. Джина невольно вздохнула и тихо произнесла:
      - Я никогда не была так счастлива... Рикардо посмотрел на нее с каким-то странным выражением. Впрочем, оно мгновенно погасло в непроницаемых серых глазах, и на смену ему пришло обычное, уверенное и чуть насмешливое выражение.
      - Ты извинишь меня, мне надо сделать один звонок... Это быстро.
      - Конечно.
      Она с легкой улыбкой следила за ним главами, пока он не скрылся внутри ресторана, а потом отвернулась и стала смотреть на закат. Смех, голоса, запах моря и горячего кофе...
      - Добрый вечер, синьорина. Помните меня?
      Какой-то юноша улыбался ей. Марио! - Конечно, я тебя помню, Марио.
      Прежде чем Джина успела сказать еще хоть слово, Марио уже перемахнул через невысокую загородку и уселся рядом.
      - Легко нашли свой отель?
      - Да, спасибо.
      - Надо мне было поехать с вами и отнести ваши чемоданы. Стыд и позор, что я отпустил такую красивую девушку с таким тяжеленным багажом. Я потом весь вечер просто не находил себе места.
      Джина отчего-то смутилась и коротко ответила:
      - Не стоит беспокоиться. Я прекрасно добралась.
      - Вы и теперь совсем одна, в свой первый вечер в Венеции...
      - Но я не...
      - Я пошел к отелю, я искал вас, но мне сказали, вы ушли, тогда я иду сюда и вижу вас здесь, одну-одинешеньку... Скоро стемнеет. Вы должны мне позволить покатать вас на гондоле. Я покажу вам, как романтична наша Венеция...
      Он уже держал ее за руку, и Джина тщетно пыталась освободиться от этой горячей и настойчивой руки. Она предприняла попытку урезонить его:
      - Марио, послушай, я не...
      И замерла. В нескольких шагах от них стоял Рикардо, и на лице его была написана самая настоящая ярость. Джина потеряла дар речи при виде этой ярости. Марио сориентировался лучше.
      Он вскочил, уступая место Рикардо, быстро бросив на Джину взгляд, в котором она разглядела гнев и разочарование.
      - Извините, синьор! Я не знал, что дама с вами!
      - Марио, я пыталась сказать тебе, что я не одна, но ты не слу...
      Марио и след простыл. Рикардо, напряженно улыбаясь, занял свое место.
      - Бог мой, похоже, я спугнул твоего поклонника. Интересно, а почему это он так разозлился? Ты дала ему повод?
      - Вообще-то это вовсе не поклонник. Этот мальчик помогал мне утром с багажом.
      - Что ж, может, он и мальчик. Уж не девочка, во всяком случае. Я видел - он за тобой ухаживал.
      - Во всяком случае, я ему повода не давала. Он же еще совсем ребенок!
      - В его возрасте у моего дяди было уже двое детей. И скажи пожалуйста, если он просто поднес тебе чемоданы до лодки, откуда ему известен твой отель?
      Да он же ревнует. Господи, ревнует!
      - Ему Паоло сказал.
      - Ого! Еще и Паоло?!
      - Паоло - это брат Марио. Ему лет десять, а то и меньше. Или твой дядя и в этом возрасте...
      Рикардо слегка расслабился и даже рассмеялся не очень напряженно.
      Вскоре им подали ужин, и за прекрасным вином Джина начисто позабыла о неприятной вспышке Рикардо. Хотя, впрочем, почему неприятной? Ревность может проявить только тот, кому ты небезразлична...
      Темнота стремительно падала на город. Рикардо задумчиво посмотрел на темно-синий бархат неба и промолвил:
      - Сегодня ночью будет гроза. Душно... Ну что ж... Думаю, самое время задать пару вопросов и получить на них ответы. Хочешь начать?
      Джина медленно отпила вино и тихо спросила:
      - Я не понимаю, как ты меня нашел.., могу только предполагать, что ты увидел меня на улице и пошел за мной следом.
      - Нет и нет.
      - Ты за мной не пошел?
      - Нет, и на улице я тебя не видел.
      - Значит, ты заметил, что дверь Каза Розале приоткрыта, и решил проверить, не воры ли это, зная, что дом много лет стоит пустой.
      Рикардо вновь покачал головой и лукаво улыбнулся. Игру в загадки он пока выигрывал.
      - Я слышала, как дверь захлопнулась, когда я была наверху. Это не ты закрыл ее?
      - Я не этой дорогой пришел.
      - Но как тогда...
      - Дело в том, что когда-то Каза Розале был частью Палаццо деи Кавалли...
      Ну конечно! Ей же говорила об этом та старушка на площади.
      - Потом дома разделили, но внутренние двери, которые их соединяли, еще остались. Джина возмущенно вскинула голову.
      - Не хочешь же ты убедить меня, что это всего лишь совпадение! С чего бы ты отправился в заброшенный дом? Я же видела - там все покрыто пылью. Ты наверняка знал, что я в доме!
      - Да, знал. Скажем так, знал, что ты туда рано ли поздно придешь.
      - Оригинальная шуточка - спрятаться в темноте, подкараулить меня и напугать до смерти.
      - Ну, пугать тебя я не собирался. Я хотел спуститься и встретить тебя при входе, но ты меня опередила и успела войти в дом. Честно говоря, я тоже перепугался, увидев темную фигуру, бродящую по дому. Ни одна моя знакомая женщина не рискнула бы обследовать такую мрачную махину в полной темноте.
      - А откуда ты узнал, что я должна прийти в Каза Розале? Я ведь об этом тебе не говорила... И откуда ты знал, что я приду туда именно сегодня?
      - Я вел за тобой наблюдение.
      - Что?! Ты за мной следил?! Не могу поверить! И сколько же это продолжалось? Со вчерашнего дня?
      Ответ ошеломил ее.
      - Последние несколько недель.
      - Но ведь мы познакомились только вчера утром!
      - Вчера утром мы встретились, но знаю я о тебе очень давно.
      - Давно? Насколько давно? И почему, ради всего святого, ты за мной следил?!
      - Мы же должны были стать соседями. Я хотел присмотреться к тебе, понять, что ты за человек.
      - Откуда ты узнал, что я буду твоей соседкой? Ведь я ни одной живой душе не говорила, что собираюсь в Венецию!
      - Но ведь такая возможность существовала? Раз уж ты получила в наследство палаццо.
      А призналась мне, что собираешься в Венецию, ты сама, вчера в ресторане.
      Джина вспомнила все, что случилось с ней в Шварцвальде, и почувствовала, как откуда-то изнутри поднимается гнев.
      - Значит, ты каким-то образом узнал, что я получила наследство... В Кронен-Отеле ты не случайно остановился в номере напротив?
      - Это было запланировано.
      - " - Но как...
      - Синьор Антониони все устроил. Джина судорожно прикусила губу, вспомнив, как адвокат стелился перед ней ковром, предлагая свои услуги по ее размещению, умоляя позволить встретить ее в Венеции. Джолли-Огонек была абсолютно права. Скользкий тип.
      Она перевела потемневшие от гнева изумрудные глаза на смуглого мерзавца и холодно процедила сквозь зубы:
      - Ну, а если бы я не застряла в этой чертовой мостовой, что бы ты делал?
      - Нашел бы другой способ познакомиться. К счастью, вмешалась сама судьба.
      Глава 5
      Несмотря на духоту. Джину бил холодный озноб.
      - Так значит, ты меня выслеживал?
      - Да, но мне нужен был личный контакт, поэтому Мюллеру я на всякий случай кое-что поручил.
      Мюллер? Кто такой Мюллер? Вдруг в памяти всплыл странный человек с головой, напоминавшей пулю, тот самый, который читал газету, сидя в холле Кронен-Отеля в Шварцвальде. Выходит, он наблюдал за ней?
      А потом еще тот толстяк с голубыми глазками, пялившийся на ее ноги на площади. Наверняка именно он проводил ее до отеля, а потом и до Каза Розале. Потом позвонил Рикардо Хоуку, и тот отправился встречать гостью...
      Ее передернуло от отвращения и страха. Каждый ее шаг был под наблюдением, а она и не знала этого.
      Остается непонятным только одно: зачем Рикардо это делал?
      Джина постаралась взять себя в руки и преувеличенно спокойно поинтересовалась:
      - Похоже, ты угрохал на мою скромную персону кучу времени и денег.
      - И тебе интересно, зачем я это делал?
      - А как ты думаешь?!
      - Я полагал, ты и сама догадаешься.
      - Ты переоценил мою сообразительность. Пока все это кажется мне просто каким-то бредом. Что это может быть? Что-то, связанное с домом? Только непонятно, что тебя так настораживало в новой соседке...
      - В основном меня беспокоило, что ты можешь оказаться моей, в некотором роде, мачехой.
      Гром, молния, буря, цунами, конец света, занавес, аплодисменты. Джина Хьюстон в роли соляного столпа. Всеобщее оцепенение.
      Она с трудом разлепила онемевшие губы.
      - Твоей.., мачехой?!
      - В некотором роде. Я ведь не знал точно, не вышла ли ты за Джона замуж.
      - Что?!
      Ее реакция была слишком естественной, чтобы он ей не поверил.
      - Но ты ведь МОГЛА выйти за него или хотеть выйти за него, или взять с него обещание жениться, черт возьми, откуда мне было знать?!
      - Но при чем здесь... Боже мой! Так значит, Роза Тернер...
      - Роза Фьорелла Манчини Хоук Тернер была моей матерью.
      - Но Джон не был твоим отцом...
      - Совершенно верно. Для мамы это был второй брак.
      - Я знаю, Джон рассказывал, но никогда не упоминал, что были еще и дети.
      - Это я понял. Ты и глазом не моргнула, когда я назвался. Значит, и в самом деле не знала, кто я такой. Ну, в общем-то, и дети из нас с Адриано были очень условные. Брату было тринадцать, мне - двадцать один, когда мама встретила Джона. Я только вернулся из колледжа и был несколько ошарашен ее решением.
      - Ты был против этого брака?
      - Против, не против, какая разница... Меня никто и не спрашивал.
      - Но если бы ты жил дома, то попытался бы ее отговорить... Тебе не слишком нравился Джон?
      - Все случилось слишком быстро. Я был уверен, что он женится на ее деньгах, ведь мама была единственной наследницей и состояния Манчини, и состояния Хоуков. Одна из самых богатых женщин Венеции.
      Джина вскинула голову.
      - Джон ее обожал. И он был не из тех людей, кто руководствуется корыстными соображениями. Я ни на миг не поверю, что он думал о деньгах, когда женился на твоей матери!
      - Что ж, возможно, я ошибался... Во всяком случае, тогда я был в этом уверен и сразу уехал путешествовать. От злости, честно говоря. А когда приехал - дом уже поделили, и на свет появился Каза Розале.
      - Я уверена, они были там по-настоящему счастливы. Рикардо кивнул.
      - Возможно. Я видел, как он плакал на похоронах. Он был совершенно разбит... Хотя, впрочем, может быть это потому, что ему досталось не все состояние, а только треть? Треть и палаццо достались мне, а последняя треть будет принадлежать Адриано, когда он достигнет тридцати лет. Мама умерла, когда ему было восемнадцать, а мне двадцать шесть. Адриануччо был тогда слегка неуправляем. Впрочем, как и сейчас. Я далеко не уверен, что он и к тридцати годам образумится.
      - Но ведь тебе тоже не было тридцати...
      - Я другое дело. У меня к тому времени вообще уже был свой собственный бизнес и свое состояние. Мама не хотела, чтобы состояние и имущество семьи Манчини-Хоук разошлось, как круги по воде.
      Тут до Джины наконец-то дошло.
      - Значит, после смерти Джона его часть должна была вернуться в семью? Теперь понятно.
      Ей очень хотелось уткнуться в скатерть лицом и разрыдаться. Все надежды на будущее, все радужные мечты и планы, все летело в пропасть. Рикардо очень четко и недвусмысленно обозначил круг своих интересов, и Джине Хьюстон в этом кругу отводилась роль досадного препятствия на пути к воссоединению семейного наследства.
      Но почему адвокаты не сказали ей об этом раньше?! Хорошо, Антониони работает на Рикардо, но Брэдшо? Значит ли это, что претензии Рикардо носят в основном моральный, эмоциональный характер?
      Ведь Джина не лишила двух малюток их законного имущества, она просто унаследовала треть громадного состояния. Рикардо и так богат. То, что принадлежало Джону, скорее, нужно ему для самоутверждения.
      Джина Хьюстон выпрямилась. От бабушки она унаследовала очень важные черты: внутреннюю стойкость и умение собираться в нужный момент.
      - Итак, часть, принадлежавшая Джону, должна вернуться в семью?
      - Да, именно так.
      - И ты считаешь меня виновной в том, что этого не произошло до сих пор?
      - Не то, чтобы виновной... К тому же молодая вдова должна думать о будущем.
      Ее передернуло от издевательского тона, но голос звучал твердо.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Только то, что я претендую не на все имущество Джона Тернера, а на Каза Розале и на те деньги, которые он получил от моей матери.
      - Интересно. И об этом написано в ее завещании?
      - Это и так понятно.
      - Кому? Тебе? Твоему Антониони? Может быть, об этом тебе говорила твоя мать?
      - Моя мать сама принимала решения.
      - Отлично. Значит, она смогла бы вполне четко написать в завещании, что она хочет от наследников. Упомянув при этом, что после смерти Джона имущество Манчини должно вернуться в семью. Но она этого не сделала.
      Глаза Рикардо сверкнули холодной сталью клинка.
      - Но это и так было ясно, говорю же тебе! У него не было родственников. Не было детей. Не было никого вообще! Кто же знал, что он потеряет голову из-за девчонки, которая годится ему в дочери!
      Джина ответила ему не менее ледяным взглядом.
      - Тебя не правильно информировали. Джон НЕ ТЕРЯЛ ИЗ-ЗА МЕНЯ ГОЛОВУ. Во всяком случае, не в том смысле, который ты имеешь в виду. Мы с ним просто были хорошими друзьями.
      Сардоническая ухмылка исказила красивое лицо Рикардо, но Джина не сдавалась.
      - Да, именно так, хотя ты это вряд ли поймешь!
      - И сколько же вы были знакомы?
      - Уверена, что ты знаешь. Полгода, немногим больше.
      - Вы жили вместе?
      Это было как пощечина. Джина вспыхнула, но сдержала себя.
      - Нет. Это абсурд. Джон был больше чем вдвое старше меня!
      - А при чем здесь возраст? Некоторые женщины умеют привлекать мужчин от шестнадцати до шестидесяти. Ты недавно с блеском это продемонстрировала.
      Он намекал на эпизод с Марио, и это убило Джину наповал. Значит, на лице Рикардо тогда было вовсе не выражение ревности, а обычное отвращение! Он считает ее корыстной шлюхой, охотницей за наследством, которая ни перед чем не останавливается!
      Она с трудом сохраняла спокойствие и сдерживала слезы.
      - Я понимаю, что именно ты думаешь обо мне и обо всем, что случилось, но уверяю тебя, ты ошибаешься. Я не та, за кого ты меня принимаешь, а что до Джона... Это были особые отношения, мне трудно тебе объяснить. Мы повстречались вдали от дома и виделись всего четыре или пять раз. Он мне часто звонил, мы писали друг другу письма, однажды пообедали вместе в Лондоне...
      - Ты всерьез хочешь, чтобы я поверил в поросячью невинность ваших с ним отношений?!
      - Поверишь ты или нет, но это факт. Они были невинны, эти отношения. Абсолютно невинны.
      - Тогда какого черта человек в своем уме оставляет все свое состояние девчонке, которую видел всего несколько раз в жизни и с которой даже не спал! Ответ ясен: она соблазнила его, заманила, и он собрался на ней жениться.
      Джина спокойно посмотрела Рикардо в глаза.
      - Шипи, кричи, злобствуй, но это не правда. Ни о каком замужестве и речи не шло.
      - Что же ты ему пообещала?
      - Я ничего не обещала. Он и не хотел никаких обещаний. Джон слишком любил свою жену.
      - Которая умерла несколько лет назад!
      - Но он так и не смог смириться с ее смертью!
      . - Прекрати разыгрывать мелодраму. Ему было всего-навсего за пятьдесят, он был еще достаточно молод. Вполне мог иметь любовницу, во всяком случае, нуждаться в ней.
      - Рикардо, ты прекрасно знаешь, что у него было очень больное сердце. Не делай изумленный вид, ты не мог этого не знать. Он не нуждался в любовнице. Джону нужен был друг, человек, способный поддержать его, способный понять его боль, его потерю. Я стала ему таким другом, потому что и сама прошла через это...
      В этот момент прямо над их головами ярко сверкнула молния. В воздухе пронесся порыв свежего ветра, какой всегда бывает перед близкой грозой. Джина почувствовала, как сильно ломит ей виски. Она торопливо подхватила сумочку и поднялась с места.
      - Прости, но я устала. Я лучше пойду.
      - Разумеется, я тебя провожу.
      - Спасибо, но в этом нет необходимости. Я возьму такси.
      - И слышать не хочу.
      Рикардо расплатился и галантно предложил ей руку, но Джина вскинула голову и прошла вперед. Нога разболелась вслед за головой, однако она мужественно терпела боль. Только бы кончился это вечер, только бы оказаться у себя в номере...
      Рикардо правил лодкой с изящной небрежностью, хотя все пространство вокруг было буквально забито всевозможными плавсредствами. Устало глядя в широкую спину, Джина с мрачным смешком подумала, что, вывались она сейчас в воду, он проводит ее милой улыбкой и будет счастлив, что все так удачно кончилось.
      Когда она садилась в лодку, Рикардо поддержал ее, и это простое прикосновение зажгло в теле Джины настоящий пожар. Какое счастье, что темнота скрывала пылающее до сих пор лицо и подозрительно блестящие глаза!
      Тело решительно отказывалось презирать и ненавидеть жадного богача с неотразимой внешностью. Тело помнило его ласки, его жар и пыл, тело жаждало этого вновь. Джина угрюмо нахохлилась на подушках сиденья.
      Всю дорогу она молчала, Рикардо тоже не торопился нарушать тишину. Название отеля она ему не сказала, но ведь его шпионы, и синьор Антониони первый, наверняка донесли ему, где она остановилась, вот и пусть везет.
      Гроза прошла стороной, и теперь Рикардо вел лодку, не спеша. Они пережидали красный свет на светофоре, когда Джина ощутила некоторую тревогу и спросила:
      - А.., мы правильно едем?
      - Не волнуйся. Я выбрал более романтичную дорогу, чтобы ты увидела красивые места.
      Джина немедленно надулась и замолчала. После всего, что он ей наговорил, самое время думать о романтике и любоваться прекрасными видами. Да он просто издевается над ней!
      Потом, к своему изумлению. Джина увидела, как они минуют отель и углубляются куда-то, между старинными домами, под ажурными мостами...
      - Что ты делаешь? Мы проехали отель!
      - А я туда и не собирался.
      - Но ты обещал отвезти меня домой!
      - Вот я и везу тебя домой. Кажется, твой дом теперь в Каза Розале?
      С этими словами Рикардо ловко завел лодку в уже знакомый ей док у подножья дома, выпрыгнул на ступени и подал ей руку. Джина горько пробормотала:
      - Это твой дом, не мой. И моим никогда не станет. Я вовсе не хочу сюда возвращаться.
      Он пожал плечами и стал подниматься вверх по лестнице, так что Джине не осталось ничего другого, как последовать за ним. В холле Рикардо повернулся к ней с мягкой и вежливой улыбкой радушного хозяина.
      - Зайдешь ко мне выпить чего-нибудь перед сном?
      - Нет. Я хочу вернуться в отель. В Каза Розале жить нельзя. Если ты меня не отвезешь, я возьму такси.
      - Да, ты могла бы.
      - Не только могла бы, но и собираюсь сделать это.
      - Но я бы не советовал. Сейчас большой наплыв туристов. Вряд ли ты найдешь номер в отеле.
      - У меня уже есть номер!
      - Нет. Я отменил заказ.
      - Что?!
      - Я позвонил в отель и сказал, что ты приболела и останешься в Палаццо деи Кавалли.
      - Но я не желаю здесь оставаться. Кроме того, все мои вещи в отеле!
      - Все твои вещи ждут тебя в комнате. В твоей комнате.
      - Я не хочу здесь оставаться!!!
      - Сейчас почти полночь. Ты не можешь шляться по Венеции в такое время, да еще с больной ногой. - Прошу тебя, Рикардо...
      - Что с тобой? Тебе так неприятно быть моей гостьей?
      - Да, мне неприятно гостить у человека, который считает меня бессердечной и бесстыдной охотницей за чужими деньгами. Я даже не понимаю, почему ты настаиваешь...
      Ее голос дрогнул и сорвался. Все она понимала. Так легче держать ее под наблюдением.
      Джина чувствовала себя совершенно разбитой и очень, очень уставшей. Словно пользуясь этим, Рикардо подхватил ее под руку, едва ли не силой увлекая за собой по лестнице.
      В его кабинете было почти темно, если не считать очень приглушенного света настольной лампы.
      Кроме стола, кресла, нескольких стульев и книжных полок по стенам здесь стоял еще и небольшой кожаный диван, на который Рикардо усадил Джину. Потом торопливо опустился на колени и легко снял с нее туфли.
      - Дай взглянуть на твою ногу.
      Она закусила губу, чтобы не закричать от неожиданной вспышки возбуждения, охватившего ее при первом же прикосновении этих сильных пальцев. Что с ней? Ведь после сегодняшнего все стало ясно, их дальнейшая связь невозможна, но.., глупое тело опять не желало слушать голову.
      - Я бы сказал, тебе надо полежать и дать ногам настоящий отдых. Кроме того, не лишним будет и холодный компресс... Я вижу, что нога немного отекла.
      Тут он наконец поднял голову и взглянул ей в глаза. При мысли о том, что он сейчас догадается о ее чувствах. Джина вспыхнула. Смуглый мерзавец с легкой улыбкой и искренним интересом наблюдал за тем, как ее лицо меняет цвет, а затем светским тоном сообщил, что вернется через минуту, и вышел, не закрыв дверь.
      Она откинулась на спинку дивана, злясь на себя и на Рикардо, на весь свет и на свою незадачливую судьбу.
      Как он смел аннулировать ее заказ в отеле! Куда ей теперь деваться? Не бродить же в самом деле всю ночь по незнакомому городу, волоча за собой чемодан? Здесь все-таки безопаснее.
      А безопаснее ли здесь? Смотря что считать безопасностью!
      Рикардо вернулся действительно через минуту, неся с собой лед, марлю и эластичный бинт. Он так быстро и ловко сделал Джине повязку, что она только диву давалась: известные ей мужчины с трудом справлялись даже с обычным пластырем.
      После этого Рикардо подошел к небольшому бару, наполнил два бокала и поднес один ей. Ледяной сок лайма. Это было весьма кстати.
      - Судя по выражению твоего лица, у тебя опять разболелась голова. Как ты?
      - Разболелась, но это ничего. Пройдет.
      - Выпей-ка таблетки.
      - Горькие... Послушай, твоя экономка, наверное, будет не очень-то рада неожиданным гостям.
      - Мария? Не бери в голову. К тому же ты ей понравилась.
      - Откуда ты знаешь?
      - Она сама приготовила твою комнату. Я только собирался дать ей поручение, когда привезли твои чемоданы, а она уже все сделала. Верный признак.
      На языке оседал горький вкус таблеток. Джина поморщилась и вздохнула. Рикардо тем временем снял пиджак, с видимым наслаждением развязал галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки.
      При виде его крепкой смуглой шеи Джина едва не задохнулась от нахлынувших воспоминаний. Вот она приникает губами к его шее, а руки Рикардо уже бродят по ее телу, горячему и готовому отдаваться его любви...
      Рикардо исподтишка наблюдал за ней. Зрачки расширены, розовые губы приоткрыты, на лице застыло странно-мечтательное и немного даже безумное выражение... Джина Хьюстон сейчас напоминала женщину на пике чувственного наслаждения. Как странно, думал Рикардо. В этой женщине сочетаются почти детская невинность и необузданная страстность опытной любовницы... Кто разбудил в ней это, неужели ее муж? Вряд ли.
      И до чего же она красива! Нет сомнения, что Джон Тернер влюбился в нее, и, честно говоря, осуждать его за это трудно. Как жаль, если перед ним расчетливая дрянь... Ему было очень хорошо с ней в постели. Ни с кем другим так не было.
      Рикардо тряхнул головой, отправился к небольшой кофеварке и сделал себе чашку эспрессо. Затем вернулся к дивану и уселся напротив своей нежеланной гостьи (или, наоборот, слишком желанной, несмотря ни на что). Некоторое время оба молчали и пили каждый свое, но потом Рикардо нарушил затянувшуюся паузу.
      - Значит, у Джона было плохое сердце? И что, ничего нельзя было с этим сделать? Он пробовал серьезно лечиться?
      - Нет, это было безнадежно. Вопрос времени. Ты не знал об этом?
      - Нет, но что интересно, знала ты. Джина подумала, что сейчас умрет от отчаяния. Конечно, очень красивая получается история: она знает, что жить Джону Тернеру осталось всего ничего, и она ничем не рискует, даже и выйдя за него замуж...
      Рикардо помолчал, а затем сказал тихо и как-то растерянно;
      - После похорон мамы Джон сразу же запер дом и уехал. С тех пор мы виделись всего один раз, очень коротко. И не общались.
      Джина понимала, почему так произошло. Единственная любовь Джона умерла, от обоих сыновей Розы он не ждал ни малейшего проявления участия... Ничто не связывало его с Венецией.
      Голос Рикардо ворвался в ее воспоминания.
      - Где и когда вы с ним познакомились?
      - В Париже. В ноябре прошлого года.
      - Расскажи. И учти, я люблю детали!
      - Я учту. Моя коллега, Линда Деверо, заболела воспалением легких. Ее увезли в больницу, так что мне пришлось срочно подменять ее и лететь на конференцию в Париж. Конференцию проводили в Отеле Бельфлер, недалеко от Елисейских Полей, это такое серое старинное здание, а вокруг него цветут розы и петуньи.., нет, пожалуй, бегонии... Или все-таки петуньи?
      - ТАКИЕ подробности можешь опускать.
      - О, спасибо. Это значительно облегчит рассказ. Ты так великодушен...
      Что-то подсказывало Рикардо, что Джина Хьюстон над ним издевается, но он сдержался и коротко кивнул, приглашая ее продолжать.
      - Делегатов было около пятидесяти человек. Конференция открывалась следующим утром, почти все участники уже прибыли и расселились в отеле, так что дел у меня было немного, но только до вечера. Вечером предстояло все еще раз хорошенько проверить, и мне выделили для этого небольшую комнатку под офис. Мой номер был на четвертом этаже. Когда я закончила работать, выяснилось, что ни один лифт уже не работает. Пришлось идти наверх пешком...
      Это была уже даже не поздняя ночь, а, скорее, раннее утро, и Джина была уверена, что во всем отеле нет других бодрствующих. Именно поэтому она чуть не взвизгнула от неожиданности, увидев на ступенях пожилого человека в хорошем сером костюме. Лицо человека было матово-бледным, а от носа вниз до углов рта протянулись резкие голубые тени. У пожилого мужчины явно был сердечный приступ.
      Он не открывал глаз и шептал что-то. Джина склонилась к нему и разобрала женское имя:
      - Роза!
      В это момент он открыл глаза, карие, живые и умные, но полные боли, и Джина окончательно уверилась, что мужчина не пьян, а болен. Губы у него были совсем синие.
      - Чем я могу вам помочь?
      - Таблетки...
      - В каком кармане?
      Вместо ответа он страшно захрипел, и Джина торопливо стала искать по всем карманам. Наконец она нашла маленькую пластмассовую коробочку и с облегчением уселась рядом с мужчиной на холодный мрамор ступеней.
      - Две таблетки?
      - Да, пожалуйста...
      - Я пойду и вызову врача... С неожиданной силой тонкие пальцы впились в ее локоть.
      - Останьтесь со мной... Пожалуйста!
      - Вам нужен врач...
      - Ничего они не сделают, эти врачи! В его голосе прозвучала такая горькая уверенность, что Джина без раздумий уселась обратно на ступеньку, держа незнакомца за руку. Его пальцы были холодны, как лед, но таблетки уже начинали действовать, и дыхание постепенно выравнивалось. Легкий румянец вернулся на высокие скулы, и Джина решила, что мужчина, помимо всего прочего, еще и замерз, лежа на этих ступенях, потому что отопление наверняка выключилось вместе с лифтами. Ему необходимо согреться.
      - Как вы, мистер?
      - Лучше, намного лучше, дорогая, спасибо. Мне нужно просто прилечь...
      - На каком этаже ваш номер?
      - На седьмом.
      Нечего было и думать, что он одолеет такой путь.
      - Послушайте, мы сейчас пойдем ко мне в номер, вы полежите там и немного согреетесь, а я схожу за помощью. Это совсем близко. Вот за этой дверью и еще два шага.
      Она осторожно помогла пожилому джентльмену подняться, и он тяжело оперся на ее плечи, виновато вздохнув.
      - Держитесь за меня и не бойтесь. Я намного крепче, чем с виду, да и с виду не слабенькая.
      Они кое-как добрались до коридора, затем до двери комнаты Джины. В номере она заботливо уложила незнакомца на постель, прикрыв его пледом. Предварительно сняла с него ботинки и носки, помогла стянуть пиджак и ослабить галстук.
      - Хотите еще чего-нибудь?
      - Больше ничего, спасибо. Она подоткнула вокруг него одеяло и выключила верхний свет.
      - Отдыхайте.
      - Спасибо, моя дорогая. Вы настоящий ангел доброты.
      Она сделала попытку подняться и пойти за врачом, но он вновь удержал ее.
      - Останьтесь! Я не хочу быть один.
      - Но вам правда нужен доктор!
      - Мне не нужен доктор. Обещайте, что не бросите меня одного! Джина тихо ответила:
      - Обещаю. Я не уйду.
      Так она и сидела рядом с постелью, держа его холодные худые пальцы в своей руке и почти не двигаясь, пока пожилой незнакомец не заснул.
      Глава 6
      Когда Джина открыла глаза, на часах было четверть седьмого. Пожилой человек в ее постели крепко спал, дыхание у него было ровным, слабый румянец окрашивал щеки. Похоже, ему было намного лучше, чего не скажешь о самой Джине. Она провела ночь в ужасной позе, скрючившись и скособочившись в кресле. Теперь очень болела шея, а правая рука затекла и отнялась.
      Хорошо, хоть не замерзла - в комнате было очень тепло.
      Она критически оглядела свой измятый костюм, тихонько взяла свежую одежду и отправилась в ванную, бесшумно прикрыв за собой дверь.
      Душ ее взбодрил, и когда она, уже одетая в элегантный костюм и причесанная, вернулась в комнату, то обнаружила, что спасенный ею незнакомец тоже проснулся и сидит на краю кровати, зашнуровывая ботинки.
      - Доброе утро, ангел доброты.
      - Доброе утро. Как вы себя чувствуете?
      - О, совершенно и безоговорочно хорошо, благодарю вас.
      - Я очень рада.
      - Но я должен извиниться за то, что доставил вам такие неприятности и заботы.
      - Это не стоит извинений.
      - Я даже занял вашу постель. А где же спали вы, ангел?
      - В кресле. И это оказалось вполне приемлемо. Да я сама проснулась только что, вот душ приняла...
      - О, я тоже мечтаю об этом.
      - Подождите немного, сначала я пойду и проверю, включили ли лифты.
      К счастью, все оказалось в порядке, и Джина принесла радостную весть незнакомцу.
      - Что бы там ни было, все уже в порядке.
      - Замечательно! Не думаю, что я осилил бы еще один подъем по лестнице. Послушайте, ангел, но ведь я даже не знаю вашего имени...
      - Джина Хьюстон.
      - Джон Тернер, к вашим услугам. Они церемонно поклонились друг другу и рассмеялись.
      - Вы здесь на конференции, мистер Тернер?
      - Да, а вы?
      - А я, собственно, организатор. Вообще-то мисс Деверо должна была отвечать за все, но она заболела, и мне пришлось ее подменить.
      - Я так понимаю, вам уже пора на рада нет, я почти все сделала вчера. Потому и задержалась допоздна.
      - В таком случае, не позавтракаете ли со мной, ангел? Мы могли бы еще о многом поболтать.
      Она сама не знала, почему согласилась. того времени, как погиб Стивен, она избегала любого общения, насколько это было возможно при ее работе, и уж конечно ни с кем не общалась вне этой самой работы, но Джон Тернер почему-то располагал к себе.
      - Я с удовольствием.
      - Тогда как насчет того, чтобы встретиться внизу минут через двадцать?
      На этом они и порешили, и Джон Тернер отправился к себе в номер, а Джина принялась на всякий случай просматривать свое расписание. После этого она спустилась в ресторан при отеле - чудесный зимний сад, где столики стояли между большими кадками с вечнозелеными растениями.
      В этот ранний час в ресторане был только один посетитель, читающий утреннюю газету и потягивающий горячий шоколад. Джина с легким вздохом блаженно вытянула ноги и принялась от нечего делать рассматривать стены и потолок.
      Минутой позже в ресторане появился Джон Тернер, свежевыбритый, помолодевший и элегантный. К удивлению Джины, они встретились, как старые друзья. Она с удовольствием разглядывала своего симпатичного визави, все еще очень привлекательного, несмотря на возраст.
      Официант принес круассаны, джем, масло, апельсиновый сок и горячий кофе, и Джина с Джоном принялись болтать ни о чем. Только за второй чашкой кофе Джон вернулся к ночному, вернее, утреннему событию.
      - И все же мне не дает покоя мое поведение. Ведь я не дал вам как следует выспаться. Я должен извиниться перед вами, Джина.
      - Вам действительно не за что извиняться. Скажите лучше, если это не... Нет, лучше не будем о болезнях.
      - Нет-нет, меня вовсе не пугают и не расстраивают эти разговоры. Видите ли, я уже довольно давно страдаю заболеванием сердца, и каждый новый приступ, так сказать, приближает мой последний час, но я уже свыкся с этой мыслью. Пугает меня другое. Я боюсь умереть в одиночестве. Понимаете, эта темная дорога в неведомое... Я никогда не был особенно религиозен, но моя жена перед смертью уверила, что подождет меня. На небесах. И вот теперь я и страшусь конца, и жду его... Я очень любил мою жену.
      - Розу?
      - Откуда вы знаете?!
      - Вы ее звали во время приступа.
      - Да... Вполне возможно... Я часто призываю ее... Но вместо нее на этот раз появились вы и спасли меня. Не будем о грустном, прошу вас. Расскажите лучше немного о себе. Вам, наверное, приходится много путешествовать?
      - Да, почти без перерыва.
      - Не устали от этого?
      - Иногда кажется, что больше не могу, но потом приходят новые силы.
      - А ваш муж? Судя по кольцу, вы замужем, но неужели он одобряет такой напряженный график работы своей очаровательной половины?
      - Понимаете... Мой муж умер.., погиб в автокатастрофе два с половиной года назад.
      Джон не стал извиняться, не смутился, не перевел разговор на другое. Он перегнулся через стол и взял ее за руку. Твердо глядя ей в глаза, он произнес:
      - А ведь легче не становится, не так ли? Моя жена умерла три с половиной года назад, но я тоскую по ней каждый день, каждый час, каждую минуту, и ничто не может заставить меня не думать о ней... Должно быть, так и вы, Джина, тоскуете о своем муже...
      - Итак, вы прониклись друг к другу симпатией?
      Голос Рикардо вырвал Джину из воспоминаний, она растерянно посмотрела на него, с трудом приходя в себя.
      - Прости? Ах, да. Да, можно сказать и так.
      - И вам неожиданно стало интересно узнавать друг о друге все больше и больше...
      - Да нет... Этого я сказать не могу. Он мало рассказывал мне о себе и своей личной жизни. Я уже говорила, он ни разу не упоминал о том, что у него есть пасынки. Да и Венецию не упоминал.
      - Интересно, почему бы это?
      - Это как раз понятно. Мне - понятно. Он слишком глубоко переживал смерть своей жены, и ему больно было вспоминать тот город, где они были так счастливы вместе. Я его хорошо понимаю.
      - Значит, ты действительно потеряла мужа?
      Она смотрела на Рикардо, совершенно не понимая, что он имеет в виду. Разум отказывался это понимать. А стальные глаза продолжали сверлить ее.
      - Или это был небольшой изящный трюк, чтобы вызвать к себе дополнительную симпатию?
      - Я не...
      - Не понимаешь? Я хочу знать, действительно ли ты вдова. Или это просто часть спектакля?
      Кровь отхлынула от лица Джины. Она физически чувствовала, как побелели ее губы. С трудом произнося слова, очень медленно и почти без интонаций, она произнесла охрипшим от боли голосом:
      - Я очень хотела бы, чтобы все это оказалось, как ты говоришь, спектаклем. Изящным трюком. Однако, к сожалению, я действительно вдова. И я все рассказала тебе о своем муже.
      - Да, ты была весьма словоохотлива. Можно сказать, говорила, не останавливаясь, но что из сказанного было правдой, вот что интересно.
      - Все. До последнего слова. Впрочем, зная, кем ты меня считаешь, я даже не стану пытаться убеждать тебя в этом.
      - Ну почему же. Выехав из Шварцвальда, я много размышлял и едва не изменил своего мнения о тебе. Все, что ты рассказывала, ЗВУЧАЛО очень убедительно. Я.., мои выводы противоречили очевидным фактам, но передо мной была и впрямь сама невинность...
      Джина вспыхнула. Ярость заставила ярко запылать ее щеки.
      - Факты?! Что ты несешь! Какие еще факты?! Да ты ничего обо мне не знаешь, ничего! Ты просто узнал, что Джон оставил мне наследство, и сразу решил, что перед тобой бессовестная шлюха, охотница за чужими деньгами. А как же может быть иначе? Все остальное ты просто подгонял под эту схему, не желая знать правду!
      В тон Джине за окном оглушительно громыхнул гром, яркая молния на мгновение высветила замершие старинные дома на площади Кампо деи Кавалли. Гроза стремительно приближалась к городу, но в кабинете Рикардо Хоука она уже разразилась.
      - О, разумеется, тебе хотелось бы уверить меня в собственной невинности, но, боюсь, я не подхожу на роль идиота!
      - Отлично подходишь, просто тебе пока никто не говорил об этом! Да ты не узнаешь невинность, даже если она выскочит из кустов и даст тебе по голове! И откуда тебе быть с ней знакомым? Ты ревновал свою мать, бесился оттого, что она смеет быть счастливой. А теперь тебя волнуют только ее деньги!
      - Возможно, я и не узнаю невинность, но уж подделку под нее отличу.
      - Что?!
      - Что слышала. Надо же, невинная ты наша! В первый же вечер после знакомства отправиться в постель к совершенно незнакомому мужчине!
      Джина отшатнулась. Слезы стыда, отчаяния и гнева застилали ей глаза.
      - Что, будешь отрицать это, весталка?
      - Я знаю, это именно так и выглядит, но я.., я... Я потеряла голову.
      - Ой, я сейчас заплачу.
      - Это правда. Я никогда не пью, а вчера выпила много вина, потом еще бренди... Я еле стояла на ногах.
      Рикардо ответил ей яростным и циничным взглядом, ясно показывавшим, что он не верит ни одному ее слову.
      - Значит, голову потеряла?
      - Да!
      - Дальше ты обвинишь меня в том, что я тебя соблазнил и затащил в постель, хотя ты этого не хотела?
      - Нет!
      - Не слышу! Ты сказала...
      - Нет. Я сказала нет. Я не собираюсь тебя ни в чем обвинять.
      - Спасибо. Премного благодарны.
      - И я не собираюсь отрицать, что хотела заняться с тобой любовью.
      Рикардо насмешливо и брезгливо вскинул брови.
      - Скажи мне, Джина, ты отправляешься в постель с каждым мужчиной, с которым знакомишься?
      - Нет. Единственный мужчина, с которым я спала, был мой муж.
      - Кроме меня, ты имеешь в виду?
      - Да. Кроме тебя. После смерти Стивена я не только не спала ни с кем. Я даже не смотрела на мужчин. Я вообще ничего не хотела. Ничего и никого.
      - И ты думаешь, я в это поверю?
      - А почему в это нельзя поверить?
      - Ты говорила, что твоего мужа нет в живых уже три года.
      - Да.
      - И ты ни с кем...
      - Нет!
      - Молодая, красивая вдова! Наверняка вокруг вилось полно мужчин, которые были бы не прочь...
      - Все эти годы я носила обручальное кольцо. Кроме Джона никто и не знал, что я вдова.
      Рикардо вновь цинично усмехнулся. Джина тихо добавила:
      - До встречи с тобой, я имею в виду... До проклятой встречи с тобой... Ты не понимаешь! Я ушла с головой в работу, я не хотела думать ни о чем, я свела все свои контакты вне работы к нулю.., ну, почти к нулю. У меня была Джолли, потом у меня появился Джон. Мои два друга. Это все. Я была разбита на мелкие кусочки.
      - Ты опять пытаешься убедить меня в невозможном. Что молодая, красивая женщина, здоровая и потому несомненно обуреваемая вполне естественными желаниями добровольно отказалась от всех контактов...
      - Рикардо, ты все время сводишь все к сексу, но ведь я потеряла не только секс. Между прочим, не так уж он мне... Короче, это я могла пережить, обойтись без этого. Пойми! Я любила Стивена почти всю свою жизнь. Наверное, ты никогда не любил, поэтому и не понимаешь меня. Я потеряла куда больше, чем секс. Человеческое тепло. Ласку. Заботу. Защищенность.
      Рикардо Хоук почувствовал приступ паники. Золотоволосая красавица не лгала - он это чувствовал. В ее голосе звучала боль, которую невозможно подделать, в ее глазах стояла тоска, которую невозможно сыграть. А если так - то он, Рикардо Анжело Хоук, убивал ее своими словами, своим цинизмом, убивал с особой жестокостью, беспощадно и страшно, так, как нельзя убивать ни одно живое существо.
      Он пытался удержать позиции.
      - Итак, ты три года ухитрилась прожить одна, без любовника, но после этого улеглась в постель с первым встречным.
      Джина поникла. Она молчала, словно жизнь уже покидала ее. Рикардо почти ненавидел себя, но говорил дальше:
      - Или ты хочешь сказать, что я был каким-то особенным? Возможно, таким, как Джон Тернер?
      - Нет.
      - Тогда почему, черт возьми!
      - Я слишком много выпила... Потеряла контроль над собой. Внезапный порыв. А может быть... Может быть, я просто почувствовала, что мое время скорби и слез кончилось и можно попытаться начать жизнь заново...
      - С первым встречным?
      - Нет. С тем мужчиной, который пробудил во мне такие чувства, о каких я давно уже забыла.
      - Может быть, все дело в том, что мы с твоим мужем похожи?
      - Мне так показалось вначале, но я ошиблась. Ты не похож на Стивена. Совсем не похож. Даже внешне.
      - И все же я тебя привлек?
      - Да.
      - Не в качестве ли очередной кормушки?
      - Мне не нужна кормушка.
      - Ну, это сейчас, пока ты молода и хороша собой.
      - Мне никогда не нужна была никакая кормушка, и не понадобится в дальнейшем. Я могу зарабатывать себе на жизнь сама.
      - Знаешь, моя дорогая, так думают очень многие женщины, но когда находится толстый и богатый папик, они вдруг понимают, что, в сущности, от них требуется очень немногое... И даже удивительно, как много мужчин ловятся на смазливые личики и упругие попки. А уж известная поговорка насчет старого дурака...
      - Джон вовсе не был дураком. Он был очень одинок и несчастен. И в любом случае достаточно умен, чтобы понять, играю я или нет.
      - Когда он сказал тебе, что ты его наследница?
      - Он не говорил. Мы вообще никогда о деньгах не говорили. Я понятия не имела, богат он или беден. Уже после его смерти меня вызвал его адвокат и объявил, что я унаследовала все состояние Джона. Я не могла этому поверить... А теперь позволь мне пройти. Я очень устала, это был слишком долгий и трудный день. Я хочу в постель.
      - Одна?
      - Одна.
      - Что ж... Тем не менее, нога-то у тебя все еще болит, так что я тебя отнесу.
      - Нет! Она не настолько болит, и я вполне могу идти сама.
      Ей было страшно представить, что Рикардо Хоук возьмет ее на руки. Если она, Джина Хьюстон, еще раз переспит с Рикардо, все погибло. Она потеряет остатки самоуважения, свою гордость, свое достоинство, и он тогда окажется совершенно прав, считая ее обычной шлюхой.
      Джина схватила с пола сандалии и резко шагнула к дверям. Острая боль пронзила ее ногу, и Джина с криком схватилась за спинку стула.
      Рикардо вскочил и гневно процедил сквозь зубы:
      - До каких пор ты будешь вести себя, как малолетняя идиотка!
      В следующий момент он решительно подхватил ее на руки, и внутри ее тела запылал настоящий пожар. Сердцебиение стало таким бурным, что Рикардо тоже почувствовал это и издевательски пропел:
      - Мне будет намного удобнее, если ты обнимешь меня за шею.
      Она закусила губу и выполнила его просьбу, хотя, судя по всему, ни в какой помощи он вообще не нуждался. Он нес ее легко, словно ребенка, и лишь потом, в самом конце пути, у двери ее комнаты слегка сбил дыхание.
      Она не могла бы объяснить, откуда она это знает, но... Рикардо ее хотел. Это было несомненно и потому удивительно. Джина совершенно не понимала, как можно одновременно презирать женщину до глубины души и в то же время страстно желать ее.
      Почему?
      - Может быть, он одинаково реагирует на всех женщин?
      Однако интуитивно она ощущала, что это не так.
      Путь от кабинета Рикардо до ее комнаты оказался не таким уж коротким. Они поднялись по лестнице, потом Рикардо свернул в длинный и темный коридор, лишь слегка освещенный настенными светильниками. По стенам висели зеркала и старинные картины, все вместе создавало ощущение старинного замка с бесчисленными полутемными переходами и анфиладами.
      Перед одной из высоких дубовых дверей Рикардо остановился.
      - Это твоя комната. У тебя испуганный вид. Что-то не так?
      - Да нет... Просто я подумала, что наверняка заблужусь, если попытаюсь выйти отсюда сама.
      - А тебе это и не потребуется, до утра во всяком случае. Ванная и туалет есть в твоих апартаментах.
      - По-моему, все двери в коридорах абсолютно одинаковы.
      - Ты невнимательно смотрела, только и всего. На всех дверях есть изображения римского божества или духа, на каждой свое. В Древнем Риме их было множество, так что хватило на весь дом. Не будешь ли ты любезна повернуть ручку?
      Она выполнила его просьбу, расцепив кольцо рук. При этом Джина коснулась завитков волос у Рикардо на шее, и это простое прикосновение пронзило ее, словно током. Она запомнит это ощущение навсегда.
      Рикардо толкнул дверь плечом и внес ее в большую комнату, прекрасно обставленную, просторную и хорошо освещенную. Здесь он осторожно опустил Джину на пол, слегка скользнув рукой по ее груди. Джина даже испугалась так стремительно тело откликнулось на это прикосновение. Соски мгновенно отвердели и напряглись, словно Рикардо ласкал ее. Джина молилась, чтобы он не заметил ее возбуждения, и Рикардо действительно не обратил на это внимания.
      - Что ж, вот твоя комната, и единственное, что тебе нужно запомнить, так это то, что на двери изображен Янус. Как видишь, он двулик... Забавное совпадение, не так ли? Впрочем, не буду лукавить, я сознательно выбрал для тебя эту комнату.
      Внезапно сильные пальцы Рикардо коснулись ее вспыхнувших щек.
      - Нет, нет, не потому" что ты подумала. Два лица у него было, чтобы охранять двери с двух сторон, а кроме того он считается богом новых начинаний... Ты ведь говорила о том, что у тебя начинается новая жизнь?
      - Да. Мне кажется, что с тех пор, как я выехала из Англии, прошла целая вечность. Подумать только, я собиралась в обычную туристическую поездку... Послушай, могу теперь я задать тебе пару вопросов?
      - Разумеется. Что ты хочешь знать?
      - Если ты был обо мне такого мнения, почему ты переспал со мной прошлой ночью?
      Томительная пауза повисла в воздухе. Одно время ей казалось, что Рикардо не станет отвечать, но он произнес:
      - Я ничего не мог поделать. Я слишком сильно хотел тебя, чтобы просто пожелать спокойной ночи и уйти.
      - Да? Но мне кажется, что довольно легко уйти от женщины, которую ты считаешь обычной шлюхой, корыстной и хитрой обманщицей. От женщины, о которой ты просто собираешь сведения.
      - Ну, если бы ПРОСТО сведения... Меня обуревали самые разные чувства, в том числе и ревность из-за Джона. Ты не поверишь, но главным в итоге оказалось влечение. Ни одну женщину в своей жизни я не хотел так страстно. И хочу сейчас. А ты? Чего хочешь ты?
      Он смотрел ей в глаза, и Джина не сомневалась, что ответ ему известен. Рикардо медленно положил руки ей на плечи и привлек к себе. Наклонился к ней. Коснулся теплых, трепещущих губ...
      Ее разум превратился в холодный острый клинок. Джина спокойно отстранилась от Рикардо Хоука и сказала ровным тоном:
      - Единственное, чего я хочу, так это чтобы ты изменил свое мнение обо мне.
      - Что ж, возможно я и сделаю это, когда мы узнаем друг друга получше, но сейчас это невозможно.
      - Тогда пошел к черту. Ты грязная свинья, Рикардо Хоук!
      - Но ведь ты все еще хочешь спать со мной?
      - Нет!
      - Уверена? Ведь это самый простой и приятный способ узнать друг друга лучше.
      - Не сомневаюсь, но я знаю о тебе уже достаточно, благодарю.
      - Уверена, спрашиваю еще раз?
      - Да. Будь так добр, оставь меня.
      - Что ж, если таково желание дамы... Спокойной ночи, Джина. Сладких снов на новом месте.
      - Спокойной ночи. В дверях он обернулся.
      - Кстати, моя спальня по соседству, и сплю я один. Если изменишь свое мнение - между нашими комнатами есть дверь.
      Он усмехнулся и вышел, не дожидаясь ответа.
      Джина приложила ледяные пальцы к пылающим щекам.
      Зачем все это? Зачем этот изощренный план издевательства над ней? Неужели он не чувствует, как она реагирует на него?
      Она огляделась, стараясь не думать о Рикардо.
      Несмотря на то, что вся мебель была старинная и очень дорогая, комната производила довольно-таки скромное впечатление. Ничего лишнего - большая кровать, туалетный столик, пара кресел, стул, большой платяной шкаф. Кровать аккуратно застелена, но покрывало приветливо отогнуто, и видно, что подушек и подушечек на ней целая гора.
      Все вещи Джины были аккуратно развешаны на плечиках в шкафу, а на кровати лежала ее голубая ночная сорочка.
      На туалетном столике стоял телефон, производивший впечатление настоящего произведения искусств - впору было принять его за муляж. Здесь же лежали часики Джины, книжка, которую она захватила в дорогу, и бабушкина шкатулка с драгоценностями.
      Джина прислушалась и с изумлением обнаружила, что за окном вовсю поливает дождь. Она осторожно дохромала до окна и распахнула его. В комнату ворвался свежий воздух, напоенный запахом грозы. Молнии то и дело освещали темную воду канала и светлый фасад палаццо напротив. Вслед за молниями немедленно раздавались раскаты грома.
      Грозы она не боялась, но, видимо, наэлектризованный воздух обострил все ее чувства и ощущения. Странное волнение охватило Джину. Она обняла плечи руками, стремясь сдержать дрожь.
      Двери были в этой комнате повсюду, и она с неожиданным страхом поняла, что понятия не имеет, какая из них ведет в коридор, какая - в ванную, какая - в комнату Рикардо. Возбуждение, охватившее ее, нарастало, и Джина против своей воли представляла себя в объятиях Рикардо, словно наяву чувствовала его поцелуи на своих губах... Если она ошибется дверью, у нее не достанет сил вернуться к себе!
      А достанет ли сил у самого Рикардо не сделать первый шаг?
      Она прерывисто вздохнула, вспомнив все, что он наговорил сегодня. Удивительно, как быстро он составил о ней абсолютно неверное мнение, но оно вполне обоснованно, противоречий в нем нет, и в этом случае очень трудно обвинять Рикардо Хоука в чем-либо. Для него она действительно авантюристка, обманом завладевшая тем, что дорого ему с самого детства; расчетливая хищница, вторгшаяся в его родной дом и без зазрения совести собирающаяся отнять его.
      Но Боже, как больно, что он так думает! Как стыдно и мерзко сознавать, что он сжимал ее в своих объятиях, не испытывая к ней ничего, кроме плотского влечения к ее телу и презрения к ее душе.
      Еще хуже то, что сама Джина не в силах заставить себя забыть его руки, его губы, его ласки.
      Джина тяжко вздохнула и пошла искать ванную. К счастью, та оказалась за первой же дверью, которую она осторожно приоткрыла. Джина почистила зубы, а потом встала под душ и долго стояла под теплой водой, стараясь вообще ни о чем не думать.
      Она расчесала свои золотистые волосы, и они волной рассыпались по плечам.
      Джина погасила свет и скользнула на свежие простыни. Кровать оказалась мягкой, словно пух, и ее гостеприимные объятия ласково приняли Джину. Это был долгий и трудный день, вот теперь он подошел к концу, и надо отдохнуть, надо сбросить с себя груз дневных забот, не думать вообще ни о чем...
      Интересно, что теперь ей следует сделать? Завтра же вернуться домой? Остаться здесь на весь отпуск?
      Вернуться - но тогда Рикардо так и останется при своем мнении, и у нее не будет возможности его переубедить, к тому же Пит собирался переехать к Джолли, и неожиданное появление Джины вряд ли можно считать уместным...
      Да, завтра еще надо встречаться с синьором Антониони, он будет показывать ей дом, ее новый дом, ха-ха!
      Ее Каза Розале... Дом, который так и не успел стать ее домом.
      Она шла по темным коридорам Каза Розале, молчаливым и зловещим. Она очень боялась, но шла вперед, хотя и знала, что дом угрожает ей... Но, как всегда бывает во сне, не могла остановиться и все шла, шла...
      И за ней кто-то шел. Тихие шаги, неотвратимые и потому особенно страшные...
      Кто-то во тьме догонял ее...
      Она закричала во сне и бросилась бежать, но ноги приросли к полу...
      Она сделала несколько шагов и уперлась в глухую стену...
      Воздух со свистом вырвался из легких, ужас затопил Джину, словно зловонная, затхлая вода...
      Она шарила вокруг себя руками, изо всех сил пытаясь найти дверь...
      Она кричала от страха...
      И никак не могла проснуться!
      Глава 7
      А потом ее схватили чьи-то руки. Джина уже понимала, что это руки Рикардо, но продолжала отчаянно сражаться, пока до нее не долетел его тихий шепот:
      - Тихо, тихо, все уже прошло... Это просто ночной кошмар... Тихо...
      И она перестала сопротивляться, и прильнула к широкой груди мужчины, который ее презирал, потому что она-то любила его всей душой.
      И мужчина, который ее презирал, прижал ее к себе крепко-крепко, уткнулся лицом в ее волосы и продолжал мурлыкать что-то успокаивающее, пока Джина не пришла в себя окончательно.
      Кошмар растаял в ночи, и дыхание постепенно стало ровным и спокойным. Рикардо нежно уложил ее в постель, подоткнул одеяло и погасил свет. В этот момент страх вернулся с новой силой, и Джина в отчаянии вцепилась в его руку.
      - Пожалуйста! Не оставляй меня одну!
      - Я не оставлю тебя.
      И Рикардо прикрыл дверь, соединявшую их комнаты, спокойно сбросил с плеч халат и лег в постель рядом с ней. Обнял, положил ее голову себе на плечо...
      Джина заснула мгновенно, не успев даже ужаснуться тому, что она наделала.
      Она проснулась, потому что выспалась, а еще потому, что ей было как-то особенно тепло и безопасно. Такого странного и прекрасного ощущения она не испытывала давным-давно, и теперь лежала, не открывая глаз и страстно молясь, чтобы это не оказалось сном.
      Она спала не одна. Чья-то могучая рука обнимала ее, голова мирно покоилась на чьей-то широкой груди...
      Почему на чьей-то, очень даже понятно, на чьей.
      Просто слишком давно Джина Хьюстон не просыпалась в объятиях мужчины.
      - Доброе утро.
      Она нехотя открыла глаза и обнаружила, что Рикардо смотрит на нее. В стальных серых глазах светилась... Нежность?
      Не может быть.
      Рикардо был так невозможно близко от нее, что она видела его длинные, как у девушки, ресницы, видела тень улыбки на чувственных губах, легкую синеву на подбородке...
      Он улыбнулся, уже не таясь, и поцеловал ее, а Джина ответила от неожиданности, после этого оторвать ее от Рикардо могло только цунами.
      Он целовал ее все яростнее и сильнее, а в голове Джины крутилась только одна мысль:
      Рикардо может думать о себе что угодно, может считать, что их связывает только желание плоти, но она отлично знает и уверена в другом. Они связаны не только физически, но и эмоционально, интеллектуально и Бог знает, как еще.
      Рикардо Хоук - тот мужчина, который ей нужен.
      Его руки скользнули по ее телу, нетерпеливо освобождая его от ночной рубашки, и Джина с готовностью и восторгом подчинилась этим рукам.
      У Рикардо перехватило дыхание при виде ее обнаженной груди с алыми бутонами сосков, и он со стоном приник к ним жадным ртом. Женщина изогнулась в его руках, словно лук в руках опытного лучника, и мир стал закручиваться в одну сверкающую спираль, на дне которой - Рикардо знал это точно - находились одновременно смысл жизни, все богатства мира и все тайны вселенной.
      Он был опытным любовником и смог сдержаться до того момента, когда женщина в его руках почти достигла вершины наслаждения, только тогда он притянул ее к себе с глухим рычанием, и они стали единым целым.
      Мир дробился на тысячу алмазных осколков, в ушах любовников ревел ураган кипящей крови, и перегоревшие от любви губы шептали имена...
      Они были первыми мужчиной и женщиной на земле, единственной парой во всей Вселенной, одним маленьким ядром огромной кометы, сжигающей все на своем пути, и высокий потолок - а может быть, звездное небо? - отразил счастливый крик женщины и стон мужчины.
      Когда она проснулась во второй раз, рядом никого не было.
      Джина помнила все слишком хорошо, чтобы принять случившееся за сон, к тому же она была совершенно обнажена, а на плечах и груди расцветали следы поцелуев Рикардо - плата дочерей Альбиона за белую и нежную кожу.
      Ее охватило острое разочарование. С одной стороны, ей так хотелось, чтобы рядом сейчас лежал Рикардо, с другой - она до смерти боялась посмотреть ему в глаза.
      Тело - о, тело было полностью удовлетворено. Душа - душа отнюдь не была счастлива.
      Она смотрела на лепной потолок, и глаза постепенно заполнялись слезами. Как после всего этого он может поверить, что их с Джоном отношения были чисты и невинны? Как он может поверить, что у нее не было мужчин? Джина вспомнила то, что они делали с Рикардо в постели, и залилась краской.
      Даже если она скажет ему еще одну абсолютно правдивую фразу, он ни за что не поверит.
      Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, РИКАРДО ХОУК.
      Она лежала, пробуя на вкус эти слова.
      Джина любила Стивена. Однако теперь она точно знала, что то была совсем другая любовь. Спокойная, нежная, тихая, кроткая, ДОБРОПОРЯДОЧНАЯ! Эта любовь не имела никакого отношения к страсти, к сильным эмоциям, к напряжению душевных сил.
      Любовь к Рикардо была иной. Всеобъемлющей. Бурной. Страшной и страстной. Сжигающей дотла и дарящей очищение и облегчение. Поглощающей душу и тело.
      Стивен возвращал ей всю любовь без остатка.
      Любви к Рикардо суждено было быть безответной.
      Она села, словно ужаленная этой мыслью. Комната показалась ей чужой и мрачной, хотя солнце уже заливало ее стены, и нежный аромат лаванды струился от смятых простыней.
      Джина мрачно посмотрела на часы. Четверть двенадцатого. Пора встречаться с синьором Антониони. Давно пора было - так правильнее.
      Она вяло откликнулась на стук в дверь. Должно быть, Мария...
      К ее удивлению, это был Рикардо. Он нес небольшой серебряный поднос, с которого текли волны аромата. Кофе... Это то, что ей сейчас нужно.
      - Надеюсь, не разбудил? Я приготовил тебе завтрак.
      - Не разбудил, и зря. Я проспала встречу с синьором Антониони.
      - Не волнуйся, я ему позвонил.
      - Спасибо.
      - А Марию я упросил, чтобы она разрешила принести тебе завтрак. Правда, она уверена, что ты уже полностью одета. Если бы она видела тебя сейчас, у нее случился бы удар.
      Джина спохватилась, вспыхнула и прикрыла грудь покрывалом. Рикардо усмехнулся.
      - И почему это стыдливость женщины так нравится мужчинам! Ладно, перестань. Мария - это Мария. Она строгих правил, к тому же придерживается довольно старорежимных взглядов. Мы ее побаиваемся и обожаем. Она нас с братом вырастила и содержала этот дом, даже когда... Всегда, в общем.
      Джина невольно улыбнулась, услышав о том, что сам Рикардо Хоук боится какой-то женщины. Ее улыбка была очаровательна.
      Рикардо не мог оторвать от нее глаз.
      Перед ним сидело самое прекрасное существо на свете. Золотые волосы волной рассыпались по точеным плечам, изумрудные глаза сияли, нежно-розовые губы были полуоткрыты, бесподобная грудь вздымалась под ненадежным прикрытием покрывала...
      Заметив его взгляд. Джина нервно подтянула покрывало еще выше. Рикардо улыбнулся и поставил ей на колени поднос с завтраком. Внимание Джины привлекла алая роза, покоившаяся на крахмальной салфетке рядом с серебряным кофейником. Она медленно подняла глаза.
      Взгляд изумрудных глаз скрестился со взглядом стальных.
      Странная, невидимая миру молния. Беззвучный раскат грома.
      - Эта роза от меня. Тебе.
      - Спасибо... Она прекрасна.
      Джина поднесла благоухающее чудо к лицу - и вскрикнула, уколов палец. Рикардо забрал у нее цветок, положил его на ночной столик и медленно поднес тонкий пальчик Джины с алой каплей на кончике к своим губам.
      Ее обдало раскаленной волной такого желания, что низ живота свело судорогой, а кости растворились в ее пылающем теле.
      Она желала этого мужчину, здесь и сейчас, отныне и навсегда!
      - С розами надо поосторожнее.
      - Ничего страшного.
      - Вот у тепличных нет шипов...
      - Я больше люблю садовые, они настоящие...
      - А как насчет золота и бриллиантов? Их ты любишь еще больше, чем цветы?
      Что-то в его голосе насторожило ее, но Джина не смогла остановиться и попалась на удочку.
      - Я не понимаю, о чем ты говоришь...
      - Об очередной кормушке, моя невинная роза, об очередной кормушке для молодой вдовы. Наша невинная дружба...
      Холодный душ не произвел бы более отрезвляющего эффекта. Джина резко выдернула у Рикардо свою руку.
      - Я уже сказала тебе об этом все, что могла. А теперь, если ты не против, выйди, пожалуйста, чтобы я могла одеться.
      - Смотри, это входит у тебя в привычку.
      - Что именно?
      - Выгонять меня из комнаты.
      - Приношу свои извинения, больше этого никогда не повторится. Я оденусь и немедленно уеду.
      - Боюсь, не смогу тебе этого позволить.
      - Ты не сможешь удерживать меня здесь против моей воли, Рикардо Хоук!
      - А я и не собираюсь этого делать. Если ты успокоишься, то поймешь, что я прав. С чисто практической стороны - сейчас самое начало туристического сезона, все отели переполнены и забронированы на несколько недель вперед. Ты просто не найдешь, где поселиться. Кроме того, нельзя допустить распространения слухов.
      - Слухов? Каких слухов?
      - Новости разлетаются быстро, особенно в нашем кругу. Скажем так, очень многие знатные венецианцы, мои друзья и знакомые, родственники и тому подобные будут крайне удивлены, если особа, унаследовавшая Каза Розале, не поселится в Палаццо деи Кавалли.
      Ты можешь называть это снобизмом, можешь даже считать меня заносчивым аристократом - но наша семья принадлежит к одному из древнейших и знатнейших родов Венеции. Мужчины нашей семьи становились дожами, власть в Венеции принадлежала нам...
      Если просочатся слухи, что муж Розы Манчини оставил все неизвестной молоденькой девице, которую семья не хочет ни знать, ни даже принимать в доме, начнется скандал, а я не могу этого допустить.
      - Отлично, тогда я переезжаю в Каза Розале. Кстати, никто не может запретить мне жить там.
      - Я могу. На самом деле здание официально не было разделено. Формально Каза Розале все еще часть Палаццо деи Кавалли.
      - Что значит "формально"?
      - Если дело дойдет до суда, я официально объявлю об этом, и у тебя могут возникнуть сложности. Нет, я вовсе не утверждаю, что обязательно выиграю дело, но нервы помотаю, а кроме того, на время судебных разбирательств тебе жить в доме не разрешат.
      Рикардо улыбался, а Джина смотрела мимо него в стенку. Господи, и с этим человеком она провела ночь. Она просто идиотка.
      Голова снова начинала болеть. Голос неотразимого мерзавца источал мед.
      - Зачем нам причинять друг другу столько неприятностей? Оставайся здесь, поживи, пока все не уладится и мы не разберемся со всем этим полюбовно.
      - Как ты планируешь разобраться с этим? Да еще "полюбовно"?
      - Я хочу выкупить этот дом.
      - За пару ночей?
      - По нормальной рыночной цене.
      - А если я не хочу продавать его?
      - Значит, у меня появится очаровательная соседка...
      - Это что-то новенькое! Серые глаза блеснули сталью.
      - Поверь, ты легко убедишься в том, что со мной лучше дружить. Я очень опасный враг, Джина, и никому, особенно тебе, не посоветую воевать со мной.
      Она в этом и не сомневалась. Холодок пробежал по спине, Джина невольно передернула плечами.
      Рикардо это заметил.
      - Еще раз настойчиво предлагаю тебе: будем друзьями! Решим это дело по-дружески. А пока ты будешь все обдумывать, ты останешься желанной гостьей в моем доме. Наслаждайся отдыхом и Венецией.
      - То есть, я как бы в плену?
      - Слишком много мелодрамы. Отнесись к палаццо, как к отелю.
      - Боюсь, не смогу. Тюрьма - это тюрьма, а отель - это отель.
      - Что ж, в таком случае радуйся, что у тебя такая шикарная тюрьма. Отдельная камера со всеми удобствами и антикварной мебелью. Кстати, мрачные подземелья здесь тоже есть. Раньше там хранилось вино, а еще раньше, вполне возможно, держали и пленников. Но ты можешь не волноваться и гулять где вздумается.
      - И, разумеется, под наблюдением?
      - Я никогда не делаю ничего без крайней необходимости. Не стану тебе мешать, дорогая пленница. Кстати, на сегодня я отменил все дела, так что, надеюсь, ты присоединишься ко мне за ланчем. На террасе.., если позволит твоя нога.
      Да, конечно, а если она откажется, он ее на руках притащит.
      - Большое спасибо, я в полном порядке.
      - Отлично.
      С этими словами добрый хозяин удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Только поворота ключа в старинном замке и не хватало.
      Чувствуя себя рыбкой, выброшенной на берег, Джина дрожащей рукой налила в чашку кофе. Вкуса она даже не почувствовала.
      Перед ней простиралось огромное поле деятельности. Все дороги были ей открыты. В частности, три основных.
      Она могла завернуться в полотенце и уехать домой.
      Она могла попытаться найти какой-нибудь отель, хотя скорее всего Рикардо прав, и ей это не удастся, а жить в Каза Розале тайно - ничего не выйдет.
      Правда, тут и у Рикардо было слабое место: начни он ее выгонять из Каза Розале, и тонкий ручеек слухов, которых он так опасается, превратится в широкую и бурную реку. Но и Джине совершенно не улыбается судиться за наследство с потомком венецианских дожей. А уж после этого друзьями им не быть, это точно.
      Итак, бегство исключено, воевать глупо. Остается третий путь. Принять предложение Рикардо и провести отпуск в Палаццо деи Кавалли.
      Законы гостеприимства не позволят Рикардо Хоуку обижать ее, а времени на раздумье прибавится.
      Где-то на улице залаяла собака, и Джина очнулась.
      На часах было половина двенадцатого, и ей следовало поторопиться, чтобы не опоздать еще и на ланч. Значит, договариваемся так: она гостья, у нее отпуск, она будет развлекаться и отдыхать, по крайней мере делать вид, что развлекается и отдыхает.
      Джина откинула одеяло и осторожно встала, пробуя ногу. К счастью, она почти совсем не болела. Девушка отправилась было в ванную, но тут заметила алую розу, так и лежащую на ночном столике.
      После всего, что наговорил потомок дожей, ее можно выкинуть. Или оставить здесь увядать в одиночестве.
      Однако Джина не могла сделать ни того, ни другого. Она вздохнула, отнесла розу в ванную и поставила ее в стакан с водой.
      Она приняла душ, расчесала волосы и почистила зубы, а затем долго и придирчиво рассматривала ссадину на виске. Могло бы быть и хуже, намного хуже!
      Волосы она стянула привычным хвостиком, из платьев выбрала простой льняной сарафан, помня о том, что на улице гораздо жарче, чем в прохладном каменном доме, сунула ноги в простые сандалии без каблуков и решительно отправилась на бой. Или на ланч.
      Легко сказать, трудно сделать! Все двери были одинаковыми. Про Януса на своей двери Джина помнила, но насчет двери на террасу ей никто ничего не говорил, и она в замешательстве остановилась было посреди коридора, но в этот момент прямо из воздуха материализовался высокий седовласый человек. Он почтительно поклонился и произнес на весьма неплохом английском:
      - Хозяин приказал проводить синьору на террасу. Соблаговолите следовать за мной?
      - Благодарю вас.
      Она шла за степенным мажордомом, разглядывая дом.
      Теперь он казался еще огромнее. Не один век служило это жилище семье Манчини, и каждое столетие наложило на эти стены свой отпечаток.
      Дом был выстроен в форме крепости, и внутри находился сад, куда и выходила терраса. Воздух был теплым и невыразимо душистым - аромат сотен разноцветных роз наполнял все вокруг, голова начинала сладко кружиться. Никаких следов ночного ливня не осталось. Широкие каменные ступени были совершенно сухими.
      Посреди сада возвышался мраморный фонтан - уменьшенная копия большого фонтана на площади. Три белоснежных мраморных коня высекали струи воды из глыб камня. Звук бегущей воды нарушал блаженную и жаркую тишину.
      Рикардо в темных очках сидел в удобном кресле возле небольшого стола и внимательно просматривал деловые бумаги, однако при виде Джины отложил их, снял очки и встал ей навстречу. Джина улыбнулась в ответ на его улыбку, и хозяин дома взял ее за руку.
      - Ты выглядишь свежей и отдохнувшей. Даже о жаре забываешь, глядя на тебя.
      Она смутилась и отвела взгляд.
      - Ну.., возможно.., от фонтана идет прохлада...
      - О да, он всегда был нашим спасением. Когда я был маленьким, то очень любил залезть туда прямо в одежде и оседлать одного из коней. Марию это всегда приводило в ярость, а однажды, когда я наотрез отказался выходить из воды, ей пришлось лезть в фонтан за мной.
      Джина вежливо улыбалась, а сама думала, зачем понадобилось Рикардо рассказывать ей столь интимную историю из своего детства. Ведь они чужие друг другу, он презирает ее... Все это походило на какую-то странную игру, в которой условия менялись ежечасно.
      В тени винограда и плюща, обвивавших террасу, был накрыт стол. Крахмальные салфетки, ваза со свежесрезанными розами, серебряные приборы все было безукоризненно и изящно.
      Рикардо усадил Джину в кресло, сел напротив.
      - Я тщетно пытался убедить Марию, что это просто ланч. Она считает, что на свежем воздухе есть надо как можно больше. Я налью тебе вина?
      - О нет, воды, если можно!
      - Как мило! Ах, ты же не пьешь, я вспомнил. Воды, так воды. С чего начнем? Должно быть, ты голодна? Мария отлично готовит морепродукты.
      Он обволакивал, завораживал Джину разговором, светским, легким, дружелюбным, ее бастионы и крепости рушились, не успев вступить в бой. Рикардо Хоук был, без сомнения, самым радушным хозяином в Венеции.
      Совершенно незаметно для себя Джина расслабилась, отдалась течению дружеской беседы, смеялась его остроумным замечаниям и отдавала должное великолепной еде.
      За кофе она с восхищением отозвалась о красивых фужерах, в которые они наливали холодную воду. Рикардо приподнял бровь и небрежно заметил:
      - Венеция славится стеклом. Стеклянные изделия начали изготавливать здесь еще тысячу лет назад, но в тринадцатом веке перевели производство на остров Мурано. Тогда Венеция была воинственным городом, пожары и грабежи были не редкостью, и драгоценное стекло решили оградить от опасности.
      В наши дни здесь тоже есть несколько фабрик. Если хочешь, съездим туда, посмотрим.
      - О, я с удовольствием!
      - Что ж, если твоя нога больше не болит, поедем в Мурано прямо сегодня. Правда, туристов сейчас там полно, но я знаю некоторых мастеров лично. Взгляни, это подарил мне один из них.
      Он указал на вазу, в которой стояли цветы, и Джина с восторгом стала рассматривать ее. Прозрачное стекло казалось невидимым, украшавшие его бледно-лиловые и золотые языки фантастического пламени, казалось, просто парили над столом, поддерживая стебли роз.
      Джина в немом восхищении рассматривала вазу, а Рикардо произнес с чуть заметной грустью:
      - Я хотел купить ее на свадьбу маме, но Джакомо просто подарил мне ее. Мама ее очень любила, а Джону было, по-моему, все равно. После маминой смерти он отдал мне вазу, сказав, что мне, должно быть, захочется ее сохранить на память.
      - Странно. Джон хорошо чувствовал прекрасное, а эта ваза великолепна.
      - Да.
      - Наверное, он хотел сделать тебе приятное. Он промолчал, и Джина прикусила губу, ругая себя за излишнее упоминание о Джоне. Рикардо словно закрылся, спрятался в скорлупу своих воспоминаний.
      Некоторое время они молчали, а потом Рикардо спросил:
      - Я вот что хотел уточнить... Раз вы с Джоном были такими ДРУЗЬЯМИ, почему ты не приехала на похороны?
      - Я узнала о том, что он умер, три недели спустя. Случилось то, чего он так боялся. Он умер в полном одиночестве.
      Рикардо вскинул глаза. В голосе Джины прозвучала искренняя скорбь, в этом он не сомневался.
      - Возможно, ты хочешь навестить его могилу... Раз уж ты в Венеции.
      - Не понимаю. Ведь он умер в Риме, так мне сказали...
      - Да, но мама завещала похоронить их рядом, так что теперь он лежит на нашем семейном кладбище в Сан Микеле.
      - О, как я рада.., как я рада, что бедный Джон не один...
      Ее голос прервался, и слезы потекли по щекам. Рикардо с удивлением глядел на нее, а затем тихо произнес:
      - Его смерть действительно тронула тебя...
      - Да. Я уже говорила тебе об этом.
      - Но ведь эта смерть принесла тебе состояние...
      - Я потеряла друга, понимаешь ты это или нет? ДРУГА! Неужели это слово ничего для тебя не значит?
      Однако Рикардо уже вновь оседлал своего конька.
      - Ведь получить наследство куда пристойнее, чем принимать, скажем, подарки...
      - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Джон никогда не дарил мне подарков.
      - Никаких?
      - Никаких.
      - Ты уверена?
      - Я абсолютно уверена.
      - Странно. Я знаю, что он подарил тебе золотое кольцо. Оно называлось "Маскарад". Джина вспыхнула.
      - Он не дарил мне его.
      - Странно, но Мюллер не смог его обнаружить, когда обыскивал твои вещи. Я никак не могу понять...
      - Кто дал тебе на это право?!
      - У меня есть все права вернуть себе то, что мне принадлежит по праву, прости за каламбур, и что у меня отобрали.
      - Отлично! Сначала я была просто авантюристкой, потом охотницей за наследством, а теперь еще и воровкой!
      - Это очень ценное кольцо. Я должен был сохранить его.
      - Так почему же ты этого не сделал?!
      - На похоронах мамы я видел, что Джон носит его на цепочке, на шее. Однако он был в таком состоянии, что у меня не хватило жестокости подходить к нему в эту минуту... На следующий день он уехал из Венеции, а когда я связался с ним после, он поклялся, что мама сама отдала ему кольцо на смертном одре.
      - Но если это так...
      - .. Он либо солгал, либо ошибся. Она никогда бы этого не сделала.
      - Почему ты так в этом уверен?
      - Потому что это кольцо нельзя никому отдавать. Это семейная реликвия, одна из самых ценных. Когда он умер, мы первым делом стали искать кольцо, но не нашли.
      - И ты решил, что оно у меня?
      - Я прав, не так ли? Несмотря на то, что ты это отрицаешь.
      - Я не отрицаю Я просто говорю, что Джон мне его не давал...
      - Ты его сама взяла?!
      - Дай мне объяснить! Если ты меня выслушаешь до конца хоть раз в жизни, то узнаешь, что Джон НЕ ДАВАЛ мне это кольцо.
      Оно было в конверте, которое уже после смерти Джона передал мне мистер Брэдшо, адвокат. Вместе с ключами от Каза Розале.
      - Ты знала, что оно принадлежало моей матери?
      - Я знала, что оно принадлежало жене Джона.
      Ярость Рикардо наконец-то прорвалась на волю.
      - Он не имел права отдавать его кому бы то ни было. Помимо того, что это семейная реликвия, оно практически бесценно, так как это одно из нескольких колец "Маскарад", существующих на свете!
      - Я так и знала! Все упирается в деньги.
      - Ты пытаешься меня убедить, что не думала о его цене?
      - Я ничего не пытаюсь, я просто говорю тебе. Мы с Джолли вообще решили, что это просто хорошая бижутерия. Но даже и теперь, когда я знаю правду, я не имею ни малейшего представления о деньгах, которых оно стоит. Я не разбираюсь в драгоценностях.
      - Да не в деньгах дело! Это кольцо принадлежит семье Манчини с семнадцатого века, оно переходило к жене старшего сына в семье. Если не было сыновей, то к старшей дочери.
      - Я понимаю.
      - Но виноватой себя не чувствуешь? Джина чувствовала только одно: сейчас она взорвется от ярости. Она встала, держась за кресло.
      - Почему я должна чувствовать себя виноватой, объясни мне?! Я ничего не знала ни о тебе, ни о вашей проклятой семье, ни о кольце!
      - Сядь, пожалуйста!
      - Я знала только то, что кольцо принадлежало жене Джона, а после ее смерти он захотел передать его мне!
      Она осеклась и замерла. Неподалеку от них, у самой стены, стоял высокий темноволосый юноша...
      Глава 8
      Это был шок. Джина думала, что на Стивена похож Рикардо, но теперь понимала, что ошиблась. Она не могла отвести глаз от темноволосого юноши. Вылитый Стивен!
      Рикардо недовольно оглянулся, пытаясь понять, куда она смотрит, и сердито рявкнул:
      - Какого дьявола ты здесь делаешь?
      - Если ты забыл, братец, я здесь живу.
      - По-моему, это ты забыл, что в два часа у тебя важная встреча.
      - Я не забыл. Мне просто неохота на нее ехать.
      Он ехидно и абсолютно спокойно наблюдал, как каменеют скулы Рикардо, а потом вышел вперед и доброжелательно объяснил:
      - Живот болит. Уже второй день. Этот лоб-стер умер задолго до того, как его поймали, я сразу почувствовал...
      - Заткнись!
      - Ну что ты сердишься, братик, я же не сумасшедший, я предупредил секретаршу, она поедет и все запишет.
      С грохотом отлетело в сторону кресло. Рикардо встал перед младшим братом, сжимая кулаки.
      - Это важнейшая встреча, на ней обсуждается миллионный контракт, а ты посылаешь туда секретаршу!
      Странно, но юноша совершенно не испугался.
      - Лючия умная девочка, а стенографирует быстрее, чем они говорят. Она сделает распечатку и привезет сюда.
      - Между прочим, Лючия даже не ТВОЯ секретарша!
      - Зато я ей нравлюсь. Она для меня в лепешку расшибется.
      На лице Рикардо застыло холодное презрение, голос его стал тише и спокойнее.
      - Мне казалось, я ясно дал понять, что на встрече требуется твое личное присутствие.
      - Да я понятия не имею, что это за контракт!
      - Ты бы знал об этом, если бы поехал на встречу.
      - Не хочу я сидеть на этой дурацкой встрече, жарко! И живот болит! Кстати, братец, а ты ведь тоже не надрываешься на работе?
      - Я работаю дома.
      Влажные темные глаза оценивающе обежали фигуру Джины.
      - Отличная работа! Высший сорт.
      - Адриано! Веди себя прилично. Джина, прими мои извинения. Этот клоун обожает выступать на публике.
      - Ничего подобного! Это просто демонстрация того, как детская психотравма в латентно-пубертатном периоде превращается в дисгармоничные колебания...
      - Адриано!!!
      - Молчу. Вот так я ее и получил.
      - Что?
      - Детскую психотравму, что же еще! Брат - тиран, мама умерла, папа.., ну, это вообще невесть когда было...
      - Адриано!!! Джина, позволь представить тебе Адриано, моего младшего брата. Адриано, это миссис Хьюстон.
      - Я очень рад.., миссис Хьюстон. Или мне можно звать вас Джина?
      - Разумеется.
      - Я так понимаю, ваш муж умер?
      - Правильно понимаете.
      - Вы слишком молоды, чтобы быть вдовой. И слишком красивы, чтобы оставаться ею. Я теперь понимаю, почему Рикко пригласил вас погостить, правда, все еще не понимаю, почему вы согласились.
      Он сжимал ее руку, а темные глаза отнюдь не ласково смотрели на Джину. Спас ситуацию Рикардо.
      - Ты не хочешь поесть, клоун?
      - Спасибо, я ел у Леонардо. И мы все помним, что у меня болит живот. Да, так вот, я не понимаю, почему вы согласились, но рад этому. Вы озарите старый дом новым светом.
      Джина уже некоторое время пыталась освободить свою руку, но Адриано и не думал отпускать ее. Он весело улыбнулся и поинтересовался:
      - Надолго вы к нам?
      - Ненадолго.
      - А на сколько?
      - Я не знаю... Мне надо кое-что обдумать.
      - Давайте угадаю. Продавать ли Рикардо Каза Розале? Но ведь вы вовсе не обязаны это делать. Лучше въезжайте сюда поскорее, и у нас будет очаровательная соседка. Клево жить в таком доме, вот увидите... Ой, молчу, молчу. Братик, не смотри на меня так!
      - Вот и помолчи. Джина, прошу меня извинить. Я должен перезвонить партнерам и извиниться за этого шута. А ты.., травмированный, пойдем-ка на пару слов.
      Они говорили на пониженных тонах, но Джина понимала, что Рикардо отчитывает брата не на шутку серьезно. Она разглядывала братьев, пользуясь тем, что они стоят так близко друг к другу.
      Оба высокие, но Рикардо мощнее, атлетичнее и шире в плечах.
      Темноволосые, но Рикардо подстрижен совсем коротко, а у Адриано волосы вьются буйными локонами.
      Глаза у младшего брата не серые, а голубые, и это делает его еще больше похожим на Стивена.
      Подбородок неожиданно женственный, а линия рта выдает довольно капризного и слабохарактерного человека.
      Тем временем разговор закончился. Рикардо искоса посмотрел на Джину и ушел в дом, Адриано вернулся к ней и с тяжелым вздохом уселся за стол, на ходу снимая пиджак.
      Джине было его искренне жаль, и она с веселым участием поинтересовалась:
      - Очередная психотравма?
      - И не говорите! Моя жизнь - это бесконечная череда страданий. Сказал Данте, не я, но я с ним совершенно согласен. Кстати, меня строго предупредили насчет вас, так что на всякий случай я сяду напротив. Я так понимаю, Рик сам на вас запал. Я клятвенно обещал. Мое слово - кремень. Могила. Склеп. Кстати, как вам у нас? Эй, чего это вы краснеете?
      - Уверяю вас, вы ошибаетесь. Рикардо меня практически не переваривает.
      - Ха! Ну вы даете! А зачем он пригласил вас пожить в палаццо?
      - Я думаю, чтобы проще было за мной присматривать.
      - Ага, понимаю. И заодно надавить насчет Каза Розале.
      - Да, наверное.
      - Он чертовски сильно хочет вернуть дом, это верно.
      - Я его отчасти понимаю.
      - Чего? Вы что, красавица!
      - Не то, чтобы я соглашалась, но...
      - И не вздумайте! Он не может вас заставить.
      - Теоретически не может, но...
      - Не позволяйте ему переехать вас, словно вы щепочка на пути асфальтового катка! Я с вами! Мы будем сражаться! Я, конечно, не обещаю огневой поддержки, детская психотравма - это вам не насморк, но партизанскую войну в тылу противника гарантирую. И потом - душой я с вами, прямо на баррикадах!
      Джина грустно улыбнулась и задумалась. Адриано с участием наблюдал за ней, а потом осторожно спросил:
      - Боитесь проиграть?
      - Боюсь... И проиграть боюсь, и победа вряд ли обрадует.
      - О, узнаю брата Рикко! Большой Брат всегда умел подавлять людей... Между прочим, я вас понимаю. Когда Рик по-настоящему взбешен, у меня душа уходит в пятки. Сегодня еще ничего, хотя и влетело за эту несчастную встречу.
      - А вы не думаете, что насчет этого он прав?
      Голубые глаза с упреком воззрились на нее. Адриано склонил голову на плечо и простонал:
      - Только не говорите, что вы на его стороне!
      - Я не на его стороне, просто.., работа есть работа.
      - Да поймите вы, прекрасная Джина, это он у нас босс, акула капитализма, хозяин на своей земле и прочее, и прочее. Я - натура творческая и безалаберная, я пою, как жаворонок, потому что мир вызывает у меня желание петь - а мне говорят "Иди и договорись о поставке мраморных унитазов в гостиницу Санта Кроче". Какой жаворонок это выдержит? И потом: нельзя же всю жизнь твердить мне, что я никчемный, бестолковый, несобранный и так далее? Я же могу в это поверить - и мир потеряет своего жаворонка, приобретя взамен мерзкого нахлебника.
      Внезапно Адриано замолчал, а затем произнес очень спокойно и серьезно:
      - Я не должен с ним работать, в этом все дело.
      Джина почувствовала к парню настоящую симпатию.
      - Разве он вас.., тебя заставляет?
      - Ну, не то, чтобы заставляет... Просто держит на коротком поводке. Ты знаешь, у меня есть деньги, но до тридцати лет я могу только хвастаться, что они у меня есть. Хочешь вина? Нет? А я выпью. Так вот, до тридцати лет я совершенно в его власти. А мне надоело жить в этом сыром мавзолее под названием Венеция. Я не могу ждать до тридцати лет! Я хочу уехать. В Штаты, например, или в Мексику... Мама сглупила, послушавшись моего Большого Брата.
      - Так это он настоял? У меня сложилось впечатление, что ваша мать была женщиной с сильным характером.
      - Да какая разница теперь-то? До тридцати лет я никуда не денусь. Бедный раб, томящийся в неволе...
      Джина с усмешкой окинула взглядом ухоженные руки, шелковую рубашку с золотыми запонками.
      - А на кого-нибудь другого ты не пробовал работать?
      - Смеешься? Ты знаешь, что они мне предложили? Работать пять дней в неделю! Можешь себе представить?
      - Какой ужас. Бедный раб.
      - Ценю юмор, но для меня это и в самом деле кошмар. Здесь, у Рика, я по крайней мере могу иногда расслабиться и не приходить на работу. Главное, чтобы он об этом не узнал. Слушай, у меня сейчас еще и зубы заболят. От тоски. Что ты сегодня собиралась делать?
      - Вообще-то пока не знаю.
      - А Венецию ты уже видела?
      - Нет, я только вчера приехала... Рикардо предложил съездить в Мурано, но...
      - До вечера его теперь не жди. Работа для него все. Он вполне способен помчаться на ту встречу. Джина, ангел, не смотри с таким укором, у меня правда болел живот. Честное слово! Только Рик, этот бесчувственный дьявол, может мне не верить, но ты-то...
      - Ну, не знаю...
      - Такая красивая и такая вредная! Не буду вести партизанскую войну, такая вредина и без меня справится. Ну Джина, ну пожалуйста! Давай куда-нибудь пойдем, а?
      - Не думаю, что могу согласиться.
      - Это из-за этого тирана? Думаешь, он будет против?
      - Думаю, да.
      - А тебе-то что? Пусть злится на здоровье. Или ты его боишься?
      - Я думала, ТЫ его боишься.
      - Боюсь. Когда он рядом. Но сейчас-то его нет!
      - Но если мы уйдем, неприятности неизбежны.
      - А мы ему не скажем. Будем как настоящие партизаны. Уйдем в леса. Скроемся от преследования. Забросаем следы перцем. Отстреляемся, в конце-то концов!
      - Да, вот он придет, а нас обоих нет...
      - Он не придет, говорю тебе. Контракт срывается - значит, можно хоть на голове стоять, он не заметит. Ну Джина, ты что, хочешь весь день дома просидеть? Хороший дом, не спорю, каменный, с окошками, но ведь тюрьма же! Потом: мы же вернемся вечером!
      Джина с сомнением смотрела на Адриано, взвешивая шансы. Если Рикардо узнает... А что, собственно, он должен узнать? Он же не сказал, чтобы она обязательно дождалась его? И вообще, почему она должна его слушаться?
      Джина вдруг вспомнила, что...
      - Погоди, у тебя же живот болел!
      - Мне уже лучше.
      - Но живот - это серьезно.
      - Все прошло. Это было чисто нервное. Медвежья болезнь. У меня иногда бывает.
      По дороге я тебе расскажу, как она протекает, ты обхохочешься.., то есть, обрыдаешься! Тебе что-нибудь нужно?
      - Только сумку, наверху...
      - Восточное крыло? Какой бог?
      - Янус.
      - Ого! Рядом с Риком! Неспроста это, ох, неспроста.
      - Адриано!
      - Молчу! Пошли, покажу черный ход. Он схватил ее за руку и стремительно протащил по коридору, затем свернул в неприметную низенькую дверь и слегка подтолкнул в спину.
      - Теперь иди наверх. Потом пройдешь мимо комнаты Рика до конца коридора и найдешь точно такую же лестницу. Внизу я тебя и жду. Вперед, красавица!
      У себя в комнате она с трудом перевела дух. Какая глупость. Они с Адриано - взрослые, а прячутся, словно дети. Смешной мальчик, настоящий клоун, это правда. В нем нет зла, только насмешка, да еще неизжитые комплексы. Как он смотрел на нее, когда они познакомились... Нет, это не неприязнь, это, скорее, настороженность.
      Почему она так боится Рикардо? В конце концов, что он может ей сделать? Она взрослый и самостоятельный человек.
      Кольцо! Надо его спрятать, раз оно такое ценное.
      Джина торопливо достала маленький замшевый мешочек с кольцом, секунду помедлила, а затем решительно положила его в шкатулку.
      Адриано ждал ее, нетерпеливо подпрыгивая на месте.
      - Тебя никто не видел?
      - Нет... А где мы сейчас? Вчера Рикардо вел меня как-то иначе.
      - Чудачка, это же черный ход. Вы шли через главный.
      Следующее потрясение ждало Джину на выходе. Их ожидала настоящая гондола, и плечистый гондольер в красной рубахе, с алой лентой поперек лба галантно подал ей руку, помогая сойти в лодку.
      - Как здорово, Адриано! Я только на моторке ездила по каналам...
      - Моторку взять было нельзя, Рикко заметит. А Джордже - мой друг. Он провезет нас не хуже водного такси по всей Венеции, а дома никто и не догадается, что мы сбежали.
      - Я так полагаю, ты часто используешь этот путь?
      - О да! Это здорово выручает, когда предстоят нудные нравоучения и домашние судилища. У нас так повелось, что старший брат - надежда и опора, а младший - паршивая овца в стаде. Ой, не будем о грустном, а то у меня опять начнется медвежья болезнь!
      - Да ну тебя!
      Они расхохотались, словно дети, а гондола тем временем величаво и стремительно уносила их от палаццо.
      Джина с восторгом смотрела по сторонам. Жара прогнала с улиц местных жителей, остались одни туристы, но от канала шла прохлада, и жара здесь почти не чувствовалась.
      Джина потихоньку начинала различать запахи города.
      Цветы.., фрукты.., горячий хлеб.., рыба, много рыбы.., жареный лук.., кофе... И надо всем этим неумолчный плеск воды.
      Как жаль, что рядом с ней нет Рикардо. Как жаль, что его никогда не будет рядом с ней.
      - Джордже, мы здесь сойдем.
      Звонкий голос Адриано ворвался в мысли Джины, и она огляделась по сторонам. Адриано о чем-то вполголоса сговаривался с гондольером, а потом махнул ему рукой и чуть ли не вприпрыжку примчался к Джине.
      - Сейчас слишком жарко для пеших прогулок. Поехали на пляж?
      - На пляж?
      - Ну да. Там хорошо, под зонтиками тень, от моря прохладно.
      - Но у меня нет купальника, и полотенца мы не взяли.
      - А вот это не проблема. У меня есть тайна, я тебе ее открою, как партизан партизану. Сама понимаешь, Большой Брат об этом не знает. У меня в отеле "Луксор" есть постоянный номер. Там все найдем.
      По дороге Джина с удивлением выяснила, что и в Венеции полно машин, хотя на первый взгляд это казалось немыслимым.
      Адриано поймал такси, и вскоре они выходили возле отеля "Луксор". Ведя Джину по мраморному холлу, младший брат Рикардо без умолка тараторил:
      - У меня есть подружка примерно твоего размера, в прошлый раз она оставила у меня купальник, если ты не против, то он тебе подойдет, я думаю...
      В душе Джины шевельнулись сомнения. Мальчик-то он мальчик, но ведь взрослый мальчик! Не слишком ли опрометчиво она поступает, идя к нему в номер, о котором, тем более, не знает никто в Палаццо деи Кавалли...
      - О, магазинчик! Не хочешь купальник Наны - давай купим здесь. Выбирай, я пока ключ найду...
      Он искал ключ, ухитряясь одновременно флиртовать с двумя белокурыми красотками у стойки, а Джина тем временем выбрала и купила простой черный купальник.
      Номер оказался большим и просторным, французские окна были широко открыты и выходили прямо в зеленый и тенистый сад. Еще дальше виднелся пляж, весь покрытый яркими цветами зонтиков.
      Номер был явно не из дешевых, и Джина опять скептически усмехнулась, вспомнив "бедного раба".
      Дверь закрылась, и Адриано немедленно принялся расстегивать рубашку. Джина вновь занервничала, хотя и не подавала вида.
      - Я пойду переоденусь в ванной...
      - О, разумеется, если того требует твоя стыдливость, прекрасная дама!
      Он сопроводил свои слова нахальной ухмылкой, и Джина удрала в ванную.
      Купальник неожиданно оказался весьма и весьма вызывающим.
      Несколько секунд она критически обозревала себя в зеркало, но затем решилась.
      Ее встретил восхищенный присвист, и Адриано, закатив глаза, рухнул прямо на пол. Джина смущенно отмахнулась от него и выбрала себе пару пляжных полотенец, в одно из которых и завернулась.
      Между прочим, Адриано наверняка производил на слабый пол сногсшибательное впечатление, в том числе и благодаря весьма смелым плавкам. Он открыл один глаз, потом другой, затем кивнул на кровать и пропел:
      - Может, сначала небольшая сиеста...
      - Нет, спасибо.
      - Почему? Между прочим, большинство женщин находят меня абсолютно неотразимым!
      - Верю, но я, видимо, принадлежу к меньшинству.
      - Врешь!
      - Нет, не вру. Для меня ты вполне отразим.
      - Жестокая, бесчувственная тетка! Знаешь, как обидеть мужчину!
      - Адриано...
      - Чего тебе, злая?
      - Ты прелесть.
      - Ты так думаешь? А вот если бы ты позволила мне показать тебе еще одну прелесть...
      - Адриано!!!
      - Молчу. Пошли купаться. Я заплыву подальше и утоплюсь.
      - Дурачок!
      - Сама такая.
      Адриатика была бледно-зеленой, холодной и чистой, а песок на берегу золотым и раскаленным.
      Джина и Адриано еле отыскали свободный зонт среди разомлевших от жары тел. Они купались и загорали, снова купались и снова загорали, валялись на горячем песке, словно дети, строили замки из песка и разрушали их меткими бросками камушков и раковин.
      Джина совершенно случайно обратила внимание, что народа стало как-то меньше.
      - Сколько времени, Адриано?
      - Без понятия. Не мешай, я сплю.
      - По-моему, пора идти. Наверное, уже времени много.
      Она вскочила на ноги и начала собирать с песка полотенца.
      Адриано тащился за ней по песку и канючил. Ожил он только в номере.
      - Можешь принять душ первая, но если хочешь, мы пойдем туда вместе.
      - Нет времени шутить.
      - А кто говорит о шутках? Я серьезен, как инквизитор на допросе.
      - Ты неисправим!
      - Да. И в этом мой шарм.
      Она покачала головой и направилась в ванную. Быстро приняв душ и переодевшись, она расчесывала перед зеркалом волосы, как вдруг Адриано присвистнул и многозначительно зацокал языком.
      - Ты что?
      - Ничего. Знаешь, который час?
      - Нет... Боже! Да нет, этого просто не может быть!
      Половина седьмого!?
      - Боюсь, что может. Нас ждет буря. Шансов, что мы опередим Рикко, почти нет. Понадеемся на удачу, как истинные партизаны...
      - Адриано!
      - Молчу. Иду в душ, суровый и молчаливый. Буду мыться и думать, думать и мыться. Придумаю что-нибудь и сразу же извещу тебя.
      Она еле дождалась его возвращения. Волнение снедала Джину, совершенно необъяснимое и не вполне уместное: так могла бы волноваться замужняя особа, которую дома ждет ревнивый муж.
      - Ну?!
      - У нас два пути. Первый - пойти и сдаться, но лично я лучше просто застрелюсь. Второй изощреннее, но я не уверен, что ты...
      - Адриано, не томи!
      - Вот каков второй путь. Мы исчезли, это верно, но ведь никто не знает, что мы исчезли вместе? Сейчас мы поедем кататься, поедим где-нибудь, погуляем, а потом, когда все в доме улягутся, тихо - как настоящие партизаны - прокрадемся в дом поодиночке. Шмыгнем в свои постели, а завтра утром холодно поприветствуем друг друга, словно пара незнакомцев. На подозрительные взгляды Большого Брата мы дружно ответим горделивым презрением и вежливым непониманием. Если ты не возражаешь, то я выбираю второе, а тебе, прости, все равно терять нечего.
      - Значит, будем врать?
      - Нисколечко!!! Если, положим, Рикардо спросит меня, где ты, мол, был, подлец, я скажу, не понимаю, мол, вашего гнева, братец, а был на пляже, имею право. Тогда он спросит тебя, а где ты, стало быть, шля.., была, а ты ему - город смотрела, имею право...
      - А если он не поверит?
      - А если поверит? Вот не поверит, тогда и погибнем геройски, но пока есть шанс, надо его использовать.
      Джина подумала еще немножко. В конце концов, в плане Адриано что-то есть. Кстати, парень рискует больше, потому что брат его предупредил.., насчет Джины.
      - Я согласна.
      - Вот это девица! Мечта! Вперед, славные партизаны!
      Глава 9
      Вечер в Венеции - это сказка. Золотые блики отражаются от воды и играют на стенах старинных зданий, мосты кажутся ажурными и невесомыми, воздух тих и напоен прохладой.
      Джина сидела на носу лодки, распустив волосы по плечам, и зачарованно смотрела на город-сказку. Адриано зевал и вертелся.
      - Адриано, как здесь красиво!
      - Наверное. Извини, милая Джина, но я в этом городе родился и вырос, он мне малость поднадоел. Вот чего не отнять у Венеции, так это ресторанов! Мы поедем в "Фараон", это один из лучших.
      Меня там знают, так что проблем со столиком не будет, а около Академии - это рядом - есть отличный причал...
      Джина, слушала юношу, улыбаясь и скрывая боль. Нога опять заболела, наступать на нее было трудно. Наверное, она чересчур увлеклась плаванием...
      Они были уже на пути к ресторану, когда чуть впереди них, в тени возле дома вспыхнул огонек зажигалки, на мгновение осветив худощавое лицо мужчины с длинным крючковатым носом. Почти в тот же миг Адриано схватил Джину за локоть и резко свернул в ближайшую арку. Зная юношу, можно было предположить, что ему просто почему-то вдруг взбрело в голову изменить маршрут, но Джине почудилось в этом что-то подозрительное.
      Довольно подозрительной выглядела и дорога к ресторану - подворотни, дворы, помойки, узкие неприветливые улочки.
      Сомнения с новой силой охватили Джину.
      - Адриано, послушай...
      - Мы уходим от погони, боевая подруга! Ну не сердись, я шучу. Просто там был кое-кто, с кем мне неохота встречаться прямо сейчас. Кроме того, этим путем гораздо быстрее.
      "Фараон" оказался шикарным заведением, обставленным, разумеется, в египетском стиле. Больше всего Джину развеселили официантки в костюмах мумий и официанты в жреческих юбках.
      Адриано здесь знали и любили, судя по тому, какой шикарный столик им выделили.
      Юный партизан заказал шампанское и, к ужасу Джины, мгновенно опрокинул в себя целый бокал, словно это была обычная газировка.
      Меню было таким обширным, что Джина совершенно запуталась и попросила совета у своего спутника, но тот отвечал как-то невпопад: видно было, что голова у него занята совершенно другим. В результате они молча и с аппетитом поужинали, и только ближе к десерту Адриано соизволил вернуться в реальный мир.
      Он задумчиво посмотрел на Джину и протянул:
      - Кроме того, что ты потрясающе красива, я ничего о тебе не знаю. Расскажи?
      - А что ты хочешь знать?
      - Чем ты занимаешься, вернее, чем занималась до того, как получила наследство.
      Джина проигнорировала скрытый смысл его вопроса и ответила просто:
      - Я занималась организацией научных конференций.
      - Так ты и встретила Джона?
      - Да.
      - Ты с ним жила?
      - Нет. И сразу отвечу на следующий твой вопрос: я не соблазняла его, чтобы он оставил мне деньги. Я вообще не знала, что он собирается их оставить. Это оказалось для меня полной неожиданностью.
      - А я и не сомневался, что произошло что-то в этом роде. Ты не похожа на охотницу за деньгами.
      Вот и пойми этих Хоуков! Глаза Джины влажно блеснули, она тихо и благодарно ответила:
      - Спасибо за то, что так думаешь.
      - Он тебя любил?
      - Нет. Он очень любил вашу маму. Мы с ним были просто друзья. Хотя, собственно, толком и не знали друг друга.
      - Так почему он все тебе оставил?
      - Я, честно говоря, и сама не знаю. Может, потому, что...
      Она запнулась, подыскивая слова, но Адриано неожиданно пришел на помощь.
      - ...потому, что ему не на кого было опереться в нашей семье? Я не могу его за это осуждать. Кроме мамы его никто в нашей милой семейке не любил и не принял, и Джон это отлично знал. Правда, с кольцом он несколько погорячился, но...
      Значит, весь этот разговор неспроста. Адриано нащупывает ходы во тьме, расставляет ловушки, ищет слабое место... Ну и что. По крайней мере, он к ней не так уж плохо относится.
      - Из чистого любопытства спрашиваю: ты уже решила для себя, отдашь ты кольцо Рикардо или нет?
      - У меня не было времени об этом подумать. Мне бы только хотелось, чтобы это все не было так мучительно... Чтобы он не относился ко мне так...
      - Подруга, мне сдается, ты и в самом деле не знаешь, сколько оно стоит?
      - Да не знаю я, и не знала, иначе не таскала бы его с собой повсюду.
      - Если таскала, почему ищейки Рика не нашли его в твоих вещах?
      - Оно всегда было при мне, в сумке. Я бы носила его на пальце, но кольцо мне великовато. Адриано протяжно свистнул.
      - Тогда понятно! О небеса, если бы Большой Брат узнал, он бы получил сердечный приступ! Хотя.., мама носила его все время, и никто даже не спрашивал, ценное оно или нет... А сейчас оно с тобой?
      - Нет. Я оставила его в комнате.
      - Спрятала?
      - Просто положила в свою шкатулку. Бабушкину, у меня в ней фамильные драгоценности.
      - Сойдет. Да, завязался узелочек... Рикко локти себе должен кусать, что дом и кольцо уплыли от него.
      - Он так любит деньги?
      - Да понимаешь ли, деньги здесь ни при чем. У него, дьявола, их всегда было полно. Но ведь женщина, на которой он женится, должна получить...
      - Он женится?!
      - Ой, как ты закричала, я чуть не упал! Осторожнее, я очень нервный партизан. Да, так о чем это я? Ах, о женитьбе... Ты так удивилась потому, что раньше я говорил, будто он запал на тебя?
      Джина тяжело вздохнула и сказала уже спокойнее:
      - Что ж, это доказывает, что ты ошибался.
      - Ну, как сказать. Он и Карла Феррини не слишком торопятся с браком, да и феодальную верность друг другу не хранят. Конечно, Карла просто флиртует, а Рикардо позволяет себе несколько больше, но семья Феррини предпочитает закрывать на это глаза. Они еще даже не назначили дату свадьбы.
      Новые вопросы - новые мучения, но Джина продолжила.
      - Они.., давно знают друг друга?
      - Всю Карлину жизнь, она мне ровесница, чуть постарше. Да нет, это хороший брак, чего там говорить. Карла очень красива, семья богата, у них бизнес в Нью-Йорке, все чики-чики... Короче, если ты надумаешь отдать кольцо, Рик растает. Ну, не растает, но подобреет. Он же просто обязан это кольцо подарить своей жене.
      - Думаю, ничего другого мне и не остается. Формально я, конечно, не обязана это делать, но если он так чтит традиции, это вызывает уважение.
      - Зевоту это вызывает, вот что! Ну традиции, ну старинные, и что? Давайте еще золотой горшок в отхожем месте поставим и будем выкидывать старую мебель на улицу под Рождество! Все хорошо, но в меру. Впрочем, Рикко всегда любил прошлое больше настоящего. А что до Карлы... Девочка она современная и вряд ли будет переживать из-за того, что ей колечко не достанется, но вот дом - это другое дело.
      - Они собираются там жить?
      - Честно говоря, в основном этого хочет мать Карлы. Она давно точит на него свои вставные зубки. Видишь ли, она вдова и мечтает продать дом Феррини, он для нее великоват, а молодежь вся в Америке. Когда Карла выйдет замуж, ее мамаша вообще одна останется. Так что она очень даже не прочь была поселиться в Каза Розале и быть поближе к дочке. Рик предлагал ей просто переехать в наш палаццо, у нас же полк поместится, не то что одна теща, но она твердит, что не хочет мешать, хочет просто быть рядом.
      Джина, окончательно добитая новостями, опустила голову.
      - Теперь все ясно. Немудрено, что он так настаивает...
      - И, по моему мнению, ты будешь полной дурой, если согласишься! Да ну его к черту, этого Рикардо! Пошли гулять по Венеции и любоваться луной над лагунами. Нет! Идем танцевать!
      - Адриано, я бы с удовольствием, но у меня нога... Я вчера ее здорово подвернула, и сейчас она снова разболелась.
      - И ходить не сможешь?
      - Если только немножко...
      - Тогда я знаю прекрасный выход из ситуации. Мы идем в Новый Клуб. Будем сидеть, пить шампанское и смотреть шоу. Да! Ни слова Рикардо!
      Водное такси долго петляло по сети каналов и наконец привезло Джину и Адриано в самое сердце ночной жизни Венеции: на Кампо Мантоло. Всю эту громадную площадь окружали рестораны, бары, клубы и казино.
      Адриано подвел Джину к совершенно неприметной двери. Самое интересное, что она была закрыта, так что им пришлось звонить в звонок. После этого в двери приоткрылось окошечко, и мрачная физиономия с подозрением уставилась на Джину. Адриано приобнял ее за плечи и интимно прошептал мрачной физиономии:
      - Это синьора Хьюстон, я за нее ручаюсь.
      Физиономия неуверенно кивнула и исчезла. Мрачная дверь приоткрылась, и Адриано втащил Джину внутрь.
      Она ожидала увидеть мрачное помещение, наподобие американских подпольных баров тридцатых годов, но вместо этого их встретили дубовые панели и бархатные шторы, хрустальные канделябры и сверкающий рояль, отполированный до блеска маленький танц-пол - и величавый официант.
      Он провел их за свободный столик, на котором уже стояла в ведерке со льдом бутылка шампанского и два высоких фужера.
      С негромким хлопком пробка вылетела из горлышка, и искрящийся золотой напиток хлынул в прозрачный хрусталь. Судя по всему, это было частью ежевечернего ритуала.
      Посетители этого странного клуба были одеты по-разному, но все, без сомнения, очень дорого. Адриано склонился к Джине и негромко сказал:
      - Вовремя пришли. Шоу вот-вот начнется. Шоу оказалось великолепным, особенно потряс Джину иллюзионист. Его сменил джаз-мен с саксофоном, потом невысокая худая женщина в черном спела несколько неаполитанских песен, потом танцевали девушки, похожие на эльфов...
      Адриано вновь интимно склонился к плечу Джины.
      - Дорогая, не пора ли нам заняться делом?
      - Адриано!!!
      - Что "Адриано"?! Ты какая-то распущенная, честное слово! Я же не об этом, я о рулетке.
      - О чем?
      - О рулетке. Никогда не слышала? Маленькой такой рулеточке...
      Все понятно, подумала Джина с откровенной тревогой. Подпольный игорный дом. Неудивительно, что Рикардо лучше об этом не рассказывать.
      - Я уверена, что ЭТО мы делаем совершенно напрасно. Нам лучше уйти.
      - Не будь такой занудой. Мы не делаем ничего плохого. Обещаю, что долго мы здесь не останемся. Понимаешь, мне обязательно надо отыграться. Ну хочешь, я позвоню Джорджо и договорюсь, что он заберет нас через полчаса.., нет, через сорок пять минут?
      Адриано пристал, как репей, и Джина нехотя дала себя уговорить. Они поднялись из-за столика и прошли в неприметную дверь в стене.
      За дверью открылся огромный зал. Всюду стояли столы, покрытые зеленым сукном, но на некоторых были рулетки, а за остальными играли в карты. Хотя почти все столы были заняты, в зале было тихо и прохладно.
      Джина и Адриано заняли место за свободным столом с рулеткой. Крупье выдал им целую гору пластиковых жетонов.
      Адриано нервно облизнул губы.
      - Мне дозарезу нужен выигрыш, так что скрести пальцы!
      - Ладно...
      Она впервые была в настоящем игорном заведении, и, возможно, именно благодаря этому Адриано почти сразу выиграл, ведь говорят же, что новичкам везет.
      - Ты ангел, Джина!
      - Я заметила. Ну вот, ты выиграл. Теперь мы можем идти?
      - Когда я только-только начал выигрывать? Ни за что!
      - Адриано, но уже действительно поздно. Пора остановиться.
      - Еще два кружочка, максимум - три.
      Именно в этот момент Фортуна решила отвернуться от Адриано Хоука, поэтому следующие "три кружочка" были посвящены стремительному проигрышу всего выигранного накануне. Джина была близка к отчаянию, но ее спас крупье. Он стоял насмерть и кредита не принимал, как ни упрашивал Адриано.
      В результате клуб они покинули в полном молчании и некотором трауре. Идти до пристани было совсем недолго, но внезапно из темноты выступили двое. Один повыше, другой пошире в плечах.
      Джина вздрогнула, почувствовав, как напряглось плечо Адриано.
      - Эй, парнишка, погоди-ка. Нам надо перекинуться с тобой парой слов.
      - А может, в другой раз, ребята? Вы же видите, со мной дама.
      - Я уверен, дама нас извинит. Это не займет больше двух минут.
      Джина отчаянно напрягала слух, но до нее доносились только обрывки фраз, а еще было очень страшно, хотя незнакомцы вели себя спокойно и даже вежливо. Джина мрачно прислушивалась.
      - ...а почему бы не сказать мне об этом в клубе...
      - ...тревожить клиентов? Так что насчет...
      - ...как только смогу...
      - .. Антонио будет недоволен.., ты и так...
      - ...заплачу, клянусь...
      - ...не сомневаюсь, но когда?
      - ...пару дней, не больше...
      - ...он больше не хочет ждать. Завтра. В три часа дня...
      - ...я попытаюсь, но ничего...
      - ...а не попытаешься! Антонио теряет терпение... Не забудь, что случилось с тем парнем, который вывел его из себя. Это должно послужить хорошим уроком тем, которые забывают платить долги.
      - Но у меня есть деньги, Антонио это знает. Просто в данный момент я не могу до них добраться.
      - Доберись, мой тебе совет. Завтра в три.
      Две, тени исчезли так неожиданно, что Джина вздрогнула.
      Адриано стоял один, плечи опущены, голова печально свесилась на грудь. Джина осторожно приблизилась, взяла его за руку.
      Юноша вскинул голову и невесело усмехнулся.
      - Извини... Это мои нетерпеливые друзья. Так скучают без меня, прям до утра подождать не могут.
      - Друзья?
      Он не ответил, но Джина с удивлением подумала, что двух этих людей он испугался куда меньше, чем того, с сигаретой, от которого они удрали в подворотню.
      К счастью, Джордже ждал их на условленном месте.
      Весь путь прошел в молчании, но перед палаццо Адриано оживился и наклонился к уху Джины.
      - Значит так, я иду первым, а ты ждешь десять минут и поднимаешься по черной лестнице, помнишь, где она находится, да? Не забудь запереть за собой дверь. Пока Господь благоволит к партизанам. Выше нос, женщина моей мечты!
      С этими словами неугомонный и неунывающий Адриано скрылся в темноте.
      Десять минут показались целой вечностью. Джордже молча и спокойно ждал, удерживая гондолу на одном месте, а когда Джина наконец вышла на берег, коротко кивнул ей и уплыл во тьму.
      Она проскользнула в темную прихожую и с трудом закрыла тяжелый засов. Как Джина ни старалась, он все-таки громыхнул один раз, и в тишине дома это прозвучало, словно выстрел, а сама "партизанка" облилась холодным потом.
      Затем было бесконечное путешествие по темным лестницам и коридорам, все - затаив дыхание и на цыпочках. От страха Джина забыла даже про боль в ноге.
      Она нырнула в свою комнату, с облегчением закрыла за собой дверь и повернулась.
      В светлом проеме двери в соседнюю комнату возвышались шесть с лишним футов гнева и сдержанной ярости, одетые в черный шелковый халат.
      - Где. Ты. Была.
      - Гуляла.
      - Это я вижу. Как вижу и то, что ты только что вернулась.
      - Да.
      - Проходи, нам надо поговорить.
      - Я устала, и нога разболелась...
      - Не сомневаюсь. Но хочу услышать некоторые объяснения.
      Он был сильнее, так что Джина со вздохом подчинилась.
      Она бросила сумку на стул и подошла к Рикардо. Теперь, вблизи, его ярость была очевидна, и Джина едва не отшатнулась от него в ужасе, но Рикардо схватил ее за руку и втащил в свою комнату.
      Даже страх не помешал Джине удивиться, как спартански была она обставлена. Черное распятие на белой стене, книжные полки, стол, на котором разложены бумаги...
      - Сядь.
      - Я постою.
      - Я сказал, сядь. И будь добра, перестань вести себя, как строптивая школьница. Джина почти упала в кресло.
      - Я поехал извиняться за этого клоуна Адриано, вернулся, чтобы везти тебя в Мурано, и тут обнаружил, что ты исчезла.
      - Извини, но ведь ты ничего не сказал насчет своего возвращения, а Адриано сказал...
      Она прикусила язык, но было поздно.
      - Что же сказал Адриано?
      - Он сказал, что ты наверняка поедешь на эту встречу, и до вечера тебя ждать бесполезно. Я решила, что сидеть дома глупо, и отправилась немножко погулять...
      - Это не немножко называется! Тебя не было целый день! Я уж было подумал...
      - Что я сбежала из Венеции?
      - Такая мысль приходила мне в голову.
      Джина с изумлением прислушивалась к голосу Рикардо.
      Если бы она не знала всего, то подумала бы, что он испугался.
      Испугался того, что она не вернется. Неужели... Сердце Джины забилось сильнее, однако уже через секунду она с горечью подумала, что волновался Рикардо не за нее, а за кольцо "Маскарад".
      - Ну и как ты понял, что я не сбежала?
      - Я отправился в твою комнату и увидел, что все вещи на месте. Это меня немного успокоило, но теперь я волновался, не случилось ли с тобой что-нибудь плохое.
      - Прости, что напугала, но ты сам сказал, что тюрьма будет вполне открытой, и я могу выходить. Смотреть город.
      - Город смотреть? Ты знаешь, который час?
      - Поздно, я знаю.
      - Половина третьего!
      - Ой...
      - С тобой могло случиться все, что угодно! Как можно гулять в одиночку по незнакомому городу?!
      - Но я была...
      Партизанка из нее получалась очень неважная!
      - Ты хочешь сказать, что была не одна?
      - Я хочу сказать, что большую часть времени сидела из-за ноги, и там везде были люди.
      - И где же это ты сидела до двух часов ночи?
      - Я не помню названия... Это клуб. Там еще было очень интересное шоу.
      - А как ты вышла и вошла? Рикардо Хоук в средние века вполне мог сделать себе карьеру в качестве инквизитора.
      - Это в каком смысле?
      - Я задал довольно простой вопрос. Ты выходила из дома через главный вход?
      - Вообще-то.., нет.
      - А через какой?
      - Я.., я села на лодку...
      - Но не там, где вчера тебя высадил я? Все понятно.
      Джина не выдержала напряжения и почти закричала:
      - Я отказываюсь отвечать на твои вопросы! Раз я здесь гостья, то оставляю за собой право уходить и приходить, когда захочу, и отчитываться перед тобой не собираюсь!
      - Сказала бы мне правду с самого начала.
      - А я что, врала?
      - Я не идиот, Джина. Я знаю, что ты была с Адриано. Я заметил, что мой братец тебе понравился. Он похож на твоего мужа, да?
      Она ошарашенно уставилась на него и только кивнула в ответ.
      - Понимаю... Только вот характер у него, боюсь, немного не такой. Он клоун. Жаворонок. И сердцеед.
      - Спасибо за предупреждение.
      - Ну и куда же он тебя водил? Вопрос застал Джину врасплох, а Рикардо только того и надо было.
      - Я же сказала, не хочу отвечать.
      - Ну и не отвечай, я тебе сам скажу. У него есть номер в "Луксоре", значит, вы наверняка ходили на пляж. По твоим волосам это, кстати, заметно. А по румянцу на щеках заключаю, что я прав. И чем вы занимались у него в номере?
      - Тебя это не касается. Не буду отвечать.
      - Не отвечай. Адриано редко пропускает возможность затащить женщину в постель.
      - Как и его братец. С той разницей, что у Адриано нет невесты.
      Она сказала это и пожалела, таким яростным огнем сверкнули глаза Рикардо.
      - Что он тебе наговорил?
      - Только то, что ты собираешься жениться. Теперь.., теперь мне ясно, зачем тебе Каза Розале и кольцо. Чтобы подарить невесте.
      В глазах закипели слезы, Джина вскочила и опрометью кинулась в свою комнату, однако Рикардо преградил ей путь.
      - Постой.
      - Пусти меня!
      - Не пущу, пока не скажешь, переспала ты с Адриано, или нет!
      Слезы градом катились по щекам, и Джина не хотела думать, на что она сейчас похожа. Срывающимся от боли и злости голосом она выкрикнула:
      - А чего спрашивать? Что бы я ни сказала, ты не поверишь, не так ли?
      - Попытайся меня убедить.
      - Конечно переспала! А как же без этого? Такая женщина, как я, просто обязана переспать со всем, что шевелится и имеет деньги... Ты же уверен в этом!
      - Но я не знаю наверняка и хочу выяснить.
      - Зачем? Ты и так все получишь назад. Какое тебе дело до меня? Зачем тебе знать, кто такая Джина Хьюстон?!
      Всхлипывая, она рвалась в свою комнату и не сразу поняла, что Рикардо крепко прижимает ее к себе.
      Некоторое время она боролась с ним молча, а потом сдалась, уткнулась ему в грудь и разрыдалась тихим, отчаянным, детским плачем, а он гладил ее волосы и все так Же крепко прижимал к себе.
      - Перестань.., пожалуйста, перестань... Все теперь будет хорошо, обещаю...
      Ничего не будет хорошо, потому что он женится на женщине по имени Карла!
      - Не плачь, слышишь?
      - Извини...
      - Не за что тебе извиняться!
      Он приподнял ее заплаканное личико и стал вытирать ей слезы, но от этого они только сильнее хлынули из глаз. Тогда Рикардо прижал Джину к себе и прошептал:
      - Cara mia...
      А потом он ее поцеловал, и еще, и еще, и еще, и Джина не стала бороться с тем пламенем, которое горело в ее груди. Она ответила на его нежные поцелуи, и тогда они превратились в яростную бурю страсти, ураган чувств, тайфун любви...
      Она открыла глаза и не сразу поняла, что лежит в постели Рикардо.
      Он сказал "саrа mia". Дорогая моя.
      Но этого не может быть. Он помолвлен с другой женщиной и женится на ней.
      Тогда почему Джина Хьюстон в его постели? Почему она не может научиться на своих собственных ошибках? Почему она ни разу не смогла сказать ему нет?
      Он сказал "саrа mia"...
      Она влюблена в Рикардо всей душой, всем сердцем, а он всего лишь использует ее в качестве временной сексуальной партнерши.
      Но сексуальную партнершу не любят ТАК! Джина вспомнила, как Рикардо ласкал ее этой ночью, и сладкая дрожь заставила ее съежиться под одеялом.
      Ну и что? Так бывает. Их влечет друг к другу, они физически друг друга удовлетворяют, но Рикардо Хоук вовсе не любит ее. По-настоящему ему нужно только одно: вернуть свое имущество. Потом он женится и заживет спокойной, размеренной жизнью, а про Джину Хьюстон даже не вспомнит.
      Надо поскорее возвращаться в Англию. Там дом, там Джолли, ее единственный близкий человек. Потерпят они с Питом немножко, пока она снимет себе другую квартирку! Надо поскорее связаться с синьором Антониони и уладить все формальности. Она вернет все, что ей не принадлежит, все, что не принадлежало и Джону, просто он этого не понял.
      А после этого она навсегда покинет Прекрасную Венецию.
      Глава 10
      После того, как она приняла решение, жизнь слегка просветлела.
      На часах была половина двенадцатого. Если удастся связаться с адвокатом прямо сейчас, она сможет уехать из Венеции к вечеру.
      Она вскочила с кровати и с удовлетворением поняла, что нога больше не болит. Оделась наспех и кинулась в свою комнату.
      Телефон Антониони был в записной книжке, книжка в сумке. Секретарша синьора Антониони оказалась крайне любезной особой и сообщила, что синьор Антониони собирается уехать по делам, но если мадам приедет прямо сейчас, то он успеет ее принять.
      Джина приняла душ и оделась с максимальной скоростью. Одеваясь, она вновь вспомнила прошедшую ночь.
      Зачем она сказала, что спала с Адриано? Она наверняка здорово подвела парня!
      Недовольно качая головой. Джина торопливо спустилась по ступенькам парадной лестницы. Только бы не наткнуться на Рикардо! Впрочем, он наверняка на работе.
      Уйти удалось без шума и свидетелей, и Джина невольно улыбнулась, вспомнив "партизан". Сегодня они могли бы ею гордиться.
      Солнце лило потоки жидкого золота с синего неба, вода в канале искрилась и отбрасывала золотые отсветы на стены.
      Пожилой лодочник, рассыпаясь в комплиментах, быстро довез ее по указанному адресу, и вскоре Джина уже поднималась на второй этаж старинного особняка, где и располагалась контора синьора Антониони.
      Он сам вышел ей навстречу, маленький, толстенький, седовласый и тоже рассыпающийся в любезностях. Галантно сопроводив Джину в контору, он уселся напротив и выжидательно взглянул на нее. Джина не могла побороть антипатии к этому человеку, поэтому вела себя более чем сдержанно, но синьор Антониони не обращал на это никакого внимания.
      - Чем я могу помочь вам, синьора Хьюстон? Распоряжайтесь мною, это большая честь для меня!
      Она коротко и четко изложила свое решение. Вот теперь маленький толстячок выглядел потрясенным.
      - Все?!
      - Все.
      - Нет, разумеется, если таково ваше желание, то я...
      - Мое желание именно таково.
      - Хорошо, я прямо сейчас начну процедуру оформления отказа от наследства... Вы останетесь в Венеции?
      - Нет, я уезжаю сегодня во второй половине дня. Возвращаюсь домой.
      - Как мне с вами связаться?
      - Пока не знаю. Я сама вам позвоню.
      Поскольку все было сказано, через пять минут Джина уже возвращалась в палаццо. По дороге ей пришло в голову, что терять время совершенно ни к чему, она попросила таксиста подождать ее у причала и торопливо поднялась по черной лестнице, благословляя милого клоуна Адриано.
      Ей опять повезло, и она никого не встретила по дороге.
      Вещи были аккуратно развешены в шкафу, и Джина вытащила их, бросила на кровать и принялась торопливо укладывать в чемодан.
      Бабушкина шкатулка уже отправилась было вслед за другими вещами, но тут Джина вспомнила о кольце. Его она оставит Рикардо вместе с прощальной запиской. Никаких объяснений, просто известит, что уехала, и пожелает счастья. Она открыла шкатулку.
      Кольца не было.
      Джине стало противно и горько во рту. Рикардо просто забрал кольцо. Пришел к ней в комнату и спокойно забрал свое, пока она спала в его постели.
      Простить его, зная, как кольцо дорого ему? Но мерзкое ощущение не покидало Джину, и горечь во рту только усилилась. Это было обычным воровством, а воровство низводило Рикардо Хоука на грешную землю с небес ее любви и тоски.
      Она быстро собрала оставшиеся вещи, но в этот момент раздался стук в дверь, заставивший ее подпрыгнуть на месте.
      Вошел Адриано. Джина молча смотрела на него, не чувствуя вообще ничего. Душа устала от любви, оскорблений и разочарования. Однако так продолжалось всего секунду, максимум две. Она ахнула и шагнула навстречу.
      Адриано Хоук был так бледен, что казался серым. Он сделал несколько неуверенных шагов и почти упал в кресло.
      - Боже мой, что с тобой случи...
      - Послушай... Джина... Ты можешь мне помочь?
      - Но что...
      - Нет времени. Я должен вернуться, пока меня не хватились доктора...
      - Доктора?
      - Они там ждут с носилками. У меня острый аппендицит.
      Значит, он не врал про живот...
      - Вот-вот меня заберут в больницу, а мне до чертиков нужна твоя помощь.
      - Что я должна сделать? Адриано подавил стон и сдавленным голосом торопливо начал объяснять ей.
      - Ты должна пойти в Клуб... Вчерашний, помнишь? Позвони в звонок, дождись, когда тебе ответят. Назови себя и скажи, что тебе надо к Антонио... Отдай ему этот конверт и скажи, что это от меня.
      - Ноя...
      - Поверь, я бы ни за что тебя не попросил, но мне некому довериться на этом свете, а сам я еле дышу. Антонио на это наплевать, он подождет до трех и снарядит за мной своих горилл, и меня отправят в морг еще до операции... Джина, пожалуйста! Ты моя последняя надежда!
      - Хорошо. Я все сделаю.
      Адриано просто кивнул, повернулся и медленно пошел по коридору, держась за стены.
      Таксист ее ждал. Джина влетела в лодку и торопливо выпалила адрес он, к счастью, был написан на маленьком коричневом конверте, который оставил ей Адриано. По дороге вниз она встретила только молоденькую горничную, с удивлением взглянувшую на нее, а уже на канале мимо них стремительно пронеслась "Скорая помощь". Джина охнула и поклялась себе позвонить в госпиталь и узнать, как состояние Адриано Хоука.
      У Кампо Мантоло она обратилась к таксисту:
      - Если вам не надоело меня ждать, то подождите еще раз, ладно? У меня одно срочное дело... Я буду через несколько минут, потом мы вернемся, я заберу чемоданы и поеду на Римскую площадь...
      - Синьорина покидает Венецию?
      - Si.
      - Вам у нас не понравилось?
      - Что вы, очень понравилось! И очень жаль уезжать. Просто мой отпуск закончился.
      Она выбралась на берег и бросилась к неприметной двери между двумя ресторанами.
      Она звонила, звонила, звонила и звонила, дверь отвечала ей безмятежным молчанием, и Джина с ужасом размышляла, что делать, если никто так и не выйдет на звонок. Бедный Адриано, он влип в серьезную неприятность... Мало ему острого аппендицита!
      В этот момент окошечко в двери неторопливо растворилось, и давешняя недовольная физиономия возмущенно уставилась на Джину.
      - Мне нужен Антонио!
      - Он спит после обеда, красотка.
      - Мне надо с ним поговорить. Меня зовут Джина Хьюстон, у меня к нему важное послание.
      Физиономия скривилась еще больше и с неохотой процедила:
      - Ладно. Только он не любит, когда его беспокоят.
      Дверь приоткрылась, и Джину пропустили внутрь, однако на этот раз приказали ждать в коридоре. Дверь обладатель мрачной физиономии запер, и Джина забеспокоилась, но лишь самую малость. На улице белый день, таксист знает, что она должна вернуться...
      От нечего делать она достала конверт и стала осматриваться. Ничего интересного, коридор как коридор.
      Накурено сильно...
      Пальцы сжали конверт чуть посильнее, и Джина вдруг поняла, что в нем не только письмо...
      Как он сказал тем двоим... Деньги есть, но добраться до них он не может, и тогда темный тип посоветовал найти другой способ...
      Что, если кольцо взял не Рикардо, а Адриано?! С него станется!
      Нет, не может быть, это же семейная реликвия... Но ему нужны деньги, а традиции он не слишком чтит...
      В таком случае Рикардо потеряет одну из самых ценных для него вещей...
      И будет всю жизнь уверен, что виновата в этом Джина!
      Дальше Джина действовала стремительно и не слишком обдуманно. Она вскрыла коричневый конверт. Внутри ярко блеснуло кольцо.
      Она в ужасе смотрела на него, когда за одной из дверей послышались тяжелые шаги.
      Если Антонио не в курсе, ЧТО именно собирается ему отдать в качестве уплаты карточного долга Адриано Хоук, то у нее есть всего одна секунда на то, чтобы спасти кольцо "Маскарад"!
      Джина Хьюстон молниеносно сунула надорванный конверт в корзину с мусором, кольцо надела на палец, а сама выпрямилась, словно стрела, готовая впиться в цель.
      Человек, вошедший в комнату, был худощав, высок и обладал длинным крючковатым носом. Это был тот самый человек, от которого они с Адриано накануне удрали в подворотню.
      Теперь понятно, почему.
      Антонио распространял вокруг себя удушливый ужас, холодную волну безжалостного презрения ко всем, кто слабее его. Черные глаза впились буравчиками в лицо Джины.
      - Buona sera, signorina.
      - Добрый вечер, синьор.
      Какой вечер? День белый на дворе.
      - Вы, как я понимаю, синьорина Хьюстон?
      - Синьора, с вашего позволения.
      - У вас ко мне какое-то сообщение?
      - Да, синьор, от Адриано Хоука. Он не смог прийти сам. Его только что увезли в госпиталь на "скорой". Острый аппендицит.
      - Я считал Адриано серьезным человеком. Такие отговорки хороши в школе.
      - Это не отговорки, синьор. Это чистая правда.
      Черные буравчики сузились в щелочки.
      - А почему он прислал вас? Надеюсь, не в надежде содрать с меня передачу с апельсинами и виноградом?
      - Ценю ваше остроумие, но нет. Он боялся, что вы не правильно истолкуете его отсутствие.., и предпримете чрезвычайные меры... Все, что ему нужно - это время. Совсем немного.
      - Он твердит это уже несколько недель.
      - Он действительно очень богат, вы это знаете, но пока не может распоряжаться своими деньгами. Таково завещание его матери.
      Голос Антонио стал внезапно сладким до приторности, и кровь застыла у Джины в жилах.
      - Как я понимаю, он нашел иной способ расплатиться... Или я ошибаюсь?
      Не бояться! Главное - не бояться. Главное с этими типами - не показывать своего страха. Ледяного, мерзкого, липкого страха, змеей ползущего по спине...
      - Сожалею, синьор, но мне неизвестны дальнейшие планы Адриано. Он слишком серьезно и внезапно заболел, у нас не было времени все обсудить. Скорее всего, он обратится за помощью к брату.
      - Насколько я знаю, Рикардо Хоук не слишком одобряет стиль жизни своего брата и вряд ли захочет ему помочь на этот раз...
      На этот раз? Значит, Большой Брат уже выручал клоуна из беды?
      - Кровь не водица, синьор, и я абсолютно уверена, что Рикардо не допустит, чтобы с его младшим братом случилось несчастье.
      - Вы отлично говорите по-итальянски, bellissima. Но вы не итальянка, верно?
      - Верно. Я англичанка.
      - Тогда как вас угораздило в это влипнуть? Чья вы любовница?
      - Ничья. Я гостья в Палаццо деи Кавалли.
      - Для простой гостьи вы слишком много знаете.
      - Я знаю только одно - кулаками денег не наколотишь. Дайте Адриано Хоуку немного времени, и он найдет способ уплатить вам свой долг. А теперь, с вашего позволения, синьор, я пойду. Меня ждет машина.
      Черные глаза масляно блеснули, и Антонио произнес негромко, но твердо:
      - Мне бы хотелось, чтобы вы остались. Я даже настаиваю на этом. Полагаю, это заставит Адриано размышлять быстрее. Да и выздоравливать... Энцо!
      На крик из боковой двери возник обладатель недовольной физиономии. Радушия на его лице не прибавилось, а вот на огромных кулаках Джина разглядела несколько неряшливых татуировок.
      - Синьора Хьюстон погостит у нас немного. Устрой ее в задней комнате. Но для начала... Вы позволите?
      Он указывал на сумочку Джины, и она отдала ее без возражений. Антонио обыскал ее быстро и профессионально, затем с издевательским поклоном вернул Джине. Энцо вытянул огромную руку, намереваясь подтолкнуть Джину к двери, но Антонио остановил его.
      - Не надо, Энцо. Я уверен, синьорина.., синьора Хьюстон не будет создавать нам неприятностей.
      Джина следовала, за Энцо, прекрасно сознавая, что всякое сопротивление, а также мольбы, слезы, возмущение и прочее бесполезны. Они прошли какими-то коридорами, спустились по небольшой лестнице и остановились перед невзрачной дверью. За ней оказалась маленькая комната, в которую Энцо почти втолкнул перепуганную Джину. Потом захлопнул дверь и запер ее на ключ.
      Очень хотелось завизжать и кого-нибудь оцарапать, но Джина быстро взяла себя в руки.
      Спокойно. Она не пострадает, никто не причинит ей вреда, ведь она просто заложница. Надо подождать, и ее обязательно освободят.
      Джина огляделась. Ее тюрьма была крошечной и загроможденной какими-то коробками. Места было мало даже для того, чтобы сесть. Высоко под потолком виднелось маленькое оконце, из которого остро пахло морем. Видимо, эта стена здания выходила на канал.
      Она нашла какой-то колченогий стул, подтащила его к стене и забралась на него. Напрасно старалась. Ничего утешительного она не увидела.
      Оконце оказалось слишком узким, да еще и забранным ржавой, но прочной решеткой.
      Выхода нет. Она будет сидеть здесь, пока Адриано не заплатит долг, или пока кто-нибудь не обратит внимание...
      Интересно, на что можно обратить внимание? К тому же под оконцем проходит канал, а канал - не улица, туда не выбросишь записку с мольбой о помощи.
      В этот момент у стула подломилась ножка, и Джина грохнулась на пол, ободрав по дороге щеку. Прикоснувшись к ней, она почувствовала кровь. Ладно, переживем, могло быть и хуже, как и в прошлый раз.
      Интересно, как там Рикардо? Волнуется ли он на этот раз? Пожалуй, нет. Сегодня у него есть повод посерьезнее: его собственный брат с приступом аппендицита.
      Ключ противно взвизгнул в замке, и мрачный Энцо молча мотнул головой, приглашая Джину следовать за ним. Еще в коридоре она расслышала голоса, и сердце у нее забилось сильнее.
      - ...задолжал мне изрядную сумму денег!
      - Я готов обсуждать это с вами, но только после того, как смогу лично убедиться, что синьора Хьюстон действительно у вас и невредима.
      Она замерла на пороге, не в силах угадать, как он приехал так быстро, а Рикардо вскочил, сжав кулаки. Он увидел кровь на ее лице.
      - Dio mio!
      - Ничего страшного. Просто случайность. Я свалилась со стула, вот и все...
      - Они тебя не трогали? Если хоть кто-нибудь.., хоть пальцем...
      - Нет, все в порядке, правда.
      В этот момент ее затрясло. Рикардо крепко и нежно обнял ее за плечи и повернулся к Антонио. Его низкий голос звучал властно и безапелляционно.
      - Я должен немедленно отвезти синьору Хьюстон домой. С вами я встречусь завтра, в десять утра.
      - Учтите, Хоук, если вы вздумаете увильнуть...
      - Это не в моих правилах, Скифо! С этими словами он повернулся и повел Джину прочь. Только в его собственной моторке она сообразила, чего ей не хватает.
      - Господи, меня же ждал таксист...
      - Вот именно, Господи... Спасибо таксисту. Когда ты не пришла, он забеспокоился, и у него хватило ума вернуться в палаццо. Я как раз приехал из госпиталя, и когда этот человек упомянул Кампо Мантоло, я понял, куда ты пошла. И кто тебя туда отправил. Братик просто везунчик. Если бы он не был сейчас в больнице...
      Рикардо выглядел таким взбешенным, что Джина решила, что лучше некоторое время помолчать. Было ясно, что аппендицит - далеко не самое страшное, что могло случиться с Адриануччо.
      В палаццо они сразу прошли в кабинет Рикардо.
      - Ты когда в последний раз ела? По-настоящему, я имею в виду? Не отвечай, я понял. Сейчас скажу Марии, она что-нибудь приготовит. Суп будешь?
      - Я не уверена, что смогу есть...
      - Отлично. Так и должна чувствовать себя женщина в подобной ситуации. Сиди спокойно.
      Он стремительно скрылся в ванной, затем появился с аптечкой в руках и начал обрабатывать царапину на щеке Джины. Руки Рикардо были нежными и умелыми, они словно ласкали ее раненую щеку.
      - Больно?
      - Не-ет...
      Он был так близко, ее Рикардо...
      - Спасибо. Гораздо лучше.
      Рикардо убрал аптечку и сел напротив Джины, хмурясь и поигрывая скулами. Было заметно, как он побледнел. Странно, похоже, стальной Рикардо Хоук с трудом справлялся с самой настоящей истерикой... Джина ожидала его вопросов, но он молчал.
      - Прости, но я.., можно, я прилягу? Я неважно себя чувствую...
      Он взглянул на нее невидящими глазами, и Джина окончательно расстроилась.
      - Прости, я опять тебя разозлила.
      - Это не ты. Это мой идиот-братец. Он подверг тебя такому риску...
      Внезапно он порывисто вскочил, и через миг Джина оказалась в его объятиях.
      О небеса! Рикардо Хоук дрожал, словно в лихорадке. Он молча зарылся лицом в ее волосы и прошептал мгновение спустя хриплым, прерывающимся голосом:
      - Если бы с тобой что-то случилось... Я не могу даже представить себе...
      Она вздрогнула в его руках, и Рикардо торопливо взглянул ей прямо в глаза.
      - Я сделал тебе больно?
      - О нет... Рикардо, я...
      Джина внезапно вспомнила Карлу и смущенно высвободилась из его объятий. Он тихо промолвил:
      - Прежде, чем ты уйдешь, я хочу тебе кое-что сказать. Кстати, почему ты хотела уехать, не сказав мне? Из-за того, что случилось прошлой ночью?
      - Отчасти.
      - А зачем ты ходила к адвокату?
      - Откуда ты...
      - Антониони позвонил и все рассказал. Я только хочу знать, почему ты это сделала.
      - Потому что окончательно поняла, что не имею права на имущество семьи Манчини-Хоук. То, что я получила это наследство, просто случайность.
      - Я тоже так думал, ты знаешь. Но теперь я изменил свое мнение. Я был не прав. И попросил Антониони ничего не предпринимать.
      - Но ты же хотел вернуть Каза Розале!
      - Если ты захочешь его мне продать, буду рад.
      - А кольцо?
      Голос Рикардо стал задумчивым и очень неуверенным, хотя в это трудно было поверить.
      - Знаешь, я всегда представлял, как отдаю кольцо женщине, которую люблю и которая любит меня. Отдаю, потому что хочу назвать ее своей женой... Джина, я видел Адриано, как он входил в твою комнату. Я подумал, а вдруг ты в него влюбилась...
      - Я в него не влюблялась!!! Из широкой груди мужчины вырвался шумный вздох облегчения.
      - Ты же сказала, что он похож на Стивена... И что ты с ним спала.
      - Он действительно похож на Стивена. Но я с ним не спала.
      - Спасибо, Мадонна!
      - Я так сказала, потому что была вне себя.
      - Почему?
      - А ты думаешь, приятно две ночи подряд заниматься любовью с чужим женихом?
      - Но ты и третью ночь...
      Джина вспыхнула и сердито буркнула:
      - Вот поэтому я и уезжаю.
      - Понятно. Скажи, а твое решение не изменится, если я скажу, что уже не собираюсь жениться на Карле? Подожди минутку, я все тебе объясню.
      Джина подняла изумрудные глаза на мужчину своей жизни и ждала, ждала, ждала...
      - Я собирался жениться, потому что всегда хотел иметь семью, детей... Карла красивая и хорошая девушка, она мне очень нравится, я бы на ней наверняка женился, потому что это удобно, нормально и спокойно... Но потом я встретил тебя... И к тому же недавно я случайно, абсолютно случайно выяснил, что они с Адриано давно любят друг друга.
      Честно говоря, Карла сама мне сказала, но велела хранить это в тайне. С тех пор я присматривался к Адриано и стал замечать...
      - Думаю, ты прав. Когда он мне рассказывал о тебе и Карле, что-то такое было в его голосе... Я тоже заметила... Но мать Карлы, она-то не будет против?
      Легкий цинизм проскользнул во взгляде Рикардо.
      - О, она будет сначала очень кричать, но в конце концов успокоится, потому что ей совершенно все равно, в итоге-то, который из Хоуков окажется у нее под каблуком. Более того, со мной бы это могло и не выйти, ну а с Адриануччо они будут жить душа в душу. Он ведь обожает, когда решают за него. К тому же, у него появится возможность уехать в его обожаемые Штаты. Это тоже неплохо. Подальше от Антонио Скифо... Кстати, почему этот проклятый жаворонок послал тебя туда?
      - Он передал со мной.., послание.
      - Какого.., почему нельзя было позвонить? Значит, не на словах? Что-то еще передать?
      - Да. Конверт.
      - Все равно не понимаю. Можно отправить рассыльного, можно по факсу... Джина, ты ведь что-то знаешь!
      - Знаю.
      - И что это?
      - А ты не можешь спросить об этом Адриано?
      - Я тебя спрашиваю. И хочу услышать ответ.
      - Кольцо. "Маскарад".
      - Ты отдала его Адриано?
      - Нет. Он знал, где оно лежит, и взял его. Я обнаружила пропажу, когда укладывала вещи. Я.., собиралась оставить его тебе, с запиской...
      - О нет! Неудивительно, что Скифо отпустил нас так запросто. Я обещал заплатить, а кольцо уже у него...
      - У него нет кольца.
      - Что это значит?
      - Конверт был слишком толстый. Пока я ждала Антонио Скифо в коридоре, у меня зародились подозрения, и я его вскрыла...
      Джина коротко пересказала Рикардо все, что случилось потом.
      - Значит, ты бросила конверт в корзину, а кольцо...
      - Кольцо у меня.
      - У тебя? Но как тебе удалось...
      - Я его просто надела.
      Джина медленно подняла левую руку. На безымянном пальце блеснул невинный золотой ободок обручального кольца.
      Мгновение - и лучистые изумруды расплескали зеленые искры по стенам.
      - Я повернула его камнями вниз. Рикардо посмотрел на нее с восхищением.
      - Ты не только божественно красива, моя дорогая, ты еще и очень умна.
      В ответ Джина сняла кольцо и протянула ему. Рикардо в изумлении смотрел на нее.
      - Ты возвращаешь кольцо мне... Почему? Тебе оно не нравится?
      - Не в этом дело. Оно прекрасно, и я его даже полюбила, но оно не мое, и не должно было быть моим. Джон ошибся. Возьми, оно твое.
      - А что если.., я отдам его тебе?
      - Нет. Ты отдашь его той женщине, на которой женишься.
      - Значит, сначала надо сделать предложение?
      Джина с негодованием посмотрела на него.
      - Перестань шутить. Мне ваши шутки уже вот где...
      - Я не шучу. Джина. Ты выйдешь за меня замуж?
      Она смотрела на него молча, потому что дыхание все равно перехватило.
      - Да нет, я понимаю, все как-то неожиданно, но... Джина, ты та самая, которую я ждал всю жизнь. Я ведь влюбился в тебя в ту самую минуту, когда увидел впервые. Только не сразу это понял.
      Она все смотрела и смотрела, а в изумрудно-синих глазах закипали слезы, и Рикардо заговорил быстрее и испуганнее:
      - Я знаю, я гад, я тебя так страшно оскорблял, прости меня, пожалуйста! Но я подумал.., я надеялся, что ты ко мне чувствуешь хоть что-то... Я ошибался, наверное...
      - Нет. Ты не ошибался. Я влюбилась в тебя. Сразу. В Темном Лесу. Встретила Сероглазого Короля и влюбилась.
      - Любимая...
      Он бережно притянул ее к себе. Золотая маскарадная маска весело смеялась над влюбленными, сверкая изумрудными, как у Джины, глазами.
      Они лежали в объятиях друг друга, остывали и угасали, молчали, наслаждались тишиной и пили дыхание друг друга. Наконец Рикардо тихо спросил:
      - Почему он все-таки оставил тебе кольцо?
      - Рикардо!
      - Нет, саrа mia, я больше не об этом! Я просто хочу понять...
      Она соскочила с кровати, обнаженная, легкая, прекрасная... Подбежала к шкатулке с драгоценностями и с самого дна достала бережно свернутое письмо Джона.
      - Читай. Ты все поймешь.
      "Дорогая Джина! Хотя мы знали друг друга не так уж долго, ты стала мне настоящей дочерью, о которой я всегда мечтал, и твои тепло и доброта согрели меня на закате моих дней.
      В конверте ты найдешь кольцо. Его носила Роза, моя жена, а после ее смерти я сделал из него нечто вроде медальона, но теперь пришло ему время вновь стать кольцом. Роза считала его чуточку волшебным, и я склонен с ней согласиться. Если и есть на земле магические кольца, то это одно из них. Роза надела его - и мы с ней встретились впервые, а после этого не расставались до самой ее смерти. Мы были счастливы, Джина, и я от всей души желаю этого и тебе.
      Я знаю, знаю, моя девочка, ты очень любила Стивена, а ваша с ним совместная жизнь оказалась такой невероятно короткой. Ты слишком молода для такого горя и такой боли, и послушай-ка, что я тебе скажу: тот, кто потерял свою любовь, имеет право оплакивать ее, но нельзя оплакивать ее вечно. Жизнь идет своим чередом, все вокруг меняется, и на смену февралю приходит март, а за ним - колдовской апрель. А на смену одиночеству - новые встречи. Будь счастлива. Джон".
      Рикардо помолчал. Бережно свернул письмо и отдал Джине.
      - Спасибо, что доверилась мне. Это было важно. Я должен был понять. И научиться любить и прощать.
      - Я люблю тебя.
      - И я люблю тебя. Джина?
      - А?
      - Давай не будем сегодня вставать?
      - А Мария?
      - Ну что "Мария"! Не беспокойся, ты всегда сможешь ее подкупить...
      - Чем же можно подкупить Марию?
      - Ты ей скажешь, что она будет подружкой невесты.
      Эпилог
      В день своей свадьбы все невесты во все времена и во всех странах нервничают. Джина Хьюстон не была исключением. Она металась по комнате, роняла булавки, перчатки, цветы...
      Мария, в необъятном шелковом платье и с лентами на голове, то и дело прикладывала к глазам носовой платок и что-то тихо приговаривала про себя. Джина не прислушивалась. Мария была настоящим знатоком старинных обрядов и, скорее всего, в данный момент наводила порчу на всех, кто желал плохого "голубке Джине".
      Сама "голубка Джина" чувствовала себя как никогда близкой к нервному срыву. В этот момент раздался осторожный стук в дверь.
      - Не открывай, голубка моя! Ему нельзя тебя видеть, до самого алтаря нельзя...
      - Мария, это же не может быть Рикардо, он уже в церкви, это мы опаздываем... Боже! Что это?!
      Обе взвизгнули и отскочили. В распахнутой двери виднелся большой раскидистый куст цветущего шиповника. Он стоял прямо посреди коридора и слегка покачивался.
      На кусте висели атласные ленты, звенели серебряные колокольчики и несколько истошно завывала механическая канарейка.
      Через мгновение куст раздвинулся, и из самой его середины вынырнуло исцарапанное смуглое лицо.
      - Мессер Адриануччо!
      - Адриано!
      - Тс-с-с!!! Глупые тетки, чего вы орете! У меня опять начнется медвежья болезнь.
      - А что случилось? Ты сбежал из больницы?
      - Во-первых, не сбежал, а отпросился...
      - Мессер Адриануччо, у вас кровь на щечке...
      - Мария, умолкни! Я терпел вековой гнет, но теперь баста. Я большой мальчик и сам скоро женюсь. Кровь не пугает настоящих мужчин, отойди от меня, я хочу, чтобы меня украшали шрамы...
      - Адриано!
      - Молчу. Меня вообще здесь нет. Это просто куст шиповника.
      - Где ты его взял, дурачок?
      - В ботаническом саду, дурочка. Где же еще.
      - А зачем?
      - Ой! Смотрите на нее. Не дошло? Это же настоящий партизанский подарок! Маскировка называется. Давай прямо с ним в церковь пойдем! Представляешь, как Рик удивится! Сейчас я тебя научу...
      Из окон Палаццо деи Кавалли несся громкий и звонкий хохот, и гондольеры, плывущие по Большому Каналу, улыбались и одобрительно покачивали головами.
      О, Венеция...