Глава 16

Рассвет окрасил горизонт за спинами Джоса и Перрина розовыми с золотом всполохами, когда они подъехали к стенам Набуэлла.

Даже в этот ранний час они были не первыми, кто достиг восточного входа в город. У массивных городских ворот уже собралась в ожидании группа крестьян в одежде из яркой домотканой материи. Сгорбленная старушка держала на спине вязанку хвороста. Стоявший рядом мужчина – мешок, судя по исходившему из него запаху, с сыром, который он принес в город. Второй мужчина привез полную повозку пшеницы.

Натянув поводья, Джос остановился и посмотрел на слугу. Перрин ответил ему вопросительным взглядом. На его лице отражалось смятение. Поймав взгляд хозяина, Перрин потупился, уставившись на гриву своего коня.

Сам Джос испытывал странное смешение чувств: беспокойство, разочарование и какую-то неизъяснимую радость. Вот какую цену пришлось ему заплатить за желание опровергнуть справедливые слова сэра Адельма.

Вчера вечером Джос со всей яростью, на какую был способен, описывал Перрину бестолковые и подлые действия шерифа. В то же время он подтвердил свои намерения лишить жизни дю Омэ. И когда, проснувшись поутру, Перрин отправился на поиски хозяина, то нашел его в объятиях дочери дю Омэ в саду шерифа. Хорошо, что Элиан спала, не подозревая, что их обнаружили.

Накрыв ее одеялом, Джос, уходя, молил Господа, чтобы никто из челяди их не заметил. Она не заслужила позора, которым ее заклеймят.

То, что произошло между ними в пруду, было стечением обстоятельств, случайной встречей, и только. Но случившееся прошлой ночью имело куда более серьезное значение. Вместо того чтобы выбросить Элиан из головы, Джос не переставал думать о ней, мечтая о новой встрече.

Тот факт, что он продолжал томиться по Элиан, удивлял и пугал Джоса. Вот что бывает, когда теряешь над собой контроль. Трудно себе представить что-либо более нелепое, чем любовь к дочери врага.

Он частенько играл с женщинами в любовные игры. Развлекался с горничными, богатыми вдовами и замужними матронами. Но ни одной из них не отдал хотя бы частицу души. И никогда не пролил в нее семя.

Он вспомнил, как отец предупреждал его не делать этого. Не поступать безответственно.

А что сделал Джос? За короткий срок дважды посеял свое семя в грунт, не принадлежавший ему. Что будет, если оно даст всходы?

Поглощенный этими мыслями, Джос не мигая смотрел на городские стены. Небо над городом было затянуто дымом от угля или дров, которыми топили очаги на многочисленных кухнях. Дым собирался в клубы, образуя коричневые тучи. К его едкому запаху примешивался другой, более привлекательный, исходивший от готовившихся в этот утренний час блюд. Из-за стен доносился крик петухов, встречавших рассвет, он звучал так же надменно, как в любом уголке земли. Неподалеку от водопоя, покрытого пеной грязи, сквозь речные ворота с журчанием пробивалась река, служившая горожанам источником воды и одновременно сточной канавой. На ее поверхности играли блики восходящего солнца.

Тишину утра нарушил колокольный перезвон – все пять церквей Набуэлла оповестили жителей о начале заутрени.

Стражи у ворот зашевелились. Ритмичной песней отмеряя свои шаги, они взялись за веревки и подняли массивный засов, запиравший ворота. Как только он вышел из скоб, ворота пришли в движение и со скрипом отворились.

Не дожидаясь, когда створки распахнутся настежь и остановятся у сторожевых башен, крестьяне хлынули в город. Прежде чем Джос и Перрин успели подстегнуть лошадей, простолюдины, хорошо известные городским стражникам, уже растекались по улицам Набуэлла. Достигнув ворот, Джос натянул поводья, полагая, что его попросят остановиться и поинтересуются о цели прибытия. Но страж у ворот приветливо махнул ему рукой:

– Доброе утро, сэр.

Подивившись, что его уже знают, хотя прошло всего несколько дней, Джос, не мешкая, въехал в город. Ярдов через десять улица, по которой он ехал, раздваивалась, и Джос не знал, куда направиться дальше, так как забыл справиться у Перрина, где остановились его друзья.

Пришпорив своего скакуна, Перрин подъехал к хозяину.

– Нам нужен дом Альфреда, золотых дел мастера. Сюда, сэр.

Джос этим утром намеревался встретиться не только с друзьями, но и с дю Омэ, чтобы освежить в памяти последнего свои угрозы. Сделать это он собирался, чтобы убедить себя, что, несмотря на растущую привязанность к Элиан, он не забыл о клятве отомстить за отца. К тому же он полагал, что чем чаще будет напоминать шерифу о своих намерениях, тем сильнее тот будет нервничать, возможно, допустит ошибку и выдаст себя.

Дом, у которого Перрин остановился, был таким же узким, как и соседние, но выше, в три этажа. Крытые дорогим шифером из сланца, верхние этажи выступали над переулком, так что высокому человеку приходилось переходить на противоположную сторону улицы, чтобы пройти.

Предупрежденный об утреннем прибытии Джоса, Альфред, золотых дел мастер, наблюдал за улицей, сидя на первом этаже магазина. Окно мастерской уже было открыто, хотя пройдут часы, прежде чем раздастся стук инструментов его подмастерьев и других ремесленников. Джос узнал ювелира, которого видел вчера на встрече с членами городского совета. Заметив гостя, Альфред с улыбкой поднялся.

– Сэр, надеюсь, сегодняшнее утро застало вас в полном здравии. Рад приветствовать вас в своем доме, – вежливо произнес ювелир, когда Джос спешился. – Ваши благородные друзья ждут вас в моем зале. Комната находится как раз над нами. Подняться туда можно по лестнице за той дверью. – Ювелир указал на вход, располагавшийся в той же стене, что и витрина. – Моя дочь с радостью обслужит вас, когда пожелаете откушать.

– Вы слишком добры, мастер ювелир. – Джос с трудом поклонился. Он был в полном изнеможении, чтобы соблюдать церемонии.

Поручив лошадей заботам Перрина, Джос вошел в дом ювелира. Как Альфред и сказал, сразу за дверью начиналась крутая винтовая лестница, которая вела на второй этаж. Снаружи ее не было видно. Альфред смотрел вслед Джо-су, пока тот не поднялся на второй этаж.

Джос вошел в зал, оказавшийся настоящей палатой. Помещения верхних этажей выступали не только над улицей, но и над двором, занимая пространство, едва ли не в три раза превышавшее рабочую площадь первого уровня. Здесь стены были выкрашены в ярко-голубой цвет и украшены красным крестом. В стене, выходившей на улицу, тянулся ряд окон с распахнутыми ставнями.

У дверей с кувшином в руках стояла пухлая темноволосая девушка, хозяйская дочь. Ворот ее верхнего одеяния синего цвета был оторочен дорогим мехом, а зеленое платье поблескивало золотыми нитями. Видимо, для встречи гостей она выбрала свой лучший наряд, надеясь обратить на себя внимание одного из джентльменов.

– Джос! – услышал он радостный возглас Рейфа Годсола.

Взгляд Джоса остановился на высоком столе в дальнем конце зала, за которым сидели пятеро молодых людей. Как и в первый раз, когда Перрин сообщил ему имена приехавших, Джоса омыла теплая волна благодарности. Здесь собралась его вторая семья, братья не по крови, но по воспитанию. Они все вместе росли при дворе короля Джона. Во имя любви к нему примчались сюда, бросив свои дела и обязанности.

Со скамьи во главе стола поднялся Рейф, ближайший друг Джоса, облаченный в кожаные латы поверх коричневой туники, в голубом берете, из-под которого выбивались черные курчавые волосы. На его красивом лице лежала печать озабоченности. Рядом с Рейфом сидел Стивен де Сен-Валери, с густой копной каштановых волос, младший сын графа. На его доспехах из прекрасной кожи, надетых поверх синей с красным туники, красовался тисненый фамильный герб отца. Против обыкновения он был невесел.

Возле темноволосого де Эйнкорта, облаченного в изысканную красную тунику, сидел Саймон де Кенифер, затянутый в дубленую кожу такого же бледно-коричневого оттенка, что и его волосы. Грубый шрам на щеке Хью, служивший напоминанием об их уэльских битвах, придавал его строгим чертам щегольской вид.

На противоположном конце стола восседал Алан Фицосберт в бледно-серой тунике, в тон его глазам. Пригожий лицом, светловолосый, он стал любимчиком дам, мечтавших о благородной рыцарской любви. Но по иронии судьбы обладавший слишком высокими моральными принципами, Алан снискал в кругу легкомысленных друзей прозвище Святоша.

Рейф устремился навстречу Джосу и обнял его. Другой на его месте забросал бы Джоса вопросами о нынешнем состоянии дел. Только не Рейф.

– Ты печален, мой друг, как самочувствие? – спросил он ласково.

– Хорошо, насколько это возможно после проводов в последний путь отца и двух сестер, – ответил Джос. Голос его дрогнул.

– Как? Кларис и Аделаида тоже погибли? – воскликнул Рейф ошеломленно.

– От рук той же банды злодеев, – пояснила дочь Альфреда. – Разбойники перерезали благородным маленьким барышням горло и бросили умирать. Папа говорит, что этого и следовало ожидать, когда шериф болван и к тому же ленив. Рейнер дю Омэ занят лишь опустошением кошельков работающего люда, только бы насытить нашего алчного короля.

Джос резко повернулся к девушке. Не в силах от утомления контролировать эмоции, которых к тому же не понимал, он позволил наболевшему прорваться наружу.

– Как вы смеете низводить смерть моего отца до уровня сетований на нашего короля! – прорычал он.

Девушка побледнела. Кувшин выскользнул из рук и разбился вдребезги. Разбавленное водой вино забрызгало дорогую вышивку ее подола. Из глаз ее хлынули слезы, губы задрожали, и она отшатнулась от Джоса.

С лестницы донеслись шаги, и на площадку поднялся Альфред. Он смотрел на Джоса округлившимися от гнева глазами. Только тут Джос ощутил на руке ладонь Рейфа. Его друг пытался помешать ему выдернуть из ножен меч. Сам Джос даже не осознал, что хотел пустить в ход оружие.

Джос растерянно вернул клинок на место, сожалея о случившемся. Да не оставит его Господь своей милостью. В последние дни Джос чувствовал себя судном в штормовом море. Он совершенно не владел собой.

– Простите, мастер, – выдавил из себя Джос. Его голос прозвучал спокойно, а извинение – искренне. – От горя я совсем потерял голову. Я не хотел оскорбить ни вас, ни вашу дочь. Может, мне лучше покинуть ваш дом?

Альфред, видимо, расслабился и слегка поклонился, дав понять Джосу, что сочувствует ему.

– В вашем положении, сэр, любой бы человек так себя чувствовал. Оставайтесь, если вам угодно. Айва, ступай к матери, дай джентльменам возможность поговорить, – велел он дочери, намекнув на то, что ей не избежать нравоучений о неподобающем поведении.

Девушка поспешила уйти.

– Позовете ее, когда захотите приступить к завтраку, господа, – промолвил ювелир. Притворив за собой дверь, он спустился в магазин.

К этому моменту все друзья Джоса поднялись из-за стола. Оливковый цвет кожи Хью стал еще бледнее. Саймон и Алан склонили головы, словно в молитве. Стивен перекрестился.

Глаза Рейфа сверкали гневом, когда он произнес:

– Леди Кларис и Аделаида совсем дети! Каким нужно быть подонком, чтобы покуситься на жизнь младенцев? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Уму непостижимо, – отозвался Стивен. Его лицо выражало печаль и недоумение. – Мы слышали только то, что рассказал человек, приехавший за тобой в Гливеринг. Что произошла вооруженная стычка и что твой отец погиб.

– Леди Беатрис, должно быть, сама не своя от горя, – мягко предположил Хью. – Она ведь души не чаяла в дочерях.

– Ты и представить себе не можешь, – промолвил Джос со вздохом. – Горе едва не убило ее, а я ничем не мог ей помочь.

– Проходи, присаживайся и поведай нам обо всем по порядку, – попросил Рейф, обняв друга за плечи. – А когда облегчишь душу, скажешь, чем мы можем быть тебе полезны.

Пока Джос и Рейф пересекали комнату, Алан наблюдал за опечаленным другом с другого конца стола.

– Ты говоришь, миледи мачехе совсем худо, а посмотри на себя! Ты в полном изнеможении!

Джос испустил хриплый смешок, окрашенный горечью. Если он и изнемог, то только потому, что провел прошлую ночь с дочерью своего врага, упиваясь страстью.

– С каждым днем мне становится все лучше, потому что каждый рассвет приближает меня к разгадке тайны, окутывающей смерть моих близких, и к осуществлению мести.

– О какой тайне ты толкуешь? – удивился Рейф. – Что тебе известно?

– Что ж, слушайте, я напомню вам, как это графство много лет подряд подвергалось разбойным нападениям, – начал Джос, сев на край скамьи, где раньше сидел Алан, и окинув взглядом приятелей.

Алан устроился рядом, в то время как Рейф остался стоять. Остальные трое тоже стояли, только подвинулись ближе к Джосу.

– Когда мой отец и сестры ехали по своим делам, то стали невольными свидетелями нападения банды грабителей на торговца пряностями. Эти разбойники не только превосходили численностью объединенные силы охраны моего отца и коммерсанта, но и, оказалось, столь искусно владели мечами, что одолели искушенного в боях рыцаря и его воинов. Покончив с отцом, подонки расправились и с моими сестрами. Дочь ювелира уже описала вам жуткие подробности.

Послышались гневные восклицания, только Алан тихо покачал головой:

– Чтобы обычные грабители были столь искусными в ведении боя? Отлично подготовленные воины не стали бы промышлять разбоем, во всяком случае сейчас, когда север Англии вооружается, чтобы поднять восстание. – Вечно непокорные вельможи, владевшие северными землями, только и говорили о смещении Джона, собиравшегося ужесточить свою власть и, что более важно, собирать значительную мзду с удаленных графств.

Джос бросил на своего соседа косой взгляд.

– Все это покажется еще более странным, Святоша, когда я сообщу тебе, что отцовское оружие и доспехи остались нетронутыми. Даже печатку с его пальца не сняли. – Джос сжал левый кулак, пока не почувствовал металл отцовского кольца. – То же касается его кошелька и набитых до отказа кошельков его солдат.

Изумленный Хью опустился на скамью, недоуменно хмуря брови.

– Концы с концами явно не сходятся. Выходит, злодеи совершили свое черное дело не ради грабежа?

– А что, если это были сбившиеся с пути истинного рыцари, до конца не утратившие честь? – предположил Саймон. – Они не собирались убивать твоего отца, но он вынудил их, придя на помощь купцу, на которого они напали.

Джос кивнул.

– Я тоже так думаю. Однако если эти ваши сбившиеся с пути истинного рыцари сохранили хоть каплю чести, то скорее всего состоят на службе при каком-то большом доме, как говорит Святоша. Да и где они могут скрываться? В этом графстве нет отсутствующих на карте лесов с укромными чащами, где можно было бы спрятаться. У рыцарей есть лошади, которых надо кормить, и оружие, за которым нужно ухаживать. Однако за семь лет, в течение которых Рейнер дю Омэ занимается розыском этих людей, ему так и не удалось прижать их к ногтю.

Стивен подался вперед, упершись кулаками в стол.

– Вот тебе и ответ. Вся страна знает, что дю Омэ не в состоянии отыскать в чулане собственную задницу. Одного не пойму. Почему его величество до сих пор держит этого бездельника на шерифской должности.

– Какое дело королю до личных качеств дю Омэ? – усмехнулся Алан. – Когда все, что интересует нашего владыку, заключается в поборах, взимаемых с графства, да в своевременном погашении шерифом своих долгов. И уж поверьте мне, что с этим дю Омэ справляется превосходно.

Не ожидая услышать от друга о долгах шерифа, Джос повернулся к Алану.

– А что тебе известно, Святоша, о финансовом состоянии дел дю Омэ или о его доходах, получаемых с графства? – поинтересовался он.

– Мне? – Алан покачал головой. – Ничего, кроме того, что мой кузен и его коллеги-клерки каждый год затевают спор, как долго будет дю Омэ стонать и жаловаться, прежде чем осуществить очередной платеж. – Родственник Алана служил в королевском казначействе. – В любом случае это не больше, чем спектакль, – добавил он, пожимая плечами. – А тебе что за дело?

– Меня волнуют его долги. – Джос нахмурился. Ему не давала покоя мысль, что в действительности шериф был не так уж беден, как прикидывался. Решив высказать вслух все, что думает, Джос втайне надеялся, что ему волшебным образом откроется истина. – Для своего высокого положения он кажется неправдоподобно нищим. Если покупка места шерифа была ему не по средствам, тогда не понятно, зачем он вообще на него потратился? Что могло повергнуть его в такую бедность? Кто станет сохранять за собой должность, если расходы на нее превышают прибыль?

Ответа не последовало. Джос вздохнул. Ему ничего другого не оставалось, как поделиться с друзьями своим предположением.

– В связи с этим у меня возникает вопрос: как далеко способен зайти человек, чтобы освободиться от подобного бремени? – Кинув пробный камень, Джос приготовился сообщить друзьям о подозрении, что отец Элиан вовсе не занимался поиском грабителей, а скорее прикрывал их бесчинства за определенную мзду.

Сидевший напротив Рейф затаил дыхание. На его лице появилось испуганное выражение.

– Но ты ведь не думаешь, что шериф занимается разбоем.

Джос открыл было рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Его вдруг осенило.

– Боже, Рейф, ты просто умница! – воскликнул он и обвел всех взглядом. – Позвольте вас спросить, где лучше всего укрыть хорошо подготовленную банду головорезов, как не в замке, кишащем великолепно обученными сол-1 датами?

В то время как Саймон, Стивен и Хью покачали головами, Алан раздраженно фыркнул:

– Что ж, нет ничего нового в том, что шерифы наживаются за счет своих людей и даже не стараются скрыть это.

– Тут ничего не возразишь, – согласился Рейф, криво усмехнувшись.

Джос повернулся к Алану:

– Святоша, могу я попросить тебя об одолжении?

– Проси, я сделаю все, что смогу, – не задумываясь, ответил друг.

– Я хочу знать все о финансовом состоянии дел дю Омэ. Если он и есть вор, то использовал ли нелегальные доходы, чтобы рассчитаться с долгами? Твой родственник должен знать, изменились ли платежи шерифа за последние годы. Сможешь ли ты встретиться с ним и вернуться ко мне в течение десяти дней?

Алан радостно улыбнулся, и его серые глаза оживились в предвкушении испытания.

– Если не смогу, значит, моя лошадь не стоит овса, который я ей скармливаю. Но почему десять дней?

Джос ответил ему невеселой улыбкой:

– Потому что я предупредил шерифа, что, если он не представит мне убийц для свершения правосудия, нам придется скрестить с ним мечи, и тогда я пролью его кровь.

– Ты сошел с ума! – воскликнул Хью. – Если ты убьешь королевского слугу, наш Джон потребует твоей смерти. И если тебя не вздернут на виселице, то наверняка изгонят из королевства.

– У меня нет выбора, – выпалил Джос. – Я не позволю убийце отца разгуливать безнаказанным.

Воцарилась тишина.

– Меня не переубедить, – предупредил он, чувствуя, как жажда возмездия овладевает им с новой силой.

– Хорошо, если мы хотим, чтобы ты после этого остался в живых, то должны во что бы то ни стало найти способ доказать причастность дю Омэ к смерти твоего отца, – промолвил Рейф. – Никто не посмеет отказать тебе в праве покарать шерифа, если обнаружится, что он предводитель разбойной банды.

Джосу совсем не хотелось умирать.

– Да, если я докажу Джону, что его шериф убил пэра, никто не откажет мне в праве сразиться с убийцей в поединке, – заявил он.

Стивен покачал головой.

– Вряд ли это дю Омэ, – возразил он. – Вы видели его при дворе. За его хвастливостью и пустословием скрывается малодушие. Он просто-напросто трус.

– Если только не притворяется таковым, чтобы скрыть свою истинную сущность, – вставил Саймон с задумчивым видом.

Слова Саймона подтвердили подозрение Джоса. Человек, способный обирать свой народ, используя свое положение, лишен чести и совести.

А дочь была на редкость честной и справедливой. Сам же Джос, замышляя убить ее отца, занимался с Элиан любовью. Усилием воли он прогнал эту мысль и продолжал:

– Видимо, отец узнал кого-то из банды. Поэтому злодеи сражались до последнего, в то время как при других обстоятельствах отступили бы, предвидя потери. И заплатили за это непомерно высокую цену. Отец успел уничтожить добрую половину отряда, прежде чем с ним расправились.

– Но если бы убитые относились к шерифской рати, разве коронер их не опознал бы? – справился Алан.

– Никого не осталось, огонь сделал свою работу, – пояснил Джос, вскинув брови.

Стивен затаил дыхание.

– Господи Иисусе! Я теперь вспомнил, а ты, Хью? Кто нам сказал, что злодеи сжигают собственных мертвецов?

– Я запамятовал, – пробормотал Хью, потрясенный самой мыслью о подобном святотатстве. Саймон поджал губы, а Рейф слегка побледнел.

– Да смилуется Господь над их душами, – пробормотал Алан и перекрестился.

– И по этой причине твоих милых сестричек лишили жизни, – произнес Саймон с грустью. – Они жили в монастыре, рядом с замком, и, несомненно, знали этих людей в лицо.

Джосу не приходило в голову, что его сестры тоже могли знать напавших. Их убили люди, которым они доверяли, это было еще более чудовищно. Жажда мести вспыхнула в Джосе с новой силой, поглотив губительную нежность к Элиан.

Сжав кулаки, он подался вперед.

– Думаю, следует пойти в замок и пересчитать солдат. Если дюжины не хватает, я потребую у дю Омэ представить их мне немедленно под угрозой вырезать у него из груди сердце, – прорычал он.

– Виновный или невинный, он не может в это время года отчитаться по своим людям, – возразил Рейф. – Накануне Михайловых сессий Высокого суда люди в замке постоянно снуют туда и обратно, как муравьи в муравейнике. Лучше потребовать отчет у дю Омэ, когда он вернется после завершения судебных разбирательств.

Слишком долго! Его клятва осуществить месть не отпустит его из тисков эмоционального чистилища, пока он не прольет кровь и не освободит себя. Ждать хотя бы на минуту дольше установленного им самим двухнедельного срока выше его сил.

– Я пока не верю, что дю Омэ причастен к убийству, – произнес Стивен, опустившись на скамью. – Поверю лишь в том случае, если кто-то поклянется, что видел его в районе схватки, или ты сумеешь представить доказательства его связи с убитыми купцами.

В Джосе вновь пробудилось желание остаться в живых и после акта возмездия. Стивен требовал от него таких же доказательств, какие потребуют король и суд. И он должен их представить, чего бы это ему ни стоило.

– Тогда я должен найти способ убедить тебя в этом. Перво-наперво мне следует немедленно отправиться на то место, где происходил последний бой отца, и поговорить с обитателями окрестностей. Путь неблизкий, поле боя лежит почти в полном дне пути от Набуэлла. – Джос посмотрел на друга. – Рейф, отправишься ли ты вместе со мной?

– Непременно, и ты это знаешь, – ответил Рейф с мимолетной улыбкой и задумчиво прищурил глаза. – Необходимо также проследить путь купца, посетив последний рынок, откуда он выехал. Возможно, кто-то видел что-либо важное, или у купца было с собой нечто примечательное, что мы могли бы узнать, появись это «нечто» в продаже на одном из рынков графства.

Тут Джос вспомнил роскошную кровать шерифа.

– Пресвятая Матерь! – воскликнул он. – Рейф прав. Мы должны составить подробный список того, что было украдено во время этих разбойных нападений, и проверить, есть ли что из перечисленного в домашнем обиходе шерифа.

– Но для этого нам понадобится проникнуть в его дом и осмотреть его имущество, – заметил Хью.

Джос сдержанно улыбнулся:

– В настоящий момент мы с леди Беатрис живем у него в доме.

Друзья Джоса ушам своим не поверили.

– Ты остановился в доме человека, с которым поклялся скрестить мечи?! – вскричал Рейф.

– Да, по его личному приглашению. Точнее, по его настоянию. И я хочу выяснить, что движет шерифом. Сожаление ли по поводу своей безответственности, послужившей причиной трагедии, или желание держать потенциального противника под надзором? – Он взглянул на Саймона и Хью. – Коронер даст мне имена и названия городов, где проживали купцы, подвергшиеся в последние годы грабежам. Когда я получу эти сведения, не сможете ли вы оба отправиться в ближайшее место, чтобы составить список похищенного?

Друзья кивком выразили согласие.

– Но скажи мне, – попросил Саймон, сгорая от любопытства, – что особенного ты видел в доме шерифа?

Джос торжествующе улыбнулся:

– Кровать, достойную самого короля. – Он взглянул на Алана. – Будешь находиться при дворе, Святоша, спроси кузена, не припомнит ли он, было ли года четыре назад оставлено завещание, в котором дю Омэ значился наследником. Управляющий шерифа и его дочь утверждают, что он унаследовал кровать от одного дальнего родственника.

Алан кивнул.

– Стивен, у меня есть задание и для тебя, если ты не против отправиться со Святошей ко двору.

Стивен весело улыбнулся, но тут же притворно поморщился:

– Просишь о невозможном. Ты же знаешь, какой из него компаньон.

Уголки рта Алана чуть дрогнули.

– Как и из тебя, дурачина. Ты только и умеешь, что бесконечно сыпать остротами да волочиться за каждой юбкой.

– Но что за жизнь без бабенки да без шутки? На что еще я гожусь? – возразил Стивен. – В этом и состоит смысл существования младшего сына – заставить отца сожалеть о его рождении.

Все развеселились. Даже Джос не сдержал улыбки.

– Так, какое у тебя ко мне поручение при дворе? – осведомился Стивен.

– Стань вместе с управляющим Хейдона моим представителем. Мартин в настоящий момент ищет преданных моему отцу вельмож в надежде заручиться их поддержкой, чтобы заставить нашего дорогого монарха согласиться с последней волей моего отца, изложенной на бумаге. Я очень рассчитываю на твое непревзойденное красноречие.

– И что я должен сказать благородным пэрам? – спросил Стивен уже серьезно.

– Постарайся убедить всех, что я – слуга нашего короля. Скажи, что бы ни случилось, какая бы ни нависла опасность, я буду выступать на стороне своего суверена. Но только в том случае, если наш венценосный господин почтит волю моего отца и сделает меня опекуном мачехи и младших сестер. – Произнести эти слова Джоса заставила вновь забрезжившая на горизонте надежда остаться в живых после смерти шерифа.

Друзья затаили дыхание. Уверенный, что король никогда не уважит волю Болдуина, Джос продолжил:

– Еще намекни, что если наш милостивый государь откажет мне и заберет половину Хейдона, я, возможно, присоединюсь к повстанцам. Правда-правда. С горя увлеку за собой своего вновь испеченного зятя, прихватив также половину всего богатства Хейдона и всю его армию.

– Отлично! – присвистнул Стивен, в то время как остальные выразили уверенность, что подобная угроза, несомненно, позволит Джосу получить то, о чем он просит.

Их уверенность немного утешила Джоса.