Глава пятая

— Джил? — мягкий и ненавязчивый голос доносился откуда-то из тьмы в недрах ее разума; мысли обретали форму в глубинах бездонного колодца, пытаясь уйти от пугающих объятий мрака. Джил с трудом сумела кивнуть, давая понять Ингольду, что слышит его, но не может говорить.

Отчасти она еще сознавала, где находится, видела вокруг себя полуразрушенные каменные стены старой конюшни, — от самого дома остались лишь обугленные, заросшие зеленью руины, — над головой нависали растрескавшиеся ясли. Дым костра, разведенного Ингольдом, ел глаза; вдалеке Джил слышала волчий вой, а также негромкое всхрапывание мула.

Но все эти образы доходили до нее словно сквозь толщу воды, а сама она медленно тонула, погружаясь все глубже и глубже в темную пугающую бездну. Заклятья Ингольда сопровождали ее, но Джил страшилась взглянуть в глаза собственным снам.

Его магия была подобна теплу очага, она согревала и придавала сил.

— Что ты видишь, Джилли? — спрашивал ее маг. — Что ты видишь?

Озеро, на берегу которого она стояла, было подобно глубокому котлу. Джил ощущала, как от неподвижных вод веет холодом и серой: водоем почти идеально круглой формы был окружен иззубренной стеной застывшей лавы. Пар обтекал красновато-черные базальтовые глыбы, растекаясь близ берега по зарослям мха и лишайников пурпурным, золотым и ярко-красным, а высоко над головой виднелся второй вулкан, с вершиной, увенчанной ледяной короной. Каким-то образом Джил сознавала, что и весь мир вокруг за пределами этих скал отныне затянут льдом.

Что-то коснулось ее ноги. Еще одна пузырчатая, похожая на резиновую шапку тварь, наподобие той, которую отыскал Вот. Они ползали повсюду на берегу, причмокивая своими похожими на язвы ртами.

Другие твари, подобные небольшим скорпионам, с передними конечностями, но без задних и с загнутыми кверху хвостами, плавали в дымящихся водах. Единственным звуком было завывание ветра в скалах.

— Что ты видишь, Джил?

Она не могла ответить.

В скальной стене второго вулкана виднелось нечто похожее на вход, — туннель, ведущий в ледяное сердце горы. Джил чувствовала дыхание холода на лице, когда оборачивалась в ту сторону и сознавала, что у этого древнего гигантского вулкана ледяная сердцевина. Пройдя по туннелям внутрь, она оказалась в пещере и увидела статую из черного базальта: мужчина, сидящий в кресле и удерживавший за ошейник собаку. Бородатое лицо хранило выражение глубочайшей печали, а глаза казались слепыми, — скульптор не дал ему зрачков.

Изваяние словно парило в облаке белого, стелющегося по земле тумана, появившегося из ниоткуда и вскоре поднявшегося Джил до колен. Она знала наверняка, что в этом мире льда и молчания никогда еще не ступала нога человека.

Откуда-то из невообразимого далека до нее донесся голос Ингольда, но она не могла понять, о чем он спрашивает ее.

В любом случае Джил не сумела бы ответить. Она больше не помнила, кто она такая, зачем пришла сюда и чего ищет. Холодный дым курился из расселины в скалах на верхней площадке каменной лестницы и чувствовался влажный, сладковатый запах. Джил двинулась в ту сторону, словно влекомая некогда слышанной мелодией, состоявшей из неразборчивых звуков и шепотков. Они твердили ее имя. Но откуда им знать ее имя?

Оказавшись на вершине лестницы, она взглянула на свои руки, затем обнажила кинжал и полоснула клинком по ладони, — даже во сне ее пронзила боль, но с этим ничего нельзя было поделать.

Голоса в сознании послышались яснее, и Джил подумала: моя кровь знает мое имя, а они — часть того яда, что проник в мою кровь.

Они твердили ей, что это Ингольд причинил ей боль, но даже во сне Джил знала, что это неправда. Все дальше продвигалась она по расселине в недрах льда, и все сильнее становилось давление в груди и гнетущее ощущение тревоги.

Кровь падала каплями на лед, горячая струйка стекала по замерзшим пальцам. Когда Джил оглянулась через плечо, ей показалось, что у входа в расселину она видит Ингольда, но он не способен перейти порог. Ингольда она видела таким, каким он был на самом деле — окутанным ореолом магического света, дерзким, рыжеволосым принцем, который невольно стал причиной великой войны. Ее возлюбленный, ее друг, ее вторая половинка. Он протянул к Джил руку, но не смог подойти ближе, а она больше не слышала его голос.

Музыка звучала в ушах, и Джил двинулась на зов.

Певцы стояли на коленях в мире бесцветного света в зале с ледяными стенами, играющими колдовскими огнями. Мерцающий дым окружал их, поднимаясь из середины зала, — это был дым не вулканического огня, но дым ледяной, ибо внизу, в провале виднелась не лава и даже не вода, а нечто густое, желеобразное, прозрачное, как алмаз, и в этих медленных липких волнах что-то двигалось и колыхалось.

Певцы творили колдовство, раз за разом повторяя один и тот же ритуал перед входом в зал; ритуал этот они вершили на протяжении многих эонов, покуда в черном каменном полу не продавился колодец, отныне доверху заполненный сланчем. Время от времени из сланча появлялись некие бледные, извивающиеся существа с массой щупалец на месте головы или плоские крылатые твари с клешнями, — таких же Джил видела на небесах, когда они охотились на ястреба.

Она не могла ясно видеть певцов, но знала, что они повторяют ее имя. Кровь, стекая с пальцев, капала на сланч, а оттуда тонкими алыми змейками выползала по направлению к ним. Поющие существа, полупрозрачные, словно высеченные из драгоценных камней, подняли головы. Внутри пульсирующего колодца что-то шевельнулось.

— Джил, вернись.

«Она поднимется из озера», — подумала она. Ледяные маги уже знали ее имя. Они скажут это имя твари в колодце, той твари, которой известны все имена, и она познает ее, Джил.

— Джил, возвращайся немедленно.

Сквозь сон ей захотелось кричать. Она видела, как кровь ее течет по направлению к ледяным жреца, тянувшим к ней свои длинные руки; она видела, как белесые паукообразные сгустки выбираются из сланча, видела, как постепенно проступают в колодце очертания живущего в нем существа.

— Джил! — Она ощутила его руки на своих плечах, крепкие и теплые. — Ты должна вернуться немедленно. Слышишь мой голос? Ты должна вернуться.

«Я должна вернуться. Я должна вернуться и убить его».

Она вновь обнажила меч; рукоять была липкой от крови. Невольно Джил задалась вопросом: умрет ли она по-настоящему, если убьет себя в этом сне. Невозможно, чтобы кто-то заставил ее причинить боль Ингольду.

«Или все же возможно?»

— Слышишь мой голос? — И теперь она услышала его и уловила напряжение, владевшее магом. Он был напуган.

Во рту все занемело, как после укола лидокаина, но Джил все же сумела выдавить:

— Да.

Он за руку вывел ее из пещеры. Она чувствовала пожатие его руки, но ничего не видела, — такое порой случается во сне. И лишь когда они, наконец, выбрались наружу, миновав каменный зал со статуей слепого короля и его пса, и вновь оказались на берегу огромного холодного озера, она почувствовала, как Ингольд бросается вперед, взмывает в воздух и тянет ее за собой в полет.

Во сне она могла летать, если только он держал ее за руку.

Они долго мчались сквозь черные воды, устремляясь к свету. Оглянувшись, Джил могла видеть далеко позади глубокий синий кратер, где озеро взирало на нее, как раскрытый глаз, и ощущала дыхание ледяного вулкана. Ей казалось, что она до сих пор чует этот сладковатый запах и слышит пение ледяных магов, и яд в ее крови звучал в унисон с этими голосами.

А затем ее окутала тьма.

— Что это?

Ингольд стоял перед ней на коленях. Джил сидела на камнях в полуразрушенной конюшне на берегу Бурой Реки и чувствовала, что продрогла до костей.

— Что у меня с рукой? — Она поднесла ладонь к глазам. Боль была словно от глубокого пореза, но не было никаких следов раны.

— С тобой все в порядке?

Почему он так напуган? Его руки, сжимавшие ладони Джил, были теплыми и крепкими, а в небесно-голубых глазах светилось участие и забота.

Она заставила себя кивнуть, хотя на самом деле чувствовала, что с ней отнюдь не все в порядке. Джил ощущала усталость и тошноту, словно пробежала несколько миль; ладонь ныла до ужаса, и болела рана на лице, пульсируя так, словно вновь открылась и кровоточит.

— Я не мог до тебя дотянуться. — Он откинул волосы с ее лица и быстро начертал символы заклятий на ее щеке, на плече и на руке, чтобы помочь Джил согреться и прогнать боль. — Ты ускользнула от меня. Я боялся, что не смогу вернуть тебя вовремя.

— Вовремя? — Джил по-прежнему гадала, что скажет Ингольду, если он спросит, где она была и что видела. Она ровным счетом ничего не помнила, кроме лютого холода.

— Мы должны уходить. Прямо сейчас. Нам грозит опасность. Я не уверен, но, по-моему, надвигается ледяная буря.

— Здесь? С этой стороны гор? — И добавила ругательство, которое подцепила у гвардейцев. Джил была слишком потрясена, чтобы ощутить страх, хотя первой нормальной реакцией должна была стать паника. — Я так понимаю, что здесь нигде не найдется подходящего укрытия?

— Абсолютно ничего подходящего, но мы всего в одиннадцати милях от старого гаенгу в Хиве.

Пару лет назад Ингольд смог бы предсказать приближение снежной бури лишь минут за десять, но после того, как Джил рассказала ему все, что знает, о давлении воздуха, а также после знакомства с информацией в архивных кристаллах, Ингольд смог — пусть пока теоретически — разработать новую систему предупреждения. Ледяные бури были феноменом, свойственным крайнему северу и высокогорьям, а потому до сих пор у него не было возможности проверить свою теорию о переменах температуры и давления, предвещавших буран. Однако сейчас Джил была готова поверить Ингольду на слово, пробежать одиннадцать миль и зарыться в самую глубокую дыру, которую только сможет найти.

— Там точно есть укрытие?

В тех местах Джил бывала пару лет назад. Древний жертвенный зал в разные времена использовали то как темницу, то как винный погреб, в зависимости от политической ситуации в стране.

— Думаю, скоро мы это узнаем, — мягко отозвался колдун, натягивая рукавицы. — Ты сможешь погрузить нашу поклажу на мула? Я должен связаться с Руди в Убежище и предупредить его, что людей и животных надо поскорее загнать внутрь. Затем я помогу тебе...

— Ингольд, у меня порез на лице, но руки пока не сломаны. — Джил поднялась на ноги, силясь одолеть охватившее ее головокружение, и внезапно содрогнулась, когда внутреннему взору предстала странная картина: ее кровь двумя алыми змейками ползла по толще сланча... Ползла куда? Она взглянула на свою ладонь, вновь удивившись, что там нет никакого пореза. Но с чего такое удивление?

— А как же Поселения? Они смогут передать такое сложное сообщение со смотровых башен? — Джил извлекла Цилиндр из-под покрывал, куда запрятал его Ингольд, завернула в свою куртку, покрепче затянула пояс, а затем, убрав рассыпавшиеся волосы с лица, завернула их тугим пучком. — У них ведь нет кода для такого сообщения. По эту сторону гор никогда не бывало ледяных бурь, верно?

— Один раз, в прошлом году, к северу от Гая. — С этими словами Ингольд направил свой магический кристалл так, чтобы тот отражал огонь гаснущего костра.

Мул, чувствуя, что сейчас ему придется работать, оскалил желтые зубы и угрожающе захрипел, но Джил с силой ударила его по морде.

— Прекрати капризничать, тупица. Ты мне еще спасибо скажешь.

— Ты недооцениваешь нашего мула, моя дорогая. — Ингольд повернул кристалл, и желтоватые отблески заплясали на его испещренном шрамами лице. — Даже если бы он знал, что мы спасаем ему жизнь, то даже не подумал бы нас благодарить. Словесный код гораздо длиннее, но, думаю, что предупредить людей в поселках они успеют.

«Такого не должно было случиться...» Джил скрутила покрывало и перебросила его через седло. «Ледяная буря... Это все равно как предупреждение об урагане в Канзас-сити!» Вот только ураганы не убивали любого, кто окажется на поверхности.

Ингольд молча сидел, склонившись над кристаллом и к чему-то прислушиваясь. Джил трудилась быстро, радуясь, что даже когда они вставали лагерем на ночь, никогда полностью не освобождали мула от поклажи. Отчаявшись лягнуть Джил в подбородок, мул перешел на мелкие пакости, пытаясь хлестнуть ее хвостом по лицу и раздувая живот как можно сильнее, чтобы затем ослабить подпругу.

— Не балуй. — Джил с силой ударила мула коленом под ребра. Многолетняя практика научила ее, как обращаться с такими упрямыми тварями, а страх перед надвигающейся катастрофой заставил Джил двигаться еще быстрее. Она ждала, что Ингольд поможет ей хотя бы собрать книги; дважды за это время возвращалось головокружение, и Джил останавливалась, задыхаясь. Когда это случилось во второй раз, она оглянулась через плечо и увидела, что старик по-прежнему сидит у огня и держит кристалл перед собой.

— Руди, ты здесь? — Голос его звучал глухо и напряженно. — Ты здесь?

«Ох, черт!» Невольно Джил вспомнилась Мертвая Келья, скрытая в недрах Убежища, куда поместила пленных магов аббатиса Джованнин, когда решила обратить всех вокруг в Истинную Веру. Конечно, это было смешно: ничего подобного не могло случиться теперь, когда Убежищем правила Минальда, но Джил знала, что беременность порой лишает женщину сил и здоровья; и если между вельможами началась борьба за власть, то всякое могло случиться.

Хотя, конечно, избавляться от магов было бы чистым безумием. Но как историк Джил могла привести примеры куда более поразительных безумств и прекрасно знала, как быстро меняется политическая ситуация.

Она закончила увязывать тюки и подбежала к костру. Работа заняла у нее минут десять. Даже быстрым шагом они не доберутся до Хива раньше, чем через два часа. Бог знает, что может случиться с ними в дороге.

— Ингольд, нам надо идти.

Он не шевельнулся. Глаза были широко открыты, и он по-прежнему смотрел на кристалл, отчаянно пытаясь связаться с Руди.

— Ингольд, нам надо убираться отсюда. Если ты ничего не добился до сих пор, значит, это бесполезно.

По запавшим глазницам и заострившимся скулам вновь скользнули янтарные отблески. Ингольд поднял голову.

— Они погибнут. — Он произнес это, словно бы во сне, потрясенный и напуганный. — По-моему, ветер нанесет удар где-то ближе к перевалу Сарда. Если первый порыв не уничтожит все вокруг, то стужа...

— Но почему ты не можешь установить связь?

Он с тревогой покачал головой. Этот человек в силу своего владения магией привык считать себя ответственным за окружающих, и сейчас во взоре его Джил видела воспоминания о всех погибших, чью смерть он не смог предотвратить: его родителей, людей, с которыми он рос, его ученика Лохиро, и женщины, которую он некогда любил, и жителей Гая, когда объявились дарки...

Погиб также отец Тира, бывший ученик, покровитель и друг Ингольда.

— А как насчет оборотничества? — Джил пыталась говорить разумно, хотя внутри ее все клокотало от волнения. — Ты это умеешь? Превратиться в какую-нибудь птицу? Быструю и сильную, которая сможет пару часов выдерживать ночной холод? Думаю, до Хива я доберусь сама.

Беспокойство в синих глазах мага сменилось тревогой, — ему была ненавистна мысль покинуть свою подругу в этих пустынных враждебных местах. Это пугало его куда сильнее, чем огромный риск, которому Ингольд подвергался, принимая чужое обличье и поднимаясь в воздух в преддверии надвигающейся бури. Он поколебался еще пару мгновений, хотя в глубине души уже принял решение...

— Со мной все будет в порядке, — добавила Джил. — И у тебя все равно нет выбора.

Примерно треть магов, пытавшихся сменить обличье, гибли после первой же попытки. Но Джил знала, что говорит чистую правду. Если связь через магический кристалл невозможно, то нет иного способа спасти жизнь людей в Поселениях.

В глазах Ингольда отразилось понимание. Он задумался, прикидывая и оценивая свои силы, а затем медленно кивнул.

— Да, выбора нет.

Поднявшись, он решительным шагом двинулся прочь. Джил почувствовала, как защитные чары окутывают его, защищая от холода. Опавшие листья по углам взметнулись в порывах колдовского ветра. Ингольд тем временем стянул сапоги, отложил в сторону меч и скинул плащ.

Распахнув двери конюшни, обнаженный, в окружении светящегося магического облака, он вышел наружу. Джил, приблизившись, крепко обняла его.

— Будь осторожен, — прошептала она.

— Я всегда осторожен, моя дорогая. — Длинные белоснежные волосы вздымались в теплых порывах магического ветра. Обнаженные руки были крепкими, как камень. — Береги Цилиндр, — велел он Джил. — Если я не вернусь, пошли за Вотом или Кта, или кем-нибудь из сильных магов. Мы должны понять, что происходит. Дитя мое...

Губы их встретились в порыве страсти, о которой так редко говорили вслух эти двое, — гордая, холодная женщина и мужчина, страшившийся любви больше, чем любых недругов и даже самой смерти.

Наконец, Джил отступила, и холод вновь объял ее. Вскинув руки, глубоким звучным голосом Ингольд произнес Истинные Имена звезд. Хотя Джил слышала много разговоров об этом, но никогда не видела оборотничества в действии, — оно считалось слишком опасным.

И теперь, позабыв про страх перед надвигающейся бурей, она взирала на Ингольда, как зачарованная. Туман вокруг него сгустился. Свет, окутывавший фигуру мага, сделался сильнее, распадаясь на яркие лучи. Казалось, каждая клеточка его тела была наполнена светом. На лице отразилось величайшее напряжение, когда он принялся призывать Силу, дабы изменить собственную сущность и превратиться в нечто Иное.

Вокруг фигуры мага расцвели холодные синие молнии, но постепенно они стали слабеть, а жар — уменьшаться. Туманные язычки сплелись в устремленную кверху спираль, в недрах которой едва угадывалась фигура Ингольда с поднятыми руками и запрокинутой назад головой. Джил почудилось, что она слышит хлопанье крыльев и ощущает запах перьев и меднистый привкус крови.

Испуганно и яростно заржал мул, ощущая магию, наполнившую тьму. «Молодец, — подумала Джил. — Когда не надо, ты трясешься, зато не чуешь, что приближается буря, которая всех нас превратит в ледышки. Вот и говори после этого о животных инстинктах...»

Светящийся туман продолжал пульсировать, и все вокруг, — деревья и даже камни, — теперь казалось пронизанным собственным сиянием.

Джил слегка приподняла руку, прекрасно зная, что Ингольд уже не может видеть юз ее, и подумала: «Только не умирай...» В недрах светового кокона она видела, как Ингольд шевельнулся. От фигуры его разошлась волна тепла, — это атомы и молекулы его тела меняли очертания и природу. Туманная колонна вытянулась до небес, сперва на дюжину футов, затем на две... Ингольд закричал, то ли от боли, то ли от восторга. Клочья тумана стали разлетаться во все стороны...

Деревья содрогнулись в последний раз и замерли. Ингольд исчез.

Подойдя на то место, где он стоял только что, Джил опустилась на колени и коснулась земли. Та оказалась теплой на ощупь. Птичье перо лежало поверх отпечатка босой ноги.

Ночь внезапно показалась ей очень холодной.

Путешествуя с Ингольдом, а также с Ледяным Ястребом по окрестностям, Джил нередко видела гаенгу. В этих глубоких пещерах и колодцах много тысяч лет назад несчастных жертв казнили, выпуская из них всю кровь. Даже хотя эти ритуалы давно прекратились, туда редко кто осмеливался совать нос, и потому Джил надеялась, что не встретит по пути разбойников, Белых Всадников или бродячих алкетчских наемников. Никто из них по своей воле не сунулся бы под землю.

Торопливо шагая вперед, Джил напряженно прислушивалась, размышляя о том, сколько времени у нее осталось до прихода бури. Прочие маги не верили в способность Ингольда предсказывать погоду больше, чем за пару минут вперед. Но Джил ничуть не сомневалась в его талантах.

У нее было такое чувство, словно незримая стрела сейчас направлена прямо ей в сердце. Нет, даже хуже. После выстрела из лука человек еще может оправиться.

Жертвенный холм в Хиве был защищен старыми деревянными дверями, которые Джил собственноручно закрыла и заперла на засовы пару месяцев назад, когда впервые оказалась в этих краях. Запах диких животных напугал мула, и тот наотрез отказался входить внутрь, так что Джил пришлось затаскивать его силой. Уже больше двух часов прошло с того момента, как Ингольд исчез в светящемся столпе тумана.

«Скоро, — подумала она. — Очень скоро».

Волоски на затылке поднимались дыбом.

Из основного зала святилища узкий проход вел еще ниже под землю.

С помощью трута и огнива Джил подожгла костяной фонарь, наполненный сухим мхом. Света от него почти не было, но все же это казалось лучше, чем ничего.

Повсюду вокруг она видела разбитые черепа и расколотые кости. Люди пытались найти здесь прибежище от дарков, — но древнее зло настигло их.

Однако оставалось надеяться, что под землей Джил окажется в безопасности от ледяной бури, и студеный ветер не проникнет сюда. Из седельной сумы она достала вещи Ингольда, и его накидку набросила на мула, который вновь попытался ее укусить. Прижавшись спиной к стене, Джил съежилась, поплотнее запахиваясь в бурый шерстяной плащ, пахнущий дымом костров, травами и каким-то еще тонким привычным ароматом.

«Только не умирай».

Два дня пути до Поселений. Два часа лета для ястреба.

Если только ночной холод не убьет его. Если его не прикончит какой-нибудь хищник, — орловая сова или волк. Если он не забудет, что некогда был магом. Если вспомнит, что надвигается ледяная буря. Если вспомнит, как превратиться вновь в человека, когда достигнет цели.

Однажды Вот объяснил Джил, что маги гибли не из-за самих чар трансформации. Разумеется, случалось и такое, ибо заклятье требовало огромного напряжения сил. Но по большей части чародеи просто продолжали жить как животные, напрочь утратив память о человеческой магии, человеческом облике и всех человеческих привязанностях. Утверждали также, что более всего опасности подвержены те, кому трансформация дается легче всего. С четырьмя магами такое случилось в Кво, когда дарки уничтожили город.