Подобрав юбки, женщина двинулась по лугу к незваному пришельцу.

Продолжая плести свои чары, — полная уверенности в собственных силах и в своей власти, — она протянула руку к жалкому бледному созданию. Но когда тот оказался перед ней, — с исцарапанными, окровавленными руками, открытым крохотным ртом и беспомощно моргающими огромными глазами, — Руди понял, кто перед ним.

Это был один из людей-скотов, существо человеческого происхождения, которых дарки выращивали в своих подземных пещерах на протяжении тысячелетий ради пищи.

Долгое время Руди сидел у черных столбов на холме, раздумывая над теми картинами, которые явил Цилиндр. «Наших сил оказалось недостаточно, — так она сказала. — Все это исчезнет».

Он вспомнил ее лицо, старое и усталое до предела. Вспомнил слезы на ее лице, и то, что даже в слезах она держалась, как королева.

Ее тайна по-прежнему хранилась здесь, какой бы она ни была, — запертая в недрах Убежища.

Когда Руди поднял глаза, ночная тьма видений сменилась дневным светом, и он увидел Скелу, возможную преемницу Лысой Дамы, которая, взмокнув от пота, карабкалась на холм с видом человека, оскорбленного в лучших чувствах и влачащего непосильное бремя ради всеобщего блага.

И вновь он заметил, какие у нее неестественно пухлые щеки, и как туго натягивается слишком дорогое платье на груди и на бедрах. Ворует еду? Или Хогширер теперь стал лучше кормить дочурку из своих тайных припасов?

Внезапно Руди похолодел от ужаса. А вдруг Хогширер каким-то образом наткнулся на древние пищевые запасы и теперь пожирает их вместо того, чтобы оставить на всходы?

«Не глупи! Если уж ты сам не способен превратить эти картофелины из камней в нормальную еду, то Скеле и подавно это не удастся».

Остановившись в десяти футах от мага, девчонка внезапно вытянула руку и швырнула в него какую-то вещь. Руди едва успел подхватить ее и не дать разбиться.

— Ради всего святого, Скела! У нас их и без того мало, и...

— Не работает! — завизжала она. — Этот дурацкий дешевый нелепый горшок не работает! И мне плевать, если он разобьется! Я все делаю правильно! Я знаю, что все делаю правильно!

«Ага, и ты до ужаса талантливая и красивая, если верить твоему папочке...» Однако, Руди прикусил язык, заглушил гнев и крепче сжал драгоценную фарфоровую чашу для заклинаний в своих руках.

— Верно. Но какой смысл злиться на чашку? — ласково спросил он, глядя в щекастое раскрасневшееся злое лицо. — Дай-ка я попробую. — Он произнес над чашей Имя Воды. — Ты занималась?

— Конечно, я занималась этой дурацкой медитацией, — завопила она. — Папа меня все время заставляет, на много часов дольше, чем ты велел. И все равно не работает! Это глупо! Ты мне солгал! Все мне лгут!

— Не так быстро, дитя. — Хотя он и сознавал, что ее используют против него, все же Руди было жаль эту девочку. Еще бы, жить с таким папашей... Ему невольно вспомнился тот лысый фашист, учитель математики, пытавший его у доски. «Ну что, синьор Солис... Весь класс занимается по одному и тому же учебнику, но проблемы почему-то возникают у вас одного. Почему, как вы думаете?» Если бы он знал — почему, хотелось сказать Руди, то понял бы и все остальное. Но он не понимал даже то, чего именно не понимает...

Внутри чаши уже начала скапливаться вода. Он вылил ее на землю, вытер сосуд уголком куртки и произнес:

— Послушай, если будешь продолжать, то, клянусь, все получится.

— Вам легко говорить! — Она отвернулась от него.

— Магия быстро не приходит. — Он осторожно уложил чашу в карман куртки, Цилиндр — в другой и поднялся на ноги. — Видит Бог, я не так уж много знаю про магию. И почему вообще появляются люди, способные что-то менять в окружающем мире одной силой воли... И почему у одних это получается лучше, чем у других. Когда вернется Ингольд...

— А что Ингольд? — Со злыми глазами она обернулась к нему. — Все, на что он способен, это убивать...

И застыла, глядя куда-то поверх плеча Руди с ужасом и изумлением на лице. Руди пригнулся, схватил Скелу за руку и толкнул вперед, а затем сам понесся следом. Он даже не стал оборачиваться, ибо и без того знал, что увидела она за спиной. Однако, Скела запнулась, наступив на подол платья, и когда Руди остановился, чтобы поддержать ее, ему все же пришлось взглянуть назад.

Он был уверен, что там — габугу, но таких увидеть не ожидал.

«Мутировали еще сильнее? Или это новая, улучшенная модель?» Он не знал. Сходство с прежней двуногой фигурой исчезло, если не считать длинных рук с жадными пальцами и длинных ног, начинавшихся от плеча. Рыбообразные тела были сплошь покрыты наростами и бородавками.

И они были огромны. Слишком велики, чтобы справиться с ними мечом. В один прыжок они покрывали не меньше двенадцати футов. С криком: «Беги!» Руди толкнул Скелу по направлению к Убежищу, сам обернулся, вскинул посох и выкрикнул Имя Молнии, метя в то место, где должно оказаться одно из существ, — ибо не знал Истинного его имени.

В воздухе послышался треск. Вспыхнул слепящий белый свет, и Руди вновь пустился бежать, стремясь укрыться от скачущих тварей, нагонявших его с чудовищной быстротой. Что-то с жужжанием вылетело из леса и вцепилось ему в ногу в тот самый миг, когда он, обернувшись, еще раз выстрелил огнем по ближайшему габугу, на сей раз метко угодив в цель. Затем стальным полумесяцем на конце посоха он срезал тварь, присосавшуюся к ботинку. Бегом спускаясь с холма, Руди внезапно услышал крик падающей Скелы. Обернувшись, он увидел, что чудовище нагоняет ее...

...и перескакивает через упавшую девчонку, даже не замедлив хода.

Скела вновь завизжала, свернувшись в клубочек и зажимая голову руками. Руди вновь выкрикнул Имя Молнии, целя в двух оставшихся габугу. На сей раз выстрел оказался удачным. Пурпурно-белая стрела пронзила ближайшего монстра, подобно копью, и ошметки горячей плоти разлетелись во все стороны. Второй даже не остановился. Руди тоже не думал останавливаться, и понесся к дверям Убежища, словно за ним гнались все легионы Ада, да, в общем, так оно и было. Из леса донеслись вопли и проклятия, и кто-то выстрелил в габугу из лука, — совершенно бессмысленное действие, хотя стрела и попала точно в цель, — и краем глаза Руди увидел, что Ланк Яр со своими охотниками спешит ему на помощь.

Он сбежал по ступеням Убежища, откуда уже высыпали гвардейцы с мечами наголо.

— Внутрь! — Гнифт схватил его за плечи и швырнул в проход. Обернувшись, Руди увидел, что габугу взлетает по ступеням, словно гигантская смертоносная птица. Гвардейцы, крестьяне и охотники набросились на нее с трех сторон. Следом из леса поползли и другие твари, некогда бывшие животными и еще сохранившие внешность крыс и росомах. Мутанты набрасывались на гвардейцев, пытались проскользнуть мимо и вцепиться в Руди... Вскоре ступени и путь к воротам оказались залиты кровью и усыпаны подергивающимися белесыми конечностями и головами. Длиннопалая рука габугу ползла по земле к Руди, словно обезумевший паук, невзирая на то, что Сейя топтала ее ногами и давила каблуком. В конце концов гвардейцы отрубили все семь или восемь пальцев, которые теперь лежали, словно издыхающие черви, вокруг сворачивающейся и разворачивающейся ладони.

Руди стоял у внутренних ворот, борясь с головокружением. Он недоедал последние дни, а заклятье Молнии истощило последние силы. Перед глазами все мутилось. Когда он смотрел на останки мутантов, крохотные пасти на отрубленных щупальцах до сих пор продолжали жадно причмокивать.

Какая-то тень у внешних ворот... Руди прищурился, пытаясь сосредоточиться. Это была рыдающая Скела с лицом, перепачканным грязью и травяным соком. Она поддерживала длинную разорванную юбку, которая могла бы стоить ей жизни, если бы не...

«Но что она сделала?»

— Что ты сделала? — спросил ее Руди, выйдя навстречу и заводя девочку в Убежище. — Как тебе удалось их отогнать?

Она потрясла головой, слишком напуганная, чтобы лгать.

— Я ничего не делала! — Она всхлипнула. — Один из них на меня наступил, смотри!

— Но они же тебя не убили. — Руди вновь посмотрел на ступени, откуда гвардейцы сгребали в кучу останки мутантов. Хватит ли им кислоты, чтобы уничтожить все это? И откуда брать серу, когда кончатся запасы? Нести ее в карманах из Гая?

— Эти твари убивают магов, дитя, — пояснил он изумленной Скеле. — Они напали на Убежище в Геттлсенде. Кажется, они следили за Вендом и Илайей... Так почему они не тронули тебя?

На лице девочки заиграла самодовольная усмешка.

— Хотите сказать, что у меня есть какая-то магия, о которой я сама не подозреваю? Нечто такое, чтобы отогнать этих тварей?

— Похоже на то, — подтвердил Руди. У него появилось сильное желание отшлепать эту дуреху.

— Вот видите! — Варкие Хогширер протолкался к нему сквозь толпу гвардейцев, обнял дочь и прижал к себе.. — Видите, мастер Всезнайка! Теперь-то вам придется учить ее по-настоящему. — Он стиснул Скелу в объятиях, а затем вдруг уставился на Руди с сердитым видом. — Я так и знал, что моя девочка поставит вас на место. Она сможет защитить нас от этих монстров. Ведь это она спасла вам жизнь. Спасла вам жизнь, понимаете? А может, и жизни всех...

— То, что они на нее не напали, еще не означает, черт возьми, что она способна их убить, — отрезал Руди. — И она не спасала мне жизнь... Она вообще ничего не делала. Эти твари убивают магов...

— Хотите сказать, моя дочь не маг? — яростно взревел Хогширер. — Вы завидуете, вот и все. Завидуете той власти, которую она получит со временем. Хотите ее принизить! — Он покровительственно обнял дочь, и вдвоем они направились к ожидавшим их Кораму Биггару и леди Скет.

— Какая наглость, — пробормотала леди Скет, по-матерински обнимая Скелу. — Ты ему еще покажешь, дитя. И ни слова ему ни говори о том, как ты это сделала... — Их голоса постепенно затихали в недрах Убежища. — До тех пор, пока он не начнет обращаться с тобой...

— Хорошо. — Через плечо девочка обернулась на Руди. В глазах застыли неуверенность и страх.

Тем временем на ступенях люди разглядывали изуродованных животных. Молодой маг первым делом проверил свой прокушенный ботинок, чтобы убедиться, не прокусила ли тварь кожу, — он помнил слова Ингольда о том, как могут быть ядовиты эти мутанты.

Но по счастью, на порванных штанах крови не было. Руди вздохнул и вытащил из кармана фарфоровую чашу.

«Хотите сказать, моя дочь — не маг?»

Задумчивый и очень взволнованный Руди медленно вернулся в свой рабочий кабинет, гадая, не могут ли его предположения оказаться правдой.

Ночью Руди уселся перед просмотровым столом с архивными кристаллами и записками Джил в поисках всего, что относится к Лысой Даме.

Всего на двух кристаллах она появлялась шесть раз. Любопытно, что на одной из тех записей, где маги демонстрировали всевозможные приемы, и Лысая Дама также показывала свое искусство, они с Ингольдом так и не смогли опознать это заклятие, — она казалась моложе, Руди даже спросил у своего наставника, не были ли то чары возвращенной юности, но Ингольд покачал головой.

— Когда я был моложе, то для подобной демонстрации тоже выбрал бы самые сложные заклинания. Но когда становишься старше, то понимаешь: базовые фигуры — самые важные. Пока не выучишь их как следует, невозможно продолжать учебу. Все последующие чары в противном случае будут ослаблены.

На одном из кристаллов была запись, как чародейка излечивает подростка от безумия. Джил утверждала, что это истерический припадок. Руди видел, как мягко и терпеливо, с невозмутимым спокойствием действует Лысая Дама. Четыре показа из шести происходили в одном и том же помещении, — в комнате, выходившей в сад, с высокими окнами и полками, заставленными архивными кристаллами и книгами.

В «последних кадрах» Лысая Дама также находилась в этой комнате. Она сидела за столом перед большой золотистой сферой и что-то с жаром объясняла, взирая на зрителей глазами цвета морской волны. К несчастью, как и на всех прочих записях, здесь не было звука.

За окнами царила тьма. Комната была озарена колдовским сиянием, и в золотистой сфере, изображавшей, как видно, некий участок космоса, сверкали звезды. Женщина вращала различные окружности, указывая на орбиты комет.

При этом она что-то объясняла, жестикулируя длинными тонкими пальцами, — а в глазах ее стоял страх.

«Это важно», — умоляли глаза цвета морской волны.

«Вы должны мне поверить».

«Вы должны поверить».

Она подхватила серый шелковый шарф, тонкий, как струйка дыма, и провела им между двух окружностей, что-то демонстрируя.

«Вы должны мне поверить».

«Я вам верю, — беспомощно подумал Руди. — Я бы поверил, если бы мог понять».

Запись кончилась, и он молча уставился на погасший кристалл.

И внезапно подумал: «Цилиндр посреди этого стола такой же, как Цилиндр, который Ингольд нашел в Пенамбре».

И как он мог не заметить этого раньше?

Он вытащил пенамбрский Цилиндр из кармана куртки и установил его на просмотровом столе. Очертания двух фигур в точности совпали.

«Черт возьми!»

Руди поднялся с места, разминая затекшие мышцы. Им овладела невероятная усталость, и больше всего хотелось прилечь и отдохнуть. Он чувствовал голод, но не такой сильный, как неделю назад.

«Это плохой признак».

Он заставил себя подойти к шкафу, развеял защитные чары, положил на место архивные кристаллы. Кажется, на то, чтобы восстановить заклятие, у него ушло больше времени, чем обычно.

Затем, выглянув в комнату стражи, как и надеялся, он обнаружил там Ледяного Сокола, который тренировался метать ножи, используя в качестве мишени Мелантрис, которая начищала воском пояс и ножны.

— Опять промазал, — заявила женщина, нагнувшись к очагу, чтобы зачерпнуть еще немного растопленного воска, в то время как кинжал Ледяного Сокола вонзился в стену в том самом месте, где была ее голова еще секунду назад.

Неплохо, учитывая, что в комнате царил полумрак... Вытащив нож, Мелантрис рукоятью вперед вернула его Ледяному Соколу. Стена была испещрена отметинами, как старыми, так и совсем новыми.

— А сколько времени нужно животным, чтобы вернуться в леса после ледяной бури?

— Иногда пару месяцев. — Не оборачиваясь к Руди, Ледяной Сокол метнул в него нож, и тот воткнулся в притолоку двери в шести дюймах от его носа. — Иногда целый год. Трава еще только-только показалась, хотя вчера я нашел грибы. Ягоды все погибли, и орехи тоже. Чем мы можем помочь тебе, шаман?

— Можешь прекратить маяться дурью. — Руди бросил Ледяному Соколу его нож. — Я хочу, чтобы кто-нибудь пошел со мной на прогулку.

Подобно Ингольду, Руди давно привык ходить по Убежищу самыми тайными дорогами, используя неосвещенные задние лестницы, длинные темные коридоры, ведущие вдоль внешних стен...

Пять лет Убежище представлялось ему самым надежным местом на свете. Но теперь мрак, полный тихих шорохов и шепотков, пугал Руди, и он был готов встретить опасность за каждым углом, то и дело гадая: чудится ему, или он и впрямь ощущает повсюду сладковатый запах сланча, и буквально на самом шагу встречались изваяния Святого Изобилия, а стоит отвернуться, как он чувствовал на себе чужие враждебные взгляды.

Угловая комната, где Джил с Минальдой отыскали просмотровый стол, находилась на третьем южном ярусе.

Сюда, похоже, никто не заходил с тех пор, как они с Ингольдом во главе небольшого отряда гвардейцев выкатили стол отсюда и переместили его в рабочий кабинет Руди.

Оставив Ледяного Сокола в коридоре, Руди встал на то самое место, где прежде находился стол, держа в руках Цилиндр. Он вдохнул воздух, затем выдохнул и вошел в легкий транс.

Вдох, выдох...

Потянуться к источнику энергии...

Вдох, выдох... Воспоминания...

И вновь у него возникло ощущение, словно он переместился внутрь Цилиндра подобно пузырьку воздуха в стекле. Лысая Дама находилась совсем одна в своих покоях, а за окном стояла ночь.

Однако, в комнате не было света, лишь слабое, непонятно откуда идущее мерцание слегка развеивало мрак. Слышался треск сверчков и цикад. Где-то вдалеке, звякая колокольчиками, проезжали повозки. Лысая Дама склонила голову. Руди заметил на другом конце комнаты низкую лежанку, на которой лежало стадное создание. Дыхание его было прерывистым, взгляд — затуманенным. Крохотные ручки беспокойно прикасались то ко рту, то к волосам.

«Оно умирает», — невольно подумал Руди.

Он вспомнил, как встречался с одной девчонкой, когда ему было лет пятнадцать-шестнадцать. Как-то раз он прогулял школу и пришел к ней домой, — и, заглянув с улицы в комнату, обнаружил в грязной клетке умершего от голода попугая. Похоже, никто в доме несколько дней не кормил бедную птицу.

Руди тут же ушел: ему все стало ясно.

Стада питались мхом, — вспомнил он. — Мох не рос на поверхности... У подножия постели стояли подносы с хлебом, ломтиками фруктов, мясом и молоком, — тщетная попытка найти подходящую пищу, чтобы сохранить жизнь несчастному созданию.

На глазах у Руди оно сделало последний вздох и больше не шевелилось. Лысая Дама оглянулась и закрыла глаза. На лице ее отразилась жалость, сочувствие и страдание, а также невыносимое сознание того, что она ничем не смогла помочь. Она сделала все, что было в ее силах.

Но это оказалось напрасным...

Она набросила на золотистую сияющую сферу, стоявшую на столе, свой серый шелковый шарф, приглушивший сияние, словно облачко пыли, а затем поднялась на ноги и подошла к окну. Она была еще очень юной и держалась, как королева, но лицо теперь стало совсем другим, и трудно было вынести взгляд темных печальных глаз.

Тот же взгляд Руди видел у Ингольда. Она обрела знание, которое теперь была бы рада забыть, видела то, чего видеть не хотела. Закрыв глаза, она стиснула кулаки и медленно, яростно застучала по безупречно белой стене, — как будто это могло изменить грядущее... Чуть погодя, она вернулась к столу, уселась и, опустив голову, залилась слезами.