Он был жив. Пленник самоцвета, как и этот мальчик был пленником драгоценности королевской власти, и его желания не были уже его собственными.

Она зажала рот рукой, чтобы сдержать слезы.

– Может, мне принести тебе золота? – спросила она Моркелеба позже. Она лежала около изгиба передней лапы дракона, а на плече покоилась арфа, которую она одолжила у Гарета. В ее музыке и в магии, которую показала ей звездная птица, она хоть ненадолго могла отдохнуть от кошмара Янова порабощения, изгнать из мыслей жестокую улыбочку Карадока, засовывающего драгоценность в сжатый рот Ледяной ведьмы. – В лагере есть золото. Я могу предложить Гарету пожертвовать несколько золотых тарелок и чаш, чтобы ты мог слушать музыку золота.

Я знаю, сказал мрачный медленный голос Моркелеба над ней, о золоте в лагере, колдунья. Он аркой выгнул длинную шею, и ночной бриз, что тянулся со Злого Хребта, шевельнул блестящие ленты его гривы. Бывают дни, когда я знаю и другое. Четыре года назад я видел, что золото может сделать со мной, когда чародейка Зиерн заманила меня золотом в Бездну гномов. Иногда мне кажется, что если я возьму даже чашу, или цепь, или простую монету, меня захватит желание золота, и я не остановлюсь до тех пор, пока не опустошу эти земли.

Мерцающие шишечки его усов притягивали светлячков из сумрачных лесов, а голос, что прозвучал в ее разуме, был необычен, как у человека, подыскивающего слова. Но Моркелеб никогда не подыскивал слов.

Золото расцвечивает скалы Шхер Света, колдунья. Те из нас, кто обитают там, вдыхают свою магию в это золото и согреваются, наслаждаются тем чудом, что звенит в нем. Когда мы путешествуем от мира к миру, мы ищем не только золото. Когда мы приходим в мир, где есть золото, мы остаемся надолго.

Но на Последнем Острове золота нет. Я понимаю, что рассуждаю по-иному, когда оно отсутствует, и для меня стали возможны размышления, которые были даже немыслимы прежде. Что-то такое сказали мне Звездные птицы много лет назад. Они сказали – чтобы стать одним из них, нужно отложить золото. Я не понял, почему мне необходимо это сделать, поэтому не сделал. Но после Зиерн и Камня в сердце Бездны Ильфердина, которые сделали меня рабом, я задумался снова.

Он замолчал, течение его мыслей, не выражаемых словами, затихало, как волнение моря.

Наконец он сказал, Тени драконов также сказали, что они отказались от магии, как и от золота. Этого я не понимаю. Магия – это ЕСТЬ драконы. Чем был бы я без магии?

Каждую ночь и много раз в течение дня Дженни вызывала в кристалле образ Джона. Чаще всего она видела его в огромной библиотеке Халната – лабиринте комнат и шкафов, что поколения назад были святилищем Сумрачного Бога. Иногда она видела Драконью Погибель вместе с правителем Халната в его личном кабинете, круглом помещении, чьи стены были уставлены шкафами и лампами ажурной работы, а на столе между ними рассыпаны свитки, таблички, книги и связки страниц. Как-то раз, глубокой ночью, она видела, как он в одиночестве сидит на полу, окруженный томами или разбросанными кучками заметок, написанных нечитаемым старинным писарским почерком. На полу и на полках стояли свечи, прикрепленные «восковым саваном» стекающих капель, их свет окаймлял его блестящие очки и отбрасывал тени на спокойные очертания рта. Однажды она видела, как он с закрытыми глазами и застывшим лицом сжал большим и указательным пальцами свой похожий на клюв нос, как будто даже в уединении он не мог показать никому, что чувствует.

В дневное время Джон и правитель Халната чаще всего были с гномами Бездны Ильфердина, которые веками поддерживали тесную связь с Правителями и университетом. Временами эти картины были отрывочными или неясными из-за защиты от магических кристаллов, поскольку изысканные каменные покои Бездны Ильфердина были защищены так же, как и в Тралчете. Она видела Балгуба, Севакандрозардуса, Владыку Бездны Ильфердина; а также и других гномов, инженеров, судя по тому, как они смотрели на рисунки и схемы, которые Джон развернул перед ними. Они качали головами и вертели в руках тяжелые полированные украшения из драгоценных камней, а Джон швырнул чертеж на пол и умчался из комнаты. Позднее она увидела, как он, полураздетый и покрытый копотью, проверяет оболочку недостроенного Ежа в заброшенном внутреннем дворе Цитадели Халната. То есть, подумала она, должно быть, они пришли к компромиссу. Гномы ревниво охраняли секреты сплавов и механизмов, но драконы есть драконы.

Сейчас с ним был один из инженеров, крошечная карлица, огромное облако дымчато-зеленых волос которой было заколото шпильками, украшенными опалом и сардониксом. Она указала на что-то в холодно сверкающей машине и коснулась рычага. Джон покачал головой. Он о чем-то спросил и вытянул пальцы, чтобы продемонстрировать предмет размером с яйцо чайки. Наверно, хотвейз, подумала Дженни, насыщенный каким-то видом энергии. Инженер взглянула на двух гномов рядом с ними – лордов высокого ранга, чьи драгоценности были даже более нарочитыми, чем у нее – и все они снова покачали головами.

Джон с отвращением уступил и пробрался к сдвоенным штурвалам кабины рулевого управления. Он согнул ноги, сжал руль управления и жестикулируя, что-то сказал гномам. Инженер успокаивающе взмахнула в воздухе маленькой белой ручкой.

Джон рванул рычаг.

Если Джон беспокоился об энергии, то на этот счет он явно мог успокоиться. Еж, у которого была дюжина маленьких рулей вместо четырех в исходной конструкции, сорвался с места как скаковая лошадь, Джон вцепился в рулевое управление с выражением испуга и ужаса на лице, а гномы помчались за ним.

Джон схватил рычаг. Судя по тому, как легко тот поддался, Дженни решила, что в проекте есть серьезные недоработки. Еж понесся, как безумный бык, к стене внутреннего двора, и Джон согнулся над рулевым управлением, решительно посылая его вместо этого в ворота. Ворота обрушились, открываясь и разлетелись волной деревянных обломков; Еж покатился под уклон к сыроварне, а доярки, коровы и куры рассыпались в разные стороны. Машина с грохотом свалилась в корыто с водой, задела навозные вилы и отправила их вертеться в воздух; Джон всем своим весом бросился на кабине управления – как раз вовремя, чтобы избежать тележки, заполненной ведрами молока и затем, когда Еж полным ходом направился к самой сыроварне, изо всех сил навалился на кабину, словно стремясь ее повернуть.

Еж завертелся, подскочил, приземлился на спину, ( все его двенадцать штурвалов бешено крутились в воздухе), и скользнул в навозную кучу, а Джон болтался в кабине вверх тормашками. Даже когда эта штука остановилась, наполовину зарывшись в навоз и грязную солому, колеса продолжали перемешивать воздух.

Джон спокойно отцепил ноги от креплений и неторопливо вывернулся из ремней кабины управления, чтобы по колено провалиться в навоз. Прибежали гномы и присоединились к кольцу детей, собак, молочниц, посудомоек и стражи и к Ежу, который все еще с энтузиазмом жужжал. Джон стер с лица грязь и привел в порядок очки.

Дженни смогла прочесть по губам его слова: – Вы правы; отлично работает. Только убрать неполадки.

– А это одно и то же, – сказала она, сообщая Моркелебу об этом позже. Очередной вечер после очередного дня, когда она вглядывалась в постройки на севере и выясняла, что еще могла бы сделать, пока не появились легионы Роклис. Хотя она не использовала магию против солдат Импертенга – по правде говоря, Гарет никогда ее об этом и не просил – это для него она сделала, а также наложила заклятья охраны и защиты на новые укрепления и блиндажи, которые его люди строили на Корском мосту.

С приходом вечера тревога Дженни о Яне возрастала. Чтобы ее смягчить, она забиралась на крутой гребень скалы за лагерем и сидела, вглядываясь поверх низко стелющегося дыма от кухонных костров в пропитанные светом просторы увядающих лесов и ослепительных потоков, а ее пальцы почти бездумно оживляли старинные напевы, извлекаемые из Гаретовой арфы. Древние баллады и древние печали, стенания давно умерших дам о кавалерах, чьи имена позабылись. Горечь вперемешку со сладостью, как в экзотических южных сластях. Тьма, наполненная обещанием света. Наконец появился дракон.

– На Ежа нужно наложить какие-то заклинания, – сказала она в заключение рассказа, – если им придется противостоять магии демонов. Магия гномов отличается от человеческой. Она может служить…

Она не отличается. Дракон переместил заднюю часть туловища и по-собачьи почесал ремень из заплетенной в косу кожи, который начал носить на теле, у самых крыльев. Да, отличается от твоей, как осел отличается от лошади, или курица от колибри. Но для демонов она такая же. И такие демоны, как эти, думаю, задуют ее, как ребенок задувает пламя свечи.

Иногда она наблюдала сквозь кристалл за событиями в Алин Холде; вызывала образы Ардика и Мэг, когда мальчик тренировался с оружием, а девочка надоедала няне и Джоновым теткам до полусмерти, убегая тайком, чтобы побыть с друзьями или провернуть тщательно разработанные эксперименты со шкивами и маятниками в сенном сарае. В такое время боль была сильнее всего, ибо дети были глубоко вплетены в узор ее жизни, и быть вдалеке от них было тяжело. Она снова и снова пыталась увидеть Яна, используя все методы, которым мог научить ее Моркелеб. Она знала, что если ей это удастся, боль только усилится, но все же старалась. И не отступала из-за неудач, а тратила на это бессонные ночи, пока не засыпала под рассветные крики птиц.

Потом однажды вечером она вызвала в кристалле образ Джона и увидела, как он завязает красную ленту в эполете старого сомнительного камзола. Она сказала Гарету:

– Мне нужно идти. Должно быть, он что-то нашел.

– Я думал, это все сожжено. – Поликарп из Халната отворил внутреннюю дверь своего кабинета, открывая потайную комнату, где находился только стул, столик, над которым висела лампа, и два шкафа с книгами, причем каждый том был прикован цепью к кольцу в стене. Он бросил нервный взгляд на Моркелеба, который уменьшился в размере и уселся, как горгулья из агата, на плече Дженни. Моркелеб повернул змееподобную голову и пристально посмотрел на него в ответ: Правитель торопливо отвел глаза.

– Я наткнулся на них в томе Кливи. – Джон направился к столу и опустил лампу пониже с помощью противовеса. – Кливи первостатейный идиот по вопросам фермерства, а из того, что я вычитал в этой книге, о женщинах он знал и того меньше – она называется Почему женский пол должен подчиняться мужчинам, но вот этого я прежде никогда не читал. Это было засунуто в середину.

На столе лежало четыре листа папируса, потемневших от времени и треснувших посередине, там, где их складывали.

– Насколько я могу судить по стилю почерка, – сказал Поликарп, закрывая за ними дверь, – это, должно быть, написано Литом, Вызывающим демонов. Он был священником Сумрачного Бога во времена Усобиц. Правитель четвертовал его живьем за то, что тот был связан с демонами, и его книги и заметки до кусочка были брошены в тот же огонь. Согласно каталогам, данный том Кливи был одним из подлинных манускриптов в этой библиотеке, так что он, по-видимому, существовал в то время.

– На нем было много пыли, – добавил Джон и уселся на угол стола. – Неудивительно, учитывая все это. Если бы у меня были обвиняющие заметки обо мне, я б их как раз в Кливи-то и засунул. – А этот Лит связался с демонами?

– Дженни дотронулась до уголка папируса. Каэрдин обучил ее трем-четырем стилям письма, включая руны гномов, поскольку они использовались в Ильфердине и Вилдуме, но знания старика были печально ограничены. Пара слов сразу бросились в глаза Дженни при внимательном изучении заостренного почерка-«ворота», «ключ» и «эрлкинг» – слово, иногда используемое для Исчадий Ада на Границах. Но даже более того, она ощутила, что сам документ насыщен тьмой, а в комнате словно сгустился запах паленой крови.

Она отдернула руку, получив ответ на свой вопрос.

– Они держали это в тайне из-за переворотов, – сказал Поликарп. – Но да. Здесь, в Цитадели, находились двое убийц нечисти, и двое замечены в то же самое время в Бездне Ильфердина.Один из них появился уже после того, как Лита схватили, но когда люди Правителя прошли внутрь, разнесли и сожгли все в доме Лита, там ничего не было.

– То есть он использовал что-то в доме как ворота, – сказала Дженни.

– Судя по тому, что тут говорится, – Джон кивнул на четыре листа бумаги, – это, похоже, был стеклянный шар, плавающий в тазу с кровью, хотя одному богу известно, что говорили соседи о мухах. Не то чтобы я думал, что они сказали бы ему это в лицо, это вряд ли. Но он говорит, что были другие врата для демонов, и одни из них расположены в морской пещере острова Уррейт…

– Уррейт? – Дженни резко подняла глаза. – Это затонувший остров …

– …к северу от Сомантуса, – закончил Джон. – Сомантуса, откуда родом Карадок. Лит – если это Лит – говорит, что данные врата стали недоступны, когда Уррейт затонул при землятрясении, но это объясняет, почему то, что я видел во сне, выходило из моря и из колодца во дворе Корфлина. Все, что содержит воду, может быть превращено во врата.

Моркелеб переполз по руке Дженни пониже и теперь прижал задние ноги к столу, а его голова покачивалась над бумагами, как у змеи, алмазные отражения от его усов отбрасывали пятнышки света в охряную мглу. Он зашипел как кот, и как у кота его хвост ходил туда-сюда, в отличие от неподвижного тела.

– Морские твари, Лит их упоминает в заметках, – сказал Поликарп.-Он их не описывает – их не было среди тех, кто проходил сквозь стеклянный шар и кровь. И это единственное упоминание, которое я когда-либо видел, о драконах Эрнайна.

– Здесь нет имени Изикроса, – сказал Джон, – но тут говорится, что «один древний маг» поработил драконов – никаких упоминаний о волшебниках – с помощью сделки, которую он заключил с демонами, которых призвал сквозь зеркало. А вот тут самое интересное. – Он снова поправил очки и порылся в манускрипте. – А, вот: Демоны воюют даже друг с другом, ибо демоны из одной Преисподней мучают и пожирают демонов из другой Преисподней, так же как она мучают и пожирают людей. Поэтому магию Исчадий Ада можно использовать друг против друга.

Он взглянул на Моркелеба.

–Ты когда-нибудь слышал об этом раньше?

Я слышал об этом, прошептал мрачный голос в разуме Дженни. Исчадья Ада стараются найти дороги в этот мир, ибо души и тела живых для них то же, что золото для драконов, то, что приносит им удовольствие. Они пьют боль, как драконы пьют музыку, что обитает в золоте. И я слышал также, что одни демоны могут пить – и пьют – боль других демонов.

– Тогда может быть, именно это сделали маги Прокепа, чтобы одержать верх над армией драконов. Не использовать человеческую магию вообще, а договориться с…

Усы дракона дернулись вперед, а глаза стали похожи на крохотные опалы, внушающие ужас во мраке.

Стихоплет, даже не думай ехать к руинам Эрнайна и заглядывать за зеркало Изикроса. Это дурное дело – связаться с обитателями мрака. Они не помогут без уплаты пошлин в обмен, и эти пошлины, которые они просят, подвергают опасности не только тех, кто договаривается с ними, но и всех, чьих жизней они касаются.

– Эрнайн? – Поликарп резко повернул голову. – Никто не знает, где он находится. Записи говорят об этом, но …

После того, как город пал под натиском драконов, его разрушили, сказал Моркелеб. Но позже на руинах поднялся другой город. Его назвали Син – в честь бога, которому там поклонялись.

– Син? Ты имеешь в виду Сайн, руины, где в холмах берет начало ручей Гель? – Голос Мастера был полон воодушевления. – Это был Эрнайн? Ты уверен?

Моркелеб повернул голову, и снова Поликарпу пришлось отвести глаза в сторону, чтобы не встречаться с драконьим взглядом. Дженни видела тлеющие угольки ноздрей Моркелеба и чувствовала, как жар его гнева ветром пустыни прошелся по ее разуму. Вот что происходит, сказал дракон, стоит только стать размером с собачонку: мелюзга, чьи воспоминания едва ограничены одним кругом долгого танца луны и солнца, спрашивает меня, уверен ли я в существовании этих городов – когда я видел, как они были созданы, разорены, а потом созданы и разорены снова. Ха!

В полном смущении Поликарп извинился, но Дженни почти не слушала. Она почти ничего не слышала после слов Магию Исчадий Ада можно использовать друг против друга. Ей казалось, что у нее застывает дыхание и в груди холодеет сердце.

Ян.

Джон тихо положил руку на ее ладонь. Его голос шепнул ей на ухо. – Он прав, милая.

Она быстро взглянула на него.

– Что бы мы ни делали, чтобы разобраться с Карадоком и его прихлебателями, но если мы натравим одну компанию демонов на другую, мы сделаем только хуже – и нам, и тем, кто придет после нас.

Она смотрела в сторону.

– Я знаю.

Но во время ужина и ночью, читая свитки, таблички и книги в библиотеке Халната, она не могла ни изгнать эти слова из мыслей, ни перестать думать о Яне – пленнике собственного тела и сапфира в шкатулке Карадока. Когда она заснула, мысли о нем, его образ последовал и в ее сны.