Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Драконья погибель (№2) - Драконья тень

ModernLib.Net / Фэнтези / Хэмбли Барбара / Драконья тень - Чтение (стр. 1)
Автор: Хэмбли Барбара
Жанр: Фэнтези
Серия: Драконья погибель

 

 


Барбара Хэмбли.

Тень дракона.

Для Дж.В.Л.

Книга 1.

Шхеры Света.

Глава 1

Его называли Драконьей Погибелью.

Победителем драконов.

Ну пусть одного дракона. Не самого большого из них, как он потом выяснил.

Лорд Джон Аверсин, тан Уинтерленда, откинулся на спинку чиненого дубового кресла в своей библиотеке, пока звук шагов посланца затихал на ступенях башни, и взглянул на Дженни Уэйнэст, которая свернулась клубком на подоконнике с кошкой, дремавшей у нее на коленях.

– Дьявольщина, – сказал он.

Первый ощутимый ветерок этой ночи, теплый и влажный – как и все в Уинтерленде летом – занес в открытое окно крупицы лесного тумана и заставил огни свечей задрожать на сваленных в кучу книгах.

– Сто футов длиной, – прошептала Дженни.

Джон покачал головой. – Да любой дракон выглядит стофутовым, если ты под ним. – Он заставил очки с круглыми линзами держаться потверже на седловине своего длинного носа. – Или когда приходится думать о том, как тут сейчас под ним выжить… Сомневаюсь, что в нем больше пятидесяти. В этом, которого мы убили за Дальним Западным Выездом, и тридцати не было… – Он кивнул на холодный камин, где висела черная шипастая булава из хвостового наконечника золотого дракона. – А Черный Моркелеб был сорока двух футов, хотя я подумал, что он влепит мне подзатыльник, когда я спросил, можно ли его измерить. – Он усмехнулся этому воспоминанию, но в глазах за стеклами очков Дженни видела страх.

И почти походя он добавил: – Придется нам его найти.

Дженни погладила кошку по голове. – Да. – Голос ее был еле слышен. Кошка на коленях замурлыкала, отрабатывая свой хлеб.

– Смешно. – Джон встал на ноги и потянулся, чтобы размять мышцы спины.

– Я тут собрал все истории прошлых Драконьих Погибелей, какие смог найти – ну там все их старые баллады и рассказы – да заодно сверил их со списками Короля. – Он указал на море хлама, который покрывал стол, пол и все полки кабинета с низкими сводами: собрания переплетенных заметок, пергаменты, наполовину скопированные с покрытых водяными пятнами книг, что были найдены в руинах на юге Ринда. «Деяния древних героев» Куриллиуса, «Создания и феномены» Горгонимира. Отличная копия фрагмента старой Жизни дракона, которую прислал Регент Бела, знаток этих старинных манускриптов и рассказов о Драконьих Погибелях. Записи песни о смерти дракона, прозвучавшей в одном из гарнизонов в Кайр Корфлин, так и не переписанные набело (он сам набросал их два года назад), и все это вперемешку с восковыми табличками для письма, свечами, чернильницами, скребками, иглами, кусками пемзы, ножницами для свеч и разобранными часами. За те 14 лет, что они были вместе, Дженни слышала, как Джон пару раз в году клялся, что приведет это место в порядок, и знала, что фразу «собрал» не стоит воспринимать слишком буквально.

Сорочья коллекция знаний человека, чье любопытство было бездонным колодцем; наслоения информации, полезной, интересной или же просто несерьезной, что извергались наугад обстоятельствами и безумным Богом Времени.

– Некоторые Драконьи Погибели убивают одного дракона и порядок, они уже в балладах навсегда, – задумчиво сказал Джон. – Другие убивают двух или трех

– я так понимаю, что два за десять лет – это уж ни на что не похоже. Потом вы получаете время, пятьдесят, шестьдесят, семьдесят лет, когда драконы заняты своими делами, что бы это ни было, и никто никого не убивает. Этот для меня третий. И с чего это мне так везет?

– На Севере снова нужно наводить порядок. – Дженни ссадила Худышку Китти и встала за спиной Джона, обняв руками его талию. Сквозь грубый красный шерстяной камзол и залатанную льняную рубашку она чувствовала ребра под твердой оболочкой мускулов, тепло тела. – Дракон напал прямо на стадо коров гарнизона Скеп Дхью. На Севере, наверно, такого крупного скота не было с тех пор, как ушли Короли. Может, это его и привлекло.

– Смешно, – сказал он снова и накрыл своими руками ее судорожно сжатые ладони. Руки были странно чуткие для рук воина, перепачканные чернилами и в двух местах покрытые волдырями от одного химического эксперимента, который принял неожиданный оборот. Но, как и предплечья, с мощной мускулатурой, что появилась от постоянной работы мечом. В профиль лицо его было лицом ученого. Свет свечей вызолотил первые вкрапления седины в рыже-коричневых волосах, рассыпавшихся по плечам.

Ему было 24, когда он пошел против золотого Дракона Вира, а бок у него до сих пор ныл из-за поврежденных ребер, словно от ножевой раны, как только менялась погода. Пальцы Дженни могли бы найти борозду самого большого шрама, который он приобрел, когда сражался с Черным Моркелебом в выжженной Бездне у подножия Злого Хребта. Жизнь хрупка, – думала она. Жизнь так прекрасна и так коротка. – И скольких же смог убить Драконья Погибель больше всего? – спросила она, и Джон чуть повернул голову и улыбнулся ей через плечо.

– Троих. Это был Алкмар Божественный. Его третий дракон убил его.

Когда до восхода луны оставался примерно час, Джон с Дженни собрали из запасов Холда все, что могло им понадобиться для убийства Дракона Скеп Дхью. Боевые доспехи Джона, почти такие же разбитые и жалкие, как и камзол из черной кожи и железа, в котором он обыкновенно патрулировал свои земли. Две секиры – одно короткое, с одной рукояткой орудие, которым можно было пользоваться со спины лошади, а другое длиннее и тяжелее, двуручное, чтобы добивать умирающего на земле. Восемь гарпунов, похожих на копья для кабанов, только больше, зазубренных и тяжелых, исписанных заклинаниями смерти и разрушения.

Сводный брат Джона – Маффл, сержант местного ополчения и кузнец деревни Алин, наскоро выковал первые два 14 лет назад, когда на стада Большого Тоби обрушился Дракон Вира, а остальные сделал через несколько недель после этого. Дженни наложила заклятия смерти на все. В те дни силы ее были малы, только захудалая магия, которой научил ее старый Каэрдин, единственный наставник в Алин Холде, и о драконах она знала немногое – только клочки, обрывки, надерганные из Джоновых книг. Убийство золотого дракона кое-что объяснило ей в драконьей природе, поэтому, когда Принц Гарет Маглошелдон, будущий Регент Короля Белмари, пришел умолять Джона о помощи против Дракона Злого Хребта, она смогла сплести более тщательные заклинания. Но все-таки ее магия была тогда невелика.

Теперь она сидела на деревянной платформе – Джон с Маффлом построили ее на крыше башни для телескопа Джона. Перед ней на досках лежали восемь гарпунов. Где-то внизу слышались далекие, как пение птиц, но гораздо более мирские голоса Джона и Маффла, которые тащили котлы и дрова. Она также слышала беспечный дискант Ардика, ее второго сына, который в свои восемь был крепок, рыжеволос и каждым дюймом напоминал огромного, похожего на медведя отца Джона: Ему пора быть в кровати! Без сомнений, за ним по пятам следовала трехлетняя Мэг, тихая, как болотная фея.

На мгновение она разозлилась на Джонову кузину Дилли, которая, как предполагалось, присматривала за детьми, а потом позволили всем мыслям о них выскользнуть вместе с выдохом. Ты не сможешь быть магом, говаривал ей старый Каэрдин, если твои мысли всегда отвлекаются: на твой ужин, на твоих детей, на то, вдохнешь ли ты еще глоток воздуха, после того, как выдохнешь этот. Ключ к магии – сама магия. Никогда не забывай этого.

И хотя она убедилась, что ключом к магии было что-то еще, во многом старик был прав. Ее мысли двигались по кругу, похожему на магический круг, который она нарисовала вокруг себя и гарпунов, и подобно силе, что серебряными нитями нисходила к ней со звезд, мысли ее облекались в слова.

Бессердечие. Равнодушие. Разрушение жизни. Безрадостная встреча окончательной тьмы.

Заклинания смерти. А над заклинаниями смерти – неистовое золотое пламя драконьей магии.

Вот уже четыре года как в ее крови пылал огонь дракона.

Моркелеб, – думала она, – прости меня.

Или это было чуждо драконам – прощать?

Черный Моркелеб. Дракон Злого Хребта.

Она призвала магию со звезд, из воздуха, вызвала ее из самого сердца того огня, что вошел в ее жизнь, когда с помощью силы Моркелеба она превратилась в дракона. И хотя она вернула человеческий облик, отвергнув бессмертие звездных птиц, часть ее души, ее глубинной сути, осталась сущностью дракона, и она понимала магию так, как понимали ее драконы. Поскольку это было чуждо драконам, – размышлять и тревожиться, она этого и не делала, когда плела заклинания смерти, – не размышляла и не тревожилась о Моркелебе, который любил ее.

Любил так, что позволил ей вернуть человеческий облик.

Любил так, что вернул ее Джону.

Моркелеб.

– Мама?

Звездный свет обозначил люк, который открылся среди шиферных плиток, покрывавших своды башенки, но не проник сквозь тень внизу. Магическим зрением Дженни увидела своего старшего сына, долговязого 12-летнего Яна, у которого были ее собственные волосы цвета ночи и голубые глаза на носатом лице Джона. Он шагнул на покатую крышу и собрался спуститься по ступеням, но она сказала: – Нет, подожди там. – Ее тело терзало утомление от создания песен смерти. – Дай мне собрать их и рассеять.

Она знала, Ян поймет ее слова. Только в этом году начали проявляться его собственные силы, ограниченные, как у любого подростка – возможность вызвать огонь и найти потерянные предметы, иногда – видеть в огне далекие вещи. Ян присел на краешек люка и зачарованно наблюдал, как она вызвала мерцание кругов, собирая его, словно холодный паутинчатый шелк, в своих руках. Вся магия, учил ее Каэрдин, зависит от Ограничений. Прежде даже, чем начать составлять магические круги, (не говоря уж о вызове заклинаний смерти), она очистила платформу дождевой водой с иссопом и наложила на каждую грубо обтесанную доску Слово, чтобы удержать недобрые чары от присоединения к самому месту. Требовались также заклинания, чтобы удержать ту низкую злобу, что она создавала в небольшом пространстве, ибо злоба эта могла не рассеяться над сельской местностью и стать причиной разрушений и смерти всех и каждого и в Холде, и в деревне, и на фермах, что примостились у стен. Словно скряга, подбирающий ничтожные крупицы золотой пыли со своих ногтей, Дженни собирала в ладонях каждый шепот и дрожь обрывков заклинаний смерти, давала им имя, обезвреживала и выпускала в изменчивый звездный свет.

– Я могу помочь?

– Нет, не сейчас. Но ты все же понимаешь, что я делаю? – Он кивнул. Во время работы она ощутила, как в ней нарастает, – как всегда усиливаясь в самое неподходящее время – отвратительный прилив жара, напоминание, что к ней приближался климакс. Терпеливо и устало она призвала другие заклинания, маленькие серебристые чары жизни и времени, чтобы отвести этот жар. – С заклинаниями зла ты должен быть предельно внимателен, предельно добросовестен, в особенности с заклинаниями, сотворенными на высоком месте,

– сказала она.

Ян перевел взгляд на телескоп Джона, установленный на той стороне платформы; она понимала, что он прочел ее мысли. Они оба знали – для того, чтобы поддались перила или Джон потерял равновесие, много не нужно. Фрагмент проклятия, случайная тень неприязни – этого будет достаточно, чтобы заставить Джона, или Яна, или еще кого забыть закрыть люк на щеколду, или для того, чтобы щеколду заело и сюда смогли подняться Ардик, или Мэг, или кто-то из постоянно увеличивающегося выводка кузины Роуэнберри …

Но даже при этих условиях платформа была самым безопасным местом во всем Холде, чтобы творить такие заклинания.

В то время как они с Яном несли гарпуны вниз по винтовой лестнице, Дженни вспоминала, каково это – быть драконом. Быть созданием с алмазным сердцем и неограниченной силой. Созданием, для которого магия не была чем-то, что оно делало, – успешно или не очень, – оно ею было: желание и магия, скелет и плоть, все едино.

И не нужно волноваться, не упадет ли ребенок с платформы.

С восходом луны Джон, Дженни и Ян прогулялись от Алин Холда к каменному дому у Мерзлого Водопада, где Дженни жила в одиночестве долгие годы. Это был дом Каэрдина, и Дженни жила здесь как ученица старого волшебника с 13 лет, когда начали расцветать зачатки силы, которая была у нее в детстве. Большая комната с чердаком, книжные полки, стол из отборной сосны, огромный камин и массивная кровать. Именно в этот дом к ней впервые пришел двадцатидвухлетний Джон, которому нужна была помощь против одной из бандитских шаек, что были бичом Уинтерленда, пока Король снова не прислал войска для его защиты. Его вызвал на единоборство, вспомнила Дженни, какой-то вожак банды – может, один из тех, кто убил его отца – а он слышал, что ни одно оружие не причинит вреда человеку, который переспал с ведьмой.

Но она помнила его с детства, своего собственного и его. Его мать была первым учителем Дженни в магии, – пленница, ведьма Ледяных Наездников; о скандале, который случился, когда Лорд Авер на ней женился, долго судачили по всему Уинтерленду. Когда ее сыну было четыре, а Дженни семь, Кахиера Ночная Птица исчезла, вернулась к Ледяным Наездникам, не оставив Дженни лучшего инструктора, чем Каэрдин, который ненавидел Ледяных Наездников и превыше остальных – Кахиеру. С того времени и до его приезда на Мерзлый Водопад она видела сына Кахиеры десятка два раз.

Поднимаясь на гору сейчас, мысленно она видела его таким, каким увидела тогда – нахальный, необычный, задиристый, бич всех девиц в пяти деревнях…И яростный. Сильнее всего запомнилась ей эта ярость, а еще – застенчивая мимолетная прелесть его улыбки.

– Вот тут надо бы перестелить солому, – отметил он сейчас, встав на стременах Молота Битвы, чтобы вытащить солому с выступа крыши. – Согласно Каталогам Дотиса, крестьяне Серебряных Островов частенько обматывали твердую черепицу соломой и прибивали ее к несущим стропилам – крепкие же они, должно быть. Коуэен – главный конюх в Холде – говорит, мол, не выйдет, но по мне так этим летом стоит попытаться, если найду, как они обмотку делали. В смысле то есть если мы еще будем живы к сенокосу. – Жуя соломинку, он спрыгнул со спины лошади, закрепил вожжи вокруг ворот и проследовал за Дженни и Яном в дом. – Ну вот, – добавил он, принюхавшись. – Почему это, невзирая на всякие чары, что ты накладываешь вокруг дома, Джен, чтобы странники даже не заметили этого места, мыши, похоже, всегда влезают просто прекрасно?

Дженни метнула на него быстрый взгляд в мягком голубом сиянии ведьминого огня, который она вызвала, и наклонилась, чтобы вытащить из-под кровати коробки трав, которые там хранила. В запечатанных воском банках были тщательно законсервированы черемица, гельземиум и яркие красные шляпки мухоморов. Банки и коробки были исписаны теми же заклинаниями, что покрывали стены дома, чтобы держать непрошенных гостей подальше, но несмотря на это, под кроватью было две дохлых мыши.

Дженни нащупала эту коробку кончиками загорелых пальцев, автоматически уничтожая защиту, которую сплела. Бутылки из южной тыквы-горлянки содержали головы болотных гадюк и высушенные тела медуз. Заколдованными нитями были связаны отвратительные листья, а пакеты из вощеного пергамента хранили смертоносные земли и соли. В другом конце комнаты Ян рылся в немногих оставшихся на полках книгах; Джон ухватил Дженни за талию, поставил подножку и бросил на старый плоский матрас, проказливо улыбаясь, пока она набрасывала поперек комнаты заклинание, дабы оставить Яна в неведении насчет нехорошего поведения родителей…

– Веди себя прилично. – Она выскользнула из его захвата, хихикая как деревенская девчонка.

– Слишком давно мы сюда не приходили. – Он ослабил хватку, но держал ее в объятьях, ухватившись руками за шероховатый столбик кровати за ее спиной. Хотя Джон был лишь немного выше среднего роста, он без труда возвышался над ней на целый фут; ведьмин огонь серебристо отразился в его очках и замерцал в глазах.

– И чья это вина? – Она понизила голос – Ян все еще был поглощен своим поиском. – Это совсем не я всю весну создавала зловоние, беспорядки и взрывы в поисках самовоспламеняющегося топлива. Это совсем не я пыталась сделать летающую машину по рисункам, которые нашлись в какой-то старой книге…

– Это был Геронекс из Эрнайна, – запротестовал Джон. – Он летал на ней из Эрнайна к Серебряным островам – где бы он ни был, этот Эрнайн – и у меня эта штука вот-вот заработает как надо. Вот увидишь.

Он собрал ее волосы в руки – две переполненные пригоршни безбрежной тьмы – и нагнулся, чтобы поцеловать ее губы. Его тело прижало ее к высокой, гладко вытесанной опоре, а ее рука изучала кожу его камзола, грубую шерсть пледа неярких цветов, укутавшего плечи, крепкие мускулы под льняными рукавами. Ян, несомненно, задумался о каких-то ингредиентах, таинственно спрятанных в саду, поскольку ничего не замечая, блуждал на свежем воздухе; их охватили ароматы старого дома, прелой соломы и мышей, и пугливый шорох летней ночи в Уинтерленде.

Жар изменений в ее теле что-то шепнул ей, а она прошептала в ответ: «Уходи». И мигрень, вспышки уныния, чужеродные приступы гнева отвели не только небольшие чары, вязь охраны и перемен. Но и это знание, этот мужчина, губы, искавшие ее, тепло его тела рядом с ней. Восторг девчонки, которая была некрасива, которую презирали и в которую кидали камни на деревенских улицах, которой говорили: «Ты ведьма и ты состаришься в одиночестве».

Знание, что это была неправда.

Позже она прошептала: «А как твоя машина для убийства дракона?».

– Да. – Он выпрямился, чтобы поймать ее упавшие шпильки для волос, и его черты отвердели, отчего в уголке рта образовалась складка. – Надо ее поскорее доделать. Жаль, что я потратил прошлую зиму, пытаясь вместо этого научиться летать.

Рано утром Дженни разожгла огонь под котлами, что сержант Маффл установил под навесами обветшалого двора Холда. Она натаскала воды из колодца в углу и потратила весь день на варку ядов, чтобы нанести их на заколдованные гарпуны. В этом деле она примирилась с помощью Яна, да и Джона, и все, что могли сделать многочисленные тетушки Джона – это удержать Адрика и Мэг от возможности прокрасться во двор и отравиться в процессе оказания помощи. Припозднившимися летними сумерками они окунали гарпуны в загустевшее темное варево, и к ним присоединился посланец из Скеп Дхью.

– От этого стада зависит не только гарнизон, – сказал молодой человек, несколько неуверенно переводя взгляд с невзрачной очкастой фигуры Драконьей Погибели, одетого лишь в перепачканную сажей рубашку, штаны из оленьей кожи и сапоги, на Ведьму Мерзлого Водопада. Его звали Борин, он был лейтенантом кавалерии гарнизона, и подобно большинству южан, был вынужден сдерживать себя, чтобы не скрестить пальцы против зла в присутствии Дженни. – От крупного рогатого скота зависят также и поместья, которые Регент пытается создать, чтобы содержать все новые гарнизоны – для разведения и пополнения запасов. А мы потеряли семь, может, восемь быков и почти всех коров, которых смогли собрать – туши освежевали и разделали, а вот все пастбище уничтожено огнем.

Джон бросил взгляд на Дженни, которая почти читала его мысли. Пятнадцать коров и быков – это много.

– А ты хорошо его разглядел?

Борин кивнул. – Я видел его, когда он улетал на другую сторону Скеппингских Холмов. Зеленый, как я вам говорил прошлой ночью. А шипы и рога на спине и кончик хвоста были темно-красными, цвета крови.

На мгновение стало тихо. Ян на другой стороне двора аккуратно прислонил два гарпуна к длинному сараю, который служил Джону мастерской; сержант Маффл оперся на глиняную печку, похожую на улей, в центре загона и вытер пот с лица. Джон тихо сказал: – Зеленый с темно-красными рогами, – и Дженни знала, почему у него между бровей появилсь вертикальная морщинка. Он выуживал из памяти имя звездной птицы таких цветов в древних списках драконов. Телтевир, гелиотроповый, говорил древний список, переданный по памяти столетия назад, собранный кем-то, кого никто уже и не знал. Сентуивир, голубой, с золотом на суставах.

– В этом списке только дюжина или около того, – спокойно сказала Дженни. – Должно быть множество – сотни – которых там нет.

– Ага. – Он беспокойным жестом передвинул два гарпуна, избегая ее взгляда. – Мы даже не знаем, сколько драконов в этом мире, или где они живут

– или что они едят, в смысле, когда оставляют в покое наши стада. – Его голос был глух и похож на истертый темный бархат; Дженни ощущала, как он собирается, настраивает себя на борьбу. – В Энциклопедии главного в материальном мире Гантеринга Пеллуса говорится, что они живут на вулканах, чьи вершины покрыты льдом, хотя с другой стороны, потом Гантеринг Пеллус говорит еще, что медведи рождаются бесформенными, как тесто, а потом их вылизывают в нужную форму отцы. Я чуть с собой не покончил, когда мне было 15, выяснив, сколько он не знает о медведях. Жизнь драконов говорит, что драконы спускаются с севера…

– Вам понадобится отряд, чтобы помочь ? – спросил Борин. За то короткое время, что он пробыл в Холде, он уже усвоил, что когда тан Уинтерленда брался за древние записи, то лучше всего было это просто прервать, если хочешь сделать что-то еще. – Командир Роклис сказала, что могла бы отправить один, чтобы встретить вас в Скеп Дхью.

Джон заколебался, а потом сказал: – Лучше не стоит. Или, в крайнем случае, пусть идут, но не ближе Полынного брода. Есть причина, по которой эти все древние герои всегда едут к логовищу дракона сами по себе, сынок. Драконы слышат, даже во сне. Всего-то три-четыре человека, а они услышат их приближение за мили, и будут в воздухе как раз к прибытию всей компании. Если дракон в воздухе, то человек, который его ищет, уже мертв. С ним приходится сражаться на земле.

– О! – Борин с трудом попытался выглядеть беззаботным после этих новостей. – Я понимаю.

– Эта тварь, – добавил Джон задумчиво, – скорей всего залегла в оврагах к северо-западу от Скеппингских Холмов, где-то около места, на котором паслись стада. Там только один или два оврага, достаточно большие, чтобы его занял дракон. Думаю, будет нетрудно вычислить, который из них. А потом, – сказал он решительно, – мы посмотрим, кто кого.

Глава 2

В эту почти двухдневную поездку на восток, к Скеппингским Холмам, Джон и Дженни взяли с собой, помимо Борина и двух солдат с юга, что приехали с ним, (не такая уж неразумная предосторожность в Уинтерленде), еще и Скаффа Гредели, который был капитаном ополчения на фермах вокруг Алин Холда, и двух кузенов Дженни из Дарроу Боттомс; все они неохотно покинули свои фермы так близко ко времени сенокоса, но точно так же они не имели охоты, чтобы дракон двигался на запад. Сержанта Маффла оставили командовать в Холде.

– В этом нет никакой необходимости, – спорил Борин, который, похоже, взял слуг из Холда, чтобы они стирали и гладили его красный военный мундир и полировали сапоги. – Этой весной не видно никаких бандитов. Командир Роклис снова вернула всю эту территорию под власть закона, поэтому для человека и правда нет смысла ходить вооруженным повсюду, куда бы он ни пошел. – Многозначительно, хотя и не очень заметно, он взглянул на Гредели и парней из Дарроу, которые, по привычке тех, кто родился и воспитывался в Уинтерленде, ощетинились ножами, шипастыми дубинками, топорами и свирепыми длинными тонкими северными луками. Дженни знала, что в южных землях Короля фермеры не носили даже мечей – большинство колонистов, что прибыли вслед новым гарнизонам, были, фактически, рабами, которых переселили в эти поместья королевским указом, и им вообще запрещалось носить оружие.

– Не видно никаких бандитов – хорошо работают, значит. – Джон в очередной раз просигналил привал в и спешился, чтобы пойти на разведку, хотя по приказу командира Уинтерленда дороги в этой части страны были расчищены с обеих сторон на расстояние полета стрелы. По мнению Дженни, кто бы ни делал эту расчистку, он совершенно не представлял, как далеко может выстрелить большой северный лук.

Борин сказал: – Право же, – когда Джон исчез среди деревьев; его зелено-коричневые пледы сливались с красками густо переплетенных зарослей. – С каждой из этих остановок мы теряем время, а…

Дженни подняла руку, прося тишины, вслушиваясь в звуки над, вокруг и среди деревьев. Растягивая свои чувства, как это делали волшебники. Вдыхая запах лошадей. Прислушиваясь к птицам и кроликам, которые затихали в присутствии человека. Ощупывая воздух, как дама-южанка могла бы ощупывать белыми и чуткими пальцами шелк, пытаясь найти изъян, утолщенную нить…

Умения, которые всю жизнь Дженни, и всю жизнь ее родителей и предков, означали в Уинтерленде разницу между жизнью и смертью.

Спустя какое-то время она мирно сказала: – Я извиняюсь, если кажется, что от этого защита Королевства командиром Роклис ослабевает, лейтенант. Но Скеп Дхью – приграничный гарнизон в этих краях, а кроме того, может, отряды бандитов еще на свободе. Самые большие банды – Балгодоруса Черного Ножа или Горгекса Рыжего – насчитывают сотни людей. Насколько я их знаю, они всю весну ждут неурядиц, так же как дракон ждет подходящего случая, чтобы напасть на новые поместья, пока ваш капитан занят чем-то другим.

Лейтенант готов был запротестовать, но потом просто отвел взгляд. Дженни не знала, почему это произошло – потому ли, что у нее при себе была собственная алебарда и лук, переброшенные через седло Лунной Лошадки – женщины на юге не имели привычки ходить вооруженными, хотя некоторые выдающиеся исключения были, – или потому, что она была волшебницей, или по совершенно другим причинам. Большинство южных гарнизонов искренне веровали в Двенадцать Богов и считали Уинтерленд диким краем, погрязшим в ереси. Во всяком случае, где-то около получаса царило неодобрительное молчание – Гредели и парни из Барроу сидели на своих низкорослых мулах на расстоянии десяти-двенадцати шагов, почесывались под пледами и ковыряли в носу – пока не вернулся Джон.

Этой ночью они устроили привал в развалинах, оставшихся от небольшой деревушки или большой фермы, что была здесь три века назад, когда Уинтерленд еще мог это поддерживать. Тут их встретил гонец с известием, что дракон и вправду залег в самый большом овраге на востоке Скеппингских Холмов: – В том, где по гребню на вершине дубовый лес, мой лорд, – и что командир Роклис лично ведет роту из 50 человек, чтобы встретиться с ними у Полынного Брода.

– Они хоть оставили кого-то в гарнизоне Кайр Корфлин, на случай, если их самих сжуют? – ужаснулся Джон. – А ну-ка, возвращайся назад, сынок, и скажи, чтоб они стояли, где стоят. Или они думают, что это дурацкая охота на лисиц? Эта тварь услышит их приближение за 10 миль!

На вторую ночь они устроили привал в лощине на востоке Скеппингских Холмов рано, пока солнце было еще высоко в небе. Вдали простиралась северная часть непроходимых Лесов Вира, владения узловатых деревьев, тьмы и неспешных рек, что струились с Серых Гор, владения, которые никогда не считались землей Королей. Лежа рядом с Джоном на его расстеленном пледе, Дженни по дыханию чувствовала, что он не спит.

– Я ненавижу это, – сказал он тихо. – Я так надеялся, после встречи с Моркелебом, – после разговоров с ним, прикосновения к нему…звучания его речи в моих мыслях – я надеялся, что мне никогда в жизни не придется снова идти против дракона.

Дженни помнила дракона Злого Хребта. – Да.

Джон сел, обхватив руками колени, и взглянул на нее, зная, как на нее повлияли ее собственные впечатления от драконьей природы. – Не возненавидь меня за это, Джен.

Она покачала головой, зная, что это она бы, без сомнения, смогла. Если бы не представляла себе Уинтерленда и того, что это значит – быть таном. – Да. – Джон и волков любил, изучал каждую легенду, каждую охотничью байку: Он построил себе засидку и мог часами сидеть и следить за их воем и их охотами. Он бы скорее разогнал их, чем убил, если бы они напали на стадо. Но он убил бы их без угрызений совести, если бы был должен.

Он был таном Уинтерленда, как и его отец. И не мог отступить в борьбе с драконом. Как не мог отступить, случись начать набеги на фермы главарю банды, прекрасному и мудрому, какими, по словам жрецов, были боги.

Дженни допускала, что если бы сюда явился бог, сжигая поля, уничтожая запасы и обрекая людей опасностям этих страшных земель, Джон прочел бы все, что смог, по этому предмету, подобрал бы подходящее оружие, и попытался бы одолеть и его.

Факт, что он никогда бы ничего подобного не хотел, к делу не относился.

Он встал через час после полуночи, съел холодные ячменные лепешки – никто из них не был настолько безрассуден, чтобы предложить готовить в нескольких милях от драконьего логова – и вооружился – боевой камзол, плотно прилегающий шлем, подбитые металлом перчатки. Дженни знала, что драконы не были ни дневными, ни ночными созданиями, они вставали и засыпали подобно котам; кроме того, она знала, что большинство драконов находится на земле и спит как раз в предрассветные часы. Она бросила небольшой клубок ведьминого огня поближе к земле, только чтобы лошади увидели тропинку, и повела их по дороге к острым хребтам Скеппингских Холмов и окаймленному дубами ущелью.

Вокруг копыт лошадей обвивался туман, плывя над вереском, словно обрывки шелка. Они оставили Борина на краю вересковой пустоши наблюдать издалека. Растягивая свои ощущения, Дженни повсюду чувствовала холодноватые касания магии. Это дракон вызвал эти неурочные туманы для защиты? спрашивала она себя. Мог ли он почувствовать ее, почувствовать их, если бы она вызвала контрзаклинания, чтобы их разогнать?

Если тело звездной птицы стало абсолютно одноцветным, думала она, он должен быть или очень молод, или очень стар, и если он стар, то его чувства заполняют все земли вокруг, подобно спокойной воде, что передает в его сновидения легчайшую рябь. Но этого-то она и не чувствовала. Она ощущала осведомленность Моркелеба, когда она с Джоном приехали в первый раз, чтобы сразиться с черным драконом в тенях Бездны Ильфердина…Красные рога, шипы и хвост, казалось, в любом случае служили доказательством в пользу молодого дракона, но мог ли детеныш быть достаточно большим, чтобы по ошибке показаться длиной в сто футов?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21