Драконья погибель (№2) - Драконья тень

Ян, вернись!

Он попытался выкрикнуть эти слова, но ему не хватало дыхания.

Ян, нет!

Джон оперся на локти, потом на руки. Каждая связка и мускул его плоти как будто разрывались. Ян…!

Мальчик задержался, словно услышал его голос. Повернувшись, он подошел туда, где лежал Джон, и встал, глядя на него сверху вниз, и яркие сапфировые глаза не были больше его собственными или глазами Дженни. Вообще не были человеческими.

С почти дружелюбной улыбкой на лице он пнул Джона в бок, как человек пнул бы умирающую собаку, которая его укусила.

Потом он ушел.

Когда зрение Джона прояснилось, он увидел, как дракон Сентуивир опустился к земле, как неизвестный волшебник немного неловко устроился среди колючих гребней драконьей спины. Он протянул руку и помог Яну вскочить позади него. Подобная фантации из нарциссов и васильков, подобная лазорево-золотистой музыке звездная птица раскинула свои крылья.

– Ян… – Джон словно летел под откос, но пытался заставить себя ползти, как будто мог как-нибудь добраться до них, как-нибудь вырвать своего сына.

В посохе волшебника сверкнул лунный камень. Дракон освободился от хватки планеты, словно бумажный змей, подхваченный ветром. Невесомый и совершенный в своей красоте, он поднялся, а Джон пытался и не мог произнести имя сына, хотя, даже думая, что выполнит это, он понимал – не сможет.

Он понимал только, что дракон забрал его сына.

Сон, – подумал он, снова увидев лицо Яна и адово пламя в этих голубых глазах. – Это должен быть сон.

И его поглотила тьма.

Глава 5

– Черт тебя побери, Джон. – Дженни Уэйнэст упала на соломенный тюфяк и зажала рот рукой. Ее трясло. Черт тебя побери. Ибо снова на мгновение в сердцевине огня вспыхнули видения: голубой с золотом дракон, который вытянулся, умирая в собственной крови, рухнувшая фигура мужчины в боевом камзоле из черной кожи с железными заплатами. Потом они растаяли.

Ян, думала она. Должно быть, пришел Ян. Маги не могут видеть магов ни в огне, ни воде, ни камне до тех пор, пока не позволят себя увидеть. О богиня этого мира, пусть я не могу увидеть это теперь, потому что пришел Ян.

Ян уже был достаточно хорошим целителем, так что, может, это было ему по силам – спасти человеческую жизнь. Хотя бы остановить кровотечение; сберечь легкие, втягивающие воздух. Не допустить, чтобы холод от шока достиг сердца. Джон запретил бы следовать за ним, но, зная Яна, вероятность, что он там, была весьма велика.

Она закрыла глаза, пытаясь дышать, пытаясь уменьшить дрожь, терзавшую ее тело. Владыка этого мира, помоги ему…

Сквозь окно над головой до нее добрались голоса. « Ей-богу, я думал, он нас достал прошлой ночью». «Да ни за что». Голос одного из дюжины южан, что остались в живых из тех двадцати пяти, что уехали с ней от Скеппингских Холмов. «Он просто грабитель, что ни говори».

Но это было не так. Или, строго говоря, кто-то из его банды был больше чем просто приспешник грабителя. И было совершенно ясно, что информация Джона, касающаяся численности банды – и ее возможностей – была более точной, чем у Роклис. Ну, что ж, южане научатся – если проживут достаточно долго.

Дым от костров для завтрака обжег ее ноздри, напомнив о голоде. Они были в Палмогрине, самом большом из новых укрепленных поместий в глубинах Лесов Вира, когда Балгодорус развернулся и атаковал. К счастью, в кладовых был запас зерна. Возможно, его было достаточно много, чтобы сделать их мишенью бандитов, хотя Дженни в этом не была уверена. Им пришлось узнать, что она следует за ними, и их целью, это ясно, было ликвидировать ее; поразить магию из арсенала средств Джона – и Роклис. А также их целью сделались отличные южные клинки, наконечники стрел и копья, что хранились в Палмогрине. Раннее лето – до уборки урожая – было трудным временем и для бандитов, и для всех остальных. Семьи с отдаленных ферм сумели собрать остатки прошлогоднего овса и ячменя, и эти крохи спасли бы свиней, коров и цыплят, но, несмотря на это, лорд Палмогрина Пелланор конфисковал их и поместил все под вооруженной охраной. После недели осады, когда помощи не предвиделось, Дженни была счастлива, что старый барон принял эту предосторожность.

Дела шли достаточно плохо и без голода.

С такими мыслями она прошла из склада, где спала, по коридору, мимо охраны и на парапет, который огибал всю наружную стену поместья. Пробуя, прислушиваясь и принюхиваясь к каждому знаку защиты и охраны, которые она наложила на это место, чтобы понять, не прощупывали ли их контрзаклинания за те несколько часов ее сна, что прошли с последней ночной атаки. Ей пришлось совершить эту прогулку лично, как только она встала, но это исследование уже дюжину раз предупредило ее о горячих точках, до которых она не добралась бы и за час, а то и больше: пожары, начавшиеся в конюшнях или под крышей кухни, заклинания сна или невнимания, нашептанные охране.

Ведьма Балгодоруса знала свое дело.

Во время своих мысленных исследований Дженни слышала другие голоса. Женщины на кухне, болтавшие о пустяках или сплетничавшие о тех, кого не было

– «Она заигрывала с Имоном, как обычная шлюха…». «Ну да, а кем, по-твоему, была ее мать? А у жены Имона ребенок». Никто из них не отважился заговорить о том, что заполняло все их мысли: А что, если Балгодорус прорвет ворота?

Это были женщины из восточных деревень, женщины, которые пережили набеги Балгодоруса, которые до сих пор носили покровы и будут делать это до самой смерти. Те немногие, кого не считали достаточно привлекательными или достаточно сильными, чтобы продать в рабство на далекий юго-восток.

Где-то смеялся ребенок, а маленькая девочка терпеливо объясняла другу детства единственно верные правила игры в прятки. Большинство банд, естественно, детей убивали: слишком дорого кормить. Одной из таких была и Балгодорусова.

Ян…

Дженни заставила себя сосредоточиться. Стены, кухня, казармы. «За три года, что мы проторчали в этой забытой богами пустыне, мы построили эту стену, очистили эти поля и пили эту коровью мочу, которую они называют вином». Мужской голос, почти наверняка один из новобранцев с севера королевских земель, из Гринхайта или Белмари. «И чего ради? Если бы у здешнего народа был здравый смысл, которым Сестра Иллис наделила даже дураков, они бы уехали отсюда 100 лет назад…»

Дженни вздохнула. Сестра Иллис – это было южное имя, которое они дали Многоликой Богине. Что до этого мнения, то оно было обычным среди рабов, которых оторвали от своих деревень и переселили насильно. Когда дело сделано, уже никого не волнует, кто за все это расплачивается.

–Один из них должен дойти. – Она очень ясно слышала скрипучий голос барона Пелланора. В то же самое время она мысленно видела его, высокого, жилистого, поседевшего мужчину примерно ее возраста, одетого в доспехи из пластин на спине и груди и плащ из красной шерсти (цвет дома Увейна).

Таким же, должно быть, был когда-то в давние времена Великий Джон Алин, подумала она. Другой король послал того, отделенного десятками поколений предка, на север, управлять и защищать тех, кто проживал между Серыми Горами и злой рекой Элд. В те дни это были процветающая страна. Каэрдин рассказывал ей о земле, богатой ячменем и овсом, овцами и косматыми коровами и быками; о земле бесконечно любящих спорить ученых, необычных ересей, произраставших среди рудокопов, что добывали в Серых Горах и Скеппингских Холмах серебро; о стране искусных сочинителей и бардов, а также мастеров по серебру и стали. Тот древний король повелел Великому Джону Алину, Владей этой землей, отстаивай закон, защищай моих людей своей жизнью.

И король Уриен – или, скорее, принц Гарет, который правил из-за умственного расстройства отца – передал ответственность за эти земли на юго-востоке Лесов Вира Пелланору, младшему сыну младшего брата Лорда Грампина, после 27-летней службы в армии.

– Не знаю, м'лорд, – сказал тяжеловооруженный воин. – У бандитов люди по всему лесу. Они забрали Каннида и Борина…

Дженни увидела, как Пелланор поднял руку и отвернулся. Борина послали за помощью четыре дня назад. Вчера его обожженное и оскопленное тело выбросили на открытую землю в шестидесяти футах от ворот. Для стрелка из лука это было нелегко, но после десяти или двенадцати попыток один из тяжеловооруженных воинов наконец смог его убить.

– А неужто эта леди-ведьма не может передать сообщение командиру в Корфлин? – спросил барона другой солдат. – С говорящей птицей, как в легендах?

Барон вздохнул. – Эх, Ронт, я уверен, если бы госпожа Дженни могла сделать такую вещь, она бы это сделала несколько дней назад. Волшебники могут передавать сообщения друг другу, но, насколько я знаю, сейчас в Корфлине нет никаких других волшебников.

Никаких других волшебников, подумала Дженни устало, нет во всем Уинтерленде. И не было долгие годы. Только она сама. И Ян, пока еще недостаточно сведущий в силе, чтобы говорить сквозь кристалл или огонь.

И та женщина в банде Балгодоруса.

Пора было вставать.

Она открыла глаза. Огонь в жаровне – шкатулке для драгоценностей с грудой янтаря и угля – сгорел дотла. Жар вдруг показался невыносимым – она отвела его напор, разрушила с помощью Слова, которое подражало отзвукам юности.

Джон, думала она, снова пристально вглядываясь в сияющую голубизной сердцевину пламени. Джон.

Перед ней опять возникли разрушенные стены Кайр Дхью, отчетливые и крохотные, как отражения в алмазе. Копоть от тлевшего вереска скрадывала это зрелище. Джон лежал поблизости от разломанной груды опаленной кислотой стены. Боевой конь, Молот Битвы, весь в крови стоял над ним, опустив голову и оберегая правую заднюю ногу, когда двигался.

А дракона не было. И никаких примет того, что с ним случилось, ни костей, ни следов того, что что-то тащили. Но Джон его ранил, думала она растерянно, смертельно ранил.

Как-то дракон добился своего. Победил.

Потом она увидела, как Молот Битвы поднял голову, и из руин и дыма верхом появился сержант Маффл с топором за поясом и большим молотом в руке, осторожно оглядываясь вокруг и ведя в поводу вьючную лошадь.

Четыре года назад в Кайр Корфлин были только круги разрушенных стен, опорный пункт для любого скопища бандитов, у которых хватало сил его захватить. За двадцать два года, что он был таном Уинтерленда, Джон Аверсин атаковал его трижды, и именно здесь был убит его отец.

Обитатели нынешнего скопища таверн с соломенными крышами, борделей, магазинов и лачуг, что окружали новые ворота Корфлина, не обратили особого внимания на Джона и Маффла. Оставив Молота Битвы в Алин Холде восстановить силы ( «Это как раз тебе надо бы восстанавливать силы», – брюзжал Маффл), он ехал верхом на запасной боевой лошади, Тупоголовом. Это животное было ловким в битве или в засаде, только вот костлявым, как забор из ивняка, мохноногим, да и масть у него была непопулярная в балладах. Джонова истертая и заштопанная одежда, с железными заплатами тут и там, с нестройно позвякивающими кусочками кольчуги, защищающими суставы, была старой и запачканной, а сверху поношенные пледы. А сержант Маффл выглядел именно тем, кем был: толстым кузнецом из глуши.

Тем не менее стража у ворот их узнала. «Вы это сделали, правда?» – спросил суровый мальчик ненамного старше Яна. Джон слышал, что их вербовали с шестнадцати лет в доках и тавернах Клекита и среди трущоб. – Убили этого дракона, который уничтожил всю заставу на Ручейке? Вы его сами убили? Говорят, так и было.

– Вот только это ложь. – Джон с трудом соскользнул со спины Тупоголового и цеплялся за луку седла до тех пор, пока зрение не прояснилось. – Бог знает, где эта тварь сейчас.

Командир Роклис его ожидала; его заметили.

– Силы небесные, приятель, да тебе даже на ноги не следовало бы вставать! – Она отошла от окна и сжала его руку сильной хваткой, чтобы довести до стула. – Говорят, вы сразили дракона Кайр Дхью…

– Ага, мне тоже все так и говорят. – Он опустился на резную скамью, раздраженный тем, что ноги дрожали, а ребра под повязками впивались всякий раз, когда он всего лишь поворачивал голову. От боли дыхание его было неглубоким. – Но это грязная ложь. Я не знаю ни где эта зверюга сейчас, ни возвратится ли она.

Средних лет камергер принес им разбавленного водой южного вина в расписных кубках. Поскольку Роклис стояла спиной к окну, которое выходило на лагерный учебный плац, выражение ее лица было трудно разобрать, но когда Джон закончил, она сказала: «Волшебник. Черт возьми. Другой волшебник. Мужчина… Вы уверены?»

– Нет, – сказал Джон. – Нет, не уверен. Я был далеко, и вся земля вокруг дымилась, и кое-что из того, что я видел, точно было не наяву. А если было, тогда, выходит, мой папаша всех нас одурачил на своих похоронах. – Роклис нахмурилась. Как и его сыновья, она не одобряла легкомыслия перед угрозой. – Но Маффл говорит, что не видел никакого дракона, когда добрался туда через час и нашел меня холоднее, чем матрос после пирушки.

– А ваш сын?

Подбородок Джона напрягся. – Да так, – сказал он, и больше не добавил ничего. Командир оттолкнулась от стены плечами и прошла к буфету: она достала серебряную флягу и плеснула большую порцию бренди в его пустой кубок для вина. Джон выпил и какое-то время глядел мимо нее, на двух солдат-наемников в голубых плащах, которые спорили на плацу. Из святилища Повелителя Войны появились отец Анмос и музыкант, игравший на ритуальной флейте, их головы были окутаны темно-красными, скрывавшими все капюшонами, которые предназначались для того, чтобы заслонить любое зрелище или звук, пагубные для поклонения богу. Воспитанный в ереси Древнего Бога, Джон задавался вопросом, каким был бы бог драконов, и будет ли прок, если он помолится ему о возвращении своего сына. Он чувствовал себя так, словно где-то внутри застряло зазубренное железо.

– Маффл не знает. Я не знаю. Ян…

Он сделал глубокий вдох и поднял голову, чтобы встретить ее взгляд. – Адрик – ну, мой второй мальчик – сказал, что Ян отправился после полуночи к дому Дженни, чтобы сделать заклинания смерти и наложить их на дракона; одна из вещей, которые я ему запретил. – Он заставил себя произнести это сухо. – Судя по следам на следующее утро – ну, так говорит второй кузен Джен, Гниффи, а он охотник – кто-то в доме был, человек в новых сапогах вроде как городской работы, который ушел с Яном. Гниффи потерял их следы у вересковых пустошей, но это и так вполне очевидно, где они оборвались.

Его подбородок напрягся, и он уставился в кубок, пытаясь не вспоминать выражение глаз Яна.

– Силы Яна невелики. Во всяком случае, так мне говорит Джен. По мне так любой, кто может зажечь свечу, всего лишь посмотрев на фитилек, явно чудо, и хотел бы я уметь это делать. Она говорит, он никогда не будет одним из первых, никогда не будет среди тех, кто может гадать по ветру, или там изменять свой облик, или призывать магию звезд. Но она говорит, что, мол, почему бы ему не быть поистине прекрасным волшебником средних возможностей.

– Конечно, нет. – Роклис отложила флягу. – И согласно Двенадцати, в мире больше пользы от хорошо обученной и компетентной посредственности, чем от целого отряда блестящих дураков. Как раз поэтому, – добавила она мягко, – хотелось бы мне, чтобы вы оставили своего мальчика здесь.

– Ну что ж, может и так, – вздохнул Джон. – Но даже если бы он был здесь, Ян бы украл лошадь и ускакал домой при первом же известии о драконе, так что вышло бы то же самое. – Он пробежался пальцами по волосам. В них все еще была вплетена красная лента, выгоревшая и запачканная кровью. – Но вот кто это, или если он тоже в союзе с Балгодорусом…Думаю, у вас нет известий от Джен?

Командир покачала головой. В ее глазах, прикованных к его лицу, было беспокойство. Должно быть, подумал он, он выглядит хуже, чем думал.

– Я получила одно сообщение две недели назад: Балгодорус, похоже, направлялся к горам. У него там опорный пункт. Я послала поисковые партии в том направлении, но они ничего не нашли, и, откровенно говоря, в Лесах Вира, пока вы не знаете, что ищете, вы этого и не найдете. Вы же знаете эти леса. Чащи, которые разрастались еще до основания Королевства; цепи холмов, о которых мы никогда не слышали, поглощенные деревьями. Может, они и необученные подонки, но они знают эту землю, и они упрямы, хитры и не останавливаются ни перед чем…

Ее лицо вдруг застыло, в глазах – беспощадный гнев. – И некоторые из лордов-южан так же или почти так же отвратительны. Самозванные бароны или дворяне – как волки, раздирающие основы Королевства ради собственных целей. Ну ладно, – она тряхнула головой, – по крайней мере, подобные Балгодорусу не симулируют преданность и не ведут дел за спиной Регента.

– Две недели. – Джон пристально всматривался в капельку янтарной жидкости на дне кубка. Двухдневная поездка из Алина, с Маффлом, который брюзжал всю дорогу. Яна нет уже пять дней.

В его мысли вернулся старый Каэрдин, как он приходил и уходил с тех пор, как появился незнакомый маг. Джон помнил отвратительного старика, грязного и одержимого. Он был наставником и у Джона тоже, и часть книг Алин Холда была выторгована у тех, кто имел пусть даже самый жалкий клочок для продажи или раскопана в руинах этой бормочущей, бородатой связкой старого тряпья. Он – и мать Джона – были единственными волшебниками, о которых Джон слышал к северу от Уайлдспэ, и они искренне ненавидели друг друга.

Или у Каэрдина были другие ученики? Ученики, чье волшебство было могущественнее, чем у Дженни, может, даже могущественнее, чем человеческая магия Дженни, сплавленная с чуждой силой драконов? Та женщина у Балгодоруса, или тот, кто ее обучил. Мужчина с лунным камнем в посохе?

Он как-то не представлял себе, как этот джентльмен в пурпурном одеянии получает инструкции от беззубого слюнявого старого нищего и разрешает Каэрдину себя бить, пусть даже намного менее смиренно, чем это делала Дженни.

Но существовали и другие Школы магии. Другие источники обучения, собранные на юге, в Белмари или на Семи Островах. И, как сказала Роклис, хотя магия гномов сильно отличалась от человеческой, среди них также были волшебники.

Он снова вздохнул и поднял голову, встретив беспокойный взгляд Роклис.

– Хотелось бы мне верить, что я видел хоть что-то из того, что, как я думаю, я видел, – просто сказал он. – Я лежал пластом на спине три дня после сражения и все это время оно протекало передо мной. Гниффи посмотрел вокруг, но сказал, что следы так перемешаны, что он ни в чем не может быть уверен. Но Сентуивир пропал. И Ян пропал.

– Об этом Сентуивире я ничего не слышала. – Роклис прошла к нише в стене, где командиры прошлых столетий разместили закрытые алтари богов. У нее здесь был алтарь Повелителя Войны и еще Повелителя Законов, но там, где на юге он увидел бы небольшие курящиеся чаши для ладана и пятна от предлагаемой крови и вина, был только чисто вычищенный мрамор. Всю остальную нишу занимали книги, и его глаза пробежались по названиям: Теория законов Тенантуса, Эссе Гургустуса и Безупречный монарх Кесилуса. На столе перед этими книгами находился сейф с серебряными слитками, а рядом – небольшая шкатулка, наполовину заполненная горстью драгоценностей. Он вспомнил жалобы, которые шли к нему от старост Дальнего Западного Выезда и Большого Тоби насчет того, что уполномоченные Короля требовали больше, чем когда-либо было даже у самого жадного тана, чтобы заплатить гарнизону.

– Что касается этого нового волшебника… – Она покачала головой. – Дженни не могла ошибиться? Или, может, мужчина, которого вы видели, был… был иллюзией, как и дракон?

– А на самом деле это та женщина? – Джон покачал головой. – Но зачем? Зачем создавать столько сложностей, чтобы одурачить меня?

– В любом случае, – сказала Командир, – все это убедило меня – да я и раньше была убеждена – что мы должны учредить школу, о которой я говорила, эту академию волшебников, здесь, в Корфлине. И теперь я надеюсь, что, когда Дженни вернется, она согласится приехать сюда и обучать других. Так больше не может продолжаться.

– Да.

Полюбишь дракона – погубишь дракона… Ему снова пришла на ум эта старая бабушкина присказка и трупы, которые он нашел, когда Балгодорус последний раз напал на деревню.

И как только он услышал эти слова снова, он увидел волшебника в фиолетовом одеянии и расшитом берете, который сидел верхом на спине Сентуивира и протягивал руки к Яну.

Его ребра болели в том месте, куда заехал носок сапога мальчика.

Командир отвернулась от заброшенных алтарей и книг ученых-законников с самым настоящим страданием на лице. – Сейчас опасен не только маг бандитов. Вы это знаете! Посмотрите на гномов, которые действуют так, что уже дошло до независимого королевства в самом сердце государства Короля! Они приобретают и слуг, явно вопреки Королескому Закону, и неважно, в чем они клянутся и что обещают! Среди них есть волшебники, и кто знает, кого или что они обучают. Посмотрите на лордов вроде Правителя Халната и Принца Гринхайта, и князей-торговцев Семи Островов! Посмотрите на Тана Импертенга, который утверждает, что его старинное право собственности на земли у подножия гор приравнивает его к самому Королю!

Джон поддержал очки на носу. – Ну, согласно Истории Дотиса, так оно и есть.

– И по какому праву? – гневно вопросила Роклис. – Из-за восстание Принца Вира 400 лет назад, что разорвало Королевство надвое? Этого никогда не следовало допускать. А принц Гарет – хотя я очень уважаю его как ученого и администратора – допускает, чтобы все это произошло снова.

– Наш мальчик Гар не сделал ничего настолько уж плохого, – спокойно указал Джон. – Для того, кто необучен и новичок в этой игре, он делает все отлично.

Он чуть улыбнулся, вспомнив долговязого мальчика с модными зелеными полосками в белокурых волосах и с разбитыми очками, нацепленными на кончик длинного носа, который сам произнес красноречивое послание от Короля, прежде чем свалился в обмороке у свиного загона в Алин Холде. Может, это и смешно, подумал Джон. Но нужно подлинное мужество, чтобы приплыть на север в неизвестную страну; подлинное мужество, чтобы проехать по суше от гавани Элдсбауча до Алин Холда. Мальчику повезло, что по дороге ему не перерезали глотку за сапоги.

А может, больше повезло, что он вообще отправился в свое путешествие. В те дни ведьма Зиерн все крепче захватывала душу и разум старого Короля, высасывала его энергию и присматривала себе новую жертву.

– Как раз об этом я и думаю! – Роклис вонзила кулак в ладонь, лицо ее отвердело. – Его высочество принц Гарет необучен. И неопытен. И он делает ошибки, которые дорого обойдутся Королевству. Понадобятся годы – десятилетия

– чтобы их исправить, если они вообще могут быть исправлены. Его… – Она с усилием остановилась.

– Извините, – сказала она, – он ваш друг и мой кузен. Я, видимо, не могу отделаться от воспоминаний о том, как он расхаживает с друзьями, нося эти нелепые нашивки на плечах – последний крик моды, а носки обуви у них настолько длинны, что их приходилось цеплять к подвязкам. Вы не собираетесь идти искать Дженни? – Она повернулась к нему, положив большую руку на его плечо. Джон осознал, что так устал, что от него потребуется огромное усилие, чтобы встать, а руки вокруг расписного обода кубка становятся все холоднее и холоднее.

– Я поеду обратно, в Холд, – сказал он. – Дженни узнает, что Ян ушел и что-то не так. Она направится обратно в Холд как только сможет.

– Я думала, что маги не могут видеть других магов с помощью колдовства.

– Они и не могут. Так что она узнает, что меня не было рядом с Яном в течение пяти дней и что я встал с постели и направился сюда до того, как мои раны затянулись. Она сложит два и два – у нее отлично получается такое сложение, у Дженни. И это тоже, – добавил он, отставив кубок и осторожно вставая с кресла. – Потому-то она и вправду не может возвратиться для поддержки слишком быстро.

– А если она не вернется? – спросила Роклис. – Если этот главарь банды и его ручная волшебница найдут способ захватить ее в плен или уничтожить?

– Ну, – Джон поскреб сбоку нос. – Тогда только мы остановим пару волшебников и дракона и все…Я бы сказал, что тогда у нас в самом деле будут неприятности. – Он сделал три шага к двери и потерял сознание, словно ударившись головой о перекладину дома.

Глава 6

Дождись меня, идиот! – в ярости подумала Дженни и дала картине в огне померкнуть. ДОЖДИСЬ МЕНЯ! Она спросила себя, почему Богиня Женщин сочла возможным допустить, чтобы она влюбилась в болвана.

Сквозь окно лился лунный свет, слегка окрашиваясь дымом от затушенного огня. Где-то за стенами кричал козодой. Дженни натянула свой плед на плечи и пожелала, чтобы она, в чем есть, смогла бы проскользнуть сквозь частокол, отозвать Лунную Лошадку от упорного добывания кормов в лесах, и как можно быстрее двинуться к Алин Холду.

Или, если это будет невозможно – а это было невозможно, если не оставить умирать около 300 человек – она пожелала хотя бы знать, что происходит.

Тишина обхватила поместье Палмогрин своими невидимыми руками. Даже стража ничего не говорила, сосредоточив внимание на открытой земле за рвом. Это был тот мертвый час ночи, который Балгодорус предпочитал для своих атак. Во тьме зудели москиты, но, поскольку все же она использовала заклинания «Иди и укуси кого-нибудь еще», зудели они изможденно, лишь слегка царапая ее, словно шероховатость в башмаке после десятой или двенадцатой мили.

Никаких признаков Сентуивира. Даже в самых лучших обстоятельствах не всегда возможно увидеть дракона с магическом кристалле, ибо их тела, самая их суть сливалась с магией. Но за последние семь дней она видела в кристалле заставы среди пустынной болотистой страны, видела селения Большой Тоби и Дальний Западный Выезд, видела сам Алин.

Никакой выжженной земли. Никаких куч располосованных и сожженных кислотой костей.

И никакого траура в Холде. Но она видела, как плакали тетя Джейн, тетя Роуэн и кузина Дилли; видела, как Адрик сидел на зубчатой стене, глядя на юг. И Джон после своей краткой беседы с Роклис, отказался остаться в постели, а вместо этого на следующее утро взгромоздился на коня и поехал по дороге к дому, а за ним следом – Маффл, брюзжавший всю дорогу.

Ян.

Что-то случилось с Яном.

Подожди, пока я сюда доберусь, Джон. Это не долго.

Она выскользнула из комнаты.

В коридоре за ее дверью спали женщины и дети, завернувшись в шерстяные одеяла. Она выискала дорогу между ними, сдвинув свои юбки. Тусклый голубой свет засветился на дверных ручках других кладовых, защищенных от прикосновения заклинаний страха. Защищенных также от заклинаний крыс и плесени, насекомых, протечек и огня, от всего, о чем только Дженни могла подумать.

В сводчатом проходе, который вел на зубчатые стены, она кивнула страже, и ночной ветерок сдул темные волосы с ее лица. Балгодорусов прирученный маг не остановился на иллюзиях. Проходя мимо крыш строений вокруг двора, Дженни проверила слабо тлеющие нити символов защиты, чар и контрзаклинаний. Кое-где еще остались заклинания огня, древесина или штукатурка нагрелись под ее пальцами. Она нацарапала добавочные метки, а в одном месте открыла мешочек на поясе и обмакнула пальцы в колдовскую смесь серебра в порошке и высушенной лисьей крови, чтобы усилить эту защиту. Ей не нравилось врожденное безумие тех диких заклинаний, не имевших Ограничений, которые не дали бы им расползтись и уничтожить все там, куда отправитель их послать не стремился.

Рядом с огнем были и другие заклинания. Заклинания, созывающие разъяренные не по сезону рои пчел из ульев и шершней из гнезд. Заклинания болезней, блох, беспричинной паники и гнева. Все, чтобы разрушить сосредоточенность защитников. Частокол и блокгауз были мешаниной контрзаклинаний и амулетов; зловоние мрачного волшебства.

Она поражалась, как может человек, рожденный с этим беспримесным золотом в себе, использовать его, чтобы служить зверю вроде Балгодоруса: торговцу рабами, убийце, насильнику и вору?

– Госпожа Уэйнест? – На верхушке приставной лестницы со двора появился лорд Пелланор. Он нес шлем в руке и золотая инкрустация, которая была единственным его украшением, закрутила отсвет пламени в легкомысленную завитушку света. Без шлема его лысеющая, коротко стриженая голова над латным нагрудником и воротником выглядела смешной и маленькой. – Все в порядке?

– Как и на закате. Я просто начинаю еще один обход.

– А она может заглянуть внутрь? – спросил барон. – Я имею в виду, посмотреть в зеркало, или кристалл, или в огонь, как это делаете вы, чтобы увидеть, куда попали те ее заклинания?

– Да нет, не думаю. – Дженни скрестила руки на груди под пледами. – Она, наверно, смогла бы заглянуть в комнату, где меня нет, несмотря на защиту, которую я набросила на все, о чем могла подумать. Она достаточно сильна, чтобы помешать мне заглянуть в их лагерь. Она накладывает заклинания наугад, как и я: болезни на лошадей или людей, огонь на сено или дерево, грязь – в воду. Но она не больше меня знает, как действуют эти заклинания.

Барон тяжело вздохнул, отчего его длинные усы подскочили. – Где она могла этому научиться, а? – Он начал сцеплять большие пальцы против зла, но глянул на нее и изменил этот жест, просто почесав свой подбородок. – Я… э-э… вы не думаете, что человек, который обучил вас, возможно, все еще занимается этим?

Дженни покачала головой.

– Вы уверены?

Она смотрела в сторону. – Я похоронила его. Двадцать пять лет назад.

– А.

– Я была его последней студенткой. – Дженни разглядывала бесформенные ярды земли внизу. За эту землю они сражались ежедневно, и ежедневно, еженощно возвращались ободранные, грязные, сквернословящие солдаты с приставными лестницами, топорами и сучьями, чтобы попытаться поджечь ворота или с таранами, чтобы попробовать их разбить. По ее подсчетам бандитов было почти в два раза больше, чем защитников борющейся крепости. Они нападали по очереди.