Как бы то ни было, но на следующий день ему предстояло сопровождать полицейских в Австрию.

— Вы не могли бы вызвать для меня такси, мистер Рипли? — попросил его Уэбстер. — Я не помню их телефона.

Том позвонил в таксомоторный парк Вильперса. Они пообещали тотчас же прислать машину.

— Вечером я позвоню вам насчет завтрашней поездки, — сказал инспектор. — Как лучше всего доехать до Зальцбурга?

Том объяснил ему, что надо сделать пересадку во Франкфурте либо лететь до Мюнхена, а оттуда добираться до Зальцбурга автобусом. Ему говорили, что это быстрее, чем ждать самолета во Франкфурте, но надо было проверить по телефону. К тому же из Лондона должен был прилететь коллега Уэбстера, чтобы ехать вместе с ним в Австрию, так что все это требовало уточнения.

Прибыло такси. Том с Элоизой проводили инспектора. Он поблагодарил их и, увидев на столике в передней коробку из-под обуви, подхватил ее прежде, чем Том успел ее подать.

— Записку Бернарда и дневник с альбомом я взял с собой, — сказал он Тому.

Том и Элоиза стояли на пороге, глядя вслед машине, из окна которой Уэбстер улыбался им своей кроличьей улыбкой. Они вернулись в дом.

Все было тихо. Вряд ли можно было сказать, что воцарились мир и спокойствие, но по крайней мере тишина.

— Давай вечерком забудем все заботы и просто посидим, посмотрим телевизор, — предложил Том. Днем он собирался поработать в саду. Это всегда восстанавливало его душевное равновесие.

После обеда он работал в саду, а вечером они с Элоизой лежали в пижамах на постели в ее спальне, смотрели телевизор и пили чай. Около десяти раздался телефонный звонок, и Том снял трубку в своей комнате. Он настроился на разговор с Уэбстером и запасся ручкой и бумагой, чтобы записать номер завтрашнего рейса, но оказалось, что это Крис Гринлиф. Он вернулся из поездки по Рейну и интересовался, не может ли он погостить у Тома вместе с Джеральдом.

Поговорив с Крисом, Том вернулся к Элоизе и сказал:

— Это звонил Крис Гринлиф, двоюродный брат Дикки. Он спросил, нельзя ли ему приехать к нам в понедельник вместе с его другом Джеральдом Хейманом. Я пригласил его. Надеюсь, ты не против, дорогая? Я думаю, они переночуют у нас, а на следующий день уедут. Это отвлечет нас от неприятных мыслей. Съездим куда-нибудь, проведаем окрестные ресторанчики. Все будет тихо и мирно. Так что ты скажешь?

— А когда ты вернешься из Зальцбурга?

— По всей вероятности, в воскресенье. Не думаю, чтобы поездка заняла больше двух дней. Все, что от меня требуется — показать им то место в лесу и гостиницу, где останавливался Бернард.

— Ну что ж. Tres bien [81], — пробормотала Элоиза, откинувшись на подушки. — Они ведь приедут в понедельник.

— Перед этим они еще раз позвонят. Я договорюсь с ними на вечер понедельника. — Том опять забрался в постель. Он понимал, что Крис вызывает у Элоизы любопытство. Такие мальчики, как Крис и его друг, должны развлечь ее на какое-то время. Так что все получается очень удачно. Он рассеянно смотрел на экран телевизора, где разворачивались перипетии старого французского фильма. Луи Жуве в форме швейцарского гвардейца охранял Ватикан и угрожал кому-то алебардой. Том подумал, что в Зальцбурге надо держаться со всей подобающей серьезностью и прямотой. У австрийских полицейских будет, конечно, машина, так что они успеют съездить в лес еще дотемна, а вечером он может показать им, где находится “Голубое что-то”. Темноволосая женщина за конторкой, безусловно, вспомнит Бернарда Тафтса и подтвердит, что Том однажды справлялся о нем. Так что ничто ему не угрожает.

Он переключил внимание на экран и попытался вникнуть в суть какого-то усыпляющего диалога, но тут опять зазвонил телефон.

— Это уже наверняка Уэбстер, — сказал Том, вновь вылезая из постели.

Его рука на какой-то миг задержалась, когда он протянул ее к трубке, и в этот миг ему представилось, что он потерпел фиаско, его разоблачили. Он даже успел ощутить всю горечь и стыд поражения, но тут же подумал: справлялись до сих пор, справимся и дальше. Представление продолжается. Смелее вперед! Он снял трубку.

Примечания