Библиотека фантастики "Оверсан" - Луна жестко стелет

      – Почему именно в субботу?
      – Потому как не исключено, что в воскресенье придется передать ему весь конферанс. В воскресенье нас запросто могут прихлопнуть.
      – Что ты имеешь в виду? Майк, ты чего-то не договариваешь.
      – Так ты же сам слова сказать не даешь. Они что-то затеяли, я четко засек. Шлейф запуска с паркинг-орбиты вокруг Терры в самый момент, как мы вмазали. Как они скорость набирали, я не видел. Очень занят был, за другим пригляд требовался. Далековато для четкого опознания, но по размерам это крейсер миротворческий, причем идет сюда. Судя по допплеровским данным, намыливается на орбиту вокруг Луны, периселений пройдет в девять ноль три в воскресенье, если не сманеврирует. Это в первом приближении, уточню после. Данные получить трудно, Ман. Он применяет противорадиолокационные меры, ложный отраженный сигнал дает.
      – Ты уверен, что не ошибся?
      Он хихикс выдал.
      – Ман, я тоже не лыком шит. Улавливаю на сигнальчиках собственные метки. Даю поправку. В девять часов две минуты, запятая, сорок три.
      – Когда сможешь взять его на прицел?
      – Пока он маневрирует, не смогу. Но меня он возьмет на прицел на исходе субботы. Всё зависит от того, что за цель он выберет. Интересная ситуёвина складывается. Он может взять на прицел любое поселение. Думаю, Саб-Тихо надо срочно эвакуировать, а в остальных поселениях объявить декомпрессионную тревогу. Но больше похоже, он нацеливается на катапульту. Однако его хватит и на то, и на это плюс еще на попытку все мои локаторы подавить веерным залпом, чтобы каждая дура по своему, вернее, моему, локаторному лучу следовала.
      Майк хихикс выдал.
      – Ничего хохмочка, а? Первой степени, имею в виду. Если я свои локаторы отрублю, его ракетины их не найдут. Но тогда я не смогу дать хлопцам прицельные данные. И тогда он запросто разбомбит катапульту. Во смехота-то!
      Я глубокий вдох сделал. Чтоб мне в жизни не путаться в дела министерства обороны!
      – И что же нам делать? Сдаваться? Нет уж, Майк! Ни в какую, покуда можем драться!
      – А кто говорит про сдаваться? У меня эта ситуёвина рассмотрена наравне с тысячей других, возможных. О! Еще шлейф на паркинг-орбите вокруг Терры, причем с теми же характеристиками! Прогнозы потом. Сдаваться мы не будем. Кореш, мы устроим им перезвон.
      – Каким образом?
      – Доверь это своему старому дружку Майкрофту. У нас шесть локаторов дальнего обнаружения здесь плюс еще один возле новой катапульты. Тот, что возле новой, я выключу и прикажу своему умственно отсталому ребеночку работать через второй номер из здешних, так что через тот, что возле новой, мы вообще на эти борта глядеть не будем. Про тот, что возле новой, они вовеки не узнают. Я буду наблюдать за бортами через третий номер и время от времени, каждые три секунды, поглядывать, что творится на паркинг-орбите возле Терры. Все остальные локаторы крепко зажмурю, не буду пользоваться, пока не придет срок бомбить Великий Китай и Индию, причем тогда с бортов их не засекут, поскольку лучи мимо бортов пойдут. Борта под большим углом в стороне окажутся. А после этого я устрою перезвон, то есть начну случайным образом включать то один локатор, то другой на короткие промежутки. Но только после того, как они запустят свои дуры. У дур-то мозги крохотные. Я их обведу, Ман.
      – Но на бортах-то на управлении огнем хорошие компьютеры стоят.
      – Обведу, обведу. Хочешь, залежимся? Я подгоню так, будто работает один локатор на полпути между настоящими. Но тут мне придется, – и я как раз это сейчас готовлю, ты уж извини, – по-новой поработать твоим голосом.
      – Насчет этого окей. И насчет чего я, по-твоему, буду стараться?
      – Если ихний адмирал в натуре сечет, он возьмет в оборот финиш старой катапульты всем, что у него есть, причем нацелится издалека, туда наши буровики не достанут. Не играет роли, известно ему про наше «тайное» оружие или неизвестно. Он раскурочит катапульту, а на локаторы начхает. Поэтому я сейчас отдам на катапульту приказ приготовить к запуску все штуки, которые мы только сможем приготовить, и как раз сейчас разрабатываю для каждой из них новую долгопериодную орбиту. Мы их все сходу запустим, пусть в космосе болтаются без радиоуправления.
      – Вслепую?
      – При запуске мне локатор ни к чему, Ман, ты же знаешь. Раньше я всю дорогу следил за каждой штукой, но в принципе это ни к чему. Локатор локатором, а запуск запуском. Запуск рассчитывается заранее и четко исполняется катапультой по программе. Словом, мы выведем в космос весь боезапас со старой катапульты на медленную траекторию, ихний адмирал засечет это, оставит катапульту в покое и сосредоточится на уничтожении локаторов. Ну, или за двумя зайцами погонится. Уж тут-то мы ему спуску не дадим. Авоусь доведем до того, что он под удар подставится и наши хлопцы выжгут ему гляделки.
      – Ребята Броди справятся. Кто потрезвее, – и тут мне мысля в голову пришла. – Майк, ты нынче видео смотрел?
      – Без усердия. Так, уголком глаза поглядывал. А в чем дело?
      – А ты глянь.
      – Ну, глянул. И что?
      – А то. Для приема мы использовали телескоп, а их здесь не один. На фига локаторами пользоваться? До момента, пока ребята Броди в дело не пойдут, а?
      Майк секунды две молчал, раньше чем отозвался.
      – Ман, мой лучший друг, тебе не приходило в голову пойти работать вместо компьютера?
      – Издеваешься?
      – Ман, ни в жисть. Наоборот. Это я облажался.
      Приборы у Ричардсона: телескопы и всё прочее, – мне в голову не пришло взять в расчет. Во дурак-то! Признаю. Три раза йес-да-да! За бортами можно следить телескопом безо всяких локаторов, пока они не переменят траекторию. Что касается прочего… Ман, даже не знаю, что сказать, кроме того, что мне в голову не пришло, что можно воспользоваться телескопами. Всё локатор да локатор, я всю дорогу при локаторах. И мне просто…
      – Кончай ты!
      – Ман, прими извинения.
      – Много я извинялся, когда ты вперед меня что-нибудь соображал?
      – Тут есть кое-что, чего так сходу мне не расчухать. Мое дело…
      – Кончай дергаться. Если мысля в жилу, воспользуйся. Может, еще что-нибудь озарит в этом ключе. Отключись и раскинь мозгами. Ну-ка, в темпе!
      Но долго распатякивать с Майком не пришлось, поскольку проф звякнул.
      – ГШ? ГШ, что слышно от фельдмаршала Дэвиса?
      – Проф, я здесь. В главном зале ВЦ.
      – Не подойдете ли к нам в кабинет Вертухая? Есть дело, и требуется принять кое-какие решения.
      – Проф, у меня всю дорогу дело было и тоже есть.
      – Не сомневаюсь в этом. Пояснил присутствующим, что программирование баллистического компьютера – дело тонкое и требует вашего личного контроля. Тем не менее, кое-кому из наших коллег присутствие министра обороны при обсуждении поднятой проблемы представляется необходимым. Так что, как только почувствуете, что дальше ваш ассистент, – кажется, Майк его зовут? – сам справится, будьте любезны…
      – Усек. Окей, сейчас поднимусь.
      – Вот и хорошо, Мануэль. Очхорошо.
      – Там еще тринадцать человек, чую по фону, – сказал Майк. – По-моему, междусобойчик, Ман.
      – Да уж сам чую. Лучше схожу да гляну, в чем заруба. Ты без меня обойдешься?
      – Ман, рассчитываю, ты будешь недалеко от телефона.
      – Заметано. А ты положи ухо на Вертухаев кабинет. Отовсюду, где буду, набор сделаю. До скорого, кореш.
      В кабинете Вертухая всё правительство застал в сборе: и узкий по делу круг, и кто ради мебели. В темпе уяснил, кто тарарам поднял. Один типчик, Ховард Райт его звали. Состряпали ему министерство насчет культуры, науки и свободных профессий – валять и к стенке приставлять. Новолену шмат отвалили, чтобы не было хипежа насчет Эл-сити всё под себя гребет, ну, и самому Райту, поскольку он закоперщиком в конгрессе сделался у тех, кто много шумит, мало делает. Проф его явно унять норовил, но иногда проф чересчур церемонный делался. Будто забывал, что кое-кому вперед чем говорить полезно вакуума хлебнуть.
      Ну, попросил меня проф коротко осветить Совмину военную ситуёвину. Я что? Мне положено.
      – Вижу, здесь камрад Финн, – говорю. – Пускай он вперед доложит относительно положения в поселениях.
      И Райт встревает.
      – Генерал Нильсен уже доложился, нет смысла повторять. Нас интересует именно ваша точка зрения.
      Я аж заморгал.
      – Проф, – говорю. – Ах, извините, гаспадин президент. Как прикажете понимать? Что министерство обороны докладывает Совмину в отсутствие министра?
      Райт свое гнет.
      – А почему бы и нет? Вас поблизости не было.
      Проф спохватился, видит, что я нарываюсь. А я уже третьи сутки толком не спал, в последний раз так выматывался, только когда на Эрзле болтался.
      – К порядку, – говорит. – Гаспадин министр культуры, будьте любезны адресовать свои замечания исключительно ко мне. Гаспадин министр обороны, позвольте внести ясность. Никаких докладов Совмину касаемо вашего министерства не было, поскольку совмин в ваше отсутствие не заседал и заседать не мог. Генерал Нильсен неформально побеседовал на неформальные темы вне процедуры. Возможно, этого не следовало делать. Если вы такого мнения, я постараюсь загладить этот просчет.
      – Да я не в обиде, – говорю. – Финн, мы с тобой полчаса тому назад толковали. С тех пор новости были?
      – Нет, Манни.
      – Окей. Как догадываюсь, вы прежде всего хотели бы знать ситуёвину вне Луны. Начало наблюдали сами, так что вы в курсе, что наша первая бомбежка Эрзли прошла успешно. Кое-где она продолжается, мы долбаем ихний штаб космической обороны каждые двадцать минут. Будем продолжать до тринадцати ноль-ноль, а затем в двадцать один ноль-ноль вдарим по Китаю и Индии, а также по малым целям. Потом до четырех ноль-ноль пополуночи займемся Африкой и Европой, на три часа прервемся, влепим Бразилии и компашке, три часика выждем и пойдем по-новой. Если не будет никаких неожиданностей. Тем временем у нас наклюнулись кое-какие проблемы. Финн, нам предстоит эвакуировать Саб-Тихо.
      – Минутку! – Райт лапу вверх дерет. – У меня есть вопросы.
      И не ко мне обращается, а к профу.
      – Минуту. Министр обороны, вы закончили?
      Вижу, чуть поодаль Ваечка сидит. Мы друг дружке улыбнулись, и больше ни-ни, такой порядок соблюдали в конгрессе и в правительстве. И так-то толковища пошла, что, мол, ни к чему двоим из одной семьи состоять в Совмине. Вижу, она головой трясет, предупреждает насчет чего-то.
      – Что касаемо бомбежки, у меня всё, – говорю. – Вопрос на эту тему?
      – Ваши вопросы касаются бомбежки, гаспадин Райт?
      – Самым непосредственным образом, гаспадин президент, – Райт вскочил, на меня уставился. – Как вам известно, я представляю интеллектуальную прослойку в нашем свободном государстве, и, если позволительно так выразиться, мнение этой прослойки чрезвычайно важно во всём, что затрагивает жизнь общества. И в связи с этим я полагаю, что…
      – Минуту, – говорю. – А я-то думал, вы представляете девятый новоленский округ!
      – Гаспадин президент! Мне дозволено будет задать свои вопросы или нет?
      – Он не вопросы задает, а речи толкает. А я устал и спать хочу.
      Проф очень вежливо говорит:
      – Мы все устали, Мануэль. Но ваше замечание принято. Конгрессмен, вы представляете исключительно свой округ. Как член правительства, вы исполняете лишь определенные обязанности по отношению к определенным кругам.
      – А это одно и то же.
      – Не совсем. Будьте добры, сформулируйте свой вопрос.
      – Очхорошо, сию минуту. Сознает ли фельдмаршал Дэвис, что его план бомбардировок составлен самым неудовлетворительным образом и ведет лишь к бессмысленной гибели многих тысяч человеческих жизней? В курсе ли он исключительно серьезных возражений со стороны всей интеллигенции республики по этому поводу? Может ли он объяснить, почему эта опрометчивая, – я повторяю: опрометчивая! – бомбардировка была предпринята без предварительных консультаций? Готов ли он пересмотреть свои планы или собирается ломиться вперед вслепую? Правдиво ли обвинение, что наши ракеты несут ядерные заряды, поставленные вне закона всеми цивилизованными народами? Как может он ожидать, что Свободное государство Луна встретит дружественное отношение со стороны цивилизованных наций в их общем совете после всего, что им совершено? Я глянул на стрелки – полтора часа прошло с момента, как мы жвахнули.
      – Проф, – говорю. – Вы можете сказать мне, об что речь?
      – Извини, Мануэль, – вежливо говорит. – Я собирался, я считал, что эту нашу встречу следует начать с обзора событий. Но ты понял дело так, что под тебя подкапываются. Я так не считаю. Министр имеет в виду выпуски новостей, полученные за минуту до того, как я тебя вызвал. Рейтер передало из Торонто. Если сообщение правдиво, – я подчеркиваю: «если», – то вместо того, чтобы внять нашим предупреждениям, по-видимому, тысячи любителей зрелищ устремились к намеченным нами целям. Вероятно, имели место жертвы. В каком количестве, мы пока не знаем.
      – Понял. А что я, по-вашему, должен был делать? Брать каждого за ручку и отводить в сторонку? Мы их предупреждали.
      Райт воткнулся.
      – Интеллигенция убеждена, что основные гуманные принципы, применяемые неукоснительным образом, обязывают нас…
      – Слышь, ты, зануда жизни? – говорю. – Ты ухом слушал или брюхом, что президент говорит? Новости только что пришли. Откуда же ты знаешь, кто и в чем убежден по этому поводу?
      Он в краску ударился.
      – Гаспадин президент! Что за выражения? Здесь переходят на личности!
      – Мануэль, прекрати обзываться.
      – Пускай он сначала прекратит. Он просто словечки покрасивше выбирает. Что он несет про атомные бомбы? Нет у нас никаких атомных бомб, и вы все на этот счет в курсе.
      Вид у профа был ошарашенный.
      – Сам недоумеваю, откуда это пошло. Так говорится в сообщении. Но больше всего меня ставит в тупик то, что мы все наблюдали по видео: это же очевидная картина атомного взрыва!
      – Ах, вон оно что! – повернулся я к Райту. – Эти ваши больно умные дружки не просветили вас, что бывает, когда несколько миллиардов калорий выделяются в долю секунды в одном месте? Какая при том температура делается и какое излучение?
      – Иными словами, вы признаете, что действительно применили атомное оружие!
      – О, готтсподи! – у меня аж голова заболела. – Ничего подобного не говорил. Трахни по чему-нибудь – искры полетят. Элементарная физика, известная всем кроме интеллигенции. Мы просто высекли самую здоровенную искру, какую только.люди в силах высечь. Вот и всё. Жуткая вспышка. Тепло, свет, ультрафиолет. Может, даже рентгеновские лучи маленько, точно не скажу. Но насчет гамма-излучения сильно сомневаюсь. Бета – и альфа-излучение категорически исключаются. Просто резкое выделение механической энергии. А насчет атомной энергии – ерунда в чистом виде.
      – Вы получили ответ на свой вопрос, мистер министр? – спросил проф.
      – От подобных объяснений вопросы только множатся. Например: эта бомбардировка выходит далеко за пределы того, что утверждено советом министров. Вы сами наблюдали изумление на лицах зрителей, когда эти ужасные вспышки появились на экранах. Однако министр обороны заявляет, что имеет место продолжение всего этого ужаса, причем каждые двадцать минут. Я полагаю…
      Я глянул на часы.
      – О! Еще штуку влепили в гору Шайенн.
      – Вы слышите? – сказал Райт. – Вы слышите? Он еще этим и похваляется! Гаспадин президент, эта бойня должна быть немедленно прекращена!
      Я сказал:
      – Слышь, ты, зану… то есть министра жизни! Ты что, не считаешь ихний штаб космической обороны военной целью? Ты на чьей стороне? На нашей или на ихней?
      – Мануэль!
      – Обрыдла мне эта чушь! Мне было приказано – я исполнил. А от этой зануды жизни извольте меня избавить! – говорю.
      Все поразились, молчат, а потом кто-то тихо сказал:
      – Не позволено ли будет высказать мнение?
      Проф оглядел всех по очереди.
      – Если у кого-нибудь имеется мнение, способное унять эту неподобающую сцену, буду очень рад его выслушать.
      – Мы очевидным образом не располагаем достаточной информацией относительно воздействия этих бомб. Мне кажется, что нам следовало бы замедлить это двадцатиминутное расписание. Растянуть его, скажем, в почасовое. А на ближайшие два часа воздержаться, пока не придут дополнительные известия. Тогда можно было бы воздержаться от атаки Великого Китая примерно еще в течение двадцати четырех часов.
      Почти все одобрительно закивали и забормотали:
      – Разумная мысль! Да! Не будем торопить события.
      – Что скажешь, Мануэль? – спросил проф.
      Я огрызнулся.
      – Проф, вы же сами знаете ответ! Не взваливайте это на меня!
      – Может, и вправду знаю… Но я устал, меня запутали, и я просто не припомню. И вдруг Ваечка отозвалась.
      – Мануэль, объясни. Я тоже нуждаюсь в объяснении.
      Ну, я решил навстречу пойти.
      – Этим ведаем не мы, а закон тяготения. Можете сесть за компьютер и получить точный ответ, но следующие полдюжины зашмаляний уже не отложить вообще. Самое большее, мы можем отпихнуть от целей, но тогда есть риск дать по какому-нибудь городу, который мы не предупредили. И в океан я поддать не могу: слишком поздно. Гора Шайенн лежит в глубине материка на тысячу четыреста кэмэ. Что касаемо растянуть расписание до одного в час, то это дурость. Это вам не капсула в трубе, где есть экстренный тормоз. Это же падающие каменюки. И они куда-нибудь да должны зашмаливаться каждые двадцать минут. Можете шмалять по горе Шайенн, где сейчас уже ничего живого не осталось, а можете шмалять куда-нибудь в другое место – вот уж тогда наубиваете прорву народу. Мысля отложить удар по Великому Китаю на двадцать четыре часа – это такая же дурость. Пока что я могу отвернуть наши штуки от Великого Китая. Но притормозить их я уже не могу. Если отверну, то мы их потратим без толку. А те, кто думает, что у нас стальных обечаек до и больше, пусть лучше мотанутся на старт катапульты и своими глазами глянут.
      Проф только лоб трет.
      – Я считаю, на все вопросы получены удовлетворительные ответы, по крайней мере для меня.
      – А для меня нет, сэр!
      – Сядьте, гаспадин Райт. Вы заставляете меня напомнить вам, что ваше министерство не является членом военного Совмина. Если вопросов больше нет, – а я надеюсь, что их нет, – я откладываю настоящее заседание. Нам всем надо отдохнуть. Так что позвольте…
      – Проф!
      – В чем дело, Мануэль?
      – Вы так и не дали мне закончить доклад. К вечеру завтра или утром в воскресенье мы крепко словим.
      – Каким образом, Мануэль?
      – Будет либо бомбежка, либо, возможно, десант. Два крейсера оттуда валят.
      Это насторожило. И проф устало сказал:
      – Общее заседание правительства откладывается. Остается военный Совмин.
      – Секундочку, – говорю. – Проф, когда мы посты получали, у вас должны были остаться заявления об отставке без даты.
      – Верно. Но, я надеюсь, ни одним из них я не воспользуюсь.
      – Одним воспользуетесь. Причем в ближайшее время.
      – Мануэль, это угроза?
      – Считайте, как хотите, – говорю и на Райта пальцем тычу. – Либо эта зануда отвалит, либо я отвалю.
      – Мануэль, тебе выспаться надо.
      А я только слезу смахнул.
      – Вот именно! И как раз собираюсь. Причем сию секунду! Найду где-нибудь в комплексе раскладушку и где-нибудь приткнусь. Часиков на десять. А после этого, если всё еще останусь министром обороны, вы меня разбудите. А не останусь, можете не будить.
      На этот раз все, на вид, поразились. Ваечка подошла и рядом встала. Ничего не сказала, только руку мне в руку вставила.
      Проф сурово сказал:
      – Всех просят оставить помещение кроме военного Совмина и гаспадина Райта.
      Подождал, пока большинство умотало, и сказал:
      – Мануэль, я не могу принять твою отставку. И точно так же не могу позволить тебе втравливать меня в поспешные действия по отношению к гаспадину Райту, когда мы все устали и перетружены. Было бы лучше, если бы вы принесли друг дружке взаимные извинения, четко понимая, что партнер переутомлен.
      – Ах, вот как! – говорю и к Финну поворачиваюсь и на Райта пальцем показываю. – Он дрался?
      – Чего? Хер там! По крайней мере, среди моих не отличился. Что скажете насчет этого, Райт? Вы дрались, когда на нас напали?
      А он так заносчиво отвечает:
      – Не выпало возможности. Когда я узнал о вторжении, с ним уже было покончено. Но в данный момент задеты как моя личная отвага, так и лояльность. И я собираюсь настаи…
      – Заткнись, – говорю. – Ежели поединок – это то, чего тебе хочется, можешь считать за мной, как только освобожусь. Проф, ино дело, ежели бы он сослался на усталость в бою как на причину своего поведения, а извиняться перед занудой за то, что он зануда, я не стану. И, по-моему, вы маленько не разобрались. Это вы дозволили последней зануде сесть мне на шею! И даже пальцем не пошевелили, чтобы его остановить. Так что или меня отправьте в отставку, или его!
      А Финн вдруг и говорит:
      – Поддерживаю, проф. Или отправьте в отставку эту мандавошку, или отправляйте нас обоих, – и к Райту поворачивается: – А что касаемо поединка, слышь ты, чмур: вперед придется тебе драться со мной. У тебя обе хваталки на месте, а у Манни дефицит.
      – На такого, – говорю, – мне и одной хватит. Но спасибо тебе, Финн.
      Чую, Ваечка плачет, хотя и не слышно. Проф так грустно ее спрашивает:
      – А вы, Вайоминг?
      – И… извините, проф, но я с ними. Остались только «Клейтон» Ватанабе, судья Броди, Вольфганг, Стю и Шини, – та кучка, что по делу считается, то есть военный Совмин. Проф оглядел их. Мне видно было, что они за меня, хотя Вольфу это дается с трудом, поскольку он больше с профом работал, а не со мной.
      Потом глянул на меня проф и мягко сказал:
      – Мануэль, эта палка – о двух концах. Твое поведение заставляет меня отказаться от поста. По-новой оглядел всех.
      – Доброй вам ночи, камрады. Или скорее – с добрым утром. Мне позарез отдохнуть требуется, так что я пошел.
      И моментально вышел, и даже не оглянулся. И Райт ушел. Я даже не видел, как он ушел. Финн спросил:
      – Так что насчет этих крейсеров, Мании?
      Я глубокий вдох сделал.
      – До субботы после полудня – ничего. Но тебе следовало бы эвакуировать Саб-Тихо. Давай отложим разговор. А то меня качает.
      Договорились с ним сойтись в двадцать один ноль-ноль, и я дозволил Ваечке увести меня. Думаю, она меня в кровать уложила, но сам ничего не помню.

27

      Проф присутствовал при нашей встрече с Финном в кабинете Вертухая незадолго до двадцати одного ноль-ноль в пятницу вечером. Перед этим я проспал девять часов, потом помылся, позавтракал, чем Ваечка где-то спроворила, и поговорил с Майком. Всё шло по намеченному плану, крейсера курса не поменяли, вот-вот должна была начаться бомбежка Великого Китая.
      В кабинет я пришел вовремя, чтобы посмотреть бомбежку по видео. Всё было окей, в двадцать один ноль один закончилось результативно, и проф занялся делом. Ни за Райта, ни за уход профа слова не было сказано. А Райта по-новой я так и не встретил.
      Имею в виду, по-новой вообще не встречал. И не спрашивал насчет него. Проф за скандал не обмолвился, а я тем более.
      Прошлись по новостям и тактической ситуёвине. Насчет «тысяч жертв» Райт не преувеличил. В новостях с Эрзли насчет этого стоял трезвон. Сколько там погибло, мы так и не дознались. Ежели кто-то становится на самую точку поражения и ему на голову бабахаются тонны камня, потом не сыщешь ни ро-жек, ни ножек. Сосчитать можно было только тех, кто стоял поодаль и погиб от ударной волны. Говорят, в Северной Америке их было тысяч пятьдесят.
      Иди, пойми людей! Мы три дня потратили на предупреждения, невозможно сказать, что люди были не в курсе. Именно были в курсе и поэтому туда полезли. Полюбоваться. Похихикать насчет что нам в башку ударило. «Сувенирчики» прихватить. Целыми семьями перлись, кое-кто даже с выпивкой и закуской. С выпивкой и закуской! Боджимои!
      А кто жив остался, подняли жуткий вопл насчет расправиться с нами за «бессмысленную бойню». Вот именно. Насчет ихнего вторжения и как нас бомбили (причем по-атомному бомбили) четырьмя днями раньше, никто ни словом не повозмущался, а насчет что мы «с заранее обдуманным намерением» расправу чиним – ну, жутко убивались. «Грейт Нью-Йорк таймс» из себя выходила, чтобы всё целиком «мятежное» правительство Луны было доставлено на Эрзлю и публично казнено. Мол, «это тот самый случай, когда из гуманного запрета на смертную казнь должно быть сделано исключение в высших интересах всего человечества».
      Я старался за это не думать, в натуре как заставлял себя не слишком убиваться по Милочке. Милочка не насчет выпить-закусить хлопотала. Уж она-то не собиралась рот разиня любоваться на всякие ужасы.
      Жутко наседала проблема насчет Саб-Тихо. Если эти крейсера кинут бомбы на поселения, – а в новостях с Эрзли именно этого требовали, – Саб-Тихо не выстоит: там кровля тонкая. Водородная бомба там учинит декомпрессию на всех уровнях. Воздушные шлюзы на противостоять взрыву водородной бомбы не рассчитывали.
      (Нет, иди, пойми людей! Считалось, что на Терре действует полнейший запрет применять водородные бомбы против людей. За это высказались все Федеративные Нации. Но вопл стоял, чтобы ФН дали по нам именно водородной. Насчет что наши бомбы атомные, хипеж прекратился, но вся Северная Америка пеной исходила, чтобы по нам дали чем-нибудь ядерным.)
      И лунтиков в этом смысле тоже иди, пойми. Финн бросил клич через свое ополчение насчет обязательной эвакуации Саб-Тихо. Проф это по видео повторил. Причем проблемы-то не было: Саб-Тихо – поселение небольшое, в Новолене и Эл-сити было где и спать уложить, и обедом накормить. Была возможность направить достаточно капсул и вывезти всех часов за двадцать. Навалом в Неволен, а потом половину в Эл-сити. Работенка та еще, но без проблем. Ну, там по мелочам: сперва на время эвакуации давление подкинуть на всякий случай. Потом полную декомпрессию произвести, чтобы уменьшить разрушение, продукты питания подвезти, сколько время позволит. Подкессонить самые нижние сельхозтуннели. И так далее. Но мы же знали, как и что делать, у нас целые организации на это были пущены: стиляги, ополчение и местные власти.
      Так что, они эвакуировались? Да они как не слышали!
      Капсулы носом в хвост так набились в Саб-Тихо, что больше подавать нельзя было, раньше чем отъезд начнется. Места не было. А оттуда – ни души.
      – Манни, – сказал Финн. – По-моему, они не собираются эвакуироваться.
      – Ё-моё, – говорю. – Должны же. Когда мы засечем, как ракетина на Саб-Тихо пойдет, поздно будет. Они друг дружку топтать будут и в капсулы пхаться, тогда их ничем не удержишь. Финн, твои ребята должны их сейчас насильно заставить.
      Проф головой замотал.
      – Нет, Мануэль.
      Я разозлился, говорю:
      – Проф, вы с этой вашей мыслей насчет «не принуди» больно далеко заходите. Там же будет жуткое дело.
      – И пусть будет. Но мы должны действовать убеждением, а не силой. Давайте еще разок прикинем планчики.
      Планчики были не ахти, но в рамках наших возможностей предельно в жилу. Предупредить всех насчет ожидаемой бомбежки или вторжения. Вывести сменные посты из ополченцев Финна на поверхность над каждым поселением, когда и если крейсера завернут над Луной в мертвую зону, то есть на ту сторону, чтобы по-новой не пришлось на бегу штаны застегивать. Во всех гермозонах обеспечить максимальное давление и проверку гермоскафов. Всех вояк и ополченцев перевести на готовность номер два в субботу в шестнадцать ноль-ноль, а как только крейсера маневрировать начнут или запуск ракет произведут, объявить готовность номер раз. Пушкарям Броди предоставить увольниловки насчет смотаться в город, кирнуть и прочего с тем, чтобы железно вернулись в субботу к пятнадцати ноль-ноль – это профова идея была. Финн хотел хоть половину на дежурстве оставить. Проф сказал, мол, нет, они в лучшей форме окажутся и на подольше, ежели вперед отдохнут и разгрузятся. Я с профом согласился.
      Что касаемо бомбежки Терры, на ее первом обороте мы изменений не внесли. Из Великого Китая новостей не было, пришли те еще ахи и охи из Индии. Но уж Индии-то плакаться было ни к чему. Там повсюду так густо набито, что мы сетки на нее не накладывали. Назначили пару мест в пустыне Тар, несколько горных вершин и точки в прибрежных водах возле крупных портовых городов.
      Но горы пришлось выбрать повыше, а насчет предупреждений не усердствовать. Из сообщений, похоже, следовало, что какие-то святые люди задумали карабкаться на каждую гору-цель и предотвратить наше возмездие чисто духовным противодействием, а за ними прутся паломники без числа.
      Так что по-новой в убийцы угодили. Помимо того, наши бултыхи в воду побили миллионы штук рыбы и множество рыбаков, поскольку рыбаки и прочая морская шатия пропустили предупреждения мимо ушей. Вид был такой, что индийское правительство шухер подняло одинаково что из-за рыбы, что из-за рыбаков. Но принцип насчет священности всякой жизни, по их мнению, нас не касался. Они наших голов требовали.
      Африка и Европа откликнулись поумнее, но вразброд. В Африке жизнь всю дорогу ни в грош не ставили, народ не дюже пёрся глазеть поближе к нашим целям, так что кровопускание вышло умеренное. У Европы были целые сутки на сообразить, что мы не на понт берем и четко попадаем, куда обещано. Народу наколошматили, это да, особенно из мореходов, кто подурнее. Но пустоголовые там кишмя не кишели, как в Индии и Северной Америке. А в Бразилии и вообще в Южной Америке насчет жертв даже полегче было.
      И вот по-новой настал черед Северной Америки – в 09.50.28 в субботу 17 октября 2076 года.
      Майк наметил бомбежку ровно на десять ноль-ноль. Учитывая движение Луны по орбите и вращение самой Терры, при этом Северная Америка была тик-в-тик под нами. На восточном побережье было пять утра, а на западном – два ночи.
      Но уже с раннего утра в субботу пошел раздрип насчет целей на этот раз. Никакого военного Совмина проф не назначал, но все сами явились кроме «Клейтона» Ватанабе, который вернулся в Гонконг организовать оборону. Проф, я. Финн, Ваечка, судья Броди, Вольфганг, Стю, Теренс Шихан, – восемь душ, восемь разных мнений. Прав был проф: больше трех соберутся – ничего толком не решат.