— Ничего страшного. Мы что-нибудь придумаем. — Он поставил чемоданы на грубый деревянный тротуар перед входом в гостиницу и, отведя Мору в сторонку, почти прижал ее спиной к стене здания.

— Вы снова ведете себя самым неподобающим образом, — сказала она, покраснев, когда какая-то пара, проходившая мимо, торопливо отвела от них взгляд, ускорив шаг. — Смотрите, вы шокируете людей.

— Просто я хочу поговорить с вами, прежде чем мы войдем в гостиницу.

— И для этого надо непременно распять меня на стене? Он усмехнулся и окинул ее взглядом, выражавшим смущение и решимость одновременно.

— Мы снимем один номер и зарегистрируемся как мистер и миссис Дж. Т. Букер.

— Вот как?! — воскликнула Мора, не зная, то ли возмутиться, то ли заволноваться.

— Именно так. И перестаньте смотреть на меня, словно я какое-то мерзкое насекомое, выползшее из-под камня. — Он вздохнул и сконфуженно улыбнулся: — Не стану притворяться, что перспектива проживания в одном номере с вами вызывает у меня исключительно невинные мысли. Это не так. Но и желание соблазнить вас не является единственной причиной такого решения. Нас только что пытались убить. Эти люди даже не очень таились.

С трудом заставив себя не думать о том, что сказал Митчел о не вполне «невинных мыслях», Мора сосредоточилась на грозящей им опасности нового нападения.

— Убийцы предусмотрели даже пути бегства с места преступления.

— Согласен, они вели себя нагло. И нам надо быть более осторожными. А чем ближе мы подъезжаем к Парадайз, тем становится опаснее. Я не смогу надежно защитить вас, если буду ночевать в другом конце коридора и нас будут разделять две запертые двери.

Спорить было не о чем, он был абсолютно прав. Ведь никто не знал, что ее документы — фальшивка. Мучившие ее угрызения совести, что она скрыла этот факт от Митчела, отступили перед страхом нового нападения бандитов. Проживание в одной комнате с ним, конечно, сопряжено с некоторыми неудобствами, но Мора не могла допустить, чтобы ее скромность и боязнь не справиться с чувствами поставили под угрозу ее собственную жизнь и жизнь Митчела. А проживание в одной комнате с Митчелом могло угрожать всего лишь ее сердцу, ее невинности. Такую потерю можно пережить.

— Зачем вы хотите зарегистрироваться под чужим именем? Думаете, это обманет наших преследователей? — спросила она.

Митчел почувствовал наконец облегчение, он понял, что она согласна.

— Не исключаю и такую возможность.

— Да, но если даже они обманутся, то ненадолго. Ладно, пока они будут раздумывать, мы успеем что-то предпринять. А теперь, может быть, войдем?

— Ушам своим не верю! Вы даже не предупредили, что мне следует вести себя подобным образом. — Он подхватил ее чемоданы.

— А зачем? — И она последовала за ним.

С одобрением Мора отметила, что он не лжет. Как ни странно, ей стало даже легче смириться с его планом. Митчел признался, что не прочь соблазнить ее, значит, не застанет ее врасплох. Когда он подошел к конторке регистратора. Мора придала своему лицу то холодное и высокомерное выражение, которое дядюшка в шутку называл взглядом принцессы. Она не хотела, чтобы клерк усомнился в том, что они говорят правду. Толстый клерк так растерялся под ледяным взглядом Моры, что едва осмелился задать им необходимые вопросы и, уж конечно, не заметил, что ни у нее, ни у Митчела нет обручальных колец.

Она обрадовалась, узнав, что номер имеет отдельную ванную, хотя стоимость проживания заставила ее поморщиться. Подобную роскошь могли позволить себе только очень богатые люди, и, по-видимому, в расчете на таких постояльцев запрашивались цены. Поднимаясь по лестнице вслед за Митчелом, она вдруг подумала, что Каллахэны, наверное, весьма состоятельная семья. Судя по всему, их земли и рудник стоили того, чтобы за ними так упорно охотились. Мартины, желая завладеть их имуществом, были готовы на убийство. Мысль, что Митчел, видимо, очень богат, почему-то смутила ее. Войдя в комнату и увидев, что там всего одна кровать, Мора заволновалась. Интуиция подсказывала ей, что Митчел принадлежит к тем мужчинам, которые с уважением относятся к слову «нет», даже если это слово — очень им не по душе. Но ее пугало, что она сама не произнесет этого слова. Более того, она не понимала, зачем его произносить. А ведь она едва знала этого мужчину.

И в этот самый неподходящий момент на нее нахлынули воспоминания о его поцелуе, и она готова была вслух обругать себя. В глубине души она была уверена, что знает его достаточно хорошо, чтобы забыть обо всех правилах хорошего тона и даже отбросить скромность. Мору это озадачило, потому что до сих пор она не подозревала, что способна на такие распутные мысли. Она всегда считала себя девушкой очень порядочной, даже немного холодной. Каким образом Митчелу Каллахэну удалось растопить этот лед, она не знала, да и не хотела знать. Истина заключалась в том, что он заставил ее почувствовать себя такой легкомысленной. И она не желала думать о том, что броня, в которую она заковала свое сердце, получила пробоины от взгляда серых глаз и неотразимой улыбки.

— Я собираюсь принять ванну, — заявила она.

Митчел поставил чемоданы и с любопытством взглянул на нее. До этого она была невозмутимо спокойна, словно член королевской семьи, сразив наповал клерка за его жалкой конторкой. Теперь же он почувствовал, что ей не по себе, хотя надеялся, что после ванны она успокоится. Ее напряжение было столь явным, что он не осмеливался даже прикоснуться к ней. Результат мог быть самым неожиданным, вплоть до того, что она завизжит и выскочит вон из комнаты.

— А я тем временем закажу для нас ужин, — сказал он с самым невозмутимым видом.

— Мы будем ужинать в своем номере?

— Полагаю, что нам лучше пореже показываться на людях.

— Возможно.

Она открыла свой чемодан, начала доставать свежее белье, но вдруг задумалась. Было уже поздно, а он только что сказал, что они не будут выходить из номера, так стоит ли надевать платье, если его вскоре придется снимать? Несмотря на соседство Митчела, она не собиралась спать в одежде. В платье не отдохнешь. Ее ночная сорочка и пеньюар были очень скромного, даже строгого покроя, вполне подходили для ситуации. А поскольку им предстояло провести много времени с глазу на глаз, она решила, что пора несколько расслабиться, и достала из чемодана ночную сорочку и пеньюар.

— Не хотите ли вы заказать немного вина к ужину? — спросила она, доставая мыло и другие туалетные принадлежности.

— Ну конечно, — согласился он, пристально взглянув на нее. — С вами все в порядке?

— Все в порядке. Но я думаю, что мне будет еще лучше после горячей ванны. — Она мило улыбнулась и направилась в ванную комнату. — День был такой долгий и такой утомительный.

— Да уж, если в человека стреляют, это его несколько утомляет.

— Вот именно.

— Постарайтесь, чтобы в ванной не слишком сильно пахло вашими нежными духами, — сказал он вслед ей. — Я собираюсь принять ванну после вас.

Мора улыбнулась уголком губ, разложила свои туалетные принадлежности и открыла кран. Дядюшка частенько жаловался на то, что вся ванная пропахла их женскими ароматами, и вот теперь Митчел… Мужчины явно побаиваются, что после ванны будут благоухать розами или лавандой. Она бросила в воду горстку солей с ароматом лаванды и усмехнулась, представив себе крупного, атлетического сложения Митчела, источающего этот нежный аромат.

Когда ванна наполнилась, Мора быстро вымыла волосы и, обсушив их полотенцем, заколола на макушке. Скользнув в горячую душистую воду, она сразу же почувствовала, как уходит напряжение. Мышцы расслабились, дыхание успокоилось, и ей в конце концов стало казаться, что все не так ужасно.

Нападение, судя по всему, повлияло на нее сильнее, чем она сначала думала. А вот в том, что нервы у нее разыгрались, было виновато не только нападение, но и Митчел Каллахэн. Вопреки здравому смыслу рядом с ним она чувствовала себя слабой женщиной, а теперь у нее не будет ни минуты передышки. От этого запаниковала бы любая девушка. Митчел Каллахэн с его усмешками и огромными ножищами, этот темноволосый красавец атлет представлял собой угрозу ее добродетелям, а вот как от него защититься, она не знала.

«Но стоит ли вообще защищаться?» — подала голос легкомысленная половина ее существа. Продолжая мыться, Мора тщательно обдумала этот вопрос. Для многих бедных девушек замужество — единственная возможность изменить свою судьбу к лучшему, и необходимое условие для этого — девственность. Но они с Дейдрой, обдумывая свое будущее, исключали из него зависимость от мужчин.

Мора твердо решила, что не пойдет по стопам матери. Нет уж, она не позволит любви овладеть ею настолько, чтобы превратить в игрушку в руках мужчины, не допустит, чтобы ее счастье зависело от его благосклонности. Однако ведь есть еще и страсть. В браке, а его возможность она не исключала, страсть вообще не учитывалась, только практичность, стабильность и спокойный, разумный союз, в результате которого у нее появятся дети. Кто сказал, что она не может иметь и то и другое? Безумная, опаляющая страсть теперь и брак по расчету в будущем? Наверняка не все мужчины требуют, чтобы будущая супруга была девственницей.

Мора поняла, что слишком долго сидит в ванне, погруженная в размышления. Вода остыла, ей стало холодно. Она вытащила пробку и вышла из ванны. Да, тут было над чем задуматься. К счастью, у нее еще есть время, чтобы принять окончательное решение. Сама мысль о том, что у нее может быть любовник, а точнее, что им станет Митчел, пугала ее своей смелостью, скандальностью. Однако чувственность, которую разбудил в ней Митчел, не позволяла ей отбросить эту мысль. И все же тут многое не сходилось. Мора не знала, как сделать так, чтобы, потеряв девственность сейчас, найти себе мужа у себя, в штате Миссури.

— Что за гадкие мысли! — пробормотала Мора, надевая на себя ночную сорочку и пеньюар. Наверное, это работа, за которую она взялась, и убийцы, которых пришлось застрелить Митчелу, повлияли на ее рассудок? Поэтому она ощущала себя двумя разными женщинами — распутной, легкомысленной и добропорядочной и скромной. «Но и Митчел тут тоже виноват», — сердито подумала она.

Едва она вышла из ванной, как в дверь мимо нее проскользнул Митчел, объявивший на ходу, что ужин будет через час. Он закрыл за собой дверь, и Мора успела услышать, как он заворчал, что все, мол, пропахло лавандой. Она тихонько рассмеялась.

Убрав одежду, она уселась в кресло возле камина и принялась расчесывать и сушить волосы. Как ни странно, она почувствовала себя гораздо спокойнее. Собственно, а чего тут волноваться, если она твердо решила взять в свои руки решение вопроса об их дальнейших взаимоотношениях. Попытка вовсе увильнуть от него закончилась неудачей. И теперь Мора обдумывала детали. Пусть даже сама мысль о том, что ее любовником станет едва знакомый мужчина, была скандальной, но она не шарахалась от нее как перепуганный до смерти ребенок.

Ее уверенность в себе, правда, поколебалась, когда принесли заказанный ужин. Она сидела за столом у окна, не зная, приступать ли ей к еде без Митчела. И в это время из ванной комнаты вышел он. Мора взглянула на него, и у нее перехватило дыхание. Оголенный по пояс, он вытирал полотенцем волосы. На широкой груди рельефно выделялись великолепно развитые мускулы, а скользнув дальше, ее взгляд проследил узкую полоску волос, исчезающую под бриджами. Поймав себя на том, что ей очень бы хотелось узнать, как выглядит остальная часть его тела, она едва не застонала вслух. Добропорядочная Мора была возмущена, но Море распутной хотелось подойти к нему и погладить руками его изумительный торс. Она закрыла глаза.

Митчел ухмыльнулся, схватил рубашку и натянул на себя. Ему показалось, что он уловил одобрение в ее глазах. Он был уверен, что не ошибся, хотя она поспешила закрыть глаза.

Он сел за стол и произнес с наигранным раскаянием:

— Ну вот, теперь я выгляжу прилично.

Мора осторожно открыла глаза и одарила его, как она надеялась, осуждающим взглядом. Еще не успев прийти в себя, она принялась за еду, надеясь, что это занятие поможет ей успокоиться.

Подумав, что разговор тоже может помочь, она принялась расспрашивать его о семье и о землях, которые они стараются сохранить. Он с готовностью отвечал на ее вопросы, но по ходу беседы она все явственнее осознавала, насколько его мир отличается от ее мира. Даже если Каллахэны начинали когда-то с нуля, с тех пор их положение существенно изменилось. Они стали богатыми людьми еще тогда, когда Митчел был ребенком. Если бы не история с Мартинами, Мора никогда бы не встретила Митчела, и не только потому, что они жили так далеко друг от друга. Они не встретились бы, даже если бы оба жили в Сент-Луисе. Они принадлежали к разным слоям общества. Пожалуй, единственное, что было у них общего, — это их ирландское происхождение.

Когда они поужинали и Митчел выставил за дверь поднос с грязной посудой, Мора предложила сыграть в карты. Подсознательно она пыталась оттянуть момент, когда им придется решать проблему единственной в номере кровати. Уловив его чуть насмешливый взгляд, она догадалась, что Митчел понял ее. Но он с готовностью согласился с ее предложением.

Потерпев поражение в первой же партии в покер, Митчел отнесся к игре более серьезно.

— Где, черт возьми, вы научились так играть? — спросил он, когда они закончили игру и Мора отложила в сторону карточную колоду.

— Как ни печально, мой отец был заядлым игроком, — ответила она, откинувшись на спинку кресла и отхлебнув вина. — Он меня научил. Думаю, отец просто не знал, чем занять маленькую девочку, и в тех редких случаях, когда он приезжал домой, он учил меня играть в карты. Дядюшка Патрик продолжил мое обучение. Он играл редко, но игру любил.

— Ну что ж, мы поели, искупались и поиграли в карты. Вы хотите еще чем-нибудь заняться, прежде чем обсудить вопрос о кровати?

Мора с трудом подавила желание ударить его по щеке, чтобы убрать с физиономии эту возмутительную ухмылку.

— Вы могли бы лечь на полу.

Митчел с тоской взглянул на жесткий деревянный пол, прикрытый несколькими тоненькими циновками.

— Неужели вы такая жестокая?

— Я не буду жестокой только при условии вашего пристойного поведения. И постарайтесь не занимать много места, как это было на скамье в поезде. — Мысль о том, что они окажутся в одной постели, привела ее в панику, но она подумала, что это неизбежно. Никто из них не станет спать на полу.

Обогнув стол, он подошел к ее креслу и, положив руки на подлокотники, словно бы заключил в клетку.

— Вы уверены, что я сдержу свое слово?

Стараясь не смотреть на его губы, которые оказались в опасной близости к ее губам, Мора кивнула:

— Как ни странно, я вам доверяю. Хотя выбора у меня нет. События сегодняшнего дня показали, что я не смогу завершить это путешествие одна. Значит, нам придется оберегать друг друга всю дорогу до Парадайз. Если бы я не верила вашему слову, то как смогла бы доверить жизнь?

— Это верно. И как только мы окажемся в кровати, я буду вести себя как следует. — Он взял пустой бокал из рук Моры и поднял ее с кресла.

— Я, пожалуй, лягу сейчас же, — сказала она, инстинктивно обняв его за шею, но изо всех сил стараясь, чтобы голос ее звучал строго и уверенно.

— Позвольте мне по крайней мере проводить вас до постели.

Они шли, и их тела слегка соприкасались, что заставляло бешено биться ее сердце. Ей казалось, что он должен слышать его громкие удары. Он неторопливо покрывал ее лицо нежными дразнящими поцелуями, и ей безумно захотелось поскорее ощутить его губы на своих губах. Добравшись до кровати, он наконец поцеловал ее. и она, прижавшись к нему, с готовностью раскрыла губы навстречу чарующему вторжению его языка. Чтобы не упасть, когда он жадно принялся целовать ее, она чуть сжала коленями его талию. Подхватив ее руками под ягодицы, он потерся об нее всем телом. Прикоснувшись к твердому утолщению в его паху, она чуть не потеряла сознание, но, испугавшись собственной бурной реакции, вырвалась из его объятий.

— Поставьте меня на пол, — сказала она прерывающимся голосом.

— Вы этого хотите? — Да.

Митчел, подумав, что никогда ему еще не было так трудно выполнить чью-нибудь просьбу, все же отпустил ее. Его утешала одна мысль: в его руках она вспыхивала, как пламя. Он не понимал, как она может противиться этому. Придется набраться терпения.

Он подождал, пока Мора сняла пеньюар, усмехнувшись при виде широченной ночной сорочки, и, стянув с себя теплое белье, скользнул в постель. Ему предстоит пытка, по сравнению с которой ухищрения испанской инквизиции показались бы детской забавой, подумал он, растянувшись на спине и уставившись в потолок. Хотя они не прикасались друг к другу, он чувствовал ее присутствие.

Этот запах лаванды, смешанный с нежным запахом женского тела. Нет, если он не возьмет себя в руки, то к рассвету его разобьет паралич.

— Ты хочешь меня, — заявил он, когда она погасила свет.

Она хотела было ответить ему «нет». Но возможно, темнота располагала к откровенности, возможно, ей проще было сказать правду, так или иначе, но она ответила:

— Да. Думаю, что так оно и есть.

— Но ты намерена сопротивляться мне.

— Я должна.

— Я люблю побеждать.

— Я тоже, мистер Каллахэн. Я тоже.

— Ох, пропади все пропадом.