Хороший, плохой, неживой

      Он остановился, выставил бедро, прищурившись поверх очков и сравнивая наши ауры.
      – Замечательно вы смотритесь вместе. Как подобранная пара лошадей в моей конюшне.
      Он исчез, оставив у меня на коже покалывание, а меня саму – таращиться на Трента через ландшафт безвременья.

Глава двадцать первая

      Я шла по длинному обшитому досками крыльцу конюшен рента для новорожденных жеребят, впереди самого Трента и вена, и мои каблуки стучали куда более уверенно, чем я себя явствовала. К югу на полуденное солнце выходил ряд пустых ойл. Над ними помещалась ветеринарная лечебница. В стой-ix никого не было, хотя уже наступила осень. Кобылы могут еребиться в любое время года, но обычно в конюшнях есть есткая программа разведения, и кобылы приносят жеребят шовременно, чтобы как можно более сократить этот опас-эш период.
      Я считала, что временно пустующее здание – идеальное место, чтобы спрятать труп.
       Прости меня Боже,вдруг подумала я с угрызениями совести. Откуда у меня такие бесцеремонные мысли? Ведь доктор ндерс мертва.
      Над полуденной дымкой разнесся далекий лай бигля. Я: рнулась, сердце дало перебой. Дальше по грунтовой дороге годилась псарня величиной с небольшой жилой дом. И там по проволоке бегали собаки, наблюдая за нами.
      Трент прошел мимо меня, от него пахнуло опавшими лисами.
      – Они никогда своей дичи не забывают, – тихо сказал он, я напряглась.
      Нас сопровождали Трент и Квен – Джонатана оставили в здании заниматься возвращающимися из сада офицерами ФВБ. рент и Квен свернули к нише, расположенной точно посередине между рядами стойл. Комната с деревянными стенами была с одной стороны полностью открыта ветру и солнцу. Судя по примитивной мебели, это было стойло, переоборудованное во что-то вроде комнаты отдыха для ветеринаров во время родов. Мне не понравилось, что они пошли туда одни, но сопровождать их я не собиралась. Замедлив шаг, я прислонилась к столбу, решив, что я их и отсюда буду видеть.
      Три офицера ФВБ со своими чудовищными собаками стояли возле собачьего фургона, припаркованного в тени большого дуба. Дверцы были открыты, и над солнечными пастбищами раздавался властный голос Гленна. С ними был и Эдден, который здесь казался неуместным. Распоряжался Гленн, судя по тому, что Эдден держал руки в карманах, а язык за зубами.
      Над ними порхал Дженкс, возбужденно трепеща покрасневшими крыльями, торча у всех на дороге и выдавая ровный поток непрошенных советов, которых никто не слушал. Остальные офицеры ФВБ стояли под старым дубом, тенью накрывавшим парковку. У меня на глазах фургон бригады осмотра места преступлений преувеличенно медленно въехал на площадку. Капитан Эдден его вызвал после того, как я нашла тело.
      Я покосилась на Трента, подумав, что наш бизнесмен выглядит как-то озабоченно, стоя в этой неофициальной обстановке, заложив руки за спину. Лично я бы заметно огорчилась, зная, что кто-то сейчас найдет на моей земле невесть откуда взявшееся мертвое тело. Я была уверена, что именно здесь светилась неотмеченная могила.
      Продрогнув, я шагнула из крытого коридора на солнце. Держась руками за локти, я остановилась на усыпанной опилками стоянке, подозрительно наблюдая за Трентом из-под выбившейся пряди волос. Он надел светлую шляпу от солнца и сменил туфли на ботинки перед нашим походом в его конюшни. Это смешение стилей почему-то казалось для него правильным. Нечестно, что он выглядит так спокойно и уверенно… но тут он резко дернулся на стук захлопнувшейся дверцы автомобиля. Он на взводе не меньше, чем я, – просто он лучше это скрывает.
      Гленн громко сказал еще несколько слов, и группа распалась. Собаки, помахивая хвостами, начали методический поиск: две на ближайшем лугу, одна в самом здании, и я не могла не заметить, что проводник, назначенный в конюшни, использовал и свое умение, не полностью полагаясь на собачий нос: он заглядывал за стропила и открывал панели.
      Капитан Эдден тронул сына за плечо и пошел ко мне, размахивая короткими руками.
      – Рэйчел! – окликнул он меня, еще не подойдя, и я обернулась в удивлении, что он обратился по имени, а не по фамилии. – Мы это здание уже осматривали.
      – Если не в здании, то поблизости. Может быть, ваши люди мс использовали мои амулеты, как надо.
       Или вообще не использовали,договорила я про себя, зная людские предрассудки, зачастую скрываемые улыбками, ложью и лицемерием. Но я знала, что не надо делать поспешных выводов. Сейчас я была вполне уверена, что Трент скрыл местонахождение тела чарами лей-линии, и мои амулеты были бы совершенно бесполезны. И снова я перевела взгляд на Трента и Квена, который что-то говорил ему на ухо.
      – А его разве не следует арестовать, или задержать или что там еще?
      Эдден прищурился на низкое солнце.
      – Морган, не выпрыгивай из штанов. Дела по убийствам выигрываются сбором улик, и пора бы тебе это знать.
      – Я агент-оперативник, а не следователь, – мрачно буркнула я. – Кого я ловила, почти все уже были под обвинением.
      В ответ на это он хмыкнул. Я подумала, что приверженность капитана Эдцена «правилам» может в результате привести к тому, что Трент растает в воздухе облачком, и больше мы его не увидим. Увидев, что я нервничаю, он показал рукой на меня, потом на землю, чтобы я стояла, где стою, а сам побрел к Тренту и Квену. Руки он держал в карманах, но не так чтобы далеко от оружия. У Квена оружия не было, но судя по его движениям, оно ему и не нужно.
      Мне стало спокойнее, когда Гленн аккуратно раздвинул этих двоих, поманил пробегавшего офицера и велел ему детально расспросить Квена о системе охраны, а он пока поговорит с Трентом о грядущем ужине в ФВБ, посвященном сбору средств. Очень мило. Я отвернулась, стала смотреть, как переливается солнце на желтой шерсти собаки. Меня обволакивал зной, запах из конюшен был согрет воспоминаниями. Три лета в лагере оставили очень приятную память. Запах вспотевшей лошади и сена смешивался с едва слышным запахом перепрелого навоза – это и был аромат лета.
      Уроки верховой езды должны были выработать у меня чувство равновесия, улучшить тонус мышц и поднять число эритроцитов в крови, но самое лучшее, что они мне дали – это уверенность в себе от власти над большим красивым животным, которое делает все, что я велю. Одиннадцатилетнюю девчонку такая власть манила и опьяняла.
      Улыбка заиграла у меня на губах, и я закрыла глаза, чувствуя, как проникает в меня осеннее солнце. Однажды мы с подругой смылись из спальни, чтобы ночевать в конюшне с лошадьми. Тихие звуки их дыхания создавали уют. Наша начальница потом икру метала, но за все время лагеря я никогда не спала лучше.
      Я открыла глаза. Наверное, это была единственная ночь, когда я не просыпалась… и Жасмин тоже. Хорошо в конюшне спалось. Этой бледной девочке отчаянно не хватало сна. Жасмин! –вспомнила я, зацепившись за имя. Вот как звали темноволосую девочку. Жасмин.
      Я обернулась на звук разговоров по рации, оторвавшись от воспоминаний с большей меланхолией, чем ожидала бы. У девочки была неоперабельная опухоль мозга. И вряд ли тут могли помочь даже нелегальные методы отца Трента.
      Мое внимание вернулось к Тренту. Его зеленые глаза не отрывались от меня даже во время разговора с Эдденом, и я плотнее натянула шляпу и заправила выбившуюся прядь за ухо. Не желая ему уступать, я уперлась в него взглядом. Он отвел глаза, глянул куда-то мне за спину, и я повернулась, как раз когда красная машина Сары-Джейн остановилась рядом с фургонами ФВБ, взметнув тучу опилок.
      Маленькая секретарша вылетела из машины пулей – в джинсах и свободной блузке она казалась совсем другим человеком. Хлопнув дверью, она рванулась вперед…
      – Ты! – Она резко остановилась передо мной, и я шагнула назад от изумления. – Это все твоя работа! – заорала она.
      Я вытаращила глаза.
      – Э-э-э…
      Она приблизилась ко мне, и я сделала еще шаг назад.
      – Я тебя просила бойфренда моего найти, – заговорила Сара, чуть не срываясь на визг, – а не моего работодателя обвинять в убийстве! Ты злая колдунья, такая злая, что могла бы – могла бы сжечь Бога.
      – Э-гм… – промычала я, глядя на Эддена в поисках помощи. Они с Трентом уже подходили к нам, и я отступила еще на шаг, прижимая к себе сумку. Такого я не предусмотрела.
      – Сара-Джейн, – примирительным тоном произнес Трент гще издали. – Все в порядке, Сара-Джейн.
      Она развернулась к нему, светлые волосы блеснули на солнце.
      – Мистер Каламак, – заговорила она с неожиданной тревогой и страхом на лице. Глаза ее сузились, она заломила руки. – Простите меня, я приехала, как только узнала. Я не просила ее сюда приезжать. Я… я…
      У нее на глазах выступили слезы, она с тихим звуком опустила голову на руки и зарыдала.
      У меня челюсть отваливалась от изумления. За что она боялась – за свою работу, за своего бойфренда, – или за Трента?
      Трент глянул на меня мрачно, будто это я виновата, что она расстроена. И тут же его взгляд исполнился искреннего сочувствия, когда он положил руку на ее вздрагивающие плечи.
      – Сара-Джейн, – сказал он, успокаивая ее, наклоняясь, чтобы посмотреть ей в глаза. – Даже не думайте, что я считаю вас виноватой. Обвинения миз Морган не имеют ничего общего с вашим визитом в ФВБ насчет Дэна.
      Его чудесный голос поднимался и спадал шелковыми водопадами.
      – Н-но она думает, что это вы их всех уб-били, – произнесла она, всхлипывая, шмыгая носом и размазывая тушь коричневым пятном вокруг глаза.
      Эдден неловко переступил с ноги на ногу. Радиопереговоры между машинами ФВБ заглушали стрекот кузнечиков. А яотказывалась чувствовать вину, что довела Сару-Джейн до слез. Ее босс – мерзавец, и чем скорее она это поймет, тем для нее лучше. Трент не убивал этих людей своими руками, но он организовал их убийство и потому виноват не меньше, чем если бы сам всаживал нож. Вспомнилась фотография женщины на каталке, и я вытряхнула из себя жалость.
      Трент с ласковым ободрением поднял к себе лицо Сары-Джейн, посмотрел ей в глаза. Я подумала, каково было бы мне, если бы этот красивый голос меня успокаивал, говорил бы мне, что все хорошо. А потом подумала, есть ли хоть один шанс на свете, что Сара-Джейн уйдет от Трента не с поломанной жизнью.
      – Не делайте поспешных выводов, – говорил Трент, протягивая ей полотняный носовой платок со своими вышитыми инициалами. – Никто никого ни в чем не обвинял. И вам сейчас нет необходимости здесь находиться. Поезжайте домой, а это неприятное дело кончится сразу, как только мы найдем труп бродячей собаки, на который среагировал амулет миз Морган.
      Сара-Джейн посмотрела на меня взглядом, полным ненависти.
      – Да, сэр, – сказала она хрипло.
       Бродячей собаки? Япросто разрывалась между желанием позвать ее на ленч для задушевной беседы и желанием вбить в эту дуру хоть немного ума.
      Эдден демонстративно кашлянул:
      – Я бы попросил миз Граденко и вас оставаться здесь, пока мы не будем знать больше, сэр.
      Профессиональная улыбка Трента увяла.
      – Мы задержаны?
      – Нет, сэр, – вежливо ответил капитан. – Это всего лишь просьба.
      – Капитан! – крикнул проводник собаки с площадки второго этажа. У меня сердце екнуло при звуке его голоса и забилось быстрее. – Соке не делала стойку, но тут запертая дверь.
      Меня встряхнул впрыск адреналина. Я посмотрела на Трента – его лицо ничего не отражало.
      Квен и какой-то коротышка направились туда в сопровождении офицера ФВБ. Коротышка явно был в прошлом жокеем, ставшим теперь менеджером. Лицо у него было обветренное и морщинистое, а в руке он держал связку ключей – они шикнули, когда он передал связку Квену. С той же хищной беспокойной грацией Квен передал их Эддену.
      – Спасибо, – сказал капитан. – Теперь постойте здесь с ними офицерами. – Он помолчал, улыбаясь, и добавил: – Если вам нетрудно, пожалуйста.
      Он поманил пальцем двух офицеров ФВБ, только что приехавших, показал им на Квена. Они подбежали трусцой.
      Гленн вышел из фургона следственной бригады, неся рацию, и направился к нам. С ним был Дженкс. Облетев Гленна три раза, он рванулся вперед.
      – Дайте мне ключ! – сказал он, остановившись в облаке пыльцы между мной и Эдденом. – Я его отнесу наверх.
      Гленн недовольно глянул на пикси:
      – Ты не сотрудник ФВБ. Пожалуйста, ключ.
      Я услышала молчаливый вздох Эддена. Было понятно, что он хочет увидеть, что там в той комнате, и делает над собой усилие, чтобы не мешать сыну распоряжаться. Строго говоря, ему вообще нечего было здесь делать. Наверное, обвинение члена городского совета в убийстве давало ему больше оправданий, чем он мог бы найти без этого.
      Крылья Дженкса резко застрекотали, когда Эдден передал ключ Гленну. Запах пота от Гленна перекрывал аромат его одеколона, выдавая волнение. К собаке с проводником у двери подошла группа людей, и я, крепче сжав сумку, направилась к лестнице вслед за Тленном.
      – Рэйчел, – остановился Гленн и поймал меня за локоть, – останешься здесь.
      – Это еще с чего? – возмутилась я, выдергивая локоть. В поисках поддержки я посмотрела на капитана Эддена, но коротышка пожал широкими плечами – у него тоже был такой вид, будто его не пригласили.
      Гленн перехватил мой взгляд, и лицо его стало суровым.
      – Останься здесь. Я хочу, чтобы ты последила за Каламаком. Читала его эмоции по лицу. – Лапшу мне на уши вешаешь? – спросила я, про себя подумав, что даже если лапшу, то идея неплохая. – Это вполне может сделать твой па… твой капитан, – поймала я себя за язык.
      Он в досаде наморщил лоб:
      – Ладно, вешаю. Но все равно ты останешься здесь. Если мы там найдем доктора Андерс, я хочу место преступления прикрыть плотнее, чем…
      – Чем натурал свою задницу в тюремной камере? – подсказал Дженкс, начиная светиться.
      Он приземлился мне на плечо, и я не стала его сгонять.
      – Да ладно, Гленн, – попыталась я подольститься, – я же ничего не буду трогать. И все равной тебе нужна – проверить, нет ли там смертельных чар.
      – Это и Дженкс может, – возразил он. – И ему даже не надо будет для этого по полу ходить.
      С досады я уперла руку в бедро и продолжала кипеть от злости. Я-то видела, что под своей официальной невозмутимостью Гленн и рад, и очень обеспокоен. Он только недавно стал детективом, и можно было понять, что это пока что его самое крупное дело. Коп может провести на службе всю жизнь и никогда не получить дела с такими потенциальными политическими последствиями. Тем более для меня причина туда пойти.
      – Но я ваш Внутриземельный консультант, – ухватилась я за соломинку.
      Он положил темную руку мне на плечо, слегка толкнул и убрал.
      – Послушай, – начал он, и кончики ушей у него покраснели. – Есть процедуры, которые надо соблюдать. Первое свое дело я проиграл в суде, потому что место преступления не осталось неприкосновенным, и я не собираюсь проигрывать дело Каламака только потому, что тебе не терпится и ты не можешь дождаться своей очереди. Там надо собрать пыль, сфотографировать, снять отпечатки, проанализировать и хрен знает чего я еще придумаю. Ты придешь сразу после экстрасенса. Понимаешь?
      – Экстрасенса? – переспросила я, и он нахмурился:
      – Ладно, это я пошутил, но если ты хоть пальчик свой наманикюренный сунешь туда раньше, чем я позволю, я тебя иыброшу к чертям, не успеешь ухом моргнуть.
       Ухом моргнуть.'Действительно серьезен, наверное, раз даже поговорки путает.
      – ПКК хочешь? – . спросил он, переводя глаза с меня на собачий фургон.
      При этой замаскированной угрозе я медленно вздохнула. 11ротивоколдовской костюм. В последний раз, когда я пыта-пась заловить Трента, он убил ключевого свидетеля чуть ли не у меня на глазах.
      – Нет, – сказала я.
      Мой покорный тон его удовлетворил.
      – Вот и хорошо, – ответил он, повернулся и зашагал прочь.
      Дженкс повис передо мной в воздухе, ожидая. Стрекозиные крылья покраснели от волнения, пыльца блестела на солнце.
      – Дашь мне знать, что нашли, Дженкс, – сказала я, радуясь, что хоть один представитель нашей жалкой фирмочки там будет.
      – Обязательно, Рейч, – сказал он и устремился за Тленном.
      Эдден молча подошел ко мне, и чувствовала я себя так, будто мы с ним – единственные два ученика во всей школе, которых не пригласили на веселую вечеринку у бассейна, и вот мы стоим на другой стороне дороги и смотрим, как веселятся без нас. Ожидание с нами делили нервничающий Трент, негодующая Сара-Джейн и собранный, с поджатыми губами Квен. Гленн постучал в дверь, объявляя о присутствии здесь ФВБ – будто и так это не было ясно, – и отпер ее.
      Первым туда влетел Дженкс, почти сразу рванул обратно каким-то неровным полетом и приземлился на перила. Гленн сунулся внутрь, потом выглянул из прямоугольного проема.
      – Маску мне, – послышался его негромкий голос на фоне тишины.
      Я задышала быстрее. Он что-то нашел. И это не собака.
      Женщина из ФВБ, зажимая рот рукой, протянул Гленну хирургическую маску. Поверх приятного аромата навоза и сена поплыла мерзкая вонь. Я наморщила нос, посмотрела на Трен-та – он стоял с пустым лицом. На стоянке стало тихо. Заверещало какое-то насекомое, ответило ему другое. Соке возле двери наверху повизгивала и лапой трогала за ногу свого проводника, ища ободрения. Мне стало нехорошо. Как они раньше могли не услышать этого запаха? Значит, я была права: он был заговорен, чтобы не выходил за пределы комнаты.
      Гленн шагнул внутрь. На миг его спину ярко осветило солнце, на следующем шаге он исчез внутри, оставив черный прямоугольник двери пустым. Сотрудник ФВБ в форме подал ему через порог фонарь, тоже зажимая рот и нос. Дженкс на меня не смотрел. Он стоял на перилах спиной к двери, свесив неподвижные крылья.
      У меня сердце колотилось молотом, и я задержала дыхание, когда женщина в дверях попятилась, и вышел Гленн.
      – Там тело, – сказал он второй сотруднице, и голос нам был отчетливо слышен. – Задержите мистера Каламака для допроса. – Он перевел дыхание. – И миз Граденко тоже.
      Ответ сотрудницы нам слышен не был, но она направилась вниз по лестнице искать Трента. Я на Трента взглянула торжествующе, но радость тут же померкла, когда я представила себе докто'а Андерс мертвой на полу. Тут же наложилось воспоминание, как Трент убил своего ведущего исследователя – быстро, чисто и с готовым алиби. На этот раз я его поймала – слишком быстро действовала, и он не успел себе задницу прикрыть.
      Сара-Джейн цеплялась за Трента. Страх, настоящий всепоглощающий страх смотрел из ее расширенных глаз, вызывал краску на бледных щеках. Трент будто не замечал ее хватки. С серьезным и непроницаемым лицом он смотрел на Квена. И я смотрела с подгибающимися коленями, как Трент медленно вздохнул, будто стараясь овладеть собой.
      – Мистер Каламак? – обратился к нему молодой офицер жестом показывая Тренту следовать за ним.
      Тень эмоции мелькнула на лице Трента при этом обраще нии. Если бы я думала, что его хоть что-то может потрясти, бы сказала, что это страх.
      – Будьте здоровы, миз Морган, – сказал мне Трент на прощание, уводя с собой Сару-Джейн.
      Эдден и Квен пошли с ними, и на круглом лице капитана сияло облегчение. Наверное, он сильнее рискнул своей репутацией, чем я думала.
      Сара-Джейн оторвалась от Трента и повернулась ко мне.
      – Сволочь ты! – бросила она мне высоким, почти детским от ненависти и страха голосом. – Ты понятия не имеешь, что ты натворила!
      Я опешила и ничего не сказала, а Трент крепко взял ее за локоть – как мне показалось, предупреждая. У меня затряслись руки, живот свело судорогой.
      Гленн стоял на лестнице. У него в руках была одноразовая салфетка, и он все вытирал ею пальцы, пока шел ко мне. Сперва он показал рукой на фургон следственной бригады, потом на черный прямоугольник двери. Двое из фургона тут же задвигались – со спокойным усилием они выкатили большой черный чемодан на колесах.
       Я хотела ареста Трента Каламака. А смогу ли я после этого остаться в живых?
      – Там тело, – сказал Гленн, остановившись передо мной с прищуренными глазами, вытирая руки уже новой салфеткой. – Ты была права.
      Он увидел мое лицо, и я поняла, что вид у меня озабоченный, когда он проследил мой взгляд на Трента, стоящего с Кве-ном и Эдденом.
      – Брось, он всего лишь человек.
      Трент был уверен и невозмутим – просто портрет идеального гражданина, помогающего полиции, в отличие от Сары-Джейн, гневной и истеричной.
      – Действительно? – выдохнула я.
      – Тебе еще не сразу можно будет туда войти, – сказал он, беря третье бумажное полотенце и промокая сзади шею. Лицо у него слегка посерело. – Может быть, даже завтра. Подвезти тебя домой?
      – Я останусь.
      Какую-то легкость ощущала я в животе. Мне пришло в голову, что надо бы позвонить Айви и сказать ей, что происходит. Если она захочет разговаривать.
      – Плохо там? – спросила я. Возле двери те двое переговаривались с еще одним, распаковывая из чемодана пылесос и надевая на ботинки бумажные бахилы.
      Гленн не ответил – он глядел куда угодно, только не на меня и не на черный дверной проем.
      – Если останешься, тебе понадобится вот это.
      Он протянул мне значок ФВБ с надписью «разовый». Наверху уже натягивали желтую ленту, огораживающую место преступления, и вроде бы все шло своим чередом. Рация взрывалась короткими резкими вопросами, все, кроме меня и собак, вполне были довольны ходом событий. А мне надо было попасть наверх. Увидеть, что сделал Трент с доктором Андерс.
      – Спасибо, – сказала я шепотом, накидывая веревку значка через голову.
      – Пойди кофе выпей, – сказал он, глядя в сторону одного из приехавших с нами фургонов. Офицеры ФВБ, которым нечего было делать, там уже столпились. Я кивнула, и Гленн пошел вверх лестнице, перешагивая через две ступеньки.
      Только раз я оглянулась на Трента – в открытой комнате между стойлами. Он говорил с каким-то офицером, очевидно, отказавшись от права на адвоката. Чтобы создать впечатление невиновности? Или считает себя таким умным, что ему адвокат не нужен?
      В некотором отупении я подошла к столпившимся у фургона людям из ФВБ. Кто-то мне сунул банку газировки, и когда я не захотела ни с кем встречаться глазами, на меня любезно перестали обращать внимание. Я не особенно рвалась заводить друзей, и светскую болтовню вести не особенно умела. А вот Дженкс успел у каждого глотнуть сахару с кофеином, передразнивая капитана Эддена, отчего все весело смеялись.
      Наконец я оказалась в стороне, слушая сразу три разговора, а солнце снижалось, и в воздухе повеяло прохладой. От звука далекого пылесоса – он то включался, то выключался, то включался снова, – я иногда вздрагивала. Наконец он замолчал и больше уже не гудел. Никто вроде бы этого не заметил. Я подняла глаза к верхним помещениям и туже завернулась в жакет. Гленн спустился вниз и тут же исчез в фургоне следственной бригады. Я с облегчением вдохнула и выдохнула – так же легко, как в день, когда я родилась. И оказалось, что я уже иду к лестнице.
      Тут же у меня на плече материализовался Дженкс – наверное, посматривал в мою сторону.
      – Рейч, – предупредил он, – не надо тебе туда.
      – Я должна увидеть.
      Какое-то было чувство нереальности. И шероховатые перила под рукой, еще теплые от солнца.
      – Не надо, – возразил он, трепеща крыльями. – Гленн прав, дождись своей очереди.
      Я мотнула головой, косой смахнув с плеча Дженкса. Я должна была это увидеть, пока это зверство не смягчилось еще мешочками, белыми карточками с аккуратно напечатанными словами, и тщательно собранными данными, придающими безумию структуру и позволяющими потому его понять.
      – Не путайся под ногами, – бросила я, отмахнувшись от его назойливого кружения.
      Он отлетел назад, а я резко остановилась, ощутив легкое прикосновение его крыла к кончику пальца. Я его ударила?
      – Эй! – крикнул он, и удивление, потом тревога и, наконец, злость пробежали по его лицу. – Ладно! – бросил он резко. – Иди смотри. Я тебе не папочка.
      Продолжая ругаться, он полетел прочь на высоте человеческого роста. За ним оставался такой шлейф ругательств, что головы поворачивались ему вслед.
      На тяжелеющих ногах я поднялась по лестнице. Резкий перестук каблуков заставил меня поднять глаза, и я посторонилась, пропуская вниз одного из пылесосной бригады. За ним струей тянулась вонь разложения, и у меня жжение подступило к горлу из желудка. Утихомирив его, я пошла дальше, застывшей улыбкой улыбаясь стоящему возле двери офицеру ФВБ.
      Здесь вонь была еще сильнее. Вспыхнули перед глазами фотографии, которые я смотрела в кабинете у Гленна, и меня чуть не вывернуло. Со смерти доктора Андерс прошли считанные часы – как же она могла разложиться так быстро?
      – Фамилия? – спросил офицер, делая вид, что на него этот запах никак не действует. Я вытаращилась на миг, потом увидела у него в руке блокнот. Там было несколько фамилий, против последней было написано «фотограф». Человек на внешней галерее захлопнул чемодан и потащил его вниз по лестнице. Возле дверей стояла видеокамера – по навороченности нечто среднее между телевизионной профессиональной и той, на которую папа снимал наши с братом дни рождения.
      – Э-гм… Рэйчел Морган, – сказала я слабым голосом. – Специальный консультант-внутриземелец.
      – А, вы та колдунья? – ответил он, записывая мою фамилию вместе с временем прихода и номером временного значка. – Маску, перчатки и бахилы?
      – Да, спасибо.
      Неуверенными пальцами я прежде всего надела маску. От нее резко пахнуло цветами гаультерии, и этот аромат перекрыл вонь разложения. Переведя дух, я глянула внутрь, на деревянный пол, отшлифованный и сияющий желтизной в последних лучах солнца. Из-за угла, где мне не видно было, доносились резкие щелчки затвора фотоаппарата.
      – Я ему не помешаю? – спросила я приглушенным маской голосом.
      Человек на дверях покачал головой:
      – Ей. Нет, Гвен вы не помешаете. Только поосторожнее, а то она вас заставит с рулеткой бегать и измерять.
      – Спасибо, – ответила я, решив заранее, что ничего подобного делать не буду.
      Надевая на туфли бумажные бахилы, я глянула вниз, на стоянку. Чем дольше я здесь пробуду, тем больше вероятность, что Гленн заметит мое отсутствие. Собравшись, я крепче затянула маску, дернувшись, когда едкий запах ударил в ноздри. Глаза заслезились, но мысль снять маску мне даже в голову не пришла. Сунув руки в перчатках в карманы, как перед входом в лавку черной магии, я вошла.
      – Вы кто такая? – окликнул меня властный женский голос, когда моя тень заслонила солнце.
      Я повернулась к стройной гибкой женщине со строгим хвостом темных волос. У нее в руке была фотокамера, и женщина опускала в привязанный к бедру черный мешок отснятую кассету.
      – Я Рэйчел Морган, – ответила я. – Эдден меня привез в качестве…
      У меня оборвались слова, когда взгляд упал на туловище, привязанное к спинке стула, выступавшего из-за спины Гвен. Вскинув руку ко рту, я смогла удержать глотку закрытой.
       Это манекен. Не может быть, чтобы это был не манекен. Не может это быть доктор Андерс.
      Но я знала, что это она. Привязанная желтыми нейлоновыми шнурами к стулу, верхняя часть торса обвисла, голова упала вперед так, что лица не видно. И еще оно скрыто под прядями волос, склеенными чем-то черным, и слава Богу, что скрыто. Ног ниже колен просто не было, обрубки торчали, как детские пяточки у края сиденья. Но заканчивались они отвратительным сырым мясом, уже гниющим. Рук не было ниже локтей. Засохшая черная кровь покрывала одежду затейливым узором струек, и об исходном цвете ткани можно было только гадать.
      Я невольно посмотрела на Гвен и была потрясена ее безразличным лицом.
      – Только ничего не трогай, я еще не закончила, о'кей? – пробормотала она, не отрываясь от своей работы. – О Господи, неужто нельзя мне хоть пять минут дать, чтобы тут народ не толпился?
      – Извините, – выдохнула я, удивившись, что еще могу говорить.
      Обрубок тела доктора Андерс был покрыт кровью, но под стулом крови было на удивление мало. У меня кружилась голова, но отвернуться было невозможно. Нижняя часть туловища была вскрыта от пупка вниз – идеально круглый кусок кожи размером с мой кулак был вырезан серебряным ножом, и в отверстии виднелось тщательно сделанное сечение внутренностей. Имелись подозрительные полости, и разрез был совершенно бескровный, будто вымытый – или вылизанный – начисто. Там, где тело не было покрыто кровью, оно белело как воск. Я окинула взглядом чистые стены и пол – тело им не соответствовало. Оно было изувечено где-то в другом месте и перенесено сюда.
      – Это действительно псих, – сказала Гвен, когда стих стрекот камеры. – Посмотри на окно.
      Она указала подбородком, и я обернулась. На широком затененном подоконнике… Мне сперва показалось, что это городской пейзаж. Приземистые здания, выстроенные прямыми линиями, без очевидного упорядочения по величине. Кусочки какой-то серой замазки держали их прямо, играя роль клея. Они были расставлены вокруг толстого кольца выпускника, выглядевшего памятником на городской площади. Я присмотрелась – и ужасом свело внутренности. Обернувшись к обрубленному трупу, я взглянула снова.
      – Ага, – подтвердила Гвен, щелкая камерой. – Он их тут выставил на обозрение. А крупные части забросил в чулан.
      Мои глаза метнулись к чулану, потом опять к темному подоконнику. Это были не здания – это были пальцы рук и ног. Он их отрезал фалангу за фалангой и расставил как оловянных солдатиков. Замазка – это были куски внутренностей.
      Меня бросило в жар, потом в холод. Все тело наполнилось легкостью, и я подумала, что сейчас потеряю сознание, сообразила, что у меня гипервентиляция, и задержала дыхание. Сто процентов, что это с ней проделали с еще живой.
      – Вон отсюда, – бросила Гвен, небрежно делая очередной снимок. – Если ты тут наблюешь, Эдден с цепи сорвется.
      – Морган! – донесся издалека раздраженный возглас. – Эта ведьма там, что ли?