Пролог

ПЛАНЕТА РЖА

Когда все было кончено, они направились к Иджхану. Видья Ваджхур двинулась с места быстро, но Прасад ее удержал.

— От такого темпа ты скоро выбьешься из сил, — сказал он. — Впереди долгий путь.

Видья кивнула. Расправив на плечах ремни упряжки, которую Прасад смастерил, чтобы ей было удобнее везти тачку, она заставила себя идти ровным, размеренным шагом. В тачке лежали одежда, палатка, запасы еды и другие необходимые вещи. Невыносимо было думать о том, что это — их единственное имущество. И поэтому она старалась не думать.

Гравий хрустел у Видьи под ногами. Рядом с ней Прасад толкал перед собой повозку, в которой тоже лежало кое-что из еды. На самом дне скрывалась еще пара вещиц — так, безделушки, с которыми, тем не менее, Прасад не хотел расставаться. Их свадебная лента, например или пачка красных микрочипов — красных, потому что в них содержались медицинские данные и результаты генетического сканирования. Прасад попытался было так их припрятать, чтобы она ничего не заметила. Видья лишь молча поджала губы. Еще на повозке стояла клетка с дюжиной уток, которые без умолку крякали. Единственные из домашней живности, кого пощадила Зараза.

— А представь только, если бы в живых остались коровы, — сказал тогда Прасад. — И бросить жалко, и взять с собой в дорогу невозможно. Так что нам повезло.

«Это надо же, — усмехнулась про себя Видья, — в любой куче навоза найдет золотую пылинку».

Ремни больно вдавились женщине в плечи. Она покосилась на того, кто уже пять лет был ее мужем. У него была такая же смуглая кожа, как и у нее, а ростом он был на голову выше. Черные волосы спутанными прядями свисали на лоб. На щеках и подбородке уже проступила темная щетина, хотя брился он только вчера, и кудрявая поросль покрывала руки, с силой толкающие вперед повозку. От напряжения и пережитых волнений вокруг глаз, его прекрасных черных глаз, пролегли морщины, хотя ему едва исполнилось двадцать пять.

У Видьи глаза были более светлого, карего оттенка, тонко прорисованные брови, высокий лоб и классическое овальное лицо. Длинное и стройное тело. Не стройное, а худое.

Запертые в клетке утки недовольно крякали. И чего раскричались, раздраженно думала Видья. Бесплатно ведь их катают. Она бы с удовольствием поменялась с ними местами. Как хорошо быть уткой. Плавай себе спокойно в пруду да ищи что поесть. А если не найдешь, надо просто перелететь куда-нибудь в другое место.

Видья заметила, что опять прибавила шагу, и постаралась идти помедленнее. Ноги сами несли ее вперед, как будто хотели убежать далеко-далеко, чтобы она не могла уже оглянуться на те развалины, что когда-то были их фермой. Видья не отрываясь смотрела под ноги. Как будто боясь пропустить воронку от снаряда, а на самом деле — чтобы не видеть раскинувшиеся вокруг поля. Труднее всего было не обращать внимания на запах. Каждый порыв ветра приносил сырой дух заплесневевшего, гниющего на корню урожая, уничтоженного Заразой. Один раз Видья уловила в воздухе запах тухлятины, потом — запах горелых перьев. От этого ей захотелось бежать во весь дух, и Прасад тоже прибавил шагу. Не говоря ни слова, они шли так быстро, как только могли, пока эти запахи не остались позади. Когда заболели куры, произошла мутация, и новая форма Заразы стала опасна и для людей. Запах горелого пера мог означать только одно: кто-то пытался уничтожить у себя на ферме больных птиц. За исключением этого случая, Зараза — вернее, целый ряд болезней, который понимался под одним этим словом, — не трогала человека. Только сейчас Видья начала осознавать, что в определенном смысле это было еще ужаснее.

Так они и шли. Видья не поднимала глаз от земли, но вдруг Прасад удивленно вскрикнул. Видья огляделась вокруг. К этому времени они уже вышли на большую дорогу, но оказалось, что эта дорога в еще более ужасном состоянии, чем та, по которой они шагали раньше. Авиация Империи Человеческого Единства усиленно бомбила эти места, и от дороги мало что осталось. Путь преграждали то обломки летных машин, то вздыбленные плиты бетонного покрытия. Тем не менее пройти было можно, хотя и с большим трудом. Прасад смотрел прямо перед собой. Видья с раздражением сбросила с плеч ремни.

— Ну и везет же нам! — воскликнула она. — Просто сказочно!

— Потише, — пробормотал Прасад. — Мы не должны привлекать к себе внимание.

Видья уже открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь резкость, но прикусила язык и только бросила на мужа возмущенный взгляд. Сарказмом ничего не исправишь, а гнев ее был адресован, разумеется, не Прасаду.

— И что нам теперь делать, как ты думаешь? — спросила она наконец. — Я не имею представления.

— Как будто у нас есть выбор, — Прасад пожал плечами.

Он опять ухватился за оглобли своей повозки и двинулся вперед. На секунду замешкавшись, Видья тоже расправила плечи, натянула поудобнее ремни и пошла вслед за ним.

Живой поток заполнил дорогу. Люди с неудовольствием расступались, освобождая место вновь пришедшим. По разбитым камням шли тысячи, может быть, сотни тысяч. Многие несли заплечные мешки, толкали перед собой тачки или тележки. Было много раненых. И все они направлялись в Иджхан.

Мрачная тишина висела над дорогой. Люди лишь изредка переговаривались вполголоса, иногда раздавался крик младенца, плакал ребенок постарше, но и эти звуки быстро стихали. Как будто люди боялись, что кто-то может их заметить.

— До них, наверное, тоже дошли слухи, — тихо сказала Видья. Она стреляла глазами во все стороны, пытаясь получше рассмотреть людей вокруг.

— Отдохнем в Иджхане, — вполголоса отозвался Прасад. — Жаль, что не удалось поговорить с дядей Рафидом, он бы рассказал, как дела обстоят на самом деле. Хотелось бы…

— Мало ли кому чего хотелось бы, — оборвала его Видья. — Одним хотением ты Единство не перешибешь, и не…

— Птица! — раздался вдруг пронзительный голос. — Домашняя птица!

Видья резко повернула голову. Какой-то седовласый мужчина в ужасе уставился на их клетку с утками. Прасад молча хлопал глазами. Толпа вокруг них расступилась.

— Зараза! — завопил седой. — Они же переносят Заразу!

Он рванулся к клетке, намереваясь разнести ее на куски, но Видья была начеку. Она выхватила из тележки маленький сверток и быстрым движением развернула тряпку.

— Стой! — рявкнула она. — Стой, или ты умрешь!

Седой замер. Замерли и все вокруг. Через какую-то секунду толпа дрогнула и отступила, и нападавший остался в круге пустого пространства. Твердой рукой Видья крепко сжимала короткий прут. Он светился голубым светом, и на конце мерцала крошечная искорка.

— Это энергетический кнут, с таким коров пасут, — сказала она. — На половинной мощности способен оглушить взрослого быка. Сейчас включен на полную. Не трогай уток.

— Но Зараза… — неуверенно проговорил мужчина.

— …обнаружена только у кур, — негромким голосом сказал Прасад. — Утки ее не разносят.

— Убирайся, — повторила Видья. — Спускаю курок — три, два…

Мужчина растворился в толпе. Видья наблюдала за ним, пока он не скрылся из виду. Потом заткнула кнут за пояс, поправила ремни и продолжила путь. Прасад шел за ней. Люди постояли еще минуту-другую, потом вновь сомкнулись вокруг них.

«У моей жены прекрасные рефлексы, — размышлял Прасад. — Мне и в голову не могло прийти, что опасны могут быть и свои, да еще и позарятся на наше добро».

«Мой муж излишне доверчив», — думала Видья, не слишком хорошо понимая, какие чувства вызывает в ной это его качество — раздражение или умиление. Всплеск адреналина прошел, и руки у нее дрожали бы, если бы не держались крепко за ременные стропы.

Прасад дважды сжал ее ладонь. Она улыбнулась в ответ. Этот жест впервые появился в их брачную ночь и означал первоначально «я люблю тебя». Однако с течением лет он приобрел более общий смысл и выражал теперь самые разнообразные положительные значения. На этот раз Видья расшифровала его как «молодец».

Шли часы. У Видьи сводило живот от голода, они с Прасадом не завтракали, чтобы поберечь оставшуюся пищу. Пот тек с нее ручьями, несмотря на то, что солнце скрывал толстый слой туч. Для ранней осени погода стояла теплая. На планете Ржа был ровный, умеренный климат благодаря отсутствию небесных спутников, поэтому стихии ветра и воды существовали здесь лишь в виде ласкового бриза и легкого дождичка. Видья хранила смутные воспоминания о проливных дождях и порывистых ветрах, но, с тех пор как ее родители эмигрировали на эту планету, ее собственный опыт в том, что касается климата, ограничивался лишь медленными, плавными переходами от солнечной погоды к тучам и дождю и опять к солнцу в небе. Слишком высокая температура, которая установилась сейчас, не давала ей покоя. Возможно ли, что Единство не только распространило Заразу, но и как-то повлияло на климат? У Видьи бурчало в животе от голода, и в висках притаилась боль.

— Надо поесть, — сказал Прасад. — Может быть, вон там.

Они свернули к краю дороги и покатили свои повозки туда, где раньше был луг. Под ногами хлюпало зеленоватое месиво, а от вони у Видьи пропал аппетит. Посреди этого поля возвышалась каменная стена, доходящая примерно до пояса, к ней и направил свои стопы Прасад. Некоторые их попутчики тоже избрали эту стену местом отдыха, но Прасад, как Видья с удовольствием убедилась, отнесся к ним настороженно и старался держаться подальше. Выбрав подходящее место, они двинулись к нему и вскоре уже сидели на неровных камнях. У Видьи так ломило ноги, что она не могла сдержать стон.

— Можно здесь присесть?

Кнут мгновенно оказался у Видьи в руке, занесенный над головой того, кто это сказал. Перед ней стояла женщина с мешком за плечами, двое маленьких детей цеплялись за ее юбку. Видья не опустила руку.

— Конечно, — мягко сказал Прасад. — Может быть, вам нужна помощь?

— Прасад, — начала было Видья, — мы не можем…

— Наша община уничтожена, — ответил Прасад. — Если мы хотим выжить, мы должны создать новую.

— Лишние три пары глаз не помешают, — женщина кивнула на повозку Прасада. — Кругом полно воров, да и за вашими утками того и гляди начнут охотиться.

Сама того не желая, Видья рассмеялась. Она жестом пригласила женщину сесть. Женщину звали Джента. С ней были ее племянники, дети сестры.

— Моя сестра была Немая, — рассказывала Джента. — Ее хозяин, в случае победы Единства, собирался спрятать только ее, без мужа и детей. Я думаю, она хотела бежать, но потом вдруг они вместе с мужем исчезли. А мы направляемся в Иджхан: там, говорят, есть еда.

Видья бросила взгляд на повозку Прасада.

— А дети тоже принадлежат хозяину твоей сестры? — спросила она напрямик. — Они тоже Немые?

— Видья, — вмешался Прасад. — Ну зачем так резко?

— Мы должны быть в курсе, — ответила Видья. — Если дети Немые, они представляют собой ценность.

Джента притянула обоих детей к себе. Они смотрели на нее широко открытыми глазами. Видья вздохнула. Это движение Дженты было самым красноречивым ответом на ее вопрос.

— Не бойся, я их не трону, — сказала она мягко, — но мало ли кто здесь ходит. И охотиться могут не только за утками.

— Я все время за них беспокоюсь, — сказала Джента и сменила тему. — Вы не знаете, мы уже сдались войскам Единства?

Она порылась в своем мешке и вытащила половину пресной лепешки. Женщина разделила ее между детьми, себе же не взяла ничего. Видья вздохнула и стала ждать, что будет дальше. Как она и ожидала, Прасад протянул женщине кусок своей собственной лепешки, который та и приняла после некоторых уговоров. Видья мысленно перебирала те скудные запасы продовольствия, что еще оставались у них после шести месяцев бомбежек и Заразы. До Иджхана оставалось три, может быть, четыре дня пути, и если ограничивать себя двумя скудными трапезами в день, можно было довезти уток в целости и сохранности. Видья рассчитывала, что сможет продать их в Иджхане, но теперь, имея три лишних рта, уток придется зарезать. Деньги, как она подозревала, теперь не будут иметь большой ценности.

— Я такого не слышал, — ответил Прасад. — Может быть, победа на нашей стороне.

Бросив взгляд на дорогу, по которой медленно продвигался поток беженцев, Видья проглотила едкое замечание. Какой смысл в словах? Ими ничего не изменишь.

— Можно, мы посидим здесь? — раздался чей-то неуверенный голос.

Видья вздохнула и молча продолжала жевать лепешку.

До Иджхана добирались четыре дня. За это время их небольшой отряд увеличился до двадцати человек. В клетке у Прасада оставалось четыре утки.

За свою жизнь Видья была в Иджхане несколько раз. Он остался в памяти как город низких, приземистых зданий и зеленых деревьев. Таким он был и сейчас, только вокруг него, как ров вокруг замка, тянулся лагерь беженцев.

— Внутрь никого не пускают, — сообщил Меф. Четырнадцатилетний парнишка, он остался совсем один. У него еще были силы, к тому же он обладал острым глазом и наблюдательностью, поэтому Прасад поручил ему разведать, что происходит впереди. — Стены, сложенные из мешков с песком, тянутся вокруг всего города. Четыре дня назад вышли грузовики с продовольствием, и на этом все.

По толпе прокатился ропот. Видья закусила губу. Считая оставшихся уток и двух гусей Гандина, пищи им хватит еще на два или три дня. Ее фильтр для воды тоже скоро выйдет из строя, а Видье страшно было и подумать о том, какая грязь скопилась в прудах и ручьях. Вокруг стояла вонь, как из сточной канавы.

— Никого не пускают? — переспросил Прасад.

В его голосе слышалось такое отчаяние, что сердце Видьи дрогнуло. Последние несколько дней были тяжелым испытанием для всех, но Прасаду досталось больше других. Глаза ввалились от голода и измождения, говорил он с трудом. Ночью, когда они обнимали друг друга, стараясь уснуть, она чувствовала, как напряжен Прасад, и это напряжение возрастало с каждым днем. Ей хотелось поддержать этого сильного человека, своего мужа, но она видела только один путь — бороться бок о бок до конца.

— Ни одного человека. — Меф покачал головой. — Голод там такой же, как здесь.

Взяв Прасада за руку, Видья дважды сжала его пальцы. Он ответил пожатием, в котором, правда, совсем не было силы.

Обхватив колени руками, Видья сидела под укрытием перевернутой повозки. С неба накрапывал тихий, неслышный дождик, превращая почву под ногами в жидкую вязкую кашу. Отхожие ямы выходили из берегов. Грязь и фекалии, моча и дождевая вода — все смешалось, превратившись в вонючее жидкое месиво. В лагере свирепствовали холера и дизентерия. Маленькие дети, и без того ослабленные голодом, от болезней умирали в считанные часы. Горстка бобов, стоившая им с Прасадом палатки, была их последней едой, а произошло это четыре — или пять? — дней тому назад. Воду для питья — ту, что падала с неба, — Видья пыталась ловить ртом. Кожа разбухла от сырости, на ней выступили белесые пятна, которые Прасад определил как грибок.

Сначала все мысли Видьи были сосредоточены на еде. Нежная гусятина, хрустящие хлебцы, шипящая в жире говядина и горячие лепешки, намазанные медом, — эти картины не давали ей покоя. Видье казалось, что она сходит с ума. Теперь же все мысли покинули ее. Желудок молчал, превратившись в сгусток тупой боли внутри тела. Прасад ушел несколько часов назад, сказав, что идет по делу, обсуждать которое отказался. Но у Видьи не было сил вступать с ним в споры. Она смотрела на капли дождя, сидя в своем ненадежном укрытии, и не могла думать даже о том, что же будет дальше.

— Жена, — позвал ее Прасад.

Видья подняла голову. Прасад, весь вымокший, возвышался над ней. Его ноги по щиколотку ушли в грязь. Он исхудал, и на коже выступили такие же белые пятна, как и у нее самой. От этого зрелища у Видьи комок подступил к горлу.

— Да, муж мой, — отозвалась она еле слышно.

Он дважды сжал ее руку. Она ответила таким же пожатием и попыталась подняться на ноги. Его ослабевшее тело было ненадежной опорой, и Видья постаралась справиться сама.

— Пойдем со мной, — сказал он.

Видья покорно последовала за ним, даже не оглянувшись на свою повозку. Из кармана у нее торчал энергетический кнут, который она пыталась обменять на еду, но не нашлось желающих.

Видья и Прасад проходили мимо жалких убежищ тех скитальцев, которые прибились к ним за время пути. От двадцати человек теперь оставалось меньше десятка. Джента вместе с детьми куда-то исчезли еще несколько дней назад. Гандин умер от холеры. Меф, едва живой, мучимый кашлем, прятался под убогонькой деревянной крышей. Он даже не поднял головы, когда Видья и Прасад проходили мимо.

Они шли по лагерю, и Видья внезапно осознала, что они направляются в сторону города. Ворота, единственную брешь в сплошной стене мешков с песком, охраняли караульные, такие же голодные, впрочем, как и беженцы. Прасад что-то показал одному из них, и тот жестом разрешил им войти.

Все происходящее лишь очень смутно отражалось в сознании Видьи. Она впала в глубокое, тупое оцепенение. Женщина думала лишь о том, как поднять ногу и потом поставить ее на землю. На то, чтобы оглянуться вокруг, сил уже не оставалось.

Наконец до ее сознания дошло, что дождь прекратился. Она обнаружила, что сидит в мягком кресле, а Прасад разговаривает с какой-то женщиной за столом. Они были в офисе, в большом офисе с плюшевыми коврами и обшитыми деревом стенами. Женщина имела сытый и аккуратный вид, как будто война и голод ее не коснулись. Если верить именной табличке, перед ними сидела Кафрен Юсуф, вице-президент корпорации «Пополнение». Женщина заговорила, и Видья пыталась слушать, но у нее просто не было на это сил. Прасад что-то ответил, и Видья механически кивнула.

Видья почувствовала, как что-то укололо ей кончик пальца. Перед ней стояла Кафрен Юсуф, держа в руках маленький медкомпьютер. Загорелись зеленые лампочки. Кафрен вернулась на свое место за столом и протянула Видье и Прасаду информационный диск. Видья сосредоточилась наконец. На экране высветился текст контракта между корпорацией «Немые. Пополнение» и супругами Видьей и Прасадом Ваджхур.

— Вот что мы предлагаем, — сказала женщина. — Вам будут предоставлены еда, жилье, медицинская помощь. Вы получите сумму в пятьдесят тысяч кешей в три приема — десять тысяч при подписании контракта, двадцать тысяч — при рождении первого ребенка и еще двадцать — при рождении второго. Вы также даете согласие совершать пенисно-вагинальный половой акт не реже трех раз в неделю, пока не наступит беременность. Вы не должны пользоваться никакими средствами контрацепции.

— А если дети родятся не Немыми? — тихо спросил Прасад.

Кафрен посмотрела ему в глаза.

— Любой ребенок, рожденный от тебя и Видьи, будет Немым. Это медицинский факт. Далее, в разделе два, как вы видите…

Монотонно звучал голос Кафрен. Видья смотрела на экран. Она знала, что это должно было случиться, поняла еще тогда, когда увидела, что Прасад прихватил с собой их медицинские микрочипы, поняла, когда он ушел один со своей пустой повозкой.

В ней проснулась совесть, но лишь на мгновенье. Дети, которые могут у нее родиться, — это химера, мечты, теория. Существующая реальность — это Прасад, умирающий от голода у нее на глазах.

Видья взглянула ему в лицо. Страх, неуверенность и боль — вот что увидела она в глазах мужа. В ту минуту она поняла, что стоит ей отказаться — и он не станет возражать. Он будет умирать без жалоб и сожалений. И почему-то от таких мыслей Видье оказалось легче принять решение. Она потянулась к мужу и дважды сжала его руку.

ГЛАВА 1

ПЛАНЕТА РЖА

— У нас есть допуск! — крикнула Ара. — Я послала его сжатым лучом десять минут назад.

Корабль задрожал. Кенди Уивер шлепнул по клавише отмены на регуляторах гравитации.

— Пегги-Сью! — рявкнул он. — Загрузка маневра Юй-1, выполнять!

— Принято, — отозвался компьютер. Звезды на обзорном экране сдвинулись со своих мест и превратились в смазанные белые полосы. Всех, кто находился на мостике, сильно качнуло влево, туго натянулись ремни безопасности. Кенди показалось, что его желудок вдруг очутился где-то в пятках, потом подскочил вверх, к самому горлу. По экрану пронеслось большое красное пятно, которое Кенди принял за планету Ржа. Но вот звезды прекратили свой безумный хоровод, и желудок Кенди вернулся на своё привычное место.

— Великолепно! — прорычала Гретхен Байер, кресло которой стояло у панели датчиков.

— Да прекратите огонь, черт побери! — закричала Ара, которая еще не успела подняться с пола. — Мы же корабль Единства!

Наконец ей удалось встать на ноги как раз рядом с Кенди, которого она одарила взглядом, способным заморозить пиво.

— Прошу прощения! — пробормотал тот. — Ничего лучше мне просто в голову не пришло. А если бы мы подпустили этот заряд ближе…

Знаком она попросила его замолчать. Ара была кругленькая, невысокая, так что могла прямо смотреть Кенди в глаза, когда тот сидел. Даже после двух недель полета и искусственного освещения ее смуглая кожа не слишком побледнела и была почти такого же густого темного оттенка, как и у самого Кенди. Ее короткие черные волосы обрамляли круглое, открытое лицо с небольшим намеком на двойной подбородок, и, глядя на это лицо, казалось, что улыбку на нем способны вызвать самые простые вещи, например тарелка свежих булочек с корицей.

— Ваше превосходительство, ответьте, пожалуйста. — Эфир молчал. — Говорит «Пост-Скрипт». Наше судно зарегистрировано в Империи Человеческого Единства. Почему вы открыли огонь?

— У нас передатчик работает? — Она повернулась к Бену Раймару, который занимался коммуникацией. Тот кивнул. Ара стала говорить громче:

— Ваше превосходительство, у нас нет средств защиты против ваших огневых мощностей. Повторяю, мы — дельцы и наша цель здесь — торговля. Мы получили допуск на посадку пятьдесят пять часов назад через Немого курьера.

Кенди тем временем переустановил гравитационные предохранители и аккуратно начал разворачивать корабль в сторону от планеты. Он не спускал руки с рычагов, готовый в любую секунду рвануть их вверх до полной скорости, если только с какого-нибудь из спутников, патрулирующих планету, опять попытаются открыть огонь.

Из динамиков послышался электрический треск.

— Слава Единству, — раздался незнакомый голос. — Вы не сообщили ваши коды.

— Нет. Мы сообщили коды. — На шее у Ары вздулись и запульсировали вены. — Будьте любезны, с кем я говорю?

— Пегги-Сью, отключи мне громкость, — сказала Гретхен шепотом, чтобы ее голос не уловили системы коммуникации.

— Принято. — На панели датчиков замигала голубая лампочка, напоминая Гретхен о том, что ее голос в данный момент не регистрируется в коммуникационной системе.

— Они тянут время, матушка-наставница, — обратилась она к Аре. — Я проникла в их систему, они сейчас проверяют наши данные.

— Говорит прелат Тенвар из торговой комиссии Империи Человеческого Единства, — протрещал голос из динамика. — Мы не получили от вас никаких опознавательных сигналов. Передайте необходимые коды, или по вашему кораблю будет открыт огонь.

И у Бена вспыхнула голубая лампочка отключенного голоса.

— Они сейчас пытаются отследить курьера, госпожа. Я могу попытаться внедрить в их систему ложные позывные, но пока надо как-то заставить их поверить в то, что есть.

Ара шагнула к пульту капитана и резким движением набрала коды, за подделкой которых Бен провел не один час. Шелестела ее пурпурная туника, обычная одежда торговцев. Роль негодующего дельца хорошо удавалась Аре, и только плотно сжатые губы выдавали глубокое волнение. У Кенди сердце бешено стучало и во рту пересохло. Ускользнуть в смещенное пространство теперь, когда они так глубоко зашли в гравитационное поле планеты Ржа, не удастся, и он прямо-таки чувствовал, как лазеры Единства нацелены на их далеко не прочный, облицованный керамикой корабль. На всякий случай Кенди чуть дернул рычаги, чтобы слегка отклонить корабль в сторону от планеты.

«Меняй курс, — мысленно сказал он себе, — но виду не подавай».

Он бросил взгляд на Бенджамина Раймара. Тот склонился над своей панелью. Рыжие волосы в беспорядке, а купеческая туника вся измята, хотя он надел ее только что. У Бена всегда помятый вид, даже если он только что вышел из-под душа. Как ему это удается, Кенди не мог понять.

— Есть! — прошептал Бен. Он нажал на кнопку и заговорил своим обычным голосом. — Все получилось, госпожа. Я перехватил и стер их запрос, пока он еще не был получен, и отправил обратно фальшивое уведомление, подтверждающее нашу легенду.

— Надеюсь только, Бен, что Тенвар не такой же пьянчужка, как ты, — сказала Гретхен. — А то они нас в два счета изжарят, как муравьев под лупой.

Бен наклонился над своим пультом, но Кенди видел, что он покраснел. Кенди прошелся пальцами по клавиатуре, и на экране Гретхен вскоре появилось следующее: «Поаккуратней, Грет, или можешь забыть про то, как меняться вахтами».

«Просто дразнюсь, — был ответ. — Не стоит так переживать».

Ара тем временем устроилась в своем кресле и натянула ремни безопасности.

— Прелат Тенвар, — начала она. — Я отослала наш допуск. Отослала еще раз. Вы его получили?

Молчание. Кенди едва дышал.

— Прелат Тенвар, вы меня слышите? — повторила Ара, допустив в голосе на этот раз легкие нотки раздражения. — Прелат, прошу вас. Я передавала наш допуск уже четыре раза в адрес четырех разных прелатов. Сколько еще…

— Почему вы путешествуете на корабле, построенном в Конфедерации Независимости? — зазвучал голос Тенвара.

Ара вздохнула, и достаточно громко, чтобы этот звук передали микрофоны.

— Ты еще заплатишь за это, подмастерье, — сказала она чуть громче, чем следовало бы.

— Вы сами согласились, босс. — Кенди хорошо понимал намеки.

— Информацию на этот счет, прелат, — начала Ара, — вы найдете в нашем коде ретранслятора. Пожалуйста, прочтите. Это судно трофейное.

Последовала еще одна долгая пауза, Кенди сжал в руке золотой диск, висевший у него на шее под одеждой, и зашептал: «Во исполнение моих глубочайших чаяний, и глубочайших чаяний всего живого и сущего…»

— Вам разрешена посадка на поле семь Ф один, — сказал прелат Тенвар. — Вы должны оставаться на борту, пока карантинный отряд не осмотрит судно. Слава Единству.

— Благодарю вас, прелат, — ответила Ара. — Слава Единству.

Бен отключил передатчик, и весь экипаж вздохнул с облегчением. Ара на секунду откинулась в кресле, потом расстегнула ремни и поднялась.

— Кенди и Гретхен, жду вас на своей территории в зоне Мечты, — распорядилась она. — Через десять минут. Вен, ты — на пульт управления. Вызови сюда Триш и Питра, чтобы помогли тебе с другими станциями.

— Да, госпожа, — ответил Бен.

— Через десять минут? — возмутился Кенди. — Это какие же, ты думаешь, у меня скорости?

— А я слышала, — произнесла Гретхен нараспев, уже направляясь к двери, — что твоя скорость — это две минуты.

Кенди вскочил на ноги и бросился за ней, но Гретхен уже выскользнула в коридор и нажала кнопку «закрыть». Широко расставив руки, Кенди сделал вид, будто пытается проломиться сквозь дверь. Задержавшись в этой позе на секунду, он медленно сполз на пол. Бен фыркнул, а Кенди не смог сдержать улыбку.

— Кенди, — сказала Ара со вздохом. — У нас нет времени…

Дверь распахнулась, в проеме возникло серьезное лицо Триш Хеддис. Она перешагнула через распростертое тело Кенди и заняла место Гретхен у пульта датчиков. Следом за ней появился Питр Хеддис, ее брат. Хотя брат и сестра были двойняшками, между ними не было ничего общего. Питр, мужчина мощного телосложения, коротко стриг свои каштановые волосы, у него были странно большие карие глаза и твердый подбородок. Триш, маленькая и хрупкая, фигурой напоминала скорее мальчика-подростка. Волосы у нее были длинными, она заплетала их в косу. Единственное, что роднило ее с Питром, — это глаза.

— Мы уже направлялись сюда, когда Бен позвал нас, — сказала она, объясняя свое быстрое появление. — Это из-за Кенди мы развернулись на все его восемьдесят градусов? На камбузе теперь такое творится…

— Кенди все уберет, — сказала Ара.

— Ну вот, — проворчал Кенди, не вставая с пола. — Вот и спасай корабль, а в награду что?

— Кенди, — строго сказала Ара. — Пора идти.

— Иду, уже иду. — Кенди вскочил на ноги и побежал по коридору.

«Пост-Скрипт» был небольшим кораблем клинообразной формы, и на нем было всего три палубы. Узкие коридоры давно нуждались в ремонте и свежей краске. Сквозь бежевую поверхность просвечивала тусклая серая керамика. Кенди подошел к лифту, но подъемное устройство в последнее время как-то подозрительно погрохатывало, и поэтому на нижнюю палубу, где располагались помещения для экипажа, он спустился пешком.

Третья дверь налево, напомнил себе Кенди. Несмотря на небольшие размеры судна, Кенди все еще путался. Двери и коридоры на «Скрипте» не имели никаких указателей, а по внешнему виду различить их между собой было невозможно. Наконец Кенди выбрал одну из дверей и приложил палец к замку. Дверь скользнула в сторону, значит, он с первой попытки попал в свою каюту.

— Десять минут, — пробормотал он себе под нос, когда дверь за ним закрылась. — Я что ей, супер-спринтер, что ли?

Кенди жил по-спартански. Возле одной из переборок каюты стояла аккуратно застеленная кровать, у другой расположился изрядно потрепанный компьютер. На полке у компьютера помещались с десяток книжных дисков, в шкафу висело лишь самое необходимое из одежды. В углу стояло короткое красное копье. Ванная находилась в холле, хотя здесь, в комнате, имелась маленькая раковина с зеркалом, а над ней висела аптечка.

Кенди прижал большой палец к замочной пластинке аптечки, и ее дверцы отскочили в стороны. На полочках лежали несколько одинаковых ампул с жидкостью янтарного цвета.