– Разумеется, нет! Нет, конечно! – послышались голоса. Снова задумчивое молчание.

– Господа, – начал Леклер, – давайте все-таки смотреть на вещи проще. Предположим невероятное: дамы действительно обсуждают между собой столь неприличные вещи. Я об одном хочу спросить: приходилось ли кому-нибудь из присутствующих хотя бы раз слышать от своей жены, что говорили ей другие дамы о каком-нибудь мужчине?

– Ты, должно быть, имеешь в виду кого-то из здесь присутствующих? – уточнил Данте.

С видом мужчины, абсолютно уверенного в безупречности своей репутации, он стряхнул пепел сигары в пепельницу.

– Что касается моей Софии... – Адриан в знак клятвы приложил даже руку к сердцу. – Она никогда, ни разу даже не намекала мне, что ей известно хоть что-то компрометирующее о присутствующих здесь джентльменах.

– Я уверен, – произнес Сент-Джон со скучающим видом, – что моя Диана никогда бы и участвовать не стала в подобных разговорах.

– Что вы на меня так смотрите! – запротестовал вдруг Данте, хотя никто на него особо и не смотрел. – Флер лишь говорила мне, что женщины обсуждают подобные темы. Но сами эти разговоры она мне никогда не пересказывала!

– Мне кажется, – вставил Джулиан, – если дамы и обсуждают подобные вопросы, то не так уж часто. Чаще они говорят совсем о другом.

– Вот именно, – вставил кто-то. – О нарядах, о детях, о политике.

– О политике – нет, – возразил Джулиан. – О политике, пожалуй, женщины разговаривают еще реже, чем...

Джентльмены дружно рассмеялись. Джулиан начал тасовать карты, как вдруг его взгляд что-то приметил... Выражение лица тут же изменилось: взгляд стал колючим и резким. Тем не менее, покосившись на Леклера, он продолжал тасовать карты.

– Надо же, Глазбери явился! – скривившись, прошептал Леклер. – Не иначе, кто-то донес ему, что Адриан сегодня пригласил Джулиана!

Джулиан взял себе пять карт, почти не глядя, на них. Он сидел к вошедшему графу спиной, но всеми фибрами ощущал его присутствие, словно от Глазбери исходил могильный холод.

За последние дни Джулиан практически и не вспоминал о существовании графа. Все его мысли целиком и полностью были заняты Пен: перед глазами стояло ее милое лицо, в ушах звучал чудный голос, на губах словно еще горели ее поцелуи.

Но сейчас эти эмоции вдруг отошли на задний план. Джулиан почувствовал, как все его существо переполняет черная злоба.

Джулиан поднял голову. На него в упор смотрел Сент-Джон.

– Надеюсь, Хэмптон, ты без оружия? – прошептал он. Все сидевшие за столом с удивлением покосились на них.

– Он смотрит на нас, – все тем же шепотом произнес Сент-Джон, – сейчас наверняка подойдет. Я верю, Джулиан, что у тебя хватит ума не причинить ему зла, но от греха подальше все-таки попросил бы тебя передать свой пистолет под столом Адриану.

Ругнувшись себе под нос, Джулиан вынул из-за пазухи маленький пистолет, который на всякий случай всегда носил с собой, и передал его под столом Адриану.

Потянув для приличия время, Глазбери все-таки подошел к их столу. При этом он вел себя так, словно, кроме Адриана Бершара, никто за ним не сидел.

– Бершар, – произнес граф, – у ваших гостей не возникал вопрос, почему среди них находится джентльмен, которому не место в приличном обществе?

– Ни у одного, граф, – невозмутимо отрезал Адриан. Каждый отлично знал, кто будет приглашен. И если пришел, таков, надо полагать, его сознательный выбор.

–В таком случае надо полагать, что и со стороны хозяина приглашение гостя со скандальной репутацией – сознательный выбор? Я правильно вас понял, сэр?

Адриан посмотрел Глазбери прямо в глаза:

– Граф, на мой взгляд, нельзя строить представление о человеке на сплетнях. Если бы мы начали исключать из членов нашего общества всех, о ком ходят сплетни, то очень скоро, думаю, не осталось бы ни одного! Вот если бы мне привели конкретные доказательства недостойного поведения этого человека. Скажем, показали бы компрометирующие его письма к чужой жене, тогда я, может быть, и согласился бы с вами. А так мало ли что о ком болтают.

Глазбери выпрямился, словно аршин проглотил. Это была поза, которую он всегда принимал, желая изобразить оскорбленную гордость.

– Я вижу, – проворчал он, – что сами вы, сэр, ничем не лучше вашей компании. Позвольте напомнить вам, что я человек не маленький. К моему мнению все же прислушиваются, включая даже самого короля!

– Что он имеет в виду? – спросил Сент-Джон, не считаясь с присутствием Глазбери, как граф не считался с остальными.

– Дело в том, – объяснил Адриан, – что мне, возможно, дадут титул. Этот вопрос дебатируется уже второй год. Мой брак с Софией вызвал в свете массу проблем. С одной стороны, его не очень одобряют. Герцогиня – и вдруг выскочила замуж за человека даже без титула! С другой стороны, вопрос вроде бы решается просто: дать мне титул, да и дело с концом!

– Ты всегда создавал в свете массу проблем! – усмехнулся Сент-Джон.

– Адриану могли бы дать титул за кое-какие услуги, оказанные им отечеству еще до его женитьбы, – вставил Леклер. – Но с другой стороны, министерство иностранных дел не очень желает афишировать, что это были за услуги. Это усложняет проблему.

Глазбери был явно взбешен, что на него демонстративно смотрят как на пустое место. Глаза его налились кровью.

– Позвольте вам заявить, сэр, – сквозь зубы процедил граф, – что вы – негодяй! Удивительно, как это Леклер или Бершар терпят вас в своем обществе! А впрочем, удивляться нечего... они сами с весьма скандальной репутацией!

– Я не собираюсь вступать с вами в дискуссию о нравах, граф, – невозмутимо отрезал тот. – В ваших устах призывы к морали звучат весьма лицемерно.

– Мне известен ваш план, Хэмптон, – с презрением произнес граф. – Пенелопа сама рассказала мне об этом. Вы хотите заставить меня развестись с ней. Не выйдет, сэр! Развода она никогда не получит!

– Я полагаю, граф, – прищурился Джулиан, – те три идиота, которых вы подсылали ко мне, передали вам мои слова? Стало быть, я могу расценивать ваше сегодняшнее появление здесь как вызов меня на дуэль?

Губы графа скривились, но он промолчал. Судя по его виду, чувствовал он себя сейчас весьма некомфортно.

– Значит, не вызов? – усмехнулся Джулиан. – Всего лишь очередная угроза? Жаль.

– Я не дерусь на дуэлях из-за шлюх! – процедил граф.

Сразу пятеро мужчин вскочили с места, как один. Неизвестно, что произошло бы в следующий момент, если бы Адриан не раскинул руки, чтобы остановить Джулиана и Леклера, готовых броситься на графа, а Сент-Джон не сгреб сзади Данте. Повисла долгая, напряженная пауза. Взгляды всех присутствующих были прикованы к графу и Джулиану.

– Извинитесь, Глазбери! – сурово произнес Адриан. – Вы оскорбили даму. Извольте извиниться! Признайте, что сделали это сгоряча. Иначе вас ждут целых три вызова на дуэль!

– С какой стати я должен извиняться? Она моя жена!

– Не важно! – вспылил Джулиан. – Вы оскорбили даму, граф. Я вас вызываю!

С минуту граф колебался, но затем отступил на шаг назад.

– Было бы заманчиво пристрелить вас, Хэмптон, – проворчал он, – но вынужден отказать вам. На ближайшее время у меня иные планы. К вашему сведению, сэр, сегодня я собираюсь подать петицию в суд, требуя восстановления моих супружеских прав. А теперь я обращаюсь уже ко всем, джентльмены! Хочу сообщить, что собираюсь организовать голосование в парламенте против того проекта Дархэма, в котором вы все участвуете.

Последняя новость, казалось, шокировала всех. За столом воцарилось молчание. Джулиан пытался скинуть с себя удерживавшие его руки, чтобы броситься на графа.

Глазбери обвел присутствующих злорадным взглядом, явно довольный произведенным эффектом.

– Я приношу извинения, джентльмены, – произнес он. – Признаю, что назвал свою жену шлюхой сгоряча, хотя ее поведение действительно оставляет желать лучшего.

Он повернулся и вышел. Джулиан медленно приходил в себя.

– Трус! – проворчал он.

Джентльмены вернулись к прерванной игре. О только что случившемся не было сказано ни слова. Тем не менее все заметно притихли.

Все, кроме Сент-Джона. Опираясь на стол, он пристально смотрел на Джулиана.

– Он, может быть, и трус, Хэмптон, но ты – идиот. Собираешься вызвать его на дуэль? На каком основании, скажи на милость? А вот он имеет все основания вызвать тебя. На что ты рассчитываешь? Убить мужа своей любовницы и остаться безнаказанным?

Джулиан посмотрел на него, готовясь ответить что-нибудь колкое, но в последний момент все же промолчал. В словах Сент-Джона была горькая правда.

Джулиан вздохнул. Любовь начинает затмевать ему разум. А сейчас ему, как никогда, нужно мыслить трезво и отчетливо.– Я думаю, пора расходиться, – проговорила Бьянка, – Джентльмены, должно быть, скоро уже вернутся домой. Засиживаться допоздна не в их духе.

В то время, как Общество дуэлянтов собиралось в «Уайтсе», дамы судачили в доме Леклера. Сейчас, когда гости ушли, Пенелопа и Бьянка стояли у лестницы.

Пен поднялась по ступенькам с подругой, думая о том, будет ли Джулиан с ней этой ночью. Скорее всего постесняется подниматься по этим ступеням вместе с Леклером.

Мужчины обычно очень щепетильны в таких делах. Разумеется, Джулиан не знал, что у Леклера и Бьянки был секс еще до брака.

Тем не менее Пен думала, что, возможно, Джулиан все-таки зайдет к ней. На всякий случай она не стала ложиться спать, а села за письменный стол. Миссис Ливэнхэм недавно прислала ей окончательный вариант их совместного памфлета о правах женщин, сопроводив, однако, письмом. В нем она заявляла: учитывая новые обстоятельства, имени Пен в качестве соавтора под статьей стоять не должно.

Пен пыталась уверить себя, что это ей безразлично, но в глубине души у нее все-таки затаилась обида. В конце концов, она ведь участвует в этом не ради гонорара! Ей хотелось, чтобы статья вызвала резонанс, чтобы общество наконец призадумалось.

– Впрочем, – проговорила она, – мой развод не поможет успеху статьи. Все только и будут говорить, что о моей измене, а о поведении Глазбери никто и не упомянет. И имя мое под этой статьей ничуть не поспособствует ее успеху. Скорее, напротив, повредит.

Пен перечитала те абзацы статьи, которые принадлежали ей, но на которые ей уже никогда не предъявить права. Посреди чтения вдруг раздался стук в дверь. Пен не зала, кто это. Явно не Джулиан. Он давно уже входит к ней без стука.

Пен открыла дверь – перед ней стояла одна из служанок.

– Простите, мэм, – смущенно заговорила она, – вас желают видеть.

– Мой муж?

– Нет, мэм. Я знаю, что его нам не велено пускать! Дама. Она уже давно здесь. Сказала, что подождет на кухне, пока ваши гости уйдут. Кухарка пожалела ее, приютила. Надеюсь, вы не возражаете, что позволили ей?

«Кто бы это мог быть?» – подумала Пен. Она последовала за девушкой на кухню. Пен сразу же узнала молодую женщину, сидевшую за грубым сосновым столом. Та не успела даже подняться.

– Кэтрин!

– Рада видеть вас, мэм! – горячо откликнулась та. Рядом с Кэтрин стояла худенькая белокурая девочка лет пяти.

– Это моя Бет. Бет, поздоровайся. Это графиня Глазбери. Малышка посмотрела на Пен округлившимися от удивления глазами и сделала грациозный реверанс.

Судя по виду Кейт, той явно хотелось о чем-то поговорить с Пен наедине. Велев служанке отвести девочку в другую комнату и занять ее игрой, Пен села рядом с Кейт.

– Как вам удалось воссоединиться с дочерью? – спросила Пен.

– Я просто выкрала ее, – призналась та. – Я увидела, как они с ней обращаются, и забрала ее. Она ходила грязная, у нее не было даже кровати! Спала на полу. Они – ее родственники, а обращались хуже, чем с последней из служанок! Посмотрите, мэм, как она исхудала! И не говорите мне, что красть нехорошо. Я ее мать и имею полное право!

– Кейт, кто я такая, чтобы читать вам мораль? Значит, вы просто выкрали ее?

– Это было проще простого! Никто за ней не следил. Она могла бы, не дай Бог, утонуть в реке. Эти идиоты и ухом не повели бы!

– И что вы собираетесь делать теперь?

– Уехать отсюда куда-нибудь и забрать ее с собой. Хотя бы в Америку, как вы когда-то хотели. Я слышала, это очень большая страна, гораздо больше Англии.

– Это так, Кейт.

– И женщина с ребенком вполне может там затеряться. Но мне нужно поторопиться. Мой Джейкоб скоро узнает о побеге, если уже не узнал. Бет говорила мне, что он собирался в ближайшее время навестить ее. Нужно поторопиться!

– У вас хотя бы есть деньги?

В глазах молодой женщины блеснули слезы.

– Просить неудобно, мэм, но... Мистер Хэмптон дал мне очень щедрую сумму, когда мы расстались с ним в блэкбернской гостинице, но тогда я не думала ехать в Америку. Видите ли, мэм, я-то снесу любое, но Бет... Путешествие может плохо отразиться на ее здоровье.

– Разумеется, Кейт, – поспешила заверить ее Пен, – я помогу вам. Что касается денег, дам вам, сколько могу. Но у меня есть способ помочь вам гораздо лучше, чем деньгами. Подождите здесь, я скоро приду.

Пройдя через дом, в котором уже все спали, Пен вернулась в свой кабинет и вынула из стола пачку бумаг. Они нужны были ей для бегства в Америку, но, судя по всему, она уже вряд ли туда соберется.

Присев за стол, Пен кое-что исправила и добавила в этих бумагах. Взяв документы и свой коричневый плащ, она вернулась на кухню.

– Как вы добрались до Лондона, Кейт? – спросила она.

– Пешком.

– Больше вы пешком ходить не будете, – отрезала Пен. Она послала служанку за дворецким. Когда тот появился, Пен приказала ему найти экипаж.

– Осторожнее, Кейт, когда будете выезжать, – сказала она. – За моим домом, возможно, следят.

Кейт покосилась на плащ в руках Пен.

– Зачем это? – спросила она. Пен протянула ей бумаги.

– Это – банковский чек от моего брата, – объяснила она. – Я переписала его на вас. Надеюсь, его примут в таком виде. Это – его рекомендательное письмо нашей тете из Балтимора. Я приписала к нему пару строк, что ручаюсь за вас. Полагаю, это поможет. А это – рекомендательное письмо от Дэниела Сент-Джона всем его капитанам. С ним вам обеспечен пропуск на все его суда. Кстати, одно из них сейчас как раз стоит в гавани. Завтра утром оно должно отправиться в Марсель. Я отвезу вас в гавань, объясню все капитану и попрошу его написать рекомендательное письмо другим капитанам. Думаю, вам лучше пересаживаться с корабля на корабль. Путь получится окольным, но так вам будет легче запутать следы.

Появился экипаж. Пен, усадив в него Кэтрин и Бет, велела дворецкому проследить, чтобы никто не видел их отъезд или, не дай Бог, кто-то пустился в погоню.

Впрочем, вряд ли ей грозит опасность. Отлучится всего лишь часа на два, а на нанятый экипаж никто не обратит особого внимания. Как ни хитер Глазбери, вряд ли он сумеет за столь короткий срок вычислить ее.

– Кэтрин, – поинтересовалась она чисто из любопытства, – ваш пистолет по-прежнему при вас?

– Разумеется, мэм! – кивнула та. – Выдумаете, я рискнула бы отправиться в столь дальний путь без пистолета?

Пен сама не заметила, как задремала. Очевидно, сразу после того, как вернулась из порта. Проснулась же она потому, что каким-то шестым чувством ощутила в своей спальне присутствие Джулиана.

Поездка вопреки ее ожиданиям заняла гораздо больше, чем два часа. Капитан принял письмо Сент-Джона без лишних вопросов, но почему-то заартачился, когда Пен сообщила ему, что Кейт будет во время своего путешествия пересаживаться с корабля на корабль. Он никак не хотел писать рекомендательные письма другим капитанам. Пен уговорила его с большим трудом.

Возвращаясьдомой, она ожидала обнаружить Джулиана в своей комнате. Пен уже приготовилась к тому, что он начнет ругать ее, что она где-то так долго пропадала. Однако, когда она вернулась, спальня была пуста. Уже засыпая, Пен слышала в полудреме, как вернулся домой Леклер, а с ним, как ей показалось, Джулиан.

Но к ней он почему-то пришел лишь сейчас.

– Почему ты пришел ко мне только сейчас? – спросила она, когда Джулиан ложился к ней в кровать. – Неужели стесняешься моего брата?

– Да нет, просто решил сначала немного прогуляться. Проветриться, так сказать.

– Проветриться? Ты что, перепил немного на этой вечеринке?

– Да нет, выпил я в меру. Просто хотелось успокоиться, привести свои мысли в порядок. Спи, родная! Я побуду с тобой еще немного, но вскоре мне надо идти. Ты должна отдохнуть перед поездкой.

– Какой поездкой? – удивилась она.

– Твой брат решил, что вам всем лучше пока пожить в Леклер-Парке.

– Серьезно? Должно быть, это недавнее решение. Во всяком случае, несколько часов назад я разговаривала с Бьянкой, но она об этом ничего не упоминала.

– Как бы то ни было, завтра вы все уезжаете.

– Я думаю, Бьянка будет недовольна этим внезапным капризом Леклера. Она даже совершенно не успела подготовиться!

– Как я уже сказал, завтра вы все уезжаете. Я еду с вами. Думаю, на следующий день к вам приедут Сент-Джон и Бершар с семьями.

Пен приподнялась на локте:

– Но зачем?!

– Дело в том, что Верджил слишком любопытен и может повредить делу. Он всегда любил совать нос не в свое дело. С годами он так и не сумел избавиться от этой привычки. Спи, родная!

Пен прижалась к плечу Джулиана. Ей нравилось, что он все-таки нашел время заскочить к ней, пусть даже совсем ненадолго. Но неожиданное решение Леклера серьезно настораживало ее.

– Джулиан, – осторожно начала она, – решение Леклера меня пугает. Что-то случилось?

– Собственно, ничего, – немного отрешенно ответил он. – Если не считать того, что сегодня в клуб заходил твой муж.

Пен была уверена, что Джулиан чего-то недоговаривает. Но, судя по его тону, ему явно не хотелось продолжать разговор.

«Что ж, – решила она, – придется подождать. Позже постараюсь выяснить подробности у Бьянки».

На следующий день ровно в полдень Пен покидала Лондон. Картина очень напоминала ее недавний въезд в столицу: такая же вереница карет. Для того чтобы перевезти за город всю семью Леклера, со всеми детьми, няньками, гувернантками и гувернерами, потребовался не один экипаж.

Данте и Флер ехали в одной карете с Пен и Джулианом. В тот момент, когда Данте и Флер сочетались браком, Пен была в Неаполе. Она услышала их романтическую историю лишь сейчас, приехав в Лондон. Пен была рада возможности провести эти несколько часов с ними.

Беременность Флер уже стала весьма заметна. Пен приятно поразило, с какой нежностью и внимательностью относится к ней муж.

– Мне хватит и одного, Данте! – запротестовала Флер, когда заботливый муж попытался накинуть ей на плечи еще одно покрывало.

– Мы уже выехали из Лондона, – возразил тот, – а в сельской местности обычно холоднее, чем в городе. Я боюсь, что ты простудишься!– К твоему сведению, – улыбнулась она, – у женщин в положении редко бывает простуда. Напротив, им, как правило, все время жарко.

– Доверься Флер, Данте, – проговорила Пен, – пусть она сама следит за собой. Ей виднее, что для нее лучше, а что нет.

– Пожалуй, ты права, – согласился Данте.

Флер с восхищением посмотрела на Пен, и та ответила ей таким же взглядом. До женитьбы Данте был довольно-таки бесшабашным малым. Приятно было отметить, как он переменился теперь. Данте даже не пробовал скрывать свою безумную любовь к молодой жене. Как не хватало самой Пен все эти годы мужского внимания.

Пен покосилась на Джулиана, Он сидел с отрешенным видом на фоне окна, в котором, как в раме, менялись пейзажи. Пен любовалась утонченным профилем Джулиана. Заметив ее взгляд, Джулиан улыбнулся.

Он взял за руку Пен и, подмигнув ей, кивнул на Данте и Флер. Те сидели, тесно прижавшись друг к другу, словно в целом мире были одни.

– Подумать только, – шепнул ей на ухо Джулиан, – а ведь, помнится, я пытался отговорить Данте от этого брака!

– Что? – усмехнулась она. – Неприятно юристу признавать свои ошибки? Ты поэтому сейчас такой мрачный?

– Я не мрачный. Просто сижу молча, наслаждаюсь их счастьем. Как они любят друг друга! И того ребенка, что должен родиться.

Пен подумала, что Джулиан наверняка не просто наслаждается счастьем Данте и Флер. Он завидует ему.

Раздумья ее вдруг были прерваны тем, что карета внезапно затормозила.

Это, казалось, вывело Данте из сладкого забытья.

– В чем дело? – всполошился он. – Снова Глазбери? Пора бы ему уже понять, что мы не потерпим его фокусов!

Джулиан высунулся из окна. Их экипаж действительно остановился. Впереди слышался приближающийся топот копыт.

Вскоре дорогу им преградили экипаж, запряженный четверкой, и два всадника.

– Вот тебе раз! – присвистнул Джулиан. – Но кажется, это не Глазбери.

Один из всадников промчался на большой скорости мимо их кареты. Джулиан вышел, чтобы узнать, что происходит.

– Он остановился, – сообщил Джулиан Данте и Флер. – Разговаривает с Леклером.

– Ты знаешь этого человека? – спросила Флер.

– Нет. Но к сожалению, я узнаю другого, который сейчас выходит из кареты. Это некто Лавджой, инспектор муниципальной полиции.

– Знаю, – скривился Данте. – Этот Лавджой, можно сказать, – марионетка Глазбери. – Он выпрыгнул из кареты и встал рядом с Джулианом.

Пен снова почувствовала, как в груди поднимается волна паники. Старое и, увы, знакомое чувство. Собственно говоря, это чувство много лет ни на секунду не покидало Пен. Оно преследовало ее до тех пор, пока Джулиан не взял ее под свою защиту.

Теперь это ощущение беззащитности снова навалилось, даже несмотря на то что рядом были и братья, и Джулиан, и целая армия слуг Леклера, готовых, если надо, грудью встать на ее защиту.

Пен даже вздрогнула, почувствовав, что кто-то дотронулся до ее руки. Но это была лишь Флер.

Послышались шаги и чьи-то голоса, приближающиеся к карете. Пен заметила, как напрягся Джулиан. К нему подошел Леклер, а с ним двое незнакомых мужчин.

Вид у Леклера был озабоченный. Он кинул взгляд на незнакомцев, и те отошли на пару шагов. Затем он что-то сказал Джулиану. Что именно, Пен не расслышала.

– Пен! – обратился Леклер уже к ней. – Мы должны немедленно возвращаться в Лондон.

– Что случилось, Верджил? – испугалась она.

– Сегодня утром Глазбери обнаружили мертвым. Кто-то убил его.