Он фыркнул, и вышел из комнаты. А я смотрела ему вслед, и думала, почему наши отношения столько раз доходили до этой вот критической точки, и поворачивали вспять.

Теперь, когда я была уже как минимум на четверть чудовищем, думалось почему-то легче. Отрешенней как-то.

– Ты боишься, что мы, скажем так, не подойдем друг другу? – появился в комнате металлист. – У тебя есть лишнее покрывало?

Илья тоже изменился. Никогда прежде не был настолько открытым.

– Есть спальник, в шкафу, на верхней полке. И, да, наверное, я боюсь все испортить. Как говорится, лучше хорошая дружба, чем плохая… Ну, ты понял. Мне слишком дороги наши с тобой отношения.

Наконец-то я разобралась в себе. Тяжеленный камень скатился с души. Я почти увидела, как он, грохоча, скрывается в темноте.

– Отлично! – подпрыгнул Илья повыше, игнорируя всякую магию, достал спальник. – Вот, смотри! Я закрываюсь на молнию, и только попробуй ночью ко мне пристать!

– Ты знаешь, я тебя люблю, – просто сказала я.

Я так давно хотела это сказать, и не могла – мешали представления о том, что женщина не может говорить подобное вслух, да и еще не безразличному ей мужчине. Интересно, а кому, в таком случае, она может это говорить?

Металлист не ответил словами, но очень долгим поцелуем. Он вообще не любил сотрясать зря воздух, по его же собственному выражению. Журавль и синица… Может, ну его, этот страх разрушить дружбу?

– Спи, – поправил Илья челку, упавшую мне на глаза. – Я буду рядом.

Я закрыла глаза, и мгновенно провалилась в сон.

Золото. Совсем чуть-чуть. Они убивают друг друга, эти глупые люди, дерутся за ничтожные крохи, не способные даже согреть душу самого захудалого дракона из отцовского племени.

Еще золото. Одна большая монета. Мужчина с сединой в волосах покупает волка, большого, тощего, серого, ведет в лес, выпускает на волю.

– Спасибо, – говорит волк человеческим голосом.

– Ступай ужо, – прячет мужчина усмешку в длинных усах.

Я ощущаю, как ласковое тепло заполняет все мое существо – как будто я просидела в отцовской Сокровищнице полных два дня.

Мне хочется продлить это состояние, и я пускаюсь вслед за серым волком.

Снова золото. Много. В безликих брусках. Они убивают друг друга, эти жадные люди в одинаковой одежде. Где их величие, или хотя бы военная дисциплина? Это же воины, я это точно знаю. Последний солдат падает замертво на мокрые от крови бруски.

Я могу взять это золото – оно теперь ничье. Но я не хочу.

Золото. Одна маленькая монетка.

Зачем этот глупый человек переводит Сокровище на растения?

А вот и ответ – хорошенькая самка. Я бы раньше не отдала золото за улыбку самца. А теперь, наблюдая выражение бесконечного счастья на лице юной особы, видя, как расцветает юноша – сначала робко, потом полным ходом, я чувствую, что сама становлюсь богаче своего отца, вожака племени. Как такое может быть?

Золото. Шесть кругляков.

– Я кину тебя в долговую яму, – гаденько улыбаясь, сообщает толстяк. – Или ты вернешь мне ту же сумму плюс три динара. Точно в срок. Завтра, в это же самое время.

Худосочный человек бледнеет, замирает в нерешительности. На миг. Потом сгребает со стола деньги трясущимися руками.

Толстяк радостно потирает руки. Мне видны его мыслишки, все, до единой. Бедняку нужны деньги, или его жена умрет, рожая ребенка. Дочь худосочного человека перейдет в его власть, потому что не вынесет позора отца.

Я лечу к своей пещере, торопливо разгребаю кучу листьев. Моих, собранных по одной, монет должно хватить в уплату долга худосочного человека…

Его бесконечно много, этого золота. И постепенно оно тускнеет, теряет свою притягательность. Порой мне кажется, что это не Сокровище, а обменный эквивалент. Меня пугают эти мысли, но я чувствую, что становлюсь свободнее. Я не буду пока его собирать. Если оно мне понадобится, я его добуду. В той пещере. Наверное, я смогу это сделать, если моя душа не найдет иной радости.

Я открываю глаза, вижу задумчивого металлиста, наполовину высунувшегося из спальника. Ветер, дующий в открытую форточку, теребит длинную прядь волос, выбившуюся их хвоста.

– Кольцо Полоза действительно меняло как свою форму, так и содержание, – говорит он. – Много раз. Иногда оно меня просто пугало. Иногда мне хотелось плакать. Но оно стало прежним перед тем, как ты проснулась.

Зеркало-часы показывают четыре часа ночи.

– Ты не спал?

– Нет еще. Но сейчас буду. Теперь я за тебя спокоен.

Разбудило меня кольцо. Мне внезапно показалось, что оно ожило, заговорило, и я первый раз за все время пожалела, что так и не поняла языка металла.

– Он придет через час, – не раскрывая глаз, сказал Илюха. – Сейчас не может – сильно занят.

– Полоз?

– Да.

Часы показывают без пяти минут семь утра. Пора вставать.

– Ты пойдешь бегать?

– Вот еще! Я спать хочу!

Он отвернулся, и уже через пару секунд послышалось ровное сопение. Пускай спит, я и без него справлюсь. Вот только примет ли меня Маня в моей новой ипостаси? Когда за спиной у меня уже почти отрасли крылья, когда даже вчерашние птенцы видят во мне драконьего зародыша?

Но, в то же время… Кто его знает, что это за крылья? Я сейчас люблю. Илюху, весь мир, Маню, и пусть она от меня отвернется, и стрелой умчится в сосняк. Все равно люблю. Мне будет приятно ее увидеть. Даже удирающую. Хоть одним глазком. Впрочем, вот она – уши насторожила, поджидает.

Многоножка сидела, и смотрела на меня. Как только я подбежала, закружилась вокруг меня, подсекла коленки. Я привычно плюхнулась на ее сосновое тело, привычно заглянула в глаза. Они были все такие же бездонные и безнадежно деревянные. Во мне огня было больше уже на четверть моей обычной нормы, я это сейчас ощущала с особенной силой. Процентов семьдесят пять. Как она меня не боится?

«Я. Тебе. Верю».

«Спасибо. Мне уйти?»

«Посиди еще немного. Еще чуть-чуть. Все. Мне пора».

Она уже давно исчезла, а я еще долго смотрела ей вслед. Потом повернулась, и побежала обратно. Я знала, что это – последнее мое свидание с Маней. По крайней мере, в ближайшее время. Я не смогу проверять на прочность ее веру в меня.

Дерево. Оно меня не пустит внутрь ни за какие коврижки, я это увидела сразу, как только его увидала, еще издали. Еще чего доброго, от меня удерет избушка, и мне придется спать на улице. Не беда – у меня еще палатка со студенческих времен осталась. Мой мир рушился, и я уже устала сожалеть об этом. И уже очень скоро мне останется только сказать ему «спасибо», повернуться, и сделать шаг в неизвестность.

Он поджидал меня у начальства. Великий Полоз, в человеческой ипостаси. Упаковал свое тело в мое любимое кресло, мне оставалось присесть на сосновый стульчик у стола. С некоторой опаской – вдруг загорится? Смолистый он, как-никак.

– Тебе осталось три дня, не больше, если ты, конечно, не найдешь способ замедлить процесс превращения.

Вот как! Еще вчера меня уверяли, что у меня в запасе целых шесть.

– И что будет, если способ все-таки найдется?

– Тогда ты протянешь на денек больше, – полыхнул зеленым пламенем Хранитель. – Но ты, вероятно, и сама это знаешь. Я же пришел говорить не об этом. Где Борилий?

– Будет через пару минут, – раздался ворчливый голос. – И только посмей попортить мне мебель, Огнедышащая!

– И что мне будет?

– Жалованье твое промотаю.

– Жестко ты.

– Зато справедливо. Зачем оно тебе?

– Это, Гоша, не тебе решать, – ответил за меня входящий в комнату волхв. – Ба! Полоз! Какими судьбами? Как там Катя?

– Все хорошо, вашими молитвами. Я тут, собственно, не поэтому.

– А почему?

– Вы, люди, называете это место Великим Алхимиком.

– Ого! – Присвистнул волхв, и потянулся за трубкой. – Как интересно. Она?

Кивок в мою сторону, кивок ответный, утверждающий.

– Лиса, позови Илью.

– Он спит, полночи делал отчет о пташках и киборгах.

– Зови, не рассуждай.

Я нехотя поднялась с так и не спаленного стула, подавила в себе внезапно нахлынувшее желание устроить контролируемый пожар, в рамках одного посадочного места, и отправилась будить несчастного металлиста. Как только я покинула пределы избушки, в ней поднялась ментальное цунами – Полоз и волхв изволили обсуждать проблему без меня.

В избушке я обнаружила вполне себе бодрого Илюху.

– Тсс, – приложил он палец к губам. – Тише.

– Что там у тебя? – мигом забыла я о том, как меня невежливо попросили из кабинета.

– Невиданное дело! В гостях у начальства сейчас Полоз сидит.

Тоже мне новость! Постой-ка…

– Ты что же, жучок там установил?

– Вчера еще. Не удержался. Надо же быть в курсе событий, а то они, подлые, как с цепи сорвались, и не углядишь за ними.

– И что же там сейчас происходит?

– Полоз в панике.

– Как это?

– Он боится какого-то места. Очень. С тех пор, как ты вышла, разговор идет только об этом.

– Да уж, – так и села я на кровать. – Правильно люди говорят, на каждого зверя найдется свой охотник. Эк его припекло-то!

– Погоди ты со своими эмоциями, – отмахнулся от меня металлист. – Постой-ка… Это они о той планетке, про которую ты мне рассказывала?

– Ну да. Кстати, Борис Иванович велел тебя позвать.

– Что же ты мне раньше не сказала?

А кто меня спрашивал? И потом:

– Тогда бы мы не узнали, чего боится Великий Полоз.

Стоило мне только перешагнуть порог начальской избушки, как буря эмоций стихла. Я даже прониклась еще большим уважением к Полозу: может быть, у него и есть свои фобии, но в выдержке ему не откажешь, это уж точно. Хранитель сидел в непринужденной позе, и пил чаек из чашечки тончайшего фарфора, чуть тронутой росписью. На змеиные сюжеты, разумеется.

Не успела я подивиться подобной метаморфозе, и подумать, а не привиделось ли мне все остальное с недосыпу, как тихо звякнул колокольчик, и в избушку откуда-то из-под потолка ссыпался Сан Саныч. Видок у агента спецподразделений был так себе. Помятый, обросший, оборванный. Да и запах активно использовавшихся потовых желез давал о себе знать. Зато глаза его сияли чисто мальчишеским задором.

– Здравия желаю всей честной компании, – выкрикнул он, становясь по стойке «смирно».

По привычке, видать – судя по выходу из нее без разрешения, но со счастливой, озорной улыбкой.

– Рад тебя видеть в добром здравии, старатель, – поднялся Полоз со своего места, пожал вояке руку.

Волхв выпустил серию колечек.

– Присаживайтесь, мой друг. Что привело вас столь поспешно в нашу скромную обитель?

– Сейчас расскажу, – плюхнулся на стул Сан Саныч, и я только сейчас заметила, что он, на самом деле, еле стоит на ногах.

– Э-э-э, батенька, да вы же сейчас заснете. Гоша! Дай человеку новый комплект одежды, и проводи его в душ. Настрой воду на крайнее тонизирование. А вы, мой друг, пока домовой озадачен, расскажите в двух словах, что же все-таки случилось с вами.

– Зараженного железа в этом измерении не обнаружено. Спецподразделения «ромашка» больше не существует в природе. Все его агенты либо перешли в «розу», причем чисто формально, фактически они уже были там, либо укрылись этой ночью на изнанке, у надежных людей. Два человека убито, раненых нет.

– Как сам?

– Моя семья в безопасности, мой дом уничтожен, я сам – в федеральном розыске. Это пожалуй, все.

– За что хоть в розыске-то? Государственная измена?

– Она, родимая. И знаете что, ребята? – обвел нас бывший агент российских спецподразделений абсолютно счастливыми глазами. – Я хочу к вам, в Заповедник. Я бы и сам в конце концов пришел, но меня резко ускорили.

– Я уже дал распоряжение относительно одежды, – выпустил колечко в виде яблока волхв. – Чуть позже, когда отоспитесь, придет старший друид, решите вопрос с жильем. Столовую вам покажут. Ваших подчиненных тоже. Я уже и сам думал о том, чтобы переманить вас у «ромашки» к себе в Заповедник. Это все?

– У вас… нас осталось меньше недели, – тихо сказал Сан Саныч. – Я видел их план. Жаль, что мельком, у меня не было времени. Там стояло другое число. Магическое. Меняющееся.

Волхв не спеша выпустил еще серию колечек дыма.

– Что скажешь, друг мой Полоз? – спросил он, не поворачивая головы.

– Какая-то сволочь лезет в наш мир, вот что скажу. Она не пробилась на Урале, ты был при этом.

– Да… – задумчиво протянул волхв. – Я, конечно, догадывался, что мерзкие вонючие слизняки размером с хрущебу и запасом энергии, превышающим дневную выработку современной среднестатистической электростанции, сунулись к нам не спроста.

– Может, им чего-то не хватает? – влезла я в разговор старших. – Например, в их мире выродилась ровно та репа, что обеспечивала их особо ароматной слизью?

– Ага! – Полыхнул глазами волхв. – Конечно, им не хватало именно репы, и они ее решили поискать в чертогах Владычицы Катерины. Она, знаешь ли, хранит запасы под кроватью, чтобы, невзначай проснувшись ночью, ей было чем похрумкать.

Я проигнорировала уничижительный взгляд начальства:

– Откуда они хоть взялись-то?

– Не встречал ранее. Какая-то искусственно выращенная пакость, не иначе.

– Значит, это не им не хватает той самой репы, а их хозяевам, – предположила я. – Осталось только узнать, кому именно.

– Не нервируй босса, – потянул меня за рукав рубашки металлист. – Он же сейчас взорвется. Смотри лучше, Сан Саныч уснул.

И правда, бывший агент спецподразделений, облокотившись о спинку стула, повесил голову на грудь, и выводил носом рулады. Около него материализовался Гоша, почесал мохнатую голову, посмотрел на металлиста. Тот кивнул, поднял жестом руки в воздух стул вместе с Сан Санычем, пошел за ним следом, придерживая, чтобы не опрокинулся по дороге. Судя по звукам, бывшего вояку разместили в соседней комнате, рядом с облезлой драконьей шкурой.

Я вернулась к разговору.

– Итак, – говорил в этот момент волхв, – Они, вероятно, ударят с двух фронтов. На Урале, скорее всего, отобьются.

– А Валаам? – поднял тяжелую голову Полоз. – Это тоже накопитель, не забывай.

– Туда они не пробьются, – покачал головой Борис Иванович. – По крайней мере, не в этот раз. Что тебе, Лиса?

– Что такое накопитель?

– Точка ветвления со скрытой пружиной. Так понятно?

– Не совсем. Почему их три, и все они на нашей планете?

– Глубоко копаешь, – пустил струю ароматного дыма волхв. – Считай, что это – мировая несправедливость. Нам же сейчас важно то, что кто-то хочет захватить по крайней мере один из накопителей.

– Зачем? Чтобы открыть здесь дело по производству летающих пташек?

– Да нет, – отмахнулся от меня волхв. – Это был маленький свечной заводик твоего Черного знакомого. Его личные шкурные интересы. Другое дело, что он, вероятно, действовал в обход своего прямого начальства. Подонки, они, знаешь ли, существа беспринципные, им лишь бы хапнуть побольше да послаще, и удрать вовремя. Вот и Велимир в свое время на этом погорел. На личной мести, если быть совсем уж точным.

– А кто же это тогда?

– Я не знаю, – покачал головой волхв. – Догадываюсь лишь, что твой старый приятель Тихоний должен быть прекрасно осведомлен в этом вопросе.

Я внезапно обнаружила, что ничего не понимаю. В действиях врага отсутствовала всякая логика. Если им так нужны накопители, то почему они засели в замке некроманта, да еще и тратили силы на атаку соседей? Велю развлекали по доброте душевной?

– Возможно, это был отвлекающий маневр.

– Хитро, ничего не скажешь.

– Ну, хитро там было, или не хитро, а если бы не змеи, то дружественный нам замок они бы наверняка взяли. Что там произошло, не напомнишь?

– Они перестреляли друг друга, – нехотя ответила я. – Веля их просто не подпускала к стенам крепости.

– Вот видишь? Я и говорил, тут нам просто повезло.

Ну, я бы не стала настолько однозначно судить…

– Если бы змеи не разрушили замок вместе с Велимиром, от наших друзей осталась бы горка развалин, можешь мне поверить. Зевул – не боец, да и от отдельно взятого суккуба проку мало.

Я вспомнила рассказ супругов про посещение замка Жидомира, и решила завязать с дискуссией.

– Узнаю матушку, – поднял голову Полоз. – Добрейшей души оборотень. Но уж если разозлится, то надо не просто держаться от нее подальше, а улепетывать со всех колец. Получается…

– Получается, что с постепенным вторжением враг обломился, и идет ва-банк, – перебил Хранителя волхв. – Как это некстати! А уж как некстати это! Лиса! Пойди, узнай у своей подружки, к чему весь сыр бор!

– Где она?

– На улице, где же еще-то?

Странно, обычно Танька не стеснялась врываться в избушку «доброго дяди Бориса Ивановича». Что с ней произошло на этот раз?

Однако это оказалась вовсе не Танька. Совершенно обезумевшая дракониха вилась громадной розоватой змеюкой на месте, словно пыталась изловить себя за ускользающий хвост.

– Эй!!! – завопила я со всей мочи. – Что стряслось?

– Он пришел в себя, – остановилась дракониха, как вкопанная. – Он исчез.

– Кто он? Твой синий друг?

– Не мысли как зародыш, – переключилась на меня драконесса. – Молния не синий. Он Смелый.

– А ты какая? – задала я провокационный вопрос, в тайне ожидая, что змеюка меня порадует, скажет, что она «гламурная».

– Я добросердечная, – скромно потупила глазки драконесса, разрушив мои чаяния своим ответом. – Так ты знаешь, где он находится?

– Нет, – помотала я головой. – А когда он исчез?

– Этой ночью, – стыдливо спрятала глаза драконесса. – Я уснула.

– Не переживай, – дотронулась я до крыла громадной рептилии. – Ты же ведь не железная его караулить. Ты и так его нашла. Скажи, трудно ведь было?

Драконесса взглянула на меня благодарными глазами, свернулась поудобнее, начала длинный, подробный, переливчатый рассказ. Я ее не слушала, лишь кивала головой, когда перелив был особенно драматичен. Вместо того, чтобы практиковать искусство вежливого собеседника, я думала, куда мог подеваться синий зазнайка. Если он оправился от болезни, и решил отомстить Черному Дракону, то дело дрянь. На крыльцо вышел металлист – вероятно, я слишком долго отсутствовала.

– Так это драконесса устроила переполох? Что это с ней?

– Ее друг пропал.

– Тот самый, с дырой в брюхе?

– Представляешь? Он уже оклемался.

– Живучая тварь, – восхитился Илья. – Может того, пещеру обследовать?

– И то, – благодарно взглянула я на боевого друга и товарища. Голова!

Драконесса почуяла ослабление внимания со стороны благодарного слушателя, несколько удивленно посмотрела в мою сторону.

«Птенцу не интересно, о чем Я ему рассказываю?» – поймала я искреннюю драконью мысль.

– Нам нужно обследовать пещеру, – не стала я размениваться на ненужную лирику. – Может, след обнаружится.

– Ты думаешь, я плохо искала? – зашипела драконесса.

– Я думаю, ты очень хорошо искала, – поспешила я успокоить крылатую рептилию. – Просто я смогу взглянуть с другой точки зрения, и есть ничтожный шанс, что помогу. Нам же ведь нужно найти твоего друга, а не выяснять, кто из нас лучший сыщик.

Драконесса притихла, изумленно посмотрела на меня.

– Наверное, это не уронит моего достоинства, – сказала она. – И как это мне в голову не пришла такая простая мысль? Полетели?

– Не, мы лучше телепортируемся.

А сама подумала, что так у нас будет больше шансов что-то обнаружить, если нам в спину исполинская змеюка, отягощенная комплексом отличницы, дышать не будет.

Так оно и вышло. Едва я оказалась в пещере, как кольцо Полоза начало себя странно вести – я бы сказала, беспокоиться, если подобное понятие вообще применимо к кусочку металла – его явно тянуло вглубь драконьего логова. Я сделала пару шагов в том направлении. Кольцо обрадовалось – так, мол, туда, мол, все правильно. Одно меня настораживало – я уловила в нем едва различимые панические нотки.

Я повернулась к металлисту – вдруг тот объяснит поведение кольца.

– Как будто страхом Полоза от него веет, – задумчиво произнес тот. – Может, не будем делать резких движений, посоветуемся со старшими?

– Наверное, ты прав, – ответила я, прислушиваясь к ощущениям в своем организме. Инстинкт самосохранения прямо-таки кричал о том, что не нужно идти по этому следу.

Пока я колебалась, зашумели крылья, на площадку перед пещерой приземлилась драконесса. След мгновенно потерялся, забитый мощью змеюки.

– Нашли что-нибудь? – переливчато осведомилась она.

– Оставайся тут, мне надо посоветоваться с начальством, – ушла я от ответа. – Жди, я тебя позову, если что.

Драконесса вздохнула дымом, в пещере стало трудно дышать. В горле запершило, меня разобрал кашель, металлист вторил мне по мере объема легких. Вдобавок ко всему я кожей ощущала на себе ехидный взгляд драконихи – мол, кто тут сильнее и мощнее? Я пожала плечами, и, схватив за руку друга, ретировалась.

«Ну, хоть кому-то подняла настроение», – думала я, входя в начальскую избушку.

Полоз был все еще там, потреблял очередную чашку чая.

– Ну, как прошел сеанс психотерапии? – ехидно осведомился волхв.

– Дымно. Но я пришла не жаловаться.

– Я знаю, зачем ты пришла, – оторвался от чашки Хранитель. – Я почуял Его зов через твое кольцо.

– Алхимика? – округлились и пожелтели глаза Бориса Ивановича.

– Да, Его. Не ходи туда, Лиса. Это очень плохое, коварное и жадное место. Там закипает кровь, и все живое превращается в золото. Говорят, даже камни, и те превращаются.

– Я была уже там, – тихо произнесла я. – Во сне. Совсем еще неразумным драконом, таким вот, как наш Синий, пардон, Смелый.

Чашка в руке у Полоза мелко задрожала.

– Ты уверена? Как же ты уцелела? – по-змеиному вкрадчиво осведомился он, и я заметила, что ногти металлиста блеснули железом.

– Против воли, – усмехнулась я. – Там на входе стояло мощнейшее заклинание, меня скрутило болью так, что я, наверное, и не смогу вспомнить – организм не захочет. А камень проскочил сквозь защитную пелену спокойно, и зазвенел золотом.

– Странно… Кто-то заботится о том, чтобы живые существа не пострадали. И что было потом?

– А потом я ошарашено села на свою драконью задницу, и мне приснился порядковый номер золота по системе Менделеева, и я решила посетить планету под названием «Грунт», – охотно ответила я.

Полоз удивленно посмотрел на меня, потом на мое начальство.

– Как всегда, в своем репертуаре, – охотно пояснил мое поведение Борис Иванович. – А дальше что-нибудь тебе снилось?

Я рассказала про свои наблюдения за актами купли-продажи, про то, как решила в конце концов, что золото – лишь некий денежный эквивалент. Пока я рассказывала, в комнате царила гробовая тишина.

– Я видел, как менялось кольцо на ее пальце, – задумчиво произнес металлист, как только я закончила свой рассказ. – Сначала оно было очень… жадным. К концу сна оно стало практически прежним.

– Вот как? – удивленно посмотрел на меня Полоз. – Скажи-ка, Лиса, а кем работает твой отец?

– Художником. Работал. Его уже нет в живых.

– Что-нибудь еще?

Я поскребла в затылке. Папаня увлекался много чем, в том числе математикой и философией.

Волхв с Полозом переглянулись, синхронно покачали головой. Волхв – на человеческий манер, Полоз – как-то странно.

– А кем он был по убеждениям?

– Абсолютным и бесповоротным коммунистом, – тяжело вздохнула я. – Абсолютным бессребреником. А что?

– Силен в тебе папаня, ничего не скажешь, – непонятно для меня ответил Хранитель.

– Да уж, – задумчиво произнес волхв. – Интересный расклад получается. Может, рискнем?

– Я бы не стал, – покачал тяжелой головой Полоз.

– То ты, у тебя вместо крови золото течет, – чуть возбужденно произнес волхв. – А то она – у нее вместо тела уже только огонь один остался. Ну, почти остался, если быть точным.

Металлист вздрогнул, с тревогой посмотрел на меня. Я пожала плечами – мол, что с них, умудренных, возьмешь? Болтают себе всякие глупости. Кстати!

– Самое главное-то я и не сказала, – вдруг вспомнила я. – Синий, то есть, Смелый пропал. Он-то и ушел по этому следу. Ему сейчас, поди, туго, плохо и больно.

– Живучая тварь, – повторил слова металлиста волхв. – Теперь мне все ясно.

– Что ясно? – вскинулся металлист.

– Ясно, что это все происки Черного Дракона, – посуровел волхв. – Он рассчитывает на то, что мы за пропавшим драконом последуем. Вот что ребята… Идите отсюда. Копать, работать, в кино, еще куда-нибудь, и чтобы я вас часа четыре не видел. Мне крепко подумать надо.

– А как же Синий? Э-э-э… Смелый?

– Дракон-то этот? Ничего с ним за четыре часа не сделается, раз там есть защита от незваных гостей, – отрезал волхв. – И его дама наконец отдохнет от участи сиделки. В жизнь не видел такого обязательного и доброго дракона, да еще и женского полу. Я сейчас дам распоряжение Гоше, он ей снотворного в еду подмешает. Все. Ступайте.

Оказавшись на свежем воздухе, металлист воздел руки к небесам, и смачно выругался.

Заповедник, с любовью построенный волхвом, немедленно отозвался – откуда ни возьмись, над Илюхой в небе нарисовалась ворона, и чуть было не разукрасила по-свойски лицо моему боевому другу и товарищу – тот в самый последний момент успел отвернуться. Попало на волосы.

– Пошли ко мне, смоешь, – что есть силы сдерживала я себя, чтобы не расхохотаться.

– Вот гадский папа! – тревожно озираясь по сторонам, но все же с чувством произнес металлист. – Уж и слова ему поперек не скажи!

– Да ладно тебе, – махнула я рукой. – Если ты обо мне печешься, то я уже и впрямь… это… не совсем человек. Меня сегодня Маня только из-за собственной невероятной силы воли выдержала. Завтра я и не пойду к ней – еще подожгу ненароком. Да не стой ты столбом. Входи, снимай обувь, смой с себя каку.

Илья смерил меня непонятным взглядом, тихо разулся, пошел к душевой. Я прошла в комнату, села с ногами на кровать. В домике чувствовалось недавнее присутствие старшего друида – теперь я очень хорошо это ощущала. Проведя рукой по покрывалу, я обнаружила, что оно «пропитано» огнеупорным заклинанием. Равно как и вся остальная избушка. Почему-то мне показалось, что я больше никогда не увижу доброго деда Макса, и от этого чувства на душе скребли когтями даже не кошки, но уже тигры.

Драконье заклинание выжигало в моей жизни все, что в ней было самого дорогого и близкого моему сердцу. А я-то думала, что достаточно отказаться от собственных защитных механизмов – как то, смотреть на людей свысока в случае своей тотальной неуверенности в себе – и дело в шляпе. Ан нет, не вышло.

Вот и Борис Иванович, ранее предостерегающий меня от пути дракона, теперь уже, по факту произнесения заклинания Черным Драконом, не стеснялся использовать сложившуюся ситуацию себе на пользу. Как он там сказанул? «Интересный расклад получается?» Да, наверное, интересный. Но я не хочу быть безликой пешкой в чьей-то шахматной партии!

Я вскочила, прошлась по комнате, села снова. Огонь в камине было загудел, как лесной пожар, но очень быстро прекратил буйствовать – видать, сказывались принятые друидом Максом охранные меры.

С другой стороны, волхва тоже понять можно. Другой на его месте плюнул бы наверное, на все, и подался себе на изнанку, в свой родной мир. Ему там, поди, вольготнее жилось, вот как киту хорошо живется в океане, а не в тесном бассейне посреди мегаполиса, утонувшего в продуктах человеческой жизнедеятельности. Здесь же его держали только обязательства перед теми, кого он приручил. Ну и пост смотрителя накопителя, разумеется.

Нет, против него я выступать не буду, как бы не подбивала меня на это моя вспыльчивая натура. А вот заодно с ним – можно. По пути, так сказать. Осталось только понять, что я умею в этой жизни. Огненными шариками в некромантов средней руки швыряться? В этой истории мое сногсшибательное умение не прокатит. Черного Дракона шариком не возьмешь. Даже если учесть то, что шарики у меня теперь выходили куда больше да мощнее. Значит…

Значит, я буду жить. Собой. До тех пор, пока во мне не сгорит последняя частичка человека. А там посмотрим.

– Ты как, в кино хочешь? – появился из душа отмывшийся металлист.

– В кино… А что за фильм?

– Та-а-ак… Поглядим, – засветил экран наладонника металлист. – Ого! Уже четыре икса! Как, пойдешь?

– Что-то не хочется, – потрясла я головой.

Когда у тебя остается не так много времени, расходовать его на всякую ерунду кажется кощунством.

– Я так и думал, – усмехнулся Илья. – Тогда… Знаешь что? Поехали в киноцентр, что на Красной Пресне. Там, правда, программа не объявлена, но наверняка что-нибудь душевное найдется. А нет – так хоть прокатимся.

– Идет, – полезла я в шкаф за шлемом и экипировкой. Но потом спохватилась: – Слушай… А твой мотоцикл согласится меня везти?

– Он не настолько одушевленный, – покачал головой металлист. – Если, конечно, ты не сожжешь меня вместе с ним.

– Щаз! Чего-чего, а слава жуткой женщины-убийцы меня никогда не прельщала.

– Ну, тогда я за себя спокоен, – как ни в чем ни бывало, ответил металлист. – Оделась?

– Да, пошли.

Я могла бы и не одевать шлем. Первый раз за все время катания на мотоцикле он мне был не нужен. Что-то случилось с моим дыхательным аппаратом, и он теперь безотказно пропускал сквозь себя сколь угодно мощный и стремительный поток воздуха. Что же касается аварии… Непонятно откуда ко мне пришло видение дороги.