Хеллер накупил целую кипу газет и вернулся в свою комнату.
      Вот ведь снова упущена великолепная возможность, отметил я про себя. Я тут же мысленно обругал Рата и Терба. Они же находились где-то там, почти рядом, милях в двухстах – иначе у меня бы здесь не было изображения. Разве можно целиком и полностью полагаться на работу «жучков», которых они насовали ему в чемоданы и в одежду? Мне просто хотелось морду им набить за то, что они не потребовали передатчика, а вернее, рации. Да, я, естественно, знал, что им запрещено возить с собой громоздкое оборудование и они обязаны обходиться компактными портативными приборами. Так, они вынуждены пользоваться маленьким передатчиком, величиной и формой напоминающим дорожный будильник. Но они просто должны были сказать себе: «(...) все законы! Это нужно для Гриса!» Но они этого не сказали. Вот уж парочка (...)! Оба хороши! И сейчас упустили такой блестящий шанс обыскать его чемоданы. Да если бы у меня был этот трафарет, неужто я стал бы так переживать за все его проколы?
      Он достал из вещей роторную зубную щетку, заполнил ее из специального баллончика освежающей жидкостью и почистил зубы. А я в это время так горевал из-за этих проклятых чемоданов, что чуть было не пропустил самое настоящее нарушение Кодекса. Ведь на зубной щетке, может быть, даже сохранилось название фирмы на волтариаиском языке. Правда, никто на этой планете не в состоянии был прочесть, что написано на такой метке, но нарушение Кодекса было все-таки налицо. Его бессмысленная тяга к чистоте рано или поздно погубит его. Я, например, никогда не имел роторной зубной щетки – она стоит целых три кредитки.
      Держа в каждой руке по чемодану, да еще прижимая локтем к боку спортивную сумку и удерживая под мышкой целую кипу газет, Хеллер направился к своему автомобилю.
      И, может быть, вы думаете, что он самым тщательным образом оглядел его со всех сторон, чтобы удостовериться, не подложил ли кто бомбу? Ничего подобного! Он преспокойно швырнул вещи на заднее сиденье, газеты положил рядом с собой на переднее, завел мотор и выехал со стоянки. Я даже приглушил звук приемника, каждую секунду ожидая грохота взрыва.
      Он покатил себе по шоссе номер 495, не спеша, со всеми удобствами, потом выехал на шоссе номер 95, на этот раз придерживаясь положенных пятидесяти пяти миль в час. Он действительно никуда не спешил и откровенно любовался зелеными просторами живописного Мэриленда, не считая нужным хотя бы изредка поглядывать в зеркало заднего обзора, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Ведь все эти красоты, которыми он сейчас так беззаботно наслаждался, весьма обманчивы. Я ведь точно знал, что где-то на дороге его ожидает смерть. Он пересек границу штата и теперь уже катил по Делавэру,
      бездумно глазея по сторонам и восхищаясь чем угодно, вплоть до последнего полуразрушенного сарая. Я никак не мог понять, почему он так пристально приглядывается к птицеводческим фермам с их огромными вывесками. Возможно, он сообразил, что за рекламными щитами могли скрываться и снайперы. И вдруг огромный трейлер, на борту которого виднелась броская надпись «Бройлерная корпорация Делавэра», вильнул на соседнюю полосу, намереваясь обогнать его «кадиллак» (он ведь еле плелся), и проехал в такой близости от него, что ему чуть было не пришлось принять вправо. Но, пропустив его, Хеллер как бы завис у него на хвосте. Машина была загружена клетками с живыми цыплятами, и он не сводил с них глаз.
      – Вот оно что, – пробормотал он, – значит, вот как выглядят эти цыплята!
      Нет, он совершенно безнадежен! Миновав Уилмингтонский аэропорт, он свернул вправо, на огромный мост через реку Делавэр. Но если вы думаете, что мысли его были заняты делом, то глубоко ошибаетесь. Ничего подобного. Он неожиданно остановил машину. Прямо посреди моста, не обращая ни малейшего внимания на движение, на сигналы, на скрип тормозов, он просто нажал на тормоз и остановился. Какой-то тягач, шедший за ним, успел затормозить и объехать его, что сразу же преградило путь остальным машинам.
      А он тем временем вышел из машины. Бросив ее прямо посреди дороги с работающим мотором, он просто взял и вышел из нее. Он только мельком глянул на ту заварушку, которую сам же и устроил, и уверенно направился к перилам моста, откуда принялся глядеть вниз на воды реки Делавэр.
      – О боги! Да что же это здесь творится? – проговорил он поволтариански. Ну, что вы на это скажете?
      И на что же он так внимательно смотрел? Его взгляду предстала бурлящая, коричневого цвета вода. Ну что он собирается тут еще увидеть? На поверхности воды не было ничего, кроме радужных пятен нефти, медленно плывущих старых покрышек да дохлых кошек. Конечно, я не отрицаю, по сравнению с другими водными артериями Делавэр выглядит рекой достаточно полноводной, а кроме того, здесь воды реки смешиваются с водами Делавэрского залива, который представляет собой часть Атлантического океана, вследствие чего река кажется более широкой.
      Водитель грузовика, который пытался обогнать Хеллера и чуть не раздавил «кадиллак», тоже застрял в потоке остановившегося транспорта. Он выскочил из кабины и, размахивая кулаками, бросился к Хеллеру. Я видел его на экране только боковым зрением, потому что Хеллер на него не смотрел. Он сейчас смотрел на северо-восток в сторону верховий реки. Шум стоял вокруг оглушительный. Вой сирен и злобные выкрики, а тут еще и ругань шофера. Мне пришлось приглушить звук.
      Хеллер полностью игнорировал и кулаки, и отборную брань шофера. Он оборвал его тираду прямо на словах: «(...) сопляк, что...»
      – А там, вверх по течению, имеется какой-нибудь город? – спросил Хеллер.
      – Господи, – только и смог простонать сбитый с толку шофер. – Да откуда ты такой появился?
      – С Манко, – ответил Хеллер, который был, по-видимому, на столько занят своими мыслями, что ответил правду.
      Не дослушав новой тирады, разгневанного шофера, Хеллер прервал ее на словах, которые звучали примерно так: «Плевать мне, откуда взялся такой дурень, как ты, да по мне...»
      Очень раздельно и четко Хеллер проговорил:
      – Я задал вам вопрос, имеется ли какой-либо город вверх по течению этой реки?
      О боги, он перешел на этот свой властный тон офицера Флота.
      Я еще больше приглушил звук.
      – Филадельфия там лежит, (...), ты, невежда...
      – И это сточная канава города? – задал новый вопрос Хеллер все тем же тоном.
      – А ты что, сам не видишь, (...), что это и есть сточная канава?! – завопил взбешенный шофер грузовика.
      – О Господи, – сказал уже на нормальном английском Хеллер.
      И, по-прежнему не обращая ни малейшего внимания на крики, сигналы и мелькающие у него перед носом кулаки, вернулся к своей машине, уселся на место и поехал.
      – Судя по всему, население этого города составляет не меньше сотни миллионов жителей, – сокрушенно качая головой, размышлял он вслух. – Господи! И как только они умудряются обходиться без канализации? Загрязнение окружающей среды в самой прямой и примитивной форме.
      Как я уже не раз отмечал, он совершенно не думал о деле. Ведь в любой проезжающей мимо машине мог оказаться снайпер, готовый пристрелить его. Единственная радость – он наконец попался. Ведь он фактически сказал землянам, откуда родом. Я уж принялся было записывать, что именно он сказал, но потом решил, что мне, пожалуй, стоит перечитать статью а-Зб-544 М, часть Б Кодекса. Мне смутно припоминалось, что там говорилось о действиях, которые можно интерпретировать как «оповещение местных жителей о том, что на их планете совершена посадка инопланетного корабля». Тут у меня появились некоторые сомнения относительно того, следует ли считать этого шофера «оповещенным» о нашей экспедиции, если принять во внимание именно такой ответ Хеллера. Но я так и не смог найти эту книжку. Когда я снова уселся за работу, Хеллер как раз преодолевал дорожную развязку в Нью-Джерси, поддерживая скорость все на тех же пятидесяти пяти милях. Он снова выглядел спокойным и даже благодушным. Все стекла в машине были подняты, и по включенному кондиционеру я понял, что день там выдался жаркий. Движение было очень насыщенным. И вообще эта развязка, пропуская примерно раза в три больше транспорта, чем предусматривалось проектом, несомненно является мировым рекордсменом по насыщенности транспортом. Несмотря на высокие цены на бензин, не говоря уже о ценах на сами машины, а также несмотря на многочисленные транспортные ограничения и бесконечные придирки, поток грузовых машин целиком занимал все двенадцать полос. Апельсины из Флориды, казалось, были здесь основным грузом, и в этом апельсиновом потоке плыл сейчас Хеллер. Так он и ехал какое-то время, пока вдруг какой-то из трейлеров, едущих впереди, не посыпал обильно полотно дороги апельсинами. Хеллер, по-видимому, решил насладиться запахом апельсиновых корок и открыл окно. Тут же чихнул. Потом помотал головой, как бы отряхиваясь от какой-то напасти. И снова чихнул. Ну а как ему было не чихать? В штате Нью-Джерси, а особенно на этой дороге, да еще на этом месте, уровень загрязнения окружающей среды тоже безусловно может претендовать на мировой рекорд. Я мог сказать ему это и без всяких опытов. Это – общеизвестный факт.
      Не обращая внимания на двигавшиеся впритык грузовики, он вытащил записную книжку и стал заносить туда какие-то формулы и процентные выкладки. Я разглядел формулу двуокиси серы и еще чего-то, чего я не разобрал, но наверняка это были обозначения каких-то ядовитых веществ.Потом он закрыл окно.
      – Да тебе же придется скоро применять бензопилы для того, чтобы проделать для самолета проход в воздухе. – Эту тираду он произнес, видимо, в адрес всей планеты вообще. – И как это только ты ухитряешься деградировать так быстро? На этом участке степень загрязнения возросла на ноль целых и шесть сотых процента со времени моих первых замеров.
      Некоторое время он ехал молча.
      – Пора мне приниматься за дело, – наконец сказал он.
      Однако он проехал еще довольно много миль, пока все-таки решил приступить к делу. И к тому же то, что он предпринял, было просто лишено всякого смысла. Он решил проделать то, что в пособиях по шпионажу называется «попыткой оторваться от погони», и проделал это глупейшим из всех известных в мире способов.
      Каким-то образом ему удалось оставить позади все грузовики с апельсинами из Флориды. Теперь перед ним на много миль простиралось двухполосное шоссе и при этом совершенно пустое. К тому же местность здесь была на удивление монотонной и унылой. Никаких живописных пейзажей здесь вообще не было отродясь. Не было здесь и сколько-нибудь заметных поворотов.
      Несмотря на серьезные предупреждения со стороны Тупевица и О'Блоома, он вдруг нажал на педаль газа и рванул машину вперед со скоростью девяносто миль в час. Я понял, что он наконец-то решил бежать от своих преследователей. Он теперь просто пытается удрать. Естественно, для него это не было предельной скоростью. Но если уж собираешься удрать от кого-то, то следует жать на полную катушку. Однако он летел сейчас вперед и вперед, постоянно поглядывая в зеркало заднего обзора.
      Он сейчас был у всех на виду. Так просто невозможно скрыться от кого бы то ни было. Так он промчался ровно три мили. Потом, действуя столь же открыто и абсолютно непоследовательно, он подъехал к посту, где взимают дорожную пошлину, уплатил ее, проехал через выездные ворота и тут же остановился. Потом подал машину задом и в сторону с таким расчетом, чтобы выезжающие из ворот не могли его заметить сразу. А потом он просто сидел там и следил за воротами. Спустя какое-то время он выбрал одну из газет, что лежали кучей на переднем сиденье, и принялся читать ее, только изредка поглядывая в сторону ворот. Он нашел там статейку, которая весьма заинтересовала его. Это была статья в газете «Нью-Йорк Дейли Скам»:
 
      ИЗВЕСТНЫЙ РЕПОРТЕР ОКАЗАЛСЯ РАЗМАЗАННЫМ. ПОСЛЕДНИЙ ВЗЛЕТ МАККИ ХЭКА.
      Макки Хэк, ветеран бытового репортажа и разоблачитель многих преступлений, совершенных их вечным конкурентом – изданием «Ежедневные сплетни», был буквально размазан по всей Тридцать четвертой улице прошлой ночью, когда его сделанный по специальному заказу «мерседес-бенц» фаэтон оказался начиненным взрывчаткой и сказал громкое «бум!» всем присутствующим. Машина стоила 89 000 долларов по оценке «Бонда», единственной страховой компании, которая решилась застраховать его. По слухам, это был подарок фармацевтической корпорации ИГ Барбен. Любителям роскошных машин будет очень недоставать ее на специальном ежегодном параде в Атлантик-Сити. Взрывом были также разрушены пять близлежащих магазинов. Полицейский инспектор Бульдог Графферти, который вел расследование обстоятельств взрыва, выступил сегодня с весьма взвешенным заявлением: «Это была очень дорогая машина. Бомба в нее была заложена, несомненно, весьма компетентным подрывником, настоящим мастером своего дела». По требованию страховой компании «Бойд» безопасность машины обеспечивалась системой «тилт» и еще пятью совершенно независимыми друг от друга охранными устройствами. Единственным, кто мог заложить в нее взрывное устройство, несомненно, является Бац-Бац Римбомбо. Бац-Бац, в прошлом морской пехотинец и подрывник, не раз напоминал о себе со времен последней войны. Ему и в прошлом приписывались подрывы множества других машин, однако арестовать его по этим обвинениям не удалось ни разу. Бац-Бац является пользующимся доверием и почетом членом печально известной мафиозной семьи Корлеоне, которую неутомимый Макки Хэк разоблачал с редкостной настойчивостью в своих едких репортажах. В настоящее время в Нью-Йорке и Нью-Джерси семьей руководит весьма одаренная и очаровательная Малышка Корлеоне, бывшая жена покойного Джона Корлеоне по прозвищу Святоша Джо. Общеизвестным фактом является то, что Корлеоне заработал свою кличку Святоша Джо потому, что отказался сбывать наркотики. Известно также, что Фаустино Наркотичи по кличке Петля в настоящее время осуществляет нажим, завоевывая плацдармы в Манхэттене, который ранее считался безраздельной вотчиной Корлеоне. Таким образом, мотив для того, чтобы Бац-Бац заминировал машину репортера, имеется. Экспертиза также установила чрезвычайно высокую квалификацию подрывника, доступную только Римбомбо. Бац-Бац, однако, не был арестован по той уважительной причине, что пока еще не успел отсидеть свой нынешний срок и находится в настоящий момент в Синг-Синге, откуда будет выпущен только завтра и где находился в момент взрыва. Несколько владельцев магазинов подвергнуты аресту за то, что разрешили репортеру припарковаться именно в этом месте, о чем он их, впрочем, вообще вряд ли спрашивал. Дело, таким образом, можно считать закрытым. Макки Хэк оставил безутешными главного редактора и свою старую машину «форд».
      Хоть убейте, не могу понять, что интересного Хеллер нашел в этой статейке. К тому же, при его способности к быстрому чтению, наблюдать за тем, как он более десяти минут вглядывается в одну статью, выходило за пределы моего понимания. Честно говоря, мое раздражение могло быть вызвано и тем, что он держал газету перегнутой как раз на том самом месте, где помещался отрывок из похождений Хитрого Кролика. Я уже несколько раз перечитал описание той сценки, когда Хитрый Кролик уложил Элмера Фадда в ванну из морковного сока. Но газета была сложена так, что я не мог прочитать начала истории, а значит, и не мог понять, каким образом Элмер попал в эту ванну и почему: А не заболел ли Элмер? А может быть, Элмер приготовил ванну в качестве западни, а потом сам в нее и свалился? Но в данных условиях я был начисто лишен возможности попросить Хеллера как-нибудь иначе сложить газету, с тем чтобы я смог прочитать интересующий меня отрывок. Это, признаться, очень раздражало. Наконец Хеллер с решительным видом посмотрел на часы. О боги, да ведь он и здесь носит часы военного инженера! Прямо на виду у всех! Конечно, мне нужно внести это в список нарушений Кодекса. Но тут же я решил, что особо торопиться не следует: ведь выглядят часы эти как плоский диск с маленьким отверстием в центре. Земляне скорее всего будут считать их просто брелоком или столь модным сейчас опознавательным номером, какие выдаются у них солдатам и служат для опознания трупов.
      Он повернул кисть руки так, что часы оказались снизу, и потрогал их. Я уже и раньше наблюдал у него этот жест, и, как правило, в состоянии взволнованности. Но сейчас я впервые ясно осознал причину возникновения у него этой привычки. Она показывала, что в конечном счете и у него есть нервы. Хеллер зевнул – а это тоже один из верных симптомов нервного перенапряжения. Потом глянул на ворота площадки для приема дорожных сборов. За это время из них не выехало ни одной машины.
      – Итак, – сказал он, – никакого Слинкертона нет!
      И тут мне стало ясно, зачем он тут расположился. У Флота наверняка разработано множество тактических приемов, и сейчас он собирался на практике применить один из них. Он решил навязать бой преследующему его противнику. Но суть-то заключалась в том, что у него не было оружия, значит, сейчас он действовал в соответствии со вдолбленными в него навыками и приемами, пребывая в состоянии крайнего нервного напряжения, вследствие чего действия эти свелись к чисто импульсивному выполнению шаблонных операций без должного материального обеспечения. Мой анализ был безупречен. Именно так оно и было, потому что теперь Хеллер тронул с места «кадиллак» и, вне всякого сомнения, очень огорченный тем, что уловка его не сработала, выехал по сложной путанице разворотов и развязок на трассу, снова заплатив дорожный сбор. Вскоре он выехал на шоссе, идущее как и раньше в северо-восточном направлении.
      Транспортный поток по-прежнему оставался чрезвычайно насыщенным, а при наличии здесь массы грузовиков, которые все время пытались еще и обогнать друг друга, любой нормальный водитель понял бы, что ему следует сосредоточить внимание на дороге.
      Однако Хеллер, похоже, не мог взять себя в руки и постоянно отвлекался от дороги, попутно просматривая газетную статью, озаглавленную «Экономический хаос ожидает нас в ближайшем будущем, если верить оценкам финансовых экспертов корпорации „Мэррилл Балл“».
      Эти эксперты, несомненно, пришли бы к заключению, что хаос, который ожидает его в ближайшем будущем на дороге, будет носить отнюдь не экономический характер. Любой барашек, ведомый на бойню, по моему глубокому убеждению, имел значительно больше шансов выжить, чем этот идиот.
 

Глава 8

 
      Ровно в шестнадцать двадцать Хеллер прибыл на место встречи.
      Он уже останавливался время от времени и не гнал машину, и все равно прибыл на место за десять минут до назначенного срока.Он достаточно небрежно запарковал «кадиллак» на весьма шумной стоянке, а потом пробрался сквозь толпу резвящихся детишек и их разъяренных родителей, которыми обычно бывают заполнены подобные стоянки на автотрассах. Он прямиком направился в ресторан и вскоре уже сидел за столиком. Наконец-то он огляделся вокруг. Я буквально застыл от ужаса. Прямо в противоположном конце зала я смутно разглядел знакомое лицо. Хеллер просто скользнул по нему взглядом, но этого было для меня достаточно. Я собрал нервы в кулак и, используя вторую доловишсу экрана, провернул пленку назад и застопорил на нужном мне месте.
      По форме строения лицевых костей черепа лицо это явно принадлежало уроженцу Сицилии. Оно к тому же было испещрено оспинами. Шрам от удара ножом шел от угла рта к мочке левого уха. Глаза у него были холодные и невыразительные, как у змеи. У меня безупречная память на лица. Но сейчас я что-то никак не мог вспомнить, где же я его видел. Молниеносным движением я снял с одной из полок фотопарат, навел его на экран так, чтобы в кадр не попали рамки экрана, и сделал снимок лица крупным планом. Работая с бешеной скоростью, я быстро переснял полученную карточку на земную фотобумагу.
      Продолжая одним глазом следить за тем, что творилось на экране, я увидел, как к сицилийцу подошел высокий седой мужчина. Сицилиец показал седому что-то, что он держал в руке. Неужто фотография? Более того, едва заметным кивком он указал седому именно на Хеллера. Это означало, что сицилиец в данный момент играл роль наводчика! Седой отошел от него и стал не торопясь прохаживаться вдоль стены. На голове у него был котелок, и вообще одет он был безупречно – костюм-тройка с жилетом другого – серого цвета. На носу его поблескивало пенсне, прикрепленное к лацкану пиджака узкой черной ленточкой. В довершение ко всему в руках он держал зонт.
      Хеллер заказал гамбургер и сок, ему их принесли, и он даже успел все это спокойно съесть. В тот момент когда он получал у официанта чек, к столику подошел седой. Коснувшись пальцем котелка, седой мужчина отрекомендовался:
      – Позвольте представиться, молодой хозяин, я – Баттлсби. Мистер Гробе велел мне встретить вас. Я должен указать, куда вам следует ехать. Если вы готовы, то, может, поедем?
      У него было великолепное английское произношение, и он отлично играл роль дворецкого или еще какого-нибудь слуги. Хеллер без лишних слов поднялся, уплатил по чеку и вслед за Баттлсби направился к выходу.
      Сицилиец обогнал их, когда они добрались до стоянки, и сейчас усаживался за руль другой машины. Баттлсби распахнул перед Хеллером дверцу «кадиллака», а сам, обойдя машину, занял место пассажира на переднем сиденье.
      – Я попросил бы вас, – сказал он, – выехать теперь на автостраду. Потом я покажу вам, где нужно будет сворачивать.
      Хеллер заметил, что почти вплотную за ними едет в своей машине сицилиец, однако, бросив на него взгляд-другой в зеркало заднего обзора, он, похоже, полностью утратил к нему интерес.
      – Мы оставим вашу машину в гараже в Вихокене, – сказал Баттлсби.
      – А зачем? – спросил Хеллер.
      – О Господи, – отозвался Баттлсби. – Да ведь никто никогда не пересекает на своей машине мост, ведущий в Нью-Йорк. Не приведи Господь! Движение по Манхэттену просто пожирает автомобили, уродует их, ломает и портит. Каждый человек, наделенный хоть толикой здравого смысла, оставляет свою машину в Нью-Джерси, берет такси и уже на нем отправляется в Нью-Йорк. И в самом Нью-Йорке мало кто пользуется своей машиной для разъездов. – Он позволил себе короткий смешок. – Такси могут биться сколько угодно. Так что ваша машина будет пребывать в полной безопасности в гараже Нью-Джерси. Хеллер молча продолжал вести машину.
      Разговор возобновил Баттлсби:
      – Мистер Гробе просил передать, что он ужасно огорчен тем, что дела удерживают его в городе. Он, однако, подготовил для вас, юный джентльмен, номер в отеле «Брюстер» на Двадцать второй улице. Вот вам рекламка этого отеля, на всякий случай. – И он сунул какую-то карточку в нагрудный боковой карман Хеллера. – Мистер Гробе обо всем позаботился. Юному джентльмену нет нужды регистрироваться под собственным именем, ему следует, как это сейчас принято у молодежи, зарегистрироваться под псевдонимом. Ведь именно так поступают все юные джентльмены, когда приезжают в город, чтобы развеяться. Мистер Гробе нанесет вам визит завтра ровно в восемь часов утра. Он придет прямо в ваш номер. Он настоятельно просил меня заверить вас, что вам не грозит никакая опасность, что никто на вас не держит ни малейшей обиды и что все намерены отстаивать ваши интересы. Значит, вы обещаете, что будете его дожидаться в отеле?
      – Конечно, – сказал Хеллер.
      Идиот! Вот тогда-то его и убьют! А может, эта операция будет осуществлена и раньше. Следуя указаниям Баттлсби, они съехали с автострады и, подчиняясь теперь уже дорожным указателям, двинулись в сторону туннеля Линкольна. Однако у таблички с надписью «Бульвар Дж. Ф. Кеннеди» они свернули в сторону и скоро оказались в Вихокене, заштатном городишке Нью-Джерси. Проехав по Тридцать четвертой улице и вновь подчинившись указаниям липового семейного слуги, они остановились у въезда в огромное, плохо освещенное здание, которое оказалось гаражом. Провожатый Хеллера вышел из машины, трижды постучал в дверь рукой, а потом добавил еще два удара ручкой зонта. Буквально через мгновение огромные ворота поднялись с помощью скрытого механизма, открывая перед ними весьма просторное и почти не освещенное внутреннее помещение. Явно перекормленный в детстве молодой человек с огромными и какими-то перепуганными глазами, одетый в испачканный краской комбинезон, возник в воротах и тут же принялся знаками подавать команды.
      Хеллер въехал, следуя уже этим знакам. Пол гаража был испачкан краской. Тут стояли несколько сильно побитых машин, у которых, судя по всему, ремонтировали кузова. Кроме этих развалин, других машин здесь не было. В глубине, почти у противоположной стены, нашлось местечко, не так заляпанное краской, и вообще чуть почище. Там Хеллер и поставил свою машину.Он вышел из «кадиллака» и открыл заднюю дверцу. Баттлсби тут же принялся выгружать багаж, продолжая играть роль преданного слуги. Он даже попытался подхватить сразу все вещи, но явно не справился с этим, поэтому один из чемоданов взял Хеллер. Рядом возник толстый молодой человек.
      – Дайте ключи, – сказал он, протягивая руку. – Нам, может, придется перегнать машину на другое место.
      Хеллер снял с колечка ключи, и тут я впервые заметил, что у него их два комплекта. И этот идиот спокойно положил один комплект на вытянутую ладонь толстяка. Когда они вышли наружу, их уже поджидало такси. Водитель сидел, низко опустив козырек фуражки, по-видимому, для того, чтобы не было видно лица. Баттлсби погрузил багаж в такси и весьма церемонно распахнул дверцу перед Хеллером. Хеллер сел в машину, но Баттлсби садиться в нее не стал.
      – А разве мы не вместе едем? – спросил Хеллер.
      – О нет, слава Богу. Чтобы я заехал в Манхэттен без особой на то нужды? Жуткое место, доложу я вам. Шофер, доставьте этого юношу в отель «Брюстер», что на Двадцать второй улице. И смотрите у меня – без аварий.
      Такси отъехало, и сразу же к гаражу подкатила машина сицилийца. Баттлсби забрался в нее, и потрепанная машина сицилийца двинулась с места. Вскоре они уже были в туннеле Линкольна, и казалось, что Хеллера больше интересуют слои отваливающейся штукатурки на стенах туннеля, чем то, что его сейчас, по существу, везут к месту казни. Когда они выбрались из туннеля на другом берегу реки, Хеллер стал с жадным любопытством оглядываться по сторонам, знакомясь с видами Нью-Йорка. Не упустил он и проезжающие мимо машины, с особым интересом приглядываясь к их крыльям. Оно и справедливо – потому что крылья нью-йоркских машин, несомненно, являются самыми побитыми и искореженными во всем мире.
      Он осматривал иссеченные старыми шрамами и рубцами крылья тех машин, что проносились мимо, и крылья тех, что спокойно стояли у обочин, и, по всей вероятности, остался полностью удовлетворен объяснениями, данными ему Баттлсби. Но меня они не удовлетворили. Гробе весьма успешно лишил самозваного мистера Делберта Джона Роксентера-младшего машины, которая могла помочь ФБР выйти на его след или же на след самого ФБР, если бы следствие велось достаточно серьезно. Наконец они въехали на Двадцать вторую улицу, весьма узкую и непрезентабельную. А вскоре такси затормозило перед отелем «Брюстер», который и вовсе оказался жуткой дырой. Может быть, отель «Брюстер» и не был самым дешевым в Нью-Йорке, но он был именно тем отелем, где останавливались приезжие, если они оказывались при деньгах. Хеллер выгрузил свои вещи, расплатился с шофером – я, например, был уверен, что с ним уже давно расплатились, – и вскоре стоял уже у стола администратора, в том помещении, которое только с большой натяжкой можно было назвать холлом.
      Дежурный, весь серый как мышь, глянул на него невыразительными глазами и сразу же потянулся за ключом. Значит, обо всем уже было условлено заранее, вплоть до номера. Хеллеру молча подсунули регистрационную карточку, и он и тут не ударил в грязь лицом. Ничтоже сумняшеся, он вписал в соответствующие графы: имя – Аль Капоне, место жительства – Синг-Синг. Дежурный протянул ему ключ, не удосужившись даже заглянуть в регистрационную карточку. Хеллер кое-как втиснул багаж в лифт, сам сообразил по номеру на ключе, что выходить надо на четвертом этаже, и скоро уже был в отведенной ему комнате. Комната эта производила жалкое впечатление. У противоположной от двери стены стояла двуспальная кровать. Один стул, одно кресло у письменного стола. Столик с еще одним креслом. Ванная образца 1890 года и телевизор. Хеллер бросил вещи на кровать и тут же направился к широкому окну. Здание напротив, через улицу, имело ту же высоту, что и гостиница, и у него была плоская крыша с парапетом – именно то, что требуется, чтобы снайпер мог занять самую удобную позицию.
      Однако Хеллер не придал этому никакого значения. Он отошел от окна и попытался включить телевизор. Изображение и звук появились сразу, но изображение было черно-белым. Хеллер мягко постучал по телевизору. Потом повертел все ручки, вскрыл заднюю панель, нашел там какие-то соединения и стал возиться с ними, достав инструменты из чемодана. Я никак не мог понять, чего он пытается добиться. Он что, подкладывал туда бомбу? Или, может, задумал что-нибудь не менее фектное? И тут только до меня дошло – да ведь здесь нет ни цветного, ни техмерного изображения. Скорее всего он просто считал, что ему подсунули неисправный телевизор. Наконец все вынутые детали он вернул на место, навесил все рычажки и кнопки, которые тоже, естественно, пооткручивал, и изображение, конечно, тут же восстановилось, не став при этом, однако, ни трехмерным, ни цветным. Телевизор, стоявший на столике с колесиками, Хеллер чуть отодвинул в глубину комнаты и поставил перед ним кресло. Спинка кресла оказалась как раз напротив окна. О боги, неужто он не понимает, что именно оттуда ему следует ждать рокового выстрела? А потом этот наивный простак преспокойно уселся перед экраном и внимательно прослушал всю программу вечерних новостей, со всеми их дурацкими байками.
      Потом ему удалось найти канал, по которому передавали кинофильмы, и он опять уставился в экран, терпеливо наблюдая, как мафия выиграла вторую мировую войну для Соединенных Штатов в Италии. Нервы, однако, начинали пошаливать, и он на протяжении всего фильма зевал. Я не стал вместе с ним дожидаться конца фильма. Схватив отпечатанную фотографию, я помчался в контору Фахта. Там я сунул карточку под нос Факту и потребовал, чтобы он сказал мне, кто это такой.
      Тот в ответ только пожал плечами и жестом указал на полку с надписью «Личные дела студентов». В папках на этой полке мы на всякий случай держали и дела наиболее перспективных наших клиентов, чтобы не допускать путаницы и не отпустить товар не тем людям. Целых полчаса ушло у меня на поиски – как мне не хватало в эти минуты нашей мощной компьютерной системы, но закон запрещает устанавливать их на этой планете.