Миссия: Земля «Во мраке бытия»

      А это означает, что по Земле будет нанесен сокрушительный удар, который огнем и кровью затопит планету, уничтожив на ней все живое.
      Если донесения Хеллера перестанут регулярно поступать адресату, тот безусловно поймет, что Хеллеру помешали и он потерпел неудачу. Следовательно, отсутствие таких донесений равнозначно сигналу к началу бойни на Земле.
      Да будь она неладна, эта Земля! Если будет осуществлено вторжение Волтара на Блито-ПЗ, то все планы Ломбара рассеются как дым. А поскольку Великий Совет не имеет ни малейшего понятия о нашей стационарной базе здесь, то и ее сровняют с землей. Но самое главное, что и мне не избежать гибели. Уж этот тайный, приставленный ко мне агент Ломбара постарается прикончить меня в первую очередь, даже если меня и минует общая судьба. Итак, донесения Хеллера должны поступать регулярно.
      Хотя, постойте... Если действия Хеллера окажутся успешными, то все связи Ломбара, налаженные на Земле, все равно оборвутся, а планы его рухнут. Потому что в первую очередь потерпит фиаско его ближайший сообщник.
      Но если дело будет идти к тому, что Хеллер выполнит миссию и сумеет выправить положение с Землей, то и в этом случае тайный агент Ломбара наверняка расправится со мной!
      У меня разыгрался приступ головной боли.
      Проиграет Хеллер или выиграет, а результат один – Солтен Грис падет жертвой тайного агента!
      Усилием воли я заставил себя сесть за стол и прекратить рвать на себе волосы. Я просто обязан спокойно разобраться во всем, все проанализировать и найти выход из создавшейся ситуации.
      И вот, вертя в руке стакан из-под сиры, который, окончательно разозлившись, разбил о стену, я все-таки нашел выход.
      Мне нужно во что бы то ни стало заполучить трафарет Хеллера. После этого я смогу фальсифицировать все что угодно и через Роука заставить Великий Совет уверовать в то, что Хеллер делает здесь свое дело, тогда как фактически он уже не сможет хоть чем-нибудь навредить Ломбару по той простой причине, что будет мертв.
      – Погодите, погодите... Но ведь у меня нет этого трафарета. Вот в чем вся загвоздка. Итак, пока я не добуду трафарета, с Хеллсром не должно случиться ничего худого. А пока этот идиот спит сном праведника в двух шагах от автомобиля, украшенного пулевой отметиной, о номере которого оповещена полиция в нескольких штатах, дрыхнет себе спокойно, имея документы, выписанные на имя, которое заставит власти тут же бросить его в тюрьму как самозванца, – короче говоря, у меня на руках совершенно неподготовленный агент, ну просто напрашивающийся на то, чтобы его немедленно разоблачили.
      Тут я начал молиться. О боги, не дайте чему-нибудь случиться с Хеллером, пока я не заполучил этот трафарет! Молю вас, ведь если что-то с ним случится, ваш покорный слуга Солтен Грис будет мертв. Плюньте вы на эту Землю и на погибель ее! Просто давайте не обращать на нее внимания. Позаботьтесь о бедном Солтене Грисе! Сжальтесь над ним! Молю вас!
 

Глава 7

 
      По земному времени разница между тем, что действовало там, в Америке у Хеллера, и стамбульским, по которому жил я, составляла семь часов. Так что можете себе представить, каких затрат энергии стоило мне постоянно следить за Хеллером. Когда в семь часов утра по местному времени Хеллер, полный бодрости и сил, подымался с постели, освеженный сном, я уже совершенно изнемогал от усталости, так как у нас было два часа дня. Он очень тихо поднялся и тут же принял душ. Рат, с целью пополнения своих карманов, не купил ему никакой смены белья, и ему пришлось снова облачиться в то, что он уже носил вчера. При этом он ворчал что-то себе под нос, особенно когда натягивал ботинки.
      Хеллер поглядел в зеркало и сокрушенно покачал головой. Да, и в самом деле он представлял собой довольно странное зрелище в слишком маленькой шляпе с ярко-зеленой лентой, пурпурного цвета рубашке, пиджаке в красную и белую клетку, рукава которого дюйма нa три не доходили до запястий, в нелепых брюках в синюю и белую полоску, которые к тому же не доставали до щиколоток. Прибавьте к этому еще и ярко-оранжевые замшевые туфли, которые, как мы знаем, были ему тесны. Я не смог удержаться от стона. Да ведь он выделялся в толпе как маяк. Разглядеть его было плевой задачей даже для самого близорукого из полицейских. Но, кажется, последнее обстоятельство его меньше всего волновало. Ведь больше всего его заботил внешний вид с эстетической точки зрения, а отнюдь не как средство маскировки. Мэри металась по кровати, но пока еще не просыпалась. Хеллер потихоньку затворил за собой дверь и, бросив взгляд на машину, затрусил рысцой по дорожке.
      Он быстро отыскал столовую и зашел внутрь, где долго и с недоумением рассматривал меню, поскольку, естественно, не знал, что собой представляют перечисленные в нем блюда. Однако, к его счастью, завтраки здесь числились под номерами, и он, не мудрствуя лукаво, заказал «номер первый».
      Завтрак этот состоял из апельсинового сока, овсянки и яичницы с ветчиной. Хеллер заказал еще и кофе, однако официантка – женщина солидного возраста – кофе не принесла. Вместо кофе она подала ему молоко и наблюдала, как посетитель подозрительно разглядывал его, а потом осторожно попробовал. Безапелляционным тоном она велела ему выпить молоко, поскольку он, по ее мнению, был слишком молод для кофе. Кроме того, она отказалась подать и аппетитный пирог, на который Хеллер с вожделением поглядывал, дав взамен ценный совет, заключавшийся в том, что с утра следует есть не то, чего хочется, а то, что полезно, заверив его при этом, что специально будет стоять здесь до тех пор, пока он не съест овсянку. На вид ей было лет пятьдесят, и у нее наверняка были свои сыновья.
      «Мальчики, – изрекла она, – всегда набрасываются на сладкое, а если хочешь вырасти крепким и здоровым, то надо есть что дают и не капризничать». Она даже по-своему распорядилась деньгами Хеллера, сказав, что он не должен выставлять их на всеобщее обозрение, потому что их у него тут же украдут, и порекомендовала часть средств вообще хранить в ботинке. На чай она взяла один доллар.
      Кое-как перекусив под присмотром этой властной дамы, Хеллер наконец выбрался на улицу. Это была главная улица города, по обеим сторонам которой располагались магазины. Он двинулся рысцой, поглядывая изредка на витрины.
      «Да прекрати же ты этот бег трусцой! – мысленно взмолился я. – Иди солидно, небрежно, не привлекай к себе внимания! Тебя же разыскивают!» Но Хеллер продолжал свой легкий бег. Поверьте, на юге никто и никогда не бегает трусцой. Никто и никогда!
      Он забежал в магазин готовой одежды и, в несколько секунд выяснив, что у них нет ничего на человека ростом в шесть футов и два дюйма, тут же выбежал и затрусил дальше.
      Впереди появилась витрина магазина, торгующего заложенными вещами. Через такие магазины виргинцы продают те вещи, которые им удалось украсть у туристов. Хеллер окинул взглядом витрины и резко завернул в магазин. В салоне магазина прямо в ящиках валялось всякое барахло, а полки были завалены ворохами старья. Заспанный продавец, который, открыв лавку, считал, что теперь может спокойно вздремнуть в заднем помещении, не очень-то обрадовался покупателю. Хеллер указал на вещь, которая его заинтересовала. Продавец снял с полки восьмимиллимстровый киноаппарат фирмы «Никон».
      – Он тебе ни к чему, парень, – сказал он. – Пленку к нему перестали выпускать.
      Хеллер тем временем внимательно рассматривал броскую черно-золотую фирменную марку аппарата. Затем он попросил продавца снять с полки еще один точно такой же. Осмотрев и этот, Хеллер отложил оба на прилавке. Потом взгляд его упал на бочку, в которой стояло множество поломанных удилищ со спутанными лесками. Он подошел и вытащил оттуда несколько штук.
      – Это удочки для глубоководной морской рыбной ловли, – сказал продавец. – Рыболовная концессия «Смит Маунтен Лейк» прогорела. Тут ни один спиннинг не работает.
      – Рыбная ловля, да? – спросил Хеллер.
      – Ну, ужение рыбы, спорт такой. Да послушай, парень, ты же не так глуп, как хочешь казаться. Хватит придуриваться, мне сегодня не до шуточек. Если ты в самом деле хочешь взять что-нибудь, скажи, что тебе нужно, и сматывайся побыстрее! Мне некогда заниматься чепухой.
      Хеллер отобрал несколько весьма солидно выглядевших спиннинговых катушек, несколько поломанных удилищ к ним и целый моток безнадежно запутанной лески. К этому он добавил множество устрашающего вида тройных крючков для ловли крупной рыбы и целую кучу грузил, оснащенных стальными крючками. Все это он сложил на прилавке рядом с камерами.
      Потом он принялся разглядывать выставленные на полке магнитофоны довольно потрепанного вида, которые одновременно были и приемниками.
      – Дайте-ка мне вон тот.
      – Ты что, и в самом деле собираешься что-то купить?
      – Да, – коротко отозвался Хеллер и вытащил из кармана деньга.
      – Фу ты, черт, а я-то думал, что ты как все местные ребята – ходишь, смотришь, спрашиваешь, а денег – ни цента. Значит, ты наверняка не из наших мест.
      Он снял с полки пыльный проигрыватель и даже достал из-под полки несколько батареек к нему и стопку кассет. Не сводя глаз с пачки денег в руках Хеллера, он начал делать вид, будто что-то подсчитывает.
      – Сто семьдесят пять долларов с вас.
      Хеллер расплатился. Всю его добычу они совместными усилиями затолкали в мешки, и Хеллер без задержки тронулся дальше. Лично я, подобно этому продавцу, считал, что Хеллер вел себя как самый настоящий сумасшедший. Какие-то старые камеры, поломанные складные удилища, запуганные лески. Зачем? Полный идиотизм. Продолжая трусить по улице, Хеллер высмотрел магазин спортивных товаров. Не раздумывая, он свернул в него. Оказавшись внутри, он сразу же указал на витрину. Молодой, с торчащими во все стороны волосами продавец энергично бросился к окну и снял выставленную в витрине пару бейсбольных туфель.
      Хеллер принялся рассматривать их очень внимательно. Туфли были черного цвета, зашнуровывались выше щиколотки и имели длинный язычок, вылезающий из-под шнуровки. Потом он перевернул их. Каблуков у них не было, но на подошве располагались двумя кругами шипы – один круг на подошве, другой – на пятке.
      Стальные шипы были довольно длинными, возвышаясь над поверхностью примерно на полдюйма, да и пластинки, удерживающие их, были солидно прикреплены к кожаной подошве.
      – Вы можете взять их по дешевке, – сказал продавец. – У нас их тут навалом. Тренер из Джексоновского колледжа заказал полный комплект формы для бейсбольной команды. А когда товар поступил, он сначала заявил, что они якобы слишком велики и поэтому он не станет их брать. А потом и вовсе сбежал с преподавательницей английского и кассой спортивного клуба.
      – Бейсбол, да? – спросил Хеллер.
      Продавец указал было в сторону целой кучи бейсбольных мячей и бит, но вовремя спохватился.
      – Ладно, кончай трепаться, парень.
      Хеллер решил, по-видимому, схитрить.
      – Так вы можете продать все это? – спросил он.
      В ответ продавец только выразительно глянул на него. Хеллер подошел к образчикам бейсбольных мячей. Они были чуть побольше и потверже, чем мячи для игры в шары.
      У задней стенки на полке была вывешена мишень для стрельбы из лука.
      – Вы не возражаете? – невинно осведомился Хеллер, кивком указывая на мяч и на мишень.
      Потом он взял бейсбольный мяч, подвигал немного кистью руки – и резко метнул мяч в сторону мишени. Даже до меня донесся свист рассекаемого мячом воздуха. Мяч попал точно в яблочко! При этом он прошил насквозь не только мишень, но и полку, на которой она висела, и грохнулся об стенку.
      – О Боже! – воскликнул продавец. – Да вы просто прирожденный питчер! Талант!
      Хеллер зашел за стойку и отыскал мяч или, вернее, то, что осталось от него. Внешняя оболочка сползла полностью. Хеллер с сомнением поковырял то, что осталось.
      – Ну что ж, – пробормотал он себе под нос, – не так-то хорошо, но можно обойтись и этим.
      – Господи, – повторил продавец. – Да вы прирожденный питчер! Послушайте, не возражаете, если я возьму эту мишень, а потом, когда «Нью-йоркские янки» заключат с вами контракт, с вашего разрешения, выставлю эту мишень в витрине?
      Хеллер тем временем присматривал сумку для вещей. Он выбрал одну из тех, что можно носить на плече, и принялся отсчитывать в нее бейсбольные мячи. Продавец тем временем пытался выпытать у него, за команду какого колледжа он играет и каковы его планы насчет игры в высшей лиге. При этом он все время извинялся, оправдывая свою первоначальную промашку тем, что он-де и предположить не мог, что такой опытный игрок может столь молодо выглядеть. Хеллер не очень-то поощрял его излияния.
      Он молча осматривал полки магазина и наконец выбрал книжку под названием «Высокое искусство игры в бейсбол для начинающих», чем привел в полное замешательство продавца. Потом он добавил к ней еще одно пособие: «Высокое искусство рыбной ловли для начинающих». Неужто он и впрямь собрался на рыбную ловлю?
      Но продавец наконец решил заняться своим настоящим делом.
      – Послушайте, у нас имеются полные комплекты спортинвентаря и обмундирования. Позвольте глянуть, какой у вас размер обуви? И послушайте, не разрешите ли вы указывать в дальнейшем, что мы снабжаем вас инвентарем?
      «Этого нам только не хватает, – подумал я. – Местная слава ему сейчас как раз необходима!»
      Хеллеру приходилось больше отказываться, чем покупать, а купил он три пары ботинок, шесть белых маек с длинными рукавами, двенадцать пар бейсбольных носков в красно-белую полоску, два тренировочных костюма белого цвета, примерно дюжину плавок, два спортивных костюма в красную и белую полоски без эмблем, красную куртку-ветровку с капитанскими погонами, черный пояс и защитную каску.
      И тут он заметил шапочки. Это были красные бейсбольные шапочки, далеко не такие стильные и красивые, как привычные для него шапочки гонщика, но все-таки похожие на них. Козырек у них был длиннее, и он наверняка не уместился бы под шлемом гонщика.
      Но Хеллер был просто очарован ими. Издав звук, весьма смахивающий на воркование, он пододвинул к себе целый ворох этого товара и не успокоился, пока не подобрал шапочку нужного размера и не натянул ее на голову. Потом он шагнул к зеркалу. Меня передернуло. От плеч и выше в зеркале отражался Джеттеро Хеллер, чемпион по космическим гонкам Академии. Как легко мне удалось позабыть его удивительно распахнутые глаза, ниспадающие волнами белокурые волосы и лихую веселую улыбку. Ощущение было такое, будто меня забросило на Волтар. Но даже в тот момент я так и не понял таившейся здесь угрозы.
      – Как вы сказали, что должны означать эти инициалы? – осведомился он.
      – Джексон Хай, – сказал продавец.
      Я не сразу сообразил, возможно потому, что уж очень замысловатый вензель получился из этих начальных букв на шапочке.
      Дж. X.! Так вот почему он так сияет!
      – Беру их полдюжины, – сказал Хеллер и весело рассмеялся.
      Хеллер торжественно преподнес продавцу свою пурпурную рубашку и ярко-оранжевые замшевые туфли, прибавив к ним и шляпу с зеленой лентой. Совместными усилиями им удалось сложить все покупки в большую сумку спортивного типа. Хеллер уплатил за все триста долларов и взял чек.
      Хеллер уже стоял в дверях, когда продавец спохватился, что не узнал главного.
      – Эй, погодите! Вы забыли сказать мне свое имя! – крикнул он.
      – Вы еще услышите о нем, – бросил Хеллер через плечо и вышел на улицу.
      Это внушило мне хоть какую-то надежду. Если бы он назвал то имя, под которым, как предполагалось, собирался впредь действовать, этот (...) продавец наверняка в ту же минуту уже носился бы по городу с мегафоном. Я был благодарен судьбе, что Хеллер оказался таким скромным. Конечно, ловким или хитрым его никак не назовешь. Вот и сейчас он трусил по улице в своей броской красной бейсбольной шапочке с инициалами и в бейсбольной же майке с длинными рукавами. При этом он все еще оставался в полосатых брюках и клетчатом пиджаке. Конечно же, на улице он выделялся подобно маяку. И что значительно хуже – шипы на его новых ботинках издавали точно такой же лязгающий звук, если не громче, что и ботинки с магнитными пластинами для передвижения по корпусу космического корабля.
      И как тут ни крути, за это нельзя было снять вину с Ломбара – ведь именно он-приказал не раскрывать Хеллеру даже самых элементарных правил шпионской работы, основным принципом которой всегда было стремление ничем не выделяться из толпы. Любой уважающий себя агент прежде всего присмотрелся бы внимательно к тому, как выглядит окружающее его население, и постарался бы приобрести себе примерно такую же одежду. А Хеллер уж совершенно точно не походил ни на кого в этом тихом и захолустном южном городке. Глядя сейчас на него, я только и был способен повторять вслед за продавцом, но уже в другом смысле: «О Боже!»
      Хеллер бросил взгляд на часы. Время приближалось к девяти. Но, несмотря на это, он сделал еще одну остановку. На этот раз он зашел, в кондитерскую. Я не удержал рвущегося из груди стона. Мне подсунули вместо специального агента самого настоящего идиота. Специальные агенты вообще не едят кондитерских изделий. Они сигареты курят! Стайка детишек лет двенадцати оживленно спорила с хозяином по поводу тянучек, цена на которые неожиданно повысилась. Двое из мальчишек были в бейсбольных шапочках, как принято у детей в Америке. И тут мне стало ясно, что Хеллер, который тоже нацепил на себя точно такую же шапочку, будет автоматически восприниматься окружающими как совсем зеленый юнец.
      Хеллер подошел к прилавку, по-видимому, желая выбрать вполне определенный сорт конфет. И сразу нашел то, что искал, – это были конфеты, украшенные идущими по спирали красными и белыми полосочками. Каждая конфета была завернута в полупрозрачную бумажку. Это были как раз те конфеты, которые он, высмотревв рекламном буклете на базе, даже пытался сам варить на корабле.
      Дети покупали на свою мелочишку по одной-две конфеты, но Хеллер буквально ошарашил пожилую продавщицу, попросив сразу десять фунтов конфет. Правда, он взял не только этих в полосочку, но и других сортов и при этом потребовал, чтобы конфеты разных сортов перемешали, что, естественно, сразу поставило проблему – как их загружать в пакеты, одновременно перемешивая? Было совершенно очевидно, что пожилой продавщице не часто приходилось делать такую работу.
      Нагруженный покупками Хеллер вышел на улицу. На углу какой-то полицейский припарковывал патрульную машину. Любой сколько-нибудь опытный агент наверняка двинулся бы в прямо противоположную сторону. Любой – но не Хеллер. Уже привычной трусцой он двинулся вдоль улицы, пробежав почти вплотную с полицейским и его машиной. В поле бокового зрения Хеллера проплыло изображение полицейского, рассматривающего его странную фигуру. Я решил, что настал час немного подкрепиться стаканчиком хорошо охлажденной сиры. А заодно неплохо будет и помолиться.
      Если существует на том свете специальный ад для работников Аппарата, отвечающих за деятельность агентов, то мне, несомненно, достанется местечко в том подразделении, где меня будут принуждать руководить неподготовленными агентами. И не помогут здесь ни сира, ни молитвы! И если что-нибудь случится с Хеллером до того, как мне удастся добыть трафарет, я погиб.
 

Часть ПЯТНАДЦАТАЯ

 

Глава 1

 
      В гостиничном номере Мэри Шмек все еще спала тревожным сном. Хеллер небрежно бросил покупки на кровать и принялся за свои чемоданы. Он поставил их на большой письменный стол и расстегнул стягивающие их ремни. Наконец-то мне представилась возможность ознакомиться с их загадочным содержимым. А что, если его шаблон окажется там прямо на виду?
      Пустые надежды. Камней в чемодане не обнаружилось – это верно, зато тут была целая куча каких-то тюбиков, коробочек, мотков проволоки и прочей дребедени. Просто свалка самого разнообразного мусора.
      Хеллер извлек из этого вороха маленький ящичек с инструментами и две крохотные баночки. Потом взял только что купленные кинокамеры «Никон» устаревшей модели и поставил их на стол подле чемодана. Он внимательно оглядел краешек фирменной эмблемы с черно-золотой надписью «Никон», капнул на ее край каким-то составом, и этикетка тут же отлетела. Ту же операцию он проделал и с другой камерой. Потом он достал из чемодана два небольших ящичка и открыл их. Там лежали визоры времени. Оба!
      Да, тут уж ничего не скажешь – буксир наш и в самом деле не мог теперь выйти за пределы этой Солнечной системы. Мне было точно известно, что Аппарату никогда не удастся выманить у Флота еще хоть один такой прибор.
      Из другой баночки он взял по крохотной капельке того, что, как я догадался, наверняка было какой-то разновидностью клея, размазал его по тыльной части этикеток, и всего секунду спустя этикетки засверкали на визорах времени, превратив их на первый взгляд в обычные камеры фирмы «Никон». Теперь их просто невозможно было отличить от восьмимиллиметровых кинокамер фирмы «Никон».
      Он снова уложил визоры в ящички и погрузил их в чемодан. Туда же он небрежно бросил и две допотопные камеры.После этого он вытащил из чемодана те конфеты, которые он изготовил еще на буксире. Обертки их были чуть иного оттенка, но это не бросалось в глаза. Конфет у него было заготовлено, судя по объему, около трех фунтов. Он принялся укладывать их в бумажные мешочки с купленными в магазине конфетами, а потом рассовывать эти мешочки по разным местам во втором чемодане. Получилось на редкость неаккуратно.
      А потом он стал как попало совать в тот же чемодан части складных удилищ и спиннинги. Туда же он затолкал перепутанные лески, крючки и грузила, распихивая все как попало. Получилась жуткая путаница.
      А я еще считал парней из Флота аккуратистами и чистюлями! Ему даже пришлось несколько отпустить ремни, стягивающие чемоданы, иначе его новые приобретения просто не уместились бы.
      Потом он перебрал вещи, находившиеся в спортивной сумке, и подготовился к отъезду. Из отдельного пакета он извлек румяную булочку, кофейник и молочник – все это он купил, по-видимому, когда я молился в соседней комнате, – и осторожно попытался разбудить Мэри Шмек. Она сбрасывала с плеча его руку и упорно пыталась снова уткнуться лицом в подушку. Когда она приоткрыла глаза, я заметил, как сузились у нее зрачки. Было ясно, что ей сейчас не до молока, кофе или сладких булочек.
      – Нам нужно ехать, – сказал Хеллер.
      Казалось, что это дошло до ее сознания.
      – Вашингтон, – прошептала она.
      – Да, мы будем проезжать и через Вашингтон, округ Колумбия, – подтвердил Хеллер.
      – Ну, в Вашингтоне я наверняка раздобуду себе дозу. Там его всегда навалом, – бормотала она как бы про себя. – Вашингтон полон этой дряни. Так вези же меня туда поскорее, ради всего святого. – Она попыталась встать, однако тут же бессильно со стоном упала на постель. – О Господи! Что же это творится с моими ногами? – Мышцы на ее ногах ходили ходуном из-за судорог. Она бессильно завалилась на спину и расплакалась.
      Хеллер собрал вещи, вышел из дома и сложил багаж на заднее сиденье «кадиллака». Потом он вернулся, взял Мэри Шмек на руки и бережно усадил ее на переднее сиденье. На пол, рядом с ее ногами, он поставил ее туфли. Картонные пакеты с молоком и кофе и пару сладких рогаликов он положил на специальный подносик для еды.
      Ключ от номера он держал в руках и, по-видимому, не знал, что с ним делать, он просто не мог додуматься, что его следовало бы просто оставить в двери, а самому поскорее сматываться. В коридоре возникла уборщица, старая негритянка, которая вышла из соседнего номера.
      О боги! Он не придумал ничего лучшего, как направиться к ней и вручить ей ключ от номера! Ведь таким образом он привлек к себе ее внимание. Такого никогда нельзя себе позволять! А потом он еще усугубил свою ошибку, спросив, не знает ли она, по какой дороге можно добраться до Вашингтона.
      Ну вот, теперь она не только могла как следует разглядеть и запомнить его, но еще и сообщить полиции, куда он направляется. А ведь первое, что делает полиция при розыске преступников, – это проверка мотелей.
      – Езжайте прямо по Двадцать девятой. Проедете Шарлотсвилл, Калпепер, Арлингтон, потом пересечете Потомак и будете на месте. У меня сестра живет в Вашингтоне, а я черт знает почему торчу как проклятая в этой Виргинии, где нас до сих пор держат за рабов! – протараторила она.
      Я про себя отметил, что она никогда не посмела бы сказать такое взрослому виргинцу. У рабства тоже есть свои плюсы. Я чуть было не отвлекся от дел, потому что мне пришла в голову мысль об Ютанк, но тут произошло нечто такое, что весьма недвусмысленно напомнило мне о моем служебном долге.
      Хеллер вывел машину задом из-под навеса и зачем-то высунулся из окна.
      – Спасибо за приятно проведенное время, мисс! – крикнул он.
      Женщина улыбнулась в ответ, а потом долго глядела им вслед, опираясь на швабру. Через зеркало заднего обзора было хорошо видно, как пристально глядит она им вслед. Газета, прикрывавшая номер машины, к тому времени уже упала, сорванная ветром. Совершенно очевидно, что женщина разглядела, а следовательно – и запомнила номер. (...) этот Хеллер.
      Нет, нет, что проку ругать или проклинать его? Мне нужно молиться, чтобы он уцелел!
      Хеллер без труда сумел выбраться на шоссе номер 29 и поехал по дороге на Шарлотсвилл. Он спокойно катил себе по дороге, любуясь красивыми пейзажами Виргинии. Четырехрядная дорога ровной лентой пролетала под колесами мягко ворчащего «кадиллака», который особенно легко катил по этой ухоженной трассе. Похоже было, что этот августовский день обещал быть удивительно жарким, и Хеллер вскоре начал возиться с кондиционером. Он установил его на семьдесят три градуса, перевел на автоматический режим, а какое-то время спустя, когда разогретый воздух вышел из салона, поднял стекла в дверцах. Было на редкость тихо и спокойно. Мимо пронеслась аккуратная изгородь из белых досок. Потом мелькнула вывеска на ней: «Коневодческое ранчо Джексона». За изгородью видны были резвящиеся на лугу лошади. По-видимому, Хеллер быстро сообразил что к чему.
      – Так, значит, вот как выглядят настоящие лошади! – рассмеялся он. А потом сделал и совсем уж непонятную мне вещь. Он ласково похлопал по колонке руля и так же ласково сказал: – Не огорчайся, «броэм кадиллак купе элегант»! Ты нравишься мне ничуть не меньше, хотя у тебя и нет под капотом трехсот таких животин.
      Нет, я просто отказываюсь понимать этих парней из Флота его величества. По сравнению с аэромобилями Волтара земные машины выглядят жалкими пародиями. И уж кому это знать, если не ему. Но тут только до меня дошло. Да ведь это игрушки. Баловство! Офицеры Флота буквально все во Вселенной превращали в игру. Игрушками им могло служить что угодно – от судов до тяжелых бронированных крейсеров и так вплоть до целых планет. У них просто отсутствует уважение к силе. Нет. И тут я нашел наконец правильное определение их поведению – они обожествляют фетиши.
      По пути Хеллер довольно быстро выяснил, что может спокойно управлять машиной, пользуясь только одним коленом, и тут же развалился на сиденье, раскинув руки на спинке. Такое его поведение заставило меня понервничать некоторое время, пока я не сообразил, что нахожусь от него на расстоянии целых ста пяти градусов долготы.
      Но у него в запасе имелся еще один неприятный для меня сюрприз. Когда он небрежно глянул на спидометр, я успел подметить, что стрелка стояла на отметке шестьдесят пять миль в час. Скорость же на этом отрезке шоссе, судя по знакам, была ограничена пятьюдесятью пятью милями в час, и все дорожные знаки предупреждали водителей о том, что дорога контролируется радарами. И тут я понял, что он ведет машину, руководствуясь не показаниями спидометра, а просто двигаясь равномерно в потоке машин.
      В этот час на шоссе было немало и легковых, и грузовиков и все они, за редким исключением, шли со скоростью шестьдесят пять миль. Но ведь полицейские как раз тем и славятся, что выхватывают из потока одну какую-нибудь машину и задерживают ее. Я вышел из комнаты за очередной порцией сиры.
      Через Шарлотсвилл он проехал совершенно спокойно. Но потом Мэри Шмек, которая до этого пребывала в тревожном забытьи, внезапно пришла в себя.
      – Ох, до чего же паршиво я себя чувствую! – простонала она. – Ноги болят так, что я просто не переживу этого! У меня ломит каждый суставчик! – Она металась в разные стороны, пытаясь найти более удобное положение, но это ей не помогало. – Сколько нам еще до Вашингтона?
      – Мы уже почти добрались до Калпепера, – сказал Хеллер.
      – Ох, – простонала она. – Еще так долго!
      – Нет, нам остался всего лишь час езды, – успокоил ее Хеллер.
      – О Господи, у меня все болит! Включи какую-нибудь музыку. Может, хоть это как-то отвлечет меня от мрачных мыслей.
      Хеллер повозился немного с приемником и наконец поймал легкую джазовую мелодию. Мужской голос заполнил салон автомобиля:
 
       Проходя мимо Сент-Джеймского лазарета,
       Я увидел там мою любимую.
       Она лежала во весь рост на столе,
       Такая бледная, такая холодная, такая обнаженная.
 
       Мэри простонала:
       – Ох, мои бедные нога!
       Я пошел справиться у доктора.
       «Она совсем плоха», – сказал он.
 
       Я пошел поглядеть на мою любимую.
       О Господи, она была мертва,
       ОНА БЫЛА MEРTBA!
       – О Боже мой, – сказала Мэри.
 
       Шестнадцать черных как ночь лошадей
       Влекли катафалк па резиновых шинах.
       Семерых девушек везли они на кладбище.
       Только шесть из них вернулись назад.
 
      – Выключи эту гадость! – выкрикнула Мэри.
      Хеллер послушно выключил приемник. Честно говоря, я пожалел, что он ее послушался. Ведь это были единственные приятные слова, которые мне удалось услышать за последние дни. Тем временем Мэри начала дрожать всем телом. Было заметно, что она покрылась гусиной кожей.
      – Я замерзаю! – простонала она, беспомощно мечась по сиденью.
      Хеллер быстро поставил термостат на восемьдесят градусов. Но, прежде чем воздух успел прогреться, Мэри стала жаловаться, что ее поджаривают живьем. И Хеллеру пришлось поставить термостат на старое деление. И так продолжалось некоторое время. Мэри не могла спокойно усидеть на месте. Мне было совершенно очевидно, что она сейчас входила в третью стадию так называемой ломки. Немудрено, что она изводила Хеллера жалобами. Да, в таком состоянии люди и в самом деле испытывают невероятные мучения.