– Да не расстраивайтесь вы так, мистер Гробе... Но дело в том, что его разыскивают в Фейр-Оуксе, штат Виргиния, за нападение на представителей власти и избиение двух полицейских, оба сейчас госпитализированы... Да, это попытка к совершению убийства. Он также подозревается в похищении автомобиля, превышении скорости, в отказе остановиться по требованию полиции. Скрывается от закона... Совершенно верно. Подозревается также в хранении наркотиков... Вы совершенно правы. Также нарушение федеральных законов, выразившееся в попытке добыть их, чтобы переправить через границу штата. Вы, несомненно, правы. Ну а среди мелких правонарушений – незаконная связь с известной проституткой. Верно... А также в нарушении закона Манна – пересечение границы штата с аморальными целями... Совершенно справедливо. А также в попытке сокрытия своей личности от представителей федеральных служб. Мне стало ясно, что Хеллер может быть приговорен к пожизненному заключению – именно то, что и предусматривалось нами с самого начала. По-видимому, на другом конце провода решили перейти к более крутым мерам. После длительной паузы Тупевиц сумел все же перебить говорившего:
      – Нет, погодите, мистер Гробе. Пока что я сообщил все это только вам. Женщина болтать не будет. У нас есть документы, у нас же находится и автомобиль, да и парень ведь тоже у нас... Нет, никто из газетных репортеров об этом не пронюхал. Имя его никому в Фейр-Оуксе не известно... Нет, об этом знаем только мы двое. Тупевиц напряженно слушал своего далекого собеседника, только изредка позволяя себе поддакнуть, демонстрируя свою полную лояльность. Мистер– Гробе, по-видимому, говорил весьма энергично и настойчиво. Тупевиц едва поспевал вставлять: «Слушаюсь, мистер Гробе», «Да, мистер Гробе», «Совершенно с вами согласен, мистер Гробе». Такой диалог длился довольно долго. Тупевиц хитро подмигнул О'Блоому и кивнул. Потом он снова заговорил:
      – Нет, мистер Гробе. Никаких протоколов, никаких копий тут не имеется. Никаких сведений ни у тамошней, ни у местной полиции о нем нет, а что касается нас, то мы даже директору не станем докладывать.
      Он утвердительно кивнул, словно загадочный Гробе мог это видеть. А потом он снова продиктовал в трубку номера служебных удостоверений и адреса, по которым их можно проверить, сообщив данные как о себе, так и о О'Блооме. Разговор Тупевиц завершил довольно пространной тирадой:
      – Да, мистер Гробе. И вы можете пребывать в полнейшей уверенности, что в наших руках сын Д. Дж. Р. будет в полнейшей безопасности и ни словечка не будет сказано ни прессе, ни вообще кому бы то ни было. Сейчас, как и всегда, мы оба пребываем в абсолютной готовности оказать любую услугу Делберту Джону Роксентеру. Да, мистер Гробе, вы все поняли совершенно правильно. До свидания, мистер Гробе.
      С сияющим лицом он повесил трубку и встал из-за стола. Потом они с О'Блоомом устроили в крохотном кабинетике нечто вроде индейской пляски, громко смеясь при этом.
      – И подумать только, – сказал О'Блоом, – что мы собирались через несколько лет уходить в отставку, не имея за душой ничего, кроме наших жалких пенсий!
      – Да, он наверняка должен будет взять нас к себе, – с восторгом подхватил Тупевиц. – У него просто не будет иного выхода!
      Я был поражен. Эти два бесчестных агента воспользовались сложившейся ситуацией для того, чтобы подняться по социальнойлестнице. Они шантажировали самого Делберта Джона Роксентера. И что еще более усугубляло противозаконность их гнусных происков, так это тот несомненный факт, что, по существу, само ФБР целиком и полностью принадлежало Д. Дж. Роксентеру. Но самым глупым во всей этой истории было то, что они ведь были уверены, что в руках у них и в самом деле находится сын Делберта Джона Роксентера. Запланированные Ломбаром акции явно принимали неожиданный оборот. Проявим выдержку. Все это никак не облегчает участи Хеллера. Я еще не мог определить, каким именно образом это произойдет, но уже точно знал, что Хеллера поджидает верная смерть.
 

Глава 4

 
      Зазвонил телефон, и двум бесчестным агентам пришлось прекратить свои дикарские пляски. Тупевиц подошел к телефону, внимательно выслушал, что ему говорили, коротко ответил и повесил трубку. После этого парочка вернулась в комнату, в которой они оставили Хеллера. Он сидел там тихо и спокойно, иногда глаза его обращались к застарелому пятну крови на стене. Я весьма сомневался, что ему удалось более четко, чем мне, услышать разговор, состоявшийся в соседнем кабинете. Должно быть, все это время он просто раздумывал, что же с ним теперь сделают.
      – Послушайте, Младший, – сказал ему Тупевиц, – Сейчас со мной разговаривал персональный адвокат вашего папаши, некий
      мистер Гробе из юридической фирмы «Киннул Лизинг» в НьюЙорке. Папаша ваш сейчас в России, где его ублажают, как могут, так что домой он вернется не ранее чем недели через две.
      – Так что вам, Младший, – добавил О'Блоом, – лучше всего сейчас сидеть спокойно здесь. Пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем выпустить вас отсюда.
      О'Блоом уселся за стол и придвинул к себе целый ворох официальных бумаг Я сразу же сообразил, что этот кабинет принадлежит ему, а тот, что рядом, – Тупевицу. Должно быть, они довольно высоко забрались по служебной лестнице в ФБР, если им выделили здесь личные кабинеты. Тупевиц направился к двери, но, перед тем как уйти, обернулся в сторону О'Блоома.
      – Со всем остальным я сам справлюсь, – сказал он. – А ты пригляди здесь за мальчиком.
      Он уже был в дверях, но, по-видимому, припомнил что-то и остановился. Теперь он обратился уже к Хеллеру:
      – А по поводу этой шлюхи вы можете больше не волноваться. Она умерла.
      Экран у меня вздрогнул.
      – Почему вам пришлось убить ее? – спросил Хеллер.
      – Убить? – удивился Тупевиц. – Она умерла естественной смертью в больнице Джорджтауна. Причина – сердечный приступ. – И – сама невинность – успокаивающе добавил: – Знаете, вам ведь чертовски повезло, что это произошло в карете «скорой помощи», иначе вас могли бы обвинить еще и в убийстве.
      – Героин убил ее, вот так-то, Младший, – добавил О'Блоом.
      – Кстати, я все время хотел у кого-нибудь спросить, – сказал Хеллер, – не объясните ли вы мне, что значит эта так называемая доза?
      – Нет, этот милый мальчик меня доконает, – сказал Тупевиц, снова берясь за ручку двери. – О'Блоом, постарайся проследить, чтобы все здесь было в порядке. Все остальное я беру на себя.
      И он вышел. Устало отодвинув от себя кипу бумаг, О'Блоом еще более усталым взглядом уставился на Хеллера.
      – Не (...), парень! Вы до сих пор не знаете, что такое доза? Да чему же, черт побери, учат вас в этом вашем... – Он нашел в документах Хеллера диплом и продолжил: – В военной академии Сент-Ли? Кройке и шитью, да? – Он снова бросил взгляд на кипу бумаг и брезгливо отодвинул ее от себя. – Ну что ж, нам предстоит здесь убить массу времени, а поскольку вам все равно выпадет когда-то распоряжаться в этом доме, то ничего худого не произойдет, если я прямо сейчас займусь просвещением будущего Мистера «Америка»! Пошли со мной! Легонько подталкивая Хеллера, О'Блоом повел его по многочисленным лестницам и переходам.
      – Ни с кем не разговаривайте, – предупредил он. – Я буду отвечать на все вопросы, если кому-то придет в голову их задать.
      Судя по всему, здание это было огромным. Перед ними открылся длинный коридор. Звякая шипами по полу, Хеллер шагал довольно спокойно.
      – Скажите, ради всего святого, Младший, – сказал О'Блоом, которого явно раздражал этот звук. – Какого черта вы нацепили на себя эти бейсбольные туфли с шипами?
      – Так мне удобней, – отозвался Хеллер. – Я натер себе волдыри.
      – Ах, это совсем другое дело. Я отлично понимаю вас – у меня самого мозоли. Ну вот, мы и пришли. И он остановился у двери с табличкой: «Химическая лаборатория. Наркотические вещества». Открыв дверь, он пропустил Хеллера вперед.
      Взору Хеллера предстало помещение, в котором на многие ярды вглубь тянулись полки, сплошь уставленные стеклянными банками самых различных размеров и форм. За столом, склонившись над горящей спиртовкой, сидел лаборант. Он подогревал воду в столовойложке, а вокруг него, разбросанные по всему столу, валялись иголки.
      – Вообще-то наркотиками занимается Агентство по борьбе с наркотиками, – начал свои пояснения тоном экскурсовода О'Блоом, – однако мы по-прежнему сохраняем у себя собственную лабораторию, которая занимается исследованиями в этой области. Нашей заботой является осуществление контроля за работой и правительственных органов, поэтому нам нередко приходится перепроверять действия самого АБН. Тут у нас собраны практически все известные науке виды наркотиков. Вот, поглядите на эти банки!
      – Вы занимаетесь их продажей? – спросил Хеллер.
      Лаборант испуганно поднял голову.
      – Тише! – сказал он. Повнимательней приглядевшись к Хеллеру и обращаясь к О'Блоому, он продолжил: – О чем это вы думали, О'Блоом, приведя сюда этого (...) мальчишку? Здесь не место для общественных экскурсий.
      – Заткнись, Суинни, – отрезал О'Блоом.
      Лаборант снова склонился над бунзеновской горелкой, что-то возмущенно ворча себе под нос.
      – Видите ли, дорогой мой, – сказал О'Блоом, обращаясь к Хеллеру, – главная наша цель состоит в том, чтобы можно было по внешнему виду, запаху и на вкус быстро и точно определять все наркотические вещества. Вот, поглядите сами. Начните вот отсюда, с нижнего ряда, и идите до самого конца, осматривая каждую банку. И старайтесь при этом запомнить надписи на этикетках. Только ради всего святого, если вам придет в голову попробовать здесь что-нибудь на язык, тут же сплевывайте, сплевывайте немедленно!
      Я не хочу, чтобы меня потом обвинили в том, что я превратил вас в наркомана.
      Хеллер, как пай-мальчик, начал продвигаться вдоль рядов полок, послушно выполняя данные ему указания. И все-таки несколько раз О'Блоом заставил его прополоскать рот под краном, держа его при этом за шиворот, как обычно поступают с непослушными детьми. Верный своему обычаю, Хеллер проводил и это обследование чрезвычайно быстро. Но меня все происходящее отнюдь не радовало. Было совершенно очевидно, что, задерживая его здесь, они просто тянут время. Однако, отлична зная ФБР, я понимал, что они при этом пытаются вытянуть из него и какие-то сведения. Попытки эти, как и все, что они затевают, отличались крайней глупостью, но тем не менее предпринимались.
      – О, привет! – сказал Хеллер. У него в руках была большая банка с коричневым порошком, которую он очень внимательно разглядывал. – А это что?
      – О! Да тут, видимо, отлетела этикетка. Это, парень, опиум, Азиатский. – О'Блоом пригляделся повнимательней. – Нет, это турецкий опиум.
      В обычных условиях я просто взбесился бы оттого, что Хеллеру показывают все это. Но в калейдоскопе событий сегодняшнего дня острота ощущений у меня явно притупилась.
      – А что означает слово «афьон-карахисарский»? – задал Хеллер вопрос, который чуть было не лишил меня рассудка.
      – (...), не знаю, – сказал О'Блоом. – А где вы его нашли?
      – А вот здесь, на боку банки написано, – ответил Хеллер. – Его тут почти не видно.
      – Я оставил в кабинете очки, – сказал О'Блоом. – Суинни, что означает слово «афьон-карахисар»?
      – «Замок черного опиума», – сказал Суинни. – Западная Турция. А что?
      – Это написано на банке, – ответил О'Блоом.
      – Да? – без тени удивления спросил Суинни. И так же спокойно продолжил: – В соседнем сосуде лежат черные шарики, которые поступили из тех же мест. А вот в той банке белого цвета, чуть дальше в том же ряду, находится героин, который тоже поступил оттуда. (...), да что я здесь для того, чтобы лекции читать! – И он демонстративно вернулся к своим занятиям.
      – Видите ли, – тоном заправского лектора заговорил О'Блоом, – имеется такой цветок, который называется маком... Лепестки у него бывают различного цвета, но центр цветка обязательно черный. Головку мака царапают, вследствие чего выступает сок, который потом затвердевает и его соскабливают. Полученное вещество кипятят и получают таким образом опиум. В результате химического процесса из опиума получают морфин. А с помощью другого химического процесса из морфина получают героин. Белый героин поступает преимущественно из Турции и Азии. Коричневый героин – мексиканский... Суинни, где у нас литература по наркотикам? Чего я буду здесь зря языком молоть.
      Суинни молча указал пальцем на какую-то дверь, и О'Блоом тут же отворил ее и заглянул внутрь какого-то помещения.
      – (...), – сказал он, – ими тут пользуются вместо туалетной бумаги. – Казалось, это его несколько озадачило. Но тут же ему пришла в голову удачная мысль. Он сунул руку в карман. – Суинни, сбегай-ка к газетному ларьку и купи мне пару популярных брошюр. – Однако, как бы опомнившись, он выдернул руку из кармана. – Черт побери, да что же это я делаю? Стою рядом, можно сказать, с казначейством США и собираюсь тратить свои кровные доллары. Молодой человек, у вас есть при себе какие-нибудь деньги?
      Хеллер послушно сунул руку в карман и вытащил пачку купюр. И то, с какой готовностью он это проделал, ясно доказывало, что массированное давление, которому он подвергался, стало давать свои результаты. Он машинально вернулся к своим старым привычкам. Игроки в азартные игры на Волтаре – а Хеллер, несомненно, относился к их числу, в чем я имел возможность убедиться на своем горьком опыте, – особым образом обращаются с деньгами.Они перегибают пачку купюр, засунув в центр палец, причем делают это так, что оба конца пачки складываются вместе, вследствие чего создается обманчивое впечатление, что пачка в два раза толще, чем она есть на самом деле.
      Именно такую пачку денег он и показывал сейчас О'Блоому.
      – О Господи, – только и вымолвил агент ФБР. Но тут же овладел собой. – Полагаю, что это вам дают каждую неделю на конфеты. – Он сразу же потянулся к пачке. – Давайте-ка подсчитаем. Книга стоит примерно три доллара. К ним мы добавим два доллара для Суинни за труды. Значит, я беру у вас пятерку. Нет, погодите, кроме того, вы ведь, должно быть, уже успели проголодаться, значит, Суинни нужно будет принести вам чего-нибудь перекусить – так что я беру у вас десятку. А впрочем, если хорошенько подумать, то и нам с Суинни самое время подзаправиться, значит, мне придется взять у вас две десятки.
      По-видимому, он ничего больше просто не мог придумать и, вздохнув, вручил деньги Суинни, недоброжелательность которого внезапно словно испарилась.
      – Так чего бы вам хотелось заказать, юноша? – спросил Суинни.
      – Пиво и гамбургер, – не раздумывая ответил Хеллер, которому скорее всего припомнились рекомендации доктора Кроуба.
      – Э, молодой человек, – проговорил О'Блоом, – да вы, оказывается, большой хитрец (...). Вы что, не знаете, что мы не имеем права угощать пивом юношу вашего возраста? Подталкиваете нас на правонарушение, да? Суинни, принеси ему гамбургер и молоко. А мне бифштекс с пивом.
      Суинни исчез, а Хеллер вернулся к изучению более чем двухсот разновидностей наркотиков, собранных на полках. Я уже смирился с мыслью о том, что Хеллер теперь точно знает, чем мы занимаемся здесь в Афьоне. Меня сейчас беспокоил другой вопрос – чего ради они удерживают там Хеллера? Поведение их, их обращение с ним настолько не вписывалось в обычную практику ФБР, что мне было совершенно ясно: тут крылся какой-то тайный умысел, какой-то хитроумный план. Что-то чрезвычайно важное затевалось за спиной у Хеллера.
      Вернулся с покупками Суинни, и вскоре О'Блоом и Хеллер возвратились в уже знакомый нам кабинет. О'Блоом откусывал огромные куски от сделанного из бифштекса бутерброда и смачно запивал их пивом.
      Хеллер сидел, пощипывая принесенную ему еду и просматривая брошюру. Она называлась «Наркотик как развлечение», и в предисловии говорилось, что здесь содержатся «все необходимые сведения о наркотиках». Там также говорилось о том, что книга рекомендована к изданию учебником «Психология сегодня», и по одному этому я понял, что она представляет собой серьезную научную работу. Кстати, в книге описывалось буквально все – начиная с аспирина вплоть до древесного спирта. И вот Хеллер, по обычной своей привычке, вместо того чтобы разыграть сценку, будто весь погрузился в чтение, как это обязательно сделал бы нормальный шпион, сразу же принялся за свое «чтение», при котором он усваивал целую страницу за то время, которое обычному человеку понадобилось бы, чтобы прочитать одно-единственное слово. Перелистывая страницы с дикой быстротой, он при этом еще и прихлебывал молоко. И надо сказать, что он его так и не допил, дойдя до конца книги из двухсот сорока пяти страниц убористого текста. После чего он преспокойно спрятал книгу в карман и допил молоко.
      – Что за черт, неужто не интересно? – начал было О'Блоом и туг же спохватился: – Ну ладно, я понимаю, у вас сегодня и так слишком много впечатлений, чтобы еще читать что-то. Поверьте, я вас хорошо понимаю. – Он снова посмотрел на часы с озабоченным видом. Но тут, видно, его осенила новая идея. – А знаете что, Младший? Тут у нас бывают общественные экскурсии по зданию. Помнится, они проводятся каждый час или что-то вроде этого. Но нам, естественно, не придется дожидаться, чтобы присоединиться к одной из групп. Сейчас я сам проведу вас по зданию и покажу немало интересного.
      Зачем им так необходимо удерживать его у себя? Я-то прекрасно понимал, что они сейчас воспользовались приемом, который в наставлении озаглавлен «Как задержать объект без возбуждения в нем подозрений».
      О'Блоом повел Хеллера вниз на выставку технических средств и оружия, используемого гангстерами. Мне и самому было интересно, поскольку кое-что могло пригодиться в дальнейшей работе. Делая пояснения, О'Блоом даже снимал для пущей убедительности кое-какие экспонаты с полок и витрин.
      – И что, все это оружие – химическое? – спросил Хеллер.
      – Химическое? – недоуменно переспросил О'Блоом.
      – Ну, я хотел сказать, что оно не электронное, да?
      – О Господи, какую чепуху вбивают детям в головы. Наверное, вы начитались комиксов. Если вы думаете, что у гангстеров имеются лазерные пистолеты или ружья, то это не так. Нам удалось поймать какого-то типа, который пытался сбыть нам нечто такое несколько лет тому назад, и я думаю, что он до сих пор еще ломает свой срок. Нет, молодой человек, такое оружие считается у нас противозаконным. А кроме того, порох значительно надежней. Вот возьмем, к примеру, этот обрез – да им же можно пополам разорвать человека!
      Буквально располовинить его надвое, парень! Разве вам этого мало? – Он снял обрез с витрины. – И при этом нужно учесть – если махануть из него по толпе на улице, то можно уложить еще и массу прохожих. Эффект будет колоссальный. Они перешли к стенду, на котором раскрывалась методика современных банковских ограблений, и Хеллер очень внимательно осмотрел его. О'Блоом показал ему, где обычно устанавливаютсякамеры скрытого наблюдения, рассказал об использовании заранее помеченных купюр, о кнопках тревоги, об электронных охранных системах, о методах полиции и о том, конечно, как ФБР во всех без исключения случаях ловит всех без исключения грабителей, если даже они всего лишь пытаются обсчитать кассиров. Хеллер оказался таким благодарным слушателем, что О'Блоом даже подробно ознакомил его с принципом действия электронной охранной системы и заодно продемонстрировал ему все способы, с помощью которых ее можно вывести из строя.
      – Ваш папаша, – сказал он, – как и полагается вашему папаше, особенно интересуется всеми этими делами, так что, надеюсь, вы все хорошо запомнили и сможете при случае блеснуть при нем своими глубокими познаниями.
      Да уж, кто-кто, а Хеллер запомнил все просто великолепно, в этом можно было не сомневаться! Затем О'Блоом повел Хеллера в научно-методическую лабораторию, где ознакомил его с последними достижениями в области методики раскрытия преступлений с использованием новейших научных достижений, продемонстрировав даже то, что пока находилось в стадии разработок. Мне это вовсе не понравилось, поскольку все это расходилось с намерениями Ломбара, строго запретившего мне знакомить Хеллера с подобными вещами. Я почувствовал некоторое облегчение, когда они наконец вышли оттуда. При этом мне окончательно стало ясно, что весь этот экскурсионный тур был всего лишь импровизацией О'Блоома и не планировался заранее, что было особенно понятно, когда О'Блоом расталкивал случайных посетителей, желая показать Хеллеру что-нибудь наиболее, на его взгляд, интересное.Наконец они подошли к стенду с портретами особо опасных преступников, и Хеллеру была прочитана лекция о том, как выследили и арестовали всех этих людей. Особо подчеркивалось, что при этом ФБР ни разу, ну буквально ни разу, не потерпело неудачи ни при розыске, ни при аресте опасных преступников. Более того, для наглядности О'Блоом даже специально повел Хеллера назад, чтобы тот еще раз поглядел на выдающихся гангстеров тридцатых годов.
      – Вот, полюбуйтесь, – сказал он, – здесь вы видите настоящих гангстеров. Это были совсем не те неженки, которые болтаются по улицам в наши дни. Вот то были гангстеры, самые настоящие гангстеры. Вы и представить себе не можете, как трудно было переловить их всех. Однако Гувер блестяще справился с этой грандиозной задачей. – О'Блоом широким жестом обвел стенд с посмертной маской и множеством фотографий. – Вот возьмите, к примеру, хотя бы этого Диллинджера. У него даже приводов никогда не было, не говоря уж о судимостях. На него ни разу в жизни не заводили протоколы. Всего лишь один-единственный протокол за мелкое правонарушение, да и тот был составлен Бог весть когда. И все-таки Гувер сделал его всемирно знаменитым. О'Блоом повернулся к Хеллеру и назидательно поднял перед его носом указательный палец: Гувер был наделен самым богатым воображением, богатейшим во всей истории человечества. Мозг его способен был придумать что угодно, буквально невообразимое, – гордо объявил О'Блоом. – Он сумел придумать даже эти (...) досье на людей. Полнейший учет и контроль! И все это – просто из головы. Взял и придумал. Нам! Гений чистейшей воды! А после этого он мог уже спокойно выбирать себе любого. Взять и просто пристрелить его! И сколько было этой стрельбы. Да, это был величайший мастер своего дела! Он создал нас и оставил свое учение, он научил нас действовать согласно его учению, и теперь, когда его нет, на нас возложена колоссальная ответственность достойно продолжать его традиции.
      Хеллер тоже сделал широкий жест, как бы объединяя всех этих дых выдающихся представителей преступного мира. И он поймал их всех только на основании составленных им анкет?
      – Всех и каждого, – гордо подтвердил О'Блоом. – Но только им он не ограничился, при нем начали составлять досье вообще на всех граждан, так что дело его никогда не умрет.
      – Да, – сказал Хеллер. – Этот тип и в самом деле выглядит устрашающе. – И он указал на одну из фотографий.
      О'Блоом наконец взорвался:
      – О Господи, ну и (...) же вы городите. Да это же и есть сам Гувер!
      Он настолько расстроился, что отошел в сторону. За ним, позвякивая шипами по полу, поплелся Хеллер. Затем, как бы поддавшись неожиданному порыву, О'Блоом спустился по лестнице и молча толкнул Хеллера еще в одну дверь. Оказалось, что здесь находится внутренний тир. Я не на шутку встревожился. Все это время я чуял – они что-то затевают. И теперь мне оставалось только надеяться на то, что в паны эти не входило просто пристрелить Хеллера прямо у себя на территории. В противоположном конце комнаты были вывешены мишени. Было здесь и самое различное огнестрельное оружие, и защитные наушники для стреляющих. Затаив дыхание, я молил богов, чтобы Хеллер не вздумал схватить первый попавшийся пистолет и не начал пробиваться к выходу
      – А где агент, который демонстрирует посетителям искусство стрельбы? – строго спросил О'Блоом у старика, занятого чисткой оружия.
      – Что? О, да ведь сегодня у нас уже не будет показательных стрельб.
      О'Блоом нацепил пару наушников на Хеллера, а сам выбрал один из пистолетов. Он сделал выстрел по мишени, и это как будто немного улучшило его настроение. Чуть повеселев, он обернулся к Хеллеру:
      – Вы, конечно, сдавали экзамены по стрельбе из личного оружия?
      – Нет, из такого оружия я еще ни разу в жизни не стрелял, – честно признался Хеллер.
      – Военное учебное заведение называется! – презрительно фыркнул О'Блоом. – Я же говорил, что вас, должно быть, обучали кройке и шитью или вязанию. – Но тем не менее он решил проинструктировать Хеллера: – Это револьвер системы «кольт», калибр 0,57 дюйма. Модель эта называется «магнум». Пуля из него свободно прошьет моторный блок, а после этого – еще что-нибудь.
      И он тут же продемонстрировал Хеллеру, как проворачивать барабан, как проверить, заряжен он или нет, как зарядить и разрядить пистолет, и даже показал, как его лучше всего носить. Потом он взял пистолет армейского образца кольт 0,45, или просто «сорокпятый», и рассказал довольно подробно о нем. О'Блоом бросил взгляд на часы и нахмурился. По-видимому, ему необходимо было еще какое-то время отвлекать Хеллера.
      – Знаете, Младший, а что, если я продемонстрирую вам настоящий класс стрельбы? Ну вот, смотрите, сначала нужно выбрать из множества карточек фотографию условного преступника. Потом там, на мишенях, появляются сразу несколько изображений. Мне же нужно моментально выбрать из них именно преступника и всадить ему пулю в сердце. Если я попадаю не в того человека, упражнение повторяется.
      Он осмотрел таблицу с находящимися в розыске преступниками и запомнил их лица. Потом достал собственный пистолет. После этого он дал знак старику, и тот стал нажимать какие-то кнопки. На мишени стали появляться одно за другим разные лица. Тупевиц выстрелил и попал не в того.
      – Говорил же я вам, О'Блоом, что вам обязательно надо обратиться к окулисту, – сказал старик.
      – Ладно, заткнись, – оборвал его О'Блоом. – Нажми-ка лучше еще разок на эти свои кнопки.
      Теперь он держал пистолет обеими руками. Старательно прицелившись, он еще раз выстрелил. На этот раз он попал в того, в кого требовалось.
      – Ну вот, Младший. А теперь попробуйте вы. Убедитесь, что это не так-то просто.
      Господи, да сейчас единственное, что следовало сделать Хеллеру, – это просто застрелить их обоих и спокойно уйти. В той ситуации, в которую он попал, это было-бы самым разумным решением, можете свериться по любому из наставлений. Хеллер осмотрел табличку с находящимися в розыске и тут же отложил ее в сторону. Начали появляться мишени с портретами. Хеллер выстрелил и, естественно, попал в выбранного им человека – точно в центр мишени. А что, спрашивается, было здесь сложного для опытнейшего специалиста по стрельбе Флота его величества?
      – Нет, нет, не так, – сказал О'Блоом. – Господи, сказано же вам: никогда не нажимайте на спусковой крючок, пока пистолет неподнят на уровень ваших глаз. Но мы спишем это на состояние ваших нервов. И нечего важничать, если вы случайно попали в цель. В настоящем бою такое не повторится. А теперь постарайтесь держать пистолет двумя руками, хорошо расставьте ноги, это придаст вам устойчивости. А главное – внимательно следите, куда направляете ствол. Отлично. А теперь мы вам предоставим еще одну попытку. Нажми-ка на кнопки, Мэрфи. Испытывая немалые неудобства, Хеллер воспроизвел все показанные ему действия и попал точно в центр мишени.
      – Ну вот, теперь видите? – сказал О'Блоом. – Вот как получается, когда у человека хороший инструктор. А хотите попробовать этот кольт?
      Хеллер долго еще стрелял из самых разнообразных пистолетов, и наконец, облегченно вздохнув, О'Блоом глянул на часы.
      – Ну, нам, пожалуй, пора возвращаться в мой кабинет, – сказал он.
      Они вышли из тира и всю дорогу до кабинета по бесконечным коридорам О'Блоом без устали читал Хеллеру лекцию о всемогуществе ФБР и его безграничной власти над миром. И все это, несомненно, делалось для того, чтобы получше замаскировать то,|что они намеревались предпринять в отношении самого Хеллера.
      Дело в том, что к этому времени я уже знал совершенно, определенно – какую бы ловушку они ему ни готовили, силки уже были расставлены.
 

Глава 5

 
      О'Блоом, слегка запыхавшись из-за непривычно длинной лекции, прочитанной им во славу ФБР, доставил наконец Хеллера к своему кабинету. Едва они успели пересечь порог, как в комнате Тупевица зазвонил телефон. О'Блоом торопливо указал Хеллеру на стул, сделав при этом жест, который обычно подают собаке при команде «сидеть», а сам бросился к телефонному аппарату. На этот раз мне не потребовалось усиливать звук.
      – О'Блоом у телефона, – проревел он и тут же перешел на очень вежливый и, я бы даже сказал, любезный тон: – Да, конечно же, обо всем этом можно свободно говорить со мной. Я ведь и есть напарник агента Тупевица. Полагаю, что он назвал вам мое имя.
      При этих словах он схватил лежавший на столе блокнот и принялся записывать. Наконец он сказал:
      – Да, мистер Гробе. Все это у нас под контролем, мы вполне владеем ситуацией... О, это просто прекрасно, мистер Гробе... Нет, он ни с кем не разговаривал... Да, мистер Гробе... Да, мистер Гробе... Благодарю вас, мистер Гробе.
      И он повесил трубку.
      Вошел Тупевиц, и они о чем-то переговорили шепотом. Затем они усадили Хеллера на стул, а сами заняли места на двух других стульях напротив него, и Тупевиц включил яркий свет, который бил прямо в глаза Хеллеру.
      – Начну я, – сказал Тупевиц. – Послушайте, Младший, мы сообщили в Виргинию, что разбитый «кадиллак» с вашими номерными знаками был обнаружен в Мэриленде. Мы также сообщили им о том, что внутри разбитой машины обнаружен труп, обгоревший до неузнаваемости, хотя по описанию он и сходится по некоторым приметам с вашей внешностью. Все, кому вы там успели насолить, одним словом, все заинтересованные лица, не знают вашего имени, проститутка мертва. Это означает, что формально с вас сняты все обвинения. Так что никогда и нигде не упоминайте о том, что тут происходило, иначе этим вы будете обвинять нас во лжи. Понятно? – сурово спросил он.
      Свет ослеплял Хеллера. Но внезапно мне стало ясно, что они вовсе не допрашивают его, и я почувствовал большое облегчение. Они инструктировали его и вводили в курс изменившейся обстановки. Просто иначе они вообще не умели разговаривать. Это был их стиль.