Прихватив с собой бывшего зама начальника, а теперь участкового, мы прошлись по Торговым рядам, где шло стихийное "перераспределение" ресурсов. Пока еще вяло и нерешительно. Слишком неожиданной была проведенная акция. Чувства законного удовлетворения аборигены пока не испытывали. Боялись. Боялись ответных мер, возврата прежних хозяев с неизбежной резней, боялись новых "наездов". побаивались милиции.
      Хотя тоже знали, что двадцать пять процентов преступности в городе давало присутствие "кавказской диаспоры".
      Эта мысль неожиданно порадовала. Вот тебе раз! оказывается, Серый за один день, всего одной акцией снизил уровень преступности на полновесную четверть. Если и дальше так пойдет, то, стало быть, и до нуля уже рукой подать.
      Да, а вопрос с рынком надо решать до конца - он требует управления. Самотек приведет к прежней картине. И растащиловка начнется.
      - Вот что, хлопчик, - обратился я к новому участковому.- Проследи здесь за порядком. Чтобы никаких правонарушений. А потом подумаем, как нам этот узел развязывать...
      - Надо комиссию создать, - неожиданно буркнул он, прерывая мои неясные указания. - Из торговцев. Они все тут друг друга знают. Сами разберутся, по справедливости. А я под контроль возьму. Вы мне только пару человек выделите - патрулирование потребуется. Чтоб порядок был - и никаких "наездов".
      А что? И я взглянул на него с большим, чем доселе, вниманием. В глазах его блеснул и разгорелся огонек заинтересованности, выдавая невостребованный организаторский зуд. В пределах своей компетенции.
      Когда человек больше всего приносит пользы обществу? Урок истории: когда общество находит ему достойное место. соответствующее, стало быть, его способностям. Может, он министр плохой, а дворник будет отличный. Так пусть от него хорошо будет во дворе дома, а не плохо во всей отрасли.
      - Действуйте. Мне ваша идея нравится. Вечером подробнее обсудим. И такая просьба: выявите из здешнего контингента квалифицированных рабочих, инженеров, технологов и пригласите их на завтра ко мне. На собеседование. Да, и еще - мне нужен пробивной молодой парень, желательно экономист. Тоже на завтра.
      - Есть. - И Хлопчик ринулся в небольшую толпу возле главного павильона, где назревала организационная свара.
      Исправительная колония была небольшая - где-то на тысячу заключенных, отбывающих разные сроки за разные правонарушения.
      Начальник ее - пожилой, толковый, в общем, мужик (главное - честный, по данным разведки и материалам Дубровского), но что он мог сделать в нынешних условиях?
      А вот посмотрим.
      Мы потолковали с администрацией: они мне - свои нужды, я им - свои планы. В частности, настоятельно рекомендовал разделить колонию на внутренние зоны с таким расчетом, чтобы ее контингент был строго разграничен - молодежь туда, криминальную мелочь - сюда, рецидивистов вообще изоли- ровать. В каждой зоне- свой режим. И никаких между ними контактов. попросил предусмотреть площади для организации будущей производственной зоны и тюремной больницы. А также для строительства небольшого барака особого назначения. договорился о приеме "свежего контингента" и попросил собрать "контингент наличный".
      Над лагерем заныла сирена, и через несколько минут на плацу перед бараками выстроились в каре заключенные.
      Мы вышли к ним.
      Начальник выслушал положенный доклад, обратился к строю:
      - Сейчас с вами будет говорить начальник Временного штаба по борьбе с преступностью полковник милиции Сергеев. слушать внимательно, вопросы задавать корректно. Можно при этом не называться.
      Я сделал шаг вперед. Обвел глазами стоящих передо мной людей. Одинаковая одежда, одинаковые лица, одинаковые глаза. У всех судьба общая, но у каждого своя. Нормальные, на взгляд, люди.
      Но за ними, за этим безликим в своей массе строем я видел толпы других людей. Мужчин и женщин, стариков и детей. убитых, изувеченных, ограбленных и униженных, изнасилованных и растерзанных...
      - Граждане осужденные. У вас начинается новая жизнь...
      - Амнистия, - прошелестело по рядам и стало еще тише. Только каркал на крыше дальнего барака черный ворон.
      - Амнистия, вы говорите? Можно, пожалуй, сказать и так. Ваше учреждение моей властью отныне переходит на самообеспечение. На днях в зону завезут и смонтируют заводское оборудование. Ущемлять вашего права на труд я не стану. Все вы, без исключения, будете работать. И получать зарплату. И питание. Полноценное, у меня есть договоренность с ближайшими колхозами и фермами на поставку в колонию сельхозпродукции за ваши заработанные деньги. Система поощрения за дисциплину и труд - сокращение срока. Пока все понятно?
      Молчание в ответ, угрюмое и настороженное.
      - Далее. Жить будете по принципу: кто не работает, тот не ест. - Уроки истории. - Даром вас кормить больше не будут...
      Реплика из строя:
      - А демократия?
      - Это и есть демократия. Но вас она не касается. Вы преступили Закон, и теперь вы вне Закона. Там, на воле, по вашей прямой вине, голодают честные люди, не чета вам...
      Реплики из строя:
      - А гуманизм? А мы не люди?
      - Люди. Но другие. Объясняю. Вот ты, по какой статье чалишься?
      - Сто шестьдесят вторая, часть третья.
      - Рецидивист?
      - А как же!
      - Значит, на воле снова выйдешь на дорогу с кистенем. Убьешь мужчину, женщину, ребенка. Может, это будет мой брат, или мать, или сынишка. Так неужели ты думаешь, что твоя поганая жизнь мне дороже жизни моих близких? Вот так я понимаю гуманизм. Говорю всем: либо вы выходите отсюда честными людьми, искупившими трудом и лишениями свою вину, либо не выходите вовсе. В любом случае я буду спокоен за своих близких. И другие люди - тоже.
      Реплики из строя:
      - Будем жаловаться. Будем прокурору писать. И президенту.
      - Пишите. Но сначала я сам буду рассматривать ваши жалобы. И за каждую необоснованную - довесок к сроку. Так же как и за нарушение внутреннего распорядка. Голодовок не объявлять- насильно вас кормить не будут. Сдохнете - не зарыдаю. охрана колонии усилена моими людьми - малейшая попытка бунта будет подавлена пулеметами: чем вас меньше, тем нам лучше.
      И последнее. Мне известно, что среди вас имеются незаконно осужденные. Через несколько дней в колонии будет работать спецкомиссия по пересмотру дел. Все, кто имеет на то основания, могут подать начальнику соответствующие заявления. При подтверждении - немедленное освобождение и компенсация за счет виновных. При попытке введения комиссии в заблуждениедобавочный срок.
      Совещание 2 (закрытое)
      - Начинать будем с нуля. С чистки мундира. В первую голову разобраться со всеми необоснованными задержаниями, арестами, приговорами. Этим займетесь вы, - я обратился к старым (вернее, новым) сотрудникам отдела. - Вы с этим справитесь, вы лучше меня знаете работу бывших коллег и прежние их делишки. Выявить также все факты злоупотреблений по службе: фальсификация уголовных дел, факты коррупции, освобождения от ответственности за взятки, по кумовству и дружбе. В общем, чистка по полной программе. Вы, Русаков, - это задание Прохору, - будете регулярно давать в прессе и эфире информацию по результатам расследования по типу: такой-то работник правоохранительных органов систематически вымогал у задержанных (варианты- киоскеров, водителей и т.п.) взятки (или совершал иные противоправные деяния). Разоблачен, вина его доказана полностью, приговор приведен в исполнение. В суд направить группу контролеров (это должны быть представители от всех слоев общества и гражданского состояния) под руководством нашего полномочного наблюдателя - профессионального юриста. Суд - правый и скорый. Исполнение приговора - немедленное.
      Далее: всем сотрудникам - выглядеть! Внешний вид, манеры, поведение - как при дворе. С гражданами общаться - как с родной мамой.
      - А с задержанными - как с тещей? - сострил один опер.
      - Поймете из дальнейшего, - отрезал я. - За одноразовый мат при исполнении служебных обязанностей - взыскание. При рецидиве - увольнение по служебному несоответствию.
      - А вне службы? - тот же опер.
      - Еще строже, так как провокационных факторов меньше.
      - Это как посмотреть, - вздохнул он под сдержанные улыбки коллег, видимо посвященных в его семейные трудности.
      - И больше, товарищи, внимания, - продолжил я, - боевой подготовке. Ведь это стыд - стреляем и деремся хуже бандитов. С послезавтра тренировки три раза в неделю, с аттестацией. Кто не пройдет, к оперативной работе не допускаю. Недели через две начнут работать постоянные курсы повышения профессиональной квалификации. Посещение обязательное. У меня все. Вопросы?
      Поднялся участковый Хлопчик, раскрыл блокнот.
      - У меня предложения. Значит, дела налаживаются, у новых хозяев есть даже новые поставщики - с наших сел. Тут будет порядок; против разумного контроля цен не возражают. Но нужно сделать вот какие дела. Первое: организовать постоянный круглосуточный пункт проверки качества продукции, то есть товара. Второе: антисанитария. Предложил торговцам вскладчину нанять уборщиков. Негоже, когда продавец одной рукой фрукты завешивает и той же рукой за метлу держится. Третье: патрули. Для большего контакта с рыночным контингентом пришли к консенсусу - обеспечивать ребятам во время патрулирования горячее питание...
      Тут я прервал:
      - За глоток спиртного - с патрулирования снимать, угостившего - лишать лицензии.
      - Согласен. Теперь - о нищих. Рынок - самое их доходное место. Разогнать надо...
      - Минутку. Кто может дать информацию по этому контингенту?
      - Разрешите? - поднялся Волгин. - По моим данным, семьдесят пять процентов нищенствующих - профессионалы. работают от некоего Гришкина по прозвищу "Дай-мильен".
      - Мильена за решетку. Нищих освидетельствовать и зарегистрировать. Трудоспособных - в Зону, на подсобные работы за питание, кров, одежду. Тем, кто побирается на хлеб, выдать временные лицензии. Позже мы введем статью в городской бюджет для их нормального содержания.
      Опять встал Волгин.
      - Алексей Дмитриевич, если конфисковать доходы Дай-мильена, можно этот вопрос не откладывать. Думаю, на полгода средств хватит.
      - Добро, хороший совет. У вас все? - спросил я Хлопчика, который старательно делал отметки в блокноте по исполненным пунктам.
      - Последнее: вымогательство. Построже надо искоренять. Люди боятся, платят. Потому - защиты нет.
      Я не стал ему напоминать - по чьей вине "защиты людям нет".
      - ...Сегодня ребята задержали одного. Частый гость. Как на работу ходит.
      - Хорошо, разберемся. Вы насчет рабочих что-нибудь выяснили?
      - Так точно. Переговорил, список составил. Многим у станка лучше, чем за прилавком.
      Вот что значит - человек на своем месте. Ишь, управляется.
      - Завтра к девяти жду их на собеседование, - напомнил. - Теперь вот что, - это Волгину. - В ближайшее время сформируйте и направьте в колонию толковых дознавателей. Пусть хорошенько разберутся. Неоднократных убийц, убийц без смягчающих, рецидивистов, насильников - не держать. ликвидировать. На сегодня все. Свободны.
      - Товарищ полковник, - доложил дежурный, - толпа к нам ломится.
      - Что за толпа?
      - По поводу рэкетмена, что сегодня задержали.
      - Это кстати. Попроси их немного подождать. А рэкетмена- ко мне.
      Сержант ввел парня. Крепкого. Не головой - плечами, сразу видно.
      - Садись, труженик, отдохни. Время у тебя есть.
      - Не пыли, начальник.
      Я поймал вопросительный взгляд сержанта: врезать? ответил глазами: погоди.
      - Как кличут тебя, подонок? - не в моих правилах молча сносить оскорбления.
      - Не твоя печаль. Нам знакомство не водить.
      Из деревни, кажется, парень. На заработки подался.
      - Это почему же? - огорчился я.
      - Меня поутру выкупят.
      - А за сколько?
      - Это разговор. Пятьсот баксов возьмешь?
      - Смеешься, однако. Дешево себя ценишь. Ты глянь в зеркало: крутой, красивый, в плечах разворотливый. Я за такого меньше лимона не возьму.
      Соображал он туго. Нахмурил лоб в усилии: он же мне втрое больше предложил.
      - Лимон баксов, - помог я ему догадаться.
      - Не понял, дядя.
      - Сейчас поймешь. Сержант, пригласите сюда пострадавших. Только не всех, а то нам их не сдержать.
      Вошли несколько человек. Накаленные, решительные. С жаждой немедленной мести. Почувствовал народ, что обстановка меняется.
      - Вот он!
      - Попался, сучонок!
      - Он со своими мордобоями мое кафе разгромил! официанток насиловал! На столах!
      - Достаточно, - приостановил я поток праведного гнева.- Пройдите, пожалуйста, в дежурную часть, сделайте ваши заявления. А я сейчас завершу с ним работу... Врубился? - спросил я, когда разгневанные вышли.
      Не врубился. Испугался, но не врубился.
      - Так что, отдаст твой хозяин лимон баксов за твою поганую жизнь, от которой никакой пользы, кроме вреда?
      Молчит, мелкой дрожью ходят пальцы.
      - Ладно, парень, иди. Тебя люди на улице ждут. А я своих ребят попридержу малость, чтобы там успели с тобой разобраться. А потом мы подберем, что от тебя останется, и на свалку свезем. Сержант, снимите с него наручники и проводите во двор.
      - Нет! - завизжал крутой парень. - Нельзя!
      - Что? - удивился я. - Не любишь, когда тебя бьют? любишь сам бить? Ну разок-то попробуй. - Первый разок, наверное, но последний наверняка. - Иди, иди, некогда мне.
      Он грохнулся на пол, забился в истерике. Вроде припадка. Сержант пнул его в бок:
      - Проси начальника, мудак. Он один тебя спасти может.
      - Сядь, - приказал я. - Отвечать коротко. От кого работаешь?
      - От Пельменя.
      - Сколько у него быков?
      - Двенадцать.
      - Оружие?
      - Нет, нет, начальник. Только дубинки и прутья. Мы ж не убиваем, оправдался, - мы ж только калечим.
      - Сам Пельмень куда выходит?
      - На Заречье.
      - Где он засел?
      - У него здесь дом свой. Набережная, двадцать два.
      - Вооружен?
      - Пушка есть. Большая.
      - Охрана?
      - Один живет, не боится. Собак держит. Простишь, начальник?
      - По всем эпизодам через суд пройдешь. Если не расстреляют - в Зону. А там посмотрим.
      Сидел бы ты, дурень, в своей деревне, пахал бы землю, водку бы пил да девок портил. Твое счастье, что не ты один в своих винах виновен...
      Когда его увели, я послал наряд на Набережную.
      - Возьмете Пельменя. Обыск с конфискацией. Без особых формальностей, под протокол. Осторожнее, ребята, он вооружен и у него собаки.
      - Мабуть, кого другого пошлешь, - улыбнулся Пилипюк,- а то боязно.
      - Иди, видеть тебя не могу. Борщом твоим обожрался.
      Ладно, на сегодня хватит. А то все переделаю, а завтра со скуки помирать?
      Я зашел к Волгину.
      - Тебе внеочередное повышение в должности вышло, - обрадовал его. Назначен начальником Горотдела. Занимай мой кабинет. А я со своим штабом переезжаю в Замок. Собирайся на новоселье. Ты приглашен. А Лялька где гуляет?
      - Она уже там. Взяла пятерых лучших бойцов обустраиваться. И Майор там. Как бы она и его шваброй не вооружила.
      - Поехали. Майора выручать.
      Замок сиял огнями. Будто там бал начался.
      У ворот скандалила с бойцами Лялька. Они забрасывали в грузовик тюки с постельным и столовым бельем и в чем-то перед ней оправдывались.
      - Новости! - орала Лялька на всю округу. - Не знают, где прачечная! Спецназ называется!
      Охрана у ворот лыбилась во все свои пасти.
      Я подхватил Ляльку под мышку и потащил ее в Замок. Попой вперед. Она извивалась, как червяк на крючке. Даже кусаться пробовала.
      - А что они, Алексей Дмитриевич! - визжала она где-то сзади. - Для себя не хотят! Я такой стол организовала, а они свой сухпай лопают... Ладно, сама пойду.
      Мы вошли в здание. Везде кипела работа. Бойцы таскали койки, драили полы, двигали мебель.
      - Это ваш кабинет, - подвела меня к двери, распахнула. - Нравится?
      Как сказать... Лялька не ошиблась. Хаживал я в этот кабинет в свое время, донимал его тогдашнего владельца. порезвились тут бандюки, однако, порастащили все роскоши, поломали и побили, что растащить не сумели. Ну да ведь мне роскоши ни к чему. Некогда ими пользоваться. Главная роскошь в том, что кабинет был готов к работе. Даже стопка бумаги лежала на письменном столе. Это слева. А справа - автомат. А на угловом столике бутылки с водой, пепельница с сигаретами. И никакого бандитского духа - все вычищено, проветрено. только и следов, что дырки от пуль вокруг портрета старинной дамы. И в самом портрете - тоже. Упражнялись боевики-разбойники.
      - Вот здесь приемная. Здесь я буду сидеть.
      И тут все готово для работы. И тут приятная атмосфера - аура такая, молодой красивой девушки. И деловой, главное.
      Деловая и красивая потащила меня дальше.
      - Здесь вы жить будете.
      Тоже очень мило. Уютно, по-домашнему. Даже захотелось бросить все и упасть лицом в подушку.
      - Здесь ребята расположились. А моя комната вон там, в далеком конце. Это чтобы вы служебным положением в мой адрес не вздумали пользоваться. Вон санузлы, запоминайте. А Майор сейчас в подвалах работает. Там спортивные секции откроются: стрельбы стоя, лежа и... это... вися. А также рукопашного боя, каратэ всякой. Это наша столовая будет.
      Не будет, а уже есть. Стол накрыт, закуски расставлены, бутылки запотевшие манят.
      Что значит человек на своем месте!
      - Идите в душ, переодевайтесь - и к столу.
      Тут, кстати, и Пилипюк вернулся. Доложил о проделанной работе и слинял на кухню.
      Началась, словом, нормальная жизнь.
      Когда я переодевался, опять ворвалась Лялька. Уже при параде.
      - Эту рубашку надо выбросить, Алексей Дмитриевич. Она вас старит. Я завтра вам что-нибудь куплю. А как я? - стала в позу.
      - Короче не нашла? - кивнул я на ее юбчонку.
      - Я подросла вчера. Вот она и села.
      Объяснила, стало быть. Два раза.
      - Мы с вами в банкетный зал под руку войдем, ладно? торжественно.
      И чинно. И под аплодисменты.
      Лялька приняла их как должное, без ложной скромности. С заслуженной гордостью. Шла к двум свободным местам, оставленным во главе стола, держа меня под руку и милостиво улыбаясь, кивала присутствующим. Налево и направо.
      Мы расселись. Лялька толкнула меня в бок, шепнула:
      - Вам первое слово. Встаньте.
      И тут подсказывает.
      Я послушно поднялся с рюмкой в руке.
      - Друзья! Мы с вами взялись за трудное дело. Первые шаги сделаны. Отступать теперь нельзя. Да и не так мы воспитаны. Не скрою, были сомнения: справимся ли? Но два обстоятельства укрепили меня. Первое - я видел вашу работу. Второе - наше дело правое, а значит, как говорят уроки истории, победа будет за нами!
      Застолье пошло своим чередом. Тосты, шутки, смех. воспоминания.
      Потом Майор сказал о погибших боевых друзьях: "За тех, кого нет сейчас за этим столом, но кто всегда с нами".
      И в самый разгар малость перебравший Прохор ляпнул во весь голос:
      - Посошок!
      - Ты что! - возмутилась Лялька. - Посошок, стремянная- и по домам, что ли?
      - Ты плохо знаешь застольный фольклор, - укорил Прохор.
      - Я такие неприличные слова не запоминаю...
      - Не слушайте ее, - перебил Прохор. - Слушайте меня, не пожалеете.
      Он прав оказался. После "посошка" - "котомочка", затем- "на пороге", после нее - "надворная", "стремянная", "дорожная", "курганная", "закурганная" и - "последняя в шапках". Умели предки доброе дело растянуть - урок истории, стало быть.
      Словом, сидели хорошо. Расходиться не хотелось. соратники по борьбе, как правило, и за столом едины. Однако к полуночи запас "посошков" Прошкиного разлива истощился до дна. Выручила Лялька.
      - Ладно уж, - сказала она, вставая. - Раскалываюсь: у меня сегодня день рождения. - Посмотрела на часы, уточнила: - Только что начался.
      Загремели отодвигаемые стулья, обрадовано зазвенели бокалы и рюмки все тянулись чокнуться с хитрой Лялькой, поздравить теплыми словами.
      Пилипюк что-то шепнул двум своим парням, и они сначала вышли, а потом вошли друг за другом, браво чеканя шаг своими тяжелыми "берцами". Первый держал перед собой великолепный камуфляж "белая ночь", придавленный сверху большим красивым револьвером, конфискованным у Пельменя.
      Лялька взвизгнула и прослезилась. Будто ей бриллиантовое колье преподнесли.
      - Бери, дивчина, - гудел Пилипюк. - Ствол чистый, никакая ментура тебя не заметет.
      Лялька прокрутила барабан, сунула револьвер за пояс юбки и прикинула камуфляж, посмотрела на нас вопросительно.
      - О! То ж гарно! - выдохнул Пилипюк. - Треба це дило обмочить.
      - Замочить... - поправил пьяненький Прохор, знаток жаргона.
      - Обмыть, - пристыдила их Лялька.
      Все было славно. Как отдых после боя. Когда враг разбит, а своих потерь нет. Только вот сдается мне, что приврала Лялька. Или ошиблась. Где-то на полгодика.
      Тоже, стало быть, урок истории.
      После всех этих уроков я добрался до своих апартаментов утомленным. С решением хорошо поспать - завтрашний день будет еще труднее.
      Не забыть бы чего... Ну да Лялька не даст, напомнит, у нее компьютер в голове. Или в сердце - даже на пол у тахты заботливо бутылку воды поставила - и когда успела? Мне бы так работать...
      Я с наслаждением улегся, поставил на живот пепельницу, закурил.
      Тут, конечно, Лялька постучала.
      - Можно, Алексей Дмитриевич? Посидеть с вами?
      - Посиди. - Куда от тебя денешься.
      Посидела вначале молча, вздохнула.
      - Завтра опять стол накрою.
      - Второй день рождения? Или уже Новый год?
      - Вот еще! Скажете тоже! Для второй смены, кто сегодня в дежурстве был. А как же! И вы с ними посидите. У нас коллектив должен быть. - И очень последовательно перескочила: - А Пилипюк такие глазки мне строил.
      - Ты особо-то не расцветай. У него жинка и двое хлопцев.
      - А я и не расцветаю. Он не ровня мне - старшина всего.- И опять с недоступной мне логикой: - Вы не думайте, все у вас получится. Ребята вас очень уважают, говорят, все вы правильно делаете. Уж они-то знают... Куда угодно за вами пойдут.
      Не знаю, чего у Ляльки больше - ума или сердца? Враз мою слабинку почувствовала и поддержать пришла. Тефаль, одно слово.
      А Майоровых ребят мне хвалить не надо. Других не держим-с! Все мы тут отпетые бойцы, одной крови. Знаем цену дружбе и вражде, любви и ненависти, жизни и смерти.
      - Спокойной ночи, Алексей Дмитриевич. Если что - я рядом. В самом дальнем конце от вас...
      Акция 5. Свержение Временного правительства
      Сделать из хорошего специалиста коммерсанта, из квалифицированного рабочего челнока - не так сложно. Вот наоборот- много труднее.
      Когда-то в городе был небольшой, но важный для страны завод под номером. Да попал он под "конверсию" - была сделана попытка перепрофилировать его на выпуск сельхозтехники. Технологии разработали, материалами запаслись, цеха пустили. Но на том деньги кончились. Завод встал.
      Вместо работы пошла какая-то темная двойная игра, непостижимая для непосвященных. Кто-то - веселый и находчивый- ловко придумал обменять рабочим их ваучеры на акции родного завода: мол, из абстрактных собственников станете конкретными. А когда рабочие (без работы и зарплаты) превратились в пролетариев, администрация сочувственно эти акции скупила за наличные.
      И они куда-то исчезли. Злые языки поговаривали, что сосредоточились в руках какой-то зарубежной компании за немалую мзду. Женихи зареченские от этого пирога тоже свой кусок отхватили - взяли отступного. Им ждать, пока новый хозяин производство запустит и прибыль погонит, не резон. Пусть поменьше взять, да сразу. А там поглядим: если дела пойдут, снова дележки потребуем. А ваучеры те (опять же по злым языкам) администрация пустила в зачет за какое-то другое предприятие.
      Рабочие завода были отправлены в бессрочные отпуска за свой счет. Зарплату получала только администрация и охрана.
      Рабочие, ИТР рассосались. Кто-то уехал вообще из города, кто-то подался в рыночные сферы, кто-то в криминальные. собрать народ, чтобы пустить завод на полную мощность, пока нереально.
      Об этом мы и говорили с бывшим старшим мастером завода и бывшими рабочими.
      - Вот что я предлагаю. Мы поможем демонтировать нужное оборудование и перевезти его в Зону, там когда-то были мастерские. Вы составите кадровый костяк производства. отберете среди заключенных нужных по специальностям. зарплата- достойная ваших рук и опыта, участие в прибылях. Выделим автобус - туда и обратно. Ваша задача - быстро наладить выпуск техники. Номенклатуру ее согласуем с потребителем. Со сбытом проблем не будет. Те хозяйства, фермы, которые не смогут рассчитываться "налом", будут поставлять продукцию. реализация ее пойдет через городской рынок и на вывоз в район. Годится?
      - Вообще-то годится, - осторожно согласился старший мастер. - Прежнее дело по душе. Я у станка тверже стою, чем за прилавком. Но как оборудование получить? Вам не позволят...
      Присутствовавший на встрече Майор улыбнулся такой наивности.
      - Администрация ежедневно на заводе находится? - уточнил он.
      Теперь мастер улыбнулся такой наивности.
      - Каждый день... - покрутил головой. - В день зарплаты.
      - А когда зарплата?
      - Завтра.
      - Вот завтра мы и нагрянем. Зарплату конфискуем, это вам подъемные будут.
      - Еще и на аванс хватит, - вставил молодой рабочий.
      - Тогда - все, - подытожил я. - Завтра в двенадцать встречаемся у проходной.
      - Ну, - сказал Майор, когда мы остались одни. - Почту и телеграф мы взяли, банки национализировали, основные силы противника блокировали можно свергать Временное правительство.
      Уроки истории незабываемы, стало быть.
      - Поезжайте, голубчик. И непременно сейчас.
      Городская площадь. Напротив главного административного здания (бывший райком и райсовет), где размещаются Мэрия, Дума, Городская управа и прочие смежно-дублирующие системы, останавливается военный грузовик - в камуфляжной раскраске и под глухим тентом.
      Из кабины спрыгивает на брусчатку Майор с автоматом, окликает охранника здания:
      - Эй, парень, будешь выполнять свой долг? Защищать до последней капли крови этих засранцев?
      - Что я - мудак? - искренне удивляется парень.
      - Тогда пойдем с нами, проводишь к Губернатору.
      Из кузова посыпались, глухо стуча ботинками в камень, бойцы Майора. Двое перекрыли вход, остальные прошли внутрь, обезоружили охрану здания, рассыпались по этажам, блокировали коридоры и другие выходы, встали у главных кабинетов.
      Кабинет Губернатора
      Приемная (в голубых и розовых тонах, в богатом и безвкусном интерьере) практически пуста. Прекрасная секретарша с алыми ногтями и пакетом сока увлеченно зрит видюшник.
      Майор: Добрый день. Мне нужен Губернатор.
      Девушка (не отрываясь от сока и экрана): Он всем нужен.
      Майор: А мне - больше всех.
      Девушка: А вы кто такой?
      Майор: Террорист.
      Девушка (не оборачиваясь): Нет его.
      Майор: А где же он?
      Девушка: Он мне не докладывает.
      Майор (с интересом): Как же вы с ним работаете?
      Девушка (пожимая плечами): Привыкла. Он часто исчезает. Как жареным запахнет - так его и нет. Или чего-нибудь себе сломает, или куда-нибудь упадет. А то - напьется.
      Майор: Ладно, ждать его не будем. Ваша контора закрывается, на документацию налагаю арест. Сержант, опечатать сейфы, шкафы, столы.
      Девушка (не отрываясь от экрана): Косметику не трогать- личная.
      Кабинет Городничего по кличке Мэр
      Секретарша (не хуже первой, но другого цвета) делает попытку преградить Майору путь.
      - Я сейчас вызову охрану.
      - Она уже здесь. - Майор кивает на сопровождающих. - Можете жаловаться. - Легонько отстраняет девушку и входит в кабинет.
      Мэр сидит за рабочим столом. Перед ним слева высокая стопка бумаг, справа - низкая. Он берет из левой стопки очередной документ, подписывает и кладет его справа. Майор наблюдает. На его глазах происходит символическое бюрократическое перемещение- левая стопка опадает, правая растет. В сумме одно и то же.
      - И так каждый день? - сочувственно спрашивает Майор.
      - Два раза в день, - с плохо скрытой гордостью отвечает Мэр. - Вы по какому вопросу?
      - По вопросу ликвидации Мэрии.
      - Это что, государственный переворот?
      - А вы что, государство?
      - В какой-то степени. - Вспыхивает: - Что за чушь? Кто вам дал право?
      - Конституция. Почитайте на досуге об обязанностях гражданина России. Дословно не помню, своими словами так: каждый гражданин обязан защищать свое государство от внутренних и внешних врагов.
      - Словоблудие!
      - Это вы так про Конституцию? - пугается Майор. - А вы знаете, кто ее гарант? Придется вас арестовать и доставить к полковнику Сергееву.
      - Кто такой?
      - Вы даже газет не читаете. Стыдно! И уроки истории забыли. Словом, караул устал, собирайтесь.
      Городничий (или Мэр) надевает кепку.
      Майор инструктирует своих людей, остающихся в Мэрии:
      - Всех сотрудников выдворить, вежливо, но быстро. Опечатать все, что можно опечатать. И начинайте работать с документацией.
      Звонит Сергееву:
      - Алексей Дмитриевич, Учредительное собрание разогнано. Городничего отправил к вам. Принимайте.
      - Это произвол, - заявил протест Городничий, когда его ввели в мой кабинет.
      - Произвол, - согласился я. - Ваш кончился, мой начался. Но они у нас разные. И мой мне нравится больше.
      - Вы ответите за это!
      - Отвечу. Но вы раньше. Тем не менее я даю вам шанс. Писать умеете? Вот и напишите в свободной форме, как вы все эти годы оправдывали доверие избирателей. То есть народа, - по существу поправился я. - А то что-то вы стали забывать это слово. Все у нас избиратели да электорат.
      - Я ничего не буду писать.
      - Ну и не надо, - не стал спорить. - Сейчас мои люди работают с документами вашей администрации. Я попросил их уделить особое внимание расходованию городского бюджета, распродаже недвижимости в черте и за чертой города, выделению земельных участков, приватизации предприятий, связям городской администрации с криминальной средой. Достаточно? По завершении этой работы вам будет предъявлено обвинение.