Закон вне закона

      - На дороге все готово, - доложил. - Думаем так сделать: отрежем Серого от колонны...
      - За ним следом танк идет.
      - Учли, Ваня. Танк взорвем - он тяжелый. Машина Серого пройдет, танк нет. Дорога в этом месте в один ряд сужается, поворот крутой, кюветы глубокие - БТР на помощь не прорвет ся. Управимся.
      Ваня взглянул на часы.
      - Ребята собрались?
      - Все путем...
      Тут запищала рация. На связь вышел Васюта.
      Я остановил колонну.
      - Василь, давай сюда этого радиста.
      - Самая пора, - Пилипюк вылез из машины, пошел вдоль колонны. Вернулся с пленным.
      - Васютой назвался.
      - Это все? - Я внимательно оглядел парня. По-моему, готов к сотрудничеству.
      - Сказал, что одновременно с нападением на колонну они будут город брать. Гошиными силами.
      - Это не новость.
      - Сказал, что Серого будут живым брать.
      - Зачем? - удивился я. - На хрена он им, такой злобный?
      - Чтобы, значит, восстание подавить, лишив вождя.
      - Опоздали. Уроки истории как гласят? Они гласят, что на место павшего за правое дело трое встают, лучше прежнего. Так, парень?
      Молчаливо согласился. Или не поверил.
      - Ну что, выбирай: либо с нами дальше поедешь, либо отпущу тебя.
      - За что?
      - Да вот два слова Ване от меня передашь и иди на все четыре.
      На все две, точнее. К нам нельзя, а к Ване - тем более.
      - Что сказать? - недоверчиво.
      - А я продиктую, - доброжелательно.
      - Тильки гуторь по правде, - попросил Пилипюк, - а то опять мордой об капот. Один раз, последний. - И протянул ему рацию...
      - Малюта, Малюта, передай Ване. Наблюдаю колонну. Стоят на двадцать втором километре, оправляются. Бойцов очень мало, все туфта, пустые машины, один груз. Допрашивают Прыщавого. Серый пистолетом грозит. Но мужик, вижу, держится. Отнекивается всей силой. Все, по машинам. Прыщавого сзади Серого посадили, пошла колонна. Встречайте. Конец связи.
      - Вот так, да? - задумался на минуту Ваня. - И в городе, по моим сведениям, у него ни хрена людей нет. - Краска залила лицо, потому что подумал - какими же малыми силами разделался с ними Серый!
      Да, Ваня, последний шанс у тебя. Последний шаг. К пропасти или от нее.
      - Чечены готовы?
      - Да, они автобусом через Лебяжий лог подъедут, легковые той дорогой не пройдут. А своих я Кривым болотом, тропой выведу.
      - Действуй, Малюта. Не знаю, надо ли тебе говорить: если Серого не доставишь, вместо него с тобой разговор будет.
      - Со мной не будет, - улыбнулся Малюта.
      Тут он правду сказал. В любом случае. Уж если Серого не возьмет, неужели к Ване вернется? Больно надо. "Я в других стрелять люблю. А когда в меня - не нравится".
      Через несколько минут Ваня, стоя у окна, наблюдал, как из терема в узко раскрытые ворота уходила в лес цепочка боевиков. Которые в касках, которые в бронежилетах. И вооружены по-разному: кто с автоматом, кто с помповым ружьем. Не кому что нравится, а кому что досталось. После первого боя с оружием напряг был, основное вооружение Ваня на город нацелил.
      Последний боевик скрылся в лесу. Распрямлялась примятая ботинками трава. Покачивалась, затихая, крайняя ветка. Снова защелкали спугнутые большим количеством людей птицы.
      Ваня спустился вниз.
      Губернатора не было, спал где-то. У пустого камина сидел Семеныч, в задумчивости смотрел в его закопченное нутро.
      Семеныч отказался руководить операцией. Наверное, из-за принципов. Ваня не настаивал. Не то чтобы принципы уважал, просто учитывал до нужной поры. Когда город вернем, Серого повесим, тогда и с Семенычем отношения скорректируем.
      Ваня сел за стол, положил перед собой рацию.
      - Что загрустил, полкаш? Детство босоногое вспомнил?
      - Прикидываю, Ваня.
      - Чего это? Как половчее слинять?
      - Прикидываю - как дешево вам продался.
      - По цене и товар, - Ваня зло усмехнулся.
      - Не скажи, - Семеныч тоже улыбнулся, но презрительно, к себе. Продешевил я. Что от вас поимел? Ну дом построил - и без вас бы осилил. Ну дачку в хорошем месте соорудил. В общем-то опять же без вас управился бы. Ну "мерс" приобрел. А на хрена он мне, служебная "Волга" была, своя на ходу...
      - Внука хорошо пристроил, - продолжил счет Ваня, опять же со смешком. Ему суть разговора ни к чему, ему вывод нужен. Да поскорее, чтобы не опоздать с ответом. Поторопил: - Вот интересно, Семеныч, когда Санька твой подрастет и узнает, какой ценой он человеком стал, помянет тебя добрым словом, а? Скажет, мол, молодец дедок мой, безвинных сажал, виновных отпускал...
      - С бандитами дружился, - добавил Семеныч в тон.
      - Ты бандитами-то не бросайся, - оборвал его Ваня.
      - А ты что - политический? - Семеныч прямой человек, относительно. Идейный борец? - Он встал, отодвинул кресло, подошел к окну.
      - Я-то почище тебя буду, - сказал ему в незащищенную спину Ваня. Я-то всегда одной партии верен был. Туда-сюда не бегал.- Пересилил себя, встал, подошел к Семенычу, положил руку на плечо. - Не печалься, полкаш. Похвалит тебя твой внучок за дела твои.
      - Это главная моя вина, - уронил Семеныч. - То-то и беда. Смотри-ка, что мы творим: землю родную грабим, продаем ее всякой нечисти, а дети наши и внуки гордятся нами, похваливают, благодарят. Ох и дорого же я заплатил. За всякую дрянь мелкую неизмеримо большего лишился.
      - Ты про честь свою? - усмехнулся Ваня.
      - И про нее.
      - Я ее у тебя не покупал. На хрена мне она сдалась?
      - Это верно, Иван Петрович. Тебе и своя-то ни к чему. Только странный это предмет: продать можно, даже дорого. А вот обратно не купишь. Ни за какие деньги. Ладно, хватит политграмоты. Не нужен этот разговор. Такое не словами решают. - Это чуть ли не угрозой прозвучало. - Что там у тебя слышно, стратег?
      - Тебе какая печаль? - грубее, чем хотелось бы, отозвался Ваня. - Ты от дела отстранился.
      - Не справимся мы с Серым. Попомни мое слово, когда он тебя к стенке поставит.
      - Рядом с тобой.
      - Не надейся, Ваня. Знаешь, почему он победит?
      - Ты мне моральный кодекс не читай.
      - Тебе Уголовный больше нравится? Имени Сергеева? Скоро ознакомишься.
      - Ты что, Семеныч, мышь дохлую съел?
      Семеныч, не ответив, снова уселся в кресло перед камином, помолчал:
      - Ладно, говори. Что на дороге придумал? Я проверю.
      Ваня все это легко терпел. Потому что знал - не долго. День-два еще, в любом случае. Ваня вообще с отработанным материалом не церемонился. Для него человек существует, пока он нужен, пока из него пользу можно взять. Сейчас как раз такой случай был.
      - В узком месте, на повороте, ребята дерево большое поперек дороги повалят. А перед ним мину заложили.
      - Какую еще мину? Откуда?
      - Сами сделали.
      - Представляю, - усмехнулся Семеныч, - что твои криворукие смастерили. Как сами-то не взорвались. Умельцы.
      Ваня и на эти язвительные слова не обратил внимания.
      - Да вот сумели. И с расчетом. Взрыватель на большой вес рассчитан. Машина Серого над миной пройдет, а под танком та сработает.
      - И Серый между деревом и танком застрянет, так хочешь?
      - Так сделаю.
      - Ну-ну. Как с БМП врежут вам с двух танковых пулеметов да ПТУРСом под задницу добавят...
      - БМП хвост колонны прикрывает, она за поворотом останется.
      - А в городе?
      - В городе суматоху на мосту устроим. Чтоб все силы ментовские к нему стянуть. А тем временем Гошины парни со стороны горы Замок возьмут. А после уж колонну на мосту встре тим.
      - Замок так просто не возьмешь.
      - Возьмем. Там гарнизон остался - четверо бойцов, а остальные - девки. Заодно и порезвимся.
      - Ну-ну, - опять неопределенно отозвался Семеныч. - А здесь ты сколько человек оставил?
      - А что? - насторожился Ваня.
      - А то! Серый умеет в прятки играть. Его там искать будут, а он здесь нас найдет. И застукает. Палочкой-выручалочкой.
      - Боишься Серого? - засмеялся Ваня.
      - Завидую.
      Радиста мы оставили на дороге, без радиостанции. Он долго смотрел нам вслед, потом побрел подальше от города, от Вани Заики, от всех нас. Отвоевался.
      Я взял запищавшую рацию.
      - Внимание всем, - скомандовал Майор. - Усилить наблюдение. Готовность один. Связь держать постоянно. Огонь открывать без приказа. Бензозаправщику прекратить движение, пропустить колонну, оставаться на месте.
      Колонна втягивалась в лесной тоннель. К тому же и солнце прикрылось облаком. Ветер совсем упал, только чуть шевелил листву, разворачивая ее к свету изнанкой. Березы не шептались, стояли прямо, даже самые молодые и тонкие не гнулись, не качались, вытянулись и застыли в ожидании - а чего ждут, небось и сами не знали. Да и то сказать, чего такого особого могут ждать лесные деревья? Смены времен года, холодного ветра, тяжелого снега. Доверчиво свитого меж ветвей птичьего гнезда. Да самого, пожалуй, ужасного - топора дровосека. Ровно человек нашего времени - либо пули в лоб, либо ножа в спину.
      Да нет, наверное. Нельзя людской мерой природу мерить. Несправедливо и неправильно. Мы глупы и злы. Она полна добра и мудрости. Ее заботы - от Бога. Наши - не от лукавого ли?..
      Исчезли незаметно березы со своей трепетной листвой, сменились елями с колючими лапами, низко нависшими над дорогой. Они сонно и дремотно вытянулись, устало опустившись к земле.
      Одна только, самая большая и низкая, качается, машет, будто сорвалась с нее вспугнутая машинами тяжелая лесная птица или потревожила, перемахнув на другую ветвь, шустрая белка.
      Или высокая машина зацепила...
      - Отстегни капитана, - вполголоса сказал я сержанту.
      Пилипюк притянул за ремень автомат, лежащий между сиденьями.
      И будто это настороженное движение кто-то увидел. Высокая ель, стоящая на самом мыске поворота, накренилась, затрещала ломающимся стволом и тяжко ухнула на землю, суматошно вздрагивая ветвями.
      - Не останавливаться! - вдруг рявкнуло сзади голосом Майора. Он, оказывается, успел пересесть в машину. - Орудие- пли!
      Рявкнуло, зловеще шикнуло над головой, вздыбилась, разламываясь в огне и дыме, упавшая ель. И освободила дорогу.
      Тут же ударило что-то снизу, и я почувствовал, что взлетаю вверх. Не думал, что это бывает именно так.
      По левую руку от меня, чуть в сторону, летел, болтая конечностями, старшина Пилипюк и немного дымился. Матерясь при этом на щирой украинской мове.
      Я хотел сделать ему замечание, но не успел - мы грохнулись на асфальт по обе стороны от машины, которая лежала на боку, вращая верхними колесами, показывая изодранное днище, и собиралась загореться. Рядом тяжело, но благополучно совершили посадку капитан-предатель и сержант, наши пассажиры.
      Все дальнейшее произошло одновременно с предшествующим.
      Вмиг ожил (или проснулся) лес и выбросил из своих таинственных глубин вооруженных людей, которые с двух сторон рванулись к подбитой машине, крича и стреляя на бегу.
      Сливко газанул и с песней во все горло ("Броня крепка и танки наши быстры...") двинул по шоссе, прикрывая нас слева своей 15-миллиметровой бортовой броней - по ней хлестко стучали пули и, с визгом рикошетя, уходили в лес и в небо.
      Где-то сзади, с правого фланга, бросилась на помощь, форсировав кювет, залитый жидкой грязью, наша бээмпэшка, виляя меж стволов и давя безжалостно попутный кустарник.
      Со всех грузовиков посыпалась, как огурцы из корзины, Майорова братва, еще на лету разбираясь в цепь.
      Сержант, лежащий неподалеку от меня, одной рукой держал за шиворот капитана, не соблюдая никакой субординации, другой дергал ремень автомата, зацепившийся за что-то торчащее из машины.
      А старшина Пилипюк одной рукой охлопывал тлеющие на заду брюки, другой давил на спуск автомата, посылая злые очереди встречь атакующим.
      Их было больше, чем нас, но наши были лучше. Они не стали держать оборону - перехватили инициативу и пошли в наступление. Тут слева, из-за большого пня, ударил прикрывающий бандитов пулемет.
      - Командиру Т-60, - раздался металлический, с хрипотцой голос Майора в мегафон, перекрывший грохот выстрелов, - подавить пулеметную точку.
      - "...И наши люди мужества полны", - с этими боевыми песенными словами, Сливко довернул башню танка и, пригнувшись за стоящей торчком крышкой люка, врезал из гранатомета.
      Хорошо пошла, родимая. Дымя хвостом, ухнула прямо в дрожащий злым язычком пулеметный огонек. В одну сторону полетел пулемет, в другую, кажется, рука пулеметчика. Или нога.
      Подоспевшая БМП аналогично врезала справа в самый огневой узел, где били из одного места три автоматных ствола поддержки.
      Атака захлебнулась. Бойцы погнали бандитов в лес.
      Я посмотрел критически на капитана: лицо его было хорошо бито асфальтом. Добавил ему рукояткой пистолета в лоб для большей достоверности легенды и приказал:
      - Ползи! Самое время. Если обманешь меня - не прощу. Никогда! Пошел!
      Он послушно поскребся брюхом по земле, виляя задницей. И довольно скоро скрылся в лесу. Где в глубине его еще раздавались выстрелы и разрывы гранат.
      А здесь уже наступила тишина. Только Сливко, заглушив мотор танка, допевал песню. Ему охотно подпевали опомнившиеся птицы. Им-то что, они привычные, вот невидаль-то - для них будто короткая весенняя гроза прошла.
      Развеялся пороховой дым, только еще чуть где-то меж деревьев вяло струился да висел клочьями в колючих еловых лапах.
      И будто ничего не было. Лишь свежие сколы на стволах да перебитые пулями ветки.
      Подошел Майор, скомандовал в рацию водителю бензозаправщика, чтобы подтягивался к колонне, спросил меня:
      - Капитан бежал?
      - Уполз.
      - Нормально. А "козлика" твоего жалко.
      - Еще бы! Дедов ведь, с войны. Да и мне послужил достойно.
      - Почему они под тобой мину рванули? - пожал плечами.- Глупость какая-то.
      - Гранаты у них не той системы, думаю. Рассчитывали, что я проскочу, а танк взорвется.
      - Стратеги, блин.
      Вернулись ребята. Привели двух помятых пленных: чернобородого и безбородого.
      - Знаете, кто мы? - оригинально начал я допрос.
      - Суки рваные, - сказал безбородый.
      - Сиволич такой, - сказал бородатый.
      - Правильно. А на хрена полезли?
      Не нашлись с ответом.
      В глубине леса гулко ударило, будто лопнуло что-то большое и сильно надутое, и высоко встал над кронами черно-красный клуб дыма.
      - Ребята автобус подожгли, - пояснил Генка Рыжиков, забрасывая в кузов грузовика трофейные автоматы. - Он там, на лесной дороге прятался, своих поджидал.
      - Ось гады! - возмутился Пилипюк, прикрывая ладонью дыру на заднице. Як на танцульки ездят!
      - А ты чего за жопу хватаешься? - подкузьмил Рыжик. - Злякавси дюже?
      - Та ни! На гранату сел.
      - Бедняжка, - сочувственно пожалел Рыжик. Гранату.
      Привели еще пленных, в очень жалком виде.
      - Может, не брать их? - спросил Майор.
      - Допросить бы надо, - ответил я, сомневаясь.
      - Здесь и допроси. А ребята их в лес отведут. После допроса.
      Пока мы обменивались мнениями, пленные так и мотали головами туда сюда, Майор - Серый: судьбу свою хотели угадать.
      - Вот как мы сделаем, друганы, - обратился я к ним. - Расскажете что-нибудь для меня интересное или чего я не знаю- отправлю в Зону, на разборку ваших прошлых дел. Не расскажете - здесь останетесь. В болоте.
      - А чего мы такого знаем? - хмуро заныли. - Ничего мы особо не знаем. Нас послали - мы пошли.
      Вас пошлешь, как же. Сами кого хошь пошлете.
      - Где живете?
      - Я вообще-то в Дедовске прописан... - начал было один, но понял мой взгляд, осекся. - Мы толком не знаем. Нас чужой мужик туда провел, сами дорогу не найдем.
      - Сколько вас там?
      - Что мы, в считалочки игрались? - выступил другой, со следом башмака на скуле.
      - Ты мне не хами! - пришлось одернуть. - Отвечать по существу. Не у Вани за самоваром.
      - Когда в рейд пошли, человек сорок было...
      Ишь ты - в рейд они пошли. По тылам противника. Народные мстители.
      - А на город сколько бросаете?
      Они переглянулись, но вслух, конечно, не признались: какой этот Серый умный мужик, все знает, ничего от него не укроется. Ни в лесу, ни на море. И я поторопился это лестное мнение закрепить за собой:
      - Кто первый соврет, того первого повешу.
      - Точно не скажем. Человек сто примерно. Ну чуть поболе.
      Что ж, когда-то викинги сотней ратников Париж брали. А тут - поболе. Ну да и мы - не французы.
      - Ладно, - сказал я, резюмируя, - до суда еще подумайте, может, что полезное вспомните. - Сержанту: - Перепиши их и отправь в Зону. Держать поврозь, передай там.
      Майор, проверив, как разместили раненых в санитарном "уази ке", вернулся к нам.
      - Что с ним будем делать? - кивнул на моего подбитого "козлика".
      Взять на буксир невозможно - резина вся разлетелась в клочья, обгорела. Да и восстановить машину вряд ли удастся. И загрузить некуда, "техпомощь" и ту продуктами забили под крышу.
      - Жалко бросать, - сказал Майор, поглядывая на меня - мне решать-то. Как друга бросить.
      - В бою ведь пострадал, - добавил Рыжик, осматривая днище машины, - на себя огонь принял. Четыре задницы спас.
      - Три, - поправил Пилипюк, почесываясь. - Одной трохи досталось...
      Но не успел в подробностях пожаловаться - запищали все наши рации.
      - Серый! - орала в эфире Лялька. - Где ты, блин, шляешься? Наших бьют!
      - А наши? - отозвался я.
      - И наши тоже.
      - Ладно, сейчас буду.
      - По машинам! - скомандовал Майор. - БМП - в голову колонны! Скорость движения - максимальная. Заводи!
      Чудной этот Ваня Заика. Мало ему поражений. На всех фронтах взялся проиграть. К тому же - слова своего не держит: обещался Серого взять - и не взял, стало быть.
      Я забрался в Майоров "уазик", колонна тронулась и набрала скорость.
      За поворотом скрылся мой верный "козлик", которого ребята аккуратно переставили на обочину. Правда, обещали за ним вернуться.
      Так я и поверил.
      В город мы поспели как раз к тому, чтобы завершить окружение и разгром Ваниного войска.
      Дело в том, что даже Лялька не знала о наличии в городе неожиданно больших для противника наших сил. Мне удалось переиграть Ваню бесконечными обменами дезинформацией.
      В моей-то колонне бойцов было совсем мало. Все водителидобровольцы с городских автобаз, одетые в камуфляж. То, что автобус забит продуктами, а не бойцами, надежно скрывали тонированные стекла. В тентованных грузовиках та же картина. БМП несла десант только на броне, а в самой коробке - один водитель.
      В результате таких "переодеваний" я смог основные силы оставить на защиту города. И в Замке находились не пятеро бойцов (девчонок во главе с Алевтиной они заперли в подвале), а тридцать, хорошо обученных для коротких уличных боев- каждый пятерых обычных стоил. А малочисленная десантная бригада на мосту сыграла по утвержденному мной сценарию.
      Вот как развивались события.
      Когда группа Малюты начала демонстрировать прорыв через мост, десантники немного поогрызались и стали отходить, якобы под натиском нападавших. Под прикрытием бронетранспортера они разделились и раздвинулись, давая проход атакующим. Которые этого совсем не ждали и потому приманку заглотили. Любая собака, даже самая паршивая, если видит что-то убегающее, азартно бросается вслед. Что и проделали Малютины псы. "Прорвались" через мост и, наседая на пятившийся БТР, двинулись по улице в город. В этот момент десантники, усиленные милицейским резервом в лице всего личного состава Горотдела, невесть откуда взявшегося, зажали клещи. А боязливый доселе БТР вдруг осмелел, ощетинился двумя очередями да еще и бухнул поверх буйных бандитских голов из пушки. Взятые в кольцо боевики сопротивляться не стали, побросали оружие и улеглись на асфальт, заложив ладони на затылки. Это у них очень грамотно получилось.
      Тем же временем тридцать три богатыря, вылетевшие из Замка, смели растерянно толпившихся у пустого Горотдела боевиков какого-то Аслана или Хасана, прижали их к глухой стене кинотеатра "Слава". Как волки барашков к скале.
      До полной ясности остается добавить, что Замку запланированный Ваней штурм совершенно не угрожал. Команда, которая должна была подойти к его стенам тайными пещерными ходами, все еще находилась внутри горы. Ниже уровня моря. Безнадежно заблудившись в бесчисленных ходах и переходах. Поскольку Сусаниным у нее служил боевой пацан Юрашка, знавший пещеры как свои карманы с закрытыми глазами.
      Он ухитрился завести их в такое место, откуда выбраться самостоятельно было невозможно, и благополучно смылся, скользнув в темноте в узкую щель, ровно Хозяйка Медной горы. И явился в Замок доложить о содеянном.
      Еще один эпизод. Часть боевиков, окруженных у моста, вырвалась ненадолго и поспешила обратно в Заречье. Прямо навстречу нашей колонне. Взяли их "без труда и без науки", в том числе и самого Малюту, который, по данным Сашки Дубровского, находился в розыске в связи с совершенными ранее в двух российских столицах заказными убийствами...
      Колонна поднималась от реки под звуки марша, гремевшего из распахнутых окон Горотдела. Шла, словно в освобожденный от оккупантов город. Жители которого стояли по тротуарам и, согласно урокам истории, бросали на запыленную броню букеты цветов, а красивые девушки в светлых платьях выбегали порой из толпы и жарко целовали подвернувшихся бойцов. Заслуживших, стало быть, эти щедрые дары.
      В воротах Замка на нас набросилась Лялька, взбешенная своим невольным неучастием в битве, оборвала с моей куртки две пуговицы, зло надсмеялась над дырявыми штанами Пилипюка и вместе с рыжим Баксом и черноволосой Юлькой заперлась в приемной. Обиделась.
      Но я мириться не пошел - некогда. Нужно было отправить раненых в больницу, распределить продукты по торговым точкам и складам, доложить в Правительство о результатах рейда и перспективах, высказать свои соображения о том, как обеспечить практическую реализацию этих перспектив.
      Совсем к вечеру я заглянул в Горотдел обговорить с Волгиным организационные и оперативные меры по борьбе с сельским рэкетом.
      В дежурке мне, очень кстати, попался участковый Хлопчик. Притулившись с краешка стола, он что-то помечал в блокноте, шевеля губами, играя бровями, - итоги рабочего дня подводил, не иначе.
      Я оторвал Хлопчика от приятного занятия (ставить галочки и обводить кружочки всегда хорошо) и сообщил о своем намерении направить его в район, где он должен организовать среди местных крестьян движение сопротивления.
      Хлопчик задумался, и мне показалось, что он даст сейчас свое согласие.
      Не успел. Дежурный снял трубку зазвонившего телефона и почти сразу, после слов: "А он как раз здесь", протянул ее Хлопчику.
      Тот выслушал, положил трубку, сделал запись в блокноте. Пожевал задумчиво губами, подвигал бровями, покачал головой. Изрек:
      - Странное сообщение.
      Странное сообщение
      - Алексей Дмитриевич, - Лялька по селектору, дуется еще.- К вам начальник Контрольной группы.
      - Разрешите? - вошла Алевтина. - Что это Лялечка наша в расстройстве? Серый обидел?
      - Он такой, - согласился я. - Бандит почти что.
      - Лучше приласкал бы девочку, - посоветовала, вынимая из папки листы.
      - Алечка, - пожаловался на судьбу, - мне нельзя. Мне себя блюсти надо: хлопцам нашим пример подавать.
      - Как съездил?
      - Плодотворно.
      - По нашей линии есть что-нибудь?
      - А как же без вас? Нужно прямо днями собрать сведения о сельских участковых. Кто за бандюков, а кто за нас. Чтобы на селе надежная опора была.
      - Сделаем, - пометила в блокноте.
      - Так что у тебя?
      - Две докладные.
      - На кого?
      - Харитонов из отряда ППС и участковый инспектор Колосов. - Она протянула мне листки.
      - Сама с ними беседовала?
      - Беседовала. Один возмущается, другой обижается.
      Я прочел первую докладную, положил на стол.
      - Скажешь, ерунда? - спросила Алевтина и достала папиросы.
      - Не скажу. С такой "ерунды" обычно большая подлость начинается.
      Харитонов недавно демобилизовался из армии, ничем особым себя не зарекомендовал. Во время несения патрульной службы застал забежавшего за киоск по малой нужде подростка. И вместо того чтобы сделать пареньку в краткой и тактичной форме простое замечание, стал измываться над ним. Власть свою показывать. Не стыдно? - говорил. - Хорошо быть кисою? Где хочу - пописаю, да? Наш славный город борется за всеобщую чистоту, а ты, как кобель бездомный, по углам гадишь. Дома так же себя ведешь? На диван писаешь? Мы вот тебя сфотографируем и в газете твой портрет с расстегнутой ширинкой поместим. Чтоб тебя все знали. - И при этом, подлец, пугал парня стволом автомата.
      - Откуда подробности?
      - От напарника.
      - Что ж он его не остановил?
      - Пытался, да где там... Блюститель в раж вошел. Тем более- старшим патруля был, начальство. - Алевтина с заметным трудом не выругалась.
      - Да, - я вздохнул, - парнишка эту свою первую встречу с милицией, с властью на всю жизнь запомнит.
      - Представляешь, что этот Харитонов вытворять будет, когда в начальство выбьется?
      - Уже не выбьется. Готовь приказ: немедленно уволить по полному служебному несоответствию. С запрещением на десять лет занимать должности, связанные с работой с людьми.
      - А око за око? - улыбнулась Алевтина.
      - Непременно. Когда приказ подготовишь, пришлешь Харитонова ко мне. Да и парнишку тоже пригласи. Сначала я заставлю его перед мальчиком горячо извиниться, а потом, на правах старшего и сильного, поиздеваюсь над ним. Да так, чтобы он сам описался. В присутствии потерпевшего. Согласна?
      - Тебе виднее - ты главный.
      - Вот именно. Так, а что участковый Колосов? - Я взял вторую бумагу.
      - Ему в опорный пункт принесли утерянные документы. Он через Горотдел вычислил владельца, позвонил ему, обрадовал и деньги, подлец, стребовал. Причем якобы в пользу того гражданина, который эти документы нашел. А сам даже фамилии его не записал.
      - Что дальше?
      - Назначил встречу. Я послала двоих ребят, они его взяли с поличным.
      - Вымогательство. Да еще отягченное использованием служебного положения. По моему Кодексу - увольнение, большой срок и поражение в правах.
      - Мерзость, - брезгливо согласилась Алевтина. - Человек, облеченный доверием, использует его в низменных целях. Я б его расстреляла. Своей рукой.
      - Хвастаешься, Алечка.
      - Представь себе пожарника-мародера или врача, вымогающего деньги у пациента за обезболивающее. А этот еще хуже.- Алевтина ткнула окурок в пепельницу. - Знаю, что говорю.
      - Все у тебя?
      - Если бы. Гаишники наши отличились.
      - Поборы? - насторожился я.
      - Вроде того. Они ночью у ресторана засекли гражданина, который в сильнейшей стадии алкогольного опьянения за руль садился. Точнее, валился. Да еще и семью в машину поместил- жену и двух малых девчонок. Банкет какой-то был, юбилей, что ли...
      - Дальше.
      - Ну, ребята не стали его репрессировать, сами за руль сели и домой всех отвезли.
      - И за услуги взяли?
      Алевтина вздохнула.
      - Где они?
      - Здесь.
      Я нажал клавишу селектора:
      - Пригласите инспекторов.
      Вошли. Смущенные, переминаются. Краснолицые. Но это не от чего-нибудь. Это профессиональное - обветренная кожа да еще и начальная гипертония от постоянных стрессов.
      - Что же вы, ребята?
      - Товарищ полковник, никак его супруге отказать не смогли. - Старший инспектор оправдывался. - Его же в машине развезло в смерть. Мы его на себе на пятый этаж принесли. Уложили, первую помощь оказали. Все путем. Она: ребятки, ребятки, вот спасибо, вот спасибо вам, родные. И деньги сует. Мы отказываемся - она в слезы.
      - Алевтина Яковлевна, как? Если бы твоего мужика вот так доставили, отблагодарила бы?
      - Моего парня, - непримиримо ответствовала, - тоже в избу внесли. Тяжело раненного. В тылу у немцев. И его хозяйка полгода прятала и выхаживала. За одно спасибо. Посмотрела бы я на вас, если бы вы ей деньги сунули.
      - Ты у нас... уж того... уж очень.
      Алевтина - это явление, конечно, крайнее. Критерий честности и принципиальности. Но ведь такие больше всех нужны- как точка отсчета.
      - Деньги не истратили?
      - Обижаете, товарищ полковник. - Полез во внутренний карман, достал деньги, вложенные в листок из блокнота - чтобы среди своих не затерялись. Вот они, всей суммой.
      - Хорошо. Выпишите на всю сумму штрафную квитанцию этому юбиляру за непотребный вид в общественном месте. И на работе ему вручите. В торжественной обстановке. Ясно?
      - Так точно.
      - Свободны.
      Тут Волгин позвонил:
      - Алексей Дмитриевич, минутку не найдете?
      - А что такое?
      - Тут наш Хлопчик странный сигнал получил, стал проверять - что-то интересное появляется. Не подъедете?
      - Куда, в отдел?
      - Нет, прямо на место. "Изумруд" знаете, ювелирный наш, на Гончарной? Вот туда. Только машину загодя оставьте. Пешком подходите.
      - Хорошо, понял. Сейчас буду.
      Сигнал действительно был странный. Но эту странность не всякий бы заметил. А вот мудрый Хлопчик сразу же внимание обратил и выводы сделал. И даже меры принял...
      Пожаловалась ему бдительная старушка. Из тех, что ночью не спит и днем не дремлет. Все видит и все знает. И в тайне не держит.
      Телевизор у старушки тоже не молодой был, показывал слабо, да и не желала она эти гадости смотреть, даже стыдно было. И потому уже давно заменила бледно-голубой и маленький источник информации на большой и цветной экран - придвинула стол к окну и приладилась за ним чай пить и на улицу глядеть.
      Занятие, стало быть, интересное, а порой увлекательное, как сериал и - что очень важно - общественно полезное.
      Об одном своем наблюдении бабуля сообщила участковому для принятия мер. Суть такова. Подвал дома напротив облюбовали бомжи. Ну, по нашим временам, явление обычное. Но руки до него еще не дошли, я собирался создать спецслужбу из общественности для этой работы, но все время находились дела более горячие.