Женские голоса звучали вокруг нее, но у Лючии в голове раздавался другой голос, голос ее матери: «Привлеки сэра Йена на свою сторону».

Но предложение матери воспользоваться своим обаянием и привлекательностью вчера ночью не помогло ей добиться содействия этого человека. Может быть, ей просто не хватило терпения. Лючия вздохнула. Терпение никогда не было сильной стороной ее характера. Кроме того, у нее было всего лишь шесть недель. Чего она не могла позволить, так это терпения.

– Вы не согласны, мисс Валенти?

– Гм?.. – Вздрогнув, она пробудилась от размышлений и взглянула на молодую женщину, которая вместе с двумя другими леди сидела напротив нее за столом.

Леди Сара Монфорт, сидевшая между подругами, вопросительно смотрела на Лючию поверх своей чашки.

Поняв, что ей задали вопрос, и не зная, о чем ее спросили, Лючия сказала единственное, что смогла придумать.

– Простите. Я задумалась. Я думала о... о... э... какие сейчас модны... э... декольте.

– Декольте? – Леди Сара улыбнулась, но ее большие голубые глаза чуть заметно сузились, делая ее улыбку такой же неестественной, как нежно-розовые румяна на ее медных щеках. Золотистые ресницы опустились, а затем поднялись. – Ничего удивительного, что ваши мысли заняты этим. – Она взглянула на подруг, сидевших по обе стороны от нее. – Не правда ли, леди?

Словно по подсказке леди Уэллберн сказала:

– Конечно. Совершенно ясно, что декольте – любимая часть платья мисс Валенти.

От приглушенных смешков, раздавшихся среди молодых женщин, сидевших за столом, Лючия замерла, но от нее не ускользнуло удовлетворение, мелькнувшее в глазах леди Сары. В эту минуту Лючия почувствовала, будто она снова очутилась в школе, где ее дразнили девочки, не любившие ее. Она подавила желание мяукнуть в сторону Сары. Вместо этого она улыбнулась самой приятной, любезной улыбкой.

– А так и должно быть, – сказала Грейс, обращаясь к Лючии. – Если бы у меня была такая великолепная фигура, как у вас, моя дорогая, я бы тоже носила глубокое декольте. – Она жестом сожаления показала на свою грудь. – Увы, мне не так повезло.

Лючия ответила ей благодарным взглядом.

– Думаю, вы красивы, – сказала она вполне искренне.

– Я слышала, что моды в Италии намного смелее, чем здесь, – сказала леди Кеттеринг и сменила тему разговора, указав на стоявшего рядом с ней официанта: – Кому еще чаю?

– Я должна извиниться, – сказала Лючии Грейс, когда они возвращались в карете на Портмен-сквер. – Мне не следовало представлять вас леди Саре и ее друзьям.

– Так случилось, что они проезжали мимо, и леди Кеттеринг пригласила их присоединиться к нам. Не извиняйтесь, это не ваша вина. Что касается их мнения, меня оно не волнует. – Это было не совсем правдой, ибо ей все еще было больно, оттого что над ней смеялись. – В то же время я бы не хотела выглядеть немодной. Как вы думаете мне следует носить другие платья?

– Лючия, не позволяйте леди Саре и ее друзьям стращать вас. Последняя мода – это все, что они знают. Это они пустоголовые идиотки.

– Возможно, но у леди Сары есть то, чего нет у ее подруг. Она хитрая, эта женщина. Она заставляет других говорить то, что хочет сказать сама. Это особый талант.

– Злой талант, но вы правы. Ей подражают. Однако мы не входим в круг ее друзей, и я надеюсь, нам удастся в большинстве случаев избегать ее.

– Я тоже надеюсь. Но... – Она заколебалась, сомнение все еще не покидало ее. – Вы считаете, что мне следует поменять платья?

– Повторяю, нет, я так не думаю. Я говорила абсолютно искренне. Если бы у меня была ваша фигура, я бы без смущения выставляла ее напоказ. Кроме того, декольте ниже плеч и воротники шалью, которые все сейчас носят, вам не пойдут. Чтобы хорошо в них выглядеть, вам придется прибинтовывать грудь, а это такая потеря. К тому же могу представить, как это неудобно.

– Это больно. Когда я впервые приехала в школу, мне было всего двенадцать, и хотя я была моложе других девочек, я была крупнее их, и меня все время дразнили. Поэтому я стала затягивать грудь полотенцем, очень крепко, чтобы она казалась плоской. Было больно, но я не хотела, чтобы меня дразнили. Когда мама приехала навестить, меня, она пришла в ужас. Она запретила мне это делать. Сказала, что любит меня такой, какая я есть, и мне не стоит меняться ради кого-то другого, и я должна быть счастлива, что добрый Бог создал меня такой.

– Очень разумный совет.

Лючия улыбнулась:

– Некоторым кажется, что моя мама легкомысленна, что она всегда опаздывает, и деньги текут у нее между пальцев как вода, но внутри, под всем этим, она в высшей степени разумна.

– Вы ее очень любите?

– Да. – Улыбка на лице Лючии исчезла. – Мне хотелось бы повидать ее.

– Вы спрашиваете у меня разрешения?

– А если бы попросила, вы дали бы мне его?

– Я не могу. – Грейс с сочувствием посмотрела на нее. – Пожалуйста, поверьте, я понимаю ваши чувства. Когда умерла моя мать, мы уже несколько лет были разлучены с ней, и я всегда буду жалеть об этом. Но Йен строго приказал мне не позволять вам видеться с Франческой, и хотя я знаю, как тяжело вам без матери, я должна подчиняться Йену. Он сделал для меня больше, чем я когда либо смогу отплатить ему.

– Я понимаю. – Лючия помолчала. – Сэр Йен говорит, что я всегда должна буду жить отдельно от матери. Что моя связь с ней станет неприемлемой для любого джентльмена из-за того, кто она.

– Боюсь, что это правда.

– А я отказываюсь этому верить. – Она встретила сочувственный взгляд Грейс. – Раз уж я должна выйти замуж, мне нужно найти мужчину, который полюбит меня. Если он будет любить меня достаточно сильно, он примет мою мать, когда мы будем женаты, и разрешит мне видеться с ней. Я уговорю его.

– Это тоже может быть правдой. – Грейс помолчала, а затем тихо рассмеялась. – По-моему, мы снова вернулись к тому, с чего начали наш разговор.

Лючия с недоумением свела брови.

– Что вы имеете в виду?

– Вы, как предполагается, должны найти мужа, а мужчины, храни их Боже, не интересуются дамскими модами. Я обнаружила, что большинство из них больше привлекает пышная грудь и глубокое декольте.

Лючия рассмеялась.

– Я тоже так думаю.

Сэр Йен, однако, не принадлежал к этому большинству. Хотя он и признался, что не остался совершенно равнодушным к ее чарам, Лючия чувствовала, что этого недостаточно для того, чтобы привлечь его на свою сторону. Ей было ясно, что он намерен выполнить буквально все указания ее отца, и вчера вечером никакие ее старания не заставили его изменить решение. Она должна сделать его своим союзником, но как?

За обедом она внимательно смотрела на него, как генерал, собирающийся начать сражение, изучает карту, собираясь определить, как нанести следующий удар, но только к концу вечера у нее созрел новый план.

В то время как все в доме готовились лечь спать, Лючия отправилась на поиски своей жертвы. Она нашла его в библиотеке, что вполне соответствовало ее целям. Заглянув в открытую дверь, она увидела, как он сидел за столом брата, склонившись над письмом. Если предстояло сражение, сначала надо было узнать своего врага. Вот это она собиралась сделать.

Когда она вошла в комнату, Йен поднял голову и сразу же встал и поклонился ей.

– Я пришла за книгой, – сказала она. – Надеюсь, я не помешала вам?

– Нисколько.

Она направилась в другой угол комнаты к книжным полкам и начала просматривать названия, а он снова сел и продолжил работу.

Лючия выжидала, притворяясь, что увлечена своим занятием, стараясь проявить терпение и надеясь, что он первым начнет разговор. Наконец он заговорил:

– Вы ищете какую-то определенную книгу?

Она взглянула на него и обнаружила, что он по-прежнему пишет свое письмо.

– Да нет, не думаю. Их здесь так много, что трудно выбрать. – Лючия пробежала пальцами по корешкам книг, стоявших ближе к ней. – Я вижу несколько книг по этикету. Это для Изабель?

– Наверное. – Йен отложил перо и посыпал подсушивающим порошком лежавшую перед ним бумагу, затем стряхнул его и протянул руку за сургучом. – Хотя сомневаюсь, что она прочитала хоть одну из них.

– А зачем ей? Книги по этикету скучные.

– От вас и следовало ожидать подобного ответа.

Она улыбнулась.

– Вы неправильно меня поняли, сэр Йен. Я считаю книги по этикету очень полезными.

– В самом деле? – с сомнением в голосе спросил он.

– Они прекрасно подходят для того, чтобы их подложить под дверь, если хочешь держать ее открытой.

Это объяснение вызвало у него улыбку, но если oна рассчитывала привлечь к себе его внимание, то ошиблась. Он взял чистый лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и снова принялся писать.

Лючия прошла дальше вдоль книжных полок, обдумывая, как бы продолжить разговор, но он помог ей:

– Я пишу отчет вашему отцу. Не хотите ли, чтобы и передал ему что-нибудь от вашего имени?

– Что я хочу сама выбрать себе мужа?

– Боюсь, в этом вопросе ваш отец непоколебим, чтобы я ни говорил ему.

– Да, он же покупает мне мужа.

– Я сделаю все возможное, чтобы убедиться, что человек, которого я порекомендую, по крайней мере не охотник за приданым. Но вам надо понять, что когда вы будете приняты в обществе, вы станете жертвой всеобщего любопытства. Возможные претенденты и их родственники потребуют сведений о вашем происхождении. Пойдут и начнут распространяться сплетни. Этого я не могу предотвратить. Зная ваше происхождение, личность вашей матери и случай на карнавале, любой джентльмен, если он не гонится за деньгами, будет иметь основания воздержаться от брака с вами.

– Вы рассказываете этим людям о том, что произошло в Болгери?

– Да. Конечно, я делаю это насколько возможно дипломатично.

– Не проще было бы найти мне мужа, если бы вы им ничего о том не рассказывали?

– Вопрос не в том, что проще. Сведения о том, что произошло в Болгери, уже распространяются по Европе и обязательно дойдут до Англии. Я не хочу, чтобы какой-то серьезный претендент был неприятно поражен, узнав об этом, поэтому я заранее смягчаю удар.

– Понятно. – Она прошла дальше, разглядывая книги. – У вашего брата прекрасная библиотека, – заметила Лючия, уводя разговор о себе в другом направлении.

– Да. Я часто в этом завидовал Дилану.

– Правда? – Она повернулась и посмотрела на него. – Но почему? Не сомневаюсь, что вы могли бы иметь библиотеку не хуже.

– В этом нет смысла, ибо я никогда не смогу наслаждаться книгами. – Он указал на разложенные вокруг него бумаги. – Большую часть времени я провожу мне дома, и нецелесообразно таскать свои книги по всему миру.

– Вы правы. – Она прислонилась к книжному шкафу, стоявшему за ее спиной. – И по этой причине вы никогда не женились?

– Я все время разъезжаю, обычно не задерживаюсь в одном месте дольше нескольких месяцев. Мне бы пришлось оставлять жену и детей дома или возить их с места на место. Это было бы тягостно для них.

Она не спускала с него глаз.

– Вы всегда делаете то, что считаете правильным?

– Стараюсь.

– А я нет, – улыбнулась она.

В ответ она получила насмешливую улыбку.

– Я это заметил, – сказал он и погрузился в работу.

– Никогда не жениться, отказаться иметь детей, все время путешествовать и не жить в своем доме... Должно быть, вы чувствуете себя одиноким.

Перо замерло в его руке, но всего лишь на долю секунды.

– Может быть, – сказал он и продолжил писать.

– Для вас очень важна ваша работа, не так ли?

– Да.

– Почему?

Теперь все его внимание было обращено на нее. Он перестал писать и уперся локтями в стол. Вертя в руках перо, он задумался, прежде чем ей ответить.

– Британия – самая могущественная нация в мире, и положение, которое я занимаю, налагает огромную ответственность. Я делаю все, что могу, для того, чтобы моя страна мудро использовала свою силу.

Лючия подумала немного, но затем покачала головой.

– Может быть, это правда, но не причина.

Она отошла от книжных полок и остановилась возле его стула. Не спуская с него глаз, она села на крышку стола, не обращая внимания на разложенные на ней бумаги.

– В комнате хватает стульев, – заметил он.

Шурша бумагами, она поудобнее устроилась на столе.

– Все, что вы сказали о своей стране и ответственно и, очень благородно, но это не главная причина, по которой вы этим занимаетесь.

Он повернул голову и посмотрел на нее.

– Вы сидите на очень важном торговом договоре с голландцами.

Она отмахнулась от голландцев.

– Нет, вы – дипломат, потому что вам нравится быть человеком, в чьей власти изменить любую ситуацию.

– И это тоже, – согласился он.

– И, – продолжала она, – благодаря тому, что вы прекрасно умеете скрывать свои чувства, власть всегда в ваших руках. Вы всякий раз одерживаете верх. Разве не так?

– Да. Могу предположить, что вам бы это не подошло, потому что вы открыто проявляете ваши чувства, а они меняются каждую минуту.

Лючия не стала спорить с этим утверждением.

– Я капризна, это правда. Я очень эмоциональна и не скрываю своих чувств.

– Но в данной ситуации это лишает вас всякой власти.

– Возможно. – Она искоса взглянула на него, ее губы прогнули. – А возможно, и нет.

Он остался равнодушным. С каким бы наслаждением она вытрясла из этого человека его мужское железное самообладание. От возбуждения кровь забурлила у нее в жилаx, и она не смогла устоять перед искушением попытаться. Она чуть ближе придвинулась к нему.

– Есть разные пути к власти, сэр Йен, – вкрадчиво сказала она. – И не всегда плохо не обладать властью.

Он не шевельнулся.

– Это, очевидно, должно убедить меня передать вам полномочия в вашей ситуации?

Лючия отклонилась назад и подтвердила его предположение.

– Я на это надеюсь.

– Почему вы этого так хотите?

Она одарила его сладкой улыбкой.

– Потому что не могу получить их.

Йен хрипло вздохнул, издав звук, чем-то похожий на смех.

– В это я могу поверить.

– Сэр Йен, я буду говорить с вами серьезно. Замужество – самый важный поступок, который совершает женщина за всю свою жизнь. Это должен быть выбор. Мой выбор и его выбор, сделанный на основании взаимного уважения и любви.

Он нетерпеливо заерзал на своем стуле, но она настойчиво продолжала:

– Чезаре говорит, что я не должна выбирать, за кого выходить замуж, но он делает это только для того, чтобы наказать меня, потому что на меня сердится. Сэр Йен, пожалуйста, не поступайте со мной несправедливо. Вам ничего не стоит предоставить мне свободу выбора, и это будет великодушно. Вы сами сказали, что всегда поступаете правильно.

Сэр Йен оттолкнул стул и встал. Опасаясь, что он уйдет, Лючия соскочила со стола и положила руку ему на предплечье.

– Мой отец дает много денег, чтобы какой-то мужчина женился на мне, но если этот мужчина не будет уважать и любить меня, я окажусь у него под каблуком, и это сделает меня несчастной на всю жизнь.

От него повеяло холодом, и Лючия почувствовала разочарование. Ее рука бессильно упала.

– Мне следовало бы знать, что вы не поймете.

Она отвернулась, но его следующие слова остановили ее.

– Напротив, мисс Валенти, я понимаю.

– В самом деле? – Она снова посмотрела на него, в ней шевельнулась надежда.

– Да. Я признаю, что вам действительно необходимо быть хозяйкой своей судьбы и вы испытываете глубокую потребность в любви. Вы находитесь совсем в другом положении, чем ваша сестра, и речь не идет о договорах. Ваше предпочтение в этом деле должно было быть учтено с самого начала. – Он сжал руки за спиной. – В этом отношении я был... я был...

– Не прав? – подсказала она.

– Я поспешил.

– Конечно, – сразу же согласилась она с этим определением. – Что будет теперь?

Он одернул полы жилета.

– Кажется, нужно найти компромисс. Я не возражаю, что решающим должен стать ваш выбор. Однако я настаиваю на определенных условиях.

Она с облегчением вздохнула.

– Каких?

– Каждый мужчина, с которым вы познакомитесь, должен получить мое одобрение, прежде чем между вами возникнут какие-либо отношения. И можете быть уверены, что Грейс будет знать, какого типа мужчин я сочту приемлемыми. Никаких кузнецов. Никаких поэтов, художников, распутников или негодяев любого сорта.

Она изобразила разочарование.

– Жаль. Мне всегда хотелось, чтобы в меня влюбился развратник. Это мечта каждой женщины.

– И женщины еще удивляются, что мы, мужчины, считаем ваш пол совершенно непостижимым.

– Уверяю вас, я не влюблюсь в распутника. Нет-нет. – Она издала нарочито мечтательный вздох. – Но как было бы любопытно, если бы он влюбился в меня.

– По-моему, в вашей жизни произошло уже достаточно интересного.

– Вас даже невозможно и подразнить, – сказала они с раздражением и вздохнула. – Так какие же у вас еще условия?

– Совершенно очевидно, что обсуждаемый мужчин должен иметь желание взять вас замуж, – сказал он, собирая бумаги со стола. – Кроме того, все требования Чезаре должны быть удовлетворены: пэр-католик с титулом имениями, состоянием и хорошим происхождением, время остается прежним. До приезда вашего отца остается меньше шести недель. За это время вы должны наши жениха, который устраивал бы нас обоих.

– Но...

– Шесть недель. – Он положил пачку документов в кожаный портфель, лежавший открытым на столе, и посмотрел на нее суровым и решительным взглядом. – Если вы к тому времени не выберете мужчину среди ваших претендентов, я сделаю это за вас.

Она не знала, хватит ли ей времени, чтобы найти мужчину, которого бы она хотела, но понимала, что в этом она не может требовать большего от сэра Йена.

– Я согласна принять ваши условия.

– Отлично. А сейчас, я думаю, время позднее, и я пойду спать. – Он закрыл портфель.

Взяв его за ручку, поклонился и вышел из библиотеки. Вероятно, для них обоих было хорошо, что он не услышал ее следующих слов.

– Я согласна, – повторила она шепотом ему вслед. – На данный момент.