Соблазнение (№4) - Она не принцесса

Опять итальянцы. Черт бы побрал Харпера за то, что он оказался прав.

– Принцесса Элена в Лондоне? – Йен сел напротив Стэнтона.

– Нет, не Элена. Другая.

– Какая другая?

– Незаконнорожденная дочь Чезаре.

Йен поднял бровь.

– Не знал, что есть такая.

– Я уверен, у него их дюжина, но эта девушка, Лючия, – особый случай. Ее мать была любимой содержанкой Чезаре. Кажется, он по-настоящему любил эту женщину. Много лет назад, разумеется.

– Он был влюблен в свою любовницу? Тяжелый случай для принца.

– В то время он был совсем молодым, отчаянным, вспыльчивым, холостым, со всеми юношескими увлечениями. Спустя несколько лет, женившись на Софии Тосканской, он порвал с любовницей и отослал дочь к родственникам ее матери в деревню. Он платил за ее содержание, но никогда открыто не признавал ее.

– Чезаре стыдился своей внебрачной дочери? – Йен не мог в это поверить. – Уверен, что нет.

– Не Чезаре. Герцог Тосканский потребовал этого в время переговоров об условиях договора о его браке с Софией. Позднее Лючию отправили в одну из школ для юных леди под фамилией матери куда-то в Европу. Она побывала в полудюжине таких школ в Швейцарии и Франции, но девушка оказалась своевольной, как цыганка. Три год назад случился скандал с молодым человеком, кузнецом, прямо под носом гувернанток из школы мадам такой-то под Парижем.

– Сколько лет этой девушке?

– Двадцать два года. В то время ей было девятнадцать. Но ничего плохого с ней не произошло, если вы понимаете, что я имею в виду. – Стэнтон густо покраснел. – Случай благополучно замяли. Чезаре заставил молодого человека на ком-то жениться, а Лючию заперли в монастыре.

– Чтобы в будущем не было никаких кузнецов.

– Именно так. Беда заключалась в том, что девица продолжала тайком убегать и заниматься бог знает чем. Чезаре счел, что единственный способ следить за ней – это держать ее перед глазами. Приблизительно полгода назад он привез ее обратно в Болгери и поселил в дальнем крыле дворца, пока он не сможет решить, что делать с ней дальше.

– И?..

Вместо ответа Стэнтон вытащил из своего портфеля сложенную газету и бросил ее на стол. Это был явно бульварный листок. Йен, быстро переводя с итальянского пробежал глазами статью, затем, не изменив выражения лица, положил газету на стол:

– Вот и раскрылась тайна девушки. Насколько правдиво описание этого инцидента?

– В основном они изложили факты правильно.

– А что с Эленой? – поинтересовался Йен.

– Ничего не случилось ни с одной из девушек. Им захотелось пойти на карнавал просто поразвлечься, вы меня понимаете. Стражники, которые в это время были свободны, проводили их во дворец.

– Они физически не пострадали?

– Нет. Доктора осмотрели их, и они обе по-прежнему были... – Стэнтон замолк в полном замешательстве.

– Virgo intacta? – подсказал Йен, решив, что выразить это на латыни более уместно.

Стэнтон сдержанно кивнул.

– Какой скандал, если бы оказалось иначе! Как бы то ни было, Чезаре избавился от нее, отослав к родственникам в Геную, и решил, что давно пора найти ей мужа, желательно как можно дальше от Болгери.

– Он поступил разумно. Эта девушка явно плохо влияла на свою сестру. – Йен показал на бульварную газетенку трехмесячной давности, лежавшую на столе. – На этот раз, однако, бесполезно пытаться скрыть ее необдуманные поступки.

– К сожалению, да. Чезаре надеялся утаить этот инцидент по крайней мере до ее замужества, но, как видите, история вышла наружу вместе со слухами о ее сумасбродстве. Как и вы, никто не знал об этой девушке, а теперь сведения о ее существовании и этой выходке на карнавале распространяются по всей Италии. Принц Чезаре в конце концов признал ее своей дочерью и даровал ей фамилию Валенти. Его жена, принцесса София, пришла от этого в ярость.

– Понятно, но у Чезаре не было выбора. То, что он признал ее, делает девушку более желанной невестой. – Йен отшвырнул в сторону газету. – А как герцог Осберг? Он не желает отказаться от брака с Эленой из-за ее участия в этом инциденте?

– Нет-нет. Элену считают жертвой влияния сестры. Приготовления к браку продолжаются, и все пункты брачного договора остаются неизменными.

– Так в чем же проблема?

– Лючия не пробыла в Генуе и месяца, как снова сбежала. Нам известно, что она добралась до Лондона и живет там со своей матерью.

– Если репутация Элены не пострадала и герцог Осберг по-прежнему хочет жениться на ней, договор остается в силе. Лючия живет у матери. Все хорошо, что хорошо кончается. Но при чем здесь я?

– Чезаре восхищен вашими дипломатическими способностями. Он считает, что вы лучше всех подходите для разрешения этой ситуации.

– Какой ситуации?

– Она потребует большого искусства.

Йен перегнулся через стол, пытаясь сохранить самообладание.

– Что за ситуация? – повторил он.

– Во время своего пребывания в Лондоне вы должны устроить замужество Лючии.

Йен застыл на своем стуле.

– Вы, должно быть, шутите.

– Я никогда не шучу, когда дело идет о международных отношениях. Чезаре хочет выдать дочь замуж, прежде чем она успеет доставить новые неприятности дому Болгери. Вы должны найти ей подходящего мужа, все дипломатично организовать и помочь составить брачный договор.

– Меня оторвали от важной дипломатической миссии в Анатолии, чтобы сделать из меня сваху для какой-то девчонки?

– Она – дочь принца, – напомнил ему Стэнтон. – И выбыли свахой для ее сестры.

– Это совсем другое дело. Это было связано с договором. Под угрозой был Венский конгресс. Черт побери, Уильям... – Йен чувствовал, что у него сдают нервы.

Он прикусил язык и глубоко вдохнул.

– Причины, по которым Чезаре не хочет вернуть девушку в Болгери, совершенно очевидны, – продолжал Стэнтон. – Единственный выход – это подобрать ей подходящего мужа. Дайте ей решительного, умного мужа и несколько детей, и она успокоится.

– А если нет, то это будет проблема ее мужа?

– Бесспорно. Принц Чезаре также желает укрепить союз с нами и считает, что лучше всего, если у нее будет муж-англичанин. Но, конечно, католик. Мы согласились помочь. Она все равно уже в Лондоне. Введите девушку в английское общество и найдите для нее подходящего пэра-католика. Чезаре дает вам карт-бланш. Затем вы поможете представителю его правительства и семье жениха договориться об условиях брачного контракта. Принц выделяет огромное приданое и доходы, чтобы сбыть ее с рук. Чезаре ожидает, что свадьба состоится еще до октября, до его отъезда домой.

Очень мило. Долгая и блестящая карьера человека, предотвращавшего войны, заключавшего жизненно важные торговые соглашения и сохранявшего нерушимыми договоры, заканчивалась этим.

– Найти для нее мужа мог бы любой из дипломатического корпуса. Она непокорна и своевольна, понимаю, Она незаконнорожденная, и ее репутация сейчас несколько запятнана, но все же девушка королевской крови. Род Медины владеет не самым богатым княжеством в Европе, но и не самым бедным. Она некрасива?

– Совсем напротив. Мне говорили, что она хорошенькая.

– Ну вот видите! Девушка красива, ее отец принц, есть, деньги на хорошее приданое. Я уверен, несмотря на ее проступки, в Британии найдутся знатные католические семьи, которые охотно породнились бы с родом Болгери, Особенно при таком щедром приданом, которое дает Чезаре.

– Да, но принц требует, чтобы муж девушки был пэром и имел большие имения. Ему не нужны охотники за приданым.

– Но, полагаю, в Уайтхолле всегда найдется кто-нибудь, кто сможет все это устроить. Зачем вам я?

– Чезаре выбрал именно вас. Он высоко ценит вас и доверяет вашему здравомыслию. Вас также уважают все пэры Британии, и вам нетрудно будет справиться с этим делом. Болгери для нас полезный союзник, как вам хорошо известно, а этот брак укрепит наше влияние на Апеннинском полуострове. Мы согласились предоставить ваши таланты в распоряжение Чезаре. Вам действительно нужен отпуск, и вы все равно будете находиться в Лондоне. Удобно во всех отношениях.

Йен не назвал бы это удобным.

– Десять лет безупречной службы моей стране, и меня так понизили.

– Есть еще кое-что. – Стэнтон смущенно кашлянул. – Вам это не понравится.

– Теперь я свадебный маклер для сбившихся с пути девиц, – пробормотал Йен, дергая себя за галстук. – Мне уже это по не по вкусу.

– Ее мать – Франческа.

– Боже милостивый! Вы хотите сказать, что мать этой девушки – бывшая любовница принца Чезаре, а сейчас самая распутная куртизанка Англии?

– Теперь не такая уж распутная. Ей около пятидесяти.

– Франческа много лет была знаменитостью Лондона. Спала со столькими пэрами и разорила так много состоятельных людей, что я не могу даже сосчитать. По слухам, сейчас она доводит до банкротства лорда Честерфилда.

– Боюсь, все это правда.

– Вот видите. – Йен пытался проявить привычную сдержанность и дипломатическую деликатность, которая сделала его ценным достоянием Британской империи, но даже если бы от этого зависела его жизнь, в тот миг он не смог этого сделать. – Какой джентльмен захочет получить в тещи эту самую распутную даму полусвета, особенно если он сам пользовался ее услугами? Что касается дочери, то, судя по тому, как она до сих пор вела себя, эта любительница бесчинств скорее пойдет по пути своей матери, чем станет женой британского пэра. По крайней мере так будет думать любой джентльмен, к которому я обращусь с предложением, касающимся ее. Где я найду для девушки с такой матерью, как Франческа, титулованного мужа с деньгами и к тому же католика?

– Чезаре приказал, чтобы девушку забрали из дома матери и она больше не встречалась с этой женщиной. Кажется, когда Лючия находилась в этих французских шкодах, мать нередко навещала ее, и Чезаре считает, что влияние матери частично является причиной компрометирующего поведения дочери.

– Не сомневаюсь, но...

– Лючии подберут подходящую дуэнью и введут в английское общество, а вы тем временем найдете сговорчивого жениха и познакомите их.

– А как же девушка? Она может высказать свое мнение при выборе жениха?

– Нет. Только его положение, личные качества и желание жениться на ней имеют значение. Чезаре убежден, что вы найдете самого подходящего.

Йену это не польстило.

Стэнтон протянул ему пачку документов.

– Вот вам официальные распоряжения премьер-министра вместе с подробным перечнем приданого и досье на девушку.

– Какой удачный поворот в моей дипломатической карьере! – с горечью проворчал Йен, беря бумаги.

– Мы совершенно уверены, что вы выполните это задание со свойственным вам искусством, сэр Йен. – Стэн тон встал, показывая, что разговор окончен. – Мы знаем, что вы верны своему долгу.

Эти слова сразу же напомнили Йену о его положении. Он встал, прокашлялся, привел узел галстука в идеальный порядок и с усилием взял себя в руки.

– Я всегда исполняю свой долг, лорд Стэнтон.

Чопорно поклонившись, он вышел, но его долг не мешал ему все время, пока он ехал из Гибралтара в Лондон проклинать беспокойную итальянскую девицу и международную политику.

Лючии нравилось жить с Франческой. Они ездили по магазинам, беседовали и долгие часы проводили вместе. Лючия, большую часть своей жизни видевшая мать лишь во время ее коротких ежегодных посещений, почувствовала, что наконец они с мамой стали настоящей семьей.

Франческа принимала у себя небольшой круг близких друзей и была очаровательной хозяйкой. Ее последний поклонник, лорд Честерфилд, убежденный холостяк, сразу же завоевал симпатии Лючии, потому что явно обожал ее мать. Будучи дамой полусвета, Франческа почти не обращала внимания на условности общества. Ей даже доставало удовольствие шокировать респектабельных светских дам.

Лючия наслаждалась жизнью. Ей позволялось делать все, что хотелось, ходить, куда пожелает, и она поняла, что свобода оправдала все ее ожидания. Мать щедро давала ей деньги на расходы и полезные советы, как их потратить. Если кто и умел тратить деньги, так это Франческа.

Но как-то днем, когда Лючия собиралась поехать на Бонд-стрит, она вошла в спальню матери, чтобы спросить, не желает ли Франческа составить ей компанию, и увидела, что та уже занята. Она с помощью портнихи примеряла бархатную синюю амазонку.

– Боюсь, я сегодня не смогу поехать с тобой, дорогая. У меня столько разных дел. Прежде всего мне только что принесли новую амазонку.

– Я вижу. – Лючия несколько минут внимательно смотрела на мать, отмечая, как красиво сочетание ярко-голубого цвета с темно-каштановыми волосами Франчески.

Она также заметила, что портниха не просто примеряет платье, а буквально сшивает ткань на все еще стройной фигуре Франчески, отчего амазонка так плотно облегает ее тело, что производимый эффект наверняка вызовет пересуды.

– У тебя что-нибудь надето под этим, мама?

– Абсолютно ничего, – ответила Франческа, поднимая руку, чтобы портниха могла зашить боковой шов на лифе. – Возмутительно, не правда ли?

Лючия обошла кровать и опустилась на мягкие подушки, лежавшие у резного изголовья.

– Еще как возмутительно, – весело согласилась она. – Что не помешает английским леди сразу же перенять это. Не пройдет и недели, как их всех начнут зашивать в амазонки.

– Так и будет. Но как только это станет модным, я придумаю что-нибудь еще.

Даже в свои сорок девять лет, далеко не в расцвете красоты и с несколькими серебряными нитями в волосах Франческа не утратила смелого, но безупречной вкуса, который до сих пор покорял респектабельных светских дам.

Лючия улыбнулась:

– Полагаю, ты уже задумала что-то новое?

– Конечно, – ответила Франческа.

В будуар вошла горничная с визитной карточкой в руке.

– Карета, которую Честерфилд заказал для меня, будет здесь не позднее чем через две недели. Ее дверцы отделаны перламутром, а поездка в ней... о, Лючия, Честерфилд уверяет, что у нее такие мягкие рессоры, что трудно себе представить. Я надену самую пышную юбку, какую только смогу найти, чтобы она раздувалась вокруг меня... думаю, белую юбку, и я поплыву по Роу, как лебедь по воде. Не теперь, Паркер, – добавила она по-английски, когда горничная протянула ей карточку, – неужели ты не видишь, что я полуодета? Сейчас я просто не могу никого принять.

– Джентльмен заявляет, что он здесь по делу большой важности, – ответила горничная. – Он говорит, что вас предупредили о его приезде. Мне попросить мистера Фрейзера сказать ему, что вы уехали?

Франческа переменила позу, чтобы портниха зашила другой бок лифа, и взглянула на визитную карточку.

– О Боже, он уже внизу? Я все перепутала, я думала, и придет завтра... – Она замолчала и украдкой взглянула на Лючию. – Скажи ему... э... скажи ему, что я спущусь через несколько минут.

– Да, мэм. – Паркер положила карточку на туалетный столик, сделала реверанс и вышла.

– Кто это? – спросила Лючия; странный взгляд матери, брошенный на нее минуту назад, возбудил ее любопытство.

– О, я не знаю, дорогая, – ответила Франческа. – Поезжай на Бонд-стрит, доставь себе удовольствие. – Она осмотрела на портниху, которая, стоя на коленях, вшивала клин под мышкой Франчески. – Аннабел, ты должна поторопиться. Не годится заставлять человека ждать слишком долго, тем более что он пришел по делу. Они так нетерпеливы, бедняги.

– Да, мэм, – пробормотала Аннабел, державшая во рту булавки.

– По делу? – повторила Лючия, чье любопытство еще сильнее разгорелось. – Ты порываешь с Честерфилдом?

– Нет, это совсем другое. – Франческа повернулась к зеркалу. – Он хочет поговорить со мной о чем-то, связанном с законом.

– И что связано с законом?

– О, я не знаю. Что-то ужасно скучное, не сомневаясь. – Она махнула рукой в сторону двери. – Возьми карету и поезжай на Бонд-стрит. Карета мне не нужна поскольку я буду кататься верхом в Гайд-парке. Иди же.

Лючия нахмурилась, в ней проснулось подозрение. Мать вела себя непонятно, явно хотела, чтобы она ушла. Лючия встала, подошла к туалетному столику и, прежде чем мать догадалась о ее намерении, взяла карточку.

– «Сэр Йен Мур», – вслух прочитала она. – Йен Мур. Мне знакомо это имя. – Она сосредоточенно свела брови, стараясь вспомнить, откуда она знает его.

Снова посмотрев на визитную карточку и прочитав его титул, она вспомнила.

– Это британский посол, который устраивал брак Элены с австрийским герцогом. Что он здесь делает?

– Я уже сказала, не знаю. Кто-то прислал извещение из Уайтхолла, что он заедет ко мне и чтобы я ожидала его. – Франческа указала на карточку. – Я не могу не принять его. Он посол.

– Элена никогда не видела этого герцога, а ее заставляют выйти за него замуж, чтобы укрепить отношения, между странами. Она очень расстроена.

– В самом деле? – тихо сказала Франческа, беря со столика голубую бархатную шляпу и надевая ее на голову. – Я ничего об этом не знаю. Тебе ведь известно, что плохо я разбираюсь в политике.

Лючия подняла глаза и следила за ее отражением в зеркале. Франческа сдвигала шляпу то на один, то на другой бок, выбирая самое подходящее положение. От Лючии не укрылось, что мать и в зеркале избегает ее взгляда. И вдруг Лючия безошибочно догадалась, что здесь делает британский посол.

– Они собираются выдать меня замуж? Совсем так же, как и Элену? – Она прочла правду на лице матери. – Это так?

Франческа вздохнула, сняла шляпу и швырнула ее через голову Аннабел на ближайший стул.

– Я не хотела, чтобы ты что-нибудь узнала об этом, до того как я сама не поговорю с ним.

– Так вот почему он здесь? – В Лючии закипала кровь.

– Он пришел поговорить о возможном браке для тебя. О, дорогая, – добавила она со вздохом, глядя на дочь, – Я всегда хотела иметь собственный дом, выйти замуж, иметь детей. Когда ты была маленькой девочкой, уж не помню, сколько раз мы обсуждали твою свадьбу, и куклы были единственными игрушками, в которые ты когда-либо хотела играть. Пожалуйста, только не говори, что случай с Арманом заставил тебя отказаться от любви и ты хочешь остаться старой девой, ибо я знаю тебя слишком хорошо, чтобы в это поверить. Кроме того, мне ненавистна мысль, что у меня не будет внуков.

– Конечно, я хочу выйти замуж, но вовсе не собираюсь позволить Чезаре устроить мой брак! Я хочу сама выбирать себе мужа и скажу этому льстивому дипломатишке, чтобы он передал отцу мои слова. – Сжимая в кулаке его визитку, Лючия направилась к двери.

– Не делай ничего, не подумав, – сказала мать ей вслед. – Мур – выдающийся посол. Он имеет большое влияние. Помни, что я тебе говорила. На мед слетается больше мух, чем на уксус.

– О, я буду сладкая, как патока, – пообещала Лючия, – тогда скажу, чтобы он убирался к черту.

Не обращая внимания на тяжкий вздох матери, Лючия стала спускаться по лестнице в гостиную.

Йен предполагал, что Франческа, самая известная в Англии женщина сомнительного поведения, живет в доме, соответствующем ее громкой репутации. И в этом он очень сильно ошибся.

Дом, где она жила, находился в тихом незаметном уголке Кавендиш-сквер. Ее дворецкий был таким величественным и безупречным, каким только может быть слуга. Ее гостиная в серо-голубых и нежно-зеленых цветах выглядела по-английски элегантной, на камине стояли фарфоровые пастушки, на стене висел пейзаж Тернера, и на полу лежал прекрасный аксминстерский ковер. Все было предназначено для удобства и комфорта, а не выставлено напоказ. Конечно, счета оплачивал Честерфилд – в данное время покровитель Франчески, а он был очень приличным человеком.

В гостиной Йен обнаружил прекрасное собрание книг. Он как раз просматривал их названия, когда услышал приближавшиеся шаги. Он поставил «Илиаду» Гомера на место и повернулся. На пороге стояла молодая женщина.

Никто не принял бы ее за англичанку, и Йен сразу же понял, что перед ним Лючия Валенти.

В голове Йена внезапно возник образ этой молодой женщины, бегущей по заросшим маками итальянским лугам, она бежит босиком и смеется, подхватывая рукой юбки, а ее распущенные кофейно-черные волосы густой спутанной гривой развеваются за спиной. Странно, подумал он, что его воображение создало такую живую картину, ибо он был человеком, которому чужды полеты фантазии. Но в этой женщине он чувствовал едва сдерживаемую энергию, от которой на фоне атрибутов традиционной британской обстановки она казалась такой полной жизни.

Она была высокого для женщины роста, только дюйма на четыре ниже его самого. У нее были длинные ноги, тонкая талия и пышные формы. Глубокое декольте и затянутый корсет, без сомнения, свидетельствовали о влиянии матери.

Глаза темные, как шоколад, кожа цвета легкой пены и капуччино, и ничего, напоминающего общепринятое представление о красоте. У нее не было ротика, похожего на розовый бутончик, необходимого для модной красавицы, но ее губы были пухлыми и красными, как спелая вишня.

Глядя на эти восхитительные губы, Йен понял, что ни одного встретившего ее мужчину не остановят законы моды. Светские дамы будут готовы растерзать ее, но для мужчины, если он не слеп, Лючия Валенти – лакомый кусочек.

Йен глубоко вздохнул. Неудивительно, что отец запер ее монастыре.

Глава 2

Он оказался совсем не таким, каким она его представляла. Пока она спускалась по лестнице, у нее сложился образ Йена Мура как небольшого человечка, скользкого, с острой мордочкой хитрого зверька, который будет произносить льстивые, ничего не значащие фразы. Но когда Лючия увидела британского дипломата, стоявшего у книжного шкафа, совершенно не похожего на созданный образ, она застыла на пороге.

Он не выглядел скользким и был далеко не маленького роста. Лючия была выше многих мужчин, но только не его. Его широкие плечи и грудь подчеркивали безупречно сидящие на нем полосатый жилет и светло-коричневый сюртук. Темно-синие брюки идеально облегали его сухощавые бедра и длинные ноги. Полотняная рубашка и шелковый шейный платок сияли белизной. Глядя на него Лючия почувствовала почти непреодолимое желание потрепать его аккуратно расчесанные волосы и развязать искусно завязанный галстук.

«Вероятно, ему бы это не понравилось», – подумала она, входя в комнату.

Твердая линия его скул и подбородка выражала решительность и выдержку. Такой человек не поддастся ни на какие заигрывания, и это придавало желанию попытаться еще больший соблазн. Она был вынуждена признать, что он очень красив для англичанина, а ее страстное итальянское сердце не могло не одобрить такую великолепную мужественность, но когда oна посмотрела ему в глаза, ее минутное женское восхищение мгновенно исчезло.

Несмотря на густые и длинные ресницы, эти глаза были для нее трагедией. Бесстрастные серые глаза свидетельствовали о холодности его натуры, они смотрели на нее с таким равнодушием, что она почувствовала себя почти оскорбленной. Что она, какой-то образец под микроскопом? Какая жалость, что у такого мужчины в глазах нет даже искорки страсти.

– Сэр Йен Мур, – сказал он, произношение выдавало в нем человека, получившего прекрасное воспитание. – Здравствуйте, мисс Валенти.

Он назвал ее по имени, которое в конце концов ей он был вынужден ей дать. Это лишний раз напомнило ей какой целью явился сей человек, и, когда он поклонился, она ответила небрежным реверансом. Лючия подошла дивану, обитому тканью голубого цвета с кремовым узором, села и указала ему на стул, стоявший напротив.

– Как я понимаю, вы пришли к моей матери, но сейчас она не может принять вас. Вам придется обойтись моим обществом.

– Не думаю, что «обойтись» подходящее слово. – О, как вежливо это было сказано. – Хотя я сожалею, что ваша мать не может принять меня. Мне дали понять, что она ожидает моего визита.

– Она о вас забыла, – с удовольствием сообщила Лючия – Она наверху с портнихой примеряет новую амазонку, и ваш визит просто вылетел у нее из головы.

– Вполне понятно, когда женщина занята со своей модисткой, – сказал он с чарующей улыбкой, которая не соответствовала холодному выражению его глаз. – Мы можем надеяться, что она присоединится к нам?

– Гм... – Лючия сделала вид, что задумалась. – Не могу сказать. Портниха шьет амазонку прямо на ее теле. Понимаете, только плотно облегающая одежда может произвести сенсацию.

Губы его чуть скривились, почти незаметно выражая мнение по этому поводу.

– Понимаю.

Предупреждение матери, каким бы незначительным оно ни было, еще сильнее подогревало желание Лючии наговорить ему колкостей.

– Боже мой, а я подумала, джентльмен не одобряет, – сказала она, подражая британскому произношению.

Лючия повернула голову, как будто говоря с третьим собеседником, и продолжала:

– Очень неприлично носить такое платье на людях. У нее, уверяю вас, подходящая фигура, что становится еще более непристойным. Вы думаете, она носит нижнее белье? – Повернувшись в другую сторону, она ответила как бы за другого человека: – Не может быть. Могу поспорить, совершенно ясно, платье надето на голое тело. Какая сорочка или юбка остались бы незамеченной?

Когда сэр Йен не прореагировал на эту сценку, она отбросила воображаемого собеседника и обратилась к нему.

– Зачем вы хотели видеть мою мать? По той же причине, полагаю, что и другие мужчины, посещающие ее.

– Я приехал к вам обеим.

– К нам обеим? Сразу? – Она улыбнулась обольстительной улыбкой. – Еще ни один мужчина не высказывал такого желания. Какой же вы испорченный человек, сэр Йен, если делаете столь неординарное предложение.

Его широкие плечи чуть заметно напряглись.

– Надеюсь, вы сочтете мое предложение интересным, если оставите свои домыслы и узнаете, в чем оно заключается.

Лючия состроила гримаску.

– Судя по вашему виду, сомневаюсь, что я хочу это узнать. Скажите, а вы всегда так надменны?

– А вы постоянно так дерзки?

– Боюсь, что да. – Она и не подумала извиниться. – Особенно с высокомерными мужчинами. Поскольку вы не собираетесь мне сказать, зачем приехали, мне придется догадаться. – Она достала из кармана юбки его визитную карточку. – «Сэр Йен Мур, – прочитала она. – К.О.С.М. Посол...»

– Она остановилась и посмотрела на него. – Что означают эти буквы?

– Его величество король великодушно пожаловал мне рыцарское звание, и я стал кавалером Большого креста, самого высшего ордена Святого Михаила и Святого Георгия.

– Звучит впечатляюще. Чтобы заслужить такого посетителя, я должна быть более важной персоной для своего отца, чем предполагала. – Она продолжила читать с карточку. – Посол его британского величества, короля Вильгельма IV. Аранжировщик брачных союзов, чтосовсем неего дело, разрушитель счастья принцесс и лицо, решающее проблемы, ставящие принцев в затруднительное положение.

Она подмигнула ему и лукаво улыбнулась.

– Не сомневаюсь, – продолжала она, засовывая его карточку за корсаж на груди, – что я – самая трудная проблема принца Чезаре. По крайней мере я на это надеюсь. – Она откинулась на спинку дивана, так что между ее грудей виднелся уголок визитной карточки, и ожидала его реакции.

Но ее не последовало. Непроницаемое лицо дипломата не изменилось, но было заметно, что он не одобряет еерешающего поведения.

Йен Мур, решила она, лишен чувства юмора.

– Из тех выдуманных титулов, которые вы мне присвоили, – сказал он, – я могу сделать один вывод: вы понимаете, что цель моего визита – «не обычная причина»посещения вашей матери. – Она не успела ответить, как он продолжил: – Хотя вы правы, я приехал сюдапо просьбе вашего отца, принца Чезаре. А также по распоряжению моего правительства.

Теперь они приближались к сути дела. Пора стать серьезной.

– А-а, так англичане тоже лезут в это дело?

– Ваш отец приказал выдать вас замуж и попросил мое правительство помочь ему найти для вас мужа-британца. Я получил задание сделать это и обговорить условия вашего брачного договора.

Лючия вспомнила все те времена, когда ее постоянно перебрасывали с места на место.

– Понятно, – кивнула она. – Теперь, когда меня больше невозможно прятать в каких-то школах, монастырях или дворцах, нужно подыскать мне мужа.

– Сожалею, что вы видите это в таком мрачном свете.

– А как еще я могу это видеть? – Она не дала ему ответить. – Я знаю, это трудно понять, но я не считаю необходимым выходить замуж только ради того, чтобы избавить отца от неприятной проблемы.

– Большинство молодых женщин жаждут выйти замуж.

– Это правда, – согласилась она, – и у многих из нас есть странное убеждение, что мы сами должны выбирать себе супруга, а не предоставлять этот выбор дипломатам.

– Вы дочь принца. Внебрачная и, следовательно, не имеете титула, но тем не менее вы королевской крови. Ваш отец официально признал вас своей дочерью...

– Только потому, что его имя делает меня заложницей в международной политике. Теперь, кажется, я имею достаточно большое значение, чтобы приставить ко мне личную сваху.

– И это признание, – продолжал он, как будто не слышал ее слов, – налагает на вас определенные обязательства. Одно из них – удачно и соответственно положении выйти замуж.

Это возмутило Лючию.

– А каковы обязательства отца передо мной? Чезаре прятал меня, как грязную тайну, запер в монастыре. Монахини били меня. В моей комнате не было окон. – Она содрогнулась. – Там были крысы.

– Ваш отец глубоко сожалеет об этом поступке.

– Да, сожалеет. Теперь, когда ему до меня не добраться.

Что-то промелькнуло в этих холодных глазах, раздражение, может быть.

– До вас всегда можно добраться. Доказательством к этому служит тот факт, что я здесь. Если Чезаре попросит мое правительство выдать вас ему, мы тотчас же это сделаем, и солдаты шотландской гвардии явятся сюда, чтобы отвезти вас на первый же отплывающий корабль. Но ваш отец решил, что наилучший выход – брак, и ради мира с Англией он предпочитает британского джентльмена.