сообщение на автоответчик, назвав свое полное имя и номер телефона. Когда я звонил ей, я не набирал перед номером
      телефона *67, чтобы скрыть свой номер. Мадам же Люси, когда мне позвонила в два пятнадцать, звонила анонимно, так, что
      на определителе номера телефона высвечивалось: анонимный звонок. Уже это одно говорит о ее неискренности и вине. Она
      сама мне позвонила, однако, когда я стал говорить по-английски, она упорно говорила только по-французски. Тогда я стал
      говорить по-французски. Она тут же перешла на такой ломаный английский, что понять ее было невозможно. Я попросил ее
      говорить по-французски, и убедился, что она знает, кто я такой, и помнит о том, что со мной произошло. Тогда я спросил у нее
      , видела ли она мой снимок. Она ответила, что мой снимок смотрела именно она и помнит, что на нем было. Так как по моим
      сведениям она не видела моего снимка, я спросил у нее, что она увидела на нем: слабое или сильное затемнение, с какой
      стороны, в каком именно месте. А, если точно не помнит, то какая была общая картина. Она заявила, что не имеет права мне
      этого говорить. Чтобы прервать мои вопросы, она сказала по-французски, что мое дело закрыто и что мне необязательно
      приходить.
      Ниже вы найдете текст, который возник из обсуждений с моей матерью ее ситуации, и описывает то, что случалось с нею.
      Лев ГУНИН
      Короткое описание развития основных последних событий в деле моей матери:
      В ноябре 1998-го она вышла замуж за канадского гражданина. Это не имело никакого отношения к ее иммиграции или
      просьбе о статусе беженца. Однако, должностные лица Иммиграции продолжали обращаться с нею, как будто она все еще
      была беженцем - и рассматривали ее брак как расширение ее требования о статусе беженца (они были разъярены тем, что не
      имелось никаких доказательств этого). Они так или иначе связали ее иммиграционное дело с делом ее сына, когда в
      действительности, начиная с его гуманитарного обращения и ее брака, они не имеют больше общего файла.
      Вот что произошло:
      В ноябре (23) 1999 года моя мать имела интервью по поводу ее брака в Иммиграции. Опустим описание всех нарушенный и
      уловок, которые агент Иммиграции, Госпожа Helene ROY, совершила, чтобы отказать ей в признании ее брака. Что случилось
      в течение интервью, было уже описано в жалобах в Иммиграцию и к Медицинской Комиссии Иммиграции. Пристрастие мадам
      ROY было проявлено не только косвенно - оно было визуально! Я хочу постановиться на двух главных фактах:
      1. На первоначальном отрицательном решении в письменной форме - которре M-me ROY позже заменила другим.
      2. Вмешательство M-me ROY's в компетенцию Медицинской Комиссии, что и предрешило дальнейшие решения Комиссии.
      Решение M-me ROY было следующим: она не признала брак моей матери из-за вопросов по поводу ее здоровья. (Копия этого
      документа может бы быть приложена).
      Когда я позвонил ей и сказал, что ее решение незаконно не только потому, что вопросы здоровья моей мамы не имеют
      никакого отношения к признанию или непризнанию ее брака, но и потому, что в решении не предусмотрено обращение с
      апелляцией в Федеральный суд, что является нарушением, m-me ROY быстро изменила свое решение и попросила, чтобы мы
      пришли в Иммиграцию забрать другой документ. Она забрала у нас ее предыдущее решение (заверенную копию которого я
      успел сделать) и дала нам другой документ, копия которого может быть приложена.
      Мы также выяснили, что первое начальное (отрицательное) решение было основано на медицинском рапорте доктора Wanda
      BRZEZINSKA, который m-me ROY у той затребовала. По запросу M-me ROY, доктор BRZEZINSKA, постоянный и единственный
      "семейный" врач моей мамы с момента нашего прибытия в Монреаль до времени интервью, написала, что моя мать имеет
      риск сердечной и почечной недостаточности.
      По нашему мнению и согласно мнению наших консультантов любое решение, основанное на медицинских вопросах, не было в
      полномочии m-me ROY, потому что она - не медицинский доктор и не имела никаких законных прав вмешаться в медицинские
      вопросы. Доктор BRZEZINSKA сделала ложное утверждение в пользу M-me ROY, исказив факты. Факты - это то, что моя
      мать никогда не направлялась доктором BRZEZINSKA ни к какому кардиологу, а также никогда не посылалась ей ни на какие
      серьезные кардиологические тесты, которые требовались бы в случае серьезных кардиологических осложнений. Доктор
      BRZEZINSKA никогда не выписывала ей никаких лекарственных препаратов, связанных с сердечной болезнью или ее
      предотвращением. Она никогда не говорила моей матери или мне, что моя мать имеет слабое сердце. Тот же самое
      соответствует заявлению BRZEZINSKA относительно почечной недостаточности. Когда моя мать спрашивала ее "Вы
      находите что-нибудь серьезное с моим здоровьем?", она имела обыкновение сообщать, что здоровье моей мамы является
      нормальным для ее возраста ...
      Согласно нашим консультантам, иммиграционные правила и инструкции говорят, что только фактические, а не
      потенциальные, болезни могут быть приняты во внимание Иммиграцией. Теоретически у каждого человека, даже у самого
      здорового, может развиться любая смертельная болезнь - и разовьется: потому что каждый умирает. Предлог отказать в
      статусе иммигранта на основании "потенциальной опасности развития летальной болезни" является просто смешным и
      становится основанием для дискриминации, пристрастия и злоупотребления.
      Превышая свои полномочия, Госпожа Roy вмешалась в дела медицинского отделения Иммиграции (Иммиграция
      Медицинские Услуги), искусственно сформировав почву для пристрастного отношения медицинского департамента
      Иммиграции.
      Моя мать знает, что она гипохонтрик (мнительна) и легко внушаема, но не в состоянии контролировать себя. И Госпожа
      Brzezinska, и Госпожа Roy знали об этом и попыталась своими действиями подорвать здоровье моей матери. В телефонной
      беседе с Госпожой Roy перед брачным интервью (она сама позвонила мне) я предупредил ее, что в случае негативного
      решения "моя мать могла бы проявить гипер реакцию, переволноваться - и тогда у нее мог бы иметь место инфаркт или
      инсульт в результате этого". Было ясно что Госпожа Roy преднамеренно и злонамеренно использовала эту информацию для
      нанесения ущерба здоровью моей матери. Я полагаю, что она заранее планировала заменить первоначальный документ с
      отрицательным решением - положительным. Это был только фарс, цель которого состояла в том, чтобы поместить мою мать
      в стрессовую ситуацию и повредить ее здоровью сколько возможно.
      Моя мать признавалась, когда мы готовили не посланную жалобу-апелляцию: "...когда мой сын объяснил мне значение
      первой отрицательной бумаги Госпожи Roy, я начала кричать, мое сердце дико стучало в моей груди, я не могла обрести
      дыхание. Я чувствовала себя раздавленной и больной. Нет никакого сомнения, что это нанесло большой ущерб моему
      здоровью. Потребовалось некоторое время, чтобы я оправилась от шока и стресса. Потом я прошла требуемые Иммиграцией
      медицинские обследования. Доктор Giannakis, который проводил обследование, сказал, что мое здоровья не вызывает
      никаких опасений. Моча и анализ крови были в норме. Только когда я поехала делать рентген грудной клетки, произошло
      нечто вроде недоразумения: потому что я не могла понять команды - когда я должна была вдохнуть и не дышать. Мой сын
      попросил, чтобы повторили рентген. Тогда мы были окружены враждебным отношением персонала - и моему сыну сказали,
      что Иммиграция уже итак вошла в контакт с ними от нетерпения, что я до сих пор не сделала флюорографию".
      В январе 2000 года из медицинской комиссии Иммиграции (Иммиграция Медицинские Услуги) прибыл приказ моей матери
      сделать дополнительные обследования: анализ крови strum creatinine и эхо кардиограмму. Это было совершенно ненужно,
      необоснованно - и даже преступно. " Strum creatinine " (тест почечной функции) был уже сделан в процессе медицинского
      обследования, выполненного доктором Giannakis для Иммиграции. И результат той проверки был в норме. Доктор Giannakis
      провел очень тщательное обследование - и не нашел никаких серьезных проблем с ее здоровьем. Никто не мог бы дать иного
      объяснения, как то, что реальная цель иммиграционного решения состояла в стремлении морально сломить и уничтожить
      мою мать, подорвать ее здоровье. Цель этого решения состояла в том, чтобы подвергнуть ее дополнительным стрессам и
      суматохе.
      Приостановка Иммиграцией процедурной работы с файлом моей матери оправдываемая "медицинскими проблемами"
      помещала ее и далее в ситуации ожидания, неизвестности, в подвешенного состояния, разрушая ее финансовую,
      социальную, и личную ситуацию, и требовала астрономических расходов, преодоления организационных и других проблем.
      Это поставило ее в условия чрезвычайных затруднений.
      Почти пять лет мы были под постоянной угрозой высылки. Наш страх быть депортированными назад, в страну (куда мы
      никогда не хотели ехать и были доставлены силой, подвергаясь там самым серьезными преследованиям) последнего места
      жительства был такой сильный, что у нас даже возникали мысли о самоубийстве. Тот ежедневный страх разрушал наше
      здоровье и опустошил наши жизни. Из-за него и многих других ситуационных, административных, психологических, и т.д.
      беспокойств и неудобств, связанных с более чем шестью годами в неизвестности и интенсивного психологического давления
      Иммиграции с целью сломить нас, мы разрушены, наши жизни уже поломаны!
      Имеется другое признание моей мамы: "Когда я получила первое силовое решение иммиграционной медицинской комиссии
      (Иммиграция - Медицинские Услуги), я была потрясена. Я не могла спать две недели, мои руки дрожали, и я была в панике.
      Возможно, что вместе с действиями Госпожи Roy's это несправедливое и необоснованное решение нанесло непоправимый
      ущерб моему здоровью. Я полагаю, что это и была их цель. Не спрашивайте меня, почему. Если это не было чистом садизмом,
      тогда они, значит, хотеть отомстить мне из-за моего обращения с просьбой статуса беженца раньше, в 1994 году, или
      наказать меня за активизм моего сына в области прав человека и его журналистскую активность".
      Еще одним нарушением является то, что должностные лица Иммиграции, не подписываются под официальными письмами,
      не дают своих имена, должностей, телефонов. На письмах нет никакой надлежащей эмблемы (лого) Иммиграции, они не
      написаны на специальной бумаге, нет ничего, что позволило бы понять, что это - не мошенничество и не чья-то шутка; когда
      Иммиграция звонит вам - высвечивается "частный звонок"! Использование решений секретных анонимных судей / чиновников
      особенность тоталитарных режимов. Это идет против всего, за что страны, подобные Канаде, стоят. Люди должны иметь
      право знать, кто принимал решения против них и иметь возможность его оспорить.
      Моя мать имела снова финансовые, административные, и другие затруднения и прессинг в процессе прохождения
      несправедливо приказанных ей Иммиграцией обследований. Может быть, представители иммиграционных властей были
      правы в своих предложениях относительно здоровья моей мамы, и тесты подтвердили это? Нет, результаты их были
      противоположны! Strum creatinine был снова в норме, и эхо кардиограмма только отразила некоторые анатомические
      особенности, известные прежде, но ничего чрезвычайно плохого или серьезного. Моей маме сказали два врача, что она
      может даже работать с такой кардиограммой! Врач, кто делал испытание, сказал мне, что кардиограмма показала
      некоторые особенности, но они имеют анатомическую, не патологическую, природу. Однако, вместо того, чтобы наконец-то
      выдать моей матери документы, они подвергли ее (письмо от 30 июня, 2000 - но приложение для доктора было датировано
      28 июня) новым лишенным всякого здравого смысла и нелепым издевательствам: потребовали послать им резюме ее
      "последнего" посещения кардиолога". Но она никогда не посещала кардиолога! У нее не было ничто, чтобы послать им!
      Она снова поехала к доктору Giannakis. Он послал ее к доктору Gordon Creenstein, известному авторитету в области
      кардиологии, который обследовал мою мать и сказал ей то же самое: некоторое увеличение сердца имеет анатомический,
      врожденный, характер и это - не патология. Он представил Иммиграции свое заключение 27 июля 2000.
      Любой беспристрастный наблюдатель может видеть, что и почечные и сердечные "главы" медицинской эпопеи закрыты, что
      вся история была теперь закрыта. Однако, это было недостаточно для Иммиграции. В сентябре 2000 года медицинский
      отдел Иммиграции сделал другое решение. Они приказали, чтобы моя мать сделала новый анализ мочи и затем посетила
      уролога. Она сделала анализ немедленно - и посещение уролога было намечено на ноябрь 2000.
      Но даже это не удовлетворило Иммиграцию!
      19 сентября 2000 она получила письмо от другого представителя иммиграционных властей, который потребовал от нее
      отчета в том, как она повиновалась прошлому приказу Иммиграции, и обвинял ее в отсрочке и саботаже процедуры. Это было
      подписано L. Cawchesne.
      Тем временем Доктор Giannakis позвонил в Медицинский отдел Иммиграции, сообщив им, что у них не было никакой причины
      для требования посещения уролога: потому что абсолютно никаких отклонений от нормы не имелось в анализе мочи. Они
      вынуждены были с ним согласиться. Он позвонил моей маме и сказал, что он отменил назначение к урологу, потому что
      медицинской отдел Иммиграции закончило работать с ее файлом и информировал представителя иммиграционных властей,
      что не имеет больше никаких медицинских вопросов относительно нее.
      Однако, Иммиграция все еще не принимала никакого решения, отказываясь закрывать файл моей матери представить ей
      вид на жительство. Теперь они вообще не имеют никаких причин, даже извинений или оправданий. Они просто молчат. Когда
      один из иммиграционных советников моей мамы позвонила в Иммиграцию, ей отвечали, что никакого решения не будет
      сделано, пока не прибудет полицейский клиринг. Но моей маме никогда не говорили, чтобы она обязана получить
      полицейский сертификат; кроме того, людей в ее возрасте никогда не просят представить полицейский сертификат. Она
      также подписалась под ее формальной просьбой о полицейском клиринге, мы полагаем, два года назад. Что с этим тогда
      было сделано?
      Тогда ее другой адвокат вошла в контакт с иммиграцией. Они говорили с ней грубо, и отказались беседовать. Проходят
      месяцы, в течении которых я и мои иммиграционные советники звоним в Иммиграцию, но неизменно получаем отказ в
      обсуждении дел моей мамы.
      Требования по делу в семьи GUNIN:
      1. Мы нуждаемся в ясном ответе в письменной форме, получила ли Иммиграция наши полицейские клиринги. И если нет, то
      a), почему; b), что было сделано с анкетами просьбы о полицейских сертификатах, подписанными мной и моей женой и
      представленных Иммиграции примерно два года назад;
      c), что должно быть сделано теперь.
      2. Если медицинские экзамены были необходимы для всех членов семейства, почему Иммиграция не посылала надлежащих
      анкет (MED1A) для всех членов семейства шесть месяцев назад (мы нуждаемся в ясном ответе). Мы также нуждаемся в
      гарантии в письменной форме, что от Ina не будут требовать, чтобы и она прошла иммиграционное медицинское
      обследование.
      3. Мы хотели бы, чтобы все искусственные задержки в рассмотрении нашего файла были немедленно остановлены, и
      получить гарантию, что наши дети не будут и дальше лишены статуса постоянных жителей.
      4. Если мы немедленно не получим статус иммигрантов, представители иммиграционных властей просто уничтожат нас.
      Если Иммиграция хочет мстить мне за мою деятельность в области прав человека, зачем издеваться над моей семьей? Они
      могли бы задержать статус для меня, но дать его членам моей семьи.
      5. По манипуляция медицинскими данными должно быть начато уголовное расследование.
      Требования по делу Elisabetha GUNIN (Epstein):
      Имеется только одно требование: ей обязаны дать статус иммигранта немедленно и безоговорочно.
      Искренне Ваш,
      Лев GUNIN
      26 ноября 2000
      ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МЕДИЦИНЫ
      как инструмента
      ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРЕСЛЕДОВАНИЙ
      Manipulation of medical data for political persecutions is the end of the
      civilized society
      - December 2000
      С О Д Е Р Ж А Н И Е
      РУССКИЙ
      1. Краткое обозрение - описание последних событий
      2. Источник наших проблем
      3. Список документов
      4. Более развернутое (хронология) изложение событий
      5. Открытое письмо в Монреальский Институт Грудной Клетки
      АНГЛИЙСКИЙ
      1. First Page
      2. Page 2
      December, 2000. Montreal, QUEBEC
      - DOCUMENT NUMBER FOUR-A
      Копия письма одному из
      ведущих политиков Канады
      From Lev GUNIN Full immigration story: http://www.total.net/~leog/Righs/LevGunin/indexX.htm
      former refugee claimant
      (address, tel. 514-49-1294, leog@total,net)
      - НОМЕР ДОКУМЕНТА ЧЕТЫРЕ A
      От Льва ГУНИНА, бывшего претендента на статус беженца Полная иммиграционная история:
      {www.total.net/~leog/Righs/LevGunin/inde xX.htm}
      (адрес, телефон)
      6 декабря 2000
      Уважаемый господин!
      Удивительно, как в этих нормальных мирных условиях некоторые люди используют свою работу и должность, чтобы
      преследовать других, даже играть с их жизнью! Они наслаждаются незаконными методами.
      Использование (против нас) поддельных медицинских данных для манипулирования нами и продления ситуации нашего
      бесправия - один из них. Теоретически фальсификация и преступная обработка медицинских данных может вести к
      насильственному лечению от болезней, которые мы не имеем (что способно привести к летальному исходу).
      1. Позвольте мне упомянуть кратко источник наших проблем: я был активистом прав человека, бывшим Советским
      диссидентом, депортированным из родной Беларуси в Польшу. Оттуда моя семья и я были принудительно доставлены
      в Израиль. В Канаде мы оформили просьбу о статусе беженцев.
      Я полагаю, что пытаясь остановить массовое бегство из Израиля дискриминируемых новых иммигрантов, некоторые
      политические деятели предпочли "военные" методы. В Канаде они использовали "своих" иммиграционных адвокатов,
      переводчиков, уполномоченных комиссий по беженцам и врачей, чтобы торпедировать беженские дела. Возможно, что
      (как - вероятно - много других жертв) я был преднамеренно послан к адвокату, чья переводчица (M-me E. Broder)
      намеренно исказила содержание наших наиболее важных документов, и к врачу (M-me W. Brzezinska), которая сделала
      заведомо ложный рапорт. Члены IRB (комиссии по беженцам) открыто надсмехались над нашей надеждой на
      правосудие в Канаде.
      2. Так мы уже более 6 лет в положении бесправия, неизвестности и административного террора.
      Несмотря на отрицателей прав человека в IRB и других департаментах Иммиграции, про - израильское лобби (с их
      людьми в Иммиграции), персональный вклад иммиграционного офицера Госпожи Udith Malka в ухудшение нашей
      ситуации, более года назад мы получили положительное решение (по нашему делу). С тех пор противники к этого
      решения пытаются обратить его вспять и делают нашу жизнь невыносимой. Мы так и не имеем статуса, подвергаясь
      издевательствам и преследованиям:
      (A). Во-первых, это ненужные дорогостоящие для нас медицинские обследования и явная фальсификация
      медицинских данных (Doc. 1-23). Задерживается продление разрешений на работу и на учебу (для детей), они
      намеренно выписываются на короткие сроки. Анонимные письма и телефонные звонки с угрозами (психологическое
      давление - Doc. 1-6, в частности - 16). Неоправданные "тоталитарные" секретность и анонимность, когда Иммиграция
      имеет дело с нами (Doc. 10a, 13a, 1, 14, 15, и т.д.)
      (B). Год назад (6 месяцев с момента моей жалобы) должностные лица IMS (медицинского департамента Иммиграции),
      отказали нам в решении и анкетах для прохождения медицинской комиссии на всех членов семьи, уверяя, что только
      моя жена должна ее пройти. Теперь в противоречие этим уверениям они приказали мне и моей младшей дочери пройти
      мед. комиссию (исключив мою старшую дочь). Искусственно создана ситуация, когда на момент прохождения комиссии
      последним членом семьи срок годности медицинской аттестации моей жены истечет (Doc. 2, 19, 20). Это делается,
      чтобы держать нас в подвешенном состоянии бесконечно. Файл моей матери был незаконно объединен с нашим, чтобы
      поместить нас в зависимость от ее ситуации (Doc. 1, 4, 6). Прибывающие квитанции на анализы крови и другие мед.
      тесты, которых я никогда не делал, странные игры вокруг моего рентгеновского снимка (Doc. 1-7, 9-25) пугают нас.
      (E). Дело моей матери. 1994: Wanda Brzezinska, иммиграционный врач, делает ложное сообщение в Иммиграцию: (Doc.
      7a, 4b, 7b) (возможное (!) развитие сердечной и почечной недостаточности). (Моя мать сказала ей, что имеет
      врожденное увеличение сердца). На вопросы моей мамы Бжезинска отвечала, что у моей мамы прекрасное здоровье и
      что она может даже работать. Ноябрь. 1999: иммиграционный офицер (M-me Roy), не врач, незаконно вмешивается в
      медицинские вопросы, и принимает основанное на этом решение (Doc. 7a, 7b). (Позже быстро заменив его). В нарушении
      законов о брачном интервью отдел IMS выносит отрицательное решение ДО прохождения моей матерью мед.
      комиссии (Doc. 7a). 2000: целый год необоснованных распоряжений прохождения неисчислимых дополнительных мед.
      обследований, писем и звонков с угрозами (Doc. 14 -17). Цель: a), подорвать здоровье моей матери, b) оправдать мадам
      Brzezinska и M-me Roy. В течение двух месяцев после окончания медицинской эпопеи Иммиграция отказывалась давать
      какой-либо ответ. Теперь (декабрь) отдел IMS вынес заключительное отрицательное решение, основанное на все тех
      же инсинуациях г-жи Bezezinska: в противоречие результатам новых обследований и медицинским мнениям (анатомия,
      не патология). (А разве мало уже одного того, что в течение пяти лет Brzezinska никогда не посылала мою мать ни к
      кардиологу и нефрологу (урологу), ни на обследование сердца и почек, и никогда не выписывала ей никаких
      медикаментов в связи с проблемами сердца / почек?!). Разве не вопиющий тот факт, что целый год отдел IMS
      оценивал не фактические, но возможные проблемы ее здоровья, а подтвердил изначальный диагноз Бжезинской,
      игнорируя результаты годовых обследований! (Doc. 25). Если тот ужасный диагноз (Doc. 25a), которым они приговорили
      мою мать в 1994, был бы верным, как бы могла она жить нормальной жизнью все эти 6 лет без медикаментов и
      кардиолога?! Если здоровье моей матери действительно ухудшилось после целого года этих изощренных
      издевательств, то представители иммиграционных властей полностью ответственны за это. Именно этого они
      умышленно добивались!
      Иммиграционные сотрудники совершили ряд действий, нарушающих автономию медицинских учреждений и их
      персонала, для вымогания ложных медицинских сообщений и создания поддельных медицинских документов - как в
      отношении моего дела, так и дела моей матери.
      Наши дети в полной мере страдают как от самой этой невыносимой ситуации, так и от искусственных задержек
      продления их студенческих разрешений и других необходимых лицензий. Моя жена и моя мать страдают от депрессии,
      их посещают мысли о самоубийстве.
      4. Несмотря на преследования, мы внесли свой вклад в канадское общество. Мы не имели никаких конфликтов в
      гражданской жизни. Мы работали. Мы приспособились несмотря на все искусственные препятствия благодаря рядовым
      канадцам. Даже в Федеральной Иммиграции были люди, что старались как-то компенсировать тот ущерб, который
      причинен нами их коллегами. Я участвовал в десятках музыкальных фестивалей и мероприятий. Моя жена тяжело
      работает. Наши дети - признанные талантливые музыкант и балерина (ЕЩЕ БОЛЕЕ РАЗВЕРНУТЫЙ ВАРИАНТ С ПОДРОБНОСТЯМИ САДИСТСКИХ МЕТОДОВ
      И ПРИЕМОВ, СРАВНИМЫХ С ТЕМИ, ЧТО ИСПОЛЬЗОВАЛИСЬ СОВЕТСКИМ РЕЖИМОМ
      Этот вариант (как и его название) был составил - перевеел с английского - Ним РОБЕРГ,
      человек, который сам выучил русский язык и использовал компьютерную программу для
      перевода. Поэтому нижеследующий текст звучит по-детски и с "иностранным акцентом".
      Но времени переделывать его сейчас уже нет.
      От Льва ГУНИНА
      Лев ГУНИН
      [адрес] {Телефон} [leog@total.net]
      Уважаемый Господин, Леди!
      Мы нуждаемся в срочной помощи в связи с невероятными нарушениями наших прав. Пожалуйста, сообщите нам, если Вы
      можете, - 1) что мы можем делать, 2), куда обратиться, 3), какие возможности мы могли бы использовать, чтобы
      бороться с этой несправедливостью, произволом. Самые последние события в развитии нашей ситуации (снова)
      привели нас не только на грань полного финансового и социального краха, но даже еще хуже - мы имеем основания
      опасаться за наши жизни, потому что наши преследователи хотят раздавить нас во что бы то ни стало. Они
      продемонстрировали способность нанести урон не только нашей социальной или финансовой ситуации, но и нам самим
      (здоровье, и т.д.). Мы полагаем, что наша ситуация чрезвычайно тревожна. Мы обращаемся к Вам с просьбой
      игнорировать некоторые эмоциональные преувеличения, который могут прорываться в этом обращении. Мы просим Вас
      отнестись к этому с пониманием, так как на фоне невероятного давления, какое мы испытываем, это вполне
      естественно.
      Нам нужна Ваша помощь!
      Вы найдете короткое описание нашей чрезвычайно длинной истории ниже.
      Я - активист прав человека, журналист и историк с многочисленными публикациями. Мои убеждения и гуманитарная
      активность сделали меня мишенью преследований в экс-СССР и - затем - в другой стране, куда я был доставлен
      вместе с моим семейством против моего желания после того, как мы были заставлены покинуть нашу родную Беларусь.
      Я глубоко убежден, что члены моей семьи, и я сам - мы прибыли в Канаду, потому что имели веские основания
      опасаться за свою жизнь. Наша просьба о статусе беженцев была отклонена при исключительных обстоятельствах и в
      условиях тотально пристрастного отношения к нам. Решение в отношении нас было несправедливым, жестоким и
      беззаконным. Это было чисто политическое решение без какой бы то ни было связи с вопросом о беженстве. При
      слушании и администрировании нашего беженского файла представители иммиграционных властей использовали все
      возможные (и невозможные) незаконные методы, злоупотребление властью и нарушения прав человека. На фоне
      бесспорных преследований, очевидных фактов, документов и материалов, что мы имели, тонн наших документарных
      доказательств наша просьба о статусе беженцев была отклонена с помощью многих нарушений и нелегальных
      способов. Мы обратились с апелляцией в Федеральный суд, но в Федеральном суде защитник IRB's подчеркиванием
      вопросов безопасности и другими необычными трюками - буквально вынудила Суд закрывать наше дело.
      Во время наших беженских слушаний член IRB судья г. Boiron сказал, что мы можем столкнуться с теми же самыми
      преследованием, которые имели прежде, также и в Канаде. Это была самая откровенная угроза! И теперь эта угроза
      становится действительностью.
      Следующая часть была написана до 27 октября и включалась в письмо Министру Иммиграции, которое было послано
      Министру перед 27 октября.
      Вот уже более 6 лет мы в неизвестности, в подвешенной ситуации, в административном беспределе и крайне ранимом
      состоянии. Это продолжает разрушать наше моральное и физическое здоровье, социальный и профессиональный
      статус и возможности еще когда-нибудь восстановить свою профессиональную деятельность и возвратиться к
      нормальной жизни. Каждая обычная процедура иммиграции, продление разрешения на учебу или студенческого
      разрешения, и т.д. превращается в насмешку и издевательство. Мы должны бороться за каждую мелочь, какая обычно
      предоставляется автоматически! В то же самое время мы высоко оцениваем то, что, несмотря на все, нам
      предоставили гарантию статуса иммигрантов в ответ на нашу апелляцию по гуманитарной программе 1 (один) год
      назад. Затем мы получили Certificat selectione du QUEBEC: более восьми (8) месяцев назад.
      Оскорбления, саботаж разрешений на работу и учебу для детей, ненужные дорогостоящие медицинские тесты и
      обследования, которые нас заставляли делать (и мы были вынуждены были подчиняться), потому что Иммиграция
      утверждала, что потеряла наши медицинские данные, и многое другое, сделали нашу жизнь невыносимой. Не
      удивительно, что на фоне всего этого мы беспокоились, что вид на постоянное жительство нам так никогда и не
      предоставят несмотря на положительное решение. Чем больший срок проходил с того момента, как мы получили
      Certificat selectione du Квебек, тем больше мы начинали беспокоиться. Когда я названивал в Иммиграцию, спрашивая,
      когда ожидать наших документов, мне сказали дважды, что наш файл заморожен из-за ситуации моей матери.