Сезон туманов (№2) - Долгий восход на Энне

Ротанов пожал плечами.

— Я слишком хорошо знаю, какие странные формы может иногда принимать чужая жизнь и разум в том числе. То, что мы не увидели городов, не услышали передач, это еще ровно ничего не значит.

Им предстояло пройти метров пятьсот и пересечь узкую полоску кустов. Заросли казались неведомой враждебной страной, а близость шлюпки внушала иллюзию защиты.

— Может быть, стоит подождать рассвета? — осторожно спросил Элсон. И сразу же вспомнил: — Ах да, рассветов здесь не бывает…

— Ну, какой-то рассвет бывает, — возразил Ротанов. — Когда планета повернется нашей стороной к остатку Эпсилона, света станет больше.

— От этого огарка? — не поверил Фролов.

— Не только от него. Гравитационные поля стягивают свет к центру, небосклон со стороны Эпсилона значительно светлее.

Растянувшись цепочкой один за другим, они медленно шли к морю. Ротанов не стал зажигать фонарь даже тогда, когда в зарослях обнаружилась довольно широкая тропинка, по которой два человека свободно могли идти рядом. Он лишь остановился и долго осторожно ощупывал песок, словно проверял, можно ли по нему идти.

— Что ты там нашел?

— Ничего, кроме этой тропинки. Странная дорожка, не правда ли? На звериную тропу она не похожа, нет следов, и ветви растений не обломаны, словно ее специально здесь прорубили, чтобы удобнее было ходить от побережья к морю.

— По-моему, ты ошибаешься. Такие просеки возникают иногда совершенно случайно от частых ветров, например, дующих в одном направлении.

— Что ж, возможно. — Ротанов встал, отряхнул с ладоней песок.

Метров через двести заросли кончились и они оказались на узкой полосе пляжа. Долго слушали, как шипит прибой, набегая на песок, и Элсон разочарованно сказал:

— Даже звук волн здесь необычный, прибой не плещется, не бормочет, как на Земле, он почему-то шипит. И все же по-своему это море красиво.

Никто ему не возразил. Все смотрели, как сгущается над водой у горизонта серебристая дымка рассвета; волны, набегая на берег, загорались внутри синеватым электрическим светом, это не были живые огоньки, похожие на звезды, которые бывают лишь в земном море. Холодно светилась сама вода. Фролов первым сделал шаг, отделявший их от этого чужого прибоя, и подставил набегавшей волне свой ботинок. Всхлипнув, словно живая, вода перехлестнула через его ногу и откатилась.

— Отойди, — попросил Ротанов. — Ты ведешь себя как ребенок.

По опыту он знал, что на чужих планетах, как правило, наиболее враждебным и опасным оказывалось то, что с виду выглядело безобидно. Словно подтверждая его опасения, сзади раздалось странное цоканье, будто кавалькада маленьких коней мчалась к побережью. Но это были не кони… Водная поверхность океана отражала достаточно света, и они хорошо видели странное животное, показавшееся на краю зарослей. Толстые трубы ног или щупалец отходили от продолговатого овального тела сначала вверх, а потом, изогнувшись широкими дугами, упирались в землю. Ног было шесть или восемь, они не могли рассмотреть, так быстро мелькали в воздухе эти мягкие бессуставчатые ноги. То, что им показалось вначале маленьким туловищем, скрытым за ритмично мелькавшими ногами, оказалось всего лишь головой, прикрытой блестящим панцирем, в вырезе которого светились четыре глаза. Увидев группу людей, животное замедлило свой бег и шагах в двадцати остановилось совсем. Три бластера поднялись как по команде. Никто не двигался. Вдруг животное, широко расставив ноги, повернулось к ним боком, и только теперь они заметили всадника… Выпрыгнув из удобной лодочки седла, привязанного на спине у животного, стройный и гибкий юноша пошел им навстречу.

— Опустите оружие, — негромко приказал Ротанов.

С каждым шагом спешившегося всадника их изумление возрастало все больше. Сначала они видели лишь общие контуры его фигуры, но теперь могли уже рассмотреть бледное, слегка вытянутое худое лицо с большими голубыми глазами, одежду, весьма похожую на старинный расшитый кафтан, широкий и тоже расшитый узорами пояс.

— Это гуманоид, — тихо проговорил Олег.

Ротанов сразу же возразил:

— Слишком большое сходство с нами. Или его отдаленные предки родились на Земле, или… — Он не договорил, что именно скрывалось за этим «или», но Олег, хорошо помнивший Гидру, понял, что он хотел сказать этим «или». Имитация, копия человека, биоробот…

— «Та, что прячет свое лицо» приветствует вас, чужестранцы.

Голос юноши, искаженный киберлингвистом, звучал словно бы у них за спиной, из рюкзаков, набитых планетарным снаряжением.

Никто не двинулся, не произнес ни слова, слишком буднично, по-земному прозвучали эти слова, несмотря на странное имя передававшей им приветствие. Они знали, что в тех случаях, когда в словарном запасе нет подходящего слова, лингвист подбирает наиболее близкое по значению словосочетание, и оттого имя прозвучало так длинно. Они ожидали продолжения и все никак не могли прийти в себя от этой встречи… Прорваться сквозь барьер свернутого пространства, провалиться на дно гравитационной бездны, опуститься на планету, у которой не было даже солнца, и вдруг такая встреча? Им даже не удивились, за ними послали гида, пажа, слугу… Кто он на самом деле? Каким образом узнал об их приземлении? Почему в его поведении нет ни страха, ни удивления? Это человеческое лицо, прямой нос, голубые глаза, смотрящие на них спокойно и серьезно. Словно их здесь уже ждали, словно Ротанов был прав, словно он мог предвидеть, что все предыдущее было лишь неким странным, специально подготовленным для них спектаклем… Они все еще боялись поверить.

— Кто она, «Та, что прячет свое лицо»? Жрица? Предводительница вашего племени? — спросил Ротанов. Посланец сделал вид, что не услышал вопроса или не понял. Киберлингвист долго и певуче переводил слова человеческого языка на чужую, незнакомую речь. Но уже сам факт перевода говорил о том, что в его огромном словарном запасе было нечто близкое, знакомое. Язык, на котором говорили здесь, не был полностью чужд им, как не были чужими эта одежда и это лицо, и лишь странное животное, на котором прибыл посланец, неподвижно стоящее в отдалении, напоминало о том, что это все-таки иной мир.

— «Та, что прячет свое лицо» приглашает вас принять участие в празднике,

— проговорил посланец.

— Ты что-нибудь понимаешь? — прошептал за спиной у Ротанова Фролов, и Ротанов вдруг неожиданно для себя усмехнулся.

— Так уж обязательно сразу все понимать? Ты же слышал, нас приглашают на праздник, вот и пойдем посмотрим.

Словно удовлетворившись этой фразой, юноша повернулся и медленно, не оглядываясь, пошел к своему чудовищному коню. Ротанов первым закинул бластер за спину и последовал за ним. Не произнося ни слова, двинулись остальные.

Тропинка вскоре раздвоилась и повела их в сторону от шлюпки, куда-то вдоль побережья. Всадник ехал медленно, и Ротанов без особого труда поравнялся с ним.

Заметив, что Ротанов держится поодаль, юноша натянул повод, и животное еще больше замедлило шаг.

— Это странник. Он безопасен. Не нужно его бояться.

— Я не боюсь твоего коня. — Ротанов подошел ближе, приноравливаясь к размеренному мельканию над своей головой широких и толстых раструбов лап, покрытых мелкими блестящими чешуйками. — Куда мы идем?

— На праздник. Сегодня день Дрока.

Как обычно, фраза, переведенная киберлингвистом, была максимально краткой.

— Часто вас навещают чужестранцы?

— Часто. Некоторые приходят из-за моря, а иные, как вы, прилетают на огненных колесницах.

Ротанов не подал вида, как поразил его этот ответ… Вот, значит, в чем дело, вот почему такой будничной получилась встреча, выходит, их действительно ждали. Вернее, не их, кого-то очень похожего, тех, кто прилетает на «огненных колесницах»…

Ротанов постепенно отстал, поравнялся с остальными и тихо сказал:

— Возможно, нас приняли за кого-то другого. Не задавайте лишних вопросов, пока не разберемся, что к чему.

2

Правая часть горизонта постепенно наливалась темно-багровым отсветом, словно там разгорался далекий пожар. Весь остальной низкий купол неба, завешенный лохмотьями облаков, по-прежнему выглядел сиреневым.

Стало заметно светлее. Заросли изменились, теперь они состояли из низких пушистых кустов, ветви которых напоминали перья диковинных птиц. Сами кусты больше не закрывали пространство, и впереди как-то сразу открылся далекий простор, заполненный бегучими огнями. Цепочки этих голубоватых огней перестраивались на ходу и все вместе двигались в ту же сторону, куда шел их отряд. В распадающихся багровых сумерках в низине, где мелькали огни, можно было рассмотреть неясные очертания приземистых строений. Отряд остановился.

— Подождите здесь, — попросил проводник и, сделав несколько шагов, исчез в зарослях.

— Странное место, — проговорил Олег. — Внизу наверняка поселок. Очень маленький. Скорее всего, они ведут натуральное хозяйство, ты заметил, как выделана кожа на сбруе этой, с позволения сказать, «лошади»? Наверняка сыромятная, кустарного производства.

— Быстро ты делаешь выводы, — откликнулся Ротанов. — Однажды на Гидре я уже сталкивался с чем-то подобным… Там наряду с внешней, примитивной стороной существовало нечто неразличимое с первого взгляда… Я чувствую, здесь тоже не все просто… Этот странник… Природа редко создает таких животных. Он слишком рационален, слишком ух приспособлен для передвижения по пересеченной местности. Почти идеальный транспорт для перевозки людей и переноски небольших грузов.

— Особенно если не очень спешить.

— Мы не знаем, на какую скорость он способен. Скорее всего, наездник примерялся к скорости нашего человека.

Они замолчали, прислушиваясь к надрывному крику «ку-ку», всмотрелись в бегучие огни на тропинках, ощутили аромат странных цветов.

— Здесь может быть хорошо, если привыкнуть, — тихо сказал Элсон.

— По-моему, у нас хватит для этого времени, — мрачно пообещал Олег.

Снизу от поселка к ним шла группа людей. Впереди четверо слуг или охранников несли факелы. Совсем не было дыма, и вместо красноватого пламени вокруг туго свернутого кома каких-то листьев плясали маленькие язычки голубого огня. Свету они давали немного, но, наверно, глаза жителей этой планеты давно привыкли к полумраку и вряд ли могли переносить слишком сильное освещение.

Люди, несущие факелы, остановились и разошлись в стороны. Вперед вышел старик в одежде, расшитой замысловатым узором, с ожерельем из блестящих непрозрачных камней, и рядом — тоненькая фигурка женщины, лица которой Ротанов не мог рассмотреть, как ни старался, — мешал направленный на них свет факелов да еще, похоже, она прятала лицо за куском полупрозрачной ткани. Черты смазывались, нельзя было даже с уверенностью сказать, молода она или нет. Платье на женщине казалось белым без единого украшения, лишь на правой руке блестел тоненький браслетик да в волосах, будто случайно, запутался живой огонек: то ли светлячок, то ли фосфоресцирующий камешек.

Минуты две длилось молчание, пока обе группы рассматривали друг друга. Ротанов подумал, что для этих людей они выглядят достаточно нелепо в своих защитных скафандрах, словно обливших тело сверкающей серебряной пленкой, с тяжелыми рюкзаками за плечами, со странным оружием в руках. Сейчас их наверняка спросят, как они тут очутились, и неизвестно, чем закончится беседа. Вряд ли они поймут, вряд ли поверят пришельцам со звезд. Но старик спросил о другом.

— Дорога не показалась вам трудной? — Вопрос прозвучал неожиданно насмешливо в напряженной, настороженной тишине.

— Легкие дороги редко ведут к интересным местам, — неопределенно ответил Ротанов, и старик улыбнулся.

— Достойный ответ. Я надеюсь, мы еще побеседуем позже, когда вы поймете, где очутились, и лучше разберетесь в обстановке.

— А вы не хотите нам в этом помочь? — Он шагнул было вперед, но один из охранников, держащих факел, сделал предостерегающий жест, и Ротанов остановился.

— Каждый сам проходит свою дорогу. — Повернувшись к женщине, старик вдруг спросил у нее: — Эти люди в самом деле прилетели в огненной колеснице?

Женщина молча кивнула.

— Ну что же, в таком случае проводите их на праздник Дрона.

Двое охранников с факелами пошли впереди, показывая дорогу, Ротанов обернулся, но старик и девушка уже скрылись в зарослях.

— Как странно он говорил. Слишком сложно и странно… И он нисколько не удивился нашему появлению, — задумчиво проговорил Олег.

— Кажется, тебя тоже начинают посещать сомнения, это очень хорошо, мой друг, потому что истина — сестра сомнений.

— Что это ты расфилософствовался?

— Мне показалось, что здесь живут только философы и поэты, ну и еще красавицы. Почему бы нет? Славная планета, аромат цветов, торжественное шествие. Все как в старинном театре.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказал. Наша встреча смахивает на какую-то театральную постановку, и я никак не могу понять, кто режиссер. Может быть, этот старик? Но тогда зачем за подтверждением обстоятельств нашего прибытия он обратился к женщине, к той, что все время молчала?

— И прятала свое лицо… — напомнил Элсон. — Помните, что сказал посланник, приехавший за нами на побережье? Он сказал: «Та, что прячет свое лицо», приветствует вас, чужеземцы».

— Да. Над этим стоит подумать.

Тропинка, идущая между невысоких холмов, стала забирать круто вверх. Они шли уже больше часа. Проводникам время от времени приходилось останавливаться и ждать порядком уставших людей. Строения и огни исчезли, тропинка петляла теперь по дну ущелья. Наконец стены раздались в стороны, и они очутились на широком ровном плато, окруженном с трех сторон почти отвесными скалами. В самом центре высилась темная масса, смутно напоминающая человеческую фигуру метров около трех высотой. Справа от нее, на небольшом возвышении, укрытом не то ковром, не то шкурой, сидел человек, на первый взгляд казавшийся непомерно толстым. Только присмотревшись, можно было заметить, что оброс он не жиром, а горой непропорциональных, почти безобразных мускулов. Рядом с ним несколько человек, одетых в широкие балахоны из кожи, подбрасывали в костры охапки хвороста.

Видимо, местные растения были перенасыщены эфирными маслами, потому что костры, как и факелы, полыхали синеватым прозрачным пламенем, почти совсем не дававшим света, словно горел не хворост, а спирт. Над кострами висели чаны, в которых что-то варилось. Человек шесть, стоявших отдельной группой, время от времени дули в большие закрученные раковины, извлекая из них ревущие, душераздирающие звуки.

Как только в освещенное кострами пространство вошли люди с факелами, все смолкло, все лица повернулись к прибывшим, все глаза уставились на пришельцев. Проводники жестом предложили им подойти к возвышению. Огромный грузный человек, опершись на плечо одного из слуг, с проворством, какого трудно было от него ожидать, вскочил на ноги и шагнул навстречу гостям.

— Чужестранцы! — воскликнул он с радостью. — Нам не хватало для праздника чужестранцев! Сажайте их на самые почетные места! — Он взял Ротанова за локоть, безошибочно определив в нем главного, и, не дав опомниться, увлек за собой на помост. — Я правитель этой страны, и я заверяю вас, что вы прибыли в доброе время. Будут пиры. Будут молодецкие забавы и богатырские игрища. Будет и змееборство.

— Змееборство тоже? — спросил несколько ошарашенный Ротанов.

— Непременно, какое же богатырское игрище обходится без змееборства?

— А змеи… настоящие?

— Самые доподлинные. Вы каких предпочитаете? Есть плавучие, летучие, бронеголовые, плюющие ядом, есть просто шипящие, но обладающие дурным глазом.

— Я предпочел бы обойтись без змей. Видите ли, я не специалист по змеям…

— Жаль! В этом деле лучше быть специалистом.

Правитель хлопнул в ладоши, кто-то за их спиной ударил в медный гонг, и протяжный, отраженный скалами звук поплыл по ущелью вниз, туда, откуда слышался гул приближающейся толпы, где мелькали многочисленные синие огни, замеченные Ротановым еще по дороге.

— Пока готовят первое испытание, поведайте мне о дальних странах и удивительных делах, коим вы свидетелями были.

Странное чувство овладело Ротановым, ему почему-то казалось, что этот огромный потный человек, замотанный в расшитые шкуры странных животных, с амулетами из зубов на шее, на самом деле вовсе не так прост. В глазах его то и дело зажигались хитроватые огоньки. Да и само их появление на этом празднике выглядело так, словно все было готово заранее, словно их ждали. Неведомый режиссер продолжал свою непонятную постановку. Усмехнувшись, Ротанов поведал правителю о могучем звездолете «Каравелла», о «черной дыре», в которую проваливается весь этот мир вместе с предстоящим празднеством, о множестве обитаемых миров, расположенных на далеких звездах, и о Земной Федерации, расселившейся на многих планетах. Правитель слушал его внимательно, кивал головой и жевал сочный кусок мяса, с которого капали на помост тяжелые капли жира.

— Далекие поселения — это хорошо. У нас тоже есть поселения на дальних островах. Когда у нас плохо уродятся плоды магнароидов, мы привозим их с Каруты, а взамен отдаем излишки нашего саго. — Лицо его приняло задумчивое выражение. — А что такое звезды, чужестранец?

Ротанов объяснил.

— Ты хочешь сказать, что за небесной твердью мир не кончается, что там есть другие острова?

— И острова, и моря. Там живут другие народы, светят другие солнца.

Правитель нахмурился и отложил на поднос недоеденный кусок мяса.

— Не рассказывай этого никому, чужестранец. Тебя здесь не поймут. У нас иные законы, свое представление о мире. Наш мир устроен просто. Небесный шар, внутри которого мы живем, висит на серебряной цепи, и за ним уже нет ничего. Впрочем, там живут еще боги… Надеюсь, ты не бог?

— Богов я там не встречал, правда, попадаются кое-где существа, могуществом похожие на богов.

Сделав вид, что не услышал последних слов Ротанова, правитель отвернулся к одному из стоявших у них за спиной мрачного вида стражей, поманил его. Страж нагнулся, выслушал какое-то приказание, поклонился и тут же исчез. Из толпы вышли вперед бородатые люди, одинаково одетые, с тяжелыми бронзовыми щитами в руках. Они поставили щиты на песок вплотную друг к другу, образовав кольцо непроницаемой металлической ограды, отделившей центр площади вместе с помостом от остальной толпы.

Ротанову не очень понравились эти непонятные приготовления, и он стал искать взглядом своих спутников. Там, где они сидели, видимо, все было пока спокойно. Ротанов видел, как из кипящего чана им подносят какой-то напиток, и Элсон решительно отказывается отведать неизвестное зелье.

К возвышению подошел худой высокий человек в простой полотняной одежде, перепоясанной кушаком, с выбритой наголо головой. По его аскетическому лицу и гордому взгляду, по тому, что этот человек не склонился перед правителем, Ротанов заключил, что он занимает высокое положение в здешнем обществе, возможно, жрец или представитель высшей знати. Правитель привстал ему навстречу, и они отошли на край помоста, оставив Ротанова одного. Воспользовавшись этим, он незаметно повернул браслет с транслятором универсальной связи в сторону костра, у которого сидели его спутники, и тихо спросил:

— Фролов, ты слышишь меня?

— Да, командир.

— Вызови шлюпку и переведи ее поближе, она вскоре может понадобиться.

— Я уже пытался, командир. Сигналы не проходят. Нет связи. Похоже, сели батареи передатчиков.

— Только этого нам не хватало… Будьте наготове. По-моему, здесь что-то затевается. Держите трансляторы включенными, и по моему сигналу все вместе пробиваемся к выходу, оружие применять запрещаю, что бы ни случилось.

— Все сделаем.

Ротанов не мог понять, почему исчезла связь. Батареи? Вряд ли они сели все сразу… Могли быть неизвестные им физические причины, структура пространства в непосредственной близости от центра «черной дыры» так сильно изменена, что законы прохождения радиоволн здесь никому не известны. Ротанова тревожило то, что связь исчезла именно сейчас. Хорошо хоть трансляторы работают на близких расстояниях и они могут разговаривать друг с другом.

Между тем события на площади развивались своим чередом. В центр круга, освещенного синим пламенем костров, вошли четверо воинов. Ротанова удивило, что у них нет никакого оружия. Один из воинов положил между кострами тяжелый сверток, сдернул с него шкуру и сразу же отошел в сторону, явно избегая прикосновений к засверкавшей в лучах костров остро отточенной стали. Там были двуручные мечи, боевые топоры, огромные шиповатые палицы и копья с широкими зазубренными наконечниками. Заметив, что Ротанов внимательно разглядывает эти предметы, предводитель сказал:

— Воинам нашего племени нельзя касаться оружия, несущего смерть. Потому мы так рады чужеземцам. На наших богатырских игрищах им одним дозволяется в схватке с врагом потешить себя окровавленной сталью.

Снова раздался удар гонга, В верхней части ущелья послышался тяжелый топот. Воины оттеснили толпу и образовали узкий проход, идущий от центра площади до входа в ущелье. В полумраке Ротанов плохо видел, что там делалось, но какая-то темная масса, приземистая и подвижная, как ртуть, двигалась вдоль бронзовых стен, составленных из щитов, к центру круга.

— Есть ли среди вас тот, кто хочет помериться силой с дроном?! — закричал глашатай с противоположной стороны, и почти сразу же из толпы, раздвинув щиты воинов, выпрыгнул в центр круга коренастый приземистый человек. Если Ротанова поразили мускулы предводителя, то воин, вышедший в круг, оказался еще массивнее. Толпа приветствовала его восторженными криками. Человек пригнулся, чуть расставил руки, в которых не было никакого оружия, и застыл. Толпа тоже замерла, шум стих, и отчетливо стал слышен тяжелый топот несущегося вдоль ущелья зверя… Теперь Ротанов наконец увидел его. Животное было пониже носорога, но, пожалуй, тяжелее и гораздо подвижнее. Тупорылая морда заканчивалась костяным панцирем, уходящим за плечи и мешавшим животному повернуть голову. Костяные пластины впереди заканчивались четырьмя острыми выростами — не то рогами, не то клыками. Четыре пары немигающих злобных глаз, расположенных далеко друг от друга, видимо, обеспечивали животному хороший обзор. Выскочив в центр освещенного круга и увидав стоящего у него на пути человека, животное издало хриплый низкий визг и, не снижая скорости, бросилось на смельчака. Казалось, гибель человека совершенно неминуема, но, когда острые рога уже почти вонзились воину в живот, он сделал едва уловимое, очень точное, почти изящное движение в сторону, и дрон промахнулся. Толпа восторженно взревела.

С разбегу животное ударилось в бронзовую стену щитов. Удар был так силен, что воины, державшие щиты, не устояли, в стене образовалась брешь. Но зверь не расположен был убегать, хотя мог бы теперь это сделать. Подавшись назад, он развернулся и снова бросился на своего противника. Все повторилось, но теперь воин, отклонившись, успел нанести молниеносный удар вытянутой рукой в щель между костяными пластинами на голове животного, где, видимо, был расположен какой-то нервный центр. Животное заревело от боли и ярости. Вновь раздался тяжелый удар в щиты, и вновь распалась живая стенка. В облаке пыли несколько секунд ничего не было видно, а когда оно рассеялось, все снова увидели дрона, несущегося на своего обидчика. Теперь он, подбежав к человеку, неожиданно затормозил и резко изменил направление, стараясь упредить движение воина в сторону. Это ему почти удалось, человек не сумел полностью избежать удара, и хотя он уклонился от острых клыков, удар бронированной головой животного, по-видимому, был достаточно силен, воин упал и, откатившись в сторону, остался лежать неподвижно. Дрон опять с разбега налетел на щиты и теперь медленно разворачивался, чтобы окончательно разделаться с противником.

— Неужели ему никто не поможет? — спросил Ротанов.

— Это запрещено. Но наши правила не распространяются на чужеземцев…

Ротанов понял, что имел в виду предводитель. Движением плеч он сбросил на землю рюкзак со снаряжением, сковывавшим движения, и выхватил бластер.

— Твоя дубина легковата для этого зверя. Ты можешь выбрать любое оружие.

Не слушая, Ротанов прыгнул вниз. Толпа мешала ему прицелиться. Луч бластера достаточно широк, он боялся задеть кого-нибудь из людей и потому, раздвинув воинов, бросился на арену. И вовремя, зверь уже пригнул свою широкую толстую морду, его клыки задевали землю, и нетрудно было представить, что ждет неподвижно лежащего беззащитного человека. Ротанов очутился между зверем и его жертвой. Позиция была удобной, и, вскинув бластер, он нажал спуск. Вместо синего луча плазмы, все испаряющего на своем пути, бластер выплюнул сгусток красноватого пламени и сразу же поперхнулся. Огненный шар ударил в бок животного, опалил шерсть, обжег и разъярил зверя, но не причинил ему ощутимого вреда. Низко взревев, забыв о своей жертве, зверь бросился на нового противника. Ротанов жал и жал на гашетку, но повторного выстрела не было, бластер неожиданно превратился в ту самую легковатую дубину, о которой предупреждал его предводитель.

Расшвыривая песок, зверь несся прямо на него, их разделяло не больше трех шагов, и все, что теперь осталось Ротанову, — это применить ту же тактику, которую использовал его предшественник. Здесь самое главное было выждать, отпрыгнуть в последний момент, чтобы дрон не успел развернуться. Вот когда пригодились долгие часы занятий в гимнастическом зале. Ротанов прыгнул, и зверь пронесся мимо. Кольцо зрителей наградило его восторженными криками, но он не собирался разыгрывать роль гладиатора. Нужно было что-то немедленно предпринять, пока не вмешались остальные члены экипажа, тогда уж в общей свалке кто-нибудь обязательно пострадает. В себе он был уверен, к тому же универсальный защитный костюм, который он не снимал с той минуты, как покинул корабль, обладал замечательным свойством: в случае любого внешнего воздействия он поддавался только до определенного предела, безопасного для человека, а затем его ткань превращалась в монолитную броню, которую не пробил бы и снаряд. Ротанова можно было втоптать в землю вместе с костюмом, его можно было сбить с ног, но ему нельзя было нанести серьезных повреждений. Единственное, что его сейчас беспокоило, это неожиданный отказ бластера. Если причина в батарее — защитный костюм без энергии превратится в обыкновенную тряпку, и тогда ему несдобровать. Нужно как можно скорее убраться с арены и при этом спасти жизнь человеку… Но как? Времени у него почти не осталось. Угловым зрением он видел, что Олег лезет в круг, отталкивая воинов и размахивая бластером.

Зверь уже совсем близко. Ротанов нагнулся, чтобы схватить хоть какое-нибудь оружие из кучи, лежащей рядом. Палица не годилась, у него не хватит сил, чтобы оглушить зверя. Меч слишком тяжел, он стеснит движения — не успеешь уклониться. Копье недостаточно прочно и вряд ли остановит такую массу. Широкое лезвие топора не причинит вреда этому бронированному чудовищу. Наконец его внимание привлекло узкое, голубовато блеснувшее лезвие, длинное, с удобной рукояткой.

Олег прорвался сквозь ограждение, разбросав воинов. Видно, как катится в сторону выбитый им щит. Поздно. Еще один прыжок, не очень удачно, краем головы зверь все-таки зацепил его, и хотя он устоял на ногах, острая боль пронзила правый бок, значит, защита не действовала… Можно попробовать включить аварийное питание, но даже на это у него не осталось времени. Зверь затормозил на этот раз слишком быстро, а у него уже нет прежней подвижности, правая нога онемела от удара, и в это время Олег выстрелил. Его выстрел получился еще слабее, чем у Ротанова, но огненный сгусток угодил в голову зверя и на какое-то время ослепил его. Взревев, зверь завертелся на месте. Вот он, удобный момент. Шаг, еще шаг — нога почти не слушается, еще рывок, еще, они почти рядом. Теперь выждать, не вечно же он будет вертеться. Так — остановился, принюхивается, выбирая направление для броска. Видны бельма обожженных глаз, следовательно, с этой стороны дрон не видит. Последний рывок, и Ротанов рядом. На уродливой, покрытой наростами голове зверя отчетливо виднелась щель между костяными пластинами, в нее бил воин. Размахнувшись, он подался вперед и вложил в удар вес своего тела, как делал это в фехтовальном зале, когда хотел достать противника на самой дальней дистанции. Лезвие почти без сопротивления вошло в щель, и в грудь Ротанова ударила струя черной крови. В ту же секунду страшный удар отбросил его в сторону…

3

Стены комнаты, в которой лежал Ротанов, были сложены из толстых стеблей могучих местных трав. Они и пахли соломой. А может быть, аромат сухой травы шел от подстилки. Ротанов пришел в себя несколько минут назад, чувствуя покой и легкость, как всегда бывает после приема дезина.

Не торопясь, словно это было самым важным, он внимательно осмотрел помещение, в котором очутился. Стены, пол, легкая мебель в комнате — все было сделано из круглых стеблей, не было ни одной ровной поверхности. У него зарябило в глазах от этих толстых травяных трубок, из которых состоял теперь мир вокруг него. Он закрыл глаза и задумался. После того удара на арене прошло, очевидно, немало времени, он смутно помнил, как с него снимали защитный костюм, резкую боль в разбитом теле… Сейчас боль ушла. Он мог даже пошевелить правой ногой, на нее пришелся основной удар. Скорее всего, универсальная аптечка из их корабельного снаряжения сделала свое дело, И было что-то еще, чьи-то заботливые, ласковые руки, менявшие повязки, поившие его. Руки он помнил, а вот лица человека, который ухаживал за ним, в памяти не осталось. Мышцы, скованные долгой неподвижностью, казались чужими. Ротанов закрыл глаза, сосредоточился и сел на своем ложе. Боли по-прежнему не было, но резкая слабость не дала встать на ноги. Закружилась голова, он оперся на стену, пытаясь подняться, но в это время послышались шаги у входа. Ротанов замер. Скрипнув, дверь открылась, и вошла женщина. Ее лицо скрывала плотная, непроницаемая вуаль. В толпе перед поединком он видел немало женских лиц, отметил про себя, что местные женщины отнюдь не безобразны, и, во всяком случае, их лица были открыты. Значит, здесь это не обязательное для всех правило — ходить с закрытым лицом.