И народ отдаёт массу своего труда и своих достижений на поддержание политических идей своего государства. Общечеловеческое несчастье! Война с её муками, страданиями, потерей людей патологическое явление для человечества, недостойное высокого звания Человека. А пока военная профессия необходима. И наша страна, не забывшая ещё ужасов прежней войны, страна мирных людей вынуждена думать о защите своих границ и своих завоеваний, и поэтому укреплять свою обороноспособность.
      Чтобы понять точнее и правильнее состояние моего душевного настроя в то время, приведу одно из выступлений на моём 70-летии, которое лучше всего характеризует меня как человека, не любящего управлять людьми.
      Это было выступление Александра Семёновича Пронина, моего любимого "Пронички". Привожу его выступление сокращённо. Он начал так:
      - Когда мы услышали, что к нам будет назначен командующим Громов, то мы были обрадованы, так как знали его как очень доброго человека (а добрые люди, к слову сказать, не всегда бывают хорошими администраторами. Примечание М.М.Громова). Мы не ошиблись. За всё время его командования не было ни одного наказания никому. Только в двух случаях были сделаны внушения в виде резолюций на шифровках.
      В первом случае командир одного авиакорпуса жаловался в шифровке на заместителя командующего по техническому обеспечению. Дело в том, что у них не расчищались вовремя взлётные дорожки из-за того, что им присылали плохую технику. Резолюция командующего своему заместителю на шифровке: "Уста мои молчат в тоске немой и жгучей: я не могу, мне тяжко говорить". Эффект был поразительный: больше жалоб не поступало.
      А дальше дело было так: мой заместитель по техобеспечению позвонил начальнику штаба и спросил:
      - Что же это командующий, не мог меня выругать, как полагается? Зачем же стихи писать?!
      Пронин на это ответил:
      - Вот он их и пишет, потому что разговаривать об этом не может. А значит и не желает.
      Другой случай, который вспомнил А.С.Пронин:
      - Штурманская служба, возглавляемая главным штурманом воздушной армии, была подчинена командующему. Но правильнее было, конечно, подчинить её начальнику штаба воздушной армии. Этого мнения придерживался и Михаил Михайлович, об этом не раз был разговор и выше. Наконец пришла шифровка от командующего ВВС о переподчинении штурмана воздушной армии: теперь он уже подчинялся не командующему, а начальнику штаба воздушной армии. Резолюция командующего воздушной армии гласила: "Была без радости любовь, разлука будет без печали".
      Те, кто меня знает, поймёт, что такие резолюции явились результатом моего душевного состояния.