Глава 6

День 3 февраля стал да Квинса Гарба самым ужасным днем в его жизни. Более того, он вполне мог стать последним, и непременно стал бы таким, если бы в этот день его личный врач находился в городе. Без него Квинс не мог достать нужное количество снотворных таблеток, а свести счеты с жизнью при помощи оружия у него просто не хватило смелости.

Начинался этот день хорошо и приятно, впрочем, как всегда. Он поздно встал, неплохо позавтракал и какое-то время наслаждался одиночеством, что бывало довольно редко. Его двадцатишестилетняя жена к этому времени уже уехала в город на какой-то благотворительный праздник, где должна была собирать деньги для нужд бездомных. Она занималась благотворительной деятельностью уже много лет, и это, к счастью, отнимало у нее столько времени, что он мог не видеть ее целыми днями.

Когда Квинс вышел из своего огромного дома на окраине городка Бэйкерс, что в штате Айова, начался сильный снегопад. Квинс быстро забрался в свой длинный дорогой «мерседес» черного цвета и через десять минут уже был возле банка, которым управлял. Квинс Гарб был довольно известным человеком в городе и представлял интересы большого семейства банкиров, предки которых основали свое дело более ста лет назад. Он припарковал машину на стоянке, которая давно была зарезервирована исключительно для него, но в банк не пошел, а быстро свернул за угол и направился на местную почту, куда захаживал не реже двух раз в неделю. В течение довольно длительного времени он арендовал там небольшой сейф, о котором не знали ни жена, ни его секретарь, ни кто-либо другой.

Квинс принадлежал к богатым людям, каких в Бэйкерсе было не много, и именно поэтому давно выработал привычку ни с кем не разговаривать на улице. Конечно, он знал, что многим это не по душе, но его мало беспокоило, что думают о нем посторонние. Все преклонялись перед его отцом, и этого было вполне достаточно, чтобы поддерживать на плаву их семейный бизнес. Правда, Квинс не знал, как будет себя вести, если его папаша вдруг помрет. Неужели ему придется изменить своим давним привычкам и начать улыбаться во весь рот, строить из себя добропорядочного обывателя и вступить в частный клуб «Ротари», основанный еще его дедом?

Квинс жутко устал от того, что должен был ради своей безопасности и популярности корчить рожи всем знакомым и делать вид, что хорошо относится к ним. Он устал от постоянной зависимости от своего авторитарного отца, который требовал, чтобы клиенты его банка всегда оставались довольны.

Устал от самого банка, от этого захолустного городка, в котором невозможно было укрыться от любопытных глаз, устал от снега и холода, устал от нудной жены и вообще от всего, что так или иначе связано с его жизнью в Бэйкерсе. И больше всего на свете ему хотелось в это февральское снежное утро получить долгожданную весточку от его любимого Рикки. И не просто весточку, а короткое подтверждение, что тот согласен провести с Квинсом несколько приятных дней на туристическом теплоходе. Три счастливых дня в южном море, любовные утехи с Рикки – вот что сейчас нужно было ему больше всего. А если все будет удачно, то Квинс, возможно, вообще никогда больше не вернется в этот гнусный холодный город.

В Бэйкерсе проживало чуть больше восемнадцати тысяч жителей, поэтому помещение центральной почты на Мэйнстрит было, как всегда, переполнено. К счастью, служащие за окошком менялись так часто, что никто из них не мог обратить внимание на то, как часто Квинс захаживает сюда и какого рода почту отправляет или получает. Благодаря этому обстоятельству он смог без особого труда арендовать для себя личный сейф. Он просто подождал, когда за окошком появится новая работница, и сразу же оформил на себя аренду потайного сейфа. Правда, зарегистрировал его на официальный адрес никому не известной компании «СМТ инвестментс».

Сегодня он сразу направился к той части стены, где находился его сейф вместе с сотней других. В нем было три письма, одно из которых, к его безумной радости, было от Рикки.

С трудом скрывая охватившее его волнение, Квинс быстро спрятал письма в карман, вышел на улицу и бодро зашагал к банку. Ровно в десять часов он уже был на своем рабочем месте, хотя и знал, что отец уже как минимум четыре часа корпит над финансовыми бумагами.

Остановившись возле стола секретарши, Квинс снял перчатки, деловито осведомился у нее насчет почты, забрал с собой несколько конвертов и телефонограмм и тут же скрылся за дверью кабинета, успев услышать ее предупреждение насчет обеда в два часа с одним из агентов по продаже недвижимости.

В кабинете Квинс швырнул перчатки в одну сторону, пальто – в другую и дрожащими от волнения пальцами разорвал конверт с письмом Рикки. Почувствовав легкое головокружение, он уселся на диван, перевел дыхание, напялил на нос очки и вперился глазами в аккуратно выписанные и уже до боли знакомые буквы. В этот момент его эмоции достигли высшего предела, и именно поэтому падение с такой высоты было столь ужасно. Уже первые слова письма поразили Квинса так, словно в него выпустили дюжину пуль.

После второго абзаца он надрывно застонал, невольно выкрикнул «Боже мой!», а затем с глухим стоном «Сукин сын!»сполз с дивана и чуть не рухнул на пол.

Через минуту Квинс опомнился и с опаской посмотрел на дверь. Он знал, что секретарша частенько прислушивается к тому, что происходит за дверью шефа. После первого прочтения письма он, естественно, испытал потрясение, после второго – с недоверием посмотрел на листок. И только после третьего раза реальность происходящего стала проступать с большей или меньшей отчетливостью. Губы Квинса стали мелко подрагивать, а по щекам потекли слезы. Невероятным усилием воли он заставил себя собраться с силами, чтобы не заплакать навзрыд, ведь это мгновенно стало бы достоянием недремлющей секретарши.

Квинс швырнул письмо на пол и стал кружить вокруг стола, стараясь не думать о жене, детях, отце и всех своих знакомых. Однако их злорадные рожи так и мелькали перед глазами, наводя на него ужас. Он даже вспомнил школьную фотографию всего класса и фамильные портреты предков, висевшие в один длинный ряд на стене в его доме. Не выдержав напряжения, он подошел к окну и посмотрел на снег, тонкими струйками завихрений опускающийся на побелевший тротуар под окном. Как он ненавидел этот снег, этот город и весь штат Айова в этот момент!

Раньше он лелеял надежду уехать в теплые края, насладиться общением с красивым парнем и потом принять решение никогда не возвращаться сюда. Впрочем, ему все равно придется покинуть этот мерзкий город, но уже при совершенно других обстоятельствах. Какое-то время Квинс тешил себя надеждой, что все это шутка, чудовищное недоразумение, происки недоброжелателей, но внутреннее чутье подсказывало: это самый что ни на есть мерзкий шантаж с целью выудить у него довольно приличную сумму. Более того, это же чутье говорило ему, что он попался на крючок не мошенника-любителя, а самого настоящего профессионала, хорошо знающего все тонкости своего дела.

Всю свою жизнь Квинс боролся с различного рода соблазнами, подавлял в себе не совсем обычные сексуальные желания и всегда мечтал, что рано или поздно найдется человек, который поймет особенности его душевного склада и удовлетворит нетрадиционные желания. И вот тебе пожалуйста – получил удар не в бровь, а в глаз. Да еще от какого-то Рикки, которому поверил с первого слова и которого боготворил последнее время. Дурак! Идиот! Кретин! Что теперь делать? Как быть? Как выпутаться из этой идиотской ситуации? С кем посоветоваться? На кого можно положиться?

А снег падал и падал, усиливая мерзкое ощущение безысходности и отчаяния. И чем больше Квинс смотрел на него, тем больше ему хотелось решиться на последний шаг и враз избавиться от всех проблем. Самоубийство было лучшим выходом из создавшегося положения, но его врач сейчас в отъезде, да и умирать, откровенно говоря, не очень хотелось. Во всяком случае, сейчас. В конце концов, выход из этой темной дыры все-таки есть, но где достать сто тысяч баксов, не вызывая подозрений? Старый идиот отец держит его на коротком поводке, платит копейки и придирается к каждому неверно потраченному, на его взгляд, доллару. Жена? Она тоже свихнулась на экономии и готова удавиться из-за сотни, не говоря уж о тысяче баксов. Конечно, у них есть немалая сумма на совместном счете, но Квинс не может взять оттуда ни цента без разрешения супруги. Фактически жизнь богатого человека в городе Бэйкерс означала владение дорогим «мерседесом»,огромным домом и женой, которая свихнулась на благотворительности. Господи, как же ему хотелось бросить все и умчаться куда угодно, только бы подальше отсюда!

В любом случае придется ехать во Флориду, найти следы отправителя этого письма, поговорить с ним как следует, разоблачить его гнусные мошеннические планы и восстановить справедливость. Ведь он, Квинс Гарб, не сделал ничего такого, за что нужно было бы расплачиваться сотней тысяч долларов.

Чем больше он раздумывал над всей этой историей, тем больше убеждался, что другого выхода нет. Даже если он найдет сто тысяч и отошлет этому Рикки, или как там его, это не решит проблемы. Где гарантия, что через некоторое время мерзавец не захочет снова поправить свои финансовые дела за счет Квинса? Что может остановить негодяя? Только справедливое возмездие и решительный отказ платить.

Однако для этого требуется определенная смелость, которой у Квинса, к сожалению, нет. Если бы она была, то он давно уехал бы куда-нибудь на юг, где тепло и нет снега, а там зажил бы спокойно и в свое удовольствие. И пусть бы в этом идиотском городке судачили и сплетничали насчет его пристрастий и наклонностей. Но он об этом может только мечтать, вот что самое ужасное.

Квинс представил на мгновение своих детей. Они хитро улыбаются, подмигивают друг другу и искоса посматривают на отца. Нет, надо во что бы то ни стало найти деньги и отослать этому мерзавцу. Нельзя выставлять детей на всеобщее посмешище, позорить жену и отца, подрывать добрую репутацию семейного бизнеса.

Финансовые ресурсы банка составляли почти десять миллионов долларов, но все они так или иначе находились в ведении отца-старика, зычный голос которого уже был слышен в коридоре. Ему недавно стукнуло восемьдесят один, но даже в таком преклонном возрасте он был достаточно энергичен, чтобы контролировать все проходящие через банк финансовые потоки. После его смерти Квинсу, конечно, придется поделиться с сестрой, которая неплохо устроилась и проживала с семьей в Чикаго, но сам банк, в чем он ни минуты не сомневался, останется в его руках. И как только это произойдет, он тотчас же продаст это чертово учреждение и навсегда покинет Бэйкерс с несколькими миллионами в кармане. А до того момента ему придется считаться с мнением отца, терпеть унижения, делать все, что он должен делать, и всячески ублажать старика.

Если папаша, не дай Бог, узнает о том, что его надул на сто тысяч баксов какой-то неведомый мошенник, он просто сойдет с ума и может вовсе оставить Квинса без наследства, передав все права на наследство своей дочери.

Когда голос отца стих, Квинс осторожно протиснулся в дверь, прошел мимо секретарши, налил себе чашку кофе и так же тихо вернулся в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. Усевшись на диван, он в четвертый раз перечитал письмо и собрался с мыслями. Конечно, он найдет нужную сумму, отправит по указанному адресу, а потом будет молить Бога, чтобы гнусный мерзавец никогда больше не напоминал ему о своем существовании.

Если же Рикки и потом будет приставать к нему с назойливыми требованиями выслать деньги, то он просто-напросто попросит своего врача дать ему определенное количество таблеток, и все проблемы будут решены раз и навсегда.

Агент по продаже недвижимости, с которым он договорился пообедать в два часа, тоже производил впечатление отпетого мошенника. Он был каким-то скользким, старательно обходил все острые углы и предпочитал не давать никаких обещаний. Во время беседы с ним у Квинса мгновенно созрел свой план. Оба они берут кредит в банке, проводят переоценку земли, продают ее по завышенной стоимости и получают прибыль. Конечно, это своего рода мошенничество, но другого выхода сейчас не было. Квинс знал только одно: ему нужно срочно отыскать сто тысяч долларов и отправить по назначению. И он найдет их, эти проклятые деньги.

Президентская избирательная кампания Лэйка достигла апогея и чуть не завершилась катастрофой. С одной стороны, все опросы общественного мнения показывали резкий рост популярности и известности новоявленного кандидата, рейтинг которого поднялся с двух процентов до двадцати, а с другой – большинство избирателей заметно устали от столь агрессивной и пугающе неприятной телерекламы. Люди не хотели думать о войне или ее угрозе, о террористах, взрывающих дома и захватывающих в заложники ни в чем не повинных туристов, о ядерных и термоядерных взрывах, сотрясающих бедную землю. Конечно, они смотрели рекламу (не могли не смотреть, так как она была слишком навязчивой и вездесущей) и слышали спасительное послание нового кандидата в президенты, однако в душе большинство нормальных избирателей совершенно не хотели, чтобы им досаждали подобными ужасами и нарушали их привычное и весьма удобное спокойное существование. Они желали заниматься только одним – зарабатывать как можно больше денег и как можно больше тратить. Если же на экранах телевизоров появлялись какие-то неприятные или грустные репортажи, они тотчас же вспоминали о семейных ценностях и сокращении налогового бремени.

Поначалу многочисленные журналисты и репортеры относились к новоявленному кандидату как к сумасшедшему, каких вокруг немало. Однако потом, когда он торжественно объявил, что собрал на нужды своей кампании за несколько дней более одиннадцати миллионов долларов, их отношение к нему резко изменилось.

– Мы надеемся собрать за пару недель не менее двадцати миллионов, – заверил их Лэйк без всякого хвастовства, так как уже нисколько не сомневался: Тедди Мэйнард сдержит свое обещание и у него действительно не будет никаких проблем с деньгами.

Впечатление от этого заявления было еще более сильным, поскольку никому еще не удавалось собрать такую крупную сумму за две недели. Весь Вашингтон гудел от напряжения и полнился слухами по поводу столь необычного кандидата в президенты. А когда Лэйк выступил в прямом эфире вечерних новостей и заявил двум журналистам, что не сомневается в своей победе, накал страстей достиг высшей точки. Кандидат выглядел прекрасно: широкая добродушная улыбка, связная и к тому же понятная каждому речь, правильно подобранные слова, превосходно сшитый костюм и аккуратная прическа. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: этот человек действительно может стать президентом великой страны.

Еще одним подтверждением того несомненного факта, что Аарон Лэйк является самым серьезным претендентом на высший пост в стране, стала реакция его оппонентов. Сначала они не придали значения этому выскочке, а когда опомнились, было уже поздно. Так, например, сенатор Бритт из штата Мэриленд, который начал свою предвыборную кампанию около года назад, собрал за все это время лишь девять миллионов долларов и занял второе место на предварительных выборах в Нью-Хэмпшире, заявил, что собрать около двадцати миллионов долларов за столь короткое время практически невозможно. При этом он поразил зрителей своим усталым видом. Продолжительная избирательная кампания явно истощила его. Он устал попрошайничать, клянчить деньги у богатых спонсоров, устал постоянно сокращать штат помощников, чтобы хоть немного сэкономить, устал упрашивать телевизионщиков взять у него интервью и вообще устал от всего на свете. Поэтому, когда один из журналистов задал ему вопрос о том, реально ли собрать двадцать миллионов долларов за пару недель, он насупился и ответил:

– Можно, но это будут грязные деньги. Ни один честный кандидат не в состоянии аккумулировать такую сумму за столь короткое время.

Слух о «грязных» деньгах нового кандидата тотчас распространился по всей стране и стал темой номер один для всех ведущих журналистов. Пресса просто упивалась этой сенсационной новостью, хотя никаких вразумительных аргументов привести, естественно, не могла. И это сыграло Аарону Лэйку на руку.

У сенатора Бритта было еще несколько проблем, о которых он предпочитал не думать. Девять лет назад по заданию конгресса он посещал Юго-Восточную Азию, чтобы расследовать на месте весьма прискорбные для американцев факты существования дешевого труда на местных предприятиях. По обыкновению, он и его коллеги из сената летели туда первым классом, останавливались в самых дорогих гостиницах и с непомерным аппетитом поглощали лобстеров, хотя приехали с целью изучить проблемы местного населения. Дешевый труд рабочих позволял странам этого региона выпускать продукцию, с которой не могли конкурировать американские производители. Но дело даже не в этом. В самом начале этой поездки Бритт познакомился в Бангкоке с очаровательной девушкой и, сославшись на недомогание, остался в столице Таиланда, в то время как его коллеги колесили по Вьетнаму и Лаосу и изнывали под палящим тропическим солнцем.

Эту девушку звали Пайка. Она была местная, двадцати лет от роду, но не проститутка, как большинство ее соотечественниц, а секретарша американского посольства в Бангкоке, что значительно облегчало общение с ней. А он оказался вдали от родного штата Мэриленд, от жены и пятерых детишек, а самое главное – мог отбросить условности, связанные с надоевшим статусом сенатора, который обязывал его соблюдать аккуратность в отношениях с другими женщинами и вообще быть разборчивым в подобных связях. Пайка была на редкость красивой, стройной, темпераментной, она очень хотела попасть в Соединенные Штаты и поступить там в университет.

В конце концов эта случайная встреча переросла в настоящий роман, и сенатору Бритту с трудом удалось покинуть эту девушку и вернуться в Вашингтон. Через два месяца, истосковавшись по ласкам любвеобильной Пайки, он снова отправился в Бангкок, сообщив жене, что получил совершенно секретное задание от сенатского комитета. Таким образом, за девять месяцев Бритт совершил четыре незапланированные поездки в Таиланд, и все – первым классом, жил там в дорогих отелях и за счет налогоплательщиков. Дело дошло до того, что даже самые отпетые любители путешествовать за счет казны стали шушукаться за его спиной и выражать возмущение. Но Бритт продолжал опекать возлюбленную и даже договорился с государственным департаментом, чтобы Пайка смогла приехать в Соединенные Штаты и поступить в университет.

Однако судьба распорядилась иначе. Во время своего четвертого, и последнего, визита в Бангкок сенатор Бритт с ужасом узнал от нее, что она беременна и собирается рожать, так как, будучи правоверной католичкой, даже думать не могла об аборте. Бритт пришел в отчаяние, сказал, что ему нужно подумать, а потом сбежал от нее. С тех с пор он не мог без содрогания вспоминать о столице Таиланда.

Однако этим дело не закончилось. Еще в самом начале своей сенаторской карьеры Бритт прослыл твердолобым и совершенно неукротимым критиканом, который не упускал ни малейшей возможности упрекнуть руководство страны в бесполезной трате средств на содержание ЦРУ. Тедди Мэйнард благоразумно молчал, но все же взял на заметку молодого, но прыткого сенатора и ждал удобного случая, чтобы отомстить обидчику. И такой случай представился. Узнав об амурных похождениях сенатора Бритта в Бангкоке, Мэйнард решил, что настало время наказать строптивого политика. Его досье давно лежало у директора ЦРУ на полке, но было таким тонким и бледным, что выкопать оттуда что-либо интересное было практически невозможно. А тут такая удача! Словом, во время второй поездки Бритта в Таиланд за ним уже присматривали несколько агентов. Очень скоро они представили шефу такой богатый материал, что он пришел в восторг. Причем учтено было все: и дорогие билеты на самолет, и шикарные отели, и роскошные обеды в ресторанах и масса других услуг, за которые пришлось расплачиваться американским налогоплательщикам. Агенты Мэйнарда сделали много неплохих фотографий, не оставлявших никаких сомнений в порочном поведении американского сенатора.

А потом, когда ребенок Пайки уже родился, вездесущие сотрудники ЦРУ запаслись и его фотографиями. Они также получили заключения медиков о составе крови и генетическом коде ДНК, что позволяло без особого труда провести сравнение с данными сенатора и определить их родственную связь, благо что Пайка по-прежнему работала в американском посольстве и ее можно было легко отыскать.

Через год ребенок начал ходить, и была сделана фотография сенатора с ребенком на коленях в одном из центральных парков Бангкока. Потом последовали другие снимки, а через четыре года ребенок был так похож на отца, что не требовалось никаких других доказательств.

К этому времени папаша малыша давно распрощался с Бангкоком и старался не напоминать бывшей любовнице о своем существовании. Положение бедных в странах Юго-Восточной Азии перестало его интересовать, и он переключился на другие, не менее острые проблемы, волнующие современный мир, и постоянно был на виду. Вскоре он настолько проникся сознанием собственного величия, что стал подумывать о президентском кресле.

У сенатора Бритта было пятеро детей и жена с длинным языком, упорно повторявшая, что им пора перебраться в Белый дом. Посторонним эта семья казалась большой командой единомышленников, которая превыше всего ставит семейные ценности. «Мы должны спасти наших детей», – часто повторял Бритт, делая упор в своей предвыборной кампании именно на проблемах сохранения семьи и воспитания детей. Более того, вместе с женой он написал вполне добротную книгу о том, как нужно воспитывать подрастающее поколение в обществе с весьма противоречивыми культурными ценностями, хотя их старшему отпрыску было всего тринадцать лет. Таким образом, сенатор Бритт прослыл идеальным отцом и почти святым человеком на фоне постоянных сексуальных скандалов, которые один за другим преследовали нынешнего президента. Неплохая репутация для будущего отца нации!

Что же до пожертвований, то сенатор получал их в основном от представителей старой аристократии и весьма консервативных организаций. Правда, денег было не так много, но, несмотря на это, ему удалось удачно провести кампанию в Айове, а потом получить второе место на предварительных выборах в Нью-Хэмпшире, что многие расценивали как крупную победу.

Однако все закончилось плачевно. Сенатор Бритт не мог представить подобного исхода даже в самом кошмарном сне.

После очередной изматывающей кампании в штате Мичиган он вместе с шумной компанией своих сторонников расположился в мотеле и спокойно уснул, не ожидая никаких неприятностей, и в особенности от давно забытого им ребенка в далеком Таиланде. А в это время в местном баре происходили судьбоносные для него события. Среди его многочисленной свиты помощников, экспертов и журналистов совершенно не случайно оказался агент ЦРУ по фамилии Маккорд.