Ее отказ идти на бал означал, что ее удовлетворяет существующее положение вещей. Мэдисон мог понять это, но принять это он не мог. Приехав в Канзас, он покончил с привычным существованием. И он не хотел, чтобы Ферн продолжала жить в страхе, не понимая своих истинных целей в этой жизни. Оттого, поймет ли она, зависело не только ее будущее, но и ее счастье.

– Ты опаздываешь, – сказала Роза Мэдисону, после того как он вышел из коляски.

– Кажется, мне вообще не стоило приезжать.

– Ну, не знаю, – улыбнулась Роза широкой улыбкой. – Я думаю, тебя ждет большой сюрприз.

– По крайней мере, Уильям Генри так думает, – сказал Джордж. – Он считает, что твоя девушка очень красивая.

– Уильям Генри? – повторил Мэдисон, ничего не понимая. – О чем ты говоришь?

– Он хотел поцеловать Ферн и пожелать ей спокойной ночи, но не узнал ее. Надеюсь, ты-то хоть ее узнаешь.

Сердце Мэдисона дало небольшой сбой.

– Значит, она идет? Когда увидел вас вдвоем…

– Она ждет тебя в доме, – сказал Джордж. – Увидимся на вечеринке.

Он взял жену под руку и помог ей сесть в коляску. Хотя до дома Маккоев было не очень далеко, идти туда пешком по пыльным улицам значило полностью испортить свой наряд.

Мэдисон, словно на крыльях полетел к дому миссис Эббот. Все сомнения исчезли. Он больше не сомневался в храбрости Ферн, равно как и в том, что она его любит. Он знал, что далеко не все еще решено, но Ферн уже сделала первый шаг. Может быть, с его помощью она проделает и весь путь до конца.

Она сидела, когда он вошел в комнату. Она тотчас встала, в глазах ее был страх. Ее опасения, что ему не понравится, как она выглядит, были так очевидны, что он все равно назвал бы ее красавицей, если бы даже она выглядела, как пятнистая телка.

Но она была настоящей красавицей. Она была красивей, чем он думал. В отличие от Уильяма Генри, он сразу же узнал ее. Дело было не в платье, не в цветах, украшавших ее волосы, не в том, что на ней больше не было штанов и овчинного жилета. Просто все черты ее лица были навечно запечатлены в его сердце.

– Ты превратилась в лебедя.

– Что? – спросила Ферн, не понимая.

– Есть такая сказка про утенка, которого все считали гадким, но однажды утром он увидел свое отражение в воде и понял, что стал лебедем – самой прекрасной птицей на земле.

Он видел, как беспокойство покидает Ферн, и на лице вместо выражения страха появляется робкая улыбка.

– Я не смешно выгляжу? Люди не будут смеяться надо мной? Я уйду с бала, если только кто-нибудь начнет смеяться надо мной.

– Никто не будет смеяться над тобой, – заверил ее Мэдисон, – но все будут потрясены. Ты красавица. Настоящая красавица.

– Я рада, что ты не считаешь меня уродиной, – сказала Ферн, все еще, по-видимому, не веря ему. – Мне было бы стыдно плохо выглядеть в этом платье, зная, с каким трудом ты доставал его.

Теперь уже Мэдисону стало не по себе.

– Ну вот, теперь, похоже, ты хочешь убежать, – продолжала Ферн. – Когда Роза сказала мне, что ты купил это платье, я слегка расстроилась, но успокоилась, после того как она сообщила мне, что ты не настаивал на том, чтобы я надевала его, и что ты скорее не пойдешь на вечеринку, чем будешь заставлять меня делать то, что мне неприятно.

– Я смотрю, Роза тоже любит поболтать так же, как и все остальные в нашей семье.

– Она правильно сделала, что сказала мне, – успокоила она Мэдисона. – После этого я уже не могла не пойти на вечеринку, верно? И если я действительно не уродлива…

– Ты можешь мне не верить, – сказал Мэдисон. – Подожди, сама увидишь, как ты поразишь всех на балу.

– Ты видел мисс Брюс и ее брата перед тем, как уехал из гостиницы?

– Я проводил их до дома Маккоев, прежде чем прибыл сюда. – Он приблизился к Ферн. – Я бы никому это не стал говорить, но ты сегодня такая же красивая, как и она.

Ферн почувствовала себя на седьмом небе. Мэдисон считал, что она такая же красивая, как Саманта. Она в это не совсем верила, но ей не важно было, что он лгал ей. Важно было то, что он сказал это. Она чувствовала себя после этих слов так же великолепно, как если бы они были правдой.

Они очень быстро приехали. Ферн было совершенно безразлично, куда они едут. Лишь бы быть рядом с Мэдисоном, слышать его восторженные слова, слушать его похвалы. Но мысль о том, что она предстанет перед множеством людей на балу, ужасала ее.

– Все мужчины на вечеринке захотят танцевать с тобой, – сказал Мэдисон. – Но помни, я страшно ревнив.

– Не волнуйся. Я всем буду отказывать. Даже тебе откажу. Я ведь не умею танцевать.

– Я забыл об этом. Надо было бы тебя научить. «Препятствия. Всегда возникают какие-то препятствия», – подумала Ферн.

– Я что-нибудь придумаю, – сказал Мэдисон. Несколько десятков колясок уже стояло возле дома Маккоев. Яркий светлился из всех окон, раздавались веселые звуки скрипок, а неподалеку, на Техасской улице, в салунах тоже звучала музыка, но куда менее благозвучная.

– Я высажу тебя у входа, – сказал Мэдисон. – А сам быстренько найду, где поставить коляску.

Ферн подумала о том, что ей придется стоять одной на глазах у проходящих мимо людей, и ее сердце дрогнуло. Нет, она не войдет одна в дом Маккоев, скорее уж вернется назад.

– Я останусь с тобой, – сказала она Мэдисону.

– Но ты испачкаешь платье.

– Ну и что? Я исчерпала весь запас мужества, пока Роза и миссис Эббот надевали на меня это платье. Одна я в дом не пойду.

– Тебе не надо входить в дом. Подожди у дверей, пока я не вернусь.

– Нет, – возразила Ферн. Ее пугала мысль о том, что все проходящие мимо мужчины будут глазеть на нее, а женщины – обсуждать, как она выглядит. Она вынесет это, если рядом будет Мэдисон, с ним она все вынесет, но она не могла оставаться одна.

Попросив кучеров двух колясок подъехать друг к другу поближе, чтобы освободить место для его коляски, Мэдисону удалось поставить ее возле деревянного забора, который окружал дом Маккоев.

– Я донесу тебя до дорожки, – предложил Мэдисон, когда Ферн хотела выйти из коляски.

– Я сама пойду.

– После всех испытаний, которые ты вынесла, пока тебя наряжали, я не могу позволить, чтобы все пошло насмарку. Ты вся испачкаешься.

– Не можешь же ты нести меня на руках, как девку из салуна. Что скажут люди?

– Ага, значит девок из салунов мужчины носят на руках? – спросил Мэдисон, улыбаясь хитрой улыбкой. – Мне надо было поменьше оставаться в гостинице.

– Ты знаешь, о чем я говорю.

– Я знаю. И я также знаю, что ты не должна прибыть на бал в таком виде, как будто только что чистила коровник. Это даст еще больше поводов для разговоров.

И прежде чем Ферн промолвила еще одно возражение, Мэдисон взял ее на руки. Глотая воздух широко открытым ртом от неожиданности и страха, что он не удержит ее, и она упадет в пыль, Ферн обхватила его руками за шею. Но от этого ее смущение только еще больше усилилось.

Никогда ее не носили на руках, за исключением того случая, когда она была без сознания. Даже в ту ночь, когда Трои спас ее, и она была полуобнаженная, грязная, плачущая от страха и стыда, она не позволила ему нести ее. Всякий раз, когда мужчина прикасался к ней, она была на грани истерики. Она никому не позволяла обнимать себя. И вот теперь она вдруг оказалась на руках у Мэдисона, обнимала его за шею, прижималась к его груди.

К ее удивлению, она не впала в панику. Другое чувство, весьма неожиданное и необычное, охватило ее. Она не чувствовала страха от его прикосновений, она почувствовала возбуждение, ощущая силу его рук. Ее приятно волновало то, как он несет ее – осторожно, будто бесценное сокровище. Она обнаружила, что находиться на его груди ей вовсе не в тягость и ничего ужасного в этом нет. Да, она слегка смущалась, но в то же время испытывала какое-то пьянящее чувство удовольствия. К тому моменту, когда Мэдисон опустил ее на землю, Ферн вся раскраснелась, тяжело дышала, в ее чувствах был полный разброд.

Сердце ее было не на месте. Мэдисон не просто прикасался к ней. Он держал ее и крепко обнимал. Она не в силах была сопротивляться ему, не могла вырваться и убежать, и она больше не боялась его. Старый мерзкий страх, правда, начал давать о себе знать, когда Мэдисон опустил ее на землю, но куда сильнее было ощущение сладкого волнения и какого-то неясного ожидания.

Внезапно ей показалось, что на улице слишком жарко, а кругом слишком много народу. Она не могла пока разобраться в своих новых переживаниях, для этого потребовалось бы время, а у нее его не было. У нее щеки горели и бешено билось сердце, а Мэдисон уже крепко взял ее за руку и повел к дому. К свету, ко всем людям.

– Я не хочу, чтобы ты вела себя так, как будто в этом вечере нет ничего необычного, – говорил ей Мэдисон. – Если ты будешь делать вид, что ничем не удивлена, то и сама никого не удивишь.

– Но я чувствую себя, как клоун в балагане.

– А я так себя не чувствую, – сказал Мэдисон, крепко сжимая руку Ферн. – Я чувствую себя, как счастливчик, которому выпала редкая честь сопровождать на бал самую красивую женщину в городе. Я понимаю, что ее попытаются отбить у меня, но я намерен драться, как лев за свою добычу.

– Ты так говоришь, как будто я кость, за которую будут драться собаки, – сказала Ферн. Она понимала, что Мэдисон говорит все это для того, чтобы она чувствовала себя уверенней, но все равно его похвалы радовали ее. Он все же любит ее, это ясно. Если он называет ее самой красивой после того, как видел Саманту, то просто ослеп от любви.

Музыка зазвучала громче, раздались громкие голоса и смех. Дом был залит светом, комнаты заполнены людьми. Ферн прижималась к Мэдисону, держа его под руку. Еще мгновенье и они из темноты улицы войдут в ярко освещенный дом.

Радостное возбуждение и желание быть рядом с Мэдисоном изгнали страх из сердца Ферн. Впервые в жизни она открыто касалась мужчины, позволяла ему касаться себя без внутренней дрожи. Может быть, если Мэдисон действительно любит ее…

– Добрый вечер, Мэдисон, – приветствовал его Дуг Маккой, когда Мэдисон и Ферн подошли к ступеням крыльца.

– Ваша мисс Брюс в центре внимания. К ней невозможно пробраться. – Он посмотрел в полутьму, туда, где стояла Ферн. – Кажется, вы привели еще одну красавицу. Где вы ее нашли?

– Прямо у вас под носом, – отвечал Мэдисон, подводя Ферн к двери, за которой лился свет. – Вы что, не узнаете Ферн Спраул?

Ферн показалось, что Мэдисон получает огромное удовольствие от всего происходящего, но сама себя она чувствовала червяком под камнем. На нее таращились, пялилились и глазели разные люди всю ее жизнь, но никто еще не рассматривал ее в таком оцепенении, как Дуг Маккой.

– Это не Ферн, – произнес, наконец Маккой. – Ну, она… – Он опять уставился на нее. Затем взял ее за руку и подвел поближе к свету. – Святые угодники! – воскликнул он. – Эдна! – рявкнул мэр. – Эдна, иди сейчас же сюда. Ты глазам своим не поверишь.

Ферн попробовала вырваться, но Дуг Маккой крепко держал ее за руку. Мэдисон стоял рядом с ней, а люди за ее спиной поднимались вверх по ступеням. Она почувствовала себя, как в ловушке. Импульсивно она взяла Мэдисона за руку. Она чувствовала, что успокаивается, держа его руку.

– Иди вперед, – шепнул он ей. – Твой час настал. Наслаждайся.

Ферн хотела бы чувствовать себя принцессой, которую ведут к трону, но вместо этого ощутила себя заключенной, которая вот-вот предстанет перед судом, и судья обязательно накажет ее за то, что она посмела быть такой красивой. Гости были присяжными заседателями, которые были намерены признать ее виновной.

Она вошла в зал, и множество пар глаз уставились на нее.

Она хотела бежать, но чувствовала руку Мэдисона у себя на талии. Он вел ее, давая понять, что он рядом и нечего ей бояться. Она увидела Розу, которая улыбнулась ей ободряющей улыбкой. Чувствуя поддержку близких ей людей, Ферн решительно шла вперед.

Несколько мужчин в изумлении смотрели на нее. Некоторые с любопытством изучали ее, не подозревая, кто она на самом деле. Но все эти взгляды выражали одно – восхищение при виде замечательно красивой женщины.

Дамы смотрели на нее несколько иначе. Она заметила Бекки Льюс и вспомнила о том дне рождения, когда она была еще девчонкой, но сразу же забыла об этом, увидя, с каким гневом смотрит на нее бывшая подруга. Да и другие женщины смотрели на нее с негодованием, как будто она сделала что-то не так.

Ферн знала: они боятся, что она затмит их всех, и их никто не будет замечать. Слишком часто прежде они заставляли ее испытывать подобное чувство.

Обида душила Ферн. Мэдисон крепко сжал ее руку.

Она видела по выражению лица Розы, что та не одобряет то, как встречают Ферн эти дамы. Затем, к своему удивлению, она увидела, что к ней идет Саманта Брюс. Ферн не могла понять, как ее могли считать красивой, когда в том же зале находится Саманта. Вот это, действительно, была очаровательная юная леди. Ферн удивляло, что кто-то вообще обратил внимание на ее скромное присутствие. Как они могли вообразить, что Ферн угрожает кому-то, когда среди них находится такая красавица, как Саманта.

– Я так рада, что вы пришли, – произнесла Саманта, приблизилась к Ферн и обняла ее за талию. – Приятно увидеть знакомого человека. Фрэдди и я ждем, когда вы представите нас своим друзьям.

– Я думаю, они сами вам представятся, – сказала Ферн. Она практически не была знакома ни с одним мужчиной в зале. Она хотела бы знать: многие ли женщины хотят, чтобы она представляла их Саманте. Большинство ровесниц Ферн были уже замужем. Она видела, как крепко они держат своих мужей за руки, как будто боятся, что они вдруг улетят от них навсегда.

– Конечно, они могут это сделать сами, но всегда хочется, чтобы тот, кому ты доверяешь, мог порекомендовать тебе кого-то.

Ферн решила, что если кто-то и достоин рая, так это Саманта Брюс. Она поклялась, что никогда в жизни не будет больше ревновать ее к Мэдисону, не будет плохо о ней думать, завидовать ее красоте и всему тому, чем она обладала в жизни.

Вот только Мэдисоном Саманта обладать не будет. Его Ферн при всей доброте Саманте не отдаст.

– Чудесное платье, дорогая, – сказала Роза, подходя к Ферн, чтобы поддержать ее. – Оно вам очень идет.

– Оно вам к лицу, – сказал Фрэдди, подходя к женщинам. – Надеюсь, вы скажете Саманте, в каком магазине вы его покупали. У вас отменный вкус.

По мере того как, они перемещались по залу, Ферн чувствовала себя все более и более уверенной, как будто находилась под чьим-то надежным прикрытием. Роза и Саманта шли по обе стороны от нее, а Мэдисон и Джордж следовали за ней. В таком сопровождении Ферн, действительно, почувствовала себя принцессой, идущей к трону.

Это ощущение усиливалось по мере развития событий на балу. Все гости хотели познакомиться с Брюсами. Женщины хотели познакомиться с Розой. Но при этом все должны были представиться Ферн. Для Ферн такая ситуация была настолько же пугающей, как для них невыносимой. И, конечно, женщины горели желанием познакомиться с Мэдисоном. Они все уже видели его и слышали о нем. Они знали, что он богатый адвокат из Бостона, который уже практически доказал, что его брат не убивал Троя Спраула.

Но все окончательно изменилось, когда в зале появился Хэн Рэндолф и подошел к Ферн. Она могла слыть местной девушкой с замашками парня, могла быть предметом шуток и сплетен городских дам, которые могли не пускать ее в свой круг и всячески поносить ее, но любая женщина, которая находится в дружеских отношениях с богатой светской леди из Бостона и ее красивым братом, сопровождающим ее на балу, а также с влиятельным техасским фермером и его женой, равно как и со скандально знаменитым ковбоем, с такой женщиной приходилось, хочешь того или нет, но считаться. Прошлое кануло в Лету. Все было забыто. Из отверженной и гонимой Ферн за один вечер превратилась в светскую львицу.

Но Ферн не была уверена, что ей нравится быть светской львицей. Она не хотела быть центром внимания, она хотела общаться только с Мэдисоном. Ей начало казаться, что другие женщины общаются с ним больше, чем она. И всякий раз, когда она хотела подойти к нему, кто-то обязательно подходил к ней, чтобы вспомнить какой-нибудь старый случай, о котором она сама давно забыла. Все хотели представить ее своим знакомым.

Она бросала на Мэдисона умоляющие взоры. После одного такого исполненного отчаяния взора он прервал свой разговор с каким-то незнакомым Ферн мужчиной и стал прокладывать себе путь в толпе людей, обступивших Ферн. Наконец, он приблизился к ней.

– Вы, дамы, пообщайтесь между собой, – сказал он, беря Ферн под руку. – Ферн пришла на бал со мной, а я с ней еще и двумя словами не обмолвился за весь вечер.

Мэдисон повел ее по направлению к выходу.

– Не уходите далеко, мистер Мэдисон, – предупредила его миссис Маккой. – Скоро начнутся танцы.

– Мы их не пропустим, – ответил ей Мэдисон, не замедляя шаг.

После жары в зале вечерняя прохлада в саду была освежающей, как вода в реке. Ферн не противилась, когда Мэдисон привлек ее к себе. Его нежность успокаивала и волновала в одно и то же время.

– Ты себя теперь лучше чувствуешь? – спросил он.

– Нет, я возмущена. Сначала все негодовали, увидев меня, а теперь ведут себя так, как будто мы близкие друзья.

– Я не думаю, что они негодовали, просто были очень удивлены.

– Я всегда буду благодарна Саманте. Она и Роза изменили настроение женщин.

– Саманта замечательная женщина, – сказал Мэдисон, сияя глазами. – Ты полюбишь ее так же, как люблю ее я.

Ферн не думала, что дело зайдет так далеко, но говорила себе, что не должна ревновать эту даму к Мэдисону.

– Как тебе нравится быть самой красивой женщиной на балу? Ради этого стоило сменить штаны на платье?

– Спасибо за то, что так говоришь, но я не самая красивая женщина на балу.

– Как тебя убедить в том, что ты красавица?

– Я должна выпить две бутылки виски, – засмеялась Ферн.

– Но даже после этого я буду недостаточно пьяна, чтобы признать такое.

Мэдисон обнял ее.

– Твоя беда в том, что ты никогда не верила в себя.

– Это неправда, – сказала Ферн, прижимаясь к нему. – Я доказала, что могу делать все, что пожелаю.

– Ты заставила людей признать тебя в том образе, в котором ты перед ними предстала, но твое истинное «я» ты прятала ото всех, потому что не верила в себя. И теперь не веришь. Ты не хочешь поверить в то, что ты красива. Ты не хочешь верить в то, что ты женщина. Ты не веришь в то, что из тебя получится хорошая жена, и ты отказываешь себе в праве на счастье.

– Мэдисон…

– Я говорю о своем счастье тоже, и я не собираюсь позволить тебе сдаваться так быстро. Я понимаю суть твоего страха, по крайней мере, мне кажется, что я понимаю…

– Я…

– … ты можешь преодолеть его. Я разговаривал с Самантой, и она знает доктора, который…

Весь жар, охвативший Ферн, вдруг исчез, она почувствовала, как кровь стынет в жилах. Выражение лица ее вмиг изменилось. Она вырвалась из его объятий.

– Ты рассказал Саманте Брюс о том случае со мной?

– Нет. Я никому не сказал про это ни слова.

Ферн немного успокоилась.

– Тогда о чем вы говорили?

– У нас есть один общий знакомый, который посещал доктора, лечащего людей, которых одолевают тревоги и страхи. Таких докторов раньше не было. Они появились совсем недавно. Саманта говорит, что этот знакомый очень быстро излечился от своих недугов. Я подумал, что, может быть, ты захотела бы… – он замолчал.

Ферн подошла ближе к Мэдисону, и он опять обнял ее.

– Ты обратил внимание, как я себя вела несколько минут назад?

– Да. Ты не отталкивала меня.

– Я не боялась, когда ты обнимал меня, потому что я знала – ты не обидишь меня. Может быть, если ты будешь терпелив…

– Я буду самым терпеливым человеком в мире, – сказал Мэдисон, прижимая ее к себе, окрыленный ее словами. – Я буду ждать, сколько потребуется. Мы можем пожениться сразу же после окончания суда над Хэном. А как только мы переедем в Бостон, я немедленно найду этого доктора.

Мэдисон опять начал торопиться. Ферн почувствовала, как старый страх вновь овладевает ею. Она не знала: то ли она боится ехать в Бостон, где ей придется изливать душу какому-то незнакомому доктору, то ли ей опять страшно в объятиях Мэдисона. Но она решила подавить этот страх. Она доверяла Мэдисону. Он не обидит ее. Пока она будет это понимать, пока будет верить в это, у них есть надежда не будущее.

Она поняла, как он хочет, чтобы они были вместе, только после приезда в Абилин Саманты, когда Ферн испугалась, что может потерять Мэдисона. Но он любил ее. Он предпочел ее этой красивой, богатой светской даме, которая могла бы помочь ему достичь всего в жизни. Ей необходимо было верить в это.

Легко было верить в это, находясь в объятиях Мэдисона. Еще легче, когда он целовал ее. Она все же боялась, что мерзкий страх внутри будет разрастаться, пока не отравит все удовольствие, которое она чувствовала в этот миг, но постепенно тревога исчезла, и она совсем успокоилась. Первый раз она находилась в объятиях Мэдисона и ничего не боялась.

Но мало того, что страх исчез. Теперь Ферн испытывала невиданное ранее наслаждение. Успокоение. Счастье. Она давно уже догадывалась, что есть какая-то тайна в отношениях между мужчиной и женщиной. Она часто гадала, почему все девчонки, которых она знала, болтают только о парнях и желают в жизни одного – поскорее выйти замуж. С ее боязнью мужчин и страхом умереть во время родов Ферн никогда не понимала этих девчонок.

Но теперь она поняла их. Она испытывала такое блаженство, когда он обнимал ее, что ради этого пошла бы с ним на край света.

– Ты уверена, что больше не боишься? – спросил Мэдисон, после того как поцеловал ее.

– Абсолютно уверена, – ответила Ферн и не могла отказать себе в удовольствии поцеловать его.

Кольцо его рук вокруг ее шеи гарантировало спокойствие, оно было защитой против всего, что могло бы разрушить ее счастье. Его тело, прижимающееся к ее телу, возбуждало ее. Она никогда не думала, что эти прикосновения могут быть такими опьяняющими, и постепенно ее плоть освободилась от уз, которые сдерживали ее желание. Пробуждались инстинкты ее тела: они намекали, приглашали, плясали на радостях после стольких лет, проведенных в заточении. Ферн не совсем понимала, что с ней происходит, но все это ей очень нравилось.

– Мистер Рэндолф, – позвала миссис Маккой, выходя на крыльцо, – танцы сейчас начнутся. Попрошу всех в дом.