Глава 1

Странник

Зимним воскресным вечером, без семи минут двенадцать, в одном из баров Лос-Анджелеса Джуд Стюарт увидел в зеркале за стойкой худого парня в клетчатой спортивной куртке и понял, что тот явился за ним.

«Пора бы уж», — подумал Джуд.

Взобравшись на высокий табурет у входной двери, худой чиркнул спичкой и закурил «Кэмел». Джуд почувствовал резкий запах серы, перебивший витавшие в баре испарения мочи и густой дух выдохшегося пива. При свете спички Джуд сумел рассмотреть лицо убийцы и убедился, что парень ему не знаком.

Дрожащими пальцами Джуд повертел на стойке пустую рюмку, а потом, подняв как кубок кружку с пивом, опорожнил ее со сладостным чувством. Страх и ярость, охватившие было Джуда, отступили; он почувствовал облегчение. После бесцельных дней пьянства он вновь оказался в родной стихии. Так что появление наемного убийцы имело даже свои плюсы.

Мясистый хозяин бара, самозабвенно вравший посетителям о том, как он играл в футбол в школе, подошел к Джуду и перекинул зубочистку из одного угла рта в другой.

— Еще на одну порцию спиртного этого не хватит, — сказал он, посмотрев на жалкую кучку мелочи.

— Тогда я, пожалуй, пойду, — пробормотал Джуд.

Он был крупным мужчиной. Выгнутая колесом грудь, мощные руки — такие же толстые, как ноги у большинства мужчин, — позволяли ему в любой ситуации идти напролом. Коротко подстриженный, чуть рыжеватый шатен, Джуд когда-то был очаровательным юношей. Теперь у него было дряблое бледное лицо, глаза налились кровью, и лишь зрачки, как и в юношеские годы, были ярко-голубыми.

«Выбраться отсюда невредимым можно только при помощи ловкого хода», — подумал Джуд. Он закрыл глаза и, резко качнувшись назад, спрыгнул с табурета, широко разводя руки по всем правилам искусства дзюдо. Но накопившийся в крови алкоголь нарушил координацию движений: Джуд тяжело ударился головой о кафельный пол и потерял сознание.

— Растянулся тут, как морж, — сказал хозяин бара.

Пьяные посетители-оборванцы даже не посмотрели в сторону Джуда и не засмеялись. Опрятно одетый парень в клетчатой спортивной куртке к их кругу явно не принадлежал. Он наблюдал, как хозяин заведения, сунув медяки Джуда себе в карман, выходит из-за стойки.

— Поднимайся! — завопил хозяин. — Поднимайся, а то окажешься в загоне для скота.

Он пнул Джуда ногой по голени. Тот не пошевелился — он действительно был без сознания.

— Дерьмо собачье!

Хозяин схватил Джуда за лодыжки:

— За уборку такого дерьма мне никто не платит!

Он резко потянул Джуда на себя, но сумел сдвинуть его тело всего на несколько сантиметров.

— Зараза! Да он весит, должно быть, целую тонну!

— Я помогу вам, — вызвался парень в клетчатой куртке.

Он ухватил упавшего за ногу. Из-под задравшихся джинсов Джуда торчали дешевые черные кроссовки. Носков не было. Хозяин мотнул головой в сторону черного хода и начал считать:

— Раз, два...

На счет «три» они потащили Джуда по полу. Его рубашка с короткими рукавами задралась, оголив мускулистый живот и безволосую грудь.

— А ты сильнее, чем кажешься, — сказал хозяин бара парню в клетчатой куртке.

— Да, — коротко ответил тот.

Джуд почувствовал, как голова больно ударилась о пол, когда его резко перебросили через порог двери черного хода. Но он не открыл глаз и не пошевелился. Хозяин бара и парень в клетчатой куртке остановились на высоком крыльце.

— Загон для скота, — сказал хозяин, кивнув головой вниз в сторону грязного, обнесенного деревянным забором двора. — Как раз для таких быков, как этот.

Они громко рассмеялись, и их смех раскатисто разнесся в прохладном ночном воздухе. Хозяин скосил глаза на темные ступени лестницы.

— Здесь пока еще никто не спал. Посмотрим, придется ли ему по душе этот дворик.

Джуд позволил им поставить себя на ноги. Голова его свесилась на грудь, и он рискнул чуть приоткрыть глаза. Он увидел только кисть парня в клетчатой куртке, вцепившуюся в его правую руку.

— Эй, приятель! — прокричал хозяин в левое ухо Джуда. — С тобой все в порядке? Ты уже очухался?.. Он уже очухался, — сказал хозяин парню и столкнул Джуда вниз по ступеням.

Несколько раз перекувырнувшись через голову и больно ударившись о кирпичную стену и ограждение лестницы, Джуд плюхнулся лицом в грязь, но уже через мгновение повернулся на бок.

— Вот видишь, — сказал хозяин бара. — Этим пьянчугам все нипочем.

Хозяин повел парня к себе в заведение, чтобы угостить его пивом.

— Вставай, — сказал Джуд сам себе, тяжело дыша. — Вставай, пока парень в клетчатой куртке не обеспечил себе какое-нибудь прикрытие, чтобы втихаря сделать то, зачем он пришел сюда.

Джуд нащупал рукой стену и, опираясь на нее, сначала сел, а потом и встал. Прислонившись к кирпичной кладке, он приказал себе не падать.

Из бара донесся смех. Популярный певец Уилли Нельсон пел о политике правительства и штрейкбрехерах. Джуда удивило, что в баре был музыкальный автомат. Единственным же человеком в этом заведении, кто мог потратить свою мелочь на музыку, был, конечно же, парень в клетчатой куртке. Хотя для него это не трата, а шумовая завеса для его намерений.

Загон для скота окружал деревянный забор высотой в два метра с лишним. Падение немного отрезвило Джуда. Нетвердой походкой он направился к воротам. Они были закрыты. Он нащупал гладкий навесной замок. Были бы здесь какие-нибудь инструменты! Он бы в считанные секунды открыл замок. Да еще бы руки не дрожали... Поднявшись на цыпочки, Джуд попытался дотянуться до верха забора. Нет, слишком высоко.

В баре заиграла другая пластинка. Ласковым звенящим голосом пела женщина. Джуду всегда нравились женщины, которые могли так петь. Эта, правда, пела слишком громко, что было на руку убийце...

Впрочем, есть еще одна возможность вырваться отсюда. Джуд попятился назад к крыльцу. Он сделал три глубоких вдоха и, едва удержавшись, чтобы не закричать для высвобождения скопившейся в нем энергии, понесся вперед, подобно ядру, выпущенному из пушки. Со всего маху он врезался плечом в ворота, но отскочил от них, как волейбольный мяч, и растянулся на земле. Ворота и забор лишь слегка задрожали от удара.

Плечо сразу распухло. Джуд лежал на земле и глядел на звезды, притаившиеся в ночном тумане. Вот бы и ему так спрятаться!

Он вдруг представил себе парня в клетчатой куртке, который смеется над ним, сидя на табурете в баре. «Во всяком случае, — подумал Джуд, — они могли бы подослать ко мне и более профессионального убийцу».

Он встал. Пластинка кончилась, из бара послышался звон бокалов. Джуд мысленно представил себе, как парень в клетчатой куртке слезает с табурета, ищет в кармане двадцатипятицентовую монету, вставляет ее в щель музыкального автомата и возвращается на место. Теперь все о'кей! Прикрытие снова создано.

Пошатываясь, Джуд стал взбираться по лестнице. Чертовщина! Здесь не было ни палки, ни кирпича или железной трубы, ни осколков стекла... Он посмотрел на свои дрожащие руки. Искусство, вложенное в них дюжиной мастеров рукопашного боя, испарилось без остатка. Этим вечером любой пьянчуга в баре мог без труда одолеть его. Впрочем, пьянчугам он не нужен.

Песенка «Странник», которая была хитом в юношеские годы Джуда, неслась из бара.

Окно в стене перед наполовину распахнутой дверью было закрыто решеткой, сбоку от окна к полу спускалась водосточная труба.

— Эй, — послышался голос хозяина бара, — куда прешься?

Джуд быстро проскользнул за дверь, забрался на подоконник и, схватившись за прутья оконной решетки, стал их раскачивать. Ему удалось слегка раздвинуть прутья. Этого было достаточно, чтобы просунуть между ними ногу. Прижавшись к кирпичной кладке и уцепившись за водосточную трубу, Джуд забрался на карниз и пятками умостился на нем. Теперь можно перевести дух, расслабиться и ни о чем не думать хотя бы несколько мгновений. В конце концов в подобного рода играх бывает только один шанс.

Струящийся из полуоткрытой двери свет заслонила фигура человека. Со своего возвышения Джуду хорошо были видны лысеющая макушка и плечи парня в клетчатой куртке.

— Кто это там делает вид, что он очухался? — прокричал парень, ступая на крыльцо и вглядываясь в темноту. Нащупав ногой ступени лестницы, быстрым движением он захлопнул дверь.

Джуд разжал пальцы и прыгнул. Широко разведя руки, он, как морж, нападающий на морского котика, упал на парня в клетчатой куртке. Они покатились по деревянным ступеням и плюхнулись в грязь. Джуд оказался сверху. Парень под ним не шевелился, его голова застыла в неестественном положении. Джуд коснулся пальцами вены на шее парня. Пульс не прощупывался.

В считанные мгновения Джуд оказался у забора. Его выворачивало наизнанку. От напряжения на глазах выступили слезы. Он ничего не видел.

«Смерть парня — результат падения, — подумал Джуд. — Если бы я не был пьян, то скорее всего тоже был бы мертв. А я всего лишь хотел оглушить его, чтобы сбежать. Я не хотел его убивать. И себя тоже».

Заглушив этими мыслями угрызения совести, Джуд нагнулся к трупу, чтобы обыскать его. В кармане куртки он нашел дешевенькую записную книжку и ручку, пачку «Кэмела» и коробок спичек. В карманах брюк — пару сотен долларов и мелочь, щипцы для ногтей, носовой платок, ключи от машины и набор ключей от каких-то дверей, бумажник с полдюжиной кредитных карточек и калифорнийские автомобильные права.

Удостоверения личности убитого Джуд не нашел. Так что теперь все концы в воду. Кто этот парень на самом деле — загадка. Оружия тоже не было, хотя профессионалу оно и не нужно.

Джуд надел электронные часы парня себе на руку — у него самого часов не было, а потом переложил в свои карманы вещи мертвеца, еще раз посмотрел на него, сделал судорожный глоток и стал подниматься по лестнице, сосредоточенно глядя вперед.

Новых посетителей в баре не было. Должно быть, дружки парня в клетчатой куртке поджидают его на улице. «Хрен с ними, — подумал Джуд. — Назад дороги нет».

Хозяин бара стоял спиной к посетителям и мыл рюмки. Он увидел входящего в бар Джуда в зеркале за стойкой.

— Эй, — сказал он, поворачиваясь, — как себя ощущаешь?

— Сдачи не надо, — пробормотал Джуд.

Выйдя из бара, он на мгновение застыл под красной неоновой вывеской «Оазис», ожидая смертельного выстрела. Но выстрел так и не раздался.

К зданию, в котором помещался бар, было припарковано с дюжину автомобилей. В них никого не было. Путь свободен? Похоже, что так. Никто не висел на пожарной лестнице; полицейская сирена была слышна где-то очень далеко, в районе бульваров. Это не за ним — слишком мало времени прошло.

Машины у Джуда не было, а разыскивать автомобиль парня по ключам, взятым из его кармана, он не мог: надо было спешить. Отель, за который Джуд платил семнадцать долларов в день, находился в четырех кварталах отсюда. Даже после тяжелой ночки в «Оазисе» добраться туда можно было за считанные минуты. Но рисковать он не станет и туда не пойдет. Делать там нечего. В его номере стояли чемоданы с поношенным тряпьем, были какие-то фотографии да ключи от «мерседеса», который он подарил Лорри, когда она ушла от него. Его собственные автомобильные права были при нем — в бумажнике с пустыми отделениями для кредитных карточек.

«Эти ребята из прошлой жизни наконец-то решили расправиться со своим бывшим дружком. Ну и черт с ними! — подумал он. — Ищи меня теперь как ветра в поле!»

Одно из отличий Калифорнии от восточного побережья в том, что солнце на берегу Атлантического океана встает на три часа раньше. В этот февральский понедельник 1990 года заря занялась в Вашингтоне, округ Колумбия, в 7.21 по восточному стандартному времени, наполнив спальню Ника Келли в пригородном доме в Мэриленде серым светом. Ник тихо спал рядом с женой.

Ее черные волосы разметались по подушке, делая голову похожей на пропеллер японского вентилятора.

Зазвонил телефон. От резкого звонка их ротвейлер залаял и разбудил ребенка в соседней комнате. Сол заплакал. Ник быстро снял трубку, пока телефон не зазвонил во второй раз. Сильвия повернулась в постели.

— Алло, — прошептал Ник в трубку.

— Это оператор междугородной телефонной компании АТиТ. Вы ответите на звонок мистера... Волка?..

Ник закрыл глаза и вздохнул. Затем открыл рот, чтобы сказать «нет», но вместо этого кивнул головой и сказал «да».

— Кто это? — пробормотала Сильвия, садясь в постели и убирая волосы со лба. На ней была длинная белая ночная рубашка.

— Джуд, — прошептал ее муж, устроившись на краешке кровати.

— Вот ведь дерьмо! — в сердцах воскликнула она. Ник надеялся, что эти слова не были слышны на том конце провода. Хотя — почему бы и нет? Пусть их услышит Джуд.

Сильвия отбросила одеяло в сторону и вышла из спальни, чтобы успокоить ребенка.

— Это я, — сказал Джуд на другом конце провода.

— Догадываюсь, — ответил Ник. И добавил — больше для жены, конечно: — Ты знаешь, сколько сейчас времени?

Находясь в телефонной будке в Лос-Анджелесе, Джуд посмотрел на циферблат часов убитого парня.

— У нас здесь почти 4.30 утра, — спокойно сказал он Нику.

— Ты разбудил ребенка.

— Извини. Как поживает Сол? У него все в порядке?

— Отлично поживает, — вздохнул Ник. Всей пятерней он провел по своим черным волосам, приобретшим в последнее время стальной оттенок.

«Рановато я начал седеть, — подумал он. — А все из-за подобных неожиданностей...»

— Ладно, Солу все равно надо было уже вставать.

— Слушай, Ник, я позвонил, чтобы предупредить тебя: если какое-то время от меня не будет никаких известий...

— Их и не было от тебя уже некоторое время...

— Одним словом, мне надо лечь на дно.

— Опять? — бесстрастно спросил Ник и зевнул.

— На этот раз все по-другому.

По спокойному тону Джуда трудно было даже и предположить, что он не раз уже попадал в переплет.

— Что же произошло?

— Да так, ничего серьезного.

Ник облизнул губы. Сильвия все еще была в комнате сына.

— Это имеет отношение к нам с тобой?

— Ты хочешь сказать, имеет ли это отношение к тебе? Не думаю.

«А вдруг ты ошибаешься?» — подумал Ник.

— Мы с тобой вместе много пережили, дружок, — сказал Джуд.

— Да.

— Ты знаешь, что я тебя люблю как брата.

Ник встрепенулся. Сильвия вошла в спальню, держа на руках их полуторагодовалого сына. Спящий ребенок прильнул к груди матери.

— Да-да. — Ник отвел глаза под пристальным взглядом Сильвии. — Я тоже.

— Если мне не удастся повидать Сола, расскажи ему обо мне.

— Что я ему должен рассказать?

— Правду.

— Что это за штука такая — правда? С чего мне начинать свой рассказ?

— С прощания, — сказал Джуд. На него ярко светили фары появившегося откуда-то автомобиля. Он резко повесил трубку.

На Восточном побережье Ник услышал короткие гудки, немного подождал и тоже повесил трубку. Он наконец понял: происходит что-то неладное.

В Лос-Анджелесе машина, ярко осветившая Джуда фарами, пронеслась мимо. Джуд прислонился вспотевшим лбом к телефонному автомату и закрыл глаза...

В рейсовый автобус Джуд вошел в семи кварталах от «Оазиса». Он притворился подвыпившим забулдыгой — на такого внимания не обращают, таких здесь слишком много. За рулем автобуса скучал чернокожий водитель. В салоне, освещенном зеленоватой лампой, Джуд увидел пятерых смешливых, болтавших без умолку по-испански женщин, которые были одеты как горничные в гостинице, трех насупившихся китайцев и спящую негритянку с огромным баулом, стоявшим рядом с нею на сиденье.

Когда шесть месяцев назад Джуд работал в магазине «Скобяные изделия и замки — лучшие в Лос-Анджелесе», он лично смастерил там охранную сигнализацию и дубликаты ключей оставил на всякий случай себе. Войдя в магазин, он включил кофеварку и поставил на плитку банку с томатным супом. Потом разыскал свою служебную карточку, в которой отмечалось отработанное сотрудниками время. Оказалось, что хозяин задолжал ему за одиннадцать рабочих дней да еще и за сверхурочную работу.

На полках магазина пылилось несколько спортивных сумок. Он снял две и пошел с ними между рядов с товарами. Вот швейцарские армейские ножи — пригодятся. Нейлоновая куртка — тоже. Четыре пары носков из плотного трикотажа — солдату без таких никак нельзя. Джуд пристыдил себя, вспомнив, как долго обходился без них. Прочные кожаные перчатки и полотняные рукавицы, гвоздодер — тоже вещи нужные. Из подсобки он забрал отмычки для замков и заготовки ключей, набор отверток, автомобильные инструменты, увесистый молоток и прочный нейлоновый шпагат.

Томатный суп начал кипеть. Он съел всю банку и запил еду крепким кофе. Потом надел носки. В туалетной комнате он нашел склянку с аспирином, безопасную бритву и уложил все это в сумки.

Затем Джуд пошел в кабинет хозяина. Он зажег лампу на подставке в форме змеи. На рабочем столе хозяина были разбросаны какие-то бумаги, детали от замков и инструменты. Из ящика стола Джуд забрал сто тридцать один доллар, потом уселся во вращающееся кресло и представил себе жирного хозяина, курившего сигары и разъезжавшего на «кадиллаке». Хозяин ненавидел этот мир и одновременно боялся его.

В среднем ящике стола Джуд нашел запечатанный конверт с фотографиями обнаженных красоток в черных высоких ботинках с кнутами в руках. В конверте были также три банкноты по сто долларов. Джуд сунул деньги в карман и, запечатав конверт, положил его на место. Хозяин вряд ли расскажет кому-нибудь об этой потере. В правом ящике стола обнаружился пыльный тупорылый револьвер тридцать восьмого калибра. Он был заряжен. Джуд почистил его, смазал и положил в валявшуюся тут же кобуру. Поразмыслив немного, он повесил кобуру на правой стороне груди, надеясь, что нейлоновая куртка скроет ее от любопытных глаз. Это позволит ему должным образом противостоять полицейским.

Нацарапав «Теперь мы квиты» на своей карточке учета отработанного времени, он бросил ее на стол.

С сумками в руках Джуд прошел шесть кварталов, прежде чем разыскал телефонный автомат. Он прислонился к прозрачной стенке будки, собрался с мыслями и позвонил Нику. Потом его осветили фары автомобиля. «Эти ребята в „додже“ вполне могли использовать мою голову в качестве биты для игры в бейсбол», — подумал Джуд, прислонившись вспотевшим лбом к телефонному автомату. Он судорожно вздохнул, почувствовав во рту вкус томатного супа и выпитого еще в баре дешевого виски. На душе у него было неспокойно: ему казалось, что за ним идут по пятам.

«Оружие скорее всего мне не понадобится, — горько усмехнулся Джуд. — На преследователей мне достаточно будет просто дыхнуть».

Он снова взялся за телефонную трубку, но передумал звонить и повесил ее на место. «Успею еще».

На тихой улочке в четырех кварталах от будки он обнаружил «шевроле» без противоугонного устройства на педали и руле. Джуд надел полотняные рукавицы, просунул под стекло правой двери нейлоновый шпагат и, зацепив им кнопку стопора, открыл дверь. Сев в машину, он снял крышку с замка зажигания, вытащил провода и вставил их в переключатель, захваченный из магазина. Щелчок тумблера — и двигатель заработал. Джуд бросил сумки на пол справа от себя, включил передачу и проехал квартал с незажженными фарами. Он подъехал к телефонной будке и остановился так, чтобы телефон был всего в двух шагах от открытой двери. Он долго смотрел на аппарат, а потом, решившись, набрал номер. На другой стороне континента, где было уже 8.26 утра, пятеро мужчин в строгого покроя рубашках и неброских галстуках удобно расположились в большой комнате без окон, попивая кофе с крекерами прямо за своими столами, уставленными компьютерами. Часы на стене показывали время в каждой из временных зон США, а также время по Гринвичу, время в Лондоне, Париже, Риме, Берлине, Москве, Пекине, Гонконге и Токио. Посмеиваясь, мужчины судачили о какой-то женщине, которую они едва знали.

На первом столе слева зазвонил голубой телефонный аппарат. Экран компьютера на этом столе автоматически разделился на две части. Сидевший тут мужчина, похожий на преподавателя университета — он начал входить в этот образ с тех пор, как пять лет назад окончил университет Вайоминга, — поправил на голове держатель наушников и микрофон и, подняв руку, попросил тишины. Разговоры в комнате прекратились. Мужчина нажал на кнопку приема.

— Алло, — сказал он, глядя на экран компьютера.

— Почему ты больше не представляешься сотрудником службы безопасности? — спросил Джуд.

— Алло, — нахмурившись, повторил мужчина.

— Это Мэлис...

Мужчина набрал слово «Мэлис» на экране и нажал на кнопку «Ввод». Через секунду на левой стороне экрана появилась колонка из шести слов. Мужчина выбрал первое слово.

— Буква "М" — первая в слове «мама»? — спросил он.

— Нет, это первая буква в слове «муть»...

— А буква "э" — это первая буква в слове...

— "Эпохальная", — закончил Джуд. — Лейм, хватит валять дурака. Ты прекрасно знаешь, кто я такой.

Правая сторона экрана высветила колонки слов.

— Да, — ответил мужчина, прочитав выданные ему компьютером сведения. — Думаю, теперь я знаю, кто это говорит.

Коллеги заглянули на экран через плечо мужчины. Один из них прошептал:

— Да это же Мэлис! Пару раз я имел с ним дело.

— Черт бы вас подрал, ребята. Постыдились бы! — закричал Джуд.

— Что-что? — спросил мужчина у компьютера.

— Так не прощаются, — сказал Джуд.

— Не понимаю, о чем идет речь.

— А ты, Лейм, выясни это в баре «Оазис». Тогда поймешь, если, конечно, хорошенько подумаешь.

— Чем я могу вам помочь? — спросил мужчина.

Внезапно на руке Джуда затрезвонил будильник, встроенный в часы. Джуд нажал сразу на все кнопки часов, но трезвон не прекратился.

— Слышу какой-то звон, — сказал мужчина у компьютера.

Джуд ударил часы о стеклянную стенку телефонной будки. Стекло треснуло, но часы трезвонить не перестали.

— Вы слышите меня? — прозвучал в трубке мягкий голос.

Джуд высунул руку с часами из будки, и теперь звук от них стал тише.

— Чем я могу помочь вам? — повторил мужчина, который в силу своей профессиональной выдержки явно претендовал на диплом Йельского университета.

— Передай им, Лейм, что я с ними не прощаюсь. Скажи им, что мы еще встретимся.

На правой стороне экрана появился номер телефонной будки, из которой говорил Джуд.

— Так что я им должен передать? — невозмутимым тоном спросил мужчина.

— То, что слышал, — ответил Джуд. — То, что слышал...

Он повесил трубку. Часы перестали трезвонить.

— Черт! Такие штучки мне не нужны, — пробормотал Джуд, застегивая браслет часов убитого парня на телефонной трубке. — Пусть это шумное творение высокой технологии останется им на память.

Он сел в «шевроле». На западе шумел океан; на юге располагалась Мексика с ее несчастной судьбой; с Восточным побережьем он только что говорил по телефону. Еще немного подумав, Джуд направил «шевроле» на север. Как мышка из единственной доброй сказки, запомнившейся ему с детства. В ней мышка побежала именно на север, чтобы разыскать свою приятельницу птичку-королька.

Глава 2

Выбранный из многих

Майор Уэсли Чендлер, или просто Уэс, офицер морской пехоты Соединенных Штатов, проехал мимо сидящих в машине двух помощников шерифа. Машина стояла при въезде в тупик в пригородном поселке Вирджиния. Двигатель работал, нагоняя тепло в салон и не давая полицейским замерзнуть в этот прохладный мартовский вечер. Но чтобы не задохнуться от угарного газа, помощники шерифа предусмотрительно опустили стекла. Уэс кивнул полицейским, и они, рассмотрев его форму, кивнули в ответ: как-никак товарищи по борьбе с варварами.

В тупике напротив жилых домов стояло много легковушек — средств передвижения среднего класса. Роскошных лимузинов там не было, как не было и свободного места для парковки. На ярко освещенном крыльце беспорядочно построенного дома с надписью «Тудор» (его адрес совпадал с записью в блокноте Уэса) стоял мужчина в расстегнутом пальто. Другой, одетый в обычную для вашингтонских охранников полевую куртку из салона Бербери, прислонился к голубому автомобилю с тремя антеннами на крыше. Из расстегнутой куртки к левому уху мужчины тянулся провод. Глаза обоих следили за движением машины Уэса, медленно проезжавшей мимо дома.

Уэсу пришлось вернуться к въезду в тупик: там для машины было местечко. Правда, находилось оно совсем рядом с перекрестком, и по правилам парковаться там было нельзя, но помощники шерифа не придали никакого значения этому нарушению закона.

Уэс заглушил двигатель и сразу почувствовал вечернюю прохладу. Он посмотрел на часы, и ему вспомнились два телефонных звонка, следствием которых и стало его появление здесь.

Первый звонок раздался в его кабинете в штабе военно-морской службы расследований в четверг, то есть вчера. Глядя на экран компьютера в квадратной комнате с серыми стенами всего в двух шагах от Капитолия, он пытался убедить себя в том, что памятная записка, над которой он работал, действительно имела какой-то смысл. Звонила женщина.

— Это майор Чендлер из штата Нью-Мексико? — спросила она.

— Я всего лишь родился там.

— Меня зовут Мэри Петтерсон. Некоторое время назад я была секретарем конгрессмена Дентона. Мы встречались с вами, когда военная академия в Аннаполисе направила своих курсантов на встречу с членами конгресса, которые рекомендовали их на учебу.

— Это было двадцать пять лет назад, — сказал Уэс.

— Сейчас я работаю со своим боссом в его новом офисе.

— Поздравляю.

— А звоню я вам вот по какому поводу, — продолжала она. — Мистер Дентон хотел бы лично поблагодарить тех людей, которых он знает по совместной работе на Капитолийском холме, — как сотрудников аппарата, так и тех превосходных военных, которыми он гордился во время их учебы в академии. Это будет просто неофициальный вечер с коктейлем.

— Когда?

— Завтра, — ответила она. — Могу я сказать ему, что вы придете?

— Постараюсь, — проворчал Уэс.

— Что ж, — в ее голосе послышались ледяные нотки, — постарайтесь.

Второй телефонный звонок раздался в половине десятого утра в пятницу.

— Майор Чендлер? — послышался в трубке грубый мужской голос. — Меня зовут Ной Холл, я ответственный помощник директора Дентона. Раньше мы не встречались.

Серые стены кабинета Уэса как бы придвинулись к нему.

— Вы ведь будете на приеме сегодня вечером, не так ли?

— Ну, если вы ставите вопрос так... — ответил Уэс.

Ной Холл самодовольно рассмеялся. Договорились, что Уэс будет на приеме в форме.

— Вы приедете с женщиной? — спросил Холл.

— Нет, а это необходимо? «Да и с кем мне ехать?» — хотел добавить Уэс.

— Приезжайте один.

Ной сказал Уэсу, когда и где они его ожидают.

...Каблуки Уэса одиноко застучали по тротуару. Он наслаждался видом серебряных облаков на фоне темного неба. Дома в этом тупике, больше похожие на сараи, были построены с претензией на элегантность. Их окружали вычурные заборы, во дворах возвышались подстриженные деревья, было видно, что даже сейчас — в период межсезонья — за газонами заботливо ухаживают. В одном из окон Уэс увидел яркое цветное сияние телевизора.

Из дома, куда направился Уэс, донесся смех. Мужчина у входной двери внимательно следил за его приближением. Другой мужчина — у машины — наблюдал за улицей. В темном дворе за домом Уэс заметил огонек тлеющей сигареты, зажатой в руке человека, который явно не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его лицо.

— Холодновато сегодня, не так ли? — спросил Уэс стоявшего у двери мужчину, неблагоразумно засунувшего руки глубоко в карманы пальто.

— Это не новость, — улыбнулся мужчина, понимая, что для Уэса его профессия не является секретом. — Заходите.

Уэс открыл дверь. Его сразу обдала волна теплого воздуха. В зале горел камин и стоял гул множества голосов. Какая-то женщина — лет под сорок — с сигаретой в одной руке и бокалом белого вина в другой, восхищаясь чем-то, громко вскрикнула. У нее было обручальное кольцо, но ее спутник в твидовом пиджаке с седеющими волосами песочного цвета не производил впечатления добропорядочного супруга. Служанка-латиноамериканка пронеслась мимо Уэса с зажатым в руках подносом, на котором лежали пирожки с мясом и маленькие котлетки из крабов.

«Она, должно быть, только что сбежала из Сальвадора, где солдаты эскадрона смерти Ла Мано Бланка по очереди изнасиловали ее», — ухмыльнулся Уэс.

У подножия лестницы, ведущей на второй этаж, стоял еще один мужчина с атташе-кейсом в руке. Из кармана его пиджака к уху тянулся тоненький провод. Ковер под ногами Уэса был толстый, в воздухе висел аромат духов.

— Вы, наверное, майор Чендлер!

Из толпы гостей вышла женщина, которой было уже за пятьдесят.

— А я — Мэри Петтерсон.

Пожимая ей руку, Уэс увидел, что она внимательно оглядывает его с головы до пят. В зале, где находилось много заметных мужчин, он, наверное, не производил впечатления первого среди них, но вид у него все равно был впечатляющим, даже если бы он и не носил форму. Высокого роста, с внушительной мускулатурой, Уэс запоминался даже не своими солидными размерами, а энергией, которую излучало все его тело. Он был симпатичен, хотя портрет его никто бы и не подумал поместить в журнальной рекламе. Каштановые волосы Уэса были по-военному коротко подстрижены и гладко причесаны, но за ними следил явно не парикмахер из ВМФ. У Уэса был большой нос, но он не торчал, как это обычно бывает у людей с крупными носами. Рот у него тоже был большой, губы — полные, зубы — идеально ровные. Время оставило свой след на его лице в виде глубоких морщин над бровями и в уголках глаз, а на подбородке остался шрам от шрапнели. Глаза у него были черные и очень большие.

Мэри провела его к гостям в другом зале. Там стоял командующий ВМФ под руку с женой. Он обменивался какими-то шутливыми замечаниями с человеком, который, как потом узнал Уэс, был советником сенатского Комитета по назначениям на государственные должности. Там же стоял капитан сухопутных сил. На его груди красовались орденские планки. «Такие ордена есть у всех военных», — подумал Уэс. Капитан ухмылялся чему-то, глядя на серебряную звездочку на плече еще одного офицера-сухопутчика. Адмирал заметил взгляд Уэса, кивнул ему и вернулся к разговору с советником в костюме-тройке, который возглавлял — по совместительству — юридическую фирму с почти сотней юристов в штате. В разговоре участвовал также высокий мужчина, бывший, как потом выяснилось, хозяином ковровой фабрики и мужем той самой женщины, восхищенный возглас которой привлек внимание Уэса, когда он вошел в дом. Эта женщина, кстати сказать, была когда-то секретаршей своего мужа.

— Вы не знакомы с миссис Дентон? — спросила Мэри Петтерсон.

— Случай для знакомства с ней мне как-то не представился, — ответил Уэс.

Миссис Дентон, чья былая красота превратилась теперь просто в изящество, обменивалась в глубине зала рукопожатием с вашингтонским редактором газетной сети штата Флорида. Жена редактора, которая продвинулась по служебной лестнице от помощницы конгрессмена до серьезного специалиста по менеджменту в Агентстве по защите окружающей среды, нервно представляла изящной даме своего мужа.

— Я так рада, что вы пришли, — сказала Мэри Уэсу, ожидая, пока миссис Дентон освободится.

— Вы хотите сказать, что вы счастливы?

— Миссис Дентон! — не ответив Уэсу, обратилась к элегантной женщине Мэри, та заинтересованно посмотрела на Уэса.

За ее спиной стоял, прислонившись к каминной полке, толстый мужчина с рюмкой янтарного ликера в руке. Гладкая, как лошадиное копыто, лысина мужчины покрылась потом, от обдававшего его жара он приспустил галстук, но все равно оставался у огня и карими глазами-пуговками внимательно изучал Уэса.

— Познакомьтесь с майором Уэсом, — сказала Мэри.

— Мне так приятно познакомиться с вами, — нараспев произнесла миссис Дентон.

— Спасибо за то, что пригласили меня, — ответил Уэс.

— Ну что вы, мой дорогой. Без вас мы бы и не стали созывать гостей на этот вечер.

— Миссис Дентон! — Какой-то человек схватил элегантную даму за руку.

— Вы помните меня? Я был помощником пресс-секретаря вашего мужа, когда он во второй раз был избран в конгресс. Меня зовут Билл. Билл Акер.

— Ну, конечно, Билл. Разве я могу вас забыть?

— Сейчас я работаю в штаб-квартире одной политической ассоциации. У нас там подобрались люди с солидным опытом. И мы не просто лоббируем чьи-то интересы. Я, например...

Мэри потянула Уэса за руку и, пройдя вместе с ним несколько шагов, сказала:

— Какая же она милая женщина!

А миссис Дентон в это время обнимала какую-то молодую даму, возникшую вдруг между нею и незабвенным Биллом Акером.

Толстый мужчина с глазами-пуговками, переступив у камина с ноги на ногу, продолжал изучать Уэса.

— Теперь надо найти босса, — сказала Мэри.

В дальнем углу зала раздался смех. Они повернулись на звук и увидели Ральфа Дентона. В жизни он выглядел лучше, чем на фотографиях в газете. Он был весьма упитанным мужчиной, но это не бросалось в глаза благодаря его высокому росту и мощным длинным ногам. Из-под нависших на лоб седых волос сверкали зеленые глаза.

— Сэр! — обратилась к нему Мэри.

Он слегка кивнул ей, но подошел к Мэри и Уэсу только после того, как пожал руки еще нескольким гостям. Мужчина с глазами-пуговками перешел от камина к бару, оттуда было удобнее наблюдать за тем, как Уэс здоровается с Ральфом Дентоном.

— Директор Дентон, — сказала Мэри, — помните ли вы Уэсли Чендлера из Таоса? Он сын Бурка Чендлера, который умер вскоре после того, как вы закончили карьеру конгрессмена. Вы рекомендовали Уэсли для поступления в академию в Аннаполисе — это было, если не ошибаюсь, в 1964 году.

— Все точно, — сказал Уэс, пожимая руку хозяина вечера. У пожилого босса была холодная, сильная рука.

— Ничего, если я буду называть вас просто Уэс? -спросил Дентон.

Уэс кивнул головой.

— Похоже, вы сделали неплохую карьеру, — сказал директор, разглядывая орденские планки на груди офицера.

— Удача сопутствовала мне.

— Она сопутствует всем нам, сынок, — сказал Дентон, глядя на пожилую пару, отдающую свои пальто служанке. — Да, занятное это было время.

— Так точно, сэр.

— Пожалуйста, извините меня. — Дентон коснулся рукой плеча Уэса и поспешил к пожилой паре.

— Ну что ж, майор, — сказала Мэри, — очень приятно видеть вас здесь. Познакомьтесь с гостями, расслабьтесь. Здесь есть буфет. Ну и выпейте, конечно. — Она исчезла в толпе.

Мужчина с глазами-пуговками перешел от бара к книжным полкам. Он завязал разговор с крепко сложенной женщиной, которая лет десять назад, вероятно, была весьма пылкой особой. Мужчина сделал вид, что больше за Уэсом не наблюдает.

У стойки бара Уэс встретил полковника ВВС. Старый офицер улыбнулся, и они познакомились. Уэс показал бармену на покрывшуюся инеем батарею пивных банок, но от предложенного стакана отказался. Глотнув пива прямо из банки, он повернулся лицом к гостям, но мужчины с глазами-пуговками в толпе уже не обнаружил.

— Приятно снова видеть мистера Дентона, — сказал офицер ВВС.

— Мне было очень жаль, когда он потерпел поражение на выборах, но теперь-то у него снова все в порядке.

— Да, дела у него снова пошли в гору, — сказал Уэс.

— Как говорится, без дураков. Вы часто навещаете Нью-Мексико?

— Нет, — удивился Уэс. — А вы?

— Тоже нет... — Офицер глотнул виски. — И как же все-таки это произошло с Сойером? Был назначен на пост руководителя ЦРУ, довел дело до того, что мы вторглись в Панаму, и вот две недели назад сердце его не выдержало... В какой-то степени я был удивлен, что его заменит Дентон.

— Почему? — спросил Уэс.

— Мы, ребята в синей форме, ожидали назначения на этот пост Уильяма Кокрэна. Он — военный, у него энциклопедический ум и чистые руки. Еще один плюс — то, что дела в Национальной службе безопасности он вел на сверхзвуке...

Уэс глотнул пива. Куда делся мужчина с глазами-пуговками?

Летчик кивнул на орденские планки Уэса. Увидев знакомую, он сказал:

— В той стране я был истребителем. А вы сами когда там были?

— Давно, — коротко ответил Уэс.

— Аминь. — Бывший пилот поднял свой стакан. Отпив виски, он посмотрел по сторонам. — Ваши ребята ничего не слышали о сокращении бюджетных ассигнований?

— Мне лично об этом ничего не известно.

— Вы хотите сказать, что вам не известно об этом ничего хорошего? — произнес бывший пилот и, покачав головой, пошел прочь.

Официант унес пустую пивную банку. Несмотря на висевший в зале дым от курева и камина, Уэс почувствовал запах жареного мяса. Теперь пора в буфет. Он положил себе на тарелку из плотного картона дольку арбуза, киви, несколько креветок, шведские котлетки на палочках, предварительно густо полив их соусом.

Мужчина с глазами-пуговками терпеливо ждал, пока Уэс покончит с едой, и только потом подошел к нему, стоявшему в гордом одиночестве.

— Неплохо перекусили? — спросил он.

— Да, — ответил Уэс и положил тарелку на стол.

— Меня зовут Ной Холл. Мы разговаривали свами по телефону.

— И я пришел.

— Было бы плохо, если бы вы не пришли.

Лицо Ноя было похоже на морду бульдога.

Салфеткой Уэса он вытер свою сверкающую лысину.

— Вы ведь из Нью-Мексико? Там живут дружелюбные ребята.

— А вы сами откуда, Ной?

— Какую избирательную кампанию вы имеете в виду?

Они рассмеялись.

— Мои хозяева поступают всегда верно, — сказал Ной. — Я умираю то в Чикаго, то в Бостоне. И хозяева правильно делают, каждый раз без остатка сжигая меня в крематории.

— Да, это легко организовать, — сказал Уэс.

— Послушайте, майор. Вы сообразительный человек?

— Вообще-то соображаю я неплохо.

— Отлично. Дело в том, что директор хотел бы, чтобы после всей этой белиберды вы сделали ему одолжение и лично поговорили с ним.

— О чем?

— Да вам-то какое дело? Он — важная персона, и вы должны быть рады, что сможете его осчастливить.

— Что ж, действительно буду рад услужить мистеру Дентону.

— Но встретитесь вы с ним не здесь, — сказал Ной. — Давайте-ка поднимемся по лестнице — просто как два парня, отправившихся на поиски туалета для джентльменов.

— А здесь есть и джентльмены?

Смех Ноя был похож на кашель курильщика. Он хлопнул Уэса по спине и повел его сквозь толпу гостей.

— Пару десятков лет назад, — сказал Ной, поднимаясь с Уэсом по ступеням лестницы, — когда мы были помоложе и наша моча на подобных вечеринках превращалась в винный уксус, мы бы карабкались сюда на свидание...

— Вы не в моем вкусе, — сказал Уэс, когда они добрались до третьего этажа.

Со складного стула, стоявшего у одной из закрытых дверей, поднялся парень в строгом костюме и кивнул Ною. Тот улыбнулся, подвел Уэса к охраннику и открыл дверь.

— А кто в вашем вкусе? — спросил он, приглашая Уэса внутрь.

В комнате, где они оказались, окна были закрыты толстыми портьерами. Если бы они были открыты, Уэс увидел бы недавно установленные оконные стекла с прожилками из тончайших стальных нитей, делавших окна пуленепробиваемыми. Кроме того, по нитям был пропущен ток. На столе лежали пачки писем, газетные вырезки, закрытый атташе-кейс. Там же стояли три телефона — черный, голубой и красный. Голубой и красный телефоны были снабжены отдельными держателями для микрофонов и наушников. В центре были расставлены стулья с высокими спинками.

— Такой вот у нас туалет для джентльменов, — сказал Ной, обводя комнату рукой. — Только вот в кабинете нет главного. Хотите еще пива?

— Было бы неплохо, — ответил Уэс.

— Принеси-ка нашему гостю несколько банок пива, — приказал Ной охраннику, — а я послежу за дверью.

— Я — охранник, — сказал парень в строгом костюме, — а не официант.

— А я — ответственный помощник директора; служить мне здесь нравится. И мне бы очень не хотелось, чтобы меня перевели в оперативную разведывательную группу, добывающую секретную информацию о графике поездов в монгольском метро.

Охранник заморгал глазами.

— Все нормально, — сказал Ной. — Морячок будет при мне.

Охранник скорчил гримасу, но пошел вниз.

— Приходится каждого ставить на место, — глядя вслед охраннику, сказал Ной. — Обо всем этом он, конечно, напишет докладную, чтобы прикрыть свою задницу. И если то, что он напишет, не сойдется с тем, что скажу я, нам туго придется.

— Понятное дело, — заметил Уэс.

— А что бы вы сделали, если в этот охранник был вашим подчиненным?

— Отправил бы его в Монголию.

— А у них там и вправду есть метро? — засмеялся Ной.

Над камином в кабинете висела цветная фотография, запечатлевшая президента Соединенных Штатов Америки и самого Дентона — без пиджаков, с приспущенными галстуками, сидящих на краешке стульев в Овальной гостиной в Белом доме. Президент сделал на фотографии какую-то пространную надпись.

— Такую фотографию стоит иметь в своем офисе, — сказал Ной, заметив заинтересованный взгляд Уэса. — Вообще в этом городе, если хочешь оборудовать офис, надо подбирать и соответствующие фотографии.

— Директор собрал кучу денег на ту президентскую кампанию, — Ной кивнул в сторону фотографии с президентом, — но когда-нибудь и сам Ральф Дентон будет точно так же подписывать подобные фотографии.

Охранник вернулся с четырьмя банками пива в руках. Он открыл дверь холодильника, швырнул на полку банки и вышел в коридор.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал Ной и оставил Уэса в одиночестве.

Ровно семьдесят одну минуту Уэс просидел один в закрытой комнате. Он изучил названия всех книг в книжном шкафу, осмотрел ряды стоявших тут же видеокассет. Краешком глаза Уэс даже заглянул в документы на столе рядом с закрытым атташе-кейсом и тремя телефонами. Сходил он и в ванную комнату, но холодильник так и не открыл. Бесстрастный зеленоватый объектив телекамеры, вмонтированный в стену, неотступно следовал за ним.

Наконец Уэс устроился на мягкой подушке стоявшего рядом с окном стула, откуда лучше всего была видна входная дверь. Он почему-то вспомнил, как много лет назад, затаившись, прятался во влажном вьетнамском буше на западе от Дананга... «Хорошо еще, что в кабинете нет пиявок», — ухмыльнулся он.

Услышав звук поворачивающейся дверной ручки, Уэс встал. В кабинет вошел Ральф Дентон, за ним как тень следовал Ной. Он закрыл за собой дверь.

— Пожалуйста, садитесь, Уэс, — сказал Дентон, указав рукой на стул.

Уэс сел. Ной прислонился спиной к входной двери.

— Извините, что задержался, — усталым голосом произнес Дентон, плюхаясь в кресло справа от Уэса и зевая. — Хотите выпить?

— Он припас несколько банок пива в холодильнике, — сказал Ной.

— А на мою долю хватит? — спросил Дентон.

— Ною все известно, — ответил Уэс. — Это ваше пиво.

Ной протянул им банки с пивом и, пока Дентон и Уэс открывали их, плеснул себе в стакан виски.

— Так держать! — воскликнул Дентон, поднимая банку. Морскую терминологию Дентон помнил еще с тех самых пор, когда в День победы над Японией в семнадцатилетнем возрасте оказался в учебном военно-морском лагере новобранцев.

Уэс поддержал его тост; пиво было холодным и тягучим. Ной опустился на свободный стул.

— Что вы знаете о нашей работе? — спросил Дентон Уэса.

— Вы — новый директор Центрального разведывательного управления. По роду своих обязанностей вы осуществляете надзор над всеми другими службами разведки.

— Неплохо, — сказал Дентон. — Большинство людей знают лишь одну из четырех сторон моей деятельности. Вы назвали две. Но, помимо этого, я еще и главный консультант президента по вопросам разведки... Впрочем, мы здесь, чтобы поговорить о вас. Вы, — продолжал Дентон, — майор ВМФ, юрист, женаты никогда не были. С какой целью вы поступили в Академию ВМФ?

— Потому что вы рекомендовали меня туда.

Они дружно рассмеялись.

— Я не забыл об этом. Вы окончили академию со средними результатами.

— . Математика не очень-то привлекала меня во время учебы, хотя до поступления я думал иначе.

— А что вас больше привлекало? — спросил Ной.

— Больше всего меня привлекали гуманитарные предметы, — сказал, глядя на Дентона, Уэс.

— Послушайте, почему вы предпочитаете сухопутную форму морской? — спросил Ной, рассматривая синий китель Уэса.

— Она напоминает мне о жарких сухопутных схватках в 1968 году.

— От участия в жарких схватках вы получаете удовлетворение? — спросил Дентон.

— Считаю, что любая работа должна выполняться хорошо.

— Это верно, — согласился директор ЦРУ. — Во Вьетнаме вы были командиром взвода, потом добровольно вступили в разведывательное подразделение, что автоматически означало продление срока вашего пребывания. Два ордена Бронзовой звезды, орден Пурпурного Сердца. Но и одна отрицательная характеристика. В вашем досье есть запись о том, что вы плохо выполняли поручения командования.

— Командование разведывательного подразделения не жаловало капитанов, которые сами отправлялись в длительные разведывательные рейды, — ответил Уэс. — А я просто не хотел посылать своих подчиненных туда, куда сам не хотел бы отправиться.

— Такое отношение к делу стоило вам продвижения по службе, — заметил Дентон.

Уэс пожал плечами.

— Потом вы взяли длительный отпуск, — продолжил директор, — и пошли учиться на юриста, что еще больше замедлило ваш служебный рост. И вот теперь вы в Службе расследований ВМФ.

— И это тягомотина, а не работа, — вмешался в разговор Ной.

— Раньше ведь вы никогда не занимались настоящей разведывательной деятельностью, верно? — спросил Дентон.

— Служба расследований ВМФ в целом ведает вопросами контрразведки, я же в ней веду уголовные дела. Мое участие в работе разведывательного подразделения во Вьетнаме было тактическим ходом, позволившим мне на практике приобщиться к разведработе.

Глава американских шпионов удовлетворенно хмыкнул:

— На практике... Ну и как — имеете ли вы что-либо против разведработы?

Уэс сделал несколько глотков пива и только потом ответил:

— Мне нравится много знать, но я предпочитаю практическую работу. Сбор данных при помощи технических средств, всякие там спутники, радиоперехваты — все это, на мой взгляд, пассивный род деятельности. Меня больше привлекает анализ добытой информации, но это, если хочешь стать высококлассным специалистом, требует многих лет кропотливого труда, который, конечно, углубляет твою квалификацию, но одновременно сужает твой кругозор. Что же касается сбора информации общего характера и борьбы со всякими оборотнями-шпионами, то этим в морской пехоте редко занимаются...

— А разве в ваши обязанности не входил сбор именно разведывательной информации, когда в 1986 году вы работали в Комиссии Лейрда? — спросил Дентон.

— Моя задача состояла в том, чтобы выяснить, какие сбои произошли в системе охраны нашего посольства в Москве и консульства в Ленинграде (службу ведь там несут именно морские пехотинцы). Я должен был разобраться, какие именно провалы в работе морской пехоты привели к тому, что КГБ завербовал сержанта Лоунтри и начал получать от него информацию. Но непосредственно делами разведки я не занимался.

— Однако с оборотнями вам явно пришлось познакомиться? — спросил Ной.

— С какими оборотнями — советскими или нашими?

— А с теми и другими.

— Это уж точно, — невесело рассмеялся Уэс. — Жил я на территории нашего посольства в Москве. Так вот уже на третий день, когда я направлялся на утреннюю пробежку, охранник из КГБ, стоявший в милицейской форме у ворот, приветствовал меня по-английски: «Доброе утро, майор Уэсли Бурк Чендлер из Нью-Мексико. Как идут дела в морской пехоте?» Наши же оборотни выходили из любого помещения, как только я входил туда.

— Но с этими ребятами вы не работали? — спросил Ной.

— Нет, только с морскими пехотинцами и членами комиссии.

— В вашей характеристике говорится, что вы проделали там отличную работу, — сказал Дентон, немного помолчал и спросил: — Есть ли у вас, Уэс, друзья среди сотрудников разведки?

— Могу ли я назвать среди них вас обоих?

Они дружно рассмеялись.

— Что ж, задам вопрос по-другому, — сказал бывший конгрессмен. — Есть ли среди людей, занятых этим делом, такие, кому вы чем-то обязаны?

— Могу ли я назвать среди них вас обоих?

— У вас, сынок, чертовски здорово подвешен язык, — улыбнулся Дентон.

— Я стараюсь никому не быть обязанным, — сказал Уэс. — Мне известны контрразведчики из Федерального бюро расследований и Национальной службы безопасности, несколько человек из разведки ВМФ и многие разведчики из числа морских пехотинцев. Еще я знаю нескольких офицеров из Объединенного агентства спецопераций — ЦРУ с ними работает, так что можете выяснить их мнение обо мне. Среди моих знакомых также бывшие курсанты парашютной школы — эти ребята все время меняют свою форму, но никому из них я ничем не обязан.

— Но хоть какие-то обязательства или долги у вас есть? — спросил Ной.

— Каюсь, задолжал за аренду своего жилья. А еще — знакомому продавцу скобяных изделий, когда-то он был отличным младшим капралом. Должен я и нескольким женщинам — в свое время я не очень вежливо обошелся с ними. Родители же мои умерли — так что здесь у меня долгов нет...

— Вот вы говорили о женщинах, — вмешался в разговор Ной. — Мы предполагали, что вы не девственник. И это здорово, что вы не принадлежите к их числу. Но поймите нас правильно — мы должны твердо знать, что вы не завербованы.

— Да вы обо мне знаете больше, чем я сам!

— Уэс, — сказал Дентон, — мы не нападаем на вас, мы делаем то, что делали бы и вы, окажись на нашем месте. Мы выполняем свою работу.

— И все, что вы здесь услышите, должно здесь и остаться, — заметил Ной. — Впрочем, останется в этих стенах и то, что вы сами скажете.

— Возможно, в рай мне и не удастся попасть, — сказал Уэс. — Но мой надгробный камень уж точно не обезобразит позорящая меня надпись.

— А у меня и в мыслях не было направлять вас в рай, — усмехнулся Дентон.

— А что же у вас в мыслях? — спросил Уэс и добавил: — Сэр.

— Четвертая сфера моей деятельности, — ответил директор ЦРУ Ральф Дентон. — Вы будете работать в моей четвертой сфере деятельности. Если в разведке что-то не ладится, — продолжал он, — я выполняю роль громоотвода. Таковы правила игры. И я принимаю их. Но это совсем не значит, что человек на моем месте должен быть глуп или слеп.

— Насколько я понимаю, у вас действительно что-то не ладится.

За три дня до этого вечера — во вторник, в одиннадцать утра — Ральф Дентон открыл дверь своего нового офиса на седьмом этаже здания в Ленгли и вышел в устланный коврами коридор. За ним следовали Ной Холл и Мэри Петтерсон. Ральф подошел к расположенному на этом же этаже конференц-залу и, подмигнув своим давним соратникам, повернул дверную ручку.

— Доброе утро, — сказал он, обращаясь к сгрудившимся вокруг круглого стола высокопоставленным сотрудникам ЦРУ.

Заместитель директора Уильям Кокрэн незамедлительно сделал несколько шагов навстречу новому боссу. «В списке управления он второй по должности, но в сердцах сотрудников, конечно же, первый», — подумал Дентон. Его заместитель был одним из тех редко встречающихся людей, которые ничуть не теряли достоинства, когда их называли уменьшительными именами. Уилли или Билли Кокрэн, кроме того, мог и в такой день, как этот, вполне обходиться без своей генерал-полковничьей летной формы. Будучи среднего роста, он выделялся среди собравшихся подтянутой фигурой. Он носил толстые очки в черной металлической оправе.

— Сэр, — сказал Билли, — могу ли я представить вам сотрудников?

— Конечно, — спокойно ответил Ральф, давая Билли возможность развернуться на этом поприще.

Исполнительный директор. Пять заместителей директора. Единственный человек среди них, которого знал Ральф, был Август Рид III — заместитель директора по тайным операциям. Свое мастерство он отточил еще в 1953 году, осуществляя заговор ЦРУ, в результате которого в Иране к власти пришел шах. Та операция, кстати, показала, что американцы способны действовать независимо от британской разведки. Прежние заслуги помогали Риду в его достаточно преклонном возрасте избегать отставки.

Дентон подумал, что они с Ридом — единственные руководители в конференц-зале, которые во время второй мировой войны были взрослыми людьми. Если, конечно, можно было считать Дентона, проходившего в те годы военную подготовку в лагере для новобранцев, взрослым человеком. В шестидесятые годы старший сын Ральфа раздражал его тем, что, выходя из дома и маршируя вокруг него, распевал: «Какие же настали времена! Они меняются, не оставляя следа!» И Дентон вспомнил эту песню сейчас, увидев в конференц-зале лица людей, чье мировоззрение сформировалось уже в другую эпоху.

— Старший ревизор, генеральный инспектор, старший консультант, — продолжал Билли церемонию представления, называя имена высоких должностных лиц.

«Евнухи, следящие за невинностью управления» — так отзывался об этих людях Ной. Ревизор был единственным чернокожим в конференц-зале. Среди собравшихся были две женщины: одна — начальница Отдела по связи с общественностью, другая — директор Департамента по вопросам научных разработок и технологий.

— А это — глава Отдела подрывных операций, — сказал Билли.

Дентон уже задумал назначить на этот пост своего человека, так что смещение нынешнего босса грязных делишек было всего лишь вопросом времени.

— Мне будет приятно работать с вами, — сказал Дентон главе Отдела подрывных операций.

— Надеюсь, вы ничего не имеете против того, что я пришел сюда вместе с Тимоти Джонсом, — вмешался Август Рид III. — Тим возглавляет наш центр контрразведки.

Дентон просиял, пожимая вялую руку Джонса. Список приглашенных в конференц-зал составляли они вместе с Ноем, но Джонс в список включен не был.

— Очень рад видеть вас здесь, — сказал Дентон. Он посмотрел на Ноя, а потом на человека № 2 в руководстве ЦРУ. — Я действительно рад этому, Билли.

— Конечно, директор, — отвечал Билли. — А теперь разрешите представить вам генерала Прентиса из Национального совета по делам разведки, — продолжал он.

Этот совет состоял из представителей других разведывательных ведомств: Национального агентства безопасности, Группы военной разведки и иных служб, которые зачастую были больше и разветвленнее, чем само ЦРУ.

— Прентис — глаза и уши наших вышестоящих боссов, — прошептал Дентон Ною. — Сделай так, чтобы они видели и слышали только то, что нужно нам.

Дентон обменялся еще несколькими рукопожатиями. По предложению Ноя он специально пригласил на эту встречу руководителей отделов финансов и ведомственной безопасности. Необходимость их присутствия Ной аргументировал тем, что оружия и денег всегда не хватает.

Симпатичный мужчина лет тридцати пожал руку Ральфа.

— Я отвечаю за связи с законодателями и поддерживаю связи с Белым домом.

— Значит, мы оба имеем к этому прямое отношение, сынок. — Дентон ухмыльнулся.

Все присутствующие поняли, что это всего лишь шутка, и рассмеялись.

— Где бы вы хотели сесть, сэр? — спросил Билли. Конференц-зал представлял собой каменный мешок без окон. У конца стола в глубине зала стояла трибуна для выступающих. Ральф прошел сквозь толпу приглашенных к другому концу стола.

— Чепуха, Билли, сегодня это не имеет никакого значения.

Улыбка все еще блуждала по лицу Дентона, пока могущественные в своей конкретной области руководители чинно рассаживались за столом. На их фоне Билли выглядел скромнягой. Он тихо сел в центре стола. Ной и Мэри выбрали стулья у стены.

Ральф посмотрел на часы.

— Шестьдесят три минуты назад, — сказал он, — наш президент прибыл на вертолете в Белый дом.

В этот момент Ральфу казалось, что он слышит стрекот лопастей двух президентских вертолетов. Один — для самого президента, в избрании которого некоторое время назад Ральф уже начал было сомневаться. Второй же использовался как приманка для террористов, которые — Ральф очень надеялся на это — все же не будут вылезать на свет во время его пребывания в должности предводителя американских шпионов.

— Президент назначил меня на пост директора ЦРУ, — продолжил Ральф. — Все сотрудники, имевшие соответствующий допуск, присутствовали на церемонии приведения его к присяге. — Сегодня я пригласил вас, руководителей различных подразделений нашего управления, чтобы еще раз попросить вас обеспечивать бесперебойную работу ЦРУ во время всего срока моего пребывания в должности его директора. Я бы так сказал: нам надо постоянно находиться в гуще событий. Что же касается меня, то я всегда буду открыт для обмена мнениями по поводу этих событий. Вы получаете информацию со всего мира, и я бы просил вас незамедлительно докладывать мне обо всем самом важном. Таков мой стиль руководства. Это одновременно означает, — Ральф сделал небольшую паузу, — что отныне вы, Билли, становитесь моей правой рукой.

Кабинет заместителя директора располагался как раз справа от нового офиса Ральфа.

— Я сделаю все, что от меня зависит, — спокойно сказал Билли.

«Посмотрим, посмотрим», — подумал Ральф и продолжал:

— Обращаю ваше внимание на самое главное. Жизненно важные вопросы ни в коем случае не должны быть скрыты от меня в чаще ежедневных проблем. Вы обязаны докладывать обо всем, что мне необходимо знать по роду моих служебных обязанностей, и обо всем, что я хочу знать. Это становится отныне непреложным правилом. И не вздумайте оберегать меня от знакомства с информацией, которую я вдруг прочитаю — но уже как скандальное сообщение — на первой полосе «Нью-Йорк таймс».

Дентон помолчал и заговорил теплым, отеческим тоном:

— Я вижу здесь сегодня лица отличных людей... Я чувствую, они встревожены тем, что в любой момент история или конгресс могут отнять у них бутерброд с маслом...

Улыбнулся только Билли.

— Впрочем, я и сам сел в это кресло не для того, чтобы его вышибли из-под меня по той, видите ли, причине, что некоторые считают разведку роскошью в наше время, когда рушатся берлинские стены.

— Директор говорит дело. Слушайте и наматывайте на ус, — вмешался Август Рид III.

— Прежде чем я сел в это кресло, наши друзья на Капитолийском холме и в средствах массовой информации подготовили почву для моего назначения. И когда в следующий раз мы потратим миллионы долларов на то, чтобы с потрохами купить панамского диктатора, у меня должны быть стопроцентные гарантии, что он никуда от нас не ускользнет!

В зале раздался одобрительный смех. Ральф посмотрел на Билли: вид у генерала был непроницаемый.

— Мы должны доверять друг другу, — продолжал директор. — Работать рука об руку. Но руководить всем буду я! У меня есть свои подходы к делу. Это не подходы Энди Сойера — царство ему небесное! — и не подходы других руководителей.

В зале воцарилась полная тишина.

— Я сказал практически все из того, что хотел сказать. Мне остается теперь задать только один вопрос. Отбросив в сторону обычную текучку, можете ли вы прямо сейчас поставить передо мной проблему, о которой я обязательно должен знать? Проблему, которая оказалась нерешенной из-за смены руководства?

«Удочку я забросил, — подумал Ральф. — Конечно, вряд ли кто-нибудь клюнет на эту наживку, они ведь знают, что я их сейчас внимательно изучаю. Но вдруг?»

— Гм, — робко послышалось с другого конца стола.

«А! Опять этот нарушитель правил. Тимоти... как его? Кажется, он имеет отношение к контрразведке. Интересно, с чьего голоса он запоет свою песню?»

— Слушаю вас, Тим. — Ральф ободряюще улыбнулся.

— Есть одно происшествие, — сказал Джонс и с облегчением вздохнул.

Ральф посмотрел на Билли. Не на Тимоти. Медленно, очень медленно толстые, как донышко бутылки кока-колы, очки Билли повернулись в сторону решившегося вдруг заговорить сотрудника.

— Вообще-то это не мой участок работы, — неуверенно пробормотал Джонс, — скорее это сфера деятельности Майка, — Джонс кивнул в сторону главы Службы внутриведомственной безопасности, — но... все-таки и контрразведка имеет к этому отношение...

— Тимоти, — суровым тоном сказал Дентон, — что произошло?

— У нас был телефонный звонок, — отвечал Джонс. — Вчера утром. Звонили дежурному в Отделе экстремальных ситуаций.

— Кто звонил? — спросил Дентон.

— Я думаю, это был кто-то из наших агентов. Он... он был пьян. Возможно, все это выеденного яйца не стоит, но... все-таки странно.

— Так в чем же суть дела? — спросил директор ЦРУ.

— А в том, что вы хотели узнать, не произошло ли чего-либо необычного. Время от времени нам звонят по неотложным проблемам, хотя бывают ошибки с набором номера, иногда названивают и люди с расстроенной психикой... Однако этот случай какой-то особый...

— Какие действия предприняты после звонка? — спросил Дентон.

Джонс сделал судорожный глоток:

— Этим делом занимается отдел Майка. У меня же пока нет доказательств, что звонивший — второй Ли Ховард.

В 1985 году Ли Ховард — аналитик ЦРУ, известный своим пристрастием к алкоголю и наркотикам, — сначала продал известные ему секреты, а потом, уже находясь под неусыпным наблюдением Федерального бюро расследований, преспокойно сбежал в Советский Союз.

Дентон повернулся не к Майку Крэмеру — руководителю Службы внутриведомственной безопасности, а к Августу Риду III, являвшемуся начальником и Джонса, и Крэмера.

— Что скажете по этому поводу, Август?

— Естественно, мы держим под контролем эту ситуацию, — отвечал тот.

— А в чем суть ситуации? — продолжал наступать новый директор.

— Это всего лишь появление старого блуждающего призрака, — бесстрастно сказал Август. — К тому же пьяного. Ничего серьезного не произошло, тут заниматься нечем.

На лице Дентона снова появилась улыбка. Он медленно перевел взгляд в сторону своего заместителя и спросил:

— А вы, Билли, что думаете по этому поводу?

— Я думаю, — спокойным тоном сказал Билли, — что по крайней мере сейчас мы должны оставить в покое потревоженных привидений, духов и призраков.

Дентон перевел взгляд с затемненных очков Билли на бесстрастное лицо Ноя. Минутная стрелка часов завершила еще один круг. С начала встречи прошел ровно час.

— Остались ли у нас еще вопросы?

Все молчали. Дентон улыбнулся:

— Совещание окончено.

В кабинете Дентона Ной внимательно смотрел на босса.

— Это все подстроил Билли, — сказал он. — Джонс всего лишь нажал на курок.

— Не торопись с выводами, Ной, — заметил Дентон. — Ведь Джонса привел с собой Рид, и он наверняка играет в этом деле какую-то роль.

«Здорово я вляпался», — подумал Уэс, прекрасно понимая, свидетелем каких тайн он стал не по своей воле.

— "Есть одно происшествие..." — задумчиво протянул Дентон.

— Если дела действительно пошли плохо, то никто не захочет отвечать за такую ситуацию. Вам ведь известны все эти игры, — сказал Ной.

— Но с чего вы взяли, что во всей этой истории есть какой-то скрытый смысл? — спросил Уэс.

— Да потому, что я уже сорок лет занимаюсь подобными делами, — буркнул Ной.

— Вы уже сорок лет в разведке? — удивился Уэс.

— Я, парень, занимаюсь политикой с тех самых пор, как окончил школу. И все эти истории с привидениями, духами и призраками — часть политических интриг, — пожал плечами Ной.

— Я доверяю предчувствиям Ноя, — сказал Дентон. — И своим предчувствиям тоже.

— Кроме того, — покачал головой Ной, — у нас есть одно досье.

— Какое досье?

Ной презрительно фыркнул.

— Джонс рассказал об этом происшествии или в результате каких-либо политических интриг, или потому, что у него не выдержали нервы, — глубокомысленно изрек Дентон. — Как бы там ни было, если я отнесусь к происшествию серьезно, то я должен буду лично — на своем высоком уровне — следить за его расследованием. Если же не придам значения этому происшествию и оно вдруг окажется неординарным и выплывет наружу, то разразится скандал, и тогда уж меня точно в дерьме измажут. С другой стороны, если дело выеденного яйца не стоит, а я буду заниматься им, то наверху сделают вывод, что я растрачиваю силы по пустякам...

— Почему бы не поручить расследование вашим подчиненным?

— Да потому, что они не мои подчиненные, пока еще не мои. К тому же я не исключаю того, что они от меня что-то скрывают... Одним словом, Уэс, проблема стара как мир: какой же ты руководитель, если у тебя под носом такие дела творятся!

— А что же это все-таки за досье? — снова спросил Уэс.

— Всего две страницы со скудными сведениями, — ответил Ной. — Даже фотографий там нет. В досье говорится, что интересующий нас парень имел «ограниченные контакты» с ЦРУ по линии «зеленых беретов». Но если они были такими «ограниченными», то откуда же у него номер телефона экстренной связи? Все отношения с ним порваны в 70-х годах. Якобы он сошел с ума. Несколько раз звонил после этого: в пьяном виде нес какую-то чушь. В досье записан и диагноз — «находящийся в состоянии прострации патологический лжец». В этом случае полагалось действовать в соответствии с существующей инструкцией, но вместо этого в досье есть указание не вносить его звонки в журнал дежурного по связи и никому о них не сообщать вообще.

— Звонивший упомянул в разговоре один бар в Лос-Анджелесе. — Ной сверился со своими записями. — В ту ночь, когда парень вышел на связь, в баре погиб мужчина.

— Кто он и как он погиб? — спросил Уэс.

— Вот об этом расскажете нам вы, — ответил Ной. — Больше никто этого рассказывать не хочет.

Уэс встрепенулся:

— И все же, не могли бы вы конкретно объяснить, какую роль во всем этом вы отводите мне?

Дентон посмотрел на Ноя и пожал плечами. На бульдожьем лице Ноя появилась снисходительная усмешка.

— Мы хотим, чтобы вы выяснили, что произошло, — сказал Дентон. — Вы должны помочь нам разрешить... некоторые проблемы американской разведки, проблемы, которые сказываются на наших стратегических интересах.

— Сэр, я всего лишь морской пехотинец. Что конкретно вы хотите от меня?

— Черт подери, да ничего особенного, Уэс! — взорвался Ной. — Мы хотим, чтобы вы пошли по следу этого сукиного сына. Надо узнать, кто он такой, чем занимается и почему позвонил.

— И никакого шума! — добавил Дентон. — Помните, что лично я должен остаться как бы в стороне от этого дела. Все будете делать в обстановке строжайшей секретности... Одним словом, вы теперь наш головной дозор!

— Ищейка, — усмехнулся Ной.

— И все же здесь что-то не так, — рискнул предположить Уэс.

— Вы действительно так думаете? — спросил Дентон.

— Я думаю, что вы мне не все сказали, не хватает некоторых логических звеньев. Иначе бы вы не затевали этого чреватого непредсказуемыми последствиями расследования...

— Выражайтесь точнее, — буркнул Дентон.

— Почему выбор пал на меня? — спросил Уэс. — Предположим, я соглашусь, что вы не доверяете профессионалам из ЦРУ: у вас с ними конфликт на почве перекрещивающихся в данный момент интересов. Но на мне-то свет клином не сошелся...

— Конечно, логичнее было бы пригласить людей из ФБР, — кивнул Дентон. — Однако с их директором я не знаком, а они, естественно, с удовольствием покопались бы в грязном белье нашего ведомства. Этого надо избежать во что бы то ни стало. — Что касается других — гражданских — служб разведки, то у меня к ним просто не лежит душа. Значит, остается разведка военная. Парень, которого мы ищем, служил в сухопутных войсках. И посему армейская разведка не будет объективной, а даже если и будет, то разведчики из ВВС и ВМФ поднимут шум по поводу того, что у ЦРУ якобы какие-то особые отношения с сухопутчиками. Морская же пехота занимает у нас самое незаметное место в войсковой табели о рангах, и поэтому на мои отношения с ней никто особого внимания не обратит. Человек, которого надо выследить, — продолжал Дентон, — возможно, пьяница, но когда-то он был отличным воякой. Больше того — чтобы служить в «зеленых беретах», он должен был быть десантником. Один знакомый генерал говорил мне как-то, что только тот, кто совершил хоть раз прыжок с парашютом, может понять душу десантника. Так вот, таким парашютистом в области разведки вы и должны стать.

— Добавьте к этому и то, что вы, Уэс, уже выполняли схожие с работой сыщиков из полиции функции, — пробурчал Ной.

— И то, что вы юрист, — подхватил его на полуслове Дентон. — После Уотергейта, после скандала, связанного с Ираном, мне бы хотелось, чтобы дело расследовал профессионал — разведчик и сыщик одновременно.

— И еще, — вмешался Ной. — Мы совсем не ожидаем, что вы будете этаким чистюлей. Закон — понятие растяжимое. Важно, чтобы все было сделано тайно и результаты были весомыми. Это под силу морскому пехотинцу. Делайте дело, а уж как трактовать закон — это наша забота.

— Я извлек вас из Нью-Мексико, то есть из ниоткуда, — сказал Дентон. — Я способствовал началу вашей карьеры. Вы никогда не имели связей с ЦРУ, так что с этой точки зрения у вас чистая биография. Вас мало кто знает, у вас нет врагов и нет друзей, которые вам не доверяют. В то же время ваша работа в Службе расследований, участие в Комиссии Лейрда, вьетнамский опыт — все это убедительно свидетельствует: вы не новичок. И, наконец, вас не связывают семейные путы, и живете вы здесь, в Вашингтоне.

— Вы отлично изучили мое досье, — сказал Уэс. — Но если я все-таки отвечу отрицательно на ваше предложение?

— Тогда я просто поблагодарю вас за внимание, предварительно напомнив вам, что все произнесенное здесь — строжайшая тайна и что мои уши хорошо слышат... А потом... потом отправлю вас назад в ваш квадратный кабинет, где вы будете спокойно дремать до самой пенсии.

— Но при этом я не советовал бы вам забывать, — вмешался Ной, — что дружеские отношения с нами все-таки стоит поддерживать. Сделав верный выбор, вы быстро дослужитесь до полковника. Не мне напоминать вам, что в получении очередных званий вы уже намного отстали от своих сверстников. В случае чего мы можем замолвить о вас словечко даже на Капитолийском холме. Кто знает, как все может сложиться в жизни?..

— Конечно, мы ничего не обещаем, — быстро добавил Дентон. — Мы прежде всего хотим, чтобы вы выполнили почетное задание и принесли пользу своей стране.

Собеседники переглянулись.

— А что если все это дело со звонком выеденного яйца не стоит? — нарушил тишину Уэс.

— Если вы точно установите это... — Дентон пожал плечами, — так, может, оно и к лучшему?

— А вдруг это всего лишь внутриведомственные интриги? Этакий превентивный удар по новому боссу?

— Мы с этим разберемся, — буркнул Ной.

— А если и вправду что-то серьезное?

— Вот поэтому вы и должны помочь нам, — сказал Дентон. — Помочь нам и своей стране. Так по рукам, Уэс?

В кабинете снова повисла тишина.

— Поймите меня правильно, — наконец сказал Уэс. — Я выполню задание только в том случае, если поверю ответам, которые вы дадите на мои вопросы. Выполню потому, что мне поручено это дело: никаких благ за это я не требую. Воинские звания я привык получать не по договоренности, а за свои заслуги. Не нужно мне никаких одолжений.

— Одним словом, мы договорились, — улыбнулся Дентон.

— А какие у вас вопросы? — спросил Ной.

— Сможете ли вы должным образом объяснить необходимость моей новой работы командованию Корпуса морской пехоты?

— В понедельник утром у вашего командующего будет моя просьба прикомандировать вас ко мне для выполнения особого задания, — сказал Дентон и, подумав, добавил: — Сотрудникам в штаб-квартире ЦРУ в Ленгли это, понятно, не понравится. Поэтому никому из них не доверяйте, даже Билли Кокрэну. Никому — кроме меня и Ноя. Работать будете напрямую через Ноя. Делайте так, как посчитаете нужным. Никаких записок и докладных нам не посылайте, и вообще — никаких связей с ЦРУ. Деньги тратить не стесняйтесь. Ной проследит за тем, чтобы недостатка в средствах у вас не было.

Письма с просьбой оказывать вам содействие вы от меня не получите...

— И все-таки давайте все расставим по своим местам, — сказал Уэс. — Я работаю на вас, а не на Ноя. Должен ли я считать, что его указания исходят напрямую от вас и что эти указания не отредактированы и не выхолощены им? Могу ли также быть уверенным в том, что мои донесения через него попадут прямо к вам?

Дентон неловко заерзал в своем кресле.

— Ною я полностью доверяю, — ответил он.

— Хорошо, буду считать, что Ной говорит от вашего имени, но, если у меня появятся сомнения, я незамедлительно обращусь к вам.

Директор посмотрел на своего давнего соратника.

— Мне хорошо известно, что некоторые люди в нужный им момент могут опровергнуть данные ими же указания. Существование посредников создает великолепную возможность поступать именно так, — продолжал Уэс. — В подобных случаях исполнитель, как правило, оказывается в дураках.

— Откуда же вам это известно? — ядовитым тоном спросил Ной.

Директор поднял руку, успокаивая своих подчиненных.

— Хорошо, я согласен, — сказал он. — Конечно, я согласен.

— Как быть, если я вдруг попаду в беду? — спросил Уэс.

— А вот беды не должно быть ни в коем случае, — ответил Дентон. — Если же она случится, на вас поставят крест. Таковы сегодня правила игры. Америке меньше всего нужен сейчас еще один шпионский скандал. Вы меня понимаете?

— Да, сэр, — сказал Уэс.

— Об этом разговоре никому не говорите, — продолжал директор ЦРУ. — А вообще-то вы удивитесь, если узнаете, что ваша кандидатура была логическим выбором — даже если вы и не тот, за кого себя выдаете.

— А кто же я, по-вашему?

— Тот, кого выбрали из многих.

Директор встал. Уэс и Ной последовали его примеру.

Дентон пожал руку Уэсу.

— Форму больше не носите, — приказал он.

Рубашка Уэса промокла от пота. Ему казалось, что его выжали как лимон.

— Так зачем же все-таки мы будем заниматься этим делом? — спросил он.

— Таковы особенности нашей работы, — пожал плечами Дентон. — Надо добраться до сути. Я должен знать, почему так упорно в ЦРУ не хотят обращать внимания на этого парня.

Глава 3

Мастер китайского рукопашного боя

Ник Келли познакомился с Джудом холодным апрельским утром 1976 года в Вашингтоне. Тогда он поставлял всякого рода скандальные истории для рубрики обозревателя Питера Мерфи в одной из вашингтонских газет.

Ник сидел за своей видавшей виды механической машинкой «Ундервуд» в маленьком кабинете редакции, помещавшейся в семнадцати кварталах от Белого дома, и сосредоточенно работал над очередной скандальной заметкой. Речь шла о засекреченном докладе Главного финансового управления. Ник получил этот доклад от своего приятеля в аппарате сената. Главное финансовое управление, предполагало, что Пентагон тайно потратил пятьсот миллионов долларов на ракетную систему, создание которой понадобилось госсекретарю Генри Киссинджеру как предмет торга с Советским Союзом на переговорах об ограничении стратегических вооружений.

— Прошу прощения, — раздался в прихожей низкий мужской голос. Он принадлежал парню, который в отличие от Ника был значительно выше среднего роста. Парень был одет в голубые джинсы и коричневую рубаху, плотно облегавшую тело. У него была мощная грудь и такие бицепсы, что руки, как круглые скобы, соединяли плечи и бедра. У него были густые вьющиеся волосы, подстриженные довольно коротко в отличие от закрывающих уши черных волос Ника. Глаза незнакомца были ярко-голубыми.

— Вы... — Парень нерешительно улыбнулся. — Вы — Ник Келли. Это вы написали роман «Полет Волка».

«И как это только вахтерша пустила его сюда?» — мелькнуло в голове Ника.

— Я прав или нет? — спросил незнакомец.

— Да, — ответил Ник и повернулся спиной так, чтобы заслонить ею лежавший на столе доклад с грифом «секретно».

— Вот видите, — ухмыльнулся парень, — я не ошибся. Я узнал вас по фотографии на обложке.

— Раньше это еще никому не удавалось, — буркнул Ник.

— Занятная книжица, — продолжал парень. — Мне вообще-то мало что известно об этих шпионских штучках.

— Да? — безразлично спросил Ник, занятый своими мыслями.

— Да, — ответил парень. — Хотя я и служил в спецвойсках.

— Что вы говорите? — заинтересовался Ник.

В начале 1967 года, еще до того, как ему стало ясно, что война во Вьетнаме — трагедия для его страны, Ник по причине слабого здоровья не сумел пройти военную медкомиссию, и для него это был удар. Он мечтал стать героем и видел себя именно в элитарных спецвойсках, дававших право носить зеленый берет. Он прочитал о войне все книжки, знал много военных песен, в том числе и песню о подразделении, которое в 1966 году с блеском, как на параде, штурмовало горные вершины.

Репортерская работа немного приобщила его к военному жаргону.

— Какая была у вас военно-учетная специальность — ВУС?

— Моя основная ВУС — ноль-семь. Разведка.

— Вот как? — До этого Ник и понятия не имел, что стояло за этим нулем с семеркой.

— Надо бы нам пообщаться. Может, когда-нибудь пообедаем вместе?

Ник пожал плечами.

— Зовут меня Джуд, — сказал парень. — Джуд Стюарт.

— А здесь-то что вы делаете?

— Работаю, — ответил парень. — Так что еще увидимся.

Потом он ушел.

Спрятав в ящик стола секретный доклад, Ник пошел по комнатам здания, где когда-то был дом свиданий.

— Дженни, — спросил он вахтершу, окутанную сигаретным дымом, — тут слоняется какой-то здоровенный парень в коричневой рубахе и джинсах — Джуд... как его там?.. Чем он у нас занимается?

— Он слесарь по замкам, — ответила вахтерша. — Закрывает и открывает двери.

В здании не было ни одной двери, которую бы не обслужил той весной Джуд. У него был ненормированный рабочий день — иногда он являлся на работу часа на четыре, а иногда и вовсе не приходил. Но когда он находился в редакции, то норовил обязательно столкнуться с Ником в коридоре или заглядывал в его малюсенький кабинет. Жизнерадостный по натуре, он постоянно веселил Ника и других репортеров. Всем прочитанным в газете новостям он давал свой комментарий: «И кто только может поверить в эту чушь? У меня от нее уже мозги набекрень!» А потом каким-нибудь осторожным вопросом частенько ставил Ника в тупик: его вопросы требовали точного ответа.

Ник привык во всем соглашаться с ним. Ему был симпатичен этот парень, который, ни на кого не обращая внимания, мог громко смеяться в этом городе, где каждый тщательно скрывал свое умопомешательство. Но особенно Ника привлекала в юноше его необузданная энергия.

— Он похож на медведя, который проглотил ядерный реактор, — сказал как-то Ник одному знакомому репортеру о Джуде.

— А в темноте после этого он не светится? — в тон Нику спросил репортер.

О спецвойсках или шпионах Джуд больше никогда не разговаривал с Ником, а когда тот специально затрагивал эту тему, Джуд сразу начинал говорить о чем-то другом.

Помимо работы в рубрике скандальных историй, которая позволяла Нику удовлетворить свое любопытство и почувствовать свою социальную значимость, он писал еще и роман о рабочих автозавода — но это уже для души.

Джуд регулярно приглашал его пообедать. Ник как можно мягче отклонял эти приглашения, говоря, что он очень занят. А про себя думал: «Что может быть у меня общего с этим слесарем? Вдруг он выполняет чье-то задание, чтобы опорочить меня в глазах окружающих? Или он вообще сумасшедший?»

В том же 1976-м, в среду, в конце апреля или начале мая, старенький «додж» Ника упорно не хотел заводиться утром, и он на целых тридцать минут опоздал на работу. Вбежав в кабинет, Ник плюхнулся на стул перед «Ундервудом» и постарался настроить себя на рабочий лад.

— А я уж начал беспокоиться, — услышал Ник за своей спиной.

Он сразу же рассказал Джуду о своих проблемах с машиной.

— Значит, пришлось поймать такси? — спросил Джуд.

Ник, глядя ему в глаза, почувствовал, что сейчас последует что-то новенькое.

— Так вот, дружище. Я теперь езжу на грузовичке нашей компании. Работу сегодня закончу около шести — ты тоже в это время закругляешься. Мы где-нибудь пообедаем, а потом я отвезу тебя домой.

— Но...

— Рано или поздно это должно было случиться. Не бери в голову. Одним выстрелом мы укокошим сразу двух зайцев. — Джуд ухмыльнулся: — У тебя есть девушка?

— А? Да, — ответил Ник, — есть.

— Она живет с тобою вместе?

— По соседству. Она так сама решила, — пожал плечами Ник.

— Разве это жизнь? — сказал Джуд.

Ник не выдержал и засмеялся.

— Крутая, должно быть, девица, — продолжал Джуд как ни в чем не бывало. — А ведь ты наверняка каждый день встречаешь с десяток девиц, которых сразила наповал твоя книга. Даже если они ее и не читали, а всего лишь посмотрели фильм, снятый по этой книге. Репортеры, насколько мне известно, не отличаются особой застенчивостью. Я верно говорю?

Ник покраснел.

— Вся эта песня стара как мир. Сначала ты своей девице проходу не давал, и вот наконец она твоя. Но, как выясняется теперь, она стала твоей на значительно больший срок, чем тебе хотелось поначалу. Но разве бросишь ее? Она ведь сошлась с тобою еще тогда, когда ты собой ничего особенного не представлял. Кроме того, она ни разу тебе не изменяла. Понятное дело, огорчать ее не хочется. Но ты ведь мужчина, и время от времени...

— Мы с ней понимаем друг друга.

— Ха! Сумел ли кто-нибудь убедить тебя, что лебединая верность — полезная для мужчины штука?

— Никто из тех, кому я верю, в этом меня не убедил.

— Меня тоже, — сказал Джуд. — Ужас берет, когда подумаешь, что можешь потерять форму из-за своей привязанности к одной женщине.

— По этому поводу не стоит беспокоиться, — заметил Ник.

— Ты не обижайся. Я сам в таком положении. И моя девица еще сумасброднее, чем я сам, но при этом каждый день на улице я вижу потрясающих красоток. Они сведут с ума кого угодно.

— Это им под силу.

— А потому забудем о женщинах — своих и чужих. Мы имеем право подарить себе один свободный вечерок — этакий мальчишник. Я верно говорю?

«Скажу Дженни, что у меня встреча с поставщиком информации, — подумал Ник. — Это она поймет и бушевать не будет. К тому же такое объяснение в какой-то степени соответствует истине. Да и с какой стати я должен рассказывать ей буквально обо всем? Исповедей было уже достаточно!»

— О'кей, — сказал Ник.

Он решил позвонить Дженни и все объяснить ей по телефону.

— Я прихвачу с собой парочку вещиц, от которых ты обалдеешь, — улыбнулся Джуд.

В 6.17 Ник нервно расхаживал по своему кабинету, опасаясь, что Джуд не появится, и одновременно желая, чтобы он не появился. Он решил наконец, что пора прикрепить к двери записку с извинениями, поймать такси и отправиться домой, но в этот миг в кабинет влетел Джуд. Свою рабочую спецовку он сменил на легкомысленную рубаху с изображением белых акул на голубом фоне. В руке у него была нейлоновая спортивная сумка.

— Тут неподалеку есть дешевый испанский ресторанчик, — затараторил Джуд. — Я предлагаю пройтись туда пешком: вечер уж больно хорош да и время сэкономим — нам не придется искать место для парковки. Согласен?

— Конечно, — вежливо кивнул Ник. — Конечно.

Они отошли примерно на два квартала от Шестнадцатой улицы, направляясь в сторону площади Скотта с высившимся там железобетонным монолитом Национальной ассоциации стрелков. Джуд без умолку болтал обо всем и ни о чем. Вдруг он остановился как вкопанный.

— Вот это встреча! — воскликнул он наконец. — Надо поздороваться с человеком.

Опираясь на палочку, к ним приближалась пожилая женщина.

— Миссис Коллинз! — закричал Джуд, подталкивая Ника вперед.

При виде мужчин женщина с опаской подняла свою палочку.

— Слушаю вас, — напряженным тоном сказала она.

— Разве вы меня не помните? — спросил Джуд. Прищурившись, женщина пристально поглядела на него.

— Надо было надеть солнцезащитные очки, — пробормотала она, силясь рассмотреть Джуда. Солнце ярко освещало ее морщинистое лицо.

— Да вы и обычные свои очки не носите.

— Верно. — Старушка вздрогнула. — Мне знаком ваш голос, но...

— Представьте себе, что я в костюме и при галстуке. И килограммов на пятнадцать меньше весом.

— О Господи! — Улыбка преобразила ее лицо — в молодости она, наверное, была красавицей. — Да это Джуд! Я не видела тебя, пожалуй, года четыре!

— У нас обоих было много дел.

— Теперь я на пенсии... — тихо сказала она.

— А вот этого я не знал.

— Целых тридцать лет проработала! Так много люди не должны трудиться. Под конец своей карьеры ты преграждаешь дорогу молодым! — Она крепко сжала губы и покачала головой. — Джуд, у тебя слишком длинные волосы.

— Вы действительно так думаете? — засмеялся Джуд. — Это для того, чтобы скрыть свой истинный возраст.

Теперь засмеялась уже и пожилая женщина.

— Извините, что сразу вас не познакомил, — выпалил наконец Джуд. — Это мой друг Ник Келли.

У миссис Коллинз была твердая и холодная рука.

— Вы читали «Полет Волка»? — спросил Джуд. Ник почувствовал, что стал красным как рак. — А может быть, видели фильм по этой книге? Так вот ее написал Ник.

— Поздравляю вас с удачей, — с достоинством промолвила старая леди.

— Спасибо, — сказал Ник, уверенный в том, что она не знакома с буйным полетом его писательской фантазии. Впрочем, в ее жизни были, возможно, ситуации и покруче.

— Миссис Коллинз, расскажите Нику о себе и о том, где мы познакомились, — это ведь интересно. Особенно для писателя. — Джуд подмигнул Нику.

— Я работала оператором телефонной связи в Белом доме, — скромно сказала пожилая женщина. — Последние пять лет была старшей в ночных сменах... а ты, Джуд, по-прежнему служишь в охране президента? — спросила она.

У Ника замерло сердце.

— Больше я такими делами не занимаюсь, — буркнул Джуд.

— По работе в Белом доме я знаю, что агенты секретной службы очень приятные молодые люди, — сказала миссис Коллинз. — Приходи ко мне в гости, Джуд. Адрес мой найдешь в телефонной книге.

— Будет время — обязательно зайду, — улыбнулся Джуд.

— Мне было очень приятно познакомиться с вами, мистер Келли, — величественно улыбаясь, сказала старая леди. — Я постараюсь найти вашу книгу. Имен я никогда не забываю.

Улыбнувшись на прощание, она продолжила свой путь.

— Так ты... ты в секретной службе? — выпалил Ник.

— Каждый раньше кем-то был. — Джуд громко рассмеялся и хлопнул Ника по спине так сильно, что он согнулся. — Удивился? — спросил Джуд и снова захохотал, а потом как ни в чем не бывало повел Ника в ресторанчик, рассуждая по пути обо всем и ни о чем.

— Твоя книжка про Волка и впрямь хороша, — сказал Джуд, когда они уселись за столом. — Ты написал ее совсем еще молоденьким и, конечно, здорово приврал.

— Но ведь это роман, — пожал плечами Ник.

— Однако говорится в нем о конкретных вещах. Книжки, в которых нет ничего конкретного, я терпеть не могу!

— Я тоже.

— Слушай, а какие у тебя под рукой были материалы? Наверное, всего лишь пара справочников о ЦРУ, а все остальное ты выдумал, ведь так?

— Я использовал те материалы, которые смог достать, — сердито буркнул Ник.

Его так и подмывало сказать, что три года назад — в 1973-м — о ЦРУ было написано всего три книги и не было ни одного человека, который захотел бы обсуждать эту тему с репортером. Во всяком случае, таких в Мичигане уж точно не было.

— Ты меня не так понял. Мне-то самому книжка понравилась. В ней чувствуется отношение автора к происходящему.

Официант поставил на их стол запотевшие кружки с пивом. Ник с трудом подавил появившееся у него желание под каким-нибудь предлогом отделаться от этого неожиданного литературного критика. Джуд одним махом опорожнил полкружки.

— Чуть не забыл! — завопил он вдруг, ставя себе на колени нейлоновую спортивную сумку. — Ты же писатель, — сказал он, вытаскивая из сумки массивную шариковую ручку из металла золотистого цвета и протягивая ее Нику. — Что думаешь об этой вещице?

— Выглядит неплохо.

— Нет, ты ее опробуй. Давай, давай!

Ник вздохнул — вот ведь пристал! — но взял ручку, нажав на ее верхнюю часть, выдвинул шарик и нацарапал на бумажной салфетке несколько синих линий, а потом обвел их в кружок.

— Пишет.

— Конечно, пишет, но не только, — сказал Джуд, забирая у Ника ручку.

Он отвернул ее верхнюю часть, вытащил баллон с пастой, вытряс на скатерть с полдюжины каких-то зубчатых металлических пластин.

— Взламывать замки надо совсем не так, как показывают в кино. — Джуд поднял одну из пластин. — Это отмычка, она хоть и маленькая, но работает отлично.

Он вставил пластину в ручку и, хорошенько закрепив ее, передал хитроумное устройство Нику.

— Я сам это сделал.

«Если не ты, то кто же еще? — вертя в руках отмычку, подумал Ник. — Но вот зачем тебе все это нужно?»

— Я научу тебя взламывать замки, — сказал Джуд. — Если хочешь.

— О да, конечно, — согласился Ник.

Джуд улыбнулся:

— Давай отмычку сюда.

Хитроумное устройство лежало на ладони Ника. Это был рабочий инструмент, которого до встречи с Джудом он никогда не видел. Он только описывал что-то подобное в своей книге. С неохотой Ник передал отмычку Джуду, и тот в считанные секунды снова обратил ее в не вызывающую никаких подозрений обыкновенную ручку.

Официант принес две дымящиеся тарелки супа. От еще одной кружки пива Ник отказался. Его примеру последовал и Джуд.

— Так что же ты делал в Белом доме? — спросил Ник.

— Когда? Во время Уотергейта? Старался не попасть в тюрьму, — засмеялся Джуд.

Ник рассмеялся вместе с ним.

— И кто после этого поверит политикам? — глубокомысленно изрек Джуд.

— И все же, — сказал Ник. — Что ты делал в секретной службе?

— Хочешь взглянуть на мой послужной список?

Ник просиял:

— Конечно.

Джуд извлек из сумки отпечатанный лист бумаги с наклеенной посредине фотографией, на которой он был запечатлен в костюме и при галстуке. Ник быстро пробежал глазами по строкам — сухопутные войска, спецвойска, секретная служба. Там же была приписка — обеспечение безопасности техническими средствами.

— Это всего лишь кусок бумаги, — сказал Джуд, пряча лист в сумке. — Правда, один раз он мне здорово пригодился... А вот это уже настоящий документ, — добавил он, протягивая Нику какие-то красные корочки размером с ладонь. Ник открыл их.

— Да это паспорт, — сказал он.

— Дипломатический паспорт, — упирая на первое слово, поправил его Джуд.

Ник отодвинулся подальше от длинных рук Джуда и стал быстро перелистывать страницы. Въездные визы, отметки о въезде в страну и выезде из нее...

— Убедился, что это мой паспорт? Теперь давай его сюда. — Джуд подался вперед и мягко вытащил свой документ из рук Ника.

— Забавно, — сказал тот, глядя, как паспорт исчезает в спортивной сумке.

Мимо их стола прошла очаровательная блондинка в сопровождении представительного мужчины в костюме при галстуке. На его носу красовались толстые очки в роговой оправе.

— Забавно вот это, — прошептал Джуд и негромко кашлянул. Холодная улыбка не сходила с его лица, пока пара не уселась за стол в глубине зала.

— Женщины, женщины... — пробормотал Джуд, — какие же они все продажные...

Джуд с Ником напали на интересующую их обоих тему и стали судачить о женщинах. Главным образом они обсуждали их очаровательную внешность, из-за которой сильные мира сего частенько заканчивают свою служебную карьеру громким скандалом.

Официант принес счет. Джуд потянулся было за ним, но Ник опередил его.

— Спишу на образовательные расходы, — сказал он.

— Отдай этот счет для оплаты своему Мерфи, — заметил Джуд. Произнося имя обозревателя рубрики скандальной хроники, он улыбнулся.

— Нет, оплачу из собственного кармана. Чтобы я мог получить деньги от Питера Мерфи, ты должен был бы рассказать какую-нибудь историю для газеты.

— Понял, — коротко сказал Джуд.

На улице у них замельтешило в глазах от неоновой рекламы. Из бара, вывеска на котором гласила, что его посетителям гарантируют танцы с полностью обнаженными девушками, доносилась громкая рок-музыка. Ник поднял руку, останавливая такси.

— Нет-нет, — вмешался Джуд. — Я же обещал тебя отвезти.

— Не стоит. Зачем лишние хлопоты?

— Ты настоящих хлопот не видел, — отрезал Джуд.

Они прошли пешком к офису Мерфи, где был припаркован грузовичок Джуда. В машине густо пахло маслом и ржавым железом. К тому же при движении грузовичок безбожно громыхал. Они поехали в сторону Капитолийского холма, миновали Белый дом, здание Государственной казны. Наконец прямо перед ними возникло величественное сооружение — Капитолий. При его виде у Ника всегда перехватывало дыхание.

Грузовичок с грохотом взобрался на холм, и Ник вдруг вспомнил, что Джуд даже и не спросил его, где он живет.

— Там твои апартаменты? — как бы угадав мысли Ника, спросил Джуд, показывая на многоквартирный дом в шести кварталах от Капитолийского холма, аккуратно выложенного дерном.

— Да, — сказал Ник, а про себя подумал: «Откуда ты все знаешь?»

Джуд остановил грузовичок:

— А теперь проверим, как работает моя ручка.

У подъезда Джуд остановился:

— Эту дверь откроешь ты. На виду у всех гадить нельзя, а то попадешься.

Открыв дверь подъезда, Ник повел Джуда по коридору. Затем они поднялись на второй этаж, где жил Ник, и остановились перед голубой дверью, закрытой на два замка.

— Подержи, пожалуйста, — сказал Джуд, протягивая Нику свою сумку.

Она весила килограммов пять и была закрыта на молнию, скрывая в своей глубине послужной список и паспорт Джуда. Тем временем в его ладони появилась ручка-отмычка.

— Засекай время, — приказал Джуд, засовывая отмычку в замок.

Ник включил секундомер на своих часах. Через тридцать три секунды нижний замок щелкнул. Джуд ухмыльнулся.

— Не останавливай секундомер, — сказал он, и через пятнадцать секунд щелкнул второй замок.

Джуд широко распахнул дверь:

— Добро пожаловать домой, мистер Ник Келли! Ника прошиб пот.

— Неплохо живешь, — сказал Джуд, оглядывая холл с репродукциями картин известных художников на стенах, стоящий в углу музыкальный стереоцентр с набором пластинок, набитые книгами шкафы и антикварную мебель. Пройдя мимо двери на кухню, он заглянул в кабинет Ника. Там стоял массивный письменный стол, а на нем располагалась пишущая машинка, рядом на этажерке были аккуратно сложены стопки книг и газеты.

Ник оставался у входной двери: при желании он еще мог выскользнуть из квартиры.

Столовую и кухню Джуд проигнорировал. Он вернулся из кабинета в холл и показал на дверь напротив входа.

— Твоя спальня?

Ник промолчал. На диване лежало только что вышедшее в Англии последнее издание «Полета Волка». Обложка у него была такая же, как и у американского издания. Джуд ухмыльнулся, увидев на обложке фотографию автора.

— Похож, — сказал он, разглядывая фотографию, которую собственноручно сделала Дженни зябким декабрьским утром в Мичигане пару лет назад. — Теперь понимаешь, откуда мне известно, кто ты такой и откуда ты родом? Здесь говорится, — продолжал Джуд, — что ты обучался дзюдо и карате.

— Верно, — сказал Ник, уже жалея, что поведал об этом своему издателю.

— А как насчет таэквондо?

Ник сделал шаг назад. Глядя прямо в глаза Джуду, он поставил сумку на пол:

— Да, и этой борьбой немного занимался.

— И все-таки чего-то достиг?

— Не очень многого.

— Таэквондо — штука неплохая, — заметил Джуд. Между ними было метра два. — Правда, немного старомодная и прямолинейная. Я вообще-то оттачивал мастерство именно на китайской борьбе — южношаолиньской: в ней всего понемногу. Давай-ка я тебе кое-что продемонстрирую.

Он снял ботинки и носки.

«Ты тоже чего-то да стоишь», — сказал себе Ник, снимая ботинки и носки и отодвигая в сторону мешающие поединку стулья.

— Займи боевую стойку.

Ник поднял руки.

«Джуд тяжелее меня килограммов на тридцать — тридцать пять, — подумал он. — И этот лишний вес — не жир, это комок мускулов. Однако не боги горшки обжигают. Ты должен победить или умереть!»

— Итак, покажу тебе простую шаолиньскую борьбу, — сказал Джуд. — Все действительно очень просто, не волнуйся.

«А чего же тут волноваться? — подумал Ник. — Скорость небольшая. Держись подальше от партнера. Нанес удар — и назад. Как на занятиях. Или просто для развлечения».

Джуд стоял спокойно, опустив руки.

— Давай, — сказал он Нику. — Покажи свои лучшие приемы.

Ник бросился вперед, стараясь поразить Джуда прямо в живот, но его там уже не было. Еще одна попытка — и тот же результат. Внезапно Джуд правой рукой ударил Ника в грудь, зацепил левой ногой его ноги и легко поверг на пол.

Ник сильно ударился головой, но сознание быстро вернулось к нему. Открыв глаза, он увидел прямо перед своим носом огромный кулак Джуда и застыл в оцепенении.

Джуд поднял Ника с пола без напряжения — как подушку.

— Неплохо, — сказал он. — Но теперь-то ты понимаешь, что я имею в виду, когда говорю о прямолинейной борьбе. Сейчас я постараюсь немного усложнить ее.

Ник стал двигаться на полной скорости. Джуд, наоборот, скорость уменьшил. Он спокойно перехватил руку Ника и сильным движением резко отбросил его назад на целых два метра. Ник сильно ударился о стену и упал.

Еще одна атака — и тот же результат.

Ник старался не показывать, что ему больно: он упрямо продолжал нападать и не молил о пощаде.

— Сколько времени? — вдруг спросил Джуд и показал Нику свое запястье без часов. — Часы терпеть не могу.

Лежа на полу, Ник взглянул на циферблат своего электронного хронометра:

— Сейчас 10.32.

— Черт возьми! — засуетился Джуд. — Мне уже давно пора идти.

Он помог Нику встать и ухмыльнулся.

— Неплохо поупражнялись: как-нибудь надо будет повторить.

Джуд подошел к двери, дотронулся до ручки, но в последний момент резко повернулся и зашагал назад.

— Вот было бы смешно, если в я оставил это здесь, — сказал он, поднимая с пола сумку со своими тайнами.

— Да, — согласился Ник. Его сердце бешено колотилось. Он сделал глубокий вдох, еще один и наконец-то понял, что сегодня ему довелось столкнуться с неистовым сгустком энергии. Раньше Ник только подозревал о существовании подобной силы. Но вот он перед ним. Нику посчастливилось, хотя сгусток энергии обращался с ним, как с детской игрушкой.

— Береги себя, братец, — улыбнулся Джуд на прощание. — И не забудь закрыть дверь.

Глава 4

Нимб небожителя

Весной 1990-го машина, угнанная Джудом, резво неслась на северо-восток от Лос-Анджелеса. Солнце садилось, небо стало серым. Джуд знал, что у него в запасе всего лишь несколько часов, прежде чем данные об угнанном «шевроле» будут занесены в компьютеры всех патрульных служб полиции. Надо было спешить, но он чувствовал, что вот-вот заснет за рулем.

На правой обочине появилось зеленое табло с надписью «Площадка отдыха». Джуд съехал с шоссе и заюлил между трейлерами, стоящими на площадке. Их водители мирно спали в своих огромных кабинах. Доберман-пинчер поднял голову над рулем одного из трейлеров и заинтересованно посмотрел в сторону машины Джуда.

«Эти дальнобойные трейлеры никогда не вызывали у меня доверия», — подумал Джуд. Какой-то водитель в ковбойской шляпе важно прошествовал в душевую из своего грузовика с прицепом для перевозки скота, набитого видавшей виды мебелью. Больше в машине никого не было. Джуд остановился, взял из «шевроле» свои сумки и поспешил к грузовику. Заднее стекло кабины было надежно заблокировано высоким черным кузовом. Джуд бросил сумки в кузов и, подтянувшись, влез туда сам. Он устроился за спинкой обшарпанного кресла-качалки рядом с грязным диваном.

Появился водитель. «Не проверяй кузов, — взмолился Джуд про себя, — не проверяй!» Водитель залез в кабину, завел двигатель, сдал назад и выехал на шоссе. Они проехали целых две мили, прежде чем Джуд позволил себе блаженно растянуться на диване. Уснул он сразу. Холодный ветер обдувал его, навевая сны о горячих денечках в прошлом.

Сайгон, 1969 год. Во влажном городском воздухе чувствуется запах жареной рыбы и дизельного топлива. Страсти уже улеглись: со времени массированного наступления партизан прошел год. Установившийся по всей стране хаос был политической победой, но одновременно и военным поражением для сил Вьетконга и их союзников из северовьетнамской регулярной армии.

Жизнь в Сайгоне шла своим чередом, как будто наступление партизан было всего лишь единичным, хотя и неприятным эпизодом в пьесе со счастливым концом. В 1967 году был еще один неприятный эпизод, но о нем мало кто знал. Большинство членов американского Комитета начальников штабов подняли тогда бунт, решив, что в отношении конфликта, в который ввязалась их страна, не проводится адекватной согласованной политики. Однако в Вашингтоне успели принять решение о массовой отставке трезвых голов, а сам факт бунта был засекречен. Так что в этот сентябрьский день 1969 года в Сайгоне был известен только один вариант американских действий, а именно — выиграть войну, чего бы это ни стоило.

Впрочем, мысли Джуда, сидевшего на диване в гостиной дома № 12 по улице Луи Пастера и потягивавшего вместе с двумя другими американцами теплое вьетнамское пиво, были далеки от коллизий внешней политики его страны. Он напряженно размышлял, как ему самому спастись в этой бойне.

Джуд находился во Вьетнаме неофициально. Он все еще числился сержантом в пятом батальоне элитных американских спецвойск, называемых в просторечии «зеленые береты». Об этих спецвойсках трогательно заботились уже убитый к тому времени президент Кеннеди и процветавшее во все времена ЦРУ, но одновременно их люто ненавидели простые сухопутчики из регулярной армии. Официально Джуд был прикреплен к «зеленым беретам», обеспечивавшим бесперебойную работу тыловых подразделений армии США, расквартированных на Филиппинах.

Однако на самом деле Джуд проходил службу в группе исследований и наблюдения командования военной операции во Вьетнаме. Эту старавшуюся всегда находиться в тени группу сформировали из представителей всех родов и видов вооруженных сил и ЦРУ. Официально группа занималась анализом операций в ходе вьетнамской войны, но в действительности она являлась сверхсекретным шпионским подразделением с широкими задачами — от общей разведки до проникновения на территорию Вьетнама, от спасения военнопленных до заказных убийств.

Ни Джуд, ни два другие американца, пьющие пиво, форму не носили. Неотъемлемая часть их формы — зеленые береты и значки парашютистов-десантников — создавали бы труднопреодолимый барьер между ними и другими солдатами из полумиллионной армии США во Вьетнаме, а это было нежелательно. Потому даже этого тайного дома, где находилась группа исследований и наблюдения вместе с Джудом и другими американцами, в Сайгоне как бы не существовало вообще.

Джуд повстречал двух своих коллег — «зеленых беретов» только сегодня. Они представились друг другу и обменялись ленивыми улыбками, прекрасно понимая, чем каждый из них занимается. Потом заговорили о каких-то пустяках. Джуд, правда, не преминул для начала назвать войну во Вьетнаме вонючей и не сулящей ничего хорошего, но потом стал с упоением рассказывать о своих любовных похождениях в младших классах колледжа.

На пороге внутренней двери гостиной появился подтянутый мужчина в строгом костюме.

— Это капитан, — сказал один из новых приятелей Джуда, и они все встали.

— Вольно, — скомандовал офицер. У него были светлые волосы и голубые глаза. Небольшой шрам перерезал его щеку. Ему было лет тридцать; Джуду недавно исполнилось двадцать один. В руке капитана был большой бумажный конверт.

— Вас ждут там, — сказал он Джуду, махнув конвертом в сторону двери в глубине гостиной. — Не волнуйтесь: вас проинструктируют, но это скорее для проформы.

Капитан повернулся к двум другим американцам и улыбнулся.

— А вас я поздравляю. Ваши рапорты об отпуске подписаны.

Перед тем как Джуд вошел в соседнюю комнату, капитан передал ему конверт. Рапорт об отпуске Джуд не писал.

— Зовите меня просто Арт, — сказал капитан.

Инструктаж действительно оказался формальностью. После него Джуд вскрыл конверт и обнаружил там авиабилет и отпечатанный приказ, который он сжег после прочтения. Времени у него было в обрез — только чтобы собрать вещи и успеть на самолет. Лететь он должен был во Вьентьян, Лаос.

По прибытии на место Джуд сразу направился в бар «Белая роза». На столе в баре кривлялась под музыку голая девица в окружении американцев в ковбойках. Они платили девице за право вставить дымящуюся сигарету в ее влагалище. Там уже было целых четыре сигареты, когда в бар неспешно вошел капитан из дома № 12. Теперь на нем был обычный костюм-сафари. Он посмотрел в сторону стола, где сидел Джуд, подошел к стойке бара, быстро выпил что-то и вышел на улицу. Джуд последовал за ним.

— Я здесь, — послышался голос Арта из повозки рикши-велосипедиста.

Арт отвез Джуда в заведение мадам Лулу «Встреча друзей», где бывалая французская проститутка обучала застенчивых лаосских девушек искусству орального секса. Они быстро миновали ряд комнат на нижних этажах, где клиенты получали удовольствие, обильно запивая его виски, и поднялись по лестнице на крышу дома.

Вьентьян не был похож на Сайгон: ночные фонари здесь были тусклыми, и было их намного меньше, чем в столице Южного Вьетнама. Сверху они увидели припаркованный на улице «форд-бронко».

На крыше к ним вышел из темноты мужчина в хлопчатобумажной спортивной куртке и, ухмыляясь, пожал им руки. Тоже американец. Арт был блондином, но этот мужчина оказался еще светлее. «Альбинос», — подумал Джуд. Волосы у мужчины были совсем белыми, голубые глаза сверкали в полутьме настолько таинственно, что, казалось, принадлежат привидению.

— Посмотрите-ка туда, — сказал человек-привидение. — Вот те огни светятся в окнах китайского посольства. Русское посольство вот здесь. А вон там — дипломаты дядюшки Хо. Во Вьентьяне есть даже представительство Патет-Лао — в нескольких сотнях метров от нашего посольства. Мы со всеми очень вежливы...

— Это наша война. И мы побеждаем в ней своими методами, — продолжал загадочный человек. — Мы, пятьсот сотрудников ЦРУ, выполняем здесь намного лучше ту работу, которую во Вьетнаме делают пятьсот тысяч солдат. Там должны были работать только мы. Наш Лаос — отличный пример недорогой внешней политики.

В темноте послышался какой-то шорох. Мужчина в хлопчатобумажной спортивной куртке резко повернулся, выхватив из кобуры под левой рукой браунинг девятого калибра.

— Да это всего лишь азиатский гекон — ящерица. — Арт подмигнул Джуду.

— Я и сам знаю, Монтерастелли, что это такое, — недовольно буркнул сотрудник ЦРУ.

Джуд улыбнулся. Теперь ему было известно полное имя блондина — капитан Арт Монтерастелли. «Теперь нам легче будет общаться».

— Я и не собирался ее убивать, — сказал человек-привидение, когда ящерица юркнула в какую-то щель. — Французы говорят, что если ты начинаешь палить по геконам, значит, «крыша поехала». После этого надо из Азии делать ноги.

— Но вы ведь хотели пальнуть явно не по ящерице, — подыграл человеку-привидению Джуд.

— Понятное дело, — осклабился тот. Вложив пистолет в кобуру, он достал из кармана рубашки сигарету с марихуаной.

— Дать тебе?

— Не курю, — ответил Джуд.

Человек-привидение засмеялся:

— Ну, конечно же, не куришь! Тебя здесь вообще нет! Никого из нас здесь нет! В группе исследований и наблюдения о том, что мы здесь, знает только один старший офицер, да и нам — трем ослам на крыше борделя — это известно.

— А кто этот старший офицер?

— Тебе это знать не положено, — ответил связник из ЦРУ. Он щелкнул зажигалкой «Зиппо». Капитан Арт Монтерастелли и Джуд непроизвольно сделали шаг назад от осветившего их пламени.

— Так кто же после этого из нас параноик? — хохотнул человек-привидение, а потом уже серьезно добавил: — Сержант Джуд Стюарт! Люди, которые умеют наблюдать, знают, что вы отличный вояка. Вы из тех, на кого может положиться Америка; мы думаем, вы наш человек. Мы серьезно приглядывались к вам и уверены, что вы готовы к серьезному делу.

— Принимать это за чистую монету? — раздраженно спросил Джуд. Его так и подмывало сбить спесь с человека-привидения и рассказать ему о серьезных делах, в которых он уже не раз участвовал.

Арт помалкивал. У него было невинное лицо, как у мальчишки.

— И почему только люди во всем пытаются обнаружить скрытый смысл? — отвернувшись в сторону, спросил человек-привидение.

В комнате внизу сладострастно застонал какой-то мужчина.

— Мы хотим, чтобы вы сделали для нас кое-какую работу, — как ни в чем не бывало продолжал человек-привидение. — Работа рискованная — можно и попасться. Но она важная и сверхсекретная. Думаем, вы с нею справитесь. Впрочем, если решите, что не справитесь и скажете «нет», — он пожал плечами, — мы вас поймем.

Затем он и Арт поведали Джуду о том, чего они от него хотят.

Через два месяца — 19 ноября 1969 года — Джуд летел в бомбардировщике Б-52 на высоте тринадцать тысяч метров над территорией вражеского Северного Вьетнама. Самолетом управлял экипаж всего из четырех человек — больше для секретного задания в безлунную ночь и не надо.

В 23 часа 22 минуты самолет вздрогнул, освобождаясь от смертельного груза, полетевшего на землю.

Холод пронизывал Джуда. Он, скрючившись, сидел на тележке в бомбовом отсеке. Его обдувал ледяной ветер, смешанный с выхлопом из двигателей бомбардировщика. Кислород, который он вдыхал через маску, имел металлический привкус и холодил легкие.

Когда перед бомбометанием дверцы люка приоткрылись, Джуд посмотрел вниз, в зияющую пустоту. Он представил себе сидевших за его спиной пятерых мужчин: своего заместителя Кертейна и четверых китайцев-нунгов. Китайцы наверняка побелели от страха, заглянув в зияющую пустоту внизу. «Штаны, наверное, у них теперь мокрые», — ухмыльнулся Джуд. У него самого пока нет, но всякое может случиться.

Кертейну сказали, что его включили в группу на тот случай, если бойцам дядюшки Хо повезет и они советскими ракетами класса «земля-воздух» попадут в старшего группы при прыжке из самолета. Что касается китайцев, то об их судьбе Джуд предпочитал даже не думать — у них было слишком мало шансов выжить в предстоящей схватке с врагом.

«Интересно, что чувствует сейчас Кертейн? Наверное, то же самое, что и я. И прежде всего ему страшно холодно. Как в могиле».

Самолет резко накренился, поворачивая на юго-запад. Джуда бросило в сторону. Его основной парашют прижался к фюзеляжу. Вроде бы обычная перегрузка, но он почувствовал, как мужество оставляет его.

Впрочем, пока все идет нормально. Он вдруг вспомнил, что на вывеске у входа в ресторанчик, где он работал в старших классах школы, было написано: «Вход только в приличной одежде». С этим у нас сейчас все в порядке", — ухмыльнулся Джуд. На нем было теплое нижнее белье, двое носков, двое перчаток — нейлоновые поверх шерстяных. Пальцы у перчаток были отрезаны — хоть и рискованно, но при прыжке десантнику нужна особая гибкость суставов. Перчатки плотно крепились на запястьях липкой лентой. Рассказывали, что во время одной подобной операции у старшего группы на высоте десять тысяч метров ветром сорвало перчатки — это был ужас! Кертейн тогда тоже прыгал, и он видел, как руки старшего превратились в ледышки. Старший не сумел дернуть за кольцо парашюта. «Так глупо счеты с жизнью я не покончу», — подумал Джуд. Поверх теплого белья на нем был черный парашютный костюм, застегнутый на молнии, но ногах — ботинки на толстой подошве с высокими голенищами. Голову плотно облегали два черных капюшона с вырезами для глаз и рта. И уж потом — огромный высотный шлем.

Всю эту экипировку вместе с основным и запасным парашютами инструктор Джуда во время тренировок назвал в шутку «нимбом небожителя».

— Эти вещички стоят немалых денег, — не раз повторял инструктор. — Они обеспечат твою безопасность во время прыжка и в момент касания земли, но потом всю свою экипировку зароешь.

Джуд пристегнул к запястьям альтиметры, а еще один для верности засунул в карман на груди парашютного костюма, застегнул карман на липучки, а шнур от альтиметра намотал на шею.

Джуду рассказывали, что как-то во время подобной операции один парашютист не перестраховался, и ветер сорвал его единственный альтиметр. Бедный малый не знал точно, когда ему следует раскрыть свой парашют. Он сделал это на целых две тысячи метров выше, чем следовало бы, и его заметили с земли. Впрочем, если летишь вниз с бешеной скоростью, можно ли винить тебя за ошибку?

Их группа будет прыгать над джунглями, их примут в свои влажные объятия ярко-зеленые деревья, по стволам которых снуют тропические клопы, прокусывающие кожу до костей. Могут попасться и змеи длиной метров в десять. В джунглях голову одурманивают запах цветов и влажные испарения болот, тигры особой опасности обычно не представляют.

Парашютные стропы повиснут в безлунной ночи на ветках деревьев, обезьяны, конечно же, завопят, а птицы поднимут галдеж. Дай Бог, чтобы армейский патруль не обратил на все это внимания! Дай Бог, чтобы никакого патруля поблизости вообще не оказалось! Хотя бы этой ночью, наперекор всему тому, что говорил ему и Кертейну их инструктор.

Джуд засунул нож в голенище правого ботинка. Второй нож висел в ножнах на левой стороне его груди. Для большей надежности он засунул еще один нож — тонкий, как бритва — в боковой карман и застегнул карман на молнию...

Обернувшись, Джуд посмотрел на китайцев-нунгов. В незапамятные времена их предки пришли в Южную Азию из Китая. Этими четырьмя типами предки вряд ли бы гордились: убийцы и воры. Несколько недель назад Джуд помог бежать им из тюрьмы в Северном Вьетнаме. Тогда они, наверное, думали, что хуже камеры ничего не бывает, но сейчас, находясь в чреве Б-52, они явно были иного мнения, хотя и прошли ускоренный курс подготовки: прыгали с парашютной вышки, совершали марш-броски по пересеченной местности. Нунги проявили тогда все три своих главных воровских инстинкта — украсть, убежать и затаиться. Спать они умели прямо на земле, располагаясь по кругу. Джуд спал в центре. Он щедро одаривал нунгов пивом и тайскими проститутками, которые нунговского диалекта китайцев не понимали.

Готовясь к операции, особое внимание Джуд уделил оружию. Сейчас на его правом плече висела черная брезентовая сумка, в которой находился русский АК-47 с глушителем. В кобуре на левой стороне груди под парашютным костюмом был автоматический «смит-и-вессон» на четырнадцать выстрелов, а к правому бедру прижималась кобура с миниатюрным револьвером с обоймой на два патрона. Эти патроны были особые: продырявив малюсенькую дырку в подбородке человека, они начинали бешеную пляску в его черепе, превращая мозг в месиво. Кроме того, они были покрыты ядом из той самой лаборатории в штаб-квартире ЦРУ, которая снабдила смертельными бактериями группу убийц, начавшую в 1960 году охоту на конголезского лидера Патриса Лумумбу. Спусковой крючок револьвера Джуд мог нажать, не вынимая его из кобуры, чтобы послать смертельную пулю себе в бедро. Оборотни из лаборатории ЦРУ заверили его, что смерть наступит в считанные секунды.

В бомбовом отсеке самолета устройства для переговоров с экипажем не было. «А нам и не о чем говорить», — подумал Джуд. Он вспомнил, как сотрудники ЦРУ представили его и Кертейна членам экипажа. Они оба рассказали свои легенды. Конечно, им никто не поверил. Официально Джуд и Кертейн были включены в состав экипажа. К стенам кабины они прикрепили свои фотографии с какими-то девицами на каком-то пляже — так поступают все пилоты. Разница только в том, что девицы на фотографиях Джуда и Кертейна были подставные, а пляжа, изображенного на снимках, никогда не существовало. Вся эта бутафория понадобилась для того, чтобы в случае вынужденной посадки осматривающие самолет враги не заподозрили присутствие на его борту чужаков.

«Не думай о том, о чем думать не следует», — приказал себе Джуд. И почему-то сразу вспомнил девушку, с которой он учился вместе в старших классах школы, но с которой так и не решился заговорить...

Джуд чертыхнулся. А вдруг он не поймет того, что скажет ему резидент, ожидающий их в условленном месте? Резидент был единственным из оставшихся в живых членов двух групп северовьетнамцев, вывезенных ЦРУ из Хайфона в 1955 году. Спецподготовку он проходил в Сайгоне, а затем был переброшен обратно на коммунистический Север. Он говорил по-французски и по-английски. Кертейн мог объясняться на ломаном вьетнамском... «Мы должны друг друга понять», — с облегчением вздохнул Джуд, но потом опять чертыхнулся. Как быть, если резидент не доберется до места их выброски? А если резидента уже поймали, пытали и все у него выведали? А если он уже никакой не резидент, а двойной агент, завербованный лаосскими повстанцами или китайцами? А если...

«Стоп!» — сказал себе Джуд. Он вложил всю свою волю в это слово, которое могло спасти его от безумия.

На стене неярко мерцала красная лампа. Многого при таком свете не увидишь, и Джуд скорее почувствовал, что нунги встали и сомкнули руки. Он тоже поднялся и схватил протянутую ему руку. Образовавшийся круг замкнул собой Кертейн. Все вместе они подняли руки вверх. Джуд почувствовал, как энергия передается по цепочке от одного участника операции к другому. Он знал, что то же самое чувствуют и китайцы. Ведь это очень важно: хоть немного подвигаться в нужное время и в нужном месте.

Джуд еще на земле связал себя тросом с двумя нунгами. Кертейн привязался к двум другим. Итого, две связки по три человека в каждой. Тросы, связывающие Джуда и Кертейна с китайцами, были длинными; связывающие китайцев между собой — короткими. Нунгам было известно только то, что они будут прыгать. Их убедили, что этот прыжок ничем не отличается от рядового прыжка с парашютной вышки. Им было неведомо, что прыжок из бомбового люка бомбардировщика будет затяжным, что Джуд и Кертейн в нужный момент обрежут свои тросы, а они сами камнем полетят на землю в кромешной тьме и жутком холоде. Может, кто-то из них и сумеет преодолеть охвативший его ужас и дернет за кольцо парашюта, но один спортивный парашют не рассчитан на вес двух человек, и они, привязанные друг к другу, все равно слишком быстро полетят к земле, крича от животного страха и привлекая внимание возможных армейских патрулей...

«Я же полечу как птица, — подумал Джуд. — У меня будет время сгруппироваться, развести руки в стороны. Я раскрою парашют только в последний момент. Я выполню задание. Моя голова будет отлично работать, а моя воля меня не подведет...»

Кто-то похлопал Джуда по левому плечу. Он обернулся и увидел второго пилота в кислородной маске. Пилот несколько раз ткнул большим пальцем правой руки вниз и начертил в воздухе букву "Л".

Лаос.

Джуд отключил свою кислородную маску от бортовой сети и подключил ее к автономному аппарату. Вся группа последовала его примеру.

Джуд первым стал у открытого люка, два китайца — за ним. Потом — Кертейн и его два китайца.

Огромный бомбардировщик качнулся и начал снижаться до высоты двенадцать тысяч метров. Джуд ухватился за холодный люк, чтобы не сорваться в ночной мрак.

Самолет снова перешел в горизонтальный полет. Джуд обернулся и ткнул пальцем в сторону Кертейна. Тот кивнул ему в ответ: встретимся на земле.

Второй пилот помахал им рукой, продолжая внимательно прислушиваться к сигналам, поступавшим на его наушники из кабины. Наконец он ткнул Джуда в плечо.

Выставив плечо вперед, тот вывалился из люка, сразу окунувшись в непроглядную темноту, слыша жуткий вой ветра и оглушительный шум реактивных двигателей. Группа Кертейна последовала за Джудом.

Второй пилот, глядя на них, вспомнил о пингвинах, точно так же прыгающих со льдины в ледяную океанскую воду...

Джуд грохнулся оземь.

— Черт бы тебя подрал! Что ты делаешь в моем грузовике? — Спросонья Джуду показалось, что он слышит голос самого Господа Бога.

Джуд лежал на спине на обочине дороги, густо посыпанной песком. Солнце припекало, небо было ярко-голубым.

— Кто позволил тебе забраться сюда? — продолжал причитать жилистый старикан в видавшей виды соломенной шляпе, застиранной цветастой рубахе и джинсах, заправленных в грубые черные сапоги. Старикан с ненавистью взирал на наглеца, которого только что сковырнул со своих найденных на помойке сокровищ.

Боль пронзила все тело Джуда, и он застонал.

— Негодяй! Когда-нибудь Господь Бог сломает тебе шею! — завопил старикан.

Солнце светило ему прямо в глаза. Он прищурился, чтобы получше рассмотреть орущий на него квадратный рот.

Старикан был... вьетнамцем. Он, как ковбой, широко расставил ноги. Джуду захотелось ухватить старикана за лодыжки, повалить его на землю; но он понял, что сейчас этого делать нельзя ни в коем случае.

— Мне просто надо было ехать, — садясь на песок, сказал Джуд.

— Ему надо было ехать! — завопил старикан и вдруг увидел в кузове сумки Джуда. — Ага! — Как обезьяна, он забрался в кузов и сбросил сумки прямо на Джуда. — Твоим вещичкам тоже надо было ехать?! — Старикан спрыгнул на землю.

Вокруг было пустынно. Они находились на плоской коричневатой равнине, поросшей колючим кустарником. Далеко на горизонте Джуд разглядел зубцы горных вершин.

— Каждому надо ехать! И никто не платит! Никто и цента не даст!

Впереди на расстоянии мили на обочине двухполосного шоссе с черным асфальтом Джуд увидел какие-то строения, какой-то вагончик. Придорожное кафе? Заправка?

— Сколько сейчас времени? — спросил Джуд.

— Сколько времени? Столько же, сколько и было! Не скажу!

Указательным пальцем правой руки старикан сдвинул свою шляпу на затылок, а потом большие пальцы обеих рук засунул за пояс — он как-то видел, что именно так поступают настоящие ковбои в Калиенте, штат Невада, США.

— Заплатишь — повезу тебя дальше, еще и время скажу.

Черта с два! Джуд попытался было произнести эти слова, но они не шли из его пересохшего горла. «На моей стороне сама природа», — подумал Джуд. Еще в Сайгоне его учили: никогда ни перед кем не обнаруживай, что потерял контроль над собой, никого не унижай руганью; преврати свое лицо в бесстрастную маску, пусть лучше тебе будут видны истинные чувства других.

— Нет, спасибо, — тихо сказал Джуд. — Мне и здесь хорошо.

— Вот это да! — Старикан в сердцах сплюнул на песок. — Спасибо... Значит, платить не хочешь? А не будет денег, так ничего не будет!

Он влез в кабину грузовика, поднял колесами тучу пыли и песка и, со страшным скрежетом вывернув на проезжую часть шоссе, умчался прочь.

Туча пыли осела. Джуд продолжал сидеть на обочине пустынной дороги. Ветер гнал по равнине колючки перекати-поле; песок хрустел на его зубах. Где-то между ним, сидящим в пыли, как Будда, и строениями впереди возник мираж — озеро с живительной влагой. Краешком глаза он заметил выбежавшего из кустов суслика: тот встал на задние лапки, посмотрел вокруг и снова юркнул в кусты. Самая настоящая пустыня, но совсем не похожая на высокогорную пустыню в Иране...

Джуд поднялся на ноги. Было жарко, его мучила жажда. Взяв свои сумки, нетвердой походкой он сошел с обочины и, петляя в кустарнике, направился к строениям.

Когда находишься в бегах, ты должен неукоснительно соблюдать два правила. Во-первых, надо постараться, чтобы тебя не видели. Ну а если уж увидели, то надо сделать так, чтобы на тебя не обратили внимания.

Джуд остановился в кустах метрах в пятидесяти от придорожного кафе. На деревянной вывеске, прибитой к столбу у входа, черными буквами на желтом фоне было выведено «У Норы». Напротив входа располагались две бензоколонки, тут же стояло шесть легковушек. Джуд сделал судорожный глоток. Если находящиеся внутри люди увидят его, кто-то обязательно обратит на него внимание.

К кафе примыкал потрепанный вагончик, похожий на указательный палец, направленный в сторону пустыни. Рядом с вагончиком располагался приземистый саманный домик. Под его окнами, закрытыми яркими занавесками, росли хорошо ухоженные цветы.

Машины уехали, как прикинул Джуд, примерно через полчаса. В пяти были мужчины, в одной — две женщины. Новых машин не появилось. Не было видно и грузовиков с хлебопекарни и пивоварни. Бензозаправщик, вероятно, тоже не спешил в эту глушь, как и фургончик со свежими газетами и журналами для трех автоматов у входа в кафе «У Норы».

Стеклянная дверь звякнула, когда Джуд ступил внутрь, всем своим видом стараясь не вызвать подозрений. За стойкой сидела симпатичная женщина с волнистыми светлыми локонами, доходящими ей до плеч, и читала газету. В уголках больших голубых глаз женщины прятались морщинки. Ее белые блузка и брюки не походили на обычную рабочую одежду официантки. Больше в кафе никого не было.

Увидев Джуда, женщина посмотрела поверх его плеча на улицу и не обнаружила там машины.

— Я могу заплатить, — поспешил сказать Джуд.

— Похоже, вы это уже сделали тому, кто вас привез, — ответила женщина прокуренным голосом. — Чего вы хотите?

— Вы — Нора? — спросил Джуд.

— Конечно, — улыбнулась она. — Чем могу помочь?

— Я хотел бы позавтракать у вас. Хорошенько позавтракать. И выпить кофе.

— Садитесь, — сказала Нора, поднимаясь со стула и грациозной походкой направляясь на кухню. — Я принесу кофе и меню.

Джуд уселся на табурет за стойкой. Отсюда удобнее всего было наблюдать за входом. В кафе жужжала муха; на кухне работал телевизор. От порыва слабого ветра несколько раз звякнула входная дверь. Джуд почувствовал запах яичницы с беконом и тушеных бобов. На стойке — в форме подковы — стояли грязные тарелки. Не убраны были тарелки и со столиков в зале.

— Извините за беспорядок, — сказала Нора, возвращаясь из кухни. — Мою уборщицу сдуло как ветром. Недавно.

— Сбежала, значит.

— Ну и хорошо, что сбежала. — Нора поставила перед Джудом чашку с горячим кофе, сахарницу и молочницу.

— Где... — Джуд замолк. Ему не хотелось, чтобы на него обратили внимание. Впрочем, теперь уже поздно думать об этом. — Что это за место? Где оно находится?

Нора улыбнулась:

— Мое кафе находится на шоссе № 127 на полпути между Бейкером и Шошоуном. Это место называют еще Долиной смерти. До Невады отсюда рукой подать... Название этой долины мне не нравится, и я дала ей свое собственное имя.

— Название как название — не хуже других.

— Тоже верно.

Она положила перед ним меню:

— Выбирайте.

— Не могу решить, что выбрать, — сказал Джуд, пробежав глазами по строчкам меню.

— Как у вас с желудком? — спросила Нора.

— Крепкий. Даже луженый.

— Тогда посоветую вам вот это мексиканское блюдо. Кармен очень хорошо его готовит. Правда, перца там хватает. А еще возьмите большой бокал апельсинового сока. Все это обойдется вам всего в шесть долларов.

Нора отнесла его заказ на кухню. Вернувшись, она включила кондиционер и уселась читать газету. Джуд поудобнее устроился на своем табурете.

Полная мексиканка, распахнув створчатые двери кухни, наморщила нос при виде Джуда. Она поставила перед ним дымящуюся тарелку с яичницей, бобами, золотистым картофелем и небольшими маисовыми лепешками. Джуд получил также бокал апельсинового сока и приборы. Кармен еще не успела вернуться на кухню, чтобы досмотреть очередную серию нескончаемой «мыльной оперы», а Нора — дочитать коротенькую заметку о новой волне геноцида в Камбодже, как Джуд уже очистил полтарелки. Затем он выпил четыре чашки кофе, принял три таблетки аспирина, сходил в душ...

По гравию у входа в кафе заскрежетали колеса. Прямо у двери остановился белый «кадиллак». Водитель вошел внутрь. Ему было за сорок — чуть больше, чем Джуду. Как и Джуд, он был плотного сложения. Воротник белой рубашки был расстегнут, на шее висела толстая золотая цепочка, на левой руке красовался роскошный «Роллекс» (обладатель хронометра, правда, не любил говорить о том, что его двоюродный брат купил эти часы всего за пятьдесят долларов в Гонконге — они были поддельными). Ногти мужчины были аккуратно подстрижены, на пальце сверкало кольцо с бриллиантом. Брюки незнакомца были золотистого цвета — в таких выходят играть в гольф. Скуластое лицо задубело от загара.

— Привет, милашка, — фамильярно бросил он Норе.

Она не оторвала глаз от газеты.

Мужчина плюхнулся на табурет за стойкой. Джуд сидел слева от него, Нора — справа.

— Это ты мне, Гарольд? — спросила Нора.

Гарольд обвел взглядом пустой зал. Глаза его задержались на массивной фигуре Джуда.

— Не ему же! — презрительно фыркнул Гарольд.

«Меня приметили», — подумал Джуд.

— Я бы не советовал тебе пускать сюда всех без разбора, — сказал Гарольд Норе, не спуская глаз с Джуда. — Твое кафе легко может потерять хорошую репутацию.

«На меня обратили внимание».

— Это тебе так только кажется, — сказала Нора. — Тебе принести чего-нибудь, Гарольд, или ты просто решил спрятаться у меня от жары?

— У меня есть дело, но для начала не выпить ли нам по чашечке кофе?

— Спасибо, я уже пила кофе.

— А этот парень чего такого особого совершил, что его здесь еще и обслуживают?

Вдруг Джуд, сам того не ожидая, выпалил слова, которые удивили его не меньше Норы и Гарольда.

— Тебе бы следовало научиться вежливо задавать вопросы!

— А тебе, толстячок, никто никаких вопросов и не задает. Впрочем, один все-таки есть. Интересно было бы узнать, когда ты последний раз мылся?

Джуд сумел взять себя в руки. Он отвел глаза и стал рассматривать свою грязную тарелку.

— Ты хотел кофе, Гарольд? — спросила Нора и, не дожидаясь ответа, поднялась со своего места и направилась к кофеварке за стойкой. — Сейчас сделаю.

— Лучше бы предложила мне чего-нибудь сладенького, — развязным тоном сказал Гарольд и вытянул шею, чтобы получше разглядеть бедра Норы, склонившейся у кофеварки. — Послушай, подруга. У меня есть приятели, которые дружат с парнями из Лас-Вегаса. Весь штат живет на деньги от игорного бизнеса. Я и тебя могу пристроить в игорный дом. Ребята тебя возьмут — твое заведение они знают, оно им нравится. Опыт у тебя есть. Да и ты сама всем нравишься.

— Занимайся-ка лучше своим делом, Гарольд. А я останусь здесь с Кармен и этой кофеваркой.

— Дуреха! Ума не приложу, почему такая красотка прозябает в этой дыре!

— Думаю, потому, что благодаря моему кафе таким парням, как ты, есть куда заглянуть.

Кондиционер издал кашляющий звук, остановился, но потом снова заработал.

— Это уж точно. Парням есть куда заглянуть, — сказал Гарольд, снова глядя на Джуда.

— Успокойся, Гарольд, — улыбнулась Нора.

— Тяжело мне с тобой. — Гарольд сделал маленький глоток кофе. — Ты можешь разбить сердце любого мужчины.

— Почему же сердце? — кокетливым тоном спросила Нора. — Моя цель — пониже.

Джуд засмеялся.

— Черт возьми! Над чем это ты смеешься, толстячок?! — взорвался Гарольд.

«Не горячись!» — подумал Джуд, адресуя эти слова то ли себе, то ли Гарольду. Его пистолет лежал в сумке.

— Ты меня уже достал! — раздраженным тоном продолжал Гарольд.

— Не заводись, дружок, — попросила его Нора.

— Нам, жителям этих мест, не нравится, когда здесь болтаются такие бездельники, как ты, — не обратив внимания на слова Норы, продолжал Гарольд. — Ты — бездомная тварь, я таких встречал не раз. Если бы ты был достойным человеком, у тебя был бы свой дом. Это Америка, черт тебя подери! Это не свалка для отбросов вроде тебя!

— Выпей еще кофе, Гарольд, — попросила Нора.

— Лично у меня дом есть. Я его заработал. А еще, — Гарольд сделал многозначительную паузу, — у меня есть друзья в патрульной службе полиции. И я обязательно скажу им, что по шоссе № 127 болтается странный тип. Пусть мои друзья проверят тебя, толстого лодыря!

«Скорее всего ты так и сделаешь, — подумал Джуд. — Придется сыграть с тобой в одну занятную игру».

— "Мы, которых призвали на службу..." — прошептал он слова воинской клятвы.

— Что это ты там бормочешь?! — заорал Гарольд.

Джуд встал. Гарольд напрягся.

Джуд зашел за стойку, где стояла Нора.

— Тебе давно уже пора идти, — сказала та Гарольду. На полке под стойкой стоял пластмассовый таз с грязной посудой. Джуд поставил таз на стойку и положил в него свою тарелку и приборы.

— Вот это да! — рассмеялся Гарольд. Нора вздрогнула. — Так он твой работник! Толстячок-посудомойка! Не позволяй посудомойкам оскорблять твоих клиентов, Нора!

— А ты в число моих клиентов не входишь, — сказала она.

Джуд передвинул таз к другим стоявшим на стойке грязным тарелкам. Он находился уже совсем недалеко от Гарольда.

— Дорогая, — сказал Гарольд, — забудь о своем толстячке. Давай сделаем вид, что его здесь просто нет. Кармен приклеилась к телевизору и от него не отойдет. На шоссе машин нет. А нас здесь только двое, и мы можем отлично провести время.

— Тебе, Гарольд, пора в путь-дорогу, — сказала Нора, внимательно наблюдая за Джудом.

— Но ведь рано или поздно это все равно случится. — Гарольд буквально пожирал глазами Нору. — Ничего с этим не поделаешь, так что расслабься и получи удовольствие.

— Да я скорее умру, — резким тоном заметила Нора. Губкой из таза Джуд вытер стойку. Еще одна горка немытой посуды возвышалась как раз напротив Гарольда. Джуд передвинул туда таз. Гарольд не обратил ни малейшего внимания на все эти перемещения Джуда.

— Нора, ты говоришь глупости, — ухмыльнулся он, показывая большие зубы. — Ты потеряла чувство юмора!

Джуд вытащил из таза грязную вилку и что есть силы ткнул ею в левую кисть Гарольда.

Тот завопил.

Джуд всем своим немалым весом налег на вилку.

Гарольд орал, не переставая. Правой рукой он попытался было толкнуть Джуда в грудь, но тот без труда отбил этот удар и грозно прорычал, выделяя каждое слово:

— НЕ ШУТИ С ОГНЕМ!

— Пожалуйста, пожалуйста, — запросил пощады Гарольд. Струйки крови бежали по его кисти.

Джуд перестал давить на вилку, но не убрал ее.

— Пожалуйста? А что мне будет взамен?

— Все, что пожелаешь.

Джуд мрачно рассмеялся:

— Ты связался не с тем толстячком. Ты стал заигрывать с моей подружкой. И за это я пригвоздил тебя к стойке грязной вилкой. Теперь я могу сделать с тобой все, что захочу... Но если я все-таки разрешу тебе уйти, что ты будешь делать?

— Ничего не буду делать, я правду говорю, мистер...

— Да? Вспомни-ка: ты говорил о своих друзьях в патрульной службе полиции. Так вот, если они заявятся сюда, я посоветую им порыться в папках с уголовными делами. И тогда они обратят свои взоры уже на тебя. Поверь, дружок, мне будет тебя очень жалко...

— Полиция сюда не заявится, я обещаю. — Гарольд заплакал.

— А еще ты говорил о ребятах, которые кое с кем дружат в Лас-Вегасе. — Голос Джуда задрожал от ярости, он снова всем своим весом налег на вилку. Гарольд побледнел. — Так вот, знаешь ли ты, кто такой Джимми-Горбун?

— Нет, — прошептал Гарольд. Кровь ручьем текла по его кисти.

— Ты не знаешь Джимми-Горбуна? Ты, такой крутой парень, не знаешь его? Но, конечно же, о Джимми-Горбуне ты слышал?

— Я?.. Конечно, кто не слышал?

— Все, кто хоть что-то собой представляют, знают Джимми-Горбуна. И я намерен через своих приятелей в Лас-Вегасе передать ему привет. И еще — просьбу успокоить тебя... навеки!

— Нет, не говори им этого! Пожалуйста! Извини меня!

— Извинить?

— Да, извини меня! — взмолился Гарольд.

Джуд убрал вилку. Гарольд застонал, прижимая раненую руку к груди: Его белую рубашку теперь можно было только выбросить. Встать на ноги Гарольд не смог.

— Ладно, я разрешу тебе уйти. И, может быть, забуду о тебе. Но если ты вернешься, то мне или Норе, — Джуд пожал плечами и закончил замогильным голосом, — придется потревожить Джимми-Горбуна одной неприятной просьбой...

— Клянусь Богом, я не...

— У тебя, Нора, есть к Гарольду какие-нибудь поручения? — спросил Джуд.

Нора стояла за стойкой, спрятав под нею руки. Телефон был от нее в нескольких метрах.

— Больше поручений не будет, — ответила она.

— Гарольд, — прошептал Джуд.

Гарольд послушно наклонился и застыл в ожидании.

— Исчезни! — громовым голосом приказал Джуд.

Гарольд вскочил, стрелой пронесся по залу, вылетел через стеклянную дверь и плюхнулся на сиденье своего «кадиллака». Через минуту его и след простыл...

— Простите меня, — сказал Джуд, вытирая кровь со стойки. Бросив губку в таз, он поставил его на место, взял свои сумки и направился к выходу. — Я действительно хочу, чтобы вы меня простили, — сказал он, проходя мимо Норы.

— Не за что мне вас прощать, — сказала она.

— Возможно. — Остановившись, Джуд пожал плечами. — Теперь, во всяком случае, Гарольд не будет вас больше беспокоить.

— А кто такой Джимми-Горбун?

— Понятия не имею.

Нора захохотала, а за нею и Джуд.

— Боже мой, — сказала она, — не знаю, то ли смеяться, то ли плакать.

— То ли застрелить меня, — многозначительно заметил Джуд, все еще не видя рук Норы, спрятанных под стойкой.

— Эта мысль приходила мне в голову.

— Хорошо еще, что вы не приняли такого решения.

— Кто вы на самом деле? — спросила Нора.

— Просто беженец, — ответил Джуд. Вздохнул. И снова пошел к двери.

На пороге он остановился. Нора вздрогнула. Заметив это, Джуд быстро сказал:

— Извините. Я забыл заплатить вам.

— Забудьте об этом. — Она кивнула в сторону лоснящейся от чистоты стойки. — Вы уже отработали то, что были мне должны. Да еще и повеселили меня.

— Ну что ж, спасибо.

— Куда вы теперь? — остановила она его.

— Да так, никуда.

— Без машины... в пустыне... Деньги-то у вас есть?

— Не успел еще все потратить.

— А было хоть что тратить?

— Мне много не нужно — человек я неприхотливый.

— Верится с трудом... Вы в бегах? Вас ищут?

Джуд отвел глаза и посмотрел в окно: шоссе змейкой вилось по пустыне, исчезая в голубеющей дали.

— Не знаю...

— Надеюсь, что не ищут, — вздохнула Нора. — Вы хорошо управились с уборкой. Наверное, раньше работали в ресторане?

— Если это и было, то только в предыдущей жизни, — усмехнулся Джуд.

— Дело в том, — сказала Нора, — что у меня нет ни уборщика, ни шофера, ни сторожа, ни слесаря. В общем, мне нужен мастер на все руки. Тем более что таких, как Гарольд, на этом шоссе хоть пруд пруди.

— Судя по всему, вас это особенно не беспокоит.

— Беспокоиться не в моем характере. Вы, конечно, человек бедовый. Но иногда нужны и такие люди. Конечно, плата будет минимальная. Кармен отлично готовит, и кормить я вас буду бесплатно. Кроме воскресенья — у нас по воскресеньям выходной... Попадете в беду — выкручивайтесь сами. Я об этом даже слышать не хочу. Но зато и от меня подвоха не ждите. — Другого кафе поблизости нет, — продолжала она, — так что, если вы мне не подойдете, то не подойдете никому.

— Да... — протянул Джуд. — Сегодня было много неожиданностей. Слишком много. Надо выпить — я созрел для этого.

— Выпить? Но только сегодня. У меня глаз наметанный. По-моему, от чрезмерной выпивки у вас руки дрожат.

— Это пройдет. Я могу прийти в себя.

— Это ваша забота, не моя. Так договорились?

— Конечно, — сказал Джуд, ставя свои сумки на пол.

— Если ничего не получится, всегда сможете уехать, — сказала она.

— Если ничего не получится, — серьезным тоном заметил Джуд, — вы всегда сможете меня пристрелить.

Нора улыбнулась.

— Это все, что у вас есть? — спросила она, кивнув в сторону спортивных сумок Джуда.

— Я путешествую налегке.

— Хватит заливать.

Повернувшись в сторону кухни, Нора позвала Кармен. Та чуть приоткрыла створчатые двери. Вид у нее был разочарованный: в зале находились не те прекрасные люди, которых показывают по телевизору.

— У Энрика должна быть какая-нибудь старая одежда.

Нора повернулась к своему новому работнику:

— Как вас зовут?

— Джуд, — ей врать он не хотел.

— Так вот, Кармен. Сможете найти какую-нибудь одежду для Джуда?

— Этот парень мелковат по сравнению с Энриком, — сказала повариха и, пожав плечами, повернулась к телевизору.

— Когда мне начинать работу? — спросил Джуд.

— Сейчас и начинайте. — Нора вышла из-за стойки. Блузка у нее на поясе оттопырилась. Может быть, сама по себе. «А может, и потому, что под блузкой у нее револьвер», — подумал Джуд.

Нора взяла свою чашку и пошла на кухню. На пороге она на мгновение остановилась и, не поворачиваясь, бросила Джуду:

— Не забудьте подмести во дворе.

Глава 5

Оборотень

Через два дня после «встречи друзей» у директора Дентона серым утром в понедельник Ник Келли кормил сына Сола яичницей на кухне своего дома, построенного в викторианском стиле. К дому примыкал обнесенный железным забором огромный участок. Ник никогда и не помышлял о таком солидном куске земли, содержать который в порядке было сущим кошмаром. Ставни на кухне трепетали под напором ветра, дующего со стороны Чесапикского залива в сорока милях отсюда. Воздух был наполнен свежим солоноватым запахом мартовского моря.

— Хуанита должна вот-вот прийти, — сказала Сильвия, укладывая в свой атташе-кейс большие бумажные конверты и свежие желтые подушечки для печатей.

В кухне пахло молотым кофе, пирожками с корицей и апельсиновым соком. Раскрытая газета «Вашингтон пост» лежала на сервировочном столике. Большой черный пес в ожидании подачки со стола пристроился рядом с высоким стулом, на котором важно восседал ребенок.

Ник поддел вилкой Сола глазунью. Ребенок с опаской следил за этими приготовлениями отца. Из радиоприемника лились божественные звуки концерта Моцарта для фортепьяно.

— Куда запропастились мои ключи? — спросила Сильвия.

Сол, раскрыв рот, посмотрел на мать. Воспользовавшись этим, Ник впихнул еду в рот сына.

— Да вот же они! — Сильвия схватила внушительную связку ключей, лежавшую на кухонном столе.

Ребенок застучал ладонями по подлокотникам своего стула.

— Слушай, Ник, — сказала Сильвия. — Я знаю, тебя беспокоит судьба Джуда.

Она вздохнула:

— Но он бедовый малый.

— Это уж точно, — заметил Ник, всовывая вилку в руку Сола.

— Я знаю, что приключения тебе не нужны. Ты их не хочешь. Прошлое — в прошлом.

— Может быть, и так.

— Конечно же, ты хочешь ему помочь. Но вряд ли ты сможешь что-нибудь сделать. Да и не нужно ничего делать. Теперь ты ему уже ничем не обязан.

Ник посмотрел на Сильвию.

— Все это мы уже не раз обсуждали, — сказала она.

— Да. И твое мнение мне известно.

— Я просто знаю, что права. Тебе надо позаботиться о нас. О Соле, о себе и... В конце концов это жизнь, а не книга, которую ты пишешь. Это наша жизнь. Пожалуйста, ничего не предпринимай. Ладно?

Сол поднес вилку с яичницей к широко открытому рту, но не удержал ее. Вилка перевернулась, и еда полетела на пол. Пес на лету подхватил яичницу и жадно проглотил ее. Сол радостно засмеялся.

— Не обижайся, — сказала Сильвия. — Я не давлю на тебя. Просто ко всей этой чехарде ты не имеешь никакого отношения. Не имеешь, не имел и не будешь иметь.

— Звучит выдержанно и в высшей степени убедительно, госпожа советница по всем моим делам, — заметил Ник.

— А главное — верно по существу.

— С твоей точки зрения юриста — действительно верно.

— Hola! Привет! — послышался женский голос из гостиной. Входная дверь хлопнула. — Все на кухне! Доброе утро!

Собака выбежала из кухни. Сол радостно взвизгнул.

— Hola! — приветствовала служанку Сильвия. А потом совсем тихо она сказала уже по-английски: — Я знаю: ты задумал сделать то, что следует сделать, и я люблю тебя за это. Но я люблю и нашу жизнь.

— Я тоже, — сказал Ник.

— Помни, кто ты есть.

На глазах жены появились слезы.

— Как идут дела? — спросила Хуанита, входя на кухню. За ней, виляя хвостом, бежал черный пес. — Извините за опоздание.

— Все идет нормально, — отвечала Сильвия. — Не могли бы вы помочь Нику докормить Сола и...

— Конечно, конечно. Это я и собиралась сделать...

Хуанита почувствовала какой-то холодок в отношениях между мужем и женой и, на секунду задумавшись, поспешила добавить:

— Но сначала проверю, что там у нас со стиркой... Она вышла из кухни и в сопровождении собаки отправилась в подвал.

— Ник, прошло уже больше недели. Трезво подумай обо всем и не накручивай себя. Ведь ничего не произошло. Был всего лишь один телефонный звонок под утро. Если бы произошло что-нибудь серьезное, он обязательно бы перезвонил.

— Если бы мог.

Сильвия не выдержала неподвижного взгляда мужа:

— Не надо искать приключений. Я прошу тебя.

— Я не ищу их. Но я должен что-то предпринять.

— Ты ничего не сможешь предпринять, — настойчивым тоном сказала она.

Сол застучал ладошками по столу. Родители посмотрели на него.

— Какую машину тебе оставить? — мягко спросила Сильвия.

— Все равно. Впрочем, советую тебе поехать на джипе: там печка лучше работает.

— Нет, я поеду, пожалуй, на «форде».

Сильвия наклонилась и поцеловала сына, попросив его быть послушным мальчиком. Коснувшись губами лба Ника, она вышла.

Через тридцать секунд — Ник только-только успел засунуть еще одну порцию яичницы в рот Сола — она вернулась, положила голову на плечо Ника и шеей прижалась к его лицу. Он почувствовал запах ее крема из кокосового ореха и обнял жену. Она тоже обняла его.

— Поступай так, как считаешь нужным, а не так, как хотела бы я. Но помни: я люблю тебя и не могу жить без тебя и Сола.

Сильвия поцеловала Ника в шею, он поцеловал ее в губы.

— Поторапливайся, — сказал Ник. — Тебя ждут общественные дела.

Рассмеявшись, Сильвия ушла.

— Ни о чем не волнуйся! — крикнул он ей вслед.

Офис Ника располагался на Капитолийском холме в двадцати минутах езды от дома. По пути на работу, не желая думать ни о чем серьезном, Ник сосредоточил все свое внимание на одном-единственном вопросе: переключит Хуанита приемник на другую волну в угоду своим музыкальным пристрастиям или оставит его на волне классического канала — для Сола. Так и не найдя ответа на этот вопрос, Ник улыбнулся.

«Какая разница? Вряд ли Сол способен отличить один музыкальный стиль от другого».

Место для парковки он нашел только в двух кварталах от офиса. Выйдя из джипа, Ник поднял воротник своего пальто, похожего на шинель моряка, и поглубже засунул руки в карманы. Ледяной ветер дул ему в спину.

«Сильвия права, — подумал он, — ты ничего не сможешь предпринять».

В офисе Ника, расположенном в обычной квартире на последнем этаже многоквартирного дома, были высокие потолки и широкие окна, выходящие на улицу. Ник бросил пальто на старый диван, поставил чайник на плиту и включил компьютер.

На экране монитора появилась надпись: «Какой файл из памяти вы хотели бы извлечь?»

— У тебя ответов на мои вопросы все равно нет, — громко сказал Ник.

Чайник засвистел. Заваривая кофе, Ник старался ни о чем не думать. Стоявшие в холодильнике с пятницы сливки еще не скисли. Чашку с ароматным напитком Ник поставил на свой рабочий стол и поудобнее устроился в кресле. Коснувшись рассеянным взглядом экрана монитора, он повернул голову в сторону окна. Вдали виднелись крыши зданий. На противоположной стороне улицы раскачивались верхушки деревьев, похожие в это время года на обнаженные пальцы.

В памяти компьютера не было даже упоминания о Джуде. В свое время, как только Ник осознал, с каким таинственным миром дал ему возможность познакомиться Джуд, он раз и навсегда запретил себе делать какие-либо заметки о представителях этого мира. Это было просто опасно.

— Но вообще-то я не был трусишкой, — сказал Ник компьютеру.

Он честно писал о том, что рассказывал ему Джуд. Однажды о возможной публикации скандального репортажа, касающегося министерства обороны США, пронюхал мрачный заместитель министра и направил в редакцию Питера Мерфи просьбу не печатать репортаж «в интересах национальной безопасности». Питер снял материал из номера.

«Интересная у меня была жизнь десять лет назад», — подумал Ник. Он вдруг вспомнил, какое необычное зрелище представлял собой увиденный им однажды из иллюминатора садящегося авиалайнера Лос-Анджелес: под солнцем блестели тысячи бассейнов рядом с дорогими виллами. Он вспомнил, как тогда при посадке у него сильно закладывало уши и какой неприятный запах был у его нового, первый раз надетого в тот день кожаного пиджака.

Толстый мужчина, сидевший рядом с ним, просматривал журнал «Тайм». На обложке красовался шах Ирана, а заголовок гласил: «ЦРУ не смогло предсказать революции, которая свергла шаха». Фотография шаха и заголовок в журнале крепко врезались в память Ника потому, наверное, что как раз незадолго до этого он просил Джуда рассказать об операции в Иране, в которой тот участвовал. Ника интересовало также, какие действия предпринимают спецслужбы для того, чтобы вызволить из плена полсотни американцев, захваченных людьми аятоллы Хомейни. Ник вспомнил, что и тот выпуск журнала «Тайм» задавался вопросом: вернутся ли эти американские заложники домой до конца 1979 года?

— Вы летите в Лос-Анджелес на рождественские каникулы? — спросил Ника сидевший рядом толстяк, оказавшийся бизнесменом. Задав свой вопрос, он оглядел джинсы Ника, его свитер, кожаный пиджак и добавил: — Вы, конечно же, студент, учитесь в Вашингтоне...

— Я лечу в Лос-Анджелес по делу, — ответил Ник.

— Да? А я работаю в ТРВ — слышали о такой корпорации?

— Конечно, — сказал Ник. ТРВ поставляла ЦРУ спутники-шпионы. Четыре года назад — в 1975-м — в ТРВ работал некто Крис Бойс. Наивный человек, он разочаровался в своей стране, узнав о том, что ЦРУ прослушивало разговоры австралийских политиков и руководителей профсоюзного движения. Вместе со своим приятелем До-лтоном Ли, которому в силу пристрастия к героину были остро необходимы деньги, Крис Бойс продал американские секреты Советам.

Самолет снижался.

— ТРВ — отличная корпорация, — сказал сидевший рядом с Ником мужчина. — А вы где работаете?

— Я — писатель и репортер одновременно. Сейчас в отпуске. Но, думаю, вряд ли вернусь на прежнее место работы.

— У вас появились какие-то новые идеи?

— Да, есть кое-что.

— А чего вдруг решили отправиться именно в Лос-Анджелес?

— Там есть один продюсер, которого заинтересовали мои идеи.

— Хотите написать сценарий?

— Хотел бы попробовать.

— Бьюсь об заклад, вас просто неудержимо влекут длинноногие актрисы-блондинки.

— Нет, в этих делах я не специалист.

— Вы женаты?

— Нет.

— Тогда в Лос-Анджелесе у вас будет райская жизнь.

Самолет внезапно стал набирать высоту. Перегрузка вдавила собеседников в спинки кресел.

— В каком отеле вы собираетесь остановиться? — спросил толстяк-бизнесмен.

— Я буду жить у приятеля.

Сейчас, много лет спустя, Ник весьма сомневался в том, что поступил правильно, приняв приглашение Джуда в ответ на его настойчивые уговоры. Хотя тогда в самолете все было для него предельно ясно. Увидев Джуда, он сможет обсудить с ним массу интересующих его тем и получить ценный материал для новых репортажей. По-другому такой материал вряд ли получишь. А ведь это его работа, дело его жизни.

Кроме того, Джуд был его другом. К тому моменту", когда Ник прилетел в Лос-Анджелес, он знал Джуда уже почти три года. Этот срок распадался на три периода: сначала они общались в Вашингтоне, потом в Майами, куда переехал Джуд. И вот, наконец, в Лос-Анджелесе. Ник частенько беседовал с ним по телефону. Во время встреч они вместе уходили от преследовавших их мужчин в темных очках. Будучи вашингтонским репортером, Ник знал многих на первый взгляд информированных и влиятельных людей. Но на поверку все они оказались обычными болтунами. Что же касается Джуда, то он не занимался разглагольствованиями. Он был человеком дела и умел красочно рассказать о нем. Коллеги Ника предостерегали его от частых встреч с Джудом, этим таинственным монстром разведки. Ник отвечал им, что сам знает, как поступать. Он говорил, что Джуд — его самый информированный друг, хотя, в глубине души, он подозревал, что Джуд всего лишь притягивает его к себе как магнит своей информированностью.

Стюардесса объявила, что самолет идет на посадку. Ник увидел в иллюминаторе крыши домов и бесконечные улицы.

— Чем занимается ваш приятель? — спросил толстяк-бизнесмен.

Ник не ответил.

При посадке самолет слегка тряхнуло, двигатели оглушительно завыли.

— Добро пожаловать в Лос-Анджелес, — сказала стюардесса. — Точное время — 18.00.

Джуд поджидал Ника у выхода из здания аэропорта. Он был огромен, как медведь. На нем были джинсы и ковбойские сапоги, белая рубашка оттопыривалась на груди. Джуд что есть силы стиснул пальцы Ника. Тот охнул от неожиданности, а потом сказал, что немного задержался, получая сумку, сданную в багаж.

— Всегда бери свои вещи в кабину, — снисходительно посмотрел на него Джуд. — Это мой совет на будущее.

Они пошли к автомобильной стоянке.

— Мне кое-что еще надо сделать, прежде чем мы поедем домой. Ожидаю одно сообщение, а дома к твоему приезду Лорри уже все приготовила, — мимоходом заметил Джуд.

— У вас с Лорри серьезно? — спросил Ник.

Джуд засмеялся и, не ответив на вопрос, кивнул в сторону «шевроле», стоявшего рядом с роскошным «мерседесом».

— В Лос-Анджелесе «шевроле» не угоняют.

Сумку Ника Джуд засунул в багажник.

— Угадай, на чье имя зарегистрирована машина? — спросил он.

Ник пожал плечами.

— На имя настоятеля церкви мормонов, — засмеялся Джуд. — Просто умора!

Когда они выехали со стоянки, вопросы задавал уже Ник.

— Ты работаешь в той же компании по производству замков, как и в прошлый раз, когда я был здесь?

— Теперь это уже в прошлом, — ответил Джуд.

— Чем же ты сейчас занимаешься?

Джуд повернул голову в сторону Ника и улыбнулся.

— Так чем же? — не унимался Ник.

— Я там, где нужнее всего.

Они рассмеялись.

— Мы с ними понимаем друг друга, — сказал Джуд.

— Им известно что-нибудь обо мне?

— Им известно только то, что я им говорю, — ответил Джуд. Помолчав, он добавил: — Не волнуйся. Я тебя всегда прикрывал.

На поясном ремне Джуда заверещал пейджер. Джуд прочитал высветившееся на нем сообщение и вздрогнул. Он повернул на другую улицу, подъехал к заправке.

— Оставлю тебя на минутку, — сказал он, направляясь к телефону-автомату, висевшему на стене заправочной станции.

Вечернее солнце окрасило все вокруг в розовые цвета. Два молодых работника заправки, дурачась, брызгали друг на друга машинным маслом. Мимо со свистом проносились автомобили, спешащие в аэропорт.

Джуд повесил трубку.

— Надо встретить одного человека, — сказал он, садясь в «шевроле». — Времени довезти тебя до дома у меня уже нет.

Машина влилась в поток транспорта, двигавшийся в том направлении, откуда они только что приехали.

— Кто этот человек?

Они миновали три квартала, прежде чем Джуд ответил на вопрос.

— Это один из моих парней. Он у меня работает.

— Могу ли я спросить, чем конкретно он занимается?

— Спросить можешь, — сказал Джуд.

Ник думал, что Джуд вот-вот рассмеется, но не тут-то было. Джуд напряженно всматривался вперед. Обычных шуток и несерьезных нравоучений не последовало.

Целый мир проносился за окном автомобиля. Они теперь ехали по промышленному пригороду Лос-Анджелеса. Все пространство по обе стороны дороги было огорожено забором из толстой проволоки. За ним располагались выкрашенные в белую краску резервуары для хранения нефти. Становилось все темнее. Джуд включил подфарники и съехал с шоссе. Они поехали по параллельной дороге, сделали еще один поворот. Вдали показалась лачуга из гофрированных листов железа. Тусклая лампа освещала вход в нее. Рядом возвышался уличный фонарь, свет от которого падал конусом на треснувший асфальт. Прямо под фонарем стоял черный мотоцикл.

— Это мотоцикл того человека? — прошептал Ник.

Ничего не сказав, Джуд остановил машину рядом с мотоциклом и заглушил двигатель. Где-то рядом в темноте работала насосная станция.

— Руки в карманах не держи, — тихо предупредил Ника Джуд, когда они вышли из «шевроле».

Инстинктивно Ник придвинулся поближе к Джуду. От стены лачуги отделилась темная фигура мужчины. Гравий зашуршал под его ногами. Он вошел в конус света под фонарем.

— Помалкивай, — прошептал Джуд Нику, а потом — уже громко — обратился к незнакомцу: — Дин, все в порядке. Это Ник, помнишь, я рассказывал тебе о нем? Он писатель.

— Помню, — ответил мужчина.

— Ник прилетел из Вашингтона, мы с ним старые друзья.

— Это ваши дела, — буркнул Дин.

На вид ему было лет тридцать; рост — метр восемьдесят. Он отличался плотным телосложением. Руки у него были длинные, какие-то обезьяньи. Кожаная куртка Дина была расстегнута, и Ник увидел его оружие — небрежно засунутый за пояс черных джинсов револьвер. Ник спокойно воспринял это. В Америке оружие — вещь обычная. Он и сам вырос с ним, охотясь в детстве на кроликов в полях Мичигана.

— О чем будем беседовать? — Глаза Дина грозно засверкали.

— Ты попал в неприятную историю, — сказал Джуд. — Полицейское управление Лос-Анджелеса узнало о твоем проклятом хобби. И теперь они идут по твоему следу. Твое имя им пока не известно, но это всего лишь дело времени.

— Это их проблемы.

— Нет, это твоя проблема. А если тебя поймают, то она станет и моей.

— Не беспокойся.

— А я и не беспокоюсь, — спокойно сказал Джуд. — Просто я предпочитаю бороться с неприятностями до того, как они превращаются в беду. Ты же своими пьяными дебошами в баре ставишь под удар всю нашу операцию. И вот этого я не потерплю!

Джуд и Дин напряженно смотрели в глаза друг другу. У Дина было приятное, даже симпатичное лицо.

— Ладно, договорились, — улыбнулся он.

— На этот раз я отвел от тебя беду, — сказал Джуд, — и сделал это потому, что ты мой друг; не забывай об этом.

— Не забуду.

— Как там у нас со всем остальным?

— Эдди больше не будет создавать нам проблемы.

— Отлично, — сказал Джуд, — но об этом поговорим позже.

Дин посмотрел в темноту за спинами Джуда и Ника.

— Хорошая ночка. — Дин понюхал воздух. — Прохладная. Люди по улицам ходят.

— Что это ты задумал? — встревожился Джуд.

— У тебя ручка есть?

У Джуда ручки не было.

— Ты ведь писатель? — обратился Дин к Нику. — Выдумываешь всякие истории?

Ник кивнул. Дин протянул ему свою ручку:

— Сочинять — хорошая штука. Как задумал, так и получилось. Совсем не так, как в жизни. Кстати, я могу тебе много чего рассказать. Прямо из жизни.

— Вообще-то мне моя работа нравится, — скромно заметил Ник.

— О да! Работа! Приходилось бывать в морге?

Из темноты доносился ритмичный шум насосов. Прошло несколько секунд, прежде чем Ник ответил:

— Нет.

— Ну и зря, — улыбнулся Дин. — Есть клочок бумаги? Ник достал свою записную книжку. Мимо них прошелестели колючки перекати-поле.

— Самое время испугаться, — прошептал Дин как из могилы.

— Ты меня достал, — сказал Джуд. — Чего нам пугаться?

— В жизни всякое бывает, — многозначительно отвечал Дин.

— Хватит болтать. Дай Нику свой номер, если уж тебе приспичило войти в историю.

Ник записал номер телефона на букву "О".

— Там кто-то едет, — сказал Дин, посмотрев на дорогу.

Повернувшись, Джуд и Ник увидели фары приближающегося автомобиля.

— Ни с места, — скомандовал Джуд.

В темноте разносился ритмичный звук работавших насосов. Дин исчез так же неожиданно, как и появился. Ник с Джудом остались одни в конусе яркого света.

— Черт! — прошипел Джуд.

Когда машина приблизилась, они увидели на ее крыше дополнительные прожекторы и антенну, а на дверях надпись «Охрана».

— Говорить буду я, — сказал Джуд.

Сердце Ника бешено колотилось.

Машина въехала в конус света и остановилась. Из нее вышли двое мужчин.

— Ну, — сказал один из них, обращаясь к другому, — что это у нас здесь происходит?

На мужчинах были серые рубахи с ведомственными значками, на поясе каждого висела огромная кобура.

— Принесла нелегкая, — прошептал Джуд.

— Что это ты там сказал? — рявкнул один из мужчин постарше.

— Просто поинтересовался тем, что вы здесь делаете? — пошел в атаку Джуд.

— Э нет, парень, — протянул охранник помоложе, касаясь рукой кобуры. Он был на голову ниже Ника. — Такие вопросы можем задавать только мы. Такова наша работа.

— Не кипятись, Том, — сказал второй охранник. — Иногда ты бросаешься в бой, как голодный тигр.

— Это уж точно, — заметил Джуд.

— Вы, ребята, находитесь на территории нефтяной компании, — сказал охранник постарше. Он жевал табак и сплюнул на землю коричневатой слюной.

— Мы не видели никаких запрещающих знаков, — сказал Джуд. — Но если что — простите.

— Что это с ним случилось? — Том кивнул в сторону Ника. — Он язык проглотил?

— Да нет, он просто очень стеснительный.

— А ты, выходит, слишком наглый, — сказал Том. В темноте зашуршал гравий. Том встрепенулся и сжал рукоятку своего нагана.

— Слышишь? — обратился он к своему напарнику.

— Да, — ответил тот. — Наверное, оборотень.

— Но еще не полнолуние, — засмеялся Том. — Хотя парочка серебряных пуль для оборотня нам не помешала бы!

— Слушайте, ребята, — повернулся к Нику и Джуду охранник постарше, — что вы тут делаете?

— Обсуждаем свои дела, — ответил Джуд.

— Какие дела? — Охранник снова сплюнул. — Тут поблизости аэропорт. Вы что, наркотики перевозите? — Он ждал ответа, но Джуд промолчал. — Нет, — подумав, сказал охранник, — для этого вы слишком уж приличные ребята.

— Вин, я хочу задать им свой вопрос, — вмешался Том. За спиной охранников Ник увидел тень человека. — Это ваш транспорт? — спросил Том.

— Конечно, — кивнул Джуд.

— Дерьмо! — смачно сказал Том, делая шаг к мотоциклу.

— Не трогай машину, — ледяным голосом приказал Джуд.

Том провел рукой по своему нагану.

— Кто ты такой, чтобы командовать мною? — Его голос задрожал от возмущения.

За спинами охранников в тусклом свете лампы над входом в лачугу появилась фигура Дина. Он улыбался.

— Чего вы от нас хотите? — спросил Джуд. Ник знал, что его друг тоже увидел Дина.

— Чего хотим? Это наше дело, — ответил Том.

— Вы сами на наши вопросы не отвечаете, — вмешался Вин. — Кроме того, мы поймали вас в неположенном месте... Так что сейчас свяжемся с шерифом, чтобы он прислал сюда свой патруль. И они уж точно выяснят, кто есть кто.

Дин начал медленно поднимать невесть откуда появившийся в его руке револьвер.

«Остановись! — хотел закричать Ник. — Я — репортер, писатель! В таких делах я не участвую! Они не нападали на нас! Они всего лишь делают свою работу!»

— Вы не свяжетесь с шерифом! — чеканя каждое слово, громко сказал Джуд.

— Почему это не свяжемся? — игривым тоном спросил Том.

Дин злобно осклабился за его спиной.

— Почему? — Джуд задумался, а потом кивнул в сторону Ника. — У него есть жена.

— Ну и что из этого? — спросил Том. Вин прищурился.

— Нам просто надо было встретиться, чтобы обсудить наши дела.

Вин хохотнул:

— Слушайте, ребята, вы что, не слышали о такой штуке, как телефон?

Джуд наклонил голову, продолжая исподлобья напряженно глядеть на двух охранников и Дина у них за спиной.

— Пожалуйста, — прошептал Ник, стараясь смягчить накаляющуюся обстановку.

— Заморочили вы нам голову своими амурными делами, — сказал Вин. — Да вашим женам место в борделе!

— Негодяи, — прошипел Том.

— У меня такое впечатление, что вы нарушили уже много законов. Шериф призовет вас за это к ответу, — злорадно усмехнулся Вин и сплюнул под ноги Джуду и Нику.

За спиной охранников Дин принял боевую стойку заправского стрелка.

— Мы ничего противозаконного не совершили! — закричал Джуд.

— Что же вы тогда здесь делаете? — закричал в ответ ему Вин.

— Десять баксов! — быстро сказал Джуд.

— Что? — рявкнул Вин.

— Десять баксов. Мы здесь не сделали ничего такого, что могло бы вызвать у вас подозрения. Плачу десять баксов и гарантирую, что ваш босс никогда не узнает об этом... подарке!

— Вы считаете, за эти деньги нас можно купить? — возмущенно спросил Вин. — Думаю, этой суммы хватит только на то, чтобы купить с потрохами вас!

Том переступил с ноги на ногу.

— Значит, договорились? — громко сказал Джуд.

— Чего разорался? — рявкнул Том.

Лицо Джуда перекосило. Он беззвучно прошептал какие-то слова. «Наверное, ругается», — подумал Ник. Затвор револьвера Дина громко щелкнул.

— Ты ничего не слышал? — спросил Том Вина и начал поворачиваться.

— Даю двадцать баксов! — закричал Джуд.

Том повернулся к нему.

— Вот деньги! — Ник дрожащей рукой вытащил из кармана джинсов двадцатидолларовую банкноту. — И оставьте нас в покое!

— Я хочу, чтобы деньги передал мне твой приятель-верзила! — ухмыльнулся Том.

Джуд медленно вытащил банкноту из руки Ника, скомкал ее и бросил к ковбойским башмакам Тома. Дин продолжал крепко сжимать свой револьвер, направленный в сторону охранников.

— Деньги я всегда готов подобрать, — сказал Том, наклонился, поднял с земли двадцать долларов и засунул их в карман рубашки.

— Поехали.

Вин попятился к машине, не спуская глаз с Джуда и Ника. Его примеру последовал и Том.

Ник посмотрел в сторону лачуги. Дин исчез.

Когда охранники уехали, Джуд заорал в полный голос:

— Что же ты, мерзавец, делаешь?!

Дин вышел из темноты.

— А я ведь мог сберечь для тебя двадцать долларов, — как ни в чем не бывало сказал он.

— Хватит валять дурака! — продолжал орать Джуд. — Я никогда не разрешал тебе выкидывать такие фокусы. Это не игра. Мы занимаемся серьезным делом.

— Неужели?

— Опомнись!

Дин пожал плечами:

— Я просто немного потренировался.

— Тренируйся сколько тебе угодно! Но только не в ущерб делу!

— Понял, босс, — улыбнулся Дин.

Он уселся на мотоцикл, застегнул на молнию куртку, скрывая под ней свой револьвер, и запустил двигатель.

— На сегодня все? — спросил он, добавляя и уменьшая ручкой обороты.

— Следи за собой, — приказал Джуд.

Дин хохотнул. Зубы у него были белоснежные.

— До встречи, — буркнул он и умчался прочь.

— Неприятная история, — сказал Джуд, — но мы с честью выбрались из нее.

— Дин специально громко щелкнул затвором револьвера, чтобы привлечь их внимание. Если бы они обернулись, у него был бы предлог начать стрельбу.

— Постарайся все же понять Дина, — сказал Джуд. — Он любит меня как брата, и сделает для меня все, что я попрошу. И за это я ценю Дина. Ты должен это понять.

— Я-то понимаю... Мне кажется, я этого парня насквозь вижу.

— Может быть. — Голос Джуда посуровел. — Хотя ты и понятия не имеешь, насколько противоречива эта личность...

Джуд умолк. Он явно ждал вопроса Ника.

— Неужели его держат на государственной службе? — спросил наконец Ник.

— На правительственную разведку он работает не все время, — ответил Джуд. — Хотя все-таки работает. — Джуд умолк и, несколько секунд подумав, тихо добавил: — Ты ведь не случайно примчался в Лос-Анджелес, Ник. Тебе нужны шпионские тайны... Помнишь о той истории с русским агентом, выпустившим в Лондоне отравленную дробинку в болгарского эмигранта из специально приспособленного для этого зонта? Так вот, Дин не такой коварный, он скорее прямолинейный.

— Что же он сделал для тебя? — прошептал Ник.

— Ничего особенного. Он просто должен был разобраться с тем агентом.

— Он работает на тебя, — с отвращением сказал Ник.

— Он работает и на меня, и на дядю, и на всех тех, кому нужны такие, как он.

— Ты говорил о каком-то «проклятом хобби» Дина. О чем идет речь? — Ник почувствовал во рту какой-то горький привкус.

— Он залезает в чужие дома, пока там нет хозяев. Ну... и с пустыми руками не уходит.

— А откуда тебе стало известно, что полиция начала за ним охоту?

— Поехали, — вместо ответа сказал Джуд. — Нам уже пора.

Он пошел было к машине, но остановился, увидев, что Ник по-прежнему задумчиво смотрит на лачугу и слабо освещенное пятно асфальта рядом с нею.

— Слушай, Ник. Не принимай случившееся слишком близко к сердцу. В конце концов такого опыта у тебя раньше не было. Да и не могло быть. Кто еще вот так запросто возьмет тебя с собой и прикроет в случае чего, чтобы ты спокойно мог заниматься своей писаниной?

Ник уставился в темноту.

— Куда ты на этот раз смотришь? — спросил Джуд.

— Хочу увидеть в темноте что-нибудь новое.

— А есть ли вообще это новое? Все по-старому. С нами все в порядке. И ты держался молодцом.

— Да нет, — сказал Ник. — Не такой уж я и молодец.

Они сели в машину и уехали.

С тех пор прошло уже более десяти лет. В это мартовское утро, за тысячи миль от Лос-Анджелеса, Ник смотрел на экран своего компьютера.

«Почему я тогда не порвал отношения с ним навсегда?» — спрашивал себя Ник. Ответа у него не было. Наверное, потому, что простого ответа здесь быть не могло...

Несколько лет спустя Ник встретил Дина еще один раз на вечере в доме Джуда в Лос-Анджелесе. Незадолго до этого Дин разбил вдребезги свой мотоцикл и сильно покалечился. Явившись на вечер на костылях, он был похож на потерявшее магическую силу привидение. Но взгляд у него по-прежнему был яростным, тяжелым...

Теперь все это в прошлом. Еще до того, как прервалась их дружба, Джуд все реже вспоминал при встречах о Дине. Сейчас они, может быть, стали врагами. А может, Дина и вообще нет в живых...

После первого знакомства Ника с Джудом в вашингтонской редакции утекло много воды. Ник успел закончить свой роман о рабочих автозавода, ушел из газеты, опубликовал еще четыре книги, а один сезон даже вел телешоу в прямом эфире. Критики называли его романы неглупыми и удивлялись, откуда он берет материал...

«Теперь все это в прошлом. Может быть, Сильвия и права, — подумал Ник. — Может, и вправду я ничем больше не обязан Джуду? Если, конечно, не считать того, что благодаря встрече с ним я совсем по-другому стал смотреть на мир!»

— Что скажешь об этом, Джуд? — громко спросил Ник. Но в офисе никого не было: только он один у экрана своего компьютера.

Он боялся за свою семью. Боялся за самого себя. Но он прекрасно помнил слова, сказанные ему как-то Джудом:

— В одном ты можешь быть уверен. Я навсегда останусь твоим другом.

Тогда они обменялись братским рукопожатием.

Ник вытащил из ящика стола свою старую записную книжку, открыл ее на букву "О", где был нацарапан номер телефона. Синяя паста почти совсем выцвела. Все меняется в этом мире. Нет ничего вечного. Тем более вечных номеров телефонов.

— Но вдруг повезет? — прошептал Ник, набирая номер.

Глава 6

Бездна

Выходные дни после «встречи друзей» у директора Дентона Уэс провел в своем кабинете, стараясь разгрести завалы документов, накопившихся на его столе. В понедельник он проснулся в половине четвертого утра и заснуть снова так и не смог. Уэс отправился на традиционную утреннюю пробежку. Капитолийский холм, где он жил, обдувал холодный, почти зимний ветер, замерзшая под утро земля хрустела под ногами. Пробежав, как обычно, десять километров, Уэс вернулся домой. У входной двери в его апартаменты на последнем этаже многоквартирного дома уже лежала газета «Вашингтон пост». Уэс настроил приемник на волну радиостанции, передававшей только джазовую музыку, сделал двадцать отжиманий, перекусил, выпил кофе и просмотрел газету. Пробегая глазами колонки новостей, Уэс поймал себя на мысли, что все время приказывает самому себе не волноваться.

Надев форму и прихватив с собой гражданский костюм, он поехал на работу. Сухо поприветствовав в коридоре своих коллег, он плотно закрыл за собой дверь кабинета и стал ждать.

В 9 часов 31 минуту в его дверь постучал сержант.

— Старший помощник командира хотел бы срочно переговорить с вами.

Капитан первого ранга Франклин, восседавший за большим столом в просторном кабинете, протянул Уэсу документ с грифом «секретно». Это было письмо Уэса с просьбой об откомандировании майора в его распоряжение.

— Вы знали об этом? — спросил Франклин.

— Только что узнал, — спокойно ответил Уэс, помня об указании Дентона сохранять их договоренность в тайне.

— Чушь! Вы думаете, я вам поверил?

— На эту тему мне не хотелось бы говорить, сэр.

— Могли бы тогда по крайней мере улыбнуться, — сказал Франклин.

Уэс захохотал.

— Если бы мы знали, что вас привлекают шпионские дела, — заявил Франклин, — то давно бы уже перевели вас на четвертую палубу. (На четвертом этаже здания размещался центр контрразведки.)

— Я к этому никогда не стремился, — спокойно сказал Уэс.

— Но когда получили такое предложение, то ведь не сказали же «нет»?.. Как бы то ни было, это дело опасное. Случиться может всякое.

— Я сделаю все, чтобы оправдать доверие.

— Если вам понадобится помощь, звоните мне. Как по служебным, так и по личным делам.

— Я высоко ценю ваше расположение, сэр.

— А теперь — официальное напутствие. Высоко держите нашу марку, не осрамите нас. А после выполнения задания сразу же возвращайтесь назад.

— Я постараюсь.

— И еще одно. Адмирал Батлер приказал, чтобы вы явились к нему в Пентагон перед тем, как приступите к своим новым обязанностям.

— Он не сказал — зачем?

— Адмиралам таких вопросов мы не имеем права задавать.

Уэс дружески салютовал капитану в белой форме.

— Поднять якоря! — улыбнулся тот.

Стопки документов на рабочем столе адмирала Самуэля Батлера в Пентагоне были расположены строго перпендикулярно к стенам. Фотография его жены и детей была установлена под углом строго в сорок пять градусов по отношению к правому подлокотнику его большого кресла. На правой стене кабинета висела красочная картина, изображавшая мемориал в честь погибших во время бомбардировки японцами Пирл-Харбора американцев. На левой стене — черно-белая фотография самого Батлера, который в 1969 году во Вьетнаме, будучи еще майором, в нарушение инструкции лично возглавил разведывательный рейд морских пехотинцев. На столе адмирала стоял на специальной подставке аккуратно уложенный в прозрачный пластиковый футляр орден Почета конгресса США.

Глядя прямо в глаза хозяина кабинета, Уэс опустился на стул.

— Старший помощник вашего командира уже информировал меня о вашем новом назначении...

Уэс предпочел промолчать, помня об указаниях Дентона.

— Вы видите звезды на моих погонах?

— Да, сэр.

— А погоны эти на форме моряка. Лучше формы в мире нет! — Батлер кашлянул и продолжал строгим тоном: — Я отвечаю за всех американских моряков, у кого звезд на погонах поменьше и лампасы на брюках поуже. Вы — один из них, но ничего конкретного о вашем задании мне не известно.

— Сэр, иногда соображения национальной безопасности...

— Не рассказывайте мне о национальной безопасности! — прервал Уэса Батлер. — И о требованиях, предъявляемых к разведчику, тоже не надо!

Адмирал покачал головой. Его седые волосы были гладко зачесаны на затылок.

— Знаете, Уэс, почему я стал моряком?

— Нет, сэр.

— Именно потому, что национальную безопасность страны в одиночку не обеспечить! В нынешнем мире каждая страна должна быть готова к войне, чтобы, победив в ней, обеспечить свою национальную безопасность. И я не желаю, чтобы узколобые политики-идеалисты, прикрываясь высокими словами о национальной безопасности и требованиях, предъявляемых к разведчику, подвергали опасности жизнь моих людей!

— Сэр, я не могу обсуждать детали моей предстоящей работы. Как и вы, я свято чту законы субординации.

Батлер покачал головой:

— Это вы хорошо сказали о святости. Та организация, куда вы переходите, насквозь пронизана слепой верой, я бы даже сказал — теологией. Других вероучений там нет.

Уэс позволил себе улыбнуться:

— Надеюсь, что это все-таки не так, сэр. Тем более что лично для меня религия никогда не была путеводной звездой. Что же касается моего задания, то могу приоткрыть только одну деталь: все, что мне предстоит сделать, вполне законно.

— Говорите, законно? — Батлер ткнул указательным пальцем в сторону Уэса. — Смотрите же, не попадитесь! Корпусу морской пехоты новые скандалы не нужны. А такой скандал вполне возможен, если вы — паче чаяния — предстанете перед каким-нибудь комитетом конгресса по расследованию тайных операций.

— Этого ни в коем случае не произойдет, сэр!

— Ладно. Под крылом какой бы организации вы ни действовали, чем бы там ни занимались, вам может понадобиться помощь и поддержка.

Батлер пожал плечами.

— Поддержать вас артиллерией или авиацией не смогу. Но вот запасной аэродром для вас обеспечу.

— Я высоко ценю вашу заботу, сэр.

Батлер встал. Уэс немедленно вскочил на ноги, намереваясь отдать честь адмиралу. Тот перехватил его руку и крепко пожал ее.

— Не забывайте там, кто вы такой и откуда. Лавируйте, обходя мины.

В туалетной комнате Пентагона Уэс надел свой гражданский костюм и поехал в ЦРУ. Охранники у входа внимательно изучили его документы, проверили его атташе-кейс. Один из них подвел Уэса к лифту. Они вместе поднялись на седьмой этаж и остановились у массивной двери. Охранник постучал в нее и удалился. Дверь распахнулась. На пороге Уэса приветствовал Ной Холл.

— Все в порядке?

— Да.

На двери не было ни номера, ни таблички с именем хозяина кабинета. На трех столах в кабинете ничего не было. На четвертом — рядом с окном — лежали какие-то донесения, досье, компьютерные распечатки на перфорированной ленте. Здесь стояли также телефоны и потрепанный алюминиевый атташе-кейс с наборным замком.

— Босс разгребает кучу дерьма в связи с иранскими событиями, — сказал Ной, усаживаясь за этот стол. — В курс дела вас введу я.

Уэс взял стул, подвинул его поближе к столу Ноя и сел.

— Служба безопасности выдаст вам пропуск для прохода в этот кабинет. Если вам понадобится еще куда-нибудь пойти в нашем здании, получите разрешение или от меня, или от секретаря босса.

— А почему бы вам сразу не выдать мне пропуск для прохода в другие помещения?

Ной пожал плечами:

— Бюрократия заедает и нас. — Набирая код замка на атташе-кейсе, Ной добавил: — Когда будете получать пропуск в Службе безопасности, поговорите с Майком Крэмером. Он даст прослушать вам запись телефонного разговора с тем парнем и записи других его звонков, которые предоставили ребята из Службы безопасности. Сами они говорят, что обнаружили эти записи случайно... Хотелось бы верить.

Замок щелкнул. Ной открыл атташе-кейс, достал оттуда большой белый конверт и протянул его Уэсу.

— Пятьдесят тысяч долларов. Это вам на первое время, — сказал Ной. — Пересчитайте и напишите расписку в получении денег.

Уэс тщательно пересчитал потертые мятые пятидесяти— и стодолларовые банкноты, написал расписку и отдал ее Ною.

— А теперь, — сказал он верному псу директора Дентона, — хотел бы получить и от вас расписку, удостоверяющую получение вами моей расписки.

Ной зло прищурился:

— Мы ведь говорили Уэс, что в этом деле должно быть поменьше бумаг!

— Но одну-то вы уже заставили меня написать. Теперь, естественно, нужна и ответная.

Ной рассмеялся. Пожав плечами, он написал расписку и сказал:

— Судя по всему, вы ловкий малый... Как бы то ни было, вам дадут адрес человека, с которым обязательно надо познакомиться, — он окажет вам всю необходимую помощь.

— Я думал, мне предстоит работать в одиночку.

— Могут возникнуть такие ситуации, когда вам понадобится дельный совет.

— Кто же мой помощник?

— Джек Бернс, — ответил Ной. — Он частный сыщик. Прославился тем, что сыграл немалую роль в уотергейтском скандале. Именно он, относясь с подозрением к команде Никсона, выведал все подробности, связанные с установкой подслушивающих устройств в штаб-квартире политических соперников Никсона и передал материалы этому пройдохе Питеру Мерфи для опубликования в его газете.

— Зачем же мне иметь дело с таким человеком?

— Вы меня поражаете, Уэс! Неужели вы до сих пор не поняли, что нам нужен именно такой человек?

— Работал ли он раньше на ЦРУ?

— Наше правительство не берет на работу таких людей, как Джек, — ответил Ной и заглянул Уэсу прямо в глаза.

— Вы, конечно, захотите знать, как у меня пойдут с ним дела? — спросил Уэс.

— Мне нужна информация не о Джеке, а о том парне. Бернс уже ожидает встречи с вами. Мне не хотелось бы огорчать нашего старого друга.

— Дайте мне копии этих записей, — сказал Уэс седоволосому человеку, сидевшему за столом в кабинете с белыми стенами. На столе, кроме магнитофона и нескольких кассет, ничего не было.

К лацкану пиджака Уэса было прикреплено пластиковое удостоверение личности, разрешающее проход только в кабинет Ноя Холла.

— Копии дать вам не могу — у вас нет соответствующего разрешения, — сказал человек за столом.

На его пиджаке красовалась карточка с большим количеством цифр-кодов, разрешающих проход в различные структуры ЦРУ. На карточке было напечатано имя ее владельца — Майкл Крэмер, но она не указывала его должности — глава Службы безопасности.

— Как я могу получить соответствующее разрешение? — спросил Уэс.

— Поговорите с Ноем Холлом. — Крэмер бесстрастно смотрел Уэсу прямо в глаза.

— Я здесь не для того, чтобы создавать вам проблемы, — подумав, сказал Уэс.

— А зачем же вы здесь тогда?

— Этот вопрос лучше задать директору ЦРУ.

— Такой поворот дела в мои обязанности не входит... Не так ли, майор?

— Вы обостряете наши отношения.

— Пенсию я уже заработал. Могу уйти в отставку в любое время.

— Думаю, вы печетесь не о пенсии, — сказал Уэс.

В первый раз за время их знакомства Крэмер улыбнулся.

— Вот вы сказали, что я обостряю наши отношения, — заметил он. — Между тем я хочу, чтобы наша контора работала так, как она должна работать. Чтобы не было назначений сверху. Чтобы не появились надсмотрщики, регламентирующие наши обязанности. Чтобы не было новых некомпетентных начальников, призывающих нас не пропустить врага.

— Я не враг.

— Может быть. Но вы — человек со стороны. — Вы — игрушка в руках высокопоставленных политиков, заставляющих вас выполнять для них грязную работу.

В кабинете повисла тишина.

— Спасибо за доброе отношение в самом начале нашего сотрудничества, — сказал наконец Уэс.

— Я делаю свою работу, — сухо заметил Крэмер. — Хотите сотрудничества с моей стороны — завоюйте мое доверие.

— Мне все равно, доверяете вы мне или нет.

Уэс встал.

— Минуточку, — сказал Крэмер, когда Уэс открыл дверь. За дверью поджидал охранник, который и привел майора в кабинет главы Службы безопасности. — Минуточку. Заместитель директора Кокрэн хотел бы видеть вас. Вы умный малый и поступите так, как вам скажет Билли.

Уэс застыл у закрытой двери в кабинет Крэмера. Охранник кашлянул.

— Директор Билли Кокрэн ждет вас, — сказал он, неожиданно повысив Билли в должности.

Уэс стремительно распахнул дверь Крэмера. Тот, держа в руке телефонную трубку, набирал какой-то номер.

— Еще раз хотел поблагодарить вас за все, — улыбнулся Уэс, понимая, что своим появлением огорошил главу Службы безопасности. Уэсу было ясно, с кем именно собирался говорить Крэмер по телефону.

Выходя из кабинета, он громко хлопнул дверью.

— Рад, что вы нашли время побеседовать со мной, — сказал Уэсу Билли Кокрэн.

— Это мой долг, — ответил Уэс. Его внимание привлекло толстое досье на столе заместителя директора.

Они сели в глубокие кресла в углу кабинета. Здесь было очень тихо и довольно прохладно.

— Директор информировал меня о вашем задании, — сказал Билли. — Я рекомендовал не форсировать события.

— Почему же?

Заместитель директора посмотрел Уэсу в глаза.

— Чем больше я работаю в разведке, тем более осторожным я становлюсь. Действия, которые мы предпринимаем, чтобы собрать информацию, могут привести и к катастрофе. Смысл нашей работы в том, чтобы анализировать факты, а не создавать ситуации, которые нам потом придется не только анализировать, но и «разгребать»... Одним словом, я не думаю, что тот телефонный звонок требует от нас незамедлительных и самых решительных действий.

— Речь не шла о том, что я должен предпринимать самые решительные действия...

— Э, дело не в том, о чем шла речь, — мягко сказал Билли. — Дело в том, что к необходимости решительных действий может привести само ваше расследование. И вы поэтому должны отнестись очень осторожно к некоторым нюансам, которых вы пока... не чувствуете. Мы с директором согласились с тем, что это задание должно осуществляться как можно более осторожно, без лишней спешки, без суеты, я бы даже сказал — благоразумно.

— Конечно. — Уэс кивнул головой. Немного поколебавшись, он спросил: — Вам известно что-нибудь о Джуде Стюарте?

— Я знаю только то, что есть в досье нашего управления, — ответил Билли.

— Я хочу только установить истину.

— Ну что ж, тогда вы навсегда останетесь в нашем штате...

— Мы оба солдаты, — торжественным тоном продолжил генерал-полковник ВВС Билли Кокрэн. — Вы выполняете приказ, на законном основании отданный вам старшим по званию. И я хочу, чтобы вы выполнили этот приказ наилучшим образом.

— Глава вашей службы безопасности считает, что я — враг.

Билли вздрогнул, встал и, прихрамывая, подошел к окну. Хромота всегда появлялась у него в плохую погоду. В 1964 году Билли был офицером спецотдела на военно-воздушной базе в Бьен Хоа. Тогда его беспечность чуть не стоила ему карьеры. Ночью в канун праздника всех святых — Хэллоуин — вьетнамцы обстреляли их базу, а саперы, перерезав проволочное ограждение, заминировали взлетно-посадочную полосу. На минах подорвались и сгорели сразу два огромных транспортных самолета. Безоружный Билли выскочил из своего бункера, выхватил карабин из рук убитого летчика и в одиночку противостоял нападавшим. Шрапнелью его ранило в ногу, он потерял очки. «Я стрелял наугад», — сказал он потом командиру авиабазы. Билли наградили скромной Серебряной Звездой. От более почетной награды он наотрез отказался: это привлекло бы излишнее внимание к разведчику.

Билли взял телефонную трубку и набрал номер.

— Майк? — сказал он. — Пожалуйста, дайте майору Чендлеру необходимые ему записи... Чей?.. Это мой приказ... Спасибо.

«Так, выходит, теперь я тебе еще и обязан», — подумал Уэс.

Билли проводил Уэса до двери.

— Наверное, будет полезно, если время от времени вы будете приходить ко мне, — сказал Билли. — Я смогу открыть для вас некоторые плотно закрытые двери.

На пороге он положил свою руку на плечо Уэса.

— Я уверен, вы будете поддерживать со мной связь.

Через пару часов Уэс сидел в одном из кабинетов Пентагона. Окон в кабинете не было. Уэс съел купленный по пути в Пентагон сандвич и запил его холодным кофе.

В кабинет влетел полковник со знаками отличия 101-й десантной дивизии ВВС и плотно затворил за собой дверь. Держа в одной руке скоросшиватель с документами, он поднес указательный палец другой руки к своим губам и отсоединил стоящий на его столе телефон от розетки.

— Они могут прослушивать разговоры через телефон, — сказал полковник, опускаясь в кресло. С тех пор как он перестал служить в десантных войсках, у него появилось изрядное брюшко.

Полковник внимательно оглядел кабинет. Через некоторое время взгляд его остановился наконец на Уэсе.

— Известно ли тебе, чем ты занимаешься? — прошептал полковник.

— А что случилось, Ларри?

— Вот! — Полковник швырнул Уэсу скоросшиватель с документами, который незадолго до этого от него же и получил. — Что это такое?

— Вообще-то это послужной список солдата.

— Но ты-то сам работаешь в Службе расследований ВМФ, а речь идет о солдате-сухопутчике!

— Ну и что? Страна-то у нас одна.

— Не делай из меня дурака. Что ты хочешь установить?

— Ничего особенного, — спокойно ответил Уэс. — Хочу всего лишь разобраться в этом досье. Когда этот парень закончил службу в сухопутных войсках? Куда он был переведен? Если в спецвойска, то в какое именно подразделение?

— Но у тебя же есть досье! Вот и работай с ним, — зло улыбнулся полковник.

— Это досье — полное дерьмо! В нем даже нет фотографии. Но говорится о каких-то «двадцати имитационных боевых прыжках с парашютом». Да таких прыжков вообще не бывает! И это ты знаешь не хуже меня!

— Ничем не могу помочь тебе, Уэс.

— Ты целых полтора часа изучал это досье. Ты, полковник Уиз, который знает в Пентагоне всех и вся! И ничем помочь мне не можешь?!

— Ты не имеешь права разговаривать со мной таким тоном!

— Ларри, помоги мне!

— Но я даже не знаю, кто ты такой, — сказал человек, который был знаком с Уэсом лет десять. — Ты подсунул мне какое-то досье, приговаривая при этом, что не хотел бы получать интересующую тебя информацию по другим каналам. Ты загонял меня как собаку-ищейку. Мои подчиненные пытались найти что-нибудь в наших компьютерах, но там ничего нет. А потом какой-то капитан — имени его я не знаю, — говорит мне, что получил приказ от вышестоящего начальства даже и не думать о парне, сведения на которого ты хотел бы получить. И еще капитан сказал: «Передайте Чендлеру, что у него есть только те данные, которые ему положено знать. И не более того...»

Они знают твое имя, Уэс, — прошептал полковник.

— Я польщен. Так можешь ты мне помочь, Ларри?

Полковник покачал головой:

— Мое имя они тоже знают.

— Так кто же мне поможет? К кому мне обратиться? Куда, наконец, идти?

— Возвращайся в свой офис. Или иди домой. Одним словом, не знаю.

— Все ясно, Ларри. Начальство с тобой хорошо поработало.

— Что ж, я солдат и подчиняюсь приказу.

Уэс встал и бросил салфетку, в которой лежал сандвич, и пластиковый стаканчик в корзину для бумаг рядом со столом полковника.

Он уже подошел к двери, когда Ларри нерешительно сказал:

— Я вот что думаю... Это досье... В общем, информации об этом парне в наших архивах нет и быть не может. Если хочешь о нем что-то узнать, ищи других людей, которые также не помечены в наших архивах. Счастливого пути...

Джек Бернс жил в пригородном районе Вирджиния примерно в пяти милях от директора ЦРУ Дентона. Невысокий, с обширной лысиной, Бернс был в широких брюках и ярко-зеленом свитере для гольфа, под которым угадывался солидный живот. На ботинках были несерьезные кисточки.

— Рад познакомиться с вами, — сказал он, вводя Уэса в дом. — Как находите мое обиталище? В шестьдесят девятом заплатил за него пятьдесят две тысячи, а сегодня он стоит не меньше полумиллиона... Прошу в мой кабинет.

В кабинете Бернса две стены занимали полки с книгами по юриспруденции. Окна и стеклянная дверь выходили в сад. Посреди кабинета стоял огромный бильярдный стол.

— Неплохо, — сказал Уэс, осматриваясь. Он почему-то думал, что здесь должны быть микрофоны для прослушивания.

— Налоги плачу сполна! — самодовольно заметил Бернс.

На зеленом сукне бильярдного стола были беспорядочно разбросаны разноцветные шары.

— Почему наш общий друг решил, что вы сможете мне помочь? — спросил Уэс.

— Потому что он умный малый, — ответил Бернс. — Вы ведь разыскиваете парня по имени Джуд Стюарт?

Уэс резким движением кисти закатил в лузу красный шар с номером семь.

— О чем еще сообщил вам Ной?

— Больше ни о чем. Он только сказал, что вам может понадобиться помощь. И что у вас есть деньги... Самое важное, однако, то, о чем я Ною не сказал.

— Что же вы ему не сказали? — Уэс движением кисти толкнул желтый шар с номером девять. Тот отскочил от борта, коснулся темно-зеленого шара с номером шесть и чуть не попал в лузу.

— Дело в том, что как-то — всего один раз — я встречался с вашим парнем.

— Когда? Где? Бернс улыбнулся:

— Вы — военный. Я — бизнесмен.

— Сколько?

— Недешево.

Уэс направил черный шар с номером восемь в лузу и поставил на стол свой атташе-кейс.

— Характер вашего бизнеса, насколько я могу судить, все-таки не предполагает сохранения тайн ваших клиентов, — сказал он. — В свою очередь, я частное лицо, которому нужна как можно более откровенная информация...

— Лично я могу сделать для вас намного больше, чем семейный доктор или священник, — усмехнулся частный сыщик-бизнесмен.

— Сначала получите деньги, потом договоримся. Но только имейте в виду: никто ни о чем не должен знать, даже Ной. Если же — того хуже — я прочитаю о своем расследовании в газете, журнале или колонке скандальной хроники Питера Мерфи, если я узнаю, что данные на меня появились в досье какой-нибудь правительственной или частной организации... то вам понадобится не только юрист.

— Ной не отправлял бы вас сюда, если бы не доверял мне...

Уэс засунул руку в атташе-кейс — так, чтобы Бернс не увидел его содержимого, отсчитал пятьсот долларов и бросил их на зеленое сукно бильярдного стола. Бернс сгреб деньги и убрал их в карман.

— Это задаток в счет ваших будущих заслуг от меня, частного лица, — сказал Уэс. — Каков бы ни был ваш сегодняшний рассказ, он вряд ли потянет на пятьсот долларов.

Частный сыщик ухмыльнулся.

— И еще, — продолжал Уэс, — прежде чем я уйду, вы выдадите мне расписку.

— Ной не говорил мне о таком повороте в наших отношениях.

— Но ведь Ной и не платил вам пятьсот долларов! Лично я предпочитаю получать расписки.

Уэс достал свою записную книжку:

— А теперь рассказывайте о Джуде Стюарте.

— Это было в 1977 году, — начал Бернс. — Тогда я пытался провернуть сделку с продажей электронного оборудования Андре Дубеку — парню чешского происхождения, приехавшему в Америку после второй мировой войны. Дубек работал у президента одной африканской страны советником по техническим средствам защиты. И я точно знал, что у него было десять миллионов долларов на закупку техники, поставить которую мог я... Так вот, Дубек приехал в Вашингтон. Я пригласил его в ресторан пообедать, нанял для передвижения по городу «роллс-ройс», — обошлось мне это даже по тем временам весьма прилично. С Дубеком мы договорились встретиться на первом этаже его отеля. Вместе с ним меня поджидал там парень, который вел себя... как клоун.

— Это был Джуд Стюарт?

— Да. Именно так он назвал себя. Кстати, если Ной разыскивает этого парня, то, возможно, ему известен и сам Дубек. Как бы то ни было, мы погрузились в наш роскошный лимузин и отправились в ресторан «Пери-нон» — пятьдесят баксов только за вход! Те двое болтали обо всем и одновременно ни о чем. Джуд, правда, обронил за салатом, что он обеспечивает средствами технической защиты сорок посольств в Вашингтоне. И еще он сказал, что собирается в ближайшее время переменить климат. Я так понял, он ожидал от Дубека приглашения побывать в Африке. И еще выяснилось, что он прекрасно разбирается в замках. — Конечно же, я сразу взял это на заметку, — продолжал Бернс. — С такими талантами, можно проникнуть куда угодно, а у меня нередко бывает такая необходимость. Я даже подумал о том, что мог бы хорошенько заплатить ему для начала.

Мы закончили обед, они заказали кофе с бренди и отправились в туалетную комнату — как какие-то бабы! И — пропали, оставив меня без сделки, но с ресторанным счетом в руках.

Бернс умолк.

— И это все? — спросил Уэс.

— Больше я этого сукиного сына не видел. Дубек той же ночью улетел восвояси и, как мне говорили знающие люди, в семьдесят девятом или восьмидесятом году затерялся где-то в Африке.

— Да, — причмокнул Уэс. — Этот рассказ на пятьсот долларов явно не тянет!

— Эти пять сотен — задаток, вы ведь сами говорили. Деньги я отработаю сполна, если буду участвовать в этом деле... Кстати, я совсем забыл о фотографии.

— Какой такой фотографии?

— А вы думали, у меня нет доказательств встречи с этим типом Дубеком и его клоуном?! Как бы не так! — засмеялся Бернс. — Обошлось мне это еще в сто двадцать баксов, помимо обеда и чаевых официанту. Фотокамера была запрятана в старинном кошельке моей бабушки. У меня есть снимок этой парочки и отдельный снимок вашего парня.

— Где он?

— Так, давайте подумаем... Съемка, проявка, печать, хранение снимков — все это было замороженным капиталом... В общем, с вас еще тысяча долларов.

— Но фотографии-то уже тринадцать лет! И потом — я уже заплатил вам!

Бернс пожал плечами.

— Ладно, получите еще пятьсот, и на этом сегодня поставим точку, — сказал Уэс.

Бернс взял деньги и вытащил откуда-то из-под стола большую черно-белую фотографию.

— У меня есть еще и маленький снимок — для удобства, чтобы всегда иметь при себе, — заметил частный сыщик.

«Крупный малый, — думал Уэс, разглядывая фотографию. — Улыбается во весь рот, а глаза, как у дикой кошки».

Уэс не раздумывая взял у Бернса вторую фотографию и получил две расписки. Провожая Уэса к выходу, Бернс сказал:

— Так не забудьте. Я просто необходим вам, чтобы сделать все — от начала до конца.

Уже ближе к вечеру Уэс припарковал машину у длинного ряда маленьких кафе и лавочек в азиатском районе Вашингтона. Не заглушая двигателя, он достал из атташе-кейса тоненькое досье, полученное им в ЦРУ. На краях желтого листа, с которого начиналось досье и на котором были сделаны пометки лично Ноем Холлом, был нацарапан номер телефона того самого полицейского в Лос-Анджелесе, который вел дело о внезапной смерти человека в баре «Оазис».

Войдя в лавку, где выходцы из Азии бойко торговали рисом, Уэс разменял деньги, бросил несколько монет в прорезь телефона-автомата и набрал номер.

— Ролинс у аппарата, — послышалось на том конце провода.

— Следователь Ролинс, я звоню из Вашингтона, округ Колумбия. Зовут меня Уэс Чендлер, я работаю с Ноем Холлом.

— Черт бы вас всех побрал, ребята! — злым голосом сказал Ролинс. — Когда в следующий раз вы поднимете в столице шум относительно того, что полицейское управление Лос-Анджелеса не справляется с растущей преступностью, с наркобизнесом и прочими прелестями, не забудьте о том, что вы же нас и отвлекаете на расследование всяких там С-Н-О!

— Что такое «С-Н-О»?

— Смерть при невыясненных обстоятельствах! Вы ведь звоните по поводу того парня, которого нашли мертвым на заднем дворе бара «Оазис»?

— Выходит, вы так и не установили причину смерти?

— У него была сломана шея. А вот почему — это загадка. Владелец бара говорит, что ничего не видел... А вам-то зачем все это?

— Так, обычное расследование. Удалось ли вам установить личность покойного?

— Да. — Ролинс зашуршал какими-то бумагами. — Вот. Федеральное бюро расследований установило его личность по отпечаткам пальцев. Затем выяснилось, что он значился в списках личного состава ВМФ.

— Так он служил на флоте?! — спросил Уэс.

— Между прочим, Лос-Анджелес стоит на берегу океана, и моряков здесь хоть пруд пруди. Но этот покойник из «Оазиса» жил в Сан-Франциско. Звали его Мэтью Хопкинс, было ему сорок восемь лет. По имеющимся записям, вышел в отставку по инвалидности. Однако владелец бара говорит, что парень, хотя и производил впечатление интеллигента, но оказался достаточно крепким.

— Что еще вам удалось узнать в ходе расследования?

— Вы там отчет строчите? — спросил Ролинс. — Так вот, укажите в нем, что, расследуя одновременно четырнадцать убийств плюс шесть бандитских разборок, я четко уяснил для себя: мне наплевать на дело Мэтью Хопкинса и на Вашингтон в придачу!

Уэс позвонил и в свой — теперь уже бывший — офис.

— Служба расследований ВМФ. Греко у телефона, — послышалось в трубке.

— Это я, — сказал Уэс.

Франк Греко — в молодости сержант ВМС — закончил девятилетний спецкурс в колледже Сент-Луиса, работая одновременно полицейским. Сейчас он возглавлял отдел контрразведки в Службе расследований.

— Я слышал, ты теперь трудишься в экспертно-импортном банке? — спросил Греко.

— В какой-то степени — да, — ответил Уэс. — Ты можешь сделать мне одолжение?

— Какое?

— Мне нужно полное досье на одного покойного ветерана ВМФ.

Уэс сообщил Франку все, что узнал о Мэтью Хопкинсе от следователя в Лос-Анджелесе.

— Ни в коем случае не говори никому, что это нужно мне, и вообще ничего не афишируй. Я перезвоню тебе через несколько дней.

— Договорились. Что-нибудь еще?

— Не рассказывай об этом адмиралу Франклину и другим шишкам.

— Никогда! — усмехнулся Греко.

Уэс повесил трубку. Небо за окнами лавки было уже совсем серым. Какая-то бедная женщина с ребенком на руках — наверное, вьетнамка — умоляющими глазами смотрела на Уэса. Он вышел из лавки, оставив на полке рядом с телефоном горку мелочи.

Был уже поздний вечер, когда Уэс наконец добрался до своего дома. По пути он часто смотрел в зеркало заднего вида: ничего подозрительного. Его никто не преследовал. Припарковав машину в двух кварталах от дома — ближе места для парковки не оказалось, — он не спеша двинулся по тротуару: за ним никто не шел. Почтовый ящик в парадной был пуст. В квартире ничего подозрительного не было — все как прежде.

Большую часть свободных вечеров Уэс проводил в своей квартире один. Он много читал, в основном книги по истории. Телевизор включал лишь тогда, когда транслировали матчи по бейсболу. Изредка он, правда, выезжал в Балтимор, чтобы посмотреть «живьем» игру своих любимцев из команды «Ориолз». Иногда он позволял себе, конечно, и поход в кино, и выход в ресторанчик неподалеку. Но все же большую часть свободного времени Уэс проводил дома. Постоянной женщины у него не было, и он всерьез убеждал себя в том, что ему нравится спать на широкой кровати одному.

В последнее время он стал перечитывать пожелтевшие письма своей матери (отец ему никогда не писал). С каждым днем лица родителей на старых черно-белых фотографиях казались ему все более незнакомыми.

Сегодня перед возвращением домой Уэс заехал в маленький магазинчик и сделал там фотокопии досье, полученного в ЦРУ, примечаний Ноя, расписок, фотографий Джуда и своих собственных записей. Переодевшись дома в джинсы и свитер, надев кроссовки, он пошел на кухню, плеснул в стакан виски и разложил на столе копии всех своих секретов. «Что это? Излишняя предосторожность или начало паранойи? — подумал он. — Ну уж нет! Пусть лучше меня считают бюрократом, чем запятнавшим свою честь моряком!»

Уэс положил фотокопии документов в черный пластиковый пакет, плотно запечатал его липкой лентой, достал из ящика стола на кухне молоток и гвозди.

Подойдя к входной двери, он посмотрел в глазок: в коридоре никого не было. Уэс беззвучно открыл дверь и полез по пожарной лестнице на чердак. В углу чердака на железнодорожных шпалах был установлен огромный центральный кондиционер, использовавшийся в жаркое время года. Уэс отогнул лист железа, которым были обиты шпалы, засунул туда свой пакет и накрепко приколотил железо гвоздями.

Спустившись в коридор, он на цыпочках пошел к своей двери. Он уже вставил ключ в замок, когда дверь напротив его квартиры внезапно открылась. На пороге стояла женщина с распущенными волосами, в белой блузке и черных джинсах. В правой руке она держала мусорное ведро. Женщина внимательно оглядела Уэса, покачала головой и рассмеялась. Уэс замер на месте.

— Бывает же такое! — сказала женщина. — Мне попадается мужчина с молотком в тот самый момент, когда больше всего мне нужен человек, разбирающийся в формулах сопротивления материалов.

Женщина прикрыла за собой дверь.

«Черт бы тебя подрал! — подумал Уэс. Ему неудержимо захотелось проучить незнакомку. — Да, у меня в руках рабочий инструмент, которым, кстати, можно не только гвозди забивать!» — уже собрался выпалить он. Но в последний момент передумал: уж больно располагающая была улыбка у женщины, да и чувства юмора, судя по всему, ей было не занимать.

— Кто вы? — спросил Уэс.

— Меня зовут Бэт Дойл.

— А что случилось с Бобом? — Уэс вспомнил имя своего соседа. Уэс знал о нем только то, что он работал в министерстве юстиции и увлекался велоспортом.

— Его куда-то перевели, появилась какая-то срочная работа... А вас как зовут?

Уэс назвал свое полное имя, а потом спросил:

— Вы с Бобом друзья?

— Я его ни разу в жизни не видела. Но у нас оказались общие знакомые, и когда мне срочно понадобилось пристанище в Вашингтоне, они с ним договорились об аренде этой квартиры — она ведь все равно пустует.

— Мусорщики приедут теперь только в среду — у них там какие-то проблемы, — сказал Уэс, показывая на ведро в руке женщины. — Так что советую подождать, а то в мусоропроводе снова появятся крысы.

— Ненавижу крыс, и потому мусор останется пока у меня... Один вопрос, таким образом, решен. Остался главный — как быть с сопротивлением материалов?

Бэт снова улыбнулась.

— Знаете, я когда-то изучал этот предмет и, может быть, кое-что вспомню, — неуверенно сказал Уэс и вдруг, сам того не ожидая, спросил: — Что это за кусочек металла у вас в ноздре?

— Это маленький бриллиант, — сказала Бэт, дотрагиваясь до носа пальцем. Ногти у нее были аккуратно подстрижены. — Мне поставили его в Индии двенадцать лет назад... Этот бриллиант я даже не вижу, когда смотрю на себя в зеркало. Как правило, люди при встречах со мной стараются сделать вид, что не замечают его, но вы... — Бэт пристально поглядела Уэсу прямо в глаза.

— А зачем вам этот бриллиант? — ничуть не смущаясь, спросил Уэс.

— Я была страшно наивной. Все принимали меня за девчонку и не давали мне больше четырнадцати лет. А так хотелось выглядеть старше, загадочнее, опытнее... Одним словом, глупость все это. Вот только проколоть ноздрю — операция довольно болезненная.

— Каким это образом вы оказались в Индии? — спросил Уэс.

— Так, по пути в другие места. Вам самому приходилось бывать в Азии?

— Да.

— Вы действительно помните формулы из сопротивления материалов? Сможете мне помочь?

Уэс решил было сказать «нет», но передумал.

— Попробую, — ответил он.

— У меня есть виски, — сказала она. — Если, конечно, найду бутылку в этом хаосе после переезда.

Она распахнула дверь. В гостиной в беспорядке были разбросаны коробки, сумки. У стены стояла чертежная доска.

Бэт внезапно застыла на пороге.

— Подождите, — сказала она. — Я знаю о вас только то, что зовут вас Уэсли Чендлер и что вы помните кое-какие формулы. А вдруг вы убийца, а я приглашаю вас к себе на виски... Чем вы занимаетесь?

— Я — моряк, офицер...

— Ну надо же! — Бэт покачала головой. — Первый мужчина, с которым я познакомилась в Вашингтоне, — моряк! Странный город... Можно ли вам доверять, господин моряк?

— Нет, — ответил он.

Они оба рассмеялись.

— Ну что ж, — сказала Бэт. — По крайней мере вы честный малый. Закрывайте дверь.

Бутылку виски она нашла. Они сели друг против друга прямо на пол. Вокруг были разбросаны учебники по инженерному искусству. Стаканы с виски они поставили справа от себя. Она курила сигареты «Кэмел» одну за другой, прикуривая от видавшей виды зажигалки «Зиппо».

— Только не говорите, что это дурная привычка, — заметила Бэт. — Когда поздно ночью заканчиваешь очередной чертеж, сигарета спасает тебя от одиночества.

В первый раз в жизни Уэса не раздражал сигаретный дым.

Довольно быстро выяснилось, что он почти ничего не помнил из инженерных премудростей, которые изучал когда-то в Академии ВМФ.

Бэт подняла голову и оглядела гостиную.

— Этот жуткий хаос мне надоел. Придется сегодня же все распаковать и привести квартиру в порядок.

— Если речь идет о помощи в распаковке, то уж здесь я действительно специалист, — пошутил Уэс.

Бэт засмеялась. Они стали приводить квартиру в порядок. Между делом она рассказала ему, что работала в архиве Фонда восточных искусств в Джорджтауне, но это ей надоело, и она надумала всерьез заняться архитектурой.

— Собираюсь поступать в колледж, — сказала она, — если, конечно, не помру за учебниками, готовясь к экзаменам.

Выяснилось, что ей уже тридцать два года и что она не замужем. Ей приходилось бывать в Германии, а в Азии, помимо Индии, еще и в Таиланде.

— Бангкок открыл мне глаза на реальность. Я попала туда в девятнадцать лет и оцепенела от всего увиденного там. Тучи маленьких тайских мужчин окружают тебя в аэропорту, чтобы выпросить милостыню. Сам город перерезают тысячи каналов, и каждое утро из них вылавливают покойников. Имен утопших или утопленных никто не знает. Ужас!

Уэс открыл еще одну коробку с книгами. Сверху лежал толстый желтый том в сильно потрепанной обложке — «Ицзин, или Книга перемен».

— Вы купили это в Таиланде? — спросил Уэс, протягивая Бэт желтый том.

— Нет, эту книгу выпустило нью-йоркское издательство.

— Лично я никогда не верил в сверхъестественные силы.

— А книга совсем не об этом, — сказала она. — Лучшим врачевателем, которого я когда-либо встречала, был один человек по имени Джанг. Он был мечтателем и любил «Ицзин»...

— Разве эта книга не обещает вам спасения?

— Она ничего не обещает, — улыбнулась Бэт. — Давайте я покажу вам, как она действует. Вы должны поставить перед собой какой-то серьезный вопрос, подумать о какой-то волнующей вас проблеме, и книга определит состояние, в котором вы сейчас находитесь.

Уэс подумал, что если бы перед ним сидела не эта милая женщина, а кто-то другой, он наверняка чувствовал бы себя полным идиотом. Но что-то неудержимо тянуло Уэса к Бэт. Вот только зачем она вдруг вспомнила о каком-то мечтателе по имени Джанг?

В кармане Уэса нашлись три монетки. Бэт приказала ему бросить их на пол шесть раз. Начертив на листе бумаги шестиугольник, она после каждого броска Уэса записывала в углах шестиугольника по очереди сумму выпадавших цифр на верхней стороне монет — на решке. Соединив затем цифры замысловатой линией, она сделала какие-то подсчеты.

— Итого шестьдесят четыре, — наконец сказала она.

— Ну и что?

— Сейчас посмотрим... но имейте в виду, «Ицзин» говорит только о настоящем моменте, он не дает вам советов, он отражает только самые последние изменения в вашей жизни...

Бэт стала листать страницы книги.

— Вот, — наконец сказала она.

— Что это такое?

— Получилось «К'ан» — бездна... — Она снова стала листать страницы. — Хорошо это или плохо? Вот послушайте: "К'ан включает в себя сердце, душу и внутренний свет, погруженные в темноту... Причина всего этого в том, что благодаря часто повторяющейся опасности человек привыкает к ней, а привыкнув, сам становится опасным. В свою очередь, это означает, что он сбился с верного пути... Беда поджидает его в конце...

— Не ожидал услышать от вас об опасности, когда вы меня к себе пригласили, — сказал Уэс и натянуто улыбнулся, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Но это не я так считаю. Такую сумму дали брошенные вами монетки, — улыбнулась она ему в ответ. — Что еще скажете по этому поводу?

— Может, в этом и есть какой-то смысл... Но лично я никогда не воспользовался бы таким методом. Я больше полагаюсь на разум, на анализ и иногда на интуицию. Хотя, может быть, и полученный вами результат в какой-то степени отражает мое нынешнее состояние.

— Вот видите! — сказала Бэт. Взяв одну из его монеток, она положила ее себе на ладонь правой руки, а потом, перевернув, — на ладонь левой.

— На двух сторонах монеты — разное изображение, но монета одна, и результат один и тот же.

Бэт пристально посмотрела на Уэса. Не выдержав ее взгляда, он поднес к глазам часы. 23.16.

— Мне пора, — заторопился он. — Завтра надо рано вставать.

— У вас деловая встреча за завтраком? — спросила Бэт.

— Нет, просто надо уехать на несколько дней по делам.

— Куда?

— В Лос-Анджелес, — ответил он и сразу пожалел о сказанном.

— Там мне не доводилось бывать. Привезите мне сувенир из Голливуда.

— Да, конечно.

— При нашей следующей встрече вы должны рассказать о себе.

— Особенно рассказывать нечего.

— Вы неисправимый лжец, — улыбнулась Бэт. — Впрочем, мне нравится эта черта в мужском характере.

Она проводила его до двери и, стоя в клубах сигаретного дыма, смотрела, как он открывает свой замок.

— Возвращайтесь... возвращайтесь скорее, — сказала она на прощание.

Глава 7

Геконы

Ноябрь 1965-го. В кабинете завуча школы в местечке Чула Меса Хай пахнет бензином от находящегося неподалеку нефтеперерабатывающего завода.

— Джуд, — обращается мистер Норрис к здоровенному парню, сидящему напротив него, — ты у нас уже два года. Похвастаться хорошей успеваемостью ты не можешь. Вдобавок на тебя жалуются местные фермеры... Может, наш физрук прав, когда говорит, что ты не умеешь быстро бегать?

— Вы имеете в виду случай с фермером, который выращивает индюков? Его ферма как раз на полпути от моего дома до школы. Там всего-то полторы мили, но бежать надо по холмам. И пока я успел набрать настоящую скорость, меня уже схватили...

Завуч (и одновременно преподаватель химии) Норрис не очень-то любил поучать великовозрастных юнцов — драчунов и мелких воришек. Да и что, собственно говоря, мог сделать Норрис? Он относился к делу по-философски: все эти происшествия — неотъемлемая часть превращения юнца в мужчину. Кроме того, на свете масса намного худших мест для подрастающего поколения, чем этот городок на юге Калифорнии.

Прозвенел звонок. Двери классов с грохотом распахнулись. Ватаги подростков выбежали в коридор ничем не примечательной бесплатной американской школы.

«Как яростно горят глаза Джуда — точь-в-точь как у дикой кошки», — подумал Норрис и сказал:

— Пора бы уж тебе задуматься о том, кем ты хочешь стать.

— Хочу стать разведчиком, — не задумываясь, выпалил Джуд.

Завуч от неожиданности заморгал, а потом расхохотался.

«Хватит смеяться! — взмолился про себя Джуд. — Надо было сказать то, что Норрис хотел от меня услышать. Например, что я собираюсь поступить в колледж. Или пойду служить в армию... Ну хватит, хватит смеяться надо мной!»

В коридоре захихикала какая-то девчонка. Ее поддержали десятки, сотни голосов. Смех становился все громче. У Джуда пересохло во рту. Сердце его бешено колотилось.

Джуд закричал и проснулся.

Он лежал на кровати в темной комнате. Простыня пропиталась потом. Светящиеся стрелки будильника показывали четыре часа тридцать пять минут.

«Я спал почти пять часов», — подумал Джуд.

Он включил лампу. Один из предыдущих обитателей вагончика, где теперь поселился Джуд, установил напротив кровати зеркало. И новый постоялец мог оглядеть себя. Спал Джуд прямо в зеленых полотняных брюках — их подарила ему Кармен — и в цветастой рубахе, в которой он выехал из Лос-Анджелеса. За четыре дня, прошедшие с тех пор, он успел похудеть. Глядя на себя в зеркало, Джуд погладил свой живот. Печень была нормальной, не увеличенной.

«А ведь не пил я всего четыре дня... или уже четыре дня», — ухмыльнулся он сам себе.

Жизненного пространства в вагончике было совсем мало. Джуд успел установить в нем кабину для душа. Рядом с раковиной поставил электроплитку, создав некое подобие кухни. Древний холодильник, который вот-вот должен был выйти из строя, он использовал как подставку для черно-белого телевизора. Под кроватью — туда Джуд засунул свой пистолет — он нашел номер «Плейбоя» десятилетней давности и, вырвав из журнала центральный разворот, прикнопил его к стене. На этом развороте была фотография изящной блондинки с зелеными глазами в полупрозрачной ночной рубашке. Блондинка стояла на пороге слабо освещенной спальни и загадочно улыбалась ему.

Без пятнадцати пять. Раньше шести часов Джуду делать в кафе было нечего. Он снова посмотрел на свое отражение в зеркале. «Скелет да и только!» — подумал он и рассмеялся.

— Впрочем, хорошо смеется лишь тот, кто смеется последним, — предостерег он себя от излишнего веселья и включил телевизор.

Экран вспыхнул, на нем появилось изображение мужчины и женщины, сидевших за низким кофейным столиком в нью-йоркской студии. «...и сегодня в федеральном суде в Вашингтоне, — сказала женщина, — одна группа правительственных юристов выступит против оглашения всех документов, в то время как другая группа юристов потребует их опубликования, с тем чтобы наказать всех виновных в разразившемся иранском скандале. Точка зрения администрации по этому поводу...»

Джуд выключил телевизор.

За четыре дня, проведенных здесь, он вычистил кафе Норы с такой тщательностью, что теперь в нем все блестело, укрепил входную дверь и окна, чтобы внутрь не проникал песок из пустыни, и даже заменил масло в двигателе Нориного джипа.

Джуд встал и медленно прошелся по вагончику. Пальцы у него уже почти не дрожали.

Пять часов. Скоро взойдет солнце.

Джуд вспомнил вдруг тощего сержанта из военной школы, где когда-то проходил спецподготовку. «Время — ваш союзник!» — во всю глотку кричал сержант, расхаживая между рядами застывших по его команде в верхней точке отжимания курсантов. Огромные ботинки сержанта только каким-то чудом не наступали на растопыренные пальцы солдат. «Если хотите выжить, если хотите победить, вы должны уметь отдыхать, когда это вам будет позволено»...

Джуд выключил лампу, подошел к окну и раздвинул шторы. Шоссе было пустынным. Пока еще пустынным.

Надев носки и кроссовки, Джуд вышел из вагончика. Свежий утренний ветер швырял ему песчинки прямо в лицо. Спрятавшись от ветра за саманным домиком Норы, он приступил к обычной разминке мастера рукопашного боя — всего сто тридцать упражнений. На первый взгляд ничего особенного: прыжки, имитационные удары ногами, руками, движения кистями.

Прошло немало времени, прежде чем он почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, Джуд увидел Нору, стоявшую в проеме двери своего дома. Она улыбалась.

— Знаете, что я сейчас чувствую? — спросила Нора.

Джуд покачал головой, испытывая неловкость от того, что пот тек ручьем по лбу и пропитал всю его рубашку.

— Я чувствую, что от вас больше не пахнет виски. От вас пахнет потом. И это хорошо.

— Конечно, хорошо. Во всяком случае, лучше, чем запах дешевого одеколона, которым несло от вашего приятеля.

Нора нахмурилась. Подумала о чем-то, а потом спросила:

— Вам действительно нравится делать эти упражнения? Какие-то они... несерьезные. Подходят ли эти упражнения для крепкого мужчины?

— Вполне. Хотя, как рассказывают, придумал их не крепкий мужчина, а простая женщина.

— Ну, тогда в этом есть немалый смысл, — насмешливо сказала Нора. — Впрочем, — добавила она уже серьезно, — лучшая тренировка для крепкого мужчины — бег.

— Я и бегать умею.

Она посмотрела на его живот:

— Верится с трудом.

— Я не заливаю, — сказал он. — Я действительно умею хорошо бегать.

— Отлично. — Нора улыбнулась и пошла к кафе. — Когда созреете, приходите пить кофе.

— Я умею бегать, — повторил Джуд, но во дворе уже никого не было.

Он вышел на шоссе. На нем по-прежнему было пустынно. В кафе зажегся свет. Джуд глубоко вдохнул прохладный воздух и побежал. Через минуту он почувствовал, что задыхается. Ему захотелось остановиться. Чтобы хоть как-то подбодрить себя, он запел популярную в годы его юности песню курсантов-десантников:

"Парашютисты мы, парашютисты,

Готовые к прыжку из толстозадой птицы..."

Тогда — ноябрьской ночью 1969 года — они прыгнули в мрак и холод из огромного бомбардировщика, летевшего над Лаосом. Джуд и Кертейн умело направляли свободное падение своих живых связок в сторону мигавшего внизу оранжевого сигнального фонарика. На высоте примерно двухсот метров они перерезали веревки, соединявшие их с нунгами, и открыли свои парашюты.

Все получилось значительно лучше, чем думал Джуд в самолете. Нунги благополучно приземлились. Вот только один из них во время свободного падения потерял рассудок. Он спланировал на высокое дерево в джунглях, кое-как, обхватив его руками и ногами, спустился вниз, но, уже находясь на земле, никак не мог оторвать руки и ноги от ствола. В джунглях кричали обезьяны. В темноте потревоженные птицы громко хлопали крыльями. Застывший у дерева нунг громко сопел.

— Его песенка спета, — прошептал Кертейн Джуду, наблюдая, как три нунга пытаются оторвать руки и ноги своего оцепеневшего товарища от ствола.

— Он член нашей группы, — упрямо сказал Джуд.

Резидент — он же сигнальщик с оранжевым фонариком — пятидесятисемилетний вьетнамец, изможденный настолько, что выглядел на все семьдесят, сверкая глазами, смотрел на секретничающих американцев.

— Этот сумасшедший нунг для нас обуза, — настаивал Кертейн. — Из-за него мы не сможем быстро передвигаться. Он нам не нужен!

— Принимать решения — мое дело! — резко сказал Джуд.

Три нунга отошли от своего товарища.

Члены группы переоделись в черные пижамы, которые были заботливо уложены в их рюкзаки. Там же — в рюкзаках — были портативные радиостанции, боеприпасы, еда и лекарства. Джуд подошел к сумасшедшему и большими пальцами обеих рук резко надавил на нервные окончания под его лопатками. Нунг обессиленно опустился на землю. Пока группа уничтожала десантные доспехи, Джуд поставил нунга на ноги, надел на него рюкзак, привязал к его поясу веревку, а рукавом пижамы заткнул ему рот.

Они тронулись в путь. Колонну возглавлял Джуд, а замыкал несчастный нунг, которого тянули за собой на веревке его товарищи. По щекам нунга текли слезы.

Ночью в джунглях все запахи усиливаются. Для Джуда каждый член его группы имел свой запах. От одного нунга пахло ананасом, от другого лимоном, от третьего — бабуином. От сумасшедшего нунга несло дерьмом. Вьетнамец-резидент благоухал Сайгоном — дымом от древесного угля и обжаренной на вертеле рыбой. От Кертейна пахло парным молоком.

«Интересно, как я сам пахну?» — подумал Джуд.

Они шли уже больше часа. Путь им преграждали спутавшиеся лианы, они перешагивали через упавшие деревья, под их ногами хлюпала болотная жижа. Воздух был напоен влагой. Джуд сильно вспотел, каждый вдох давался ему с трудом.

Внезапно они вышли на огромную прогалину. В центре ее находилась внушительная воронка. Вокруг в беспорядке валялись сломанные и уже гниющие деревья. Это был след от американской бомбы. С 1965 по 1973 год на Лаос было сброшено два миллиона тонн бомб — больше, чем американцы сбросили на Японию и Германию, вместе взятые, во время второй мировой войны. Два миллиона тонн смертоносного груза высыпали пилоты ВВС США на крошечную страну, территория которой меньше штата Орегон.

Джуд остановился. Надо передохнуть. Он сделал несколько жадных глотков из своей фляги, вытащил рукав пижамы изо рта сумасшедшего нунга и, поддерживая флягу, дал ему напиться. Затем снова заткнул ему рот.

— Вот что я тебе скажу, — шепнул Кертейн Джуду, — мне приходилось бывать в этих местах...

— Рад слышать это, — сказал Джуд.

— Так вот, азиатов я знаю слишком хорошо. Нельзя спускать глаз с этих нунгов: от них можно ожидать чего угодно.

— Ты действительно так думаешь? — сухо спросил Джуд.

Он бросил взгляд на прогалину. «Хорошо еще, — подумал он, — что в эту ночь здесь никакой бомбежки не предвидится».

Задание, которое выполняли они с Кертейном, было сверхсекретным по градации службы Группы исследований и наблюдения ЦРУ. Экипаж Б-52 проинструктировали непосредственно перед вылетом прямо на взлетно-посадочной полосе. Сержанта — инструктора группы — отправили отдохнуть на родину; впрочем, он и без того был уверен, что группу забросят в Северный Вьетнам — ведь раньше Джуда забрасывали именно туда. Вьетнамского резидента — сигнальщика с оранжевым фонарем — оповестили о необходимости прибыть к месту выброски в последнюю минуту. Только Джуда и Кертейна заранее — за одиннадцать дней — ознакомили с деталями задания, чтобы они могли досконально продумать план действий, изучить топографические карты и снимки со спутников-шпионов.

«И еще для того, — ухмыльнулся Джуд, — чтобы решить, как будем возвращаться назад».

Они продолжали путь. К утру группа должна была выйти в Долину кувшинов и затаиться там до наступления ночи.

Начало светать. Птицы затихли. «Чем это пахнет?» — подумал вдруг Джуд.

Слева от него раздались оглушительные выстрелы. Послышались чьи-то громкие крики. Кто-то толкнул Джуда в спину, и он упал. Ему крепко связали за спиной руки и потом поставили на ноги. Прямо перед собой Джуд увидел солдата в форме цвета хаки. Азиат держал в руках АК-47 чешского производства, сделанный по советской лицензии. Ствол автомата смотрел прямо в живот Джуда.

Дернувшись изо всех сил, Джуд попытался уклониться от, казалось, неминуемого выстрела, но тут же почувствовал страшный удар по челюсти...

Очнувшись, но не открывая глаз, Джуд понял, что стоит на коленях. Лицо его было забрызгано кровью, щека сильно распухла. Азиаты вокруг что-то кричали. Ожидая в любой момент выстрела, Джуд медленно приоткрыл глаза.

Что это? Прямо перед собой он увидел чьи-то ноги в брюках американского десантника, заправленные в высокие десантные ботинки. За ногами незнакомца у дерева Джуд заметил Кертейна со связанными руками. Рядом с ним стоял лаосец в больших роговых очках, которые делали его похожим на сову. В руке он держал пистолет советского производства. Другие лаосцы бойко разбирали снаряжение американской десантной группы.

Человек, стоявший напротив Джуда, ткнул в него своим автоматом.

— Вставай, — сказал он на чистейшем американском английском.

Джуд с трудом поднялся на ноги. У захватившего его в плен человека была иссиня-черная кожа. Он был весь обвешан оружием. Это оружие Советский Союз начал поставлять лаосцам в 1961 году. Берет афроамериканца украшал серебристый значок десантника США. У этого человека было довольно симпатичное лицо и ослепительно белые зубы; от него пахло огнем.

— Лиссон, — Джуд с трудом произнес это имя своим окровавленным ртом. — Слава Богу, что это ты!

— А вот Бога-то здесь и нет! — прокричал чернокожий. — Ты находишься в Народной Республике Лаос, мать твою!

— Ты — Марк Лиссон, — сказал Джуд. — Я искал тебя.

Чернокожий ткнул прикладом в щеку Джуда и закричал:

— Поздравляю, гад ползучий! Ты меня нашел!

Человек-сова сказал что-то по-лаосски. Чернокожий посмотрел на него и бросил Джуду:

— Ненадолго оставлю тебя... в одиночестве.

Чернокожий заржал и вместе с человеком-совой подошел к тому месту, где стояли на коленях нунги со связанными за спиной руками. Лаосские партизаны из Патет-Лао так и не вытащили кляпа изо рта сумасшедшего нунга. Два охранника стояли за спиной Кертейна, который задумчиво смотрел на своего командира. Всего Джуд насчитал в этом отряде двадцать три лаосца. Чернокожий американец в отряде был один.

Человек-сова приставил дуло своего пистолета к затылку первого нунга, стоявшего справа от него.

Эхо от выстрела разнеслось по джунглям. Нунг рухнул на землю. Еще один выстрел — и другой нунг, от которого пахло лимоном, упал. Новый выстрел — и нунг, от которого пахло ананасом, затрепыхался в предсмертных судорогах. Потом подошла очередь и того, который сошел с ума во время прыжка.

Вьетнамцу завязали глаза и еще туже стянули за спиной руки. По его лицу из-под повязки текла кровь. Человек-сова убрал пистолет в кобуру.

— Тебе известно мое имя, — сказал чернокожий, подходя к Джуду.

— Мы сможем договориться, — прошептал Джуд.

Лиссон направил дуло своего автомата на соотечественника.

— Ты, белое мясо, будешь делать то, что скажу тебе я!

— Ты должен мне верить, — сказал Джуд.

— А я тебе всегда верил, мистер Чарли, — ухмыльнулся Лиссон. — Да-да, именно мистер Чарли — так мои братья называют вас — наших белых поработителей. Это имя врага. Правда, твои братья по классу — капиталистические свиньи — все время вдалбливали нам в голову, что и среди вас бывают разные люди... Но при этом хорошего человека они называли плохим, и наоборот. Мы теперь сами во всем разобрались, мистер Чарли. Я есть я, он есть он, а ты — это ты и никто больше, мать твою!

— Тебе только кажется, что ты знаешь, кто я такой, — сказал Джуд.

Лиссон покачал головой:

— Поцелуй меня в зад, Чарли, мать твою!

Он приказал лаосцам строиться. Они быстро стали в ряд. Лиссон поправил оружие на спине одного из них, помог другому подтянуть ремни рюкзака. Лаосец — совсем еще мальчишка — накинул веревку на шею Джуда. Кертейна поставили в строй вслед за ним. Замыкал колонну лаосец с шрамом на лице. Проходя мимо Джуда, он плюнул на него.

Бойцы революционного Лаоса тронулись в путь, уводя с собой пленников.

— Что ты задумал, Джуд? — прошептал Кертейн.

— Я делаю то, что должен был делать. Нунги поддержали бы меня.

— Они были всего лишь пушечным мясом... Не кажется ли тебе, Джуд, что ты слишком уж расстилаешься перед этим ниггером?

— А сам-то ты что сделал, Кертейн? Что ты предпринял?

— А что я могу сделать? Меня повязали, как, впрочем, и тебя. И теперь... пора делать ноги!

Джуд промолчал.

— Веревки, которыми меня связали, ослабли, — продолжал Кертейн. — И этот шанс я использую с пользой для себя. И для тебя, Джуд. В этом можешь не сомневаться.

Джуд промолчал.

Через некоторое время идущий впереди человек-сова отдал какой-то приказ. Лаосец лет четырнадцати вытащил за веревку Джуда из строя и потащил его за собой в начало колонны. Джуд только сейчас рассмотрел, что половина лаосских бойцов были не старше мальчугана — его поводыря.

Человек-сова и Лиссон важно шествовали во главе колонны. При появлении Джуда человек-сова немного отстал от двух американцев.

— Я подумал, — сказал Лиссон, — что тебе, подонок, всегда хочется идти впереди. Ты ведь командир и подготовку проходил по самому высокому разряду.

— Откуда тебе это известно?

Лиссон наотмашь ударил Джуда по лицу:

— Вопросы здесь задаю я! Ты же для меня — вонючее дерьмо!

Некоторое время они шли молча.

— А ты, как я вижу, — наконец сказал Джуд, — первый парень в джунглях... Но именно в джунглях, где за тобой к тому же приглядывает человек-сова.

— Он — офицер-политработник.

— А я-то думал, офицеры у тебя больше не в чести.

— Революция без дисциплины обречена.

— Слушай, Лиссон, я тебя хорошо знаю. И здесь я для того, чтобы помочь тебе.

— Хватит заливать!

— Я выкрал досье на тебя, — сказал Джуд. — Я знаю, кто ты есть на самом деле.

— Никто ни о ком ничего не знает.

— Но я знаю.

— Ты несешь чушь, белый подонок! — Лиссон ткнул в Джуда стволом своего автомата. — Ты всего лишь дерьмо, которое за ненадобностью выбросили из самолета. К несчастью, это дерьмо свалилось нам на голову. Вы, белые, уверены, что только вы правы. И если мы не согласны с вами, то, как вы считаете, нас надо просто уничтожить.

— Я знаю, кто тебя убедил в этом, — заметил Джуд.

Лиссон захохотал.

«Они не боятся засады», — подумал Джуд.

— В этом меня убедили вы сами! — закричал Лиссон.

— Пусть будет так, — спокойно сказал Джуд. — Но скажи мне честно: сколько десантных групп ты захватил, прежде чем новые хозяева стали тебе доверять?

Колонна остановилась на гребне холма. Впереди Джуд увидел покрытую зеленой травой равнину. Это была Долина кувшинов.

— Доверие? Это ты, подонок из ЦРУ, паршивый «зеленый берет», говоришь о доверии?! — заорал Лиссон. — Да что тебе известно о доверии? Ты и твои приятели всего лишь крысы, убегающие от мощной волны мировой истории! Вы так рассуждаете: кто должен в угоду вам шпионить, чтобы белые всегда оставались хозяевами? Желтым вы не доверяете, они — чужаки. Своих белых парней вы жалеете. Поэтому в самые опасные места вы засылаете ниггеров, чтобы они работали на вас. При этом вы и черным не доверяете, они для вас расхожий материал!

От волнения Лиссон стал задыхаться.

— Меня два раза отправляли с десантной группой во Вьетнам. Вырвали меня из Чикаго, из моего гетто на Калифорнийской улице, где никогда не бывает солнца, и сказали: «В армии США тебе будет хорошо, а служба в „зеленых беретах“ заставит тебя уважать самого себя». И я проглотил эту наживку.

— Конечно, проглотил! — сказал Джуд.

Лиссон повел колонну вниз по склону холма.

— И вы надули так не одного меня! — сжав зубы, продолжал он. — Но времена меняются, и мы прозрели.

Ваше отношение к «ниггерам» заставило нас объединиться. «Черные пантеры» — это уже огромная сила. Мы стали читать Че Гевару, Мао, Маркса. И возненавидели Америку! Вы убили Мартина Лютера Кинга! Ваши парни забили до смерти четырех чернокожих девчонок-глупышек, которые пришли в церковь попросить милости у белого Бога! Вы травите нас собаками и поливаете нас водой из пожарных шлангов. Тем самым вы приказываете нам: не высовывайся, черная скотина! Знай свое место! Это место в трущобах с крысами! А белые будут развлекаться на Золотом берегу!

— Я сам бывал в трущобах и знаю, что это такое, — сказал Джуд.

— Я должен был бы прикончить тебя прямо здесь и прямо сейчас! — все более разъяряясь, продолжал орать Лиссон. — Потому что, ты тоже во всем этом виноват! Белый цвет — это цвет вины! Цвет жадности! Цвет капитализма, который угнетает народные массы! Ты несешь на себе эту вину и должен умереть, чтобы избавиться от нее!

— Они поймали тебя, как это и планировалось Группой исследований и наблюдения ЦРУ... Азиаты тебя пытали...

— Я получил хороший урок, белая скотина! Азиаты наставили меня на путь истинный!

— Ты был нашим человеком, а теперь служишь им. Ты рассказал им все, что знал. И теперь примкнул к ним, воюешь вместе с ними.

— Я примкнул к их революции! Все цветные должны бороться вместе! — Лиссон натянул веревку на шее Джуда. — А сам-то ты чем лучше?

— Да, я недалеко ушел от тебя, — ответил Джуд. — Все, о чем ты мне говоришь, я и сам видел. И хочу наконец выбраться из дерьма, в которое меня затолкали. Они направили меня сюда — и хрен с ними! Я знаю об их грязных делах еще больше, чем ты!

— Вот как ты запел! Еще немного и ты скажешь, что идеал твоей жизни — Ленин!

— По убеждениям я — капиталист, но в интересах твоей революции могу сообщить много интересного.

— Например?

— Для начала скажу, что глава северовьетнамского Политбюро направляется на тайную встречу с повстанцами из Патет-Лао. Встреча должна состояться неподалеку отсюда. И мы получили задание взять его — живым или мертвым.

— С какой это стати я должен тебе верить?

— Тогда ты, наверное, хочешь услышать заготовленную для нас в ЦРУ легенду на тот случай, если мы попадемся? Что ж, слушай и ее. Мы должны создать тайный склад оружия, боеприпасов и средств связи для новых десантных групп. Эта легенда тебя устраивает?

— Красиво врешь!

— Сейчас нет такой необходимости. То, что я говорю, пригодится твоим новым хозяевам.

Лиссон снова ударил Джуда по лицу и приказал отвести его в середину колонны.

— Лучше будет, если ты все-таки мне поверишь, — с трудом повернувшись, прокричал Джуд.

Человек-сова внимательно смотрел, как мальчишка-поводырь тянул Джуда на веревке. Его поставили в строй. Кертейна на этот раз отделяли от Джуда человек десять.

Колонна повернула на запад.

«Партизаны совсем не боятся воздушного налета», — подумал Джуд.

Колонна вышла в Долину кувшинов.

Благодаря буйной растительности естественный цвет Лаоса — зеленый. Но тысячи тонн напалма, которыми американцы жгли эту землю, превратили ее в обугленное месиво. Воронки от бомб то и дело преграждали путь колонне; запах металла разносился в воздухе.

Когда солнце поднялось на одну ладонь над холмами, окружавшими долину, колонна расположилась на привал.

— Вот-вот начнутся воздушные налеты, — сказал Лиссон Джуду и Кертейну, когда их вели к разожженному партизанскому костру. — Сейчас в последний раз вы отведаете горячей пищи.

Лаосцы заставили американцев присесть на корточки. Человек со шрамом стоял рядом с автоматом АК-47 наготове. Партизаны начали варить рис. Лиссон и человек-сова сели справа от Джуда, Кертейн оказался слева от него.

— Моему приятелю нравится эта игрушка, — сказал Лиссон Джуду, показывая пальцем на отобранный у него маленький двухзарядный револьвер, который человек со шрамом, как амулет, повесил себе на шею. — И как это ты решился взять такую игрушку с собой? Неужели у тебя хватило бы силы воли, чтобы покончить счеты с жизнью, всадив себе в ногу отравленную пулю?

— Если б надо было, то хватило бы.

Человек-сова бесстрастно смотрел на Джуда и Лиссона.

— Он говорит по-английски? — спросил Джуд.

— Если бы я знал! — засмеялся Лиссон.

— А мне, по правде сказать, это и не важно знать, — заметил Джуд. — Так как насчет дела, о котором я начал тебе говорить?

— Разве я похож на предателя? — ухмыльнулся Лиссон. — Предатель — это ты. От тебя так и несет дерьмом! Посмотри на них. — Лиссон кивнул в сторону лаосских бойцов.

Кертейн продолжал сосредоточенно глядеть прямо в костер.

— Ты ничего не сможешь предложить им, бледнолицый, — сказал Лиссон. — Они — партизаны, их сплотили законы племени. И какие бы подачки вы ни раздавали в деревнях, откуда они родом, вам не купить моих желтокожих братьев!

— Лично я никого и не собирался покупать, — сказал Джуд.

Котелок с рисом закипел. Охранник развязал Джуда, поставил на землю перед ним деревянную тарелку и положил на нее пару длинных палочек.

У Джуда занемели пальцы. Оставаясь на корточках, он начал их разминать. Кертейн уселся на землю.

— Когда я узнал, что меня собираются сюда десантировать, — сказал Джуд Лиссону, — я выкрал твое досье. — В воздухе запахло каким-то сладким цветком. — Я хотел иметь гарантии на тот случай, если ты захватишь нашу группу... как и предыдущие шесть групп. Сознайся Лиссон, ведь это твоя работа?

Чернокожий на вопрос не ответил. Он спросил:

— А если бы ты не попал в мои руки?

— Сейчас это уже не важно, — пожал плечами Джуд. — Кстати, что же ты все-таки сделал с американцами из наших предыдущих групп?

Лиссон снова не ответил на вопрос.

— Ты уже рассказал мне о своем задании, — ухмыльнулся он. — И твоя дерьмовая легенда мне тоже известна. Так что из тебя даже не придется выбивать показания в бункере. Нового от тебя мы ничего не узнаем.

— А это как сказать...

— Так я тебе и поверил, — хохотнул Лиссон.

Пальцы Джуда обрели чувствительность. Он достал из тарелки деревянные палочки. Охранник положил на тарелку немного риса. Медленно повернув голову, Джуд посмотрел, что делается у него за спиной. Лаосцы, перешучиваясь друг с другом, жадно ели. Вьетнамский резидент был привязан к дереву, но повязку с его глаз партизаны сняли.

— Решение принято, — сказал Лиссон.

— И все же подумай, — сказал Джуд.

Два лаосца, полулежа у дерева, курили стеклянную трубку. Затяжки из нее они делали по очереди. Дым от трубки имел сладковатый запах, запах какого-то цветка. «Да это мак», — понял Джуд.

— Слушай, Лиссон, — сказал он. — Я имею долю в торговле опиумом. Здесь на нем можно прилично заработать... У меня, как у настоящего капиталиста, недостатка в наличных нет.

— Ах ты сволочь! Сколько же вас таких удальцов в Сайгоне? Тысяч двадцать пять? И каждый торгует наркотой? Сколько народу вы уже успели погубить здесь и у себя дома!

— Наркоман он и есть наркоман. Он все равно купит отраву — не у нас, так у других. Так что не надо забивать себе голову чужими проблемами. Тем более что эта торговля приносит солидную прибыль.

— Ты — подонок! — закричал Лиссон.

— Я — прагматик, — спокойно сказал Джуд. — И призываю стать прагматиком и тебя.

— Мне не нужны деньги, которые делают, отравляя людей!

— А речь и не идет о тебе. Эти деньги могут пойти на нужды твоей революции... Вспомни-ка, братец, в пятидесятые годы чем-то подобным занимались французы. Они финансировали свою войну в Индокитае за счет продажи опиума. Кстати, именно здесь, в этой долине, они выращивали мак и переправляли его в притоны Сайгона. Это у них называлось «Операция Икс». Когда об этом пронюхало ЦРУ, французы посоветовали американцам держаться от этого подальше.

— Как могло ЦРУ держаться подальше, если его люди занимались и занимаются тем же самым?! — мрачно рассмеялся Лиссон.

— У меня есть плантации в Бирме, — не обращая внимания на его замечание, продолжал Джуд. — Мак выращивают солдаты армии Гоминьдана, которую твой приятель Мао выпер из Китая. Так вот, если ты обеспечишь охрану наших караванов, направляющихся к тайным аэродромам в Лаосе, будешь иметь солидные деньги... Кроме того...

— Что — кроме того?

— Я мог бы стать твоим информатором, — сказал Джуд. — Ты отпускаешь меня восвояси — для этого надо организовать ложный побег. Меня, возможно, назовут тогда героем, и я быстро пойду вверх по служебной лестнице. Возможно, стану одним из командиров в Группе исследований и наблюдения и преспокойно буду делать свое дело, пока дядюшка Хо не выпрет нас из Вьетнама или пока это мне не надоест. Все тайные операции будут тогда в моих руках и мои донесения будут иметь для тебя еще большую ценность, чем деньги.

— Да какой из тебя шпион! — покачал головой Лиссон.

— Какой есть! Другого нет!

— А почему я должен тебе верить? — спросил Лиссон. — С какой стати?

Джуд повертел в руках палочки для еды. Внимательно оглядев их, он зажал концы палочек между пальцами.

Питер Кертейн, заместитель Джуда и товарищ по оружию, поставил свою тарелку с рисом на землю.

Джуд со всего размаха воткнул палочки для еды в глаза Кертейна. Кровь брызнула во все стороны. Кертейн бешено завыл и, корчась от боли, рухнул прямо в костер. Через мгновение он был уже мертв.

— Нет! — закричал Лиссон.

Джуд потупился и положил руки за голову.

Человек-сова что-то залопотал на своем языке. Один из партизан инстинктивно нажал на спусковой курок своего автомата. Линия из трассирующих пуль прочертила небо.

Лиссон прыгнул на Джуда и стал методично избивать его, крича во все горло:

— Будь ты проклят! Что ты сделал? Ты понимаешь, что ты сделал?!

Человек-сова остановил Лиссона; лаосцы поставили Джуда на ноги.

— Я убил своего товарища! — заорал Джуд. — Теперь-то уж вы должны мне поверить!

— Негодяй! — Лиссон что есть силы саданул кулаком по лицу Джуда. — Он не был твоим товарищем! Он был нашим товарищем! Он принадлежал нам душой и телом целых пять лет! И ты, скотина, убил его!

— Я этого не знал, — с трудом двигая челюстью, сказал Джуд.

— А откуда же, по-твоему, мы узнали о вашей группе? Откуда мы каждый раз узнавали точное место выброски ваших групп и их маршрут? Мы щедро платили ему: он имел счет в швейцарском банке. И никто в твоем мерзком ЦРУ, никто из командиров «зеленых беретов» и командиров вашей Группы исследований и наблюдения и не догадывался об этом! И ты, гад, испортил сейчас всю нашу игру!

Джуд плюнул кровью:

— И потому я особенно буду нужен тебе сейчас.

Лиссон выхватил из ножен огромный нож. Человек-сова схватил его за руку.

«Ага, значит, ты все-таки понимаешь по-английски», — подумал Джуд.

Чернокожий американец отшвырнул человека-сову в сторону и несколько раз обежал костер. Партизаны с ужасом наблюдали за ним. Лиссон подбежал к трупу Кертейна, ткнул его носком своих десантных ботинок, а потом, опустившись на колени, со всего размаха вонзил нож в неподвижное тело. Он бессвязно выкрикивал какие-то слова.

Вытащив окровавленный нож из трупа Кертейна, Лиссон направил его острие в сторону Джуда.

— Ты пойдешь с нами! — закричал он. — Так или иначе, но ты узнаешь правду. И мы ее тоже узнаем!

Он отдал приказ продолжать движение. Человек со шрамом стянул руки Джуда за спиной, а веревку, висевшую на его шее, вручил мальчишке-поводырю. Вьетнамского резидента лаосцы также поставили в строй.

Лиссон повернул в джунгли, колонна последовала за ним. К трупу Кертейна больше никто не прикоснулся.

Они пробирались через дремучие заросли уже примерно час, когда Джуд решил напомнить о себе громким криком. Мальчишка-поводырь потуже натянул веревку и даже со злости двинул американца в живот, но тот продолжал звать Лиссона. Колонна остановилась на поляне, человек-сова и Лиссон подошли к Джуду.

— Вы мне отбили все внутренности, — сказал тот. — Если я не схожу по малой нужде, то потеряю сознание. А ваши ребята не смогут нести меня — уж слишком я для них тяжел.

— Делай в штаны, — ухмыльнулся Лиссон.

— На ходу не умею.

Человек-сова о чем-то спросил Лиссона на своем языке. Тот пожал плечами, а потом отдал какой-то приказ. Мальчишка-поводырь, натянув веревку, выволок Джуда из строя. Человек-сова взял веревку из рук мальчишки и передал ее человеку со шрамом и приказал ему что-то суровым тоном.

— Запомни, — сказал Лиссон Джуду. — Ты — никто в этой затерянной стране. Сделаешь какую-нибудь глупость — пожалеешь, что я тебя раньше не прикончил!

Лиссон оглядел поляну, потом посмотрел в небо: американских истребителей-бомбардировщиков видно не было. Пока не было. Он приказал колонне продолжать марш.

Человек со шрамом отвел Джуда в заросли, расстегнул его брюки — они сползли вниз. Лаосец примкнул штык к своему автомату и разрезал штыком плавки Джуда. Посмеиваясь, человек со шрамом отошел в сторону, сел на повалившееся дерево и закурил. Веревку, стягивавшую руки Джуда за спиной, он так и не развязал.

Своими жестокими ударами Лиссон, наверное, отбил Джуду почки, и ему потребовалось минут десять, чтобы облегчиться.

Почувствовав себя намного лучше, Джуд вытащил ноги из штанин.

— О'кей! Теперь полный порядок! — крикнул он человеку со шрамом.

Партизан щелчком забросил сигарету в чащу. Посмеиваясь над полуголым Джудом, он положил автомат на землю и нагнулся, чтобы вдеть ноги американца в брюки.

Джуд ногой ударил лаосца в грудь, тот отпрянул. Джуд ударил его в живот. Человек со шрамом упал на землю. Джуд обеими ногами встал ему на горло и стоял так, пока лаосец не затих.

«Времени у меня в обрез, — лихорадочно думал он. С тех пор как они ушли, уже прошло минут пятнадцать... вот-вот они пойдут разыскивать меня...»

Три минуты потребовалось Джуду, чтобы поудобнее установить автомат и его штыком перерезать веревку на руках.

Полторы минуты понадобилось для того, чтобы одеться и обыскать труп лаосца. В карманах человека со шрамом он нашел фотографии какой-то женщины с ребенком, письма — это в сторону. Из рюкзака убитого Джуд вытащил пять гранат и шесть рожков для автомата — вот это будет поважнее. Там же была бутылка с водой, немного риса, сушеные фрукты, коробок спичек. Джуд надел рюкзак, снял с шеи человека со шрамом свой маленький двухзарядный револьвер и закатил труп за дерево.

Портативная радиостанция Джуда с шифровальным устройством была у Лиссона. Радиостанцию Кертейна взял себе человек-сова.

За деревьями послышались голоса лаосцев. Джуд поднял с земли автомат, встал на колени. Лаосцев было всего трое. Как и предполагал Джуд, Лиссон направил своих людей на поиски пленного американца и человека со шрамом.

Джуд выпустил по приближавшимся партизанам сразу полмагазина, подбежал к их трупам, схватил еще один АК-47 и несколько рожков к нему.

Лаосцы пришли со стороны запада. Джуд побежал на восток. Выстрелы Лиссон, конечно же, слышал. И сейчас весь его отряд несется сюда; они появятся минут через двенадцать.

Джуд бежал сломя голову, взлетая по склонам небольших оврагов, перепрыгивая через воронки от бомб.

Сзади застрочил автомат: его заметили. Джуд от неожиданности поскользнулся и растянулся на дне неглубокой воронки. Всего в четверти мили от него появились фигуры бегущих людей. Джуд дал по ним короткую очередь — это должно остудить их пыл, выбрался из воронки и снова побежал. Пот заливал ему глаза, он задыхался от напряжения. Во время падения он подвернул ногу, и ступать на нее было мучительно больно.

Преследователи Джуда стреляли в его сторону короткими очередями. Пули ложились справа и слева от него — Лиссон наверняка приказал своим людям взять беглеца живым. Несколько пуль попали в камень слева от Джуда, осколки камня впились в его ногу, но он не остановился.

— Тебе, солдатик, пришел конец! — раздался уже совсем рядом с ним голос азиата. Кто это кричит? Человек-сова?

Джуд выбежал на огромную поляну. Стоп! Далеко по открытой местности не убежать — Лиссон был первоклассным снайпером.

Джуд залег и начал отстреливаться. Лаосцы тоже залегли. Джуду показалось, что двоих из них он все-таки прикончил. Он расстрелял один рожок, второй, третий... автомат перегрелся, и его заклинило. Джуд бросил оружие и снова побежал — будь что будет!

— Джуд Стюарт, — послышался за спиной голос Лиссона, — тебе все равно не уйти, ты — мой, Джуд Стюарт!

«Так ты, оказывается, знаешь мое имя? — подумал Джуд. — Может, ты знаешь и все остальное?»

В синем небе над ним показались серебристые точки. Что-то с оглушительным ревом пронеслось над его головой. Самолеты!

«Я здесь! — хотел крикнуть американским пилотам Джуд. — Я здесь, меня преследуют партизаны, помогите мне!»

Летчики заметили бегущих, но для них все они были партизанами. Сделав где-то на горизонте лихой разворот, самолеты стали стремительно приближаться.

Воронка от бомбы была примерно в двадцати метрах от Джуда... Теперь уже в десяти... Теперь в пяти... Джуд сильно оттолкнулся и прыгнул. В тот момент, когда он, несколько раз перевернувшись через голову, упал на дно воронки, от самолетов отделились блестящие канистры. Удар о землю — и все вокруг заполыхало оранжевым пламенем.

Напалм.

Джуд вжался в землю.

Самолеты развернулись и отправились восвояси.

Как только стих шум реактивных двигателей, Джуд услышал жуткие крики. Он приподнял голову над краем воронки и увидел стену из оранжевого огня.

— Боже мой... — с ужасом прошептал Джуд. — Боже мой...

Наконец стена огня опала. Джуд разглядел обуглившиеся трупы его преследователей.

Но четыре неподвижных тела чуть поодаль от опавшей стены огня внезапно поднялись и, пошатываясь, двинулись в сторону Джуда. Они были похожи на привидения. Горячий ветер развевал цветастый платок на шее самого высокого из идущих...

Ствол второго автомата Джуда при падении воткнулся прямо в землю. Теперь он забился и оружие бесполезно. Джуд вытащил три гранаты из рюкзака и одну за другой бросил их в сторону приближавшихся привидений. Как только гранаты взорвались, он выскочил из воронки и, не оборачиваясь, побежал прочь. Добравшись до зарослей, он в изнеможении упал.

«Не останавливайся! Не останавливайся!» — приказывал он себе, но силы оставили его.

Сбросив с себя рюкзак, Джуд достал две оставшиеся гранаты. За его спиной послышались быстрые шаги. Одну из гранат Джуд положил на тропинку, где он лежал, вытащил чеку и огромным усилием воли заставил себя вскочить на ноги, прыгнуть в сторону и спрятаться за деревом.

Раздался оглушительный взрыв, Джуд услышал предсмертный крик. Все? Рука Джуда разжалась, последняя граната упала, на землю и закатилась куда-то в высокую траву.

Из-за деревьев медленно вышел Лиссон; его рубашка была мокрой от пота, он тяжело дышал. Лиссон с ненавистью смотрел на Джуда. Из-за его спины выглядывал мальчишка, который был поводырем Джуда. От усталости тот еле стоял на ногах.

Джуд резким движением вытащил маленький двухзарядный револьвер из кармана брюк и направил его в свой широко раскрытый рот.

— Нет! — закричал Лиссон и бросился к Джуду, пытаясь выбить у него из руки револьвер.

Джуд отклонился в сторону и свободной рукой схватил Лиссона за локоть. Он резко тряхнул чернокожего, приставил к его лбу револьвер и нажал на курок.

На виске Лиссона появилась маленькая красная точка. Он обмяк и всем своим теперь уже непослушным телом навалился на Джуда. Тот отшвырнул его в сторону, и Лиссон упал на землю: он был мертв.

Мальчишка-партизан стоял метрах в трех от Джуда. Ствол его автомата был направлен в землю. Джуд направил револьвер с единственным оставшимся отравленным патроном в сторону своего бывшего поводыря, но уже через мгновение опустил его. Мальчишка просиял, развернулся и стремительно исчез в зарослях.

Портативная радиостанция Джуда в аккуратном чехле висела на ремне под рубашкой Лиссона. Прошло уже девять месяцев, как Лиссон дезертировал из американской армии, но до сих пор на его шее красовался жетон с личным номером военнослужащего. Джуд снял жетон и положил его в чехол радиостанции. Забрав все военное снаряжение Лиссона, Джуд пошел к поляне. Над нею все еще курился черный дым от напалма. Чуть поодаль Джуд увидел горбатый холм. Там он, возможно, найдет укрытие от смертоносного дождя с американских бомбардировщиков. Джуд взобрался на холм, моля Бога, чтобы летчики, окажись они в небе над ним, не заметили его черную пижаму, чтобы на этом выжженном кусочке земли не оказалось никакого другого лаосского отряда. На вершине холма Джуд залег в ложбине. Когда его руки перестали дрожать, он, морщась от боли во всем теле, набрал на миниатюрной клавиатуре зашифрованные слова.

ВОДОРАЗДЕЛ — кодовое название операции.

МЭЛИС — «злоба» — шпионская кличка Джуда, которая была известна только трем разведчикам, имевшим прямое отношение к порученной ему операции. Эти трое: Арт — капитан «зеленых беретов» из Группы исследований и наблюдения в региональном «северном» отделе ЦРУ в Дананге, человек-привидение в лаосской столице Вьентьяне, чей истинный статус был покрыт мраком неизвестности для пятисот других находящихся там сотрудников ЦРУ, считающих тайную войну своего управления триумфом для Америки; и старший военный чин, имя, звание и род войск которого были Джуду неведомы.

НАВОДНЕНИЕ — цели операции не выполнены; глава Политбюро цел и невредим.

АКУЛА — Кертейн действительно предатель; он уничтожен.

БАРРАКУДА — Лиссон обнаружен и уничтожен.

БЕЛЫЙ КИТ — вьетнамский резидент скорее всего погиб. Если бы Джуд набрал на клавиатуре СИНИЙ КИТ, это означало бы, что он может вернуться вместе с ним.

Через четыре дня после того, как Джуд передал это зашифрованное сообщение, в Дананге кто-то перерезал горло проститутке, у которой частенько бывал Кертейн.

Джуд включил также в свою шифровку приблизительные координаты холма, на котором он находился, и некоторые приметы местности. Он хотел попросить, чтобы его немедленно эвакуировали отсюда, но в конце концов решил, что не стоит поддаваться сиюминутному желанию: пусть все идет своим чередом. Он нажал на кнопку портативной радиостанции, и сигнал незамедлительно «ушел» на спутник связи, с которого был ретранслирован прямо в штаб-квартиру ЦРУ в Ленгли. Оттуда — уже по кабелю — сообщение Джуда было направлено в Группу исследований и наблюдения в региональном отделении ЦРУ в Дананге, а затем переправлено в отделение ЦРУ во Вьентьяне.

Джуд провел ночь на холме. Его мучил голод. Ночью здесь было довольно прохладно. Воспоминания не давали ему уснуть.

Его ноги и рот перестали кровоточить, но все тело болело, и он чувствовал сильную слабость...

Только под утро он услышал шум приближающихся вертолетов. Их было три. Два вертолета начали медленно кружить над холмом; из открытых дверей торчали стволы крупнокалиберных пулеметов. Третий вертолет стал медленно снижаться. Он опускался все ниже, ниже, ниже...

Джуд бежал к этому вертолету. Все его тело корчилось от боли, но его неудержимо звал к себе стрекочущий звук вертолетного винта...

Это был звук не от вертолетного винта, а шум двигателя приближающегося автомобиля. Джуд бежал по шоссе, проложенному в пустыне. У него кололо в боку, ноги его дрожали, он тяжело дышал. Кафе «У Норы» было примерно в четверти мили впереди. Джуд понял, что где-то там на шоссе он повернул и сейчас бежит уже назад.

Старый черный «бьюик» обогнал его слева. Неотрегулированный двигатель автомобиля сильно стучал. За рулем сидела Кармен и, открыв рот, смотрела на сумасшедшего «гринго» — североамериканца.

Джуд поднял руку, прося ее остановиться. Но Кармен лишь прибавила скорость, спеша на работу.

«Черт с ней!» — подумал Джуд и перешел на шаг. Испуганный кролик перебежал шоссе.

«Сколько же еще у меня времени в запасе? — лихорадочно соображал Джуд. — За четыре дня они не обнаружили меня, но они, конечно, задействовали на это все силы. А если так, то они наверняка оставили где-то свой след. И если я найду этот след, то, возможно, увижу их и сделаю так, чтобы сами они меня не увидели!»

Телефон-автомат у кафе «У Норы» был в нескольких шагах от Джуда.

«Мне нужен помощник, — подумал он. — Хороший помощник: человек, который обнаружит моих преследователей. Человек, которому я в достаточной степени доверяю. Кто-нибудь из Лос-Анджелеса. Лучше всего на эту роль подходит Дин».

Они не виделись уже много лет, но время для Дина никогда не имело значения. Джуд подумал, что Дин выполнит его просьбу хотя бы для того, чтобы не терять «квалификацию». Он сможет тряхнуть стариной!

Стоя на пустынном шоссе, Джуд собирался с духом.

Наконец он подошел к телефону и снял трубку.

Глава 8

Старый «профи»

На следующий день после того, как Уэс Чендлер пообещал Бэт привезти сувенир из Голливуда, Ник Келли обедал в ресторане отеля «Мэдисон».

— Я удивился вашему звонку, — сказал Нику сидевший напротив него мужчина. В свои пятьдесят шесть лет он все еще сохранил густую шевелюру, мощную грудь и отличное зрение. Жил он в довольно скромном доме в пригородном районе Вирджиния с женой-физиком и двумя приемными детьми. Его жена работала там же, где и он сам. Именно она и взяла трубку, когда Ник накануне вечером позвонил им домой.

— Конечно, я был рад, что вы мне позвонили... хотя и удивился вашему звонку, — еще раз сказал мужчина.

— Благодарен вам за то, что вы пришли поговорить со мной, Сэм, — улыбнулся Ник.

— Благодарность в начале разговора, — улыбнулся в ответ Сэм, — по-видимому, означает, что это не просто дружеский обед.

Они познакомились более десяти лет назад — вскоре после того, как Сэму разрешили не скрывать своей службы в Центральном разведывательном управлении.

— Все эти годы, пока я писал о проблемах разведки в рубрике Питера Мерфи, я ни разу не звонил вам, чтобы получить от вас интересующую меня информацию.

Сэм только пошевелил губами, ожидая продолжения.

— Так вот, я сейчас работаю над одной темой, заинтересовавшей Питера.

Четверо плотных мужчин в темных костюмах важно прошествовали мимо их столика. Сэм неподвижными глазами смотрел на Ника.

— Значит, снова решили поиграть в старые игры? — покачал он головой. — Но явно не из-за денег: Мерфи ведь много не платит. У вас же продолжают выходить все новые книги, ваше телешоу было неплохим... И вдруг опять за старое?

— Мы живем в новое время. Проблемы разведки всегда интересовали меня, но сейчас — в эпоху гласности (это слово Ник произнес по-русски), после окончания «холодной войны»...

— В которой, кстати, мы победили, — прервал его Сэм. — Так что вам, либералам, не стоило все эти годы ругать нас, «воинов „холодной войны“»!

Они оба рассмеялись.

— Но не сомневайтесь, — заметил Сэм, — новые враги найдутся. Этому нас учит история. — Он улыбнулся. — И все же, почему вы не звонили мне раньше?

— Видите ли, мне не хотелось, чтобы вы перестали считать меня своим другом. Ведь смысл моей работы состоял в том, чтобы собирать разные скандальные происшествия.

— Для нашего города вы любопытный экземпляр слишком уж чувствительного человека, — сказал Сэм. — Как бы то ни было, вы теперь снова работаете на Мерфи. И решили вдруг позвонить мне. Насколько я понял, не для того, чтобы получить информацию об очередной скандальной истории.

— По правде говоря, я и сам не знаю, какого рода мне нужна информация — скандальная или нет...

— В ЦРУ я работаю не один. У нас примерно семь тысяч сотрудников. И о самых крупных скандалах мне мало что известно — не тот у меня уровень.

— Сэм, до начала семидесятых годов вы работали в системе планирования тайных операций во Вьетнаме; вы были и советником президента. Сейчас же вы старший помощник одного из боссов на нашем разведывательном Олимпе.

— Все это звучит... экзотично, что ли? Одним словом, получается, что я старый-престарый «профи». Не думал, что за пределами ЦРУ меня считают такой важной птицей... Но вообще-то, — добавил Сэм, — такие оценки делают люди, которые внимательно следят лишь за тем, в каком кресле ты сидишь во время совещаний.

— Там, на этих совещаниях, — сказал Ник, — разыгрываются баталии, необычные даже для Вашингтона.

Сэм засмеялся:

— Вы что же, заинтересовались деятельностью нового директора? Ральфа Дентона вынесло на гребень волны в результате человеческой трагедии. Вынести-то вынесло, но многие говорят, что не по заслугам.

— А что вы сами думаете по этому поводу?

Старый опытный сотрудник ЦРУ пожал плечами:

— Дентон — политик. Люди этой профессии подвергают все и вся тщательному критическому анализу.

— В этом городе все политики, — заметил Ник.

— Конечно, — кивнул Сэм.

К столику подошел официант. Сэм выбрал суп и лососину, Ник заказал первое же предложенное ему официантом фирменное блюдо.

— А что ваша жена думает об этом новом повороте в вашей работе? — спросил Сэм. — Ее ведь зовут Сильвия? Она, кажется, работает в конгрессе?

Сэм никогда не встречался с Сильвией.

— Ей нравятся мои романы, — ответил Ник.

— Вы познакомились с ней еще в те времена, когда она поставляла вам информацию для ваших репортажей? — спросил Сэм.

— Я никогда не говорю о тех, кто поставляет мне информацию. — Ник посмотрел прямо в глаза Сэму. — Никто не узнает и о том, что мы с вами встречались.

— Кроме тридцати человек, которые сидят сейчас в этом ресторане, — усмехнулся Сэм. — Но, к счастью, я понял смысл сказанного вами: вы — хороший человек, и жена у вас прекрасная (совсем не важно, при каких обстоятельствах вы с ней познакомились). Кстати, многие думали, что вы так и не женитесь — уж слишком вы были стеснительны для этого. Но вы женились, у вас есть сын. — Сэм улыбнулся. — Кстати, известно ли вашей жене, чем вы сейчас занимаетесь?

— Мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне и моей жене.

Дома Ник сказал Сильвии, чтобы она не волновалась. Он объяснил эту якобы внезапную просьбу Питера Мерфи подготовить для него новый материал (за который много он, конечно, не заплатит) тем, что он журналист и, следовательно, может, не опасаясь, задавать какие угодно вопросы.

— Но тебе не нужна никакая новая информация, — убеждала мужа Сильвия.

— Это всего лишь компромисс. С его помощью я найду способ решить свалившуюся на меня проблему.

— Проблемы никакой и нет, — усталым голосом сказала Сильвия. — Если, конечно, ты ее сам не создашь.

— И все же наша встреча с Сэмом должна состояться! — отрезал он.

— Встреча — да. Но не более того. Прошу тебя, Ник.

Он не сказал жене о том, что ранее звонил Дину.

Официант принес Сэму его суп.

— Если бы я даже хотел вам помочь, — беря ложку со стола, задумчиво сказал Сэм, — я вряд ли бы смог это сделать. Мы ведь работаем по конкретным направлениям. Есть отдел А, отдел Б, они имеют свою строгую специализацию. И бывает так, что сотрудники из отдела А и не подозревают о характере деятельности сотрудников в отделе Б. Коридорные же разговоры, неофициальный обмен мнениями в нашем ведомстве — редкость.

— Так, значит, вы мне все-таки поможете? — не сдавался Ник.

Сэм посмотрел на него:

— Что конкретно вы хотите узнать?

— Скажите, за последние две-три недели не произошло ли в вашем ведомстве чего-либо необычного?

— Например?

— Если бы я знал, то не задавал бы вопросов.

Ник посмотрел по сторонам. Никто из посетителей ресторана не обращал на них никакого внимания.

— Может быть, что-то необычное произошло в отделе, который отвечает за тайные операции. Или появилось что-то неординарное у сотрудников, расследующих деятельность наркомафии или какие-нибудь другие грязные дела. А может быть, сбой дала Служба внутренней безопасности...

— У вас богатое воображение! — Сэм затряс головой. — У меня такое впечатление, что вы и сами не знаете, о чем хотите спросить. Вы тычете пальцем наугад и... попадаете в небо.

— И все же что-то необычное было. Недавно. Может, это имело какое-то отношение к... Калифорнии? — Ник посмотрел Сэму прямо в глаза. — Так сможете вы мне помочь?

— Слушайте, — Сэм отвел глаза, — не из тех ли вы блюстителей нравственности, которые уверены, что ЦРУ занимается контрабандой наркотиков?

— Нет, я совсем не думаю, что ваши люди занимаются этим.

— Потому, что все наши люди проходят тщательный отбор. Это только в романах пишут нечто прямо противоположное. Мы же уверены, что подонкам не место в государственных структурах. Мы уверены, что эти структуры должны быть кристально чисты. Хотя бы потому, что наши дети растут в этой стране.

— Я никого ни в чем не обвиняю, — сказал Ник. — Я хотел только узнать, не произошло ли у вас чего-либо необычного.

Сэм задумался.

— Нет, — сказал он наконец, — вам нужен материал не для репортажа. — Прищурившись, он добавил: — Чего это вам так неймется? Зачем вам вдруг понадобилась информация о каких-то необычных происшествиях? Что от этого меняется, в том числе для вас лично?

— Мой ребенок тоже живет в этой стране, — ответил Ник.

— Вы попали в беду?

— Я — нет. И не хотел бы в нее попасть.

Официант принес вторые блюда.

— Тогда речь идет о ком-то другом, — сказал Сэм, ткнув вилкой в лососину.

— С чего вы взяли?

— Вы сказали, что сами в беду не попали. Вам не нужна информация об отдельной стране и каком-то особом вопросе... Если вы, конечно, не забрасываете удочку просто так — на всякий случай, то речь идет о каком-то человеке! Что связывает вас с ним?

— С кем это «с ним»?

— Кто бы он ни был.

— Я думал, что получу ответы от вас...

— Вы обратились ко мне, и я хочу понять, кто же вы сегодня, — сухо заметил Сэм.

— Сегодня я старше, умнее. И еще у меня остается все меньше времени на пустые разговоры.

— Речь не об этом. Речь о том, чем вы сегодня занимаетесь.

— У меня задание редакции.

— Избавьте меня от такого удобного для вас объяснения, — пожал плечами Сэм. — Не знаю, смогу ли я вам помочь...

— Так, значит, не сможете?

— Слушайте, — сказал Сэм, — если вы точно узнаете, что конкретно вам нужно, и захотите поговорить именно об этом — звоните.

— А если вы узнаете что-нибудь конкретное?

— Мне узнавать нечего, — сказал старый сотрудник ЦРУ. — Наши скандалы известны всему миру.

Они как можно быстрее закончили обед, попрощались у вращающейся двери отеля «Мэдисон». Ник пошел к метро. Сэм смотрел ему в спину. Когда Ник скрылся из вида, Сэм вернулся в отель. Несмотря на то, что из трех телефонов-автоматов в холле два были свободны, он терпеливо подождал, пока упитанная дама в шубе не прекратит выговаривать своему мужу по телефону за какую-то пустячную провинность. Только после того как она повесила трубку и пошла в ресторан, Сэм бросил монетку в прорезь автомата.

— Эмили?.. Позвони в Отдел по связи с общественностью и скажи, что мне нужен бланк для отчета о встрече с представителем прессы... Да, я знаю, но этот бланк мне нужен сегодня... И еще позвони секретарю генерала Кокрэна. Пусть они втиснут меня в список людей, с которыми он должен обязательно переговорить.

Повесив трубку, Сэм пошел к выходу. Проходя через вращающуюся дверь, он поднял воротник своего пальто: на улице было довольно прохладно.

Глава 9

Паяльная лампа

Уэс прилетел в Лос-Анджелес в первой половине дня. У стюардессы авиалайнера волосы были чуть светлее, чем у Бэт. Кроме того, в отличие от Бэт она обильно скрепляла свою прическу лаком.

Уэс взял напрокат машину и позвонил следователю Ролинсу. Они договорились встретиться в отеле «Голливуд».

Воздух Лос-Анджелеса был пропитан смогом, но ярко светило солнце, и Уэс, выйдя из здания аэропорта, спрятал свое пальто в чемодан. На взятом напрокат «форде» он поехал в северную часть южно-калифорнийского города-гиганта.

Он проезжал мимо магазинов с зеркальными витринами, мимо домов среднего класса с зелеными лужайками. На тротуарах города было много людей, по его широким улицам двигалось огромное количество автомобилей, за которыми — это бросалось в глаза — заботливо ухаживали...

Уэс остановился на красный свет светофора. Отполированный до блеска черный «мерседес» с тонированными стеклами выехал у светофора на полосу слева от Уэса. В автомобиле был шофер и на заднем сиденье жгучая брюнетка с безукоризненным овалом лица. Ярко-красная помада на ее губах соответствовала ярко-красному лаку на ногтях. Было видно, что мастера пластической хирургии серьезно поработали над ее носом — он был идеальной формы. Кожа лица была искусно припудрена. Она повернула голову направо — в сторону Уэса, лениво оглядела его взятую напрокат машину, а потом, повернув голову налево, устремила свой взгляд на светофор, который уже переключился на зеленый свет.

У бульвара Сансет Уэс повернул направо. На улице, по которой он теперь ехал, было множество взметнувшихся над пальмами щитов с рекламой новых фильмов. За пальмами тянулась цепочка магазинов, где продавались гитары и другие музыкальные инструменты. У одного из магазинов прямо на тротуаре танцевала знойная блондинка. На ней было совсем коротенькое, казалось, пошитое для ребенка платьице, туфли на высоких каблуках. Ей можно было дать и шестнадцать, и тридцать шесть. Легкий ветерок приподнял ее платьице, и Уэсу был хорошо виден ее белый пояс, поддерживающий белые чулки.

«Интересно, носит ли такие платья Бэт?» — подумал он.

Уэс проехал еще два перекрестка со светофорами, пока наконец не добрался до Голливудского бульвара: тут располагался нужный ему отель.

Уэс поставил машину у тротуара. Когда он бросал монеты в щель парковочного счетчика, за ним внимательно наблюдали два изможденных, одетых в какие-то дерюги парня. У них на спинах висели рюкзаки, руки были покрыты татуировкой, волосы — по моде давно минувших дней — падали на плечи. Когда Уэс повернулся, парни лениво пошли прочь.

В детстве мать Уэса частенько рассказывала ему о своей поездке в Голливуд — в этот чудесный мир, где располагался знаменитый китайский театр с красно-зеленым фасадом в виде резных драконов и крышей в форме пагоды. Она рассказывала ему и о тротуарах, в которые навечно вмонтированы бетонные плиты с именами суперзвезд. Перейдя на другую сторону бульвара, Уэс увидел этот тротуар. Неподалеку находился и знаменитый театр.

Уэс немного постоял на улице и пошел в отель. В холле у входа в ресторан стояли двое мужчин. Один — еврей с короткими седыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой, лет пятидесяти на вид. Второй мужчина — помоложе первого — негр с внушительным телосложением. Еврей попрощался с негром и, проходя мимо Уэса, рассеянно посмотрел на него и исчез за дверью отеля.

Глаза негра и Уэса встретились.

— Я ищу мистера Ролинса, — сказал Уэс.

— Это я, — ответил чернокожий американец.

Уэс представился.

— Вы можете показать мне какой-нибудь официальный документ — если это, конечно, не обычные водительские права? — спросил Ролинс, крепко пожимая руку Уэса.

Тот показал ему свое флотское удостоверение. Ролинс протянул Уэсу свой полицейский значок.

— Вообще-то я юрист, — сказал Уэс.

— Почему же вы тогда не обслуживаете банковские структуры? В этом случае ездили бы на роскошном «БМВ».

— Видите ли, я всегда хотел с помощью юриспруденции докопаться до сути вещей, чтобы научиться управлять событиями.

— Если хотите докопаться до сути вещей, берите револьвер и поехали со мной на патрулирование, — ухмыльнулся полицейский. Он кивнул в сторону двери, в которую вышел беседовавший с ним еврей. — Знаете, кто этот мужчина? Отличный человек, телевизионщик, но совсем беспомощный. На него недавно совершили нападение. Неприятная история, но у нас они случаются каждый день и не по одному разу... — Ролинс вздохнул. — Вы уже обедали?

— Нет, только перекусил в самолете, — ответил Уэс. — Давайте пообедаем. Но плачу, конечно, я.

— Отлично, — сказал Ролинс. — Обед обойдется дешевле в кафе, только вот столики там не приспособлены для разговоров с глазу на глаз.

Уэс ткнул пальцем в сторону метрдотеля у входа в ресторан. Ролинсу второго приглашения — словесного — было не нужно.

— Ничего, если я закурю? — спросил он Уэса, когда они уселись за столиком в ресторане.

— Раньше я не переносил табачного дыма, — улыбнулся Уэс, — но сейчас отношусь к нему терпимо.

В ресторане людей почти не было. Увидев Уэса и Ролинса, официант поспешил к ним.

— Вы пьете, находясь на службе? — спросил Ролинс.

— Нет.

— Я тоже. — Ролинс посмотрел на официанта. — Принесите мне водки со льдом.

Уэс заказал кофе.

Ролинс вытряс из пачки сигарету, отломил фильтр, швырнул его в пепельницу и прикурил.

— Моя жена думает, — кивнул он в сторону отломленного фильтра, — что курить сигареты с этим приспособлением более безопасно. Но какая разница? Отрава она и есть отрава.

Китаянка с длинными черными волосами, в прекрасно сшитом костюме, который стоил, должно быть, половину месячной зарплаты Уэса, важно прошествовала мимо их столика. Уэс и Ролинс не могли оторвать глаз от ее покачивающихся бедер.

— К этому в Лос-Анджелесе никогда не привыкнешь, — улыбнулся Ролинс. — Здесь слишком много хорошеньких женщин... А вы сами женаты? У вас есть дети?

— Судьба обделила меня в этом смысле.

— Тогда вы и в нашем городе не женитесь — трудное это у нас дело...

Ролинс стряхнул пепел с кончика сигареты и сделал глоток водки из принесенного официантом стакана.

— Объясните мне, почему я, рядовой следователь Лос-Анджелеса, имею дело с представителем федеральных органов? Неужели из-за этой столь обычной в нашем городе С-Н-0 — смерти при невыясненных обстоятельствах?

— Этого я не могу вам сказать.

— Ответ, как говорится, исчерпывающий, — усмехнулся Ролинс.

Официант снова подошел к их столику. Они заказали обед.

— Вы ведь из флотской службы расследований? — спросил Ролинс, когда официант ушел.

— Да.

— Значит, учились вы не только в юридическом колледже.

— Я моряк.

— Понятно. Времени на пустые разговоры у вас не было и нет... Так вы теперь занялись этим бывшим моряком Хопкинсом?

— У вас появились какие-то новые сведения о нем?

Ролинс вздохнул:

— Его труп никто не забрал, никто даже не позвонил к нам в полицию после его смерти. В списке пропавших без вести, имеющемся в отделении полиции в Сан-Франциско, Хопкинс не значится. В его доме никто не живет. Владелец бара говорит, что смерть Хопкинса могла быть несчастным случаем, хотя и не исключает того, что кто-то мог столкнуть его с высокой лестницы на заднем дворе бара. Городские власти заявили, что могут держать труп Хопкинса в морге только тридцать один день, после чего, если не будет никаких официальных запросов, парня похоронят на кладбище для бедных.

— Это все?

— Да. Одним словом, случай с Хопкинсом — прекрасный пример полной неопределенности и отсутствия к умершему человеку какого-либо интереса.

— А что вам самому удалось установить в ходе вашего расследования?

— Мне кажется, в этом моем расследовании вы — ключевая фигура. — Голос Ролинса посуровел.

— Я ничего не могу добавить к тому, что услышал от вас, — сказал Уэс.

— Но вы, как мне кажется, сможете внести в это дело хоть какую-то определенность.

Официант принес заказанные ими блюда.

— Мое дело — убедиться в том, что расследование идет законным путем.

— Каким путем?

Уэс не ответил. Ролинс чертыхнулся.

За столиком напротив засмеялась женщина с вьющимися каштановыми волосами. Одета она была в прекрасно скроенный пиджак и кожаную мини-юбку в обтяжку. Ее голос чем-то неуловимо походил на голос Бэт.

— Что бы вы предложили мне сделать? — спросил Уэс.

— Поезжайте в «Оазис», поговорите с владельцем бара. Зовут его Лео. Именно он обнаружил труп.

— Был ли в баре в ту ночь какой-нибудь... необычный человек?

— Например?

— Я и сам не знаю.

— Насколько мне известно, в ту ночь «необычных» посетителей в баре не было.

Ролинс сказал Уэсу, где находится бар «Оазис», порекомендовал гостиницу, где ему будет удобнее всего остановиться, и пообещал в ответ на просьбу Уэса предоставить заключение патологоанатома с результатами вскрытия.

— Когда будете беседовать с Лео, — посоветовал Ролинс, — ведите себя с ним построже. Мне кажется, я так и не сумел «дожать» его...

— Спасибо.

Уэс заплатил за обед, сунул в карман счет, поднялся и еще раз посмотрел на Ролинса. Он ему явно нравился.

— Возможно, мне еще понадобится ваша помощь, — сказал он.

— Что ж, в случае чего, поможем, — улыбнулся полицейский.

В Вашингтон частному сыщику Джеку Бернсу Уэс звонил с того самого телефона-автомата в Лос-Анджелесе, которым, как ему сообщили в ЦРУ, воспользовался в свое время и Джуд Стюарт.

— Вы говорили, что я могу рассчитывать на вас, — сказал Уэс.

— Я к вашим услугам.

— Было бы полезно получить сведения о телефонных разговорах, которые велись из одного автомата в Лос-Анджелесе. Меня интересуют номера телефонов, с которыми соединялись из Лос-Анджелеса, и имена их владельцев.

— Полезно?! Витиеватый же у вас, юристов, язык! — засмеялся Бернс. — Если речь идет о местных переговорах, то ничего не выйдет. Если же нужны данные о междугородных звонках, то, может быть, что-нибудь и выужу.

— Как скоро?

— За пару дней — если, конечно, вы меня попросите.

— Попросить попрошу, но долго ждать не намерен. Уэс сообщил Бернсу номер телефона-автомата и назвал тот день, когда Джуд воспользовался им.

— Так вы в Лос-Анджелесе? — спросил Бернс. — Куда мне вам позвонить там?

— А вот звонить мне не надо, — сказал Уэс и повесил трубку.

Он стоял на оживленной улице, являвшейся ответвлением главной магистрали.

«Почему Джуд звонил отсюда? — подумал Уэс. — И почему он воспользовался именно этим автоматом?»

Лео вытирал стаканы за стойкой в дальнем углу бара «Оазис», когда туда вошел Уэс. Остановившись на пороге бара, он огляделся. Помимо хозяина, там было несколько пьянчужек, которые не обратили на вошедшего никакого внимания. На Уэса был устремлен только взгляд Лео, который, рассмотрев пиджак и галстук незнакомца, его гладко выбритое лицо, решил, что имеет дело с полицейским.

— Вы, конечно же, новенький — раньше я вас не видел, — сказал Лео.

— Не новее, чем всегда, — заметил Уэс, подходя к стойке и садясь на табурет. Издалека показав хозяину бара свое удостоверение, он поманил его к себе пальцем.

— Извините, что сразу не подошел, — сказал Лео. От него пахло пиццей. — Двенадцать лет прошло с тех пор, как я перестал играть в футбол, а нога до сих пор еще болит...

— Расскажите мне все, что вы утаили от моих коллег об этом покойнике в вашем баре.

— Я рассказал вашим коллегам все, что знал. Тот парень вышел на лестницу черного хода и помер. Почему и каким образом — не знаю. Раньше я этого парня не встречал. Вот и все.

— Если бы это было все, меня бы здесь не было.

— Не хочу никаких неприятностей — у меня здесь дела неплохо идут.

— Черт бы вас подрал!

Уэс и сам опешил от этих неожиданно вырвавшихся у него слов, но Лео воспринял нелестное для него восклицание вполне нормально — ведь оно исходило от официального лица.

— Я пришел сюда не для того, чтобы мешать вашим успешным делам, — уже спокойным тоном продолжал Уэс, — но и не для того, чтобы вести с вами простую дружескую беседу. Хотя, конечно, я могу создать кое-какие проблемы для вашего бизнеса. Однако, думаю, вы человек благоразумный, и мы все-таки расстанемся друзьями...

— Что я должен сделать? — настороженно спросил Лео.

— Всего лишь рассказать мне без утайки все, как было, но не повторяя того, что вы уже сообщили другим полицейским.

Лео мучительно соображал, как ему поступить.

— Тот покойник, — сказал он наконец, — помог мне разобраться с одним негодяем.

— Как это «разобраться»?

— Он помог мне вышвырнуть на задний двор в загон для скота одного пьянчугу, но отношения к делу это не имеет, поэтому я и молчал.

— А кто этот пьянчуга?

Лео пожал плечами:

— Он убрался отсюда восвояси, а покойник незадолго до этого пошел на задний двор посмотреть, очухался тот или нет.

— Ну, пошел... а потом?

— Свалился с лестницы.

— А пьянчуга?

— Он появился в баре через дверь черного хода, а ушел, как и положено, через центральную дверь.

Немного поколебавшись, Уэс показал Лео фотографию Джуда, которую получил от Бернса.

— Да, это тот самый парень, которого мы вышвырнули на задний двор.

— Вы его знаете? Он живет где-то здесь поблизости?

Лео подумал и, хитро поглядев на Уэса, сказал:

— Если этого парня разыскивают... то, позвони я куда следует, мне за информацию неплохо заплатят...

— Раньше надо было думать. Сейчас вас, наоборот, привлекут к ответственности за сокрытие известной вам информации, что уже помешало расследованию!

Владелец бара вздрогнул, но заговорил только после того, как Уэс положил двадцатидолларовую банкноту на стойку.

— Тот пьянчуга сюда больше не приходил. — Лео скосил глаза на банкноту. — Мне кажется, живет он в номерах на улице Занзибар.

— Маловато для этой суммы, — сухо заметил Уэс.

— Зовут его, кажется, Билл.

Уэс покачал головой:

— На эти деньги купите себе пособие по вранью.

— Я предчувствовал, что ваши люди заинтересуются этим парнем, — сказал Уэсу рябой мужчина — администратор отеля «Занзибар».

От него сильно пахло одеколоном. В одной руке он держал тонкую дымившуюся сигару, а другой расправлял на стойке фотографию, которую показал ему Уэс. Сигарный дым и крепкий аромат дешевого одеколона были не в силах перебить витавший в холле отеля тошнотворный запах пыли.

— Этот парень сейчас здесь?

— Нет, он пропал. За свой номер он не платит, поэтому номер мы закрыли.

— Откуда появилось у вас предчувствие, что мы заинтересуемся этим парнем?

— Я что — глупый? Да этот парень наверняка взломщик!

— С чего вы это взяли?

— Он мне все уши прожужжал рассказами о своей значимости, убеждал меня, что очень много знает и что он важная птица. По утрам он сползал со своей кровати и уезжал на автобусе на «работу», как он говорил. Так я ему и поверил! Однажды он продемонстрировал мне содержимое своей сумки. Она была доверху набита отмычками. При этом парень сказал, что он лучший в стране слесарь по замкам. Тогда я все и понял.

Администратор выпустил изо рта клубы сигарного дыма.

— От таких парней всегда ожидаешь чего-то такого, — добавил он. — Звали его... Джуд... да, Джуд Сьюард.

— Да, почти так, — сказал Уэс.

— И теперь, значит, я прочту о нем в газетах в рубрике уголовной хроники?

— А вот в этом я сомневаюсь. Вы сказали, что закрыли его номер...

— Вообще-то там живет сейчас более ответственный человек... Мы вынуждены были поселить там другого жильца, когда этот Джуд не внес плату за свой номер. А пожитки его мы упаковали и спрятали в укромном месте.

В холле отеля стоял старый-престарый просиженный диван. Телефон-автомат на стене был совсем обшарпанным. Сверху доносились приглушенные крики ссорящихся мужчины и женщины.

— Где его вещи? — спросил Уэс.

— В кладовке. В нашем отеле уважают законы: вещи съехавших постояльцев мы должны хранить целый месяц. Закон нарушать нельзя!

— Да, нарушать его не надо... Мне бы хотелось взглянуть на вещи Джуда.

— Что ж, если хочется, так... Но покажите-ка мне еще раз удостоверение, которым вы помахали перед моим носом, когда вошли.

Уэс протянул администратору свое удостоверение. Из него высовывался краешек двадцатидолларовой банкноты. Администратор вытащил деньги, внимательно оглядел их и засунул в карман. Так и не раскрыв удостоверения, он возвратил его Уэсу и, ухмыльнувшись, сказал:

— Документ внушительный.

Кладовка была загромождена какими-то ящиками, грудами тряпья и прочим старьем. Администратор выудил из всего этого два видавших виды чемодана и коробку из-под обуви. В коробке лежали туалетные принадлежности, а в чемоданах были в беспорядке набросаны грязные и мятые вещи. Уэс подумал, что если у Джуда и было что-либо ценное, то оно наверняка уже стало собственностью администратора. В вещах Джуда Уэс нашел ключи с эмблемой «мерседеса» и отложил их в сторону. Из кармана сильно выцветшей рубашки с изображением акул выпали две мятые моментальные фотографии, сделанные «Поляроидом». На первой были запечатлены Джуд и какой-то молодой мужчина. Они оба улыбались тому, кто их фотографировал, но улыбка мужчины рядом с Джудом казалась какой-то вымученной.

У этого мужчины были короткие темные волосы, он был гладко выбрит, одет в легкую рубашку и джинсы. На фотографии им обоим было лет по тридцать.

На втором снимке была запечатлена роскошная брюнетка — невысокого роста, но с огромным бюстом. Она стояла на склоне песчаного бархана, с невинным любопытством глядя в объектив фотокамеры. Женщина была похожа на итальянку: у нее были полные губы и большие карие глаза.

Уэс положил обе фотографии себе в карман.

На следующее утро Уэсу понадобился всего лишь час, чтобы найти место, где работал Джуд. Он выписал из справочника номера телефонов всех магазинов, где торговали замками. И уже в четвертом магазине — «Скобяные изделия и замки — лучшие в Лос-Анджелесе» на просьбу Уэса позвать Джуда ему ответили, что он уволился.

Этот магазин располагался совсем недалеко от телефона-автомата, которым воспользовался Джуд в ту ночь.

«Этого парня, должно быть, сильно напугали сразу после рождения и он до сих пор еще не оправился от страха», — подумал Уэс, когда начал задавать свои вопросы толстому хозяину магазина. За его спиной стоял пожилой человек с непроницаемым лицом и разбирал какой-то замок.

Хозяин долго жевал губами, прежде чем ответил на вопрос Уэса о том, почему Джуд уволился с работы.

— Почему?.. Не знаю... ничего не знаю...

— Он был хорошим слесарем? — раздраженно спросил Уэс.

— Он? Да... ну... но... — Хозяин пожал плечами и замолчал.

— Вообще-то он и не слесарь даже, — сказал вдруг пожилой мужчина, разбиравший замок. — Это я всего лишь слесарь. А Джуд — настоящий мастер своего дела: у него просто Божий дар. Он без малейших усилий может открыть любой сейф. Вы знаете, что значит «открыть сейф»?

— Нет, — ответил Уэс.

— Это значит, что нужно досконально разбираться в сложных наборных замках. И еще нужна особая интуиция: нужно уметь различать на слух особые шумы за бронированной дверью сейфа, когда набираешь код. Это настоящее искусство! И этому искусству надо долго и упорно учиться. А мы — всего лишь ремесленники. Таких, как Джуд, в этой стране всего-то человека два. Может быть, один такой найдется и в Европе. Где бы он ни получил свои уникальные знания, могу сказать точно: его искусство совсем не для того, чтобы устанавливать охранные системы пошлым голливудским звездам.

— Он забрал с собой мои инструменты, — вдруг испуганно сказал хозяин магазина. Признаться в этом его, видимо, побудило желание не дать пожилому слесарю возможности выглядеть более значительным, чем он сам.

— Но вы ведь, хозяин, задолжали ему, — укоризненно сказал слесарь.

— Что, что он забрал? — нетерпеливо спросил Уэс.

— Просто инструменты, — ответил слесарь. — Те самые, которыми мы торгуем. Ведь так? — обратился он к хозяину.

Тот облизнул губы и кивнул головой.

Поблагодарив пожилого слесаря, Уэс вышел из магазина.

Джеку Бернсу Уэс позвонил все с того же телефона-автомата, которым пользовался Джуд.

— Вы позвонили вовремя, — сказал частный сыщик. — По-моему, я узнал как раз то, что вам было нужно: Стюарт сделал с того автомата два междугородных звонка.

— Два? — удивился Уэс. Мимо него на огромной скорости проносились автомобили. «Куда отсюда отправился Джуд? И как — на автобусе?»

— Во-первых, он позвонил в известную вам фирму, где работают наши с вами общие друзья, — продолжал Бернс.

— Об этом я знаю, — сказал Уэс.

— Не сомневаюсь. А во-вторых, он позвонил в Таком-Парк, Вашингтон, округ Колумбия. Телефонный номер, по которому звонил Стюарт, зарегистрирован на имя Ника Келли.

— Вы хорошо поработали.

— Я узнал и еще кое-что, — ухмыльнулся Бернс.

— Слушайте, я нанял вас с условием, что вы будете делать только то, что попрошу делать вас я.

— Значит, вам не очень-то интересно, что я еще узнал?

Уэс чертыхнулся про себя, но все-таки миролюбиво сказал:

— Выкладывайте уж...

— Ник Келли — репортер или скорее был репортером. Он работал в газете у моего приятеля Питера Мерфи...

Бернс замолчал.

— Да не тяните же! — сказал Уэс.

— Ладно уж, продолжу. В надежде на оплату, конечно. Частный сыщик засмеялся.

— В прошлые годы я несколько раз встречался с Ником Келли — это было необходимо по роду моих обязанностей. А вчера, побывав в офисе Питера Мерфи...

— Что-что?!

— Успокойтесь. Он ничего не заподозрил — я и без этого встречаюсь с ним по нескольку раз в год. Так вот я выяснил, что Ник уже давно у него не работает и сейчас пишет романы. Кстати, из-под его пера вышла и книжка про разведку. Не кажется ли вам, что наши общие друзья будут рады услышать об этом?

— Они услышат только то, что скажу им я.

— Но при этом не забудьте сказать, что Ник опять решил поиграть в старые игры.

— Какие игры?

— Мне удалось выведать у Питера, что недавно Ник приходил к нему и снова попросил удостоверение репортера, чтобы написать статью о шпионах-призраках.

Частный офис Ника Келли располагается прямо на Капитолийском холме. Как мне кажется, у вас нет опыта общения с репортерами, так что Ником займусь я сам и выясню...

— Не смейте об этом и думать! — вспылил Уэс и добавил ледяным тоном: — Я просил вас узнать номера телефонов и имена их владельцев. Вы же пошли значительно дальше...

— Но я ведь попал в яблочко, майор?

— Прекратите свое собственное расследование! И немедленно! Вы слышите меня? А все, что вы мне сказали, должно остаться между нами!

— Повинуюсь. Мне хорошо известно, чьи деньги вы мне платите. Так что в ожидании денег я затаюсь. И еще — в ожидании ваших указаний.

Частный сыщик повесил трубку.

Уэс от ярости чуть не разбил телефон-автомат.

Мимо майора на огромной скорости пронесся хорошо отреставрированный красный «корвет» модели 1967 года. Водитель автомобиля просигналил шоферу японской машины, пытавшемуся проехать перекресток прямо перед его носом...

Уэса осенило!

Он бросил еще несколько монет в прорезь автомата.

— Следователь Ролинс, — услышал он в трубке.

— Могу ли я получить у вас компьютерные данные о некоторых правонарушениях, которые были зарегистрированы в ту ночь, когда погиб Хопкинс? Конкретно меня интересует, не был ли тогда отмечен угон автомобиля?

Уэсу казалось, что сейчас он похож на гончего пса.

— Это что-то новое и необычное, — ответил Ролинс, но все-таки, подумав, попросил Уэса подождать у телефона.

Через минуту он сказал:

— Вы правы. С такими способностями вам впору участвовать в лотереях.

— Номер автомобиля и его марка! — потребовал Уэс.

— Это уже не важно: машину обнаружили через три дня на стоянке для отдыха севернее Лос-Анджелеса. Ее, конечно, здорово раздели. Полицейский патруль не обнаружил ничего интересного — там не было даже отпечатков пальцев.

Уэс выругался.

— Почему бы вам не приехать ко мне в офис? — сказал Ролинс.

— Не могу. Спешу на самолет.

«Уже слишком поздно», — подумал Уэс, выходя из такси у своего дома на Капитолийском холме: было половина двенадцатого. Перелет сильно утомил его. Он устало вошел в парадную. К почтовому ящику его бывшего соседа была аккуратно прикреплена табличка с именем нового жильца — Б. Дойл. Уэс улыбнулся и пошел вверх по лестнице.

Глазок двери Бэт был закрыт изнутри, и Уэс так и не смог определить, горит ли свет у его соседки.

«Наверное, уже спит», — подумал он.

Уэс открыл свою дверь, зажег в гостиной свет. В квартире все стояло на своих местах. «Так-то лучше, когда жизнь не преподносит тебе сюрпризов».

Закрывая входную дверь, Уэс не удержал ее, и она довольно громко хлопнула. Он убрал пальто в шкаф, повесил свой спортивный пиджак на спинку кресла в гостиной, пошел на кухню и, открыв холодильник, разочарованно осмотрел его почти пустые полки. И вдруг в дверь постучали.

Она стояла в коридоре и улыбалась ему. На ней были синяя блузка и джинсы. Ее волосы бронзового оттенка мягко падали на плечи.

— Мне кажется, — сказала она, — что вы все-таки забыли привезти мне сувенир из Голливуда.

— О своем обещании я не забыл, — улыбнулся он, — но найти что-нибудь подходящее просто не смог.

— Принимаю ваше объяснение, — сказала она. На лице у нее не было никакой косметики. — А у меня для вас сюрприз.

Она повернулась и пошла к своей двери.

— Я сейчас вернусь.

Уэс постоял немного в коридоре и вернулся в свою квартиру. У входа в спальню стоял его чемодан. Атташе-кейс лежал на столе в кухне. Фотографии, которые он привез из Лос-Анджелеса, находились в кармане его спортивного пиджака.

Она вошла, держа в одной руке какую-то коробку, а в другой — пачку сигарет и зажигалку.

— Это, — она кивнула на коробку, — принесли вчера.

Входная дверь захлопнулась за ее спиной. Бэт прошлась по гостиной, оглядывая шкафы, набитые книгами, стереосистему с большой коллекцией пластинок и компакт-дисков.

— Мне нравится, как вы живете, — улыбнулась она.

— Ничего особенного, — сказал он и подошел к ней.

— Что здесь лежит?

Она протянула ему коробку.

— Фрукты? — удивился он, понюхав ее.

— Их прислали Бобу — жильцу, вместо которого я поселилась здесь. Наверное, надо было бы переслать их Бобу, но к тому моменту, когда он их получит...

— И что вы предлагаете?

— Мне... мне не хотелось бы, чтобы фрукты сгнили...

— И потому...

— И потому добро не должно пропадать. Впрочем, если закон не позволяет нам поступить так...

— Закон — понятие растяжимое, — улыбнулся он. — Есть ведь еще и здравый смысл.

— Отпразднуем ваше возвращение, — сказала она. Он протянул ей коробку. Она развязала ленточку и заглянула внутрь.

— Да это же груши! Зеленые груши!

— Хоть и зеленые, но, по-моему, даже переспевшие. Сейчас я принесу тарелки и нож.

— Не надо, — остановила она его.

Вытащив из коробки грушу, она надкусила ее. Из груши обильно потек сок. Бэт засмеялась и подставила ладонь, чтобы сок не капал на пол.

— Ну просто нектар!

Она достала из коробки еще одну грушу и протянула ее Уэсу, глядя ему при этом прямо в глаза. Груша таяла во рту, она была сладкой, сочной. Бэт подставила свою ладонь так, чтобы и сок от груши Уэса не капал на пол. Свободной рукой Уэс дотронулся до ее ладони. Она была клейкой от сладкого сока.

— Так можно и приклеиться друг к другу, — улыбнулся он.

Бэт задорно рассмеялась и снова посмотрела ему в глаза. Ее губы были совсем рядом: полуоткрытые, как бы зовущие его. Он медленно провел пальцами по ее мягкой щеке, наклонился и поцеловал ее.

Она выпустила грушу, обвила руками его шею и всем своим телом прижалась к нему. Она дрожала. Губы у нее были сладковатыми от груши и чуть-чуть горькими от табака.

Крепко обняв Бэт, Уэс забыл о всякой осторожности. В этот момент он думал только о ней и о том, что скорее всего сейчас произойдет.

Она целовала его шею, грудь, а ее пальцы осторожно расстегивали пуговицы его рубашки — одну, вторую, третью... Он приподнял ее блузку на спине и дотронулся до ее нежной кожи.

— Быстрее, — прошептала она, — быстрее...

Уэс снял с нее блузку. Дрожащими пальцами он дотронулся до ее грудей: их кожа была гладкой как шелк. Красновато-коричневые соски набухли. Он коснулся одного из них губами. Она схватила его за плечи, еще теснее прижалась к нему и застонала...

Бэт стояла на цыпочках. Уэс приподнял ее, покрывая поцелуями ее груди, шею, руки. Она изогнулась и ногами обхватила его спину.

Он усадил ее в кресло. Она сорвала с него рубашку. Он расстегнул молнию на ее джинсах, снял их, а вместе с ними и ее трусики. Полулежа в кресле, она расстегнула пояс его брюк. Он сбросил ботинки, снял брюки и потянулся к ней, чтобы снова поцеловать. Но Бэт внезапно встала и усадила в кресло его самого. Она потерлась щекой о его щеку, поцеловала его грудь, живот, ниже...

Он прошептал ее имя. Бэт закрыла его рот поцелуем, а потом толкнула его на пол, на ковер. Она уселась на него сверху, он вошел в нее, и она стала раскачиваться взад-вперед. Уэс ласкал ее груди. Бэт застонала. Потом она всхлипнула и громко, не в силах больше сдерживаться, закричала и блаженно обмякла. Через мгновение Уэс застонал от невыразимого наслаждения и закричал: «Бэ-э-э-т!» Ее имя эхом разнеслось по всей его квартире.

Они лежали на полу, тесно прижавшись друг к другу. Они молчали, чувствуя, что, произнеси кто-то из них хоть одно слово, волшебство этого мгновения улетучится и оно сменится обычной прозой жизни...

Наконец она сказала:

— Ты так и не снял носки.

— Разве?

Они тихо рассмеялись.

— Как ты узнала, что я вернулся?

— Услышала шум в коридоре.

Она улыбнулась:

— Добро пожаловать домой.

— Я не думал, что все получится вот так...

— Но ты на это явно надеялся.

На этот раз они оба громко рассмеялись.

— Выходит, есть большая разница между тем, на что ты надеешься, и тем, что получаешь...

— Это тебя шокирует?

Уэс покачал головой.

— Секс похож на... паяльную лампу, которая как бы разогревает отношения между людьми и позволяет им лучше узнать друг друга, — сказала она. — Я же хочу получше тебя узнать.

— Да, старт у нас был, прямо скажем, стремительный. — Он поцеловал ее.

Она пристально посмотрела ему в глаза:

— Я всегда вела себя не по правилам. И ничего не могла с этим поделать.

Она потерлась щекой о шрам на его подбородке.

— Шрамы украшают мужчину, — прошептала она.

Уэс убрал волосы со щеки Бэт и оглядел ее всю. У нее была настолько белая кожа, что ему казалось, будто он смотрит на снег где-то высоко в горах Нью-Мексико. «Как бы она не растаяла от моего взгляда», — подумал он и улыбнулся.

— Что, что ты хочешь? — прошептала она.

— Я и сам не знаю, — соврал он. По ее глазам, обращенным к нему, он догадался, что она почувствовала его желание.

Бэт обняла его за шею и притянула к себе.

— Не думай ни о чем, — сказала она и нежно поцеловала его в губы.

Глава 10

Апачи

Обычно Нора закрывала свое кафе в пустыне в восемь вечера. Но в среду — в ту самую среду, когда в Вашингтоне между Уэсом и Бэт установились новые, интимные, отношения, — распорядок работы кафе был иным.

Часы показывали без пяти шесть. За стойкой никого не было. В зале сидели за столиком лишь Нора и Джуд. Они только что пообедали. Кармен, как всегда, была на кухне и смотрела телевизор.

— Ну и скучища же! — сказала Нора, поглядев в сторону окна. Сумерки во дворе сгущались. — Обанкротиться здесь из-за отсутствия клиентов — раз плюнуть! Конечно, лучше гнать от себя такие мысли, а то и спятить можно.

Она отпустила Кармен домой.

— Вы уверены, что мне следует ехать домой? — спросила повариха, бросив настороженный взгляд на Джуда.

— До встречи завтра утром, — сухо ответила Нора.

— Если вдруг возникнет нужда в моем присутствии, звоните не задумываясь. Мы с Энриком за пятнадцать минут будем здесь.

— Да у тебя, Кармен, машина так быстро не ездит, — засмеялся Джуд.

Нора улыбнулась. Кармен пошла к выходу, глядя себе под ноги.

— Я начинаю ей нравиться, — сказал Джуд, когда Кармен вышла.

— Это еще под вопросом. — Нора снова улыбнулась. — Уберите тарелки, возьмите нам по кружке кофе я пошли отсюда, а то еще клиенты нагрянут.

Держа в руках две кружки с кофе, Джуд вышел во двор.

— И все-таки я никак не пойму смысла вашего бизнеса, — сказал он, глядя, как Нора закрывает кафе.

— Что же тут непонятного?

— Вы ведь сами говорите, что обанкротиться здесь — раз плюнуть. А вы, насколько я понимаю, не из тех, кто привык бросать деньги на ветер.

— Слушайте, это мое дело. — Она взяла у Джуда одну кружку кофе и повернулась в сторону синеющих вдали отрогов гор. — А вообще-то, — не оборачиваясь, задумчиво сказала она, — все банально просто. Моему партнеру в Лас-Вегасе потребовалось списать свой долг — а задолжал он лично мне, — вот он и доверил мне принадлежащее ему кафе в пустыне. Он платит хорошие деньги за управление этой собственностью плюс все, что мы зарабатываем здесь, идет прямиком ко мне в карман. Такой вариант оплаты долга предложил один юрист. И что бы я сейчас ни говорила, тогда я была рада этому, ведь мне удалось вырваться из Лас-Вегаса.

— Чем же вы там занимались?

— Спросите лучше, чем я там не занималась, — усмехнулась Нора.

На краю шоссе стояла открытая телефонная будка, как бы ожидая клиентов. Становилось все темнее, на небе одна за другой зажигались звезды.

— Как тихо здесь, — сказала Нора.

Порыв ветра поднял с земли песок и бросил его в кружки. Нора решительно вылила свой кофе.

— Пойдемте ко мне, я сварю новый.

Джуду еще не доводилось бывать у нее дома. В гостиной на окнах висели отделанные кружевами длинные белые занавески, стоял большой диван, два незамысловатых стула, телевизор. Дверь на кухню была открыта. В конце коридора возвышался шкаф. Справа от него была дверь в ванную комнату, слева — в спальню.

— Так чем же вы занимались в Лас-Вегасе? — еще раз спросил Джуд.

Нора пошла на кухню и включила кофеварку. Когда вода в ней забурлила, она наконец сказала:

— Для человека, который сам не любит отвечать, вы задаете слишком уж много вопросов.

— На ваши вопросы я готов ответить.

Нора танцующей походкой вернулась в гостиную. Прическа ее растрепалась, и Джуд только сейчас заметил, что корни ее светлых волос были седыми. Улыбаясь и сияя своими голубыми глазами, она неожиданно спросила:

— Вы скучаете по выпивке?

Джуд смутился, но быстро взял себя в руки: он ведь обещал отвечать на ее вопросы.

— Еще как! А вы?

— Не то слово!

Она забралась на диван, вытянула ноги, прикурила сигарету и засмеялась.

— Сейчас самое время пропустить по стаканчику мартини... Но это все мечты. Стоит только начать — и опять вернется былое.

Джуд сел на стул напротив дивана.

— Я ведь не беру этого зелья в рот уже восемь лет, — добавила она. — А вы?

— Ровно столько, сколько живу у вас.

Они оба рассмеялись.

— Мне поначалу и в голову не приходило, что вы здесь задержитесь, — сказала она. — Думала, отъестся парень немного, отдохнет и — снова в путь.

— Здесь тихо, спокойно...

— Спокойно? Я заметила, что сами вы по натуре не такой уж спокойный человек.

— Все равно иногда хочется побыть в тишине. Вам и самой тишина нравится.

— Но далеко не всегда, — сказала она. — Мне нужно еще многое сделать в этой жизни.

Джуд потянулся за пачкой сигарет, вынул одну и прикурил.

— А у вас какие планы на будущее? — спросила она.

— Не хотел бы говорить об этом...

— Я думала, вы не курите.

— У меня тоже есть недостатки.

— Какие же еще?

— Это вам будет неинтересно.

— Сегодня роскошный вечер. Хочется расслабиться.

— А я-то думал, что вы наняли меня на работу не для развлечений.

Ее лицо посуровело.

— Слушайте, мистер, я пригласила вас сюда не для того, чтобы выслушивать фривольные двусмысленности.

Дым от их сигарет поднимался к потолку.

— Извините, — смутился Джуд.

Нора пожала плечами:

— Хотите начать заново нашу беседу?

— Теперь я вообще боюсь говорить.

Она встала с дивана, не глядя на Джуда, прошла мимо стула, на котором он сидел, взяла на кухне кружки с кофе и вернулась в гостиную.

— И все-таки начнем беседу заново, — сказала она, ставя на ладонь Джуда горячую кружку.

Когда она легла на диван, Джуд разглядел под ее платьем белые трусики. Бедра у нее были узкие.

— Поговорим о настоящем, — добавила она, поудобнее устраиваясь на диване и отпивая кофе. — Только без пошлостей. Известно ли вам, что мне сорок восемь лет?

Джуд вздрогнул от неожиданности.

— Я знала, что вы удивитесь. Думаю, я на несколько лет старше вас.

— Но мы совсем не старики. — Джуд пожал плечами. — И мне никогда и в голову не приходило жить на подачки. Даже от женщины, — добавил он вдруг, глядя на нее в упор. — Впрочем, не волнуйтесь. Мои беды меня здесь не настигнут.

— Небольшая беда — это не безнадежно плохо.

— Поверьте мне, мои беды — весьма серьезные.

Она прикурила еще одну сигарету:

— Что ж, верю вам.

— А если верите, то почему... не боитесь того, что я остался здесь? Женщина вы умная и, возможно, обо всем уже догадались.

— Ох, если бы я была умная... — Она очертила в воздухе круг сигаретой. — Я сама поселилась здесь только для того, чтобы вырваться из Лас-Вегаса, чтобы перевести дух после той круговерти, в которой я жила. Здесь я уже девять месяцев. И иногда мне кажется, что я гнию заживо. Разве это жизнь?

Нора помолчала, а потом вдруг спросила:

— Так вы... плохой человек?

— Вы хотите сказать — вор?

— Может быть, и так. А может быть, насильник, наркоделец, финансовый махинатор или просто человек с плохой наследственностью и несчастной судьбой...

— Я — шпион.

Нора пожала плечами:

— Правда? Но ведь в наше время у шпионов нет работы.

Джуд рассмеялся вместе с ней.

— Вы женаты? — спросила она.

В гостиной было тепло и уютно. В ней пахло лимоном от полироли для мебели, песком из пустыни, кофе и сигаретами.

— Я был женат.

— Какая была ваша жена?

— Она была очень красивой. У нее были роскошные каштановые волосы. Один мой друг-писатель говорил, что лицом она походила на красавиц с полотен итальянских мастеров, а вид ее тела оживил бы и покойника.

— И я когда-то была такой, — вздохнула Нора. — Разница лишь в том, что я блондинка.

— И еще характер у вас будет покруче.

— Это только сейчас. Как звали вашу жену?

— Лорри.

— Она была умной, смешной?..

— Иногда.

— Почему вы расстались? Что произошло?

— Она стала... как бы это сказать?.. жертвой игры.

— Мы договорились обходиться без пошлостей.

— Это не пошлость.

— Рассказывать о человеке и ничего не сказать о нем — это тоже пошлость... Вы любили ее?

— Наверное, любил. — Джуду стало вдруг тяжело дышать.

— И где она?

— Ушла. — Джуд покачал головой. — А где ваш мужчина?

— В этот момент, — сказала она, — я ни в кого не влюблена.

— На меня тоже не рассчитывайте.

— Боже мой, что вы говорите?! — воскликнула она тоненьким, как у школьницы, голоском. У нее был вид настоящей девственницы. — Спасибо, что предупредили!

Они расхохотались. Джуд почувствовал себя полностью раскрепощенным.

— В тот первый день нашего знакомства, — сказала Нора, — меня заинтриговало ваше поведение. Помните, вы тогда пригвоздили руку Гарольда к стойке? И я подумала: как это только пришло вам в голову? Больше того. Вы сделали это, а потом забыли все нанесенные вам обиды и позволили Гарольду уйти. Для того круга, в котором я вращалась раньше, это слишком уж необычно. В какой-то степени, — продолжала она, — это повлияло на мое решение пригласить вас к себе на работу. Я давно искала работника, но когда увидела вас, решила: этот находчивый и остроумный парень больше всего подходит мне. Вы верно сказали, что смогли даже смягчить суровое сердце Кармен. Одним словом, вы мне нравитесь.

Сердце Джуда бешено заколотилось.

— Мне кажется, вы тот редкий человек, который сможет меня понять, — улыбнулась Нора.

Джуду показалось, что в слабо освещенной гостиной появилось солнце.

Нора привстала и наклонилась к Джуду. От нее нежно пахло дорогими духами.

— И речь не только о том, что вы сможете меня понять.

Она ласково поцеловала его и позволила поцеловать себя.

Джуд вдруг нервно выпалил:

— Мне бы не хотелось, чтобы завтра утром ты перестала уважать меня.

— Поживем — увидим.

Она взяла его за руку и повела в спальню. Они разделись в полумраке и залезли под одеяло. Джуд стал целовать Нору, гладя ее бедра, живот, груди. Она страстно отвечала на его поцелуи. Ему казалось, что он хочет ее, но мужская сила так и не просыпалась в нем. Он заставил себя вспомнить буйные годы своей молодости, Лорри, других женщин... Но — опять ничего. Он не понимал, что с ним происходит. Ему захотелось немедленно бежать отсюда куда глаза глядят.

Нора привстала. Ее волосы защекотали его живот. Она искусно ласкала его безвольную мужскую плоть.

Но — опять ничего.

Джуд сгорал от стыда.

— Знаешь, — начал он и сразу же умолк. Даже язык не слушался его.

— Есть сотни причин, из-за которых мужчина... не может, — тихо сказала Нора, целуя его в щеку. — Вот и с тобой это случилось. Не паникуй, успокойся. В конце концов я пригласила тебя к себе не только для любовных игр.

— Ты предлагаешь отнестись к этому с юмором?

— Хотя бы и так.

— Честно говоря, мне сейчас не до смеха.

— Что ж, ничем помочь не могу.

— Жаль. Хотя о чем жалеть? Ведь это всего лишь приключение. Это не любовь.

— Может быть, и не любовь, но и не приключение.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что, если бы это было просто приключение, твоя мужская плоть трепетала бы от вожделения и была бы твердой, как бейсбольная бита.

— Нет, как дерево.

— Да, как дуб.

— Нет, как огромное красное дерево.

Кровать затряслась от их смеха.

— Хорошие пружины на твоей кровати, — сказал Джуд.

— А тебе-то что до этого?

— Ты хочешь, чтобы я ушел в свой вагончик?

— Да нет же!

Джуд вздохнул с облегчением.

— Так почему же ты считаешь, что я смогу тебя понять? — спросил он.

Нора задумалась.

— В Лас-Вегасе я работала крупье. Играла с клиентами в «двадцать одно». И страшно ненавидела эту работу, как, кстати, и все крупье. Парковала машину у казино, ела тамошнюю отвратительную еду, шла к стойке и сдавала карты. Самой себе я казалась механическим роботом на фабрике, делающей деньги. Оттуда все хотят сбежать, но не могут — уж слишком хорошо там платят... — Но вообще-то... — она сделала паузу, — до этого я была проституткой.

Джуд молчал.

— Я была проституткой целых восемнадцать лет, — продолжала она. — И не какой-то там уличной девкой, которая отдается за еду и крышу над головой. Нет, я работала с клиентами из высшего света. Несколько тысяч баксов за свидание. Вот это было время!

Джуд почувствовал ее дыхание на своей щеке.

— Тебя все это коробит? — спросила она.

— Нет, — сказал он.

— Тогда, может быть, это возбуждает тебя?

— Тоже нет.

Она поцеловала его.

— Ты — действительно хороший человек. — Она положила голову ему на грудь. — И вот ведь что интересно, — продолжала она, — еще до того, как я узнала, что ты собой представляешь, я чувствовала, что ты хороший человек. О шпионской работе я кое-что знаю. Думаю, и шпиону известно о моей прежней работе немало.

От запаха ее волос у Джуда кружилась голова.

— Ты устал слушать мой рассказ?

— Как это я могу устать, когда хозяйка проводит со своим работником воспитательную беседу? — улыбнулся он.

— О, над тобой еще надо много работать!

Они дружно рассмеялись. Она еще теснее прижалась к нему.

— Не надо ничего говорить, — прошептала Нора.

— А слушать можно? — спросил он.

— Чертовски правильный подход к делу, — улыбнулась она. — Только вот больше говорить я не буду. Давай просто полежим и помечтаем...

Нора вздохнула и что-то еще проворчала совсем уж сонным голосом, поудобнее устраивая свою голову на груди Джуда.

Он прислушивался к незнакомым шумам этого дома: от порыва ветра заскрипела оконная рама, задрожала и входная дверь. Нора тихо посапывала во сне.

Где-то в пустыне завыл койот. И на Джуда нахлынули воспоминания...

Ветреным ноябрьским утром 1970 года Джуд и еще восемьдесят шесть бойцов из подразделения спецвойск были десантированы в тегеранский аэропорт. Этот десант был частью запланированной операции под кодовым названием «Озеро в пустыне».

Шах Ирана был американским любимцем. Америка ревниво оберегала этого диктатора: в его стране были обнаружены крупные запасы нефти. Кроме того, Иран граничил с Советским Союзом.

В 1953 году ЦРУ организовало государственный переворот, который и привел шаха к власти. ЦРУ обучало и тайную шахскую полицию «Савак». Рассказывали, что как-то люди из «Савак» сообщили шаху об одном учителе из Тебриза, который непотребными словами критиковал его. У шаха был свой личный зоопарк, и когда обезумевшего от страха учителя втолкнули в клетку с голодными львами, шах покатывался со смеху.

Операция «Озеро в пустыне» была учебной. Ее цель состояла в том, чтобы научить армию шаха вести вооруженную борьбу со всеми, кто мог посягнуть на диктаторский режим. «Зеленые береты» должны были также показать собравшимся иранским офицерам, что их столичный аэропорт легко уязвим. Операция была задумана и как демонстрация несокрушимой американской мощи приглашенным в Тегеран арабам и другим представителям третьего мира.

Джуд появился в группе парашютистов, проходивших подготовку в Форт-Брагге, Северная Каролина, в тот самый момент, когда десантники уже шли к самолетам, которые должны были доставить их в Иран. Эти восемьдесят шесть бойцов готовились к заданию восемь недель. Джуд сказал десантникам, что его зовут Харрис и что его в последний момент включили в группу в качестве помощника командира по административным вопросам.

— Я всего лишь мальчишка на побегушках, — ни на кого не глядя, скромно добавил он.

Десантники прыгнули из самолетов точно по графику. Восемьдесят семь парашютов раскрылись над городом, окруженным грядой заснеженных горных вершин.

Нормативная степень травматизма при прыжках в песчаные барханы Северной Каролины составляла один процент от участвовавших в десантировании. Сильный ветер над Тегераном в то утро безжалостно перечеркнул эти нормы американских стратегов и тактиков парашютного дела. Восемнадцать десантников — то есть двадцать процентов от общего числа десантировавшихся, из-за ветра, разметавшего их в воздухе, не смогли справиться с управлением парашютами и при приземлении получили ранения различной степени тяжести: двое сломали ноги, один сломал руку, остальные отделались вывихами и ушибами.

Наблюдавший за десантированием высокопоставленный американский военный советник прекрасно понимал, что операция началась с провала. Но он повернулся к стоявшему рядом иранскому генералу, самодовольно ухмыльнулся и процедил сквозь зубы:

— Приземлились точно на цель и точно по графику.

Ничуть не смущаясь, советник принял поздравления иранского генерала.

На летном поле десантники «гасили» свои парашюты, приводили в порядок экипировку, помогали раненым товарищам добраться до поджидавших в стороне грузовиков.

На поле выскочил военный джип, которым управлял блондин в спортивном пиджаке и темных очках.

— Держите меня, — пробурчал Джуд, увидев водителя. Он сложил свой парашют, снял десантные доспехи, бросил все это в кузов грузовика, а сам, подхватив рюкзак с личными вещами, пошел в сторону джипа.

— Куда это ты направился? — крикнул ему в спину один из десантников.

— Ты, парень, заткнись! — приказал десантнику командир «зеленых беретов».

Когда Джуд поравнялся с джипом, его водитель кивнул в сторону раненых десантников, на стоянку пассажирских самолетов, среди которых были и самолеты из Советского Союза, на афганских охранников и туристов с камерами на смотровой площадке в здании аэропорта.

— Более сумасшедшего способа нелегально проникнуть в страну под взглядом сотен людей просто не бывает!

— Что ж, если есть другие идеи, предложите их кому следует, — проворчал Джуд, бросая свой рюкзак на заднее сиденье джипа и садясь на переднее рядом с водителем.

— Думаю, вряд ли можно придумать что-то новое, — заметил водитель, выруливая на шоссе, ведущее в город.

— Не вы ли случайно оказались не так давно на крыше одного борделя, Монтерастелли? — фамильярным тоном спросил Джуд офицера.

Монтерастелли не придал никакого значения этому тону.

— Зовите меня просто Арт, — сказал он.

— Есть, сэр! — отвечал по уставу Джуд.

— Кто-нибудь из иранцев заметил вас? — спросил Арт.

— Да мы десантировали на виду у всего города! — засмеялся Джуд.

Арт съехал с шоссе на безлюдную в это утро строительную площадку с застывшими кранами. У одного из кранов был припаркован «форд». Арт остановил джип рядом с ним и сказал:

— Даже если иранцы и заметили, как я подобрал вас на летном поле, мы все равно сумеем замести следы.

Они сели в «форд». На его заднем сиденье стоял железный ящик, похожий на оболочку парового котла. Джуд положил свой рюкзак рядом с ним. Арт снова вырулил на шоссе.

— С тех пор, как вы вернулись из Лаоса, вы многому научились, — сказал он. — Но хочу спросить: не создадут ли нам проблем специалисты по замкам, с которыми вы проходили подготовку?

— Нет. Им было прекрасно известно, что я из ЦРУ.

— А вы вправду оттуда? — усмехнулся Арт.

— Да это у меня на лице написано, — улыбнулся Джуд.

— Хватит шутить! Своими шуточками вы можете поставить под удар всю нашу операцию!

Они проехали под огромной триумфальной аркой, построенной шахом. Рассказывали, что строительство этой показной арки было нарочитым вызовом шаха правоверным мусульманам своей страны.

— Так почему же выбор пал на меня? — спросил Джуд.

— Они сами назвали вас.

— А кто сообщил им мое имя?

— А вот это в данном случае не имеет значения, — отрезал Арт. — Слушайте, Джуд, как у вас дела с фарси?

— Я изучал его по ускоренной программе в школе иностранных языков министерства обороны. Мучился целых шестнадцать недель; но теперь вполне сносно могу спросить, где находится ближайший туалет.

Арт направил машину в подземный гараж на одной из улиц Тегерана. Стоявший у въезда мужчина кивнул Арту. У дальней стены гаража был припаркован «мерседес» с затемненными стеклами. Когда Арт подъехал к нему, двигатель лимузина заработал. Передняя левая дверь открылась, и из машины выбрался здоровенный смуглый мужчина, похожий на гориллу. Он распахнул заднюю дверь.

— Ну, покажите им все, на что способны, — сказал Арт Джуду, когда тот усаживался в «мерседес».

Человек-горилла взял с заднего сиденья «форда» железный ящик и положил его в багажник «мерседеса»: амортизаторы лимузина заметно просели от тяжести.

Человек-горилла сел за руль и на огромной скорости выехал из гаража. Арт остался в своем «форде».

Они ехали по Тегерану почти час. На перекрестке у базара дорогу им преградила отара овец, которую гнал изможденный чабан в арабской накидке. Человек-горилла чертыхнулся и яростно засигналил. Но им все равно пришлось ждать, пока отара не перейдет улицу. Прохожие-мужчины старались не смотреть на стоявший «мерседес» с затемненными стеклами. Лица проходящих женщин прятались под паранджой. В воздухе густо пахло пылью, навозом, какими-то отбросами; везде чувствовалось запустение.

Наконец они двинулись вперед. Вскоре прямо перед ними возникла высокая бетонная стена. Ворота в стене охраняли с полдюжины иранцев в потрепанной форме цвета хаки. В руках у них были винтовки времен первой мировой войны. Когда охранники увидели «мерседес», они поспешно отворили ворота.

Лимузин въехал совсем в другой мир.

За стеной был разбит роскошный сад с аккуратными дорожками, обрамленными яркими цветами и заботливо подстриженными кустами. Драгоценная в этих местах влага обильно разбрызгивалась поливальным устройством над изумрудно-зелеными лужайками между деревьями. Белоснежные лебеди медленно плыли по глади огромного бассейна, выложенного по краям разноцветной плиткой. К бассейну выходили две двухэтажные современные казармы. За ними располагалось похожее на штаб здание с антеннами на крыше. А еще дальше стоял красивый персидский дом с белыми колоннами.

Этот роскошный мир охраняли молодые люди в европейских костюмах, дорогих солнцезащитных очках и безупречных итальянских туфлях. В руках у них были миниатюрные израильские автоматы «узи».

Человек-горилла поставил «мерседес» рядом с дюжиной других «мерседесов», тремя итальянскими джипами, двумя грузовиками и одним роскошным «порше».

Дверь Джуду открыл выскочивший из дома молодой человек в белой тунике. Он поклонился.

— Разрешите мне проводить вас.

Джуд последовал за слугой. В зеленом берете, в костюме десантника, в грубых ботинках, он чувствовал себя неловко на фоне окружавшей его роскоши.

Они вошли в дом с белыми колоннами, прошли по толстым персидским коврам первого этажа и поднялись на второй, где находилась гостиная с великолепной мебелью. Ее окна смотрели на зеркальную гладь бассейна. На огромном столе стояли дорогие хрустальные вазы с фруктами, изящные серебряные тарелки с черной икрой и с копченым мясом, золотистого цвета кофейный сервиз. На сервировочном столике были расставлены ведерки с бутылками шампанского. В баре у стены находилась тщательно подобранная коллекция крепких напитков.

Слуга пригласил Джуда сесть в кресло.

— За этой дверью, — сказал он, показывая на белую дверь в стене, — ванная комната. Вы можете освежиться с дороги.

Слуга ушел.

Ровно один час и двадцать минут Джуд находился в одиночестве. Он так и не встал с кресла и ни к чему в гостиной не прикоснулся.

Наконец створчатые двери гостиной отворились и в комнату вошли шестеро мужчин. Один из них — смуглый господин в костюме от Кардена, в розовой рубашке и шелковом галстуке с зачесанными назад черными волосами — дружелюбно улыбнулся Джуду.

— Как у вас дела? Все в порядке? Очень рад вашему прибытию.

Мужчина протянул ему руку. Джуд встал. Пятеро других мужчин молча стояли у стола.

— Разрешите называть вас просто Джуд, — продолжал мужчина. — А я для вас просто Алекси. Я — генерал, вы — сержант, но все мы здесь друзья, вне зависимости от чинов. Не так ли?

— Да, — ответил Джуд, обменявшись с генералом рукопожатием и снова садясь в кресло в ответ на гостеприимный жест хозяина. Алекси пододвинул свое кресло поближе к Джуду и тоже сел. Сопровождавшие его мужчины стояли.

— Может быть, вы голодны? — поинтересовался Алекси. — Попробуйте этих фруктов.

С этими словами он взял из вазы красное яблоко и надкусил его.

— Очень вкусно. Это ваш сорт — из штата Вашингтон. — Я очень много слышал о вас, — продолжал Алекси.

— От кого?

— От наших общих друзей. Впрочем, важно не это. Важно то, что наши страны остаются верными союзниками. Его величество шах как раз обсуждал со мной этот вопрос вчера вечером. Мы разошлись уже за полночь...

— Понятно, — заметил Джуд.

— И говорили мы о том, что наши правительства очень похожи: они руководят мощными странами, у которых есть опасные враги. Однако в вашей стране все важные вопросы решаются значительно сложнее. Уж слишком много у ваших политиков перекрещивающихся интересов. Мы же едины в наших устремлениях по милости Его величества шаха... Кстати, — улыбнулся Алекси, — вы — единственный американец, которому когда-либо разрешалось войти сюда.

— Я считаю это честью для себя, — сказал Джуд.

— Видите ли, — продолжал Алекси, — ЦРУ считает «Савак» своим детищем. Да, у нас превосходные отношения, но ребенок растет. И теперь ему нужна не только помощь отца, но и уважение со стороны отца к своей независимости. Так вот, ваше ЦРУ по-прежнему относится к нам как к детям, а мы-то уже выросли. ЦРУ следит за нами, его камеры с телеобъективами направлены на наши ворота.

— Нет!

— Не волнуйтесь, Джуд. Вам ничего не грозит: стекла у наших автомобилей затемненные, а стены у нас очень высокие. Так что для посторонних глаз вас здесь как бы и нет. И это проявление высшей дипломатии. Я знаю, что в такой сложной стране, как ваша, перекрещивающиеся интересы различных сил заставляют чиновников развивать плодотворное сотрудничество и взаимообмен...

— С «Савак», например, — заметил Джуд.

— Да, и это естественно. Ведь у всех нас в конце концов одинаковые цели.

— Конечно.

— Поэтому мы и приняли решение помочь вам, американским военным, в проведении операции «Озеро в пустыне» и, в свою очередь, разрешить военным передать вас нам.

— Мы очень признательны вам за это, — сказал Джуд.

— А теперь я вам кое-что покажу.

Алекси в сопровождении Джуда быстро вышел из гостиной. За ними молча следовали пять охранников.

Алекси привел их на первый этаж одной из казарм. Там в большой комнате, которая, видимо, использовалась раньше для проведения совещаний, стояло множество коробок и ящиков с замками и охранными системами. Все это было сделано в Америке.

— Вот видите, у нас есть все необходимое, — заявил Алекси, — и вы можете начинать работу. Но для этого... Дело в том, что у нас возникла серьезная проблема, решить которую под силу лишь человеку с такими способностями, как ваши, Джуд Стюарт. Ваше начальство заверило нас в этом.

— Я сделаю все, что от меня зависит, — сказал Джуд. Судя по всему, никто не собирался подвергать его способности проверке.

Алекси повел Джуда в подвал другой казармы. Охранники в большой комнате, стоя по стойке смирно, настороженно смотрели, как они подходят к закрытой массивной двери.

За этой дверью находился кабинет без окон, в котором стояли рабочий стол, обшарпанный стул и сильно потертый кожаный диван. В углу на тумбочке помещалась пишущая машинка. На столе были беспорядочно разбросаны какие-то досье. Ящики стола были открыты. На кафельном полу между столом и дверью темнело какое-то пятно.

В одну из стен кабинета была вмонтирована стальная плита размером полтора на два метра. В плите имелось отверстие для ключа странной конфигурации — Джуду никогда раньше не доводилось видеть такую.

— Это сделал один еврей много лет назад, — сказал Алекси. Он слегка вздрогнул. — А вы случайно не еврей? Вроде бы не похожи...

— Нет, — твердо сказал Джуд.

— Мне жалко этих людей... — Алекси сжал губы. — Хозяин этого кабинета, — продолжал он после паузы, — пользовался у шаха огромным доверием. Он хранил некоторые наши тайны, которые не полагалось знать даже нашим друзьям американцам. У него был единственный ключ от сейфа за этой стальной плитой. Советские шпионы выкрали ключ.

— Нет! — воскликнул Джуд.

— Да! И сейф надо открыть. Наши специалисты не могут гарантировать сохранность находящихся там бумаг, если вскрывать сейф автогеном. И у нас нет никого, кто смог бы его... «взломать» — я использую верное слово?

— Нет, лучше сказать — «квалифицированно открыть».

— Вот и откройте его. Вы должны это сделать для нас. Прежде чем мы перейдем к другим делам. Прежде чем... поможем вам. Сделайте это прямо сейчас.

— Где находится человек, у которого был ключ?

— Его... нет поблизости.

Джуд задумался.

— Во-первых, — сказал он наконец, — работать я буду в одиночку. Если меня будут беспокоить, сейф открыть мне не удастся. — Он пожал плечами. — Концентрация воли — важная штука при квалифицированном вскрытии сейфа.

— Но... его содержимое...

— Что ж, тогда оно навсегда останется его содержимым.

Было видно, что Алекси заколебался: он мучительно думал, наморщив лоб. Через несколько минут он посмотрел на Джуда и приказал ему открыть уже принесенный в подвал человеком-гориллой железный ящик, похожий на оболочку парового котла.

К стенам ящика были прикреплены хитрые инструменты. На дне лежал внушительных размеров брезентовый вещмешок. Его горловина была стянута железным обручем и скреплена висячим замком.

— Что в этом мешке? — суровым тоном спросил Алекси.

— В нашей сделке, Ваше превосходительство, это касается только меня, — глядя прямо в глаза генерала, ответил Джуд.

Один из охранников — судя по звездам на его погонах, лейтенант — побледнел. Человек-горилла, стоявший рядом, сжал кулаки.

Алекси еще подумал, а потом отдал приказ на фарси. Человек-горилла вынул из ящика вещмешок и положил его на пол. Затем он внимательно исследовал содержимое рюкзака Джуда — там была только одежда, осмотрел инструменты, пожал плечами и отошел в сторону.

— Как долго вы будете работать? — поинтересовался Алекси.

— Может быть, несколько дней, — сказал Джуд, а про себя подумал: «Почему бы не использовать в своих целях его предрассудки?» — Знаете, — продолжил Джуд, — эти евреи — слишком уж коварные и хитроумные типы.

Алекси приказал человеку-горилле оставить ящик с инструментами в кабинете, а вещмешок вынести в соседнюю комнату.

— Там он будет сохраннее, — заметил Алекси.

Он немного помолчал и добавил:

— Ахмед говорит по-английски. — Алекси кивнул в сторону лейтенанта. — Он проследит за тем, чтобы вы ни в чем не нуждались.

Затем все вышли из кабинета.

Джуд посмотрел на сейф. Замка, как у этого сейфа, он никогда раньше не встречал. И как его открывать, не знал. Он не очень-то верил, что сможет сделать это.

Джуд скользнул взглядом по темному пятну на полу.

Стол в кабинете кто-то уже обыскивал до него. Джуд нашел в нем несколько детских фотографий, а также снимок какой-то могилы, бумажник с иранскими деньгами, письма и удостоверение личности, с которого ему вымученно улыбался мужчина лет пятидесяти. В нижнем ящике стола Джуд обнаружил три пустые бутылки из-под дешевой водки.

Он сел на стул у стола и снова посмотрел на сейф, скользнув взглядом по темному пятну на полу.

Это был кабинет функционера, которому доверяли. Этот человек в жизни, конечно, был малозаметен. Он работал фактически сторожем, и о нем вспоминали только тогда, когда нужно было открыть сейф.

Джуд встал, обошел стол, еще раз посмотрел на темное пятно на полу, подошел к входной двери и открыл ее. Алекси уже ушел. В соседней комнате оставались только несколько охранников под командованием нервного лейтенанта Ахмеда. Джуд пригласил его в кабинет.

— Вы — ответственный офицер, — сказал он. Ахмед побледнел. — Мы должны во что бы то ни стало открыть сейф.

— Так точно, Ваше превосходительство!

— Мне говорили о советских шпионах, которые выкрали ключ. Он был нужен им для того, чтобы похитить из сейфа находящиеся там секретные бумаги?

— Никто не знает, что сделали советские шпионы. Спросите об этом Его превосходительство генерала.

— Нет. Он выше таких мелочей. Кроме того, в этом кабинете мы с вами вдвоем.

На лбу Ахмеда выступил пот.

— И мы все должны взять на себя. Если не сможем открыть сейф — то вину. Если же мы его откроем, то успех тоже будет наш, а не генерала.

Ахмед уставился на темное пятно на полу.

— Скажите, Ахмед, хозяин этого кабинета — хранитель единственного ключа от сейфа — был невеселым человеком?

Ахмед кивнул.

— А еще он пил, — сказал Джуд.

— Но... наша страна мусульманская...

— Ладно уж. Все мы люди. Пока живем — веселимся, а умрем — так...

Ахмед снова посмотрел на темное пятно на полу.

— Что же произошло с ключом, Ахмед?

— Он... он потерял его! — выпалил лейтенант. — Он напился и потерял его. Мы обыскали кабинет, его машину, квартиру — ничего! Здесь-то ему делать было особенно нечего, поэтому он и пил со скуки. А напившись, потерял ключ.

— Где он сейчас? — спросил Джуд.

Ахмед посмотрел на темное пятно на полу.

— Его превосходительство генерал... Когда он узнаёт о серьезном происшествии, он выходит из себя и... доводит свои решения... до конца.

Джуд приказал Ахмеду оставить его одного и попытался поставить себя на место покойного хозяина этого кабинета. «Итак, я напился. Голова у меня кружится. Надо бы прилечь... Куда?.. Ах, да — на кожаный диван!»

Джуд приподнял потертые диванные подушки. «Тут они, конечно, искали... — И тут его осенило: — А что если...»

Он подбежал к железному ящику и достал из него мощный магнит. Вернувшись к дивану, он осторожно провел магнитом по его щелям.

Стальной ключ с затейливыми бороздками он извлек из щели дивана через несколько мгновений.

Ухмыльнувшись, вне себя от радости, Джуд хотел было позвать Ахмеда, но вовремя остановился.

Из ящика он достал на вид самый обычный молоток. Однако Джуд знал, что в его ручке находится миниатюрная фотокамера. Джуд отодрал несколько половиц у стены (шума он не боялся — охранникам было прекрасно известно, что сейфы без шума не вскрывают). Ровно две минуты потребовалось Джуду, чтобы отключить охранную сигнализацию под половицами.

Он вставил ключ в замок и открыл сейф.

Он нашел там пачки американских долларов. Двадцать шесть паспортов, выданных в различных странах мира. Три глушителя для пистолетов. Фотографии, сделанные в результате скрытого наблюдения шпионами из «Савак» где-то в США, в Лондоне и Париже. Он сфотографировал паспорта, разведывательные снимки и находящиеся в сейфе документы на фарси с грифом «совершенно секретно».

Ключ от сейфа вместе с камерой он спрятал в ручку молотка, прикрыл дверь сейфа, включил охранную сигнализацию, поставил на место половицы. Только после этого он снова настежь распахнул дверь сейфа.

Оглушительно заверещала охранная сигнализация, сообщая всем вокруг о бесценном даре искусного взломщика.

Иранцам Джуд очень понравился.

Алекси приставил к американцу трех офицеров «Савак», которые постоянно находились с ним. Жили они все в роскошной квартире на бульваре, носящем имя британской королевы. Офицеры «Савак» поочередно бодрствовали даже ночью. Алекси отдал распоряжение переодеть Джуда в гражданский костюм.

Каждый вечер приставленные к Джуду офицеры вывозили его в злачные места города поразвлечься. Обычно они отправлялись в «Нью-Сити» — старинный район Тегерана, который славился своими публичными домами. Офицеры «Савак» показывали при входе в эти заведения свои удостоверения, и охранники подобострастно кланялись им, приглашая внутрь. Управительницы борделей предлагали мужчинам лучших красавиц. Правда, в самый первый вечер их «выхода» в город офицеры привезли Джуда в публичный дом, где клиентам предлагали мальчиков на любой вкус. Джуд скривил физиономию, и больше таких визитов не повторялось.

Офицеры «Савак» всегда предоставляли Джуду право первым выбрать девушку. В комнатах борделей стены были увешаны коврами и зеркалами, на тумбочках у кровати лежали наготове презервативы. Джуд был уверен, что его ночные забавы снимают на пленку.

Днем же он обучал семнадцать агентов «Савак» взламывать замки и отключать охранную сигнализацию. В качестве «учебного пособия» Джуд использовал американское оборудование, которое специально закупил для этого Алекси. Весьма пригодились и те инструменты, которые хранились у Джуда в железном ящике, похожем на оболочку котла.

Его ученики носили бороды и длинные волосы, — это неузнаваемо меняло их внешность.

— Разговаривайте с ними только по-английски, — попросил Алекси Джуда.

Занимались они в комнате для совещаний в одной из казарм, расположенных за высокой стеной у зеркальной глади бассейна. Экзамены Джуд принимал иногда в подвале казармы. Однажды во время экзамена он услышал доносящиеся из-за закрытой двери в конце подземного коридора истошные крики.

— Что это? — спросил он своих учеников — агентов «Савак», пытавшихся дрожащими руками открыть замки, которые они видели впервые в жизни.

— Мы ничего не слышим, — сказал один из агентов.

— Ничего не слышим, — подтвердил второй.

Крики продолжались минут тридцать. А через час Джуд услышал показавшийся ему нереальным и даже потусторонним шепот на фарси:

— Пожалуйста, пожалуйста...

Пять раз в день громкоговорители, установленные на минаретах мечетей, созывали правоверных на молитву...

В течение трех недель, пока Джуд обучал агентов, ему только один раз удалось покрасоваться перед своими соотечественниками. В тот день приставленные к нему офицеры ослабили — то ли из-за расхлябанности, то ли потому, что уже полностью доверяли ему, — свой неусыпный контроль, и Джуд не замедлил этим воспользоваться. По приставной лестнице он забрался на высокую стену, окружающую крепость Алекси.

Целых десять минут он стоял прямо над воротами и смотрел вдаль на Тегеран. Только потом его заметила элитная охрана в саду и потребовала, чтобы он немедленно спустился. Крик подняли и охранники на улице перед воротами. При этом они размахивали своими допотопными ружьями.

Джуда немедленно вызвал к себе Алекси.

— Зачем вы это сделали? — разочарованно глядя на американца, спросил он. — Вы ведь знаете, что ЦРУ следит за нами. И люди из ЦРУ наверняка засекли вас стоящим на стене и пререкающимся с этими бабуинами на улице.

— Да плевать я хотел на всех! — расхрабрился Джуд. — В ЦРУ все равно не определят, кто я такой. А вот нервы бабуинов я наверняка пощекотал.

«Заодно мои фотографии, а с ними и фотографии охранников попадут в нужные руки, — подумал Джуд. — Пригодятся. На всякий случай».

— Я весьма не доволен этим, сержант, — сказал Алекси.

— Больше этого не повторится, — пообещал Джуд.

Через три дня он сообщил генералу, что его ученики уже в достаточной степени освоили премудрости работы взломщика и его преподавательская карьера на этом заканчивается.

— Теперь настало время и мне показать, на что я способен, — заметил Джуд.

— Что ж, может быть, и так... — задумчиво протянул Алекси.

На следующий день с первыми лучами солнца Алекси и Джуд сели в один «мерседес», а охранники — во второй.

— Не забудьте, Алекси, — предупредил Джуд, — первым делом мы должны завезти куда следует ящик с инструментами. Если я не верну Дяде Сэму его оборудование, мой босс прикончит меня.

Такую постановку вопроса Алекси понял сразу.

Они встретились с Артом все в том же подземном гараже. Человек-горилла принес железный ящик в «форд» капитана. Вещмешок с висячим замком остался в «мерседесе».

— У нас мало времени, — сказал Алекси, глядя, как Джуд выходит из лимузина и направляется к Арту.

— Надо поприветствовать товарища, — бросил Джуд в ответ.

Лицо у Арта было совершенно бесстрастное. Он протянул Джуду руку, но тот по-дружески обнял капитана. И прошептал ему в ухо:

— В молотке.

— Значит, все в порядке, — буркнул Арт, когда Джуд выпустил его из своих объятий.

На огромной скорости два «мерседеса» выехали из гаража. Джуд даже не обернулся, чтобы посмотреть на Арта.

Они помчались по шоссе на восток от Тегерана. Через три часа пересели в армейские джипы и поехали по проселочной дороге. Остановились они только во второй половине дня. Джуд переоделся в комбинезон из грубой материи. Алекси вышел из машины, Джуд последовал за ним. Охранники тоже вышли.

— Мы опоздали, но и они, по-видимому, запаздывают, — сказал Алекси.

За восемь часов пути они с Джудом почти не разговаривали.

— Мне, конечно, не известно, почему ваше руководство так настаивало на этой операции, — продолжал Алекси, — но я за вас волнуюсь. Как генерал, естественно, я понимаю, что иногда, когда всякие умники не могут справиться, надо отправлять на дело хорошего специалиста. Но все-таки...

— В том-то и вся штука, — прервал генерала Джуд, — что мне никогда не приписывали излишней мозговой деятельности.

Один из охранников закричал, показывая в сторону появившихся вдалеке клубов пыли.

— Не доверяйте своим новым знакомым, — задумчиво сказал Алекси, глядя на эти приближающиеся к ним клубы пыли. — Ваши новые знакомые далеки от цивилизации, нормы современной жизни им чужды; они похожи на североамериканских индейцев. По-моему, вы называете их «апачи»... — я верно говорю?

Джуд кивнул.

— Так вот, единственное, что нам удалось сделать, так это заставить дикий народ не кочевать, а жить на стойбищах...

— В резервациях, значит, — уточнил Джуд.

— Так что относитесь к ним с опаской, — подытожил Алекси.

Клубы пыли осели. На ровное место, где стояли джипы, выехала дюжина всадников.

— Вот они. Курды, — сказал Алекси, покачивая головой.

Прискакавшие курды были коренастыми людьми. Их лошади — под стать седокам — приземистыми.

Древняя легенда гласит, что, когда царь Соломон решил заточить в горах Загроса пятьсот джиннов, эти джинны все-таки успели слетать в Европу и похитили там пятьсот прекрасных девственниц. От этого союза и пошло курдское племя. Так это или не так, но кожа у курдов была светлее, чем у иранцев и арабов.

Никто из курдов не спешился и не заговорил. Они только внимательно смотрели на иранцев и Джуда.

Алекси подал Джуду руку на прощание. К американцу подвели оседланную лошадь. Он привязал к седлу свой вещмешок и забрался в седло. Предводитель всадников что-то крикнул, курды дружно плюнули на землю и исчезли в клубах пыли, увлекая за собой Джуда.

Довольно быстро добравшись до гор, они стали забираться все выше по тропинкам, известным только жителям этих мест. Подъем был мучительно трудным, он казался нескончаемым. Стало темнеть. Джуд страшно боялся, что его лошадь оступится и увлечет его за собой в пропасть...

Только в полночь курды остановились на ночлег. Они дали Джуду небольшую канистру с холодным чаем и показали место посуше, где он мог улечься.

Еще до восхода солнца они снова были в седле и продолжили подъем. Задул холодный пронизывающий ветер. От недостатка кислорода Джуд стал задыхаться.

Незадолго до полудня он заметил впереди шатер часового, и уже минут через десять они въехали в горное селение. Предводитель поскакал к большому шатру в центре селения. Джуд последовал за ним. У шатра их поджидал, видимо, вождь племени. На вид ему было лет пятьдесят, рядом с ним стояли его сыновья. Вокруг шатра стали собираться другие жители, почтительно приветствуя этого мужчину.

Предводитель всадников спешился. Джуд немного подумал и тоже спрыгнул на землю.

Человек что-то прокричал и плюнул Джуду под ноги. На этот раз Джуд не раздумывал. Он сбил предводителя с ног точным ударом мастера рукопашного боя. Толпа заволновалась: кто-то из мужчин выпалил в воздух из своего допотопного ружья.

Вождь племени захохотал:

— Ты — американец! Да! Так делать только американцы! Так иранцы не делать! Ты — не «Савак»! Да!

Вождь подошел к распростертому на земле члену своего племени, усмехнулся и, повернувшись к Джуду, крепко пожал ему руку.

— Я — Дара Ахмеда. Учить хороший английский у Британии. — Он сплюнул. — Британия — нехорошо. Америка — очень-очень хорошо!

Дара Ахмеди пригласил Джуда к себе в шатер и угостил дорогого гостя местным деликатесом — бараньими глазами, тушенными в соусе из диковинных трав и кореньев.

Целых девять дней Джуд делал ребятишкам в селении прививки от оспы. Вакцину он привез с собой в индивидуальной аптечке, которая была у каждого «зеленого берета». В присутствии старейшин селения он торжественно вручил Даре двадцать пять унций золота и совершенно новый «кольт» сорок пятого калибра с двумя запасными обоймами. Он помог отремонтировать старые винтовки курдов.

Женщины и дети были очарованы воином-лекарем из далекой Америки. Они учили его курдским песням, а он учил их песням «Битлз». Но единственное, что удалось освоить курдским малышам, был припев одной из песен — «йе-йе-йе». Они распевали его хором.

Дара читал ему курдские стихи и посвящал его в тайны внешней политики.

— Ты передавать Его превосходительство президент Никсон, что шах — очень плохо. Ему — не доверять, — говорил Дара.

— Хорошо, я передам это нашему народу, — обещал Джуд.

На десятый день стойбище снялось с места. Дара, усевшись на лошадь, сказал:

— Мы делать это не из-за золота. Америка — Курдистан: однажды мы править миром вместе. По справедливость.

Караван двинулся на северо-восток. Шли они несколько дней: Дара не спешил.

— Горы не любить дураков, — приговаривал он.

Как-то утром Джуд посмотрел на свои часы с миниатюрным календарем, которые он получил перед началом операции «Озеро в пустыне», и, заметив, что Дара не дает курдам обычных после остановки на ночлег указаний собираться в путь, спросил:

— Сколько нам еще идти?

Дара плюнул ему на ботинки. И засмеялся. Оказалось, что они уже находились на территории Советского Союза. Джуду сразу почудилось, что за ними теперь наблюдают с каждой горы.

— А дорога? Где дорога? — спросил Джуд.

— Полдня пути, — ответил Дара. — Но там — опасность. Здесь — нет. Вертолет в горах не летать.

— Я должен быть там послезавтра — в четверг, — сказал Джуд. — Или ждать здесь еще девять дней.

— "Сер шава" — решать тебе, — тихо произнес Дара.

В среду в полночь Джуд, Дара и тридцать его самых верных воинов, вооруженных до зубов, отправились на север. Остальные курды из селения потянулись на юг в Иран.

К рассвету отряд Дары вышел на плато. Здесь проходила дорога, ведущая в глубь СССР. Осмотрев дорогу в бинокль, Джуд не заметил ничего подозрительного.

Дара лично побрил Джуда. Американец достал из вещмешка с висячим замком форму лейтенанта Главного разведывательного управления Советской Армии и надел ее, повесил на пояс находившийся в том же вещмешке пистолет Токарева, посмотрел на часы, обнял на прощание Дару и в одиночку спустился с плато на дорогу. Он сел на обочине и стал ждать.

Через час на дороге появился армейский джип. В машине был только один человек — лейтенант в форме Главного разведывательного управления. Завидев Джуда, лейтенант остановился и вышел из машины.

— Что вы делаете здесь? — спросил он по-русски. В школе иностранных языков министерства обороны США Джуд изучал фарси по утрам. Днем же в него вдалбливали русские фразы.

— У меня сломалась машина, — сказал Джуд по-русски. — Рад встретить вас.

Советский лейтенант был примерно одного возраста с Джудом. Судя по его смугловатой коже и колоритной внешности, он был скорее всего уроженцем Грузии.

Джуд обошел джип.

— А где же ваша машина? — спросил лейтенант.

— У меня остались только документы, — ответил Джуд и полез в карман кителя.

Лейтенант-грузин протянул руку за документами. Джуд перехватил ее, саданул лейтенанту локтем в солнечное сплетение и, когда тот согнулся, мощным ударом, нанесенным по всем канонам восточного единоборства, сломал ему шею.

Вытащив документы убитого грузина, он сравнил их с удостоверением, которое ему выдали в ЦРУ: они были похожи.

Джуд оттащил тело лейтенанта в сторону и спрятал его за нагромождением камней. Затем сел в джип и поехал по дороге.

Через сорок два километра четыреста метров по спидометру дорога пошла вверх по склону холма, не раз сфотографированному с американских спутников-шпионов. Выехав на вершину холма, Джуд увидел внизу построенный из отдельных бетонных блоков дом, вращающуюся чашу радара, высоко поднятые над землей приемные антенны. Это был советский пост радиоразведки № 423. Он принимал электронные сигналы со всего Среднего Востока. Американцы многое знали о работе этого поста. Во-первых, благодаря слежению за ним со спутников, а во-вторых, потому, что он являлся точным аналогом постов радиоразведки Агентства национальной безопасности США. Американцам, в частности, было известно, что пост № 423 только собирает информацию. Ее анализ не входил в компетенцию обслуживающих пост людей. Американцам было известно и то, кто эти обслуживающие пост люди. Это восемь офицеров с инженерным образованием; три солдата (они же повара); два сверхсрочника-техника и операторы; их непосредственный начальник — старший сержант; командир поста — капитан, его заместитель — старший лейтенант и, наконец, еще один старший лейтенант из КГБ, следивший за тем, чтобы военнослужащие никому не выдали государственной тайны. Охраняли пост шесть солдат.

Радиоразведка велась круглые сутки. В случае экстренного происшествия пост мог попросить помощи у погранзаставы, находящейся в шестидесяти трех километрах отсюда. Но до сих пор на посту № 423 никаких происшествий не случалось...

Когда Джуд выехал на вершину холма, он увидел нечто такое, что американцам было неизвестно. За сетчатым забором, окружавшим пост, почему-то находилось двенадцать грузовиков и шесть джипов, а рядом с ними стояли шесть взводов солдат под командованием трех сержантов, показывавших своим подчиненным приемы карате...

От неожиданности Джуд притормозил. Он сразу понял, что эти солдаты скорее всего принадлежат к элитному подразделению Советской Армии — спецназу. Почему они оказались здесь — было неведомо: возможно, обычные учения, но, как бы то ни было, операция оказалась на грани срыва.

Появившийся на вершине холма джип сразу заметили. Стоило Джуду повернуть назад, как тут же у спецназовцев возникли бы подозрения и они мгновенно вызвали бы на перехват беглеца вертолеты.

— Черт! — прошипел Джуд и, нажав на акселератор, поехал вперед.

Охранники на КПП проверили его документы и кивнули в сторону автомобильной стоянки. Джуд припарковал джип и пошел вслед за появившимся у машины сержантом на командный пункт. Сержант нес находившийся в джипе мешок с почтой, у Джуда в руках был атташе-кейс убитого лейтенанта. Сержант что-то быстро сказал. Джуд не понял. Он лишь догадался, что это какое-то предупреждение, и с глубокомысленным видом кивнул головой.

На командном пункте полковник со значком десантника на кителе распекал за что-то командира поста. Тот вытянулся перед ним по стойке «смирно». У экранов радара сидели операторы; Джуду показалось, что они были бледны от страха.

Полковник повернулся к вошедшим. Джуд козырнул, вытащил из атташе-кейса какие-то бумаги и, протянув их полковнику, сказал по-русски:

— У меня есть для вас документы.

Полковник быстро просмотрел бумаги и отдал их капитану. Тот, ознакомившись с их содержанием, посмотрел на Джуда и что-то прокричал. Судя по интонации, это был вопрос.

Джуд ничего не понял. Он стоял и молчал.

Полковник грозно посмотрел на него. От напряжения Джуда стало подташнивать.

— Так да или нет? — прокричал наконец полковник.

— Да! Так точно! — выпалил Джуд.

— Подождите там! — рявкнул полковник и указал Джуду на дверь в глубине командного поста. Джуд знал, что за этой дверью находится комната с технической документацией. Он открыл ее и наконец остался в одиночестве. Полковник с новой силой принялся распекать капитана. Ему явно было сейчас не до Джуда. Гневный голос полковника через некоторое время стих и вновь послышался уже во дворе.

Задание, которое выполнял Джуд, получило имя «Скорцени» — в честь нацистского вояки, который возвел обман и наглость в ранг искусства.

Убитый Джудом лейтенант был одним из многих младших офицеров, которых Главное разведывательное управление ежедневно направляло на пост № 423, чтобы привезти туда почту и забрать там накопленные за неделю документы. Американцы знали, что эти офицеры направляются на пост по четвергам во второй половине дня. Джуд должен был устранить лейтенанта, проникнуть на командный пост и сфотографировать всю техническую документацию, имеющую отношение к средствам радиоразведки. Миниатюрная фотокамера была зашита в подкладку его шинели. Фотографии Джуда позволили бы американским ученым точно установить предел технических возможностей советской радиоразведки, для того, чтобы научиться обманывать ее.

Предполагалось, что работа Джуда будет никем не замечена. По пути назад он обязан был сымитировать автокатастрофу, убитого же лейтенанта посадить за руль разбитой машины.

«Разведка дает наилучший результат только тогда, когда твой враг ни о чем не догадывается», — говорили Джуду. Однако в случае неблагоприятного развития событий и невозможности проникнуть на пост незамеченным планом операции предусматривалось, что Джуд вступит в бой. Учитывая уровень его подготовки и отсутствие на посту специально обученных бойцов, шансы американца на успех в бою оценивались достаточно высоко, а именно как шестьдесят процентов против сорока. Появление на посту спецназовцев смешало все эти планы.

Помещение, в котором оказался Джуд, было хорошо известно ему по рисункам, полученным ЦРУ от советского военнослужащего-перебежчика. Джуд знал, что нужная техническая документация находится в сейфе.

Времени раздумывать у него не было. Он решил рискнуть. Всего одиннадцать минут потребовалось ему, чтобы открыть сейф отмычками. Фотографирование документов заняло бы слишком много времени, и он просто сложил папки с грифом «совершенно секретно» в атташе-кейс убитого лейтенанта.

Джуд чуть приоткрыл дверь в помещение командного пункта. Там у экранов компьютеров находились только операторы. Джуд ступил внутрь и, как ни в чем не бывало, пошел к выходу. Занятые работой операторы не обратили на него особого внимания.

Выйдя во двор, Джуд огляделся. Полковника и капитана видно не было. Вечерело. На обнесенной забором территории поста спецназовцы копались в двигателях грузовиков; проверяли снаряжение. Зачем они оказались здесь? У них учения? Или они направляются на патрулирование границы? Это уже не имело значения для Джуда.

До джипа, на котором он приехал сюда, было сорок семь шагов.

«Не спеши! — приказал он сам себе. — Ни в коем случае не спеши! Пусть они думают, что тебя направили сюда лично Ленин, Сталин и прочие божества».

Пятьдесят томительных секунд Джуд ехал от стоянки к воротам. На груди у часового висел АК-47. Джуд вздрогнул, но тут же, взяв себя в руки, глядя прямо в глаза часовому, постучал пальцем по циферблату своих часов.

Часовой оглядел джип, подумал, и открыл ворота.

Огромным усилием воли Джуд справился с возникшим у него от страха и напряжения желанием немедленно вдавить педаль акселератора в пол. Сжав зубы, он на средней скорости въехал на холм. И только когда в зеркале заднего вида исчезло отражение поста № 423, он нажал на педаль до отказа и запел от радости.

Дара вместе со своими воинами поджидал его в сорока двух километрах четырехстах метрах от поста. Джуд несся по проселочной дороге со страшной скоростью. Его швыряло из стороны в сторону, но он продолжал радостно петь, не обращая на тряску никакого внимания.

Стемнело. Джуд включил фары и поехал еще быстрее.

Внезапно в зеркале заднего вида появились желтые полосы от фар нагоняющих его автомобилей. Погоня!

Джуд бросил машину у нагромождения камней и стал карабкаться на плато. Наконец Дара схватил его за руку и помог сделать последний, самый трудный шаг.

— Слава Аллаху, ты прибыть! — воскликнул Дара.

— Уходим! — закричал Джуд.

— Нет! — Дара поднял руку. — Еще не пора!

— Нам не надо приключений! — заспорил Джуд.

В ответ Дара только покачал головой.

Сорок спецназовцев, направленных в погоню, имели великолепную боевую выучку и были прекрасно вооружены. Но позиция, занятая курдами на плато, была лучше. Кроме того, спецназовцы никак не ожидали нападения невесть откуда появившегося здесь отряда.

Люди Дары рассекли наступавших солдат на отдельные группы. Через двадцать минут все было кончено. К тому моменту, когда прибыло подкрепление, курды и Джуд быстро уходили на лошадях в горы, ставшие для курдов родным домом по воле царя Соломона.

— Теперь понимать? — спросил Дара Джуда, когда преследователи безнадежно отстали от них. — Враг Америки — враг Курдистана. Мы всегда быть друзья! Курдистан! — закричал вдруг Дара.

Его люди радостно заулюлюкали. Эхо от их криков разносилось по горным кручам.

Два года спустя — в мае 1972-го — президент Никсон и его советник Генри Киссинджер проводили в Москве переговоры с советскими руководителями и договорились о смягчении обстановки на Ближнем и Среднем Востоке. Из Москвы Никсон и Киссинджер направились в Тегеран и обсудили там накалившиеся ирано-иракские вопросы. Никсон согласился с планом шаха Ирана снабдить современным оружием иракских курдов-сепаратистов и одновременно способствовать проникновению иранских курдов на помощь своим соплеменникам через границу. Курды получили от ЦРУ оружия на шестнадцать миллионов долларов. США, кроме того, пообещали поддержать давно вынашиваемую сепаратистами идею о создании независимого Курдистана.

Сотни иранских курдов, включая Дару, были направлены в Ирак, чтобы сражаться с поддерживаемым Советским Союзом багдадским режимом.

В марте 1975 года шах Ирана, стремясь упрочить свои позиции в Организации стран — экспортеров нефти, перекрыл поставки американского оружия курдам. Ирак без труда разгромил повстанцев. Призывы курдов к ЦРУ и лично Киссинджеру оказать прямую помощь остались без ответа. Несколько сотен курдских предводителей, включая Дару, были казнены. Семья Дары вместе с другими жителями его селения была отправлена иранцами в Ирак; никто из курдов не получил в США политического убежища.

Когда в конгрессе Соединенных Штатов Киссинджера попросили высказаться по проблеме курдов, он заметил, что забота о ближних — вещь похвальная, но у тайных операций иные цели.

После выполнения задания Джуд вернулся в Тегеран по однажды пройденному им маршруту. Алекси привез его сначала к себе в крепость за высокой стеной, где американец принял душ и переоделся в «цивилизованную» одежду, а потом отправился вместе с ним все в тот же подземный гараж. Там Джуда поджидал Арт.

Алекси попрощался и уехал. Джуд передал советский атташе-кейс с документами вооруженным до зубов американцам, прибывшим за этими документами на двух легковых автомобилях. Уже через тридцать одну минуту документы были на борту американского транспортного самолета, вылетевшего на военно-воздушную базу США «Эндрюз».

— Расслабьтесь, — сказал Арт Джуду, когда они остались одни. — Давайте-ка пообедаем, а потом я верну вас командирам операции «Озеро в пустыне».

На «форде» Арта они поехали в шикарный район Шимиран. Одетые в спортивные куртки и широкие брюки, они вполне могли сойти за нефтяников, выбравшихся в свободное время в город поразвлечься.

В ресторане, который они выбрали, к их столику сразу подошли пожилые женщина и мужчина. С любопытством оглядев Арта и Джуда, женщина спросила:

— Простите, вы случайно не американцы?

Арт буркнул что-то невнятное. Пожилые люди посмотрели друг на друга.

— К сожалению, мы не говорим на фарси, — сказал мужчина и потянул свою спутницу к выходу.

В зале, кроме Джуда и Арта, оставался только один клиент — толстый африканец. На столе перед ним стояло шесть пустых бокалов из-под вина.

Американцы заказали виски и бифштекс. Суетливый владелец ресторана сам принес спиртное и положил справа от бокалов ножи для мяса. Когда он ушел на кухню, Арт поставил взятый им из машины портфель на пол и посмотрел Джуду прямо в глаза.

— Не надо ни о чем рассказывать, — сказал он.

— Если бы мы знали, что там окажутся спецназовцы, все было бы намного проще, — сухо заметил Джуд.

— Нам не грозит безработица как раз в силу того, что на свете еще не все известно, — ухмыльнулся Арт.

— Вы и вправду так думаете?

И Джуд в первый раз после возвращения из Советского Союза в Тегеран рассмеялся. Он залпом выпил виски. Какая-то европейского вида женщина вошла в ресторан и, оглядевшись, села за столик в нескольких метрах от американцев. Она достала из сумки сигареты, прикурила одну и постаралась не обращать внимания на Арта и Джуда, с любопытством глядевших в ее сторону. Владелец ресторана принес женщине бокал красного вина.

— Вы умный малый, хотя и очень молоды, — сказал Арт.

Джуд снова засмеялся. Ему сейчас казалось смешным все без исключения: этот белобрысый американец напротив, который очень любил носить темные очки; американские туристы в Тегеране; суетливый владелец ресторана, чертыхающийся по поводу того, что в один момент он должен делать сотню дел. Советские солдаты, не подозревавшие о засаде, которую устроил им на плато Дара, тоже вызывали у него смех. Джуд хохотал как сумасшедший.

— Прекратите истерику и отдышитесь, — прошептал Арт.

Джуд заморгал. И перестал смеяться.

Женщина в нескольких метрах от американцев безучастно рассматривала стену перед собой. Пьяный африканец рассеянно уставился в потолок. В ресторан вошли двое мужчин в мешковатых костюмах, заняли столик у двери и посмотрели на Джуда.

— Вы вернулись невредимым, — сказал Арт, — и у вас все нормально.

— Да, у меня все в порядке, — согласился Джуд. Арт заказал еще две порции виски. Владелец ресторана был алжирцем и с клиентами не спорил. От столика американцев он сразу поспешил к двум только что вошедшим мужчинам, чтобы принять заказ и у них.

— Вы можете уже скоро демобилизоваться из армии, — глядя в глаза Джуду, сказал Арт.

— Мы с вами служим не в армии.

Арт взял со стола свой нож для заказанного бифштекса и начал его ручкой чертить на скатерти какие-то воображаемые круги.

— В армии или нет — вопрос, конечно, тонкий, — сказал он наконец. — Как бы то ни было, на то, чтобы создать нынешнего Джуда Стюарта, Америка потратила много средств, да и времени ушло на это немало.

Пьяный африканец забормотал что-то себе под нос.

— И мне все-таки кажется, что Джуд Стюарт и в будущем сохранит свои связи с армией, — подытожил Арт.

— С чего это вы взяли?

Пьяный африканец встал и, пошатываясь, пошел к стойке. Мужчины за столиком у двери поджали ноги, чтобы африканец не отдавил их по пути.

— Форма — отличная вещь, — ответил Джуду Арт. — Человека вне армии поджидает масса неожиданностей. Армейская же служба... как бы это сказать?.. гибкая. А то, чем мы конкретно занимаемся на службе, — самая важная работа.

— Именно такая работа мне и нужна, — согласился Джуд.

Пьяный африканец получил свой счет, положил деньги на стойку и, шатаясь, вышел из ресторана.

— А у вас самого какие планы на будущее? — спросил Джуд.

— У меня? — Арт задумался, вертя в руках нож. Вдруг он подбросил его: нож несколько раз перевернулся в воздухе. Арт ловко поймал его над столом.

Женщина внезапно встала, опустила руку в сумку, достала оттуда пистолет с глушителем и направила его в сторону Джуда. Выстрел, казалось, был неминуем.

Арт со всего размаху швырнул нож в женщину. Она подняла руку с зажатым в ней пистолетом. Отскочив от пистолета, нож тяжелой ручкой ударил женщину в лоб, и она упала.

Двое мужчин у двери вскочили на ноги. Джуд поднял стол и швырнул его на мужчин. Один сразу упал. Другой, оттолкнув ногой стол, вытащил из своего просторного пиджака миниатюрный «узи», но, потеряв равновесие, дал очередь в сторону стойки. На груди суетливого владельца ресторана появилась кровавая полоса. Мужчина в мешковатом костюме твердо встал на ноги и направил автомат на Джуда.

И опять Арт оказался проворнее. Он успел выхватить пистолет из руки потерявшей сознание женщины и разрядил всю обойму в нападавшего мужчину и его лежавшего на полу товарища.

— Проверь, нет ли кого за дверью! — крикнул он Джуду.

Джуд вытащил «узи» из рук убитого мужчины и осторожно выглянул за дверь.

— Чисто, — с облегчением сообщил он.

— Все равно где-то поблизости их может поджидать машина! — прокричал Арт, беря сумку женщины и доставая оттуда новую обойму для пистолета. — Обыщи их, — кивнул он в сторону убитых мужчин.

Джуд вытащил из карманов просторных пиджаков убитых какие-то бумаги.

— Сам Алекси вряд ли знает, что ты его надул, — сказал Арт, вставляя новую обойму в пистолет. — Так что скорее всего это русские. Они поспешили сюда, пока ты не улизнул из страны. Это или желание вернуть похищенное, или просто месть. Но вот как они тебя обнаружили? Быть может, тебя продали ребята Алекси?

Лежавшая на полу женщина застонала.

— Вам, мадам, не следовало впадать в панику, когда я начал играть с ножом, — сказал Арт, глядя на женщину.

Потом он повернулся к Джуду и приказал:

— Возьми мой портфель.

Пока Джуд ходил за портфелем, Арт хладнокровно убил женщину: он намотал ее волосы на руку, приподнял голову и ножом для бифштекса перерезал горло. Кровь брызнула во все стороны.

Когда Джуд понял, что произошло, он закричал:

— Но ведь мы могли...

— Ничего мы не могли! Теперь Джуду Стюарту ни в коем случае нельзя оставлять свидетелей, — будничным тоном сказал Арт, отбрасывая в сторону окровавленный нож.

На улицу они выбрались через кухонное окно.

— За моей машиной следят, — буркнул Арт, и они целых полмили сломя голову неслись по оживленной улице.

Арт остановился только тогда, когда увидел свободное такси. Он выволок из машины водителя и прижал его к задней левой двери машины. Водитель почувствовал, что ему в живот уперлось что-то твердое. Посмотрев вниз, он увидел пистолет и смертельно побледнел. Свободной рукой Арт бросил на крышу такси деньги. Водитель сделал судорожный глоток, положил на крышу ключи, сгреб деньги и исчез в толпе.

За руль сел Арт.

Группа десантников, участвовавших в операции «Озеро в пустыне», размещалась на иранской военной базе на окраине города. Не доезжая полмили до базы, Арт прижал машину к обочине.

— Группа пробудет здесь еще двенадцать дней, — сказал он. — Все это время оставайся на базе — там тебя не обнаружат. Если спросят, чем ты занимался за время своего отсутствия, скажи, что делал прививки сельским детям. В качестве одолжения шаху.

Арт усмехнулся и заглушил двигатель.

— А теперь — еще кое-что на прощание.

Стояла прекрасная тихая ночь.

— А может быть, все же заняться чем-нибудь другим? — неуверенно спросил Джуд.

— Только не в этой жизни! — суровым тоном ответил Арт.

Ну что ж, — вздохнул Джуд, — я действительно зашел уже слишком далеко, и назад пути нет... Так что же предстоит мне в будущем?

Арт открыл свой портфель и, включив в салоне освещение, вытащил из него какие-то бумаги.

— Здесь вся необходимая новая информация о тебе, которую мы занесем в компьютеры. Бумаги уже заполнены, ты должен их только подписать. Такая вот нелегкая у тебя теперь жизнь, — пошутил Арт.

Джуд невесело рассмеялся.

Он подписал целую кипу документов и при этом узнал о себе много любопытного. Оказывается, он уже демобилизовался, уже прошел курс подготовки агентов секретной службы и успел поработать в министерстве финансов США. Все это было теперь его новой «легендой».

Одним из последних документов в кипе бумаг, которые вручил ему Арт, был приказ, свидетельствующий о том, что через пять месяцев — если считать от сегодняшней даты — Джуд Стюарт будет переведен в Белый дом в качестве специалиста Службы технической защиты.

Глава 11

Зимний дождь

В тот день, когда между Бэт и Уэсом установились новые отношения, Ник Келли изучал материалы сенатских слушаний 1974 года, посвященных шпионскому заговору в Белом доме.

Об этом заговоре стало известно еще в декабре 1971 года. Тогда Пентагон заинтересовался утечкой информации из Белого дома, которая вдруг стала публиковаться в разделе скандальной хроники в одной из вашингтонских газет. Совершенно случайно военные установили, что морской пехотинец, охранник Белого дома, работавший в Национальном совете безопасности, выкрал более пяти тысяч секретных документов у официальных лиц, включая Генри Киссинджера. Этот охранник передал свой шпионский улов не иностранцам, а высокопоставленным американским офицерам из Комитета начальников штабов.

Ник откинулся на спинку кресла; он находился в правовом отделе библиотеки конгресса. За его спиной кто-то громко шелестел страницами. Обернувшись, Ник увидел седого мужчину в скромном костюме. Глаза его, устремленные в толстую книгу, горели.

«Ну надо же, — усмехнулся Ник. — Такое впечатление, будто он читает захватывающую приключенческую повесть! Наверное, пенсионер. И дома ему просто нечего делать».

Ник снова углубился в хитросплетения шпионского заговора. Служебное расследование проводилось почти через три года после его обнаружения. Оно получило имя «Дело Муура — Рэдфорда» — в честь председателя Комитета начальников штабов адмирала Томаса Муура и самого шпиона — морского пехотинца Чарльза Рэдфорда. Тогда выяснилось, что результаты соответствующего расследования Пентагона засекречены, и дело было передано так называемым «водопроводчикам» — секретному подразделению, специально сформированному администрацией президента Никсона, чтобы прекратить утечку информации из Белого дома. Кроме этого, в задачи подразделения входило: подслушивание телефонных разговоров, похищение документов из сейфов, подкуп должностных лиц, прямое вмешательство в избирательный процесс, организация насилия в ходе политических манифестаций, убийства неугодных американских граждан. После того как деятельность «водопроводчиков» стала достоянием гласности, Никсон был вынужден сложить с себя президентские полномочия. И весь этот скандал вошел в историю как «Уотергейт».

К 1974 году, когда под давлением общественности сенатский комитет по вооруженным силам начал свои слушания, водоворот тайных операций вовлекал в себя все больше и больше официальных лиц, и страна, узнав обо всех этих нарушениях законности, вздрогнула от ужаса. Дело Муура — Рэдфорда было всего лишь одним эпизодом в жестокой драме, поставленной в Белом доме администрацией Никсона. Содержание этой драмы — неслыханная коррупция, а также кровавые бомбардировки в ходе бесконечной войны в Юго-Восточной Азии.

Сенатский комитет проводил свои слушания в течение четырех дней. Его председатель заявил журналистам, что если бы расследование было продолжено, то Пентагон был бы разрушен до основания.

Ник потер глаза и еще раз прочитал откровения адмирала Муура, который признал, что в «нормальное время» совершенное охранником Рэдфордом должностное преступление квалифицировалось бы как измена.

После раскрытия шпионского заговора перед судом никто не предстал. Таким образом, слушания не дали никакого видимого результата.

Ник посмотрел на сделанную им в своем блокноте запись. «Что же ты обнаружил?» — спрашивал он сам себя. И ниже: «То, что переплелось с твоей собственной жизнью?»

В изученных им документах не упоминалось больше никаких других шпионов.

«Может быть, тогда мне стоило бы уделить больше внимания этому делу? Может быть, следовало бы надавить на Джуда?» — думал Ник.

— Ну и что от этого изменилось бы? — негромко проворчал он.

Сидевшая недалеко от Ника женщина недовольно посмотрела в его сторону. Ник виновато пожал плечами.

Вокруг него на книжных полках стояли сотни, нет — тысячи томов по американской юриспруденции...

«Вот только где здесь искать приговор Джуду Стюарту?» — невесело ухмыльнулся он.

Когда Ник был мальчишкой, он думал, что в мире есть ответы на все вопросы. Но найти их можно, конечно, не в маленьком городишке, в котором он родился.

— Я вырос в штате, который умещается в моей руке, — сказал он как-то своей жене. Тогда он поднял левую руку, оттопырил большой палец и правой рукой ткнул в нижнюю часть указательного пальца. — Вот здесь мой родной городок.

Название этого городка — Бутвин, а название штата — Мичиган. Население Бутвина — пять тысяч триста человек, да и то лишь тогда, когда окрестные фермеры съезжаются в город на праздники. В пятидесятые годы мелкое фермерство стало исчезать: в современном мире оказалось экономически нецелесообразным выращивать пшеницу и кукурузу на небольших полях.

Да, современные технологии меняли мир на глазах. Телевидение появилось в Бутвине, когда Нику было пять лет. Два или три раза в неделю небо над головой раскалывалось от громкого хлопка: самолет с базы ВВС в семидесяти милях от Бутвина преодолевал звуковой барьер. На базе были и огромные бомбардировщики Б-52, способные нести водородные бомбы. Эти бомбы могли уничтожить весь мир. Но главное — это то, что они заставляли коммунистов в России, Китае, Корее и на Кубе оставаться с той стороны Берлинской стены и не позволяли им захватить Бутвин, чтобы изнасиловать тамошних женщин и заставить всех молиться на Ленина. В случае же захвата Бутвина Ник собирался спрятаться где-нибудь со своей винтовкой двадцать второго калибра и сражаться с плохими людьми.

Летом в Бутвине было жарко, душно. Зимой — страшно холодно, особенно когда ветер дул со стороны озера Хурон. Выпадало много снега, и над городом стоял дым от печей, топившихся дровами.

Пассажирские поезда перестали ходить в Бутвин, когда Нику было семь лет, и туристы больше не останавливались в городе.

Отец Ника работал в фирме, занимавшейся доставкой различных грузов. Обедать он приходил домой в полдень, когда на близлежащем молокозаводе раздавался гудок, а в час дня, когда в школе Ника звенел последний звонок, он возвращался на службу и приходил домой только в шесть часов вечера к ужину.

Ник иногда бывал у него в затхлом офисе, расположенном рядом с гаражом, где механики ремонтировали большегрузные грузовики. Ник очень боялся, что когда-нибудь и ему самому придется работать в таком же затхлом офисе, заполненном конторскими книгами, материалами и деньгами в ящике стола, которые ему лично принадлежать не будут.

Его родители мечтали, чтобы он стал юристом. Наверное, потому, что он очень любил спорить с кем угодно и по любому поводу, — разве не этим занимаются все юристы? Ник же считал, что работа юриста состоит в том, чтобы спасать от тюрьмы невиновных людей, а еще в том, чтобы ловить убийц. Это Нику действительно нравилось, но теперь-то он понимал, что представления его родителей о работе юриста были больше похожи на правду.

Сестер и братьев у него не было. Он много читал, главным образом книги о волшебных приключениях и научную фантастику. Его родители были уверены, что кино — превосходный источник знаний для мальчика, и он посещал единственный в Бутвине кинотеатр два-три раза в неделю.

Родители упорно настаивали на том, чтобы всю свою жизнь Ник прожил в родном городке. И в детстве он особенно не возражал против такой перспективы.

Родители его очень любили. И потому настояли на том, чтобы с десяти лет он начал понемногу прирабатывать. Они были убеждены, что работа дисциплинирует человека, делает его стойким, сильным; они учили его делать любую работу хорошо.

В семье Ника никогда не говорили о религии. Формально они были прихожанами Методистской церкви. Ник верил в добро и зло и в то, что на свете есть все же кто-то могущественнее человека. Но вот Библии он не верил. «Что же ел библейский Иона в животе у кита все эти долгие дни и ночи? — спрашивал себя Ник. — Почему Иисус, говоривший о том, что, получив по одной щеке, надо подставлять другую, набросился на менял в храме? Если всеми делами в мире ведает Господь, то почему же есть люди, место которым в аду?»

Эти каверзные вопросы расширяли пропасть между Ником и его знакомыми. Его приятели были прихожанами двух других церквей — римско-католической и лютеранской. Евреев в их городе не было. Из цветных там жила только одна бездетная семья: они происходили из индейского племени чиппева. Дальние предки его матери тоже происходили из этого племени. Ник страшно гордился этим.

Уже в подростковом возрасте он научился водить машину и с огромным наслаждением разъезжал по вечерам на старом отцовском «шевроле». Иногда на бешеной скорости он уносился за пределы города, настраивал приемник на волну Чикаго или Нью-Йорка и начинал мечтать о другом мире — огромном мире за пределами его крохотного городка с затхлыми офисами, о мире, в котором живут герои, совершающие немыслимые подвиги. Тогда же Ник стал писать геройские рассказы. Правда, эти рассказы, которые он печатал на старенькой машинке, были больше похожи на волшебные сказки.

В 1964 году, когда Нику исполнилось пятнадцать, в город с вьетнамской войны прибыл Джо Баргер. Прибыл в цинковом гробу, покрытом государственным флагом Соединенных Штатов. Нику раньше не очень-то нравился этот парень, который сумел избежать наказания за хулиганство, только вступив в Корпус морской пехоты. Но теперь Джо Баргер стал для него непререкаемым героем из волшебной сказки, которую Ник сам же и придумал. Во Вьетнаме погибли еще два парня из Бутвина; Ларри Бенсон потерял там ногу; Майк Кокс вернулся глухим.

В 1967 году в университете Мичигана Нику не удалось пройти военную медкомиссию: помешала сделанная ранее операция на колене. Операция потребовалась после серьезной раны, которую он получил, играя в футбол. Он не стал «зеленым беретом» и так и не прикоснулся собственными руками к созданному его воображением волшебному миру героев.

Живя в Бутвине, Ник был предельно старомоден. Однажды он и его подружка Шарон Джонс напились пива, и Шарон, раздевшись догола, полезла к нему в объятия. Ник отверг ее приставания. «Пьяная любовь — это и не любовь вовсе», — подумал он тогда, но главная причина была все же в том, что он не хотел обременять себя семейными узами в городке, из которого ему мучительно хотелось вырваться. Вырваться, чтобы оказаться в ином мире, где вершились великие дела, где он мог писать, где он мог дотронуться до людей, которые приводили этот мир в движение.

«Один из таких людей — Джуд Стюарт», — подумал Ник, сидя в зале библиотеки.

Ник сумел дозвониться до Дина — этого оборотня из своей прошлой жизни. Он сбивчиво сообщил Дину, что если тот сможет, то пускай передаст Джуду, что Ник просит его позвонить.

— На работу, — добавил Ник. — У него есть мой номер. Домой пусть не звонит. Только на работу.

— Угу, — промычал Дин в ответ.

О Джуде он ничего не знал. Впрочем, Ник и не задавал прямых вопросов. Он только хотел понять, какая опасность угрожает его старому приятелю и велика ли эта опасность, но так ничего и не установил.

— Вы все еще писатель? — спросил Дин.

— Да.

— А в морге-то уже побывали?

Ник не ответил, а Дин засмеялся и повесил трубку.

«Вот так, — подумал Ник, — здесь полный тупик».

Он закрыл лежавшие перед ним на столе папки с документами. Хватит заниматься призраками. Все его поиски какой-либо новой информации о Джуде, которая объяснила бы, почему он позвонил в то утро, результата не дали. Он только набрал вдоволь цитат и расхожих объяснений для статьи, которую обязался написать в газету Питера Мерфи. Обязался, чтобы иметь формальный повод заняться делами Джуда.

Его жена знала, что он пишет статью, но посчитала это глупым занятием. О том же, что он звонил Дину, она не знала. Много лет назад он собирался рассказать ей о Дине, но она и слушать не захотела о том, что человек, которого она любила, знался когда-то с оборотнями. И теперь Ник чувствовал угрызения совести от того, что его жене далеко не все известно о нем — прошлом и нынешнем.

Сидевшая недалеко от Ника женщина вздохнула и опустила голову на открытую перед ней книгу.

«Все, теперь этот зал в полном вашем распоряжении», — подумал Ник, взял со спинки стула пальто и надел его. Собирая со стола папки с документами, он заметил, как седовласый мужчина за его спиной проверяет свой пейджер.

Когда Ник, возвращая папки с документами библиотекарю, положил их на стойку в виде лошадиной подковы, седовласый мужчина снова оказался рядом с ним. Он улыбнулся Нику и потянулся к ящичку с бланками читательских требований. Через руку мужчины было аккуратно переброшено синее пальто. Выходя из зала, Ник услышал, как щелкнула его шариковая ручка.

Читальный зал, в котором работал Ник, находился на третьем этаже библиотеки конгресса. Он подошел к двери лифта и нажал на кнопку вызова. Спустившись вниз и пройдя через отделанный мрамором холл, он застегнул пальто на все пуговицы. Было еще довольно холодно. Офис Сильвии располагался на противоположной стороне улицы. «Мы могли бы вместе пообедать», — подумал Ник, но тут же вспомнил, что завтра в подкомитете конгресса, где она работала, пройдут очередные слушания, сегодня у нее слишком много дел, чтобы тратить драгоценное время на обед даже с любимым мужем. Ник усмехнулся. Из-за этой непрерывной работы он уже и не помнил, когда последний раз они занимались любовью.

Сегодня среда. Они с Сильвией выскочили утром из дома, как только пришла Хуанита. Вчера Сильвия работала допоздна и даже в постели читала прихваченные из офиса документы. Только чувство вины перед мужем, который никак не мог уснуть при свете, заставило ее выключить лампу.

В понедельник Сол проснулся в половине пятого утра. Мать с отцом по очереди убаюкивали сына, но он уснул всего лишь за пятнадцать минут до того, как зазвонил будильник, и им нужно было собираться на работу. Вечером они буквально валились с ног от усталости. Перед тем, как лечь спать, Сильвия только успела подготовить к оплате полученные за месяц счета, а Ник помыл ребенка и прочитал ему вечернюю сказку. Уже засыпая, он попытался представить себе, как бы выглядела Сильвия в черном прозрачном белье. Вот и весь секс!

В воскресенье тоже было много дел. Утром после того, как каждый из них на цыпочках сходил в ванную комнату, они, лежа в постели, крепко прижались друг к другу, но заплакал Сол, и пришлось идти к нему. Днем Сол спать отказался. Воскресным вечером Ник смотрел по телевизору какой-то фильм: его не покидали планы написать сценарий, и он уже пообещал режиссеру всерьез подумать над этой работой. Сильвия, не досмотрев фильм до конца, заснула.

В пятницу и субботу Ник лечился от простуды, а в четверг и пятницу от простуды лечилась Сильвия.

Что было в среду, неделю назад, Ник не помнил.

Во вторник он был в плохом настроении. Причиной тому были мысли о Джуде.

А вот в понедельник, девять дней назад, когда в их доме раздался телефонный звонок Джуда... В тот понедельник вечером Сол быстро заснул. Они с Сильвией пошли в спальню и стали раздеваться. Когда на Сильвии остались только ее старенький белый лифчик и видавшие виды трусики, Ник дотронулся до ее плеча. Она улыбнулась; Ник обнял ее за спину и расстегнул лифчик. Сильвия сняла его и бросила на пол. От кормления Сола ее груди вытянулись. Нику нравилось, как нежно они реагировали на прикосновения его рук. Ник и Сильвия обнялись, улегшись поперек кровати. Они целовались и гладили друг друга. И негромко, чтобы не разбудить ребенка, смеялись. Он, как всегда, оказался сверху, прижался к ней. Ее лоно было нежным, теплым, влажным...

— Ник! — послышался громкий мужской голос.

Ник не сразу понял, кто его зовет. Он был сейчас недалеко от Капитолия. Мимо него на огромной скорости проносились машины.

— Ник! — снова послышался мужской голос. Невысокий человек быстро шел к нему со стороны пересечения Авеню Независимости и Первой улицы и приветливо махал рукой. Поравнявшись с Ником, он крепко пожал его руку.

— Как у вас дела, Ник? Я — Джек Бернс.

— Боже мой! Давненько же я вас не видел, — сказал Ник. — Что вы тут делаете?

— Веду одно дельце. — Бернс кивнул в сторону мраморного здания конгресса. — Слушайте, давайте пообедаем вместе. Плачу я. Все расходы мне компенсируют.

Он еле заметно улыбнулся.

— Да нет, пожалуй, — сказал Ник. Ему хотелось побыть одному со своими сладкими грезами. Слушать же крутые истории из жизни этого бывалого вашингтонского сыщика в его планы сейчас не входило. — Мне надо идти. — Он махнул в сторону соседней улицы.

— А я и сам туда иду. Так что пойдемте вместе! — воскликнул Бернс.

— О'кей, — вздохнул Ник, не зная, как отделаться от неожиданного попутчика.

Когда они повернули за угол, Ник успел рассмотреть идущего сзади все того же седовласого мужчину в синем пальто, на которого он обратил внимание в библиотеке.

— На днях я разговаривал с Питером Мерфи, — сказал Бернс. — Он сообщил мне, что вы опять пишете для его колонки в газете какую-то статью о шпионских делах.

— Пока еще не пишу, а только обдумываю материал.

— Черт бы подрал этого Питера! — возмутился Бернс.

Ник даже вздрогнул от такого энергичного выражения неудовольствия. — Я уже тридцать лет кручусь в Вашингтоне, знаю все шпионские дела, а Питер — бьюсь об заклад! — даже не посоветовал вам обратиться ко мне.

— Нет, не посоветовал...

Они перешли улицу.

— Сукин сын! — смачно выругался Бернс. — Хотя, конечно, и винить-то его особенно не за что. Он хочет, чтобы вся информация исходила только от него.

— Да... — протянул Ник.

— Так, значит, эти ребята из Ленгли пасут кого-то? Помните, как я помог Питеру раскрутить эту историю со шпионами в Майами?

— Нет, наверное, это было еще до того, как я начал сотрудничать с Питером.

— Все равно такими делами лучше заниматься не в одиночку.

— За моей спиной сам Питер.

Бернс положил руку в перчатке на плечо Ника:

— Так вы обнаружили уже что-то... этакое?

— Не знаю. Пока не знаю. — Ник кивнул в сторону противоположной стороны улицы. — Мне туда. Надо вернуться в офис.

— Да-да, конечно. Пожалуй, как-нибудь я загляну к вам.

— Но сначала позвоните, — сухо заметил Ник. — Иногда меня не бывает в офисе.

— Ну разумеется! — Лысый сыщик улыбнулся Нику. — Помните, как мы раскручивали с вами ту давнюю историю? Вы тогда здорово поработали!

— Эта история не стоила таких больших усилий.

— Но вы и не раздули ее. И это я особенно ценю.

«Было бы что раздувать», — подумал Ник.

Частный сыщик засунул свою визитку в карман пальто Ника.

— Если вы по-прежнему занимаетесь такими делами, — сказал он, — то вам просто необходим человек, который знает все. Питеру же далеко не все известно. Так что звоните. Я могу помочь.

— Конечно-конечно, — сказал Ник и подумал: «Какого черта ты ко мне пристал?»

Ник пожал руку сыщика и, не оборачиваясь, перешел улицу. Миновав полквартала по Пенсильвания-авеню, он почувствовал, что страшно проголодался, но тут же вспомнил, что наличных у него с собой не было.

Задул сильный ветер, внезапно пошел дождь с градом. Льдинки больно покалывали лицо. Чтобы сократить путь, Ник повернул на углу Третьей улицы и под прикрытием длинной стены поспешил к расположенному недалеко банкомату. Пластиковая кабина укрыла его от непогоды.

Он вставил в прорезь машины свою кредитную карточку и набрал персональный код, а потом в ожидании наличности рассеянно посмотрел по сторонам.

На перекрестке на красный свет светофора остановился каштановый «кадиллак». Справа от водителя в «кадиллаке» сидел седой мужчина в синем пальто. Стекло его двери было в крупных дождевых каплях. Ник задумался. Этот мужчина, как выясняется, проводит время не только в библиотеке. Может быть, он и не пенсионер. Светофор переключился на зеленый. «Кадиллак» стал разворачиваться на перекрестке; его щетки смахивали с ветрового стекла капли зимнего дождя.

За рулем «кадиллака» сидел Джек Бернс.

Машина набрала скорость, унося прочь сидевшего в библиотеке за спиной Ника пожилого человека и вашингтонского сыщика, появившегося вдруг перед Ником и начавшего задавать вопросы.

Ник замер. Ему было холодно. Он чувствовал себя страшно одиноким.

Глава 12

Зеркало

Бэт громко закричала и проснулась. Уэс сел в кровати, не понимая, что происходит. В спальне было темно и холодно.

— Кошмар, — сказала она, дотрагиваясь до него, — мне приснился кошмар.

Он обнял ее. Она вся дрожала. Уэс укрыл ее и себя одеялом. Бэт постепенно согрелась и перестала дрожать.

— Извини, — сказала она наконец. — Я не хотела тебя напугать.

— Все хорошо... Главное — с тобой все в порядке.

Она положила голову ему на грудь:

— У меня сейчас слишком много работы... А тебе снятся кошмары?

— Конечно.

— Расскажи, какие тебе снятся кошмары.

— Ну уж нет. Кошмар приснился тебе, так что ты и должна рассказывать.

— Мне привиделось зеркало, — прошептала она. — Я проникала внутрь этого зеркала и возвращалась обратно. В одно и то же время я была зеркалом и самой собою... То проникала внутрь, то оказывалась снаружи. Но потом... Потом от моего неосторожного движения зеркало треснуло, и все мое тело рассыпалось, превратившись в блестящие острые осколки...

Уэс почувствовал, как сердце Бэт бешено заколотилось.

— Знаешь, раньше мне приходилось размешивать кислоту в стеклянных колбах. — Может быть, воспоминание об этой опасной работе и стало причиной кошмара?

— Да, это всего лишь какое-то воспоминание, — отчеканил он.

— Ладно-ладно, хватит меня успокаивать, как какую-то дурочку. Как-нибудь я расскажу тебе о своих вещих снах.

— С удовольствием послушаю.

— Сколько сейчас времени? — спросила она.

— Сколько времени? Где-то посередине между очень поздно и очень рано. — Он почувствовал, как она улыбнулась. — Поспи еще. Здесь тебе ничто не угрожает.

— Я знаю. — Она поцеловала его в левую сторону груди, где находится сердце.

Довольно скоро Бэт уснула. Уэс спать уже не мог. Он осторожно вылез из кровати, заботливо укрыл Бэт одеялом, надел пижаму и кроссовки и, аккуратно прикрыв дверь спальни, вышел в гостиную. Их одежда в беспорядке валялась на полу. Он поднял ее, перенес на кресло, включил лампу и, пока варился кофе, разложил полученные от Бернса фотографии Джуда Стюарта на журнальном столике. К ним он придвинул снимки, которые украл в гостинице «Занзибар»: на них был тот же Джуд Стюарт, слева от него — черноволосый молодой человек, а справа — красивая женщина.

— Где все эти люди сейчас? — довольно громко прошептал Уэс.

Выпив кофе, он еще раз посмотрел на фотографии.

— Я иду по острию бритвы, — сказал он смотревшим на него со снимков людям. — Как бы не сорваться!

Уэс вдруг вспомнил своего отца. «Если взобрался на коня, — любил приговаривать тот, глядя сыну прямо в глаза, — скачи вперед, назад дороги нет!»

Теперь, взобравшись на этого воображаемого коня по милости Дентона, Уэс чувствовал, что уже нарушил некоторые законы.

Записи о переговорах граждан являлись частной собственностью и охранялись соответствующими законоположениями. Получение данных о таких разговорах было первым нарушением юридических норм со стороны Уэса. За ним последовали другие. Нет, он не боялся. Ведь те, кто отдал приказ провести это расследование, были не судьями, а его командирами.

«И все же, — подумал Уэс, — ты должен был действовать как полицейский, а превратился, по сути, в рядового жулика. Но если взобрался на коня, то скачи на нем!»

В спальне скрипнули половицы. Уэс быстро спрятал фотографии и сел в кресло. Двери спальни отворились, и в гостиной появилась Бэт. На ней была рубашка Уэса цвета хаки с длинными рукавами.

— Пахнет кофе, — потягиваясь, сказала она.

— Кофе на кухне, — улыбнулся Уэс.

Ему понравилось, как без малейших усилий она нашла на чужой кухне чашку и сахарницу, ничуть не смущаясь налила себе кофе, вернулась в гостиную и, сбросив со второго кресла одежду, свернулась в нем клубочком.

— Доброе утро, — улыбнулась ему она, отпив из дымящейся чашки немного кофе. — Извини, что из-за меня ты не спал всю ночь.

— Все в порядке, — улыбнулся он.

Она поставила чашку на журнальный столик, достала из своей рубашки сигареты, прикурила одну, а потушенную спичку бросила в блюдце.

— Наверное, мне стоит все-таки обзавестись пепельницами, — сказал он.

В ее глазах появились озорные искорки.

— Сколько сейчас времени? — вдруг спросила она.

Сквозь окна гостиной сочился серый свет.

— Примерно без двадцати семь. Похоже, сейчас пойдет дождь.

— Я искала у тебя в спальне, во что бы одеться, и на полке в твоем шкафу обнаружила какую-то смешную шляпу. Ты ее носишь?

— Да нет... Это широкополая шляпа осталась у меня как память... о разведывательных рейдах... Отличная защита от солнца и дождя. Намного лучше, чем каска. Вот только от пуль она не спасает... хотя в буше, когда высовываешь голову, тебя в ней особенно и не заметно.

— В буше Вьетнама?

Он кивнул в ответ.

— Ты — моряк... Так почему же ты участвовал в той войне?

— Я сражался... за тебя.

Она задумчиво посмотрела на него, и он почувствовал: она поняла, что именно он хотел сказать.

— Что было самым тяжелым в той войне? — спросила она.

— Самым страшным?

— Нет, самым тяжелым.

— Письма.

Бэт вздрогнула.

— Я — офицер. И когда в моем подразделении кто-то из парней погибал, я должен был сообщать его родителям или жене или просто подруге. Мне частенько приходилось писать такие похоронные письма, когда мы возвращались с патрулирования. От меня несло джунглями, кожа была выжжена солнцем, все тело ломило, где-то поблизости из транзистора неслась рок-музыка, вернувшиеся целыми и невредимыми с патрулирования ребята смеялись, а я сидел и писал... Писал грустную историю о том, как храбрый девятнадцатилетний парень получил пулю в сердце... Чтобы описать это, нужны какие-то особые слова, которых мы, военные, просто не знаем. Мы умеем мужественно идти под пули, мы и сами умеем стрелять. А вот слов, которые могли бы передать трагедию человека на войне, мы не знаем.

Уэс замолчал. Молчала и Бэт.

— Что это такое? — наконец спросила она, показывая пальцем на металлические эмблемы в виде кленовых листьев на его рубашке.

— Это знаки военного отличия. Они означают, что я — майор.

— Когда же тебе надо идти на работу, господин майор?

— У меня... у меня сейчас свободный график.

— Вот уж точно. Слетал на пикник в Лос-Анджелес, и дома — никакого военного распорядка дня. Да, не таким я представляла себе настоящего моряка, — рассмеялась она.

— А тебе-то самой когда на работу?

— Вообще-то я прихожу в свой музей около десяти утра.

Она допила кофе, поставила чашку на столик и вытянула ноги. Кое-где ее бедра были покрыты смешными веснушками.

«Поцелуи ангелов», — сказала бы об этих веснушках его мать.

— А ты похож на бегуна, — сказала она, глядя на его мощные ноги.

— Я всегда должен быть в форме, это — обязательное условие военной службы.

— Не собираешься ли ты отправиться сейчас на утреннюю пробежку? — засмеялась она и наклонилась к нему. У Уэса пересохло в горле.

Через два часа они стояли в гостиной Уэса у входной двери. Он был полностью раздет. Она одной рукой прижимала к груди свою одежду, а в другой держала его рубашку.

— Вообще-то надо было эту рубашку постирать и выгладить, но боюсь, пообещаю и ничего не сделаю.

— А я не настаиваю, — сказал он. — Когда мы увидимся?

— Как можно раньше.

— А вдруг я не доживу до этого?

Она поцеловала его в грудь, открыла дверь и, не оборачиваясь, раздетая пошла к себе домой...

У Уэса зазвонил телефон.

— Ты догадался, кто это? — послышался в трубке знакомый мужской голос.

— Конечно.

Это был Франк Греко — контрразведчик из флотской Службы расследований.

— Так мы сыграем сегодня в сквош? Решайся быстрее. Традиция есть традиция.

— Когда? — спросил Уэс. Ни он, ни Греко в сквош никогда не играли.

— Я заказал корт в клубе на Капитолийском холме. Встречаемся там через сорок минут.

Уэсу едва хватило времени, чтобы побриться, принять душ и одеться. Место для парковки машины он нашел в квартале от оздоровительного клуба, где были корты для сквоша. Раньше в этом клубе Уэсу бывать не доводилось. Когда он подходил ко входу, Греко окликнул его сзади.

— Эй, морячок, ты меня опередил.

Греко сидел за рулем «хонды», которой было уже года два. На машине они поехали в малолюдный квартал. Греко прижал «хонду» к тротуару. Автомобилей на улице было совсем мало; прохожих и вовсе не было видно.

— Документы на Мэтью Хопкинса, — сказал Греко, передавая Уэсу толстый пакет.

У Греко были седые волосы, на макушке — редкие, по бокам — длинные, закрывающие уши. Коренастый мужчина пятидесяти одного года от роду, он имел черный пояс бойца дзюдо. В спортзале ВМФ он без труда поднимал солидные тяжести, которые были не под силу и морякам помоложе.

— Документы будешь изучать позже, — сказал он Уэсу. — А пока доложу, что Хопкинс был радистом, во Вьетнам попал добровольцем, участвовал там в спецоперациях. В 1970-м его перевели в Группу поддержки операций ВМФ. Там он прослужил два года, потом плавал по всем морям и океанам, пока наконец не вышел в отставку в 1979 году. Во флотском досье на него говорится, что Хопкинс слегка повредился умом на службе и Дядя Сэм вынужден платить ему пенсию по нетрудоспособности. Вопрос о серьезном лечении Хопкинса, правда, не стоял. У парня неплохой послужной список, он имел ряд поощрений по службе, но героем так и не стал. В общем, он из тех, на кого не обращают особого внимания.

— Как выяснилось теперь, внимание на него все-таки обратили.

Греко вопросительно посмотрел на Уэса:

— Да, если ты имеешь в виду Группу поддержки операций ВМФ... Это название вроде бы связано с производством бюрократических бумаг. Но на самом деле за ним скрывается... Оперативная группа № 157.

— О такой не слышал.

— Не мудрено. Ее расформировали в 1977 году. Но до этого — с начала шестидесятых — она была главной тайной нашего флота. В группе работали по контракту гражданские лица, а также отставники, которым надоело торговать подержанными автомобилями, флотские офицеры и совсем еще молодые призывники. Дипломатических паспортов у них не было, не сидели они и на кораблях, засекая продвижение русских подлодок. Оперативная группа № 157 была отдельным шпионским ведомством. И ЦРУ о ее существовании вряд ли знало. Как, впрочем, и многие флотские командиры. Опергруппа была первым военным подразделением, которому разрешили для прикрытия создавать разные фирмы и иные коммерческие структуры. И у них везде были свои люди. Под видом бизнесменов эти люди проникали даже в Китай... Твои приятели из ЦРУ обожают работать под прикрытием посольств. Парни из Опергруппы № 157 плевать хотели на посольства...

— И Хопкинс, насколько я теперь понимаю, был одним из таких парней... Но если опергруппа была настолько уж хороша, почему же ее тогда расформировали?

— В дело вмешалась политика. — Греко ухмыльнулся. — Один из тех парней — Эд Уилсон — решил заработать кучу денег. Он заключил сделку с ливийским полковником Каддафи, обязавшись поставлять этому шизанутому правителю оружие для наемных убийц. Уилсон втянул в свои частные делишки даже «зеленых беретов». Они-то думали, что эта новая операция служит всего лишь прикрытием для важных государственных дел! Сейчас Уилсон отбывает тридцатилетний срок в тюрьме.

— Ну, а Хопкинс? Что лично он делал в Опергруппе № 157?

— Я же говорил, что он был радистом. До назначения в группу мы проверяли его по нашим каналам. Вместе с Федеральным бюро расследований. Но...

— Что «но»?

— В его досье подшит приказ «провести проверку еще раз». И это должна была быть настоящая глубокая и серьезная проверка... Хопкинс, правда, вышел из нее как невинная пташка, но здесь есть над чем подумать...

— Действительно, есть над чем задуматься... Во-первых, зачем понадобилась эта дополнительная проверка?

— Об этом ты спросишь у того, кто приказал ее осуществить. — Греко протянул Уэсу лист бумаги. — Вот имя этого человека — Тэд Дэйвис. Отставник. Крепкий мужик. Прошел службу от рядового до командира. До того, как получил назначение в Опергруппу № 157, занимался самыми разными делами. По характеру человек очень приятный. Он будет ожидать тебя вот в этом баре, — Греко ткнул пальцем в лист бумаги, — в три тридцать.

— Спасибо.

— Тэд — мой приятель. Но если бы и не был им, все равно помог бы — такой уж он приятный человек.

Уэс убрал папку с документами и лист бумаги в атташе-кейс.

— Похоже, у тебя набралось уже много документов, морячок, — усмехнулся Греко.

— Пока еще ничего существенного.

— Я не спрашиваю, какую работу ты выполняешь для этих своих друзей, — посмотрев по сторонам, заметил Греко. — Хочется только надеяться, что они тебя не утопят.

— Я умею плавать.

— Судя по твоему сегодняшнему виду, ты сразу пойдешь ко дну, как топор.

Они оба рассмеялись.

— Я допоздна работал, — сказал Уэс. — И уж во всяком случае... подстрижен я по уставу, а не так, как некоторые... закрывающие седыми патлами уши.

— О, на это есть веские причины.

— Какие же?

— Когда я служил полицейским в Сент-Луисе, один наркоман откусил... откусил мне правое ухо. Вот и отращиваю волосы, хотя и понимаю, что выгляжу, как герой давно минувших дней, так и не понявший, что время хиппи безвозвратно ушло.

Греко довез Уэса до его машины. Выходя из «хонды», Уэс спросил:

— А что же ты сделал с тем наркоманом?

— Вышиб из него дерьмо... Изметелил в пух и прах! Греко уехал.

Уэс посмотрел на часы. Десять тридцать. Ветер гнал по тротуару сухие листья и клочки бумаги. На стене неподалеку от сквош-клуба висел телефон-автомат.

«Не гони лошадей, — приказал себе Уэс. — Пока в этом нет такой необходимости».

В вашингтонской библиотеке имени Мартина Лютера Кинга было сразу три романа, принадлежавших перу Ника Келли. С обложки последнего романа на Уэса смотрел постаревший черноволосый парень — тот самый, который на фотографии, украденной Уэсом в Лос-Анджелесе, был запечатлен сидящим рядом с Джудом Стюартом.

— Черт, — прошептал Уэс и пошел звонить Джеку Бернсу. Того дома не оказалось, его телефон был на автоответчике. Никакого сообщения для Бернса Уэс не оставил. Повесив трубку, он посмотрел на часы. Одиннадцать пятнадцать. Может быть, частный сыщик поехал куда-то поесть? Уэс забрал из библиотеки романы Ника Келли.

На улице был сильный ветер. По серому небу неслись черные тучи. Уэс купил в палатке напротив библиотеки два хот-дога и чашку кофе, перенес еду на мраморную скамейку у входа в библиотеку. Уличный торговец посмотрел в сторону Уэса, покачал головой и засмеялся.

Одна из взятых Уэсом книг называлась «Полет Волка». Он сразу вспомнил фильм, снятый по этой книге. Другие два романа были посвящены иным темам — не шпионским.

Когда Уэс просматривал последний роман Ника Келли, горчица из хот-дога капнула на его страницы.

— Ты испортил общественную собственность, — погрозил он ветру пальцем, а потом, раскрыв книгу на первой странице, вырвал из нее фотографию автора.

Его мать частенько говорила, что дорога в ад состоит из отдельных и очень маленьких шагов.

Уэс еще раз позвонил Джеку Бернсу из уличного телефона-автомата. Телефон Бернса по-прежнему был на автоответчике, и Уэс снова не оставил никакого сообщения.

Было уже почти двенадцать. До намеченной встречи в баре оставалось еще много времени, и Уэс отправился в Национальный музей американского искусства, расположенный на противоположной стороне улицы. Там ведь тоже были телефоны-автоматы. Целых полчаса Уэс рассматривал полотна абстракционистов и сюрреалистов. Потом еще раз позвонил Бернсу. Того по-прежнему дома не было. На этот раз Уэс оставил короткое сообщение — номер телефона-автомата, с которого он звонил. Мимо Уэса прошел полицейский в синей форме, вернулся и внимательно оглядел показавшегося ему, наверное, подозрительным мужчину, изучившего современные творения художников и теперь вот названивающего кому-то.

Телефон зазвонил. Уэс сразу снял трубку и услышал в ней голос Бернса, звучавший так, как будто бы сыщик говорил из бочки.

— Черт бы вас подрал, Уэс! Где вы сейчас?

— У телефона-автомата.

— А я в своей машине. Техника двадцатого века — великая вещь! Теперь я могу прослушать ваше сообщение, записанное автоответчиком прямо в машине, и сразу же соединиться с вами. Так что настоятельно советую приобрести мобильный телефон. Кстати сказать, разговоры с него невозможно подслушать... Могу предложить вам сделку. Ной от нее будет в восторге.

Полицейский еще раз прошел мимо Уэса.

— Я как раз звонил вам по поводу телефонов.

— Слушаю вас.

Полицейский был от Уэса уже в десяти шагах.

— У писателя, которого вы знаете, есть дом и офис.

— Вы говорите, конечно, о Нике Келли. Насколько я понял, вы хотите получить данные о его телефонных разговорах... с того самого момента и до настоящего времени?

— Мне нужно знать, кто звонил, откуда и когда.

— Я могу установить, почему звонили.

— Делайте только то, за что я вам плачу! Когда я смогу получить у вас интересующую меня информацию?

— Я нахожусь сейчас на Четырнадцатой улице. Пентагон отсюда совсем рядом, — хотите, я поприветствую их от вашего имени? Хотя нет, они больше не ваши коллеги... Так вот дома я буду минут через двадцать. Получу нужную информацию к тому моменту, как вы придете ко мне.

В музее пахло пылью. Было довольно прохладно.

— Слушайте, Бернс, у меня такое впечатление, что вы уже получили эту информацию!

— Нет еще, я подчиняюсь только вашим приказам... У нас здесь льет как из ведра.

— Сколько будет стоить информация? — поинтересовался Уэс.

— Не волнуйтесь. В бюджет уложитесь.

В трубке послышались короткие гудки.

Полицейский стоял в конце коридора и внимательно наблюдал за приближающимся к нему Уэсом.

— У меня просто много свободного времени, — извиняющимся тоном сказал Уэс полицейскому.

— Удачного вам дня, сэр, — ответил тот, провожая Уэса горящими глазами.

Дождь прекратился в тот самый момент, когда Уэс подъехал к бару в районе Арлингтона. Он поставил машину на стоянку у бара — там уже было припарковано четыре автомобиля — и посмотрел на часы: до назначенного времени встречи оставалось двенадцать минут. Открывая дверь бара, Уэс оглянулся. В машине, стоявшей у магазина готовой одежды напротив, сидел какой-то подстриженный «под ежик» мужчина.

Уэс заказал пиво и сел за столик в темном углу бара. Ровно в три тридцать в бар вошел коротко подстриженный мужчина и направился к Уэсу.

— Как поживаете? — спросил он, протягивая майору руку. — Меня зовут Тэд Дэйвис.

Бармен принес Дэйвису стакан водки со льдом.

— Я рад помочь Франку, — улыбнулся Дэйвис Уэсу. — Так вы, значит, один из парней Билли?

— Какого такого Билли?

— Генерала Билли Кокрэна.

Уэс немного поколебался.

— Я работаю по заданию первого номера в той команде, — сказал он наконец. — Только по заданию первого номера.

Тэд покачал головой и отпил водки из стакана.

— В свое время вы приказали проверить самым серьезным образом одного радиста из Оперативной группы № 157, — бесстрастным тоном произнес Уэс. — Того радиста звали Мэтью Хопкинс.

— Я помню его.

— Почему?

— Почему я помню его или почему я сделал то, что сделал?

— И то, и другое.

— Начать с того, — ответил Тэд, — что наша служба работала сама по себе. У нас было отдельное надежное руководство. И оснащение у нас было превосходное. Шифровальные машины, к примеру, уже тогда были меньше, чем ваш атташе-кейс... Так вот Хопкинса мы выбрали из списка специалистов, который нам предоставило флотское начальство.

— И Хопкинс отвечал у вас за радиообмен. Он работал с каким-то одним регионом?

— Обычно радисты работали по утвержденному сменному графику. Они работали с любой поступавшей или передававшейся во время их смены информацией и никогда не прикреплялись к какому-то одному региону или какой-то одной операции. Радист подчас не знал даже, что он передает или принимает, — он должен был только наладить шифровальную или расшифровывающую машину.

— Это — правило, — заметил Уэс. — Но как обстояло дело с Хопкинсом в частности? Может быть, для него были сделаны какие-то исключения?

— Он слишком много курил.

— Что-что?

— Он курил слишком много. Поэтому я обратил на него внимание и до сих пор его помню. А еще...

— Что «еще»?

— Когда Киссинджер влез в китайские дела, он перестал доверять всем вокруг. Он не верил ни госдепу, ни ЦРУ и обратился тогда к председателю Комитета начальников штабов с просьбой предоставить в его распоряжение самую защищенную службу связи в США, которая никому не подчинялась, кроме своего собственного руководства. Именно такой была наша Опергруппа № 157.

— Вы о каком времени говорите?

— О 1971 годе.

— Ну, а Хопкинс-то во всем этом какую роль играл?

— Что ж, еще раз обращу ваше внимание на то, что все радисты работали по четкому сменному графику. Но как-то, посмотрев на список дежурных радистов, я обнаружил, что Хопкинс частенько работал в неурочное время, подменяя своих коллег и оказываясь на службе именно тогда, когда Киссинджер вовсю раскочегаривал эти свои китайские дела.

— Дыма было много, — кивнул Уэс.

— Франк сказал мне, что вы в наших делах новичок... Так вот у нас нередко бывало, что какой-то сотрудник вдруг начинал думать, что за ним охотятся «плохие парни», потому что он один знает о том, что больше никому не известно... Конечно, за нами охотились, — продолжал Дэйвис. — Но нельзя было думать только об этом. Иначе тебе каюк, сойти с ума при этом напряжении — раз плюнуть...

— Вы хотите сказать, что Хопкинс... того?.. тронулся? — спросил Уэс.

— Это только один из возможных вариантов. Хопкинс действительно много работал с тем, о чем мало кто знал. А в китайских делах было много дыма, да и сам он много курил.

Дэйвис улыбнулся.

— Но с другой стороны... Киссинджер ведь занимался вопросами большой международной политики, и всегда находилась куча людей, которые хотели бы знать об этой политике пусть не из первых уст, но хотя бы... — как бы это сказать? — опосредованно...

— То есть вы не исключаете и того, что Хопкинс мог быть шпионом?

— Да еще каким! Шпионом в шпионском гнезде!

— Удалось ли подтвердить такие ваши предположения?

— Подтвердить не удалось ничего.

— И поэтому вы решили выкинуть его из Оперативной группы № 157.

Дэйвис рассмеялся:

— А может, все дело именно в том, что он и вправду оказался параноиком?..

Уэс задумался:

— Вы можете рассказать о Хопкинсе еще что-нибудь?

— Что-нибудь еще он расскажет вам сам. Кстати, где он сейчас?

«Греко сообщил Дэйвису не все», — подумал Уэс и сказал:

— Он где-то там, на Западном побережье.

Отставной разведчик кивнул головой. Его стакан был пуст.

— Не работал ли в Опергруппе № 157 один парень по имени... Джуд Стюарт? — помедлив, спросил Уэс. — Он мог быть к вам направлен из сухопутных сил.

— Человека с таким именем у нас не было.

— А может быть, он работал в другой подобной группе, о которой мало кому было известно?

— Ну конечно, вы новичок, — засмеялся Дэйвис. — Другие группы, безусловно, существовали. Возможно, существуют они и поныне, но сведения о них так засекречены, что мне о них ничего не известно. И имя Джуд Стюарт мне ничего не говорит.

Уэс показал Дэйвису фотографию, которую ему передал Джек Бернс.

— Нет, это лицо я не помню.

Поколебавшись, Уэс поинтересовался:

— А что же все-таки произошло с вашей Опергруппой № 157?

— Во-первых, вы знаете об Эде Уилсоне и его мошеннических сделках... Но это еще не все. В дело вмешался сам Билли Кокрэн — сейчас он заместитель директора ЦРУ.

— Да, но он ведь генерал ВВС, а опергруппа принадлежала флоту.

— Цвет формы в данном случае значения не имеет. К тому же Кокрэн тогда служил в Национальном агентстве безопасности и имел влиятельных друзей в Комитете начальников штабов. Билли не носит звезд на погонах. Эти звезды у него в глазах. Он всегда был умным и осторожным человеком. Его концепция организации разведработы состоит в том, что разведка — это чистая работа, без крови.

И лучше всего осуществлять ее, по мнению Кокрэна, при помощи спутников и иных технических новшеств. Мы же со своими шпионами-бизнесменами явно не вписывались в эту схему. Разведка, осуществляемая людьми, всегда таит в себе угрозу громких разоблачений, скандалов. А они-то Билли как раз и не были нужны. Билли упорно карабкался по служебной лестнице, и, думаю, его толстые очки сильно запотели, когда он узнал, что президент назначил главой ЦРУ Дентона, а не его самого... Впрочем, это уже дела сегодняшние, — продолжал Дэйвис. — А тогда — в семидесятые годы — Билли начал постепенно переманивать из группы № 157 сотрудников к себе. Потом разразился скандал с этим Уилсоном, и дело было сделано... Я могу попросить у вас об одном одолжении? — помолчав, сказал Дэйвис.

— Смотря о каком.

— Передайте Дентону, что когда Билли ведет себя слишком уж тихо, это означает только одно: тебе вот-вот настанет крышка!

До дома Джека Бернса Уэс добрался еще засветло. Бернс сразу же протянул ему копии счетов телефонных разговоров Ника Келли. На полях счетов были помечены адреса и имена владельцев телефонов, с которыми общался Ник Келли. Уэс отложил в сторону счета за разговоры с телестудиями, книгоиздателями, артистическими агентами. Внимание Уэса сразу привлек счет за разговор с жителем Лос-Анджелеса по имени Дин Джейкобсен. Кто этот человек? Разговор Ника с ним состоялся через девять дней после того, как Джуд Стюарт набрал номер ЦРУ.

— Кто в телефонной компании передает вам эти счета? — поинтересовался Уэс.

— Идите вы к черту, майор! — ответил Бернс. — Вам-то какая разница?! Вы ведь получили то, что вам было нужно!

— Я получил всего лишь то, о чем просил! — суровым тоном сказал Уэс. — Сколько я вам должен?

— Пять, — ответил Бернс.

— Круто.

— Ровно столько, сколько стоит.

Уэс вытащил из кейса десять пятидесятидолларовых банкнот.

— Итого пять сотен. Напишите расписку.

— Прежде всего, Уэс, я хотел бы заметить, что речь идет не о сотнях, а о тысячах...

За окнами быстро темнело.

Уэс вытащил из кейса еще пять сотен и бросил их на стол.

— Это в два раза больше, чем стоит ваша работа. И наверное, раза в четыре больше того, чем стоили эти счета вам.

— Вы, майор, по-моему, никак не врубитесь в суть дела, — сказал частный сыщик и насмешливо посмотрел на своего клиента.

— Никак не врублюсь? — сурово переспросил Уэс. — Я офицер Соединенных Штатов Америки, лицо официальное. Только что вы передали мне счета, которые получили в обход закона. С одной стороны, вы вроде бы помогаете дяде Сэму, но с другой — своими действиями подрываете основы, на которых стоит наше великое государство! Имейте в виду, Бернс, защищать вас будет некому!

— Вы в этом уверены?

— Какая разница — уверен или нет?

Бернс развел руками:

— Послушайте, майор. Мы с вами делаем одно и то же дело... И пора бы уж вам стать бизнесменом.

— Пишите расписку.

Дрожащей рукой Бернс написал расписку. Как ни странно, при этом он снисходительно посмеивался.

Уэс пошел к выходу.

— Чем мне еще заняться? — крикнул ему вслед Бернс.

— Если что-то понадобится, я позвоню.

На дворе было уже совсем темно. Уэс зевнул. Кто же все-таки этот Дин Джейкобсен? Приятель Стюарта или просто посторонний человек — сосед Ника по комнате в общежитии колледжа? Ник Келли, как бы то ни было, разговаривал с тем, кто жил в городе, где потерялись следы Стюарта... Конечно, можно было бы попросить, скажем, Ролинса «просветить» Дина Джейкобсена при помощи файлов на американских граждан в компьютерных сетях того же Лос-Анджелеса. Но это привлекло бы излишнее внимание к самому Уэсу. Кроме того, до сих пор официальные данные приносили Уэсу не слишком уж много нужной ему информации. Мудрее всего было бы самому поговорить с людьми в Лос-Анджелесе и не выходить напрямую на Ника Келли — вашингтонского писателя и репортера.

Уэс еще раз зевнул и завел машину. Придется слетать в Лос-Анджелес на денек.

«Бэт, наверное, уже дома. Она, может быть, отвезет меня в аэропорт», — подумал Уэс, трогаясь с места.

Глава 13

Зловещая сила

В пятницу утром 16 июня 1972 года в Вашингтоне было облачно и душно. Люди, с которыми Джуд лично знаком не был, но которые фактически руководили всей его жизнью, собрались ровно в одиннадцать утра на Арлингтонском кладбище на берегу Потомака, чтобы похоронить Джона Пола Ванна — главного американского распорядителя продолжавшейся вьетнамской войны.

На похоронах присутствовал отставной генерал-майор Лэндсдэйл. В ЦРУ его причисляли к лику святых — ведь это именно Эдвард Лэндсдэйл подавил коммунистическое восстание на Филиппинах в пятидесятых годах. Его также считали кудесником разведки за то, что он был одним из отцов-основателей Южного Вьетнама.

На похороны Ванна прибыл и мало кому известный протеже Лэндсдэйла в той вьетнамской операции, трехпалый Люсьен Конейн — злой гений грязных делишек по кличке Черный Луйги. Во время второй мировой войны, будучи агентом Управления стратегических служб США, Черный Луйги был заброшен во Вьетнам, который тогда входил во французский Индокитай. Являясь агентом ЦРУ, в годы «холодной войны» он организовал во Вьетнаме кровавый переворот, который сверг режим Дьема.

В 1972 году Черный Луйги уже покинул ЦРУ. Президент Никсон поручил ему сформировать сверхсекретную Группу спецопераций в рамках нового Агентства по борьбе с распространением наркотиков. Сотрудниками группы стали многие бывшие сотрудники ЦРУ. Их штаб-квартира располагалась в неприметном доме в округе Колумбия, а задача, поставленная перед ними, заключалась в том, чтобы проникать в банды международных наркодельцов. Ходили слухи, что люди Конейна разрабатывали детали операций по физическому уничтожению наркобаронов. Черный Луйги такие слухи отвергал.

На похоронах Ванна присутствовал и Дэниэл Эллсберг — в свое время Черный Луйги спас ему жизнь в Сайгоне. Эллсберг был во Вьетнаме одним из членов созданной Лэндсдэйлом под эгидой ЦРУ Группы оперативных действий. За годы вьетнамской войны Эллсберг кардинально поменял свое мировоззрение и отправил документы об истинной — тайной — истории этой войны в прессу. Опубликованная за год до смерти Ванна, эта история получила имя «Записки из Пентагона». На похороны Эллсберг прилетел из Лос-Анджелеса, где находился под судом за разглашение «Записок Пентагона». Меньше чем через месяц опубликования в печати этих «Записок» подчиненные президента Никсона сформировали в Белом доме специальный разведывательный отдел, который, используя тайные методы, призван был перекрыть утечку информации из государственных структур. Отдел располагался рядом с Белым домом в подвале старого, похожего на средневековый замок здания секретариата, в кабинете № 16. Вообще-то за дверями этого кабинета было четыре комнаты с телефонами, не поддающимися прослушиванию. Шифры аппаратуры, делающей прослушивание невозможным, техники секретной службы меняли ежедневно. На двери кабинета № 16 висела табличка: Дэйвид Р. Янг/Водопроводчик.

Находясь на похоронах Ванна, Эллсберг не знал, что спецподразделение Белого дома уже дважды тайно проникало в офис его лечащего врача, выискивая там любые порочащие его записи.

Сенатор Эдвард Кеннеди стоял на похоронах рядом с Эллсбергом. За одиннадцать месяцев до этого Белый дом нанял бывшего агента ЦРУ, чтобы под видом поисков причин утечки информации расследовать странные обстоятельства гибели подружки Кеннеди — она утонула. Тот же бывший агент ЦРУ обыскивал и офис лечащего врача Эллсберга.

Наиболее важной персоной из ЦРУ на похоронах Ванна был герой второй мировой войны Уильям Колби. Во Вьетнаме же он являлся автором программы своего шпионского ведомства, которая получила название «Феникс». В результате осуществления этой программы были убиты 40 994 вьетнамских мирных жителя, заподозренных ЦРУ в нелояльности. Это, впрочем, не помешало Колби стать впоследствии директором ЦРУ.

В день похорон Ванна две группы секретных расследований напряженно работали в штаб-квартире ЦРУ. Перед ними была поставлена задача обнаружить советского шпиона, якобы глубоко внедрившегося в американскую систему госбезопасности. Позже одна из групп заявила, что заумный поэт Джеймс Джизус Энджелтон — глава контрразведки ЦРУ и легендарный разоблачитель вражеских агентов — и является этим советским шпионом. Другая же группа предположила, что шпионом мог быть сам Генри Киссинджер — советник президента Никсона по вопросам национальной безопасности. Его якобы завербовали в Германии после второй мировой войны, дали кличку Полковник Вепрь и внедрили в правящую элиту Соединенных Штатов Америки.

В день похорон Ванна Никсон провожал завершившего государственный визит в Вашингтон президента Мексики. Этот визит свидетельствовал о пробудившемся интересе Белого дома к латиноамериканским соседям США. Правда, Генри Киссинджер, говоря о политике американской администрации по отношению к Латиноамериканской Америке, заявил в беседе с одним чилийским дипломатом: «То, что происходит на юге, для нас не представляет интереса». В свою очередь, ЦРУ через три дня после избрания марксиста Сальвадора Альенде президентом Чили доложило Белому дому, что «у США в Чили нет жизненно важных интересов, военно-стратегический баланс сил в мире не будет серьезно нарушен режимом Альенде и его победа вряд ли будет представлять угрозу миру в регионе».

Но, как бы то ни было, слишком уж важные события происходили под боком у США. И президент Никсон приказал директору ЦРУ сделать все, чтобы чилийская экономика как можно скорее затрещала по швам. Президент сказал, что на эти цели выделяется десять миллионов долларов и что посольство США в Сантьяго к этому не должно иметь никакого отношения. За два дня до похорон Ванна газета «Вашингтон пост» сообщала, что правительство Альенде вот-вот уйдет в отставку из-за углубляющегося экономического кризиса.

Проводив мексиканского президента, Никсон вылетел на частный багамский остров, принадлежавший его другу мультимиллионеру. Никсон собирался провести там уик-энд; на Багамах шел дождь.

Серые дождевые тучи в ту пятницу висели и над Вашингтоном. Этот город всегда был столицей политиков, но особенно он был таковым в годы вьетнамской войны, когда политическое противостояние в американском обществе сильно ужесточилось. К тому же приближались президентские выборы. Республиканская партия по-прежнему ставила на действующего президента Ричарда Никсона. А в недрах другой партии — демократической — продолжалась борьба за выдвижение на пост президента между двумя сенаторами: Джорджем Макговерном — непопулярным борцом за мир и Эдом Маски, более предпочтительным в смысле популярности, так как он умел остроумно обходить острые углы. Маски только что оправился от скандала, вызванного опубликованием его «частного письма», из которого следовало, что он расист. Защищая себя, Маски заплакал. Кстати сказать, это так называемое «частное письмо» было подделкой, сфабрикованной высокопоставленными сотрудниками Белого дома. Операции по изготовлению таких подделок они называли «дрючить крысу».

В пятницу 16 июня 1972 года, в тот день, когда на Арлингтонском кладбище похоронили Ванна, солнце в Вашингтоне зашло в восемь тридцать пять вечера. Джуд находился на работе.

С наступлением ночи в Белом доме зажглось освещение. За время своего правления президент Никсон возродил старую традицию, почерпнутую им из устава бойскаутов, и теперь государственный флаг США должен был развеваться над Белым домом двадцать четыре часа в сутки, днем и ночью, триста шестьдесят пять дней в году, вне зависимости от того, шел ли дождь или светило солнце.

Белый дом — это не просто резиденция президента Америки. В первую очередь это — административное здание для тех, кто возглавляет в стране исполнительную власть. Именно здесь эти люди работают. И делать это предпочитают в обстановке строжайшей секретности.

За шесть месяцев до этого дня — в декабре 1971 года — один репортер рассказал в рубрике скандальной хроники о том, что Киссинджер и Никсон упорно скрывали от общественности факт поддержки Америкой президента Пакистана, который проводил откровенную политику геноцида против народа восточной части страны. В результате геноцида в этой части Пакистана, которая впоследствии стала независимым государством и сейчас носит имя Бангладеш, погибло — по разным оценкам — от пятисот тысяч до трех миллионов человек. Пакистанские военные — союзники США — особенно любили в качестве тактики столкновений с протестующим населением насиловать женщин, а потом отрезать им груди специально сконструированным для этого ножом.

В июне 1972 года за черным железным забором Белого дома было не меньше тайн. В течение вот уже четырнадцати месяцев Никсон и Киссинджер скрывали от общественности, конгресса и высокопоставленных дипломатов истинное положение дел в Камбодже, на которую по их приказу бомбардировщики Б-52 совершили три тысячи шестьсот тридцать налетов и сбросили сто десять тысяч бомб.

К тому времени сотрудники Белого дома уже разработали детальные планы ведения тайной политической войны в самих Соединенных Штатах с целью нейтрализации конкурентов из демократической партии и активистов антивоенного движения. К методам ведения этой войны относились в том числе прослушивание частных телефонных разговоров, похищение людей, использование проституток для получения порочащей врагов Никсона информации и последующего шантажа.

В ту пятницу из сообщений печати уже было известно, что на кампанию по перевыборам президента Никсона поступило из разных источников десять миллионов долларов. Что это за источники, высокопоставленные сотрудники Белого дома тщательно скрывали. Но им-то самим было прекрасно известно, что, например, семьсот восемьдесят тысяч долларов незаконно поступили от тринадцати главных корпораций Америки. Несколько миллионов «подбросили» компании, производящие молоко, в ответ на обещание президента сохранить федеральные дотации на поддержание выгодной им цены на этот продукт. Двести тысяч долларов тайно передал администрации Никсона Роберт Веско: к тому времени ему удалось избежать уголовного преследования по обвинению в мошеннических сделках на миллиарды долларов. Роберта Веско подозревали также и в том, что он являлся главным лицом в сети по распространению в Америке героина...

В пятницу 16 июня 1972 года Джуд Стюарт находился в Белом доме на дежурстве. В самом сердце Белого дома — в Овальном кабинете на первом этаже.

Дежурил он один. Было уже одиннадцать вечера: до конца смены оставался час.

Несмотря на работавший кондиционер, лоб у Джуда был мокрым. Он был одет в форменную белую рубашку и темные брюки с золотой полоской по бокам, тянувшейся сверху вниз. На его груди красовался золотистого цвета значок ответственного дежурного Службы защиты — одного из подразделений Секретной службы Белого дома. К левому бедру Джуда была прикреплена портативная радиостанция, соединенная с наушником в его левом ухе тонким проводом. На правом бедре висела на ремне кобура с револьвером внушительных размеров, пулей из которого можно было уложить на месте огромного медведя. Или любого, кто посмеет проникнуть в святая святых американской демократии.

Джуд стоял спиной к стене. Справа от него был главный вход в кабинет. Его символически закрывал красный бархатный шпагат. Слева от Джуда помещался камин с массивной полкой. Над камином висел портрет Джорджа Вашингтона. Черные глаза первого президента США следили за каждым посетителем кабинета, где бы он ни находился и что бы ни делал.

В наушнике Джуда послышался голос:

— Охранник поста номер двадцать три! Подтвердите обстановку, все ли у вас в порядке?

Последний раз Джуда вызывали всего четыре минуты назад. Джуд и на этот раз подтвердил, что все в норме: охрана Белого дома была поставлена самым серьезным образом, в ней все было расписано до мелочей.

Сейчас в Овальном кабинете было включено всего несколько «дежурных» ламп. В полумраке слева от двери в приемную Джуд видел висящую на стене огромную фотографию Земли, сделанную американскими астронавтами с поверхности Луны. В этой же стене были две стеклянные двери, выходящие на южную лужайку и Розовый сад. Напротив этих дверей, закрытых тяжелыми белыми портьерами, помещался стол с американским и президентским флагами по бокам. На столе стояли письменный прибор, вазочка для карандашей и черный бюст Авраама Линкольна.

У больших окон размещались флаги Вооруженных Сил США. Два года назад президент Никсон и король рок-н-ролла Элвис Пресли нервно пожимали руки друг другу на фоне этих флагов. Тогда они оба заявили о жгучей необходимости бороться против распространения наркотиков. Президент Никсон вручил Элвису значок почетного федерального полицейского из Службы по борьбе с наркобизнесом, а Элвис, в свою очередь, подарил Никсону револьвер.

Джуд как можно осторожнее прислонился спиной к стене.

Пятнадцать месяцев назад Технический отдел Секретной службы получил лично от президента тайное задание установить в Овальном кабинете прослушивающую и записывающую систему. Эта система включалась автоматически, реагируя на любой шум и, в частности, на голоса людей. Подслушивающая и записывающая система была установлена и в приемном зале рядом с Овальным кабинетом. Приказ о ее установке был отдан еще Линдоном Джонсоном во времена его президентства. Эта система была старой и включалась при помощи кнопки, спрятанной под длинным овальным столом напротив президентского кресла.

О новой сверхсовременной системе Никсона, установленной в Овальном кабинете, полагалось знать всего нескольким сотрудникам. В их число не входили даже военные техники, которые, по заведенному издавна порядку, отвечали за президентские средства связи. Но и сам Никсон тогда не знал, что в Овальном кабинете есть еще две секретные системы, прослушивающие и записывающие все ведущиеся там разговоры. Когда же Никсону стало известно об этих системах, запечатлевших для истории все нюансы президентской политики, было уже слишком поздно: ему пришлось покинуть этот кабинет.

Джуд знал обо всех трех установленных в Овальном кабинете системах. Ему, правда, было неведомо, какая из них работает сейчас или может включиться в любое мгновение, реагируя на любой посторонний шум (свист кондиционера не в счет). Джуду было твердо известно только одно: успех его работы зависит от того, насколько бесшумно он сумеет сделать свое дело.

Справа от президентского кресла находился небольшой столик с диктофоном. К нему был прислонен коричневый атташе-кейс фирмы «Самсонайт» с наборным замком. Джуду потребовалось всего девять секунд, чтобы открыть замок, но в атташе-кейсе не было ничего заслуживающего внимания.

Электронные часы Джуда показывали двадцать три часа две минуты и дату — 16 июня 1972 года.

В наушнике послышался голос: охранник двенадцатого поста докладывал, что у него все в порядке. Командный пост подтвердил, что сообщение принято.

Джуд вытащил из кармана своей рубашки ничем не примечательную на вид ручку: на самом деле это был специальный фонарик. Он включил его и направил на стол президента. Чисто. Если бы на деревянной поверхности стола был рассыпан особый порошок, проявляющийся на коже и одежде коснувшегося стола человека, порошок стал бы фосфорисцировать под ультрафиолетовыми лучами, испускаемыми фонариком.

Джуд внимательно оглядел коридор, начинавшийся за бархатным шпагатом. Никого. Тихо ступая, он вышел из тени и пошел к двери, ведущей в офис личного секретаря президента. Направив фонарик на стену слева от двери, он убедился, что порошка на ней тоже нет. Тогда он нажал на искусно спрятанную в дверном наличнике кнопку. Стена в Овальном кабинете сдвинулась в сторону, обнажая скрывавшееся за нею углубление, в которое был вмонтирован сейф. О существовании сейфа было мало кому известно. Фонарик показал, что порошка на дверце сейфа не было.

Джуд обмотал руку носовым платком и набрал цифровую комбинацию, которая ему уже была известна: он установил ее методом проб и мучительных раздумий в течение шести подобных ночных дежурств.

В наушнике послышался голос охранника поста номер четыре, докладывавшего начальству о том, что у него все в норме.

Фонарик показал, что внутри сейфа порошка тоже не было. В сейфе лежало несколько служебных записок от Киссинджера президенту. Некоторые были направлены Никсону вскоре после его избрания на высший государственный пост США. Они были помечены грифом «секретно» или «совершенно секретно», и в них Киссинджер наносил, в частности, методичные предательские удары госсекретарю. В одной из служебных записок обсуждались детали новой стратегии переговоров с коммунистическими державами. Эта стратегия получила название «дипломатии за спиной сумасшедшего». В соответствии с ней Киссинджер должен был представлять на ведущихся переговорах Никсона в качестве этакого твердолобого маньяка от политики. Как свидетельствовали теоретические выкладки, такая стратегия побуждала коммунистические державы быть более сговорчивыми с любезным и гибким Киссинджером. Впервые «дипломатия за спиной сумасшедшего» была опробована гитлеровским режимом на переговорах в Мюнхене накануне второй мировой войны. В 1959 году в тонкости этой дипломатии специально вникал в Гарварде по просьбе Киссинджера тогда еще неустрашимый боец «холодной войны» Дэниэл Эллсберг.

Среди последних служебных записок от Киссинджера Никсону внимание Джуда привлек сверхсекретный трехстраничный документ, намечающий стратегию поведения Киссинджера с Чжоу Эньлаем. Этот документ был подготовлен накануне запланированного на следующую неделю визита Киссинджера в Китай.

Джуду было приказано проникнуть в Овальный кабинет, провести его детальный осмотр и сообщить обо всем замеченном там.

Джуд прикрыл дверцу сейфа, прошел в офис личного секретаря президента, сделал там фотокопию служебной записки о стратегии Киссинджера во время его «китайских» переговоров. На это ушло всего три минуты. Еще через минуту оригинал служебной записки был возвращен в сейф.

Джуд расстегнул рубашку.

В соответствии с полученным приказом он должен был также «запутать следы операции, чтобы она так и осталась тайной». Но одновременно ему предписывалось «спровоцировать ситуацию, при которой у разведки появятся новые возможности». Получив такой приказ, Джуд так и не понял, что конкретно ему надо делать: одна часть приказа явно противоречила другой.

«Похоже на разведку боем, — подумал тогда Джуд. — Обычная военная тактика». Он, конечно, не знал всех мотивов, которые стояли за этим приказом. Но то, как он был сформулирован, позволяло разыграться его профессиональному воображению.

Этим вечером Джуд уже успел побывать в кабинетах Киссинджера и Хельдемана. В сейфе Киссинджера он обнаружил подшитые в отдельную папку доклады Федерального бюро расследований о сотрудниках, работавших с Киссинджером, а также сверхсекретный отчет за личной подписью директора ФБР Эдгара Гувера о сексуальной жизни убитого ранее лидера чернокожих Мартина Лютера Кинга.

Руководитель администрации Белого дома Хельдеман был сторожевым псом режима Никсона. У него в кабинете было два сейфа. Один стоял под столом, второй был вмонтирован в стену. Джуду потребовалось целых пять недель, чтобы смастерить ключ для этого сейфа.

Из-под расстегнутой рубашки Джуд вытащил Меморандум Белого дома от 9 августа 1971 года. Речь в нем шла о совещании, проведенном «водопроводчиками» президента в штаб-квартире ЦРУ. Этот меморандум Джуд выкрал из второго сейфа Хельдемана. В документе подчеркивалась необходимость координации деятельности между людьми Никсона и сотрудниками ЦРУ.

Офицером, который должен был поддерживать связь между двумя ведомствами, был некто Джон Пейсли.

Через шесть лет после того, как Джуд выкрал Меморандум Белого дома, Пейсли служил в спецгруппе ЦРУ, занимавшейся анализом информации об американо-советских переговорах по ограничению стратегических вооружений. Отправившись как-то на морскую прогулку по Чесапикскому заливу, Пейсли пропал. Через несколько дней в заливе обнаружили всплывший труп мужчины. Несмотря на то, что этот мужчина был сантиметров на десять ниже Пейсли ростом, его идентифицировали именно как труп Пейсли. Экспертиза отпечатков пальцев не проводилась. За левым ухом трупа было обнаружено девятимиллиметровое отверстие от пули. Однако при написании заключения о смерти никто и не вспомнил, что сам Пейсли был правшой, и официальное заключение гласило: «Самоубийство». Труп кремировали в спецкрематории ЦРУ. Родственников на кремацию не пустили.

Украденный из сейфа Хельдемана в пятницу 16 июня 1972 года Меморандум Белого дома Джуд засунул в бумаги президента.

«У него волосы дыбом встанут, когда он обнаружит невесть откуда взявшийся в его сейфе документ!» — ухмыльнулся Джуд.

Копию служебной записки по Китаю из сейфа Никсона Джуд засунул себе за рубашку, затем осторожно закрыл сейф, при помощи той же потайной кнопки задвинул стену на место и, тихо ступая, пошел к столу президента.

— А ты что здесь делаешь, черт бы тебя подрал?! — вдруг послышался резкий окрик из коридора за красным бархатным шпагатом.

От неожиданности Джуд присел и автоматически положил руку на кобуру своего револьвера. У мужчины, который окликнул его, в руках ничего не было. «И это хорошо», — с облегчением подумал Джуд. Мужчина тоже был одет в белую форменную рубашку и темные брюки. На плечах у него были небольшие золотистые погоны. Вглядевшись, Джуд узнал в мужчине заместителя начальника охраны, который славился особым служебным рвением.

Джуд прижал указательный палец одной руки к своим губам, а другой поманил к себе заместителя начальника охраны.

— Твой пост находится в холле, — прошептал тот, подойдя к Джуду поближе. — Так какого же черта...

— Я услышал подозрительный шум, — прошептал Джуд в ответ и, осторожно ступая, направился к стеклянным дверям.

Заместитель начальника охраны последовал за ним.

— Почему же ты не сообщил об этом шуме? — спросил он.

— Времени не было... К тому же прошлый раз, когда я сообщил о похожем шуме, начальник охраны устроил мне выволочку. Он сказал, что мне в каждом углу чудятся привидения, и вспомнил охранника Питерса, который слышал здесь недавно детский плач.

В досье Службы охраны Белого дома было уже несколько докладных записок о том, что охранники постоянно слышат детский плач, но самого ребенка при этом они, правда, не видят. Знатоки связывали эти доклады с тем, что во время первого президентского срока Линкольна у него в Белом доме умер сын.

Джуд и заместитель начальника охраны стояли у стеклянных дверей, выходящих на Южную лужайку и благоухающий ночью Розовый сад.

— Ты чего-нибудь видишь? — прошептал заместитель начальника.

— Только вас, — вздохнул Джуд.

В их наушниках послышался голос дежурного на центральном посту: до окончания смены оставалось двадцать пять минут.

— А сейчас чего-нибудь слышишь? — спросил заместитель начальника.

— Слышу, как бьется мое сердце. И ваше тоже.

— Все, хватит! Мне до пенсии осталось всего два года, и такие волнения мне ни к чему! Забудем об этом!

Сменившись ровно в полночь, Джуд отправился в раздевалку. Первым делом он вложил копию Меморандума Белого дома в конверт с уже напечатанным на нем именем какой-то женщины и ее адресом в Мэриленде.

Мимо шкафчика Джуда прошел один из охранников.

— Слушай, Джерри, — обратился к нему Джуд, — не бросишь это письмо в ящик по пути на улицу? Ты ведь все равно уже уходишь, а мне еще надо помыться...

Охранник по имени Джерри оглядел Джуда, стоявшего в раздевалке в нижнем белье.

— Давай уж, — сказал он, а потом, увидев на конверте женское имя, добавил: — Ох, не доведут тебя до добра эти бабы — слишком уж у тебя их много!

Джуд засмеялся.

Джерри ушел. Осторожно приоткрыв захлопнувшуюся дверь, Джуд посмотрел ему вслед. Выйдя в коридор, Джерри бросил конверт в почтовый ящик у стола заместителя начальника охраны. Тот посмотрел на Джерри, но ничего не сказал. Если бы он и потребовал показать ему письмо, то оно было бы письмом Джерри, а не Джуда. Попробовали бы они доказать, что это не так!

Джуд принял душ, не спеша оделся, сложил форму в спортивную сумку и вышел через железную калитку с территории Белого дома. Тридцать одна минута второго. Нэнси припарковала старый «крайслер» своего отца в квартале от Белого дома. Несмотря на то, что в машине все стекла были опущены, в ней сильно пахло табачным дымом.

— Почему ты так поздно? — набросилась Нэнси на Джуда, как только он уселся на сиденье справа от нее. — Ты, похоже, уверен, что мне делать больше нечего и что я всю жизнь мечтала только о том, чтобы ждать тебя до посинения в этой вонючей тачке!

На сидевшей за рулем коренастой и круглолицей Нэнси были видавшая виды майка и шорты. Лифчика под майкой не было. Ее каштановые волосы были коротко подстрижены. В общем, ничего особенного, но Джуда таинственным образом влекли к себе ее большие прекрасные глаза.

— Если было так уж невтерпеж, могла бы и уехать, — проворчал Джуд, — мне полезно пройтись.

Она заморгала и сказала уже более миролюбивым тоном:

— Я... Знаешь, это, наверное, у меня от жары...

— Знаю-знаю, — усмехнулся Джуд.

— Хочешь сесть за руль? — спросила она.

— Нет.

Она завела двигатель.

Джуд и Нэнси познакомились три года назад в баре. Тогда Нэнси, напившись до потери сознания, ввязалась в какую-то драку, и Джуд буквально вытащил ее из клубка тел. Через неделю они уже спали вместе.

— Я так устала, — сказала Нэнси, трогая машину с места. По мере того как они отъезжали от Белого дома все дальше, на душе у Джуда становилось все легче.

— Хочешь, поедем ко мне? — спросила она.

Он вздохнул и кивнул головой.

Они уже ехали по Джорджтауну. Даже в этот поздний час здесь было много нарядно одетых людей, переходящих из одного бара в другой.

— Во сколько у тебя завтра вечер? — поинтересовался Джуд.

Нэнси бросила на него быстрый взгляд:

— После девяти... Разве это вечер? Тем более что и ты на него идти не хочешь.

— Но ведь работаешь с ними ты. Они и пригласили именно тебя.

— Они пригласили меня только потому, что иначе поступить не могли. Все из-за того, что я занимаюсь этой глупой работой. И еще из-за моего дурного папаши. «Это прекрасная возможность! Это интересно! За это платят приличные деньги!» — добавила Нэнси, явно передразнивая своего отца.

Она достала из пачки сигарету, нажала на прикуриватель на приборной доске «крайслера». Прикуриватель не работал.

— Идиотская машина! — закричала во весь голос Нэнси.

Джуд тоже достал сигарету, щелкнул зажигалкой, дал прикурить Нэнси и прикурил сам.

— Я хотел бы пойти на этот вечер, — многозначительно сказал он. — Мы вместе пойдем туда — в полночь, после того как я отдежурю. Вечер будет еще в самом разгаре.

— С чего это ты вдруг принял такое решение? Там будет куча неудачников-репортеров, и они, залив в себя по нескольку галлонов вина и пива, станут расталкивать друг друга локтями, чтобы только набрать материал для очередной глупой статьи, на которую всем наплевать! Идиотское времяпрепровождение в идиотской газетенке!

Отец Нэнси работал помощником юрисконсульта влиятельной газеты «Вашингтон пост».

— Завтра не опаздывай, когда приедешь за мной, — сказал Джуд. — И пожалуйста, не напивайся. Это тебе не идет!

— Да, легко тебе говорить, — проворчала она, направляя машину в уютную боковую улочку Джорджтауна. — Твой-то папаша, наверное, не такой дурной, как мой.

— Никогда не говори о моем отце! — внезапно вспылил Джуд. — Никогда!

Нэнси судорожно глотнула:

— Ладно уж, успокойся.

Нэнси припарковала машину у дома в Джорджтауне, в котором ей разрешили пожить друзья ее отца, выбросила в окно сигарету.

— Извини, — сказала она, кладя руку Джуду на колено и придвигаясь к нему поближе. Глаза у нее были прищурены, а губы слегка открыты. В сумрачном свете уличных фонарей Джуд увидел выпирающие из-под ее майки набухшие соски.

— Расслабься, — сказал он. — Расслабься, и все будет прекрасно.

«Расслабься».

С того момента, как Джуд произнес это слово душной июньской ночью в Вашингтоне, прошло уже восемнадцать лет.

Он лежал в кровати на спине, раздетый догола. Простыня под ним была влажной от пота, хотя за окном в пустыне было довольно прохладно. И еще там было темно. Здесь же в спальне на столике у кровати горела лампа.

Рядом с Джудом лежала Нора, нежно обнимая его.

— Я ведь говорила тебе, что надо просто расслабиться, и тогда все получится. — Норма поцеловала Джуда.

— Так, значит, тебе это... понравилось?

— Получилось неплохо.

Они рассмеялись.

Еще одна ночь, проведенная вместе. После той первой ночи Джуд принес в дом Норы только свою зубную щетку. Его одежда, деньги, револьвер остались в вагончике.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросила она.

— Я не думаю. Я полностью подчинился твоему приказу. Ты ведь сама сказала, чтобы я ни о чем не думал, а только чувствовал... Расслабившись.

Нора улыбнулась:

— Я не так задала вопрос. Я хотела спросить: что ты вспоминал? Почему-то мужчины уверены, что в постели с женщиной они могут думать о чем-то или о ком-то и женщины это не чувствуют... Но это не так. Ты явно вспоминал что-то из своего прошлого. Ты вспоминал свою бывшую жену?

— Нет.

— Кого-то еще из бывших своих знакомых?

— Вообще-то нет...

— Ты не очень-то разговорчив. — Нора приподнялась и посмотрела Джуду в глаза. — Так о чем же ты мне расскажешь — о колючках перекати-поле или НЛО?

— Точно, — засмеялся Джуд. — Причина, по которой мы уже давно не наблюдаем НЛО, в том и состоит, что все без исключения летающие тарелки превратились в перекати-поле.

— Ну и черт с ними, — улыбнулась Нора. — Слушай, а почему же ты никогда не спрашивал меня о том, как я работала проституткой? Неужели не интересно?

— Мне об этой профессии много что известно.

— И это потому, что ты... шпион, — сухим тоном констатировала она.

Он посмотрел на нее:

— Пожалуй, один вопрос у меня все-таки есть. Как началась... та твоя жизнь?

— Очень счастливо.

Они оба рассмеялись.

— Я выросла на ферме в Соук-Сентер, штат Миннесота. Мой отец был весьма религиозным человеком с суровым характером, мать боялась и его, и всех вокруг. Когда я подросла, мне все время хотелось сбежать из дома — настолько суровы там были порядки, но когда мне исполнилось двенадцать, меня определили в сектантскую школу в соседнем городке. И там всерьез занялись моим воспитанием. — Нора усмехнулась. — Уже тогда у меня была очень развитая грудь. Мужчины, включая учителей, заглядывались на меня, и у них появлялись нехорошие мысли. Ну и как-то так получилось, что мое поведение, наверное, в ответ на эти нехорошие мысли, становилось все более вызывающим.

Она села и потянулась. У нее была красивая грудь, и Джуд сказал ей об этом. Тихо, как мальчишка.

— Да, наверное, неплохая грудь для женщины, которой скоро уже пятьдесят, — улыбнулась она.

— Сколько же тебя продержали в той сектантской школе?

— Целых шесть лет. Жила я там в постоянном страхе. Училась искусству выживать. Научилась в конце концов скрывать свои истинные чувства — ведь набожные учителя с нами особенно не церемонились. В той школе я приобрела свой первый сексуальный опыт... Лесбиянский. Это тебя не шокирует?

— Нет, мой первый сексуальный опыт был тоже с девушкой.

Она рассмеялась.

— А что было потом? — спросил Джуд.

— Я окончила школу, так ничему серьезному и не научившись. Эти сектанты, — Нора вздрогнула, — хорошо знали только то, как надо обманывать людей. И естественно, у меня было всего лишь два варианта дальнейшей жизни: воровать или сесть на иглу. Я выбрала первое, но очень скоро попалась и целый год просидела в тюрьме. Там у меня появились друзья, которые научили меня искусству не попадать в тюрьму. Так что я вышла оттуда крашеной блондинкой с хорошими связями... Я никогда не работала на улице, — продолжала она. — Я познакомилась с одним чернокожим парнем, который стал моим любовником и генеральным директором нашего бизнеса.

— То есть сутенером, — заметил Джуд.

Нора пожала плечами:

— Он многому меня научил. Во-первых, заставил меня читать каждый день «Уолл-стрит джорнэл». И потом частенько вывозил меня на тусовки высшего света в Лос-Анджелесе. Иногда он меня бил, но к подобному обращению я была готова. Вот такая у меня была жизнь. Я имела дело с настоящими властными структурами, ты с такими и не сталкивался.

Джуд снисходительно ухмыльнулся.

— Я нравилась людям, — продолжала Нора. Мужчины были рады отдавать мне свои деньги. Ну, а в Лас-Вегас я перебралась потому, что там жил мужчина, в которого я влюбилась, и еще потому, что это самый денежный город в Америке. А у тебя были девушки... наподобие меня? — спросила она, помолчав.

— Да... В моей жизни было все.

Нора посмотрела на столик у кровати, встала и, поцеловав Джуда в лоб, раздетая вышла из спальни. На пороге она бросила ему:

— Я за сигаретами.

Джуд сел в кровати. В спальне пахло духами Норы: ему уже нравился этот запах.

Предыдущие дни были для Джуда очень тяжелыми. Ему все время страшно хотелось выпить. Нора заставила его регулярно заниматься спортом. Кармен по ее поручению купила в Лас-Вегасе для Джуда пару дорогих кроссовок, и он каждое утро отправлялся на пробежку. Возвращаясь в кафе, он проходил мимо телефона-автомата, стоявшего у шоссе. При желании он мог бы говорить с Дином ежедневно.

Когда первый раз после долгого перерыва он набрал его номер в Лос-Анджелесе, Дин радостно рассмеялся и сразу согласился помочь.

Позвонив Дину еще раз через пару дней, Джуд узнал, что происшествие в баре «Оазис» даже не привлекло внимания местных газет.

— Я проник в бар как тень, — сказал Дин. — Владелец бара пожаловался, что полицейские давили на него, но скорее всего он им так ничего и не рассказал. Если хочешь, я у него выясню, так это или нет.

— Оставь его в покое, — сухо заметил Джуд.

Дин засмеялся:

— Все, как прежде... Я, как и раньше, подчиняюсь твоему приказу.

— А приказ мой очень простой, — вспылил Джуд. — Сохраняй спокойствие, Дин! Ты понял? Больше от тебя ничего не требуется. Не дергайся.

— А я и не дергаюсь. Разве ты не знаешь моего характера?

— В том-то и дело, что знаю.

— Все это время я ждал от тебя весточки. Почему ты пропал так неожиданно?

— На то были причины.

— Да, забыл сказать. Мне звонил твой друг.

Джуд непроизвольно изо всех сил сжал телефонную трубку.

— Звонил этот писатель, — продолжал Дин, — Ник Келли.

— Ты же дал ему свой номер. Разве не помнишь?

— Помню. Конечно, помню. — Дин опять засмеялся. — Он хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— И что же ты ему сказал?

— Ничего. Тогда я еще ничего не знал.

— Сам ему не звони. Ни в коем случае!

Дин мягким тоном спросил:

— А он что... представляет какую-то угрозу?

— Нет. Он просто не должен участвовать в этой игре.

Свободной рукой Джуд вытер выступивший на лбу пот.

— Нога меня больше не беспокоит, — прошептал Дин на том конце провода. — Так что теперь я полон сил.

— Не дергайся, Дин!

— Послушай, а откуда ты говоришь?

Джуд вздрогнул. Дин, так и не дождавшись ответа, сказал:

— Если в этом деле появится что-то новое, ты ведь об этом должен знать...

Стоя в будке, Джуд увидел, как за окнами кафе Нора и Кармен что-то оживленно обсуждают.

— Я далеко. До меня трудно дозвониться, — буркнул он в трубку и задумался. «Пожалуй, Дин все-таки прав».

От волнения Джуду снова страшно захотелось выпить, но, твердо сказав себе «нет», он принял непростое и, как ему казалось, лучшее в этой ситуации решение.

— Я дам тебе номер телефона-автомата, — сказал он. — У этого автомата я бываю в шесть утра каждый день. Если не отвечу я лично, ни с кем в разговор не вступай.

— Понял. Не волнуйся. Я тебя прикрою.

С тех пор телефон-автомат ни разу не звонил.

Сам Джуд с тех пор тоже никому не звонил. Даже Нику. Да и что бы он ему сказал? Ник к его делам сейчас никакого отношения не имеет. У него теперь своя собственная жизнь. И Джуду в ней явно не место.

«Расслабься! — приказал себе Джуд, сидя в постели Норы. — Следы твои затерялись, и здесь тебя не найдут».

И все же на душе у него было тревожно: он подсознательно чувствовал, что допустил ошибку. Но в чем? И какую?

В спальню вошла Нора. Как и прежде, в чем мать родила. Вот только в руке у нее появилась небольшая корзина.

— Кармен оставила нам кое-что, — сказала она, забираясь под одеяло и протягивая Джуду бутылку минеральной воды из корзины. — О, да здесь есть кое-что и посущественнее! — воскликнула она, разворачивая «Америкэн Инкваэр» — самую массовую еженедельную бульварную газету в США, распространявшуюся по всей стране.

— Глаза бы мои ее не видели, — буркнул Джуд, отвернувшись в сторону.

— Ладно уж тебе. — Нора прикурила сигарету. — Давай почитаем и посмеемся.

— Да я все там знаю.

— Откуда же?

Джуд зажмурился.

— Открой девятую страницу, — сказал он. — Там должен быть астрологический прогноз. Его печатают уже двадцать лет, всегда на одной и той же странице. И автор все тот же двадцать лет подряд. Там еще должна быть помещена его фотография.

— Точно! — воскликнула Нора, открыв газету на девятой странице. — Хочешь знать свой гороскоп?

— Да ну его! — отмахнулся Джуд. — Впрочем... Найди гороскоп на седьмой день этого месяца. Какой там знак зодиака?

— Весы.

— Так вот... там должно говориться что-то о бурном море.

— "Весы, — прочитала Нора вслух, — двадцать третье сентября — двадцать второе октября. Полнолуние. Романтические отношения. Остерегайтесь финансовых осложнений. Бур... — Она посмотрела на него. У Джуда было бесстрастное лицо. — Бурное море... Откуда ты знаешь?"

Джуд невесело улыбнулся:

— Догадался.

— Нет. Все дело в том, что ты — шпион!

Горящая сигарета Норы прожгла в газете дыру.

— И мне, наверное, не следовало бы задавать вопросы...

— Вопросы вообще не стоит задавать. Никому, — прошептал он.

— И все же... Что ты должен делать... как шпион?

— Выполнять приказы. Выходить на связь, — усмехнулся Джуд.

— А что ты собираешься делать?

Он сел на край кровати и пожал плечами.

Нора придвинулась к нему. Они долго молчали.

Нора докурила еще одну сигарету, бросила газету на пол и потушила свет.

Глава 14

Сломленные люди

В мягком утреннем свете Ник Келли сидел у кроватки своего спящего сына. На ребенке была желтая пижама. Любимое сине-белое одеяло он сбросил на пол...

Маленьким кулачком — чуть потолще указательного пальца Ника — Сол потер носик и широко открыл голубые глаза.

— Привет, сынок, — нежно прошептал Ник.

Ребенок наморщил лоб и заморгал.

В передней залаяла собака. Хлопнула входная дверь, и послышался голос Хуаниты, приветствовавшей хозяев. Ей ответила Сильвия, расчесывавшая перед зеркалом в спальне свои густые волосы.

Сол поднялся на ноги и, держась за спинку кроватки, направился к отцу. Внезапно его внимание привлек солнечный зайчик. Сол протянул руку, чтобы поймать его. На душе у Ника стало тепло, на глаза навернулись слезы. Для человека средних лет — а Ник был уже именно таким — нет более радостных моментов, чем домашнее спокойное утро, наполненное простым семейным счастьем и любовью. Очарование такого утра еще и в том, что оно дарит человеку возможность задуматься, правильно ли он живет. И решить — продолжать начатое или пойти по другому пути.

— Извини меня, сынок, — прошептал Ник. — Как бы то ни было, я сделаю все, что от меня зависит.

За спиной Ника раздался голос Сильвии:

— А вот и мои мальчики.

Ник повернулся и увидел, как быстро угасла прекрасная улыбка Сильвии: слишком уж серьезным было выражение его лица.

— Мне надо поговорить с тобой, — каким-то чужим голосом произнес он.

Через час они сидели на кухне. Нетронутая газета лежала на сервировочном столике. Их кофейные чашки были пусты. Сверху доносились радостные голоса Хуаниты и Сола.

Ник рассказал Сильвии все: о Джуде, о Дине, о встрече со старым знакомом из ЦРУ, о Джеке Бернсе и о пожилом человеке, сидевшем за спиной Ника в библиотеке.

— И все это не совпадение, — вздохнул он.

— И все же... Вдруг это только игра твоего воображения? — спросила она. — Наша жизнь — это ведь не твой роман. Когда ты пишешь книгу, я знаю, ты хочешь, чтобы действие захватывало дух...

— Если речь идет о нашей жизни, я хочу, чтобы она была просто безопасной.

Сильвия покачала головой:

— Во всем происходящем виноват Джуд.

— Меня тоже есть за что винить.

— За что же? За то, что там все параноики? За то, что по миру бродят призраки и оборотни? Или, может быть, за то, что у нас в стране такая политика? Но ведь все это происходит помимо твоей воли.

— Знаешь, — сказал он, — мне кажется, кто-то очень занервничал, узнав, что я занялся этим делом... Я пишу статью, и им, наверное, известно кое-что о моих отношениях с Джудом.

— Какая такая статья?! Для Питера Мерфи? Да она всего лишь прикрытие!

— А вот об этом никто не знает.

Я уверена, тебе нечего бояться. Наплевать на этих бюрократов! На твоей стороне существующие в этом городе правила ведения дел. Кроме того, есть еще и законы!

— Эх, если бы только все жили по правилам и законам, — вздохнул Ник. Он знал, что его жена не верила во власть теней, призраков, оборотней и иных «потусторонних» сил: она ведь была юристом.

— Послушай, милый. — Сильвия еще раз покачала головой. — На дворе девяностые годы. Гувер мертв, уотергейтский скандал — в прошлом. Наступила новая эра.

— И при всем при этом статья — лучшее для меня прикрытие.

— А и не нужно никакого прикрытия, если, конечно, ты будешь держаться подальше от Джуда и ему подобных.

— Теперь уж ничего не изменить. Все они были частью моей жизни.

Сильвия провела рукой по его темным с проседью волосам и улыбнулась.

— Боже мой! — воскликнула она. — Моя мать выразилась бы точно так же!

Они засмеялись, и на кухне, казалось, стало светлее.

— Что же ты теперь собираешься делать? — спросила она.

— Сам не знаю.

Сильвия улыбнулась:

— У меня есть одна идея.

В мексиканском ресторанчике неподалеку от Капитолийского холма Ник встретился с пожилой женщиной. Они уселись за столик, и женщина заказала пиво.

— Американское, — сказала она официанту, — но это легкое пиво, больше напоминающее бурду, а настоящее американское — с лимончиком.

Ник тоже попросил принести ему пива. Они оба заказали говядину с пшеничными лепешками, прожаренными в жире, и бобы.

У женщины были седые волосы, худое смуглое лицо, испещренное морщинами. Звали ее Ирэн. Глаза у нее были янтарного цвета, лучившиеся ласковым огнем.

— Спасибо за помощь, — сказал Ник.

— Пока не за что. Ваша жена — решительная женщина. Она работает в конгрессе, я служу в библиотеке. Так вот, когда она позвонила, я не могла отказать.

— Исследовательская служба конгресса занимается большими делами, и у вас в библиотеке есть соответствующие материалы.

— Оставьте комплименты на потом. Конечно, я сделаю все, что смогу, но этого может оказаться недостаточно.

Официант принес две бутылки пива и влажные после мытья стаканы. В горлышко каждой бутылки были вставлены клинообразные дольки лимона.

— Сейчас уже трудно разыскать все необходимое, — сказала Ирэн, вытаскивая из горлышка своей бутылки лимонную дольку и отправляя ее в пепельницу. — Так что же вам конкретно нужно? Что-нибудь доверительное о том, как будет развиваться мир после разрушения Берлинской стены? Или доносы на Ральфа Дентона — нового главаря ЦРУ?

— Немного информации по этому поводу тоже не помешает, но вообще-то я охочусь за более глубокими сведениями. Вот только за какими точно — сам не знаю...

— Что ж, одни святые знают, что конкретно им нужно.

— Сомневаюсь, что в этом деле есть хоть какая-то святость, — ухмыльнулся Ник. — Понимаете, в темноте одна сила, образно говоря, столкнулась с другой. Они набили друг другу шишки. Я же хочу установить, что же это за силы.

— Эге... — протянула Ирэн. — Я ведь всего лишь рядовая служащая конгресса. Кроме того, конгресс — это не та инстанция, где в первую очередь узнают о силах, набивающих друг другу шишки в темноте.

— Да, но ведь в конгрессе есть целых два комитета, которые курируют деятельность разведслужб.

— Курируют — это слишком громко сказано! — воскликнула Ирэн. — Конгресс знает о деятельности разведки ровно столько, сколько рассказывают нам сами же разведчики.

— А что если попытаться обнаружить информацию о каких-либо недавних сбоях в разведработе? — спросил Ник. — Выйти, например, на какую-то операцию, которую контролирует кто-то на самом высоком уровне?

Официант поставил на стол тарелки с едой. Ирэн заказала еще одну бутылку пива. Ник последовал ее примеру.

— В какой сфере может проводиться такая операция?

— Это может быть все что угодно — от наемных убийств до торговли наркотиками.

— Вы можете назвать какие-нибудь имена?

— Нет.

— Так, значит, у вас нет ничего конкретного... Как же я смогу вам помочь?

— Думаю, одно конкретное имя вряд ли поможет вам в работе.

Ирэн сделала глоток пива:

— Что ж... назовите хотя бы страну, о которой идет речь: Китай, Россия, Ливан, Сальвадор?..

— Калифорния.

Она вздрогнула.

— Так, значит, речь идет о разборках в недрах нашего шпионского ведомства... — Ирэн прищурила глаза. — Пока мы обедаем в этом мексиканском ресторанчике, один американский адмирал в суде неподалеку отсюда дает показания по поводу иранского скандала.

— То, что я ищу, вполне возможно, отголоски этого скандала, — неуверенно сказал Ник.

— В ходе расследования вряд ли все нюансы операции стали известны судьям. В расследовании, конечно же, были какие-то тайны. И вот вам мой ответ: попробуйте узнать эти тайны, поищите людей, причастных к тем событиям.

Но прежде всего Нику было необходимо отыскать самого Джуда.

Ник решил, что второй раз Дину звонить не следует. Ведь сам-то он не позвонил, и, значит, нового у него ничего нет... Кроме того, у Ника начинало бешено колотиться сердце, как только он вспоминал о Дине и о самой возможности разговора с ним.

После обеда в мексиканском ресторанчике Ник вернулся в свой офис и сел за письменный стол напротив окна. На деревьях за окном зазеленели первые почки, погода была великолепная.

Из тех, кто, по мнению Ника, мог бы вывести его на Джуда, оставался всего лишь один знакомый ему человек: Лорри, жена Джуда. Вернее, его бывшая жена. Джуд расстался с ней где-то в середине восьмидесятых. Он говорил, что они разошлись, что она ушла, что он выгнал ее, что он проклял ее и она сбежала... Ник слышал от Джуда самые разные версии происшедшего. Единственное, что совпадало во всех этих версиях, было то, что Лорри рядом с ним теперь нет и что сам он сильно переживает по этому поводу. Кто из них был жертвой, а кто злодеем, Ника особенно не интересовало.

Лорри была очень красивой женщиной. Впервые Ник увидел ее, кажется, в 1978 году. Тогда он снова оказался в Лос-Анджелесе: его все не покидало желание написать сценарий для Голливуда, да и со своим старым другом не мешало бы встретиться. Джуд привез Лорри прямо к нему в отель, представил Ника как известного писателя. Лорри внимательно слушала, как Джуд рассказывал Нику очередную шпионскую историю.

На следующий день Джуд был вынужден отправиться по своим делам, и Лорри пригласила Ника на океан. Она поставила машину у пляжа Ребондо, и они, медленно шагая по песку, разговорились.

— Я сама приехала к этому океану издалека, — сказала она.

— Откуда же? — поинтересовался Ник.

— Из Небраски. Я — Лорри Лейн из Небраски. — Она усмехнулась. — Одним словом, провинциалка. И теперь вот стала в Лос-Анджелесе подругой супермена.

— Как вы познакомились с Джудом? — спросил Ник.

— Я тогда работала в парикмахерской в Санта-Монике: отвечала на телефонные звонки и назначала клиентам время посещения нашего салона. А он как-то пришел к нам поменять дверные замки. — Лорри пожала плечами. — Он был такой смешной. Он сразу обратил на себя мое внимание. В те годы я пристрастилась к наркотикам. Джуд заставил меня покончить с этим. Он всегда знает, чего хочет. И никогда не ошибается.

Лорри прикурила сигарету. В тот довольно прохладный будний день на пляже было совсем мало людей.

— Джуд говорил мне, — Ник с восхищением посмотрел на Лорри, — что влюбился в вас с первого взгляда.

— Что ж, — она снова пожала плечами, — мне страшно повезло. Джуд — веселый парень, и мы с ним частенько смеемся. И еще он сильнее всех, кого я когда-либо встречала в жизни. Скажите, — вдруг спросила она, — он действительно делал все эти вещи?

— Какие «вещи»?

— Ладно уж. Я знаю, что вы его приятель, и не стану вас пытать.

Лорри улыбнулась:

— Джуд говорил, что вы понимаете его лучше, чем кто-либо другой. Кроме меня, конечно. Но я, по правде сказать, из его рассказов о вашингтонских делах совсем ничего не понимаю.

— Эти вашингтонские дела мало кто может понять.

Лорри остановилась и посмотрела на океан.

— Хорошо здесь. Не так, как в Небраске.

— Поэтому вы и уехали оттуда?

— Да. Во-первых, здесь есть океан. Во-вторых, здесь можно сделать хоть какую-то карьеру. В Небраске же ты рождаешься и умираешь никем.

— Кем же вы хотите стать?

Она рассмеялась:

— А я-то откуда знаю?!

Ник тоже засмеялся. Они подошли поближе к воде.

— У нас в Небраске все говорили, что я красивая.

— И это правда.

— И поэтому... — она прищурилась хитро и щелкнула языком, как бы фотографируя Ника, — поэтому я и приехала сюда, поближе к Голливуду. Хотела сниматься в кино, но предложения, которые мне делали, к кино отношения не имели. Или почти не имели.

— А потом вы повстречали Джуда...

— Да, — она улыбнулась, — потом я встретила Джуда. — Слушайте, — Лорри порылась в своей сумке и достала «Поляроид», — мы ведь рядом с Голливудом, так сфотографируйте же меня.

Прошлым вечером она фотографировала той же камерой Джуда и Ника, сидевших плечом к плечу на красном диване.

Ник взял в руки протянутый ему Лорри «Поляроид». Сама она отошла в сторону и стала на фоне океана. Прекрасная девушка. Как бы вышедшая из этого бескрайнего океана.

Затвор щелкнул, и камера вытолкнула наружу теплый снимок.

— Отлично получилось, — сказал через минуту Ник.

— Что будем делать с этим снимком? — спросила Лорри, глядя на Ника.

— А давайте-ка подарим его Джуду, — ответил он. — Пусть это будет для него приятной неожиданностью.

— Да, пожалуй, — сказала она. — Ему очень понравится.

«Где теперь этот снимок? — спрашивал самого себя Ник, сидя много лет спустя в своем офисе в Вашингтоне. — И где сама Лорри? Может быть, в Небраске?»

Ник достал с полки географический атлас и открыл его на карте США. Штат Небраска на карте был белого цвета, его перерезали красные, черные и зеленые прожилки дорог. Белое поле было испещрено огромным числом кружочков — городов и поселков. В каком из них жила и, может быть, живет сейчас Лорри?

Как-то она, помнится, сказала ему, что жила в самом что ни на есть захолустье. Почти на границе с Канзасом. И еще она, кажется, добавила, что городок носит имя какого-то писателя.

Ник открыл атлас на странице, где штат Небраска — кукурузная столица Америки — был изображен крупно, передвинул палец к Канзасу и стал читать названия городов. Крет... Картленд... Текумсе... Вот — Конрад!

Эта часть Небраски имела телефонный код четыреста два. Соединившись с оператором междугородной станции, Ник выяснил, что в Конраде, если можно было верить телефонному справочнику, жило всего трое Лейнов — Байрон, Мэри и Джек. Имя Лорри в справочнике города не значилось.

Телефон Мэри Лейн был все время занят. Байрона, по-видимому, не было дома. Нику ответили только по телефону Джека. Трубку взял он сам. Ник слышал, как в доме за сотни миль от Вашингтона плакали дети и кричала какая-то женщина.

— Я звоню издалека, — сказал Ник, — пожалуйста, помогите мне, не отмахивайтесь... Я ищу одну свою давнюю знакомую, зовут ее Лорри Лейн, когда-то она жила в Конраде.

— Если вы получить деньги, вам не повезло. Я за нее платить больше не намерен.

«У нас большая семья, — рассказывала в свое время Лорри Нику. — Одни мужчины. И мои дядья и братья не очень-то меня жаловали. Обычная история».

— Она не должна мне ни цента, — сказал Ник мужчине на том конце провода. — Мне просто надо с ней поговорить. Вы можете мне сказать, где она сейчас?

— Здесь.

— Она живет вместе с вами?

— Что я — с ума сошел?

Мужчина вдруг закричал:

— Заткнитесь наконец или получите по заднице! Это я не вам, — добавил он уже спокойным тоном. — Знаете ли, эти дети...

— Да-да, — сказал Ник, представляя себе картину, которую рисовали доносившиеся из трубки крики. — Так где же Лорри?

— Она живет в вагончике Дженсена на восточной окраине. Она там все время, сейчас-то она уже никому не нужна.

— Есть ли у нее телефон?

— А как бы она тогда заказывала из ресторанчика Греарсона в свой вагончик спагетти и белое вино для клиентов?! Я же сказал вам заткнуться!

Ник услышал шлепок и крик мальчугана.

— У меня мало времени, — сказал мужчина уже Нику. — Вам нужен ее номер?

Шесть длинных гудков прозвучали в трубке Ника, прежде чем он услышал ответ.

— Алло. — Голос женщины был хриплым и робким.

— Лорри? Это Ник.

— Алло? — снова послышалось в трубке.

— Это Ник Келли — писатель из Вашингтона. Вы меня помните?

— О! — Голос Лорри стал радостным. — Ник, это правда вы? Я вас помню. Как у вас дела? Вы здесь, в городе?.. Так он вам все рассказал?! — вдруг закричала она. — Так он, оказывается, все-таки знает, где я живу?!

— Никто ничего мне не рассказывал! — закричал в ответ Ник. — Никто. Кроме вас самой. Это вы сами говорили, что родом из Небраски, из Конрада. Помните, тогда у океана вы говорили мне об этом?

— У океана... — тихо сказала она. — Конечно... Помню... Но он ведь не знает, где я теперь? — вдруг нервно спросила она.

Ник услышал, как Лорри чиркнула спичкой, вероятно, прикуривая сигарету.

— Я не знаю.

— Хорошо... Я очень надеюсь, что он не знает, где я.

— Как ваши дела? — спросил Ник.

— Все нормально.

— А я вот женился. И у меня теперь есть ребенок. Сын.

— Ребенок... — прошептала она. — Ребенок...

— Я знаю, что вы... что вы расстались.

— Назад я не вернусь! Не могу! — твердо сказала она.

— Вас никто и не заставляет.

— А вы никому не скажете, что говорили со мной?

— Никому, — пообещал он.

— А зачем же вы мне позвонили? Стали скучать по мне?

— Просто вспомнил старые добрые времена.

— А были ли эти старые добрые времена?

Она горько рассмеялась.

— Что у вас теперь интересного в жизни?

— Все, как у других... У меня есть приятель. Пол Дженсен. Я живу в его вагончике. Мы... Да что там говорить! Как обычно, ничего не получилось.

Она сильно закашлялась.

— Ничего страшного, — сказала она, переведя дух. — Вот теперь напишу заявление, и эта благотворительная контора будет присылать мне деньги. Так что ничего страшного. Подождите минутку, — добавила она, кладя трубку. Ник услышал удаляющиеся шаги, потом что-то звякнуло по дереву рядом с ее телефоном, зажурчала какая-то жидкость... — Так почему же вы все-таки позвонили? — спросила Лорри и снова чиркнула спичкой.

— Я ищу Джуда. Я думал, что...

— Я не знаю, где он. И знать не хочу, где он находится и чем занимается! Надоело! Не хочу! И какого черта он вам понадобился?!

— Лорри, если Джуд позвонит...

— Нет, он не должен звонить... И вы не говорите ему, где я!

— Лорри, я не думаю, что он заявится к вам в гости, но он вполне может вскоре позвонить. И если это произойдет, пообещайте мне, что...

— Нет! Если он позвонит, он... А что я должна вам пообещать?

— Если он все-таки позвонит, скажите ему, что его разыскивает Ник. Пообещайте мне сделать это, Лорри. Пожалуйста.

— Пообещать? — Лорри засмеялась, а потом почему-то всхлипнула. — Пообещать вам, Ник? Ладно, чего уж там. Пообещать я могу.

— Спасибо, спасибо, Лорри... Послушайте, могу ли я...

— Что?

— Могу ли я... помочь вам чем-то?

— Помочь? — переспросила Лорри и замолчала. Ник слышал, как она нервно затягивалась. — Нет, Ник, — сказала она наконец, — мне ничего не надо. Да вы и не сможете ничего сделать.

Глава 15

Танец с ангелом

Уэсу было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться: он разыскивал именно этот дом. Он был одним из десятка тысяч почти одинаковых незатейливых домов, расположенных в пригороде Лос-Анджелеса. Его крыша почернела, когда-то покрашенные белой краской стены шелушились. Палисадник у дома зарос травой, лежали кучи мусора. С улицы к дому вела неухоженная дорожка для автомобиля. У открытых ворот гаража мужчина в застиранной рубашке и выцветших джинсах копался в двигателе мотоцикла.

«Это, наверное, и есть Дин Джейкобсен, — подумал Уэс. — Бьюсь об заклад, Ник Келли звонил этому человеку явно не потому, что он видный киношник или издатель» Несмотря на охватившее его возбуждение, Уэс зевнул. В вашингтонском аэропорту имени Даллеса Бэт поцеловала Уэса целых два раза. «Один раз — на счастье, один — за меня», — сказала она, засмеялась и поехала на его машине домой.

В самолете, уносившем Уэса в ночь, он задремал, и ему приснился сладкий сон о желтом солнечном свете. В Лос-Анджелесе он взял напрокат машину и поехал по улицам, которые, как ему показалось, он уже много лет не видел, хотя и проезжал по ним меньше двух дней назад.

До того, как между ним и Бэт установились новые отношения.

«До эры Бэт», — улыбнулся он.

Уэс припарковал машину на противоположной стороне улицы от нужного ему дома. Мужчина у открытых гаражных ворот не обратил на него внимания и продолжал копаться в моторе своего мотоцикла. На Джуда Стюарта он похож не был.

По ветровому стеклу автомобиля Уэса застучали дождевые капли. По небу неслись серые тучи, впитывая в себя городской смог. Порыв холодного ветра ударил в дверь машины. Уэс хотел было надеть плащ, но передумал и, оставив его на заднем сиденье, вышел из автомобиля. В окнах нужного ему дома никого видно не было. Несмотря на порывистый шум ветра, Уэс расслышал невнятное бормотание диктора дневной телепрограммы. Какая-то девочка ехала по тротуару на трехколесном велосипеде. Завидев Уэса, она оповестила о своем приближении звонком на руле.

Уэс перешел улицу и по дорожке пошел к дому.

— Извините, — обратился он к мужчине, занятому своим мотоциклом. — Вы — Дин Джейкобсен?

— А вы-то сами кто? — спросил мужчина. Он был примерно одного с Уэсом роста; у него были светло-русые волосы. В руке он держал гаечный ключ.

— Я — юрист, — ответил Уэс. — Так вы — Дин Джейкобсен?

— Зачем это я вам понадобился?

— Ничего серьезного, — сказал Уэс. — Это дело к вам прямого отношения не имеет.

Мужчина посмотрел в сторону улицы.

— Похоже, кроме меня и вас никого поблизости нет. — Мужчина лениво ухмыльнулся. — Да, я — Дин Джейкобсен.

В руке он по-прежнему держал гаечный ключ.

— Так вот, я — юрист. — Уэс достал пластиковую карточку Американской юридической ассоциации: карточка удостоверяла только то, что Уэс являлся членом этой ассоциации. Дин лениво посмотрел на протянутый документ, и Уэс пошел в наступление:

— У меня хорошие новости.

— У юристов не бывает хороших новостей.

В соседнем доме какая-то женщина подняла ставни. Уэс и Дин сурово посмотрели в ее сторону, и она сразу же отошла от окна.

— Один ваш друг получил наследство, — решительно продолжил Уэс. — Но дело в том, что мы никак не можем его найти. Может быть, вы знаете, где он?

— С чего это вы взяли, что у меня есть друг?

— Видите ли... Мой коллега узнал ваше имя у одного человека, который был знаком с вами обоими. Этот человек, кажется, женщина.

— Вам следовало бы быть поосторожнее с женщинами-информаторами, — сказал Дин. — А вы сами откуда?

— Из Пенсильвании. — Принадлежавшая Уэсу карточка юридической ассоциации была выдана именно в этом штате. Место работы Уэса в ней не указывалось.

— Так кто же этот человек, который, как вы говорите, мой друг?

— Его зовут Джуд Стюарт.

— Ого!

Несколько холодных дождевых капель упали на ру башку Уэса. Небо над гаражом потемнело.

— Мне просто надо поговорить с Джудом, — поспешил добавить Уэс, — я должен сообщить ему о наследстве и прояснить кое-какие детали.

— А кто это умер?

— Простите... но это мы всегда держим в секрете от посторонних.

Дин засмеялся и положил гаечный ключ в коробку для инструмента.

— Вы, Уэсли, сообразительный малый. Вам к тому же повезло. — Дин посмотрел по сторонам. С улицы доносился звонок велосипеда.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Уэс.

— Сообразительный потому, что Джуд, как вы и предполагали, действительно мой друг. А повезло потому, что я как раз собирался встретиться с Джудом. Прямо сейчас.

«Дин не должен ускользнуть», — подумал Уэс и сказал:

— Я поеду вместе с вами: это значительно облегчит дело. О хороших новостях я сообщу ему сам.

Дин улыбнулся:

— Если это действительно является вашей целью...

— Мы поедем на моей машине, — предложил Уэс.

— Что ж, я только забегу домой и возьму куртку.

Когда они наконец выехали на шоссе, Уэс спросил:

— Куда теперь направимся?

— Далеко, — ответил Дин и махнул рукой вперед.

Поворачивая по команде Дина на другое шоссе, Уэс поинтересовался:

— Куда же мы все-таки едем?

— В одно безопасное местечко. Джуд ведь человек осторожный.

— Я его никогда не встречал, — заметил Уэс. — Какой он?

— Он — человек, — прошептал Дин. — Он — настоящий человек. Другие только претендуют на такое звание. А он знает.

— Что он знает?

— Большую тайну.

— Какую же? — Сердце Уэса бешено заколотилось.

Черные глаза Дина в упор смотрели на него: в них бушевал неукротимый огонь.

— Тайна в том, что все — рано или поздно — умрут, — ответил Дин.

По шоссе на огромной скорости неслись автомобили. Ветровое стекло машины Уэса покрыли крупные капли дождя. Под напором встречного воздушного потока они поднимались кверху.

— Поверните вон туда, — сказал Дин.

Они проехали мимо указателя «Бульвар Бархама».

— Давненько я уже не говорил так много, — вздохнул Дин.

По обочинам шоссе были проложены бетонированные сточные канавы. За ними располагались похожие на ангары строения. На их плоских крышах были установлены щиты с рекламой новых фильмов. Зеленая травка на холме справа от них была мокрой.

— Как вы познакомились с Джудом? — поинтересовался Уэс.

— Нашлись люди, которые нас познакомили, — улыбнулся Дин. — Как-то Джуд здорово меня отколошматил. В своей старой мастерской на берегу... Я его сильно подвел... Потому что не знал, какой он на самом деле человек. И он отвел меня в мастерскую и стал бить. Это напоминало танец с ангелом... И тогда я понял.

— Поняли, что он — настоящий человек, — добавил Уэс.

Дин пожал плечами:

— Кому-то все равно надо быть таким.

— А что значит быть настоящим человеком?

— Если сами не знаете, то никто вам этого не объяснит.

«А я и не хочу знать», — подумал Уэс. Он все больше опасался, что его перелеты по стране так и не выявят ничего серьезного в этом деле.

Они проехали мимо кладбища Форест-Лоун.

— Чем тогда занимался Джуд? — спросил Уэс.

— Поверните направо, — приказал Дин, показывая рукой на въезд в парк.

Сквозь деревья Уэс увидел несколько всадников. Впереди гарцевал на коне мужчина в ярко-желтом плаще и ковбойской шляпе.

— Вот и кавалерия, — усмехнулся Дин. — Мы уже почти на месте.

Дорога начала взбираться на холм, увенчанный красивыми коттеджами.

— Прекрасное местечко, — сказал Дин, когда они оказались на вершине холма. Деревьев здесь не было. Справа от дороги была вместительная стоянка для автомобилей; слева возвышался замок. Или нечто похожее на замок.

— Что это за место? — спросил Уэс.

— Обсерватория Гриффита.

— Джуд сейчас здесь?

— Прекрасное местечко, — пробурчал Дин. — Здесь всего вдоволь. Вы сами в этом убедитесь.

На стоянке стоял только желтый школьный автобус. Когда Уэс припарковал рядом с ним свою машину, из автобуса высыпали подростки — человек тридцать.

— В такой холодный день, — сказал Дин, — я думал, поблизости никого не будет.

— А где же сам Джуд?

— Он-то поблизости. Он сначала должен убедиться что со мной все в порядке. Только потом он и появится.

— Да, это было бы неплохо, — сказал Уэс. — А где его машина?

— На такие глупые вопросы не отвечают, — хмуро ответил Дин.

Когда они шли по лужайке к обсерватории, Уэс заметил, что Дин прихрамывает.

— Как-то давно, — сказал Дин, перехватив взгляд Уэса, — я попал в аварию. На своем мотоцикле. Чепуха. От таких дел мужчины становятся только крепче.

Мимо них пробежали две девочки-школьницы.

— А что теперь будем делать? — спросила одна.

Ее миловидная подружка с каштановыми волосами немного подумала и ответила:

— Смотри, я буду стоять здесь, а ты отойди в сторонку — вон туда — и достань фотоаппарат.

Миловидная школьница подняла руку так, чтобы видневшиеся вдалеке на холмах крупные буквы, составляющие волшебное слово «Голливуд», поместились в ее раскрытой ладони.

— Теперь фотографируй.

— Пошли отсюда, — злым голосом сказал Дин. — Нам направо.

Плечом к плечу они прошли по красной бетонной дорожке, проложенной параллельно высокой стене, окружавшей обсерваторию.

— Так где же он? — спросил Уэс.

— Чуть дальше.

Они вышли на смотровую площадку у обсерватории.

— Прекрасный вид, — сказал Дин, показывая на раскинувшийся внизу город. Он обратил особое внимание Уэса на видневшийся вдали небоскреб, верхняя часть которого была окутана серым холодным смогом.

— Раньше таких не строили: боялись землетрясений.

Уэс зачарованно посмотрел в сторону небоскреба, и тут же получил от Дина страшный удар в солнечное сплетение: у него потемнело в глазах. На него сыпался град мощнейших ударов.

На какое-то мгновение Уэс потерял сознание. Он очнулся в объятиях Дина. Тот, запустив руки за спину Уэса, что-то нащупывал на его пояснице.

«Пистолет! — подумал Уэс. — Он ищет мой пистолет!»

Из последних сил Уэс оттолкнул от себя Дина, но было уже слишком поздно. Используя преимущество в результате неожиданного нападения, Дин пошел в решительную атаку. Удар, еще удар. Уэс вынужден был отступить к парапету смотровой площадки. Он попытался было хитрым приемом мастера рукопашного боя отскочить в сторону, но у него ничего не получилось — силы оставили его. Дин сильным ударом нейтрализовал сопротивление моряка, схватил его за рубашку и перебросил через парапет.

— Ты хотел встречи с настоящим человеком! — закричал он. — Так подожди этой встречи в аду!

С большой высоты Уэс упал на сосну, соскользнул по ее веткам вниз на мягкие кусты и уткнулся носом в землю.

Полуденное солнце проникало в гостиную сквозь пыльные окна непритязательного дома в пригороде Лос-Анджелеса, который славился такими невзрачными домами. Гостиная была окрашена дешевой желтой краской. У стены стоял потертый диван, в углу светился экран цветного телевизора. В кухне жужжала муха.

— Полиция!

Входная дверь распахнулась, и на пороге появился человек, крепко сжимавший в руках огромный револьвер. Он прыгнул к стене, прижался к ней спиной и настороженно обвел взглядом гостиную. У человека были длинные волосы, аккуратная борода, на его нейлоновой куртке красовалась эмблема Полицейского управления Лос-Анджелеса.

В гостиную впрыгнул человек и направил свой револьвер на дверь, ведущую в кухню. Потом появился еще один человек. Это был следователь по уголовным делам Ролинс. За ним вошли еще двое полицейских. Они взяли под прицел двери в ванную и в спальню.

Бородатый прошептал: «Пошли!» — и, прыгнув вперед, плечом вышиб дверь спальни. Ролинс распахнул настежь дверь ванной. Еще один полицейский ринулся к кухне.

Минуту спустя бородатый крикнул:

— Никого!

Один из полицейских незамедлительно сообщил эту новость в переговорное устройство. Через мгновение в динамике послышалось:

— В гараже тоже никого.

— Теперь пусть войдет, — устало сказал Ролинс, убирая револьвер в кобуру.

В гостиную медленно вошел Уэс. Все его лицо было в ссадинах. Он был страшно бледен. На этом фоне старый шрам на его подбородке казался темной полосой. Одежда Уэса была перепачкана и во многих местах порвана.

После падения со смотровой площадки он потерял сознание, как ему показалось, минут на пять. В себя он пришел от страшной пульсирующей головной боли. Он поднялся на колени, и его тут же вырвало. Он посмотрел вверх: на смотровой площадке никого уже не было...

Целых двадцать минут Уэс карабкался по склону холма к обсерватории. Арендованная им в аэропорту автомашина со стоянки исчезла.

Войдя в обсерваторию, Уэс попросил женщину, торговавшую сувенирами, позвонить в Полицейское управление Лос-Анджелеса и позвать к телефону следователя Ролинса. «Скорую помощь» он попросил не вызывать. Служащим обсерватории он сказал, что просто упал со смотровой площадки, любуясь открывшимся перед ним красивым видом, но служащие пошептались о том, что это, по-видимому, была попытка самоубийства.

Ролинс отвез Уэса в больницу. И только через три часа после нападения Дина на Уэса полицейские ворвались в этот невзрачный дом.

«Слава Богу, что я оставил все свои записи в Вашингтоне, а фотографии Джуда находились у меня в пиджаке, — подумал Уэс. — Дин так ничего и не узнал, обыскав мою машину». Документы на взятый в прокатном пункте автомобиль также лежали у Уэса в кармане пиджака.

— Кто же этот парень? — спросил бородатый полицейский. — Его дом больше похож на помойку! — Он в сердцах ткнул работающий телевизор ногой.

— Мотоцикла в гараже нет, — заметил Уэс. — Если у него и были какие-то чемоданы, то он наверняка прихватил их с собой.

— Не беспокойтесь! — угрожающе сказал бородатый, — Сейчас мы составим словесный портрет этого негодяя. Надо же — напал на официальное лицо! Да мы поднимем на ноги всех полицейских к западу от Миссисипи, и они выловят эту щуку!

— Нет! — заявил Уэс.

Бородатый от неожиданности заморгал:

— Как это «нет»?

— Не надо никакого словесного портрета и тревогу поднимать не надо. Мы его потеряли и все тут!

— Какого черта?! — вспылил бородатый.

— Спасибо, конечно, за помощь, но...

— Слушай, парень! — заорал бородатый. — Мы выехали сюда по первому твоему требованию. И мы рисковали своей жизнью! Ты думаешь, наши пуленепробиваемые жилеты обеспечивают полную защиту? Как бы не так! Наши лица жилеты не защищают, а у этого негодяя вполне мог быть АК-47! И вот теперь ты, парень, говоришь, что ничего больше делать не надо?!

Бородатый повернулся к Ролинсу.

— А все это из-за тебя! — гневно бросил он ему. — Теперь ты мой должник по гроб жизни! А ты, — бородатый снова повернулся к Уэсу, — ты, ублюдок из федеральных органов, больше мне на глаза не попадайся!

Продолжая чертыхаться, бородатый увел своих людей. Во дворе послышался рев двигателя их автомобиля.

Ролинс не спеша достал сигарету, оторвал у нее фильтр, швырнул его в сторону спальни, прикурил от спички, которую бросил на пол. Следователь уголовной полиции Лос-Анджелеса глубоко затянулся и наконец сказал:

— По-моему, мой бородатый приятель Джесси хоть и эмоционально, но верно изложил суть дела.

— У меня голова не очень хорошо соображает, — примирительным тоном еле слышно прошептал Уэс. — Когда я попросил произвести обыск в этом доме, я, возможно, превысил свои полномочия.

— Тогда это и не полномочия, а дерьмо собачье!

— Мне нужна ваша помощь.

— Я уже помог. И теперь в полицейском участке мне за это проходу не дадут.

— Я знаю, что...

— Да ничего вы не знаете! У вас вся левая сторона груди в кровоподтеках, в одном ребре трещина, правая лодыжка, должно быть, сломана. Хоть в больнице вас и залатали немного, вы все равно едва стоите на ногах. Это все слишком серьезно, чтобы оставлять дело без последствий!

— Да, это был явно не лучший мой день, — сказал Уэс.

— И последующие дни вряд ли будут лучше... В конце концов мне не нужно вашего разрешения на составление словесного портрета негодяя!

— Не делайте этого! — морщась от боли, прокричал Уэс.

По телевизору передавали очередную «мыльную оперу» с искусно смонтированными сценами в постели.

— Знаете, почему я не буду делать этого? — подумав, спросил Ролинс. — Только потому, что не хочу больше копаться по вашей милости во всем этом дерьме. А вам будет лучше поскорее убраться из Лос-Анджелеса. Я посажу вас на ближайший самолет в Вашингтон.

— Мне нужна ваша помощь.

— Я уже помог вам.

— Нет, мне нужна иная помощь: мне нужны кое-какие данные. И вы сможете передать их мне, не выходя из своего офиса, а уж потом отвезете меня в аэропорт.

Ролинс затянулся.

— В противном случае мне придется остаться, — добавил Уэс.

Следователь посмотрел на раненого Уэса, бросил сигарету на пол, затушил ее каблуком и пошел к выходу.

— Не забудьте выключить телевизор, — не оборачиваясь, сказал он Уэсу.

В вашингтонский аэропорт имени Даллеса Уэс прилетел в десять вечера. Напуганная стюардесса помогла ему сойти с трапа самолета и сесть в автобус, доставлявший пассажиров в здание аэровокзала. Там Уэса уже поджидал Ной Холл. Через его плечо был перекинут дешевый пластиковый плащ, в руке он держал атташе-кейс. Завидев в толпе плохо державшегося на ногах Уэса, Ной нахмурился.

— Где директор? — первым делом спросил Уэс. — Я ведь просил по телефону незамедлительной встречи с ним.

— Что ж, тогда бегите за самолетом, вылетевшим во Францию.

— Дентон направился туда с продолжительным визитом... Ладно, пошли.

Цепной пес директора ЦРУ повел Уэса к рядам пластиковых стульев в зале ожидания. Уэс сел на крайний стул, Ной расположился рядом. Атташе-кейс он поставил на кафельный пол между ног.

— Я целый день потратил на то, чтобы потушить пожар, который вы разожгли в Лос-Анджелесе, — сказал Ной. — В следующий раз я брошу в огонь вас самого.

— Мне нужно поговорить с директором Дентоном, — упрямо пробормотал Уэс.

— Вам нужно заниматься делом, а не создавать для нас проблемы!

— А я и не создавал никаких проблем. Они меня сами нашли.

— Пусть будет так. Что удалось вам узнать о Джуде Стюарте?

— Я узнал, что он собой кое-что представляет... И что его делами заинтересовались, по-видимому, не только мы.

— И это все?!

— Мне нужна помощь. Вы ведь понимаете, как трудно идти по следу в одиночку. Мне необходимы люди, кто-нибудь, кто...

— Я дал вам уже Джека Бернса. Все вопросы решайте с ним.

— Черт бы подрал вашего Бернса! Вы не мне его дали, вы меня отдали ему.

— Я предоставил в ваше распоряжение все, что нужно для дела. Вы же хотите иметь целый штат ищеек с секретаршами в придачу! И вообще, Уэс, очень хотелось бы узнать, что происходит? Жизнь стала невыносимой, и вы решили вернуться к папочке и Ною, чтобы поплакать им в жилетку?

Уэсу захотелось ударить Ноя.

— Мы думали, — продолжал тот, что имеем дело с парнем, который все может, с мужественным парнем, который хорошо соображает и умеет дать отпор в случае чего...

— У меня, — прошептал Уэс, — уже есть информация о некоторых пентагоновских делишках, имеющих отношение к Белому дому. Я получил и досье на психа, который, возможно, был связан с Джудом и который, вполне вероятно, выполняя волю наркобаронов, пытался его уничтожить.

— Заткнитесь! — прошептал Ной. — Нечего мне рассказывать о куче дерьма, в которую вы сами же и вляпались. Вам необходимо установить только то, что мы вам приказали сделать! Докладывать будете только тогда, когда покончите с делом. Если мы захотим узнать больше того, что приказали вам сделать, мы сами об этом попросим.

Три японские стюардессы, проходя мимо шептавшихся мужчин, слегка кивнули им. Одна из девушек, посмотрев на Уэса, остановилась и растерянно заморгала. Только через несколько секунд она поспешила за своими подругами.

— Я-то думал, вы как раз тот, кто нам нужен, — сказал Ной. — Сообразительный и знающий все выгоды сотрудничества с нами человек, которому надоела бумажная работа. Босс, правда, уверен, что вы начали с нами сотрудничать по идейным соображениям — во имя великой Америки. Но, как бы то ни было, наш морячок попал в переплет и растерялся.

— Мне нужна поддержка, — прошептал Уэс.

— В этом атташе-кейсе, — сказал Ной, — сто тысяч.

Уэс посмотрел на кейс.

— Да, это деньги, крупная сумма, — заметил Ной. — Наборный замок установлен на ваше имя. Ста тысяч вполне достаточно, чтобы решить все ваши проблемы. И это все, что вы можете от нас получить.

Диктор аэровокзала объявил посадку на самолет, вылетающий в Сан-Франциско.

— Дайте мне документ, удостоверяющий передачу денег, — вздохнул Уэс. Цепной пес директора ЦРУ встал, надел свой плащ и застегнул его на все пуговицы. Из громкоговорителей аэровокзала разносились звуки инструментальной обработки популярных песен «Битлз». Ной презрительно посмотрел на побитого бледного моряка, сидевшего в пластиковом кресле вашингтонского аэропорта.

— Пошли бы вы, майор... — сказал Ной и, оставив атташе-кейс на полу, быстро пошел к выходу.

Уэс сел в такси и поехал в пригородный район Вашингтона, располагавшийся всего в двадцати минутах езды от аэропорта. Прибыв на место, он с атташе-кейсом в руке зашагал по тротуару к небольшому опрятному дому. Дверь ему открыла смуглая женщина в халате. Увидев Уэса, она вскрикнула от ужаса. За спиной женщины стоял контрразведчик из флотской Службы расследований Франк Греко, одетый в брюки защитного цвета и серую рубашку. Хозяева провели хромавшего Уэса в гостиную, по стенам которой располагались шкафы, набитые книгами. Уэс сел на мягкое кресло, Греко занял место за письменным столом.

— Вам принести кофе? — спросила его жена, говорившая с сильным латиноамериканским акцентом. Ее отец был кубинским доктором, покинувшим свою страну после победы революции Фиделя Кастро. — Или, может быть, принести аспирин?

— Только боль и заставляла меня оставаться на ногах, — пробормотал Уэс.

Она не улыбнулась. Посмотрев на мужчин и вздохнув, она вышла из гостиной.

— Тебе откусили ухо? — спросил Греко.

— Хуже. Я упустил одного человека.

— Потому что это не твоя профессия. Ты был хорош на поле боя, но та война уже кончилась. В мирное время тактика должна быть другая.

— Точно. И поэтому мне нужна помощь.

— Но мы ведь работаем на разных людей.

— И это точно.

— Помнишь, я говорил, что твои новые друзья могут тебя запросто утопить?

— Сейчас я нахожусь в потоке посреди реки. Назад возвратиться уже не могу. Моя цель впереди.

— Все это не принесет тебе славы.

— А я и не гонюсь за славой. Я просто делаю то, что должен делать... Поможешь мне?

— Каким образом?

— Мне нужны люди. Для одной разведоперации. Они должны всего лишь прочесать шесть кварталов в Лос-Анджелесе. Всего лишь прочесать и ничего больше.

— В поисках человека, которого ты упустил?

— Нет. Скорее в поисках его мотоцикла.

Уэс протянул Греко листы с записями, которые он сделал с экрана компьютера лос-анджелесской полиции: такую возможность предоставил ему следователь Ролинс.

— За последние четыре месяца этот мотоцикл — вот его номер — шесть раз был припаркован в том районе. Об этом свидетельствуют билеты парковочных автоматов.

— Так он там поблизости и живет?

— Там живет кто-то из его знакомых. Это район Вествуда, в нем много жилых домов, ремонтных мастерских и магазинов. Билеты свидетельствуют о том, что этот мотоцикл несколько раз парковали там ночью, а значит, сам мотоциклист ездил в Вествуд явно не для похода по магазинам.

— У тебя есть фотография этого парня?

Уэс передал Греко фотокопию водительского удостоверения Дина Джейкобсена.

— Почему бы тебе не обратиться с этим делом к Майку Крэмеру из Службы внутренней безопасности ЦРУ?

— Да он меня растерзает после такой просьбы! — ответил Уэс. — Он вообще к этому делу не имеет никакого отношения. Никто из ЦРУ не имеет к нему отношения. Официально, конечно. Мне не дали даже необходимых досье на некоторых участников дела, которым я занимаюсь.

— Тем самым усложнив твою задачу.

— Вот поэтому мне и нужна помощь, Франк. Дружеская помощь. Хотя деньги у меня есть.

— Если деньги есть, на дядю Сэма не стоит больше горбатиться, — засмеялся Греко.

— Все дело в том, что все мои чеки подписывает именно дядя Сэм. Так сможешь мне помочь, Франк?

— Ты — мой друг, — задумчиво сказал хозяин дома. — Наш адмирал приказал оказывать тебе содействие. Но... если попадешься, мне ничего другого не останется, как всеми путями откреститься от этого конкретного дела. В противном случае моя собственная карьера окажется под ударом.

— Я все прекрасно понимаю.

— И это хорошо... Так вот сегодня же я отдам приказ подразделениям нашей службы в Лос-Анджелесе провести, скажем так, учения. Цель — разыскать конкретный мотоцикл. Учения могут продолжаться сутки — не более. Как быть, если мои люди обнаружат этот мотоцикл или его владельца?

— Надо будет проследить за ним и доложить. Лично мне. Особенно если мотоциклист будет встречаться с одним человеком.

— Хорошо. Только не думаю, что ты сможешь должным образом воспринять этот доклад. Вид у тебя слишком ужасный. Сейчас я отвезу тебя домой.

— Нет, я возьму такси.

— Спокойно. Нам все равно по пути. Мне нужно быть на службе, чтобы сделать необходимые распоряжения.

Греко усмехнулся.

— Наши агенты в Лос-Анджелесе страшно любят проводить учения по команде Центра.

— Извини, что я помешал тебе хорошенько отдохнуть.

— Ладно уж, у меня частенько такое бывает.

Франк ждал, пока Уэс встанет с кресла, но тот продолжал сидеть.

— Что-нибудь еще?

— Мне необходимо оружие.

Греко промолчал.

— Ты ведь знаешь, — добавил Уэс, — что стрелок я отличный. Завтра же я получу от командующего разрешение на ношение оружия. Только мне нужно что-то особое, а не ваш обычный шестизарядный револьвер.

— А я-то был уверен, что оружие у тебя есть.

— Я и сам был уверен, что мне его выдадут. Но, увы... Греко понимающе кивнул и вышел из гостиной. Уэс закрыл глаза. Голова раскалывалась от боли, все тело ныло.

В гостиной раздался шум. Уэс открыл глаза и увидел на столе напротив отливающий синевой пистолет-автомат.

— Это «Зиг Зауэр П-226», — сказал Франк, усаживаясь за стол. Пятнадцать пуль в обойме и одна в стволе. Даю тебе две запасные обоймы. Пистолет снабжен электронным прицелом. Он покажет тебе в полной темноте точность стрельбы...

Греко задумался.

— Знаешь, — сказал он, вытаскивая из кармана две обоймы, — возьми еще и эти. В одной обычные пули. А в этой — особые, со смещенным центром тяжести. Если попадешь ими в цель, она неминуемо будет уничтожена. Будь осторожен, не разряди эту обойму в себя.

Бывший полицейский достал носовой платок и стер с оружия свои отпечатки пальцев.

— Так, теперь пистолет подвергся полной санитарной обработке, — усмехнулся он. — И вот еще что. Спусковой крючок очень мягкий. Не успеешь и подумать, как из ствола посыпятся пули.

Уэс открыл атташе-кейс, набитый деньгами.

— Я не должен был этого видеть, — смутившись, сказал Греко.

— И мои глаза на них не смотрели бы! — ухмыльнулся Уэс и положил пистолет-автомат поверх новых купюр.

Полночь. Поднимаясь по лестнице к своей квартире, Уэс сильно пожалел, что отказался от помощи Греко. Его знобило, атташе-кейс казался страшно тяжелым. Он вынужден был остановиться на лестничной площадке и сесть на ступени, чтобы собраться с силами, но сил уже не было. Встать он так и не сумел и продолжил путь вверх ползком. Добравшись до своего этажа, Уэс медленно приподнялся и, держась за стену, заковылял к своей двери. Он не хотел, чтобы Бэт увидела его в таком состоянии.

Доставая ключи из кармана, он не справился с ними, и они, громко звякнув, упали на пол. Дверь напротив мгновенно отворилась.

— Боже мой! — вскрикнула Бэт и подбежала к нему.

— Я попал в переделку, — прошептал Уэс, — но на этот раз сувенир тебе привез.

Бэт быстро открыла его дверь, помогла Уэсу войти внутрь.

— Сейчас помолчи. Расскажешь обо всем позже.

Она уложила его в постель и раздела. Раны и синяки Уэса произвели на нее жуткое впечатление. А Уэс почувствовал себя на вершине блаженства, оказавшись дома в собственной постели с сидевшей рядом Бэт.

Довольно быстро она взяла себя в руки. Принесла из своей квартиры стакан теплого молока и три таблетки аспирина и, нежно поддерживая Уэса за голову, дала ему все это выпить. Потом поцеловала в лоб, коснувшись волосами его щеки.

— Теперь спи. Все в порядке. Здесь ты в безопасности.

Глава 16

Последний трюк

Теплым солнечным вечером Джуд и Нора, зажмурив от наслаждения глаза, как пара кошек, сидели в шезлонгах напротив закрытого кафе. Небо было в сполохах розового и бордового цветов. На шоссе машин видно не было.

Нора вздохнула:

— Я уже успела полюбить вот такие тихие вечера без ветра и надоевшего песка из пустыни. Когда ничего не надо делать, когда в воздухе пахнет полынью. Просто сидишь и дышишь полной грудью... А ты что сейчас чувствуешь?

— То же самое, — ответил Джуд. Ему действительно было хорошо. Очень хорошо.

— Конечно, я бы не отказалась побывать в Нью-Йорке, но только ненадолго.

— А я вот никуда не хочу ехать. И даже идти, — сказал Джуд.

— Но, если... — не открывая глаз, протянула Нора.

— Что «если»?

— Придется пойти, если тебе хочется пить... У меня на верхней полке холодильника есть лимонад.

— О нет! — засмеялся Джуд. — Пить мне совсем не хочется. Ну ни чуточки!

Нора тоже засмеялась.

Они молчали несколько минут.

— У меня есть идея, — сказал наконец Джуд.

— Какая же?

— До меня дошли слухи, что у тебя на верхней полке холодильника есть лимонад. Так вот, могу принести тебе стаканчик.

— Прекрасная идея.

— Спасибо за оценку моих умственных способностей.

Джуд пошел в дом Норы. Вернулся он совсем скоро. Подойдя к Норе сзади, он прижал холодный влажный стакан к ее шее.

— Боже мой! — вскрикнула она от неожиданности.

— Да нет, Нора, зовут меня Джуд, а не Боже, — сказал он, садясь в свой шезлонг.

— Сигареты ты, конечно, не принес.

— Боженька, ласковый Боженька, избавь меня от женщины, которой все время что-то нужно.

У Норы на лице было кислое выражение. Смилостившись над ней, Джуд достал из кармана пачку сигарет и зажигалку «Зиппо».

— Странный все-таки ты человек, — улыбнулась она, прикуривая сигарету. — Самую простую вещь на свете ты обставляешь разными уловками и хитростями... Хорошо здесь, — помолчав, добавила она, — только вот скоро уже наступит жара и сидеть вечером будет здесь невозможно. — Нора затянулась. — Да, совсем забыла. Напомни мне завтра, что я должна позвонить в телефонную компанию.

— Зачем это?

— Кто-то раскрутил телефон-автомат у шоссе. Черт бы подрал этих негодяев!

— А я и не знал об этом, — прошептал Джуд. — Когда это произошло?

— Я и сама хотела бы знать. Вчера приехал какой-то парень и попросил разрешения позвонить из кафе. Ты в это время убирал мусор. Так вот тот парень и сказал, что телефон у шоссе разобран на части. Те негодяи утащили даже трубку. Проклятая шпана! Ничего пооригинальнее придумать они не могут!

— А я и не заметил, — растерянно прошептал Джуд. — Я должен был проверять телефон каждое утро ровно в шесть... Но вот вчера и сегодня...

— Не дергайся, — сказала Нора. — Следить за телефоном — не твоя работа.

«Теперь уж ничего не поделаешь, — подумал Джуд. — Да и не так это важно. Черт с ним, с телефоном! Есть на свете вещи поважнее!»

— Прошлый раз ты так и не сказала, почему прекратила заниматься проституцией. Может быть, расскажешь сейчас? — неожиданно спросил он ее.

— О, это был мой последний трюк!

— Что это за трюк?

— Это целая история... В августе восемьдесят седьмого года я все еще жила в Лас-Вегасе. Клиентура у меня была небольшая, но зато все люди были как на подбор: я купалась в деньгах. Пристрастие к спиртному уже брало меня за горло...

Нора помолчала.

— Был у меня один клиент, — продолжила она, затянувшись, — не просто клиент, а очень важная шишка, его фотографии частенько печатают в журнале «Тайм». Когда он находился в городе, то обязательно заглядывал ко мне, а иногда по его приглашению я вылетала к нему в Филадельфию. Останавливалась там в лучших отелях. За свидание со мной он платил десять тысяч долларов...

Небо стало серым, тени исчезли. Солнце село.

— Так что же ты сделала?

Нора посмотрела на яркий огонек своей сигареты:

— Я его подожгла. Вернее — подожгла его дом.

На глазах темнело.

— Мне осточертела такая жизнь. Я чувствовала, что качусь в пропасть. Каждый раз для своих клиентов я должна была придумывать что-то новенькое, совсем уж экзотическое... И тогда я решила: все, конец, хватит! И сумела поставить на этом точку. Хотя, может быть, получилось это слишком уж необычно.

— А что было потом?

— Кто-то навел на меня налоговую инспекцию — ведь со своих огромных заработков налогов я не платила. Они хотели устроить показательный процесс — в назидание другим. К счастью, нашелся один умный адвокат, убедивший налоговых инспекторов, что, упрятав меня в тюрьму, они тем самым завершат мое криминальное образование. Дело замяли, но я вынуждена была отдать им все, что у меня было. А потом нашелся у меня один должник... Впрочем, обо всем остальном я тебе уже рассказывала.

Джуд вынул из пачки сигарету и прикурил. Стало совсем темно. В сумраке наступившей ночи светились только два огонька от их сигарет.

— Когда ты пристрастился к спиртному? — вдруг спросила она.

— Привыкание к нему не сразу происходит.

— Но всегда наступает момент, когда ты уже не можешь обходиться без выпивки.

— Что же это за момент? Когда вступаешь в общество двух "А" — анонимных алкоголиков? — Джуд пытался превратить весь этот разговор в шутку.

— Нет, речь не об этом, — серьезным тоном прошептала она. — Тот момент, о котором я говорю, обязательно наступает у каждого.

По шоссе на огромной скорости пронесся грузовик. Водитель приветствовал громким сигналом двух одиноких людей, сидевших у кафе.

— Был у меня такой момент, — сказал Джуд, когда грузовик исчез вдали. — Это было давно. И очень далеко отсюда.

Он задумался. Ему почудилось, что он слышит голос человека по имени Уилли, сидевшего за столом в номере отеля в чилийской столице Сантьяго в памятный день 11 сентября 1973 года...

— Плохо, — говорил Уилли. — Все из рук вон плохо.

Было четыре часа дня. В номере на пятом этаже отеля находились три человека.

Джуд, расположившийся у окна и наблюдавший за клубами дыма, окутавшими дворец Монеда.

Луис. Впрочем, вполне возможно, его настоящее имя было совсем другим. Джуд впервые увидел его в Майами и сам в соответствии с инструкцией назвал себя Питером. Человек по имени или кличке Луис был седовласым кубинцем. Он, вытянувшись, лежал на кровати, ожидая, когда же наконец зазвонит находившийся рядом с ним телефон.

Третьим человеком был Уилли — жилистый парень лет двадцати пяти. В разговоре он иногда употреблял такие словечки, которые со стопроцентной гарантией свидетельствовали: военную выучку он прошел во Вьетнаме.

На улице послышались винтовочные выстрелы, потом застрочил автомат. Джуд посмотрел сверху на перекресток. Всего полчаса назад он видел там армейский танк, но сейчас он куда-то исчез.

Уилли постучал пальцами правой руки по столу. Его левая рука лежала на небольшом средневолновом приемнике. Вообще-то Уилли был специалистом по коротковолновой связи, но сейчас он вынужден был заниматься всякой чепухой в ожидании четвертого человека.

Этим четвертым человеком был некто Брэкстон — мясистый босс с волосами песочного цвета. Джуд был вторым номером в этой группе, заместителем босса; Уилли являлся радистом; Луису отводилась роль переводчика, хотя он умел и хорошо стрелять. Этому он научился в горах Сьерра-Маэстры у партизан Фиделя Кастро. Военную подготовку он заканчивал уже в тренировочном лагере ЦРУ в Гватемале, где специально готовили бойцов Бригады 2506 для борьбы с тем же Фиделем.

Свое оружие члены группы спрятали в сливном бачке туалета. Из-за этого он плохо работал.

Накануне в десять вечера они получили приказ находиться в постоянной боевой готовности. Они заказали ужин в свои номера, а потом собрались у Джуда. Его номер стал своеобразным штабом. Сюда же Уилли принес и замаскированный под обычный широковещательный приемник профессиональный передатчик, но их никто не вызывал.

Шестнадцать часов назад Брэкстон покинул отель. Тринадцать часов назад должна была состояться его встреча с важным человеком где-то в другой части древней чилийской столицы Сантьяго.

В этом городе жило примерно три миллиона человек. Несмотря на ужасающую бедность, Сантьяго да и вся эта страна славились поэтами, художниками, музыкантами. Чили пришлась по душе американским компаниям «Анаконда» и «Кэннекот Коппер», нажившим там на добыче меди миллиарды долларов. Еще одна американская компания — «Интернэшнл телефон энд телеграф» (ИТТ) — владела семьюдесятью процентами акций всех чилийских предприятий связи.

Политики в Чили всегда были умеренные, но в 1970 году президентом страны был избран Сальвадор Альенде. Для него это был огромный триумф. В 1964 году ЦРУ уже пыталось заблокировать его избрание на президентский пост и передало оппонентам Альенде три миллиона долларов для проведения предвыборной кампании.

Победа Альенде на выборах в 1970 году вызвала в Америке шок. Никсон и Киссинджер были взбешены. ИТТ зря потратила на попытки приостановить продвижение Альенде к власти почти полмиллиона долларов. Руководители транснациональных компаний и высокопоставленные американские политические деятели проклинали марксистский режим, появившийся в подбрюшье Америки. Тогда же ИТТ пообещала ЦРУ выделить в его распоряжение один миллион долларов на борьбу с Альенде. Вскоре после его избрания американский президент провел совещание с начальством шпионской сети и руководством внешнеполитического ведомства. Они-то и разработали детальный план своей священной войны.

Во-первых, было решено развернуть широкомасштабную пропаганду против Альенде, а также с помощью экономических и дипломатических мер вести дело к тому, чтобы чилийский конгресс не утвердил его на новом посту. Эта деятельность часто была видна и невооруженным взглядом, но со стоявшими за нею решениями американский народ никто так и не познакомил.

О втором пути противодействия Альенде не знали ни послы, ни даже члены спецкомитета Белого дома, в чьи обязанности входил контроль над американской внешней политикой и разведоперациями. Тем временем в соответствии с утвержденной стратегией агенты ЦРУ проникали с поддельными паспортами в Чили и налаживали там контакты с экстремистски настроенными военными, которые придерживались правых политических взглядов. Цель состояла в том, чтобы они организовали военный переворот. Людям из ЦРУ разрешалось оказывать прямую помощь организаторам такого переворота, но предписывалось представить дело так, что все происходящее — внутреннее дело Чили.

С этими двумя вариантами противодействия президентскому правлению Альенде был тесно связан план еще одной операции, но его вроде бы и не существовало вообще.

Работавшая по сценарию этой операции группа, членом которой как раз и являлся Джуд, находилась в Сантьяго уже девять дней. Брэкстон, Джуд, Уилли и Луис прилетели сюда по документам, свидетельствовавшим, что все они являются работниками американской телекомпании, задумавшей снять в Чили документальный фильм. Ленивые таможенники, глянув на эти документы, не удосужились даже хорошенько проверить их кинокамеры. Вскоре после размещения в отеле члены группы сожгли документы.

Когда Джуд впервые увидел эту страну, где не прекращались забастовки, где инфляция составляла триста процентов, где на улицах стреляли, он подумал, что она похожа на поезд, набирающий скорость и несущийся в бездну. И он теперь тоже находился в этом поезде.

— Дела совсем хреновые, — проворчал Уилли.

— Оставь комментарии для себя, — приказал Джуд, по-прежнему стоявший у окна. Перед отправкой в Чили он, как и Уилли, отрастил бороду, у них обоих были длинные волосы. И вообще они были похожи больше на хиппи и уж никак не на военных.

— Брэкстон давным-давно уже должен был вернуться, — сказал Уилли. — А без него ничего не выйдет!

На улице снова застрочил автомат.

Перед тем как отправиться на встречу в город, Брэкстон сказал членам своей группы, что вернется с новыми специальными документами для них.

Продолжая лежать на кровати, Луис невозмутимо сказал:

— Эти события развиваются сами собой. От нас ничего сейчас не зависит. Так что расслабьтесь.

— Да нет, все было задумано иначе, — проворчал Уилли.

В плане операции рассматривалось два уровня ее обеспечения.

В штате американского посольства в Чили был специальный человек с диппаспортом, осуществлявший связь с резидентом США — чилийским генералом. Именно таким образом координировались все аспекты взаимодействия американцев с чилийским военным командованием. Первой задачей, поставленной перед группой, в которую входил Джуд, было обеспечение безопасности американского дипломата-шпиона. Джуд не был уверен, что этот человек знает, кто конкретно прикрывает его от возможных неожиданностей, но, наверное, в этом был свой смысл.

Вторую задачу, поставленную перед группой, предстояло выполнить в случае развития событий по худшему пути, а именно если переворот не удастся. Тогда надо было срочно уничтожить все следы причастности к делу дяди Сэма. Американский флаг должен был остаться незапятнанным. И для этого парням из группы разрешалось пойти на все что угодно.

Телефон, стоявший рядом с Луисом, зазвонил. Луис положил руку на трубку, подождал, пока телефон прозвонит еще раз, и только потом ответил по-испански:

— Да?

Джуд и Уилли напряженно смотрели на продолжавшего лежать на кровати и крепко прижавшего к своему уху трубку Луиса.

Довольно скоро он положил ее на место и невозмутимо сказал:

— Сейчас он не может вернуться. Приказал нам сидеть тихо и ни во что не вмешиваться.

— Черт бы его подрал! — взорвался Уилли. — Сейчас примем душ, а потом спустим воду в унитазе, чтобы избавиться от оружия!

— Сказал ли он что-либо по существу дела? — спросил Луиса Джуд.

— Брэкстон не обмолвился об этом ни словом, — ответил Луис. — Что там произошло — покрыто мраком неизвестности.

— Так что же будем делать? — поинтересовался Уилли у Джуда, выглядевшего озадаченным.

— Будем ждать.

— О, этому я уже научился! — прокричал Уилли.

Джуд снова повернулся к окну и посмотрел на изученную им уже до мельчайших деталей улицу.

Брэкстона они ожидали в этом номере с десяти часов вечера минувшего дня. Сегодня в пять сорок пять утра повстанцы — морские пехотинцы Чили — перерезали самые важные линии правительственной связи и стали продвигаться к столице.

Между шестью пятнадцатью и шестью двадцатью чилийский генерал, поддерживавший законно избранное правительство, позвонил Альенде в его резиденцию и предупредил о перевороте. В семь пятнадцать колонна из пяти пуленепробиваемых «фиатов» и грузовика с телохранителями доставила президента в его офис во дворце Монеда. Этот дворец, построенный двести лет назад, походил, на испанский монастырь. Неподалеку от него располагалось американское посольство.

После восьми утра Альенде вышел на балкон дворца. Эта сцена запечатлена на известной всему миру фотографии.

А в восемь тридцать снайперы из полувоенных формирований левых сил начали прицельную стрельбу по чилийским солдатам, находившимся уже на подступах к дворцу.

К девяти утра самолеты чилийских ВВС начали бомбардировку всех объектов, на которых находились поддерживавшие Альенде люди. Главным образом это были радиостанции. На улицах началась перестрелка; танки окружили дворец президента. На основных магистралях города появились блок-посты. Вертолеты осуществляли воздушное патрулирование всего города.

В девять тридцать Альенде отказался сдаться на милость участников переворота. Он выступил по радио с обращением к народу, призвав его встать на защиту конституционного строя. «Мои последние слова» — так называлась его речь.

Вооруженные силы открыли огонь по дворцу. Альенде с группой защитников Монеды отстреливался из автомата. Перестрелка продолжалась до одиннадцати часов утра, после чего солдаты вооруженных сил отошли в укрытие.

В синем небе появились реактивные самолеты. Они стали пикировать на дворец. Первые ракеты, выпущенные летчиками, попали в северную часть Монеды; за первой атакой последовало еще шесть. В течение двадцать одной минуты на дворец сыпались ракеты и бомбы. Когда самолеты улетели, дворец пылал.

Джуд, Уилли и Луис наблюдали за всем этим из окна отеля.

В половине второго войска пошли на штурм.

В четыре вечера, когда Брэкстон наконец позвонил в отель, дворец еще пылал.

— Вот, возьмите, — сказал Луис, поднимаясь с кровати и протягивая своим коллегам цепочки с распятием.

Уилли вздрогнул, и тогда Луис объяснил свой неожиданный жест:

— Ведь коммунисты крестов не носят...

— Хорошо еще, что я не еврей, — засмеялся Уилли.

Минут через двадцать он отыскал в эфире работающую чилийскую радиостанцию: она передавала военные марши и патриотические песни. Внезапно музыка оборвалась, и представитель военной хунты сообщил, что силы добра победили зло. С шести вечера в стране объявлялся комендантский час.

В пять тридцать Джуд услышал внизу хлопанье дверей и какие-то крики.

— Даже теперь будем сидеть? — злорадным тоном спросил Уилли.

— За мной! — крикнул Джуд.

Они выбежали из номера. Оружие так и осталось в сливном бачке туалета. В конце коридора было окно: Джуд уже давно заприметил его на случай неожиданного бегства из отеля. С нижних этажей доносились громкие крики и хлопки выстрелов. Джуд, Уилли и Луис выбрались из окна, дотянулись до пожарной лестницы и начали спускаться по ней на землю. Оказавшись во дворе отеля, Джуд подошел к воротам и осторожно выглянул на улицу.

В конце улицы полыхало оранжевое пламя.

— Что это там? — спросил Уилли.

Джуд не обратил внимания на его вопрос и коротко приказал:

— Рассредоточиться!

Когда люди идут не группой, а в одиночку, они вызывают меньше подозрений, да и для поражения представляют собой более трудную цель.

Оранжевое пламя в конце улицы было огромным костром, который разожгли несколько чилийских солдат. Они все время подбрасывали в огонь книги, вынесенные из соседнего книжного магазина.

— Солдаты нас пока не видят, — задумчиво прошептал Джуд.

Внезапно за их спиной послышались громкие шаги.

— Изобразите на лицах улыбки! — приказал Джуд. — Вива Чили! Мы идем вперед. Прежде чем они нас сами обнаружат.

Джуд и Уилли шагнули на улицу.

— Нет, — прошептал им вдогонку Луис.

— Другого выхода нет! — настойчиво сказал Джуд.

— У меня нет документов, и акцент у меня кубинский... Вперед мне никак нельзя.

Осторожно ступая, Луис пошел в противоположную сторону от костра. До угла было всего-то несколько домов с наглухо закрытыми дверями и окнами.

— Стой! — крикнули стоявшие вокруг костра солдаты, завидев крадущуюся по стене тень.

Луис не выдержал напряжения и побежал. До перекрестка было рукой подать.

Застрочил автомат, и Луис упал. Как марионетка, которую внезапно выпустил из рук кукловод.

— Не двигайся и ничего не говори, — прошептал Джуд Уилли.

К ним уже бежали солдаты. Они заставили их лечь на асфальт лицом вниз. Несколько раз саданув Джуда и Уилли прикладами по ребрам, солдаты обыскали их карманы, ничего не обнаружили, отошли в сторону и только потом разрешили им встать, держа их под прицелом автоматов.

— Мы — американцы, — сказал Джуд, положив, как и Уилли, руки за голову. — Все в порядке. Мы — американцы.

— Заткнись! — прошипел один из солдат и ткнул пистолетом Джуда в живот.

На улицу въехал грузовик для перевозки скота. В его кузове уже находилось несколько десятков насмерть перепуганных людей. Солдаты прикладами затолкали туда же Джуда и Уилли. Грузовик в сопровождении джипа с крупнокалиберным пулеметом на крыше отвез их всех на гигантский Национальный стадион.

Раньше тысячи чилийцев любили приходить сюда, чтобы насладиться игрой своих любимых футболистов, но в этот вечер на скамейках стадиона расположились не любители футбола, а все те, кто показался полиции и солдатам подозрительным.

В первые дни после переворота на стадионе находилось до семи тысяч пленников одновременно. На игровом поле постоянно дежурили до зубов вооруженные солдаты, зорко следившие за арестантами. Раздевалки и даже подсобные помещения стадиона были превращены в помещения для допросов. После окончания очередного допроса в углу стадиона частенько раздавались выстрелы: уж если ты попал на стадион, то явно был виноват.

Охранники быстро поняли, что Джуд и Уилли не знают никакого другого языка, кроме английского.

— Улыбайся, показывай им, что у нас все в порядке, — шептал Джуд своему товарищу по несчастью, хотя самому ему было не до смеха: он весь холодел от каждого раздававшегося в углу стадиона выстрела.

На допрос Джуда вызвали утром — часов в одиннадцать. Охранники провели его по длинным бетонным коридорам в комнату без окон и усадили на стул. Перед Джудом возник офицер чилийской армии.

— Вы — американец, — сказал он по-английски.

— Да, — подтвердил Джуд. — Я...

— Отвечайте только на заданные мною вопросы. Я обойдусь и без ваших комментариев... Почему вы находитесь в Чили?

— Я — студент, и...

— Какой такой студент? Где вы учитесь?

— Учусь в Америке, в университете имени Джорджа Вашингтона в округе Колумбия, изучаю геологию.

«Геология ни у кого не вызовет подозрений», — подумал Джуд.

— А что же вы делаете в Чили?

— Я приехал сюда на каникулы, ведь Чили — красивая страна...

— Где ваши документы?

— Мы с приятелем отдали документы администратору отеля. Он сказал, что положит их в сейф и они будут там в целости и сохранности.

— Вы отдали документы администратору?! Вы что — местный житель?

— Да нет же, я — американец.

— А кто же был тогда тот человек, которого застрелили на улице солдаты незадолго до вашего ареста?

— К нам он никакого отношения не имел, — ответил Джуд. — Мы, конечно, видели, как он бежал по улице, но кто он — мы не знаем.

— Что ж, приму ваше утверждение к сведению, но если вы лжете... Расскажите, что произошло тогда на улице?

— Тот парень не подчинился приказу солдат.

— А вы вообще-то знаете, что у нас происходит?

— Вообще-то не знаю.

— Президент убит. Вам что-нибудь известно об этом?

— Нет. Но... но ведь вы на месте, следовательно, все в порядке?

Офицер приказал охранникам увести Джуда. На скамейках стадиона Уилли видно не было.

Через час охранники снова пришли за Джудом. На этот раз его допрашивал другой офицер. Полковник. От него сильно несло чесноком.

— Как вас зовут?

Джуд назвал свою кличку.

— Когда прибыли в Чили?

Джуд сказал, что неделю назад. Потом он указал свой истинный возраст. И повторил, что он — студент.

— Вы когда-нибудь читали марксистскую литературу? А может, вы ее и в Чили привезли?

— Нет.

— Вы слышали что-нибудь о Че Геваре?

— Нет.

— Что вы знаете о марксистах?

— Только то, чему меня учили на военной службе.

— Так вы служили в американской армии?

После того как Джуд сказал «да», полковник поинтересовался:

— Чем докажете, что служили в американской армии?

— Все необходимые для доказательства моих слов документы есть у моего правительства. Я могу сообщить вам, к кому следует обратиться.

— Что говорили вам о марксистах на военной службе?

— То, что они — враги, — ответил Джуд. — Кроме того, они убили нескольких моих друзей во Вьетнаме.

В коридоре послышался выстрел.

— Везде идет война, — заметил полковник.

— Это точно, — спокойно сказал Джуд.

Охранники вывели его в коридор. На стене была кровь. Продержав Джуда в коридоре несколько минут, охранники снова втолкнули его в помещение для допросов.

— Так что же вы там увидели? — спросил полковник.

— Солдаты делают свою работу.

Охранники вывели Джуда с территории стадиона и посадили на заднее сиденье легковой машины. Через несколько минут рядом с ним уселся Уилли.

Когда шофер тронул машину, на стадионе снова послышались автоматные очереди.

Брэкстон как ни в чем не бывало восседал в своем номере.

— Все было слишком уж хреново, — сказал Уилли главному боссу их чилийской миссии.

Брэкстон ухмыльнулся:

— Про вас мне все известно. Даю вам час, чтобы почистить перышки. Ваши номера обыскивали. Прихватите с собой все необходимое и возвращайтесь сюда. Есть работа.

Брэкстон вручил членам своей группы новые удостоверения, к которым были приклеены фотографии из прежних, сожженных уже ими документов.

— Так где же вы были? — спросил Джуд Брэкстона, снявшего с телефона трубку. — Из-за вашего опоздания мы потеряли Луиса.

— Он знал, на что идет, — сухо сказал Брэкстон. — В конце концов такова жизнь.

— Но ведь именно вы отвечали за жизнь членов группы.

— И по-прежнему отвечаю, ковбой, — бросил Джуду Брэкстон, набирая номер. — У тебя, кстати, осталось всего пятьдесят восемь минут на сборы.

Придя в свой номер, Джуд обнаружил там Уилли, достающего из сливного бачка пистолеты.

— Больше на улицу носа не высуну без пушки, — проворчал он.

Через час Брэкстон, Джуд и Уилли стояли на улице у отеля. У Джуда и Уилли через плечо висели дорожные сумки, одеты они были в строгие костюмы, но галстуков на них не было. Костюм Брэкстона и его галстук были само совершенство. В руке он держал дорогой атташе-кейс. Три чилийских солдата, стоявшие у входа в отель, не обращали на американцев никакого внимания.

Вскоре к отелю подъехал серый автомобиль. Из него вышли три чилийца в гражданской одежде. На заднем сиденье продолжал сидеть еще один человек. Вышедшие вручили Брэкстону какие-то бумаги и ключ от замка зажигания автомобиля. Он сразу передал его Уилли, который и сел за руль. Джуд разместился рядом с остававшимся в машине пассажиром, а Брэкстон по-хозяйски расположился рядом с Уилли.

Пассажир был примерно одного возраста с Джудом. У него были черные вьющиеся волосы. Одет он был в гражданский костюм явно с чужого плеча. Пахло от него потом и табаком. Глаза у него покраснели, руки дрожали.

— Вы — американцы, да? — спросил он. Голос у него тоже дрожал. — Мы союзники, да? Это очень хорошо... Меня зовут Риверо, лейтенант Хавиер Риверо. Хотя нет, меня ведь повысили. Теперь я — капитан...

— Поздравляю, сынок, — не оборачиваясь, сказал Брэкстон.

— Я знаю английский потому, что проходил военную подготовку у вас в Джорджии...

— Да, хотелось бы мне прямо сейчас попасть в тот райский уголок... — мечтательно покачал головой Уилли.

— Не отвлекайся, следи за дорогой. Повернешь вон там, — приказал ему Брэкстон.

Уилли повернул на пустынную улицу.

— Мы едем в одно уютное пригородное местечко под названием Провиденсия, — сказал Брэкстон. — После наступления темноты мы вчетвером вылетаем в Парагвай. Самолет принадлежит одной дружественной корпорации.

— Да, да, я знаю, — закивал Хавиер Риверо. — Мне тоже важно лететь.

— Не торопитесь, приятель, — сказал ему Брэкстон. — Всему свое время. Сначала надо добраться до Провиденсии.

— Я сделаю все, что вы скажете, — заявил Хавиер, — сделаю все, что должно быть сделано. Я могу. Я могу...

Он вытащил из кармана пачку сигарет. Руки у него дрожали настолько сильно, что, взяв сигарету, он сразу же уронил ее себе на колени. Джуд помог Риверо прикурить. Сигарета ходила ходуном в его сухих губах.

Уилли включил радиоприемник. Все станции передавали только марши и патриотические песни. Ни «Битлз», ни джаза. Изредка музыка прерывалась объявлениями; новостей не передавали.

Уилли положил на приборную доску свое новое удостоверение — карточку желтого цвета. Пассажиры этой серой машины, несшейся на огромной скорости по пустынным улицам, наверняка должны были вызывать подозрение у полицейских на блок-постах. Но желтая карточка оказывала на полицейских магическое действие, и они беспрепятственно пропускали трех американцев и одного чилийца.

В столице повсюду развевались национальные флаги. Прохожих на тротуарах почти не было. Зато полицейские и солдаты встречались довольно часто.

— Мы победили! — воскликнул Риверо. — Мы победили! Вива Чили!

Американцы промолчали.

Остановившись у работавшего светофора, они услышали слева от себя какие-то крики. На противоположном тротуаре чилийские солдаты держали за руки какую-то женщину, а их командир — офицер — штыком резал ее брюки на полоски. Ноги женщины были в крови.

— В Чили, — кричал офицер, — женщинам положено носить только платья!

Солдаты столкнули женщину в водосточную канаву. Офицер посмотрел на подозрительную машину с четырьмя мужчинами; Брэкстон показал ему желтую карточку, и офицер отдал ему честь. Уилли нажал на акселератор.

Риверо оглянулся и увидел, как солдаты, спрыгнувшие в канаву, выкручивали там женщине руки. Офицер плюнул на нее.

В пригородном районе Провиденсия они остановились у восьмиэтажного жилого дома, поднялись на четвертый этаж и вошли в просторную квартиру. На кухне в холодильнике Уилли обнаружил заботливо оставленную для них запеченную курицу. Они с Джудом набросились на курицу, как акулы. Брэкстон и Риверо заявили, что не хотят есть. От пива, протянутого им Уилли, они отказываться не стали.

— Только теперь я почувствовал, что жив, — потягивая пиво из своей бутылки, сказал Уилли.

— Здесь две спальни, — ухмыльнулся Брэкстон, — выбирай, Уилли, любую.

Тот не заставил себя ждать и мгновенно исчез за дверью.

Риверо пробормотал, что не устал. Джуду спать не хотелось — он был слишком возбужден происшедшим. Брэкстон пожал плечами и предупредил своего заместителя, что будет в соседней комнате — на телефоне.

Риверо сел на диван. Пивная бутылка ходила ходуном в его руке. Джуд сел напротив него на кресло и криво улыбнулся.

— Вы — американец, — сказал Риверо.

— Да.

— Я люблю свою страну... А вы свою любите?

— Да.

— Я — солдат и делаю свое солдатское дело.

— О да! — усмехнулся Джуд.

— Конечно! — Риверо убежденно кивнул головой. — Таков мой долг. Хотя я и не люблю распространяться об этом.

Окна комнаты, в которой они находились, выходили на улицу. Над Провиденсией летали вертолеты.

— Вы, наверное, бывали во многих странах? — спросил Риверо.

— В некоторых бывал.

— Как вы думаете... заставили бы коммунисты ходить наших детей в кубинские школы? А всех женщин... И еще они бы разрушили все церкви... Они ведь так во всех странах делают?

— Во всех странах я не бывал, — сухо заметил Джуд. — Но мне известно, что они плохие люди.

— Да. Это точно.

Из соседней комнаты послышался голос Брэкстона, говорившего по телефону.

— Они сумели обмануть многих граждан моей страны, — сказал Риверо.

— Так частенько бывает, — кивнул Джуд.

— Но вот только... почему он не сдался? Ведь это было самым логичным выходом из сложившегося положения... Давайте посмотрим на это как солдаты. Он находился в плотном кольце. Войска ему не подчинялись. Помощи ждать было неоткуда. Наши командиры предоставили ему самолет, на котором он мог улететь, не подвергая себя опасности. Военные дали ему слово, что он будет в безопасности. Он должен был сдаться и улететь!

— Как мы, — ухмыльнулся Джуд. — Мы ведь тоже улетаем сегодня вечером.

— Да... да, — Риверо кивнул. — Я солдат и выполню приказ. Это мой долг. Я люблю свою страну...

Дрожащими руками он умудрился прикурить сигарету.

— У вас на шее крест. Вы верите в Бога? — поинтересовался чилиец, глядя на Джуда.

— А как же! — соврал тот.

— Вера дарует нам прощение и любовь! Хотя, впрочем, для этого совсем не обязательно верить в Иисуса...

— Успокойтесь. Вы просто устали, — мягко сказал Джуд.

— Это была настоящая битва, — дрожащим голосом продолжил Риверо. — Я со своими бойцами штурмовал дворец Монеда. В нас стреляли. И мы... И я стрелял, стрелял, стрелял. Внезапно он упал... Потом мы нашли его: он был мертв... Конечно же, он сам себя застрелил. Приставил к груди автомат, полученный от Фиделя Кастро... и нажал на спусковой крючок. Он мог бы сдаться. Но не сдался... Это было самоубийство... Или все же это я застрелил его? Какая теперь разница?! Результат один — он мертв.

Джуд наклонился к Риверо. Ему очень хотелось дружеским словом успокоить чилийца, но тот резко отпрянул в сторону.

— Я — солдат! Я должен был делать то, что мне было приказано. Но я не наемный убийца! Нет, я не убийца!

— О наемных убийцах мне много что известно, — тихо сказал Джуд. — Вы не один.

В комнату осторожно вошел Брэкстон и посмотрел на кричавшего чилийца. Риверо заметил неодобрительный взгляд американского босса и закричал снова:

— Будет лучше, если все узнают: это было обычное самоубийство! Президент сам застрелил себя! А не мы и не я! Это был его последний выбор. Он не захотел сдаваться. И сам покончил с собой!

— Да, — сказал Джуд, — думаю, так оно и было.

— Но теперь я должен лететь! — продолжал Риверо. — Когда я вернусь домой? — вдруг спросил он у Брэкстона.

— Скоро.

— Я хотел бы позвонить маме... Вы часто звоните своей маме?

— Нет, — сказал Джуд.

— Вы должны ей позвонить. У каждого из нас есть много обязательств сделать что-то. Но еще больше... еще больше у нас обязательств перед самим Богом не делать этого, не делать того...

Из спальни вышел Уилли.

— Я не могу спать, когда тут орут как оглашенные! — сердито заявил он.

— Я очень устал, — сказал Риверо.

— В этой спальне есть телефон? — шепотом спросил Брэкстон у Уилли.

Тот покачал головой: «Нет».

— Послушайте, капитан, — обратился к чилийцу Брэкстон. — Почему бы вам не отдохнуть?

Риверо сразу согласился. Входя в спальню, он задержался на пороге и посмотрел на американцев.

— Это моя страна, — сказал он и закрыл за собой дверь.

Брэкстон пошел звонить, а Джуд и Уилли бездумно уставились на стены. Время остановилось.

Внезапно в спальне послышался какой-то шум.

— Что это? — вздрогнул Джуд.

Уилли вскочил и выхватил револьвер.

— Где?

Джуд подбежал к двери спальни. Она была закрыта.

— Брэкстон! — позвал босса Джуд и плечом вышиб закрытую дверь.

Окно в спальне было распахнуто. Под окном на асфальте лежало распластанное тело.

— Немедленно уходим! — приказал Брэкстон.

Когда они вышли на улицу, у тела Риверо еще никого не было, но в любой момент здесь могли появиться солдаты. Брэкстон бросил Джуду:

— Обыщи труп и немедленно назад!

Джуд скривил рот:

— Чего его обыскивать? Парень погиб. Парашют отказал.

Брэкстон чертыхнулся и обратился к Уилли:

— Выполняй приказ!

Уилли убежал.

— Командир здесь я! — брызжа слюной на Джуда, прошипел Брэкстон.

— Командир чего? И кого? — спокойно сказал Джуд. — Я лично получил приказ обеспечивать проведение операции в Чили. Операция завершена. И этому вы, босс, способствовали изо всех сил, но теперь ваша власть закончилась.

— Покойник был членом группы, и мы в ответе за все, что может быть у него в карманах.

— Луис тоже был членом группы, но вам было на него наплевать!

Брэкстон широко разинул рот.

— Так кто же вы теперь для меня? — чеканя каждое слово, сказал Джуд. — Да никто!

Уилли уже несколько секунд был у трупа. Осмотрев его, он повернулся к своим командирам, поднял вверх большие пальцы обеих рук.

На улице появились солдаты. Уилли не спеша пошел к серому автомобилю. Один из солдат остановил американца, но тот показал ему желтую карточку и беспрепятственно продолжил путь. Свои карточки показали солдатам и Брэкстон с Джудом.

— Слушай, герой, — сказал Брэкстон, обращаясь к Джуду. — Я по-прежнему твой командир. И скоро мы вылетаем в Парагвай на важную встречу с нашими друзьями. Капитан Риверо, у которого, как ты говоришь, отказал парашют, должен был присутствовать на ней в качестве переводчика... За мной!

Брэкстон сел в машину. Джуд вспомнил стадион. Солдат, расстреливавших арестантов, женщину на улице, Белый дом, погрязший в уотергейтском скандале. Вспомнил он, правда, и о том, что был солдатом.

Медленно, неохотно Джуд пошел к машине.

Ночью, после того как их самолет приземлился в Асунсьоне, он купил бутылку виски и напился до беспамятства.

Глава 17

Подземка

Ник Келли очень любил свою жену, но от очаровательной женщины-администратора, встретившей его на пятом этаже важного государственного учреждения в Вашингтоне, он просто не мог оторвать глаз. У нее была нежная смугловатая кожа, длинные, падающие на плечи черные вьющиеся волосы, глубокие черные глаза. Эта женщина была моложе Ника лет на пятнадцать.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она, когда он вышел из лифта.

— Мне хотелось бы поговорить со Стивом Бордексом, — сказал Ник и смущенно подумал, что она наверняка заметила его восхищенный взгляд.

— Вы хотите, чтобы я проводила вас?

— Конечно. В незнакомом месте я легко могу потеряться.

И это было правдой.

Ник последовал за администратором, оглядывая ее великолепную фигуру.

— А вот и Стив, — сказала она, остановившись у открытой двери кабинета, в котором за столом, заваленным бумагами, сидел мужчина лет тридцати пяти в синей рубашке, галстуке и с очками на носу. Увидев посетителя, мужчина отложил в сторону документ, над которым работал.

Администратор ушла, а Ник, шагнув в кабинет, взял стоявший в стороне стул и, придвинув его к столу, сел.

Переговорное устройство в кабинете оповестило, что Тома и Малькольна ожидают в конференц-зале.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной, — сказал Ник Стиву.

— Хенсон заверил меня, что вы симпатичный человек, — улыбнулся Стив. — Вы знаете Хенсона, он знает меня. В нашем городе знакомства определяют очень многое.

— Но моя проблема как раз в том, что знакомств у меня не так уж и много. Поэтому я и пришел к вам в Архивную службу.

Эта служба, относящаяся к системе национальной безопасности, была создана в 80-е годы. Она возникла на базе существовавшего ранее более престижного хранилища документов, которые во время уотергейтского скандала позволили выявить многих из причастных к нему людей, в том числе в финансовых структурах. Сейчас в Архивной службе хранилось почти все, что имело отношение к формированию внешней политики Америки.

— Меня интересуют документы, связанные с иранским скандалом, — сказал Ник. — В частности, хотелось бы установить имена некоторых его участников.

— Вас интересует какая-то конкретная личность?

Ник пожал плечами:

— Как вам сказать... Я слышал кое-что о конкретных людях, которые имели отношение к некоторым диким, по моим понятиям, делам. Правда, я этому не очень-то и поверил...

— А что это за дела?

— Ну, например, сделки с кокаином. Я не считаю, что это было официальной политикой властей. Не думаю также, что ЦРУ использовало такие сделки в качестве источника финансирования тайной войны против Никарагуа. Но все же...

— Вот именно, — улыбнулся Стив. — Имейте в виду, что участники всех тайных операций мастерски умеют скрывать от общественности правду. Возьмите, к примеру, печально известную Бригаду 2506, участвовавшую в священной войне против коммунизма. Она — попутно, конечно, — занималась рыбным промыслом у берегов Никарагуа. И если бы таможня в Майами не вскрыла как-то коробки с замороженными креветками и не обнаружила бы в них мешки с кокаином, то эта «попутная» деятельность так и осталась бы тайной... Вам нужны именно такие сведения?

— Звучит весьма заманчиво, — сказал Ник.

Они оба засмеялись.

— Так за кем конкретно вы охотитесь? — спросил Стив.

— Скорее, не охочусь а просто иду по следу... Интересующий меня человек, вполне возможно, имел какое-то отношение к сделкам с кокаином.

— Тогда, может быть, речь идет о деле Барри Сила?

— В первый раз слышу это имя.

— Не мудрено. О нем вообще мало кто слышал... Барри был летчиком. Имел кличку «Костяная нога». Его накрыли полицейские Луизианы после того, как получили сведения, что он перевозит на своем самолете кокаин. Барри тогда заявил, что является внештатным сверхсекретным агентом ЦРУ, но полицейские этому не поверили. «Костяная нога» был горазд на выдумки. В восемьдесят четвертом он появился в Службе по борьбе с распространением наркотиков во Флориде — эту Службу курировал лично вице-президент — и заявил, что может доказать причастность никарагуанских сандинистов к торговле наркотиками. Белый дом был в оргазме! Наши шпионские подразделения установили в самолете Барри видеокамеры. Запись зафиксировала, как одно официальное лицо из Никарагуа руководит погрузкой в самолет каких-то мешков. Барри утверждал, что в них кокаин. Но, во-первых, сами мешки были доставлены по назначению и проверить, что в них на самом деле, никто уже не смог. А во-вторых, это могла быть и просто частная инициатива чиновника-сандиниста — пусть даже и официального лица. Как бы то ни было, наши спецслужбы использовали эту запись в своих целях. Для них это был пример получения информации по каналам «связей с добропорядочной общественностью».

— А что было потом с Барри Силом?

— После того как его задержали полицейские Луизианы, дело передали в суд, но, использовав некоторые хитрые законы, адвокаты отложили рассмотрение дела. В восемьдесят шестом Барри изрешетили пулями в его белом «кадиллаке» какие-то две неопознанные личности.

— Да, обычное дело в таких случаях.

— У этой истории есть продолжение, — заметил Стив. — Наверное, вы помните, что не так давно над Никарагуа был сбит самолет, принадлежавший бывшему сотруднику ЦРУ. С этого самолета сбрасывали военное снаряжение для никарагуанских партизан, воевавших против марксистского правительства. Один из членов экипажа остался жив, и когда его допросили, он признался, что работает на ЦРУ.

— Я помню историю с тем самолетом, — сказал Ник.

— Но вы уж точно не знаете, что этот самолет бывший сотрудник ЦРУ купил именно у Барри Сила, а тот — теперь это очевидно — использовал его для перевозки кокаина.

— История, конечно, захватывающая. Но... но это не то, что мне конкретно нужно. Дело в том, что один мой приятель имел отношение к Ирану... Правда, это было давно.

— Вас интересует это просто как историка или вы готовите статью для газеты?

— Вообще-то я писатель.

— О! Тогда вы можете все придумать!

— Ага.

Они опять рассмеялись.

— Этой весной, — сказал Стив, — мы собираемся опубликовать справочник об участниках иранского скандала. Там будут все имеющиеся у нас документы по тому делу, названия причастных к нему организаций...

— А биографии участников там будут?

— Очень краткие. На двести человек, замешанных в скандале, выделено всего-то тридцать страниц.

— Можно мне взглянуть на список этих людей?

— Конечно. Хотя намного проще найти имя интересующего вас человека в нашей компьютерной базе данных.

— Да нет, пожалуй, — разочарованно сказал Ник. — В имеющихся списках этот человек вряд ли значится... Вот что, — подумав, добавил он. — Помимо списков, могу ли я получить у вас все архивные данные о разведоперациях против картелей, занимавшихся торговлей кокаином десять лет назад, о причастности этих картелей к политике, к терроризму?

— Десять лет назад в таких случаях слово «картель» не употреблялось, — нахмурился Стив. — Но давайте попробуем. Дайте мне несколько минут.

Стив вышел. А Ник, закрыв глаза, мысленно представил себе красивую женщину-администратора. «Какие у нее были духи?» — попытался вспомнить он.

— Вот, я нашел кое-что, — сказал Стив, возвращаясь в кабинет. В руке он держал пухлое досье. — Я сам работал над этим проектом, но так и не закончил его. Это телеграммы госдепартамента, письма, вырезки из газет, материалы слушаний в конгрессе. О разведоперациях здесь ничего не говорится, но зато есть кое-что об их результатах.

— Речь идет все-таки о картелях? — спросил Ник, начав выискивать в досье имя Джуда Стюарта.

Стив покачал головой.

— Речь идет о торговцах наркотиками и их связях с террористами. Вот, пожалуйста, — Стив взял у Ника досье, — колумбийские партизаны, придерживавшиеся левых убеждений, проводили силовые акции, расчищая тем самым дорогу наркодельцам... Или вот вам информация о группе людей с правыми убеждениями в Сальвадоре. Они использовали деньги от наркобизнеса для организации покушения на президента Гондураса... А вот сообщение о деятельности официальных лиц из Никарагуа и Кубы, торговавших кокаином. Тут же подшиты данные о совместной деятельности правой турецкой группировки «Серые волки» с болгарской коммунистической разведкой — судя по этим данным, они вместе занимались торговлей героином...

— Получается, что люди с разными убеждениями бродят в одних и тех же джунглях, — заметил Ник. — Плечом к плечу идут шпионы, революционеры и наркодельцы.

— Да. Совсем не важно, как они сами себя величают, — сказал Стив. — Однажды я попытался написать статью о том, как наркобизнес в конце концов превращает революционеров в капиталистов. Это произошло, например, в Бирме... Мировая торговля наркотиками приносит дельцам до восьмидесяти миллиардов долларов в год. И не так уж много на свете людей, которые могут отказаться от этих бешеных денег!

— К сожалению, все в этом мире вращается вокруг денег, — нахмурился Ник. — Кстати, что известно о деньгах, являвшихся приводным ремнем иранского скандала? Там ведь было задействовано, если не ошибаюсь, около двадцати миллионов долларов. Кто их получил?

— Видите ли... Тот скандал разгорелся слишком уж быстро, и вряд ли там были гигантские взятки. Известно лишь, что оружие, продовольствие, услуги консультантов по связям с общественностью и посредников — все оплачивалось по завышенным ценам. Таковы уж порядки, когда Белый дом берется за дело. Но сколько из этих денег ушло преступникам — мы вряд ли когда-нибудь узнаем.

— Как, наверное, не узнаем, и в какую сумму обошлась эта авантюра налогоплательщику.

На Капитолийский холм Ник поехал на метро. Войдя в поезд вашингтонской подземки, он сел и положил атташе-кейс с фотокопиями документов из архива себе на колени. Продолжать изучать их в подземке было бы глупо и смешно.

Мимо Ника к дверям вагона прошел чернокожий мужчина в синем костюме и белой рубашке. «Наверное, специалист по маркетингу», — подумал Ник, сам не зная, что стоит за этой профессией. Он мгновенно придумал чернокожему его биографию: получилась история невинной, добропорядочной жизни.

На следующей остановке в вагон решительно вошла симпатичная женщина лет сорока — блондинка, с голубыми глазами, одетая недорого, но по моде.

«Эта женщина, — подумал Ник, — должно быть, лоббирует интересы какой-нибудь благотворительной группы. Придерживается левых взглядов, обладает чувством юмора. Обручального кольца у нее на пальце нет, но вряд ли она лесбиянка. И уж совсем не похоже, что у нее нет любовника...»

Сама женщина не обратила на Ника никакого внимания.

Три девочки-подростка в джинсах и с рюкзаками за спиной сели в углу вагона. Когда поезд тронулся и девчонки стали судачить о своих знакомых, Ник понял, что они устали от жизни. «Как же глупы некоторые люди! — болтали они. — Боже мой, какие же они глупые!»

Симпатичная женщина, сидевшая напротив, иронически улыбалась, слушая болтовню школьниц.

В проходе стояли трое крепко сложенных мужчин в пластиковых шлемах, надвинутых на потные лбы.

«Наверное, строители», — подумал Ник.

Ни в поезде, ни на остановках седовласого мужчины в синем пальто видно не было. Частный сыщик Джек Бернс на глаза тоже не попадался.

Ник сделал пересадку. В вагон поезда другой линии он вскочил в последний момент перед закрытием дверей и огляделся. Никого из тех, с кем он ехал в вагоне на той линии.

До Капитолийского холма он не доехал всего одну станцию. У эскалатора, который вынес Ника на поверхность, пассажиров встречал попрошайка, звеня медяками в бумажном стаканчике для кока-колы из закусочной «Макдональдс».

Ник пошел по Пенсильванской авеню мимо баров и ресторанов, где проводили свой обеденный перерыв конгрессмены, мимо дорогих книжных магазинов, где его книг не было.

Ничего подозрительного он не заметил. По-видимому, за ним никто не следил.

Стоявшая на углу женщина, завернутая в старое одеяло, крикнула Нику:

— Подай нуждающейся центов двадцать пять!

Ник пристально посмотрел на женщину. Ему захотелось вдруг собрать всю мелочь, которая была в карманах у благополучных людей, и отдать ее нищим. И не важно, будет ли на эти деньги куплена ими выпивка, наркотики или еда для детей.

У дома, в котором помещался офис Ника, стояло много машин, но прохожих на тротуаре не было. Ник поднялся и открыл дверь офиса. Все, как и прежде. Единственным сообщением на автоответчике была просьба Сильвии купить молока по пути домой. Записав эту просьбу, Сильвия — после короткой паузы — сказала: «Я люблю тебя». Ник улыбнулся. И воспоминание о красивой женщине-администраторе из архива сразу померкло.

Он достал из своего письменного стола новый блокнот с желтыми страницами и ручку, положил перед собой фотокопии документов из Архивной службы.

Джуд в документах не значился. Ник выписал все, что могло иметь отношение к его другу. Во-первых, некоторые данные об операциях во Вьетнаме, проводившихся спецслужбами или другими элитными воинскими подразделениями, а также данные об операциях в Иране, Чили (что мог делать Джуд в Чили?), кое-что об уотергейтском скандале, информацию о контрабандных сделках с наркотиками...

Ник выписал имя резидента ЦРУ в Бейруте, который был похищен террористами и замучен ими до смерти...

Он также выписал имя агента ЦРУ, замешанного в скандальной истории с поставкой оружия. Заинтересовал Ника и отставной полковник ВВС, создавший целую группу компаний, которые поставляли оружие иранцам. Здесь же значились имена самих иранских дельцов — возможно, Джуд встречался с ними во время пребывания в их стране.

В блокноте Ника появилась также запись об американском фермере, проживавшем в Коста-Рике, через которого поддерживалась связь с партизанами и который позже спасался бегством от полицейских подразделений по борьбе с распространением наркотиков в той же Коста-Рике. Интересной и поучительной была также история с американским адмиралом, служившим в Комитете начальников штабов, причастным к созданию шпионской сети в Белом доме во времена уотергейтского скандала...

Многие люди, имена которых выписал Ник, имели специальные клички. Некоторые из них после очередного скандала переходили в разряд преступников — адмиралы, генералы, близкие к делам Белого дома люди, сидящие на мешках денег видные политические фигуры, иранские торговцы оружием. В разное время им предъявлялись разные обвинения — в частности, в неуплате налогов, в расхищении государственной собственности, во взяточничестве и коррупции.

На все это у Ника ушло два часа. Затем он стал изучать список организаций, замешанных в сомнительных сделках. На двенадцати страницах их было перечислено около ста. От авиатранспортных компаний и подразделений ЦРУ до консервативных фондов, освобожденных от необходимости платить налоги и собравших миллионы долларов на помощь всякого рода повстанцам, а иногда и на то, чтобы вымазать дегтем особо ретивых и честных американских конгрессменов. В списке указывалось и несколько швейцарских банков, через которые перекачивались деньги. А вот и названия крупных корпораций, тайно продававших оружие антиамериканскому правительству Ирана и финансировавших за счет прибылей от такого бизнеса борьбу против этого же правительства.

«Сложность конструкции помогает сохранить любое дело в тайне, — подумал Ник. — Интересно, я сам это сформулировал или о таком принципе говорил мне Джуд?»

Он потер уставшие глаза и посмотрел на часы: уже скоро надо было ехать домой.

Он еще не знал, как следовало бы распределять организации по категориям жульничества.

Сквозь окно в кабинет проникал серый свет. Ник посмотрел на уходящие за горизонт крыши Вашингтона — столицы самой успешной в мире демократической системы.

Под окнами на улице никого не было.

Ник чувствовал себя раздетым догола, незащищенным. Ему казалось, что за ним наблюдают. Шок от прочитанного был очень сильным. Ему чудилось, что на него с огромной скоростью несется невидимый поезд. Вроде того, в котором он ехал в подземке.

Когда, собравшись ехать домой, Ник сел в машину, он не мог вспомнить ни одного лица, увиденного в том поезде.

Глава 18

Сердце, томящееся от любви

Уэс лечился в общей сложности три дня.

Когда он очнулся в пятницу, Бэт была рядом, но даже когда она выходила из комнаты, он чувствовал ее присутствие, запах ее кожи, волос.

— Я-то надеялась, что наши первые совместные недели будут немного другими, — садясь на краешек кровати, сказала она на следующее утро после его возвращения домой. В руках у нее была тарелка с яичницей. На его поврежденную ногу она положила мешочек со льдом.

— Все будет иначе, подожди немного, — прошептал он.

Она задумчиво посмотрела в окно, потом перевела взгляд на его бледное, измученное лицо. Уэс провел рукой по ее щеке.

— В газетах пишут, что везде теперь мир, — сказала она, — но ты вот вернулся ко мне израненным. И я не знаю, как это произошло и из-за чего... Ты — военный, и этим вроде бы все сказано. Но ты и представить себе не можешь, как я переживала. И решила: если потребуется остановить хоть самого Гитлера, мы должны сделать это вместе.

— Не думаю, что мой командир даст согласие на нашу совместную работу, — улыбнулся Уэс.

— Наплевать мне на твоего командира! Я люблю не его, а тебя.

Теплая волна чувств нахлынула на Уэса. Он взял ее лицо в свои ладони: по его пальцам текли ее слезы.

— Я тоже тебя люблю, — прошептал он.

Она прижалась лицом к его шее:

— Чем же ты занимаешься? Что это за дело? Почему ты вернулся домой в таком состоянии?

— Все это ненадолго... Еще одно усилие — и все останется в прошлом.

Она отпрянула от него и посмотрела ему прямо в глаза:

— Так что же это за дело?

В ее заплаканных глазах Уэс увидел страх.

— Мне нужно кое-что установить... и кое-что сделать...

— Что?

— Я не могу тебе сказать.

— Не занимайся больше этим делом, — дрожащим голосом прошептала она. — Не умирай. Это будет несправедливо.

— Я не умру. Поверь мне — не умру. Особенно сейчас.

— Трудно поверить... Глядя на тебя вот такого...

Она всхлипнула.

— Не плачь, моя милая. Я делаю то, что кто-то должен был делать. И это мой сознательный выбор. Я хочу, чтобы наши люди, мои родственники... и ты спали по ночам спокойно. Я должен найти решение некоторых проблем. Я вышел на влиятельных людей и обязан довести дело до конца... Я выполняю задание. И не могу переложить его на плечи другого. Вот и все.

— Но почему именно ты занимаешься этим?

— Возможно, такова судьба... такой расклад выпал мне в жизни.

Кто-то позвонил в дверь. Бэт вышла из спальни. В передней послышался голос Греко. Уэс спрятал мешочек со льдом и попытался привести себя в порядок, насколько это было возможно.

— На плите стоит уже сваренный кофе, — сказала Бэт, вводя в комнату Греко.

Она подошла к лежавшему Уэсу и поцеловала его.

— Мне надо позвонить. Я пойду к себе.

— Кто эта женщина? — спросил Греко, когда она ушла.

— Это Бэт. — Уэс улыбнулся. — Она — чудо!

— Живет напротив?

Уэс утвердительно кивнул головой.

— Удобно... Ты давно ее знаешь?

— Всю жизнь.

— Старые друзья — самые надежные, — сказал Греко, подвигая к кровати стул и садясь на него. — Об этом никогда не следует забывать.

— Конечно.

— А теперь к делу, — сухим тоном продолжил шеф флотской контрразведки. — Пока что мои ребята ничего не обнаружили. Я могу заставить их продолжать поиски еще часов семь, но потом поднимется шум... Ты слышал что-нибудь о группах спецподдержки?

Уэс покачал головой.

— Эти группы находятся в ведении ФБР. В них работают по контракту в свободное от основной работы время госслужащие. До профессионалов им, конечно, далеко, но они рвутся в бой. Естественно, за деньги. Кое-что они умеют делать. Оружия, правда, у них нет. И за славой и чинами не гонятся. Преступники их в толпе редко когда замечают: кто станет подозревать в слежке толстяков и толстушек? На частников они не работают. ФБР, когда у этих групп нет работы, может предоставить их в распоряжение других государственных ведомств, если эти ведомства готовы оплатить счет.

Греко пожал плечами:

— Совместную работу моей службы с ЦРУ, которое представляешь ты, можно считать законной, — с оговорками, конечно. Так вот, я уже беседовал с людьми из ФБР. У них есть группа спецподдержки в Лос-Анджелесе, и ей сейчас нечего делать. Руководит группой некто Сеймор — я его знаю. Он сможет выполнить твое задание, если, конечно, ты заплатишь.

— Все это звучит весьма заманчиво.

— Если сможешь заплатить Сеймору, мои ребята в течение часа передадут ему фотокопию водительских прав того парня.

— В моем пиджаке на кресле есть еще несколько фотографий.

Греко пошел в гостиную и принес фотографии.

— Важные документы так хранить нельзя, — покачал головой он.

— Оказалось, что самое надежное место для них именно в кармане моего пиджака.

Уэс оторвал кусочек лейкопластыря и заклеил им изображение Ника Келли на фотографии, сделанной «Поляроидом». Указав на изображение Джуда на этой фотографии и на другой, сделанной много лет назад в ресторане, он сказал:

— Вот этого парня надо обнаружить в первую очередь. Сможешь отправить эти снимки по фототелеграфу в Лос-Анджелес? Если люди из Группы спецподдержки обнаружат его и мотоциклиста одновременно, то прежде всего надо следить за первым парнем.

Греко ногтем большого пальца поскреб по лейкопластырю на фотографии.

— "Сколько дорог надо всем нам пройти, чтобы добраться до цели?" — пропел Греко строчку из популярной когда-то песни.

Уэс и не подозревал, что контрразведчик может позволить себе такое несерьезное занятие.

— Завтра пойду в тир, надо пострелять, — сказал он.

— Я бы на твоем месте полежал еще несколько дней. И начал бы дело с понедельника.

— К тому времени я уеду из Вашингтона.

Греко открыл рот от удивления.

— Не волнуйся, — усмехнулся Уэс. — Дело не такое уж серьезное.

— Так я тебе и поверил!

— Я поеду не в зону боевых действий.

— Ты возьмешь с собой эту женщину?

— Нет.

— Значит, ты едешь все-таки в зону боевых действий.

После того как Греко ушел, Уэс позвонил Сеймору в Лос-Анджелес.

— Вы сообщили мне приятное известие! — воскликнул Сеймор, выслушав майора. — В эпоху «гласности» нам урезали бюджет, и в последнее время работы у нас почти не было... А это дело, о котором идет речь, не связано с наркотиками? Мои люди отказываются от таких дел.

— Нет, — сказал Уэс, поудобнее устраиваясь на кровати.

— Надеюсь, и с уличными бандами тоже не связано? Там слишком уж часто случаются перестрелки.

— Нет, никаких уличных банд. Надо просто обнаружить кое-кого и проследить за ним.

— Отлично! Мне уже сообщили, что речь идет о том, чтобы прочесать шесть кварталов в Вествуде в поисках двух парней и одного мотоцикла. О ходе операции мы должны постоянно докладывать. Итак, — Сеймор, судя по всему, вытащил калькулятор, — будут работать два человека за тридцать долларов в час каждый. Работа круглосуточная. Итого — тысяча четыреста сорок долларов. Округляем до полутора тысяч, чтобы покрыть кое-какие накладные расходы. Кроме того, двести пятьдесят долларов в день за машины и переговорную аппаратуру. И это практически даром, потому что мы арендуем только грязные старые машины. — Сеймор засмеялся. — Если предоставите свои переговорные устройства, мы их арендовать не будем.

— Арендуйте, — сказал Уэс.

— Приплюсуем к этой сумме оплату моих услуг и услуг моего помощника. Мы берем сорок долларов в час. В качестве штаба мы будем использовать мою квартиру, так что на штаб расходов не предвидится. Работать будем шестнадцать часов в день... Согласны?

— Да.

— Да вы прекрасный клиент! Никаких тебе заседаний, никаких рапортов и служебных записок! Кстати, вы уже подготовили документы, подтверждающие наши полномочия?

— Эти документы готовятся, — соврал Уэс. В конце концов такие документы мог помочь сделать Греко. — Но как бы вы не опоздали к тому моменту, когда документы будут готовы.

— Плохо... Ну да ладно! Получается шестьсот сорок долларов в день в качестве оплаты моих услуг.

— Сохраните все счета и чеки, — предупредил Уэс.

— Будет сделано. Я человек дотошный и пунктуальный.

— Надеюсь.

— Если о ходе операции мы должны непосредственно докладывать вам, то нужен еще и сотовый телефон.

— Будет.

— Итого, все это дело обойдется Дяде Сэму в две тысячи триста девяносто долларов в день... По рукам?

— Я сейчас же направлю в ваш адрес экспресс-почтой десять тысяч долларов задатка наличными.

— Наличными?! Да вы просто чудо!

Уэс попросил Бэт отнести на почту запечатанный конверт. Она согласилась, поцеловала его и сказала: «До встречи».

Он встал и осторожно потянулся: все его тело ныло, но боль в ноге стала значительно слабее. Он пошел в ванную комнату и посмотрел на свое отражение в зеркале. Лицо у него было бледным. Старый шрам на нем казался темной полоской.

Уэс позвонил в ЦРУ. Ноя Холла в офисе не было. Мэри — персонального секретаря директора Дентона — тоже. Как, впрочем, и самого директора.

В Службе расследований ВМФ один знакомый старший офицер согласился выдать Уэсу разрешение на ношение оружия, но только на период выполнения задания, полученного от федеральных органов. Этому старшему офицеру, как почувствовал Уэс, страшно хотелось знать, какое задание он выполняет, но он все-таки удержался от расспросов.

Уэс проспал почти весь остаток этого дня. Когда он проснулся, голова не болела, хотя тело по-прежнему ныло. Бэт накормила его, помогла помыться, сделала перевязку. Спать она легла рядом с ним. В постели они старались не произносить слово «любовь».

На следующее утро Уэс был на ногах задолго до того, как проснулась Бэт. Он сварил кофе, просмотрел свежую газету. На его лице появилась жизнерадостная улыбка.

Бэт встала, собралась и поехала на работу. Уэс отправился в Службу расследований ВМФ, где получил разрешение на ношение оружия. В тире службы опытный инструктор — человек крепкого телосложения, в обязанности которого входила подготовка подразделений по борьбе с терроризмом, — целый час натаскивал Уэса, показывая ему особые приемы стрельбы из его нового оружия.

Упражняясь в тире, Уэс израсходовал целую коробку патронов. Он быстро восстановил свое былое мастерство. Стрелял он по мишеням, выполненным в виде силуэтов людей. Его нога уже почти не болела, вот только мучительно ныли при резких движениях поврежденные ребра. Уэс выпил несколько таблеток аспирина и старался не обращать на боль внимания.

Вечером того же дня, когда Бэт вернулась с работы, они занимались любовью. Уэс поднял ее, но, выскользнув из его рук, она осторожно села на него. Уэс с наслаждением прошептал ее имя...

Весь воскресный день они отдыхали. Бэт больше не заговаривала с ним об опасностях дела, которым он занимался.

В понедельник утром Уэс поймал такси и поехал в аэропорт. Он попросил Бэт не провожать его. Уэсу не хотелось, чтобы, обняв его на прощание в аэропорту, она нащупала под его курткой кобуру револьвера. Эту кобуру он повесил на левой стороне груди в туалетной комнате аэропорта. Офицер, в мирное время выполняющий важное задание, был теперь вооружен и полностью готов к бою.

Сан-Франциско, пожалуй, самый красивый город в Америке. Таким его делают элегантные мосты, подступающие к океану холмы, Чайна-таун и другие достопримечательности, море цветов, голубое небо и, конечно, улыбающиеся гостеприимные люди.

Именно в Сан-Франциско жил Мэтью Хопкинс — моряк, служивший когда-то в Белом доме и встретивший свою смерть в загоне для скота на заднем дворе лос-анджелесского бара.

Ассоциация ветеранов ВМФ пересылала Хопкинсу пенсию по инвалидности на его адрес в Ричмонде — тихом пригородном районе, дома которого стояли так близко к океану, что до них в ветреный день долетала морская пена.

Уэс прилетел в Сан-Франциско еще до полудня и быстро нашел нужный дом. Хопкинс жил на первом этаже. Окна его квартиры были закрыты вычурной решеткой. В прорези массивной входной двери Уэс увидел пыльную визитную карточку, оставленную офицером Полицейского управления Сан-Франциско. Этот офицер, видимо, разыскивал хоть кого-то из родственников и близких Хопкинса после получения соответствующего запроса из Лос-Анджелеса, но карточку никто так и не взял.

— Его нет дома, — послышался голос с лестничной площадки.

Уэс обернулся, посмотрел вверх и заметил толстушку, внимательно смотревшую на него. Особое внимание толстушки привлекали ссадины на лице Уэса.

— Вы живете на втором этаже? — спросил он, крепко держа в левой руке свой атташе-кейс.

— А вам-то зачем это знать? — вопросом на вопрос ответила она, встав на ступеньку, ведущую вверх.

Уэс показал ей удостоверение Службы расследований ВМФ и пожалел, что не захватил с собой ведомственный значок.

— Так вы полицейский! И как это я не догадалась?! У вас такой вид, будто вы ловите какого-то важного преступника.

— Да.

— С Мэтом все в порядке?

— Кто такой Мэт?

— Мэт Хопкинс — человек, у входной двери в квартиру которого вы стоите, а я живу на втором этаже. Эту квартиру он как раз у меня и снимает. Я вдова...

— Когда вы видели его в последний раз?

— Разве упомнишь... Кажется, последний раз он платил за квартиру шесть, а может, и семь недель назад... Парень он тихий, — добавила она. — Правда, вот курит слишком много и питается разными полуфабрикатами, но такая уж, видно, доля у холостяков. А вы сами женаты?

— Нет, — ответил Уэс. — Я хотел бы...

— Вам надо жениться, — перебила его толстушка. Вы только посмотрите на себя! Сразу видно, что вы лишены женской заботы. Хотите, я сварю вам кофе? А еще к обеду у меня есть отменный салат из брюссельской капусты.

— А у меня для вас плохие новости: мистер Хопкинс... умер.

Она растерянно заморгала:

— Как это... умер? Он ведь не болел.

— Несчастный случай, — сказал Уэс. — Это произошло в Лос-Анджелесе.

— Боже мой, какой ужас! Теперь понимаю, почему не видела его так долго.

— Я представляю федеральные органы и хотел бы...

— А я-то приняла вас за обычного полицейского!

— Я больше, чем полицейский. Я — юрист.

— О, понимаю, — улыбнулась она.

— Так вот, мне необходимо осмотреть квартиру Мэтью Хопкинса. У вас есть ключи от нее?

— Конечно. Правда, сам он никогда не разрешал мне входить туда.

— Сейчас ему уже все равно.

— К сожалению, это так. — Она опустила глаза. — Подождите меня здесь.

Вернулась она минут через пять со связкой ключей в руке. За время своего отсутствия она успела сделать простенькую прическу.

— Эти — от входной двери, — сказала она, показывая Уэсу три ключа. — А вот эти — от оконных решеток. Я сама заставила его заплатить за их установку и сделать для меня копии ключей.

— Что ж, вы поступили предусмотрительно, — сказал Уэс.

Она засмеялась и открыла дверь. Из квартиры потянуло затхлым воздухом. Казалось, внутри что-то гниет. Вдова втянула носом воздух и сморщилась.

— Так вы говорите, он умер? — спросила она, застыв на пороге.

— Да.

— Я страх как боюсь покойников. — Она вздрогнула. — У меня от них мурашки по всему телу... Послушайте, — обратилась она к Уэсу после паузы, — не могли бы вы осмотреть квартиру без меня? А я сама... В общем, я там еще успею побывать. Пока же подожду вас у себя дома. Там у меня его почта — я ее регулярно забирала из ящика. Ничего особенного, но вас, возможно, она заинтересует. Позвоните в мою дверь. Там висит табличка — «Анни Маклеод»... Я сварю вам кофе.

— Согласен, — сказал Уэс и улыбнулся толстушке. Она пошла наверх со счастливым выражением на лице.

Он подождал, пока стихнут ее шаги, потом вошел в квартиру. Вся гостиная была заполнена книгами. Сотнями книг: они стояли в шкафах и аккуратными стопками лежали на полу. В основном это были книги, напечатанные престижными издательствами Нью-Йорка.

На книжных полках Уэс обнаружил тома в зеленых, коричневых и белых переплетах, содержащие материалы различных слушаний в конгрессе. Там же стояло несколько книг на французском и испанском.

Уэса поразили заголовки всего этого книжного богатства. В них часто встречались такие слова, как «призраки», «секретно», «шпион», «тайные операции», «враги», «патриоты», «ложь»...

Было видно, что хозяин проштудировал все свои книги — их страницы были испещрены карандашными пометками.

В гостиной стоял письменный стол. Уэс решил пока не осматривать его и направился в коридор, соединявший гостиную со спальней. Стены коридора были увешаны снимками из газет и журналов. На снимках были запечатлены солдаты в джунглях, офицеры на фоне внушительных, видимо, государственных учреждений, помощники первых лиц государства, другие официальные и известные неофициальные лица. К стенам были также приклеены липкой лентой какие-то списки и диаграммы. Уэс обомлел, начав изучать их. На диаграммах шариковой ручкой были сделаны пометки: Группа спецопераций — ЗАМУЧЕН — Проект 404. Дельта — Б-56. СОЖРАН ВОРОНОМ — БЕЛАЯ ЗВЕЗДА — ГБР/157 — Команда Б. НУГАНА ХЕНДА-МАНГУСТА. ДЕНЬГИ ДЛЯ ПОДКУПА — Банк Кастл. ВУАЛЬ. Все эти и другие пометки на диаграммах соединялись какими-то сложными линиями.

В списках, висевших на стене, перечислялись шпионские организации и секретные военные группы от армейских до флотских. Тут же были напечатаны имена сотен известных и неизвестных Уэсу людей, названий фондов, политических групп и объединений лоббистов. Напротив некоторых имен были шариковой ручкой написаны даты смерти тех, кто их когда-то носил. Несколько имен были соединены с диаграммами и фотографиями толстыми линиями.

Один бывший работник Группы быстрого реагирования № 157 как-то рассказывал Уэсу о частых случаях помешательства среди профессиональных шпионов.

— Но все же... как бы то ни было... кого ты мог искать? И зачем? — тихо спросил Уэс, глядя на стены коридора в квартире Хопкинса.

Имя Джуда Стюарта в списках ему не встретилось.

Гнильем в квартире несло из помойного ведра на кухне. Холодильник давно уже никто не размораживал, но зато в спальне был полный порядок. В платяном шкафу на плечиках висела верхняя одежда — Хопкинс был аккуратным человеком. В комоде лежали опрятные стопки постельного белья...

Поврежденные нога и ребра Уэса все еще давали о себе знать. Он устало присел на краешек кровати. В ее изголовье что-то звякнуло. Уэс засунул руку под подушку и вытащил оттуда пятизарядный револьвер. Все пули были на месте.

Письменный стол в гостиной стоял у окна, из которого открывался великолепный вид на обрыв с сотнями норок — голубиных гнезд. На столе лежали счета за телефон. Среди них не было ни одного с междугородной телефонной станции. В среднем ящике стола Уэс обнаружил «кольт» сорок пятого калибра. До недавнего времени это было излюбленное оружие американских военных.

В докладе полиции Лос-Анджелеса по поводу смерти Хопкинса говорилось, что в карманах у него ничего не было. «Почему же он не захватил с собой оружие? — подумал Уэс. — Или захватил, но его кто-то забрал?»

Под «кольтом» лежал какой-то альбом. Уэс открыл его и увидел пустой конверт с адресом Хопкинса. Письмо в этом конверте отправили ему несколько недель назад.

К конверту скрепкой был прикреплен астрологический прогноз, вырезанный из газеты. На обратной стороне прогноза была напечатана история о священнике, который в буквальном смысле этого слова лопнул, изгоняя из себя дьявола. В гороскопе на Овена красной ручкой были несколько раз подчеркнуты слова «сердце, томящееся от любви».

В правом ящике стола Уэс нашел еще несколько альбомов с астрологическими прогнозами, а в левом — две боевые гранаты. «В случае взрыва, — подумал Уэс, — от гостиной ничего не осталось бы».

Обратил он внимание и на лежавшую тут же фотографию: в центре стоял молодой человек в морской форме, справа от него — пожилой седовласый мужчина, слева — пожилая женщина, закрывавшая смеющийся рот рукой.

Уэс встал и посмотрел на фотографию, на гранаты, на снимки и списки и диаграммы на стенах коридора.

— Чего же ты так боялся? — тихо сказал он. — Чем ты занимался? Кого и что ты искал?

Из атташе-кейса послышался резкий звонок. Уэс достал свой мобильный телефон.

— Слушаю, — ответил он.

— Дружище! — раздался в трубке гнусавый голос Сеймора. — Я говорю из Лос-Анджелеса. Полчаса назад мы обнаружили мотоцикл того парня. Напротив жилого дома в Вествуде. Сам парень находился в это время в доме. Мои люди видели, как он вышел на улицу с какой-то невероятно уродливой девицей. Она дала ему ключи от автомобиля черного цвета с номерами федеральных властей, и он на этом автомобиле уехал. За ним следуют две машины наблюдения, еще одна используется в качестве резервной. Мой помощник поговорил с девицей и выяснил, что она вне себя от счастья, что парень укатил куда-то.

— Это счастье легко объяснимо, — заметил Уэс.

— Владелец дома сказал, что девица проживает у него полулегально. Ее приятель ему никогда не нравился. Мотоцикл парня сейчас на подземной стоянке — там, где раньше стояла черная машина.

— Куда он поехал?

— Могу сказать только то, что парень прихватил с собой чемодан, одет он в спортивный костюм и брезентовую ковбойскую куртку.

— Я позвоню вам из аэропорта, — сказал Уэс и отключил телефон.

В квартире Хопкинса он аккуратно расставил все по местам, захлопнул за собой дверь и пошел к машине. Анни Маклеод так и не напоила его кофе.

Сеймору Уэс позвонил сразу после того, как возвратил в службу автопроката аэропорта свой автомобиль.

— Сейчас он следует на север! — закричал в трубку Сеймор. — Все три наши машины преследуют его, и он нас пока не заметил.

— Куда же он направляется?

— А черт его знает! Вообще-то эта магистраль ведет в Лас-Вегас. До него часов пять пути. Крупных селений и других городов там нет.

— Не упустите его, — приказал Уэс.

Напротив службы автопроката красовалась огромная вывеска: «Чартерные авиарейсы». Уэс стремительно распахнул двери офиса под вывеской и протянул свое удостоверение мужчине и женщине за стойкой, весело обсуждавшим какие-то дела.

— Мне нужен самолет до Лас-Вегаса. И немедленно.

Глава 19

Черный автомобиль

Черный автомобиль, возникший на шоссе, Джуд увидел из окна кафе. Появление этого автомобиля здесь было неожиданным. Несколько недель назад в баре «Оазис», увидев человека в клетчатой куртке, Джуд сразу понял, что тот явился туда, чтобы убить его. Вот и сейчас он сразу почувствовал, что невесть откуда взявшийся на шоссе черный лимузин каким-то образом имеет отношение к его персоне.

Машина была еще только маленькой движущейся точкой на горизонте.

— Нора... — прошептал Джуд.

— Да, милый, — ответила она из-за стойки, где подсчитывала выручку за половину дня. Из пепельницы, стоявшей рядом с нею, вилась к потолку струйка дыма.

Кармен, как всегда, наслаждалась на кухне очередной «мыльной оперой». Больше в кафе никого не было.

Черный автомобиль пропал было в обычном для этих мест мираже, но снова появился и стал быстро приближаться.

— Тебе что-нибудь надо? — спросила Нора.

Ее джип стоял у входа в кафе. Если бы ему удалось заставить Нору быстро собраться, если бы Кармен не копалась, если бы не пришлось искать ключи от замка зажигания, если бы джип завелся сразу, женщины успели бы уехать. А он остался бы, поджидая черный автомобиль.

В его вагончике на случай внезапного бегства было все приготовлено. Оружие и деньги, украденные в Лос-Анджелесе, вместе с небольшой суммой, которую ему уже успела заплатить Нора, Джуд хранил в синей спортивной сумке с рекламой авиалинии «Транс-Эм». Сумка висела на крючке у входной двери. Так что, вполне возможно, они могли бы уехать даже все вместе. До того, как черный автомобиль окажется здесь. Пока же он находился примерно в полумиле отсюда.

Руки Джуда задрожали. Он чуть не выронил тарелку, которую до этого мыл. Ему стало не по себе.

Нора захлопнула свою бухгалтерскую книгу:

— Что это ты там увидел?

Слишком поздно. Черный автомобиль уже замедлял ход... Вот он проезжает мимо телефонной будки, направляясь к автостоянке.

Внезапно водитель автомобиля нажал на акселератор, вырулил снова на шоссе и понесся прочь.

Джуд радостно рассмеялся.

— Что это тебя так рассмешило? — спросила Нора, подходя к Джуду и выглядывая в окно.

На шоссе появились две страшно замызганные легковушки и на приличной скорости пронеслись мимо кафе вслед за удалявшимся черным автомобилем.

— Похоже, дел у нас теперь не прибавится, — захохотал Джуд.

— Странное все-таки у тебя чувство юмора, — сказала Нора.

— И правда, странное.

Джуд потянулся к Норе, чтобы поцеловать ее.

— А может, и не странное, — улыбнулась она. — Во всяком случае, мне с тобой хорошо.

Черный автомобиль никуда не уехал. Через несколько минут он остановился у входа в кафе. Двигатель заглох. Дверь кафе отворилась, и вошел Дин. Он улыбался во весь рот.

— Это ко мне, — сказал Джуд, всем телом выталкивая старого приятеля во двор. Нора смотрела на них сквозь окно.

— Ты не должен был приезжать сюда! — закричал Джуд.

Дин поднял руки к небу.

— Но ты же сам хотел знать, что там у нас происходит! — Большим пальцем правой руки он указал на телефонную будку. — На звонки ты не отвечал.

— Пошли ко мне! — сухо приказал Джуд.

На шоссе появилась еще одна машина — легковушка японского производства. Ее водитель замедлил ход и внимательно оглядел идущих к вагончику за кафе мужчин.

В окне кафе Дин увидел Нору и развязным тоном спросил:

— Почем теперь такие болонки?

Джуд размахнулся, собираясь ударить Дина. Тот мастерски перехватил его руку и, широко раскрыв глаза, пробормотал:

— Ого-го... Тут что-то не так. — Он выпустил руку Джуда. — Не кипятись, приятель... Я-то думал, что мы, как и прежде, будем вместе работать. Но, получается, теперь все это в прошлом... Так ты, выходит, проторчал здесь все эти годы?

— Не лезь мне в душу! — рявкнул Джуд.

— А я здесь как раз по твою душу! Ты мне позвонил. Я ждал этого звонка много лет. Тогда ты просто отмахнулся от меня, как от ненужной вещи. Но когда ты наконец позвонил, я решил, что мы снова станем закадычными друзьями. Ты просил прикрыть тебя, замести следы. Оказалось, что их действительно надо было заметать. По ним уже шли ищейки...

— Кто эти ищейки?!

— ...и только Дин сумел уладить это дело. Теперь тот парень там, откуда не возвращаются. Меня никто больше не обманет враньем о юристах!

— Ты не сделал этого!

— Дин сделал то, что отлично умеет делать!

— Ты должен был узнать, кто этот человек, и сообщить мне!

— Но он пришел не к тебе, а ко мне, парень! Разницу чувствуешь? Похоже, кто-то просмотрел телефонные счета твоего дружка-писателя и вышел прямиком на Дина.

«Вот что, значит, произошло», — подумал Джуд. Его все время не покидало ощущение, что он оставил своим преследователям важную зацепку, когда в ту памятную ночь позвонил Нику из Лос-Анджелеса.

— И что же теперь будем делать? — спросил Дин. — Теперь я все тебе рассказал, ты все знаешь обо мне.

— Обо мне ты тоже все знаешь.

— Может, кое-что и знаю. И главное из того, что знаю, так это то, что за тобой водится должок. Из-за твоих дел я теперь не могу возвращаться в Лос-Анджелес. Ты обязан мне — я ведь тебе помог. Кроме того, за долгие годы моего ожидания накопился солидный долг.

— Я отдам тебе все деньги, которые у меня есть.

— Ты?! Ты дашь мне деньги?! — Дин захохотал. Когда он замолк и посмотрел на Джуда, это был уже совсем другой человек.

— Сейчас я принесу тебе деньги, — сказал Джуд, демонстративно повернулся и пошел к вагончику. К синей сумке, висевшей на крючке у двери.

Дин налетел на него сзади и что есть силы толкнул в спину. Джуд больно ударился о запертую дверь своего вагончика.

— Да после того, что ты сказал, ты вообще не мужчина! — заорал Дин.

Оттолкнувшись от двери, Джуд обернулся и занял боевую стойку. Дин, бешено вращая глазами, запустил руку под свою куртку и вытащил оттуда револьвер. Вороненое дуло было направлено прямо в грудь Джуда.

— Не двигаться! — послышался громкий мужской голос со стороны кафе. — Брось револьвер!

У Джуда все внутри оборвалось. Он повернул голову. На углу кафе стоял высокий мужчина с короткой стрижкой, крепко сжимавший в руках пистолет-автомат.

Через считанные секунды прогремел выстрел. Это стрелял Дин. Стрелял в высокого мужчину. Тот скрылся за углом кафе. Через мгновение он высунулся оттуда и тоже выстрелил в Дина.

«Назад!» — приказал себе Джуд. Он прыгнул и вышиб дверь вагончика. Схватив синюю сумку, он отступил в глубь комнаты.

Во дворе прогремели еще два выстрела. Пуля со звоном отрекошетила от правого угла вагончика.

«Там прячется Дин, — подумал Джуд. — Он именно за этим, правым углом. Слева от вагончика — за углом кафе — прячется невесть откуда появившийся здесь незнакомец. Он мог пристрелить нас обоих. Но обратил внимание только на Дина!»

Снова прогремел выстрел. Пуля прошла сквозь железную обшивку вагончика и попала в зеркало. Джуд увидел свое раздвоенное отображение.

— Ну уж нет! — пробормотал он. — Помирать в консервной банке мне не к лицу!

Он достал из сумки свой шестизарядный револьвер. «Достаточно, чтобы защитить себя», — подумал он.

Пуля снова прошила вагончик и, опять попав в зеркало, превратила его в мелкие осколки. Джуд бросился на пол. В ушах у него звенело от выстрелов. Сердце бешено колотилось. «Думай!» — приказал он себе. Ему не раз приходилось бывать в подобных переделках. В его голове вихрем пронеслись воспоминания. Аллея в Мадриде. Кафе в Тегеране. Лаос...

Джуд глубоко дышал.

«Думай, думай!»

«Свою спину незнакомцу можно и подставить. Один раз он в меня не стрелял. Может быть, не будет стрелять и во второй. Опасность может исходить от Дина... Но он меня все-таки знает».

«Итак, выскакиваю в дверь. Бегу к противоположному от Дина углу вагончика. Для острастки надо несколько раз пальнуть. Только бы не расстрелять всю обойму! Огибаю угол и потом... Потом будет видно».

Пуля опять прошла сквозь обшивку вагончика. Дин громко смеялся.

"Вперед, солдат! — приказал себе Джуд и вскочил с пола. Он крепко сжал в обеих руках револьвер — так, как учили его в Секретной службе. Там его научили и тому, что мужчина, когда на него нападают, должен стоять во весь рост.

«Вот только Дин сказал, что я больше не мужчина», — пронеслось у него в голове.

Во дворе продолжали громыхать выстрелы. Джуд прыгнул к двери.

— Нет, я мужчина! — закричал он и выскочил наружу.

На мгновение яркое солнце ослепило его. Он почувствовал, как мимо его головы просвистело несколько пуль. За углом послышался приглушенный женский крик. Джуд наугад два раза выстрелил в ту сторону.

Солнце больше не слепило его. То, что он увидел, было похоже на кадры замедленной съемки. Нора, сжимавшая в руках свой револьвер, делает два шага от угла кафе и падает на песок. На ее белой блузке две красные розы.

Джуд только потом понял, что она поспешила из кафе на помощь ему. Сейчас же он знал доподлинно только то, что она убита. Он умел стрелять на звук. Стрелять практически без промахов.

Джуд застыл. Он больше не обращал внимания на гремевшие выстрелы. Пошатываясь, он медленно пошел к лежавшей на песке Норе.

— Ложись, Джуд! — закричал Уэс и выпустил сразу пол-обоймы в сторону Дина. Одна пуля попала тому в плечо — на нем выступило кровавое пятно. Дин скрылся за углом вагончика.

Джуд, ничего не видя и не слыша, продолжал брести к Норе.

— Прикрой меня! — крикнул Джуду Уэс, зорко следя за углом вагончика.

Обратившись к Джуду с неожиданным приказом, он думал, что тем самым заставит бывшего сержанта прийти в себя и залечь. Джуд не должен был погибнуть.

— Мы — морские пехотинцы, — крикнул Уэс Джуду. — Мы прибыли сюда тебе на помощь!

Джуд продолжал идти к безжизненному женскому телу.

«Поменяй позицию!» — приказал себе Уэс и, пока Дин не высунулся из вагончика, отбежал в сторону и спрятался за припаркованным у кафе джипом.

Про морских пехотинцев, прибывших на подмогу Джуду, он сказал больше для собственного успокоения. Помощи ждать было неоткуда. Сотрудники группы спецподдержки, следившие за Дином и направившие в это придорожное кафе Уэса, сидели в своих замызганных автомобилях примерно в миле отсюда. Они не профессионалы и носа сюда не сунут...

Джуд стоял у распростертого на песке тела Норы. Ее широко открытые глаза смотрели вверх, в синее небо, револьвер выпал у нее из рук.

Это он убил ее. Он не хотел. Это несчастный случай.

Но именно он убил ее.

Ему хотелось провалиться на месте. Исчезнуть. Чтобы только не видеть ее глаз.

Над головой Норы уже жужжали жирные мухи.

Обезумев от нестерпимой душевной боли, Джуд вбежал через дверь черного хода на кухню. Кармен сидела на корточках между холодильником и плитой и причитала: «Святая Мария... Боже мой...» Джуд понесся к выходу из кафе.

На стоянке было два автомобиля. Один — черный. Другой — красный. Это был «шевроле», который Уэс взял напрокат в аэропорту Лас-Вегаса. На правом переднем сиденье лежал атташе-кейс Уэса. В замке зажигания торчал ключ.

Джуд не раздумывал. Ему необходимо было исчезнуть. Он плюхнулся на водительское сиденье «шевроле» и, подняв тучу пыли, вырулил на шоссе. Уэс слышал звук двигателя отъезжавшего автомобиля.

Из-за угла вагончика высунулся Дин. Все его плечо было в крови. Он заорал и направил дуло своего револьвера туда, где еще совсем недавно стоял Уэс.

Новая позиция, занятая майором, была оптимальной для прицельной стрельбы. Уэс пять раз нажал на курок.

Мертвый Дин упал на песок.

У стены кафе лежала мертвая женщина.

Из кухни доносились истерические причитания поварихи.

Уэс обежал кафе и обнаружил на стоянке только черный автомобиль.

Глава 20

«Срочно уничтожить»

Джуд в третий раз в жизни находился в бегах.

Всего несколько недель назад он бежал из Лос-Анджелеса после того, как убил на заднем дворе бара «Оазис» того парня. Потом он встретил Нору. И снова понесся куда глаза глядят, оставив ее труп на песке во дворе кафе.

Первый раз в жизни Джуд находился в бегах в октябре 1978 года. Та история началась в Майами — городе с влажным тропическим климатом на юге Америки. Но тогда его побег был результатом вроде бы легальной спецоперации.

— Итак, мы собрались здесь по делу, — сказал Джуду Арт Монтерастелли, когда они уселись за накрытый белой скатертью стол, на котором стояли вазы с фруктами и тарелки с яичницей и беконом. Арт налил себе и Джуду в фарфоровые чашки сладкого кубинского кофе из серебряного кофейника. Где бы ни находился светловолосый Арт — в джунглях Юго-Восточной Азии, в иранской пустыне или здесь, среди тропической жары Майами, — загар к нему не приставал. И везде он носил темные очки.

— А я-то думал, у нас просто дружеская встреча, — сказал Джуд.

В Майами Арт отпустил волосы и был похож на малолетнего херувима. На нем была цветастая рубашка навыпуск и хлопчатобумажные брюки. Сидели они на веранде роскошного дома, принадлежавшего лично Арту Монтерастелли. Дом стоял недалеко от городского пляжа на дороге, ведущей в северную бухту. Веранда выходила на канал, впадавший в океан.

Джуд и Арт были не одни. У двери в дом в темном углу сидел Рауль — смуглолицый человек в легком тропическом костюме с ничего не выражавшим взглядом. Рауля Арт высоко ценил и сделал своим доверенным лицом во всяких грязных делишках. Тот служил офицером в полувоенной группе «Сигма-77», занимавшейся священной борьбой с коммунизмом. В Майами ползли слухи, что именно эта группа стояла за недавним взрывом бомбы в редакции кубинской газеты, выходившей в Нью-Йорке. Та газета напечатала статью, автор которой призывал кубинскую диаспору в Америке начать диалог с властями Фиделя Кастро.

Несколько лет назад в Майами специально приезжал видный полицейский чин из Нью-Йорка, чтобы допросить Рауля по поводу взрыва бомбы в машине посла недолговечного марксистского режима Альенде. В результате того взрыва, прогремевшего всего в миле от Белого дома, посол погиб.

Арт прекрасно понимал, кого он делает своим доверенным лицом в городе, где треть населения составляли кубинские беженцы. У Рауля не было ни чести, ни совести. Поговаривали, что эти человеческие качества он потерял еще тогда, когда в составе сформированной ЦРУ Бригады 2506 высадился на Кубу. Поговаривали также, что жестокость стала нормой его поведения после долгих месяцев пребывания в кубинских тюрьмах. Но все те, кто знал его с детства, утверждали, что он был сущим монстром чуть ли не с младенческого возраста.

Рауля можно было часто увидеть в Майами в кафе «Маленькая Гавана», шепчущимся с кубинскими беженцами, решившими посвятить свою жизнь борьбе с Фиделем Кастро. Он также частенько летал в Вашингтон и Гватемалу. Официально он числился работником средневолновых радиостанций, созданных ЦРУ для подрывных операций против Кубы, но одновременно он помогал сотрудникам ЦРУ, например, поддерживать связь с мафией, которая по поручению шпионского ведомства США осуществляла заказные убийства. Среди кубинских беженцев Рауль считался непререкаемым авторитетом.

Сидя в темном углу веранды, Рауль расстегнул пиджак своего тропического костюма. Джуду был прекрасно виден его револьвер, висевший на левой стороне груди.

За Джудом, прислонившись к ограждению веранды, выполненному из толстых стальных прутьев, стоял бывший спортсмен-мотоциклист с наколкой на руках, которого Арт вытащил в Майами из Мексики. Несмотря на жару, он был в тяжелой спортивной куртке, из-под которой торчал миниатюрный автомат «узи».

Слева от Арта — в дальнем углу веранды — расположился на кресле-качалке жилистый вьетнамец. Арт нашел этого бродягу в лагере южновьетнамских беженцев.

Рауль был соседом Арта, их дома стояли рядом. Кстати сказать, Рауль был единственным кубинцем, жившим в этом престижном районе. Еще одним соседом Арта был известный в Майами и во всем штате Флорида юрист, наживший свое состояние в немалой степени благодаря именно Арту.

Земельный участок Монтерастелли, на котором стоял его дом, был окружен сетчатым забором. Настоящая же преграда для непрошеных гостей была, как водится, скрыта от глаз. Это были инфракрасные телекамеры, сенсорные датчики и прочие технические достижения, поднимавшие тревогу при появлении движущихся объектов. Кроме того, на лужайке перед домом были установлены противопехотные мины. Арт имел возможность отключать их взрыватели, когда на лужайке играли в спортивные игры.

В самом доме, помимо Арта, жили слуга и два охранника, которых нашел и нанял Джуд, а также семнадцатилетняя любовница хозяина.

Жара стояла невыносимая.

— Так ты говоришь, у нас просто дружеская встреча? — переспросил Арт Джуда. — Может быть, и так, но проводить ее мы все равно будем по деловым правилам.

После твоего ухода из прежней группы твоим веселым денечкам пришел конец.

— Но вы же сами знаете, что я ушел оттуда не по своей воле. Меня из этой группы вышибли пинком под зад. Сказали, что я неуравновешенный и даже не такой уж ас по сравнению с тем, каким был раньше... Так что сами решайте, кто прав.

Арт отпил кофе из фарфоровой чашки и мимоходом, как на светском приеме, спросил:

— Та вашингтонская фирма, в которой ты числился специалистом по замкам, но на самом деле устанавливал прослушивающую аппаратуру в наших и чужих посольствах, тебе хорошо платила?

— А я у них и не работал, — соврал Джуд.

— А где же ты тогда работал в Вашингтоне?

— У вас возникли какие-то проблемы, сэр? — спросил Джуд. Он прекрасно знал, что лучшее средство защиты — нападение. — Может быть, вам представить еще и список всех баб, с которыми я спал в Вашингтоне, а также точное расписание наших свиданий?

— Если мне понадобятся эти данные, я скажу тебе об этом, — сухим тоном ответил Арт. — Тебе приказали следить за мной?

Джуд засопел:

— Да вы что, с ума сошли?!

— Такая уж у тебя сейчас репутация.

Джуд и Арт засмеялись. Захихикал, глядя на них, и мотоциклист. Вьетнамец и Рауль молчали.

— Я сам пришел к вам, — сказал Джуд. — И вы мне поверили. Потому что я не врал и не вру. И еще потому, что обеспечивал необходимую для вашей деятельности секретность.

— Но ты отказался участвовать в этой выгодной деятельности, как только мы заговорили о том, что теперь будем принимать в месяц десять самолетов... с травкой.

— Вынужден отказаться. Потому что у меня нет выбора. Полиция завела на меня досье. И там уже есть отпечатки моих пальцев.

— Досье! Тоже мне трагедия! — засмеялся Арт.

— Да, трагедия! Вы ведь сами не убиваете полицейских. Вы их покупаете.

— Помнится, раньше ты не очень-то боялся убивать, — ухмыльнулся Арт и позвонил в серебряный колокольчик. Появившийся слуга убрал со стола пустые тарелки.

Арт посмотрел на солнце:

— Жарко...

— Обычное дело в Майами, — улыбнулся Джуд.

— Я кое с кем беседовал... из итальянцев, — сказал Арт. — И мне сообщили, что этого судью пока еще никто не смог купить.

У Джуда зазвенело в ушах.

— Откуда все-таки появилась сумма в один миллион двести пятьдесят тысяч долларов? — спросил Арт.

— Адвокаты сказали, что такую сумму судья возьмет.

— И что бы мы только делали без этих адвокатов...

Арт пристально посмотрел на Джуда:

— Через твои руки прошло столько денег, и ни цента к ним не прилипло. Ты упустил свой шанс. Мог бы купить роскошный дом, дорогие лимузины, мог бы иметь любовницу-красотку...

Джуд весело рассмеялся. Арт последовал его примеру.

— Я еще свое возьму, — сказал Джуд.

— У тебя ничего нет за душой. И ты, несмотря на это, решил уйти от меня.

— Очень хотел бы остаться, но у меня нет выбора.

— Ты уверен, что полицейские будут тебя искать в Майами?

— А вы боитесь, что я им на вас настучу?

— А разве это возможно?

Арт посмотрел вдаль.

— Я не такой дурак, чтобы сделать это, — ответил Джуд. И это было правдой, на все сто процентов.

Рауль почему-то усмехнулся.

Арт в первый раз за все утро улыбнулся.

— А как бы ты, Джуд, отнесся к тому, чтобы мы оба вернулись в прежнюю нашу команду? — спросил он.

— Но вы ведь просто счастливы, что порвали наконец с ней.

— Кто это сказал, что я порвал с ней?

— Вам слишком нравится своя собственная игра, — ответил Джуд. — И вы слишком умны, чтобы одновременно играть сразу в две игры.

Арт промолчал.

— Послезавтра я уеду, — сказал Джуд.

— Куда направишься?

Джуд пожал плечами:

— В Бостон. У меня там знакомые. И там не жарко.

— Я бы на твоем месте вел себя как ящерица.

— Как гекон?

— Да, — ответил Арт. Он, как и Джуд, прекрасно помнил Лаос.

Джуд встал, держа руки на виду у всей компании, хотя оружия у него не было. Арт тоже встал, а за ним и вьетнамец. Только Рауль продолжал сидеть.

— Приходи завтра на обед. — Арт пожал Джуду руку. — У меня для тебя есть кое-какие деньги — на дорожку.

— Не надо. Не стоит, — сказал Джуд.

— Если не заботиться о своих людях, — заметил Арт, — они отплатят тебе тем же.

— Это точно, капитан.

Джуд помахал рукой Раулю, вьетнамцу и мотоциклисту и через дом, набитый хрусталем, антиквариатом и абстрактными картинами, пошел к выходу. В кабинете Арта были заперты три добермана. Охранники Арта пожелали Джуду счастливого пути. Любовница Арта, нежившаяся в купальнике на солнце у бассейна, томно сказала ему:

— Завтра увидимся.

«А вот врать-то и не надо. Могла бы и промолчать», — подумал Джуд.

Двигатель своего серебристого «порше» он запустил без всяких опасений. Машина стояла слишком близко к дому Арта, и подложить туда бомбу могли только безумцы, которых в Майами в 1978 году было не очень-то и много.

От дома Арта до квартиры Джуда было сорок две минуты езды.

Выехав на улицу, он скосил глаза на зеркало заднего вида: за ним вроде бы никто не ехал.

"Успокойся, — приказал он себе. — От жары ты потерял самообладание. Пока еще страшиться нечего. Тем более что уже через шесть часов тебя здесь не будет. Надо только позвонить Арту и сказать: «Извините, босс, но срочные дела заставляют меня ускорить свой отъезд». В конце концов именно Арт научил меня простой житейской мудрости: «Проигравших быть не должно».

По дороге от дома Арта до своей квартиры Джуд за одиннадцать месяцев, проведенных в Майами, ездил сотни раз.

Он поднял стекла дверей, включил кондиционер и настроил приемник на волну радиостанции, передававшей джаз. Из динамиков полились чувственные всхлипы саксофона.

«Я еду уже десять минут», — подумал Джуд.

Он любил свой серебристый «порше».

Диктор радиостанции сообщил, что сейчас прозвучит композиция в исполнении ансамбля «Хиросима».

"Так кого же... — подумал Джуд, резко поворачивая на параллельную улицу, — кого ж Арт мог избрать орудием выполнения своего замысла? Сам бы он, конечно, этого никогда не сделал. Слишком уж рискованно. Он мог прибегнуть к услугам бродяг — среди них немало отличных стрелков. Но и я не простак. Я всегда настороже. И подозрительных бродяг обнаружу сразу... Рауля и вьетнамца тоже не стоит принимать всерьез. Я бы сумел справиться с ними обоими. Естественно, Арт мог найти наемных убийц среди колумбийских или кубинских друзей Рауля, но они никогда бы не стали выполнять задание в светлое время суток. Вряд ли пошли бы на это и итальянцы, связанные с сицилийской мафией. Это все не их дело. Что же касается яда в стакане виски, то это скорее тема для несерьезных журналистов из несерьезных газет. Пример тому планировавшиеся ЦРУ неудачные покушения на Фиделя Кастро...

И все же Арт почему-то упомянул в разговоре итальянцев. Действительно — почему? Арт ни за что не стал бы беседовать с итальянцами, если бы у него не было подозрений. Судью он и не собирался покупать. Ему нужно было убедиться, что кое-какие его подозрения небезосновательны..."

Джуд ехал уже двенадцать минут.

«То, что у Арта на веранде сидел Рауль, еще можно как-то объяснить. Но присутствие там мотоциклиста, вьетнамца и, возможно, еще кого-то поблизости настораживает. Слишком уж много у них было оружия для дружеской беседы».

Прошло уже тринадцать минут с того момента, как Джуд отъехал от дома Арта. В зеркале заднего вида не было видно ничего подозрительного. Горячий ветер гнал по улицам обрывки бумаги.

"В спецвойсках, — вспомнил Джуд, — у Арта репутация «непревзойденного мастера взрывного дела».

Джуд находился в пути уже четырнадцать минут.

Он резко нажал на педаль тормоза и остановился у бара.

«Да пропади они все пропадом! Надо срочно выпить. Не потому что выпить очень уж хочется, а потому, во-первых, что в противном случае я сойду с ума от этих мыслей, а во-вторых...»

От взрыва страшной силы двери «порше» вылетели наружу. Бензин в баке сразу вспыхнул. И над Майами поплыло еще одно смрадное черное облако.

Через три часа Джуд на последние свои сбережения купил подержанный автомобиль и по шоссе № 1 поехал на юг — в Киз. Там он остановился в номере паршивенького отеля. В соседних номерах жили заезжие рыбаки, которые не обратили на него никакого внимания.

Первым делом Джуд подготовил отчет об операции и зашифровал его.

Он писал, что Арт Монтерастелли является ТОЛЬКО наркодельцом. Его связей с вражеской разведкой НЕ выявлено, он НЕ выдал никому секретов, представляющих государственную тайну, он никому ничего НЕ сообщал о своей прежней работе в спецвойсках. И если не считать того, что, используя приобретенные им на государственной службе опыт и знания, Монтерастелли занимался сверхприбыльной контрабандой марихуаны, давал взятки и организовывал убийства, то перед отечеством он был кристально чист.

К этому отчету Джуд приложил вырезанную из газеты «Майами геральд» статью, в которой говорилось о взрыве «порше».

«Автомобиль сгорел дотла, — сообщал Джуд. — Что же касается судьи, то ему, вероятно, пока ничего не угрожает, но его все же надо предупредить — Монтерастелли не терпит неясностей и всегда глубоко копает».

Свой отчет Джуд писал на бланках отеля, в котором остановился. «Пусть знают, где я, пусть они сами придут ко мне, посмотрят мне в глаза и скажут, что мне делать дальше».

Джуд так и закончил свой отчет: «Жду ваших указаний».

Он вложил бланки в конверт и отправил письмо на север — в Мэриленд. Покончив с этим делом, он купил виски и закрылся у себя в номере.

Через неделю похожий на медведя владелец отеля принес ему письмо со штампом почтового отделения в Нью-Йорке. В конверте была вырезанная все из той же «Майами геральд» еще одна статья о взрыве «порше». В ней говорилось, что во время взрыва в автомобиле никого не было.

В конверт был вложен также большой лист бумаги, на котором было крупно напечатано всего несколько слов:

ВАШИ ДЕЙСТВИЯ: С. У.

Джуд сел на кровать. Итак, Арт знает, что Джуд жив. Арт считает, что в любом деле не должно быть проигравших: он не терпит неясностей.

Указание С. У. — «Срочно уничтожить» — как раз и устраняло всякие неясности.

Джуд скомкал полученное послание и, подпалив его спичкой, сжег в пепельнице.

В Кизе он оставался еще два дня. Купил все необходимое для выполнения задания и кое-что опробовал в манговой роще неподалеку от шоссе № 1.

Арту были прекрасно известны способности Джуда. Арт знал, что от него можно было ожидать любого подвоха; любого, но только не этого.

Когда все было готово, Джуд сел в машину и поехал обратно в Майами, где затаился в укромном местечке до наступления темноты.

Стояла безлунная ночь. Синоптики шторма не обещали.

В полночь Джуд в черном костюме для подводного плавания с непромокаемым мешком на спине осторожно вошел в городской канал, по обеим берегам которого стояли богатые виллы, и поплыл. До него долетал радостный смех обитателей этих вилл. Там звучала музыка, доносились голоса телевизионных дикторов, сообщавших о последних новостях. К виллам подъезжали автомобили. А он плыл, не обращая внимания на этот веселый праздник души и тела.

Каждый раз, проплывая под мостами, он был особенно осторожен, но никто из редких прохожих на мостах его не заметил.

Какая-то моторная лодка пронеслась метрах в трех от него. Но и на этот раз его не увидели. Так что не зря он прихватил с собой черный костюм для подводного плавания.

В половине второго ночи он был на месте. Роскошный дом Арта, стоявший на берегу канала, находился от Джуда всего в четверти мили.

Джуд подплыл к противоположному от дома берегу, нащупал ногами дно, стащил непромокаемый мешок со спины и начал подготовку к делу. Сначала надул резиновый плотик, затем вытащил винтовку и, удобно пристроив ее на плотике, посмотрел через оптический прицел на окна спальни Арта. Свет в спальне не горел, и никого видно не было.

«Обычно Арт так рано не ложится, — подумал Джуд. — Что ж, теперь мне остается только ждать».

Он просидел в воде всю ночь. Мимо него плыли какие-то коряги и городской мусор. Воздух был влажным, соленым. Над водой торчала только его голова. Увидеть ее из дома на таком расстоянии было невозможно.

Рассвело. В семь утра Джуд заметил, как в спальне Арта заколыхались портьеры. К окну подошла любовница Монтерастелли. Голая. Она повернулась и что-то сообщила тому, кто был в глубине спальни.

В двадцать минут девятого на веранду поднялся пришедший к Арту Рауль и вошел в дом.

В девять часов одиннадцать минут он вышел на веранду уже из дома и внимательно осмотрел лужайку. Мины были конечно, на боевом взводе. Рауль посмотрел и в сторону канала, но лодок там не было. Кубинец повернулся к двери и что-то сказал тому, кто стоял за нею.

Джуд крепко прижал приклад винтовки к плечу.

В прицел ему было хорошо видно, как Арт Монтерастелли — бывший «зеленый берет» и шпион — вышел с чашкой сладкого кубинского кофе в руке из двери и сделал ленивый шаг к ограде веранды.

Пуля попала Арту в грудь и, прошив ее насквозь, разбила одно из окон. Кровь Арта брызнула в стороны и попала на белую стену.

Джуд хорошо видел в прицел, что у Рауля отвисла челюсть. Кубинец растерянно посмотрел на труп, вздрогнул и, как показалось Джуду, уже собрался упасть на пол, чтобы не подвергать опасности себя самого.

Но кубинец на пол не упал. Кубинец посмотрел в сторону канала, откуда несколько секунд назад донесся звук выстрела, потом посмотрел на лежавший на веранде труп, пожал плечами, снова посмотрел на канал и, опять пожав плечами, улыбнулся. Во весь рот. Затем вытащил сигарету, прикурил ее и не спеша подошел к ограде веранды.

Кубинец умел ценить мастерски выполненную работу.

Рауль не двинулся с места даже тогда, когда Джуд выбирался из воды на противоположный берег канала.

К вечеру того же дня Джуд был в Северной Каролине. К утру следующего — в Вирджинии. Еще через день — к полудню — он добрался до шоссе, огибавшего Вашингтон.

Где-то в этом городе был Ник Келли.

«Только бы нам не столкнуться с ним нос к носу», — подумал Джуд.

Он сделал остановку на заправочной станции и купил там географическую карту. Проводя по ней указательным пальцем, он читал названия небольших городков неподалеку от Вашингтона, образующих Мэриленд, — Бетесда, Шейви Чейз, Роквил... Саундерз. Этот последний городок представлял собой типичное американское поселение с двумя заправками, универмагом, дюжиной домов и выложенной из красного кирпича почтой. Вокруг Саундерза в семьдесят восьмом году еще было несколько кукурузных полей. Одна из заправок в городке была закрыта — она пала жертвой первого арабского эмбарго на поставки нефти Америке.

Приехав в Саундерз, Джуд первым делом направился в хозяйственную лавку, где купил стремянку, краску, малярные валики и кисти.

Находясь еще в Северной Каролине, Джуд отправил на номер абонентского ящика в почтовом отделении Саундерза большой красный пакет. Хоть он и наклеил на него несколько лишних марок — для скорости, вряд ли отправленное аж из Северной Каролины послание опередило его самого.

Продавщица универмага в Саундерзе никак не могла понять, какой идиот решил нанять здоровенного парня делать ремонт на закрытой заправке. К тому же этот парень оказался страшно ленивым, работал он медленно и все время поглядывал на расположенную рядом почту.

В восемь утра на третий день после того, как Джуд по собственной инициативе превратился в маляра, к почте подъехала синяя легковушка с вашингтонскими номерами. Из нее вышел чисто выбритый, аккуратно одетый молодой мужчина: его ботинки были начищены до блеска.

Мужчина надел темные очки и направился на почту. Джуд поднялся по своей стремянке на несколько ступенек вверх и увидел в окно почты, как ее работник вручает мужчине в блестящих ботинках большой красный конверт.

Когда мужчина вышел, на стремянке никого не было, малярный валик валялся на земле. Джуд уже сидел в своей машине и, когда мужчина в блестящих ботинках отъехал на синей легковушке от почты, направился за ним. «Этот парень совсем еще неопытный, слежки он не заметит», — подумал Джуд.

К его удивлению, легковушка помчалась не в Пентагон, а совсем в другую сторону. Асфальт скоро кончился, началась посыпанная гравием проселочная дорога. От такой езды у Джуда тряслись все внутренности.

Наконец синяя легковушка остановилась у деревенской виллы. Джуд выскочил из своей машины и, спрятавшись за деревьями, стал внимательно наблюдать.

Мужчина в блестящих ботинках позвонил в дверь, и на пороге появился пожилой коротышка в гражданской одежде. Мужчина вручил ему большой красный пакет. Коротышка вытащил очки, водрузил на свой нос и прочитал лаконичное сообщение Джуда:

ОПЕРАЦИЯ С. У. ЗАВЕРШЕНА.

Мужчина в блестящих ботинках увез коротышку в своей синей легковушке. Джуд, раздумывая, продолжал стоять за деревьями. К деревенской вилле подъехал почтовый фургон. Водитель бросил в серебристый ящик на двери несколько конвертов.

Фургон уехал. За почтой из дома никто не вышел.

И никто не видел, как Джуд вытащил ее из ящика.

Счета, какие-то открытки, рекламные объявления и, наконец, личное письмо — все это было адресовано человеку, имени которого Джуд никогда не слышал.

Он вскрыл личное письмо. Оно было напечатано на бланке одного благотворительного фонда. Руководство фонда благодарило генерала за то, что он согласился выступить на организованном ими обеде в честь Дня патриотов. В письме называлась сумма гонорара, которую получит генерал. Там же была приписка: «Благодарим вас за ваши фотографии и биографическую справку, которые мы публикуем в буклете, рассылаемом приглашенным на обед. Мы сэкономили много времени, получив все это не из Пентагона, а от вас лично».

Через несколько часов Джуд позвонил в Отдел по связям с общественностью Пентагона и представился как редактор буклета благотворительного фонда. Он попросил предоставить для опубликования в буклете фотографию и биографическую справку о генерале. О генерале, который распоряжался его жизнью целых десять лет. Но этого Джуд не сказал. Он лишь добавил, что сейчас в Отдел по связям с общественностью приедет посыльный благотворительного фонда.

Получив у клерка в Пентагоне нужный ему пакет, Джуд сел в машину, изучил биографическую справку, потом посмотрел на фотографию. Генерал во весь рот улыбался.

— Все! Точка! — сказал ему Джуд и поехал на заправку.

На ее стене висел телефон-автомат. Джуд мог позвонить Нику Келли, но, подумав, делать этого не стал. Он не хотел разговаривать со своим старым приятелем. По крайней мере до тех пор, пока не обретет полную свободу.

Джуд купил на заправке почтовую открытку с фотографией луны над центром Вашингтона. Сначала он написал на ней известный ему адрес в Саундерзе. А потом нацарапал «С меня довольно!» и подписал «Мэлис».

Бросив открытку в почтовый ящик, Джуд почувствовал себя так, как будто у него гора с плеч свалилась. Теперь он знал, что имеет полное право называть себя человеческим именем, а не какой-то кличкой «Мэлис» — «Злоба».

— Пошел бы ты, генерал, куда подальше! — сказал Джуд. — Теперь я сам по себе.

Свою машину он направил на запад.

Это было двенадцать лет назад.

Теперь, в девяностом году, Джуд находился в бегах третий раз.

Он вдруг осознал, что несется по шоссе в красной машине.

Показался Лас-Вегас — город в пустыне. Даже днем на зданиях его казино и на отелях пылала неоновая реклама.

Здесь когда-то работала Нора.

Теперь она мертва.

Джуд поехал в аэропорт. Синяя спортивная сумка с деньгами так и висела у него на шее. Посмотреть, что находится в атташе-кейсе, оставленном кем-то в машине, ему и в голову не пришло — не до того было.

Джуд не видел, как к автостоянке, где он припарковал красную машину, подъехали два грязных автомобиля.

Он помчался в здание аэропорта, нашел бар, заказал три порции виски и разом осушил стаканы. Он собрался заказать еще, но заметил обращенный на него пристальный взгляд бармена.

«На меня обратили внимание», — подумал Джуд и пошел к билетной кассе.

Женщина в синей форме, сидевшая за стеклом, о чем-то спросила его.

— Что? — пробормотал Джуд.

— Чем могу вам помочь? — сказала женщина, почувствовав, что от незнакомца сильно пахнет виски и еще чем-то паленым. — Вам нужен билет?

— Куда?

Она с недоумением посмотрела на него.

— Мне нужен билет на ближайший рейс, — сказал он.

— В Чикаго?

— Когда он вылетает?

— С минуты на минуту. Вашу кредитную карточку, пожалуйста.

Женщина покачала головой, увидев, как дрожащими руками он отсчитывает наличные.

В самолете он заплакал. Его трясло. Стюардесса отказалась принести ему больше трех порций виски. Пассажиры делали вид, что не замечают его. Время от времени мужчины, слыша его всхлипывания, чертыхались.

В Чикаго стояла туманная ночь. В аэропорту «Мидуэй» Джуд выпил еще две порции виски, встал в очередь на такси, но, подумав, купил билет на автобус и на нем добрался до дешевенького кирпичного отеля. Он отсчитал деньги администратору и получил ключи от маленького пыльного номера. В закусочной отеля он съел сладковатую тушеную баранину с луком и картофелем.

В его сумке оставалось всего сорок шесть долларов. Он купил бутылку виски и, отхлебнув из нее прямо в закусочной, вышел на улицу и пошел куда глаза глядят. При появлении патрульных полицейских машин он прятался в тень.

Ему казалось, что город наполнен чудовищами.

Вдали он увидел какое-то пламя и направился к нему.

Пламя горело у монумента с мемориальной табличкой. Эта табличка оповещала, что вечный огонь горит в Чикаго в честь тех американцев, которые сражались в Корее и Вьетнаме.

Джуд постепенно пришел в себя. Он понял, что здесь ему нельзя оставаться. И он уже знал, куда теперь следует бежать. И кого ему надо увидеть.

Незадолго до рассвета он угнал припаркованный на Стейт-стрит автомобиль и вырулил на скоростное шоссе.

Глава 21

Сожженная деревня

На следующее утро после того, как была убита Нора, Уэс ворвался в офис Ноя Холла в штаб-квартиру ЦРУ. Ной и личный секретарь Дентона Мэри, сидевшие за столом, заваленном толстыми досье, удивленно посмотрели на него.

— Где директор? — запыхавшись, прокричал Уэс.

Ной быстро обошел стол и направился к Уэсу. Мэри пошла к двери.

— Куда это вы? — обратился к ней Уэс. — Я хотел бы...

Ной дернул Уэса за руку, Уэс мертвой хваткой вцепился в его запястье и резким движением придвинул Ноя к себе.

— Пошли в коридор, — прошептал Уэс, подталкивая Ноя к двери. Ной сохранял самообладание и от боли не вскрикнул.

Утро. Семь часов сорок семь минут. Вторник. В главные ворота не афишировавшего свою деятельность государственного ведомства Америки плотным потоком вливались машины сотрудников. В тихом коридоре седьмого этажа, полы которого были устланы коврами, пока еще никого не было, кроме сцепившихся Уэса и Ноя.

— Мне нужен директор! — прокричал Уэс. — И немедленно!

— А кто вы такой, чтобы командовать здесь! — закричал в ответ Ной. — Посреди ночи замдиректора ФБР звонит мне и сообщает, что наш человек с полномочиями флотской Службы расследований поставил под угрозу жизнь его людей!

— Послушайте, Ной...

— Эти люди были с вами в каком-то паршивом кафе на краю света и наблюдали за спровоцированной вами перестрелкой, в результате которой погибли два человека. Сотрудники ФБР доложили, что вы не поставили об этом в известность даже местную полицию...

— Тем самым я прикрывал вашу толстую задницу! — закричал Уэс, тыча пальцем в грудь Ноя. — Я настиг того парня, был от него в нескольких метрах! А люди ФБР потеряли его в аэропорту Лас-Вегаса.

— Что ж это получается? — спросил Ной. — Похоже на вьетнамский синдром. Там ведь, если помните, ретивые вояки для того, чтобы выполнить задание об освобождении деревни, сжигали ее дотла... Мы поручили вам не очень сложное и вполне легальное дело — и вот теперь вы наломали дров в Калифорнии!

Уэсу показалось, что в коридоре задул ледяной ветер. Он почувствовал себя страшно одиноким. Раздетым догола напротив дверей больших начальников.

— Мне надо поговорить с Дентоном, — тихо сказал он, отступая в сторону.

— Дентон на секретной встрече.

Уэс глубоко вздохнул и закрыл глаза. Во время перелета из Лас-Вегаса в Вашингтон поспать ему так и не удалось.

— Чего же теперь вы от меня хотите? — спросил он.

— Мы вообще хотим закрыть это дело... Мы-то хотели решить одну проблему, а вы создали новую; вы нам больше не нужны.

— У вас нет полномочий принимать такие решения. Ной усмехнулся.

— Меня нанял Дентон. Он меня и уволит, если я не приму ответственного решения, а его самого вы и не увидите.

Одна из дверей в коридоре внезапно отворилась, и в него шагнул генерал Кокрэн. Он внимательно посмотрел на Уэса и Ноя через толстые стекла своих очков.

Ной оскалил бульдожьи зубы и прошептал Уэсу:

— Верить мне или не верить — ваше дело, но вы отстранены от этого дела. А что с вами будет — зависит от того, насколько чисто мы все сможем выйти из этого дела.

— Если я не продолжу свои поиски, никто сухим из воды не выйдет, — пригрозил Уэс.

Билли поправил на носу очки.

Ной вплотную придвинулся к Уэсу и прошептал угрожающим тоном:

— Если только откроете рот, мы вас уничтожим! Билли, мягко ступая по коврам, подошел к ним:

— Джентльмены, у вас какая-то проблема?

— Ничего особенного, — сказал Ной, пристально глядя на Уэса. — У нас все под контролем. Не правда ли, майор?

Ной улыбнулся и вошел в свой офис.

— Вы сегодня спозаранку пришли сюда, — сказал Билли Уэсу.

— Да, сэр. — В стеклах очков генерала он видел свое искаженное отражение.

— Пойдемте ко мне, — пригласил его второй человек в начальственной пирамиде ЦРУ. — Наш буфет снабжает меня великолепным кофе.

Билли увидел, что Уэс застыл в нерешительности.

— Это, конечно, всего лишь приглашение, майор, — сказал генерал. — Это не приказ. И в конце концов вы ведь ничем не рискуете.

Они сели за маленький столик в углу офиса Билли. Уэс сидел на кушетке, Билли занял кресло. На столике стояли серебряный кофейник и фарфоровые чашки. Пахло свежесваренным кофе.

— Погода стоит какая-то странная, — сказал Билли.

— Да, сэр, — кивнул Уэс и подумал: «Чего же ты от меня хочешь?»

— Вы обращаетесь ко мне «сэр», — заметил Билли, — но в данном случае разница в звании роли не играет. Вы в гражданском костюме и не являетесь моим подчиненным...

— Сэр, это было специально оговорено, когда я получал свое задание.

— Думается, сейчас не время обсуждать детали, которыми было оговорено ваше задание. Меня больше волнуют последствия его выполнения...

Билли наклонился вперед, положил себе на колени руки и простодушно посмотрел на Уэса.

— Последствия волнуют меня именно потому, что вы получили свое задание от мистера Дентона и мистера Холла...

— На Холла я не работаю, — перебил генерала Уэс.

Билли мягко сказал:

— Я слышал, неподалеку от Лас-Вегаса что-то произошло...

— Об этом я рассказывать не могу, сэр, но я был бы весьма признателен вам, если бы вы сообщили мне, где я могу найти мистера Дентона.

— В эти минуты он присутствует на званом обеде в Западной Германии...

— Черт! — разочарованно прошипел Уэс.

— На том обеде ни о какой чертовщине речи не идет, — улыбнулся Билли. — Речь идет об объединении двух германских государств, о судьбе НАТО. И еще там обсуждают напряженную обстановку в Литве... Я же, находясь здесь, естественно, обеспокоен вашими делами. Это не Вьетнам. Там многие вещи были проще, прямолинейнее...

— Зато джунгли во Вьетнаме были непроходимыми.

— Отнюдь не такими непроходимыми, как в Вашингтоне, — продолжал Билли. — Здесь все время ожидаешь какого-то подвоха, все время происходит что-то неожиданное, особенно в последние годы. Мы призваны обеспечивать национальную безопасность Америки. И самое главное в этом деле — суметь удержать наше ведомство на плаву...

— Чего вы хотите от меня? — спросил Уэс.

— Речь не о том, чего я лично от вас хочу, — ответил Билли. — Судя по всему, вы попали в переделку. И лучший выход для вас сейчас — облегчить свою ношу... через нашу систему, через наше ведомство.

— Получается, во всем виноват я один.

— Может быть, и так. — Билли пожал плечами. — Но я почему-то думаю, что вина лежит не только на вас.

— А вы сами когда-нибудь облегчали свою ношу вот таким образом? — спросил Уэс.

— В этом у меня не было нужды. — Билли покачал головой. — Да вы только взгляните на себя: вы выглядите усталым и изможденным. Это позволяет мне сделать два вывода. Во-первых, один вы не справляетесь с этим важным делом. Оно, кстати, настолько важное, что не может находиться в ведении ограниченного круга людей. Во-вторых, к оценке ваших действий подошли слишком уж сурово. Без учета обстоятельств самого дела... И вот что вам надо иметь в виду, — продолжал Билли. — Без наших средств связи вы не сможете непосредственно выходить на мистера Дентона. В служебной иерархии американской разведки я занимаю второй по значению пост. В рамках моей компетенции почти все. И потому позвольте мне помочь вам. Мы можем подключить к делу Исполнительный секретариат. Там работают классные специалисты. Поверьте, майор, я дам вам отличную команду.

Уэс задумался.

Наконец он тихо спросил:

— Сэр, приходилось ли вам привлекать к участию в операциях ЦРУ действующих или бывших сотрудников спецвойск?

— Майор, в ваши полномочия не входит знакомство с такими деталями моей работы.

— Сэр, вот уже многие годы вы стоите за всем, чем занимается американская разведка. Вы ведь сами сказали, что в рамках вашей компетенции находится почти все...

— Мне очень жаль, что вы решили находиться вне рамок моей компетенции.

Билли указал Уэсу на дверь.

К углу дома, где жил Уэс, был припаркован серый автомобиль с антеннами на крыше. В нем сидели трое мужчин в гражданских костюмах.

Подъезжая к своему дому, Уэс сразу заметил их. Он даже замедлил ход, решая, с чего бы это они появились здесь и не стоит ли, пока не поздно, умчаться прочь.

«Нет!» — сказал себе Уэс. Он нажал на акселератор, стремительно подъехал к разлинованной белой краской стоянке, поставил машину и поспешил к своей парадной. Оклик одного из мужчин «Чендлер!» он проигнорировал.

Перепрыгивая через ступени, Уэс взлетел на свой этаж. Когда Бэт выхаживала его после того случая в Лос-Анджелесе, она дала ему ключ от своей квартиры. Сейчас он был несказанно рад, что она не отобрала этот ключ.

Он открыл ее дверь, крикнул «Бэт!» и, не дождавшись ответа, вытащил из кобуры свой пистолет-автомат, положил его на столик у двери, а атташе-кейс с деньгами и документами бросил на пол. После этого он закрыл ее дверь снаружи и направился в свою квартиру.

Он слышал, как внизу хлопнула входная дверь в парадную.

«Патроны, у меня в пиджаке осталось несколько обойм с патронами, — подумал он. — Впрочем, это ничего не доказывает. Патроны — вещь вполне легальная».

В его дверь постучали.

— Мистер Чендлер, откройте. Служба расследований ВМФ.

Уэс открыл дверь. Протянув ему свои удостоверения, трое мужчин без приглашения шагнули в прихожую, а потом и в гостиную. Этих агентов Службы расследований Уэс видел первый раз в жизни.

— Вы не остановились, когда мы вас окликнули, — сказал первый агент.

— Я останавливаюсь только на оклик «Полиция».

— Где вы все это время были? — спросил второй агент.

— В ЦРУ. Хотите туда позвонить?

Агенты переглянулись. «Плохо знают свое дело, — подумал Уэс. — Агенты должны быть уверены в себе». Третий агент нерешительно пошел к двери спальни.

— У вас есть ордер? — спросил Уэс, останавливая его.

— Какой ордер?

— Любой. В противном случае я позволю вам находиться только в гостиной.

— А я-то думал, что мы делаем общее дело, — сказал второй агент.

— Я лично выполняю специальное задание организации, которую уже вам назвал, — сухо заметил Уэс.

— Черт возьми! — буркнул третий агент.

— Так где же вы были, майор? — спросил первый агент. — В Лас-Вегасе?

— Я уже сказал, где вы можете это выяснить.

— А оружие ваше где?

— Какое оружие?

— То самое, с которым вы упражнялись в тире. То самое, разрешение на ношение которого вы получили у нашего начальства.

— Это вас не касается.

— Вы не будете возражать, если мы его поищем?

— А у вас есть ордер на обыск?

Первый и второй агенты рассмеялись.

— Мы здесь, чтобы вам помочь, — сказал третий агент.

— Это каким же образом?

— Вы — наш человек. Не важно, что сейчас выполняете спецзадание. Вы прежде всего сотрудник Службы расследований ВМФ. Вы — моряк. И мы тоже. Вам нужна помощь...

— Если вы мне понадобитесь, я вам позвоню. А если понадобится моя помощь, то можете обращаться ко мне через Греко.

— Греко и прислал нас сюда.

Уэс пристально посмотрел на агентов:

— Передайте Франку, чтобы он занимался своими делами.

— По-моему, — сказал первый агент, — вам это лучше сделать самому. Он ожидает встречи с вами.

— Значит, он направил ко мне трех мушкетеров, — Уэс ухмыльнулся, — чтобы вы доставили меня к нему?

— Он знает, что вы сильно устали, — заметил первый агент.

— И что выглядите отвратительно, — добавил второй.

— И он был уверен, что нам следует вас подвезти, — пожал плечами первый агент.

— Я сам вам позвоню, если меня надо будет подвезти, — решительно сказал Уэс. — А сейчас время моей встречи с вами подошло к концу. Уходите. Мне надо хоть немного поспать.

Агенты Службы расследований переглянулись.

— Счастливых вам снов, — промолвил второй агент и пошел к выходу. Его коллеги потянулись за ним. Перед тем, как захлопнуть дверь, третий агент обратился к Уэсу:

— Я еду прямо к Франку. Я увижу его уже совсем скоро.

«Сколько же у меня еще времени в запасе? — подумал Уэс, когда они ушли. — Дентон и Ной, конечно, сильно струхнули, они боятся скандала, и им теперь просто необходим козел отпущения... Если бы я доставил им Джуда, мое фиаско в пустыне воспринималось бы ими как победа».

Уэс выглянул в окно. Серая машина по-прежнему стояла на углу его дома.

«Думай, думай!» Но голова его была занята другими мыслями. Перед его глазами мелькали какие-то разрозненные воспоминания о Бэт... он видел, как трассирующие пули летят в Дина... видел окровавленную белую блузку женщины, лежавшей на песке у кафе в пустыне. Он вспомнил, какой глупый, наверное, был у него вид, когда сотрудники ФБР сообщили ему в аэропорту Лас-Вегаса, что Джуд улетел... А потом он снова увидел Бэт. «Боже мой, как хочется хотя бы услышать ее голос!»

Уэс снял со стены трубку-телефон.

Бип-бип-бип.

Так и не дождавшись ответа, он бросился в ее квартиру. Его пистолет-автомат лежал на столике у двери. Атташе-кейс валялся на полу.

Бэт дома не было. Серая машина по-прежнему продолжала стоять на углу.

Она, кажется, говорила как-то, что работает в Галерее Фриер. Разыскав в телефонной книге номер галереи, он позвонил туда.

Телефонистка извинилась и сказала, что сотрудниц с таким именем у них нет.

— Как это нет?

— У нас действительно нет сотрудниц с таким именем.

— Вы, должно быть, ошиблись. Ее зовут Бэт Дойл. Я продиктую вам ее имя по буквам.

— Не надо. Такой сотрудницы у нас нет.

— Она работает в архиве. Он образован Фондом восточного искусства.

— Галерея Фриер не имеет никакого отношения к этому фонду... Как вы его назвали?

— Но у вас ведь есть сотрудники архива...

— Да. Если хотите, я сейчас все выясню у нашего архивариуса.

Через минуту телефонистка сказала:

— Сэр, вы слышите меня? Архивариус подтвердил, что не знает никакой Бэт Дойл.

Уэс бросил трубку.

Ему показалось, что стены квартиры внезапно приблизились к нему.

Это была квартира юриста, который срочно уехал по какому-то делу... А потом в нее въехала Бэт... Кажется, по рекомендации друзей... И произошло это сразу после того, как Дентон дал ему задание...

Уэс растерянно заморгал.

В квартире пахло табаком. В гостиной на видном месте стояла ее чертежная доска. Но ведь она пока еще не поступила в архитектурный колледж... На стенах были развешаны картины юриста — бывшего соседа Уэса. Это еще можно было понять, но как объяснить, что в платяном шкафу в спальне по-прежнему висела его одежда? Бэт только сдвинула ее в сторону, чтобы высвободить место для своих блузок и брюк.

Нигде в квартире фотографий Бэт не было. Не было там и фотографий ее родственников, друзей, бывших любовников... Не видно было в квартире и сувениров из Таиланда и Непала — Уэс знал, что она там жила: не могла же она придумать все от начала до конца? Похоже, что из Германии она тоже ничего не привезла на память об этой стране... Кстати, что она могла делать в Германии? На кого она там работала? На кого еще?

Лежавшие на письменном столе письма были адресованы юристу, а не ей. И даже на телефонных счетах за прошедший месяц было напечатано имя юриста. Судя по счетам, она не сделала ни одного междугородного звонка. А ведь должна была бы звонить — матери, сестрам и братьям, отцу в офис...

На двух полках в книжном шкафу стояли ее книги: учебники по физике и инженерному искусству, несколько романов в мягкой обложке, книга по японской архитектуре, пара сборников стихов. Он пролистал ее книги. Никаких закладок, записок, писем. Ничего. Пролистывая книги, Уэс бросал их на пол.

Вдруг он вспомнил, что у нее была записная книжка с адресами и телефонами. Где она? Он вытащил из шкафа ее чемоданы, но, так и не найдя в них записной книжки, бросил их в угол, может быть, книжка в ее одежде? Разбросав вещи Бэт, записной книжки он снова не обнаружил.

Много лет назад, отправляя своих бойцов на разведку, Уэс запрещал им брать с собой любые изобличающие их предметы.

Вот и здесь, в этой квартире, не было ничего, что указывало бы на то, кто конкретно в ней живет.

Теперь-то он понимает, почему так легко она дала ему ключ от этой квартиры.

Пошатываясь, Уэс пошел в ванную комнату и посмотрел на свое отражение в зеркале: вид у него был ужасный. Он был страшно бледен, вымотан, изможден.

Крышка туалета была закрыта. Уэс плюхнулся на нее и заплакал. Минут пятнадцать просидел он так. И все никак не мог успокоиться...

Послышался стук входной двери.

Уэс выскочил в гостиную. Это была Бэт. Держа в каждой руке по сумке с продуктами, она вошла в гостиную и радостно улыбнулась.

— Уэс! Когда ты...

Увидев вдруг в беспорядке разбросанные вещи, она растерянно заморгала:

— Что... что случилось?

— Так кто же ты? — прошептал Уэс.

— Что? — Она вздрогнула и сделала шаг к нему. Его пистолет лежал на столике за ее спиной.

— Кто ты? — громко спросил Уэс, пристально глядя ей прямо в глаза.

— Я не понимаю... — Она сделала еще один шаг к нему, глядя на беспорядок в гостиной. — Это... это ты сделал?

— Зачем ты переехала в эту квартиру?

— Чтобы здесь жить. — Она пожала плечами. — Уэс, что случилось?

— Вот об этом ты мне и расскажешь!

Бэт стояла совсем рядом с ним. Она подняла руку, чтобы коснуться его, но в последний момент отвела ее.

— Тебя здесь нет, — сказал он. — В этой квартире ничего не говорит о твоем присутствии: нет ни фотографий, ни писем. Все, что здесь есть, привезено только для того, чтобы можно было поверить в твое присутствие. Но на самом деле тебя здесь нет!

— Это ты учинил здесь обыск? — вздрогнув, прошептала она и отступила назад.

Как заправский следователь, он спросил:

— На кого ты работаешь?

— Но ты ведь знаешь, что я...

— Я уже звонил в галерею. Там о тебе даже не слышали.

— Как это не слышали?

— О фонде, где ты якобы трудишься, там тоже никто не знает.

— Да я именно там и была весь день. А продукты купила во время обеденного перерыва.

Уэс покачал головой.

— Наша телефонистка Дженни — немного с приветом. Если ей не нравится тон людей, с которыми она разговаривает, то ответа от нее не дождешься.

— Архивариус сказал, что ты у него не работаешь...

— И это в какой-то степени верно, ведь я работаю внештатно. Ты лично разговаривал с ним?

Уэс промолчал. Ее лицо побагровело.

— Вот видишь! Если бы ты лично поговорил с ним...

— Значит, с тобой все в порядке?

— Все в порядке? — Она тряхнула головой. — Да я люблю тебя, дурачок!

— Ты сама придумала свою «легенду»? Или ее придумал кто-то другой, чтобы ты могла обвести меня вокруг пальца?

Бэт сжала губы. Ее глаза яростно засверкали.

— Ты рылась в моих вещах, когда я спал, — безапелляционным тоном сказал он.

— Я... Да ты просто негодяй! — выкрикнула она. — Чего ты хочешь от меня? Что ты ищешь?

— Кто тебе платит? И сколько? Ты работаешь по заданию правительственных органов? Тебя поймали на чем-то в Таиланде, Германии или Нью-Джерси, и теперь ты отрабатываешь здесь свой должок?

— Боже мой! — воскликнула она, пятясь от этого человека, который вдруг стал ей совсем чужим. — Какая же я дура! Я беспокоилась о тебе, я глаз не сомкнула, когда ты пришел домой побитым. И вот такая мне за все это благодарность?! — Она тряхнула головой. — Ты, морячок, просто с ума сошел! Да ты пройдешь и по трупам, лишь бы добиться своего!

Бэт ринулась к нему и ударила его в грудь. Уэс схватил ее за руку и отшвырнул от себя.

— Ах так! Может быть, ты еще изнасилуешь меня?! Тебе было недостаточно того, что я сама тебе отдалась?!

Уэс почувствовал себя виноватым. Он протянул к ней руки.

— Бэт...

Она попятилась к двери.

— Так какое же преступление я совершила? В моей квартире нет фотографий? Но фотографии — это всего лишь бумага, я же предпочитаю сохранять воспоминания в своей памяти и в своем сердце. Не виновата я и в том, что мои сестры и мать слишком заняты, чтобы писать мне, а отец мой вообще письма писать не любит. И в этом тоже мой грех? За это все надо хорошенько наподдать Бэт, чтобы расставить все по своим местам?! За все это надо уничтожить мою любовь, а потом и меня с нею?!

— Я ничего не хочу уничтожать, — перебил ее Уэс. — Я хотел кое-что узнать о тебе...

— Обо мне? А при чем здесь я? Меня теперь все больше интересует, кто ты на самом деле?

— Видишь ли, произошло следующее... — начал он рассудительным тоном.

Она, прищурив глаза, гневно посмотрела на него, а потом, обернувшись, увидела пистолет на столике у двери.

Уэс зачарованно смотрел на Бэт. Какая-то неведомая сила пригвоздила его к полу.

Она подошла к столику и взяла пистолет.

— Так это твой? — прошептала она. — Это... это твоя профессия?

Бэт посмотрела Уэсу прямо в глаза и неуклюже направила пистолет в его сторону.

— Ты принес это, чтобы разобраться со мной? — прошептала она.

Он попытался ответить, но язык не подчинялся ему.

Она стояла совсем рядом. Он вполне мог ловким движением выбить у нее оружие, но та же неведомая сила сковала его руки и ноги.

— Как же ты хотел разобраться со мной? — спросила она и прижала дуло пистолета к своей груди, к губам, ко лбу, к виску. — Вот так?

Уэсу казалось, что вот-вот прогремит выстрел.

Бэт опустила пистолет и, посмотрев на Уэса, вложила оружие в его руку.

— Так сделай то, что ты задумал, — горько сказала она, заплакала, повернулась и, покачиваясь, медленно пошла к двери.

На пороге она остановилась и, не оборачиваясь, прошептала:

— Вы были правы. Это не моя жизнь. Меня здесь нет.

Прошло несколько минут, прежде чем Уэс пришел в себя. Он тряхнул головой и пошел в свою квартиру.

Серая машина по-прежнему стояла на углу дома.

Уэс переоделся в джинсы и кроссовки. Кое-что из спортивной одежды он положил в легкую сумку. Кобуру с пистолетом-автоматом повесил на пояс и, накинув ветровку, застегнул ее на молнию. Взял сумку и атташе-кейс с деньгами и документами в одну руку и оглядел квартиру. Сейчас ему казалось, что в ней жил не он, а какой-то другой человек.

Уэс поднялся на крышу и пошел по ней, низко пригибаясь, чтобы его не увидели с улицы. Тайник на чердаке был нетронутым. Может быть, когда-нибудь его и обнаружат. Группа наблюдения из серой машины наверняка поймет, каким образом он ускользнул отсюда. А поняв это, начнет прочесывать весь дом. Тогда, возможно, кто-то из группы и наткнется на тайник. Хорошо было бы, конечно, чтобы документы из тайника попали в руки Греко.

По пожарной лестнице Уэс спустился вниз. И пошел прочь от своего дома.

У него был только один путь — вперед.

Частный сыщик Джек Бернс открыл входную дверь только после настойчивого стука Уэса в дверь. На сыщике был незастегнутый шелковый халат, наброшенный поверх майки и спортивных шортов.

— Меня нет дома, — увидев Уэса, быстро сказал Джек и попытался захлопнуть дверь прямо перед носом майора. Тот нажал на дверь плечом так сильно, что Джек отскочил назад и чуть не упал.

— Нет, вы дома! И находились здесь весь вечер!

— Слушайте, морячок! — прокричал Бернс, застегивая халат. — Вы человек из прошлого. Вам крышка!

Уэс, схватив сыщика за халат, притянул его к себе:

— Я — человек из вашего прошлого!

— Чего вы от меня хотите, черт бы вас подрал?!

— Вы работаете на меня или вы уже забыли об этом?

— Да вы форменный идиот! Вы что, ничего не поняли?

— А что я должен понимать? — спросил Уэс, не выпуская халата сыщика из рук.

— Вам крышка. На этот счет есть соответствующие указания. Все ваши приятели-шпионы вот-вот получат их.

— А вы откуда узнали об этом раньше других?!

— Я... меня...

— Так кто же вас информировал?

Ответа не последовало. И Уэс что есть силы тряхнул Бернса.

— Кто вас информировал?!

— Ной, — пробормотал сыщик, — еще вчера вечером... После того, как вы... как ФБР настучало ему о ваших подвигах. Там ведь были жертвы...

Уэс из прихожей втолкнул Бернса в гостиную, а оттуда в кабинет.

— Так, значит, вам звонил Ной... — угрожающим тоном начал Уэс.

Бернс, стоя посреди кабинета, вздрогнул.

— Впрочем, — продолжал Уэс, — я уверен, что и вы докладывали Ною о каждом моем шаге.

— Подумаешь, какое дело, — пробормотал Бернс, глядя на сумасшедшего майора, который, как акула, начал кружить вокруг него. — В конце концов Ной — ваш босс.

Уэс ударил Бернса в грудь, тот сжался. Он не знал, что еще можно ожидать от этого спятившего моряка, который, возможно, и сегодня утром убил еще одного человека.

— Мы всегда сможем договориться, — пролепетал Бернс.

— Итак, вы обо всем докладывали Ною...

Внезапно в голове Уэса мелькнула догадка.

— А кому еще вы рассказывали о моих действиях?!

— Что? — Бернс облизнул губы.

— Кому еще вы продавали меня... с потрохами?

— Я вас не понимаю...

Уэс еще раз ударил Бернса, и тот свалился на толстый ковер, покрывавший пол его кабинета. Встав на ноги, он отступил к письменному столу и тыльной стороной ладони вытер выступившую на его губах кровь.

— Вам крышка! — яростно прошептал он и сплюнул.

Уэс еще раз ударил его.

— Кому вы меня продавали? В этом деле уже три человека стали покойниками. Хотите стать четвертым?

— Отсчет остатка вашего времени уже начат, вас уже немного осталось, — пробормотал Бернс.

— Меня это не волнует! — прокричал Уэс. — От Ноя вы получили приказ помогать мне и одновременно шпионить за мной, но этого вам было недостаточно. Вы нашли еще кого-то. Или этот кто-то нашел вас, услышав о деле, которое его весьма интересует. Так кто же этот человек?

— Да плевать я хотел на вас, майор! — вдруг закричал Бернс. — Вы из тех чистюль, которые не умеют убивать безоружных. Вы и бить-то по-настоящему не умеете!

Произнеся эту фразу, Бернс сам же почувствовал, что ошибается. И убедился в этом через мгновение. Уэс оторвал частного сыщика от письменного стола и со всего маху швырнул его на книжный шкаф.

— Дентон и Ной будут только в восторге, когда я скажу им, что вы продали не только меня, но и их тоже! — прорычал Уэс.

— Они — большие люди, но и я не простак, — поднимаясь с пола и морщась от боли, сказал Бернс. — Для Дентона и Ноя я представляю большую ценность. Кроме того, слишком уж я скользкий, чтобы меня можно было взять голыми руками... Кстати сказать, — ободренный молчанием Уэса, продолжал Бернс, — Дентон с Ноем сделают все, чтобы замять дело. А я... я умею постоять за себя — голос у меня слишком громкий. Не думаю, что мне что-то угрожает.

— Боже мой! — Уэс попятился от Бернса. А тот, разгладив на груди халат, как заговорщик, прищурил глаза.

— Может быть, и вы, майор, не умрете. А если Ной будет молчать, то и в тюрьму не попадете. Возможно, останетесь даже на военной службе... Если, конечно, будете держать рот на замке и делать то, что вам скажут. Я, именно я тот человек, который может вызволить вас из беды...

— Нет, — прошептал Уэс. — Нет. Тем более что мне осталось узнать у вас самую малость.

Бернс пожал плечами:

— С этим вашим дурацким вопросом покончено. Все. Хватит!

— А я теперь хочу спросить вас о другом, — тихо сказал Уэс. — Вы вот занимались по моему поручению Ником Келли. Что нового вам удалось выяснить с момента нашей последней встречи?

Бернс демонстративно отвернулся.

— Что ж, вы правы, я не убью вас. У меня слишком доброе сердце. — Уэс подошел к Бернсу поближе. — Я понял, что вы вряд ли будете отвечать на мои вопросы. Ведь вы — бизнесмен. Я же предлагаю вам за кое-какую информацию живые деньги.

В ответ Бернс нагло рассмеялся.

Уэс ударил Бернса в солнечное сплетение. И когда тот согнулся, схватил сыщика за мизинец левой руки и стал его выкручивать. Бернс взвыл от боли.

— Один маленький вопрос — и я оставлю вас в покое, — сказал Уэс. — Садитесь.

Усадив частного сыщика за стол, Уэс придвинул к нему телефон.

— Звоните в телефонную компанию своему информатору. Мне нужны данные обо всех междугородных разговорах Ника Келли за последнее время.

— Ничего не выйдет, — всхлипнул Бернс. — В это время мой информатор...

Одной рукой Уэс схватил частного сыщика за шею, а другой вцепился снова в его мизинец. Палец хрустнул и сломался.

От невыносимой боли Бернс закричал во весь голос.

— Звоните! — приказал ему. Уэс.

Бернс подчинился. Когда он набрал номер и попросил своего информатора сообщить данные о разговорах Ника Келли, Уэс оттолкнул частного сыщика в сторону и сам взял трубку.

Через несколько минут человек на телефонной станции продиктовал всю необходимую информацию. Уэса особенно заинтересовал разговор Ника с Небраской. Майор записал номер того телефона.

Человек на телефонной станции сказал:

— Слушайте, вы и представить себе не можете, как же я рискую. Если вы...

— Не бросайте трубку! — прокричал Уэс. Человек на том конце провода замер, услышав незнакомый голос. — Я служу в федеральных правоохранительных органах. Как мы выяснили, вы нарушаете законы об охране тайны частных телефонных разговоров. Но это может остаться между нами, если вы никогда в жизни не будете больше иметь дело с Джеком Бернсом. В противном случае я упеку вас в тюрьму!

— Как?.. Что?..

— Ничего. Теперь вы на крючке, — сказал Уэс и положил трубку.

— Знаете ли вы, сколько мне это стоило? — плаксиво заорал Бернс.

— Это обошлось вам в один сломанный палец, — спокойно сказал Уэс. — Пока только в один.

Он обыскал дом. Вытащил микрофоны из трубок всех телефонных аппаратов. Потом по мобильному телефону Бернса вызвал такси, разбил этот телефон, снял крышку с распределителя зажигания машины сыщика и ногой раздавил ее. Самого Бернса Уэс привязал к креслу поясом от халата.

Сыщик все еще причитал над своим сломанным пальцем, когда Уэс поехал на такси в аэропорт.

Билетов на самолет в Небраску не было. Под вымышленным именем Уэс зарегистрировался на рейс, вылетавший в Нешвилл. Оттуда на следующее утро он мог бы вылететь в Линкольн в Небраске.

В туалетной комнате Уэс аккуратно уложил пистолет и деньги в спортивную сумку. Он надеялся, что ему повезет и сотрудники Службы охраны аэропорта не станут просвечивать его вещи рентгеном, что иногда они выборочно делали с багажом некоторых пассажиров.

Оказавшись в самолете, Уэс устало опустился в кресло и мгновенно уснул.

Глава 22

Угнанный автомобиль

В темноте Джуд заехал не туда. Он понял это, когда увидел Гари — огромный металлургический комбинат штата Индиана — и маслянистое озеро неподалеку от завода.

Джуд решил передохнуть. Он остановился у заброшенной заправки. Под водительским сиденьем угнанного им автомобиля он обнаружил отвертку и сложенную вчетверо карту автодорог.

Джуд вышел из машины и в предрассветной мгле помочился прямо на одну из бензоколонок заправки. Ему пришло вдруг в голову, что в резервуаре под колонкой еще может остаться бензин. При помощи найденной отвертки он отсоединил от колонки резиновый шланг, опустил его в резервуар и накачал бензина в ржавую канистру, валявшуюся неподалеку. Потом, сверившись с картой автодорог, он выехал на шоссе № 80, пересекающее США с запада на восток. Мимо автомобиля проносились дома, в окнах которых в это предутреннее время не было еще ни огонька. Ему очень хотелось остановиться, зайти в какой-нибудь дом, хорошенько поесть, выпить и отдохнуть. Но, во-первых, ему бы никто не открыл дверь, а во-вторых...

«Не расслабляйся, — сказал он себе. — Надо ехать. Ты — сильный человек, и у тебя все получится. У тебя за плечами Лаос, Вьетнам, Уотергейт, Чили, Майами... Там бывало и посложнее, чем теперь».

Он заставлял себя верить в собственную неуязвимость. В прошлом он умел убеждать себя в этом.

Правда, случилось такое всего два раза. Первый — во время прощальной встречи с отцом. Второй — когда он собрался сбить Америку с пути истинного.

Еще Нора заметила, что он неплохо управляется с работой в кафе. «Наверное, ты и раньше этим занимался», — говорила она.

В шестьдесят четвертом, когда Джуду было шестнадцать, он действительно подрабатывал помощником официанта в дешевеньком итальянском ресторанчике. Его обязанностью было собирать грязную посуду со столов.

Дело было в октябре, когда в Южной Калифорнии стояли уже довольно прохладные ночи.

Все важные события жизни ассоциировались у Джуда с конкретными днями недели. Так уж повелось с самого детства. Как-то в среду воспитатель детского сада, куда ходил Джуд, поставил его в угол и продержал там шаловливого ребенка так долго, что он намочил свои штанишки. Какой позор!

Находясь во Вьетнаме, Джуд впервые в жизни убил человека — перерезал горло бойцу Вьетконга. Было это в четверг. Ночью. Кровь вьетконговца показалась ему черной.

В один из вторников октября шестьдесят четвертого года Джуд в последний раз в жизни видел своего отца.

Работая тогда в ресторане, он, как всегда, старался собирать грязную посуду так, чтобы никто не обращал на него внимания. Тем более странным показался ему внезапный интерес, проявленный к нему женщиной в два раза старше его. Одета она была в плотно обтягивавшее ее внушительные формы платье из искусственного шелка. На ногах — туфли на высоких каблуках. К углу рта приклеилась дымящаяся сигарета.

— Эй, ты! — обратилась она к Джуду гнусавым голосом. — Я тебя знаю.

— Не уверен, что вы знаете меня, мадам, — прошептал Джуд, сжимаясь от страха. Он подумал, что она знакома с некоторыми его воровскими делами и собирается вызвать полицию.

— Как тебя зовут, дружок?

— Джуд.

Женщина перевела взгляд на прикрепленную к его рубашке пластиковую карточку-удостоверение.

— Ты не просто Джуд. Ты — Джуд Стюарт. — Она усмехнулась. — Пойдем со мной. Хочу, чтобы ты поговорил тут кое с кем.

Джуд пошел за ней в дальний темный угол ресторанчика.

— Меня зовут Мира, — сказала она. — Я тебя давно приметила — по прическе и походке.

За столиком в углу ресторанчика сидел мужчина с широко открытым ртом и трясущимися руками. Он никак не мог ухватить ими стакан водки со льдом.

— Познакомься, Джуд, с Эндрю, — сказала Мира. — Оба вы — Стюарты. Ты — сын, он — отец.

Джуда стало подташнивать от нервного напряжения. Язык его одеревенел.

— Может, все-таки скажете друг другу хоть что-то? — ухмыльнулась Мира.

— Так... ага... значит... — прошептал Эндрю, — значит... это... ты Джуд...

— Конечно, Джуд, — засмеялась Мира. — Это не подделка. Это — твое чадо.

Эндрю Стюарт наконец ухватил стакан с водкой и залпом осушил его.

— Я страх как люблю всякие эффектные встречи, — сказала Мира, садясь за стол. — И когда я поняла, что Джуд — это сын Эндрю, то решила: почему бы вам не пообщаться?

Она прикурила еще одну сигарету и жадно затянулась.

Над столом повисла тишина.

— Так, значит, ты... ты здесь работаешь, Джуд? — пробормотал наконец его отец.

— Да, — прошептал Джуд.

— Это хорошо... хорошо. — У Эндрю были волнистые каштановые волосы. «Как у меня», — подумал Джуд.

Его отец спросил:

— Хорошая работа?

— А вы — парикмахер? — не ответив на вопрос, сказал Джуд.

— Я занимаюсь разными делами, сынок.

— Сейчас он продает машины, — вмешалась Мира. — Ведь правда, продаешь, дорогой?

— Вы уехали, когда мне было три года, — прошептал Джуд. — Сели в красную машину и уехали. И так и не вернулись. Хотя обещали поиграть со мной в мячик. Это было в пятницу.

— А сегодня вторник, — усмехнулась Мира.

— Знаешь, сынок, — сказал Эндрю, который, несмотря на свои трясущиеся руки, был по-прежнему привлекательным мужчиной. — Человек должен делать только то, что он должен делать, поэтому...

— У вас есть еще дети? — прошептал Джуд.

— Нет... Это было бы моей второй ошибкой...

— Я не люблю детей, — засмеялась Мира.

— Да ты только посмотри на себя. — Эндрю поднял глаза на Джуда. — Симпатичный, здоровый... у тебя отличная работа. Я бы никогда не смог дать тебе все это...

— Я учусь в средней школе, — похвастался Джуд.

— Образование — вещь важная.

— Он всегда так говорит, — усмехнулась Мира.

Эндрю косо посмотрел на нее.

— Как поживает твоя мать? — спросил он у Джуда.

— Перебирает бумажки в одном учреждении нашего родного штата.

Джуд успокоился и уже мог свободно дышать.

— По вечерам она смотрит телевизор.

— Ненавижу я все это, — сказал его отец. — И то, что я ушел, — ее вина. Не моя.

— Она говорит, что могла бы вас убить.

— Я говорил ей то же самое.

— У тебя есть девушка, Джуд? — спросила Мира, покачиваясь на стуле. — Надо следить, чтобы какая-нибудь девица не окрутила тебя раньше времени.

— Мне нужно продолжать свою работу, — прошептал Джуд.

— Понимаю, я понимаю тебя, — кивнул его отец. — Человек должен делать то, что должен делать...

Джуд встал и медленно пошел к оставленному им на одном из столов тазу с грязной посудой. Он вытер скатерть, аккуратно поставил стулья на место и с тазом в руках отправился на кухню. Там он плюхнул таз на стол, на котором повар разделывал цыпленка. Повар закричал на Джуда, но тот, не обращая внимания на крики, выбежал на улицу.

Стоял прохладный вечер. Было уже совсем темно. Джуд упал на землю и заплакал; несколько раз он ожесточенно стукнул по земле кулаком.

Он долго лежал. И только когда ему стало невыносимо холодно, заставил себя подняться.

«Все перемелется, — решил он. — Надо идти только вперед. Нельзя хныкать. Я могу сделать в жизни все, что понадобится. Я никого не боюсь. Наплевать на других. Я сам себе хозяин!»

Один кореец, который приобщил Джуда к карате, частенько повторял: «Восточная борьба — дело тонкое. Надо быть стремительным, как ветер. Но одновременно надо уметь быть похожим на воду, чтобы было чем погасить бушующее в тебе пламя».

«Но лучше всегда быть похожим на лед!» — твердо решил Джуд.

Вернувшись на кухню, он рукавом вытер глаза. Сложил тарелки из таза в посудомоечную машину и отправился в зал ресторанчика. Он продолжит работу на виду у этого человека. Он не будет обращать на него никакого внимания. Этот человек — никто. Он больше для него не существует.

Но за столиком в дальнем углу уже никого не было.

Впереди на шоссе появился указатель: «Молайн — 10 миль». Это означало, что Джуд вот-вот въедет в штат Айова.

Его отец умер в семьдесят третьем году от рака. Джуд узнал об этом от приятелей в ФБР. Он специально попросил их выяснить судьбу отца. О той встрече в ресторанчике матери он никогда не рассказывал. Он вообще редко разговаривал с нею. Сама она скончалась в семьдесят пятом от сердечного приступа. В тот год Джуд уже служил в армии, обеспечивал прикрытие для группы наемников, собиравшихся вторгнуться в одну африканскую страну. Из вторжения ничего путного не вышло. На могиле матери в Чула Меса он был только один раз. Скорее для того, чтобы убедиться в ее смерти.

Управляя угнанным автомобилем, Джуд явственно слышал смех Миры, чувствовал запах ее сигарет. И еще сигарет Норы. Это последнее воспоминание едва не заставило его расплакаться...

Вспомнил он и африканца — торговца оружием, мимо которого, лежавшего на земле, проезжал по краснозему в Заире. Тот африканец во французском костюме неподвижными глазами смотрел в небо...

Вспомнил Джуд и Арта, лежавшего на веранде своего дома. Его темные очки тоже были направлены ввысь.

Джуд достал бутылку с виски и прямо из горлышка осушил ее. Ему стало легче, но надо было выпить еще. Он чувствовал это. Очень надо было выпить еще.

В тот день, когда он собрался сбить Америку с пути истинного, ему тоже невыносимо хотелось выпить. Это было в субботу. Как всегда, вспомнить точную дату он не мог. Он помнил только день недели. Итак, это было в субботу летом 1979 года в Лос-Анджелесе.

К тому времени он жил в городе уже пять месяцев. Приключения в Майами были в прошлом. В супермаркете цены на продукты приводили его в ужас, и потому он отправился в мастерскую по ремонту замков и, показав в течение минут двадцати, на что способен, получил там работу.

Через три недели его отправили по вызову в одну парикмахерскую, которой срочно потребовался специалист по замкам. Он вошел в зал, в котором густо пахло туалетной водой, слышалось щелканье ножниц, почти что в такт звучавшей откуда-то из угла рок-музыке. Именно в этой парикмахерской он увидел поразившую его своей красотой девушку. Она отвечала на телефонные звонки. У нее были длинные роскошные волосы, большие твердые груди и огромные глаза цвета океанской воды. Джуд был сражен наповал.

— Как дела? — скорее из вежливости спросила она его.

— Великолепные дела... — ответил он, — наконец-то великолепные!

Она рассмеялась и сказала, что ее зовут Лорри. А он подумал, что она — долгожданная награда за все его прежние страхи и переживания.

Он начал ухаживать за ней, настойчиво ухаживать. И уже дней через десять они сняли простенький дом в небогатом районе. Она часто смеялась, когда он с юмором рассказывал обо всем, что довелось пережить ему. Многое в этих рассказах она в отличие от Ника Келли, естественно, не понимала, но это не особенно его расстраивало. Он знал, что нравится ей. Мир же, в котором он многое успел повидать и изучить, был ей не очень-то интересен.

Они полюбили друг друга. Общение доставляло им обоим огромное наслаждение. И хотя Джуду тогда приходилось очень много работать, чтобы быть достойным такой красавицы, как Лорри, мужчиной, они часто хохотали.

Но, как выяснилось, простого счастья для Джуда было недостаточно. В ту субботу летом семьдесят девятого в Лос-Анджелесе Джуд особенно остро почувствовал, что в его жизни чего-то не хватает.

В тот день он был занят внеурочной работой: вставлял замки в двери роскошных домов, в которых сам не мог позволить себе жить.

Работу он закончил в четыре вечера. Лорри еще была в парикмахерской, обзванивая богатых клиенток, которые — дай им волю — дорого заплатили бы за право носить на своей голове ее великолепные волосы, а их мужья купили бы все остальные прелести любимой женщины Джуда.

От нечего делать Джуд решил отправиться в один из дорогих баров этого престижного района. В этом баре официанты ходили в белоснежных рубашках и носили галстуки-бабочки. Завсегдатаями бара были молодые и пожилые плейбои в теннисных доспехах — чистенькие, благоухающие туалетной водой и мужскими духами. Войдя внутрь, Джуд прочитал недоумение в их глазах. В поношенных джинсах и старой рубашке, он слишком уж выделялся на фоне солидных клиентов. Официанты тем не менее на дверь ему не показали, а усадили за столик и принесли стаканчик виски.

Джуд сделал солидный глоток и хорошенько осмотрелся. На душе у него стало совсем тошно. Ему лично приходилось участвовать во многих операциях, в которых были задействованы сотни людей и на которые были потрачены миллионы долларов. Сами же операции были занесены в тайные книги американской истории. И вот теперь у него грошовая работа, им командуют ничего не представляющие собой люди, никогда не принимавшие решений о жизни и смерти других людей...

Когда-то Джуд расхаживал по коридорам Белого дома, встречал там людей, которых показывали в сводках теленовостей почти каждый вечер. Теперь же любой забулдыга, богатый или бедный, считал своим долгом познакомить Джуда со своим видением проблем большой политики...

В Майами Джуд ездил на «порше», жил в приличной квартире, носил сшитые на заказ костюмы. Сейчас же он ездил на побитом фургончике, на боках которого красовалось имя хозяина, а не его — Джуда Стюарта — имя.

Джинсы и рубашку, в которых Джуд явился в этот бар, он носил уже два года. А жил в Лос-Анджелесе в доме, который мало чем отличался от того, из которого много лет назад сбежал его отец.

В свое время Джуд работал в Службе обеспечения национальной безопасности Соединенных Штатов Америки, где в ходу были такие громкие слова, как «патриотизм» и «честь». Теперь же богатые плейбои называли его за глаза не иначе как «обормот», «придурок» или, того хуже — «собиратель дерьма».

Раньше в Джуда стреляли, но и он стрелял. Расправлялся с врагами. Убивал. Ох, как же он умел убивать!

За столиком в баре засмеялся какой-то молодой повеса, сидевший в компании двух бездельниц. Наверное, дорогих проституток.

"Выходит, я рисковал жизнью ради вот таких негодяев? — подумал Джуд. — Странно как-то получается. Выходит, я должен внимать каждому их слову и быть благодарен им за то, что тружусь, как вол, даже по субботам, и все только потому, что у них есть деньги, а у меня их нет! А когда я вхожу в их бар пропустить стаканчик виски, я вижу лишь презрительные взгляды этих богатеев.

Проклятый город, этот Лос-Анджелес! Он хуже, чем Майами и даже Вашингтон. Правильно говорил Ник Келли, что в Лос-Анджелесе люди никогда не бывают довольны своей жизнью. Здесь всегда чего-то не хватает!"

Джуд невесело рассмеялся.

«Чего же мне еще ждать в этой жизни? Или кого? Может быть, Ника Келли, который напишет обо мне книгу и сделает меня знаменитым?» Такая книга, конечно, заставила бы всех этих негодяев понять, кто же на самом деле Джуд Стюарт. Но все дело в том, что Ник никогда не сможет превратить его в знаменитость. Даже если очень захочет. Знаменитым станет лишь он сам и актер, который сыграет роль Джуда Стюарта в фильме, снятом по книге Ника Келли.

«Одним словом, я был, есть и буду „собирателем дерьма“! — ухмыльнулся Джуд. — Даже Лорри, моя красавица Лорри, вряд ли будет все время счастлива со мной. Не так уж много я могу предложить ей в обмен на ее любовь...»

«Нет, хватит глотать дерьмо от всех этих плейбоев! Пора поставить точку! Пора жить иначе!»

— Вам принести еще одну порцию виски? — вежливо спросил Джуда официант, увидевший его почти пустой стакан.

— Принесите, — важно ответил Джуд.

Когда официант ушел, Джуд увидел в баре Со Уэндела.

В Майами Уэндел был мелким торговцем в самом низу пирамиды, построенной Артом Монтерастелли. Уэндел был простым человеком, чье личное пристрастие к наркотикам и заставило его покупать и продавать их. Обычно Джуд старался не иметь дело с такими занимавшими слишком уж низкое положение в структуре организации людьми. Но в этом человеке его всегда что-то привлекало. Может быть, то, что у него не было никаких амбиций и вряд ли он мог настучать на Джуда. Хотя в мире наркодельцов всякое было возможно.

Уэндел подошел к Джуду и спросил:

— Ну, как ты?

— Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь!

Уэндел сел за стол Джуда и, придвинувшись к нему поближе, быстро заговорил:

— Дружище, я очень рад встрече с тобой. Я выложу тебе все как на духу. Больше некому. А еще потому, что знаю тебя — ты ведь всегда шел не в ногу с другими.

— А ты, Уэндел, всегда соображал лучше других.

Уэндел откашлялся:

— В Майами все кончено. Меня вытурили оттуда колумбийцы, и полиция здорово постаралась. Так что ты правильно сделал, что первым унес ноги.

— Я вижу, что и ты тоже не промах.

— Да, слишком уж там стало тоскливо. — Уэндел облизнул губы. — И я перебрался сюда. Конечно, я не знал, куда ты сам уехал. Только пойми меня правильно — я не жалуюсь, что ты не сказал мне об этом, это твои дела. Но и я оставаться с Раулем и другими кубинцами уже не мог. Так что теперь я работаю здесь.

Джуд понимающе кивнул.

— У меня небольшая торговля кокаином, — прошептал Уэндел. — Продаю несколько унций в неделю — имею чистыми штуку баксов. В этом баре пасутся многие из моих клиентов.

— А вот это зря, — заметил Джуд. — Этим парням на все наплевать. Они же тебя первого и сдадут.

— Как бы не так! — ухмыльнулся Уэндел. — У меня самого в полиции друзья. Кое-кто из них тоже охоч до коки. Иногда они подвозят меня на патрульной машине.

— А это вообще плохо! Берегись их, Уэндел. Работать надо с умом.

— Вот-вот! Это слово настоящего человека. Я всегда тебя считал таким. Ты ведь прошел хорошую школу. Ты всегда предостерегал меня, и я становился осторожнее.

— Действуй так и впредь.

— Послушай, Джуд... Ты здесь работаешь?

— Да.

— А вот этого я не знал... Заказать тебе еще виски?

К столику подошел официант с предыдущим заказом Джуда. Тот посмотрел на Уэндела, потом на стаканчик принесенного официантом дешевого виски и сказал:

— Нет, принесите что-нибудь получше и подороже. Например, «Чивас ригал»...

— А с этим что мне делать, сэр? — интеллигентно спросил официант.

— Выпейте сами. — Джуд величественным жестом отпустил официанта.

На этот раз официант принес заказанное сразу же.

— Они тут все с ума сошли, — сказал Уэндел, когда официант ушел. — Выпьем, Джуд. Ты только посмотри на них! — Уэндел кивнул на нарядную толпу у стойки. — У них деньги куры не клюют. И каждый из них хочет быть крутым, сексуальным, опасным, хочет ходить по острию бритвы и никогда с нее не срываться! — Уэндел поднял свой бокал с пивом. — Одним словом, богатые придурки!

Джуд тоже выпил.

— Главное в моем деле, — причмокнув, продолжал Уэндел, — в нужное время в нужном месте предложить нужным людям необходимый им продукт. Травка им уже наскучила. Кроме того, мешки с нею такие тяжелые, что за одну их перевозку приходится платить немалую часть своего навара. Другое дело — кокаин. Принял немного — и в порядке. Ощущаешь себя более значимым человеком, чем являешься на самом деле. А кому же не хочется быть таким? И потом, ведь все вокруг считают, что кокаин — вещь безвредная. Лично я не собираюсь разубеждать их в этом.

Уэндел знал, что говорил. В 1979 году в США еще не верили в необходимость развертывания широкой пропаганды против употребления наркотиков. И это после того, как тысячи американцев стали добровольно проводить над собой эксперименты с применением ЛСД. Принудительные же эксперименты с ЛСД начали еще в пятидесятых годах сотрудники ЦРУ. Они экспериментировали с подопытными жертвами. Тогда один доктор, который не знал, что ему дали этот наркотик, увидел такие страшные галлюцинации, что выбросился из окна. Добровольные же экспериментаторы в семьдесят девятом полагали, что все это невинная забава. Тогда еще не слышали о таком адском наркотике, как крэк, а кокаин считали всего лишь детской шуткой. Не понимая, что пристрастие к нему сменится другим — более страшным — наркотиком. А потом другим. И так по нарастающей.

— Чудной это бизнес, — ухмыльнулся Уэндел. — В Колумбии, например, им все занимаются. Военные, политики и все обитатели тамошних джунглей... С коими в Южной Америке я никогда не воевал — не мое это дело. По моему разумению, если бизнес приносит немалые деньги, рано или поздно все им и без того займутся. Капитализм! Доллар правит миром! — Уэндел облизнул губы. — И потому у меня к тебе предложение, Джуд. В бизнесе, которым я занят, деньги оборачиваются быстро. Да ты и сам об этом знаешь... Судя по всему, ты вращаешься в высоких сферах и тебя никто ни в чем не заподозрит. Как ты посмотришь на то, чтобы войти со мной в долю. Мы сумеем вместе раскрутить этот бизнес, а прибыль — пополам.

— Не понял.

— Мне очень нужен такой человек, как ты! — воскликнул Уэндел. — Кто-то должен работать с богатыми клиентами — бездельниками на бульваре Сансет. И ты — самый подходящий человек. К тому же я тебе полностью доверяю.

Два старых приятеля пристально смотрели друг на Друга.

Богатый повеса, обняв за талию сразу двух девиц, прошел мимо их столика. На Джуда он даже не взглянул.

— Надо будет подумать, — сказал Джуд Уэнделу. — Надо будет серьезно подумать над твоим предложением...

— Ради Бога, думай.

— Сможешь для начала поставлять мне по одной унции в неделю? — спросил Джуд.

— Нет проблем.

— Кокаин при тебе? Давай его сюда.

Уэндел протянул Джуду пакетик.

— Доход от этой унции мы поделим поровну, а потом уже решим, как будем рассчитываться за новые порции, — сказал Джуд. — Продукт будешь всегда передавать мне лично. Обойдемся без посредников.

— Нет проблем. А сейчас с тебя за эту унцию восемьсот...

— Сам заплатишь за нее, — твердо сказал Джуд. — Это будет твой вклад в наше общее дело.

Уэндел пожал плечами и растерянно заморгал.

— Дай мне свой телефон и адрес, — приказал Джуд, протягивая Уэнделу ручку и записную книжку. — И помалкивай, — строго добавил он. — Проработай все со своими людьми, а уж потом я познакомлюсь с ними. И еще, — Джуд придвинулся к Уэнделу, — ты мой друг, но, если только продашь меня, за все заплатишь собственной шкурой.

Уэндел испуганно вздрогнул, Джуд был уверен, что его слова поняты правильно.

— Не забудь заплатить официанту, — бросил он на прощание.

Приехав в парикмахерскую, где работала Лорри, он сообщил ее боссу, что она увольняется. Лорри слышала их разговор, но ничего не сказала. Она интуитивно чувствовала, что произошли какие-то важные события.

— И все же, — обратилась она к Джуду дома, когда он ей все объяснил, — я не очень-то поняла этого юмора. Ты ведь сам меня отучил от наркоты, а теперь мы собираемся торговать кокаином?

— Речь идет о совсем разных вещах, — заметил Джуд. — Это бизнес, а не удовольствие. Это наш путь наверх — из дерьма, в котором мы барахтаемся. Кроме того, они мне многим обязаны. И должны заплатить за все.

— Кто это «они»?

— Не волнуйся, малышка. Все будет о'кей. Я люблю тебя.

— А если нас поймают?

— Безопасность буду обеспечивать лично я.

Она посмотрела на его серьезное лицо и засмеялась.

— В конце концов, — Лорри махнула рукой, — этим все занимаются. Даже Мэри — наш спец по перманенту — и та торгует травкой где-то на стороне.

— Вот видишь! — сказал Джуд, уже думая о том, как бы подключить Мэри к задуманному им делу.

На следующий день Лорри позвонила в газету «Лос-Анджелес таймс» и, очаровав своим милым голоском одного из редакторов, наврала ему, что она студентка университета и сейчас пишет курсовую работу. Для этой работы ей необходимы кое-какие данные о деятельности коммунистов и партизан в Южной Америке. Обалдевший редактор прочитал ей всю необходимую информацию прямо с экрана своего компьютера, а потом пригласил пообедать в ресторан на бульваре Сансет. Лорри сказала, что обязательно придет, и повесила трубку, а потом долго смеялась над этим дураком вместе с Джудом.

Они достали из холодильника пиво. Пока Лорри просматривала журналы мод, Джуд успел зашифровать свое донесение.

"Весьма надежный по предыдущей работе источник информировал вашего агента о следующем:

Хорошо вооруженные коммунистические и иные террористические группы из Южной Америки (возможно, речь идет и об особо опасной группе М-19) вовлечены в незаконную торговлю кокаином. Эта деятельность угрожает внутренним и международным интересам США.

Прошу разрешения на внедрение в их организацию. У вашего агента есть для этого все необходимые условия. В случае согласия обеспечьте легальное прикрытие. Расходы не потребуются. Контакты между нами должны быть минимальными. План операции вышлю после получения соответствующей санкции".

«Хватит», — подумал Джуд. Упоминание особо опасной группы (ее название Лорри выудила у редактора газеты) должно убедить их в том, что он не врет.

Джуд подписал свое донесение кличкой ветерана американской разведки, отличавшегося в прошлом особым чутьем на важные дела, — «МЭЛИС».

— Чем это ты занимался? — спросила Лорри после того, как Джуд написал на конверте номер абонентского ящика в почтовом отделении Мэриленда.

— Всякой чепухой, — беззаботно ответил Джуд, хотя сердце его бешено колотилось.

«Такую наживку он обязательно проглотит. Речь идет о слишком важных делах; с их помощью генерал сможет подняться по служебной лестнице еще на несколько ступенек, — рассуждал Джуд, вспоминая лицо генерала, которое он увидел в первый раз в жизни несколько месяцев назад. — Хоть я и вырвался из его лап, он не упустит своего шанса, а меня простит».

Все вышло так, как он задумал.

Через три недели в гороскопе, который регулярно выставлялся в витрине центрального супермаркета Лос-Анджелеса, в тексте под знаком зодиака Близнецы, Джуд прочитал: «Дождливые дни». Это означало: «Согласны. Внедряйтесь. Действуйте».

А он уже действовал. Америка еще не знала таких темпов.

Деньги, полученные от первых сделок с Уэнделом, он вложил в расширение бизнеса.

Унции превратились в фунты.

Специалист по перманенту Мэри стала членом его группы. Вместе с Уэнделом она находила все новых и новых солидных клиентов, некоторые из них затем превратились в компаньонов.

Фунты кокаина стали килограммами.

Джуд и Лорри сняли виллу на берегу океана.

Джуд лично подбирал старших для групп уличных торговцев кокаином. Тогда-то он и познакомился с Дином, который обеспечивал в его организации жесткую дисциплину.

Килограммы стали центнерами.

Джуд имел дело с крутыми ребятами из Иллинойса, с преступными авторитетами в Лас-Вегасе, с мафиозными кланами на восточном побережье. К нему с особым уважением относились «большие» люди из Майами. Никто из них не задавал Джуду вопросов об Арте Монтерастелли. Даже Рауль прислал Джуду свои поздравления.

Как только у организации появлялись конкуренты, их мгновенно обезвреживали по наводке Джуда федеральные правоохранительные органы.

У Джуда появился солидный счет в Банке Флориды. Он купил два роскошных «мерседеса» и один «порше».

Когда его супердорогие золотые часы «Ролекс» сломались, он просто бросил их в пепельницу на столе ресторана, а себе заказал новые. На устроенный им как-то званый обед доставили из французского ресторана пятьсот бутылок изысканных вин и тонкую еду для гурманов. Позолоченные фарфоровые блюда, на которых подавали еду, после окончания обеда мыть не стали. Их выбросили в помойку.

К тому времени Джуд полностью контролировал доставку наркотиков в США из Мексики по воздуху, а также грузовым транспортом. Торговали же этими наркотиками по всей Америке, включая Аляску.

Он и Лорри купили роскошный дом на холме с видом на океан. В этом доме было все, что только могла пожелать душа. Лорри лениво бродила по дому и окружавшему его участку — из спальни в бассейн, из бассейна в гостиную с огромным телевизором.

За домом следила мексиканка, которая, оказавшись в Америке без документов, очень боялась, что ее вышлют из страны. Тем более что она получала у Джуда сто долларов в день.

Лорри ездила на своем черном «мерседесе» куда хотела, но соблюдая необходимые меры предосторожности. В коробочке из-под пудры в ее сумочке всегда был кокаин — на случай, если Джуд решит не давать ей больше этого зелья.

В каждой комнате их дома было оружие и сложная система сигнализации. Кроме того, дом охраняли личный телохранитель Джуда, вооруженные сторожа на улице и огромный доберман.

Джуд стал совсем крутым человеком. В ресторанах он частенько устраивал пьяные дебоши, волочился за красотками в кабаре. Он сильно растолстел и смеялся теперь только сквозь зубы. Окружающие его люди были уверены, что у него все под контролем и что его никогда не настигнет рука правосудия.

— У меня все схвачено, — сказал Джуд Нику, приехавшему к нему в очередной раз в гости. — У меня полное прикрытие, и мне на всех наплевать. О своих же делах я не могу тебе рассказывать.

— А я и не хочу о них знать, — заявил Ник. — Ты живешь сейчас как в бреду.

В одну из суббот ноября 1980 года Джуд женился на Лорри. Церемония бракосочетания проходила в часовне у океана. Дин тогда разбился на своем мотоцикле и прийти не смог. Семья Лорри прибыла из Небраски со скептическим настроением. Уехала же она домой сильно напуганной. К тому времени кожа у Лорри была совсем бледной, а под глазами были огромные черные круги.

Один раз в неделю Джуд запирался в своем кабинете и составлял шифрованные донесения в Мэриленд. Иногда он запрашивал дополнительную информацию, но сам никогда не сообщал имен своих союзников и детали своих операций. Да его и не спрашивали об этом. Когда же какой-нибудь ретивый полицейский заносил его имя в компьютер Полицейского управления Лос-Анджелеса, вскоре в управлении появлялся кто-то из федеральных органов и стирал имя Джуда из электронной памяти.

Девять месяцев спустя после женитьбы Джуд познакомился с наркобаронами, контролировавшими производство наркотиков в Южной Америке. Он незамедлительно сообщил в Мэриленд, что речь, естественно, идет о сотрудничестве этих наркобаронов с революционерами, что деньги, полученные от продажи наркотиков, идут на закупку оружия и снаряжения для повстанцев. Сообщал он в Мэриленд и о всяких слухах, которые ходили среди наркодельцов. Джуд, конечно, выдавал эти слухи за чистую правду. Он информировал Мэриленд, например, о том, что такой-то министр иностранных дел подчиняется указаниям таких-то деятелей из других государств; что такой-то торговец оружием с Ближнего Востока сильно преуспел в Парагвае. Сообщал он и о том, что делают израильские советники в Панаме и у кого из капитанов китайских судов в Аргентине особо жадные глаза.

Глядя на свое отражение в зеркале роскошной ванной комнаты, он убеждал себя, что его нынешняя жизнь вполне оправданна. Если бы не он, так этим делом занялся бы кто-нибудь другой.

За окнами его дома белоснежные струйки кокаина превращались в широкие потоки, растекавшиеся по всей Америке, но Джуд сумел убедить себя в том, что в этом нет ничего страшного. Об опасности употребления наркотиков кричат неудачники, у которых нет и цента в кармане. Сам же Джуд бросил даже курить, но пить продолжал. Он считал, что наконец-то ему воздалось сполна за тот риск, которому он подвергал собственную жизнь в течение многих лет.

И потом — в конце концов! — у него есть соответствующая санкция. Так что все законно. Он не сбивав! Америку с пути истинного!

Обычно после таких размышлений он напивался.

— Они мне должны, — бормотал он.

Впрочем, они думали иначе. Как-то он получил одно за другим три зашифрованных указания. Ему предлагалось направить на номер абонентского ящика в Мэриленд по двадцать тысяч долларов наличными после получения каждого указания. Когда пришло очередное, четвертое, послание, деньги — опять двадцать тысяч долларов наличными — он отправил, но попросил все-таки выслать расписку.

Расписки он не получил, но и новых указаний выслать деньги не поступало.

— Теперь я тебя понял, — покачал головой Джуд, — и ты, выходит, туда же, генерал!

В октябре 1981 года в Лос-Анджелес в очередной раз приехал Ник. Он позвонил Джуду, наотрез отказался от комнаты в его роскошном доме и попросил своего старого друга приехать к нему в отель.

Встретились они в ресторане. Ник заказал кофе, Джуд — водку с томатным соком.

— Значит, ты решил променять меня на женщину, решил-таки жениться? — усмехнулся Джуд.

Ник засмеялся.

— Я люблю тебя как брата, — сказал Джуд. — Мы много пережили вместе. Я знаю, что иногда тебе было нелегко, но...

— Да, ты — мой друг, настоящий друг. Но, — Ник вздохнул, — мне страшно не нравится твоя нынешняя жизнь.

— Что ты имеешь в виду? — спокойным тоном спросил Джуд. Ник мог сказать такое: он был единственным человеком в мире, которому Джуд полностью доверял.

— Ты стал часто звонить мне по ночам. И когда звонишь, ты, как правило, пьяный и сильно взбудораженный. Тебя что-то гнетет.

— И в этом нет ничего удивительного, — засмеялся Джуд. — Живу-то я в Лос-Анджелесе!

— Где бы ты ни жил — дело дрянь. Ты разлагаешься изнутри.

— У меня все схвачено.

— Судя по всему, ты потерял контроль над самим собой. То, чем ты занимаешься, отвратительно.

— Раньше на это ты никогда не жаловался, — усмехнулся Джуд. — Тебе ведь нравится продукт.

— Нравился. И это мой грех, — вздохнул Ник и посмотрел Джуду прямо в глаза. — Больше я не принимаю кокаин.

— Ты стал верить в Бога?

— Нет. — Ник покачал головой. — Кокаин — вещь будоражащая. Но самое страшное в ней для меня то, что, приняв щепотку кокаина, я вдруг начинаю относиться с симпатией к жуликам, коррумпированным политикам, убийцам — ко всем тем, кого я ненавижу и с кем боролся всю свою жизнь.

— Как и я, — выдохнул Джуд.

Ник долго молчал, а потом сказал:

— Я не знаю в деталях того, чем ты здесь занимаешься. Как я считаю, я должен безоговорочно верить своему другу. Но это не значит, что мне нравится твоя нынешняя жизнь.

— И что же теперь будем делать? — спросил Джуд.

— Не знаю. Но тебе известно, где меня найти. Я всегда приду на помощь.

Они расстались друзьями. Договорились не терять друг друга из вида. Ник порывался оплатить ресторанный счет.

С тех пор Джуд, пока не стал отъявленным пьяницей, звонил Нику раз в месяц. Да и то только в дневное время.

Вечером в один из вторников ноября 1981 года Джуд и Лорри сидели в гостиной своего роскошного дома у телевизора. Лорри прикурила еще одну сигарету.

— Ты слишком много куришь, — сказал Джуд.

— А что мне еще остается делать?

— У тебя какие-то проблемы?

Она усмехнулась.

— А мне вот не смешно! — закричал Джуд. — Ты зажралась. Миллионы женщин живут значительно хуже тебя. Многие из твоих подруг торгуют собой.

— Ты выяснил их имена?

— Мне не надо их выяснять. Мне их дали!

— Ах да, я забыла, кем ты был раньше.

— Ты не знаешь, кем я был раньше!

— Правда? — Она засмеялась. — Разве не я выслушивала твои пьяные рассказы об этом?

— Думаю, это была моя огромная ошибка.

— Но ты ее уже сделал. — Она насыпала на игральную карту кокаин и втянула его внутрь сразу двумя ноздрями.

— Ты — трахнутая стерва, — сказал Джуд.

— Мы уже давно не трахаемся, — усмехнулась она.

— Я-то уж точно, — заметил он.

— И ты еще пудришь мне мозги! Рассказывай об этом той стерве, с которой ты прошлый раз развлекался прямо на песке. Впрочем, я не в обиде. Мне же легче... Что же касается моих любовных утех, — она отвернулась, — то твои люди подойти ко мне боятся. Они могут меня убить, но подойти ко мне боятся.

Лорри встала и подошла к окну. Солнце садилось прямо в океан. Небо было багрово-красным.

— Почему мы живем... вот так? — спросила она.

— А тебе снова захотелось вернуться в Небраску? Или в парикмахерскую, обзванивать клиентов и получать два доллара на чай?

— Мне... — Она покачала головой и заплакала. — Мне... мне хотелось бы родить ребенка... Но ты сказал, что не время. Ты сказал, что ребенок может родиться больным... наркоманом. Ты сказал, что тебя беспокоит это.

— Меня бы беспокоило только одно: чей это ребенок?

Она подошла к нему. У нее были мокрые от слез щеки, но в глазах ее была ярость.

— У тебя свои тайны, у меня — свои!

— Я делал все это для нас двоих! — закричал он. — Но были и другие причины, о которых ты и не догадываешься!

— Это все ложь! — бросила она ему. — Поздравляю. Ты великолепен! Ты победил меня! И весь мир!

— Чего же ты хочешь?

— Я? — Она обвела взглядом гостиную. — Хочу уехать. Хочу кокаина.

Она медленно улыбнулась и наклонилась над ним. Ее волосы коснулись его лица. У нее было по-прежнему молодое красивое тело.

— Тебе же, дорогой, — сказала она, — я налью виски.

Джуд швырнул Лорри ключи от своего кабинета, где он прятал кокаин.

На «порше» он помчался через весь город. Дважды он останавливался, чтобы выпить.

На почте, где у него был тайный абонентский ящик, клиентов не было. В его ящике лежало письмо.

Как только Джуд вскрыл конверт, он понял: случилось что-то неладное.

В конверте было два листа бумаги. Первый представлял собой копию отпечатанного на обычной машинке через копирку указания. Раньше копии ему никогда не присылали. Это могло означать только одно: служба генерала перестала быть автономной. Оригинал указания находился, видимо, у более высокого начальства.

Встав у стола посреди почтового отделения, Джуд расшифровал первое послание:

«Санкция отменяется с 20.12.81».

«Месяц, они дали мне всего один месяц», — подумал Джуд.

Его новые хозяева требовали:

«Выйти из дела чисто. Подготовьте отчет о всей проделанной работе. Назовите имущество. Перечислите выполненные цели операции, а также участвовавший в ней персонал. Вам будет назначена личная встреча для подробного доклада».

«Да, случилось что-то из ряда вон выходящее», — подумал Джуд и развернул второй лист бумаги. На нем было выведено от руки печатными буквами:

«ПОМНИТЕ О МОНТЕРАСТЕЛЛИ».

«Меня накрыли! — подумал Джуд. А потом сам себя поправил: Меня разоблачили!»

Он явно стал помехой. Для прежнего генерала. Или для его нового начальника. Правила игры изменились.

«Они оставили себе оригинал указания, чтобы прикрыть собственный зад».

«Перечислите участвовавший в операции персонал...» Они предлагают мне сдать своих людей — Уэндера, Мэри и других. Полицейские сразу же упекут их куда подальше.

Мне предлагают все разом прихлопнуть. И снова превратиться в «собирателя дерьма»!

«Санкция отменяется». Если я не подчинюсь, полицейские, которые раньше остерегались ко мне подходить, сборщики налогов, которым раньше рекомендовали оставить меня в покое, сразу же откроют на меня охоту. И мои фотографии с подписью «Разыскивается» появятся везде, в том числе и на стенах этой почты.

Если же длинные руки закона меня не достанут, то... «Помните о Монтерастелли».

Это также означало, что Джуд должен держать язык за зубами. В случае чего. Сами они должны оказаться вне подозрений. Иначе — смерть!

Кто-то из них очень боится возможных разоблачений. Касающихся не только этих дел с наркотиками, но и других. Из прошлого. Так что никаких «иначе». Меня всегда и везде будет подстерегать смерть. Такова участь «обормота», «придурка», «собирателя дерьма».

— Опять ничего не получилось! У меня опять ничего не вышло! — закричал Джуд. Его крик отозвался эхом в пустом почтовом отделении с зелеными стенами и латунными абонентскими ящиками.

По дороге домой он останавливался пять раз, чтобы выпить. Добравшись через два часа до своей виллы, он приказал бодрствовавшему телохранителю-корейцу собираться.

Лорри лежала поперек их огромной кровати в спальне. На столике у кровати стояла склянка со снотворным. Без него Лорри уже не засыпала. Джуд пока не стал ее будить. Он уложил в два чемодана свою одежду — ту, которая попроще. Взял в кабинете свой зеленый берет, «смит» девятого калибра и пятьдесят тысяч долларов наличными. Все это он тоже уложил в чемоданы. В сейфе у него хранилось еще семьдесят тысяч наличными. Десять тысяч он положил в конверт, а остальное в сумочку, в которой хранились бритвенные принадлежности. Достав из сейфа килограмм кокаина, он уложил его в полиэтиленовый пакет и вместе с сумочкой для бритвенных принадлежностей засунул в чемодан Лорри.

На сборы ушел час.

Он подошел к кровати, на которой спала Лорри.

— Просыпайся, — сказал он и начал расталкивать жену.

Она так и не проснулась. Джуд перенес ее в черный «мерседес», стоявший в гараже.

Кореец уже сложил в «мерседесе» вещи Лорри, а вещи Джуда и ящик виски — в «порше», который затем отогнал от дома, поставил в трех кварталах от него, а сам пешком вернулся обратно. Джуд отдал ему конверт с десятью тысячами.

— Поедешь к своему двоюродному брату в Сан-Франциско, купишь самое необходимое. Если через два месяца я не появлюсь, все эти деньги — твои.

Джуд вручил корейцу ключи от второго «мерседеса». Азиат поклонился и исчез.

Лорри все никак не приходила в себя. На «мерседесе» Джуд проехал с ней три квартала до припаркованного прямо на улице «порше». Позже он пересядет в малоприметный на американских дорогах «додж» (он стоял наготове в одном из складов Джуда).

— Да проснись ты наконец! — закричал Джуд. Лорри не просыпалась. Тогда он насыпал кокаина на лезвие ножа и поднес к ее носу. Она автоматически втянула наркотик в себя. И открыла глаза.

— Какого... какого че-е-е-рта! — вскрикнула она, осознав, что находится в «мерседесе» среди беспорядочно набросанных в нем вещей.

Джуд достал какой-то черный ящик с кнопкой и, показав Лорри на их стоявший на холме дом, нажал на кнопку.

Первая радиоуправляемая мина взорвалась в его кабинете; вторая на кухне. Затем взорвались мины в подвале и в гостиной, где продолжал работать огромный телевизор.

Рядом с каждой миной стояла канистра с бензином. Дом заполыхал как факел.

— Тебе надоело жить здесь, — сказал Джуд. — Теперь ты свободна. Уезжай отсюда. Гони что есть мочи. Наша совместная жизнь в прошлом. Да ее никогда и не было. Здесь тебя больше нет. Мое имя забудь.

Огненные языки горящего дома отражались в ее глазах, но по выражению ее лица он понял, что Лорри была готова к такой развязке.

В соседних домах захлопали двери. Соседи что-то кричали.

Джуд вышел из «мерседеса». Лорри немного поколебалась, а потом пересела за руль и поехала прочь.

Она даже не оглянулась.

Девять лет спустя Джуд ехал на угнанном автомобиле по шоссе, пересекавшему штат Айова. Он ехал в Небраску.

Несколько лет назад двоюродный брат Лорри сообщил ему, где она находится. Однажды Джуд набрал даже ее номер и услышал в трубке ее голос. Не дождавшись ответа на свои «алло», Лорри повесила трубку.

Машина въехала на мост над Миссури. На другом берегу реки было много деревьев. Джуд и не думал, что в Небраске столько деревьев.

Ехал он туда не для того, чтобы остаться. Он просто хотел увидеть ее. И кое-что ей сказать. Куда он поедет потом — он сам не знал.

На душе у него было отвратительно.

Когда он увидел в полуденных лучах солнца какую-то тень между деревьев, подступавших к шоссе, он подумал, что это Нора.

У поворота дороги появился какой-то азиат. Он поднял руку, прося Джуда подвезти его. Джуд надавил на акселератор. Ему показалось, что этот азиат — вылитая копия того вьетконговца, которому он перерезал горло в джунглях.

"Ах, как бы мне хотелось попросить прощения у всех моих жертв! — подумал Джуд. — Но разве возможно получить теперь их прощение? Может быть, Лорри... нет, не простит, а просто поймет меня. Может быть, наконец, мы найдем общий язык. Может быть, она будет еще гордиться мною?

Я бы сказал ей, что они вышли на меня еще один раз после того пожара. Как обычно, я узнал об этом из гороскопа. Они не знали, как низко к тому времени я опустился. В августе восемьдесят четвертого я отправил им письмо, в котором было всего одно слово — «нет»!"

Конрад в Небраске оказался захудалым грязным городишкой. Там всего-то была пара сотен домов. Центральная улица была разрыта, асфальтированы были только несколько примыкающих к центру улиц; на проезжей части остальных был насыпан гравий. Захолустье. Но бар в Конраде все-таки был. У Джуда в синей сумке с рекламой авиалиний оставалось еще тридцать два доллара. Более чем достаточно на бутылку виски, а то и на две, но он пока подождет. Он сумеет заставить себя ждать.

Вагончик, где жила Лорри, стоял в четверти мили от других домов на восточной окраине городка. Садилось солнце.

У вагончика Джуда встретили голодные собаки. Не обращая на них внимания, он вылез из машины, повесил на плечо синюю сумку, подошел к металлической двери жилища Лорри.

И постучал.

Глава 23

Желтый пес

Уэс добрался до вагончика на окраине Конрада в Небраске в первой половине дня. Солнце пригревало. Небо было голубым. Весна.

Свою взятую напрокат машину Уэс остановил на шоссе метрах в ста от вагончика и осмотрел его в бинокль. Занавески на окнах были закрыты.

Вокруг дома бегали три пса. Один из них — с желтой шкурой — подбежал к двери вагончика и поскребся по ней лапами. Ему никто не открыл.

Уэс провел рукой по своему небритому подбородку.

На нем были черная ветровка, черные джинсы и черные кроссовки.

«Вид у меня не совсем официальный», — усмехнулся он.

На его боку висела кобура с пистолетом-автоматом. В самолете он выспался и сейчас был готов к чему угодно.

В вагончике никакого движения. Только вокруг него бегали псы. По виду — очень голодные.

Ровно двенадцать. Пора.

Медленно, не сводя глаз с двери вагончика, Уэс подъехал к нему.

Собаки залаяли на незнакомца.

Уэс поставил машину в трех метрах от двери и заглушил двигатель. В вагончике тихо. Занавески по-прежнему открыты.

— Эй, — закричал Уэс, не выходя из машины.

Ответа не последовало. Только желтый пес залаял.

Уэс вышел из машины, держа руку на кобуре.

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Ответа не было. В воздухе пахло чем-то кисло-сладким.

Уэс сделал два шага к двери:

— Эй!

Он вдруг услышал доносившиеся из вагончика приглушенные голоса и смех. Там люди?

«Нет, — понял Уэс. — Это телевизор».

Он постучал в дверь.

Нет ответа.

Он снова постучал. Желтый пес залаял.

Уэс вытащил из кобуры свой пистолет и резко толкнул дверь.

Она распахнулась, и Уэс вошел внутрь.

Мухи, везде жужжали мухи. На кухне — гора немытой алюминиевой посуды, маленький холодильник, пустые бутылки из-под пива и вина. В пепельницах пирамиды окурков. И запах. Жуткий запах.

На диване в глубине вагончика сидела женщина с широко открытыми глазами. Можно было подумать, что она смотрит телевизор. Но слишком уж неподвижные у нее были глаза. И слишком уж бледное у нее было лицо.

Уэс раньше видел эту женщину. На фотографии, которая и теперь лежала в его атташе-кейсе.

Эта женщина действительно была очень красива. Ее роскошные волосы обрамляли бледное лицо. На запястьях у нее были бордовые браслеты...

Нет, это не браслеты. От ее рук по джинсам на пол тянулись багровые полосы, пропадавшие в красном дешевом ковре.

Рядом с женщиной на столике стояла начатая бутылка вина, какие-то таблетки и бритва с застывшей на ней кровью.

На столике Уэс нашел клочок бумаги с неровно написанными словами:

"Джуд, я не могу все время ждать, пока ты приедешь и покончишь со мной, поэтому я ха-ха...

Передай Нику Ке..."

Пистолет задрожал в руке Уэса.

Он посмотрел в глаза мертвой женщины и прошептал:

— Я даже не знаю, кто ты... Но вижу, что поздно, слишком поздно появился я здесь...

На полу валялась синяя сумка с рекламой авиалиний. Уэс вздрогнул. Он вспомнил, что еще в Лас-Вегасе в аэропорту сотрудники ФБР, описывая Джуда, рассказывали ему именно о такой сумке, висевшей на шее беглеца.

Значит, Джуд уже был здесь?

В сумке лежала новая зубная щетка и немного денег.

Уэс снова посмотрел на мертвую женщину. В своей жизни ему доводилось видеть много смертей. И он знал, что эта женщина умерла несколько дней назад.

«Значит, ты, Джуд, тоже сюда опоздал?»

— Когда же ты был здесь? — прошептал Уэс. — Куда направился отсюда? И как?

Мертвая женщина смотрела на Уэса широко открытыми глазами.

По телевизору передавали рекламу.

На улице завыли собаки.

Уэс уже знал, что будет делать дальше.

Глава 24

Большие часы

Через два дня утром Ник Келли сидел на диване в своем офисе и изучал выписки, сделанные из полученных в библиотеке документов. Он никак не мог выбраться из джунглей, в которые завел его телефонный звонок Джуда.

«А может быть, никаких джунглей и нет? — подумал он. — Сейчас нет. Может быть, они в прошлом? И те люди давно уже недействующие персоны?»

Зазвонил телефон.

— Ник, — обратился к нему человек, голоса которого он раньше никогда не слышал, — я — друг Лорри, звоню вам по поводу нашей сегодняшней встречи.

Никаких друзей Лорри Ник не знал. И встречаться ни с кем сегодня не собирался. Ник не успел сказать об этом, как мужчина продолжил таинственным тоном:

— Вот о чем я подумал. Вы, должно быть, ненавидите телефонные разговоры: никогда нельзя быть уверенным, кто конкретно с вами разговаривает.

— Как, например, сейчас, — сказал Ник и замолчал.

Он и человек на том конце провода слышали напряженное дыхание друг друга.

— Это уж точно, — заметил наконец мужчина. — Но согласитесь: лучше было сначала позвонить, чем заявиться прямо к вам в офис.

— Что вам нужно?

— Встретиться. Нам нужно встретиться. До обеда.

— Что?!

— Я жду вас через двадцать минут. На вокзале «Юнион».

Ник прекрасно знал, как добраться туда. Однако незнакомец в деталях описал ему весь маршрут.

— Прошу только: не оборачивайтесь, — сказал мужчина и повесил трубку.

«Черт бы его подрал!» Ник задумался. «Вряд ли это наемный убийца. Он бы не стал звонить, ведь я тогда был бы настороже... Кто-то задумал учинить в моем офисе обыск? Тоже маловероятно. Это можно прекрасно сделать и ночью, когда меня в офисе не бывает. Если же кому-то потребовалось удалить меня из офиса по какой-либо другой причине, то выбранный способ не самый умный».

Он посмотрел на телефон. «Никогда нельзя быть уверенным, кто конкретно с вами разговаривает», — обронил таинственный незнакомец.

«Если мой телефон прослушивают, то и этот телефонный разговор записан где надо... Не хотел ли незнакомец тем самым предупредить, что ему известно о слежке за мной?»

«Не оборачивайтесь», — сказал мужчина. И назвал имя Лорри, а это уже намек на Джуда. Тогда, может быть, у этого незнакомца есть ответы на некоторые интересующие меня вопросы. Может быть, это и есть долгожданный выход из бесконечных джунглей?"

Большие часы в офисе Ника громко отсчитывали секунды.

«Что я собой представляю — известно многим. Тот, кому это надо, прекрасно знает, что я в офисе один. Без свидетелей. И если я не буду действовать, это будет означать только одно: я сдался, вышел из игры».

В шкафу у Ника еще со студенческих лет хранилась пластиковая папка для бумаг. Он достал ее, вложил внутрь свои выписки из полученных в библиотеке документов и засунул папку под ремень брюк. «Наверное, у меня теперь дурацкий вид, — усмехнулся он, — но по крайней мере руки у меня свободные».

Ник накинул спортивную куртку, вышел и захлопнул за собой дверь.

До вокзала «Юнион» от офиса Ника было несколько кварталов.

«Кто же там меня ожидает? — думал Ник, шагая по тротуару. — Что этому человеку нужно от меня?»

Навстречу ему шла женщина с тявкавшей на прохожих собакой. В руках у нее был зонт. Но синоптики обещали дождь только вечером!..

Какой-то мужчина вышел из остановившейся у тротуара «тойоты». Ник напрягся, но мужчина пошел в противоположную сторону.

Седовласого пенсионера нигде видно не было.

И Джека Бернса тоже.

Один знакомый полицейский, расследовавший многие убийства, как-то сказал Нику, что отсутствие осторожности — прямая дорога к смерти.

А преподаватель карате, у которого проходил выучку Ник, любил повторять: «Промедление в нашем деле смерти подобно».

Ник подошел к телефону-автомату. Что теперь делать, он знал.

Знакомого полицейского дома не было. Ник записал на его автоответчике сообщение: «Это Ник Келли, — он назвал также точное время и число. — Я отправился сейчас на вокзал „Юнион“ для встречи с позвонившим мне незнакомцем, который кое-что знает об интересующем меня деле, связанном с деятельностью ЦРУ. Думаю, мои телефоны прослушиваются. Так что позвоню вам сам. А если не позвоню — вы знаете, как поступить. Спасибо».

Ник позвонил и Питеру Мерфи. Того на месте не оказалось. Тогда он продиктовал его секретарше то же самое сообщение.

Повесив трубку, он быстро зашагал прочь. Не оборачиваясь.

«Теперь и я начал свою игру. Так что еще посмотрим, кто кого».

Ник шел точно по тому маршруту, который описал ему незнакомец.

Сзади послышался резкий звук пожарной сирены. В другое время он обязательно посмотрел бы на мчащуюся пожарную машину. Оглушительный рев пожарных и полицейских машин всегда привлекал его внимание. И внимание Сола. «Боже мой, как я люблю своего сына!» Но сейчас... сейчас нельзя оборачиваться. «Иди и смотри только вперед!»

На Первой улице он повернул направо и прошел по дорожке, пересекающей широкие лужайки Капитолийского холма, мимо белых мраморных ступенек, ведущих к Верховному суду, на фасаде которого были высечены в камне простые слова: «Справедливость для всех по закону». На фоне здания фотографировались туристы. Не обращая на них внимания, Ник проследовал дальше.

На авеню Конституции светофор переключился на красный свет. Ник дождался, пока загорится зеленый, перешел улицу и пошел вниз по холму. Скоро показался вокзал «Юнион» — массивное здание из серого бетона.

У входа на вокзал он оказался через семнадцать минут после звонка незнакомца.

Ник ступил на ленту эскалатора, доставившего его из цоколя до входных дверей. Снабженные фотоэлементами, они автоматически распахнулись перед ним.

Вокзал «Юнион» похож на храм с высокими сводчатыми потолками, мягким освещением, перилами из красного дерева. На вокзале — десятки закусочных и ресторанчиков, столы которых покрыты белоснежными скатертями. Мраморные стойки для продажи билетов снабжены цветными мониторами компьютеров.

По вокзальной радиосети объявляли о прибытии и отбытии поездов. В магазинчиках, расположенных в коридорах вокзала, торговали бижутерией и одеждой.

На вокзале девять залов для просмотра кинофильмов.

Сотни людей с чемоданами проходили мимо Ника. Эскалаторы поднимали пассажиров с нижних этажей на верхние.

«Поднимитесь на эскалаторе на верхний этаж до автостоянки», — сказал Нику незнакомец.

Когда Ник пробирался сквозь толпу к эскалаторам, его никто не окликнул.

«Не оборачивайтесь».

В ушах Ника звенел разноголосый вокзальный шум. Он слышал отдельные фразы, но их общий смысл до него не доходил. Черты проходивших мимо него людей были какими-то резкими. Все вокруг двигалось, как на кадрах замедленной съемки.

Вокзал «Юнион» — четырехэтажное здание. Отдельные эскалаторы — два вверх и два вниз — соединяют этажи друг с другом.

На эскалаторе, поднявшем Ника с первого этажа на второй, было много людей. Вот, наверное, бизнесмены. А там стоит явно парочка молодоженов. Взяв друг друга за руки, они весело смеются — наверное, посмотрели новый фильм и радуются беззаботному времяпрепровождению в будний день. В свое время Ник и Сильвия тоже любили ходить сюда в кино — ведь всегда находились фильмы, которых они не видели. В то время у Сильвии была такая нежная кожа. Выбираться же на природу на пикник они не любили.

На эскалаторах между вторым и третьим этажом народу было поменьше. Слева от эскалатора, на котором поднимался Ник, располагалась одна из автостоянок. На ее стене была сделанная крупными буквами надпись: «Нажмите на красную кнопку, если вам потребовалась срочная помощь».

Ник никого не мог позвать на помощь. Никакая власть на свете не могла сейчас обезопасить его.

Когда он ступил на следующий эскалатор, на нем никого не было. Сверху тоже никто не спускался. За спиной Ник не слышал никаких подозрительных шагов...

Вдруг на эскалаторе, двигавшемся в противоположном направлении, появилась монахиня, похожая в своем черно-белом одеянии на пингвина.

«Странно, почему она не держится за поручень?» — подумал Ник.

Монахиня быстро приближалась. С левой стороны. Со стороны сердца.

У монахини было старое морщинистое лицо и блеклые невыразительные глаза. Монахиня смотрела прямо вперед перед собою. Но Ник понимал, что она видит каждое его движение.

Она была все ближе... ближе... Сердце Ника тревожно застучало.

Монахиня проехала мимо.

Ник глубоко вздохнул. И решил все-таки рискнуть. Медленно, очень медленно он обернулся. Внизу на эскалаторе какой-то человек в спортивной куртке смотрел на наручные часы. Лица его видно не было. Ник разглядел лишь его лысину в окружении пышной шапки черных волос.

На последнем этаже среди аккуратно припаркованных машин на автостоянке он никого не заметил.

«На последнем этаже, — сказал незнакомец, — от автостоянки вниз ведут три бетонные лестницы. Спускайтесь по средней лестнице».

Вход на лестницу был закрыт металлической дверью. Ник открыл ее и увидел сначала площадку с серыми бетонными стенами, освещенную тусклой лампой под потолком.

На самой лестнице никого не было.

Ник закрыл за собой дверь, прошел по площадке и ступил на лестницу.

"Человек с эскалатора? Не идет ли он за мной? — подумал Ник. — Нет, все тихо...

Он медленно шел вниз.

На двери, выходящей на третий этаж, было написано: «Нет выхода». Сама дверь была закрыта. Ступеньки следующей лестницы, ведущей вниз, были за дверью.

«Тупик. Смертельный тупик!» Ник вздрогнул. И, не раздумывая, повернулся и побежал что есть мочи назад — вверх, перепрыгивая через три ступеньки сразу. Вот поворот лестницы... Еще три прыжка... Он был уже совсем рядом с входной дверью, когда она внезапно отворилась.

На площадку влетел человек с эскалатора. Нику показалось, что его кто-то втолкнул сюда.

У человека было грозное лицо. Глаза его налились кровью. Его рука судорожно нащупывала что-то под спортивной курткой.

Вбежавший на площадку мужчина в черных джинсах, черных кроссовках и черной куртке опередил человека с эскалатора. Он схватил его за руку и ударил сначала по лицу, а потом по затылку каким-то черным предметом.

Все произошло молниеносно, и Ник не сразу понял, что черный предмет — это пистолет.

Мужчина в черной куртке пнул упавшего ногой в колено.

«Не сметь! — закричал он. — Не сметь!»

Но тот даже не пошевелился.

Ник напрягся. Он понял, что бежать ему некуда. Мужчина в черной куртке был слишком уж внушительных размеров и решительным на вид. С ним не справиться.

Мужчина в черной куртке, однако, агрессивности не демонстрировал. Он крикнул Нику:

— Вы в безопасности, с вами все в порядке!

— Черт бы вас подрал! — импульсивно закричал Ник. — Теперь, значит, и моя очередь?..

— Тихо, — сказал мужчина. — Вам ничто не угрожает.

— У вас в руке пистолет...

— Для него. Не для вас. — Мужчина повернул лицо человека с эскалатора к Нику. — Вы его знаете?

— Я и вас не знаю.

— Я — тот, кто вам звонил и пригласил сюда. Это позволило мне обнаружить того, кто за вами следил. Зовут меня Уэс Чендлер.

— Я знаю только то, что у вас в руке пистолет, — сказал Ник.

— Это точно, — кивнул Уэс и вложил оружие в кобуру. Он заметил, что Ник, сделав шаг назад и напрягшись, оценивает расстояние до двери.

— Не советую вам этого делать, — сказал Уэс. — Даже без пистолета в моей руке вам со мной не справиться.

— Пожалуй, — согласился Ник.

— Если бы я хотел убить вас, я бы это уже сделал.

— Верно, — кивнул Ник и растерянно заморгал. — Кто же вы такой?

— Я — ваш спаситель. И моя помощь — единственное, что позволит вам выбраться из положения, в котором вы оказались.

Уэс достал из кармана какую-то фотографию и протянул ее — как удостоверение личности — Нику. Тот сделал два осторожных шага вперед и увидел на фотографии самого себя, сидевшего рядом с Джудом на красном диване.

— Где вы это взяли? — прошептал Ник.

Вместо ответа Уэс указал пальцем на лежавшего мужчину и сказал:

— За вами следил он.

— Зачем? И откуда вы это узнали?

— Дело в том, что сам-то я исчез, и у них не было другого выбора. Я лишил их этого выбора.

Уэс нагнулся над лежавшим человеком и стал обыскивать его.

«Нет! — приказал себе Ник, увидев, что внимание мужчины в черной куртке сейчас отвлечено. — Не дергайся! — остановил он себя. — Подожди».

— Я не был уверен, что ЦРУ вышло и на вас, — сказал Уэс, вытаскивая из-под куртки человека с эскалатора пистолет. — Если бы вышло и все это было бы официально, то за вами следила бы целая группа. И я увидел бы ее в свой бинокль. Однако никакой группы не было. Этот человек следовал за вами в одиночку.

— Выходит, он слышал наш разговор по телефону? Или поджидал меня на улице?

— Сейчас это уже не важно. — Уэс вытащил из куртки лежавшего человека бумажник. — Он шел за вами один. Кто бы он ни был, если он даже и выполнял чье-то официальное задание, вряд ли оно где-то официально задокументировано.

Человек с эскалатора слабо застонал.

Все еще держа в руке его пистолет, Уэс повернулся к Нику:

— Пора идти.

Они вышли в дверь и направились к стоянке, где был припаркован арендованный Уэсом автомобиль. Сам он подошел к водительской двери, открыл ее и пригласил Ника садиться.

— Вы, должно быть, думаете, что я трус... — нерешительно сказал Ник.

— Я ничего не думаю. Мне только известно, что вы попали в беду. Если вы не подозревали об этом раньше, то...

Уэс помахал пистолетом в сторону лестницы, где приходил в себя человек с эскалатора.

— Я и сам оказался по уши в дерьме, но мы можем выкарабкаться из него. Мы — вместе. Поодиночке ничего не выйдет.

Уэс по крыше толкнул к Нику пистолет человека с эскалатора.

— Вы должны сделать выбор, — сказал Уэс, сел в машину и пустил двигатель.

Ник смотрел на него через ветровое стекло.

«Он дает мне тот самый шанс, который необходимо использовать», — решил наконец Ник и сел в машину.

Они поехали в Ботанический сад. Уэс остановил машину на дорожке в нескольких метрах от пожилой женщины-художницы, увлеченно накладывавшей на холст краски.

Уэс затараторил как пулемет. Он рассказал Нику, что является морским офицером, прикомандированным к ЦРУ; что его задача состоит в том, чтобы выйти на Джуда после его звонка в это ведомство. Он сообщил Нику, как выкрал в Лос-Анджелесе фотографии, и объяснил, каким образом стали известны прежние связи Ника и Джуда.

— Мне необходимо поговорить с Джудом, — твердо сказал Уэс. — Он представляет сейчас ту самую силу, которая вытолкнет нас из этого дерьма. Он знает, что я ему не угроза. В пустыне у меня была возможность сделать с ним все что угодно. Но я этого не сделал...

— А где он сейчас?

— Думаю, направляется сюда. К вам. — Уэс сделал судорожный глоток. — Лорри умерла. И он видел ее... мертвую. Она оставила предсмертную записку. И упомянула в ней ваше имя.

— Я ей звонил, — прошептал Ник. — На той неделе. Она была жива...

— Не беспокойтесь, — сказал Уэс. — Записку они не найдут.

— Что? — не понял Ник. «Так она умерла... Решила после того моего звонка, что вот-вот может объявиться Джуд, и покончила с собой...»

Чувство страшной вины нахлынуло на Ника.

— У нас мало времени, — сказал Уэс. — Взвод уже взял винтовки на изготовку. У кирпичной стены стою я. Если они обнаружат Джуда, то поставят его рядом со мной.

— За что? Ведь того парня в пустыне убили вы, а не Джуд.

— Между нами говоря, вы правы, — кивнул Уэс. — Но... Вот вас, например, впутал в это дело Джек Бернс.

Думаю, именно по его наводке за вами следил тот человек. И вы теперь последний оставшийся в живых из близких Джуду людей. На его же шее все туже затягивается веревка.

Арендованная Уэсом машина была совсем маленькой. В ней было тесно, и Ник положил руку на обивку своей двери.

Уэс открыл бумажник человека, который следил за Ником.

— Так, — сказал он, — водительские права, выданные в штате Виргиния на имя Нормана Блэнтона, — это имя ничего вам не говорит?

— Нет, — ответил Ник. «Где Сильвия? С ней все в порядке?»

— Кредитные карточки... Валютные чеки для путешествующих — зачем это ему понадобились такие чеки? Удостоверения личности нет... А это что? Исполнительный вице-президент, компания «Феникс — финансирование и иные услуги».

— Что-что? — очнулся Ник. — Как вы сказали? Подождите-ка...

Он вытащил из-под куртки папку со своими записями. Имени Блэнтона он не нашел, но компания «Феникс» там значилась.

"Основана в штате Виргиния в январе 1985 года генералом в отставке Байроном Вэроном. Компания служила субподрядчиком, обеспечивавшим официальные, а также засекреченные поставки стрелкового оружия иранцам. Она обеспечивала одновременно доставку оружия и военного снаряжения авиатранспортом и финансировала ее из своих средств.

— А какие компании предоставляли ей это оружие? — спросил Уэс.

— Не важно, — сказал Ник. — Меня больше интересуют теперь личности. — Он быстро нашел в своих записях нужное ему имя.

«Байрон Р. Вэрон, генерал США в отставке. Служил во Вьетнаме, Лаосе, позже являлся заместителем советника, разработавшим программу американской помощи Ирану, и лично возглавлял по приказу Комитета начальников штабов вооруженную спецгруппу, осуществившую в Иране ряд операций. Будучи почетным председателем Американского движения за свободу, способствовал сбору средств для антиправительственных сил в Иране, одновременно занимаясь закупками оружия и планированием операций, осуществлявшихся секретной группой Белого дома».

— Вы — достойный человек, — сказал Ник Уэсу. — Но что мы будем делать дальше?

Глава 25

Человек-обезьяна

В тот же самый день, за десять минут до полудня, председатель влиятельного комитета конгресса, в котором работала Сильвия, зашел по пути в гардероб в ее кабинет с беспорядочно разбросанными на столах бумагами и порекомендовал ей взять отгул. Точные слова его были такими:

— Держитесь отсюда подальше. Когда на следующей неделе мы будем проводить конференцию комитета, мне не хотелось бы, обернувшись в полночь, увидеть за спиной вас с несчастным выражением на лице, говорящем о том, что вы можете думать только о своей бедной семье, оставшейся без мамочки...

— Но ведь именно я готовила к конференции предложения о кадровой политике...

— Наплевать на кадровую политику! — сказал председатель. — Если вы начнете кормить собак, когда они гавкают, собаки решат, что в любом деле главные именно они.

Выходя из кабинета, председатель подмигнул Сильвии:

— Теперь вы мой должник.

Сильвия засмеялась, взяла телефон и набрала номер Ника. Сработал автоответчик. «Наверное, Ник решил сегодня пообедать пораньше», — подумала Сильвия. Она оставила на автоответчике сообщение о том, что едет домой, и попросила Ника позвонить ей, как только он вернется. «Очень хочется сходить в кино», — добавила Сильвия.

Когда она ехала домой, на ветровом стекле ее автомобиля появились крупные капли дождя. Небо до самого горизонта было в облаках.

Сол спал.

«Хороший мальчик, — сказала Хуанита. — Теперь он все время ходит, ползать уже не хочет».

Сильвия снова позвонила Нику. И снова в офисе его не оказалось. А ведь они бы могли еще успеть на дневной сеанс...

— Хуанита! — позвала она служанку и договорилась с ней о том, что взамен сегодняшнего дня Хуанита посидит с ребенком в пятницу вечером.

— Ради вашего свидания — самого настоящего свидания с Ником — я согласна, — сказала Хуанита.

— Вот и отлично, — улыбнулась Сильвия, предвкушая, как они с Ником проведут вечер в пятницу.

Закрывая дверь за Хуанитой, она обратила внимание на то, что ветер стал совсем холодным, а облака казались непроницаемыми.

«Одна, совсем одна, осталась в безмятежном одиночестве, — усмехнулась Сильвия. — Сол будет, наверное, спать еще целый час».

В доме было тихо. От Сильвии ни на шаг не отходил их большой ротвейлер. Она потянулась было за телефоном... «Нет, Ник должен позвонить сам». Хотя на это у нее оставалось все меньше надежды.

Поднявшись на второй этаж, Сильвия полюбовалась спящим сыном. Он свернулся в клубочек и положил свой крохотный кулачок на щеку...

Пройдя в спальню, Сильвия сбросила туфли и, достав из шкафа плечики, повесила на них свой костюм. На блузке красовалось коричневое пятно от кофе. Она покачала головой: «Сплошные траты! Придется заплатить еще полтора доллара за химчистку».

Полураздетая, Сильвия подошла к большому зеркалу в ванной комнате. Кое-где в ее черных волосах уже появилась седина. Все-таки ей уже сорок лет!

За шесть месяцев после рождения ребенка Сильвии удалось сбросить лишний вес, который она набрала за время беременности, но былая стройность фигуры так и не вернулась. Небольшой животик остался. Грудь, правда, смотрелась еще неплохо, но только тогда, когда ее поддерживал бюстгальтер.

— Ну, что скажешь? — обратилась Сильвия к собаке. Ротвейлер радостно посмотрел ей в глаза. «Остается только надеяться, — подумала Сильвия, — что Ник всего этого не замечает». Женщины, которых он описывал в своих книгах, были безупречными красавицами.

Сильвия надела старые джинсы, рубашку с длинными рукавами. Тапочки надевать не стала: она предпочитала ходить дома босиком.

Иногда они ссорились с Ником по поводу того, что она любила читать в постели, а он терпеть этого не мог.

— Какое же счастье побыть в одиночестве! — воскликнула она, забралась в постель, поудобнее положила подушку под голову и принялась изучать биографию Мартина Лютера Кинга, погрузившись в мир большой политики и настоящих героев.

Когда Сильвия дошла до истории о шестнадцатилетней чернокожей школьнице, призвавшей своих одноклассников еще в 1951 году выступить против сегрегации в школах, ротвейлер, до того мирно лежавший на ковре, вдруг зарычал...

— Молчи, — приказала ему Сильвия.

Ротвейлер поднялся на ноги и осклабился, его глаза горели.

— Да нет здесь чужих, — сказала Сильвия, продолжая читать. — Смотри не разбуди Сола.

Ротвейлер залаял басом.

— Замолчи! Разбудишь Сола!

В прихожей прозвенел звонок.

"Наверное, почтальон, — подумала Сильвия, неохотно слезая с кровати. — Привез, должно быть, посылку от деда с бабкой или от сестры... А вдруг это активисты Армии спасения?! Упаси Бог! Эти старые леди в шляпках или молодые люди с Библией под мышкой кого угодно доведут до белого каления!

— Иду! — крикнула она, спускаясь со второго этажа.

«Только бы пес не напугал их!»

Сильвия схватила ротвейлера за ошейник и с трудом оттащила от входной двери: собака уже весила пятьдесят килограммов, но ветеринар сказал, что она еще наберет в весе.

«Почему только Ник не согласился на миниатюрного коккера?»

Держа вырывавшегося ротвейлера за ошейник, Сильвия открыла дверь.

Там стоял он. Большой мужчина с помятым лицом в грязной рубашке, засаленных джинсах и поношенных кроссовках. От него пахло виски и потом.

— Извините... — сказал мужчина.

Голос этого человека Сильвии был знаком. В минувшие годы раз пять или шесть она слышала этот голос в телефонной трубке. Звонил он, как правило, ночью. Сильвии стоило больших трудов заставить Ника положить конец этим безобразным ночным звонкам.

— Извините, — повторил мужчина. — Вы — Сильвия, а я Джуд.

— Здр... здравствуйте. — Сильвия автоматически улыбнулась. Но сердце ее екнуло. Перед нею стоял тот, чьи проблемы Ник так близко принял к сердцу. Сама же Сильвия считала, что именно этот человек — причина всех прошлых и нынешних неприятностей Ника. «Это хорошо, что собака рядом», — мелькнула у Сильвии смутная мысль.

— Что вы здесь делаете? — спросила она, хотя сама прекрасно знала ответ на этот вопрос.

— Я хотел бы поговорить с Ником.

— Он должен быть сейчас в своем офисе.

— Туда я не смог добраться, — сказал Джуд, и по его смущенному виду Сильвия поняла, что это правда. — У меня машина задымила еще в Пенсильвании. На автобусе я добрался до Западной Виргинии. А потом меня подвез какой-то священник... Ваш адрес я нашел в телефонной книге, а парень на заправке сказал, как найти вашу улицу... Разыскивать офис Ника я уже не в состоянии, — добавил Джуд.

Ротвейлер зарычал.

— Извините меня, — сказал Джуд. — Я не хотел доставлять вам никаких хлопот.

Пошел сильный дождь.

— Я не могу ждать Ника на крыльце... Они могут меня увидеть...

Осторожной Сильвии стало жалко этого мужчину.

— Ладно уж, входите... Но не делайте резких движений: собака не любит незнакомых людей.

— Умный пес, — сказал Джуд, входя в прихожую и направляясь в гостиную.

Сильвия указала ему на стул у большого обеденного стола:

— Садитесь.

Джуд от усталости плюхнулся на стул.

Пес рванулся вперед.

— Спокойно! — прикрикнула Сильвия, удерживая ротвейлера.

Когда он успокоился, она отпустила его. Пес медленно подошел к Джуду, обнюхал его колени и, попятившись назад, сел, не сводя глаз с незнакомца.

Сильвия вышла на кухню, оставив дверь за собой открытой. Сидевший в гостиной ротвейлер ей был хорошо виден: он даст знать, если Джуд только пошевелится.

Сняв со стены трубку-телефон, она набрала номер Ника. И снова в офисе мужа сработал автоответчик.

— Немедленно приезжай домой, — сказала Сильвия.

«Хуанита поехала к двоюродному брату». Сильвия набрала известный ей номер и сказала ответившему мужчине по-испански:

— Передайте Хуаните, что Сильвия попросила ее немедленно приехать. Спасибо.

Повесив трубку, она вернулась в гостиную.

— Вы по-прежнему хорошо говорите по-испански, хотя с того времени, как вы вернулись из Мексики, прошло уже много лет, — пробурчал Джуд.

— Откуда вам известно, что я там работала?

— Мне рассказывал об этом Ник.

— А что он вам еще рассказывал?

Джуд пожал плечами:

— То, что он любит вас.

Сильвия глубоко вздохнула и посмотрела Джуду прямо в глаза.

— Мне очень жаль, что вы попали в беду...

— Мне тоже жаль... Но мне надо поговорить с Ником. Сообщить ему... плохие новости.

— Какие же?

— Не хотел бы говорить о них больше, чем необходимо.

— Итак, вы просто хотите поговорить с Ником?

— Поймите, я не хочу создавать для Ника какие-то проблемы. Я и раньше этого никогда не делал...

— Тогда, может быть, вы... вам следовало бы... оставить нас в покое?

— Да, конечно, — вздохнул Джуд.

«Почему Ник не звонит? — подумала Сильвия. — Где он?»

— Вы не сможете остаться у нас на ночь, — сказала она, ненавидя себя за собственный страх.

— Понятно.

Ротвейлер не спускал глаз с Джуда.

— Вы, наверное, хотите пить? — спросила Сильвия, прекрасно понимая, что может поставить этого мужчину, от которого пахнет виски, в неудобное положение.

— Вы хотите сказать — выпить? — не смутился Джуд.

— Мы не держим в доме спиртного.

— Ясное дело, — пробурчал Джуд, и по его тону Сильвия поняла: он знает, что она лжет.

— Вы говорите по-испански? — спросила она.

— Могу заказать пиво, сказать «спасибо»... знаю, как называется их водка — «текила», еще знаю — «сеньора и сеньорита»...

— Из питья у нас в доме есть только молоко, — перебила его Сильвия.

— Молоко? — Он покачал головой. — Да, я бы не отказался от стакана молока.

Когда Сильвия поставила на стол перед Джудом стакан с молоком, со второго этажа послышался плач ее сына.

— Это Сол, — улыбнулся Джуд.

— Нет! — резко сказала Сильвия. — То есть... я хочу сказать, оставайтесь здесь, а я... я одна пойду к нему.

— Как скажете.

Пес последовал за хозяйкой. Она и сама не знала, хорошо это или плохо.

Сол стоял в своей кроватке. Увидев мать, он улыбнулся и потянулся к ней ручонками. Наверное, он был мокрый. Но времени переодеть сына у Сильвии не было: она ни на минуту не хотела спускать глаз с того мужчины.

Когда с Солом на руках она спускалась в гостиную, ротвейлер бежал впереди.

— Да он копия Ника! — воскликнул Джуд, увидев ребенка.

— Да! — сказала Сильвия.

Сол прильнул к ее шее. «Кто этот незнакомый дядя?»

— Я должна приготовить сыну что-нибудь поесть.

— Понимаю...

— А вы... вы, наверное, голодны?

— Немножко.

На столе стоял пустой стакан из-под молока.

«Черт, — подумала Сильвия, — надо было задать этот вопрос раньше. Или уж совсем не спрашивать».

На кухне, когда Сильвия, достав из холодильника рыбные консервы, добавляла в них майонез, Сол держался за ее ногу. Но потом он подошел к двери и посмотрел на дядю, который сидел на стуле, где любил отдыхать его отец. Ротвейлер стоял рядом с мальчиком.

— Привет, Сол, — послышался из гостиной голос Джуда. — Как поживаешь?

Мальчик открыл рот. Джуд улыбнулся ему. Сол улыбнулся в ответ. Джуд подпрыгнул на стуле, закрыл лицо рукой и посмотрел на мальчика сквозь пальцы. Сол засмеялся: уж слишком смешной был этот дядя. Джуд подносил к лицу то одну, то другую руку и хитро улыбался ребенку сквозь растопыренные пальцы. Как обезьянка.

Джуд засмеялся.

А потом вдруг заплакал.

«Она же услышит», — подумал он. И поспешил вытереть ладонью мокрые щеки.

— А вот и ваши сандвичи, — сказала Сильвия, внося в гостиную поднос с сандвичами и глубокой тарелкой с рыбой. На подносе стоял еще один стакан молока. Поставив еду на стол, она спросила: — С вами все в порядке?

— Да-да, конечно, — поспешил заверить он. — Я превратился в человека-обезьяну, чтобы повеселить вашего малыша.

Сильвия села у стола, посадила Сола себе на колени и стала кормить его рыбой. Зная, что ротвейлер рядом, она чувствовала себя в относительной безопасности.

Джуд жадно проглотил сандвичи и запил их молоком. Руки у него дрожали. «Где у них хранится спиртное?»

— Так кто же вы? — спросила Сильвия Джуда.

— Я лучший друг вашего мужа, — ответил он.

— Я почему-то так не думаю.

— Тогда считайте, что мне это просто показалось.

— Мне хотелось бы думать именно так, — прошептала она. В заднем кармане ее джинсов лежал кухонный нож. Она ненавидела себя за то, что положила его туда, но одновременно это доставляло ей удовольствие: это была дополнительная гарантия ее безопасности.

Джуду захотелось заплакать. Снова. Во весь голос. Огромным усилием воли он подавил это острое желание. Он взял из тарелки на подносе ломтик жареной картошки и протянул ее Солу.

— Прими, малыш... От человека-обезьяны.

Глава 26

Свой человек

Уэс позвонил им сразу после того, как расстался с Ником, и они ждали его у центральных ворот. Он поехал за их машиной через небольшую рощицу, обогнул массивное здание и спустился в подземный гараж ЦРУ.

У лифта в глубине гаража за рядами аккуратно припаркованных машин стоял Крэмер — глава Службы внутренней безопасности. Рядом с ним, прислонившись к стене, расположились два человека в помятых костюмах, с ничего не выражающими взглядами. Водитель ехавшей впереди машины взмахом руки показал Уэсу, где припарковаться.

— Оставьте ключ в замке зажигания! — крикнул Крэмер, когда Уэс выходил из машины.

В руке Уэс держал атташе-кейс с деньгами и документами.

— Давайте-ка сюда свое оружие, — сказал Крэмер.

— А вот об этом мы не договаривались, — сухо заметил Уэс.

Крэмер пристально посмотрел на него, а потом, обернувшись к одному из своих людей, пробурчал:

— Ладно. Майор, может быть, и не очень умен, но на фанатика он не похож.

Они поднялись на лифте на последний этаж. В коридоре, пол которого покрывал толстый ковер, никого не было. Крэмер подвел Уэса к коричневой двери без таблички, постучал в нее, и они шагнули внутрь.

За письменным столом в кабинете сидел генерал ВВС, заместель директора ЦРУ Билли Кокрэн. Он посмотрел на вошедших сквозь толстые стекла своих очков.

— Мы его уже «просветили», — доложил Крэмер. — Экран рентгена показал, что радиопередатчика и магнитофона у него нет. Есть только пистолет.

— Спасибо, мистер Крэмер, — сказал Билли. — Позаботьтесь обо всем остальном.

— Лично отвечаю за это. Мои люди находятся в коридоре. За дверью, — чеканя слова, произнес Крэмер и вышел.

— Где директор Дентон? — спросил Уэс.

— Разве мы договаривались, что я буду отвечать на вопросы?

— Не надо отвечать. Просто сообщите мне то, что меня больше всего интересует. — Уэс подвинул стул к письменному столу и сел.

— Директор на конференции в государственном департаменте вместе со своим секретарем. Что же касается Ноя Холла, то незадолго до вашего прибытия его вызвали в Белый дом. Речь идет о политическом кризисе, и его присутствие оказалось там необходимым.

— Здорово вы все провернули.

— Ну, знаете ли... Итак, прошлый раз вы отвергли мою помощь. Что заставило вас обратиться ко мне теперь?

— Дело в том, что мои непосредственные руководители оказались политиками, играющими в юношеской лиге. Они очень хотят сделать карьеру, но рисковать при этом не намерены.

— А я-то здесь при чем?.. И вы-то кто?

— Я — солдат.

— Беззаветно служащий отечеству, — насмешливым тоном прокомментировал ответ Уэса Билли.

— Как бы то ни было, вы приняли мои условия.

— Просто своей властью я на секунду притушил бушующий здесь пожар, чтобы вы могли проникнуть внутрь, но мое расположение к вам может и перемениться. Вокруг вас по-прежнему бушует огонь и оставаться рядом с вами небезопасно.

— Вам следовало бы помнить, сэр, что к разжиганию этого пожара имели прямое отношение и вы.

— Да? Но я не убивал людей в пустыне...

— Правда? Впрочем, сейчас это не важно. Дентон и Ной мне с самого начала не очень-то доверяли. Они вовлекли меня в это дело, послав, по сути дела, под пули. Конечно, мне следовало бы ожидать этого, когда я согласился работать на них... Возможно, я этого и ожидал, но не придал должного значения опасности. Сейчас уже не помню, да и не в этом суть. Мне было необходимо делать что-то важное, и они предоставили мне такую возможность. А сейчас, когда развязка вот-вот наступит, они спрятались в кусты. Я пришел к вам потому, что в этом ведомстве вы не какой-то там пришелец. Вы здесь — свой человек. И у вас можно получить ответы на многие вопросы.

— На какие вопросы? Об этом вашем фантоме Джуде Стюарте?

— Речь сейчас не о нем. С ним дело ясное.

— Так где же он сейчас?

— Мы с вами договаривались, что Крэмер прежде всего прояснит дело с тремя другими людьми.

— Вы получили в этой системе все, что имеет отношение к Джуду Стюарту.

— Откинем прочь эту ложь.

— Я не лгу, — сухо и твердо сказал Билли.

— Может быть. Но вы, оказывается, умеете гениально просто уходить от правдивых ответов на вопросы. Вот вы сказали: «В этой системе». А что это означает?

— Назовите имена интересующих вас людей, — вздохнул Билли, беря телефонную трубку. На том конце провода послышался голос Крэмера. Он находился у экрана компьютера, подключенного к самой разветвленной базе данных в мире.

— Бэт Дойл, — сказал Уэс. Он сообщил также Кокрэну всю известную ему дополнительную информацию об этой женщине, и Билли передал ее Крэмеру.

— Придется подождать, — заявил Кокрэн, кладя трубку.

— Что ж, подождем.

В кабинете повисла тишина. Уэсу надоело смотреть на толстые стекла очков заместителя директора. Его внимание привлекли висевшие на стенах кабинета японские деревянные плакетки времен могущественных императоров. На этих искусно сделанных плакетках были вырезаны объемные изображения самураев.

Телефон на письменном столе зазвонил через двадцать две минуты. Билли внимательно выслушал Крэмера, положил трубку, дождался, когда стоявший рядом с телефоном факс закончит работу, вытащил из него лист бумаги и протянул его Уэсу. С этого листа на майора смотрела Бэт.

— Да, это она.

— Так вот, — удовлетворенно кивнул головой Билли, — нашлось немало американок, которых зовут Бэт Дойл. Личность интересующей вас женщины мы установили по дополнительной информации, которую вы нам сообщили. Известно, что под судом она не находилась; много путешествовала. Главным образом в Азию и Европу.

— И кому же она принадлежит?

— Судя по нашей базе данных, она не замужем, — сухо заметил Билли.

— Слушайте, вы ведь знаете, что конкретно я имею в виду! Она ваш человек?

Билли поерзал на кресле.

— У нас нет данных о том, что она когда-либо работала в службе государственной безопасности, в разведке или правоохранительных органах. У нас есть только сведения о прохождении ею таможенных формальностей и записи госдепа о ее путешествиях.

— А что еще?

— А что еще может быть? — Билли развел руками. — Только то, что она, возможно, является агентом иностранной разведки?

— Вряд ли. Это не имеет никакого отношения к делу.

— Но если у вас все-таки есть основания думать так, то досье ЦРУ и ФБР должны содержать соответствующую информацию, — настойчиво сказал Билли.

— Нет-нет. Оставьте ее в покое. В досье ничего заносить не нужно.

— Тогда, — Билли посмотрел Уэсу прямо в глаза, — вам вообще не стоило заставлять нас искать ее досье.

Уэс задумался.

— А не может ли оказаться, что она работает на частного сыщика Джека Бернса? — наконец спросил он.

Билли протер стекла своих очков носовым платком:

— В наших досье содержатся соответствующие упоминания о таких случаях. Ведь на привлечение человека к работе в сфере частного сыска нужна специальная лицензия. Хотя... правовая база в этой сфере, с нашей точки зрения, заставляет желать лучшего...

— Нет, — убежденно сказал Уэс. — Забудем об этом. Она не могла на него работать.

У Уэса камень с души свалился.

— Назовите второе имя, — приказал генерал Кокрэн.

Уэс протянул ему водительские права мужчины, следившего за Ником Келли. Билли чуть заметно вздрогнул, но, быстро взяв себя в руки, продиктовал все имеющиеся в правах данные на их владельца Крэмеру.

Ждать пришлось десять минут. Уэс закрыл глаза и представил себе Бэт, ее волосы, ее губы... Он вспомнил, какой ужас появился на ее лице, когда она увидела его пистолет.

Телефон зазвонил.

— Да? — ответил Билли. Он внимательно выслушал Крэмера, сказал: — Понимаю. Спасибо, — и положил трубку.

Второй человек в ЦРУ несколько секунд сидел, глядя на Уэса, потом встал и пошел к окну. Сегодня он не прихрамывал.

— Что же вы не просите меня назвать третье имя? — уставившись в спину Билли, громко спросил Уэс.

— Как далеко все это зашло? — не оборачиваясь, бросил тот Уэсу.

— Слишком далеко, чтобы остановиться.

— Вы проделали отличную работу, майор. Вам есть чем гордиться.

— Да пошли вы к черту... сэр!

Билли мгновенно обернулся.

— Если бы мы были в форме, — грозно заявил он, — я бы отправил вас за это выражение прямиком в преисподнюю.

— Понимаю, сэр.

— Я, — сказал Билли, — уважаю форму. Надеюсь, точно так же, как и вы. Форма — знак принадлежности к важным органам государственной власти. Которая в огромной степени зависит от таких вот, как мы с вами, служак. Спасение всей страны в этих органах власти...

— Так хотите ли вы услышать третье имя? — перебил генерала Уэс.

— А я ведь и не собирался становиться разведчиком, — продолжал самый известный и уважаемый шпион Америки. — Военным стать хотел, но не разведчиком. Однако, оказавшись здесь... — Билли обвел рукой кабинет, — став разведчиком, я всегда отрицательно относился к разведоперациям, осуществляемым людьми. Агенты, резиденты, легенды, контракты, тайные операции... В результате всего этого возникает особый стиль поведения, который подрывает престиж органов государственной власти. Средства достижения того или иного результата постепенно становятся самоцелью. И при такой логике человеку очень легко потерять свою сущность, человек разлагается на глазах. Возможно, что-то похожее и произошло с Джудом Стюартом.

— Сейчас не о нем речь. Вы, конечно, уже знаете имя третьего интересующего меня человека.

— Да, — сказал Билли. — Его зовут Вэрон. Генерал в отставке Байрон Вэрон.

— Что вам известно о нем и его связях с Джудом Стюартом? — спросил Уэс.

— Видите ли, майор... Знание — это очень точное понятие. Оно или есть, или его нет.

— Хватит меня дурачить, генерал. Мы говорим об очень конкретных вещах. Мне нужна правда.

— Правда в том, что цель нашей работы — защищать страну, — заявил Билли. — Демократия зиждется на органах государственной власти. Но если она рухнет, то и органы государственной власти погибнут под ее обломками.

— Демократия — это прежде всего люди. И если она рухнет, то под ее обломками погибнет весь народ, — сказал Уэс. — Я уже говорил, что дело зашло слишком далеко, чтобы остановиться.

— Но, как мне кажется, не настолько далеко, чтобы не задуматься о некоторых нежелательных последствиях. Я бы все-таки не стал заниматься охотой на ведьм. Речь тут идет о чем-то более существенном.

— Мне об этих ведьмах ничего не известно.

— Зато мне известно! — Билли покачал головой. — В нашей работе мы постоянно сталкиваемся с множеством тайн, а тайны всегда пробуждают фантазию. Даже у самых блестящих мыслителей. Впрочем... — Билли задумался. — Впрочем, в этом конкретном случае, думаю, нет особых тайн, а тем более какого-то заговора. Убежден, что речь идет о маленьком водовороте. Не более того!

Было видно, что Билли принял решение. Он быстро подошел к письменному столу, достал из верхнего ящика досье без каких-либо надписей на обложке и протянул его Уэсу.

— Это не досье ЦРУ, — сказал он. — Это мое личное досье. С генералом Вэроном я работал вместе в Комитете начальников штабов. Он служил там после возвращения с Ближнего Востока вплоть до момента поступления на службу в Пентагон. Его опыт в качестве одного из руководителей спецвойск оказался весьма полезным в осуществлении некоторых наших программ. В частности, при планировании второй операции по спасению наших заложников в Иране. К сожалению, та операция завершилась безрезультатно... Вэрон, — продолжал Билли, — весьма преуспел в том, что некоторые военачальники не решались делать в силу своей сверхосторожности. Он был привлекателен и с политической точки зрения — антикоммунист до мозга костей! Только вот, как выяснилось, помимо основных служебных обязанностей, он создал свой собственный аппарат, о котором было мало кому известно. Лично я узнал об этом совершенно случайно. И у меня начало расти предубеждение против этого человека. Тогда расследование подобных вещей не входило в мою компетенцию. Тем не менее мне удалось выяснить, что некоторые частные фонды собирали для него кое-какие средства. Он привлекал к своей деятельности таких людей, которые из патриотических убеждений готовы были пойти на все. Может быть, он даже давал взятки. Со своим тайным аппаратом он работал в разных местах и поставлял некоторую важную информацию своим союзникам в ЦРУ, ФБР и в иных службах государственной безопасности.

— Поэтому вы и начали собирать на него досье?

— Видите ли, он находил себе работу в тех сферах, которыми государственные органы власти не занимались. Но в этом не было ничего особенного. Напротив, это казалось даже весьма благоразумным и предусмотрительным.

— А какое к этому всему имел отношение Джуд Стюарт?

— Этого парня привлекали к работе в системе с середины семидесятых. Было время, когда он сбился с верного пути, но по-прежнему представлял собой незаурядную личность. Когда я изучил отчеты о его работе, изучил его досье... я понял, что он, возможно, был одним из сотрудников Вэрона.

— Сколько же было таких парней в общей сложности?..

— Понятия не имею. Человек, чьи водительские права вы мне показали, участвует в одном из многих направлений деятельности Вэрона. В прошлом он был, в частности, сотрудником компании, которая имела отношение к иранскому скандалу. Как, впрочем, в некоторой степени и сам Вэрон. — Кокрэн покачал головой. — В начале восьмидесятых он был вынужден уйти в отставку. Тогда разразился скандал по поводу продажи оружия сверх установленных правительством объемов. Прокурор, который занимался этим делом, не смог найти достаточное количество изобличающих Вэрона доказательств, чтобы начать против него уголовное дело.

— Вот это да!

— Если же вы спросите меня о тех, с кем работал Вэрон, то ответить мне будет не очень сложно. Все мы плаваем хоть и в глубоком, но все-таки относительно небольшом водоеме. И чтобы выловить нужную вам рыбку, надо просто уметь ждать. Как-то мне сказали, что Вэрон нанял одного частного сыщика, чтобы тот помог ему осуществить кое-какие делишки.

— Это был Джек Бернс, — убежденно сказал Уэс. — Но знает ли об этом Ной Холл?

— Ной обеспечивает интересы своего босса на выборах. И знает намного меньше, чем ему кажется. Такие люди всегда ставят на ту лошадь, которая, как они считают, им хорошо известна. И Бернс — именно такая лошадь для Ноя.

— Может ли Бернс знать о создании Вэроном тайной сети агентов?

— Вряд ли. Но кое-какой отрывочной информацией Бернс все-таки располагает. Когда ему стало известно об интересе, который проявляют Дентон и Ной к Джуду Стюарту, и о том, что они отвергли легальные каналы расследования, он сразу же вышел на них. Но при этом не преминул рассказать обо всем своим более старым клиентам.

— Только сумасшедший может вести двойную игру!

— Бернс был уверен, что об этом никто не узнает. И никто не заставит его заплатить за предательство.

— Кто еще замешан в этом деле? — спросил Уэс.

— Я не знаю.

Уэс медленно открыл досье. В нем было много страниц, напечатанных на разных машинках и принтерах. В досье содержались данные о всякого рода тайных операциях в Иране, Чили. Специальный раздел досье был посвящен торговле кокаином.

— Так вы все знали... — прошептал Уэс и посмотрел на человека в очках с толстыми стеклами. — Вы все знали!

— Я не знал ничего! — Билли наклонился к Уэсу. — И моя первая рекомендация по этому делу состояла в том, чтобы оставить все как есть. Все эти данные давно уже история. Сам Вэрон — старый человек, и, как я слышал, он серьезно болен. Его былая мощь в прошлом. Он почти отошел от дел после иранского скандала. Он знал, что еще один подобный скандал его доконает... Что касается меня, то с самого начала я был уверен, что не стоит дразнить привидения, — как правило, из этого ничего хорошего не получается. Может быть, когда-то Джуд Стюарт и был важной персоной, но сейчас он никто, его персона не представляет собой никакого интереса для ЦРУ и для тех задач, которые мы сегодня решаем. Однако мое непосредственное начальство со мной не согласилось. Так частенько бывает в государственных учреждениях. И в этом нет ничего страшного. Вот только мое начальство почему-то не воспользовалось уже наработанной практикой расследования подобных дел... Меня проигнорировали и привлекли к делу вас! — Билли откинулся в кресле. — Я передал вам свое личное неофициальное досье. Мне было приказано не вмешиваться, оставаться в стороне. Я нарушил приказ и предложил вам помощь, но вы от нее отказались. Вы, как и Вэрон, в официальных досье не значитесь. О сути выполняемого вами задания нигде нет никаких записей. Все это неофициально. Вы похожи на ковбоя, действующего на свой страх и риск. Что ж, действуйте. Мне до этого дела нет.

— Нет есть, генерал! Задание-то я получил в вашем ведомстве. Можете прикрывать свой зад и дальше, но только имейте в виду, что ниточка от этого дела потянется и к вам. Тем более что в результате выполнения задания появилось уже несколько трупов!

— Эти трупы появились по вашей вине, майор, — спокойно сказал Билли.

— Это правда. Но когда об этом станет известно всем, след приведет сыщиков сюда, к вам! — Уэс ткнул пальцем в грудь Билли.

Генерал медленно снял очки и тыльной стороной ладони потер глаза.

— Джуд Стюарт, — продолжал Уэс, — может быть, и не представляет сейчас для вашего ведомства интереса. Но зато его персона вызывает пристальный интерес у Вэрона. Из-за этого и заварилась вся каша. Отставной моряк, служивший когда-то в Белом доме, был направлен в Лос-Анджелес. Зачем? Не знаю. Но это известно Вэрону. И будьте уверены: речь идет не о делах давно минувших дней. Речь идет о каких-то событиях дня сегодняшнего!

— Меня не меньше вас волнует день сегодняшний, — перебил Уэса Билли. — Что бы вы ни говорили, Вэрон и Джуд — герои давно минувших дней. Важно другое. Берлинская стена разрушена. Американские журналисты имеют возможность посещать штаб-квартиру КГБ. Но, несмотря на все это, по-прежнему работа моего ЦРУ необходима. Есть иные проблемы, которыми мы сегодня занимаемся. Это торговые войны, терроризм, распространение ядерного оружия... Я, конечно, не знаю, в каком направлении будет развиваться мир в будущем. Одно мне известно: наша организация понесет очень тяжелые потери, если разразится скандал, связанный с прошлой, пусть даже отвратительной деятельностью Вэрона и Джуда Стюарта. Этот скандал сильно повредит дню сегодняшнему. И завтрашнему тоже.

— Наплевать!

— Очень благородно с вашей стороны таким образом возвращать долг своей стране, — сказал Билли.

— Ну уж нет! Сначала давайте смоем с себя старое дерьмо!

— Каким же образом?

— Я доставлю к вам Джуда Стюарта. Вы возьмете его под свою защиту, обеспечите ему неприкосновенность...

— Но вы же юрист! Вы знаете, что этого я не могу сделать!

— Можете. Еще как можете! Потребуется всего лишь один телефонный звонок.

— А что еще?

— Начните дело против Вэрона. Я слишком много набил синяков, чтобы дать этому негодяю возможность ускользнуть от правосудия.

— Выходит, весь этот скандал я должен начать именно из-за вашей персоны? А я-то думал, что вы защищаете интересы Америки!

— Именно ее интересы, поскольку я офицер ВМФ Соединенных Штатов...

— Который действовал и действует весьма странно.

— Накажите меня за ошибки. Я готов предстать перед судом.

— Есть и другие средства наказать вас.

— Я знаю одного писателя, который тоже замешан в этом деле, — продолжал Уэс. — Я хочу помочь и ему.

— И что же в результате всего этого вы хотите получить?

— В результате мы раз и навсегда избавимся от всего этого дерьма!

— И?

— Этого уже достаточно. — Уэс помолчал. И потом добавил: — Если удастся сделать еще что-то, надеюсь, это «что-то» послужит добру.

Генерал Билли Кокрэн наклонился над столом.

— Майор, если у вас ничего не выйдет...

— Я знаю, на что иду.

— Не ошибитесь, — сказал Билли. — Как посмотрит на это директор Дентон? Вы об этом подумали?

— Да. Вы проведете с ним тонкую беседу. Вы здесь свой человек, профессионал. Дентон хочет руководить, хочет быть могущественным, всеми любимым, хочет, чтобы ни единое пятнышко не замарало его репутацию. И вы найдете способ объяснить ему, каким образом он сможет этого добиться... Или напугаете его, чтобы он не спутал все наши карты.

— Когда вы доставите ко мне Джуда? — спросил Билли.

— Как только это будет возможно, — ответил Уэс. — Если, конечно, вы сделаете так, чтобы по моим пятам никто не шел.

— Естественно, я смогу обеспечить интересы федеральной власти... В том случае, если за вами больше ничего нет... помимо того, что я знаю. Но работать вам все равно придется в одиночку. Спецгруппу ЦРУ я не смогу вам предоставить без соответствующей санкции директора Дентона. А он ее не даст. Ной, конечно же, заявит ему, что я предатель. И что на том злополучном первом совещании я фактически выступил против них.

— О себе вы позаботитесь сами. Когда дело завершится, все это не будет иметь никакого значения.

— Но и вы, майор, должны отдавать себе отчет, что за свою судьбу и жизнь отвечаете только вы сами. Не забывайте, что Вэрон — стратег опытный. Он не просто так был награжден боевыми орденами и медалями.

Уэс встал.

— Занимайтесь только тем, что поручил вам Дентон, — сказал заместитель директора ЦРУ, уже продумывавший новую хитрую комбинацию, похожую на паутину. — Доставьте сюда Джуда Стюарта как можно скорее, а потом уж решим, что делать дальше.

Билли протянул Уэсу руку ладонью вверх.

— Верните мне мое досье.

Уэс крепко сжал папку с документами. Ему страшно хотелось изучить их. Это было личное, а следовательно, самое точное описание того, что сейчас его больше всего в жизни интересовало. Сколько еще таких вот досье лежит у Кокрэна в столе и сейфе?

— А что вы сами собирались делать с этим досье? — спросил Уэс. — Что бы вы сделали с ним, если бы я не вышел на Вэрона и не поспешил к вам, чтобы заключить эту своеобразную сделку?

— Я бы сделал все, что надо было сделать. Исходя из целесообразности.

Билли по-прежнему держал руку ладонью вверх.

Уэс бросил досье на его письменный стол.

Глава 27

Тоннель

Нику хотелось как можно скорее попасть домой.

Влившись на своей автомашине в плотный поток транспорта, двигавшийся от Капитолийского холма, он уже не думал ни об офицере ВМФ США Уэсе Чендлере, ни о Джуде, ни о ЦРУ, ни о всякого рода подонках, злоупотреблявших доверием Америки. Ему хотелось как можно скорее оказаться дома, услышать смех своей жены, увидеть сына, делавшего первые в жизни робкие шаги. Дома Ника радостно встретит ротвейлер и оближет ему руку... А еще надо бы позвонить матери в Мичиган, узнать о погоде в родных местах. Мать обязательно расскажет о его сумасшедших тетках... Как было бы здорово, если бы отец был жив!

Автомобили мчались по улицам. Водители спешили — вот-вот должен был начаться проливной дождь.

Джип семьи Келли стоял у дома. Это означало, что Сильвия уже вернулась со службы.

Когда Ник шел по дорожке к входной двери, пес залаял: он всегда лаял, чувствуя приближение хозяина. Сильвия открыла дверь: на ней лица не было. Ник собрался было успокоить ее, сказать, что все в порядке, что не стоило волноваться из-за его долгого отсутствия.

Сильвия опередила мужа.

— Он здесь, — прошептала она.

— Кто?

— Джуд. Он в доме.

— Па-а-па... — Из-за спины Сильвии показался Сол. Он уцепился за брюки отца. — Па-а-па...

Пес обошел ребенка и встал рядом с Ником: всем должно было быть известно, кто здесь хозяин. Пес подозрительно посмотрел в глубь дома.

— Я тебе весь день звонила, — сообщила Сильвия Нику, нежно обнявшему Сола.

— Я сказала ему, что он не может остановиться у нас. Ей было стыдно за эти слова. И за то, что в кармане ее джинсов лежал кухонный нож. Ведь Ник уже дома, она теперь в полной безопасности. Сильвия устало улыбнулась мужу.

Ник в ответ не улыбнулся. С сыном на руках он поспешил в гостиную, ротвейлер бежал впереди.

Джуд сидел за столом, перед ним стояли чашка с кофе и тарелка со связкой бананов.

— Давненько я тебя не видел, братец, — заулыбался Джуд при появлении Ника. Голос у него был усталым.

— Как ты здесь оказался? — пробормотал Ник.

— Самым элементарным образом. На хвосте у меня никого не было.

— Да нет, братец, ты под колпаком.

— Знаю, но когда я появился здесь, за мной никто не следил.

Ник сел за стол. Джуд находился справа от него. Сильвия расположилась слева. Сол посмотрел на большого дядю и прижался к груди отца.

— Вы говорили, что у вас плохие новости, — обратилась Сильвия к Джуду.

Джуд и Ник уставились на нее. Она не отвела глаз.

— Я теперь во всем этом тоже замешана, — упрямо сказала Сильвия.

— Говори, Джуд. — Ник махнул рукой.

— Лорри умерла, — прошептал Джуд.

— Знаю, — сказал Ник.

— Откуда тебе это...

— Что с ней случилось? — перебил Джуда Ник.

— Она... это было самоубийство. Я видел ее... в Небраске...

— Боже мой... — прошептала Сильвия. На ее глазах появились слезы.

— Ты уверен, что это было именно так? — спросил Ник.

Сильвия посмотрела на мужа:

— В чем должен быть уверен Джуд?

Ник даже не взглянул в сторону жены. Он повторил:

— Ты уверен?

— Она сама это сделала... Там больше никого не было. — Джуд вздохнул. — Но бритву для этого самоубийства вложил ей в руку я. Правда, было это очень давно, но все равно можно считать, что убил ее именно я.

— Нет, — сказал Ник, — не ты.

— Сейчас уже не важно. Лучше от этого я не стану.

— О чем вы здесь оба рассуждаете? — спросила Сильвия. — Я никогда не видела эту женщину, но, Джуд, я... я действительно вам сочувствую. — Сильвия перевела взгляд с Джуда на Ника. — И все-таки о чем вы здесь оба рассуждаете? Что все это значит?

— Откуда ты узнал о ее смерти? — Джуд посмотрел Нику прямо в глаза. Ник повернулся к Сильвии.

— Нет! — твердо сказала она.

— Дорогая... — начал Ник.

— Нет! — настойчиво повторила Сильвия. — Ты мой муж. На руках у тебя наш сын. Это наша с тобой жизнь... Вы же оба можете теперь одним махом все перевернуть!

Сол заплакал: его мама почему-то кричала. Ротвейлер поднялся на ноги.

— Сильвия, позволь мне объяснить...

— Не хочу никаких объяснений! Хочу знать всю правду!

— И все-таки... — Ник попытался успокоить плачущего Сола. — И все-таки будет лучше, если ты позволишь мне и Джуду поговорить с глазу на глаз.

— Для кого это будет лучше?

— Для всех, — твердо сказал Ник. — Поверь мне, когда будет можно рассказать тебе все, я обязательно это сделаю!

— Но сам ты мне сейчас не веришь!

— Да не в этом дело.

Сильвия встала, взяла из рук Ника плачущего сына и, указав на него, громко сказала:

— Дело в нем! Не забывай об этом!

Она подошла к лестнице и стала подниматься на второй этаж. Плач Сола становился все тише. Ротвейлер остался с хозяином.

— Она мне нравится, — пробормотал Джуд.

— Мне тоже, — прошептал Ник.

— Так откуда же ты узнал о Лорри?

Ник промолчал.

— Ты мне не доверяешь? Но ведь я тебя никогда не подводил.

Ник решился. Он рассказал Джуду о Джеке Бернсе, о моряке по имени Уэс, о происшествии на вокзале «Юнион». Об иранском скандале и отставном генерале Вэроне он не произнес ни слова.

— А уверен ли ты в том, что этот Уэс Чендлер именно тот, за кого себя выдает? — спросил Джуд.

— Я видел его удостоверение.

— Удостоверения действуют только на простаков. В своей жизни я видел слишком много подобных липовых документов. И почему же тогда надо верить этому удостоверению?

— У Уэса было оружие. И он позволил мне беспрепятственно уйти, — сказал Ник. О пистолете следившего за ним человека он решил не говорить. Тем более что этот пистолет сейчас лежал в его сумке.

— Ты, братец, видно, забыл, чему я тебя учил.

— Происшествие на вокзале было невозможно инсценировать.

— Так ты считаешь, что на свете нет героев, способных несколькими мастерскими ударами сразить следившего за тобой человека, чтобы вызвать твое доверие и выудить у тебя все, что ты знаешь?

— Этот парень сам узнал многое из того, что известно мне. И я ему доверяю. В определенной степени, конечно.

— Что же он знает? И что тебе известно?

— Стоп! — сказал Ник. Его настроение резко переменилось. — Все эти годы, когда ты названивал мне по ночам, я никогда не задавал тебе вопросов, на которые ты не мог бы ответить. И это было прекрасно. Я сам искал эти ответы. Я был в стороне от твоей жизни. По крайней мере мне так казалось. Но теперь... — Ник вздохнул, — когда ты позвонил мне прошлый раз, ты втянул меня в это дело. После твоего звонка они вышли на меня. То, что я ни в чем не виноват, никого теперь не волнует. Они вышли на меня, чтобы добраться до тебя. По твоей милости я принимаю теперь участие в этой игре. Но я не хочу играть в одиночку!

— Чего ты хочешь? — спросил Джуд.

— Хочу выйти из этой игры невредимым. Боюсь только, ты мне не сможешь этого гарантировать!

— Но может быть, я...

— Никаких «может быть»! Я знаю этого парня. Он не из тех, с кем ты можешь легко справиться.

Джуд почесал пальцем лоб.

— Зачем ты приехал сюда? — спросил Ник.

— Лорри... она...

— Я знаю о ее предсмертной записке... Бритву в ее руку, может быть, и вправду вложил ты. Но о том, что пора бритву пустить в ход, сообщил ей я! Наверное, я действительно последний из оставшихся у тебя друзей, который ни за что не станет создавать собственное счастье на твоем горе. И поэтому скажи мне честно: зачем ты все-таки приехал в Вашингтон?

— Тебе недостаточно того, что я уже сказал?

— Видишь ли... ты всегда умел уходить от прямых вопросов.

В гостиной часы на стене отсчитывали секунды. Нику казалось, что это удары его собственного сердца.

— Я приехал сюда, чтобы увидеть человека, затеявшего все это дело, — сказал Джуд.

— Твоего бывшего командира. Начальника группы, в которой ты служил.

— Ты здорово умеешь наклеивать этикетки на соответствующий товар, — усмехнулся Джуд.

— Зачем же он тебе понадобился?

— Это еще предстоит выяснить.

— Ты это знаешь! — Ник посмотрел Джуду прямо в глаза.

Джуд не выдержал его сурового взгляда.

— В восемьдесят пятом или восемьдесят шестом, — сказал он, опустив голову, — этот начальник хотел дать мне кое-какую работу... Но я тогда запил и...

— Понимаю.

— В общем, тем, что было ему надо, я не занимался, — пробормотал Джуд. — Все это больше походило на ловушку, а меня не взять голыми руками. Я уже давно не мальчик!

Джуд рассмеялся.

— Что это была за работа? — спросил Ник.

— Нет, я не могу об этом сказать.

— Тогда попробую догадаться я сам. Это была работа, связанная с непристойными делами в Иране.

— Может, ты и угадал. А может, и нет, — усмехнулся Джуд.

— Как бы то ни было, если они начинают охоту за тобой в Лос-Анджелесе, если работа, которую они тебе предлагали, была ловушкой... зачем же тебе тогда лезть прямо им в руки? Какого черта?!

— А куда мне еще лезть? И что еще мне остается делать? Кроме того, они ведь не знают, когда я появлюсь в их офисе. И они не подозревают, что мне о нем все известно.

— И кто же этот он? — спросил Ник. — И что ты от него ожидаешь?

— Сначала мне надо с ним поговорить, — ответил Джуд.

— Я предлагаю тебе поговорить с этим моряком, Уэсом Чендлером, — сказал Ник. — Поговори с ним. Он поможет тебе. Поможет нам.

— Да он с ними заодно, — сказал Джуд. — Даже если тебе он не врет, все равно он с ними заодно. Возможно, он их «ластик»...

— Кто-кто?

— Когда им надо уничтожить жирные кляксы в какой-нибудь истории, они проводят совещание. И их босс — резиновых дел мастер — направляет куда надо своего «ластика» или чистильщика — как хочешь его называй. В голосе Джуда появились металлические нотки, от которых у Ника всегда сжималось сердце.

— Я должен знать правду!

— Никакой он не «ластик», — прошептал Ник. — Если бы он был, как ты говоришь, «ластиком», он бы следил за мной до тех пор, пока бы не увидел тебя. А он ведь знал, что ты у меня появишься. И он бы расставил своих людей у моего дома. И к этому моменту все было бы уже кончено.

Джуд облизнул сухие губы. «Где в доме Ника хранят спиртное?»

— Он с ними не заодно, — продолжал Ник. — Мне известен человек, которого ты ищешь. И Уэс Чендлер знает, кто он.

— Кто же? — Джуд сжал в руке кофейную чашку.

— Вэрон, — ответил Ник. — Генерал Вэрон.

По лицу Джуда было видно, что это правда.

— Кто рассказал тебе об этом?

— Уэс. Именно он распутал всю эту историю.

— Так он все знает? Этот морячок?

— Да.

Джуд встал. Все поплыло у него перед глазами — шелковые шторы на окнах в гостиной, блестящий обеденный стол из красного дерева, фарфоровые вазы в буфете, картины на стенах. В этом тихом уютном доме своего друга он стал задыхаться.

«Где же они хранят спиртное?» Джуд поспешил на кухню, открыл холодильник и обнаружил там две бутылки пива. А вот и открывалка на столе. Джуд осушил сразу полбутылки и мгновенно почувствовал прилив сил. В гостиную он вернулся с бутылкой пива в каждой руке, но здесь его ждал новый удар.

— Уэс продолжает делать свое дело, — сказал Ник. — И у тебя остался только один шанс: ты должен встретиться с Уэсом. В этот момент он выторговывает для тебя кое-какие гарантии в ЦРУ!

— Черт! — закричал Джуд и допил первую бутылку. — У кого же он выторговывает эти гарантии? У этого нового босса, которого назначил президент? — Пустую бутылку из-под пива Джуд запустил в корзину у входа на кухню и попал. «Два очка!» — мелькнуло у него в голове; но эта победа сейчас радости ему не доставила.

— Уэс разговаривает сейчас с генералом Кокрэном — вторым человеком в ЦРУ, профессионалом, — медленно сказал Ник.

— С генералом Билли? Тем самым, который служил в Национальном агентстве безопасности и в Комитете начальников штабов?.. Генерал Билли мастак заключать всякие сделки!

Джуд осушил вторую бутылку пива и бросил ее в корзину.

— Мои телефоны прослушивают, — будничным тоном заметил Ник. — Прослушивают люди Вэрона, но их не очень-то и много. Поэтому Уэс, как только закончит разговор с Билли, должен позвонить...

— Но меня здесь уже не будет.

— Джуд, ты не можешь все время находиться в бегах!

— Да, я слишком устал.

— Вот поэтому я и предлагаю тебе встретиться с Уэсом.

— От разного рода сделок я тоже устал.

— Послушай, — сказал Ник. — В это дело втравил меня именно ты. И я прошу тебя встретиться с Уэсом. Хотя бы ради меня самого.

«Он последний из оставшихся у меня друзей», — подумал Джуд.

— Ладно, — вздохнул он. — Только ради тебя... Я поговорю с твоим морячком, но лишь после того, как разберусь с Вэроном! Иного пути нет! Что для меня толку от этой сделки с ЦРУ? Они не смогут оживить ни Лорри, ни Нору!

— Ты не понял меня, Джуд! — твердо сказал Ник. — Если люди Вэрона выйдут на меня снова — а один раз они это уже сделали, — от меня останется только мокрое место. В этой вашей разборке я буду только помехой!

Джуд задумался. Наконец он заглянул Нику в глаза и улыбнулся.

— Я люблю тебя как брата.

— Вот и веди себя со мной как с братом. Самое важное в наших отношениях — доверие.

— Тебе-то я доверяю, — сказал Джуд. — Но в данном случае речь о тебе не идет. — Он ухмыльнулся. — Этот Вэрон мне не соперник.

— Он хочет убить тебя.

— Но не сможет.

В прихожей зазвенел звонок.

Джуд и Ник бросились к входной двери. Ее массивная ручка повернулась...

Ник услышал за спиной шаги Сильвии. Обернувшись, он увидел ее, спускавшуюся со второго этажа с Солом на руках.

— Сильвия, стой!

Входная дверь распахнулась, и на пороге появилась Хуанита.

— Здравствуйте! — игривым тоном сказала она и, уже обращаясь к подошедшей Сильвии, затараторила: — Мой двоюродный брат сказал, что вы звонили и просили меня приехать.

— Возьмите Сола, — сказала Сильвия, протягивая Хуаните ребенка. Он был укутан в желтое пончо. — Отвезите его к себе.

— Сильвия, — прошептал Ник, — что ты задумала?

— Я делаю то, что должна делать, — сказала Сильвия. Ее тон насторожил Хуаниту. Только сейчас она обратила внимание на огромного, плохо одетого мужчину, стоявшего в прихожей.

— Может быть, вызвать полицию? — тихо спросила служанка по-итальянски.

— Нет! — сказал Ник.

Сильвия поцеловала Сола в лоб:

— Поедешь с Хуанитой на машине. Мама и папа любят тебя. И скоро тебя заберут.

Малыш улыбнулся. Он любил ездить на машине.

Когда дверь за Хуанитой закрылась, Сильвия заплакала.

— Он никогда еще не ночевал в чужом доме, — прошептал Ник. — Ему будет страшно.

От яростного взгляда Сильвии Нику стало не по себе.

— Мой ребенок не может оставаться сейчас здесь! — закричала она и пошла в гостиную. Мужчины последовали за ней.

— Что вы собираетесь делать? — Сильвия резким движением повернулась к ним.

— Я должен повидаться с одним человеком, — сказал Джуд, — а потом, наверное, поговорю с тем, с кем Ник хочет меня свести.

— И я отвезу тебя на эту встречу, — заявил Ник.

— Что?! — одновременно спросили Сильвия и Джуд.

— Именно так я и сделаю, — ответил Ник.

— Я могу взять у тебя денег, — прошептал Джуд, — и поехать на встречу на такси...

— Но если эта встреча не состоится, они будут охотиться уже только за мной!

Сильвия с ужасом посмотрела на мужа.

Джуд осторожно кашлянул:

— Извините... но я одет в такое старье, а мне...

— Сейчас что-нибудь найдем, — сказала Сильвия.

Она вернулась через пару минут.

— Вот вам, — обратилась она к Джуду, — кое-что из одежды, которую оставили у нас друзья Ника. Наверное, подойдет, они ребята...

— Крупные, — закончил Джуд.

— Вон там в ванной комнате, — Сильвия указала на дверь под лестницей, — свежие полотенца, мыло, шампунь и зубная щетка.

Джуд ушел.

— Не делай этого! — сказала Сильвия Нику.

— Я делаю это для нас!

— И что из этого выйдет? Я стану вдовой, а наш сын сиротой?

— Я все просчитал, — сказал Ник. — Сейчас не место и не время об этом рассказывать.

— Но он все равно в ванной...

— Если он услышит, мне будет слишком трудно все объяснить.

— Нас никто не услышит... Кроме того, не забывай, что я твоя жена и мое право знать правду. С кем ты собираешься встречаться сегодня?

— Сегодня ни с кем, я надеюсь. А завтра в это время... — Ник потупил глаза.

— Нет, у тебя есть какие-то планы именно на сегодня! — Сильвия заплакала. — Ребенка увезли, и ты готов теперь на любую глупость.

Ник обнял Сильвию. Она уткнулась лицом ему в грудь.

— Не волнуйся, — прошептал он. — Все будет в порядке. Я... я отвезу его в одно место, а потом... потом он встретится с одним моим знакомым — лицом официальным...

— Лучше не иметь никаких связей со всеми этими людьми!

— Успокойся, дорогая. — Ник поднял лицо жены и заглянул ей в глаза. — Я сделаю все, что необходимо. И мы... наша семья будет в полной безопасности.

— Тебе так хотелось бы, но ты можешь и ошибаться.

— На этот раз я не ошибаюсь.

Выходя из ванной, Джуд вежливо кашлянул. На нем была цветастая рубашка с изображением ковбоя на груди.

Ник достал из шкафа в прихожей свой старый просторный плащ синего цвета и протянул его Джуду. Сам он набросил на плечи красную нейлоновую ветровку.

— Возможно, мы не вернемся до самого утра, — сказал Ник жене. Он был уверен, что все дела они закончат еще до полуночи, но ему не хотелось, чтобы Сильвия волновалась, если они задержатся.

— Нет проблем, — бодро заявил Джуд.

— Это у вас нет проблем, — бросила ему Сильвия и сразу пожалела о сказанном.

— Если мне позвонят... — Ник вспомнил, что должен был связаться со своим знакомым полицейским и отменить тревогу по поводу того внезапного приглашения Уэса посетить вокзал «Юнион». Тревогу он не отменил... Тем лучше. — Ни с кем по телефону не разговаривай, — сказал он жене.

Заплаканное лицо Сильвии побледнело.

— Что же это творится?.. — прошептала она.

— Мы просто отправляемся прокатиться. Два старых друга в одной машине. — Джуд вытряхнул из кармана плаща все бумаги, которые могли бы указать на его истинного владельца.

— Куда вы едете? — спросила Сильвия.

— Вам об этом лучше не знать, — сказал Джуд.

— Чтоб вам обоим пусто было... — прошептала Сильвия.

— Мы можем сверить наш маршрут по карте, — предложил Джуд.

— Карта автомобильных дорог у меня наверху в кабинете, — сказал Ник и пошел к лестнице, увлекая за собой Джуда.

Сильвия немного подождала, а потом, перескакивая через ступени, взлетела на второй этаж и, подойдя на цыпочках к кабинету Ника, прижала ухо к стене. До нее донесся смутный рокот голосов.

— Здесь мы повернем с Пятидесятой улицы и направимся к Аннаполису, — говорил Джуд.

— Тут слишком много поворотов... — послышался голос Ника.

— Вот и хорошо... Наша цель — шоссе 424.

Сильвия поспешила вниз и плюхнулась на диван в гостиной. «Они должны быть уверены, что я все время была здесь».

Джуд, спустившись за Ником со второго этажа, посмотрел на Сильвию и сказал:

— Наверное, лучшее, что вы можете услышать от меня сейчас, — это одно простое слово — «прощайте»!

Ник обнял жену и прошептал ей в ухо:

— Я люблю тебя. Я вернусь.

Мужчины ушли.

На улице лил дождь. Как всегда в час пик, плотный поток машин медленно двигался по улицам.

Ник с Джудом ехали на джипе. Стекла дверей пришлось опустить, чтобы не запотевало ветровое стекло. Дворники были включены на полную мощность.

— Ты встречался когда-нибудь с Вэроном лично? — спросил Ник.

— Нет, — буркнул Джуд. — По соображениям секретности такие встречи были нежелательны.

— Я захватил с собой кое-какие документы, — сказал Ник. — Они в сумке на заднем сиденье.

Джуд полез рукой в сумку и, нащупав там пистолет, удивленно посмотрел на своего друга-писателя.

— Это пистолет того человека, который следил за мной на вокзале «Юнион». Будет лучше, если ты возьмешь этот пистолет себе.

С оружием в руках Джуд всегда чувствовал себя увереннее. Но сейчас, тряхнув головой, он твердо сказал:

— Нет!

Потом быстро просмотрел выписки, которые сделал Ник из архивных документов.

— Морячок знает обо всем этом? — спросил он.

— Да. — Ник включил левый поворот и перестроился в левый ряд, где машины двигались быстрее. — Уэс говорит, что ты можешь ему доверять. Он ведь не причинил тебе вреда в пустыне. А мог бы и убить.

Джуд напряженно смотрел вперед на дорогу.

— Что произошло в пустыне? — спросил Ник.

— Это все Дин.

— Черт бы его подрал!

— Дин заварил всю эту кашу в пустыне. Ты, Ник, здесь ни при чем!

— Но что же там конкретно произошло?

У Джуда на глазах появились слезы.

— Я не могу тебе ничего рассказывать. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя самого.

— Но ведь я знаю уже многое.

Джуд вытер глаза.

— Многое, но не все... — Он покачал головой. — Ты всегда хотел быть таким, как я. Шпионом. Крутым и опасным парнем. Опасным для врагов страны, конечно. Но все это, — Джуд ухмыльнулся, — романтические бредни! Сам же я всегда хотел походить на тебя. Хотел спать без кошмарных сновидений, хотел иметь жену, ребенка... Одним словом, настоящую жизнь!

— И конечно, окажись ты на моем месте, ты хотел бы иметь такого друга, как Джуд.

— Да, я был приставлен к тебе, — выдохнул Джуд. — Мне дали задание снабжать твоего босса в газете соответствующей информацией. Тогда ты и подвернулся мне под руку. Это было очень удобно... Но, — в голосе Джуда послышались теплые нотки, — но мы подружились. И ты принялся писать книгу об ужасном мире, в котором я жил. И уже тогда я подумал, что ты мой...

— Спаситель? — перебил Джуда Ник. — Ты думал, если я напишу о тебе что-то похожее на исповедь, она будет твоим спасением?

— Так ты тоже об этом думал?

— Нет, — ответил Ник.

И они оба рассмеялись.

— Действительно, — Джуд покачал головой, — я и вправду считал тебя своим исповедником. Но прощения свыше так и не последовало.

— Вот видишь, — задумчиво сказал Ник, — значит, в твоей жизни что-то не удалось... И если ты не сломал себе шею на шпионских играх, то тебя все равно доконает спиртное. Пора сделать выбор. Пора принять окончательное решение.

Они долго молчали.

— Послушай, все эти годы... — нерешительно заговорил наконец Ник, — насколько правдива была информация, которой ты меня снабжал?

— А я и сам не знаю, — пожал плечами Джуд.

На его коленях лежала карта. Они объехали Вашингтон и повернули к Аннаполису. Шоссе 424 было двусторонней дорогой, к которой вплотную подходили кукурузные поля и одиноко стоявшие деревья.

Ник посмотрел в зеркало заднего вида и убедился, что слежки за ними не было.

— Ты уверен, что знаешь дорогу? — спросил он Джуда. «Было бы совсем неплохо заблудиться, — подумал Ник. — Тогда бы мы прямиком направились к Уэсу».

— Где-то там впереди должен быть бар, — сказал Джуд.

— Тебе хочется выпить? Нет, останавливаться мы не будем.

— Я сказал о баре только как об ориентире на дороге.

Вскоре они проехали мимо таверны, у которой стояли четыре автомобиля.

— Что тебе нужно от Вэрона? — спросил Ник.

Джуд промолчал.

— А если его там просто не окажется?

— А где же ему еще быть?.. Вон там, — Джуд протянул руку вперед, — повернешь налево.

Потом они еще несколько раз поворачивали. У пересечений шоссе с другими дорогами Джуд заставлял Ника сбавлять скорость и внимательно смотрел по сторонам.

— Почти прибыли, — наконец сказал он, увидев баскетбольную площадку у группы домов. — Я помню это место.

Они повернули на проселочную дорогу.

— Теперь все время прямо, — приказал Джуд. — До места осталось мили четыре или пять. Дом будет справа. На его двери почтовый ящик.

— Отсюда рукой подать до Чесапикского залива, — заметил Ник. Воздух, врывавшийся в джип, был влажным и прохладным.

— Стой! — резко сказал Джуд.

Ник остановился и выключил фары. Дворники продолжали работать на полную мощность. Джип находился в своеобразном тоннеле, который образовывали стоявшие слева и справа деревья. В окнах дома неподалеку горел яркий свет.

— Дальше я пойду пешком, — усмехнулся Джуд. — А ты возвращайся домой.

— Нет! — твердо сказал Ник. — Мы ведь обо всем уже договорились.

— Я и сделаю так, как мы договорились. Но тебе со мной идти не надо. Это было бы слишком глупо. Я же закончу здесь дела, возьму такси...

— Откуда здесь такси?!

— Езжай домой, Ник. Ты и так слишком много для меня сделал.

— Я сюда не для того приехал, чтобы сразу же возвращаться! Ладно, иди один. Но я... я подожду тебя здесь. В машине.

Джуд посмотрел на своего старого друга и понял, что спорить бесполезно.

Ник протянул ему пистолет из сумки:

— Возьми.

— Нет. Не сейчас. — Джуд открыл дверь джипа. — Оставайся в машине.

Он вышел и рассмеялся.

— Если случится самое плохое, должен же кто-то вызвать на подмогу морячков!

— Да, конечно.

— Еще увидимся, Ник, — сказал Джуд и, крадучись, пошел к дому.

Нику казалось, что он явственно видит, как его друг подходит к входной двери и звонит. Дверь распахивается, слышатся какие-то голоса. Кто-то задает вопросы. Джуд отвечает на них, а потом исчезает за дверью.

«Это все мне кажется? — подумал Ник. — Или нет?»

Свет в окнах дома внезапно погас.

Находясь в темном тоннеле, Ник слышал теперь только шум дождя.

Глава 28

Желтая змейка

Из-за плохой погоды и плотного потока автомашин на дороге Уэс целый час добирался до центра Вашингтона и еще полчаса до пригородного района Мэриленд.

Дом, у которого он остановился, выглядел прекрасно даже в темноте. Это было солидное строение, выкрашенное в синий цвет. Вокруг дома стояли старые дубы. Между деревьев располагалась детская игровая площадка. «Интересно, как бы Бэт отнеслась к тому, чтобы жить в таком доме?» — подумал Уэс. Он вышел из машины, взял свой атташе-кейс и под проливным дождем направился к крыльцу.

«Наверное, сейчас я похож на мужа, возвращающегося домой после напряженного рабочего дня», — ухмыльнулся Уэс.

В доме залаял пес. Судя по голосу, большой.

Она не открыла дверь после первого звонка. И после второго тоже. Уэс продолжал стоять на крыльце. Наконец он услышал, как она успокаивает пса в гостиной.

— Что вам нужно? — раздался ее голос в прихожей.

— Я — друг Ника. Пожалуйста, откройте дверь. Мне не хотелось бы, чтобы соседи услышали наш разговор.

Дверь распахнулась. Она была симпатичной женщиной. Рядом с ней стоял большой пес.

— Кто вы?

— Уэс Чендлер, друг вашего мужа.

— Но я вас не знаю.

— Мы с Ником недавно познакомились. Он дома?

— Он скоро вернется. Но мне не хотелось бы, чтобы вы ждали его в доме.

«Скоро вернется? Но ведь Ник сказал, что едет домой и там будет меня ждать».

— Куда же он поехал? Не связано ли это каким-то образом с человеком по имени Джуд?

— Не понимаю, о чем вы говорите.

По ее лицу Уэс понял, что она говорит неправду.

— А сейчас, пожалуйста, уходите.

— Поверьте, миссис Келли, у меня важное дело к Нику.

— Почему я должна вам верить?

— Я — морской офицер, юрист и...

— Я тоже юрист — невелика важность!

Она взялась за дверную ручку. Сейчас дверь захлопнется.

— Вы работаете в конгрессе, — выпалил Уэс. — Мне сказал об этом Ник.

Она застыла на пороге.

— Может быть, кто-нибудь из конгрессменов представит меня вам? — пошел в наступление Уэс.

— Это каким же образом?

— Минутку. — Уэс достал из атташе-кейса мобильный телефон. — Как зовут вашего руководителя?

Она не ответила. Тогда Уэс набрал номер, который ему дали несколько недель назад.

— Генерал Батлер? Это Уэс Чендлер. Не так давно вы говорили мне, что, если понадобится помощь, я могу смело обращаться к вам.

— Я уже слышал о пожаре, который вы разожгли, майор.

— Это еще не пожар, сэр. Хотя кое-какие трудности действительно появились и за мной начали охотиться. Однако сейчас все в порядке.

— Плохая работа, майор.

— Да, сэр. И я теперь тушу тлеющие угли.

— Чего вы хотите от меня?

— Мне нужно, чтобы вы позвонили одному конгрессмену. Он должен представить меня.

— Черт возьми! Чем вы там занимаетесь, Уэс?

— Это очень нужно, сэр.

Генерал Батлер вздохнул:

— Как зовут этого вашего сукиного сына?

Сильвия так и не пригласила Уэса в дом. Собака настороженно смотрела на моряка. Сильвия напряженно молчала.

Телефон зазвонил через семнадцать минут.

— Кто хотел со мной поговорить? — раздался в трубке мужской голос.

— Вы работаете в конгрессе? — спросил Уэс.

— Я сам знаю, где работаю. Но вот кто вы?

— Одну минутку, сэр.

Сильвия поколебалась, но все-таки взяла трубку.

— Да? — сказала она. — Конечно, я высоко ценю это... Не могу сейчас обо всем рассказать... Спасибо... Нет, это никак вам не повредит... Спасибо... Хорошо. — Сильвия передала трубку Уэсу. — Он хочет поговорить с вами.

— Майор! — грубым тоном начал конгрессмен. — Сэм Батлер все мне рассказал. Он даже назвал ваш личный номер военнослужащего. Имейте в виду, если Сильвия сообщит мне, что вы сыграли с ней злую шутку, я вас из-под земли достану!

Конгрессмен бросил трубку.

— Можете войти, — сказала Сильвия.

В гостиной пес расположился между хозяйкой и незнакомцем.

— Так где же Ник? — спросил Уэс.

— Уехал. — Она облизала губы. — С одним человеком.

— С Джудом Стюартом? Он был здесь?

Сильвия в ответ кивнула.

— Почему они не подождали меня?

— Ник хотел задержать Джуда. Он делал то, что считал нужным. У него нет уверенности, что этот мужчина вовлечен в...

— Я не судья.

— А кто же вы тогда?

— Куда они поехали?

— Не знаю. Ник увез его на джипе. Джуд хотел кое с кем поговорить, а потом собирался встретиться с другом Ника. Наверное, с вами?

— Ник не сказал, с кем конкретно собирался поговорить Джуд?

— Об этом они не захотели сообщить мне. — Сильвия прикусила губу.

— Миссис Келли, если вы что-нибудь знаете...

— С этого все и начинается... — Она покачала головой и тяжело вздохнула. — Я подслушала их разговор. Они поехали в чей-то дом. Джуд бывал там уже раньше. Я поняла, что это где-то... в общем, надо ехать по шоссе 424... Вот теперь я действительно стала одной из вас. Правда? — прошептала она.

— А где это место на шоссе? Они не говорили? — Уэс неплохо знал шоссе 424. Там находилась Академия ВМФ, которую он окончил.

— Адреса я не знаю.

— Но есть люди, которые его знают. — Уэс решительно набрал номер генерала Батлера. Поговорив с ним, он повернулся к Сильвии. — Не упоминали ли они в своем разговоре генерала Вэрона?

Она кивнула.

— Если что-нибудь случится...

— А что должно случиться? — встрепенулась Сильвия.

— Если что-нибудь случится, — твердо сказал Уэс, — позвоните своему конгрессмену, расскажите ему о генерале Вэроне. Вот его-то ваш конгрессмен и должен достать из-под земли. Подождите до утра, — добавил Уэс и пошел к выходу.

Сильвия никак не могла успокоиться. Она включила в доме все лампы. Вывела пса погулять, и теперь в гостиной пахло мокрой собакой. Сильвия плотно закрыла все окна и двери.

Стулья в гостиной были беспорядочно придвинуты к столу. «Наверное, они еще хранят тепло Ника и этого ненавистного Джуда».

Ни телевизор, ни радио Сильвия не включала. Она хотела отчетливо слышать все шумы в доме.

Сильвия медленно опустилась на пол в углу гостиной, вытащила из кармана джинсов кухонный нож, положила его рядом с собой. Телефон располагался от нее на расстоянии вытянутой руки.

Мокрый пес, наклонив голову, смотрел на нее.

Она плакала.

В зеркале заднего вида показалась желтая змейка. На дороге в это время было уже мало автомашин, и Уэс сразу обратил внимание на мчавшийся примерно в миле позади него автомобиль.

Хвост? Вряд ли, — подумал он. — В городе я был даже слишком осторожен, и там, где можно было, срезал углы... Скорее всего это кто-то из тех, кто живет у Чесапикского залива и каждый день ездит в Вашингтон на работу по утрам, а вечером возвращается домой..."

Адрес, по которому направлялся сейчас Уэс, дал ему генерал Батлер.

Слева от шоссе показалась красная неоновая реклама — придорожная таверна. Дождь барабанил по крышам машин, припаркованных у нее. «Остановлюсь-ка на всякий случай».

Уэс поставил свою машину рядом с черным «порше», двумя «тойотами» и потрепанным джипом.

«Они проедут здесь через минуту... эти возвращающиеся к своему Чесапикскому заливу люди... Поворотов здесь нет. Так что подождем».

Прошло две минуты. Четыре. Шесть.

В то, что они прокололи колесо, Уэс не верил. Нет, они остановились где-то на дороге.

Пистолет Уэса был в кобуре на поясе, запасные обоймы в черной куртке. Он взял атташе-кейс и вышел из машины.

Прошло уже восемь минут, но на шоссе было пусто.

Уэс открыл багажник своей машины. Ничего подозрительного.

По шоссе пронесся джип, но в противоположную сторону.

Уэс сел на корточки и внимательно осмотрел машину снизу. «Вот... вот оно!» Под задним бампером он обнаружил сначала миниатюрную антенну, а потом — по тянущемуся от нее проводку — ящичек с радиопередающим устройством.

«Так им и не требуется видеть меня! Они и так знают, где я нахожусь, следя за сигналами этого устройства».

Уэс протянул было руку, чтобы сорвать передатчик, но вовремя остановился.

«Наверное, где-то есть и второе устройство. Это — больше для отвода глаз. На случай, если я окажусь слишком догадливым. Сорву его, и их приборы тут же дадут об этом знать... Когда они успели все это установить? Ах да, когда я разговаривал с Билли!»

Уэс пошел в таверну. Бармен за стойкой подозрительно посмотрел на него, но, не обнаружив ничего агрессивного в облике незнакомца, повернулся к телевизору: передавали бейсбольный матч. В углу расположилась парочка. Судя по сверкающим кольцам на пальцах, — молодожены.

За столиком неподалеку от стойки сидел какой-то мужчина, занятый телефонным разговором. На нем была спортивная куртка. Из-под нее высовывался дорогой галстук. Стрижка мужчины стоила долларов пятьдесят.

— Мне надоело глотать дерьмо по милости этих боссов! — кричал мужчина в трубку. — Еду черт знает куда, чтобы показать отличный дом, а клиент — откуда такие только берутся?! — решает, что нечего тащиться сюда по дождю!

На шоссе, видневшемся за окнами, машин не было.

«Как поступить?» — подумал Уэс.

— Говорить со мной о деньгах бесполезно! — продолжал кричать торговец недвижимостью. — У меня долгов намного больше, чем денег. Так что теперь я форменный банкрот!

По телевизору продолжали транслировать бейсбольный матч.

— Я твердо решил, — сказал в трубку мужчина, — работаю последний год. Надоело! С недавних пор за мной начал охотиться еще и торговец автомобилями. Раньше, когда я купил у него в рассрочку машину, он помалкивал. А теперь не дает мне прохода из-за того, что я задержал очередную выплату на несколько недель. Но я-то должен еще оплачивать страховку за этот «порше»! Так трудно мне еще никогда не было.

«Что бы они ни замышляли, — подумал Уэс о своих преследователях, — на меня им наплевать. На Джуда и Ника тоже. Их единственная забота — чтобы мраморные стены ЦРУ были чисты».

— Так что теперь я решил расстаться с «порше», — продолжал кричать торговец недвижимостью. — Собираюсь позвонить нашему общему приятелю в Балтимор. Скажу ему, когда забрать машину, и дело с концом!

«Билли вроде бы не врал, — рассуждал Уэс. — Но зачем он тогда организовал за мной слежку? Он мне явно не доверяет!»

— Так у тебя есть более выгодный клиент? — кричал в трубку торговец. — И сколько же он даст?

Торговец сделал хороший глоток виски из своего стакана. Лед на дне стакана зазвенел. Внимательно слушая собеседника на том конце провода, торговец стал медленно опускать стакан на стол, но его руку кто-то перехватил. Он поднял глаза. Перед ним стоял большой мужчина в черной куртке. С волос мужчины падали на стол дождевые капли. Подстрижен он был коротко, как полицейский. Мужчина приоткрыл свой атташе-кейс. Там были деньги. Много денег.

— Льюис, — дрожащим голосом сказал торговец в трубку, — я тебе перезвоню.

Ник продолжал сидеть за рулем джипа и смотреть на дом, еле видневшийся в темноте за деревьями. Стекла на дверях джипа он опустил, чтобы не запотевало ветровое стекло. И чтобы слышать все, что происходит вокруг. В руке он сжимал пистолет.

Джуд пошел к дому семь минут назад.

На дороге за спиной Ника послышался шум от приближавшегося автомобиля. Ник резко обернулся, но самого автомобиля он не увидел. Тот двигался с потушенными фарами. В полной темноте!

«Это кто-то из прежних друзей Джуда. Хозяин дома, возможно, вызвал кого-то на подмогу. А может быть, меня оставили здесь как подсадную утку!»

Ник открыл дверь и выскочил из джипа.

Он совсем упустил из виду, что при открывании двери в салоне зажигается свет. Его могли заметить, но теперь было уже все равно.

Ник сделал несколько стремительных шагов по хрустевшему под ногами -мокрому гравию и плюхнулся в придорожную канавку прямо в воду.

Загадочный автомобиль с потушенными фарами приближался.

Сердце Ника бешено колотилось. Он дотронулся дрожащим указательным пальцем до спускового крючка пистолета.

Загадочный автомобиль остановился.

— Ник, — послышался из него знакомый голос. — Это Уэс. Я видел, как вы выскочили из джипа. Я один.

Ник облизнул губы. Подумал и прицелился в сидевшего в автомобиле человека.

— Спокойно, Ник. Сейчас я открою дверь и выйду.

При открывании двери в салоне автомобиля зажегся свет. Там действительно сидел Уэс, а автомобиль был черный «порше».

Уэс вышел. В руках у него ничего не было.

— Идите ко мне, Ник.

Ник встал и медленно пошел к «порше». Только убедившись, что в машине больше никого нет, он опустил пистолет.

Дождь лил как из ведра.

— Джуд, конечно же, там, — Уэс указал на дом.

— Да, уже десять минут.

Уэс вытер мокрое лицо:

— У нас мало времени. Мне удалось уйти от ищеек из ЦРУ, но скоро они обнаружат мою хитрость и примчатся сюда... Вы уже видели людей Вэрона?

— Я и понятия не имею, кто сейчас в доме.

— Вам надо исчезнуть отсюда. На повороте дороги есть баскетбольная площадка, а за ней стоянка для автомобилей. Езжайте туда за мной и спрячьте там свой джип. Вы когда-нибудь ездили на «порше», Ник?

— Приходилось.

— Так вот, привезете меня сюда на «порше» и снова вернетесь на стоянку. Там и будете ждать меня.

— Но эта стоянка в четырех милях отсюда! — заволновался Ник. — Там от меня никакой пользы не будет!

— Именно там от вас и будет польза, — убежденно сказал Уэс и кивнул на пистолет в руке Ника. — Это не ваша профессия.

— При чем здесь профессия?

— Что ж, тогда речь идет о долге. Вы должны... обязаны ожидать нас с Джудом там. Мы доберемся до стоянки пешком. А если не придем... Должен же кто-то довести дело до конца!

— Но ведь это не моя профессия...

— Если мы не придем... вы останетесь тогда единственным человеком, кто сможет это сделать.

Глава 29

Биение его сердца

Подойдя к дому, Джуд откинул капюшон своего синего плаща. Дождевые капли обрушились на его голову. Не обращая внимания на дождь, он долго смотрел на белую входную дверь: он многое вспомнил. И только потом позвонил.

Открывший дверь улыбающийся человек, как только увидел Джуда, сразу стал серьезным. Этот человек был невысок, его короткие волосы посеребрила седина, глаза у него были карие, а их взгляд бесстрастным. Одет он был в зеленый свитер из искусственной шерсти, темные брюки и черные домашние шлепанцы... Прошло несколько томительных секунд, и он снова заулыбался.

— Джуд Стюарт собственной персоной, — сказал мужчина низким голосом. — Это хорошо, что ты зашел ко мне.

Джуд не ожидал такого радушного приема от отставного генерала. Он заглянул в гостиную за спиной Вэрона — там никого не было. Где-то в глубине дома работал радиоприемник — передавали оркестровую обработку популярной песни «Нью-Йорк, Нью-Йорк»...

— На улице льет, — заметил Вэрон, — так что добро пожаловать в дом.

— Добро пожаловать? — прошептал удивленный Джуд.

— Слушай, парень, ты позвонил, я открыл дверь, дома я один, надеюсь, что и ты тоже один...

— Я знаю, кто вы, — пробормотал Джуд, оставаясь на месте.

— Если ты отвергаешь мое гостеприимство, то получается, зря я потратил столько сил, чтобы сделать из тебя человека... Входи смело, солдат!

Вэрон повернулся к Джуду спиной и направился в гостиную. Джуд поколебался, но все-таки пошел за отставным генералом. «В конце концов именно за этим я и появился здесь», — подумал он.

— Только не нажимайте ни на какие кнопки, — предупредил Вэрона Джуд, захлопывая дверь.

Вэрон засмеялся:

— А кого это мне вызывать при помощи кнопок? Я — одинокий отставник.

— Осторожность не помешает, — сказал Джуд, поднимаясь вслед за Вэроном по лестнице на второй этаж.

Они вошли в просторную тихую комнату со стоящими по стенам диванами, в углу горел камин. В комнате была вторая дверь. Вэрон не спеша направился к ней.

— Да, все теперь в прошлом, — задумчиво сказал он. — Служба в Пентагоне, связи с ЦРУ — там, кстати, у меня было много знакомых. Были знакомые и среди политиков в министерстве юстиции. Их накачали какие-то идиоты из конгресса, и меня благополучно отправили на пенсию...

— А среди работников Белого дома у вас тоже были знакомые? — поинтересовался Джуд.

— Сегодня от них толку нет. Старики страдают потерей памяти, а молодым на все наплевать.

Они вышли из комнаты в коридор и направились по нему в глубь дома.

— Судя по последним сообщениям, — не оборачиваясь, сказал Вэрон Джуду, — ты вырвался из паутины, которую специально сплели для тебя люди из ЦРУ в пустыне неподалеку от Лас-Вегаса. Как это тебе удалось уйти?

— Угнал машину.

— Экспроприировал, — поправил Джуда Вэрон. — Солдаты машин не угоняют, они их экспроприируют.

— Я давно уже не солдат. — Руки у Джуда дрожали.

— Никто не освобождал тебя от твоих обязанностей.

Они вошли в огромную гостиную на втором этаже. В углу располагался низенький столик. На полу рядом с ним стоял полуоткрытый атташе-кейс, на вид весьма потрепанный. На столике лежали какие-то досье и большие конверты с бумагами. Тут же была внушительных размеров бутылка виски и стаканы. Джуд сразу же обратил внимание на виски. Где-то в гостиной работал радиоприемник: передавали оркестровые обработки популярных песен.

— Лично я выпью, — сказал Вэрон, потянувшись за бутылкой. — А тебе налить?

Огромным усилием воли Джуд заставил себя сказать «нет».

Стена за спиной усевшегося в кресло у низенького столика Вэрона была стеклянной. Глядя сквозь нее, Джуд рассмотрел какие-то блестки в темноте далеко внизу.

Отпив из стакана виски, Вэрон перехватил взгляд Джуда, обернулся и сказал:

— Это река. Если бы дождь не был таким сильным, ты разглядел бы и неоновые фонари на причале моего соседа.

На противоположной стене гостиной висели фотографии, на которых Вэрон был запечатлен в компании президентов и королей, бывшего шаха Ирана, известного телевизионного проповедника... Все фотографии были подписаны ими для Вэрона.

— Чтобы жить так хорошо, — пробормотал Джуд, продолжая осматривать гостиную, — вы должны были многое экспроприировать.

— Да я не получил и половины из того, что мне должны! — встрепенулся Вэрон.

— А кто это вам задолжал?

— Все, кто посылал меня в бой! — заявил отставной генерал. — Все те, ради кого я заставлял многих достойных людей рисковать своей жизнью! Конечно, должны не только мне, но и тебе!

— И в какую же сумму можно оценить этот долг? — прошептал Джуд.

— А сколько тебе надо? — спросил Вэрон.

Джуд покачал головой:

— Вы-то сами сколько получили?

— Пока что мне хватает, — ответил Вэрон и чертыхнулся. — Слушай, парень, а может, ты все-таки выпьешь? Вот смотри, — отставной генерал поставил на столик пустой стакан и поднес к нему бутылку с виски, — я наливаю это тебе. Надумаешь выпить — стакан будет под рукой. Выливать же виски обратно в бутылку я не намерен.

Джуд не выдержал. Он подошел и схватил стакан. Вэрон нагнулся и стал нащупывать что-то под столиком.

— Не смейте! — закричал Джуд.

Вэрон застыл. Джуд опустился на колени, заглянул под столик и увидел там обычный радиоприемник.

Вэрон нажал на выключатель, и музыка перестала звучать.

— Так-то оно будет лучше, — сказал отставной генерал. — Наверное, именно из-за этой музыки я и не слышал, как ты подъехал.

Джуд сел в кресло. Вэрон встал и, прохаживаясь по гостиной, стал задавать вопросы.

— Ты сюда приехал прямо из Невады? Кстати, этот твой писатель... Ты разговаривал с ним о своих делах?

— В наши игры он не играет, — пробурчал Джуд.

Вэрон сел на диван в противоположном углу гостиной.

— Твоего друга зовут Ник Келли. Он знает, что ты здесь?

— Зачем вы приказали своему человеку убить меня? — спросил Джуд.

— Я никому убивать тебя не приказывал.

— Разве не вы послали человека в один из баров в Лос-Анджелесе, чтобы...

— Того человека звали Мэтью Хопкинс, — перебил Джуда Вэрон.

Джуд кивнул. Он помнил это имя. Именно оно значилось на водительском удостоверении, которое он вытащил из кармана того убитого парня.

— Значит, все-таки послали его в бар вы...

— Да, послал. Из-за некоторых сбоев в работе...

— Не понимаю.

— Видишь ли, ты не откликался на мои неоднократные приказания выйти на связь. Я имею в виду приказания, которые я обычно направлял при помощи гороскопов. И твое молчание стало меня беспокоить.

— Я решил тогда раз и навсегда покончить с вашими делами.

— А с чего это ты взял, что можешь что-то решать и вообще иметь какой-то выбор? — заволновался Вэрон. — Конечно, я допустил ошибку, когда направил к тебе Хопкинса, но сегодня у меня почти не осталось верных людей.

— Хопкинс тоже работал на вас?

— Так же, как и ты. Раньше он служил на флоте. Потом уволился и получал пенсию по нетрудоспособности. Ты, кстати, зря отказался от такой же пенсии.

— Зачем вы его направили ко мне?

— Хопкинс получил задание разыскать тебя и убедиться, что с тобой все в порядке... Да-да, — продолжал Вэрон после паузы, — его, конечно, не следовало посылать. В последние годы у него быстро развивалась паранойя, ему часто мерещилась всякая чертовщина. Но он был последним из оставшихся у меня агентов на Западном побережье... Если же он пытался тебя убить, то действовал он так только по собственной инициативе.

Джуд почувствовал себя совсем разбитым. Он облокотился на ручку кресла.

— Хопкинс, — продолжал Вэрон, — должен был просто проследить за тобой. Вступать в какой-либо контакт ему было запрещено. Если же он собирался тебя убить...

— Я не хотел... — перебил отставного генерала Джуд и вжался в кресло. — Сам я не хотел его убивать. У меня и в мыслях этого не было.

— Да и я понятия не имею, чего же он хотел, когда оказался в такой опасной близости с тобой...

Джуду показалось, что в этих словах было что-то похожее на правду.

— Я думаю, — вздохнул бывший солдат, — Хопкинс, как и я, искал ответы на многие вопросы. Этих ответов мы у вас не получили. Да и не могли получить. Вы сообщили Хопкинсу только некоторые данные обо мне. И, насколько я сейчас понимаю, он, наверное, просто хотел поговорить со мной, решив, что мы принадлежим к одному братству. По-видимому, он надеялся получить у меня кое-какие ответы на мучившие его вопросы...

— А это значит, что во всем случившемся виноват только он! — припечатал Вэрон.

— А я, выходит, тут ни при чем... — Джуд покачал головой. — Да нет, мы оба негодяи. Я и Хопкинс. Кстати, а зачем это я вам вдруг понадобился? Ваши рассуждения по поводу беспокойства относительно моего молчания, конечно, не в счет!

Бывший солдат поднес ко рту стакан с виски. Вэрон, скривив рот, наблюдал, с какой жадностью Джуд поглощает спиртное.

— Мы должны быть уверены, что находимся в безопасности, — сказал наконец отставной генерал.

— Не мы, а вы! — допив виски, выпалил Джуд. Он поставил стакан на столик и снова наполнил его до краев. — Мне кажется, кто-то начал охотиться за вами, вы попали в перекрестие чьего-то прицела.

— Эти мерзавцы действуют без оружия! — заволновался Вэрон. — Если бы у них было оружие, то я бы...

— Значит, речь идет о длинной руке закона... — От выпитого виски Джуд почувствовал себя спокойнее. И в голове у него прояснилось. — Думаю, вы, генерал, сами сели в лужу во время иранского скандала.

— Но ведь они сами тогда ко мне обратились за помощью! — закричал Вэрон. — Они прекрасно понимали, что для этой работы нет лучшего человека, чем я. Доклад генерального прокурора, из-за которого меня вытурили из Пентагона, не в счет. Я очень был нужен им тогда. Я занимался тайными операциями всю свою жизнь, я руководил ими, когда эти сосунки из Белого дома ходили еще пешком под стол! И еще я знал Иран как свои пять пальцев. Я знал его настолько хорошо, что даже наш бывший президент-фермер Джимми Картер выбрал именно меня для проведения второй экспедиции по спасению наших заложников. Он понимал, что я могу делать большие дела! Ну и что из того, что попутно я заработал кое-какие деньги?! В конце концов я давно не мальчик, и соловьиных песен мне уже недостаточно!

— Как же конкретно вы сделали эти деньги?

— Очень просто. Занимался торговлей оружием. Для этого встречался с некоторыми иранцами. Черт бы их подрал! Разве можно иметь дело с шакалами?!

— Стоп! — сказал Джуд. — Я хоть и пил беспробудно все эти годы, но пока еще разбираюсь, что к чему. В этом деле вы, по-видимому, не были самым главным действующим лицом. Во всяком случае, лично вам особенно опасаться нечего. Единственное, что могут поставить вам в вину, так это то, что вы выполняли чей-то приказ. Вот только чей?.. Сам же я подобные преступные приказы больше выполнять не собирался!

— Что касается тебя, — усмехнулся Вэрон, — то это тоже была их идея, не моя. Я сказал им тогда по поводу их нового задания только то, что дело можно провернуть, что есть у меня на примете один парень. Мой агент.

— То есть я. — Джуд покачал головой. — И вы думали, что я настолько туп, что стану помогать вам и вашим друзьям подтасовывать факты, чтобы в результате обвинить никарагуанское правительство в контрабанде кокаином?

— В этих делах с наркотиками у тебя самого был немалый опыт, — сказал Вэрон. — У тебя были хорошие контакты, да и человек ты добросовестный...

— Но если что-нибудь выплыло бы наружу, то вы меня бы первого и сдали! А чего со мной церемониться? Я — пьяница, все мои заслуги — в прошлом. Вот только интересно, как бы конкретно вы со мной расправились. Схватили бы с поличным и препроводили в тюрьму?

Убили бы где-нибудь в темной аллее? Или устроили бы автомобильную катастрофу?

— Нет, на это они бы не пошли, — пробормотал Вэрон.

— Впрочем, — Джуд отхлебнул сразу полстакана виски, — я думаю, они отказались от ваших жутких игр, рассчитанных на публику, еще до того, как я сказал «нет».

— Да... — протянул Вэрон, качая головой. — Вывел тебя в люди, а ты все разом и забыл.

— Вы мне лучше честно скажите, зачем приказали Мэтью Хопкинсу следить за мной.

— Видишь ли... Суд присяжных и прокурор все еще не успокоились. Они по-прежнему жаждут крови. Моей. Или твоей.

— Что касается моей персоны, — сказал Джуд, — то клерки вряд ли обнаружат существенный компромат на меня. А вот что касается вас, то в компьютерах правоохранительных органов, думаю, найдется много интересного о ваших грязных делишках. И о делишках ваших друзей!

— Однако если я заговорю, то тебя сразу признают виновным не только в твоих собственных грязных делишках с кокаином, но и в причастности к иранскому скандалу. Я много чего могу рассказать! Например, о Лаосе, о твоем косвенном участии в уотергейтском скандале, о Чили. Расскажу я и об устранении Монтерастелли. А твои экспроприации — отдельная тема для правоохранительных органов! — Вэрон помолчал и добавил: — Помнишь о тех деньгах, которые ты заработал на торговле кокаином? Тогда ты прислал мне кое-что из них. Отчасти они пошли на то, чтобы я мог обустроить свою жизнь, но сам факт торговли кокаином поможет прокурору вырезать звезду прямо у тебя на груди. В дополнение к твоим боевым медалям.

Джуд рассмеялся. От выпитого он был сейчас в благодушном настроении.

— Судя по всему, они за вас крепко взялись, — спокойно сказал бывший солдат. — И поэтому я был очень нужен вам. Вы хотели бросить им на съедение вместо себя самого меня, мелкую сошку. Хопкинса же вы послали ко мне, чтобы установить, в каком состоянии я нахожусь. Все получилось как в анекдоте: один неудачник отправился на поиски другого. — Джуд ухмыльнулся. — Теперь я наконец-то все понял! Мэтью Хопкинс и вправду не должен был на меня нападать. Вы действительно приказали ему просто следить за мной. Но если бы Хопкинс сообщил вам, что я еще не совсем спился, не совсем еще выжил из ума, то...

Вэрон подошел к столику и, сев рядом с Джудом в кресло, начал нервно разглаживать руками лежавшие на нем пухлые конверты. Вот он сдвинул немного в сторону стоявшую тут же бутылку виски и три стакана.

«Целых три!» — оцепенел Джуд. Его благодушное настроение мгновенно улетучилось.

— Да вы ждете еще кого-то в гости! — закричал он. — Конечно, ждете! А разговором со мной просто тянете время!

— Да, жду, — не смущаясь, сказал Вэрон. — Жду людей, которые могут нам помочь.

Джуд в сердцах запустил свой стакан в противоположную сторону.

— Полегче! — Вэрон откашлялся. — Ты должен был прийти сюда, потому что тебе необходима помощь. ЦРУ идет по твоему следу. Полиция Лос-Анджелеса разыскивает тебя за убийство Хопкинса. И еще не известно, какие у тебя появились новые грешки за последние несколько недель. Так что я нужен тебе!

Вэрон налил виски в пустой стакан и толкнул его по блестящей поверхности столика к Джуду.

— Это тебе тоже необходимо, — засмеялся он. — Так что веди себя достойно, а не то я выдам тебя... морской пехоте.

— Чендлер, — пробормотал Джуд. — Уэс Чендлер!

— Откуда, черт возьми, тебе известно это имя?

Джуд залпом осушил стакан.

— У вас есть знакомые, у меня они тоже водятся.

— Откуда у тебя знакомые?

— Тогда чего же вы так заволновались?

Ник так и не заглушил двигатель «порше». Приехав на темную стоянку, расположенную недалеко от того места, где к шоссе примыкала проселочная дорога, он только выключил подфарники. Джип стоял неподалеку.

Ник потерял ощущение времени. Сколько он уже здесь находится? Три минуты? Мгновение? Или целую вечность?

«Дома все в порядке. И это главное. Со мной тоже ничего не случилось. Скоро я вернусь домой. Целый и невредимый. Меня ждут Сильвия и милый Сол...»

На шоссе появились лучи света от фар автомобиля. Они становились все шире, ярче...

Автомобиль повернул на проселочную дорогу, ведущую к дому Вэрона. Это был «кадиллак». Гравий заскрежетал под его колесами.

Ник не знал, каким образом и почему этот «кадиллак» появился здесь, но он вдруг всем своим нутром почувствовал, что роскошный лимузин представляет собой огромную опасность для Джуда и Уэса, скрывшихся в темном тоннеле у дома Вэрона. Этот «кадиллак» был смертельно опасен также для Ника и его семьи.

Чтобы понять все это, Нику потребовалось всего мгновение.

Когда машина замедлила ход под фонарем на пересечении шоссе и проселочной дороги, Ник сумел разглядеть, кто в ней сидит. За рулем находился продажный частный сыщик Джек Бернс. Тот самый, который уже пытался дотянуться своими холодными руками до шеи Ника. Справа от Бернса сидел человек с перебинтованной головой. Ник был уверен: это мужчина, следивший за ним на вокзале «Юнион». Пистолет этого мужчины лежал сейчас у Ника в кармане брюк, но он не сомневался, что в «кадиллаке» есть другие пистолеты. Ничуть не хуже этого.

Ник принял решение. Он выскочил на «порше» на шоссе, повернул на проселочную дорогу и понесся за «кадиллаком».

Фары Ник не включил. Красные габаритные огни над задним бампером «кадиллака» были его ориентиром.

Если бы Ник был поэтом, он наверняка бы подумал о судьбе, о преследующем его злом роке... Он бы начал иронизировать по поводу того, что в жизни каждого человека бывают моменты, когда во имя доброго дела он должен совершить зло.

Но Ник не был поэтом. Единственное, что тревожило его сейчас, было сильное чувство страха. «Прочь, гони его прочь!» — приказал себе Ник.

Красные габаритные огни «кадиллака» стремительно приближались.

Шел сильный дождь. "Даже если Бернс и поглядывает в зеркало заднего вида, — успокаивал себя Ник, — он все равно не увидит «порше».

«Кадиллак» двигался прямо по центру дороги. В отблеске от мощных фар лимузина Нику были уже хорошо видны силуэты Бернса и его пассажира. «Двигателя „порше“ они, наверное, не слышат. По-видимому, в „кадиллаке“ все стекла наглухо закрыты. А может, работает радио», — с облегчением подумал Ник.

«Кадиллак» был уже совсем рядом.

Ник слегка повернул руль влево, вдавил педаль акселератора в пол и, когда капот его машины поравнялся с боковой стойкой «кадиллака», резко вывернул вправо.

Все остальное свершилось в полном соответствии с законами физики.

«Кадиллак» слетел с дороги, попал в придорожную канаву, перевернулся несколько раз и уткнулся в стену деревьев.

Сам Ник успел удержать «порше» на дороге и нажал на тормоз.

На несколько мгновений он потерял сознание от удара. И когда пришел в себя, почувствовал, как что-то липкое течет у него по лицу. Кровь.

Ник уставился на треснувшее ветровое стекло. У него сильно болел лоб, руки одеревенели, колено от удара о рулевую колонку невыносимо ныло. «И это хорошо, — улыбнулся он. — Если чувствую боль, это просто великолепно!»

Ник с трудом выбрался из машины.

Разбитый «кадиллак» был метрах в двадцати от него. Из-под его капота струился пар.

«Боже мой!» Ник не знал, то ли радоваться, то ли горевать.

«Как бы то ни было, будь осторожен», — приказал он себе, вытащил из кармана пистолет и направил его в сторону «кадиллака»...

Через несколько мгновений сквозь шум дождя он услышал сначала стоны, а потом причитания Джека Бернса: «Моя нога, моя нога...» Правая передняя дверь лимузина открылась, и оттуда вылез человек с белой повязкой на голове. Ступив на землю, он вскрикнул и упал.

— Помоги, помоги мне, — кричал Бернс из «кадиллака», — нога, я сломал ногу...

Мужчина с белой повязкой слабо прокричал в ответ:

— Не могу...

— Черт бы тебя подрал! — плаксиво заорал Бернс.

— Что, что с нами произошло? — спросил человек с белой повязкой.

«Да они и не видели меня! — осенило Ника. — И даже сейчас не видят. Они и не догадываются, что произошло!»

Теперь он чувствовал, что неуязвим. Такого ощущения безопасности не давал ему даже зажатый в руке и направленный в сторону «кадиллака» пистолет.

Медленно, очень медленно Ник отступил назад и залег в кювете у дороги. Он внимательно наблюдал за лимузином, по-прежнему держа его под прицелом. «Эти двое должны оставаться здесь всю ночь. Вряд ли они предпримут что-нибудь против меня. Ведь пока они меня не видели... А если разглядят „порше“ на дороге и решатся на что-то? Когда решатся, тогда и буду думать, как поступить. В любом случае в таком состоянии они не представляют особой угрозы ни мне, ни Джуду с Уэсом. Только бы не появился кто-нибудь из друзей Бернса и этого второго человека, чтобы помочь им. Что же касается Джуда и Уэса, то, завершив свои дела в доме Вэрона — что, интересно, это за дела? — они дойдут пешком до искореженных машин, и я тихо уведу их прочь. Чем больше секретности, тем и безопасности больше!»

Ник лежал в кювете на животе. Дождь смыл кровь с его лица. Ему стало холодно, но он старался не обращать на это внимания. Он думал, что наконец-то осуществилась его мечта. Он стал суперменом. Сильным. И опасным.

Лежа под дождем в ожидании Джуда и Уэса, Ник был готов пойти на все.

Всего в миле от этого места Вэрон, сидевший на диване в гостиной, вздрогнул.

— Ты ничего не слышишь? — спросил он Джуда.

— Нет, — соврал тот, а про себя подумал: «Причиной этих шорохов во дворе, наверное, был неосторожный Ник».

— Впрочем, совсем не важно, слышишь ты что-нибудь или нет, — сказал Вэрон. — Тебе следует знать сейчас только одно, а именно то, что я о тебе позабочусь. Я и раньше о тебе заботился.

— Зачем вам все это надо?

— Потому что помощь тебе необходима. Тебе повезло, что ты родился в нужное время и в нужном месте.

— Это совсем не так, — прошептал Джуд.

— Нет так!

От выпитого Джуд плохо соображал. Он размяк и развалился в кресле.

— Я вручил свою судьбу в ваши руки, — тихо сказал он Вэрону.

— И ты правильно сделал. Со мной ты служил своей стране. Ты делал то, что было необходимо. И ты как раз тот человек, которому это было по плечу.

Джуд обхватил пальцами лоб и закрыл глаза.

— Ты никогда не видел результаты своих тестов на пригодность к работе?

Вэрон облизнул губы, поставил свой стакан на маленький столик перед собой и, поглядывая на Джуда, стал перебирать досье.

— Тесты показали, что ты как раз тот, кто был нам нужен, — хорошо соображающий, крутой парень. Да еще и мастер на все руки... Да где же это досье? — сказал Вэрон и поглядел на Джуда. Тот сидел с закрытыми глазами и не двигался.

Вэрон засунул руку в полуоткрытый атташе-кейс, стоявший на полу рядом с ним, достал оттуда еще несколько папок, проглядел их.

— Нет, не то, — пробормотал он, посмотрел на Джуда и снова полез в атташе-кейс.

На этот раз отставной генерал вытащил оттуда левой рукой армейский автоматический пистолет сорок пятого калибра, переложил его в правую руку и стал направлять в сторону дремавшего Джуда.

Ствол пистолета слегка звякнул о стоявшую на столике бутылку виски.

Джуд встрепенулся, открыл глаза и увидел направленное на него дуло. Служба в сухопутных силах, в спецвойсках, серьезная подготовка в школе разведки, знание тонкостей восточной борьбы — все это оказалось сейчас бесполезным. Джуд был не в силах пошевелиться: его тело закостенело.

Прогремел выстрел.

Пуля просвистела мимо головы Джуда. «Вэрон поторопился — и промахнулся, ему помешала бутылка на столике». Эта мысль вывела Джуда из оцепенения. Он бросился в сторону отставного генерала и опрокинул на него стоявший между ними столик.

Вэрон вскочил, находясь в неудобном положении, еще раз нажал на спусковой крючок.

И снова промах.

Джуд схватил отставного генерала за руку и стал выкручивать ее. Вэрон упал на диван. Джуд бросился на него, продолжая крепко удерживать его за руку.

Отставному генералу было шестьдесят четыре. Два десятка лет из них он провел в джунглях. Для человека этого возраста он был очень силен. Учась в военной академии, Вэрон овладел многими приемами рукопашного боя, но до Джуда ему было далеко. Главным оружием отставного генерала всегда был его мозг.

Вэрон попытался сбросить с себя Джуда: не вышло. Бывший «зеленый берет», прижимая отставного генерала к дивану всей тяжестью своего огромного тела, мертвой хваткой вцепился ему в руку.

Вэрон не выдержал и разжал пальцы.

Пистолет упал на пол.

Джуд схватил Вэрона за голову и стал трясти ее.

— Негодяй! Ты хотел расправиться со мной! — закричал бывший солдат, вскочил, легко поднял отставного генерала на руки и со всей силы швырнул его небольшое тело в угол. От удара о стену у Вэрона искры посыпались из глаз. Он стал задыхаться. Открыв рот, он завороженно смотрел на стеклянную стену. Там, в темноте, что-то зашевелилось.

Глаза Вэрона округлились. Судорога прошла по его телу. Он вдруг обмяк.

Стеклянная стена лопнула. Осколки от нее полетели во все стороны.

Джуд упал на пол, несколько раз перевернулся со спины на живот и, притаившись за диваном, изумленно посмотрел на огромную дыру в стеклянной стене. Рядом с ней лежал металлический стул. Такие стулья хорошие хозяева держат у себя на лужайке перед домом.

В дыре появился человек в черной куртке. В руке он держал направленный в гостиную пистолет.

Тяжело дыша, Джуд закричал:

— Давай, давай, ластик! Добро пожаловать! Я поджидал тебя, но ты опоздал. Ты явился слишком поздно!

— Меня зовут Уэс Чендлер, — сказал человек в черной куртке, осторожно входя в гостиную сквозь дыру в стене. — Я не причиню тебе зла. Я — друг Ника Келли.

Уэс посмотрел на высовывающуюся из-за дивана голову Джуда и на лежавшего в углу Вэрона.

— Добро пожаловать! — продолжал кричать Джуд. — Здесь больше никого нет. Так что располагайся как дома!

Внимательно наблюдая за Джудом, Уэс медленно, боком подошел к лежавшему Вэрону. Глаза отставного генерала остекленели, в уголке его широко открытого рта застыла кровь.

— Он мертв, — сказал Уэс.

— Еще один, — пробормотал Джуд. — Но он должен был быть первым. Он должен был умереть еще до того, как я появился на свет.

— Возьми себя в руки! — приказал Уэс.

Джуд начал нервно смеяться.

— Возьми себя в руки! — повторил Уэс. — У нас мало времени. Нас ждет Ник. Он один.

— Пусть он теперь едет домой, — сказал Джуд.

— Это должен решить он сам. У меня сейчас другие заботы.

— Какие же?

Уэс вздохнул и ничего не сказал. Опустив пистолет, он стоял посреди гостиной.

— Что, несладко пришлось на этой службе? — спросил Джуд.

— Не так, чтобы несладко, но...

— Что собираешься теперь делать? Ты ведь моряк, и, значит, все равно солдат. И я сам хоть и бывший, но тоже солдат.

Джуд сел на пол и посмотрел на труп Вэрона.

— Я был его солдатом.

— Знаешь, Джуд, мы что-нибудь придумаем, — прошептал Уэс. — Я видел все, происходившее здесь, через стену. У него было оружие. Так что с твоей стороны это была самооборона.

Джуд снова нервно рассмеялся:

— А как же быть с другими покойниками?

— На этот вопрос я не могу дать ответа.

— Можешь. У тебя в руке пистолет.

Уэс вздрогнул:

— Знаешь, мы можем попытаться убедить людей в ЦРУ, в Пентагоне, наконец, в конгрессе внимательно разобраться во всем этом...

— Для чего?

И снова Уэс не смог ответить на вопрос.

— Все это наши проблемы, морячок! Только наши. И эти ребята из ЦРУ, Пентагона, конгресса ни за что не захотят решать наши проблемы за нас.

— Ты должен попытаться все объяснить!

— Кому? Людям из ЦРУ? А что конкретно они могут? В состоянии ли они вообще что-то предпринять по поводу мерзких делишек Вэрона? Не надо быть наивным. Они ничего не в состоянии сделать! Что же касается моей персоны, то в лучшем случае они поместят меня, спившегося агента, за решетку. Но им-то прекрасно известно, что я специально обучен находить малейшую лазейку, чтобы бежать. Так что... так что со мной дело плохо. Я им вообще не нужен!

— Им необходимо выяснить...

— И ты думаешь, узнав обо всем, они поступят правильно?

Уэс промолчал.

— Ты не имеешь права отпустить меня, — сказал Джуд. — Они будут преследовать меня до тех пор, пока со мной не будет покончено. Подумай только, сколько еще людей может быть угроблено во время этого преследования! Я спился. По ночам мне не дают спать кошмары. Лорри ты видел. Ты был свидетелем и того, что я сделал с Норой.

— Это произошло в бою.

— Какая разница...

Джуд встал и посмотрел Уэсу прямо в глаза.

— Чего же ты хочешь? — прошептал Уэс.

— Я не хочу победы этих негодяев. Я хочу быть свободным. И главное — я не хочу больше причинять страданий другим людям!

— Мы можем... мы можем потянуть время, пока...

— Никаких «пока»! Времени не осталось. И лучшего места для этого нет! — Джуд направил палец в грудь Уэса. — За тобой тоже охотятся.

— Нет.

— Да! — выкрикнул Джуд. — Ты думаешь, они выпустят тебя из своих дьявольских объятий, если даже все выйдет так, как им хочется?

Сквозь дыру в стене в гостиную полетели капли дождя. Уэс автоматически шагнул к противоположной стене.

— Отсчет времени давно уже идет, морячок. И его терять нельзя. Тем более что бежать некуда.

— Пошли отсюда, Джуд!

— Нет! Сделай, морячок, то, что ты должен сделать.

— Это не моя работа.

— Твоя. Это то, что должно быть сделано. Вот и сделай это для меня. Если я сделаю это сам, они решат, что я проиграл. А если не сделаю, они возомнят, что сами одержали победу. Так что...

— Хватит болтать чепуху!

— Так что, если ты это сделаешь, — не обращая внимания на слова Уэса, продолжал Джуд, — я буду действительно свободен. И Ник будет в безопасности — без информации от меня он вряд ли представляет для них опасность. И тебя они оставят в покое. Только не исповедуйся им, и они никогда не узнают, что конкретно тебе о них известно. Сделай то, о чем я прошу тебя, и они потонут в собственном дерьме. Пусть меня, Вэрона и его грязные досье обнаружат здесь местные детективы. Можешь еще позвонить в газету, но только себя там не называй. И оставь в этом доме все так, как есть сейчас.

От этого мир, конечно, не станет другим, но пусть хоть это дерьмо выплывет наружу. И отскребать это дерьмо от кровавых стен будут они сами! Так что сделай то, о чем я тебя прошу, хотя бы для этой проклятой страны. Ей необходим такой урок.

— Да ты с ума сошел!

— Плевать! Тебя, кстати, они тоже вымазали в своем дерьме. Ты не можешь считать себя их должником!

— Но и тебе я ничего не должен.

— Тогда сделай это для себя. Если меня не станет, о тебе они быстро забудут. Я предлагаю тебе единственный выход из положения. Успешно завершить свое задание ты можешь только так. И забудь обо всем. Иначе тебя замучат кошмары. Помни, что во всем этом нет твоей вины. А я, — Джуд ухмыльнулся, — помогу тебе сделать это чисто.

Он медленно направился к Уэсу.

Майор не мог даже пошевелиться, он потерял дар речи. Ему казалось, что он находится где-то очень далеко, в другом измерении, в другом времени...

Подойдя к Уэсу на расстояние вытянутой руки, Джуд остановился. Нагнулся. Обхватил пальцами запястье Уэса и стал поднимать его руку с зажатым в ней пистолетом. Когда ствол уткнулся ему в грудь, Джуд расправил плечи.

— Так-то лучше. Не придется умирать на коленях!

Уэсу казалось, что он чувствует, как бьется сердце Джуда. Каждый его удар словно подтверждал правоту всего, сказанного бывшим солдатом.

Уэс прекрасно понимал, что, приведи он Джуда в ЦРУ, они все засекретят, и тогда никто никогда ни о чем не узнает. В суд дело так и не попадет. Почему умер Вэрон — тоже останется тайной. В газетах напечатают лишь дежурный некролог... Уэс подумал о Ное Холле, о директоре Дентоне и Билли Кокрэне с очками-линзами. Каждый из них нарушил свой служебный долг, и все они предали его, превратив офицера ВМФ в козла отпущения. Он действительно не считал себя их должником. А вот перед Ником он был в долгу. Он обязан рассказать ему всю правду. И перед Бэт он тоже в долгу. Он обязательно покается перед ней. Каковы бы ни были последствия этого покаяния.

Каждый удар сердца Джуда больно отзывался в душе Уэса.

Перед этим человеком он тоже в долгу. Он задолжал ему то, что хотел сейчас и для самого себя.

Уэсу казалось, что они с Джудом превратились в это мгновение в единое существо, у которого было как бы две отдельные жизни.

Совсем разные люди, они с Джудом все равно были едины.

Боль, которую ощущал Джуд, и надежда, которая не покидала его, стали для Уэса залогом того, что он сможет разрубить этот мучительный узел проблем и освободиться.

Надо только сделать то, что необходимо сделать.

Уэс медленно нажал на курок.