Их взгляды встретились.

– Пожалуйста, присоединяйтесь.

Отец сел рядом с ней на скамью. К ним примчался мастиф и завилял хвостом перед герцогом.

Герцог Инверари, казалось, не изменился. Остался таким, каким Белл его запомнила, – высоким и загадочно красивым. Только виски посеребрила седина.

– Ваш сад в прекрасном состоянии, ваша светлость, – сказала Белл.

Отец изогнул темную бровь.

– Использовать титул при обращении дочери к отцу представляется мне несколько формальным.

– Я не чувствую нашей близости, – сказала Белл. – Мы едва знаем друг друга.

Неужели он действительно ждал от нее и сестер большего? Разве, по существу, они не были чужими? Для теплых отношений нужно время и заботливая подпитка. Родство крови еще не гарантирует любовь и лояльность.

– Твоя сестра не может простить мне моих прошлых ошибок, – сказал герцог. – Ты тоже сердишься на меня?

– Я не Фэнси, – ответила Белл.

Отец дотронулся до ее руки:

– Ты простишь меня?

– Мое прощение не сможет облегчить вашу совесть. – Белл переплела пальцы с его пальцами. – Вы сами должны простить себя.

– Смадж, твоя лохматая няня, рассказывала, что ты не по годам мудра, – промолвил герцог, откинув волосы с лица дочери. – Прошу прощения зато, что не смог тебя защитить.

Белл не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее шрам. Даже отец. Она опустила взгляд на их перевитые пальцы, чувствуя, что краснеет.

– Это не ваша вина. – Она подняла глаза на отца, но его невидящий взгляд был мечтательно устремлен на что-то у нее за спиной.

– Помню, как ты ребенком украдкой смотрела на меня из-за юбки Смадж. – Герцог снова посмотрел на дочь, возвращаясь к реальности. – Ты лечишь растения?

Белл кивнула:

– Да. Бог наградил меня этим даром.

– Моя тетя Беделия обладала таким же даром, – сказал герцог и сменил тему: – Расскажи мне о бароне Уин-гейте.

– У нас с Каспером не было близости, – сказала Белл. – Его мать не одобряла наш брак и осуждала моих родителей…

Отец поморщился.

– И я ответила ей такой же любезностью, – продолжала Белл. – Я сказала баронессе, что не хочу разбавлять свою аристократическую кровь родством с дочерью викария.

Герцог ухмыльнулся:

– Ты унаследовала мою гордость.

– Равно как и мои сестры.

– Если хочешь, выходи замуж за Уингейта, – сказал герцог. – Ни один мужчина не откажется от семейных уз со мной.

– Нет уж, спасибо. – Белл одарила отца озорной улыбкой. – Я сказала Касперу: если вы меня признаете, я не снизойду до замужества с простым бароном.

Герцог хихикнул:

– Аристократическое происхождение придает уверенности в себе, так же как титул и благополучие.

– Уж чего-чего, а уверенности в себе у сестер Фламбо в избытке.

– А это что? – спросил герцог, бросив взгляд на корзинку.

– Садовая богиня не может творить маленькие чудеса без своих волшебных инструментов, – сказала Белл. – Я намерена продолжать мой садовый бизнес.

– Я в состоянии обеспечить моих детей, – с досадой промолвил герцог. – Не хочу, чтобы моя дочь работала за деньги.

О Боже, точно так же как Каспер.

– Тогда я буду взимать плату с моих клиентов палочками и камнями, – заявила Белл, заставив отца улыбнуться. – Я лечу растения из любви к ним, а не за деньги.

– Но ты ведь берешь плату за свои услуги?

– Да.

– Значит, работаешь за деньги, дитя мое.

– Я лечу растения из любви к ним, – повторила Белл, – беру плату за услуги, а деньги отдаю бедным.

– Делаешь пожертвования?

– Я не нуждаюсь в деньгах, – высокомерным тоном произнесла Белл. – Мой отец – герцог. Кроме того, мое участие в компании обеспечивает мне достаточный… – Она осеклась, встревожившись, что почти раскрыла секрет.

Отец по-прежнему улыбался. Но его темные глаза светились любопытством.

– О какой компании ты говоришь?

– Вам нужно спросить…

– Я спрашиваю тебя.

– Губы ваши спрашивают, – сказала Белл, – а тон требует.

– Белл… – В голосе герцога звучали предостерегающие нотки.

– Я не могу сказать.

– Не можешь или не хочешь?

Белл молча развела руками.

– В финансах у нас хорошо разбирается Блисс, – добавила она. – Возможно, вас удовлетворят ее объяснения.

Герцог пристально смотрел на нее в течение нескольких долгих секунд.

– Я поговорю с Блисс, когда они вернутся из магазинов. Кстати, о магазинах. Я вспомнил, что ты отказалась ехать вместе со всеми.

– Я никуда не собираюсь выходить, – объяснила Белл. – Поэтому мне не нужны новые платья и всякая мишура.

– Разумеется, ты будешь выходить, – сказал отец. – Мы с Рокси представим тебя обществу, и в конце концов ты встретишь подходящего джентльмена.

– Только слепец женится на женщине со шрамом, – возразила Белл. – Не надо никого уговаривать жениться на мне.

– Я никогда бы не стал этого делать. – Герцог широким жестом обвел сад. – Дитя мое, ты каждый день творишь маленькие чудеса. Почему ты не веришь, что встретишь мужчину, который полюбит тебя?

– Разве что произойдет чудо.

Герцог покачал головой:

– Непременно произойдет. Вот увидишь!

Он говорил, как ее сестры. Возможно, уверенность передается по наследству. Ни сестрам, ни отцу ее не понять. Судьба сыграла с ней злую шутку. С изуродованным лицом она никому не нужна.

– Ваша светлость! – К ним спешил Тинкер. – Прибыли ваши партнеры по бизнесу.

– Пойдешь со мной? – поднявшись, спросил ее герцог.

– Я хочу посидеть здесь еще немного, насладиться солнечным светом. – Белл сложила руки на коленях. – И поразмышлять о чудесах.

Михаил надеялся на чудо.

Он откинулся на сиденье экипажа. Вместо того чтобы сразу отправиться на деловую встречу, он повез дочь на Бонд-стрит. Пусть поймет, что в магазинах мам не продают.

Бесс хочет, чтобы новая мама умела печь печенье, копаться в земле, была веселой и любила ее. Но оказалось, что леди не пекут печенья, и уж тем более не копаются в земле. Поэтому не могут сделать его дочь счастливой. Красота, деньги и родословная вообще не имеют значения.

Погруженный в размышления, Михаил только сейчас заметил, что кучер придерживает дверцу открытой. Он вылез из кареты и улыбнулся младшему брату, ожидавшему его возле Инверари-Хауса.

– Показываться на глаза герцогу, – насмешливо произнес Михаил, – дерзость, граничащая с глупостью. Утренняя «Таймс» упомянула об одном знатном иностранце. Его видели выходившим из резиденции некоей оперной певицы незадолго до рассвета.

Князь Степан побледнел:

– Думаешь, его светлость читает газетные сплетни?

– А ты как думаешь?

– Я хотел защитить…

– Прибереги свои объяснения для герцога.

Парадная дверь открылась, прежде чем они постучались. Дворецкий пропустил их в дом.

– Его светлость спрашивал о вас у ваших братьев, – обратился Тинкер к Степану, – беспокоился, будете ли вы на этой встрече. Я так понял, что он хочет говорить с вами.

Михаил и Степан стали подниматься на второй этаж. Михаил оглянулся и обменялся улыбкой с дворецким. Тинкера с его чувством юмора Михаил считал настоящим сокровищем.

Михаил постучал в дверь и вошел в кабинет. Младший брат последовал за ним. Герцог Инверари сидел за письменным столом. Князья, Рудольф и Виктор, расположились в креслах.

Кивнув герцогу и братьям, Михаил опустился в кресло у окна. Степан – в соседнее кресло.

– Братец, его светлость желает перемолвиться с тобой словом, – сказал ему князь Рудольф.

– Не перемолвиться словом, а серьезно поговорить, – уточнил Виктор.

Михаил сочувственно посмотрел на Степана, готовый защитить младшего брата, как делал это всю жизнь. Степан повернулся к герцогу:

– Чем могу быть полезен, ваша светлость?

Герцог хлопнул по столу сложенной газетой.

– Объясните, в чем дело.

– У нас с Фэнси не было интимных отношений, – заверил его Степан.

– Вы опорочили репутацию моей дочери.

– Я хочу жениться на ней, но ей не нравятся аристократы.

Герцог покраснел. Из всех дочерей Фэнси единственная не простила ему пренебрежительное отношение к ней и ее сестрам.

– Я оберегал Фэнси от ее поклонника, – сказал Степан. – Этот ненормальный кладет у ее порога обезглавленные розы.

– Обезглавленные розы? – эхом повторил Михаил.

Степан кивнул.

– И это не первая угроза.

– Вели кучеру ждать тебя в аллее, – посоветовал Виктор. – Это то, о чем мы с Региной… никогда не забываем.

Рудольф налил виски в два хрустальных бокала и передал младшим братьям.

– Степан, ты обещал уговорить владелиц «Семи голубок» не устраивать конкуренцию цен, – сказал Рудольф.

– Шестеро согласились. – Степан виновато пожал плечами. – А седьмая хочет разорить его светлость.

Герцог ударил кулаком по столу:

– Кто она, эта негодница?

Степан смущенно улыбнулся:

– Я обещал не выдавать ее.

Михаил глотнул виски, поставил бокал на стол и подошел к окну.

В саду на скамейке сидела молодая черноволосая женщина. Рядом с ней разлегся мастиф. Она гладила его огромную голову, которую пес положил ей на колени. На расстоянии женщина казалась маленькой, а ее черты почти совершенными.

– Это одна из дочерей Инверари? – спросил Михаил.

Степан подошел к окну.

– Белл Фламбо, – сказал он. – Вторая старшая.

– Ваша дочь, похоже, чувствует себя одиноко, – заметил Михаил, поглядывая через плечо на герцога.

Герцог Инверари поднялся со своего кресла и прошел через кабинет, встав рядом с братьями.

– Белл потеряла своего поклонника из-за этого проклятого шрама, – объяснил он. – Теперь она отказывается видеться с кем-либо, предпочитает оставаться дома и упорно не хочет принимать деньги на мелкие расходы.

Михаил молчал. Если женщина отказывается тратить деньги, с ней что-то не так.

– Белл – красавица, – сказал Степан, – но ее полоснули ножом по щеке, и остался шрам.

«Если дочери герцога сделать предложение, она оценит его, – подумал Михаил. – У Бесс будет мама, а у меня семья». Эта женщина скорее поймет, что сплетни, платья и дорогие побрякушки не самое главное в жизни. Она будет любить мужа, а не его титул и богатство.

Михаил повернулся к герцогу.

– Я женюсь на ней, – сказал он, к нелепому удивлению собравшихся, в том числе и герцога.

– Вы хотите жениться на Белл? Я передам ей ваше предложение.

– Нет!

Михаил обернулся. В противоположном конце кабинета стояла юная девушка.

– Рейвен? – Герцог подошел к ней. – Что ты здесь делаешь?

– Я… я… я просто уснула, – ответила Рейвен. – Меня разбудили ваши голоса.

«Проказница, совсем не умеет врать», – подумал Михаил, насмешливо кривя губы. Но очень милая. Интересно, та сестра, что в саду, на нее похожа?

Герцог, обняв дочь, подвел ее к письменному столу и усадил в кресло. Несколько секунд он пристально смотрел на нее, а потом сказал:

– А теперь расскажи мне правду, зачем ты пряталась за креслом.

– Я не…

– Рейвен, – строго сказал герцог, – я не вчера родился на свет.

Застигнутая врасплох, девушка густо покраснела.

Михаил едва сдерживал смех. Он вспомнил свое детство. Но Магнус Кемпбелл не был таким строгим родителем, как Федор Казанов.

– Я подслушивала ваш разговор, – призналась наконец Рейвен. – Блисс просила меня об этом.

– Ваша светлость и вы, братья, – сказал Степан, – представляю вам одну из владелиц компании «Семь голубок». О других шести совладелицах догадайтесь сами.

– Дочери его светлости – наши соперники по бизнесу? Это они подрезают наши цены? – Пораженный, Михаил рухнул в кресло, взял со стола бокал с виски, сделал большой глоток и поставил стакан обратно.

– Семь дочерей организовали жизнеспособное акционерное общество? – недоверчиво произнес князь Виктор.

– А откуда у вас капитал для инвестиций? – поинтересовался князь Рудольф.

– Мои дочери разоряют меня, используя деньги, которые я им даю на содержание? – Герцог не мог в это поверить.

– Мы никогда не допустили бы этого, – заверила отца Рейвен. – Использовать против вас ваши деньги было бы неэтично.

Михаил наклонился к ней:

– Как и подрезать цены своего собственного отца.

– Расскажи мне о компании «Семь голубок», – попросил герцог, смягчив тон.

– Вы должны спросить…

– Я спрашиваю тебя. – Герцог снова повысил голос.

– Я ничего не смыслю в бизнесе, – призналась Рейвен. – А вот Блисс может ответить на все ваши вопросы. Но сейчас гораздо важнее личное счастье Белл.

Герцог сверлил взглядом младшую дочь достаточно долго, чтобы заставить ее поежиться.

– Хорошо, – сказал он, – отложим нашу дискуссию о бизнесе до вечера, когда остальные шесть голубок будут на месте.

– Мисс, ответьте лично мне на один вопрос, – обратился к Рейвен князь Рудольф. – Если вы не использовали ваше жалованье для первоначальных вложений, как утверждаете, откуда вы брали деньги?

Рейвен взглянула на старшего из князей и лукаво улыбнулась отцу.

– Играли на бегах, – ответила Рейвен.

Три князя и герцог изумленно уставились на нее. Только князь Степан оставался невозмутимым, поскольку был в курсе дела.

– Блейз умеет разговаривать с лошадьми, – объяснила Рейвен и, подождав, пока стихнет смех, продолжила: – Она и Блисс, наши финансовые гении, переодевались мужчинами и отправлялись на бега. Рысаки сообщали Блейз, – мужчины опять засмеялись, – которая из лошадей придет первой, и тогда наш дружелюбный сосед, живущий через дом от нас, делал ставку.

Герцог снова уставился на девушку долгим взглядом.

– Блейз когда-нибудь ошибалась?

– Никогда.

– В этом году Блейз будет посещать бега со мной, – улыбнулся герцог.

Князь Рудольф прочистил горло.

– Я бы составил вам компанию.

– Пожалуйста, – сказала Рейвен.

– Почему вы против моей женитьбы на вашей сестре? – спросил ее Михаил.

– Я не против, – ответила Рейвен. – Но Белл вам откажет, если подумает, что вы делаете это из жалости к ней.

– Я встречусь с ней как бы ненароком, – сказал Михаил, – и пущу в ход свои чары, чтобы склонить к замужеству. – Он подмигнул девушке, заставив ее покраснеть.

Его братья засмеялись над его самоуверенностью. Михаил знаком велел им замолчать.

– Белл отказывается принимать посетителей, – напомнила ему Рейвен.

– Рокси предложит ей коттедж на отшибе Примроуз-Хилл, – подключился к разговору герцог. – Там она сможет адаптироваться в течение нескольких дней. Гарантирую, моя жена сумеет уговорить Белл.

– Она может отказаться, опасаясь второго нападения, – возразила Рейвен.

Михаил пил свой виски, размышляя над проблемой, затем поставил стакан на стол.

– Белл может взять собаку для защиты.

– Где, когда и как вы встретитесь, не имеет значения, – сказала Рейвен. – Главное, чтобы сестра поверила в вашу любовь.

– Но для этого Михаил должен с ней встретиться, – сказал Степан. – И разумеется, будет смотреть на нее.

– А если Михаил будет смотреть на нее, – сказал Виктор, – она подумает, что ее жалеют.

– Только слепой может не увидеть ее шрама, – заметил Рудольф.

Князь Степан тут же опроверг его:

– Не думаете же вы, что Михаил себя ослепит, чтобы… – Степан умолк, когда Михаил внимательно посмотрел на него.

– Я прикинусь жертвой грабителей, – сказал Михаил с улыбкой. – Притворюсь на время слепым и потерявшим память.

– Потеря памяти не проблема, – сказала Рейвен. – Но симулировать слепоту не так просто. Белл поймет это по вашим глазам.

– Я знаю, как расфокусировать взгляд. У меня была длительная практика на университетских занятиях.

– Неудивительно, что ты так плохо успевал, – заметил Виктор.

– Лучше всего надеть солнцезащитные очки с темными стеклами, – произнес Степан.

– Это может сработать, – согласилась Рейвен. – А как вы докажете, что на вас напали грабители?

– Нам придется его поколотить, – хихикнул князь Рудольф.

Князь Виктор кивнул:

– Несколько хороших синяков убедят вашу сестру.

– Вчера ночью из Москвы приехали три кузена, – сказал Рудольф. – Драко, Лайкос и Гюнтер охотно помогут.

– Ваше совместное пребывание с Белл погубит ее репутацию, – сказал герцог Инверари по некотором размышлении.

– Я женюсь на ней по доверенности, до того как прибыть туда, – сказал Михаил.

Герцог заулыбался:

– Добро пожаловать в нашу семью, Михаил.

– Фэнси не любит аристократов, – сказала Рейвен. – Она все расскажет Белл, если узнает о наших планах.

– Я увезу Фэнси в Сарк-Айленд, в поместье Рудольфа. – Степан перевел взгляд на герцога. – Она никогда не простит меня, что я женюсь на ней по доверенности. Но вы можете объявлять о нашей помолвке, как только мы уедем из Лондона.

– Как долго ты сможешь продержать Фэнси в Сарке? – спросил Михаил.

– Возможно, две или три недели.

– Добровольно Фэнси не поедет, – сказал герцог.

– Я знаю травы, которые ускоряют засыпание, – сказала Рейвен. – Вам нужно уговорить Фэнси принять их. Под любым предлогом.

– Тогда все в порядке. – Степан улыбнулся Михаилу. – Когда каждый из нас женится, кем мы будем друг другу? Шуринами или братьями?

– Иногда ты поражаешь меня своим слабоумием, – сказал ему Михаил.

Степан ухмыльнулся.

– Я тебе не говорил, что наша будущая золовка, – он жестом показал на Рейвен, – передвигает предметы усилием воли?

Михаил перевел взгляд с младшего брата на свою будущую золовку. И расхохотался.

В это время его бокал, стоявший на краю стола, приподнялся, и не успел Михаил соскочить с кресла, как содержимое выплеснулось ему на брюки.

– Вот так! – сказала Рейвен и весело подмигнула Михаилу.

Сонная деревушка с ее идиллическим покоем располагалась в дальнем конце Примроуз-Хилл. Коттедж, окруженный изгородью из кустарников и деревьев, находился в конце аллеи. Дом состоял всего из трех комнат – большой гостиной и двух маленьких спален.

Общая комната служила одновременно и кухней, где на одной и другой стороне имелись два очага – один для приготовления пищи, другой для обогрева.

Это не Парк-лейн, подумала Белл, окинув взглядом коттедж. Но он устраивал ее. Здесь по крайней мере никто не будет смотреть на нее с любопытством, смешанным с жалостью.

– Если захочешь, – сказала Рейвен, разгружая на кухонном столе коробку, – я могу привезти Паддлза для защиты от негодяев.

Белл вышла на кухню.

– Паддлз будет их лизать, пока не залижет насмерть.

– Я представляю себе заголовки газет, – улыбнулась Рейвен. – Сторожевой пес обслюнявил преступника до смерти.

Белл захихикала:

– Негодяй утонул в собачьей слюне.

Рейвен рассмеялась.

Сестра выглядела веселой, однако Белл чувствовала, что Рейвен чем-то обеспокоена. Видела это по ее глазам. Однако Белл прогнала эту мысль прочь и открыла коробку с книгами, среди которых были романы Джейн Остен, позаимствованные из библиотеки герцога.

Рейвен извлекла из коробки две бутылки:

– Спиртное.

– Ни водка, ни виски мне не нужны, – заявила Белл. – А это еще что?

– Lunette de soleil[2]. – Рейвен передала сестре очки с темными стеклами. – Его светлость послал их тебе, будешь надевать во время работы в саду.

Белл нацепила очки, заправив дужки за уши, и улыбнулась, когда они соскочили на кончик носа.

– Видимо, у отца голова побольше твоей, – сказала Рейвен. – Без сомнения, от высокомерия голова становится толще. Как долго ты планируешь здесь оставаться?

– Мне нужно обрести душевное равновесие, – сказала Белл. Она снова заметила, что сестра чем-то встревожена. – Что с тобой? Тебя расстроил Александр Боудд?

– Нет. – Рейвен натянуто улыбнулась. – Я приеду через несколько дней, привезу еще съестного.

– Повар прислал так много, – заметила Белл, – что хватит на двоих на целый месяц.

– За свою безопасность можешь не беспокоиться, – сказала Рейвен, игнорируя ее замечание. – Окрестности патрулируют агенты отца.

– В этом нет необходимости. – Белл не хотела никому доставлять лишние хлопоты.

– Отец хочет спокойно спать, не беспокоясь о тебе. – Рейвен порывисто обняла сестру. – Береги себя.

Белл проводила Рейвен до калитки, подождала, пока та сядет в карету герцога, и помахала на прощание, когда карета повернула.

Она осталась одна. Впервые в жизни. Распаковав одежду, Белл обнаружила несколько не принадлежавших ей вещей – спальный халат, мужскую рубашку и брюки.

Очевидно, их по ошибке положила одна из горничных. Ночью кто-то из слуг будет искать свой спальный халат.

Два шага – и она оказалась у окна маленькой спальни. Сад занимал небольшую территорию, но был так запущен, что, казалось, его не убирали много лет.

Сегодня она собиралась обойти свои владения, чтобы обнаружить неполадки, а на следующий день их устранить.

Белл вышла из коттеджа. Ярко светило солнце. В ясном голубом небе не было ни облачка.

Белл обошла по периметру крошечный сад, граничащий с лесистой местностью. Лужайка заросла сорняками.

Белл заметила жмущиеся под серебристой березой одиночные анютины глазки. Опустилась на колени и потрогала кустики, шепча молитву.

– На помощь!

Не может быть. Белл уставилась на анютины глазки. Цветы не умеют разговаривать.

– На помощь!

Она прислушалась, пытаясь определить, откуда донесся призыв.

– Помогите!

Белл резко повернулась.

К дому, пошатываясь, шел незнакомый мужчина, весь в синяках и кровоподтеках. Он ухватился за дуб и в полном изнеможении прислонился к нему.

Белл бросилась к незнакомцу, обхватив его одной рукой за плечи, а другой за спину.

– Обопритесь на меня, – сказала Белл. – Я смогу лучше помочь вам внутри коттеджа.

Она повернулась к дому, поддерживая мужчину, хотя нее подкашивались ноги под его весом. Но ей стало легче, прежде чем она двинулась, будто их обоих подхватили кие-то невидимые руки. Мелкими шажками вдвоем с мужчиной она двинулась к двери. Когда он случайно спотыкался и боль сопровождалась стоном, Белл притормаживала.

Наконец они добрались до дивана. К этому времени по лицу ее катились капли пота. Она привалила мужчину спиной к подушкам и опустилась на пол на колени.

– Закройте глаза, – сказала она ласковым тоном, успокаивающим, как бальзам. – Дышите медленно и ровно.

Раны оказались поверхностными. У мужчины была разбита нижняя губа. Она опухла и кровоточила. На скулах и под глазами темнели большие синяки и кровоподтеки.

У мужчины была смуглая кожа. Даже избитый и окровавленный, он был привлекательным. Перед таким ни одна женщина не устоит.

– То, что я вижу, не представляет угрозы для жизни, – заверила его Белл. – У вас есть повреждения где-то еще, кроме лица?

– Везде. – Мужчина застонал.

– Острая опоясывающая боль в грудной клетке?

– Нет.

– Значит, ребра не сломаны, – сказала Белл. – Сейчас я промою ваши раны. Как вас зовут?

Мужчина открыл глаза – темные, с растерянным взглядом.

– Я вас не вижу.

– Вы видите только черноту? – встревожилась Белл.

– Все расплывается перед глазами.

Белл притронулась к его руке:

– Это говорит о том, что у вас временная потеря зрения.

Только слепой может полюбить женщину со шрамом, мелькнула мысль, Белл прогнала ее прочь.

– Я Белл Фламбо. А вы кто?

– Я… я… не могу вспомнить.

Потеря памяти испугала Белл больше, чем расстройство зрения.

– Память вернется к вам вместе со зрением. Но как мне вас называть?

– Имя Мик кажется мне знакомым, – сказал мужчина.

– Хорошо. Тогда Мик. – Белл ободряюще сжала ему руку. – Я покину вас на несколько минут, чтобы согреть воды и взять бальзам.

Мужчина крепко взял ее за руку:

– Вы не принесете мне какой-нибудь лоскут? Я завяжу глаза, чтобы вы их не видели.

– Сначала я обработаю ваши раны. – Белл приложила ладонь к его щеке. – Поверьте, это облегчит вашу боль.