Казанова (№5) - Выгодный жених

– Я беременна.

Белл не думала, что и сама, возможно, зачала, до тех пор пока ей не сказал об этом Михаил.

– А как ты узнала…

Фэнси прервала сестру:

– Я понятия не имела, – засмеялась она. – Степан с герцогиней распознали симптомы.

– Какие симптомы? – Белл взглянула на младшую сестру, которая наблюдала за ней, и покраснела.

– Тошнота, головокружение и утомляемость, – ответила Фэнси. – Я так страдаю, что готова поколотить Степана.

Белл подошла к окну.

Дожди прекратились, и лето расцвело в полную силу. Сад герцога был раскрашен всей палитрой красок с богатством перехода от основных до пастельных тонов. Но Белл было сейчас не до красот природы. Ее тошнило. Кружилась голова. Последние дни она быстро уставала. Но при этом ей не хотелось поколотить Михаила. Но значило ли это, что она не беременна?

– А что ты ощущаешь? – К ней подошла Рейвен.

Белл повернулась:

– Говорю же тебе, тошноту, головокружение и усталость.

Рейвен засмеялась:

– Я не об этом. Иди послушай, что рассказывает Фэнси. – Рейвен снова села на диван.

Белл прошла через комнату и села рядом с ней.

– А что, при беременности у всех одинаковые симптомы?

– Не может быть! Ты что, тоже беременна, Белл?

Она перевела взгляд с Фэнси на Рейвен. Но ни одна из них не удивлялась.

– Мне, к примеру, не хочется поколотить Михаила.

– Клялись не повторить ошибки матери, – упрекнула сестер Рейвен, – и обе не устояли перед аристократами.

– А как насчет твоей помолвки? – резко сказала Фэнси. – Ты ведь не отказала маркизу Базилдону? Нет?

– Я не упала перед ним на спину.

– Просто не успела, – сказала Фэнси. – Еще не оставалась с ним наедине.

Белл согласилась со старшей сестрой.

– Александр подождет, пока объявят помолвку.

– Пусть ждет. Обещанного три года ждут.

Девушки расхохотались. В этот момент в спальню вошла герцогиня.

– Какая веселая компания! – воскликнула герцогиня. – Мне нужно сказать Белл пару слов по секрету.

Фэнси и Рейвен покинули комнату. Герцогиня Инверари села на диван и похлопала Белл по руке:

– Михаил уверял, что между вами не было близости. Но меня провести не так просто, как вашего отца. – Белл хотела что-то сказать в свое оправдание, но мачеха жестом остановила ее. – Не утруждайте себя. – Герцогиня улыбнулась, и на щеках у нее появились ямочки. – Не понимаю, зачем отрицать, если близость между вами была. – Белл смущенно смотрела на свои руки, сложенные на коленях. – Дорогая, послушайтесь моего совета, – продолжала герцогиня. – Княжна Анна, Синтия Кларк и Лавиния Смит когти бы рвали, чтобы родить князю первенца, оказавшись в вашем положении. Эта троица, прозванная «белокурой троицей», добивалась от Михаила брачного предложения, с тех пор как у него закончился траур.

Белл побледнела и подняла на мачеху встревоженный взгляд.

– Михаил вас обожает, – сказала герцогиня, – но он снова женится, если вы ему откажете.

– Я обещала ему еще раз рассмотреть его предложение, – сказала Белл.

– Это будет весьма разумно с вашей стороны. Не заставляйте князя ждать слишком долго, дорогая. Иначе потеряете его. Любая молодая леди охотно примет его предложение.

Глава 9

– Добро пожаловать домой, ваша светлость.

– Спасибо, Бумер, – сказал Михаил, приветствуя дворецкого. – Моя дочь…

– Княжна Элизабет ждет в…

– Папочка!

Михаил засмеялся и присел на корточки, увидев дочь, мчавшуюся к нему через холл. Он заключил малышку в объятия и прижал к себе.

– Я так скучала по тебе, папочка.

– Я тоже по тебе скучал. – Михаил улыбнулся ей. – Мы с Бесс будем пить чай в малой гостиной, – сказал он дворецкому.

– Слушаюсь, ваша светлость.

Подняв дочь на руки, Михаил прошел через холл. Французские двери открывались во внутренний холл, где стоял гипсовый атлант, поддерживавший огромную модель земного шара. Здесь же начиналась винтовая лестница, ведущая на верхние этажи.

Семейную гостиную на втором этаже Михаил любил больше остальных комнат. Комфортабельная обстановка позволяла расслабиться и приглашала к интимности.

Три зачехленных дивана были сгруппированы в форме подковы вокруг белого мраморного камина. Внутри подковы находился низкий квадратный стол. Возле окон стоял письменный стол черного дерева с инкрустацией в виде цветочных гирлянд. На полу лежал обюссонский ковер с узором синего, золотого, кремового и черного цветов.

Михаил усадил дочь на диван и сел рядом с ней. Аромат роз, стоявших в вазе на столе, напоминал Михаилу о Белл.

Михаил обожал своего единственного ребенка с момента его появления на свет. Она стала смыслом его жизни. «Скорее бы жениться, – думал он. – Тогда дом наполнится детьми».

– Что ты мне привез, папа?

– Ах ты моя маленькая жадина! – Его дочь была настоящей маленькой женщиной. Тосковала, когда он уезжал. Чтобы снискать ее расположение, Михаил привозил ей подарки – сюрпризы, как она их называла.

В гостиную вошел дворецкий и поставил на стол поднос.

– Что-нибудь еще, ваша светлость?

– Нет. Спасибо, Бумер. – Михаил протянул дочери ее стакан с лимонадом, подождал, пока она его выпьет. – И чем ты тут занималась, Бесс, пока меня не было?

Элизабет приложила палец к губам:

– Я была на вечере чая.

– О чем сплетничали на этой неделе?

– Принцесса Жизнерадостность и граф Великодушие умчались в Гретна-Грин. Кузина Роксанна сказала, что принцессе нужен муж, но ничего не объяснила. Что это значит, папа?

– Я объясню тебе, когда подрастешь. Уверен, кузина Роксанна сама не знает, что это значит.

– Еще меня навешали бабушка и тетя Лавиния, – сообщила девочка и надула губки. Ее милое личико омрачилось.

Что-то ее беспокоит, подумал Михаил.

– И что? – спросил Михаил.

Элизабет посмотрела на него. У нее были синие глаза, точь-в-точь такие, как у ее покойной матери.

– А можно быть и тетей, и мамой одновременно?

– Я полагаю, да, – сказал Михаил и предложил девочке кокосовое печенье. – Вот дядя Степан тебе приходится дядей, а мне – братом.

Элизабет покачала головой, отказываясь от печенья.

– Бабушка спрашивала, буду ли я любить тетю Лавинию, если она станет моей новой мамой.

Михаил чувствовал, как в нем закипает гнев, но виду не подал. Чтобы добиться от него брачного предложения, родственники его покойной жены используют его дочь.

– И что ты ответила бабушке? – спросил он.

– Я сказала, что тети не могут быть мамами.

Михаил представил себе огорченное лицо тещи и едва сдержал смех.

– А тетя Лавиния что ответила?

Элизабет покачала головой.

– А бабушка?

– Она сказала, что это полный абс… абс…

– Абсурд? – Михаил ухмыльнулся и чмокнул дочь в макушку. – Сядь ко мне на колени, Бесс. – Он обнял ее и спросил: – Ты умеешь хранить секреты?

– Да, папа – Глаза Элизабет заблестели от возбуждения. Девочка изобразила пальцами, как закрывает рот на замок.

– Я нашел нам с тобой новую маму. – Михаил засмеялся, когда дочка захлопала в ладоши. – Она знает много-много сказок и будет рассказывать их тебе перед сном. Наша мама любит смеяться и копаться в земле. Умеет печь не только «печенье счастья», но также «печенье объятий» и «печенье поцелуев».

Бесс просияла.

– Где ты ее нашел?

– Ее послали нам небеса, – сказал Михаил. Элизабет коснулась его щеки.

– Бог услышал мои молитвы.

Михаил поцеловал дочери руку. Он вспомнил, что Белл тоже так говорила.

– Но нам с тобой надо кое о чем договориться, прежде чем мы приведем нашу новую маму домой, – сказал Михаил. – Поскольку она еще ничего не знает об этом, мы должны уговорить ее поселиться у нас.

Девочка нахмурилась:

– А как это сделать?

– Мы подарим ей всю нашу любовь.

– Ну, это легко, папа, – засмеялась Элизабет.

– Завтра я тебя с ней познакомлю, – сказал Михаил. – Но должен предупредить тебя еще кое о чем. У нее на щеке шрам. Однажды нашу маму ранил один нехороший человек, и с тех пор ей кажется, что все смотрят на ее шрам. Ты сможешь сделать вид, будто не замечаешь его?

Элизабет закивала.

– Я даже могу поцеловать ее в щеку.

– Хорошо. Няня Ди и няня Силла выберут тебе симпатичное розовое платье, которое ты завтра наденешь. – Михаил вдруг задумался. Разумно ли было предупреждать Бесс о шраме. Не подумает ли Белл, что он специально научил дочь?

– Я хочу забрать мое платье прямо сейчас, – сказала Элизабет, соскочив с его колен.

– Прекрасно. – Михаил спрятал улыбку. Будь его дочь чуточку старше, она потребовала бы купить новое.

Бесс направилась было к двери, но тут же вернулась:

– Поцелуй меня, папа.

Михаил обнял ее и поцеловал.

Она снова собралась уходить и, оглянувшись, подмигнула ему.

Все женщины похожи на Еву, подумал Михаил, подмигнув ей в ответ.

Едва Бесс скрылась за дверью, как появился Бумер.

– Ваша светлость, леди Смит просит…

– Избавьте меня, Бумер, – сказала Пруденс Смит, входя в гостиную. – Докладывать о родственниках нет никакой необходимости.

При слове «родственники» Михаила покоробило. Он знал, зачем пришла бывшая теща.

Пруденс Смит наклонилась к девочке:

– Поцелуй, бабушку.

Элизабет чмокнула ее в щеку.

– Бабушка, я не могу пойти к вам сегодня, потому что мне нужно выбрать платье на завтра. Я встречаюсь с моей новой мамой. – Девочка приложила палец к губам. – Только никому об этом не говорите. Это мой секрет.

На лице тещи появилось выражение мрачной решимости. Напрасно он рассказал дочери о Белл. Она еще слишком мала, чтобы скрывать свою радость.

Безупречные манеры подняли Михаила на ноги, когда бывшая теща двинулась на него маршем, словно Наполеон на Россию.

– Где вы были эти две недели? – спросила она, усаживаясь на диван.

Михаил вскинул бровь. Он никогда ни перед кем не отчитывался и не собирался этого делать сейчас, тем более перед бывшей тещей.

– У меня были дела вне Лондона.

– Хотя бы предупредили, что уезжаете, – попеняла ему Пруденс.

– Мои братья, а также слуги знали о моем отъезде.

– Мне никто ничего не говорил, – заявила Пруденс. Михаил взял чашку с горячим напитком, мысленно сосчитал до десяти, сделал глоток и медленно поставил чашку на стол, чтобы потянуть время.

– Так зачем вы разыскивали меня?

– Я не желаю больше мириться с вашей нерешительностью, – пояснила Пруденс. – Вам нужна жена и наследник, а Элизабет – мачеха.

Михаил прищурился. С его женитьбой, видно, будет нелегко. Эта леди от него не отстанет. Михаил надеялся отсрочить развязку до тех пор, пока Белл не приживется у него в доме.

– Элизабет обожает свою тетю, – продолжала Пруденс. – И когда Лавиния стала выходить в свет, в обществе ждали объявления о вашей помолвке.

Михаил понял, что следует действовать решительно, без всякой дипломатии. В сложившейся ситуации иного способа нет.

– Обществу долго придется ждать этого объявления, – сказал Михаил бывшей теще, заметив, как она багровеет. – Мне нечего предложить Лавинии.

– Она ожидает от вас брачного предложения, – сказала Пруденс.

– Я никогда не говорил ни ей, ни вам ничего обнадеживающего в этом смысле, – сказал Михаил. – У меня на примете другая молодая леди.

– Синтия Кларк? Княжна Анна? – сорвалась на крик Пруденс.

– Меня не интересует ни та ни другая.

– Кто же она? – спросила Пруденс.

Михаил долго смотрел на нее, обдумывая, какую долю информации ей выдать. Здесь нужна только правда. Бывшая теща не оставит его в покое, пока не узнает, кто сорвал их планы. Он решил, что чужая злоба не может навредить Белл, дочери герцога.

– Белл Фламбо, дочь герцога Инверари и…

– Не может быть! – вскричала Пруденс. – Незаконнорожденная дочь французской шлюхи?

– Больше не произносите ничего подобного в моем присутствии! – Только сейчас он осознал то, чего именно опасалась его жена. Будучи князем, он обладал привилегиями благодаря своему происхождению. Поэтому не сомневался, что общество в конце концов примет его жену. Но сколько боли придется ей претерпеть, прежде чем все образуется? Сестры Фламбо будут поддерживать друг друга, когда их представят обществу. Но его жена – особый случай. Она страдала от неуверенности больше, чем ее сестры.

– Белл живет у отца, и герцог признал ее, – сказал Михаил. – Полагая, что женщина должна заниматься чем-то продуктивным, она предпочла продолжать свой садовый бизнес. Вы знаете, что значит «продуктивный»?

– Садоводство, что ли?

Михаил пожалел, что не удержался от сарказма. Лучше бы он не упоминал о садовом бизнесе.

– Женитесь на Лавинии, – сказала теща и добавила: – А девушку возьмете в любовницы.

– По-моему, я достаточно ясно изложил свои намерения. Белл – добрейшая и самая преданная женщина, какую я когда-либо встречал. И была бы таковой даже без ее злополучного шрама.

– Шрама? – эхом повторила Пруденс. – При чем тут шрам?

Михаил снова пожалел о сказанном. Кто-то может истолковать его слова превратно – якобы шрам является мотивом для его женитьбы. Поэтому Михаил решил закончить разговор.

– Я намерен жениться на мисс Фламбо и продолжу за ней ухаживать, – сказал Михаил. – Что бы вы ни говорили, что бы ни делали, вы не заставите меня отступиться.

Пруденс поднялась. Михаил тоже встал.

– Я не допущу, чтобы незаконнорожденная уличная девка стала матерью моей внучки. – С этими словами Пруденс Смит удалилась из гостиной.

Михаил со стоном упал на диван и прикрыл глаза, чувствуя приближение головной боли. Он не сомневался, что его бывшая теща будет чинить ему препятствия и что столкновение со сплотившейся «белокурой троицей» вместе с их мамашами неизбежно.

Но он беспокоился не о себе, а о том, как уберечь жену, чтобы ее не травмировали. Это было его единственной заботой.

А сейчас нужно выпить водки. Спиртное не решит его проблем, но поможет расслабиться.

Через несколько часов Михаил покинул дом и отправился в клуб «Уайтс», который посещали его братья и кузены. Разговор с Пруденс Смит выбил его из колеи, и он не знал, как защитить Белл в сложившейся ситуации.

В клубе «Уайтс» на Сент-Джеймс-стрит собиралась лондонская элита, ее мужская половина. В этом заведении для избранных были удобные кресла и неяркое освещение. Разговоры здесь велись приглушенными голосами.

Пройдя в дверь рядом со знаменитым эркером, Михаил сразу заметил своих братьев и кузенов. Возможно, все вместе они придумают, как сокрушать вражьи женские силы.

Михаил плюхнулся в кресло и жестом показал Рудольфу, чтобы тот налил ему водки. Залпом осушив стакан, он содрогнулся, когда водка обожгла горло, прокладывая путь к желудку.

Князь Виктор поставил перед ним стакан виски. Князь Степан налил ему еще водки. Михаил залпом опрокинул стакан, а также выпил виски. После массированного алкогольного удара Михаил снова почувствовал себя человеком.

– Добрый вечер, братья, – сказал Михаил, после чего обратился к князьям Драко, Лайкосу и Гюнтеру, таким же черноглазым и черноволосым, как все Казановы. – Рад снова видеть вас, кузены.

– Ты что-то не выглядишь особенно счастливым для молодожена, – заметил князь Драко.

Три брата и три кузена Михаила сдавленно захихикали. Он уже давно зарекся выказывать перед этой компанией любую слабость, чтобы потом не пострадать от последствий.

Михаил с притворной холодностью равнодушно пожал плечами:

– А сам-то ты почему не охотишься за графиней?

– Драко дает графине время, чтобы она соскучилась по нему, – ответил за старшего брата князь Лайкос. – Ты тоже хочешь заставить свою невесту поскучать, поэтому и пришел сюда?

Шесть князей снова засмеялись. Михаил улыбнулся Лайкосу:

– Я слышал, тебя интересует мисс Блейз?

– Да?

– Так вот, по дороге сюда я углядел, как маркиз Благоговение входит в Инверари-Хаус.

Лайкос выгнул бровь:

– И?

– И моя милейшая невеста рассказывала мне, что шотландский горец тоже интересуется Блейз, – ответил Михаил.

Князь Лайкос выругался по-русски, поднялся и вышел из «Уайтса».

Михаилу удалось задеть за живое Лайкоса, и он, очень довольный, улыбнулся родственникам.

– А тебя кто интересует? – спросил он князя Гюнтера.

– Я знаю, кто меня не интересует, – ответил младший князь. – Трио блондинок, ступающих сквозь врата ада. Эти вампирши готовы впиться клыками в любого подходящего мужчину.

– У этой голодной троицы виды на князей, – подтвердил Драко. – Избегай оставаться с ними наедине, Гюнтер.

При упоминании о «белокурой троице» Михаил вспомнил о Пруденс Смит. Он опасался, как бы старая ведьма не напакостила ему.

– Брат, что тебя тревожит? – спросил Рудольф.

– Помимо того, что его невеста не хочет выходить за него замуж, – уточнил Виктор.

Князья Казановы дружно засмеялись. Михаил снова наполнил свои стаканы водкой и виски.

– У меня только что произошло столкновение с моей бывшей тещей. Она хочет женить меня на Лавинии. – Михаил залпом выпил водку и виски. – Пруденс готова на все, чтобы помешать моей женитьбе на Белл.

– Даже Пруденс Смит не может помешать тому, что уже произошло, – сказал Степан.

Князь Драко толкнул его локтем в бок.

– Эх, мне бы твой уникальный талант констатировать очевидное!

Все рассмеялись.

– Будь к нему снисходительнее, – сказал брату Понтер. – Наш кузен скоро станет отцом.

Михаил удивленно посмотрел на Степана:

– Фэнси беременна?

Степан улыбнулся:

– Семя мое достигло цели.

– Может, именно поэтому Фэнси и согласилась выйти за тебя замуж, – поддразнил младшего брата Михаил.

Улыбка исчезла с лица Степана.

– Я не тот Казанов, который неспособен довести женитьбу до конца.

Это рассмешило князей еще больше.

– Моя женитьба, конечно же, была доведена до конца, – заявил Михаил.

– Тогда, возможно, твое семя тоже попало в цель, – произнес Рудольф, наливая себе водки. – Давайте выпьем за это.

Князья подняли стаканы. Рудольф, как старший, произнес здравицу:

– За женитьбу и материнство!

Князья залпом выпили. Рудольф бросил стакан на ковер, раздавил ногой. Младшие братья последовали его примеру.

– Принесите еще стаканы! – крикнул он официантам.

Михаил задумчиво покачал головой:

– Не может быть. Белл сказала бы мне, если бы забеременела.

– Может, ей самой кто-то должен рассказать, – заметил Степан и, наклонившись ближе, добавил: – Также как ее сестре.

Михаил вскочил с кресла:

– Нет, я должен…

Виктор схватил его и усадил обратно в кресло.

– Ты не должен бежать к Инверари спрашивать, беременна ли его дочь.

– Я ее муж.

– Но она не знает об этом, – напомнил ему Драко.

– Его светлость знает, – сказал Михаил.

– Брат, хочешь, чтобы Магнус Кемпбелл узнал, что ты лгал ему сегодня днем? – спросил Рудольф.

Михаил расслабился.

– Хорошо. Завтра же поговорю с герцогиней.

Князь Рудольф кивнул и улыбнулся:

– Разумное решение, брат.

Он задержал взгляд на смеющихся русских князьях. Он ненавидел чужестранцев. «Уайтсу» не следовало их привечать. Проклятый герцог! Им никогда не позволили бы переступить порог эксклюзивного бастиона, если бы не покровительство Инверари.

Проглотив свой виски, он скользнул рукой в карман, пощупал золотой соверен и улыбнулся.

Дождь прекратился. Можно начать ночную охоту.

Он встал и направился к двери. Когда он проходил мимо стола, где сидели мерзкие чужеземцы, один из них поднялся со своего кресла.

Маскируя свою ненависть широкой улыбкой, он поприветствовал русского князя.

– Добрый вечер, ваша светлость.

В глазах Михаила Казанова блеснуло холодное презрение.

– Добрый вечер.

Этого нападения следовало ожидать. Они должны были знать, что маньяк выйдет на охоту, как только кончится дождь.

Александр Боулд вылез из наемной кареты. Расплатившись с извозчиком, он огляделся и направился к реке, к толпе людей на берегу, рядом с Уэппинг-Стейрс.[6]

Время близилось к полудню. Крик морских чаек и рев гудков с барж ударяли в уши.

Работая плечами, Александр прокладывал путь в толпе. Он кивнул сыщикам и подошел к констеблю. Взгляд Александра переместился на закрытую одеялом жертву.

– Осмотри тело, – сказал констебль Блэк.

Надев, перчатки, Александр стянул с убитой одеяло. После разреза поперек горла жертва истекла кровью. Девушка была совсем юная, ровесница Тьюлип, смотреть на нее без боли было невозможно.

Александр обошел тело, не поднимая взгляда. Зная, что эмоции – враг следствия, он все же не мог подавить гнев. С каким наслаждением он собственными руками перерезал бы этому монстру горло! Александр прогнал прочь эту мысль и сосредоточился на изучении вещественных доказательств.

Склонившись над жертвой, он вынул у нее из руки золотой соверен. При виде забрызганного кровью дешевого дамского веера на запястье у него защемило сердце. Убийца, как всегда, отхватил прядь волос в качестве сувенира.

Александр забрал веер и, накрыв тело одеялом, вернулся к констеблю.

– Может быть, Рейвен сумеет что-то добыть из этой вещи.

– Я захватил золотую пуговицу и один из соверенов, – сказал Амадеус Блэк. – Надеюсь, мы узнаем что-нибудь интересное об этом человеке.

– Судя по девушке, она не была зажиточной, – сказал Александр. – Я оплачу похороны.

Амадеус Блэк тронул его за плечо:

– Ты хороший парень, но ты не можешь заботиться обо всем мире, друг мой.

– Но я могу оплатить похороны девушки.

– Барни, – окликнул констебль своего помощника, – проследи, чтобы тело отправили в морг. Алекс оплатит похороны. Сейчас надо заехать в Инверари-Хаус. Если прозектор Лоуинг спросит, где мы, скажи, что не знаешь, куда мы уехали.

– Можете на меня положиться, – ухмыльнулся Барни.

В это время на другом конце Лондона Рейвен заканчивала расчесывать свои черные как смоль волосы. Связав их на затылке алой лентой, она спустилась в холл и села в расписное кресло.

– Доброе утро, мисс Рейвен, – сказал дворецкий.

Она приветствовала его сияющей улыбкой:

– Доброе утро, Тинкер. Я жду посетителей.

В дверь постучали. Тинкер открыл.

– Проходите, джентльмены. Мисс Рейвен ждет вас.

– Откуда вы… – начал Александр и махнул рукой. – Не утруждайтесь, непослушный ребенок. Я знаю, что вы скажете.

Рейвен встала и прищурила свои фиалковые глаза. Что бы она ни сделала, его все равно не обратишь в свою веру.

– Вы знаете, что я скажу? – спросила она, превосходно имитируя свою мачеху. – Подумать только! Может, вы сами обладаете подобным талантом.

Констебль улыбнулся:

– Интуиция – друг исследователя.

– Интуицию нельзя использовать в качестве доказательства преступления, – сказал Александр.

– Иногда интуиция приводит к фактам, которые могут использоваться в суде, – ответил констебль.

– Хорошо. Для консультации воспользуемся кабинетом моего отца. – Рейвен проводила их наверх и села в кресло у черного мраморного очага. Александр сел в соседнее кресло, Амадеус Блэк – в кожаное кресло с высокой спинкой.

– Что это? – Александр указал на стол и кастрюлю, в которой мокла тряпичная мочалка.

– Иногда исследуемые предметы вызывают во мне беспокойство, – пояснила Рейвен, – и я должна смывать эти ощущения.

Александр закатил глаза, а потом взглянул на констебля. Но Амадеус, казалось, не заметил его насмешливого взгляда.

– Ну что, приступим? – спросил констебль.

Сложив ладони, Рейвен потерла их друг о друга и приложила к окровавленному вееру. Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, интенсифицируя ощущения.

– Девушка чувствует себя неспокойно и хочет, чтобы компаньон проводил ее домой. Дурное предчувствие повергает ее в озноб. Преследователь прячется в темноте, за газовым фонарем. Этот монстр опаснее, чем тот, который в детстве прятался у нее под кроватью. Животный страх. Паника. Кровотечение… смертельный холод… конец.

Рейвен не так быстро смогла избавиться от ощущений, полученных от веера. Хуже этих ощущений могло быть только одно – оказаться на месте жертвы. Окунув руки в кастрюлю, Рейвен счищала мочалкой весь этот ужас.

– Отлично, – сказал констебль.

– Но ощущения жертвы не дают нам хоть какой-то ключ к разгадке личности убийцы, – сказал Александр.

– Теперь попробуйте это. – Констебль протянул Рейвен золотой соверен.

– Дайте мне также пуговицу, – сказала она, к немалому удивлению обоих мужчин.

Рейвен опять потерла руки. Взяв монету и пуговицу, она зажала их между ладонями. Закрыла глаза и подождала немного.

– Подавляемый гнев. Вспышка бешенства. Наказание для шлюх… Плетение кос. Плетение. Плетение. Алые ленты для алых леди.

– Опишите его, – прошептал Александр ей в ухо. – Сосредоточьтесь на его лице.

Рейвен услышала его голос. Она прижала золотую пуговицу к середине лба. Перед мысленным взором формировались образы.

– Туман и мгла, – озвучила она увиденное. – Темнота и… О Боже… – Рейвен умолкла.

– Расскажите нам, что вы видите, – потребовал Александр.

Рейвен побледнела и открыла глаза. Перевела взгляд с констебля на Алекса.

– Я… я…

– Вы видите чье-то лицо? – спросил Алекс. Рейвен кивнула, шок мешал ей говорить.

– Вы можете описать это лицо? – Александр обнял ее, предлагая свою поддержку.

– Я видела ее, – сказала Рейвен. – Я видела Белл.

Глава 10

Белл скучала по нему.

Ее страшил выход в свет. Собственно, это и побудило ее второпях отклонить предложение князя. Глупо и поспешно, тем более что она зачала от него.

Сделает ли он повторное предложение? Или ей придется унизиться и самой заговорить об этом?

Белл решила подождать неделю. Или две-три. Если подозрения подтвердятся, она скажет ему, что принимает его предложение. Ведь она обещала ему подумать.

Начавшееся лето привносило в эти дневные часы самый безмятежный оттенок. Пассифлора окутывала все вокруг приятной свежестью. Белл вдыхала ее чувственный, еще более нежный, чем у роз, аромат.

Она бродила по отцовском саду, обследуя растения, деревья и кустарники. Потом присела на скамью, тут же примчался Паддлз и положил голову ей на колени.

Благодаря театральной косметике шрам ее был почти незаметен. Она сможет присутствовать на бракосочетании сестры.

Воистину чудеса случаются каждый день, подумала Белл, в который раз отдавая должное мудрости няни Смадж.

Но теперь, как предупреждала мачеха, претендентки на любовь князя выйдут из тени. Это вызывало у нее беспокойство, поскольку соперничество с ними представлялось ей труднопреодолимой проблемой. Что, если князю приглянется одна из «белокурой троицы», учитывая их родословную и красоту? Если Михаил, не дай Бог, женится на одной из них, Белл придется видеть их вместе. Так или иначе, она будет присутствовать на семейных торжествах, поскольку Фэнси выходит замуж за его брата.

Все леди, как молодые девушки, так и вдовы, мечтают выйти замуж за ее князя. Сколько их, этих светских львиц?

– Мисс Белл! – появился дворецкий. – Вы сегодня принимаете посетителей?

– Кто пришел?

– Сэр Клайв Уилкинз.

Брат барона? Какое у него может быть дело к ней?

– Я приму его, Тинкер. Возьмите Паддлза с собой в дом.

Через несколько минут в садовой калитке появился Клайв Уилкинз. Опираясь на трость, он направился к ней.

– Проходите, пожалуйста. – Белл приветливо улыбнулась сквайру.

У Клайва Уилкинза были такие же карие глаза и каштановые волосы, как у его единоутробного брата. Те же черты, которые у Каспера казались почти привлекательными, выглядели более мужественными у его старшего брата.

Уилкинз сел на противоположный конец скамьи.

– Вы, кажется, удивлены моему визиту.

– Да, немного.

– Хочу перед вами извиниться – сказал Клайв. – Мне очень жаль, что вы так пострадали.

– Я ценю вашу заботу, сэр. – Белл покраснела при упоминании о ее ране. – Но в том, что произошло, нет вашей вины.

– Реакция моего брата на то нападение заслуживает порицания, – произнес Клайв. – Таково мое мнение.

– Спасибо вам, – сказала Белл, опустив глаза. Клайв Уилкинз встал и собрался уходить.

– Могу я иногда бывать у вас?

«Видимо, он хочет ухаживать за мной», – подумала Белл.

– Сэр Уилкинз, вы добрый, порядочный человек, но…

– …но вы не можете принять ухаживания калеки, – договорил он.

Белл понимала, как он страдает.

– Это не так. Конечно же, я не стала бы чураться джентльмена, нуждающегося в помощи трости. Но из-за шрама я не готова к общению.

– Желаю вам всего хорошего, – сказал Клайв Уилкинз и удалился. Белл смотрела ему вслед, когда он шел по дорожке, ведущей к дверям дома.

Сквайр казался ей таким одиноким, но обнадеживать его было бы жестоко – ведь она любила князя. В саду снова появился Тинкер.

– Мисс Белл, к вам снова посетитель.

– Не трудитесь докладывать обо мне.

Каспер Уингейт стремительно прошел мимо дворецкого.

Белл была удивлена появлением барона, чья доверительная улыбка резанула ее самолюбие. Оценивая Каспера объективным взглядом, Белл подумала, что сегодня он слишком хорошо одет и слишком ухожен. Неудивительно, что ее щека со шрамом была неприемлема для его привередливой натуры.